Аннотация: Очень давний проект, из которого родилась "Резервация". Данный же текст был заморожен
Аннотация
Смысл у меня сейчас один - спасти людей, что мне доверились, стать настоящим человеком, раз Судьбой мне подарена вторая жизнь.
Глава 1
- Ярл, ярл! - кто-то тормошил меня и кричал смутно знакомое слово прямо в ухо. - Очнись, ярл!
- Дай я, Торус.
Меня оставили в покое. На время. Спустя несколько секунд я ощутил прикосновение к шее грубых пальцев, следом появилась острая боль рядом с ухом. Боль росла, ширилась, заставляя выползать из темноты забвения.
- Ммм... суки...
- Говорит, не всё потеряно.
Открыв глаза, я с трудом рассмотрел две склонённые надо мной бородатые головы с длинными сальными патлами рыжеватых волос.
- То... Торус, Хмег, - машинально произнёс я, с трудом ворочая языком. - Что со мной?
- Инквизиторы забрали тебя три дня назад на допрос, вернули лишь два часа назад. Семя Падшего, а не люди, попадись они ко мне в руки, то-то покричали бы.
- Помогите встать, - попросил я и сразу четыре руки подхватили меня, поднимая на ноги.
"Однако насчёт встать я хватил лишнего", - пронеслась мысль, когда я чуть не рухнул обратно, рискуя разбить лицо о грязный каменный пол. Только помощь кровников помогла мне стоять на ногах.
- Тебе лучше сесть, ярл.
- Я тоже так думаю, - пробормотал я, опускаясь на пятую точку и с трудом вытягивая ноги вперёди опёршись спиной на холодную сырую стену. - Рассказывайте, что происходит.
Оба собеседника переглянулись, синхронно пожали плечами и почти в один голос ответили:
- В королевской темнице мы, завтра казнь намечена, кого-то, может, и отправят на рудники, но по мне лучше красного орла выпустить, чем подыхать медленно под землёй ив колодках.
- В тюрьме? За что?
Те опять переглянулись, потом Хмег осторожно поинтересовался:
- Ярл, ты что помнишь вообще? Слыхал я, что церковные ублюдки разум людей похищают, превращая тех в животных или детей неразумных.
Что я помню? Сложный вопрос, честно признаться. Я помню эту парочку воинов, которые поклялись мне служить до гроба. Вместе мы уже лет эдак восемь бродим по морям и побережью. Ещё при отце они стали моими кровниками. А до этого я учился. Сначала девять классов, потом пять лет техникума на техника-технолога в машиностроении...
Тут мне голову сдавило стальным обручем, перед глазами полыхнула кровавая пелена, и я окунулся в чёрную реку забытья.
Очнулся вновь от острой боли, только на этот раз болела точка за левым ухом и верхняя губа под носом.
- Ярл!
- Хмег, ты?
- Я, ярл.
- Что произошло?
- Ты сидел, думал, а потом закатил глаза, кровь потекла из носа, и стал сползать без сознания по стене. Час не приходил в себя.
Я никакой не ярл, я Тарас Максимович Рудый, двадцати трёх лет молодой человек, с временной пропиской в Москве, технолог на Подольском заводе. Только устроился, считай. Ещё и года нет стажа. Вчера...и ли сегодня? Ладно, плевать, не так и важно, наверное, приехала экскурсия из-за границы перед которой наше руководство решили распушить перья, то есть показать свои наработки ноу-хау. Меня включили в заводскую делегацию на должности "мальчик на побегушках". А потом случилась авария... или теракт.
Не знаю, что именно спровоцировало тот грохот, ослепительную вспышку и невероятно сильный запах озона, который спустя пару секунд при такой концентрации превратился из приятного аромата в тухлятину.
Потом была темнота, сменившаяся болью за ухом и видом двух лохматых бородатых голов и тесной, вонючей, каменной каморкой.
Те воспоминания ещё были свежи в голове, но казались не моими воспоминаниями личной жизни, а кадрами из просмотренного исторического фильма про викингов, пиратов, богов и магов.
Ярл Торрд Грозный, с лидом - персональной дружиной. Мой лид состоял из полутора сотен свирепых воинов, трёх не самых сильных магов и двух галер, которым по плечу было выйти в море. Ох, и наводили мы страху на побережья многих стран. О свирепости викингов ходили легенды, а когда инквизиторы стали сжигать наших богов, то свирепость возросла на порядок.
Мстили викинги страшно.
Дошло до того, что правители обратились в Синод с просьбой утихомирить отряды инквизиторов, за действия который морские северные пираты опустошали города, не оставляя в живых даже младенцев. Кого не брали в плен, тот в лучшем случае расставался с головой, в худшем... меня передёрнуло, когда в памяти всплыли кадры с пытками.
- Ярл?
Вот же чёрт, взял и сбил меня с мысли, все воспоминания тут же замутнились. И так помню едва ли процент от своей жизни и жизни этого мира, а тут ещё Хмег влез и разрушил то чувство транса, в котором память работала лучше всего.
- Что, Хмег?
- Ты опять задумался.
Боится, что опять свалюсь? В принципе, могу.
- Сознание терять не собираюсь, если ты об этом, просто... просто я почти ничего не помню.
После моих слов оба морских пирата на разные лады стали богохульствовать и поносить инквизиторов. Выпустив пар, они взялись за расспросы.
- Совсем мало помню. Ваши имена знаю, про нашу связь на клятве крови. Знаю немного про отца, но не могу вспомнить его лицо. Про свой лид помню, но кроме вас ни одно имя не приходит в голову. Помню набег на Ревернок, где мы не оставили никого в живых, даже детей, но зачем мы так поступили и почему выбрали этот город далеко от побережья - не помню. Злость на инквизиторов страшная, но почему? Только ли потому, что они наших богов объявили лживыми и уничтожают капища вместе с жрецами? Про магов почти ничего не помню, всех знаний тех - что у меня в лиде была тройка этих кудесников. Имя ещё своё помню.
