Аннотация: Полуфантастическая история чересчур умного самоубийцы.
Дождь лил и лил - бесконечно, серо и уныло, прямо как в фильме. Противная весна, больше похожая на сердитый октябрь. Если попытаться представить её лицо, то получится нечто вроде двадцатилетней девицы, начавшей пить в четырнадцать, - мёртвые глаза, испитое тупое лицо, подгнивающие зубы. Но даже эта мерзостная погода лучше того, что принесёт потом это невыносимое лето. Жара, все вокруг счастливы и бегают, жара, все спешат к воде и друг к другу, жара, пот, толпы, крики, тела, тела, тела...
Брр. Мысль по обыкновению сворачивала куда-то не туда. Глаза не желали сдвигаться с красивых цветных пачек, лежащих одна на другой на поверхности стола. Прямо-таки привлекательных пачек. Таблетки-таблеточки. Ваше призвание - спасать жизни и помогать людям, а вы куплены для совершенно обратной цели. Расстроены? А не ваше это дело. Вот так. Сегодня идеальный день, чтобы умереть.
"Никто не знает, что творится в голове потенциального самоубийцы, когда тот берёт в хозяйственном отделе привычного супермаркета верёвку, достаёт из пыльной коробки лезвие, робко смотрит с крыши пятнадцатого этажа на асфальт, либо открывает яркую пачку сильнодействующего снотворного. Иногда, конечно, самоубийцы выживают, но они скорее вскроются снова, чем раскроют свои тогдашние мысли кому-то ещё. Даже самым близким. Если они пытаются рассказывать, это означает лишь то, что они толком ничего не помнят из-за потрясения. О таком не говорят вслух."
Мысли некого Алексея, вертящего в руке пачку таблеток, показались бы довольно странными любому, кто мог бы их подслушать. Околофилософские рассуждения о суицидниках, когда ты сам на краю становления в их ряды... Но это, как уже заметил нахальным таблеткам Алексей, только его дело.
Дольше тянешь - больше сомнений, больше шансов, что организм укротит своевольный дух и спасёт своё жалкое существование. Посему - достаточно медлить. Алексей чуть дрожащей рукой - момент всё же волнительный - выпотрошил пачку и выщелкнул из пластинки все крупненькие белые кругляшки. Подумал и разделал ещё одну пластинку. Высыпал белую горсточку на стол, выстроил таблетки в два ровных ряда. Равняйсь - смирно. Теперь всё нужно сделать быстро и методично. Одну за другой или даже по две-три разом. И запивать.
Едва мужчина успел проглотить первые три таблетки, как в дверь, выходящую в подъезд, громко и настойчиво заскреблись. Ну что за чёрт, здесь даже умереть спокойно не дадут! На пути к двери Алексей ощущал головокружение. Волнение это или уже действие лекарств? За дверью никого не было. Кошка?
Теперь вступила в права нетерпеливость, перемешанная с досадой. Они заставили Алексея быстро расправиться с оставшимся снотворным. Вода из стакана быстро унесла все таблетки вниз по пищеводу. Ну вот и всё, дело сделано. Мужчина лёг на диван и показал в потолок средний палец. Прощай, жестокий мир, или как там говорят в таких ситуациях. Ты мне не нравился, я тебе тоже, потому нам надо расстаться. Пока. Не пиши и не звони. Он закрыл глаза, рассчитывая больше их не открывать.
Стук-стук.
Деликатный стук в дверь порушил расчёты Алексея.
Стук-стук-стук.
Теперь чуть быстрее. Это интригует. Никто не мог его навестить сегодня. На улице льёт как из ведра, и он никому не нужен настолько, чтобы выбираться ради него наружу в такую погоду. Соседи? Вербовщики? Кто? Обломитесь, господа, я занят. Я тут вообще-то умираю.
Туки и стуки не прекращались, а совсем наоборот, учащались и усиливались. Издав длинный негодующий стон, Алексей пошёл к двери, почти забыв о том, что умирает. И не чувствуя совершенно ничего. За дверью стоял старичок в чёрном костюмчике и серой рубашке без галстука. Сухой и высокий, с сероватой кожей и благообразной чёрной бородкой клинышком. С тросточкой и шляпой. Джентльмен прям какой-то. Лишь чёрные солнцезащитные очки на длинном носу выбивались из образа.
- Отстаньте, я умираю! -капризно протянул Алексей, порываясь захлопнуть дверь. Но старичок протянул трость и её концом как-то легко распахнул дверь обратно. Даже не рукой и не ногой. Мужчина опешил.
- Я знаю. Позвольте войти? - вкрадчивый голос прятал усмешку. Алексей не понял, как они оба оказались в гостиной.
- Понял уже, кто я? - скучающим голосом произнёс старик, ставя трость к стене и кладя шляпу рядом с собой на диван, - Банальнее сцены не придумать. Смерть приходит к самоубийце перед, собственно, его смертью. Ничего оригинальнее в твоей голове не нашлось, увы.
