Багдерина Светлана Анатольевна. Старый Новый год

СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД

Началось все спонтанно. Дело было вечером, делать было нечего: тринадцатое января, суббота. До конца каникул оставался один день, и общага была почти пуста: съезжаться из родных пенатов на день раньше необходимого народ не торопился. Из нашей компании приперлись не в крайний срок только я, Танька Катаева по прозвищу Первый, Светка Глушкова по прозвищу Глуш, Танька Мурзина - Мура и Оля Третьяк, прозвища не удостоенная, ибо с такой фамилией никакого прозвища не надо.

Сидели мы у нас в комнате, пили чай и скучали, пока Первый не сделал задумчивое лицо и не спросил:

- А вы знаете, что сегодня Старый Новый год?

Мы знали, но как это могло повлиять на наши безалкогольные посиделки, понять не могли.

- Надо идти к спекулям за водкой? - предположил Глуш.

- Фи! Водка - это пошло! На Старый новый год нужно ходить колядовать! - поучительно сообщил Первый.

- А как это? - спросила Третьяк.

- Нарядиться как-нибудь интересно или так, чтобы никто не узнал, и пойти по общаге всех поздравлять!

- И за это подарки получать! - тут и я припомнила народные обычаи.

- А если не дадут? - засомневалась Мура.

- Выпросить! - уверенно проговорила я. - А если снова не дадут - спереть! Наши предки так поступали! Я читала!

При этих словах компания оживилась: замутить чего-нибудь шумное и бестолковое нас было хлебом не корми, а если еще при этом и чуточку в дурном вкусе, как считал бессмертный Монморанси - тем лучше.

Наряжаться интересно нам было не во что, поэтому пришлось остановиться на "чтобы никто не узнал".

Я напялила свитер Первого размеров на пять больше меня, перепоясалась солдатским ремнем и надела ее же сапоги, которые она считала модными, а я - похожими на армейские кирзухи. Черный чулок на голову и ушанка на него костюм довершили. Третьяк натянула тельняшку, прицепив к груди картонку с надписью "Ты - моя женщина". "Буду изображать моряка и ко всем приставать!" - томно заявила она. Первый обмотался платками и шалями, собранными со всего блока, и стал похож на цыганку с радикулитом, ограбившую галантерейный магазин. Глуш нарядился в белый халат и марлевую повязку, оставшиеся с медпрактики. Мура сказала, что у нее есть сторожевский тулуп, и что она его наденет, вывернув наизнанку, а на лицо попросит у друга вратарскую маску - и ускакала.

Через десять минут состоялся сбор колядовщиков. Или колядантов. Или колядунов. Или колядей. Или колядунек. Дабы не договориться до чего похуже, на этом мы оставили попытки найти самоназвание и, затянув "Коляда-Моляда, государыня моя", двинули к первому блоку.

Ни в этом блоке, ни в последующих - там, конечно, где вообще кто-то был - нас не ждали, но те, кто не успел при нашем появлении захлопнуть дверь и закрыться на замок, не пожалели. По крайней мере, не вслух. Потому что нас всегда было больше.

Концерт в каждой комнате мы закатывали - хоть куда, и расшевеленные хозяева под конец начинали подпевать и приплясывать, а самые заботливые (или самые злопамятные) даже говорили, в каких комнатах сейчас есть люди, чтобы мы зашли и туда. Правда, подарки давать, несмотря на намеки, никто не торопился, и после обхода всех девяти этажей на руках у меня, как у самозваного казначея, был только кусок туалетного мыла с аппетитной малинкой на упаковке, шоколадный батончик (правда, большущий), бутылочка йогурта и такая же по размеру - клея.

Подбивать промежуточные итоги наша команда остановилась на лестничной площадке второго этажа.

- Наше крыло всё обошли, - констатировал Первый.

- Пойдем к юристам и историкам! - предложил раззадоренный Глуш.

- Проход закрыт, забыла? Ремонт же, - приглушенно напомнила Мура из-за вратарской маски, которую не снимала всю нашу опупею с колядками. - Надо по улице обходить.

