Балашов Владимир Филиппович : другие произведения.

До лицея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая пьеса из трилогии, посвящённой А.С. Пушкину.

До лицея.

  

О память сердца! ты сильней

Рассудка памяти печальной.

И часто сладостью своей

Меня в стране пленяешь дальной.

К.Н.Батюшков

   Действующие лица:
  
   Мария Алексеевна Ганнибал
   Надежда Осиповна Пушкина
   Сергей Львович Пушкин
   Василий Львович Пушкин
   Оленька Пушкина
   Александр Пушкин
   Арина Родионовна Яковлева - нянька
   Никита Тимофеевич Козлов - дядька и лампочник
   Графиня Анна Артемьевна Бутурлина - соседка Пушкиных
   Месье Реми Жилле - гувернер Бутурлиных
   Эжен - троюродный племянник Бутурлиной
   Сонечка Сушкова
   Мадам Крюшон
   Князь Борис Владимирович Голицын - сосед Пушкиных по имению
   Николай Михайлович Карамзин
   Василий Андреевич Жуковский
   Иогель - танцмейстер
   Агапия - захаровская ведунья
   Палашка - правнучка ее
   Харитина Ивановна - полковница
   Груша - дворовая Пушкиных
  

Дворовые девушки Пушкиных, публика в саду Юсупова, дети на маскараде, хоровод в Захарове, ливрейные слуги.

  
   Время действия - годы 1810 и 1811.
  
  
  

Акт первый

Сцена первая

Месье Жилле

   Гостиная Пушкиных в Москве. Антресоли, ведущие в кабинет Сергея Львовича. Небольшой камин, клавикорды и овальное зеркало. Висят гравюры: одна с видом Петербурга, другая с портретом Петра Первого и негра. В углу собранная ширма.
   Зимний вечер. В гостиной много свечей: в доме гости - старший брат хозяина Василий Львович и молодой Жуковский. Сидя за ломберным столиком, они пытаются скоротать время до бала. В Москве праздничные звоны.
  
   Жуковский
   Звон, белоснежные уборы,
   Ход крестный, Иордань средь льда,
   Евангельские разговоры
   И освященная вода.
   Воск ярый, радости гаданья, -
   Поклон привычкам и молве, -
   Страх сердца, зов очарованья -
   Вот вам Крещенье на Москве.
   Сергей Львович
   У вас, Жуковский, добрый глаз
   На жизнь и на красы природы.
   Василий Львович
   И потому он любит нас,
   Все так же, как в былые годы.
   Жуковский (собирая со столика игральные карты)
   Жаль, порознь Новый год встречали.
   Всю ночь дремал у камелька,
   Бокал держала сонная рука,
   Один топил в вине печали.
   На первый бал в году я еду с вами.
   Пленительное торжество!
   Василий Львович
   Веселье - наше божество -
   Пускай владычествует нами!
  
   Поют дуэтом с братом, севшим за клавикорды.
  
   Мы недавно от печали,
   Лиза, я и Купидон,
   По бокалу осушали
   И просили Мудрость вон!
   Жуковский
   Где Пушкины, там уголок Парнаса.
  

Василий Львович целует его.

  
   Сергей Львович (громко)
   Nadine, до бала меньше часа!
   Молчание.
   Жуковский
   Ну почему не с нами Карамзин?
   Сергей Львович
   В Остафьево он не один.
   Постригшийся в историки отшельник
   С семьей отпраздновал сочельник.
   Василий Львович
   Пусть в честь друзей звенят бокалы.
   Мое "Клико", шипя, играй!
   Сергей Львович
   Мы вместе велики, хотя и врозь не малы!
   Жуковский
   Виват Москва, свободный край!

Звон бокалов. Пьют.

   Но где же наши дамы? Поздно.
   Сергей Львович
   Подъедет к нам Бутурлина.
   Жуковский
   При графе?
   Сергей Львович Явится одна.
   Проводит с графом вечер розно.
   Бутурлина (появляясь с месье Жилле, одетая к балу)
   Но я в карете с верным провожатым.
   Он в шубе легок, как Эол.
   И в экосезе до крыльца довел.
   Василий Львович
   Я не узнал вас, мсье.
   Месье Жилле Мне быть богатым.

(Он кажется фигурою со старинного гобелена.)

   Жаль Марьи Алексевны дома нет.
   Графиня мне советует дождаться.
   Сергей Львович
   Наш дом открыт для вас, знаком и кабинет.
   Месье Жилле
   Зайду попозже. Мне с Эженом заниматься.
   (Уходит.)
   Бутурлина
   Он чудом не казнен на гильотине.
   Умом в Париже он, душою здесь.
   Жуковский
   Дворянству русскому не к чести спесь.
   Так было раньше, будет и отныне.

Одетая к балу появляется Надежда Осиповна. Шум восхищения.

   Сергей Львович
   Я верен верной мне Надежде,
   Сияющей звездой ночной.
   Мне не дано судьбы иной.
   Мне век пленяться новизной
   И вновь любить сильней, чем прежде.
   (Целует Надежде Осиповне руки.)
   В передней появляется Никита, в руках шубы.
   Надежда Осиповна
   Maman хотела в сумерки вернуться.
   Как будут дети без нее?
   Бутурлина
   Избаловало вас совместное житье.
   Сергей Львович
   С детьми Арина с дядькой разберутся.
   (Надевает шубу Надежде Осиповне.)
   Ну, что теперь страдать без толку.
   Бутурлина
   Ее я понимаю, - мать.
   Любви к семье Nadine не занимать.
   Василий Львович
   В карету понесем прелестную креолку!
   Пушкины шумно выносят Надежду Осиповну на руках. Бутурлина и Жуковский выходят следом. За окнами завывание ветра и колокольцы двух отъезжающих карет. Никита гасит лишние свечи.
   Арина Родионовна (входит, садится с вязаньем у камина)
   Из дома бабка - мать с порога.
   Все святки эта карусель.
   Никита
   Веселье дольше двух недель.
   Забыли и детей и Бога.
   (Уносит на подносе бутылку и бокалы, возвращается с поленцами.)
   Арина Родионовна
   Где Саша?
   Никита
   С книгой у меня в каморке.
   Последние огарки жжет.
   Наш барин деньги бережет.
   За лишнюю копейку жди разборки.
   Где Оля?
   Арина Родионовна
   В спаленке мечтает.
   Гадать не учена она.
   Никита (подбрасывает поленца в камин)
   Не до гаданья, не до сна:
   Поэму Сашину читает.
   Арина Родионовна
   Как удалась тебе твоя царевна
   И получился ль Еруслан?
   Никита (важно)
   Я только написал к балладе план.
   Где ж барыня, Мария Алексевна?
   Арина Родионовна (продолжая неторопливо вязать)
   Как ей купить Захарово сельцо,
   Она меня на волю отпустила.
   И тем еще сильней прельстила.
   Никита
   Добра душа, светло лицо.
   (Уходит в переднюю.)
   Завывание вьюги. Арина Родионовна вяжет, крестит рот, незаметно засыпает. На улице колокольцы, крики, лает дворовый пес.
   Никита (вбегает)
   Арина Родионна!
   Арина Родионовна (просыпаясь)
   Что шумишь?
   В гостиной ты - не на базаре.
   Никита
   Как не шуметь, когда наш баринок,
   Шубейку не накинув и без шапки,
   Гарцует на проезжей, как гусар?
   Арина Родионовна
   Ой-ешеньки! Крещенские морозы.
   Никита
   В дом не идет, мол, бабушку дождуся.
   Арина Родионовна
   Какой он неуимчивый у нас.
   Никита
   За ним с утра до ночи нужен глаз!

Убегают. Лай дворового пса становится громче, затем стихает. Арина Родионовна и Никита втаскивают упирающегося Александра.

   Арина Родионовна
   Ох, горюшко мое!
   Никита
   К теплу, к камину!
   Александр
   Я не замерз.
   Никита Постой, пострел! Куда?
   Александр
   К сестре.
   Никита
   Согрейся, Александр Сергеич!
   Александр
   Ты ябеда!
   Арина Родионовна
   Никитушка, ступай.
   Спасибо, друг! Январь не месяц май.

Никита уходит. Александр берет в руки клубок и садится перед нянею на низкую скамеечку.

   Арина Родионовна
   Гуляя на проезжей - жди греха...
   И вот что в Петербурге приключилось
   В ту пору, как ты у меня пошел.
   Гуляли мы по Невскому проспекту.
   Глядь, верховые как из-под земли.
   И самый первый - в черной треуголке,
   Нос пуговицей - глазом на меня.
   Я в ноги бух! Сам император Павел.
   Он глазом на тебя! Ты в картузе
   И в ус не дуешь. Павел-то и взвизгнул:
   "Сними картуз!" А конь-то на дыбы!
   Я сдернула картуз. Все ускакали.
   Александр
   Не помню я.
   Арина Родионовна
   Как помнить, был младенцем.
   Где-то запел сверчок.
   Поет к морозам Фомушка-сверчок.
   Александр
   Как узнаешь его?
   Арина Родионовна
   В дому не новичок.

Приближающийся колокольчик. Александр, оставив клубок, бросается к окну.

   Оленька (появляется с рукописью в руках)
   Est-ce grand-maman?
   Александр
   Нет, снова мимо.
   Арина Родионовна
   Появится, как перестанем ждать...
   Оленька
   Поэма прочтена, и дважды, Саша.
   Молчание.
   Я огорчу тебя, но "Толиада",
   Как "Похититель", тоже подражанье.
   Александр (еле сдерживаясь)
   Украден "Похититель" у Мольера,
   Но "Толиада"...
   Оленька (очень мягко)
   Па-ра-фраз Вольтера.

Выхватив рукопись, Александр убегает.

   Оленька
   А сам просил, скажи мне правду.
   Арина Родионовна
   Нравный.
   Оленька
   В четверг он на уроке танцеванья
   Разучивал с Софи Сушковой па.
   Пошел не в такт, она и улыбнись.
   А он в нее давным-давно влюблен...
   Арина Родионовна
   Что мелешь, Олюшка?
   Оленька
   Все это знают.
   Так вот, он ей улыбки не простил.
   Себя обставив стульями, сел в угол
   И до разъезда просидел один.
   А Сонечка с Эженом танцевала
   "Charmant" - Анна Артемьевна сказала.
   Входит Александр. Все трое молчат.
   Александр
   Поэму утром взял мой гувернер.
   Ох как над нею он глумился...
   Зря плакал я, напрасно с ним бранился.
   Ты честно разрешила спор.
   (Перечитывает рукопись.)
   Je chante ce combat due oly remporta,
   Ou maint duerrier perit, ou Paul se signala.
   Nikolas Maturin et la belle, Nitouche,
   Dont la main fut le priх d'une horrible escarmouche.
   Шесть песен о Толи и Дагоберте...
   Рвет листы.
   Оленька
   Не смей! А то, что гувернер бранит,
   Так за уроки он корит:
   Четыре правила тебе страшнее смерти!
   (Пытается вырвать рукопись.)

Александр бросает листы в камин. Рукопись вспыхнула.

   Оленька
   Ах дурачок, ах дурачок!
   Александр
   О "Толиаде" впредь молчок.
   Оленька
   Но, Сашенька, так не решают споры!
   Арина Родионовна
   Все Пушкины на переходы скоры.
   Чу, бубенцы. (За окнами бубенцы.)
   Александр (у окна)
   Не бабушка... Снег диво...
   Оленька
   Я тоже снег люблю. Без бабушки тоскливо...
   В людской затянули песню.
   Арина Родионовна
   Вон Груша тоже от тоски поет.
   В Михайловское барин не пустил.
   Пожаловалась мне: соскучилась, нет сил...
   Слышен близкий колокольчик.
   Александр
   Не бабушка?
   Арина Родионовна (у окна)
   Как будто мать с отцом.
   Песня в людской замолкла.
   Поссорились, поди, вот и вернулись!
   Оленька
   Мы не в постели... Груша, раздеваться!
   Вбегает Груша, уходит за нею в покои.
   Арина Родионовна
   Не погубите, Александр Сергеич.
   И вы в кроватку! В гневе мать страшна.
   Александр убегает.
   В передней тихо. Разговор напевный.
   Всех в грех ввела Мария Алексевна!
   Мария Алексеевна (входит, потирая с мороза руки)
   Что Левушка?
   Арина Родионовна
   Уснул давно.
   Мария Алексеевна
   А Саша?
   Арина Родионовна
   На улку выбегал, встречая вас.
   Мария Алексеевна
   Как это можно? Поздний час.
   Арина Родионовна
   Не доглядели, правда ваша.
   Мария Алексеевна (бросает на ломберный столик вязаный кошелек)
   С процентщиком закончила дела.
   Под купчую сельца полтысячи взяла
   В ночных рубашках вбегают Оленька и Александр.
   Жить надо в распорядке строгом.
   По спальням быстро. Не перечить. С Богом.

Крестит и целует внуков. Оленька и Александр уходят. Арина Родионовна спешит за ними. Входит Никита, подбрасывает в камин поленца.

