В соответствии с Законом США об авторском праве 1976 года сканирование, загрузка и распространение любой части этой книги в электронном виде без разрешения издателя представляет собой незаконное пиратство и кражу интеллектуальной собственности автора. Если вы хотите использовать материалы из книги (кроме целей обзора), необходимо получить предварительное письменное разрешение, связавшись с издателем по адресу Permissions@hbgusa.com. Спасибо за поддержку прав автора.
Вещественные доказательства не могут быть ошибочными, не могут лжесвидетельствовать и не могут полностью отсутствовать. Только человеческая неспособность найти его, изучить и понять может уменьшить его ценность.
--Пол Л. Кирк, Расследование преступлений: вещественные доказательства и полицейская лаборатория
1
— Худшее, что я когда-либо видел, — прошептал он.
Она выслушала слова молодого человека и решила, что это немного иронично, поскольку ему было не больше двадцати пяти лет. Сколько мест преступлений он мог объездить?
Но она также отметила, что его круглое красивое лицо, увенчанное короткой стрижкой, выражало искреннюю тревогу. В нем чувствовался военный вид, и он, похоже, не из тех, кто нервничает.
Там, внизу, было что-то особенно тревожное — в яме подземного гаража, перед которой они стояли, очерченная развевающейся желтой лентой, яма, где рано утром была убита женщина.
Амелия Сакс готовилась на плацдарме возле скромного многоквартирного дома в столь же сложном по стилю районе Манхэттена, на Восточной Двадцать шестой улице. Здесь были малоэтажные жилые дома 1950-х и 60-х годов, несколько домов из коричневого камня, рестораны, которые двадцать лет назад были итальянскими и превратились в ближневосточные. Зелень — невысокие, анемичные деревья, тянущаяся трава, крохотные кустарники в огромных бетонных горшках.
Сакс разорвал пластиковый пакет, в котором находился одноразовый костюм для сцены: белый комбинезон «Тайвек», ботинки, головной убор, нитриловые перчатки с манжетами.
— Тебе тоже понадобится «Девяносто пятый», — сказал ей молодой офицер. Его звали Марко, возможно, первым, возможно, последним. Сакс не удосужился это выяснить.
«Химическая проблема? Био? Кивнув в сторону ямы.
N95 представлял собой противоаэрозольный респиратор, который отфильтровывал большую часть нечистот, которую можно было найти на местах преступлений. Опасные.
— Просто ты этого захочешь.
Она не любила респираторы и обычно носила простую хирургическую маску. Но если Марко скажет ей, что внутри проблема, она согласится.
Худшее, что я когда-либо видел…
Сакс продолжал надевать защитное снаряжение. Она страдала клаустрофобией, и ей не нравились слои пеленания, с которыми приходилось мириться обыскателям места преступления, но они были необходимы для защиты их от опасных веществ на месте преступления, но, что более важно, для защиты места происшествия от загрязнений, которые могла выбросить полиция - их волосы, волокна, кусочки кожи и другие следы, которые они могли бы возить с собой. (Одного мужчину едва не арестовали, потому что семя помидора связало его с убийством, пока не выяснилось, что семя произошло из ботинка офицера на месте преступления, который не надел ботинки... и который вскоре так и сделал, благодаря Линкольн Райм, бывший офицер на месте преступления.)
Подъехало еще несколько машин, в том числе машина лейтенанта детектива по расследованию особо важных дел Лона Селитто, «Краун Виктория» без опознавательных знаков. Машина была безупречно чистой, с нее все еще капала вода после мойки. Селлитто же, как правило, был растрепан. На нем была неглаженная белая рубашка, перекошенный галстук и помятый костюм, хотя, к счастью, темно-синий, скрывающий морщины (Сакс вспоминал, что он носил хлопчатобумажную ткань один раз и больше никогда; даже ему казалось, что он похож на взлохмаченную простыню). Сакс отказался от попыток угадать возраст Селитто. Он жил в той вечной середине пятидесятых, в которую, кажется, попадают все первоклассные детективы полиции Нью-Йорка.
Он тоже был институтом, и теперь он ловил несколько благоговейных взглядов со стороны униформы, когда пробирался сквозь толпу зевак и с некоторым трудом, учитывая свой вес, нырнул под желтую ленту.
Он присоединился к Саксу и Марко, которые не испытывали особого благоговения, но явно уважали.
