О, Луна-богиня, Мать Природа! Как ты светла, как божественно великолепна! Чернота ночи не может поглотить твоего сияния, блеск звезд никогда не затмит твою чистоту.
О, Великая Богиня, Госпожа всех стихий! К тебе обращаю все мои помыслы, к тебе взываю о справедливости. Ты, только ты сможешь понять и простить меня. Ты, только ты знаешь, как трудно жить хромой девушке, даже если она принцесса. Грустить в одиночестве в своих покоях на шумных празднествах, плакать под петушиный крик короля и только мечтать о том, как было бы здорово, если бы хромота вдруг исчезла...
Помнишь, как были все мы опечалены смертью Андрогея, убитого пиратствующими афинянами: и Минос, сын Зевса, и Пасифая, дочь Гелиоса, и даже мой сводный брат Астерий, сын Посейдона. И когда Минос, мой добрый отец, собрал флот и уплыл, чтобы отомстить афинянам, я тоже провожала его на берегу. Но кто же мог знать, о, Луна, что я полюблю Тесея, этого афинянина, приплывшего на Крит в отсутствие отца?
...Тесей приплыл в Кносс на закате. Солнце, шипя, опускалось в море, и ночь вступала в свои права. Афиняне сошли с корабля и прошли прямо во дворец. Несмотря на войну и ненависть, которую мы испытывали к афинянам за убийство Андрогея, мы поспешили исполнить священный закон гостеприимства. Мать моя, Пасифая, Луна-богиня, с улыбкой вышла навстречу гостям, и, взяв Тесея за руку, провела всех в пиршественный зал.
Когда первое волнение улеглось и гости расселись за стол, я вышла к приезжим. И первым, кого я увидела, был прекрасный Тесей, сын Посейдона. Каким красавцем показался он мне, стройным и ловким, как сам Аполлон, на фоне наших быкоподобных, неуклюжих и грубых мужчин. Благоухая ароматическими маслами, в высоком головном уборе, белом пеплосе поверх бледно-голубого хитона, причудливо украшенном белом поясе и белых сандалиях я медленно прошла на свое место, стараясь скрыть свою хромоту. Но вдруг я с ужасом заметила, как один из афинян наклонился к Тесею и что-то шепотом сказал, указывая на меня. Кровь бросилась мне в лицо при мысли, что они обсуждают мои телесные недостатки. И словно в подтверждение моих мыслей, Тесей поглядел на мои ноги и слегка усмехнулся. С трудом удерживая себя в руках, я села на свое место. Вскоре беседа вернулась в свое обычное русло, но на протяжении всего вечера я замечала странные взгляды Тесея в свою сторону, и сердце мое стучало, как сумасшедшее.
Когда пир закончился, я встала из-за стола и вышла во двор. О, Великая Богиня, Изначальное порождение времен, в ту ночь ты была светла, как никогда. Невнятные древние пророчества звучали в моих ушах, свежий морской ветер доносил, казалось, голоса богов. Я тихо прошла в священную лавровую рощу, немного постояла, вознося молчаливую молитву тебе, о, Владычица душ усопших, а потом повернулась и пошла к качелям. Там меня ожидал Тесей, сын Посейдона.
--
Присаживайся, Ариадна, - сказал афинянин, становясь передо мной на одно колено.
Я удивленно посмотрела на Тесея, но приняла приглашение. Афинянин встал и начал слегка раскачивать качели.
--
Разве ты не знаешь, - негромко промолвила я, - что обычным смертным запрещено проникать в таинства Луны-коровы? Это могут делать только жрецы.
--
Знаю, - тихо проговорил Тесей. - Но почему мне нельзя стать жрецом?
--
Почему? - невольно улыбнулась я. - Хотя бы потому, что, кроме того, что Луна-богиня выбирает жреца в мужья, рано или поздно жреца приносят в жертву. Трусу не место у алтаря Великой Богини. Готов ли ты к смерти?
--
Если бы я не был готов к смерти, - гордо ответил афинянин вопросом на вопрос, - разве я бы приплыл сюда?
В словах Тесея прозвучал вызов, и я невольно согласилась с ним. В конце концов, он действительно не побоялся приплыть к своим врагам в гости, и, пользуясь священными законами гостеприимства, сидеть с нами за одним столом, пить наше виноградное вино и есть нашу пищу. С другой стороны, и критским кораблям никто не запрещает напасть на корабль афинян, как только он отплывет от Крита. Правда, Минос с флотом ушел к Сицилии, но ведь в любой момент могут приплыть другие корабли критского союза, и тогда Тесею несдобровать.
--
Так ты хочешь стать жрецом? - снова спросила я. - А знаешь ли ты, что тебя ждет?
--
Знаю, - неожиданно твердо ответил Тесей и остановил качели. - Сначала любовь жрицы Луны, а там посмотрим.