   Никита
   К вам мсье Жилет.
   Мария Алексеевна
   Проси.
   Никита уходит.
   Месье Жилле (появляясь)
   Пришел я на два слова.
   Простите неурочный мой визит,
   Пусть мне неудовольствие грозит,
   Я все же выскажусь достаточно сурово.
   (В полутемноте гостиной он еще более напоминает фигуру с гобелена.)
   Всегда легко судить со стороны.
   Но ваши внуки грустны от побранок.
   Они виновны без вины.
   Полегче Оленьке, но Саша как подранок.
   (Всматривается в Марию Алексеевну.)
   Мария Алексеевна (грея у камина руки)
   Простите, ничего не поняла.
   Мороз. Озноб еще не уняла.
   Но коли вы пришли так поздно,
   Видать, намеренье поговорить серьезно.
   (Села в кресло.)
   Месье Жилле
   Надежда Осиповна любит Леву
   И Оленьку боготворит.
   О Саше только дурно говорит.
   А кто же доброму не радуется слову?
   Мария Алексеевна предлагает ему присесть.
   Я наблюдал за ним все дни и прошлый вечер.
   Прелестное и чудное дитя.
   Он всех смешит, бросая стих шутя.
   Но уж ненужному и нужному перечит.
   Он резковат, хотя душою тонок.
   Не видят это ни отец, ни мать.
   Как рано все он начал понимать.
   Дай только Бог, чтоб жил и жил ребенок.
   А он к себе добра не позабудет.
   И вы увидите, что из ребенка будет!
   Мария Алексеевна (снова предлагает ему присесть)
   Вы служите у милых нам соседей,
   Вы гувернер Бутурлиных.
   Ну что вам до детей иных?
   Месье Жилле
   Долг отдаю стране медведей!
   Она меня вернула к жизни,
   Я здесь веду с изгнаньем спор.
   И здесь служу своей отчизне,
   И, стало быть, я всюду гувернер.
   (Садится наконец.)
   Мария Алексеевна
   Вопрос не будет вам обиден?
   Не от нужды ли служит знать?
   Месье Жилле
   Мне в радость видеть дар, где он другим не виден,
   И счастье этот дар приоткрывать.
   (Достает миниатюрную табакерку.)
   Как и нефритовую табакерку эту,
   Которая внутри таит портрет
   Казненной королевы... Вещь тех лет,
   Когда Париж еще любил Антуанетту.
   Здесь тоже тайна есть.
   (Открывает табакерку, она играет.)
   Мелодия Люлли,
   Кумира сгинувшего века.
   Капризна Божья над людьми опека:
   Несчастней музыкантов короли.
   (Нюхает табак, закрывает табакерку.)
   Я волновался, встречи ожидая.
   Вы бы могли меня и не принять,
   Что попусту вам время занимать.
   Но вашей доброте, как понял я, нет края.
   (Раскланявшись, уходит.)

Завывание метели. Мария Алексеевна подходит к окну и долго наблюдает за уходящим месье Жилле.

   Мария Алексеевна
   Бывает у оракулов промашка.
   Живой он, - вот и все, - наш Сашка.
   (Ходит, встала на колени перед иконой в углу, молится.)
   О, Господи, судьбу умилосердь!
   Гони из дома ссоры, нужды, смерть.

Завывание вьюги переходит в веселый шелест весеннего дождя следующей сцены.

  

Сцена вторая

Бабушка

Та же гостиная. Весеннее утро. Надежда Осиповна оправляет перед зеркалом свою прическу. Около нее дворовые девушки, Груша со шкатулкою. Входит одетая ко дню с вязаным кошельком на руке Мария Алексеевна.

  
   Мария Алексеевна
   Весь дом живет тобою, дочь.
   Сон до полудня, долгие румяна.
   Надежда Осиповна
   Как вы, я никогда и не вставала рано.
   (Девушкам.)
   Ну, что же вы? Ступайте прочь.
   Девушки и Груша уходят.
   Мария Алексеевна (слушая затухающий шелест дождя)
   Все не решалась говорить, а надо.
   Хоть и побаиваюсь я тебя.
   Глазами не сверкай, сказала я любя.
   Поглядка добрая и матери награда...
   От Осипа Абрамыча страдая,
   Себе и Богу клятву я дала:
   Жить для семьи. Век слабой не слыла.
   И не запомнила, была ли молодая.
   Надежда Осиповна
   Век был другой. И звонче и лукавей.
   Maman, вы были молодой.
   Но не равняться этой жизни с той,
   Ваш век в екатерининской оправе.
   А ныне александровские годы.
   Мы на иной живем манер.
   Наш век - французский кавалер.
   Мария Алексеевна
   У века частные есть блага и невзгоды...
   Дышала на тебя, жила одной тобой.
   Труд мой, я думаю, Надежда, не напрасен:
   Долг платежом, как говорится, красен.
   Ты слишком занята своей судьбой...
   Надежда Осиповна (снова осматривает себя в зеркало)
   Но можно ли забыть, что жизнь летуча
   И мы ветшаем всякий день?
   Смотрите, под глазами тень.
   Мария Алексеевна
   После балов ты туча тучей.
   Надежда Осиповна
   Сединку видите? А мне лишь чуть за тридцать.
   Николенька страданья мне принес.
   (Достала медальон с груди, целует его.)
   И вами пролито над ним не мало слез.
   Мария Алексеевна
   Век поминать его и век о нем молиться.
   (Перекрестилась.)
   У этих мальчиков нам детство б не спугнуть.
   Мила мне Оленька, да внуки род продолжат.
   Грешно избаловать, грешней в дугу согнуть.
   Родительской любви чужие не одолжат.
   (Надежда Осиповна взяла в руки книгу.)
   То, что они день всякий видят в доме,
   То и вернут потом семье своей.
   И отзовется легкость этих дней.
   Жизнь тяжелей, чем во французском томе.
   Надежда Осиповна (отложив книгу, подходит к клавикордам)
   Уроками разбиты клавикорды...
   Maman, рассеянность - спасение себя.
   Живем мы все, за окружением следя.
   Законы отставной столицы тверды.
   (Садится, играет.)
   Попробуй пропустить московские обеды,
   Забудь Дворянское собранье, круг друзей,
   Балы, театр, новь сплетен и вестей,
   Четверг Иогеля, у Трубецкого среды?
   Не думаю о собственном салоне.
   Нет средств, но людям мил наш дом.
   Он москвичам открыт и всем знаком,
   Не уступая ни в уме другим, ни в тоне.
   И нам в ответ шлют приглашенья,
   И нас к себе с желаньем ждут
   Жизнь светская - ведь это тоже труд,
   Приятное, но жертвоприношенье.
   (Прекращает играть.)
   И пусть нас обошла судьба вельмож, -
   Фортуна вечно слепоока, -
   Но дышат Пушкины высоко
   В салонах и средь графских лож.
   Мария Алексеевна
   Ты отвлекла меня... Двоих ты любишь
   Из трех оставленных нам Господом детей.
   Люби и третьего - терпенья не жалей -
   Иль чувство Сашеньки к себе погубишь.
   В нем сердце доброе и светлый ум,
   Мсье говорил.
   Надежда Осиповна
   Кто говорил?
   Мария Алексеевна
   Да люди.
   Надежда Осиповна
   Других браним, себя мы мало судим.
   Мария Алексеевна
   Всю ночь я ныне не спала от дум.
   Всех в материнском сердце уравняй.
   Неравенство детей в семье безбожно...
   Надежда Осиповна
   Но равенство придуманное ложно.
   (Захлопнув крышку клавикордов.)
   Благодарю за милый нагоняй.
   (Уходит.)
   Мария Алексеевна
   Вся недолга. А выслушала все же.
   Суть дела доскажу Сереже.
   Сергей Львович (появляется в стеганом шлафроке)
   Мне можно к вам?
   Мария Алексеевна
   Не к вам, мой друг, к себе.
   Мне спрашивать, в ваш дом вселившейся рабе.
   (Ходит, оглядывая гостиную.)
   Как вы читаете Мольера в лицах!
   Сергей Львович
   Базиль в Париже брал уроки у Тальма.
   (Заходит за ширму.)
   Я у него. При тонкостях ума
   Легко актерству научиться.

(Выскакивает из-за ширмы преображенным, читая по-французски монолог Сганареля.)

   Мария Алексеевна смеется.
   Мария Алексеевна
   И Сашенька смеется до упада.
   Когда все вместе вы, уж так я рада.
   (Целует Сергея Львовича в лоб.)
   И гувернеров мы благодарим.
   Сергей Львович
   Французский с детства Саше стал своим.
   Мария Алексеевна
   Да у саней всегда полозьев двое.
   И помогая, - худо иль добро, -
   По-русски повела я Сашино перо.
   Как нам не чтить свое - родное?
   Образованье их нам продолжать пора.
   Сергей Львович (ходит, разыскивая газету)
   Базиль наш тоже мучается этим.
   Мария Алексеевна
   Мы все за отпрысков в ответе.
   Сергей Львович
   Все с вами о делах с утра.
   (Отыскав газету, подает ее Марии Алексеевне.)
   Коллегиум иезуитов знатен ныне.
   Мария Алексеевна
   Как тут не порадеть о сыне.
   (Просматривает газету.)
   Скорее в Петербург.
   Сергей Львович
   Без этого не быть.
   Взрастет, забот о службе не избыть.
   Мария Алексеевна
   Гражданский чин иль эполеты,
   Другой комиссии для дворянина нету.
   (Отложила газету, встает.)
   Я мысль внушить хочу - да дочь в полуистоме.
   И вы с утра призвали муз -
   Воспитывает у ребенка вкус
   То, что он сызмала увидел в отчем доме.
   Залог преуспеванья в светском духе,
   И все ж примите помощь от старухи.
   Достаток на виду, не слышу слов роптанья,
   Но не по средствам прожитые дни,
   Отсутствие спасительной родни
   Велят мне не жалеть для внуков состоянья.

(Достав из вязаного кошелька ассигнации, подает их Сергею Львовичу.)

   Сергей Львович
   Большие деньги.
   Мария Алексеевна
   Праздник на носу.
   Апрель, а в мае Сашин день рожденья.
   Все требует затрат и вдохновенья.
   Я лепту большую внесу.
   Пусть будут и подарки хороши.
   И тут уж нечего подсчитывать гроши.
   (Осматривает гостиную.)
   Обои прикупить и мебели. В столовой
   Недостает в кувертах серебра. Наш Сашенька не хуже Оли с Левой.
   От тещи, видно уж, не ждал добра?
   Сергей Львович
   Но я же знаю, вы в долгах.
   Мария Алексеевна
   В достатке будем жить, пока я на ногах.

Положив ассигнации в карман халата, Сергей Львович открывает клавикорды.

   Сергей Львович
   В честь вас - гимн россиян времен Екатерины!
   Играет "Гром победы раздавайся".
   Надежда Осиповна (входит)
   Я думала здесь ссора, брань.
   Что за веселье в этакую рань?
   Сергей Львович
   Есть ныне светлые тому причины.

И вот уже екатерининский гимн играет полковой оркестр.

  

Сцена третья

Юсупов сад

Сад князя Юсупова. В глубине, на пересечении регулярных аллей, статуя. Где-то полковой оркестр играет "Гром победы раздавайся". Гуляющая публика. В сопровождении Марии Алексеевны появляются Оленька и Александр.

  
   Оленька
   Все в этот час на променаде.
   И пол-Москвы в Юсуповом саду.
   Александр
   Попозже рыбок поглядим в пруду.
   Мария Алексеевна
   Борис Владимирович... и не при параде.
   В глубине аллеи появляется князь Голицын.
   Князь, кланяемся вам. С приездом.
   Вас притомил придворный этикет.
   Не позабыл писать идиллии поэт?
   Вы кратким или длительным наездом?
   Голицын
   Все лето буду я в своих Вяземах,
   И стало быть, увидимся не раз.
   (Целует руку Марие Алексеевне, кланяется всем.)
   Мария Алексеевна
   Вы долго не показывали глаз.
   Голицын
   И в Петербурге тьма знакомых.
   Мария Алексеевна
   Двор государев - несвобода.
   Голицын
   Нет, Марья Алексевна, все не так.
   Ну кто своим пристрастьям враг?
   Мы, москвичи, вельможная порода.
   Служа мундирами отчизне,
   Мы чтим, ее грядущее творя,
   И прелести приватной жизни,
   И независимость при скипетре царя.
   Что, Оленька, читаете?
   Оленька (подавая книгу)
   Гольдсмита.
   Голицын
   Мной на французский он переведен.
   Оленька
   Мной с радостью по-английски прочтен.
   Голицын (возвращая книгу)
   Во всем умна и даровита.
   Мария Алексеевна
   Перед французами в нас живо поклоненье.
   Всему виной Наполеон.
   Голицын
   Для многих был кумиром он.
   Теперь страшат его военные стремленья.
   Прощаюсь до приятных с вами встреч
   И в церкви Троицы в Вяземах,
   И в наших родовых хоромах,
   Которые Господь велит нам всем беречь.
   (Откланявшись, уходит.)
   Мария Алексеевна
   Не покупай имение вслепую,
   Соседей прежде выбирай.
   Вяземы мало что не рай,
   Я ж по Захарово тоскую.

