Шины Boeing 737 врезались в взлетно-посадочную полосу, визжа, как умирающие свиньи, и поднимая в воздух клубы пыли. Самолет подрулил к зданию терминала, которое мерцало в полуденной жаре. В салоне первого класса пассажиры начали отстегивать ремни безопасности еще до того, как самолет остановился. Темноволосая стюардесса покинула свое место и подошла к пассажиру кресла 3B. Она наклонилась и одарила его своей профессиональной улыбкой. “Мистер Ахмед?” она сказала. Мужчина продолжал читать, как будто не слышал. “Мистер Ахмед?” она повторила. Он поднял глаза и кивнул. Он был типичным пассажиром первого класса: среднего возраста, с избыточным весом и, казалось, скучающим по всему бизнесу полетов. Он едва притронулся к еде в самолете и нетерпеливым взмахом руки отверг бесплатные наушники. Большую часть трехчасового перелета он провел, уткнувшись носом в Wall Street Journal. “Мистер Ахмед, пилот попросил вас остаться, пока остальные пассажиры не покинут самолет”, - сказала она.
Пассажир, казалось, ничуть не удивился просьбе. “А как насчет людей, с которыми я путешествую?” он спросил. Женщина рядом с ним была указана в декларации как его жена и, как и мужчина, путешествовала по йеменскому дипломатическому паспорту. Седовласая пожилая женщина, по-видимому, его мать, сидела позади него, а с другой стороны салона находились двое его маленьких детей. У всех были йеменские дипломатические паспорта.
“Прошу прощения, сэр, они также должны остаться”.
Пассажир кивнул. “Я понимаю”, - тихо сказал он. “Ты расскажешь моим детям, пока я буду объяснять своей матери?”
Стюардесса подошла, чтобы объяснить молодым людям, в то время как Ахмед повернулся и заговорил с пожилой женщиной. Эльба Мария Санчес привыкла ждать в авиалайнерах, пока иммиграционные чиновники советовались, следует ли впускать ее сына в их страну. Семье было отказано в посещении большинства стран Ближнего Востока, а предыдущие убежища, включая Восточную Германию и Венгрию, повернулись спиной к своим старым соратникам в их стремлении принять капитализм. Даже суданцы предали их.
Пассажиры, шаркая, вышли из самолета. Стюардесса спросила Ахмеда, не хочет ли он чего-нибудь выпить, пока он ждет, но он отказался. Он взял экземпляр Newsweek и лениво пролистал его. “Всегда одно и то же”, - с горечью сказала его жена. “Им должно быть стыдно за себя, этим людям, у них нет лояльности. После всего, что мы для них сделали ”.
“Будь терпелива, Магдалена”, - сказал мужчина, не отрывая глаз от журнала.
“Пациент! Ha! Я был терпелив в Триполи, я был терпелив в Дамаске, я был терпелив практически в каждом аэропорту на Ближнем Востоке. Признай это, Илич, мы больше никому не нужны. Мы - позор ”.
“Тише”, - тихо сказал он. “Ты расстроишь детей”.
Она выглядела так, как будто собиралась возразить, но прежде чем она смогла заговорить, в дверях появился невысокий, не производящий впечатления мужчина в темном костюме. В руках у него был блестящий черный портфель, и он нервно теребил усы, приближаясь к Ахмеду. Он представился как Хатами, только одно имя, и он не сказал пассажиру, кого он представлял. В этом не было необходимости. Он предложил им вернуться в салон бизнес-класса, где они могли бы побыть наедине, и Ахмед последовал за ним по проходу. Дети Ахмеда с тревогой посмотрели на него, и он ободряюще подмигнул им. Хатами отошел в сторону, чтобы пропустить Ахмеда, а затем задернул синий занавес. Ахмед сел в кресло у прохода, а Хатами занял место напротив него, балансируя портфелем на коленях. Хатами казался встревоженным, и капли пота стекали по обе стороны его крючковатого носа. “Ваш паспорт, пожалуйста”, - сказал он, протягивая руку.
