Правление Албукерки (продолжение). Завоевание Малакки и освобождение Гоа от осады.
Первое, о чем позаботился Албукерки после завоевания Гоа, - о том, чтобы обеспечить будущее управление этим городом. Он принял решение как можно скорее оставить Гоа с основной частью своих войск, так как разграбленный и сожженный город был не в состоянии снабдить достаточным количеством продовольствия всех его людей. Поэтому он назначил Родриго Ребелло капитаном крепости Гоа, Франсишку Пантойя - алькайд-мором или главным полицмейстером, с правом сменить Ребелло, если с тем произойдет несчастный случай, а Франсишку Корвинеля - фактором. Более трудной задачей было подобрать кандидатуру на пост губернатора острова - в отличие от города. Этот пост Албукерки после первого захвата города предоставил своему союзнику Тимодже, но теперь он выбрал знаменитого индусского капитана, который пользовался значительным уважением среди индусского населения и которого португальцы называли "Мерлао" или "Миллрхао" - вероятно, искаженные варианты его настоящего имени Малхар Рао. Этот человек был братом раджи Хонавара и прославился тем, что в прежние времена защищал Гоа от мусульман. Он согласился выплачивать сумму, эквивалентную 30000 фунтов стерлингов в год, за привилегию управлять островом Гоа. Под командой Родриго Ребелло Албукерки оставил для защиты крепости 400 португальских солдат вместе с большим количеством пушек и боеприпасов.
После этого губернатор решил совершить рейд в Красное море. Король Мануэл, вынашивавший идею установить контроль над этим торговым маршрутом, приказал Албукерки разрушить крепость на острове Сокотра, поскольку тамошний гарнизон было очень трудно снабжать продовольствием, и вместо этого захватить Аден. Когда это решение стало известно, Диогу Мендес, имевший специальное распоряжение плыть в Малакку, стал громко роптать и объявил, что намеревается покинуть губернатора и при первой же возможности отплыть со своей эскадрой в восточном направлении. Албукерки принялся уговаривать его образумиться: он указывал, что четырех кораблей явно недостаточно для покорения малайцев, и убеждал, что тот недружественный прием, который встретила у них первая португальская эскадра (под командованием Диогу Лопиша де Секейры) показал, что малайцы не уступят португальцам ключевые позиции своей торговли без боя. Он даже дал Диогу Мендесу ознакомиться с письмом, полученным от оставшегося в Малакке португальского фактора, подтверждающим, что его и его товарищей держат в плену. Он обещал, что как только выполнит королевские приказы в отношении Красного моря, сам направится с мощной армадой к Малайскому полуострову и прочно установит в этом регионе португальское влияние.
Диогу Мендес уже готов был под давлением всех этих аргументов пойти на попятную, но капитан его флагмана, Диниш Кернише, не захотел соглашаться с ним, и, подняв паруса, направился из гавани Гоа к выходу в открытое море. Губернатор сразу послал вдогонку за ним судно под командованием Жайме Тершейра, приказав любыми средствами заставить Мендеса вернуться. Поскольку капитан флагмана не захотел опускать паруса, с корабля, посланного Албукерки, по его судну был открыт огонь; одно из ядер перебило грот-мачту, и в результате мятежный флагман был вынужден вернуться. Албукерки простил Мендеса, но приказал казнить Кернише; впрочем, приговор не был приведен в исполнение, и флагман-капитан вместо этого был в оковах отправлен обратно в Португалию. Тем не менее настойчивость Мендеса и его людей, кажется, существенно повлияла на Албукерки, поскольку, когда в феврале 1511 г. он вышел в море из гавани Гоа и обнаружил, что плаванию на запад препятствует встречный муссон, он решил направиться в Малакку. Вначале он совершил заход в Кочин, где назначил Мануэла де Ласерду "капитаном Индийского моря" в качестве наместника на период своего отсутствия, и приказал, чтобы все распоряжения Ласерды выполнялись столь же неукоснительно, как и его собственные.
Завоевание Малакки, осуществленное Албукерки, занимает второе место среди его великих ратных подвигов после захвата Гоа. Оно предоставило португальцам полное господство над торговлей пряностями и, в конечном счете, нанесло решающий удар по мусульманским торговым путям, связующим Восток и Европу. До сих пор португальцы закрепили за собой монополию только на торговлю с Индией, и мусульманские суда, в основном принадлежавшие арабам, все еще поставляли продукцию Бенгалии и Бирмы, Суматры и Островов Пряностей, Сиама и Китая в великий торговый порт Малайского полуострова. Албукерки решил поставить преграду на пути этой торговли, перекрыв вход в Красное море, но затем ему показалось гораздо более эффективным нанести удар в самое сердце мусульманских торговых сетей.
