В десятый год правления Гидона экспедиционный корпус Македонской армии, сражавшийся с Тирао на Восточном материке, был уничтожен. Но об этом сокрушительном поражении, о смертельной угрозе нависшей над Македонией, до поры до времени не знал никто.
Войска эти не были побеждены в решающем сражении. Мало того, если бы какому-нибудь случайному наблюдателю удалось побывать в Македонских крепостях, расположенных в стране Валешей, вполне вероятно, он не заметил бы ничего подозрительного. Он увидел бы солдат, упражняющихся под присмотром своих командиров. Он увидел бы матросов летающих кораблей, занятых текущим ремонтом судов. И, тем не менее, то, что предстало бы перед его глазами, не было Македонской армией, ибо в ней не осталось ни одного человека.
С тем, чтобы дать полную и подробную картину событий, приведших Македонию, а за ней и всю человеческую цивилизацию на грань полного уничтожения, нам придется возвратиться на тринадцать лет назад, на то самое место, где Александр принял свой первый в жизни бой.
Тому, кто читал первую часть этой книги, нет нужды напоминать о тех окутанных туманной дымкой времени событиях. Достаточно будет лишь сказать о том, что хотя Александру и удалось с честью выйти из этого испытания, однако, в том бою он потерял спутника по имени Гималай.
Здесь пути нашего повествования на время разойдутся с дорогами Александра. То, что с ним происходило в те годы, описано в первой и второй частях нашей повести. А на этих страницах мы расскажем историю молодой самки Тирао по имени Тинтанико, которой довелось сыграть решающую роль в событиях, решивших судьбу большинства стран и людей на Восточном и Западном материках. Позже пути Александра и Тинтанико обязательно пересекутся, а пока...
Человек, удивительным образом избежавший смерти, перебив треть из ее отряда опустил свой страшный меч. Тинтанико, с детства отличавшаяся сообразительностью, оставила поляну с мягкой травой, блестевшей в лунном свете, раньше, чем закончился бой. Но подобно остальным ее сородичам, она не ушла далеко. Скоро вернувшись, молодая Белка расположилась на ветвях большого дуба и принялась наблюдать за человеком. Ведомая любопытством, она не испытывала страха и не боялась отстать от своего отряда.
Так уж получилось, что в этом первом, за долгие годы, освободившемся из ледяного заточения отряде Тирао, самок оказалось в три раза больше чем самцов. Впрочем, это соотношение мужских и женских особей было обычным в стае Белок, где гарем являлся самым распространенным типом семьи, а парные супружеские союзы - редким исключением.
Однако Тинтанико, в отличии от большинства самок, безропотно принимавших такое положение вещей, быть какой-то там по счету женой, какого-то второстепенного самца не желала. Умная и сильная, она ощущала в себе силы, побуждавшие ее искать для себя лучшей доли.
Отбросив предрассудки, можно сказать, что ее томили те же желания и одолевали те же самые мечты, которые в то время влекли Александра в столицу Македонии Саррасу.
На рассвете человек закончил копать могилу для своего друга. Яма получилась неглубокой, ибо копал он своим мечом. Он весь перепачкался в земле и сильно устал. Однако, Тинтанико даже не думала о нападении. Слишком уж хорошо запомнила она тот, пронизывающий насквозь, недоверчивый взгляд, которым одарил ее незнакомец, когда она попыталась уговорить путников остаться на ночлег в доме. И хотя ничто не могло подсказать ему, что все жители деревни уже давно мертвы, она заметила как незнакомец насторожился, непостижимым образом почувстовав опасность, в то время когда тот, второй, теперь уже мертвый, был готов согласиться.
Но еще сильнее чем взгляд этих стальных глаз, Тинтанико запомнила меч, разрезавший воздух всего в паре сантиметров от ее горла. Ей крупно повезло, ведь это был единственный раз, когда тот человек промахнулся. Зато, она убила второго, и теперь его сердце принадлежало ей по праву.
На этом месте мы вынужденны сделать оговорку и сообщить читателю, не знакомому с образом жизни Белок, о правиле, об одном из немногочисленных, но хорошо понятных даже самому безмозглому самцу, законов, издревле регулировавших существование народа Тирао. А именно: ни одна самка не имела право претендовать на сердце, а значит и душу убитого ею человека, если последний был мужчиной. В той же степени этот закон распространялся и на самцов, которым категорически запрещалось притрагиваться к сердцу убитой ими женщины.
Это, могущее показаться многим дискриминацией, ограничение, на самом деле, было мудрым правилом и возникло в результате осознания печального опыта прошлого. Души противоположных полов не должны были сочетаться в одном и том же теле.
Когда-то такое противоестественное смешение стоило рассудка не одному представителю древнего народа Тирао. С теми, кто нарушал этот закон, начинали происходить странные, нехорошие вещи. Отступников приходилось убивать, ибо они становились опасны для своих собственных сородичей, творя насилие и совершая подчас противоестественные вещи.
Конечно же Тинтанико знала об этом законе. Рассказы о безумцах и о конце, который они обрели, входили в процесс воспитания каждого подрастающего Тирао. И все же, она была готова рискнуть и своим рассудком и даже своей жизнью.
Что знала о жизни эта молодая Белка? Что видели ее глаза в прошлом до того, как она впала в долгий, подобный вечности сон?
Землю покрытую лесом, где громадные деревья, сплетаясь вершинами на недоступной даже ловким Тирао высоте, закрывали солнечным лучам путь к исходящей испарениями земле. Леса, где в полумраке бродили страшные звери. Чудовищ, один взгляд на которых леденил душу и заставлял замирать сердце. Людей, одетых в звериные шкуры, старающихся не отдаляться от пещер, но уже овладевших огнем. Голод, постоянный страх за собственную жизнь и совсем немного простых первобытных радостей.
Что увидала она, когда очнулась от ледяного сна? Совсем другую землю, более холодную, но, тем не менее, гораздо более дружелюбную к своим тленным созданиям. И конечно же самым большим открытием, почти шоком, стали для нее люди, их новая жизнь.
Человечество прошло долгий путь. Пока их враги спали, люди приобретали опыт, строили города, развивали науки и искусства. Их жизнь уже совершенно не походила на то жалкое прозябание, которое они влачили прежде. Пускай в ней до сих пор оставалось немало трудностей и бед, она стала намного интереснее. Новые развлечения разнообразили их существование. Прогресс освободил время для удовольствий, ранее принадлежавшее тяжелому труду и борьбе за выживание.
Убив своего первого человека, молодую крестьянку, Тинтанико обрела ее воспоминания, и вместе с ними в сердце ее вошла зависть. Простая жизнь этой молодой женщины показалась Белке исполненной завораживающего очарования.
Днем, когда стая отдыхала от очередного набега, укрываясь в лесах, Тинтанико, засыпая, шептала названия предметов на незнакомом ей прежде языке. Зачем были ей нужны эти знания и опыт? Только для того, чтобы обманывать людей, заманивая их в западню?
Неужели ни один из ее сородичей не понимает, что конец близок. Что, несмотря на ловкость и силу, люди очень скоро уничтожат всю их стаю, как сегодня блестяще продемонстрировал тот человек на поляне. Ведь люди уже не то запуганное, обезьяноподобное стадо, каким были в давние времена. До сих пор Тирао имели дело лишь с крестьянами, а сегодня им на пути попался воин. И его попутчик, которому не повезло, наверное, похож на своего друга.
"Его душа будет моей", - решила Тинтанико.
"Что бы там не говорили древние законы, она съест сердце воина, она станет самцом и избавиться от унизительной зависимости, которая, как она уже знала, в равной степени относилась и к человеческим женщинам.
Пусть стая прячется по лесам от погони. Она предаст забвению ту, кем была раньше, оставит свое дикое племя и начнет новую, полную притягательной прелести жизнь человеческого самца, мужчины. Она станет одним из хозяев земли, и никто из людей не распознает подмены." - Так рассуждала Тинтанико, терпеливо ожидая пока человек уйдет. Человек, который пока не был ей знаком, но о котором она, благодаря воспоминаниям его товарища, вскоре узнает многое.
Между тем, незнакомец перенес своего убитого товарища в могилу и засыпал землей. Больше он не стал задерживаться, подобрал запачканный землей плащ и покинул поляну. Некоторое время Тинтанико прислушивалась, как хрустят ветки под его ногами. Звук отдалялся и вскоре исчез совсем.
Расцвело. Глаза Тинтанико утратили присущую им в темноте зоркость. Она спустилась с дерева и, превратившись в давешнюю крестьянку, приблизилась к свежей могиле. Разбросать рыхлую землю не представляло особого труда. Она вытащила труп на траву, раздела убитого и разделась сама. Полюбовавшись на молодое сильное тело, она решилась, разорвала грудь убитого нежными девичьими руками и достала от туда уже успевшее остыть сердце.
