Где же все таки было это место. Где же это произошло? Все, что помнил Артем это железнодорожные пути, гаражи, загаженные мусором кусты, исписанные граффити бетонные заборы, заброшенные, без стекольные заводские помещения, склады, а за всем этим начинался поселок с почерневшими от времени, сколоченными из досок домами, проржавевшими крышами, покосившимися заборами, погоревшими сараями. Над поселком возвышалась пятиглавая, краснокирпичная церковь, с трехъярусной колокольней и высоким шатром.
Артем, молодой человек возраста чуть больше двадцати лет увлекался архитектурой родного города, и в поисках новых архитектурных памятников он прогуливался по историческим местам города, вооружившись фотоаппаратом. Бывали случаи, когда он забредал в отдаленные уголки пригородов и близлежащих деревень в надежде отыскать что то новое, старинный особняк, усадьбу, церковь. В то злополучное место, в тот тьмутараканий пригород, он забрел в один из хмурых апрельских дней, когда снег оттаял, открыв под собой непролазную грязь и горы мусора. Краснокирпичная церковь, построенная в русском стиле привлекла внимание Артема, из за которой он углубился в мрачные трущобы с целью сфотографировать сей неожиданный в захолустной глуши архитектурный шедевр, повесив на шею фотоаппарат. Добравшись туда, он пошел вдоль улицы по направлению к храму, вдоль скособоченных, и словно тонущие корабли, частично ушедших под землю хибар с пыльными, мутными, как бельмо окнами, а в ряде случаев заколоченными. Часть стен особенно ветхих строений, грозящих обрушиться, подпирались бревнами. Приусадебные участки заросли кустами и деревьями, а кое где деревья произрастали сквозь крыши домов и сараев. Насыпи песка, земли, битого кирпича и ржавые трубы засоряли улицу. На пути к церкви, фотограф преодолел препятствие в виде широкой на всю улицу лужи по осколкам кирпича и автомобильным шинам, несколько раз, чуть не угодив ногой в грязь, балансируя, словно канатоходец и громко чертыхаясь. Из под калитки высунулась морда собаки и, нарушив тишину, облаяла Артема. К лаю собаки тут же присоединились еще несколько псов в разных концах деревни, создав общий гвалт собачьих голосов от тонких и писклявых до низких, рычащих и глухих. Собачий концерт постепенно стих, превращаясь из общего хора во все более редкие одиночные тявканья. Впереди показался перекресток. Улица, пересекавшая ту улицу, по которой шел Артем, одним концов уходила к церкви, другим концом упиралась в ограждённое забором кладбище. На перекрестке стоял человек и внимательно следил за приближением фотографа. Человек был одет в весьма старый и протертый клетчатый пиджак и клетчатую же фуражку, чем походил на доктора Ватсона, и плюс к этому носил усы и бороду. Человек смотрел на него настолько изучающе пристально, что Артем, смутившись под взглядом незнакомца, пробормотал - "Здрасте". Сразу после этого широкая улыбка расползлась на лице незнакомца.
- Это вы, музыкант? - спросил мужчина, подойдя и протянув к фотографу руки, схватив не успевшего среагировать фотографа за руку и тут же начав трясти ее - вот мы и снова встретились.
- Простите - извинился Артем - вы меня с кем то путаете, я не музыкант.
- Правда - будто бы огорчился мужчина - но у вас такие красивые руки - ослабив хватку; начал разглядывать руки фотографа он. - Божественные.
- Гхе, ммм - затруднился с ответом фотограф и осторожно высвободил руки из рук незнакомца.
- Давно это началось, композитор? - незнакомец вопросительно поднял глаза на Артема.
- Что именно?
- А вы не замечаете? Здесь что то не так.
- Нет. Я здесь впервые.
- Здесь происходит что то странное - понизил голос до шепота подошедший. - Здесь происходит какой то дурдом, это все из за них.
- Что происходит.