Город Малакка, со своей великолепной гаванью, был столицей богатого мусульманского султана. Говорили, что предки этого человека были родом с соседнего острова Ява и обратились в ислам примерно за 200 лет до описываемых событий. Между яванскими переселенцами и королями Сиама, которым раньше принадлежал весь полуостров, шла постоянная война; но последние сумели отстоять свои права, и, благодаря мудрому поощрению торговли, стали очень богатыми и могущественными. По утверждениям португальских хронистов, торговля Малакки с Индией была в основном сосредоточена в руках купцов Гуджарата, и ко времени захвата города португальцами его населяли представители почти всех восточных народов - индийцы с обоих побережий Индии, арабы, китайцы и яванцы. Упоминается, что, прибыв в Малакку, они обнаружили, среди других должностных лиц, четырех мужчин, носивших титул "шабандара" (шах-и-бандар), или "капитан порта". Эти четыре человека были губернаторами четырех различных округов, и представителями четырех различных национальностей и возглавляли соответственно проживавшие в Малакке общины китайцев, яванцев, гуджаратцев и бенгальцев. Это разделение, вероятно, указывает на главные национальности малаккских купцов.
Впервые европейская эскадра побывала в Малакке 11 сентября 1509 г. Король Мануэл, отправляя на Восток Диогу Лопиша де Секейру, вручил ему инструкции, в которых предписывал исследовать остров Мадагаскар, а затем отплыть к Малайскому полуострову, который был известен португальскому королю под своим классическим названием "Золотого Херсонеса". О прибытии Секейры в Индию во время вице-короля Алмейды уже упоминалось выше, также как и о желании, выраженном вице-королем, чтобы Секейра принял управление Индией вместо Албукерки. Секейра отклонил это предложение и отплыл к Малайскому полуострову со своей эскадрой из 5 кораблей, но в то же время он подчинился желанию вице-короля и увез с собой ближайших друзей Албукерки, в том числе его неизменного сторонника Руи д`Араужо.
Секейра сделал по пути остановку у побережья Суматры и благополучно достиг Малакки. Вначале он встретил у султана благосклонный прием и высадил на берег Руи д`Араужо, чтобы тот занял связанный с немалым риском пост фактора. Рассчитывая, что вскоре, по-видимому, удастся открыть выгодную торговлю, португальский капитан выгрузил на берег большое количество товаров под присмотром португальских клерков. Но, как обычно, мусульманские торговцы вскоре стали проявлять неприязнь по отношению к португальцам, как они всегда делали на Малабарском побережье. Бендара, или главный туземный министр Малакки, прислушался к жалобам мусульманских торговцев и составил план уничтожения всей португальской эскадры. Было решено пригласить всех офицеров на большой пир, где внезапно напасть и перебить, а при их отсутствии, как полагали малайцы, захват кораблей не составит никакого труда. Но женщина-яванка, влюбленная в одного из португальцев, приплыла на эскадру и предупредила о заговоре. Поэтому португальские офицеры отказались съезжать на берег, и как только малайцы поняли, что их замысел стал известен врагам, они напали на португальскую факторию и захватили в плен Руи д`Араужо и около 20 португальцев, находившихся в тот момент вместе с ним.
Захваченные врасплох португальцы очень доблестно защищались, но Секейра не приложил никаких усилий, чтобы помочь им, и отплыл прочь из гавани (На самом деле он не мог помочь при всем желании: на эскадре оставалась всего одна шлюпка. См. Уайтуэя, "Португальцы в Индии: на пути к господству", главу 8. - Aspar). Ему пришлось сжечь два корабля из своей эскадры из-за отсутствия матросов, которые могли бы ими управлять, и с тремя другими он направился в Индию. Когда он достиг Малабарского побережья и высадился в Каэкоулао (Каенкеламе), он узнал, что теперь губернатором Индии при содействии маршала Коутиньо стал Албукерки, а Алмейда отбыл на родину. Секейра, опасаясь мести Албукерки, сразу отплыл в Португалию, отправив два других судна под командованием Нуньо Ваша де Кастелло-Бранку, чтобы они примкнули к губернатору в Кочине. В 1510 г. из Португалии была отправлена эскадра под командованием Диого Мендеса де Вашконселуша, имевшее двойное задание: отомстить султану Малакки за вероломное нападение и открыть в этом городе торговлю; но, как уже упоминалось, вопреки желаниям капитана он и его люди были задержаны Албукерки, чтобы принять участие во втором захвате Гоа.
Оставшийся в плену в Малакке Руи д`Араужо написал трогательное письмо Албукерки, в котором рассказывал, как обращаются с ним и его собратьями по несчастью. Он сообщал своему другу, что в Малакке находятся 19 португальцев, и малайцы подвергали их пыткам, чтобы заставить обратиться в ислам. Он также написал, что одним из тех жителей Малакки, кто дружественно относился к ним и проявлял участие, был индусский торговец по имени Ниначатту; именно он изыскал способ, как доставить письмо по назначению. Араужо умолял Албукерки, во имя Бога, не забывать о нем и спасти из неволи; и он также просил не разглашать сведений о доброте индусского торговца, из опасения, что мусульмане Малабарского побережья передадут эту информацию своим единоверцам в Малакке, и тогда Ниначатту несдобровать.
