Солнце слепило так, что даже чаек не было видно. Наверное, укрылись от адского зноя, хотя возможно они просто растворились в воздухе, ведь расплавленное небо может скрыть за пеленой жара все, что угодно. Надежда сидела дома с подругой, они увлеченно разговаривали. (В нашем доме и не заметишь зноя, у нас стоят все новомодные кондиционеры). Надя просто сума сходила по всякой домашней утвари. У нас было все: ковры с двумя лицевыми сторонами - одна пушистая, другая с узором; кофейные столики, стеклянные столики, дубовые столики и столы; стерео система, домашний кинотеатр, комплект кондиционеров; диваны, кресла, стулья, табуретки; словом все!
Я же в это время загорал на пляже, точнее лежал под зонтом, все-таки сорок градусов по Цельсию - не шутка! Меня зовут Измаил. Я люблю наблюдать за купающимися людьми в океане. Смею признать, что наблюдать мне нравиться даже больше, чем купаться самому. До этого три дня и три ночи к ряду лил сильный дождь, но сейчас этого и не заметил бы даже опытный природовед, ну или метеоролог, да и какая разница! Песок высох всего за несколько минут. Черт побери, где же чайки?? Бывает же, пристанет мысль, что не отвяжется потом! Люди веселились, брызгали друг на друга водой, играли с мячом, смеялись, ныряли, и лишь единственное придавало вид унылости всему этому яркому веселью - мальчик на коляске. Наверное, сломал ноги. Он тоже наблюдал, как и я, но, наверное, ему это нравилось меньше. Он сидел один. Я подошел к нему и заговорил:
- Как тебя зовут, мальчик? - Я, было, оперся на основу коляски, но тут же оторвал от нее руки. Ручка была настолько прогрета солнцем, что мальчик, наверное, сидел здесь уже битый час.
- Меня зовут Соби, но я не мальчик, я девочка - Она была пострижена почти на лысо, лишь легкий пушок пробивался сквозь кожу молочного цвета - Но какая теперь разница...
- Извини, пожалуйста! - Я сел перед ней на корточки. - Извини, что перепутал, просто твоя прическа...
- Да, я знаю, я недавно лежала в больнице...
- А что с тобой, можно узнать?
- Я попала в аварию, моя мама была пьяна, но села за руль... Она погибла, а меня направили сюда... - Странно, но я не заметил ни единого признака волнения на ее лице, когда она произносила эти слова. - Я уже два месяца здесь.
- А мы живем здесь с женой уже год, вооон в том домике, напротив маяка... - Я все пытался изучить ее лицо. У нее были огромные круглые глаза, маленький носик, полукруглые ушки, острый подбородок. Но я не смог разглядеть толком самих глаз, все скрывала чернота, даже зрачка не было видно. - Не хочешь опустить ноги в воду? Я могу тебе помочь.
- Это бесполезно, я все равно их не чувствую... - Опять не единого нерва не вздрогнуло на ее молочном лице... - Можете не утруждаться.
- Тебе здесь нравится? В смысле жить тебе здесь нравится? - Я не мог придумать ничего лучше, но мне нужен был повод, чтобы еще раз взглянуть в ее глаза.
- Я не знаю, здесь очень скучно... Извините, мне пора. - Она развернулась и закрутила свои колеса.
- Тебе не помочь? Я могу тебя довезти.
- Нет, спасибо. Не лишайте меня последней работы. - И она уехала. Точнее исчезла... Я посмотрел на океан еще раз, а когда повернулся, не смог разыскать ее среди толпы.
После я побрел в больницу, все вспоминая это девочку, похожую скорее на скелет, а может и на ангела. Я хотел подарить ей цветы, но здесь нигде их не продавали. Я зашел в здание и спросил в приемной об этой девочке. Но мне сказали, что у них нет детей с параличом, тем более после автокатастроф. Вот странно...
Дорога домой мне показалась вечностью, я все думал о ней. О ее глазах. Я вставляю ключ в дверь, поворачиваю... Дверь открылась с ужасным скрипом, я боялся, что разбужу Надежду, но она все еще сидела со своей подругой. Они обсуждали преимущество пухового одеяла над ватным. Не знаю почему, но я очень сильно разозлился на нее. Я не стал их отвлекать и поднялся по лестнице в спальную. Там я долго лежал на кровати. Передо мной все стояли два черных ангельских глаза. Потом я смотрел на все еще купающихся людей, и вдруг представил, что все эти люди извиваются в котле, полном зловонных нечистот, что они топят друг друга, опираются на соседние головы, пытаются выползти из котла, но как мухи в воде, все равно соскальзывают обратно. На моих глазах небо почернело, затянулось тучами. Я не задумываясь вытащил из тумбочки револьвер, спустился и встал возле дверного проема. За ним сидела жена с подругой. Они до того увлеченно рассуждали о постельном белье, что не одна из них так и не заметила меня...
Пустышки... До чего все они пустышки... Все они возвышают до культа вещи, которые нам, по сути, и не нужны. Все эти стулья, техника, машины... Зачем? Зачем все это? Мы работаем, ломаем себе жизнь... Ради чего? Ради вещей, которые нам и не нужны, или которые мы сможем ощутить только в глубокой старости, если повезет. Зачем строить дом на берегу океана всю свою жизнь, если уже и не успеешь в нем отдохнуть? Надежда... Смятение... Ад... Рабы... Рабы своих вещей... Ведь по сути уже не мы владеем ими, а они нами...
Рука с тяжелым пистолетом поднялась вверх, Измаил поднесь дуло к левому виску и потянул за спусковой крючок...
Полиция нашла только труп на пороге, труп с черными как небеса глазами...