Система западного либерализма рушится не под собственным весом, а под воздействием направленного идеологического взрыва.
либерализм
идеология
политкорректность
расизм
Арье Барац
06.08.2020
Источник: Понять иудаизм
Закрывающееся общество
Развернувшаяся на Западе "борьба с расизмом", носящая выраженный расистский характер (хотя на сей раз не белый, а черный) - усугубила накапливающуюся в последние годы повсеместную нетерпимость. В СМИ и в Академии, в сетях и на площадях, как в США, так и в ЕС ведется беспрецедентная кампания травли "расистов".
"С каждым днем все более затрудняется свободный обмен информацией и идеями, составляющий жизнь и кровь либерального общества… Редакторов увольняют за публикацию спорных материалов, книги изымаются за так называемую "неподлинность", журналистам запрещают писать на определенные темы, преподаватели подвергаются "расследованиям" за цитирование в классе произведений литературы, работы лишаются ученые, переславшие академические материалы с "неподобающими" комментариями, выгоняют с работы глав организаций за неловкие ошибочные высказывания… Становятся привычными призывы к быстрой и жестокой расправе над теми, кто позволяют себе "крамольные" речи и мысли".
Приведенные слова взяты из обращения-протеста, опубликованного 8 июля 2020 года в Harper's Magazine. Под обращением стоят подписи 150 писателей, ученых и политиков, в том числе Джоан Роулинг, Маргарет Этвуд, Салмана Рушди, Гарри Каспарова.
Письмо это, разумеется, также подверглось "быстрой и жестокой расправе" и привело к общественной обструкции "подписантов".
Что происходит? Каким образом превознесенная выше крыши толерантность запрещает и блокирует все, что хоть на сколько-то отличается от нее самой?
Как случилось, что общество, некогда с гордостью называвшее себя "открытым", сегодня с грохотом захлопывается?
Как случилось, что Культура, столько веков строившая себя на разуме и на уважении к свободе, отрекается сегодня и от того, и от другого?
В Израиле, где, по меньшей мере в религиозной среде, принято подмечать отрицательные стороны "Эсава", где "западная культура" ("тарбут маарав") издавна находится на подозрении, этот вопрос актуален дважды.
Действительно, многими традиционными иудеями нынешние катаклизмы Запада представляются ожидаемыми, и усматриваются в бесконтрольном наращивании индивидуальных свобод, в нежелании считаться с какими-либо ограничениями, с какой-либо самодисциплиной.
Происходящее сегодня кажется многим закономерным этапом развития либерализма, главный принцип которого был в следующих словах сформулирован Джоном Стюартом Миллем (1806-1873): "Единственная цель, которая служит оправданием для вмешательства одних людей, индивидуально или коллективно, в деятельность других людей, - это самозащита. Проявлять власть над членом цивилизованного общества против его воли допустимо только с целью предотвращения вреда другим".
В самом деле, сомнительно, что, опираясь только на этот принцип, общество может продолжительно и стабильно существовать. Но дело в том, что западное общество никогда не опиралось исключительно на один этот принцип. Наряду со свободой либеральная концепция предполагает также и ответственность.
Как сказал Виктор Франкл, "Свобода, если ее реализация не сопряжена с ответственностью, угрожает выродиться в простой произвол. Я люблю говорить, что статуя Свободы на восточном побережье США должна быть дополнена статуей Ответственности на западном побережье".
Экзистенциальная философия закономерно усмотрела в ответственности сердцевину человека. "Бытие человека, - пишет Тиллих, - онтическое и духовное, не только дано ему, оно с него спрашивается. Человек несет ответственность за собственное бытие; он призван отвечать на вопрос: что он сделал с собой. Тот, кто спрашивает, т. е. его судья, - он сам, и он же стоит перед своим судьей".
"Если существование действительно предшествует сущности, - пишет Сартр, - то человек ответственен за то, что он есть. Таким образом, первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование".
Что же произошло? Почему экзистенциализм вышел из моды? Почему на западном побережье США так и не появилась статуя Ответственности? Почему Западное общество действительно выглядит бесхарактерным и бездумным?