- Плохо дело. Ярл, инквизиторы твой разум забрали, теперь многое знают о наших делах, - закручинился Хмег.
- Делах? Что за дела?
- Так про то ты знал из всей дружины. Барн Хромой, Лирсток Святок да Апан Безбородый с тобой паны строили, как серьёзно пощипать святош и людишек сухопутных, да только теперь все эти планы знают враги.
Оба кровника что-то сумбурно начали объяснять, постоянно перебивая друг друга и в итоге у меня от их ора - тихо разговаривать в волнении викинги просто не умели - и я стал скатываться в забытьё.
- Тихо! - чуть повысил я голос. - Хватит, мне только хуже становиться. Отдохнуть мне нужно, потом расскажете.
Отдохнул, ага.
Продремал до самого утра следующего дня, и даже голодное бурчание не помешало телу восстанавливать силы после неизвестных пыток. Дрёма сошла вместе с грохотом по ту сторону двери.
- За ними пришли, - сквозь зубы прошипел Хмег. Бодрился, но было видно, что тёртому мужику страшно. Пятёрка стражников в железе с головы до ног и вооружённые до зубов заставили надеть кандалы, после чего выволокли в коридор. Потом чуть ли не на пинках подняли по крутой винтовой лестнице во двор, где погрузили в клетку на телеге. Там уже сидели десяток человек похожие на моих кровников один в один.
- Приветствую, ярл, - произнёс один из них.
- Тишк, ярла инквизиторы пытали, забрали его память. Он почти ничего не помнит, - сообщил ему Торус.
- Вот как.
И на этом вся беседа закончилась.
Через полчаса телегу с нами привезли на площадь средневекового города. Словно зодчие пересмотрели голивудщины и скопировали до мельчайших деталей те декорации.
В нас немедленно полетели камни, гнилые фрукты, грязь и помёт животных. Кое-кто плевал и пытался дотянуться до нас сквозь прутья решётки палками и посохами.
"М-да, не пользуются тут всенародной любовью викинги", - грустно усмехнулся я. От неприятных снарядов меня прикрыли кровники, так что, я был самым чистым из всех, даже сверху ничего не упало - руками всё ловили или отбивали, что падало сквозь верхние прутья.
Из клетки нас выдёргивали по одному. Сначала самых ближних к двери, потом остальных. Всех сунули в колодки, установленные на длинном и узком эшафоте. Через минуту от неудобной позы у меня стало сводить спину и ноги, но хоть как-то изменить положение не давали две половинки бревён, между которых находилась моя шея: чуть шевельнулся, и позвонки простреливало как электричеством, плюс, передавливалось горло и возникало удушье.
Я был пятым на очереди к палачу.
- Богомерзкий пират по имени, - монах в красно-чёрной рясе сверился со списком и продолжил, - по имени Эрдин, признаёшь ты свои грехи и преступления перед Отцом Единым и его божьими рабами, которых ты насиловал, сжигал, распинал и продавал в рабство?
Вместо ответа викинг попытался плюнуть в говорившего, но слюна не долетела, растекшись по дощатому настилу далеко от ног монаха.
- Пират Эрдин, по милости божьей и воле короля Галилиана Шестого тебе предлагается на выбор смерть в виде колесования или ссылка на Шха"Ра.
- Я выбираю смерть! - выкрикнул викинг. Но что это? Мне показалось или у него испуганно дрогнул голос? Что это за Шха"Ра? Дырявая моя память и драный Перенос, из-за которого я оказался в этом мире и этом теле. В книгах, что я читал, всё происходит не так, там герой получает навыки чужого тела и в смеси со своими знаниями становится убервершителем Вселенной.
- Палач, приступай! - произнёс монах и отошёл в сторону. На его месте показались три здоровяка в кожаных фартуках, штанах из того же материала, чёрных повязках от подбородка до глаза и чёрных платках, завязанных на манер банданы.
Двое из них шустро освободили из колодок пирата, кинули на настил и затянули верёвками, так что он мог только изгибаться и бессильно сжимать кулаки, а вот конечности были неподвижны.
Когда человек был надёжно зафиксирован и мог только изрыгать проклятья вперемешку с молитвами Одину, помощники отошли в сторону, а над приговоренным встал самый крупных из троицы палачей с шарообразной большой кувалдой на длинной ручке
- Хэк! - хэкнув, палач ударил человека по запястью, раздробив сустав и размозжив мышцы.
Викинг дико взвыл от боли.
- Хэк!
Ещё один удар превратил в месиво локоть. Третий расшиб плечо, причём так ювелирно, что пострадала только рука, ключица и мышца тела остались целыми.
Викинг стал подвывать, иногда заходясь в крике, когда такая же судьба постигла его вторую руку.
После рук палач занялся ногами, превратив все три сустава в месиво. Как только он отошёл от изуродованного человека, к тому подступили помощники. Они ловко положили тело на большое тележное колесо. Перехлестнули туловище туго крест-накрест верёвками, после чего перевернули колесо на бок и вставили в оглоблю. А через пару минут рядом с эшафотом стоял столб с ужасным навершием: человеческое тело, чьи руки и ноги свисали по бокам колеса, как какие-то уродливые бесформенные черви.
- Богомерзкий пират Дюг по прозванию Стойкий, ты обвиняешься в пытках и убийствах верных рабов Единого Отца, в ограблениях Его церквей, жестоких пытках монахов и монахинь, посвятивших жизнь служению ему. Признаешь ли ты вину перед ликом Единого, готовясь в скором времени оказаться перед престолом его?
- Жаль тебя не было в том монастыре. Было весело загонять монашкам под взором твоих братьев, сидящих на кольях вокруг алтаря твоего бога, монах, - рассмеялся викинг. - Я ещё не раз это повторю, когда Один вернёт меня из своих чертогов обратно в мир людей, по моей просьбе. Слышишь меня, тварь в рясе? Я найду и с живого тебя сниму кожу, а потом посыплю солью или полью уксусом.
