“У хорошего путешественника нет четких планов, и он не намерен прибывать.”
Лао-Цзы
ПЕРВЫЕ ВОСЕМЬ НЕДЕЛЬ: январь–март 1991 г.
Четверг, 24 января
Пока нам меняют колеса в Брест-Литовске, я воспользуюсь паузой, чтобы написать этот дневник.
Моя виза была оформлена с четырехдневной задержкой. Министерство иностранных дел Москвы заявило: “Происходят странные вещи, особенно в лондонском консульстве. Это не в первый раз...” Сотрудник посольства СССР попросил меня приехать и забрать его в “центре КГБ, Кенсингтон Пэлас Гарденс, 18”. Это была либо оговорка, либо освежающая откровенность с его стороны.
До сих пор поездка была очень интересной. Бельгийский контролер сказал: “Москва? Передайте мой привет Горбачеву”, и в вагоне засмеялись. Позже, когда я убивал шесть часов на станции K öln, рядом с фруктовым автоматом, который проигрывал "Ode to Joy", поляк, сидевший со мной, сказал: “Горбачев?” - и сделал рукой движение пятьдесят на пятьдесят. Последним, кто прокомментировал это, был западноафриканец из моего спящего вагона, который сказал: “Передайте Горбачеву мои наилучшие пожелания”, прежде чем натянуть одеяло ему на голову.
Я проснулся в Польше, где провел последние двенадцать часов. Она выглядела промокшей. В 1975 году, я помню, это была самая бедная страна, через которую мы проезжали. Я все еще видел несколько старых паровозов и человека с лошадью у колодца, но здания вокзала были недавно покрашены, а поля выглядели опрятно. На дороге также было несколько новых автомобилей. Поляки, с которыми я путешествовал, были удивительно тихими: не ели, не разговаривали, просто читали и вежливо говорили “до свидания”, когда выходили. Яркий контраст с тремя невероятно физически развитыми русскими, которые поладили после Познани и заставили нас всех перекладывать наши вещи и т.д.
Пересел на поезд в Варшаве, чтобы успеть на поезд, на который я должен был сесть в Остенде. Для меня и для всех остальных пассажиров это была огромная битва за то, чтобы их пропустили, даже несмотря на то, что у нас были билеты и бронь и т.д. Я как-то не был готов к тому, что советская бюрократия начнется на платформе 4 Варшавского вокзала. Как только я оказался на платформе, стюард стал очень приятным и забавным. Он читал Московские новости .
Пятница, 25 января
Когда я проснулся, мы ехали по сельской Белоруссии. За окном были деревья, давящие на окно, голубое небо, снег на земле, и время от времени мы проезжали деревню. Это фантастический способ путешествовать и фантастический способ прибыть.
В Москве было -7 градусов, и меня встретили мой домовладелец и его жена, она была в дорогой черной шубе. В такси домой они обсуждали, как 50- и 100-рублевые банкноты были изъяты из обращения почти за ночь. Очевидно, это должно было как-то ударить по спекулянтам черного рынка, но это также одним махом уничтожило сбережения пенсионеров. Жена домовладельца стремилась лишить меня всех вещей, которые я приносил им в качестве арендной платы. Когда я сказал ей, что отправил их заранее, она хотела, чтобы я тут же позвонил в судоходную компанию. Просматривая список вещей, она увидела мою куртку и сказала: “Я хотела такую”, посмотрела еще раз, затем сказала: “О, нет, это дешево”.
Позже хозяин, похоже, передумал – принес мне постельное белье, еду и утюг. Он сказал мне, что ходят слухи, что 10- и 25-рублевые банкноты также исчезнут. Я включил радио и услышал знакомый голос Галины Старовойтовой. Она сказала, что трудно представить кого-либо более правого, чем президент, или кто мог бы приставить пистолет к его голове и сказать: “О'кей, это твоя жизнь или танки в Литве”.
Суббота, 26 января
Сегодня было объявлено о совместном патрулировании армией и полицией крупных городов ночью, в праздничные дни и, возможно, в выходные. КГБ также получил новые полномочия по расследованию экономических преступлений.
Весь день бушевала метель. Я наверстал упущенное по подписке на "Известия". Они назвали этот год “Годом рынка” и разместили на первой полосе статью "Из грязи в князи". Мне стало нравиться освещение событий в зарубежных новостях, особенно в Персидском заливе, который они рассматривают как политическую проблему, а не военную. Московское радио объявило о значительном повышении цен в Грузии и сказало, что именно такое повышение цен “привело к беспорядкам в Прибалтике”. Интересно, будет ли Грузия следующей, кто получит по шее?
Кровавые часы футбола на Всемирной службе, пока я убирал ванную.
Воскресенье, 27 января
Я подумал, что утром меня разбудил звон чьих-то декоративных часов, но понял, что это были церковные колокола, предположительно звонившие из церкви дальше по дороге. Он был возвращен верующим пару лет назад и с тех пор отреставрирован. Церковные колокола были запрещены до 1988 года.