«Детектив».
Селлитто понятия не имел, кто он такой, но кивнул в ответ. Он спросил Сакса: «Как он?»
Это означало бы только одно «он».
"Отлично. Вернулся на два дня. Вообще-то хотел приехать на место происшествия».
Линкольн Райм, бывший руководитель операции на месте преступления полиции Нью-Йорка, а теперь судебно-медицинский консультант, проходил ряд медицинских процедур, чтобы улучшить свое состояние: он был парализован, в значительной степени парализован от шеи и ниже из-за несчастного случая во время обыска места происшествия. много лет назад.
Селлитто искренне сказал: «Ни хрена. Хотел приехать. Да благословит его Бог».
Сакс искоса посмотрел на мужчину. Она была значительно моложе и младшим детективом. Но она многое не упустила – ни от кого. Селитто поймал этот взгляд. — Это прозвучало снисходительно?
Она подняла бровь, что означало: «Ага. И если бы Райм услышал, как ты это сказал, ответ был бы неприятным.
«Ну, блин. В любом случае, хорошо для него. Он сосредоточился на грязно-белой квартире, пятнах воды на стенах, разномастных окнах, помятых кондиционерах под ними, грустной траве, больной или умирающей от городских собак, а не от прохладного воздуха. Однако даже мастерская с вентиляционными шахтами обойдется в две тысячи плюс сдача. Когда Сакс не гостила у Райма, она была у себя дома в Бруклине. Большой. И там был сад. Был сентябрь, и она только что собрала последний урожай овощей, опередив мороз на двадцать четыре часа.
Сакс заправила свои густые рыжие волосы под кепку «Тайвек», а комбинезон на липучках застегнул поверх джинсов и узкого шерстяного свитера. Костюм сидел плотно. Марко наблюдал, несколько осторожно. До прихода в полицию Нью-Йорка Сакс была фотомоделью. За ней следило множество глаз.
«Вероятность того, что сцена окажется горячей?» — спросила она Марко.
Преступники редко оставались на месте убийства и преследовали следователей, но это не было чем-то неслыханным.
«Сомневаюсь», — ответил молодой офицер. "Но…"
Для него имело смысл подстраховаться, когда дело дошло до сцены, которая, по-видимому, была настолько ужасной.
Прежде чем одеться, Сакс вытащила и отложила в сторону свой пистолет «Глок». Теперь она протерла его спиртовым тампоном, чтобы удалить следы, и сунула в карман комбинезона. Если бы ей понадобилось оружие, она могла бы быстро добраться до него и даже выстрелить сквозь ткань, если понадобится. Это было хорошо в Глоках. Никаких внешних предохранителей, двойное действие. Ты указал и потянул.
Есть ли шанс, что будет жарко?…
И что, черт возьми, такого плохого в этой сцене? Как умерла бедная женщина? И что с ней случилось до… или после?
Она предположила, что это было садо-сексуальное убийство.
Селлитто спросил Марко: «Что за история, офицер?»
Рассказывая историю, он переводил взгляд с детектива-старшего на Сакса. — Меня приставили к месту преступления в Квинсе, штаб-квартира, сэр. Сегодня утром у меня была повышенная подготовка в академии, поэтому я направлялся туда, когда услышал звонок.
Академия полиции Нью-Йорка на Двадцатой улице на Второй авеню.
«Диспетчерская сказала, что есть в наличии. Я был в двух кварталах отсюда, поэтому ответил. У меня было с собой снаряжение, и я оделся перед тем, как войти». Марко тоже был одет в костюм Тайвек, предназначенный для места преступления, без головного убора.
"Хорошая мысль."
«Я бы не стал ждать, но в сообщении говорилось, что в сообщении говорится о теле, а не о раненой жертве».
Место преступления всегда было компромиссом. Загрязнение посторонними следами и уничтожение важных улик может затруднить или даже сорвать расследование, но приоритетом служб быстрого реагирования является спасение жизней или поимка преступников, которые все еще присутствовали. Марко поступил правильно.
«Я быстро осмотрел место происшествия, а затем позвонил».
Два других человека из штаб-квартиры Квинса только что прибыли на RRV — машине быстрого реагирования — с оборудованием для сбора доказательств. Мужчина и женщина вылезли из машины: она азиатка, он латиноамериканец. Он открыл заднюю часть, и они тоже получили свое снаряжение. «Эй, Марко, — крикнул он, — как ты нас победил? Возьмем сюда вертолет?
