"ПУТЕШЕСТВИЕ на ТОРМОЗАХ". Рассказ неудовлетворенного любителя...
... Вот сел "осел" записать свой новый рыбацкий рассказ. Что-то, возможно, у "маститого писателя" сегодня и получится, потому что уж очень ему хочется - достичь желаемого высокого результата - в своей удобной скорлупке, и, как водится у злостных любителей, волнует литературный уровень!.. А впрочем - какая "ослу" теперь вопиющая разница?! - Главное успеть высказаться: войти или же просто удачно вклиниться в правдивое неспешное описание Были.
- Мечи, помня вчерашнюю бесшабашную суету, словесную икру-игру на "луг" - на дорожки атласной бумаги, - возможно, и сподобятся вылупиться любимые детки счастья - "мальки великого понимания"? - Ну а что если нет? Что если мысль станет серым прахом, оседая на этом белом поле бумаги? И - ничего для больной души не останется. Все в этой жизни возможно: мне не дано предугадать - Мое Личное Завтра.
Короче, почти месяц друзья готовились, суетились, загадывали - к желанному долгожданному путешествию на автомобиле куда-либо, но не кое-как. Честно говоря - автомобили я недолюбливаю - опасаюсь на оживленных дорогах крутых аварий, стараюсь скоростной режим избегать, предпочитая обычную ходьбу или умеренную езду на обычном простом велосипеде...
Но здоровый автомобиль (при здоровом хозяине) - это же масштаб мировых впечатлений! Это тот же охват - сердцем, душой! - ранее непознанного, дорогого, и тд. и тп... и в том же духе. Тут я, возможно, противоречу сам себе, и многие из читающих мои чувственные повести обвинят меня в лицемерии, в "раздвоении личности". Что ж - я таков, каков есть: создан господином Богом из странных или даже сплошных противоречий.
Много было у нас, "дураков", вариантов. (Внутри себя я дураком себя чаще не чувствую!): это и Ленинские заветные ерики с утками и очень жирными желтыми карасями, и Дубовские мне не известные наливные пруды с кишащей в них рыбой, и знаменитое Каршевитое, с его усатыми сомами, лопате подобными лещами, золотыми очень умными сазанами, - дай бог им, подводникам, любви и здоровья! - и Иловлинские сказочные (почти акварельные) излучины, и уникальное и родное озеро Грязное - с его душещипательной неотразимой "панорамой"!!..
Наконец, в самый последний момент, мой Юстирский друг и хозяин крепкой веселой машины, окончательно и бесповоротно решил "покорить", "обуздать Голубинку", которая покоится на крутом берегу Дона далеко за Калачом - ехать после моста вверх, потом вправо - за тридевять земель, в тридесятое синее царство!..
Мною выношенный план-вариант: умыкнуть, сигануть на машине, "запузырить" в сторону всегда любимой Иловли, за Иловлей перемахнуть через бревенчатый Генеральский мосток и отправиться, как по маслу, к мне известному Интересному Дону, - увы, не прошел как несостоятельный, далекий и малоинтересный... - ну, думаю, ладно: - валяйте, куда хотите везите, но потом не пеняйте! - Вперед!!!..
Выехали в ночь с Пятницы на Субботу. Четыре прожженных кадра: два мужика и две бабы - никого, ничего не боимся, - только дядя дай порулить! -
По здравой походной логике нужно было выехать в путь в четыре дня, не позже. А не позже для того, чтобы красиво, весело, с шиком докатиться до любимого Дона! Но с этим не повезло - логики голове не хватило. Несмотря на нашу, с нашей стороны полную горячую готовность, поездка за далеко часа на два откладывалась из-за мелких нелепых поломок, неисправностей электрики выбранного хозяином автомобиля. Конечно, Николай очень хотел, Бос старался в эту светлую Пятницу выехать вовремя: в четыре дня Василич был у "весовых ворот" Юстира и уже торопливо укладывал теплые вещи, котелки и прочее прямо в прицеп - как я, бывало, паковал багажник своего велика. Естественно, я с настроением помог ему уложить туда еще и кучу дров для ночного костра, прочие атрибуты туристов, - все уложили по порядку и укрыли клеенкой... - как вдруг, как это нередко бывает при сборах, обнаружилась поломка в электросети машины...
Не мешкая, не теряя мажорного настроя в дорогу, Николай вошел в здание, нашел там электрика Сашу, привлек его к "несчастной машине", подключил его к сборам. Тот долго копался возле прицепа - искал "злую причину" - по которой происходила задержка. Он лихо обрубал провода, откручивал разные гайки, зачищал клеммы, вязал узлы изолентой, молча усердно работал, пока все не закончил и не дал нам добро: можно ехать!..
Однако, время зашкаливало, опережая бедолаг на порядок! Давно нужно было выехать в Голубые края, на Донские просторы. На дворе почти уже ночь, а мы только-только собрались на трассу. Бойко отчалив от Юстира на один километр, туристы вдруг выяснили благодаря попутным переговорам, что забыли купить хлеб. Поискали глазами киоски, ничего не нашли: к вечеру хлеб раскупают. Но тут увидели супермаркет Реал - Николай кинулся на ночь глядя в супермаг за хлебом, а там народу у касс полно - невезуха! - там порядок у них железный... - потеряли еще полчаса в ощущенье, что мы все-таки полные идиоты...
Таким образом, из-за зловредных мелких помех и фатальной, привитой нам еще в детстве неорганизованности, по наглядному недоумию , расхлябанности "взрослых детей", мы, увы, не сумели вовремя выехать на родную ПРИРОДУ. А в Голубинку, резво перемахнув через Калачевский мост, оставив Калач в стороне и сзади, вильнув после огромной горы резко вправо, мы попали не в шесть вечера как хотели, как планировали в самом начале, а где-то в десятом часу, потеряв по дороге драгоценный алмаз-оптимизм...
