Он был достаточно высокого роста. Намного выше этих безволосых, меднокожих дронгалийцев, которые едва завидев его, обходили стороной, отчасти с опаской, отчасти с любопытством. Обходили так, как обходят старые покосившиеся дома, каждую минуту грозящие обвалиться. Он был остовом, обломком далекого прошлого. Живой анахронизм, которому осталось не так уж много до смерти. Впалые щеки его покрывала многодневная щетина, а дрожащие пальцы были желтыми от дрона. Причину этого нетрудно было отгадать — он находился на Дронгалии уже почти целый местный год (который немного короче земного) и уступил пороку с самого начала своего пребывания здесь.
Но вот уже много дней он не имел возможности получить то нежное, спокойное забытье, которое приносил с собой дрон.
Он остановился в тени деревянного покосившегося дома в начале замусоренной улицы — излучение солнца Дронгалии было более горячим, чем могла выдержать его кожа. Дом, о стену которого он оперся, не имел окон на первом этаже, а его единственная дверь была крест-накрест забита досками. Воздух в улочке был насыщен запахами еды и испарений от тел многочисленных представителей всевозможных рас, но над всем преобладал запах дрона. Этот запах казался ему сейчас родным и милым не только потому, что приносил успокоение, но и потому, что напоминал запах свежескошенного сена. Это был один из немногих запахов, которые он не забыл спустя столько лет, как покинул Землю.
Несущийся по ветру бумажный пакетик ударил его по ноге.
Он посмотрел на бумажку (очевидно, пустая упаковка от дрона) и со злостью пнул ее. Потом поднял голову и увидел присматривающегося к нему дронгалийского парня.
— Гляди получше, дьявол! — буркнул он на местном диалекте. — К тому времени, как ты заработаешь себе толстое брюхо, мы уже будем вымершей расой. И уже никогда больше тебе не доведется увидеть ни одного человека.
Подросток еще какое-то время пялился на него, но потом, сплюнув на землю теплую жвачку дрона, вихляющей походкой пошел прочь.
Мужчина повернулся и поплелся в глубь улочки, чтобы там опять опереться спиной о стену очередного дома. Наверное, в сотый раз он пошарил к кармане своего видавшего виды плаща, но пальцы нащупывали только листок бумаги. Вытащив его, он снова внимательно перечитал написанное:
«Джон Браузен!
Мне необходимо срочно переговорить с тобой.
Утром следующего дня приходи к северному концу улицы, на которой живешь.
Он покачал головой и снова засунул листок в карман.
— Джон Браузен… — пробормотал он себе под нос таким тоном, будто собственное имя вдруг показалось ему странным. — Командор Джон Браузен — Старший Офицер Разведывательного Отдела Космических Сил Земли…
Как же давно его называли этим именем! Как давно у него не спрашивали фамилию! В правительственных списках Дронгалии (а также нескольких иных миров, где он тоже имел «счастье» побывать) он фигурировал всегда одинаково: «Джон, землянин. Социальное положение — бродяга. Не судился. Профессии не имеет».
А как давно он не видел Барта? Последнее время они оба были наемниками на флоте Гохда. Это тогда погибло тридцать землян… С тех пор минуло по крайней мере лет пять… А тогда прошло около трех лет после Уничтожения.
Разве после Уничтожения прошло всего восемь лет?! Это означало, что ему сейчас всего тридцать семь, но он ощущал себя значительно старше. Ему казалось, что с того страшного дня должно было пройти гораздо больше времени. Он подумал: «Зачем это я понадобился Барту?». После Уничтожения осталось очень мало людей, меньше пятисот членов экипажа, и первые несколько лет они держались вместе. А потом, когда условия пребывания в чужих мирах разъединили их, с постоянно нарастающим нетерпением ожидали они новых встреч. Еще позже растущая безнадежность ситуации и отчаяние привели к тому, что им стало все равно, увидятся ли они еще когда-нибудь. Джон попытался вспомнить, сколько их еще могло быть в живых. Согласно последним сведениям, которые дошли до него, около ста человек служили наемниками на разных флотах, а место пребывания шестидесяти или семидесяти человек точно не было известно. Остальные, сколько их там уцелело, были разбросаны по космосу, затеряны в далеких мирах, вроде этой проклятой Дронгалии.
Джон удивился, как это Ланге удалось его разыскать. Хотя, вероятно, это произошло благодаря тому, что на Дронгалию садилось довольно много торговых звездолетов. Конечно, все из-за этого дрона… Интересно, сколько Ланге имеет денег, а он должен их иметь, раз разыскал его. Неплохо было бы встретиться с ним. Он подумал, что надо бы купить немного еды (мысль о том, что ему придется расстаться со своим старым плащом, служившим ему еще с Земли, болезненно отдавалась в сердце) и заплатить за угол в грязном притоне, где он сейчас обитал. Можно еще рискнуть купить дрона, но для чего?! Сейчас это уже не имело никакого значения!
Он, скучая, смотрел на границу света и тени, разделявшую узкую улочку почти посередине. До назначенного часа осталось совсем немного времени. Сколько Барт, интересно, сможет ему дать?! Джон задремал, опустив голову на грудь.
— Джон! Эй, Джон!
Браузен протер глаза, стряхивая сон. Концентрация взгляда на крупной фигуре в голубой одежде заняла у него почти минуту. Невероятно! Застегнутый на молнию комбинезон Барта был сшит точно по фасону служебного мундира Космического флота Земли! Джон с трудом поднялся. Сейчас, когда он смотрел на Барта, воспоминания живо вернулись к нему. Эмоции сдавили горло, и он едва смог сдержать слезы. Сильно пожав протянутую руку, Джон произнес:
— Барт! Сколько лет, сколько зим! Как чудесно снова увидеть тебя, Барт!
Ланге испытующе посмотрел на Джона, и в глазах его зажглись огоньки удивления.
— Да, Барт. Я наркоман. Бездарь, который живет на дозе дрона. Я получаю пособие, и этого мне вполне хватает на угол в ночлежке и жратву. Время от времени я подряжаюсь рыть ямы, чтобы купить несколько горошин дрона. А ты… — он отпустил руку Ланге, рассматривая его комбинезон, с трудом проглотил слюну. — Ты отлично выглядишь, Барт. Служишь наемником? У кого? Или… — он внимательно осмотрел товарища. — По тебе не видно, чтобы ты недавно был тяжело ранен.
Ланге, нахмурившись, продолжал рассматривать Джона.