Екатерининский гимн замолкает. В глубине аллеи появляется графиня Бутурлина. Чуть приотстав, справа и слева от нее, идут мадам Крюшон и месье Жилле. За ними оживленные Сонечка Сушкова и Эжен.

   Бутурлина
   Что рано сказано юнцам, то непонятно.
   Что поздно - бесполезно навсегда.
   Мадам Крюшон
   Чтоб миновала нас подобная беда,
   Все должно говорить им вовремя и внятно.
   Месье Жилле
   Но призрачно всесилье гувернера.
   И вряд ли это нам, наставникам, укор.
   Бутурлина
   Скажу я в заключенье разговора:
   Весь Божий мир - великий гувернер.
   (Направляется к Пушкиным.)
   Александр (себе)
   С Эженом Сонечка опять.
   В его глаза глядит, смеется.
   Мне раз в неделю улыбнется.
   Я не могу ее понять.
   Мария Алексеевна
   Кого-то Саша испугался?
   Оленька
   Не испугался, устремился к ней,
   Что для него сияет средь аллей,
   Которую он ждал и вот дождался.
   Александр
   Я из-за солнца ничего не вижу.
   Мария Алексеевна
   Да так ли уж?! Не три глаза.
   Вдруг присмирел наш егоза.
   Улыбка, друг мой, не вредит престижу.

Бутурлины и месье Жилле останавливаются у статуи. Мадам Крюшон выводит вперед Сонечку, Мария Алексеевна - Александра. Поклоны и молчание.

   Оленька (тихо)
   Ну, говори.
   Александр
   Я рад.
   Сонечка
   Я тоже рада.
   Прелестная погода, господа.
   Александр
   Я дождь люблю.
   Сонечка
   Я тоже. Иногда.
   Мадам Крюшон
   Мы с нею детского ждем маскарада.
   Ах, сколько мук, надежд, волнений.
   Жаль, что графинею указан всем костюм.
   Не проявить ни вкус, ни ум,
   Ни вышиванья, ни иных умений.
   Мария Алексеевна
   Грешно ли проявить себя особо:
   Здесь вольность устроители простят.
   Мадам Крюшон
   Моя Софи примерная особа.
   По всей Молчановке ее боготворят.
   (Откланивается, уводит Сонечку.)
   Оленька
   Какая лента у Софи на шляпке,
   Голландские на платье кружева.
   Мария Алексеевна
   Приятно слышать вслед хорошие слова.
   И неприятны сплетни бабке.
   Раскланиваются с подошедшими Бутурлиными и месье Жилле.
   Бутурлина
   Благая встреча. Наше трио.
   Шлет трио вашему привет.
   Сегодня солнышко игриво
   И мрамор от него меняет цвет.
   Заметил это мсье Жилле.
   Месье Жилле
   Заметили мои сестрицы.
   Под Фонтенбло, в моем родном селе,
   Которое мне перестало сниться.
   Откланиваются, отходят.
   Эжен
   Мне Саша ловко поклонился.
   Бутурлина
   Был неуклюжим, стал живей.
   Эжен
   Но посмотрел из-под бровей,
   Как будто перед ним я в чем-то провинился.
   (Уходят.)
   Полковой оркестр играет меланхолический полонез.
   Оленька
   Позвольте, grand-maman, уйти в беседку?
   Мария Алексеевна
   Ступай, меня там одолеет сон.
   Читать Гольдсмита светский тон.
   Оленька
   Люблю его!
   Мария Алексеевна
   Догоним, внук, соседку.
   (Уводит Александра.)
   Оленька
   Оркестр играет грустный полонез.
   Пышнеют у деревьев кроны.
   И милуют Юсупов сад вороны,
   Но мне захаровский милее лес.

Музыка оркестра звучит громче. Оленька, раскрыв книгу, медленно уходит. И вот уже слышится этот же полонез, но играемый на клавикордах.

  

Сцена четвертая

День рождения

Преображенная гостиная Пушкиных. В ней остались гравюры, овальное зеркало, ломберный столик и клавикорды, на которых сейчас играет Сергей Львович. За ломберным столиком, в углу, неторопливо перебрасываются картами Карамзин, Жуковский и Василий Львович. В другом углу, между матерью и бабушкой, стискивая кружевной платок, стоит Александр. Тут же Оленька.

  
   Карамзин
   Стихами дышит старый дом.
   Никита мне прочел свою балладу -
   "О том, как Еруслан царевну Милитрису
   Из терема затворного увез".
   Жуковский
   И как баллада?
   Карамзин
   Вашим подражанье.
   Василий Львович
   Чем кончилось?
   Карамзин
   Серебряным рублем.
   В Никите не было намека на стяжанье.
   Я просто поддержал пиита в нем.
   Смеются. Входит графиня Бутурлина и Эжен.
   Сергей Львович (прекратив играть, гостям)
   Анна Артемьевна Бутурлина.
   Эжен, ее троюродный племянник.
   Бутурлина осветила приветливостью всех.
   Василий Львович
   Как покровительница муз она,
   Так граф - науки верный данник.
   За ломберным столиком, откланявшись Бутурлиной, продолжают игру.
   Сергей Львович (Александру)
   Встречай гостей. И принято стоять.
   Александр (себе)
   Моn Dieu, кривляние опять.
   (Забыв платок, подходит к гостям.)
   Бутурлина
   Отец мой, Саша, при крещенье
   Был восприемником твоим.
   (Целует его.)
   С младенчества ты мной любим.
   Твоя maman сегодня - восхищенье.
   (Целует Надежду Осиповну.)
   Томяся скукой долгих дней,
   Живя домами стенка к стенке, -
   В селе сказала б: сенки к сенкам, -
   Друг другу письма пишем с ней.
   Возгласы.
   Мне письма радостней романа,
   Они веление души.
   Прочла письмо, ответ пиши,
   Коль дружба ваша без обмана.
   Ломберный столик весь вниманье.
   Мелькают в письмах афоризмы,
   В них профиля друзей два-три,
   О наших близких bon esprit
   Милы мне даже прозаизмы.
   (Берет руку Надежды Осиповны.)
   Люблю читать Nadine посланья.
   Они блестящи, коротки.
   И почерк милой мне руки
   Залог любви и пониманья.
   Надежда Осиповна
   Теперь признаемся - откуда
   Привычка эта, наша страсть.
   Ума пленительная власть,
   Московских барышень причуда
   Эпистолярная страна,
   Куда нас силой гнать не надо, -
   Она сама нам всем награда, -
   Взялась с пера Карамзина.
   Карамзин смущен. Александр не спускает с него глаз.
   Жуковский
   Те письма нам из-за границы
   Открыли душу, русский ум,
   Волненья сердца, трепет дум,
   Открыли миру наши лица!
   Василий Львович
   Тот век был веком откровений:
   В нас просыпался русский гений.
   "Во вкусе час настал великих перемен.
   Явился Карамзин и Дмитрев-Лафонтен!"

Рукоплескания принуждают Карамзина встать и раскланяться. Он садится, гости успокаиваются.

   Бутурлина (достает миниатюру в муаровом футляре)
   Подарок мой. Nadine, прости,
   По памяти он писан, не с натуры.
   Надежда Осиповна
   Моя Annette, миниатюры
   Твои - волшебны на кости.
   Футляр с миниатюрою пошел по рукам гостей.
   Бутурлина
   Здесь Сашеньке всего три года.
   Василий Львович
   Восторг мой выразить могла бы только ода.
   Карамзин
   И вправду, личико прекрасно.
   Особенно глаза остры и ясны.
   Надежда Осиповна целует Бутурлину.
   Эжен (достав свиток)
   "На свете нет серьезней книгочея,
   Когда мой друг сидит над книгой млея.
   И у меня охота к чтенью - страсть.
   Но у тебя она - высокая напасть.
   Так пусть Гомер - рапсод несчастной Трои -
   Оливой мирною благословит детей.
   А мудрые Плутарховы герои
   Увидят в нас с тобой Аяксов наших дней!"
   (Подает Александру свиток, тихо.)
   Не пробегала кошка между нами.
   Все это я и выразил стихами.

Александр, подумав, обнимает его. Смущенно отирает лоб рукою.

   Надежда Осиповна
   Платок где? Наказание Господне.
   Прости, я сделаю как в будни, как всегда.
   (Достает булавку.)
   Должна же кончиться когда-нибудь беда.
   Тебе одиннадцать сегодня!

(Найдя платок, пристегивает его к камзольчику Александра.)

   Тот зажмуривает глаза.
   Сергей Львович (подходит к нему, гладит волосы)
   У каждого свой нрав, свои повадки,
   Теряет сын свои платки?
   Я в молодости век терял перчатки.
   Пороки наши так мелки.
   И в них достоинств продолженье.
   Рассеянность - капризы Муз.
   Прошу всех сделать одолженье.
   Узнать со мной случившийся конфуз.
   (Выходит на середину гостиной.)
   Хоть он с последствием приятным,
   Поэтому и памятен навек.
   То, что порой считается приватным,
   По сути - выражает век.
   За ломберным столиком отложили карты.
   Умерший государь был нравом вздорный.
   Но много лиц живет в любом лице.
   Итак, представьте - бал гремит придворный
   В чуть мрачном государевом дворце.
   Вдруг Павел в паузе ко мне оборотился.
   "Вы не танцуете? А по-че-му?"
   От неожиданности я смутился
   И искренне ответствовал ему:
   "Я, государь, забыл свои перчатки".
   Вокруг меня носы, вокруг меня глаза.
   На царский случай люди падки:
   "Майора, видно, ждет гроза!"
   Что ж государь? "Вот вам мои". Смущенный
   Я взял перчатки, поданные им.
   Круг любопытных, Павлом привлеченный,
   Ко мне вдруг ласков стал,
   Ко мне вдруг стал другим.
   А государь меня ведет сквозь залу прямо.
   Зеркальный пол нас с Павлом отражал.
   Он, выбрав фрейлину, кивнул: "Вот вам и дама".
   И отошел - посол мальтийский ждал.
   Я танцевал счастливейшим на свете
   Под взглядами завистливой толпы.
   Покорны перед властью, словно дети,
   Столичные сановные столпы!
   (Александру.)
   Платочек твой, как аксельбанты.
   С тобой мы самые лихие франты.
   (Целует Александра.)
   Рукоплескания.
   Карамзин
   Брильянтам ваших слов дано в Москве сверкать.
   Сергей Львович
   Огрехи Благородного собранья.
   Я тускл без этого сверканья.
   Жуковский
   Но каламбуры благодать.
   Все смеются.
   Оленька
   Мой младший брат и мой дружочек!
   Я многое б могла сказать тебе.
   Желаю, что желаешь ты себе
   Презент мой - "Стонет сизый голубочек".
   Надежда Осиповна (идет и садится за клавикорды)
   Но, как всегда, не строят клавикорды.
   Жуковский
   Послушны вам всегда аккорды.

Оленька поет романс "Стонет сизый голубочек". Надежда Осиповна вторит ей.

   Карамзин (тихо)
   Очаровательнее не слыхал дуэта.
   Василий Львович
   Что ж, музыка стихов мелодию родит,
   И та им придает нежданный вид.
   Бутурлина (Эжену)
   Смиренность Оленьки достоинством согрета.
   Рукоплескания. Александр целует Оленьку и Maman.
   Эжен
   Мы просим Сашу спеть.
   Надежда Осиповна
   Но он не музыкален.
   Сергей Львович
   Хоть слышит музыку Корнелевых стихов.
   Мария Алексеевна (обняв того и другого)
   Пусть внук мой и не без грехов,
   Родителям своим за все он благодарен.

Александр кланяется maman и papa. Никита по знаку Марии Алексеевны подносит ему большую коробку.

   Мария Алексеевна
   Наверно быть тебе в военной службе.
   Что говорю, бери на ум.
   Дарю гусарский, в рост тебе, костюм.
   Считай, от сердца иль по дружбе.

Александр, поцеловав бабушку, открывает коробку, надевает кивер. Среди гостей одобрительный шум.

   Сергей Львович
   О, детские невинные года!
   В дверях столовой появляется ливрейный слуга.
   Прошу к застолью, господа.

(Садится за клавикорды, доигрывает полонез.)

Гости парами, кланяясь Александру, проходят в столовую.

   Карамзин (ведя Надежду Осиповну, продолжает разговор)
   Писатель светский человек,
   Не может быть и мало странен.
   Судьбой своей отчизны ранен,
   Живет он тем, чем полон век,
   Хотя весь Божий мир его обитель,
   Закон души его - друзья.
   Надежда Осиповна
   Но кто его вседневный вдохновитель?
   Карамзин
   Его любовь, его семья.
   Бутурлина (идя с Жуковским, светло)
   Я рада слушать первого поэта.
   Жуковский
   Хоть это и не так, благодарю.
   Бутурлина
   О тайнах вашего пера я говорю.
   Жуковский
   Мне вашей кисти не узнать секрета.
   Василий Львович (Александру)
   Подарок мой на столике визитном.
   Ты стал не просто другом мне, а другом ситным.

(Щелкает племянника по носу.)

Все уходят. Александр отстегивает платок и отбрасывает его. Появляется празднично одетая Арина Родионовна. Она навеселе. Манит Александра.

