Я в долгу перед всеми, кто принимал участие в разработке этой книги. На исследования ушло много лет, и большое количество людей было вовлечено в проект от начала до завершения.
Я выражаю особую благодарность ведущим исследователям, которые помогали мне: Джордану Ауслендеру (США); Дмитрию Белановскому (Россия); Владиславу Кирие (Украина); доктору Сильвии Меле (Германия); и Стивену Паркеру и Грэму Солту (Великобритания). Я также хотел бы поблагодарить Мишеля Амеу (Франция), доктора Майкла Аттиаса (Великобритания), Марка Бернштейна (США), Нормана Краудера (Канада), Алекса Денисенко (Польша), Линду Фаган (Великобритания), доктора Татьяну Филимонову (Россия), Сигиту Гаспаравичене (Литва), Марию Герман (Бразилия), Джеффри Хьюлетта (Великобритания), Райнхарда Хофера (Австрия), Синана Кунеральпа (Турция), Шона Маллоя (США), Мэри Морриган ( Eire), Ирине Мулиной (Россия), Данне Паз Принс (Израиль), Михаилу Сачеку (Беларусь), Ишизу Томоюки (Япония) и Марку Виндоверу (США) за дополнительную помощь в проведении исследований.
В поисках исходных материалов я в большом долгу перед министрами и бывшими министрами, на которых я ранее работал, за их советы относительно доступа к британским архивам. В результате обращения в Кабинет министров правительство согласилось предоставить мне брифинг, основанный на записях службы Сиднея Рейли в Секретной разведывательной службе (SIS), для целей этой книги. Это оказало огромную помощь, как, впрочем, и возможность сравнить записи Великобритании с данными Федеральной службы безопасности (ФСБ) в России и Бюро расследований США (предшественника ФБР) в Вашингтоне, округ Колумбия.
Мы высоко ценим помощь и сотрудничество семей тех, кто сыграл определенную роль в истории Рейли, а также содействие компании Francis & Francis (частные детективы), которая помогла в их розыске. Особая благодарность Дайан Бриско, Джорджу Бертону, Кармел Каллаган-Синнотт, Теодору Гладкову, Борису Гудзу, Эдварду Хардингу-Ньюману, Чарльзу Льюису, Густаву Нобелю, Тревору Мелвиллу, Энн Томас, виконту Турсо и Бриджид Атли.
Я был очень благодарен тем, кто ранее писал на эту и смежные темы за разговоры или переписку со мной – Джилл Беннетт, Гордон Брук-Шепард, Алан Джадд, покойный Майкл Кеттл, Марго Кинг, Робин Брюс Локхарт, профессор Иэн Ниш, Гейл Оуэн, профессор Ричард Спенс, Кэрол Сперо и Олег Царев.
Особая благодарность Лизе Адамсон, Лоре Эйджер, Кэролайн Бич, Дакше Чаухан, Элисон Кук, Джулии Эдвардс, Элейн Энстоун, Джанет Джейкобс, Бобу Шету, Селине Шорт и Крису Уильямсону за их напряженную работу на различных этапах этого проекта. Также Eurotech Ltd за их безупречную работу по переводу массы исходных материалов с русского, немецкого и французского языков на английский.
Есть также ряд лиц, которых я хотел бы поблагодарить за их помощь, но не могу назвать по соображениям протокола. Однако они уже знают о моей благодарности и были поблагодарены лично. И последнее, но, конечно, не по важности, я выражаю благодарность моему редактору Джоанне Линкольн и моему издателю Джонатану Риву за его поддержку, энтузиазм и советы на протяжении всего издания.
ВВЕДЕНИЕ Ко ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
С момента выхода первого издания этой книги в октябре 2002 года она получила широкое освещение в средствах массовой информации не только в Великобритании, но и по всему миру. С тех пор первое издание было переиздано в этой стране и переведено в несколько зарубежных изданий. Когда идея написания пересмотренного и дополненного второго издания была предложена моим издателем Джонатаном Ривом, я увидел в этом идеальную возможность продолжить несколько дальнейших направлений исследований, которые все еще оставались нерешенными на момент отправки рукописи для первого издания. В результате было обнаружено множество новых улик , которые проливают новый свет на важные эпизоды в жизни Рейли.
Например, фотоэкспертиза Кена Линге, которая все еще проводилась на момент выхода первого издания, в настоящее время завершена и внесла значительный вклад в установление происхождения Рейли и его семейной родословной. Еще одна загадка, касающаяся его причастности к преступлению, которое вынудило его бежать из Франции в Англию в 1895 году, также разгадана благодаря новому исследованию во Франции Мишеля Амеу. Другие новые открытия включают немецкие досье о теневых коммерческих сделках Рейли в Османской империи перед Первой мировой войной, письма, которые он написал в 1917 году, которые проясняют тайну его местонахождения осенью того же года, и обнаружение хранилища бумаг, принадлежащих майору Дж.Ди Скейлу, офицеру разведки, который завербовал Рейли в Секретную разведывательную службу (более известную сегодня как MI6) в 1918 году.
В Москве новые находки включают личные свидетельства любовниц Рейли Ольги Старжевской и Елизаветы Оттен, написанные во время их заключения в Бутырской тюрьме. Эти ранее неопубликованные отчеты не только дают представление об их личных отношениях с Рейли, но и дают уникальное представление о тайной жизни, которой он жил в России весной и летом 1918 года. Однако, возможно, самым удивительным новым отчетом является отчет Бориса Гудза, бывшего офицера ОГПУ, принимавшего участие в операции ‘Трест’ 1925 года, которая привела к аресту и казни Рейли. Гудзь, который отпраздновал свое 100-летие незадолго до того, как я встретил его в Москве в августе 2003 года, смог поделиться воспоминаниями из первых рук, которые были бесценны для того, чтобы собрать воедино последние несколько недель жизни Рейли.
Взятые вместе, эти и другие новые источники, многие из которых публикуются в этой книге впервые, вносят уникальный вклад в эту окончательную справочную работу о жизни Аса шпионов Сиднея Рейли.
Идея написать шпионский роман, по-видимому, была в голове Яна Флеминга в течение десятилетия, прежде чем он, наконец, решил опубликовать книгу на бумаге. Он и не подозревал о феномене, который собирался создать, когда утром 15 января 1952 года сел за пишущую машинку, чтобы начать первую главу "Казино Рояль " . Работая в "Goldeneye", своем доме отдыха на Ямайке, он закончил рукопись объемом 62 000 слов чуть более чем за два месяца.1 На полке в его кабинете стояла книга, благодаря которой он узнал имя своего героя, - Полевой путеводитель по птицам Вест-Индии, написанный орнитологом Джеймсом Бондом.2 Вскоре после публикации в апреле 1953 года Флеминг рассказал современнику в "Sunday Times", где он работал иностранным менеджером, что он создал Джеймса Бонда в результате прочтения о подвигах британского секретного агента Сиднея Рейли в архивах британских разведывательных служб во время Второй мировой войны.3
ПРЕДИСЛОВИЕ
Будучи личным помощником директора военно-морской разведки во время Второй мировой войны, коммандер Ян Флеминг был кабинетным офицером разведки, который поддерживал тесные связи с другими агентствами, вовлеченными в тайный мир шпионажа. Он многое узнал об оперативной истории своего собственного департамента, включая его роль в величайшем разведывательном перевороте Первой мировой войны – взломе немецкого дипломатического кода 0070, который вдохновил Флеминга на создание собственного кодового номера Бонда 007.4 Эти базовые знания позволили ему использовать богатый набор персонажей, переживаний и ситуаций, которые окажутся бесценными при создании вымышленного мира Джеймса Бонда.
Например, одним из контактов Флеминга во время войны был Чарльз Фрейзер-Смит, на вид малоизвестный чиновник Министерства снабжения. На самом деле Фрейзер-Смит снабдил разведывательные службы целым рядом увлекательных и изобретательных приспособлений, таких как компасы, спрятанные внутри мячей для гольфа, и шнурки для ботинок, за которыми скрывались пилы.5 Он послужил источником вдохновения для майора Бутройда Флеминга, более известного как ‘Кью’ в романах и фильмах о Бонде.
Флеминга, увлекавшегося гаджетами, обманом и интригами, особенно привлекала работа по "черной пропаганде", проводимая исполнительным отделом политической войны, возглавляемым бывшим дипломатом и журналистом Робертом Брюсом Локхартом, с которым он также завязал знакомство.6 В 1918 году Локхарт работал с Сиднеем Рейли в России, где они оказались втянуты в заговор с целью свержения неоперившегося правительства Ленина. В течение пяти лет после его исчезновения в Советской России в 1925 году пресса превратила имя Рейли в имя нарицательное, окрестив его ‘Мастером-шпионом" и приписав ему ряд фантастических шпионских подвигов.
