В британском посольстве было за полночь. Алексей Иванович Смирнов все еще был одет в свою украденную русскую форму. Пуговицы, которые доходили до середины туники, были расстегнуты, обнажая эластичную повязку, стягивающую его сломанные ребра. Порезы от стекла по всему лицу и шее были заклеены пластырем. Он сидел, спокойно сложив руки на коленях, и сквозь одежду ощущал твердые очертания своего складного ножа "Лаки". Британцы обыскивали вас не лучше, чем кто-либо другой.
Британский офицер со знаками различия полковника сидел напротив него с блокнотом, полным заметок. Они занимались этим довольно долго.
Ручка повернулась, и дверь открылась. И великий человек вошел абсолютно без фанфар. Он курил сигару и был одет в тот же нелепый комбинезон с цельнокроеным воротником, который был на нем раньше, с матерчатым поясом, свободно застегнутым на поясе, двумя большими нагрудными карманами и застежкой-молнией спереди.
Алекси встал по стойке "смирно".
Уинстон Черчилль взмахом руки вынул сигару изо рта. Прогремел тот самый знаменитый голос. “Мне сказали, что я обязан тебе жизнью, молодой человек. Дай мне свою руку”.
Пока британский полковник наблюдал за ним, как настороженный сторожевой пес, Алекси перегнулся через стол и пожал Черчиллю руку.
Черчилль отпустил его и жестом, который был просто обязанностью благородства, предложил ему сесть. И, не говоря ни слова, занял кресло полковника для себя.
Алекси уловил аромат сигары. Кубинец. Ромео и Джульета, тоже любимица дяди Ганса.
“Мне рассказали вашу историю”, - сказал Черчилль, его знаменитая шепелявость была еще более заметна с близкого расстояния. “Весьма примечательно. Если вы не возражаете, у меня есть несколько собственных вопросов.”
“Ваш покорный слуга, сэр”. Алекси надеялся, что это правильный английский, поскольку он взят из книг.
В любом случае, это заставило глаза Черчилля заблестеть от восторга. Затем они стали серьезными. “Мне сказали, что вы коренной русский, это верно? Офицер российской разведки”.
“Да, сэр”.
“И что в течение семи лет вы выдавали себя за немца. В конце концов, присоединился к их армии и стал офицером немецкой разведки?”
“Да, сэр”.
“Замечательно. Самый замечательный”.
В голосе Черчилля звучала почти тоска при мысли о таком приключении. Алекси задавался вопросом, придется ли ему разочаровывать этого человека, говоря ему, что его втянули во все это дело против его воли. Шантажировали и угрожали на каждом шагу.
Снова став серьезным, Черчилль сказал: “Мой вопрос заключается в следующем. Как офицер российской разведки, возможно ли было, что какой-то чиновник более низкого уровня разработал этот план так, чтобы Сталин об этом не знал?”
“Нет, сэр”, - мгновенно ответил Алекси. “Об этом не может быть и речи. Никто в Советском Союзе не осмелился бы на такое. Никто. Даже Берия. Это должно было быть одобрено лично Сталиным. Нет ничего более определенного”.
Черчилль серьезно кивнул и затянулся сигарой. Он казался погруженным в свои мысли. И затем: “Я понимаю, что только один человек знает ответ на этот вопрос. Но, возможно, вы можете предложить мне некоторое понимание того, почему Сталин сделал бы такую вещь ”.
“Вы имеете в виду план вашей смерти, сэр?”
“Это верно”.
“Я могу только догадываться”.
“Пожалуйста, побалуйте меня”.
“Вы закоренелый антибольшевик, сэр. Убежденный враг коммунизма со времен Революции. Если Сталин ни во что другое не верит, так это в уничтожение своих врагов, когда придет время”.
Черчилль не заметил его колебаний. “И что?” - спросил я.
“Немцы глупо насмехаются над ними. Я не знаю, что думают русские. Но любой, у кого есть глаза, может видеть, что американцы станут великой державой после войны. Возможно, сэр, точно так же, как ему легко удалось убедить их поселиться в советском посольстве, где НКВД будет записывать все их частные разговоры и читать их секретные документы, Сталин чувствует, что американцев было бы легче убедить во всем, если бы вы не стояли рядом с ними ”.