   Арина Родионовна
   Как утром пели здравие твое
   На клиросе дьячки с пономарями!
   Я одарила их двумя рублями.
   Не больно в будни сытно их житье.
   Вот и тебе полтинничек на праздник.
   Александр берет монету, кружит няню.
   Нашел на нас веселый стих.
   Гусар, век будешь ты проказник.
   Александр
   Кого ты больше любишь из троих?
   Арина Родионовна
   Любой из пальцев болек, и мизинец
   И указательный, и сам - большой.
   О Пушкиных о всех болею я душой.
   Александр
   И это лучший мне гостинец.
  
   Смеются. Арина Родионовна уходит. В столовой шум. Александр закрывает уши, шум исчезает. Открывает уши, шум уже громче. Закрывает - безмолвие. Оно переходит в слудующую сцену.

Сцена пятая

Книгочей

   Поздний вечер. Кабинет Сергея Львовича на антресолях. В шкафах книги. На стене висит картина, копия "Данаи" Корреджо. На высокой изящной подставке двойной светильник. Он не зажжен. Рядом со светильником складная лестница с полкою наверху. На ней в ночной рубашке, в накинутом на плечи пледе, нетерпеливо кого-то ожидая, сидит с книгой Александр.
  
   Александр
   В гостиной снова гости... Друг Никита,
   Я думал, что придешь ты поутру.
   Никита (входит)
   Соврал я барину: на полках пыль сотру.
   Вы как монашек троицкого скита.
   Зажигает светильник.
   Александр
   Волшебный лампочник!
   Никита Дар Божий
   Вношу я вечерами вам
   Александр
   И весело тогда глазам,
   Наш разлюбезный, распригожий.
   Ступай.
   Никита И сразу стал ненужен,
   И нелюбезен, непригож.
   Александр (открывая книгу)
   Ты все ворчишь, все не уйдешь.
   Никита
   Жуковский книгой взвеселил весь ужин.
   (Уходит.)

Александр подсаживается ближе к светильнику Читает. Отвлекся.

   Александр
   Безмолвие... Затылки книг красивы.
   Есть схожие, как Левушка и я.
   Но больше близнецов. Тисненые края,
   Листы хрустящи и игривы.
   (Рассматривает ленту-закладку.)
   Закладка тоже загляденье.
   Потоньше шляпных ленточек ЕЕ.
   Скучает сердце бедное мое.
   В саду ее увидел на мгновенье.
   Снизу доносится мелодия клавикордов.
   При всех раскланялись как надо,
   Но мало говорили с ней.
   Увидеть раз за много дней.
   О, сон юсуповского сада...
   Наверно, спит сейчас. А хорошо бы,
   Чтоб я приснился ей во сне.
   И чтоб она приснилась мне.
   Без гувернантки, чопорной особы.
   (Как бы отряхнулся, читает. Дочитал до рисунка.)
   Какие лица и какие позы...
   У башни замка рыцарь даму ждет.
   Она пришла... Полуоткрытый рот.
   Мольба в руках, в глазах сверкают слезы.
   (Листает непрочитанное.)
   В алькове с рыцарем она лежит бледна.
   И волосы распущены волнами.
   Старик с горящими глазами
   Подглядывает в дверь... Она его жена!
   (Листает лихорадочно до очередного рисунка.)
   Весь в черном эшафот. Доказана измена.
   Ее последняя к монахам речь.
   В руках у палача двуручный меч.
   Прости ее старик!.. Простил же я Эжена.
   Мелодия клавикордов смолкает.
   И на стене альковная картина.
   С Корреджо копия. Проста.
   С чего меня волнует гладь холста?
   С чего, где женщина, там и мужчина?
  

Скрипят антресоли. Шаги. Александр спустился с лестницы. Хотел спрятаться, раздумал. Со свечами в шандале и маленьким томиком в руках входит Сергей Львович. За ним появляется Жуковский.

  
   Сергей Львович
   Я так и знал. Он здесь, свечей губитель!
   Никита балует, терплю и я.
   (Берет у Александра книгу.)
   С ним куртуазные друзья.
   В его года я не был их любитель.
   (Ставит книгу очень высоко.)
   Ступай, мой друг, в объятия Морфея.
   Александр, поклонившись, уходит.
   Гомера любит в переводе Битобе.
   А это уж не шуточки тебе.
   Жуковский
   Сам книгочей, ты холишь книгочея.
   Сергей Львович (ищет место для внесенного томика)
   Пополнился твоею книгой дом.
   Жуковский
   Я больше рад, чем ты. Я торопил Пегаса.
   И кабинет твой - уголок Парнаса.
   Сергей Львович
   С автографом стократ дороже том!
   Ставит книгу. Целует Жуковского и гасит светильник. Выходит, унося шандал. Удаляющиеся скрипы антресолей. И снова безмолвие. Где-то запел свою песню сверчок. С пледом на плечах возвращается Александр. Находит книгу Жуковского, подошел к окну. Читает при лунном свете стоя. Его ознобило содержанье. Плед спадает с плеч. Сверчок замолчал.
   Александр
   Любовь на камне сем их память сохранила,
   Их лета, имена, потщившись начертать;
   Окрест библейскую мораль изобразила,
   Но коей мы должны учиться умирать.
   (Он чуть не задохнулся.)
   Здесь пепел юноши безвременно сокрыли.
   Что слава, счастие не знал он в мире сем.
   Из гостиной доносится мелодия знакомого полонеза.
   Но музы от него лицо не отвратили.
   И меланхолии была печать на нем.
   Александр смотрит в ночь. А полонез уже звучит на детском маскараде, исполняемый скрипичным оркестром.
  

Сцена шестая

Утренний маскарад

   Танцевальный зал в доме графа Бутурлина. Невидимым оркестром и проходящими сейчас в танце детьми дирижирует танцмейстер Иогель. За полонезом наблюдают взрослые. Они в костюмах. Графиня Бутурлина - Дама Бубен, Надежда Осиповна - Дама Червей, Сергей Львович - Туз Червей и месье Жилле - Король Треф. На детях короткие плащи с обозначением масти с числом, и маски в форме этой же масти.

Эжен в костюме Итальянца, Александр в гусарском костюме.

  
   Иогель
   Все маски в сборе! Дивная колода.
   Любая карта хороша!
   (Танцующим.)
   Свободней дети, в такт и не спеша.
   Танцующие уходят.
   (Бутурлиной.)
   Так много не было еще у вас народа!
   (Дирижируя, уходит.)
   Бутурлина
   А Туз Червей, рот окрестив, зевает?
   Сергей Львович
   Простите, милая Annette.
   Бутурлина
   Annette прощает, Дама Бубен нет.
   Сергей Львович
   За всех Иогель словно эльф порхает.
   Месье Жилле
   Как подросли на утренниках дети.
   В них выявляются природные черты.
   Бутурлина
   И повторится то, что было в свете:
   И слезы, и сомненья, и мечты.
   Сергей Львович
   Взгляните-ка, Эжен, как паладин,
   За нашей Олей волочится.
   Бутурлина
   Она на детском маскараде львица.
   Сергей Львович
   Не вижу Сашеньку, Nadine.
   Надежда Осиповна
   Ищи Сушкову, там костюм гусарский.
   Сергей Львович
   Да где он? Этакая пестрота.
   Надежда Осиповна
   С угла. Горда Сушкова неспроста:
   Замечен бабушкин подарок царский.
   Месье Жилле
   На маскарадах все чуть влюблены.
   В том веке точно так и мы влюблялись.
   Себе пожившими казались,
   А были даже не юны.
   Сергей Львович
   Моя богиня, что вам принести?
   Надежда Осиповна
   Бокал оршада. И скромнее льсти.
   Сергей Львович уходит. Все продолжают наблюдать за танцующими.
   Месье Жилле
   Оркестр как при дворе - из итальянцев.
   Бутурлина
   Нет выше счастья - радости дарить.
   Иогеля как не благодарить -
   Я не видала грациозней танцев.
   Надежда Осиповна
   Как Сашеньку взбодрил костюм.
   Бутурлина
   Костюм не заменяет ум.
   Месье Жилле
   И сердце. Любит он три года.
   Не ветреная в нем порода.
   Полонез заканчивается. Шум детских разговоров. Появившийся Эжен, подведя к Надежде Осиповне Оленьку, отходит в низком поклоне и беседует с тетушкой. Сергей Львович подносит Надежде Осиповне и Оленьке оршад.
   Надежда Осиповна
   Какой успех, а ты печальна.
   Не понимаю, почему?
   Оленька
   Я знаю, что понравилась ему.
   Но сам он - мед. Я ж не сентиментальна.
   Александр (появляется и тут же прячется за колонной)
   Дается много одному,
   Другим и мало не дается.
   Эжен, как видно, надо мной смеется.
   Надень и кивер - до бровей ему.
   Все радуются, что мазурка скоро.
   Я танцевать ее с Сушковой не решусь.
   Та выше ростом. Я стыжусь!
   Хоть не снесу ее укора.

В костюме семерки червей входит Сонечка, в костюме Дамы Пик мадам Крюшон.

   Сонечка
   Мой кавалер мне не спешит навстречу.
   (Подойдя к Александру, играет веером.)
   Вы славно танцевали полонез.
   Александр
   Казалось мне, вертелся я как бес.
   Сонечка
   Когда взБЕСитесь вы, я вам замечу.
   Мадам Крюшон
   Условье общее презрев,
   Эжен и вы в костюмах вольных -
   Средь бубен, пик, червей и треф -
   Замечены. Не все довольны.
   (Рассматривает Александра.)
   Эжен изяществом колета
   Ведет какой-то с кем-то спор.
   Сонечка
   Бряцанье легкого стилета
   Задиристей бряцанья шпор.
   Александр
   Мне всех милей червей семерка:
   Вся из пылающих сердец.
   И будь из них одно лишь зорко,
   Все было б ясно наконец.
   Сонечка (радостно играет веером)
   Люблю мазурку.
   Александр В ней гусар.... неловок.
   Сонечка
   Отказ со мною танцевать?
   Вы пригласили... Как это понять?
   Александр молчит.
   Мадам Крюшон
   Друг ваш не может без капризов и уловок.
   (Отводит Сонечку.)
   К ним сразу же подлетает Эжен. Они беседуют.
   Иогель (входит)
   Графиня, дети в упоенье!
   Сверкает зала! Все милы.
   (Рассыпается в реверансах перед Оленькой.)
   Примите, гретхен, поклоненье.
   Вы в полонезе были нежны и светлы.
   (Дает оркестру знак. Приглашает Оленьку в первую пару мазурки.) Вторая пара Сонечка Сушкова и Эжен. Танцующие уходят. Надежда Осиповна и мадам Крюшон спешат за ними. Гремит мазурка.
   Александр (следя за танцующими у колонны)
   Мсье "sil vores pleit" с Софи. И слава Богу
   Он ей по росту. Но какая боль.
   Смешную я играю роль.
   Кому я уступил дорогу?
   Сергей Львович (заметив Александра, к месье Жилле)
   А Саша больше не танцует.
   Вот вот и он не сдержит слез.
   Месье Жилле
   Он ниже дамы сердца. Не дорос.
   А та, трагедии не видя, негодует.
   Бутурлина
   Всем детям тяжелы сердечные уроки.
   Месье Жилле
   Природа образует их сама.
   Поможет и воспитанность ума.
   Пока растут, они ужасно одиноки.
   Бутурлина
   Но от вниманья мальчика избавьте.
   Сочувствие его убьет.
   Месье Жилле
   Благие слезы жизни славьте!
   Кто не страдает - сердцем не растет.

Гром мазурки достигает верха и по знаку вошедшего с Оленькой Иогеля обрывается. Иогель в поклоне подводит Оленьку к Бутурлиной.

   Иогель (обращаясь ко всем танцующим детям)
   Вам первый маскарад запомнится надолго.
   Касанье рук - касанье душ.
   Я счастлив от исполненного долга.
   Маэстро, детям за мазурку - туш!
   Оркестр приветствует детей музыкой и замолкает.
   В двух главных танцах явлено старанье.
   Блестяще все вы поддержали тон!
   На светскость выдержали испытанье.
   Всем отдохнуть. Но следом котильон!
   Шум детских голосов. Ливрейные слуги разносят детям мороженое и прохладительное. Входят мадам Крюшон и Сонечка. Александр решительно подходит к ним.
   Александр (Сонечке)
   Молю вас подарить мне котильон.
   Сонечка
   Я не ослышалась? Меня вы пригласили?
   Мадам Крюшон
   Случившееся прежде - maubais ton.
   Сонечка
   Вы по своей вине мазурку пропустили.
   Александр
   Мазурка в котильоне есть.
   Сонечка
   Есть в котильоне вальс еще и полька.
   Станцую я его, не с вами только.
   Вот за обиду мне вам маленькая месть.

Мадам Крюшон уводит Сонечку. Александр прячется за колонну. Слуги подносят взрослым мороженое.

   Сергей Львович
   Наивный маскарад грозит наскучить.
   Бутурлина (оставив Оленьку с появившимся Эженом)
   Он мил наивностью.
   Месье Жилле Люблю детей.
   Их, а не взрослых, опытных людей.
   Умеющих вдруг скукою докучить.
   Бутурлина
   Вы правы, в Serge нет отцовского терпенья,
   Зато есть светлый светский дар.
   (Сергею Львовичу.)
   Украсим, друг мой, вензель детских пар.
   И в танцах, как в стихах, есть вдохновенье.

