Картер Ник : другие произведения.

Таинственное кораблекрушение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Таинственное кораблекрушение
  Прирост населения Соединенных Штатов Северной Америки, путем ежегодно увеличивавшейся иммиграции итальянцев, представлял собой весьма нежелательное для правительства явление.
  Больше всего иммигрировало сицилийцев, которые появлялись в хваленой стране свободы только за тем, чтобы в возможно короткий промежуток времени заработать возможно больше денег, а затем возвратиться к себе на родину.
  В этом, собственно, нет большой беды, так как Америка, при всех своих несомненных превосходствах над другими странами, все-таки не может заменить родину всем тем пришельцам, которые приезжают в Новый свет.
  Но дело в том, что итальянцы, не в пример представителям других народностей, охотно подчиняющимся правам и обычаям гостеприимной страны, ни на шаг не отступают от своих привычек.
  Так, например, вспыльчивые сыны юга, при малейшем поводе пускают в ход кинжал или револьвер.
  Мало того: иммиграция южных итальянцев перенесла в штаты все ужасы, творимые в самой Италии разными тайными сообществами.
  Мафия, Каморра и «Черная рука», как именуют себя эти преступные союзы, представляют собой не что иное, как сообщества разбойников, грабителей, вымогателей и убийц, вызывающие повсюду ужас и страх своими деяниями.
  Преступная деятельность этих сообществ вообще и членов «Черной руки», в особенности, так сильно развилась в Штатах, что в газетах появились уже особые рубрики, где изо дня в день сообщалось о злодеяниях этих преступных шаек.
  Не проходило дня без какого-нибудь покушения или грабежа.
  Полиция, конечно, пустила в ход все средства, чтобы положить конец этим ужасам, но преступники оказались хитрее всех сыщиков Нью-Йоркского полицейского управления.
  После того, как все усилия властей не привели ни к чему, начальник Нью-Йоркской полиции вызвал к себе знаменитого сыщика Ника Картера, который взял на себя поручение уличить членов тайного сообщества и изучить его организацию, поставив лишь условием, чтобы никто, кроме самого начальника полиции, не знал об его намерении.
  Ник Картер и его старший помощник Дик превратились в итальянцев, и знаменитому сыщику после долгих усилий удалось быть принятым в качестве члена одним из тех отделов союза «Черной руки», который раскинулся сетью по всему Нью-Йорку.
  Ник Картер узнал, что во главе союза стоит разбитый параличом старик, по фамилии Беллини, у которого была красавица-дочь, ненавидевшая деятельность членов союза.
  Затем Нику Картеру удалось арестовать всех членов одного из отделов и отправить их за решетку.
  Были задержаны также главари этого отдела, некий трактирщик Меркодатти и какой-то неизвестный, именовавший себя Михаилом Пеллурия.
  Сам Ник Картер, известный в отделе под именем Марко Спада, тоже был арестован и теперь сидел с этим Пеллурия в одной камере.
  Арест Ника Картера, разумеется, был произведен полицией по его же собственному распоряжению, а в одну камеру с Пеллурия он сел потому, что надеялся выведать у того еще кое-какие тайны.
  Таким образом, Ник Картер сидел в одной камере с Михаилом Пеллурия уже двое суток.
  Поздно вечером явился смотритель и грубым тоном предложил узникам следовать за ним.
  Под усиленным конвоем они прошли по коридорам подследственной тюрьмы на улицу.
  У ворот стояла тюремная карета, в которую их заставили войти.
  Дверцы захлопнулись за ними и тяжелая карета двинулась в путь.
  Внутри кареты было совершенно темно.
  Оба узника помолчали немного, тем более, что Пеллурия не знал, нет ли в карете еще полисмена. Наконец, он хриплым голосом спросил:
  — Куда мы едем?
  — Должно быть нас переводят в другую тюрьму. В какую именно, не знаю, но мы это увидим, когда будем вылезать из кареты.
  — Почему нас не оставили там, где мы были?
  — Вероятно, потому, что нас хотели разлучить с товарищами. Не забывайте, Пеллурия, что арестованы ведь все члены отдела.
  Помолчав немного, Пеллурия задумчиво проговорил:
  — Быть может, из другой тюрьмы нам скорее удастся бежать.
  — Вы мечтаете о бегстве?
  — Как не мечтать! Я только об этом и думаю с самого момента ареста!
  — А составили ли вы уже какой-нибудь план? Вероятно, нет, а я вот уже додумался, каким образом надуть полицию.
  — Неужели? И вы возьмете меня с собой, Спада?
  — Понятно, возьму! Я никогда не оставляю своих друзей в беде!
  — Стало быть, вы не ненавидите меня?
  — А за что мне вас ненавидеть?
  — А я-то думал, что вы ненавидите меня, полагая, что я действую за одно с Меркодатти. Помните, Спада, ведь мы подозревали в вас тайного уполномоченного самого Беллини, которому поручено укокошить нас за то, что мы ухаживали за его дочерью. Эта надменная девица и знать не хотела ни меня, ни Меркодатти, и мы боялись, что ее отец решил отправить нас на тот свет! Вот почему Меркодатти в ту ночь, когда вы в первый раз присутствовали на нашем заседании, хотел заставить вас признаться ему во всем!
  — Вы сами видели, как я разделался с ним, помните? Но зачем же мне ненавидеть вас, Пеллурия? Напротив: если мне удастся привести в исполнение мой план, то вы будете свободны одновременно со мной!
  — Вы поступаете как истинный друг! Но не знаете ли вы, куда именно нас теперь везут?
  — Быть может, в тюрьму на улице Лудло. Это было бы очень хорошо, так как оттуда, говорят, бежать не слишком трудно. У меня даже был приятель, который бежал оттуда и рассказывал, что это вовсе не трудно.
  — Значит, все-таки надежда есть, — шепнул Пеллурия, — но сумеете ли вы удостовериться, что нас привезли именно в тюрьму Лудло?
  — Очень просто. Я спрошу полисмена, который откроет нам двери.
  — Он ничего не ответит?
  — Почему вы так думаете?
  — Вот увидите, Спада: он будет молчать уже потому, что нас переводят в другую тюрьму, вероятно, только для того, чтобы там тайком покончить с нами!
  — Что за глупости! — громко расхохотался Ник Картер, — пожалуй, такие вещи происходят в Италии, но здесь в Америке этого не бывает!
  Пеллурия вздохнул с облегчением.
  Оба узника молчали, пока, наконец, карета не остановилась. Они слышали, как кучер слез с козел и ушел.
  — Спада, — вдруг шепнул Пеллурия.
  — Ну, что?
  — Не воспользоваться ли случаем и удрать?
  — Каким образом?
  — Вы поддержите меня, если я рискну?
  — Если можно будет, отчего же нет?
  — За нами, быть может, явятся только два человека, а с ними мы сумеем справиться! Я еще весьма недавно видел, что вы страшно сильны, Спада, да и я не из слабеньких!
  — А если наш замысел не удастся?
  — Смелым бог помогает! Терять нам нечего, а выиграть мы можем очень много!
  — Ладно, попытаемся, если только нас не будет провожать человека три или четыре.
  — Да, это было бы плохо! Тогда пришлось бы покориться судьбе!
  — Как вам сказать.
  — Неужели вы, Спада, рискнете вступить в борьбу с четырьмя полисменами? — спросил Пеллурия.
  — Почему бы и нет? Ваша мысль мне нравится, Пеллурия, так почему бы и не сделать отчаянной попытки вырваться на свободу?
  — Вы правы, Спада! Значит, рискнем?
  — Я сделаю все, что могу! Жаль только, что у меня нет ни ножа, ни револьвера!
  — Приходится ограничиться кулаками, — шепнул Пеллурия, — тише, идут. Сколько их, как вы думаете?
  Оба арестанта стали прислушиваться, затаив дыхание. Затем Ник Картер шепнул:
  — По моему, их трое?
  — Кучер и два смотрителя?
  — Да, кучер-то идет, я его по шагам узнаю.
  — Как же нам быть?
  — Вы становитесь у самых дверей, а я встану с другой стороны. Как только дверь откроют, я выйду первым, причем, конечно, не подам виду, что я задумал бежать. В тот самый момент, когда мои ноги коснутся земли, я пущу в ход кулаки и нисколько не сомневаюсь, что сразу же уложу двоих на землю! Когда это удастся, вы выскочите из кареты и во всю прыть убегайте, а я тем временем справлюсь с третьим.
  — Неужели вы думаете, что разделаетесь один?
  — Попробую.
  — А я не буду помогать вам?
  — Это, по моему, не имеет никакого смысла. Если нельзя устроить это с быстротой молнии, то и начинать не стоит. Вы удирайте и ожидайте меня на ближайшем углу. Я знаю по близости такое место, где мы с успехом можем скрыться.
  — Тем лучше, Спада! Буду делать так, как вы говорите!
  — Тише. Идут.
  Кто-то повозился у замка и вслед за тем дверцы кареты открылись.
  — Выходите, окаянные, оттуда!
  Согласно своему плану Ник Картер соскочил на землю обеими ногами сразу и в тот же момент накинулся на смотрителей.
  Так как смотрители отошли было немного в сторону, то Пеллурия не мог видеть, что собственно делается. Но судя по глухому звуку падения человеческих тел, он решил, что Марко Спада успешно выполнил свое намерение.
  Выскочив из кареты, он увидел на земле двух растянувшихся смотрителей; Марко Спада боролся с кучером.
  Пеллурия в нерешительности остановился, так как ему хотелось помочь своему храброму приятелю, но когда Спада крикнул ему убираться как можно скорее, он помчался вперед по улице Лудло.
  На ближайшем углу он остановился и прислушался.
  Он радостно вскрикнул, когда услышал в ночной темноте быстро приближающиеся шаги, а затем узнал своего приятеля Марко Спада.
  — За мной, Пеллурия, — шепнул ему Ник Картер, быстро проходя мимо.
  Они прошли по целому лабиринту улиц и переулков, пока, наконец, Ник Картер остановился и положил итальянцу руку на плечо.
  — А теперь, Пеллурия, нам уже не страшны никакие сыщики! — проговорил он, улыбаясь.
  — Они, еще, пожалуй, могут нагнать нас, Спада! — боязливо ответил тот.
  — Да они и понятия не имеют, куда именно мы бежали! Кроме того, ни один из них не очнется от обморока раньше, как часа через два!
  — Неужели вы уложили всех троих! Черт возьми, и молодец же вы! Но не будет ли лучше, если мы попытаемся уйти подальше, как можно скорее?
  — Напротив, слишком большая поспешность может навлечь на нас подозрение! Мы пойдем дальше совершенно спокойно и никто не заподозрить в нас беглых арестантов!
  — Вы правы, Спада, — согласился Пеллурия. — Куда же мы пойдем?
  — В тот дом, о котором я вам уже как-то рассказывал. Он находится вблизи нашего квартала.
  — Да ведь там-то нас будут искать прежде всего!
  — Отнюдь нет. Я нанял там такую комнату, что вся нью-йоркская полиция не найдет нас.
  Пеллурия, покачивая головой, пошел вслед за своим приятелем, который шел вперед весело и беспечно; сам Пеллурия страшно волновался и все время боязливо оглядывался по сторонам.
  — Неужели вы думаете, Спада, что в той комнате мы будем в безопасности? А если бы даже и так, то ведь там мы будем в таком же плену, как в тюрьме: на улицу мы не можем показываться, так как наши портреты завтра же появятся во всех газетах.
  — Глупости! До завтра мы с вами так основательно переоденемся и загримируемся, что мы сами себя не узнаем, глядя в зеркало.
  — Вы молодец, Спада! Разве вы умеете гримироваться?
  — Погодите, сами увидите! — ответил Ник Картер.
  — В вашем лице я нашел истинного друга! Я виноват перед вами, Спада, так как сначала заподозрил вас и замышлял против вас недоброе!
  — Забудьте об этом, Пеллурия! У нас с вами теперь более спешные дела, так как мы должны как можно скорее завязать отношения с каким-нибудь другим отделом «Черной руки».
  — Об этом уж позвольте побеспокоиться мне, Спада! Надо вам сказать, что я состою членом самого могущественного отдела, самого главного союза. Вы уже слышали о «Черной сотне»?
  — Где бы! Неужели вы…
  — Да, я состою ее членом! — торжественно заявил Пеллурия, — это так же верно, как то, что вы осенью еще не надеялись бы сделаться членом союза! Но после всего того, что вы для меня сделали, вы достойны быть принятым в состав «Черной сотни»!
  — Знаете, Пеллурия, ведь это моя давнишняя мечта, — шепнул Ник Картер, — я очень много слышал об этой «Черной сотне»! Расскажите мне побольше о ней.
  — Видите ли, «Черная сотня» — это наши избранники, в ряды которых может быть зачислен лишь тот, кто совершил для союза «Черной руки» что-нибудь выдающееся.
  — А вы разве совершили что-нибудь такое?
  — Еще бы! Я ведь заставил одного итальянского герцога уплатить нам полмиллиона лир, а когда он отказался от вторичной платы такой же суммы, то я убил его кинжалом! Это было в Италии, где мне после этого оставаться, конечно, было нельзя. Вот меня и отправили сюда с тем, чтобы зачислили в «Черную сотню»!
  — Вот как! А я и не думал, что вы так храбры! Ведь в сравнении с вами я мальчишка и щенок! Я ничего не сделал такого, чем мог бы заслужить подобное отличие!
  — Напрасно вы так думаете, Спада! Вы спасли от тюрьмы и смерти члена «Черной сотни», а это равносильно тому, что сделал я для союза. Поверьте мне, Спада, моей рекомендации будет достаточно, чтобы вас приняли!
  — А если нет вакансий? Ведь это братство состоит, надо полагать, из ста членов?
  — Вакансии всегда есть! Ведь члены этого братства не только пользуются почестями, они подвержены также частой опасности, так как им поручаются самые трудные дела! Кроме ста действительных членов в братстве есть еще начальник!
  Пеллурия наклонился ближе к своему спутнику:
  — Вы знаете Беллини? — шепнул он.
  — Как! Отец Лючии? — в изумлении спросил сыщик.
  — Нет, это другой Беллини, родственник того старика, но он именует себя Калиостро!
  — Имя подходящее!
  — Лучшее трудно было придумать! Так вот, слушайте же! Братство «Черной сотни» стоит во главе всех прочих отделов в Америке. Оно приводит в исполнение все распоряжения, отдаваемые Беллини в качестве верховного руководителя союза «Черной руки», распространенного по всему земному шару. Члены братства набраны со всех частей света. Кто отличится каким-нибудь подвигом, тот попадает в баллотировочную запись, на основании которой производятся выборы. Сами выборы происходят в доме Беллини. Порядка избрания я и сам не знаю, но я знаю, что «Черная сотня» распоряжается неограниченной властью по всей Америке. Все местные отделы, как бы они не были сильны сами по себе, обязаны повиноваться «Черной сотне». Для достижения этой цели «Черная сотня» ведет подробную отчетность всем отделам и ей известна биография каждого члена в отдельности, хотя таких членов в Соединенных Штатах тысячи!
  — А кто ведет эту отчетность?
  — Глава, как мы называем начальника. Он состоит нашим вожаком, он распоряжается судьбой каждого из нас и за это получает двадцать пять тысяч долларов жалованья в год!
  — Недурно, черт возьми!
  — Так-то оно так, но не забывайте, что глава уже потому вынужден жить на широкую ногу, что он обязан вести знакомство с представителями высшей власти, так как он таким образом вовремя узнает о мерах, принимаемых против союза «Черной руки».
  — Долго ли такой глава руководит союзом?
  — Он избирается на всю жизнь, а в случае его смерти «Черная сотня» выбирает из своей среды заместителей.
  — А каким образом выбирался Беллини, верховный начальник всего союза «Черной руки»?
  — Точно таким же образом, с той только разницей, что тогда из каждой страны света приезжают в Америку делегаты — члены «Черной сотни». Эти делегаты на тайном заседании избирают нового верховного начальника.
  — Стоящий ныне во главе союза Беллини уже очень стар?
  — Да, ему лет восемьдесят! Да и здоровье его оставляет желать лучшего. Говорят даже, что в близком будущем предстоит избрание нового руководителя.
  — А кто займет это место?
  — Этого никто не может предсказать! Меркодатти считался кандидатом, но после того, как он похитил Лючию Беллини и скрылся, о нем уже и речи быть не может.
  — Не считаете ли вы его предателем?
  — Как вам сказать? Меня нисколько не поразило бы известие о том, что «Черная сотня» приговорила его к смерти! Точно не могу этого сказать, так как вследствие своего ареста я не мог присутствовать на последнем тайном заседании!
  — А где происходят заседания «Черной сотни»?
  — Это вы узнаете лишь после того, как подвергнетесь церемонии зачисления в состав членов. Не удивляйтесь, особенного тут ничего нет. Вам только придется собственной кровью записать ваше имя в книгу перечня членов!
  — Знаете, Пеллурия, я счастлив, что имел возможность оказать вам сегодня услугу, — произнес Ник Картер и глубоко вздохнул, — ведь без этого я, пожалуй, никогда не нашел бы возможности попасть в члены братства! Но вот мы и прибыли к тому дому, где мы до поры, до времени будем скрываться.
  — Слава Богу! А то я сильно устал, да и изнервничался окончательно.
  — Пустяки. За нами нет погони и здесь никто нас не тронет. Вот мы и пришли к цели: по этой лестнице надо подняться на третий этаж. Идите за мной, Пеллурия. Ну, вот мы и на месте — войдите сюда.
  Ник Картер открыл дверь.
  Войдя в комнату, он нажал электрическую кнопку, вследствие чего моментально засияли лампочки двойной люстры.
  Пеллурия в изумлении стал оглядываться к комнате.
  — Черт возьми. Спада, откуда у вас средства на такую роскошь? — спросил он.
  — Я из богатого дома, Пеллурия, — ответил Ник Картер, — садитесь, вот вам бутылка виски, а вот сигары — впрочем, извините, коробка-то, оказывается, пуста. На другой стороне улицы есть табачный магазин, где продаются всевозможные сигары. Не будете ли вы любезны сходить вниз и купить несколько штук? Пожалуйста. Вот вам ключ, чтобы вы могли беспрепятственно вернуться сюда.
  Пеллурия был страстный курильщик; так как в тюрьме он сидел двое суток без сигар, то теперь ему страшно хотелось курить и он поспешил исполнить просьбу своего приятеля.
  Как только он вышел из комнаты, Ник Картер подошел к нише, отодвинул там ковер и поднял крышку люка, в котором под полом был приспособлен телефонный аппарат.
  Телефон этот был устроен по специальному заказу сыщика для того, чтобы он мог во всякое время связаться с начальником полиции. Кроме самого начальника никто в полицейском управлении не знал о существовании этого аппарата.
  В одном из секретных помещений здания управления полиции при аппарате неотлучно дежурила достойная доверия телефонистка, на обязанности которой лежало ожидать вызова сыщика.
  Как только Ник Картер приложил трубку к своему уху, он услышал заранее условленный пароль:
  — Все на месте!
  * * *
  Михаил Пеллурия, вероятно, немало был бы поражен, если бы мог подслушать своего мнимого приятеля в данную минуту.
  Он узнал бы, что Ник Картер нарочно, по заранее и давно уже обдуманному плану устроил бегство из кареты, для того, чтобы дать Михаилу Пеллурия возможность снестись с другими отделами союза «Черной руки».
  Начальник полиции очень обрадовался, когда Ник Картер сообщил ему, что имеет надежду попасть, по протекции Пеллурия, в члены «Черной сотни».
  Едва Ник Картер успел окончить беседу, спрятать аппарат на свое место и сесть в качалку у окна, как вернулся Пеллурия.
  Ник Картер закурил сигару, взглянул на стенные часы и произнес:
  — А я полагал, что теперь еще не так поздно. Что бы вы сделали теперь, Пеллурия, если бы могли быть совершенно уверены в том, что полиция не будет преследовать вас?
  — А который теперь час? Ого, уже половина одиннадцатого! — воскликнул итальянец, — уверяю вас, Спада, если бы я не опасался, что по дороге меня задержат, я отправился бы немедленно на главную квартиру «Черной сотни» и приготовил бы все, что нужно для вашего избрания, так как завтра ночью должно состояться заседание!
  — В таком случае идите, — сказал Ник Картер, — никто не будет вам препятствовать.
  — Да, если бы вы могли загримировать меня так, что ни один сыщик не узнает меня на улице!
  — Только-то всего? Если хотите, я вас загримирую самым лучшим образом! Можем сейчас же начать работу.
  — А каким же образом я попаду сюда обратно? — озабоченно спросил Пеллурия.
  — У меня два ключа от парадной, из которых я вам дам один; вместе с тем возьмите также ключ от самой комнаты. Там в углу стоит диван: стоит только вытянуть спинку, и получится весьма удобная кровать. Когда вы полагаете вернуться сюда?
  — Часа в два ночи, не раньше.
  — В это время я уже буду спать, — смеясь, ответил Ник Картер, — и я буду покорнейше просить вас, Пеллурия, избегать даже малейшего шума ночью, так как, если меня разбудите, то я уже не засну больше. Ну, а теперь скажите, в кого вы хотите превратиться? В китайца или негра, а может быть, в бродягу?
  — Вот это последнее, пожалуй, будет лучше всего, — согласился Пеллурия, — в виде бродяги на меня меньше всего обратят внимание в этой части города.
  Ник Картер подошел к стоявшему в углу комоду с глубокими ящиками и вынул оттуда несколько коробок, париков, фальшивых бород, а также и несколько разнообразнейших костюмов.
  — Вот, Пеллурия, выбирайте, что хотите, переоденьтесь, а все остальное я сделаю в единый миг.
  Спустя четверть часа Пеллурия действительно превратился по внешнему виду в бродягу, который ночует на свежем воздухе и знает мыло и его применение лишь понаслышке.
  — Спада, вы просто фокусник какой-то! — воскликнул Пеллурия, глядя на себя в зеркало, — теперь меня не узнала бы и родная мать! Да, в таком наряде мне нечего опасаться полиции! А что вы теперь будете делать?
  — Как только я выкурю сигару, я лягу в постель, так как страшно устал. Итак, до свиданья, Пеллурия. Когда придете домой, не шумите. Вы, конечно, теперь и должны вести себя, как бродяга: помните, что ни один бродяга не пропустит трактира без того, чтобы не зайти и не выпить хоть на грош. Вы, таким образом, придете немного позднее, но зато никто ни в чем не заподозрит вас.
  — Благодарю за совет, Спада, я буду им руководствоваться. Прощайте.
  И Пеллурия вышел из комнаты.
  Как только он закрыл за собой дверь, Ник Картер вскочил и быстро начал натирать лицо какой-то светлой жидкостью, вследствие чего совершенно изменил цвет лица. Затем он накинул на себя другой костюм и надел парик с фальшивой бородой.
  После этого сыщик бесшумно вышел из комнаты.