— Недавно флот Гохда участвовал в одной акции. А я как раз в это время служил там. И поэтому… — он махнул рукой. — Вообще мне дали кое-какие деньги в уплату за услуги. Заплатили они неплохо, и к тому же не захотели, чтобы я после всего случившегося оставался на Гохде. Вот почему я в… — пауза в словах Барта была довольно значительной, — в некой колонии на планете Акиэль. Я собираю людей. Нас уже больше двадцати.
— Зачем?
— Мы хотели бы собрать весь наш старый экипаж. Владыка Акиэля может предложить кое-какую работенку.
Джон посмотрел Барту прямо в глаза.
— Ты прекрасно знаешь, что большинства из нас уже нет в живых. Это было дьявольски медленное умирание. А что можешь ты сейчас предложить, кроме новых смертей ради освобождения каких-то планет, ради вывоза сокровищ из одних миров, которые перед нами ни в чем не виноваты, в другие, также не имеющие никакого отношения к нам…
— На этот раз у нас есть настоящая цель, — с нажимом произнес Ланге.
— Ты меня удивляешь. Когда мы виделись в последний раз… — Джон вздохнул и пожал плечами. Если Ланге сам не чувствует пустоты этой бесцельной беседы, то нечего с ним спорить.
— Акиэль, — начал он снова, — что это такое? Никогда не слышал о такой планете. Что там есть такого, что могло бы нас, последних землян, толкнуть в какую-нибудь заваруху? В самом ли деле это так важно? — он замолчал, как бы собираясь с мыслями. — Мы всегда ставили перед собой цели, не так ли? И находили их, устраивая торги! Все вместе, вышколенные, дисциплинированные, неустрашимые, мы держались за эту легенду день за днем. Потому что уже было все равно, погибнем мы или нет, поскольку только и оставалось думать, что мы можем что-то найти, или что-то уже нашли, или что дело должно выгореть. Но и этот запал прошел, борьба угасла. По крайней мере, для меня. Я думаю, что и ты этим пресытился.
Ланге подозрительно осмотрелся вокруг и, придвинувшись к Джону, зашептал ему на ухо:
— Колония, о которой я тебе только что говорил, заселена хелками.
Браузен отодвинулся от него.
— Хелками? — пробормотал он задумчиво. — Это значит, что вы находитесь в сфере влияния империи Вильмута?
— Нет, Джон! Я имею в виду свободных хелков. Об этой колонии Вильмут не имеет никакого понятия. Там у них на Акиэле есть свой Омниарх, ему две тысячи двести лет. Он на несколько сот лет старше своих потомков, основавших колонию. В молодости он был рабом на Вильмуте, но ему удалось бежать с каторги, не оставив ни малейших следов!
Джон ощутил легкое головокружение. Он с минуту всматривался невидящим взглядом в дронгалийцев, которые обходили их, с интересом приглядываясь к двум чужакам, называемым землянами. Затем Браузен вздохнул и произнес:
— Не скажу, что у меня есть большое желание опять затевать драку с Вильмутом. Да, я буду их ненавидеть пока живу, и готов поклясться, что вряд ли кто-либо из нас когда-либо перестанет их ненавидеть. Но в конце концов, в чем их можно обвинить? Мы отправились в космос, о котором имели очень смутное представление. А когда встретили что-то, от чего надо было драпать сломя голову, схватились с ним, как будто были самыми великими воинами в Галактике. Это было такой глупостью, результатом такого заблуждения, что даже наше происхождение не могло послужить оправданием! И… Ну что ж, мы и проиграли.
Ланге внимательно слушал.
— Да, — кивнул он. — Мы тогда бросились в драку сломя голову и потеряли все. Но сейчас совсем другое дело. Этот беглый хелк в течение двух тысяч лет имел шпионов в империи Вильмут. Понимаешь, Джон, в течение двух тысяч лет! Он видел гибель Земли и знает причины гибели, истинные причины! Он видел, как мы воевали, стараясь не допустить превращения Земли в очередной придаток империи, и как из нас хотели сделать рабов, и он отлично понимает наше решение: «Не бывать этому!» Джон, он потратил много времени, чтобы хотя бы как-то уберечь нас. Он планировал оставить несколько женщин для возрождения расы землян. Несколько высокопоставленных особ потеряли свои посты только ради того, чтобы мы, маленькая горстка людей, могли избегнуть участи остальных землян. Представляешь, как они были поражены, когда узнали, что среди спасшихся не осталось ни одной женщины. Вся солнечная система была тщательно обследована, но увы, никого больше не удалось обнаружить.
Джон вдруг ощутил, что его тело дрожит. Он расправил плотно сжатые пальцы и глубоко вздохнул.
— Даже если бы это и было правдой, то ЭТО уже свершилось. Если бы я встретил здесь какого-нибудь вильмутца, он наверняка не ушел бы живым из моих рук. Но взять сейчас всех оставшихся наших и двинуться на империю… Нет, Барт. Я уже тень, оставшаяся от человека, и мне уже не стать тем, чем был когда-то. И… вообще это смешно. Ты в самом деле думаешь, что он может что-то сделать против Вильмута?
Ланге скривился. Он сделал шаг вперед и схватил Джона за отвороты изношенного плаща.
— Послушай меня, Джон, черт побери! Да будет тебе известно, что не все женщины погибли! Больше ста еще живы! И все в возрасте, вполне пригодном для деторождения. И этот Омниарх с Акиэля знает, где они, и обещает помочь нам добраться до них!
Кровь прилила к голове Джона, но через миг это прошло, и он горько рассмеялся:
— Но это же глупо, Барт! Неужели мы снова попадемся на эту удочку? Ну так знай, что единственное, что меня сейчас волнует, это дрон. По крайней мере, этот наркотик приносит минутное забвение, и хотя в конце концов все же сжигает тебя, по крайней мере не делает человека чокнутым на несуществующих бабах!
Ланге усмехнулся:
— Послушай, командор Джонатан Браузен, имя которого еще несколько лет назад было знаменем для всех землян и многих чужаков в целом секторе Галактики! Это говорит тот, кто перехитрил весь вильмутский специальный разведывательный корпус и разделался с ним, командуя всего несколькими кораблями. Тот, кто может командовать любым космическим флотом, только пожелай он этого! Хелки, о которых я тебе говорил, очень хорошо изучили всех нас. И Омниарх решил, что только ты можешь совершить то, что он задумал. Только ты из всех людей! Только ты сможешь снова связать нас воедино… — Ланге вздохнул и после короткой паузы снова продолжил. — Этот хелк правил задолго до того, как Колумб переплыл океан, не говоря уже о первых полетах человека в гиперпространстве. Это он организовал вывоз тех женщин. Это он устроил все так, что вильмутцы совершили посадку на Земле и, имея на руках фальшивые документы (даже не подозревая об этом) вывезли несколько тысяч молодых женщин для якобы санкционированных научных исследований. Это он организовал исчезновение некоторых из них и сфабриковал документы, скрывшие эту пропажу. Пойми, Джон! Сколько хелков погибло при реализации этого плана! Омниарх рассказал мне все до мельчайших подробностей, показал фотографии…
— Барт, будь рассудителен! — перебил товарища Браузен. — Фотографии можно подделать! И разве возможно, чтобы такой интриган, как Омниарх, даже выдавая себя за того, за кот выдает, рисковал всем и сделал так много, чтобы поддержать существование какой-то неизвестной расы? Что мы для него?