Сергей Львович мгновенно преображается, предлагает ей руку и быстро уводит ее к группе детей, ставших для котильона. Появляются Надежда Осиповна и мадам Крюшон.

   Мадам Крюшон
   Не знаю, можно ли графине
   На маскараде детском танцевать?
   Надежда Осиповна
   Но если ей дано все оживлять,
   Дано Авророй быть в любой живой картине!

Иогель дает знак оркестру играть котильон. Дети и Бутурлина с Сергеем Львовичем в котильоне. Месье Жилле аплодирует им. Танцующие уходят.

   Александр (восторженно следя за танцующим отцом)
   Bravo, papa! Как весел он.
   Как он красив. И мне б хотелось,
   Чтоб все вокруг меня вертелось!
   Моя мазурка где? И где мой котильон?
   Забежал за колонну и разрыдался. Ищет платок, не находит его и утирает слезы рукою. Сонечка, найдя его среди танца глазами, поражена. Она остановилась, ломая фигуру котильона. Александр продолжает всхлипывать. Сонечка плачет. Музыка мазурки достигает апогея.
  
   Акт второй

Сцена седьмая

Вельможа

   Где-то звучит музыка Вивальди, исполняемая скрипичным ансамблем. Библиотечный зал имения князя Голицына в Больших Вяземах. В глубине, между шкафами, парадный портрет дамы, мраморные бюсты, бронзовые часы на полуколонне. Музыка стала громче. Затем снова притихла. С букетом белых и желтых роз входит Голицын, с ним Александр.
  
   Голицын
   Мы в бывшей вотчине Бориса Годунова.
   В писцовых книгах рылся я не зря.
   Узнал историю родного крова
   И церкви Троицы, запомнившей царя.
   Александр
   Могила братика у церкви на задах
   Взялась зеленою травою.
   Голицын
   Ваш Nikolas рад вечному покою.
   Тиши Вязем нет в городах.
   (Осматривают библиотеку.)
   Воображение - начало чувств,
   А чувства есть предтеча всех искусств.
   (Заслушались музыкой.)
   Не все коллекции искусны.
   Собрать их в тон - большой секрет.
   И розы могут быть безвкусны.
   Верней, небрежно набранный букет.
   Из всех цветов люблю два цвета.
   Два: белый с желтым. Посмотри,
   Они едины изнутри.
   От Флоры нет светлей привета.
   (Готовит вазу.)
   Нет для меня милей искуса -
   Найти гармонию вещей.
   Шампанское не пьют средь щей.
   Застолье, кстати, тоже праздник - вкуса.
   (Выбирает розы.)
   Не говорю о платье модном.
   Безвкусицу осудит свет.
   Бант, панталоны и жилет,
   Сюртук - должны быть однородны.
   В Москве твой дядя правит модой.
   Отец твой следует ему.
   Вкус управляем и погодой.
   Нет пожеланий к платью твоему.
   (Поставил букет. Указывая на мраморный бюст.)
   Кто это?
   Александр Аполлон.
   Голицын А это?
   Александр Афродита.
   Голицын
   А это?.. Зевс. Сомненье знанью друг.
   Тьма вкуса здесь, здесь труд ума и рук,
   И все ж нет цельного, нет чуда монолита!
   (Сопровождает Александра.)
   Знать древности необходимо.
   Вот это я привез из Рима...
   Что более всего здесь нравится?
   Александр
   Молчанье.
   Голицын
   Прости, мой друг, я много говорю?
   Смутился? Кстати замечанье.
   За прямоту тебе я книгу подарю.
   (Снимает с полки томик в зеленом сафьяновом переплете.)
   Любовь к изящному - счастливые вериги.
   Любил я в детстве даже запах книги.
   Александр весь в подаренном томике.
   (Голицын останавливается, наблюдает за ним.)
   Все нынешние Пушкины легки.
   Мне дороги их дружба и соседство.
   Следы их предков в прошлом велики.
   Надежды роду дарят Бог и детство.
   (Уходит.)

Музыка смолкла. Безмолвие. Александр поглощен увиденным. Ходит еле слышно.

   Александр
   Египет здесь... Там манускрипты Рима.
   Здесь Греция - прелестница моя.
   И у Бутурлиных коллекция своя:
   И древностей, и книг неисчислимо.

Заиграли бронзовые часы, и снова безмолвие. Входит Мария Алексеевна.

   Мария Алексеевна
   Ты, вижу, чем-то огорчен?
   Александр
   Мы не бедны, но не вельможи.
   Мария Алексеевна
   Князь близок ко двору, блестящ, учен.
   Родам чужим завидовать негоже.
   (Ходят по библиотеке.)
   Род Пушкиных старинный род.
   С Голицыными в славе состязался,
   Да не у дел великих оказался.
   Скромна о нем молва, хоть прежде знал народ.
   Не говорю о Ганнибалах.
   Ты пухлогуб, как прадед твой.
   Служил отечеству он сердцем и душой.
   Остался в государевых анналах.
   Царь Петр в Абрам Петровиче нуждался.
   Арап был крестником, родной.
   Как царь вдвоем входил с ним, двор смеялся:
   Явился с черной книжкой записной.
   (Взяла из рук Александра подарок Голицына.)
   Вот вырастишь, передадут тебе
   Старинный ваш ларец из дуба.
   Окован он железом грубо.
   В нем родословные. Тебе служить судьбе.

(Возвращает Александру книгу.)

Продолжают осмотр. Александр, подойдя к портрету, делает ему рожицу.

   Голицын (входит)
   Ко времени родился он.
   Я вспомнил разговор средь царской свиты:
   Сперанский замышляет для элиты
   Детей дворян придворный пансион.
   Чтобы великие князья учились
   Среди ровесников своих.
   Мария Алексеевна
   И слава Богу, что не для двоих
   Умы ученые трудились.
   Где-то рядом грянул рожковый оркестр.
   Голицын
   Рожечников играть призвал я для обеда.
   Александр
   Чтоб гости больше ели?
   Голицын (смеясь) Видно, так.
   Мария Алексеевна
   Князь на художества мастак.
   Голицын
   Я продолжаю игры прадеда и деда.
   Именье ваше как?
   Мария Алексеевна Не лажу с мужиками.
   Голицын
   Народ растет не годом, а веками.
  
   (Уводит гостей.)

Музыка рожкового оркестра переходит в гудение одинокого пастушеского рожка.

  

Сцена восьмая

Захарово

   Умолкающее гудение пастушеского рожка. Вдали темнеет еловый лес, отражающийся в пруду. На берегу его слева старая липа с вросшей в толстую морщинистую кору подковой. Вокруг липы полукруглая скамья. Сейчас на ней стоит плотничный ящик. Поодаль справа молодая береза. Около нее возится с писалом Никита в фартуке. С палкою в руках появляется Александр.
  
   Никита
   Знак - в память той, кого с зимы люблю.
   (Увидел проходящую с лукошком Грушу. Александру.) Пи-са-ло это. Можешь почеркать.
   Береста шелковистее бумаги.
   (Уходит быстро.)
   Александр
   Что написал он? "Аг-ра-фе-на".
   (Задумался.)
   Я по-французски напишу "Sophie".
   (Пишет на березе.)

Слышен звон коровьего ботала. Появилась Палашка. В ее косе голубая лента. В руках хворостина и берестяной кулечек. Александр долго пишет, не замечая ее. Оглянулся, увидел наконец.

   Александр
   Палаша, ты к кому?
   Палашка К вам, баринок.
   (Поклонилась в пояс).
   Возьмите, не обидьте. Земляника.
   Душиста и свежа, со стебельков.
   Поляны знаю, вот и собираю.
   Берите, баринок. Одна к другой.
   Александр взял берестяной кулечек.
   Сестрица ваша - андел. Подарила
   Мне ленту в косу.
   Александр Коротка коса.
   Палашка
   В отдарок ей я приносила ягод.
   Александр
   А мне за что? (Положил кулек на скамью.)
   Палашка
   Не дразните ведуньей.
   Из-за прабабки. На селе бранятся.
   Так добрые, а вот меня не любят...
   Два дня хожу за барскою коровой.
   Не в стаде, потому что захромала.
   Люблю коровушек, глаза печальны...
   Со мной однажды приключился грех.
   На стельную залезла покататься, -
   Мала была, - та сбросила меня,
   И я с нее в крапиву угодила.
   (Смеется.)
   Мешаю вам, поди? Так вы гоните.
   Александр
   Нет, не мешаешь.
   Палашка Ну и слава Богу.
   Звон ботала участился.
   Куда ты? Там мостки! Пошла в лесок!
   Убегает. Входит Никита.
   Никита
   Палашка - сирота. Живет с прабабкой.
   Год-два, ну три - и вырастет коса.
   Как выйдет замуж, на две расплетут.
   (Забирает ящик.)
   Появляется Оленька. Она в шляпке и с книгою в руках.
   Никита
   Скамейку возле липы починил.
   Тишеют люди на природе.
   Неторопливость от нее в народе.
   (Уходит.)
   Александр (угощает Оленьку земляникой)
   Палашка принесла: я не дразнюсь.
   Она добра, прабабки я боюсь.
   Присели, едят землянику.
   Оленька
   Всю зиму грезишь о сельце.
   О пруде, елях, о полянах.
   Не вспоминают о румянах,
   Когда румянец на лице.
   (Подставила себя солнцу, прикрыв лицо шляпкой.)
   Вот сказка няниной светлей.
   С рожком пастушьим просыпаюсь.
   Кому - не знаю - улыбаюсь.
   И досып утром сна милей.
   Ботало звенит все дальше и дальше.
   Александр
   А я люблю вяземский звон.
   Заслушиваюсь петухами.
   И просыпаюсь со стихами.
   Но те тотчас уходят в сон...
   Сверчка домашнего я вспоминаю, Фомку.
   Он стрекотаньем утешал меня...
   С утра бранили. Взять котомку
   И сгинуть бы средь бела дня.
   Оленька
   Все об одном, мой друг, зачем?
   Брань - часть родительского долга.
   Александр
   Рад, на тебя не сердятся совсем.
   А если сердятся, недолго.
   Оленька (целует ему руки, оглянулась)
   Papa. Вновь будет изъясняться бурно.
   Александр (встает, присматривается к палке)
   Мой карла, мой Толи, труби в герольдов рог,
   Что Догоберт, твой царь, почил среди дорог!
   (Уходит, трубя в палку.)
   Оленька (вслед)
   Печаль твоя о рыцарях бравурна...
   Сергей Львович (появляется в шлафроке и колпаке)
   В Москве скучаю о сельце,
   В сельце скучаю о стоглавой.
   Я, видно, избалован славой
   Под светской маской на лице.
   В семье наказан непокоем.
   Мы от maman признанье это скроем.
   (Ходит молча.)
   Одна всевластна связь - людей с природой.
   Как благодетельна она!
   Жизнь словно б от тебя отстранена...
   Я вновь пленился здесь державинскою одой.
   (Читает, словно говорит.)
   "Я телом в прахе истлеваю,
   Умом громам повелеваю.
   Я царь - я раб - я червь - я Бог!
   Но, будучи я столь чудесен,
   Отколе происшел? - безвестен.
   А сам собой я быть не мог.
   Твое созданье я, Создатель!
   Твоей премудрости я тварь,
   Источник жизни, благ податель,
   Душа души моей и царь!"
   (Взял в руки книгу Оли.)
   Шекспир? Нам не к лицу творения попроще!
   У дома зазвонили в колокольчик.
   День как хорош!.. Обедать будем в роще!
   (Поднявшись, прикасается незаметно к подкове, уходит.)
   В небе слышится жаворонок.
   Оленька
   В кору вросла заветная подкова.
   (Идет за отцом, остановилась у березы.)
   Пометы... "Аграфена" и Sophie".
   Никита написал, а это братик? Фи!
   Не знаю, рада ли была б Сушкова.
   (Уходит.)

И вот уже пение жаворонка переходит в вечерний скрипучий крик коростеля.

Сцена девятая

Грешник

Крик коростеля. Вечер. Та же липа со скамьею. На скамье стоит лукошко. Около него палка. Александр неторопливо царапает писалом на березе.