Ахмед достал свой паспорт из внутреннего кармана пиджака от Армани и протянул его. Хатами пролистал страницы паспорта, которые содержали множество виз и иммиграционных штампов. Он прочитал имя на лицевой стороне паспорта: Наги Абубакер Ахмед. Фотография соответствовала мужчине, сидящему перед ним: залысины, густые усы над мясистыми губами и впадины вокруг подбородка, которые наводили на мысль, что мужчина прожил спокойную жизнь, слишком много времени проводя в дорогих ресторанах. “Вы Илич Рамирес Санчес?” - спросил я.
Пассажир кивнул.
“Женщина, путешествующая с вами, - Магдалена Копп?”
Еще один короткий кивок.
“Мистер Санчес, меня попросили задать вам ряд вопросов, прежде чем наше правительство решит, может ли оно удовлетворить вашу просьбу о предоставлении убежища”. Санчес ничего не сказал. Хатами мог видеть свое отражение в затемненных линзах очков Санчеса. Это вызвало у него неприятное чувство, и он достал из кармана большой белый носовой платок и вытер лоб. “Вы некоторое время жили в Дамаске, это верно?”
“Да”, - сказал Санчес.
“Оттуда ты отправился куда?”
“В Ливию”.
“Ливийцы не позволили бы вам остаться в их стране?”
“Вы хорошо информированы”, - сказал Санчес.
“И из Ливии вы вернулись в Дамаск?”
“Да, это был первый самолет, вылетевший из страны”.
Хатами кивнул, снова вытер лоб и засунул платок обратно в верхний карман. “Где находятся ваши активы?”
“Активы? Я не понимаю.”
“У тебя есть деньги?”
Санчес улыбнулся. “Да, у меня есть деньги. Мне хорошо платили за мою работу ”.
“Деньги где?”
“В основном, Швейцария. У меня также есть миллион долларов в моем дипломатическом багаже. Я могу заверить вас, что я не буду обузой ”.
Хатами нервно улыбнулся. “Хорошо, хорошо. Это хорошо ”. Он посмотрел на свой портфель и заметил, что сжимает его так крепко, что ногти впиваются в кожу. Он убрал руки, и Санчес увидел два влажных отпечатка ладоней там, где они были. “Мое правительство особенно обеспокоено вашим прошлым, мистер Санчес. Ваши, как мне их называть? . . . подвиги . . . были хорошо задокументированы и привлекли большую огласку. Они хотят знать, отказался ли ты от своего террористического прошлого ”.
Санчес вздохнул. “Я ищу только место, где я и моя семья могли бы жить в безопасности. Мое прошлое - это мое прошлое ”.
Хатами кивнул, не поднимая глаз, чтобы ему не приходилось смотреть на собственное отражение. “Значит, вы больше не считаете себя террористом?”
“Это верно”, - сказал Санчес.
“Ах”, - сказал Хатами. “Это большая жалость. Очень жаль ”. Он поднял голову, и в его глазах была ястребиная напряженность. “Вполне может случиться так, что в будущем нам понадобится кто-то с вашими талантами”.
“Понятно”, - сказал Санчес. Он снял очки, открыв карие глаза, которые были удивительно мягкими и веселыми. “У меня не было бы с этим проблем. Я думаю, что тот, кто предложит мне убежище, будет вправе ожидать, что я окажу им услугу ”.
Хатами ухмыльнулся и кивнул. Он ожидал, что дискуссия с Ильичем Рамиресом Санчесом будет гораздо более напряженной. С человеком, которого мир знал как Карлоса Шакала, оказалось на удивление легко иметь дело.
Джим Митчелл обозревал чистое голубое небо из кабины своего Cessna 172. Это был великолепный день для полетов. Было несколько клочков перистых облаков, но они были высоко, намного выше, чем когда-либо могла надеяться взлететь одномоторная Cessna. На северо-западе, примерно в восьми милях, он увидел взлетно-посадочную полосу, расположенную почти перпендикулярно носу "Сессны". Самолет был идеально выровнен, турбулентности почти не было, поэтому ему требовалось лишь незначительное давление на штурвал, чтобы сохранить курс. Он повернул голову вправо и поймал взгляд своей жены. Она улыбнулась и подмигнула ему, и он улыбнулся в ответ. “Сандра, ты хочешь им позвонить?”
