Много лет назад из Багдадского музея была украдена древняя финикийская статуя, известная как Навигатор, и есть люди, готовые на все, чтобы заполучить ее в свои руки. Их первая жертва - мошеннический торговец антиквариатом, хладнокровно убитый. Их второй очень близкий друг - следователь ООН, который, если бы не своевременная помощь Остина и Завалы, сейчас был бы на дне водной могилы.
Что такого особенного в этой статуе? Остин задается вопросом. Поиск ответов приведет команду NUMA в удивительную одиссею во времени и пространстве, которая включает в себя не что иное, как потерянные сокровища царя Соломона, таинственный пакет документов, лично зашифрованных Томасом Джефферсоном, и сверхсекретный научный проект, который может изменить мир навсегда.
И это до того, как сюрпризы действительно начнутся . . .
Насыщенный захватывающими дух действиями и бесконечными изобретениями, которые стали отличительными чертами Касслера, Navigator - лучшее, что есть у Клайва на сегодняшний день.
Пролог
ДАЛЕКАЯ ЗЕМЛЯ, ОКОЛО 900 года до н.э.
ЧУДОВИЩЕ ПОЯВИЛОСЬ ИЗ утреннего тумана в жемчужном свете зари. Массивная голова с длинной мордой и раздувающимися ноздрями приблизилась к берегу, где охотник стоял на коленях, тетива лука была натянута до щеки, глаза сосредоточены на олене, пасущемся на болоте. До слуха охотника донесся звук ряби, и он взглянул на воду. Он издал испуганный стон, отбросил лук в сторону и вскочил на ноги. Испуганный олень скрылся в лесу, а перепуганный охотник висел у него на хвосте.
Завитки тумана расступились, открыв гигантский парусник. Занавеси из морских водорослей окаймляли двухсотфутовый деревянный корпус красновато-коричневого цвета. На поднятом форштевне корабля за резной фигурой, изображающей фыркающего жеребца, стоял мужчина. Он смотрел в маленькую деревянную шкатулку. Когда материализовалась призрачная береговая линия, мужчина поднял голову и указал налево.
Рулевые на сдвоенных рулевых веслах совершили изящный разворот, который направил судно на новый курс, параллельный густо поросшей лесом береговой линии. Матросы умело отрегулировали красно-белый квадратный парус в вертикальную полоску, чтобы компенсировать изменение направления.
Капитану было за двадцать, но серьезное выражение его красивого лица добавляло лет его внешности. Его сильный нос был слегка изогнут к переносице. Его густая черная борода была уложена рядами вокруг полного рта и квадратной челюсти. Солнце и море загорели до оттенка красного дерева. Бездонные глаза, осматривавшие береговую линию, были темно-карими, настолько темными, что зрачков почти не было видно.
Высокое положение капитана в жизни давало ему право носить пурпурную мантию, окрашенную ценным экстрактом улитки мурекс. Он предпочитал ходить с обнаженной грудью и носил хлопчатобумажный килт обычного члена экипажа. Коротко остриженные волнистые черные волосы прикрывала мягкая вязаная шапочка конической формы.
Соленый запах моря исчез, когда корабль покинул открытый океан и вошел в широкую бухту. Капитан наполнил легкие воздухом, напоенным ароматом цветов и зелени. Он наслаждался перспективой пресной воды и страстно желал ступить на сушу.
Хотя путешествие было долгим, оно прошло хорошо, благодаря тщательно подобранному финикийскому экипажу, состоявшему из опытных моряков-глубоководников. В состав экипажа входили египтяне и ливийцы, а также другие выходцы из стран, граничащих со Средиземным морем. Безопасность обеспечивал контингент скифских морских пехотинцев.
Финикийцы были лучшими моряками в мире, отважными исследователями и торговцами, чья морская империя простиралась по всему Средиземноморью и за пределы Геркулесовых столпов и Красного моря. В отличие от греков и египтян, чьи корабли прижимались к берегу и бросали якорь с заходом солнца, бесстрашные финикийцы день и ночь плыли вне поля зрения суши. При попутном ветре с кормы их большие торговые корабли могли преодолевать более ста миль в день.
Капитан не был финикийцем по происхождению, но он был хорошо сведущ в морском искусстве. Его мастерство навигации и мореплавания, а также хладнокровие во время приступов плохой погоды быстро завоевали уважение экипажа.
