Картер Ник : другие произведения.

81-90 сборник детективов про Ника Картера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  81. Кремлевское дело http://flibusta.is/b/663741/read
   The Kremlin File
  82. Испанская связь http://flibusta.is/b/607273/read
   Spanish Connection
  83. Заговор головы смерти http://flibusta.is/b/607245/read
   Death's Head Conspiracy
  84. Пекинское досье http://flibusta.is/b/690087/read
   The Peking Dossier
  85. Ужас ледового террора http://flibusta.is/b/691313/read
   Ice-trap Terror
  86. Убийца: Кодовое имя Стервятник http://flibusta.is/b/612804/read
   Assassin: Code Name Vulture
   87. =================================
  88. Ватиканская вендетта http://flibusta.is/b/635621/read
   Vatican Vendetta
  89. Знак Кобры http://flibusta.is/b/671056/read
   Sign of the Cobra
  90. Человек, который продал смерть http://flibusta.is/b/678851/read
   The Man Who Sold Death
  
  
  
  Кремлевское дело
  
  перевод Льва Шкловского
  
  памяти сына Антона
  
  
  
  
  Глава 1
  
  
  
  
  
  Угнать американский самолет сейчас невозможно. Вы знаете это, я знаю это, и каждый придурок, который когда-либо читает газету, знает это.
  
  Но почему бортпроводница рейса 709 на остров Гранд-Лаклэр был так близка с темнокожим черноволосым пассажиром, сидящим на одном из передних сидений? Она что, с ним заигрывала?
  
  Короткоствольная штучка, которую она все время хранила под униформой, подогревая между грудей, за которыми я с удовольствием наблюдал с самого начала полета. Казалось, все спят, и сначала мне показалось, что этот мужчина немного ее трогает и позволяет ему делать то, что ему нужно. В хороших авиакомпаниях клиент по-прежнему остается королем. И когда она немного приоткрыла молнию своей обтягивающей туники, я уже с нетерпением ждал игры в подглядывание. Пока она не вытащила блестящий кусок металла, который на мгновение засверкал в луче света.
  
  Она вложила его в его ладонь, повернулась и прошла через дверь в переднюю каюту. Мужчина встал и снова посмотрел в проход, оружие было ясно видно в его правой руке. У меня был Люгер в наплечной кобуре под курткой, но я знал, что немедленно привлеку его внимание, если сделаю шаг к нему. Стилет был в замшевой кожаной оболочке у правого предплечья. Я мог использовать бесшумный пружинный механизм, чтобы незаметно выпустить его мне в руку, но бросить его - совсем другое дело. Мужчина увидит. У него был шанс выстрелить до того, как я бы его ударил.
  
  Пока я все еще раздумывал, какое действие имеет наибольшие шансы на успех в данных обстоятельствах, решение было принято не мной. Все проснулись от грохота выстрела в кабине. Я слышал вокруг себя удивленные звуки от пассажиров, подпрыгивающих на своих местах. Затем громкий голос заглушил всё. «Все сохраняйте спокойствие. Направление полета было изменено. В Гаване вы можете остаться целыми и невредимыми. Нет причин для паники ».
  
  У него был акцент: испанский. Рядом со мной Тара Сойер глубоко вздохнула, а у Рэндольфа Флеминга за ее спиной перехватило дыхание.
  
  'Успокойся..- Я прошептал слова, не шевеля губами,. -Попробуйте заставить женщину замолчать.
  
  'Куба? Но как насчет договора о борьбе с угонами самолетов?
  
  Было не время объяснять. Единственными, кому это могло сойти с рук на Кубе, были агенты Кастро или его большого друга за океаном. Но если она подумает и заткнется, она сможет выяснить это сама. Она не была такой глупой.
  
  Мужчина пробежал темным взглядом пассажиров. Его глаза на мгновение остановились на нас, затем он поднял их, чтобы оценить реакцию позади нас.
  
  Я медленно повернулся в сторону, как будто хотел поговорить с девушкой рядом со мной. Прикрытая искривленным плечом, моя рука скользнула под лацкан в сторону «Люгера». Мужчина не обратил на меня внимания.
  
  Считалось, что пассажиры не были вооружены. Я вложил оружие в левую руку. Я сидел в проходе справа по ходу самолета и мог легко уложить его, не вставая. Я нажал на курок.
  
  Пистолет вылетел из его руки, и я снова выстрелил. Перед его белоснежной рубашки покраснел. Он упал навзничь на дверь и повис там, словно прибитый к ней. Его рот открылся от крика, который так и не раздался. Его колени задрожали, и он упал. Кто-то толкнул дверь с другой стороны, но его тело заблокировало проход. после моих двух Первым выстрелом я прыгнул вперед.
  
  Позади себя я услышал истерический крик женщины. Моральный дух начал выходить из-под контроля. Я оттащил труп за одну ногу, и дверь распахнулась. Револьвер бортпроводницы в дверях выстрелил. Пуля со свистом прошла через мою подмышку, проткнула мое пальто и продолжала двигаться по своей траектории, пока крик в задней части самолета не сообщил мне, что кто-то был ранен. Я нырнул, схватил девушку за запястье и сделал вращательное движение, пока она не уронила револьвер. Она изо всех сил пыталась защититься, пробуя свои длинные острые ногти на моем лице, и мне пришлось уронить свой люгер, чтобы вырубить ее ударом карате по шее. Она безвольно упала в мои объятия, и я бросил ее на мертвое тело ее приятеля. Я взял три револьвера, два положил в карман и держал «Люгер» наготове.
  
  Я не знал, что в кабине. Самолет задрожал, внезапно изменил направление и резко стал падать в океан. Я потерял равновесие, вылетел через дверь кабины, и мне пришлось ухватиться за дверную раму.
  
  Пилот лежал ничком в кресле, провисая за ручке управления. Из пулевого ранения в спине текла кровь. Над ним стоял штурман. Второй пилот прилагал неистовые усилия, чтобы вернуть самолет на прямую трассу. Штурман оторвал пилота от штурвала и попытался остановить кровотечение платком. Он мог бы с таким же успехом попытаться остановить Ниагарский водопад. Второй пилот взял под управление самолет и переключился на автопилот. Он повернулся, вероятно, чтобы помочь штурману, увидел меня и застыл. Конечно, он принял меня за капера номер три.
  
  Я сунул «люгер» в кобуру и подмигнул ему. «Мы можем лететь в Гранд-Лаклер. Они проиграли войну ».
  
  Второй пилот смотрел мимо меня на беспорядок в проходе. Штурман внезапно повернулся, удерживая пилота одной рукой, и уставился на меня. Он был смертельно бледен. "Кто ты, черт возьми?"
  
  «Янтье Параат». Я кивнул пилоту. - "Она умерла?"
  
  Он покачал головой. Второй пилот посмотрел на меня.
  
  "Она застрелила Хауи ... бортпроводница!" Затем его мозг переключился на вторую передачу. 'Ты . .. Привет . .. что ты делаешь с пистолетом?
  
  Я усмехнулся ему. «Разве ты не рад, что он был со мной? Вам лучше связаться с аэропортом Кеннеди и доложить. Тогда вы можете сразу же спросить, есть ли у Ника Картера разрешение на ношение оружия на борту. Скажите им, чтобы они посоветовались с Тимоти Уайтсайдом. На случай, если вы забыли, он президент этой авиакомпании.
  
  Они посмотрели друг на друга. Второй пилот упал на свое место, не сводя с меня глаз, и установил радиосвязь. Ответ пришел через некоторое время. Вероятно, им пришлось вытаскивать Уайтсайда из постели. Его голос звучал взволнованно и яростно. Я знал, что он думает о нарушениях порядка. Он уже был способен на убийство, если один из его самолетов прилетал с опозданием на минуту.
  
  Тем временем двое других бортпроводниц в кабине пришли посмотреть. Они быстро почувствовали, что ситуация снова под контролем, и воспроизвели через звуковую систему успокаивающие сообщения.
  
  Я пощупал пульс пилота. Он был нерегулярен. Я сообщил об этом штурману и предложил посадить его на свободные места сзади.
  
  Я ему все еще не очень нравился, но он понимал, что ему нужна моя помощь. Мы отцепили пилота и понесли его обратно через трупы в проходе. Блондинке в униформе посчастливилось сложить подлокотники между тремя пустыми сиденьями, чтобы мы могли уложить его. Он был не совсем в удобном положении, но у меня было ощущение, что его это не будет беспокоить гораздо дольше.
  
  Одна из бортпроводниц начала оказывать первую помощь, и Тара Сойер встала рядом с ней. Она посмотрела на мгновение, а затем сказала: «Оставь меня. Я могу справиться с этим. У тебя еще много дел ».
  
  Мы с штурманом оставили пилота девушкам. Мы переместили все еще находившуюся без сознания бортпроводницу на свободное место позади пилота.
  
  Я тщательно обыскал ее, но больше не нашел оружия. Я крепко связал ей лодыжки и запястья на тот случай, если она захочет попробовать что-нибудь со своими ядовитыми ногтями, когда очнется. Мы уложили мертвого угонщика в шкаф, чтобы пассажиры не видели его, и направились обратно в кабину. Второй пилот все еще выглядел бледным и обеспокоенным. Он спросил о состоянии пилота, и мой ответ его не обрадовал. Он проклял. - Келере ... Как они могли попасть на борт с этими пушками? А вы?'
  
  «У меня есть на это разрешение, как я вам сказал. Два револьвера прятали под бюстгальтером. Элегантно, тебе не кажется? Насколько мне известно, экипаж не проверяется на наличие оружия.
  
  Двое мужчин издавали фыркающие звуки, признавая брешь в безопасности. Мне было интересно, каково было второму пилоту. Нам предстояло пройти еще долгий путь.
  
  «Как ты думаешь, ты все еще сможешь доставить самолет в Порт-оф-Спейн, или ты хочешь, чтобы я взял управление на себя?»
  
  Его брови изогнулись. Он думал, что я подшучиваю над ним. "Вы говорите, что можете управлять на этим самолетом?"
  
  Я вытащил бумажник и показал лицензию. Он покачал головой. «Спасибо за предложение, но я его сделаю сам».
  
  «Если вы передумаете, я готов вас подменить», - ответил я. «Я буду рядом».
  
  Он усмехнулся, и я надеялась, что он расслабился. Я вышел из кабины. Бортпроводник разносил напитки и старался успокоить пассажиров. Другой давал кислород старику. Вероятно, у него был сердечный приступ. Тара Сойер все еще была занята пилотом. Тихо и эффективно. Я ей нравился все больше и больше. Не многие женщины спокойно относились к подобной ситуации. Она подняла глаза, когда я стоял рядом с ней. «Он не выдержит, Ник».
  
  «Нет, понятно».
  
  Сидя за пилотом, связанная бортпроводница начал приходить в себя. Ее глаза открывались один за другим, и ей хотелось поднять руку, чтобы погладить ноющую шею. Когда она заметила, что ее руки связаны, она попыталась осмотреться. Укол боли, вызванный этим движением, разбудил ее. 'Ой . .. ", - пожаловалась она. 'Моя шея.'
  
  Она подняла на меня глаза.
  
  «Не сломана», - лаконично объявил я. «И тебе нужно брать уроки стрельбы».
  
  Она закрыла глаза и надула губы. Я не хотел, чтобы она снова потеряла сознание, и позвонил одной из других бортпроводников. Я попросил ее принести стакан виски с водой и попросил убедиться, что ее коллега выпила. Она тщательно выполнила мои приказы, перегнувшись через девушку в кресле, приподняв ее голову за подбородок и наливая напиток ей в горло. Девушка сглотнула, заткнула рот и ахнула, а бортпроводница вылила виски в атмосферный воздух. Часть этого виски попала на ее униформу.
  
  Я спросил: «Вы когда-нибудь видели ее раньше, до этого полета?»
  
  Высокая стюардесса с серо-дымчатыми глазами, выпрямила спину и посмотрела на меня. Теперь, когда она закончила помогать пассажирам, в ее голосе прозвучал сдержанный гнев. «Нет, Эдит, девушка, которая обычно летает с нами, позвонила незадолго до вылета, чтобы сказать, что она больна, и послала подругу. Вот эту подругу!
  
  "Это часто случается?"
  
  «Насколько я знаю, это было впервые. Обычно в аэропорту есть резервные стюардессы, но сегодня ни одна из этих девушек не приехала ».
  
  Я усомнился. «Неужели никто не подумал, что это было более, чем совпадение?»
  
  Она насмешливо посмотрела на меня. «Сэр, в авиационном бизнесе вы всегда можете ожидать чего угодно в последнюю минуту. Мы задали девушке несколько вопросов и когда выяснилось, что она понимает профессию, мы взяли ее с собой. И вообще, что ты за полицейский?
  
  «Тот, кому сегодня повезло. Не могли бы вы накинуть на пилота одеяло? Все эти люди подумают, будто видят труп ».
  
  Она горько посмотрела на рыжеволосую бортпроводницу, которая оправлялась в кресле, и отшатнулась.
  
  Она посмотрела на меня, как раненая птица, прыгающая по лесной тропинке к голодному коту. Я сел рядом с ней. Женщинам легче разговаривать со мной, если я их не пугаю. Я старался выглядеть как можно более сочувствующим.
  
  «Когда ты выйдешь из тюрьмы, ты уже не будешь выглядеть так аппетитно, как сейчас, сестра. Обвинение в убийстве капитана плюс все, что они готовы дать вам за угон самолета. Но, с другой стороны, если вы немного поработаете со мной, дадите мне достойный ответ, может быть, я смогу что-то для вас сделать. Как твое имя?'
  
  Она ответила, и мне показалось, что я уловил что-то от надежды и предвкушения в ее тонком напряженном голосе. - «Мэри Остин».
  
  "И твой парень?"
  
  "Хуан ... Кардоза ... Где он?"
  
  Я сказал ей без лишних слов. 'Поздно о нем думать.'
  
  Мне нужно было узнать ее реакцию. Она могла сказать мне, действительно ли она имела к этому какое-то отношение. Ее лицо выглядело так, как будто я вырвал ее сердце из тела. У нее потекли слёзы.
  
  Я продолжил дружелюбным тоном. «Расскажите мне больше о Хуане, Мэри. Кто он был?'
  
  Ее голос казался глухим, она рассказывала между рыданиями. «Кубинский беженец. Он был разорен, и ему пришлось вернуться. Он сказал, что был в родстве с Кастро, и что они не причинят ему вреда за это ».
  
  Я думал, что он больше похож на сотрудника тайной полиции. В этом заключалась сложность приема беженцев; никогда не знаешь, кто на самом деле сбежал и кто работает на врага ».
  
  "Как долго вы знали его?"
  
  'Шесть месяцев.' Он выглядел как ребенок, плачущий над сломанной игрушкой. «Я познакомилась с ним, когда работала в « Истерн Эйрлайнз » во время полета в Майами. Две недели назад он попросил меня уволиться с работы. Ему нужна была моя помощь. Он унаследует много денег на Кубе, и если он их получит, мы сможем пожениться. Теперь . .. ты убил его ».
  
  «Нет, Мэри, это ты убила его, когда передала ему револьвер и застрелила пилота».
  
  Она громко зарыдала. Пассажиры удивленно оглянулись, некоторые все еще были напуганы.
  
  «Я выстрелила ... это был несчастный случай ... штурман набросился на меня ... он ударил меня ... я ... я не хотел нажимать на курок ... я ... я просто хотела, чтобы они изменили курс ... '
  
  Я встал, сложил подлокотники и положил ее на трех сидениях. Я бы попросил Хока сделать что-нибудь для нее. По крайней мере, она не знала первого правила использования оружия: никогда не браться за револьвер, если вы не планируете его использовать. Второе правило: дети не должны играть с револьверами.
  
  
  
  
  
  
  Глава 2
  
  
  
  
  
  Когда мой босс, Дэвид Хок, называет меня N3, что является моим официальным кодом как первого Killmasterа, я знаю, что он собирается дать мне невыполнимую миссию.
  
  Обычно, когда рядом нет никого, он называет меня Ником. Но когда он кашляет и говорит N3, я первым делом думаю, что мне нужно удвоить свой полис страхования жизни. К сожалению, ни одна компания не была настолько сумасшедшей, чтобы страховать меня, так что это не имеет значения.
  
  Я пришел доложить. У AX самая бедная штаб-квартира из всех разведывательных служб. Ребята из ЦРУ и ФБР отворачиваются от этого, а членам секретной службы угодить еще труднее. Они думают, что они лучший выбор, потому что они должны охранять президента.
  
  Я был уставшим. Я выполнил утомительное задание и с нетерпением ждал нескольких недель рыбалки в северном Мичигане. Хоук пододвинул ко мне газету через стол, закашлялся и сказал: «N3, вы не понимаете, что это значит?»
  
  Я мог бы дать ответ до того, как прочитал кричащий заголовок: «Трудности».
  
  
  
  ГЕНЕРАЛ ХАММОНД
  
  УБИТ В ФЛАЙРЕ
  
  
  
  Я не думаю, что многие американцы знают Хаммонда. Для этого им нужно знать про остров Гранд-Лаклер. Генерал был там диктатором. У острова была непростая история. После того, как он был завоеван испанцами, он попал в руки французов, а затем был захвачен англичанами. Население было на 90 процентов черным, потомками рабов, привезенных из Африки для работы на сахарных плантациях и в густых лесах. Десять лет назад островитяне решили на референдуме порвать с англичанами и провозгласить независимую республику. Там стал править Рэндольф Флеминг
  
  Флеминг был самым одаренным и самым популярным человеком на острове. Он внес важные изменения и стал для своего народа настоящим отцом. Потом его сбросили. Он не слишком много дал военным, и они возмутились. Флеминг сбежал в Соединенные Штаты, где ему было предоставлено политическое убежище. Хаммонд пришел к власти и поработил людей, как и положено военному диктатору. Теперь Хаммонд был мертв. Случайность? Может быть нет. Это не имело значения. Он оставил вакуум власти. Любой, кто при диктаторе проявлял признаки лидерства, был заключен в тюрьму или иным образом выведен из строя во время правления Хаммонда, и я опасался, что уже знал, на кого дипломаты смотрят, чтобы помочь восстановить порядок на острове.
  
  Хоук проворчал: «У нас есть разведывательные данные, указывающие на то, что русские создают на острове ракетные базы. Конечно, очень тихо, как всегда. Поэтому нам также придется работать тихо и под прикрытием. Чтобы нас отвлечь, Куба шумит о Гранд Лаклере. Они хотят помочь своим нуждающимся соседям. Но мы знаем, что все в руках русских и что цель «помощи» - установить ракеты на острове. Итак, эта операция попадает в кремлевское досье ».
  
  Дэвид Хоук постучал пальцами по краю стола и серьезно посмотрел на меня. «Это операция для одного человека, N3. Наше правительство не хочет второго кубинского ракетного кризиса. Вы обязаны как можно скорее доставить Рэндольфа Флеминга в Гранд-Лаклер ».
  
  Я сомневался, что военные будут сидеть на месте или что-то об этом говорить.
  
  «Ваша работа - убедиться, что они не причинят вреда. Вы должны отвезти Флеминга в президентский дворец. И вам придется действовать так, чтобы никто не узнал, что наша страна имеет к этому какое-то отношение ».
  
  Я ясно выразил свой сарказм. - «Я привык, что в меня стреляют, меня отравляют, всячески угрожают, в этом нет ничего особенного, но я еще не нашел способа сделать себя невидимым. Как ты хочешь, чтобы я стал невидимым? '
  
  Я хорош во многих вещах, но рассмешить Ястреба - не одно из них. Он совершенно нечувствителен. Он даже не улыбнулся.
  
  «Об этом уже позаботились. Лаки Флеминг и Том Сойер - хорошие друзья ».
  
  «Мне больше нравится Гек Финн, но чем книга Марка Твена может мне помочь?»
  
  Хоуку не нравится такое остроумие, поэтому он бросил на меня кислый взгляд. Томас Сойер. Возможно, вы слышали о нем. Он президент Sawyer Hotel Group, крупнейшей в мире. Три года назад генерал Хаммонд дал ему участок земли на пляже, чтобы построить отель и казино, где богатые туристы могли бы развлечься и получить то, на что они потратят свои деньги. Они оба это заслужили. Вы, конечно, понимаете, что Сойеру не выгодно поглощение, которое немедленно национализирует его прибыльную компанию. Надеюсь, теперь вы понимаете, что Сойер обещал всю нашу помощь в обмен на обещание Флеминга, что его бизнес в будущем не подвергнется риску. И Флеминг дал свое слово ».
  
  Я кивнул. Политика делает странных товарищей по постели. Патриот Флеминг и заядлый делец Сойер. И мне придется соединить этих двоих вместе. Я покинул чрезмерно суровый офис Хоука с банальной мыслью, что мир - бардак.
  
  Отель Sawyer в Нью-Йорке выглядел, как и все другие отели того же ценового диапазона: маленькое лобби, окруженное дорогими магазинами. Но одно было другое. Был частный лифт, который вел прямо на верхний этаж. Поднявшись наверх, я ступил на мягкий ковер просторного холла, где меня ждала элегантно одетая блондинка. Дорогие картины висели на всех стенах, но ни одна из них не могла сравниться по качеству с двумя ногами, подмигивающими мне из-под узкой юбки. Мне махнула маленькая стройная рука. "Мистер Картер?" Я кивнул.
  
  «Я Тара Сойер, - сказала она. «Отец, как всегда, разговаривает по телефону и попросил меня увидеться с вами».
  
  Она подала мне руку и повела по коридору к двери на другой стороне. Комната, в которую мы вошли, была одной из самых больших, которые я когда-либо видел. Стеклянные двери открывали доступ к террасе, заполненной растениями и небольшими деревьями. Не было ни стола, ни шкафов, ни папок, только островки удобных кресел и кушеток. И бар. Мистер Сойер знал, как принимать гостей. Девушка отпустила меня и направилась к бару.
  
  "Что я могу вам предложить, мистер Картер?"
  
  «Бренди, пожалуйста».
  
  Она налила мне стакан бренди и взяла себе содовую виски. Мы подошли к стеклянным дверям патио и посмотрели на снег в парке внизу.
  
  «Какой позор, - сказала она. «Так много красивых вещей, и никто не смеет ходить туда ночью.
  
  Я подумал про себя, что могу придумать множество мест, которые были бы небезопасны для некоторых людей даже днем. Например, эта комната не была бы такой безопасной для Тары Сойер, если бы я не осознавал присутствие ее отца на том же этаже. Она была очень соблазнительной, много женственности под тонкой тканью, которая свободно свисала с ее груди и крепко обнимала ее бедра. Я произнес за нее молчаливый тост, чтобы убедиться, что мое восхищение не ускользнет от нее. Потом дверь за нами открылась и все кончилось.
  
  Томас Сойер оказался не тем, кого я ожидал увидеть. Я представил себе высокого энергичного человека, излучающего успех и силу. Вместо этого я увидел человека не шести футов ростом, а на полголовы ниже правда, с быстрыми движениями. Единственной сильной стороной в нем был его неожиданно низкий голос. Он остановился в нескольких футах от меня и осмотрел меня с ног до головы, как будто кто-то смотрит на машину, которую подумывает купить. "Мистер Картер?" Он не был уверен.
  
  Я скромно кивнул.
  
  «Ты не такой, как я себе представлял».
  
  Он не жаловался, и я знал это. Большинство людей думают, что суперагент похож на нечто среднее между Богартом и сэром Огилви Ренни, несчастным парнем, которого британский департамент M.I.6 назвал «C», человеком, чье прикрытие было испорчено статьей в немецком журнале Der Stern. И я совсем не так выгляжу.
  
  «Я хотел бы поговорить с вами подробнее, - продолжил гостиничный магнат. Но это подождет. Вам с Тарой нужно успеть на самолет, а времени мало. Вы уезжаете из аэропорта Кеннеди в пять минут третьего.
  
  Так что блондинка пошла дальше. Дело становилось более интересным. Я коснулся ее локтя. «Если ты уже собрал свои вещи, нам лучше идти. Мои чемоданы уже внизу, но прежде чем мы сможем уйти, мне нужно с кое кем поговорить ».
  
  Она вошла в другую комнату, когда Сойер проводил меня к двери в холл. Через минуту она вернулась в норковой шляпе и подходящей норковой шубе поверх нежно-голубого платья. С ней был чемоданчик, который она демонстративно швырнула в меня с расстояния пяти футов. Значит, она знала, как себя ограничивать. Что-то, что я могу ценить. Я поймал чемодан и смотрел, как она прощается с отцом.
  
  В лимузине, который был достаточно большим, чтобы машина какого нибудь мафиози походила на бедную Тойоту, она закрыла люк, отделявший нас от водителя, и неожиданно занялась делами. «Теперь я могу просветить вас в нескольких вещах. доктор Флеминг должен абсолютно не знать, кто вы на самом деле и какова ваша настоящая работа. Он, должно быть, думает, что тебя нанял мой отец охранником в отеле. У него есть эта странная гордость, назовите это невиновностью, если хотите, и если бы он знал, что другие, помимо его собственного народа, помогут ему взойти на трон, он мог бы отказаться от президентства.
  
  'О?' - Я наблюдал за ее реакцией. «Разве он не знает, что твой отец только что купил армию?»
  
  Она на мгновение дернула уголками рта, и ее губы, казалось, сложили уродливое слово, но она решила не избегать этой темы. «Он понятия не имеет, и лучше он никогда не узнает. Он думает, что военные думают, что он единственный, кто может справиться с нынешней ситуацией. Но мой отец не уверен, что армейское командование сдержит свое слово и вам придется быть готовым к неприятным сюрпризам с этой стороны.
  
  Только тогда я понял. Папа послал свою милую маленькую дочку, чтобы убедиться, что я выполняю свою работу. Он не доверял не только армии Гранд Лаклера. Он не доверял ни Эйксу, ни мне, и он был готов бросить свою сочную дочь в качестве приманки, чтобы убедиться, что все идет своим чередом. Что ж, это была приманка, на которую я с радостью клюнул.
  
  «В таком случае не должно быть похоже, что мы принадлежим друг другу. Конечно, дочь Томаса Сойера не поехала бы с мелким слугой. То же самое и с Флемингом. Но тебе придется это исправить ».
  
  Я предложил каждому взять такси отдельно, чтобы приехать в аэропорт Кеннеди отдельно. Кроме того, ей не нужно было знать, что мне нужно еще что-то делать. Меня высадили в офисе авиакомпании на Манхэттене, я показал мои документы президенту авиакомпании и подождал, пока он проверит записи по телефону в штаб-квартире AX в Вашингтоне. Я хотел подняться на борт вооруженным и не мог позволить себе привлекать к себе внимание при проверке пассажиров.
  
  Реакция Хоука была достаточно впечатляющей, президент немедленно позвонил главному исполнительному директору в аэропорту, и когда я приехал туда, меня лично сопровождали к самолету.
  
  Тара Сойер уже была в самолете, разговаривая с красивым, образованным лицом, темнокожим мужчиной, сидящим у окна в ряду из трех мест. Я подозревал, что это и был Рэндольф Флеминг, новый драгоценный президент Томаса Сойера на острове Гранд-Лаклер. Я взглянул на него, когда сел рядом с девушкой, и заметил, что он излучал лидерство и честность. Он посмотрел на меня на мгновение, а затем больше не обращал на меня внимания.
  
  Вероятно, он считал меня необходимой дорожной необходимостью. Я мог читать его мысли. Добравшись до острова, он почувствует себя в безопасности; но пока он не в президентских аппартаментах, он был легкой мишенью.
  
  Я на мгновение задумался, почему Сойер не задействовал один из своих личных самолетов, чтобы перевезти нас, а затем сразу подумал о гордости, о которой говорила Тара: Флеминг, без сомнения, отказался бы от такой вещи, потому что это могло показаться возвращением труса. Голос Флеминга был мягким, его слова размеренными, и он говорил с Тарой деловым тоном. Пассажирам казалось, что они разговаривают о пустяках. Когда мы были в воздухе, бортпроводник принесла подушки и одеяла. Вскоре большинство пассажиров выключили свет, и разговоры стихли. О сне для меня не могло быть и речи. Прежде всего, конечно, я должен был следить за Флемингом, но, кроме того, соблазнительное присутствие Тары рядом со мной не облегчило мне жизнь. И я чувствовал, что напряжение было взаимным. Все, что мы могли сделать, это попытаться думать о другом. По крайней мере, это помогло мне не заснуть.
  
  Меня познакомили с Флемингом только после того, как я взял под контроль инцидент с угоном самолета. Затем он неохотно признал, что это было счастливое совпадение, что новый офицер службы безопасности в отеле Sawyer на Гранд-Лаклэр летел тем же рейсом. Он надеялся, что его остров и его жители понравятся мне.
  
  Затем, в качестве примера для все еще беспокойных пассажиров, он опустил спинку своего сиденья и позволил себе погрузиться в мирный сон.
  
  
  
  
  
  
  Глава 3
  
  
  
  
  
  Аэропорт Гранд-Лаклер был не таким большим, как аэропорт О'Хара в Чикаго, но выглядел так, будто последний самолет вывалил всех пассажиров в Гранд-Ла-Клэр. Аэропорт был настолько современным, что я подумал, не заплатил ли Сойер за него из доходов своего отеля и казино. Одетых в яркие цвета островитян сдерживала стая солдат в шортах и ​​рубашках с короткими рукавами. Помимо оружия, они напоминали крупных бойскаутов. Некоторые из них образовали кордон вокруг самолета и ожидающих их черных лимузинов.
  
  Стюардесса объявила, что мы все должны оставаться на своих местах, пока доктор Флеминг не уедет из аэропорта. Лестница приблизилась, и дверь открылась. Я уже видел огромную толпу, теперь я слышал оглушительные возгласы, когда новый президент острова ступил на свою землю.
  
  Рядом со мной Тара Сойер прошептала: «Посмотрите, какое к нему отношение. Я бы хотела, чтобы мы были внизу и могли смотреть, как он спускается ».
  
  - Тебя бы отпихнула охрана. Радуйся, что ты здесь, - ответил я.
  
  Из окна мы увидели, что Флеминг, который сейчас находился у подножия трапа самолета, поднял руку, приветствуя островитян. Толстый мужчина в легкой форме отсалютовал, затем подошел к Флемингу и пожал ему руку. Флеминг улыбнулся.
  
  «Полковник Кариб Джером», - заявила Тара. «Начальник штаба армии. Человек, который организовал возвращение Флеминга.
  
  Это был мой контакт. Я внимательно посмотрел на него. Его черное лицо не было черным. У него были восточные глаза, высокие скулы и оливковая кожа, что указывало на то, что он был потомком бразильских индейцев, завоевавших остров в доисторические времена. Он мог сойти за большого вьетнамца. Джером поднес губы к уху Флеминга, чтобы его услышали в массовой истерии.
  
  По выражению его лица я понял, что он предупреждал Флеминга о возможных опасностях. Он взял Флеминга за руку и повел его прямо к ожидающим лимузинам.
  
  Флеминг улыбнулся, стряхнул руку Джерома и направился к толпе за полицейским кордоном, чтобы пожать руки народу - действия которые я, как любой здравомыслящий полицейский и охранник, ненавижу. Аплодисменты не прекратились, когда он сел в большую машину с официальными флагами на крыльях; некоторым зрителям удалось прорваться через кордон милиции и попытаться движущуюся машину. Нам пришлось ждать в самолете, пока на борт не приедет военная полиция, чтобы арестовать бортпроводницу, пытавшуюся угнать самолет. Она смотрела на меня, когда ее уводили, тревожно и вопросительно. Я улыбнулся и кивнул. Может быть, я мог бы обеспечить ей более легкий приговор; в конце концов, она пала жертвой старого трюка. Когда она спускалась по лестнице в окружении солдат, публика считала ее VIP-персоной и громко приветствовала. Общественность, вероятно, не была проинформирована о попытке угона самолета. Наконец мы получили разрешение выйти. Толпа все еще ликовала. У нас был со знаменитым Dr. Флеминг полетел. Тара засмеялась и помахала рукой, привлекая к себе внимание публики. На меня никто не обращал внимания. Я был этому рад. Одно из худших событий, которое может случиться с тайным агентом, - это быть преданным огласке. Нас отвезли в относительно тихую таможню, где мы ждали, пока наш багаж прибудет на конвейер. Я указал на багаж Тары и свой. Чемоданы сняли с повозки таможенники и поставили перед нами; чтобы мы могли их открыть.
  
  Обследование было необычайно тщательным. На Карибах такие обычаи обычно чрезвычайно распространены. Обычно они имеют дело с состоятельными туристами, которых не хотят обидеть или напугать. И что меня еще больше удивило, так это то, как меня обыскивали. Они нашли мою наплечную кобуру, расстегнули куртку и нахмурились, глядя на «Люгер».
  
  «Объяснение, пожалуйста». Этот человек не выглядел так, будто хотел относиться ко мне как к богатому туристу, которого не следует обижать.
  
  Я сказал им, что я новый офицер службы безопасности в отеле «Сойер». На мужчину это не произвело впечатления. Он щелкнул пальцами, после чего двое полицейских, ненавязчиво стоявшие на видном месте, вышли вперед в углу зала. Он приказал отвезти меня в отделение полиции для допроса. Один из офицеров забрал мой «Люгер». Тара выглядела так, будто хотела вступить в бой прямо на месте. Я наступил ей на цыпочки, чтобы она не натворила глупостей. Здесь не было смысла спорить с властями. Я сказал, что увижу ее позже в отеле, и пошел с офицерами к полицейскому фургону за аэропортом. Мне разрешили взять с собой чемодан. Если бы Дэвид Хок услышал это, то умер бы от возмущения. У него было презрение к обычным полицейским. До столицы было десять километров езды, и дорога была долгой. Толпа по-прежнему выстроилась вдоль дороги, и перед нами процессия Флеминга двигалась со скоростью три мили в час. Мы двигались за последним конвоем мотоциклистов. Люди, которые отвезли меня в участок, были, как и все другие полицейские во всем мире, педантичными и скучными. Джером объявил выходной день и организовал вечеринку, которая должна начаться вечером. Для этих парней, конечно, это просто означало больше работы. Когда мы проезжали мимо гостиницы «Сойер», люди все еще стояли в третьем и четвертом рядах. Большая лужайка перед отелем была заполнена фотографирующими туристами. Архитектура отеля была стерильной, чтобы вызвать трепет и не дать туристам забыть, для чего они здесь: потерять свои доллары за игорными столами с иллюзией, что их приятно развлекают. Огромное здание вытянулось на бульваре вдоль гавани и находилось на окраине делового района. В гавани я увидел три огромные прогулочные яхты и подумал, что казино будет хорошо работать с людьми, которые могут позволить себе такие игрушки.
  
  Полицейский участок разместили в неприметном месте, где он не попадал бы в зоркие глаза туристов. И он был почти таким же новым, как аэропорт. Сойер хорошо заплатил за свою землю и свои права. В зале ожидания висела вывеска, восхваляющая его щедрость. Меня привели через черный ход. Стюардесса, застрелившая пилота, сидела на деревянной скамейке. На нее были надеты наручники, и она тихо плакала с закрытыми глазами. Вероятно, она представляла себе ужасные вещи, которые могут с ней случиться. Я сел рядом с ней и стал массировать ей шею. Я дал ей несколько советов, посоветовал ей просто говорить правду и не пытаться лгать и снова пообещал, что я постараюсь что-то сделать для нее. В конце концов, она была слишком привлекательна, чтобы проводить жизнь в камере. Она попыталась улыбнуться мне, положила голову мне на плечо и всхлипнула. В комнату вошел охранник и увел ее. Они не хотели, чтобы она чувствовала себя комфортно.
  
  Я остался один на час. Уловка, которая заставит вас встревожиться. Я волновался. Я не мог раскрыть свою настоящую личность, и мне не очень хотелось получать помощь Сойера на этом этапе. Я решил сыграть слабоумного и посмотреть, что из этого выйдет.
  
  Наконец двое полицейских подошли к концу ожидания. Она прошла через дверь с надписью «администрация». Один был водителем машины, на которой меня привезли, другой был в штатском.
  
  «Мне жаль, что я заставил тебя ждать», сказал последний. Он говорил слишком взволнованно. «Почему ты прятал пистолет в наплечной кобуре?»
  
  Мне не нужно было ему что то говорить. Я сказал: «Думаю, это самое удобное место для его ношения».
  
  Ему это не понравилось. «Только местные власти имеют право носить оружие, мистер Картер, вы нарушили закон и. .. '
  
  «Как начальник службы безопасности отеля « Сойер », разве я не имею права носить оружие?
  
  'Только на вашем рабочем месте. Как я собирался сказать, вы нарушили наши законы, что является основанием для отправки за границу как нежелательного иностранца.
  
  Я усмехнулся при мысли о реакции Хоука, если я позвоню ему и скажу, что меня выгнали с острова. Я решил применить иглоукалывание к нервной системе воплощенного авторитета. Я задумчиво сказал: «Тогда мне лучше позвонить Тому Сойеру. Ему это не понравится.
  
  Это сработало. Он почесал под рубашкой одним пальцем, как будто его внезапно укусили паразиты. 'Эм-м-м... у нас это иногда бывает… Эм-м-м . ... личные отношения с мистером Сойером?
  
  «Мы сводные братья. Он самый старший.
  
  «Гм… я выясню это с моим… начальством. Он повернулся к другому агенту. «Ховард, отведи его в камеру. А пока посмотрю, что… »Он не закончил фразу и поспешно скрылся за дверью с пометкой« администрация ».
  
  Ни один из них никогда не будет принят на работу в мою полицию. «Люгер» их уже так смутил, что они даже не удосужились смотреть дальше. Стилет, который я ношу на моем предплечье, никто не нашел. Но мне не хотелось вызывать больше волнений, пока это не стало абсолютно необходимым. Новости о моей роли в истории угонов самолетов еще не дошли до этих официальных лиц, но на более высоком уровне это было бы известно. Я последовал за Говардом в большую камеру в подвале здания.
  
  Камера была овальной формы со скамьями напротив друг друга на двух стенах. На одной из скамеек сидел толстый мужчина, вероятно, американский бизнесмен. Он устал, и у него был один синяк под глазом, который становился все более синим. Он старался сохранять дистанцию ​​между ним и другим заключенным, изворотливым негром, насколько это возможно. Когда Ховард ушел, негр встал, хмыкнул и стал пытаться меня обойти. Я повернулся к нему.
  
  «Стой спокойно, - сказал он.
  
  Он пытался обойти меня, но я продолжал следить за тем, чтобы он был впереди меня. Без предупреждения его кулак попал мне в талию.
  
  Я схватил его за запястье и перевернул через себя, повалив его спиной на землю. Он выглядел удовлетворенным, как будто это было то, чего он хотел. Он вскочил на ноги и хотел снова атаковать, но когда он увидел стилет, который я протянул к нему, он отказался от своих планов, пожал плечами и сел. У меня сложилось впечатление, что он не был обычным скандалистом, но ему заплатили, чтобы он напугал сокамерников и заставил их признаться во всем, что хотела полиция во время допроса. Я собирался вздремнуть в камере, но теперь решил, что лучше не спать и присматривать за негром. Однако следующие полчаса он больше ничего не делал.
  
  Затем снова появился Ховард, открыл дверь и жестом пригласил меня выйти. Пьяный американец попытался выбежать, но большой черный схватил его и сбил с ног. Я устал от него и хлопнул своей рукой по его шее. Он рухнул на землю, и я подозревал, что он немного поспит.
  
  «Помести его в другое место», - сказал я Хауи. «Или я поговорю с нашим консулом». В любом случае, я собирался предупредить Флеминга, что этот свинарник надо привести в порядок. Ховард показалось это разумным, что он без колебаний выполнил мой приказ, вытащив человека без сознания в коридор и оставив его там.
  
  Тара Сойер стояла у стойки. Она держала мой «Люгер», и на мгновение я подумал, что она достаточно сумасшедшая, чтобы помочь мне вырваться. Она была достаточно предприимчива. Но потом я увидел нервное выражение на лицах трех полицейских позади нее. Парень, который меня расспрашивал, вспотел.
  
  «Ваш арест был ошибкой, мистер Картер. Прошу прощения за недоразумение ». Он отдал мне мой чемодан.
  
  Тара отдала мне мой Люгер. Я сунул его в наплечную кобуру, и мы вместе вышли через дверь, которую открыли двое офицеров. Сейчас я заметил, что у камеры было одно преимущество: там было не так тепло, как на улице. Даже в феврале тепло поднималось от брусчатки и отражалось от стен домов. Я вопросительно посмотрел на Тару. Она все еще казалась возмущенной.
  
  «Что за нелепое зрелище. Я пошла прямо к Флемингу; его первым официальным действием было приказание о вашем освобождении и разрешение носить оружие где угодно и когда угодно. И сегодня вечером он обращается к парламенту на внеочередном заседании. Он дал нам билеты в публичную галерею, он хочет, чтобы вы слышали его выступление. В 2:30. Так что у нас еще есть время пообедать и выпить ».
  
  'И это все?' - насмешливо спросил я.
  
  Она схватила меня за руку. «До выступления, да. Я не хочу торопиться с тобой, Ник. К тому же я слишком голодна.
  
  Такси найти не удалось. Улицы были заполнены людьми, танцующими, поющими и ликующими. Им не хотелось ждать вечера, чтобы отпраздновать. Пытаясь прорваться сквозь толпу, мы прошли мимо «доморощенных рыночных прилавков», снабжавших туристов сувенирами, привезенными из Сингапура.
  
