“ЕСТЬ КАКИЕ-нибудь МЫСЛИ, с которых ты хотел бы начать?”
“Мысли по поводу чего?”
“Ну, на чем угодно. Об инциденте.”
“Об инциденте? Да, у меня есть кое-какие мысли.”
Она ждала, но он не продолжил. Он решил еще до того, как добрался до Чайнатауна, что таким он и будет. Он заставил бы ее вытягивать из него каждое слово.
“Не могли бы вы поделиться ими со мной, детектив Босх?” - наконец спросила она. “Это и есть цель ...”
“Я думаю, что это чушь собачья. Полная чушь. Такова цель. Вот и все”.
“Нет, подожди. Что значит "чушь собачья”?"
“Я имею в виду, ладно, я толкнул парня. Кажется, я попал в него. Я не уверен точно, что произошло, но я ничего не отрицаю. Итак, прекрасно, отстраните меня, переведите, передайте это в Комиссию по правам, что угодно. Но идти этим путем - это чушь собачья. ISL - это чушь собачья. Я имею в виду, почему я должен приходить сюда три раза в неделю, чтобы разговаривать с тобой, как будто я какой-то... Ты даже не знаешь меня, ты ничего не знаешь обо мне. Почему я должен с тобой разговаривать? Почему ты должен подписываться под этим?”
“Ну, технический ответ прямо там, в вашем собственном заявлении. Вместо того, чтобы наказывать вас, департамент хочет лечить вас. Вы были отправлены в вынужденный отпуск из-за стресса, что означает ...
“Я знаю, что это значит, и вот что такое чушь собачья. Кто-то произвольно решает, что у меня стресс, и это дает департаменту право отстранить меня от работы на неопределенный срок или, по крайней мере, до тех пор, пока я не преодолею достаточно препятствий для вас ”.
“Ничего в этом не было произвольного. Это было основано на твоих действиях, которые, я думаю, ясно показывают ...”
“То, что произошло, не имело ничего общего со стрессом. О чем это было... Неважно. Как я уже сказал, это чушь собачья. Так почему бы нам просто не покончить с этим и не перейти к сути. Что я должен сделать, чтобы вернуться к своей работе?”
Он мог видеть вспышку гнева в ее глазах. Его полное отрицание ее науки и мастерства задело ее гордость. Впрочем, гнев быстро прошел. Постоянно имея дело с копами, она должна была привыкнуть к этому.
“Разве ты не видишь, что все это для твоего же блага? Я должен предположить, что топ-менеджеры этого отдела явно считают вас ценным активом, иначе вас бы здесь не было. Они бы привлекли тебя к дисциплинарной ответственности, и ты был бы на выходе. Вместо этого они делают все возможное, чтобы сохранить вашу карьеру и ее нынешнюю ценность для департамента ”.
“Ценный актив? Я коп, а не агент. И когда ты там, на улице, никто не думает о действующей ценности. Что это вообще значит? Неужели мне придется выслушивать здесь подобные слова?”
Она прочистила горло, прежде чем строго заговорить.
“У вас проблема, детектив Босх. И это выходит далеко за рамки инцидента, в результате которого вы были отправлены в отпуск. Вот о чем будут эти сеансы. Ты понимаешь? Этот инцидент не уникален. У тебя и раньше были проблемы. Что я пытаюсь сделать, что я должен сделать, прежде чем я смогу подписать ваше возвращение к исполнению обязанностей в любом качестве, так это заставить вас взглянуть на себя. Что ты делаешь? О чем ты? Почему эти проблемы случаются с вами? Я хочу, чтобы эти сеансы были открытым диалогом, где я задам несколько вопросов, а вы будете высказывать свое мнение, но с определенной целью. Не приставать ко мне и моей профессии или руководству департамента. Но чтобы поговорить о тебе. Здесь речь идет о тебе, и ни о ком другом ”.