— Проклятье! Разве ты не можешь понять, Джон, что это наши собственные возможности повлияли на хелков. Омниарх до сих пор считает, что мы били в силах покончить с империей, если бы были хоть немного рассудительными и знали, что почем! Нам надо было действовать умнее. Что же касается тот дела, которое он предлагает нам, думаю, что оно является частью какого-то грандиозного плана, выдуманного хелками. Он хочет, чтобы мы добровольно приняли участие в деле. Ведь он знает, как мы умеем драться. А теперь попробуй посмотреть на все это глазами вот такого Омниарха.
Джон всматривался в Ланге, ощущая, что кровь снова мощными толчками начинает пульсировать в голове. Было это похоже на правду? Да, было. На первый взгляд все выглядело страшно неправдоподобно, но именно эта неправдоподобность и давала шанс. Бесконечно малый, невероятный, давно утраченный, благословенный Шанс!
Две слезинки скатились по его давно не бритым щекам.
2
Подлатанный невооруженный звездолет-разведчик, списанный из Гохдонского флота и отданный Барту Ланге, в счет платы за службу, вышел из гиперпространства в одной десятой светового года от солнца планеты Акиэль. Барт определил свое положение и совершил несложный маневр кораблем, выводя его на орбиту вокруг планеты. Внизу расстилался зелено-голубой мир, покрытый джунглями и кое-где саваннами. Мир, лишенный океанов, но зато с бесчисленными малыми морями, озерами и реками. Оба полюса планеты покрывали небольшие ледники. Атмосфера планеты была относительно плотной. Сила тяжести составляла немного меньше одного «g». Здесь не было больших горных массивов. Планета имела явно умеренный климат, судя, конечно, по первому впечатлению.
Даже с высоты пяти тысяч футов на поверхности планеты не было видно ни одного космодрома. Барт запрограммировал бортовой компьютер на посадку и, глядя на данные, высвечивающиеся на экранах приборов слежения, обратился к Джону:
— Если бы сейчас в окрестностях Акиэля появился какой-нибудь неизвестный корабль, нам бы пришлось срочно совершить посадку, чтобы скрыть всякие следы техники возле этой планеты. Здесь, на Акиэле, не найдешь ни радио, ни телепередатчиков, не говоря уже о фабриках или заводах. Здесь нет даже центральной энергостанции, излучение которой можно было бы уловить из космоса. Кроме того, солнце Акиэля лежит вдали от обычных торговых путей. Омниарх говорил мне, что за все время их нахождения здесь только четыре чужих звездолета появлялось на экранах дозорных локаторов, и только один из них приблизился настолько, что его можно было идентифицировать.
— Если они для этого держат детекторы массы на орбитах вокруг своего солнца, — буркнул Джон, — они должны быть мастерами миниатюризации. Например, вон та точка в углу экрана Ф-2. Обломок скалы не больше моего кулака. И если мы видим такую мелочь, то почему не наблюдаем на экранах ни одного их детектора? Кстати, как осуществляется передача полученных данных? Ведь датчики должны несомненно иметь связь с планетой!
— Должны! — Барт кивнул головой. — Но чтобы засечь хоть один детектор, надо было бы уловить сам момент передачи.
Он протянул руку и, переключив что-то на пульте управления, направил корабль на травяное поле, расстилавшееся внизу.
— Ты что, заметил космодром? — удивился Джон.
— Нет, — рассмеялся Барт.
Звездолет замер в двух дюймах от поверхности планеты.
Внезапно изображение на экранах стремительно изменилось. Затем свет солнца на верхнем резко погас, и их охватила темнота. Через мгновение они были уже на широком бетонном пандусе и съезжали вниз. Остатки дневного света на экранах внешнего обзора исчезли в тот момент, когда массивные створки тяжелых ворот сомкнулись над кораблем, но через мгновение загорелось несколько ярких ламп и осветило их. Корабль мягко сдвинулся от входа и замер, Барт нажал три кнопки на клавиатуре компьютера, и воздух Акиэля с тихим свистом вошел в корабль. Пряный, насыщенный озоном воздух сильно пах свежими листьями. Перед взором выглянувшего наружу Джона промелькнули две фигуры, покрытые темным пухом или шерстью. Через несколько минут у входа в корабль появился Большой Самец хелков. Он был стар. Весил — добрых восемьсот фунтов; кожа на его лице была серой, а каждая из четырех ног — толще бедра взрослого мужчины. Джон вспомнил, какое впечатление произвели на него первые увиденные им хелки. Эти существа имели бычьи ноги, массивные и безобразные. На этом сходство с обычными коровами кончалось. Шея и голова хелка росли из мясистого бугра посреди туловища. Оттуда же вырастали две мощные руки, которые оканчивались большими волосатыми кистями с четырьмя огромными пальцами. На ногах не было копыт, а только ороговевшие пальцы, похожие на когти тигра. Где у этих существ перед, а где зад, можно было определить только по тому, в какую сторону были направлены стопы и лицо (хотя гибкая и длинная шея позволила им поворачивать голову на полных сто восемьдесят градусов). Все остальные органы (в частности, выделения и размножения) располагались под туловищем и с первого взгляда не были заметны.
Представительный хелк зашевелил толстыми губами и заговорил по-английски с почти неуловимым акцентом, который у чужаков обычно был силен.
— Приветствую вас на Акиэле, командор Браузен. Очень долго я ждал этого дня, — голос Омниарха был приятным и глубоким, слова он выговаривал медленно и мягко. — Давайте пройдем ко мне и поговорим.
У выхода из подземного ангара промелькнуло несколько хелков, более мелких, чем Омниарх, и более жидкого телосложения — очевидно, простые работники низшего уровня. Еще по дороге попалось несколько особей с более развитыми головами, очевидно, приспособленные для более интенсивного мышления. Эти существа смотрели на Джона, кивая в знак приветствия головами и зыркали глазами в сторону старого хелка (в знак уважения, как выяснил потом удивленный Браузен). Эти хелки чаще всего несли какие-то приборы и инструменты, что отличало их — техников — от простых рабочих. Возле ангара встретилось несколько хелков, таких же рослых, как и Омниарх, с когтями на пальцах ног и рук, морды которых украшали страшные ощеренные зубы. Это были воины — хелки особого вида, неспособные к размножению. В ремнях, или, вернее, в подпругах, опоясывающих их крупные тела, закреплялось лучевое оружие. Но, кроме Омниарха, Джон и Барт увидели только еще одного Большого Самца, поменьше ростом и помоложе. Но нигде им не повстречалось ни одной особи женского пола.