- Вы знаете, они приходят неожиданно и поздно ночью, либо когда начинает темнеть - незнакомец взял под руку Артёма, отвел его чуть в сторону, к краю дороги и продолжил - ведь ночью легче прикидываться.
- Да кто приходит?
- Я уже ничему не удивляюсь. Нужно всеми силами пытаться сохранить свой рассудок. Я выяснил, они пытаются свести нас с ума, лишить нас рассудка, лишить разума, вот вам крест - незнакомец отошел на шаг и перекрестился.
- Да кто они?
- Чужие, и действуют очень осторожно, маскируясь под нас с вами. Они явились из другого мира, из других измерений, из другого континуума, вот вам крест. Вы ведь знаете, что мир не един в своем роде, и над нами стоят еще множество миров. Но пока надо делать вид, что мы не о чем не догадываемся. Тссс...
- Эээ - не нашелся с ответом Артем, и, взглянув в удивленно негодующие глаза незнакомца, узрел в них признаки безумия.
- Вы не боитесь смотреть мне в глаза композитор. Ничего не видите в них необычного?
Артему стало не по себе.
- Простите - отшатнулся от сумасшедшего Артем - мне нужно идти, иначе скоро стемнеет, и я не успею сфотографировать.
- Только меня не фотографируйте - увидев на шее Артема фотоаппарат, замахал руками сумасшедший.
- Нет, нет. Я фотографирую архитектуру, памятники старины.
- Вот как? А не фотографировали ли вы мои замки?
- Замки?
- Ну как же, как же, в Швейцарии, в Голландии, В Германии, в Нормандии, в Норвегии, в Бургундии... - начал перечислять сумасшедший.
- Признаться, не фоткал.
- В таком случае прошу вас оказать мне честь и посетить мои родовые поместья и между делом пофотографировать. - незнакомец отошел на два шага назад, выставил вперед правую ногу и, сняв с головы головной убор, поклонился, махнув фуражкой перед выставленной ногой.
Артем заметил движение слева от себя и повернул голову. Со стороны церкви надвигалось на собеседников траурное шествие. На них двигались шестеро мужчин, несших на полотенцах гроб, обмотав полотенца вокруг шеи. Все как один в черных рубашках и черных брюках, держащихся на подтяжках. Вслед за гробом двигалась похоронная процессия. Следующие за гробом были одеты, так же, в темные цвета, из за чего вся процессия являлась одной черной массой.
Впереди всех, вслед за несшими гроб мужчинами, шествовали старик, женщина и девушка, видимо самые близкие родственники покойного. Старик был горбат и маленького, почти карликового роста, плешив, но росшие на затылке волосы оказались весьма длинными и спускались старику на плечи. Он был одет в черный френч, на руках были одеты лакированные перчатки. Мужчина имел высокий лоб и слегка сплюснутое лицо, будто придавленное высоким лбом. На лице его отображалась скорбь, выражавшаяся, прежде всего согнутым в дугу широким ртом, с опустившимися к низу уголками губ. Шедшая рядом с ним женщина, одетая в обтягивающее, черное платье, была анарексично худой и невероятно высокой. Согнувшись вперед, она словно поворотный, башенный кран, нависала над гробом, над носильщиками и над шедшими рядом с ней мужчиной и девушкой. На голове женщины находилась широкополая шляпа с черной вуалью, скрывавшей ее лицо. С другой стороны от нее двигалась молодая девушка, одетая в темного же цвета старомодное платье, с пышной юбкой и обтягивающим корсетом. Прическа ее оказалась настолько пышной, что из под скрывавших глаза, завитых волос проглядывала только выдающаяся вперед нижняя часть лица. Из приоткрытого рта девушки, выступали вперед кривые, передние зубы, что придавало ее внешности нечто жутковатое. Вслед за ними двигалась кучка людей, мужчин и