Природа человеческого поведения непредсказуемо изменчива. Попытки объяснить и систематизировать выкрутасы судьбы носят схематический характер. Пьески в жанрах комедии или трагедии в жизни неразделимы, что я и хочу показать на примере одной рядовой и незамысловатой истории с заявленным содержанием: Наперекор суициду и собственной глупости.
Историю эту мне «залил» мой приятель Мишка, сосед по гаражу. Неторопливости разговора способствовала жбанка пива, уютно расположенная на капоте, вяленая рыбка и мирно угасающий летний вечер.
Михаил, добродушный мужичок, армяно-русской национальности, что не редкость в наших краях, чуть за сорок, подвижный и адекватный, промышлял мелким бизнесом заморскими «тряпками». Само занятие спекуляцией было противно его призванию строителя, но позволило безбедно существовать семье в бедовые девяностые. Лишь некоторые из коллег по проектным институтам, почившим в бозе в 91-м году вместе со всей строительной промышленностью Латвии, смогли сохранить верность специальности, перебравшись на работу в соседние республики.
Мишкина жена, латгалка Рута, наотрез отказалась покидать постылое отечество. Захватывающий националистический психоз первых лет Атмоды её затронул мало, а последующие шоковые для семьи невзгоды отрезвили полностью. Так, что жили они внешне довольно примерно, хоть я и замечал пару раз, что он ночевал в гараже. С кем не бывает?
Мишка по прошествии пяти лет сумел раскрутиться, открыл несколько торговых точек по Риге, активно мотался по польским и турецким рынкам. Начав с «Гарюная» в Вильнюсе, он сумел скооперироваться с другими оборотистыми челночницами и увеличить оборот, не покидая Ригу столь часто, как в первые годы. Однако, деньги и товар без пригляду не оставишь и Мишка дома был скорее гостевым хозяином.
Часть первая. Трагедия.
В какие-то годы собрался он со своим семейством в отпуск на южноморские пляжи, но, видно не учёл проекцию нахождения луны и жены в одной фазе. В самый разгар подготовки Рутой вещей к торжественному выезду из шкафов в заморское турне он завершал перевод своих ларьков на автономный режим работы. Закадычные подруги, с которыми не одна «тыща» километров отмеряна и не одна бутылка «сугрева»поделена, обещали подсобить с поддержанием оборота и контролем. «Обмыв» с друзьями-подругами законный отпуск, Мишка в пятом часу вечера с опозданием, но в чувстве глубокого удовлетворения отправился домой. А попал на Аутодаффе. Короче, попал.
Уже сидя на кухне в самом благостном настроении и наскоро опустошая тарелку с поданным холодником, он не замечал явных признаков скрытого недовольства, отрицательных флюидов, исходивших от супруги. За своей хлопотной ежедневной деятельностью он разучился ощущать и понимать состояние жены, ставя оборот торгового капитала на первое место и отодвинув проблемы семьи, воспитания детей на второй план. Он с увлечением описывал, что успел за полдня, не вникая в тему сборов. Рута до поры молчала, всё больше походя на закипающую скороварку с испорченным клапаном. Имена «боевых» Мишкиных подруг, Анжелки с Танькой, оказались спусковым крючком для взрыва семейного скандала и начала неуправляемой реакции деления речи на ранящие оскорбления и поиски причины ссор за тысяча девятьсот не пойми какой год, что, оказывается, заботливо хранились в закоулках Рутиной памяти, чтобы быть извлечёнными в подходящий(?) момент. Вставить слово в спираль раскручивающейся истерики Мишке было некуда, да и не был он готов к такому повороту событий, считая себя кормильцем и уважаемой главой семьи. Напротив, он узнал о себе много нового, что значительно обесценивало результаты его многолетних трудов. Мишкины слабые возражения отметались «с порога», а исходная точка- отсутствие подходящего купальника и задержка на 3 часа уже были забыты.
Когда словесный спаринг переместился «в партер» и неприкрытая ревность выплеснулась наружу- прорвало и Мишку. Сидел он, поначалу, уткнувшись в пустую тарелку, дышал всё глубже и чаще. И лишь после эпитета «@лядун» согнутая в руках ложка выдала переход внутреннего напряжения в протест. Точка невозврата была пройдена.
