Арсеньев Сергей Владимирович. Неизвестные приключения Петрова и Васечкина

Аннотация

Сборник рассказов. Пока очень короткий. Не знаю, насколько длинным он получится в итоге. Может, я вовсе ничего сюда больше не напишу. Рассказы не связаны между собой сюжетом, но действующие лица в них одни и те же. Я нарочно взял таких широко известных героев, чтобы не возиться с выписыванием их характеров и внешности. Все и так хорошо себе их представляют. Это не от лени, нет. Просто на самом-то деле рассказы вовсе не про Петрова и Васечкина...

Все действующие лица вымышленные и не имеют аналогов в реальной жизни. Ну и сами рассказы, конечно же, не имеют ни малейшего отношения к каким-либо событиям в нашей стране.

Список рассказов на сегодняшний день

-- Магия чисел

-- Хулиганки

Магия чисел

- Папа, отдай!

- Машенька, ну зачем она тебе?

- Папа! Ну, как ты не поймёшь?! Нам обязательно нужно первое место! Обязательно! Ты же знаешь, какой приз за первое место.

- Маша, может, просто купим эту книгу в магазине?

- Пап, ну ты прямо как детсадовец. Где, где ты её купишь? В каком магазине? А у спекулянтов знаешь, сколько она стоит? Пятьдесят рублей! Не слабо? Ты пятьдесят рублей мне дашь?

- Кхе. Это, конечно, чересчур. Но моя тетрадка-то, зачем тебе?

- Папа, мы собираем всё! Всё! Иначе не видать нам первого места, как своих ушей.

- Но тетрадка! Машенька, тетрадка ведь совсем лёгкая. У тебя же весь коридор бумагой завален. Этой тетрадки там будет даже и не заметно.

- Папа, хватит чудить. Отдавай. Без разговоров!

- Маша, но это память о школе. Я с этой тетрадкой в девятый класс ходил.

- Да? Интересно, на какой предмет?

- Эээ... на все. Мне было лениво отдельные тетрадки по каждому предмету заводить. Это ведь общая тетрадь. Там так и написано.

- Оно и видно. У тебя там всё вперемежку. Математика, потом, вроде бы, история, потом каракули...

- Это я тогда на литературе пытался писать с закрытыми глазами. Очень спать хотелось.

- А это что такое?

- Это? Кажется, устройство токарного станка. Не помню уже.

- Неудивительно. Такие кривули нарисовал. А это что за пятно?

- Пончик уронил.

- Понятно. А это? Задачка, что ли, какая?

- Покажи. Не. Это мы со Стасом в крестики-нолики играли.

- На уроке?

- Да там муть какая-то была. Забыл уже даже, как предмет-то назывался. Что-то про этику, вроде.

- И такое ты называешь памятью о школе? Не позорился бы уж. Всё, хватит рассуждать. Отдавай свой сборник каракуль. Может, из него что полезное сделают. Туалетную бумагу, например...

Ну, папа. Вцепился в свою драную тетрадку. Отдавать не хотел никак. Насилу отняла её. А так я всю-всю-всю бумагу в доме собрала уже. Всё, что только было. Я даже своему хомячку Фоме два дня подстилку в клетке не меняла, газеты экономила. Сегодня с утра хотела вытащить у него и ту, что была. Но не стала. Сильно вонючая она. Фома за три дня её очень крепко уделал.

Вышла в коридор и полюбовалась на огромную кучу собранной нами макулатуры. Я с самого начала договорилась с мальчишками, что почти всё собранное буду сдавать я. От своего имени. Как будто я одна столько насобирала. Мальчишкам я по три килограмма дам, обязательный минимум. А остальное будет моё.

Ну, где там эти оболтусы? Опоздаем ведь! Проспали, что ли? Может, пока их нет, ещё обои со стен ободрать? Хотя не. Это долго. Да и без обоев стены будут выглядеть не эстетично. Обойдёмся. Надеюсь, и этого хватит. Вчера вечером безменом взвешивала связки бумаги, так у меня в сумме получилось аж девяносто шесть килограммов! Почти центнер! Точно первое место моё будет. Конечно, мальчишки помогали. Одна бы я столько не набрала. Да и не донесу я одна до школы столько ни за что. А вот втроём мы донесём. Ребята с санками прийти обещали. Допрём как-нибудь. А книжку я мальчишкам дам, конечно, почитать. Я не жадная. Сначала сама, разумеется, прочитаю, а потом и мальчишкам дам. Хоть они глупые. Шпаги, драки. Да ну. Разве это главное? Они и не поняли, о чём эта книга. Там такая любовь! Это же про любовь книга! А вовсе не про приключения, как эти дурни думают. Сколько их ждать ещё? О, звонок! Пришли. Не прошло и года.

Привет, ребят! Проходите. Санки где? У подъезда? Хорошо. Верёвки принесли? Покажите. Та-ак. Васечкин! Это что, верёвка? Ты что ей привязывать собрался? Да она даже как поводок для Фомы не годится. Крепкая? Вот это крепкая? Вот это крепкая? А что же я тогда её голыми руками рву, а? Петров, ты что ухмыляешься? Показывай, что сам принёс. Ох. Мальчики, как же мне тяжело с вами. Петров! Я ведь просила принести верёвку, а не якорный канат. Как ты этим собрался привязывать бумагу к санкам, а? Сам бы подумал. Вот всё, всё мне самой нужно делать. Ладно, вот вам верёвки, бестолочи. Так и знала, что вы нормальных не принесёте. Берём бумагу, выносим, грузим на санки.