Судно под командованием капитана было “фарсишским кораблем”, построенным специально для торговли на большие расстояния в открытом океане. В отличие от более коренастых торговцев ближнего плавания, обводы судна были длинными и прямыми. Палуба и обшивка корпуса были вытесаны из прочного ливанского кедра, а толстая мачта была низкой и прочной. Квадратный парус из египетского льна, для прочности обтянутый кожаными ремнями, был самым эффективным из существующих глубоководных парусных снастей. Изогнутый киль и поднятые вверх нос и корма предвещали корабли викингов, которые будут построены только столетия спустя.
Секрет финикийского мастерства на море выходил за рамки технологии. Организация на борту их кораблей была легендарной. Каждый член экипажа знал свое место в хорошо отлаженном механизме, которым было финикийское морское предприятие. Такелаж был аккуратно уложен в легкодоступном помещении, за которое отвечал помощник капитана. Впередсмотрящий знал расположение каждой оснастки и постоянно проверял корабельный такелаж, чтобы убедиться, что он сработает в случае чрезвычайной необходимости.
Капитан почувствовал, как что-то мягкое коснулось его голой ноги. Позволив себе редкую улыбку, он поставил деревянную коробку в контейнер, наклонился и поднял корабельного кота. Финикийские кошки произошли из Египта, где животным поклонялись как богам. Финикийские корабли перевозили кошек в качестве предметов торговли и для борьбы с крысами. Капитан несколько раз погладил кота в оранжево-желтую полоску, затем осторожно опустил мурлыкающую кошку обратно на палубу. Корабль приближался к широкому устью реки.
Капитан отдал команду впередсмотрящему.
“Подготовьте такелажников к спуску парусов и предупредите гребцов”.
Впередсмотрящий передал первую команду паре членов экипажа, которые, как обезьяны, вскарабкались по мачте на рею. Два других матроса бросили веревки, прикрепленные к нижним углам паруса, такелажникам, которые использовали веревки, чтобы зарифить большой полотняный квадрат.
Гребцы с мускулистыми руками, выстроенные в два ряда по двадцать человек, уже были на своих скамьях. В отличие от гребцов-рабов на многих судах, гребцы, которые быстрыми, точными гребками вели корабль вперед, были обученными профессионалами.
Рулевые направили корабль в реку. Хотя река разлилась весенним стоком от таяния снега на холмах и горках, ее мелководье и пороги помешали бы кораблю продвинуться дальше вверх по течению.
Скифские наемники выстроились вдоль поручней корабля, их оружие наготове. Капитан стоял на носу, обозревая берег реки. Он увидел поросший травой мыс, выдававшийся в реку, и приказал гребцам удерживать судно против течения, пока палубная команда бросит якорь.
Мускулистый мужчина с выступающими скулами и лицом, таким же обветренным, как кожа старого седла, подошел к капитану. Тарса командовал скифскими морскими пехотинцами, которые защищали корабль и его груз. Родственные монголам скифы были известны своим мастерством всадников и лучников, а также своими своеобразными привычками.
В битве они пили кровь своих побежденных врагов и снимали скальпы, которые использовали в качестве салфеток. Тарса и его люди раскрашивали свои тела в красный и синий цвета, обмывались паровыми ваннами и носили кожаные рубашки и брюки, заправленные в мягкие кожаные сапоги. Даже самый бедный скиф украшал свою одежду золотыми украшениями. Тарса носил маленькую подвеску в виде лошади, которую подарил ему капитан.
“Я организую разведывательный отряд для высадки на берег”, - сказал Тарса.
Капитан кивнул. “Я иду с тобой”.
На каменном лице скифа появилась улыбка. Будучи сухопутным жителем, он поначалу мало верил в способность молодого капитана удерживать корабль на плаву. Но он наблюдал, как капитан командует огромным кораблем, и видел, что за патрицианскими чертами лица молодого человека и мягкими манерами скрывается железо.
Широкофюзеляжная служебная лодка, обычно буксируемая за кораблем, была подведена к борту. Скиф и трое его самых крепких бойцов сели в лодку вместе с капитаном и двумя сильными гребцами.