   Александр
   "П" - мой секрет... Ее прабабка, -
   Хоть видел я издалека,
   В руке корявая клюка, -
   Черна от солнца как арапка.
   У этой волосы льняные,
   Глаза - в пшенице васильки.
   Коснусь - жар от ее руки.
   И это все со мной впервые.
   Появляется Палашка. Она в платке. Александр пугается, отходит от березы. Крик коростеля смолкает.
   Александр
   Твою прабабку видел.
   Палашка Побрела
   На богомолье в Троицеву лавру.
   Вас с прибылью?
   Александр В лукошке два гриба.
   Палашка (заглядывает в лукошко)
   Ну кто же до дождей с лукошком бродит?
   Грибы пойдут после Петрова дня.
   Александр
   Сбивал в лесу султаны у крапивы.
   Ты говорила, жалится она?
   Палашка
   Аника - воин... Я вот лесовая.
   Ко мне грибы семейками идут.
   Ну прямо сами прыгают в лукошко.
   Александр подошел к ней близко, взял руку.
   Грех. Анделы все видят, баринок.
   Александр
   Какие анделы?
   Палашка А над плечами.
   Над левым белый, а над правым черный.
   Хоть мы не видим их, они нас бдят.
   И все дела людей записывают в листик.
   А как придет день Страшного суда,
   Всяк поминальный листик и достанет.
   Коль в белом больше дел, в рай угодишь.
   А коли больше в черном - в ад кромешный.
   Александр вздрогнул.
   В рай попадают лишь младенцы
   И все, не сотворившие греха.
   А грешников калеными крюками
   Терзают слуги Сатаны.
   Нет человека без вины.
   Александр отпустил ее руку. Присели рядом, молчат. Слышится далекий колокольный звон вяземской церкви.
   Александр
   Николенька в раю или в аду?
   Палашка
   Скончался маленьким, видать, в раю.
   Перекрестились.
   (Палашка встала.)
   С сестрой вас позову, в лес сходим вместе.
   Не вечером, не днем, а поутру.
   (Поклонилась, уходит.)
   Александр
   Я думаю о ней как о невесте.
   И верно грех, я снова как в жару.
   (Ходит меж липой и березой.)
   Появляется Арина Родионовна.
   Арина Родионовна
   Вот где ты!.. Больно пасмурен лицом.
   Молчат.
   Александр
   Во мне есть бес.
   Арина Родионовна Какой?
   Александр (сел на скамью)
   Да уж такой.
   Арина Родионовна
   В чем согрешил?
   Александр (закрыл глаза)
   Я не могу признаться.
   Но согрешил, уж верно согрешил.
   (Открыл глаза.)
   Арина Родионовна
   Вся жизнь людей на свете согрешенье.
   И тут же избавленье от грехов.
   (Подсела к Александру.)
   Жил батюшка, и жил батрак Иван.
   Поп был скупой, кормил Ивана худо,
   Тот и подумал проучить его...
   Вот служит раз обедню поп. Чин-чином.
   Идет средь прихожан, кадилом машет,
   Их окаждая ладаном - дымком,
   И молит Бога: "Господи, по-ми-луй!"
   Ну, а Иван в ответ из алтаря, -
   Он, вишь, туда забрался до обедни
   И отвечает тоненьким певком:
   "Нет, не по-ми-лу-ю!" - "А по-че-му?" -
   " А потому, что ты моришь И-ва-на!"
   Поп испугался, стал кормить его.
   Александр смеется, а на глазах слезы.
   В слезах?
   Александр
   Николенька уже в раю,
   И я хочу сейчас же умереть.
   Арина Родионовна
   Да Бог с тобою, Александр Сергеич!
   И лоб горячий. Думаешь о брате?
   Александр
   Я никогда его не забывал.
   Позавчера опять во сне увидел.
   Арина Родионовна
   Он звал тебя?
   Александр Рукою поманил.
   Арина Родионовна
   И ты пошел за ним?
   Александр Нет, жутко стало.
   Арина Родионовна облегченно крестится.
   К чему бы сон?
   Арина Родионовна По-разному суди.
   Сбродить к Николеньке с тобой нам надо.
   Александр
   И сбродим.
   Арина Родионовна
   Бабушка скорбям не рада.
   За березою появляются Мария Алексеевна и Харитина Ивановна.
   Харитина Ивановна
   Как подмосковной нам не кланяться природе.
   После мытарств с полком мне русский мил пейзаж.
   Красоты Крыма за него отдашь.
   Он ровен в ведро и при непогоде.
   Любуются прудом.
   Такие благостные лета
   Бывают раз в десяток лет.
   Мария Алексеевна
   Заметили - в народе есть примета:
   Когда все благостно, жди бед.
   Проходят.
   Александр
   С кем это бабушка?
   Арина Родионовна С родней богатой.
   С полковничьей женою Харитиной.
   Александр
   Зачем она приехала?
   Арина Родионовна Не знаю.
   Торги ведут... пшеницей или рожью.
   Захарово - богатое село.
   (Подошла к подкове, подержалась, крестится страстно.)
   Александр
   Вон Оленька идет.
   Оленька (появляясь с шарфом)
   На пруд смотрела.
   Он каждый день иной под вечер.
   У дома звонят в колокольчик.
   Арина Родионовна
   Сзывают к ужину.
   Оленька Я догоню.
   Арина Родионовна
   Находишься, намаешься на дню.
   (Уходит с Александром.)
   Оленька (держась рукой, задумчиво кружится вокруг березы)
   "Sophie" французское исчезло.
   А ниже появилась буква "П".
   "П" русское. Его инициал?
   Зачем вокруг инициала сердце?
   (Рассмеялась.)
   Пусть перед правдой я и погрешу, -
   Чтоб охранить их робкое согласье,
   Чтоб не исчезла дружба в одночасье,
   Сушковой не скажу, не напишу.
   (Достала с груди письмо.)
   Письмо Эжен прислал нежданно.
   Его я знаю наизусть.
   Он пишет: одолела грусть.
   Признанье лестно мне, хоть странно.
  

Колокольчик звонит настойчивее. Оленька убегает. Звон колокольчика переходит в неторопливый колокольный звон.

Сцена десятая

Николенька

Замолкающий колокольный звон. Церковная ограда у церкви в Больших Вяземах. Внутри ограды могила Николеньки Пушкина и памятник ему. Появляется Арина Родионовна с кутьей в руках и Александр с палкою. Подходят к могилке. Арина Родионовна кланяется и крестится. Александр повторяет все за нею. Арина Родионовна ставит кутью и плачет, покачивая головой. Тишина.

  
   Арина Родионовна
   Не к месту мы с тобою растужились.
   Проснулся он, коль мы к нему пришли.
   Александр
   Он видит нас?
   Арина Родионовна Как ты его в себе.
   Перекрестившись, молча едят кутью.
   Александр
   Когда к нему я подошел проститься,
   Он весь пылал, но показал язык.
   Арина Родионовна
   Смотри-ка ты, я этого не знала.
   С клюкой в руках и мешком за плечами появляется баба Агапия.
   Александр
   Баба Яга, баба Яга... Ишь, смотрит.
   Арина Родионовна
   Ты ль это?
   Агапия Я, касатушка моя.
   Арина Родионовна
   Давно с тобой, Агаша, не видались.
   Агапия
   Сбродила тихо в Троицеву лавру.
   Лесами шла, к обедне опоздала.
   Зато на лапти лыка надрала.
   (Сняла мешок и бросила клюку.)
   Дитяти набрала цветочков в поле.
   (Кладет на могилку васильки.)
   И вы пришли могилку навестить?
   Арина Родионовна
   Я принесла благой кутьи для птичек.
   Агапия (перекрестившись, жадно ест кутью руками)
   Николушку не раз живым видала.
   В гробу лежал он чисто анделок.
   Три года ныне, как он похоронен...
   Вот так и мы, Ариша, будем там,
   Хоть не в одно, по воле Божьей, время,
   (Поев, перекрестилась. Смотрит на Александра.)
   Твой выкормыш, твой Александр Сергеич.
   Хороший, мне Палашка говорила...
   Все на ветру, все на ветру стоит.
   (Заплакала.)
   Ариша, все перемерли родные.
   Меня одну Господь не прибирает,
   Хотя моих грехов не замолить.
   Арина Родионовна
   Уж больно скорбно говоришь.
   Агапия Могилки.
   Николушка как свеченька сгорел.
   Был бойконьким младенчиком, а прожил
   Чуть-чуть поболее шести годков.
   (Начинает причитать певком.)
   Солнышко ты наше теплое,
   Солнышко ты наше раннее,
   Не взошло лучами светлыми,
   Не взошло цветком лазоревым.
   (Пала на могилку, обхватив ее руками.)
   Ох, паду на землю-матушку,
   Ох, схвачусь рукой за травушку,
   Докричусь я до былиночки,
   Доберусь до сиротиночки!
  
   Вдруг откроешь глазки ясные,
   Да увидишь наше горюшко,
   Да услышишь причитания,
   Как тобой мы обездолены!
   (Причитают с Ариной Родионовной обе.)
   Ни в день ясный и ни в ноченьку
   Докричаться нету моченьки.
  

Причитают в голос. Слова причитания теперь уже не разобрать. Александр сжался. Плакальщицы, обессилев, замолчали. Тишина.

   Агапия (утирая слезы уголком темного платка)
   Вот сплачешь горе, легче на душе.
   Арина Родионовна (обняла Александра, прижала к себе)
   Не напугали мы тебя, старухи?
   Ну, а Николеньке в земельке полегчало.
   Где-то пьяный мужик одиноко затянул песню.
   Агапия
   Беда она в миру одна не ходит.
   Звонарь вяземский говорил,
   Что продают Захарово сельцо?
   Арина Родионовна
   Болтаешь много.
   Агапия Звонарю я верю.
   У барыни, видать, худы дела...
   Арина Родионовна
   За счастьем счастье, а за скорбью скорбь.
   (Подает Агапии клюку и мешок.)
   Ступай, Агаша. Спину-то не горбь!
   Агапия, низко поклонившись, уходит. Пьяный мужской голос приближается.
   Арина Родионовна
   И мы пойдем. До дома две версты.
   Александр
   Мне о продаже не сказала ты?
  

И вот уже одинокую песню озорно подхватил поющий хоровод.

Сцена одиннадцатая

Моленье

Осень. Липа и береза пожелтели. На скамейке опавшие листья. Появляется Мария Алексеевна и Александр с палкою в руках. Где-то с веселой песней крестьяне водят хоровод.

   Мария Алексеевна
   А я по матери из рода Ржевских.
   Боярский род, прославленный служеньем.
   Ветвисто родословие дворян,
   Как липа эта. Экий мощный стан.
   (Набирает букет из багряных листьев.)
   Захарово с годами позабудешь.
   Есть родовое Болдино у вас,
   Ну и Михайловское - ты о нем слыхал, -
   Именье родовое Ганнибалов.
   Без благодатной Божьей тишины.
   Ни хлеб не зреет и не зреют души.
   (Прислушалась к хороводу.)
   Народ гульлив и не боится петь.
   Невзгоды барыне, видать, одной терпеть.
   (Подержалась за подкову.)
   Погоды начали меняться...
   Уедем в город раньше, может статься.
   (Уходит, унося букет.)
   Александр (отбросив палку, падает на колени)
   О Господи! Услышь меня, молю,
   И сохрани Захарово за нами,
   За бабушкой Марией Алексевной!
   Недалеко Николенька мой спит,
   Ну как он здесь останется один?
   Ты видишь все, ну помоги, Господь!
   Услышь меня, хоть я великий грешник:
   Люблю - не ожидал - двоих!..
   Совсем не весело мне в эти дни.
   Верни мое Захарово, верни!
   (Крестится.)
   Веселая песня хоровода смолкла.
   Надежда Осиповна (входит)
   Ты молишься? Спасибо, милый друг.
   Все неустроено в дому, все зыбко.
   К тебе я с добрым словом и улыбкой,
   С чего в глазах твоих испуг?
   (Обходит сына, касаясь его рукой.)
   И я молюсь и думаю вседневно
   Об Оленьке, о Левушке, тебе,
   О grand-maman, papa и о судьбе.
   Хоть часто я со всеми вами гневна.
   Александр молчит.
   Мы раньше сердце в сердце жили.
   С тобой гуляла я сама.
   Причуды твоего ума
   Меня пленяли, мы дружили.
   (Встав на колени, обняла голову сына, целует его.)
   Мой африканец, смуглый и кудрявый.
   Ты ближе всех мне, ты в меня.
   Но почему-то не проходит дня,
   Чтоб ты не огорчал иль словом, иль забавой.
   Пока за поведенье сласти делишь,
   Ты убежишь, тебя и не найдешь.
   Порой тебя ничем не расшевелишь,
   А разойдешься, не уймешь.
   Александр молчит.
   Ты что, взялся играть в молчанку?
   Эжену это не придет на ум.
   Со всеми острослов, со мною тугодум?
   Не преврати приход мой в перебранку.
   Ответь, расплачься, закричи...
   Все что угодно, только не молчи!
   (Достала платок.)
   Весь день жила я без мигрени.
   Сюда я шла, тебя любя!
   Как мне разговорить тебя?
   Хочу твои услышать пени...
   Хоровод заводит грустную песню.
   Ты с дня рождения ко мне переменился.
   Кляну я шутку с носовым платком.
   Самолюбив ты, ну а в ком
   Нет самолюбия? Ты прав, что оскорбился.
   Александр вздохнул.
   Все не простишь? Что делать мне?
   Не я тебя, а ты меня не любишь.
   Maman сейчас несправедливо судишь.
   Простительнее надо быть к родне.
   Бранчлива я и своевольна.
   Кровь буйных Ганнибалов в нас...
   Куда ты смотришь? Я не вижу глаз.
   Опять ты делаешь мне больно!
   (Прижала сына к груди.)
   Ужель Господь распорядится так,
   Что не поймем с тобой друг друга?
   Уедешь в пансион, среди чужого круга
   Поймешь, жалея: мать не враг.
   Исступленно целует сына.
   Александр
   Maman, родная... отпусти меня.
   Иль накажи, коль не за что, за что-то.
   Надежда Осиповна
   Наказывать тебя одна моя забота?
   Ты по-хорошему не проживешь и дня.
  