Это был прекрасный день: голубое небо, сильный мороз и -16 градусов. Было так холодно, что у меня заболело лицо, когда я вывернул со двора на улицу. Ездил навестить мать Елены и подарить ей фотографии с их свадебной вечеринки в октябре. Она получала такое удовольствие, рассматривая их, что мне доставляло удовольствие просто наблюдать за ней. Она сказала, что первые заморозки всегда наступают в праздник Крещения, который только что прошел. По-видимому, верующие берут с собой в церковь сосуд, чтобы получить освященную воду. Елена была арестована в начале праздника Крещения в 1984 году, и поэтому в тот год ее мать так и не донесла свой контейнер до церкви.
В их квартире есть что-то очень чистое и спокойное. Я оставался около трех часов, и она рассказала мне несколько интересных вещей о старой Москве. Она настояла на том, чтобы подарить мне простыни, одеяло, сковородки, тарелки и столовые приборы, свой грейпфрутовый джем и немного майонеза, которые кто-то привез ей из Томска. Прекрасный человек.
Холод был изматывающим, поэтому вечером я больше не выходил на улицу. Алкснис из парламентской фракции “Союз” угрожал, что в Прибалтике начнется гражданская война, которая распространится на территорию СССР. Он обвинил Горбачева в том, что тот не пошел до конца и не ввел президентское правление. Радио теперь опровергает слухи о том, что 25-рублевые банкноты будут изъяты. Однако ряд магазинов их не принимают.
Понедельник, 28 января
Я провела весь день, привязанная к дому, ожидая прибытия моего багажа. Я позвонила им в 9.00 утра. Приятный парень пришел забрать документы в 14.00, а сейчас 18.00. Я читал автобиографию Денниса Хили; он сказал, что, когда он обращался к городу в особняке, его жене пришлось сидеть наверху на галерее, “как средневековой прокаженной, слушающей проповедь из его прищура”.
Вторник, 29 января
Из-за того, что шел снег, я мог видеть тропинку, по которой люди ходят в стороне от проторенных дорог. Оказалось, что это короткий путь к метро, и он ведет вас через прекрасную поляну перед церковью. Там также спрятан магазин фруктов и овощей.
Этим утром я пошел в местное отделение сортировки, чтобы открыть почтовый ящик для почты Amnesty. Две женщины, которые медленно разбирали почту, игнорировали меня в течение 4-5 минут, затем мне, в конце концов, удалось поговорить с главной почтальоншей. Она сказала, что свяжется со мной, когда придет бесплатная коробка, и попросила меня записать свои данные. Я намеренно сказал, что был с визитом, спонсируемым Министерством иностранных дел, и вдруг она принесла мне все бланки и ключ, и даже достала полотенце, чтобы вытереть пыль с коробки (!). Надо отдать ей должное, она была очень вежлива до того, как я упомянул Министерство иностранных дел. Коробка стоила 48 рублей (£4,80) за год.
Был очень интересный обед с Валентиной, которая также отослала меня с простынями и наволочками. Она сказала, что всю свою жизнь не занималась политикой до первых настоящих выборов в 1989 году, когда она пришла на собрание прихода, чтобы выдвинуть двадцать три кандидата, и заметила, что список был сфальсифицирован. Она встала и указала на это, и была номинирована сама. В своей речи о выдвижении кандидатов она сказала, что она за Сахарова, Ельцина, Афанасьева – и добавила по-английски, потому что не могла вспомнить русское: “тоже за права человека”. Это и демонстрация 25 февраля прошлого года были двумя крупнейшими событиями в ее жизни. Третье произошло, когда Сахарова осудили в парламенте за его комментарии по Афганистану. Валентине не нравятся иностранные радиостанции, потому что они звучат снисходительно, и она устала от людей, навязывающих ей свои взгляды в Британии. Предостерегающий совет для меня.
Неожиданный визит домовладельца, когда я вернулся. Он готовит документы для регистрации меня в полиции и думает, что это займет две недели . О боги! Он говорил без остановки 1,5 часа, и я наблюдал, как его лицо разглаживается, а затем внезапно расплывается в улыбке. Затем он резко ушел, не попрощавшись – очень высокий, в меховой шапке и больших ботинках. Это было утомительно – своего рода пробежка по финансовому миру сегодня вечером . Он так много говорит о том, какой он бедный, что я обнаруживаю, что начинаю делать это сама.
Развлекательный ужин с заезжей квакершей, у которой с тех пор, как она приехала сюда в ноябре, не осталось камня на камне, и она выпила всего две пинты молока. Отослала меня с замороженными ананасами.
Чувствовал себя сегодня безмерно счастливым.
Среда, 30 января
Мой багаж прибыл до завтрака, и я потратил день на его сборку, не сумев вставить последний шуруп в подлокотник моего кресла IKEA easychair. Пришли домовладелец и его жена, чтобы начать процесс регистрации меня у управляющего кварталом, в окружном финансовом департаменте и местной полиции. Через два часа Саша добился некоторого прогресса, но прежде чем полиция сможет зарегистрировать меня, им нужны документы из отдела виз и регистрации, так что мне придется пойти туда завтра.
