Палатки военного аэродрома расположились, словно для отдыха, а не для войны.
Взлетная полоса блестела после ночного продолжительного дождя. Военная техника, с разным оборудованием создавала свой железный городок. Именно отсюда уходили по взлетке домой, груз 200 с убитыми солдатами. Почему груз 200, потому что именно столько килограмм весит цинковый гроб. Весь армейский жаргон Афганской войны, словно наследство использовался уже здесь, на чеченской войне. Были те же "черные тюльпаны", так называли самолеты, которые везут убитых.
В Афгане врагов наши называли "духи", здесь в Чечне называют "чехи".
Все похоже, одна и та же трагедия для матерей и одно и то же горе для молодых восемнадцатилетних солдат, которые выживут и еще не раз, проснувшись ночью в холодном поту, будут вспоминать эту страшную картину войны, оставшуюся на всю жизнь в их памяти.
Отсюда, с аэродрома в Ханкеле, отправлялись раненые в госпиталь, сюда доставляли продовольствие и боеприпасы. Вылетали в боевые вылеты истребители бомбардировщики, боевые вертолеты. С этого места наша авиация часто доставляла спецназ в зону боевых действий, также с указанных точек забирала назад.
В пятнистом железном вагончике, недалеко в метрах пяти от похожего на него, но всего обвешенного антенами сидел на койке молодой летчик Иванченко Артем Васильевич. Густые волосы, черные брови, карие глаза, молодое лицо русского брюнета.
Он был уже одет в свое обмундирование, летную куртку. На маленьком столике лежал летный шлем. Сидя на кровати, он держал в руках фотографию в деревянной рамке. На ней была изображена вся его семья. Родные люди, за эти месяцы стали ему самыми дорогими, да и что тут говорить бесценными.
По правую сторону любимая мама, крепко обнимала сына.
Зинаида Григорьевна Иванченко, миловидная женщина, почему-то на этой фотографии была не скрыта грусть, хотя она и улыбалась. Отец, Василий Александрович Иванченко, крепкий с суровым выражением лица, тоже близко сидел с сыном, молодым лейтенантом, выпускником военного летного училища. Старший брат Виталий и девушка Артема любимая, скромная Танюшка, любовь и чувства он питал к ней столь сильные, что был готов жениться до учебы, но здравый смысл и отцовское благословение, подождать, победили.
Мать Артема, любила своих сыновей одинаково, но если за Виталия она не боялась, видя его серьезность и попечение о себе, то об Артеме нет. Он выбрал путь нелегкий стать военным летчиком, а ведь с детства бредил полетами, боевыми вылетами, обширным нескончаемым небом.
В детской комнате были собраны почти все модели боевых самолетов и вертолетов. Книги об асах Советского Союза и немецком Люфтваффе. Книга "Повесть о настоящем человеке" была его настольной книгой. Подвиг Мересьева вспоминал в своих детских играх, не раз, проползая по подмосковному лесу, спасаясь после крушения своего самолета.
Отец выбор сына одобрил, являясь человеком, ценившим цели своих сыновей, и прекрасно знал, что насильно мил не будешь. Если отец его мечтал, чтобы он был военным, то он упорствовал и все равно стал врачом стоматологом. Мать бухгалтер в одной из московских фирм чувствовала одно, он будет воевать рано или поздно, он попадет в горячую точку, таких фанатов мало, да и способности летать ему, словно дал Бог.
Знания, упорство, чувство техники и полета удивляли многих офицеров.
Да, он был в авиации избранным, таких людей мало. Ставку делали именно на таких офицеров. Здесь в Чечне он был уже капитаном. Девять боевых задач, удачные вылеты и выполненные безукоризненно задания, ему доверяли трудные поручения, которые выполнял он с честью боевого летчика.
Именно на войне он окреп, как человек, видя все, что творилось здесь, горе потерь, бесценность жизни, цинизм войны. Смерть уносила солдат, детей и женщин, которых не раз доставляли сюда, искалеченных войной.
Да, здесь он начал молится Богу, о котором так часто говорила ему мать. Несмотря на свои религиозные убеждения, после увиденного им, он сам хотел, чтобы в этой жизни был Бог милостивый ко всем, честный, добрый.
Иконка Казанской пресвятой Богородицы была ему дорогим маминым подарком, всегда с ним везде и всюду. Он перекрестился, поцеловал ламинированную мамину икону, собирался выходить из вагончика, как дверь быстро открылась, и в него вошел его друг, Меньшиков Павел, боевой товарищ, родом из Карелии. Он был небольшого роста, среднего телосложения и с веселым выражением лица.
- Ну, что, Миссер Шмидт, выспался?
- Да. А ты?
- Куда там! Предчувствие у меня плохое!
- Да брось, Паша! У тебя семь пятниц на неделе. То мужики, все будет хорошо, то мужики, все будет плохо!
- Бросай свое седьмое чувство!
- Бог не выдаст, свинья не съест.
- Чувство у тебя плохое, а сам постоянно улыбаешься!