Следовательно, Флеминг давно знал о мифической репутации Рейли и, без сомнения, с благоговением слушал воспоминания человека, который не только знал Рейли лично, но и фактически был с ним во время беспорядков и последствий русской революции. Локхарт сам сыграл ключевую роль в создании мифа о Рейли в 1931 году, помогая жене Рейли Пепите опубликовать книгу, в которой якобы рассказывалось о приключениях ее мужа.7 Будучи в то время журналистом, Локхарт также приложил руку к сделке, которая привела к сериализации приключений Рейли "Мастер-шпион" в лондонском Evening Standard .
Хотя Рейли был искрой или катализатором концепции Флеминга "Мастер-шпион", личность Бонда была вымышленным коктейлем, собранным из целого ряда персонажей, включая самого Флеминга.8 Безусловно, в Бонде, который обитает на страницах книг Флеминга, можно найти черты жесткой личности Рейли. Литературный Бонд был явно гораздо более мрачным, расчетливым и в целом более зловещим персонажем, чем его аналог на большом экране, который с годами стремился ослабить оригинальную концепцию Флеминга.
Как и вымышленное создание Флеминга, Рейли говорил на нескольких языках, был очарован Дальним Востоком, любил изысканную жизнь и был заядлым игроком. Он также проявлял к женщинам нечто вроде привязанности, и его многочисленные любовные похождения можно сравнить с любовными приключениями агента 007. Однако, в отличие от Джеймса Бонда, Сидни Рейли ни в коем случае не был условно красивым мужчиной. Его привлекательность заключалась скорее в неуловимых качествах обаяния и харизмы. Однако он был в равной степени способен быть холодным и угрожающим. Во многих отношениях самый близкий к Рейли современный вымышленный персонаж - это Майкл Корлеоне Аль Пачино в "Крестном отце", человек сдержанной холодности и невозмутимого расчета. Как и Корлеоне, не менее расчетливый Рейли имел сильное влияние на женщин — или, по крайней мере, на определенный тип женщин, — которым он никогда не упускал случая воспользоваться.
Но кем был Сидни Рейли и какие силы им двигали? Как для влюбленных, так и для друзей и врагов Рейли оставался загадкой. Несмотря на множество книг, которые были написаны о нем, часто сами делая противоположные заявления, основные вопросы о его истинной личности, месте рождения и точных фактах, связанных с его исчезновением и смертью, все еще остаются без ответа. В течение своей жизни Рейли окутывал свое происхождение почти непроницаемым туманом тайны и обмана, принимая и сбрасывая одну личность за другой. Те, кто вступил в эту безжалостно разделенную жизнь, знали только то, что им сказал сам Рейли.
Более века лжи и фантазий, как преднамеренных, так и ненамеренных, скрывали настоящего Сиднея Рейли. Склонность Рейли быть чем-то вроде персонажа Уолтера Митти, рассказывающего небылицы о великих шпионских подвигах, только дополнила легенду и еще больше замутила воду. Чтобы собрать воедино точную картину его необыкновенной жизни, было необходимо отбросить все предубеждения и вернуться к исходной точке, начав с нуля, собрав воедино как можно больше первоисточников.
Возможность использовать множество засекреченных, ограниченных и до сих пор неопубликованных источников в Великобритании, Канаде, Германии, Японии, Польше, Украине и Соединенных Штатах неизмеримо помогла в выполнении этой задачи. Потомки ряда тех, кто сыграл ключевые роли в истории Рейли, также были разысканы и опрошены. Их помощь, в частности, предоставила многие недостающие фрагменты в мозаике его жизни и впервые показала, как в возрасте всего двадцати пяти лет он оказался вовлеченным в жизнь международного авантюриста.
ОДИН
ВНЕЗАПНАЯ СМЕРТЬ
О Ньюхейвене мало что можно сказать, за исключением того, что в плохую погоду путешественник из Франции очень рад добраться до него, а в погожий день путешественник из Англии счастлив оставить его позади.1
T эти довольно нелестные слова были написаны писателем-путешественником Э.В. Лукасом в 1904 году. Однако часто именно в таких ничем не примечательных местах, как это, происходят некоторые из самых замечательных вещей. Действительно, примерно за шесть лет до того, как Лукас написал эти слова, отель Newhaven's London & Paris стал невольным организатором события, которому суждено было иметь далеко идущие последствия не только для двадцатичетырехлетней наследницы, но и для человека, которому суждено было стать воплощением шпиона двадцатого века.
Импозантное трехэтажное оштукатуренное здание с тридцатью спальнями, роскошно обставленное, было вписано в дизайн вокзала Ньюхейвен-Харбор и включало в себя все, что мог пожелать или ожидать искушенный путешественник викторианской эпохи. Именно здесь, на причальной платформе, днем в пятницу, 11 марта 1898 года, шестидесятитрехлетнему инвалиду помогли спуститься с поезда в инвалидное кресло. В сопровождении своей медсестры Анны Гибсон преподобный Хью Томас2 направился к стойке регистрации, чтобы объявить о своем прибытии. Он и медсестра забронировали два номера до понедельника, 14 марта, включительно, когда его двадцатичетырехлетняя жена Маргарет должна была приехать из Лондона. Затем все трое должны были сесть на поезд-катер в Париж в 11.30 утра по пути на отдых в Египет.
Несмотря на атрибуты своего социального статуса, Маргарет вполне могла чувствовать, что часть ее жизни была какой-то пустой. Почти наверняка ее потребность во внимании и привязанности в конечном счете побудила ее откликнуться на предложения Зигмунда Розенблюма из компании по производству препаратов для озона.3
Хью Томас и Зигмунд Розенблюм впервые встретились в 1897 году. Томас, страдавший болезнью Брайта, хроническим воспалением почек, был одним из многих, кто поддался звуку сирены популярных в то время патентованных лекарств, продаваемых такими компаниями, как Ozone Preparations Company, как предлагающие чудодейственные лекарства. Претензии этих компаний были больше, чем у традиционной медицины, которая предписывала только постельный режим, диету с низким содержанием белка, большие дозы Халапеньо и кровопускание – привлекательность патентованных лекарств для таких страдальцев, как Томас, была очевидна.
Хью Томас и Зигмунд Розенблюм регулярно встречались на протяжении 1897 года в Мэнор-Хаусе, Кингсбери, и на Аппер-Уэстборн-Террас, 6, Лондон. Действительно, именно в Поместье летом 1897 года Томас познакомил Розенблюма с Маргарет.4 Утверждалось, что Томасы впервые встретились с Зигмундом Розенблюмом в России, во время тура по Европе, который они предприняли в 1897 году.5 Утверждалось также, что отношения Маргарет с Розенблюмом развивались, когда он сопровождал их из отеля в отель в мелодраматическом путешествии обратно в Англию.6 Однако факты говорят совсем о другом. Хотя паспорт был не так необходим, как сегодня для зарубежных поездок, для въезда в Россию Хью и Маргарет Томас он, несомненно, потребовался бы. Британские паспортные данные показывают, однако, что Томасы никогда не обращались за паспортами в Россию и никогда не получали их.7 Более того, в записях семьи Томас нет упоминаний о каких-либо зарубежных поездках или отпусках, предпринятых в 1897 году, хотя в декабре того же года планировался отпуск в Египте в марте следующего года.
Мы не знаем, чьей идеей был этот египетский праздник. Были ли эти планы составлены с целью простого праздника или чего-то гораздо более зловещего, во многом зависит от интерпретации свидетельств.8 Что мы, однако, знаем, так это то, что планирование, аранжировки и заказы были сделаны Маргарет, как показывают записи Thomas Cook. Незадолго до их отъезда Маргарет договорилась с мужем о встрече с местным адвокатом. В пятницу, 4 марта, они отправились на площадь Святой Марии, 13, Паддингтон, недалеко от их дома. Еще до должности клерка Хью Томас назначил своим душеприказчиком поверенного семьи Томас Генри Ллойда Картера и Маргарет. В самом Завещании говорилось следующее:
Я распоряжаюсь, чтобы мои расходы на похороны и завещание, а также долги были оплачены. Я передаю и завещаю моей упомянутой жене для ее собственного абсолютного пользования и выгоды всю мою недвижимость и остаток моего личного имущества, а также все имущество, которым я имею какую-либо власть распоряжаться, и принимая во внимание, что в случае рождения у меня наследника от моей упомянутой жены Маргарет такой наследник по завещанию моего покойного дяди, Хью Томаса из Тревора Англси, вышеупомянутого, получит право на определенную недвижимость и движимое имущество. Настоящим я заявляю, что дар, разработанный и завещанный моей вышеупомянутой жене, который содержится здесь, включает в себя все недвижимое и движимое имущество, которым я могу иметь право распоряжаться как наследник по закону или ближайший родственник любого такого рода, как указано выше, и я разрабатываю и завещаю его моей жене соответственно для ее собственного абсолютного использования и выгоды.9
Маргарет также составила завещание, назначив Генри Ллойда Картера душеприказчиком. Утром в пятницу, 11 марта, ровно через неделю после составления завещания, Хью Томас и его медсестра Анна Гибсон покинули Аппер-Уэстборн-Террас, направляясь на вокзал Виктория. Прибыв на вокзал Ньюхейвен-Харбор ближе к вечеру, их чемоданы были сданы на хранение, а ручная кладь доставлена в смежные номера. Рано отправляясь спать, Хью Томас и не подозревал, что жить ему осталось меньше двенадцати часов.