Слова Тесея тронули мое сердце, и я невольно подалась навстречу афинянину. Он прижался своими горячими губами к моим губам. О, Луна, Единая владычица! Ты знаешь, что было дальше. Мы с Тесеем прошли в священный сад, и там, среди виноградных лоз, поклялись друг другу в любви. Потом мы прошли во дворец, и я выбрала Тесея, сына Посейдона, себе в мужья, а он поклялся быть моим до самой смерти. О, Высшая из божеств, тебе ли не ведомо, что когда Тесей входил в меня, я была еще девственницей. Но какое у этого афинянина было гибкое, мускулистое тело! Поистине, он умеет доставлять удовольствие женщинам!..
Утром, когда розовоперстая Эос отворила свои объятия новому дню, мы поднялись с постели. Поскольку мы с Тесеем поклялись в любви, и он стал моим мужем, я подарила ему заветное серебряное кольцо (из твоего металла, о, Великая Богиня). "Теперь, - радовалась я, - он стал моим мужем-жрецом, и я стала царицей". Но когда Тесей уходил от меня, он почему-то едва заметно подмигнул афинянке Эгле, дочери Панопея, одной из наших младших жриц. Тогда я не обратила на это внимания, но теперь понимаю смысл этого унизительного подмигивания.
На завтрак я вышла в пурпурно-красном пеплосе поверх розового хитона, темно-красном поясе и красных, как гранатовый сок, сандалиях. Мои золотистые волосы были перевязаны плетеным красным шнурком. Мы с Тесеем сидели рядом, как жена и муж, и Пасифая одобрительно поглядывала то на меня, то на новообращенного жреца. После завтрака афинянин отозвал меня в сторону и торопливо спросил:
--
Ариадна, ты знаешь, где Минотавр? Как мне найти его в Лабиринте и выйти обратно?
--
Астерий, - поправила я Тесея. - Мы зовем его Астерий. В честь деда. Ты ведь знаешь, он тоже сын Посейдона, как и ты...
--
Знаю, знаю, - нетерпеливо оборвал меня афинянин. - Мне этим все уши прожужжали. Иногда мне даже кажется, что у меня слишком много братьев.
--
Во-первых, я не жужжу, - обиделась я, - а во-вторых, в таком тоне я разговаривать с тобой не буду. Если ты думаешь, что ты у себя в Афинах, то ты ошибаешься, Тесей, ты сильно ошибаешься.
Я повернулась, чтобы уйти, но Тесей схватил меня за руку и мягко проговорил:
--
Прости меня, Ариадна, - он нежно поцеловал меня в правую щеку. - Ты, только ты - моя богиня, и я принадлежу тебе. Но нам ведь надо принести кое-какие жертвы Великой Богине, не правда ли?
--
Всякой жертве - свое время, - смягчаясь, ответила я. - Впрочем, тайну Лабиринта я действительно знаю.
Взяв Тесея за руку, я вновь привела его в свою спальню, где в потайной шкатулке лежал подаренный мне Дедалом клубок шерстяных ниток. "Если привязать конец нити к притолоке входной двери, - наставлял меня строитель дома Двойного Топора, - и бросить клубок вглубь здания, то по едва заметным уклонам клубок сам покатится прямо к центру Лабиринта. Выйти же оттуда можно будет, идя назад по привязанной нити". Я открыла секрет Лабиринта афинянину, но перед тем, как вручить ему клубок, еще раз предупредила:
--
Помни, Тесей, - сказала я. - У нас на Крите не принято строить храмы. И дом Двойного Топора - это святилище Луны, Великой Богини. Поэтому вести себя в Лабиринте надлежит так же, как в афинском храме, с уважением относясь к нашим обычаям, и, в частности, к обычаю жертвоприношения. Жертва должна быть принесена только на священном алтаре и только ударом священного топора.
--
Знаю, знаю, - нетерпеливо кивал афинянин. - Ты покажешь мне вход?
Мы прошли к дому Двойного Топора, где среди множества ложных входов я указала Тесею истинный вход.
"Сколько раз, о, Луна, Богиня смерти и воскрешения, - вспомнила я, - входили сюда пленные афинские юноши, которым надлежало заменить своим жертвоприношением смерть жреца-царя, сколько раз Астерий совершал суровый древний обряд, пользуясь кремниевым лабрисом.... И вот теперь, видно, пришло и его время, и новый жрец идет на смену старому жрецу", - неожиданно загрустила я, глядя вслед удаляющемуся Тесею.
"Конечно, жаль, - думала я, - что обычаи требуют, чтобы муж-жрец был пришлым. Придется поставить жрецом чужеземца, не знающего наших обычаев, но что делать, что делать..." И все-таки я не выдержала. "В конце концов, не для того строил Дедал дом Двойного Топора Луне-богине, чтобы мы нарушали обычаи, - пришло мне в голову. - Надо пойти следом за Тесеем и подсказать ему, как правильно совершить обряд жертвоприношения. Ах, какой он горячий", - улыбнулась я про себя. Разве могла я представить, о, Великая Богиня, Единая наша владычица, что в это время коварная Эгла впускает афинян во дворец.
Я быстро, насколько могла, пошла по покрытому раковинами полу Лабиринта следом за Тесеем и застала его в тот момент, когда он входил в алтарную комнату к Астерию, моему сводному брату по матери (и сводному брату Тесея по отцу).
