Прошу прощения у детей за то, что посвятил эту книгу взрослому человеку. У меня есть одно серьёзное оправдание: для меня этот человек - самый лучший друг на свете. У меня есть второе оправдание: этот взрослый человек может понять всё, даже книги для детей. Есть у меня и третье оправдание: этот взрослый живёт во Франции, где ему голодно и холодно. Надо утешить его. Если всех этих оправданий недостаточно, мне бы очень хотелось посвятить эту книгу ребёнку, которым когда-то был этот взрослый человек. Все взрослые прежде были детьми. (Но немногие из них помнят об этом). Итак, исправляю своё посвящение:
Леону Верту,
когда он был маленьким мальчиком.
I.
Однажды, когда мне было шесть лет в книге о девственных лесах, которая называлась "Живые истории", я увидел великолепный рисунок. На нём была змея-удав, глотающая хищника. Вот копия рисунка.
В книге говорилось: "Змеи-удавы заглатывают добычу целиком, не пережёвывая. Затем они теряют способность двигаться и полгода спят, переваривая её".
И вот я стал много думать о приключениях в джунглях, и мне, в свою очередь, удалось цветным карандашом набросать свой первый рисунок. Мой рисунок N1. Он был таким:
Я показал свой шедевр взрослым и спросил, пугает ли их мой рисунок.
Они мне ответили: "Чем же это может пугать шляпа?"
На моём рисунке была не шляпа, на нём была змея-удав, переваривающая слона. Тогда, чтобы взрослые могли понять, я нарисовал удава изнутри. Им всегда нужны объяснения. Мой рисунок N2 был таким:
Взрослые посоветовали мне отодвинуть в сторонку рисование удавов снаружи и изнутри и поскорее заинтересоваться географией, историей, арифметикой и грамматикой.
Так, в возрасте шести лет, я оставил удивительную карьеру художника. Я был удручён неудачей, постигшей рисунки N1 и N2. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а детям утомительно снова и снова давать им разъяснения.
Итак, мне пришлось выбирать другое ремесло, и я выучился управлять самолётами. Я немного полетал по всему миру. И география мне, точно, очень пригодилась. С первого взгляда отличить Китай от Аризоны умею. Это очень полезно, если ночью собьёшся с курса.
Так, в жизни я завёл кучу знакомств с кучей серьёзных людей. Я долго прожил у взрослых. Видел их очень близко. Это не слишком улучшило моё мнение.
Когда я встречал кого-нибудь из них, кто хоть немного казался мне светлым человеком, я ставил над ним опыт с помощью моего рисунка N1, который я всё ещё хранил. Мне хотелось знать, вправду ли он понятлив. Но он всегда отвечал мне: "Это шляпа". Тогда я больше не заговаривал с ним ни об удавах, ни о девственных лесах, ни о звёздах. Я переходил на его сторону и говорил с ним о бридже, о гольфе, о политике и о галстуках. И взрослый был очень рад познакомиться с таким же умным человеком.
II.
Так я и жил один. У меня, до поломки моего самолёта в пустыне Сахаре шесть лет назад, не было никого, с кем я бы мог поговорить по-настоящему. Что-то сломалось в моём моторе. И, поскольку у меня не было ни механика, ни пассажиров, я готовился попытать счастья в сложной починке в одиночку. Для меня это был вопрос жизни и смерти. Запасов питьевой воды едва хватало на неделю.
Так что в первый вечер я уснул на песке в тысяче миль от какой бы то ни было обитаемой земли. Я был гораздо более отдален от людей, чем человек, потерпевший кораблекрушение, дрейфующий на плоту посреди океана. Представьте мое удивление, когда на рассвете меня разбудил странный голосок. Он говорил:
- Пожалуйста... нарисуй мне барашка!
- Вот те раз!
- Нарисуй мне барашка...
Я вскочил на ноги как будто в меня молния. Я протер глаза. Хорошенько огляделся. И увидел маленького джентльмена, совсем необыкновенного, который с серьёзным видом разглядывал меня. Вот самый лучший портрет, который мне позже удалось написать с него. Но мой рисунок конечно, куда менее прелестен, чем тот, кто послужил для него натурой. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые не стали поощрять во мне склонности к рисованию, и я не стал художником и не научился рисовать ничего, кроме удавов снаружи и удавов изнутри.