Джон знал, что жизнедеятельность хелков похожа на жизнь земных пчел и муравьев. Но сейчас, находясь в гуще всевозможных хелков, он внезапно понял, что это сходство было намного больше, чем он мог предполагать. Большой Самец был не просто отцом многочисленного семейства, — он вырабатывал в своем организме особые гормоны, определявшие пол и рабочие функции будущих новорожденных. Таким образом, Большой Самец определял, как будет развиваться и кем станет «амбион» — ребенок-хелк. Были и еще какие-то другие зависимости, которые Джон так и не смог понять. Но одно было вполне ясно — наивысшим интеллектом в этом «муравейнике» обладал только Большой Самец.
* * *
Джон и Бартон уселись в кресла, приспособленные к фигурам гуманоидов, (существа гуманоидного типа преобладали в близлежащих секторах Галактики).
На низком столике перед мужчинами стоял графин с ферментированным соком и три стакана.
Омниарх остался стоять. Минуту он спокойно вглядывался в лицо Джона с характерным для его расы взглядом — слишком короткие губы не скрывали полностью больших зубов.
— Я вижу, что ты перестал употреблять дрон, — сказал он. — Это хорошо. А то я уже начал волноваться.
Джон покраснел.
— Я чувствую себя исключительно хорошо, — буркнул он. — Барт говорил мне, что у вас есть какие-то фотографии…
— Да.
Хелк достал папку и, подойдя к столу, отодвинул в сторону графин. Бросив папку на освободившееся место, сказал:
— Здесь целая серия. На фотографиях показана погрузка женщин на космолеты. Обратите внимание, друзья, на их возраст, тела и состояние. Некоторые из этих женщин еще совсем не сформировались. Выглядит это, к моему прискорбию, довольно жалко. Уверяю вас, хелки не стали бы принимать участие в этом, если бы у них была возможность выбора.
Однако, что не говори, это было весьма убедительное зрелище. Джон чувствовал как поднимается какая-то злость… Некоторые из этих фотографий… Он посмотрел на Омниарха.
— Но вы же сами затеяли все это!
— Да, проводил эту операцию я. Но мне был отдан приказ вильмутскими врачами-экспериментаторами. Прошу вас, обратите внимание на остальные снимки. Вот эти фотографии демонстрируют группу женщин, которых нам удалось похитить с разведывательной станции.
На цветных снимках были видны женщины, конвоируемые хелками-техниками и хелками-воинами. Последние фотографии изображали местность, куда переправили этих несчастных. Обыкновенная долина, вся в цветах. Выглядела она вполне обычно, если не считать нескольких странных кустов справа в углу.
Джон, все еще содрогаясь от гнева, отодвинул фотографии от себя.
— Хорошо. Предположим, вы меня убедили. Но Барт говорил, что вы не собираетесь доставлять нас туда и сообщать нам местонахождение их планеты. Мне сказали, что мы должны что-то сделать для вас. Что?
Хелк моргнул.
— Вы должны понять, — начал он, — что мои планы весьма обширны и не позволяют мне быть слишком деликатным с кем-либо. Но я надеюсь, что, кроме всего прочего, вы все же согласитесь играть ту роль, которую я вам приготовил.
Джон с трудом проглотил слюну, чтобы хоть как-нибудь уменьшить ощущение сухости в горле, которую ни сок, ни вода не смогли умерить.
— Во всяком случае, я рад, что вы с нами откровенны. Почему вы не сообщаете нам, в каких условиях находятся женщины сейчас?
Хелк почесал шею огромным волосатым пальцем.
— Не сообщаю я вам это потому, командор Браузен, что кто-нибудь из вас может попасть в руки имперцев. Было бы очень нехорошо, если бы они узнали от вас кое-что, прежде чем убить. И это повредило бы мне. Поэтому я буду молчать; более того, несколько ваших людей должны будут остаться у нас как залог наших добрых отношений. Поверьте мне, женщины находятся в такой безопасности, какая только возможна.
— Ладно. В нашем положении торговаться нет смысла. С чет начнем?
— Вы будете работать у вашего старого знакомого Вез До Гана — Командующего Силами Обороны Гохда. Должен сказать, что у меня в жизни было несколько неприятных случаев, когда я чуть было не погиб. Поэтому я взял за правило все работы выполнять только с помощью наемников. Так вот, Вез До Ган согласился расплатиться со мной некоторым количеством кораблей, которые гохдонцы добывали на протяжении нескольких веков. Это восемь вильмутских разведывательных звездолетов и один легкий крейсер с массой покоя шестьдесят земных тонн. Он довольно стар, но сейчас отремонтирован и вооружен дополнительными лучеметами. Боекомплект не полон, но гохдонцы обязались достать еще вильмутских снарядов. Кроме того, мы обговорили с ними, что вы можете считать своими все корабли, которые добудете к бою.
— Это вы договаривались с Вез До Ганом?
— Да, я уже давно присматривался к нему и к деятельности его предшественников в области разведки. А теперь я хотел бы обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Вы не знаете координат Акиэля, сообщать их ему нет никакой необходимости. Так будет лучше и для вас и для нас. Группа людей, которая останется здесь, будет находиться в максимальной безопасности. Поэтому я хотел бы, чтобы они не были вооружены. Во избежание всяких недоразумений. Понимаете?
Джон почувствовал, как вытянулось его лицо. Он взглянул на молчащего Барта, затем снова на Омниарха.
— Что еще мы должны будем сделать, когда закончим работу у гохдонцев?
— Я хотел бы… — медленно проговорил хелк, — чтобы вы осуществили почетный эскорт некой группы невооруженных кораблей. Но об этом пока рано говорить. Вообще говоря, предполагается, что вы должны будете участвовать в нескольких небольших сражениях.
— Сражениях?! — Браузен глубоко вздохнул. — Наверное, вы хотели сказать стычках. Что можно сделать с одним легким крейсером и несколькими маленькими разведчиками?
— Добавьте еще то, что вы добудете в бою. Хотя признаю, что это немного. Но у меня для вас есть еще кое-что.
— Да?
Омниарх спрятал фотографии в папку и аккуратно положил ее на столик.
— Может быть… — медленно начал он, — вы видели какие-нибудь предметы, сделанные клипами? Или слышали об этом народе какие-нибудь легенды, предания?