женщин, старух, стариков, детей, нищих, калек и пр. одетых во все черное, старомодное, старое и пыльное. Некоторые из них несли над головой крышку гроба, другие несли венки и фотографии умершего. Собеседник Артема, узревший гроб с провожающими, тут же принял соответствующий моменту вид, сжав в кулаке, возле груди фуражку и опустив голову. Толпа людей приблизилась, из толпы слышались всхлипы, плач, причитания. Носильщики поравнялись с фотографом и его новым другом, пронося гроб мимо них, и вдруг покойник привстал и принял в гробу сидячее положение. Артем вскрикнул и округлившимися глазами уставился на покойного. Покойник был мужчина средних лет, весьма упитанный, с широким лицом, с короткими, стриженными под ежик волосами и оттопыренными ушами. Продолжая сидеть в гробу, он посмотрел на Артема, улыбнулся ему и показал язык, напомнив Бориса Моисеева. Артем еще раз вскрикнул и стал вертеть головой, пытаясь увидеть реакцию остальных. Но остальные никак не отреагировали на, в общем то не совсем стандартную ситуацию. Носильщики продолжали нести сидящего "покойника" как и несли, не обратив внимание на его перемену положения. Родственники продолжали идти и всхлипывать. Старик взял обеими руками костлявую руку своей высокой спутницы, будто в попытке морально поддержать. Девушка начала рыдать, из под скрывавших глаза густой шапки волос полились слезы, ее рот искривился в гримасе плача, еще сильнее обнажив кривые зубы и десны. Недавний знакомый и владелец поместий продолжал стоять с непокрытой, опущенной головой. Артем подошел к первому попавшемуся мужчине из группы следующих за гробом и спросил.
- Кино что ль снимают?
Мужчина, одетый в длиннополый сюртук и в шляпу цилиндр, проигнорировал вопрос, сохраняя скорбное выражение лица.
- Я спрашиваю, кино что ль снимают - повторился фотограф. Он разглядывал каждого шествующего, пытаясь разглядеть человека с камерой, но такового не нашлось.- А где кинооператор?
- Здесь нет никакого кино - соизволил ответить человек в цилиндре.
- А что же это тогда происходит?
- Хороним нашего дорогого друга, отца, мужа...
- Но у вас покойник то живой - чуть ли не закричал увязавшийся за похоронной процессией фотограф. - Покойник то привстал, вы видите, он сидит и головой крутит.
- Не кричите молодой человек - обратился к фотографу низкорослый дед - вы не на гулянье.
Высокая женщина и ее молодая спутница, продолжая подвывать в скорбном плаче, полуобернулись и что то недовольно и невнятно произнесли. Заинтригованный ситуацией фотограф принял решение дойти до конца и посмотреть чем все закончиться.
Траурное шествие двигалось меж обветшалых от времени, потемневших, развалившихся избушек, свалившихся заборов, густо заросших кустами и деревьями приусадебных участков, двигалось по образованным оттаявшим снегом лужам, шлепало по грязи, двигалось в направлении железных ворот приводящих на кладбище. Артем посмотрел назад, а позади осталась одинокая фигура сумасшедшего, в неизменной позе, с шапкой у груди и с опущенной головой. Лица шествующих выражали печаль и уныние. "Покойник" устав сидеть, прилег обратно в гроб, закрыл глаза, сложил на груди руки и начал нарочито громко храпеть и после каждого продолжительного храпа присвистывать. Следующие за гробом заплакали еще громче, периодически шмыгая носами.
- Хрррр ап тяп тяп - дурачился в гробу "умерший"
- Ау ау ау ыыыы - вторила ему идущая за гробом толпа.
- Нет, правда, что за х...ня? - озираясь по сторонам и недоуменно улыбаясь, словно не до конца понятой шутке, не успокаивался Артем. - Что за прикол, я спрашиваю?