По правде сказать, из-за того, что Астерий вел уединенный образ жизни, почти не выходя из Лабиринта, во дворце его никто не любил. Только Пасифая неизменно радовалась его приходу, да и сама нередко заходила проведать его. Я до сих пор не знаю, как она находила дорогу. А может, Астерий сам выходил навстречу матери? Никто так и не узнал, как он ориентировался в Лабиринте. Собственно говоря, именно из-за нелюдимости и уединенного образа жизни Астерия и прозвали "быком Миноса", Минотавром.
Когда Тесей вошел к Астерию в комнату, тот что-то тихо читал, отложив в сторону двойной топор и маску быка. В глубине комнаты стоял украшенный рогами алтарь. Священная сеть, которой Луна-богиня ловила свою жертву, лежала рядом с массивным медным треножником для жрицы Великой Богини. По стенам алтарной комнаты замысловатым узором плясали священные журавли. Заметив гостя, Астерий отложил таблички с клинописью и обрадовано пошел навстречу афинянину.
--
Здравствуй, Тесей, - радушно сказал Астерий. - Проходи, присаживайся к столу.
--
Здравствуй, - сдержанно ответил Тесей, настороженно оглядывая помещение. По сравнению с Астерием афинянин казался тщедушным.
Я задержалась в тени перед дверью.
--
Выпьешь вина? - предложил Астерий, ставя перед Тесеем священный серебряный кубок.
--
Пожалуй, - все так же напряженно проговорил афинянин.
--
Знаешь, - продолжал говорить Астерий, обходя медный треножник и подходя к маленькому кувшину с дорогим вином, - я ждал тебя. В древних пророчествах говорилось, что однажды ты придешь ко мне, и присядешь, чтобы выпить вина. А потом, что же было потом?.. - вспоминал Астерий (он не видел, что Тесей встал и тихо прокрался к нему сзади. Я затаила дыхание), - Ах, да, конец пророчеств утерян, но я думаю, что два брата всегда найдут общий язык...
--
Непременно, - лицемерно проговорил афинянин и неожиданно вонзил свой меч Астерию в спину.
Астерий упал, истекая кровью. Кувшин, наклоненный его рукой, упал и опрокинулся. Вино разлилось по покрытому раковинами полу.
Задыхаясь, Астерий повернул голову и посмотрел на пришельца, хотел еще что-то сказать, но только хрип раздавался из пробитых легких. Потом Астерий несколько раз дернулся и умер. Танец журавлей, казалось, стал каким-то угрожающим.
--
Непременно, - повторил Тесей и толкнул ногой голову мертвого брата в темной луже дорого вина. - Мы непременно подружимся. В Аиде, - он ухмыльнулся своей шутке.
От ужаса перед происходящим, от такого невероятного оскорбления твоего святилища, о, Великая Богиня, Изначальное порождение времен, я невольно вскрикнула. Афинянин резко обернулся и поднял меч.
--
А, это ты, Ариадна, - сказал он, опуская меч. - А я думал, шпионы.
--
Зачем, - заплакала я, - зачем ты это сделал? Почему ты не убил его по всем правилам?
--
Зачем, зачем... - добродушно проворчал Тесей. - Да только потому, что по правилам убил бы не я его, а он меня. Пойдем, - он взял меня за руку, - нас ждут товарищи.
"Товарищи? Какие товарищи?" - вертелось у меня в голове, но я была слишком огорчена случившимся, таким чудовищным проявлением неуважения к тебе, о, Луна-богиня, Единая владычица, чтобы что-то придумать.
Тесей взял меня за руку и потянул к выходу. В какой-то бессмысленной ненависти он бешено пнул священный треножник и, уже выходя из комнаты, мимоходом сунул за пазуху серебряный кубок.
"Зачем он тебе"? - хотела спросить я, но язык застыл у меня во рту. Трусу не место у алтаря Великой Богини. Что же нам теперь делать?
Мы прошли по нити обратно и скоро вышли наружу. До моего смятенного сознания смутно доносились какие-то крики, плач детей, но некоторое время я совершенно не понимала, в чем дело, переживая из-за твоего святилища, о, Великая Богиня, Госпожа всех стихий. Но вдруг я заметила мать Пасифаю, и сестру Федру, плачущих в священной лавровой роще. Словно раненая косуля, я бросилась к ним. Несостоявшийся жрец отправился к афинянам.
--
Что случилось, - прокричала я, подбегая к матери и сестре. - Почему вы плачете?
--
Афиняне, - все так же плача, ответила моя мать. - Они нарушили законы гостеприимства, перебили нашу охрану, ограбили дворец и теперь пошли грабить Кносс.
--
Разве им мало дворцовой добычи? - не верила я своим ушам.
--
Выходит, мало, - плакала Пасифая. - Ах, почему с нами нет Миноса? И Дионисий куда-то уплыл, один Астерий в святилище Луны...
--
Мама, - навзрыд заплакала я, - афинянин Тесей убил Астерия. Теперь по правилам он должен стать новым жрецом.
--
Но почему же тогда они грабят? - не выдержала Пасифая. - Что это за люди?..