Просьба Араужо об освобождении португальских пленников, весьма вероятно, перекликалась с желаниями самого Албукерки. Он отложил бы эту задачу ради того, чтобы выполнить другие, более срочные распоряжение короля; но теперь, когда встречные ветра препятствовали ему отплыть на Запад, он решил повернуть на Восток. Эскадра, отправившаяся на завоевание Малакки, состояла из 18 кораблей с 1400 человек на борту; и хотя Албукерки потерял одну галеру в море, он благополучно прибыл в порт Педир на острове Суматра с остальной частью своего флота. В этом городе он обнаружил девять португальских пленников, которые бежали из Малакки, и затем он неторопливо направился к этому большому городу, население которого, как говорили, насчитывало тогда свыше 100000 жителей.
В течение нескольких недель Албукерки вел переговоры с султаном Малакки. Основным предметом обсуждения была выдача Руи д`Араужо и его компаньонов-пленников. Албукерки объявил, что не заключит никакого договора с султаном до тех пор, пока пленники не будут отпущены на свободу, тогда как султан, в свою очередь, наотрез отказался выдавать их, пока не будет подписан мирный договор. В этих обстоятельствах Албукерки написал письмо фактору, убеждая самого Араужо и его спутников терпеливо сносить все тяготы плена. Ответ Руи д`Араужо показывает доблестный дух, присущий португальцам в тот период.
"Избави Бог, - писал он, - чтобы флот короля Португалии, или все португальцы претерпели какое-либо унижение или крушение своих планов ради спасения его жизни, и сам он, со своей стороны, предпочтет умереть ради служения Богу и своему королю и освобождения своих соотечественников, и он считает большой удачей для себя, что Господь Наш велел ему умереть за свою Святую Веру; и в отношении как самого себя, так и своих компаньонов он должен, не падая духом, сделать то, что было бы наилучшим для службы королю Португалии, поскольку они готовы теперь смиренно принять все, что может случиться с ними; и он должен уведомить Афонсу де Албукерки, что король Малакки с лихорадочной спешкой ведет приготовления к отражению атаки португальцев, и что над укреплением оборонительных сооружений города день и ночь трудятся гуджаратцы, поскольку они наиболее яростно противились тому, чтобы португальцы получили опору на суше; и если атака португальцев на город была решенным делом, то ее следовало начать как можно скорее, не тратя больше времени на обсуждение условий договора (с султаном) или выдвижение требований о выдаче христиан; пусть он (Албукерки) знает наверняка, что король не захочет вернуть им свободу иначе, как под давлением силы; и теперь, когда он провел смотр тому множеству иностранных солдат, что у него есть, он стал настолько одержим гордыней, что подумывает не менее чем о захвате самого португальского флота" (1).
Действуя согласно данному ему бескорыстному совету, Албукерки приказал поджечь стоявшие в гавани суда и несколько находящихся у самого берега домов. Султан немедленно пошел на попятную, и Руи д`Араужо со своими спутниками были благополучно доставлены на борт португальской эскадры. Переговоры все еще продолжались, и Албукерки, наконец, убедился, что султан намеренно пытается его задержать до того времени, пока изменение направления муссонов не помешает ему вернуться в Индию в текущем году. Поэтому он решил без дальнейших промедлений атаковать Малакку. Руи д`Араужо рассказал ему, что ключом к городу был мост, соединявший две его части, раскинувшиеся по обоим берегам протекающей через него реки. Губернатор разделил свои силы на два батальона, которые должны были атаковать мост с обеих концов; он назначил атаку на день своего небесного покровителя, Св.Иакова Старшего, 25 июля.
Один отряд возглавили дон Жуан де Лима, Гашпар де Пайва и Фернан Пиреш де Андраде; другой - сам Албукерки и Дуарте да Сильва. Каждый действовал в соответствии с поставленной задачей, и мост перешел в руки португальцев. После этого губернатор отдал приказ построить укрепления на обоих концах моста, для того, чтобы провести там ночь; но отражение постоянных атак, которые малайцы предпринимали на их позиции, утомило солдат, и к вечеру португальцы подожгли город и отступили на свои корабли. Особо упоминается о том, что в боевых действиях малайцы использовали слонов, но животные были ранены, и в своем паническом бегстве причинили больше вреда самим малайцам, чем португальцам.
