Он очнулся, словно от толчка в грудь. За окном шелестел, стекая по стеклу, дождь, тусклым светом светила лампа, чуть слышно тикали часы. Непонятно почему, но внезапно его охватила паника. Казалось мир, привычный, надежный мир распадается на кусочки, и вот-вот рухнет вовсе, безумие окружающего охватит и его, сомнет и потащит куда-то во тьму. Нужно было что-то надежное, на чем можно было бы задержать взгляд и успокоиться, пока комната не начала вращаться перед глазами. Взгляд затравленно заметался между шкафов красного дерева, ваз, карт на стенах и, наконец, успокоившись, остановился на спящей женщине... жене... его жене...
Человек облегченно выдохнул. "Оля была та же, ни годы, ни лишения не изменили ее - вот он, островок спокойствия в море хаоса. Она оставалась такой же изящной и хрупкой и в то же время такой домашней, как и тогда, в далеком 17-ом году". "Стоп, - подумал человек: его острый, тренированный ум почти рефлекторно заметил несоответствие, - почему в 17-ом? Почему всплыл именно он? Чем этот год так памятен? Может, тогда я впервые встретился с Оленькой? - секунду он помолчал и сам же ответил, - Нет, это был 15-й год, 1915, как сейчас помню: Киев, лето и Днепр - мать рек русских... Девушка, позволите проводить вас до дома? Так точно, господин офицер. Как мы тогда смеялись.... Так почему же 1917 год? Почему же именно этот год? - и тут же, как молния мысль, - Бунт, это же год Бунта. Взбесившаяся чернь, отречение Императора - страна неслась к краху". Видение, яркое, как цветная фотография: он сам - лейб-гвардии штаб-ротмистр с молодой женой стоит на вокзале, они ждут, нестерпимо долго ждут поезда, и колотится в голове мысль: бежать, надо бежать отсюда, увезти Олю к родителям. "Я же совсем не собирался ехать в Петроград, - неожиданно понял он, - Какой еще Петроград? Домой я хотел, плевать мне было и на Царя, и на Отечество, - понял и похолодел, - так как же я оказался в Петрограде?".
И снова память услужливо разматывает клубок и перед ним новый кадр: он, во главе роты солдат идет к Адмиралтейству - картина нечеткая, лубочная, все время смазывается, словно он был пьян... "Это я? "- чуть ли не с ужасом спрашивает себя он. Картинка плывет, и вот навстречу матросы с красными лентами на бескозырках, и его голос, сильный, властный: "Именем его Императорского величества Михаила Второго, приказываю вам остановиться". Они не слышат, их много, они опьянены победой, и тогда снова его голос: "Рота... Цельсь... Огонь!". И падают черные тела на мостовую, и рота идет дальше. По дороге они сливаются с другими отрядами и уже полки и дивизии шагают по столице Империи. Эти люди собрались сюда со всей России, без подготовки и плана, но понимая, что они последняя надежда страны. "Это потом историки приплетут сюда Комитет Спасения Отечества, будто и связь была организована и транспорт, постфактум назначат даже командующего - генерала Корнилова, но те, кто сражались на петроградских улицах знают, вранье это...". Он вспомнил одного хорунжего, рыжего парня со смешным говором, который сказал ему тогда: "Я домой собирался, а тут такие дела, а из оружия одна сабля с собой была, ну и махнул сюда...". Как им это удалось? Бог знает.... И летит в Ставку донесение: "сегодня, N-го числа N-го месяца в столице восстановлен порядок. Временный комендант Петрограда лейб-гвардии штаб-ротмистр Лопухин". Пока штаб-ротмистр, но уже недалеко и до полковника.
И вслед за этим в памяти возникает бледное лицо Брусилова: "Полковник, немцы взломали фронт, - кивок на карту, - здесь и здесь, и развивают наступление. Ситуация крайне серьезная. Надеюсь, на вашу дивизию можно положиться?". "Мою дивизию?" "Да, Петроградская Гвардейская с сегодняшнего дня подчиняется вам". И чеканный ответ: "Так точно, дивизия готова выступать".
Передовые отряды немцев только что заняли небольшой поселок, сопротивления они не ожидали - везде же братания сплошные, и не спешили с разведкой. Полковник Лопухин стоял рядом с артиллерийской батареей и рассматривал вражеские позиции в бинокль. "Танненберг, не Танненберг, а вы у меня попляшите, голубчики, - думал он, - я вам покажу, что значит расслабляться на войне". И в сторону: "Соловьев, по моему приказу вы открываете огонь по вон тем возвышенностям, через пять минут прекращаете, что бы не накрыть эскадрон Толя. Ну, с богом...". Бои продолжались еще три дня, затем, сами собой прекратились. На Западном фронте союзники усиливали давление, и Германия начала прощупывать нового императора на предмет заключения мирного договора. Проводить полноценные операции на восточном фронте она уже была не в состоянии. А он был произведен в генерал-лейтенанты.... Хотя нет, это было позже. Мысли путаются, словно не собственную жизнь он вспоминает, а историю, рассказанную случайным попутчиком...
И снова огонь, снова дым: Царицынская Советская Демократическая Республика бросает на Москву свои отборные части, поддержанные предателями-чехами. Страна утопает во всякого рода мятежах: Челябинск, Уфа, Киев... самозваные правительства растут как грибы после дождя. И везде бои, бои, бои... Эсеры прут на Воронеж, а у него в подчинении только горстка казаков и два полка гвардейской дивизии с гордым названием: Петроградская. Уже потом, в 23-м, главковерх признается, что, когда из Воронежа пришла телеграмма, он долго не мог поверить, что ее прислали императорские войска.... Господь хранил - мятежники так и не прошли.
И снова Петроград, и Его Величество Император: "Вы славно послужили России, генерал. По представлению председателя совета министров вы назначаетесь военным министром Империи".
"Славный путь, о таком можно только мечтать, но почему все кажется таким неправдоподобным?" Словно ворох картинок никак не может собраться воедино и превратиться в реальность.... "Да что же это такое?",- человек трясет головой и тут замечает, что женщина, лежащая на диванчике уже не спит, а наблюдает за ним.
- Ты проснулась, Оленька? - спрашивает он, чувствуя, как под взглядом ее теплых ласковых глаз его душа возвращается на место.
- Я долго спала? - она довольно потягивается и садится, - Представляешь, мне приснился такой дурацкий сон...
- И что за сон?
- Точно не помню, - отвечает она с виноватой улыбкой, - что-то про эту ужасную войну и каких-то большаков.... Как будто нам приходится бежать в Крым, а потом в Стамбул и ..., - ее голос осекается, когда она заглядывает в расширившиеся глаза мужа, - Сережа, что с тобой, Сережа?! Это же был просто сон!
Отчет N 4647А6900:
Срочно.
Секретно.
Срок действия наложенных матриц (1917 - 1925 т.р.) подошел к концу. Сейчас происходит постепенный переход к основной Я-составляющей личности. Несмотря на возмущение ТС - среды, возврат к реальности точки "Р" - маловероятен. Теперешнее функционирование системы следует признать удовлетворительным. Дальнейшие воздействия нежелательны.