| Your love and pity doth th'impression fill
Which vulgar scandal stamped upon my brow,
For what care I who calls me well or ill,
So you o'er-green my bad, my good allow?
You are my all the world, and I must strive
To know my shames and praises from your tongue;
None else to me, nor I to none alive,
That my steeled sense or changes right or wrong.
In so profound abysm I throw all care
Of others' voices, that my adder's sense
To critic and to flatterer stopped are.
Mark how with my neglect I do dispense:
You are so strongly in my purpose bred
That all the world besides methinks th'are dead. |
Любовь и жалость ваши изведут
Те пятна, что скандал на лоб поставил:
Хулят иль чтят, - неважно, ведь ваш труд
Всё зло во мне опять в добро исправил.
Весь мир мой - вы. И только ваш совет,
Где зло, а где добро во мне, подскажет.
До мнений остальных мне дела нет:
Моих суждений сталь не тронут даже.
Людские брошу в бездну голоса,
Как страус спрячусь, слыша речь любую:
Что клеветы, что лести словеса.
И вот как оправдаю глухоту я:
Так глубоко вошли вы в разум мой,
Что целый мир вокруг меня немой.
|