Прошло еще немного времени. Крики начали стихать, и мы с Федрой вышли из рощи, пообещав прислать маме нескольких младших жриц. Во дворце царил полный разгром. Все, что афиняне не могли взять с собой, они постарались разбить, сломать, изорвать, загадить.... В бессильном горе я ломала руки над твоими, о, Госпожа всех стихий, разбитыми, испорченными святынями, плакала над расколотыми глиняными табличками с описаниями таинств...
Когда пришел Тесей, я уже примирилась с утратой. "Видно, так написано в моей судьбе, чтобы входить в царствование в полном разгроме. Ничего, - утешала я себя, - бывает и хуже". Но разве могла я знать, о, Луна-богиня, как поступит со мной Тесей?
--
Пойдем, - проговорил афинянин, беря меня за руку.
--
Куда? - недоумевала я.
--
Пойдем на корабль, - настаивал Тесей. - Я покажу тебя своим родителям.
--
У нас так не принято, - ответила я. - Теперь я - новая царица, а ты - жрец Луны, Матери Природы, и мы не должны покидать наши земли...
--
Наши?.. - криво ухмыльнулся афинянин. - Ладно, давай просто сядем на корабль и сходим к моим родителям, а потом сразу вернемся.
О, Великая Богиня, Высшая из божеств, разве могла я знать, что все слова Тесея окажутся ложью. Такой же ложью, как и его любовь ко мне?.. Разве могла я представить, что афинянин берет меня на корабль только затем, чтобы корабли критского союза не решились потопить его в открытом море?..
Словно в тумане, еще не совсем придя в себя от разгрома, учиненного афинянами в твоем святилище, о, Высшая из божеств, я медленно пошла вслед за Тесеем.
Стоило кораблю отплыть от Кносса, как Тесей тут же переменился. Отбросив притворную вежливость, афинянин грубо оттолкнул меня к захваченным пленницам и отправился к своим "товарищам". Сквозь слезы я смотрела на то, как несостоявшийся жрец пил неразбавленное вино из твоего, Луна-богиня, серебряного кубка, и слушала, как Тесей бахвалится своей смелостью. Я даже видела, как афинянин о чем-то шутил с распутницей Эглой и подарил ей твое священное кольцо.
Афиняне отплывали все дальше и дальше, я с тоской глядела на Крит и уже не чаяла надежды вернуться, как вдруг благодаря твоему заступничеству, о, Великая Богиня, Мать Всего Сущего, ветер переменился. Всем известно, что мореходы из афинян неважные, поэтому их корабль начало снова относить к Кноссу. Афиняне перепугались не на шутку.
--
Это все из-за нее, - прокричал какой-то афинянин, указывая на меня. - Луна-богиня не желает с ней расставаться.
--
Давайте сбросим ее в море, - закричал другой афинянин, - и делу конец.
И тут Тесей повел себя неожиданно.
--
Нет, - сказал он, - мы высадим Ариадну на острове Диа. В конце концов, Диа - еще территория Крита, и Луна-богиня будет удовлетворена.
С трудом афиняне пристали к острову Диа. Несостоявшийся жрец взял меня за руку и потащил на берег. Он шел быстро, и я невольно начала прихрамывать. Афиняне сыпали мне вслед глупыми шутками. О, Великая Богиня, Изначальное порождение времен, как обидно мне было слышать такое от наших недавних гостей, презревших священные законы гостеприимства.
На берегу несостоявшийся жрец затащил меня в священный грот и взял силой. Истерзанная, раздавленная таким неподобающим обращением, я лежала, не в силах пошевелиться, пока афинянин делал свое дело. Потом Тесей встал, взял меч, оделся и молча ушел. Я все еще лежала в священном гроте, когда корабль афинян покинул остров Диа.
...О, Великая Богиня, Мать Природа, почему, почему это произошло со мной? Разве я плохо тебе служила? Или ты мстишь нам за то, что мы потеряли свою роль в магических обрядах, отдав лабрис в руки Астерия? А может, мертвые, нелепые боги афинян сильнее наших? О, Луна, Богиня смерти и воскрешения! Всем сердцем я умоляю тебя, яви свою силу, отомсти этому дерзкому афинянину...
Тихо опускалась ночь. Прекрасноволосая, нежная, как первый девичий поцелуй, Ариадна, жрица Великой Богини, тихо плакала в священном гроте на берегу острова Диа. Вот уже много столетий в этом священном гроте критские жрицы Луны, Высшей из божеств, совершали ежегодные ритуальные купания, теперь же грот был осквернен.
Вдали на горизонте виднелся разграбленный, истерзанный афинянами Крит. Девушка все смотрела на родную землю и плакала, и молилась Луне-богине, пока не забылась в беспокойном, горячечном сне. И во сне Ариадна снова увидела Кносс, и приезд Тесея, и все, что случилось потом...
Корабль афинян пришел под черными парусами. Словно зловещая хищная птица, он пересек кносскую бухту и подошел к пристани. Солнце, вечный соперник Луны-богини, все никак не хотело опуститься в море, продолжая долгий, утомительный день.
