Норцову приснилось, что кто-то тянет из-под него табуретку. Он оборачивается, чтоб глянуть в глаза нахалу - а позади никого нет. А табурет под ним ходуном ходит: вот-вот свалится Норцов.
Ситуация - глупее не придумаешь. Ну как?! Приходится ловить уходящий табурет задом, отстаивая свои права. Изо всех сил ерзает Норцов... На ноги встать страшно, падать еще страшнее. Того и гляди - грянешь мордой в пол.
А народ вокруг ухмыляется. Сначала исподтишка, а там уж и в открытую ржут. Что за черт?! Кто здесь?!..
"Вылет рейса Москва-Норильск откладывается до девяти утра", - механически звенит голос диспетчера на весь аэропорт. Норцов проснулся, в испарине от пережитого кошмара.
Что? Где? Ага... Кажется, рейс снова отложили. И теперь до самого утра.
Не повезло. С другой стороны - какая-то определенность.
Обтерев ладонью вспотевшее лицо, Норцов оставил насиженное место и двинулся в толпу: решил подобраться ближе к табло, чтобы еще раз убедиться, что рейс отложен именно до девяти утра.
Его задевали тяжелыми сумками, толкали плечами; чужие лица, теряя детали, плыли перед глазами неясно-прозрачные, словно мыльные пузыри - чем плотнее обступит человека толпа, тем больше он утрачивает чувство реальности...
Все точно - вылет рейса "Москва-Норильск" задержан.
Необходимость что-то решать остановила сонное течение мыслей в мозгу Норцова - он стал слышать звуки: шарканье ног, чьи-то перебранки и разговоры: "Ну, значит, приехал муж из командировки..."
Норцов мотнул головой, выкидывая оттуда чей-то потный, хихикающий голос.
Если отложили до девяти, можно поехать домой, к жене. К Ленке.
Ему достаточно было мысленно произнести это имя - "Ленка", и глубокое самодостаточное молчание внутри развеялось - появились желания, стремления, побуждения...
Выстаивая небольшую очередь на такси, Норцов вспоминал приснившуюся нелепость. Вот ведь чушь! Сейчас кажется - забавно. А во сне почему-то страшно было. Дико. Со снами всегда так: умираешь от ужаса, бежишь, жизнь спасаешь... А потом проснешься - и рассказать толком не о чем. Все какая-то ерунда, мелочь. Уже и сам не понимаешь - чего испугался?
Только во сне сон имеет значение.
Кажется, это из буддийской мифологии: Брама спит, и во сне видит сон о мире, и мир существует во сне Брамы. Или из индийской? И не Брама, наверно, а Брахма. Брама - это сорт пива... А может, вообще - Вишну?
Посмеиваясь, Норцов сел рядом с водителем и назвал адрес.
Уже в половине десятого он был дома.
- Олег? - удивилась жена, открыв ему дверь на звонок.
- Рейс отложили, - улыбаясь, объяснил Норцов. - До девяти утра. Так что сегодня я еще с тобой, Ленка!..
- Ну и замечательно!.. Проголодался? - Ленка подставила ему щеку для поцелуя, но Олег, оттянув краешек халата у ворота, поцеловал шею.
Затем откликнулся с энтузиазмом:
- Да!... А что на ужин?
Жена улыбнулась:
- Иди мой руки!... Разогрею - увидишь...
- А Пашка спит?
- Ну, конечно, спит... Я его к маме вообще-то отвела, она завтра сама его в школу отправит... В парк они ходили гулять... Звонит - говорит, белочку живую хочу...
Олег направился в ванную. Моя руки, он с удовольствием прислушивался к голосу жены, доносящемуся из кухни, и думал, что, как ни странно, неудача в аэропорту - по сути дела, настоящий подарок судьбы: у них с Ленкой образовался свободный вечер. Ужин вдвоем. Даже сын, мелкий разбойник и пакостник, не нарушит тет-а-тет. Ленка всегда жалуется: мол, Олег много работает, вечно занят... А чертовски приятно, когда твой неожиданный приход воспринимают вот так!
