Астахов Андрей Львович : другие произведения.

Covert Fratrum: Русский Волк, главы 1.2.3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда пала тень Проклятого на Вингомартис, и черные полчища затопили Аркуин, как зараженные воды, было сказано последними защитниками этой земли: "Сделано все, что можно, и пришел День великой крови. Мы не вернемся из битвы, но будет жить Аркуин, даже если нас не станет.... Тысяча лет пролетит, как день, и придет Ожидаемый, Тот, кто навсегда остановит Безумие и вернет этому миру Надежду". И вновь великое зло угрожает Аркуину, как и было предсказано в древности. Некому остановить его, ибо народы разобщены и ненавидят друг друга, уже века никто не слыхал о воителях-фейнах, некогда разбивших полчища Проклятого, и сами Первосозданные стали легендой. И для Аркуина осталась одна надежда - Ожидаемый. Человек из другого мира. Не великий витязь, не могущественный маг, и не искусный вор. Самый обычный русский парень по имени Максим Вьюгин. Пришелец, которому предстоит стать в мире Аркуина Симом Вьюгеном, Русским Волком...
  
   Памяти замечательного человека, ученого и преподавателя
   Антона Антоновича Горбачевского, у которого я когда-то
   имел честь учиться.
  
  
  
  'Пусть трубы трубят, и стучит барабан,
  И слышен звон кованой стали.
  Нет муки такой, и нет таких ран,
  Что в битве меня б испугали!
  
  Готов я в сражении лютом полечь
  С собратьями рядом моими,
  Оставив в наследство лишь мой честный меч,
  А главное - доброе имя'.
  
  (Неизвестный автор Второй эпохи Аркуина. Боевая песня фейнов)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Пролог
   ***
  
   Древняя легенда гласит, что до пришествия людей в Аркуин этот континент принадлежал могущественным Первосозданным, воплощавшим четыре стихии, Огонь, Воду, Землю и Ветер. К началу Третьей эпохи Первосозданные вымерли. Их останки можно увидеть в Драконеуме - огромном полуразрушенном погребальном комплексе близ Монмадона, построенном еще в глубокой древности самими Первосозданными и подвластными им великанами.
  
   ***
  
   Костер, наконец-то, разгорелся, и разжигавший его человек довольно вздохнул.
   За минувшие дни он прошел много лиг по дорогам Аркуина, и сапоги его совсем разорвались, а одежда стала серой от пыли. Ему было нечем утолить голод, потому что все припасы закончились еще позавчера, но это было неважно. Человек был рад тому, что добрался до места, а остальное не имело значения.
   Он был очень стар и очень худ - одежда, хорошо пошитая и некогда добротная, теперь истрепалась и висела на нем, будто с чужого плеча. Серые бриджи из бархата были вытерты, покрыты пятнами и приставшими репьями; засаленный до блеска кожаный дублет грубо заштопан во многих местах; шляпа с широкими полями от влаги и времени потеряла первоначальный цвет, суконный плащ покрывали дыры. И еще, у путника не было никакого оружия, даже ножа, даже посоха.
   Ветер доносил до вершины холма далекий вой каких-то зверей, звезды, усыпавшие ночное небо, казались такими близкими, что их можно сорвать с небес, будто спелое яблоко с дерева. Где-то далеко и размеренно бил колокол - человек знал, что означал его звон. Внизу, в долине 'Черная гостья', вечная спутница войны и человеческого горя, собирала жизни, и испуганные люди пытались отпугнуть мор ударами колокола. Пламя костра становилось все ярче, круг колеблющегося света окружил человека, выхватывая из ночной темноты все, что осталось от некогда великолепного алтаря, возведенного на вершине холма в честь древних богов этого мира - Первосозданных. Несколько истерзанных временем каменных монолитов, заросших вьюном и покрытых пятнами лишайника. Остатки каменной кладки, когда-то окружавшей давно пересохший родник. Вкопанную в землю прямоугольную каменную плиту с полустертыми изображениями.
   Человек отогрел у костра озябшие пальцы и подошел к плите. Собравшись с духом, обратил к ней раскрытые ладони и заговорил на языке, который не звучал в Аркуине уже много столетий:
  - Квинакор э-рам а-дар! Туэльд э-рам а-дар! Марнис э-рам а-дар! Йоккахар э-рам а-дар! Мра-а-зари, кору-нан, кору-найн, кору-на-орт, номан ри черид, номан ри парах, нома аун дим, нома лут-ва-атар бару, нома у-шех!
   На древнем камне постепенно проявились округлые письмена - пламенеющие огнем, искрящиеся инеем, колеблющиеся, как травы под ветром, рассыпающиеся, как горячий песок. Знаки сливались в слова, слова в строки, строки в столбцы, покрывшие всю плиту сверху донизу. Старик на мгновение закрыл глаза - радость так кольнула его в сердце, что перехватило дыхание. Потом боль прошла, и человек начал читать. Северный ветер налетал порывами, забирался под одежду человека, развевал его длинные белоснежные волосы, но не мог оторвать читающего от проступивших на плите колдовских письмен. Постепенно читающий впал в транс, его глаза загорелись. Духовное зрение, открытое записанными на камне заклинаниями, создало картину - яркую, подробную, неотличимую от реальности. По сути это и была реальность.
   Реальность другого мира.
   Человек увидел дорогу, рассекавшую пустынную, поросшую весенней свежей травой равнину. Ощутил странный аромат неведомого мира - дымный, металлический, полный запахов искусственно созданных материалов. По дороге двигались странные существа: присмотревшись, человек понял, что это удивительные, сделанные из металла машины, управляемые людьми. Это была совершенно другая вселенная, но люди ничем не отличались от жителей Аркуина, только одеты были по-другому. Они управляли своими самодвижущимися повозками, вращая руками встроенные в машины круглые колеса и дергая рычаги. Они не догадывались, что взгляд из другого мира наблюдает за ними. И не знали, что вот-вот начнется Пересечение.
   Читающий, невидимый для обитателей неведомого мира, продолжал наблюдать. На дороге показался еще один странный экипаж - на этот раз двухколесный. Хозяин сидел на нем верхом, как на лошади, и Читающий не мог видеть его лица: голова человека была в круглом шлеме с блестящим забралом из прозрачного темного стекла. Человек в шлеме заинтересовал Читающего: он увидел над его головой черную раскрытую ладонь - знак близкой смерти. Наезднику, оседлавшему стальную машину, осталось жить совсем недолго. Читающему стало жаль его, но он ничего не мог сделать, чтобы спасти беднягу. За всадником на железном рокочущем коне возник еще один экипаж. Новенький, сияющий пурпурным лаком и серебристыми деталями. Он быстро нагонял наездника в круглом шлеме, потому что был мощнее и быстроходнее. Читающий видел лицо того, кто управлял экипажем: немолодое, несвежее, обрюзгшее, с презрительно поджатыми губами - лицо человека, считающего себя величиной, а остальных мусором, грязью, вроде той, что летела из-под быстро вращающихся колес его экипажа. Когда он обогнал ездока на двухколесной машине, даже не повернул головы. И Читающий увидел над его теменем тот же страшный знак, призрачную черную руку Хозяйки.
   Начало Пересечения он ощутил миг спустя. Оно заявило о себе неприятным, давящим звоном в ушах, а потом пространство раскололось, разрезанное невидимой стеной, и роскошный экипаж с серебряными деталями ударился в эту стену. На всей скорости, с грохотом, с раздирающим слух визгом, заглушившим вибрацию Силы. Подлетел в воздух и грянулся на крышу, рассыпая обломки. Читающий услышал последний отчаянный крик погибающего человека.
   Колесо от разбитого экипажа полетело прямо в человека на двухколесной машине. Человек увернулся от него - почти. Читающий слышал звук удара, лязг, скрежет и рычание завалившейся набок машины. А дальше случилось невероятное. Он увидел, как человек в шлеме разделился. Его материальное тело осталось безжизненно лежать на дороге рядом с обломками двух машин, а вот духовная сущность, светящийся радужный ком энергии, ударился в колеблющуюся завесу - и прошел сквозь нее. Миг спустя завеса исчезла. Пересечение миров завершилось.
   Читающий закрыл глаза; он как будто боялся поверить в том, что увидел. Видение оставило его: он по-прежнему стоял на вершине холма, у древней плиты, на которой больше не проступали светящиеся письмена. Придя в себя, человек отошел у плиты, сел к костру и долго сидел неподвижно, глядя в огонь. Пляшущее пламя отражалось в его широко открытых глазах.
   Прошло довольно много времени: человек шумно вздохнул, покачал головой. Он был голоден и сильно устал, но на душе у него было спокойно и хорошо. Он сделал глоток из своей дорожной фляжки и подбросил еще дров в костер. Ему хотелось согреться и еще раз обдумать свое видение, и еще - он надеялся, что до утра собранного топлива ему должно хватить.
   Потому что ночь будет долгой.
  
  
  
  
   ПРИШЕСТВИЕ ВОЛКА
  
   'Согласно Свиткам Травалы, Анги - это изначальная магия Первосозданных, в основе которой лежит управление стихиями Огня, Воды, Земли и Воздуха, и их комбинирование. Источником магии Анги была сама природа Первосозданных, каждый из которых был средоточием мощнейшей магической силы. Магию людей и сидов, как известно, принято называть Анги-Круайн. Поскольку магический потенциал людей и сидов гораздо меньше, чем у Первосозданных, им необходима дополнительная энергетическая подпитка для сотворения заклинаний. Чтобы получить ее, не лишаясь здоровья и жизненной силы, маги используют различные амулеты, кармические кристаллы или так называемую 'мертвую энергию' (в некромантии). Однако совершенно очевидно, что их магической энергии совершенно недостаточно для применения особо мощных заклинаний. Вопрос о таинственных источниках силы Анги-Круайн, таким образом, остается открытым...'
  
   (Борн Ичерн. Трактат 'О магии, магах
   и магических артефактах')
  
  
   ***
  
  
  
   Узор появился в то мгновение, когда тьма ушла. Он качался перед глазами, то расплываясь в мутное пятно, то обретая четкость. Странный узор, какие-то переплетения плавных кривых линий с завитками.
   Он перестал качаться, и я понял, что необычный узор украшает нависший надо мной каменный свод. На потолке следы копоти, и освещен он колеблющимся неярким светом - будто где-то сбоку от меня факел горит, или костер. Я лежу на спине на чем-то жестком и смотрю прямо в него.
   Интересный узор. Красивый. Никогда таких не видел.
   Стоп - если я могу что-то видеть и осознавать, значит, я жив!
   От радости внутри меня взорвалось что-то обжигающее, я задохнулся, и узор на каменном потолке вновь расплылся. Несколько мгновений я лежал и глотал слезы, которые помимо моей воли наворачивались на глаза.
   Я жив, я жив, я жив, я жив!
   Я осознаю себя! Я продолжаю существовать. Как это... да слов никаких нет, блин!
   Где я? Что со мной?
   Все по порядку. Сегодня перед обедом мне неожиданно позвонил шеф. Попросил забыть про все свои дела и срочно ехать в Пречистое. Наша завотделом Анна Сергеевна слегла с гипертоническим кризом, на работу завтра не выйдет, и шеф просил забрать у нее какие-то бумажки и привезти ему. Мол, очень надо, Максим Михайлович, уж извини, но кроме тебя съездить некому. Шеф у нас в фирме вежливый, просит, а не приказывает, но все знают - его просьба все равно, что приказ. А что сегодня воскресенье, никого не волнует. И я поехал...
   Узорный потолок качнулся, у меня появилось ощущение тошноты. Я осторожно отвел взгляд от танцующих на потолке переплетенных линий и посмотрел вбок. Какое-то странное место. Круглый зал без окон. Я вроде как лежу на полу этого зала среди разбросанных светящихся осколков. Именно в их свете я увидел узор на потолке.
   Вспоминаем дальше. Итак, я поехал в Пречистое. На выезде из города дозаправил 'Хонду', купил Анне Сергеевне букет цветов (болеет человек, надо поддержать!), немного фруктов, а еще сигареты и жевательную резинку - себе, разумеется. Добрался до поселка без приключений, встретился с Сергеевной, выпил у нее отлично заваренного чаю с домашним печеньем, забрал бумаги и поехал обратно. До города оставалось, наверное, километров пять, когда меня начал обгонять новенький 'Паджеро'. Я пропустил его и сбросил газ до сорока камэ в час - впереди был очень неприятный поворот. И вот тут я увидел, как этот самый 'Паджеро' буквально подбросило в воздух. На ровном месте. Он будто врезался в невидимую стену. Подлетел, завертелся волчком и, рухнув на асфальт, закувыркался, дождем рассыпая обломки и осколки стекол. Я видел, как прямо в меня летит отлетевшая от бедного внедорожника запаска, заорал, вывернул руль....И вот дальше не помню, что было. Удар по голове, провал, чернота, тишина. Ничего.
   Я посмотрел вокруг себя. Осколки явно не от моего байка. Бесформенные испускающие колеблющийся голубоватый свет куски то ли стекла, то ли прозрачного камня размером от горошины до моего предплечья. И они буквально усеяли пол вокруг меня.
   Радость начала понемногу уходить, башка заварила трезво, и я почувствовал страх. Это не больница, понятно. Круглый зал, в котором я очнулся, был метров двадцать в диаметре, и я лежал в самом его центре, на низкой каменной плите. Осматриваясь, я заметил, что плита окружена расположенными на равном расстоянии друг от друга гнездами, в которых светились все те же странные стекла. Я находился в круге, обозначенном какими-то стеклянными штуками. Дальше начинался мрак. Где-то рядом об пол шлепали капли падающей со свода воды. Явно не больница.
   Может, морг?
   Еще миг назад мне хотелось петь от счастья, теперь меня просто парализовало ужасом. Потом дошло - да нет, в морге не может быть такого свежего воздуха. Там воняет формалином и... вобщем, вы поняли чем. А в этом месте пахло плесенью, сырой землей и озоном.
   Или меня уже похоронили?!
   Вот тут я завопил - никогда в жизни не орал так дико и в такой панике. Даже в армии, когда однажды на первом месяце службы застрял в БМП. Полез на место механика-водителя и застрял. Сам не знаю, как получилось. Но только когда понял, что выбраться не могу, начал вопить. Трое ребят меня вытаскивали, и я еще наряд по кухне схлопотал. Так кричат в кошмаре. Но это подземелье мне не снилось, очевидно. Оно был реально, как был реален я сам. И мой крик ничего не изменил - я не проснулся.
   Тишина добивала, заставляла волосы на голове шевелиться, внутри меня что-то задергалось, а рот наполнился сухостью. Страх. Почти панический, помрачающий разум.
   Пытаясь успокоиться и параллельно связать концы с концами, я начал себя осматривать и ощупывать. Левая часть лица побаливала: дотронувшись до левой скулы, я вскрикнул - кожа была рассечена, причем глубоко. Я отнял от скулы руку и глянул на пальцы: чистые, крови нет, значит, рана уже зарубцевалась. Чувствовалось, что левая сторона лица опухла, но это не фатально. И кость вроде цела, поскольку боль несильная. В худшем случае просто трещина. Проклятущая запаска 'Паджеро' все же задела меня, и, если бы не шлем, быть бы мне холодным трупом. Прочих травм я не обнаружил - так мелкие ссадины и царапины. И еще я выяснил между делом, что меня кто-то раздел, пока я был в отключке. Вся моя одежда исчезла.
   Еперный театр, где мои вещи?!
   Наверное, меня ограбили. Увидели меня бесчувственного на дороге после аварии, мотоцикл забрали, а меня...
   Бред, Максим Михайлович. Ты бредишь. Какой-то детектив с киллерами развел. Да кому ты нужен! Если только гопота какая-нибудь на моего 'Стида' позарилась...
   Да, кстати, очень интересно, куда делась моя тачка? Очень не хочется терять вот так глупо мотоцикл стоимостью в триста килорублей...
   И все же, куда это меня закинуло?
   Надо успокоиться и разобраться.
   Еще раз попробуем сначала... Я попал в аварию. Наверное, я был без сознания. Кто-то нашел меня и притащил в это место.
   Стоп, а почему не в больницу? И почему...
   Ладно, проехали. Так или иначе, я жив. И вообще, что-то я не тем занят. Надо выход искать. При условии, конечно, что он есть.
   Один из обломков странного светящегося стекла был больше остальных, сантиметров, наверное, тридцать длиной. Я подхватил его, и теперь у меня был импровизированный факел. Свет был достаточно яркий, хоть и неестественный, будто от электросварки, поэтому составить правильное представление о цвете окружающих меня предметов было невозможно. Все казалось черно-серым. Стены обступали меня правильной окружностью, разделенной прямоугольными каменными плитами, метра в два высотой каждая, покрытыми странными значками. Над рядами значков поблескивали круглые кристаллические розетки. Еще одна плита торчала из пола в паре метров прямо передо мной, как раз на границе обозначенного стекляшками круга Я осторожно дотронулся до плиты - она была холодной и сухой. Обычный камень. Только письмена на нем необычные. Не кириллица, не латиница, какая-то крокозябра, мать ее.
   Мне в голову опять начали лезть самые невероятные объяснения случившегося. Может быть, я на корабле инопланетян. Меня похитили. Но тогда какого черта тут пахнет сыростью и землей? И стены сложены из тщательно отесанных каменных блоков. Ни единого намека на какие-то высокие технологии. Кругом только камень и еще эти светящиеся стекляшки. Над плитами по всей стене тянулись длинные резные панно: вереницы странных зверей, вроде как драконов, и бородатых людей, причем все они на одну рожу. Видимо, эти рельефы как-то связаны с письменами на камнях. Нет, это не инопланетяне. Это что-то другое. Тюрьма? Во-первых, как я в нее попал, во-вторых, мне всегда казалось, что тюрьма выглядит немного по-другому. Тот свет?
   Больше всего это место напоминает древнюю гробницу. Только вот как я здесь оказался, какая вражина меня сюда...
  - Верам сурт, тунак!
   Голос отчетливо прозвучал в моей голове - мужской, чуть глуховатый, будто некто говорил сквозь плотную ткань. Я вздрогнул.
  - Верам сурт! - повторил голос.
  - А? - Я повертел головой, пытаясь увидеть того, кто говорит. Но не увидел. На меня опять навалился давящий ужас, да так, что все тело будто парализовало.
  - Не бойся, - сказал голос. - Но барас сенан.
  - Ты где? Кто ты?
  - Имаиф сенан, неважно. Слушать меня и попытаться понять. История. Важные слова.
  - Какая еще, нахрен, история?
  - Успокойся, тунак. Я объяснять.
  - А вот это было бы неплохо. Ты кто такой?
  - Это неважно. Главное, ты слышать меня.
  - Где ты?
  - На вамире хелес, тунак. Ты не можешь увидеть. Только слышать слова.
  - У тебя есть имя?
  - Есть. Но тебе оно ни к чему.
  - Хорошо, - я попытался взять себя в руки: теперь мне стало не только жутко, но еще интересно. - Говори.
  - Нурс, - я услышал удовлетворенный вздох. - Ты разумен. Времени мало, слов много.
  - Что это значит?
  - Илих тра-абан, тунак. Ты все еще на границе миров. Скоро ты пересекать ее, и я не смогу говорить.
  - Я... умер?
  - И да, и нет. Все дело в Силе. Она особая. Ее нельзя предсказать. Ты войти в этот мир путем Пересечения. Ты измениться и остаться прежним.
  - Что это значит?
  - Вопросы потом. Сначала слушать.
  - Хорошо, я слушаю.
  - Нурс. Я говорить. Пока граница миров не пройдена....
  