Гарри Босх просто молча смотрел на нее. Он хотел сигарету, но никогда не спросил бы ее, можно ли ему курить. Он никогда бы не признался перед ней, что у него была эта привычка. Если бы он это сделал, она могла бы начать говорить об оральной фиксации или никотиновых костылях. Вместо этого он глубоко вздохнул и посмотрел на женщину по другую сторону стола. Кармен Инохос была невысокой женщиной с дружелюбным лицом и манерами. Босх знал, что она не была плохим человеком. На самом деле он слышал о ней хорошие вещи от других, кого отправили в Чайнатаун. Она просто выполняла здесь свою работу , и его гнев на самом деле был направлен не на нее. Он знал, что она, вероятно, была достаточно умна, чтобы понимать и это тоже.
“Послушай, мне жаль”, - сказала она. “Мне не следовало начинать с такого рода открытых вопросов. Я знаю, что для тебя это эмоциональная тема. Давайте попробуем начать сначала. Кстати, ты можешь закурить, если хочешь ”.
“Это тоже есть в деле?”
“Этого нет в деле. В этом не было необходимости. Это твоя рука, то, как ты продолжаешь подносить ее ко рту. Ты пытался бросить курить?”
“Нет. Но это городской офис. Ты знаешь правила.”
Это было слабое оправдание. Он нарушал этот закон каждый день на Голливудском участке.
“Здесь это не правило. Я не хочу, чтобы вы думали об этом как о части Паркер-центра или части города. Это главная причина, по которой эти офисы находятся вдали от этого. Здесь нет подобных правил ”.
“Не имеет значения, где мы находимся. Ты все еще работаешь на полицию Лос-Анджелеса.”
“Попытайся поверить, что ты далеко от полицейского управления Лос-Анджелеса. Когда ты здесь, постарайся поверить, что ты просто пришел повидаться с другом. Чтобы поговорить. Здесь ты можешь говорить что угодно”.
Но он знал, что ее нельзя рассматривать как друга. Никогда. Слишком многое было поставлено на карту. Все равно, он кивнул один раз, чтобы доставить ей удовольствие.
“Это не очень убедительно”.
Он пожал плечами, как бы говоря, что это лучшее, что он мог сделать, и так оно и было.
“Кстати, если хочешь, я мог бы загипнотизировать тебя, избавить от твоей зависимости от никотина”.
“Если бы я хотел уволиться, я мог бы это сделать. Люди либо курят, либо нет. Так и есть”.
“Да. Это, пожалуй, самый очевидный симптом саморазрушительной природы ”.
“Извините, я в отпуске, потому что курю? Так вот в чем дело?”
“Я думаю, ты знаешь, о чем это”.
Он больше ничего не сказал, помня о своем решении говорить как можно меньше.
“Что ж, тогда давайте продолжим”, - сказала она. “Ты был в отпуске ... Давай посмотрим, по вторникам на неделе?”
“Верно”.
“Что ты делал со своим временем?”
“В основном заполняю формы FEMA”.
“ФЕМА?”
“Мой дом был помечен красным”.
“Землетрясение было три месяца назад. Почему ты ждал?”
“Я был занят. Я работал”.
“Я понимаю. У тебя была страховка?”
“Не говори ‘я вижу’, потому что ты не понимаешь. Ты, возможно, не смог бы смотреть на вещи так, как я. Ответ - нет, никакой страховки. Как и большинство других, я жил в отрицании. Разве не так вы, люди, это называете? Держу пари, у тебя была страховка ”.
“Да. Насколько сильно пострадал ваш дом?”
“Зависит от того, кого ты спросишь. Городские инспекторы говорят, что все исчерпано, и я даже не могу зайти внутрь. Я думаю, все в порядке. Просто нужно немного поработать. В Home Depot теперь знают меня по имени. И у меня были подрядчики, которые делали кое-что из этого. Скоро это будет сделано, и я подам апелляцию на красную метку. У меня есть адвокат.”
“Ты все еще там живешь?”
Он кивнул.
“Теперь это отрицание, детектив Босх. Я не думаю, что тебе следует это делать ”.
“Я не думаю, что у тебя есть право голоса по поводу того, что я делаю вне моей работы в департаменте”.