  В лице почтенного старца с седыми волосами и золотыми очками на носу, никто не узнал бы бежавшего из тюрьмы итальянца; сыщик спокойно мог бы заговорить с самим Михаилом Пеллурия, не рискую возбудить его подозрений.
  Ник Картер знал заранее, что Пеллурия сначала удостоверится в том, не выслеживает ли его мнимый соотечественник; вот почему сыщик не вышел на улицу, а стал в тени подъезда, где Пеллурия не мог его видеть.
  Минут десять Пеллурия следил за домом, прячась по темным углам, наблюдая за подъездом. В конце концов ему показалось, что бояться нечего.
  «Отлично! — подумал сыщик, — если он до сих пор не доверял мне, то теперь должно было исчезнуть и последнее сомнение!»
  Пеллурия не успел отойти и двадцати шагов, как Ник Картер вышел из подъезда, перешел на другую сторону улицы и последовал за итальянцем.
  По-видимому, Пеллурия и в голову не приходило, что его выслеживают и потому он избрал кратчайший путь.
  Он прошел по Бликер-стрит и миновал Бовери, нигде не останавливаясь.
  Наконец он вскочил в вагон электрического трамвая.
  Ник Картер последовал его примеру, с той только разницей, что устроился на задней площадке, тогда как мнимый бродяга стоял на передней.
  Пеллурия соскочил с вагона лишь вблизи «Асторгауза», известной гостиницы на углу Бродвея и Садового проспекта.
  Теперь Нику Картеру стало много труднее выслеживать итальянца, так как последний сел в фургон, ехавший по направлению к Бруклинскому мосту, да сел так, что мог видеть всех, кто идет сзади фургона.
  Но Ник Картер и тут нашелся. Он нанял коляску и приказал кучеру ехать вслед за фургоном, но так, чтобы седевший на последнем пассажир не догадался, в чем дело.
  Приехав в Бруклин, Пеллура сойдя с фургона, снова сел в вагон электрического трамвая, и в конце концов доехал до той части города, которая в Нью-Йорке именуется «Гованус» и состоит из массы выходящих на пристань маленьких улиц.
  Тут Пеллурия, к изумлению Ника Картера, подошел к пристани и сел в одну из маленьких весельных лодок, стоявших недалеко от товарных складов.
  Оставаясь незамеченным, Ник Картер сел в другую лодку, опустил весла в воду и приготовился преследовать итальянца также и по реке.
  Лодки стояли вблизи так называемого «канала Гованус», где река расширяется и переходит в залив.
  Тут обыкновенно стояли ненужные или вышедшие из употребления судна, начиная с маленькой лодочки и кончая громадной баржой, из тех, что выходят даже в открытое море.
  Ник Картер к изумлению своему заметил, что Пеллурия направляется к трем большим баржам, стоявшим одна возле другой на якорях.
  Это было тем более странно, что баржи эти, по-видимому, давно уже не пускались в работу, и потому могли служить убежищем разве только водяным крысам.
  Пеллурия приблизился к одной из этих барж и скрылся в темноте.
  Ник Картер неподвижно сидел в своей лодке и стал его ждать.
  Но когда Пеллурия не вышел больше из темноты, сыщик пришел к убеждению, что итальянец либо взобрался на одну из барж, либо находится в непосредственной ее близости.
  Ник Картер решил последовать за ним.
  Как можно осторожнее он отправился дальше, обращая особое внимание на то, чтобы не столкнуться с одной из ветхих барж и не произвести шума.
  Вдруг он остановил лодку, так как услышал шепот нескольких голосов.
  По всей вероятности беседовавшие стояли на палубе баржи, но Ник Картер при всем желании не мог их видеть; равным образом он не мог понять ни одного слова из их беседы.
  Прошло несколько минут и шепот умолк.
  Ник Картер подождал немного, а потом, не расслышав ни малейшего шороха, снова привел свою лодку в движение, подвигаясь вперед вдоль корпуса баржи. Вдруг он ощутил на плоскости корпуса какую-то выпуклость; ощупав это место, он убедился, что то был так называемый грузовой люк, или дверь на шарнирах, закрывающаяся кверху.
  Затем Ник Картер пощупал у нижнего края люка ручку, причем к изумлению своему заметил, что люк не был заперт.
  Он прислушался. Кругом стояла безмолвная тишина.
  Затем он взял свой карманный фонарь и осветил помещение за люком.
  Он увидел, что остов баржи был наполнен водой, глубиной, однако, не более фута.
  На воде плавало несколько весельных лодок. Очевидно, остов баржи служил местом хранения подобных лодок.
  Все это было приспособлено, по-видимому, весьма изобретательным преступником, сюда мог скрыться бесследно всякий преследуемый и никто не догадался бы, что эта баржа служит убежищем для всякого сброда.
  Ник Картер не сомневался в том, что Пеллурия причалил сюда только для того, чтобы спрятать свою лодку, вероятно, он говорил со сторожем старой баржи, с которым он потом и ушел куда-то.
  Сыщик тоже вошел со своей лодкой во внутрь баржи.
  Осмотрев весьма осторожно все внутренние стены баржи и убедившись, что кроме люка не было другого выхода, он опять вышел наружу, закрыл люк, а затем ловко взобрался на палубу.
  Он уже собирался продолжать свои расследования, как вдруг опять расслышал чьи-то голоса.
  Моментально он юркнул за будку и там прикорнул.
  Оттуда он мог видеть почти всю палубу.
  Спустя несколько минут он расслышал легкий скрип и вместе с тем к крайнему своему изумлению увидел, как поднимается кверху крыша капитанской каюты.
  По-видимому, она поднималась посредством блока.
  Когда она открылась настолько, что из-под нее мог вылезти человек, скрип прекратился и сыщик расслышал, как внутри кто-то поднялся вверх по этой лестнице и на палубу вышла какая-то фигура, за нею вторая.
  Они остановились на расстоянии всего лишь нескольких шагов от Ника Картера и завели беседу на итальянском языке.
  Сыщику, однако, не удалось разглядеть их лиц, но уже из первых же слов он узнал, что Пеллурия здесь не было.
  — Пеллурия говорит, что этот Спада достоин доверия, — шептал один из незнакомцев, — причем, по его мнению, он не постоит за крупным вступительным взносом!
  — А он поручится своей жизнью за то, что Спада достоин доверия? — спросил другой.
  — Разумеется, хотя это, пожалуй и не требуется, если принять во внимание то, что Спада уже сделал для нас!
  — С этим я не согласен, — холодно заявил другой незнакомец, — напротив, я ему все еще не доверяло! Мы о нем ничего не знаем! Он заставил банкира Канова уплатить крупную сумму, а когда отдел, к которому он принадлежал, подвергся нападению полиции, он собирался заставить другого банкира — как бишь его?
  — Антонио Вольне!
  — Ну да, банкира Антонио Вольне, выдать нам свое состояние! И все-таки я считаю нужным подвергнуть его особому испытанию и кроме того заставить его уплатить очень крупный вступительный взнос. Разве вы с этим не согласны, Калиостро?
  Ник Картер насторожился: стало быть, то говорил начальник «Черной сотни», главного отдела союза «Черной руки».
  — Разве вам уже пора? — спустя некоторое время спросил первый собеседник.
  — Да, давно пора! Во время моего отсутствия вы будете здесь распоряжаться! Завтра, ровно в полночь, я снова буду на месте!
  — Пеллурия должен проводить Спада до входа в амбар, не так ли?
  — Именно так! А теперь прощайте!
  — Одну секунду! Вы позволите помочь вам достать вашу лодку?
  Калиостро кивнул головой и затем оба прошли через палубу, мимо сыщика.
  Ник Картер хорошо видел, как они спустились по трапу и открыли люк.
  Он подождал, пока они скрылись в темноте, затем встал, пошел на носовую часть палубы и пролез в отверстие между крышкой капитанской каюты и палубой.
  Избегая малейшего шороха, он спустился вниз по лестнице. Там он увидел на полу большое железное колесо, соединенное с блоком, при помощи которого можно было поднимать и опускать крышу капитанской каюты.
  Ник Картер очутился в совершенно пустом помещении, объемом приблизительно в три квадратных метра. По-видимому, иного входа сюда не было, но вскоре сыщик нашел весьма ловко скрытую в стене дверь, а затем нащупал и пружину, которую нажал.
  Дверь отворилась. В помещении было совершенно темно, не было слышно ни звука.
  Ник Картер засветил фонарь, но в тот же момент отскочил назад.
  Он чуть не столкнулся в узком проходе с каким-то мужчиной.
  Он сообразил, что должен действовать с быстротой молнии, так как иначе очутится в крайне опасном положении.
  Весьма возможно, что сыщик погиб бы, если бы яркий луч электрического фонаря не ослепил незнакомца до того, что он остановился, как вкопанный.
  Прежде чем он успел пошевельнуться или крикнуть, Ник Картер правой рукой зажал ему рот, а левым кулаком нанес ему такой страшный удар по виску, что тот свалился без чувств.
  Опасность до поры, до времени миновала.
  Однако, Ник Картер не знал, куда спрятать и себя, и незнакомца так, чтобы собеседник Калиостро по возвращении ничего не заметил.
  Оставалось только двигаться дальше, подобрав оглушенного.
  Сделав несколько шагов, сыщик в правой стене узкого коридора увидел полуоткрытую дверь. Очевидно, незнакомец вышел именно отсюда.
  Ник Картер открыл эту дверь и очутился в чрезвычайно тесном помещении, настолько низком, что он головой чуть не ударился об потолок. Кроме той двери, через которую он вышел, тут были еще четыре двери.
  Ник Картер попробовал открыть одну за другой.
  Все они были заперты, за исключением одной.
  Когда сыщик переступил порог, на него пахнуло холодным воздухом.
  Он остановился.
  В коридоре раздались тяжелые шаги.
  Очевидно, возвращался собеседник Калиостро.
  Ник Картер был уверен, что сейчас произойдет столкновение, а потому опустил на пол свою тяжелую ношу.
  Но к радости своей он услышал, что незнакомец, вынув из кармана связку ключей, отпирает другую дверь рядом.
  Снова Ник Картер засветил фонарь и увидел, что находится в низком, но довольно широком проходе, в конце которого лестница вела куда-то вниз.
  Сыщик в недоумении пошел дальше, не находя объяснения этому лабиринту.
  В конце лестницы, в которой было ступенек пятнадцать, он увидел тяжелую, дубовую дверь, обитую железом. Дверь эта не была заперта. Когда сыщик нажал ручку, она легко открылась; значит, ее открывали часто.
  Сыщик теперь очутился в коридоре с асфальтовым полом.
  Он сообразил, что по всей вероятности, он прошел через все три баржи, связанные между собой, а теперь вышел на твердую почву. По-видимому, этот проход вел к какому-нибудь дому на берегу.
  Проход был настолько высок, что Ник Картер мог свободно выпрямиться; проход был шириной около двух метров.
  «Несомненно, это и есть ход к месту заседаний «Черной сотни» и, вероятно, он оканчивается у того амбара, куда Пеллурия должен будет проводить меня по приказанию Калиостро», — подумал сыщик.
  Вдруг он остановился.
  — Конечно! Ведь это амбары Калиостро! Как это я сразу не догадался! Ведь отсюда снабжается товарами весь итальянский квартал! Эти амбары великолепно торгуют! Калиостро и есть подставное имя предводителя «Черной сотни»! Теперь я понимаю в чем дело! Место это взято в аренду этим Калиостро, один из амбаров которого тоже находится здесь! Он человек богатый, не стеснен в деньгах, а потому приспособил эти три баржи для тайных сходок своей шайки! Этот лабиринт устроен так умело, что я мог бы искать его до второго пришествия, если бы не наткнулся на него совершенно случайно! Работы, разумеется, были произведены членами союза «Черной руки», тем более, что в Америку прибывает больше всего итальянцев — землекопов, каменщиков и плотников. Вот почему Калиостро, занимающий влиятельное положение в качестве владельца итальянских торговых складов, имеет возможность председательствовать по ночам на сходках, подчиненных ему грабителей и убийц, не выходя даже из своего дома! Одного только не понимаю: почему же Калиостро не воспользовался сегодня этим тайным проходом, а предпочел отправиться водой, что много опаснее?
  Ник Картер шел дальше, все время неся оглушенного им человека за собою.
  Проход оказался много длиннее всех предыдущих.
  Наконец, сыщик дошел до второй двери, тоже не запертой и, когда переступил порог, то очутился в большом помещении вероятно, погребе дома Калиостро.
  В одном из углов был устроен деревянный сарай, дверь которого была открыта. Внутри стояла кровать и кое-какая мебель.
  «Теперь я знаю, кого тащу за собой, — подумал Ник Картер, — этот молодец должен был сторожить у начала прохода, а члены «Черной сотни» почему-то всегда пользуются водным путем. Теперь я свяжу этого сторожа и положу ему в рот платок, чтобы он не мог кричать, когда придет в себя. Затем я осмотрю эти весьма интересные помещения; этим я могу заняться совершенно спокойно, так как теперь вряд ли кто-нибудь еще знает о том, что я нахожусь здесь.»
  В углу на полу сыщик нашел веревку, которой он связал оглушенного сторожа так, что тот и пальцем не мог пошевельнуть. Затем он всунул ему в рот его же собственный платок.
  Пока он еще не думал о том, что будет дальше со сторожем. Ему предстояла задача: возможно тщательнее осмотреть помещение, в котором происходили тайные заседания «Черной сотни». Правда, он мог бы сделать это и в следующую ночь, после принятия его в союз, но предпочел покончить с этим теперь же.
  Уложив сторожа на кровать, он перешел в смежное с погребом помещение.
  Это было что-то вроде передней, с четырьмя дверями.
  Ник Картер прислушался. Кругом было тихо. По-видимому, кроме него в погребе никого не было. Тем не менее он отворил первую дверь с соблюдением всех мер осторожности.
  За дверью было расположено помещение, тоже обставленное крайне бедно.
  На простом деревянном столе стоял подсвечник со свечой; так как свеча эта горела, то надо было думать, что обитатель комнаты с минуты на минуту должен вернуться.
  Ник Картер все-таки вошел; осмотрев комнату и увидя, что в ней нет ничего интересного, он вышел опять в первое помещение и подошел к другой двери.
  Она тоже оказалась не запертой.
  Во второй комнате было совершенно темно.
  Когда сыщик вынул электрический фонарь и нажал кнопку, он чуть не вскрикнул от удивления.
  У стены напротив двери, стояла низкая, покрытая ковром кровать, а на ней лежала молодая, красивая женщина, прикованная к стене длинной стальной цепью. Казалось, что она спит.
  Ник Картер в тот же момент решил, что он прежде всего должен освободить узницу, хотя вследствие этого он до поры до времени лишался возможности привести в исполнение свое первоначальное намерение разоблачить тайны «Черной сотни».
  Он подошел к кровати возможно тихо, чтобы не разбудить спящую.
  Цепь была обмотана кругом талии и замыкалась тяжелым стальным замком.
  Девушка была вполне одета и лежала спиной к двери, так что сыщик сначала не мог видеть ее лица. Когда он наклонился над ней, он снова чуть не вскрикнул от изумления: девушка эта была не кто иная, как Лючия Беллини, дочь главаря союза «Черной руки».
  В свое время, когда Ник Картер ехал на сходку отдела, арестованного по его распоряжению, Лючия Беллини открылась сыщику, а затем сыщик вырвал ее из рук Меркодатти.
  Прежде всего Ник Картер открыл замок при помощи своей универсальной отмычки.
  Но девушка почему-то даже не пошевелилась и не открыла глаза даже тогда, когда Ник Картер приподнял ее, чтобы снять с нее цепь. Очевидно, она лежала в глубоком обмороке, вызванном каким-нибудь наркотическим средством.
  Сыщик взял ее на руки, вынес из комнаты и запер за собой дверь.
  «Если и явится сюда кто-нибудь, — думал он, — то он подумает, что девушка заставила дверь изнутри, а прежде чем он узнает истинное положение дела, мы давно успеем уйти отсюда».
  Вскоре он нашел узкую, крутую деревянную лестницу, которая вела в верхние помещения.
  В верхнем конце лестницы находился большой люк. Пройдя его, сыщик очутился в нижнем этаже товарного склада.
  По-видимому, здесь было сложено сукно, так как по стенам были расставлены большие тюки.
  Ник Картер осторожно положил девушку на один из этих тюков, а так как, по его предположению, она не могла прийти в себя раньше, как приблизительно через четверть часа, то он еще раз спустился в подвальное помещение.
  Он догадался, каким образом избежать надолго обнаружение его смелого поступка.
  Связанный им сторож еще не пришел в себя, но сыщик заметил, что через несколько минут он очнется, а потому приходилось торопиться.
  Ник Картер вынул из кармана бутылочку с хлороформом, намочил им платок и прижал его к лицу сторожа, так что тот снова лишился чувств.
  Ник Картер развязал веревки и вынул платок из его рта, а затем подхватил его и вышел из погреба.
  «Если никто не поймает меня теперь же и тем расстроит мой план, то никто и не догадается, что здесь хозяйничало постороннее лицо», — подумал сыщик, направляясь в комнаты, где раньше находилась Лючия Беллини.
  Войдя в эту комнату, он положил сторожа на кровать, на которой раньше лежала узница, дважды обмотал вокруг его тела стальную цепь и снова запер замок, так что пленник теперь находился в состоянии еще более беспомощном, чем до него Лючия.
  Едва Ник Картер успел запереть дверь и положить ключ в карман, как услышал тяжелые шаги в асфальтированном коридоре; вслед за тем скрипнула какая-то дверь и послышалось несколько мужских голосов.
  Пришельцы вошли в погреб.
  Ник Картер моментально вскочил на лестницу и скрылся наверху за люком.
  Очевидно, незнакомцы пришли за Лючией; так как дверь была заперта, то они несомненно попытаются взломать ее, а так как на это нужно было время, то Ник Картер имел возможность бежать вместе с Лючией.
  Сыщик хотел внушить членам «Черной сотни», что Лючия освободилась без посторонней помощи, справившись также со сторожем.
  Если бы это удалось, то план сыщика мог считаться удавшимся. Вряд ли члены «Черной сотни» поверят сторожу, что он застал в подземном проходе человека с электрическим фонарем, а скорее сочтут его изменником.
  По всей вероятности «Черная сотня» казнит сторожа; жалеть об этом не приходилось, так как сторож, конечно, был такой же преступник, как и все его сообщники.
  Тем не менее сыщику нельзя было терять времени. Каждая минута была дорога, так как нельзя было сомневаться в том, что «Черная сотня» тщательно обыщет все здание сверху до низу, чтобы разыскать пропавшую Лючию.
  А девушка за время отсутствия Ника Картера пришла в себя.
  Увидя теперь сыщика, она чуть не вскрикнула, но он моментально рукой зажал ей рот.
  — Ради Бога! Ни одного звука, — шепнул он, — наши враги вблизи нас!
  — Кто вы такой? — спросила она шепотом.
  В темноте она видела лишь темные очертания фигуры сыщика, но не могла разглядеть его лица.
  — Я Марко Спада! Ваш друг Марко Спада!
  — А, это вы! Да, теперь я узнаю ваш голос!
  Она вдруг схватила его руку.
  — Как мне благодарить вас! — вырвалось у нее, — вы уже вторично…
  — Мне повезло, — прервал ее сыщик, — но теперь пойдем, мы здесь находимся в опасности!
  — А где же мы находимся?
  — В товарном складе некоего Калиостро.
  — А, Калиостро. Он дальний родственник моего отца. А вы уверены в том, что это именно его склад?
  — Не сомневаюсь в этом.
  — В таком случае мне известен выход, — заявила она и вздохнула с облегчением, — идите за мной. Мы находимся теперь…
  — В нижнем этаже. Вон тот люк ведет в погреб.
  — Отлично! Теперь я знаю дорогу! Сначала надо пробраться в контору, а оттуда мы воспользуемся тайным выходом, о существовании которого не знают члены «Черной сотни»!
  — Но откуда же вы его знаете? — в изумлении спросил Ник Картер, выходя вслед за ней из помещения склада.
  — Несколько времени тому назад я с отцом своим была в этом здании. Вы знаете, что отец мой состоит верховным руководителем «Черной руки», и тогда Калиостро показал ему тот выход, который известен только ему одному!
  Тем временем они дошли до конторы. Едва успели они закрыть за собой дверь, как снизу, из погреба, стали уже доноситься голоса: по-видимому, исчезновение Лючии было обнаружено.
  — Скорее, — шепнул сыщик, — они могут явиться сюда!
  Лючия улыбнулась и сказала:
  — Пусть явятся! Здесь они нас не найдут!
  Затем Лючия подошла к стене и стала ощупывать рукой деревянную обшивку.
  Вдруг сыщик расслышал легкое щелканье, и в тот же момент Лючия вошла в отверстие, образовавшееся в стене.
  — Идите за мной, — сказала она.
  Ник Картер последовал за ней и отверстие снова бесшумно закрылось.
  * * *
  — У вас есть спички? — спокойно спросила Лючия.
  — Есть.
  — Зажгите свет. За вашей спиной находится газовый рожок.
  — Разве это не будет рискованно? — возразил он, — ведь наши враги находятся в непосредственной близости от нас!
  — Теперь они нас не могут тронуть, — ответила Лючия, — мы находимся между толстыми стенами, которые доходят до самой крыши.
  Ник Картер молча зажег свет и увидел, что они стоят в высоком, узком проходе, конца которого не было видно.
  — Если мы здесь находимся в безопасности, — шепнул сыщик, — то расскажите поскорее, каким образом вы попали в плен.
  — Этого я и сама не знаю, — вздохнула Лючия, — у меня голова кругом идет! Я помню только то, что сидела в какой-то карете вместе с несколькими замаскированными, а потом и мне завязали глаза платком; затем я почувствовала, что карета въезжает на паром, который направился в Бруклин. Там меня посадили в лодку, и…
  — Остальное я могу себе представить, — прервал ее сыщик, — но почему вы не кричали о помощи?
  — Потому что мне угрожали моментальной смертью, если только я крикну!
  — И вы не знаете, кто именно похитил вас?
  — Я могу только догадываться, — ответила Лючия, — но наверно ничего не могу утверждать! Если однако моя догадка верна и меня похитили члены союза «Черной сотни», то я уверена, что ни один из них не посмел бы причинить мне какой-нибудь вред. Что касается причины похищения, то по всей вероятности меня хотели заставить выйти замуж за одного из этих молодцов!
  — Вот как!
  — Да, все они ухаживают за мной, — мрачным тоном продолжала Лючия, — надо вам знать, что в качестве единственной дочери и наследницы последнего из рода Беллини я являюсь также его наследницей в качестве верховного главы союза «Черной руки». Стало быть, тот, за кого я выйду замуж, сделается после смерти моего отца верховным руководителем союза «Черной руки».
  — А как вы полагаете, кто именно домогался вашей руки столь преступным образом?