Олег припомнил невезучих мужей из анекдотов про командировки и усмехнулся. Где берутся такие кретины?..
В их с Ленкой жизни подобному просто нет места - а живут они, в счастьи и согласии, вот уже десять лет. Да, да! Скоро и юбилей праздновать!.. Он поглядел в зеркало на свое довольное лицо, поразмыслил... И - побрился. Говорят, французы бреются исключительно на ночь.
Ленка, почуяв настроение мужа, откликнулась: переоделась в свое самое красивое платье, надела туфли-шпилечки... Вместе они зажгли свечи на столе в гостиной и уселись друг напротив друга.
Мясо по-бургундски, салат из креветок - таких блюд она не готовила каждый день. Только под настроение. "Как чувствовала, что вернусь!" - растрогался Олег. Легкие, светлые звуки музыкальных композиций Поля Мориа неназойливо заполнили тишину.
...Он успел только снять с нее туфли; аккуратно, затаив дыхание, начал откатывать чулок с полной, но стройной ноги, осторожно целуя освободившиеся от нейлона участки кожи... И тут задребезжал телефонный звонок. Олег вздрогнул. Ленка тоже.
"Надо было отключить его!" - поморщился Олег. До чего ж омерзительно звучит телефон в такие минуты!
Однако трубку он все-таки снял - ведь это наверняка шеф со своими ценными указаниями. Узнал, что рейс отложили, волнуется.
- Лена!... Елена Сергевна!.. - позвал чей-то радостный голос.
- Алло! - немного запоздав, произнес в трубку Олег. Звонивший осекся. Замолчал.
- Алло! - повторил Норцов, ощутив вдруг какую-то неловкость. Ленка, глядя на него, почему-то побледнела.
В задумчивости разглядывал он спину жены - она успела переодеться обратно в халат, и теперь собирала тарелки, чтобы отнести их на кухню. Машинально он подошел к ней, чтобы помочь.
Не оборачиваясь, жена спросила будничным голосом:
- Кто звонил?
- Ошиблись номером, - так же легко, в тон ей, ответил Олег. Но ощущение праздника почему-то не возвращалось. Какая-то грязная мысль застряла в мозгу... Лишняя, как заноза. Он попытался не замечать ее, но у него не получилось. И тогда рассуждения мужчины потекли самым проторенным, банальным путем.
Дело в том, что жену действительно звали Еленой Сергеевной.
Случаются, конечно, совпадения - удивительные даже порой. Совпадения, прямо скажем, неприятные... Но бывают. Один звонок ничего не доказывает!...
Как только прозвучала в голове мысль о "доказательствах", тут же очнулось и встряло в разговор пренеприятное существо, которое никогда не считается ни с чьим чувствами - Внутренний Голос:
"Значит, доказательства нужны?.. Пожалуйста: сын у матери! Мясо по-бургундски на ужин! А ты думал - она тебя ждала?!"
"Пошлятина какая," - растерялся Олег.
Заметив, что Ленка еще не убрала со стола недопитую за ужином бутылку вина, он выплеснул остатки себе в бокал и торопливо выпил.
Норцова осенила блестящая, как ему показалось, идея. Зная по опыту, что лучшее средство против сомнений - юмор, он решил разыграть жену.
Войдя в кухню, он обнаружил, что аккуратистка-Ленка, вопреки обыкновению, не моет посуду, а курит, сидя у окна. На лицо ее наползла усталость, и вид у жены был какой-то отрешенный.
Олег прислонился к косяку, сложил руки наполеоновским жестом, и преувеличенно строго произнес:
- Лена, ты совершенно напрасно скрываешь от меня... Я уже давно все знаю!
Она подняла на него поблекшие глаза и ничего не ответила.
"Уморилась, бедная, - с жалостью подумал Норцов, - Чушь все это. Напрасно я..."
- Откуда?
- Что - откуда?
- Откуда ты все знаешь?
Он не сразу понял ее.
А когда понял - задохнулся, как под сильным ветром.