  Между рынком и отелем тянулся ряд деловых зданий, а также широкая дорога, которая вела к главному входу в отель. Вестибюль был необычайно большой, окружал большие окна магазинов, а справа был вход в казино. Я направился к стойке регистрации, но Тара выудила ключ из своей сумки. Она уже забронировала номер для меня. Мы пробились сквозь толпы туристов к лифту и попали на верхний этаж.
  
  Тара показала мне мой номер, огромную квартиру с видом на залив. Я посмотрел на лужайку пальм, белый пляж и парусные яхты, покрывающие сине-зеленую воду. Деньги. Везде чувствовалось много денег. После ночного перелета и пребывания в камере я даже почувствовал себя слишком грязным, чтобы сидеть на дорогой мебели. Я прошел через спальню в ванную. Душ был достаточно большим для двоих. Я позвонил Таре. «Принесите чистую одежду, чтобы мы могли помыть друг друга».
  
  «О нет, - со смехом ответила она. «Не натощак. Мой номер по соседству, и я собираюсь мыться там».
  
  Ну хоть попробовал. Я услышал, как открылась и закрылась соединяющая дверь, заказал по телефону два напитка, стряхнул одежду и включил душ. Я позволил успокаивающей горячей воде течь по мне, пока все мое тело не покраснело, затем переключился на холодную воду. Таким образом, даже без сна, я всегда чувствую себя новым человеком.
  
  К тому времени, как появилась Тара, одетая в платье с глубоким вырезом, которое соответствовало ее великолепным голубым глазам, я снова был в своей одежде. В тот момент, когда я поприветствовал ее, принесли напитки.
  
  Пунш Мартиники принесли в высоком охлажденном стакане, но когда она закончила, она все еще не передумала, поэтому мы спустились на лифте. Из четырех ресторанов отеля Тара выбрала один на втором этаже. Мы сели за столик под легким зонтиком, и она сказала мне, что здесь знаменит лобстер, подаваемый с маслом и лимонным соком.
  
  Мне было интересно, что ждет впереди, когда русские сделают свой следующий шаг. Я сорвал их попытку убить Флеминга, оставив его гнить в кубинской тюрьме, так что теперь им пришлось бы разработать совершенно новую программу.
  
  Но не было смысла голодать, пока я ждал их ответного хода. Мы смаковали еду, а затем, взявшись за руки, направились к зданию правительства для выступления Флеминга.
  
  
  
  
  
  
  Глава 4
  
  
  -
  
  Нам не следовало приходить намного позже. Все места уже были заняты, кроме наших зарезервированных мест, и общая галерея дышала жаром переполненного зала. Рэндольф Флеминг сидел на платформе, с одной стороны между главой Законодательного собрания и пустым креслом Кариба Джерома с другой. Полковник встал за микрофон и произнес вступительную речь.
  
  Когда он закончил и Флеминг встал, стены чуть не рухнули от громовых аплодисментов. Я тоже хлопнул, и Тара помахала рукой, ее глаза увлажнились от волнения.
  
  Флеминг подождал пятнадцать минут, пока аплодисменты не утихли достаточно, чтобы полностью утихнуть, подняв обе руки. Когда стало достаточно тихо, из динамиков раздался его теплый голос. Он был рад и счастлив быть дома и благодарен за то, что народ снова призвал его возглавить страну. Он представил программу, которая казалась содержательной, и пообещал публичные выборы в течение года, чтобы он правил военным декретом только один год. Он говорил час, и это была одна из лучших политических речей, которые я когда-либо слышал.
  
  Последовала еще одна минутная овация, и оцепление солдат не позволило Флемингу попасть в обьятия толпы. Затем трое сопровождаемых охраной мужчин покинули здание через боковую дверь. Пока что военные соблюдали договоренности с Сойером. И мне казалось, что иначе они не могли бы поступить, учитывая подавляющую популярность нового президента. Мы с Тарой подождали, пока паника на выходе немного утихнет. В глазах Тары блестели бенгальские огни. «Что ты об этом думаешь, Ник? Вы знаете, что сделал Флеминг? Семья генерала Хаммонда все еще живет во дворце, и Флеминг сказал им не торопиться и искать что-нибудь еще. Он надолго остается в отеле и у него целый этаж ниже нашего ».
  
  Кто-то имел в виду облегчить мне работу. Было бы почти невозможно следить за Флемингом в президентском дворце, где мне в конце концов нечего было делать. И это событие привело его прямо в мою официальную сферу деятельности. Потом меня осенило. "Вы не заставили его сделать это случайно, не так ли?"
  
  Ее улыбка подтвердила мои подозрения. - Какая маленькая заговорщица!
  
  «Хорошо», - поблагодарил я ее. «Благодаря твоей помощи я теперь могу пристально за ним присматривать».
  
  Большинство людей вышло через выход, и мы тоже уходили. Тара свисала с моей руки. «И теперь долг выполнен ...»
  
  «Вы упустили свои шансы, юная леди. Долг далеко не выполнен. Мой день полностью занят. Я отвезу вас в отель, вот и все. Лучший способ ответить хулигану - дать отпор, чтобы теперь Тара могла хоть раз отправиться на Луну. И мне действительно пришлось многое сделать: поговорить с менеджером отеля, навестить Флеминга и немного поспать. Я не мог заснуть последние тридцать шесть часов, и, возможно, впереди у меня была утомительная ночь.
  
  Она подозрительно посмотрела на меня и слегка надула губы, когда я прощался с ней у лифта. «Хорошо, - подумал я. Я поискал менеджера и заметил, что его уже поместили в крыле. Он был недоволен моим присутствием в его штате. Может, он думал, что это из-за сделанных им ошибок. Он познакомил меня со своим начальником службы безопасности Льюисом, а затем вывел нас из его офиса как можно быстрее.
  
  Льюис был высоким негром, который раньше профессионально играл в команде регби в Соединенных Штатах. Он был груб со мной, пока я не назвал его "экспрессом" (прозвище, которое пресса придумала для него в то время) и не напомнил ему о некоторых из его лучших матчей. Это заставило его взбодриться и вести себя более дружелюбно. Он рассказал мне об особых мерах, которые он принял для защиты президента, и провел меня в кабинет Флеминга, чтобы познакомить меня со своей командой.
  
  Их было четверо, все крепкие американские негры, спрятанные в углу холла. Льюис выругался себе под нос и ворчал на высокомерие армейских офицеров. Тем не менее, прорычал он, всегда думая, что они могут отставить всех в сторону. Его раздражало, что лейтенант и двое солдат выстроились в караул у дверей Флеминга после того, как отослали его людей. Кроме того, они также отослали двух других мужчин, которые перешептывались друг с другом на другом конце зала: толстые, невысокие, толстые американцы итальянского происхождения. Таким образом, мафия также защищала Флеминга, а вместе с ним и свои интересы в казино.
  
  Мне были представлены люди из отеля, затем трое солдат, стоявших перед квартирой Флеминга. Я спросил лейтенанта, вернулся ли президент. Он посмотрел на меня так, будто я делал ему неприличное предложение. Льюис рявкнул, что я служил личным охранником Сойера и что они могли бы со мной лучше работать. Лейтенант по-прежнему не замечал меня; он просто повернулся и выбил код в дверь. Его открыл телохранитель с другой стороны. Флеминг увидел меня поверх голов остальных в комнате и подозвал меня к себе.
  
  Комната была заполнена всевозможными правительственными чиновниками, желающими быть как можно ближе к большому человеку. Полковник Джером преуспел лучше всех. Я остался ненадолго, достаточно, чтобы поблагодарить Флеминга и поздравить его с речью. Он был по уши влюблен в организацию своего правительства, но он интересовался моим благополучием. Он надеялся, что я больше не испытаю неприятностей на острове. Я поблагодарил его и ушел.
  
  В холле Льюис спросил меня, могу ли я соблюдать меры безопасности на другом этаже. Мы спустились этажом ниже, и повсюду я видел солдат, частных телохранителей и мафию. Президент Рэндольф Флеминг был хорошо защищен.
  
  Я поблагодарил Льюиса, извинился и пошел в свою комнату. Маленькие ловушки, которые я оставил, не были затронуты. Никто не удосужился обыскать мою комнату. Я задавался вопросом, не исходили ли сведения AX о ненадежности армии Гранд Лаклер из-за мнительности какого-то переутомленного дипломата. Я позвонил в штаб-квартиру и подождал, пока голос Хоука прозвучит в устройстве.
  
  Он спросил высоким тоном, почему я не зарегистрировался раньше, сразу после приземления. Когда я рассказал ему об инциденте с «Люгером», он выплеснул желчь из-за чрезмерного усердия в обслуживании клиентов, а когда он достаточно выплеснул свой гнев, я дал ему краткий отчет о событиях.
  
  «Я уверен, что угон самолета был устроен русскими», - сказал я. «Но это сделано в темную. Стюардесса не знала, что ее использовали. Мне она показалась не очень умной, по крайней мере, она запаниковала. Сделай что-нибудь для нее ». Последовала пауза, когда он сделал пометку, а затем спросил: «Флеминг, разве он не подозревал это, когда был на борту? Он же не дурак.
  
  «Не думаю, что он понимает, зачем я здесь. В любом случае на острове все хорошо. Люди действуют так, будто новый президент - Бог».
  
  'Отлично. Интересно, как наши друзья отреагируют на это. В любом случае держите глаза открытыми ».
  
  Я поцеловал трубку на прощание, положил ее и подошел к стакану виски, который мне принесли в номер. Я произнес тост за своего босса, позвонил на стойку регистрации и сказал, что хочу, чтобы меня разбудили в пять, и плюхнулся на кровать.
  
  Когда в пять часов меня разбудил телефон, на моем лице появилась улыбка. Я широко зевнул и позвонил Таре. Мы встретились в баре в 5:30, а до тех пор я освежился в душе. Это было чертовски похоже на отпуск. Когда я добрался до бара, она уже была там, перед ней два мартини в охлажденных стаканах. Все мужчины в баре деловито раздевали ее глазами. Фантастика! Она была в настроении для соблазнительного тура, а я был в хорошем настроении. Она знала хороший ресторан на другой стороне Бэй-стрит с террасой с видом на гавань. Мы начали с супа из акульих плавников, но я был слишком занят Тарой, чтобы вспомнить, что еще ел.
  
  Огни, вспыхнувшие с наступлением темноты, образовали сверкающее серебряное ожерелье вокруг пляжа. Раздались звуки празднования с улиц. «Давай присоединимся», - предложил я.
  
  На рынке праздник увеличил оркестр. Островитяне были пьяны, туристы наслаждались местными хлопотами и тоже устали. Мы постоянно танцевали на обратном пути в отель. Охранников на верхнем этаже сменили, но мое специальное удостоверение личности позволило быстро пройти. Не говоря ни слова, Тара остановилась у дверей моего номера. Я открыл его, удержал ее, так как обычно поискал какие-либо признаки взлома, но ничего не обнаружил. Тара скинула туфли и поиграла пальцами ног в глубокую кучу от стены к стене, пока я наливал нам теплого виски. Она попробовала, откинула голову назад и медленно вылила стакан себе в горло.
  
  «А теперь, - сказала она хриплым голосом, - я приму твое предложение вместе принять душ».
  
  Вы не получаете много таких предложений на Grand LaClare, поэтому всегда разумно воспользоваться ими. Мы пошли в спальню, чтобы раздеться, и Тара выиграла конкурс, потому что оказалось, что под платьем у нее ничего не было. У нее было длинное, стройное, полное, гладкое тело.
  
  Она шла впереди меня к душевой, открыла кран на полную, чуть теплее, и ступила под душ. Помещение было примерно два на два метра. Мы могли бы там вальсировать. Ей было все равно, если бы ее волосы намокли, она встала передо мной, затем отступила, чтобы я тоже мог намочить свое тело. Я начал намыливать ее. Ее лицо, горло, туловище и ступни.
  
  Когда она вся стала скользкой, я схватил ее и прижал ко мне. Мы развернулись, чтобы смыть мыло, и я прижался губами к ее губам. Мы целовались долго и страстно, и я чувствовал, как она дрожит от желания.
  
  Я взял ее на руки, по дороге в спальню схватил банное полотенце, обернул им Тару и положил на кровать. Я вытер ее, затем сорвал полотенце. Когда я быстро вытерся, все было готово. Я вошел в нее одним быстрым движением, когда она выгнула спину, чтобы принять меня. Она была фантастической, точно понимала, чего я хочу, и плавно двигалась со мной. Не помню, сколько времени это заняло, но я заснул почти сразу, когда мы закончили. Она меня полностью измотала.
  
  
  
  
  
  
  Глава 5
  
  
  
  
  
  Мы завтракали в постели. Тара взяла тропических фруктов, я два десятка устриц. До того, как я их принес, Тара вскочила с кровати, чтобы принять душ и одеться в собственной квартире. У меня был целый день на отдых. Пока я был в душе, я услышал телефонный звонок поверх журчания воды. Я старался не обращать на это внимания, но человек на другом конце провода был настойчив. Напомнил мне Хока. Я позволил воде течь и побежал за телефоном , оставляя за собой след из капель.
  
  Шепот на другом конце провода казался заговорщицким. «Доброе утро, мистер Картер. Это Кариб Джером. Могу я поговорить с вами несколько минут?
  
  Меня предупредили о Джероме. Чиновники AX подумали, что он мог быть русским агентом на острове. Но, возможно, это был просто звонок вежливости. В любом случае я был бы максимально нейтральным. «Дайте мне десять минут, чтобы одеться», - ответил я.
  
  Я позвонил в обслуживание номеров, заказал горячий кофе и дополнительную чашку, вытерся, надел туфли, переоделся в чистую одежду и куртку, чтобы спрятать наплечную кобуру, когда пришли кофе и полковник. Тем временем я прошел через то, что Хоук рассказал мне о Джероме.
  
  Джером был тридцатишестилетним членом известной семьи, хотя и не с острова. Он получил образование в Оксфорде и прошел специальный курс в военной академии в Сандхерсте. После этого он сделал себе имя как юрист. Когда Рэндольф Флеминг был впервые избран президентом и британские войска покинули остров, парламент почувствовал, что острову нужна собственная армия. Флеминг назначил начальника полиции генералом новой армии. Джером добрался до поста начальника штаба. Хоук сказал: «Полковник нас удивил. По данным ЦРУ, он был политически амбициозным и хотел захватить власть после смерти Хаммонда. Вместо этого он немедленно возвращает Флеминга ».
  
  Мыслительная машина Хоука в значительной степени занялась его возможными мотивами. Почему амбициозный человек, у которого был шанс захватить власть, обратился к политическому оппоненту, которого он ранее помог свергнуть? Наши эксперты считали, что Джером был достаточно умен, чтобы осознавать свою непопулярность. Он знал, что парламент никогда его не поддержит. Но если он назначит Флеминга президентом, он сможет стать сильным лицом, стоящим за троном.
  
  Я спросил Хоука, имел ли Джером хоть какое-то представление о моей истинной личности. Но насколько он мог знать, я был не более чем представителем Томаса Сойера.
  
  Полковник вышел из комнаты перед официантом и стоял прямо, даже не улыбаясь, пока мы не остались одни. Двигались только его темные глаза. Они искали. Они осмотрели большую кровать, одеяла на полу, виски и стаканы на столе. Он долго изучал меня, пока я наливал ему кофе. Черный, без сахара. По-прежнему без улыбки. Я решил играть осторожно. Дверь закрылась за официантом. Джером опустился в глубокий стул и отпил кофе.
  
  «Ты красиво устроился», - хриплый голос прозвучал без всяких эмоций. За вопросом стоял вопрос. Я должен был подумать об этом гораздо раньше. Это был люкс VIP. Что здесь должен был делать охранник? Я смотрел на дорогую мебель с чрезмерным восхищением и ревностью и коротко рассмеялся.
  
  «Здесь вы можете увидеть, насколько сложно быть на лучших позициях. Я чувствую этот запах, потому что отель полон. Меня скоро в подвал переселят. В этот сезон отель должен быть заполнен, и полковник это знает. В таких странах, как Grand LaClare, отели должны передавать свои гостевые книги в полицию.
  
  'Очень плохо для тебя.' Он то и дело смотрел на меня вопросительно. Затем он приподнял брови и бросил тему. «Я хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить вас за вашу работу в самолете. Очень повезло президенту Флемингу - и мне - что вы были на борту самолета. И вооружены ». Сделанный хмурый взгляд. «Было ли на самом деле известно, что вы имеете скрытое оружие?»
  
  Я не моргнул. Я улыбнулся ему, как человеку, выдающему очередную тайну. «Мой работодатель знает, что мне нравится работать со своим оружием. Как вы знаете, он имеет какое-то влияние ».
  
  Ну хорошо.' Теперь он впервые улыбнулся при мысли о моей особой привилегии. «И снова очень счастлив. Если бы вы не ответили так должным образом, президент Флеминг был бы уже мертв или в чужих руках. Чтобы среагировать так быстро, нужно быть очень опытным сотрудником службы безопасности ». Еще один вопрос о двойном дне. Чем я был больше, чем просто охранником отеля? Я оставался осторожным.
  
  «Я сопровождал мисс Сойер. Она могла быть ранена или убита, и мои рефлексы срабатывают, когда кто-то направляет на меня пистолет.
  
  'О? Так это действительно было сюрпризом? Вы не знали, что президент стал мишенью? Но тогда, конечно, на вашем месте вы не могли знать, что его хотят похитить и увезти на Кубу ».
  
  Я спросил недоверчиво. - "Это реально?""Эта бортпроводница призналась?"
  
  Его глаза, его хриплый голос ничего не выражали. «Мы получили информацию из другого источника. Девушка сбежала до того, как я успел ее допросить.
  
  Сбежала из тюрьмы, в которой я был? Я снова подумал о её испуганном виде. Неужели она все-таки может быть агентом, достаточно хорошим, чтобы обмануть меня? Джером угадал мои мысли. «Ее мнимая невиновность ввела в заблуждение женщину-охранника. Она использовала прием карате, украла свою одежду и просто ушла ».
  
  "Но куда она могла пойти?"
  
  Беспокойное пожатие плечами. «Эти роскошные круизные лайнеры приходят и уходят сюда. Я так понимаю, что она достаточно умна, чтобы попасть на борт одной из этих лодок.
  
  Мне было трудно в это поверить. Но я также никогда не верил, что бортпроводница может пронести два револьвера на борт самолета. Полковник отмахнулся от обсуждения этого предмета и откинулся на спинку стула. - 'Не важно. Благодаря вам президент благополучно прибыл. Военные убеждены, что им будет лучше, если они окажут ему полную поддержку, поэтому наши проблемы были решены ко всеобщему удовлетворению ». Он допил кофе и встал. «Если я когда-нибудь смогу тебе чем-нибудь помочь, ты найдешь меня во дворце».
  
  Я пожал руку, которую он протянул, и выпустил его. Он знал обо мне больше, чем признавал. Из его заявления было ясно, что армия будет хранить молчание. Простая благодарность за инцидент с угоном самолета не заставила бы Джерома делать политические заявления простому охраннику отеля. Я подозревал, что он хотел дать мне понять, что мне больше не нужно играть с ним свою двойную роль.
  
  Я выждал мгновение, пока не понял, что он покинул отель, а затем вышел из комнаты. На верхнем этаже больше не было солдат. Мужчины Льюиса также исчезли. Только там еще было полно мафии.
  
  Я спустился этажом ниже, в апартаменты Флеминга. Присутствовали только люди синдиката. Мне сказали, что Флеминг еще спит. Этажом ниже я нашел ту же картину. Странно! Я решил, что мне стоит взглянуть в Казино. Я искал ответы и, может быть, смогу их там найти.
  
  Столы для игры в рулетку, азартные игры и покер образовывали прямоугольник вокруг дивана, окаймленный обернутыми бархатом цепями. Сюда никого не пускали, кроме крупье и кассиров. Столы кишели туристами. Не было окон, чтобы смотреть, не было часов, чтобы показывать время. Только звон монет, хруст чипсов, возбужденные крики и проклятия. Это не моя игра. Свою ставку я делаю с собой каждое утро: что ночью я вернусь в постель целым и невредимым. Когда я пытался протиснуться сквозь толпу, меня наполовину затолкала взволнованная толпа, направлявшаяся, как стадо слонов, к победителю джекпота. Помимо звонка машины, я внезапно услышал звонок в моей комнате наверху. Причина была в десяти футах от меня, губы недовольно скривились, брови приподнялись при виде всего волнения.
  
  Она мерцала, как маяк. Длинные рыжие волосы и брючный костюм с выпуклостями во всех нужных местах.
  
  Пока я ждал, когда пройдет стадо слонов, я увидел, как она повернулась и исчезла через скрытую металлическую раздвижную дверь где-то рядом с кассовыми аппаратами. Я направился в то же место. Она сделала мой визит еще более срочным.
  
  Удачливый парень дошел до кассы раньше меня. Я ждал, пока клерк возьмет фишки и заплатит мужчине. Когда счастливый победитель исчез, слуга посмотрел на мои пустые руки и сказал скучающим тоном: «Чем могу помочь, друг?»
  
  Я ненавижу, когда меня кто-то называет другом и этого человека я никогда раньше в жизни не видел. Мне нужен Чип Каппола. Я хочу поговорить с ним ».
  
  Неприятное лицо стало еще неприятнее. 'Никогда об этом не слышал.'
  
  Я кладу свое новое удостоверение личности на стойку. В нем говорилось, что я новый начальник службы безопасности в отеле «Сойер». Мужчина насмешливо посмотрел на меня. "Почему ты не сказал мне этого раньше?"
  
  «Вы не просили об этом. Г-н Сойер ожидает, что его гости будут вежливы к его персоналу. Как твое имя?'
  
  Он этого не ожидал, и ему это не понравилось. Он был из тех, кто мгновенно съеживается, когда больше не может лаять. «Тони Рикко». Это было не более чем бормотание.
  
  «Вы получили одно предупреждение. Не надо рассчитывать ни на секунду! Не позволяй мне слышать жалобы на тебя. А теперь, где Каппола.
  
  «Через эту дверь». Он указал в том направлении, где исчезла рыжая. Он нажал кнопку под стойкой, и толстая металлическая дверь распахнулась. Я шел через слепой проход. Здание здесь напоминало сейф, а также служило сейфом. За столом, наполовину заполненным какой-то панелью управления, сидел высокий негр. Он был одет в форму цвета хаки без знаков различия и мог сойти за сотрудника полиции отеля. Он был таким же дружелюбным, как кассир. Когда я подошел, его холодные глаза недобро смотрели на меня.
  
  «Мне нужен Каппола», - сказал я, показывая свое удостоверение личности.
  
  Он наклонился к встроенному микрофону и сказал глубоким рычанием: «К вам Картер. Новый охранник.
  
  Ответ прозвучал в домофоне. «Пошлите его».
  
  Он нажал кнопку, и снова бесшумно открылась тяжелая металлическая панель. Позади него была большая комната с голыми желтыми стенами, пустой стол, несколько пустых стульев и глубокая кушетка, на которой устроилась рыжая. Сигарета между ее губами выпустила тонкий синий дым струйкой между ее полузакрытыми глазами. Она посмотрела на меня, как на старого знакомого.
  
  Чип Каппола был воплощением человека, который хочет выглядеть на тридцать лет моложе себя. Пиджак его белого шелкового костюма висел на вешалке на стене. Его светло-фиолетовая рубашка с темно-красной монограммой на рукаве была единственным ярким пятном в серой комнате. Его голос был таким же бесцветным. «В этом году гуси улетели на юг».
  
  «Они не останавливались в Майами», - ответил я.
  
  Я не знаю, кто придумал эти идиотские кодовые слова. Вроде бы они должны казаться неприметными, но в то же время не должны быть чем-то, что можно сказать случайно. Каппола пренебрежительно посмотрел на меня.
  
  Ник Картер, а? Киллмастер? Вы не похожи на убийц, которых я знаю. Но не позволяйте мне оскорблять вас перед дамами ». Он указал на рыжую. Митзи Гарднер. Может, вы слышали о ней.
  
  Я слышал. Но она не показалась мне типичной для Митзи. Не достаточно глупа. По моим сведениям, она была любовницей большого числа вожаков мафии, четверо из которых были уже мертвы. Она, вероятно, заботилась бы о контрабанде денег для них. Куклы мафии под замком к швейцарским банкам. Теперь она принадлежала Чипу Капполе, высокопоставленному гангстеру, разыскиваемому в Соединенных Штатах. И такой парень теперь работал на AX.
  
  Каппола не интересовался национальной безопасностью. Его преданность была исключительно нации преступного мира. Но одно он знал наверняка: он не хотел, чтобы коммунисты захватили казино, поэтому ему было выгодно поддержать Рэндольфа Флеминга. С Флемингом в седле дела Капполы в Гранд-Лакларе продолжались беспрепятственно, как и во времена генерала Хаммонда.
  
  Каппола показал на стул, и я принял предложение. «Я чертовски рад, что ты был в том самолете в котором прилетел Флеминг. Если мы потеряем его, мы все рискуем своей шкурой. Тогда мы забудем о нашем казино, и Сойер потеряет отель ».
  
  «Мы еще не потеряли его», - напомнил я мафиози. «Он президент, и полковник Джером говорит, что все в порядке».
  
  Он сразу сел. «Ты разговаривал с Джеромом? Сказал ему, кто ты? Он яростно выплюнул эти слова.
  
  "Почему ты так злишься?"
  
  "Ты рассказал ему?"
  
  'Конечно, нет. Что вы вообще имеете против него?
  
  Он положил руки на стол и наклонился вперед. «Кариб Джером приказал похитить Флеминга».
  
  Я оставался нейтральным. "Откуда к тебе пришла эта идея, Каполла?"
  
  «Идея? Мы знаем. Вы думаете, что только AX знает, что происходит? У нас есть мужчина на Кубе. Он так с Кастро ». Он сжал два пальца вместе. Джером хочет навсегда убрать Флеминга.
  
  Меня это не впечатлило. Какой бы информацией ни располагала Коза Ностра, она никогда не могла перевесить нашу. Кроме того, это не соответствовало поведению полковника. Флеминг был в Соединенных Штатах. Джером перезвонил ему.
  
  Каппола ухмыльнулся. 'Слушай. Пока Флеминг находился на материке, Джером не мог осуществить свой переворот даже с помощью русских. Американцы в нужный момент пошлют Флеминга, чтобы все запутать. И это был бы конец Джерома. Но когда Флеминг находится в кубинской тюрьме, Джером может обмануть общественность, что он освободит Флеминга, когда тот придет к власти. Он добьется успеха, и это будет последнее, что мы когда-либо услышим от Флеминга ».
  
  Я всегда слушаю все, что не сразу кажется чепухой. Но я бы не хотел, чтобы меня ошарашивали крики мафиози. Даже если бы все это было правдой, руки Джерома были связаны прямо сейчас. Послышалось гудение, три коротких гудка. Каппола вскочил, прочел на моем лице сомнения и сказала рыжеволосой: «Давай, расслабься. Он торопился выйти из офиса.
  
  Митзи Гарднер встала и перекинула сумку через плечо. Она никуда не торопилась и посмотрела на меня оценивающе и немного поддразнивающе. «У кого-то случился сердечный приступ в казино», - категорично заявила она. «Время от времени случается крупный победитель или крупный проигравший». У нее был слегка хриплый голос. «Давай прокатимся, дорогой».
  
  «Начальник службы безопасности сбежал с дамой? Если вы думаете, что Джером хочет похитить Флеминга, мне лучше убедиться, что он этого не делает.
  
  Она пожала плечами. «В казино по-прежнему есть люди. Сегодня Флеминг абсолютно в безопасности. Он спит, и сегодня ему не нужно покидать отель. Кроме того, я должен тебе кое-что сказать и кое-что показать ». Она фамильярно сказала черному лакею: «Мы идем вниз, герцог».
  
  Он широко ей улыбнулся. Любил ее в тысячу раз больше меня. Кнопка, которую он теперь нажал, открывала лифт напротив входа в казино, который доставил нас в подвальный гараж, в котором можно было разместить четыре машины. Там были фургон «Фольксваген» и светло-фиолетовый «кадиллак». Удобно для посетителей, которые не хотят, чтобы их видели. Я что-то сказал об этом.
  
  Она криво улыбнулась. «Лифт также идет в квартиру Чипа на крыше. Вот где сейчас Флеминг.
  
  Она села за руль «кадиллака». Я сел рядом с ней. Спрячься на полу, пока мы не выедем из отеля, - сказала она мне. Джером попросил бы вас проследить за вами, если бы вы показались перед гостиницей ».
  
  Я подыграл ей, позволив ей напугать меня, и лег на дно, пока Митзи нажимала кнопку. Поднялся стальной люк. Она завела двигатель, и мы уехали. Глухое эхо снаружи подсказало мне, что мы проезжаем через большой гараж. Шины скрипели, когда мы завернули за угол в гору. Она свернула на бульвар и через километр освободила меня из моего укрытия. Беспорядок от вечеринки прошлой ночью был подметен, и на улице снова стало тихо. Толпы больше не было.
  
  «Джером», - сказал я. «Если Каппола был прав, почему он не убил Флеминга? Почему он хотел отправить его на Кубу? »
  
  Она не смотрела на меня. «Труп никому не нужен. А живого Флеминга еще можно было использовать как объект переговоров с Россией ».
  
  'Возможно. Я также удивляюсь, почему Джером хотел, чтобы я следовал за ним ».
  
  Она удивленно посмотрела на меня. «Он уже однажды споткнулся о вас. Вся эта возня вокруг пистолета была, конечно, не случайностью. Он хочет, чтобы ты ушел отсюда. Сколько раз вам действительно нужно постучать по голове, чтобы включить свой разум? '
  
  Я отложил все это на задний план. Флеминг был в безопасности в пентхаузе Капполы, и теперь у меня было время все обдумать. Я делаю это лучше всего, когда расслабляюсь. Поэтому я решил расслабиться.
  
  Мы проехали мимо рынка и дворца. Дальше, на вершине холма, я увидел полуразрушенную крепость, которая, должно быть, служила тюрьмой в былые дни. В подвале полно политзаключенных. Грязное место. Старый город был построен у подножия холма. Дорога там сузилась. Митзи было трудно маневрировать в машине мимо тележек, играющих детей и женщин, несущих продукты. Здесь вы нашли истинный колорит и очарование острова. Мы не видели туристов.
  
  Мы проезжали старый отель, который находился в запущенном состоянии. Похоже на имбирный пряник. Газоны заросли травой а окна и двери заколочены фанерой. Сто лет назад это был шикарный отель.
  
  - Старая Пуанчиана, - сказал Митзи. «Когда он был построен, это был лучший отель на Карибах. Теперь рай для термитов. Иногда его до сих пор используют жители гор, которые разбивают там лагерь, когда им нужно быть недалеко от города ».
  
  Некоторые вещи в девушке были неправильными. Она не говорила как шлюха. В ее голосе было образование и ум. А для простого денежного курьера ее мнение имело большой вес в мафии. Они даже сказали ей мою настоящую личность. Это вызвало у меня любопытство. Я спросил ее об этом. Она ответила с улыбкой Моны Лизы.
  
  Когда Чип забеспокоился, что он может потерять казино, я позвонила Дэйви и попросил его прислать вас сюда, чтобы спасти положение ».
  
  Дэйви? Дэйви Хок? Ястреб выполнял приказы этой цыпочки? Было такое ощущение, что меня ударили кулаком ниже пояса. Была ли Митзи Гарднер агентом AX? Неужели Хоук снова играл в свою игру и позволял мне снова самому разобраться во всем? «Милая, - сказал я, - я очень люблю шутки, но ты кто, черт возьми?»
  
  Она ответила на мой вопрос вопросом в ответ. "Какую шляпу мне надеть для тебя?"
  
  Я выругался себе под нос. «Я бы предпочел, чтобы ты их всех сбросил».
  
  Она не потеряла уверенности. 'Тебе везет. Время почти пришло ».
  
  Теперь мы ехали по открытой местности с густой растительностью джунглей. Затем появились равнины сахарного тростника и небольшие банановые плантации. Она рассказала мне об изменяющейся экономике этого района. Бананы приносили больше прибыли, чем сахарный тростник. Они назвали это зеленым золотом. Мясо, гвоздика, корица и ароматные бобы тонка также становились все более привлекательными для выращивания. Она сказала, что у нее есть собственная небольшая плантация на другой стороне острова.
  
  Дорога была совсем не прямой. Некоторое время она шла вдоль побережья, затем приблизилась к горам, которые тянулись, как хребет, через центр острова. Когда мы покинули плантации, со стороны моря местность стала заболоченной, а с другой стороны я увидел глубокие каньоны, заросшие деревьями и растениями. Мы были примерно в десяти милях от города, когда Митзи свернула тяжелую машину с шоссе на проселочную дорогу, проехала за ней полмили, а затем остановилась у лагуны.
  
  Она заглушила двигатель, сбросила сандалии и открыла дверь. Я посидел на мгновение, чтобы рассмотреть вид. За темно-синей водой, примерно в миле отсюда, виднелась земля. Местность там круто поднималась, и все еще были видны следы старой крепости.
  
  А вид прямо передо мной был даже лучше. Митзи сняла всю одежду и побежала к воде. Она повернулась и призывно помахала мне рукой. Второй намек мне не понадобился. Я быстро разделся и последовал за ней.
  
  Была только легкая волна, а вода была почти теплой. Девушка плыла быстрым плавным движением, и я догнал ее только вдали от берега. Я терпеть не мог, но мы были воде. Ее кожа казалась мягкой. Я хотел притянуть ее к себе за бедра, но она бросилась назад и нырнула вокруг меня. Ни один из нас не был полностью готов, когда она всплыла, вздохнула и нырнула обратно в меня. В глубокой воде не за что держаться, но нам это оказалось не нужно. Она была великолепна.
  
  Когда все закончилось, она всплыла на поверхность. Я подплыл к ней, и мы отдохнули. Я заснул в спокойной теплой воде. Я не замечал, пока моя голова не опустилась и не окунулась в теплую соленую воду.
  
  Девушка исчезла. Я оглянулся и увидел, что она уже была на пляже. На ее животе, коричневом на фоне белого песка. Я заметил, что вы не видите разделения на ее купальнике. Я доплыл до пляжа, плюхнулся рядом с ней и снова заснул. Пока меня не разбудил ее хриплый голос. «Доброе утро, Картер. Вы собираетесь встретить союзника.
  
  Я открыл глаза и увидел, что солнце уже садится на западе. На пляже никого не было видно. Всего несколько крабов и много песка. Затем она указала на мыс через воду. Что-то приблизилось к нам над водой, но это была не лодка.
  
  Это было похоже на человеческую фигуру. Я моргнул, покачал головой и снова посмотрел. Он все еще был там. В трехстах метрах и на том месте, где я заметил, что здесь стоять категорически нельзя, шел мужчина. Высокая, худощавая, одетая в длинное белое платье, развевающееся веером. Он подошел к нам с величавым, но решительным подходом. Это было невероятно.
  
  Девушка рядом со мной встала и помахала. Она спокойно оделась. Я знал, что это галлюцинация. По общему признанию, вода была соленой, на ощупь она была похожа на сироп, но я чуть не утонул, когда заснул в ней.
  
  Мужчина все приближался. Приблизительно в десяти футах от берега он поднял халат, погрузился в воду по бедра и снова поднялся, приближаясь к берегу. Он казался мне ростом около шести футов. Он был стар, с длинной бородой и белыми волосами. Он был худощавым, но жилистым.
  
  Я сидел обнаженный на песке, глядя в мрачные глаза и широко раскрыв рот, улыбаясь Митзи Гарднер. Она стояла рядом со мной, и он взял ее руку пальцами, которые могли бы тянуться к баскетбольному мячу, нежно, как если бы это было яйцо. Она сказала ему несколько слов на незнакомом мне языке, и они засмеялись. Она посмотрела на меня и сказала: «Это Ной, Ник. Он прожил здесь дольше, чем кто-либо может вспомнить. А еще он противник коммунистических ракет на острове ».
  
  Я встал. Что еще я мог сделать?
  
  Ной внимательно посмотрел на меня, затем пожал мне руку. Моя полностью исчезла в его ладони, но он сжал мою руку ровно настолько, чтобы внушить честность и доверие. Я коснулся плоти, теплой, с кровью внутри, живой.
  
  «Я очень восхищаюсь вами, мистер Картер. У него был отчетливый британский акцент и голос, которым он мог бы рычать, если бы захотел. «Митзи рассказала мне о ваших делах, которые укрепили мою веру в вас».
  
  Я сглотнул. - "Твоя вера в меня?" «По крайней мере, я все еще делаю то, что возможно. Боюсь, ты невероятно преувеличиваешь.
  
  Он посмотрел на Митзи. Между ними должна была быть тесная связь. Очевидно из уважения, дружбы и понимания. Затем он снова обратил внимание на меня.
  
  «Я должен извиниться, мистер Картер. Я попросил Митзи привезти вас сюда, пока вы не слишком увлеклись своей работой. К сожалению, здесь возникла проблема ». Он указал на гору. «Я должен изгнать серьезную болезнь. Я не могу сейчас оставаться, но я подумал, что должен хотя бы встретиться с вами и пообещать вам свою помощь, если она вам понадобится. Надеюсь, вы снова посетите меня ».
  
  Он наклонился, поцеловал девушку в лоб, кивнул мне, вернулся к воде, поднял халат и исчез так же, как и пришел.
  
  Я наблюдал за ним. Митзи хихикнула. «Что осталось от твоего самообладания? Кажется, вы видели привидение.
  
  Я указал на привидение. 'Как ...?'
  
  Она стала серьезной, на мгновение взглянула на меня и сказала: «Не спрашивай слишком многого, Ник. Я видела действительно невероятные вещи с тех пор, как встретила этого человека. Вы тоже это испытаете. А теперь нам лучше вернуться к Флемингу, прежде чем он проснется и не захочет прогуляться ».
  
  Я одеваясь оглянулся на высокую темную фигуру, которая исчезла среди скал у подножия холма на мысе. «Расскажи мне больше о своем друге», - попросил я.
  
  Она пожала коричневым плечом.
  
  «Подумайте о том, что я вам сказала. Будьте готовы к сюрпризам. Ной может предоставить вам множество из них, и я уверена, что я еще не слышала и не видела их все ».
  
  Она побежала впереди меня к машине. Когда я вошел в машину, двигатель ревел. Прежде чем я закрыл дверь, она нажала на педаль акселератора, и мы на полной скорости поехали по колее обратно к дороге.
  
  Я ни на минуту не поверил, что этот Ной обладает особой магией. Мне он просто показался очень умным и хитрым. "Он отшельник?" - спросил я Митзи. Что угодно, только не это. Он - лидер племени, насчитывающего более ста человек. Они живут в той старой крепости. Он говорит, что его люди поселились здесь несколько сотен лет назад после восстания рабов. Вместе это жуткая группа. Они могут быть повсюду в джунглях, и вы не сможете их увидеть, если они этого не захотят ».
  
  "Как вы узнали его?"
  
  Она поджала губы и посмотрела на меня.
  
  «Это тоже было очень странно. Я плавала в лагуне, когда он внезапно спустился, чтобы передать мне сообщение. Помощник Чипа в казино был убит, и Чип хотел, чтобы я передала это в Майами. Этот парень был убит в десять минут четвертого. Ной сказал мне в четверть четвертого.
  
  Так было легче. По крайней мере, теперь у меня под ногами была твердая почва. - Барабан джунглей, - засмеялся я. "Телефон в джунглях".
  
  'Наверное. Но позже я однажды увидел, как он исцелил очень больную женщину с помощью вуду. Он сказал, что он ее голубь. Она встала на месте, и ей стало лучше ».
  
  В голове покалывало. Девушка рядом со мной была достаточно сильной, чтобы выстоять в суровом мире мафии. Для этого нужно иметь практическое отношение ко всему. А теперь она говорила о вуду и черной магии, как будто сама верила в них. Больше я ей вопросов не задавал.
  
  Мы ехали молча пять минут. Вдруг посреди дороги оказался негр. Он жестом показал нам, чтобы мы остановились. Митзи притормозила и открыла окно. Он казался взволнованным; она спросила его что-то на местном диалекте, и он покачал головой. Не говоря ни слова, Митзи включила задний ход, развернулась и дала газ.
  
  «Ной спросил о нас», - сказала она. «Была спешка. Что-то должно было случиться, но он не сказал что.
  
  Я посмотрел на Митзи, а затем снова на посыльного. Дорога была безлюдной. Когда мы свернули на следующий поворот, дорога оказалась очень плохой. Нам понадобится бы джип, чтобы без труда преодолеть все препятствия. Половина пути закончилась перед большой выбоиной на дороге.
  
  «Мы должны идти дальше», - сказал Митзи.
  
  Вы не могли назвать это ходьбой. Мы карабкались по деревьям, как горные козлы, пока наконец не достигли высокой стены, построенной из сланца. Крепость занимала весь мыс и выглядела неприступной. Когда мы проходили через ворота, стены двора тоже были из шифера. На его фоне были построены каменные здания, некоторые ветхие, а другие в отличном состоянии. Их крыши служили платформой для стены. Люди собрались вокруг внушительной фигуры Ноя. У них были темные лица коренных американцев. На мужчинах была только набедренная повязка, на женщинах - короткие разноцветные юбки. Все молчали, настроение было подавленное.
  