  — Мало ли их! Если бы я знала наверно, что Михаил Пеллурия состоит членом «Черной сотни», то…
  — Он состоит им! — прервал ее Ник Картер, — и, по-видимому, даже, пользуется там большим влиянием, так как обещал ввести меня в этот союз в качестве действительного члена!
  Лючия изумленно взглянула на сыщика.
  — Как же это возможно? — воскликнула она — да и, вообще, каким образом попали вы сюда? Ведь вас вместе с Пеллурия и еще восемнадцатью членами союза арестовали и посадили в тюрьму?
  — Так-то оно так, — ответил сыщик, улыбаясь, — но мы воспользовались удачным моментом и бежали.
  — Кто именно бежал?
  — Пеллурия и я!
  — А где теперь находится Пеллурия? — спросила Лючия.
  — Вероятно, он вместе с другими, разыскивает вас в товарном складе!
  — Но, ведь он не мог принимать участия в моем похищении?
  — Конечно нет! Я убежден, что в тот момент, когда я освободил и перенес вас в нижний этаж, он находился в подземном помещении! Я выследил его и преследовал тем же путем, каким направлялся он в своей лодке!
  — Стало быть, вы без посторонней помощи попали в те помещения, где происходят сходки «Черной сотни»?
  — Совершенно верно! Но не забывайте, что мне при этом сильно везло!
  — А Калиостро?
  — Он уходил как раз тогда, когда я появился там!
  — А! Теперь я все понимаю! — воскликнула Лючия, — я назову вам имя того человека, по распоряжению которого я была увезена! Это мог сделать только такой негодяй, как Калиостро!
  — Но, ведь он лишь немногим моложе вашего отца! Неужели же он собирался жениться на вас? — спросил изумленный сыщик.
  — Так то оно так, но ведь ему была интересна не я сама, а лишь власть, которая перешла бы к нему, как к моему супругу! Несколько времени тому назад я уже отказала ему и с того времени между нами установились весьма натянутые отношения, пока он, наконец, оставил надежду убедить меня. Теперь он применил насилие и, вероятно, намеревался держать меня в плену до тех пор, пока я не соглашусь выйти за него замуж! Теперь я понимаю его замысел.
  Она умолкла и взялась за голову.
  — Теперь я припоминаю, — продолжала она, — когда меня доставили там внизу в ту комнату, которая должна была служить мне тюрьмой, я попросила стакан воды. Вместо воды мне принесли холодного чаю. Как только я выпила чашку, я впала в беспамятство и уснула. После этого я уже ничего не помню и пришла в себя лишь тогда, когда лежала уже на тюке.
  — Хорошо, что я успел явиться еще вовремя, чтобы освободить вас и расстроить планы Калиостро, — заметил сыщик.
  — Значит, вы на самом деле собираетесь записаться в «Черную сотню»?
  — Конечно, я с нетерпением жду этого!
  — А знаете ли вы, что вы рискуете вашей жизнью? Малейшее подозрение — вы немедленно будете убиты!
  — Не думаю, чтобы меня теперь еще подозревали в чем-нибудь, — возразил Ник Картер, — разве только, если Пеллурия, возвратясь домой, не застанет меня. И вот почему нам не следует больше здесь оставаться. Ведь теперь уже половина первого, — продолжал он, взглянув на часы — и мне надо очень торопиться.
  — Хорошо, в таком случае пойдем, — отозвалась Лючия, — через несколько минут мы выйдем на узенькую улицу, откуда и скроемся дальше без всякой опасности.
  Она пошла вперед, вскоре остановилась, нажала на какую-то кнопку, стена бесшумно раздвинулась и образовалось отверстие, через которое свободно мог пройти человек.
  На них пахнуло свежим воздухом после удушливой атмосферы в тесном проходе, в котором они до этого стояли.
  Однако, дверь выходила не прямо на улицу, как предполагал Ник Картер.
  По просьбе Лючии он засветил электрический фонарь и увидел, что им надо пройти еще один коридор, настолько узкий, что можно было продвигаться вперед лишь боком.
  По-видимому, коридор проходил внутри толстой стены, в которую воздух поступал из маленьких отверстий.
  После крутого поворота показалась тяжелая железная дверь.
  Лючия снова остановилась. Она дотронулась до руки сыщика и проговорила:
  — Теперь мы у цели. Вот эта дверь покрыта снаружи кирпичами и так искусно вделана в стену, что никто не может догадаться, что здесь имеется выход. Даже днем его никто не найдет, а тот кто его знает, не сумеет открыть его, не зная секретного механизма.
  — Отлично! отлично! — заметил сыщик.
  — Вы видите, что на дверях нет замка, — продолжала Лючия, — да и не пружиной она открывается, а особым специальным затвором, изготовленным по специальному заказу Калиостро. Вот посмотрите, — продолжала она, опускаясь на колени, — видите вот этот маленький засов? На нем держится вся дверь. А теперь обратите внимание!
  Она отодвинула засов и встала.
  Тотчас же большая дверь открылась во внутрь, образовав, однако, щель только сантиметров в пятнадцать. Потом она остановилась и начала подниматься вверх.
  — Идем, — торопила Лючия, — дверь сейчас же опустится вниз.
  Как только сыщик вышел вслед за Лючией на улицу, стена опять опустилась вниз и бесшумно закрыла отверстие, от которого не осталось и следа.
  — Калиостро большой умница! — заметил Ник Картер, — ведь это замечательный механизм! Быть может, в будущую ночь нам придется им воспользоваться!
  — Вот для этого я и объяснила вам все так подробно, — ответила Лючия, причем лицо ее омрачилось, — вы знаете, что моему отцу и мне пришлось много выстрадать из-за общения с союзом «Черной руки» и никакая небесная и земная сила не может освободить нас от этого общения! В качестве прямого потомка первого Беллини, отец мой с самого рождения уже состоял верховным главой этой шайки грабителей, вымогателей и убийц и если бы он хотя единым словом или даже взглядом показал, что он тяготится этой ролью, то был бы убит; та же участь ожидает и меня, если я дерзну воспротивиться законам «Черной руки». Я ненавижу преступные деяния этого союза и потому стала предательницей и выдала вам его тайны, так как вы преследуете те же цели, что и я. Вы тоже добиваетесь уничтожения «Черной руки» по неизвестным мне причинам! А если нам с вами удастся обезвредить эту шайку, которая причинила человечеству неисчислимое горе и печаль, то мой отец будет свободным человеком, — только тогда мы будем счастливы и довольны!
  — В какой, именно, день вас похитили? — спросил сыщик.
  — Какой у нас сегодня день? Среда? Стало быть, это произошло только вчера вечером.
  — С того времени прошло часов пять, — задумчиво проговорил сыщик, — трудно говорить, сколько событий произошло за столь короткий промежуток времени.
  Тем временем они миновали узкий переулок, разделявший два огромных здания товарных складов Калиостро. Нигде не было ни души.
  — Кажется за нами никто не следит, — заметил сыщик, — преступники, вероятно, еще находятся внизу в подвале и ищут вас. Вряд ли они так скоро прекратят розыски, тем более, что им неизвестен секретный выход из здания и они должны думать, что вы все еще находитесь где-нибудь там в подземелье.
  — Но они могут известить Калиостро, — возразила Лючия, — а он, конечно, сейчас же поймет, что я воспользовалась секретным выходом, который он показал моему отцу и мне. Но прежде чем он явится, мы с вами будем уже за тридевять земель.
  Сыщик со своей спутницей завернули на улицу, которая шла мимо главного фасада зданий Калиостро. Здесь тоже было мало прохожих.
  Вскоре они сели в вагон трамвая и поехали к Бруклинскому мосту.
  Там они вышли и Ник Картер по просьбе Лючии подозвал коляску, в которой она собиралась уехать домой.
  — Не поехать ли вам лучше со мной? — спросил сыщик, — у меня есть надежный угол, где…
  — Нет! Я должна вернуться к отцу, который умер бы от ужаса, если бы завтра утром меня не было дома, — решительно заявила Лючия, — но я надеюсь, что в скором времени мы с вами увидимся! А что касается наших врагов, то я их не боюсь больше после того, как познакомилась с вами! А теперь, прощайте!
  Она сердечно распростилась с Ником Картером и уехала.
  Сыщик поспешил к себе в итальянский квартал и прибыл в свою комнату еще до возвращения Михаила Пеллурия.
  * * *
  Ник Картер был настолько предусмотрителен, что соединил замок двери с косяком посредством тонкой шелковой нити, которая, разумеется, должна была оказаться разорванной, если бы кто-нибудь вошел в комнату в его отсутствие.
  Так как нитка была цела, то сыщик понял, что Пеллурия еще не вернулся.
  Он быстро переоделся, снял грим и по прошествии нескольких минут превратился снова в прежнего Марко Спада.
  Затем он лег в постель.
  Он притворился спящим, когда Пеллурия вернулся.
  Когда итальянец прошел по комнате, сыщик как бы с просонья встрепенулся!
  — Алло! Кто там? — крикнул он.
  — Это я, Пеллурия! — раздалось в ответ.
  Ник Картер рассмеялся.
  — Счастье ваше, что вы сразу назвали себя, — проговорил он, зевая, — я уже собирался угостить вас пулей в лоб! Мне видите ли, снилось, что нас преследуют полисмены, а когда меня разбудил скрип двери, рука моя уже схватила револьвер! Который теперь час?
  — Половина третьего.
  — Да неужели уже так поздно? — воскликнул сыщик, — а я готов был бы поклясться, что лег только четверть часа тому назад.
  — Очевидно, вы крепко спите? — спросил Пеллурия, вешая свою широкополую шляпу на крючок.
  — Да, но теперь я уже окончательно проснулся. Рассказывайте о ваших приключениях, Пеллурия.
  Сыщик взял с ночного столика спички и закурил сигару.
  — Сегодня ночью произошло черт знает что такое! — проворчал Пеллурия и засветил электрическую лампочку.
  — А что случилось?
  — Калиостро ужасный болван! — продолжал Пеллурия, и тоже закурил сигару.
  — В чем же дело? Говорите яснее!
  — Этот старый дурак похитил Лючию Беллини!
  — Быть не может! — воскликнул Ник Картер.
  — А между тем это так! Он хотел на ней жениться, хотя годится ей в отцы! Ведь вы знаете, что после смерти старика Беллини Лючия становится главою нашего союза, а так как Калиостро добивается главенства и Лючия отказала ему в своей руке, то он и похитил ее вчера вечером и перевез на главную квартиру «Черной сотни», чтобы заставить ее согласиться выйти за него замуж.
  — И там он ее держит в плену?
  — Нет, она бежала!
  — Стало быть, вы ее освободили?
  — Нет не я, — проговорил Пеллурия с глубоким вздохом, — и я очень жалею, что не имел случая сделать это!
  — Но каким же образом могла она бежать?
  — Ей помог один из сторожей, который, однако, вероятно, чем-нибудь не угодил ей. Как бы там ни было, она ударила его каким-то орудием по голове, он лишился чувств, а она заковала его в те же цепи, в которые раньше была закована сама.
  — Как? Калиостро дерзнул наложить на нее оковы?
  — Да! Он хотел заставить ее смягчиться, но Лючии удалось вырваться и все наши поиски ни к чему не привели. В конце концов мы впятером отправились к Калиостро и известили его о случившемся.
  — А он что?
  — Он поклялся, что виновных завтра же постигнет страшная кара, другими словами, завтра один из нас будет убит, по всей вероятности я! Дело в том, что Калиостро подозревает меня в том, что я помог Лючии бежать.
  Сыщик задумчиво выпускал клубы дыма. После некоторого молчания он сказал:
  — Слушайте, Пеллурия! Вам нечего беспокоиться! Если Калиостро позволит себе слишком много, то мы его припугнем!
  — Как так? — спросил Пеллурия.
  — Неужели вы меня не понимаете?
  — Понимаю, но это дело очень опасное!
  — Какое дело?
  — Воспрепятствовать Калиостро принять участие в заседании «Черной сотни», на котором вы должны быть избраны!
  — Почему именно? — спросил сыщик.
  — Только таким образом и можно спасти мне жизнь! Если он будет председательствовать на этом заседании, он непременно отдаст приказ убить меня, в этом я готов поклясться! Я только и думал об этом, когда шел сюда. Я в сущности собирался исчезнуть куда-нибудь, хотя тогда вы не были бы приняты в число «Черной сотни».
  — Глупости, Пеллурия! К чему эта трусливость? — воскликнул сыщик, — я уже составил себе план, но прежде чем объяснить вам его, я попрошу вас ответить мне на некоторые вопросы. Хотите?
  — Спрашивайте.
  — Прежде всего скажите: вы на самом деле уже подготовили мое избрание?
  — Конечно! Вы можете уже считать себя принятым.
  — Известно ли вам, где проживает Калиостро? — продолжал сыщик.
  — Ведь я вам сказал, что был у него на квартире.
  — Знаете ли вы расположение комнат?
  — Я разобрался бы там хоть с завязанными глазами.
  — В таком случае, теперь как раз пора действовать, — сказал сыщик, откинул одеяло, вскочил с постели и начал одеваться.
  — Действовать? Для чего? — спросил Пеллурия в изумлении.
  — Для того, чтобы взять в плен Калиостро, — спокойно ответил сыщик, — с тем, чтобы выпустить его лишь завтра, после заседания.
  — Как? Вы дерзнете…
  — Смелым Бог дает удачу! А так как ваша жизнь в опасности, то мы должны оставить в стороне всякие иные соображения!
  — Но как же вы хотите устроить это?
  — Очень просто! Мы вывезем его из дома и доставим сюда.
  — Легко сказать! Не забывайте, что дом Калиостро снабжен всевозможными предохранительными аппаратами!
  — Пустяки! С ними справиться опытному человеку нетрудно. А где он живет?
  — На авеню Мэдисон, вблизи 29-й улицы.
  — Идем сейчас туда.
  — А мне пойти в этом рваном наряде, что ли? — спросил Пеллурия, оглядывая себя.
  — Конечно! Калиостро вас и не узнает вовсе.
  — Допустим, ваш план удастся! Что же мы тогда с ним сделаем?
  — Да я ведь говорил, что мы привезем его сюда.
  — А каким же образом мы будем везти его по улицам?
  Мнимый Марко Спада насмешливо улыбнулся:
  — Только об этом вы заботитесь? Не беспокойтесь, это я устрою! На 24-й улице, вблизи 3-й авеню, имеется манеж, с владельцем которого я давно знаком. Туда мы прежде всего и поедем! Вы подождете на улице, пока я разбужу владельца манежа и возьму карету с лошадьми, да сговорюсь с кучером. Я знаю там такого кучера, который за хорошую плату будет молчать, как немой. Вблизи дома Калиостро мы выйдем из кареты. Кучер нас подождет, а мы войдем в квартиру, прокрадемся в спальню и захлороформируем Калиостро. Затем перенесем его в карету и привезем сюда.
  — План-то у вас хороший, — согласился Пеллурия, — но я сомневаюсь в успешном его исполнении. Не лучше ли, если мы раз и навсегда избавимся от Калиостро?
  — Если вас это может успокоить, то почему бы и нет? Но нам надо торопиться, ночь приходит к концу.
  Пеллурия стал ждать сыщика на улице, стоя перед гостиницей Ашлэнд; владелец манежа знал Ника Картера и когда сыщик назвал себя, то моментально все необходимое было к его услугам.
  Кучер, хитрый парень, усмехнулся, когда сыщик приказал ему обращаться к нему, как к мистеру Спада.
  Затем сыщик и Пеллурия быстро поехали по улицам и остановились по соседству от дома Калиостро.
  Сыщику было не трудно проникнуть в дом.
  Он знал из опыта, что ему нечего опасаться тревоги, так как соответствующие аппараты никогда не устраиваются у парадных дверей, просто потому, что грабители никогда не пользуются парадным ходом.
  В следующую минуту Спада и Пеллурия очутились в передней.
  — Где спальня? — шепнул сыщик.
  — Прямо над входной дверью.
  — Идите за мной.
  Оба шмыгнули по лестнице наверх.
  Перед дверями спальни они остановились и прислушались.
  Во всей квартире было тихо, слышен был лишь храп спавшего хозяина.
  Сыщик открыл дверь и вошел в комнату.
  Спальня была обставлена с изысканной роскошью. На полу лежал толстый ковер, на окнах висели дорогие занавесы, а стены были украшены ценными картинами.
  Сыщик подкрался к кровати, на которой лежал Калиостро, вынул бутылочку с хлороформом, намочил им платок и закрыл этим платком рот и нос спавшего.
  — Одно дело сделано, — шепнул сыщик, обращаясь к Пеллурия, стоявшему у дверей, — захватите его костюм, что висит там на стуле.
  Пеллурия немедленно исполнил приказание сыщика, который тем временем закутал Калиостро в одеяло и поднял его на руки, как малого ребенка.
  Затем они вышли из дома, заперли за собой дверь, сели в карету и поехали.
  — Не лучше ли будет, если мы его просто-напросто отправим на тот свет? — спросил Пеллурия.
  — Я тоже уже думал об этом, но…
  Мнимый Марко Спада запнулся и многозначительно посмотрел на своего спутника.
  — Но?
  — Такие вещи удобнее всего делать одному. Бывали случаи, что совместно работавшие товарищи впоследствии вредили друг другу. Знаете, что я вам скажу, Пеллурия? Я выйду из кареты и пешком пойду домой, а вы оставайтесь с Калиостро и делайте с ним, что хотите, на ваш собственный страх и риск.
  Пеллурия дрожал всем телом от волнения; блуждающим взором он разглядывал бесчувственное тело, лежавшее в карете, но в конце концов страх превозмог его жажду мести.
  Зорко наблюдавший за ним сыщик понял, в чем дело.
  — Очевидно, вам не хочется взять риск на себя, — заговорил он, — в таком случае вы идите домой пешком и ждите меня там, а я сделаю все остальное.
  — Неужели вы…
  — Не расспрашивайте, друг мой, — прервал его сыщик, — в таких случаях лучше всего не знать ничего! Выходите теперь из кареты, а я буду дома не дольше, как через час.
  Вместе с тем он дал кучеру сигнал остановиться.
  Пеллурия вышел и Ник Картер поехал дальше вместе с Калиостро.
  Как только Пеллурия скрылся из виду, сыщик выглянул из окна кареты и приказал кучеру изменить направление.
  Спустя полчаса карета остановилась у бокового входа огромного здания главного полицейского управления.
  Кучер слез с козел, зашел в дом и вскоре вернулся в сопровождении дежурного полицейского капитана и двух полисменов.
  Не выходя из кареты. Ник Картер шепотом поговорил с капитаном, по знаку которого полисмены вынесли Калиостро из кареты вместе с узлом, в котором находился его костюм и перенесли его внутрь здания.
  Затем сыщик распростился с капитаном, дверцы захлопнулись, кучер стегнул лошадей и карета поехала дальше.
  На востоке уже занималась заря, когда мнимый Марко Спада прибыл в свою комнату.
  Пеллурия в сильном волнении ходил взад и вперед по комнате.
  — Ну, что? — спросил он, когда сыщик вошел и закрыл за собой дверь.
  — Ложитесь спокойно спать, — равнодушно ответил сыщик, — с Калиостро я справился, он находится в столь надежном месте, что никогда больше не будет беспокоить вас.
  Пеллурия подошел к своему мнимому другу и испы-тыюще посмотрел ему в глаза. Но Марко Спада даже не моргнул.
  Очевидно, Пеллурия хотел подробно расспросить своего приятеля, но не посмел этого сделать, зная хорошо, что Спада ничего не ответит.
  Для Пеллурия должно было остаться тайной, куда девался Калиостро, какой смертью он погиб, куда Спада спрятал труп; поэтому он удовольствовался уверением сыщика, что его смертельный враг обезврежен.
  — Я весьма благодарен вам, — наконец, проговорил Пеллурия, — что вы спасли мне жизнь! Если когда-нибудь вашей жизни будет угрожать какой-нибудь враг, то назовите мне его — я покончу с ним без промедления!
  При этом черные глаза его засверкали, как раскаленные угли, хотя рука его была в холодном поту.
  — Пойдем спать, — ответил сыщик. — Завтра предстоит много дел и нам не мешает немного отдохнуть.
  * * *
  Сыщик и Пеллурия проснулись лишь в полдень.
  Ник Картер заказал в ближайшем ресторане плотный завтрак и несколько бутылок вина. Позавтракав, он с Пеллурия беседовал до самого вечера, так как раньше наступления темноты нельзя было рисковать выйти на улицу.
  Из беседы с Пеллурия сыщик понял, что этот итальянец, в общем, довольно разумный человек, пока дело не касалось союза «Черной руки», по приказу которого он готов был убивать и грабить нисколько не смущаясь.
  Пеллурия рассказал своему новому приятелю, что его родители еще живы и кое-как влачат жалкое существование в каком-то маленьком калабрийском селе и что он только того и добивается, чтобы собрать мало-мальски порядочную сумму с целью облегчить нужду своих родителей.
  На сыщика произвело странное впечатление то, что когда Пеллурия вспоминал о своих стариках, у него на глазах навертывались слезы. Голос его стал мягок и он мечтательно смотрел куда-то в даль. Но как только беседа переходила на другие темы, это выражение исчезало.
  — Слушайте, Пеллурия, — заговорил сыщик после долгой паузы. — По моему, было бы лучше, если бы мы теперь же условились относительно места нашей встречи сегодня ночью. Мне не хотелось бы идти на сходку вместе с вами.
  — Право, не знаю, — задумчиво ответил Пеллурия. — Но я охотно предоставляю вам распорядиться по вашему усмотрению и буду вам подчиняться, так как я еще в жизни не встречал такого умелого и ловкого руководителя, как вы! Если бы вы стояли во главе «Черной руки», то мы, наверно, приобрели бы власть над всем миром! Я сделаю все, что могу, чтобы вы были избраны в союз «Черной сотни»!
  — Добрейший друг Пеллурия, — усмехнулся сыщик, — вашего содействия теперь уже не требуется, так как в настоящее время я фактически уже состою руководителем союза!
  — Как так? — протяжно спросил итальянец. — Что вы этим хотите сказать?
  — Сейчас узнаете! Вы знаете из собственного опыта, что я кое-что понимаю в переодевании и гриме?
  — В этом отношении с вами никто не может сравниться! Но дальше что?
  — Я сегодня ночью придумал план, от исполнения которого я ожидаю весьма многого, — продолжал сыщик, — но для этого требуется, чтобы вы играли временно мою роль. Я сейчас возьмусь за вас, и через полчаса вы будете моим двойником, так что всякий готов будет поклясться, что вы не кто иной, как сам Марко Спада.
  — Это было бы великолепно! Но неужели вы думаете, что это вам удастся?
  — Это я вам сейчас докажу. А когда совсем стемнеет, вы пуститесь в путь. Мы с вами встретимся у бокового входа в контору Калиостро, ровно в десять часов, или лучше, скажем, в половине одиннадцатого.
  — Откуда вы знаете о существовании конторы Калиостро? — воскликнул Пеллурия в крайнем изумлении.