Противный старик. Почему он постоянно усмехается? И почему взрослый двадцатипятилетний мужчина не смеет и слова ему сказать, замороженный первобытным ужасом?
- И не отговаривать ведь тебя пришёл, не-а. Поздно уже отговаривать... - старик посмотрел на разорванную пачку из-под снотворного, - так, поболтать. Сам-то знаешь, на что пошёл? Положил свою голову на гильотину и сам нажал рычажок! Удивляюсь я вам, честное слово...
Он снял очки. За ними не было глаз. Были две чёрные дырки. Жутковато.
- Не хочешь спросить, почему я так выгляжу? Все спрашивают, а ты молчишь. А сколько гонора было! Признайся, не верил, что я приду?
Алексей успел оправиться от удивления и открыл рот.
- Оставь клише. Гонор никуда не ушёл. Не боюсь я тебя. И нет тебя вовсе. Ты это я, то есть часть меня и моего воображения. Просто я сейчас отхожу и мне чудится всё это. Агония.
- А ты сообразительный. Но, быть может, и ты удивишься тому, насколько многое может частичка твоего сознания. И сколько она знает. Поговорим? У нас в распоряжении минут эдак миллион. Или больше, если пожелаешь.
- О чём ты хочешь говорить со мной?
- А разве у тебя нет тысячи обычных вопросов, которые мне задаёт каждый без пяти минут мертвец? Что будет дальше, есть ли бог, рай и ад, можно ли не умирать? Согласен, скукотища. Ну какой к чертям бог, если вы все сами себе карманные боги? Какие бесконечные муки, когда вы, твари такие, привыкаете к чему угодно? - гость рассмеялся, запрокинув голову. Видимо, он окончательно решил принять фамильярный тон. - А серьёзно. Не хочешь спросить, что будет дальше? Я хочу, чтобы ты спросил, если ты не понял.
- Что будет дальше? - Алексей решил поиграть со старичком по его правилам.
- Для тебя - ничего хорошего! Ах-х-х-х-ха-ха-ха-ха! Съел, суицидник хренов? - старик вдруг разразился самым откровенным злорадным хохотом, с хрипотцой и повизгиваниями. Это совсем не сочеталось с его благообразным видом. Он был, видимо, ещё на многое способен.
Алексей смотрел на него, приподняв брови. Старик мгновенно рассвирепел.
- Не будет тебе никакого "дальше"! Не будет! Не выдержал испытания! Проиграл, сдался! Думал, всё настолько легко? Купил таблеточек и освободился? Выкуси, Лёша! Сотню земных лет срока тебе, зажравшийся ты бахвал!
Старик вскочил с места и с размаху влепил Лёше звонкую пощёчину. Мир опрокинулся набок, в глазах потемнело.
Алексей сидел на высоком бордюре. За спиной плескалась вода местной речки. Дождь утих, солнце изредка посылало пару лучей-разведчиков сквозь прорехи в тучах. Милая спокойная погодка. Почему ему захотелось умереть именно в эту пору?
В последние несколько суток Алексей открыл для себя много нового. Например, то, что двери и стены теперь для него не помеха. Что кошки, оказывается, ненавидят его и постоянно шипят или убегают, когда он появляется поблизости. И что, наконец, ни один человек вокруг не видит и не слышит его. Мерзкий старичок оказался не так прост и отправил его в какой-то закуток между мирами. Где-то мы это уже видели... В фильме? Или читали в книге?
Теперь он мог вовсе не дышать. Дыхание оказалось чем-то вроде древней привычки, от которой ничего не стоит избавиться, но избавляться от которой, собственно, незачем. Так что попытки утопиться в речке ни к чему не привели. Он превосходно чувствовал себя под водой, рассматривая бутылки, целлофановые пакеты и равнодушных, пропитавшихся грязью рыб. И... вода должна быть мокрой и холодной, разве нет?
Исполнить стандартный набор действий человека-невидимки тоже не удалось. Еда на полках магазинов теперь была ему не нужна и не интересна, да и дотронуться до неё он не мог. И ещё - оказывается, когда люди не хотят, чтобы их видели, их невозможно увидеть: силуэт окружается какой-то чёрной дымкой. Так что в раздевалке женской сборной по баскетболу Алексею ловить было нечего. Это было большим разочарованием. Смерть в лице противного старика лишила его загробную жизнь всякого удовольствия. Бегать и махать руками перед лицами прохожих надоело меньше, чем за пару часов. Подслушивать их разговоры - тоже.
Отправиться путешествовать, осмотреть мир, не боясь ничего и никого? В голове беспрерывно звучали слова Смерти: "Выкуси, Лёша!" Именно этим он и занимался. Ведь он не мог отойти от своего дома дальше, чем примерно на два-три километра, то есть выйти за границу своего каждодневного моциона. Всё было просто - на определённом расстоянии картинка мира заканчивалась. Исчезали дома и дороги, а их место занимала чёрная пустота, до которой можно было дотронуться, как до стены. На ощупь она была обжигающе холодной.