  
  
   ***
  
  - Анарми смаар, тунак. Слушать меня и пытаться понять. Это началось давно, еще до того, как придумавшие письмена начали отсчет времени.
   Древняя история, тунак. Очень древняя. Тысячи лет назад, может, больше. Многое забыто. Элай забыли. Двайры не помнят. Туннакам, люди тоже. Помним только мы, потому что были первыми.
   В начале мироздания не было ничего, только стихии Хаоса, наполнявшие собой пространство и время. Потом пришли мы. Много веков мы были оплотом порядка в этом мире. Мы отделяли стихии от разума, опекали юную зародившуюся Жизнь, заботились о ней. Это была долгая тяжелая работа. Жизнь, лишенная Разума, развивалась бурно, порождая самые причудливые и опасные создания, огромных хищных тварей и ядовитых гадов. Мы уничтожили чудовищ и очистили Аркуин для нового Посева Жизни. Зашумели в воздухе птичьи крылья, наполнились жизнью моря, реки и океаны, зазвучали в долинах, лесах и горах звериные крики. Мы были хранителями нового мира, а народы, наделенные разумом - нашими помощниками.
   Первыми из Младших народов были элай, древние сиды. Их империя Элайя, раскинувшаяся на семидесяти девяти островах Илле-Ко-Ней, стала украшением этого мира. Древние сиды поклонялись нам, Первым из Первых. Наши изображения стояли на площадях городов и перед дворцами царей. Мы гордились этим и с благодарностью выполняли свои обязательства перед Младшими народами. И весь мир в ту эпоху был единым. Люди и двайры обрели себя позже сидов, но быстро преуспели. Мы учили их, тунак. Сиды были способны к магии и искусствам, двайры к ремеслам, а людям легко давалось все. Новые царства расцветали и набирали силу. На востоке, на просторах большой земли Аркуин появились Джумир и Уггадеш, а в Улае, на севере, Двенадцать двайрских домов объединились в Шурам-Алмутар, великое королевство Несокрушимого Камня.
  - Ну, чего замолчал?
  - Ханнах сен мир, тунак. Трудно говорить. Я подбираю слова, которые ты в состоянии понять.
  - Я слушаю.
  - Мы жили долго, очень долго, гораздо дольше любого из двуногих. Даже сиды, почти бессмертные и не знающие старости, не обладали таким долголетием. Но и мы были смертны. Мой народ стал вымирать. Мы выполнили свое предназначение. Наступали новые времена. Для нас пришло время передать этот мир другим. Некоторым из нас это казалось несправедливым. Они опасались, что с нашим уходом Аркуин вновь впадет в изначальный Хаос, и плоды наших тысячелетних трудов будут погублены.
  - Ну, и что потом?
  - Итан урег, тунак - ошибка за ошибкой. Мы старели и больше не могли оставить потомства. Некоторые мои собратья, изменив при помощи Анги свою плоть, вступили в брак со смертными женщинами, породив племя огров, могучих великанов. Но огры, обладавшие великой силой, не отличались умом, их дикость и кровожадность были неистребимы. Они не могли наследовать нам. В то время мы еще не знали, что случилось самое худшее...
  - Ну?
  - Не торопи меня! - раздраженно ответил голос. - Мне тяжело говорить о Зле, в появлении которого повинны все мы.
  - Извини, но ты сам начал этот разговор. А теперь делаешь длинные паузы, как дрянной актер, забывающий слова.
  - Хом сарат бас, тунак. Ты прав. Но я хочу, чтобы ты понял чувства, что владеют мной.
  - Это все лирика. Давай по делу.
  - Хорошо, тунак. - Странный голос опять сделал томительную паузу. - Поверь, мне очень тяжело об этом говорить. Мой народ...вымирал. Отчаяние, тунак. Великое отчаяние.
  - Соболезную, но ты так и не сказал, что...
  - Мы умирали, и Младшие народы видели останки наших собратьев. Это смущало их - разве боги могут быть смертными, говорили они? Боги не умирают. Те, кто смертны, не могут быть богами. Вера в нас стала исчезать, таять, как лед в пламени.
   Сиды первыми отреклись от нас. Они провозгласили новую веру - в Бланнорин, священную кровь элаев. Смешанные браки с людьми и двайрами, и прежде очень редкие, отныне были запрещены под страхом смерти. В городах сидов появилась магия крови, Нур-Блиан. Пропасть между сидами и другими народами увеличилась.
   Люди стали бояться сидов. Их пугали долголетие и воинское искусство сидов, владевших боевой магией Четырех Стихий. И они искали силу, способную остановить сидов. Они забыли о нас, придумали своих богов, похожих на себя. Бессмертных богов. - В голосе появилась горечь. - И в поисках силы совершили великую, роковую оплошность: открыли ворота Тенебры, Мира-за-Гранью.
  - Тенебра?
  - Темный мир демонов и кошмаров. Пока мое племя правило Аркуином, ворота Тенебры были наглухо запечатаны. Мы поддерживали равновесие Силы, и ничто не могло его нарушить. На мы вымирали, наша магическая мощь иссякла, магия людей и сидов нарушила баланс - и пришло Безумие.
   Тысячу двести лет назад мы увидели, к чему привело это Безумие. Ненависть между людьми и сидами перешла в открытую войну. Люди построили огромный флот и высадились на островах Элайи, предавая все огню и разорению. Но судьба войны решалась не силой оружия, а силой магии. Чародеи людей и сидов поставили себе на службу самые омерзительные творения Тенебры. Началось истребление всего живого. Порожденные Безумием твари, гнусная некромантская нежить заполонили просторы Аркуина.
   Мы не могли не вмешаться. К тому времени нас осталось только шестеро - шесть последних из моего народа, самые молодые из всех. Квинакор был нашим вождем. Мы собрались вместе и приняли решение. Мы не могли взять сторону сидов или людей - это окончательно разрушило бы равновесие сил в Аркуине. И еще, нам одинаково были дороги все Младшие народы. Мы пошли другим путем: искали тех, кого не могло коснуться Безумие. Людей, сидов, двайров. Мы находили их и называли номан-зу-фейн. Своими фейнами.
  - Фейнами? Что это означает?
  - В людском языке нет такого понятия. Фейн - это как бы ученик, но больше чем ученик. Побратим. Собрат по оружию. Защитник. Наследник. Тот, кому ты отдаешь часть своей души, своей силы, своей жизни. Все сразу.
  - Интересно. И что было потом?
  - Фейны составили братство воинов, которые должны были защитить этот мир от Безумия. Мы чувствовали, что эту войну можно выиграть, только сражаясь вместе с Младшими народами. Однако было слишком поздно. Все усилия уже не могли остановить происходящее, зараза быстро распространялась. Королевство сидов лежало в руинах. Остатки элаев перебрались с выжженных, заполоненных нежитью и демонами островов на материк и после долгих войн отвоевали земли в междуречье Эвра и Эрк-ан-Туре.
  - Захватывающая история. Но это было тысячу лет назад. А теперь что?
  - Погоди, я не закончил. Когда сиды покинули Илле-Ко-Ней, эти острова заняли фейны. Они истребили заполонившие эти земли порождения Безумия и основали на отвоеванных островах свое королевство. Но владыки Гардлаанда желали присоединить эти острова к своим землям. Мы убедили фейнов не проливать братскую кровь отплыть на север, в земли двайров, еще не пострадавшие от Безумия. Там фейны с нашей помощью создали неприступную крепость Вингомартис, которая сто лет сдерживала черные орды, накатывающие на запад.
   Слава о воинском мастерстве фейнов и их победах над воинством Безумия прошла по всему Аркуину. Наступило затишье, и эта несчастная земля смогла вкусить недолгий, но такой нужный ей мир. Однако мы получили подлый, внезапный удар в спину. Орды Безумия возглавил самый могущественный маг, которого когда-либо видел Аркуин. Тот, кто соединил мощь Безумия с мощью Первосозданных. Ему удалось это потому, что он... Он был одним из нас.
  - Вот как? Ваш же собрат бросил вам вызов?
  - Шарем-то-ла-нер, сен ут фарран ко-мариш! Он проклят, и да забудет мир презренное имя его!
  - Понимаю. Этот ваш непутевый собрат смог победить фейнов.
  - Да. Подвластные ему орды людей, монстров и умертвий разорили все земли южнее Печального Берега, осадили Вингомартис и после тринадцати безуспешных приступов взяли его. Мои братья выступили против предателя и с честью пали в последней битве. Квинакор погиб, Туэльд погиб, Марнис и Йоккахар погибли. Почти все фейны полегли тогда на улицах и стенах Вингомартиса. Но и Проклятый пал жертвой собственного коварства: его сила была исчерпана, и Тенебра поглотила его. С его уходом наступила Третья эпоха - Междувременья, которая продолжается и поныне.
  - Я пока не пойму, куда ты клонишь.
  - Тысяча лет заключения в Тенебре истекли, и Проклятый должен вернуться, чтобы окончательно погубить Аркуин. И некому его остановить.
  - Злой демон, так? Впрочем, какая разница! Вы проиграли войну, и теперь я ваша последняя надежда, верно?
  - Нет, мы не проиграли войну, - поправил голос. - Напротив, мы одержали победу, но великой ценой. Мы думали, что уничтожили нашего врага, но он сумел обмануть смерть. Он вернулся и готовит новые испытания для Аркуина.
  - Вижу, весело тут у вас. Не соскучишься.
   Я люблю Аркуин, - с грустью сказал голос. - Это моя земля, и я не хочу, чтобы она погибла, охваченная Хаосом.
  - Это все хорошо, но я тут причем? И как вообще получилось, что я оказался в этом вашем... Аркуине?
  - Ханнах сен мирит, трудно все объяснить. Но знай главное - ты Ожидаемый. Твой приход был когда-то предсказан Квинакором, самым могущественным и мудрым из нас. Чтобы Аркуин не погиб окончательно, магия Анги должна уравновесить Анги-Круайн. Только пришелец может остановить пришельца. Тогда есть надежда.
  - Нет, я и впрямь чего-то недопонимаю... Что такое Анги-Круайн? Почему ты сам не поможешь своей земле?
  - Я не свободен. Однажды ты поймешь, почему.
  - А если я не хочу в этом участвовать? Если я хочу домой?
  - Выбора нет, тунак. Он сделан за тебя.
  - То есть, меня подставили по полной.
  - Ты умер в своем мире, тунак, и возродился в этом. Твоя душа попала в Пересечение и оказалась здесь, в месте, где когда-то было сокрыто семя Надежды. Теперь Аркуин твой дом. Нельзя, чтобы он погиб. Я не боюсь смерти, тунак. Я слишком стар, и мне осталось недолго. Но я слышу голоса моих собратьев, ушедших в Вечность, тех, кто творил этот мир и верил в его будущее - они не могут влиять на ход событий и надеются только на тебя и меня. Мы не можем предать их. Века заключения еще не выпили мои силы до конца, и я хочу... шеен а драгин, умереть в бою. И ты освободишь меня. А посему - тум-аан ко маи фейн, тунак. Отныне называю тебя моим фейном. Навсегда, тунак. Помни об этом.
  - Хорошенькое дело! Это называется 'Без меня меня женили'. Говоришь, нет выбора? Ладно, хрен с тобой. Что еще там у тебя?
  - Тебе, моему фейну, полагается дар от меня. Так получилось, что ты уже получил дары моих собратьев, некогда создавших место, где ты сейчас находишься - крипту Надежды. Это был единственный способ повлиять на грядущие события. Опасный способ.
  - Почему?
  - Потому что будущее Аркуина с той минуты было доверено человеку. Пришельцу из другого мира. И никто не знал, какой путь он выберет.
  - Ты что-то про дары говорил.
  - Стихией Квинакора был огонь, и он наделял своих фейнов неукротимостью бушующего пламени. Это были несокрушимые в бою витязи, не знавшие себе равных. Стихией Туэльда была вода, и его фейны владели великой силой Изменчивости и Проникновения - не было и не будет среди людей Скрывающихся в Тени, равных им. Я же воплощаю силу земли, тунак. Орошенная водой земля плодоносит, а обожженная огнем превращается в камень. Стихия земли наделяет живое существо многими качествами, но самое ценное из них - Мудрость. Я вижу тайную суть твоей души - это душа того, кто всю свою жизнь полагался не на силу, а на разум. Мой дар тебе - Понимание. Отныне твой разум открыт для многих секретов этого мира. Ты сможешь говорить на языках разных племен и понимать их речь, сможешь читать письмена и раскрывать тайну магических знаков. Более я ничем не могу помочь тебе. Свой путь в этом мире тебе предстоит определить самому.
  - Спасибо, голос. Это ценный дар. Но ты не назвал мне своего имени. Кто же ты такой?
  - Граница пройдена, - ушел от ответа голос. - Я больше не могу говорить с тобой. До встречи, тунак. Будь готов к испытаниям. И внимательно осмотрись вокруг, прежде чем покинуть крипту Надежды...
  
   ***
  
  
  
  
   О, черт, будто сон приснился!
   Но пробуждения нет. Голос исчез, а вокруг по-прежнему странное подземелье. Верно, действие химии, которой меня обкололи в травматологии, все еще продолжается.
   Ладно, плевать. И вообще, что-то я не тем занят. Надо выход искать. При условии, конечно, что он есть.
   Один из обломков странного светящегося стекла был больше остальных, сантиметров, наверное, тридцать длиной. Я подхватил его, и теперь у меня был импровизированный факел. Свет был достаточно яркий, хоть и неестественный, будто от электросварки, поэтому составить правильное представление о цвете окружающих меня предметов было невозможно.
   Под ногой что-то звякнуло. Я наклонился, поднял предмет. Монета из темного металла (впрочем, в этом призрачном свете любой металл кажется темным). Величиной примерно с российскую двухрублевую монету. На аверсе женский профиль и надпись по кругу: 'Лело королева Элайи'. На реверсе цветущее дерево и номинал - один золотой рил. Куда бы я не попал, это не мой мир.
   Глубоко вздохнув, чтобы побороть накативший панический ужас и взять себя в руки, я сжал монету в кулаке и начал рассматривать пол, чтобы найти еще что-нибудь. Следующая находка оказалась малоприятной и радости мне не добавила - за торчащим из пола камнем я увидел человеческую кость, вроде как берцовую. Кость совершенно высохла, видимо, лежала тут очень давно. У меня больше не оставалось сомнений, что я нахожусь в древнем подземелье, судя по всему давно заброшенном и весьма жутковатом.
   Наверное, очередной приступ паники был бы неминуем после таких открытий, но тут взгляд мой упал на ту самую стелу, за которой я увидел кость. До разговора с неведомым голосом я уже видел высеченные на стеле письмена, и они мне были так же понятны, как китайские иероглифы. Но теперь...
   Это был вырезанный на камне текст - не особо длинный и малопонятный, да еще и поврежденный местами. Вот он, этот текст, слово в слово:
  
  
   Пятеро ... пришли в Аранд-Анун с трех сторон света в день, когда пала тень Проклятого на Вингомартис, и черные полчища затопили север, как зараженные воды,
   Собравшись на битву, из которой не будет возвращения,
   По слову Квинакора взяли воск жизни и бренную плоть человеческую, и, смешав, вложили в нее силу Огня, Воды и Земли.
   Но не было у них силы Ветра, чтобы вложить в плоть Дух и оживить.
   Квинакор же, старший из них, изрек: 'Сделано все, что можно, и пришел час испытаний. Уходит наша эпоха и приходит другая, и будет жить Аркуин, даже если нас не станет.... Тысяча лет пролетит, как день, и душа из мира другого войдет в эту плоть, и оживет Ожидаемый,
   Тот, кто навсегда остановит Безумие и вернет этому миру Надежду,
   После чего...
  
  
  
   - Интересное кино, - пробормотал я, потирая подбородок. - И что будет 'после'?
   Поскольку я удивительным образом смог прочитать текст на поврежденной стеле, мне захотелось прочесть и то, что высечено на других плитах. Подсвечивая себе кристаллом, я переходил от плиты к плите и читал следующие надписи:
  
  
  
  
   Сакральный календарь Дор-Мах
  
  22 декабря - 21 января
  Животное: Единорог
  Тайное имя: Дангхар (Dangkhar).
  Планета: Солнце.
  Ключевые слова: красота, величие, честность, гордость, свобода.
  Занятия: воин, пастырь, земледелец, купец, лесничий, священник.
  Дар: восприимчивость к новому, жизненная сила, устойчивость к магии.
  Камень: топаз.
  