  — Об этом знает каждый мальчишка! Но слушайте дальше: после вашего ухода я тоже переоденусь и загримируюсь. Прежде всего я сбрею усы, а затем изменю цвет лица настолько, что меня примут за чистокровного американца.
  — Знаете, Спада вы говорите все время какие-то загадочные вещи, — заметил Пеллурия, покачивая головой. — Если бы я не был вполне уверен в вас, то я мог бы подумать, что вы потешаетесь надо мной!
  — Этого у меня и в мыслях нет, — ответил сыщик, как будто немного обиженный. — Когда мы сегодня ночью были в спальне Калиостро, я заметил там его превосходный фотографический портрет, который и позволил себе взять с собой и буду им теперь пользоваться в виде образца.
  — Если вы не будете выражаться яснее, то я ровно ничего не пойму! — воскликнул Пеллурия, изумляясь и вместе с тем досадуя.
  — Но ведь это так просто! Я приму настолько точный облик Калиостро, что даже лучшие его друзья будут введены в заблуждение и сочтут меня за главаря «Черной сотни»!
  — Вы, кажется увлекаетесь, Спада! — воскликнул Пеллурия.
  — Милейший мой! — возразил сыщик улыбаясь. — Должен вам сказать, что я специалист по части гримировок, так как это представляет собой необходимое условие в моем призвании.
  — Но, позвольте! Вы…
  — Я со временем объясню вам то, чего вы теперь еще не понимаете, — прервал его сыщик, — а пока могу вас уверить, что вы сами примете меня за Калиостро.
  — Что ж, поверю вам на слово. Но несмотря на все ваше умение, вам все-таки не удастся попасть на тайную сходку, как бы вы ни загримировались.
  — Почему, не беспокойтесь. Я докажу вам, что это для меня вовсе не так трудно, а со временем и объясню вам, почему именно. Причем я обещаю вам, что завтра утром вы уже будете знать все, что нужно; тогда вы поймете все, что теперь вам еще кажется неясным и непонятным.
  Пеллурия встал с нахмуренным лбом и стал ходить взад и вперед по комнате. Наконец, он остановился перед Ником Картером, мрачно взглянул на него и грозным тоном произнес:
  — Если бы вы не сделали мне столько хорошего, Спада, я принял бы вас за предателя!
  — Пеллурия! — воскликнул мнимый Марко Спада, в возмущении. — Соображаете ли вы, что говорите? Как смеете вы оскорблять меня? Так то вы благодарите меня за то, что вчера я спас вас от врага, покушавшегося на вашу жизнь?
  Пеллурия с виноватым видом опустил голову и произнес, протягивая сыщику свою руку:
  — Простите меня, Спада!
  — Ладно уж! Но на будущее время будьте осторожнее! Мы с вами должны действовать заодно, Пеллурия, а потому вы не должны сомневаться во мне. А теперь идите сюда, я превращу вас в Марко Спада.
  Пеллурия нерешительно спросил:
  — Но как же я выйду на улицу в качестве вашего двойника? Ведь меня тотчас же задержит полиция!
  — Не беспокойтесь, вы не встретите ни одного полисмена. На ближайшем углу возьмите коляску и поезжайте прямо к пристани «Эри». Там ждите меня до того часа, когда мы должны будем встретиться у входа в контору Калиостро. Могу ли я положиться на то, что вы в точности исполните мои распоряжения?
  — Само собою разумеется!
  — Вы скоро сами убедитесь, что это для вас же будет лучше, — добавил сыщик, как-то странно улыбаясь.
  Затем Пеллурия надел костюм, который был на сыщике как на Марко Спада. Ник Картер загримировал его, наклеил ему на верхнюю губу маленькие усики и надел парик из курчавых волос.
  Теперь Пеллурия стал похож на своего мнимого приятеля, как две капли воды.
  Он подошел к зеркалу, в изумлении отступил на шаг и проговорил:
  — Ведь это колдовство какое-то!
  Сыщик усмехнулся, надевая на итальянца свое пальто и шляпу и сказал:
  — Готово! Хотел бы я видеть того, кто не примет вас за Марко Спада! А теперь ступайте, я займусь собой! Вот еще что, Пеллурия: когда мы с вами встретимся, то не забывайте, что я не Калиостро, а только его двойник! Я хорошо знаю вашу горячность и опасаюсь, что вы, увидя меня, потеряете всякое самообладание, а мне вовсе не хочется пасть под ударом вашего кинжала!
  Пеллурия весело расхохотался, надел широкополую шляпу и ушел.
  Когда шаги его замолкли, Ник Картер запер дверь комнаты изнутри.
  Но, прежде чем предпринять что-нибудь, он подождал еще около четверти часа. Убедившись, что Пеллурия уже не вернется, он подошел к скрытому под ковром телефону.
  — Все на месте, — сейчас же послышалось с другого конца.
  — Начальник полиции теперь в управлении? — спросил сыщик.
  — Да. Он в своем кабинете.
  — Попросите его к аппарату и скажите, что у меня к нему важное дело.
  Спустя минут десять Ник Картер услышал хорошо знакомый голос начальника полиции:
  — Алло, мистер Картер!
  — Алло, мистер Флитон! Сегодня ночью может произойти решительный бой! Все приготовления к заседанию сделаны и теперь настал ваш черед проявить ваши стратегические способности! Я надеюсь, что нам удастся одержать победу по всей линии!
  — Неужели, мистер Картер? Разве все уже готово?
  — А я думаю, что мы и без того уже слишком долго возимся с «Черной рукой»!
  — Вы достигли просто невероятного успеха, мистер Картер! Откровенно говоря, я вообще-то сомневался в успехе! Но рассказывайте же подробно, я сгораю от нетерпения!
  — Известны ли вам товарные склады Калиостро в Гованусе?
  — Известны! Их знает всякий ребенок! Я, кажется, даже сам когда-то покупал там перчатки.
  — Ну, так вот: сходки союза «Черной руки» происходят в подвальных помещениях этих складов!
  — Вот так сюрпризы! Хотя та часть города вообще не пользуется хорошей репутацией, но я все-таки не думал, что там находится гнездо этой грабительской шайки.
  — Я тоже удивился, когда узнал об этом, — продолжал Ник Картер, — товарные склады Калиостро представляют собой центр, откуда исходят все распоряжения по отделам «Черной руки». Насколько мне известно, дом этот носит кличку «дома Беллини», а отдел, который там заседает, называется «Черная сотня».
  — А разве Калиостро знает о том, что под его домом устроилась такая опасная шайка? — спросил Флитон.
  — Конечно, знает. Он сам состоит руководителем «Черной сотни» и стремится к тому, чтобы сделаться верховным главой всего союза «Черной руки».
  — Неужели же этот богач — преступник? Говорят, ведь, что он миллионер и вращается в лучшем обществе?
  — Это не мешает ему быть вместе с тем отчаянным негодяем! — ответил Ник Картер. — Знаете ли, мистер Флитон, если бы арестовать всех мошенников и преступников, которые изящно одеваются и бывают в обществе, то не хватило бы вашей тюрьмы! А известно ли вам уже, что сам Калиостро находится в полицейском управлении в качестве арестанта?
  — Видите ли, мне правда, доложили, что в прошедшую ночь вы доставили в управление некоего Калиостро, якобы члена союза «Черной руки», но мне и в голову не приходило, что это и есть владелец товарных складов.
  — Я надеюсь, что в том месте, где заседает «Черная сотня», мы раздобудем подробные сведения о союзе «Черной руки», а если не в этом месте, то в квартире Калиостро. Если нам удастся поймать главных деятелей союза, то потом будет сравнительно нетрудно изловить и уничтожить все остальные отделы, рассеянные по всей стране.
  — Будем надеяться, мистер Картер, — отозвался Флитон, — ведь эта шайка — настоящая казнь египетская для всей Америки! Есть ли у вас в виду еще какие-нибудь распоряжения?
  — Да! Сегодня в одиннадцать часов вечера вы должны явиться с отрядом ваших подчиненных к товарному складу Калиостро! Но не забывайте, что тот, кто будет сидеть на месте председателя в момент вашего появления в подвальном помещении — я сам! Дело в том, что я загримируюсь Калиостро и буду председательствовать вместо него!
  — Стало быть, мы опять должны арестовать и вас, как прошлый раз при поимке отдела в Бронксе?
  — Нет! Покорнейше благодарю за вторичное удовольствие сидеть в вашей тюрьме! В подходящий момент, когда ваши люди осилят преступников, я назову себя своим настоящим именем.
  — Хороший сюрприз для членов «Черной сотни», нечего сказать.
  — А добыча для ваших людей будет богатая! Весть о предстоящей баллотировке нового члена союза, по имени Марко Спада, дошла до всех заинтересованных лиц и преступники будут, по всей вероятности, все, а быть может, явятся даже все сто человек! Не будет только самого Калиостро по непредвиденным им, но известным нам обстоятельствам.
  — Спрашивается: каким же образом мы застанем шайку врасплох?
  — Очень просто! Мне известен тайный проход, о котором знает только главарь шайки! Оттуда я провожу вас и ваших людей в подземные коридоры, и преступники даже не будут подозревать, что они окружены со всех сторон.
  — Отлично!
  — Но не забывайте, — продолжал сыщик, — что преступники всегда вооружены с головы до ног! На этот раз у меня не будет возможности зарядить их револьверы холостыми зарядами, как то было при поимке первого отдела. Поэтому, приготовьте ваших людей к тому, что им предстоит отчаянная борьба и что дело не обойдется без кровопролития!
  — К этому полицейский чин всегда должен быть готов! Я выберу самых надежных людей и лично стану во главе их! Сколько человек потребуется всего?
  — Не менее пятидесяти! — ответил Ник Картер, подумав немного добавил: — полсотни хороших молодцов будет достаточно для того, чтобы справиться с шайкой, хотя она будет численностью вдвое больше.
  — А не лучше ли взять сто человек?
  — Нет! Это невозможно уже потому, что такому количеству людей некуда будет скрыться. Достаточно половины. Люди должны подойти незаметно, поодиночке или попарно ко входу товарного склада; первый из них должен явиться ровно в одиннадцать, а последний не позднее трех четвертей двенадцатого. Я сам буду ждать у входа в гриме Калиостро и буду впускать людей в здание. Лучше всего будет, если вы сами явитесь первым.
  — Как прикажете, мистер Картер! Ровно в одиннадцать я буду на месте. Больше ничего?
  — Нет, кажется ничего. Если я и вспомню что-нибудь, то скажу вам об этом сегодня вечером.
  — Но в той уединенной местности появление многих полисменов, направляющихся к одной и той же цели, наверно, покажется подозрительным?
  — Да, тем более, что преступники, по всей вероятности, расставят сторожевые посты. Но я надеюсь, что нам поможет ночная темнота и если ваши люди будут достаточно осторожны, то дело получится.
  — Не лучше ли, чтобы полисмены были одеты в штатское платье?
  — Нет! Мне именно нужно, чтобы облава была совершена полицейскими чинами в форме.
  — Ладно, пусть будет по вашему.
  — Итак, конечно, мистер Флитон. Больше мне пока сказать нечего. До свиданья.
  — До свиданья, мистер Картер.
  Сыщик положил трубку на место, закрыл люк и привел ковер в прежнее состояние.
  После этого он начал свою работу и вскоре превратился в точного двойника того человека, который в это время ходил взад и вперед в своей тюремной камере, точно тигр в клетке.
  * * *
  Держа в руках портрет Калиостро, Ник Картер стоял перед зеркалом и внимательно осматривал свое отражение.
  Затем он взглянул на часы. Была половина девятого.
  «Полагаю, что дело в шляпе, — подумал он, — интересно, что скажет Пеллурия по поводу предстоящего ему сюрприза».
  С довольной улыбкой он погасил свет и ушел.
  Он хотел быть на месте несколько раньше условленного времени.
  Быстро прошел он по пустынным улицам, затем вскочил в вагон трамвая, переехал через Бруклинский мост и спустя полчаса прибыл к товарным складам Калиостро.
  Убедившись, что никого нет, он при помощи особой отмычки отпер дверь конторы и вошел.
  Он немного приоткрыл дверь, взял стул и сел вблизи входа так, что мог видеть то, что делается на улице, и стал терпеливо ждать прихода Пеллурия.
  Итальянец явился ровно в половине одиннадцатого.
  Он остановился на некотором расстоянии от двери, озираясь по сторонам, а затем продвинулся вперед на несколько шагов, — словом действовал очень осторожно.
  «Это великолепно, — подумал Ник Картер, злобно ухмыляясь, — он боится каких-то пустяков и не подозревает, что все это ничего не стоит в сравнении с тем сюрпризом, который ожидает его здесь».
  Наконец Пеллурия добрался до дверей конторы.
  Он еще раз оглянулся, а затем встал в темный угол вблизи входа, чтобы выждать прибытия своего мнимого приятеля.
  Ник Кратер подождал еще с минуту, потом встал и приоткрыл дверь настолько, чтобы Пеллурия мог пройти вовнутрь.
  Не говоря ни слова, он тяжело опустил руку на плечо итальянца.
  Пеллурия вздрогнул, стряхнул руку сыщика, испустил дикое проклятие и схватился за карман, где лежал его револьвер.
  — Все в порядке, — шепнул ему сыщик, — идите за мной в контору.
  Когда они вошли, Ник Картер затянул занавесы на окнах и зажег несколько газовых рожков.
  — Скажите по совести, Пеллурия, — обратился он к итальянцу, — вы вооружены?
  — Конечно!
  — Какое у вас оружие?
  — Револьвер и кинжал!
  — Покажите-ка!
  Пеллурия изумился, но положил револьвер и кинжал на стол.
  Ник Картер взял и положил то и другое себе в карман.
  — Что вы делаете? — проговорил Пеллурия, меняясь в лице, — почему вы отнимаете у меня оружие?
  Вместо ответа сыщик указал на стул и сказал:
  — Садитесь и выслушайте меня, друг мой! Я должен сделать вам важное сообщение, которое весьма неприятным образом поразит вас, но без которого нельзя обойтись.
  — Что это значит? — воскликнул Пеллурия, — сначала вы отнимаете у меня оружие, а теперь делаете какие-то таинственные сообщения! Неужели вы хотите покончить со мной?
  Сыщик снова улыбнулся.
  — Ничего подобного, Пеллурия! Напротив, я хочу оказать вам дружескую услугу и избавить вас от участи, которая постигнет сегодня ночью ваших товарищей. Но только с условием, чтобы вы либо возвратились в Италию, либо вообще уедете в какую-нибудь другую страну и не появитесь больше в пределах Соединенных Штатов под страхом смертной казни!
  Пеллурия остолбенел. Он побледнел, как полотно и дрожал, как осиновый лист.
  Прошла минута, другая, никто не произносил ни звука. Наконец, итальянец пришел в себя и беззвучным голосом спросил:
  — Кто вы такой?
  — Я Ник Картер!
  Пеллурия положительно позеленел, глаза его чуть не вылезли из орбит, на лбу выступили крупные капли пота.
  — Опасный сыщик! Гроза всех преступников! Я погиб!
  — Нет, Пеллурия, вы не погибли, — ответил Ник Картер и положил ему руку на плечо, — я вижу, что вы знаете меня по имени. А если это так, то вы должны были бы знать, что я никогда не отказываюсь от данного мною слова.
  Пеллурия вздохнул с видимым облегчением.
  — Теперь вы понимаете то, что еще сегодня вечером казалось вам загадкой, — продолжал Ник Картер, — у нас времени немного, мы с вами должны придти к какому-нибудь концу. Вы называли меня другом, и я буду им на самом деле. Вы сделались, конечно, сами того не подозревая, моим орудием в борьбе с союзом «Черной руки», над которым я сегодня ночью надеюсь одержать решительную победу. Этой победой я обязан вам и докажу вам свою признательность! Я знаю из ваших же уст, что вы совершили много тяжких преступлений. Но вы останетесь на свободе, если подчинитесь моим условиям. И затем еще вот что, Пеллурия: оставьте тот путь, на который вы попали! Покайтесь в содеянном, пока еще не поздно, и начните другую, лучшую жизнь! Человеку с вашими способностями будет нетрудно найти честное занятие, которое даст вам возможность существовать прилично. Впрочем, я не обязан читать вам мораль. Я сыщик, которому именно сегодня время очень дорого. Чтобы ни случилось, Пеллурия, я сдержу свое обещание! Обещаете ли вы мне, что вы завтра же покинете Америку навсегда?
  Пеллурия, который до сих пор сидел на своем стуле согнувшись, вдруг выпрямился, и на лице его выразилась твердая решимость.
  — Клянусь вам, — произнес он, торжественно поднимая правую руку, — что я уеду с первым же пароходом и что я никогда больше не вернусь в Америку!
  — Значит, дело в шляпе, — с довольным видом сказал Ник Картер, — теперь мне, правда, придется на время связать вас для того, чтобы вы не бежали слишком рано и не могли криком привлечь внимание ваших товарищей. Но после того, как все члены «Черной сотни» будут арестованы, я немедленно освобожу вас, и от вас будет зависеть сохранить ли себе свободу. Положите обе руки за спину! — приказал сыщик, вынимая из кармана пару наручников, — слышали? Наручники уже защелкнулись. Садитесь поудобнее. Знаете ли, обыкновенно я обхожусь не так мягко, но ведь вы и не сопротивляетесь. Буду очень рад, если вы будете вести себя так и впредь.
  С этими словами Ник Картер вынул из кармана длинную веревку, которой привязал итальянца так, что тот не мог пошевельнуться.
  — Но ведь вы не знаете, каким путем проникнуть в подземное помещение, если я вас не провожу туда. Вы никогда не найдете потайного хода, — проговорил Пеллурия.
  — Знаю и это, милейший друг Пеллурия, — ответил Ник Картер, — мне известен секретный вход. Да, да, вы удивляетесь? Минувшей ночью я был в подземных помещениях и внимательно осмотрел все. Дело в том, что Лючию Беллини освободил я! Ну, а теперь, если вы мне обещаете, что не будете кричать, то я не буду затыкать вам рта. Обещаете? Отлично!
  Сильными руками он поднял стул с привязанным к нему итальянцем и отнес его в тот тайный проход, где за сутки до этого находился сам вместе с Лючией.
  Затем Ник Картер вернулся в контору, погасил свет и снова сел вблизи дверей, терпеливо ожидая прибытия начальника полиции с полисменами.
  Ровно в одиннадцать часов появился Флитон.
  Ник Картер сейчас же впустил его.
  Затем, один за другим, стали появляться полисмены.
  Они то здесь, то там, точно вырастали из-под земли, и Ник Картер похвалил их за ловкость.
  Без малого в три четверти двенадцатого все пятьдесят полисменов были на месте.
  Лишь после того, как вошел последний полисмен и дверь была снова заперта, Ник Картер снова зажег свет и посмотрел на собравшихся рослых молодцов.
  — Мистер Флитон! — проговорил он, — вы сделали отличный выбор! А вас, господа, — обратился он к полисменам, — я знаю почти всех, хотя вы сами-то вряд ли узнаете меня.
  — Ошибаетесь! — возразил один из полисменов, — как же нам не узнать того, кто всегда служит нам примером? Я уверен, что вы не кто иной как Ник Картер!
  Гордая и веселая улыбка заиграла на лице сыщика.
  — Вы угадали! — ответил он, — а теперь, господа, сообщу вам, что через несколько минут у нас с вами будет много работы! Я вам дам еще некоторые указания, а затем буду полагаться на исполнительность каждого из вас.
  * * *
  В кратких словах Ник Картер пояснил начальнику полиции, каким образом попасть через склад сукна в подвал и оттуда к месту сходки «Черной сотни». Затем он обратился к полисменам с указанием, каким образом лучше всего использовать замешательство, которое будет вызвано их внезапным появлением, для того, чтобы по возможности избежать кровопролития.
  — Вот и все, господа, — кончил Ник Картер свои объяснения, — теперь я должен вас оставить, но мы скоро снова увидимся.
  Он кивнул головой полисменам и открыл дверь в коридор.
  Пройдя в склад сукна, он поднял крышку люка и спустился вниз.
  Внизу, в том помещении, где было четыре двери, он остановился и прислушался. Он расслышал шепот многих голосов, причем ему показалось, что люди собрались в помещении напротив той комнаты, где находилась Лючия.
  Он открыл дверь.
  Комната была пуста. На столе горел тусклый фонарь. В задней стене находилось отверстие, закрытое тяжелой портьерой.
  Твердыми шагами прошел он через комнату и раздвинул портьеру.
  Он очутился в большом, продолговатом помещении с низким потолком, освещенном несколькими висячими лампами.
  По середине стоял длинный стол, за которым сидели члены союза «Черной сотни».
  При появлении мнимого главаря «Черной сотни», все присутствующие встали и почтительно поклонились.
  Ник Картер испытующим оком окинул собрание.
  По каждой стороне стола в длину сидело до сорока человек, стало быть, всех присутствовавших было восемьдесят.
  Ник Картер обратил внимание на то, что когда он подходил к своему месту, члены союза не садились, а глядели на него в упор.
  Очевидно, они чего-то ожидали, быть может приветствия или пароля.
  Незнание пароля могло погубить все дело, так как присутствующие могли заподозрить что-нибудь, несмотря на его превосходный грим.
  Но Ник Картер знал, что согласно его распоряжениям через пять минут появятся полисмены. Оставалось, следовательно, заполнить этот промежуток времени чем-нибудь таким, что должно было отвлечь внимание присутствовавших.
  Тут он вспомнил Лючию.
  — Кто из вас, — воскликнул он, нахмурив брови, — осмелился содействовать освобождению моей пленницы!
  Ответа не было.
  — Где находится Пеллурия? — мрачным тоном продолжал Ник Картер.
  Опять ответа не последовало.
  Тут Ник Картер расслышал в заднем помещении крадущиеся шаги. Полисмены явились и ожидали теперь его сигнала.
  Ник Картер медленно подошел к двери и резким движением распахнул ее.
  И в тот же момент в его руках блеснуло два револьвера.
  — Руки вверх! — крикнул он громовым голосом, — всякий, кто осмелится оказать сопротивление, будет убит на месте!
  Вместе с тем в комнату ворвались полисмены. Каждый из них держал в левой руке дубину, в правой револьвер.
  Преступники были охвачены смертельным ужасом.
  Лишь после того, как больше половины полисменов вошли в помещение, члены шайки встрепенулись.
  Один из сидевших у нижнего конца стола поднял руку с револьвером. Прогремел выстрел.
  Это послужило сигналом для общей схватки.
  С обеих сторон раздались выстрелы и вскоре все помещение наполнилось пороховым дымом.
  Раненые падали, корчась на полу.
  Вдруг кто-то опрокинул стол и в тот же момент противники схватились в рукопашную.
  Полисмены в точности придерживались указаний сыщика, обращая прежде всего внимание на то, чтобы лампы не были погашены.
  Дубинки полисменов оказались много полезнее чем револьверы и кинжалы их противников.
  Спустя несколько минут большинство преступников было обезврежено, сопротивлялись только еще несколько человек.
