Аннотация: Раньше я долго думала, если снимать кино про нашу жизнь, какой жанр выбрать - трагедию или комедию. И только сейчас я поняла, что это была драма.... P.S. Уважаемые читатели, это проба пера. Возможно выльется во что-то большее. Пока не знаю. Тапки и комментарии приветствуются. Обновление от 10.04.2014. Пока кидаю все сюда. Возможно потом разобью на отдельные рассказы. Время покажет.
Раньше я долго думала, если снимать кино про нашу жизнь, какой жанр выбрать - трагедию или комедию. И только сейчас я поняла, что это была драма....
Небо заволокли черные тучи. Ветер шумит в ветвях деревьев. Сверкнула молния, осветив пространство вокруг. В дали раздались раскаты грома. И вот на землю упали первые тяжелые капли, которые через каких то пару минут, превратились в нескончаемый водяной поток. Природа бушевала. Не просто плакала, а истерила. А вместе с ней оплакивал свое дитя Мир.
За столом сидели два человека. Так не похожих друг на друга и одновременно схожих с друг с другом как могут быть схожи близкие родственники. Они сидели молча, погруженные каждые в свои мысли, запивая их чистым самогоном. Почему не вином? Вино - оно для торжеств, для лекгой грусти. Пиво - оно для веселья. А самогон - он как кровь - обжигает. Не дает забыть и позволяет забыться одновременно.
В большой светлой зале за огромном столом напивались три красивые то ли девушки, то ли женщины. Возраст сложно всегда определить, особенно если ты под действием алкоголя, дурмана, грусти, ненавести, любви, боли. Чувства они же как алкоголь тоже оставляют свои следы.
В небольшой комнате перед старой иконой шептала молитву завернутая в теплую шаль старуха. Огонь догоравшей свечи делал серебрянными ее уже седые волосы. А глаза, некогда бывшие серо-синими, наоборот казались выцветшим голубым ситцем.
В большой холодной зале рубил мечом деревянный столб мужчина с черными глазами, глазами отчаяния и боли, ненавести и любви. И каждый удар - как удар сердца - тук. тук.тук... ... ... посвящен Ей.
Желтые розы на черном могильном камне. Желтый - она всегда говорила, что это свет солнца, свет жизни, свет счастья. Желтые розы на столе заброшенной таверны рядом с недопитым самогоном. Желтые розы рядом с потухшей свечой. Желтые розы, забытые в кувшине из-под вина. Желтые розы, разбросанные на деревянном холодном полу, искромсанные мечом....
Из года в год. В один и тот же день. Желтые розы как напоминание о Ней. О советнице, друге, враге, целительнице, дочери, матери, жене, Любимой Женщине.
Из года в год. В один и тот же день. В день когда Я умерла.
***
Вы спросите, какой тогда был день. Наверно я бы слукавила, сказав, что не помню. Или что наоборот помню в самых подробных деталях Тот День. Иначе же не может быть. Было ли у меня предчувствие, что я скоро умру? Скорее нет. Я просто знала. Знала, что сегодня за день. Обычный день, в который умерла Обычная женщина. Спросите, почему обычная? А почему и нет? Такая себе обычная человеческая женщина. Невысокая. Не низкая. С обычной фигурой. С обычными каштановыми волосами и совершенно обычными карими глазами. Такая вот среднестатистическая женщина, каких миллионы и даже миллиарды.
Так какой же был тот день? День, когда Я умерла. Наверно все-таки я знала, что умру. Иначе не ушла сама. Не проснулась раньше обычного. Полюбовавшись на еще спящего мужа, засмотревшись в который раз на черную волну его волос. Вдохнув его запах, такой любимый и родной. Запах дома. И в тоже время запах осеннего костра. И теплого сентябрьского дня с легким ароматом корицы и перца. Тихо выскользнув в соседнюю комнату, быстро оделась. Забежала в детскую. Застывший в ней порядок свидетельствовал, что комната давно уже не жилая. Дети уже давно выросли. У них свои семьи. Хотя сейчас они и гостят у нас, заходить к ним я не рискнула. Мне было достаточно и вчерашнего вечера. Вчера. Я уже как будто вчера знала, что вижу их в последний раз.