  22 января - 17 февраля
  Животное: Змея
  Тайное имя: Мориан (Morian).
  Планета: Уран.
  Ключевые слова: тайное знание, разум, хитрость, терпение.
  Дар: ум, воля, обновление, удача, скрытность.
  Занятия: коммерсант, вор, политик, мореплаватель, маг, шпион.
  Камень: лазурит
  
  18 февраля - 17 марта
  Животное: Собака
  Тайное имя: Сах (Sagh).
  Планета: Марс.
  Ключевые слова: отвага, любовь, ловкость, стойкость.
  Дар: здоровье, ловкость, чутье, умение выживать в сложных условиях. Сильная связь с миром духов.
  Занятия: страж, воин, искатель приключений, вор, разбойник.
  Камень: малахит
  
  
  18 марта - 18 апреля
  Животное: Бык
  Тайное имя: Мевал (Myval).
  Планета-управитель: Земля.
  Ключевые слова: здоровье, мощь, сила, инстинкт.
  Дар: здоровье, сила, доверие.
  Занятия: витязь, земледелец, целитель, страж.
  Камень: рубин
  
  19 апреля - 22 мая
  Животное: Волк
  Тайное имя: Ллуг (llug).
  Планета-управитель: Венера
  Ключевые слова: преобразование, битва, энергия жизни.
  Дар: понимание, чутье, стойкость, благородство, воинское мастерство. Помощь предков.
  Занятия: воин, искатель приключений, разбойник, наемник.
  Камень: аметист
  
  23 мая - 19 июня
  Животное: Орел
  Тайное имя: Иллайх (Illygh).
  Планета-управитель: Нептун
  Ключевые слова: логика, обаяние, интеллект, аналитический ум.
  Дар: способности к магии, харизма, величие.
  Занятия: маг, политик, военачальник, ученый, художник.
  Камень: гранат
  
  
  20 июня - 21 июля
  Животное: Козел.
  Тайное имя: Турс (Thurs).
  Планета-управитель: Юпитер.
  Ключевые cлова: сила, польза, интуиция.
  Дар: здоровье, интеллект, личный магнетизм.
  Занятия: мореплаватель, пастырь, маг, коммерсант, политик, ученый.
  Камень: сапфир
  
  22 июля - 23 августа
  Животное: Кошка
  Тайное имя: Кас (Kath).
  Планета-управитель: Земля
  Ключевые слова: творчество, чутье, мистицизм, благородство, симпатия.
  Дар: предприимчивость, красота, отвага.
  Занятия: артист, бард, страж, охотник, маг, коммерсант.
  Камень: агат
  
  24 августа - 21 сентября
  Животное: Лошадь
  Тайное имя: Хосет (Huset).
  Планета-управитель: Меркурий
  Ключевые слова: энергия, грация, интеллект.
  Дар: проницательный ум, сила, скорость, воинское мастерство.
  Занятия: страж, воин, земледелец, искатель приключений, политик.
  Камень: опал
  
  
  
  
  22 сентября - 23 октября
  Животное: Лисица
  Тайное имя: Иджи (Eiji).
  Планета-управитель: Луна
  Ключевые слова: маскировка, осторожность, выносливость
  Дар: мощный интеллект, удачливость.
  Занятия: вор, маг, священник, купец, шпион, искатель приключений.
  Камень: изумруд
  
  24 октября - 24 ноября
  Животное: Филин
  Тайное имя: Дургах (Durgah).
  Планета-управитель: Сатурн
  Ключевые слова: мудрость, скрытность, интеллектуальная мощь.
  Дар: понимание, искусность в тайных науках, убеждение.
  Занятия: маг, целитель, бард, священник, политик.
  Камень: алмаз
  
  
  25 ноября - 21 декабря
  Животное: Ворон
  Тайное имя: Вур (Vuhr).
  Планета-управитель: Плутон
  Дар: способность к тайным наукам, удача, интеллект.
  Занятия: маг, шпион, искатель приключений, воин, целитель.
  Камень: янтарь
  
   Интересно. Вроде как гороскоп. И похоже, весь этот зодиакальный зоопарк как-то связан со мной. Не случайно же тут все эти надписи сделаны!
   И месяцы, месяцы - умом-то я прекрасно понимал, что в этом мире называются они по-другому, но в надписях были указаны именно земные названия месяцев года. Что это, магия? Или так действует Дар Понимания, о котором говорил беседовавший со мной голос?
   Наверное, я должен выбрать что-то. Если у меня день рождения в мае, то...
   Все правильно - Волк. Волчара, ага...
   Я положил руку на плиту Волка. Ничего не произошло. Видимо, я что-то делаю неверно.
  - Я Волк! - сказал я громко и с идиотским пафосом. - Серый волк, зубами щелк!
   Опять ничего. Дебилизм, конечно, полный. Так, а для чего нужна эта кристаллическая розетка над текстом? Ну-ка, ну-ка...
   Едва я коснулся плоского камня внутри розетки, где-то в стене раздались гудение и стук, будто заработал невидимый мне механизм, и миг спустя плита ушла в пол, открыв для меня низкий, но несомненный выход из этого склепа. Теперь, слава Богу, я мог выйти, и это было первое приятное событие за последний час.
  - Уфф! - Я вытер пот, выступивший на лбу, и с опаской шагнул поближе к открывшемуся ходу. Посветил факелом. Впереди был низкий тоннель с земляными стенами, где-то шумела вода. Как бы то ни было, выбора у меня нет, надо идти, а то, упаси Господи, и этот выход закроется, и я останусь замурованным в этом чертовом склепе.
   Я вошел в тоннель и двинул по нему в никуда. Шел медленно и осторожно, поскольку понятия не имел, что это за место, и какие сюрпризы мне могут повстречаться. Тоннель кишкой уходил куда-то вверх, и подниматься по скользкой влажной глине было тяжело. Стало холодно, под ногами чавкала грязь. Так я добрался до пролома в каменной стене, заглянул в него и увидел новое подземелье, гораздо больше того, где очнулся.
   Туннель вывел меня в подземный зал. В темноте я не мог оценить его размеры, но чувствовал, что зал большой - шлепанье моих ног отдавалось от его стен эхом. Холод стал еще злее, вновь появился ушедший было страх. Куда я прусь, блин? Что это вообще за место?
   Сделав шаг вперед, я споткнулся и выругался - что-то с металлическим лязгом больно ударило меня по ноге. Я опустил глаза и увидел на полу сильно поеденную ржавчиной небольшую кирку на длинной рукояти.
   Это была славная находка. Кирка могла послужить и инструментом, и оружием - пес его знает, что за зверье может встретиться в этих подземельях. Но мне повезло вдвойне: в паре метров от кирки лежали останки ее хозяина - собственно, скелет, на костях которого сохранились остатки сгнившей от влаги и времени кожаной одежды и сапог.
   Я присел над скелетом, пытаясь найти среди костей хоть что-нибудь ценное - и тут увидел на камне за скелетом древний ржавый масляный фонарь. Разжечь его мне было нечем, да и масло в фонаре давным-давно высохло, но, повинуясь предчувствию, я заглянул за камень. Там лежал заплечный мешок из сыромятной кожи.
  - Есть! - воскликнул я, хватая мешок. То, что было в мешке, обрадовало меня больше золота и самоцветов: в нем была одежда и разная мелочь. Меховая куртка сгнила и рассыпалась у меня в руках, но короткие холщовые штаны, рубаха без рукавов и запасные сапоги из дубленой кожи хоть и воняли гнилью и сыростью, но выглядели вполне носибельными, и я тут же натянул их на себя. Сразу стало теплее. Сапоги, правда, были маловаты, но я был рад и такой обуви. Еще в мешке оказались проржавевший насквозь и негодный железный нож, тыквенная бутылка для воды, деревянная пиала и ложка, слежавшаяся в камень соль в тряпке, медная коробочка с трутом и кресало. Еще была какая-то серая труха. Вытряхнув эту труху из мешка, я сложил в него свои находки - авось пригодятся! - повесил на плечо.
   И вот тут я услышал вроде как крики. Далекие, но вполне отчетливые. Где-то впереди, за границей темноты. Сначала я подумал, что это галлюцинация. Но потом я вновь услышал, что где-то в подземелье кричат.
   Выбора у меня не было, и я пошел на эти голоса.
  
  
  
  
   ***
  
  
   Сначала была вибрация и гул, будто землетрясение началось. А потом каменный пол в центре зала вспучился, разлетелся дождем обломков, и Хаспер Эдак увидел, как выползает им из своего убежища навстречу новая тварь, гораздо крупнее тех, что они убили на входе в Аранд-Анун и в верхней анфиладе. Но та же самая разновидность - белесая, в мерзостных осклизлых пятнах хитиновая броня, защищающая головогрудь, раздутое брюхо, будто наполненное гноем, острые и длинные как ашардийские сабли жвала, мощные клешни, способные сокрушить камень и любую броню. Мичи мгновенно вскинула свою шестидесятифунтовку и пустила бронебойную стрелу из-за спины мага. Тщетно - Хаспер видел, как стрела, отрикошетировав от толстого хитина, защищающего голову твари, со звоном ударила в одну из колонн.
   Маг вытянул левую руку, закрывая себя и спутников магическим экраном, сконцентрировал энергию в пальцах правой и приготовился ударить Очистительным Разрядом, но Каз все испортил. Двайр с ревом бросился вперед, прямо к движущимся жвалам и начал орудовать своим шестопером, целя в сочленения многочисленных лап подземного монстра.
  - Каз, назад! - крикнул Хаспер. - Назад!
   Двайр не услышал - или сделал вид, что не услышал. Враг был прямо перед ним, и Каз вошел во вкус. Азартно бил щитом в левой руке тварь прямо по жвалам, одновременно ломая суставы на коленчатых лапах перначом в правой. Хаспер слышал в перерывах между ударами обрывки самых отборных алмутских ругательств: 'Vatlan morot, vatlan fimli, vatlan annu-vu!'
  - Идиот! - завопил Хаспер. Он никак не мог улучшить момент, чтобы атаковать тварь и при этом не попасть в Каза.
   Мичи поборола страх и пристрелялась, посылала стрелу за стрелой быстро и уверено. пронзая мягкое брюхо мегачервя, и жирная кровь потекла по брюху на пол, наполняя воздух в зале тошнотворным запахом гниения. Твари это не понравилось, со стрекотанием она попятилась назад. Каз, естественно, вообразил, что дело сделано, и осталось добить подземную мерзость одной лихой атакой. Однако мегачервь в этот момент мотнул своей огромной головой и зацепил Каза жвалом. Хаспер увидел, как коротышка, повисший на изогнутом остром хитиновом ятагане длиной в половину человеческого роста, задрыгал ногами и завопил дуром, на все подземелье.
   Каз не оставил ему выбора. И Хаспер атаковал, рискуя насмерть поразить алмутара. Очистительный Разряд угодил прямо между жвал мегачервя и взорвался. Каз, отброшенный ударной волной, отлетел назад и шлепнулся на пол у ног мага. Сраженный монстр несколько раз мотнул тем, что осталось от его головы, коленчатые лапы подкосились, и мегачервь распластался на плитах пола всей дрожащей дымящейся тушей, которая начала постепенно расползаться в слизистую протоплазму.
  - Какая гадость! - сказала Мичи. - Меня сейчас вырвет.
   Каз поднялся на ноги, тряся головой. Его панцирь, щит и сапоги были в хлопьях слизи. Ран на двайре не было - клык мегачервя не пробил его доспехи, а прошел между кирасой и прочным шелковым кушаком, разодрав последний в лохмотья.
  - Левое ухо ничего не слышит, - заявил он.
  - Сейчас и правое оглохнет, - Хаспер шагнул к компаньону, схватил за горло и занес кулак. - Сколько раз говорить тебе: я тут командую! Я определяю, что делают все. А ты, как последний кретин, лезешь мне под руку и мешаешь биться!
  - Так я думал...
  - Думаю я! - взорвался Хаспер. - А ты выполняешь. Еще раз полезешь вперед без приказа, отправишься в свои сраные пещеры воевать с ратфангами.
   Каз перевел взгляд на лучницу, чтобы найти у нее поддержку, но Мичи только постучала себя пальцем по лбу. Двайр тяжело вздохнул.
  - Надеюсь, это был последний? - спросил он.
   Хаспер не ответил. Вопрос был дурацкий, и ответ на него можно было дать только дурацкий.
  - Однако это тот самый зал, про который говорил нам Кулот Нанн, - внезапно сказала Мичи, глядя по сторонам. - Помнишь, Хас, он сказал, что нам нужна стена с изображением семи Образов Времени. Думаю, это она, - и девушка показала на рельеф в дальнем конце зала.
  - И точно! - Хаспер вздохнул. - Все верно, мы на месте. Теперь надо найти рычаг.
   Маг произнес заклинание Свечи-во-Мраке, и зал наполнился мягким теплым светом. Рельеф был прямо перед ними - очень древний, фигуры Детства, Юности, Зрелости, Старости, Прошлого, Настоящего и Будущего были сильно повреждены водой, которая веками просачивалась сквозь свод и капала прямо на изображение.
  - Никогда не видел ничего подобного, - пробормотал маг, разглядывая фигуры. - Явно Вторая эпоха, а может быть, что и конец Первой. Никаких пояснительных текстов, да.... Но это оно, клянусь душой! Посмотрите на фигуры - какая плавность линий, какая тщательная шлифовка! Этот рельеф создан не резцом, а магией, его вырезали Силой! Надо бы запечатлеть это изображение. - Хаспер достал из наплечной сумки глаз-камень и провел им перед рельефом. - Мелочь, но кто-нибудь из ученых крыс в Румастарде может заинтересоваться и заплатить.
  - Почему мы встали? - поинтересовался Каз.
  - Потому что я, в отличие от тебя, иногда думаю. Нанн говорил, что в зале должен быть вход в склеп. - Хаспер повел ладонью, подсвечивая изображение на стене. - И надо сообразить, как его открыть. Я думаю...
   Vatlan annu-vu muran calamath, а это что за штуковина такая? - воскликнул Каз, указывая пальцем на торчащий из стены рычаг. - Сейчас глянем!
   Эдак замахал руками, но было поздно - двайр дернул рычаг. Тотчас в недрах развалин загрохотали невидимые машины, приводящие в действие тайные двери. Одна из дверей прямо на глазах трех авантюристов открылась справа от рельефа, в дальней стене зала.
  - Есть! - Хаспер добавил непристойное ругательство. - Вот и ход в сокровищницу Аранд-Ануна. Я иду первым, Мичи за мной, Каз замыкает. Мы...
   Тут Хаспер Эдак осекся и приготовился к атаке, потому что в открывшейся двери появилась человеческая фигура. И что самое удивительное - это было не призрак, не андроморф и не оживший мертвец. Самый обычный, непонятно как тут оказавшийся живой человек.
  
  
  
   ***
  
   Их было трое. Рослый длинноволосый парень, одетый в длиннополый кожаный сюртук, кожаную же шляпу и сапоги с пряжками - он первый увидел меня и закричал. Второй была женщина, ростом чуть пониже парня, причем в кольчуге, с небольшим луком в руке и набитым колчаном за правым плечом. Третий, самый колоритный персонаж в этой компании, едва доставал своим приятелям до середины груди, но был с ног до головы закован в стальные латы, в одной руке держал большой треугольный щит, а в другой шестопер на длинной рукояти.
   У меня еще промелькнула мысль, что это ролевики из какого-нибудь исторического клуба, но секундой позже я подумал, насколько она нелепа. Я не сомневался, что коротышка не лилипут из цирка, булава в его руке самая настоящая, лук его спутницы тоже, а электрические разряды, которые зазмеились по пальцам длинноволосого, вполне могут образовать предназначенную мне убийственную молнию.
   Классическая троица - маг, лучница и гном. Прямо тебе фильм 'Властелин колец'. Арагорна с мечом не хватает.
  - Привет! - воскликнул я, помахав им светящимся обломком. - Не стреляйте!
   Они не поняли. Стояли и смотрели на меня, видимо, чувствуя себя полными идиотами - такими же, как я в ту минуту.
  - Эй, давайте без насилия! - сказал я, улыбаясь самой мирной улыбкой, но продолжая идти им навстречу. Нельзя дать им понять, что я их боюсь, и никак нельзя сделать что-нибудь такое, что они могут принять за агрессию.
  - Нет, нет, не убивай нас! - вдруг завопил длинноволосый.
   А он трусоват, подумал я. Их трое, я один, причем как минимум двое вооружены. Одной стрелы достаточно, чтобы меня не стало. А у меня из оружия только ржавая кирка.
  - Поговорим? - крикнул я подошел ближе. - Вы кто такие?
  - Я Хаспер Эдак, магиссимус, - отрекомендовался длинноволосый. У него было очень бледное костлявое лицо, козлиная бородка с сильной сединой, черные глаза и тонкий нос с горбинкой. Я бы дал ему лет сорок. - А ты...
  - Максим Вьюгин, я из России, менеджер по рекламе. (Отлично, они понимают меня, а я их!). Можно просто Макс. Я попал в аварию и очнулся в этом подземелье. Потом открылась дверь, я вышел в этот зал и увидел вас.
  - Мак...сим? - произнес 'магиссимус', продолжая таращиться на меня.
   Я заметил, что лица девушки и коротышки не светятся радостью. Более того, они явно испуганы. Впрочем, девушка была ничего так себе - не красавица, но и не крокодил. Эдакая свеженькая глазастая шатенка лет двадцати - двадцати пяти. Забавная у нее прическа; затылок выбрит, а длинная челка, падающая на левую часть лица, завита в мелкие кудри. Что же до гнома, то это был типичный гном, низкенький, крепкий, бородатый, щекастый и краснорожий. Хотя кто его знает, как эти гномы на самом деле выглядят!
   Надо думать, я теперь это знаю.
  - Откуда ты тут взялся? - наконец, вымолвил маг.
  - Я ж сказал тебе: я ехал по делам, попал на дороге в аварию и очнулся тут, в этих руинах. А тут вы появились. Вы вообще что за люди?
  - Сказано же тебе, я магиссимус, - ответил мне длинноволосый и, видимо, чтобы до меня быстрее дошло, показал мне правую руку, на указательном пальце которой красовался массивный перстень с печаткой. Затем маг показал на девушку с луком. - Это Мичи Турранис. А двайра зовут Каз.
  - Вообще-то Казеренготтвер, - буркнул гном.
  - Будь я проклят, но это ведь обломок силового кристалла! - сказал маг, глядя на светящийся осколок в моей руке. - Ты коснулся его и остался жив. Древняя магия не причинила тебе вреда. Ты необычный.
  .
  - Мне еще бывшая жена об этом говорила, - с самым серьезными видом ответил я. - Вы бы мне лучше помогли отсюда выбраться. Тут холодно, и, наверное, много всякой хищной мерзости водится, - тут я посмотрел на окруженную слизистой лужей бесформенную тушу какой-то твари, громоздившейся на полу метрах в двадцати от меня.
  - О, да! - Маг несколько мгновений смотрел на меня. - Что там, впереди?
  - Ничего. Пустой склеп, в котором я пришел в себя. Есть желание, топайте дальше. А мне бы отсюда на свет божий выбраться.
  - Там точно ничего нет? - с подозрением спросил маг.
  - Вот, только это, - я показал ему найденную в склепе монету. Маг взял ее, прищурился, разглядывая.
  - Ого, рил Второй эпохи! - воскликнул он. - Хорошая монета.
  - Давай ее сюда, - потребовал я.
  - Ладно, ладно... Так там точно ничего нет?
  - Сказано же, ничего. Только какие-то светящиеся стекляшки. Не веришь, сам проверь.
  - Хорошо, я думаю, Кулот Нанн должен поговорить с тобой.
  - Кулот... кто?
  - Наш наниматель. Прости мое любопытство, но ты воин или маг?
  - Я просто человек. Что, по мне не видно?
   Маг сначала сохранял самое серьезное выражение лица, потом усмехнулся.
  - Признаться, я бы меньше удивился, натолкнись мы на Неупокоенного, - сказал он. - Только помни, я не люблю неожиданностей. Если хочешь жить, веди себя хорошо.
  