  Когда мы вошли, Ной подошел к нам. Его лицо было мрачным, но его поведение оставалось гордым и величавым.
  
  Он сообщил нам эту новость, не моргнув глазом. Доктора Флеминга похитили. Чип Каппола погиб, пытаясь предотвратить это. Джером занял отель. На круизных лайнерах эвакуируют всех американцев и европейцев ».
  
  Я спросил - "Где Тара Сойер?".
  
  Только позже меня осенило, откуда я получал информацию. Но во время нашей бесшумной поездки на Кадиллаке я вообще не слышал барабанной дроби в джунглях.
  
  В сообщении о ней ничего не говорилось », - сказал мне Ной. В любом случае сообщение было. Поэтому он не полагался исключительно на видения. - "Как ты все это узнал?"
  
  Он взглянул на людей вокруг, и я увидел, что его рот нетерпеливо подергивается. «Пожалуйста, не сомневайтесь во мне, мистер Картер. Не хватает времени. доктор Флеминга держат в подземельях под старой крепостью, и его нужно спасти. Вероятно, вашу мисс Сойер отправили домой на одном из кораблей.
  
  «Мне это кажется маловероятным. Не думаю, что Джером отпустил бы ее, если бы мог удержать ее за выкуп ».
  
  «Это аргумент. Но это еще не все. Были распространены описания вас обоих, и за вашу поимку было предложено десять тысяч долларов.
  
  Я выругался вслух. «Как только я собираюсь сделать небольшой крюк, и тут же небо опускается».
  
  «Рад, что вы сделали этот крюк», - прокомментировал Ной. - В противном случае вы бы уже были мертвы. По крайней мере, теперь вы можете дать отпор ».
  
  «Я лучше сделаю что-нибудь», - согласился я. Я посмотрел на девушку. 'Оставайся здесь. Здесь ты в безопасности. Я беру у тебя машину ».
  
  'Ни за что. Вы не знаете местность. Я знаю, и, кроме того, у меня еще есть работа ». В ее голосе была металлическая нотка, намекавшая на черты характера, которые принесли ей место в братстве мафии.
  
  «Она права», - заметил Ной. «Вы не можете вернуться в Порт-оф-Спейн по прибрежной дороге. Несомненно, Джером приказал заблокировать её. Вам придется пройти через горы, и тогда вы сможете воспользоваться любой помощью ». Он указал длинным пальцем на одного толстого смуглого мужчину, потом на другого. «Штаны, рубашка. Торопитесь. Ты пойдешь со мной ».
  
  Мне это не понравилось. Как я мог быть уверен в правдивости рассказа Ноя? И кому может понадобиться этот эскорт в путешествии, которое бог знает, чем закончится? Но у меня не было выбора. Ной и его люди составляли большинство, и даже Митзи встала на сторону Ноя. Так что я согласился, по крайней мере, на данный момент. К тому времени, как мы добрались до «Кадиллака», пара тоже была там, ухмыляясь. Наши гиды теперь были в хлопковых брюках до колен и белых рубашках с засучеными рукавами. У них за поясами прятались мачете.
  
  Они сели сзади.
  
  Развернуться было негде, и Митзи пришлось пять минут толкать машину взад и вперед, пока мы, наконец, не смогли спуститься с холма. Главная дорога уже была плохой, а эта ужасная. Мы ехали на низкой передаче по тому, что больше всего напоминало швейцарский сыр с дырками, и, что еще хуже, мы оказались на скале на другой стороне гребня. Мы повернули и поехали по узкой тропинке, которая вела вниз. Машина с одной стороны задевала склон горы, а с другой я смотрел в бездну непостижимой глубины. Я ничего не сказал, чтобы не отвлекать Митзи. Он мог лучше сосредоточиться на вождении.
  
  После километра этих невзгод мы снова проехали через кусты, и я снова смог вздохнуть свободно. «Так ты знаешь дорогу», - сказал я Митзи. "Как мы попадем в темницы Джерома?"
  
  Она покачала головой. «Мы должны сперва узнать что-нибудь об этом. Сначала нам нужно отправиться в тот старый отель, который я показала вам по дороге на вашу первую встречу с Ноем. Там мы сможем разработать наши планы ».
  
  Уже темнело, когда мы наконец вышли на дорогу, достаточно широкую для «Кадиллака». Мы могли видеть внизу сквозь растительность огни. Итак, мы были недалеко от города. Митзи включила фары, чтобы выехать на дорогу.
  
  Луч света осветил человека в форме. Он нацелил на нас пистолет. Девушка тут же притормозила, включила задний ход и снова ускорилась. Я инстинктивно оглянулся. Фонари заднего хода поймали другого солдата, который только что направил винтовку вверх. Прежде чем его ружье поднялось достаточно высоко, чтобы поразить любого из нас, мой «Люгер» выстрелил. При этом разбилось лобовое стекло. На Митзи было много осколков, но она продолжала вести машину. Я выстрелил в щель, где раньше было лобовое стекло, и солдат перед машиной упал.
  
  Митзи остановила машину, и у меня было время взглянуть на наших гидов. Ни один из них не пострадал. Они свернулись на задних сиденьях и теперь снова осторожно поднялись. Я вышел, чтобы поближе взглянуть на подарки, которые дал нам полковник Джером. Двое солдат погибли. Я взял их форму и оружие и бросил на заднее сиденье. Люди Ноя схватили пистолеты. Я сказал. - "Вы справитесь с этим?"
  
  Они могли. Они служили дворцовой стражей, когда Флеминг был президентом. Возможно, когда-нибудь мы сможем использовать это знание. На данный момент я держал оружие при себе и приказал им двоим затащить трупы в кусты, где они будут лежать тихо, пока не появится какой-нибудь голодный зверь.
  
  В любом случае блокада дороги доказала, что информация Ноя верна. У этого старика в рукаве было больше, чем я хотел бы признать. Итак, Джером был главным, сказал Ной. Пришло время подумать, как освободить Флеминга. Авторитет Ноя также придал мне больше уверенности в его друзьях. В конце концов, они представились, и теперь, когда они доказали, что могут обращаться с оружием, они все еще могут быть полезны.
  
  Мы без труда добрались до отеля, и Митзи припарковала машину в заброшенном сарае за зданием. Оттуда мы пошли в полуразрушенный вестибюль. Запах плесени и гниющего дерева боролись за превосходство. Наши гиды провели нас по скрипящей лестнице на кухню. Это была большая кухня с полками вдоль одной из стен и рабочим столом посередине. Мы были там не одни. На столе горела свеча, и трое мужчин ели игуану, местный деликатес, от чего у меня заурчало в животе.
  
  После приветствия мужчин и двух наших проводников, возбужденно беседующих с тремя туземцами, мы наконец-то смогли поесть. Когда мой зверский голод был удовлетворен, я почувствовал себя немного менее похожим на йо-йо на веревке сюрпризов и трудностей. Моя тарелка была еще наполовину заполнена, когда трое туземцев ушли. Я был счастлив видеть, как они уходят. Нам нужно было выработать свою тактику, и я не чувствовал себя незваной компанией.
  
  Ной назвал мне имена наших гидов, но, поскольку я не знал языка, я забыл их. Я запомнил только то, что они были длинными, с множеством согласных. Однако я не хотел обидеть их, просто назвав их Томом или Гарри, поэтому я объяснил свою проблему и спросил их мнение.
  
  Более высокий из двух рассмеялся и сказал: «Можете называть меня Лэмби». Он произносил это на твердую «четверку».
  
  Митзи сказала мне на ухо: «Лэмби. это большой моллюск. Они едят его мясо, чтобы повысить свою потенцию ».
  
  В нем есть стиль, - усмехнулся я. «Намного лучше, чем, например, моё имя - N3. А вы?' Я посмотрел на номер два.
  
  Она широко улыбнулась. 'Како.'
  
  «Достаточно коротко», - согласился я. 'Что это значит?'
  
  Он снова засмеялся. «Хищная птица. Очень опасная.'
  
  'Отлично.' Я полюбил их. Они могли пошутить над перспективой сразиться со всей армией Гранд-Лаклера. Может, у нас еще был небольшой шанс.
  
  «Вы понимаете, что нам нужен доктор Флеминг. Надо вытащить Флеминга из тюрьмы. Но сначала нам нужно туда попасть. Кто-нибудь из вас знает что-нибудь о путях побега, вроде подкопов, которые заключенные, возможно, вырыли в прошлом?
  
  Ответ был отрицательный. Был один. Слишком узкий, чтобы развернуться, и слишком крутой, чтобы заползти назад в камеру. Там, где выходила дыра, теперь были железные ворота. Напротив неих все еще лежал выцветший череп несчастного, сделавшего последнюю попытку к бегству. Это было давно. Поэтому мы должны работать над своим внутренним чутьем, и оно часто оказывается кровавым. Я сказал то, что думал об этом. "Как вы думаете, с чего вы хотите начать?"
  
  Они равнодушно пожали плечами. Како сказал это за них обоих. «Если Флеминг умрёт, умрем и мы. Джером хочет построить ракетную станцию ​​на нашей горе. Мы будем бороться, но у нас недостаточно людей и оружия, чтобы остановить его ».
  
  Пара стала мне нравиться все больше и больше. Их возраст было трудно угадать, но их кожа была гладкой, и в их координации все было в порядке. Они двигались с грацией тигров. Я указал на униформу. 'Наденьте это. Вы сыграете роль солдат. Вы захватили нас с Митзи и собираетесь доставить нас в крепость. Вы скажете, что Джером приказал запереть нас в камере Флеминга.
  
  Глаза девушки на мгновение сузились. Я не любил рисковать ее жизнью, но наша «уловка» была бы более убедительной, если бы она тоже была там.
  
  Како и Ламби сняли рубашки и брюки, немного поколебались с набедренными повязками, затем застенчиво повернулись и сняли их тоже. Оба они носили оуанг, боевые амулеты на поясе на шее. Конечно, оружие было под рукой, но, возможно, они думали, что не помешает иметь немного дополнительной защиты. Они надели армейские куртки поверх амулетов, одели штаны и дали понять, что мы готовы к работе.
  
  За рулем была Митзи. Я сел рядом с ней, а два наших помощника сидели сзади, приставив пистолеты к нашим шеям. На пути к крепости девушка максимально использовала короткий путь. Улицы были удивительно пусты. Все остались внутри и держали шторы закрытыми. В магазинах было темно и они были заколочены от мародеров. Порт-оф-Спейн внезапно превратился в мрачный город, сильно отличающийся от веселья прошлой ночи.
  
  Крепость стояла на невысоком холме. Зеленая лужайка перед ним делала все возможное, чтобы она выглядела дружелюбно, но этот эффект был испорчен железным забором вокруг него и пушкой, установленной в центре лужайки. Стоянка перед воротами не делала это место уютнее.
  
  Капрал и двое солдат увидели наши огни и заблокировали дорогу с оружием наготове. Митзи притормозила и остановилась в нескольких футах перед ними. Позади меня Лэмби воскликнул: «Капрал, пойдемте, посмотрим, что у нас есть. Жирный улов! Он толкнул меня дулом своего пистолета вперед и щедро рассмеялся.
  
  Капрал осторожно подошел. Хотел сначала взглянуть на это. Парни рассказали историю успеха о том, как они нас заполучили, и о непреодолимых трудностях, которые им пришлось преодолеть. Капрал был впечатлен. Когда они закончили свой рассказ, он медленно поднял винтовку и нацелил ее на меня.
  
  Мой живот сжался. Он не стал бы стрелять в Митзи. Я был уверен в этом. За нее они могли взять залог или выкуп. Но то, что Джером планировал для меня, было совершенно другое. Капрал на мгновение оставил меня в неведении, глядя на меня через козырек. Затем он рявкнул команду. Солдаты расчистили путь. Капрал залез в машину и приказал Митзи ехать в крепость. Это было серое здание. Без окон и только одна дверь посередине, как открытый рот. Из него даже торчал деревянный язычок. Митзи остановилась и поставила машину на выложенной плиткой стоянке, и теперь я увидел, что деревянный язычок был подъемным мостом над глубоким рвом. Сейчас в нем росли сорняки, но давным-давно здесь стояла очередь рабов. заливавшая его водой из моря. Каждому нападающему приходилось рассчитывать на гидрокостюм. Посреди моста стоял солдат, и вся территория освещалась яркими прожекторами. Капрал вышел. «Приведи их, пока я держу того парня под прицелом».
  
  Меня вытолкнули из машины. Митзи выбралась с другой стороны. Како и Ламби держали пистолеты прижатыми к нашим спинам. Капрал еще немного злорадствовал и вошел внутрь. Через несколько минут он снова прибыл в сопровождении лейтенанта. Солдат на мосту сурово отсалютовал, и поведение новичка подсказало мне, что он здесь командует.
  
  Капрал болтал с занятыми жестами, пока офицер жестом не заставил его замолчать. По звездам в его глазах я мог догадаться, кто бы получил награду, если бы это был настоящий захват.
  
  Лэмби заметил: «Приказ от полковника. Эти двое должны быть заперты в той же камере, что и Флеминг. Понимаете, все пойманные птицы вместе.
  
  «Понятно», - коротко ответил лейтенант. «Отведи их в караульную».
  
  Он повернулся, и мы были вынуждены следовать за ним по каменному коридору, который издавал жуткое эхо. Настоящий кошмар для страдающих клаустрофобией. В караульном помещении лейтенант махнул рукой, что нас следует обыскать.
  
  Како быстро сказал: «Мы уже обыскали их, лейтенант. Они чисты на сто процентов ».
  
  Лейтенант усмехнулся: 'Очень хорошо.' «Ник Картер, не так ли? - Очень опасен, - сказал полковник. Но я думаю, тебе сегодня вечером вырвут зубы ».
  
  Я пожал плечами и попытался выглядеть побитой собакой. Теперь он обратил свое внимание на Митзи. Даже со слезами на глазах и съежившейся, как испуганный кот, она все равно стоила того, чтобы ее увидеть. Может, ему нравилось, когда она была немного покорной. На мгновение его бедра покачивались вперед и назад, и он одним пальцем приподнял ее подбородок.
  
  Полковник говорит, что вы многого стоите для синдиката. Что они хотят заплатить, чтобы вернуть тебя. Мы это знаем ». Митзи выглядела еще более напуганной, зажала рот рукой и зарыдала. «Пожалуйста, сэр, не посылайте меня к ним. Они убьют меня ».
  
  Он приподнял брови. «Если вы так цените их, зачем им это делать?»
  
  Она на мгновение прикусила губу, затем, как будто понимая, что лейтенант сможет заставить ее говорить, прошептала: «Мне нужно было куда-то принести немного денег. Но я не доставила его. Теперь в его темных глазах появились знаки доллара. Боже, у него было воображение! Он звучал нетерпеливо. "Где эти доллары сейчас?" Она внезапно выглядела обнадеживающей. «Я могу показать тебе, где ... Если ты отпустишь нас, я ...»
  
  Его смех был неприятным.
  
  «Ты хочешь много, дорогая. Что касается Картера, если бы я его потерял, вместо этого полковник надел бы на меня наручники. Он поднял плечи. «По какой-то причине он действительно думает об этом джентльмене здесь».
  
  Девушка потерла руки, протянула их ему и подошла ближе к нему, с покорностью и возбуждением на каждом шагу.
  
  - Тогда только я? Только ты и я?'
  
  Вожделение было видно на его лице. Не сводя с нее глаз, он заговорил с двумя нашими мужчинами. «Один из вас останется здесь, другой отведет Картера в камеру».
  
  У меня был страшный момент, когда я подумал, что лейтенант хочет остаться с девушкой наедине. Потом я понял, что он хотел отправить меня с одним из парней. Я немного поиграл мускулами, как будто мне понравилась эта идея, и я планировал атаковать человека по пути. Митзи могла справиться с лейтенантом, но могла возникнуть драка, и мне не нужен был инцидент, который мобилизовал бы больше солдат. Лейтенант увидел мои движения, усмехнулся и все равно решил пойти со мной. Он вышел за дверь впереди меня и Лэмби. Митзи крикнула ему вслед сладким тоном: «Лейтенант ... увидимся позже, да ...»
  
  Он прошел по коридору, и я заметил, что его походка была более возбужденной, чем военная. Мысли лейтенанта были не о его долге. В конце коридора он открыл толстую каменную дверь, жестом пригласил нас и захлопнул ее за собой. Я подозревал, что с этим гранитным блоком позади нас никакие звуки не могут проникнуть из подземелий на первый этаж. По каменной винтовой лестнице мы вошли в нижний коридор. Капала вода, пахло плесенью. Не было света, кроме лейтенантского фонаря Он снова пошел впереди нас, миновав двадцать зарешеченных дверей по обе стороны зловонного коридора. В конце коридора он вынул медный ключ длиной около четырех дюймов, отпер дверь и встал у камеры.
  
  Доктор Флеминг сидел у стены, поджав одно колено. Он вытянул перед собой вторую ногу. Он выглядел уродливо опухшим. Он сидел на зеленом мхе, покрывавшем каменный пол, и одна из его рук висела над головой на железной цепи, прикрепленной к стене.
  
  Он поднял голову, моргнул на свет, увидел меня и сел. Потом он увидел моего охранника и, наконец, лейтенанта. Он снова опустил плечи, и его голова в унынии упала вперед. Офицер стоял над ним, улыбаясь. Он отстегнул кобуру, вытащил револьвер и шагнул так, чтобы хорошо видеть Флеминга и меня, медленно нацеливая оружие мне на талию.
  
  "Господин Президент." - Голос казался скользким. «Вы надеялись найти на острове хорошего союзника? Мужчина, который уже спас вас однажды и, возможно, сможет сделать это снова? Представляю его вам. Он может оставаться с тобой ».
  
  Позади меня Ламби явно затаил дыхание. У меня было несколько вариантов. Я мог бы отойти в сторону и позволить моему человеку застрелить лейтенанта. Но, может быть, офицер был быстрее, и я начал понимать Лэмби все больше и больше. Или я мог бы отвлечься и вытащить свой Люгер.
  
  Пока я думал об этом, крыса размером с кошку промчалась через камеру через сапоги лейтенанта. Свет его фонаря, вероятно, напугал животное. Лейтенант отскочил в сторону и застрелил её. Это дало мне достаточно времени, чтобы выхватить свой Люгер. Я выстрелил лейтенанту прямо в голову. Фонарь полетел по воздуху. Я смог поймать его свободной рукой, обжег пальцы о горячую лампу, но смог быстро поставить, не сломав. Лейтенант упал лицом вниз. Зеленый мох на полу медленно стал красным. Лэмби удовлетворенно фыркнул. Я был рад, что мой шаг не застал его врасплох. Наконец, рефлекторно, он мог спустить курок и выстрелить в меня. Я поблагодарил его, похлопав по плечу.
  
  Флеминг моргнул. Он все еще не привык к свету. Он смутился.
  
  «Я ничего больше не понимаю», - пробормотал он. «Полковник Джером просит меня вернуться и управлять страной. Тогда почему меня арестовывают сейчас? Зачем вас сюда привели? Почему ты так добр к этому солдату?
  
  «Позже», - заставил его замолчать я. «Сейчас нет времени». Ни Дэвид Хок, ни Тара Сойер не хотели бы, чтобы Флеминг знал о вмешательстве AX. После предательства Джерома было велико искушение рассказать ему все. Но если Хок и Тара были правы, если Флеминг начал вести себя упрямо и больше не хотел играть, кто бы защитил остров? Так что мне придется солгать. Я указал на его ногу. "Насколько серьезно вы ранены?"
  
  Он все еще выглядел озадаченным, но я пытался отвлечь его внимание от политических тем.
  
  Он вздохнул. «Моя нога сломана».
  
  Я начал обыскивать карманы лейтенанта в поисках ключа от наручников. Его не было с собой. Я мог выстрелить в цепь, но у меня было мало боеприпасов. Мне могут понадобиться пули наверху. Я поставил одну ногу на стену и потянул. Раствор между камнями был многовековым и был ослаблен действием влаги. Я почувствовал, как цепь немного прогнулась, но не соскочила. Я дернулся еще несколько раз, но все было бесполезно. Мы должны выкопать эту вещь. Я сделал быстрое движение рукой, и стилет выпал из замшевых ножен в мои изогнутые пальцы. Острый как бритва металл вонзился в раствор, сшибая кирпич за кирпичиком. Ламби начал помогать. На это ушло больше времени, чем я думал. Несмотря на холод, я вспотел. Если лейтенант не скоро приедет, кому-нибудь может прийти в голову пойти посмотреть, что с ним случилось.
  
  Я сделал глубокую канавку на одной стороне скобы. Затем я изо всех сил потянул цепь вместе с Лэмби. Когда она вырвалась, мы упали на гладкий мох. Флеминга потянуло вперед. Мы с Ламби подняли его. Он мог стоять на своей здоровой ноге, хотя был очень слаб, и у него кружилась голова от шума, который нам приходилось издавать. Я оставил Ламби поддерживать его, пока снимал лейтенантскую куртку. Я также взял его ремень и револьвер и отдал все Ламби.
  
  «Снимите эту куртку и наденьте эту. Вы получили повышение ».
  
  Лэмби подчинился. С Флемингом между нами мы вернулись в караульное помещение.
  
  Изящная грудь Митзи Гарднер выгнулась от рельефа. Она схватила стул для Флеминга, и когда он опустился на него, она спросила: «Где ты был так долго? Мы просто хотели пойти и посмотреть. Боже, что они с ним сделали?
  
  «Ключи. Загляни в ящики.
  
  Како открыл верхний ящик и бросил мне горсть. Я пробовал несколько, прежде чем наконец нашел нужный. Более того, замок оказался настолько ржавым, что мне пришлось бить его пресс-папье, прежде чем он открылся. Только когда наручники были сняты, я увидел гвозди внутри и кровь из ран на запястье Флеминга. Ржавчина от старой цепи была в ранах, но смыть ее было невозможно. В приемной не было лекарств. Следует подождать.
  
  Я рассказал, как собирался покинуть крепость. Ламби стоял спиной к двери в своей новой форме. Како пришлось сказать солдату на мостике, что лейтенант хочет его видеть. Если он приходил, мы его связали и вставили ему в рот кляп. Затем Митзи подбежала к машине и довела ее до подъемного моста. Мы вывели Флеминга на мостик, и я дотащил его до машины. Ламби в своей лейтенантской куртке сидел впереди, между Митзи и Како.
  
  На посту охраны Ламби наставлял револьвер лейтенанта на Митзи, поворачивался к ней, чтобы охранник не видел его лица. Како скажет капралу, что Джером приказал отвести к нему девушку. Если это бы сработало, мы проезжали. Если это не сработает, у меня останется Люгер. Ламби и Како тоже были вооружены. А три к трем - очень выгодное соотношение.
  
  Доехали на Кадиллаке без проблем. Митзи включила фары и поехала вниз с холма. Часовые увидели, что мы едем, и пошли по дороге, ничуть не загораживая ее. Они не ожидали попытки бегства.
  
  Капрал поднял руку, чтобы произвести обычную проверку, и Митзи опустила окно. Како наклонился вперед, чтобы закрыть лицо Лэмби, и попытался изобразить нетерпение. «Полковник передумал. Он хочет, чтобы к нему привели девушку. Сейчас.'
  
  Капрал выглядел обеспокоенным. «Лейтенант, если вы сами приведете ее, кто здесь командует?»
  
  «Ты», - рявкнул Лэмби. «Не позволяйте никому пройти, пока я не вернусь.....'
  
  Капрал отпрыгнул. Голос Лэмби не был похож на голос лейтенанта. "Эй ... подожди ... ты не ... эй ... что это значит?"
  
  Я услышал выстрел и встал на колени. Како застрелил капрала. Солдаты не были настороже, но когда Митзи быстро повела машину, одному из них удалось положить руку на дверную ручку. Я разбил руку прикладом своего люгера, а затем выстрелил в солдата. Другой нацелил винтовку, но не успел спустить курок. Я вовремя закачал ему в желудок свинец.
  
  Это было отлично. Теперь мы на полной скорости мчались по дороге. Мы были у подножия холма, когда я услышал шум машины. Я слишком хорошо знал этот звук. У нас закончился бензин. Митзи остановила машину, посмотрела на меня и пожала плечами. Поскольку по всему острову действовали законы о чрезвычайном положении, шансов заправиться не было. Все заправки были закрыты. А Флеминг был не в состоянии идти двадцать миль по горам.
  
  Возможно, мы сможем отнести его до отеля Ноя, но что дальше? Если бы Джером узнал, что доктор Флеминг сбежал, он не был бы в безопасности где-нибудь рядом с Порт-оф-Спейном. Пришлось искать другую машину. Там, где мы были сейчас, я мог видеть прибрежную дорогу внизу. Возле старого города был припаркован джип. Вокруг него стояли темные фигуры, а на дороге горели фонари. Это был блокпост. Я решился.
  
  «Это наш новый вид транспорта. Я не знаю, сколько солдат придется вывести из строя, но мы не можем рисковать выстрелами.
  
  Может быть, есть и другие люди, которые могут вмешаться. Вы двое подходите к ним и отвлекаете этих ребят. Я позабочусь о них. Попробуйте собрать их вместе. Митзи, у тебя есть револьвер? Она обиделась на меня.- «Я разве выгляжу голой?»
  
  «Останься здесь с Флемингом. Если кто-то придет, стреляйте, если другого выхода нет, но сначала постарайтесь увидеть, не уловка ли это ».
  
  Лэмби и Како исчезли. Я обошел дома, стоявшие на холме. Когда я проходил мимо домов, я изучил обстановку. Теперь я ясно видел фонари блокпоста. Мои шаги заглушали папоротники и другие растения. Я подошел к джипу и внимательно осмотрелся, пока не увидел патруль. Я их не понимал, но что бы ни говорили Лэмби и Како, это, должно быть, было очень весело. Четверо солдат, стоявших группой вокруг двух моих парней, согнулись от смеха. Они повернулись ко мне спиной. Я действовал быстро, боясь, что они повернутся. - Я стоял прямо за ними с готовым «люгером», - резко сказал я. «Вы все находитесь под прицелом. Ни единого движения! '
  
  Смех внезапно прекратился. Они стояли как замороженные. Ламби отступил на несколько шагов и прицелился. Золотая тесьма эполетов его куртки блестела в темноте. Како подбежал к джипу, полез в задний отсек и вернулся с веревкой. Остальное было сделано быстро. Когда Како связал последнего из четырех и заткнул рот, я проверил подачу газа в джипе. К моему облегчению, бак оказался полным. «Положите их в кусты и уберите эти огни с дороги», - сказал я. «Я собираюсь забрать Флеминга».
  
  Я поехал на джипе туда, где мы оставили Кадиллак. Только сейчас я заметил, что фары джипа не работают. Проклятие!
  
  Митзи помогла мне пересадить Флеминга в меньшую машину. Она села рядом со мной, когда я сел за руль и поехал вниз. «Ламби и Како должны сами добраться до отеля. Оттуда они могут благополучно вернуться домой ».
  
  Должно быть, джип был хорош, но это не было идеальным решением. Без фар и без гида мне не приходилось думать о поездке по горам. Мысль о том, чтобы ехать таким образом по извилистым дорогам мимо всевозможных пропастей, вызывала у меня мурашки по коже. Я должен рискнуть проехать по прибрежной дороге.
  
  Ламби и Како не любили отставать, но они видели, что это единственное решение.
  
  Когда они ушли, я снова завел джип. Теперь я, наконец, смог задать Флемингу вопрос, который какое-то время мучил меня. Я крикнул через плечо: «Вы знаете, что случилось с Тарой Сойер? Они ее отпустили?
  
  'Нет. Солдаты, схватившие меня, сказали, что потребуют за нее выкуп в размере миллиона долларов. Куда ты меня вообще везешь?
  
  «К Ною».
  
  В его голосе эхом отозвались боль и страх. «Да, это первое. Потом мне придется ехать в город. Люди меня послушают ».
  
  Я позволил ему обмануть себя. У меня самого было достаточно проблем, чтобы не спорить с ним. Меня беспокоила Тара Сойер. Я не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Я нажал на газ. Чем раньше я доставлю Флеминга и Митзи, тем скорее смогу вернуться в город. Я повернул за угол и увидел впереди огни на дороге. Еще одно препятствие.
  
  «Ныряй вниз», - прошипел я Митзи. «И приготовься».
  
  Я притормозил. Я хотел, чтобы они подумали, что я собираюсь остановиться, только чтобы прорваться через барьер в последнюю минуту. Я увидел только в десяти метрах: огромный грузовик с маленькой быстрой гаубицей в багажнике. Он заблокировал весь путь. Прохода не было.
  
  С одной стороны от нас маслянистая вода с болота отражала свет от фонарей. Так что я бы там далеко не ушел. С другой стороны были пальмы. Они не растут в воде, поэтому там была бы твердая почва, но деревья были ближе друг к другу, чем мне хотелось бы. Я подумал, смогу ли я проехать на джипе. Но это был наименее плохой вариант. Я повернул руль и съехал с дороги с дроссельной заслонкой на доске. Я услышал, как они крикнули: «Стой», потом выстрел. Пуля просвистела высоко сквозь пальмовые листья.
  
  Предупреждающий выстрел.
  
  Приятные люди! Митзи повернулась на своем стуле и открыла ответный огонь, но не так аккуратно, не в воздух. Я не оглядывался. Мне казалось, что я впервые в жизни езжу на диком жеребце. Я врезался в дерево, прыгнул в другую сторону на двух колесах и чуть не перевернулся. Они стреляли в нас, но нас не задели. Я попытался вернуться на дорогу, но когда мне это удалось, я обнаружил там еще один сюрприз.
  
  На дороге был джип, и к нему побежали четверо солдат. Флеминг издал позади меня крики боли. Для него это было не весело. Митзи выстрелила через голову Флеминга в преследовавший нас джип, когда я выжал из маленькой машины столько скорости, сколько смог. Это было недостаточно быстро. Одна из наших шин была пуста.
  
  «Ник, они нас догоняют». - закричала Митзи.
  
  Ей не нужно было мне говорить. Их пуля врезалась в металл джипа почти в тот же момент, когда я услышал выстрелы. Я дал ей Люгер.
  
  «Попробуйте попасть в группу. Целься и стреляй дальше ». Она использовала обе руки, но очень сложно целиться в движущуюся цель, когда тебя трясут из стороны в сторону. Это был один из тех случаев, когда я задавался вопросом, будет ли мое имя добавлено в список, который Хоук хранит в своем сейфе, и у каждого имени есть звездочка, указывающая на то, что человек, о котором идет речь, мертв.
  
  Митзи закричала. Я думал, что ее ранили, но она сидела прямо. Я видел аварию в зеркале заднего вида. Джип позади нас вырвался из-под контроля и на полной скорости рванулся в болото, где медленно и величественно погрузился на дно. Я видел, как на мгновение вспыхнули фары перед тем, как погаснуть.
  
  Митзи сунула «люгер» мне между ног и обернулась. Мы ехали на одной спущенной шине. Это был не единственный шум в ночи. В джунглях раздавался звук ударов бамбуковых палочек о полые деревянные барабаны. Это был приглушенный зловещий звук. Я подумал, могут ли Како и Ламби передавать в племя беспроводное сообщение. Возможно, это было сообщение о нашем побеге, посланное невидимыми фигурами в тропических лесах.
  
  Ритм ускорился. Это было похоже на катастрофу. Позади меня я услышал слабый голос доктора Х. Флеминг. «За нами следят, и они быстро нас догоняют».
  
  Я выжал из джипа последнюю скорость.
  
  
  
  
  
  
  Глава 6
  
  
  
  -
  
  Прямо перед нами на дороге кто-то с фонарем жестом велел нам свернуть на проселочную дорогу. Я не стал задавать вопросы и свернул. Я проехал на машине по песку к другому факелу у воды, включил зажигание и вышел.
  
  Там был Ной, теперь без белого платья и в набедренной повязке. По дороге, по которой мы только что ехали, я услышал звук приближающейся машины. У нас не хватило времени. Мы стояли спиной к морю. А мой Люгер был пуст.
  
  Митзи тоже вышла. Ной вытащил Флеминга из машины сильными руками.
  
  «Пойдем со мной, Картер. Возьми Митзи за руку и не отпускай. Оставайся позади меня ».
  
  Я заправил «люгер» за пояс, взял девушку за руку и последовал за Ноем. Что еще я мог сделать. Скоро мы все равно умрем. И, может быть, мы могли бы даже уплыть так далеко, что преследователи нас не найдут, если бы мы просто держали голову достаточно низко в темных волнах.
  
  Ной спокойно и уверенно ступил в море. Он легко нёс Флеминга. Море поднялось вокруг его ног, до середины его бедер, затем внезапно он начал снова подниматься, шаг за шагом.
  
  На следующем шаге я ударился носком о что-то твердое. Я чуть не споткнулся, потом поднял ногу. Я царапнул ногой камень и чуть выше почувствовал твердую землю. Я положил на это свой вес. протянул колено и почувствовал себя на ступеньку выше первой. Мы поднялись на четыре ступеньки и пошли прямо по неровной каменной поверхности примерно в шести дюймах под водой.
  
  Я тихонько усмехнулся. Я прекрасно разбирался в этой магии. Я впервые увидел Ноя, идущего по этой каменной тропе. Я понял, что это было старое каменное сооружение, вероятно, барьер от наводнения, который давно опустился ниже уровня моря в результате землетрясения. Я не думал, что Ной когда-либо видел его над водой. Он, вероятно, обнаружил его случайно во время плавания, и, несмотря на то, что он не был шоуменом, он использовал его, чтобы напугать своих суеверных последователей.
  
  Позади меня я услышал хихиканье Митзи. «Большая честь для тебя, Ник. Теперь вы знаете то, что является загадкой почти для всех. Остерегайтесь скользких участков и оставайтесь посередине. Ширина стены всего полметра ».
  
  Я сжал ее руку. Достаточно сильно. «Ты знала и пыталась рассказывать мне сказки о Санта-Клаусе, грязная шлюха. Как ты узнала?'
  
  «Во время купания. Я ударилась о него головой и потеряла сознание. Ной спас меня. Он не говорил мне, на что я наткнулась, пока я не стала угрожать ему, что сама разберусь с этим. Он поклялся хранить это в секрете ».
  
  Мы были почти на другой стороне, когда над водой засияла пара прожекторов. Были крики удивления и гнева. Они нашли джип, но людей не было. Мы уже были вне досягаемости света, поэтому они не могли нас видеть. Мы подошли к крутому обрыву, в котором была высечена узкая лестница. Это был долгий и трудный подъем, но Ной, несший Флеминга, не показывал никаких признаков усталости, когда он достиг верхней ступеньки и спрыгнул на пять футов вниз на платформу, которая одновременно служила валом и крышей для домов внизу. Я подумал, что он преуспеет в качестве фитнес-тренера в программе AX. Он передал Флеминга в протянутые руки, и президента быстро провели в комнату.
  
  Когда мы пришли, я заметил, что комната уже была оборудована для его лечения. Горящие факелы свисали с каменных стен. В центре пола была раскладушка, покрытая ароматными листьями. Мы миновали своего рода почетный караул, состоящий из соплеменников, каждый из которых слегка прикоснулся к Флемингу, словно желая отдать ему часть своей силы.
  
  Когда Флеминга уложили на койку, я сказал: «У него сломана нога, и на его запястье есть ржавчина. У него должно быть заражение крови, а у меня не было времени поехать в аптеку за антибиотиками. Ему это нужно немедленно. Есть ли способ получить это здесь? '
  
  Высокий темнокожий мужчина бесстрастно посмотрел на меня. Голос Флеминга казался слабым, но он улыбнулся. «Спасибо за беспокойство, мистер Картер, но я в надежных руках. Я ставлю медицинские знания Ноя выше, чем у самого дорогого специалиста на Парк-авеню ».
  
  Патриарх тихо сказал: «Нам сообщили о характере ваших травм, и мы можем немедленно начать лечение».
  
  Две женщины раздели Флеминга. Ной опустился рядом с ним на колени и обмакнул губку в жидкость, которая стояла в миске рядом с койкой. С этими словами он промыл рану на запястье Флеминга. Затем намазал на нее густое зеленое желе.
  
  «Это теплая комбинация листьев коки и зеленого мыла», - сказал Ной. «Мы наложили на него повязку. Этот материал вытянет грязь из раны, и тогда рука быстро заживет ».
  
  Лечение ноги было немного сложнее. Ной выправил ногу. Затем он окунул палец в миску с темно-красной густой субстанцией. С этими словами он нарисовал круг вокруг раны, а внутри круга он нарисовал «Х».
  
  Он улыбнулся мне. «Петушья кровь», - объяснил он. «Чтобы изгнать дьявола из кости». Теперь несколько слоев приправленных пряностями листьев были привязаны к ноге, поверх которой была паста из теплой муки. Плотная повязка по всей ноге.
  
  Мне было интересно, насколько это проявление было примитивной медициной, доказавшей свою эффективность на протяжении веков, и психологическим влиянием.
  
  Я не знал. Но Флеминг верил в это, и, возможно, эта вера могла его исцелить. Как и многие ведущие политики, втайне он может быть глубоко религиозным человеком.
  
  А если он не признавался в этом публично, может быть, в глубине души он принял запретную мистику вуду. Но у меня не было времени ждать и смотреть, чем это для него обернется.
  
  Я отвел Ноя в сторону и спросил: «Барабаны тоже говорили вам, что Флеминг хочет вернуться в город и выступить перед людьми?»
  
  'Да.' - Старик криво улыбнулся. Флеминг - идеалист и очень упрям ​​в своих убеждениях. Но когда он оправится от шока, я скажу ему правду. Вы, наверное, хотите вернуться и освободить мисс Сойер?
  
  Я не сказал ему ни слова о дочери гостиничного магната. Он очень много знал для человека, который жил так далеко на вершине холма. Возможно, это были барабаны, которые держали его в курсе, в сочетании, конечно, со способностью правильно объяснять эти редкие признаки джунглей.
  
  Мое лицо стало немного жестким, когда я сказал: «Если я не верну ее целой, я не думаю, что выживу в одиночку».
  
  Митзи подслушивала. «Ты сумасшедший, если попробуешь это. Но если ты это сделаешь, я пойду с тобой ».
  
  «Неправильное предположение», - сказал я. «Я не могу тебя использовать. Ной, убедись, что она останется здесь.
  
  К моему удивлению, он кивнул. «Я дам вам проводника ...»
  
  «Нет», - перебил я его. «Я просто возвращусь тем же путем, которым мы пришли».
  
  Он приподнял брови. Знал, что в конце концов он не сможет заставить меня передумать. Он пожал плечами, взял Митзи за руку и вернулся к Флемингу.
  
  Я подошел к лестнице, высеченной в скале. Позади себя я услышал зажигательное пение соплеменников, вероятно, предназначенное для того, чтобы помочь Флемингу выздороветь. Я перешагнул через стену в воду обратно на другую сторону. Я смутно видел джип. Он казался покинутым. Солдат не было и следов.
  
  На полпути моя нога попала на скользкий комок водорослей, растущий между камнями, и я поскользнулся. Я встал, плюясь грязью. выпрямился и пошел более осторожно.
  
  Когда я добрался до пляжа, я промок.
  
  Я снял одежду и попытался отжать ее, как мог. Я высушил люгер как мог и бросил пистолет на переднее сиденье джипа. Я накинул одежду на капот, чтобы она могла высохнуть на тепле от двигателя.
  
  Я не снимал сапог. Они промокли, но они мне нужны для езды.
  
  Я рассчитывал на удачную поездку с той спущенной шиной и не был разочарован. Подойдя к тому месту, где другой джип въехал в болото, я остановился, чтобы зарядить «Люгер». Я видел активность на месте, трое или четверо мужчин на обочине дороги. Возможно, люди, которые были в машине, не утонули, но я не видел, что они делали.
  
  Один из них внезапно вышел на середину дороги и жестом показал мне подъехать поближе. Я чуть не сбил его с ног, но вовремя увидел набедренную повязку. Я все еще держал свой Люгер наготове и подъехал ближе. Я услышал смех, что-то вроде победного звука, и вдруг нос джипа вылетел из болота. Они вытаскивали его. Он был пуст. Никаких трупов.
  
  Помощники Ноя по джунглям вытащили запасное колесо и откатили его мне. Я вышел и увидел, как двое из них подняли переднюю часть моего джипа, поменяли колесо и поставили машину обратно с широкой улыбкой, что означало, что теперь все в порядке. Затем они быстро исчезли среди пальм. Так быстро, я бы не увидел этого, если бы просто моргнул.
  
  Я ехал быстро, гадая, что я найду впереди, где большой грузовик заблокировал дорогу. Люди Ноя там тоже были заняты, но машина была слишком тяжелой, и они не могли ее сдвинуть. Я вышел, сел за руль грузовика и жестом приказал им уйти с дороги. Я включил задний ход и выпрыгнул. Это было прекрасное зрелище - увидеть, как грузовик соскользнул в болото. Лишь ствол пушки все еще был немного выше воды.
  