Мы не станем описывать процесс поедания сердца подробно, не желая вызвать отвращения у той части читателей, которые никогда в своей жизни не присутствовали, да и не желали бы присутствовать на подобном зрелище. Остановимся лишь на причудливых ощущениях, которые испытала Тинтанико, когда ее душа соединилась с душой Гималая.
Ей уже было знакомо нечто подобное. Она закрыла глаза и увидела, как белый вихрь из тысяч хрупких ледяных частиц окутывает ее тело. Она пребывала внутри маленького снежного смерча. Частицы, проникая в ее тело, вызывали легкое покалывание кожи, а затем ей стало жарко. Сотни тысяч образов, хранившихся в памяти мертвеца, прошли перед ее закрытыми глазами за одну секунду и впитались клеточками мозга. Это было упоительное ощущение, самое прекрасное из всех, которые она когда либо испытывала в жизни.
Здесь нам необходимо снова оговориться и сообщить читателю, что самки Тирао не испытывают оргазма при соитии, иначе, у Тинтанико было бы с чем сравнить то удовольствие, которое она получила.
Впрочем, среди вороха воспоминаний молодой крестьянки, нашлось место и этому неповторимому событию. Это произошло с женщиной всего лишь один раз, незадолго до того, как она погибла от когтей Тинтанико. Ее соблазнил странствующий торговец, который заглянул в дом, пока муж работал в поле. Она сопротивлялась, и уступила лишь после долгой борьбы, когда острое наслаждение лишило ее последних сил к сопротивлению.
Воспоминание об этом событии было настолько сильным, что повлияло и на поведение Тинтанико. Прошлым вечером, стоя возле ворот дома, Белка бессознательно повторяла действия крестьянки, проводившей таким образом время в ожидании торговца, который обещал заглянуть к ней снова.
Вскоре все закончилось, и новоприобретенная душа отчасти успокоилась, абсорбированная сознанием Тинтанико. Души всегда волнуются, когда переходят из одного тела в другое. Эти тонкие сущности никогда не бывают полностью довольны ни миром, который их окружает, ни телом своего носителя. Они считают, что достойны большего и, вообще, склонны волноваться по пустякам.
Тем не менее, прибегнув к ласковым уговорам, Белке почти всегда удается справиться с первым, самым сильным недовольством новой души. В некоторых случаях отлично помогает запугивание.
Угроза быть отторгнутой от тела своего хозяина и перспектива отправиться в путь, который, вполне возможно, приведет ее в место перманентных страданий, действует на душу с поразительной эффективностью. Угроза эта, конечно, является ничем иным как блефом, ибо ни одна Белка не в состоянии избавиться от новоприобретенной души. Их удивительная способность действует, если так можно выразиться, лишь в одном направлении.
Итак, успокоив нового своего жильца, Тинтанико открыла глаза и внимательно себя оглядела. Вместо молодой крестьянки, обладавшей, надо отдать ей должное, неплохими формами, возле трупа, присев на корточки, сидел его живой двойник. Новый Гималай оттер кровь с подбородка и груди юбкой крестьянки, оделся в одежду старого Гималая, затем бросил труп в яму и присыпал его сверху землей.
Некоторое время после этого Тинтанико оставалась на месте, прислушиваясь к своим ощущением, пытаясь обнаружить признаки безумия, которое, по словам стариков поражало любого Тирао, смешавшего свою душу с душой человека противоположного пола. Однако ничего такого заметить ей не удалось, лишь странное напряжение внизу живота да какое-то смутное беспокойство или раздражение в душе, вызвали ее озабоченность.
Ощутив известное неудобство, она ощупала руками штаны и с удивлением обнаружила там толстый и твердый отросток, который, как она это прекрасно помнила, послужил орудием, с помощью которого странствующий торговец осчастливил молодую крестьянку.
Между тем беспокойство росло, и душа ее мало по малу наполнялась неведомыми ей доселе противоречивыми желаниями. Зрачки ее расширились и перестали воспринимать окружающее. Вместо этого она оказалась свидетельницей того памятного для крестьянки изнасилования, и даже не свидетельницей, а непосредственной его участницей. При этом она иногда ощущала себя крестьянкой, а иногда торговцем, желая быть и тем и другим одновременно.
Испытывая ощущения и за одного и за другого она пережила необыкновенно сильный оргазм. Но на этом дело не закончилось. Перед ее глазами стали проходить все, прямо скажем, довольно скудные сексуальные переживания убитого Гималая. И самым сильным из них было то, которое он испытал, подглядывая за своей собственной сестрой в то время, когда та купалась в их большом семейном корыте.
В тот год Гималаю сравнялось четырнадцать, его сестре исполнилось шестнадцать. Мать, помогавшая Гиневе мыться, вышла из комнаты, отвлеченная жалобными воплями младшего братишки, заползшего под кровать и атакованного там большими черными муравьями.
На улице начиналась летняя ночь и Гималай, прижав нос к оконному стеклу подглядывал за своей сестрой со двора. Разум Тинтанико был настолько одурманен видениями, что она не заметитла, как сейчас ее правая рука в точности повторяет движения руки Гималая в тот теплый летний вечер. Ее душа, прежде напоминавшая сонный гарем, теперь стала похожей на разнузданный публичный дом.
Как мы уже знаем, лето в тот год выдалось неспокойное. Джихметы грозили войной. В северных районах Македонии свирепствовала стая чудовищ, а одна из деревень была поражена смертельной хворью, явившейся последствием магического заклинания необыкновенной силы.
Благодаря всему этому, у жителей страны вполне хватало тем для волнений и разговоров. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что несколько жестоких убийств, произошедших в ряде глухих селений, не вызвали столь широкого резонанса, случись они в более спокойное время.
Но если бы существовал сыщик, поставивший своей целью раскрытие этих, бессмысленных по своей жестокости преступлений, он бы без особого труда установил, что все они были совершены одним и тем же убийцей.
На это указывало хотя бы с то, что жертвами маньяка становились исключительно девушки или молодые женщины. Кроме того, все убийства были совершены вечером или ночью. Женщины были изнасилованы, а потом убиты одним и тем же способом. А именно - задушены. Убив, сумасшедший насильник распарывал своей жертве грудь и вырывал сердце.
Способ, каким совершались преступления, ясно указывал на то, что убийцей было одно из тех страшных чудовищ, которые внезапно обрушивались из ночной темноты на спящие деревни, не оставляя в живых никого. Однако, предваряющее убийство надругательство над жертвами, вызывало недоумение, ибо Белки хотя и уничтожали целые деревни, но никогда не подвергали свои жертвы сексуальному насилию.
Вместе с этим, наш гипотетический сыщик, сопоставив место и время преступлений, мог бы с легкостью установить, что убийца следовал от села Гордий к уездному городу Моне той же самой дорогой, которой еще недавно в обратном направлении прошли Александр и Гималай. Расстояние, которое он преодолевал за сутки, указывало на то, что путешествовал он пешком.
Впрочем, даже для пешехода, переходы его были слишком короткими. Ибо прежде чем напасть на свою очередную жертву, убийца сначала выслеживал ее, прячась где нибудь поблизости, что, конечно, занимало довольно времени.
Но, разумеется, на самом деле, никакого такого сыщика в природе не существовало, а убийства, продолжавшиеся в течении шести дней (каждый день по одной жертве), прекратились так же внезапно как и начались. Убийца так и остался непойманным. В конце концов, крестьяне пришли к выводу, что виновником этих нападений, действительно, следует считать отбившуюся от стаи, сошедшую с ума, Белку, позже раненую охотниками и издохшую от ран, где-то в лесной глуши. Тем более, что после всех произошедших тем летом событий, рассказы о встречах с белыми чудовищами стали весьма модными среди местных звероловов.
И крестьяне были совершенно правы. Единственная их ошибка заключалась в следующем предположении, в том, что внезапное прекращение убийств связанно со смертью чудовища, ибо через шесть дней после своей смерти в Мону возвратился Гималай.
Он был худ, изможден, странен и молчалив. Его взгляд блуждал, не задерживаясь ни на чем дольше секунды.Его одежда пришла в почти полную негодность. Он невнятно отвечал на вопросы родных о том, что с ним произошло. И мать не узнавала тех незначительных жестов, которые по которым привыкла отличать своего сына с детства.
И все же, родные не заподозрили подмены, ибо и Учитель уже получил письмо Александра, в котором тот сообщал о смерти своего товарища. Способность Тирао к перевоплощению, еще не была тогда известна ни кому. И поэтому странное поведение Гималая приписали шоку от пережитого ужаса. А Александра порицали за то, что он заживо похоронил своего товарища, не удостоверившись как следует в его смерти.
Тогда же кое-кто из горожан вспомнил и о том, что Александр не был их земляком. Вобщем, обстоятельства складывались для Тинтанико вполне благоприятно. И не смотря на то, что в это время она переживала ужасные мучения и не вполне контролировала свое поведение, все в конечном счете обошлось для нее благополучно.