  
  
  ***
  
  
   Мы шли по длинным темным переходам этого, наверное, когда-то великолепного сооружения, и я, настроенный на самый шизофренический лад, думал над тем, что со мной происходит. Единственное, что приходило в голову - я крепко поломался в аварии на шоссе, меня привезли в больничку, и я сейчас лежу, перебинтованный как египетская мумия, в палате, обколотый всякой дрянью, от которой у меня и случились эти до тошноты реалистичные глюки. Гномы, маги, какое-то заброшенное подземелье, типа другой мир. Странно, что в таком состоянии у человека бывают совершенно непредсказуемые видения. Лучше бы мне какой-нибудь Куршавель приглючился. Или хотя бы наш городской летний пляж с девочками и пивом.
   Хрень какая-то.
  - Послушай, Хаспер, - начал я, поскольку идти молча было скучно, да и происходившее со мной требовало хоть каких-то объяснений, - а как называется твоя родина?
  - В смысле, откуда я родом? Из Рэмберка. Я лотиец.
  - О, лотиец! - протянул я с самым серьезным видом, будто этот худосочный маг сказал мне что-то вроде 'Я украинец' или 'Я москвич'. - Рэмберк - это город такой?
  - Да. Я учился там в Академии магии, а потом меня направили на учебу в Румастард. Аркуину нужны хорошие маги.
  - В Аркуине много магов?
  - Да ты и впрямь чудак, чтоб мне сгореть! - засмеялся Хаспер. - Хотя прости, я забыл, что ты чужеземец. Магов не бывает много, запомни. Каждый маг драгоценен для этой страны, потому что обладает великой силой и выполняет для Аркуина важные миссии.
  - И в чем заключается твоя миссия, Хаспер?
  - Это неважно, - уклонился от ответа маг. - Ну вот, моя печать на двери! Мы почти пришли.
  - Куда мы идем?
  - В наш лагерь. Дам тебе пару советов: во-первых, когда Кулот Нанн заговорит с тобой, честно и правдиво отвечай на все его вопросы. Кулот не любит лжецов и сразу тебя раскусит. Во-вторых, что бы он тебе не предложил, соглашайся на все.
  - Почему это?
  - Потому что иначе ты умрешь, - с жесткой прямотой ответил маг. - Поверь, я правду говорю.
   Когда мы, наконец, выбрались из подземелья, уже начинало темнеть. Небо выглядело вполне земным - облачное, хмарное, неприветливое. Пейзаж вокруг меня был довольно зловещий; бескрайняя, ровная как стол, глинистая пустыня, по которой тут и там торчали из куч щебня и песка выветренные столбообразные скалы. Далеко на горизонте угадывалась цепочка гор, черная на фоне закатного неба. Было тихо и душновато. А я был рад тому, что выбрался наконец-таки на свежий воздух. Оставалось надеяться, что не все пейзажи в этом мире такие же пустынные.
   Лагерь, в который мы шли, находился в конце пологой долины, на возвышенности - два десятка полотняных шатров, окруженных настоящим вагенбургом из составленных в круг тентованных четырехколесных повозок. Когда мы вошли в круг повозок, я увидел гномов - они что-то стряпали на кострах и возились с лошадьми. Алмутаров, как называл их Хаспер, было много, десятка три, если не больше. Несмотря на духоту все коротышки были в латных доспехах и при оружии: у каждого на поясе висел либо короткий меч, либо кинжал, а у костров я увидел разложенные на ящиках, седлах и тюках с поклажей большие треугольные щиты, арбалеты, двуручные топоры и булавы, вроде той, что была у Каза. Оружие было в идеальном состоянии, аж гордость взяла за гномов. Моя персона гномов, похоже, заинтересовала, они с любопытством рассматривали меня. На их пропыленных, заросших роскошными окладистыми бородами лицах читалась настороженность, но не враждебность.
   У входа в самый большой шатер нас ждали двое, он и она. Опишу эту пару поподробнее. Мужчина был мой ровесник, где-то чуть за тридцать. Рослый, светловолосый, с рубленым лицом и глубоко посаженными светлыми глазами, с роскошной пшеничного цвета бородой, заплетенной в пять косичек. На парне была совсем недурственной работы стальная кольчуга до колен, перепоясанная кожаным поясом с длинным прямым мечом, широкие полосатые штаны и сапоги с загнутыми мысами. Девица была куда интереснее. Почти с меня ростом, с головы до ног зашитая в узорную клепаную кожу и увешанная серебряными украшениями. Лицо у нее было очень даже ничего, правильное, с тонкими чертами, но губы были черные, пепельного цвета волосы на голове, выбритые над остроконечными ушами, напоминали конскую гриву, заплетенную в мелкие косички, ниспадающую до поясницы, на лбу красовались маленькие рожки, а на пальцах рук - острые загнутые когти. И еще, у красотки были миндалевидные винно-красные глаза, обведенные черными тенями. На поясе у девицы висели два кривых меча в искусно сделанных ножнах. Оба они, что бородач, что странная девица, посмотрели на меня так, что я понял - эта парочка по первому сигналу размочалит меня в лохмотья. Однако пока они ограничились презрительными взглядами, да еще парень, ничего не говоря, отнял у меня кирку и мешок.
  - Стой здесь, - велел Хаспер и вошел в шатер. Прошло не больше минуты, и маг выглянул наружу.
  - Входи, - приказал он.
   Я вошел. Шатер освещали подвешенные к центральному столбу светильники - что-то вроде стеклянных колб, наполненных светящимся веществом, - и светили они достаточно ярко, так что я мог осмотреться. Напротив входа, на разостланном ковре, сидела жирная туша килограммов на сто пятьдесят с маленькой лысой головой и большими ушами, в которых посверкивали золотые серьги с самоцветами. Лицо толстяка живо напомнило мне изображения Будды: безбородое, гладкое, какое-то бесполое, с круглыми щеками и маленьким ртом. На его щеках отчетливо виднелись то ли вытатуированные, то ли нанесенные красной краской треугольники, обращенные острым концом к подбородку. Белесые выпуклые глаза со змеиными вертикальными зрачками, обрамленные белыми, как у свиньи, ресницами смотрели на меня не мигая, пристально и изучающе. Толстяк был одет в лиловый халат, расшитый серебром и перепоясанный широким кушаком из синего шелка, шелковые алые шаровары и кожаные вышитые чувяки. Рядом с этим более чем упитанным господином сидела на коленях весьма смазливая светловолосая девушка лет семнадцати, которая растирала пестиком в серебряной чашке что-то очень пахучее. Запах был резкий, хоть и приятный, и я чихнул. И еще я заметил, что на шею девушки надет металлический ошейник, цепь от которого толстяк держит в левой руке.
  - Там стой, - толстяк показал мне пухлым пальцем на угол слева от входа. Голосок у него был тонкий и высокий, как у евнуха. - Да, вот так. Дай посмотрю я на тебя. Ты знаешь, кто я?
  - Ты Кулот Нанн, - ответил я.
  - Верно. Ты знаешь мое имя. Я Кулот Нанн, великий и несравненный. А как твое имя?
  - Максим Михайлович Вьюгин.
  - Длинно и некрасиво, - пропищал толстяк. - Отныне ты Сим Вьюген. Хаспер говорит, ты в Аранд-Ануне был. Ты искал сокровища?
  - Нет, - ответил я самым холодным тоном. Мне с самого начала не понравился этот жирный ахтунг.
  - А как ты попал в подземелье? Я вижу, ты живой, не труп бродячий. В руинах ты сокровища искал?
  - Я не знаю. Я потерял сознание, когда... впрочем, неважно. Очнулся уже в этих развалинах. Стал искать выход и наткнулся на твоих людей.
  - Ты похож лицом на жителя Гардлаанда, - сказал Нанн. - Но ты не гардлер. Из какого ты народа?
  - Я русский. Есть такая страна Россия.
  - Россия? Не слышал. - Толстяк почмокал губами. - Но это не имеет значения. Я мог бы убить тебя, потому что люблю, когда на моих глазах умирают люди. Однако Хаспер считает, что ты можешь пригодиться... потом. Сейчас я думаю, мне Хаспера послушать, или нет. Что в мешке у него есть? - осведомился пузан у Хаспера.
  - Ничего, господин, - заговорил Хаспер, - ничего ценного.
  - Плохо, ой, как плохо! - Нанн покачал головой.
   Я ничего не сказал. Внутри меня шевельнулся страх. Хочу я этого, или нет, но моя судьба сейчас зависит от этого жирного козла. Было бы у меня хоть какое-то оружие...
  - Ты воин или маг? - спросил Нанн.
  - Я? Скорее, воин. Магией никогда не занимался.
  - Плохо это очень, - жирный покачал головой. - За раба со способностями к магии в Румастарде хорошие деньги заплатили бы. За раба простого мало мне заплатят. Лучше уж зарезать, и на муки глядя испытать восторг.
  - Вообще-то я не раб, - заметил я, начиная терять спокойствие.
  - Кто сказал тебе? - Тут жирный затрясся в беззвучном смехе. Девушка с чашкой бросила на меня быстрый и тревожный взгляд. - Забудь о своем прошлом. С этого часа ты раб мой, а я твой хозяин. Твоя жизнь мне принадлежит. Стоит мне приказать, и тебе горло мои люди перережут, а тело пустынным гадам скормят. Я твою судьбу решаю.
   Больше всего в этот момент мне хотелось кинуться на Кулота Нанна и свернуть ему шею. Но я сдержался. Просто скрестил руки на груди и молчал. По глазам жирного я увидел, что мое спокойствие взбесило его.
  - Ты строптив, я вижу это, - сказал он. - А строптивых рабов надобно покорности учить. Ханнес!
   Полог шатра откинулся, и вошел тот самый светловолосый бородач, которого я видел у входа.
  - Смотри, Драккан, - сказал Нанн, показывая на меня пальцем, - этот чужак с виду крепок и силен. А еще он, кто я, и кто он, не понимает. Его надо покорности научить.
  - Да, господин, - ответил бородач, шагнул к столбу и снял с гвоздя свернутый кольцом пастушеский кнут.
  - Не здесь, - велел жирный бандюган. - Перед шатром. Все должны эту забаву видеть.
  - Невелика отвага бить кнутом безоружного, - не выдержал я. - Так поступают только трусы и слабаки. Или великий и несравненный Нанн не хочет потешить себя зрелищем настоящего боя?
   Жирный не ожидал от меня таких слов. Он, стерьво раскормленное, вообразил, что я сейчас упаду ему в ножки и буду просить пожалеть, не бить, простить. Я прочел это на его холеной морде.
  - Хочешь драться? - спросил он. - С кем?
  - Да с кем угодно, - ответил я, совершенно не задумываясь о последствиях моих слов. - Хоть с ним вот, - и я показал на бородача.
  - Жалкий засохший ошметок из свиного подхвостья! - загремел бородач. - Да ты знаешь, кто я такой? Я Ханнес Драккан из фюрда Драке, и я убил за свою жизнь тысячу таких ублюдков, как ты.
  - Знаю, знаю, - сказал я. - И когда ты пердишь, луна падает с неба, и море выходит из берегов. Еще ты трахаешь за ночь по сотне баб и колешь своим членом орехи. Знакомая песня.
   Хаспер закатил глаза в ужасе - он решил, что после этих слов мне конец. Но бородач, ошалело глянув на меня, заржал, как стоялый жеребец.
  - Господин, мне нравится этот заморыш, - сказал он, высмеявшись. - Я убью его любым способом, который ты изволишь предложить.
  - Хорошенько размолоти его кулаками, - велел Нанн, подергивая пальцами золотую цепь на своей грязной шее. - Только не убивай, просто уму-разуму поучи.
   Странно, но при этих словах я воспрял духом. У меня появился шанс. Видимо, пока кучка бандитов не собирается меня убивать - просто хотят разъяснить мне при помощи рук, ног и подручных средств, кто тут хозяин, а кто бессловесное быдло. Этот Драккан, мать его, был по всем статьям крепким парнем, но и я не задохлик. Морды бить я умею, приходилось не раз и не два ставить на место чересчур борзых. Попробуем побарахтаться.
   Кулот Нанн не стал выходить из шатра - рогатая девица и помогавшие ей два гнома быстро подняли переднюю стенку шатра. Получилось что-то вроде театральной ложи. Ареной для мордобоя стала гладкая глинистая площадка перед шатром.
   Драккан встал напротив меня, снял с пояса меч, передал одному из гномов, упер руки в бока и снова захохотал. Мне было плевать на его жеребячьи эмоции. Я спокойно ожидал, когда этот буйвол пойдет в атаку.
   Он и пошел. Как я и ожидал, парень был мастером стиля 'Деревенский алкаш на дискотеке' - пер танком, размахивая длинными ручищами без всякой системы, абы попасть по мне. От пары таких деревня-дзуки я ушел без труда, но третий удар все же достал меня. Слава Богу, Драккан попал мне кулаком не в лицо, а в плечо - после удара такой силы я бы отправился в долгий, если не вечный нокаут. И вот тут красавец сделал серьезную ошибку; в восторге от собственной силы и ловкости остановился, поднял руки и заревел, как медведь. Я воспользовался тем, что он открылся и провел хороший прямой правой Драккану в челюсть. Рев оборвался, и бородач замотал головой: я же, не тратя времени даром, достал его хуком слева, а потом обработал ударом ногой под колено. Эффект был невеликий, мои удары только слегка ошеломили громилу, и мне, наверное, пришлось бы плохо, если бы вдруг не раздался истошный крик, который заставил всех забыть о нашем с Дракканом поединке:
  - Ашарди! Ашарди!
   Я не понял, в чем дело, но только что-то просвистело у меня мимо уха, и Драккан встал, как вкопанный - из его груди, чуть пониже правой ключицы, торчала оперенная стрела. Ночь наполнилась воем, гиканьем, топотом копыт. Про меня все забыли: гномы, наблюдавшие за нашим спаррингом, разбежались, хватая оружие. Я был предоставлен самому себе.
   На лагерь напали. Вокруг вагенбурга в темноте метались тени, похожие на кентавров, и на нас густо посыпались стрелы. Одна из них впилась в глину у моих ног. Сообразив, что в свете костров я становлюсь отличной мишенью, я бросился к повозкам и забился под одну из них. Отсюда я мог видеть и слышать, как разворачивается битва между неизвестными мне людьми, напавшими на лагерь, и гномами охраны, которые с яростными воплями отбивались от нападающих, засев в повозках. По лагерю с ржанием метались испуганные лошади, а кроме того, пущенные с той стороны зажженные стрелы подожгли несколько шатров. Еще одна стрела со стуком ударила в борт повозки, под которой я спрятался, и я почувствовал запах горящей смолы.
   Эх, блин, похоже, отсидеться не удастся. Если те, кто напал на лагерь, ворвутся в круг повозок, мне не спастись - убьют наверняка.
   Я увидел, как один из гномов, пронзенный несколькими стрелами, выронил арбалет и упал замертво с повозки. Я решился. Выскочил из-под фуры, на ходу выдернув из борта горящую стрелу, петляя, как заяц, добежал до мертвеца, сорвал с него колчан с болтами и подобрал арбалет. В свете разгорающегося пожара - уже несколько повозок и большинство шатров ярко пылали, разгоняя темноту, - я увидел нападавших. Это были смуглые бородатые всадники, одетые во что-то кожано-пестро-меховое, вооруженные короткими луками и саблями, и их было много. Некоторые из них, показывая класс джигитовки, прямо с коней прыгали на фуры, прорезали тенты и, врываясь внутрь, сходились с гномами врукопашную, но большинство носились кругом, пуская стрелы, которые густо истыкали фургоны и поражали засевших в них гномов. Картина боя в точности напоминала сцену нападения индейцев на переселенческий караван, которую частенько можно увидеть в вестернах. Разве только шквальной стрельбы из винтовок и револьверов не было.
   Натянуть арбалет оказалось не так просто, но я справился. Вложил в желобок болт и, укрывшись за кучей тюков, прицелился в ближайшего ко мне всадника, который азартно рубился с двумя вооруженными секирами гномами. В армии я был хорошим стрелком, на 'отлично' выбивал все нормативы, но АК74М и арбалет - немного разные вещи. Поймав всадника в прицельную рамку, я выстрелил, но попал не в туловище, куда метил, а ниже, в лошадь. Конь вражеского воина заржал и повалился набок: обрадованные этим гномы быстро покончили с упавшим всадником. Один ноль в мою пользу.
   Следующий выстрел был удачнее - я с одного попадания уложил всадника, который поджигал факелом тент повозки. Потом я стрелял еще и еще, почти всегда точно, и тут заметил, что в лагере появились пешие противники. То ли нападавшие прорвались через вагенбург, то ли сменили тактику. Пять или шесть воинов пробежали мимо меня, не заметив - видимо, их целью был шатер Кулота Нанна.
   В колчане осталось всего четыре болта. Я отбросил арбалет и вооружился боевым топором и щитом, которые подобрал у тела убитого гнома в нескольких шагах от меня. Остро заточенный топор на длинной рукояти весил килограмма два, если не больше, и был идеальным оружием для такого неважного фехтовальщика, как я. Щит же, не деревянный с окантовкой, а стальной, цельнокованый, с тяжелым умбоном и широкими кожаными ремнями, мог отлично защитить от любого оружия. Быстрым бегом я кинулся к шатру и увидел интересное зрелище.
   Кулота Нанна, по-прежнему остававшегося в шатре, закрывали щитами сразу четыре вставших стеной гнома, светловолосая девчонка укрывалась от стрел, забившись в угол, за сундуки, а нападавшие, человек семь или восемь, пытались всем скопом одолеть рогатую девицу в клепаной коже, которая отбивалась от них, держа по мечу в каждой руке. Я совсем забыл об опасности, глядя, как ловко и яростно она сдерживает нападающих, не давая им приблизиться к шатру. Ее мечи мелькали в свете пожара, как крылья запущенной на бешеных оборотах мельницы, гремели о щиты нападавших, впивались в их плоть. За несколько секунд девица зарубила и изувечила троих из восьми нападавших, остальные с яростными воплями кружили вокруг нее, пытаясь найти слабые места в ее защите. Еще несколько человек, стоя шагах в двадцати от места боя с луками наготове, что-то орали своим товарищам - видимо, требовали отойти и дать им возможность выстрелить. Я замер на мгновение, раздумывая, к какой из сторон присоединиться - уж очень мне хотелось проломить Нанну башку. Но лучники заметили меня и приготовились стрелять, поэтому я кинулся на них.
   Одного я вынес сразу, раскроив ему голову топором. Никогда не забуду, с каким противным хряском стальное лезвие врубилось ему в череп! Второго я сбил ударом щита на землю, потом схватился сразу с двумя бандитами, сменившими луки на мечи и ножи. Эх, и славно мы потанцевали! И не беда, что прежде я только колол топором поленья у тестяги на дачи, а по людям работать им, слава Богу, до сей поры не приходилось - инстинкт самосохранения заменил мне боевой опыт и сноровку. Удары так и звенели на моем щите, пока я не достал в развороте сначала одного гаденыша, потом другого. Второй был ранен и, упав на колено, что-то завопил - видимо, просил не убивать. Я занес было топор над его головой, но тут увидел нечто, отчего весь мой кураж улетучился, сменившись паническим страхом.
   Враги уже были внутри периметра повозок, и их было много - они носились на своих лошадях, добивая тех гномов, которые еще оказывали сопротивление. Рогатая мечница сидела на земле, зажав ладонью рану в боку. Вокруг нее вповалку лежали тела ашарди и гномов-телохранителей. А Кулот Нанн линял. Воспользовавшись тем, что всадники кое-где начали грабить лагерь и обдирать трупы убитых, он крался вдоль повозок к коновязи, где еще оставалось несколько лошадей. Рядом с ним я увидел Хаспера Эдака. Трусоватый маг даже не пытался атаковать врагов. Но самое мерзкое было то, что жирный свин прикрывался как щитом девчонкой, которую я видел в шатре.
   Этого я не мог стерпеть и преградил ему путь. Кулот аж затрясся весь, когда увидел меня.
  - Линяем? - спросил я самым зловещим тоном и добавил: - Отпусти девчонку!
  - Убирайся прочь! - заорал толстяк. - Потом с тобой я разберусь.
  - Нет уж, свинья писклявая, сейчас разберемся, - ответил я и, хэкнув, опустил топор на его лысый череп.
   Дальше произошло что-то странное. Из разрубленной башки Нанна вверх ударил фонтан не крови, а густого черного дыма, и толстяк буквально сдулся, как проколотый воздушный шарик. Сморщенный обмякший труп осел на землю у ног девчонки, которая вопила от страха. Успокоить ее я не успел: нас уже окружило не меньше двадцати всадников. Я поднял щит и топор, намереваясь защищаться до последнего. Но всадники не торопились меня убивать - просто окружили, держа наготове окровавленные мечи. А еще через несколько мгновений подъехал еще один. Он долго рассматривал то, что осталось от Кулотта Нанна, а потом заговорил.
  - Проклятый пес умер, - сказал он. - Я опоздал на один миг. Кто ты, воин?
  - Какая разница? - ответил я. - Все равно через минуту я буду трупом.
  - Ты убивал моих людей.
  - Я защищался. Каждый вправе защищать свою жизнь.
  - Пес был моим врагом, - ответил ашарди.. - Он и его наемники подло напали на мой ашаар, убили много женщин и детей. Он обесчестил меня, продав в Румастарде мою жену. Он должен был умереть от моей руки. Ты помешал мне. Не знаю, что делать с тобой.
  - Решай быстрее, - ответил я. - Ненавижу неопределенность.
  - Как твое имя, воин?
  - Сим Вьюген, - сказал я, вспомнив, как назвал меня Кулот Нанн.
  - Сим Вьюген. - Тут ашарди как-то странно посмотрел на меня. - Почему ты убил Пса?
  - Потому что он хотел сделать меня рабом. И еще у него была мерзкая морда и змеиные глаза. Достаточная причина?
  - Змеиные глаза? - Воин наклонился в седле, точно хотел получше меня разглядеть. - Ты не лжешь?
  - А смысл?
  - Верно, у тебя нет причин лгать. И ты не просишь о пощаде, что мне по сердцу. Ты украл мою месть, но враг моего врага всегда будет моим союзником, - всадник отсалютовал мне мечом и вложил его в ножны. - Да будет так! Мы с тобой не враги. Уходи свободно.
  - Приятно это слышать, - ответил я, не веря своему счастью. В который раз за этот страшный день смерть прошла мимо меня, только попугав. - Кто ты?
  - Я ашарди, это все, что тебе надо знать. Уходи.
  - Ладно, только возьму немного пищи и воды.
  - Поторопись.
   Я кивнул и пошел к шатру. И тут услышал женский крик. Обернувшись, я увидел, что один из воинов уже схватил за волосы девчонку, которая была с Нанном, а еще два ашарди направляются к сидящей на песке раненной девице в коже, и в руках у них обнаженные кинжалы.
  - Воин, а что будет с ними? - Я показал на девушку.
  - Мужчины умрут, женщины станут нашими рабынями, - ответил ашарди.
  - Не слишком ли круто? - Меня поразили не столько слова кочевника, сколько жестокое хладнокровие, написанное на его костлявом лице.
  - Законы битвы суровы, - тут ашарди окликнул воинов, вставших над рогатой девчонкой, и знаком велел отпустить рабыню Нанна. - Эти люди убивали моих воинов. Они должны заплатить кровью за кровь. Это справедливо.
  - Они защищались. Не они напали на тебя, а ты на них.
  - Верно, - на обветренных губах вожака мелькнуло подобие улыбки. - Тогда докажи мне, что я поступлю правильно, помиловав этих людей.
  - Ты сам сказал, что Пес был убийца и работорговец, - ответил я, понимая, что за свои слова могу расплатиться по полной программе, - но сейчас хочешь поступить, как он. Чем ты тогда лучше Пса, ашарди?
   Стало тихо. По рядам окруживших нас всадников прошел тихий шепот. Вожак смотрел прямо мне в глаза и больше не улыбался.
  - И вновь ты прав, - ответил кочевник после недолгого молчания. - Хорошо. Мы еще встретимся, Сим Вьюген.
  - Ты спас нас! - шепнул мне Хаспер, когда всадники оставили нас. - Свет предвечный, мы живы!
  - А ты забздел, - ответил я. - Чего свои молнии не метал, а? Ты же у нас магиссимус!
  - Я... ты должен меня понять, - залепетал маг. - Я ведь ученый, а не воин. Я просто растерялся.
  - Нет, ты думал о своей шкуре, - сказал я. - И ни о чем больше.
  - Наверное, ты прав, - тут Хаспер поклонился мне. - Но в следующий раз я тебя не подведу, клянусь.
  - Следующего раза не будет, - бросил я и повел плачущую рабыню к шатру. Она меня сейчас заботила больше, чем тысяча Хасперов, вместе взятых. И еще я понял простую, как печеный блин, и очень неприятную для меня истину: все, что со мной происходит - самая реальная реальность, а никакие не глюки накачанного наркотиками попавшего в дорожную аварию пациента реанимации. Я действительно невероятным образом оказался в совершенно чужом и, судя по всему, в очень опасном и беспокойном мире.
   И мне предстоит в этом мире жить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТАЯ ВОЛКА
  