Молодой офицер слабо улыбнулся. Но было ясно, что он все еще обеспокоен тем, что увидел внутри.
Селлитто спросил Марко: «Ты уже знаешь кого-нибудь из игроков?»
— Просто ее парень позвонил. Это все, что я знаю.
Детектив постарше сказал: «Я поговорю с ним и направлю команду по сбору информации. Ты справишься со сценой, Амелия. Мы встретимся снова у Линкольна.
"Конечно."
— Детектив Райм будет заниматься этим делом? – спросил Марко.
Райма уволили из службы — он был капитаном детектива, — но в полиции, как и в армии, звания, как правило, оставались неизменными.
— Да, — пробормотал Селитто. «Мы убегаем оттуда». Таунхаус Райма часто служил неофициальным командным пунктом для дел, которые Селлитто рисовал или собирал.
Марко сказал: «Я уже пропустил занятия. В академии. Есть ли у меня шанс остаться и помочь?
Очевидно, ужас этой сцены не мог его остановить.
Селлитто сказал: — Главное место преступления детектива Сакса. Решать ей.
Одной из самых больших проблем в правоохранительных органах было найти достаточное количество людей для помощи в расследовании. И никогда не будет достаточно обыскателей места преступления. Она сказала: «Конечно, ценю это». Она кивнула в сторону входа в гараж под зданием. «Я возьму пандус и саму сцену. Вы и другие команды занимаетесь…
Марко прервал его. «Вторичные и третичные сцены. Точки входа и выхода. Я прошел курс детектива Райма.
Он сказал это с гордостью.
"Хороший. А теперь скажи мне точно, где находится жертва.
«Спуститесь по рампе на два уровня. Она внизу, сзади. Единственная машина. Он сделал паузу. «Не могу это пропустить».
Худший…
"Хорошо. Теперь перейдем к этим сценам».
«Да, детектив. Мы попадем в сеть».
Сакс почти улыбнулся. Последнее слово он произнес как приветствие среди посвященных в секретном клубе. Прогулка по сетке…. Это была фраза, придуманная Раймом для наиболее полного исследования места происшествия, охватывающего каждый квадратный дюйм — дважды.
Марко присоединился к своим коллегам.
«Эй, ты теперь мэм, Амелия».
«Это был просто час ночи. Не делай меня старше, чем я чувствую».
— Ты могла бы быть его… старшей сестрой.
"Забавный." Затем Сакс сказал: — Лон, найди также биографию жертвы. Столько, сколько вы можете."
Вот уже несколько лет она работала с Линкольном Раймом и под его опекой стала прекрасным специалистом по осмотру мест преступлений и солидным судебно-медицинским аналитиком. Но ее первым навыком и любовью к работе в полиции были люди — наследие ее отца, который всю свою жизнь проработал патрульным офицером полиции Нью-Йорка. Ей нравилась психология преступности, которую Линкольн Райм имел обыкновение пренебрегать «мягкой» стороной полицейской деятельности. Но Сакс считал, что иногда вещественные доказательства не приводят вас к порогу преступника. Иногда нужно было внимательно присмотреться к вовлеченным людям, к их увлечениям, страхам, мотивам. Все подробности их жизни.
Селлитто поспешно удалился, жестом пригласив офицеров патрульного отдела присоединиться к нему, и они сгрудились, чтобы организовать группы для сбора информации.
Сакс открыл виниловую сумку и достал видеокамеру высокого разрешения. Как и свое оружие, она протерла и его спиртовыми тампонами. Она надела легкий блок на пластиковую шапочку, закрывающую ее голову. Маленькая камера располагалась прямо над ее ухом, а почти невидимый микрофон на ножке направился ко рту. Сакс щелкнула переключателями видео и аудио и вздрогнула, когда громкие статические помехи ударили в ее барабанную перепонку. Она поправила его.
— Райм, ты здесь?
Момент грохота. «Да-да, ты здесь, ты на месте происшествия? Ты в сети, Сакс? Время теряется.
«Только что приехал. Я готов идти. Как вы себя чувствуете?"
«Хорошо, а почему бы и нет?»
Трехчасовая микрохирургическая операция пару дней назад?
Она не ответила.