Васечкин! Ну что ты бегаешь с такими маленькими пачками? Так мы опоздаем. Бери побольше. Тяжело? Ты мужчина или нет? Смотри, даже я могу две таких пачки поднять. А ты их по одной носишь. Гляди, как Петров таскает. И ничего он не верблюд. Он просто не такой лентяй, как ты. Петров, ты... Петров! Петров, осторожнее!! Ай!!!

Васенька. Ушибся? Где больно, скажи. Васечкин, это всё ты виноват, что он упал. Васенька, ну зачем ты так много сразу поднял? Тебе же тяжело. Давай, я тебе встать помогу. Аккуратненько. Ну, выжил? Не болит? Тогда отпусти меня. Хватит обниматься уже. Симулянт. Васечкин, а ты вообще не лезь. Ты даже не падал...

Всё. Хорошо привязали, по дороге не развалится? Тогда поехали. Снег? Ну и что, что снег? Так даже ещё лучше. Мы же не книги везём, а макулатуру. Засыплет снегом, снег растает, бумага промокнет. Она от этого только тяжелее станет. А нам это как раз и нужно...

- Петров, смотри, Жигулёвский, - Васечкин останавливается, вытирает со лба пот и тычет пальцем куда-то в темноту.

- Где?

- Да вон же, около ёлки.

- А, точно, я сразу и не заметил.

- Мальчики, а чего это он там так возится?

- Пошли, посмотрим.

...

- Здорова, Жигулёвский!

- Чего? А, привет, ребят.

- Ты чего тут копаешься?

- Да у меня одна верёвка порвалась. Газеты вот рассыпались. Собираю.

- А дальше как понесёшь?

- Не знаю. Может, обрывки верёвки связать удастся.

- А, ну успехов тебе.

- Васечкин! Ну что ты за человек, а? У него несчастье, а ты злорадствуешь.

- А чего? Я же не рвал ему его верёвку.

- Всё равно, нехорошо. Нужно помочь. Вот, Вов, держи. У меня есть запасная. Связывай.

- Ой, ну, спасибо тебе, Старцева. Выручила. Век не забуду.

- Не за что. А как ты всё донесёшь это? Тебе ведь тяжело. Чего санки не взял?

- Да сломались санки в воскресенье. Нету больше санок у меня. А так, конечно, тяжело. Тут больше сорока килограмм!

- Ого! Много. Ладно, мы пошли. Ребята, вперёд!

...

- Добрая ты, Маш.

- А чего?

- Зачем ты верёвку дала ему? Без верёвки он бы меньше бумаги смог принести.

- Да ладно. У него всё равно только сорок килограмм. А у нас почти центнер! Он нам не соперник.

- А если у нас верёвка порвётся? Сами мы как повезём дальше?

- У меня ещё есть верёвка запасная.

- А если у нас две верёвки порвутся?

- Васечкин, у меня есть с собой три запасные верёвки. И ещё тот канат, что притащил Петров, в портфеле лежит.

- Ох, Маша.

- Ладно-ладно...

До школы мы сегодня минут двадцать шли. Хорошо, вышли заранее. Снег ещё идёт. Санки мальчишкам тяжело тащить. Чтобы им помочь, я взяла у них обоих их ранцы и мешки со сменкой. Так мы и шли. Впереди я с тремя ранцами (один на спине, два в руках) и с тремя мешками с обувью, а за мной мальчишки с санками. На санках - горы бумаги. Они еле прут их по свежему рыхлому снегу.

Конечно, все нас обгоняли. Что радует, ни у кого из ребят нет даже близко того количества бумаги, что везём мы. Редко кто более одной пачки несёт. Больше всех тащил обогнавший нас около самых школьных ворот председатель совета отряда 6-Б Вовка Палкин. Я почему его знаю? Так, он у нас в прошлом году председателем совета дружины был, вот все и запомнили его. Это в этом году у нас новый председатель дружины, потому что в нашей школе есть такая традиция - каждый год выбирать нового председателя совета дружины. А у Палкина, я гляжу, в каждой руке по довольно приличной связке макулатуры. Но даже с хомяком Жигулёвским сравнивать Палкина смешно. У него явно меньше. Про меня же с мальчишками и говорить нечего. У нас тут семь раз по столько будет.

Наконец, притащились мы к школе. Мальчишки, пыхтя, заносят внутрь нашу бумагу и прут её в сторону спортзала. Я же в спортзале около кучи стою и слежу, чтобы её не разворовали. Вот, ребята всё занесли. Мы пододвинули кучу поближе к весам и начинаем взвешивать.

Сначала мальчишки взвесили свои жидкие пачки, убедились, что там действительно по три килограмма, и получили отметки об участии в сборе макулатуры. Теперь я. Моя куча на весы вся сразу не лезет. Приходится взвешивать партиями. Шесть партий получилось. За всем внимательно следит ответственный за сбор макулатуры пионер Вова Чароплётов. Он старательно записывает в свой блокнотик, кто и сколько принёс. Потом будет итоги подводить. У нас соревнование по отрядам и личное. По отрядам не знаю как, но личное я надеюсь выиграть. Очень книжку хочется.