Физиономии вытянулись: хорошо Муре в тулупе предлагать идти в противоположный конец общаги в минус тридцать! И это при условии, что вообще пустят - время-то к полночи, а двери в одиннадцать закрывают!

- Альтернатива - завязываем, - взглянув на часы, пораженчески вздохнула Третьяк.

- Альтернатива - к спекулям за водкой, - не согласился Глуш.

- Альтернатива - подвал! - упрямо прогудела Мура. - Я прошлым летом здесь практику отрабатывала, мы туда матрасы старые таскали. Там проход есть, и на замок не закрывается - только проволокой замотано.

- А с той стороны? - усомнилась Третьяк.

- Заодно и проверим!

Не дожидаясь согласия, Мура гнусаво затянула "Кто не даст пирога - сведем корову за рога!", и двинулась к заветному коридору с подвальной дверью. Колядуньки поспешили за ней.

В коридоре стояло семь восьмых мрака. Для тех, кто не понял, объясню: мрак - это когда в коридоре темно. Полумрак - это когда не горит половина лампочек. А когда из восьми перегорело или было спионерено неимущими, но светолюбивыми студентами семь, получаем то, что имеем. А имели мы одну усталую пыльную лампу на 40 ватт, освещавшую самою себя, и железную дверь, ведущую в подвал.

Мыча под нос привязчивые строчки про пироги и корову, наша команда медленно двигалась по коридору, спотыкаясь то об выставленные санки и коляски семейных студентов - серьезных обитателей первого этажа, то об сломанную мебель, ждущую лета и практикантов. Но пара минут лавирования и втрое большее количество синяков - и мы у цели.

Дверь оказалась приоткрытой. Проволока валялась у входа, почти не видимая в густой тени. Такая же тень падала на уходившие вниз ступени.

- Там же вообще хоть глаз выколи, - неуверенно остановилась Третьяк.

- Зато проход пустой. По прямой дойдем как раз, хоть с закрытыми глазами, - уверенно мотнула головой Мура и пошла вниз.

- Эй, а может, ну его?.. - занервничал Глуш, но Мура даже не оглянулась, и мы, пожав плечами, то ли отважно, то ли глупо устремились за ней.

Свет сорокаваттки выхватывал из темноты верхние ступеньки, но чем дальше - или глубже? - мы спускались, тем больше они таяли во тьме. Нижние уже приходилось отыскивать ногами на ощупь.

- Ну и глубокие у них подвалы - казематы просто какие-то, - поежилась я.

- Мура? Ты где? - отчего-то шепотом позвала Третьяк.

- Кто не даст пирога - сведем корову за рога... - донеслось монотонное бормотание спереди.

- А я говорю - зря мы сюда попер... - подавился недоговоренным словом Первый, потому что мутно-зеленый свет вспыхнул вдруг в нескольких местах и ослепил привыкшие к мраку глаза.

Третьяк вскинула руки к лицу.

- Блин компот деревня нафик! - охнул за спиной Глуш.

Я испуганно крутанулась: первой мыслью было, что злая коменда Верка застукала нас с поличными и сейчас будет орать.

Второй мыслью стало: "Уж лучше бы злая коменда Веерка застукала нас с поличными и стала орать". Потому что изо всех углов, освещенных тошнотворным светом колера старой плесени, выступили... Муры. Такие, какой она с нами ходила - в тулупах, вывернутых мехом наружу, и белых вратарских масках с прорезями для глаз.

И, вроде, мы не пили... Или пили?..

- Му...ра...ры... - тупо выдавила Третьяк.

Наша Мура - или то, что все это время мы за нее принимали - обернулась, и неожиданно красный рот с набором крупных острых зубов ухмыльнулся во всю маску:

- Ну всё. Пришли. Колядуйте.

- А мы послушаем, - поддержал ее сиплый низкий голос слева.

- Пока, - согласился похожий голос справа.

Белые маски вокруг расплылись в алых клыкастых улыбках.

Не знаю, как девчонок, но меня от одной мысли о том, что будет, когда они наслушаются, затошнило и бросило в холодный пот.