  Во время моего дальнейшего путешествия в отдаленный отель я никого не встретил. На кухне играла пара мужчин. Игра была для меня новой. У каждого мужчины была отполированная фишка, странно похожая на человеческий палец. Они по очереди катали их по столу. Кто подошел ближе всего к расколу в середине стола, победил, судя по возбуждению, которое это вызвало. Коко покатил последней. Он громко вскрикнул, когда его палец упал в трещину. Проигравшие заплатили ему вдвое. Когда он и Ламби увидели меня, они перестали играть. Когда я сказал им, что хочу, чтобы они отвезли меня в отель Sawyer, они не выглядели очень взволнованными.
  
  Лэмби многозначительно закашлялся. «Было достаточно рискованно обмануть лейтенанта в крепости», - сказал он. «Но обмануть полковника? - Я не знаю.'
  
  Мне нужна была пара помошников. Было важно, чтобы они поверили в успех операции. Нервные и сомневающиеся мне были ни к чему. «Ной знает, куда мы идем», - объявил я. «И он нам поможет».
  
  Это были волшебные слова. Если бы Ной думал, что это может сработать, так оно и было. Мы поднялись на джип в хорошем настроении.
  
  Улицы города все еще были пусты. Всего мы видели не более шести человек. Услышав джип, они в страхе , как мыши. Движение транспорта отсутствовало, все общественные здания были закрыты, окна были темными, кроме первого этажа гостиницы «Сойер».
  
  Како приставил винтовку мне в спину, пока мы ехали к главному входу. Часовой в тени двери следил за нами.
  
  Како выскочил и жестом показал мне следовать за ним. Я подошел к двери в сопровождении Како и «лейтенанта» Ламби. Охранник остановил нас. 'Извините. Полковник сказал, что сегодня вечером никто не приедет.
  
  Лэмби потянулся и впился взглядом в солдата. «Мы идем внутрь. Если вы хотите нас остановить, вы можете в конечном итоге пострадать. Этот заключенный - Ник Картер, человек, за которого Джером предложил тысячу долларов. Двигайся.
  
  «О.» Охранник направил на меня винтовку и облизнул губы. «В таком случае я приведу его туда».
  
  Лэмби зарычал. - «О нет, ты его не поведёешь. Сам доставлю. Ты думаешь, что сможешь забрать у меня эту награду. Отойди, ублюдок! '
  
  Часовой выглядел виноватым и двигался недостаточно быстро. Како прошел мимо меня и ударил его прикладом винтовки по уху. При этом он случайно задел курок. Пуля просвистела у меня между ног, выше, чем я бы хотел. Это начало становиться слишком реалистичным. Лэмби снова показал зубы. «Полковник. Где он?'
  
  Теперь уже достаточно впечатленный охранник почти неразборчиво пробормотал: «В казино, лейтенант. Провести тебя?
  
  «Я думаю, мы сможем найти это сами». В голосе Лэмби прозвучало предупреждение. - «Оставайся на своем посту».
  
  Како втолкнул меня в вестибюль. Томас Сойер был бы потрясен, если бы увидел повреждения. Были разбиты большие скамейки. Стеллажи с газетами и журналами были опрокинуты, ни одна из витрин не осталась нетронутой. Полки магазинов были пусты. Какой бардак!
  
  Полковник Кариб Джером мог быть классным заговорщиком, но никудышным командиром. Если бы он не позволил своим людям заниматься грабежом, он бы выиграл больше, если бы его планы, конечно, увенчались успехом.
  
  Казино было даже хуже вестибюля. Игровые столы стоимостью в тысячи были разрушены и не подлежали ремонту. Картины обнаженной натуры над удлиненной планкой были поцарапаны, фигуры вырезаны. Како и Ламби присвистнули. «Хорошая вечеринка пропущена».
  
  Стеклянная посуда была разбита об пол вокруг бара. Бутылок не было. Како и Ламби неловко осмотрели пустые комнаты. «Куда все подевались? Где полковник?
  
  «Он спит от оцепенения. Как насчет того, что здесь триста комнат с удобными кроватями. Что касается Джерома, я думаю, он в офисе Чипа Капполы считает деньги казино. Пойдем к нему.
  
  Мы прошли мимо кассовых аппаратов. Они остались нетронутыми. Только не было стопок монет за стеклянной перегородкой, никаких купюр в открытых ящиках. Солдат держали отсюда подальше. Я нажал кнопку, которая приводила в действие раздвижную металлическую дверь.
  
  Я прошел между парнями. Недружелюбный черный охранник за столом пульта управления был застигнут врасплох. Он потянулся за револьвером, но затем увидел дуло пистолета Лэмби у моей спине, узнал меня и засмеялся.
  
  «Нет, но, мистер Картер. Где вы его нашли, лейтенант?
  
  Возможно, он перешел на другую сторону, но мне казалось более вероятным, что он все это время был шпионом Джерома.
  
  'Задержан на блокпосту. Скажите полковнику, что мы здесь.
  
  Однако негр еще не собирался нас впускать. «Митзи ушла отсюда с Картером. Где она?'
  
  Лэмби равнодушно пожал плечами. «Ее не было с ним. Может, она ушла ».
  
  «Ну, она не важна». Он нажал на домофон. «Полковник, у вас гости».
  
  Это звучало взволнованно. - "Я же сказал тебе, что я ..."
  
  «Два солдата пришли доставить мистер Картера».
  
  Теперь голос внезапно стал радостнее. - «Это отлично. Впустите их.
  
  Дверь распахнулась. Кариб Джером сидел за столом Капполы. Перед ним лежали груды банкнот и монет. Недавние доходы от казино и от отелей и магазинов в вестибюле: огромные деньги синдиката и Сойера.
  
  Я дружелюбно улыбнулся. "Вы нашли способ разбогатеть, Джером?"
  
  Он улыбнулся в ответ. Только его улыбка была немного холоднее моей. «Вы должны признать, что это хороший способ». Он посмотрел на Лэмби. «Лейтенант, где девушка, которая была с этим мужчиной?»
  
  Я выпалил. 'Мертва. Утонула.
  
  Черные глаза сузились. «Она плавает как дельфин, мистер Картер. Не пытайся меня обмануть. Она многого стоит в Майами ».
  
  Я посмотрел через плечо на дверь, которая все еще была открыта. Негр следил за нашим разговором. Когда он стоял за моими людьми, я не мог использовать свой люгер. Это означало бы смерть Како и Ламби. Я хотел, чтобы дверь закрылась, и выбрал самый быстрый способ уведомить полковника о внимании его охраны.
  
  Я вызывающе сказал Джерому: «Вы можете получить хороший выкуп за Митзи, но держу пари, этот лейтенант никогда не увидит свою тысячу долларов». Этого было достаточно. Дверь захлопнулась. Джером наклонился к стопке денег на столе. Когда он снова поднял глаза, он смотрел прямо в дуло моего люгера.
  
  «Берите то, что вам нужно», - сказал я Ламби и Како, когда их пистолеты отодвинулись от меня, к удивлению Джерома. Его лицо напряглось. «Измена, мистер Картер? Подкупайте солдат! Они будут преданы военному трибуналу, как только я. .. '
  
  Он был быстр. Я подозревал это. Но все еще недостаточно быстр. Он был за столом и его рука быстро переместилась к кобуре. Я был немного быстрее, перебросил люгер из правой руки в левую, выкинул стилет в руку и бросил. Стилет пригвоздил его руку к кобуре и его попытка провалилась.
  
  Я признаю, что он не был трусливым. Для него это был большой риск. Но если бы он мог заставить меня выстрелить или если бы он мог выстрелить сам, это встревожило бы негра снаружи, и мои шансы были бы упущены. Он тихо сел. Я с Люгером и приказал ему встать у стены. Маленькие черные глазки извергали ненависть, но он сделал то, что ему сказали.
  
  Ламби положил оружие на стопку банкнот и тщательно обыскал полковника. Он вытащил мой стилет, револьвер, и нашел в одном из карманов еще один запасной.
  
  «А теперь сядьте на диван, чтобы мы могли поговорить. Где Тара Сойер? Я сказал.
  
  Джером даже не моргнул. Он удобно сел на диван и скрестил ноги. Он саркастически скривил верхнюю губу и задал встречный один вопрос. - "Где Митзи Гарднер?"
  
  У меня не было времени и желания играть в вопросы и ответы. Конечно, он держал Тару в отеле. Но я не мог рассчитывать на то, что вся армия Джерома спит, и не хотел рисковать, что придется обыскивать весь отель. Я встал перед полковником и ударил дулом люгера по его лицу. Получилась уродливая царапина. Я не хотел его убивать; он был единственным человеком, который мог контролировать армию в то время, и я все еще нуждался в нем. Но для начала я беспокоился о безопасности Тары. Я сказал об этом Джерому и добавил: «Я не пожалею, что обезображу твое лицо, если понадобится».
  
  Он был красивым мужчиной. Он это знал, и он был тщеславным. «Хорошо, - сказал он. - Все равно ее не освободишь. Мисс Сойер находится в своем номере на верхнем этаже. Между нижним и верхним этажами шестьсот моих солдат ».
  
  
  
  
  
  
  Глава 7
  
  
  
  
  
  Пока Лэмби держал полковника под прицелом, мы с Како сняли куртку и рубашку Джерома и разорвали рубашку на полоски, чтобы связать его. Даем ему сесть на диван.
  
  «Оставайся здесь, чтобы присматривать за ним», - приказал я Како. Я показал ему, как работает управление дверью. «Подождите, пока мы с Лэмби подойдем к двери. Вы открываете ее ровно настолько, чтобы позволить нам пройти, а затем снова закрываете.
  
  Ламби снова приставил пистолет к моей спине, и мы пошли. Негр был поглощен детективным романом и не поднимал глаз, пока я не подсунул дуло своего люгера ему под нос. Когда я увидел то, что он читал, мне пришлось усмехнуться. «Не читай, а делай; Я добавил мгновение, прежде чем Ламби сильно ударил его прикладом своей винтовки по черепу. Он скатился со стула на пол. Был ли он мертв или нет, в основном зависело от толщины его черепа. Мы оттащили его к одному из кассовых аппаратов казино и привязали там к стулу. Мы быстро пошли к лифтам. На полпути в вестибюле внезапно открылась дверь лифта. Солдат вышел, увидел нас и попытался нырнуть обратно. Я бросил стилет и на мгновение обнаружил его под его кадыком. Лэмби потащил его за стойку администратора. Ключей от номера Тары на месте не оказалось, поэтому нам нужно проникнуть туда как можно тише.
  
  Мы пошли обратно к лифту, и я поднял два мачете, которые соскользнули с пояса солдата после того, как ударили его. Теперь у нас было всего 599 противников.
  
  Наверху мы побежали к двери квартиры Тары. Я взломал замок стилетом, и мы оказались внутри прежде, чем кто-либо появился в холле.
  
  В комнате царила удушающая атмосфера. Кондиционер был выключен. Тара Сойер лежала на кровати, раскинув руки и ноги. На ней были трусики и бюстгальтер. Ее запястья и лодыжки были привязаны к кровати занавеской, поэтому она едва могла двигаться. Во рту у нее не было кляпа, но в этом, вероятно, не было бы необходимости. Звукоизоляция в отеле Sawyer Grand LaClare была превосходной. Самое большее, что ее можно было услышать в соседней комнате.
  
  Она увидела меня и Лэмби. Ее лицо было искажено отчаянием, и я подумал, что она вот-вот закричит. Я зажал ей рот ладонью. «Люди Джерома здесь. Будь спокойной.'
  
  Ее глаза метнулись к Лэмби. Она думала, что меня тоже поймали. Я объяснил ей, что он на нашей стороне. Ее красивые голубые глаза теперь стали большими и темными . Страх в ее глазах теперь сменился гневом. Я убрал руку из ее рта и поцеловал. Затем я отпустил ее, чтобы развязать шнур. - "Они убили его?"
  
  Я знал, что она имела в виду Флеминга. Я сказал. - «Нет. Мы смогли укрыть его. Он ранен, но в горах с Ноем в безопасности ».
  
  'Кто это?'
  
  Конечно, она никогда не слышала об этом старом черном волшебнике и его племени. - «Ты бы назвала бы меня лжецом, если бы я рассказал тебе больше о Ное, но если мы выберемся из города живыми, я познакомлю тебя с ним. И даже тогда вы не поверите ».
  
  Я быстро ослабил шнур, чтобы уменьшить боль. Ее руки и ноги были побелевшими и опухшими из-за нарушения кровообращения. Ей было больно, и я увидел, что пройдет некоторое время, прежде чем она снова сможет ходить. Тем не менее, я не мог рисковать, неся ее. Если бы кто-нибудь попытался остановить нас по пути, мне отчаянно понадобились бы мои руки, и, вероятно, Ламби тоже.
  
  Я промокнул запястья и лодыжки Тары холодной водой из ванной. Потом достала из туалета тонкое хлопковое платье. В том виде, в каком она была, она выглядела лучше, но трусики и полупрозрачный бюстгальтер просто не идеальны для путешествий во время войны.
  
  Таре потребовались драгоценные минуты, чтобы держаться на ногах. Мы совершили проверку этого по комнате. Я послал Лэмби в холл проверить, свободен ли выход.
  
  Мгновение спустя он просунул голову в край двери и поманил нас. Мы бежали к лифту настолько быстро, насколько позволяло состояние Тары. Как только я нажал кнопку, я увидел, как в коридоре открылась дверь.
  
  Мы добрались до первого этажа, и дверь лифта медленно открылась. Сквозь щель увидел солдат. Хуже того, там был полковник Кариб Джером с пистолетом, направленным в нас.
  
  Я нырнул за металлическую дверь и одновременно нажал кнопку подвала. Пуля отскочила от металлических стен лифта. Это было чудо, что никто из нас не пострадал. Дверь закрылась, и мы вошли внутрь. Казалось, что прошли часы. Если в гараже не было бы машины или выход был заблокирован, Дэвид Хок мог бы списать одного из своих агентов. Том Сойер потерял бы свою дочь, а Ной потерял чертовски хорошего помощника.
  
  Мне было интересно, где был другой помощник Ноя. Наверное, мертв. Если бы Джером убедил его отпустить его за изрядную сумму, он мог бы ожидать пули. У полковника не будет причин сдержать свое слово. Было очевидно, что было ошибкой оставлять бедного простака Како наедине с таким типом.
  
  Лифт ударился о воздушный буфер на цокольном этаже. Мы были в гараже. Было много машин, принадлежащих гостям, и более высокооплачиваемому персоналу, но я не ожидал найти в них ключи, и у меня едва хватило бы времени проверить их все. На выезде стоял военный грузовик. Вероятно, он был готов на случай чрезвычайных ситуаций и быстро заработал. За исключением того, что он казался в миле отсюда.
  
  Я указал на это. «Беги к той машине», - сказал я. «Заведи его , пока я прикрываю отступление».
  
  Они побежали. По крайней мере, Лэмби бежал так быстро, как только мог, как тащил за руку спотыкающуюся Тару. Двери лифта открылись. Когда они открылись до двух дюймов, я выстрелил в щель, следуя примеру Джерома. Я услышал крик и надеялся, что это полковник. Я продолжал стрелять, когда дверь открывалась еще больше, и раздались новые крики. Наконец кому-то пришла в голову блестящая идея отправить лифт обратно наверх. Я продолжал стрелять, пока дверь не закрылась полностью. Теперь у нас было небольшое преимущество. Я бросился к грузовику и прыгнул рядом с Тарой, которая запустила двигатель, а затем устроилась на сиденье рядом с водителем. Счастливая. Если бы это была Митзи Гарднер, мы бы спорили о том, кто будет водить машину, а на это сейчас не было времени.
  
  Я поехал на второй передаче и свернул на съезд. Его не забаррикадировали. Когда я проезжал мимо главного входа в отель и взглянул на дверь, я увидел, как Джером с несколькими своими людьми выбежал наружу. Они остановились на лестнице, чтобы стрелять в нас, но поторопились. Выстрелы прошли низко.
  
  Я сделал зигзаг, чтобы свести к минимуму их дальнейшие шансы на попадание, и услышал, как Ламби стреляет сзади. Я крикнул ему, чтобы он подтянулся. Он меня не слышал. Или, может быть, он был слишком взволнован, чтобы отреагировать.
  
  Тогда было уже поздно. Я услышал короткий крик и в зеркало заднего вида увидел, как Лэмби выпал из машины. он синий лежал неподвижно посреди дороги. Передняя часть его рубашки была пропитана кровью. Его тело сотрясалось от попавших в него пуль. Джером отомстил ему теперь, когда мы были слишком далеко, чтобы нас поймать.
  
  Я сосредоточился на вождении, стараясь не обращать внимания на усталость. За нами больше не свистели пули. Джером со своими солдатами побежал к машинам, припаркованным у входа в отель. Мы были далеко от дома и в безопасности.
  
  На бульваре я свернул и нажал на педаль газа. Грузовик больше подходил для перевозки тяжелых грузов, чем для увеличения скорости. У нас было некоторое время, но этого было недостаточно, чтобы избежать преследования полковника.
  
  Мы были за городом и направились к отелю Ноя. Что-то нужно было решить быстро. Я не мог избежать Джерома на прибрежной дороге. У меня было два варианта. Первый - спрятать грузовик в сарае за старой гостиницей. Другой была плохая дорога, петляющая через горы.
  
  Мне пришло в голову, что полковник, вероятно, знал о существовании гостиницы и что Ной ею пользовался. Ему даже не пришлось бы драться. Все здание было деревянным. Он мог нас сжечь.
  
  Поэтому я выбрал горный маршрут. Наш тяжелый грузовик мог преодолевать выбоины и ухабы, вероятно, лучше, чем более легкие машины позади нас, и они не могли двигаться быстрее нас по этой дороге.
  
  К тому времени, как мы достигли поворота, они нас не заметили. Я выключил свет и повернул руль. Теперь мы были невидимы среди джунглей для двух джипов, проезжающих мимо нас по главной дороге. Отлично. Я остановился, вынул прожектор из держателя и подошел к грузовой платформе, чтобы посмотреть, что у нас с собой. А может, Ламби уронил пистолет. Мои запасы боеприпасов были на исходе.
  
  Я не смог найти пистолет между мотками веревки, лопатой и тремя ящиками. Я уже собирался бежать, когда свет прожектора упал на текст на одном из ящиков: «Динамит». Я вытащил коробку вперед. Несколько стержней выпали, но большинство из них все еще было аккуратно обернуто опилками.
  
  Если полковник Джером узнает, что мы съехали с главной дороги, он, несомненно, развернется. Но мы были готовы его принять. Мы проехали около ста метров в джунгли. Я выскочил из грузового отсека и побежал обратно к перекрестку, приготовляясь по пути. Я сделал это к тому моменту, когда джипы Джерома показались мне в поле зрения. Они ехали быстро, выскочили за угол, а я уклонился от их фонарей. Вдалеке они заметили грузовик и, торжествующе крича, поехали к нему. Когда ко мне приблизился первый джип, я зажег фитиль. Я бросил динамитную шашку на заднее сиденье и нырнул как можно дальше в листву.
  
  Взрыв произошел сразу же и отбросил меня обратно на дорогу. Но мое физическое состояние было намного лучше, чем у пассажиров джипа. Я все еще затаил дыхание, когда услышал зовущий меня голос Тары. Я встал раньше, чем хотелось бы, и жестом приказал ей держаться подальше, глядя на глубокую воронку, образовавшуюся в дороге. Позади меня к повороту подъехал второй джип. Мы с девушкой побежали обратно к грузовику. Мы уже ехали на полной скорости, когда джип с визгом тормозов остановился у кратера воронки. В зеркало заднего вида я увидел высокую фигуру Джерома, склонившегося над огромной выбоиной на дороге. Пули свистели за нами, но мы были уже слишком далеко, и они вряд ли могли нам навредить.
  
  Тара не понимала, что произошло. Я объяснил ей, что нашел в кузове грузовика, наклонился, чтобы быстро поцеловать ее, затем снова сосредоточился на дороге.
  
  «На данный момент мы в безопасности», - сказал я ей. «Они не могут проехать через эту яму, иначе им придется рубить деревья. А на это нужно время. Приготовьтесь к прогулке по бурному морю ».
  
  В темноте я чуть не врезался в дерево, когда повернул за угол, и это напомнило мне, что мне нужен свет. Риск быть обнаруженным сейчас имел меньшее значение, чем риск столкнуться с деревом. Взгляд на часы сказал мне, что ночь уже кончалась. К тому времени, как мы дойдем до самых труднопроходимых мест, будет почти светло. Это сделало это намного проще.
  
  Но пока было все еще темно, и свет фар пробивался сквозь густую листву. Таре пришлось держаться за косяк двери, чтобы не удариться головой о крышу. Она протянула несколько миль, потом горько засмеялась.
  
  «Ник», - сказала она. «Не думаю, что я подхожу для этого. Я был без ума от того, чтобы приехать сюда и встретить Флеминга. Это было так романтично ». Ее смех прозвучал разочарованно. «Теперь я понимаю, что это на самом деле».
  
  Я усмехнулся. - «Сказочный мир разочаровывает?»
  
  Так что она была напугана, говорила, чтобы сдержать себя. Мы забирались все выше и выше, и дальше будет еще жестче. Я подумал, что это хороший повод отпустить поводья. Наконец, тревога - это стимулятор, а секс - отличный транквилизатор. Я остановился и повернул ключ зажигания. Было очень тихо. Я вышел, обошел машину, открыл дверь со стороны Тары и вытащил ее. Я подтащил ее к машине, чтобы можно было проверить местность при свете фар, нет ли змей или дикобразов, которые могут испортить веселье. Ее рот был таким же голодным, как и мой. Ей было так же тяжело, как и мне. Прошло много времени, прежде чем мы, наконец, сели в грузовик полностью измотанными и довольными. Я улыбнулась. 'Ты чувствуешь себя лучше?' Она кивнула, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
  
  К тому времени, как мы достигли отвесной скалы, было уже светло. Я сказал Таре держать глаза закрытыми на некоторое время, и, конечно же, она сразу же открыла их, чтобы с интересом выглянуть наружу. Когда она выглянула в окно и увидела только бездну, она побледнела. Она села прямо, вздернув подбородок.
  
  Когда мы миновали опасную часть пропасти, я подумал о Флеминге. В том месте, где дорога зашла в тупик, мы вышли и продолжили путь пешком. Теперь я обнаружил то, чего раньше не замечал. Тропа уходила в крутое ущелье; за краем, с другой стороны, были пещеры, где жило ранее избыточное население племени. На данный момент вроде бы там никто не жил. Толстые деревянные ворота крепости были закрыты. Я постучал по нему рукояткой пистолета. Через несколько минут я услышал грохот цепей и перекладывание деревянных болтов. Затем ворота распахнулись внутрь, и мужчина в белой мантии поманил нас внутрь. Тара выглядела так, будто увидела привидение.
  
  Ной ласково поприветствовал девушку, сказал, что Флеминг чувствует себя лучше, затем переключился в отдел плохих новостей.
  
  «Нашу линию перерезали прошлой ночью. Мы ничего не слышали изнутри с тех пор, как вы уехали. Вы можете сказать мне, какова ситуация в Порт-оф-Спейн?
  
  Я подозревал, что старый отель на окраине города был чем-то большим, чем просто местом проживания для соплеменников, желающих посетить город. Это должен был быть центр новостей для сообщений, которые приходили из города и передавались с помощью барабана джунглей. Если сообщений больше не было, это означало, что Джером совершил набег на нее.
  
  Я был сильно уставшим. Начали накапливаться часы долгого напряжения. Эта старая крепость была неприступной. Короли, пираты и повстанцы всегда тщетно пытались бросить вызов высоким стенам в древние времена. Но на этот раз единственной защитой были мой «Люгер» и горстка пуль, изящный маленький ларек Митзи Гарднер и несколько ящиков динамита. Немного против современной оснащенной армии. Я прислонился к толстой каменной стене и проинформировал Ноя. Я сказал ему, что собираюсь сделать с динамитом.
  
  «Я должен был сразу взорвать этот обрыв», - признался я.
  
  «Но тогда я об этом не подумал, а сейчас это слишком далеко. Но я превращаю этот маршрут в минное поле. Я ожидаю, что Джером приедет сюда днем ​​на джипах. Его ждет сюрприз. Мне нужны носильщики.
  
  Ной собрал команду, а я представил девушек.
  
  
  
  
  
  
  Глава 8
  
  
  
  
  
  Люди вытащили динамит из грузовика. Они отнесли открытый ящик в форт, оставив полный ящик для устройства мин по дороге. Перед тем, как покинуть грузовик, я вынул ротор из распределителя, чтобы никто другой не мог завести грузовик. Я превратил путь в минное поле, убедившись, что детонаторы установлены таким образом, чтобы один человек мог взорвать каждый заряд независимо от других. Пока я работал, я слышал барабаны в крепости; это были не сообщения, а церемониальные звуки. Я предположил, что Ной пытался немного поднять боевой дух.
  
  К тому времени, как я закончил, я чувствовал себя совершенно измотанным и голодным. Я с трудом добрался до крепости. Действительно, был ритуал. Священных птиц убивали и варили в кипящей воде. Обнаженные соплеменники с копьями танцевали вокруг котла. У них было отличное оружие для борьбы с базуками и автоматами.
  
  Ной позаботился об этом прежде, чем я успел кое что поесть. Я не успел даже наполовину заснуть. Когда Ной разбудил меня, я лежал в прохладной темной комнате; По теневой линии у двери я мог видеть, что солнце уже достигло полуденной позиции. Я поставил человека на стражу у тропы. С этого места должно быть слышно приближение транспортных средств издалека. Теперь он стоял перед Ноем, и он был взволнован.
  
  
  
  «Военные подошли к грузовику», - сказал Ной.
  
  Я сразу проснулся. - 'Сколько их?'
  
  «Он не умеет считать». - Ной заговорил с наблюдателем.
  
  «Он говорит:« много, много ».
  
  Я встал и побежал к воротам. К настоящему времени они должны были идти по тропе, и я хотел убедиться, что они не обнаружили динамит. Танец войны был окончен, и люди, ушедшие в свои пещеры, бежали обратно в крепость.
  
  Я миновал дверь комнаты Флеминга и на мгновение замер. Он стоял у двери между двумя девушками. На его забинтованной руке не было ни уродливых красных полос, ни серого цвета на шоколадно-коричневом лице. У меня не было времени останавливаться на этом, но быстрое выздоровление Флеминга меня удивило. Я выбросил это из головы, продолжая идти. Я пробежал через ворота и побежал по тропинке. Если бы они были быстрыми, я мог бы столкнуться с ними, но я должен был быть уверен.
  
  Когда дошел до перевала, то я еще ничего не видел. Теперь я был на поляне и через вершины деревьев я мог видеть грузовик на дне оврага примерно в полумиле ниже. Группа из примерно тридцати человек, стоявших рядом, не собиралась взбираться наверх. Интересно, почему? Потом я услышал позади себя шум. Это был Митзи. У нее был ответ.
  
  «Есть еще одна атака с другой стороны, Ник. Лодки, в бухте. Много лодок.'
  
  Это объясняло, почему группа все еще ждала внизу. Это было совместное действие, движение клешни, которое начнется одновременно на двух фронтах. Я обнял ее за плечо. "Вы можете взорвать мины?"
  
  «Это всегда было моей целью в жизни. Что я должен делать?'
  
  Я показал ей зажигание, вручил ей зажигалку и сказал, что делать. «Путь между этими двумя точками был заминирован». Я указал ей на два момента. «Зажигание справа зажигает самый низкий заряд через три минуты после зажигания предохранителя. Когда первая группа достигнет поворота, ее нужно зажечь. Надеюсь, этого будет достаточно, хотя некоторые солдаты временами бывают глупы. Не торопитесь. Но остановите их ».
  
  'С удовольствием.' Она поцеловала меня, и у меня создалось впечатление, что она целует меня на прощание. «Удачи с флотом».
  
  Я усмехнулся. 'Это будет работать. Доверься Ною ».
  
  Я уверял лучше, чем чувствовал. У нас не было снаряжения, чтобы долго выдерживать осаду с двух сторон. В рамках имеющихся возможностей я должен был делать то, что было в моих силах, но что-то подсказывало мне, что для того, чтобы пережить этот день, потребуется чудо.
  
  За время моего отсутствия в крепости произошли серьезные изменения. Племя было занято. Лестницы стояли у сплошной крыши, которая также служила защитной стеной, и камни размером с череп приносили в ведрах, которые передавались из рук в руки, как конвейерная лента.
  
  Как ни странно, это было воодушевляющее зрелище. Ритмичное покачивание всех этих черных рук, передающих материал, как живая змея, вселяло уверенность в этих людей, которые, вероятно, никогда в своей жизни не вели настоящих войн.
  
  Ной сохранял вид, но казался менее уверенным, чем его люди. Он разговаривал с Флемингом в тихом уголке у ворот. Флеминг оперся на табурет и, казалось, пытался в чем-то убедить Ноя. Я подошел ближе, чтобы следить за разговором.
  
  «Хорошо, Ной, я хочу верить, что Джером ведет двойную игру. Но я не могу позволить вам и вашим людям рисковать своей жизнью ради моего дела. Если Джером настолько силен, то я должен подчиниться, как я подчинился генералу Хаммонду. Я сдамся и буду сослан в Соединенные Штаты. Джером - способный человек, и этот остров в конце концов пережил военную диктатуру раньше. Может, я даже смогу дать ему совет. Я хочу, чтобы вы передали ему мое сообщение.
  
  Послать Джерому послание мира было все равно что подписать свой смертный приговор. Даже если бы полковник оставил Ноя и его племя в покое, я бы ни на минуту не принадлежал стране живых. Я думал, что это достаточно плохо, чтобы встретить поражение. Я ненавидел это. Но было еще хуже это, чтобы представить, что случилось бы со мной, если бы Джером был так обижен, как я думал. Я ждал ответа Патриарха. Это разразилось утомительной тирадой.
  
  Флеминг, я уважаю ваш идеализм, но он ослепляет вас. Когда генерал Хаммонд избавился от вас, люди все еще верили, что он оставит остров островитянам. Он мог позволить себе изгнать вас. Кариб Джером не может быть таким щедрым. Он настолько же непопулярен, насколько амбициозен. Пока ты жив, ты для него угроза. И на карту поставлена ​​не только ваша жизнь. Если Джером удастся осуществить задуманное, он превратит эту гору в ракетную базу. Он прогонит нас и приведет сюда наших врагов. Он не может оставаться у власти без поддержки России. Эта гора была нашим священным домом на протяжении веков. Наши люди скорее умрут, чем бросят эту гору ».
  
  Старик говорил хорошо. Он убедил Флеминга, который показал, что не нечувствителен к разумным аргументам. «Признаюсь, ты прав, Ной. Я слишком долго жил в мире грез. Надежда иногда принимает соблазнительный облик. Если я тебе понадоблюсь, я могу одной рукой кидать камни ».
  
  Он коснулся руки Ноя в знак уважения, затем захромал здоровой ногой к парапету.
  
  Ной поманил меня. Я забрался на крышу и посмотрел через зубчатую стену на вход в лагуну. Приближающийся флот напомнил мне о том, как англичане эвакуировались из Дюнкерка во время Второй мировой войны. Каждая рыбацкая лодка, каждое прогулочное судно, короче говоря, все, что можно было найти в Порт-оф-Спейне, приближалось к горе.
  
  Я мечтал об американских торпедных катерах и о прикрытии с воздуха быстрыми истребителями. Но это был прекрасный сон наяву.
  
  Первые лодки плыли одну за другой на максимальной скорости по воде в нашем направлении. Лодки, плывущие за ним, уцелеют. Первые столкнутся с сюрпризом. Они приблизились быстро, очевидно, не обращая внимания на подводную плотину, которая остановит их движение. Репутация Ноя отпугнула бы людей от этой маленькой гавани, поэтому они ничего не знали о затопленной плотине.
  
  Я наблюдал, как первые две яхты мчались вместе рядом. Даже без бинокля я мог видеть базуки и пулеметы, которые люди держали на палубе. Они ударились о плотину одновременно со звуком треска металла. Носовые части поднялись на дыбы, корпус затрясся, и сотрясение швырнуло людей с палубы в море. И, чтобы отпраздновать кораблекрушение, в то же время раздался хлопок первого заряда, который взорвала Митзи.
  
  За первыми двумя несчастными яхтами стояли два буксира, которые уже не могли затормозить. Они врезались в каменную стену и повисли под углом. Из мужчин, упавших за борт, некоторые утонули под тяжестью ботинок и другого снаряжения, другим удалось зацепиться за плотину. Следующим лодкам удалось остановиться посреди лагуны. Но три катера, нагруженные солдатами, вооруженными до зубов, ударились о плотину, не получив при этом заметных повреждений. Они нащупали неожиданное препятствие палками. Они лежали на высоте барьера от наводнения на лестнице, ведущей к крепости.
  
  Люди из первого катера начали переходить через плотину к лестнице. Третий катер слегка отступил и дал залп прикрытия в сторону парапета.
  
  Я не заметил, что Ной поднялся по лестнице, но заметил, что он стоит рядом со мной. У него был бамбуковый перископ с дополнительным зеркалом, которое позволяло ему смотреть прямо через парапет. Он поднял руку, готовый подать сигнал. Вдоль парапета стояли коричневые фигуры, каждая с камнем в руках.
  
  Из-за стрельбы лодок все отчетливее слышался звук солдатских сапог. Затем я услышал рычание по ту сторону стены и понял, что солдаты сейчас прямо под нами. Ной опустил руку. Внезапно у стены возникло движение.
  
  Мужчины забыли о пулях, которые свистели у них над головами, наклонились над стеной толщиной в восемь футов, бросили камни и снова укрылись. Трое из них рухнули от ран. Другие унесли их и заняли их места.
  
  Огонь прикрытия внезапно прекратился. Я посмотрел вдоль зубчатых стен до подножия лестницы. Я увидел падающих солдат: цепная реакция тел, катящихся к морю.
  
  Люди Ноя снова принесли камни и приготовились к повторению успеха.
  
  Обстрел прикрытия возобновился, и смертоносный свинец снова свистел над зубчатыми стенами, пробивая дыры в обветренной стене.
  
  
  
  
  
  
  Глава 9
  
  
  
  
  
  Второй взрыв потряс джунгли. Значит, Митзи пришлось зажечь второй заряд. Сейчас я не нужен Ною. Я все равно не смог попасть в лодки из «Люгера», и пули из их артиллерии пока не слишком сильно повреждали стену. Старый великан хорошо контролировал лестницу. Я побежал к тропинке. Митзи сидела на земле с третьим взрывателем в руке и выглядела встревоженной. «Они поумнели», - сказала она мне. «В первый раз у меня было семь, а во второй раз четыре, все вместе. Но теперь они идут один за другим. С дистанцией восемь метров. Обидно, целая мина для одного человека.
  
  «Нет, они того не стоят», - согласился я. 'Неважно. Я буду уничтожать их индивидуально ».
  
  Пошли вперед солдаты. Они не рвались в бой, но пошли, подгоняемые руганью офицеров позади них. Они смотрели не вперед, а в сторону и на землю в поисках мин-ловушек.
  
  Я побежал через подлесок к подходящему для меня месту. Выступающий кусок камня, закрывающий тропу снизу. Если бы я смог попасть туда раньше, чем солдаты, то смог бы поработать конструктивно со своим «Люгером». Я только что добрался туда, когда первый человек оказался в пределах досягаемости. Он был невысоким, коренастым и очень смуглым. Его лицо было залито потом. Он остановился, чтобы перевести дыхание, затем медленно пошел обратно, не сводя глаз с тропы. Я прицелился из люгера, потом передумал и снова убрал его в кобуру. Был способ получше. В конце концов, он не знал, что я был там.
  
  Мои запасы боеприпасов в любом случае оставляли желать лучшего, и я пока не мог рассчитывать на них. Я вынул стилет из ножен на правом предплечье. Когда солдат прошел подо мной, я прыгнул на него сзади. Я сбил его с ног. Казалось, что немного воздуха, который у него остался в легких, выдувается из него. У меня не принято убивать бессознательных противников. Но на этот раз у меня не было выбора. Теперь я не мог позволить себе роскошь брать пленных. Неохотно закончив работу, я затащил его под куст, взял его винтовку и патронташ и помчался обратно в свое укрытие. Если бы я продолжал в том же духе, я мог бы таким образом уничтожить немало, а также накопить запас оружия. Удобно и разумно!
  
  Следующий высунул нос из-за угла. Он остановился с изумлением в глазах, когда увидел перед собой пятна крови на земле. Он поднял голову еще больше, повернулся и увидел меня. Он нес на ремне перед животом автомат, и этот автомат многообещающе качнулся в мою сторону.Я быстро выдернул пистолет из кобуры и выпустил пулю ему в голову, прежде чем он успел спустить курок. Я молча поблагодарил Хока за тренировки в скорости и ловкости, которые все лучшие агенты AX должны делать на регулярной основе и которые я обычно презираю, потому что они имеют привычку всегда сокращать мои отпуска. Но иногда на долю секунды больше скорости означает разницу между жизнью и смертью. «Оставайся скромным, Ник, - подумал я.
  
  Но все равно сделано красиво.
  
  К сожалению, мужчина откатился от тропы так далеко, чтобы больше не находиться в слепой зоне. Но я не мог отказаться от этого автомата.
  
  С люгером в правой руке я спрыгнул, бросился к трупу и начал быстро работать, не отрывая глаз от следа. Он был заряжен боеприпасами, как вьючный мул. Золотая жила!
  
  Я скатил его по краю дорожки в кусты, собрал оружие и побежал обратно на свое место. Еще никто не вышел из-за угла. Странно. Некоторое время я был занят. Должно быть, они слышали Люгер.
  
  Я подождал еще десять минут, но никто не появился, и я начал чувствовать, что зря трачу время. Я вернулся к Митзи со своей добычей. Отсюда я мог видеть внизу грузовики и джипы. Солдаты собрались вокруг человека с рацией. Вероятно, они ждали новых приказов от кого-то более высокого по должности. Митзи оценивающе посмотрела на наше новое оружие. Я усмехнулся.
  
  «Они не остановят все, что Джером может бросить в нас, но, по крайней мере, у нас есть маленький козырь. Эта маленькая армия внизу будет знать, что мы вооружены
  
  Я указал на группу внизу. «Они меняют свои планы. Путь слишком опасен, и я не думаю, что они пойдут в еще одну лобовую атаку. Но держите их под прицелом и предупреждайте меня, если я ошибаюсь ».
  
  Она облизнула губы. - Оставь здесь винтовку, ладно? Может быть, я смогу сделать с ним что-нибудь полезное ».
  
  Я оставил винтовку и немного боеприпасов. Едва я ушел, я услышал новый звук - грохот мины на прибрежной дороге. Видно пришло время снова взорвать динамит.
  
  Я покончил с заряжанием, когда новые машины остановились в конце дороги. Солдаты вышли, и я увидел человека с рацией. Я понятия не имел, что эти солдаты будут подходить группами. Я не стал ждать, пока они разойдутся, а взорвал первый заряд.
  
  Он взорвался под джипом, а также уничтожил два грузовика. Когда шум взрывов стих, я выпустил очередь из автомата по машинам позади. Машины, которые все еще были целы, переключились на задний ход и осторожно двинулись назад. Похоже, там какое-то время будет тихо, и я решил вернуться в крепость. На крыше было шумно. Все были в укрытиях, так как базуки и дальнобойные винтовки продолжали обстреливать парапет. Ной поманил меня взглянуть в его перископ. Я видел большие группы солдат, идущих через барьер от наводнения к лестнице. Некоторые уже достигли лестницы и начали подниматься по ней. Ной выглядел мрачным.
  
  Все движение шло быстрее, чем мне хотелось бы. Если бы прикрытие продолжалось дольше, они поразили бы своих людей, но мы не могли их достать, пока огонь не прекратится. Я постучал по автомату и велел Ною предупредить меня, когда они будут наверху.
  
  Однако в этом не было необходимости. Через несколько секунд огонь прикрытия внезапно прекратился. Это был знак для меня. Я услышал, как подошвы подошли ближе, когда я шагнул между двумя зубцами. Я чуть не попал в лицо солдату автоматом, но он отклонился, когда солдат сделал последний шаг. Выстрел из автомата бросил его на мужчину позади него. Они оба упали через край. Я продолжал стрелять, пока лестница и большая часть плотины не были расчищены. Последние мужчины бросились обратно к своим лодкам и укрылись, нырнув в воду.
  
  Стрельбы больше не было. Флот отошел к дальнему концу плотины и встал на якорь там, где мы с Митзи обнимали друг друга в соленой воде. Казалось, век назад.
  
  Я вернулся к Ною. Я устроился поудобнее и закурил одну из длинных, тонких и очень вкусных сигарет, сделанных специально для меня в Стамбуле. «Это был первый акт», - сказал я. «Мы, наверное, можем немного отдохнуть».
  
  «Это может быть правдой для тебя, Ник. Я вам очень благодарен за все, что вы сделали. Но осада еще не прорвана, только задержана и ненадолго. Армия Джерома вернется. Я знаю, что мои люди думают, что они выиграли, и поэтому ожидают вечеринки. Если я не устрою им пир, они подумают, что я забываю благодарить богов за победу, и опасаются, что боги больше не будут благоволить нам. Тогда они потеряют желание сражаться ».
  
  Ной оставил меня организовать торжество со священным огнем, барабанами и церемониальными танцами. Я разделил свое время между наблюдением за праздником и наблюдением за вражеским флотом. Некоторые корабли пришвартовались на берегу. Я был действительно удивлен, что солдаты остались рядом с лодками и не пытались добраться до крепости через пляж. Рации будут раскалены от приказов и встречных донесений.
  
