Считается высшим шиком - самостоятельно выбраться из люка, и, оставляя позади себя растерянных сотрудников Службы обеспечения, пройти своим ходом по корпусу корабля, расчетливо переступая через складки тормозного парашюта. Главное при этом, удержаться на ногах, и хорошо, если на море нет волнения. А ведь надо не только добраться до маршевого зеркала не оступившись, надо подняться по крутому трапу на эсминец, не выпуская из рук традиционного сундучка. А это не пакет молока, еще пятнадцать килограммов.
Такая задача не каждому по плечу. Кто бы знал, как трудно дается каждый шаг на Земле людям, ослабленным долгой невесомостью, ограниченным в свободе движений.
Капитан Юрий Лиховцев и штурман Александр Морозов, преодолели "полосу препятствий" без штрафных очков. Старые космические волки, свидетели их исхода, не увидели на лицах пилотов ни притворства, ни слабости. А эти предметы они хорошо знали.
Лежа в анатомических креслах, отвечая на вопросы руководства, навигаторы косились в иллюминатор, там лениво покачивался их "Следопыт". Обветренный, почерневший от температурных перепадов, рябой от метеоритных выбоин, он значил для них больше, чем просто летательный аппарат. Дольше обычного на космолете задерживался капитанский взгляд, для Лиховцева этот полет стал последним, в их бесконечной череде.
Когда он оформлял документы на рейс, его вызвал к себе начальник Управления. Начал издалека: справился о здоровье, семье, хотя знал все обстоятельства. Уже тогда пилот заподозрил неладное. Конец разговора, как будто безобидный: не отойти ли ему от дел, подлечиться, подумать о личной жизни?
И Лиховцев понял - это начало конца! Вспомнил - ему пятьдесят четыре. Тогда в кабинете, он согласился с этим прискорбным обстоятельством, опустил понимающе голову.
Помолчали. Прощаясь, Юрий раскрыл было рот, но Командор поднял руки:
- Не надо, не надо слов, - читалось во взгляде.
И Юрий догадался: его мысли прочитаны, ему дают карт-бланш. Выполнив задание, на обратном пути, он будет на какое-то время предоставлен сам себе. Может расслабиться, сделать левую ходку, если хочет. Разумеется, все в рамках здравого смысла и безопасности.
Старый капитан заглянул в душу капитана стареющего, и дал тому право в особых обстоятельствах действовать по своему усмотрению. Последний полет и был тем самым "искл. обст".
И вот они на Земле. В автобусе, среди суетливых сотрудников, об этой их негласной договоренности не сказано ни слова. Командор, сидя на складном стуле, положив Юрию руки на колени, лишь заглянул в глаза, молчаливо спрашивая:
- Ну что, забодай тебя комар, сделал что хотел?
-Да! - прочитал ответ в счастливых глазах навигатора.
- Ну и ладно! - подвел итог тайному сговору начальник, хлопнув пилота по плечу.
И вопреки Уставу был доволен.
Предстояла трехнедельная адаптация: лечение, физические упражнения, усиленное питание. В госпитале, Юрий лишь на третий день вспомнил о своём приобретении.
Как только он приподнял крышку сундучка, раздался писк на пределе слышимости, как у "собачьего свистка". Ультразвук негромкий, но достаточный, что бы соседи Юрия по палате, удивленно посмотрели в его сторону.
"Катушка" все так же покоилась на дне ящика, ее верхний "зонтик" раскрыт. Тарелка и только! Розовая глубокая тарелка.
Юрий закрыл крышку, звук прекратился. Выждав, снова приподнял. "Катушка", успевшая сжать в кулачок свою верхнюю шляпку, расправила ее, и... засвистела. Захлопнул. Тишина.
В любом случае это не флора. Юрий прилег, вспоминая.
2
Своими планами он не делился с Морозовым до точки возвращения. Когда они сбросили последний, тридцать первый модуль, выходя по касательной из поворота, он посвятил его в свое предприятие.
Несколько лет назад, Юрий положил глаз на планету в окрестностях Бетельгейзе, красного гиганта в созвездии Ориона. В звездных каталогах, она проходила "двадцать шестой" по семейству, ей уделялось всего несколько строк.