- Пират Дюг, по милости божьей и воле короля Галилиана Шестого тебе предлагается на выбор смерть в виде посадки на кол или ссылка на Шха"Ра.
- Пошёл ты... я выбираю смерть.
И у этого дрогнул голос, когда монах назвал таинственный Шха"Ра.
С Дюгом всё прошло быстро: связали, пропустили верёвку под локтями. Заведёнными за спину, ноги раздвинули недлинной распоркой, после чего помощники подтянули его вверх к перекладине, на которой болтались несколько огромных крюков, и подставили не очень толстое брёвнышко, с заточенным концом. Мало того, его ещё и смазали маслом, судя по особому блеску. Рот Дюгу заткнули кляпом, видимо, чтобы он не заглушал криками голос монаха, зачитывающего приговор.
- Богомерзкий пират Сварсен известный как Сварсен Колосажатель, ты обвиняешься в пытках, убийствах, грабежах и осквернении церквей и храмов, изнасиловании дочерей божьих и продажу в рабство слугам Тёмного Сына...
Тут его перебил гвалт народа, собравшегося на площади.
- На кол его! Нам отдайте! Не щадить исчадие Тёмного Сына!
- Успокойтесь! Кара его будет ужасна, воздастся ему по справедливости и в этом мире, и у престола Единого Отца! - громко крикнул монах.
Понемногу шум затих, и монах смог продолжить зачитывание приговора.
- Пират Сварсен, по милости божьей и воле короля Галилиана Шестого тебе предлагается на выбор смерть от ядовитого металла или ссылка на Шха"Ра.
Ого, что-то новенькое. От металла - это как?
- Я... - голос пирата сел, когда он сообщил свой выбор. - Я в ссылку... хочу на тёмный остров...
Над площадью воцарилась тишина, которая прервалась только через пару минут, когда монах заставил пирата повторить своё решение. Убедившись, что тот вполне серьёзен, приказал палачам освободить из колодок и вернуть обратно в клетку.
Четвёртый выбрал казнь "железным быком". Оказалось, что это обычная бочка из двух половинок и с отверстием под голову, под которой разжигается огонь. Викингу, как и Дюгу, заткнули рот, так как от его криков ещё долго никто не смог бы ничего услышать.
- Богомерзкий пират по имени Торрд Грозный, вожак пиратской шайки, опустошавшей побережье и предавший огню город Ревернок со всеми жителями, животными и монастырями.
Зрители буквально взвыли от ярости. Передние ряды качнулись вперёд, собираясь добраться до меня, но наткнулись на выставленные копья и алебарды стражников.
- Пират Торрд, по милости божьей и воле короля Галилиана Шестого тебе предлагается на выбор смерть на ложе инкуба или ссылка на Шха"Ра.
Вот и дошла очередь до меня. Стало страшно так, что у меня пересохло во рту и, кажется даже, я потерял сознание. Привело в чувство ведро ледяной воды, которое вылил на меня помощник палача.
- Я жду твоего ответа, еретик, - поторопил меня монах.
А я что? Во мне плескался страх человека с Земли перед казнью и ужас ярла от Шха"Ра и эта буря чувств не давала мне произнести ни слова. Я только открывал рот и мычал.
- Пират выбрал ссылку! - громко на всю площадь крикнул монах. - В клетку его!
С каким же злорадством взвыл народ, когда услышал это.
Мою безвольную находящуюся в полубессознательном состоянии тушку палачи освободили из колодки и передали стражникам, которые надели кандалы и закинули в клетку. Там я просидел до конца казни, наблюдая, как людей вешали за ребро на крюки, четвертовали, ослепляли и вырывали языки. После чего прижгли раны и кинули в узкие железные клетки, которые потом погрузили на телеги и куда-то увезли.
Всё это время я находился в каком-то полусне, настолько сильным оказался удар по психике. Наверное, не хранись в голове частичка воли ярла, то рассудок землянина помутился бы навсегда.
Казнь продолжалась до самого вечера из-за большого количества преступников. Дважды палачи прерывались на отдых, во время которого вытаскивали кляпы у тех, кто висел на крюке или жарился в "быке", чтобы те заполнили паузу своими дикими криками. И я видел, что горожанам они нравились, были слаще музыки оперных певцов, хотя у меня от них волосы по всему телу вставали дыбом.
Как только последний викинг оказался на колесе с руками-верёвками, телегу с клеткой покатили обратно в тюрьму. Вместе со мной в ней сидело пятеро. Кроме Сварсена и меня ссылку выбрали мои кровники и совсем молодой викинг по имени Юнг.
В камере нас впервые покормили, правда, еда была та ещё: вареный ячмень, хлеб из муки грубого помола и с мусором, запивали водой из колодца.
Всё это время я ловил на себе странные взгляды от викингов, какая-то смесь презрения и непонимания. От кровников тянуло холодком отчуждения. Наконец, мне это надоело, и спросил напрямую что происходит.
- Ярл, ты струсил никак, - отведя в сторону глаза, тихо сказал Торус. - Вместо почётной смерти выбрал погибель для своей души. И наши души погубил.
- Я? Струсил?
- Да, ярл. Это простительно Юнгу и позор Сварсену, но для тебя это хуже позора, хуже бесчестья.
Как бы эти лихие людишки меня ночью не придавили, решив искупить свою вину или покарать изменника-нечестивца. Нужно срочно что-то придумать.
- Ты считаешь, я испугался казни? - я посмотрел в глаза кровнику и тот дрогнул, опустил их вниз. - Я не знаю, что со мной произошло на эшафоте, не знаю. Я почувствовал слабость, язык перестал повиноваться. Вы все сами слышали, что монах сам выбрал за меня наказание не получив от меня ответа.
- Так оно и было, - согласился со мной Торус. - Но ты сознание потерял, водой отливали.
- Не сознание, а слабость пришла неожиданная, - поправил я его. - Не знаю, почему так произошло.
- Я знаю!