  Ник Картер решил теперь сбросить маску. Он сорвал парик и в тот же момент предстал перед преступниками в настоящем своем виде.
  — Игра окончена! — крикнул он громовым голосом, — я Ник Картер! Ваш предводитель уже арестован! Кому дорога жизнь — сдавайтесь!
  Слова его оказали изумительное действие.
  Теперь все преступники бросили оружие и спустя несколько минут оставшиеся в живых члены союза «Черной сотни» были связаны.
  Двое преступников были убиты, многие ранены, но и полисмены понесли урон.
  Один из них был убит, около десяти человек были ранены и контужены.
  * * *
  На другой день остовы старых барж были взорваны динамитом.
  Здание товарных складов было обыскано сверху донизу, но обыск этот не дал никаких результатов, так как хитрый итальянец строго разграничивал свои частные и коммерческие дела.
  Зато обыск его частной квартиры дал богатую добычу.
  В секретном ящике его письменного стола был найден полный список всех отделов союза «Черной руки» по всей Америке, с указанием имен и местожительства членов.
  Нью-йоркская полиция, конечно, не замедлила уничтожить все находящиеся в районе ее деятельности отделы.
  Затем по всей Америке были разосланы телеграммы и вскоре чуть ли не все члены союза «Черной руки» были задержаны.
  Глава союза «Черной руки», старик Беллини, умер вскоре после уничтожения союза, а Лючия вышла замуж за богатого итальянского коммерсанта.
  Михаил Пеллурия уехал в Австралию, где основал комиссионную контору.
  Многие из арестованных членов союза «Черной руки» были казнены на электрическом стуле, остальные были приговорены к многим годам тюремного заключения.
  Утром одного из последующих дней в тюремной камере был найден труп Калиостро. Свою жизнь главарь закончил в петле.
  Тайна каторжника
  Глава I
  Таинственное извещение
  Знаменитый сыщик Ник Картер вместе со своим младшим помощником Патси находился в Вашингтоне, где только что закончил одно из своих многочисленных дел.
  В отличном расположении, покуривая хорошие сигары, шли они по авеню Пенсильвания, без определенной цели.
  Было около трех часов дня.
  — Полагаю, — заговорил Ник Картер, — что было бы весьма недурно пообедать теперь у Виллара, потом прокатиться по парку, а вечером отправиться в театр. Все равно еще успеем к двенадцатичасовому поезду в Нью-Йорк.
  — Идея недурна, — улыбнулся Патси, — в особенности обед у Виллара представляется мне заманчивым, так как говорят, что этот ресторан ни в чем не уступает нашему знаменитому Дельмонико.
  Ник Картер хотел что-то ответить, но на повороте на Четвертую улицу вдруг нагнулся и поднял с тротуара нечто похожее на маленькую, черную змею.
  Развернув эту вещь, он увидел, что это четки, которыми католики пользуются во время молитвы, перебирая их пальцами.
  — Что это вы нашли? — спросил Патси. — Четки! Уронивший их будет весьма опечален, потому что потерять четки считается дурным предзнаменованием!
  Ник Картер положил четки в карман, не разглядывая их.
  Оживленно беседуя о разных вещах, они дошли до гостиницы и совершенно забыли о четках.
  — Как вы полагаете, — сказал Патси, останавливаясь у подъезда, — недурно было бы сесть в общий зал и закурить свежую сигару? Мы ведь гуляли часа два, и я порядком устал.
  — Ты что-то состарился, — рассмеялся Ник Картер, — изволь, так и быть. Впрочем, я и сам не прочь отдохнуть. Когда гуляешь без цели, то это утомляет больше, чем если идешь по делу.
  Они вошли в вестибюль и заняли два удобных, мягких кресла.
  Закурив сигару, Ник Картер машинально вынул из кармана свою находку и начал перебирать шарики.
  — Позвольте мне взглянуть на эти четки, — попросил Патси.
  — Послушай, Патси, — сказал Ник Картер, вытягивая четки во всю длину, — ты не находишь, что они уж очень длинны?
  Патси взял четки и стал внимательно разглядывать их.
  Вдруг он в изумлении покачал головой и начал рассматривать каждый шарик в отдельности.
  Он несколько раз повертел четки в руках и потом сказал:
  — Это вовсе не четки.
  — Как так? С первого взгляда видно, что это именно четки. На них есть большие и малые шарики, есть и крестик.
  — И все-таки это не четки, — утверждал Патси.
  — Ну что ж, стало быть, ты умнее меня, — отозвался Ник Картер с улыбкой.
  — Этого я вовсе не утверждаю, — возразил Патси, — но если бы вы были католиком, как я, то согласились бы со мной. Вы считаете всякую нитку, состоящую из больших и малых шариков с крестиком, четками, но это вовсе нелогично.
  — Как так?
  — Четки всегда разделены на несколько равных частей, между которыми находится по большому шарику, так называемому патерностеру. А в данном случае этого нет.
  — А что ж это такое, по-твоему?
  — Да просто нитка с шариками.
  — Но ведь в ней есть шарики разной величины?
  — Так-то оно так, но четки должны иметь именно такой вид, но отнюдь не другой.
  — Быть может, есть секты, которые пользуются такими четками, как эта?
  — Не думаю. Я не очень набожен, но все-таки смею утверждать, что в данном случае я прав.
  — Ну что ж, давай-ка еще раз рассмотрим эту вещичку.
  Патси вернул Картеру четки, а тот положил их на колено и стал внимательно рассматривать каждый шарик в отдельности.
  Очередь изумиться настала теперь для Ника Картера. Он вдруг насторожился и с удвоенным вниманием продолжал осмотр. Затем он поднял четки, придерживая их левой рукой за крестик, и снова перебрал все шарики до конца.
  После этого он проделал то же самое еще раз, положил четки на правую ладонь и задумался.
  Патси сгорал от любопытства. Наконец он решился спросить:
  — Извините, начальник, что я нарушаю ваши мысли, но мне кажется, вы нашли что-то такое особенное.
  — Да! — коротко ответил Ник Картер.
  — Нельзя ли узнать, в чем дело?
  — Можно, — улыбнулся Ник Картер, — не буду тебя больше мучить молчанием. Вот что, ты когда-нибудь занимался наукой телеграфирования?
  — К стыду своему, должен признаться, что не занимался.
  — Значит тебе не знакома азбука Морзе?
  — Разбирать я ее не умею, но знаю, что буквы обозначаются известными сопоставлениями точек и черточек.
  — Из таких сопоставлений состоят вот эти самые четки.
  — Неужели? — воскликнул Патси.
  — Именно! Вся эта нитка представляет собой не что иное, как телеграфное сообщение, подобно тем, которые передаются на бумажных лентах аппарата Морзе.
  — Вот чудеса! Опять новое доказательство того, что следует постоянно учиться и расширять круг познаний! Я бы никогда не догадался!
  — Век живи, век учись! Дело в том, что мне приходилось распутывать многие крайне загадочные шифры, но подобного таинственного известия я еще ни разу не встречал.
  — А кому адресована эта своеобразная телеграмма?
  — Отправитель не указал адреса и это еще больше усиливает таинственность содержания.
  — А содержание вы уже разобрали?
  Ник Картер ответил не сразу. Он в раздумье разглядывал черную нитку. Наконец сказал, обращаясь к своему помощнику:
  — Сколько шариков полагается в четках, Патси?
  — Сто шестьдесят девять.
  — А тут их триста сорок три, не считая промежутков, равносильных интервалам между отдельными словами в азбуке Морзе. Да, ведь я хотел прочитать тебе телеграмму. Ну что же, слушай.
  Он опять поднял четки, медленно начал перебирать шарики и проговорил:
  — Карета заказана на сегодня на одиннадцать часов вечера, Зара, Филипп в надежном месте, опасность миновала, бриллианты и деньги принесу, возврата или колебаний нет, исполняй данное обещание, доверяй мне, иначе смерть для обоих.
  — И больше ничего? — спросил Патси.
  — Довольно и этого, Патси, — ответил Ник Картер, — по моему мнению и этого достаточно: эта нитка содержит больше, чем ты думаешь. Поживем — увидим.
  Глава II
  Предположения Ника Картера
  — Не скажете ли вы мне, начальник, каким образом у вас появилась мысль, что нитка представляет собой таинственное извещение, изображенное телеграфными знаками?
  — Отчего же не сказать, — ответил Ник Картер, усаживаясь поудобнее в кресло, — дело вот в чем: когда ты стал утверждать, что эта вещичка вовсе не четки, то у меня появилась идея, другими словами, тот, кто составил их, сделал это с намерением вызвать у каждого поверхностного наблюдателя представление именно о четках. А если это так, думал я, то за этим скрывается какая-то тайна. Иначе никто не дал бы себе труда сделать четки, которые на самом деле не могли служить именно четками.
  — Все это правильно, — заметил Патси, — но признаюсь, что я не так быстро пришел бы к такому выводу.
  — Когда ты вернул мне нитку, — продолжал Ник Картер, — я начал задумываться над вопросом, для какой же цели она сделана. Случайно первое слово телеграммы состоит только из букв, разделенных точками и промежутками. Лишь три буквы в том слове содержат черточки.
  — Какое это имеет отношение к делу?
  — А вот какое: если бы первое слово состояло только из черточек, то я никогда не догадался бы, что эти шарики содержат какое-то извещение. Надо тебе знать, что, по моему предположению, маленькие шарики обозначали точки, большие — короткие черточки, а самые большие — длинную черточку, изображающую в азбуке Морзе букву «л».
  — И что же из этого следует?
  — Если бы первое слово начиналось с буквы «л», то на первом месте стоял бы один из самых больших шариков. Но в данном случае первое слово состоит из одних только точек. Разглядывая шарики, я догадался, что первое слово обозначает «карета».
  — Ага, я начинаю понимать вас.
  — Второе слово тоже состояло почти только из точек и промежутков, и обозначает «заказана». Ну вот, и так далее. Ты понимаешь, каким образом я шел вперед по пути догадок?
  — Понимаю!
  — Найдя, что самые большие шарики обозначают собой букву «л», я нашел ключ ко всему извещению.
  — Вы говорите это так спокойно, точно это сущие пустяки, — рассмеялся Патси.
  — Это потому, что я хорошо знаю телеграфную азбуку, а для того, кто ее знает, вся эта нитка уже не секрет. В общем, эти четки представляют собой весьма остроумную выдумку. Шарики соединены между собой маленькими стальными звеньями. Два звена обозначают промежутки между буквами, три — между словами, а единичные звенья изображают известные буквы. Понял?
  — Понял! Поразительно умная идея!
  — Да, и тот, кто сделал эти четки, человек очень неглупый. По всей вероятности, он сам и является отправителем телеграммы, я хочу сказать, он сделал четки не для кого-нибудь другого, а для себя самого.
  — А что вы скажете по поводу самого извещения?
  — Пока это для меня такая же загадка, как и для тебя. Странно то, что мы нашли четки на мостовой, хотя они представляют собой в своем роде документ. Я не думаю, чтобы адресат бросил четки на мостовую. Можно, пожалуй, предположить, что свидание состоялось именно на том месте, где мы нашли четки, что карета стояла на этом месте, или, что ожидавшие карету лица прошли по этому месту.
  — Значит, вы полагаете, что свидание это состоялось уже, и было назначено не на сегодня вечером?
  — В этом я не сомневаюсь.
  — Отсюда следует, — продолжал Патси, — что если известие состоит в связи с каким-нибудь преступлением, то таковое уже успело свершиться?
  — Совершенно верно, — ответил Ник Картер, закуривая свежую сигару.
  — А что вы предполагаете предпринять?
  — Я постараюсь разузнать, в чем тут секрет, независимо от результатов. Ты знаешь, я давно уже отдыхаю и работа даст мне истинное удовольствие, тем более, что в данном случае это будет интересное развлечение. Так или иначе дело интересно и я берусь за него, как за решение трудной шахматной задачи.
  — Надеюсь, мне можно будет принять участие в этом развлечении? — спросил Патси.
  — Конечно, если хочешь. Пока, правда, тебе нечего будет делать, но со временем твоя помощь будет весьма желательна. Но предупреждаю, что выгоды от этого дела не предвидится, так как я полагаю, что нам предстоит больше работы, чем удовольствия.
  — Работа тоже удовольствие. Я тоже должен сознаться, что я соскучился за время нашего отдыха.
  — Правильно. Ну что ж, может быть, ты тоже заметил что-нибудь особенное в этих четках?
  — Пока нет, но позвольте мне еще раз рассмотреть их.
  Ник Картер передал своему помощнику четки, а Патси внимательно стал их разглядывать.
  — Жаль, что у меня нет настоящих четок, — заметил он, — а то я мог бы объяснить вам, что тот, кто составил эту нитку, на самом деле профессиональный мастер четок.
  — В этом я не сомневался с самого начала, — ответил Ник Картер, — и это очень важное указание, так как оно облегчает дальнейшее расследование. Впрочем, тебе ведь город Вашингтон хорошо знаком, не знаешь ли ты случайно, имеется ли в городе мастер четок?
  — Не знаю. В Вашингтоне я никогда не покупал четок. Было бы хорошо, если бы мы отправились к какому-нибудь священнику, который сообщит нам эти сведения. Не пойти ли мне к моему прежнему приходскому священнику, патеру Бриену? Быть может, вы пойдете вместе со мной?
  — Пойду. Я тоже хочу задать ему кое-какие вопросы.
  — Патер Бриен будет возмущен, что четки, или хотя бы даже только вещь, похожая на четки, служат подобной цели, и он сам приложит все старания к тому, чтобы найти человека, изготовившего эту нитку. Мне почему-то кажется, что он окажет нам ценные услуги в этом деле.
  — Мне тоже так кажется, — согласился Ник Картер, — но имей в виду, что меня интересует не столько лицо, изготовившее четки, сколько получивший это извещение. Предположим, что изготовитель четок понятия не имеет о телеграфных знаках. В один прекрасный день к нему является некто и заказывает нитки с шариками по определенному образцу. Изготовитель четок исполнит этот заказ, даже не подозревая о том, для чего нужна эта нитка. Правда, изготовитель четок, быть может, сумеет указать нам имя и фамилию заказчика или его адрес, но ведь если заказчик имел в виду какую-нибудь преступную цель, то он, наверно, был настолько осторожен, что не указал верного адреса.
  — Попытаться все-таки не мешает, — заметил Патси.
  — Конечно, и даже следует. Я ведь этим только хотел тебе доказать, что для нас гораздо важнее разыскать получателя извещения, чем изготовителя.
  — Составили ли вы себе уже какое-нибудь определенное мнение об этом лице?
  — Да, более или менее. Несомненно, получатель представляет собой лицо, которому извещение не могло быть передано в обычной форме, но которому можно было послать четки, не возбуждая никаких подозрений. Скажем, лицо это находится в тюрьме или в таком учреждении, где надзиратели и чиновники не обращают внимания на подобные вещи.
  — Об этом я уже думал. Возможно, что получатель этих четок выдает себя за очень важного человека. Ханжа всегда гораздо опаснее тех негодяев, которые не стараются прикрыть свою подлость показной набожностью.
  Глава III
  У патера Бриена
  Посидев еще довольно долго в глубоком раздумье, Ник Картер встал и вместе с Патси направился к огромному зданию почтамта.
  Не говоря Патси ни слова, он вошел в это здание, направился к одному из столов и быстро написал несколько строк на бумажке. Затем он подошел к тому окошечку, за которым сидел чиновник, принимавший объявления для газет.
  Ник Картер составил объявление следующего содержания:
  «Четки!
  На углу Четвертой улицы и авеню Пенсильвания на тротуаре найдены четки, не вполне соответствующие установлениям церкви. Собственник приглашается оставить на почтамте письмо под шифром «Четки 100», указав в нем свой адрес или адрес, куда следует доставить четки».
  Ник Картер дал своему помощнику прочитать это объявление, затем передал его чиновнику и уплатил за троекратное напечатание.
  — Это очень хитро придумано, — сказал Патси, выходя со своим начальником на улицу, я полагаю, что лицо, уронившее четки, пожелает получить их обратно.
  — Возможно, что и лицо, отправившее их, захочет снова завладеть ими, — ответил Ник Картер, — полагаю, что кто-нибудь из них да попадет в ловушку, хотя я в этом далеко не уверен: люди, которые передают извещения столь своеобразным способом, достаточно хитры для того, чтобы не попасть впросак. Но в общем, оплошности я этим не делаю и если объявление не принесет пользы, то и вреда не причинит.
  — Вы в объявлении не упомянули, что не считаете эту вещь четками, — заметил Патси.
  — Именно! Пусть думают, что я принимаю ее за четки! Ну, а теперь, не пойти ли нам к твоему патеру?
  — Пойдем. Это недалеко отсюда, он живет на Десятой улице.
  * * *
  Патер Бриен оказался дома и был очень рад видеть Патси.
  Он проводил своих посетителей в рабочий кабинет и Патси представил ему своего начальника.
  Ник Картер сейчас же изложил ему цель своего прихода, рассказал ему о своих догадках и затем передал саму находку.
  Сначала патер разглядывал четки с недовольным лицом, но потом улыбнулся. Он подошел к окну и начал рассматривать отдельные составные части четок.
  Сыщики переглянулись: по-видимому, патер тоже заинтересовался этой вещью, хотя, быть может, по иным причинам.
  Отойдя от окна, патер направился к несгораемому шкафу и вынул оттуда пару новых четок. Заперев шкаф, он сел и обратился к своим посетителям.
  — Мне кажется, мистер Картер, — медленно заговорил он, — что я могу дать вам некоторые сведения по поводу этой странной находки, хотя не слишком много. Во всяком случае, могу сказать, что я знаю то лицо, которое изготовило эти четки.
  — Это очень интересно, — радостно воскликнул Ник Картер, — для нас это весьма важно и дело этим значительно облегчается.
  — Оно как будто бы так, — возразил патер, — но я полагаю, что эти четки изготовлены в мастерской некоего Михаила Каддль. К крайнему прискорбию, человек этот отлучен от церкви. Это произошло года три тому назад, в Чикаго, не здесь в Вашингтоне. В настоящее время Каддль отсиживает наказание в тюрьме Моммензин в штате Пенсильвания.
  — Это очень интересно, — заметил Ник Картер, — значит по способу изготовления и по работе вы видите, что нитка изготовлена именно этим Каддлем?
  — Именно! Сначала я не был уверен в этом, но потом мое сомнение перешло в уверенность, когда я сравнил изготовленные им же настоящие четки с этой ниткой. Он мастер своего дела, и я легко увидел те особенности, которыми отличается его работа от работы других мастеров.
  — Не знаете ли вы случайно, к какому сроку приговорен Каддль?
  — Кажется, к пяти годам.
  — А давно ли он уже сидит в тюрьме?
  — Года два, может быть, несколькими месяцами больше, — ответил патер, задумчиво глядя на четки, — он изготовил эту нитку до отправки в тюрьму, или же он теперь на свободе. Последнее допускает два объяснения: либо его помиловали, либо он бежал из тюрьмы.
  — Пожалуй, можно предположить, — заметил Ник Картер, — что он сидит еще в тюрьме и ему разрешили там же изготовлять подобные нитки.
  — Если вы, быть может, желаете переговорить с начальником тюрьмы, то мой телефон в вашем распоряжении, — предупредительно сказал патер.
  — Очень вам благодарен, — ответил Ник Картер, — воспользуюсь вашим разрешением, так как меня, откровенно говоря, весьма интересует, какое из наших трех предположений соответствует истине. Не можете ли вы мне еще сказать, за что именно Каддль попал в тюрьму?
  — Кажется, за покушение на убийство. В Чикаго он напал на священника, который отлучил его от церкви и покушение его увенчалось бы успехом, если бы случайные прохожие не вмешались в дело и не задержали его. Он покушался на убийство священника главным образом потому, что вследствие отлучения он лишился заработка, так как после этого никто не стал покупать у него четок. Вот все, что я вам могу сказать по этому поводу.
  — Я вам очень благодарен, эти сведения для меня вполне достаточны.
  Ник Картер перешел в свободную комнату, где находился телефон и вызвал начальника тюрьмы Моммензин.
  Спустя несколько минут он вернулся в рабочий кабинет, где сидел патер Бриен с Патси.
  — Михаил Каддль еще находится в тюрьме Моммензин, — заявил Ник Картер, — и если он будет вести себя и впредь так примерно, как до сих пор, то его года через полтора выпустят на свободу.
  — Вы не осведомлялись относительно того, разрешено ли ему изготовлять четки?
  — Нет, об этом я не спрашивал, так как предпочитаю спросить лично. Я сегодня поеду в Филадельфию, чтобы поговорить с начальником тюрьмы, с надзирателями и с самим заключенным. Когда я вернусь завтра после обеда в Вашингтон, то, наверно, у меня будут интересные новости.
  — Я был бы очень рад, если бы вы завтра тоже пожаловали ко мне, — ответил патер, — так как это таинственное дело интересует меня в такой же мере, как и вас, хотя бы уж из-за четок. Вы сами понимаете, что для нас было бы крайне неприятно, если бы отлученный от церкви изготовлял и продавал четки; они могут попасть в руки священников лишь через посредство третьих лиц. Я еще хотел сказать кое-что.
  — Пожалуйста, говорите, — сказал Ник Картер, видя, что патер колеблется.
  — Видите ли, я профан в том деле, в котором вы работаете столь безукоризненно, но мне кажется, чем больше я думаю об этом извещении, что за ним скрывается не одно, а даже несколько преступлений!
  — Это весьма возможно, — согласился Ник Картер.
  — Дело, видите ли вот в чем: по моему мнению, слова «Филипп в надежном месте» указывают на одно преступление, слово «принесу бриллианты и деньги» указывают на грабеж и вымогательство, а слова «доверяй мне или смерть обоим» равносильны угрозе, что и сама Зара сделается жертвой преступников, если еще не сделалась ей. Не находите ли вы, что мои выводы правильны?
  — Совершенно верно! Я и сам уже пришел к такому выводу! — улыбнулся Ник Картер.
  — Само имя «Зара» довольно своеобразно, — продолжал священник, — не женское ли это имя?
  — Надо полагать, женское, тем более, что оканчивается на «а», хотя в Бельгии и Румынии есть и мужские имена на «а». Пока я буду в Филадельфии, Патси успеет разыскать в адресной книге всех жителей, носящих имя «Зара», будь они женщины или мужчины. Это будет нетрудно, имя редкое! По моему мнению, это скорей всего сокращение: я несколько раз уже слышал имя «Зараби», есть также испанское имя «Альказара». Но теперь я не стану больше утруждать вас, — сказал Ник Картер, взглянув на часы, — позвольте еще раз поблагодарить вас за ваши любезные сведения и извините, что я отнял у вас столько времени.
  — Я был очень рад вашему посещению, — ответил патер, пожимая сыщику руку, — во-первых, я всегда рад видеть Патси, а во-вторых, весьма важно узнать, действительно ли отлученный от церкви в тюрьме делает четки и продает их — ведь это сущее безобразие.