Джон пожал плечами.
— А кто не слышал? Памятники, сделанные из металла, состав которого до сих пор никто не может определить, и которые стоят уже двадцать или тридцать тысяч лет и не ржавеют. Фрагменты записей, которые являются величайшей тайной для ученых всех разумных рас Галактики. Какие-то предметы…
— Я все это знаю, — казалось, что Омниарх выдавливает из себя слова. — И я также знаю, где можно раздобыть звездолет клипов. Целый, полностью укомплектованный, с источником энергии, готовый к действию. Это не военный корабль, но его можно было бы обшить броней… Это очень мощный корабль. Я со своей стороны помогу вам разобраться в его управлении и обслуживании. Я много лет занимался исследованиями технологии клипов и кое-что о ней знаю…
— Это серьезно? — Джон выпрямился в кресле. — Вы и в самом деле знаете, где находится действующий звездолет клипов?
— Да. И это часть моего плана.
Джон посмотрел на ошеломленного Барта. Оглядел графин на столе, но решил, что сок не удовлетворит того мерзкого желания, которое охватывало его все сильнее.
— Когда же мы получим этот корабль? — спросил он.
— Когда будут улажены все дела с Вез До Ганом. Такой корабль наверняка пригодился бы вам в любом случае, но я не хотел бы, чтобы слух о вашем чудо-корабле мгновенно разошелся по всей Галактике. Ведь появление звездолета клипов вызвало бы сенсацию, всполошило бы всю Галактику. Поэтому мы пойдем на мелкое надувательство; лучше, чтобы Вез До Ган не знал пока о существовании такого корабля. Его нужно еще забрать с планеты, находящейся в секторе Гохд. Ган не догадывается об этом. Нужно раздобыть официальное разрешение на посещение какой-нибудь планеты. Остальное — дело техники. Поэтому вы должны будете договориться с Везом, что в ваше вознаграждение будет входить еще и разрешение поселиться на этой планете. Но не на той, где находится звездолет, а на какой-нибудь другой, которая соответствовала бы условиям жизни вашей расы. Впоследствии вы действительно сможете поселиться там со своими женщинами и возродить расу Хомо Сапиенс.
— Мне не очень нравится ваша мысль с обманом Веза, — Джон нахмурился. — Этот гохд всегда хорошо относился ко мне и к моим людям.
— Как и ко мне, — хелк усмехнулся. — И я тоже всегда хорошо относился к нему. Но в складывающейся ситуации это неизбежно. Я объясню вам все подробнее и вы, думаю, согласитесь со мной.
Заметив, что Джон беспрерывно глотает слюну, Омниарх наполнил бокал и подал ему.
— И еще одно. Вы можете находиться на Акиэле, пока не начнете приготовления. Я хотел бы, чтобы они начались на какой-нибудь другой планете. Может быть, Вез До Ган даст вам такую? На Акиэле не должно происходить ничего подозрительного.
— Хорошо, — буркнул Джон. — Но вы будете хотя бы поддерживать с нами связь?
— Из осторожности я тоже покину планету и отправлюсь в специально подготовленное убежище. Оттуда я через посредников непременно буду контактировать с вами.
3
— Бунстил?
— Здесь!
— Камерон?
— Здесь!
— Домиано?
— Здесь!
* * *
Долгую минуту Джон вглядывался в лист, видя лишь расплывшиеся буквы. Сколько фамилий, подумал он, уже не будет в этом списке. Вероятно, еще не все мужчины добрались до места сбора. Они постепенно соберутся здесь. Но их фамилии так и не заполнят этот лист до конца…
Джон закончил перекличку и обернулся, чтобы посмотреть на вырисовывающийся во мраке корпус боевого шестидесятитонника. Как и большинство кораблей этого класса, он имел вид низкого широкого цилиндра. Его корпус, усеянный многочисленными выступами, образованными броней, антеннами, датчиками-сенсорами, поднимался на высоту почти двухсот футов. Это был не самый большой корабль, который доводилось видеть Джону в своей жизни. Он был ненамного больше звездолетов, построенных на Земле в тот малый промежуток времени, который Земля смогла отвоевать себе в боях.
Но важно было то, что корабль, построенный в империи Вильмут, был хорошо оснащен. Снаружи не было заметно никаких повреждений — хелки хорошо поработали, восстанавливая его.
Джон повернулся к товарищам.
— Это наш флагман, по крайней мере, на какое-то время. Мы можем назвать его «Луна». Если помните, так назывался спутник нашей Земли. И это была первая планета, на которую ступили наши предки.
Собравшиеся молчали.
— Как вы уже знаете, наша цель — найти женщин, — продолжал дальше Браузен. — И вы, наверное, слышали, что первым нашим шагом в достижении цели должна быть работа для Гохд. Но на этот раз мы не будем с ними сотрудничать. Это будет не совместная работа. Мы будем работать самостоятельно.
Мужчины молча стояли, ожидая продолжения. На их лицах читались самые различные чувства: надежда, недоверие, апатия, отчаянная решимость. Не было только бездумного энтузиазма и хмурых мин. И все же Джон ощущал, что в каждом из них, как и в нем самом бьется горячее сердце, наполненное ожиданием и верой — сердце, уже уставшее болеть за многие годы отчаяния.
В голове командора теснилось множество слов, которые ему хотелось бы произнести, но сказал он только одно:
— Ну что ж, друзья. Это пока все. Остальное прочтете в инструкциях.
* * *
Хелки под руководством Большого Самца, замещавшего Омниарха, тщательно переоборудовали старый звездолет Вильмута и создали на нем условия для нормальной жизни людей. Новейший вид привода — гравиторы были отрегулированы настолько ювелирно, что можно было поднять корабль на дюйм от бетонного пола огромного ангара, где он был укрыт вместе с другими кораблями и затем опустить его обратно без малейшего толчка и без какого-либо намека на инерцию. Такая тонкость регулировки имела большое значение во время боя, когда в любой момент могла возникнуть необходимость мгновенного торможения или молниеносного изменения направления полета. Поля нейтрализации должны были с одинаковой силой действовать одновременно с приводом как на каждый элемент корабля, так и на пассажиров. В противном случае корабль и члены его экипажа были бы разорваны чрезмерно большой силой инерции.
Удивительно, в который раз подумал Джон, как много рас (по крайней мере, гуманоидных) открыли гравитонную тягу, а потом и нуль-пространство гиперсферы, достигнув почти одного и того же уровня технологического развития. Словно это было запрограммировано в развитии каждой цивилизации.