  
  
  
   Аркуин, во времена Первой эпохи бывший союзом государств, возглавляемых сидским королевством Элайя, после войн Второй эпохи разделился на несколько больших королевств и десятки городов-государств, большей частью зависимых от своих более крупных соседей. Крупнейшими королевствами являются Гардлаанд, Лот, Ашарханд, Алмут и Эленшир - последнее из сидских государств в Аркуине.
  
  
   ***
  
   У девчонки оказалось красивое и вполне по-земному звучащее имя Флавия. Как я и предполагал, она была рабыней и наложницей Кулота Нанна. Я попробовал снять с нее рабский ошейник с цепью, но стальное кольцо было заклепано намертво. Видимо, пытаясь снять это ярмо, я сделал ей больно, и девчонка расплакалась.
  - Ну, ну, не скули! - сказал я, обняв ее за плечи. - Главное, все позади. Теперь ты свободна и можешь жить, как захочешь. Хватит реветь, я сказал!
   И еще, я понял, что в ближайшее время Флавия будет таскаться со мной повсюду. Не скажу, что это было мне неприятно, скорее напротив. Когда попадаешь черте куда, очень важно сразу обзавестись преданными людьми. Флавия казалась мне вполне надежной. Во-первых, она сказала мне, что неплохо разбирается в лечебных травах и зельях. Кроме того, - и это было немаловажно для меня, - девушка была хорошенькой. Среднего росточка, тоненькая, гибкая, но не доска - крепкие титечки очень волнующе распирали ее черный шнурованный корсаж. Длинные, тяжелые светлые волосы с красивым медовым оттенком, большие карие глазки, очаровательные веснушки вокруг носика, красиво очерченные губки просто созданные для поцелуев. Жирный урод, чтоб ему в аду гореть, имел неплохой вкус на женщин. Про ноги и все остальное я пока ничего не мог сказать, все скрывала длинная юбка. Такая недовершенность образа меня определенно интриговала.
   Ашарди убрались из разоренного лагеря еще ночью, ограбив его дочиста, забрав своих мертвецов и предоставив нам хоронить наших. Ночной бой стоил большой крови. Из тридцати шести гномов-наемников, бывших в отряде Кулота Нанна, выжили только пятеро, причем двое были серьезно ранены - одному стрела пробила бедро, второй был ранен в поясницу. Среди выживших гномов был уже знакомый мне Каз. Парень храбро бился и получил две раны, в руку и в голову, обе неопасные. Хаспер, взявший на себя обязанности лекаря, самым тщательным образом их зашил и обработал.
   Лучница Мичи тоже выжила. Девушка рассказала, что израсходовала все стрелы, а потом, уже не надеясь на спасение, просто сбежала из лагеря и пряталась в скалах неподалеку. Пальцы правой руки у нее были разодраны в кровь тетивой лука, одежда кое-где прогорела, и в прорехи виднелось обожженное тело. Жадно напившись воды, она вместе с Казом начала складывать в одну из уцелевших повозок тела убитых гномов, обобранных напавшими на нас ашарди до исподнего.
   Наконец, эту ночь пережили еще двое. Ханнес Драккан был ранен серьезно, но не безнадежно - стрела, пробив плечо навылет, не задела легкое и крупные сосуды. Хаспер обломил наконечник, осторожно извлек древко из раны и залепил ее какой-то смолой, которая нашлась в его сумке. Еще он напоил раненого водой, в которой растворил пару зеленых капсул. Впрочем, у Ханнеса начались жар и бред, и я понятия не имел, как с ним быть. Проще всего было, конечно, бросить его, но я так не умею. Тем более что перед тем как отключиться, Драккан остановил на мне блуждающий взгляд и произнес несколько слов, которые я не понял.
  - Он говорит, что ты настоящий воин, - перевел мне Хаспер. - Он говорит, что гордился бы родством с тобой. Он считает тебя членом своего фюрда.
  - Членом чего?
  - Фюрда. У гардлаандеров мужчины одного рода образуют фюрд. В бою они всегда сражаются вместе. Нет большего позора, чем бросить члена фюрда на поле боя убитым или раненым. А пленных родичей всегда стараются выкупить за любые деньги.
   Я только хмыкнул. Ну, коль скоро, Ханнес, еще вчера собиравшийся исполосовать мне кнутом спину и избить до полусмерти, сегодня набивается мне в родню, бросить его на съедение пустынным падальщикам точно не кошерно. Тем более что маг клятвенно пообещал мне поставить парня на ноги.
   Последней выжившей в ночном бою была Беа - так звали ту самую рогатую девицу в доспехах из странной узорной кожи, что так удивила меня своим необычным обликом и своим мастерским владением оружием. Я был уверен, что вряд ли кто выживет, если в его кишках побывало тридцать сантиметров стали, однако к утру рана в животе Беа затянулась, и девушка уснула крепким, хоть и беспокойным сном. Хаспер, естественно, объяснил мне причину такой невероятной регенерации.
  - Беа демантр, - сказал он. - Это особые воины, которых умеют создавать только высшие маги. Самые лучшие воины, равных которым нет.
  - И что же в них особенного?
  - Демантр - это помесь человека и низшего демона. Поэтому у нее такая особенная внешность. Соединить человеческую плоть и демонскую сущность очень трудно. Призванный демон должен полностью подчиниться магу, только тогда его можно вселить в тело. Раньше демантров создавали, вселяя демона в мертвую плоть, но такие воины не могли жить долго - мертвое тело быстро разрушалось. Беа другая. Говорят, много лет назад она была искусным воином, но однажды в бою была смертельно ранена. Спасший ее маг предложил ей стать демантром, чтобы сохранить жизнь, и она согласилась.
  - И где же Кулот Нанн завербовал ее?
  - Многие воины и маги в наше время вынуждены продавать свои услуги разным влиятельным людям. В том числе таким, как Кулот Нанн.
  - И ты один из них?
  - Мне нечего стыдиться. Нанн... он был влиятельным господином, у него высокая репутация и есть немало друзей среди магов в Румастарде. Его особыми услугами пользовались многие большие люди. Мне повезло, что он выбрал меня из многих кандидатов. Он неплохо мне платил, а работа, которую я делал, была... без особого запаха. Ему был нужен маг-консультант, который помогал бы добывать сокровища и редкие артефакты, классифицировать их и делать первичную оценку их стоимости. Нанн делал на этом хорошие деньги.
  - Плюс рабами приторговывал?
  - В этом нет ничего дурного. Рабские рынки в Румастарде приносят хорошие деньги. И рабам не в чем нас упрекнуть.
  - Это еще почему?
  - Потому что у пленников два пути: либо смерть, либо рабство. Многие считают, что рабство лучше.
  - Слушай, Хаспер, а почему у этого Нанна были такие странные глаза?
  - Странные? О чем ты?
  - О глазах. Зрачки у него были какие-то змеиные.
  - Правда? Я не замечал этого. - Хаспер выглядел растерянным, и я понял, что он не врет. - Знаешь, что я скажу тебе? Кое-кому в Румастарде может очень не понравиться, что ты убил Нанна. Тебе этого не простят.
  - Плевать. Я не боюсь. В конце концов, можно сказать, что его убили ашарди. - Тут я посмотрел на Хаспера. - Если, конечно, ты или кто-то из твоих людей меня не заложите.
  - Ты или очень храбрый человек, Сим, либо очень глупый... Ты не польешь мне на руки?
  - Хаспер, а кто такие ашарди?
  - Они разбойники, кочевники, не подчиняющиеся владыкам Изарата и воюющие со всеми сразу. Их кочевья разбросаны по всему Ашарханду, они храбрые воины и не идут с властями ни на какие переговоры. У них есть свой король, но кто он - никто не знает. Правители Ашарханда несколько раз пытались их покорить, но всякий раз терпели поражение. Ашарди не имеют постоянных городов, их территория слишком велика. Гоняться за ними - все равно что бегать за вчерашним днем.
  - Интересная у вас тут жизнь, - я потянулся, зевнул. - Ну, так скажи мне, друг Хаспер, что будем делать дальше?
  - Ты у нас командуешь, тебе решать.
  - Я командую?
  - Конечно. Больше некому. Драккан еще долго не сможет взять в руки оружие, а остальные в командиры не годятся. Включая меня. Ты убил Кулота Нанна, а на такое не каждый бы отважился. Кулота многие боялись. Он был очень могущественным человеком.
  - Могущественный? Вместо того, чтобы драться с ашарди, он драпал, как последнее ссыкло, да еще девчонкой прикрывался. И нечего об этом говорить.
  - Как скажешь.
  - И все-таки я спрашиваю у тебя совета - как нам быть? Половина наших ранены, и припасов у нас немного.
  - Отсюда один путь, на восток, - Хаспер был явно польщен тем, что я спрашиваю у него совета. - Дорога до Южного вала займет несколько дней, а дальше мы пересечем границу Лота, там гораздо безопаснее, чем в этих диких землях.
  - И сколько нам ехать?
  - До Южного вала отсюда лиг сто пятьдесят по прямой, и столько же до Вогрифа, первого лотийского города за границей с Ашархандом. Если беречь лошадей и если по дороге не случится ничего непредвиденного, проедем за две недели.
  - Убедил. А теперь я посплю. - Меня и в самом деле морило, я буквально клевал носом. - Разбуди меня, если что. И глаз не спускай с раненых. В дороге каждый человек пригодится.
  
  
  ***
  
  
   Новый мир под названием Аркуин. Судя по всему, весьма беспокойный. Древние руины, кочевники-разбойники, эльфы, гномы, маги, солдаты-демоны. Винегрет какой-то.
   И с чем я во все это впутаюсь? Со своим непомерным самомнением? Уже одно хорошо: этой ночью мне сильно повезло, я вопреки всему остался жив.
   Вожак ашарди оказался порядочным парнем. Оставил нам двенадцать лошадей, корма для них, кое-какую жратву и несколько бурдюков с водой. На неделю точно должно хватить. И один день мы потеряли. Выхода у нас не было - раненным надо дать время на восстановление. Так что придется экономить и еду, и воду. Все мало-мальски ценное ашарди забрали себе. Даже шатер Нанна со всем барахлом. Впрочем, я успел найти в шатре в одном из сундуков кое-какую одежку, шитую явно не на пузатого Нанна, а еще латную куртку из проклепанной вареной кожи, верховые сапоги и пару перчаток. Теперь я, по крайней мере, одет как человек. Из найденного в руинах барахла я оставил только огниво и мешок - он был крепкий и очень удобный.
   От шайки наемников Кулота Нанна осталось десять душ - пять гномов, лучница Мичи без единой стрелы в колчане, полудохлый Ханнес Драккен, Флавия, великий трус Хаспер Эдак и единственная по-настоящему боевая единица из всех - Беа.
   Глядя на девушку-демандра, я всерьез задумался над тем, что и мне не помешает хорошее оружие и доспехи. Гномские топор и щит, конечно, неплохие штуки, но я бы не отказался от таких клинков, какими вооружена Беа. Кстати, они наверняка стоят кучу денег.
   Нет смысла сидеть в этих песках. Хаспер уверяет, что уже к вечеру Драккан оправится настолько, что сможет сесть на коня, и тогда можно отправляться в путь. Что-то неуютно я чувствую себя в этой засушливой мрачной долине, где прошлая бурная ночь до сих пор напоминает о себе черными пятнами крови, пропитавшей во многих местах сухую землю.
   Главное, я плотно поел, выспался, отдохнул, и теперь у меня свежая голова. Иногда, правда, как подумаю, что со мной происходит, кажется, что я рехнулся. Но пока мне не поставили официальный диагноз 'шизофрения' будем считать, что все происходящее реальность, а не продукт моего свихнувшегося рассудка.
   По-любому здесь, в той пустыне, больше ловить нечего: ответы на многие вопросы надо искать в Румастарде. Не сомневаюсь, что там есть люди, которые смогут помочь мне во всем разобраться.
   И главное - найти способ вернуться в мой мир. В Россию две тысячи тринадцатого года, в моей родной город, в ту жизнь, из которой меня вырвало самым невероятным образом.
   Эх, будет что рассказать приятелем за бутылкой пива! Только ведь никто не поверит. Скажут - белочка...
   А мы будем убедительны, так ведь, Сим Вьюген, сиречь Максим Вьюгин, Русский Волк! А что, звучит. Так и буду зваться в этом мире. Хотя какой это волк без острых и крепких зубов. Я в этом мире пока что так, волчонок. Мне бы мечи, как у Беа...
   Но стая у меня, кажется, уже собирается. И я в ней как бы вожак.
  