Саша был похож на боярина, в длинном пальто с меховыми лацканами и высокой меховой шапке. Юлия оставалась со мной в течение двух часов, и нам было взаимно трудно понимать друг друга. Она указала на черную подставку для горшка из сизаля, которая у нее была macram éd, и сказала: “Это ужасно, не так ли?” Очевидно, жена посла в Танзании заставила всех советских жен делать вещи из макраама é – даже столы и стулья.
Я делаю здесь так мало, так медленно, что начал чувствовать себя подавленным тем, что стоит передо мной. Вечером я набросал рекламу для AI, которую, я надеюсь, мы сможем разместить в прессе вместе с новым номером почтового ящика.
Четверг, 31 января
Когда люди здесь говорят, что 30 градусов, они имеют в виду -30 градусов, что и было сегодня.
Я обнаружил, что советская курьерская служба принимает почту за 10 фунтов стерлингов вместо 60 долларов, которые запрашивает DHL. Я доехал на метро и автобусе до главного Варшавского шоссе и, пошатываясь, потащился со своей почтой в международное почтовое отделение. Цены выросли: на прошлой неделе доставка, по-видимому, стоила 9 фунтов стерлингов.
Затем я направился в Отдел виз и регистрации (UVIR) в центре города, где все выглядело совершенно очаровательно в глубоком снегу и розовом свете. Обнаружил, что УВИР переехал из Колпачного переулка и не оставил таблички с указанием места. В конце концов отыскал их в конце улицы Чернышевского и обнаружил, что они закрыты. Вдали от метро я не мог больше идти пешком, поэтому сел в автобус – как оказалось, глупо, потому что он тащился по кольцевой дороге около пятидесяти минут, и я продрог до костей. Я действительно чувствовал себя странно к тому времени, когда вернулся домой и сразу же уснул. Позвонила мать Елены, чтобы узнать, как я справляюсь с холодом, и предложить мне еще одно одеяло.
Я надел носки и гетры поверх колготок и снова отправился в УВИР. Там была большая беспорядочная очередь, которая двигалась довольно быстро. Когда до меня дошло, восемь или девять человек столпились со всех сторон, говоря, что получили разрешение обойти очередь, и разразилась большая перепалка. “Что ж, я стою в очереди, и я следующий”, - мрачно сказал я. Африканский дипломат слева от меня играл с шариковой ручкой, которая превратилась в антенну (?). Оказалось, что УВИР не может предоставить мне документы, это должно быть Министерство иностранных дел.
Было много толкотни, чтобы попасть на автобус № 25 домой, и я заметила, что девять из нас, все женщины, не успели. Когда мы в конце концов поймали следующую, мы подбирали остатки женского пола на всех остановках.
Рядом с моим телефоном в прихожей есть большое зеркало, и, учитывая усталость и -30 градусов, мне показалось, что надо мной нависает инопланетянин. Достань крем. Я совершил ошибку, занявшись “простыми” домашними делами в качестве противоядия от дня. Решил заменить расколотое и антисанитарное сиденье для унитаза на то, которое я привез из дома, но не смог сдвинуть с места два винта сзади. Так что теперь у меня вообще нет сиденья для унитаза.
Я не могу объяснить, почему я нахожу свое окружение таким невероятно красивым. Я возвращался домой в темноте через поляну за церковью. Смесь снега, теней и фигур в их зимней одежде была прекрасна.
Пятница, 1 февраля
Сегодня минус 18 градусов и сравнительно тепло, хотя это было сегодня, я заметил, что у меня замерзла внутренняя часть носа.
Я зашел в независимый еженедельный журнал "Столица", чтобы поговорить с их главным редактором о размещении у них рекламы. Они также заинтересованы в нашей колонке "Заключенный месяца". Иностранный редактор Виталий Еренков, бывший журналист Новостей, очень интересуется международной обстановкой. Не имея никакого доступа к сообщениям агентства или иностранной прессы, потому что они не могут себе этого позволить, он вынужден писать статьи о Персидском заливе. У него было несколько едких слов о западной прессе и ее фактическом отсутствии свободы. В Новости он наблюдал, как они ели из рук Геннадия Герасимова – представителя прессы, совершенно не желая и неспособные оспорить американо-европейский консенсус в отношении того, что Горбачев - “хорошая вещь”.
Я пообедал в Pizza Hut, и меня чуть не обняла финская журналистка-финансист, которая только что вернулась из гнетущей, секретной и тепличной атмосферы Нижнего Новгорода. Она сунула мне свой чесночный хлеб и очень хотела поговорить. Сегодня советские войска начинают сопровождать полицию в патрулировании. Войска, выведенные из Центральной Европы, в настоящее время сосредоточены на границе с Финляндией, а финские вооруженные силы находятся в состоянии низкой боевой готовности. Все это навело ее на апокалиптическое видение, которое, должен сказать, я на самом деле сейчас не разделяю. Она продолжала смотреть на часы, приближалось четыре часа, как будто ожидала, что начнут подъезжать броневики.