Ориана Фаллачи в своей книге "Ярость и гордость" (2002) в следующих словах описывает европейцев начала 3-го тысячелетия: "Я имею в виду тех, кто живет в культе наслаждения, комфорта, удовольствия и подменяет свободу распущенностью. Тех, кто игнорирует понятие дисциплины и самодисциплины и, следовательно, не объединяет их с понятием свободы, не отдавая себе отчета в том, что свобода - это в том числе и дисциплина, и самодисциплина... Это о них говорил на пороге смерти мой отец: "В Италии мы всегда рассуждаем о правах и никогда об обязанностях. В Италии мы не знаем или притворяемся, будто не знаем, что каждое право подразумевает долг и что те, кто не выполняет обязанностей, не заслуживают прав".
Я имею в виду и тех, кто всем этим порожден. Я имею в виду молодых людей, которые имеют машины за 30 000 долларов и путешествуют по миру, и как-то говорят на трех или четырех языка, но ни в одном не знают грамматики. Когда они посылают вам открытку из Диснейленда, Шанхая или Бомбея, в открытке полным-полно позорных орфографических ошибок. Я имею в виду выпускников университета, которые никогда не слышали ни о Consecutio Temporum (о согласовании времен), ни об истории. Они употребляют жуткий синтаксис, путают Муссолини с Росселини, которого считают только мужем Ингрид Бергман. Путают Чайковского с Троцким, Наполеона со знаменитым коньяком… Презренные моллюски. Ложные революционеры. Наследники шарлатанов шестьдесят восьмого года, которые грозились разрушить капиталистический мир, а сегодня управляют миланской биржей и удваивают свои капиталы на Уолл-стрит…
Я начала работать в шестнадцать лет. Мой отец в девять. Моя мать в десять. Перед тем как умереть, в возрасте 64 лет, она сказала: "Я счастлива, покидая этот мир, я вижу: нынешние дети не работают, как взрослые, а учатся в школах и университетах". Бедная мама. Она верила, что обязательная школа и доступные университеты (два чуда, о которых она никогда и не мечтала) подтолкнут молодых людей учиться тому, чему она не научилась и так хотела бы научиться. Она считала себя победительницей. Хорошо, что она умерла прежде, чем поняла, что она проиграла, что мы проиграли снова. Да, проиграли. Ибо вместо образованных молодых людей мы имеем ослов с университетской ученой степенью. Вместо будущих правителей государства - моллюсков в дорогих джинсах".
Итак, в первом приближении хочется сказать, что кризис Запада связан с дурным либерализмом, т.е. с культом свободы, густо приправленным бездумностью и безответственностью.
И все же это лишь фасад. Общеевропейская безответственность не стихийна, точнее она не только стихийна. Эта стихия имеет свое четкое идеологическое обеспечение, эта стихия сознательно культивируется и поддерживается политруками, партийную принадлежность которых совсем нетрудно установить.
Система западного либерализма рушится не под собственным весом, а под воздействием направленного идеологического взрыва.
Призрак коммунизма
Вчитаемся еще раз в слова Сартра: "Экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование".
Однако при этом знаменательно и символично, что в политической сфере сам Сартр выбрал… коммунизм, даже крайнюю его форму - маоизм!
Как можно назвать ответственным человека, который из своего парижского далека, наполненного беженцами из "коммунистического рая", не мог распознать в этом "рае" зловещих черт геенны? Как такой выбор вообще мыслим?!
Он мыслим в силу того, что марксизм и экзистенциализм конгениальны в исходном "протестном" восприятии мира как глубоко чуждого человеку.
"Отец новых левых" - Герберт Маркузе учился у Хайдеггера и чтил "раннего" Маркса, порицавшего "отчужденный труд". Коммунизм, представляющий собой заявку на преодоление этого отчуждения, заявку на управление историей, представляется проявлением высшей ответственности.
Иными словами, коммунизм представляет собой такой уход от ответственности, который сопровождается ее бурной имитацией.
Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Эти слова, сочиненные в дни разгрома Парижской коммуны, "вскипятили" немало возмущенных умов; слили в порыве высшей солидарности немало воодушевленных сердец. Эти пламенные души презрели "общество потребления", презрели бескрылое "мещанство", однако сами при этом оказались пригодны в первую очередь лишь к террору ("Пойманных с поличным и вполне изобличенных спекулянтов отряды расстреливают на месте. Той же каре подвергаются и члены отрядов, изобличенных в недобросовестности". Ленин 14 (27) января 1918 г.)