  — Завтра мы это узнаем, — ответил Ник Картер, — а теперь прощайте.
  — Я не могу благословить вас на прощание, так как вы лютеранин, — закончил патер, — но тем не менее я буду просить Царицу Небесную помочь вам в ваших начинаниях, которые принесут пользу и нашей церкви.
  Сыщики ушли и отправились в гостиницу Виллара обедать.
  Глава IV
  В тюрьме Моммензин
  В полночь Ник Картер выехал из Вашингтона, но только не в Нью-Йорк, как сначала предполагал, а в Филадельфию, и на другое утро в девять часов он уже сидел в приемной начальника тюрьмы Моммензин.
  — Прежде чем вы вызовете заключенного, — сказал Ник Картер, который уже успел переговорить с начальником по существу дела, — я хотел бы задать вам еще несколько вопросов о нем.
  — Я слушаю вас.
  — Не можете ли вы мне сказать, каким ремеслом занимался Каддль, когда совершил преступление, за которое попал в тюрьму?
  — Могу. Ему давала работу какая-то католическая община в Чикаго, и он, насколько мне известно, занимался изготовлением четок.
  — Разрешили ли вы ему изготовлять такие вещи здесь в тюрьме?
  — Как вам сказать: и да, и нет.
  — Что это значит?
  — Видите ли, этот Каддль — надо вам знать, что в тюрьме его зовут не по имени, а по номеру, который он носит на груди, — за все время своего пребывания в тюрьме ведет себя так отменно хорошо, что ему даны разные льготы. Так, например, ему разрешено время от времени заниматься резьбой по дереву, но делать четки ему никогда не разрешали, так как это было бы крайне непристойно.
  — Не делал ли он нитки с резными шариками?
  — Это да. И даже довольно много.
  — Видели ли вы каждую нитку?
  — Нет, лишь изредка я рассматривал его изделия.
  — А куда девались эти вещи? Преимущественно нитки с шариками?
  — Насколько мне известно, они отправлялись куда-то в подарок одному из его друзей.
  Начальник тюрьмы заметил, что Ник Картер нахмурился, и сказал:
  — Это нисколько не противоречит тюремному уставу. В настоящее время он занимает должность истопника и у него остается много свободного времени, чтобы работать на себя. Я этому никогда и не противился, так как он делал только обыкновенные нитки с шариками, а не четки.
  — Где именно он изготовлял эти нитки?
  — В маленьком помещении рядом со своей камерой.
  — Не можете ли вы мне сказать хотя бы приблизительно, сколько он изготовил и раздарил таких ниток?
  — Это надо справиться в книгах, но, по моему приблизительному расчету, не более дюжины. По книгам я могу вам указать также имена и адреса лиц, которым эти нитки были посланы. А разве вышло какое-нибудь недоразумение? Недаром же вы пожаловали к нам сюда?
  — Недоразумений не было, — уклончиво ответил Ник Картер, — и вам во всяком случае нечего опасаться неприятностей. Я пока еще не могу сообщить вам, почему именно я так интересуюсь изготовителем этих ниток, а теперь попрошу вас еще сказать мне, если возможно, не справляясь по книгам, отсылал ли Каддль в последнее время кому-нибудь такую нитку?
  — Отсылал. Это было недели три тому назад, пожалуй, даже меньше.
  — Видели ли вы эту нитку?
  — Я сам не видел, но ее видел старший надзиратель.
  — Он, вероятно, сумеет нам сказать, кому эта нитка была послана. Начал ли Каддль после этого изготовлять новую нитку?
  — Весьма возможно. Как только у него выдается свободное время, он вырезает шарики. Такие нитки ему приходится делать довольно долго, так как изготовление отнимает много времени и труда.
  — Где теперь находится Каддль?
  — По всей вероятности, в своей маленькой мастерской.
  — Нельзя ли его занять чем-нибудь в других местах минут на пятнадцать? Конечно, он не должен знать, что кто-то желает осмотреть его мастерскую.
  — Это можно. Но я не понимаю, для чего вам это нужно. Надеюсь…
  — Терпение, — улыбнулся Ник Картер, — я объясню вам в свое время все, но пока у меня есть серьезные основания не раскрывать своих карт. Так вы будете любезны исполнить мое желание?
  — Если вы подождете меня немного, то я сейчас же распоряжусь, — ответил начальник тюрьмы, которому все время было как-то не по себе.
  Он никогда не имел случая ближе узнать знаменитого сыщика, но столько читал о нем, что знал, что Ник Картер никогда не занимается мелкими делами. Несмотря на уверение сыщика, что ему, начальнику тюрьмы, никакая неприятность не угрожает, он все-таки предчувствовал, что вся эта история закончится выговором от начальства. Он проклинал всех сыщиков с их делами, но, конечно, с виду был весьма предупредителен и любезен.
  Спустя минут пять он вернулся в приемную и проводил своего посетителя в маленькое, с решетками на окнах, помещение длиной в пять и шириной в три метра. Под единственным окном, выходящим во двор, во всю длину стены была приделана широкая толстая доска, служившая верстаком, на котором лежали инструменты, употребляемые обычно резчиками.
  Ник Картер высказал удивление по поводу того, что заключенному разрешено пользоваться инструментами, которые он мог пустить в ход в качестве оружия.
  — Все инструменты пронумерованы, — сказал начальник тюрьмы, — и заключенный вечером обязан сдавать их надзирателю, кроме того, Каддль за образцовое поведение пользуется, как я уже говорил, особыми льготами.
  — Вот как, — проворчал Ник Картер, внимательно осматривая помещение и не упуская из виду ни одной мелочи.
  — А вот и нитка, — вдруг воскликнул Ник Картер, — которую он сейчас делает.
  Он указал на ряд выделанных из дерева шариков, связанных между собой стальными звеньями. По-видимому, нитка скоро должна была быть готова. Каддль просто положил ее на верстак, когда его вызвали.
  Нитка имела в длину дюймов восемнадцать. Шарики на ней были крупнее тех, что были нанизаны на найденной сыщиком нитке. Самые маленькие шарики новой нитки были больше самых больших на найденной нитке. Вообще, все составные части были пропорционально больше.
  — Вот эту нитку Каддль делает для моей дочери, — заметил начальник тюрьмы.
  — Как так? — спросил Ник Картер, внимательно разглядывая нитку.
  — Моя дочь как-то случайно увидела одну из изготовленных им ниток, — пояснил начальник тюрьмы, — и высказала желание иметь такую же. Каддль тотчас же и взялся за работу.
  Тем временем Ник Картер заметил к крайнему своему изумлению, что шарики на новой нитке тоже составляли известные слова по азбуке Морзе. Он прочитал: «Да хранит тебя судьба на жизненном пути и…»
  Дальше шариков больше не было. По-видимому, Каддль привык делать нитки с таинственным значением и не сделал исключения также и в данном случае.
  — Ну-с, теперь вернемся в приемную, — сказал Ник Картер, — больше мне здесь пока делать нечего.
  На самом деле, Ник Картер был очень доволен осмотром мастерской Каддля. Он дал ему неоспоримое доказательство того, что именно Каддль изготовил найденную им на улице нитку. Кроме того, он убедился, что Каддль работал не для какого-нибудь третьего лица по предписанному ему образцу, а сам знал азбуку Морзе и соответственно этому самостоятельно нанизывал шарики.
  Вернувшись в приемную, Ник Картер обратился к начальнику тюрьмы:
  — У меня к вам будет еще просьба.
  — Заранее изъявляю готовность ее исполнить, — заявил начальник тюрьмы, который непременно хотел произвести хорошее впечатление на сыщика.
  — Благодарю вас. Не будете ли вы любезны разрешить мне поговорить с Каддлем с глазу на глаз?
  — С удовольствием. Хотя, — прибавил он нерешительно, — это, собственно, и противоречит уставу, согласно которому при свиданиях должен всегда присутствовать кто-нибудь из чиновников.
  — Не беспокойтесь, — ответил Ник Картер, — я хочу говорить с ним без свидетелей не для того, чтобы вы не знали, о чем мы говорим, а потому, что так он скорее разоткровенничается и даст мне все нужные сведения, если никого не будет в комнате, кроме нас одних. В присутствии же третьего лица он не скажет мне ни слова! Верьте мне, я поступаю так в наших с вами обоюдных интересах. Я, впрочем, сообщу вам все данные об этом деле, когда поговорю с Каддлем.
  Начальник тюрьмы понял, что Ник Картер твердо настаивает на своем и потому только спросил, вставая:
  — Прислать ли вам его сейчас?
  — Пожалуйста, но только с условием, чтобы он не знал, кто я такой.
  — Конечно, мистер Картер.
  — Он даже не должен подозревать, что его расспрашивает сыщик, пока я ему сам не скажу. Впрочем, сколько ему лет?
  — Он еще довольно молод, ему еще и тридцати нет.
  — Так. А каков он из себя?
  — Знаете, мистер Картер, он представляет собой нечто среднее между Аполлоном и Геркулесом. Надо, конечно, принять в расчет коротко остриженные волосы и арестантскую одежду, но смею вас уверить, когда его доставили сюда, я был просто поражен, так как никогда в жизни еще не видел такого красавца.
  — Не можете ли вы сообщить мне что-нибудь о его прошлом?
  — Могу. Если не ошибаюсь, он прежде ни разу не привлекался к суду, а осужден он был за то, что на улице напал на священника, который отлучил его от церкви. Но я не знаю, за что именно его отлучили.
  — Часто ли к нему приходили на свидание?
  — Только два раза.
  — Давно ли?
  — В первый раз его хотела видеть какая-то молодая девушка и это было вскоре после того, как он попал в тюрьму и больше она не являлась сюда. Месяца три тому назад к нему приходил какой-то мужчина.
  — Знаете ли вы что-нибудь об этих лицах?
  — Кроме имен — ничего, а оснований предполагать, что это были чужие имена, у меня нет.
  — А как их звали?
  — Девушка назвалась мисс Мулиган, а мужчина записался в книгу посетителей под именем Ф. Д. Моран. Имени мужчины не знаю, но я случайно видел, как молодая девушка прощалась с Каддлем и он назвал ее именем, столь странным, что я запомнил его. Он назвал ее Зара.
  Ник Картер кивнул головой.
  Беседа с начальником тюрьмы весьма удовлетворила его. Зара Мулиган была та самая Зара, о которой упоминалось в телеграмме на четках, а буква «Ф» перед фамилией Морана обозначала, конечно, только «Филипп».
  Глава V
  Беседа с Каддлем
  Когда в приемную вошел Каддль, Ник Картер сразу увидел, что начальник тюрьмы нисколько не преувеличивал. Несмотря на безобразный арестантский костюм и бритую голову, Каддля смело можно было назвать писаным красавцем. В его манере не было обычной неловкости арестантов: он шел выпрямившись и держал себя с достоинством, как человек из хорошего общества.
  Ник Картер понял, что Каддль несомненно получил хорошее воспитание.
  Он слегка поклонился сыщику и молча ждал, пока тот с ним заговорит.
  — Садитесь, — приветливо сказал Ник Картер.
  — Благодарю, — еле слышно ответил Каддль и сел на предложенный ему стул.
  Ник Картер смерил Каддля взглядом с головы до ног, посмотрел ему в глаза, как бы пытаясь прочесть его сокровенные мысли и сказал:
  — Я просил вызвать вас, чтобы задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы мне будете отвечать?
  — Буду, если это окажется в пределах возможного.
  — Полагаю, что это будет так. Прежде всего мне хотелось бы знать: кто такая Зара?
  Ник Картер нарочно поставил этот вопрос внезапно; он заранее был уверен, что Каддль ему правды не скажет и хотел, по крайней мере, видеть, какое впечатление этот вопрос произведет на Каддля.
  Но ему пришлось сильно разочароваться, Каддль нисколько не поразился и спокойно, не моргнув глазом, ответил:
  — У меня есть сестра Зара, но не может быть, чтобы вы имели в виду ее.
  — Будем надеяться, что не о ней идет речь, так как та Зара, о которой я говорю, по всей вероятности, ныне находится в затруднительном положении. Фамилия ее отца Мулиган, а называли вы ее Зарой, когда она приходила к вам.
  — Имя мисс Мулиган вовсе не Зара, — возразил Каддль.
  — Неужели? Странно. Почему же вы ее называли этим именем?
  — Разве называл? — как будто с удивлением спросил Каддль, проводя рукой по лбу, — должно быть, это вышло нечаянно. Помню, что мы говорили о моей сестре и в это время я, вероятно, назвал ее имя. Из ваших слов я вижу, что мисс Мулиган находится в затруднительном положении. Не будете ли вы любезны объяснить мне, в чем дело?
  — Я говорил это, имея в виду Зару, — с некоторой резкостью в голосе ответил Ник Картер, — полагая, что Зара и мисс Мулиган — одно и тоже лицо.
  — Нет, это недоразумение, — спокойно заметил Каддль.
  — Где в настоящее время находится ваша сестра?
  — К сожалению, не могу вам ответить на этот вопрос, так как не имею ни малейшего понятия, где она теперь живет.
  — Странно, что вы не знаете, где проживает ваша родная сестра, — заметил Ник Картер.
  — Вам это не будет казаться странным, если я вам скажу, что уже много лет до того, как имел несчастье попасть в тюрьму, не слышал ничего о моей сестре. Вся моя семья и она в том числе, отказалась от меня после того, как я был отлучен от церкви. Вероятно, вам это уже известно.
  Вместо ответа Ник Картер спросил:
  — Быть может, вы мне скажете, где в настоящее время находится Филипп?
  — Филипп? Я знаю несколько человек, носящих это имя, — ответил Каддль.
  Ник Картер понял, что ему не поймать Каддля врасплох, так как тот был настороже. По-видимому, он ожидал подобного рода допроса и было весьма возможно, что добровольно он ничего не скажет, пока его не заставят сделать это.
  — У вас есть знакомые и друзья в Вашингтоне? — продолжал Ник Картер.
  — У меня во всем мире нет ни одного друга, — с грустной улыбкой ответил Каддль, — не считая тех знакомых, которых я приобрел здесь, в тюрьме.
  Помолчав немного, Ник Картер вдруг спросил:
  — Скажите, а откуда вы знаете азбуку Морзе?
  Ник Картер сразу заметил, что на этот раз он попал в самую точку.
  Каддль вздрогнул, правда, едва заметно, и чуть-чуть покраснел. Но он быстро взял себя в руки и с прежним спокойствием ответил:
  — Когда я еще был мальчиком, я возился с телеграфными аппаратами и потому ознакомился с азбукой Морзе. Нельзя ли узнать, почему вы мне задали этот вопрос?
  — Мне нужно было это знать потому, что я видел несколько ниток с шариками, изготовленных вами во время пребывания в тюрьме и разосланных вашим друзьям.
  Ник Картер ожидал, что Каддль смутится, но ошибся.
  На лице Каддля не появилось ни малейшего признака удивления или страха и он только с досадой нахмурился. На секунду жилы у него на висках вздулись, брови сдвинулись и зрачки его серых глаз обратились в маленькие точки.
  Но он тотчас же ответил с обычным спокойствием:
  — Вот как? Вы тщательно рассматривали мои работы.
  И больше ничего.
  Несомненно, Каддль обладал недюжинным характером и превосходно умел владеть собой.
  Ник Картер понял, что поймать Каддля врасплох не удастся. Он подумал немного, в какой форме продолжать допрос, а потом вынул из кармана четки, найденные им в Вашингтоне на улице.
  — Вот одна из ваших работ, — спокойно произнес он, показывая Каддлю четки и смотря ему в глаза, — не будете ли вы любезны объяснить мне значение этого извещения?
  Нисколько не волнуясь, Каддль взглянул на нитку и попросил сыщика передать ее ему.
  Затем он стал перебирать шарики и прочитал содержание извещения. После этого он вернул четки.
  — Ну, что? — резко спросил Ник Картер.
  — А что вам угодно? — спросил Каддль.
  — Вы признаете, что это ваша работа?
  — Признаю. Иначе говоря, в свое время это была моя работа.
  — Что вы этим хотите сказать? — поразился Ник Картер.
  — Что я изготовил эту нитку, но подобного извещения никогда не отсылал. Шарики расположены в нынешнем порядке кем-либо, находящимся вне тюрьмы.
  — А какого рода извещение было изображено первоначально?
  — Я предпочитаю умолчать об этом.
  — Этот отказ повлечет за собой неприятные для вас последствия, — сказал Ник Картер, — если вы будете упрямы, то я позабочусь о том, чтобы вас не выпустили, как было предположено, через полтора года, и кроме того я заявлю начальнику тюрьмы о том, каким образом вы передаете извещения вашим знакомым или сообщникам.
  — Поступайте, как знаете, — ответил Каддль.
  — Вы неисправимо упрямы, — резко произнес Ник Картер.
  — Нет, сударь, — уныло отозвался Каддль, — я беспомощный арестант, который знает некую тайну и не имеет права ее выдать.
  — Возможно, что вы теперь и говорите правду, но возможно, что вы и обманываете меня. Я хотел бы знать еще одно: та Зара, которой предназначалось это извещение, ваша сестра?
  — Нет! По крайней мере, я не допускаю этой мысли. Скажу только, что на самом деле существует другое лицо, того же имени, к которому это извещение может относиться.
  — А кто тот Филипп, которого убрали с дороги?
  — На этот вопрос я отказываюсь отвечать!
  — Как угодно, — произнес Ник Картер и встал, — быть может, вы хотите спросить еще что-нибудь?
  — Хотелось бы, — ответил Каддль, — нельзя ли мне узнать, кто вы такой?
  — Я Ник Картер! Слышали, быть может, обо мне?
  Глава VI
  Тайна каторжника
  Каддль был озадачен. Он привстал, но тотчас же снова присел. Два раза он открыл рот, как бы желая что-то сказать, но оба раза раздумывал, предпочитая молчать.
  — Мне кажется, вас тяготит нечто такое, от чего вам хотелось бы избавиться, — приветливо сказал Ник Картер.
  — Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Картер, — нерешительно проговорил Каддль, — но я знаю, что не имею на это права, так как арестантам разрешается говорить только тогда, когда их спрашивают.
  — Спрашивайте, сколько угодно. Но этим я отнюдь не хочу сказать, что отвечу на все ваши вопросы.
  — Извольте. Что именно побудило вас явиться ко мне? Без серьезного повода вы не стали бы подвергать меня допросу.
  — Откровенно говоря, — ответил Ник Картер, — я нашел четки на улице совершенно случайно и не менее случайно обнаружил, что они содержат извещение на телеграфном языке. Таинственность этого дела меня заинтриговала и я задался целью узнать, в чем дело, тем более, что в данном случае совершено, по меньшей мере, два преступления! Знаете ли вы патера Бриена?
  — Знаю.
  — Ему я показал вот эти четки и он сразу заявил, что их изготовили вы. Впрочем, четки находятся в моих руках не более суток.
  — Не будете ли вы любезны сказать мне, где именно вы их нашли?
  — Могу, на тротуаре на углу Четвертой улицы и авеню Пенсильвания, в Вашингтоне. Судя по наружному виду, они пролежали там день, а то и того меньше. Еще что хотите знать?
  — Ничего больше, мистер Картер. Позвольте лишь поблагодарить вас за вашу любезность.
  — Быть может, вы из благодарности теперь ответите мне на те вопросы, на которые вы раньше отказались отвечать?
  — К крайнему сожалению, не могу. Не смею, хотя и рискую навлечь на себя ваше недовольство, но в то же время я искренне хотел бы заслужить ваше расположение.
  — Не похоже, — заметил Ник Картер.
  Каддль, помолчав немного, заговорил:
  — Могу вам сказать только одно, мистер Картер! Я два раза уже собирался ехать к вам в Нью-Йорк, чтобы поговорить с вами, правда, еще до того, как я попал в тюрьму. Затем я два раза намеревался вызвать вас сюда в надежде на то, что вы мне поможете!
  — Когда именно это было?
  — В первый раз вскоре после того, как я был отлучен, а во второй раз несколько дней спустя после моего прибытия в тюрьму!
  — Я вас положительно не понимаю, Каддль! — воскликнул Ник Картер, глядя на арестанта. — И больше вы ничего не хотите мне сказать?
  — Нет, мистер Картер! При всем желании не могу! Дайте мне хоть подумать! Начальник тюрьмы, конечно, знает ваш адрес, а я спустя некоторое время сообщу вам все, что вам угодно знать!
  — Хорошо! Теперь нам больше говорить не о чем, — произнес Ник Картер и нажал кнопку электрического звонка.
  Явился начальник тюрьмы. Каддль уже встал и стоял у двери.
  — Вы закончили, мистер Картер? — спросил начальник тюрьмы.
  — Да.
  Был вызван надзиратель, который отвел Каддля в его камеру.
  Ник Картер пересказал начальнику тюрьмы всю свою беседу с Каддлем и закончил словами:
  — Будьте уверены, каждая нитка, изготовленная Каддлем, представляла собой какое-нибудь извещение, даже та, которую он делает для вашей дочери.
  Начальник тюрьмы был глубоко возмущен тем, что Каддль провел его, и он, несомненно, выместил бы свою злобу на арестанте, если бы Ник Картер не успокоил его.
  — Не наказывайте его, — сказал он, — конечно, не из-за того, чтобы потакать ему, а для того, чтобы уличить его в его проделках. Я ему дал понять, что ничего не скажу вам об его секретных извещениях, так что, если вы оставите его в покое и не дадите ему понять, что посвящены в его тайну, то он будет спокоен и даже, пожалуй, попробует снова послать кому-нибудь такое своеобразное извещение.
  — Вряд ли он попадется в эту ловушку! Слишком он хитер для этого!
  — Возможно, — согласился Ник Картер, — но попытаться все-таки можно. Как только он изготовит новую нитку, вы ее тотчас же захватите и пришлите мне, когда узнаете, кому она предназначалась. А я затем лично передам эту нитку адресату.
  — Знаете ли, мистер Картер, что я думаю?
  — Именно?
  — Мне кажется, он замышляет бегство из тюрьмы, и запасается содействием своих друзей и сообщников.
  — Не думаю, — возразил Ник Картер, — по-моему, он совершенно не помышляет о бегстве. Напротив, ему, по-видимому, безразлично, сидеть ли полтора года или весь срок. Кроме того, раз он находится в тюрьме, никому в голову не придет обвинить его в соучастии в преступлении, совершаемом его друзьями. Впрочем, он мне сказал еще вот что: два раза уже он собирался дать мне все необходимые сведения, и оба раза он предпочел молчать. В конце концов, он попросил дать ему время на размышление и обещал известить меня через вас, когда придет к определенному решению. Возможно, что он пожелает видеть меня лично, тогда вам нужно будет протелеграфировать мне только одно слово «четки». Если меня не будет в Нью-Йорке, то телеграмма будет передана мне вслед.
  — Все будет сделано, мистер Картер.
  Начальник тюрьмы был весьма озабочен: ему казалось, что Каддль — член шайки преступников, который держал связь с ними и давал распоряжения для совершения преступлений через свои четки.
