Как - то проездом из Волгограда в Урюпинск, мы с водителем проголодались и остановились перекусить. Это так экзотично! В занюханной придорожной забегаловке, под вывеской "КАФЭ "Кавкацкая кухня", откушать состряпанный настоящими вьетнамцами, настоящий "Узбецкий плов".
Несмотря на это, плов был просто потрясающим. Похвалили поваров, на что выглянувшая из раздаточного окна голова, сверкая белозубой улыбкой, подобострастно прошипелявила:
- "Сапасип! Плова плохой нет. Риса плохой нет. Риса с мяс никогда не варишь плохой плова всегда!.Есё сашлик с мал - мал баранка, сла-а-а-адки осень! Кусяй, а?!
Посмеялись над происшедшим. Закурили. Было жарко. На горизонте парилась степь, и зеркальными осколками стелилось марево. Наверное, после сытного обеда телом завладела нега, и наступило полудремотное состояние. Глядя на зеркальные миражи, как под гипнозом, перед глазами поплыли картинки прошлого.
Мне вспомнилось далёкое детство. Один забавный случай происшедший с нами в годах 1967 или в 1968. Лучше я расскажу эту историю, будто она не про меня и брата, а про моих знакомых. Это, что б приврать немножко не так стыдно было.
У десятилетнего Максима, был младший брат Сашка, мама Анна и кошка Муська. Отца не было. Вернее он был, но сидел в тюрьме. Мама работала на нескольких работах, чтоб прокормить себя и сыновей. Так что её, считай, дома и не было. Братья были предоставлены, как говорится, сами себе. Свобода ребятишек была ограничена лишь домашними и школьными обязанностями. Постирать, подмести и помыть полы, сварить. И многое другое, что делают взрослые по хозяйству.
Ребята, хоть и были малы, но делать умели многое. Они могли самостоятельно прожить и без опеки взрослых. Даже деньги на хлеб или прочую житейскую мелочь смогли бы добыть. Порой и добывали сбором пустых бутылок. А на Руси, как известно, и в древние времена не брезговали водочкой и в нынешние не отличаются трезвым образом жизни. Уж чего - чего, а пустой посуды во дворах и подворотнях всегда было предостаточно. Так, что ребятня всегда была с маленькими, но деньгами.
Готовить пищу их научила мама. Причем, из всего, что было в закромах они смогли - бы сотворить съедобное варево. Конечно, это была не французская кухня, но есть было можно. Они были совсем не привередливы в пище. Съедалось всё, что было приготовлено. Жили хоть при бутылочных деньгах, но не шиковали. Иногда и на их улице случался праздник.
Как - то, мать принесла порубленной на кусочки, свежей баранины. Поручила братьям сварить плов. Ранним утром Максим почистил лук, помыл морковку, всё нашинковал, поставил на огонь казанок. В казане зашкворчало, и он вернулся из кухни в комнату, чтобы разбудить Сашку. Старший учился в первую смену, а младший во вторую. Уходя на занятия, растормошил сонного братика, приказал ему не заснуть и доварить плов. Придя после четырёх уроков домой, Максим ещё в подъезде учуял запах плова. В животе заурчало, стало как - то веселее. И он, размахивая над головой портфелем, перепрыгивая через три ступеньки лестничного пролёта, припустился на четвёртый этаж навстречу еде.
Зайдя в квартиру, он увидел на столе замотанный в старую пуховую шаль казанок.
"Упревает! - подумал Максимка, - молодец Санёк!!! Не заснул, доварил".
Сашка, закусив на бок язык, писал прописные каракули.
- Молодец, Санёк!!! - повторил подуманное недавно Максим.
Сашка спрятал за нижней губой язык, молча закрыл прописи, собрал в пенал карандаши, почистил перо, закрыл крышкой чернильницу, после чего согласно кивнул головой. И по доброму так сказал:
- Чего трясёшь башкой, как мерин. Давай поедим. Вкусно будет!!! А давай без хлеба, Максимка.
- Почему без хлеба - то?!? С хлебом сытнее.
- А без хлеба вкуснее! Максимка, давай вкуснее поедим! А?
- Давай! Тогда, чтоб ещё вкуснее, давай прямо из казанка!!!
- Руками?
- Чего это? Мы узбеки, что - ли какие! Мы же русские. Давай деревянными ложками! Они большие!!!
Несколько лет назад они ездили под Ташкент в гости к дальним родственникам. То ли в Ленинабад, то ли Бекабад. Суть не в том. Ели они в чайхане настоящий плов. Кушали на малюсеньких таких, низеньких столиках, сидя на полу подогнув кренделями под задницу ноги. Узбеки ели его руками, а ребятам дали чайные ложки. Больших не нашлось. Плов был вкусный, вкусный. Только после еды сильно болели ноги.
- Гулять, так гулять! Давай не на кухне, давай в комнате на полу! - раздухарился жадный от голода Максим.
- Неси, Санёк! - сказал он и начал раздвигать с центра комнаты в стороны табуретки.
Муська лежала посреди комнаты и не принимала участия в весёлой суете ребятишек. Она прикрыла глаза, распушилась в луче солнечного пятна, падающего из окна, и громко мурлыкала. Ей, наверное, и без того было хорошо!
