Астапов Владислав Владимирович : другие произведения.

Аделаида

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


АДЕЛАИДА.

   Вы, конечно, сейчас хохотать будете и надрывать свои животики, но, что было, то было. На нашей колымаге, всю свою бесконечную жизнь перевозившую удобрения на Альфу Центавра, решили ввести должность капитана корабля. Да-да! Это было в 60-е годы, романтика, как эпидемия, захватила почти всё население Земли. Лысеющие энтузиасты втягивали в авантюру без разбору и старых и малых. Вы знаете, как это бывает: хочется чего-нибудь новенького (но как выдумаешь?) и вспоминается хорошо забытое старое. Ностальгия, будь она проклята!
   Первым заразился Майкл. Сначала безобидно. Раздобыл где-то гитару, долго терзал её, пока не полились: Как в старину, Впитав всё прошлое, Суровые романтики... Фрэд держался не долго. Вскоре меня уже мучил дуэт. Короче говоря, при подлёте к Земле я всерьёз думал о смене профессии. Если бы я знал, что творилось на обетованной! Население Земли помешалось на мужестве, стойкости и всем неожиданно захотелось покончить жизнь героическим поступком... Одним словом, мне лично захотелось вернуться на Аделаиду. Козлиный дуэт экипажа показался межзвёздной тишиной.
   Мы уже загрузили навоз и готовились к старту. В тот день я освобождал память электронного мозга от ненужных воспоминаний, как ко мне ввалился Майкл, а за ним следом Фрэд:
  -- Мы решили ввести на нашем звездолёте должность капитана корабля!
  -- Как, как?!
  -- Ну, может быть, командира, кормчего, руководителя или начальника, мы ещё не решили.
   Я сел, посмотрел на них, потом на пульт, опять на них:
  -- Э-э-э...
   А они:
  -- Выборы должны быть и лучше тайные. Так демократичнее.
   Я очнулся:
  -- Ребята, о чём вы?! Уничтожение демократии, диктатуры и прочих реликтов
   животного мира это же величайшее достижение человечество! Чему вас учили в школе?!
   Но прописными истинами сумасшествие не остановишь.
  -- Да, он прав. Каждый из нас равен и, самое демократичное, - бросить жребий.
   Майкл помолчал, оценивая ситуацию. И согласился. Они достали игральные кубики... Мне всегда не везло - выбор пал на меня. Ребята с приличествующей случаю завистью поздравили меня и отправились стонать свои песни. Когда я пришёл в себя, то принялся за работу. Из-за двери неслось: На подвиг, как в бой. Я вобрал в себя побольше воздуха, выдохнул и успокоился. Чем бы дитя ни тешилось...
   Утром ко мне ввалились журналисты:
  -- Как вы себя чувствуете в должности начальника?
  -- Вся планета следит за вашим уникальным экспериментом!
  -- Вам удалось разрешить загадку предков, почему они так рвались в начальство?
   Вздохи мне уже не помогали, а тут ещё материализовались телевизионщики. Хорошо, ребята выручили. Они взялись за гитару, и вскоре звездолёт очистился от гостей. Зато начались хождения по одиночке. Просились в наш экипаж. Коротко причёсанные, гладко выбритые и, даже, как мне показалось, в старинной военной форме. Сначала, как положено по канонам демократии, собирался весь экипаж. И решал. Впрочем, решать было нечего. Если человек хочет отправиться в рейс, то кто ему может помешать? Это, по-моему, из арии о Свободе, Равенстве и Братстве. Когда ребятам надоело поминутно отрываться от гитары, они мне заявили, что я руководитель и хоть что-то должен решать сам. Я какое то время продолжал регистрировать желающих, пока не сообразил, что для груза не остаётся места. Решать - это значить можно говорить и нет, кстати вспомнил я, и с большим удовольствием отказал одному чучелу в доспехах и с кольтом за пазухой. Игра мне начинала нравится. Ко мне приходили романтики всех мастей, а я им говорил:
  -- Нет.
   Сначала робко говорил, а потом, слегка поверив в своё предначертание, говорил с чувством, с возвышенным чувством ответственности. Только, каюсь, перед одним не устоял. Он гордо заявил, что является писателем, а когда услышал, что места нет даже для навоза, произнёс:
  -- Я сам дерьмо, но из меня растут цветы моих произведений.
   Пришлось зачислить. В разгар упоения властью, прозвучал звонок видеотелефона:
  -- С вами говорит начальник главка, старший ефрейтор Бек.
  -- Извините, какого главка?
  -- Вашего. Докладывайте.
  -- Э, о чём?
  -- О процентном привлечении граждан в будни романтики.
  -- Да ко мне в экипаж записалось уже 63 человека!
  -- Сколько?! Плохо работаете, просто отвратительно. На Земле 24 миллиарда жителей, а у него 63 человека! Сейчас к вам явятся проверенные граждане с приказом о зачислении. Принять. Об исполнении доложить. Всё понятно?!
  -- Есть, сэр! - рявкнул я.
   Ох, как силён атавизм! Я настроил электронный мозг на старт и нажал кнопку отсчёта.
   Сначала всё шло неплохо, если не считать того, что каждый притащил с собой гитару, а писатель ходил за мной по пятам, не сводя пронизывающего взгляда. Наконец, мне надоело натыкаться на бездельников и тут я, ребята, допустил роковую ошибку. Вызвав Майкла и Фрэда, я со злорадством скомандовал:
  -- Майкл, назначаю тебя главнокомандующим отдела механики и стандартизации, а тебя, Фрэд, слугой народа отдела обслуживания и оргтехники. В трёхдневный срок составить планы работ отделов. Годовой и перспективный. Всё понятно?!
   Они произнесли:
  -- Слушаюсь, босс.
   И вышли, столкнувшись в дверях сначала друг с другом, потом каждый со своим косяком. Жизнь на звездолёте стала налаживаться. Начались бесконечные совещания, консилиумы, конференции. Трёхдневный срок не спеша превратился в недельный, потом месячный... Экипаж был поделён поровну между двумя отделами. Каждый отдел, соответственно, состоял из четырёх цехов, цех - из трёх ведомств. Но, так как руководящих должностей на всех не хватало, то пришлось организовывать общественные комитеты. Тут мы переусердствовали - обнаружился дефицит кадров. Пришлось пойти на совмещение, а мне, в порядке критики, поставили на вид неудовлетворительную работу при формировании экипажа. И, вообще, выговоры посыпались, как из рога изобилия, в основном за неявку на совещания, так что их и замечать перестали. Самой почётной общественной организацией стал Комитет охраны груза. Меня выбрали генеральным председателем, а остальных - исполнительными директорами. Зато самой влиятельной - Общество равноправия и распределения. Заявки на обед или ужин приходилось составлять за неделю, но всё равно не было гарантии, что её успеют рассмотреть к сроку. Мы худели, а скоропортящиеся продукты складировались к основному грузу. Какой то псих вынес на обсуждение жилищный вопрос. В результате, я зажил одновременно в трёх каютах. Мы проводили в жизнь материальный стимул. В каютах я чуть не заблудился, зато все ровнялись на меня.
   Это произошло через четыре месяца полёта. Я сидел на срочном совещании по озеленению столовой в помещении пульта реактора. Майкл, председатель общества, только что поставил вопрос ребром, остальные готовились аплодировать. Вдруг, неловко повернувшись, я заметил, что на пульте горят красные сигнальные огни. Реактор перегрелся и выходил из режима. Первым моим побуждением было позвать Макса, но в помещении слишком много людей, а дверь слишком узкая. Майкл крушил разгильдяйство и безынициативность, а я всё смотрел на огоньки. Похоже, они горели давно и гаснуть самостоятельно не собирались. Совещание, казалось, никогда не кончится. Наконец, кто то вспомнил о начале конференции по межгрупповым связям и все пошли в кают-компанию. Я тихо позвал Макса и показал рукой на пульт. Он даже охать не стал, а бросился останавливать реактор, который, как и следовало ожидать, пошёл в разнос.
  
  
   Да, ребята, нет ничего лучше реформ. Кроме как их полного отсутствия.
   А реактор? А что реактор? Взорвался к чёртовой матери.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"