Всё, взвесили. Можно и на уроки идти. Чего говоришь, Петров? Как не сделал алгебру? Опять?! Верёвку искал? Идиот. Побежали скорее, ещё шесть минут до звонка. Может, списать успеешь. Чего? Тьфу на тебя, Васечкин. Ладно, потом. Это не к спеху. Английский у нас только третьим уроком. Успеешь. Петрову важнее. Он сейчас пару схватит...

- Тишина! Ребята! Мы собрались тут для подведения итогов сбора макулатуры, - громко говорит из президиума старшая пионервожатая Леночка. - Слово предоставляется председателю совета нашей пионерской дружины Диме Волкову.

- Дорогие ребята! - начинает Волков свою речь, стараясь по возможности незаметно подсматривать одним глазом в лежащий перед ним на столе листок. - Наш сбор макулатуры завершился весьма успешно. Всего наша школа собрала более шести целых и пяти десятых т-килограмм макулатуры. Это на почти на шестьсот ...

Сидящий рядом с Волковым в президиуме его лучший друг Вова Палкин пихает того локтем в бок и что-то шепчет ему на ухо. Волков кашляет и продолжает:

- Всего наша школа собрала более шести целых и пяти десятых тысяч килограмм макулатуры. Это почти на шестьсот тысяч килограмм...

Палкин снова пихает Волкова в бок и корчит тому недовольную рожу. Волков поправляется:

- Это почти на шестьсот килограмм больше того, что мы собрали в прошлом году. Из такого количества макулатуры можно сделать, например...

Тут моей лежащей на подлокотнике кресла левой руки касаются пальцы Васечкина. Он слева от меня сидит. Я чуть сдвигаю свою руку в сторону. Пара минут, и пальцы Васечкина снова дотрагиваются до меня. Причём он сам, гад такой, делает вид, будто всё это случайно, а ему на самом деле гораздо интереснее не моя рука, а тот бред, что несёт из президиума Волков.

Спасённые деревья... Целый лес, в котором продолжают резвиться белочки и зайчики... Новые книги о приключениях отважных героев... Сэкономленные для государства огромные средства... В следующем году соберём ещё больше... Да что же он делает-то, поросёнок, а?! Тут ведь даже свет не выключили. Светло, все всё видят. А Васечкину, обормоту, всё равно. Он уже даже не касается моей руки кистью своей, а просто накрыл своей ладонью мою и чуть сжал. Что мне делать-то? Чёрт, приятно, вообще-то. Но ведь всем это видно! Ладно бы хоть в кино пригласил, да в темноте так сделал. Не на свету же!

"Маша, в кино пойдёшь со мной?", - шёпот у меня около уха. Около правого. Блин. Петров. И этот туда же. И как быть? Ребята хорошие. Петров или Васечкин? Васечкин или Петров? Эээ... Не знаю. Оба нравятся. Не могу выбрать. Я как буриданов осёл между ними. А Волков, тем временем, продолжает:

- ...чем в Америке. И в заключении я хочу сказать отдельное "спасибо" пионеру и хорошисту Вове.

Волков замолчал, сложил на столе перед собой свои руки и, улыбаясь, уставился в зал. Явно доволен, что речь его закончилась. Ждёт аплодисментов. А зал, тем временем, аплодировать не спешит. Все в недоумении. Я тоже как-то не пойму Волкова. Больно уж резко он закончил. Что это за "Вова"? Палкин, что ли? А он здесь при чём? Ему за что спасибо? Ничего не понимаю.

Тут Палкин корчит такую рожу, как будто только что съел без сахара сырой лимон. А затем протягивает свою руку и молча переворачивает лежащий перед Волковым листок тыльной стороной вверх. Волков с удивлением смотрит на этот листок, спохватывается и продолжает читать:

- Чароплётову. Это именно он умело организовал в этом году сбор макулатуры. И Вова Чароплётов также честно и беспристрастно вёл подсчёт собранной для государства вами, ребята, бумаги. А сейчас Вова Чароплётов подведёт итоги и мы с вами, ребята, узнаем, кто именно собрал больше всего макулатуры. Итак, слово предоставляется ответственному за сбор макулатуры пионеру Вове Чароплётову. Похлопаем!

Под аплодисменты Чароплётов встаёт, берёт листочек со своими записями, и выходит в центр сцены. А там начинает читать:

- Ребята! Сначала я подведу итоги соревнования по отрядам. А затем уже личные итоги каждого пионера. По отрядам. Всего наша школа собрала для государства 6512 килограмм макулатуры. Больше всего, целых 49% всей собранной макулатуры, собрал отряд 6-Б класса. Совет дружины награждает отряд 6-Б почётной грамотой.

Под аплодисменты председатель совета отряда 6-Б Палкин встаёт и подходит к пионервожатой Леночке. Та одаривает его почётной грамотой, Палкин отдаёт пионерский салют и возвращается на своё место в президиуме. А Чароплётов продолжает докладывать о достижениях пионерских отрядов на поприще сбора макулатуры. Хуже всего у нас 7-А макулатуру собирать, оказывается, умеет. Вообще почти ничего не принесли. Всего полтора процента от общего количества.

- Маш, а Маш? - пихает меня локтем в бок Васечкин.

- Чего тебе?

- Ты Чароплётова внимательно слушала?

- Ну. А что?

- У меня тут не сходится.

- Чего у тебя не сходится ещё, Васечкин?

- Так я все числа его сложил. У меня не получается.

- Что не получается?

- Если всё сложить, у меня получается, что было собрано 146% макулатуры. Как это?