Хмег выкрикнул эти два слова с такой радостью, что я подумал, что он или решил поиздеваться, или сошёл с ума. Но нет, всё было намного проще к моему счастью.
- Это всё магия инквизиторов, они заставили тебя молчать, чтобы погубить твою душу на Тёмном острове. Сначала ослабили твой разум, похитили память, а потом решили погубить особо страшным способом не только тело, но саму душу.
После этих слов в камере атмосфера потеплела. Только Сварсен что-то бурчал в своём углу, но на него никто не обращал внимания. По мнению викингов, он опозорен, отказавшись пойти в руки палача, и теперь никогда не попадёт в чертоги Одина, даже если каким-то способом сумеет сохранить свою душу.
- А что за казнь ему предлагали?
- Смерть от металла-то? Тяжёлая смерть, долгая и страшная, - покачал головой Торус. - Не для воина.
Приговорённому слегка надрезали кожу и вкладывали в ранку кусочек свинца или особого проклятого металла, от которого даже сквозь толстые кожаные рукавицы и стальные рыцарские перчатки появлялись незаживающие язвы на руках и иногда на теле, при частом взаимодействии с ним. После этого ранку зашивали и ждали, когда человек умрёт от воспаления. Иногда проталкивали в горло крупные свинцовые шарики или такие же из проклятого металла, поили водой, настоянной на этих металлах. Свинец отравлял кровь и человек рано или поздно помирал. Чтобы не ждать смерти неделями, таких "имплантов" делали десяток или два. Насчёт проклятого металла были у меня подозрения, что это какой-то радиоактивный элемент.
Мне предложили смерть сродни посадке на кол. Ложем инкуба называли обрубок толстого бревна на высоких ножках, к одной стороны заточенного и тщательно отполированного и смазанного маслом. Казнимого подвешивали над ним и опускали задом на острие, при этом ещё тянули за ноги. В общем, очень толстое бревно буквально разрывало несчастного до самой диафрагмы. Иногда оставляли груз на ногах не очень большой, чтобы острие порвало кишки и сломало кости таза, но дальше не пошло, считая, что быстрая смерть недостойна для преступника.
Да уж, интересные у них здесь представления о любви с инкубами, земным мечтательным девочкам, грезящим о сексапильных и нежных демонах-инкубах, может не понравиться такое сравнение.
На следующий день нас в кандалах и в клетке вывезли из города. Когда покидали ворота, то увидел те самые клетки, в которые вчера сажали ослеплённых и четвертованных викингов. Сейчас они висели на высоких столбах и были облеплены чёрным вороньём.
Трое суток болтания в клетке по плохой дороге привели нас в крупный портовый город, где нашу пятёрку сунули в трюм. Судя по цепям и вбитым в борта кольцам с кандалами, мы здесь не первые клиенты.
Кормили нам ещё хуже, чем в тюрьме. Там хоть свежее всё было, а тут нам давали откровенную тухлятину - мясо с червями, полусгнившие овощи, мослы без следов мяса, какие-то отходы состоящие из корок хлеба, нескольких каш, обрезков шкурок птицы (было похоже на то, что в бадье нам давали объедки, оставшиеся от трапезы корабельной команды), иногда перепадали птичьи головы и лапки.
Простояли десять дней. За это время в нашей трюмной камере набралось двадцать человек всех возрастов и пола. Подростки от десяти лет, сгорбленные старики, женщины от откровенных бабак-ёжек до вполне себе милых красоток, если их отмыть и успокоить немного.
Наконец, тронулись в путь.
Я говорил, что нас плохо кормили во время простоя судна в порту? Да это были пиры Лукулла! Отныне мы получали пайку только раз в день, а свежая вода с каждым днём всё сильнее отдавала тухлятиной.
За время пути у нас погибли трое - два старика и молодая женщина. Их тела пролежали два дня рядом с нами. Пока не пришли матросы и не расковали их. После чего забрали наверх.
Один раз в трюм спустились трое моряков и принялись деловито рассматривать женщин. Остановили свой выбор на одной, с очень крупной грудью и ещё не старой на вид. Один ту же с гоготом и пошлыми шуточками запустил ей руки в вырез платья ладони. Двое других стали возиться с кандалами.
- Эй, морячки, вы что собираетесь делать? - окликнул их один из мужиков в противоположном углу.
- Заткнись, пока зубами не распрощался, - прикрикнул на него тот, кто лапал женщину. Одновременно с этими словами сжал сквозь материю платья сосок у несчастной и сильно его выкрутил. И вот в этот момент с женщины сошла апатия. До этого момента она не обращала внимания на действия мужчин, вела себя, как кукла.
- Ах ты, тварь! - вскрикнул матрос, когда заключённая стала отбиваться и вырываться из чужих рук. - Убью, гадина!
Но куда там, женщина только сильнее забилась и даже несколько ударов по лицу и телу её не успокоили. Что-то кричал мужик, который словами попытался заступиться за неё, но в поднявшемся гвалте было не разобрать.
А потом меня как чёрт под руку толкнул. Или рефлексы ярла сыграли дурную шутку. В общем, как только в пределах досягаемости оказался один из матросов, я подсёк его под ногу и ухватил за шею короткой цепью, которая крепилась к ручным кандалам.
Крак!
Неудачно дёрнувшийся противник сам сломал свою шею, да ещё с таким противным и громким звуком, что все находящиеся в трюме обернулись на меня.
- Проклятье! - выругался озабоченный моряк, оттолкнул молодку от себя и метнулся к лестнице. За ним поспешил его товарищ. Как только хлопнула крышка люка, я крикнул женщине:
- Эй, слышишь меня? Там рядом с тобой должны быть ключи или отмычки, которыми хотели открыть твои кандалы. Нащупай их и кинь мне.
Не сразу до неё дошло, потом долго возилась, но наконец-то рядом со мной звякнула изогнутая на манер рыболовного крючка толстая проволока сантиметров десять в длину. С трудом удалось разомкнуть замок на ручных кандалах, потом едва справился с ножными.