Отступление его утомленных солдат не обескуражило Албукерки, и он решил созвать на совет своих капитанов, чтобы заручиться их согласием на возобновление нападения с последующей постоянной оккупацией города и постройкой в нем крепости; поскольку в Ормузе и Гоа он уже сталкивался с огромным отвращением, которое испытывали португальские капитаны к работам по возведению укреплений. Политика Алмейды, который предпочитал фактории крепостям, всегда находила много приверженцев, которые не могли оценить имперские представления Албукерки. Корреа и "Комментарии Албукерки" приводят содержание речи, которую, как утверждается, произнес Албукерки перед капитанами. Маловероятно, чтобы он действительно говорил такие слова, скорее, они были приписаны ему позднее, как те речи, которые Ливий влагал в уста римских полководцев. Но ее суть вполне отвечает характеру Албукерки и показывает цели его политики с такой ясностью, что речь заслуживает цитирования. Выбранный ниже текст взят из "Комментариев", поскольку в них речь Албукерки значительно полнее, чем та, которую приводит Корреа.
"Господа, - как сообщается, сказал он, - вам несложно будет припомнить, что когда мы решили совершить нападение на этот город, то это было сделано с той целью, чтобы построить в пределах его крепость, поскольку все сочли это необходимым, и когда город оказался в наших руках, я был вынужден упустить возможность вступить во владение им, и, решив дождаться, пока все вы не посоветуете мне поступить таким образом, я оставил его и отступил; но будучи теперь готов, как вы видите, снова возложить на него свои руки, я узнал, что вы изменили свое мнение; я полагаю, что это произошло не из-за того, что мавры уничтожили лучшую часть наших войск, но по причине моих грехов, из-за которых я воистину заслужил неудачу, постигшую меня в попытке довести до конца задуманное мною дело первоначальным путем. И поскольку моя воля и намерение, пока я являюсь губернатором Индии, заключается в том, чтобы не вступать в сражения и не подвергать опасности жизни людей на суше, за исключением тех мест, в которых я должен построить крепости, чтобы оградить их от опасности, как я уже сообщил перед этим, я искренне желаю, взывая к вашему великодушию, хотя все вы уже согласились с тем, что должно быть сделано, чтобы вы изложили мне свои мнения в письменной форме на счет того, что мне следует предпринять; ибо, хотя я должен дать отчет и оправдание в своих действиях королю Мануэлу, я не желаю в одиночку нести все бремя ответственности; и хотя есть много причин, которые я мог бы привести в пользу захвата этого города и постройки здесь крепости, чтобы удержать его в нашем владении, ныне я упомяну только две из них, наиболее важные, которые позволят понять, почему вам не следует изменять свои первоначальные намерения.
Первая - это большая служба, которую мы сослужим Господу Нашему, изгнав мавров из этой страны, и погасив огонь этой секты Мухаммеда так, чтобы он никогда больше не возгорелся в будущем; и я надеюсь, что если мы достигнем успеха в нашем предприятии, это закончится тем, что маврам придется уступить Индию нашей власти, поскольку бСльшая часть из них, - или, возможно, даже все, - живут за счет торговли с этой страной и именно благодаря этому добились такого могущества и богатства и стали обладателями несметных сокровищ. Я питаю твердую уверенность в том, что король Малакки, уже испытав на себе силу нашего оружия, и не надеясь получить откуда-либо подкрепления, - ведь прошло уже шестнадцать дней с того, как это случилось, - не сделал никаких попыток вступить в переговоры с нами относительно безопасности его владений лишь потому, что Господь Наш ослепил его разум и ожесточил его сердце и желает завершения этого дела с Малаккой: ведь когда мы сами решили совершить рейд в Проливы Красного моря, куда король Португалии часто требовал, чтобы я отправился (поскольку Его Величество считал, что именно там мы сможем перерезать торговлю, которую мавры Каира, Мекки и Джидды вели с этими краями), Господь Наш усмотрел более правильным направить нас сюда; ведь когда Малакка будет взята, города в Проливах сразу придут в упадок, и они (мавры) никогда больше не смогут возить свои пряности в те места.
И вторая причина - дополнительная служба, которую мы сослужим королю Мануэлу взятием этого города, поскольку он является тем центром, куда стекаются все специи и снадобья, которые мавры ежегодно поставляют в Проливы, а мы оказываемся не в состоянии помешать им делать это; но если мы отнимем у них этот древний рынок, то у них не останется ни единого порта и ни единого места, обладающего столь выгодным расположением (как Малакка) во всех этих краях, где они могли бы продолжать торговлю этими предметами. Ведь после того, как мы завладели перцем Малабара, он никогда больше не попадал в Каир, за исключением того, который мавры привозили из этих краев, и 40 или 50 парусников, которые ежегодно выходят в море, нагруженные всеми видами специй для доставки в Мекку, нельзя остановить иначе как ценой больших затрат и содержания большого флота, который обязательно должен непрерывно крейсировать вокруг мыса Коморин; и перец Малабара, определенную часть которого они надеются оставить за собой, поскольку король Каликута находится на их стороне, - в наших руках, под надзором губернатора Индии, от которого мавры не смогут безнаказанно увезти его в таком большом количестве, как они надеются; и я полагаю доказанным фактом, что если мы вырвем из их рук эту торговлю с Малаккой, Каир и Мекка полностью придут в упадок, а в Венецию не будут привозить никаких пряностей, за исключением тех, что ее торговцы приедут покупать в Португалии.