Алексей сидел на высоком бордюре. Открытия не давали ему ни волнения, ни желания узнать больше. Вот так, наверное, выглядит настоящая апатия. А он всю жизнь занимался каким-то жалким подобием, пародией, актёрской игрой. Как там сказал милый дедушка? Сто земных лет? Так ли это много? Можно завести какое-нибудь хобби. Например, выучить, наконец, имена своих соседей. Или пересчитать всех бездомных собак в округе, запомнить их расцветку, длину хвоста и рост? Или поселиться в чьей-то квартире, вздыхая и шевеля посуду по ночам, портя сны детей, пугая кошек? Алексей вдруг рассмеялся, громко и откровенно. Это ли не самая злобная шутка, которую с тобой может сыграть бытие? Даже то единственное, что он считал только своим правом, - убить себя - он не смог сделать.
Противные мыслишки, которые, скорее всего, посещают летящих вниз с высотного дома, истекающих кровью, ещё живых висящих под потолком самоубийц, понемногу прокрадывались в голову несчастного призрака. А так ли уж плохо ему жилось?.. Мысль с гневом отгонялась. Это только его решение, он его принял, а значит продумал и просчитал. Иначе получается, что он осознанно совершил глупость. А это недопустимо. Гордый ум запутавшегося человечка не желал сдавать позиции. "Испытываете меня? Ну так я вам покажу, на что способен развитый разум, сам дошедший до того, что человеческая жизнь бессмысленна и является клеткой для свободного духа. Докажу! Ведь всё, что сейчас происходит, это игра воображения, попытки моего мозга отговорить его от разрушения клетки... Скоро я проснусь и запрыгаю от радости, и никогда больше не буду помышлять о суициде... А вот хрен вам! Дух неколебим, а убеждения тверды как камень."
Уйдя в свои мысли, Лёша скользил взглядом по бордюру. Бутылки, жвачки, прилепленные снизу, и местами помёт чаек. Неподалёку - молодая женщина сидит на сером камне, так же, как и Алексей. Довольно хорошенькая, на первый взгляд. Мужчина сам удивился этой своей мысли - с женщинами в последний год жизни у него было совсем туго. Та единственная, которую он держал рядом с собой привычки ради, упорхнула из-под носа, осмеяла, оплевала. Да чёрт б её драл вообще. Тяга к размножению - самая противная черта этого организма. Романтическая пыль вокруг этого инстинкта - просто куча капустных листов вокруг гнилой середины. И всё же почему-то стало интересно. Алексей решил сесть поближе. Теперь он ничем не рискует.
А вот тут-то его как раз и ждало первое потрясение. Женщина (скорее девушка) была занята таким, чем обыкновенно не занимаются сидя на бордюре и болтая ногами. В её правой руке блестело что-то маленькое, прямоугольное, тонкое и острое, режущее взгляд - потертое лезвие. Классика жанра, пронеслось в голове у Алексея. Забыв об апатии, он соскочил с бордюра и подбежал к девушке, почти в упор уставясь на её тонкие руки. Зрелище было страшным, на самом деле страшным. Она, будто бы уже привычным движением, рассекала левое предплечье от локтя до запястья, но крови не было. Не было и ожидаемой гримасы боли на её лице, скорее - смертельная скука. Догадка, подобная молнии, ударила в голову Алексея. Рана, остающаяся от лезвия, была похожа на рубец на сыром мясе. И она почти сразу затягивалась, не оставляя и следа. Девушка что-то напевала, водя лезвием туда-сюда, не обращая внимания на остолбеневшего Алексея, который, между делом, внимательно её рассматривал. Невысокая худая фигурка, длинные чёрные волосы, изящные черты лица и лукавые морщинки у уголков глаз. Картину портила бледность - прямо-таки мертвенная.
Эксперимент - Алексей щёлкнул пальцами перед её лицом. Она как-то странно посмотрела на него (точнее будет сказать, сквозь него) и быстро отодвинулась в сторону. Мужчина подошёл к ней и снова щёлкнул пальцами. Девушка вскинула взгляд - теперь точно на него. Глаза широко раскрылись. Алексей был обескуражен тем, что происходило. Очевидно, что она такая же самоубийца и тоже застряла здесь, никем не видимая и не слышимая. Недаром же она не хотела замечать его. Лёша не знал, что сейчас нужно делать, потому решил отключить мозг, переполненный роящимися мыслями.
- Э-э... Привет?
Она ещё больше вытаращила глаза. Ротик распахнулся. Брови стали сходиться вместе в жесте крайнего изумления. И Алексей не смог придумать ничего лучше, чем попытаться поднять её челюсть указательным пальцем. Лицо девушки тотчас исказилось гневом и она резко ударила его по протянутой руке. Впрочем, гнев мгновенно сошёл с её лица.