“Конечно”, - сказала она. Она настроила радио на диспетчерскую вышку. Митчелл наблюдал за ней, пока она связывалась с диспетчером воздушного движения, сообщила об их местоположении и сказала ему, что они заходят на посадку. Она попросила дать консультацию по взлетно-посадочной полосе, и Митчелл услышал, как диспетчер через наушники сообщил ей, что ветер дует прямо по взлетно-посадочной полосе со скоростью около шести узлов. Идеальный. В свои сорок пять Джим Митчелл был на полтора десятилетия старше своей жены, и ему никогда не надоедало смотреть на нее. Она улыбнулась, говоря в микрофон, и помахала ему, чтобы он смотрел снаружи самолета. Он взглянул на таблицу разрезов, прикрепленную к его ноге. Их путь лежал через район военных действий, отмеченный на карте пурпурной каймой. Полеты были разрешены в МОА, но это все равно заставляло его немного нервничать. Он вглядывался через лобовое стекло, сканируя небо по сегментам в поисках военного транспорта.
Он почувствовал маленькую руку на своем плече. “Папа, папа, повернись”.
Митчелл обернулся и увидел своего сына Джейми, держащего их видеокамеру. Горел красный огонек, показывая, что Джейми снимал. Митчелл ухмыльнулся и показал своему сыну поднятый большой палец. “Джим Митчелл, бесстрашный пилот”, - засмеялся он, и Джейми захихикал. Мальчик сделал поворот вправо. “Мама”, - сказал он, и Сандра оглянулась через плечо.
“Не используй всю пленку”, - упрекнула она. “Прибереги это, пока мы не подъедем ближе к Вегасу”.
“О, мам, не говори ничего подобного, это записывается”, - простонал Джейми. Он выключил видеокамеру. “Теперь мне придется перемотать это назад”. Он вздохнул так, как может вздыхать только ребенок, и надулся. “Бьюсь об заклад, у Скорсезе никогда не было такой проблемы”, - сказал он.
Сандра откинулась назад и взъерошила его волосы. Он дернулся, отказываясь быть смягченным. В восемь лет он достиг стадии “я не хочу, чтобы ко мне прикасались”, поняла Сандра с уколом сожаления.
“Я вижу ветрозащитный носок”, - сказала Сандра, и Митчелл прищурился, ища оранжевый носок, который дал бы ему точное представление о направлении ветра на уровне земли. Он не мог этого видеть. Зрение его жены было намного лучше, чем у Митчелла, которому больше не разрешалось летать без его корректирующих линз. Еще один признак подкрадывающейся старости, уныло подумал он. Митчелл уменьшил мощность, снизил "Сессну" до тысячи футов над землей и влился в схему движения на единственной взлетно-посадочной полосе. Это был единственный самолет в этом районе, и вскоре они были на земле, подруливая к заправочной станции.
Джейми снимал, как заправляют самолет, а затем отошел, чтобы купить консервированный напиток в торговом автомате. Митчелл положил руки на бедра и оглядел небо над головой.
Джейми вернулся со своей кока-колой. Он достал видеокамеру из Сессны. “Хорошо, я хочу снимок, на котором вы двое вместе в передней части самолета”, - сказал мальчик и показал своим родителям, где он хотел, чтобы они встали.
“Наш сын, кинорежиссер”, - сказал Митчелл.
“То, что он не пойдет по стопам своего отца, будет большой потерей для индустрии недвижимости”, - сказала Сандра, улыбаясь, чтобы показать, что она пошутила. Недвижимость обеспечила им завидный образ жизни, даже если Митчеллу пришлось признать, что это была не самая захватывающая карьера и что люди, как правило, избегали его на вечеринках. Она стояла близко к нему, и он обнял ее за талию. Митчелл высоко поднял голову, чтобы скрыть от камеры свою растущую лысину и двойной подбородок, и втянул живот.