Через несколько минут лодка с тяжелым скрежещущим звуком ударилась о мыс. Под зарослями травы был каменный причал. Капитан привязал лодку к кнехту, который был почти скрыт сорняками.
Тарса приказал одному человеку остаться с гребцами. Затем он отправился с капитаном и другими скифами по заросшей, вымощенной камнем дороге, которая вела вглубь острова от причала. После недель, проведенных на качающейся палубе, они передвигались нетвердой походкой, но быстро восстановили свои сухопутные ноги. В нескольких сотнях футов от реки они наткнулись на заросшую сорняками центральную площадь, со всех четырех сторон окруженную полуразрушенными зданиями. В открытых дверных проемах и переулках росла высокая трава.
Капитан представил поселение таким, каким оно было во время его первого визита. На площади кипела деятельность. Сотни рабочих занимали общежития с плоскими крышами и трудились на складах.
Высадившаяся группа методично обыскала каждое здание. Убедившись, что в поселении никого нет, капитан повел их обратно к реке. Он дошел до конца пирса и помахал рукой. Когда команда снялась с якоря, а гребцы направили корабль к причалу, капитан повернулся к скифскому командиру.
“Готовы ли ваши люди к важной задаче, которая предстоит?”
Вопрос вызвал фырканье у скифа. “Мои люди готовы к любому”.
Капитан не был удивлен ответом. Он провел много часов, разговаривая с Тарсой во время долгого путешествия. Неутолимая жажда капитана узнать о людях всех рас побудила его расспросить Тарсу о его родине и народе, и ему понравился этот суровый старый воин, несмотря на его сине-красную кожу и странные привычки.
Корабль пришвартовался к причалу, и команда спустила широкий трап. По палубе застучали копыта - двух тягловых лошадей вывели из конюшни под кормой и повели вниз по трапу. Животные нервничали, оказавшись на открытом месте, но скифы быстро успокоили их ласковыми словами и пригоршнями пропитанного медом зерна.
Капитан организовал рабочую группу для пополнения запасов пресной воды и заготовки продовольствия. Затем он спустился в трюм и встал рядом с ящиком, сделанным из прочного ливанского кедра. Контейнер, казалось, светился в свете, льющемся через палубный люк. Он крикнул команде, чтобы она с большой осторожностью поднимала его из трюма.
Толстые канаты были прикреплены к ящику и к крюку стрелы. Стрела заскрипела под большим весом. Ящик медленно подняли из трюма и опустили на палубу. Крюк был отсоединен, и весла были продеты через отверстия в бортах и концах контейнера, чтобы использоваться в качестве шестов для переноски. Мужчины взвалили шесты на плечи и спустили ящик по пандусу на причал.
Ящик был поднят на тележку с низкой посадкой, которая опиралась на прочные, окованные железом деревянные колеса. В тележку были впряжены лошади. Морские пехотинцы закинули щиты и луки за плечи и, с копьями в руках, образовали защитные фланги с каждой стороны. Капитан и скифский командир взяли на себя инициативу. Процессия двинулась вперед с бряцанием оружия.
Они прошли через заброшенное поселение к дороге, прорубленной через лес вдоль русла реки. На колее выросла трава, но дорога все еще позволяла быстро продвигаться через густой лес. Процессия останавливалась каждую ночь, чтобы разбить лагерь. Утром третьего дня участники марша пришли в долину между двумя невысокими горами.
Капитан остановил колонну и достал из своего рюкзака ту самую деревянную коробку, с которой он консультировался на корабле. Когда солдаты сделали перерыв на отдых и занялись лошадьми, он поднял крышку, налил небольшое количество воды и заглянул в коробку. Он перевел взгляд с коробки на свиток пергамента, который носил в матерчатом мешке. Затем он двинулся дальше с безошибочной решимостью перелетной птицы.
Процессия прошла через долину и в конце концов вышла на поле, где сквозь высокую траву были видны остатки круглых жерновов. Капитан вспомнил поле, где команды потных мужчин вращали каменные колеса. Рабочие насыпали полные корзины камней в мельницы, которые перемалывали содержимое в порошок. Порошок был перенесен в кострища. Мехи раздули пламя до белого каления. Рабочие наклоняли глиняные тигли и разливали светящееся желтое расплавленное содержимое в формы в форме кирпича.