- Балбес ты, Васечкин. Считать тебе нужно учиться.

- Так, я вроде хорошо посчитал.

- И почему у тебя 146% получилось? Так не бывает!

- Не бывает. А у меня получилось.

- Ох, Васечкин...

Тоже мне, счетовод Вотруба. Сосчитать он не может. Наверное, уж Чароплётов не хуже Васечкина считать умеет. 146% он насчитал. Осёл.

Во, самое главное. Чароплётов переходит к оглашению личных достижений. Ну, первое место моё? Моё??

- Ребята. В личном соревновании третье место занимает Вова Жигулёвский. Он собрал 29 килограмм макулатуры и награждается почётной грамотой. Похлопаем!

Под аплодисменты Жигулёвский поднимается на сцену, где Леночка и вручает ему грамоту. А второе место у кого?

- На втором месте у нас всем хорошо известная Маша Старцева. Она собрала целых 56 килограмм и награждается почётной грамотой и сборником стихов Лермонтова. Похлопаем!

Чего? Я - на втором месте? Как это? И почему только 56 килограммов? А остальное где всё? Там же почти центнер был! Что это за волшебство? Куда всё делось? Или у меня дома безмен неисправный? Но, приходится тащиться на сцену. Радостная Леночка вручает мне грамоту за второе место и зелёную книжку со стихами. Не, Лермонтов, конечно, это здорово. Но я на другое рассчитывала. Тем более, Лермонтов у меня дома и так уже есть. Обидно, блин. Может, нужно было всё-таки отобрать у Фомы его газету? Может, хватило бы? И обои зря я не ободрала. Подумаешь, не эстетично. Зато первое место было бы.

- А первое место, ребята, занял пионер Вова Палкин. Он собрал 146 килограмм макулатуры и заслужил свою награду. Вова Палкин награждается почётной грамотой и романом Дюма "Три мушкетёра". Похлопаем!

Ого-го. Не, газета Фомы не спасла бы. Да и обои нужно было обдирать не только в нашей квартире, а во всём доме. Палкин, блин, почти в три раза больше меня собрал. А вообще, после этого я Палкина сразу зауважала. Вот это да! Мои-то жалкие 56 килограммов Петров с Васечкиным на санках еле допёрли до школы. А Палкин гигант. Почти полтора центнера принёс сам, один. Просто в руках. Какой сильный мальчик. Единственное, что мне не понятно, так где это он настолько тяжёлую бумагу нашёл. Мы ведь его видели с пачками бумаги в руках. Большие, конечно, пачки. Но их у него было всего две и на взгляд каждая из них от силы килограмм двенадцать весила. А оно вон как оказалось. Что за бумага такая тяжёлая? Но какой же Палкин сильный! Даже Петров рядом с ним - жалкий хлюпик. Про Васечкина я вообще молчу...

- Да не расстраивайся ты так, Маш. Подумаешь, второе место. Второе место - тоже хорошо. Грамоту вон свою на стену повесишь дома.

- Не повешу.

- Почему?

- Васечкин, ты что, забыл, как у меня в комнате стены выглядят? Ещё одну грамоту вешать некуда.

- На потолок можно прикрепить. Потолок у тебя ещё свободный.

- На потолок? Интересная мысль. Туда много грамот поместится.

- Вот именно. А в марте у нас ещё и сбор металлолома будет. Ещё одну грамоту получишь. Мы с Петровым поможем тебе. Верно, Петров?

- Факт.

- О, ребят, смотрите, Чароплётов идёт. Давайте-ка его догоним.

- Чароплётов! Чароплётов, стой!! Да стой же ты!!

Но Чароплётов не останавливается, продолжает неспешно брести по засыпанной свежим снегом дорожке. Наконец, мы его догнали. И только тогда поняли, почему он не останавливался. Он нас просто не слышал. Из-под его пушистой серой шапки тянулись два белых проводка и скрывались где-то под пальто. Это что такое?

- Ну, чего вам? - Чароплётов при виде нас останавливается и вытягивает из-под своей шапки небольшие наушники. - Чего хотели?

- Чароплётов, а это чего у тебя? - спрашиваю я, показывая пальцем на наушники.

- Плеер. Настоящий, японский!

- Да ты что? Где взял? - удивляется Васечкин.

- Палкин подарил вчера.

- Палкин? Подарил? С чего это он такой щедрый стал.

- Да ни с чего. Просто человек хороший. Я ему сказал, что мне его плеер нравится, так он мне его и подарил. У него очень доброе сердце.

- Странно. Вроде за ним раньше не замечалось такого. Слушай, Чароплётов, я тебя спросить хотела.

- Спрашивай.

- А ты верно посчитал, кто сколько макулатуры принёс во вторник? Не ошибся?

- Ты что, Старцева! У меня всё точно. Как в аптеке.

- Да? А давай проверим. Сколько, ты говоришь, 6-Б собрал?

- Эээ... А я не помню. Понимаешь, совсем из головы вылетело.

- А ты бумажку посмотри, что со сцены читал.

- У меня её нет.

- И где же она?

- Потерял. Вчера ещё потерял.

- А блокнотик, куда всё записывал?

- И его вчера потерял. Понимаешь, завалился куда-то.

- А вдруг ты ошибся?

- Не ошибся. И потом, там же Волков рядом стоял. Он всё проверял. Да вон же он идёт. Давай его самого спросим.