- Ярл, ты освободился? - раздался голос Хмега.
- Да. Сейчас помогу тебе.
До того момента, когда загремел запор люка, я успел освободить кровников и двух мужиков из самых крепких и не боящихся драки.
У убитого матроса при себе был нож с толстым узким лезвием и рукояткой из просмоленной верёвки. Убожество полное, но на безрыбье и рак рыба, оружия-то у нас не было совсем никакого.
Ножом завладел Торус, который заверил, что даже таким страшилищем он способен попасть в глаз любому с десяти шагов. Остальные взяли в руки кандалы, которые можно с большой натяжкой посчитать за короткие и неудобные кистени, благо веса в них было пару килограмм.
Когда люк распахнулся, впустив сумрак трюма волну света, мы уже были готовы: перед лестницей, прикрываясь мёртвым телом, стоял Хмег, за ним прятались мы, готовясь атаковать врагов.
Кровники не только не стали ругать меня за ненужное нападение и убийство, а даже похвалили, посчитав, что я таким образом решил спровоцировать моряков на бой. А погибнуть в бою - честь для каждого викинга!
В проёме люка показались две фигуры с арбалетами наизготовку. Увидев своего товарища и прячущегося за ним Хмега, который резво, насколько хватало остатков сил в изможденном теле бросился им навстречу, они не долго думая один за другим выстрелили, засадив по самое оперение болты в труп матроса.
- Га-ра!!!
С этим рёвом Торус метнул нож, а я следом своё оружие. Получилось удачно - клинок попал точно в нос и вошёл глубоко, а кандалы обмотались вокруг шеи второго стрелка и сойдясь сильно тюкнули того по затылку обручами. Вышло невероятно удачно и красиво, я сам такого не ожидал от себя.
Оба матроса рухнули навстречу Торусу, сметя того своими телами обратно в трюм. Сверху раздались злые и испуганные крики:
- Там проклятые викинги! Они бешеные, к Тёмному их! Джад и Патрик убиты!
Под лестницей из нас образовалась куча мала. Сейчас нас можно было перебить с лёгкостью, но из моряков явно плохие воины, и вместо того, чтобы добить, они в очередной раз закрыли люк.
Погибнуть во славу Одина у нас не вышло. Лично я не сильно об этом жалел, придерживаясь принципа: пока дышу - надеюсь. А вот мои кровники на все лады проклинали трусливых моряков и тосковали. Даже пленник их не радовал.
Да, тот матрос, кому прилетело по голове от меня, был жив и почти что здоров. Второму нож опал в мозг и убил на месте. Теперь этот молодой мужчина считался моим пленником и ждал моего решения своей судьбы. В карманах у него нашлось огниво, трут и кисет с табаком. Зелье меня мало интересовало, а вот возможности добыть огонь я порадовался. Отдав указание одному из мужиков, с которыми готовился принять бой, нарезать щепы из досок посуше и, получив горсть требуемого, я приказал Хмегу запалить огонь. Сам я сомневался в личных способностях по пользованию этой средневековой зажигалкой.
Через несколько минут на полу трюма затлел тусклый костерок, немного разгоняя окружающий мрак.
- Долго жечь не стоит - угорим тут насмерть, - предупредил Хмег.
- Нам долго не нужно. Освободить других и поставить условие команде судна, - успокоил я его.
С первым справились быстро, каких-то десять минут и все кандальники смогли размять ноги и побродить по тесному и низкому трюму. Не обошлось и без эксцесса: получив свободу, Сварес тут же набросился на матроса, который занял место у стены в кандалах.
- Это пленник ярла, пёс шелудивый! - взревел Торус, увидев, как кулак викинга расквасил лицо моряка. И отправил своего бывшего товарища на пол мощным пинком. Тот вскочил, намереваясь вцепиться в глотку, но быстро сдулся, когда увидел нож в руках противника. Пообещал отомстить и ушёл в дальний угол, подальше от нашей компании.
Следующим по плану у меня был контакт с командой. Пленника освободили от стены, не снимая кандалов с рук и ног, подвели к люку, там обмотали цепь вокруг бруса, на котором были приколочены ступени и на неё ещё одними кандалами за ножные прицепили матроса.
- Стучи и зови своих, - приказал я ему. - Сообщи, что если нам не принесут воды и еды, то мы вырежем на твоей спине кровавого орла, а потом запалим огонь в трюме. Пока доберётесь до огня и потушите, мы убьём кого-то из огнеборцев или пожар нанесёт сильный урон судно. Нам терять нечего, даже души уже скоро окажутся под угрозой.
Пока пленник стучал и орал через люк о моих требованиях, перемежая их проклятиями и мольбами, я мысленно держал скрещёнными пальцы. Огонь потушили, так как от дыма стало резать глаза и драть горло. Сомневаюсь, что, если придётся воплотить угрозу пожара в действие, мы сможем разжечь костёр достаточной силы до того момента, пока сможем держаться на ногах. Вполне может быть, что сами же и угорим, морякам останется лишь вылить ведро воды на угли и выкинуть наши тела за борт.
- Патрик?! Ты живой? - удивлённо прокричал кто-то с той стороны люка. - Что с тобой сделали?
- Приковали к лестнице, Морлан. Их ярл говорит, что подожжёт корабль и казнит меня, если не принесёте воды и пищи.
Минута тишины, видимо, там размышляли.
- Откуда у них огонь возьмётся? - недоверчиво поинтересовался товарищ пленника.
- У Джада при себе всегда огниво и трут имелся. Он же любитель трубки был.
- Вот же ублюдок салашский, что бы его душу Единый в болотного тритона поместил! А я-то думаю - откуда дымом тянет.... Пойду капитану скажу, ты жди.
Ждали мы полчаса, и пришёл боцман. Но судя по его уверенному говору и заявлению Патрика, решать вопросы он мог.