Суббота, 12 марта, была холодным и дождливым днем, и преподобный Томас и его медсестра были заперты в отеле. Он лег спать незадолго до 23:00 вечера. На следующее утро Джон Симмонс рано постучал в дверь комнаты преподобного Томаса; будучи инвалидом, он распорядился, чтобы завтрак подали ему в номер. Не получив ответа на свой стук, Симмонс открыл дверь своим ключом. Внутри комнаты было темно и, казалось, все было нормально.
Повидав немало спящих постояльцев за те три года, что он проработал в отеле, инстинкт Симмонса быстро подсказал ему, что что-то не так, как должно быть. Поэтому он выбежал из номера, чтобы предупредить менеджера отеля Альфреда Льюиса.10 Прошло еще полчаса, прежде чем Льюис позвонил в полицию Ньюхейвена, чтобы сообщить, что преподобный Хью Томас был найден мертвым в постели. Вероятно, это произошло потому, что его первой реакцией было вызвать медсестру преподобного и врача, которые случайно также остановились в отеле, приехав поздно вечером предыдущего дня. Доктор Т.У. Эндрю осмотрел тело Хью Томаса и провел некоторое время, беседуя с Анной Гибсон, медсестрой, прежде чем сообщить Льюису, что смерть наступила в результате сердечной недостаточности.
Тело Хью Томаса было доставлено в часовню упокоения, и, возможно, гробовщика удивило, что по прибытии на следующий день Маргарет заявила о своем намерении отправить своего мужа для захоронения на место его рождения на Англси, а не в Лондон. Что, возможно, удивило бы его еще больше, так это скорость, с которой миссис Томас хотела, чтобы все было подготовлено. В 1898 году от восьми до десяти дней не было необычным периодом времени от смерти до похорон, однако Маргарет хотела, чтобы похороны состоялись в среду, 16 марта, что дало похоронному бюро всего полтора дня на проведение необходимых ритуалов, изготовление гроба и доставку тела к месту его последнего упокоения во дворе церкви Ллансадурн.11
Неудивительно, что смерть Хью Томаса привлекла внимание местной прессы, к большому беспокойству Альфреда Льюиса, управляющего отелем, которого, без сомнения, возмущало нежелательное внимание, которое такая история привлекла к его отелю. Интересно отметить, что один журналист сослался в своем отчете на тот факт, что "молодой врач смог подтвердить причину смерти, и не было сочтено необходимым проводить расследование".12
Шесть недель спустя завещание Хью Томаса было передано Маргарет, которая стала наследницей 809412 долларов (что-то около полумиллиона на сегодняшний день). Если у Генри Ллойда Картера, адвоката Хью Томаса и соисполнителя Завещания, и были какие-либо сомнения, связанные с тем фактом, что преподобный скончался в течение девяти дней после составления Завещания, или даже с тем фактом, что он был похоронен в течение трех дней после своей внезапной смерти, он не сказал об этом публично и, возможно, также не сказал этого в частном порядке. Если бы он это сделал, а власти провели расследование, что бы они обнаружили?
Полиция изначально хотела бы быть уверенной в причине смерти. По словам доктора Эндрю, причиной смерти стал "инфлюэнцевый сердечный обморок", что, по сути, означает "грипп; сердечный обморок".13 Это настолько неспецифичный диагноз, насколько это возможно зафиксировать, и, безусловно, тот, который сегодня был бы неприемлем. Это может охватывать практически любое заболевание сердца, и в буквальном смысле и логически означает, что смерть наступила из-за того, что сердце перестало биться!
Следовательно, полиция хотела бы установить более точную причину смерти. Они хотели бы расспросить личного врача преподобного Томаса о его общем состоянии здоровья и, безусловно, доктора Эндрю. Именно в этот момент то, что начиналось как обычное расследование, превратилось бы во что-то более серьезное, поскольку они бы быстро обнаружили, что такого человека, как доктор Т.У. Эндрю МРК, на самом деле не существовало.14 Королевский колледж хирургов, в который Эндрю претендовал на членство, подтвердил бы, что никто с таким именем не был членом колледжа. Генеральный медицинский совет обратился бы к своему реестру, в котором перечислены все врачи, имеющие право заниматься медицинской практикой в Великобритании. Там также не было бы найдено ни одного МРЦ Т.В. Эндрю. Полиция вполне могла связаться с доктором Томасом Эндрю LRCS, единственным T. Эндрю в реестре.15
Хью Томас во время своего пребывания на посту викария в Олд-Ньютоне, Саффолк (ок.1860).
Они бы обнаружили, что этот шестидесятиоднолетний врач из Дуна в Пертшире не пересекал границу Англии в течение всех тридцати шести лет, что он занимался медицинской практикой. Кроме того, было бы совершенно очевидно, что этот пожилой шотландец никак не мог быть "молодым врачом", о котором упоминает "Сассекс экспресс", или человеком, которого вспоминает Луиза Льюис, дочь управляющего отелем.16
В свете этого тревожного события полиция должна была бы приступить к допросу Маргарет Томас, Анны Гибсон, других членов семьи, проживавшей ниже по лестнице, а также друзей и знакомых Томасов. Они также предприняли бы шаги для эксгумации тела Хью Томаса, чтобы подтвердить причину смерти.
Из того, что известно о личности Маргарет, она, вероятно, хорошо бы выдержала давление допроса. Однако, вероятно, что другие опрошенные упомянули бы некоего мистера Розенблюма и тот факт, что он был постоянным гостем в доме Томасов, как на Аппер-Уэстборн-Террас, так и в поместье Кингсбери. Питала ли полиция какие-либо подозрения относительно цели его визитов и его отношений с Маргарет Томас? Будет ли тот факт, что Зигмунд Розенблюм был химиком-консультантом и членом Института химии и Химического общества, имеющим легкий доступ к лекарствам, еще больше подогревать их подозрения? Установила бы полиция связь между ‘молодым врачом’ и молодым химиком? Полиция вполне могла наткнуться на тот факт, что двадцатипятилетний Розенблюм находился в стране немногим более двух лет и был ‘известен’ Специальному отделению Скотленд-Ярда.
Конечно, никакого такого расследования никогда не проводилось, к большому счастью Зигмунда Розенблюма. Однако, рассматривая все доступные доказательства, какой мы можем сделать вывод о вероятной цепочке событий, произошедших в выходные после смерти Хью Томаса?
Предполагая, что смерть Томаса не была удобным и своевременным совпадением, мы должны рассмотреть вопросы мотива, метода и возможности. Для Зигмунда Розенблюма Хью Томас был неудобным препятствием, которое стояло между ним и достижением двух главных амбиций. Со смертью Томаса Маргарет стала бы не просто вдовой, но очень богатой вдовой, и, женившись на Маргарет, Розенблюм добился бы по крайней мере одной цели и эффективно получил контроль над своим новым состоянием. Вторая цель Розенблюма, достижение новой идентичности, также выиграла бы от этого брака.