Действительно, от школы по направлению к нам шла неразлучная парочка - Вова Палкин и Дима Волков. Палкин по обыкновению что-то рассказывал Волкову, а тот согласно кивал. Чароплётов крикнул им, и они пошли быстрее. Когда ребята подошли к нам, Чароплётов сказал:

- Волков, представляешь, Старцева думает, что я мог ошибиться при взвешивании и подсчёте сданной макулатуры. Скажи ей, что это не так.

- Совершенная чепуха! - вместо Волкова отвечать стал, отчего-то, Палкин. Впрочем, давно уже замечено, что в присутствии Палкина Волков старается без крайней необходимости рот не открывать. И всегда соглашается с тем, что говорит Палкин. - Это дикий и нелепый вымысел.

- Палкин, но я ведь дома взвешивала сою макулатуру. У меня 96 килограмм получилось. А Чароплётов 56 насчитал. Как это?

- У тебя весы дома неисправные.

- Исправные. Я вчера проверила.

- Значит, раньше были неисправные, а потом починились.

- А может, это Чароплётов ошибся?

- Не говори глупостей. У него пятёрка по математике. И потом, там Волков всё время рядом стоял. Он бы заметил, если что не так. Верно, Волков? Говори.

- Ага, - Волков ненадолго отвлёкся от рассматривания перелетавшей с ветки на ветку пары ворон, согласно кивнул и вернулся к наблюдению за пернатыми.

- Вот, видишь, Старцева. Всё под контролем.

- Палкин, а сам ты как притащил в руках почти полтора центнера? Получается, ты в каждой руке тащил вес взрослого мужчины. Не надорвался?

- Эээ... А мне Волков помогал. Он раньше меня пришёл и на санках притащил. А я уже только малую часть нёс, что на санки не влезла. Верно, Волков? Говори.

- Ага, - к паре ворон присоединилась третья, следить за ними стало интереснее, а потому Волков согласно кивнул, не отрывая своего взгляда от птиц.

- Всё равно как-то странно это. Что-то тут не так.

- Да всё так. Всё нормально. Старцева, бандерлога не строй из себя. Чароплётов так хорошо справился, что его в марте, наверное, назначат быть ответственным и за сбор металлолома. Как думаешь, Волков, назначат Чароплётова? Говори.

- Назначат, - вороны улетели. Волкову явно было скучно, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

- А всё потому, Старцева, что Чароплётов - очень ответственный и порядочный человек. К тому же, отличный товарищ.

- И поэтому ты ему плеер подарил?

- Да, именно поэтому. Для хорошего человека мне ничего не жалко.

- А можно ещё раз пересчитать, проверить, не было ли ошибки?

- Нельзя. Макулатуру уже вывезли. А Чароплётов свои записи потерял.

- Палкин, а ты откуда знаешь, что он их потерял?

- Так он же мне сам говорил. Ещё позавчера. На перемене.

- Понятно. Ладно, Палкин, мы пойдём. Нам здесь сворачивать, а вам, вроде, прямо.

- Угу. Нам прямо. Волков, да оставь ты этих ворон в покое! Под ноги себе смотри, а то опять упадёшь. Пока, Старцева!

- Пока.

Странно. Чароплётов сказал, что записи потерял вчера. А Палкин, оказывается, ещё позавчера про это знал. Очень странно.

Я с Петровым и Васечкиным свернула по направлению к моему дому, а Палкин с компанией, разговаривая, двинулись прямо, к проспекту. Когда мы отошли от них уже метров на двадцать, внезапный порыв ветра донёс до меня обрывок разговора. Голосом наевшегося сметаны кота, Вова Чароплётов сказал:

- ...лыжи. Ну, голубые, финские. Очень мне, Палкин, эти твои лыжи нравятся...

Хулиганки

Коридор перед кабинетом старшей пионервожатой Леночки был почти пуст. Только трое мальчишек-четвероклассников сидели на подоконнике, болтали в воздухе ногами, да жевали бананы. Бананы! Уй, я тоже бананы люблю. Но их попробуй достань ещё! Последний раз на 8 Марта ела, тогда на папиной работе праздничные наборы давали - бананы, конфеты и салат из морской капусты. Бананы и конфеты давно уже кончились у нас, а пять оставшихся банок этого дурацкого салата до сих пор на кухне в шкафчике валяются. Мы всей семьёй лишь одну баночку осилить смогли, которую из любопытства открыли. Такая дрянь, оказалась, этот салат. Даже Фома жрать не стал, хотя обычно он всё ест, один раз он кусочек моей тетрадки по русскому съел, когда я её неосторожно в пределах досягаемости Фомы оставила.

А эти трое сидят и нагло бананы лопают. Блин, вот аж завидно мне, так хочется бананов. По-моему, бананов много никогда не бывает. Вот было бы у меня сто бананов - съела бы и сто! Ладно, чего уж расстраиваться-то зря, нет у меня бананов, ни одного. Интересно, а чего они тут сидят-то? Может, их тоже на заседание пригласили, а?

Фу, как они ругаются-то некрасиво! Думают, раз никто из учителей не слышит, значит ругаться можно матом. А то, что их девочка слышит, я то есть, на это им наплевать. Идиоты. Воображают, будто если ругаться грязно, так они взрослее выглядят. А по-моему, ругающийся четвероклассник выглядит не взрослее, а глупее. Слушать противно.