Поэтому я стал смотреть на это видение совершенно круглыми от удивления глазами. Не забывайте, что я находился за тысячу миль от какой бы то ни было обитаемой земли. Но мой маленький джентльмен не казался мне ни заблудившимся, ни умирающим ни от усталости, ни от голода, ни от жажды, ни от страха. Он совсем не выглядел ребенком, заблудившимся в пустыне за тысячу миль от какой бы то ни было обитаемой земли. Когда мне, наконец, удалось заговорить, я спросил:
- Но что ты тут делаешь? И он мне на это повторил совсем тихо, так, словно речь шла о чем-то очень серьезном:
- Пожалуйста... нарисуй мне барашка...
Когда находишься под слишком большим впечатлением от загадки, ослушаться не смеешь. Настолько абсурдным это казалось мне за тысячи миль от какой бы то ни было обитаемой земли, когда надо мной висела смертельная опасность; я вынул из кармана лист бумаги и стальное перо. Но тут я вспомнил, что в школе особенно налегал на географию, историю и грамматику и не без злорадства сказал маленькому джентльмену, что не умею рисовать. Он ответил:
- Это ничего. Нарисуй мне барашка.
Так как я никогда не рисовал барашка, я воспроизвёл ему один из двух рисунков, на которые был способен, - удава изнутри - и был удивлён, когда маленький джентльмен ответил мне:
- Нет! Нет! Не хочу слона в удаве. Удав - это что-то очень опасное, а слон - что-то очень громоздкое. У меня дома всё очень маленькое. Мне нужен ба-ра-шек. Нарисуй мне барашка.
Тогда я нарисовал.
Он внимательно посмотрел, потом сказал:
- Нет! Этот уже очень больной. Давай другого.
Мой друг кротко, снисходительно улыбнулся:
- Ты же видишь... это не барашек, это баран, у него рога...
И я сделал ещё один рисунок, но он был отвергнут, как и предыдущие:
- Этот слишком старый. Хочу барашка, который живёт долго.
Тогда, выйдя из терпения, поскольку я торопился начать демонтаж мотора, я черкнул вот этот рисунок:
- Вот ящик. Барашек, которого ты хочешь, внутри.
Но я был очень удивлён, увидев, как светится лицо моего юного судьи:
- Это как раз то, что я хотел. Как думаешь, много травы нужно этому барашку?
- Зачем?
- Затем, что у меня дома её очень мало.
- Этого, наверно, хватит. Я подарил тебе совсем маленького барашка.
Он наклонился над рисунком.
- Не такого уж и маленького. Он не так мал, как мало у меня дома травы. Смотри-ка! он уснул.
Так я и познакомился с маленьким принцем.
III.
Мне понадобилось много времени, чтобы понять, откуда он родом. Маленький принц, задававший мне так много вопросов, казалось, ни разу не слышал моих собственных. Для меня все стало понемногу проясняться лишь из слов, оброненных им невзначай. Так, когда он в первый раз заметил мой самолет (я не стал здесь рисовать самолета: для меня это очень сложный рисунок), он спросил меня: -Что это за штука? - Это не просто штука. Она летает. Это самолет. Мой самолет. - Я был очень горд тем, что намекнул ему, что летаю. Тут он воскликнул: - Как! Ты упал с неба? - Да, - скромно сказал я - А! Вот здорово. - И маленький принц очень весело рассмеялся, что меня не на шутку разозлило. Я хочу, чтобы к моим несчастьям относились серьезно. Потом он добавил: -Так ты тоже с неба? С какой планеты? Его загадка для меня сразу стала проясняться. И я вдруг спросил: - Значит, ты с другой планеты? Но принц не ответил мне. Он тихо кивал, продолжая смотреть на мой самолет: - На этом ты, правда, не можешь прилететь издалека. И он весь предался какой-то грезе, длившейся долго. Потом, вынув из кармана моего барашка, погрузился в созерцание своего сокровища. Представляете, как я был заинтригован этим полу откровением о "других планетах". И я попытался узнать об этом побольше. - Откуда ты, мой маленький джентльмен? "У тебя дома", это где? Куда ты хочешь увести моего барашка? После паузы, во время которой он разглядывал барашка, - Хорошо, что ты подарил мне его в ящике. По ночам он будет служить ему домом. - Конечно. Раз ты такой милый, я подарю тебе и веревку, чтобы ты мог привязывать его днем. И колышек. Это предложение, казалось, потрясло маленького принца: - Привязывать его? - Но, если ты его не привяжешь, он куда-нибудь уйдет и потеряется. - Да куда же ему идти? - Всё равно куда. Прямо... Тут маленький принц серьезным тоном заметил: - Это ничего. У меня дома так мало места! - И, быть может, с легкой грустью добавил: - Прямо - так уж далеко не уйдешь...
IV.
Так я узнал ещё одну важную вещь: что планета маленького принца была не больше дома.