Будучи атеистом и, сугубо, матерьялистом, обращался Мишка к молитве редко, а тут потянуло. Гвозданув для затравки кулачищем по столу, да так, что разлетелись осколки тарелки и пластика столешницы, он совершил первую мантру, которая звучала примерно так: ШтобтвоюБогавтриХристаДвенадцатьАпостоловТишкинуКузькинуЁськинунепорочнуюдевуМариюРуткинуАть.
Не замечая сочащейся по запястью крови, мишкино бешенство, опрокинув кухонный стол, отправилось в гостиную помогать ошеломлённой супружнице в сборах. Пара открытых через верх заполненных разноцветным тряпьём чемоданов располагалась на составленных стульях. Первый из коферов немедля отправился в путешествие, но его полёт в сторону аэропорта прервала рама обнадёживающе открытого окна. Миха повторил попытку. Второй сак полетел в открытый мир «Панасоника». Однако и здесь случилась неудача. Японскому телевизору не пришлось воспользоваться 15-летней гарантией. Из-за явного перевеса чемодан развалился на середине пути, потеряв содержимое. Тщательно переложеные трусами и носками обувь с косметика феерично украсили интерьер большой комнаты. Дети забились по своим углам. Жена перешла к водным процедурам.
В списке дел у Мишки ещё значилось конфетти из авиабилетов, которые он, не задерживаясь на достигнутом, отправился искать в секретере спальни. Но билетов и ваучеров среди вытряхнутого бумажного содержимого ящичков не обнаружилось. Зато попалась бутылка водки. Её Мишка обижать не стал, а, напротив, погладив нежный стан «Пшенишной», приложился. Потом выплеснул на пол цветы из стакана, налил его до краёв и жадно, как воду, выпил. Внутренности обмякли от действия антидепрессанта.
- Прекрати, придурок, - выхватила Рута бутылку и понесла уничтожать её на кухню.
Муж активно включился в игру в слова на букву «П» - Пошла в … .
Ничья первого сета лишь подогрела участников действия.
- Угу,уё@ще. - Не признал муж поражения. Не теряя инициативы, он успел выудить из бара кувшинчик бальзама. Эта поползновение было пресечено на корню.
- Ты думаешь, я не найду, где нажраться? Остое@ло всё. Отцепись, сколопендра.
Мишка рванул руку, за которую его пыталась удержать жена. Что-то треснуло- то ли рубаха, то ли рука, а плачущая «половина», не удержавшись, упала на колени в прихожей. Мишка же, как был снаряжен, так и ломанулся на выход.
- Да чтоб ты сдох где-нибудь под забором, Mirla (дохлятина) - услышал он в напутствие.
Стальная дверь квартиры грохнула об косяки с энергией многотонного молота, оповестив соседей по дому о завершении дармового представления.
Распирала обида, захлестнул гнев.
Мишка выкатился на улицу стремительно и безо всякой цели, но лишь бы от греха возможного подальше: уж очень чесались последние аргументы- кулаки, поскольку любой спор с рассвирепевшей женщиной бессмысленен и обречён изначально.
Его понесло по дворам микрорайонов Золитуде и Иманты вдоль одинаково серых многоэтажек. Мишкино самомнение было коварно уязвлено и требовало мщения.
« Меня. При детях, соседях- мордой об стол? Вся эта грязь - это предательство. Удар в спину. Пока я день и ночь , «положив» на своё призвание и пристрастия, горбом, правдой и кривдой добываю проклятое бабло, она ломит мне сцены, отбирает последние силы. Вышибает из рабочих планов на несколько дней, а то и недель. Это не может продолжаться бесконечно.»
Выхода из тупика не находилось... Он был подобен воздушному шарику, несомому ветром. Спроси его в этот момент: Кто ты? Куда ты? - он бы глянул невидяще сквозь и покатился дальше.
Быстрый ход успокаивает. Костёр бешеных эмоций прогорел впустую и выжег изнутри разум, волю, память. Произошло опустошение.
Напрочь отшибленную домашним скандалом голову в тишине атрофированных чувств, наконец, посетила первая здравая мысль:
«А не повеситься ли, нах@р?»
Часть вторая, фарсовая.
Мой собеседник рассказывал о событиях пятилетней давности с улыбкой: быльём поросло.