Тусклый полумрак в моей квартире по вечерам сводит меня с ума, поэтому я подумала, что закончу устанавливать свои лампы. Повторил ошибку прошлой ночи по домашним делам и решил перенести несколько советских двухконтактных штекеров на свои вещи. Но в то время как британские вилки внутри довольно компактные и гладкие, внутри советской вилки все расшатано и шатается, так что пытаться подсоединить провода - все равно что переходить с одной движущейся лодки на другую в открытом море. Сдался и написал этот дневник. Теперь мои лампы не работают, как и телевизор, потому что я вынул вилку из розетки. Что касается сиденья для унитаза…
Суббота, 2 февраля
Очень устал, но решил, что пойду и выставлю напоказ свои вещи в Московском авиационном институте, где Московская хельсинкская группа проводила семинар. В холле снаружи шел урок бальных танцев, очень похожий на наш собственный урок в Херн Хилл – множество европейских хип-хоп-исполнителей пытались исполнить ча-ча-ча. Московские члены Amnesty организовали хороший стенд на тему “Различные грани репрессий” по всему миру, и я добавил наш доклад о смертной казни и Кодексы поведения ООН. Чрезвычайно доволен тем, что продал на 20 рублей.
Женщина рассказала о движении за гражданские права в США. Это было умно, уверенно, на хорошем русском языке и то, что люди хотели услышать. Но я чувствовала себя очень неловко во время этого. Она произнесла это так, будто то, что заложено в конституции США и в законах, всегда происходит на самом деле. Конечно, в любом подобном исследовании вы должны посмотреть на людей, которые, тем не менее, проваливаются через систему, и увидеть, как это тоже происходит. Она произнесла это так, как будто все в порядке, пока лоббистские группы протестуют – как будто они составляют одно уютное целое с правительством.
Это напомнило мне книгу “Критическая психиатрия” : в США к психиатрии относятся как к своего рода "психической гигиене", позволяющей приспособить человека к своему окружению – заменителю любых радикальных политических настроений. Я заметил, что парень из советского министерства иностранных дел вышел.
Огромное чувство облегчения, когда я вернулся домой к 18.00 вечера, не имея никаких неотложных дел в течение 1,5 дней. На самом деле удалось починить лампу и написать письма домой. Советские космонавты могут видеть боевые действия в Персидском заливе – пожары и дым.
Воскресенье, 3 февраля
Проспал двенадцать часов, затем понежился, мыл стены на кухне и слушал программу монгольского горлового пения. Довольно навязчиво. Днем ко мне зашел доктор Юрий Савенко, и мы поговорили о его Независимой психиатрической ассоциации, затем вечером я пошел на собрание квакеров у Татьяны Павловой. Она, как и Савенко, ожидает десятилетнего тоталитаризма, но она не думает, что будет гражданская война. Она думает, что армия слишком сильна и сплочена. Мне интересно. У нас было очень хорошее собрание квакеров, и мы оба служили на русском языке. Провожая меня до метро, она расхваливала февральскую погоду, обещание весны и т.д.
Понедельник, 4 февраля
Я мог понять, что она имела в виду сегодня. Воздух был светлее, солнце ярче, и я мог слышать птиц на крышах.
Я снова отправился на Варшавское шоссе с курьером в Лондон и подумал, что куплю еды на обратном пути. Не ходи, Джо. Даниловский рынок был закрыт на уборку, рыбный магазин был закрыт, а в молочном магазине не было молока. Итак, я вернулся домой с полукилограммом клюквы. Я приготовил довольно странный суп из своих остатков, затем отнес компьютер в компьютерную фирму SOVAM, чтобы обсудить настройку ссылки на электронную почту. Парень был добр ко мне, но накричал на четырех других людей, которые зашли. По дороге домой я заметил капусту в местном магазине, метнулся туда и сорвал ее. Обнаружил, что хозяин квартиры ждет меня, желая поговорить.
Он начинает нервничать из-за того, что его арендатором является человек с искусственным интеллектом. Он рассказал мне немного о своем прошлом: когда он работал переводчиком за границей, у его жены случился нервный срыв, и ей пришлось провести некоторое время в психиатрической больнице. Затем Министерство иностранных дел разорвало контракт, потому что он и его жена “испортили психологический климат коллектива”. “Возможно, ты не знаешь, что это такое, но я знаю”, - с горечью сказал он, и его лицо исказилось.
Затем он потратил больше часа, пытаясь открутить две гайки на моем сиденье унитаза, и в конце концов преуспел. Он очень скрупулезный и трудолюбивый; его перевод для нас был таким же. После трехчасового разговора без остановки и предсказания катастрофы и наплыва беженцев он резко развернулся на каблуках и попрощался.
В 23:30 вечера позвонили из Комитета Сахарова, просто пытались связаться по поводу празднования, которое они организуют в мае.
Вторник, 5 февраля
Сегодня, наверное, около -12 градусов, но было по-весеннему тепло.