И вот, я ухожу. Выскакиваю из-под покрова спящего дома. Из этого уюта, тепла. Оставляю позади воспоминания - горькие и теплые одновременно.. Как же это тяжело и легко одновременно.
Но если я не остановлюсь, то уже не смогу уйти. И тогда будет еще хуже. Делаю шаг, второй, третий. И вот я все дальше и дальше от дома. И все ближе и ближе к своей Смерти.
Смерть. Вы спросите это легко или тяжело. Даже не знаю. Смотря кого Вы спросите. Сейчас я наверно точно знаю ответ на этот вопрос. Умирать легко. А оставаться там, в мире, живым, когда умирает кто-то близкий и родной - вот что тяжелее всего. Тяжелее всего осознавать, что вот ты тут, ты уже свободен. Не от кого не зависишь и не кому ничего не должен. А вот там, там остались люди, которые будут винить других в твоей смерти и что особенно тяжело, будут винить Себя. Хотя ничьей вины по правде здесь нет. Просто у каждого есть выбор. И свой я уже сделала. Когда-нибудь они это поймут и примут. Когда-нибудь.
***
Тишина. Такая оглушительная. Пугающая. И одновременно манящая. Она притягивает, завлекает. Тишина. Что она таит в себе? Все и одновременно ничего. Она давит все сильнее. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. ...и я открываю глаза. Привыкаю к темноте. Слушаю. Дыхание выравнивается. Сердце стучит в такт Этой тишине. Тук-тук-тук... Медленно встаю. Заворачиваюсь в плед. Вдыхаю Его запах. Родной. Любимый. Мой. От чувства холодного пола под босыми ногами быстро просыпаюсь. Подхожу к окну и долго стою, смотрю на начинающее светлеть небо. Вот постепенно исчезает бледно-лимонный силуэт узкого серпа. Открываю окно и в легкие врывается морозный утренний воздух. Будоражит кровь. Легкий ветерок прошелся, пытаясь, как будто, распутать спутанные после сна волосы. На губах появляется улыбка. Улыбка новому дню. Новому утру. Я стою и слушаю как начинает просыпаться природа. Начинает просыпаться Дневной Мир и постепенно засыпает Ночной.
***
-Лекси, смотри какой красивый. Смотри, смотри. - Младший братик бежит, запутавшись в длинной холщевой рубашке, в руках держит маленького, дымчатого котенка. У того большие синие глаза, прям как у брата. Такими же глазами - большими, любопытными, невинными - он смотрит на мир, пытается его узнать, понять, полюбить. - Смотри, правда он красивый? Мама, сказала, что я могу его оставить, если папа будет не против. Ты же поможешь мне его уговорить? Правда, правда, правда? - И глаза в глаза. В две пары глаз - одни синие с узким зрачком и другие же такие же с круглым. И в обеих - такая надежда. Сейчас весь этот большой мир уменьшился, съежился до размеров этих двух пар глаз. И весь мир замер в ожидании моего Да. Как мало же нужно сейчас ему для счастья. Конечно, папа поворчит. А потом все таки согласится. Он добрый. Любит нас. Может не всегда это заметно. Точнее он практически всегда старается не показывать этого. Он же мужчина, глава семьи. А еще он занимает руководящую должность. Советник не имеет право показывать чувства. В принципе, как и все в этом мире, члены Высшего Сословия, не имеют права на чувства. Да и почти все служащие - они же не люди - машины, действующие на автомате. Чувства удел слабых. Так говорит Отец. Чувства дают другим узнать твои слабости. Будь сильной. Даже тогда когда чувствуешь что это Конец.