Грудь налилась ледяной тяжестью, разом вспотели ладони. Но он решил играть до конца:
Ленка усмехнулась. Она уже не смотрела на Олега - курила, глядя в темное окно, просыпая пепел на халат.
- Лена, расскажи мне... Так будет лучше. Как давно все это продолжается? - спросил он, преодолевая боль в груди.
Она молчала. Потом, каким-то резким отчаянным движением ткнула сигарету в пепельницу, затушила бычок. Странным, дерганым жестом провела по лицу рукой, будто стаскивая душную маску.
- Хорошо. Я терпеть не могу вранья. Если уж мне что и не нравится, так это необходимость... Впрочем, будем по порядку. Согласен?
Олег кивнул, не очень понимая смысл слов. Страшнее слов была интонация, с какой она произносила фразы - незнакомая, стремительно-жесткая. Его жена, его Ленка говорила совсем не так.
А она тем временем продолжала:
- Наверное, я должна рассказать тебе все с самого начала... Раз уж мы решили идти по порядку. Ты ведь этого хочешь?
Олег в замешательстве кивнул и присел на табуретку в углу. Просто ноги уже не держали.
Она снова усмехнулась, вытащила из пачки сигарету, и, уставившись опять в окно, заговорила. Медленно-медленно. Как во сне...
"Мне было тогда 17 лет. Школа, выпускной... Поступила в институт. Тряслась ужасно на всех экзаменах, переживала. И вот, наконец, пытка закончилась. Я в списке, все в порядке. Впереди - целое лето. Радости, как говорится, полные штаны. И вот собрались мы с девчонками в парк Горького...
Помню, платье еще на мне было желтое, с цветочками... Ну, ты знаешь."
Она и головы в его сторону не повернула.
А Норцов похолодел: желтое платье в самом деле было ему знакомо. Ленка же постоянно его носила - то дома, то на даче. Он все понять не мог - зачем. Она ведь не терпела вообще-то никакого старья. Но это любимое платье продолжала носить. Смешная она в нем, как толстая девочка-переросток...
"Ну, приехали. Мороженое, аттракционы, то да се...Весело. Расхрабрились на американские горки.
А там по двое в вагончик надо садиться. А нас же пятеро. Я и села было одна... Но тут - симпатичный такой парень, лейтенант, ко мне: "Девушка, можно с вами?"
Не откажешь ведь?... Ну, и покатились. Страшно - жуть! Я как давай визжать, а лейтенант - смеется. Взял меня за руку - ну, чтоб не страшно вроде как...
Слезли с горок - познакомились. Саша. Военный, но служит где-то в министерстве. Интересный такой, и разговор занимательный... В общем, весь вечер с ним вдвоем проходили. Я сразу голову потеряла. Красавец, военный, да что там говорить!
Стали встречаться. Все лето только и жила, что этими встречами. Осенью занятия в институте начались... Но если Саша мне звонил - я с лекций сбегала, конечно. Прогуливала. Мама все понимала. Говорит - ладно уж, выходи замуж, а там поумнеешь, небось. Она уже к свадьбе потихоньку готовиться начала. Девчонки все мне завидовали: Саша такой красивый. Высокий, глаза синие-синие..."
Олег сидел, съежившись, в углу кухни. Губы у него присохли, пристали одна к другой. И захочешь рот раскрыть - не получится.
Она не обращала на него внимания, говорила быстро, лихорадочно.
"В общем, у нас с ним все уж решено было, только... Как-то он сказал, что в командировку его посылают - на целых два месяца!.. Я чуть не умерла. Я же без него дня представить не могла - не то что два месяца!... Но сказала - хорошо, подожду. А писать тебе можно будет?.. Ну, что ты, говорит, маленький, разве не понимаешь? Это ведь секретная военная часть. Куда ж там писать? Не расстраивайся... "Вернусь вот, тогда и заявление подадим," - пообещал. И уехал. А я стала ждать."
Лена прикурила новую сигарету прямо от дымящегося бычка. Затянулась грубо, по-мужски. Лицо ее будто обледенело:
- Ждала два с половиной месяца. Ни слуху, ни духу от суженого моего. Я уж чего только не передумала...