Она подняла руки в манере "руки прочь".
“Что ж, хотя я и не одобряю это, я полагаю, что это служит своей цели. Я думаю, это хорошо, что у тебя есть чем себя занять. Хотя я бы предпочел, чтобы это был спорт или хобби, или, может быть, планы на поездку за город, я думаю, важно быть занятым, чтобы отвлечься от инцидента ”.
Босх ухмыльнулся.
“Что?”
“Я не знаю. Все продолжают называть это инцидентом. Это отчасти напоминает мне о том, как люди называли это конфликтом во Вьетнаме, а не войной ”.
“Тогда как бы вы назвали то, что произошло?”
“Я не знаю. Но incident...it звучит как…Я не знаю. Антисептик. Послушайте, доктор, давайте вернемся на минуту назад. Я не хочу уезжать из города, хорошо? Моя работа в отделе убийств. Это то, что я делаю. И я действительно хотел бы вернуться к этому. Знаешь, я мог бы сделать что-нибудь хорошее ”.
“Если департамент тебе позволит”.
“Если ты это сделаешь. Ты знаешь, что это будет зависеть от тебя ”.
“Возможно. Ты замечаешь, что говоришь о своей работе так, как будто это какая-то миссия?”
“Это примерно так. Как Святой Грааль”.
Он сказал это с сарказмом. Это становилось невыносимым, и это был только первый сеанс.
“Неужели? Ты веришь, что твоя миссия в жизни - раскрывать убийства, сажать плохих людей в тюрьму?”
Он использовал подъем плеча, чтобы сказать, что не знает. Он встал, подошел к окну и посмотрел вниз, на Хилл-стрит. Тротуары были запружены пешеходами. Каждый раз, когда он был здесь, внизу, они были переполнены. Он заметил пару белых женщин, идущих рядом. Они выделялись в море азиатских лиц, как изюминки в рисе. Они проходили мимо витрины китайской мясной лавки, и Босх увидел ряд копченых уток, подвешенных целыми за шеи.
Дальше по дороге он увидел эстакаду Голливудского шоссе, темные окна старой тюрьмы шерифа и здание уголовного суда за ним. Слева от этого он мог видеть башню городской ратуши. На верхних этажах висел черный строительный брезент. Это выглядело как какой-то траурный жест, но он знал, что брезент должен был удерживать обломки от падения, пока производился ремонт после землетрясения. Глядя мимо ратуши, Босх мог видеть Стеклянный дом. Паркер-центр, полицейское управление.
“Скажи мне, в чем заключается твоя миссия”, - тихо сказала Инохос у него за спиной. “Я хотел бы услышать, как ты облекаешь это в слова”.
Он снова сел и попытался придумать способ объясниться, но в конце концов просто покачал головой.
“Я не могу”.
“Что ж, я хочу, чтобы ты подумал об этом. Твоя миссия. Что это на самом деле? Подумай об этом”.
“В чем заключается ваша миссия, доктор?”
“Это не наша забота здесь”.
“Конечно, это так”.
“Послушайте, детектив, это единственный личный вопрос, на который я отвечу. Эти диалоги не должны быть обо мне. Они о тебе. Я верю, что моя миссия - помогать мужчинам и женщинам этого отдела. Это узкий фокус. И, делая это, в более широком масштабе я помогаю сообществу, я помогаю людям этого города. Чем лучше полицейские, которые у нас на улице, тем лучше мы все. Тем безопаснее мы все. Понятно?”
“Это прекрасно. Когда я думаю о своей миссии, ты хочешь, чтобы я сократил ее до пары предложений вроде этого и отрепетировал до такой степени, чтобы это звучало так, будто я читаю по словарю?”
“Мистер-э-э, детектив Босх, если вы все время хотите быть милым и спорным, мы ничего не добьемся, а это значит, что вы не собираетесь возвращаться к своей работе в ближайшее время. Это то, что ты здесь ищешь?”