  — Следующим поездом я уезжаю в Вашингтон, — сказал Ник Картер, берясь за шляпу и перчатки, — повторяю: Каддль ничего не должен знать, иначе мы ничего не добьемся.
  Глава VII
  Пустая карета
  В шесть часов вечера Ник Картер вернулся в Вашингтон. На вокзале его ждал Патси, которого он известил телеграммой о часе своего прибытия.
  — Ну, что тебе удалось узнать? — спросил Ник Картер, поздоровавшись со своим помощником.
  — А я как раз хотел спросить то же самое у вас, — рассмеялся Патси.
  — Что же. Обменяемся впечатлениями за обедом, — предложил Ник Картер, — надо тебе сказать, я умираю с голода. Возьмем карету и поедем в гостиницу Ралей.
  Прибыв в ресторан, Ник Картер заказал обед, и рассказал своему помощнику о своем свидании с Каддлем.
  — Я нарочно ознакомил тебя сначала с результатом моей поездки, — закончил он свое повествование, — потому что это, несомненно, поможет тебе разобраться в собираемых тобой данных о таинственной Заре. Я не верю, чтобы Каддль сказал мне всю правду! В общем, я этого человека никак не могу понять! Ну, а теперь говори, как твои дела?
  — К сожалению, у меня мало нового, — заявил Патси, — в сущности, я знаю не больше того, что знал и раньше. В адресной книге я нашел три лица, носящих имя Зара, у двоих это имя, у третьего фамилия.
  — Принадлежат ли они к одной и той же семье?
  — Как будто бы нет. Я прочитаю вам то, что узнал.
  Он вынул из кармана записку и начал читать:
  — Зара Мулиган…
  — Как? — прервал его Ник Картер, — значит, Каддль все-таки надул меня, когда говорил, что девицу, которая приходила к нему в тюрьму, зовут не Зарой. Ну, читай дальше.
  — Так вот: Зара Мулиган, Юго-Восточной части, улица В., № 39.
  — Дальнейших подробностей не было? Замужем ли, девица, занятие?
  — Нет, только имя, фамилия и адрес.
  — Ты не заходил к ней?
  — Ни к ней, ни к другим.
  — Дальше.
  — Зара Залинский, музыкант, Северо-Западной части, улица П., № 91.
  — Должно быть, поляк. А дальше?
  — Зенобия Зара, учительница. У нее два адреса: Юго-Восточной части, улица С, № 72, где она живет, и Северо-Западной части, улица Ф., № 14, где у нее приемный кабинет.
  — А в адресной книге просто указано «учительница»? Странно. А чему же она учит?
  — Этого не сказано.
  — Жаль. Из этого мы могли бы вывести кое-какие заключения. Быть может, она даст уроки резьбы деревянных вещей, вроде шариков для четок.
  — Понимаю, — улыбнулся Патси, — к сожалению, этого не сказано.
  — Когда мы пообедаем, то пойдем разыскивать этих лиц. Торопиться некуда, так как Каддль, конечно, не мог успеть известить их о моем посещении в тюрьме, ведь я отнял у него всякую возможность общаться таким образом.
  — Отлично, — заметил Патси, — но как вы полагаете сделать: имеете ли мы пойдем к этим господам, или каждый из нас отдельно?
  — Лучше, если мы будем действовать независимо один от другого. Ты пойди на улицу П. и справься о музыканте Заре Залинском, а я пойду к мисс Заре Мулиган. Затем мы с тобой сойдемся на углу авеню Нью-Джерси и улицы Б. и отправимся вместе к госпоже Зенобии. Один должен ждать другого, а то тебя или меня могут задержать подольше.
  Когда официант подал последнее блюдо, Ник Картер спросил:
  — Ты читал сегодняшние газеты?
  — Нет, времени не было. Ведь я просмотрел всю адресную книгу с начала до конца два раза, чтобы не пропустить кого-нибудь.
  — Я тебя и не упрекаю, но все-таки заглянуть в газеты можно было, — заметил Ник Картер и попросил официанта принести газету.
  Как только он открыл газету, он произнес:
  — Жаль, Патси, что ты не удосужился прочитать эту газету. Там есть нечто такое, что должно тебя заинтересовать.
  — Будьте добры, прочтите вслух, — сказал Патси, который в это время снимал кожу с золотистого банана.
  — Ты на старости лет разленился, — ответил Ник Картер, шутливо грозя ему пальцем, — ну, так и быть, прочитаю тебе.
  Статья гласила следующее:
  «Сегодня утром вблизи моста Кабин, около шоссе, найдена наемная карета без четвертого колеса. Карета стояла довольно далеко в стороне, на лугу, так что можно было подумать, что ее туда завез либо седок, либо кучер, с тем, чтобы оставить ее там до починки. По расспросам полицейского выяснилось, что карста стояла на том же месте уже накануне. Осмотрев тщательно карету, полицейский обратил внимание на то, что занавески на окнах были спущены, а двери так заперты, что их нельзя было открыть обычным путем. В это время проезжал полковник Мур, начальник Вашингтонской полиций. Полицейский доложил ему о своей находке и Мур распорядился взломать дверцы кареты. Оказалось, что в карете лежит труп молодого человека, несомненно, убитого. Кинжал еще торчал у него в груди. Бедняга, по-видимому, умер моментально, не успев даже крикнуть. На переднем сидении лежали две сбруи. Вероятно, с лошадей, которые были запряжены в карсту. Недостающее колесо валялось вблизи в кустах. Повреждений на нем не было, и по-видимому, оно было снято с оси только для того, чтобы создать видимость несчастного случая. Лошади исчезли бесследно, как и владелец кареты. Полиция уже обыскала все конюшни и дворы, допросила всех кучеров, но ничего не добилась».
  Патси внимательно выслушал всю статью.
  — Знаете ли, что мне кажется? — сказал он, когда Ник Картер отложил газету. — Убитого зовут, наверно, Филиппом.
  — Так думаю и я, — задумчиво произнес Ник Картер, — но вот подают кофе. После обеда мы сделаем наши три визита, а потом отправимся к полковнику Муру за более подробными сведениями и чтобы осмотреть труп.
  — Я готов на все. Закурим сигары и вперед.
  Спустя десять минут сыщики разошлись в разные стороны.
  Но розыски оказались не так просты, как полагал Ник Картер.
  Нику Картеру сообщили, что мисс Зара Мулиган действительно проживала в указанном доме, но выехала несколько месяцев тому назад неизвестно куда.
  Ник Картер тотчас же поехал на почтамт и спросил там, не оставляла ли мисс Зара Мулиган какого-либо адреса, по которому ей могли доставляться письма. Никакого адреса не оказалось, так что Ник Картер прямо отправился туда, где он условился встретиться с Патси.
  Ему пришлось ждать своего помощника недолго.
  — Ну, что ты узнал о Заре Залинском? — спросил он.
  — Он поляк, — сообщил Патси, — носит обычную шевелюру музыканта и играет каждый вечер в оркестре одного из пригородных театров. Он как раз собирался уходить, когда я явился. Я заговорил с ним, мы побеседовали немного, а потом поехали вместе на трамвае. Он решительно ничего общего не имеет с нашим делом.
  — Что ж, пойдем к Зенобии Зара, — сказал Ник Картер, — и именно на квартиру, а не в официальную приемную, так как теперь ее там, наверно, уже нет. По всей вероятности, мы и тут ничего не добьемся, но мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы раскрыть эту тайну.
  — Пойдем пешком? — спросил Патси. — Отсюда ведь не далеко.
  — Пойдем.
  Глава VIII
  Поразительные открытия
  Сыщики дошли до ветхого, довольно запущенного двухэтажного дома. От улицы он был отделен садиком, окруженным старой, ржавой железной решеткой. Сад зарос высоким бурьяном и травой. Само здание производило какое-то мрачное впечатление, казалось, что в нем никто не живет.
  — Мне что-то кажется, что тут нам предстоят новые загадки, — сказал Ник Картер.
  — Совершенно верно, — согласился Патси, — даже жутко смотреть на этот дом. Точно он заколдованный.
  Ник Картер позвонил, но никто не отозвался. Позвонив еще два раза, Ник Картер потерял терпение, взял отмычку и открыл замок.
  Против ожиданий дверь даже не скрипнула.
  Сыщики вошли в темную переднюю и заперли за собой дверь.
  Осветив переднюю своими электрическими фонарями, они увидели обычную обстановку: вешалку, несколько стульев и настенное зеркало.
  Открыв дверь справа, они вошли в гостиную со старомодной мягкой мебелью, фортепьяно, зеркальным шкафом и старым, истоптанным ковром.
  На мебели, однако, не было пыли и по свежему воздуху в гостиной можно было подумать, что ее недавно только проветрили. Если бы время было более позднее, то сыщики предположили бы, что обитатели квартиры уже легли спать, но так как было всего девять часов, то этого нельзя было допустить.
  Смежная с гостиной комната тоже была обставлена старомодной мебелью.
  Неслышными шагами сыщики направились по лестнице на второй этаж и вошли в первую комнату, оказавшуюся спальной.
  Когда луч света от фонаря Ника Картера упал на постель, загадка безмолвной тишины в доме сразу была решена.
  На постели лежал труп одетой молодой женщины. Рядом с ней, совсем близко у изголовья кровати, стоял стеклянный флакончик, испускавший резкий запах горького миндаля.
  — Синильная кислота, — коротко произнес Ник Картер, — ты слышишь, Патси?
  — Слышу! Похоже на самоубийство!
  — Вероятно, так оно и есть, — согласился Ник Картер, — а покойница не кто иная, как Зенобия Зара!
  — Зара и Филипп, оба имени из той телеграммы, — пробормотал Патси, — дело все больше осложняется.
  — Возможно, что это самоубийство ничего общего не имеет с телеграммой, — возразил Ник Картер, — хотя я согласен, что можно предположить их взаимную связь. Мало ли что бывает.
  Ник Картер подошел к постели и положил руку на лоб покойницы. Затем он сказал:
  — Она скончалась уже давно, быть может, уже несколько часов.
  Покойницу нельзя было назвать красивой в обычном смысле слова, но лицо ее отличалось своеобразной прелестью.
  — Ей лет тридцать, не больше, — тихо произнес Картер, — почему-то ее лицо мне кажется знакомым, хотя я при всем желании не могу припомнить, где и когда ее видел. Но пока нечего задумываться об этом.
  — Вы будете звонить в полицейское управление? — спросил Патси, уходя вместе со своим начальником.
  — Нет. Мы сначала поедем к полковнику Муру, которого я хочу лично известить о нашей находке. Этим мы и исполним нашу обязанность, а он со своими подчиненными пусть и займется этим делом, которое в сущности нас не касается.
  Спустя минут двадцать они вошли в кабинет начальника полиции.
  Ник Картер сообщил ему о своей последней находке, рассказал все, что произошло со времени нахождения четок, и закончил свое повествование словами:
  — Нет сомнения, что найденный в карете труп и есть тот самый неизвестный, именуемый в телеграмме Филиппом.
  — Это вполне возможно, мистер Картер, — возразил полковник Мур, — но все же сомнительно. Полагаете ли вы, что ваша последняя находка тоже имеет отношение к телеграмме на четках?
  — Нет, этого я не думаю, хотя не исключаю возможности. Я никогда не отправился бы в тот дом, если бы мой помощник не нашел в адресной книге имени Зенобии Зара. Вы премного обязали бы меня полковник, если бы поручили кому-нибудь из ваших подчиненных разузнать о прошлом этой мисс Зара.
  — Конечно, я сейчас же распоряжусь.
  — В адресной книге сказано, что у покойной была какая-то приемная комната или учебное заведение на улице Ф. А если это так, то надо полагать, у нее были ученицы и мы сумеем найти кого-нибудь из них, чтобы получить необходимые нам сведения.
  — Это значительно облегчит работу моим людям, — заметил Мур — и я думаю, что через несколько часов я разузнаю все, что нужно.
  — Нет ли у вас еще каких-нибудь сведений помимо того, что было в газете? — спросил Ник Картер.
  — К сожалению, ничего.
  — Значит личность убитого не установлена?
  — Нет! На трупе не оказалось ничего такого, что могло бы дать дополнительные сведения. При нем не было ни часов, ни кошелька, ни даже носового платка, а на белье его нет меток.
  — Сколько ему лет по вашему мнению?
  — Лет тридцать с небольшим. Если хотите, осмотрим труп сейчас. Знаете, я тоже присоединяюсь к вашему мнению, что он и есть тот самый Филипп, о котором идет речь в телеграмме.
  — Есть ли у вас какие-нибудь данные относительно кареты?
  — Да, нам удалось установить, что у одного из владельцев манежа в Балтиморе исчезли карета и пара лошадей. Этот господин завтра приедет сюда и установит, ему ли принадлежит найденная карета с лошадьми, которые были найдены сегодня.
  — Вот как, лошади тоже найдены? Где именно? — заинтересовался Ник Картер.
  — Во всяком случае, мы полагаем, что лошади, которые найдены, были запряжены в этой карете. Они найдены в противоположном конце города вблизи скакового поля. Тут же, в кустах, было найдено два седла со всеми принадлежностями. Отсюда можно заключить, что кучер с убийцей, который, надо полагать, сидел вместе со своей жертвой в карете, увели лошадей именно к скаковому полю. А седла могли быть заблаговременно спрятаны под козлами или даже в самой карете.
  Полковник и сыщики отправились в покойницкую, где находился убитый.
  Едва только Ник Картер взглянул на покойного, как чуть не вскрикнул от изумления.
  — Неужели вы его знаете? — спросил полковник.
  — Нет, но дело опять усложняется.
  — Каким образом?
  — Когда я взглянул на покойного, — ответил Ник Картер, — мне сразу показалось, что это тот самый человек, с которым я сегодня утром беседовал в тюрьме Моммензин в Филадельфии, так он на него похож.
  — Странно, очень странно, — пробормотал полковник.
  — Не простая ли это случайность? — заметил Патси.
  — Возможно, что это и случайность, но, ведь, возможно, что у Каддля, помимо сестры, есть еще и брат. А вы, полковник, по-видимому, ошиблись в определении лет. Покойному столько же лет, сколько Каддлю, быть может, они близнецы.
  Затем Ник Картер обыскал лично всю одежду убитого и после этого вместе с полковником и Патси вернулся в рабочий кабинет Мура. Там он взглянул на часы и сказал:
  — Теперь десять минут одиннадцатого. Я немедленно вызову по телефону начальника тюрьмы в Филадельфии и попрошу его распорядиться доставить сюда под конвоем Каддля для опознания убитого. Что вы скажете, полковник?
  — Как вам сказать, — нерешительно ответил он, почесывая затылок, — вряд ли начальник тюрьмы рискнет вывезти заключенного за границу штата Пенсильвании. Ведь вы сами знаете, какие хлопоты получаются, когда арестанту удается бежать на чужой территории.
  — Это все так, — согласился Ник Картер, — но смею вас убедить, что начальник тюрьмы в данном случае поспешит исполнить мою просьбу, мало того, он будет рад сделать все, что я только пожелаю.
  — Разве вы с ним так хорошо знакомы? — недоумевал полковник. — Именно начальник тюрьмы Моммензин известен, как не слишком предупредительный господин.
  — Сегодня я видел его в первый раз, — улыбнулся Ник Картер, — но дело объясняется тем, что он, разрешая Каддлю изготовлять нитки и четки и рассылать их друзьям и знакомым, допустил большую оплошность, так как таким способом заключенный мог свободно общаться с кем угодно.
  — Вот оно что, — поразился полковник, — тогда, конечно, не удивительно, что он постарается угодить вам, так как в конце концов от вас только и зависит его смещение. Насколько мне известно, из Филадельфии уходит поезд в Вашингтон в два часа ночи. Тогда Каддль прибудет сюда к шести часам утра и завтра к вечеру может вернуться в тюрьму.
  Нику Картеру, действительно, не стоило большого труда уговорить начальника тюрьмы в Филадельфии отправить Каддля под конвоем в Вашингтон. Ник Картер просил начальника тюрьмы не сообщать Каддлю, для какой именно цели его везут в Вашингтон, так как он намеревался озадачить его внезапным эффектом, надеясь таким образом вынудить у него признание.
  Когда сыщики стали прощаться, полковник Мур сказал, смеясь:
  — В сущности, я имею полное основание быть недовольным вашим посещением: вы вот теперь пойдете спать до пяти часов утра, а мне не придется ложиться всю ночь, а принимать экстренные меры к розыску таинственной мисс Зары Мулиган. Но что делать, такова уж моя участь.
  * * *
  Ровно в шесть часов прибыл поезд из Филадельфии.
  Каддль, одетый в скромный штатский костюм, был так же спокоен, как и накануне во время посещения Ника Картера. Он отнюдь не производил впечатления преступника.
  — Послушайте, Каддль, — заявил ему Ник Картер, глядя на него в упор, — я прикажу снять с вас наручники, если вы мне обещаете, что не будете пытаться бежать или напасть на конвойных.
  — Охотно обещаю, мистер Картер, — спокойно ответил Каддль.
  Сначала конвойные не хотели с этим согласиться, но когда Ник Картер заявил, что принимает на себя полную ответственность, и полковник Мур тоже был не против, то они сняли с Каддля наручники.
  Спустя полчаса они прибыли в главное полицейское управление.
  Каддля сразу же повели в покойницкую, где лежал труп неизвестного, найденного убитым в карете.
  Каддль взглянул на труп и вздрогнул. Вдруг он вскрикнул, всплеснул руками и простонал:
  — Филипп! Брат мой!
  Закрыв лицо руками, он зарыдал.
  Глава IX
  Признание Каддля
  Находившиеся в покойницкой дали Каддлю немного успокоиться.
  Наконец, он выпрямился и подошел к сыщику:
  — Простите, мистер Картер, но почему вы не подготовили меня к тому, что меня здесь ожидало?
  — Я жалею, что не сделал этого, — участливо ответил Ник Картер, — но ведь вы сами вчера были так скрытны и недоступны, что я не имел больше основания доверять вам.
  — Понимаю вас, и вижу, что я не вправе упрекать вас! Я сам виноват во всем! Но если бы вы знали причину моей скрытности, то не гневались бы на меня.
  — Надеюсь, вы теперь не будете больше скрывать правду, — сказал Ник Картер.
  — Откровенно говоря, я еще не знаю, как мне быть, — отозвался Каддль, — но полагаю, что в конце концов признаюсь вам во всем. Вы вызвали меня в Вашингтон, вероятно потому, что вас поразило сходство покойного со мной?
  — Именно! Значит, в покойном вы узнаете вашего брата Филиппа Каддля?
  — Да, он мой брат, но фамилия его не Каддль!
  — Значит и ваша фамилия не Каддль? — изумился Ник Картер. — Не назовете ли вы мне вашу настоящую фамилию?
  — Нет, мистер Картер, пока еще не могу!
  — Быть может, ваша фамилия Мулиган? — спросил Ник Картер, глядя на него в упор.
  Но тот остался совершенно спокоен и ответил:
  — Нет, моя фамилия не Мулиган!
  — Вы, по-видимому, опять начинаете упрямиться, — сказал Ник Картер, — но смею вас уверить, что я не любитель отгадывать загадки и что я приму иные меры, если вы и впредь будете отмалчиваться. Мисс Мулиган, несомненно, ваша сестра, не будете же вы отрицать этого!
  — Нет, я признаю, что она моя сестра!
  — Значит, вчера вы меня обманули, когда отрицали это?
  — Да, хотя не совсем: я только не совсем точно придерживался истины. У меня есть еще другая, сводная сестра, и вчера я говорил вам именно о ней.
  — Посмотрим, посмотрим, — отозвался Ник Картер, — теперь я должен вам сказать, что Зара Мулиган пропала без вести. Не опасаетесь ли вы, что с ней могло произойти нечто подобное тому, что произошло с вашим братом Филиппом?
  — Зара пропала без вести? — воскликнул Каддль. — Откуда вы это знаете?
  — По указанному в адресной книге адресу ее нельзя было найти.
  — А какой адрес был там указан?
  — Улица В., № 39.
  — Тогда понятно. Оттуда она переехала уже давно, — с облегчением проговорил Каддль, — немудрено, что ее там не разыскали.
  — Откуда вы знаете, что вашей сестры там нет уже давно? — спросил Ник Картер, надеясь, что Каддль на этот раз попадется.
  Но он не попался. Несомненно, он обладает огромным присутствием духа, так как ответил совершенно спокойно:
  — Потому что она во время своего последнего посещения заявила мне, что намерена переехать. При том она сказала, что будет часто переезжать с места на место.
  — Понимаю. Путем частой перемены места жительства она пыталась уйти от преследований некоего лица?
  — Совершенно верно.
  — Разве ваша сестра чем-нибудь провинилась перед законом? Или у нес есть враги, покушающиеся на ее жизнь?
  — Что-то в этом роде, — подтвердил Каддль.
  Ник Картер подошел к полковнику Муру и Патси, стоявшим в глубине комнаты и не слышавшим его беседы с Каддлем. Он поговорил с ними кое о чем, но только для того, чтобы выиграть время и сообразить, как поймать Каддля в ловушку.
  Вдруг он снова обратился к Каддлю и спросил:
  — Вы знаете убийцу вашего брата?
  — Нет, я не имею о нем понятия, — все также спокойно ответил Каддль, — но я признаюсь, что причина убийства мне известна.
  — А именно?
  Каддль помолчал немного, а потом тихо произнес:
  — Пока еще не могу вам ничего сказать об этом. Имейте терпение, мистер Картер.
  Ник Картер в недоумении покачал головой. Он совершенно не понимал Каддля. За время своей многолетней деятельности он допрашивал уже тысячи преступников, но ни разу не видел столь непонятного поведения со стороны умственно вполне нормального человека. Он решил озадачить Каддля еще раз и спросил:
  — Знаете ли вы некую Зенобию Зару?
  Но к крайнему изумлению сыщика Каддль и глазом не моргнул.
  — Нет, такого имени я никогда не слышал.
  — Тем не менее вам, вероятно, будет интересно узнать кое-что об этой особе, имени которой вы никогда не слышали, — насмешливо сказал Ник Картер, — вчера вечером в юго-восточной части города, в своей квартире была найдена мертвой девушка, а может быть, и женщина, в возрасте приблизительно тридцати лет. По всем признакам она отравилась синильной кислотой. Труп ее обнаружил я с моим помощником. Когда я поближе взглянул на нее, мне показалось, что я где-то уже видел это лицо. Теперь, глядя на вас, я знаю, кого мне она напоминает — вас! По тем сведениям, которые у нас имеются, Зенобия Зара была учительница и кроме своей квартиры содержала еще нечто в роде классов на улице Ф. Неужели вы и теперь еще станете утверждать, что не знаете этой особы и никогда не слышали ее имени?
  Каддль после некоторого колебания ответил:
  — Имя Зара мне, конечно, знакомо, и вы знаете почему, но фамилии Зара я не знаю.
