Ну а вечером раздвоение усиливалось. Из глубин подсознания
выныривал другой Александр. Его неудержимо
влекло к бабам. А баб неудержимо влекло к деньгам. Лысина
и пузо их не останавливали. Борьба непримиримых Саньков
заканчивалась примерно к утру, когда, слившись воедино, они
появлялись на пороге дома, «невменяемые», и часто с
помадой на трусах. А дома ждала засада. Оксанкин
оборонительный арсенал был разнообразен, в ход шло все:
ножи, топоры, скалки, табуретки. Пару раз она выпускала на
«Саньков» собак. Собаки были кавказцы, и пьяных не
любили. «Саньки» вступали в неравную схватку, и если им
удавалось прорваться в спальню — засыпали одетыми, упав
е*алом в подушку. Если битва была проиграна, то с рваными,
колото-резаными ранами, дорога лежала в ближайший
травмпункт. Это были высокие отношения. Это был их
фирменный стиль. Но по мере того, как мой бедный и
частично образованный друг своим незаурядным, под-
черкиваю, незаурядным умом осознавал, что схема «бля буду
— арест — суд — тюрьма — туберкулез — кладбище» не
является доминирующей в его жизненных планах, его инте-
ресы стали постепенно смещаться в плоскость коммерции.
Богатейший опыт общения, природная смекалка, интуиция и
дальновидность привели к тому, что на 4-м десятке лет Санек
стал соучредителем серьезного с/х предприятия с нехилым
годовым оборотом. В его жизни появились частные дома,
дорогие тачки, поездки в дальнее зарубежье, и он без ошибок
стал произносить такие названия, как «Brioni», «Gucci»,
«Ermenegildo Zegna». Ввиду вышеупомянутых превращений,
галстук, о котором он не слышал на протяжении первых 3-х
десятков лет своей жизни, прочно занял место в его гардеробе.
Из-за этой детали мы так и стали называть его между собой
— Гаврила. Ну а поскольку Гаврила, в отличие от своего
книжного тезки, не был примерным мужем, то вокруг него
стала роиться та категория девиц, которые были готовы
помочь ему и днем и ночью. Помочь расстаться с деньгами.
— На х*й мы им нужны? — сквозь гул сабвуферов ночного
клуба я еле его слышал. — Я себя вчера на сессии по телеви-
зору увидел, чуть не е*анулся. Пузатый, лысый, страшный,
пи*дец. Куда мне до этих? — он кивнул в сторону извива-
ющихся на танцполе модных, патлатых, педикообразных
юношей. — Я их только кушем перебить могу. Им нравится
наш образ жизни. На хорошей машине покатать, в хорошем
кабаке накормить, в модном клубе выгулять, а нам от них
нужна их молодость, жопа и сиськи. Так или нет? — взгляд у
Гаврилы был немигающий и труднопереносимый.
— Конечно, так, — я искренне с ним соглашался. — Они
бы тебя после двух ходок вряд ли бы дождались. А Ксюха —
нормально, все выдержала.
— Так потому она и рядом, — он нервно передернул пле-
чами. — Потому и рядом...