Еще одна мотивационная подсказка с точки зрения времени смерти Томаса, возможно, скрыта в его Завещании. Четырнадцать безобидных слов раскрывают сценарий, который никогда ранее не предлагался – ‘в случае рождения у меня потомства от моей упомянутой жены Маргарет’. Было ли это просто принятием желаемого за действительное со стороны шестидесятитрехлетнего мужчины с болезнью Брайта, или его слова были мотивированы тем фактом, что Маргарет уже была беременна? по словам лондонских юристов Кингсфорда, Стейси и Блэкуэлла, которые изучили содержание Завещания, этот отрывок очень важен, поскольку "это не стандартная оговорка или пункт, который был бы включен по ошибке, поскольку в нем говорится о том, что его наследник получает долю имущества своего дяди, что довольно специфично".17 Если Маргарет и была беременна, то скорее всего от Розенблюма, чем от Хью Томаса. Если бы природе было позволено идти своим чередом, ребенок вполне мог выдать свое отцовство. В конце концов, как указал Гордон Брукшеферд в своей книге Железный лабиринт, Сам Рейли был человеком, у которого еврейское происхождение было ‘написано заглавными буквами на лице’. Если бы происхождение ребенка было столь же очевидным, Маргарет наверняка развелась бы и осталась без гроша в кармане, что вряд ли понравилось бы ей или Розенблюму. Если бы Маргарет обнаружила, что беременна в конце 1897 года, предстоящий отпуск вполне мог бы стать идеальным прикрытием для смерти Томаса. Действительно, Маргарет, которая организовала праздник, в тот критический уик-энд удачно отсутствовала в отеле "Лондон и Париж", покинув Лондон через четыре дня после своего мужа.
Кроме того, маловероятно, что Розенблюм мог спланировать гибель Хью Томаса без помощи и попустительства Маргарет. Маргарет к тому времени была в значительной степени очарована Розенблюмом и очень сильно в него влюблена, о чем свидетельствуют анекдотические рассказы, среди прочего, британского дипломата, вице-консула Ее Величества Даррелла Уилсона (см. Пятую главу). Предполагая, что Томас страдал от болезни Брайта около восьми лет, Розенблюм вполне мог решить использовать симптомы болезни в качестве удобного прикрытия для медленного и прогрессирующего отравления мышьяком, результаты которого были бы очень похожи на результаты болезни Брайта. Как прогрессирующее отравление мышьяком, так и болезнь Брайта привели бы к отеку конечностей, особенно голеней, вызванному задержкой жидкости; потере аппетита; и крови в моче.
Яд мог вводиться постепенно с помощью патентованного лекарства, которое он поставлял Хью Томасу. Точно так же Маргарет могла также ввести его по указанию Розенблюма через пищу и питье. Однако ни одна из этих возможностей не объясняет и не позволяет ввести смертельную дозу в отеле London & Paris ночью в субботу 12 марта. Если мы предположим, что Розенблюм был в отеле под видом доктора Т.У. Эндрю,18 лет, он не хотел бы рисковать быть замеченным Хью Томасом или находиться поблизости от него, или рисковать быть непосредственно вовлеченным во введение смертельной дозы. Поскольку Розенблюм держится в тени, а Маргарет в шестидесяти милях отсюда, в Лондоне, мы должны поближе присмотреться к Анне Гибсон, которая, в конце концов, была в лучшем положении с точки зрения возможностей, будучи медсестрой Томаса и занимая соседнюю палату.
Новость о внезапной смерти Томаса была очень быстро подхвачена местной прессой.
Согласно семейным записям Томаса, мисс Анна Гибсон была двадцативосьмилетней уроженкой Клеркенуэлла, Лондон, которая присоединилась к семье в марте 1897 года. Это означало бы, что ее дата рождения была бы где-то между мартом 1868 и апрелем 1869 года. Тщательный поиск записей о рождении Анны Гибсон за этот период выявил только одного человека с таким именем, который родился в Блофилде в Норфолке. Поскольку эта Анна Гибсон родилась не в Лондоне, не говоря уже о Клеркенуэлле, мы должны либо предположить ошибку или упущение в записях, либо то, что для какова бы ни была причина, Анна ввела семью в заблуждение относительно своего имени, возраста или места рождения. Ближайшей национальной переписью к году рождения Анны был 1871 год. Методично просматривая результаты переписи населения Клеркенуэлла в поисках двухлетних девочек по имени Анна, мы находим только одного такого кандидата – Анну Люк, дочь Уильяма и Элизабет Люк. Свидетельство о рождении Анны Люк показывает, что она родилась 5 января 1869 года, и что еще более показательно, девичья фамилия ее матери была Гибсон.19
Можем ли мы поэтому предположить, что Анна Гибсон, работавшая в доме Томаса, и Анна Люк - одно и то же лицо? Если да, то какой мотив или причина могла быть у Анны, чтобы взять девичью фамилию своей матери? Ответ может заключаться в обстоятельствах, связанных с уходом Анны с ее предыдущей должности в Японии, где она занимала должность, работая на богатую семью. Незадолго до возвращения Анны в Англию, в заголовках японской прессы появилось сообщение о преступлении passionnel. В Иокогаме 22 октября 1896 года Уолтер Кэрью умер от отравления мышьяком, а его жена была арестована на фоне бурной огласки. Как позже выяснилось в суде, у миссис Кэрью был роман с молодым банковским клерком. Несмотря на то, что миссис Кэрью признали виновной и приговорили к смертной казни, приговор был смягчен, и ее отправили обратно в Англию отбывать наказание в тюрьме Эйлсбери. На суде она настаивала на своей невиновности и продолжала делать это после освобождения из тюрьмы в 1910 году. До того дня, когда она умерла в возрасте девяноста лет в июне 1958 года, она должна была утверждать, что некая ‘Анна Люк’ была причастна к смерти ее мужа.
Чтобы рассказать полную историю дела Кэрью, с ее многочисленными перипетиями, потребовалась бы целая книга сама по себе. В контексте Хью Томаса, однако, главный вопрос заключается в том, есть ли какие-либо ощутимые доказательства, связывающие "Анну Гибсон" с делом Кэрью. Если Анна Гибсон провела два года в Японии и вернулась в Англию в конце 1896 или начале 1897 года, то первоначально она, должно быть, уехала в конце 1894 или начале 1895 года. Тщательный поиск британских паспортных записей показал, что в конце 1894 и начале 1895 годов никому на имя Гибсон паспорта не выдавались. Однако второй поиск, проведенный по имени Люк, показал, что 13 декабря 1894 года паспорт действительно был выдан на имя ‘А. Люк".20 Хотя нет убедительных доказательств того, что Анна Гибсон была Анной Люк или что она была причастна к смерти Кэрью, косвенные улики очень убедительно указывают на этот вывод.
Неужели Розенблюм каким-то образом раскрыл секрет Анны и вовлек ее, вольно или невольно, в заговор? Ближе к концу своей жизни Маргарет говорила о ‘большой ошибке’, которую она совершила ранее в своей жизни, которая мучила ее совесть. Возможно, это была ссылка на ее причастность к смерти ее первого мужа?21
Розенблюм, однако, был человеком без совести. Планирование и исполнение убийства Томаса имело все признаки искусной хитрости, обмана и отваги, которые характеризовали его последующую карьеру. Если когда-либо и существовало такое понятие, как идеальное убийство, то это, безусловно, лучший кандидат. 22 августа 1898 года он женился на Маргарет Томас в офисе Holborn Registery. Брак принес не только богатство, которого он желал, но и послужил предлогом для осуществления его второй главной амбиции - отказаться от Зигмунда Розенблюма и принять личность, которая должна была принести ему такую дурную славу: личность Сиднея Рейли. Эта новая и правдоподобная личность была, как мы увидим позже, ключом к осуществлению его желания вернуться на родину.