Это не могло слишком уж удивить меня. Я прекрасно знал, что, кроме больших планет, как Земля, Юпитер, Марс, Венера, которым дают имена, есть и другие, которые иногда настолько малы, что их очень трудно разглядеть в телескоп. Когда какой-нибудь астроном открывает одну из них, он присваивает ей номер. Он называет её, например, "астероид 251".
У меня есть серьёзные основания считать, что планета, откуда родом маленький принц, - это астероид А-612. Этот астероид наблюдали в телескоп лишь однажды, в 1905 году; заметил его один турецкий астроном.
Тогда он выступил на международном конгрессе астрономов с большим докладом. Но из-за его одежды никто его не заметил. Взрослые, они такие.
К счастью для астероида А-612, турецкий султан под страхом смерти повелел своему народу одеваться по-европейски. В 1920-м астроном в очень элегантном фраке снова выступил с докладом. И на этот раз все были на его стороне.
Если я рассказал вам такие подробности об астероиде А-612 и если я сообщил вам его номер, то это из-за взрослых. Взрослые любят цифры. Когда вы говорите им о новом друге, они никогда не расспрашивают вас о главном Они никогда не спрашивают: "Какой у него голос? Какие игры он предпочитает? Собирает ли он бабочек?" Они интересуются у вас: "Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?" Только тогда, как им кажется, они узнают его как человека. Если вы говорите взрослым: "Я видел красивый дом из розовых кирпичей с геранями на окнах и с голубями на крыше", - у них не получается представить себе этот дом. Им надо сказать: "Я видел дом за тысячу франков". Тогда они восклицают: "Как это мило!"
Так, если вы скажите им: "Доказательство, что маленький принц существовал, в том, что он был прелесть, в том, что он смеялся и в том, что он хотел барашка", - они пожмут плечами и будут относиться к вам, как к ребёнку! Но, если вы им скажите: "Планета, откуда маленький принц родом, - это астероид А-612", - тогда они будут в этом убеждены и оставят вас в покое со своими вопросами. Они такие... За это не нужно на них сердиться. Детям надо быть снисходительными к взрослым
Но мы, люди, которые понимают жизнь, мы, разумеется, смеёмся над цифрами. Я желал бы начать эту историю, как начинают волшебную сказку. Мне бы хотелось сказать: "Жил-был маленький принц, обитавший на планете чуть больше дома, и ему нужен был друг". Для тех, кто понимает жизнь, это выглядело бы куда правдивее.
Я же не хочу, чтобы эту книгу читали, как что-то лёгкое. Ведь мне очень больно рассказывать об этом по воспоминаниям. Уже шесть лет прошло с тех пор, как мой друг со своим барашком ушёл. Если я здесь пытаюсь описать его, то это не для того, чтобы о нём забыть. Грустно забыть друга. Друг был не у всех. И я могу стать таким же, как взрослые, и не интересоваться больше ничем, кроме цифр. Вот поэтому я и купил коробку с красками и карандаши. В моём возрасте тяжело снова приниматься за рисование, да ещё, когда ты не пробовал рисовать ничего, кроме удавов снаружи и удавов изнутри, да и то в шесть лет. Конечно, я пытался сделать портреты, как можно более похожими. Но я совсем не уверен, что у меня получается. Один рисунок выйдет похожим, другой - скорее не похожим Ещё я мог ошибиться в его росте. Здесь маленький принц чересчур большой, там - слишком маленький. Ещё я сомневаюсь насчёт цвета его одежды. Тогда я здорово колеблюсь, делаю всё кое-как. Но это надо будет простить мне. Мой друг никогда не давал мне объяснений. Быть может, он думал, что я похож на него. Но я, к сожалению, не умею видеть барашков сквозь ящики (заколоченных в ящики?). Может быть, я немного похож на взрослых. Должно быть, я постарел.
V.
Каждый день я узнавал что-нибудь новое о планете, об отлёте, о путешествии маленького принца. Это происходило постепенно, в ходе размышлений. Так, на третий день я узнал о драме с баобабами.
На сей раз это случилось благодаря барашку, потому что принц, которого всё время одолевало сомнение, вдруг стал расспрашивать меня:
- Ведь это правда, что барашки едят кусты, да?
- Да, правда.
- Ах, я рад.
Я не понял, почему это было так важно, что барашки едят кусты. Но маленький принц добавил:
- Значит, они едят и баобабы?
Я обратил его внимание на то, что баобабы - это не кусты, а деревья, большие, как церкви, и что даже если бы он взял с собой целое стадо слонов, это стадо слонов не дотянулось бы и до кончика ни у одного из баобабов.