Маяковский, в своем стихотворении "О дряни", не замечает, насколько его собственный лирический образ пошлее им порицаемого:
Опутали революцию обывательщины нити
Страшнее Врангеля обывательский быт.
Скорее
головы канарейкам сверните -
чтоб коммунизм
канарейками не был побит!
Представляя собой демагогическую фантазию созидания путем разрушения ("до основанья"); представляя собой слепую веру в возможность достижения свободы через диктатуру, "революционная деятельность" представляет собой форму радикального ухода от ответственности… однако при одновременном поддержании в себе приятного чувства ее культивации.
Безответственность всех нынешних левых интеллектуалов заквашена на той безответственности, которая в своей крайней форме запечатлелась в коммунистическом движении. Отрицательный опыт "русских" им ничего не доказывает. Марксистские грабли остаются привлекательными на все времена.
Революционер и террорист XIX века закономерно мутировал в "правозащитника" XX-XXI-го, прославившегося своим исключительным рвением в защите прав преступников, при полном безразличии к правам их жертв.
Немало людей борются за свои права, за права других нуждающихся, и можно лишь пожелать успеха в их благом деле. Однако на фоне этих "вынужденных" борцов выделилась группа "профессионалов", у которой очень хорошо развилось "классовое чутье".
"Профессиональный правозащитник" селективен, он будет стоять за право "женщины распоряжаться своим телом", но никогда не за право на жизнь ее плода. Он собьется с ног в поиске военных преступников в генштабе ЦАХАЛа, но в то же время до последнего будет выгораживать террористов, как "бойцов национально-освободительного движения". Он будет отстаивать право "гордых" гомосексуалистов усыновлять детей, но сделает все, чтобы встать на пути того гея, который пытается избавиться от своего сексуального расстройства и создать семью.
Ниже я подробнее рассмотрю теорию и истинные цели такого рода правозащитной активности, укажу ее узкопартийную платформу. Пока же мне важно отметить моральную преемственность революционеров прошлого с правозащитниками настоящего, очертить их общий психологический профиль.
"Профессионала" отличает потребность "менять мир к лучшему", при категорическом отказе менять что-либо в самом себе. Эту публику отличает умение направлять свое "повышенное чувство ответственности" по пути наименьшего сопротивления, комфортно канализируя его в зловонную духовную яму.
Таким образом, выбор коммунистической доктрины для человека, сведущего в экзистенциальной проблематике, увы, вполне допустим.
Но насколько все же позволительно связывать общую безответственность с достаточно узким политическим течением, тем более с коммунистическим, казалось бы, еще в перестройку отправленным на свалку истории?
Попробуем разобраться.
Обычно в связи с коммунизмом вспоминают его навязчивую идею отменить частную собственность. Как сказано в "Манифесте", "коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности".
И все же это не единственная цель.
Роман Скляров в статье "Тихая революция. Возрождение марксизма в либеральном обличии" выделяет в "Манифесте" еще три - несколько завуалированные - задачи:
Уничтожение семьи. "Уничтожение семьи! Даже наиболее крайние радикалы возмущаются этим мерзким намерением коммунистов... Вы, коммунисты, хотите ввести общность жен! - кричит нам хором вся буржуазия. Нет ничего смешнее высокоморального ужаса наших буржуа по поводу мнимой официальной общности жен у коммунистов. Коммунистам нет надобности вводить общность жен, она существовала почти всегда".
Уничтожение понятий "отечество" и "нация". "Коммунистов упрекают, будто они хотят отменить отечество, национальность. Рабочие не имеют отечество. У них нельзя отнять то, чего у них нет".
Уничтожение религии. "Нам скажут… "коммунизм же отменяет вечные истины, он отменяет религию, нравственность, вместо того чтобы обновить их... Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого".
Такие современные явления как глобализация, борьба за права ЛГБТ и эвтаназия христианства следует рассматривать в их преемственности с Коминтерном.
Анализ этой преемственности обстоятельно представлен в труде американского публициста, побывавшего советником трех президентов США, Патрика Бьюкенена - "Смерть запада" (2001). Автор указывает на деятельность прибывших в 30-х годах из Франкфурта в США германских марксистов: "Франкфуртская школа принялась "переводить" марксистскую теорию в культурные термины. Старые пособия по классовой борьбе были выброшены, как ненужная рухлядь, им на смену пришли новые. Для ранних марксистов врагом был капитализм, для марксистов же новых врагом стала западная культура… Победа станет возможной, лишь когда в душе западного человека не останется и малой толики христианства".