Я открыла дверь и прошла в кабинет. Там уже почти все собрались, кажется, двух человек лишь не хватало. Наш председатель совета Дружины Палкин сидел во главе стола и что-то шёпотом объяснял своему заместителю Волкову. Волков молчал, сосредоточенно слушал, и иногда согласно кивал. В марте у нас Палкина опять председателем совета Дружины выбрали, так как Волков заявил, что ему не хватает времени на учёбу и попросил снять с него полномочия председателя. Вот, вместо него Палкина опять и выбрали.

Нда, жалко, что Волков такой рассеянный. Если бы он тогда, в марте, не забыл передать мне приглашение на тот совет, то может быть и не Палкина бы выбрали. Но Волков забыл. Ему поручили оповестить весь Совет о предстоящем заседании, а этот балбес забыл про меня и про ещё четверых членов Совета. Так что заседание, на котором Палкина выбирали, прошло при неполном составе Совета.

Впрочем, за Волковым и раньше такое замечалось, он очень рассеянный. С ним часто всякие истории происходят. На прошлой неделе, например, когда на летнее время вся страна переходила, Волков забыл часы перевести у себя дома. В результате, опоздал на уроки, явился в школу на час позже. Помню, как в тот день на большой перемене Волков в нашей столовой громко возмущался этим самым "летним временем". Он говорил, что это очень неудобно и предлагал даже сочинить от имени пионерской дружины школы письмо в Политбюро. Пусть, говорит, отменят это летнее время, надоело! Ну да, так его там и послушают! Вся страна как-то переходит, а ему тяжелее всех, будильник он перевести забывает. А я почему не забываю?

Зато это вот случайное опоздание Волкова в школу помогло нам двух пустоголовых хулиганок разоблачить. Так что, это даже хорошо, что Волков в то утро проспал. У нас прошлым летом ремонт в школе был, и стены снаружи белой краской покрасили. Мы весь год за школой следили, берегли её, чтобы она как можно дольше оставалась такой же красивой и нарядной. А две эти пустоголовые курицы чуть всё нам не испортили. Они ещё и нарисовать там что-то хотели на стене, ведь в то время уже урок шёл, помешать девчонкам было некому. К счастью, мимо шёл опаздывавший Волков, который и прогнал их.

Нет, ну это же надо было додуматься писать на таких красивых белых стенах углём! Да ещё и прямо рядом с входом, на самом видном месте. Ведь большие уже, второй класс оканчивают, а такие глупые. Ни тени ума нет у некоторых. И правильно их родителей в школу вызывали, правильно. Потом папа одной из них эту некрасивую надпись сам краской закрашивал. Представляю, как им обеим дома досталось! И поделом, будут знать, как стены портить! Как их звали-то? Эээ... Чего-то не помню. Забыла. Да фиг с ними, очень нужно мне всяких малолетних дурочек запоминать.

Интересно, а зачем нас Палкин собрал сегодня? Волков приходил приглашать меня на совет, сказал, что очень важно, явка строго обязательна. На этот раз он никого не забыл, всех пригласил. Даже знамённая группа и горнист с барабанщиком здесь.

Тут Палкин заметил, как наш горнист, Борька Самохвалов, с задумчивым видом вертит в руках свой горн. Ни слова не говоря, Палкин подошёл к нему, отобрал горн, и запер его в шкаф. Палкин немного подумал, затем снял с шеи барабанщика барабан и его тоже в шкаф сунул. Ага, наверняка вспомнил про тот случай в марте, когда Палкин сдуру попросил Самохвалова начать сбор сигналом горна. Ну, тот и начал, ага. Выяснилось, что дудеть Самохвалов умеет громко. Потом полчаса все, кто в комнате был, в ушах у себя ковырялись, а директор школы и завуч прибежали поинтересоваться, кого мы тут убили в пионерской комнате. Неужели, мамонта?

Всё, Палкин требует тишины, объявляет сбор открытым и начинает говорить речь. Ужасное падение морального духа, жуткий провал в воспитании, поведение, недопустимое у юных строителей коммунизма. Эээ... А это он о чём сейчас говорит? Я, вообще-то, думала, что мы тут организацию тимуровского отряда обсуждать будем. Давно ведь собрать такой отряд хотели, да всё некогда, всё какие-то другие дела находятся. А Палкин уже про великий и могучий русский язык рассказывает, говорит, что на таком замечательном языке ругаться просто стыдно. Хм, ну тут я с ним, в принципе, согласна, только никак не пойму, куда он клонит. К чему бы это?

Наконец, Палкин выдохся. Он сделал знак рукой Волкову, тот подошёл к двери, выглянул в коридор и кому-то сказал: "Заходите". В пионерскую комнату с уныло-испуганным видом заходят две девчонки младшего школьного возраста. Где-то я их видела уже. Не помню только, где.

Палкин же начинает песочить этих девчонок, рассказывает всем, какой нехороший поступок они совершили. Постепенно, я всё поняла. Блин, это из-за этой фигни Палкин нас собрал сегодня? Последние мозги растерял, что ли? У меня дома суп не сварен, Фоме погулять надо, Петров с Васечкиным наверняка алгебру сами сделать не могут без меня, а я тут этот бред слушаю.

Но Палкин не унимается, песочит девчонок изо всех сил. Это те самые две мелкие бестолковые хулиганки, что углём стену школы испачкали. По знаку Палкина, Волков опять выглянул в коридор и пригласил кого-то. Ага, входит один из трёх пионеров, что сидя на подоконнике, жевали бананы, когда я мимо шла. Представляется, его зовут Гриша Баранкин. Он рассказывает, как любит школу, как старается сберечь её и как ему горько и обидно, когда кто-то портит стены.