ДВОЕ
ЧЕЛОВЕК Из НИОТКУДА
Личность и происхождение игмунда Розенблюма более века ставили в тупик писателей, исследователей, правительства и их разведывательные службы. Почти стало общепринятым фактом, что его настоящее имя было Зигмунд Розенблюм, отчасти из-за огромного количества раз, когда этот ‘факт’ повторялся и печатался с течением времени. Многие авторы писали о происхождении Рейли и его предполагаемом происхождении в семье. По словам Робина Брюса Локхарта, Рейли родился "недалеко от Одессы".1 Эдвард Ван Дер Роер также родился "в Одессе, черноморском порту",2, как и Джон Костелло и Олег Царев.3 Майкл Кеттл, однако, утверждает, что его местом рождения является русская Польша,4 это утверждение поддерживают Кристофер Эндрю5 и Ричард Дикон.6
Сам Рейли рассказывал множество историй о своем предполагаемом происхождении. В разное время он был сыном: ирландского морского капитана, ирландского священника или русского аристократа. У его первой жены Маргарет сложилось впечатление, что он был сыном богатого землевладельца и приехал из Польши или России.7 В своей книге британский агент Роберт Брюс Локхарт, посланник, отправленный в Россию Ллойд Джорджем в 1918 году, заявил, что родители Рейли родом из Одессы, хотя он и не сделал никаких заявлений о месте рождения самого Рейли.8 Среди мест в Ирландии, где, по утверждению Рейли, он родился, были Клонмел в Типперери и Дублин.9 Сопровождая Брига.-Gen. Эдвард Спирс во время деловой поездки в Прагу в 1921 году, однако, Рейли, как утверждалось, обедал в британской дипломатической миссии, где он рассказывал истории о своем детстве в Одессе. Когда сотрудник миссии спросил, почему в его паспорте место рождения указано как Типперери, Рейли, по-видимому, ответил: "Была война, и я приехал сражаться за Англию. У меня должен был быть британский паспорт и, следовательно, британское место рождения, а, видите ли, из Одессы до Типперери далеко!"10 Он сказал Пепите Бобадилья, на которой женился в 1923 году, что рождение в Ирландии было прикрытием, а на самом деле он родился и получил образование в Санкт-Петербурге, в семье ирландского моряка торгового флота и русской матери.11
Загадкой было не только место рождения Рейли, но и его возраст. В 1931 году Пепита Бобадилья заявила в первом издании своего биографического отчета о Рейли, что он родился в 1872 году.12 Когда она опубликовала более длинную версию в виде книги, его годом рождения стал 1874.13 Роберт Брюс Локхарт заявил, что, когда они впервые встретились, Рейли было сорок шесть лет, указав 1873 годом его рождения.14
Свидетельства о браке, иммиграционные документы и паспорта до 1917 года в равной степени указывают на 1873 год его рождения.Однако 15 С даты его вербовки в Королевский летный корпус (RFC) в конце 1917 года Рейли во всех официальных документах указывает 1874 год своего рождения.16 Было высказано предположение, что главной мотивацией для этих противоречивых историй было желание защитить свою семью, поскольку он занимался шпионажем от имени иностранной державы и, таким образом, беспокоился об их безопасности, если об этом когда-нибудь станет известно.17 Однако, чем больше мы узнаем о реальных мотивах и поведении Рейли в последующие годы, тем больше мы склоняемся к альтернативной теории, а именно, что он мало или вообще не интересовался своей семьей или их судьбой после того, как покинул их, и что вместо этого он был больше озабочен маскировкой своего еврейства.18
Если бы Рейли действительно написал автобиографию,19 или санкционировал биографию, рассказанная история почти наверняка была бы очень похожа на ту, что фигурирует в Туз шпионов Робина Брюса Локхарта. Это неудивительно, учитывая тот факт, что значительная часть этой книги основана на анекдотических историях, которые Рейли рассказывал своим друзьям, коллегам и знакомым, в частности капитану. Джордж Хилл.
По сути, Туз шпионов - это Рейли, каким его хотели бы видеть потомки. Согласно этой истории, он родился в мелкой аристократической русской семье землевладельцев в Одессе или недалеко от Нее и был крещен Георгием. Его отец, по-видимому, был мелким аристократом и полковником со связями при дворе самого царя. Георгий и его старшая сестра вели привилегированную жизнь, получая образование у репетиторов. Чтобы сохранить атмосферу таинственности вокруг этой истории, Рейли всегда старался никогда не разглашать имя семьи. В возрасте шестнадцати лет Джорджи поступил на трехлетний курс в химия в Венском университете, где он познакомился с доктором Розенблюмом, врачом его матери. Здесь Георгий добился большого успеха, преуспевая в учебе и ведя несколько распутную жизнь в полной мере. Он также был вовлечен в социалистическую политическую группу, что привело к его аресту тайной полицией российской империи "Охрана". Его семья использовала свои связи, чтобы добиться его освобождения, к тому времени его мать, которая некоторое время была нездорова, умерла. Именно в день его освобождения из тюрьмы его дядя открыл собравшейся семье, что Георгий на самом деле был незаконнорожденным, отпрыском прелюбодейных отношений между его матерью и доктором Розенблюмом, еврейским врачом из Вены, который лечил ее.
Не в силах смириться с позором того, что он незаконнорожденный, он отрекся от своей семьи, принял фамилию Розенблюм, инсценировал свою смерть в Одесском порту и тайком сел на судно, направлявшееся в Южную Америку. В течение трех лет он переходил с работы на работу, прежде чем был нанят в качестве повара тремя офицерами британской армии, которые должны были возглавить экспедицию по исследованию джунглей Амазонки. Все шло хорошо, пока на группу не напали туземцы. В типичном мелодраматическом стиле Розенблюм схватил офицерский пистолет и с искусной меткостью отбился от туземцев в одиночку . Как оказалось, один из трех офицеров, майор. Фотергилл был сотрудником британской секретной службы и наградил его чеком на 1500 фунтов стерлингов, пропуском в Великобританию, британским паспортом и работой в секретной службе. Какой бы захватывающей ни была эта история, она совершенно не выдерживает критики.
Помимо того факта, что британская секретная служба не существовала в 1890-х годах, записи о рождении, хранящиеся в Государственном архиве Одесской области, не содержат упоминаний о мальчике по имени Георгий, отец которого был полковником, ни за 1872, ни за 1873 или 1874 годы.20 В городских переписях Вены за 1890-е годы не значится доктор Розенблюм,21 и ни в Венском университете, ни в Венском техническом университете нет записей о студенте из Одессы, родившемся в соответствующий период времени и изучавшем химию.22 Более того, в газетных и архивных записях как в Великобритании, так и в Бразилии не упоминается о каких-либо амазонских экспедициях за рассматриваемый период времени, равно как и о каких-либо упоминаниях офицеров британской армии или майора. Фотергилл.23 Такие находки вряд ли удивительны, поскольку семья Рейли не была ни русской, ни аристократической.
Абрам Розенблюм родился в Гродненской губернии около 1820 года.24 Он и его жена Сара первыми из своей семьи покинули Польшу, чтобы поселиться в Херсонской губернии, в которой расположена Одесса, в начале 1850-х годов. Его старший брат Янкель (Якоб),25 лет, женился на26-летней Хане (Генриетте) Брамсон в Ломже Белостокской губернии в 1840 году. Их сыновья Зеев (Владимир) и Герш (Григорий) родились в провинции в 1843 и 1845 годах соответственно.27 Григорий женился на Перле (Паулине), по общему мнению привлекательной девушке примерно на семь лет моложе его, которая происходила из состоятельной семьи в Херсоне. По общему мнению, их брак был ‘натянутым’. Согласно более поздним генеалогическим древам, у них было трое детей: Мариам (Мария), Шломо (Саломон – будущий Сидни Рейли) и Элька (Елена).28 Семейные домыслы, однако, повышают вероятность того, что Григорий, возможно, не был отцом Саломона. Согласно одной версии, у Паулины была супружеская связь с близким родственником Григория, который был примерно ее возраста. В другой версии говорится о том, что Паулина ушла от мужа и вернулась на юг. Были ли Полина и Григорий помирены позднее, неизвестно. Эти слухи, возможно, предполагают, что, хотя история, которую Рейли рассказал Джорджу Хиллу о своем происхождении, по сути, вымысел, было бы неправильно отвергать каждый аспект этого как выдумку. Слух о неверности Паулины, безусловно, перекликается с той частью истории, в которой Джорджи узнает, что он является продуктом супружеской измены между его матерью и доктором Розенблюмом. Если это предположение имеет какое-то значение и Григорий на самом деле не был отцом Salomon, тогда кто был?
Брат Григория Владимир был выдвинут в качестве возможного кандидата, в основном, как представляется, на том основании, что он считался врачом. По-видимому, в течение этого приблизительного периода между двумя братьями возник серьезный спор, который в конечном итоге привел к тому, что они разорвали контакт друг с другом и, таким образом, подтвердили эту теорию. Владимир был, конечно, старше Григория, что не согласуется с правдоподобным представлением о том, что отец был ровесником Полины. Если, как мы уже видели, в Вене не было доктора Розенблюма, возможно ли, что в окрестностях Одессы был кто-то, кто мог бы быть другим кандидатом на роль родного отца Саломона?
В то время Одесса была важным военно-морским округом, и в службах были свои врачи, многие из которых жили в Одесской области, когда не находились на действительной службе. Хотя никаких свидетельств о докторе Розенблуме в начале / середине 1870-х годов не имеется, в российских военных архивах обнаружен доктор М. Розенблюм с улицы Маразлиевской, 24, Одесса, который получил квалификацию в 1879 году. Его личное дело о военной службе показывает, что он не кто иной, как Михаил Абрамович Розенблюм, сын Абрама Розенблюма и, следовательно, двоюродный брат Григория. Он родился в 1853 году в Херсоне, примерно в девяноста милях к востоку от Одессы, и был на год младше Паулины.29 Поэтому Михаила следует рассматривать как серьезного кандидата на роль ‘близкого родственника семьи’, который, возможно, был отцом Salomon.