Он поднял руки в знак капитуляции. Она посмотрела на желтый юридический блокнот на столе. Когда она не смотрела на него, он смог изучить ее. У Кармен Инохос были крошечные загорелые ручки, которые она держала на столе перед собой. Ни на одной руке нет колец. В правой руке она держала дорогую на вид ручку. Компания Bosch всегда считала, что дорогими ручками пользуются люди, чрезмерно озабоченные имиджем. Но, возможно, он ошибался на ее счет. Ее темно-каштановые волосы были собраны сзади. Она носила очки в тонкой черепаховой оправе. В детстве у нее должны были быть брекеты, но она этого не сделала. Она оторвала взгляд от блокнота, и их взгляды встретились.
“Мне сказали, что эта инки-эта... ситуация совпала со временем разрыва романтических отношений или была близка к нему”.
“Кто рассказал?”
“Это есть в предоставленном мне справочном материале. Источники этого материала не важны.”
“Ну, они важны, потому что у вас плохие источники. Это не имело никакого отношения к тому, что произошло. Растворение, как вы это называете, было почти три месяца назад.”
“Боль от этих вещей может длиться гораздо дольше. Я знаю, это личное и может быть трудным, но я думаю, нам следует поговорить об этом. Причина в том, что это поможет мне получить представление о вашем эмоциональном состоянии во время нападения. Это проблема?”
Босх махнул ей рукой, чтобы она шла дальше.
“Как долго длились эти отношения?”
“Около года”.
“Брак?”
“Нет”.
“Об этом говорили?”
“Нет, не совсем. Никогда не выходи на открытое место”.
“Вы жили вместе?”
“Иногда. Мы оба сохранили свои места ”.
“Это окончательное расставание?”
“Я думаю, да”.
Произнеся это вслух, Босх, казалось, впервые признал, что Сильвия Мур ушла из его жизни навсегда.
“Было ли это разделение по обоюдному согласию?”
Он прочистил горло. Он не хотел говорить об этом, но он хотел покончить с этим.
“Думаю, можно сказать, что это было обоюдное согласие, но я не знал об этом, пока она не собрала вещи. Ты знаешь, три месяца назад мы обнимали друг друга в постели, в то время как дом разваливался на части на площадке. Можно сказать, что она ушла до того, как закончились подземные толчки ”.
“Они все еще этого не сделали”.
“Просто фигура речи”.
“Вы хотите сказать, что землетрясение было причиной разрыва этих отношений?”
“Нет, я этого не говорю. Все, что я говорю, это то, что именно тогда это произошло. Сразу после. Она учительница в долине, и ее школа потерпела крушение. Детей перевели в другие школы, и округу не требовалось столько учителей. Они предложили творческий отпуск, и она взяла один. Она уехала из города.”
“Она испугалась другого землетрясения или она испугалась тебя?”
Она многозначительно посмотрела на него.
“С чего бы ей меня бояться?”
Он знал, что его слова прозвучали слишком оборонительно.
“Я не знаю. Я просто задаю вопросы. Ты дал ей повод испугаться?”
Босх колебался. Это был вопрос, которого он никогда по-настоящему не касался в своих личных мыслях о расставании.
“Если ты имеешь в виду физическое состояние, то нет, она не была напугана, и я не давал ей повода для страха”.
Инохос кивнула и что-то написала в своем блокноте. Босха беспокоило, что она сделает пометку об этом.
“Послушай, это не имеет никакого отношения к тому, что произошло на станции на прошлой неделе”.
“Почему она ушла? Какова была настоящая причина?”
Он отвел взгляд. Он был зол. Вот как это должно было быть. Она спросила бы все, что хотела. Нападай на него везде, где была лазейка.
“Я не знаю”.
“Этот ответ здесь неприемлем. Я думаю, ты знаешь или, по крайней мере, имеешь свои собственные убеждения относительно того, почему она ушла. Ты должен.”
“Она узнала, кем я был”.
“Она узнала, кем ты был, что это значит?”
“Тебе придется спросить ее. Она сказала это. Но она в Венеции. Тот, что в Италии.”
“Ну, тогда как ты думаешь, что она имела в виду под этим?”