Пользуясь тем, что Минос с флотом отплыл к Сицилии, афиняне, эти наглые пираты, под предводительством Тесея сошли с корабля и, вызывающе глядя по сторонам, прошли во дворец. Священный закон гостеприимства повелевал критянам принять афинян, какие бы они ни испытывали чувства к афинянам за убийство Андрогея, сына Миноса и Пасифаи. Поэтому Пасифая, Луна-богиня, собравшись с духом, провела гостей в пиршественный зал.
Благоухая ароматическими маслами, в высоком головном уборе, белом пеплосе поверх бледно-голубого хитона, причудливо украшенном белом поясе и белых сандалиях Ариадна медленно вышла к приезжим, стараясь скрыть свою хромоту. Тут же какой-то афинянин громко отпустил про нее глупую шутку. Кровь бросилась жрице Луны в лицо, в наступившей тишине резко прозвучал смех афинян.
Тесей, сын Посейдона, смеялся вместе со всеми, то и дело поглядывая на нее. "Как он вульгарен, - невольно поморщилась девушка. - А еще царский сын. Видно, у них в Афинах даже цари ничем не лучше пастухов".
С трудом дождавшись конца пира, Ариадна вышла во двор. В ту ночь Луна-богиня, Единая владычица, была светла, как никогда. Девушка вдруг всем сердцем почувствовала что-то, словно сбывались невнятные, ужасные пророчества о сумерках древних критских богов. Ужас охватил душу Ариадны, и она, словно испуганная косуля, поспешила в священную лавровую рощу. О, как молилась жрица Великой Богине, умоляя заступиться за Крит, не отдавать остров на поругание мертвым чужим богам...
Внезапно в темноте перед ней появился ухмыляющийся Тесей, сын Посейдона.
--
Как ты посмел прийти в священную рощу? - удивленно воскликнула Ариадна. - Разве ты не знаешь, что за это тебя ждет смерть?
--
Что смерть? - высокомерно ответил афинянин. - Я и есть смерть. Мне ли бояться смерти?
Бахвальство смертью - не самая высокая доблесть. Но жрица ничего не ответила Тесею, предпочитая не вмешиваться в его судьбу. В присутствии афинянина Ариадна больше не могла молиться, поэтому повернулась и медленно пошла во дворец. Афинянин развязной походкой отправился следом за ней. Неожиданно девушка услышала женские крики и плач.
--
Что происходит? - жрица повернулась к Тесею.
--
Не знаю, - не моргнув глазом, солгал он.
Крики были все громче, а вскоре Ариадна увидела и афинян, грабящих дворец.
--
Как вы посмели нарушить священный закон гостеприимства? - девушка посмотрела на Тесея.
--
Это не я, - снова солгал афинянин.
Наглость, с которой Тесей лгал ей прямо в глаза, так поразила жрицу, что на мгновение она потеряла дар речи. И это после того, как они все вместе сидели за одним столом, пили критское виноградное вино и если их пищу. О, Луна, Мать Природа, Защитница Крита!
И вдруг Тесей ухватил Ариадну за плечи и резко опрокинул на землю. Не обращая никакого внимания на ее сопротивление, он расстегнул богато украшенный пояс, сорвал с девушки пеплос и набросился на нее. В пылу борьбы афинянин разорвал бледно-голубой хитон жрицы и дерзко вошел в нее силой.
Истерзанная, раздавленная таким неподобающим обращением, Ариадна лежала, не в силах пошевелиться, пока Тесей делал свое дело. Потом афинянин встал, взял меч, одежду и начал молча одеваться. Одевшись, Тесей присел рядом с опозоренной жрицей на землю и начал говорить какие-то нелепые слова утешения.
Ариадна все еще лежала на земле и не понимала случившегося. "О, Луна, Царица весны, почему, почему это произошло со мной? - молилась девушка. - Разве я плохо тебе служила?"
Великая Богиня молчала. Жрица приподнялась и запахнулась в пеплос, прикрывая разорванный хитон. В свете разгоравшегося пожара у нее на пальце блеснуло священное серебряное колечко.
--
У тебя кольцо? - жадно схватил Ариадну за руку афинянин. - Подари мне. Дай его мне в залог нашей любви.
"Какой любви? - хотела спросить девушка, но удержалась. - В Афинах это называется любовью?" Не желая унижаться, спорить с этим афинянином, жрица молча сняла с пальца священное кольцо и протянула его Тесею. Афинянин благодарно схватил подарок и побежал к своим спутникам.
Когда закончилась первая ночь прихода афинян, ужасная ночь грабежей и погромов, Ариадна встала, одела пурпурно-красный пеплос поверх розового хитона, темно-красный пояс и красные, как кровь, сандалии и начала приводить себя в порядок. Жрица расчесывала свои золотистые кудри, кода к ней неожиданно вошла Пасифая, Луна-богиня.
--
Ты выбрала себе мужа? - спросила Пасифая. - Я видела священное кольцо у Тесея на пальце.
--
Мама, - сказала девушка, - он взял меня силой. У афинян другие нравы. Я не смогла ему помешать.