- Эй, вы, отбросы каторжные. Если хоть искру увижу или колечко дыма поднимется из трюма, я вам брюхо вспорю и брошу акулам, - самое первое, что он сказал, едва оказавшись у люка.
- Спустись сюда, тритон болотный, и попробуй заняться моим брюхом! - прокричал я ему в ответ. - Говорю тебе я - ярл Торрд Грозный!
Про тритонов ничего не знал, как и о морских оскорблениях, но раз моряк желал невезучему Джаду реинкарнации в этом существе, то зацепить должно.
Так и вышло. Боцман выдал в мой адрес десяток проклятий и угроз, но к переговорам, всё же, перешёл. Сначала требовал выкинуть в чуть приоткрытый люк огниво, обещая, что не сделай я этого, и нас тут голодом заморят. Потом приказывал вернуть оружие.
Наконец, договорились. В обмен на спокойствие в трюме и пленника нам принесут нормальной еды и небольшой бочонок хорошей воды.
- И не вздумайте насыпать отраву, - предупредил я. - Все сразу не станут есть и пить, только по очереди. Увижу, что поевшие начнут падать или засыпать - спалю к демонам твою гнилую лоханку.
В ответ получил порцию оскорблений и проклятий, но через полчаса нам передали ведро солонины, хлеба несколько килограмм и примерно пятнадцать литров нормальной ничем не пахнущей воды в бочонке.
В ответ вернули Патрика и двух мертвецов, предварительно сняв с них со всех одежду. Нам всё пригодиться, хоть чтобы, например, лучше и быстрее разжечь костёр.
Глава 2
Кормили нас ещё четыре дня, пока Хмег хмуро не сообщил:
- Завтра нас высадят на остров.
- Откуда такие сведения? - удивился я и на всякий случай прислушался. Но плеск волн и покачивание не изменились, шума от прибоя не услышал, как и криков команды, сообщающие, что впереди земля.
- Тьма.
- Точнее. Хмег, ты же знаешь, что в моей голове ни демона не осталось после встречи с инквизиторами.
- Тьма ощущается, она уже лезет в тело, хочет захватить душу. Прислушайся к себе, ярл, чувствуешь, как голова тяжелеет, сердце чаще бьётся, а воздуха не хватает?
Дурноту я ощутил ещё час назад, но списал на накопившуюся усталость и прорезавшуюся не ко времени одну из болячек тела ярла.
- Опасно?
- Опасно, - кивнул мне он в ответ. - Тьма создаёт из человека своего слугу, меняет его, наделяет силой, яростью, неуязвимостью и забирает честь и память.
- Не у всех забирает память, - внезапно вмешался в беседу старик из товарищей по несчастью. - Многие почти не меняются, но получают злость на всех рабов Единого отца. Истинная вера режет им глаза и потому они готовы убить даже мать родную. Зовут их старшими сынами Тёмного, варрухами.
- Я видел таких мразей, которые убивали родителей и насиловали сестёр, но чтили Одина или твоего Единого, - скривился кровник.
Хмег оказался прав со своим предсказанием. Нас подняли стуком в люк, сообщив, чтобы мы готовились к высадке. И предупредили, что цацкаться с нами не станут, так как время дорого. Никто не собирается больше необходимого торчать у проклятых берегов, чувствуя, как отравляется тело невидимым ядом. Нас нашпигуют арбалетными болтами, невзирая на угрозу пожара и потери.
К счастью, всё прошло без эксцессов. Команда даже не вспомнила про арбалеты и ножи, которые мы замотали трофейной одеждой, а свёртки зажали между своими телами, старясь сбиться в толпу.
Кровники, правда, возжелали лихо броситься на врага и почётно расстаться с головой. Мне с трудом удалось их отговорить от этой идеи.
Согнали нас в большой баркас под прицелами арбалетов. Там вручили вёсла самым крепким, оставшиеся взяли пять матросов - ещё пятеро их товарищей целились в нас - и приказали рвать жилы и стирать ладони в кровь, но как можно быстрее оказаться на берегу.
Проблем не закончились после того, как корабль на всех парусах не ушёл в море. Отправленных в ссылку было под две сотни человек. Большая часть женщин, подростков, стариков, примерно семьдесят крепких мужиков и два десятка из них уже успели сбиться в команду и вооружиться короткими мечами, топорами и копьями.
Оказывается, ссыльным полагалось от государства кое-какие вещи. Одежда, продукты, семена, ремесленные орудия, даже скот и домашняя птица.
И оружие.
Нас высадили самыми последними, потому достался нам самый откровенный хлам. Мечи и топоры с крупными зазубринами, из плохо прокованного железа, ржавые, древки на копьях кривые и потрескавшиеся от неправильного хранения. Чего не было среди припасов, так это дальнобойного оружия - луков и арбалетов.
- Эй, оборванцы, откуда арбалеты? - грозно крикнул нам здоровяк в кожаном панцире, с прямым широким мечом в руках и круглым щитом из толстых досок. - Кажется, они не по вашим рукам. А ну давай сюда.
И шагнул ко мне, протягивая руку.
- Могу подарить лишь болт. Только один и в живот, - оскалился я и направил оружие на говорившего. Вышло немного двусмысленно по меркам моего мира.
Как по команде нас стали окружать со всех сторон. Почти все из ссыльных, кто не примкнул к этой команде, поспешили отойти подальше. Всем видом показывая, что они тут не при делах. Остались только викинги и четвёрка мужиков, с которыми мы сидели в трюме.
Ан нет, не все викинги. Сварес демонстративно плюнул в мою сторону и ушёл в сторону.
- Ублюдок! - проскрипел зубами Торус. - Убью!
- Успеешь, - остановил я его порыв. - Будет время и с ним разобраться, не торопись. У нас вон проблема напротив стоит.
- Кто такие? - спросил наглый тип.
- Ярл Торрд Грозный со своими кровниками, - сообщил я ему. - Ты кто?
Моё имя заставило собеседника слегка сдуться, но на попятную он идти не собирался.