Следующие две недели были временем, когда Тинтанико, окруженная заботами родных, постепенно привыкала к новой для себя роли. Ее тело терзала жестокая лихорадка. А душа страдала от безумия, порожденного слиянием женской и мужской природы. Они срастались медленно и мучительно, противореча и дополняя друг-друга, и порой ей бывало трудно определить самой, кем она на самом деле теперь является.
Иногда на Тинтанико-Гималая накатывали приступы бешенства. Тогда ее приходилось связывать из опасения, что она может причинить вред близким или себе самой. Временами она впадала в сонное оцепенение, длящееся сутками напролет.
Но в конце концов недуг стал проходить, лихорадка отступила, и поведение Гималая стало мало по малу соответствовать тому образу, который был знаком всем, знавшим его прежде. Родные вздохнули с облегчением.
Пару раз раз наведывался Учитель, приносил лекарственные настойки и расспрашивал о том, что произошло с Гималаем и Александром по пути в Гордий. Осматривая Гималая, учитель обратил внимание на еще одно несоответствие в письме Александра. В нем было написанно, что Белка ранила Гималая в горло, но никакого шрама, кроме нескольких глубоких царапин на спине, Учитель на теле Гималая не обнаружил.
От Учителя Тинтанико узнала о гибели стаи. Нельзя сказать, что при этом она сильно огорчилось. Главным чувством, которое она испытала, без сомнения было облегчение. Теперь последние связи с прошлым были оборванны, и никто в мире не мог помешать ей идти выбранным путем.
Прошел месяц, и лихорадка прошла совершенно. Из горнила болезни, победив безумную раздробленность, на свет появилось новое опасное существо, соединившее в себе женское и мужское начало.
Однако, отголоски мучительного переходного процесса еще долгое время давали о себе знать, проявляясь в виде плохо поддающихся управлению эмоциональных порывов. И новой жертвой необузданных страстей этого существа стала родная сестра Гималая - высокая розовощекая Гинева.
Гиневе недавно исполнилось двадцать лет. Она была помолвлена с сыном уважаемого в городе торговца. Однажды, на исходе дня она отправилась в сарай, чтобы подоить корову. Гималай вышел следом за сестрой.
Ночь была безлунной но Гималаю не мешала темнота, ибо свеча, которую несла Гинева, служила ему прекрасным ориентиром. Он бесшумно проскользнул в сарай вслед за сестрой, подождал, пока та присядет на табуретку перед коровой, и тогда набросился на девушку. Прежде чем он заткнул ей рот ладонью, она успела закричать. Но сдавленного ее крика никто не услышал.
Утолив свою похоть, Гималай ослабил хватку. Девушка, пораженная случившемся, находилась в состоянии шока, и не была в состоянии вымолвить ни слова. Она молча смотрела на брата, полными изумления и слез глазами.
И Гималай не убил ее. Вместо этого, он снял с гвоздя на стене моток веревки и связал сестре руки и ноги. Разорвав на ней юбку, он сделал кляп и заткнул своей жертве рот. Все это Гинева дала произвести над собой, не издав ни звука.
В ту же ночь Гималай покинул город, и отправился на юг. Его путь лежал в Саррасу. Мы не станем в подробностях описывать события его жизни в этот период, ибо это выходит за рамки нашего повествования. Скажем лишь о главном.
Он успел поучаствовать в войне с Царем Арессой, и, в качестве воина тяжелой пехоты, был в составе одной из фаланг, решивших исход Битвы на Клеверном Поле. После войны Гималай решил продолжить военную карьеру. Желая служить в кавалерии, он вынужден был отказаться от этой мечты, ибо лошади по какой-то неведомой причине начинали нервничать, лишь стоило ему подойти к ним на достаточно близкое расстояние.
Тем не менее, будучи отличаем за силу и храбрость начальством, через пол-года после окончания войны он был направлен в военную академию. Проучившись там год, он в чине лейтенанта, отправился служить в одну из новых крепостей, возведенных по приказу Гидона в районе Великих Болот.
Со своими сослуживцами он был не очень дружен. Молодые офицеры сторонились его, так как он обладал угрюмым характером и вспыльчивым нравом. Старшие офицеры его недолюбливали и редко поощряли молодого лейтенанта, несмотря на то, что выполнял он свои обязанности по охранению болот с надлежащим рвением. Его солдаты боялись своего командира, но всегда были лучшими на учениях.
Он никогда больше не бывал в Моне и проводил отпуск в ближайшем уездном городе М., где делил свое время между борделем, трактиром и библиотекой.
Прекрасно понимая, что с таким характером, ему нечего надеятся сделаться любимчиком у начальства, но будучи черезвычайно самолюбивым, он старался с помощью прочитанных им книг по военному искусству и истории, выделяться среди своих товарищей, молодых офицеров, знаниями и мастерством.
И надо отметить, что в этом он преуспел. Не было в его части, а пожалуй и во всей Македонской армии офицера, лучше чем он разбиравшегося в тактике современного боя, предполагавшего координацию действий между пехотой, кавалерией и летающими кораблями.
Все это время Гималай был крайне осторожен. Он прилагал немало усилий, стараясь позабыть, кем был рожден на самом деле, и за все эти годы ни разу не позволил себе превратиться в Тирао, хотя давалось это умение нелегко.
Однако, ему случалось становиться женщиной, ибо похоть его была одновременно мужской и женской. Иногда, когда воспоминания о прошлой жизни поднимались со дна его души, Тинтанико возвращалась, желая порезвиться на свой собственный лад. Тогда он отправлялся в город, превращался в девушку-крестьянку и искал в кабаках мужчин, желающих развлечься с молоденькой проституткой.
Приступы мужской похоти он лечил в борделях, где прославился своей неутолимостью в любви и изощренной жестокостью. Девушки со страхом ожидали его приездов. Синяки и царапины, которые он оставлял на телах своих временных пассий, были по нраву немногим из них. Но денег он платил второе больше, чем любой другой посетитель. Лишь это обстоятельство заставляло содержателей борделей, скрепя сердце, пускать его в свои заведения. Однако и они вздохнули с облегчением, когда внезапно его приезды прекратились.
Причиной этому стала любовь, если так можно назвать чувства, которые он испытал, познакомившись с таинственной хозяйкой "Радужного Замка". Этим именем называли офицеры замок Зарины, из-за того, что над ним во всякий солнечный день, если смотреть издалека, висела радуга, состоящая из множества водяных пузырьков, поднимавшихся в воздух с поверхности ручьев, фонтанов и прудов, наполненных очищенной болотной водой.
Гималай и прежде слыхал о его хозяйке от других офицеров, вовсю старавшихся понравиться волшебнице или колдунье, как называли Зарину те, кто подпав под влияние ее обворожительной красоты, был ей, тем не менее, отвергнут.
Поговаривали о том, что она прекраснее всех женщин в Македонии, о том, что она может, если пожелает, превращаться в лисицу. О том, что она не любит никого с той самой поры, как рассталась со своим прежним любовником. О том, что этим ее любовником был не кто иной как сам герой Александр, отвергнувший корону ради приключений и сгинувший где-то в далеких странах на Востоке.
Да много ли еще о чем говорили молодые военные, проводящие время на скучной службе, заброшенные по воле судьбы в глухую провинцию, лишенные большинства развлечений и, среди прочего, столь необходимого молодым людям женского общества. Гималай придавал их словам мало значения, предпочитая развлекаться по своему собственному дикому обыкновению. Но однажды, сам не не до конца понимая почему это делает, все-же принял участие в вылазке, когда несколько молодых шалопаев, повадившихся подглядывать за хозяйкой Радужного Замка, уговорили его пойти с ними ради потехи.
По их словам каждое утро, красавица купалась в очищенной болотной воде в одном из прудов на территории замка. Ходили слухи, что эти купания помогают Зарине в занятиях волшебством, ибо болотная вода является источником некой магической силы. Не очень-то доверяя словам легкомысленных приятелей, Гималай, все же, присоединился к ним как-то на рассвете, из желания высмеять их потом перед другими офицерами.
К удивлению Гималая все это оказалось правдой. Но увидеть им удалось немного. Старик привратник, с удивительным для его возраста проворством, выследил шалопаев, и, не смотря на кажущееся преимущество молодых людей в скорости и силе, ухитрился надавать офицерам тумаков рукояткой своей увесистой метлы.
С этого дня поведение Гималая в корне переменилось. Он стал тих и задумчив, перестал уезжать в город во время увольнительных. Однако, об этом офицеры узнали не сразу, ибо он умел удивительно ловко заметать следы, и когда наступал его черед идти в отпуск, уходил из крепости как обычно, по дороге, ведущей в город. Тем не менее, туда он не доходил, в трактирах и борделях больше не показывался, а проводил все это время, околачиваясь возле Радужного Замка.
