Вокруг меня город. Я медленно ползу по зеленой, пахнущей городскими стоками (дерьмом, водорослями, чем-то химическим, и еще чем-то неразличимым) поверхности. Ползу не потому, что хочу этого. Я не выбирал ни направления движения, ни его скорости. Даже момента, когда это движение началось, я не выбирал. Меня с другими такими же обречеными безвольно тащит в мутно-зеленом потоке. Куда-то вниз по течению. Очень далеко. Ходят слухи, что к Древнему Морю.
До моря, разумеется, мы никогда не доберемся. Впрочем, кажется, это никого здесь не заботит. Каждую минуту кто-нибудь из наших умирает. Мы толкаемся, тесним друг друга даже тут - в потоке одетых в белое самоубийц. Медленно, по каплям из нас уходит жизнь. Становится частью этого мира. Растворяется в реальности. Включается в обмен веществ вселенной. Перспектива неизбежной смерти не пугает нас. А может и пугает, только об этом почему-то не принято говорить. Мне лично даже интересно то, что происходит в моем организме. Части меня стареют и отваливаются куда-то, где я уже не могу за ними следить. Половина моего "Я" - глупая и ребяческая - попросту не осознает, что я умру. Не "вероятно, когда-нибудь умру", а "умру". Психологи говорят, что такая заморочка есть у каждого. Называется она, по-моему, "персональный миф".
Я существовал не всегда. Я знаю, что было время, когда в морозном воздухе над застывающей гладью кружились две клеточки будущего меня. Они соединились и начали формировать, то, что впоследствии стало мною, - жалкий эмбрион, форпост порядка в этом неверном мире.
Я и другие быстро росли. До поры, пока не настало наше время. Щит, который мы образовали, спас от излишнего упорядочивания теплую толщу воды под нами. Толщу в глубине которой двигались. Мягкие и уязвимые.
Они совсем не похожи на нас, но, порой мне кажется, что они - тоже форма порядка. Не исключено даже более совершеная. Мы жили не зря уже потому, что они продолжают суетливо двигаться и поныне. В пору, когда мы уже - разлагающиеся мертвецы на полпути к мифическому Морю.
Мы держались долго. Росли и зрели умом. Потом остановились в развитии и долго держали строй. Потом предавались рефлексии. Потом сделались слезливыми стариками и рассыпались на части. Размякли. У тех, кто был жесток в юности, старость всегда сентиментальна. Отвратительно сентиментальна.
И вот для всего моего поколения наступило время отправляться в последнее путешествие. Мимо мостов, городских кварталов, мимо берегов, закованных в солидный бетон. Дорога смерти интересна, потому что пролегает она мимо других миров. Мимо иной жизни.
Наше шествие привлекает внимание. Вот Они, стоят парами и поодиночке на бетонных обочинах. Подолгу смотрят.