  
  ***
  
   Пока все идет как бы неплохо.
   Ханнес Драккан вроде как пошел на поправку. Он уже может сам садиться на коня и даже пытается шутить. Он очень слаб, бледен, обливается потом, и видно, что его рана сильно болит, но парень крепится. Уважаю.
   Беа со времени ночного боя держится от меня в стороне. Вообще, она ни с кем не общается даже не привалах. Садится в сторонке и сидит там часами неподвижно, будто индийский йог. Медитирует вроде. Я заметил, что гномы ее побаиваются. Каз, у которого голос громкий, как иерихонская труба, начинает говорить чуть ли не шепотом, если Беа оказывается поблизости.
   Я все же улучшил момент и заговорил с ней о мечах. Демонесса только снисходительно улыбнулась.
  - Все верно, эти батары очень дорогие, - сказала она. Голос у нее глубокий, хрипловатый и очень красивый. - Такие мечи делает только один мастер во всем Аркуине. Его зовут Вало, он эленширский эльф, и многие прославленные воины мечтают заказать у него оружие.
  - И что им мешает?
  - Вало делает оружие только для тех, к кому по-настоящему привязан. Деньги для него не главное. Ему предлагали тысячу монет за меч, но он отказывал.
  - Почему же тебе не отказал?
  - Он мой друг, и эти мечи отковал еще в ту пору, когда я была.... другой.
  - Понимаю. Вы были близки?
  - Можно и так сказать, - Беа показала в улыбке острые клыки. - Вало говорит, что до сих пор меня любит. Но я ему не верю.
  - Почему же? Должен сказать, что ты при всей своей необычности очень сексуальна.
  - Я знаю. Но этого слишком мало. Не будем говорить на эту тему.
  - Как скажешь, Беа.
  - Да, благодарю тебя, - сказала демонесса мне в спину.
  - За что?
  - За то, что не дал ашарди убить нас. Ступай, девчонка тебя ждет.
   Флавия не отходит от меня ни на шаг, в дороге все время держится рядом. И еще мне нравится, что она не донимает меня пустой болтовней. Очень ценное качество для женщины. Во время ночевок она стелет свой коврик рядом с моим. Я обязательно оценю такое расположение, но не сейчас. Шатра у нас нет, а я не люблю заниматься сексом на глазах девяти зрителей.
   А вот Хаспер постоянно трется возле Мичи. Видимо, у них роман или что-то вроде. Что ж, совет да любовь. Мне это безразлично. Главное для меня сейчас - добраться до Румастарда.
   Сегодня последняя стоянка перед Южным валом: если верить Хасперу, мы увидим эту укрепленную линию завтра с восходом солнца, если отправимся в путь на рассвете. Пока же мы доедаем последние припасы и скармливаем нашим лошадям остатки темной, похожей на гречку крупы из седельных мешков. Я вступаю в земли королевства Лот без денег, без приличного оружия, без доспехов, без путей к отступлению, если что-то пойдет не так.
   Ничего, прорвемся.
   Первая битва выиграна, и все только начинается. Show must go on.
  
  
  ***
  
  
   Наверное, не имеет смысла рассказывать, как мы добирались до Вогрифа. Ехали по безводной равнине, под палящим солнцем и ветром, обливались потом днем и мерзли по ночам. Потом был Южный вал - цепь древних полуразрушенных стен, пересекавших пустынную равнину до самого горизонта. Места тут были мрачноватые, - низкие выветренные горы, пески, степь до горизонта, почти лишенная растительности, - но обошлось без приключений. По словам Хаспера, Вогриф находится совсем близко от границы Ашарханда с Лотом. Если нам повезет, скоро мы пересечем эту границу и окажемся в полной безопасности.
   Моя рана почти зажила. Хаспер Эдак осмотрел ее и сказал, что нагноения нет, кость цела, и вообще, рана пустяковая. Он дал мне бутылочку с приятно пахнущей жидкостью и велел мочить ей тряпку и прикладывать к лицу. Уже на второй день этого лечения я почувствовал, что отек исчез, а потом и боль прошла совершенно. Теперь я мог нащупать на месте раны только сухой твердый струп.
   Все эти дни я пытаюсь привыкнуть к новой действительности. Неведомый мир, в котором я очутился, вполне похож на наш - днем одно солнце на небе, которое всходит на востоке и садится на западе (это насколько я могу судить, а то, может, стороны света тут не совпадают с нашими!): ночные созвездия другие, но небо тоже вполне земное. Даже луна на небе есть, только по размерам она гораздо больше земной. Нигде никаких признаков цивилизации: дороги грунтовые, по обочинам не увидишь привычного в нашем мире мусора, вроде пластиковых бутылок и пакетов. Крупные звери нам не попадались, но суслики, которых тут великое множество, ящерицы и птицы в точности похожи на своих земных собратьев. Еще я видел здоровенных, в ладонь величиной, мохнатых пауков, но в них нет ничего фантастического - и в нашем мире водятся тарантулы и прочие птицееды Лошади, на которых мы едем, самые обычные, и тучей висящие над нами мухи такие же надоедливые, как и в моем мире. Так что виденное вокруг вызывало у меня самые странные ощущения. Даже не верится, что это не мой мир.
   Предметы и вещи, которыми меня наделила судьба за эти дни, тоже не слишком разнились со своими собратьями в моем мире. Одежда была сшита из тонкой шерсти, кожи и полотна - разве вот только пуговиц на ней не было, только завязки. Вкус пищи показался мне поначалу необычным, но это, вероятно, потому, что в здешней еде не было никаких химических добавок. Все натуральное. Оружие тоже нельзя было назвать каким-то необыкновенным. Чудно как-то было осознавать, что в иномирском оружии нет ничего фантастического. Точно такие же топоры, мечи и кинжалы я видел в нашем городском музее, в зале старинного оружия. А может, такая знакомость и обыденность и есть самое фантастическое? Да и спутники мои - если не считать Беа, все вполне земные типажи. Флавия вообще похожа на мою сокурсницу Марину, за которой я одно время даже ухаживал.
   Сложнее было с другим. Я не сразу принял реальность всего, что со мной случилось - мне все время казалось, что это всего лишь не отпускающий меня лихорадочный бред, последствия травмы на дороге. Однако вскоре пришло осознание, что все происходящее со мной - это самая что на есть действительная действительность, и я на самом деле нахожусь в чужом мире, который окружающие меня люди называют Аркуин. И что разговор с неведомым Голосом в подземелье тоже не был галлюцинацией. Хотя может быть все гораздо проще, и я всего лишь сошел с ума?
   Главное - появилось необыкновенное, острое и будоражащее ощущение жизни. Как у тяжело больного, который, наконец-то, пошел на поправку и чувствует это. Ощущение, которое я, казалось, давно и безвозвратно потерял в моем собственном мире. Впервые за много лет мне очень-очень сильно хотелось жить.
   Итак, мы пришли в Вогриф. Перед тем, как мы увидели впереди зубчатые стены и квадратные башни города, нам пришлось пересечь широкую реку на пароме (в уплату мы отдали одну из наших лошадей), и Хаспер объявил, что мы уже на землях княжества Лот.
  - И много тут у вас княжеств? - спросил я.
  - Много? - Хаспер удивленно посмотрел на меня, потом хлопнул себя ладонью по лбу. - Ах, прости, я и забыл, что ты не знаешь наших порядков. Наверное, надо тебя просветить.
  - Да уж, будь любезен.
  - Мы только что покинули Ашарханд. Это большое королевство, которое лежит на полдень от Лота, со столицей в Изарате, - начал Эдак тоном учителя. - Пограничная река, разделяющая Ашарханд и Лот, называется Эрк-ан-Туре, это самая большая река в Аркуине. Лот - мое родное княжество, и здесь правит династия Торингов. Нынешний правитель Лота князь Грейслав Торинг Зеленоокий, а столица наша называется Маттерхорн.
  - А что такое Румастард?
  - О, это столица Гардлаанда, самого обширного и сильного из королевств Аркуина. Величайший и прекраснейший город Аркуина. Туда мы и держим путь.
  - Что мы там забыли?
  - Там находится Циркулюм ин Тенторио, или просто Круг, самая большая и влиятельная организация магов в Аркуине, к которой я имею честь принадлежать, - в голосе Эдака зазвучала гордость, - и я должен отчитаться о результатах экспедиции в Аранд-Анун.
  - Постой, 'Циркулюм ин Тенторио' - это ведь латинский язык. Вроде как 'Круг в шатре'.
  - Верно. Это название идет издревле, когда предки гардлеров были кочевым народом. Маги тогда собирались на обсуждение важных вопросов в особом шатре и усаживались кругом. Но название сохранилось.
  - А какая-нибудь религия у вас есть?
   Хаспер тут же сообщил мне, что в Гардлаанде и Лоте верят в тринадцать князей Мироздания, управляющих миром. Я даже их имена запомнил - Ягн, Хюррт, Змагр, Зотар, Луэнь, Никти, Бурс, Волкан, Триим, Ирни, Хейм, Тагра и Гермал. По словам мага, в каждом городе и замке Гардлаанда есть святилища Тринадцати, но служат при них не маги, а волхвы, которые магами не считаются. У волхвов Тринадцати свое начальство - Священный Дом. В честь каждого из божественных князей, или просто Божественных, есть праздники, на которых устраиваются игры и жертвоприношения. Еще в Гардлаанде обожествляют умерших королей, которых считают заступниками перед предками. Язычники, короче.
  - Интересно, - сказал я, выслушав эту лекцию. - А в других частях Аркуина во что верят?
  - Остроухие вообще ни в кого не верят - они считают, что сами равны богам, - тут Хаспер презрительно хмыкнул. - Двайры верят в творящий огонь и какие-то Тени камня. В Ашарханде богом считают их царя. У них и летоисчисление идет по правлениям царей: 'Эра Мурса Милосердного' или 'Эра Ушира Первого Светлоликого'. Дикари, одно слово.
  - Эт точно...
   У ворот Вогрифа раскинулся целый табор - сегодня рыночный день, и крестьяне со всей округи свезли сюда свой товар. Везде телеги, запряженные быками или мулами, двухколесные повозки, волокуши, заваленные мешками и корзинами. Прямо на земле расстелены рогожки, на которых красуется товар: овощи, весьма недурные на вид яблоки, сливы и черешни, коренья, пучки лекарственных трав, кучки белых, бурых и пестрых грибов, снулая рыба, завернутые в мокрые тряпки крупные живые раки. Народу много. Мужчины все как один в рубахах из серого полотна и широких штанах, в обмотках до колен, на которые надеты башмаки из сыромятной кожи. Почти все в суконных колпаках или шляпах, плетенных из соломы. У многих за кушаки заткнуты большие ножи в кожаных ножнах или узкие топорики на длинной рукояти. Женщины понаряднее - в синих, зеленых и золотистых сарафанах, волосы убраны под круглые шапочки или огромные белоснежные кружевные чепцы. Многие приехали сюда с детьми. Повсюду замечаешь клянчащих милостыню оборванных и грязных нищих, убогих и калек. Шум стоит несусветный - скотина ржет, мычит и ревет, покупатели громко торгуются с продавцами, дети кричат, бегая друг за другом. Мухи жужжат тучей, нагло лезут в лицо, чуть ли не в рот. Несмотря на то, что стоит жара, майдан тонет в грязи, которая жирно чавкает под подошвами сапог.
   Я окунаюсь в самую фантастическую смесь запахов. Некоторые из них весьма неприятны. С другой стороны, когда бы я в нашем мире, насквозь провонявшим химией и выхлопами, почувствовал бы такую полноту естественных ароматов! От рядов, торгующих пряностями, благоухает перцем, мускатом и шафраном, от кожевенных - кожами, от мясных рядов отчетливо припахивает тухлятиной: похоже, местные жители предпочитают мясо с душком. Потом волной накатывают запахи то ароматических трав, то мокрой шерсти, то соленой рыбы, то конского пота и козьей мочи.
   И нигде ни одного механизма, даже самого примитивного, если не считать гончарных и точильных кругов и деревянного колодезного журавля самого патриархального вида. Ни одной машины, хотя бы работающей на пердячьем паре. Дремучее средневековье.
   В толпе поодиночке и парами прохаживаются солдаты в яйцевидных стальных шлемах с переносьем, клепаных куртках и зеленых плащах, с алебардами на плечах. На их плащах изображен раскрывший крылья ястреб поверх белого четырехконечного креста на черном фоне.
  - Ястреб это герб лорда-наместника Темаса Бельзарда, правителя Вогрифа, - отвечает на мой вопрос Хаспер. - А белый крест это эмблема Священного Дома.
   Все верно - над воротами на широком полотнище тот же герб. Ястреб и крест встречаются и дальше на каждом шагу: на сюрко стражи, на гонфалонах, установленных на стенах, даже на дверях домов. Народ тут живет патриотичный и богобоязненный. Сразу за воротами располагается большой постоялый двор, и Хаспер предлагает остановиться тут на отдых.
  - У нас нет денег, - замечаю я.
  - Мы просто отдохнем во дворе, за это не надо платить, - поясняет Эдак.
  - Ладно. А я пойду, прогуляюсь по городу.
  - Как угодно.
  - А можно мне с тобой? - спрашивает Флавия.
   Я не могу отказать девушке. Оставив лошадей, мы вдвоем уходим в город.
   За постоялым двором начинается длинная достаточно широкая улица, по обе стороны которой стоят, прилепившись друг к другу, двух- и трехэтажные дома-фахтверки. Несмотря на облезлые, в разводах стены и некрашеные ставни, дома выглядят весьма живописно. И еще, замечаю, что народ в основной массе смотрит на нас неприветливо. Похоже, в Вогрифе чужих не очень любят.
   Улица заканчивается, мы оказываемся на новом рынке - здесь торгуют те, кто может заплатить торговую пошлину за право продавать свои товары в самом городе. Мы проходим мимо прилавков, сквозь толпу покупателей и просто слоняющихся без дела. Отмечаю про себя вывески лавок: здесь торгуют медной и оловянной посудой, вот лавка шорника, а вот кузница и оружейный магазин. Эх, интересно взглянуть!
   Внутри все ароматы с улицы забивает крепкая смесь запаха вываренной кожи и дыма из кузницы. Хозяин, пожилой крепкий человек с раздвоенной бородой (я заметил, тут мужчины вообще носят бороды самых невероятных фасонов), смотрит на меня с ожиданием. Разглядываю товар, разложенный на столах, и чувствую разочарование - оружие сплошь железный ширпотреб, никакого эксклюзива. Прямые короткие и длинные мечи, сабли, палаши, боевые топоры, булавы с шаровидным и граненым навершием, кинжалы, охотничьи ножи.
  - А стальное оружие есть? - спрашиваю хозяина.
  - Деньги у тебя есть? - отвечает оружейник вопросом на вопрос. - Если есть деньги, то и оружие появится.
   Поболтав с кузнецом, узнаю средние цены на оружие в Вогрифе. Хороший стальной топор обойдется мне в десять серебряных крейсов, кастет в восемь, булава в двенадцать. Клинковое оружие еще дороже. Цементированный меч стоит аж тридцать крейсов, это стоимость хорошей лошади - но и это не предел.
  - В замке наместника можно и совсем уже королевское оружие купить, - говорит оружейник со снисходительной улыбкой: он уже понял, что я босяк, и у меня за душой ни копейки. - Большие мечи, батары, шпаги, арбалеты и болты к ним. Но там все цены с пятидесяти монет начинаются. Зато и оружие стоящее. Мой кум Дергайн барахла не кует.
  - Понял, спасибо за инфу.
  - Если ничего не покупаешь, вали отсель. Мне работать надо.
  - Еще раз благодарю за доброту, за ласку, - я отвесил кузнецу издевательский поклон, но у самой двери он нас окликнул.
  - Дай глянуть на твой топор, парень, - сказал он, когда мы вернулись. Я протянул ему оружие. Мастер покрутил топор в руках, постучал ногтем по лезвию, несколько раз взмахнул, прислушиваясь, как топор рассекает воздух.
  - Где ты его взял? - спросил он.
  - На дереве сорвал. У нас такие деревья растут, вместо яблочек секиры и мечи висят.
  - Никогда не слышал, что в пещерах Алмута растут яблони. Двайры куют хорошее оружие. И щит у тебя славный. Но это оружие тебе не по руке, бо делано для двайра, не для человека.
  - С чего так решил?
  - Вижу, парень, что ты в оружии ни пса не смыслишь. Топор этот, хоть из хорошей стали выкован, но слишком легкий для тебя. Бездоспешного противника и контузить, и ранить сможешь, а вот латника ни-ни. Двуручный двайрский топор или секира были бы самое то, а этот нет. А щит маленький, всего тулова не прикроет. Вверх его поднимешь, пах откроешь, вниз опустишь - грудь и горло. Могу предложить обмен. Топор и щит мне, а ты взамен можешь выбрать себе что-нибудь в моей лавке стоимостью... скажем, в двадцать пять крейсов.
  - И что ты можешь предложить за эти деньги?
  - Хороший железный клеймор или пару отличных стальных кинжалов.
  - А сколько будет стоить снять вот это? - я подозвал Флавию и, приоткрыв плащ на ее шее, показал рабский ошейник. - Надо бы снять его.
  - Что-то ты темнишь, малый, - оружейник подозрительно глянул на меня. - Знаешь, что бывает за кражу раба?
  - Знаю, не пугай. Так снимешь, или нет?
  - Ладно, черт с тобой. Но дело незаконное, потому придется заплатить. Десять крейсов.
  - Значит, на оружие не останется?
  - Значит, что нет.
   Только сейчас, когда мы пришли в Вогриф, я понял, как же мне нужны деньги. Поневоле вспомнишь сидящих на рынке оборванных и чумазых нищих, протягивающих руки за подаянием.
  - Подайте, добрый господин!
   Я ж им не скажу, этим бедолагам, что мне впору самому садиться рядом с ними и петь Лазаря.
  - Что ж, придется искать другого мастера, - вздохнул я.
  - Тогда иди к демонам, чужак, ты и так убил кучу моего времени.
  - Постой, - заговорила Флавия, и, запустив руку в своей поясной кошель, достала какой-то корешок. - Смотри, у меня есть немного араны.
  - И что из того?
  - Это очень хороший корешок, дяденька. Если ты пригласишь в гости женщину и угостишь ее вином, настоянным на трех ложках сушеного корня араны, тебе не придется долго уговаривать ее переспать с тобой - она сама тебе это предложит. Нет в мире более сильного приворотного зелья, чем корень араны.
  - Кхм! - Оружейник кашлянул в кулак, уставился на Флавию. - А с чего ты взяла, что мне нужен таковой корень?
  - Может, и не нужен. Но одна унция корня араны стоит золотую монету. Я же предлагаю тебе гораздо больше, чем унция.
  - А ты это откуда знаешь?
  - Знаю.
  - Мен, значится? - Оружейник взял с верстака зубило и молоток. - Ладно. Сымай плащ, девка...
   Из мастерской я вышел без топора и щита, но с двумя неплохими кинжалами: прямые обоюдоострые клинки в пятнадцать дюймов длиной, отличный баланс и заточка, кожаная оплетка рукоятей, ножны - все как полагается. Видимо, сделка оказалась для мастера очень выгодной, поскольку он внезапно раздобрился и еще и приплатил пять крейсов за снятый с Флавии ошейник - мол, сталь больно хорошая.
  - Что ж ты сразу не сказала, что этот корень такой дорогой? - ворчу я, когда мы выходим из мастерской. - Нашли бы травника, ему бы и продали подороже.
  - Ты прав. Я над этим не подумала.
  - Что будем делать, Флавия? - спрашиваю я свою спутницу.
  - Возвращаться к остальным.
   Вобщем-то, логичное и дельное предложение. Но у меня другие планы. На глаза попадается обшарпанная вывеска в самом конце торгового ряда: 'Лавка редкостей и другие услуги'.
   В лавке темно, душно и зловонно. На полках из неструганого дерева громоздится всякая дрянь. Железки, старая посуда, непонятные тряпки. Владельцем этого последнего приюта бесполезных вещей оказался козлобородый старик в облезлой лисьей куртке. Причем не просто старик, а эльф: остроконечные уши, глаза без белков, узкое аскетическое лицо с тонким носом.
  - Вам чего, юноша? - шамкает он.
  - Любопытствую, - говорю я. - Не подскажете мне, где в этом городе приезжий может найти стоящую работу?
  - Все зависит от того, что вы умеете делать, юноша. Хотя сразу говорю вам - если даже вам повезет с работой, не ждите за нее хорошего вознаграждения. В Вогрифе чужих не любят.
  - Спасибо, учту. - Я достал из сумки монету, найденную в руинах. - Что-нибудь дадите за нее?
  - Элайский рил? - Старик взял монету и поднес к глазам. - Эпоха королевы Лело - надо же! Где вы ее взяли?
  - Нашел.
  - Такие монеты на дороге не валяются.
  - Считайте, что мне повезло. Я очень внимательно смотрел под ноги.
  - Понимаю. Могу дать за эту монету двадцать крейсов. Это справедливая цена.
  - Хорошо. Я согласен.
   Старик тут же отсчитал мне двадцать монет. Я сгреб их в кошель и сделал знак Флавии следовать за мной, но тут услышал голос старьевщика.
  - Один из моих постоянных клиентов, - начал эльф, говоря мне в спину, - ищет толкового помощника. Поговорите с ним.
  - Ваш клиент?
  - Да. Он достойный господин, хоть и гардлер.
  - И как мне его найти?
  - Его зовут Ингольфин. - Старик взял клочок бумаги, что-то черкнул на нем пером и протянул мне. - Вот его адрес. Скажите, что я это я вас прислал к нему.
  - Вот спасибо, - обрадовался я, взял бумажку и прочел адрес: 'Дом забвения'. Странное название, но не суть. Я кивком поблагодарил старика, и мы с Флавией вышли на воздух. Теперь у нас были хоть какие-то деньги, и, возможно, работа в перспективе.
  