Теперь Черчилль грохотал от возмущения. “И он согласился бы на этот чудовищный риск?”
“Не такой уж большой риск, сэр. Все, что сделало НКВД, это отступило и позволило эсэсовской команде убийц, за которой они наблюдали все это время, занять позицию в доме, который я добыл для них, но никогда не собирался использовать. Мне сказали, что Советы задержали вас у ворот транспортного средства, требуя надлежащей идентификации? В течение некоторого времени до моего прибытия? Как будто они понятия не имели, кто ты такой?”
Черчилль кивнул.
“Они знали, что такой человек, как вы, никогда не стал бы носить удостоверение личности в кармане. Итак, у вас есть чрезмерно усердствующий российский рядовой, задерживающий премьер-министра Великобритании из-за надлежащего удостоверения личности, необходимого для входа в ворота. Просто тупо следую его приказам в точности. Любой, кто знает солдат, рассмеялся бы. И я уверен, что вы смеялись, сэр, когда ждали, что придет кто-то из начальства и все уладит.”
Его лицо приняло выражение знаменитого бульдожьего гнева, Черчилль снова кивнул.
“Итак, все, что советам нужно сделать, это сделать вас неподвижной мишенью, сэр, достаточно долго, чтобы немцы могли сделать точный выстрел. Сталина ни в малейшей степени не заботило бы, если бы они скосили десятки русских солдат при попытке. Если немцам удастся, все русские у ворот, и все, кто получил приказ задержать вас, будут расстреляны за преступную некомпетентность. Немцы, которые убили вас, конечно, все умрут. Молотов пришел бы на ваши похороны с изысканным венком из цветов и, скорее всего, плакал бы от умиления. Возможно, они назвали бы улицу в Москве в вашу честь. Но если немцы терпят неудачу, героическим русским солдатам приписывают спасение британского премьер-министра. Это было возмутительно близко, поэтому все соглашаются держать это в секрете от мира. И все русские по линии ордена будут точно так же расстреляны и им придется замолчать навсегда. Сталин использует свой шанс, и это ему ничего не стоит. Ты все еще его союзник сегодня, по необходимости, и ты никогда не полюбишь его в любом случае. Вот как этот человек делает свою работу, сэр. Ему не обязательно быть таким хитрым в России ”.
Черчилль снова сосредоточился на своей сигаре. “И его работа в России такая же зловещая, как я себе представляю?”
“В лагерях больше людей, чем живет сейчас в вашей стране, сэр. Если только их не выгнали умирать под немецкими пушками. Не считая бесчисленного количества расстрелянных на месте в темных подвалах по всему Советскому Союзу”.
Черчилль кивнул, как будто это был ответ, которого он ожидал. “Последний вопрос. Не совершайте ошибок, молодой человек. Я глубоко благодарен вам за спасение моей жизни. Но мне любопытно, почему вы пошли на такие экстраординарные меры, чтобы сделать это ”.
Алекси знал, что это человек с огромным опытом. Он не принял бы, если бы ему сказали, что кто-то рисковал его жизнью, потому что это было правильно. Инстинкт подсказывал ему говорить правду. “Сэр, когда я был в Берлине, я сообщил Сталину, когда и как немцы вторгнутся в Советский Союз. Я уверен, что были и другие предупреждения ”.
“Я также проинформировал его”, - вставил Черчилль.
“Да, сэр. Он игнорировал их всех. В конце концов, каждому русскому, который передал ему эти разведданные, придется умереть. Сталин никогда не допустит, чтобы стало известно, что он сидел сложа руки и позволил Гитлеру вторгнуться в Советский Союз и почти завоевать его. Он не может.”
Черчилль вернулся к мечтам за своей сигарой.
Очень похоже на то, как когда-то делал дядя Ганс. Алекси подумал, что это отличный способ заставить всех ждать, пока ты все обдумаешь. “И, как я уже говорил ранее, сэр. Рано или поздно каждый русский, знающий об этом заговоре против вас, даже самый высокопоставленный, будет ликвидирован”.