Верная наследница "ранних марксистов" - Компартия Советского Союз Франкфуртскую школу ни во что не ставила. Тем не менее сочинения Маркузе надолго пережили доклады Брежнева. Выдвигая на первый план три другие цели коммунизма (лишь вскользь упомянутые в "Манифесте"), Франкфуртская школа в конечном счете опиралась именно на Маркса, творчески развивала его деструктивный проект.
Два меча
Бьюкенен не случайно связывает победу коммунизма с его успехами в деле искоренения "религиозных предрассудков". "Душа западного человека" сформировалась под воздействием христианства не только в нравственном, но и в социальном, политическом плане.
Складывавшееся на протяжении веков либеральное политическое устройство Запада покоится на убеждении, что партийные победы должны достигаться на выборах, а не на баррикадах, что свобода совести и свобода слова должны сохраняться при любых политических изменениях.
Историки отмечают, что практика либерализма, практика уважения к правам личности и мирного сосуществования идей и властей вошла в плоть и кровь европейцев благодаря идее "двух мечей", отражающей паритетность церковной и светской власти.
На Западе исходно действовали два никак не связанных и неподотчетных друг другу свода законов - светский и церковный, римское право и право каноническое. Сосуществование властей, построенное на прагматически-паритетной основе, явилось той школой либерализма, которая привела к идеям свободы совести и свободы слова.
Итальянский исследователь Франсуа Руло в разгар перестройки в следующих словах наставлял начинающих российских либералов: "Либерализм с его преимуществами и его опасностями восходит к традиции, которая остается чуждой для России, потому что ей неведома теория "двух мечей". И если, несмотря на это обстоятельство, принимать либерализм как способ решения всех проблем, он незаметно превращается в идеологию. Идеологу нелегко высвободиться из идеологических пут, даже когда в нем как бы произошел переворот. Обратившись в либеральную веру, он, сам того не осознавая, превращает ее в догматизм. А ведь либерализм - это прежде всего прагматизм, и превосходство либерализма над идеологией состоит как раз в том, что он постоянно подвергается критике и пересмотру, а это совершенно противоположно самой природе идеологии. Драма идеолога, возомнившего, будто он "обратился", состоит в том, что тот самый либерализм, который он стремится взять на вооружение, под его же влиянием искажается". Ф.Руло "Двуглавый орел и два меча" Новая Европа 1996
Однако, как раз в ту самую пору, когда это наставление давалось, западное общество само стало в нем остро нуждаться!
Особенность ситуации, сложившейся к началу 3-го тысячелетия состоит в том, что Запад почти полностью удалил из своей исторической памяти идею "двух мечей", одновременно все более заражаясь той самой марксистской идеологией, которую, казалось бы, наконец оставила Россия!
Декларация независимости США (1776), начинается с признания высшим сувереном Творца мироздания: "Мы считаем самоочевидным, что все люди созданы равными, и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами".
Декларация объединенных стран Европы (2000) не только не содержит аналогичного высказывания, но не упоминает о религии вообще. Для европейских интеллектуалов христианство - это позорная страница континентальной истории, и призывы Италии и Польши указать религию среди прочих ценностей, некогда связывавших европейские народы, были отклонены архитекторами ЕС.
Опустевшие церкви Западной Европы либо сносятся, либо переоборудуются под пивные или мечети. В качестве примера пренебрежительного отношения к христианству приведу лишь одно свидетельство. Писательница Ольга Седакова передала в одном интервью свою беседу с англиканским епископом Личфилдским, имевшей место на литературном вечере: "Мы с ним разговаривали о разном, потом он вдруг спрашивает: "Вы, наверное, верующий человек?" Я ответила утвердительно. Он был необыкновенно счастлив. Сказал: "В этом помещении нет такого ни одного, я вас уверяю". Городское начальство и профессора приходят в церковь в большие праздники, на Пасху и на Рождество, но это ничего не значит. Он рассказывал мне потом, что есть большой раскол между интеллектуалами и Церковью. Интеллектуалы не любят Церковь, не знают ее совсем, не интересуются, что там происходит. Он сказал: "Я сразу заметил: вы не показали, что вам неприятно, что вы сидите со мной за одним столом". Я удивилась: "Вроде бы наоборот, это честь". Он говорит: "Я вас уверяю, многие люди улыбнулись бы и сказали: меня так посадили, но я тут ни при чем". Общение со священнослужителями и клерикальные настроения очень не одобряются".