Мысль о стаде слонов рассмешила маленького принца:
- Их надо бы поставить друг на друга. Но он тут же мудро заметил:
- Сначала, до того как баобабы вырастут, они маленькие.
- Точно! Но почему ты хочешь, чтобы барашки ели баобабы?
Он ответил мне: "Что ж, посмотрим!"
Мне потребовалось сделать огромное усилие ума, чтобы понять, в чём дело.
И действительно, на планете маленького принца, как и на всех планетах, есть травы полезные и травы сорные. Значит, есть и полезные семена полезных трав и другие семена трав сорных. Но семена не увидишь. Они, притаившись, спят в земле, до тех пор пока одному из них не придёт в голову проснуться. тогда оно пробивается из земли и сначала тянется к солнцу своим восхитительным, маленьким, безобидным росточком. Если речь идёт о ростке редиса или розы, ему можно дать расти, как он захочет. Но, если дело касается сорного растения, его надо вырвать, как только ты успел его распознать. Однако на планете маленького принца семена были ужасными, это были семена баобабов. В земле их было пруд пруди. Всё-таки от баобаба, если за него взяться слишком поздно, уже не избавишься. Он занимает всю планету, сверлит её корнями. А если планета слишком мала, а баобабов слишком много, они разорвут её.
"Это вопрос дисциплины, - говорил мне маленький принц. - Когда ты закончил свой утренний туалет, нужно как следует убраться на планете. Надо регулярно заставлять себя вырывать баобабы, пока их можно отличить от розовых кустов, на которые они в ранней юрости очень похожи. Эта работа очень скучная, но очень лёгкая".
Однажды он мне посоветовал сделать хороший рисунок, "чтобы он как следует засел в головы детей на моей планете". "Если они когда-нибудь, - говорил он мне, - это может им пригодиться. Иногда бывает неловко снова приниматься за работу. Но, если речь о баобабах, - это всегда катастрофа. Я знал планету, на которой жил один лентяй. Он проглядел три кустарника..."
И, по указке маленького принца, я нарисовал эту планету. Я почти ре впадаю в назидательный тон и моралистом быть не люблю. но опасность от баобабах мало изучена, а риск, выпавший на долю заблудившегося на астероиде, настолько велик, что один раз в жизни я могу сделать исключение из моего правила, о котором я уже обмолвился. и вот я говорю: "дети! Осторожнее с баобабами!" Я так долго работал над этим рисунком для того, чтобы предупредить об опасности своих друзей, которые долгое время, сами не ведая о том, избегали её. Урок, который я преподавал этим рисунком, стоил мне большого труда. Вы, может быть спросите: "Почему в этой книге нет других столь же грандиозных рисунков, как рисунок с баобабами?" Ответ очень прост: я пытался, но у меня не вышло. Когда я рисовал баобабы, меня воодушевляло чувство срочной необходимости.
VI.
Ах! принц, постепенно я понял твою маленькую грустную жизнь. Долгое время единственным твоим развлечением были тихие закаты солнца. Я узнал эту новую подробность на четвёртый день утром, когда ты сказал мне:
- Я очень люблю закаты солнца. Пойдём посмотрим на закат.
- Но надо подождать.
- Подождать чего?
- Подождать, пока солнце сядет.
Сначала ты выглядел очень удивлённо, потом принялся смеяться над собой и сказал мне:
- Я всё ещё считаю, что я дома.
Действительно, все знают, что когда в Соединённых Штатах полдень, то во Франции садится солнце; достаточно было бы за минуту добраться до Франции, чтобы посмотреть, как садится солнце. К несчастью, Франция очень-очень далеко. Но, если у тебя такая маленькая планета, тебе было достаточно переставить на несколько шагов стул. И ты смотрел на закат всякий раз, как ты того желал...
- Однажды я сорок три раза видел, как садится солнце...
А чуть позже ты добавил:
- Знаешь, когда тебе бывает очень грустно, ты испытываешь особенную любовь к закатам...
- Так в тот день тебе было грустно сорок три раза?
Но маленький принц не ответил.
VII.
На пятый день, опять благодаря барашку, мне открылась эта тайна из жизни маленького принца. Он вдруг, без предисловий, задал мне вопрос, который как будто явился плодом его долгих раздумий в одиночестве:
- А если барашек ест кусты, то ест и цветы?
- Барашек ест всё что ему попадается.
- Даже те цветы, у которых есть шипы?
- Да, даже цветы с шипами.
- Тогда зачем же нужны шипы?