«Что это за свет? Господи, как ярко.
Она взглянула на небо, и луч утреннего солнца ударил в видеокамеру и на монитор высокого разрешения, на который смотрел Райм. "Извини."
В руке в перчатке Сакс взял сумку для сбора улик — небольшой чемодан — и фонарик и пошел по пандусу в гараж.
Она смотрела себе под ноги. Странный.
Райм тоже это уловил. «На что я смотрю, Сакс?»
"Мусор." Пандус был грязным. Ближайший мусорный контейнер лежал на боку, а дюжина мешков для мусора внутри была вытащена и разорвана. Содержимое покрыло землю.
Это был беспорядок.
— Тяжело тебя слышать, Сакс.
«Я ношу N-девяносто пять».
«Химическая, газовая?»
«Первый ответ подсказал мне, что это хорошая идея».
«Очень темно», — пробормотал тогда криминалист.
Видеокамера автоматически перешла в режим слабого освещения — этот зеленоватый оттенок из шпионских фильмов и реалити-шоу, — но были ограничения на количество битов и байтов, которые можно было передать.
Глаза, кстати, тоже. Было темно . Она заметила, что лампочки отсутствуют. Она сделала паузу.
"Что?" он спросил.
— Лампочки не просто отсутствуют, Райм. Кто-то вынул их и сломал. Они разбиты».
— Если за этим стоит наш исполнитель, значит, он, вероятно, не из этого здания. Он не знает, где находится переключатель, и не хотел тратить время на его поиск».
Будьте готовы к тому, что Райм придет к таким выводам… на основе простого наблюдения.
— Но почему сломанный?
«Может быть, просто из осторожности. Трудно получить отпечатки или удалить другие следы от разбитой лампочки. Хм, он мог бы быть умным.
Райм, как с радостью отметил Сакс, был в хорошем настроении. Медицинское лечение — сложное, дорогое и весьма рискованное — шло хорошо. Он восстановил значительную подвижность обеих рук и кистей. Не ощущение; ничто не могло вернуть это обратно, по крайней мере, в том виде, в каком сейчас существует медицина, но он был гораздо менее зависим, чем когда-то, и это значило мир для такого человека, как Линкольн Райм.
Наконец ей пришлось прибегнуть к фонарику. Она нажала на длинную кнопку Maglite и продолжила путь мимо дюжины припаркованных автомобилей, некоторые из владельцев которых, несомненно, были в ярости из-за того, что им не разрешили пользоваться своими транспортными средствами из-за незначительного неудобства, связанного с убийством недалеко от того места, где они припарковались. Но, с другой стороны, нашлось бы немало тех, кто сделал бы все возможное, чтобы помочь поймать подозреваемого.
Ничто так не учит человеческой природе, как работа полицейского.
Сакс почувствовала пульсирующую боль в коленях от артрита, которая замедлилась. Потом она вообще перестала, но не из-за дискомфорта в суставах, а из-за шумов. Скрипит и стучит. Дверь закрылась — межкомнатная, а не автомобильная. Казалось, это было очень далеко, но она не могла сказать наверняка. Стены приглушали и сбивали звуки.
Шаги?
Она внезапно повернулась, почти поменяв фонарик на Глок.
Нет, просто капает вода из трубы. Вода стекала по склону, смешиваясь с бумагами и другим мусором на полу; здесь мусора было еще больше.
— Хорошо, Райм, — сказала она. «Я почти на нижнем уровне. Она и ее машина за тем углом.
— Продолжай, Сакс.
Она поняла, что остановилась. Ей было не по себе. «Я просто не могу разобраться во всей этой фигне».
Сакс снова пошла, медленно дошла до угла, остановилась, поставила чемодан и вытащила пистолет. В луче фонарика была слабая дымка. Она сняла маску, вдохнула и закашлялась. В воздухе стояла острота. Краска, может быть, или химия. И курить. Она нашла источник. Да, в углу тлели какие-то газеты.
Именно это имел в виду Марко.
— Хорошо, я выхожу на сцену, Райм.
Думая о словах Марко.
Худший…
Подняв оружие, она повернула за угол и направила мощный широкоугольный луч фонаря на жертву и ее автомобиль.
Сакс ахнул. «О Боже, Райм. О, нет…"
2
В 16:00 Амелия Сакс вошла в таунхаус Линкольна Райма на Западном Центральном парке.