  Я стоял и смотрел на воду, как вдруг почувствовал руку в своей. Это была теплая рука, цеплявшаяся за мои пальцы. Я огляделась. Надо мной склонилась девушка. Она была обнажена ниже пояса, и ее кожа светилась от церемониального танца. Ее груди вздулись. мое лицо. Мое дыхание стало учащаться. И это еще не все.
  
  Я должен был следить сейчас, когда все были заняты вечеринками. Но и на меня эти проклятые барабаны не подействовали. Кроме того, на лодках не было заметных действий. Я спустился по лестнице вслед за ней. Мы нашли друг друга на мягкой клумбе из листьев в тихом уголке у ворот.
  
  Потом все было кончено. Звук барабанов стал приглушенным. Это было немного похоже на молитву, и я почувствовал странное спокойствие. Я помог девушке подняться, и мы пошли обратно, взявшись за руки. Я оставил ее, чтобы она вернулась к парапету и посмотрела на стены.
  
  Флот ушел в открытое море! Один катер все еще находился в лагуне и готовился последним покинуть естественную гавань. Что, черт возьми, случилось? Я спустился вниз, чтобы проинформировать Ноя, который только что разговаривал с Флемингом и Тарой. Я рассказал им новости.
  
  «Теперь мы можем забрать отсюда Флеминга и девочек», - сказал я. «Может быть, мы сможем перебраться на другой остров и послать сообщение Соединенным Штатам. Затем они могут забрать нас самолетом. Таким образом, по крайней мере, Флеминг останется в живых, чтобы попытаться снова. А я могу вернуться позже, чтобы ликвидировать полковника ».
  
  Но Флеминг не хотел об этом слышать. Никаких самолетов. Никакой ликвидации Джерома. Я сдался и кисло сказал ему, что это его личное дело. Он просто должен был уладить это с Ноем, пока я осматривал разбитые лодки.
  
  Ной выбрал мне в помощь нескольких человек. «Лучшие пловцы», - сказал он. Пловцы мне не понадобились, только носильщики. Я воспользовался возможностью, чтобы узнать, как дела у Митзи.
  
  Она все еще была там, где я ее оставил, но джипов под ней не было. Только грузовик все еще был там. Она сказала мне, что они уехали все сразу; вероятно, в то же время когда отплыли корабли. Я сказал ей про это, и она скептически посмотрела на меня.
  
  «Вы же не думаете, что Джером сдастся, не так ли? Что он будет делать?
  
  Я не сказал Ною и Флемингу то, что думал на самом деле. Но я мог поговорить с Митзи. «Замечу, что он умолял Кастро о помощи. Я предсказываю, что мы можем ожидать бомбардировщиков, канонерских лодок и всего прочего, что Россия может отправить на нашу голову через Кубу. Надеюсь, нас здесь больше не будет ». Я рассказал ей о лодках, которые потерпели крушение на плотине, и что я намеревался посоветовать Ною отправить его племя на некоторое время подальше в джунгли, когда мы уйдем. Земля под ногами может сильно накалиться.
  
  Она посмотрела на меня с жалостью. «Безнадежная миссия. Удачи с этим ».
  
  
  
  
  
  
  Глава 10
  
  
  
  
  
  Встречный ветер был достаточно сильным, чтобы поколебать поверхность воды, но почти не замедлил нашу скорость. Буксир был рассчитан не на скорость, а на буксировку барж, перевозящих продукцию из внутренних районов в Порт-оф-Спейн, и хотя мы плыли на максимальной скорости, у меня было ощущение, что мы ползем.
  
  С помощью людей Ноя я освободил эту лодку, которая села на мель во время атаки противника, и после небольшого ремонта она нам пригодилась.
  
  Ной послал своих людей в район по другую сторону гор, где они рассредоточились, чтобы не попасть в руки солдат Джерома. Я мог заставить Ноя осознать, что крепость больше не надежна, и с трудом убедил его пойти с нами. Он предпочел бы остаться со своим племенем, но я указал ему, что он лучше служил своему племени, идя с нами и помогая нам. Кроме того, теперь, когда стало известно, что он взял Флеминга под свое крыло, ему, несомненно, пришлось заплатить эту цену. Флеминг тоже решительно настаивал, чтобы он сопровождал нас, и в конце концов тот неохотно уступил.
  
  Теперь выходим из лагуны на захваченном буксирном катере. На той скорости, которая у нас была, даже до ближайшего острова путешествие превратилось отчасти в ночное путешествие. Однако при ярком солнечном свете мы теперь становились легкой добычей, если вражеские самолеты появлялись до того, как мы покинули лагуну. Затем я хотел попытаться плыть под прикрытием побережья и скрыться незамеченным, а затем пересечь открытое море в том месте, где нас не ждали.
  
  Повсюду, где мы плыли, песчаные отмели были неглубокими, но, по крайней мере, я не видел никаких средств защиты от наводнений ниже уровня моря. Если бы нас обнаружили? . Тогда у нас было бы мало надежды.
  
  Я пошел по изгибу лагуны. Берег до самой воды зарос джунглями. Сланец уходил под воду в подводный каньон. Я держался как можно ближе к берегу. Я надеялся, что буксир у темной листвы не будет виден на расстоянии. Но это оказалось тщетной надеждой.
  
  Мы были почти у цели, когда услышали приближение самолета. Он летел медленно и низко, казалось, не замечал нас, пока не оказался прямо над нами, и полетел, чтобы быстро повернуть. Самолет не будет нести бомбовую нагрузку, но на каким-то образом он был бы вооружен, иначе он не потрудился бы лететь обратно.
  
  Маленькая рабочая лошадка, которую мы угнали, имела хорошую маневренность, и я быстро поворачивал. Ной втолкнул Флеминга в кабину позади меня, вытолкнул туда Тару, растянувшуюся на палубе.
  
  Быстрый град пуль оставил к нам след через воду. Я изменил курс, и пули не попали в цель. Когда самолет прилетел во второй раз, я услышал грохот нашего пулемета. Беглый взгляд на корму показал мне, что Митзи по-прежнему хорошая девочка. Оружие было у нее в руках, и она тоже попала в цель. Бензобак в одном из крыльев взорвался, и самолет рухнул в море. Митзи опустила автомат и подал мне знак победы.
  
  Я еще не осмеливался радоваться. Самолет несомненно имел радиосвязь с базой. Теперь, когда этого не стало, другие летчики, похоже, подвели итоги. Но это могло занять некоторое время, и мы не собирались их ждать.
  
  В устье лагуны глубина была настолько мелкой, что песчаные отмели были хорошо видны невооруженным глазом. Но у буксира была небольшая осадка, и мы прошли без труда. Я свернул с мыса в открытое море. И я сразу их увидел: два острых, как бритва, носа быстроходных патрульных катеров рассекали воду. Стройные борзые мчались к нам на полном ходу, как только увидели нас. И они сразу нас увидели. Наш четырехцилиндровый Dodge не смог бы противостоять мощным двигателям в их машинных отделениях.
  
  Все, что мы могли сделать, это выиграть время. Возможно, вернемся к сомнительной защите крепости? Я подумал, справимся ли мы. Я маневрировал буксиром и спросил. "Кто-нибудь здесь знает, как управлять лодкой?"
  
  Девочки могли делать это. Конечно, они плавали только на яхтах, но работа буксира не сильно отличалась.
  
  «Подмените меня. Возвращаемся в крепость. Придется подождать до темноты, прежде чем пытаться снова.
  
  Тара проскользнула мимо Флеминга и взяла штурвал. Она сказала напряженным тоном. «Они слишком быстрые, Ник. Мы от них не уйдем.
  
  'Моя засада сработает. Доверься дяде Нику.
  
  У меня не было времени объяснять. Я побежал на квартердек, схватил автомат и боеприпасы и прыгнул за борт. Я пробрался вброд к берегу и нырнул в джунгли. Буксир неуклюже грохотал по прямой в сторону форта. Патрульные катера развернулись и навели свои пулеметы. Сразу за буксиром из воды били фонтаны.
  
  Но они слишком торопились. Они продолжали плыть бок о бок. Таким образом они никогда не могли пройти по узкому проходу.
  
  Это тоже не работает. Первый сел на мель на отмели. Быстроходный корабль встал на дыбы, выбросив за борт почти весь экипаж. Из укрытия в джунглях я обстрелял людей, все еще находившихся на корабле.
  
  Второй сторожевой катер тоже постигла та же участь. Но это было вне досягаемости моего автомата. К сожалению, это не сработало, и я изменил свою позицию. Они не могли меня видеть и не знали точно, где я нахожусь, но два пулемета стреляли длинными очередями в сторону деревьев, которые находился между ними. Я ждал за толстым бревном, пока они не устанут или у них не закончатся боеприпасы. В любом случае, это не заставило себя долго ждать. У них была большая проблема, чем автомат на берегу, который все равно не мог поразить их. Грохот их двигателя перерос в пронзительный визг, когда они пытались оторваться от песчаной отмели. Корма широко затряслась. Все, кроме рулевого, прыгнули за борт, чтобы не натолкнуться на острый нос. Лодка двигалась дюйм за дюймом, но двигалась. И через полминуты работы оторвалась. Экипаж вскочил на борт и вернулся в направлении Порт-оф-Спейн. Я подошел к воде и посмотрел через воду от лагуны до скалы. Наш буксир прибыл благополучно, и все только поднимались по лестнице. Я подумал, что приготовил им приятный сюрприз. Если один патруль так легко вытащил лодку из песчаной отмели, мы сможем вывести и другую. Мы бы на нём быстро уплыли из Гранд ЛаКлер. Некоторые из нас смогли бы надеть форму экипажа. Если бы кто-нибудь на побережье увидел нас, нас бы приняли за людей Джерома. И снятие катера с мели не должно было вызвать никаких проблем. я был Я планирую вернуться в крепость, забрать своих людей и направить сюда буксир. Если бы у него было достаточно сил для буксировки баржи, он мог бы без труда вытащить патрульный катер.
  
  Мне вдруг стало очень хорошо. Пока я не услышал голоса. И скрип сапог, поднимающихся на холм позади меня. По крайней мере было четыре человека. Они то и дело говорили друг с другом. Откуда, черт возьми, они вдруг взялись? Может, их сюда подманила стрельба. Мне пора было найти более безопасное место.
  
  Я на мгновение подумал о лодке, которую видел на кормовой палубе патрульного катера. Но это не казалось лучшим решением для выхода на открытую воду. Если бы они увидели меня, я был бы мертв. Я мог бы попытаться доплыть до крепости под прикрытием нависающей листвы.
  
  Но со всей этой кровью в воде я мог быть уверен в компании. Барракуды или акулы. Лучшее, что я мог сделать, это попытаться отстать от солдат в районе, который они уже обыскали.
  
  Я подошел к земле и осторожно высунул голову над кустами. Третий патрульный катер стоял на якоре у берега, и его шлюпка лежала на полосе песка у подножия холма. Эта лодка могла перевезти горстку людей. Их было немного, иначе мне пришлось бы слышать больше голосов.
  
  Что теперь? Мне не хотелось ждать, пока солдаты появятся в моем поле зрения. Я по натуре охотник. Не люблю ждать, когда ко мне придут трудности. Я их ищу. Человек в атаке всегда имеет преимущество. Вдобавок у меня был дополнительный аргумент. Любой, кого я встречу здесь, может быть только врагом. И каждый звук, который они слышали, мог быть звуком одного из них. Им придется ждать, чтобы выстрелить, пока они не будут уверены, что не убьют ни одного из своих людей, а я могу атаковать, как только я что-нибудь увижу или услышу.
  
  Держа автомат, чтобы он не зацепился за большие листья и лианы, я начал медленно продвигаться вперед по земле. Через тридцать метров я увидел, как движется что-то коричневое. Мужчина наклонился, чтобы проползти под виноградной лозой, его внимание было сосредоточено на чем-то впереди, он был спиной ко мне. Одним быстрым движением он внезапно исчез в листве, и я потерял его из виду.
  
  Я пошел за ним. Если бы я мог убить его, это оставило бы дыру в их линии. И эта дыра будет достаточно большой, чтобы пропустить Ника Картера.
  
  Если бы я выстрелил, я бы подманил других к себе, но он мог в любой момент развернуться, увидеть меня и дать мне полный выстрел. Он был не на расстоянии броска для стилета.
  
  Я взял автомат в левую руку, потряс своим стилетом в правой руке и начал подкрадываться к нему. Я был в трех метрах позади него. Затем он повернулся. Он удивленно посмотрел на меня и поднял пистолет-пулемет. Я бросил нож. Он вонзился ему в горло прежде, чем он успел спустить курок. Он рухнул без особого шума. Я подошел к нему за стилетом.
  
  Тут моя голова взорвалась.
  
  Когда я пришел в себя, в моей голове звучало двадцать бит-групп, каждая из которых играла разные песни. Я взглянул на верхушки деревьев и увидел над армейской формой три уродливых счастливых лица. Мои руки были связаны подо мной. Один из троих был сержантом, двое других - рядовыми. Сержант заправил мой стилет за пояс, солдаты несли мой автомат и мой «Люгер». Сержант увидел, как я открыл глаза, подошел ближе и пнул ботинком мне между ребер.
  
  «За Бельмонта», - проворчал он и снова ударил меня ногой. Значит, я прооперировал горло Бельмонта. Следующим будет мое горло. С руками за спиной я ничего не мог сделать против этого форс-мажора. Он потер руки, довольный своей добычей. «Вставайте, мистер тысяча долларов», - сказал он. «И ты тоже получишь повышение по службе».
  
  Я не двинулся с места. Так что я был для них больше ценен живым, чем мертвым. Если они так хотели сдать меня в целости и сохранности, мне казалось разумным, что они тоже должны делать всю работу. Сержант щелкнул пальцами. Солдаты подняли меня на ноги. Один из них прижал «люгер» к моей лопатке и начал толкать. Было две возможности. Или я продолжал идти, иначе сломал бы себе лопатку. Я пошел дальше.
  
  Они столкнули меня с того места, где была лодка на берегу. Сержант рявкнул на остальных своих людей, чтобы они перестали искать. Они поймали меня.
  
  Ответили два голоса, и через некоторое время из джунглей появились сопровождающие их солдаты. Все они были очень довольны собой.
  
  В Сержант приказал новоприбывшим нести мертвого сослуживца, и мы уже в пути. Несущие труп впереди меня, двое других рядом со мной и сержант в тылу. Я не особо заботился о своем будущем. Вероятно, у меня была встреча с сырым подвалом и садистом, ведущим допрос, и потом встреча с петлей.
  
  Даже если Хоук узнает о моей судьбе, он ничего не сможет сделать. На своем посту ему было трудно признать, что во внутренние дела Гранд Лаклер был замешан американский агент.
  
  Когда мы были на полпути к пляжу, из джунглей раздался выстрел. Крик позади нас заставил всех обернуться. Сержант остановился. Он собирался упасть. Передняя часть его форменной куртки стала красной. Солдаты набросились на него, как будто хотели его поймать. Ускользнув от него, они направили свои винтовки на густой подлесок вокруг нас. Опять ружейный выстрел. Солдат слева от меня, подставив мне затылок получив удар головой, упал на землю. Тот, кто справа от меня, запаниковал, наклонился и побежал.
  
  Я пнул ногой лежащего. Он лежал неподвижно. Остальные двое солдат высоко подняли руки. Митзи выбрался из подлеска, наставив на них револьвер. Она застрелила одного прежде, чем я подошел достаточно близко, чтобы сжать ее запястье. Оставшийся солдат поднял руки еще выше.
  
  Она сердито посмотрела на меня. «Ты же не становишься сентиментальным, правда, Картер? У нас нет времени на заключенных ». Она высвободила запястье и повернула стрелковое оружие обратно в солдата, который к этому времени побледнел.
  
  «Стой, - сказал я. «Я хочу взять их живыми. Держите его под дулом пистолета и посмотрите, сможете ли вы развязать мне запястья одной рукой.
  
  Я повернулся, и она начала развязывать веревку на моих запястьях. Массажируя спазмы с пальцев, я подошел к солдатам с веревкой и жестом показал, что не собираюсь задушить их ею. Они поняли, что я имел в виду.
  
  Солдат, которого я сбил с ног, вскочил на ноги, как будто нес на плечах тонну свинца, и двое солдат последовали за мной к берегу, а Митзи за укрытием. Тонкое судно все еще застряло на отмели. Мы вошли в воду, и я повел двух солдат на нос. Я рассказал им, как толкать лодку, отвел Митзи на корму и помог ей подняться на палубу.
  
  Она подошла к кабине и запустила двигатель. Я услышал, как завелся двигатель, и подошел к носу. Послышалось хриплое бормотание. Потом это прекратилось. Еще один хрип, а потом совсем ничего. Мой диагноз был: неисправность. И я мог поблагодарить себя за это.
  
  «Прекрати», - крикнул я Митзи.
  
  Я прыгнул на борт, чтобы убедиться, что я был прав, и отследил дыры, оставленные моими выстрелами. Я был прав. Я попал в топливопровод при выстреле по команде. И что еще хуже, бак был пуст до дна. Ни капли бензина.
  
  Я чувствовал себя бессильным. Ни топлива, ни энергии. Ни энергии, ни патрульного катера, ни возможности покинуть остров. Абсолютно никак.
  
  Митзи закричал из кабины. «Ник, солдаты. Они убегают! '
  
  Я выстрелил в воздух, и они остановились. С опущенными плечами. Вероятно, они теперь ожидали пулю в спину. Я прыгнул на борт и подошел к ним вброд. Больше не было смысла держать их, но я хотел иметь при себе боеприпасы. Я жестом пригласил их на берег и позвал Митзи.
  
  Когда она догнала нас, я позволил ей держать одного под дулом пистолета, а другого освободил от его ботинок и штанов. Я связал штанины вместе, набил штаны патронами, затянул пояс ремнем, закинул ноги себе на шею.
  
  «А теперь отпусти их», - приказал я девушке. «Они нам больше не нужны, и они больше не могут причинить нам вреда. Два больше или меньше особой разницы не имеет ».
  
  Я жестом велел им уходить. Они не нуждались в поддержке. Когда они ушли, мы с Митзи как можно быстрее направились к крепости. Ной жарил рыбу, и небо заставило меня понять, как долго я не ел. И мои кости сказали мне, что мне нужно спать. Хотя у меня была работа до наступления темноты, пройдет некоторое время, прежде чем сойдет темнота, и я подумал, что пора сделать передышку с ромом, горячей рыбой и фруктами.
  
  Я нашел пустую комнату, упал на каменный пол и расслабился. Митзи доложит. Я понятия не имел, насколько высоко она была в списке Хоука, но если мы когда-нибудь выберемся из него живыми по какой-то безумной иронии судьбы, я пойду за ней. Она заслужила особую медаль.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  
  
  Пришло время разрушить лестницу. Теперь, когда побег по морю стал невозможен, она больше не могла нам служить.
  
  Уничтожение такого археологического сокровища было шагом, на который я не хотел идти, но это был слишком опасный доступ к крепости. Мы могли слышать, как по прибрежной дороге и по тропе приближаются машины, но Джерому может прийти в голову идея отправить по ночам гребные лодки и отправить своих людей вверх по лестнице незаметно для нас. А нас было слишком мало, чтобы следить за всеми фронтами. Глаза Ноя потемнели, когда я сказал ему, что делать.
  
  Я открыл последний ящик динамита, вынул две шашки и посмотрел на старого патриарха. «Мне тоже больно, Ной. Если мы выберемся отсюда живыми, я обещаю, что AX построит новую лестницу ».
  
  Я поднял пулемет на третью ступеньку снизу, прострелил несколько отверстий в твердом сланце, поместил динамитные шашки в более мягкую, не окисленную часть, и зажег запал. Я снова бежал и был уже внутри стен, когда произошел взрыв. Лавина натурального камня с грохотом обрушилась на воду, и когда звук стих, утес снова превратился в крутой, неприступный склон.
  
  Так что теперь осталось только две подъездные дороги, по которым надо было дежурить по ночам. доктор Флеминг выглядел неплохо, и я не сомневался, что нам удастся перевезти его на другой остров с Ноем. Остальная часть группы смогла присоединиться к людям Ноя в джунглях. Я пойду в город, найду Джерома и прикончу. Если бы военных обезглавили, все, вероятно, успокоилось бы, и Флеминга можно было бы восстановить в должности президента.
  
  Я представил план Ною, и он не возражал. Мы договорились, что в ту ночь он будет охранять прибрежную дорогу, а я буду следить за тропой. Я обучил его, показал как взрывать мины и рассказал все о сроках. Потом я исчез в другом направлении. Пока у нас был динамит, ночью на нас никто не мог напасть.
  
  Тара хотела помочь. «Мой отец послал меня помочь вам. Вы не забыли об этом? И тебе нужен отдых. Думаешь, я не могу взрывать, как Митзи, когда нужно?
  
  Осветительные спички есть, да. Но как она справится с волнением? Но, по крайней мере, ее компания сделала бы мои часы более приятными. Кроме того, я не ожидал нападения ночью. Войска полковника понесли значительные потери, и я подозревал, что после потери его патрульного катера Джерому потребуется некоторое время, чтобы зализать свои раны.
  
  Я сказал девушке, что подежурю первые часы, но она не хотела слышать об этом. Она подумала, что мне нужно расслабиться. Не имея в виду ничего особенного. Так что я потянулся и позволил сну одолеть меня.
  
  Было уже средь бела дня, когда солнце в моих глазах разбудило меня. Я снова почувствовал себя человеком, за исключением шишки на голове, где меня ударил солдат. Тара сидела спиной к стволу дерева, бодрствующая, но сонная. У нее были темные круги под глазами. Я перевернулся к ней.
  
  Ее голос звучал глухо. «Ник, я заболела, у меня болит живот. За последние несколько часов стало еще хуже ».
  
  Мы находились под высокой аркой из деревьев, и сквозь листья просачивались полосы желтого солнечного света. Кожа Тары была зеленовато-желтой и блестела крошечными капельками пота. Перед ее глазами была серая дымка. Я взял ее на руки и побежал на холм к воротам. Я вошел и позвал Ноя. Я боялся, что он все еще будет настороже. В конце концов, он был единственным знахаром, чего бы это ни стоило.
  
  Он вошел в крепость через несколько секунд после меня. Я осторожно положил Тару на пол, и Ной немедленно приступил к работе. Он пощупал железы на ее шее, схватил ее за запястье, открыл ей рот и осмотрел ее ладони. До того, как он их уронил, я увидел волдыри на кончиках пальцев.
  
  Никогда еще старик так не торопился. Он прилетел в одну из комнат. Я побежал за ним, но, не дойдя до двери, он снова вышел с плетеной циновкой и тыквами. Он уронил циновку, ударил ее ногой и жестом попросил меня положить на него девочку. Я понял что он нужен свет и некогда зажечь факелы в одной из темных комнат.
  
  Я положил Тару на циновку и снял с нее платье. Внезапно во дворе оказалась и Митзи, сначала заинтересованная, но затем обеспокоенная, когда она увидела бескровные губы девушки.
  
  Ной держал половину тыквы в одной из своих больших рук. Он встряхнул содержимое, которое напоминало смесь воды и зеленого мыла.
  
  «Назад». Его слова были резкими. Когда мы повиновались, он поднял голову Тары, открыл ей рот и вылил жидкость ей в горло. «Манчин», - сказал он размеренно. «Очень ядовитое дерево. Один укус его плода может вызвать внезапную болезненную смерть. Даже прикосновение к стволу может быть очень опасным. Вы только посмотрите на бедного ребенка ». Вдруг Тара потянулась. Ной снова поднял ее и снова вылил немного жидкости ей в горло. Пока она лежала, задыхаясь, я вспомнил, что уже знал о манцинелле. Это было довольно серьезно, как только что упомянул Ной.
  
  Старику нужна была помощь. Он сказал: «Налейте немного жидкости ей на пальцы. Не трите!
  
  Я это сделал. Он повернул ее, чтобы мы могли видеть ее спину. Она тоже была покрыта листьями. Я вылил жидкость ей на спину, когда ее тело сжалось в болезненных спазмах.
  
  Я слышал, как старик вздохнул с облегчением. «Я думаю, что мы сделали это как раз вовремя», - сказал он. "Она поправится".
  
  Через некоторое время судороги прекратились, и девочка лежала неподвижно. Теперь Ной поставил тыкву с мыльной смесью и взял другие тыквы. Он начал делать густую эмульсию из белого порошка и чего-то похожего на мед. Он перевернул девушку и налил ей. Затем он положил ее на бок.
  
  'Теперь ваша очередь.' Он встал, расстегнул мою рубашку и вывернул ее наизнанку. Ткань была тоже ядовита. Он протер мои руки дезинфицирующим средством, проделал то же самое своими руками и улыбнулся. «Я должен был вас предупредить. Джунгли - обычно друг, иногда - враг. Возьмите другую сторону циновки; мы сейчас понесем ее в тени ».
  
  Тара открыла глаза, когда мы отвели ее в одну из темных комнат и уложили на койку. Она была в сознании, но все еще была очень больна.
  
  Это означало, что исхода из крепости не будет. Мы должны были нести Флеминга и Тару, но это не было возможно. Не по крутым горам. Не со всеми опасностями, которые нам угрожали. Надо подождать. Я сел рядом с блондинкой и внезапно понял, что беспокоился о ней больше, чем хотел признаться. Она мне понравилась, и теперь это стало для меня яснее, чем когда-либо. Если бы Ной не узнал яд сразу, она была бы уже мертва. Старик спас ее в самый последний момент, и за это он снова поднялся в моем уважении. Я почувствовал запах завтрака. Я не обращал внимания, пока Ной не позвал. Затем я подошел к остальным, которые уже обедали.
  
  Меня ждал сюрприз. У нас были гости. Темнокожий молодой человек в набедренной повязке. Он принес новости, и, судя по выражению лица Ноя, это были не очень хорошие новости. - сказал мне Ной голосом, который отозвался эхом усталости, когда Митзи и Флеминг удрученно стояли рядом. В ту ночь племя не бездействовало. Они послали своих разведчиков.
  
  Солдаты Кариба Джерома тоже не сидели сложа руки. Они проложили кордон от берега вдоль лагуны до пляжа, где стоял у причала третий патрульный катер. Нас окружили. С двумя больными мне даже не пришлось думать о пройти кордон. Я спросил парня, сможет ли он меня вывести, и ответ был кратким: нет. Он прибыл сюда до того, как окружение было завершено. Теперь он тоже не мог вернуться.
  
  Значит, Тара не заметила передвижения войск. Если бы я не спал, я мог бы что-нибудь услышать. Или, может быть, они все-таки были слишком далеко. Я посмотрел на безмолвные фигуры вокруг меня, понял, насколько мы слабы, и внезапно я больше не был голоден.
  
  Я поел. По крайней мере, это занимало меня. После обеда мы сидели молча. Мы ждали.
  
  Я услышал звук первым, за долю секунды до того, как Ной повернулся ко мне лицом. Это был темный ленивый гул самолетов. Старик не спеша встал и сказал, словно приглашая нас к чаю: «Предлагаю укрыться в катакомбах. Мистер Картер, не возьмете ли вы с собой мисс Сойер?
  
  Как однажды сказал мне Митзи, старик был полон сюрпризов. Так что под крепостью у него был подвал. Мне было интересно, как глубоко, и если бы он мог выдержать бомбы, и если бы мы не были похоронены там заживо. Митзи побледнела, и я знал, что она сейчас думает точно так же. Но снова у нас не было выбора.
  
  Я пошел за Тарой. Я с облегчением заметил, что она уже могла обнять меня за шею. Когда я вывел ее на улицу, Ной приоткрыл дверь из толстого шифера, которую я раньше не видел.
  
  Митзи и парень уже скрылись из виду. Флеминг просто прошел через отверстие на костылях. Я последовал за ним. Ной закрыл за собой толстую дверь, оставив нас в кромешной тьме.
  
  Через секунду он зажег искру куском кремня и зажег свечу. У нас был свет. Ной протянул свечу парню, взял Флеминга на руки и пошел к темному входу в туннель, спустившись на несколько ступенек, маленькое пламя над головой парнишки манило нас.
  
  Туннель был достаточно широким, чтобы пропустить нас, но высота оставляла желать лучшего. Высокому мужчине пришлось бы наклониться. Мне пришлось согнуть колени, и Митзи склонила голову, чтобы не удариться.
  
  Это была долгая прогулка. В любом случае, над нами было достаточно скал, чтобы выдержать сильный удар. Когда мы достигли дна, мы оказались после крутого поворота в довольно большой комнате.
  
  Мы сели на пол, и Ной погасил свечу. - Чтобы сберечь воздух, - сказал он. Прошло несколько минут. Самолеты могли бы уже давно над нами, но не было взрыва, который нарушил бы тишину. Ни звука. Мне это не понравилось. Чего они ждали?
  
  Потом я подумал о другом. В спешке спасаясь от бомб, мы совершенно забыли, что нам может понадобиться дополнительный выход. В конце концов, вполне возможно, что воздушный налет заблокирует дверь в катакомбы. Было только одно средство, которое всегда гарантировало нам выход: динамит. И мы оставили это на вершине.
  
  Митзи принесла автомат, и я нащупал его в темноте. Я поднялся по лестнице, вернулся наверх и толкнул тяжелую шиферную дверь примерно на три дюйма. Яркий дневной свет ослепил меня, но я уловил какое-то движение. Я оставался на месте, пока мои глаза не привыкли к свету. Появились четверо мужчин в русской форме. Конечно. Полковник хотел, чтобы Флеминг был взят живым, а не убитым бомбой. Тогда он мог быть уверен, что его не исключили навсегда.
  
  У них были автоматы. Спустившись с парашютов, они разошлись. Двое вместе пошли в одну сторону, двое - в другую. Они ходили по комнатам и, очевидно, были удивлены, никого не обнаружив. Постепенно они стали работать быстрее. Никто из них не смотрел в мою сторону. Я толкнул дверь немного шире и прижался к стене, которая находилась в тени. Я совершил глупую ошибку. Если бы я подождал наверху, я бы легко перестрелял. Теперь мне пришлось подождать здесь и попытаться извлечь из этого максимум пользы.
  
  Одному из них потребовалось много времени, чтобы просунуть голову в дверь, за которой я стоял. Все эти пустые комнаты сделали его небрежным, его пистолет был направлен вниз. Я отступил на несколько шагов. Когда он был внутри, я ударил прикладом автомата по его виску. Он упал и не двинулся с места. Я вернулся к двери.
  
  Номер два вышел из комнаты ко мне спиной. Он был достаточно близок для стилета. Я почти никогда не промахиваюсь, но он обернулся. Острая как бритва сталь прошла мимо него, врезавшись в стену и с грохотом упав на землю перед его ногами. Он удивленно оглянулся и повернулся ко мне. Я уже скрылся за дверью. Он что-то крикнул остальным на отрывистом русском языке. Тут же пришел ответ. Они планировали войти с огнем. Это меня устраивало. Я спустился по лестнице в катакомбы. Как я и ожидал, они стреляли не низко, а прямо вперед, устремившись один за другим. Я разрезал их пополам очередью, прежде чем их собственный залп был заглушен, чтобы звук моего собственного оружия не встревожил четвертого десантника.
  
  Я не слышал, как Митзи поднимается по лестнице позади меня из-за шума. Теперь ее голос раздался позади меня. 'Что творится?'
  
  «У нас есть посетители. Четыре. У меня здесь лежат уже трое, один где то снаружи.
  
  Я поднялся к двери, но четвертого человека не увидел. Я громко вскрикнул, но он остался в укрытии. Во дворе была мертвая тишина. Слишком тихо. Я понятия не имел, где он был, и он наверняка в меня бы выстрелил, если бы я высунул голову слишком далеко из дверного проема, Я рисковал быстро его потерять. Я не верил, что он позволит снова заманить себя сюда. Может, он был самым умным среди них.
  
  Я бросил в Митзи русский автомат. «Посмотрите на боеприпасы».
  
  'Достаточно.'
  
  «Держите проход под контролем. Я вернусь и спрошу, есть ли другой выход, это единственный выход ».
  
  После того, как я описал ситуацию, Ной зажег свечу. В тусклом свете пламени я увидел Флеминга, прислонившегося к стене. Тара сидела рядом с ним в нескольких футах от него. Она уже выглядела лучше, хотя все еще казалась ошеломленной. Эта темная дыра в глубине горы, пропахшая грязью и плесенью, тоже не была идеальным домом для выздоравливающих. Но я не мог изменить ее ситуацию, пока не нокаутировал четвертого парня. Ной что-то сказал мальчику, который прорвался через линию армии Иеронима. Мальчик кивнул, взял свечу и поманил меня следовать за ним. Тусклый свет падал на расписанный холст, висевший за своего рода примитивным алтарем. Он приподнял сторону холста. Позади него появился коридор.
  
  Я надеялся, что мальчик знает дорогу, потому что этот обрубок свечи долго не будет гореть. Мы спустились по лестнице и вошли в туннель с нишами в стенах. Кое-где свечи крепились на стене в держателях, обычно это были огарки длиной в несколько сантиметров. Был отвратительный, гнилостный запах. Вскоре я увидел причину. В большинстве ниш лежали человеческие скелеты, позади них на каменных полках лежали полые черепа. Предполагалось, что это могила племени.
  
  Мое чувство направления подсказало мне, что мы идем на другую сторону крепости. Через некоторое время я увидел на каменном полу круг света. Над ним была круглая дыра в стене, шириной едва шире моих плеч. Я не мог до нее добраться. Мальчик тоже это видел. Он взял у меня автомат, поставил его на пол рядом со свечой и помог мне залезть. Я положил руки на верхнюю часть и вылез через нее.
  
  Я огляделась. Я стоял у внешней стены. Нигде не было движения. Я просунул руку в дыру и взял автомат.
  
  Я вскарабкалса край крыши и увидела своего четвертого мужа. Он лежал на животе за парашютами, его оружие было направлено на дверь, за которой стоял Митзи. При самостоятельной работе они обычно не очень впечатляют. Он был молод и стройен, но смертельно опасен из-за смертоносного оружия в его младенческих руках. Я окликнул его по-русски: «Ты уже здесь заглядывал?»
  
  Он обернулся. Я нажал на курок. Прощай, неизвестный солдат. В дверях появилась Митзи, увидела тело и подошла к нему. Я спрыгнул с крыши. В мгновение ока из-за приоткрытой двери вылетел пятый десантник. Он грохнул тяжелым револьвером Митзи в шею. Если бы я хотел убить его, мне пришлось бы прострелить Митзи. Проклятие!
  
  Он посмотрел на меня и крикнул на хорошем английском: «Выбрось свое оружие».
  
  Он что-то сказал девушке. Я уронил автомат.
  
  «Подойди сюда, не слишком близко. Встань против этой стены ».
  
  Его форма была из лучшего материала, чем у его коллег. На нем были погоны офицера, а на поясе болталась рация. Даже издалека я слышал тяжёлое дыхание Митзи. Он обнял ее сильнее, и она замолчала.
  
  Он засмеялся. - «Я даю тебе шанс. Скажите мне, где доктор Флеминг. Если вы этого не сделаете, я сначала пристрелю ее. В потом и ты умрешь ».
  
  Мой стилет был вне досягаемости во дворе. Раздался голос Митзи сквозь зубы. - «Пусть пойдет к черту».
  
  Я медленно повернулся, чтобы он не нажал на курок. Он стал угрожать. - «Я сказал тебе не двигаться».
  
  Я сделал вид, что испугался. - 'Не стреляйте. Я вам скажу. Он прячется. Я пойду за ним.
  
  Митзи прокляла меня. Она тоже могла действовать. Что за девушка-убийца. Если он пропустит меня через дверь, я смогу выхватить оружие у одного из русских. Но уловка не сработала. Русский тоже знал, где его товарищи. Я видел, как он думает.
  
  Он мог использовать нас с Митзи в качестве щитов и вместе с нами спуститься в катакомбы. С нами в качестве заложников он может приказать Флемингу сдаться. Но что, если Флемингу наплевать на нашу жизнь? Что, если он прострелит нас, чтобы поразить врага? Это была возможность, учитывая которую он не мог рисковать. Поэтому он пошел другим путем. Он, вероятно, понял, насколько важна была для меня Митзи, по той скорости, с которой я уронил пистолет, как только он схватил ее.
  
  
  'Да. Сделай это. Иди за ним. Но если вы что-то попробуете, этот кусок шлюхи умрет ».
  
  Пришлось разыграть это. Он был на голову выше девушки, и я знал, что могу обращаться с «Люгером» достаточно хорошо, чтобы прострелить ему голову, пока он смотрел на меня через дверной проем, в который я вошел.
  
  «Иди медленно», - приказал он. «Держи руки в воздухе. Не наклоняйся. Я слежу за тобой.'
  
  Мы пошли в катакомбы. Незадолго до того, как я добрался до лестницы, он остановил меня. Наверное, чтобы глаза привыкли к свету. Значит, он не был таким глупым.
  
  Мне разрешили продолжить. Он больше не преследовал меня. Когда я спустился вниз, я почувствовал чью-то руку на своей руке. «Я видел и слышал это. Иди со мной.' - прошептал Ной мне на ухо.
  
  Он продолжал держать меня и толкал вперед. Я прошептал ему, что я задумал, и его пальцы сжали мое запястье.
  
  «Это никогда не сработает. Вы не можете видеть позади себя. Риск увидеть тень и спустить курок слишком велик. Мы попробуем по-другому. Слово «тень» дало Ною идею. По крайней мере, так он мне потом сказал. Он зажег свечу, которая тускло освещала коробку, наполненную маленькими деревянными куклами. Ной взял одну из них, воткнул в нее длинную иглу, которую он также вынул из коробки, затем поднял куклу перед собой.
  
  Его губы начали двигаться в безмолвной молитве. Боже мой, Митзи стояла снаружи с револьвером, приставленным к ее шее, и Ной не знал, что делать, кроме как призвать какого-то бога грома.
  
  Флеминг и Тара тоже широко раскрытыми глазами смотрели на старика. Ной направился к лестнице, все еще бормоча себе под нос. Я последовал за ним.
  
  Я должен был это увидеть. Кроме того, я должен был освободить Митзи, если бы уловка не удалась.
  
  Митзи и солдат стояли во мраке за дверью, оба в тени. Мы с Ноем остановились на лестнице достаточно далеко, чтобы скрыться от них. Русский нервно посмотрел с лестницы на открытую дверь. Митзи была напряжёна и готова при необходимости броситься к любому из них. Я беззвучно зарычал про себя. Невозможно! Вы никогда не сможете добиться этого с помощью какого-нибудь безумного трюка.
  
  Старик бросил куклу. С резким щелчком она упала на каменный пол прямо в луч солнечного света. Голова русского резко двинулась к земле. Я ожидал выстрел, который положит конец жизни Митзи. Ничего такого. Я проклял Ноя. «Никаких уловок», - сказал русский. Эта кукла, с воткнутой иглой в её спине, была самым большим супер-трюком, который я когда-либо видел.
  
  В тени возникло внезапное дикое движение. Мужчина задергал обеими руками. Его пальцы раздвинулись, как будто он был поражен электрическим разрядом. Пистолет с грохотом упал на землю. Он пошатнулся, схватившись обеими руками за грудь, вращаясь вокруг своей оси, а затем упал на землю, как безжизненная масса.
  
  У Митзи был его пистолет в руках еще до того, как я до них добрался. Она позволила оружию повиснуть безвольно, когда она переводила ошеломленный взгляд, с солдата на куклу. Я развернул мужчину так, чтобы он лежал на спине. Он умер. Его лицо исказила гримаса боли. Его глаза выпучились. Классический образ обширного инфаркта.
  
  Это был человек, убитый страхом. Я знал это. Потому что это был единственный вариант. Солдат, который видел четырех своих друзей, убитых в старой пиратской крепости, о которой ходили легенды. Мужчина в окружении врагов. Напряженный до максимума. Из ниоткуда к его ногам падает символ смерти. Его сердце остановилось. Невозможно ?
  
  Я посмотрел на Ноя. Старик возился с трупами. Он затащил пятерых убитых солдат с парашютами. Он посадил двоих против стойки, скрестив ноги. Как бы в расслабленном положении. Третьего он прижал к стене, согнув колени и скрестив руки. Четвертый он посадил таким же образом. Он посадил офицера в плетеное кресло, в котором сидел Флеминг. Создал вид группы мужчин, которые выполнили задание и теперь ждут.
  
  На что? Конечно! Как я мог быть таким глупым. Если бы Флеминга схватили, его бы увезли. Мужчин пришлось забрать вместе с пленником. Скоро появится вертолет. Пилот будет один, потому что все доступное пространство должно быть занято пассажирами. Я смог бы выключить его! Все, что мне было нужно, это офицерская рация.
  
  Я пошел за вещью. Ной завершил натюрморт и изучил небо. . Он улыбнулся. - «Мы получаем вертолет. Когда-нибудь это может пригодиться.
  
  Он посмотрел на меня, как будто хотел бросить мне вызов атаковать его искусство вуду. Затем он пошел в катакомбы. Мы с Митзи ждали вертолет.
  
  Через полчаса мы услышали звук лопастей винта. Он низко пролетел, обогнул крепость, и по рации раздался голос. Он хотел знать, есть ли у нас Флеминг. Это было легко, мне даже не пришлось лгать. Я ответил, что у нас есть Флеминг и что он жив. Пилот засмеялся, прервал контакт и начал приземляться.
  