Простившись с негативом «вчера» - легче обратиться навстречу «завтра». Ирония позволяет пережить чувство стыда, как смех- вскрыть всякую дурачину и лишь на страх нет управы, кроме инстинкта бежать и кусаться. Бежать, зажмурив глаза, бежать от себя, от захватившей тебя бесовщины. Когда одного резкого слова достаточно, чтоб порушить только-только затянувшиеся нежной плотью раны отношений, а из-под обывательской благопристойности вновь оскалилось мурло монстра. А может дьявол провоцирующий вселился в тебя, или в неё? И как с этим жить дальше? Уж лучше кончить со всем этим разом. Табличка с именем на кладбище должна окончательно примирить враждующих. «Посмотрю, как она без меня попрыгает»- крутилось в его слабой голове.
Мысли о суициде приходят в ущербные головы в критические моменты обрыва течения времени. Стресс и безысходность тому причиной.
Своей простотой идея стала безальтернативной командой к действию.
Похлопав себя по карманам, он обнаружил пропуск и гаражные ключи, несколько латов мелочью.
В свой гараж на краю микрорайона он и наладился. Ему, как человеку конкретному, было важно иметь определённое направление движения, некое решение возникшей проблемы. Следуя заданным курсом он, почему-то, оказался в пивном кабачке, примостившимся у проходной гаражного кооператива. Знакомая хозяйка заведения, дебелая дама с радушной улыбкой, обладательница замечательного сахарного бюста напоказ, чинно налила пару кружек «Зелта Алдарис» с солёными сухариками. Почему так? вскользь отметил Мишка, если происходит что-либо искушающее- вроде того же розлива алкоголя, так непременно этим занимаются девушки с ангельскими лицами или симпотные тётки с привлекательной внешностью? И снова углубился в детали повешения. Есть надёжная техническая балка под потолком гаража, а буксировочный трос пойдёт в качестве верёвки. Не забыть вытащить заначку из кирпичной кладки. Да. Ещё написать записку.
Во рту слюна приобрела привкус железа, верный признак приближающейся беды, тошнило.
Обессилев Мишка, как сомнамбула, бродил вокруг машины в гараже, подбирая подходящую верёвку взамен троса, прилаживая стул под балкой, сочиняя посмертную послание. Запал его иссяк и он с верёвкой в руках упал на валявшиеся тряпки. Лежал вверх лицом, уставившись на балку под потолком.
Вдруг Мишке явственно привиделось: вот он страшный и распухший с прикушенным языком и выпученными глазами висит несколько дней в углу гаража. Как тот молодой придурок из соседнего дома, который на первом же году семейной жизни отправился после ссоры с женой в сарай и повесился. Банально!
Никому до него нет дела, пока запах протухшего тела не учует Костя, что колдует дни напролёт над своей проржавевшей «Вектрой» по соседству. Это не забывается! Запах мертвечины не выветрился из памяти с тех давних пор, когда в семидесятых они с соседями вытаскивали одинокую умершую бабку весом за сотню кил из квартиры, в которой она пролежала неделю взаперти.
Бр-р-р. Не мой путь.
Где привычная борьба с судьбой? Где лотерея, в которой есть место неопределённости.Я имею право закончить свой путь, подобно викингу.
В голове рождается новый план: Нужно поставить себя в безвыходные обстоятельства, но дать шанс отстоять право на жизнь в борьбе.
- Отправляюсь немедля к заливу, заплываю в море на километр, а назад- как карта выпадет.
Часть третья, Трагикомичная.
Ноги отмеряли 15 километровый отрезок пути до Юрмалы автоматически.
Покидая гараж, Мишка оставил деньги с запиской на столике возле точила. С собой взял только гаражный пропуск, ключ от ворот и початую бутылку литовской настойки. Крепкое слащавое пойло в квадратном штофе обладало дурной особенностью провоцировать рвоту и головную боль на утро. Рассудив, что, потеряв башку- по волосам не плачут, Мишка затворил за собой ворота. Навсегда.
Первые километры шёл в отрешении. Пиво бултыхалось в желудке в ритм и просилось наружу. Уже через пять километров начало смеркаться, а он ещё шёл вдоль старой юрмальской дороги, по которой пролетали одиночные машины с включёнными фарами. Трасса ушла налево на соединение с Юрмалас Гатве, дальше он зашагал тропинкой вдоль железной дороги через перелески и дачные посёлки. Когда впереди показалась махина моста через Лиелупе, до Мишки дошло, что мост охраняемый и пересечь здесь реку, возможно, не удастся. Однако, сторожевые будки оказались пусты. Ветхий дощатый настил вдоль рельсов был освещён скупо. Сквозь щели покрытия в непонятной глубине виднелись буруны водоворотов у каменных опор моста. Михаил постоял в середине моста над чернотой воды, обдумывая вариант спрыгнуть в реку. Оценив риски утонуть за низкие, хлебнул литовского пойла и отправился через остров к заливу.