Процессия приблизилась к воротам кладбища. Кресты могил встретили прибывших с распростертыми объятьями. "Покойник" заскучав лежать, снова сел, осматривая вокруг надгробия и бугорки могил. Почерневшие от сырости деревья приютили на еще не распустившихся ветках стаю ворон, чье громкое карканье раздавалось под хмурым темно серым небом. Начинало темнеть. Ряд свежеструганных, не имевших фотографий шестиконечных крестов тянулся в задней части кладбища, обозначая недавние захоронения. В ряду могил одна оказалась вырыта и возле нее стояли несколько человек с лопатами, к ним же и направился весь кортеж.
- Тпру - произнес "покойник" когда несшие его мужчины поднесли его к месту захоронения.
- Прощайтесь - сказали носильщики и положили гроб, тут же многоголосый вой огласил кладбище.
Худосочная женщина, кривозубая девушка и горбатый старик бросились обнимать покойного, загородив его своими телами и рыдая громче всех. Они обнимались минут десять, пока оставшиеся сзади люди не подошли и осторожно не отстранили их от гроба.
- Все, все, все, все - успокаивали родных присутствующие.
- Начинайте - крикнул носильщикам кто то из толпы, перекричав плач близких родственников.
"Покойный" лег обратно в гроб, сложил руки на груди и вдруг громко запел.
- Маруся, молчит и слезы льет, от грусти болит душа ее.
Носильщики принесли крышку гроба и накрыли ей покойника.
- Кап, кап, кап, из ясных глаз Маруси - продолжало доноситься из уже накрытого ящика.
Носильщики заколотили крышку, приподняли на полотенцах гроб и начали опускать вниз до соударения ящика с землёй. Каждый из присутствующих бросил по горсточке, после чего толпа, продолжая всхлипывать, отошла на несколько шагов, предоставляя место для работы могильщиков.
- Кап, кап, кап, из ясных глаз Маруси, капают горькие - доносилось из ямы.
Могильщики начали свое дело, послышались глухие удары от соприкосновения земли о крышку гроба. И тут Артем не выдержал и закричал.
- Да вы что, с ума что ли все сошли, что ж вы живого человека то закапываете, вы разве не слышите, он поет, немедленно прекратите - бросился он на могильщиков, схватив у одного из них лопату и потянув на себя. - Что вы творите. Что вы делаете. - Продолжал борьбу за лопату Артем.
Но тут все присутствующие перестали плакать, и образовалась тишина, слышалось лишь продолжавшееся из могилы пение. Толпа застыла, уставившись в недоумении на Артема. Взгляд толпы был не добр. Почувствовав угрозу со стороны людей, фотограф напугался и замер. Но вскоре тишина была нарушена кривозубой девушкой.
- Это какой то ненормальный - закричала она, ткнув в него пальцем - кто его допустил сюда.
- Что вы себе позволяете, молодой человек - обратилась к фотографу худосочная женщина, глядя на него сквозь непроницаемую вуаль.
- Как вы себя ведете - выкрикнул горбатый старик.
-Это какой то дурачок... Откуда он взялся... Кто ни будь уведите его - загудела толпа.
- Капают кап кап - продолжало доноситься из ямы.
Вдруг Артема кто то схватил сзади, сведя ему локти за спиной.
- Уйдите от сюда - приказал фотографу державший его сзади человек в цилиндре. - Вы ведете себя неподобающе. Уйдите, или нам придется связать вас веревкой и заткнуть рот тряпкой - насильно уволок он Артема подальше от свежевырытой могилы. - У людей такое горе, а вы...
Артем стучал в дверь железной будки, стучал кулаком изо всей силы, так как на тихий стук никто не ответил. Уже окончательно стемнело, и Артем подумал, что сторож лег спать. Но вот в окне будки показался желтый огонек, и вскоре раскрылась дверь сторожки. В дверном проеме показался одетый в телогрейку и резиновые сапоги, с помятым лицом, не проспавшимися глазами, небритый кладбищенский сторож.
- Тебе что надо? - спросил мужчина, поднеся к лицу Артема застекленный фонарь со свечей внутри и вглядываясь в его лицо.