- Извини... Это я на автомате...
Среднего тона женский голос звучал хрипло, словно включили старое и пыльное деревянное радио. Она давно ни с кем не разговаривала.
- Ты... видишь меня? И слышишь? Невозможно... Я ведь мертва.
Она слабо улыбнулась, по всей видимости поверив в то, что всё это ей почудилось и Алексей сейчас исчезнет. Но он не думал исчезать.
- Это нас роднит, - сказал он каким-то странно непринуждённым тоном. Безразличие ко всему, подобно сырым дровам, высохшим у огня, сгорело в пламени жуткого интереса. Всему происходящему есть объяснение. И (чем чёрт не шутит), быть может, это не его воображение, а реальное место, куда ссылают самоубийц? Этакая недостроенная преисподняя, проект, о котором забыли все инвесторы и даже сами разработчики...
Спустя пару минут и пару-тройку взаимных неизбежных удивлений, они вместе сидели на бордюре и болтали ногами. И болтали. В этот момент они не были похожи на самоубийц, переживающих бесконечные муки за своё преступление.
- Ну и вот, я теряю сознание от потери крови, а потом просыпаюсь от стука в дверь. Смотрю, а руки целые, ран нет, крови нет. Пол чистый. Открываю, а там высоченная страшная старуха в чёрном пальто. Ни дать ни взять, школьная директриса, которая гнобит девочек за распущенные волосы. И входит ко мне, и говорит без обиняков, мол, я смерть твоя, а ты, так тебя и растак, преступница, тупица и неблагодарная тварь. И бьёт меня своей сумкой по голове с размаху. А сумка была та ещё - твёрдая, новая, тяжеленная...
Девушку звали Алёна. Тон она держала самый простой, словно говорила со старым другом. Радость сдерживала плохо. Уже несколько дней она бесцельно бродила по городу, как и Алексей. За несколько таких дней трудно не потерять разум от отчаяния. Алёна была близка к безумию, как будто балансировала на лезвии ножа. Но - не упала. Товарищ по несчастью явился спасением, отдушиной, лучом света. Почему-то людям гораздо легче страдать, когда рядом кто-либо переживает такие же муки.
Алексей рассказал про своего ехидного старичка. Видимо, если даже смерть и одна для всех, то является она к каждому в разных обличиях. Оба, он и Алёна, были выбиты из колеи привычного взгляда на мир вокруг. Главное теперь - что же делать?
Они пошли гулять. Невообразимо глупо, но больше заняться было нечем. Чувства обоих были притуплены и заволочены мертвенной апатией, которая никуда не ушла, а просто отступила и затаилась, дав мгновенному огню любопытства вспыхнуть и почти сразу погаснуть, словно ложка пороха в закрытом пространстве. Но всё же это были два человека, хоть и мёртвых. А в минуты настоящего одиночества человек способен найти просторы необычайной глубины в другом человеке, которые можно исследовать годами. Они пошли гулять, наслаждаясь негромкими голосами и жестами друг друга. Лёша не переставал удивляться себе: пару дней назад у него этого общения было столько, что он и не знал, куда от него деться, но стоило лишь поверить, что он остался один, реально один - как общение с другим человеком стало для него огромной ценностью. Нет, старикашка, мы с тобой ещё поборемся... Лишь бы ты только не узнал, что мы способны найти друг друга даже в этом затхлом карцере, в этой темнице без окон и дверей.
Разговоры шли о всяком, больше всего - о жизни. Алёна была переводчиком, неплохо зарабатывала, часто навещала старого отца и растила мальчика-подкидыша, которого, прямо как в фильмах, она нашла на лестничной площадке своего дома. Дом её, к слову сказать, стоял прямо напротив дома Алексея.
- Только сейчас понимаю, насколько подло и малодушно поступила. Сплавила сына к папе, а сама вскрылась на кухне. И из-за чего?.. Из-за какого-то мимо пробегавшего красавчика, который здорово кинул меня на деньги и смылся. Ну сам знаешь, стандартно. Но меня почему-то это так задело... Я думала, вот оно, то самое пожизненное счастье, семья и любовь до гроба... Чушь. Чушь и фальшь. Сама знала, что это всё ерунда. Купилась, как кошка на точку от лазера.
Алёна говорила почти равнодушно. Алексей понимал, что их снова окутывает безразличием мертвецов. Этому нужно было противостоять. Потому он расспрашивал её больше, стараясь разжечь в себе интерес к прошлой жизни. А заодно и в ней.
- Сынок-то мой? Его тоже Лёшкой зовут... - голос Алёны потеплел на добрый десяток градусов, - И не нужны мне никакие свои, он мой и всё тут. А те, кто кинули его в подъезде в минус двадцать пять, сами себя накажут. Верю в принцип бумеранга. А ты-то как вообще живёшь? Всё обо мне расспрашиваешь...