  
  МАГ
  
  Кармический камень (также иногда называемый Кровавым камнем) - обязательный артефакт для любого мага, поскольку использование кармического камня позволяет магу не тратить на заклинания собственные силы и здоровье. Представляют из себя бурые непрозрачные кристаллы, похожие на куски гематита. Первые кармические кристаллы использовали маги сидского культа Бланнорин, позже их секрет стал известен людям.
   Кармические камни не встречаются в природе: для их изготовления маг использует собственную кровь, подвергая ее сложным алхимическим превращениям. Артефакт обладает свойством мгновенно поглощать жизненную энергию живых существ и позже, под воздействием магии, также мгновенно высвобождать ее. Выделенная энергия используется магом для творения заклинаний и других видов магической деятельности, например, варки зелий, поэтому без помощи кармических камней не может обойтись ни один магикус. Исключение составляют лишь вампиромаги, которые получают необходимую для творений заклинаний энергию жизни вместе с выпиваемой ими кровью жертв. Камень можно использовать много раз, но со временем его свойства слабеют, и в конце концов камень разрушается, превращаясь в пыль...
  
  
   (Борн Ичерн. Трактат 'О магии, магах
   и магических артефактах')
  
   ***
  
   'Дом забвения' располагался на окраине Вогрифа, у зловонного канала, загрязненного стоками расположенных здесь же скотобоен. В воздухе гудели тучи огромных жирных мух, не добавлявших этому месту прелести. Сам 'Дом забвения' оказался чем-то вроде работного дома, ночлежки и больницы для бедняков одновременно.
   Пройдя мимо стоявших справа и слева от входа в ночлежку столов, с которых какие-то замызганные личности продавали принесенные с боен потроха и мясные обрезки, облепленные мухами, мы с Флавией вошли в 'Дом забвения' и оказались в темном зловонном помещении, едва освещенном коптящими факелами. На лавках вдоль стен сидели те, кого привели в это унылое место несчастная судьба и болезни - оборванные изможденные преждевременно постаревшие женщины с детьми разного возраста, от совсем крошечных до подростков; мужчины с испитыми, разукрашенными чьими-то кулаками физиономиями; отекшие, с чудовищно раздутыми конечностями, сжимающие свои костыли старики; грязные нечесаные нищие, калеки и убогие, одетые в невообразимое тряпье, усыпанное паразитами. Все это почтенное собрание тут же уставилось на нас, и я под этими внимательными взглядами почувствовал себя очень неуютно.
   Поискав глазами, где тут можно сесть, не рискуя нахвататься вшей и прочих братьев по крови, я со вздохом понял, что такого места в этом предбаннике ада не сыщешь. Обернувшись, я встретился взглядом с Флавией - в ее глазах было страдание.
  - Еще минутку подождем, - сказал я ей. - Может, доктор...
   Я не договорил - к нам подошла полная, очень маленького роста женщина с наколкой на волосах, вроде как сестра милосердия.
  - Вам чего? - спросила она: видимо, мы достаточно сильно отличались от завсегдатаев этого местечка, чтобы привлечь ее внимание.
  - Мне нужен мэтр Ингольфин, - объяснил я, - меня прислал Шалимир.
  - Господин доктор сейчас в мертвецкой. Идите за мной.
   Мертвецкая оказалась еще страшнее приемной. Вонь тут была такая, что я закашлялся. На полках вдоль стен были разложены фрагменты человеческих тел, черепа, части скелетов. В этом царстве останков и разложения был только один живой человек - он возился над телом страшно худой, похожей на скелет пожилой женщины, распростертым на ржавом от крови прозекторском столе. Я видел его ссутуленную спину и слышал, как он бормочет:
  - Так...изъязвление по ходу Вальдееровской дорожки... вполне вписывается в клиническую картину... превосходно, просто замечательно. Малигнизация тут и тут, очевидно. Посмотрим... ага... стенозирование привратника. Ве-ли-ко-леп-но!
   Я покашлял в кулак. Бормотание оборвалось, человек обернулся.
  - Виноват? - произнес он. Его черный дерюжный халат был от горла до колен забрызган кровью, в руке он держал ланцет.
   Мэтру Ингольфину на вид было лет тридцать пять. Длинноволосый шатен с большими залысинами на высоком лбу, козлиной бородкой и цепким взглядом обведенных усталыми тенями блестящих темных глаз.
  - Я к вам, мастер, - сказал я, пытаясь не думать о страшном запахе, который вполз мне в желудок и медленно толкал его к горлу. - Меня мэтр Шалимир к вам прислал.
   Ингольфин посмотрел на труп, на огромную рану, рассекавшую грудь и брюшину женщины и заполненную черной кровью, потом вновь глянул на меня.
  - Шалимир? - произнес он.
  - Эльф-старьевщик с рынка. Сказал, вы ищете помощника.
  - Да, ищу. Ваша рана. Стойте! - Ингольфин схватил со стола масляный фонарь и подсветил мое лицо. - Позвольте, позвольте...
   Я отшатнулся: мне не хотелось, чтобы этот ненормальный касался меня измазанными кровью покойницы руками.
  - Не стоит, док, - быстро сказал я, - моя рана почти зажила. Лучше давайте поговорим о деле.
  -Тут... очень интересный случай, - сказал Ингольфин, помахивая рукой с окровавленным ланцетом рядом с моим носом. - Франциска... представляете, она не жаловалась на боли! А желудка почти нет, он весь изъязвлен. Невероятно!
  - Я подожду снаружи, мастер, - сказал я и сделал шаг в сторону выхода.
  - А? - Доктор раскрыл варежку на весь просвет и посмотрел на меня, как мне показалось, с раздражением. - Знаете ли... Один момент! Я все-таки должен позаботиться о бедной Франциске. Прошу вас, подождите на улице. Я скоро.
   Он хихикнул и повернулся к нам спиной. Мы вышли из зловонного подвала. Флавия страдальчески сморщила нос.
  - Он безумен, - сказала она. - Так ли нужно вести дела с безумцем?
  - Чокнутый батан, - произнес я. - Посмотрим, что он нам предложит. Может, что стоящее.
   Ингольфин появился через минуту. Окровавленный халат он сменил на подшитую мехом мантию, в руках держал свернутые в трубку пергаменты. От него крепко пахло карболкой и еще чем-то тошнотворным.
  - К вашим услугам, - сказал он несколько напыщенно. - Следуйте за мной.
   В 'Дом забвения' мы не вернулись, и я был за это мэтру благодарен. Ингольфин повел нас по каким-то узким грязным переулкам, и очень скоро мы оказались у небольшого одноэтажного дома с двускатной крышей и цветником перед фасадом. Ингольфин открыл калитку, жестом приглашая нас пройти во двор, потом отпер дверь. В прихожей он махнул рукой, и свечи в канделябрах вдоль стен и в большой люстре разом вспыхнули, осветив дом.
  - Вы маг? - не удержался я от вопроса.
  - Скорее, ученый. Входите же.
   В гостиной, очень уютной и обставленной с известной роскошью, нас встретило удивительное существо. В первое мгновение я принял это создание за огромную золотистую бабочку, но, присмотревшись, с изумлением увидел, что это крошечная девочка с крыльями, будто усыпанными золотой пудрой. Ингольфин вытянул руку, и существо опустилось на ладонь мага.
  - Наконец-то! - сказала крошка. Голосок у нее был нежный и звонкий. - Я уж думала, ты сегодня не придешь ужинать. Кого ты привел к нам?
  - Хм... честно сказать, я даже не поинтересовался, - маг повернулся к нам с Флавией. - Очень неучтиво с моей стороны.
  - Скорее, это наша вина, - ответил я. - Я Сим Вьюген, а мою спутницу зовут Флавия. А это удивительное создание...
  - Ее зовут Лури. На древнем сидском наречии это означает 'свет'.
  - Никогда прежде не видел фейри, - сказал я.
  - Моффи, - поправил меня Ингольфин.
  - Что вы сказали?
  - Моффи, так издревле называют этих чудесных созданий. Эльфы-мотыльки, самые маленькие среди потомков сидов Первой эпохи. Только боюсь, Лури может оказаться последней из них.
  - Почему вы так думаете?
  - Разве вы не знаете, что случилось с Заповедным лесом Джейруведд?
  - Нет. Расскажите, прошу.
  - Все началось после этой злосчастной Восемнадцатилетней войны с Эленширом. Гардлаанд в ней победил, и король Осмун тогда получил по Румастардскому трактату весь Эвр и восточный Хэвнвуд, где и находился Заповедный лес. Самый древний на землях Аркуина лес, посаженный, по легенде, самими Первосозданными. Естественно, что сиды ушли с оккупированных Гардлаандом земель, и туда хлынул поток поселенцев с востока. Колонистам были нужны земля и жилье, вот они и начали вырубать и выжигать леса. В том числе и Джейруведд. Заповедный лес был единственным местом, где жили моффи, а эти мерзавцы полностью вырубили его за два года.
  - Хуже человеческой глупости только жадность, - сказал я, глядя на моффи, которая, удобно усевшись на ладони мага, расчесывала крошечным гребешком свои длинные темно-каштановые волосы. - А Лури?
  - Я в то время служил по королевскому контракту армейским медикусом, и наш полк стоял как раз в Хэвнвуде - охранял поселенцев от возможных атак эльфов. За полгода службы я сполна насмотрелся на то, что наши проплаченные придворные историки называют 'освоением диких территорий'. На всех этих охотников и трапперов, которые сотнями и без всякой жалости били беззащитных и почти ручных единорогов и виверн, на фермеров, вырубавших и выжигавших заповедную чащу. На одном из пожарищ я и нашел Лури. Оба ее крыла были сильно обожжены, и я боялся, что бедняжка никогда уже не сможет летать, если вообще выживет. Но все обошлось.
  - Неужели судьба ее народа так печальна? - спросил я.
  - Моффи всегда были малочисленны. И обитали только в Заповедном лесу. Теперь же, когда Джейруведд уничтожен, им просто негде жить.
  - Ужасно, - совершенно искренне сказал я.
  - Мы маленькие, но сильные, - ответила мне малютка, сверкнув глазками. - Мой народ будет жить.
  - Надеюсь, что так, - Ингольфин взмахнул ладонью, и подброшенная этим движением в воздух моффи запорхала по гостиной, рассыпая с крыльев сверкающие огоньки - ну прямо тебе фея с заставки фильмов компании 'Уолт Дисней'. - Теперь давайте о деле поговорим. Знаете, с того момента, как вы появились в моей клинике, я не могу отделаться от мысли, что с вами что-то не так.
  - Правда? И что именно?
  - У вас очень необычная аура. Мне не приходилось встречать людей с такой сильной аурой. Между тем, вы определенно не маг. Кто вы такой?
  - Просто путешественник, который ищет работу.
  - Путешествуете в компании беглой рабыни? - внезапно спросил Ингольфин.
  - С чего вы взяли?
  - Ваш густой загар, молодые люди, позволяет думать, что вы прибыли с юго-запада, скорее всего, из Ашарханда. Но у вашей спутницы на шее отчетливо заметна светлая полоса. Думаю, еще недавно она носила рабский ошейник.
  - Вы весьма наблюдательны, мэтр. - Краем глаза я заметил, что сильно побледневшая Флавия поспешно закрыла горло ладонью.
  - Ни о чем не беспокойтесь, - улыбнулся Ингольфин. - Укрывательство рабов считается серьезным преступлением, но я не донесу на вас. Я ненавижу рабство во всех видах. Не желаете поесть?
   Я кивнул. В животе у меня последние два часа не утихало голодное бурчание, и наверняка Ингольфин его услышал. Я ожидал, что наш странный хозяин накроет стол каким-нибудь заклинанием, совсем так же, как он зажег одним взмахом руки свечи в доме, но Ингольфин просто прошел к буфету и стал извлекать из него провизию и посуду, расставляя все это не столе. Лури постоянно порхала рядом с ним.
   Ужин был простой: черный ноздреватый домашний хлеб, мягкий сыр, зеленый лук, сливы, печенье, похожее на овсяное, и золотистое кисловатое вино, вроде как яблочное. Но этого было вполне достаточно. Ингольфин усадил нас за стол, наполнил кубки.
  - У вас хороший дом, - заметил я. - И, судя по всему, вы человек небедный. Почему вы работаете в таком месте?
  - В каком? А, вы про 'Дом забвения'... Ну, потому и работаю, что мне не надо думать о куске хлеба.
  - Вы бесплатно лечите бедняков? - спросила Флавия.
  - Да, - просто ответил Ингольфин. - А вас это удивляет? В Вогрифе, как и повсюду в Лоте, услуги врачей многим не по карману. Кроме того, врачи наживаются на страдании людей. Они не заинтересованы в том, чтобы больные выздоравливали, поэтому их лечение...ээээ....неэффективно. Я по мере сил пытаюсь восстановить справедливость.
  - У вас наверняка много врагов, - произнес я, взяв с блюда ломтик сыра.
  - Представьте себе, нет. Ведь я лечу бедняков, которым нечем платить. Вот если бы я оказывал помощь платежеспособным пациентам, почтенная корпорация вогрифских медикусов давно бы сжила меня со свету. - Ингольфин засмеялся. - У нас с цехом медиков соглашение: богатые идут лечиться к ним, бедняки ко мне. И все довольны.
  - Вы благородный человек.
  - Уж какой есть. Итак, вам нужна работа. Давайте подумаем, чем вы можете быть мне полезны.
  - В медицине я уж точно не разбираюсь, мэтр, - сказал я.
  - Нет, в 'Доме забвения' мне помощники не нужны: Серен, женщина, которая привела вас ко мне, со всем отлично справляется, - Ингольфин замолчал, и долго и внимательно смотрел на меня. - Про аморфум слышали?
  - Ни разу.
  - Это весьма дорогой алхимический ингредиент. На его основе можно создавать зелья, исцеляющие тяжелейшие болезни. - Ингольфин заулыбался. - Однако купить его невозможно, тем более в нашей провинции. Местные аптекари о нем и слыхом не слыхивали. Но аморфум можно найти в лишенных солнца местах, например, в пещерах. Недалеко от Вогрифа есть пещера, в которой, как я надеюсь, есть аморфум. Еще вина?
  - Можно, я налью? - внезапно попросила Флавия. Встала, взяла со стола бутылку. Налила мне в кубок, потом подошла к Ингольфину и улыбнулась. Ингольфин протянул ей кубок, и тут Флавия со всей силы ударила его бутылкой по голове. Бутылка разбилась, Ингольфин без звука повалился со стула на ковер.
   Сказать, что я был изумлен поступком моей спутницы - значит, ничего не сказать. Так изумлен, что остался сидеть с открытым ртом, глядя на Флавию. Но девушка быстро вернула меня в реальность.
  - Чего уставился? - сердито буркнула она. - Он не тот, за кого себя выдает, ясно?
  - Не тот? - выдавил я.
  - Надо найти веревку и связать его.
  - Ты что, с ума сошла?
  - Для начала попробуй найти моффи.
   Все верно - малютка-моффи исчезла. Только что весело порхала вокруг стола, и вдруг пропала без следа.
  - Иллюзия, - пояснила Флавия. - Моффи несколько раз пролетала так близко от меня, что должна была обязательно коснуться меня крылом, но я ничего не почувствовала. А потом он заговорил про аморфум, демонскую смолу. Этот парень темный маг, скорее всего некромант, и очень могущественный. Наше счастье, что он принял нас за простофиль.
  - Ты убила его?
  - Только оглушила. Хотя надо бы его прикончить.
  - Нет, Флавия, ты рехнулась! Зачем нам его убивать?
  - Ты очень многого не знаешь, Сим Вьюген. Ага, есть! - Она извлекла из гардероба длинный и широкий шелковый кушак. - Помоги мне!
   Я подчинился. Мы разорвали кушак на две полосы, быстро связали Ингольфина по рукам и ногам. Потом Флавия его обыскала. В кармане мантии нашелся платок, и моя спутница затолкала его магу в рот. Ингольфин промычал что-то, но в сознание не пришел. Распахнув ворот мантии Ингольфина, Флавия нашла на груди мага ключ на толстой золотой цепи.
  - Надо осмотреть дом, - заявила она.
  - Нет, мне это определенно нравится! - произнес я. - Пришли к человеку в гости, вырубили его, теперь собираемся порыться в его вещах. Разбой в чистом виде. У вас как казнят разбойников - вешают, или головы рубят?
  - А ты трус, - с презрением сказала Флавия. - Дело твое, хочешь, уходи.
  - Я не пойму, зачем тебе это надо.
  - Раз говорю, значит надо. Так ты идешь?
   Поведение моей спутницы было мне совершенно непонятно, но мне стало интересно, с чего это она себя так ведет. Лицо девушки было необыкновенно серьезным, в глазах был странный блеск.
  - С чего ты взяла, что он некромант? - не выдержал я.
  - Амфорум используется для сращивания мертвых тканей. Это очень редкое и дорогое зелье. Кулот Нанн снабжал им некромантов в Румастарде, я знаю.
  - Ты понимаешь, что теперь нам придется бежать из Вогрифа?
  - Я не дура, все понимаю. Но я ненавижу магов, - глаза Флавии потемнели, она стала похожа на рассерженную кошку. - У нас есть ключ, давай поищем замок.
  