Джейми сделал снимок напротив топливных насосов, пока его родители не оказались в центре видоискателя. Они махали и ухмылялись. Он выключил видеокамеру и забрался на заднее сиденье "Сессны", пока его отец обходил самолет и проверял топливные баки. Сандра сказала сыну надеть пуловер. Погода в Финиксе была не по сезону теплой, но по прогнозу ожидались холодные северные ветры.
Вскоре Митчелл поднял маленький самолет в воздух. Он направился на запад, его VOR был настроен на радиомаяк Нидлс в Национальном заповеднике дикой природы Хавасу Лейк, откуда он планировал вылететь в Вегас. После того, как он пролетел над шоссе 93, ориентироваться было практически не по каким ориентирам, поэтому ему пришлось положиться на свой VOR. Он предпочел бы лететь на немного большей высоте, но Джейми продолжал настаивать, чтобы они летели низко, чтобы он мог любоваться пейзажем, даже если это был просто песок, камни и многорукие кактусы, которые стояли, как гвардейцы на параде.
“Эй, пап, что это там внизу?” Джейми указал вниз, налево.
Митчелл повернулся, чтобы посмотреть, куда указывал его сын, но ничего не смог разглядеть. “В чем дело, Джейми?” он спросил.
“Там, внизу, кто-то есть. Машины в пустыне и кое-что другое. Можем ли мы посмотреть?”
Митчелл прищурился за своими солнцезащитными очками. Затемненные линзы были по рецепту, но в последнее время он обнаружил, что они не так хорошо корректируют его зрение на большие расстояния, как раньше. Он проверил свои топливные датчики и увидел, что у него их предостаточно. С оборудованием VOR не было ни малейшего шанса заблудиться, и предполагалось, что это будет отпуск. “Думаю, да, сынок”, - сказал он и перевел "Сессну" в медленное, плавное снижение.
“Это хорошая идея?” Спросила Сандра через его наушники.
“У нас достаточно времени”, - сказал Митчелл. “И у нас есть план полета по ПВП, мы можем поиграть, если захотим”.
“Вот так!” Джейми закричал. “Я думаю, они снимают фильм”. Он включил свою видеокамеру и начал снимать из бокового окна.
“Что это?” - спросила Сандра. Она сидела с правой стороны самолета, и ее муж загораживал ей обзор.
“Я ничего не вижу”, - сказал Митчелл, закладывая "Сессну" в крутой вираж, так что земля закружилась под ним. Стрелка высотомера, когда он снизил самолет до двух тысяч футов.
“Там внизу две вышки, вроде тех, на которых устанавливают камеры”, - взволнованно сказал Джейми. “Хотя я не вижу, что они делают. Бьюсь об заклад, они снимают фильм. Это круто. Интересно, кто режиссер?”
Митчелл выглянул из кабины. Далеко внизу он мог видеть конструкцию из дерева и металла, высотой около пятидесяти футов. Это было похоже на строительные леса, и он мог разглядеть фигуру на их вершине. Цепи или канаты привязывали конструкцию к земле. Примерно в полумиле от нас была группа мужчин, стоящих на земле в линию. Митчелл нахмурился. Фигуры стояли слишком неподвижно, и было что-то неловкое в том, как они держали руки. Они не были кактусами, но и людьми тоже не были. Он выровнял самолет и показал цифры своей жене.
“Они выглядят как роботы”, - сказала она.
“Или манекены”, - согласился он.
“Вон там реальные люди, видишь?” Она указала на другую группу фигур, стоящих в нескольких сотнях футов от нас.
“Я вижу их”, - сказал Митчелл.
“Давай спустимся пониже, папа”, - сказал Джейми, продолжая снимать. “Это может быть кто-то известный”.
“Возможно, это не очень хорошая идея, Джейми”, - сказала его мать, поворачиваясь на своем сиденье. “Возможно, они не захотят, чтобы самолет гудел над головой”.