“И человек с вашими способностями не смог бы исчезнуть без следа?” - Поинтересовался Черчилль.
“Я решил не делать этого, сэр”, - ответил Алекси, кипящий гнев скрывался за его бесстрастным русским лицом. Он спас жизнь старому ублюдку. Он не ожидал, что они поцелуют его как русского, но должен ли он был опуститься на колени, чтобы умолять Британскую империю о убежище? Прекрасно, он бы сделал это, если бы пришлось.
Черчилль выдохнул клуб кубинского дыма. “Ты довольно необычный парень, не так ли?”
Это прозвучало не как комплимент. Алекси не ожидал, что кто-нибудь поймет его историю. Все, что он сказал, было: “Есть старая русская поговорка, сэр, что если вы живете среди волков, вы должны вести себя как волк”.
Краткая вспышка удовольствия пробежала по лицу Черчилля, как будто он ожидал другого ответа, и этот ему понравился больше. Теперь он поднялся, и Алекси с полковником поднялись вместе с ним. Он протянул руку для еще одного рукопожатия. “Еще раз благодарю вас, молодой человек. Мы возлагаем большие надежды на кого-то с вашими талантами. Полковник—”
Нескрываемый предупреждающий взгляд полковника прервал премьер-министра, прежде чем он назвал имя.
“Очень хорошо”, - сказал Черчилль с едва скрываемым раздражением от того, что его поправили. “Присутствующий здесь полковник обсудит эти вещи с вами”.
“Сэр”, - сказал Алекси, сбитый с толку. Большие надежды?
Они оставались стоять, пока Черчилль не вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, они оба сели.
Полковник бросился закуривать сигарету. “Премьер-министр считает, что сигареты вредны для здоровья. Десять сигар в день, и они вредны для здоровья”.
“Большие надежды?” Сказал Алекси.
Полковник взмахнул спичкой. “Немецкая женщина, с которой вы были, врезалась на своей машине в мост на окраине Тегерана. Мертв”.
Алекси кивнул. Никакой случайности, вот. НКВД действует досконально. “Большие надежды?” он повторил.
Полковник затянулся сигаретой. “То, что ты с нами, - это самая великолепная возможность. Мы намерены вернуть вас в Германию в качестве нашего агента. Мы уже начали переговоры через швейцарцев об обмене вас на офицера британской разведки, находящегося в немецком плену”.
Алекси только кивнул. Англичанин улыбнулся, думая, что он согласен. Но для Алекси это было больше похоже на: Да, это было именно то, чего мне следовало ожидать.
Вот что случилось, когда ты был достаточно глуп, чтобы сказать правду.
OceanofPDF.com
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Удача и несчастье живут в одном дворе.
—РУССКАЯ ПОСЛОВИЦА
OceanofPDF.com
1
1943
ТЕГЕРАН, ИРАН
Алексей Иванович Смирнов сидел на краю армейской походной кровати, как делал всю ночь, слушая, как вокруг него успокаивается британское посольство. После того, как он не спал более двух дней, он боялся лечь и, возможно, упустить свой шанс. Хотя это было сомнительно, учитывая сочетание сломанных ребер, вонзающихся, как ножи, при каждом задержанном вдохе, и твердого, как железо, полотна раскладушки. Он знал, что охранники никогда не перестанут расхаживать по коридорам, потому что премьер-министр Уинстон Черчилль все еще был где-то в здании, определенно в более удобной постели. Но прошло два часа с тех пор, как уши Алекси сообщили ему, что последняя смена сменилась, и шаги становились все длиннее и длиннее, раздаваясь с военной регулярностью перед дверью маленькой комнаты, в которой они его заперли.
Это было сказано с видом прискорбной необходимости. Ужасно сожалею, старина — для вашей же безопасности, вы понимаете. Они действительно так разговаривали, совсем как в английских романах, которые он читал. Немцы сказали бы ему, что он будет расстрелян, если попытается сбежать. Русские застрелили бы кого-нибудь у него на глазах, чтобы убедиться, что он усвоил сообщение. Британцы отнеслись к этому гораздо цивилизованнее, что немного смягчило негодование Алекси. Хотя у него не было абсолютно никакого намерения возвращаться в Берлин в качестве их шпиона. Поскольку они, казалось, не были открыты для обсуждения, особенно теперь, с одобрения их премьер-министра, определенно пришло время уходить.