Хотя и в меньшей степени, аналогичные процессы происходили и в США, где еще в 60-х годах, по решению Верховного суда, христианские учреждения и символы стали вытесняться из общественного пространства.
Бьюкенен пишет: "дехристианизация Америки - рискованная игра, ставкой в которой выступает наша цивилизация. Америка швырнула за борт "этический компас", по которому республика держала путь в течение двухсот лет, и теперь плывет наугад".
На грани тысячелетий истинный прагматический либерализм переродился на Западе в сомнительную идеологию, превращая само слово "либерализм" в бранное.
В.Буковский в лекции (https://stilo.livejournal.com/784212.html), прочитанной в 2011 году в Тбилиси, в следующих словах описывает этот процесс, синхронизируя его с процессами в Восточной Европе: "Идеи создания унитарного государства из всей Европы никто не предполагал. Такой идеи не высказывалось. Она не стояла на повестке дня. Появилась она к концу 80-х годов. Горбачев очень быстро понял все выгоды, которые сулит ему такое новое формирование, и он согласился с европейцами, с левыми партиями и запустил этот проект под названием "Общий европейский дом". При этом, конечно, он не добавлял, что этот дом будет социалистический. Западные лидеры об этом тоже умалчивали. И вот начиная с этого момента идет процесс захвата европейского проекта левыми партиями… Систематически урезаются наши свободы, демократия исчезает, наш Парламент, который мы выбираем, на 80% проштамповывает решения Брюсселя. Он уже не парламент, он уже своих решений не принимает, только то, что решили в Брюсселе. А тем временем происходит все большее и большее нагнетание рестриктивных, запретительных законов, через вот эти евроструктуры нам навязывается политкорректность, нам вводятся законы о так называемой hate speech - речи ненависти ("подстрекательство"). Сегодня, если ты пошутил, скажем, о каких-то меньшинствах в Европе, ты пойдешь в тюрьму, это уголовное преступление. Несколько христианских проповедников были приговорены за то, что они, скажем, осуждали гомосексуализм с точки зрения Библии. У нас, в Англии, например, отменили общественное празднование Рождества: это нельзя делать, будет обидно мусульманам. Английский национальный флаг, в отличие от британского, - это крест Святого Георгия - красный крест на белом фоне. Так вот, этот флаг запретили публично показывать, поскольку это будет обидно мусульманам, будет им напоминать про крестовые походы".
Итак, на наших глазах произошло замещение либеральной прагматической системы Запада системой идеологической, крайне истинному либерализму враждебной.
Британская культуролог Хелен Плакроуз пишет: "Наш нынешний кризис не в том, что левые борются с правыми, а в том, что солидарность, здравый смысл, скромность и универсальный либерализм противостоят непоследовательности, иррационализму, фанатизму и первобытному авторитаризму.
Стремление нарушить статус-кво, оспорить общепринятые ценности и институции и поддержать маргинализированных людей вполне либерально по своему этическому посылу. Противостоять этому - означает впасть в крайний консерватизм. Такова историческая реальность, но мы находимся в исторически уникальной точке, где статус-кво вполне последовательно либерален; причем этот либерализм ставит во главу угла ценности свободы, равенства прав и возможностей для всех независимо от гендера, расы и сексуальной ориентации. Результат - путаница: те, кто всю жизнь были либералами и хотят сохранить этот либеральный статус-кво, объявляются консерваторами; те же, кто хочет избежать консерватизма любой ценой, оказываются в рядах борцов с культурой и здравым смыслом… Свобода слова под угрозой, потому что сама речь стала опасной. Настолько опасной, что люди, считающие себя либералами, теперь готовы оправдывать насилие в ответ на чужую речь".
Конфликт
Политика
Общество
Экономика
Культура
Традиция
Все публикации
Анекдоты
Погода
Полезные ссылки
Журналы
Мнения
Салат
Туризм
Автомир
Карман
Новости и СМИ
NEWSru
Детали
MIGnews
9tv
Курсор
НЭП
BBC News | Русский
СМИ на русском
Знакомства
Объявления
Zahav.Мнения
Карательная толерантность-2
Система западного либерализма рушится не под собственным весом, а под воздействием направленного идеологического взрыва (вторая часть статьи).