На тринадцать процентов тяжелее Земли. Диаметр - 32420 километров. Атмосфера: кислород - 14%, азот - 67%, гелий - остальное. Поверхность каменистая, размер частиц - 0,2мм - 4000мм. Органики не обнаружено.
Тогда он этому не удивился. И тому были причины. Человеческая нога на планету не ступала, определить же, на таком расстоянии органическую компоненту - занятие бесполезное.
Проявлять инициативу, настаивать на детальном обследовании "двадцать шестой" с его участием? Не поймут, посмеются и только.
К счастью, эта его цель, недалеко от трассы. Недалеко... С точки зрения фотонных скоростей - близко. Если бы не указание Командора, он не получил бы несколько топливных контейнеров сверх лимита, лишь они обеспечивали этот экзотический вояж.
Конечно, на Земле не обойтись без пересудов. Где это они с Сашком пропадали девять суток?
Не вопрос! Придумает, отмолчится. Командор знает и ладно.
И вот теперь, он мог наконец, претворить в жизнь свою "голубую мечту", сесть на внешне неприветливый, скрытый мощным облачным слоем, объект. Просто так. Чтобы в старости любовно вспоминать о своем первопрохождении, как говорят альпинисты.
Александр не против левой ходки, больше того рад "остановиться и оглянуться". Не часто выпадает такая карта.
Вышли на орбитальный облет. Бетельгейзе выглядела потрясающе: красный с темными и светлыми пятнами, в пол - неба - диск. "Следопыт" завис над планетой. Вниз, отправились в шлюпе, у самой поверхности выскочили из облаков.
Скучная картина: марсианское нагромождение камней, редкие кратеры от метеоритов. Сели, определили координаты свои и "матки", провели анализ атмосферы.
В грунте обнаружили микроорганизмы, самый крупный из которых - еле видимый лишайник. Дышать, как будто, можно. Бывают осадки, определить их химический состав в сухой период не представлялось возможным. За бортом +42№С. Душанбе!
Данные не удивляли, Юрий и не рассчитывал встретить здесь гуманоидов. С какой стати.
Повышенной силой тяжести можно пренебречь, она не имела значения, на душе праздник! Сидеть взаперти не хотелось, тянуло на "улицу". Облачились в легкие скафандры, лелея мысль - подышать воздухом "двадцать шестой". Одно это многого стоило!
Сильный, в одном направлении дующий ветер, не позволял далеко отходить от шлюпки. Подошли к краю неглубокого, с футбольное поле, котлована.
Внизу, среди каменных окатышей, десятка два странных предметов. В сумеречном красноватом свете местного солнца, их цвет не определялся, но форма...
Высотой по колено, напоминающие "грибы", с двумя шляпками. Вогнутыми, как у груздя. Катушки и только! Стояли не вплотную, при желании между ними можно прохаживаться. Почему бы и нет!
Он поискал глазами место спуска. Жестом остановил штурмана, спустился один. Взял в руки предмет явно не искусственного происхождения. Прикинул: в условиях Земли, "катушка" весила бы килограммов шесть.
Что это? Растительная форма жизни? Живая? С почвой ничем не связана. Бугристая хитиновая поверхность. И никакой защитной реакции. Не то существо, не то - кактус!
Оглядел колонию. Некоторые особи, свернув шляпки, стали похожи на бутоны. В развернутых, с хорошую салатницу - блестела жидкость. Осадки.
Юрий подобрал несколько каменных осколков на память. С "катушкой" в руках, проваливаясь в песке, с трудом выбрался из котлована. Откинул шлем. Несколько минут приходил в себя, вдыхая разряженный воздух. Саня тоже последовал его примеру. Молчали. Улыбались.
Восемьдесят метров шли минут десять: шаг - три вдоха, шаг - три вдоха. Как на Эвересте-82, легендарном бескислородном восхождение Володи Балыбердина и Валеры Хрищатого.
По мере приближения к шлюпке, на лице штурмана, все более обозначалось недоумение. Неужели капитан решил взять ЭТО с собой? А как же Санитарный контроль? Их миссия, носит не специальный - развлекательный праздный характер. А ну как попадет на Землю неведомый, смертельный для людей вирус? Кто ответит за это?
Все это выскажет Саня ему потом в шлюпке. А тогда - лишь удивленный взгляд.