Скоро Зарина стала обнаруживать букеты, искусно составленные из полевых цветов, возле своей беседки, которые появлвлись с завидной регулярностью. Она была польщена, но вместе с тем и встревожена. Ей не нравилась сама мысль о том, что кто-то подглядывает за ней в те часы, когда она гуляет в парке одна. После того, как Гималай был несколько раз замечен за оградой парка, Зарина поняла, что среди множества ветренных офицеров, у нее появился один серьезный поклонник.
Тогда тетушка Гималая, гостившая в это время у Зарины, решила взять дело в свои руки. После долгого выслеживания, прибегнув к помощи слуг, она наконец настигла врага и, благодаря применению половника, обратила обожателя в паническое бегство. После этого случая Гималай стал осторожнее.
Вскоре в замок неожиданно приехал, считавшийся пропавшим без вести Александр. Став свидетелем их прогулок, Гималай кроме страданий неразделенной любви пережил и муки ревности, раздувшие пожар в его сердце до такой степени, что он сделался болен.
Никогда до этого он не желал женщину так сильно. Те чувства, которые он испытывал, были отчасти новы для него, отчасти уже знакомы, ибо в этот раз, вместе с похотью Гималай испытывал восхищение и даже преклонение перед жертвой своей страсти. Раньше ему было все равно, кем была та, с кем он удовлетворял свое желание. Теперь же ему нужна была лишь Зарина, и сама мысль о другой женщине воспринималась им с отвращением.
Понимая, что страсть его сродни болезни и ничего хорошего в будущем не сулит, он пытался бороться, но был побежден и смирился. Однако, смирение это распространялось лишь на его собственного "демона страсти", с которыми он не мог совладать. Уступать в борьбе за обладание Зариной, он не собирался.
В отчаянии от всех этих мук он даже пытался писать стихи, но быстро бросил это занятие, которое считал уделом слабаков и щелкопёров, ищущих дешевой славы. И хотя, стихи его были в своем роде недурны, однажды ночью он сжег в пламени жаровни все свои поэтические опыты.
Однако, Гималай вовсе не предполагал оставаться все время невидимым воздыхателем. При первой же удобной возможности он решил представиться объекту своего обожания, и в дальнейшем действовать по обстоятельствам. Но пока Александр оставался в замке, Гималаю, по понятным причинам не желавшему с ним встречаться, оставалось лишь терпеливо ждать.
В это время дисциплина среди его солдат упала, он перестал уделять должное внимание их обучению и тренировкам. Его сослуживцы без труда, различали симптомы болезни на его посеревшем лице, в блестевших нехорошим блеском глазах, в участившихся вспышках беспричинного раздражения. Однако никто из них не сумел догадаться, чем эта болезнь была вызвана.
Начальство предоставило молодому военному отпуск, настойчиво советуя побывать в городе и показаться местному врачу, слывшему авторитетом в лечении различных болотных лихорадок. И Гималай действительно отправился туда, в совершенном отчаянье, после того как подсмотрел нежные поцелуи, которыми обменивались Александр и Зарина возле беседки. Он поехал туда, но вовсе не затем, чтобы дотошный доктор разглядывал его язык и стучал молоточком по коленкам.
В ту же пору, в уездном городе М. случились два убийства. Жертвами убийцы в обоих случаях стали уличные проститутки. Мы не прослывем черезмерно проницательными, если предположим, что оба убийства были совершены Гималаем. В то время его душевные переживания обходились людям еще относительно малой кровью.
Стоит так же отметить, что Гималай в этот раз не изнасиловал свои жертвы. Он убил женщин из чувства ненависти, которое став мужчиной, стал испытывать к женщинам вообще, и которое лишь усилилось благодаря Зарине, игнорировавшей домогательства влюбленного офицера.
Возвратясь в крепость, Гималай узнал, что Александр покинул замок. Офицер повеселел, рассудив, что теперь, когда его главный соперник удалился, путь к сердцу Зарины станет короче.
Прошло около недели, и Гималай решил обьявить Зарине о своем существовании, раскрыть ей свое сердце и во что бы то ни стало добиться взаимности.
Однажды, ближе к вечеру, он появился возле старой беседки и стал поджидать хозяйку. В результате своих наблюдений он знал, что Зарина часто приходила сюда на закате. А после отъезда Александра, она не пропустила ни одного дня.
Зарина не замедлила появиться, и влюбленный Гималай предстал перед ней, выйдя из-за кустов. Увидав его Зарина не испугалась, как он того опасался. Однако, ее нахмуренные брови не предвещали отчаявшемуся поклоннику ничего хорошего.
- Ты наверное тот офицер, кто собирал для меня букеты и оставлял их здесь? - спросила Зарина.
Исхудавшее, бледное лицо военного в сочетании с некоторой суетливостью движений и глазами, блестевшими нездоровым блеском, заставили ее пожалеть о том, что у нее нет привычки брать с собой на прогулки меч.
- Верно, - сказал Гималай. -Это был я. И вряд ли у тебя найдется поклонник более верный и постоянный.
- Что-ж, - сказала Зарина, - Постоянство это похвальное качество. Но что же ты хочешь от меня?
- Прими мою любовь, приблизь меня к себе, ибо моя страсть столь сильна, что мешает моей жизни.- сказал Гималай заранее приготовленные и от того прозвучавшие высокопарно слова, приближаясь к своей жертве на один шаг.
- Но ведь это не может служить причиной для моей любви, как ты думаешь? - сказала Зарина, делая шаг назад.
- Никто не станет любить тебя сильнее чем я. Захочешь, и я стану твоим рабом на всю оставшуюся жизнь.
По его срывающемуся голосу, Зарина поняла, что молодой человек не шутит, и что он вполне готов решиться на какой-нибудь безумный поступок. Поэтому она решила действовать решительно, сразу же разрушить надежды офицера и лишить его всякой необоснованной надежды.
- Ты молод и красив,- сказала Зарина, - Но, я люблю другого человека. Тебя же я совсем не знаю. Ты поступишь благоразумно, если оставишь бесплодные мечтания обо мне и обратишь свою любовь на более достойный ее предмет. Найди себе хорошую девушку в городе и сделай ее счастливой.
Однако произнося эти слова, Зарина вовсе не была уверенна, что этот офицер сможет кого-нибудь осчастливить своей пылкой любовью. Нехорошее чувство, смесь страха с отвращением, овладело ею, словно она коснулась рукой ядовитого паука.
У Зарины не было причины обманываться насчет своих ощущений, ибо первое впечатление о людях, с которыми сводила ее судьба, почти никогда ее не подводило. Подобно тому, как она узнавала о свойствах растения, к которому прикасались ее пальцы, так же она чувствовала и человека, с которым разговаривала.
Но офицер не собирался так просто сдаваться. Он сделал еще один шаг вперед.
- Александр, твой любовник, он ни чем не лучше меня, - сказал Гималай.
- Ты знаком с Александром? - с тревогой спросила Зарина, снова отступая на шаг.
- Да, я знал его раньше. Вряд ли ты будешь счастлива с этим любителем помечтать на рыбалке. А я подарю наслаждение, которое не сможет доставить тебе ни один мужчина на свете потому, что ни один из них не знает женщин так же хорошо как я.
- Ого! Вот это я понимаю! Прямо к делу. - сказала Зарина, - Теперь ты высказался достаточно ясно. Но на этом довольно. Я поняла, чего ты хочешь. И вот мой ответ: Покинь этот сад и больше никогда сюда не возвращайся.
Офицер мотнул головой, словно получил пощечину.
- Что же, - сказал он, - Иногда незнакомая еда, вызывает у нас отвращение, но, заставив себя распробовать блюдо, мы в конце-концов получаем удовольствие.
- А ты оказывается философ, - сказала Зарина, заставив себя улыбнуться.
- До тех пор, пока не приходит время действовать. - Гималай приблизился еще на два шага.- Я возьму тебя сам, и стоны, которые ты станешь при этом издавать, станут лучшим подтверждением моих слов.
С этими словами он бросился вперед, рассчитывая на свою силу и ловкость. Однако и Зарина была готова к такому повороту событий. Отступив в сторону, она увернулась от рук насильника.
-Ж-ж-жук. - сказала она громко и отчетливо.
И в ту же секунду чудесным образом рядом с Зариной, заслонив ее от Гималая, возник старик привратник. Его седая борода развевалась на ветру, хотя никакого ветра не было и в помине. В руках он держал метлу, от которой во все стороны разлетались искры электрических зарядов.
Сотни и тысячи огромных, с человеческую ладонь насекомых, возникших из ниоткуда, обрушились на офицера, как выпущенные из пращи камни. Получая удары во все части тела, особенно болезненные для его рук и головы, Гималай бросился бежать в сторону парковой ограды.
Никогда уже больше не возвращался он в замок Зарины и не пытался искать с нею встречи. Если и было в его душе какое-то подобие любви, то в тот день оно окончательно превратилось в ненависть. От этого, впрочем, страсть не стала терзать его меньше. Он по прежнему желал эту женщину.