Макс аккуратно, двумя руками, сдвинул кошку по гладкому полу чуть в сторону. Сашка чего - то задерживался на кухне. Наконец, со скрипом открылась дверь. Муська перестала храпеть, повернула голову в сторону дверей и удивлённо вытарашила свои огромные глазищи. Было чему удивиться даже человеку. Дверь открылась, скрипнула, а там... В дверном проёме никого не было.. Вдруг послышалось пение, вроде бы, как не на русском языке.
- Ай нэ - нэ, ай нэ - нэ, ай нэ - нэ, ай нэ - нэ!
Сашка появился в комнате с полотенцем, завязанным на голове, навроде чалмы. В руках казан с пловом. Он пел своё "Ай нэ - нэ" и крутил бёдрами, как индийская танцовщица. Бёдра были подвязаны пуховым платком, из кармана торчали две огромные, расписанные под хохлому, деревянные ложки.
- Ай нэ - нэ, ай нэ - нэ... - Сашок закружился вместе с казаном вокруг себя.
Медленно приседая в такт пению, он скосил к переносице глаза и изобразил на лице китайскую улыбку. Было очень смешно. Наверное, и кошка захохотала бы вместе с Максимом, если бы Сашок не наступил ей на пушистый хвост.
- Мя-а-а-а-а-а!!! Муська молнией метнулась под кровать и замолчала, дико сверкая глазами из - под лежанки. Сашка молча и торжественно, брякнулся вместе с казаном прямо на кошкино место. Наступила тишина, и только деревянные ложки, выпавшие из кармана, как неваляшки катались полусферами на крашеном полу, издавая тихий шорох.
Обгоревшей каской на поле боя казан лежал, будто на бруствере из собственного содержимого. Мелкие бараньи косточки торчали из богато приправленного зеленью петрушки и укропа кроваво - красного месива моркови и... длинных "макаронов".
Продавали тогда такие толстые трубочки из теста и в пачках и на развес. Сашка, хлюпал носом. По щекам текли крупные слёзы. Он, будто граблями, сгребал еду с пола и аккуратно складывал обратно в казанок. Одной рукой вытирал краем чалмы заполненные слезами глаза, другой пытался, как клещами, двумя пальцами зацепить последнюю макаронину. Это ему никак не удавалось. Рыдая, он нагнулся к полу, и как пылесос, вжик, всосал её.
Кошка вышла из-под кровати, медленно подошла к казанку. Понюхала содержимое, наступив на жирное пятно, стряхнула лапку и удивлённо уставилась на Сашку. Потом перевела взгляд на Максима и вопросительно мяукнула.
Саня повернулся к кошке и грубо сказал, вытирая сопли:
- Чего вылупилась! Это - ПЛОВ! Только с ревмишелью!
Посмотрел на Максима. Тот улыбнулся. Достал макаронину, точно так, как Сашка с "вжжиком" проглотил её.
- А чего не с кукурузой?
- Ни риса, ни кукурузы не было, были только эта...рев...вер... маркароны.
- Поняла, Муська! Это плов такой...по флотски.
Ребята заливисто засмеялись, плюхнулись животами на пол, лицом друг к другу. Казанок был, как раз между ними. Сашка достал рёбрышко, облизал его и положил около котелка. Кошка подошла к едокам, тоже опустилась на брюхо и с аппетитом начала есть баранину.
Очень славно, наверное, смотрелось всё это с потолка. По центру комнаты - котелок. Вокруг него, болтая ножками, лежали два мальца и с удовольствием уплетали "плов". Большие, полные мяса и свисающих макарон, деревянные ложки еле пролезали в их безумолчно щебечущие рты. Уткнувшаяся своей ушастой головой к лопоухим головам мальчиков, поджав лапы, лежала молчаливая кошка. Им было весело и хорошо. Правда, макароны съели все, матери не оставили. Было стыдно, и они соврали, что мамкину долю съела Муська. Отчего им стало ещё стыднее. Они разбудили ночью мать и признались во всём.
- Ну и ладно! Залезайте ко мне под одеяльце.
Они забрались в мамкину кровать. Примостились у неё под боком. Максимка под одним, Сашка под другим. Муська устроилась поверх одеяла и громко замурлыкала. Сквозь её мурлыканье, сладко засыпая, они слышали тихий и добрый голос мамы:
- Ну скушали, так и скушали. И хорошо, что скушали. Не каждый день так вот...Только, ещё раз мне соврёте, я вас выпорю и в угол на горох поставлю.
***
....Открылись глаза. Пропала дремота. И отчего-то очень хорошо! Наверное, оттого, что Бог даёт человеку такую чудесную возможность вернуться в прошлое и пережить всё заново, вспомнить и тех, кого уже нет на этой земле и то, чего уже никогда не повториться. А так бы этого хотелось!
Всё.
Поехали.
То ли вьетнамец, то ли китаец машет из окошка зубастой головой и кричит вдогонку благодарным посетителям:
- Есё кусына макаронки с мяс! Осень кусыно! Не кусал, да? Танзанаськая народыная блюдо "Кус - кус"! Осе-е-ень кусына-а-а!