Конечно же, Лиховцев не собирался предъявлять Санитарному контролю ни образцы породы, ни "катушку". Еще чего! Тогда все узнают об их тайном "эдвенчере". Не повредило бы это Командору.
Упрятанные в сундучок "драгоценности" становились его личным имуществом, на них, не распространялась юрисдикция земных Служб.
На "двадцать шестой" они пробыли трое суток. Дважды выбирались наружу, стояли у трапа под дождем необычно морковного цвета. Потом подъем, прибытие на "матку". Сориентировались, определили точку выхода, и "Следопыт" на "второй космической", ушел от "терра инкогнита".
- К вам посетитель! - донеслось до Лиховцева.
В палату входил капитан того самого "Ригеля", ныне - начальник Управления, Командор. Принес фрукты. Сел в ногах. Близко - когда тяжелобольной.
- Рассказывай! - бросил без дипломатических округлостей.
И приготовился слушать. Сам рейс начальника не интересовал, сидячая работа...
Лиховцев мгновение соображал. Даже Командору он не станет рассказывать о "катушке", это его глубоко личное.
Время от времени, капитаны космолетов выкидывали коленца: то посадка на Землю в спутанном сознании, то отказ вернуться с орбитальной станции. А то и хлеще - отклонение от маршрута в поисках острых ощущений. Какого рода эти ощущения известно - женского.
Все это капитаны проделывали с бесшабашной купеческой удалью, зная какие за этим последуют выводы. И все равно, шли на конфликт, душа требовала здорового адреналина.
Лиховцев не исключение, ему тоже хотелось взбрыкнуть, покуражиться, заставить Инспекторов трястись от злобы и бледнеть от страха. Однако дело - превыше всего, считал он.
Считал до того, как ему показали "красную карточку" - удаление с поля. В последнем своем полете, ему выпадал тоже последний шанс, отчебучить что-то свое, эксклюзивное.
- Не хочешь рассказывать? - опустил его на землю посетитель. - Хозяин - барин! Тогда я пошел...
- Нет, почему же! - спохватился Юрий. - Расскажу. Есть что. У Морозова были? - прикинулся простачком, надеясь выведать подробности разговора. С тем, что бы не попасть впросак.
- Был! - помрачнел тот. - Молчит как рыба, на тебя ссылается.
- Дело значит такое..., - начал Юрий.
3
Командор уходил почти уверенный, Лиховцев рассказал все. Хотя... Трудно поверить - забыл взять образцы породы! Что ж, упрекать его никому не придет в голову, об этом путешествии мало кто знает.
Тепло вспомнил о совпадении, подмеченном Лиховцевым.
Корабль Командора назывался "Ригель", по имени звезды в Орионе. Юрий летал к Бетельгейзе. И та и другая - звезды одного созвездия, так же как и они - корпоративно связаны. Мелочь, а приятно!
После ухода начальника, Лиховцев долго вертел в руках голубой пластиковый прямоугольник, банковскую карточку.
Учитывая весомый вклад пилота в общее дело, Управление премировало его. Какой суммой Командор не сказал. Кроме того, ему определили пенсию, сказал - какую.
Финансовая тайна карточки не давала Юрию покоя, он спустился в фойе к банкомату. От указанной в чеке суммы, он счастливо зажмурился, Центр, оказывается, умеет ценить своих бывших работников.
И вот он дома, в своем двухэтажном прохладном, из красного кирпича, особняке. Хоть и располагался тот в престижном районе, и выглядел не бедно, радости от него у Лиховцева не было.
Он считал: дом, в котором нет хозяйки, детей - никогда не будет живым, дышащим. В нем гулко и пусто, нет дразнящих запахов: духов, желанной и вкусной еды.
Недвижимость встретила его тишиной: слышен лишь перестук кварцевых часов в прихожей. Юрий принял как Наполеон, горячую ванну, прошел на кухню.
Будем обживать! - бросил он в пустоту, и эта фраза утешила, вселила в него надежду.
Составил список продуктов на первое время. Позже, он выйдет на иной профессиональный уровень - станет готовить пищу сам. Иной... Сильно сказано, старого просто не существовало.
Список вышел длинным, его это нисколько не волновало: он мог теперь позволить себе все что угодно, средства позволяли.