Райм поймал себя на том, что смотрит на нее — отчасти из-за мощного осеннего света, льющегося из открытой двери позади нее, отчасти из-за своего нетерпения.
Обыск места преступления занял целую вечность, шесть с половиной часов, если быть точным, самый долгий срок для одной сцены, которую он мог вспомнить.
Сакс сказал ему, что молодой офицер, который первым отреагировал, сообщил, что это была худшая сцена, с которой он когда-либо сталкивался. Частично он имел в виду, что жертва умерла ужасной садистской смертью. Но в равной степени он имел в виду полное заражение места происшествия.
«Я никогда не видел ничего подобного», — сказал Сакс Райму в микрофон. И, глядя на экран высокого разрешения, он должен был признать, что и он этого не сделал. Каждый квадратный дюйм территории — от пандуса до пола гаража, автомобиля жертвы и прилегающей территории — был уничтожен, завален мусором. И красили, пудрили, покрывали жидкостями, присыпали грязью и порошками.
На самом деле было трудно найти саму жертву, несмотря на весь этот бардак.
Теперь Райм подвел свою красную инвалидную коляску Storm Arrow к входной двери, через которую Сакс пронес большую коробку, наполненную пакетами для сбора улик. Она объяснила, что первым прибывшим на место происшествия был офицер по имени Марко, и она приехала сюда на своем личном автомобиле — его внедорожнике. Райм отметил, что машина была по планширь загружена коробками с вещественными доказательствами. Молодой человек, взяв в руки массивную коробку, выглядел военным. Он переглянулся, когда увидел Райма. Он кивнул.
Райм проигнорировал его, сосредоточившись на поразительном количестве улик. Древний «Форд» Сакса тоже был заполнен. Он не понимал, как она смогла на нем водить.
— Господи, — пробормотал он.
У Линкольна Райма было красивое лицо, волосы были немного длинными для правил полиции Нью-Йорка, но это не имело никакого значения, поскольку он больше не был сотрудником полиции Нью-Йорка. Нос у него был выдающийся, губы пухлые, хотя они быстро становились тоньше, как радужная оболочка глаз, расширяющаяся на свету, когда он был недоволен, что случалось с некоторой частотой, учитывая его нетерпение и высокие стандарты прыжков с шестом при работе на месте преступления. У основания его горла был виден розовый шрам; оно напоминало пулевое ранение, но на самом деле оно было от трубки искусственной вентиляции легких, которая сохранила ему жизнь после аварии.
В открытую дверь дуло осеннее дыхание, и запятая черных волос щекотала ему лоб. Он неуклюже поднял правую руку, чтобы смахнуть ее, жест, который был бы невозможен несколько лет назад, когда он был полностью парализован ниже шеи. Эти мелочи — неспособность почесать зуд, невозможность прокормить себя, непрестанное мучительное состояние — были тем, что утомляло вас больше, чем более широкие последствия катастрофической травмы. На данный момент его левая рука была привязана к телу; ему сделали дополнительную операцию, чтобы придать этой конечности такое же неловкое, но чудесное умение, как правое.
Его карие глаза, щурясь на обочину, Райм потеряли счет ящикам, которые выгружал Марко. Он развернулся на стуле и направился обратно в гостиную таунхауса. «Том! Том!
Человек, которого он кричал, находился практически вполголоса на расстоянии десяти футов, хотя и не совсем был виден. — Я здесь, тебе не нужно…
«Мы должны что-то с этим сделать », — сказал Райм, когда появился его опекун. Сегодня молодой человек был одет в то, что он обычно носил на работе: брюки, загорелые сегодня, темно-синюю рубашку и галстук с цветочным принтом.
«Привет, Амелия».
Сакс входил через парадную дверь.
«Том». Он забрал у нее коробку, и она направилась за следующей поставкой.
Райм перевел взгляд с коробки на лицо Тома Рестона. "Посмотри на это! И посмотрите снаружи. Нам нужно найти места, чтобы это организовать. Все, что есть в берлоге… это нужно убрать!»
«Я освобожу немного места».
«Мы не можем это очистить. Мы должны его опустошить. Я хочу, чтобы все исчезло».
"Все в порядке." Помощник снял желтые кухонные перчатки и начал выносить мебель из комнаты.