Вот тут Алексей встал в ступор. Слишком давно он ни с кем не разговаривал о себе и своей жизни. Лишь растил внутри себя гордыню и желчь. Потому и таблеток наглотался, что не смог уместить в себе то, что вырастил. Сейчас эта мысль легла перед ним просто и ясно, как на ладони. И никакой это был не разум... Алексей глубоко вздохнул и начал свой рассказ, удивляясь внезапно открывшемуся внутри него источнику искренности. Родители, разочарованные в сыне, который ничего не добился и не достиг после всех вложенных в него средств... С трудом найденная работа (банальнее не придумать) системного администратора в захудалом офисе, полном на редкость сволочных людишек... Женщина, на которую у него не хватило времени и желания... И, в общем-то, всё. Всё заканчивается двумя пачками снотворного. Впрочем, хватило и одной. Алексею стало паршиво.
- А смог бы я чего-нибудь достичь, будь у меня второй шанс? - сказал он, не заметив, что произносит это вслух.
Алёна взяла его за руку.
- Мы в ужасно смешном положении, Лёша. И ужасно страшном. Ведь кроме сожаления о содеянном у нас больше ничего нет. Чувствуешь, что даже друг от друга мы уже устали? Мы мертвы, Лёша. Нам это уже не интересно. Для нас осталась лишь куча гнилых воспоминаний. Всегда хотела знать, есть ли ад. Он есть и он здесь.
- Перестань так говорить! Ничего для нас не кончено! Такого не может быть! Не может! Слышишь, ты, как тебя там! Смерть! У нас к тебе разговор! Выходи! - вдруг заорал Алексей в приступе внезапной ярости, которая мгновенно очистила его от вязкого равнодушия и придала сил. Откуда он знал, что нужно делать? Алёна смотрела на него широко раскрытыми глазами. И вдруг кивнула. Много-много раз. В глазах засветилось воодушевление.
- Ну зачем так орать? Сам же сказал, что я часть тебя. Забыл? Значит, я никуда от тебя не денусь.
Знакомый голос доносился со ступенек крыльца одного из жилых домов, мимо которых проходили наши самоубийцы. На подметённых ступеньках сидел серокожий старец. На этот раз он был одет в лёгкую летнюю рубашку ярких расцветок и бриджи цвета хаки, словно пришёл погреться на пляже. Теперь жуткие тёмные очки прекрасно сочетались с его нарядом. Старик улыбался, но не так ехидно и злорадно, как при их прошлой встрече. Сейчас он выглядел приветливее. Алёна и Алексей подбежали к нему. Старик торжественно кивнул девушке.
-Вам, мадемуазель, не ко мне. Вам к ней, - и он показал пальцем на скамейку, стоявшую позади. Когда они подходили к старику, на ней никого не было. Самоубийцы обернулись - на скамейке сидела высокая худая дама с морщинистым умным лицом и тугим узлом на голове, одетая в незамысловатое чёрное платье. Она вязала длинный носок. Тоже чёрный. Встретившись взглядом с Алёной и Лёшей, старуха подняла ладонь и пошевелила костлявыми пальчиками в знак приветствия.
- Это... Твоя? - тихо спросил Алексей.
- Она, - прошептала Алёна, не отрывая глаз от движущихся спиц.
Пляжный старичок поднялся со ступеней и подсел к чёрной даме. Эти две фигуры странно контрастировали - улыбающийся дед и похоронно строгая старуха.
- Ну что, суициднички мои? Дошло? - почти ласково спросил старик, постукивая пальцем по оправе очков. - Ладно, не отвечайте, сам всё видел и слышал. Почему-то вам, людям, недостаточно самих себя для принятия решений. Обязательно нужен кто-то посторонний, кто бы вас подтолкнул... Ну да ладно. Просто так вы отсюда не выберетесь. Мы вас не пустим.
- Что нужно сделать? - почти в один голос спросили Алёна и Алексей.
- Ух, какие ретивые! Мне это нравится. Куда делось всё нытьё и недовольство, я спрошу, а? О-хо-хо. Ну всё-всё. Слушайте. Здесь, в этой части города, той ночью, когда вы оба встретились с нами, убили себя ещё двое людей. Причём оба разными способами. Получилось четыре разных самоубийства почти в одно и то же время в одном районе! Такое бывает редко. Эти двое бедняг блуждают по улицам в точности как вы до недавнего времени; найдите их и заразите вашей новоявленной жаждой жить. Вашей возродившейся любовью к жизни! Один из них сейчас находится в двух кварталах отсюда, вон по той дороге. Он знает, где валандается второй. Он его видел, но побоялся сойтись с ним, как это сделали вы.
Алексей взглянул на свою спутницу. Она хоть и была мертвенно бледна, но сейчас её лицо горело надеждой.