Пасифая посмотрела на Ариадну долгим печальным взглядом. Невозможное произошло - жрицу Луны взяли силой. Лучше бы она умерла.
--
И что ты теперь будешь делать? - спросила Пасифая. - В конце концов, так или иначе, но афинянин стал твоим мужем-жрецом. А ты - его царицей.
--
Ах, мама, - заплакала девушка, - если бы только можно было это как-нибудь изменить!
--
Поздно, - грустно сказала Пасифая. - Слишком поздно что-либо менять. Но знаешь, - мать с надеждой посмотрела на Ариадну, - может быть, стоит отвести афинянина к Астерию в ученики?
Новая мысль посетила девушку, она обрадовано подняла голову:
--
Спасибо, мама, я попробую его уговорить.
Они прошли в зал для гостей, где пировали захватчики. Заплаканные юные жрицы Луны, крепя сердце, прислуживали афинянам. Ариадна села рядом с Тесеем.
--
Послушай, Тесей, сын Посейдона, - сказала девушка после завтрака. - Теперь, когда ты стал жрецом Великой Богини, может быть ты хочешь сходить к Астерию? Он научит тебя некоторым нашим таинствам, благодаря которым ты сможешь слышать голоса мертвых и станешь счастливым...
--
Ты говоришь, - громко перебил жрицу афинянин, - про визит к Минотавру? Не хочу. Что я там забыл?
Вдруг один из афинян поднялся со своего места, подошел к Тесею и что-то прошептал ему на ухо, указывая на Ариадну. Тесей кивнул.
--
А что, - грубо промолвил Тесей, посмотрев девушке в глаза, - верно, что в Лабиринте скрыты большие сокровища?
--
Сокровища? - удивилась жрица. - Ты называешь сокровищами нашу священную утварь? Нет, сокровищ там никаких нет. Правда, есть немало серебряных и золотых изделий древних мастеров, которые служат нам для исполнения религиозных таинств.
--
Ладно, - сказал лукавый афинянин, - я согласен. Пойдем к твоему Минотавру.
Потом Тесей встал из-за стола и, напевая какую-то эпиталаму, подошел к афинянке Эгле, дочери Панопея, одной из младших жриц. Обняв жрицу за талию, Тесей начал что-то нашептывать ей. Эгла вначале кокетливо отмахивалась, но приставания Тесея были так настойчивы, что жрица согласилась и едва заметно кивнула. Афинянин снял с пальца священное колечко, взятое у Ариадны, и подал его Эгле. Жрица самодовольно посмотрела на Ариадну. Кровь отхлынула от лица девушки, но она удержала себя в руках и пошла за клубком Дедала.
--
Знаешь, - догнала Ариадну Эгла, - Тесей сделал мне предложение. Он сказал, что как только он вернется из Лабиринта, то заберет меня и навсегда уплывет с этого проклятого острова. Ты же видела колечко, - продолжала наглая жрица, - которое дал мне Тесей? Так вот, мы обручились.
Ариадна с трудом сдерживалась, чтобы не согнать улыбку с лица наглой афинянки.
--
И знаешь, что мне еще сказал Тесей, - болтала Эгла. - Он сказал, что возьмет тебя с собой, чтобы в Афинах ты стала моей рабыней. Ты будешь...
Тут Ариадна повернулась и с наслаждением дала пощечину зарвавшейся афинянке. Она взвыла, схватилась за щеку и бросилась к Тесею. Из потайной шкатулки жрица достала подаренный Дедалом клубок шерстяных ниток и пошла к поджидавшему афинянину. Рядом с Тесеем стояла хмурая, заплаканная Эгла. Увидев Ариадну, афинянка поспешила спрятаться за дверь.
--
Я вижу, ты сегодня не в духе, - вызывающе сказал Тесей.
--
Пойдем, - бесстрастно ответила девушка, желая поскорее покончить с этим неприятным делом.
--
Пошли, - легко согласился афинянин.
Они прошли к дому Двойного Топора, где среди множества ложных входов Ариадна указала Тесею истинный вход.
"Сколько раз, - печально подумала жрица, глядя вслед удаляющемуся Тесею, - входили сюда пленные афинские юноши, которым надлежало заменить своим жертвоприношением смерть жреца-царя. Сколько раз Астерий совершал суровый древний обряд, пользуясь кремниевым лабрисом.... Кто знает, выйдет ли сегодня кто-нибудь отсюда и, если выйдет, то кто? Останется ли Астерий по-прежнему жрецом Луны-богини?" Любопытство не дало устоять Ариадне на месте, и она бесшумно проскользнула в Лабиринт следом за Тесеем.
Свет с трудом проникал сквозь небольшие окошки под потолком, сделанные Дедалом так, чтобы в доме Двойного Топора всегда царил полумрак. Шаги Тесея по покрытому раковинами полу гулко раздавались впереди жрицы.
Афинянин заметно нервничал. Дважды он начинал петь охотничью песню, но тут же обрывал себя на полуслове. Вскоре Тесей замолчал. Иногда даже казалось, что афинянин то и дело хочет повернуть назад. Из-за робости, с которой Тесей шел к своему сводному брату, девушка почти догнала афинянина возле алтарной комнаты, но специально задержалась в тени перед дверью.