Почтовый ящик становится чем-то вроде заложника судьбы, поскольку нет никакой рифмы или причины, когда почтовое отделение открывается или закрывается. Сегодня они заперли его передо мной и другой женщиной, а затем осыпали нас оскорблениями через стекло. Меня это почему-то очень угнетало. Вдобавок ко всему, я отнесла свое белье в магазин и обнаружила, что он закрыт “по техническим причинам” с 5 января. Я также звонила в Министерство иностранных дел с пятницы, но там все путались. Мне это очень надоело, и во второй половине дня я отправился в Художественную галерею имени Пушкина посмотреть выставку Бернарда Баффета. Фотографии Парижа с полупрозрачным небом. Там также есть несколько красивых матиссов; когда я присмотрелся повнимательнее, я был очень поражен тем, что он нарисовал.
Лег спать очень рано с раскалывающейся головной болью и чувством усталости. Сегодняшний день показался мне очень длинным. Я ни с кем не разговаривал и впервые испытал муки одиночества.
Двадцать шесть армейских грузовиков проехали мимо меня на обратном пути с рынка.
Среда, 6 февраля
Мои уши, кажется, перестали слышать, мой мозг переключился на русский, и я слушал радио и с легкостью просматривал "Известия". Может быть, поэтому я так устал. Сегодня Соколенко в Министерстве иностранных дел извинился и сказал, что все еще “ждет ответа” о моих конкретных правах здесь. Он также спросил, был ли я только что в Прибалтике – хотя я не могу представить, как, по его мнению, я добрался бы туда без каких-либо документов от него.
Наслаждался днем, составляя письма для списка рассылки. Подумал, что пойду посмотрю Кларка Гейбла в "Это случилось однажды ночью" в "Иллюзии". Но в тот вечер этого не произошло, и продавец билетов набил мне рот, потому что я неправильно понял программу. Итак, вместо этого посмотрел мост Ватерлоо, фильм 1950-х годов о Лондоне во время Первой мировой войны, где Лондон окутан туманом. Зал был переполнен, и к концу все мужчины и женщины вокруг меня плакали. Я люблю ходить в здешний кинотеатр, потому что зрители такие внимательные. Спокойной ночи за 7 пенсов.
Четверг, 7 февраля
По-прежнему никакого прогресса с моей аккредитацией в Министерстве иностранных дел. Утром прочитаю еще "Известия". Говорят, Маргарет Тэтчер больше не будет баллотироваться в Финчли. Курьер, которого я ожидал из Лондона, не прибыл, так что в конце концов я выскочил и обнаружил забавный местный магазинчик с запчастями для мотоциклов, кружевными шалями, развешанными по стенам, и банками компота на полках. Купил компот из винограда для друга из Великобритании, который лежит в постели с бронхитом.
Еще одна сцена сегодня на почте. На этот раз ко мне присоединился молодой человек, который сошел с ума и почти выбил дверь, чтобы нас впустили.
Сегодня ИРА обстреляла из минометов дом № 10.
Пятница, 8 февраля
Я думал, что посвящу эту неделю починке компьютера и получению своих документов из Министерства иностранных дел, но похвастаться особо нечем. Кроме того, курьер из Лондона все еще не прибыл, поэтому я не смог отправить наш информационный бюллетень или выдать материалы ООН о смертной казни для перевода. С другой стороны, у меня была хорошая еда, мой русский улучшился, и я немного занимаюсь спортом.
На этой неделе я чувствовал себя оторванным от телевизора, поэтому подумал, что в понедельник изучу возможность приобрести небольшой новый телевизор в магазине за твердую валюту – более 1000 твердых рублей (т. е. более & # 163; 1000)! Итак, я решил, что попробую достать новую трубку для большого старого телевизора в моей комнате. Пошел в местную мастерскую по ремонту телевизоров, где женщина дважды крикнула мне, что они ремонтируют только радиоприемники. Сегодня я отправился в другую мастерскую по ремонту телевизоров, за вокзалом Тула. Меня отвели в заднюю комнату, чтобы познакомить с Олегом Федоровичем, изможденного вида мужчиной в коричневом комбинезоне, сидящим в кабинете, уставленном книгами о Ленине и советском трудовом законодательстве. Он обещал мне трубку за 238 рублей, но у меня не было с собой достаточно денег. Почти у каждого, кого я посетил, есть большой, но неработающий телевизор. По-видимому, трубки начали выходить примерно в одно и то же время.
Я зашел в гостиницу "Россия", чтобы разменять еще денег, потом подумал, что попробую поужинать. Зашел в просторный, пустой ресторан, и женщина сказала, что они полностью забронированы. Немного повздорив, я ушел.
Я думал о том, что мне придется позволить этим постоянным отказам и поражениям просто захлестнуть меня, не позволяя им повлиять на мой основной драйв. Мне приходит в голову, что это то, чем Советы, должно быть, занимаются всю свою жизнь. Поэтому нелегко понять, насколько люди настроены пораженчески или как-то иначе. В начале недели люди, с которыми я разговаривал, казались мне очень пораженческими, но кто знает?