Я не знал. Я был тогда очень занят тем, что пытался отвинтить гайку, слишком плотно зажатую мотором. Я был очень озабочен, потому что поломка начинала казаться мне очень серьёзной, а уменьшающийся запас питьевой воды наводил на самые страшные мысли.
- А зачем нужны шипы?
Маленький принц никогда не отступался от однажды заданного им вопроса. Я был зол из-за гайки и сказал ему, лишь чтобы ответить:
- Шипы, да ни к чему они не нужны, а существуют из чистой злобы со стороны цветов, особенно роз:
- О?
Но после паузы он бросил с какой-то злобой в голосе:
- Я тебе не верю? Цветы слабые, они наивные. Они оберегают себя, как могут. Они думают, что с шипами выглядят грозными...
Я ничего не ответил. В этот момент я говорил себе: "Если эта гайка опять не поддастся, я высажу её молотком". Маленький принц снова прервал мои мысли:
- А ты думаешь, что цветы...
- Да нет же! Нет! Ничего я не думаю. Я просто так сказал, лишь бы ответить. Я же занят серьёзным делом.
Он удивлённо посмотрел на меня:
- Серьёзным делом...
Он смотрел на меня, на мой молоток, который я держал в руках, но мои пальцы, чёрные от смазки, на мою фигуру, склонившуюся над какой- то штукой, казавшейся очень уродливой:
- Ты говоришь, как взрослые.
От этого мне стало чуть-чуть стыдно. Но, безжалостный, он добавил:
- Ты всё путаешь,.. всё смешиваешь!
он, и правда, был очень зол. его золотистые волосы развевались на ветру:
- Я был на планете, где живёт один господин, красный, как рак. Он ни разу не вдохнул аромат ни одного цветка, ни разу не посмотрел ни на одну звезду. Он никогда никого не любил. Всё, чем он занимался в жизни, это выписывал счета. И весь день повторял, как и ты: "Я серьёзный человек! Я серьёзный человек!" - из-за этого раздувался от гордости. Это не человек, это гриб.
- Что?
- Гриб!
В эту минуту маленький принц весь побледнел от гнева:
-Миллион лет цветы, розы, отращивают шипы. Миллионы лет барашки их всё-таки едят. Разве это не серьёзное дело, разве не важно попытаться понять, почему они причиняют столько вреда, отращивая шипы, которые никогда ни на что не годятся? Разве война барашков и цветов не имеет значения? Разве это не серьёзнее и не важнее счетов, которые выписывает красный, как рак господин? А если я знаю один цветок, розу, единственную в мире, которой нет больше нигде, кроме как на той планете, и знаю, что маленький барашек может одним махом её уничтожить, как вот этот цветок сегодня утром, не отдавая себе отчёта в том, что творит, это неважно?!
Он покраснел, потом снова заговорил:
- Если кто-то любит цветок, розу, которая одна на миллионах и миллионах звёзд, и другой такой больше нет, этого достаточно для того, чтобы он был счастлив, когда смотрит на эти звёзды. Он говорит себе: "где-то там моя роза". - А если барашек съест розу, для него это будет всё равно, как если бы все звёзды вдруг погасли! И это неважно!
Он не смог больше вымолвить ни слова, вдруг разрыдавшись. Настала ночь. Я бросил свои инструменты. Я очень смеялся над собой, над молотком, над гайкой, над жаждой, над смертью. На одной звезде, на одной планете, на моей Земле был маленький принц, которого надо было утешить. Я взял его на руки. Стал укачивать. Я говорил ему: "Цветок, роза, которую ты любишь, вне опасности... Я нарисую твоему барашку намордник... Я нарисую броню для твоей рожи... Я..." Я не слишком знал, что сказать. Чувствовал себя очень неловко. Не знал, как его успокоить, где поддержать, в чём посочувствовать... Эта страна слёз так загадочна...
VIII.
Очень скоро я научился лучше понимать этот цветок, розу, узнал её ближе. На планете маленького принца были очень простые цветы с лепестками только в один ряд, росшие только на одном месте и никого не волновавшие. Утром они появлялись в траве, а вечером увядали. Но однажды из семени, занесённого неведомо откуда, вырос этот цветок, и маленький принц с очень близкого расстояния наблюдал за его росточком. Это мог быть новый вид баобаба. но куст скоро перестал расти и стал готовиться к цветению. Маленький принц, присутсвовавший при появлении огромного бутона, очень остро чувствовал, что из него выйдет чудесное создание, но роза на этом не остановилась и в своих зелёных покоях продолжала прихорашиваться. Она тщательно подбирала цвета, медленно наряжалась, приглаживала один к другому лепестки; она не желала выходить в растрёпанном виде, как все маки. Она хотела явиться лишь в полном сиянии своей красоты. О, да! Она была очень кокетливой. Долгие-долгие дни совершались таинственные приготовления. И вот, в тот самый час, когда восходит солнце, показалась она.