Я не был в очень колоритной "пейзажной" Голубинке лет двадцать. Дороги по проселкам напрочь забыл - не мог понять по какой из них ехать! Память моя за годы ослабла... В конце 80-х на случайном калымном автобусе, пойманном на повороте к Землячке, я попадал на Голубинский темный лед для активной рыбалки. Мы, целые батальоны зимних рыбаков, бороздили, чертили ногами белые просторы огромного Дона, ловили бершей, судаков на блесну, на червя, на малька - почти сатанея к отъезду! Где уж запомнить подъезды, тропинки вдоль любимой реки - их там много...
Василич, хозяин своей крепкой машины, тоже знал заветный маршрут понаслышке, весьма приблизительно. В центре загадочного поселения, среди наступившей ночи, обнаружили разговорчивого "простодушного мужичка-своечка", который и описал нам весьма подробно - как добраться бродягам до Дона: будет дорога вправо, потом завернете налево, дальше - друзья туристы - попадете на кладбище. Кладбище за оградой, а дорога проходит с ним рядом, она огибает погосты... И не бойтесь крестов - кресты у нас светлые, ровные, - коль проедите мимо крестов без задержки, будет Вам и Удача!.. -
За искомым пугающим кладбищем мы вдруг увидели Большую Голубинскую колокольню, то есть церковь. Это совершенно уникальное суровое зрелище! Церковь хорошо известна широкой округе. Рыжие кирпичные толстые стены уходят в ночное небо и кончаются конусным куполом - зрелище не для слабонервных... Мы остановились возле ее стен на обратной дороге, обошли церковь вокруг, подивились ее высоте, каменной мощи, и таинственному величию. Церковь полуразрушена, ждет рук реставраторов и денежных вливаний. А пока...
Выслушав монолог местного добродушного болтуна, мы снова сели в авто и погнали по неровной дороге - в сторону Голубой лагуны - к реке. По извилистой колее - в доисторической кромешной темноте, - нам, романтикам, осталось проехать еще километра три или четыре, не больше. Я это всеми рыбацкими фибрами чувствовал, как оса всегда чувствует запах мяса и летит и гудит на него! Вот доехали слегка очарованные туристы до самого темного леса, миновав и кладбище белых крестов и могучую старую церковь, который мощной стеной стоял возле какой-то Большой Воды - так обычно в Природе бывает...
Однако дорога, уже почти не виляя, вопреки общему ожиданию, почему -то все шла и шла вдоль очень темной и жуткой стены прибрежного леса и не хотела завершиться Доном. Воды было не видно - тянулась куда-то дорога, мы проглядели глаза, наша устала Душа, а дорога все длилась и длилась вдоль дремучего спящего мира и не желала ради нас кончаться. В итоге, как потом выяснили, мы не доехали ровно одного километра до желанной воды и остановились возле дороги на пустыре, на небольшой возвышенности, около молодого дубка на ночлежку. Дон нас больше к себе не звал. Дух дорожный туристов точно завял, поник, обмелел, истончился и сдался на милость. Мы рассыпались от усталости как сыроежки - мы желали только ночлежки! Начальное рвение взять высоту - достичь заветного берега, увы, кончилось, страсть мир объять совсем притупилась. Наши лица осунулись и сомкнулись с "глобальной зевотой". Духовные высшие желания зачахли, совсем обессилев, а алчные, телесные - словно бы возродились! - Мы все разом вышли из салона машины, дружно окружили одинокий корявый дубок, одинокий в ночной неприютной степи, вынесли из машины, из прицепа все нам нужные вещи, тут же организовали небольшой костерок (дрова заготовили дома), и - начали "шалить" - "куролесить"!: - На крыле прицепа разложили жирную еду и хорошую водку... - суетливо, нервно, торопливо, при плохом освещении, - луна еще не взошла, - словно неизлечимо больные люди, мы жадно накинулись на выпивку и еду, не желая и секунды промедлить!.. Ночной наш пир на крыле "самолета" был похож на обычное родовое свинство. - "Клюкать", то есть активно заниматься распитием, поглощением алкоголя, "зелья счастья", - нам, как и многим двуногим "агрессорам", - всегда очень нравилось, как ни крути. Мы обожали само действие водки. Мы глотали "руду" большими жадными глотками, боясь не успеть проглотить это "благо"... Закусывали уже не спеша, даже как-то прилично, степенно... Затем, как бы в один момент, в переломный момент ощущений, выходили из "скучной занудной реальности", из скверны попутной скуки, и попадали в отдельную Счастливую Жизнь - среди золотых миражей, среди страстно мигающих звезд, среди милых и чудных видений Округи! - Мы попадали в самую сердцевину вдруг возникшего перед чувствами Рая!!!.. -
Мы - алкаши? Алкоголики? Мы - пропащие для мира люди? Ну это как посмотреть на нашу проблему... Мы - большие любители весело выпить! Грамм по 300 на Душу! Не меньше. Мы - это весело пьющие братья! Мы насильники над собой и заслужим от Бога проклятье?! - Чепуха - эти выводы дураков - ерунда! На заре исцелит нас Донская Вода!..