- Да, Артем, у меня с детства выражение лица такое, ты же знаешь какую кличку дали, "солнышко".
- Ну ладно, "солнышко", улыбнулся Артем, пошли завтракать, похлопал дружески по плечу Павла, вышел первым на улицу, за ним следовал Меньшиков.
После краткой утренней проверки, они уже завтракали всем составом в полевой кухне.
Гречневая каша с тушенкой, горячий чай, затем инструктаж, осмотр боевой техники, заправка топливом, электроэнергией. Специальные машины "опашки", как их называют, дают машинам заправку электричеством.
В двенадцать часов был принят борт раненых и убитых из Грозного. Ровно в час приняли боеприпасы и продовольствие.
В горах шли ожесточенные бои, поэтому задачу Артем и несколько боевых летчиков получили заранее и ровно в два часа дня по сигналу спешили к своим вертолетам, полным боекомплектом топлива, готовые для войны.
Напарник по вертолету Ми-24, был лейтенант, Верхушкин Дмитрий Валерьевич. Молодой офицер нравился Артему, немногословен, даже как-то замкнут, исполнителен и решителен. Конечно, он был доволен своим подчиненным.
Лопасти вертолета набирали мощь, боевая машина поднималась вверх, уверенно набирая ход. В воздухе рядом находились еще два боевых вертолета. Ведомым был Артем.
Позывной Артема был простой- "ленточка".
Он смотрел на небо, чувствуя уверенность в управлении и хорошо понимая задание базы, поддержать огнем наши части, замкнутые в горах.
В установленной качественной радиостанции Артем и его напарник Дмитрий замечательно могли слышать разговоры тех, кто сражается на земле с командованием, и сделать вывод, что там тяжело.
- Пятый, я шестой! Когда придет помощь? Мы уже два часа ведем бой! И вообще, для нас есть какой-то вариант?
- Прием! У меня много раненых, есть убитые! Прием!
- Шестой! Не надо визжать, к вам летят вертолеты! Будет помощь!
- Мы ждем, ждем, где же они?
- Всё, уже летят, скоро будут!
- Сколько могут лететь? Ребятам нужна помощь!
- Ты можешь говорить им прямо, они тебя слышат.
- Эй, вы, авиация! Какая вы на фиг авиация, когда вы своих мужиков спасти не можете!
Артем сам понимал как им тяжело, и все ближе и ближе на высокой скорости приближался к данному квадрату, чувствуя, что именно от них зависит жизнь тех, кто сейчас в бою.
- "Ленточка", прием!
- "Ленточка" на связи!
- По прибытии в квадрат ждем доклад и после нанесения удачного удара.
- "Ленточка", вас понял!
Они приблизились к месту боя. Горели два танка, их обстреливали с гор. Прижавшись к уцелевшей технике, солдаты вели бой.
- База, вижу цель!
- "Ленточка", открывайте огонь!
Артем, громко приказал: "Огонь!"
Верхушкин, выпустил ракеты в горы, ложа смертельный груз ровно в цель, содрогая взрывами землю.
- Есть капитан!
Артем поднимал боевую машину вверх, давая другим обстрелять позицию.
- Прием! Обстрел закончил!
- "Ленточка", поддержите пулеметным огнем! Прием!
- Вас понял, выполняю!
Пулеметы Ми-24 рассекали горную местность, ломая деревья и попадая в цель нападавшим. Теперь вертолет набирал высоту, громко просвистел выстрел, ракета попала в машину. Запах огня и топлива перемешался с запахом смерти. Дима Верхушкин был убит. Артем управлял горящей машиной, как учили в такой ситуации. Вся его жизнь пронеслась в сознании, детство, школа, первый класс, дни рождения, выпускной и мама, милая мама.
Ломая деревья, рассекая тяжелым металлом землю, некоторое время груда металла проползла по ней и внезапно искореженный, дымящийся военный вертолет остановился.
Секунды нужны были Артему, чтобы осознать, что он живой и секунды, чтобы выбраться из кучи железа. И он ими воспользовался. Он понимал, что вынуть труп Димы, ему не удастся, попрощался с ним, смотря в застывшие мертвые глаза. Что есть силы, бежал подальше от горящей машины, взрыв был внезапный, и такой силы, что оглушил Артема, и он упал на землю. Он поднялся, крепко сжимая в руке летный шлем, продвигался дальше. Вблизи были слышны голоса и выстрелы.
Человек, уверенно углубляющийся в лес не чувствовал причиненных ему ран и боли, от шока и нештатной ситуации. Сон, реальный жизненный сон.
- Я живой, живой!
На месте крушения уже стояли боевики, смотря на пламя, радостным кличем празднуя сбитый трофей.
Но как учили Артема инструктора, нужно уходить глубже и дальше, это шанс на жизнь, другого нет.
Именно теперь, поднимаясь по крутой горе вверх, он почувствовал невыносимую боль в правой ноге и боку. Смотря на окровавленную ногу, он видел, что её словно посекли топором. Куски мяса, крови и материи от военных брюк перемешались в одно месиво. На вершине этой горы, среди деревьев стояло два больших камня, именно это место было выбрано для отдыха. Тяжело было дышать и даже просто двигаться, сломанные ребра добавляли мучительной боли еще больше.