Экспедиция двинулась дальше и наткнулась на двух каменных идолов. Каждая статуя была в два раза выше человека и изображала более или менее человеческую форму ниже шеи. Идолы были вырезаны, чтобы отпугивать туземцев. Кошмарные головы представляли собой сочетание звериных и человеческих черт, вобравших в себя худшие черты каждой из них, как будто скульптор намеревался создать самое отвратительное и пугающее лицо, какое только можно вообразить. Даже крутым наемникам было не по себе. Они нервно перекладывали копья из одной руки в другую и бросали настороженные взгляды на зловещего вида идолов.
Капитан сверился со своей волшебной шкатулкой и пергаментным свитком и углубился в лес. Процессия следовала в искусственных сумерках, создаваемых пологом листвы. Толстые корни деревьев были частым препятствием, но примерно через час марша процессия вышла из леса. Они приблизились к гладкой поверхности низкой скальной стены у основания хребта. Еще два идола, идентичные первой паре, преградили путь.
Используя идолов в качестве ориентира, капитан триангулировал точку на скальной стене. Он ощупью двигался вдоль вертикальной поверхности, как слепой, натолкнувшийся на неожиданное препятствие. Его пытливые пальцы нащупали едва заметный набор опор для рук, с помощью которых он взбирался по стене.
Примерно в дюжине футов над землей он повернулся всем телом и сел в углублении в скале. Он позаимствовал копье, которое вставил в трещину в качестве рычага. Солдаты подбросили веревку вверх, которую он прикрепил к древку копья. Другой конец веревки был привязан к лошади. Капитан подал сигнал, и лошадь потянула, в то время как он уперся ногами в небольшой выступ. Каменная плита толщиной около фута отделилась и с глухим стуком упала вниз, открыв полость шириной около шести футов и высотой около десяти футов.
Спустившись со скальной стены, капитан разжег костер в куче сухой травы, затем перенес тлеющее пламя на пучок хвороста. Высоко держа факел, он первым прошел через отверстие. Скифы впряглись в упряжь и потащили тележку по туннелю с гладкими стенами, который тянулся примерно на пятьдесят футов, прежде чем превратился в камеру.
Капитан зажег несколько масляных ламп, установленных в подсвечники вдоль стены помещения. Сверкающее кольцо света осветило большую круглую галерею с отходящими от нее туннелями. В центре комнаты находился круглый участок скалы высотой около трех футов и диаметром шесть футов. Капитан приказал скифам поднять ящик на помост. По его приказу они сняли крышку и отступили назад.
Капитан наклонился к ящику и поднял крышку чуть меньшего по размеру, более богато украшенного сундука из золота и темного дерева. Когда он снимал слои синей ткани, его сердце бешено колотилось о грудную клетку. Он смотрел, как завороженный; его лицо светилось в отражении, исходящем от коробки. Через мгновение капитан аккуратно поправил синюю ткань и крышку. Люди Тарсы вернули крышку на место.
“Наша миссия здесь выполнена”, - сказал он, и его слова эхом отозвались в зале.
Он первым вышел наружу. Чистый, прохладный воздух приятно коснулся его вспотевшего лица и вымыл пыль из легких. Капитан приказал скифам вернуть каменную плиту на место. Он изучал стену. Никто бы не заподозрил, что плита скрывает отверстие.
Колонна отправилась тем же путем, каким пришла. Процессия двигалась быстрым шагом, без груза, отягощающего повозку, и направилась прямо к реке. Вдоль пологого берега реки было построено деревянное здание, большие двери которого выходили на воду. Капитан осмотрел внутреннее убранство здания. Когда он вышел, он казался довольным. Он велел Тарсе и его людям приготовить хорошую еду и хорошенько выспаться ночью.
На рассвете неутомимый капитан разбудил их. Лошади выволокли деревянную лодку со склада и спустили к реке. Судно с открытой палубой было наполовину лодкой, наполовину плотом, около пятидесяти футов в длину и дюжины или около того футов в ширину, и вмещало всего несколько футов воды. Длинный румпель приводил в действие руль.
Лошадей завели на лодку, и ее столкнули шестом в реку, чтобы поймать течение. Поездка вниз по реке была более захватывающей, чем морское путешествие. Лодка столкнулась с отмелями, порогами, дрейфующими деревьями, водоворотами и скалами. Скифы обрадовались, когда лодка выскочила из устья реки и они увидели корабль у причала.