Недавнее открытие, хотя и не дает убедительных доказательств, все же приводит очень убедительные доводы в пользу этой теории. Среди коллекции семейных фотографий, обнаруженных в Одессе в мае 2001 года, была одна, в частности, на которой, как на первый взгляд, был запечатлен сам Рейли в подростковом возрасте. Однако позже было установлено, что на фотографии был изображен некий Борис Розенблюм, сын Михаила Розенблюма.30 Когда эту фотографию сравнивают с фотографией Рейли примерно в том же возрасте,31 год, сходство становится глубоким. Если Михаил Розенблюм был отцом Рейли, то сходство в высшей степени сверхъестественное, учитывая, что у них был только один общий родитель, а не два. Полагая, что гипотезы, выдвинутые в ходе расследования, должны быть подвергнуты независимому анализу, фотографии были представлены судебно-медицинскому эксперту по визуализации Кену Линге, бакалавру, магистру FBIPP. Линге, один из ведущих британских экспертов по картированию лиц и опытный свидетель-криминалист из Олд-Бейли, объяснил, что на том основании, что человеческое лицо и его черты фактически являются уникальным генетический отпечаток пальца - теперь научно возможно исследовать генетическое сходство и определить вероятность того, что два человека являются родственниками. Результаты компьютерного анализа с использованием морфологических, антропометрических и биометрических методов обнаружили многочисленные и значительные сходства между двумя лицами, что привело Линге к выводу, что ‘по моему мнению, лица, изображенные на этих изображениях, почти наверняка генетически связаны’. Что касается того, были ли у них общие родители, Линге описал вероятность этого как "высокую вероятность" (компьютерный анализ Линге полностью представлен на веб-сайте автора, www.sidneyreilly.com).
Поиски документальных свидетельств рождения Рейли до сих пор оставались неуловимыми,32 хотя новые свидетельства, раскрытые позже в этой главе, убедительно свидетельствуют о том, что местом его рождения является Херсон, родной город Михаила и Паулины Розенблюм. Хотя это означало бы, что он родился не в самой Одессе, это все же наиболее вероятное место, где он мог вырасти. Способности Рейли как лингвиста, возможно, были унаследованы от многоязычного Михаила Розенблюма или в равной степени могли быть результатом воспитания в таком космополитичном городе, как Одесса. К середине 1880-х годов русскоязычное население Одессы составляло около 49,3%, а украиноязычное - 9.4%. Остальные 41,3% населения говорили на поразительных сорока девяти различных языках.33 Немцев поселились в Одессе десятками тысяч, образовав колонии Большой Либенталь, Малый Либенталь и Люстдорф. Там были также англичане, французы, итальянцы и греки, наряду с почти всеми этническими группами, представленными в Российской империи. Короче говоря, Одесса была идеальной средой для такого человека, как Рейли, у которого была природная склонность к языкам.
Образование Рейли, как и многие другие аспекты его ранней жизни, было окутано тайной. В его досье ОГПУ указано, что он посещал 3-ю Одесскую гимназию (grammar school) и продолжил обучение в течение двух лет на физико-математическом факультете Новороссийского университета в Одессе.34 К сожалению, сегодня не существует записей о 3-й Одесской гимназии. Сохранились подробные записи Новороссийского университета, но в них нет записей о том, как Рейли поступал, покидал или заканчивал учебу. Знаменательно, а также случайно, что академическая карьера, приписываемая ему в досье ОГПУ, имеет более чем мимолетное сходство с карьерой Михаила Розенблюма.35
При первой встрече со своей будущей женой Маргарет Томас Рейли рассказал ей, что изучал химию в российском университете, но ушел оттуда из-за участия в студенческой политической группе,36 что, конечно, также фигурирует в истории "Джорджи", которую он рассказал Джорджу Хиллу два десятилетия спустя. Согласно истории, которую он рассказал Маргарет, он завершил свое обучение в Германии, хотя никаких следов его не удалось найти ни в одном из архивов немецкого университета. Тем не менее, Охрана вела картотеку российских студентов, обучающихся за границей, которые, как считалось, имели симпатии или контакты с диссидентами.37 Особого внимания заслуживает карточка студента-химика из Одессы Леона Розенбаума, также известного как Розенблатт. Эти имена важны, поскольку в досье, хранящемся на Рейли французским бюро Deuxi ème, среди псевдонимов, которые он использовал, указаны Леон Розбаум и Леон Розенблатт. Если он и проводил какое-то время в Германии после своего отъезда из России, то именно в этот момент он принял германское имя Зигмунд вместо Salomon.
Какова бы ни была причина его отъезда из России, мы знаем, что он уехал в спешке. В дополнение к истории ‘Георгия’, в которой его уход является результатом позора разоблачения как ублюдка, у нас также есть вероятность, что он был вовлечен в радикальную студенческую политическую группу. В равной степени были выдвинуты различные другие теории. Майкл Кеттл, например, утверждает, что он "безумно влюбился в свою двоюродную сестру", что было встречено с ужасом двумя семьями, которые "решительно запретили этот брак".38 Это, по-видимому, привело его к разрыву всех связей со своей семьей и отъезду за границу.39 Хотя имя Кеттла не названо, из ссылок в других местах книги Кеттла ясно, что он имеет в виду Фелицию,40-дочь дяди Рейли Владимира. Гордон Брук-Шепард, вероятно, прав, рассуждая в "Железном лабиринте", что, не испытывая никаких моральных угрызений совести, "он с большей вероятностью сбежал бы с запретной кузиной, а не покорно бросил бы ее".41 На самом деле, кузены никогда не теряли связи, как мы увидим позже. Из двух историй более правдоподобной является та, которая рассказана Маргарет Томас. Это мнение подкрепляется тем фактом, что в 1892 году в Одессе произошли студенческие волнения. Это привело к тому, что Охрана разыскала ряд студентов, участвовавших в группах, подозреваемых в разжигании беспорядков.42
Если выезд Рейли из России начался с Одессы – и это только "если", – то нет никаких записей о том, что ему был выдан паспорт на его собственное имя или под каким-либо из его известных псевдонимов.43 Он, конечно, мог законно уехать другим путем, хотя его поведение в последующие годы делает это маловероятным. Нелегальный выезд из страны был очень рискованным, и к нему мог прибегнуть только тот, у кого не было большой альтернативы. Это было уголовным преступлением и могло быть воспринято кем-то в возрасте Рейли как уклонение от обязательной военной службы. Если он когда-либо захочет вернуться или проехать через территорию Российской империи в будущем, ему сначала придется установить новую личность, иначе он рискует возможным арестом и наказанием. Как и многие другие изгнанники до него, Рейли направился во Францию. Согласно его досье Бюро Deuxi ème,44 он использовал псевдонимы Розенблатт и Розенбаум, проживая в Париже в 1894-95 годах.45 Париж был не только центром для русских эмигрантов радикальных убеждений, но и крупнейшим оперативным центром Охраны за пределами самой России. В Париже Розенблюм, без сомнения, познакомился со многими русскими политическими эмигрантами. Однако любая близость или влечение с его стороны к антицаристским мигрантам, скорее всего, были реакцией против антисемитизма царского автократического режима, чем любая позитивная идентификация с альтернативным политическим кредо. Было бы большой ошибкой полагать, что у него были какие-либо сильные идеологические взгляды или привязанности в общепринятом смысле ни в этот период, ни в любое другое время его жизни. Его главной мотивацией была не идеология, а деньги и удовольствия, которые они могли принести. Действительно, незаконная погоня за деньгами, по-видимому, была причиной его исчезновения из Франции спустя немногим более года.
46-летний адвокат Артур Абрахамс, который позже познакомился с Розенблюмом в Англии, обычно предполагал, что его внезапное прибытие в Лондон в декабре 1895 года было прямым результатом того, что он нечестным путем получил значительную сумму денег во Франции и был вынужден в спешке уехать оттуда. Действительно, четыре десятилетия спустя Ян Войтек (псевдоним Александр Мацеборук), русский éмигрант é, проживающий в Париже, связался с британской секретной разведывательной службой, вызвавшись предоставить информацию о криминальном прошлом Рейли в обмен на проезд в Англию. Хотя SIS отвергла предложения Войтека, позже он рассказал свою историю Николаю Алексееву, журналисту из Парижа. Согласно этому сообщению, Рейли и его сообщник были ответственны за нападение на двух анархистов на борту поезда, лишив их при этом значительной суммы денег. До сих пор эта история оставалась неподтвержденной. Однако детальное расследование французского исследователя Мишеля Амеу, завершенное весной 2003 года, выявило документальные свидетельства, подтверждающие историю Войтека. Исходя из этого, были отслежены сообщения современной французской прессы об ограблении. Согласно изданию от 27 декабря 1895 года "Юнион Рéпабликейн де Са ôне и Луары" от 27 декабря 1895 года:
Драматическое событие произошло в поезде между Парижем и Фонтенбло… открыв дверь одного из вагонов, железнодорожный персонал обнаружил несчастного пассажира, лежащего без сознания посреди лужи крови. Его горло было перерезано, а на теле виднелись следы многочисленных ножевых ранений. В ужасе от увиденного сотрудники станции поспешили сообщить специальному следователю, который начал предварительное расследование и отправил раненого в больницу в Фонтенбло.