Утром навестил подругу в ее квартире в Британском совете. Уютно даже по лондонским стандартам.
Суббота, 9 февраля
На улице я прошел мимо четырех хорошо одетых людей, которые, забившись за угол, терзали сырой стейк.
Забавно было увидеть у Малого театра афишу актрисы, отмечающей свое семидесятилетие и пятьдесят лет на сцене. Она играла главную роль в "Живом трупе" .
На нашей двери висело написанное от руки объявление, приглашавшее всех ветеранов, борцов-интернационалистов и некоторых инвалидов на собрание в квартале, где они должны были получить продовольственные карточки на 1991 год. На лестнице меня толкнул старик с медалями, выбежавший за дверь, и мне пришлось зачитать уведомление двум людям, чье зрение не соответствовало этому.
Телевизор “tube” оказался 23-дюймовым экраном и всем, что происходит за ним. Действительно приятный человек в магазине договорился о его доставке мне за 60 пенсов.
Воскресенье, 10 февраля
Я очарован мемуарами Федора Бурлацкого "Лидеры и их советники" . Его мать носила маленький пистолет в волосах (?). Они немного похожи на рассказ Денниса Хили в том, что это история с моралью. Мораль Хили заключалась в том, что вам нужно планирование и общественный консенсус. Суть Бурлацкого в том, что он был насильником коммунистического коллектива, тем, кто бросил вызов системе и всегда выступал за демократию, суд присяжных и т.д. Его рассказ о Хрущеве леденит душу; это чистое бандитское убийство. Но вы не совсем уверены, какая банда рассказывает.
В советском стиле я вывесил еду за окно, затем разморозил холодильник. Билл Миллиншип взял меня тогда за покупками, потому что мы не могли найти левый поворот, отвез меня на 13 км на север в The Observer на elevenses. Он говорит, что чувствует, что у него все хорошо, если он делает четыре дела за утро. Я чувствую, что у меня все хорошо, если я делаю два за день. Он также думает, что кто-то высокопоставленный в данный момент защищает прессу.
Вечером я пошел на "Землетрясения". Я продолжал говорить о еде, и Маргарет, которая заканчивает здесь четырехмесячный курс, сказала мне заткнуться. Татьяна описывала семинедельный пост, который русские православные соблюдают перед Великим постом, и мы все внезапно рассмеялись, включая ее. Всего семь недель? Когда я в последний раз включала холодильник, он не работал. Хей-хо.
Понедельник, 11 февраля
Мне снилось, что я еду на велосипеде в гору, где телеги с сеном и ослы, груженные соломой, то и дело останавливались или ломались. Я также проходил мимо групп советских людей, выбегающих из рыночных прилавков, похожих на картину Брейгеля, нарисованную на снегу на южной кольцевой дороге.
Ровно в 9.00 подъехал мой домовладелец, желая просмотреть рекламные страницы Коммерсанта . Он принес информационный бюллетень, перевел и починил мой холодильник. Как бы то ни было, он самый эффективный и надежный человек, с которым я имею дело, и это облегчение. Курьера из Лондона по-прежнему нет. Министерство иностранных дел говорит, что произошла какая-то “задержка” в отношении моего статуса. Я вынес свое белье на третью прогулку, но не нашел прачечной, которая доставила бы его отсюда до Даниловского рынка. Компьютерной фирме нужно еще больше информации, так что вернемся к исходной точке.
Сегодня я решила отправить телеграмму на день Святого Валентина. Вспыльчивая женщина за стойкой не умела читать латинский шрифт и запнулась на букве “у”. Она достала таблицу транслитерации, на которую я должен был указывать, буква за буквой, а затем африканец на почте вступил в дискуссию и начал говорить: “y gr èque – запишите это” и т.д. Мы оба набросились на него одновременно. Забавная маленькая сцена раздражения из-за чего-то, что вовсе не должно было вызывать раздражения.
Николай из московской группы амнистии зашел к нам на чай. И он, и Лада настроены позитивно и у них есть идеи. “Лучше ignis fatuus, чем совсем без иллюминации”. Я все больше и больше ценю это в людях. Так было до того, как я пришел сюда.
Вторник, 12 февраля
Я наблюдал, как несколько рабочих перекладывали тяжелые плиты по снегу. На них были ватные куртки, тяжелые ботинки и балаклавы, и они присели на корточки, чтобы передохнуть. Затем бригадир поцеловал одну из них и взял ее за руку.
Сегодня я вызвал мастера по ремонту телевизоров. У молодой женщины за стойкой был постоянный хмурый вид, и она сидела и работала, не снимая трубку. Я простоял в очереди десять минут, затем она внезапно взяла трубку и крикнула: “Я же сказала вам подождать – здесь люди!” Нам всем пришлось сказать, что не так с нашими наборами. Женщина передо мной очень мило сказала: “От него идет дым и пахнет гарью”.
Сегодня премьер-министр СССР обвинил Запад в подготовке экономического саботажа с целью свержения правительства Горбачева. Зачем Западу хотеть свержения правительства Горбачева? Это не имеет смысла даже с их точки зрения.
