"Где же трамвай, на котором можно в Индию Духа купить билет? - почти за столетие до Веры Арямновой вопрошал Николай Гумилёв.
Если и есть такое волшебное средство, то оно - в душе поэта. И дело не в том, что эта глава книги - плод "реального, колёсного, вагонного? путешествия. Куда бы мы ни ехали - едем к себе. И ""Петербург, Петроград, Петроградище" - был автором ждан и возлюблен задолго до физического прибытия в него: выпестован жаждущим сердцем.
""Полно растрачивать дни на пустые виденья... Ну, а сейчас тебя ждут - доставай чемодан"... ""Свободен, как на воле воры" - неспроста древнеиндийский бог Ганеша равно хранит и поэта, "крадущего аромат у живого цветка, и простого бродягу, алчущего всего, что плохо лежит.
Мир лежит плохо. Его надо украсть!
И происходят метаморфозы: исхищенная из беспамятства река становится и идёт "на двух ногах", тем переставая быть Летой, превращаясь в реку людского потока на Невском... Летний Сад, из которого не хотят улетать лебеди, листопад из дальнего октября в сентябрь; ""косящий под июль" август...
Грудь, полная "на разрыв аорты балтийским воздухом, делает вечным воздушный шар сердца так, что шарик голубой не возвращается даже - он никуда и не улетал из рук, просто тебе показалось. И жизнь - тоненькая, как нить, его держащая ... И нечего грустить, что пришить нечего - ведь ставя стежки на своей стёжке-дорожке-одёжке - по поверию, зашьёшь память! А память...
""Вспомнить?.. Тут ого-ого! тут у нас полно всего. А на деле в самом деле - никого и ничего, - кроме счастья одного". Полнота пришествия в себя так парадоксально весела, что, отвергая "классически-поэтических лебедей, влюбляется в голубок-сестёр, разделяя их радость...
"И тысячами поцелуев покрыть умную морду трамвая?: ну как посмеешь отрицать его живость и мощь, когда он так "членистоног и громыхуч!" И, тяжело-звонко проходя, мыслящий зверь сей "выживляет? и камень дома, коему, во всей солидности, подрагивать-то и досадно и неловко - а куда денешься?
""Он не гранит"... О, волна и камень, - вечный дуализм неопределённого мира! ""И где зелёная волна неотличима от гранита: прикосновения она не помнит, да и не хранит их"... А гранит сей зыбкий континуум (переводя, как через дорогу, существительное в глагол), - Автор!
Это легко? Вся судьба Веры - намечена строчками: "души работы ломовой под лёгких облаков балеты..." Она, ничтоже сумняшеся, как к сородичу, "спроста, по-соседски? зайдёт к Достоевскому, Блоку, разделит "шампанского пленительный бокал" с Пушкиным, лебеду беды с Ахматовой... Сиё не фразы - имеет на то право. Нелёгкое.
""Счастья много, горя мало, а любовь - важней всего". Та Любовь, которая позволяет автору ВИДЕТЬ город и себя в нём... И вечно хранить Город в себе.
""Люди получше нас жили похуже нас"... "Жить собирались, не помирать и Пушкин, и Блок; и эта глава книги - яростная и кипучая заявка на продолжение жизни и творчества! "Мне никакой снова неведом страх. Питер, какое счастье побыть у тебя в руках!" Счастье и любовь. И где-то там, далеко, мир, "где "любови нет..." Неужели он был? Неужели ещё будет?