Наручные часы, которые британцы были либо вежливы, либо достаточно небрежны, чтобы оставить на его запястье, показывали 3:10 утра. Все, кто не спал, устали, и у него как раз будет достаточно времени до рассвета.
Шаги заскрипели перед его дверью, и он отсчитал секунды, которые потребуются, пока они не завернут за угол и не скроются из виду.
Алекси быстро поднялся. Слишком быстро, потому что он чуть не вскрикнул от боли. Он разнес дом, полный немецких коммандос, чуть ли не у себя на голове, и те части его тела, которые не были в агонии, затекли от полученных побоев. Он заковылял к двери, как старик, внезапно испугавшись, что не сможет двигаться быстро, если понадобится.
Он сунул руку за пояс, к карману, который он пришил спереди к своему нижнему белью для маленького русского складного ножа, который он носил с детства. Трюку, которому его научили азербайджанские контрабандисты, которые проницательно заметили, что даже самые добросовестные полицейские, ищущие спрятанное оружие, не решаются положить руки на пах другого человека. Алекси убедился, что это правда, за исключением охранников советской тайной полиции в тюрьме на Лубянке, которые безжалостно обследовали каждое последнее возможное укрытие, включая внутреннюю часть вашей задницы, с неудивительным отсутствием нежности. Несмотря на это, он пронес нож мимо них, и это не раз спасало ему жизнь.
Алекси подогнал меньший из двух лезвий по своим собственным спецификациям, а старый защищенный дверной замок был полезен только для того, чтобы твои друзья не ворвались к тебе. Он взломал ее так тихо, как только мог, и выглянул наружу.
Коридор был пуст. Он был заперт во внутренней комнате без окон, в том, что, по его мнению, было подвалом здания.
Алекси пересек холл и попробовал первую дверь на противоположной стороне. Он искал окно на улицу. Не повезло с первыми двумя комнатами. Он обратил внимание на ряд маленьких вентиляционных окон на уровне земли, когда его вели в посольство, бывший персидский особняк.
Взгляд на часы подсказал ему, что охранник скоро вернется. Алекси закрыл за собой дверь и молча стоял в темноте затхлой кладовой. Драгоценное время уходило, но нетерпение всегда было врагом.
Шаги охранника снова затихли вдали. Как только Алекси открыл следующую дверь вниз, улучшенная видимость подсказала ему, что там было окно. Комната была заставлена деревянными шкафами для папок и маленьким столом, за которым едва мог сидеть мужчина.
Алекси осторожно пробирался к дальней стене, поскольку столкновение с чем-либо прозвучало бы как взрыв бомбы в тишине раннего утра. И любой свет был бы маяком под нижней частью двери.
Это было маленькое окно, почти квадратное, и чуть выше уровня земли снаружи. Алекси настороженно посмотрел на это — это было бы очень плотно прилегающим. Он перенес свой вес на ближайший стул и прислонил его к стене. Стоя на нем, он внимательно осмотрел окно, ощупывая раму. Да, там были два провода сигнализации, соединяющиеся на контактной пластине прямо под нижней защелкой. Он нашел провода на ощупь, так как они были почти закрашены. Они выглядели достаточно старыми, чтобы ими давно не пользовались, но сейчас было не время для глупого риска.
Алекси использовал свой нож, чтобы оторвать провода от кронштейнов вокруг окна, и это дало ему достаточно свободы, чтобы собрать их вместе. Своим ножом он осторожно соскреб часть краски, а затем изоляцию с каждого провода, чтобы обнажить сердечник, и, наконец, скрутил их вместе, чтобы цепь сигнализации оставалась замкнутой, когда он открыл окно.
Он осторожно поднял его, мрачно ожидая сигнала тревоги. Ничего. Прислушавшись к звуку бегущих ног, он закрыл окно с помощью маленького металлического стержня на петле и высунул голову наружу, чтобы посмотреть, как обстоят дела с охраной. Оказалось, что ландшафтный дизайн, по крайней мере частично, скрывал его от взгляда пешеходных дорожек. Превосходно. Он подождал еще немного, пока кто-нибудь постучит в дверь комнаты, но все было тихо.