Взгляд мой метнулся по сторонам, натыкаясь на грубую каменную кладку со склизкими потеками, странные конструкции из ржавого железа вдоль стен, кучи обломков не пойми чего на полу вперемешку то ли с палками, то ли с костями - и во рту стало сухо и гадко, как с похмелья. В то, что это - остатки жизнедеятельности студенческой общаги, не верилось никак, но альтернативы лежали далеко за границей разумного, доброго и трезвого. Чтобы не сказать, в его антимире.

"Я не пьяная. Я не сплю. Я не сошла с ума", - подумалось со странной отрешенностью. - "Или пьяная? Или сплю? Или сошла? Как в легендах про фейри по зарубежке: поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся - трындец... или труп... Да, я оптимист даже в свихнувшемся состоянии... Надо перевернуться на другой бок... и дерябнуть рассольчику... А я сошла с ума... а я сошла с ума... Ах, какая досада."

Как бы невзначай, боком, я сделала крошечный шажок туда, где еле видимый в зеленой мгле, маячил желтоватый прямоугольник двери - но три муры мгновенно заступили мне путь.

- Тебе же сказано - пришли! - раззявилась багровая язва-рот на одной из масок.

- Если бы эту дурацкую дверь можно было закрыть... - брюзгливо протянула вторая.

- А давайте им ноги поломаем? Колядовать можно и сидя! - предложила третья.

Колядуньки рванули кто куда - но не дальше ближайших мур. Даже Первый и Третьяк - тяжеловесы нашей компании - трепыхались в их руках, как дошколята в хватке гориллы.

Существо, изображавшее нашу Муру - самое низкорослое из всех, и потому из толпы меховых монстров выделяющееся - нагнулось, пошарило в груде хлама и вытянуло что-то похожее на шипастую дубину.

- Подойдет, - хрипло одобрили остальные.

Девчонки забились, я почувствовала, как меня схватили за плечи, вывернули руки - и на пол с глухим стуком упали наши скудные трофеи: конфета, клей, мыло и йогурт. И тут словно фейерверк вспыхнул у меня в мозгу, сплавляя в один комок зарубежку, фейри, мыло и мур.

- Стойте!!! - мне очень хочется сказать, что голос мой прозвучал звучно и властно, но это было, мягко говоря, не так. - Я знаю!!!

- Что? - ближайшая ко мне маска скривилась от боли в ушах ("А еще они не любят визг", - машинально отметила я).

- Чтобы мы не могли сбежать из вашего мира!!! Надо чтобы вы с нами разделили еду!!!

- У нас нет еды, - прорычала маска.

- Пока, - глумливо добавила другая.

- У нас есть! Вон валяется! Пустите! Никуда мы не денемся!

Через несколько секунд хватка разжалась, и я коршуном бросилась подбирать наши сокровища.

- Вот! - предъявила я их на всеобщее обозрение, отчаянно надеясь, что муры не умеют читать, по крайней мере, по-русски. - Две конфеты и два йогурта! Половина нам, половина вам!

Муры задумчиво уставились сначала на дары, потом друг на друга.

- Сгодится, - кивнула наша.

И не успела я выделить им их долю (угадайте, из чего состоявшую), как руки двух ближайших мур протянулись ко мне и вырвали батончик и йогурт.

- Им больше достанется! А их меньше, чем нас! - брюзгливо проскулили из толпы.

- Пусть полакомятся. Напоследок, - бросила через плечо наша мура.

Монстры, удерживавшие девчонок, подтолкнули их ко мне:

- Ешьте.

Колядуньки увидели, что у меня осталось в руках, и глаза их стали по пять копеек. Царской чеканки.

- За наше здоровье, - тоже предвкушая грядущий перекус, сквозь зубы прорычала я, и добавила, обращаясь к мурам: - А ножичек можно - конфетку поделить?

- Так кусайте, - гадко хихикнули в ответ.