Далее в отчете рассказывалось о том, как днем после нападения, 26 декабря, мужчина ненадолго пришел в сознание и был допрошен прокуратурой. Помимо раскрытия того, что он был тридцатисемилетним гражданином Италии по имени Констант Делла Касса, он не смог или не захотел предоставить им ничего, кроме элементарного отчета о том, что с ним произошло. По словам Делла Касса, на него напали в Сен-Море двое мужчин. Он отказался сообщить, сколько наличных было украдено и был ли он один в купе во время нападения. Прокуратура, безусловно, придерживалась мнения, что это была значительная сумма, поскольку нападавшие оставили 362 франка. Билет, найденный в кармане его куртки, указывал на то, что он сел на поезд в Мезон-Альфор. Хотя Делла Касса не дал описания нападавших, двух мужчин видели выходящими из поезда на станции после Сен-Мор.
На следующий день, 28 декабря, Le Centre сообщила, что Делла Каса, проживающий на улице Нормандия, 3, Париж, скончался от полученных ран в больнице Фонтенбло. В отчете также говорилось, что полиция идентифицировала его как анархиста. Хотя французские власти немедленно начали расследование, оно не смогло пролить никакого дальнейшего света на ограбление или привести к каким-либо арестам в связи с преступлением. К тому времени, когда Le Centre объявила о смерти Делла Касса, по крайней мере, один из преступников уже был на пути в Англию. Лондон был очевидным местом назначения, где мигрантов из Европы принимали как беженцев, в соответствии с британской традицией предоставления убежища жертвам политических преследований.
Наиболее вероятным маршрутом Розенблюма из Парижа было бы морское сообщение с Северным вокзалом в Лондон через Дьепп и Ньюхейвен. Согласно расписанию 1895 года, паром Tamise отправлялся из Дьеппа в 1.15 пополудни, направляясь в Ньюхейвен. Таким образом, отель "Лондон и Париж" был бы одной из его первых достопримечательностей Англии. Прошло бы еще десятилетие, прежде чем был введен какой-либо значимый контроль за въездом в Великобританию иностранных граждан, и поэтому он беспрепятственно прошел бы через таможенный пункт на набережной и проследовал по железной дороге в Лондон.
Будучи хорошо обеспеченным деньгами и человеком привычек, Розенблюм, скорее всего, провел бы короткое время в комфортабельном отеле, прежде чем найти более постоянное место жительства. Из документов местных властей нам известно, что в начале 1896 года он переехал в Albert Mansions, недавно достроенный престижный жилой дом на Розетта-стрит, Ламбет.47 Ему также удалось приобрести коммерческое помещение, хотя и всего в две комнаты, на Бери-Корт, 9, в Лондонском сити, где он основал "Розенблюм и компанию".48 Предположительно химик-консультант, Розенблюм был, по сути, продавцом патентованных лекарств, который шел на экстраординарные меры, чтобы приобрести для себя маску профессиональной респектабельности. В течение шести месяцев ему удалось быть принятым в Химическое общество в качестве члена,49 хотя потребовалось еще девять месяцев, чтобы получить стипендию более престижного химического института.50
Запись Зигмунда Розенблюма в реестре стипендиатов Института химии, где он повысил свой Паддингтонский адрес до ‘Гайд-парк’.
Для того, чтобы получить стипендию, он должен был бы не только продемонстрировать знания в области химии на уровне ученой степени51, но также нуждался бы в поддержке и спонсорстве других стипендиатов. Косвенные улики указывают на то, что Рейли намеревался заполучить это. Мы знаем, например, что его сосед по Альберт Мэншнс, 52-летний Уильям Фокс, был научным сотрудником Химического института с 1889 года, и что другой научный сотрудник, Бовертон Редвуд, был членом Русского технического общества, членом которого также был Розенблюм. Еще одной русской связью с Институтом химии, хотя и косвенной, была другая сотрудница института, Люси Буль, сестра писательницы Этель Войнич (née Буль).
По словам Робина Брюса Локхарта, Этель познакомилась с Зигмундом Розенблюмом в Лондоне в 1895 году и стала его любовницей.53 Далее он утверждает, что они отправились в Италию вместе с последними £300, которые у него были. Во время этого пребывания Розенблюм, по-видимому, ‘обнажил свою душу перед своей любовницей’ и поведал ей историю своего таинственного прошлого. После того, как их короткий роман закончился, она опубликовала в 1897 году роман, получивший признание критиков, "Овод", главный герой которого, Артур Бертон, был, по словам Розенблюма, в значительной степени основан на его собственной ранней жизни.54
На самом деле, это всего лишь еще один пример способности Розенблюма переворачивать реальность с ног на голову. Правду об этой замечательной книге и о том, как ее не менее замечательный автор пришел к ее написанию, можно найти в Приложении 1.
Этельвойнич была значительной фигурой не только на поздневикторианской литературной сцене, но и в русских éэмигрантскихé кругах. Удивительно, что ее политической роли уделяется лишь минимальное внимание со стороны тех, кто пишет о Сиднее Рейли, поскольку именно благодаря ее связям можно найти важные улики, касающиеся Рейли и его деятельности в Англии. Именно в доме своей матери по адресу Лэдброк-Гроув, 16, Ноттинг-Хилл, Этель впервые встретила Сергея Кравчинского, стержня лондонского сообщества русских é мигрантов é. Кравчинский, или Степняк, как он теперь себя называл, имел бежал из Санкт-Петербурга в 1878 году, где средь бела дня зарезал генерала Мезенцева, главу Охраны. Этель предложила поддержать Степняка в его революционной работе и немедленно начала помогать ему в организации ‘Общества друзей русской свободы’. Вскоре она стала членом совета общества и работала над редакцией их ежемесячного издания "Свободная Россия". Через Степняка она познакомилась с другими революционерами, такими как Элеонора Маркс, Фридрих Энгельс, Георгий Плеханов и мужчина, за которого она в конечном итоге вышла замуж, Уилфред Войнич.
В 1895 году Степняк погиб в железнодорожной катастрофе, и Уилфред Войнич, среди прочих, начал играть более важную роль в тайной деятельности общества. Якобы владелец лондонского книжного магазина, Войнич сыграл важную роль в контрабанде текстов общества и пропаганды в Россию через сеть курьеров под прикрытием своего книжного бизнеса. У Охранки были веские основания полагать, что его деловые отношения были также прикрытием для сбора и отмывания революционных средств. Кажется, мало сомнений в том, что британские власти также многое знали о Войниче и его деятельности. Очевидно, что кто-то, близкий к Уилфреду, поставлял внутреннюю информацию, но кто? Какие есть основания подозревать, что это мог быть Розенблюм? У него, безусловно, было много общего с Уилфредом, поскольку он был коллегой-химиком, проявлявшим живой интерес к средневековому искусству и антикварным книгам. Это почти наверняка помогло бы ему завоевать признание и доверие Уилфреда. Уилфред также родился в том же районе Ковно в Литве, что и двоюродный брат Розенблюма Лев Брамсон.55 Будучи примерно одного возраста и разделяя радикальные политические взгляды, Уилфред и Брамсон, без сомнения, вращались в одних и тех же кругах и знали друг друга задолго до того, как Уилфред и Зигмунд Розенблюм переехали жить в Лондон.