“Всего один заход, мам”, - взмолился Джейми. “Пожалуйста”.
“Джим, что ты думаешь?” - спросила она своего мужа.
“Один быстрый взгляд не повредил бы”, - сказал Митчелл. “Должен признать, мне самому немного любопытно. Они за много миль отовсюду ”.
“Похоже, тогда я в меньшинстве”, - сказала Сандра.
Митчелл медленно кружил, теряя высоту, и выровнялся на высоте пятисот футов над землей, в нескольких милях от двух башен. Джейми навел видеокамеру на пустыню внизу. Они облетели изолированный холм, который величественно возвышался над землей, как будто его подтолкнули снизу. Джейми отвел видоискатель от лица и вгляделся в скалистый выступ. “На вершине холма кто-то есть”, - сказал он. Он снова приставил видеокамеру к глазу и увеличил холм. “Он лежит ... Я думаю, у него пистолет, папа”.
“Ты уверен?”
"Сессна" пролетела мимо холма, и Джейми больше не мог видеть этого человека. “Я не знаю, я так думаю”.
“Здесь, конечно, не было бы охотников”, - сказала Сандра, в ее голосе была очевидна озабоченность.
“Стрелять не во что, кроме ящериц”, - сказал Митчелл. “Ладно, Джейми, держи ухо востро, мы собираемся сделать это только один раз. Кричи, если увидишь Стивена Спилберга, хорошо?” Он уменьшил мощность и снизил скорость "Сессны", пока они не достигли восьмидесяти узлов. Джейми проследил за происходящим внизу, увеличив изображение трех человек на земле, а затем проследил за двумя башнями. Сандра прикрыла глаза руками и посмотрела вниз.
“Джейми, ты видишь, что люди делают на башнях?” она сказала. “У них в руках не камеры, не так ли?”
Джейми сфокусировал свою видеокамеру на башне, ближайшей к маленькому самолету. Это было примерно в полумиле отсюда и, казалось, было сделано из металлических лесов и досок. “Нет, мам, ” сказал он, “ это оружие”.
“Оружие?”
“Да, как у того парня на холме”.
Сандра повернулась к своему мужу. “Джим, мне это не нравится, давай уйдем”.
“Ты думаешь, может быть, нам следует сообщить об этом?” - Спросил Митчелл.
“Я не знаю, я просто думаю, что мы должны пойти. У меня плохое предчувствие по этому поводу ”.
“Хорошо, милая, без проблем”. Митчелл выжал газ до отказа, потянул штурвал назад и направил маленький самолет в голубое небо. Он посмотрел на свой VOR и увидел, что тот отклонился влево от первоначального курса, поэтому, набирая высоту, он повернул "Сессну" вправо. Пустынный кустарник, казалось, скользил под ним.
Сандра откинулась на спинку сиденья, радуясь, что находится подальше от мужчин с оружием. Она закрыла глаза и потерла их тыльной стороной ладоней. Она услышала треск разбивающегося стекла и подпрыгнула, когда что-то мокрое брызнуло ей на щеку. Ее желудок сжался, когда нос "Сессны" опустился, и когда она посмотрела на своего мужа, то увидела, что он откинулся на спинку сиденья, прислонив голову к боковому стеклу. Ее первой мыслью было, что у него сердечный приступ или инсульт, но потом она увидела, что на его лице была кровь, и закричала. Его кровь была повсюду на ней, и там были кусочки розовой ткани и фрагменты кости, которые выглядели как белая древесная стружка. Она закричала и потянула его за плечо, надеясь, что, встряхнув его, она разбудит его. Его голова откинулась вперед, и она увидела, что верхняя часть его черепа снесена. Его ноги барабанили по полу, но по размеру раны она могла видеть, что он уже мертв, пинок был просто нервной реакцией. Что-то стекало по ее лицу, и она подняла глаза, чтобы увидеть толстые капли крови, стекающие с крыши самолета. Она открыла рот , чтобы снова закричать, и кровь потекла у нее между губ, вызывая рвотный позыв. Позади нее Джейми звал своего отца.
