Я стоял на пороге вместе с моей Джейн, которая показывала на животик, показывая, что она хочет есть. Ко мне вышел человек в медицинском халате и маске, какие обычно носят больные, чтобы не заразить окружающих.
- М-да? - Врач подозрительно оглядел меня с ног до головы. - Так какая, говорите, у Вас проблема?
- Мы... мы с Вами связывались, не помните, Джон Уайт?
- Джон Уайт... Так-так-так, отсутствие фантазии?... Нет, это Джон Уилсон... Возможно, жестокосердие? Ах нет, это Джилл Уайт. Излишнее милосердие? Нет, это, помнится, тоже не Вы. Совсем загонял себя. Напомните. Ради бога
- У моей малышки, Джейн, нету чувстсв...
- Ах да! - Воскликнул доктор и просиял. - Я же уточнял по телефону, что операция по части чувств ещё отработана не до конца?
- Да, уточняли.
- Ох, как же я мог забыть... - На лице мужчины моментально появилась гримасса отчаяния.
- Что такое?
- Очень жаль, но когда вы звонили, у меня ещё оставалась колба с тем, что в народе называют Јчувствительностью", но ко мне пришёл один богатый клиент и выкупил её у меня. Мне очень жаль.
Минуту я колебался. Моя жена, моя Шерил, мой ангел, умерла при родах. Последней её волей было, чтобы у нашей дочери были чувства. Пускай она будет одной в этом мире. Пускай мы будем одни. Дело в том, что к концу 2077 года, человечество избавилось от перенаселения планеты и нехватки ресурсов. Остался лишь двести один миллион человек, третья мировая война возымела своё влияние, но лишь у одного процента населения ещё остались чувства, эмоции и всё, что было присущим предыдущим поколениям.
- Я готов стать донором. - Собравшись с силвми, произнёс я.
Доктор вызывающе, словно спрашивая: ЈА смелости-то хватит?", взглянул на меня.
- Ну что ж... Пройдёмте...
И он повёл меня по длинным коридорам своей квартиры, наконец впустив меня внутрь. Я видел шлемы с подключённым к ним огромным числом маленьких проводов, словно черви, вгрызшиеся в сознание, видел аппарат, очень похожий на сердце, но не на то сердце, которое внутри человека, а то, которое дарят, вернее обычно дарили на день святого валнетина, так рассказывала мне моя мать...
- Это деформатор. - Заметив мой интерес, произнёс хирург. - Смягчает чёрвствое сердце и превращает в мягкое.
Мы зашли в операционную. Доктор взял Джейн на руки и посадил на кушетку.
- Я введу Вам анастезию, - Устало произнёс он, - А затем, не отрывая вашего сердца от сосудов, помещу его в этот...
- Миксер?! - Ошарашенно спросил я, смотря на прибор, который доктор поставил на стол.
- Можете называть его и так.
Запахло чем-то, запах чего я не мог понять. Я точно где-то его слышал, но не мог понять где и откуда он исходит.
- А чем это...
- Детством. - Как-то топорно ответил доктор. - Как известно, в детстве эффект плацебо имеет невероятный эффект. - Он прошептал мне на ухо голосом моей матери, вы можете надо мной смеяться, но это действительно был голос моей матери, чёткий и ясный. - Не бойся. Больно не будет.
Когда врач сделал надрез скальпелем, я не почувствовал ничего.
- А как Вы...
- А это бальзам. Я сам его придумал. Называется Јангельский голосок". Сделал из воспоминаний, слуха, и, собственно, чувств.
Я явственно увидел, как моё сердце поместили в миксер. И в следующую секунду, от него осталось ничего. Лишь кашица, но эта кашица, как мне тогда показалось, состояла из маленьких сердец.. Доктор взял, набрал ложечку этой массы, проделал что-то с моей дочерью, и, внезапно, я услышал, как она плачет. Моя доченька заплакала! Джейн! Впервые за два года, она плачет. Моему счастью не было предела.
***
Звонок в дверь побудил меня оторваться от журнала, такого интересного, ведь он был издан пол века назад, что я взахлёб читал уже двенадцатый номер. На пороге предо мной предстала заплаканная девушка лет двадцати. Невероятное ощущение дежавю, настолько огромное, что я никак не мог от него отделаться охватило меня. Я точно её где-то видел. Но давно, лет пятнадцать-двадцать назад.
- Здравствуйте, я хочу избавиться от чувств. - Произнесла она, всхлипывая после каждого слова.
- Ну, давайте посмот...- И тут до меня дошло. - А откуда вы знаете, что я...
- Это неважно, я просто хочу избавиться от чувств.
- Ладно-ладно, не удручайте вы себя так, барышня.
Я тщательно осмотрел её, поняв всё же, чем вызвано такое желание. Хотя, как сказать выяснил. Причины всегда были просты, однообразны и банальны.
- Уж извините, не могу ничего поделать.
- Почему?! - В истерике завопила девушка.
- Ваше сердце. Вот в чём причина. Оно разбито. Простите, но это слишком опасная операция.
- Доктор, как Вас зовут? Я подам на Вас в суд.
- Ну, меня по-разному называют... Мерлин, Оз, Гендальф, вам что ближе?
- Ч...Что? Почему моему отцу Вы тогда не отказали?!
И тут я всё вспомнил. То есть абсолютно всё.
- Почему? Потому что, Ваш отец пожертвовал своим сердцем ради Вас. Он мог умереть ради благой цели. А Вы? А вы хотите умереть ради того, кто даже не счёл нужным уделить Вам внимания. У меня есть клей для сердец. Он называется ЈСлучайности". Но и им я вам сердце подклеивать не буду.
- По...
- Потому что, Чувства Вашего отца были настолько сильны, что и сердце Ваше скоро затянется. Сила чувств, она по наследству передаётся. Или от сердца к сердцу, так сказать.
- Но зачем мне эти чувства... Если от них никакой пользы? Только слёзы, да и всё.
- А во что люди без чувств превратились, видите?
- Вижу. Живут дольше, проблем нет, семьи нет, только род продолжай, да и всё.
- Глупая, но они же несчастны.
- Как это?
- Вдыхать аромат весны, обращать внимание на мельчайшие детали, разбивать своё сердце сотни раз, чтобы потом найти того, кто его склеит, это ли не счастье?
- Склейте мне сердце, доктор.
- Хорошо. - Смиренно произнёс я.
***
2100 год. Знаете, как вошло человечество в новый век? С половиной одного процента тех, у кого ещё остались чувства. А один человек, которому исполнилось уже чёрт знает сколько всё продолжал оперировать людей. Вскоре. Правительство узнало про его ремесло и Мерлин был расстрелян.
***
К двери подбежала девушка лет тридцати. Клей вступил в реакцию с чувствами и испарил их после того, как девушка нашла своего суженного. Но зато, её сердце осталось не разбитым. Увидев объявление, девушка не показала никаких эмоций. Только лишь пошла домой. К своему нелюбимому мужу. К тому, у кого были чувства, и у кого вскоре должно было разбиться сердце.