- Барон Шергедский, - представился он и потом добавил. - Со своей дружиной. Отдай арбалеты, ярл, и иди под мою руку. Поклянёшься верно служить и я сделаю тебя своей правой рукой.
- И что дальше?
- А дальше мы пойдём к Стенам и попросимся в наёмники. Там всегда нужны солдаты, поэтому обязательно возьмут. На материк нам вход закрыт, но между Первой и Второй стеной хватает таверн и трактиров с борделями. Можно устроиться неплохо.
- А их куда возьмут? - я кивнул в сторону крестьян, сбившихся в толпу в двадцати метрах от нас.
- Их?! - непритворно удивился он. - Порубят на куски или прогонят прочь. На Стенах нужны воины, а не балласт из детей и стариков. Они останутся здесь, а мы с оружием, лошадьми и припасами отправимся наниматься. У меня есть карта, поэтому, не собьёмся.
- У меня другое предложение. Ты присягаешь мне на верность, после чего мы идём все вместе к Стенам.
- Наступила тишина. Всё это время барон сверлил меня тяжёлым взглядом. Наконец, он заговорил:
- Ты так торопишься к своему Одину, ярл?
- Я готов к нему уйти прямо сейчас. Мой путь славен и я займу место за столом по правую руку с Одином. А вот ты готов оказаться у престола своего бога, барон Шергедский?
И опять настала звенящая тишина.
- Господин барон, нам нужно торопиться. Все места стоянок кораблей притягивают к себе тварей, как бы не наскочили прямо сейчас, пока вы с этим разбойником беседуете, - с тревогой в голосе произнёс один из воинов, стоящих рядом с бароном. - А этих выскочек порубить быстро и забрать арбалеты. У нас щиты есть...
- Эй, люди! - громко крикнул я. - У вас под ногами лежат камни. Возьмите их и приготовьтесь сражаться. Не за меня или свои жизни, а за свои души. Вот они, - я чуть приподнял арбалет, направив жало наконечника в лицо барона, - желают забрать припасы и скот, взять всё оружие и бросить вас здесь голых и беззащитных перед тварями. Очень скоро вы умрёте от голода или попадёте в лапы местных чудовищ, которых можно убить простым железом. Но это железо сейчас желает забрать этот человек! Подумайте сами, нужен вам пусть единственный шанс сохранить душу для Единого отца или вы решили сдаться и отдать её Тьме?!
Слова сами срывались с моих губ. Эмоции и патетика зашкаливали за все возможные рамки. Я сам не ожидал от себя такой пламенной речи. Видимо, человек способен на всё, когда припечёт зад. Даже стать оратором. Да и много ли нужно, чтобы зацепить забитых суеверных крестьян?
И у меня получилось зажечь народ. Не всех, но даже те пятьдесят человек, что наклонились и взяли в руки по крупной гальке, которой легко разбить голову или сломать руку, хватило, чтобы барон и его люди почувствовали себя неуютно.
- Что теперь скажешь, барон. Присягнёшь или решишь выставить щиты и попытаться забрать арбалеты? Или уйдёшь со своей дружиной?
- Ты... - лицо барона побагровело, казалось, что его вот-вот хватит удар от бешенства.
- Не присягнёшь? Тогда убирайся прочь, барон или сражайся. Забирай оружие, которое успели взять в руки твои люди и уходи. Ни крупинки припасов я тебе не дам, лошадей тоже. Охотьтесь и собирайте растения. Но если решишь забрать всё это силой, то подумай сначала вот над чем. Без потерь вы не обойдётесь, будут раненые и убитые, а самое главное - прольётся кровь, а Тьма её очень хорошо чувствует. Не пройдёт и получаса, как здесь появятся по её указке твари. Успеешь ли ты уйти далеко и спрятаться, барон? А твои раненые? Кровь на них станет путеводным маяком для Тьмы. Тебе придётся их убить или бросить. Но после этого какое будет отношение к тебе в дружине? Не станешь ли ты бояться засыпать ночами, ведь тебя могут зарезать свои же солдаты в качестве мести за брошенных товарищей. А если ты получишь рану на пути к стене, что тогда?
Про кровь и Тьму я добавил просто для красного словца. Ничего подобного о местном островке я не знал, но зато в голове хватало знаний с Земли, где эту связку не обсасывал только ленивый в играх, книгах и на экране. Но, видимо, местные и сами мало что знали про страшный остров Шха"Ра, и мои слова легки на благодатную почву суеверий, слухов, домыслов и монашеских страшилок.
- Будь ты проклят, ярл. Надеюсь, твари очень скоро станут обсасывать твои кости. Уходим, пока нас не сожрали твари Тьмы вместе с этим безумцем.
Как только противники скрылись с глаз среди редкого прибрежного леса, я уже более подробно провёл инвентаризацию имущества. Итак, имеем мы три коровы, две молодые тёлочки и быка - не очень здорового в высоту, но неимоверно широкого с мощной шеей и лобастой башкой, на которой красовались пеньки от срезанных рогов. Кстати, у коров было то же самое, с рогами оставались лишь тёлки. Следующими стояли на балансе два десятка коз, среди которых красовались три чёрных козла, мохнатых и вонючих настолько, что даже в своих рубищах после грязного трюма мы все морщили носы. Пять собак, не очень крупных животин с густой курчавой шерстью пёстрого окраса. Но пасти у них были немаленькие, а уж клыкам могли позавидовать тигры.
Пять больших деревянных клеток с курами и утками или птицей, похожей на уток и кур. Что я, что ярл в этом не сильно разбирался. Домашняя птица была мелкая, привыкнув в многокилограмовым бройлерам на рынке, я сперва подумал, что это молодки, но нет, по словам крестьян, в клетках сидела взрослые особи. Из самого полезного на взгляд окружающих, это были пять невысоких мохнатых лошадок с печальным взглядом. Не бог весть что, все крестьяне без исключения вздыхали и морщились, глядя на них, но дружно заверяли, что могло быть хуже.