Долгими ночами, ворочаясь на своей узкой кровати, ожидая сна, который медлил прийти, он воображал их будущую встречу. Он не знал когда это произойдет, но верил, что они непременно встретятся в будущем. И в каждом из этих воображаемых видений, граничащих с бредом, события разворачивались таким образом, что Зарина попадала в полную его зависимость. И он утолял свою похоть и ярость, причиняя страдания ее телу так же, как страдала от неразделенной страсти его собственная душа. Напоминая ей об унизительном отказе, он насиловал ее на сотню различных ладов, насмехаясь над ее попранной гордостью и красотой.
Но полубезумные мстительные видения не были в состоянии принести облегчение его душе. И не известно, к какому решению привел бы его этот лютый голод, если бы не война.
Гидон собирался в поход в земли Валешей. Гималай получил новое назначение в действующую армию. Учения и тренировки снова стали интенсивными и частично отвлекли его от собственных переживаний.
Тинтанико собиралась на войну убивать своих сородичей. Но это обстоятельство ни чуть ее не смущало. Она твердо усвоила, что царства добываются мечом, золото звенит в карманах сильных, а женщины, даже самые гордые из них, почитают за счастье быть любовницами героев.
Глава 2.
Нашествие.
Восемь долгих лет прошли с той поры, как Гималай покинул берега Македонии и в составе экспедиционных сил направился в Валешию. Восемь лет продолжалась Северная Война, то затихая то вспыхивая с новой силой, и летом восьмого года Македоняне пребывали в уверенности, что ее основные цели наконец достигнуты. Кампания, потребовавшая от государства огромных расходов на содержание армии и на строительство крепостей, постепенно начинала окупаться.
Ход этой войны был подробно описан Анастасием Пупеем, последним историком, состоявшим на придворной должности у Правителя Гидона, поэтому мы лишь упомянем об основных ее событиях, имеющих значение для нашего повествования.
В нескольких черезвычайно ожесточенных сражениях войскам союзников удалось одержать решительную победу. Македонский пехотный строй, ощетинившийся копьями и защищенный шитами, оказался почти непреодолимым барьером для хищников. В это же время, с варварской конницей Тирао справлялись с легкостью. Поэтому конницу стали использовать лишь на последнем этапе сражения, для преследования разбитого врага.
Воздушные корабли так же превосходно себя зарекомендовали. Их использовали для разведки и в качестве мобильного средства для переброски войск. Однако для сражений, развернувшихся в лесистой местности, корабельные катапульты не могли быть применены с достаточной эффективностью. Обстрел леса Греческим Огнем почти всегда вызывал многочисленные пожары, которые быстро распространялись на обширные территории и угрожали людям не меньше чем Белкам.
Обычно, на начальном этапе сражения лучники, находящиеся на кораблях, обрушивали тысячт стрел на атакующих чудовищ, причиняя Белкам немалые потери. Потом в дело вступала пехота. Действуя небольшими группами (уменьшенным подобием фаланг), пехотинцы старались охватить противника с флангов, а если получиться, то и окружить. Разгром завершала конница и летающие галеры.
На третий год Северной Войны войскам удалось очистить от Тирао и взять под контроль всю прибрежную полосу и даже углубиться на несколько десятков километров вглубь лесов. Крепости, заставы и деревянные стены, возведенные по периметру захваченной территории, практически полностью исключили возможность внезапного нападения. Загнанные в глубь лесов Тирао, хотя и продолжали представлять опасность, однако не вызывали больше в сердцах людей мистического ужаса.
В результате политических усилий Правителю Гидону и его советникам удалось добиться того, чтобы контингент из северных Варварских княжеств покинул земли Валешии. Союзникам была выделена территория южнее по побережью. Но население княжеств не проявило горячего стремления осваивать новые земли, похожие, к тому же, на их собственную страну.
На третий год войны последний варварский корабль покинул берега Восточного континента. А на четвертый часть вышедших в запас ветеранов решила остаться в Валешии и вместе с уже обосновавшимися там переселенцами из Македонии составила ядро гражданского населения молодой колонии. Каждый, из оставшихся в стране солдат, получил обширный участок земли и освобождение от налогов сроком на десять лет. Колонисты занимались рыбной ловлей в богатых сельдью и лососем прибрежных водах, охотой на пушного зверя и земледелием.
Охотники создавали товарищества, из-за постоянной опасности нападения Тирао предпочитая действовать большими группами. Количество пушнины ими добываемой постоянно росло, и корабли торговцев теперь были частыми гостями в заново заселенном Виоле.
Ценные породы рыбы и драгоценный янтарь так же являлись предметами экспорта колонии. В обмен корабли привозили зерно и изделия ремесленников. Впрочем, в Виоле постепенно развивались собственные ремесла так, что доля готовых изделий из метрополий, постоянно сокращалась. Зато в колонии охотно покупали железо, чай, кофе и лошадей.
На седьмой год, в результате ряда успешных операций, Тирао были отогнаны еще дальше на восток. Территория колонии увеличилась почти втрое, а ее население, не считая войск, составляло около пятидесяти тысяч человек. Первое поколение детей, родившихся у переселенцев, никогда не бывали в метрополии и считали своей настоящей родиной эти северные земли.
Летом, на восьмой год войны в Валешию прибыл Правитель Гидон. Цель его визита не держалась в тайне ни от армии ни от колонистов. Валешии требовался наместник и ограниченное самоуправление. По сути дела это означало официальное завершение войны.
Толпы поселенцев встретили Гидона с восторгом. Весть о свободах и торговых льготах, которые Правитель собирался предоставить стремительно развивающейся колонии, разнеслась по Валешии, заставляя людей еще сильнее радоваться его приезду.
В качестве подарка, Правителю преподнесли медвежью шубу. Еще одна, из шкурок драгоценных чернобурых лис, предназначалась для его оставшейся в столице супруги. Наследнику, которому вскоре должно было сравняться десять лет, передали удивительной красоты соболиную шапочку, украшенную янтарем.
Правитель собирался собственными глазами увидеть богатство этой страны и провести здесь месяц, отдыхая от государственных дел и наслаждаясь охотой на крупного лесного зверя. Ожидались балы, приемы и церемонии. Первые люди города спешили принарядить своих дочерей, заказывая платья двум имевшимся в Виоле портнихам. Вместе с правителем в колонию прибыли молодые офицеры его штаба и свита царедворцев. Шансы сделать хорошую партию казались отцам девушек на выданье черезвычайно высокими.
В это, полное радостных ожиданий, время ни кто из жителей Валешии не догадывался о том, что грозная опасность уже нависла над их домами. Из глубины лесов на востоке повеяло смертью, но ни у кого из людей не было достаточно хорошего обоняния, чтобы ощутить этот жутковатый аромат. Восемь лет беспрестанных побед ослабили бдительность армии, породив самоуверенность. И час расплаты за беспечность был близок.
Примерно за месяц до приезда Правителя Гидона, два корабля Северного отряда пограничной стражи совершали облет вражеской территорий далеко за пределами колонии. Это была обычная операция, из тех что проводились постоянно, для выявления стойбищ Тирао. Такие стойбища, будучи обнаруженными, тотчас наносились на карту. После этого к месту высылалось требуемое колличество кораблей с войсками, которые старались по возможности окружить лагерь врага. После того как стойбище бывало окружено, солдаты под прикрытием воздушных кораблей вырубали в тайге широкую просеку, достаточную, чтобы остановить распространение лесного пожара на соседние территории.
Операция по ликвидации обычно начиналась на рассвете. При хорошей организации к полудню все приготовления бывали завершены. Тогда солдаты выстраивались в боевом порядке, а корабли начинали обстрел стойбища греческим огнем. Те из Тирао, кому удавалось спастись из огня, погибали под ударами мечей и копий солдат. При этом и войска несли некоторые потери, ибо Тирао дрались за свою жизнь отчаянно и никогда не сдавались на милость победителя, предпочитая плену смерть.
В последнее время, и об этом доносили в рапортах капитаны патрульных кораблей, колличество стойбищ Тирао в контрольной зоне резко уменьшилось. Начальство слало победные реляции в метрополию, капитаны производились в майоры, майоры в полковники, солдаты получали денежные поощрения и внеочередные отпуска. Слухи об этих успехах целенаправленно распространялись среди населения Македонии, что способствовало притоку в колонию новых эмигрантов.
Однако на этот раз, два патрульных корабля, отклонившись от курса из-за вставшей на их пути сильной грозы, углубились в тайгу гораздо дальше, чем было предусмотрено по плану. В результате этого случайного отклонения, Македоняне с удивлением обнаружили два огромных стойбища Тирао. Таких больших, что для операции по уничтожению даже одного из них, врядли хватило бы тех сил которыми располагали гарнизоны крепостей в этой части границы.
Кроме того, на одном из кораблей оказалась неисправна установка для подогрева болотной воды, поврежденная в результате воздушного шторма. Кораблем командовал Гималай, дослужившийся к этому времени до звания капитана второго ранга.