   (Ударяет Александра по щеке. Ошеломлена сама.)
   Долгое молчание. Александр встал, оглядывается. Никого. Поклонившись, убегает.
  
   Надежда Осиповна (упав со стоном на скамью, плачет)
   Опять несдержанна, гневлива...
   Ударить Сашеньку рукой!
   Клялась - и вновь несправедлива.
   Не я ль должна нести в семью покой?
   Я, знающая вкус побед,
   Не покорила добротою сына.
   Из маленькой вины растут большие вины.
   Я изменюсь к тебе, мой свет!
  
   Хороводная песня приближается. Надежда Осиповна встает и уходит. Появляется медленный хоровод. Плавно огибает березу и липу. Последняя в хороводе Палашка. Входит Александр, садится на скамью, смотрит на хоровод. Хоровод живет собою. Его грустная песня летит к погожему небу, на котором высветились редкие звезды. Хоровод уходит. Появляется Арина Родионовна. Поднимает с земли посошок Александра.
  
   Арина Родионовна
   Пойдем-ка, батюшка, тебя мы потеряли.
   Попьешь парного молочка и спать.
   Ну, а заутра снова всем вставать.
   С чего это нам звезды замигали?
  

(Подмигнула Александру, уводит его за руку.)

Вновь зазвучавшая уже на затухании, хороводная песня переходит в песню Груши в московском доме Пушкиных.

Сцена двенадцатая

Весть

Гостиная Пушкиных. Сумеречный вечер поздней осени. Из девичьей доносится песня Груши. В кресле, перед горящим камином, сидит и вяжет Арина Родионовна. Никита неприкаянно ходит. Александр, подперев щеку рукою, рассматривает гравюру с Петром Первым и негром.

  
   Никита
   Справляться, есть ли вести из столицы,
   К нам мсье Жилет два раза приходил.
   И вырвут баринка, как овощ из теплицы.
   Арина Родионовна
   В худые руки бы не угодил...
   Никита уходит.
   Александр
   Мой прадед?
   Арина Родионовна
   Непохож. Я помню не такого.
   Наш семерых царей знал на своем веку.
   С годка приписана была я к старику.
   Вот и сейчас его я вижу как живого.
  
   (Уходит.)
   Александр, еще раз взглянув на гравюру, поднимается на антресоли. Песня Груши смолкла.
  
   Груша (пробегая из передней в покои)
   Ой, барышня! Ой, кто приехал к нам!
   Уж перестали ждать, а он явился.
   Влетает Василий Львович. Груша возвращается.
   Василий Львович
   Не верю я своим глазам.
   Как раньше, Грушенька, тобой не восхитился?
   (Обнимает Грушу.)
   Груша
   Седины в голову, а бес в ребро.
   Хозяев нет, вы шутите добро!
   (Убегает.)
   Василий Львович (поглядел в зеркало, напевает)
   Пора, друзья, за ум нам взяться.
   Беспутство кинуть, жить путем.
   Не все ж за бабочкой гоняться,
   Не все ж быть резвым мотыльком!
   (Танцует.)
   Входит Арина Родионовна.
   Где Serge с Nadine?
   Арина Родионовна Где быть им, пустодомам?
   В собрании Дворянском на балу.
   Оленька (вбегает)
   Вы что не там? (Танцует с дядей.)
   Василий Львович Пою себе хвалу?
   Писалось мне, жил я пером и домом!
   Где grand-maman?
   Арина Родионовна У Харитины,
   Захарово купившей, именины.
   Из передней появляется месье Жилле.
   Василий Львович
   Mon cher Жилле!
   Месье Жилле Увидел я карету.
   Фонарь ее - один на сто карет.
   Василий Львович
   Блистать, пока живу, вот мой завет!
   Месье Жилле
   Блистательному кланяюсь поэту.
   Василий Львович и Оленька перестают танцевать.
   Оленька
   Мне привезен романс?
   Василий Львович (подает романс)
   Всем без новинок худо.
   Оленька (целуя его)
   С неделей новой - новые духи?
   Василий Львович
   Добавь, прелестница, и новые стихи!
   (Показывает кипу стихов.)
   Оленька (проигрывает романс "Мой друг, хранитель - ангел мой") Вы прелесть, дядюшка, вы чудо!
   На антресолях появляется Александр.
   Василий Львович
   Привез тебе романс, а Александру новость.
   Оленька
   Какую?
   Василий Львович
   Не спеши. Вниманье все!
   Оленька
   Не дядюшка, а белка в колесе.
   И вдруг торжествен, на лице суровость.
   Месье Жилле
   Вестей о новых пансионах нет.
   Василий Львович
   Я вести узнаю до их явленья свету.
   Важнее привезенной нету.
   (Появляется Никита.)
   Побольше свеч, наш доморощенный поэт!
   (Никита зажигает свечи.)
   В столице учрежден лицей.
   Александр Ли-цей?
   Василий Львович
   По августейшему указу.
   Ну тот же пансион. Не разобраться сразу.
   Весть от Голицына, а значит, нет верней!
   (Ходит по гостиной.)
   Воспитывать намерены в Лицее
   Князей великих и детей дворян.
   Мне в этом пункте видится изъян.
   Но позже станет все яснее!
   Всех кандидатов ждет отбор.
   Мои друзья по Невскому Парнасу,
   Вот с этого волнительного часу,
   Со случаем в судьбе за нас вступают в спор!
   Свершившееся воля провиденья.
   Ум светлый государя, ровный нрав,
   Всем обещают много прав.
   Век александровский - век вдохновенья!
   Месье Жилле
   Узнали кстати о Лицее.
   А как иезуитский пансион?
   Василий Львович
   Serge съездит в Петербург, и убедится он:
   Живучей та идея, что новее.
   Оленька
   Послушаешь, там уготован рай!
   Василий Львович
   Твой дядюшка - знаток российской жизни!
   В крови душевное служение отчизне...
   Ты, Саша, не спеши, но книги подбирай!
   С надеждой в сердце жить повеселее.
   Глядь, брошусь я с тобой новинки издавать.
   Месье Жилле (Оленьке)
   Mon ande, нет повода страдать,
   Коль будут мудрые наставники в Лицее.
   Василий Львович
   Прощайте! Полечу в Дворянское собранье
   И сплетницу Москву опережу!
   О главном деле Serge упрежу:
   Чтоб начинал с Герольдии старанья.
   И, позабыв осенний сплин,
   Свидетельство добил на гербовой бумаге, -
   Терпенья нужно здесь побольше, чем отваги,
   Что Пушкин Александр его законный сын.
   Ветвь древнего, прославленного рода...
   (У окна.)
   Как не ко времени промозглая погода!
   (Подходит к зеркалу, взбивает жабо.)
   Да, мсье Жилле. Порхаем все, порхаем!
   Тяжеловато стало с животом.
   Молчание.
   Все замолчали.
   Оленька
   Весть переживаем.
   Василий Львович
   И правы. Все я не о том!
   (Поцеловав племянников, улетает.)

В дверях появляются притихшие дворовые.

   Александр
   Я, кажется, поеду в Петербург.
   Груша
   А мне в Михайловское ехать радость.
   Никита (гася по выбору свечи)
   Дороги русские печальны, баринок.
   Вот с дядюшкой никто не будет одинок.
   (Уходит с дворовыми.)
   Оленька
   С романсом он привез мигрень.
   Александр
   Я не подумал о разлуке с вами.
   Оленька
   Сиял от радости глазами.
   Мне грустен твой счастливый день.
   (Проигрывает романс, бросив играть, убегает.)
   Месье Жилле
   Я в книжном выборе могу помочь.
   Александр
   У дядюшки семь пятниц на неделе.
   Месье Жилле
   Нет, он, как никогда, серьезен в этом деле.
   Начнемте подбирать, а то наступит ночь.
   Уходят на антресоли.
   Арина Родионовна (падает на колени перед иконой в углу)
   Оставь с родителями Сашеньку, владыка!
   И с ним меня, старуху, пожалей.
   Сто-ли-ца? Кожу там дерут с людей,
   Вон как в лесу дерут на лапти лыко!
   (Уходит, крестясь.)

С антресолей с выбранными книгами появляются месье Жилле и Александр.

   Месье Жилле
   Мне важен век, вам всякий миг.
   Я рад забрезжившему счастью.
   Рад в первых сборах скромному участью.
   Жизнь вашу, mon ami, дополнит мудрость книг.
   (Открыл табакерку, та играет, он нюхает табак.)
   Как пчелка собирайте всюду
   Трудами добытый людьми медок.
   Души прекрасный уголок
   Созреет... Я вас помнить буду.

(Закрыл табакерку, ее мелодия исчезает. Спрятав табакерку, мсье Жилле весело уходит.)

Где-то запел сверчок. Александр, огородившись ширмою, разложил у камина книги.

   Александр
   О тихие мои, зачитанные книги.
   За вами нужен глаз да глаз.
   Вы посвящаете меня в свои интриги.
   Позвольте в тайну посвятить и вас?
   Возникает еле слышимая оркестровая мелодия.
   Нас ждет дорога, мой смешной Мольер.
   Я не оставлю здесь знакомый томик.
   И я тебя возьму с собой, Вольтер.
   Papa сказал, что ты занятней хроник.
  
   Весь в книгах. Мелодия звучит громче и переходит в следующую сцену.
  

Сцена тринадцатая

Театр

Бельэтаж театра. Две соседние ложи. В левой ложе Пушкины, в правой мадам Крюшон и Сонечка Сушкова. Мощное звучание оркестра. Идет балетное представление.

  
   Александр (себе)
   Все вместе в на день снятой ложе
   Средь Терпсихоровых гостей.
   (Незаметно взглянул на Сонечку.)
   Я бы, наверно, сердцем ожил,
   Когда бы объяснился с ней...
   Как манит брошь из перламутра,
   Открытость худеньких плечей...
   Вся из невидимых лучей,
   Она - захаровское утро.

Оркестровое тутти, музыка замолкает. Конец акта. Рукоплескания зала. Они то затихают, то взрываются криками. Шум партера.

  
   Надежда Осиповна (кивнув, обращается к мадам Крюшон)
   Мадам, мы снова с вами рядом.
   Мадам Крюшон
   Нам случай дарит свежесть встреч.
   Театром сведены, как прежде маскарадом.
   Надежда Осиповна
   Знакомства светские положено беречь.
   Шум партера громче.
   Serge, дайте трубку, в ложе князь Голицын.
   (Берет зрительную трубу, рассматривает.)
   Он к нам идет, мне подал знак.
   На нем темно-бордовый фрак,
   Жабо брильянтами искрится.
   Сергей Львович
   Князь занят здесь народным ополченьем.
   Европа стала беспокойно жить.
   Надежда Осиповна
   Втройне нам надо дорожить
   Родительским предназначеньем.
   В ложу входит Голицын.
   Князь, неужели быть войне?
   Сергей Львович
   Мир заключен с французами в Тильзите.
   Голицын
   "А вы сквозь договор в даль времени глядите", -
   Прощаясь, государь заметил мне.
   И я не ощущаю тягот службы.
   Свершит грядущее судьба сама...
   Мне дороги, как прежде, узы дружбы
   И удовольствия ума.
   (Целует руку Надежды Осиповны.)
   В коллегиум иезуитов
   Вы съездили. И как дела?
   Надежда Осиповна
   Столица нас не подвела.
   Вихрь и спектаклей, и визитов.
   Сергей Львович
   Все планы изменились за ночь.
   Коллегиум сменили на лицей.
   Помог мудрец и друг Цирцей -
   Тургенев Александр Иваныч.
   Голицын
   Сам государь печется о лицее
   И совершенствует его устав.
   У лицеистов стало больше прав.
   И без князей великих будет там вольнее.
   Надежда Осиповна
   Препятствий Саше на пути достанет.
   Экзамены, et cetera.
   Голицын
   И все ж прелестная пора
   Для сына вашего настанет.
   Шампанского! Прошу в буфет.
   (Оленьке и Александру.)
   Вам принесем конфет, отраду ваших лет.
   (Выходит со старшими Пушкиными из ложи.)
   Мадам Крюшон
   С чего-то закружилась голова.
   Хоть прима божество и музыка достойна.
   Оркестр гремел в па-де-труа нестройно.
   (Сонечке, выходя из ложи.)
   Пусть будут умными молчанье и слова.
   Оленька
   Смотри-ка, Сашенька, Эжен!
   Из-за меня забыл приличья,
   Оставил тетушку. Не вижу в нем двуличья,
   Дурных не вижу перемен.
   Эжен (входит)
   Театр - великосветский форум.
   Кого здесь только не найдешь.
   Всяк нужен, важен, всяк хорош,
   Блистая легким разговором.
   (Раскланивается с Сонечкой.)
   Оленька
   Как незаметно мы взрослеем.
   Эжен
   Уходит детства благодать.
   Пришла пора сердцам страдать,
   Но мы быть скрытными умеем.
   Оленька
   Тебя лорнируют, Эжен.
   Эжен
   Я стал в своих манерах строже.
   Александр
   Избавь от паинек нас, Боже.
   Оленька (тихо)
   Я дома насмотрелась сцен.
   (Выходит с Эженом из ложи.)
   Молчание.
   Александр
   Позвольте, Соня, объясниться?
   Сонечка (светло)
   Условье: говори мне "ТЫ".
   Александр (поражен)
   Есть доброта у красоты?
   Как мог в тебе я усомниться!
   Сонечка
   Начало бед - день маскарада...
   Александр
   Я отказался танцевать,
   Ты удивилась: "Как понять?"
   В вопросе было столько яда.
   А я, я плакал у колонны,
   Потом в Юсуповом саду.
   Казалось мне, с ума сойду.
   Я был, прости меня, влюбленным.
   Спасенье видел только в смерти.
   Нет, не уловка мой отказ.
   Страдал я за обоих нас,
   За малый рост мой, Сонечка, поверьте.
   Сонечка
   Поверь.
   Александр Поверь. Ты вновь проста?
   Куда-то сгинула суровость.
   Вот неожиданная новость.
   Все снова с белого листа?
   Сонечка
   Мы стали чувствовать глубоко.
   Ты вырос, Саша.
   Александр (встал, сел, встал)
   Я плохой.
   Узнав, что пережито мной,
   Меня осудишь ты жестоко.
   (Не глядя на Сонечку.)
   Весною прошлой жил тобою,
   Но летом думал о другой.
   Нескромно думал. И рукой
   Жал руку увлеченный... ТОЮ.
   Я виноватый перед днями
   Трех незабытых детских лет.
   Во мне их, всем не видный, след.
   Преступник, Соня, перед вами.
   (Смотрит Сонечке в глаза.)
   Сонечка
   Перед тобой.
   Александр Беда все та же,
   Как ни скажи: "вы" или "ты".
   Исчезла ясность красоты.
   Сонечка
   Вот как? И я исчезла даже?
   Александр
   Ужаснее. Ты раздвоилась.
   В ней ты была, в тебе она.
   Явь летнего дурного сна
   До этой нашей встречи длилась.
   Прости...
   Молчание. Стал слышен шум партера.
   Сонечка
   Услышанное ново.
   Совсем не этого ждала.
   Александр
   Но, Соня, искреннее слово
   Уж отречение от зла...
   Молчание.
   Сонечка
   В нем от былого отреченье,
   Прощайте детские года.
   Как неожиданна беда.
   Но, видно, в пору пробужденье...
   Как жаль!..
   Александр Не мог я не признаться.
   Запретна на прощанье ложь.
   Я думал, ты меня поймешь.
   Мне виноватым расставаться?
  