Притон служил гостиной в таунхаусе; другую комнату, которая в викторианскую эпоху предназначалась для социальных связей, — гостиную, — Райм превратил в судебно-медицинскую лабораторию, такую же обширную, как и во многих городах среднего размера. Райм ни в коем случае не был богат, но он получил хорошую компенсацию за ранение и брал большие деньги за свою судебно-консультационную деятельность. Большая часть дохода шла обратно в его компанию, и он купил столько криминалистических «игрушек», сколько мог себе позволить (именно так называла их Амелия Сакс, увидев, как загорелись его глаза, когда произошло новое приобретение; По рифме они были просто инструментами).
«Мэл!» Райм снова кричал.
На этот раз он разговаривал со своим коллегой, который находился на участке экспертизы доказательств в гостиной. Детектив полиции Нью-Йорка Мел Купер, блондин, хотя и лысеющий и ботаник, был лучшим лаборантом Райма.
Купер прибыл три часа назад из Квинса, где они оба работали, в полицейский участок на месте преступления и жил там. Ему предстояло выполнять большую часть лабораторной работы по так называемому делу об убийстве Неизвестного 26, названному так потому, что убийца, неизвестный субъект, убил жертву на Восточной Двадцать шестой улице. У Купера были готовые листы стерильной смотровой бумаги, покрывающие рабочие поверхности, оборудование для обнаружения скрытых отпечатков, микроскопы, весы, прибор для измерения градиента плотности и десятки других инструментов, необходимых для судебно-медицинской экспертизы.
Он тоже смотрел на увеличивающиеся груды мешков, коробок и банок для сбора пожертвований, которые Сакс, Марко, а теперь и Том перевозили, и пытались найти для них место.
«Это из одной сцены?»
— Судя по всему, — сказал Райм.
— И это не была массовая катастрофа? Именно такое количество доказательств было получено в результате авиакатастроф и взрывов бомб.
«Один субъект, одна жертва».
Купер в смятении оглядел гостиную и коридор. «Ты помнишь эту фразу из «Челюстей» , Линкольн? Они охотятся за акулой.
— Акула, — рассеянно сказал Райм.
«Большая акула. Они впервые видят ее — она действительно большая — и один из них говорит: «Думаю, нам понадобится лодка побольше». Это мы."
"Лодка?"
« Челюсти . Фильм."
— Я никогда этого не видел, — пробормотал Райм.
# # #
Орудие убийства было едва ли не единственной простой частью анализа: это была машина жертвы.
Убийца подкрался к ней сзади и ударил ее, вероятно, куском камня или шлакоблоком, достаточно сильно, чтобы оглушить, но не убить ее. Затем он заклеил ей глаза, рот, ноги и руки и потащил за машину. Затем Субъект 26 завел «Приус» и поставил его себе на живот, оставив там. «Тойота» тяжелая спереди, а вес задней части составляет около 530 килограммов, как узнал Райм. На жертве лежало только одно колесо, что могло бы частично снизить давление, но судмедэксперт сказал, что внутренние повреждения были разрушительными. Тем не менее, ей потребовалось около часа, чтобы умереть — в основном от шока и кровотечения.
Но кроме определения ХПК, Райм и его команда не сделали никаких других доказательственных открытий. Фактически, все, что им удалось сделать, это систематизировать улики, в чем участвовали все: Сакс, Купер и Марко. Даже Том помогал.
Прибыл Лон Селитто.
О, Господи, нет…
Райму пришлось рассмеяться, хотя и горько, увидев, что большой детектив нес еще одну огромную коробку с сумками для сбора улик.
"Не более?" - спросил встревоженный Мел Купер; обычно он был воплощением отстраненного спокойствия.
«Они нашли другой путь выхода». Большой детектив передал коробку Марко. «Но на этом все должно закончиться». Затем он нахмурился, оглядываясь на сотни пакетов с коллекциями и образцами, выстроившихся вдоль стен на первом этаже таунхауса. «Я понятия не имею, что, черт возьми, здесь происходит».
Но Линкольн Райм сделал это.
— Ох, что происходит, Лон, наш субъект умен. Он великолепен ». Райм огляделся вокруг. «Я говорю «он», но помните, мы сохраняем непредвзятость. Это может быть и она. Никогда не делайте предположений».
— Он, она или оно, — пробормотал Селлитто. — Я до сих пор этого не понимаю.
Криминалист продолжил: «Вы знаете принцип Локарда?»