Впрочем, я как-то незаметно отвлекся от ясной Голубой сути: от заветной любимой РЫБАЛКИ. Но суть еще и в том, что мы допылили из огромного города на сильном движке по сути за тридевять любопытных земель! Для общения с мамой Природой: с живой водой и очень живыми людьми! С просторами и волнами Света! С порывами Свежего Ветра! И тд, и тп! Для общенья с дорогим Естеством. А еще - для душевных Признаний!.. Но - надо же буквально ухондохать столько времени и сил человечьих, отмахать столько "верст голубых"! Как будто в Слободе, всего за десять км от места переправы, мало красивых озер и великолепных зарыбленных ериков, где ничуть не хуже можно и порыбачить, и "интимно подружить" с молодой Красотой?! -
Ан нет! - Уж очень интересно нам и, до излома души, притягательно, соблазнительно и загадочно именно то, что лежит далеко, - за загадочным голубым горизонтом. Неспокойной душе интересно посетить не ближнее, а ДАЛЬНЕЕ, ЗАВЕТНОЕ, Малодоступное ЧТО-ТО в конце-то концов! Нам нужны эти милые свежие донские места как воздух, как солнечный свет, как бородинский хлеб, как живое вино! И мы - ТУДА! - всем скопом едем!.. -
Сколько можно ловить одних карасей. Всегда очень костлявых, корыстных, упрямых, ушлых и сильных, хитрых и "непотопляемых" для обитателей пресных глубин! - Караси давно надоели. Скажем НЕТ мы "проклятым душманам" - губителям Бели и Розовой Разовой Сказки! Этим жадным озерным хапугам - пожирателям нивы... - Пора нам на ЛЕЩА замахнуться, стерлядку ладошкой погладить, судачка подцепить на рассвете, и поймать на крючок, не на сети. САЗАНА бы добыть постараться, и домой без него не являться! Он - крючок не всегда понимает - иногда ОН крючок принимает...
И замахнулись! И прикатили к Казакам!.. Сидим, сиротинушки, у костра, на дне колодца звездной, но не лунной, Голубинской ночи!.. Поем как умеем песни... Правда вскоре на наши громкие песни к нам в гости нагрянули тучки. А до нагрянувших туч - любопытные белые звезды - с высоты нам по братски мигали: звезды жить "дуракам" помогали, одобряя в глубокой ночи все их пьяные виражи!..
Под серыми тучками быстро опустели наши бутылки, стакашки. И запели мы, пьяные, пуще прежнего, вечные Русские песни! Хорошо простакам жить на Свете! Хорошо, что придумали Водку! Красота - у костра насладиться - очень пьяным влюбленным Покоем!.. Никуда нам не нужно спешить, можно вовсе не думать. Никого не надо ловить - выковыривать жало из пасти! Надоела пустая забота... Ничего никому не готовить! Просто петь, удивляться ОКРУГЕ (что-то тихо шептать подруге) - просто петь и свободно дышать, - так любовники юные дышат, - правда, те соловьев не услышат... - просто жить глубиной ЧИСТОТЫ и о ЗАВТРА ином не мечтать.
В полночь чай на костре заварили, заварили покрепче. Впали в пьяный особый оргазм Голубой Чистоты!.. В этот миг золотой - все на свете ЕДИНО! - Не пойму, где закончился Я и продолжился Ты!..
Где-то к часу ночи тучки дружно победно сомкнулись и пошел мелкий плачущий дождь. К нам пришла незаметно, к нам причалила тихая грусть и сказала: "Я вождь!"..
Мы убрали под пленку харчи и посуду. Одеяла, три куртки и прочего груду. Потом дружно залезли в коробку машины - на сиденья свалились - вроде как без причины... Всего четверо пьяных: это я - атаман! Ну - жена Антонина, ну, веселый Василич - по Юстиру душевный приятель, ну его очень пышная "краля" - новой жизни певец и создатель...
Вот лежу в уголке я салона, ноги где-то меж кресел "маячат". Надя спит впереди, Коля рядом с Надеждой храпит, точно выжатый бурями мячик. Тоня рядом со мной "чуть не плачет..." Вроде очень спокойно сидит: верно думает о своем - как не дался нам водоем - не доехали мы до "причала"...
Сон не шел, а кураж от двоих "ускакал"! Внутренний голос требовал выхода на Просторы! Промучившись в тесном и душном автосалоне еще минут тридцать, я и моя Тоня (Она тоже в салоне страдала) решительно покинули мягкие сидения и птичками выпорхнули из клетки на Свободу - в ночь, под моросящий осенний дождик. Прихватив с собой зимнее одеяло и еще одну походную клеенку, чтоб сверху накрыться.
Подложил дров в костерок, каких то корявых веток - костерок догорал, доживал. Дуралей допил теплое неприятное пиво и мы, бедолаги, совместно с любимой, улеглись прямо на землю под плачущей Голубинской Бездной, под звездами с той стороны... Сердцами обняли степную свободу, потом мы обняли друг друга, и без всяких доставших натуру "оргазмов", по братски на время уснули - в объятиях НОЧИ...
Пробуждение было безрадостным, малоинтересным, тягостным, утомительным, словно мы первоклашки и нам нужно вот-вот выметаться в школу. А так неохота вылезать в новый день из-под удивительно сладкого тепла зимнего одеяла! Неохота, а Надо! Нужно: рассвет есть рассвет, его не заткнешь, как пробкой бутылку... Краешек золотого донского солнышка уже осветил с той стороны Дона, с той стороны темного леса - кроны деревьев. Вокруг чуть-чуть посветлело. Наступал новый, невиданный, дарственный умница-день! Жизнь медленно возвращалась к Чувствам... Вдруг выяснилось - мы это увидели глазами! - что сигнальные огни на машине, и на прицепе тоже, все малые цветные "фары" - горели всю ночь до утра! Их начисто по пьянке забыли выключить, пожалеть, как жалеют глаза.