Меня приятно навестил друг из Великобритании.
Среда, 13 февраля
Арендодатель очень рад, что с Сахалина сняли пограничные ограничения, поскольку, по его мнению, это означает, что Дальний Восток станет зоной свободного предпринимательства.
Я наслаждался утренним чтением "Известий" и составлением списка всех моих материалов ООН. Затем я отправился на Арбат, чтобы занести перевод Марокко в Журнал гуманитарных наук . Мне сразу понравилась Таня, женщина, которая собирается это сделать. Она познакомила меня с Евгением Владимировичем, заместителем редактора, просто чтобы он мог увидеть настоящего человека из Amnesty вживую. Когда мы вошли, он отправлял еду в рот и был приятно смущен. Они оба были очаровательны, стремились помочь и хотели, чтобы Amnesty опубликовала статью в журнале. Однако все, что он говорил, было непреднамеренно вводящим в заблуждение, например: “После войны советское государство приглашало сюда много иностранцев, но это всегда плохо заканчивалось, и их обвиняли в шпионаже…”, или: “Это как в фильмах о Тарзане, а ты Джейн...”
Я опоздал встретиться с Джоном и пойти на фильм о Чернобыле, но в конце концов я наткнулся на кое-что из реального в доме Виктора. Рослый мужчина лет двадцати приехал погостить, и оказалось, что он болел восемнадцать месяцев и теперь направлялся в Донецк на Украине на лечение. Он провел две недели в Белоруссии во время Чернобыльской катастрофы, и теперь “что-то не совсем в порядке с его кровью”.
Вечер у Виктора был похож на что-то из Достоевского и заставил меня довольно сильно напрячься. Они довольно напряжены, и голубь ходит взад-вперед из кухни в главную комнату. Их девяностодвухлетняя бабушка, которую все игнорировали или обходили стороной, сидела в углу и разговаривала с ним. Когда я впервые приехал, там был педиатр, который сделал несколько пренебрежительных замечаний в адрес ИИ. Мать Виктора разозлилась на него и разразилась тирадой, пока мы с Виктором разговаривали. Затем приехал мужчина с лейкемией, и позже, когда он провожал меня до метро, мы прошли мимо женщины в темноте на лестничной площадке, чье лицо показалось мне знакомым. Мы вернулись и провели еще час с Лидией Запеваловой, чей сын был приговорен к смертной казни в 1989 году. Весь вечер было много ссор и потасовок, и Виктор продолжал ложиться, потому что чувствовал себя паршиво. В любом случае, хорошая новость заключается в том, что тридцать человек сформировали комитет по борьбе со смертной казнью в Москве. У Виктора есть идеи по получению Амнистии на некоторые помещения.
Четверг, 14 февраля
Сегодня утром у хозяина квартиры перехватило дыхание. Я сказал, как прекрасно воспитаны советские дети по сравнению с нашими. Он сказал, что это потому, что мы продались капитализму, но они “строят социализм и поэтому должны быть лучше”. Я не мог поверить, что это исходит из его уст. Затем он сказал, что не одобряет порнографию, но по его лицу промелькнуло что-то, что противоречило его словам.
Я с удовлетворением провел утро, написав письмо члену Белорусской комиссии по помилованию, который хочет связаться с другими аболиционистами. Затем я купила немного сока, хлеба и вкусных яблок и, “ошеломленная успехом”, отправилась в прачечную на четвертую прогулку. В химчистке мои джинсы были готовы за 8 пенсов через неделю. Прачечная, однако, как раз закрывалась, и мне пришлось распаковывать все свои вещи в большой спешке. Потом оказалось, что мне нужны бирки с номерами тканей, пришитые на каждый уголок. Она не позволила мне написать номер чернилами на себе. Итак, мне пришлось перепаковывать свое белье и бегать с ним от двери к двери в условиях, которые теперь превратились в небольшую метель, пытаясь выяснить, где купить эти чертовы номерные знаки. В конце концов мне пришлось взять белье из прачечной с собой в город, чтобы встретиться с некоторыми членами Amnesty. Несколько улыбок в поезде, и Николай сказал: “Не хочу показаться грубым, но ты выглядишь очень живописно с этой сумкой”.
Неожиданно Семен Глузман позвонил Светлане Полубинской, оба вернулись из Киева и приехали сюда, чтобы обсудить завтра в Верховном Совете новый законопроект о психиатрии. Говорят, что после многих лет, когда психиатрией никто не интересовался, все пытаются опередить Наблюдательный комитет, который Всемирная психиатрическая ассоциация направляет сюда с инспекцией в марте.
Я зашел к Полубинской и получил огромное удовольствие, услышав их взгляд на политическую сцену, оба они постепеновцы, полностью погруженные в психиатрические проблемы. Полубинская была соавтором проекта нового закона о психиатрии и с октября заседает в комитете Верховного Совета, который медленно разбирает его на части. Пока они рассмотрели только шесть статей, в основном преамбулу. Меня поразил тот факт, что она делает все это в основном из спальни в своей квартире. Она предложила мне свою стиральную машину, а также внесет меня в список своих парикмахеров.