Тот факт, что они действительно были друзьями и соратниками, подтверждается отчетом Охраны, касающимся членов общества друзей русской свободы, в котором говорится, что Розенблюм был "близким другом Войнича и особенно его жены". Он сопровождает ее повсюду, даже в поездках по континенту".56 Следует ли интерпретировать это утверждение как подразумевающее или подтверждающее какую-либо романтическую привязанность между Зигмундом и Этель, является весьма спорным моментом. Из собственных заявлений Этель об этом периоде ясно, что она была активным курьером ‘Свободной России’ и часто выезжала за границу. Уилфред вполне мог почувствовать, что Этель нужен компаньон-защитник, который сопровождал бы ее, прекрасно зная, что Охрана, без сомнения, будет следить за ее передвижениями. Кто может быть лучше, чем его верный друг Зигмунд? Кроме того, неофициальные семейные источники указывают на то, что сексуальные предпочтения Этель вполне могли препятствовать романтической привязанности к Розенблюму или любому другому мужчине, если уж на то пошло.57
Согласно тому же отчету Ochrana, другие активные éмигрантыé члены Общества друзей русской свободы включали:
Аладьин А.Ф. (Салгрейв-роуд, 43, Хаммерсмит): переехал в Лондон из Парижа, сначала посещал все собрания русских и польских революционеров, но теперь, ввиду подозрения в шпионаже, порвал все подобные связи и встречается только с Гольденбергом.
Голденберг, Леон (15 Augustus Road, Хаммерсмит): с момента своего прибытия из Нью-Йорка в 1895 году он был управляющим офисом ‘Общества друзей за свободу России’. Он поддерживает отношения почти со всеми русскими и польскими революционерами.
Волховский, Феликс (Тутинг, Танли-роуд, 47): активный революционер, часто читает лекции о своей ссылке в Сибирь. Сменил Кравчинского после его смерти.
Чайковский, Николай (Колледж Террас, 1, Харроу): известный эмигрант, поляки считают его агентом российского правительства. Недавно его видели встречающимся с греком Мицакисом, который часто ездит в Санкт-Петербург.
Ротштейн, Федор (Сидни-стрит, 65, Майл-Энд): выступил с речью на последнем социалистическом конгрессе в Лондоне под именем Духовецки. Очень активный революционер, вращается в российских и польских революционных кругах. Принимал активное участие в последнем революционном митинге на Трафальгарской площади, стоя рядом с другими ораторами у пьедестала колонны Нельсона.
Войнич, Уилфред, псевдоним Кельчевский (Грейт-Рассел-Мэншнс, Грейт-Рассел-стрит, офис на Сохо-сквер): принимал активное участие в революционном движении, но сейчас больше склонен к литературной работе, в том числе по революционным вопросам. Ежегодно собирает международную революционную библиотеку. Его жена - британка, писательница.
Замечательный и последовательный успех Уилфреда Войнича в приобретении редких средневековых рукописей породил ряд теорий относительно внезапного появления этих ранее неизвестных предметов. Согласно одной из теорий, он приобретал запасы неиспользованной средневековой бумаги из Европы и использовал свои знания химика для воспроизведения средневековых чернил и раскрасок, что позволяло ему создавать ‘новые’ средневековые рукописи на заказ. Одна из первых сотрудниц Войнича, Миллисент Сауэрби, подтверждает, что он продавал избранным покупателям чистую бумагу пятнадцатого века по шиллингу за лист.58 Хотя это подтверждает, что у него, по крайней мере, был доступ к бумаге, какие есть доказательства того, что либо он, либо Розенблюм обладали способностью воссоздавать средневековые краски и чернила? Лучшим источником для тех, кто хочет исследовать состав таких объектов, была библиотека Британского музея, чья обширная коллекция содержала многочисленные тома по средневековому искусству и рукописям.
Изучение записей музея показывает, что 17 декабря 1898 года главный библиотекарь получил письмо-заявление от некоего Зигмунда Розенблюма с просьбой о получении читательского билета, который позволил бы ему пользоваться Читальным залом. Согласно его письму-заявлению, он был "химиком и физиком", желающим изучать средневековое искусство; в характеристике, предоставленной Лесли Сэндфордом из юридической фирмы Willett and Sandford, интригующе говорится, что Розенблюм "занимался научными исследованиями, имеющими огромное значение для общества".59 Был выдан читательский билет, и Розенблюм начал свое исследование 2 января 1899 года. Конечно, у него могли быть другие или даже дополнительные мотивы для его исследований, которые рассматриваются далее в этой главе.
Если Розенблюм доносил на Войнича, кому он передавал информацию? До создания Бюро секретной службы в 1909 году (предшественника MI5 и MI6) вопросы é миграции é находились в ведении специального отдела столичной полиции. "Отделение’ было создано в 1887 году как преемник Специального ирландского отделения. Однако, в отличие от СИБ, новое специальное подразделение имело гораздо более широкую сферу "борьбы с подрывной деятельностью", чем просто противодействие ирландскому республиканскому терроризму. Под началом своего первого начальника, шотландца Джона Литтлчайлда, Подразделение насчитывало не более тридцати офицеров. Литтлчайлд ушел в отставку в апреле 1893 года, чтобы основать собственное частное детективное агентство, и его сменил Уильям Мелвилл, под руководством которого Филиал вырос в размерах и приобрел репутацию, став влиятельным в мире секретных агентств.60
Уильям Мелвилл, родившийся католиком в Сниме, графство Керри, 25 апреля 1850 года, поступил на службу в столичную полицию 16 сентября 1872 года и был членом СИБ с момента ее основания в 1883 году.61 Он, без сомнения, был одним из самых интригующих и выдающихся людей, когда-либо возглавлявших Специальный отдел, занимая этот пост в течение десяти лет, прежде чем таинственным образом уйти в отставку на пике своей полицейской карьеры в 1903 году. До своего назначения он был в отделе B, отвечал за ‘операции по борьбе с беженцами’, ответственность, которая дала ему глубокое знание политических изгнанников, групп éмигрантыé и ‘нежелательных лиц’ всех сортов. Коллеги описывали его как "крупного широкоплечего мужчину с огромной силой и безграничным мужеством".62 Из современных полицейских отчетов и газетных репортажей Мелвилл предстает как эффективный и целеустремленный офицер, который был полной противоположностью почти всему, каким изображали старшего инспектора Скотланд-Ярда популярные СМИ того времени.
Зигмунд Розенблюм назвал имя адвоката Л.Дж. Сэндфорда, чтобы тот подтвердил его ходатайство о разрешении исследовать средневековое искусство в Британском музее.
Секрет успеха Мелвилла, несомненно, заключался в его разведывательной сети. Он был дотошным человеком, чьи записи свидетельствуют о том, что он тщательно проверил прошлое своих ключевых информаторов. Именно благодаря его глубокому знанию тех, кто был частью его сети, мы ближе всего подошли к окончательному установлению надежных документальных доказательств, касающихся места и даты рождения Рейли. До своего избрания членом Химического общества, 18 июня 1896 года, Розенблюм был обязан представить официальные российские документы, подтверждающие его дату и место рождения. Когда все еще этот документ находился в распоряжении общества, в ожидании решения комитета о членстве, один из офицеров Мелвилла ознакомился с ним, который, удовлетворенный подлинностью документа, записал в своем отчете, что Розенблюм родился "11 марта 1873 года в Херсоне, Россия".63 В то время в России все еще использовался юлианский календарь, который на тринадцать дней отставал от григорианского календаря, используемого в других странах. Таким образом, дата в российском документе будет соответствовать 24 марта по григорианскому календарю.
Агенты и информаторы были наиболее значимыми источниками разведданных, которыми располагало Специальное отделение в отношении сообществ русских и польских é мигрантов é, и их вербовали различными способами. К некоторым детективы обращались либо по рекомендации, либо в ходе повседневных расследований. Меньшинство предлагало свои услуги офицерам полиции. Независимо от того, обращались к ним сами или вызвались добровольно, мотив обычно был один и тот же – деньги. У каждого офицера был свой личный круг осведомителей, которым он платил из своего кармана, а затем возмещал свои расходы. Зигмунд Розенблюм, хотя и был хорошо обеспечен деньгами, когда прибыл в Англию, имел склонность тратить свои неправедно нажитые доходы почти так же быстро, как они ему достались. Деньги, как это часто бывало в его жизни, были его главным мотиватором и причиной, по которой он стал осведомителем особого отдела.
Уильям Мелвилл, грозный глава специального отдела Скотланд-Ярда, создавший ‘Сиднея Рейли’.
Для Мелвилла эта разведывательная сеть émigré была потраченными не зря деньгами. Как разъяснил главный комиссар столичной полиции в меморандуме заместителю министра внутренних дел, офицерам полиции было очень трудно напрямую участвовать в сборе разведданных из-за языковых и культурных барьеров сообщества, в которое они стремились внедриться.64 Розенблюм был особенно полезен тем, что у него была сеть собственных контактов, выходящая за рамки узкого мира é миграционной é политики. Благодаря обхаживанию журналистов, профессиональным контактам и тем, с кем он сталкивался в игорных клубах и других не слишком полезных заведениях, которые он часто посещал, у него был уникальный пул источников. Он держал ухо востро и докладывал Мелвиллу обо всем, что показалось ему интересным.