либерализм
идеология
расизм
политкорректность
марксизм
BLM
Арье Барац
07.08.2020
Источник: Понять иудаизм
Первая часть статьи
Новояз
Вопрос речи, ее эволюции в контексте подавления свободы слова, дополнительно позволяет осмыслить происходящие на Западе процессы в свете влияния на них классической революционной этики.
Действительно, так называемая "политкорректность", зародившаяся на Западе в начале 90-х и проявляющаяся в табуировании ряда самых базисных слов, конгениальна коммунистической пропаганде, славящейся не только цензурированием и затыканием ртов, но и использованием своеобразных эвфемизмов.
Так, например, всякое очередное ограничение, вводимое властями, именовалось в СССР "упорядочиванием", преследования - "принятием мер"; забастовки в Польше в 80-81 годах советские СМИ прозвали "временными перерывами в работе". А вот какой перл советской политкорректности приводит Довлатов: "По ленинградскому телевидению демонстрировался боксерский матч. Негр, черный как вакса, дрался с белокурым поляком. Диктор пояснил: - Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой каемке на трусах". Записная книжка "Соло на ундервуде", из которой взят этот пример, велась Довлатовым с 1967 по 1978 год.
Но после того, как в Восточной Европе от этого словоблудия, наконец, отказались, ему с энтузиазмом стали предаваться в Европе западной!
Из лексикона западного мира политкорректность день за днем изымает очередные слова, заменяя их безвкусными эвфемизмами: вместо "хромой" или "глухой", теперь говорят "лица с ограниченными возможностями", вместо "отец" и "мать" в анкетах появились графы "родитель номер 1" и "родитель номер 2". А женщин, как мы недавно узнали, и вовсе стали величать "людьми, которые менструируют".
Разумеется, политкорректность не чисто коммунистическое изобретение, оно восходит к более универсальному явлению, о котором пишет Оруэлл в статье "Политика и английский язык": "Если вы не знаете, что представляет собой фашизм, как вы можете против него бороться? Надо осознать, что современный политический хаос связан с деградацией языка, и тогда, возможно удастся внести некоторые улучшения и предотвратить надвигающуюся кончину. …Политический язык (это можно отнести практически ко всем политическим партиям, начиная с консерваторов и заканчивая анархистами) создан, чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно, и вынуждает нас, позабыв обо всех приличиях, признать непоколебимой истиной то, что является чистейшим вздором".
И все же в своем романе "1984" Оруэлл гиперболизирует этот подход в идее "новояза" - языка, строящегося на изъятии одних слов, и их заменой другими. Герой романа так и говорит о сокращающемся (за счет новояза) лексиконе нового языка: "Это прекрасно - уничтожать слова".
Западная политкорректность, хронологически зародившаяся в годы перестройки, пошла именно этим "гиперболическим" путем лжи, обнаруживая свое внутренне сродство коммунистической риторике.
В последние годы стало окончательно ясно, что былое доброкачественное противостояние "либералов" и "консерваторов", сохраняя то же самое наименование, превратилось в злокачественное противостояние "марксистов" и "консерваторов", принимающих под свое знамя шокированных происходящим истинных либералов.
Красный Запад
К такому выводу подводит не только общий, но и спектральный анализ Западных идеологий. Политические силы, узурпировавшие на современном Западе бренд "либерализма", все как на подбор относятся к марксистскому спектру.
Бьюкенен раскрывает как внутреннюю эволюцию самого марксизма, так и его революционную стратегию.
"Новые марксисты рассчитывали добиться своего, не прибегая к насилию, через десятилетия кропотливого труда. Победа станет возможной, лишь когда в душе западного человека не останется и малой толики христианства. А это произойдет, лишь когда новый марксизм завладеет всеми средствами массовой информации и общественными институтами. Достаточно захватить "крепость с могучими стенами" - и государство, "внешний ров", по выражению Грамши, падет без боя"... Среди тех новых вооружений, которые разработала Франкфуртская школа, была и так называемая критическая теория. Само название звучит вполне цивилизованно, однако под ним скрывается деятельность, не имеющая ничего общего с устоями нашей цивилизации. Один из адептов этой теории определил ее как "обоснованную критику всех без исключения элементов западной культуры, в том числе христианства, капитализма, авторитета семьи, патриархата, иерархической структуры, традиции, сексуальных ограничений, верности, патриотизма, национализма, этноцентризма, конформизма и консерватизма". Используя критическую теорию, марксисты не устают обвинять Запад в геноциде против всех цивилизаций и культур, с какими мы только сталкивались на протяжении истории. Согласно критической теории, западные общества - "скопища" расизма, шовинизма, национализма, ксенофобии, гомофобии, антисемитизма, нацизма и фашизма. По той же теории, преступления Запада вытекают из характера западного общества, сформированного в пространстве христианства".