Домой вернулся на такси. Долго выгружал из багажника коробки, пакеты, банки, бутылки.
Голодный, он не смог бы уснуть, не смотря на вечернее время, нарезал себе гору деликатесов. Сдобрил это столовое великолепие, тремя рюмками шотландского виски (водку не пил, считал ее бросовым продуктом ).
Внес на кухню сундучок, раскрыл его. И снова - высокочастотный писк, и раскрытый розовый зев шляпки. Юрий, поставил свистящую "катушку" на пуфик, стал размышлять о природе звука.
В какой-то момент, у него в глазах померк свет, как если бы, он смотрел на окружающий мир сквозь темные солнцезащитные очки. Юрий повел глазами, изображения предметов узнаваемы. Потряс головой, желая избавиться от наваждения. Не избавился, тот же свистящий звук, та же пелена.
И вдруг, на холодильнике обозначилась мерцающая синяя звездочка, она словно приглашала куда-то. Юрий открыл дверцу, та перескочила на пакет с ряженкой. Он отнес его к столу, звездочка осталась на нем.
Неужели..., - следуя неясным ассоциациям, Юрий отрезал уголок. Белая струя полилась в шляпку, свист прекратился. Стоило прерваться, он возникал вновь.
Опорожнен весь пакет. Звездочка погасла, пелена спала, настала тишина, уровень содержимого шляпки понижался на глазах. "Катушка", судя по всему, насыщалась.
Это следовало отметить! Не успел Юрий зажевать рюмку лососем холодного копчения, снова раздался звук, и снова на глаза упала пелена. "Тарелочка" пуста.
В этот раз ему указано на пакет апельсинового сока, коробку питьевой соды, соли. Разумеется, и то и другое - в водных растворах.
Наконец, квартирьерка угомонилась, свернула "тарелочку".
Юрий не был пьян, скорее - возбужден, столкнувшись с необъяснимым. Если бы он был трезв, и не "как обычно", а как - "стеклышко", от него бы не ускользнула одна важная деталь.
4
Пробуждение Юрия было нелегким, он долго ворочался в постели. Набравшись смелости, поплелся в ванную, холодная вода, привела его в чувство. Плескаясь, он вспоминал насыщенный событиями вчерашний вечер. Погуляли! На кухне, разумеется, беспорядок.
Сине-зеленая "катушка", высилась среди нарезки бекона, свиной шейки, семги, палтуса. Шляпка раскрыта, видна полость, с сетчатой, как у рубца поверхностью. И ни звука.
- Катушка! Если уж давать имя... Тогда такое, что бы ни резало слух. Тарелка? Избито. Шляпка? Не пойдет. Да и с полом пара бы определиться: мужской ли, женский? - Юрия потянуло на лирику.
Салатница? Слишком определенно. Миска? Миска, миска... Будто подходит. Миска! В самый раз! Быть посему! - принял решение хозяин, глядя на зеленую несуразицу.
Прошло не меньше недели, прежде чем Миска вновь заголосила, но теперь Юрий знал, чего она хочет. Снова на его глазах пелена, но вместе с ней, в сознании и нечто иное: ощущение ничтожности, заброшенности, голода, холода. Безысходность при этом такой силы... Он не сдержался, заплакал, как ребенок. Его тянуло к теплу, заботе, он хотел кушать, пить, обнять что-то теплое, ласковое.
В поисках этого, стал шарить взглядом по полкам. И опять - синяя звездочка. В этот раз, она застыла на яблочном уксусе. Отведав его, Миска захотела молока, (ряженки не оказалось) сахара (сладкой водички из него). Чай без сахара. С сахаром - отвергла, вывернувшись наизнанку, залив скатерть. Томатный сок, соленая вода, зубная паста, тюбик случайно оказался на кухне.
Так Миска существовала, росла: организму требовались микроэлементы. Таблица же Менделеева - одна на весь Большой космос!
Потряс вывод, сделанный по "горячим следам": Миска, ставила его на свое место! Только так он мог проникнуться ее состоянием, быть ею. Она, существо без сомнения, мыслящее, не придумала ничего другого, как заставить Юрия смотреть на окружающее "своими глазами".
Когда Миска хотела есть, Юрий крутился рядом, обеспечивая ее всем необходимым. Потом, у него находились дела, он уезжал.