Спасение было одно - это пармедол. Он быстро вынимал его из левого кармана, ввел укол, тяжело дыша, и почувствовал облегчение. Слава Богу, имелся еще про запас.
Окровавленное лицо с разными царапинами смотрело в синее, яркое, бесконечное небо.
- Как близок я от смерти! Ты дышишь мне в спину! Как это я не погиб? Играешь со мной, скотина?
От сильного обезболивающего боль отступила, время шло. Мысли о родных, воспоминания ярких эпизодов и ожидание смерти, вот как проводил Артем самое долгое время своей жизни, ожидая чего-то.
Он не знал тогда, что выполнил задания, подавил огневые точки противника, и спас жизнь многим, находившимся под обстрелом. Два других вертолета Ми-24 благополучно добрались до аэродрома.
Наступила ночь, темная, суровая, страшная. Артем лежал в полном бреду, борясь с острой болью. Он не решался вколоть себе последнюю дозу обезболивающего лекарства. Через некоторое время сдастся и введет пармедол, достанет из кармана маленькую иконку и держа ее в руках крепко заснет. Да, он спал крепким сном, а там, в родной квартире, в его комнате молилась мать, Зинаида Григорьевна. Она почувствовала неладное своим сердцем, как сканером. Сын в беде, единственное, что могла сделать теперь, это молится до конца, изо всех сил.
Возле православных икон горела большая восковая свеча, она хранилась много лет, после крещения Артема, а теперь вовсю горела на молитве.
Материнские слезы, громкие и тихие слова молитвы, были слышны всю ночь. Под утро в комнату зашел отец Артема и уговорил лечь спать. Она согласилась, больше не было сил, свеча догорала до конца.
- Сохрани его, Господи, милостивый, сохрани. На все воля твоя святая.
Артем открыл глаза в семь часов утра, дрожа от холода и борясь с болью.
- Жив, я еще жив!
Он решил, во что бы то ни стало попробовать двинуться ползком вниз с горы, вспоминая Мересьева.
- Да, браток, вот как тяжело-то было тебе, теперь я понимаю.
Надев летный шлем, он медленно полз вниз, хватаясь руками за камни, деревья, землю.
Летная куртка была вся в грязи, траве и в некоторых местах вся изорвана. Преодолев, данный участок уже внизу отдыхал, выплевывая изо рта песок и землю. Теряя сознание, то приходя в него, он полз несмотря ни на что, через боль, трудности двигался вперед, не теряя надежды.
Так уж Богу было угодно, что приполз к дороге, возле которой услышал рев двигателей.
Улыбка иронии появилась на лице, или это бред, или спасение. Выполз на дорогу, еле, еле поднялся, не чувствуя правой ноги, держался за бок. Это была колонна нашей техники. Первым в ней шел тяжелый танк Т-80.
Увидев летчика, еле стоявшего на ногах, экипаж остановился, передавая по рации остальным. Из люка выскакивали свои, спеша к нему.
Смотря на них и еле, еле снимая шлем, Артем упал на колени, потом лицом теряя сознание, воткнулся в землю.
Зинаида Григорьевна проснулась ровно в час дня, именно во сне она услышала голос сына четко и понятно: "Мама, я живой!"
Раненого его доставили в госпиталь, где сделали две операции. Придя в себя окончательно, лежа в седьмой палате, вместе с такими же офицерами и раненными думал об одном, как же жив остался.
Врач-хирург, Николай Васильевич Виноградов, высокий, интеллигентного вида, в очках и белом халате зашел в палату. Первым к кому подошел он, был Артем.
- Ну как ты, ас? Как чувствуешь себя?
- Нога, доктор, что с ней?
- Что, что, заштопали! Думаю, на свадьбе станцуем не раз!
Иванченко радостно улыбнулся и произнес:
- Как я живой-то остался, не пойму?
Врач снял очки и серьезно, посмотрев в глаза летчику, произнес:
- Молитва матери, сынок. Знаешь сколько таких. Пуля в сердце выпущена со снайперской винтовки, да как-то не долетает до цели, чудом каким-то, мелкие мили-мили сантиметры остаются.
- Ну и операция, паренек. Живой, потому что матери ваши перед Богом все глаза иссушили горькими слезами.
Ладно, давай придерживайся режима и иди на поправку, а то Танюшка твоя, которой ты бредил, во время операции, с другим парнем свадьбу сыграет, если не вылечишься полностью.
- Понял?- улыбнулся доктор.
- Так точно, понял!
Доктор ушел, а Артем посмотрел с любовью и великой верой на иконку Казанской божьей матери, которая стояла на тумбочке, и громко произнес:
- Спасибо матушка, спасибо тебе большое!
Эпилог. По словам святого старца ***, молитва матери прожигает небо, помните об этом, именно вы солдатские матери.