  Затем произошло то, чего мы не предвидели. Парашюты были утянуты внезапным порывом ветра. Трупы русских солдат опрокидывались, как восковые фигуры.
  
  Звук двигателя тут же превратился в пронзительный визг, и вертолет рванул вверх. Когда я вышел из дверного проема с автоматом, самолет был прямо надо мной. Я не видел пилота. Невозможно было заставить его приземлиться. Я выстрелил, вертолет закачался. Он скрылся за парапетом и сгорел в водах лагуны. Пропал наш транспорт. Я мог ударить себя по голове.
  
  Позади меня я услышал, как Митзи произнесла несколько проклятий, которые были новы даже для меня.
  
  Мы спустились. Горела свеча, что отражалось в любопытных глазах. Я покачал головой. 'Невезение. Мы должны были обезопасить ловушку. Ной молчал. Он выглядел серьезным и приподнял брови, так что на его высоком лбу появились морщинки. Он глубоко вздохнул.
  
  «Зимой здесь почти никогда не бывает штормов. Обычно только в июне, июле, особенно в августе. Но попробовать не помешает. Ты оставишь меня в покое? Я буду готовиться к церемонии ». Почему нет? Хорошее шоу убьет время до следующей атаки Джерома.
  
  Я помог Флемингу подняться по лестнице позади девочек и молодого туземца. Ной окликнул нас. - «Убери те трупы. Это оскорбление богов ». Внезапная злоба в его голосе удивила меня.
  
  Я вытащил труп офицера со стула и позволил Флемингу сесть на него. Затем я принес тела к отверстию в парапете. Я изо всех сил пытался перетащить и наконец мне удалось столкнуть их всех в море. Затем я сел рядом с Флемингом. Внезапно появился Ной. Он казался совершенно другим человеком. Он был в тюрбане, увешан амулетами и цепями, а тыквы, свисающие с его пояса, издавали глухую музыку, пока он шел. Его глаза были широко открыты, но он, казалось, ничего не видел. Он, казалось, полностью проигнорировал нас и поднялся по лестнице на крышу.
  
  Там он начал танцевать и петь. Предметы, на которых он висел, издавали звуки в соответствии с ритмом его движений. Он раздвинул свои длинные ноги, запрокинул голову и поднял руки к небу. Ветер, более сильный, чем раньше, дико трепал его волосы и бороду. Голос, который, как я раньше предполагал, мог греметь, теперь действительно загремел.
  
  Теперь он стоял и молча слушал. Что-то ему ответило. Сначала я подумал, что это приближается издалека гроза. Меня пробежала дрожь. Потом я понял, что это другой звук. Теперь меня охватила еще большая дрожь. Ответила не гроза, ответ пришел с самолетов. бомбардировщиков. Очевидно, Джером и его иностранные помощники отказались от попыток схватить Флеминга живым. Теперь Флеминг был лишь препятствием, мешавшим им войти на остров.
  
  Я видел самолеты над парапетом, может быть, в двух милях от меня. Я побежал к двери, которая давала доступ. в катакомбы и поманил остальных. Девочки и мальчик отнесли Флеминга вместе со стулом и всем прочим в туннель. Ной последовал за ними. Я взял где-то свечу с алтаря, зажег ее и спустился вниз.
  
  Когда мы вошли в подземную камеру, раздался глухой взрыв. Сразу последовал еще один. И еще один. Пыль и едкие пары проникали в комнату через щели. Было пять ударов подряд.
  
  У Тары случился приступ клаустрофобии. Она побежала вверх по лестнице. Я пошел за ней, схватил ее и крепко прижал. Потом было тихо. Взрывов больше не было. Первая волна самолетов исчезла. Теперь можно было ожидать прибытия вертолетов и десантников и разведки результатов бомбардировки. Я хотел вовремя расплатиться с ними.
  
  Я начал подниматься и выяснил, что я не единственный. Всем надоело это кладбище внизу. Тара, Митзи и мальчик последовали за ними. Флеминг и Ной, поддерживая друг друга, последовали за ним.
  
  
  
  
  
  
  Глава 12
  
  
  
  
  
  Жертвенник был засыпан щебнем, и над ним была пробита дыра. Возможно, Ной подвел одного из своих богов в своем танце погоды. Комната наверху была цела. Выход был свободен, только толстая гранитная дверь была полностью снесена.
  
  Двор был усыпан кратерами, а щебень лежал от стены к стене. Башня на парапете получила прямое попадание. Ее просто больше не было. Несколько комнат были снесены, а за одной из них снесена стена.
  
  Старый патриарх положил руку на плечо Флеминга, осматривая повреждения. Гнев был очевиден на его лице. Он повернулся и посмотрел на горные вершины, казалось, на мгновение задумался, затем сказал что-то на родном диалекте Флемингу. Президент Grand LaClare издал странный, задумчивый смех.
  
  Черно-синее небо плыло к нам над верхушками деревьев. Стволы деревьев раскачивались взад и вперед, и сильный ветер свистел сквозь листья. Через отверстие во внешней стене я мог видеть огромные волны в лагуне.
  
  У входа в лагуну появилась высокая серая фигура: корвет. Интересно, чего они хотели от этого легкого корабля. Небольшие пушки на борту этого корабля не могли превзойти результат бомбардировки.
  
  Рядом со мной усмехнулась Митзи Гарднер. «Как вы думаете, что военно-морские силы Джерома собираются попробовать в очередной раз?»
  
  «Этот корабль не принадлежит Джерому. Они плывет под кубинским флагом, но имя капитана может быть больше похоже на Иван, чем на Хуана. Это охотник за подводными лодками, поэтому они несут глубинные бомбы и мины. Может, они думают, что могут взорвать нас, взорвав скалу под водой ».
  
  Если так, им придется подойти поближе или задействовать водолазов, и я смогу справиться с ними. Остальные присоединились к нам, внимательно наблюдая за приближением корабля. Он почти не имел скорости и двигался с величайшей осторожностью между отмелями, прямо к защите от наводнения. Я не думал, что они зайдут так далеко, чтобы напасть , но, я надеялся до последнего момента.
  
  Но этого не произошло. Сразу за пределами досягаемости нашего оружия они бросили якорь и сбросили в воду четырех пловцов. Они скрылись с глубинными бомбами. Я дал им время подобраться ближе к моему пулемету, а затем выпустил в воду очередь, следуя маршруту, который они, вероятно, выбрали. Первая очередь оказалась неудачной. Но следующая поразила их всех.
  
  Фонтан воды взорвался, когда четыре заряда взорвались одновременно. Тонны воды и кусочки черной резины взлетели в воздух. Это вызвало волну, которая сильно ударила по корвету. Корабль начал выходить из лагуны, но у меня было ощущение, что он понес значительные повреждения. И глядя на бурное море за пределами лагуны, я подумал, что он может не добраться до Порт-оф-Спейна. Темные тучи быстро приближались. Ревел ветер, разбрасывая по воде большие пенные головы.
  
  Сначала я вообще не слышал другого звука. Но вдруг я увидел приближающуюся эскадрилью вертолетов. В такую погоду вертолетам летать было невозможно, но в некоторых странах человеческие жизни не в счет.
  
  «Укрывайтесь», - крикнул я как можно громче, перекрикивая ветер. «Они попытаются атаковать нас здесь, а затем приземлиться здесь с одним вертолетом. - Поторопитесь! '
  
  Ной и мальчик отнесли Флеминга в туннель. Тара последовала за ними, а мы с Митзи замкнули очередь. Когда Тара подошла к лестнице, она внезапно обернулась. «Черт, с меня хватит. Покажи мне, как обращаться с таким автоматом. Я хочу вам помочь! '
  
  У нее было мужество, и я почему-то ею гордился. Я дал ей краткие инструкции, подчеркнув, что она не должна стрелять, пока не убедится, что враг находится рядом.
  
  «Оставайся здесь, Тара», - сказал я ей. «Митзи, закрой еще одно отверстие. Я пойду на другую сторону. После посадки не стреляйте по экипажу, пока они не выйдут. Может, мы все-таки сможем отсюда выбраться. Я подождал, пока Митзи исчезнет в одном из зданий. Затем я побежал на другую сторону двора. Я едва спрятался под крышей, как вертолеты пролетели низко, посылая град пуль калибра 50 мм в стены. Когда очереди закончились, я вышел во двор и выстрелил в ближайший. Он полетел, как подвыпившая птица, в сторону джунглей. Я услышал треск автомата Митзи. Она попала в один из вертолетов, но это не было эффективным попаданием. Тара произвела несколько длинных очередей, но никуда не попала.
  
  Из-за шума собственных орудий они, вероятно, даже не слышали, как по ним стреляют. Они вернулись, чтобы снова пролететь над нами, и прикрыли приземление одного из вертолетов, у которого, видимо, возникли проблемы. Пошел сильный дождь.
  
  Вертолет упал на землю, как усталая птица. Дверь открылась с другой стороны, и из пулемета обстреляили стены, за которыми сидели девушки. Затем пилот выбрался из вертолета и обошел его. Заремели пулеметы девочек. Он упал, истекая кровью. Второй человек в вертолете все еще стрелял в нашу сторону. Я не мог видеть его с того места, где стоял, поэтому выскочил из комнаты и бросился к вертолету. Мне пришлось заставить его замолчать. Я выстрелил через стекло и увидел, как голова стрелка превратилась в красную кашицу.
  
  Теперь дождь пошел сильными порывами. Небо приобрело грязно-зеленый цвет. Была молния, и раздался оглушительный раскат грома. Остальные вертолеты больше не выдерживали шторма. Они пытались приземлиться на пляже.
  
  Я уже собирался взять веревку, чтобы привязать приземляющийся вертолет, когда крик Митзи заставил меня остановиться. Она указала на комнату, где должна была быть Тара.
  
  Я знал это еще до того, как добрался туда: Тара Сойер лежала на полу. Ее красивое тело превратилось в кровавую массу, разорванную тяжелыми пулями с вертолета. Бросив беглый взгляд, я быстро исчез из комнаты. Я не мог позволить себе зацикливаться ни на чем. Мне пришлось привязать этот вертолет. Но мне это далось нелегко, я сильно переживал. Бедная Тара! Ей не следовало сражаться.
  
  Митзи мне помогла. Когда мы закончили, нам пришлось ползти низко по земле, чтобы не быть унесенными ветром, который достигал скорости около 150 миль в час. Мы не пошли в туннель. Я не хотел сразу видеть Тару снова.
  
  Я хотел спокойно думать. И я тоже не хотел видеть Ноя. Он просил об урагане и получил его. В феврале! Я задумался о нескольких вещах.
  
  Мы сидели бок о бок, не говоря ни слова, оба полные собственных мрачных мыслей. Шторм продолжал бушевать еще час, прежде чем утих. Вдруг наступила гнетущая тишина. На юге ураганы вращаются по часовой стрелке, на севере - против. Скорость увеличивается от центра к внешнему кольцу. Если Ной может не только вызвать ураган, но и изменить его курс, мы скоро получим полный удар с другого направления.
  
  Я посмотрел через дыру, которую бомбы пробили во внешней стене. Я видел корвет. Корабль сел на мель и раскачивался вверх и вниз. Волны высотой в несколько метров били по нему со страшной силой. Большинство вертолетов зацепились за деревья и разбились, а севший на мель патрульный катер исчез. Поврежденные яхты, плававшие в лагуне, были выброшены на берег и полностью уничтожены.
  
  
  
  
  
  
  Глава 13
  
  
  
  
  
  Ной с любопытством обошел вертолет и кивнул самому себе. Но когда он подошел к нам, его лицо было темным, а глаза мрачными.
  
  Я сказал как можно более мягким тоном: «Я недооценил вас и признаю, что не понимаю этого, но вы даже наняли нам такси, чтобы вывести нас отсюда».
  
  Он продолжал выглядеть мрачно. «Мисс Сойер - большая потеря для всех нас. Искусство, которым я не владею, - это искусство воскресения. Но мы можем хотя бы дать ей место среди наших героев ».
  
  Похороны Тары по обряду вуду? Я так не думал. Я даже представить себе не мог, что ее отец оценит это. Я собирался забрать ее тело с собой, но решил пока не говорить об этом.
  
  Ной еще не закончил говорить. - «Ветер скоро вернется». Он указал вокруг. «Форт сильно ослаблен бомбардировками. Когда снова разразится буря, стены рухнут. Нам лучше спуститься.
  
  Он не дождался нашего ответа, а пошел по туннелю. Мы с Митзи последовали за ним. Я внезапно подумал о Таре. От мысли о ее смерти меня тошнило. Мне было бы приятно использовать все известные мне техники нашей организации АХ против полковника Кариба Джерома.
  
  Перед алтарем горели две свечи. Наверное, одна чтобы поблагодарить богов и одна умолять их о благе на будущее. И мы могли бы воспользоваться любой помощью. Ной снова был поглощен бормотанием, возможно, намереваясь сгладить путь Тары в загробную жизнь.
  
  Я чувствовал себя ненужным. Я чувствовал себя беспокойным и в ловушке. Я даже не осознавал, что хожу, пока Ной не сказал мне тихим голосом: «Вам не обязательно оставаться здесь, мистер Картер. Это лабиринт; есть и другие комнаты, которые ты тоже можешь захотеть посмотреть ». Он коснулся камня, который, казалось, был частью стены. В результате часть стены распахнулась внутрь. За ним был коридор.
  
  Я слышал легкую нотку упрека в его голосе. Он, вероятно, подумал, что я вмешиваюсь в церемонию, и был рад, что смог уйти. В кармане было несколько свечей, и я зажег одну. Затем я вместе с Митзи прошел через открытую дверь, после чего Ной снова закрыл ее за нами.
  
  Мы оказались в комнате с колодцем посередине. Итак, это было место, где хранилась вода на время длительной осады. Остальные помещения служили погребами для еды. Они были достаточно прохладными, чтобы надолго сохранить в них пищу. А дальше мы наткнулись на целую мясную лавку; комната, до краев заполненная тушами. Мне было интересно, как старик кормил свое племя, если они не могли безопасно охотиться за стенами.
  
  Час мы гуляли по подземным покоям, но везде было много свежего воздуха. Я хотел найти источник этого. Мы шли по извилистому коридору, который выходил на поверхность. В том месте, где я подозревал, что мы находимся на уровне двора, мы натолкнулись на решетчатые ворота, преграждающие проход. Я взламывал замок своим стилетом, пока он не открылся. Мы пошли дальше и нашли лестницу, ведущую в угловую башню. Через амбразуры поступал воздух.
  
  Мы наткнулись на запертую дверь. Я отодвинул засов, и мы пошли по лестнице из красного дерева, которая вела в комнату наверху башни.
  
  Митзи уже сказала это раньше. Никто не знал всех уловок этого старого афериста! Это была радиорубка! Наполненная передающей и приемной аппаратурой: лучшей.
  
  Я сел перед консолью и засмеялся. Митзи отреагировал совсем иначе. Она была в ярости.
  
  «А теперь поговорим, с этим старым лицемером-аферистом!» - закричала она. «Он поставил всех идиотами. Он отсылает всех, чтобы якобы мог спокойно призывать богов, а на самом деле он идет в свою радиорубку, чтобы послушать сводки погоды. Неудивительно, что он знал, что надвигается ураган ».
  
  «Черт возьми, да», - добавил я. «Он заставил меня слышать звуки, которых вообще не было. Барабаны джунглей! Я думаю, что где-то в кустах недалеко от Порт-оф-Спейн спрятана еще одна установка, чтобы можно было здесь сигнализировать о последних новостях. Посмотрим, что происходит в мире ».
  
  Я щелкнул несколькими переключателями, и загорелся свет. Устройство начало гудеть. Но единственный звук, который мы получили, - это потрескивание статического электричества. Буря была слишком сильной, чтобы что-либо принять. Я выключил рацию. Амбразуры в радиорубке были закрыты. Нам некуда было смотреть наружу, но, по крайней мере, по звукам, которые мы слышали, мы могли сказать, что шторм вернулся в полную силу.
  
  Мы вышли из радиорубки, стараясь стереть все следы нашего присутствия. Я не собирался сообщать Ною, что открыл его игру. И через час, когда я проходил мимо старика, чтобы посмотреть, как вертолет перенес шторм, я попытался сделать невинное лицо. Но это было непросто.
  
  Буря закончилась. Но вертолет тоже. Все, что от него осталось, - это груда металлолома у одной из стен. Лопасти гребного винта торчали согнутые, как щупальца.
  
  Радио стало нашим последним контактом с внешним миром. И мы не сможем использовать его в ближайшие несколько часов. Даже если бы я смог связаться с Ястребом, он никогда не смог бы послать вертолет в такой шторм, который продолжал бушевать. Оставалось только подождать до следующего утра.
  
  У меня было представление о том, какой вид будет на острове в этот момент. В любом случае было очевидно, что все дороги заблокированы упавшими деревьями. Дорогу не смогли бы преодолеть даже самые тяжелые танки. Так что мы не ожидали ночного нападения. Я спустился вниз, чтобы сообщить новости о вертолете.
  
  
  
  
  
  
  Глава 14
  
  
  
  
  
  Мы ели еду, из неиссякающих запасов Ноя, когда старый великан внезапно поднял голову. Я тоже слышал это: звук возбужденных голосов за воротами. Ной был на лестнице в два прыжка. Я побежал за ним к воротам.
  
  Племя вернулось. Ной распахнул ворота, и мужчины ворвались внутрь. Ной перевел мне их слова. Когда разразился ураган, они прятались в пещерах, разбросанных по всему острову. Затем они услышали барабаны со стороны Порт-оф-Спейна: столица была разрушена, армия распущена. И Джером был мертв!
  
  Они были шокированы состоянием форта, но теперь, когда они снова были в безопасности, они надеялись исправить повреждение. Когда они начали готовиться к праздничной ночи, мы с Митзи сделали то же самое, хотя и в несколько меньшем масштабе.
  
  Мне придется подождать до следующего утра, чтобы убедиться, что мое задание выполнено. Пришлось увидеть труп полковника собственными глазами и сделать отпечатки пальцев для AX. По словам представителей племени Ноя, его тело все еще находилось в отеле «Сойер», поэтому мне нужно добраться туда как можно скорее. Если бы грузовик не был уничтожен, я мог бы использовать его, чтобы быстро добраться до столицы. Я бы взял с собой, мужчин с мачете чтобы расчистить путь там, где это необходимо. Будем надеяться, что грузовик не постигла участь вертолетов и лодок в лагуне.
  
  Наконец, к полуночи мы заснули. На следующее утро я решил пока не звать на помощь Хоука. Мне это не нравится, к тому же Хоук сказал, что важно, чтобы я сделал всё это сам, без иностранной помощи. У меня еще был шанс помочь Флемингу занять президентское кресло самостоятельно.
  
  Флеминг выступал за то, чтобы как можно скорее войти в Порт-оф-Спейн. Но Ной казался менее уверенным в себе. Барабаны в джунглях были забавными, но, конечно, он еще ничего не слышал по радио. То, что он, конечно, не хотел говорить вслух. Он послал со мной нескольких молодых людей с мачете расчистить дорогу, и я пошел с ними к грузовику. К счастью, на него не упало ни одно дерево. Вставил ротор, просушил карбюратор и закрыл капот. Митзи Гарднер сидела на переднем сиденье, кладя листья на мокрую обивку. Ее автомат лежал на приборной панели.
  
  Я не протестовал. У нее было право присутствовать на заключительной части. Теперь мы снова остались одни, и только люди Ноя расчищали нам путь. Это могло быть и хуже. Деревья вдоль дороги были в основном небольшими, и их было легко передвинуть. Там, где дорога шла близко к морю, иногда сметало целые участки. При необходимости люди клали бревна в глубокие места, чтобы мы могли без особых проблем проехать по ним.
  
  День был ясный. Небо было невинно-синим, а море спокойным. Но пляжи были похожи на кладбища лодок, а дома на побережье в основном были полностью разрушены. От первого большого здания, которое мы миновали, старого отеля Poinciana, осталось только много обломков. Там мальчики Ноя выпрыгнули из машины, чтобы посмотреть на катастрофу и поискать ценные останки под завалами. Старая деревня впереди представляла собой печальное зрелище. Люди бесцельно ходили по завалам, иногда что-то поднимали, затем роняли и шли дальше.
  
  Старая крепость на холме, выдержавшая столько штормов, выдержала и этот удар.
  
  Правительственная площадь по-прежнему выглядела неплохо, за исключением того, что ни одно окно не было целым, а дорога была завалена мусором. Солдаты в этом районе были безоружны и ходили, как ошеломленные роботы. В деловом районе несколько солдат убирали завалы под руководством младших офицеров. Они наблюдали за нами, пока мы проезжали мимо, но не пытались нас остановить. Теперь, когда полковник был мертв, они, по-видимому, оказались в вакууме власти. В отеле Sawyer Grand LaClare изящные высокие деревья, украшавшие лужайки, были сломаны, как ветки. Они были разбросаны тут и там. В гавани несколько лодок плавали заполненные водой. Вода была грязного цвета. Белый пляж превратился в руины из разрушенных шезлонгов и зонтиков. Рядом с гостиницей не было солдат.
  
  Я подъехал к главному входу. Мы вошли с оружием наготове. Я принял во внимание, что Джерома, могли охранять несколько солдат в качестве почетного караула. Я должен это учесть. Но это было не так. Зал был пуст, как и казино.
  
  "Может быть, в логове Чипа?" - вслух подумала Митзи. Мы пошли туда. За кассой, конечно, не было черного охранника. К моему удивлению, электрический замок все еще работал. Мы пошли дальше. По-прежнему никого не видно. Мы открыли дверь в офис Каполлы кнопкой на панели управления. Джерома там не было, но деньги лежали. Рядом со мной я услышал глубокий вздох облегчения. Митзи провела языком по губам, увидев стопки банкнот.
  
  «Мальчики в Майами будут рады это услышать», - сказала она. «Я думаю, что отель Sawyer скоро откроется».
  
  "Но где тело Джерома?" - нетерпеливо спросил я. Мне нужны были отпечатки пальцев. Митзи предложила мне взглянуть в квартиру на крыше.
  
  «Иди, Ник. Я оставлю деньги здесь. Все еще может случиться, и я бы не хотела, чтобы эти деньги исчезли в самый последний момент ».
  
  «Мне не хочется оставлять тебя здесь одну», - сказал я ей. «В таких ситуациях этот город, должно быть, кишит мародерами».
  
  Она скривила губы. «Дверь можно запереть изнутри, а открыть можно только из холла. Здесь почти так же безопасно, как в хранилище. Вы знаете, как работает пульт управления лифтом?
  
  Я знал это. Я внимательно посмотрел, как она это сделала, когда мы впервые использовали его вместе. Я почти не почувствовал, как остановился лифт, но когда двери открылись, я ступил на толстый ковер верхнего этажа.
  
  Движение было слишком быстрым. Рука с револьвером ударила мне в голову. Я рефлекторно наклонился, но меня ударили. Моя рука на мгновение была парализована. Мой пистолет упал на землю, и я не мог согнуть локоть, чтобы схватить Люгер.
  
  Я отпрыгнул и схватился левой рукой за запястье человека, державшего револьвер: это был Джером.
  
  Значит, он не умер. У него была рана на лбу. Он, вероятно, какое-то время отсутствовал, но теперь его мышцы были полностью целы. И он мог драться почти так же хорошо, как и я. Он знал все эти уловки.
  
  В то время как моя правая рука была все еще бессильна, а я сжимал его запястье левой, он ударил меня кулаком по подбородку, а затем сразу же ударил меня коленом в пах. Я съежился от боли. Но мне нужно было держать этот револьвер подальше от себя. Я сначала напряг мышцы, а затем внезапно упал на пол. В ответ он ослабил хватку. Я встал на колени. Он вырвал запястье и попытался прицелиться из револьвера. Я уткнулся зубами в его ногу и продолжал кусать. Он закричал от боли и согнулся пополам над моей спиной. Револьвер упал на землю. Я снова укусил. Он закричал, и я почувствовал, как по его штанам течет теплая кровь. Потом мои пальцы нашли револьвер. Я вскочил на ноги, вскинул его, упал на одно колено и выстрелил в Джерома.
  
  Я массировал правую руку, пока не почувствовал, что сила возвращается. Затем я затащил труп в лифт. У меня не было времени снимать отпечатки пальцев. Отрезать пальцы с помощью Хьюго, моего стилета, было быстрее. Я связал их носовым платком и положил в карман.
  
  Когда я вошел на первый этаж, я с удивлением обнаружил, что Митзи все еще там. Когда я позвонил ей через домофон, она открыла дверь изнутри. "Вы нашли его?"
  
  'Да я нашел его.'
  
  «Ник, я подумала. Давай возьмем грузовик и доставим деньги Ною, там будет безопасно ».
  
  'Хороший. Подожди здесь, пока я отведу грузовик в гараж ».
  
  Я взял грузовик, мы положили деньги под брезент и поехали обратно в сторону холмов.
  
  Мы были почти у крепости недалеко от столицы, когда с противоположной стороны подъехал джип и заблокировал дорогу прямо перед нами. Полковник в русской форме вылез из машины и вытащил револьвер. Он что-то нам кричал. «Было приказано, чтобы на улицу не допускались никакие транспортные средства. Разве ты не знаешь… »Затем он увидел рыжие волосы Митзи, и что-то начал подозревать. 'Кто ты? Что ты делаешь в этом грузовике?
  
  Я достал автомат и выстрелил в него. После того, как я избавился от офицера и водителя джипа, я поехал на газу по дороге. Вот почему мы нигде на острове не видели старших офицеров. Прямо сейчас они сидели в форте и слушали новые приказы. Порт-оф-Спейн находился под законами войны иностранной державы!
  
  Когда мы были на некотором расстоянии от города, мы столкнулись с Ноем и его людьми. С Ноем впереди и Флемингом в деревянном паланкине они двигались в нашу сторону.
  
  Я зарычал и нажал на педаль тормоза. Как мог Флеминг убедить старика сделать такое? Бог знает, сколько иностранных войск на острове. Я выскочил из машины и подошел к Ною. Я обнаружил, что больше не могу контролировать свой голос с помощью гнева. Я даже начал на него кричать, но он не думал о возвращении. Я описал ситуацию в городе, захват власти. Никакой реакции!
  
  «Теперь, когда Джером мертв, люди восстанут», - сказал он. «Они поддержат президента Флеминга».
  
  Каким образом? С мачете? Мачете против пулеметов? Ной обошел меня и величаво пошел дальше. Племя последовало за ним, проплыв мимо грузовика. Они пели и играли музыку на своих деревянных барабанах. Я прыгнул в машину и начал поворачивать грузовик. Но Митзи ухватилась за руль.
  
  «Мы не вернемся с этим грузом, дорогой. Это надо везти в гору, даже если мне придется делать это одной ».
  
  Женщина. Что ж, ее нанял Хоук только в случае с Флемингом. Если она настаивает на том, чтобы ее убили, и решила, что посетит своих друзей из мафии, чтобы хотя бы получить деньги, я вряд ли мог бы ее винить. По крайней мере, ее жизнь будет сохранена. Я выскочил из грузовика и побежал к Флемингу во главе шествия.
  
  По мере того как мы продолжали идти, я заметил, что улюлюканье позади нас стало громче. Оглянувшись, я понял, почему. Все больше и больше людей, которые, казалось, появлялись из ниоткуда, присоединялись к нам из джунглей.
  
  Жители старой деревни выходили из лесов, как зубы дракона. Человеческие реки текли с холмов. Нас встретили жители столицы.
  
  Затем случилось что-то безумное. Местная армия вышла из форта не для того, чтобы атаковать нас, а чтобы присоединиться к нам. Начали стрелять в сторону крепости.
  
  Тогда я понял. Солдаты Джерома стояли за ним, пока не узнали, что он на самом деле задумал, пока русские не сказали это им. Теперь они совершили революцию. Солдаты с народом выступили за Флеминга. И к солдатам присоединились офицеры, которые в душе были за Флеминга. Люди, которые были за кубинцев, и горстка русских советников теперь были заперты в крепости и окружены массой народа и солдат. И множество людей теперь не знают страха.
  
  Крича, размахивая ножами, туземцы последовали за атакующими вооруженными солдатами. Многие пострадали. Но еще многие начали штурмовать стены крепости. Они сражались до тех пор, пока не прекратилась стрельба из крепости. На это ушло не больше получаса. Люди, которые вошли через окна и через стены, хлынули через ворота. Среди них не было ни кубинцев, ни русских «советников».
  
  Военные сформировали строй и двинулись туда, где Флеминг наблюдал за битвой. Они отсалютовали и вручили винтовку в знак верности. Я знал, что доставил Флеминга туда, где его хотели видеть мое правительство.
  
  
  
  
  
  
  Глава 15
  
  
  
  
  
  Ни один самолет в аэропорту не смог взлететь. В гавани было только одно судно, готовое к отплытию. Все иностранные пилоты, офицеры и «советники» были доставлены на борт и покинули страну как нежеланные иностранцы.
  
  Флеминг начал эффективную уборку. Племя Ноя снова ушло в крепость. Семья Хаммондов пригласила Флеминга приехать и жить во дворце. Они уедут, как только аэропорт снова откроется для нормального движения.
  
  Митзи отправила курьера с запиской. Если бы я хотел попросить Дэйви рассказать мальчикам в Майами, где она была, и что она останется там, пока не получит дальнейшие приказы.
  
  «Тара Сойер была похоронена на прекрасных церемониальных похоронах»; она написала. «Она покоится в мраморе где-то в катакомбах».
  
  Я остался еще на неделю, чтобы помочь Флемингу, если понадобится. Но больше никаких проблем не было, и моя помощь ему не понадобилась. Это был своего рода отпуск.
  
  Когда я вернулся в Вашингтон, Сойер разглагольствовал перед Хоуком о смерти своей дочери. Он потребовал, чтобы ее похоронили дома. Я еще не сообщил ему о судьбе Тары. Хоук позволил мне разобраться в проблеме.
  
  Я пытался успокоить Сойера и рассказал про подвиги Тары. Я указал ему на огромную благодарность туземцев и увидел, что часть гнева и печали Сойера превратилась в гордость.
  
  Я не рассказал ему о Митзи. Нет смысла начинать войну между ним и мафией. Если девушка хотела снять верхний слой крема, я думала, она это заслужила. Томас Сойер мог легко оплатить реконструкцию за счет прибыли своей компании, и, возможно, теперь Митзи могла бы уйти из бизнеса и жить спокойной жизнью.
  
  Я рассказал им обоим о Ное. Хоук посмотрел на меня, как будто никогда раньше не слышал этого имени, но Сойер, казалось, был очень впечатлен историями, которые я рассказывал о нем.
  
  Когда мы с Хоуком остались одни, я поставил банку с пальцами Джерома стол. Хоук посмотрел на нее, как на банку с арахисовым маслом. Затем широким жестом я положил рядом с ней записку Митзи Гарднер. Он посмотрел на нее, а затем посмотрел на меня. Я не видел, чтобы под пергаментной кожей шевельнулся ни один мускул. Он даже не моргнул.
  
  'Мне нравится твоя работа.'- Это был его обычный деловой тон. «Я жду вашего отчета».
  
  Я начал с мелочей. Стюардесса; - Я был уверен, что Джером убил ее, но мы все еще могли это проверить. Тюрьма, которую Флеминг должен был проинспектировать. Подземелья, которые он хотел превратить в лаборатории для университета. Затем с равнодушным лицом я дал хронологический обзор деятельности Ноя.
  
  «Он знал об урагане всё за два часа до этого», - сказал я Хоуку. «Достаточно времени, чтобы показать, что он не боится, и дать полное представление. Интересно, почему остальная часть острова была застигнута врасплох, так что они не смогли вовремя доставить свои корабли и самолеты в безопасное место. Могу я позвонить по телефону? '
  
  Это было возможно. Я позвонил в бюро погоды, и меня связали с одним из моих друзей, который там работает. «Джим, когда ты получил предупреждение об урагане на прошлой неделе?»
  
  На другом конце было что-то похожее на проклятие. «Черт побери, Ник, слишком поздно, чтобы что-либо спасти. Спутник не видел его, пока он не пролетел над Гранд-Лаклэр. К тому времени, как мы получили предупреждение, все было кончено. Мы никогда не видели так быстро наступающего урагана. И это в феврале! Даже Ной не предупредил нас заранее ».
  
  Я думал, что схожу с ума. "Что вы знаете о Ное?"
  
  «Он наш наблюдатель в этом районе. N.O.A.H. (Ной) это его кодовые буквы. Он чертовски хорош. Обычно он предсказывает погоду так же быстро, как и мы. Как так? Звучит немного странно.
  
  'Ной .. . ничего такого. Спасибо.'
  
  Я повесил трубку. Хоук положил другую. Его голос казался мрачным. «Если бы он сообщил об этом вовремя, он мог бы предотвратить большой ущерб. Было бы спасено много жизней ».
  
  «И остров попал в руки нашего старшего брата на другой стороне океана», - добавил я.
  
  Я молча вышел из офиса и тихонько закрыл за собой дверь. Метеорологический спутник постоянно фотографирует большие участки океана. И этот сумасшедший ураган не сфотографировали, пока он не обрушился на побережье острова. Раньше спутник не видел шторма?
  
  Я закурил сигарету и постарался больше не думать об этом. Я выбросил сигарету. Эта работа начинала делать меня дряхлым?
  
  
  
  * * *
  
  
  
  
  
  О книге:
  
  
  
  
  Есть много способов убить человека ... Китайские ассасины предпочитают нож, другие убивают голыми руками.
  
  Американские мафиози любят револьверы большого калибра, русские убийцы используют динамит.
  
  Однако есть только один человек, который может практиковать все способы убийства. Его зовут Киллмастер !!!
  
  На этот раз Нику Картеру придется использовать все свои умения, чтобы расправиться с мясниками, которых он встречает на пути к «Кремлевскому досье».
  
  
  
  
  
   Картер Ник
  
  Испанская связь
  
  
  Ник Картер
  
  Испанская связь
  
  Посвящается сотрудникам секретной службы Соединенных Штатов Америки
  
  
  
  Первая глава
  
  Это был Хоук, и он был изворотливым. У него не было большой практики в этом, и он бы не преуспел в этом, даже если бы был в отличной форме.
  
  "Ты катаешься на лыжах, N3?" он спросил меня по телефону.
  
  «Конечно, я катаюсь на лыжах. И очень хорошо, если можно так сказать»
  
  «Собирайте лыжи. Вы собираетесь в Испанию».
  
  «В Испании сложно кататься на лыжах, - сказал я. "Нет снега"
  
  «Поправка. Сьерра-Невада. Перевод. Заснеженные горы».
  
  "Ну, может быть, время от времени идет снег ..."
  
  «У тебя будет компаньон».
  
  "Также лыжник?"
  
  «Совершенно верно. Также эксперт по наркобизнесу. Взят в аренду в Управлении по борьбе с наркотиками Казначейства».
  
  "Снежная птица?"
  
  «Очень забавно. Вы оба будете встречать вечеринку на горнолыжном курорте в Сьерра-Неваде».
  
  "Называется…?"
  
  "Sol y Nieve".
  
  «Перевод:« солнце и снег / Нет, сэр. Я имею в виду, кто вечеринка? »
  
  «Сообщу вам позже. А пока вылетайте из Сан-Диего в Энсенаду».
  
  "Энсенада?"
  
  «Маленький рыбацкий городок в Нижней Калифорнии».
  
  «Я знаю, что это такое, и я знаю, где это. Я даже знаю его особый запах. Какое отношение имеет город в пустыне к лыжным гонкам?»
  
  «Вы встретите там агента Казначейства».
  
  "Ах."
  
  «Будьте с ней вежливы. Нам нужен ее опыт».
  
  "Ее?" В моих нервных центрах зазвенели колокольчики.
  
  "Ее."
  
  «Что это? Я должна быть няней для наркоманов?»
  
  «Вы должны увидеть, что встреча состоится».
  
  "Встреча?"
  
  «Между ней и одним из звеньев цепи Турция-Корсика-Калифорния. Он хочет петь. Я хочу услышать музыку до того, как ему перережут горло».
  
  "Сэр, иногда вы ..."
  
  «Не говори этого! Адрес - Ла Каса Верде. Спроси Хуану Риверу».
  
  "А потом?"
  
  «Привези ее с собой в Вашингтон».
  
  "Когда?"
  
  «На следующем самолете из Энсенады».
  
  "Правильно." Он не видел моего сжатого кулака.
  
  "Николай!" вздохнул Хоук. Он подозревает меня в легкомыслии.
  
  Я повесил трубку. После закрытия дела на Филиппинах, от которого пахло перезрелыми кокосами, я вылетел в Сан-Диего с Гавайев всего два дня назад. Я только начинал избавляться от перегибов в мышцах и от напряжения в психике. Убивать никогда не бывает приятно, я превысил свою квоту в П.И.
  
  Лучше всего выбросить все это из виду, из головы - с помощью стайки красивых звездочек в Сан-Диего для съемок телесериала. Но сейчас…
  
  Я позвонил клерку, сообщив ему о моем самом прискорбном изменении в планах, и попросил, чтобы он подготовил мой счет. Затем я позвонил в аэропорт и узнал, что следующий самолет в Энсенаду вылетит через полтора часа.
  
  Если я прерву свой остроконечный душ, я просто смогу это сделать.
  
  * * *
  
  Нижняя Калифорния - это хвост, свисающий с собственно Калифорнии. Похоже, никто не знал, что с этим делать. В течение многих лет это было предметом споров между США и Мексикой. После многих месяцев торга из-за владения пустынной полосой мексиканцы наконец уступили и согласились ее забрать.
  
  Я откинулся на спинку сиденья и проспал всю дорогу до маленького аэропорта на грязной полосе возле крошечной рыбацкой деревушки под названием Энсенада. Слово на самом деле означает «залив» или «небольшой ручей», если вы увлекаетесь интересными мелочами.
  
  Когда я вышел из самолета на яркий солнечный свет, яркость была настолько сильной, что я надел солнцезащитные очки.
  
  Новое такси «Мустанг» стояло у дверей операционной башни, и я позвал водителя, чтобы он отвез его в город. Пройдя через покрытые колеями дороги, саванны, заросшие полынью и жирным лесом, мы наконец выехали на главную улицу города.
  
  La Casa Verde - который должен был быть зеленого цвета, если мой испанский все еще подходит, но на самом деле был своего рода исчезающим пастельным лаймом - находился в конце провисшего блока, где он лежал, загорая, как ящерица на камне.
  
  Я вылез из такси, взял сумку и прошел в вестибюль. После яркого солнечного света в мотеле было кромешной тьмы, но я видел, как усатый юноша делал вид, будто интересуется моим прибытием. Я махнул ему рукой и снял трубку домашнего телефона.
  
  «Дига». Это была девушка у какого-то миниатюрного коммутатора.
  
  "Не могли бы вы связать меня с сеньоритой Хуаной Риверой?"
  
  "О да." Раздался щелчок и длинное кольцо.
  
  «Дига». Это была другая девушка.
  
  "Хуана Ривера?"
  
  «Си».
  
  "Вы говорите на английском?"
  
  Были колебания. "Джесс?"
  
  Я закрыл глаза. Это должна была быть одна из таких миссий. Я покачал головой и произнес кодовую фразу, стараясь не чувствовать абсурд:
  
  «Октябрь - восьмой месяц в году».
  
  «Прошу прощения? Ах да! Тогда яблоки спелые».
  
  «Хорошая девочка! Это Джордж Пибоди». Это было мое текущее имя прикрытия, и Хоук не просил меня его изменить. Так что я все еще был Джорджем Пибоди.
  
  «О, сеньор Пибоди». Я был рад услышать, что акцент исчез. "Где ты?"
  
  «Я в вестибюле», - сказал я. "Должен ли я подойти?"
  
  "Нет нет!" - быстро сказала она. «Я буду внизу».
  
  «В баре», - вздохнул я, глядя в очень темный конец вестибюля, где мужчина за стойкой вытирал очки.
  
  Я повернулся и направился к затемненному бару. Бармен посмотрел на меня. "Сеньор?"
  
  «Писко сауэр», - сказал я.
  
  Он кивнул
  
  
  и повернулся, чтобы сделать это.
  
  Я чувствовал, как тяжелый воздух мягко движется позади меня, донося до меня аромат свежих лимонов. Я обернулся и увидел стройную, темноглазую, темноволосую девушку лет двадцати пяти, с почти люминесцентной бледно-белой кожей, которая свойственна кувшинкам.
  
  «Джордж», - сказала она по-испански. Это было похоже на «Хор-хэй».
  
  "Хуана?" - сказал я, правильно произнеся его на полпути между «h» и «w».
  
  Она протянула руку. Я возьму это. Затем я указал на столик у стены.
  
  Мы подошли. Она была изящной, чистой и очень женственной. Ее тело было гибким и красивой формы. Ее ноги тоже. "Старый добрый Ястреб!" Я подумал. Как нехарактерно для него!
  
  Мы сели.
  
  Она заказала чай со льдом, устроилась в кресле и наклонилась вперед, ее глаза сияли. "Теперь. Что все это значит?"
  
  Я покачал головой. «Понятия не имею. Мой начальник в Вашингтоне проинструктирует нас».
  