Пора выдвигаться. Алекси натянул через голову объемистую шерстяную форму советской Армии, стараясь громко не закричать от боли в ребрах. Широкая эластичная повязка, которой их перевязал британский врач, должна была остаться.
Бросив тунику на траву наверху, он попытался выйти головой вперед. Нет, его плечи были слишком широки для оконной рамы. Он просунул одну руку в окно, чтобы развернуть плечи вбок, и вытянутой рукой, надавив на внешнюю стену, перевернул себя лицом вверх.
Теперь его ноги были оторваны от стула и болтались внутри здания, а боль в грудной клетке была такой невероятной, что он испугался, что может потерять сознание. Холодный пот прошелся по его телу. Алекси был плотно зажат в оконной раме, только одна рука была свободна, а другая прижата к нему. Он понял, что его возбужденное подталкивание только усугубляло ситуацию, и быстрого выхода не было. Он остановился, глубоко вздохнул и решил, что единственным решением было спокойно продвигаться по сантиметру за раз.
Скребущий звук подбитых гвоздями подошв ботинок по камню заставил его замереть. Низкая изгородь перед его лицом окаймляла дорожку. Лежа на спине на траве, Алекси в отчаянии поднял глаза и увидел британского солдата, спускающегося по дорожке.
Все, что нужно было бы сделать часовому, это посмотреть вниз. Винтовка была перекинута через его плечо, и примкнутый штык поблескивал в лунном свете. Алекси только надеялся, что солдат не запаникует и не пригвоздит его этим к земле, как бабочку в футляре. Он закрыл глаза, не только из смирения, но и потому, что его учили, что глаза всех животных светятся ночью.
Шаги стихли, и ничего не произошло. Алекси украдкой взглянул вверх. Часовой держал руки в карманах, спасаясь от ночной прохлады, и шел сгорбившись, как будто шлем на голове тяготил его.
Алекси снова начал дышать. Он был весь в ледяном поту, из-за чего чувствовал себя как в Москве зимой. Он продолжил протискиваться через окно, и каждое движение было похоже на удар ножом в легкие.
Наконец он отошел достаточно далеко, чтобы просунуть левую руку через оконную раму, и, надавив обеими руками на наружную стену, ускорил его продвижение.
Тогда он был свободен. Он перекатился на траву и откинулся назад, чтобы закрыть за собой окно. Начиная неудержимо дрожать, несмотря на то, что было намного выше нуля, он натянул через голову гимнастерку с планкой спереди.
И в этом была проблема. Было бы достаточно легко проскользнуть обратно через стену, именно так он и попал в посольство. Но тогда он ходил бы по тщательно патрулируемым улицам в разорванной и растрепанной частично униформе рядового Красной Армии. При невероятном везении он может пройти квартал или два, прежде чем его схватят.
У него была другая идея. Его двойная карьера сначала вора, а затем шпиона доказала, что неожиданная смелость часто окупается лучше, чем тщательно продуманное прокрадывание.
Пышный ландшафт территории посольства позволял легко оставаться незамеченным. Это и тот факт, что британские солдаты на страже настояли на том, чтобы маршировать взад и вперед, как на параде, вместо того, чтобы спокойно ждать в тени, пока какой-нибудь незваный гость пройдет мимо.
К сожалению, они могли быть неуклюжими, но их было очень много. Алекси потребовалось больше времени, чем он надеялся, чтобы пробраться сквозь деревья к задней стороне посольства. Приближающийся рассвет начал окрашивать горизонт в пурпурный цвет.
Он был вознагражден звуком двигателя автомобиля и направился к нему. Между стволом дерева, которое скрывало его, и живой изгородью, которая была его целью, был открытый участок травы. Алекси преодолел это, медленно ползая вдоль линии тени, отбрасываемой деревом в лунном свете. Все еще лежа на животе, сливаясь с живой изгородью, он заглянул сквозь нее и увидел стройный ряд американских джипов. Еще более совершенными были тканевые топы, аккуратно застегивающиеся вокруг них, чтобы защитить водителя и пассажиров от непогоды.