Более огромного куска мыла и бутылки клея я и девчонки не видели за всю жизнь. Муры, одним глотком сожравшие аккуратно поделенный ножиком батончик и осушившие по глотку черничный йогурт, с плохо скрываемым нетерпением и завистью следили, как мы, давясь и изображая на лицах высшую степень удовольствия, поедали мыло, запивая ПВА. Теперь я знаю, что надо было говорить моим воспитателям в детском саду, убеждая съесть перловку и выпить молоко с пенкой.

Когда с фуршетом было покончено и мы уговорили съеденное и выпитое остаться по месту пребывания, я улыбнулась, и от моей улыбки муры уважительно шарахнулись.

- А теперь - концерт! - голосом повешенного утопленника трехнедельной давности просипела я, и хор колядунек равно гнусным контральто затянули хит всех времен и народов про пироги и корову.

Далее последовали песни про елочку, про трех белых коней, про мороз и про валенки... Публика разогревалась. Притопывая ногами и прилязгивая зубами, они толкали друг друга под неуклюжие танцевальные па. Наблюдая, как выпускаются и прячутся длинные черные когти на их руках и почти не видимых под подолами ногах, наш квартет периодически брал ноты, не доступные ни одному Фаринелли. При этом аудитория взрывалась одобрительным ревом, открывая багровые провалы пастей и сподвигая нас на взятие новых певческих высот.

Поймав в который раз на себе далеко не меценатский взгляд старшей муры и ее ближайшего окружения ("Песнями сыт не будешь"), я дала такого петуха, что вздрогнули даже колядуньки - и решила, что пора, и что хуже не будет.

- Косил Я-ась коню-шину! Косил Я-ась коню-шину! По-гляда-ал на дивчину!!!.. - выдала я и взмахнула рукой: - Водим хоровод!!!

Перехватив дикий взор Третьяк и испытывая приблизительно такие же чувства при мысли о том, что придется взять за руку муру, я для убедительности прорычала:

- ... мать твою!!! - и для конспирации добавила: - ...Каратели замучили...

Девчонки протянули руки. Муры последовали примеру. Хоровод стал замыкаться, расширяясь с каждым присоединявшимся чудовищем, пока не занял почти всё подземелье и, наконец, заходил-завертелся с каждым шагом быстрее и быстрее:

- ...а дивчина что-то жала, а дивчина что-то жала, и-и на Я-ася поглядала!!!..

То и дело спотыкаясь о хлам, устилающий пол, мы - все четверо одной группой - уже не шли - бежали, выписывая ногами кренделя, раскачивая руки в такт белорусскому хиту и увлекая за собой развеселившихся и даже забывших об ужине мур: я впереди, колядуньки - за мной. Муры тоже спотыкались, цепляясь за всё перманентно теперь выпущенными когтями, падали, жутко хохоча, вскакивали и снова вклинивались в нашу круговерть.

Круг...

Второй...

Когда при третьем заходе мы оказались в мучительной близости от сияющего ласковым желтым светом прямоугольника выхода, шедевр "Песняров" обогатился новыми строками:

- Щас бежи-им назад нафик, щас бежи-им назад нафик, щас!.. бежи-и-им назад нафик!!!

Проревев последнюю строчку и не дожидаясь от девчонок сигнала "принято", я выдернула правую руку из ладони муры, делая вид, что споткнулась и падаю, стиснула левой запястье Глуша - и рванула к лестнице.

К чести своей мне следовало бы сказать, что я по дороге остановилась пару раз убедиться, что все наши бегут к выходу. Но, как говорится, я мне друг, но истина состояла в том, что следующая сознательная мысль застигла меня уже в коридоре, ослепительно-ярком от сороковаттки.

- Дверь!!! - проревела я, и к моему немалому удивлению три пары человеческих рук вцепились в ручку двери - и та захлопнулась с оглушительным грохотом.

- Держите!!!

Я отступила, отыскивая взглядом, за что бы еще уцепиться, чтобы помочь - и тут под ногой что-то хрустнуло. Я наклонилась, пальцы мои сомкнулись на куске жесткой гнутой проволоки, и в то же мгновение с обратной стороны в дверь ударилось что-то массивное - и взвыло...