- Простите - взволнованным голосом заговорил Артем - вы должны помочь. Недалеко от сюда какие то сумасшедшие положили в гроб живого человека и закопали.
- Ты че репортер что ли? - спросил мужчина глядя на фотоаппарат, висевший на груди фотографа.
- Причем тут... Закопали мужчину...
- А че снимаешь?
- Вы слышите, что я говорю. Его нужно достать из гроба, извлечь из могилы...
- Ты из какой газеты?- продолжая разглядывать фотоаппарат, расспрашивал сторож.
- Да не из какой я, к черту, не из газеты. Еще раз повторяю. Живого человека только что закопали, его нужно немедленно откапать - чуть ли не на крик перешел фотограф - включите же наконец мозги.
- Зачем откапывать?
- Вы что, пьяны, я вам объясняю, зарыли живого человека.
- А он тебе че, должен что ль остался.
Артем некоторое время, недоуменно смотрел на мужчину, за тем выругался.
- Е..ть, вы все здесь чокнутые - глядя на сторожа расширенными глазами начал понимать он.- Все с ума по сходили.
- Да ладно тебе - примирительно заговорил сторож. - Откопать, так откопать. - Мужчина зашел в сторожку, вышел с двумя лопатами и гвоздодером, одну лопату подал фотографу и запер в сторожевую будку дверь. - Ну, где твой похороненный, веди меня.
Они пошли, вдоль дороги, между могил. Низкие тучи, отражая свет иллюминационных огней близ расположенного города, светились красно-оранжевыми светом, на фоне которого выделялись темные стволы и изогнутые ветки деревьев. Мужчина шел позади, передав Артему фонарь, чей тусклый свет слабо рассеивал темноту. Артем держал фонарь высоко, на уровне головы, боясь в темноте потерять то место, где совсем недавно произошло погребение. При свете свечи, из темноты высвечивались надгробия, цветы и бугорки, высвечивались лица, запечатленных на фотографиях людей, чьи глаза с надгробий встречали и провожали идущих. В результате жуткой иллюзии создаваемой светом и тенью, казалось, их зрачки двигались вслед идущим. Не успевшая просохнуть после оттаявшего снега земля, чавкала под ногами. Наконец, они дошли до поворота и свернули на дорогу, справа от которой тянулись свежеструганные, шестиконечные кресты недавних захоронений, с прислоненными рядом венками. Держа перед собой фонарь, фотограф подходил к каждой могиле, стараясь вспомнить, в какую из них положили живого мужчину. В ночи, при неярком свете свечи, узнать место сегодняшней ингумации оказалось непросто. Все надгробия выглядели одинаково.
- Не помнишь куда зарыли что ль? Фотограф. - Заметив замешательство Артема, спросил сторож.
- Где то эээ, кажется... - вглядывался в кресты Артем, забыв, под каким из них погребли человека.
- Ну, ищи, ищи.
Артем догадался, что лучше всего искать по следам, возле места сегодняшнего погребения должно быть больше всего натоптано. Он опустил фонарь и наклонился, вглядываясь в грязь, будто потерял что то. Следы оказались возле нескольких могил сразу, но возле одной из них следов будто бы оказалось больше.
- Кажется здесь - определил Артем, указав на один из могильных холмов.
- Уверен?
- Да, да, здесь больше всего натоптано. Их была целая толпа, провожающих, они плакали и прощались с ним, а потом носильщики заколотили гроб и опустили в землю, а могильщики закопали. А он пел, в закрытом гробу лежал и пел.
- Ладно - перебил кладбищенский сторож - где рыть то?
- Тут - указал выбранное место Артем.
Мужчина взял лопату и капнул в указанном месте.
- Здесь? - еще раз переспросил он.
- Здесь - подтвердил Артем.
- Ну, тогда положи фонарь поблизости, повесь свою аппаратуру на ближайший крест и помогай мне.