Сандра провела руками по лицу и почувствовала, как кровь размазывается по ее коже. Через кабину пилотов она не видела ничего, кроме пустыни, и с содроганием поняла, что самолет все еще пикирует. Она потянулась к штурвалу и потянула его назад, чувствуя, как ее желудок скрутило, когда нос самолета поднялся. Она задыхалась, и ее руки дрожали. Она посмотрела на индикатор ориентации, но его заслоняло тело ее мужа, затем внезапно все его тело отвернулось от приборов, как будто он всего лишь дремал, но она поняла, что его заставило отступить замедление. Дрожь в ее руках усилилась, и она заставила себя смотреть на инструменты, а не на своего мертвого мужа. Самолет выровнялся, и она решила разогнаться подальше от боевиков внизу, а не тратить время на попытки набора высоты. Где-то позади нее раздался громкий треск, а затем еще один, и она крикнула Джейми, чтобы тот лег поперек задних сидений. Педали руля резко потеряли сопротивление, как будто тросы были перерезаны, и "Сессна" начала скользить вправо по ветру. Еще больше пуль ударило в заднюю часть самолета, и она почувствовала, как штурвал дернулся у нее в руках. “О Боже, топливо”, - сказала она, вспомнив топливные баки в крыльях над ее головой. Она начала крутить штурвал из стороны в сторону, разворачивая самолет в воздухе. Тело Митчелла гротескно раскачивалось, удерживаемое на месте ремнем безопасности. Его кровь капала повсюду, хотя, к счастью, его ноги перестали барабанить по педалям.
Джейми последовал ее инструкциям и лежал поперек задних сидений, рыдая в его руки.
“Все в порядке, милый, все будет хорошо”, - сказала Сандра, хотя в ее дрожащем голосе не было уверенности. Ее разум лихорадочно соображал, и она не могла вспомнить, каковы были процедуры экстренной помощи. Она на мгновение закрыла глаза и попыталась представить код аварийного транспондера. Семь Семь Ноль Ноль. Она сняла левую руку с руля управления и повозилась с циферблатами на передатчике, поворачивая их к четырем цифрам, которые должны были вызвать сигнал тревоги на всех радиолокационных объектах в пределах досягаемости. Штурвал дернулся в ее руке и потянулся вперед, когда самолет снова начал пикировать. Двигатель начал трещать, и весь самолет взбрыкнул и встал на дыбы, как взбесившийся жеребец. Ее руки дрожали, когда она набирала аварийную частоту на радио: 121,50 МГц. Штурвал начал дрожать, заставляя ее плечи вибрировать.
“Мама, что происходит?” - закричал ее сын.
“Все в порядке, милая. Оставайся там, где ты есть ”. Двигатель кашлял, и лопасти винта стали видны в виде серого диска, когда они замедлились. С левой стороны капота двигателя валил черный дым. Согласно высотомеру, они находились чуть более чем в тысяче футов над землей, а индикатор вертикальной скорости показывал, что они снижались со скоростью пятьсот футов в минуту. Она щелкнула по радиомикрофону. “Скорая помощь, скорая помощь”, - сказала она. “Это пять Девять четыре, местоположение неизвестно, аварийная посадка”. Она не могла вспомнить, какую еще информацию она должна была сообщить в сигнале бедствия.
В наушниках затрещало, но ответа не было. Высотомер вращался, и они, вероятно, были слишком низко, чтобы кто-нибудь мог уловить их сигнал. “Мэйдэй, мэйдэй”, - повторила она, затем убрала большой палец с кнопки микрофона и сосредоточилась на экстренных процедурах. Она сильно потянула штурвал назад, пытаясь удержать нос задранным, но он внезапно ослабел, и она поняла, что потеряла контроль над лифтами. Пикирование стало круче, и индикатор воздушной скорости поднялся выше красной линии. Самолет снижался на максимальной скорости, но было на удивление мало ощущения движения. Сандра Митчелл стала довольно отстраненно относиться к своей собственной неминуемой смерти. Она продолжала давить на штурвал, зная, что это совершенно бесполезно, но желая что-нибудь сделать. Она сделала глубокий вдох. “Все в порядке, милый”, - крикнула она своему сыну. “Все в порядке”.