Несмотря на доблесть, отвагу и умелое командование, проявленное им в ходе Северной Войны, начальство по прежнему недолюбливало молодого офицера. Многие, гораздо менее способные его сверстники, уже ходили в майорах, а двое из его прежних сослуживцев имели звание подполковников. Все больше и больше разочаровываясь в выбранном пути Гималай, придумал грандиозный план. Построенный на расчете напополам с везением, он, тем не менее, был вполне осуществим, принимая во внимание сложившееся обстоятельства.
Гималай был прекрасно осведомлен о состоянии Македонской армии, которая в результате легких побед, потеряла бдительность и пребывала в полной уверенности в своей непобедимости. С некоторых пор, а именно с того самого момента, когда вера его в успешную военную карьеру была поколеблена, Гималай вел свои собственные наблюдения за Тирао. Во время увольнительных, он не уезжал из крепости в Виоль, как поступало на его месте большинство офицеров, а проникал на территорию противника, пользуясь возможностью превращаться в Белку. Общаясь с некоторыми из своих сородичей, он был осведомлен и о том, что творилось в стойбищах.
А происходило там следующее: Верно было то, что Тирао потерпели поражение в борьбе за контроль над прибрежной полосой и примыкавшей к ней областью тайги. Верно было и то, что в результате патрулирования вод в районе северной косы, все айсберги, приплывавшие туда летом, отлавливались Македонскими судами и заключенные в них Тирао уничтожались.
Однако, надежды Македонян на скорое окончание войны, даже при нынешнем положении дел были далеки от реальности. И, хотя, в лесах на границах колонии колличество Тирао уменьшилось, но вне пределов досягаемости македонских кораблей, глубоко в тайге находились новые многочисленные становища.
Дети, родившиеся у Тирао за эти восемь лет, так-же как и дети переселенцев считали эту землю своим домом. Кроме того, период взросления Тирао, несмотря на примерно равную с людьми продолжительность жизни, был в два раза короче. Восьмилетний Тирао уже был полноценным членом сообщества, воином-самцом или самкой, готовой к продолжению рода.
Хотя люди и блокировали побережье в районе северной косы, однако Тирао перехитрили своих врагов. Большинство айсбергов все же доплывало до берега. Ибо, пользуясь ночной темнотой, примитивные лодки-долбленки Тирао выходили в море и уводили небольшие ледяные глыбы на северо-восток, в воды, куда Македонские Галеры никогда не заплывали. Можно сказать что к исходу восьмого года войны, тайга восточнее контрольной зоны просто кишела Тирао.
Все предыдущие поражения Тирао объяснялись их технической отсталостью, отсутствием военного опыта и разобщенностью на родовые кланы, каждый из которых старался действовать самостоятельно. Появись в их среде сильный вождь, который смог бы объединить большинство племен под своим руководством, и, кто знает, каким бы в этом случае оказался расклад сил.
Теперь время настало и такой вождь появился на исторической сцене. Его появление было внезапным и ошеломительным. Он принес с собой не только объединение, в его руках оказались все те орудия и умения, благодаря которым до сих пор враги Тирао одерживали над ними победы. Ни одно государство не оказалось готовым к такому повороту событий, ни одному из людей даже в страшном сне не могло присниться будущее, которое вот-вот должно было наступить с приходом этого великого вождя.
К моменту описываемых нами событий, Тинтанико уже вела переговоры с вождями нескольких крупных кланов Тиро. Переговоры эти продвигались далеко не блестяще. Мало кто из умудренных опытом правителей и их советников доверял никому не известной молодой самке.
То, что она отведала сердце мужчины, так же не прибавило ей популярности в этих высоких сферах. И хотя ей удалось доказать, что она не повредилась умом в результате этого рискованного опыта, все же подозрений в некой скрытной дефектности Тинтанико полностью избежать не могла. Кроме того, она явилась из стана врага и, несмотря на ее искренние заверения в том, что она ни разу не пролила крови своих соплеменников, вожди ей не верили. Кстати сказать, эти ее заверения конечно же были ложью.
Однако, если сердца и уши представителей старшего поколения оказались глухими к ее призывам, младшее приняло Тинтанико с распростертыми обьятьями. Разочарованная поражением, молодежь с восторгом усваивала оригинальные идеи, проповедуемые этой необыкновенной Белкой.
Главная мысль, которую Тинтанико старалась донести до своих молодых почитателей, заключалась в том, чтобы оставить образ жизни, подобный тому, который вели их предки на покрытой тропическими джунглями доисторической земле. Тинтанико предлагала своему полудикому народу использовать опыт человечества и воспользоваться плодами цивилизации, созданной их врагами-людьми.
Для этого, прежде всего, необходимо было научиться пользоваться мечами, луками и копьями, освоить тактику фаланг, захватить флот Македонян и разбить врага с помощью его же оружия. Учитывая способность Тирао приобретать опыт и внешность своих жертв, эти идеи базировались на вполне реальной основе.
Однако, осуществлению этих планов противилось старшее поколение. Вожди кланов чувствовали, что подобные коренные перемены приведут к потере ими влияния и власти. Но, как учит нас история, приходит время, и старые уклады народов рушатся. Иногда это происходит медленно и незаметно, иногда империи исчезают за считанные месяцы. Но, так или иначе, перемен не избежать никому и ничему в этом мире.
Недовольство среди молодежи ширилось, и случаи открытого неповиновения вождям стали довольно частым явлением. Теперь Тинтанико была уверена - достаточно лишь одной маленькой искры, и пламя взметнется выше чем вершины самых высоких деревьев. Этой искрой могла стать победа над врагом, пусть небольшая но убедительная. Она искала лишь подходящего случая, и такой случай наконец представился.
В результате поломки корабль Гималая вынужден был приземлиться в самом сердце тайги. Ломая молодые деревца и кусты, он осторожно сел на небольшой поляне, когда солнце уже коснулось верхушек высоких елей. Водяная установка более не функционировала. Сквозь трещину в трубе большая часть болотной воды утекла наружу. Вполне вероятно, трещина эта возникла не случайно. Но достоверными сведениями о том, действительно ли поломка была делом рук Гималая, мы не располагаем.
Вторая галера, поспешила к ближайшей крепости, с тем чтобы вернуться с запасом воды и кузнецом. Но расстояние было велико, и помощь могла придти не раньше чем через двое суток.
Спускалась ночь, и люди затерянные среди бескрайнего леса, со страхом ожидали ночи. Боясь разжигать огонь, команда затаились на судне.
Через два часа после наступления темноты, часть экипажа уснула, но стража бодрствовала. В какой-то момент солдаты хватились своего командира, бросились искать, но нигде его не нашли. В лагере поднялась суматоха. Спавшие проснулись, и в это время на растерявшихся людей с окружавших поляну деревьев посыпались Белки. Их было так много, что у горстки солдат и матросов не было никакого шанса на спасение. Тирао во главе с Тинтанико впервые захватили воздушный корабль Македонян.
План Тинтанико начал осуществляться, но праздновать победу было еще рано. Корабль, лишенный возможности летать, был также бесполезен в качестве орудия войны, как и затерянный в лесу охотничий домик. Следовало захватить второй. Но стоило командиру второго корабля заподозрить неладное, и вся операция была бы сорвана, а с нею терпели крах и великие замыслы Тинтанико.
Второй корабль вернулся через два дня. Он привез запас болотной воды и кузнеца с инструментом для починки прохудившейся трубы. Проведя в лесу немало тревожных часов, солдаты встретили прибытие спасителя с ликованием.
На прибывшем корабле никто ни о чем не догадался. Лагерь, который разбили солдаты Гималая в лесу, был самым обычным. Люди в нем как две капли воды походили на тех, которые два дня назад приземлились на эту поляну. И даже самый внимательный наблюдатель не заметил бы в мирной картине, открывавшейся взору сверху, ничего из ряда вон выходящего.
Все было почти по настоящему. Трупы убитых македонских солдат с вырванными из грудных клеток сердцами были отнесены подальше в лес и завалены ветками.
Прибывшая галера села на поляну бок о бок с кораблем Гималая, и тот поднялся на борт чтобы приветствовать ее капитана. Отдавая одной рукой салют, второй, он выхватил мечь, и голова капитана стукнулась о деревянную палубу и откатилась прочь от рухнувшего вслед за ней тела. За те несколько мгновений, которые понадобились стоявшим поблизости людям, чтобы осознать случившееся и начать действовать, на корабль успели забраться столько Тирао, что любое сопротивление было бесполезным.
Тем не менее, короткий бой был жестоким. Для битвы Тирао по прежнему предпочитали свое звериное тело. Ночью при нападений из засады в этом еще был какой то резон. Но сейчас, при свете дня, сражаясь с опытными Македонскими воинами Тирао понесли тяжелые потери. Корабль был захвачен, но соотношение потерь было два к одному не в пользу Белок.