Эту оценку разделяет журналист и создатель консервативного сайта Breitbart News Эндрю Брайтбарт (1969-2012): "Пусть марксистский диалектический материализм оказался насквозь ложным, а СССР расправлялся с собственными гражданами. Для интеллектуалов этого было недостаточным доводом, чтобы отказаться от мировой революции. Эта скучная претенциозная публика могла кануть в Лету, как большинство теоретиков марксизма. Гитлер помешал. Когда он пришел к власти, им пришлось бежать. И только Штаты приняли их…. Мы встретили Франкфуртскую школу с распростертыми объятиями. Они воспользовались нашим гостеприимством. Вошли в культурные институты и начали насаждать свое лидерство, свой язык и свои правила… Они сбежали от нацистов в рай на земле и не смогли оценить этого… Марксисты приехали сюда уничтожить лучший образ жизни из созданных человеком... Маркузе понимал, что в Америке не будет восстания рабочего класса. И он выбрал другие группы для атаки на капитализм. Расовые, этнические и сексуальные, ненавидящие старый порядок… Миссией Маркузе стало последовательное разрушение американского общества… Он хотел настроить черных против белых, а все вышеперечисленные группы против общества… Вот только у него была проблема: американская идеология куда сексуальнее марксизма, настаивающего на тирании насильственного равенства в противовес свободе и личной ответственности. Пусть Маркузе обещал секс, наркотики и рок-н-ролл. Для американцев важнее свобода и семья в обществе, ценящем добродетели и труд, а никак не разврат с промискуитетом. Тогда и появилась "репрессивная толерантность" - утверждение, что идеи меньшинств должны процветать, но только при условии, если идеи большинства преследуются… Иными словами, если вы не соглашаетесь с Маркузе, вам должны силой заткнуть рот. Согласно Маркузе. И политические дебаты сразу стали очень удобными для Маркузе и его союзников. А подобная тоталитарная система сегодня царит в университетских кампусах, в СМИ и Голливуде - тех самых местах, которые хотела контролировать Франкфуртская школа".
Говоря о процессе разрушения Западной цивилизации, невозможно не упомянуть также и о вкладе французских постмодернистов - Дерриды, Фуко и Лиотара.
Ими так же продвигалась идея, что "расизм меньшинства по отношению к большинству невозможен" (Деррида), а кроме того, нагнетался общий релятивизм, как моральный, так и интеллектуальный.
Хелен Плакроуз в статье "Как французские "интеллектуалы" Запад развалили" пишет: "Отвергается императив ясности речи и аргументации: ведь отрицается сама потребность понять точку зрения другого во избежание неправильных истолкований. Намерения говорящего несущественны - важно лишь впечатление, которое производит на слушателя его речь… Жан-Франсуа Лиотар, увязывая науку и полученное благодаря ей знание с правительством и властью, оспаривает претензии науки на объективность…
У Лиотара мы видим явно выраженный гносеологический релятивизм, видим, что в продвигаемой им версии плюрализма точка зрения любого меньшинства приоритетна по сравнению с общим консенсусом ученых или либеральной демократической этикой, которые объявляются авторитарными и догматическими.
Эти взгляды характерны для постмодернистской мысли в целом. Постмодернисты ополчились на науку с ее целью обретения объективного знания о реальности, существующей независимо от человеческого восприятия: наука была для них не более чем еще одной формой сконструированной идеологии, в которой доминируют западные буржуазные предпосылки". В этой связи Хелен Плакроуз приводит воспоминание философа Дэвида Детмера о его разговоре с философом-постмодернистом Лори Калхун: "Когда я улучил момент спросить у нее, справедлив ли тот факт, что жирафы выше муравьев, она ответила, что это не факт, а, скорее, присущая нашей культуре разновидность религиозного верования".
Но, как бы то ни было, руководящая роль марксизма в деле разрушения Запада несомненна.