Как и следовало ожидать, по периметру автостоянки топтался часовой. Алекси подождал, пока парень не достигнет бокового угла, повернувшись к нему спиной, затем сделал небольшой прыжок через край, как будто обвиваясь вокруг шеста для прыжка в высоту. Через мгновение, чтобы отдышаться, он был на ногах и внутри джипа. На двери была всего лишь простая металлическая защелка.
Почти помимо своей воли ему пришлось остановиться, чтобы прикоснуться к гибкому, но прозрачному пластиковому окошку в брезентовом чехле двери. Он никогда раньше не видел ничего подобного. Внутри пахло холстом, смазкой и бензином.
К счастью, у этих машин не было ключа зажигания. Ему пришлось самому научиться водить машину вскоре после прибытия в Иран.
Теперь пришло время для одного из тех решений, когда ты либо будешь похлопывать себя по плечу всю следующую неделю, либо сожалеть обо всем всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой она ни была. Алекси решил подождать, свернувшись калачиком в углублении под рулем, вне поля зрения проходящих охранников.
Небо постепенно светлело, и он продолжал поглядывать на светящиеся стрелки своих часов. Скоро будет слишком поздно, и ему придется рискнуть.
Затем завелся двигатель джипа, в двух рядах машин от него. Алекси вскочил на водительское сиденье и нажал ногой на кнопку стартера рядом с педалью акселератора. Двигатель на короткое время включился и заглох.
Желудок Алекси сжался, и он поборол желание снова нажать ногой на стартер. Он перевел дыхание, чтобы успокоиться, и слегка нажал на акселератор, чтобы дать двигателю немного бензина. Затем он одновременно нажал на стартер и педаль акселератора. На мгновение тошнотворно заскрежетал стартер; затем двигатель заглох. Алекси подлил в него еще бензина и повернул рычаг, чтобы включить фары. Повернув руль, он отпустил сцепление и выехал на открытое пространство между рядами.
Алекси задержался на мгновение, чтобы пропустить другой джип перед собой, затем последовал за ним к воротам.
Джип впереди остановился перед закрытыми металлическими воротами и после короткого ожидания просигналил. Солдат, наконец, вышел из будки охраны, делая грубый жест, как бы говоря: "Я иду, я иду". Он открыл ворота и сердито махнул джипу, чтобы тот проезжал.
Алекси снова выжал сцепление и последовал за первым джипом через ворота. Солдат на страже уже занял позицию, чтобы закрыть ее, и даже не взглянул на него.
Первый джип повернул налево. Алекси повернул направо. Он беспокоился, что одинокий джип может быть воспринят как интересное развлечение в скучные предрассветные часы. Но, столкнувшись с двумя, охранник не мог дождаться, когда вернется в свою теплую маленькую лачугу. Даже в немецкой армии солдаты всегда были бдительны в отношении любого, кто пытался проникнуть на охраняемый объект, но никогда не обращали внимания на то, что кто-то выходит. Теперь, когда он разъезжал по Тегерану в совершенно правильном автомобиле, не имело значения, что он был в неправильной форме.
OceanofPDF.com
2
1943
ТЕГЕРАН, ИРАН
Когда над городом забрезжил холодный ноябрьский рассвет, Алекси на его украденном джипе радостно пропустили через два контрольно-пропускных пункта британской армии. Прием мог бы быть другим, если бы он ехал в сторону зон повышенной безопасности британского и российского посольств, а не прочь от них.
В бедном южном районе Персеполиса он остановился перед широкими деревянными дверями гаража на первом этаже, который первоначально был конюшней для животных на первом этаже очень старого здания. С соседнего минарета донесся азан, призыв к фаджру, утренней молитве. Для Alexsi время было выбрано как нельзя более удачно, поскольку улицы почти опустели.
Алекси открыл дверцу джипа, наполовину высунулся наружу и сдернул один из своих русских ботинок до колена сапоги. Встряхнув его, он был вознагражден звоном, когда ключ, который он прятал внутри, выпал на тротуар.