Но если вы придерживаетесь мнения, что поскольку Малакка - город большой и густонаселенный, нам будет трудно удержать ее во владении, то никаких сомнении на сей счет не должно возникать, поскольку, если мы единожды захватим город, все остальное королевство можно будет не принимать во внимание, ибо у короля нет ни единого места, откуда он мог бы получить подкрепление; и если вы опасаетесь, что при взятии города мы понесем большие потери, и из-за времени года нет места, где наши люди могли бы восстановить свои силы, а флот - встать на ремонт, то я верю в милосердие Божье, что когда Малакка благодаря постройке мощной крепости войдет в состав наших владений, при условии, что короли Португалии будут назначать сюда в качестве губернаторов и управляющих доходами лиц, сведущих в своем деле, то собираемые с этой земли налоги сполна возместят все расходы, которые могут возникнуть в связи с управлением городом; и если торговцы, которые имеют обыкновение посещать это место, - привыкнув жить под тираническим игом малайцев, - увидят, что мы обращаемся с ними со всей справедливостью, правдивостью, откровенностью и мягкостью и узнают об инструкциях короля дона Мануэла, нашего господина, в которых он приказывает, чтобы его подданные в этих краях не испытывали никаких притеснений, я осмелюсь утверждать, что все они вернутся и снова поселятся в городе, и покроют стены своих домов золотом; и все эти вопросы, которые я изложил здесь перед вами, могут быть обеспечены для нас одним лишь полуоборотом ключа, - т.е. если мы построим крепость в Малакке и удержим ее, вследствие чего эта земля перейдет во владение португальцев, а король дон Мануэл будет ее владыкой, и посему я желаю, чтобы ваши милости серьезно рассмотрели предприятие, которое мы держим в руках, и не позволили ему рухнуть" (2).
Приведя некоторые аргументы, подобные этим, Албукерки приказал начать вторую атаку на Малакку. Она закончилась таким же успехом, как и та, что состоялась в день Св.Иакова, но на этот раз португальцы, вместо того, чтобы отступить из города, сразу принялись за постройку крепости. В то же самое время армия из 400 португальцев и 600 яванцев преследовала вглубь страны изгнанного из города султана.
Албукерки смог пополнить ряды своей армии контингентом яванских воинов при помощи союза, заключенного им сразу же после захвата Малакки. Когда султан бежал, Албукерки распорядился, чтобы его люди пощадили склады и другое имущество, принадлежавшее Ниначатту, индусскому торговцу, упоминавшемуся выше в качестве великодушного благодетеля Руи д`Араужо и его собратьев по неволе. Эта любезность привела к тому, что и другие индусы обратились к Албукерки за защитой. Он охотно взял их под свое покровительство и назначил Ниначатту главой, или губернатором, всех индусов, проживавших в городе. Тогда пожилой яванец по имени Утимути Раджа, который обратился в ислам и обладал большим богатством и влиянием, также заявил о своем подчинении и был назначен главой яванской колонии. Именно он предоставил в распоряжение португальцев отряд из 600 яванских солдат.
Индусы и яванцами были не единственными торговыми общинами, которым благоволил португальский губернатор. Он оказал особое покровительство китайцам, бирманцам, которых хронисты обычно называли "пегуанцами", и выходцам с островов Рюкю, но он объявил смертельную войну малайцам, - и как мусульманам, и как прежним правителям Малакки. Несмотря на помощь, оказанную ему старым вождем яванцев, Албукерки вскоре проникся подозрениями к честолюбивым замыслам Утимути Раджи. Руи д`Араужо сообщил Албукерки, что именно он был подстрекателем заговора, составленного в 1509 г. для того, чтобы перебить португальцев, и что сын Утимути Раджи поклялся собственной рукой убить Секейру. Араужо пошел даже дальше и объявил, что если Албукерки уплывет, оставив Утимути Раджу у власти, португальскому господству в Малакке скоро придет конец.
Албукерки прислушался к предупреждению, и когда он обнаружил, что яванец использует предоставленные ему привилегии для укрепления собственного могущества, он немедленно арестовал его самого и основных членов его семейства. Их подвергли пытке перед Педро де Альпоэмом, оидором, или главным португальским судьей на Востоке, и приговорили к смерти. Жена Утимути Раджи, которая была уроженкой Явы, пообещала внести большую сумму денег золотом на покрытие расходов по постройке крепости, если португальцы позволят ее мужу и детям уехать из Малакки. Албукерки ответил, что португальцы не продают правосудие за деньги, но он согласен отдать тела жертв, дабы их похоронили в соответствии с местными обрядами. Албукерки сдержал слово: Утимути Раджа, его сын, внук и зять были обезглавлены на главной площади Малакки - как раз там, где должен был состояться предательский пир в честь Секейры и его офицеров. Возмущенные этой жестокой расправой, яванцы сразу же после казни подняли восстание, которое португальцы потопили в крови. Эта казнь привела в ужас жителей Малакки и упрочила португальское господство.