Палкин удовлетворённо кивает, Волков зовёт из коридора следующего, а сам вместе с Баранкиным отходит к столику у стены. И там они, повернувшись к нам спинами, открыли свои портфели и что-то переложили из портфеля Волкова в портфель Баранкина. А Совету дружины в это время пионер Бубликов рассказывает, как любит школу, как старается сберечь её и как ему горько и обидно, когда кто-то портит стены.

Бубликов закончил, прошёл с Волковым к столику у стены, а из коридора зашёл третий пионер, Колбасюк. Он быстро, как стихотворение у доски, рассказал, как любит школу, как старается сберечь её и как ему горько и обидно, когда кто-то портит стены. После в третий раз подряд прослушанного сообщения, которое я сама, кажется, уже наизусть почти выучила, Колбасюк не остановился, а запинаясь, добавил, что такого нехорошего слова, как то, что написали на стене эти хулиганки, он раньше вообще не знал. Чего?! Это он-то не знал? А то я не слышала, какие выражения он час назад в коридоре выдавал. Теперь же он, оказывается, даже слово "дурак" выучил от мелких хулиганок. Ага, ну да, ну да. Всему остальному тоже они его научили?

Кажется, Палкин понял, что Колбасюк ляпнул очевидную глупость и жестом отправил его к стоящему около маленького столика Волкову. Палкин продолжал песочить проштрафившихся второклашек, Волков и Колбасюк копались у стола спинами ко мне, а я гадала, почему, когда Волков открывает свой портфель, в комнате начинает ощущаться слабый, но вполне различимый аромат бананов. Что у него там в портфеле?

Блин, Палкин, да сколько можно прорабатывать их? Давай, они быстренько прощения попросят, и разбежимся, у меня хомяк негуляный дома сидит. Видимо, Палкину и самому уже бубнить надоело. Он ставит вопрос на голосование. Предлагается... Чего предлагается?! Палкин, да ты офигел! Девки, конечно, дуры, но исключать за такое из октябрят, по-моему, чересчур...

- ...Петров!!

- Чего тебе, Васечкин?

- Петров, на первом этаже свежую стенгазету школьную повесили. Пошли смотреть!

- Да ну, не хочется. Что я, стенгазет не видел?

- Таких не видел. Она огромная, как две обычные, вместе склеенные! Знаешь, как называется? "ПОЗОР ШКОЛЫ!!", вот как. В-о-о-т такими буквами название написано.

- Правда, что ли?

- Точно, сам видел сейчас.

- Это про кого это там написали?

- Да всё про этих, второклашек, которых из октябрят исключили.

- Исключили из октябрят?

- Ну да. Вон, Старцева там была, соврать не даст. Маш, правда исключили?

- Правда. Прямо на сборе им звёздочки и сняли. Они ревели там у нас. А теперь что, ещё и стенгазету про них написали?

- Факт! Такая стенгазета огромная, и вся про них.

- Ну, Палкин совсем озверел.

- А чего он на них взъелся-то?

- Да они его, оказывается, прямо при всех дураком обозвали. Эти малявки пустоголовые сменку дома забыли. А Палкин в тот день дежурным по школе был, и он их без сменки не пустил, домой отправил. А они взяли, его там около раздевалки дураком обозвали. А потом ещё и написали это углём на школе. В общем, обиделся Палкин.

- Понятненько. Ну, чего, Петров, Старцева, вы газету смотреть пойдёте? Там много чего про них написано. Неужели они и вправду такие испорченные?

- Не знаю, я не знакома с ними. Ладно, мальчики, действительно, пойдём почитаем, что там об этих дурочках сочинили...

...Вот и заканчиваются мои каникулы. Послезавтра снова будет 1 сентября. Я с Петровым и Васечкиным в нашу школьную библиотеку иду, новые учебники получать. А ребята потом и донести мне их до дома помогут. Васечкин специально велосипед с собой взял, ему в руках лениво тащить. А Петров ничего не взял, он и так донесёт, он сильный.

Немного грустно с летом прощаться. За лето столько всего произошло! Я и на море побывала, и в пионерлагерь ездила и в поход мы в июне ходили на целую неделю! Так здорово было! Но по школе и по нашим ребятам я всё равно соскучилась сильно.

Вот она, моя школа любимая, почти пришли уже. Какая она красивая у нас, даже лучше выглядит, чем на фотографиях в газете. Да, наша школа ведь теперь на всю страну знаменита, за это лето про неё не раз в "Пионерской правде" писали, честное слова, я сама статьи читала. Там писали, что наша школа вся такая замечательная, красивая, удобная, отличные учителя, прилежные ученики. И в то же время, есть ещё пока отдельные несознательные...

Это всё ещё в мае началось, в самом конце учебного года. Не знаю уж, то ли так случайно вышло, то ли это как-то Палкин со своей компанией провернуть сумел, но "Пионерка" про нашу школу короткую заметку опубликовала. Что всё у нас в школе хорошо, только есть некоторые хулиганы, с которыми приходится бороться. В качестве хулиганов в той заметке, почему-то выступали не старшеклассники, что тайком курят в туалете и не известные всей школе второгодники Михайлов и Лавочкин, а две те самые второклассницы, которые весной стену школы углём испортили.