Артем положил фонарь на землю, повесил фотоаппарат на соседний крест и взялся за лопату. Они начали откапывать могилу, погружаясь все глубже и глубже, лопаты периодично мелькали, выбрасывая в сторону зачерпнутую совками землю. Копатели ушли вниз по колено, за тем по пояс, после чего сели на край ямы и перекурили, потом спрыгнули и продолжили заново. Вскоре из ямы торчали одни только головы, и мелькающие совки лопат. Возле могилы образовалась высокая насыпь. Огонек свечи уже не доставал до дна углубления, и гробокопателям приходилось зачерпывать землю вслепую. Они успели устать, по их лицам, по шее, по спине стекали ручейки пота. Но вскоре острия лопат ударились об крышку гроба, послышался звук глухого удара об дерево, и копатели расчистили лопатами гроб.
- Ну вот- вытер лоб рукавом телогрейки сторож - кажется откопали. А теперь вылезай - сказал он фотографу - подай мне гвоздодер и посвяти мне.
Артем вылез из ямы, подал, то, что требовалось, и посветил в могилу. Покрытая красной тканью крышка гроба высветилась. Сторож поддел гвоздодером крышку и потянул, донесся скрип гвоздей о дерево, наконец, крышка гроба поддалась и с торчащими остриями гвоздей откинулась в сторону. В желтом свете фонаря показался мужчина, но совсем не тот которого сегодня зарыли заживо. Он имел лысый череп и худое, обтянутое кожей с выпирающими скулами бледно синие лицо, глаза его были закрыты, а рот чуть приоткрыт. Одет он был в темный, строгий костюм.
- Подай мне фонарь - попросил сторож.
Артем спустил ему фонарь, а сам остался у края могилы, заглядывая вглубь и коря себя за допущенную ошибку. Сторож, расставив ноги по обе стороны от гроба, наклонился над покойником, поднеся фонарь к его синеватому лицу и произнес.
- Нет, этот не тот. Этого не сегодня похоронили - продолжал разглядывать мертвеца работник кладбища. - Да он протух, синий весь и страшно воняет. Слыш фотограф... Протух говорю, и воняет, спустись понюхай. Нет, не тот это. Твой свежий должен быть, раз ты говоришь "сегодня", а этот уже недельной давности.
Артем уже и сам давно понял свою оплошность и чувствовал себя виноватым, можно было всех этих слов не произносить. Он глядел на мертвеца с жутким отвращением и, разумеется, спускаться и нюхать не собирался.
- Фуу, б...ть - продолжал доноситься голос сторожа - ну и вонь.
Внезапно покойник открыл глаза и посмотрел в лицо сторожу.
- Что вы хотели? - спросил мертвец.
- Извини друг, извини великодушно - положа руку на грудь и все так же склонившись над мертвецом, произнес сторож. - Ошибочка вышла, не того вырыли. Не подскажешь ли нам, где лежит новенький, сегодня только захороненный?
- Соседняя могила, справа от меня - ответил труп.
- Ой, спасибо дружище, еще раз прости, малек не рассчитали.
- А теперь закройте крышку гроба, заколотите, как было, и закопайте меня - попросил труп, и снова закрыл глаза.
- Сейчас, сейчас - работник кладбища накрыл труп, и обратной стороной гвоздодера стал заколачивать гвозди в крышку гроба обратно. - Я же говорил не тот - крикнул он фотографу. - Не того откопали, твой левее будет, если смотреть от нас. Сейчас этого зароем и будем рядом копать.
Сторожу ответила тишина.
- Фотограф - позвал сторож, почуяв неладное.
Опять тишина.
- Ах епт - выругался работник кладбища и вылез из могилы, вытащив перед собой предварительно фонарь.
В округе никого не было.
- ФОТОГРАФ - крикнул он во всю мочь, нарушив кладбищенский покой.
Лишь в тусклом свете выделялось несколько соседних могил.