  "Когда?"
  
  "Сегодня ночью."
  
  Ее лицо было пустым. «Но это означает, что нас сегодня здесь не будет»
  
  "Es verdad".
  
  Ее рот приоткрылся. «Тогда не будет времени для…» Она резко закрыла рот.
  
  "Что, Хуана?"
  
  Ее лицо было розовым. "Мне он olvidado".
  
  «У тебя короткая память», - сказал я и допил свой писко сауэр. «Прекрасный aguardiente», - подумал я. Когда-нибудь мне придется посетить Писко, Перу.
  
  Я встал. «Собирай чемоданы, Хуана. Мы вылетаем следующим рейсом отсюда».
  
  «Но ты должен кое-что знать о миссии…»
  
  «Наркотики», - сказал я.
  
  «Конечно, я о наркотиках»
  
  «И Средиземное море. Мы едем в Испанию».
  
  Ее рот образовал букву «о».
  
  "Кататься на лыжах."
  
  Она пила чай со льдом. "Не могли бы вы повторить это?"
  
  Я так и сделал.
  
  Потом она обманула меня. Ее глаза загорелись. «Ах! Конечно, Сьерра-Невада! Там, недалеко от Гранады, есть первоклассный горнолыжный курорт».
  
  Я смотрел.
  
  "Можешь ли ты кататься на лыжах?" она спросила меня.
  
  Это был день для этого вопроса. "Да ты?"
  
  «Очень хорошо», - безмятежно ответила она.
  
  «И скромно», - подумал я. Я тихо сказал: «Мы будем баловаться».
  
  Бармен наблюдал за мной. Я подмигнул Хуане, и она подмигнула в ответ. Она была красивой, изысканной, достижимой.
  
  * * *
  
  Когда мы вышли наружу, вспышка света, отражавшаяся от ствола винтовки, привлекла мой взгляд к черной дыре на его конце. Этот человек лежал плашмя на крыше из горячего толя через дорогу, и я знал, что он сосредоточил меня в центре прицела его прицела.
  
  На мгновение я замер. Затем я отшвырнул Хуану в сторону и нырнул в противоположном направлении, к укрытию дверного проема. Выстрел прокатился по улице.
  
  "Держись!" Я крикнул ей.
  
  «Но Ник…»
  
  "Тихий!" - прошипел я.
  
  Я быстро встал и побежал к окну вестибюля. Прикрывшись, я выглянул в окно. Я снова поймал блеск ствола винтовки. Мужчина все еще был на крыше галантерейного магазина.
  
  Когда я подошел к своему ружью, он поднял винтовку и снова выстрелил. Пуля вонзилась в деревянную конструкцию прямо над головой Хуаны. Теперь она ползла обратно в дверной проем. "Умница!" Я думал.
  
  Когда я снова поднял глаза, мужчина исчез.
  
  Я слышал бегающие ноги. Я заглянул в пыльное окно и увидел человека в черном костюме, выходящего из магазина на улице и смотрящего вверх на то место, где нас поджидал снайпер.
  
  Я выбежал из отеля, махнув Хуане, чтобы она оставалась внутри, и поднялся по лестнице галантерейного магазина по два на верхний этаж.
  
  Я опоздал. Он ушел.
  
  На крыше ничего не осталось, кроме множества мексиканских окурков и сомбреро, купленного двумя днями ранее в магазине внизу.
  
  «Иностранец», - сказал владелец магазина, мужчина с толстым животом и улыбающимся лицом. Гонсалес.
  
  "Турист?"
  
  "Да".
  
  "Вы можете описать его?"
  
  Гонсалес пожал плечами. «Примерно твоего роста. Каштановые волосы. Карие глаза. Худой мужчина. Нервный».
  
  Это все.
  
  Я отвел Хуану в сторону в вестибюле отеля, пока мы ждали, когда такси заберет нас и отвезет в аэропорт.
  
  «Он был здесь два дня назад», - сказал я ей.
  
  "Так?"
  
  "Как давно ты здесь?"
  
  Тур."
  
  "Думаешь, он понял, кто ты?"
  
  Ее глаза сузились. Она восприняла это как оскорбление. Она была латинкой, красива и полна огня. "Я так не думаю!" - возмущенно сказала она.
  
  Я не считал это оскорблением.
  
  «Над чем вы работали до того, как с вами связались по поводу этого задания?»
  
  «Капля наркотика».
  
  "Разбить это?"
  
  Она кивнула, опустив глаза.
  
  "Все это?"
  
  "Да." Ее подбородок вызывающе вздернулся.
  
  "Один ушел?"
  
  «Может быть, и так», - уклончиво сказала она.
  
  Я повернулся и выглянул в дверной проем наверху галантерейного магазина.
  
  «Да», - согласился я. «Я думаю, может быть так».
  
  Ее лицо скривилось от ярости.
  
  Я схватил ее за локоть. Такси приехало. Счастливчик Ник. Спасено компанией Ensenada Taxicab.
  
  «Пойдем, Хуана. Следующая остановка, Вашингтон, округ Колумбия».
  
  Очень авторитарный. Очень властно.
  
  Она кротко забралась в такси, сверкая красивым кусочком бедра. Но я этого почти не заметил.
  
  Два
  
  Хоук сидел за консолью панели управления кинозалом AXE, нажимая кнопки и настраивая диски. Одна кнопка для звука. Одна пуговица для лент. Одна кнопка для пленки 16 мм. Одна кнопка для прямой трансляции. Одна кнопка для старого черно-белого фильма.
  
  
  
  
  
  Одна кнопка для слайдов. Или, если вы хотите дать отдых глазам, одну кнопку для мягкого женского голоса, озвучивающего оценки интеллекта.
  
  Разговор до этого момента был обычной болтовней. Я стер все это из головы. Я только помню, что мог воспринимать и действительно воспринимал Хуану Риверу визуально. Однако что-то в ее мыслях казалось заранее обусловленным, предварительно протестированным и бесплодным.
  
  Но она была красива, и мне нравятся красивые женщины. Я подумал: «Если бы я только мог стереть ее голос, как Хоук может стереть запись, которую он не хотел слышать».
  
  Свет полностью погас, и перед нами была картинка на экране, которая волшебным образом появилась на стене.
  
  «Энрико Корелли», - произнес мягкий женский голос поверх картинки, промелькнувшей на экране. Это была неподвижная фотография, сделанная лет пятнадцать назад и взорванная из мельчайшей части какой-то более крупной фотографии. Фоновой сценой была ротонда Ватикана.
  
  «Сфотографировано примерно в 1954 году», - продолжил голос. «Это последняя сохранившаяся фотография Корелли. Остальные его фотографии были куплены за большие деньги. Расследование не может доказать, что деньги поступают из казны мафии. Но это то, во что верят».
  
  Я долго и внимательно посмотрел на фотографию. Лицо почти ничем не отличало от другого. Черты лица были вполне обычными: темные волосы, твердый подбородок, форма лица без различия. Я запомнил его как можно лучше, но поскольку он был взорван так много раз из такого маленького кусочка зернистой пленки, там не было почти ни на чем, на чем я мог бы сосредоточиться.
  
  На экране мелькнула карта. Это была карта Корсики. Город Басрия был очерчен кругом.
  
  «Установлено, что Энрико Корелли живет здесь, в пригороде Басрии, на Корсике, на вилле, построенной в наполеоновскую эпоху. У него есть штат из десятка слуг и двух телохранителей. Он живет с женщиной по имени Тина Бергсон.
  
  «Корелли сейчас сорок пять лет. Он работал на итальянское правительство в Риме, но был уволен через несколько месяцев. Он был недолго женат, но его жена умерла от пневмонии, когда Корелли не работал. С отвращением он начал работать на членов шайки фальсификаторов и воров - изгнанников из Соединенных Штатов, которые родились на Сицилии и были членами мафии в Нью-Йорке и Чикаго. Он стал хорошим силовиком и очень хорошим бизнесмен для них. Когда была создана сеть аптек, он был одним из первых людей, которые открыли точку потока недалеко от Неаполя.
  
  «Сеть наркотиков процветала в 1960-х, и к концу этого времени Корелли стал ключевой фигурой во всей цепочке мафии.
  
  «С тех пор у него были разные любовницы. Одна пыталась убить его, когда он бросил ее ради другой женщины. Позже ее нашли утонувшей в Неаполитанском заливе».
  
  Карта исчезла, и роскошная яхта длиной около 180 футов заполнила экран красивым цветным слайдом.
  
  «Это прогулочная яхта Корелли, Lysistrata. Она плавает под флагом Франции. Корелли считает себя гражданином Корсики, хотя он родился в Милане».
  
  Теперь на экране появилась картинка большой виллы.
  
  «Дом Корелли. Хотя у него всего два телохранителя, которые охраняют его, его поместье постоянно патрулирует полдюжины боевиков».
  
  Вспыхнула новая картинка. В траве лежало тело. В него стреляли несколько раз. Труп был неузнаваем, но по внешнему виду останков я решил, что пули, которые попали в него, были пустышками - обычными пулями, разрезанными на острие буквы X. Пули думдум превращают грибы в разрез, разрушая форму, когда попадают в цель .
  
  «Это был агент Франции по имени Эмиль Ференк. Он пытался проникнуть на виллу Корелли, как называется поместье. По-видимому, он был обнаружен патрулями и убит».
  
  Затем на экране появилась картина безлюдной, похожей на пустыню сельской местности. Объектив приблизился к фигуре, стоящей возле величественного тополя Ломбардии, единственного дерева любого размера в поле зрения. По мере того, как фигура росла, можно было увидеть, что человек неопределенного возраста, но довольно высокий и крепко сложенный. Лицо было в тени.
  
  "Энрико Корелли. Это самое близкое изображение, которое кому-либо удавалось сфотографировать за последние десять лет. Снимок был сделан с помощью телескопического объектива с безопасной точки обзора на противоположном холме. Хотя лицо неотличимо, тело человека можно увидеть четко . По компьютерным оценкам, его вес составлял около 182, рост - 6 футов, стояла прямая, а здоровье - отличное ".
  
  Экран потемнел. Затем запустили кинофильм. Это была сцена на пляже, возможно, на Французской Ривьере. Потрясающая блондинка в миниатюрном бикини шествовала по песку, раскачивая бедрами, и длинные светлые волосы развевались по плечам. На мгновение она остановилась и повернулась, как будто кто-то с ней заговорил. Она посмотрела в камеру и улыбнулась.
  
  "Тина Бергсон. Ей двадцать три года. Родилась в Швеции, она переехала в Рим, где у нее была краткая, но неудачная кинокарьера.
  
  
  
  
  Затем, два года назад, она переехала в Швейцарию, где участвовала в манипуляциях с деньгами, по-видимому, в интересах мафии или какой-то организации вроде мафии. Ее поймали, но до суда так и не привели. Говорят, что большая часть денег перешла из рук в руки, чтобы помочь ей сбежать от швейцарских властей.
  
  Вскоре после этого она оказалась в доме Энрико Корелли. Корелли не женился на ней, но она его постоянная спутница. Она говорит на шведском, французском, итальянском и испанском языках, а также на английском языке. Ее IQ, как говорят, составляет 145 по результатам фактического теста, сделанного, когда она заполнила заявление о приеме на работу в швейцарский банк. Она отличная лыжница ».
  
  В кинокартине она теперь мелькает на лыжах по склону. Я должен был признать, что она была очень хороша. Неудивительно, что ей хотелось провести зимние месяцы у горнолыжного склона; казалось, она любила спорт.
  
  На экране появилась другая карта. Он показал мир на проекции Меркатора с линией, идущей от Ближнего Востока до Турции, от Турции до Сицилии, от Сицилии до Корсики, до Ривьеры, обратно на Корсику, а затем до Португалии, оттуда на Кубу. , затем в Центральную Мексику и затем в Сан-Диего в Калифорнии.
  
  Цепочка лекарств.
  
  "За последние несколько лет в основной цепочке поставок наркотиков произошло много изменений. Как правило, тяжелые наркотики начинаются с Востока и попадают на запад через Средиземное море, где они обрабатываются. Контроль над этой цепочкой закреплен на Корсике, остановка просто перед важнейшей обработкой на Ривьере. Затем наркотики возвращаются на Корсику и далее на Кубу через одну из трех остановок: Португалия, Марокко или Алжир ».
  
  Новая карта. Он снова показал Корсику.
  
  «Из этой области линии распределения простираются обратно на Ближний Восток и далее к конечному пункту назначения на Западе. Деньги с Запада поступают сюда, где они затем распределяются между звеньями в цепи».
  
  Объектив нацелился на карту, показывая поместье Корелли в пригороде Басрии, обведенное кружком.
  
  "Рико Корелли - человек, который контролирует цепь. Он получает приказы с Сицилии, где заместитель мафиози контролирует восточную половину цепи. Дон на западе контролирует остальную часть цепи, плюс распространение."
  
  Изображение погасло, и загорелся свет.
  
  Некоторое время мы сидели молча.
  
  Хоук прочистил горло "Ну?"
  
  «Интересно», - сказал я.
  
  «Академический», - сказала Хуана.
  
  «Я согласен с ней», - продолжил я.
  
  Хоук нахмурился. «Это просто брифинг».
  
  "А что насчет Корелли?" - спросила Хуана.
  
  Хоук закрыл глаза и покачнулся в удобном вращающемся кресле.
  
  «Мафиози стали недовольны прибылью от программы по наркотикам», - наконец сказал Хоук. «Шесть месяцев назад они начали посылать людей изнутри, чтобы проверить систему сети. Корелли взял значительную сумму - слишком много, по словам Дона США. Но сицилийский секундант не мог придумать способа исправить ситуацию. На собрании было решено, что Корелли должен будет уйти. Один человек был отправлен, чтобы ударить его, но он исчез из поля зрения. Вы видели, что случилось с так называемым окопным агентом, который пытался проникнуть в поместье.
  
  «Тогда мафиози капо решили напасть на Корелли через Тину Бергсон. Детектив, утверждающий, что он из Швейцарии, пытался арестовать ее однажды в Басрии по старому швейцарскому обвинению. Но один из телохранителей Корелли вмешался и спас Тину. Затем он доставил детектива к близлежащий пляж, связали его и позволили дождаться прилива, чтобы утонуть. Человек сбежал и покинул Корсику, чтобы никогда не вернуться ».
  
  Я поднял руку.
  
  "Ник?"
  
  "Откуда мы все это знаем?"
  
  «Корелли сказал нам».
  
  "Напрямую?"
  
  Хоук вздохнул. «У нас есть человек, близкий к Корелли, хотя он никогда его не видел. Корелли выдал информацию по собственной инициативе».
  
  "Почему?" - спросила Хуана.
  
  «Он сказал, что хочет уйти навсегда».
  
  "Чтобы спасти себя и девушку?" Я спросил.
  
  "Совершенно верно. И получить убежище в Штатах".
  
  "В свою очередь для…?"
  
  «Вся командная линия, правильная цепочка и то, как она работает».
  
  "Откуда мы знаем, что это не уловка?" Я спросил.
  
  «Мы не делаем». Хоук лениво открыл глаза. «Вот где вы входите». Он повернулся к Хуане.
  
  Она кивнула.
  
  «Обладая своим опытом, вы должны выяснить, говорит ли Корелли нам правду - или ведет нас по садовой дорожке».
  
  Я вздохнул. Иногда дикция Хока безнадежно викторианская.
  
  Хуана не обращала внимания на слова. "Я узнаю."
  
  "Что-нибудь было настроено?" Я спросил.
  
  «Предстоит встреча в Sol y Nieve. На горнолыжном курорте в Испании. Я вам об этом говорил?»
  
  "Кратко"
  
  Хоук откинулся назад. «Каждый год Тина Бергсон ходит на этот горнолыжный курорт, а Корелли ходит с ней. Они проводят там около месяца».
  
  "Он идет туда как Рико Корелли?"
  
  «Нет. Мы не знаем, какое имя он использует. Но мы знаем, что они всегда ходят. И Корелли хочет встретиться там».
  
  «Это может быть подстава», - пробормотала я.
  
  «Конечно, - сказал Хоук. «Вот почему ты здесь, Ник. Вот почему на фото AX».
  
  «В ожидании удара».
  
  Он кивнул. «Предположим, мафиози знали о планах Корелли. Разве они не хотели бы, получить нашего силовика номер один
  
  
  
  
  
  и нашего эксперта по наркотикам номер один? "
  
  Я потер подбородок. "Как мы установим контакт?"
  
  Хок сказал: «У нас есть мужчина в Малаге. У него есть мальчик в Sol y Nieve. К нему подойдут телохранители Корелли. Вы встретите нашего человека в Малаге, и он назначит встречу с мальчиком на курорте. Затем вы встретитесь с Корелли лицом к лицу ".
  
  Я кивнул. "А потом?"
  
  "Тогда мисс Ривера вступит во владение *
  
  "Вы подготовили наши паспорта?"
  
  «У AX Identification есть документы. Вы все еще будете Джорджем Пибоди, но теперь вы профессиональный фотограф».
  
  «Сэр, я не могу управлять даже Брауни, тем более Hasselblad!»
  
  «Эти камеры сегодня надежны! Кроме того, они хорошо научат вас основам. А вы, мисс Ривера, являетесь образцом фотографа. Все ваши бумаги сделаны. Сожгите их после того, как запомните свое прошлое».
  
  "Я позирую обнаженной?" - спросила Хуана.
  
  Хоук был шокирован. Его голубые глаза расширились. Он был последним из старых пуритан, полностью подавленным человеком в обществе, где сексуальная свобода является правилом. "Моя дорогая девочка!"
  
  "Вы бы позировали в обнаженном виде?" - быстро спросил я.
  
  «Конечно», - ответила она. «В профессиональном смысле. Когда я играю роль, я играю ее до упора».
  
  Лицо Хоука изменило цвет. Он был очень красным. Он смотрел на свои руки в агонии смущения. «Если ты уже закончил», - вмешался он.
  
  Я усмехнулся. "Продолжать."
  
  «Я знаю, что вы не будете возражать, что мы создали ваше прикрытие как команда мужа и жены», - быстро сказал он, его глаза сияли.
  
  "Сэр!" - воскликнул я.
  
  «Мистер и миссис Джордж Пибоди из Миллерс-Фоллс, Миннесота».
  
  "Я люблю это!" - мягко сказала Хуана.
  
  "Я ненавижу это!" - прорычал я. «Это слишком надумано! И это вызывает осложнения!»
  
  «Но это позволяет мисс Ривере действовать легче - если она должна». Лицо Хоука снова покраснело.
  
  "Я не следую логике!" - огрызнулся я.
  
  «Незамужняя женщина, девушка вроде мисс Ривера…»
  
  "Я возмущена этим!" - перебила Хуана.
  
  «… Было бы гораздо труднее быть, ох, преследуемым, скажем так, чем замужней женщиной. Видите?»
  
  Я лежал лицом в песке. Я действительно видел извращенную логику.
  
  Хоук повернулся к Хуане. "Вы одобряете?"
  
  "Полностью." Она очаровательно улыбнулась.
  
  Хоук удовлетворенно кивнул. Затем он взглянул на меня. "Есть недостатки?"
  
  Будь он проклят! «Это выглядит надежным», - признал я. «Мы должны установить какой-то аварийный сигнал», - продолжил я. «Я имею в виду, на случай, если все развалится. Я хочу иметь возможность спасти Хуану и мою кожу, несмотря ни на что».
  
  «У нас есть человек в Гранаде, всего в получасе езды от курорта. Малага проинформирует вас».
  
  «Верно. Это должно покрыть это».
  
  «Вы можете отправить любое закодированное сообщение, которое хотите, через гранаду».
  
  «Хорошо», - сказал я. Я повернулся к Хуане. "У вас есть что обсудить?"
  
  Она посмотрела на меня, а затем на Хока.
  
  «Я думаю, что нет. Я в ваших руках, пока не встречусь с мистером Корелли. Тогда я займусь этим».
  
  * * *
  
  Я только что задремал, когда раздался резкий стук в запертую дверь, отделяющую мою комнату от комнаты Хуаны.
  
  Я встал. "Да?"
  
  "Ник!" прошептала она.
  
  "Какая?"
  
  "Окно."
  
  Я повернулся. "Что насчет этого?"
  
  «Посмотри на улицу».
  
  Я потянулся за плечевой кобурой, свисающей со стойки кровати. Я подошел к окну, держась в тени и прижимаясь к стене. Откинув занавески стволом своего люгера, я вгляделся в темную улицу внизу.
  
  Через дорогу стоял «кадиллак», единственная машина во всем квартале.
  
  В нем сидел мужчина со стороны водителя, которая была ко мне. Затем, пока я смотрел, другой мужчина поспешил через улицу к «кадиллаку», коротко поговорил с водителем и забрался на заднее сиденье.
  
  «Кэдди» завелась и быстро поехала по улице, свернув направо на углу.
  
  Я вернулся к двери, разделяющей наши комнаты.
  
  "Вы узнали его?" Я спросил ее.
  
  «Да. Я видела, как он выходил из машины мгновение назад. Он посмотрел на мою комнату - или на вашу. Я увидел его лицо. А потом он поспешил в вестибюль отеля».
  
  "Кто был он?"
  
  «Я видел его в аэропорту Даллеса сегодня днем. Когда мы прилетели. У него был небольшой кожаный чемоданчик. Из тех, в которые можно положить оружие с оптическим прицелом».
  
  «Хорошая девочка», - сказал я рассеянно.
  
  Наступила пауза. "Что же нам теперь делать?"
  
  «Иди спать», - сказал я. «По крайней мере, мы знаем, что они знают».
  
  "Вы не собираетесь его искать?"
  
  «В Вашингтоне? Это большой город».
  
  "Ник!"
  
  «Иди спать, Хуана». Я отошел от двери. "Сладкие Мечты."
  
  Я слышал, как она ворчит себе под нос, а затем она отошла от двери. Мгновение или две спустя я услышал скрип кровати, когда она забралась внутрь и уселась.
  
  Затем наступила тишина.
  
  Я сидел у окна, смотрел, ждал. Но никто не пришел.
  
  Три
  
  Мы прошли низкие предгорья и приземлились на взлетно-посадочной полосе недалеко от Малаги. Таксист отвез нас в город через водоворот миниатюрных европейских автомобилей всех марок и форм.
  
  Мы остановились в одном из главных отелей города, выходящем окнами на гавань Малаги. Было несколько торговых судов и прогулочных катеров, пришвартованных или стоящих на якоре возле ухоженных гаваней.
  
  Хуана устала. Она заперлась в своей половине номера, вздремнула и приняла душ. Я немедленно отправился в конспиративный дом AXE.
  
  Это был небольшой офис в доме в одном квартале
  
  
  
  
  
  улицы и за углом.
  
  «СТРОИТЕЛЬСТВО», - гласила табличка на двери. "СРС. РАМИРЕС И КЕЛЛИ"
  
  Я постучал.
  
  "Quién es?"
  
  «Сеньор Пибоди».
  
  «Си».
  
  Дверь открылась. Это был Митч Келли.
  
  "Привет, Келли, - сказал я.
  
  «Привет, сеньор». Он усмехнулся и впустил меня. Затем, бросив взгляд вверх и вниз по темному старинному коридору, он осторожно запер дверь.
  
  Я посмотрел на офис. Он был маленьким, с одним потрепанным столом, кучей старых картотечных шкафов и дверью, ведущей в туалет. За столом окно выходило на гавань и город Малага.
  
  Келли хлопнула меня по спине. «Не видел тебя с тех пор, как узнал о деле "красных апельсинов", Ник».
  
  Это произошло в Греции. "Пять лет назад, верно?"
  
  «Верно. Ястреб сказал, что ты придешь».
  
  Он открыл ящик и вынул прекрасный бинокль Bausch & Lomb 30x, который задумчиво взвесил в руке.
  
  "У меня могут быть новости для вас".
  
  "Ой?"
  
  Он надел очки на глаза и повернулся, чтобы осмотреть гавань. Я понял, что он наблюдал за лодками, когда я постучал.
  
  Келли руководил AXE в Малаге не менее трех лет. Его работа заключалась в том, чтобы знать, что и кто приезжает и уезжает из Малаги.
  
  Я смотрел через его плечо. Он изучал прогулочную пристань в центре гавани. Он казался особенно заинтересованным в большой яхте, стоявшей на якоре где-то посередине.
  
  «Вот и все, - сказал он. «Это« Лисистрата ». Яхта Корелли».
  
  Я вспомнил фотографию, которую видел в штаб-квартире AXE.
  
  Он протянул мне бинокль. Я сфокусировал его. Он был превосходен; Я очень хорошо видел яхту. Несколько членов экипажа суетились на палубе. На борту все было тихо и спокойно. Я мог видеть ряд кают на главной палубе с двумя рядами иллюминаторов, что означало, что каюты располагались на двух палубах ниже.
  
  Это была большая, красивая прогулочная яхта. На корме развевался флаг Франции.
  
  Митч Келли сел за свой стол и зашуршал бумагой. Я знал, что он хотел, чтобы я обратил внимание на то, что он говорил. Собираясь отдать очки, я увидел, как кто-то в свитере и брюках вышел из главной каюты на палубу. Это была женщина с длинными светлыми волосами. Она была очень грудастой и с тонкой талией, а плотно прилегающие брюки, очерчивающие ее бедра и бедра, не оставляли ничего для воображения. Под этими голубыми брюками у нее были хорошие ноги. Ее кожа была светлой и гладкой, а глаза голубыми. Выйдя на солнечный свет, она надела темные очки и рассеянно поставила их на место.
  
  «Тина Бергсон», - сказал я вслух.
  
  Келли вытянул шею и выглянул в окно, щурясь от солнечного света на воде. "Да уж."
  
  «Совершенная девочка», - заметил я.
  
  «Еще одна особенность Ника Картера», - фыркнула Келли. "Как вы справляетесь?"
  
  «Я просто делаю то, что говорит человек в Вашингтоне», - пробормотал я.
  
  «Это пришло вчера», - сказала Келли, снова тряся бумагой.
  
  Я оторвал взгляд от стройных плеч и груди Тины Бергсон, укрытых свитером, и неохотно опустил бинокль. Келли поднял его, повернул стул и сфокусировала их на Тине Бергсон, пока я читал напечатанную информацию.
  
  КЕЛЛИ. РАМИРЕС И КЕЛЛИ. 3 ПАСЕО ЗАФИО. ПРИБЫТИЕ ВО ВТОРНИК НА БОРТУ LYSISTRATA. ПОСЕТИТЕЛЬ ГОТОВ. ТИНА БЕРГСОН ПРИВЕЗИТ ЕГО НА ЯХТУ. ПОЗЖЕ УСТАНАВЛИВАЕТ ЛЫЖНОЕ РАНДЕВУ С ЭКСПЕРТОМ С НАРКОТИКАМИ.
  
  "Римский нос!" - повторил я с усмешкой.
  
  «Это кличка Корелли», - сказала Келли. "Довольно банально, не так ли?"
  
  "Довольно банально, да". Роман Нос был вождем индейцев.
  
  «Корелли сам считает себя изгоем. Вы знаете - от мафиози».
  
  Я снова посмотрел на сообщение. «Судя по формулировке, я думаю, она меня встречает, а?»
  
  «Верно. Она знает ваш отель. Я уже отправил записку».
  
  "Когда она будет там?"
  
  «Она должна забрать тебя в вестибюле в полдень». Келли взглянул на часы. «Это дает вам полчаса».
  
  "А что насчет Хуаны?"
  
  «Она может подождать. Это предварительное расследование».
  
  Я пожал плечами. "К чему вся эта чушь?"
  
  «Роман Нос испугался. Я думаю, он хочет узнать, не за ним ли следят».
  
  «Или, если да, - подумал я.
  
  * * *
  
  Я ждал в холле в полдень.
  
  Когда она вошла, все глаза в вестибюле были обращены на нее, женщины смотрели с негодованием, мужчины смотрели с интересом. Местные жители за столом внезапно превратились в приветливого Лотариоса.
  
  Я встал и подошел к ней. «Мисс Бергсон», - сказал я по-английски.
  
  «Да», - ответила она лишь с легким акцентом. «Я опоздала. Мне очень жаль».
  
  «Тебя стоит ждать», - сказал я.
  
  Она холодно посмотрела на меня. Я подумал об айсбергах во фьордах. "Пойдем, тогда?"
  
  «Да», - сказал я.
  
  Она повернулась и вывела меня из вестибюля на яркий испанский солнечный свет.
  
  «Это только напротив площади», - сказала она. "Мы можем ходить"
  
  Я кивнул и галантно взял ее за руку. В конце концов, я был в Европе. Она дала мне его без комментариев. Каждый испанский глаз обратился, чтобы поприветствовать нас двоих - ее ​​с восхищением, меня с завистью.
  
  «Это прекрасный день», - сказала она, глубоко вдохнув.
  
  "Тебе нравится Малага?" Я приковал взгляд к ее лицу.
  
  «О да, - сказала она. «Здесь лениво и легко. Я люблю солнечный свет. Я люблю тепло».
  
  Она сказала это
  
  
  
  
  , но я не упомянул об этом. "Как прошла твоя прогулка на лодке?"
  
  Она вздохнула. «Мы попали в шквал у побережья Коста Брава. Иначе…»
  
  "А ваш - ваш товарищ?"
  
  Она задумчиво посмотрела на меня. "Мистер Роман?"
  
  «Мистер Роман». Шарада продолжалась.
  
  «Вы увидите его в ближайшее время».
  
  «Я так понимаю, ты катаешься на лыжах», - сказал я, когда мы подошли к пристани для яхт.
  
  "Я люблю это." Она улыбнулась. "А вы?"
  
  «Умеренно», - сказал я. «В основном в Соединенных Штатах. Аспен. Стоу. *
  
  «Я хочу однажды поехать в Америку», - сказала Тина Бергсон, ее голубые глаза были теплыми и пристально смотрели на меня.
  
  «Возможно, мистеру… эээ, Роману - будет что сказать по этому поводу».
  
  Она смеялась. Зубы были идеальными. «Возможно, действительно». Она пристально посмотрела на меня. «Я думаю, что вы и он прекрасно поладите».
  
  Потом мы были на набережной, и молодой человек в конце стоял по стойке смирно, направляя свое отношение к Тине Бергсон. Он был довольно худым, но выглядел жилистым и сильным. У него были вьющиеся черные волосы и тонкие, как карандаш, усы.
  
  «Сеньорита», - сказал он. Он протянул руку, чтобы помочь ей спуститься в небольшую гладкую моторную лодку, привязанную к причалу.
  
  «Спасибо, Бертильо», - ласково сказала она. «Это мистер Пибоди», - сказала она ему, указывая на меня.
  
  «Сеньор, - сказал Бертильо. Его глаза были темными и умными.
  
  Я спрыгнул после того, как Тина Бергсон, а затем Бертилло отошли, завел мотор, и мы сделали дугу к яхте в трехстах ярдах от нас.
  
  Залив сверкал на солнце, чайки собирали отходы с моря, и когда мы рассекали воду, они сердито взлетали в небо, забрызгивая нас морской водой.
  
  Через несколько минут мы были привязаны к яхте. Теперь я мог видеть имя, Лисистрата. Над нами два матроса посмотрели вниз и сбросили лестницу. Мы взобрались на борт.
  
  В каюте на главной палубе, которая оказалась салоном, я увидел мускулистого мужчину, сидящего в удобном кресле для отдыха. Он курил сигару, от которой над его головой образовывались ореолы голубого дыма.
  
  Мы вошли. Он встал, его большая голова поднялась в облако дыма. Тина! »- поприветствовал он ее, и она улыбнулась в ответ.
  
  «Это мистер Пибоди из Америки, - сказала она. «Мистер Пибоди, это мистер ... э ... Роман».
  
  Я огляделась. Окружение было шикарным.
  
  Он засмеялся, пожал руку. Его хватка была твердой. "Мистер Пибоди, я полагаю, вы катаетесь на лыжах?"
  
  Я кивнул. "Я делаю слалом."
  
  «Тина тоже. Я тоже, но ненадолго. Мы проводим некоторое время в Sol y Nieve. Я так понимаю, вы собираетесь там быть?»
  
  "Я."
  
  "С вашим спутником?"
  
  "Да."
  
  «Этот товарищ. Он понимает суть встречи?»
  
  "Он она".
  
  "Простите?"
  
  «Моя спутница - женщина. Она понимает».
  
  Я изучал "Римский нос". По картинке, которую я видел, я понял, что он легко мог быть Рико Корелли. На самом деле, я был уверен, что это Рико Корелли. Он был подходящего возраста, хотя не так сильно показывал свой возраст, как большинство мужчин в своем бизнесе.
  
  «У меня всегда были хорошие отношения с американцами», - сказал Корелли.
  
  Тина улыбнулась. "Всегда."
  
  «Мы с нетерпением ждем вашего присутствия в нашей стране», - сказал я. «По крайней мере, я понимаю, что ты…»
  
  Корелли поднял руку. «Я надеюсь совершить поездку. Если мы сможем заключить сделку».
  
  «Это займет всего одну встречу», - сказал я. «На горнолыжном курорте».
  
  Он кивнул.
  
  "В чем причина этой предварительной встречи?" - резко спросил я.
  
  «Охрана», - рявкнул он, попыхивая сигарой. Густой дым начал блуждать по салону.
  
  «Вы кажетесь достаточно в безопасности». Я наклонился вперед и говорил ровно и многозначительно. «Уверяю вас, пока я буду рядом, с безопасностью не будет проблем».
  
  На его губах мелькнула слабая улыбка. "Возможно нет."
  
  Стюард принес напитки. Я откинулся назад. Встреча была обсуждена и согласована. Было бы просто связаться с ним в курортном отеле и взять с собой Хуану.
  
  Мы пили.
  
  Мы говорили о другом. Прошло пятнадцать минут. Наконец Тина поднялась.
  
  «Я полагаю, мистер Пибоди очень хочет вернуться в свой отель».
  
  Я кивнул. «Спасибо за ваше время, мистер Роман. Я с нетерпением жду более полного обсуждения в снежной стране».
  
  Мы посмотрели друг на друга, и я повернулся, чтобы уйти. Тина подошла ко мне и взяла меня за руку.
  
  «Мне очень жаль, что я не могу вернуться с тобой на берег. Но Бертильо заберет тебя обратно».
  
  Я медленно пожал руку. «Спасибо вам обоим за ваше очаровательное гостеприимство».
  
  Мы были на палубе, и я спустился в катер. Она помахала мне рукой с палубы, когда лодка начала раскручиваться и направилась к пристани.
  
  Мы прошли всего пятьдесят ярдов, когда с яхты раздался внезапный крик. Поразительный звук быстро и непрерывно распространялся по поверхности воды.
  
  Я быстро обернулся. "Стой, Бертильо!"
  
  Я видел, как Тина вышла из салона, куда она только что ушла. Она спотыкалась.
  
  В салоне вспыхнула серия оранжевых вспышек, затем по воде разнесся грохот автоматов.
  
  Я услышал крик.
  
  Раздался еще один выстрел, и я увидел, как Тина Бергсон упала на палубу, ее голос оборвался на середине крика.
  
  Фигура в темном гидрокостюме быстро двигалась по палубе, как
  
  
  
  
  пантера, и прыгнула через перила на дальней стороне в воду. Я вытащил пистолет, но не мог метко в него выстрелить.
  
  "Обойдите яхту!" - рявкнул я Бертилло.
  
  Удивленный, напуганный, но способный, он выстрелил в моторную лодку, и мы пронеслись с правой стороны мимо носовой части яхты.
  
  Только пузыри показывали, куда пропал человек в гидрокостюме. Он оставил там акваланг, это было очевидно. Он ушел навсегда.
  
  Мы кружили целую минуту, но он так и не появился.
  
  Я поднялся по лестнице на палубу, где четверо членов экипажа окружили Тину, которая дышала, но тихо стонала. Плечо ее свитера было залито быстро высыхающей кровью.
  
  Я забежал в салон.
  
  Здоровяк лежал на полу. Его голова была почти полностью разбита ​​выстрелами. Он умер до того, как упал на настил.
  
  Снаружи я смотрел на берег, но человека в гидрокостюме не было.
  
  Я схватил корабль, идущий к берегу, и позвонил Митчу Келли. Он был шокирован, но он был профи. Он сразу позвонил в малагскую гвардию.
  
  Тина открыла глаза.
  
  "Это больно!" она простонала.
  
  Потом она увидела кровь и упала в обморок.
  
  Четыре
  
  Митч Келли выдвинул нижний ящик картотеки. Он видел, что я переживаю. Я наблюдал, как он расстегивает кожаный чехол, в котором хранился радиотелефонный передатчик.
  
  Это был красивый маленький набор: японского производства, с твердотельными транзисторами. Вы могли бы почти направиться на Луну и вернуться с ней.
  
  Он загудел пару мгновений после того, как он включил его, пока не нагрелся. Он вообще не смотрел на меня, но приступил к работе, связался с AX после нескольких предварительных звонков и коротко поболтал с оператором в AX Monitor, используя обычную тарабарщину R / T. Наконец он повернулся ко мне.
  
  «У меня есть Хоук».
  
  Я взял трубку "Сэр?" Я едва сдерживал гнев.
  
  «Ник, это не авторизованный звонок! Я хочу, чтобы ты знал…»
  
  "Мы в чистоте?"
  
  "Да."
  
  "Перестрелка".
  
  "Правильно." Голос Хоука стал осторожным. «Что случилось, Ник? У меня всегда появляются бабочки, когда ты соблюдаешь меры безопасности».
  
  «Кто организовал эту миссию? Казначейство?»
  
  «Вы знаете, что я не уполномочен говорить».
  
  «У него забавный запах».
  
  "Скажи еще раз?"
  
  «Воняет! Корелли мертв».
  
  "Мертв?" Пауза. "О, дорогой я".
  
  "Кто это устроил?" - снова спросил я.
  
  «Я не могу…»
  
  «Это была подстава. И тот, кто ее устраивал, использовал меня, чтобы убить Корелли».
  
  «Нет! О, я понимаю, что вы имеете в виду».
  
  «Проверьте это, сэр, пожалуйста! Если мафия чиста, значит, что-то пошло не так с нашей стороны. Если Корелли играл в какую-то игру, значит, Казначейство было обманом».
  
  "Вы уверены, что он мертв?" - резко спросил Хоук. Его тон голоса означал, что он оправился от своего первоначального шока.
  
  «Полголовы снесли? О да. Он мертв, сэр»
  
  "А его товарищ?"
  
  «Она жива, но ранена».
  
  «Я думаю, что это было правильно», - сказал Хоук. «Римский контроль проверил Корелли».
  
  «Римский контроль может быть оплачен мафией!»
  
  «Николас…» - упрекнул он меня.
  
  «Считайте, сэр, что миссия на этом закончена».
  
  «Успокойся, Ник. Я свяжусь с тобой, как только сделаю несколько звонков».
  
  «Мисс Ривера и я не будем доступны для дальнейших инструкций».
  
  «Оставайся там! Я хочу прояснить это».
  
  «Это уже выяснено, Хоук. Или, возможно, более точный термин нанесен на карту. До свидания».
  
  "Ник!"
  
  Я подписался.
  
  Келли была ошеломлена разговором между Хоуком и мной. Он не участвовал в преднамеренном неповиновении. Вот почему он говорил о несущественных вещах. Он подошел к своему столу и сел. Он внимательно изучал меня и ждал, когда на меня обрушится крыша.
  
  "Вы думаете, что использовался AX?" - наконец спросил он.
  
  «Я так думаю, но не знаю».
  
  "Утечка?"
  
  Я посмотрел на свои руки. "Может быть."
  
  "А что насчет девушки?"
  
  «Хуана? Я действительно не знаю о ней. Если она была в этом замешана, ее уже давно не будет».
  
  "Куда ты направляешься?"
  
  Я повернулся к двери. «Возвращаемся в отель. Интересно, будет ли она там».
  
  Она была. Я мог слышать, как она роется в своей комнате, как только я вошел в свою половину номера. По крайней мере, это было похоже на нее. Просто чтобы убедиться, что я достал свой Люгер и двинулся к смежной двери.
  
  "Хуана?" - тихо сказал я.
  
  "О. Ник?"
  
  «Мистер Пибоди».
  
  "Как прошло?"
  
  Это была Хуана, хорошо. Я мог сказать по голосу. Я поддержал Люгера, решив, что, если бы она была с киллером, она бы уже покинула Малагу, так как ее участие в шараде было бы завершено.
  
  Я открыл дверь и вошел. Она была одета в очень строгий, но круто выглядящий костюм, который намекнул на вкус и деньги, но не был дорогим. Она улыбалась, а это означало, что она ничего не знала о Корелли.
  
  «Ты выглядишь усталым, Ник».
  
  "Я. Свежий из энергии".
  
  "Почему?"
  
  Я сел на край кровати и посмотрел на нее. Я хотел получить полную отдачу от света, когда читал ее лицо. Она повернулась ко мне, сильный солнечный свет Малаги вливался в нее, освещая каждую деталь ее лица.
  
  «Рико Корелли мертв».
  
  Ее лицо побледнело. Если она действовала, у нее был отличный контроль над своей артериальной системой. Любой физиолог
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Он скажет вам, что артериальная система является непроизвольной.
  
  "Убит? На яхте?"
  
  Я кивнул. «Персонаж в гидрокостюме».
  
  "А как насчет женщины, которая была с ним?"
  