4
Гохдонцы были гуманоидной расой. Джону всегда казалось, что они были тем, чем могли бы стать и люди, будь у них достаточно времени на то, чтобы лучше узнать Вселенную, занять большее число секторов в космосе и приобрести уважительное отношение и хорошие манеры. Последнее не в смысле поведения и умения держать вилку, а в смысле определенной, довольно циничной политики давления и империалистических захватов, войн, интриг и злодейств.
Вез До Ган был типичным представителем своей расы. Он обладал ростом около шести футов, широкими плечами и весьма массивным телом. Истинная сила его мышц маскировалась их кажущейся мягкостью и тонкостью. Пальцы (по пять на каждой руке, как и у человека) были довольно непривычной, с человеческой точки зрения, формы — лопатообразной — и имели грубые широкие ногти. Джон не представлял себе, почему пальцы были такого странного вида.
Большая часть лица и тела гохдонцев была покрыта волосами. Это были удивительные короткие, нежные волосики, торчащие во все стороны и от том напоминающие пух, причем у всех — разного цвета. У Вез До Гана этот пух был серым с голубым отливом.
Лица гохдонцев, как и всех гуманоидов космоса, сначала шокировали людей, но постепенно к ним можно было привыкнуть. В профиль носы гохдонцев были треугольной формы и торчали вперед, словно вымпел или руль. Ноздри (отверстия, расположенные очень близко друг к другу) мгновенно закрывались в случае надобности. Щеки были шире, уши более длинные, чем у людей, а глаза меньше и глубже посажены.
Вез До Ган довольно оригинально смеялся. Характерным был также его способ морщить брови. Бросив острый взгляд в сторону Джона, он развел в сторону руки:
— Как бы то ни было, командор, — воскликнул он на главном диалекте Гохд, — я рад, что снова увидел тебя, и что ты снова в форме. Несколько лет я искал тебя и с горечью узнал, что ты живешь в Дронгалии. Тогда на десять дней в знак траура я поднял на своем флагмане связку черной травы.
Джон пожал плечами:
— Да, я был наркоманом и уже не надеялся, что когда-нибудь попаду в космос. Но теперь с этим покончено.
Говоря это, он страстно желал, чтобы его слова оказались правдой.
Вез До Ган сжал и раскрыл ладонь — этот жест означал подтверждение или одобрение. Одновременно он направил взгляд своих маленьких темных глаз на экран детектора массы.
— Похоже, еще два ваших корабля вышли из гиперпространства.
— Да, — кивнул Браузен. — Я приказал им прибыть сюда. Они немного запоздали, так как должны были по дороге подобрать кое-кого из наших людей. Я предупредил, чтобы они выходили на безопасном расстоянии от вашего рейдера, иначе вы могли бы легко принять их за шпионов или агрессоров. Они ведь очень сильно смахивают на обычные боевые разведывательные корабли Вильмута. Разве что Омниарх смонтировал на них несколько дополнительных пусковых установок…
— Хорошо! По правде говоря, мне бы хотелось видеть на них побольше лучеметов и броню немного другой формы. Вам ведь придется работать под боком имперцев. А они довольно хорошо знают уязвимые места своих кораблей. Но, в конце концов, сейчас это не так уж и важно. Кстати, тебе известны подробности дела?
Джон сделал жест отрицания, закрыв правую ладонь левой:
— Хелки сказали мне очень мало. На тот случай, если бы мы попали в лапы к Вильмуту.
— Если бы я был на его месте, — Вез хитро усмехнулся, — и имел бы дело не с тобой, моим старым товарищем по оружию, а с кем-нибудь неизвестным, и притом в первый раз, то, пожалуй, я прибегнул бы к еще более действенным мерам предосторожности. Например, пристроил бы в ваших кораблях некие взрывчатые устройства на случай пленения. Но хелки настолько чокнутые на пункте порядочности, что в значительной мере и явилось причиной их порабощения Вильмутом. Но сейчас… — Вез До Ган обернулся к экрану, на котором развертывалась звездная картина этого сектора Галактики. — Перейдем к делу. На расстоянии около семисот световых лет от нас вдоль спирального рукава Галактики расположена империя Бизх. Это означает, что она находится почти в тысяче световых лет от Вильмута…
Гохдонец вновь взглянул на детектор массы. Такой вояка, как Вез, отметил про себя Браузен, всегда старается видеть и знать, что делается вблизи его корабля.
— На случай, если тебе это не известно, — продолжал Вез До Ган, — бизхи являются существами негуманоидного типа с десятью лучеобразными конечностями. Их восприятие материи для нас несущественно, хотя некоторые обычаи… Достаточно знать, что эти… обряды на наш взгляд довольно… отвратительны. В ближайшем будущем бизхи не смогут составить угрозы для Гохда, однако с недавнего времени они непрерывно совершают набеги на северные территории двух наших союзников. Это гуманоиды, но, думаю, бизхам до этого нет дела. Всякий раз, когда происходит набег, мы предоставляем союзникам свою помощь — ведь они являются в определенном смысле преградой между нами и бизхами.
Джон внимательно разглядывал нечеловеческое лицо гохдонца.
— Это смахивает на сведение счетов, — покачал он головой. — Но почему тогда работа, которую мы должны сделать для вас, связана с Вильмутом? А причем здесь Бизх?
Вез До Ган улыбнулся.
— Не торопись, землянин. Со временем ты все узнаешь. Думаю, что Омниарх здорово махал пальцами, когда не хотел раскрывать свои секреты. Для достижения своих целей он уже не первый раз прибегает к интригам между государствами. Зло была его идея — впутать сюда Вильмут… — улыбка гохдонца стала слегка насмешливой. — Поэтому мы и займем бизхов чем-нибудь интересным, по крайней мере, на какое-то время.
Джон посмотрел на свои ладони. У него возникло чувство, будто его руки скованы наручниками, а ключи от них положили в карман Омниарху. Но сейчас он не имел никакого желания выкладывать Везу все подробности своего договора с хитрым хелком. Он ограничился тем, что сказал:
— Хорошо. Я проработаю все данные, которые ты мне представишь. А теперь… Осталось еще договориться об условиях оплаты. Я оставляю себе все корабли и оружие, которые будут захвачены в боях.
— Конечно, дружище.
— И вот еще что. День за днем, час за часом мы приближаемся к неотвратимому концу. До сего времени мы были разбросаны по всей вселенной и, как ты сам знаешь, многие из нас совсем опустили руки. Мне это тоже знакомо. Наша раса скоро исчезнет. Я думаю, что, пока мы все еще существуем, мы должны держаться вместе, помогая другу другу и сохраняя чувство собственного достоинства и национальной гордости. И тогда, может быть, мы сумеем оставить после себя нечто большее, чем одинокие безымянные могилы. Может быть, мы создадим памятник или напишем книгу, сложим песню… Мы хотели бы получить какую-нибудь одинокую планету, на которой могли бы коротать старость. Но она непременно должна находиться в секторе, удобном для нас.