Она, которая с такой мелочной точностью трудилась над своим нарядом, позёвывая, сказала:
- Я едва проснулась. Прошу прощения, я ещё вся растрёпана.
Тогда маленький принц не смог сдержать своего восхищения:
- Какая вы красивая!
- Иначе и быть не может, ведь я родилась вместе с солнцем.
Маленький принц сразу же догадался, что она не слишком скромна, но она была такой волнующей:
- Думаю, пора позавтракать. Не могли бы вы позаботиться обо мне? Это было бы очень мило с вашей стороны.
И маленький принц, совершенно смутившийся, отыскав лейку с чистой, свежей водой, подал это блюдо розе.
Так, своим несколько загадочным тщеславием она вскоре стала мучать его. Например, однажды, говоря о четырёх своих шипах, роза сказала маленькому принцу:
- Ну и пусть приходят тигры со своими когтями.
- На моей планете нет тигров, - возразил принц. - А потом тигры не едят траву.
- Я не какая-нибудь трава, - тихо ответила роза.
- Простите меня.
- Я нисколько не боюсь тигров, но меня ужасают воздушные потоки. Нет ли у вас ширмы?
- Для растения это большая неудача - испытывать ужас от воздушных потоков, - заметил он. - Роза - это очень сложный цветок.
- По вечерам вы будете накрывать меня колпаком. У вас очень холодно. Ваша планета очень дурно устроена. Там, откуда я родом:
Но роза не договорила. Она прилетела сюда в форме семечка и ничего не могла знать о других мирах. Униженная тем, что её поймали, когда она придумывала свою, такую наивную ложь, роза два или три раза кашлянула, чтобы дать маленькому принцу свою неправоту.
- Так что же с ширмой?
- Сейчас я схожу за ней, но вы говорили...
Тогда роза стала кашлять ещё громче, чтобы всё-таки дать ему почувствовать горечь сожаления.
Так, маленький принц, несмотря на добрую, искреннюю любовь к розе, вскоре засомневался в ней. Он принял в серьёз ничего не значащие слова и стал глубоко несчастным.
"Мне не надо было бы слушать её, - доверился мне как то маленький принц. - Никогда не следует слушать цветы6, особенно розы. На них надо смотреть, дышать ими. Моя роза благоухала на всю планету, а я не умел этим воспользоваться. Эта история с когтями, которая так меня разозлила, наверно, должна была меня растрогать..."
Ещё, он признался мне: "Тогда я ничего не сумел понять. Я должен был бы судить о ней по делам, а не по словам. Она благоухала и дарила мне свет. Мне ни в коем случае не следовало бы бежать. За её детскими хитростями я должен был бы почувствовать нежность. Цветы роз так противоречивы! Я же был слишком юным, для того чтобы знать, что такое любовь".
IX.
Я думаю, что маленький принц бежал с помощью перелётных птиц. в то утро когда он улетел, принц убирался у себя на планете. Он тщательно прочищал свои действующие вулканы. И на них было очень удобно разогревать по утрам завтрак. Если вулканы как следует прочищать, огонь в них горит равномерно, извержений не происходит. Извержения вулканов - это, как огонь в камине. Очевидно, мы на нашей Земле слишком уж малы, чтобы чистить свои вулканы. Вот почему они доставляют нам кучу неприятностей.
А ещё маленький принц в то утро с лёгкой грустью вырвал последние ростки баобабов. Он не собирался возвращаться. Но все эти будничные заботы показались ему в то утро необыкновенно приятными. А, когда он в последний раз полил свою розу и хотел было поместить её под колпак, ему захотелось плакать.
- Прощай, - сказал он цветку розы. Но она не ответила ему.
- Прощай, - повторил он.
Роза кашлянула, но не из-за насморка.
- Я была глупой, - сказала она наконец. - Прошу у тебя прощения. Постарайся найти своё счастье.
Его удивило отсутствие упрёков. Он так и стоял, растерянный, с колпаком в руке. Принц не понимал, откуда взялась эта тихая нежность:
- Ну, да. Я люблю тебя. Это я виновата, что ты так и не понял этого. Это не имеет никакого значения. Но и ты был таким же глупым как я. постарайся найти своё счастье... Оставь колпак в покое. он мне больше не нужен.
- А ветер?..