Олег поднял голову и напряженно следил за рассказом жены. Сердце колотилось возле самого горла.
Ленкины руки задрожали, но она все усмехалась:
"Ну, и решила я сама его разыскивать. Думаю - вдруг что? Вдруг он в госпитале где-нибудь? Но первым делом к нему на квартиру собралась... Я знала, где он живет. Пошла...
Помню, все как в плохой мелодраме: осень, дождина льет, холодный такой... А я почему-то без зонта. Пока до его дома добралась - вся вымокла. Звоню в дверь - там спрашивают: "Кто?"
Я говорю: "Жуков Александр здесь живет?" Дверь открывают: стоит такая милая молодая девушка, с ребеночком грудным на руках. "Да, - говорит, - я его жена. А в чем дело?" И он тут же из другой комнаты выходит - в халате, в тапочках... Представляешь себе?"
Ленка скривилась, словно глотнув горечи, и впервые взглянула на мужа. От этого взгляда Олега дрожь пробрала. Хриплым, скрипучим голосом, совершив неимоверное над собой насилие, он выдавил:
- И что же дальше?..
"Дальше? Дальше пришел он ко мне плакаться. Он, оказывается, из другого города в Москву приехал. И вишь ты, как ему подвезло - женился удачно. На генеральской дочке. Тесть, разумеется, сразу ему все устроил: и квартирку, и работу непыльную... Из какого-то занюханного Мухосранска - в генеральские зятья. Представляешь себе? Думал: ну все. Жар-Птицу поймал - на всю жизнь счастье обеспечено. И вдруг - я... Он у меня в ногах валялся. "Ты, говорит, просто представить не можешь, как я мучился!.. Ну, что, говорит, за судьба окаянная!.. Появись ты в моей жизни ну на полгода раньше - я бы обязательно на тебе женился. Только на тебе! Людку я никогда не любил. Я вообще никого не любил до тебя! Даже не знал, что такое бывает. Понимаешь? Да, обманул. Обманул, подлец. Но я с первого взгляда, понимаешь? Как в омут головой - и уже не выплывешь... Не мог от тебя оторваться. Все надеялся - само пройдет. Или ты забудешь. Или брошу все - жену, работу... А тут... Ребенок родился. Что мне делать?!" Рыдает, плачет: "Лена, говорит, помоги!"...
Повисла пауза.
Лена покусала губы. И сухим бесцветным голосом произнесла:
- Я его простила.
- Ну. А потом?
- Ну, а потом был один... Дипломат. Собирался меня в Австрию увезти. Но я... Побоялась с ним ехать. Молодая еще, институт не закончила. Если б он меня бросил - куда б я делась там, за бугром, - зеленая, да без профессии? Да и не особенно я ему доверяла... Дипломаты - они, знаешь, какие? Им карьера дороже, чем семья. А про первого моего мужа ты и сам все знаешь. Я от этого подонка к тебе ушла.
- И это все?
Вопрос вышел глупый, но Лена не заметила. Спокойно ответила:
- Абсолютно!
У Олега, как ни странно, даже от сердца отлегло: все. ВСЁ.
Значит, глупости. Значит, померещилось...
- Погоди, - спросил он почти весело, - а этот-то? Саша?... Куда делся?
- Как это - куда делся? Никуда он не девался. 16 лет как ПРИ МНЕ!
Олег замер. Губы у него зашевелились, задергались: ни дать, ни взять рыбка-пескарь, которую выкинуло на берег вздорной волной. Он сдвинул брови, стараясь собрать силы, преодолеть немоту... Но лицо жалко скуксилось, как у ребенка, и неожиданно для самого себя он выкрикнул тонким, больным голосом:
- Ты что?!.. Неужели?! КАК ТЫ...
И запнулся, увидев лицо жены. Беспощадное. Злобно торжествующее... Жестокое. И совершенно чужое.
В запале он не успел остановиться:
- ...МОГЛА?
А уже вопрос потерял для него всякий смысл. Эта чужая незнакомая женщина с таким лицом - она могла ЧТО УГОДНО. И она не оставляла ему в этом никаких сомнений.