- Вы говорите, что смерть зла, но мы вам не враги, - вдруг заговорила чёрная старуха. - Более того, если вы подумаете, то поймёте, что это смерть возродила в вас желание жить. Не бойтесь смерти, но цените жизнь.
- Сама-то понимаешь, что несёшь? - рассмеялся старик. - Эх и любит она эти красивые фразы! А вы идите, не стойте. Ох, прямо приятно смотреть на вас, люди! А то эти раскисшие лица, эти неохотные заумные речи, эти печоринские замашки! Тьфу! Бегите! Ищите! Разбудите бедных мертвецов!
Дама оторвалась от вязания и приобняла старика за плечо одной рукой. Тот щёлкнул пальцами и они оба исчезли, оставив в воздухе облачка пыли. Или могильного праха?
Найти первого из двух искомых самоубийц оказалось легко. Алексей и Алёна буквально наткнулись на него, когда шли по улице, указанной Смертью. Улица была утыкана старомодными высокими фонарными столбами, изогнутыми под прямым углом. К одному из них была привязана бельевая верёвка. В петле, почти под самым фонарём, висел человек. Когда Алексей подошёл ближе, его пробрала дрожь: лицо человека было напудрено и разукрашено, к носу прицеплен красный шар, на голове красовался классический рыжий парик клоуна.
Алёна чуть слышно пискнула от испуга. Но Лёша уже взял себя в руки; к тому же, висельник выглядел фальшиво - глаза и рот были закрыты, словно у мирно спящего. Это было сродни тому, как Алёна резала вены, сидя на бордюре и болтая ногами.
- Эй... Как тебя... Карандаш! - ни к селу ни к городу ляпнул Алексей и подергал болтающегося висельника за ногу. Клоун тут же раскрыл глаза, шумно вздохнул и вдруг начал бешено лягаться. Алёна и Лёша отскочили.
- Что?.. Как? Вы кто? Как вы меня видите? Кто вы, мать вашу? Эй! Я с вами говорю!
Странно было наблюдать, как висельник раскачивается, гневно пыхтит и матерится. Алексей поспешил рассказать новому товарищу о том, кто они и что им необходимо сделать. Рассказывая, он несколько раз про себя чертыхался: неужто это и правда происходит с ним?
Фонарник во время рассказа приутих, а после деловито взобрался вверх по своей верёвке, там отвязал её от столба и легко спрыгнул на тротуар. Такие мелочи, как три метра высоты, мертвецы не учитывают. Он оказался выше Алексея. Размалёванное красной краской лицо было круглым и приятным, глаза большими и выразительными. По всей видимости, он и правда был артистом.
- По правде говоря, я очень рад вам, ребятки. Думал, так и висеть мне здесь одному всю сотню лет, как сказал мне тот карлик, что отправил меня сюда. В жизни не видывал такого уродливого горбуна, скажу я вам. Его только в цирк к нам...
- Почему ты решил убить себя? - спросил Алексей. Чтобы вернуть висельнику желание жить, надо разобраться с причинами утраты этого желания.
Эрих Бромм был клоуном. Всю свою сознательную жизнь он смешил широкую публику, работая в одном из популярных цирков, гастролировавшем по всему миру.
- И вот однажды я вышел на сцену, а вокруг снова, в тысячный раз, - эти тупые ржущие рожи. Не знаю, откуда во мне появились такие мысли, но вдруг стало до смерти противно кривляться перед ними, заставлять их слюнявые глотки вновь и вновь гоготать надо мной, - лицо Эриха исказилось отвращением и злобой. - Я всю жизнь работал посмешищем. Только тогда я понял, что нет ремесла унизительнее. А ведь другой жизни у меня и не было - лишь цирк, а вне его - ни женщины, ни друзей... Ни дома. Родители умерли ещё когда мне десять было... Стиснув зубы, отработал программу, потом нашёл верёвку, пошёл в гримёрку, намылил, привязал к чему-то на потолке, встал на свой стул... и готово.
Слёзы покатились по добродушному лицу Бромма, которому вовсе не шла та злобная гримаса. Удивительно, но этот самоубийца сохранял свою эмоциональность, то тупое равнодушие, что едва не поглотило Алёну и Алексея, не затронуло его. Все трое присели на ближайшее крыльцо. Алёна погладила клоуна по плечу.
- Ты просто пошёл не по своему пути, дружок. Тебе отвратительно быть развлечением толпы, противно выставлять себя на смех за деньги. Но подумай только, сколько людей ты сделал счастливыми - хотя бы и на пару часов? Я ведь знаю тебя, мы с сыном были в твоём цирке... Лёшка от тебя в восторге был. Три дня о тебе вспоминал. Смеялся, прыгал... А ты говоришь - одни тупые рожи...