Вез смотрел на Джона много дольше, чем это требовалось, потом усмехнулся:
— Хорошо. Хотя, признаюсь, мне странно слышать такую просьбу из уст самого смелого и твердого солдата Вселенной. Итак, я обещаю, что выберу для вас какую-нибудь необитаемую планету, соответствующую условиям жизни вашей расы где-нибудь в моем секторе. Это все?
— Да, это все…
— Ладно. Мы еще увидимся перед вылетом. Доставим вам снаряды и источники энергии. Кроме того, вы должны получить еще четыре вильмутских разведывательных корабля. Они были немного повреждены в бою, но специалисты отремонтировали и испытали их. Вот теперь действительно все. До встречи.
— До встречи, Вез.
5
Джон внимательно следил за недовольным лицом Барта.
— Их оказалось гораздо меньше, чем мы предполагали, — произнес Ланге. — Из двухсот семидесяти трех человек, которые должны были прибыть, в наличии пока что всего двести пятнадцать. Судя по списку утвердительных ответов, мы можем рассчитывать еще человек на сорок.
— Всего? — удивленно поднял брови Джон. — Кстати, я не хотел говорить об этом при всех, поскольку не знаю, как это отразится на моральном состоянии наших людей… Дело в том, что незадолго до нашей с тобой встречи я наткнулся на одной планете на группу людей.
— Они что, живут там, Барт? — Джон выпрямился и посмотрел на своего заместителя.
— Да, они живут на планете Десса.
— И что же ты молчал?
— Они живут там, и главный у них Гумберт Доаль.
Джон положил руки на стол и с силой налег на них, чтобы не дрожали.
— Думаю, придется оставить их в покое, — процедил он. — Гумберт весьма откровенно высказался обо всем, когда последний раз мы услышали о женщинах. По-моему, он не очень-то поможет нам своим злобным карканьем.
— Согласен с тобой, Джон. Но ведь не все там, на Дессе, его поддерживают. Фред Колтер, Ральф Сайерс и еще кое-кто были с нами, когда мы в последний раз работали на Гохд.
— Та-а-ак… А ты пробовал сообщить им?
— Нет еще. Десса лежит довольно далеко отсюда, и я подумал, что тебя нужно было предварительно поставить в известность.
Браузен задумчиво покивал головой.
— Это действительно довольно далеко от Вильмута, но имперцы время от времени все же летают в ту сторону. Ты думаете, что надо лететь?
— Мне кажется, что Колтеру, Сайерсу и другим, которые не очень привязаны к Гумберту, нужно дать шанс. Но сначала необходимо какое-то время выждать, чтобы подготовить наших людей, и вылететь на Дессу всей группой. Мне кажется, это произвело бы на дессян нужное впечатление. — Он на мгновение замолчал, но тут же добавил: — Джон, как ты думаешь, Гумберт был педерастом?
Браузен бросил быстрый взгляд на Барта.
— Нет! — решительно произнес он. — Наверняка нет! По крайней мере, не был им тогда, когда мы учились в Академии.
— А я все же думаю, что был, — покачал головой Барт. — В конце концов, он поэт…
Джон проглотил слюну. Он страстно мечтал о глотке крепкого виски.
— Нет, этого не было, — ответил он. — К тому же в его стихах нет даже намека на это. Те из нас, которые его знали, никогда не находили в его писаниях чего-то немужского.
Джон замолчал. Недоразумение с Гумбертом накрепко засело в его памяти, и он никак не мог отбросить эти воспоминания. К тому же, — в этом он отдавал себе отчет, — большая часть его «я» была склонна согласиться с той позицией, которую занял Гумберт Доаль.
— Значит, Барт, если нам не удастся это дело, я имею в виду с женщинами, и «Хомо Сапиенс» прекратит свое существование, то хоть имя Гумберта и его «Эпитафии» будет жить среди гуманоидных рас.
— Может быть! — в голосе Барта Джон различил раздражительные нотки. — Как твой заместитель, я предсказываю, что Доаль отнесется к вербовке его людей наихудшим образом.
Джон убрал руки со стола и спрятал их за спину.
— Я решительно против того, чтобы забрать эту группу. Но если ты настаиваешь, лучше всего будет послать несколько малых кораблей. Остальные я бы оставил в Регионе Непрерывности и соединился бы с ними позже. Я думаю, Барт, что если мы двинемся туда всем отрядом, то рискуем вляпаться в ненужную огласку. Не забывай, что на Дессе выращивают хлопок, и как бы далеко она не находилась, это привлекает туда довольно много торговцев.
— Ты прав, — кивнул Барт и встал. — Если я не нужен тебе, пойду сосну пару часиков.
— Конечно, дружище.
После ухода Ланге Джон уселся в кресло и погрузился в размышления. Он никогда не держал зла на Гумберта. Доаль был с ним, когда они решились побывать на Земле после уничтожения. А это зрелище, видит Бог, могло изменить мышление любого.
* * *
Маломощный, невооруженный корабль выскочил из гиперпространства в зоне устойчивой связи с планетой. Джон подождал, пока еще один корабль, управляемый Луисом Домиано, появился в нескольких милях от него, и только тоща подал сигнал: «Здесь невооруженный корабль четвертого эксплуатационного класса типа «Консул Блуфф». Капитан корабля Джон Браузен. Прошу на связь Гумберта Доаля».
С минуту он слышал только шум космической пустоты, какие-то обрывки слов, мешанину фраз. Затем из динамика донеслось:
— Джон? Командор Браузен? Здесь Фред Колтер. Как поживаешь, старый лис?
— Фред?! Привет! У меня все в порядке. А у тля?
— Тоже нормально. Кто это с тобой?
— Дон Бунстил и Минеелс. На твоих экранах еще должны быть видны Луис Домиано и Джим Камерон. Мы заскочили к вам по дороге. Где там Доаль? Если его нет, кто сможет дать нам разрешение на посадку?
После некоторого молчания из динамика донесся ответ:
— Гумберта здесь нет, командор, но вы можете садиться.
— Спасибо, Фред. Ваш поселок здорово вырос с тех пор, когда я последний раз наведывался к вам. Я вижу несколько новых домов возле леса. А там дальше, на полях, дессанский хлопок, не так ли? Да? За полями вижу какие-то строения мелку деревьями и небольшую поляну. Там можно садиться?
— Да! — захохотал Колтер. — Именно там и можно. Это наш космопорт, новый! А те строения, которые вы видите, просто склады для хранения урожая. Садитесь поаккуратнее, и постарайтесь не задеть крыши.