- У меня не такой сильный насморк, чтобы это... Мне хорошо от свежего ночного воздуха. Я цветок.
- А звери?..
- Мне совершенно не обходимо вытерпеть двух или трёх гусениц, если я хочу знать, что такое бабочки. Кажется, это так красиво. А так, кто ко мне придёт? Ты же будешь далеко. Что до больших, то я их совсем не боюсь. У меня есть когти.
И она наивно показала свои четыре шипа. Потом добавила:
- Не тяни так. Это раздражает. Ты хотел уходить - уходи.
Она не хотела, чтобы он увидел как она плачет.
X.
Он жил на планете, находившейся в районе астероидов 325, 326, 327, 328, 329, 330. Поэтому сначала он решил побывать на них, чтобы найти себе там занятие и получить образование,
На первом астероиде жил король.
Монарх, облачённый в пурпур и горностай, восседал на очень простом и, однако, величественном троне.
- А вот и подданный, - воскликнул он, когда заметил маленького принца.
А тот подумал про себя: "Как он мог узнать меня, если никогда не видел?"
Он не знал, что для королей мир очень упрощён. Все люди в нём - подданные.
-Подойди, чтобы я лучше тебя видел, - велел ему монарх, который был горд тем, что он для кого-то король.
Маленький принц искал глазами, куда бы сесть, но всю планету занимала чудесная мантия из горностая. Так он остался стоять и, поскольку очень устал, зевнул.
- Зевать в присутствии короля противоречит этикету. Я тебе это запрещаю.
- Я не могу не делать этого, - ответил совсем смутившийся маленький принц. - Я совершил долгое путешествие и не спал...
- Тогда, - ответил король, - приказываю тебе зевать. Я долгие годы не видел, как кто-нибудь зевает. Мне любопытны зевки. Ну? зевни ещё. Это приказ.
-Я стесняюсь, - весь покраснев, сказал маленький принц. - Теперь не могу.
- Гм! Гм! - Ответил король. - Тогда приказываю тебе то зевать, то...
Он говорил немного невнятно и казался обиженным. Поскольку король царствовал в основном потому, что его авторитет уважали. Он не верил в непослушание. Это был абсолютный монарх. Но он был очень добрым и отдавал разумные приказы.
"Если бы я приказал, - говорил он себе сейчас. - Если бы я приказал какому-нибудь генералу обернуться морской птицей и если бы этот генерал ослушался бы меня, это было бы не по вине генерала. Это была бы моя вина".
- Можно я сяду? - робко спросил маленький принц.
- Приказываю тебе сесть, - ответил король, величественно отвернувший полу своей мантии с горностаем.
А маленький принц недоумевал. Планета была крохотной. Так чем же король мог править?
- Сир,.. - сказал он монарху, - прошу прощения за вопрос.
Правитель скромным жестом указал на свою планету, на другие планеты и на звёзды.
- Всем этим? - спросил маленький принц.
- Всем этим... - ответил король.
Ведь это был не только абсолютный, но и вселенский монарх.
- И звёзды слушаются вас?
- Конечно, они тотчас повинуются мне. Я не терплю непослушания.
Такое могущество восхитило маленького принца. если бы он сам обладал такой властью, то смог бы любоваться не сорока четырьмя , а семьюдесятью двумя или даже ста закатами в один день, даже ни разу не передвинув стул? И почувствовав лёгкую грусть оттого, что вспомнил свою планету, он решил воспользоваться милостью короля:
- Мне хотелось бы посмотреть на солнечный закат. Доставьте мне удовольствие... Велите солнцу садиться.
- Если бы я приказал какому-нибудь генералу, подобно бабочке, перепорхнуть с одного цветка на другой, или написать трагедию, или обернуться птицей морской и если бы этот генерал не исполнил полученного приказа, то был бы в этом виноват, - он или я?
- Вы, - без колебаний ответил маленький принц.
- Вот именно. От каждого нужно требовать то, что он может дать, - снова заговорил король. - Авторитет зиждется прежде всего на разумности. Если ты прикажешь своему народу пойти и броситься в море, будет революция. Я имею права требовать послушания, потому что мои приказы разумны.
- А как же мой закат? - повторил принц, никогда не забывавший однажды заданного им вопроса.
- Будет у тебя твой закат. Я его потребую. Но, согласно моей науке управления, я подожду, пока наступят благоприятные условия.
- Когда это будет? - осведомился маленький принц.
- Гм! гм! - ответил ему король, который сначала посмотрел в календарь. - Гм, гм, это будет около, около... сегодня вечером около семи часов, сорока минут. И ты увидишь, как покорно мне будут подчиняться.