Земля, казалось, не приближалась до последней сотни футов, а затем внезапно устремилась ей навстречу.
Коул Ховард достал колоду карт из кармана и снял резинку, которой он скреплял их вместе. Он просмотрел первое. “Кто был партнером Барнума в величайшем шоу на Земле?” он прочитал. Он немного подумал, прежде чем перевернуть карточку. Ответом был Дж. А. Бейли. Говард вздохнул. Следующий вопрос был “Что известно как вино англичанина?” Говард улыбнулся. “Портвейн”, - сказал он себе. Он перевернул карточку, и его улыбка стала шире, когда он увидел, что был прав. Зазвонил телефон на его столе, один-единственный звук, который дал ему понять, что это внутренний звонок. Он взял его, продолжая читать карточку Trivial Pursuit. “Говард”, - сказал он.
“Доброе утро, Коул. Ты занят?”
Это был Джейк Шелдон, непосредственный начальник Коула в офисе Федерального бюро расследований в Финиксе. “Ничего срочного, Джейк”, - сказал Говард.
“Не могли бы вы подняться и навестить меня, когда у вас будет минутка?”
“Конечно. Теперь все в порядке?”
“Сейчас было бы просто замечательно, Коул. Спасибо.”
Говард знал, что Джейк Шелдон всегда передавал свои приказы в виде просьб, часто в такой заумной манере, что это приводило к путанице. Вежливое предложение агенту “зайти ко мне как-нибудь” было самым срочным звонком, который он когда-либо делал, даже если его офис был в огне. Агентов, новичков в офисе, пришлось отвести в сторонку и проинформировать о методах управления Шелдона, чтобы они не спутали его почтительную манеру с ленью или самодовольством. Говард изучал одну из своих карточек, пока ждал лифта. “Сколько нот в двух смежных октавах?"” Говард нахмурился, решил, что ответом будет шестнадцать и перевернул карточку. “Пятнадцать”, - прочитал он. Он не выказал раздражения из-за своей ошибки, он просто запомнил ответ и перешел к следующему вопросу.
Офис Шелдона был таким же опрятным и официальным, как и он сам, на его столе не было беспорядка, его диплом колледжа и юридическая квалификация висели на стене позади него в одинаковых рамах из розового дерева, жалюзи на окне были ровными, как бритвы. На нем был темно-синий костюм и накрахмаленная белая рубашка - униформа, которую он никогда не менял. Ходили слухи, что у Шелдона было более дюжины костюмов, абсолютно одинаковых по цвету и фасону, которые он неукоснительно менял. Он выглядел так, словно только что сошел с каталога одежды, и хотя он сидел за своим столом, на нем все еще был пиджак. У него был вид пожилого государственного деятеля, возможно, сенатора, с седыми волосами, мягким голосом и мясистыми челюстями. Он закрыл папку на своем столе, когда Говард вошел в его кабинет и попросил его сесть. “Итак, Коул, как поживает твоя очаровательная жена?”
Закончив с любезностями, Шелдон вручил Говарду видеокассету и файл, который он читал. “Я хочу, чтобы ты занялся этим для меня, Коул. Это странное дело, тройное убийство, но за этим кроется нечто большее. Семья летела примерно в шестидесяти милях к югу от Кингмана, когда их самолет был сбит. Обычно мы бы не стали ввязываться в инцидент такого рода, но нас касается то, что они видели до того, как их сбили. Вставь это в видеомагнитофон, ладно?”
Говард отнес кассету к видеомагнитофону в углу офиса, вставил ее на место и нажал кнопку ‘воспроизвести’. Он отошел в сторону и скрестил руки на груди. На экране появилось женское лицо, искаженное, потому что она была так близко к объективу. Она смеялась, и Говард мог слышать, как маленький мальчик кричал: “Давай, мам, скорчи рожицу”.