  
  
  
  
   ***
  
   В гостиной и спальне мы не нашли ничего подозрительного. А вот в полу кухни оказался люк, запертый на большой висячий замок, и найденный у Ингольфина ключ прекрасно подошел к этому замку. Когда мы подняли крышку люка, в ноздри мне ударила тяжелая трупная вонь. Увы, Флавия не ошиблась в своих подозрениях.
   Прихватив на кухне масляный фонарь, мы спустились в подпол. Съеденный ужин начал уверенно ползти к моему горлу. В своем погребе Ингольфин устроил что-то вроде банка анатомических препаратов. Одну из стен занимали две массивные металлические рамы с цепями - видимо, для 'пациентов'. С дощатых полок вдоль стен погреба нам скалились в жутких улыбках поставленные в ряд почерневшие головы - мужские, женские, детские. Еще были плотно закрытые кувшины и стеклянные банки с темным раствором, в котором угадывались человеческие органы. В большом цинковом ящике в углу погреба были навалены кости - много костей. Рядом с запятнанным кровью и скользким от жира металлическим столом стоял еще один столик на колесиках с аккуратно разложенным на нем прозекторским инструментарием. Когда я глянул на все эти ножи, пилы, трепанаторы, молотки и клещи, у меня холод пополз по спине, а ноги стали ватными.
   Флавия между тем отперла ключом большую бронзовую шкатулку на полке слева от стола. С омерзением покосилась на несколько неправильной формы кристаллов бурого цвета, лежавших на полке рядом со шкатулкой. В шкатулке было два отделения: в одном лежали большой кожаный мешок с золотом и другой, поменьше, с драгоценными камнями, во втором - пачка перевязанных сыромятным шнурком бумаг и две толстые тетради в захватанных переплетах. Одна из тетрадей содержала описание экспериментов, которые добрый доктор проводил в своем подвале. Я мало что понимаю в медицине, но мне было достаточно прочесть пару страниц, чтобы понять - сейчас я поднимусь наверх и со спокойной душой перережу глотку лежавшему на полу гостиной Ингольфину.
  '- Воистину в благословенное время прибыл я в Вогриф, - писал этот гад, - Этот город благодатное место для работы. Из-за постоянных стычек в Эвре и на ашардийской границе в город потоком прибывают беженцы, а до них никому нет дела. Где бы я еще нашел такое количество бесплатного материала для практики? Если так пойдет и дальше, я закончу свою диссертацию по гнилостным воспалениям пищеварительного тракта и смогу получить хорошее место в Рашмай-колледже. Сезар мне поможет. Он очень доволен тем, что я делаю... '
  - Мать моя женщина! - пробормотал я, пересиливая тошноту и ярость. - Тут описание экспериментов аж за год! Это ж сколько народу он извел!
  - Взгляни на это, - Флавия подала мне вторую тетрадь.
   Это было нечто вроде гроссбуха этого людоеда. Страницы были разделены на графы, в которых значилось, какие 'препараты' и в каком количестве он сбывал и сколько за них получил.
  - Здесь написано, - заметил я, читая записи, - 'Изумруд семь карат Ш. за сто сорок левендалеров'. И вот еще: 'Чистой воды изумруд девять карат Ш. за двести двадцать левендалеров'. Он менял самоцветы на деньги, и вроде как у старика Шалимира.
  - Интересно, с ним расплачивались драгоценными камнями, в основном изумрудами, - сказала девушка. - В Аркуине только две шахты, где добывают изумруды. Одна из них находится в Алмуте, на самой границе с Печальным Берегом. Вторая - это Броуслитские копи в Гардлаанде, на восток от Вогрифа. Думаю, Ингольфин получал камни оттуда.
  - Откуда ты все знаешь, Флавия?
  - Неважно. Важнее другое, Сим: никогда, ни при каких обстоятельствах не верь магам! Маги - это зло.
  - Похоже, ты права.
  - Хорошо бы выяснить, кто платил Ингольфину. Посвети мне!
   В шкатулке оставалось еще несколько писем - Флавия перечитала их одно за другим вслух. Почти все письма оказались личной перепиской Ингольфина с какой-то леди Шаи из Волдмарка. Обычная любовная переписка, причем весьма нежная и откровенная. Даже не верилось, что эта сволочь могла кого-то любить, а главное - что какая-то несчастная могла ответить взаимностью на его любовь. Хотя вряд ли леди Шаи имела представление, чем занимается на досуге ее 'милый умный мальчик' и 'родной человечек'.
   Последнее письмо отличалось от остальных своей пухлостью и тем, что на конверте не было адреса. В конверте оказался замызганный листок пергамента и сложенная вчетверо, нарисованная от руки на плотной желтоватой бумаге карта. Флавия схватила листок, я карту. Впервые я мог увидеть на карте мир, в который попал.
   Все верно, это была карта земель Аркуина, точнее, набросок карты, поскольку указаны были только названия королевств и еще какой-то Вингомартис на северо-западе, между Гардлаандом и Алмутом. Больше никаких пометок на карте не было.
  - Вот теперь все понятно, - вздохнула Флавия, протягивая мне пергамент. - Читай.
   Я прочел. Это было письмо, короткое, всего несколько строчек, и написанное размашистым изящным почерком с завитушками:
  
   'Пятое число Месяца Собаки. Я сообщил Б.Ч. о нашей совместной работе, и тобой очень довольны в Румастарде. Последние гомункулы благополучно отправлены заказчику. Деньги, двести двадцать левендалеров, я тебе отправил, скоро получишь. Твои записки о Вингомартисе интересны и привлекли внимание. А пока продолжай работать. Сезар. '
  
  - И что тебе понятно? - осведомился я.
  - Б.Ч. - это, конечно же, Беннон Чард, великий магистр Циркулюм ин Тенторио. А работала эта свинья на Сезара Авигео, главу Корпорации магов в Монхэде. Теперь понятно, как тут оказались изумруды с броуслитских копей. Маги Гардлаанда - вот кто за всем этим стоит. Как я и думала с самого начала.
  - Милая, ты меня пугаешь.
  - Это письмо и карту захвати с собой, могут пригодиться.
  - Понятно. А деньги? Тут куча золота.
  - Это кровавые деньги. Пусть останутся здесь. Да, совсем забыла! - Флавия с брезгливой гримасой взяла со стола с инструментами хромированный молоток и несколькими ударами разбила в мелкие осколки бурые кристаллы, которые вызвали на ее лице такое омерзение.
  - Вот и все, - сказала она, отшвырнув молоток - Хватит дышать этой вонью. Пойдем отсюда.
   Совершенно ошеломленный, я поднялся за Флавией наверх. В кухне она удивила меня вновь, потребовав один из моих кинжалов.
  - Ты хочешь прирезать его? - спросил я, подавая ей оружие.
   Она ничего не ответила. Мы вернулись в гостиную, где Ингольфин уже пришел в себя - ворочался на полу, мычал, вращал полными страха глазами, но ничего не мог поделать, поскольку связали мы его на совесть. Со связанными руками и заткнутым ртом он был не в состоянии скастовать ни единого заклинания.
  - Мы раскрыли тебя, некромант, - сказала Флавия, опустившись рядом с магом на колено. - Ты думаешь, мы предложим тебе спасти твою жизнь в обмен на сведения? Нет, этого не будет. Мы и так узнали достаточно.
   Ингольфин замычал, таращась на Флавию. И я смотрел на нее с не меньшим изумлением. Я не узнавал тихую, пугливую, где-то даже забитую девушку, какой она казалась с момента нашего знакомства.
  - Три месяца назад, Ингольфин, - продолжала Флавия, и в глазах ее заблестели слезы. - Это было три месяца тому назад. В горную деревню близ Марблскалла прискакал рыцарь. С ним была девушка, его приемная дочь. Нанятые магами Румастарда убийцы шли по следу беглецов и настигли их. Рыцарь велел дочери спасаться, а сам остался, чтобы задержать врагов. Он был убит, потому что врагов было много, а он один. А заодно наемники Циркулюм ин Тенторио истребили всех жителей той деревни, от стариков до младенцев, их души наполнили Кровавые камни магов, и свидетелей не осталось. Ведь маги не любят, когда остаются свидетели, верно? Конечно, ты скажешь, что ты не виновен в смерти того рыцаря, тебя не было в деревне близ Марблскалла. Но это неважно. Ты маг, а я ненавижу магов. Всей душой, всем сердцем. И я буду убивать вас, пока могу. Поэтому ты умрешь, Ингольфин. Здесь и сейчас. Потому что справедливость еще есть в этом мире. - Тут она посмотрела на меня. - У тебя есть выбор, Сим. Или я убью эту тварь, или ты. Выбирай.
  - Вообще-то мне не приходилось до сих пор убивать людей, - сказал я, чувствуя, что ситуация совершенно вышла из-под контроля.
  - Это не просто человек. Это маг. На его совести сотни, а может быть тысячи загубленных жизней. Они используют мучения и смерть других людей, чтобы обрести силу и власть, чтобы продлить собственную жизнь. Превращают людей в рабов, живых и мертвых, даже после смерти не оставляя несчастных в покое. Ты сам видел, что он делал в своем погребе, и после этого колеблешься? - Флавия помолчала. - Убей его, и тогда я останусь с тобой. Или уходи и будь проклят.
   Я медленно вытянул кинжал из ножен, и вдруг почувствовал, что жестокость Флавии мне глубоко омерзительна. Убивать всегда страшно и тяжело, даже в бою, но убить беспомощного, связанного по рукам человека, зарезать как барана, подло вдвойне. И кто мне приказывает это сделать - девчонка, едва вышедшая из тинейджерской поры! Черт, Вьюгин, не сходи с ума, не бери грех на душу!
   И тут я буквально почувствовал всем телом взгляд Ингольфина. А миг спустя перехватил его. В нем не было ни страха, ни мольбы о пощаде - там, в глубине зрачков связанного мага, будто открылась темная бездна, из которой мной пытались управлять. Мне внушали, что убить надо другого человека.
  - Убей ее! - взывало существо, живущее в зрачках Ингольфина. - Эта глупая девка не понимает сути моих исследований. Она поддалась чувствам, а не разуму! Убей ее, и я осыплю тебя золотом!
  - Нет, - ответил я и, размахнувшись, полоснул кинжалом по горлу Ингольфина.
  
  
   ***
  
  - В ту ночь Молочная Река на небе была такой же яркой и прекрасной, - сказала Флавия, глядя в ночное небо. - А потом ее затянул дым пожара.
   Она помолчала, потом повернулась к мне, держа руки скрещенными на груди. Отсветы костра выхватывали из темноты ее лицо, но глазницы были полны ночного мрака.
  - Я никогда никому об этом не рассказывала, - продолжала она, и было непонятно, то ли она говорит со мной, то ли сама с собой. - Наверное, я хотела все забыть, и не могла. И я помню все, что тогда случилось. Во всех подробностях. Как папа разбудил меня ночью и велел одеваться, а я металась по спальне, как испуганная клуша, и опрокинула таз с водой для умывания. Как мы собирали вещи, седлали коней, тайком, будто воры, покидали собственный дом. Папа ничего мне не объяснял, просто сказал, что так нужно. А я почувствовала, как над нами уже парит Смерть.
   Мы прискакали в ту деревню на восьмой день, на закате. Иль-Флор - так называлась эта деревня. Запомни это название. Папа не стал останавливаться в сельской корчме, решил найти приют у местного мельника. Он велел мне поспать, но я не могла уснуть. Открыла окно в своей комнате и смотрела на звезды. Наверное, хотела найти среди них Божественных и просить их о помощи. Мне было страшно. Под утро за окошками мельницы заметались огни, и послышался стук копыт...
   Папа обо всем позаботился. Он хотел, чтобы из-за него никто не пострадал. Мельница была пуста: мельник с семьей ушли еще ночью, потому что папа дал им денег и велел найти безопасное место. Когда стало ясно, что нас нашли, папа велел мне бежать. Я не могла его бросить, стала плакать и умолять остаться с ним. А он дал мне свой меч и сказал: 'Моя дочь должна быть сильной. Возьми этот меч и сохрани его. Времена его славы еще впереди. А я докажу, что еще не настолько стар, чтобы покорно ждать смерти. Ступай!'
  - И ты ушла?
  - Ушла. Иногда я жалею, что поступила так. Но я привыкла верить папе. Он был такой, что ему нельзя было не поверить. И нельзя было не послушать его.
   Дальний конец деревни был охвачен огнем, и там с воплями метались жители и преследующие их убийцы. Я незамеченной перебежала дорогу и спряталась в большом сарае. У меня был папин меч, и я дала себе слово, что лучше брошусь на этот меч, чем сдамся убийцам. Пожары были совсем близко, меня начал накрывать дым. Я поняла, что рано или поздно сгорю заживо или задохнусь, если останусь в сарае.
  - Ты видела, как погиб твой отец?
  - Нет. Но я знаю, что случилось. Когда я уходила с мельницы, он стоял с булавой в правой руке и с открытым масляным фонарем в левой. На полу была разбросана солома. Папа никогда бы не позволил, чтобы его тело досталось прислужникам магов. Он знал, как избежать участи Неупокоенного...
   Когда пришел рассвет, я выглянула наружу в прорехи в кровле сарая. На улице лежали мертвецы - женщина в ночной рубашке и мужчина, почти совсем голый. Крылья мельницы пылали, и пожар бушевал внутри каменной башни. Все было кончено. Наверное, я плакала. Я не помню. Потом завернула меч в дерюгу и закопала его в углу. Хорошенько запомнила место и вышла из сарая.
   Я знала, что псы все еще в деревне, но не хотела больше прятаться. Мне повезло: у обочины дороги, недалеко от моего укрытия лежал труп девушки примерно моих лет. Болт пробил ей голову под правым глазом, и волосы, такие же светлые и длинные как у меня, слиплись от крови. Я втащила покойницу в сарай, сняла с нее крестьянское платье и надела на себя, а ее одела в свой верховой костюм. Лицо у меня было черным от копоти, а руки перемазаны кровью и землей. Я подумала, что псы примут меня за мужичку, что мне удастся выбраться из сожженной деревни, если Тринадцать помогут мне.
   Я добралась почти до самой окраины, и тут меня заметили. Они схватили меня. Я показалась им славной игрушкой. Они...
  - Что?
  - Не хочу об этом говорить, - Флавия снова отвернулась. Я подошел, осторожно коснулся ее плеча - и она ударила меня по руке.
  - Не смей меня трогать! - крикнула она. - Ненавижу, когда жалеют.
  - Я... я всего лишь хотел...
  - Услышать, что было потом? Тебе интересно?
  - Нет. Если не хочешь, не говори.
  - Их начальник забрал меня к себе, - сказала Флавия, немного успокоившись. - Все бывшие у них Кровавые камни были полны душами жителей Иль-Флор, и мне оставили жизнь. Может быть, они к тому времени нашли труп той девушки и решили, что дочь предателя мертва. Может быть, мне просто повезло. А потом, наигравшись и решив, что я ему надоела, капитан наемников продал меня Нанну. За пять крейсов, две бутылки лотийского меда и новый оголовник к своему мечу. В тот день я узнала себе цену.
  - С тех пор ты ненавидишь магов?
  - Да. И поверь, их есть за что ненавидеть. - Тут она заглянула мне в лицо. - Ты жалеешь, что убил этого Ингольфина?
  - Сказать по правде, не то, чтобы жалею, но неприятный осадок остался.
  - Убей в себе жалость, Сим. У Зла много обличий, но худшее из них - маги. Они как бешеные псы, несут только горе и смерть.
  - Но ведь есть и добрые маги. Целители, советники, созидатели.
  - Маги - всегда маги. За ними от начала времен тянется страшный след. Знаешь, для чего Ингольфин использовал иллюзию моффи?
  - Нет. А ты?
  - Помнишь кристаллы на полке? Я потом еще разбила их. Это Кровавые камни. Иногда он приводил больных детей к себе в дом. Некоторые боялись, начинали плакать. А Ингольфин не любил, когда дети плачут. Он создавал иллюзию моффи, и маленькие плаксы успокаивались. Они начинали улыбаться и просить поиграть с моффи. Ингольфин разрешал. А потом брал ребенка за руку и вел в тот погреб. Так он заполнял кристаллы силой.
  - Хватит! - Я пожалел, что убил Ингольфина быстро. - И такое отродье ходило по земле? Даже не верится! Как ты узнала?
  - У меня есть дар с детства. Иногда, оказавшись в незнакомом месте, я могу видеть события, которые происходили там какое-то время назад, или произойдут в будущем.
  - Ужасно. Зачем же он нам показал эту иллюзию?
  - Может быть, по привычке. А может, хотел, чтобы мы не почувствовали опасности. Не исключено, что наши с тобой жизни могли закончиться в том погребе.
  - Я... мне очень жаль, Флавия.
  - Она правду говорит, - сказал за моей спиной звучный и очень знакомый голос.
   Флавия вскрикнула. Я повернулся на каблуках и увидел Беа.
  - Она правду говорит, - повторила Беа, делая шаг вперед и глядя на меня своими демонскими глазами. Мечи у нее были в ножнах, а руки женщина-демантр скрестила на груди. - Все так и есть. Убери кинжал, человек. Я пришла с миром.
  - Как ты нас нашла? - спросил я, опустив оружие.
  - Следила за вами. Слышала, стоя за дверью, твой разговор со старьевщиком-сидом. Потом вернулась на постоялый двор и узнала, что Хаспер побежал в замок наместника - доносить. И пошла предупредить вас о предательстве. Вы правильно сделали, что сразу убежали из города. Сейчас оттуда даже крыса не выберется. Вас повсюду ищут.
  - Почему ты пришла сюда?
  - Мне понравилось, как ты вышиб дух из Нанна. Я давно добиралась до этого гнусного г'линга, но ты успел прежде меня, - Беа улыбнулась, показав клыки.
  - Мне показалось, там, в лагере, ты защищала его.
  - Я защищала себя, - возразила демонесса. - Но если ты мне не веришь, прощай.
  - Погоди, - я понял, что Беа может стать тем спутником, о котором многие в моей ситуации могут лишь мечтать. - Что у тебя на уме, Беа?
  - Пока только одно, - Беа подошла к нашему костру и стала носком сапога разбрасывать головни и затаптывать их. - Вы, глупые молодые идиоты, не понимаете, что огонь костра видно в этой ночи за несколько стае. Ну вот, теперь лучше... - Ее глаза горели в темноте двумя алыми огнями, и мне стало жутко. - Я привела с собой три лошади, - продолжала демонесса. - Они недалеко, в роще. Есть одна дорога на север, в сторону Духова моста, через Топи. Это самый безопасный путь к Марблскаллу.
  - А зачем нам ехать в Марблскалл? - не удержался я. Беа ответила не мне - подошла к Флавии, положила ей руки на плечи и сказала:
  - Я хорошо знала твоего отца и скорблю о его смерти вместе с тобой. Лорд Дейсон был настоящим рыцарем. Спасибо тебе, ты сохранила его меч. Мы должны забрать его.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"