Было по-ночному свежо и холод стал забирать через лёгкую футболочку. Юрмала была совершенно пустынна и неузнаваема. Пришлось продираться напрямки через какие-то частные подворья и сады; дюны, поросшие лесом, пока деревья не расступились перед мраком беспокойной Балтики. На открытом просторе залива задувал крепкий холодный ветер. Привычная морская гладь сменилась довольно сердитыми волнами, набегавшими на песчанную кромку берега. Ещё не раздеваясь Мишка уже задубел от холода. Отступать было некуда. Бодрясь, Мишка сбежал с последней дюны к скамейкам под одиноким мотающимся на ветру фонарём, скинул всю одежёнку под скамью, хлебнул последний раз настойки и с замирающим сердцем шагнул в воду. Сказать, что она была холодна- ничего не сказать. Она обожгла кожу стужей. Такое бывает и среди лета, когда течениями приносит с глубин залива ледяные массы воды. Мишка отчаянно окунулся с головой в очередную волну и, не оглядываясь, побрёл через бесконечное мелководье к месту откуда можно поплыть. Для себя он уже решил принять за условие пари тысячу полных гребков. Хмель из головы улетучился буквально через три минуты заплыва, волны заплёскивали, их высота росла по мере удаления от берега. Хотя Мишка и пытался быть с собою честным, сила его гребков непроизвольно сокращалась, да и коченение мышц начало сказываться. Чего-то вспомнился рассказ коллеги по старой работе, Валдиса Вавере, любителя пострелять камбалу на глубине с маской и ластами, как он попал в отлив, когда течение поволокло его прочь от берега: вернулся он через изнурительную борьбу со стихией без камбалы и ружья. Это воспоминание оптимизма не добавило, но своё задание Мишка, если верить его рассказу, выполнил до конца.
Наконец, развернувшись в воде, Мишка ошалел: кругом была лишь чёрнота и скачущие волны. Он закрутился на воде, окончательно теряя ориентацию. Страшный животный страх прошиб до глубин костного мозга. Такого тотального испуга он ещё не испытывал. «Мудак! Придурок! Задумал игры со смертью- так вот она!» В какой-то момент он увидел, всё-таки, цепочку жалких огоньков, но на таком недостижимом расстоянии, что он бы заревел, если б на то были силы. Очевидно, он забрал в сторону при первоначальном заплыве.
«Жить! Жить!»- потребовала каждая клеточка обманутого тела и Миха изо всех сил забарахтался. Ветер и волны не противились.
Силы покидали его, когда ноги вдали от берега первый раз коснулись песка первой отмели. Потом были опять глубины и снова отмели- понятие времени было потеряно, когда шатаясь на отказавших , вязнущих в песке ногах, он выбрался на кромку берега, спрессованного прибоем. Сил идти не было, лежать- обречь себя на замерзание и он побежал. Вот только куда бежать не понимал решительно.
Одинаковые редкие фонари, скамейки и сосны были похожи друг на друга и все не те, куда он спрятал свою одежду.
Картинка была комичной внешне. Голый мужик, без пяти минут утопленник, носится по побережью Юрмалы в поисках своих трусов.
С положением помогли определится руины «Юрас Перле», от них пришлось возвращаться к своей скамейке назад.
Обратный путь в Ригу вдоль шоссе выпал из памяти вследствие страшной усталости и монотонности пути. Уже светало, когда истёртые в дым ноги привели Мишку к родному подъезду. Безо всяких эмоций он ввалился в квартиру и свалился на скамеечку у входа.
- Где ты был, папа,я тебя искал, бегал к гаражу, тебя там не было? - подбежал из своей комнаты младший в пижаме.
Мишка не отвечал, положив бедовую голову на руки. Да и что бы он сказал- сражался со своей глупостью?
Из большой комнаты в халате вышла жена. По её виду было видно, что ей было ночью не до сна. Глянув на Мишку, она отправилась на кухню.
- Что расселся? Быстро в душ и на кухню: через час выезд в аэропорт.
Внутри у Мишки отлегло - война отменяется
или откладывается?