Как я замотала ушки замка проволокой, которую иначе, как плоскогубцами, согнуть было невозможно - тайна, покрытая семью восьмыми мрака. Но зато теперь я знаю и то, какой мотивации не хватает нашей олимпийской сборной.

Трясущимися руками я попыталась разжать пальцы девчонок, намертво вцепившиеся в ручку - и не смогла.

- Отп...пустите... Они... не могут выйти... когда дверь закрыта, - едва не откусывая себе язык выбивающими чечетку зубами, проговорила я. И верно: из подземелья вырывались разъяренные крики - но не более.

Разбуженные нашими воплями, стали выглядывать из блоков семейные с нелестными комментариями и советами. Не дожидаясь, пока появится и коменда, мы задом, не решаясь повернуться спиной к подвалу, эвакуировались в холл. Оказавшись перед лифтом, мы посмотрели на кнопку, вспомнили, где кончается шахта - и рванули пешком на свой пятый этаж, сипя и задыхаясь.

Пришли мы в себя только в нашей комнате. Хорошо, что Первый забыл закрыть ее на ключ - а не то стоять бы нам в блоке до утра: руки тряслись так, что не попали бы арбузом в бочку, не то, что ключом в замочную скважину.

- Я этого не видела, я этого не видела, я этого не видела... - как заведенная, твердила Третьяк.

- Чудища в подвале жить не могут, - убеждал то ли нас, то ли сам себя Глуш.

- Их бы нашли. Их бы заметили, - осипшим от крика голосом приговаривал Первый.

- Они бы коменду Верку съели, - подводила я доказательную базу под ее теорию. - И всех, кто практику проходит, хлам в подвал таская. Если бы ко мне домой кто-то постоянно всякую хрень волок, я бы их тоже съела.

- Это не их дом. Это подвал общаги, - насупилась Третьяк.

- Может, они там появляются только на Старый новый год? - осенило нашего теоретика.

- А остальное время где живут? - засомневался Глуш.

- В мире... другом? - предположила я, не рискуя выговорить слово "параллельный".

- Ты чего? Фантастики своей начиталась? - по привычке презрительно фыркнула Третьяк.

- Ну так сходи в подвал и спроси, где они живут, когда не у нас! - взорвалась я.

Третьяк прикусила язык - причем в буквальном смысле.

- Мура вправду летом здесь практику отрабатывала. Может, она чего видела? - вспомнил Первый.

- Мура.

В комнате повисла дрожащая на грани истерики тишина.

Никто из нас долго не решался дойти до комнаты Муры и поглядеть, что стало с ней - но минут через десять нашей молчаливой медитации она сама решила за нас эту проблему. В накинутом на плечи вывернутом тулупе и маской под мышкой (нас чуть не хватил коллективный кондрат), она предстала на пороге и ворчливо спросила, отчего мы не выходим, если уже готовы. Одна и та же мысль посетила наши буйные головушки, и ответом ей стал дружный хор:

- Мы передумали.

И тут же - соло Глуша:

- Я же говорила - давайте лучше сходим к спекулям за водкой!

И снова хор:

- Мурыч! Гони!..

По молчаливому согласию мы никому не рассказывали об этом вечере и никогда больше не обсуждали его между собой. Долгое-предолгое время не только ходить к коменде менять белье, но и просто спускаться на первый этаж стоило нам немало нервных клеток, а когда вместо экзамена по медицине нам предложили поработать в общаге, перетаскивая хлам в подвал, мы одни из всего потока выбрали экзамен, заработав со стороны народа и преподов неофициальное звание полных придурков.

А старый новый год с тех пор я не люблю.

Комментарии: 22, последний от 25/11/2015. © Copyright Багдерина Светлана Анатольевна Размещен: 03/11/2015, изменен: 03/11/2015. 20k. Статистика. Рассказ: Фэнтези, Хоррор, Юмор Рассказы
Аннотация: Что случается, когда пять студенток на Старый Новый год вместо того, чтобы напиться, как все нормальные люди, идут по общаге колядовать...

Багдерина Светлана Анатольевна : другие произведения.

Старый Новый год