- Мы нашли тебя, теперь ты можешь начать всё сначала, - вдохновенно заговорил Алексей. - Если ты больше не хочешь смешить людей, перед тобой тысячи дорог, миллионы путей... Ты должен лишь снова полюбить жизнь. Жизнь - это ведь такая свобода, подумай; где это можно понять лучше, как не в этом тупике, откуда нет выхода? Мы можем выбраться, мы можем всё исправить...
И долго ещё они сидели по обе стороны от повесившегося клоуна, рассказывая ему свои истории, уговаривая, убеждая... С каждым словом лицо Эриха все больше светлело и прояснялось. С него вдруг стали пропадать краска и пудра. Бледное круглое лицо стало совершенно чистым. Он вскочил и сорвал с головы рыжий парик, отбросив его в сторону.
- Вы оба правы, чёрт меня задери, правы! Я здесь совсем сгнил, забылся, размяк, утонул в собственных горестях, которых, быть может, и не существует вовсе! Вы... Спасибо. Я совсем забыл, каково это - иметь людей, которые тебя поддерживают. Знать, что где-то вокруг тебя есть хорошие люди... Пойдём, пора отсюда выбираться. Я знаю, где тот, кто вам нужен. Я видел его почти каждый день - его дом совсем неподалёку. Бедняга и сейчас там, я думаю...
Последнего товарища по несчастью звали Олегом и ему было шестнадцать лет. Алексей, Алёна и Эрих нашли его стоящим на крыше пятнадцатиэтажки. На самом краю. Всем сразу стало ясно, какой способ умереть избрал для себя этот несчастный. Прыгнув, невесомый призрак вяло, медленно полетел вниз и мягко приземлился, точь-в-точь как Эрих, спрыгнувший со своего фонаря. Знакомство произошло почти так же, как и в предыдущие два раза - изумление, рассказ истории, выслушивание историй остальных. Слушатель со стороны сказал бы, что история Олега банальнее некуда, но слушателю со стороны вряд ли можно было понять самоубийцу так, как понимали его эти трое.
Подростковые самоубийства осуждаются сурово. Взрослый забывает, насколько больно ощущать нехватку внимания от близких. Терпеть издевательства со стороны тупых жестоких сверстников и не только их. Терять первую трепетную любовь, которая казалась спасением от вышеперечисленного. Получать первый опыт предательства, подлости, коварной лжи со стороны небезразличных тебе людей. Многие скажут, что большинство подростков испытывают всё это на себе, не пытаясь себя убить. Немногие понимают, что душевные силы между молодыми людьми распределены неравномерно, то же самое можно сказать о помощи и поддержке извне - далеко не все подростки её получают.
Высокий черноволосый и худощавый паренёк говорил много, словно его прорвало. Почему ему так хотелось доверять этим незнакомцам? Может быть, потому что он слишком давно не выговаривался никому, даже тогда, при жизни? Может быть, потому, что лица этих незнакомцев были исполнены самого настоящего сочувствия - сочувствия самоубийцы к самоубийце?
Алёна тихо плакала, Эрих вторил ей редкими всхлипываниями. Алексей держался, внимательно слушая молодого мертвеца. Его Смерть пришла в образе любимой девушки - бывшей. Она и сделала последний толчок, что решил судьбу Олега. История отличалась от таковых у кого-либо из остальных трёх самоубийц, но на это почти не обратили внимания.
- Я почти сошёл с ума здесь. Жалел о том, что прыгнул, все эти дни. Прыгал снова и снова, как будто больше ничего мне не оставалось, - сокрушённо говорил Олег, мотая головой, - а они ведь здесь - мама и папа, друзья, Лена... И все убиваются каждый день, будто невесть что потеряли! Я не могу так больше! Вы сказали, отсюда есть выход?..
С Олегом всё оказалось проще - молодая душа жаждала начать жизнь заново, жалела о содеянном, осознавая его ужас. Сейчас четверо объединились - и будто бы какая-то граница разрушилась в их полумёртвых умах. Они горели стремлением к новому начинанию, исправлению чудовищной ошибки. Бледные тела будто начали светиться изнутри.
Дальше всё начало происходить ещё быстрее, как во сне. Они просто стояли, не зная, что делать дальше, в ступоре от неожиданной встречи и тяжёлых разговоров. Рядом с ними внезапно возник абсолютно чёрный человеческий силуэт и, поманив их за собой, скользнул в дверь здания супермаркета напротив дома Олега и Эриха. Взявшись за руки, четверо самоубийц кинулись следом. Внутри, на круглой площадке посреди полок, загроможденных продуктами, стояли четыре фигуры. Серокожий старец в такой же серой, струящейся до пола хламиде. Высокая старуха в пышном чёрном платье и плотной вуали. Маленький горбун, уродливый карлик в болотно-зелёном костюмчике, сжимавший в кривой ручке чёрную трость. Худенькая и печальная девушка с длинными пепельными волосами, одетая в длинную белую ночную рубашку.