Сонечка молчит. Александр робко коснулся ее руки. Сонечка отняла ее. Александр ищет платок. Находит его и утирает лоб. Входит Оленька. В ложу к Сонечке - мадам Крюшон. Появляются родители и князь Голицын. Надежда Осиповна угощает Оленьку конфетами из фигурной коробки. Та берет и ест.

  
   Надежда Осиповна (протягивая коробку Александру)
   Возьми конфеты.
   Александр Не возьму.
   Надежда Осиповна
   Вот за вниманье князя плата.
   Опять я в чем-то виновата?
   Оленька
   Maman, не до конфет ему.
   Голицын
   Позвольте Сашу взять в партер?
   В партере кресла есть, идем mon cher.
  

Александр долго не решается. Наконец встает. Он действительно вырос. Щелкнув каблуками, кланяется печально мадам Крюшон, смотрит на Сонечку. Та бесстрастна. Князь уводит Александра. Шум оркестра. Надежда Осиповна посылает коробку конфет в соседнюю ложу. Мадам Крюшон угощается, Сонечка нет. Коробка возвращается. В партере нетерпеливые рукоплескания.

  
   Сергей Львович (рассматривает партер в зрительную трубу)
   Наш мальчик изумлен партером...
   Знакомым Сашу представляет князь.
   (Передает трубку Надежде Осиповне.)
   Надежда Осиповна
   Сын кланяется всем, светясь.
   (Передает трубку Оленьке.)
   Оленька
   Ведет себя заправским кавалером.
  

Смотрит на Сонечку. Сонечка бесстрастна. Мадам Крюшон шокирована. Вступление оркестра. Сонечка смотрит только на сцену. На глазах слезы. Музыка балета заполняет театр и переходит в мелодию романса на слова Жуковского "Мой друг, хранитель - ангел мой", исполняемого в доме Пушкиных Оленькой и Василием Львовичем.

Сцена четырнадцатая

Судьба

Двор дома Пушкины. Часть уличный решетки. Слева крыльцо. Приодетый Никита протаскивает из дома в карету на улице - кофр. У окна, слушая романс, стоят Мария Алексеевна, графиня Бутурлина, Эжен и по-дорожному одетый Александр.

  
   Бутурлина
   Как слог Жуковского и прост, и легок.
   И пение дуэту удалось.
   Романс замолкает.
   Эжен
   Вот и прощаться довелось.
   Как ни было б, а жили мы бок о бок.
   Александр
   Простимся, мой Эжен, без сожалений.
   Ты не Аякс, "Monsieur Sil vous plait".
   Все смущены.
   Эжен
   Ты опростился в проданном селе.
   Бутурлина
   Но правда посреди двух мнений.
   (Прогуливаясь с Александром.)
   Молчанье лучше пожеланий.
   Ты вырос на моих глазах,
   Тая в мальчишеских слезах
   Боль немальчишеских страданий.
   (Целует Александра в лоб.)
   Пленяясь северной столицей,
   Рисуй, мой друг, в себе самом -
   Воображеньем и умом -
   Все, что увидишь, больше лица.
  
   Прощаются по этикету. Бутурлина уходит. Не решившись на ссору, Эжен уходит за нею. Никита, крестясь и бормоча, проходит с улицы в дом. Александр выбегает за решетку.
  
   Мария Алексеевна (себе)
   Не тяготился внук моей особой.
   Стал каламбурить, не боясь молвы, -
   Не переменится, не сносит головы, -
   Не стало б чудное дитя для всех хворобой.
  
   Александр возвращается с улицы. Из дома появляются родители, Оленька и Арина Родионовна.
  
   Мария Алексеевна
   Впервые проводы у нас.
   И оказалось все не в тягость,
   Есть и в прощанье с внуком радость:
   Даст Бог, увидимся не раз.
   Сергей Львович (трижды целуя Александра)
   Надеюсь, ты доволен нами,
   Паденья в ноги мы не ждем.
   Но все ж родительский ты оставляешь дом...
   Надежда Осиповна
   Мы расстаемся добрыми друзьями.
   Издалека все станется видней.
   Нам без детей нет красных дней.
   (Заплакав, крестит Александра, целует.)
   Оленька (достав из-за спины книгу)
   На память басни Лафонтена.
   Не буду плакать. Писем жду.
   (Обняв Александра, шепчет ему на ухо.)
   Забудь с Эженом детскую вражду.
   Тебе на благо перемена.
   Арина Родионовна (вешает Александру ладанку, целует его)
   С утра обегал церковь: хоры, клирос...
   Твой братик болен. Целовать велит.
   За кивер и мундир благодарит.
   Александр
   Прощусь еще раз.
   (Убегает в дом.)
   Арина Родионовна (Марии Алексеевне)
   Из подарка вырос.
  
   Из дома, сопровождаемый Жуковским, появляется Василий Львович.
  
   Жуковский
   Любезный друг, с твоим отъездом
   Всем розыгрышам и пирам конец.
   Василий Львович
   Зато пегасовым наездом
   С Шишкова я собью венец!
   Жуковский
   Шишков не прост. В литературе
   Раскольник твердый. Мудрый ум.
   Предмет моих вседневных дум,
   Пророк благой парнасской бури.
   Никита вносит бокалы и вино.
   Василий Львович
   Нас сквозь боренья вековые
   Ведет Господняя стезя.
   Благословенна будь Россия.
   Век будьте счастливы, друзья!
   Пьют.
   (Оленьке.)
   Романсов жди, краса отроковица.
   Serge, за двоих держи наш пушкинский фасон.
   Я осенью увижу ваши лица.
   Твоей любви, Nadine, достоин он.
   Надежда Осиповна
   Слова Жуковского нам как икона Спаса:
   "Где Пушкины...
   Вчетвером Там уголок Парнаса".
   Арина Родионовна (обняв вбежавшего с букетиком цветов Александра, тихо)
   Не забывай мой ангел, про картуз.
   И различай там, кто валет, кто туз.
   (Уходит в дом.)
   Александр с букетом выбегает на улицу.
   Василий Львович (трижды целуя Жуковского)
   Что ж, кланяйся Карамзину,
   Остафьевской библиотеке.
   Жуковский
   Нет человека в нашем веке
   По духу равного ему!
   Александр входит с улицы. Не отрываясь смотрит на Жуковского.
   Василий Львович
   За дядею племянник позабыт.
   Прости, мой милый, Христа ради!
   Александр
   Когда забыт, я счастлив дядя.
   Василий Львович (смеясь)
   Слыхали, как он говорит?
   Никита (отводит Александра, забирает букетик)
   Букет не к месту вам. Распоряжусь я.
   Александр
   Прощай, дворовый Прометей.
   Никита
   Все будем ждать от вас вестей
   (Целует руку Александра.)
   А на прозванья не сержусь я.
   Сергей Львович (поклонившемуся ему Александру)
   Не забывай родительский порог.
   Надежда Осиповна (исступленно целует сына)
   Прости меня, коль в чем-то виновата.
   (Заплакав, уходит в дом.)
   За ней спешат Сергей Львович и Оленька.
   Мария Алексеевна
   За все есть в жизни благодарность и расплата
   (Перекрестила, прижала внука к себе.)
   Погожих дней тебе и счастливых дорог.
   Отъезжающие и Жуковский уходят на улицу. Вдруг за решеткой снова появляется Александр. Оглядывает двор. Бросается к Марии Алексеевне.
   Александр
   Спасибо, бабушка!
   Мария Алексеевна За что?
   Александр Не знаю.
   За то, что ты была, за то, что есть.
   За то, что научила слову - честь,
   За то, что книги русские читаю.
   Целует бабушке руки.
   Мария Алексеевна
   Да что с тобою, Саша?
   Александр Как все будет?
   Когда увижу вновь Москву?
   И нашей церкви синюю главу?
   А вдруг семья меня забудет?
   А вдруг ты изойдешь слезами
   И я не получу письма?
   Вдруг не достанет мне ума
   И я не выдержу экзамен?
   Ржанье лошади.
   Я очень счастлив и несчастен.
   С чего... Как стыдно... Слезы лью.
   Тебя, maman, я всех люблю.
   Мария Алексеевна (поправляя ему воротник курточки)
   Ты внешне должен быть бесстрастен.
   Александр
   Клянусь тебе, я буду сдержан!
   Учила ты своей судьбой.
   Мария Алексеевна
   Внук покаянию подвержен?
   Переменись, но будь собой.
   Ржание лошадей. Последние объятия. Александр убегает.
   Никита
   Русь велика, ее не обойти,
   Не обежать, хоть будь весь век в пути...
   Все в жизни начинается дорогой.
   Голос Василия Львовича
   Любезный, зазевался? Тро-гай!
  
   Шум отъезжающей кареты. Мария Алексеевна вышла на улицу. Схватившись за решетку, машет платком вслед карете и возвращается во двор. Сразу же за решеткой появляются Сонечка Сушкова и мадам Крюшон.
  
   Никита (кланяется им, подходит и подает Сонечке букетик)
   Вам Александр Сергеич передали.
   Наказывали, чтоб вы не скучали.
   (Увидев взгляд Марии Алексеевны, смутился.)
   Не слышно их уже по мостовой.
   Я дядька, лампочник, а ныне вестовой.
   (Уносит поднос с бокалами в дом.)
   Мария Алексеевна (подняв с крыльца книгу Оленьки)
   Смотри-ка, внук оставил Лафонтена.
   Вот и конец мальчишеского плена.
   (Мадам Крюшон.)
   Любой из нас несет свой крест.
   Кто ростит женихов, а кто невест.
   (Поклонившись, уходит с книгою в дом.)
   Из дома несется, играемая на клавикордах, ария Моцарта.
   Мадам Крюшон
   Вы о достоинстве своем не позабыли.
   Сонечка прикоснулась рукой к решетке.
   В награду вам Жуковского прочту.
   Сонечка
   Жуковского?.. За благодать почту.
   Мадам Крюшон
   Жизнь все-таки светла, чтоб там ни говорили.
   (Читает, как и говорит, с акцентом.)
   Ангел был он красотою!
   Маем кроткий взор блистал!
   Все великою душою
   Несравненный превышал!
  
   Поцелуи - сладость рая,
   Слитых пламеней струя,
   Горних арф игра святая!
   Небеса вкушала я!..
  
   Сонечка, прощаясь с отрочеством, улыбается. Мадам Крюшон подает ей руку. А где-то близко и далеко зазвонили колокола. И Москва сияет золотыми главами своих церквей, благосклонно принимающих июльские лучи солнца. Прозрачная мелодия Моцарта не исчезает в колокольном звоне.
  
   1
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"