Потрясенный, убитый, он замолчал.
Больше всего хотелось, чтобы время остановилось. Чтобы весь мир вокруг замер, скукожился, сжался в точку, пылинку. Чтобы сдуть эту гибельную пылинку с ладони и навсегда забыть о ней.
Иначе рухнет все: он сам, его счастье, его спокойствие... Вся жизнь сейчас рухнет!
Никогда он не думал, не осознавал то, что сейчас ощутил бессловесно мучительно, невыразимо, как раненый зверь: жена, любимая жена его Ленка была главным обстоятельством его жизни. Тем стержнем, вокруг которого кристаллизовалась его личность - незаметно для других и для него самого. И вот кто-то сейчас выдергивает его, этот главный стержень...
Он невольно зажмурился, застыл, боясь шевельнуться. Накатывала дурнота. Перед глазами все расплылось, в ушах гулко и горячо стучала кровь. Что будет?!
Ленка протянула руку к сигаретам на столе, зашуршала бумага. От этого простого, знакомого звука Олег вздрогнул и очнулся: мгновение, которое сметет его жизнь, подобно урагану - рухнуло на него топором палача.
И... ничего не случилось.
Просто время, потоптавшись на месте, двинулось вновь. Не выкинув из своего потока Олегову жизнь. Странно. Он даже смог заговорить.
- Так, значит, и Пашка... Не мой сын?
Жена безучастно подняла на него глаза:
- Почему? Твой! Я бы очень хотела родить сына от любимого человека, но...Так уж вышло. Он - твой.
- Зачем? Вышла замуж, притворялась...
Олег этого не говорил. Говорило что-то внутри него. Там, внутри, сохранилась какая-то механика... Ржавая, скрипучая. Ей все Ленкины ответы были безразличны, но она продолжала вопрошать:
- Зачем же ты меня обманула?
- Но ведь должна я была как-то устраивать собственную жизнь.
Олег вскинул голову и посмотрел на жену.
- Собственную жизнь? СОБСТВЕННУЮ?
Это что-то ему напомнило. Мысли побежали волной, захлестывая в накат, через край:
- Значит, с самого начала все было враньем?... А когда Пашка заболел?... И в этом, в Кисловодске?... А свадьба? И еще помнишь, Новый год...
Торопясь, глотая слова, он спешил, он не ждал отклика от чужой женщины: в эти минуты он просто бежал назад, по сокровенным галереям своей памяти, срывая покрывала с бесценных шедевров, хранящихся там - ложь, ложь, еще ложь... Шедевров не было - только грязь и мазня.
И тогда появился Ужас. Он мял и ломал Норцова, и Олег слышал, как трещали ребра: ложь была повсюду. Отвратительно чужое лицо правды оголилось под мишурой иллюзий, ухмыляясь, расползлось перед ним безобразным пятном: на самом деле любви не было.
ЛЕНКА ВСЕ ВРЕМЯ ЛЮБИЛА НЕ ЕГО, А ДРУГОГО.
Чудовищный обман.
И если б не этот дурацкий случайный звонок, он никогда не... не проснулся бы?
Внезапно Норцов обессилел. У него упали плечи, повисли плетьми руки. Стараясь как-то удержаться на табурете, он скрючился, кое-как подхватил себя в комок, обмяк и сидел так, закрыв глаза. Он сидел так довольно долго.
До тех пор, пока не раздался смех.
Смеялась Ленка. Своя, нормальная, любимая. Восхитительно знакомая и привычная ему - Ленка.
Она смеялась и обнимала его своими добрыми руками, прижимала к груди голову Олега, и хохотала - даже слезы выступили у нее на глазах.
- Олежка, дурачок!... Ну, неужели ты всему этому поверил?!
Норцов встрепенулся, с безумной надеждой поймал взгляд жены:
- А что?...
- Бедный мой!.. Будешь теперь ревновать!? Я ведь разыграла тебя.
- Ра-зы-гра-ла?