- Считайте, что вам даден второй шанс. Самой Смертью подарен, счастливчики. Выходит, Смерть ваш друг, потому что заботится о вас больше, чем вы сами о себе. Просите ли вы прощения за содеянное? - проговорил серый старик, который более не улыбался.
- Не бойтесь смерти, но цените жизнь, - обронила свою давешнюю фразу надменная чёрная старуха, - Просите ли вы прощения?
- Пройдите испытание жизни до конца, выдержите его достойно! Просите ли вы прощения? - проскрипел карлик в зелёном, стукнув тростью о пол.
- Преодолейте все трудности, не ища такого легкого решения, к которому вы все пришли однажды. Просите ли вы прощения? - едва слышно прошелестела девушка в ночной рубашке.
- Просите ли вы прощения? - четыре голоса слились в один жуткий, повелительный глас.
- Мы просим прощения, - один за другим сказали Алексей, Алёна, Эрих и Олег, не в силах сказать ничего больше.
- Проснитесь и воспойте ценность жизни, бывшие самоубийцы! Вы прощены!
И всё вокруг завертелось и закрутилось в сумрачном вихре из чёрных фигур и завывающих голосов.
День склонялся к вечеру, улицы сквозили последождевой свежестью, вечернее солнце прыгало по лужам. Радостные весенние воробушки наперебой чирикали у окна, словно соревнуясь, кто первый разбудит человека, в беспамятстве лежащего в коридоре своей квартиры.
Алексей открыл глаза и тут же рывком поднялся с пола. Как его угораздило упасть и потерять сознание?
На столе в зале лежала одна неоткрытая и одна разорванная пачка снотворного. Алексей быстро пересчитал лежащие на столе таблетки и число дырок в пластинке. Недоставало трёх.
Всё это было смешно. Горе-самоубийца настолько разволновался (хотя ни в какую не признавался себе в этом), что упал в обморок по пути в коридор, когда намеревался открыть дверь, в которую кто-то скрёбся. Дальше дело, видимо, доделало снотворное: мужчина проспал на полу коридора семь с половиной часов. Лёша аккуратно собрал таблетки, ссыпал их в пачку и убрал обе картонных коробочки в холодильник. На самую высокую полку. Внутри него все щебетало, а воспоминания о странном сне щекотали разум. Но анализ всех странностей - потом, сейчас ему нужно много сделать.
Первым делом, Алексей позвонил родителям, с которыми не разговаривал уже полгода. Мамин голос срывался на плач через каждые три слова, а обычно суровый отец волнительной скороговоркой расспрашивал сына про его дела. И с чего Лёша взял, что они в нём разочарованы?
Выйдя на улицу, Алексей прошёлся по набережной, посидел на бордюре и поболтал ногами. Потом зачем-то помахал руками перед лицом испуганной, проходившей мимо бабушки и убежал прочь, глупо хихикая. Но домой не пошёл. Свернул в дом напротив и нашёл квартиру, номер которой отпечатался в его памяти.
Дверь открыл мальчик лет семи. Живые глазки, лукавый рот и светлые волосики. За ним стояла знакомая черноволосая женщина, едва не упавшая в обморок при виде Алексея, стоящего в дверях.
Следующие несколько дней были самыми светлыми в жизни Алексея. Уволившись с надоевшей в доску работы, целые дни он проводил у Алёны и маленького Лёши, с которым крепко подружился. Порой мальчик отправлялся гостить к дедушке, и тогда ни один призрак не смог бы увидеть, как проводили время Алёна и Алексей, оставшись наедине. Их силуэты были бы наглухо заволочены чёрной дымкой. В один из дней они о чём-то серьёзно поговорили, вместе вышли на улицу и пошли по знакомому пути, иногда оглядываясь на скамейки и ступеньки крылец. На детской площадке около одного из пятнадцатиэтажных домов черноволосый молодой человек раскачивал на качелях красивую девушку с длинными пепельными волосами. Позади них, сидя у песочницы, круглолицый мужчина развлекал местную детвору, жонглируя тремя теннисными шариками, а также яблоком и двумя погремушками. Стоит ли говорить, что изумлению и взаимной радости от встречи не было конца?
Сидя вместе в доме у Эриха, который бросил свой цирк и купил квартиру в доме Олега, и поднимая бокалы вина, купленного в честь встречи и вообще всего произошедшего, они почти не размышляли о том, был ли то сон или нечто другое. Просто всё это было, и урок, данный им тогда, они не забыли до конца своих жизней - долгих и, несомненно, счастливых.
- Друзья! Честно вам сказать, у меня бегут мурашки по всему телу! - разглагольствовал разрумянившийся Эрих, салютуя бокалом, - Но что ещё я могу сказать? Думаю, я выражу общую мысль, подняв следующий тост: за жизнь, друзья мои! За жизнь - самое дорогое, что у нас есть!