И в результате ЧП! Случился аврал, случился бросок! Аккордные работы с придыханием, с молчаливыми проклятиями в адрес подруги ВОДКИ! - Она одна во всем виновата... - Аккумулятор был безнадежно посажен - "гад" сел на диету, - объявив дуракам голодовку! - Энергетик попросту сдох, ему требовалась зарядка, подпитка. Как часто говорят в народе - реанимация - питание сразу в две дырки! Машина не заводилась, как Николай ни старался, но у нас был один "вариант": это доехать до Дона, толкая нелегкую машину руками, пыхтя себе в пузо и ноги... - раз десять пробовали завести "пылесос" в момент максимального боевого разгона, - это когда искры летят из глаз и пар из ушей и ... Но ничего у четверки не вышло - один сплошной "экстремизм" - без всякого результата. А получилось как в том анекдоте: "Цыгане шумною толпою толкали ... паровоз, - за пачку русских папирос!" Полчаса "русские идиоты" перли дружно машину с прицепом по бугристой дороге, по кочкам и впадинам, мощно и старательно разгоняясь на уклонах, весело лицемерно гигикая и жутко гримасничая в сторону леса, все же пытаясь в который уж раз реанимировать "паровоз", это четырехколесное диво - его чертов мотор, - но все было зря и напрасно. Мы вскоре окончательно запыхались, сильно вспотели в этой безумной похмельной работе натощак, после чего дружно бросили эту опасную утреннюю "физзарядку", оставили добровольную заложницу, Надежду, в прохладном салоне - она закрылась на ключ - а мы трое неспешно потащились, переводя дух после гонок, искать помощь на берег реки к рыбакам, которые собрались на Дону до рассвета. Я это знал наверняка, потому что видел их, проезжающих мимо нашего затухшего кострища - перед самым рассветом, в конце утомительной ночи, с яркими лучами от фар, что скакали по пыльной дороге до Дона.
Настоящие практичные рыбаки приехали на рыбалку, а не на пьянку. Мудрые рыбаки пребывают в нужное место и в нужное время для эмоций и "оргазмов" совсем иных, не похожих на наши... Им, молодцам-удальцам, не нужны все эти придуманные грешным разумом допинги, искусственные стимуляторы "аэрогенных зон". Рыбака греет и стимулирует сама РЫБАЛКА! Сама поэзия любимого и магического занятия на Лоне! Ловец пьет огромные неповторимые впечатления Сердцем, а не глоткой, - свой щемящий кипящий АЗАРТ! Ему, настоящему рыбаку, хорошо от ВОДЫ, от чистого ВОЗДУХА, от интересного и живого ДЕЛА! Рыбак-умелец спокойно минует этот "низменный форум веселых пьяниц". Рыбаку нужна не бутылка - рыбаку нужен спиннинг, садок и черви, крючки и блесна, а не пир вакханалий среди давящей тьмы, не подруга-бутылка!..
Хотя возможно и даже приемлемо известное сочетание. Это известное сочетание практикуется многими очень азартными неуемными рыбаками! Они выпивают, но чаще в меру, не забывая о том, что предстоит рыбалка. Что тебя ждет твой спиннинг, сачок, червячок, и розовые от зари чайки. Эти мудрые рыбаки не впадают на месте в долгую алкогольную эйфорию, не теряют свои натуры, как некоторые "туристы"...
... И вот мы, трое - я, Тоня и Николай, вышли наконец на просторы чудной большой реки - на простор Голубинки!!! - Амба пьянству, групповому ночному безумству, - да здравствует новое Светлое Утро на Родине Счастья!!.. Да пребудет и не убудет моя Любовь к Речному Человечеству! (Это я пою свою песню о рыбаках...) -
Перед берегом Дона огромное ровное круглое поле, степное колючее травяное плато - огромный живой ПРОСТОР, но почти без деревьев. Лишь отдельные местные великаны охраняют речную равнину... Вблизи кромки двух таинственных мировых материй (это земля и вода), на песчаной полоске вдоль воды царило знакомое сердцу оживление. То забор вдохновения!: Рыбаки, а их было человек сорок, в своем большинстве уж сидели в своих резиновых скорлупках-лодках на русле Дона, куда очень трудно забросить спиннинг, где глубина восемь метров. Лишь немногие из всех рыбаков только-только собирались к отплытию, к выездке на фарватер: качали "люльки", налаживали орудия лова, готовили, заряжали дырчатые кормушки, укладывали садки и сачки, цепляли весла, надевали на головы смешные талисманы-кепки!.. -
Полубольной, налитый до безобразия этой самой отравой, давно страдающий нехорошей одышкой, я медленно, с большой неохотой шел по красивому широкому полю по следам Николая - совсем не желая его догонять. Василич опережал меня метров на тридцать - расстояние выстрела! Опережая, он уверенным деловым шагом уже приближался к мирно галдящим на берегу заядлым любителям лова...
Больной остановился и спокойненько закурил сигарету. Спешить мне было некуда - утро пропало, все желания тоже...
Наша бульдогоподобная Нива, машина канав и ухабов, слово использованный, нами униженный "трупик", где то там, на самых подступах к Дону стоит и пылится, в ней Надюха "двоится": то ли радуется новому дню, то ли на нас матерится - никого, ничего не боится!.. - Антонина отважна не меньше бывалой Надюхи! - Независимый мой Человечек - мною "тайно любимый"!.. Помню интересный случай на похмельной рыбалке, когда мы с ней остановились на крутом берегу Второго Грязного ерика, развязали рюкзак, закурили, обмякли душою... Впрочем, этот веселый случай описан мною в Рыбацкой повести, которая медленно становится популярной, но не в тщедушном "диванном народе", а лишь в простецкой среде бродяг-Альтруистов...
Так вот, моя дерзкая свободолюбивая Антонина вышла на известное ровное плато к месту стоянки сорока рыбаков, но с другой стороны, от стены дальнего прибрежного леса, который она посетила без нашего на то согласия. Ради вечной врожденной любознательности и непорочного острого любопытства! - Мы с Николаем ей, моей Тоне, за прошедшую жуткую ночь на привале очень поднадоели, можно сказать "обрыдли", и она решила без всякого спроса побродить Робинзоном ранним утром совсем одна , в чистоте одиночества, - и на Надьку попутно начхала, - потому что на Утро "запала"!.. -Любит вольная птица Антонина, очень ценный библиотечный работник, образованный донельзя, до святого предела, любитель важных духовных процессов - побродить на Заре одна, в очень гордом приятном покое! Вдали от "приятелей-дураков", от славных "любимых всезнаек"! И конечно - подумать о жизни, и конечно, подумать о Смысле...