Команда судна приветствовала вновь прибывших и помогла перетащить речной катер на берег. Пока капитан делал записи в своем судовом журнале, команда праздновала до поздней ночи. Они были в движении задолго до рассвета, и солнце только выглянуло из-за деревьев, когда они отдавали швартовы. Подгоняемый рядами гребцов и ветром, корабль быстро вошел в бухту, гребцы полностью погрузились в свою работу. Как и всем остальным людям на борту, им не терпелось вернуться домой.
Оживление на борту судна было прервано неожиданным событием. Когда судно проходило мимо острова, другое судно отошло и преградило им путь.
КАПИТАН выкрикнул короткий приказ убрать весла и спустить паруса. Он забрался на большую емкость для воды на носу, чтобы лучше изучить судно. На борту не было никаких признаков жизни, но палуба была закрыта плетеным ограждением для защиты груза, которое тянулось вдоль отвесной перекладины, как называлась самая высокая доска корпуса.
Он смотрел на фарсишский корабль.
Судно имело те же функционально изящные линии, что и корабль капитана. Палуба была длинной и прямой, а изогнутая корма и форштевень в форме лошадиной головы высоко возвышались над водой. Острые, как бритва, глаза капитана заметили важные различия между двумя кораблями. Странное судно было построено для торговли и модифицировано для войны.
Лук незнакомца был окован бронзой, а не деревом, создавая клюв, который мог вырвать сердце из самого прочного корабля. Массивный череп и носовые весла, прикрепленные к корпусу, могли служить таранами.
Скифский командир подошел к капитану. “Должны ли мы послать абордажную команду?”
Капитан обдумал вопрос. Финикийский корабль не должен был представлять угрозы, но у судна не было причин находиться там, где оно находилось. Его действия, хотя и не враждебные, определенно не были дружелюбными.
“Нет”, - сказал капитан. “Мы ждем”.
Прошло пять минут. Затем десять. Через двадцать минут можно было увидеть фигуры, спускающиеся по трапу в служебную шлюпку военного корабля. Шлюпка приблизилась на расстояние слышимости. На веслах было четверо мужчин. Пятый стоял, широко расставив ноги, на носу, его пурпурный плащ развевался позади него, как распущенный парус. Он приложил ладони ко рту.
“Приветствую тебя, брат мой”, - крикнул он через воду.
“Приветствую тебя, брат”, - удивленно сказал капитан. “Как ты сюда попал?”
На лице мужчины появилось выражение притворного недоверия. Он указал на военный корабль. “Я прибыл, как и ты, Менелик, на корабле из Фарсиша”.
“С какой целью, Мелкарт?”
“Чтобы еще раз объединить усилия, дорогой брат”.
Лицо капитана не выражало никаких эмоций, но его темные глаза пылали гневом. “Вы знали о моей миссии?”
“Мы семья, не так ли? Среди родственников нет секретов”.
“Тогда не делай секрета для меня из своих желаний”.
“Да, конечно. Поднимитесь на борт моего корабля, и мы поговорим”.
“Гостеприимство моего корабля открыто и для вас”.
Человек в фиолетовом рассмеялся. “Очевидно, что нам не хватает братского доверия”.
“Может быть, это потому, что мы только наполовину братья”.
“Тем не менее, у нас одна кровь”. Мелкарт указал на остров. “Давайте прекратим эту детскую дискуссию и встретимся на нейтральной территории, чтобы поговорить”.
Капитан изучал остров. В отличие от большей части заросшей деревьями береговой линии, песчаный берег реки был плоским на протяжении нескольких сотен футов, прежде чем перейти в низкий, поросший травой гребень.
“Очень хорошо”, - крикнул он.
Капитан приказал Тарсе собрать десантную группу. Тарса отобрал четырех своих самых закаленных в боях людей. Несколько минут спустя служебный катер подошел к берегу реки. Скифы остались на лодке, в то время как капитан зашагал вверх по наклонному пляжу.
Его сводный брат стоял в сотне футов от берега, скрестив руки на груди. Он был одет в полные финикийские регалии: богато украшенную тунику из двух частей под пурпурным плащом и коническую шапочку на голове. Золотой ошейник охватывал его шею, а руки и пальцы были украшены золотом.