Загрузившись обратно, Алекси отпер двери гаража и распахнул их. Через мгновение джип был внутри, и двери были плотно закрыты изнутри. Он зажег керосиновую лампу, которая стояла наготове на высокой полке.
Внутри гаража не было ничего, кроме этой пустой полки. Любой вор немедленно ушел бы с отвращением, как и предполагал Алекси. Он протащил полку вдоль стены и поднял стальную монтировку, которая была скрыта за ее основанием. Выбрав место, он воткнул конец монтировки в шов в кирпичной стене. Убрав дюжину кирпичей, Алекси запустил руку в углубление за стеной и достал один из трех больших металлических ящиков для инструментов и зеркало в полный рост.
Установив зеркало, Алекси разделся догола и критически осмотрел себя, как актер, собирающийся сыграть нового персонажа. Он уже решил, какую из трех своих чрезвычайных личностей использовать. И британцы, и Советы искали бы европейца в Тегеране, так что это было то, кем он абсолютно не мог быть.
Ручными кусачками Алекси подстриг свои волосы до жесткой щетины. Его бороде было уже два дня от роду, что было идеально. Затем, используя губку, прикрепленную к концу палочки, он пропитал каждый миллиметр своей кожи содержимым большой бутылки масла черного грецкого ореха. Когда она высыхала, он уделил особое внимание своему лицу, шее и внутренней части ушей. Любые полосы или неравномерное изменение цвета выдали бы игру. Ему бы хватило нескольких дней солнца и грязи, прежде чем масло выветрится.
Когда он убедился, что масло грецкого ореха полностью высохло, Алекси надел полный комплект ужасно поношенной одежды иранского рабочего. В куртке уже были купюры в иранских риалах и британских фунтах, туго свернутые и зашитые по швам, но в карман попало всего несколько монет мелкого достоинства. На потертом кожаном поясе были вшиты золотые монеты британского соверена в центре, и его вес был приятно внушительным. Он наконец зашнуровал поношенные ботинки и еще раз осмотрел себя в зеркале. Последним штрихом была испачканная тюбетейка. Маскировка была хорошей. Он мог сойти за бедного иранца, даже на расстоянии лицом к лицу. Тщательно испачканный и старый иранский паспорт и удостоверение личности составляли все его документы. Дешевый рабочий нож в ножнах, заткнутый за пояс, дополнял перочинный нож, возвращенный в его тайное место в нижнем белье. Кроме этого, его единственным багажом была потертая холщовая сумка через плечо, в которой была одна смена такой же поношенной одежды и несколько дешевых туалетных принадлежностей.
В зеркале он практиковал покорную позу бедного иранца, отбросив в обозримом будущем напускную уверенность богатого европейца. Чтобы выглядеть усталым, кротким и побитым, все, что вам нужно было сделать, это почувствовать это. И в тот момент единственное, чего он не чувствовал, была кротость.
Надежно заперев за собой дверь гаража, Алекси выбросил ключ в канализационный сток и оставил позади все свои предыдущие жизни в Тегеране.
Молитвы закончились, и на улицах Персеполиса теперь было оживленно. Пока Алекси шел, он получал решительный отказ в своих просьбах подвезти его на чем угодно - от фургона доставки до повозки, запряженной лошадьми, для сбора мусора. Его маскировка, возможно, была чересчур идеальной, подумал Алекси; стремясь к анонимности, он оставил слишком сомнительный вид для своего же блага.
Он завернул за угол. Шаткий грузовой автомобиль как раз выкатывался из дверей склада на улицу. Это сразу привлекло внимание вора / шпиона Алекси, потому что что-то просто было не так. Как только грузовик отъехал, двери склада захлопнулись с не-иранской скоростью. Вместо простого водителя в кабине было пятеро иранцев, которые курили и тихо беседовали. И точно как птицы на насесте, один за другим они периодически отрывались от своих разговоров и внимательно осматривали улицу. Группа водителей грузовиков, как правило, выглядела сурово, но эти были еще круче, чем обычно.
Нет, это выглядело совсем не так. Что заставило Алекси поверить, что это может быть идеальной ситуацией для него. Он подошел к группе, и они настороженно посмотрели на него еще до того, как он приблизился. “Братья, есть шанс, что нас подвезут?”