Я жену уважаю за это. Даже нежно люблю своим Сердцем. Вот только всегда не умею ей это сокровенное высказать: довести, донести до ее нетелесной Бессмертной Сути. Ее Светлолюбивый Есенинский дух, драгоценный по сути, не приемлет рабства ни в какой его форме! Язык у Любимой - очень славно подвешен, она за словом в карман не залезет! И - поставит она на свое место любого и всякого подлеца или хама, "соискателя нежности", который, возможно, однажды посмеет...
Давно уже отрезвевшая, окрепшая от пения птиц и дуновения свежего ветра, вышла к Дону моя жена, дошла до самой живой ВОДЫ, присела на корточки - так удобно! - омыла во влаге свои ладони, и тихой задумчивой поступью отвлеченного от мирской суеты Человека, дошла наконец до меня, до той лучшей обзорной точки на плато, с которой я, - "заклятый любитель", "проклятый колдун" - миролюбиво и очень спокойно наблюдал за красотой тихой донской воды, за дальними ранними бликами Верхнего Света, за выверенными движеньями рук и тел преуспевших в рыбной ловле ловцов лещей.
Мы, как ни странно, снова с женой обнялись, завершая ночное единство, и стали вместе, словно два брата, в четыре глаза, следить за происходящим в акватории Голубого Рая!..
Тем временем Н.В. - хозяин своей бронемашины, руководитель смелых полетов - был уверен в себе, но несколько озадачен. Но - никакой по этому поводу паники! - Вряд ли он, наш кумир по Юстиру, так же как мы, очарованно любовался органичным сплавом Воды, Земли, Света. Ему, нашему Кэпу, было не до того, я уверен. Василич вдали от нас планомерно обхаживал засидевшихся на берегу рыбаков, подходил к их стоянкам, кострищам, затевал с рыбаками беседы и, вероятно предлагал людям умеренную плату за предстоящие нам услуги. Он это делать умеет, он начальник весового отдела, руководитель рабочей бригады - договариваться с людьми умеет...
Однако, никто не хотел тратить на нас, гольных глупцов-неудачников, свое личное время, свое Личное Утро. Ведь оно, это тихое мудрое утро, кормит близких людей не один день - если только удача лежит в вашем кармане. Вскоре ходок Василич исчез - незаметно для нас ушел на дальний Северный мыс Голубинки, в самый верхний конец прибрежного поля-плато, к самым дальним машинам и фигуркам Рыбачков, похожим на мелкие черные семечки.
Николай - классный руководитель очень пьяных полетов - скрылся, совсем затерялся вдали, в голубых донских дюнах, в колониях Света. Он как бы растворился в живых беседах о Главном: как бы день на Дону нам дожить, как бы дело поскорее состряпать!..
Мы с женой покурили, помяли друг другу бока, покалякали о вчерашнем, посудачили о ночном переходе, и стали тоже "гулять по Дону", как тот молодой Казак! -
Что было дальше? - Минут через двадцать - так быстро! - появился Василич - герой нашей двухдневной донской авантюры - авантюрист и обаятельный привлекательный соблазнитель, деловой оптимист Человек! Мастер в деле общений: Николай преспокойно сидел в незнакомой чужой машине рядом с молодым бородатым спиннингистом-любителем! Бородач восседал за рулем отдельной симпатичной глыбой и готов был видимо помочь нам без всяких сомнений! Видно сумел -таки уговорить задержавшегося рыбака отлучится на время от основного речного занятия и подсобить нам в нашей внезапной беде. Проезжая мимо, высунув голову из окна, Николай приказал никуда с этого места не уходить, не искать приключений, а только ждать скорого возвращения родного и любимого автомобиля... Двое любителей дали по газам и убыли реанимировать четырехколесный "трупик". Я кивнул другу головой и стал наблюдать такую вековую картину:
Прожженные любители, старые знатоки донного лова, стали как бы цепочкой, длинным рядком, - на одинаковом расстоянии от кромки белого берега, - вблизи речного фарватера. Они давно опустили за корму свои снасти с дырчатыми кормушками и - "раскатали губу" на леща!.. Мастера ловли с мягких лодок, опустив свои хитрые снасти за борт, далее неизменно, однообразно замирали в одном дорогом "придыхании" - это когда ты замер и тихо напряженно дышишь! - в академичном наблюдении за близким прекрасным кивком над водою!..
Рыбаки наблюдали за своими кивками и тонкими лесами, я пристально, весело наблюдал за ними, а душа Антонина затеяла, словно малый ребенок, собирать на берегу какие-то особенные камушки и ракушки, какие-то странные, вылизанные волной палочки-завитушки, какие-то змеиные шкурки... Похмелье медленно отпускало - миловало нерадивых, беспечных... Не раз мы попили из баклажки родниковой волшебной водички и нам осталось только дождаться, когда Василич наконец зарядит и пригонит свою дорогую машину - в новое место стоянки - вместе с новой желанной подругой...
Несмотря на хороший вчерашний прогноз, погода часам к одиннадцати начала разлаживаться, попросту портиться, то бишь меняться. Еще накануне настырно задул юный северный ветерок, а спустя минут десять по великому Дону пошли мелкие неприятные волны, весь Дон нахмурился, посерел, постарел, рыбаки в своих гибких судах полууснули: скуксились, скисли, почти что зачахли... Отчего так с ними, такими, случилось? - Просто не было хорошего верного клева - настоящего клева заветной карповой рыбы - не было ни у кого, увы. Почти все рыбаки в этот день "пролетели". Иными словами - "схватили пустышку", "замочили садок" да и только... А когда хорошая, славная, интересная рыбина не клюет, то хочется пить или спать. Уж я это знаю.