“Сандра Митчелл, тридцатилетняя домохозяйка. Ее муж, Джим, управляет самолетом. Они были на пути из Финикса в Лас-Вегас ”.
Камера двигалась рывками, так что в кадре оказался затылок пилота. “Папа, папа!” Пилот повернулся и показал мальчику поднятый большой палец.
“Они летели здесь на высоте около трех тысяч пятисот футов, в файле есть карта, которая покажет вам их точное местоположение. Местная полиция сейчас проводит обыск в этом районе, но это займет несколько дней ”.
Видеокамера переместилась через окна кабины, открывая им вид на пустыню далеко внизу. Сквозь шум двигателя раздался голос Сандры: “Не используй всю пленку”. Возникла вспышка, показывающая, что видео было выключено, а затем в кадре появились двое взрослых, мужчина и женщина, гордо стоящие перед своим самолетом. Это была маленькая "Сессна" с одним пропеллером. Мужчина держался за живот, и его молодая жена похлопала его, как будто говоря ему, что в этом нет необходимости.
Изображение замерцало, а затем появился другой вид из окна. Не было никакого способа узнать, как долго он был выключен. Холм из песчаника заполнил экран. На вершине лежала фигура с чем-то похожим на винтовку в руках. Видеокамера дрогнула, когда объектив приблизился и сфокусировался на крупном плане. Затем камера опустилась, и далеко внизу, среди кактусов и кустарника, Говард увидел что-то вроде башни, построенной из металлических лесов и деревянных досок.
“Примерно в два часа дня они увидели это сооружение и другое, точно такое же, и спустились, чтобы взглянуть поближе”.
Картинка качалась из стороны в сторону, поскольку мальчик изо всех сил пытался удержать строение в поле зрения. Наверху был человек, и Говард увидел, что он держит винтовку. Самолет снова выровнялся, и вдалеке Говард смог разглядеть группу фигур.
Маленький мальчик играл с регулятором фокусировки, приближая объектив к фигурам, стоящим внизу в пустыне. Эффект был не из приятных, и Говард на мгновение отвел глаза.
Раздался внезапный треск, а затем женщина начала кричать. Видеокамера повернулась, и Говард увидел, что вся передняя часть кабины была залита кровью. Верхняя часть головы пилота была снесена. “Боже мой”, - прошептал Говард.
Мальчик начал кричать, и картинка накренилась, как будто видеокамеру отбросили в сторону, и все, что Говард мог видеть, это забрызганный кровью материал обивки сиденья.
“У миссис Митчелл также была лицензия частного пилота, и она взяла на себя управление. В течение тридцати секунд после первого выстрела в самолет попали еще восемь ”.
Говард услышал небольшие взрывы, когда пули попали в цель, затем он услышал, как двигатель заурчал и закашлял.
“Двигатель заработал примерно в то же время, и мы думаем, что в тот момент самолет находился на высоте от тысячи до полутора тысяч футов”.
Говард услышал, как женщина издала бессвязный сигнал о помощи, но ответа не последовало.
“Она подала сигнал бедствия на аварийной частоте и настроила свой транспондер на аварийный код: именно так местная станция обслуживания полетов определила ее местоположение”. Голос Шелдона был клиническим и отстраненным.
Шум двигателя стих, и видеокамера, должно быть, снова переместилась, потому что Говард мог видеть, как земля стремительно поднимается.
Говард слышал, как мальчик начал кричать, а его мать тщетно пыталась его успокоить. Последнее, что она сказала, было “Пожалуйста, Боже, нет ...” , а затем раздался тошнотворный грохот, скрежет металла и что-то похожее на шум ветра.
“На данный момент самолет разбит, а находившиеся в нем люди мертвы. Видеокамера продолжала запись еще двадцать минут, пока запись не подошла к концу. С таким же успехом ты мог бы выключить его сейчас ”.
Говард наклонился вперед и нажал кнопку ‘Стоп’. Как раз перед тем, как он это сделал, ему показалось, что он услышал, как мальчик зовет своего отца, но это мог быть ветер пустыни.