Маленький принц зевнул. он жалел о пропущенном закате и уже немного скучал.
- Мне больше нечего тут делать. Я пойду.
- Не уходи, - сказал король, который был так горд тем, что у него есть подданный. - Не уходи, я сделаю тебя министром.
- Министром чего?
- Чего?.. Юстиции!
- Но судить ведь некого.
- Неизвестно, - сказал ему король. - Я ещё не объезжал моего королевства. Я очень стар. Для кареты у меря нет места, а ходить пешком мне утомительно.
- О, но я уже всё видел, - ответил маленький принц, быстро наклонившийся, что бы оглядеть обратную сторону планеты. - Там тоже никого нет.
- Тогда ты сам будешь судить себя, - сказал король. - Это труднее всего. Судить самого себя сложнее, чем судить другого. Если у тебя хорошо получится, судить себя, значит ты по-настоящему мудр.
- Да я, - ответил маленький принц, - могу судить себя сам где угодно. Мне не нужно жить здесь.
-Гм, гм, - поразмыслил король; я почти уверен, что на моей планете живёт старая крыса. Я слышу её по ночам. Ты сможешь осудить эту крысу. Время от времени будешь приговаривать её к смерти. Таким образом, её жизнь будет зависеть от твоего суда. Но ты всякий раз будешь её миловать, чтобы сберечь её. Она же всего одна.
- Да не люблю я приговаривать к смерти, - сказал маленький принц, - и считаю, что мне лучше уйти.
- Нет, - запротестовал король.
Но маленький принц завершивший свои приготовления, не захотел обременять старого монарха присутствием:
- Если бы Ваше величество пожелало, чтобы его веления исполнялись в точности, оно могло бы дать мне приказ сию минуту удалиться. Мне кажется, условия благоприятные.
Сначала принц поколебался, но потом со вздохом отправился в путь.
Тогда король второпях прокричал ему вслед:
- Назначаю тебя моим послом!
У него был очень властный вид.
"Взрослые очень странные", - сказал себе в пути маленький принц.
XI.
На второй планете жил тщеславный человек.
- Ах, ах! вот и обожатель явился! - ещё издали стал восклицать тщеславный, как только заметил маленького принца.
Ведь для тщеславных людей другие - обожатели.
- Здравствуйте, - сказал маленький принц. - Странно, что вы в шляпе.
- Это для приветствий, - ответил ему тщеславный. - Для того чтобы приветствовать, когда мне устраивают овации. К сожалению, мимо этого места никто никогда не проходит.
- Да? Вот как? - спросил принц, не поняв, так что тщеславный посоветовал:
- Похлопай ладошкой об ладошку.
Маленький принц похлопал в ладоши. Тщеславный поприветствовал его, приподняв свою шляпу.
"Это забавнее, чем визит к королю", - отметил про себя принц. И он снова похлопал в ладоши, а тщеславный снова поприветствовал его, приподняв шляпу.
После пяти минут подобного занятия маленький принц утомился от этой однообразной игры:
- А, чтобы шляпа не слетала, - спросил он, - что надо делать?
Но тщеславный не расслышал его. Тщеславные люди всегда слышат только похвалы.
- А ты, правда, очень мною восхищаешься? - спросил он маленького принца.
- Что значит восхищаться?
- Восхищаться значит признавать, что я самый красивый, самый нарядный, самый богатый и самый умный на планете.
- Да ты же один на планете!
- Доставь мне такое удовольствие. Всё же восхищайся мной!
- Я восхищаюсь тобой, - ответил маленький принц. - Но чем же это может быть интересно тебе?
С этими словами он ушёл.
"Взрослые решительно очень странные, - простодушно размышлял в пути маленький принц.
XII.
На третьей планете жил пьяница. Этот визит был кратким, но от него маленький принц погрузился в глубокую меланхолию.
- Что ты здесь делаешь? - спросил он у пьяницы, которого обнаружил сидевшим в тишине и перед целым собранием пустых и полных бутылок и выпивавшим.
- Пью, - мрачно ответил пьяница.
- Зачем пьёшь? - спросил его принц.
- Чтобы забыть, - ответил пьяница.
- Чтобы забыть о чём? - спросил маленький принц, уже жалевший его.
- Чтобы забыть, что мне стыдно, - признался пьяница опустив голову.
- Стыдно чего? - осведомился принц, который хотел ему помочь.
- Стыдно пить, - закончил он, окончательно замкнулся и решил погрузиться в молчание.
Маленький принц ушёл растерянным "Взрослые, решительно, очень-очень странные", - говорил он себе в пути.