Минут через сорок это свершилось: на своей быстро выздоровевшей родной Ниве, как настоящий сухопутный разбойник, вернулся к нам с подругой жизни повеселевший Николай Победитель! Оптимист победно махнул нам легкой рукой, но не остановился, а живо проскочил мимо и полетел с Крылатой Надеждой, со своею дорогой подругой, на самый дальний Голубой мыс к своему спасителю, к бородатому рыбачку, чтобы поблагодарить его за сочувствие и участие.
Я не спрашивал у Николая, сколько он ему дал - не мое это дело. Это дело Начальника Голубинки! Мое дело - поймать ему рыбку! И желательно ЗОЛОТУЮ... Во что обошлась ему эта бородатая помощь - я не знаю, не ведаю. Главное: мы на колесах!
Еще с полчаса мы прождали молочных молодожен, пока они не подъехали к нашему табору на живой и здоровой машине, забывшей о грусти. А мы с Тоней уже выбрали для стоянки очень хорошее место. Возле кривого одинокого дерева, недалеко от спуска к мутной воде, где мы и провели остаток странного, непутевого, но надолго запоминающегося дня. Это уж точно!..
Молодое свежее утро увы быстро закончилось. Утро кануло в Лета. Остался долгий ветреный день, он вступил в свои законные права и предложил нам, выпивохам, продолжить наш праздничный активный форум отдыха на любимой ПРИРОДЕ.
Слегка перекусив, заморив червячка, (пить было нечего, взяли "мало"), мы разбрелись кто куда - куда звало каждого индивида - его Личное Сердце!..
Наши смелые женщины взяли в руки бумажные кули и ушли к Белой горе за Большую дорогу. Это совсем не близко и, наверное, немного для дам опасно. У подножия данной солидной горы и прямо на ней в ложбинах, на склонах овражков, даже от берега Дона нам было видно, - словно засели в засаде густые заросли жгучей боярки и красного крупного шиповника, который уж очень колюч! На эти дальние манящие кусты и нацелились две неразлучные самолюбивые подруги Вселенной, пациенты врача-Природы. Наши вольные дамы, так сказать, умыкнули - оставили "непьющих журавлей" на приколе. Да и пить мужикам было нечего - оставалось крепиться, - все было выпито ночью. И поэтому каждый занялся делом своим. Николай наладил кухню вокруг костра, занялся приготовлением первоклассного шулюма, овощами, столом и общим порядком. Он это любит, он в этом спец, умудрен и уверен в своем кулинарном даре...
А я, как мастер-рыбак, романтик воды и дорог, оператор, исследователь заветных баклужин, а также больших и малых течений в пределах родных просторах, крупный специалист по оснастке всяких законных орудий лова, - разложил по траве, по песку, зарядил, оснастил свои крепкие спиннинги и закинул любимых в направлении сидящих крупных специалистов, почти уснувших в своих лодчонках. Однако, далеко не достигая своими резкими мощными забросами их линии лова ровно наполовину, - далеко забрались эти черти!.. Их конечно мне не достичь, моему грузило туда не добраться. До них метров 140! Я бросаю на 70, и то, когда нет встречного ветра.
Там, где ложились на дно реки мои красивые свинцовые "пули" с поводками, было, увы, только три или четыре метра, не больше. А настоящий мощный донской лещ-красавец, похожий на лопату шахтера, ходит, живет, клюет, гуляет осенью не у берега, а на восьмиметровой донской глубине... Лодка в машине была, совсем новая "шхуна", но это вещь Николая. Можно было ее попросить и опробовать. Но качать ее мне после непостижимо дурной ночи совсем не хотелось - не было никаких сил и желаний. Тем более, что в данном случае не было смысла упражняться, суетиться напрасно. Зачем энергично, нарочито бойко качать резинку, если мне было хорошо видно, что дела у маститых любителей не идут: все замерли, все разом застыли над избранной снастью, уже понимая, что сегодня в подарок - "пустышка"...
После неописуемых ночных "бдений" на сырой земле рядом с машиной, на "моросящем ветру", - заниматься серьезно рыбалкой не хотелось. Я машинально бросал в воду свой объеденный спиннинг, а меня изрядно клонило в сон, но я старался ему не поддаваться. Я снова курил одну за одной, находя ровное и глубокое дыхание в ... в сигарете... Мои звонкие колокольчики хило подрагивали и опять замирали надолго: я хорошо понимал, что мои цепкие крючки с червяками активно дегустирует вовсе не лещ, а жадно и нагло обгладывает донская "наглая мелочь", не оставляя не единого шанса какому-нибудь залетному крупному красавцу Лещу, - "Я ВАС ДОЛГО ИЩУ!"..
На солидной карповой оснастке я "поимел", как и предполагал, пустышку, за день ничего не выловив, даже задрипанного пацана-подлещика. Поняв тщетность своих "бековых усилий", я позже "переквалифицировался": - перестал бессмысленно переводить красных бодрых червей - черви стоят немалых усилий при сборе! - Плюнул на основные убойные спиннинги и оснастил запасной, очень легкий, почти детский спиннинг, гибкий и удобный для легкой блесны, легкой здоровой катушкой, маленькой хитрой вертушкой, которая меня дальше позабавила, а у Василича, когда друг увидел меня в деле, случился невидимый приступ: прилив чистой и светлой зависти!..
А было все так. Весело изловчившись, куражливо распоясавшись, я, подлинный местный мастер, стал лихо и бодро метать светлую вертушку не в сторону давно уснувших чудаков (в своих резиновых "люльках"), а рядом, близ собственных ног, совсем недалеко, вдоль красивого твердого песочного берега - вправо и влево!.. После второго заброса нарвался, напоролся как идиот на береговую китайскую сетку, которая была "любителями" притоплена так, чтоб стать для всех невидимкой... Стойко пережил первую неудачу - не расстроился, не заплакал, - зацепился только мой каплевидный свинцовый грузик, а ценная блесенка-вертушка удачно проскочила сквозь мелкие ячейки - и я избежал обрыва...