Пока шли работы по возведению крепости, Албукерки занялся установлением дипломатических связей с соседними державами. Он знал, что владение Малаккой не даст ему никаких преимуществ, если город перестанет привлекать к себе торговцев. Поэтому, жестоко преследуя малайцев, он выказывал всяческое поощрение торговцам других наций. Наиболее важными торговыми партнерами Малакки были китайцы. Албукерки с отменной вежливостью обращался с командами пяти китайских джонок, которые стояли в гавани во время его первого нападения на Малакку. После того, как они собственными глазами убедились в доблести, проявленной португальцами при штурме города, он разрешил им забрать свой груз и беспрепятственно отплыть на родину. Привезенные этими моряками в Китай рассказы о храбрости и любезности португальцев оказали столь большое воздействие на умонастроение китайских министров, что когда изгнанный султан Малакки обратился к Китаю за помощью и охарактеризовал португальцев как грабителей и пиратов, он получил ответ, что португальцы произвели впечатление очень хороших людей, и что правительство Китая не испытывает желания помогать ему. Албукерки в то время не счел нужным отправить посла в Китай, но стоит отметить, что первым португальцем, посетившим Кантон, стал в 1517 г. один из его капитанов, Фернан Пиреш де Андраде.
С королевством Сиам Албукерки сам установил прямые отношения. Когда пять китайских джонок покинули Малакку, они взяли с собой, по просьбе губернатора, португальца по имени Дуарте Фернандиш, который выучил малайский язык, находясь в плену вместе с Руи д`Араужо, в качестве эмиссара к сиамскому двору. Король Сиама, который всегда считал султана Малакки своим злейшим врагом и с радостью услышал новости о его поражении, оказал португальскому посланнику очень любезный прием. Фернандиш вернулся в Малакку с богатыми подарками, и Албукерки снова отправил его в Сиам в сопровождении португальского фидалгу, или дворянина, Антониу де Миранды, уже имевшего официальные посольские полномочия. Он также разослал в разные стороны Дуарте Коэльо, дав ему указания посетить Китай, Кохинхину и Тонкин, и Руи да Кунья - в королевство Пегу. Он также завязал сношения с королем Явы и некоторыми правителями на острове Суматра, которые были сильно поражены быстрым завоеванием Малакки.
Не меньшее значение имела отправка Албукерки трех судов под командованием Антонио де Абреу для исследования Островов Пряностей. Этой эскадре было приказано не захватывать встречные купеческие корабли, а полностью посвятить себя исследовательской деятельности. Эскадра Абреу нанесла на карту ряд участков побережья островов Индонезии, но наибольший интерес для последующих поколений представляет тот факт, что Франсишку Серрано, который командовал одним из кораблей, взял с собой молодого португальского дворянина Фернана де Магальянша, который впоследствии, находясь на испанской службе, совершил первое кругосветное плавание и под именем Магеллана оставил память о себе на карте мира (В действительности Магеллан, скорее всего, не участвовал в плавании эскадры Абреу и был знаком с Островами Пряностей только "заочно", по письмам оставшегося там жить своего друга Серрано. См.: П. Ланге "Подобно солнцу... Жизнь Фернана Магеллана и первое кругосветное плавание", стр.55-56. - Aspar).
В январе 1512 г., когда строительство крепости было завершено, Албукерки отплыл из Малакки. Он оставил в крепости достаточно сильный гарнизон из 400 португальских солдат и назначил управляющим поселением Руи де Бриту Паталима в должности капитана крепости; ему подчинялся Фернан Пиреш де Андраде, назначенный главным морским капитаном (Т.е. главой португальской эскадры, которая должна была патрулировать воды в окрестностях Малаккского пролива. - Aspar). Руи д`Араужо был снова назначен фактором, а также судьей для разрешения споров между торговцами различных национальностей. Для представителей каждой национальности, проживавшей в Малакке, Албукерки назначил отдельных губернаторов, одним из которых был верный португальским интересам индус Ниначатту. На обратном пути в Индию знаменитый корабль "Флор дель Мар", на котором плыл Албукерки и которым во время компании в Ормуза командовал Жуан да Нова, наскочил на мель у побережья Суматры, и поскольку корпус корабля от времени весь прогнил, то он развалился на части. Албукерки и его команда спаслись. Но их злоключения на этом не закончились и весь флот едва не погиб от нехватки воды и съестных припасов, если бы они не встретили и не захватили два мусульманских торговых судна.