Сегодня вечером мне очень повезло сбежать. По дороге домой я услышала шаги за спиной по снегу, обернулась и увидела мужчину в синем анораке, догоняющего меня. Затем я изменил направление и понял, что он целится в меня. Мы остановились лицом друг к другу, и я закричал. Никто не подошел, и он начал говорить: “Давай, громче. Так лучше. Никто не придет. Ты повредишь себе горло”. Я кричала пять раз, и каждый раз он оглядывался, затем подходил ближе. Я не сводила с него глаз и в конце концов сказала: “Оставь меня в покое”. Как я и боялась, он спросил: “Ты не русский? Откуда ты?” Когда я сказал ему, он сказал: “Извините”, и ушел. Я думал, он тоже пошел бы за моими деньгами. У меня болит горло, когда я пишу это.
Пятница, 15 февраля
Первую часть дня мне было трудно выбросить этого человека из головы. Когда я смотрела ему в глаза, я продолжала пытаться увидеть в нем целостную личность. Я спал допоздна, выспался днем и рано лег спать.
Утром я пришила номерные знаки на одиннадцать простыней и полотенец, сознавая, что, вероятно, делаю это неправильно для прачки. Конечно же, там, на стене прачечной, была большая схема, показывающая, как это нужно было делать, но у меня все было в порядке. Днем я заскочил в почтовое отделение, чтобы послушать, как моя хозяйка почтового ящика объясняет нескольким недовольным клиентам, что они продолжают получать противоречивые инструкции свыше и “мы не знаем, какому Богу молиться”. Может быть, поэтому дверь все время открывается и закрывается, как в холодильнике.
Поскольку Саддам Хусейн сделал мирное предложение, Хелле пришлось написать об этом статью для своей газеты и поэтому она отменила ужин. К своей чести, Комитет конституционного надзора СССР указал на три основных нарушения в президентских указах о совместном армейском и полицейском патрулировании, сообщают Известия .
Суббота, 16 февраля
Меня пригласили на грандиозный обед к Виктору, где я должен был встретиться с Анной Евгеньевной Бочко, новым адвокатом защиты, которая обжалует смертный приговор, вынесенный Андрею Запевалову. Она специалист по делам об убийствах, ей под тридцать, и, по-видимому, у нее очень ясное мышление.
К тому времени, когда я приехал, мать Виктора и миссис Запевалова доводили друг друга до бешенства на кухне. Это был огромный пятичасовой обед с салатами, пирожками с грибами домашнего приготовления, рыбой, домашними пельменями, домашним тортом со сметаной и чаем, приготовленным из собранных вручную сушеных трав. Лия Давидовна описала, как она поменяла немного картошки на мясо, а чайник на муку и т.д., И все они сказали, что делают одно и то же. Там все были очень добры к детям, особенно Виктор и его мама, у которых настоящий талант. Лия Давидовна объяснила им, что если бы не немцы, у них не было бы своего хрустального светильника. Немцы вторглись в Харьков, построили казино с люстрами, разрушили его, когда уходили, и бабушка Лии Давидовны спасла один оставшийся абажур.
Лидия Запевалова сильно расплакалась по мере того, как день клонился к вечеру. Я внезапно сам увидел, какой агонией является смертная казнь для всех родственников, которых это касается. Для нее прошло два года.
Я вернулся домой с половиной поросенка.
Воскресенье, 17 февраля
Я ждал друга из Великобритании возле Дома обуви в 15.00, когда такси выехало на тротуар и въехало в ногу слепому мужчине. Бедняга был в шоке и едва мог ходить, потому что у него сильно болела нога, но водитель вышел и накричал на него. Мы узнали его номер, и кто-то пошел за полицией. Джейн прибыла в плохом настроении, только что получив непристойный телефонный звонок. У нас была очень приятная прогулка по Воробьевым горам, а затем чаепитие у нее дома. На обратном пути я услышал три или четыре глухих взрыва вдалеке. Все на улице оглянулись.
В подземном переходе на Октябрьской я прошел мимо аккордеониста, стоявшего у "петиций за сохранение Ильи Заславского на посту главы местного совета". Музыка была задумчивой, и люди подписывались при свете ламп, как будто они были в каком-то фильме. Я начинаю немного скептически относиться к этим раздачам петиций. Похоже, что его совет, включающий многих бывших сторонников, хочет его отставки. Разве это не демократия?
Вечером я пошла на встречу по амнистии с Николаем и Александрой, чтобы обсудить женскую кампанию. Когда я вернулась домой, меня тронула записка, которую Лидия Запевалова оставила у моей двери. У нее возникли трудности с поиском моего адреса, и она хотела, чтобы я простил ее за то, что не появилась вовремя. Она также оставила для меня немного сушеных грибов и дала рецепт приготовления супа, который заканчивался словами: “По крайней мере, я так это делаю. Возможно, ты знаешь способ получше”. Это было любезно, достойно и скромно, и это меня очень расстроило.