А недели через три в "Пионерке" новая статья появилась, уже побольше. И та статья вся целиком была уже не про всю нашу школу, а про тех хулиганок. Оказывается, исключение из октябрят - событие настолько неординарное, что газета стала получать множество писем с просьбой рассказать о таком экстраординарном событии. Что газета и сделала.

Потом же какое-то безумие началось, на мой взгляд. Недели не проходило, чтобы в "Пионерке" о нашей школе статьи не написали. Не знаю уж, сколько писем от читателей получала газета, но явно немало. Иногда там и кусочки этих писем печатали. Мнения читателей о событии разделились на прямо противоположные. Кто-то писал, что всё справедливо, за вопиющую грубость и порчу школы и надо исключать из октябрят. Кто-то наоборот считал, что девочки не так уж и виноваты и их нужно бы простить и принять в октябрята обратно. А иногда звучали даже предложения исключить их не только из октябрят, но и из школы, причём заодно на учёт в детскую комнату милиции поставить. Пару раз и в колонию предлагали их отправить. В июле же к "Пионерке" присоединился и журнал "Костёр". Статья о борьбе с хулиганством в стране занимала четыре страницы, но примерно на середине она как-то плавно съезжала на обсуждение мелких хулиганок из нашей школы.

Ну, вот и она, наша школа. Пришли мы. Васечкин оставил свой велосипед у входа, а затем мы все вместе поднялись на второй этаж и прошли в библиотеку. А там... ой. Сколько же их тут, мамочки!

На столах, на подоконнике, на книжных шкафах, да и просто стопками на полу были не очень аккуратно сложены тысячи писем. Тысячи! Что это, спрашиваем мы у библиотекарши.

- Письма, сами не видите, что ли.

- А... а кому?

- Так этим, знаменитостям нашим, которые Палкина дураком обозвали.

- Откуда столько?

- Да отовсюду. Со всего Союза им пишут. Даже из-за границы иногда пишут. Я сама два письма из Японии видела.

- Но, почему в библиотеке?

- А куда их ещё девать? В учительскую и кабинет директора больше не лезут, там всё завалено. Почтальонша нам на тачке каждый день новые письма привозит. Скоро, наверное, в физкультурном зале складывать придётся...

...Первое сентября. Праздник. Ох, скорее бы уж уроки начались, что ли. Цветы, нарядные первоклассницы, гимн Страны из динамиков. И взрослые. Много взрослых людей. В прошлом году их было заметно меньше. Причём, в основном это вовсе не родители, а... не знаю, как их и назвать-то. На этих идиоток пришли смотреть.

А те стоят, довольно улыбаются, и купаются в лучах Славы. Ох, ну было бы чем гордиться-то им, а? Испоганили школу, вылетели из октябрят, а теперь стоят, рот до ушей, хоть завязочки пришей.

Да я не завидую им, нет. Просто обидно. Ведь воистину всемирная слава свалилась на них за... за что? Да ни за что. Я же тоже могла бы написать что-то нехорошее про Палкина на стене школы. Но я этого не сделала, а они - сделали. И теперь я просто обычная девочка, пусть и отличница, а они - символ борьбы за Свободу Слова. Да-да, именно так их и называют в газетах из капстран. Я сама, своими глазами, видела статью о них во французской газете "Liberation".

Ой, а это что ещё такое? Сзади шум какой-то. Оп-па, к нашей школе подъезжают два огромных автобуса с надписями "Интурист" на бортах. Остановились, оттуда люди выгружаются какие-то. Мужчины, женщины. Говорят не по-русски. Английский, кажется. Точно не французский, его бы я узнала. Девушка-экскурсовод что-то говорит им. Проходят на территорию школы, директор навстречу. Что им нужно?

Ой, к хулиганкам ведут их. Чего за фигня? Да на что они им? Иностранцы же наших хулиганок фотографировать стали, и сами с ними вместе фотографируются. Больные, что ли? На голову.

Нас же, тем временем, стали по классам заводить внутрь школы, оставив хулиганок на растерзание странным иностранцам. Но, прежде чем войти в школу, я обернулась с порога и успела заметить любопытную картину. На крыльце школы стоял наш председатель Совета Дружины Палкин и уныло смотрел на пожилого упитанного мужчину в шортах и с фотоаппаратом на груди. Нда, мне Палкина даже жалко стало.

Этот мужчина двумя руками держал над головой развёрнутый самодельный плакатик, на котором по-русски была сделана та же самая надпись, что весной сделали на стене нашей школы хулиганки: "Палкин - дурак!"...

Комментарии: 11, последний от 16/10/2019. © Copyright Арсеньев Сергей Владимирович (sv_6789@rambler.ru) Размещен: 13/09/2012, изменен: 13/09/2012. 42k. Статистика. Сборник рассказов: События, Политика, Юмор		Оценка: *5.3011** Ваша оценка:
Аннотация: Сборник рассказов. Пока очень короткий. Не знаю, насколько длинным он получится в итоге. Может, я вовсе ничего сюда больше не напишу. Рассказы не связаны между собой сюжетом, но действующие лица в них одни и те же. Я нарочно взял таких широко известных героев, чтобы не возиться с выписыванием их характеров и внешности. Все и так хорошо себе их представляют. Это не от лени, нет. Просто на самом-то деле рассказы вовсе не про Петрова и Васечкина...

Арсеньев Сергей Владимирович : другие произведения.

Неизвестные приключения Петрова и Васечкина