  — К чему вы отнекиваетесь, Каддль? — нетерпеливо сказал Ник Картер. — Слишком уж покойница похожа на вас!
  — Это можно объяснить простой случайностью, — возразил Каддль, пожимая плечами, — но не разрешите ли вы мне взглянуть на труп?
  — Я исполню ваше желание, — согласился Ник Картер, — и вы, надеюсь, осознаете, что я обхожусь с вами не как с арестантом, а как с человеком, в судьбе которого я принимаю участие. Не лучше ли, если вы откровенно переговорите со мной? Зачем вы заставляете меня блуждать в потемках, в то время, когда одного вашего слова достаточно, чтобы выяснить всю тайну?
  Каддль, по-видимому, сильно волновался. Взглянув сыщику в глаза, он сказал:
  — Не терзайте меня, мистер Картер, прошу вас! Я охотно рассказал бы вам все, но теперь еще не могу этого сделать! Но для того, чтобы убедить вас, что я молчу не из упрямства, я сообщу вам следующее. Филипп и я — близнецы. Он выучился тому же ремеслу, как и я, мы с ним достигли одинаковой степени совершенства и наши изделия трудно было различить. Также мы походили друг на друга фигурой, лицом, манерами и жестами. Он работал в Чикаго, а я в Филадельфии. Не я покушался на убийство священника, а он! В тот день рано утром он телеграммой просил меня приехать в Чикаго и сейчас же по прибытии поезда совершил преступление. Ему удалось скрыться, меня же задержали и осудили. Все остальное вам известно!
  Ник Картер был сильно поражен этим признанием. Помолчав немного, он спросил:
  — Значит, от церкви были отлучены не вы?
  — Нет, да и в Чикаго я раньше не бывал! Я принес эту жертву брату, потому что любил его больше себя самого, хотя он этого не заслуживал, так как был человек безбожный. Сделайте милость, мистер Картер, распорядитесь, чтобы его похоронили под именем Филиппа Каддль, и никому не говорите того, что я вам только что сказал! Я досижу срок, осталось сравнительно недолго!
  — Но ведь вы поступаете несправедливо по отношению к самому себе!
  — Еще раз прошу вас исполнить мою просьбу, — умолял Каддль, — если бы мой брат тогда сам разъяснил недоразумение, то все вышло бы иначе. Ну, а так меня задержали на месте преступления, священник и свидетели указали на меня, как на преступника. А я смолчал и покорился!
  — Разве ваши сестры не имели возможности облегчить вашу участь?
  — Нет, мистер Картер! Одну из них я давно уже не видел и даже не знал, где она находится, а другой я сам запретил принимать меры! Но если бы я мог ее увидеть теперь и поговорить с ней, то весьма возможно, что был бы в состоянии сделать вам еще дальнейшие признания!
  — Охотно помог бы вам, но ведь я понятия не имею, где она находится! А как обстоит дело с вашей другой, сводной сестрой?
  — О ней я вам сказал правду еще вчера, в тюрьме! Если бы я и знал, где она находится, я не мог бы сообщить вам этого! Другое дело — моя родная сестра Зара! Если бы удалось ее найти…
  — Она будет найдена, — сказал Ник Картер.
  — Неужели вы все еще не закончили, мистер Картер? — нетерпеливо вдруг спросил полковник Мур.
  — Закончил, — отозвался Ник Картер, — и с вашего разрешения я покажу теперь Каддлю труп самоубийцы.
  Глава X
  Опознание самоубийцы
  Когда Каддль увидел труп самоубийцы, он пришел в такое же волнение, как и при виде своего убитого брата, и поразил присутствовавших заявлением, что эта неизвестная — не сводная сестра его, а Зара Мулиган.
  — Мы нашли ее раньше, чем можно было ожидать, — воскликнул он, — я предчувствовал нечто подобное! Затем я, господа, заявляю, что Зара не сама наложила на себя руки, а ее убили!
  — Как так, — усомнился полковник Мур, — посмотрите сами: вон у нее в руке еще остался флакончик с ядом. А кого вы подозреваете?
  — Я уверен, что это убийство совершила Зенобия Зара!
  — Кто такая Зенобия Зара? — спросил Мур.
  — Моя сводная сестра!
  — Какими мотивами руководствовалась она, по вашему мнению?
  — Исключительно только ненавистью! Возможно, у нее были и другие мотивы, об этом я судить не могу, так как два с половиной года уже сижу в тюрьме и давно уже не интересовался Зенобией!
  — Полагаете ли вы, что она повинна также и в смерти вашего брата?
  — Несомненно!
  Присутствовавшие были совершенно озадачены. Кто этот человек, который был так хорошо посвящен во все подробности таинственного дела и говорил о нем с таким спокойствием, точно это самое обыкновенное происшествие?
  — Не можете ли вы описать нам наружность той особы, которую вы считаете убийцей? — спросил полковник.
  — Могу! Она похожа лицом на мою сестру Зару. Глаза у нее серые, волосы иссиня-черные, цвет лица безукоризненно белый, роста она среднего, годами она моложе меня на пять лет. Она очень неглупа, очень развита и говорит свободно на нескольких языках.
  — Не знаете ли, проживала она здесь в Вашингтоне или нет?
  — Точно не могу сказать, но думаю, что проживала.
  — В убийстве вашего брата замешано во всяком случае два лица, — продолжал полковник Мур, — одно лицо, если не два, сидело с ним в карете, а другое или третье играло роль кучера. Не знаете ли вы это лицо?
  — Нет, кроме самой Зенобии Зара я никого не знаю.
  Тут Ник Картер отвел начальника полиции в сторону.
  — Так нельзя, полковник, — шепнул он ему, — при таком допросе он все время будет давать вам уклончивые ответы. Оставьте меня с ним с глазу на глаз. Вы с вашими подчиненными спокойно отправляйтесь в управление, а я вам обещаю, что сдам арестанта в целости и сохранности. Всю ответственность я беру на себя. Я вполне доверяю Каддлю и даже считаю возможным отпустить его без конвоя в обратный путь, если он пообещает не бежать. Он уже успел сказать мне такие вещи, что я решил поехать к губернатору штата Пенсильвания и просить о его помиловании.
  Полковник был весьма изумлен таким заявлением.
  — Если так, — сказал он, — то я охотно оставлю арестанта под вашей охраной. Но вы ничего не будете иметь против того, чтобы я у переднего и заднего входа поставил по часовому?
  — Ставьте, если хотите. Лишь бы мы с Каддлем остались наедине. В присутствии покойной, которую он, очевидно, любил еще больше своего брата, он сделает мне то признание, которое мне нужно.
  Полковник Мур со своими подчиненными и конвойными ушел, и в покойницкой остались только Ник Картер, Патси и Каддль.
  — Я со своим помощником выйду отсюда, — обратился Ник Картер к Каддлю, — так как вы, по всей вероятности, пожелаете остаться наедине с вашей покойной сестрой. Если вы затем пожелаете исполнить ваше обещание и сделать полное признание, то вам остается только приоткрыть дверь и позвать меня. Я сейчас же явлюсь к вам.
  — Благодарю вас, мистер Картер, — дрожащим голосом ответил Каддль.
  Ник Картер вышел вместе с Патси и рассказал ему все, что сообщил ему Каддль. Патси, конечно, был крайне поражен, когда узнал, что Каддль вовсе не виновен в том преступлении, за которое отбывает наказание.
  * * *
  Вскоре раздался зов Каддля, и сыщики вернулись наверх.
  Каддль был еще более бледен, чем раньше. Он стоял возле покойной и рука его покоилась на лбу его сестры.
  — Мистер Картер, — начал он почти шепотом, — еще раз я прошу вас простить меня, что давал вам разноречивые показания. Но я не мог поступить иначе, так как рисковал безопасностью моих близких. Мое спасение было только в сохранении тайны! Ведь я не знал, с какой целью вы явились ко мне, и малейшая неосторожность с моей стороны могла гибельно отразиться на моих близких!
  — Садитесь, — приветливо сказал Ник Картер, — нам удобнее будет беседовать.
  Каддль взял стул, сел, взял руку своей покойной сестры в свою руку и начал свое повествование:
  — Для большей ясности я должен начать издалека и описать вам все мои семейные обстоятельства. Мой отец бросил мою мать, когда я еще был малым ребенком. Нас было трое детей: Филипп, я и Зара, которая была на два года старше нас, близнецов. Мы проживали в одной из европейских столиц, где мой отец состоял военным атташе при Великобританском посольстве. Раньше он в Ирландии был капитаном одного из гвардейских полков. Разошелся он с матерью вследствие того, что попал в общество анархистов. Вряд ли, однако, он опустился бы так низко, если бы не познакомился с одной пленительно красивой принцессой, тоже анархисткой. Она так пленила его, что он бросил семью и забыл о чести и родине, словом, обо всем, что ему прежде было свято и дорого. К счастью, моя мать обладала независимыми от отца средствами, которыми она могла распоряжаться. Она предпочла не возвращаться в Ирландию, так что мы выехали из Европы в Америку, где и поселились в Филадельфии. Тогда нам с Филиппом было шестнадцать, а Заре восемнадцать лет. Так как у нас оказались способности к рисованию и резьбе, то мать отдала нас в учение и мы учились в одной и той же мастерской. В то время мы с братом были еще больше похожи друг на друга, чем теперь. Но кроме внешности, мы ни в чем не были схожи. Филипп всегда был сорванцом, а последствий своих проказ он избегал тем, что выдавал меня за себя. Таким образом в конце концов обо мне составилось общее мнение, как о каком-то разбойнике, а мой брат считался образцом добродетели! В то время мы оба изучили искусство телеграфирования. Филипп тогда собирался поступить на службу в почтово-телеграфное ведомство. После смерти матери хозяйство начала вести Зара. По мере сил она старалась воздействовать на Филиппа воспитательными мерами, но тот становился все бесшабашнее и служил постоянным источником забот для нас. Два раза я уже был арестован вместо него и если бы не сестра, то и тогда мне пришлось бы понести наказание за Филиппа. Семь лет тому назад, когда мне исполнилось двадцать три года, в Филадельфии вдруг появился наш отец, который каким-то образом узнал о нашем местонахождении. Он привез с собой восемнадцатилетнюю дочь от той женщины, из-за которой он бросил нашу мать. Звали эту дочь Зенобией!
  — Да, теперь я начинаю понимать связь, — заметил Ник Картер.
  — Отец, по-видимому, обладал тогда хорошими средствами, судя по тому, что кроме большой суммы денег он привез с собой еще целый ворох бриллиантов и драгоценных вещей, — продолжал Каддль, — так как он сильно пил и был склонен к ссорам и насилиям, то между ним и нами часто происходили крупные недоразумения. В конце концов я совершенно отказался от общения с ним. Зенобии я тоже не симпатизировал, а напротив, возненавидел ее. По доброте душевной Зара выносила все ее выходки, а Филипп даже подружился с ней, по всей вероятности из-за денег, которые отец навязывал ему. Спустя месяцев шесть на нашу квартиру явилось шесть агентов тайной полиции и арестовали отца. Его выдали тому государству, откуда он приехал, и там приговорили к пожизненной каторге. Наказание это было тяжко, но вполне справедливо. Оказалось, что он в запальчивости и раздражении убил своего зятя, брата матери Зенобии и кроме того, похитил у него огромную сумму денег, бриллианты и драгоценности. После этого Зенобия прожила у нас еще два года. Ее эксцентричность и своеобразная красота очаровывала всех, с кем она общалась, за исключением меня. Я не доверял ей. В конце концов я узнал, что она пошла по стопам матери и присоединилась к анархистам. Сам по себе этот факт не произвел бы на меня никакого впечатления, но к прискорбию своему я узнал, что Зенобия убедила Филиппа и даже мою сестру присоединиться к обществу анархистов. Зара объяснила мне, что сделала это исключительно с целью следить за Филиппом и для того, чтобы снова обратить его на путь истины. Так как она уже была посвящена в тайны кружка и не могла уйти из него, то мне оставалось только тоже присоединиться к тому же кружку. Я руководствовался при этом только любовью к моей сестре!
  — Теперь я понимаю вашу первоначальную скрытность, — участливо заметил Ник Картер, — вы опасались за безопасность вашей сестры, так как, находясь в тюрьме, не могли оберегать ее?
  — Совершенно верно, мистер Картер, — сказал Каддль, — но слушайте дальше. Хитрый способ передачи извещений посредством четок придумал Филипп. В среде анархистов он пользовался большим уважением и в конце концов даже сделался главой общества. Одна только Зенобия превосходила его влиянием и властью, но только благодаря своему умению подчинять людей и своей очаровательной красоте. В то время я еще не знал, что отец мой закопал в известном месте большую часть похищенного им добра. Я полагал, что он спустил все деньги. Однако, Филиппу он открыл свою тайну, хотя и не указал ему местонахождение клада. Филипп стал отыскивать его для того, чтобы присвоить себе, бежать куда-нибудь и начать новую жизнь! В один прекрасный день брат уехал из Филадельфии в Чикаго, чтобы восстановить там какое-то разгромленное анархистское общество. Чтобы не возбуждать подозрений, он, как и я, занимался изготовлением четок. Вскоре после этого Зенобия добилась того, что ее избрали вожаком общества; тогда она отдала приказ Заре и Филиппу, которых ненавидела, привести в исполнение вынесенный партией приговор над одним высокопоставленным чиновником. Я в то время был болен и не мог присутствовать на сходке. На другой день ко мне явилась сестра и сообщила о данном ей приказе. Посоветовавшись с ней, я отправил ее к добрым друзьям в Вашингтон, где она была в безопасности, и посоветовал ей переменить фамилию. Она и назвалась Зарой Мулиган. Теперь вы поймете, почему у меня с ней разные фамилии, хотя мы родные брат и сестра. На следующей сходке я кое-как объяснил ее неприбытие и изъявил готовность исполнить смертный приговор общества вместо нее. Разумеется, я тогда же знал, что никогда не сделаю этого. Вскоре после этого мой брат вызвал меня в Чикаго, где я и был арестован вместо него. Вскоре после моего заключения в тюрьму ко мне явилась Зара и открыла мне тайну, где зарыт клад отца. Она же сообщила мне, что Филипп нашел этот клад и рассказал об этом Зенобии. Вследствие этого о кладе узнали все члены общества и потребовали, чтобы эти деньги были отданы на цели анархистской деятельности. Затем ко мне явился Филипп, в парике и с фальшивыми усами, так что никто не заметил его сходства со мной, и сообщил мне, что нашел клад отца и уговорил Зару взять его на хранение. Еще до его прихода я рассылал разным лицам нитки с шариками, которые все были предназначены для Зары. Поговорив с Филиппом, я на другой же день изготовил несколько ниток, которыми умолял Зару избавиться от клада, хотя бы даже отдать его обществу, лишь бы только отделаться от него. Вот в каком положении были дела, когда вы вчера явились ко мне и начали меня допрашивать. Излишне говорить, что четки, найденные вами на тротуаре Четвертой улицы в Вашингтоне, изготовлены Филиппом, но составлены не им, а другим членом сообщества, тоже знающим азбуку Морзе.
  — Но ведь тогда, когда я вам показал находку, — возразил Ник Картер, — вы говорили, что эти четки изготовлены вами, хотя, правда, сказали, что они содержали другое извещение.
  — Так-то оно так, мистер Картер, — ответил Каддль, — но я должен сознаться, что обманул вас в этом отношении. А сделал я это для того, чтобы не впутывать в дело моего брата.
  — Но почему же вы сразу не рассказали мне всю историю с анархистами?
  — Я боялся говорить вам об этом! Если бы я был человек свободный, если бы я вместе с вами мог принять меры против этих людей, то я не замедлил бы посвятить вас в это дело. Но я опасался, что вы, как только узнаете, в чем дело, тотчас же примете меры против общества, которое, несомненно, немедленно отомстило бы Заре. Я не сомневался в том, что анархистам известно местопребывание моей сестры, и что Заре не уйти от них, если бы они решили отомстить ей. Пуще всего я боялся Зенобии. Здесь, у трупа моей сестры, я поклялся отомстить ее убийцам. Я воспользовался находящимися здесь на столе чернилами, бумагой и пером и составил вот этот список всех известных мне анархистов с указанием их адресов. Правда, я с ними не общался уже больше двух лет, но полагаю, что все они еще находятся в Филадельфии. Они убили не только мою несчастную сестру, но они же повинны и в смерти моего несчастного брата Филиппа.
  Глава XI
  Заключение
  — Значит, вы полагаете, Каддль, что анархисты совершили оба убийства только для того, чтобы завладеть оставленным вашим отцом кладом?
  — Именно! Но вместе с тем они хотели избавиться от моего брата и моей сестры. Коварная Зенобия ненавидела Зару и презирала Филиппа, как безвольного человека, которым он на самом деле и был. Несмотря на все его недостатки и дурные качества характера, я его любил больше себя самого, хотя и сам не понимаю, почему. Вам известно, мистер Картер, что существует теория о том, что у близнецов одна общая душа, и что их связывают более крепкие узы, чем обыкновенная родственная связь между братьями. Теперь я вам также признаюсь, что фамилия моя не Каддль. Эту фамилию мы приняли после того, как отец бросил мою мать и мы переселились в Америку. На самом деле моя фамилия Флаерти. Надеюсь, вы не станете разглашать этого без настоятельной необходимости!
  — Это я вам обещаю, Каддль! Я буду называть вас этой фамилией, — сказал Ник Картер, — во-первых, я привык к этому, а, во-вторых, я в присутствии посторонних не хочу проговориться. Теперь вот еще что: считаете ли вы возможным, что вашу сестру можно было заманить в этот уединенный дом и там убить ее?
  — Ее заманили туда, по всей вероятности, при помощи угроз, — заявил Каддль, — она страшно боялась Зенобии и исполняла все ее приказания, опасаясь быть убитой еще до моего выхода из тюрьмы. По той же причине она не заявила на суде, что не я покушался на жизнь священника, а Филипп. Если бы она сказала правду, то анархисты не замедлили бы убить се!
  — Одного только я еще не понимаю, — заметил Ник Картер, — а именно точного смысла самого извещения, переданного найденными мной четками.
  — Полагаю, что я сумею объяснить вам это, — ответил Каддль, — возьмите, пожалуйста, список: первым на нем значится некий Александр Вассили. Это полуитальянец, полурусский.
  — Ну, и что же с ним?
  — Этот самый Вассили был безумно влюблен в Зенобию и, кажется, пользовался взаимностью. Так или иначе он оказывал ей всяческое содействие. На втором месте указан друг Александра, некий Сергей Томлик; они были столь неразлучны, что, вероятно, оба причастны к делу. Томлик научился у моего брата делать четки. Он же знал и азбуку Морзе. Ниток с шариками всегда было много, чтобы можно было послать кому-нибудь извещение и я нисколько не сомневаюсь, что Вассили известил о происшедшем Зенобию путем присылки этих четок. По всей вероятности, Зару сначала заманили в этот дом и приказали ей ждать возвращения других. Деньги и драгоценности, вероятно, были спрятаны вблизи моста Кабин; следуя моему совету, Зара, по-видимому, вернула клад Филиппу, который и спрятал его опять туда, где нашел его. Анархисты заставили Филиппа указать им местонахождение клада и они же привезли его туда в карете. Завладев деньгами и драгоценностями, они убили моего брата, оставили его в карете, распрягли лошадей, надели на них седла и поехали верхом на противоположный конец города. Затем Зенобия явилась в тот дом, где находилась Зара. Она нашла ее спящей и ей нетрудно было влить Заре в рот несколько капель синильной кислоты. Для отвода глаз она вложила ей в руку флакончик с синильной кислотой. А что касается содержания извещения на найденных вами четках, то оно шифровано в том смысле, что о действиях, еще только предполагавшихся, говорится, как о деяниях уже совершенных. Отсюда следует, что Зара с братом и Александром Вассили сначала поехали в тот дом, где Зара была затем оставлена. В условленном месте Зенобия тоже села в карету. Таким образом телеграмму следует читать так: «Филиппа мы отправим в надежное место и привезем деньги и бриллианты». Слова «нет возврата» обозначают, что в случае неисполнения приказаний общества, немедленно последует кара.
  — Очень вам благодарен за ваши сообщения, — произнес Ник Картер, — если бы вы были на свободе или на моем месте, то стали бы разыскивать Зенобию, Александра Вассили и Сергея Томлика?
  Не задумываясь, Каддль ответил:
  — Я немедленно поехал бы в Нью-Йорк и разыскал бы Александра на Гудзон-стрит. Адрес этот я указал в списке. Там он содержит кофейную, задние помещения которой служат убежищем для бедствующих анархистов. Он, конечно, не подозревает, что мне известно об убийстве Филиппа и Зары, иначе он скрылся бы немедленно, но при данном положении дел вы, наверное, найдете его вместе с его сообщниками!
  Ник Картер обратился к Патси, который все время внимательно слушал показания Каддля:
  — Патси, поезжай сейчас же в главное полицейское управление и попроси там полковника Мура соединить тебя непосредственно с полицейским инспектором Мак-Глусски в Нью-Йорке. А его попроси от моего имени немедленно задержать анархистов на Гудзон-стрит. Затем звони в полицейское управление в Филадельфию и продиктуй тамошнему начальнику список, который я тебе сейчас передам. Извести его обо всем и попроси его тоже от моего имени арестовать всю их компанию. Затем жди меня в управлении. Кроме того, попроси начальников полиций обоих городов известить меня, когда аресты будут произведены.
  — Слушаюсь, начальник, — сказал Патси, бросился на улицу и уехал в полицейское управление.
  Спустя четверть часа Ник Картер с Каддлем тоже отправились туда же. По дороге сыщик сказал Каддлю:
  — Сегодня вечером я вместе с вами вернусь в Филадельфию и постараюсь устроить, чтобы вы немедленно были отпущены на свободу. Затем я исходатайствую вам возможность присутствовать на похоронах вашего брата и сестры. После этого я вместе с вами поеду к губернатору штата Пенсильвания и не сомневаюсь в том, что вы будете помилованы.
  — Как мне благодарить вас, мистер Картер! — в сильном волнении произнес Каддль.
  — Пустяки! Я испытываю большое удовольствие, когда мне представляется возможность реабилитировать невинно осужденного!
  * * *
  Спустя полтора часа Нику Картеру, сидевшему вместе с Патси в рабочем кабинете полковника Мура, были поданы две телеграммы.
  Одна была из Филадельфии и гласила:
  «Двенадцать человек без труда арестованы, препровождены в тюрьму».
  А во второй телеграмме было сказано:
  «Зенобия, Томлик и Вассили находятся в управлении. Прошу дальнейших указаний».
  — Чистая работа, — улыбнулся Ник Картер, складывая телеграммы, — хорошо было бы, если бы нам удалось изловить всех американских анархистов, но мне кажется, что этим дело только началось.
  Впоследствии оказалось, что Ник Картер не ошибся.
  * * *
  Ник Картер исходатайствовал Михаилу Каддлю полное помилование.
  Затем он вместе со своим помощником уехал в Нью-Йорк.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"