И все же это была победа. Весть о ней как лесной пожар разнеслась по стойбищам. Власть старых вождей рухнула как карточный домик. К Тинтанико стекались тысячи бойцов. Помня об уроке преподанном ей в лесу, она потратила несколько драгоценных дней на обучение тех Тирао, которым достались сердца погибших в лесу солдат. За это время ей удалось внушить своим сородичам преимущество Македонской военной системы и убедить их, уже обладающих знаниями и навыками, вступать в бой в человеческом облике.
А через семь дней два патрульных корабля возвратились в крепость. Путешествие прошло благополучно, но начальник гарнизона был встревожен их долгим отсутствием и сообщением об открытии новых стойбищах Тирао. Он поступил весьма неблагоразумно, сразу же не поставив в известность начальство в Виоле. Вместо этого он решил дождаться возвращения обоих кораблей, с тем, чтобы распросив Гималая, составить более полную картину произошедшего. Полковник Липтон был осторожным педантом. Последствия этого были самые катастрофические.
Крепость располагалась на северном участке границе и была одной из десятка подобных ей форпостов, построенных для охраны периметра колонии. Гарнизон составляли пятьсот двадцать восемь солдат, включая в это число и офицеров. На ее территории базировалась эскадра из шести летающих кораблей, осуществлявших патрулирование относящегося к крепости участка границы.
Корабли прилетели под утро. Беспрепятственно пропущенные стражей, они приземлились на аэродроме, как теперь, с легкой подачи Александра, стали называть площадки для летающих кораблей. Прибывшие действовали по заранее намеченному плану. Бесшумно уничтожив стражу у ворот и часовых на башнях, они впустили в крепость своих сородичей, дожидавшихся сигнала к атаке в лесу неподалеку. Все прошло без сучка и задоринки. Под руководством Тинтанико Белки действовали слаженно и безжалостно. Полковник Липтон так и не успел проснуться.
Потратив еще неделю на обучение новобранцев, поставив во главе этого отряда липового полковника Липтона, Тинтанико, располагавшая теперь шестью кораблями, приступила к выполнению следующего этапа операции. В течении месяца она захватывала пограничные крепости одну за другой, используя для осуществления этого богатый арсенал хитростей и уловок. Силы ее росли. Македонские гарнизоны уничтожались почти без сопротивления.
Следует считать удивительным тот факт, что в то время как три четверти Македонского экспедиционного корпуса в Валешии уже было уничтожено, в штабе корпуса, располагавшемся в Виоле, ничего об этом не знали. Правитель Гидон вместе со своей свитой и командиром корпуса, которого предполагал назначить военным губернатором колонии, охотился и даже пробовал ловить рыбу. Командир корпуса догадывался о своем будущем назначении и поэтому лез из кожи вон, угождая Правителю, и почти не интересовался тем, что происходит в вверенной ему армии.
Впрочем, он мог быть совершенно спокоен, ибо его армия прекрасно обходилась без своего полководца. Гарнизоны приграничных крепостей, днем усердно тренировались, а по ночам закрепляли усвоенные знания, штурмуя крепости своих соседей. И штурмы эти проводились настолько натуралистическим образом, что человек не посвященный в тонкости военной науки, легко мог бы принять их за настоящие.
Была, правда, во всем этом одна странность, которая непременно встревожила бы генерала. Патрулирование контрольной зоны Македонскими кораблями прекратилось совершенно.
Прежде чем приступить к реализации своих дальнейших планов Тинтанико занялась формированием армии, обучением пополнения и проработкой деталей операции. К концу месяца она уже обладала пятидесяти тысячной армией, семь тысяч воинов которой могли превращаться в воинов противника, пользоваться его оружием и тактикой. Кроме того, в ее распоряжении находилось тридцать два полностью оснащенных и готовых к бою летающих корабля.
Претворяя в жизнь свой план по замещению человечества, Тинтанико большую часть времени проводила в человеческом теле, подавая пример своим воинам. По ее приказу находиться в зверином теле разрешалось не более трех часов в день. Особо поощрялись те солдаты, которые в течении недели ни разу не теряли людского облика.
Тем не менее, ее тактическая концепция все же предусматривала применение специальных атак, когда воины нападали на врага в своем зверином обличьи. Гениальная гибкость ее тактики обеспечила ей быструю и легкую победу над Македонянами и, в сочетании с изощренным коварством, привела к тому, что к концу первого месяца с момента начала активных боевых действий, в руках людей оставался лишь город Виоль, да цепочка слабо укрепленных деревушек, протянувшаяся по побережью. Тайга теперь полностью принадлежала Тирао.
Но самым поразительным было то, что в Виоле ни одна живая душа не знала о том, что происходит в лесах, за исключением, конечно, шпионов Тинтанико, наводнивших город, под личиной охотников и солдат, чьи обессердеченные трупы гнили в тайге.
Пожалуй, эта потрясающая секретность и является главным стратегическим достижением Тинтанико в первый период Всемирной Войны. Ибо, кто знает, как развернулись бы события, если бы Правитель Гидон узнал о подготовке к штурму Виоля хотя бы за неделю до этого. Ведь как ни занижал свои военные способности в разговоре с Александром прославленный капитан, все же, он был неплохим полководцем.
С военной точки зрения Виоль был довольно крепким орешком. Там располагался двухтысячный гарнизон и имелась эскадра в составе шестнадцати вымпелов. К этому числу следует прибавить тысячу гвардейцев Правителя и девять кораблей прибывшей вместе с ним эскадры. Македоняне основательно улучшили укрепления бывшей столицы Валешей. Деревянная стена и башни были заменены каменными.
Благодаря шпионам Тинтанико находилась в курсе всех последних событий. За четыре дня до того, как был обнародован указ, она уже знала, что командующий экспедиционным корпусом назначен губернатором колонии. Она располагала сведениями о том, что по случаю этого радостного события намечается устроить народный праздник с гуляньями, и о том, что новоиспеченный губернатор устраивает в своем особняке праздничный ужин в честь Правителя так же приуроченный к десятилетию правящей династии.
Три дня, оставшиеся до праздника, Тинтанико использовала гораздо лучше своих врагов, по прежнему остававшихся в неведении относительно истинного положения дел. В ночь торжества, когда город заполнили принарядившиеся колонисты, а во доме Губернатора (теперь уже вполне официально) играла веселая музыка, в исполнении сборного оркестра музыкантов-любителей, корабль Тинтанико приземлился на площади возле городских ворот. С него сошли солдаты собиравшиеся, по видимому, принять участие в празднике, и по этому случаю находившиеся в приподнятом настроении. Однако, вместо того, чтобы разбрестись по городу в поисках выпивки, женщин и приключений, отряд двинулся по направлению к городским воротам.
К полуночи толпа на улицах заметно поредела. Горожане и приезжие разбрелись по трактирам или нашли себе иные развлечения. Все взрослое население города находилось к этому времени в той или иной степени опьянения, не исключая и стражников, стерегущих покой веселящихся.
Далее все происходило по уже отработанному сценарию. Стража у ворот была перебита быстро и бесшумно и ворота ворвались Тирао, прятавшиеся до этого в лесу неподалеку. В это же время в разных частях города корабли Тинтанико высаживали десанты, захватывая стратегически важные пункты, которыми в эту ночь были без сомнения кабаки, трактиры и единственный в городе бордель, работавший в на пределе своих возможностей.
Врываясь в публичные места, Тирао убивали всех подряд. В городе началась паника, сделавшая организованную оборону города практически невозможной.
Однако возле дома Наместника, события развивались не столь гладко, как того желала бы Тинтанико. Новый дом был окружен высоким каменным забором и охранялся гвардейцами Гидона. В центре обширного парка находился небольшой аэродром. Там в это время находились четыре корабля включая флагман Правителя и яхту Наместника. В саду было накрыто множество столов, предназначавшихся для солдат, а в самом доме на банкете присутствовали офицеры, расквартированных в городе частей вместе со своими женами.
Еще прежде чем окончательно стала ясна обстановка, Гидон, принявший на себя командование, сумел организовать оборону. Хмель быстро выветрился из крепких офицерских голов. Никакой паники здесь не возникло.
По какой-то неведомой причине десять галер, которые Тинтанико предназначала для атаки дома Наместника, задержались и прибыли на место в тот самый момент, когда экипажи четырех македонских кораблей уже собирались подняться в небо. Галеры Тирао обрушили на аэродром Греческий Огнь своих баллист. Корабли стоящие на земле, представляли собой прекрасные мишени и вскоре превратились в пылающие факелы, так и не успев взлететь. Это был первый просчет Тинтанико, расчитывавшей захватить флагманский корабль Гидона целым и невредимым.
Но последствия этой досадной задержки оказались еще более серьезными, когда выяснилось, что на этот раз время не было потрачено Македонянами попусту. Врагов встретили горящими стрелами. Потеряв три корабля Тирао отступили так и не сумев высадить десант. Еще два раза корабли Тирао пересекали линию забора, пытаясь приземлиться в парке и, каждый раз теряя по кораблю, отступали.