— Не беспокойся. Мы пойдем на антигравах.
* * *
Восемь человек собрались вокруг прибывших. Колтер, раскрасневшийся от радости, представлял их:
— Это Вальтер Байк, командор. Помните его? А это Карл Мюнц и Джой Пинда…
Джон пожимал руки подошедшим и бормотал приветственные слова, однако, особой радости не чувствовалось, и все присутствующие ощущали легкую скованность, особенно при очередном упоминании имени Гумберта. Колтер, наконец, не выдержал и прямо сказал:
— К черту! Нельзя это откладывать на потом. Гумберт сейчас не в себе. Он принял слишком большую дозу наркотиков.
На мгновение стало тихо. Джон должен был собрать всю свою волю, чтобы сохранить невозмутимый вид.
— Как он?
— Не знаю. По крайней мере, физически в полном порядке. Но в последнее время его постоянно что-то угнетает. Думаю, что это даже не воздействие наркотиков, а…
— Все наркотики так или иначе вредят, — Джон с трудом удержался, чтобы не спрятать руки в карманы. Проклятье, подумал он со злостью, ведь все пятна давно уже исчезли!
— Что он употреблял? — громко спросил он.
— Дрон.
* * *
В раздраженном состоянии Гумберт Доаль умел ранить фразами и словами куда сильнее самого острого кинжала. Однако, он мог быть и самым милым и симпатичным товарищем. Сейчас он был как раз в своем втором, приятном воплощении.
— Я действительно не понимаю, Джон. Ведь нужно гордиться тем, что употребляешь дрон.
Джон ощутил на лице слабый румянец, хотя и сумел вовремя погасить свой гнев, непроизвольную реакцию на такие слова. Чем-то его беспокоила парочка изящных зверушек, лежавших, прижавшись друг к другу, в дальнем углу комнаты, и время от времени он бросал на них взгляды.
Доаль выглядел неплохо, хотя и чудовищно располнел. Ничто теперь не напоминало о его былой стройности. Его бедра, обрисовавшиеся под тканью пижамы, когда он бросился на покрытую пуховиками кровать, были раза в два толще ноги здоровенного Омниарха-хелка. Брюхо напоминало небольшой аэростат. Кожа у него была чистая, глаза — такие же невинно-голубые, как и восемь лет назад. Белки глаз налились кровью, зрение нормальное, веки не опухли. Результаты действия дрона, по крайней мере, в начальный период, человеческий организм мог легко нейтрализовать.
Слабое движение в углу комнаты снова привлекло внимание Джона. Одно из лежавших там существ решилось встать и издало мягкий, тихий звук, похожий на мяуканье. Бронзовые, горящие глаза, полные жуткого страха, уставились на Джона.
Гумберт усмехнулся и спокойно сказал:
— Иди сюда, моя дорогая. Он, — при этом Доаль кивнул на Джона, — не сделает тебе ничего плохого.
Существо поколебалось пару мгновений, и, быстро пробежав по комнате, мощным прыжком взобралось на кровать и, пряча морду на груди Гумберта, что-то заурчало. Минутой позже второе существо, словно уязвленное внезапным одиночеством, присоединилось к первому.
Джон только сейчас понял, что когда-то видел этих зверушек. Это были полуразумные существа, живущие в лесах Дессы. Он обратил внимание, что обе особи женского пола. Действительно, красивые, с прекрасным, необычайно мягким и пушистым мехом светло-коричневого тона, с темной полосой вдоль позвоночника и головы. Их кожа, доступная взгляду на ладонях и ступнях, имела матово-розовый цвет, как у…
Доаль захихикал.
— Ты всегда был слишком святым для солдата, Джон. Да, да, ты прав. Это мои маленькие любовницы, и что в этом такого? Сдается мне, что между людьми, которыми тебе приходилось командовать, существовали и более извращенные отношения. Скажи сам, командор Браузен, что за извращение склонило людей к войнам, в которых участвуют лица только одного пола? Разве не было бы гораздо приятнее, будь среди нас хотя бы несколько мисс в чине сержанта или лейтенанта?
Доаль замолчал, посматривая на Джона своими невинными голубыми глазами.
Через минуту он добавил:
— Тебе не кажется, что это была какая-то идиотская придурь? Или, скажем, некая разновидность мужского комплекса неполноценности, из-за которого мы оказались так жестоко наказаны природой?
— Ты, проклятый идиотский сибарит! — Джон уже не в силах был справиться с охватившим его гневом. — Ты же прекрасно знаешь, что на наших кораблях были женщины. И, если на то пошло, не будь ты таким трусом и не ищи себе оправданий, а посмотри, что среди гуманоидов всегда существовал принцип, что война ведется только мужчинами. И это не придурь, а способ сохранить женщин и собственный род от вымирания. Например, гохдонцы…
— Ах да! Гохдонцы! Я уже давно заметил, что даже самые кровожадные из нас, а ведь ты не из их числа, вполне насладились всеми мерзостями войны и покинули армию Гохда.
Джон набрал в легкие воздуха, чтобы ответить резкостью, но сдержался. Не было смысла продолжать этот спор.
— Гохдонцы, — сказал он спокойно, — не чудовища. И ты об этом прекрасно знаешь, Гумберт. Воюя, они добиваются признания своего рода. От нас они ждут своего рода реабилитации.
— Реабилитации? — захихикал Доаль, нежно поглаживая двух своих любимиц, которые уже перестали обращать внимание на Джона. Ласки разнежили их, и они заурчали от удовольствия, время от времени пытаясь лизнуть Доаля в щеку.
— Смотри, Джон. В них нет ничего звериного. Их можно научить понимать человеческую речь и даже говорить. Я считаю, что их разум ближе мне, чем разум обезьяны. И они такие нежные… В отличие от нас. У них нет злости и зависти. Смотри, у них зубы не хищников. И они такие чистые… Такие сладкие, приятно пахнущие и прекрасные…
Возбужденное состояние Джона сменилось отвращением. Однако он сдержался и только буркнул:
— Благодарю за пример. Но… — он заколебался, говорить ли Доалю обо всем. — Видишь ли, я прилетел сюда немного по другому делу.
— Догадываюсь, — улыбка Доаля стала преувеличенно сердечной. — Не считаешь ли ты, что слухи о перетряхивании целого сектора Галактики в поисках выживших людей не дойдут до моих ушей? Если честно, меня удивляет, что ты, Джон, поддавшись на старые сказки, начал собирать людей.
— На этот раз все точно, Гумберт, — Джон покачал головой и тихо произнес: — Я видел доказательства. Они настолько очевидны, что в них нельзя не поверить.