Спустился пониже по пологому берегу, запасся здоровым терпеньем, подошел к самой кромке и начал метать блесну в самые разные стороны, потрясая мягким хлыстом, делая малые хитрые паузы при проводке. И, - удача не заставила ждать!: трехсотграммовые красноперые окуни и попутно небольшие очень голодные окушата - настигали в быстрой погоне мою светлую вертушку и бросались на нее с "открытым забралом"! Я балдел, я краснел от минутного счастья, замирая при этом, испытывая новый рыболовный трепет!.. -
Шустрых хищных окуней не надо было как жирных карасей подсекать, сторожить момент первого важного и приятного "потяга" лесы. Окуни сами бросались, как черти, на вертлявую подлую железку, и сами себя цепляли, - я только уверенно вел, крутил плавно но быстро катушку! Мне только и оставалось, что быстро вываживать животрепещущих дурачков к ногам и мило любоваться их формой и цветом!.. Такие Донские дела... После вываживания к ногам я осторожно брал окуня за голову двумя пальцами, чтобы не наколоться об спинной плавник, - и аккуратно выуживал из его жадной пасти крючок, не желая рвать дурачку его красные жабры - было жалко "речную скотинку"...
Садок медленно наполнялся пестрыми "колючками", лещ по-прежнему мою насадку не брал, обновлять насадку на леща уже не хотелось, а ловить окуней тоже скоро надоело. Однообразие - мой нелюбимый попутчик. Я пытаюсь его избегать, уходить от него по возможности в сторону Нового, уходить по касательной мимо...
Часа через два вернулась с трудовой прогулки Надежда Коли. Притащила в руках куль спелых ягод, но вернулась на стоянку без Тони: что-то между ними в пути произошло, приключилось. Вероятно, они круто и резко поспорили, горячо потрепались о Жизни, - аж потеряли друг друга! Да кто их, баб, знает, что в них и между ними есть - когда их никто из мужей не видит, - что в них, проклятых, творится?! - Кого, чего эти "милые женщины" не поделили? Не пришли к общему житейскому знаменателю... Я ничего не понял и почти не расстроился, но однако насторожился.
Надя как-то вяло, устало уселась возле пылающего костерка и стала машинально, с ленцой, наводить вокруг мирного очага свой особый женский порядок. Николай стоял на берегу и настырно "опробовал" свой новый японский спиннинг с мудреной катушкой. Он бросал вновь и вновь напрямую, путался, суетился, и топил в Дону блесна, не ругаясь при этом... И только тут, глядя на Колю, я "докумекал", сообразил, что моя любимая Антонина находится не с нами, а неизвестно где! Неизвестно в каких меловых трущобах она блукает вовсе одна, может волки за ней наблюдают! Может где уж и с кручи свалилась и в кустах затерялась колючих? Может с жизнью простилась?! А возможно, заблудилась в вилючих оврагах? Нужно бежать и искать - чего возле них прохлаждаться! - Тут же бросил все спиннинги на белый песок, обул поскорее походные ботинки, попросил Николая последить за снастями, чтобы вдруг не уперли под вечер, взял с собой сигареты, нож, спички, веревку, и отправился шукать-куралесить! Бродить по просторам полей, по накатным дорогам, по горам и колючим кустам - искать половину - "разливную живую натуру" или "полную дуру"!!!..
Что было дальше. Значит, иду, нервно топчу сухую донскую степь, ее жесткий настил, а внутри меня жизнь холодеет, темнеет, черствеет. Что-то чувствую я такое, что не выразить на бумаге... Может что-то уже случилось? Может ей изменила отвага? Может все мы ей надоели - до черты и до предела? Может братья стали противны? Может очень мы неумелы? Может просто желает проверить крепость связей - меня поищите! Может нужно ей чувство измерить - в свете этих последних событий?.. -
Крикнул в гору во все свое горло! - Но никто мне не отозвался... -
Крикнул вновь - как врагу угрозу, - но со страхом глубинным остался... -
Вскоре вышел рыбак-осел на "проточную пыльную дорогу", которая шла вдаль и вдоль Белой донской горы влево и вправо. Эта долгая и очень длинная местная дорога соединяет, сообщает, роднит, сближает дальние и ближние поселения, станицы, хутора и деревни: это местная трасса жизни.
В глубокой мертвой печали подошел "осел" к сланцам, тяжело полез по ним в гору, матерясь и при этом зверея... Вот забрался романтик Духа на неприятное сланцевое "блюдо", с которого, как с высоты птичьего полета, все было во все стороны видно! Все дальние и боковые кусты, все малые крутые овражки, проделанные за века талой водой, все огромное и великолепное прибрежное Голубинское поле, а также светло-серая полоса тихо текущего на Юг страны Дона - Антонины нигде вокруг не было, - хоть шаром покати! Хоть кричи, не кричи! - В деле личном словил я "пустышку"... - я подумал, что Тоня погибла... Муж наполнился рабской тоской, закурил сигарету, чтобы было мне легче дышать и не сгинуть при этом... И, - увидел я в этот момент свою беглую бабу, потому что с горы весь простор Красоты на ладони! Ее белую куртку увидел! Тоня медленно шла вдоль берега Дона к костру, к месту нашей стоянки - аж от дальнего синего мыса! Баба что-то несла в руках, может песню тихонечко пела, может просто от Света говела, может где-то была в облаках... Но я пенья ее не услышал - до нее как до звезд далеко тогда было...
Муж скатился на "лыжах" по сланцам, проскочил в один миг псих дорогу, поскакал по степи он как бобик - к дорогой и любимой подруге, - весь подтянутый, злой, и упругий!!..
Когда эту норовистую "бестию", человека Вселенной, я настиг в ста шагах от стоянки, очень хотел остро литературно высказаться, излить на шалую "птицу" свой "перечный гнев", свою невыдуманную боль - все ей высказать надо с лету! Хотел с "добротой" разругаться... но увидев глубокую задумчивость и усталость на лике донской "мадонны", очень медленно идущей со своей ношей, с мешочком в бледной руке, с полевыми цветами для "любимого сердца", - я обмяк, подобрел, свою суть подогрел, свою жизнь пожалел, и почти возле ног прослезился... Так ОНА была хорошо - эта дама огромной Вселенной! И, как солнечный сладостный зайчик, дополняла родную ПРИРОДУ.