Город сопротивлялся недолго, и вскоре к отряду, уже лишившемуся к этому времени шесть из десяти кораблей, присоединились силы, закончившее сражение в других его частях.
Поняв, что с домом Наместника не справиться одним наскоком, Тинтанико, взявшая на себя руководство штурмом, отдала приказ об обстреле. Но было одно обстоятельство, которое делало подобный обстрел крайне неэффективным. Тинтанико во что бы то ни стало хотела заполучить сердце Правителя Гималая, да и опыт остальных офицеров мог бы очень пригодиться Тирао. Поэтому обстрел велся обыкновенными каменными ядрами из легких катапульт и причинял осажденным, укрывшимся за стенами, немного вреда.
И все же, положение осажденных было безнадежным. Окруженные во много раз превосходившими их численностью врагами, лишенные своих летающих кораблей, рано или поздно Македоняне должны были погибнуть или сдаться, что, в сущности, было одним и тем же.
Вскоре положение дел стало отчасти понятно и Гидону. Догадавшись о величине постигшей армию военной катастрофы, он принял единственное возможное в этих обстоятельствах решение. Так как Валешия, скорее всего, была потеряна для Македонян, оставалось лишь захватить корабль и попытаться с его помощью добраться до метрополии, а потом вернуться сюда вновь с большой армией.
На рассвете Македонский отряд численностью в тысячу человек неожиданно вышел из полуразрушенных ворот и атаковал врага. По мнению Гидона, поддержанному офицерами, два обстоятельства могли привести к успеху этого предприятия.
Первое: время нападения. С рассветом терялось преимущество Тирао в остроте зрения. Тогда еще не было известно о том, что в человеческом облике Тирао теряют это свойство.
Второе: внезапность атаки. Враг, не ожидает решительных действий от деморализованного и почти уничтоженного врага.
Надо сказать, что этот отчаянный план почти удался. Прорвав кольцо осаждавших, сметя с дороги еще один спешивший на помощь своим силам, отряд Тирао, Македоняне сумели пробиться к порту. Три корабля из тех, что входили в эскадру патрулировавшую прибрежные воды в поисках айсбергов, были захвачены и с трудом вместили отряд Гидона, уменьшившийся по дороге до шестисот пятидесяти человек.
Два корабля сумели подняться в воздух до того, как Тирао начали преследование. Третьему повезло меньше. То-ли не оказалось на нем опытных моряков, то-ли по какой-то иной причине, он замешкался. Отряд Тирао с ходу ворвавшись на судно по трапу завязал бой на палубе, лишив беглецов всякой надежды взлететь.
Имея под рукой восемь галер Тинтанико, пустилась в погоню.
Для патрулирования в море Македоняне использовали устаревшие, тихоходные корабли, и расстояние между беглецами и их преследователями быстро сокращалось.
Поняв, что от погони не уйти, Гидон приказал солдатам приготовиться к бою. Еще издали корабли Тирао начали обстреливать беглецов Греческим Огнем. И хотя вскоре обстрел прекратился по приказу Тинтанико, было уже слишком поздно. Объятые пламенем Македонские корабли сначала один, а затем и другой рухнули в море. Так погиб последний Правитель Македонии, первой страны, ставшей жертвой нашествия Тирао.
Следующий месяц Тинтанико провела в Валешии, занимаясь формированием армии и уничтожением остатков человеческого присутствия. После впечатляющей победы, ее популярность среди Тирао взлетела до небес. Объединив под своей властью разрозненные кланы, она готовилась к новым завоеваниям. Ее армия насчитывала теперь более двухсот тысяч воинов, из них около пятидесяти тысяч уже познали вкус человеческого сердца.
Взяв за основу Македонскую тактическую систему, Тинтанико значительно ее усовершенствовала, делая основной упор на воздушный флот, а не на фалангу. Кроме того, она принимала в армию самок, которые в своем природном облике почти не уступали в силе самцам, а в ловкости порой превосходили.
Помня о безумии, последовавшем вслед за тем, как она отведала сердце Гималая, Тинтанико оставила в силе прежний закон. Оправдывая собственное преступление, она объявила, что поступила подобным образом по повелению божества. Будто бы это таинственное божество пожелало, чтобы она приобщившись к мужской силе, и став существом совершенным, спасла остаток своего народа от истребления. Однако, по ее уверениям, лишь помощь этого могущественного покровителя избавила ее от безумия.
Несмотря на то, что рассказ о божественном предназначении был ей выдуман от начала и до конца, все же некая реальная основа для подобных утверждений имела место. Ходили слухи о том, что иногда она в сопровождении офицеров свиты отправляется в тайную пещеру на севере. Что приближаясь к тому месту, она оставляет корабль и пешком одна без свиты и охраны отправляется на свидания с таинственным обитателем подземелья.
Под страхом смерти кому бы то ни было из сопровождающих запрещалось следовать за ней. Так же было замечено, что отдалившись на некоторое расстояние от корабля, она, постоянно теперь пребывающая в человеческом облике, вновь превращается в Белку и следует на встречу в своем первородном облике.
Эти легенды порождали вокруг Повелительницы Тирао ореол таинственности и страха, как нельзя более способствуя осуществлению ее целей.
Между тем, строительство военной машины, способной сокрушать государства, продолжалось и проходило на фоне духовного подъема нации, вызванного победой. За месяц было построено около ста небольших судов, сконструированных по подобию Македонских летающих галер. Запасов Болотной воды, взятых с военных складов, хватило для оснащения этих судов с избытком.
Корабли предназначались для переброски армии вторжения на Западный материк. Кроме того, в распоряжении Тинтанико находилось восемдесят захваченных у Македонян кораблей. Этого количества судов было явно недостаточно, чтобы перевести все ее войско через море за один раз.
Однако, Тинтанико не могла больше медлить. Странное отсутствие Правителя Гидона затягивалось и, в конце концов, могло вызвать подозрение в Саррасе. Уже миновала середина короткого северного лета. И хотя Македония находилась намного южнее Валешии, но и там через два месяца должна была наступить осень с ее дождями, штормами и холодами. Войну следовало попытаться завершить раньше.
Планы Тинтанико были грандиозны и могли показаться несбыточными, если бы она не доказала в Валешии, что умеет исполнять задуманное. Народ Тирао верил ей безоговорочно, а ворчание прежних вождей воспринималось как следствие зависти, чем по своей сути и являлось.
До наступления осенних бурь, Тинтанико собиралась разгромить Македонию и Северные Варварские Княжества, с тем, чтобы в конце зимы бросить все свои силы на завоевание Восточного континента. Ее девиз: "Земля Для Тирао" был начертан на каждом армейском стяге.
В Саррасе действительно ничего не зали ни о гибели армии, ни о смерти Правителя Гидона. Все торговые суда, имевшие несчастье прибыть в это время в гавань Виоля, немедленно захватывались.
В начале последнего весеннего месяца Уриэля Тинтанико с передовым отрядом, насчитывавшим тридцать пять тысяч воинов, высадилась на пустынном побережье в двухстах километрах от Саррасы и в пятидесяти от Санты.
Еще два раза улетали пустые корабли в Валешию и два раза возвращались назад с воинами. Доведя за три с половиной недели численность своей армии на Западном материке до восьмидесяти пяти тысяч солдат, Тинтанико внезапной ночной атакой с воздуха и суши захватила Санту.
О том, как сдавались один за другим города, как разваливалась обезглавленная Македонская армия, под ударами врага, о трехдневной осаде Саррасы, о боях за каждый дом, о резне во дворце, о восстании Мастеров, обо всем этом прекрасно и с душераздирающими подробностями рассказано в хроника Анастасия. Последнему придворному историку удалось в числе немногих избежать смерти и переправиться на Восточный Материк, где в Синем Городе он и написал заключительные главы своих хроник, повествующие о падении Македонского государства.
Лишь один оплот, один островок сопротивления оставался в стране после того, как была захвачена столица и подавленно восстание. И хотя в военном отношении он почти не угрожал новым хозяевам страны, его существование все же сильно заботило Тинтанико, потому что этим оплотом был Радужный Замок.
Превращенный в грозную крепость трудом и волшебством, замок в течении месяца сопротивлялся любым попыткам его захватить. Особые отношения, сложившиеся между Зариной и Тинтанико-Гималаем, заставили последнего последнего отложить решительный штурм крепости до своего возвращения с севера, куда он поспешил ради скорейшего окончания войны с Варварскими Княжествами.
По его приказу замок окружила деревянная стена с дозорными башнями. Укрепления наподобие тех, которые позже использует Юлий Цезарь под Алезией, исключили для оборонявшихся любую возможность вырваться из осады и скрыться в лесах, где нашли прибежище разгромленные отряды восставших, использовавшие теперь партизанскую тактику. Количество войск оставленное им для осады крепости было вполне достаточным, чтобы гарантировать это.