Гора мешков с зерном, сушёными овощами и фруктами, с семенами и сухарями из некачественного хлеба (или я такой привереда, а на самом деле тут все такой едят и нахваливают). Чуть меньшая горка с инструментами - от сохи до кузнечных клещей. Разумеется, все предметы самого низшего качества или после некачественного ремонта.
Про оружие уже говорил, добавить нечего. Разве что описать броню стоит. Только стёганки из конского волоса и кожаные кирасы, ни кольчуги, ни панциря, ни завалящего нагрудника хоть из вшивой бронзы. Зато нашлись пять таких поделок, от которых у меня глаза на лоб полезли. Представьте себе свитер до середины бедра, связанный из... толстых просмоленных верёвок. Представили? А теперь добавьте к этой картинке ещё кучу костяных пластин то ли из копыт, то ли от позвоночного хребта, нашитых впритык друг к другу. Спереди толще и плотнее, на спине пожиже и потоньше. Шлемы были простые, или кожаные многослойные конструкции, или купол из трёх железных полос, обшитых всё той же кожей.
Последними стояли на балансе телеги, в данный момент разобранные на кучу деталей.
- Что стоим? - набросился я на крестьян, которые переминались на берегу толпой и не проявляли ни грамма инициативы. - Живо взялись собирать телеги... вот ты подбери пять человек и начинай распределять груз по рукам, а то все на телеги не влезет, да и лошадок у нас кот наплакал... а ты возьми сколько нужно народу, чтобы нарубить толстых жердей в лесу. Примерно с запястье и в длину полтора твоих роста. И как можно больше, чтобы хватило хотя бы на половину людей.
- Так это, на шум вдруг твари придут? Рубка леса не тихое занятие, - испуганно сказал мужик за сорок лет, которого я назначил лесорубом.
- Голова у тебя на что? - пришёл мне на помощь Хмег и рявкнул так на крестьянина, что тот от страха присел. - Вон пилы лежат, а если громко топором только и можете бить, то не рубите, а вырезайте. Не брёвна вас заставляют валить - палки тонкие, их ногой сломать можно.
- И быстрее, если не хотите встречать тварей с голыми руками и прямо здесь на берегу.
Работа закипела. Кто-то возился с телегами, другие разбирали припасы и раскладывали мелкими кучками, деля на то, что можно достаточно удобно нести в руках, а что только на телеге перевозить. Третья группа возилась с животными, делая из имевшихся запасов верёвок поводки для коров и быка.
Пятерых мужиков, самых крепких и бойких на вид, я вооружил и одел в броню и отправил повыше и подальше от берега наблюдать за обстановкой.
Ушло два часа на все сборы, причём больше всего потребовалось времени на сборку телег. Да и с ними не всё гладко оказалось.
- Господин, - ко мне с поклоном подошёл один из крестьянских мужичков.
- Чего тебе?
- С телегами беда. На двух колеса совсем плохие, обода болтаются, того гляди слетят и начнёт биться дерево.
- Я вам их рож... куплю, что ли? - вызверился я на бедного мужика. - Верёвками обмотайте, забейте клинья, да хоть что-то сделайте.
Того как ветром сдуло.
Наконец, тронулись в путь.
- Почему в эту сторону? - поинтересовался у меня Хмег.
- Потому что в ту ушёл барон. Боюсь, что может устроить засаду нам, если пойдём по его следам.
- Я бы устроил, ты прав, ярл, - согласился со мной кровник. - Но у него времени хватало и на то, что бы обойти нас по дуге и устроить засаду и там. Или просто следить издалека, чтобы потом напасть неожиданно, ночью, например.
Чуть подумав, я отрицательно мотнул головой.
- Не думаю, Хмег. Ради чего ему терять время, рисковать? За вот эти дерьмовые мечи, пяток коров, кур или крестьянские драные шмотки? - ответил ему. - Он хочет поскорей оказаться среди нормальных людей, подальше от тварей, недружелюбных нас, от берега. Так что, думаю, что он со своими людьми во все лопатки чешет прочь отсюда в направлении Стен. Да нам и лучше.
- Ага, - кивнул тот, - пусть бежит прочь. Хоть и гнилой человечишка, но крови нам может пустить изрядно, бойцы у него подобрались лихие, таких я вижу сразу. Да и Сварсен хоть и сволочь последняя, но вот в бою пятерых стоит.
- Не только поэтому. Думаю я, что твари и всяческая мерзость собирается под этими Стенами, кстати, потом расскажешь про них, а то в моей голове пусто, как в левой глазнице Одина. Там люди, там такие же отряды вроде баронского, которые из числа ссыльных желают предложить свои мечи гарнизонам Стен...
- И искатели всяческие, маги с учёными, разбойники крутятся постоянно, - добавил Хмег. - Прости, ярл, случайно перебил.
- Пустое, - махнул я рукой, - расскажешь мне про этих магов да искателей, только сначала пробегись по колонне и спроси нет ли там хороших охотников или кого-то ещё, кто может пользоваться арбалетом. Только нормально пользоваться, уверено. Да, а ты сам как с ним, Торус, а ты?
- Я ножи могу метать, сулицы, топорики, но с луками и арбалетами тяжело мне обращаться, ежели только в упор выстрелить, - открестился тот.
Хмег тоже сообщил, что стрелок из него не самый лучший, так что идея отыскать охотников и вручить наши трофеи ему понравилась. Через пятнадцать минут он подвёл мне двух крестьян. Оба в кожаных кирасах и шлемах, с короткими секирами и длинными изогнутыми кинжалами, похожими на бебуты. Первый был невысокий кряжистый с бородой-лопатой и длинными волосами, перехваченными на лбу кожаным шнурком. На вид лет пятьдесят, но двигается легко, словно, молодой. Скорее всего, это его так волосня старит на лице. Второму лет восемнадцать, выше первого на полголовы и два раза уже в талии. Волосы такой же длины и точно так же стянуты шнурком.