Когда Тесей вошел к Астерию в комнату, тот что-то тихо читал, отложив в сторону двойной топор и маску быка. В глубине комнаты стоял украшенный рогами алтарь. Священная сеть, которой Луна-богиня ловила свою жертву, лежала рядом с массивным медным треножником для жрицы Великой Богини. По стенам алтарной комнаты замысловатым узором плясали священные журавли. Заметив гостя, Астерий отложил таблички с клинописью и обрадовано пошел навстречу афинянину.
--
Здравствуй, Тесей, - радушно сказал Астерий. - Проходи, присаживайся к столу.
--
Здравствуй, - грубо ответил Тесей, настороженно оглядывая помещение. По сравнению с Астерием афинянин казался тщедушным.
--
Выпьешь вина? - предложил Астерий, ставя перед Тесеем священный серебряный кубок.
--
Пожалуй, - нагло проговорил афинянин.
--
Знаешь, - продолжал говорить Астерий, обходя медный треножник и подходя к маленькому кувшину с дорогим вином, - я ждал тебя. В древних пророчествах говорилось, что однажды ты придешь ко мне, и присядешь, чтобы выпить вина. А потом, что же было потом?.. - вспоминал Астерий (он не видел, что Тесей встал и тихо прокрался к нему сзади. Ариадна затаила дыхание), - Ах, да, конец пророчеств утерян, но я думаю, что два брата всегда найдут общий язык...
--
Непременно, - лицемерно проговорил афинянин и неожиданно вонзил свой меч Астерию в спину.
Астерий упал, истекая кровью. Кувшин, наклоненный его рукой, упал и опрокинулся. Вино разлилось по покрытому раковинами полу.
Задыхаясь, Астерий повернул голову и посмотрел на пришельца, хотел еще что-то сказать, но только хрип раздавался из пробитых легких. Потом Астерий несколько раз дернулся и умер. Танец журавлей, казалось, стал каким-то угрожающим.
--
Непременно, - повторил Тесей и толкнул ногой голову мертвого брата в темной луже дорого вина. - Мы непременно подружимся. В Аиде, - он ухмыльнулся своей шутке, спрятал меч в ножны и начал жадно рыться в священных вещах.
В ужасе перед происходящим, перед таким невероятным оскорблением святилища Великой Богини Ариадна чуть было не закричала. С трудом она взяла себя в руки и, не в силах смотреть, как несостоявшийся жрец рыщет по алтарной комнате под пляшущими журавлями в поисках золота и серебра, тихо пошла назад.
На первом повороте налево, там, где дорога разветвлялась в три стороны, девушке вдруг пришла в голову новая мысль, Жрица остановилась. Взяв нить Дедала в обе руки, она попробовала оборвать ее посередине. Нить не поддавалась.
С ужасом Ариадна услышала, как встревоженный рывком нити Тесей бросился к выходу. "Нет, только не это, - мелькнуло в голове девушки. - Нельзя допустить, чтобы оскорбление Великой Богини осталось безнаказанным". Жрица замоталась в нить всем своим телом и дернула, дернула изо всех сил. С какой-то невероятной радостью Ариадна почувствовала, как где-то далеко лопнула нить. Быстро перебирая руки, она начала тянуть к себе порванную нить и успела собрать почти всю, когда к ней подбежал испуганный афинянин.
--
Что ты наделала? - завопил несостоявшийся жрец, в бешенстве поднимая свой меч. - Как мы теперь выйдем?
--
Никак, - твердо ответила девушка, глядя Тесею в глаза. - Трусу не место у алтаря Луны-богини. Оскорбивший Великую Богиню повинен смерти.
--
А-а-а... - в ужасе прокричал афинянин, и бросился бежать по остатку нити.
Ариадна еще раз с силой рванула нить, и, вырвав конец нити из рук пришельца, собрала почти всю ее в свои руки. В ярости Тесей прыгнул с мечом на жрицу, но раздумал и снова бросился к выходу. Из-за пояса у него выпал и задребезжал по полу священный серебряный кубок.
Девушка молча подняла кубок, сняла с себя остатки нити и, скомкав их, пошла в алтарную комнату. Астерий все еще лежал на полу, там, где его оставил предательский удар афинянина. Глаза жреца хранили печать недоумения. Журавли все так же плясали на стенах.
Ариадна немного постояла над сводным братом, потом взяла сеть Богини и покрыла ей Астерия с ног до головы. Со стороны это выглядело так, словно Великая Богиня, наконец, поймала жреца в свои сети. Потом жрица подняла лабрис за длинную деревянную рукоятку. С тех пор, как Астерий ушел жить в Лабиринт, девушке не приходилось держать в руках кремниевый топор, и теперь она словно пожимала теплую руку давно забытой подруги. С силой взмахнув топором, Ариадна легко отрубила мертвому Астерию голову. Потом она положила отрубленную голову на украшенный рогами алтарь Великой Богини, Матери Всего Сущего, и, сев на блестящий медный треножник, вознесла Луне-богине ритуальную молитву.