Когда губернатор прибыл в Кочин, в городе поднялось большое возбуждение, поскольку, не получая никаких известий из Малакки, некоторые должностные лица Португальской Индии написали королю Мануэлу, что Албукерки погиб вместе со всем своим флотом. Первый вопрос, заданный Албукерки после того, как он сошел на берег и вознес благодарность Небу за благополучное возвращение в главной церкви города, касался положения дел в Гоа, его любимом завоевании, и ему ответили, что город в течение всей зимы был взят в осаду и сейчас находится на пороге сдачи.
Как только стало известно, что Албукерки, этот наводящий ужас своим присутствием губернатор, покинул Индию, все его враги, как туземные князья, так и недовольные им капитаны, вздохнули с облегчением. Министр молодого султана Биджапура сразу направил против Гоа армию под командованием Фулад-хана, которого португальцы называли "Пулатекао". Этот военачальник разгромил войска Тимоджи и Малхара Рао, после чего захватил остров Гоа и обосновался в крепости Бенастерим. Тимоджа и Малхар Рао бежали ко двору райи Виджаянагара, где Тимоджа был отравлен, и Малхар Рао вскоре направился в Хонавар, где сменил своего брата в качестве раджи. Португальский гарнизон Гоа под командованием капитана Родриго Ребелло выступил навстречу Фулад-хану с намерением дать ему бой. Но они недооценили численности своих противников. Португальские силы были разгромлены, и среди убитых оказался как сам Родриго Ребелло, так и молодой Мануэл да Кунья, сын Триштана да Кунья, которого Албукерки посвятил в рыцари за доблесть, проявленную им при захвате Гоа.
Согласно прямым приказам Албукерки, новым губернатором Гоа должен был стать Франсишку Пантойя, но капитаны решили оставить без внимания эти распоряжения и избрали вместо него Диогу Мендеса де Васконселуша. Новый капитан сразу приказал Мануэлю де Ласерде временно прекратить блокаду Каликута, которой он занимался, и придти на помощь жителям осажденного Гоа. Диого Мендес скоро доказал свою непригодность для верховного командования. Султан Биджапура отправил на побережье с сильной армией своего наиболее знаменитого военачальника, Расул-хана, но Фулад-хан отказался ему подчиняться. Тогда Расул-хан обратился за помощью против самовольного офицера к португальцам, и Диогу Мендес, проявив редкое неблагоразумие, дал согласие. С помощью самих португальцев Расул-хан изгнал Фулад-хана из Бенастерима, и едва только оказался в безопасности на острове Гоа, как потребовал сдать ему город.
Это было слишком даже для Диогу Мендеса, который теперь показал себя смелым командиром. Город продержался всю зиму, но его жители сильно страдали от голода, и их обороноспособность была ослаблена вследствие обрушения части новых стен, не выдержавших затяжных ливней индийской "зимы". Албукерки, узнав о положении дел, издал приказ о назначении капитаном города Мануэла де Ласерды, и пообещал, что вскоре сам придет на помощь городу и уничтожит осаждающих. Эти новости были встречены в Гоа, по словам автора "Комментариев", "с большим колокольным звоном и запуском салютов, ибо каждый считал себя спасенным от смерти" (3).
Но как бы ни рвался Албукерки придти на выручку Гоа, он с горечью осознавал, насколько недостаточны оставшиеся у него силы. Завоевание Малакки и необходимость оставить там гарнизон привели к значительному сокращению численности его армии, и он обнаружил, что офицеры, оставленные им в Кочине на время отсутствия, не проявляли готовности оказать ему помощь. Фактически, агенты или факторы в Кочине, Куилоне и Каннаноре с тревогой смотрели на основание колонии в Гоа. Их опасения разделяли и местные раджи, которые ожидали, что из-за этого произойдет отток торговли от их портов к новому поселению. Общим выражением этих настроений стало то, что факторы и их сторонники во главе с Лореншу Морено, фактором в Кочине, в течение периода, когда они надеялись, что Албукерки больше никогда не вернется из своей экспедиции в Малакку, направили депешу королю Мануэлу, в которой советовали немедленно оставить Гоа.
Немалые старания в попытке отговорить Албукерки приложил Диогу Корреа, капитан Каннанора. Он сообщил, что египетский флот отплыл из Красного моря в Индию, и советовал Албукерки направиться против него, а не на помощь Гоа. Проведя несколько недель в тягостном состоянии вынужденного бездействия, Албукерки, к своей огромной радости, 20 августа 1512 г. получил подкрепление в виде 6 кораблей под командованием его племянника Гарсиа де Нороньи, а сразу же вслед за этим в Индию прибыла еще одна эскадра из 8 более крупных кораблей во главе с Жорже де Мелло Перейра. Оба этих капитана привезли с собой много солдат. Вместе с ними в Индию прибыло также много отважных молодых офицеров, которые заметно отличились в последующих кампаниях, и среди них сам дон Гарсиа де Норонья, имевший королевский патент на замещение должности "капитана Индийских морей". Прибытие этого молодого дворянина наполнило радостью сердце Албукерки, поскольку он получил в его лице смелого и верного сторонника, почти восполнившего потерю, нанесенную ему смертью Антониу де Нороньи.