В его голосе не было даже возмущения - прежде, чем разгневаться, надо было сначала поверить в ее невероятную выходку. Он очень, очень хотел в нее верить!... Ведь если то, другое - правда... То с этой правдой он жить не может. Не надо, нельзя. Такая правда обессмыслит всю его прошлую и будущую жизнь... Зачем? Как?!
- Ну, прости. Я немножко увлеклась... Но ведь это ты начал! Я сразу поняла, что ты хочешь меня разыграть и просто довела твою собственную идею до абсурда. Понимаешь?
Верно. Он ведь сам виноват: соврал, что будто бы "все знает"...
- Ленка... ты... Ты чудовище! - прошептал Олег, в глубине души понимая, что уже простил жене, не смотря на то, что гнев едва только начинает подыматься в нем. Разве можно ТАК шутить? Это подло!
Не надо. Гнев. И всё... Успеется. Нет. Сейчас самое правильное - успокоиться. От таких переживаний ведь и Кондрат может хватить. Элементарный кондрашка... Об этом он и сказал Лене:
- Слушай, меня чуть кондрашка не хватил. Кондратий... Ты понимаешь, что ты чудовище? Ты, стерва!
- Да, папочка! А зачем ты в своей девочке сомневаться начал?.. Сам, первый, начал!
И уже обычным своим голосом пояснила:
- Ну, знаешь... Мне тоже обидно стало - какого черта ты понес?... Я ведь моментально просекла - это все из-за того придурка, что звонит людям по ночам.
И наставительно добавила:
- А ты, между тем... должен мне верить!... Любовь - это Вера. Вера-Надежда-Любовь. Троица. Любовь вообще, знаешь, как религия. Надо верить! Понял? И тогда у нас все будет в порядке, дорогой. Лучше всех!.. Всегда!.. Всё, Олежка, считай, что тебе приснилось. И пойдем спать. В конце концов, у тебя командировка завтра. Твой бесноватенький шеф всенепременно поднимет нас в шесть утра своими звоночками... Ты ж его знаешь!... Пойдем? Пойдем.
Олег не сопротивлялся: Ленка во всем права. Уже поздно, второй час ночи, как выяснилось... Эх, как бездарно время потратили!... И ведь сам, дурак, виноват. Но вообще-то надо бы кое-что как-то прояснить... Но уж не сейчас, конечно. А может, и не нужно? Может, потом. Да и вообще...
Ленка, воркуя, расстелила постельное белье, помогла Олегу раздеться, на скорую руку стерла с лица макияж. Они нежно поцеловались, как всегда, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись.
Уставший от потрясений Норцов заснул почти сразу же. Лене - не удалось...
Неутоленная обида шипела и плавилась в ее душе, то затухая, то вспыхивая. Впрочем, к этому Лена привыкла - за шестнадцать-то лет!
Да и кому предъявлять счеты? Олегу? Он-то здесь при чем! Нет, его трогать не стоит - в конце концов, что это может изменить?.. Душу все равно обратно не срастишь.
Ложь. Если бы кто знал, какой это тяжкий груз - постоянная ложь. И никак не удается скинуть с плеч. Приходится продолжать ловчить, хитрить, скрывать, выгадывать, выдумывать. Врать.
Теперь не только для себя и Саши, но еще и для сына. И для Сашиных детей. Для его проклятой жены, которая все болеет... Для Олега - такого ни в чем не виноватого.
А может?!.. Нет. Нельзя.
НЕЛЬЗЯ. Надо терпеть.
Ведь кроме меня, никому эта правда не нужна. А, может, и мне она уже не нужна?..
...Научились бы люди мысли себе ампутировать! Было б неплохо.
Проще думать, что это просто такая... игра. Да, игра. Как Алиса в стране Чудес: я сплю и вижу во сне сон ... И где-то бежит Белый Кролик, разыскивает часы. Ищет время.
Время? Но его еще полно впереди!.. Вот и хорошо, вот и ладно. Не стоит просыпаться. Не сейчас.
Жизнь - она все-таки вертится! Значит, и мне надо. Значит, и я смогу.