"О, Великая Богиня, Мать Природа, Госпожа всех стихий, Изначальное порождение времен, Высшая из божеств, Единая владычица, Богиня смерти и воскресения, Царица весны. Почему, почему это с нами произошло? Разве мы плохо тебе служили? Или ты мстишь нам за то, что мы потеряли свою роль в магических обрядах, отдав лабрис в руки Астерия? Прости нас за наше небрежение. Дай нам силы противостоять мертвым чужим богам, желающим занять твое место..."
Шло время. Жрица молча сидела перед алтарем Великой Богини, Матери Всего Сущего. Беззвучно переступали журавли. Несостоявшийся жрец все бегал по дому Двойного Топора, тщетно пытаясь отыскать выход. Несколько раз он ошалело забегал в алтарную комнату, но, увидев восседающую на медном треножнике Ариадну с кремниевым топором в руках и обезглавленного Астерия у ее ног, Тесей тут же выбегал обратно. Поистине, трусу не место у алтаря Великой Богини.
И вот, наконец, по истошному крику афинянина девушка поняла, что несостоявшийся жрец навсегда остался в одной из ловушек Лабиринта. "Что ж, - вздохнула жрица, вслушиваясь в вопли Тесея, - как любил говорить мой сводный брат: "Быть и быть мертвецом - две разные вещи"..." Ариадна устало выпустила из рук лабрис, еще раз поклонилась Великой Богине и, подойдя к жертвеннику, повесилась перед ним на собственных золотистых волосах. И за секунду до смерти ей снова приснился сон про Тесея...
Девушка открыла глаза и посмотрела на Крит. На фоне темно-синего моря отчетливо выделялись далекие желто-зеленые холмы острова. Вдруг в поле зрения жрицы попал белый корабль Дионисия. Подняв паруса, корабль шел прямо на Диа. Скоро уже можно было разглядеть большую голову быка на носу корабля. Ариадна вышла из грота и помахала рукой.
--
Э-ге-ге, - прозвучал в ответ далекий голос Дионисия.
Жрица устало опустилась на прибрежный песок и вновь погрузилась в раздумья.
Не успел корабль пристать к берегу, как Дионисий спрыгнул и бегом бросился к девушке.
--
Здравствуй, прекрасноволосая Ариадна, жрица Луны, - встревожено проговорил Дионисий. - С тобой все в порядке?
"Что ты называешь словом "порядок"?" - хотела спросить Ариадна, но ограничилась приветствием:
--
Здравствуй, Дионисий.
--
Хочешь еще немного побыть на острове? - не унимался Дионисий. - Или пойдем на корабль?
Что могла ответить жрица? Что священный остров Великой Богини осквернен Тесеем, и ей теперь нечего здесь делать? Девушка вздохнула и грустно сказала:
--
Пойдем на корабль, Дионисий. Все кончено. Священный грот осквернен.
--
Тесей изнасиловал тебя, - изменился в лице Дионисий. - Хочешь, я отправлюсь за ним в погоню и потоплю его корабль? Хочешь, я привезу тебе его голову?..
--
Нет, Дионисий, не надо, - помотала головой Ариадна. - Все кончено. Голова Тесея ничего не изменит.
"И в самом деле, - печально сказала себе жрица, - купание в священном гроте восстанавливало утраченную девственность. А теперь? Что будет теперь? Великая Богиня никогда нам этого не простит. Какой же тогда смысл жить?.."
Словно во сне, девушка взошла на корабль. Через минуту они плыли в Кносс. Когда корабль Дионисия пристал к пристани Кносса, на море опускалась ночь. Истерзанный, разграбленный город печально освещала восходящая луна.
Несколько дней прошло, словно в тумане. Потом на Крит пришло грустное известие, что Минос погиб на Сицилии. Стране нужен был новый царь. И тогда царица Пасифая, которую все происшедшее совершенно сломило, попросила Ариадну выбрать себе мужа и занять ее место. Выбор пал на солнечного Дионисия.
Конечно, отвергнутая, обманутая Тесеем, Ариадна понимала, что ее брак с Дионисием будет означать конец живой древней религии и возвышение новых богов, но что делать: Дионисий, по крайней мере, поэт. И если солдафон и убийца Тесей не чувствовал поэтической связи времен, то Дионисий будет достойным преемником мудрости Великой Богини.
Так окончился культ Луны-коровы. Ему на смену пришел культ Дионисия-быка, с храмами, вином и менадами. Лабиринт был закрыт, священные лавровые рощи вырублены и вместо них посажены виноградные лозы. Остров Диа, названный так в честь Великой Богини и оскверненный Тесеем, стал островом Дионисия и получил новое название - Наксос. Некогда могучая морская империя Крита распалась. Между греческими государствами завязалась отчаянная борьба за власть на море, приведшая к Троянской войне.
У Дионисия и Ариадны родилось много детей. А Тесей - Тесей так и не смог найти себе пару. Вслед за Эглой у него были амазонка Антиопа, сестра Ариадны Федра и даже Прекрасная Елена.... И только умирая, Тесей понял: "Даже самая яркая звезда никогда не затмит сияния Луны".