10 сентября 1512 г. Албукерки отплыл из Кочина с флотом из 14 кораблей и 1700 португальских солдат на борту. По пути он услышал, что сведения о появлении египетского флота в индийских водах были ложными; успокоившись на этот счет, он сразу направился в гавань Гоа. Он никогда не сомневался в победе, и вместо того, чтобы пытаться выбить Расул-хана из Бенастерима, он решил взять в осаду замок, где он находился со своими 6000 турецких и персидских солдат. С этой целью он приказал Айришу да Сильва перерезать путь, соединявший замок с материком. Этот капитан, с 6 судами, которыми управляли отборные моряки, поднялся вверх по реке, и после того, как он вытащил сваи, установленные мусульманами в протоке для ее защиты, он открыл по замку огонь из пушек на глазах у самого Албукерки.
Эта операция отрезала путь к отступлению для мусульманского гарнизона, и Албукерки с триумфом вступил в Гоа. Упоминается как характеристика его крайней набожности, что он приказал главным людям города нести парчовый балдахин не над его головой, а над распятием, которое принесли из церкви священники, чтобы приветствовать его. Затем он организовал свои собственные силы, и, услышав, что Расул-хан выступил по направлению к городу во главе трехтысячного войска, решил дать ему генеральное сражение. Он разделил свою пехоту на три отряда, которые возглавили соответственно Педро Маскареньяш, Гарсиа де Норонья и он сам; кавалерию, насчитывавшую 30 всадников, он отдал под начало Мануэла де Ласерды. Благодаря сделанной им умелой расстановке сил, мусульмане были одновременно атакованы с фронта Маскареньяшем, а с флангов двумя другими отрядами. Битва была очень яростной, и закончилась тем, что мусульмане были отброшены в замок Бенастерим.
Португальцы попытались преследовать их, и некоторые их предводители даже поднялись на стены крепости. Первым из них был Педро де Маскареньяш, и автор "Комментариев" утверждает, что
"после сбора (солдат) Албукерки обнял и расцеловал его в обе щеки, чем вызвал ропот среди некоторых (командиров), хотя для этого не было оснований, ведь, помимо того, что он (Маскареньяш) проявил себя в этот день как подобает храброму рыцарю, Албукерки чувствовал себя в долгу перед ним еще и по той причине, что Маскареньяш оставил крепость Кочин, капитаном которой он был, и поступил на службу королю в этой войне" (4).
Несмотря на эту храбрость, захватить крепость с налета оказалось невозможным, и Албукерки приказал отступить в Гоа. В сражении много офицеров и солдат получили ранения, и Албукерки после этого решил проделать пролом в стене крепости и взять ее штурмом. Португальцы быстро засыпали рвы и пробили в стене нужную брешь, но утром того самого дня, на который Албукерки назначил приступ, Расул-хан вывесил белый флаг. Условия капитуляции, выдвинутые Албукерки, заключались в том, что замок должен быть сдан со всей артиллерией, боеприпасами и конями, находящимися в его стенах, и что укрывшиеся в лагере Расул-хана португальские дезертиры должны быть выданы ему. Мусульманский военачальник согласился, но только при условии, что дезертирам пощадят жизнь. В результате Бенастерим капитулировал, и остров Гоа снова оказался полностью в руках португальцев. Победа была одержана как нельзя более кстати, поскольку Расул-хан, отступив на материк со своими разоруженными войсками, встретил сильное подкрепление, направленное к нему из Биджапура под командованием Юсуфа-уль-Араджа, которого португальцы называли "Исуфулариш".
Одержанная Албукерки блестящая победа была омрачена лишь жестокостью, проявленной им по отношению к португальским дезертирам, попавшим в его руки. Некоторые из этих людей перебежали в мусульманский лагерь еще тогда, когда португальские суда были заблокированы в гавани Гоа в 1510 г., а другие покинули Гоа во время недавней осады. Пообещав сохранить им жизнь, Албукерки сдержал свое слово, но он варварски изувечил их, приказав отрубить у них уши, носы, правые руки и большие пальцы левых рук, и вырвать все волосы. Наиболее известный ренегат, фидалгу по имени Фернан Лопиш, был также доставлен под стражей на борт корабля, возвращавшегося в Португалию. Он бежал, когда его судно остановилось пополнить запасы воды у острова Св.Елены, и с того времени в течение многих лет вел на острове жизнь отшельника.
Освобождение Гоа от осады в 1512 г. завершает второй этап правления Албукерки. Его упорство в удержании португальских позиций в Гоа заслуживает не меньше внимания, чем доблесть, с которой он завоевал его.
Примечания:
(1) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 92, 93.
(2) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 115-119.
(3) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. p. 206.
(4) Albuquerque's Commentaries, vol. iii. pp. 226, 227.