«Вроде как».
— А ты, Марко?
Молодой офицер моргнул и ответил, словно декламируя. Сто лет назад, по его словам, знаменитый французский криминалист Эдмон Локар разработал теорию: при каждом преступлении происходит обмен доказательствами между преступником и жертвой или местом происшествия. Замененные микроэлементы могут быть крайне незначительными, но они всегда существуют и в большинстве случаев могут привести к преступнику, если у следователя есть интеллект и ресурсы, чтобы их обнаружить.
"Достаточно близко. Что ж, на месте происшествия… — рука Райма неуверенно поднялась, и он указал на фотографии тела жертвы, сделанные Саксом и распечатанные Купером, — мы знаем, что субъект оставил что-то от себя. Он должен был. Принцип Локарда никогда не ошибается. Но, видите ли, он знал , что что-то оставит.
Сакс сказал: «И вместо того, чтобы потом попытаться стереть все следы себя, он сделал обратное. Он скрыл множество подсказок относительно того, кто он такой, почему он это делает и что он планирует дальше».
Блестящий…
Слишком много доказательств вместо слишком малого.
Райму пришлось признать, что он испытывает неохотное восхищение субъектом. В прошлом году он появился в документальном фильме канала A&E об осуждении женщины за убийство во Флориде. Ее приговорили к пожизненному заключению на основании улик, которые оказались недостоверными: офицер на месте преступления сначала обыскал место убийства, а затем дом подозреваемого, случайно оставив на теле женщины крошечный осколок краски с места убийства. одежду, которую он собирал в ее доме. Благодаря этому чипу она оказалась на месте происшествия, и присяжные признали ее виновной. Проверка процедур сбора доказательств судебно-медицинской экспертизы показала, что офицеру было приказано использовать одни и те же перчатки при обыске обоих мест происшествия в целях экономии денег. На втором судебном процессе женщину признали невиновной.
Райм присутствовал на шоу, чтобы обсудить преимущества и риски доказательств в расследованиях. Он заметил, что достаточно одного-двух крохотных следов или посторонних предметов, чтобы полностью раскрыть дело.
В этой ситуации Субъекту 26 удалось испортить сцену тысячами дымовых завес.
Райм взглянул на Купера. «Как скоро мы сможем начать?»
«Еще будет час или два, чтобы все классифицировать».
«Ах». Он был недоволен.
Сакс спросил Селитто: «Что вы и сборщики информации узнали о жертве?»
— Хорошо, — сказал детектив, вытаскивая блокнот, — ее звали Джейн Левин, тридцать один год. Помощник менеджера по маркетингу в брокерской фирме в центре города. Никакого криминального прошлого. Она встречалась со своим парнем семь-восемь месяцев. Он был тем парнем, который сообщил о ее пропаже, а затем нашел тело. Я разговаривал с ним какое-то время, но потом он потерял самообладание. Я имею в виду, полностью».
Райм заметил, как полные губы Сакса сжались при этой новости, и догадался, что ее реакция заключалась в том, что не только потеря, но и то, что он стал свидетелем этого ужаса, повлияет на человека на всю оставшуюся жизнь: этот последний жгучий образ его возлюбленной, умирающей при таких немыслимых обстоятельствах. Райм знал, что Сакс боролся с человеческой стороной преступности, а не отталкивал ее, как можно было бы подумать. Скорее, она приняла этот ужас и хотела сохранить его в чистоте. Она считала, что это сделало ее более чуткой и, следовательно, лучшим полицейским.
Хотя он придерживался противоположного подхода — оставался в стороне — это было одной из причин, за которые он любил ее.
Он снова переключил свое внимание на Селлитто, который продолжал свою дискуссию. «Теперь я проверил. У него нет алиби, у парня. Семья и знакомые являются подозреваемыми номер один и виновниками номер один в убийствах. Селлитто продолжил: «Прошлой ночью он был в Коннектикуте со своими родителями. Сегодня утром он вернулся в город около восьми и пошел к ней на квартиру. Мы добыли его данные. Остроумие, билеты и камеры наблюдения подтверждают, что он был там, когда она умерла. GPS тоже. Он чист.
Тот молодой парень с места преступления спросил: «Изнасилование, детектив?»
«Ничего сексуального, нет. Никакого грабежа. У нее все еще были ключи, кошелек, сумочка, украшения».