Итальянский скуттер - все, что у него имелось из транспорта. Над ним подтрунивали, он не обижался. Особо назойливым цитировал восточную пословицу. "Когда ведешь под уздцы коня, долгая дорога не кажется долгой".
Некоторые сути не улавливали. Что ж, говорил он, тогда по Насреддину: пусть те кто знает, расскажет тем, кто не знает!
Поток светских дел ежедневно захватывал Лиховцева, давая опомниться только к вечеру. Лишь захлопнув входную дверь, он становился самим собой. В этих, не то что бы уютных стенах, он по-настоящему отдыхал душой и телом.
Юрий давно мечтал завести собаку, даже определился в породе - бассет - хаунд. Представлял: аристократ собачьего мира, важно шествует в своей коричневой манишке по комнатам, подметая ушами полы.
Теперь же... Не судьба, собака отошла на задний план.
У Юрия крепла уверенность - он отец маленького ребенка, за которым нужен уход. Малыш не шалит, не пачкает штанишек - только плачет, требуя внимания своего приемного отца. Выхода нет, он теперь в ответе за малышку, Миску.
Прошел год, другой, третий. Прошло шесть лет.
Юрий Лиховцев, уже не прежний сухопарый мужчина, он - грузный седовласый респектабельный господин. На скутере он уже не разъезжал, побаивался. Его коллег становилось все меньше, новыми друзьями он не обзавелся. Поздно!
Миска? Жива старушка! Сначала зеленая, переменив цвет на желтый, она теперь отливала красным. Подросла. В остальном - без перемен. Первое время, Лиховцев скрывал от знакомых свое неземное приобретение. Боялся за себя, за Командора, за нее.
Вскоре, о тайне узнали. Его не трогали, хотя могли, на то имелись соответствующие законы. Пусть! Была бы инфекция, давно себя проявила.
Юрий перестал прятать Миску. С ней смирились, на покрасневшую, будто смущенную малышку, смотрели как на члена семьи. Менее уважительного отношения, Лиховцев не потерпел бы.
Приходил и Командор. Держал ее в руках.
- Рассказывай! - не попросил - приказал.
Юрий открылся.
Это хоть что-то! - сказал тот, уходя. - Не как у других!
5
Как-то, вернувшись с вечеринки домой, Юрий не увидел Миску на обычном месте, на столике в кухне. Поначалу, он не придал этому значения, ближе к ночи забеспокоился, Миска на глаза не попадалась.
Он обыскал весь дом, перевернул все что можно. Испарилась! Украли! Быть того не могло: сигнализация исправна, окна целы, чужими не пахнет. С горя, он приложился к бутылке. Хмельная эйфория потянула в мир воображений, Юрий забылся в пьяном сне.
Наутро опять вопрос: где Миска? Только сейчас он осмыслил всю горечь утраты. Та, которую он шесть лет оберегал, кормил, по-своему любил - ушла по-английски. В том, что она исчезла по своей воле, Юрий не сомневался.
Как же так? - поднимал он глаза к небу. - Неужели я тебе не дорог? Неужели ты не привязалась ко мне? И что теперь? Тебе лучше, ты свободнее? А я? Обо мне ты подумала?
Никто ему не отвечал, он и не ждал ответа.
Для Юрия потянулись серые будни. В какой-то момент, он пришел к огорчительному для себя выводу. Смысл жизни, как оказалось, крылся не в мирской суете, а в вечернем чаепитии с Миской. За разговорами.
В один из вечеров, он так сокрушался о своей утрате, так печалился, что наконец - разрыдался. Причитая, залился слезами, проклиная свою нескладную жизнь.
И вдруг... ему на глаза упала пелена! Юрий вздрогнул, у него тут же высохли слезы.
-Миска?
Но нет, ее не видно, лишь уверенность в том - она поблизости. И от этого ему легко и радостно.
-Ты здесь? Со мной? - захлебываясь от слез восторга и счастья, стенал он. М-и-и-иска, М-и-и-иска! Киска - Миска!
На душу Лиховцева сошла благодать. Оказывается, Миска никуда не отлучалась, он сам... Скоро пелена спала, настрой остался - вечер он провел в радостном возбуждении. Еще бы!