Он был одного роста с капитаном, и его красивое лицо имело резкое сходство с лицом его брата, с выдающимся носом, темным цветом лица, волнистыми волосами и бородой. Однако были существенные различия. Царственная осанка капитана производила впечатление властной и высокомерной, в то время как черты лица его сводного брата были скорее грубыми, чем сильными. В его темных глазах не было глубины или мягкости. Его выдающийся подбородок намекал скорее на упрямство, чем на решительность.
“Как чудесно видеть тебя после всех этих лет, дорогой брат”, - сказал Мелькарт с обаятельной улыбкой, в которой было больше лукавства, чем очарования.
Капитан был не в настроении для неискренних любезностей. “Почему вы здесь?” он потребовал ответа.
“Возможно, наш отец решил, что тебе нужна помощь в твоей миссии”.
“Он бы никогда не доверился тебе”.
“Он, очевидно, доверил тебе, а ты вор”.
Щеки капитана вспыхнули от оскорбления, но он сдержал свой гнев. “Вы не ответили на мой вопрос”.
Его сводный брат пожал плечами. “Я узнал, что вы были в движении. Я пытался перехватить вас, но ваш корабль был слишком быстрым, и мы отстали”.
“Почему ваш корабль оказался пригодным для войны?”
“Это опасные воды”.
“Ты бросаешь вызов нашему отцу, приходя сюда. Это не было бы его желанием”.
“Наш отец. ” Он выплевывал слова. “Наш отец был бабником, который спал с твоей матерью-шлюхой”.
“И твоя мать-шлюха тоже?”
Мелькарт одернул свою пурпурную мантию. Его рука потянулась к рукояти меча, но он передумал и отдернул ее. “Глупо с нашей стороны ссориться из-за семейных проблем”, - успокоил он. “Давайте вернемся на мой корабль. Я подам вам прохладительные напитки, и мы сможем поговорить”.
“Здесь не о чем говорить. Вы повернете свой корабль обратно. Мы последуем за вами”.
Капитан развернулся на каблуках и зашагал обратно к реке. Он прислушивался к звукам шагов на тот маловероятный случай, если его брат наберется смелости напасть на него. Но единственным звуком, который он услышал, была Тарса, которая закричала:
“Капитан! Позади вас!”
Скиф видел, как с травянистого гребня позади пляжа поднялась дюжина или около того фигур.
Капитан развернулся, когда мужчины бросились в его сторону. Их плечи и грудь украшали татуировки.
Фракийцы .
Еще одна раса со свирепыми глазами, которая передавала свои навыки владения мечом и дротиком в аренду финикийским флотам. Фракийцев смел его сводный брат, который подстрекал их к:
“Убейте его! Убейте его!”
Капитан выхватил свой короткий палаш, когда кричащие фракийцы быстро окружили его.
Он развернулся лицом к нападавшим, но не смог защитить спину. Фракиец двинулся вперед, держа копье в метательной позиции, только для того, чтобы резко остановиться и выронить оружие. Схватившись за оперенное древко, торчащее из его горла, он издал влажный кашель, опустился на колени и упал лицом в песок.
Тарса спокойно наложил еще одну стрелу на тетиву своего лука. Приложив не больше усилий, чем сделав вдох, он убил второго фракийца. Остальные разбежались.
Лучники Тарсы выпустили смертоносный дождь стрел, которые попали в спины убегающих фракийцев.
Капитан издал могучий боевой клич и побежал вверх по пляжу. Он взмахнул мечом в мощном ударе, который обезглавил бы его сводного брата, если бы Мелькарт не отвел клинок в сторону в отчаянном парировании. Под шквалом последовавших ударов Мелькарт споткнулся о свою одежду и упал на мягкий песок.
Он перекатился на спину и отбросил свой меч в сторону. “Не убивай меня, брат мой”.
Капитан колебался. Каким бы злобным он ни был, Мелкарт все же был кровным родственником.
Тарса выкрикнул еще одно предупреждение.
Вторая волна фракийцев появилась на гребне, чтобы усилить первую линию атакующих.
Капитан отступил и бросился к лодке, перепрыгивая через мертвые тела нападавших.