Сакс спросил: «Есть ли бывшие бойфренды, сталкеры?»
«По словам бойфренда и ее сестры, за последние пару лет она встречалась с одним парнем с работы, с одним парнем из ее фитнес-клуба, с одним парнем из церкви. Настоящая непринужденность. Сестра сказала, что все закончилось хорошо и никаких обид не было. В любом случае, в последний раз она рассталась около шести месяцев назад, незадолго до того, как встретила нынешнего парня».
Детектив продолжил: «Никакой связи с организованной преступностью, что неудивительно, и она не была разоблачителем или свидетелем. Я вообще не могу найти мотива».
Райма не особо волновал мотив. Его теория заключалась в том, что причины убийств людей в значительной степени не имели значения. Параноидальный шизофреник мог убить кого-то, потому что считал, что этот человек был частью авангарда планеты Альфы Центавра, стремящегося захватить мир. Его осудили за отпечатки пальцев на ноже, а не за безумные мысли.
— Ну, это нам о чем-то говорит , верно? — спросил Райм, поморщившись. «Если нет сценария «это сделал парень, это сделал насильник, это сделал грабитель», я думаю, что это псих». Он случайно смотрел на молодого офицера на месте преступления. «О, я знаю, что они больше не используют это слово. Но это гораздо более удачно, чем «человек, демонстрирующий антисоциальные черты расстройства личности». »
Марко кивнул, очевидно, не имея ни малейшего представления, что и думать по поводу этого заявления.
Именно Селлитто объяснил: «Линк говорит, что он мог бы стать серийным деятелем. Это означает, что он собирается нанести новый удар.
— Вы так думаете, сэр? — спросил молодой человек.
«Если это так, это также означает, что он выбирает жертв наугад. И где-то в этой трясине… — кивок в сторону гор улик, — есть ответ на вопрос, кем будет следующий.
3
Мел Купер ошибался.
Еще почти семь часов потребовалось, чтобы просто классифицировать доказательства. В 3:15 ночи решили оторваться на ночь.
Сакс оставался с Раймом, как и она делала три или четыре ночи в неделю, а Купер спал в комнате для гостей. Селлитто вернулся в свой дом, где его ждала его партнерша Рэйчел, которую он называл своей «Лучшей Другой». Марко направился обратно к себе домой, где бы он ни находился.
На следующее утро к девяти группа, за исключением молодого офицера службы безопасности, вернулась.
Как и в каждом случае, когда они работали, Райм попросил на доске таблицу со списком доказательств. Сакс оказал честь. Она с трудом подошла к доске. Райм заметил заминку в ее ноге; она страдала от артрита, и длительные обыски в сыром подземном гараже принесли свои плоды. Раз или два, потянувшись к началу, чтобы начать новую запись, она вздрогнула.
Наконец она закончила: потребовались все три доски в гостиной Райма. И это был лишь перечень того, что нашли команды. Не было вообще никакого анализа, а тем более проницательных выводов, которые можно было сделать об источниках или выводах относительно потенциальных жертв, не было.
Все в комнате замолчали и уставились.
СУБЪЕКТ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ УБИЙСТВО
Местоположение: 832 E. 26th Street
Жертва: Джейн Левин, тридцать один год.
COD: Внутренние травмы из-за веса автомобиля.
ТОД: Примерно в 4:00 утра.
Главные примечания:
• Ограбление не является мотивом
• Никакого сексуального насилия.
• Жертва не была известным свидетелем, похоже, никто не передавал «сообщения»
• Никакой связи с наркотиками или другой незаконной или организованной преступностью.
• Нет известных врагов
• У нынешнего парня есть алиби
• Случайно встречались с мужчинами, с которыми познакомились на работе, в оздоровительном клубе, в церкви — никаких тяжелых расставаний или сталкеров.
• Выглядит как случайное преступление, вероятно, серийный преступник.
Доказательство:
• Примерно 82 фунта бытового мусора, покрывающего съезд к гаражу и пол гаража, вероятно, из мусорного контейнера в многоквартирном доме.
• Скотч
--используется для усмирения жертвы
--обнаружено четыре почти пустых рулона, вероятно, взятых из мусора.
-- необходимо определить, был ли он источником записи, использованной на жертве
• Волосы, некоторые естественным образом отделяются от фолликулов, некоторые подстрижены.