Дальше, разумеется, состоялся мирный вечерний пикник, но без водки. Это маленький пир у костра - разговор по душам без разборок! Суть беседы толпе неизвестна.
Друзья откровенно умиротворенно закусывали в уме выпитые сто грамм и были собой очень довольны. Мы живо отдались вкусу и острому запаху тройного шулюма, - экзотический, знаете, супчик!.. Чуть было не проглотил свой шершавый язык!.. С супчиком разобрались очень быстро - такой отвар дома не сваришь - не та дома вода, не тот воздух, и нету на кухне горького дыма... Потом очень долго, с одышкой, пили кофе и чай, ели яблоки, груши, изюм, не спеша обсуждали былое, то, что ушло безвозвратно... Вспоминали "прикольную" ночную пьянку, которая ничего не дала ни уму, ни сердцу. Вспоминали ночевку под мелким сыпучим дождем, все наши глупые детские ошибки при "взлете". Ошибки, в результате которых мы не прибыли вовремя на заветную рыбалку, впали в ночное безумие, а потом потеряли настоящий походный кураж, тот восторг и ту радость, что всегда из ДУШИ! Потеряли частично себя. Свое самоуважение, свои бодрость, частично здоровье, свою раннюю свежесть - не признались себе только в этом.
Наш любимый начальник Василич по-прежнему мягко, добродушно шутил над собой и над нами - держал хвост пистолетом... Он был очень доволен уж тем, что наконец сдвинулась с места, завелась наша мощная "походная людька" - машина Диво, машина Нива! Что все-таки мы оказались на выбранном нами месте у Дона, пусть и не в нужное время. Но это "детали"!..
Днем и вечером жизнь прошла ладно и гладко - никаких оскорблений НАТУРЕ! Все протекало пристойно, лирично, частично вернулось к бродягам здоровье... Но, какая-то мерно гнетущая общая человеческая УСТАЛОСТЬ - от нашей врожденной или же приобретенной по пути бековой жизни безолаберности, несобранности, всегдашней непродуманности, легкомыслия, "непризнанного идиотизма", какая-то все же присущая нам хаотичность в быту по спирали к Свету, суета в мелочах, особо при сборах - лично меня так и не покинула, не оставила мою ДУШУ до того момента, пока мы в синих сумерках не проехали по оживленной трассе мимо Калача, повернув к нему любопытные головы...
Все было пропитано и пронизано ею - душевной усталостью, тревогой за наше общее ЗАВТРА. Все наши дневные и вечерние посиделки, беседы, советы друг другу. Все полусонные телодвижения, сам тембр нашего голоса, все довольно скучные, слегка заумные разговоры и "мелко-розничные" поступки на привале - в этом "легком прогулочном турне", возле прекрасной, чистой и вечно молодой рекою под Голубинкой!
По сути давно уже никому ничего не хотелось. Сама поездка в Синюю Даль была нами "спущена на тормозах": мы сами, а не кто-то иной, затормозили, остановили Бег Сердца! Мы сами спеленали столь возможные на утренней заре - высокие чувства Глобальной Радости от общения с Красотой... Мы, при помощи неумеренных жадных выпивок, просто скомкали и Утро и День... Ничего никому не хотелось: ни кушать, ни пить, ни весело бродить рядом с другом по займищу, ни ловить рыбу, ни ласкать в тишине это странное женское тело, ни смотреть без конца на костер, ни любить это дальнее Синее Небо... Мы все слишком от собственной дикости подустали! Только в этом не признались себе...
Перед отъездом домой кто- то походя еще как-то шутил, картинно бодрился, но не долго. За пять минут до начала движения в обратную сторону костерок обложили сухой землей, притушили по кругу угли, все бутылки, остатки пищи, бумажки - сложили в пакет и поставили не под дерево, а в наш кузов. Все повторно прибрали, траву "причесали", все вещи проверили, пересчитали, уложили на место, настроились на дорогу домой.
Все смотали, упаковали, утрясли и - покатили восвояси, - постарев года на два наверно... - Пить, так пить! - Жрать, так жрать! - Гулять, так гулять! - Этот "номер" почти никогда средь друзей не проходит - все кончается плохо после глупой никчемной попойки.
Только МЕРА спасает наш Чувственный Мир. Только РАЗУМ приводит к живому Порядку! - Все же лучше, чем жить без мозгов и оглядки -
"Я не склонен друзей золотых за оплошность и глупость "карать".
Я такой же стихийный дурак, если быть до конца откровенным.
Но хочу я закон для себя в своем Сердце принять,
Чтобы жизнь завершить хорошо непременно.
Надоели мне вечные пьянки, - "поездки за счастьем в разнос!" -
Не хочу я любить КРАСОТУ - через "пьяную призму", -
Я отвечу любому теперь на любой самый сложный вопрос,
И не стану хвалу воздавать героизму...
Я... покой золотой мой ищу, другу грубость прощу.
Пусть сазан золотой меня тоже простит за "обманку".
Я его без крючка червячками Весной угощу -
Уничтожу потом своей жизни печальной изнанку.
Я Вас буду любить! Ваши губы и Ваши глаза!
Вашу Сущность, рожденную Первенцем- Светом!
Я потом позову ВАС - Туда - в Новый мир, в Небеса, -
Когда стану в Полете Небесным поэтом!..
Вот и все, что хотел я любимым, желанным сказать -
Перед выходом - в БЕССЕРДЕЧНУЮ ВЕЧНОСТЬ.
Но успею еще Новый день записать -
Непременно призвав в честь ДУШИ - ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ!.."