  «Тина Бергсон была ранена, но она все еще жива. Это выглядело как подстава, Хуана».
  
  "Что же нам теперь делать?"
  
  «Мы ждем», - сказал я. «На словах от Хока. Я уже сообщил».
  
  Она смотрела на меня. "Вы могли видеть человека, убившего Корелли?"
  
  «Только его силуэт».
  
  «Он походил на того, кто стрелял в нас в Энсенаде?»
  
  Я пожал плечами. «Я его тоже никогда не видел».
  
  «Возможно, это был человек в машине в Вашингтоне».
  
  «На этот раз он был в гидрокостюме. Он мог быть тем самым. Кроме того, он мог быть сенатором Барри Голдуотером».
  
  Хуана проигнорировала это. «Он забрал нас в Энсенаде и проследовал за нами в Малагу через Вашингтон». Теперь она была настроена позитивно и смотрела прямо на меня.
  
  «Возможно».
  
  "Это должно быть!"
  
  "Если ты так говоришь."
  
  Она двинулась ко мне, пока не остановилась в шести дюймах от меня. «Они сказали, что ты один из лучших. Как ты позволил этому случиться?»
  
  Я внимательно смотрел на нее, не позволяя никакому выражению отразиться на моем лице. Но во мне было столько гнева, что волны эмоций, должно быть, потянулись, чтобы коснуться ее, потому что она отпрянула, как будто ожидала, что я ее ударю.
  
  «Я забуду, что ты когда-либо говорил это».
  
  Она взяла себя в руки и мрачно покачала головой. "Я не буду"
  
  Телефон зазвонил.
  
  «Келли здесь», - сказал голос. «Я поддерживаю контакт с Тиной Бергсон».
  
  "Ой?"
  
  «Гражданская гвардия отвезла ее в частную клинику недалеко от нас, недалеко от Алькасабы. Ее врач получает нашу зарплату».
  
  «Как удобно».
  
  «Она в сознании. Она хочет тебя видеть».
  
  Я быстро подумал. «Хорошо. Дай мне адрес».
  
  «Я должен отвести тебя туда».
  
  «Хорошо. Я свяжусь с тобой через пятнадцать минут. Келли, как Гражданская Гвардия узнала, куда ее отвести?»
  
  Келли усмехнулась. «У нас тоже есть пара из них».
  
  Улыбаясь, я повесил трубку.
  
  "О чем все это было?" - спросила меня Хуана. Она все еще была явно потрясена известием о смерти Корелли. В тот момент я решил, что она невиновна.
  
  «Тина Бергсон. Она выздоравливает. Я пойду поговорить с ней».
  
  "И я?"
  
  Я хотел, чтобы Хуана была всегда на виду. "Вы идете".
  
  Она расслабилась. "О, хорошо." Улыбка. «Мне было интересно, что ты собирался со мной делать».
  
  «Как всегда, я беру тебя с собой. Ты очень красивая девушка, а мне нравятся красивые девушки». Я усмехнулся.
  
  Она действительно покраснела. "Будь ты проклят." Думаю, она снова беспокоилась о своем уме.
  
  * * *
  
  Митч Келли провел большую часть пути до офиса и клиники, хвастаясь перед Хуаной Ривера. Он играл роль очень крутого, изощренного спецагента. На самом деле, он мог очаровывать женщин, даже когда не играл роли. Хуана, казалось, была настроена принять его поступок, очевидно, используя свой интерес к Келли, чтобы подстегнуть меня.
  
  Но я не обращал особого внимания, был слишком занят размышлениями.
  
  Во-первых, я был в ярости на себя за то, что не предвидел постановку. С этим снайпером, действующим в Энсенаде, и странной командой, наблюдающей за нами в Вашингтоне, я должен был быть готов к неприятностям в Малаге. Однако раньше я думал, что киллеры преследовали меня и Хуану, а не Корелли. Как глупо!
  
  Это было то, что я понял в своих мыслях. Гудки снаружи машины наконец вывели меня из оцепенения, и я начал смотреть, как мимо меня проходят узкие улочки Малаги.
  
  Машина подъехала к обочине, и мы вылезли из нее. Клиника располагалась на узкой улочке, затененной от прямых солнечных лучей зданиями вокруг нее. Здания были чистыми и ухоженными. Это определенно не было частью трущоб Малаги.
  
  Келли вошла через главный вход. Мы поднялись по изогнутой мраморной лестнице вслед за женщиной в белой униформе с довольно грозным задом, которая коротко поболтала с Митчем Келли, когда мы вошли. Пока мы шли по коридору второго этажа, худой мужчина в деловом костюме и черном галстуке приветствовал Келли широкой улыбкой.
  
  По словам Келли, это был доктор Эрнандес, лечащий врач Тины Бергсон. По сияющей улыбке Эрнандеса я мог сказать, что деньги AX оплачивают его счета и доводят его до полного кипения, когда он приветствует рабов своих работодателей.
  
  "Как она?" - спросила Келли.
  
  Эрнандес сложил руки перед собой, глубоко вздохнул и долго волновался.
  
  «Это пулевое ранение, вы понимаете. Такая рана иногда действительно вызывает сепсис в кровотоке. Сепсис - это яд», - сказал он мне, как будто я оказался главным болваном в группе. «Я действительно думаю, что она выйдет из этого нормально. С Божьей помощью - она ​​выйдет!»
  
  "Как скоро?" Я спросил.
  
  «Несколько дней», - сказал Эрнандес, подумав минуту.
  
  "Ах," сказал я. «Тогда это совсем не так серьезно».
  
  Его черные глаза на мгновение вспыхнули. Затем он улыбнулся обеспокоенной, озабоченной улыбкой. «Достаточно серьезно, сеньор Пибоди», - произнес он нараспев. Это означало, что он не отпустит ее сразу. Мне пришлось принять тот факт, что его сопротивление могло быть обоснованным с медицинской точки зрения. Пулевое ранение может оказаться неприятным пустяком. "Но хорошо, что она
  
  
  
  
  - немедленно прибыла сюда, - продолжал Эрнандес. - Она была почти в шоке. Когда речь идет о пулевых ранениях, нужно беспокоиться о шоке ".
  
  Я кивнул. "Мы можем войти, чтобы увидеть ее?"
  
  "Конечно, конечно!" - просиял Эрнандес, повернувшись к Келли и махнув им в сторону двери в коридоре. «Пожалуйста, войдите».
  
  Келли открыла дверь и вошла в большую просторную комнату с больничной койкой посередине. Жалюзи были задернуты, и на прикроватной тумбочке у кровати горела лампа.
  
  Тина Бергсон была прекрасна, даже если она была закутана в очень сложную белую льняную ткань и по грудь укрыта больничными одеялами. Ее волосы были распушены над подушкой - ореол из пряденного золота.
  
  Когда мы вошли, у нее были закрытые глаза, но она открыла их, когда мы смотрели на нее сверху вниз.
  
  Ее взгляд искал меня. «Мистер Пибоди», - сказала она.
  
  Я кивнул. "Я рад видеть, что ты так хорошо выглядишь".
  
  Она попыталась улыбнуться. «Это было… это было…» И на глаза навернулись слезы.
  
  Я подошел к ней. «Тина, это было ужасно. Ты хотела мне что-то сказать?»
  
  Ее голос был шепотом. «Мне так стыдно. Я…» Она умоляюще посмотрела на нас.
  
  Я повернулся. «Хорошо. Очисти комнату. Она хочет поговорить со мной наедине».
  
  Хуана выпрямилась. "И я."
  
  Наши взгляды встретились. «Оставайся, Хуана. Остальные - вон!»
  
  Эрнандес и Келли послушно вышли из комнаты с женщиной в белой форме.
  
  Я взял Тину за руку. «Что такое, Тина? Чего тебе стыдно?»
  
  Она отвернулась от меня. «Уловка», - сказала она. «Игра, в которую мы играли».
  
  "Игра?" Я услышал резкий и ровный голос Хуаны.
  
  «Да», - нервно ответила Тина.
  
  «Расскажи нам об игре», - приказал я ей.
  
  «Это была идея Рико. Я имею в виду, он был напуган и знал, что кто-то пытается его убить»
  
  "Как он узнал?"
  
  «Это уже пробовали».
  
  «Хорошо. Он подозревал, что кто-то пытался его убить. Из-за его договоренности с нами?»
  
  «Да», - прошептала она.
  
  «Если он знал, что кто-то собирается его ударить, почему он попал прямо в ловушку?»
  
  «Он этого не сделал», - сказала Тина. «Он не попал в ловушку. В том-то и дело».
  
  Я повернулся и уставился на Хуану. В моей голове зародилась странная мысль. Я крепко сжал руку Тины.
  
  «Продолжай», - убеждал я ее.
  
  «Это был не Рико на яхте», - наконец сказала Тина, умоляюще закатывая глаза.
  
  Так! Неудивительно, что все произошло так быстро!
  
  "Нет?"
  
  Человек, с которым вы говорили, не был Рико Корелли. Это был человек, которого Рико знал много лет. Его звали Базиллио ди Ванесси. Сицилиец.
  
  «А что насчет Рико? Он был на яхте?»
  
  "Нет. Рико находится в Сьерра-Неваде. Как только встреча на яхте закончилась, мы должны были уведомить его - и тогда вы и он встретились бы на горнолыжном курорте. Это предварительное рандеву было испытанием. В тесте Рико использовал Гернини ".
  
  "Гернини?"
  
  «Да. А - как это? - близнец!»
  
  «Двойник», - сказала Хуана.
  
  «Да! Вы знаете, чтобы узнать, пытался ли кто-нибудь убить Рико. Видите?»
  
  «Или убить меня», - подумал я.
  
  "Это верно."
  
  - Значит, мертва Ванесси, а не Корелли?
  
  Она сказала: «Да. Это правда».
  
  Хуана оттолкнула меня и встала у кровати. «Ты лжешь», - огрызнулась она. "Я могу сказать."
  
  Тина наполовину приподнялась в постели с дикими глазами. "Почему ты так со мной говоришь?"
  
  «Вы не говорите правды! Корелли мертв! И вы пытаетесь подставить нас с помощью фальшивки!»
  
  "Это неправда! Клянусь!" Лицо Тины было покрыто потом.
  
  "Я не верю!" Хуана тяжело давила.
  
  «Рико сейчас в Сьерра-Неваде. Мы выпустили его с яхты в Валенсии. Я могу доказать это»
  
  "Как?"
  
  «Я… я…» Тина не выдержала. Она начала всхлипывать.
  
  "Как?" - воскликнула Хуана, наклоняясь и сильно тряся ее.
  
  Тина вздрогнула и застонала от боли. Ее слезы текли. "Это правда!" она всхлипнула. "Корелли жив!" Теперь она открыто плакала. «В Валенсии есть записи о его уходе с яхты!»
  
  Хуана выпрямилась, ее глаза сузились, но остались довольны. «Мы можем это проверить».
  
  Я осторожно оттолкнул Хуану в сторону, бросив на нее многозначительный и понимающий взгляд. Хуана была смелой, и мне это нравилось. Теперь мы знали, что Корелли жив.
  
  "Где он?" Я спросил Тину.
  
  «Я сказал вам. В Сьерра-Неваде». Ее глаза закатились от ужаса.
  
  "Но…"
  
  «Он скажет мне, где он встретит вас».
  
  "Он инкогнито на курорте?"
  
  Тина отчаянно кивнула. «Да, да! О, мистер Пибоди, мне очень жаль, что все пошло не так».
  
  "Ты должен быть!" - огрызнулся я.
  
  "Вы пойдете туда, чтобы встретить его?"
  
  "Ни за что!"
  
  "Нет?" Ее лицо рассыпалось.
  
  "Нет!" Я был категоричен.
  
  "Почему, почему нет?" Она снова расплакалась. «Он… он… убьет меня!»
  
  «Да», - тихо сказал я. «Я верю, что он будет».
  
  Глава пять
  
  Непросто проецировать мысленные волны из своего мозга на чужой. Я пробовал это годами, но безуспешно. Но в этот момент я знал, что должен общаться с Хуаной Риверой только с помощью мозговых волн - настоящего экстрасенсорного восприятия.
  
  Я устремил взгляд на ее лицо и очень задумался. Я подумал: «Приди к ней на помощь, Хуана». Ты хороший парень;
  
  Хуана посмотрела на меня, раскрасневшись, как будто ей было неловко, что мужчина так внимательно ее рассматривает.
  
  Я знал, что моя первоначальная мысль не проникла. Наверное, ты мой заблудший
  
  
  
  
  парень, однако.
  
  «К черту все это», - подумал я наконец. У меня такое чувство, что она поймала это.
  
  Я повернулся к Тине и огрызнулся: «Ни за что!» Я снова сказал. «Все кончено. Вы солгали нам в последний раз. Никакой встречи».
  
  Глаза Хуаны сузились, и я почти мог следить за ее мыслительными процессами, пока она пересекала извилины игры и встречной игры.
  
  «Подожди минутку», - быстро сказала она. «Мы не можем просто покинуть Испанию, не увидев мистера Корелли!»
  
  Тина перестала рыдать и с надеждой посмотрела на меня.
  
  Я уставился на Хуану, как на садового червяка на свежем салате. "О, да, мы можем!" - сердито сказал я. «Они солгали нам, и это конец».
  
  «Но как насчет информации, которую должен дать нам Корелли?»
  
  «Нам это не нужно».
  
  «Тебе это не нужно, - взмолилась Хуана, - но мне это нужно! Я тот, кого послали сюда за ним. Ты всего лишь телохранитель!»
  
  Я взглянул на Тину, чтобы увидеть, как она восприняла нашу маленькую драматическую импровизацию. Она превратилась в зрителя на быстром теннисном матче.
  
  «Я свяжусь с AX», - прорычал я, делая что-то вроде позднего винтажного «Богарта». "Миссия очищена!"
  
  "Позвольте мне поговорить с ними!" - сказала Хуана, уже будучи взволнованной. "Я очень многое поставил на карту!"
  
  «Мы не должны разговаривать при ней», - неохотно сказала я, махая Тине.
  
  «Мне все равно, кто слышит! Это мое задание!»
  
  Я подумал, делая вид, что взвешиваю последствия. Наконец я сказал: «Ты действительно хочешь пойти и встретиться с Корелли?»
  
  Хуана кивнула. «Конечно! Просто потому, что ты испортил первую встречу…»
  
  "А ты?" - перебила я, обращаясь к Тине. «Какую гарантию вы можете дать нам, что встретитесь с настоящим Корелли в Сьерра-Неваде?»
  
  «Я уже сказал вам! Вы узнаете, когда получите правильную информацию».
  
  Я пожал плечами.
  
  - вмешалась Хуана. - Нам нужно встретиться с Корелли, - сказала она. "Для меня это ужасно важно!"
  
  «Хорошая девочка», - подумал я. Сохраняя бесстрастное лицо, я наклонился над Тиной. «Мы сделаем еще одну попытку».
  
  Она с облегчением закрыла глаза и улыбнулась.
  
  «Тебе придется тесно сотрудничать с нами, Тина, - сказал я ей. «Нет причин предполагать, что убийца сейчас пойдет домой. Он тоже захочет убить тебя».
  
  Хуана нахмурилась. «Почему? Если ему заплатили за убийство Рико Корелли, он отработал свой контракт».
  
  «Но он обязательно узнает о своей ошибке. Мафия знает, что Корелли жив - или скоро умрет. Тогда киллер будет преследовать Тину - чтобы привести его к Корелли!»
  
  Тина фыркнула.
  
  «Мы поставим охрану в этой комнате», - объявил я. «Я скажу Митчу Келли».
  
  «Но обученный убийца может проникнуть куда угодно. Как охранник узнает, за кем следить?» - спросила Хуана.
  
  Я нахмурился. «Мы понятия не имеем, кто убийца. Ему просто придется никого не подпускать».
  
  «Но мы знаем», - внезапно сказала Тина, садясь и морщась от боли при внезапном движении.
  
  Мы с Хуаной повернулись к ней с открытыми ртами. "Знаешь что?"
  
  «Кто убийца. Это человек по имени Комар. Должно быть. Он профессиональный убийца. Его настоящее имя - Альфреддо Москато».
  
  "Откуда вы знаете?"
  
  «Потому что наемный убийца пытался проникнуть на виллу Рико на Корсике шесть месяцев назад. Вдоль стен было много ловушек и устройств, поэтому он не мог попасть внутрь. Но когда он попытался, он задел провода, которые делали инфракрасные снимки. фотографии проявились, и он узнал, что это Москато ».
  
  "Рико Корелли знает Москато?"
  
  «Нет. Они никогда не виделись. Один из людей Рико узнал Москато».
  
  «Значит, вы говорите, что Москато не знает Корелли в лицо и думает, что убил его».
  
  Тина кивнула. «Я не думал об этом, но да, я бы так сказал».
  
  «Что еще вы знаете о Москато? Что-нибудь, что может помочь нам идентифицировать его?»
  
  Лицо Тины стало розовым. «Ему очень нравятся девушки», - призналась она.
  
  "Что-нибудь большее, чем это?"
  
  «Ему нравятся пары», - смущенно выпалила Тина.
  
  "В парах?" - весело спросил я.
  
  "Это не смешно!" - резко сказала Хуана.
  
  Я снова повернулся к Тине. "У него привычка к трехэтажному сексу?"
  
  «Да», - сказала Тина. «Это с ним связано. Он делает это каждый раз перед тем, как уйти на работу. Это его расслабляет».
  
  «Может быть, мы сможем использовать это знание, чтобы найти его, прежде чем он найдет нас».
  
  "Находит нас?" - тупо повторила Хуана.
  
  «Он, конечно же, снова попытается найти путь к Корелли. Потому что он не знает его с первого взгляда». Я уставился на окно с ставнями. «И самый простой способ поймать Корелли - это понаблюдать за нами».
  
  Глаза Хуаны загорелись. «Затем мы видим себя в Малаге, и он идет за нами».
  
  «Нет. Сначала мы его найдем». Но мне нужно было кое-что исправить. «Тина, как мне связаться с настоящим Корелли?»
  
  Она отвернулась. «Вам придется подождать, пока он не позвонит мне».
  
  «Но как он узнает, где ты - я имею в виду, спрятан в этой специальной клинике?»
  
  Она пожала плечами. "Он будет. Я могу это гарантировать"
  
  «Я не хочу подниматься на горнолыжный курорт и ждать его там», - сказал я.
  
  «Врач говорит, что через несколько дней со мной все будет в порядке».
  
  Я кивнул. «Тогда мы подождем. А пока мы попробуем прихлопнуть Москита. Я бы хотел, чтобы он исчез, пока мы работаем над этим митингом».
  
  * * *
  
  Я быстро проинформировал Митча Келли
  
  
  
  
  
  , и через минуту он уже разговаривал по телефону, обманывая коменданта Малаги, чтобы тот поручил члену Гражданской гвардии присматривать за Тиной Бергсон. По дороге в отель я рассказал Келли о направлении операции.
  
  Он сказал, что не слышал, что The Mosquito был в Малаге, но, конечно, он не обнаружил никаких чувств в этом районе. Казалось, он думал, что я его критикую. Я заверил его, что нет.
  
  «Преисподняя», - сказал он. "Почему бы тебе не взглянуть?"
  
  "Какой преступный мир?"
  
  «Рагу из Малаги», - сказал он. «Вот откуда они и узнают о Комаре. Черт, вы с Хуаной выглядите совершенно законно. Вы могли бы быть парочкой развратных эмигрантов, пытающихся нанять телохранителя. У меня есть контракт, который знает тушеное мясо наизнанку. Его зовут Диего Перес. Послушай, я пришлю его к тебе сегодня вечером. Он тебя окружит ».
  
  Я взглянул на Хуану, вся чопорная и напряженная из-за моего мужского шовинизма.
  
  «Хорошо. Давайте попробуем».
  
  Мы молча закончили поездку.
  
  Как только мы вернулись в отель, я услышал звонок телефона.
  
  Это была Келли.
  
  «Один. Я заключил сделку с Диего».
  
  "Хорошо."
  
  «Он ростом пять футов семь дюймов, гладкий на вид, с крошечными усиками и очень умный. Не позволяйте галстукам вводить вас в заблуждение».
  
  "Правильно"
  
  «Два. Я только что расшифровал сигнал Интерпола».
  
  "Интерпол?"
  
  «Я отправил им описание мертвеца вместе с отпечатками. Это не Корелли. Это Ванесси, хорошо»
  
  Я кивнул. «Значит, Тина говорит правду».
  
  «Да. Удачи тебе сегодня вечером, Ник».
  
  * * *
  
  Диего Перес оказался именно тем, кого описал Митч Келли - гладко выглядящим типом эскорта, который носил яркую, но правильную одежду и поддерживал постоянный поток несущественных бесед, чтобы развлечь дам, в данном случае Хуану Риверу.
  
  «Я Диего Перес», - сказал он мне, когда я впустил его.
  
  "Как дела?" Я сказал. «Это моя жена Хуана».
  
  «Прекрасная леди», - сказал он с поклоном. Я украдкой взглянул на Хуану. Она пыталась сохранить лицо неподвижным, но я видел, как внутри вспыхивает гнев. Она подозревала, что я смеюсь над ней.
  
  «Мистер Келли сообщил мне цель нашего вечера, - коротко сказал Диего, многозначительно взглянув на меня.
  
  "С чего начать?" Я спросил.
  
  Он назвал место, и мы вызвали такси и сели в него. Диего сидел с Хуаной, сиял и болтал на испанском, а затем на английском. Я смотрел в окно.
  
  В Малаге вы действительно не знаете, где тушеные блюда начинались и где заканчивались клубы. Мы начали с ресторана с видом на Средиземное море, рядом с гаванью, в районе города под названием Ла Малагета. Солнце зашло над поверхностью Средиземного моря, и мы ели морепродукты и пили вино и коньяк. Официанты зажгли свечи в цветных очках, и наступила ночь.
  
  «У меня есть идея, Диего, - сказал я.
  
  "Идея?" Диего начал улыбаться. Ему нравились интриги.
  
  «Я состоятельный американский турист. Это видно по тому, как я разбрасываюсь деньгами. Я гуляю с женой. Но мне скучно с женой. Я хочу, чтобы уложила спать не только простую крестьянскую девушку. Я хочу два!"
  
  Диего был в восторге. "Но как вы объясняете присутствие вашей жены, сеньор?"
  
  «Она с тобой, Диего».
  
  Его лицо расплылось в сияющей улыбке. "Ах!"
  
  «И когда мы находим двух девушек, которые работают в парах, мы выясняем, просили ли их выступать в течение последних нескольких дней, особенно прошлой ночью».
  
  "Я вижу!" Лицо Диего выражало восхищение: «Тогда поехали».
  
  «Верно. Посмотрим, что будет дальше».
  
  Мы начали посещать дискотеки в Малаге. Европейская дискотека - это по сути темное место с низким потолком и очень небольшим количеством окон. Маленькие столики расставлены вокруг платформы посередине. С потолка свисают самые разные украшения - сушеный мох, ремни, веревки, подвязки, стринги, бюстгальтеры, плети, почти все, что только можно вообразить.
  
  Всегда где-то громко звучит музыка со стереофонической кассеты. Громкоговорители излучают шум во всех направлениях из скрытых ниш. Стробоскопы мигают разноцветной подсветкой во все стороны. На стены проецируются цветные слайды с обнаженными телами и парами в разных позах полового акта. Шум фантастический.
  
  Затем все стробоскопы выключаются, и на сцену выходит группа гитаристов. Появляется танцор фламенко - мужчина или женщина.
  
  До полуночи мы прошли полдюжины мест с отрицательными результатами.
  
  "Хорошо?" Спустя некоторое время я спросил Диего.
  
  «Ничего, сеньор», - сказал он. «Доступно множество женщин - одиночные, парные, даже тройные, но в последнее время никто не выступал тройки».
  
  «Итак, мы попробуем еще раз».
  
  «У нас закончились места». Глаза Диего прищурились. «Я думаю, мы должны попробовать Торремолинос».
  
  "Где это?"
  
  «Немного южнее. На побережье Коста дель Соль».
  
  "Еще дискотеки?"
  
  «Лучшее. Живое. Животное. Развратное».
  
  Я кивнул. «Звучит хорошо. Поехали».
  
  Примерно в час тридцать мы вошли в место на полпути по главной улице Торремолиноса. Это было мрачное место. Животные в клетках ходили взад и вперед в клетках, свешивающихся с потолка возле бара у входа.
  
  Люминесцентные раскрашенные стулья и столы блестели в темноте. Танцовщица фламенко испарилась в обычном шаге
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  s на небольшой сцене в центре комнаты. На стену проецировали слайд двух лесбиянок в экстазе. Усиленная гитарная музыка соревновалась с безумным плачем певицы в явной попытке оглушить всех покровителей.
  
  Мы опустились, заказали сангрию и стали смотреть.
  
  Диего исчез.
  
  Мы с Хуаной уставились друг на друга.
  
  Моя рука схватила меня за плечо. Я резко обернулся, пораженный неожиданным человеческим контактом.
  
  «Они у меня есть», - сказал Диего мне на ухо.
  
  Я прикоснулся к руке Хуаны, предупредил ее, чтобы она оставалась там, и последовал за Диего в темноту. Сбоку от дискотеки был небольшой дверной проем. Диего провел меня через него, и мы прошли по темному коридору в комнату в конце. За столом сидела женщина неопределенного возраста в грязном, рваном костюме фламенко. В стене над ее головой светился слабый электрический свет. У нее были черные волосы, черные глаза и черные мешки под ними.
  
  «Бьянка», - сказал Диего. «Это мужчина».
  
  Бьянка устало улыбнулась. «Ты мне нравишься», - сказала она.
  
  Я улыбнулся. "Ваш товарищ?"
  
  «Она не так хороша, как я, но она будет там».
  
  "Ее имя?"
  
  "Карла". Она пожала плечами.
  
  «Бьянка», - сказал я. «Ты должен быть хорошим. Я не хочу тратить деньги зря».
  
  "Не тратьте деньги зря на Бьянку и Карлу!" женщина фыркнула. «Мы хороши. Очень хорошо».
  
  "Я не хочу любителей!" Я сказал. «Я хочу знать, работали ли вы вместе раньше».
  
  «Конечно, мы работаем вместе», - сказала Бьянка, успокаивающе махнув мне рукой. «Не беспокойтесь об этом. Мы поделим деньги».
  
  "Сколько?"
  
  «По семь тысяч песет за штуку».
  
  "Это много! Я должен знать, хорош ли ты!"
  
  «Слушай, ты кого-нибудь спроси ...»
  
  Диего сказал: «Кто, Бьянка? У тебя есть рекомендации?»
  
  «Конечно, у меня есть рекомендации! Этот француз живет в Марбелье».
  
  Я покачал головой. "Я не верю ни одному французу!"
  
  Она смеялась. "Это хорошо. Я тоже!"
  
  Мы с Диего пожали плечами.
  
  «Эй, - сказала она. «Был один, который мы сделали только вчера! Карла и я. Настоящий ублюдок, он был! Он хотел все! И сразу! О, говорю тебе…»
  
  "Кто был он?"
  
  Она нахмурилась. «Я не знаю. Он не называет нам своего имени. Он темный парень. Знаешь. Выглядит итальянцем или что-то в этом роде. Не говорил по-испански».
  
  Я взглянул на Диего, и он опустил веко на один глаз.
  
  "Где он живет?" Я спросил.
  
  «Мы пошли на виллу прямо здесь, в Торремолиносе».
  
  Я порылся в кошельке и вытащил десять тысяч песет. «Дайте мне адрес, - сказал я, - и оставьте себе десять тысяч».
  
  Ее глаза расширились, и я увидел, как на ее лбу выступил пот. Ее губы были влажными от слюны. Она разрывалась между жадностью и осторожностью. Теперь она подозревала, что я мог быть больше, чем просто покупательница со странными сексуальными желаниями. Но ее больше интересовали деньги, чем сомнения.
  
  Она потянулась за деньгами.
  
  "Адрес?"
  
  «Я не знаю адреса. Я… я отвезу тебя туда».
  
  Я вернул деньги и снял пять тысяч. «Остальное, когда мы доберемся туда, Бьянка».
  
  Диего выглядел озадаченным. «Сеньор. А что насчет другой сеньоры? Твоей…?»
  
  «Вернись туда, Диего, и забери ее домой через полчаса».
  
  Я подумал, что если кто-нибудь наблюдает за Диего, он последует за ним и Хуаной обратно в отель.
  
  Я схватил Бьянку за руку, и мы вышли через заднюю дверь дискотеки.
  
  На улице было очень темно. Неоновые огни освещали фасад здания, но сзади оно было почти черным как смоль.
  
  Бьянка сказала: «Подожди здесь».
  
  Она ушла, и через полминуты к дому подъехало такси, и она помахала мне рукой.
  
  Я сел рядом с ней, чувствуя затхлый запах ее макияжа, ее пота и ее одежды.
  
  Она поговорила с таксистом, вьехо с грустными глазами в берете, и он тронулся с места, петляя по узким улочкам, ведущим к предгорьям на окраине города. Мы вышли из деловой части Торремолиноса и вошли в пригородную жилую часть.
  
  Через десять минут Бьянка наклонилась вперед и хлопнула таксиста по плечу.
  
  «Акви! Вот».
  
  Он остановил такси.
  
  "Вон тот?" - спросил я Бьянку, опознав виллу, на которую она указывала.
  
  Она кивнула.
  
  "Мужчина - он там один живет?" Я спросил.
  
  «Это верно. Больше никого нет».
  
  Я вручил ей пять тысяч песет, вышел из такси, заплатил водителю и помахал им обоим, пока они едут.
  
  Такси исчезло.
  
  Я проверил наплечную кобуру. «Люгер» ждал.
  
  Вилла, которую определила Бьянка, представляла собой небольшой лепной дом, окруженный ухоженным садом. Перед домом были открытые ворота.
  
  Я вошел.
  
  В доме было темно.
  
  Я обошел стороной. Было очевидно, что обитатель дома либо на улице, либо спит в постели.
  
  Я выглянул в окно и увидел кухню и столовую.
  
  Второе окно выходило в спальню, и кто-то спал в одной постели.
  
  Я огляделась, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает. Затем, сделав как можно меньше шума, я подошел к кухонному окну и попытался его открыть.
  
  К моему удивлению, он был отпущен и вылетел наружу.
  
  Я пролезла.
  
  Пол на вилле был выложен плиткой, и я беззвучно на него опустился. Я обратил
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  вытащил свой «Люгер» и направился к двери в коридор в задней части кухни.
  
  Дверь спальни была приоткрыта. Я быстро прошел через нее в спальню и заметил выключатель возле двери. Я поставил свой кусок на кровать и включил свет.
  
  «Замри», - сказал я, думая, что у него под рукой может быть оружие.
  
  Никакого движения. Ничего. Я смотрел. Свет, заливавший комнату, показал мне, что случилось, и мне стало плохо. Человека, который лежал в постели, больше не было. Подушка и постельное белье были сдвинуты вверх, чтобы походить на спящего.
  
  Чувствуя момент абсолютной паники, я потянулся к свету, чтобы его погасить.
  
  Звук позади меня раздался слишком быстро. Хотя я вращался так быстро, как мог, поворачивая «Люгер», чтобы поймать кого бы то ни было, я так и не завершил движение. Я погрузился в темноту в тот момент, когда твердый металлический предмет попал мне в череп.
  
  Первое, что я понял, придя в сознание, было то, что я не мог дышать. А потом обнаружила, что у меня тоже болит голова. Третье, что я почувствовал, - это положение, в котором мое тело скручено. Я находился в очень тесном пространстве, в котором едва хватало места для моих ноющих костей.
  
  Я задыхался, пытаясь дышать чистым воздухом через туман ядовитых паров, окружавший меня.
  
  Я открыл глаза и сначала ничего не увидел. Мои глаза защипало, затуманились и переориентировались. Внезапно я понял, что не могу пошевелить руками и ногами.
  
  Пытаясь сесть прямо, я увидел в тусклом свете, что я застрял на переднем сиденье очень маленького Volkswagen. Двигатель работал, но машина не двигалась.
  
  Я закашлялся и попытался прочистить горло, но не смог.
  
  Выхлопные газы! Эта мысль мелькнула у меня в голове, и я села, резко выпрямившись, глядя вокруг, впервые заметив, как шланг вонзается в почти закрытое окно.
  
  Выхлоп лился через шланг в фолькс. Я достаточно знал об этих автомобилях, чтобы понять, что они практически воздухо- и водонепроницаемые внутри. А с приходом угарного газа у меня оставалось мало времени.
  
  Мои запястья и лодыжки были связаны тугими веревками, связанными вместе, так что я напоминал быка, преследующего бычью собаку. Я протянул руку, пытаясь схватить ключ в замке зажигания, чтобы вывернуть его, но я не мог маневрировать лодыжками достаточно высоко в пределах машины, чтобы добраться до ключа.
  
  Я лежал и тяжело дышал от отчаяния. Я знал, что у меня не будет возможности вдохнуть свежий воздух в легкие.
  
  Я знал, что на улице Москит ждал, и через пять или десять минут он зашел в гараж, открыл дверцу машины, выключил двигатель и увез меня куда-нибудь на доставку. Он меня полностью перехитрил!
  
  Я мог дотянуться до лодыжек правой рукой, но не мог поднять их достаточно высоко, чтобы коснуться стального лезвия, прикрепленного к тыльной стороне моей лодыжки. Я соскользнул с сиденья и ударился о рычаг переключения передач, почти потеряв его форму.
  
  А потом я коснулся стального лезвия.
  
  Я на мгновение потерял сознание, все мое тело мучил мучительный кашель. У меня совсем не было времени.
  
  Лезвие вышло наружу, и я попытался разрезать веревки, удерживающие мои лодыжки. Через минуту веревка разорвалась. Я больше не мог дышать и затаил дыхание. На меня со всех сторон начала приходить тьма. Теперь я едва мог пошевелить пальцами.
  
  Окись углерода продолжала поступать в машину.
  
  Тогда мои ноги чудесным образом освободились. Я оттолкнул их от запястий и нажал одной ногой на педаль газа. Фольксваген прыгнул, но тормоз держался.
  
  Я повернул рычаг переключения передач в сторону и вниз, на задний ход, и снова нажал ногой на педали газа.
  
  Фольксваген выстрелил в закрытую дверь гаража и врезался в нее.
  
  Но дверь не открылась, хотя я слышал треск дерева.
  
  Я гнал фольксваген вперед.
  
  Мое зрение снова померкло, и я почти ничего не видел. Мои легкие содрогались от ядовитого воздуха.
  
  Опять - назад, разбей.
  
  Двери раздвинулись.
  
  Я видел ночь снаружи. Вперед.
  
  Я снова включил «фольксваген» задним ходом и через распахнутые двери вылетел на подъездную дорожку. Я затормозил на открытой местности и остановился. Через окно вливался свежий воздух.
  
  Справа я увидел внезапный всплеск оранжевого пламени, предшествовавший звуку выстрела.
  
  Я разрезал веревки на запястьях и освободил запястья. Я вырвал дверь и опустил окно, кашляя на свежем воздухе. Через минуту руль оказался у меня в руках. Я повернул «фольксваген», зажег свет и нацелил его в точку, откуда произошел выстрел.
  
  Кто-то закричал. Раздался еще один выстрел. Я проехал через подъездную дорожку к лужайке и направился к кустарнику, который рос возле гаража. Я увидел, как из кустов выскочил человеческий силуэт и побежал по лужайке. Я держал фольксваген нацеленным на него.
  
  Он повернулся один раз, его испуганное лицо осветилось яркими фарами машины. Это был невысокий темноволосый круглолицый мужчина с густыми бровями, длинными бакенбардами и синей бородой челюстью - Комар.
  
  Он выстрелил еще раз, но промахнулся, и я сильно нажал на газ. Фольксваген прыгнул вперед.
  
  Москато зигза
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  gged сейчас, пытаясь найти укрытие в маленьком дворике. Я нажал на педаль газа и заставил Volks ехать изо всех сил. Я видел, как он запрыгнул на кирпичную стену и перепрыгнул через нее.
  
  Я снял ногу с педали газа и резко нажал на тормоза. Фольксваген повернулся боком, раскопал траву и врезался в кирпичную стену, свет сразу же погас.
  
  Колесо у меня в животе, но я ехал недостаточно быстро, чтобы серьезно пораниться.
  
  Я вылез из машины и запрыгнул на стену, глядя в клубок растительности и кустов в соседнем дворе.
  
  Никого не было видно.
  
  Я вернулся в дом и вошел внутрь. В спальне я мог видеть, где я стоял и где прятался Комар до того, как ударил меня. Я нашел свой Люгер на полу, там, где я его уронил.
  
  Я поднял его и начал выходить из спальни, планируя устроить ловушку для Москато. Рано или поздно ему придется вернуться.
  
  Внезапно я понял, что в доме я не один.
  
  В коридоре стоял мужчина, улыбаясь мне.
  
  Первое, что я увидел, был Webley Mark VI, очень смертоносное оружие. Почти сразу я сосредоточился на мужчине, держащем пистолет.
  
  Это был крупный, импозантный мужчина в плаще с поясом. Он сжимал «Уэбли» почти небрежно, словно это было не что иное, как визитная карточка, нацелив его прямо мне в живот.
  
  Шесть
  
  У него было длинное, почти тощее лицо с темными глазами и волнистыми волосами, небрежно спадающими прядью на лоб. И в то же время, хотя черты его лица были неподвижны в невыразительной маске беспристрастности, его губы были скошены в плоской улыбке.
  
  «Он летал», - грустно сказал он на очень британском английском. «Теперь это было самым глупым с вашей стороны, чтобы позволить ему сбежать».
  
  Я помахал ему рукой, стараясь не целить в него свой. "Не могли бы вы убрать эту морду с моего живота?"
  
  "Что? О!" Он улыбнулся. Уэбли скользнул в боковой карман плаща с поясом и исчез. "Вы американец, не так ли?" Он казался опечаленным этой идеей.
  
  «Да. И нет смысла обвинять меня в побеге. Если бы ты не ворвался в этот коридор, как Q E II, я бы его убил!»
  
  Он пожал плечами. «Ну что ж, иногда так бывает, не так ли?» Он широко улыбнулся. «Что ты думаешь? Пойдем за ним? Есть шанс?»
  
  «Он уже далеко отсюда», - сказал я. «Боюсь, мы можем забыть его».
  
  Он внимательно меня изучал. «Я не узнаю вас, дружище. ЦРУ? Военная разведка?»
  
  Я спокойно сказал: «Я американский турист. О чем ты говоришь?»
  
  Он посмеялся. Яблоко его адама подпрыгнуло вверх и вниз, когда его голова запрокинулась. Это был крупный, красивый мужчина в типично британском стиле с твидовым твидом. "Вы не имеете ни малейшего представления, не так ли?"
  
  Он вздохнул. «Черт побери. Я Парсон. Барри Парсон. Британский подданный. На отдыхе в Испании. А ты?»
  
  «Джордж Пибоди. Точно так же, я уверен».
  
  Он раздраженно усмехнулся. "Фигня."
  
  «В самом деле, да», - ответил я, тоже посмеиваясь. «Здесь темно. Вы хотите его застолбить?»
  
  "Извините меня пожалуйста?"
  
  «Выложите его. Вы знаете. Ждите его здесь».
  
  «О. Поддерживать наблюдение? Утвердительно. Я полностью с тобой согласен, старина».
  
  «Зови меня Джордж».
  
  Он фыркнул. «Тогда Джордж».
  
  Я пожал плечами. «Мы подождем». Я подошел к кровати и сел на ее край.
  
  Он прошел мимо меня и рухнул на подушку, прислонившись спиной к изголовью. Я слышал, как он шарит в кармане. Он вытащил пачку испанских сигарет, сунул одну в рот и быстро зажег длинной восковой спичкой. "О. Извини. Дым?"
  
  Я покачал головой. "Бросил".
  
  "Как вы вообще попали на него?" - внезапно спросил он.
  
  "ВОЗ?" Я скривился, потому что знал, как все это звучит глупо. Но всегда была охрана.
  
  «Комар», - сказал Парсон, как будто я был совершенно некомпетентен.
  
  "Ну что ж." Я пытался увидеть свой путь к правильной обложке. «В Малаге живет эта женщина, - сказал я. "Она замужем за моим знакомым бизнесменом. Однако, когда ее муж начал играть в Швейцарии со своей любовницей, женщина решила устроить интрижку с мужчиной, которого вы называете Комаром. Теперь он шантажирует ее, угрожая рассказать об их романе с мужем. Я действую от имени сеньоры, чтобы заставить Москита прекратить и отказаться от его схемы шантажа ".
  
  Сигаретный дым поднялся в воздух. Было темно, но я видел, что Парсон растерянно улыбался. Он снова усмехнулся, очень тихо, очень презрительно.
  
  «Вы умеете использовать клише», - сказал он в разговоре. "Джордж? Джордж, это необходимо?"
  
  «Вы просили правдивую историю. Это правдивая история». Я повернулся к нему. "А ты?"
  
  "Ах. Я." Он глубоко вздохнул. «Что ж, Комар известен мне во многих отношениях, но не как большой любовник».
  
  «Ну», - робко начал я.
  
  "В основном он известен мне как пистолет prezzolata. Это ломаное латинское слово для Tut man / Его настоящее имя - Альфреддо Москато, отсюда Москит. Его послали из Рима, чтобы он работал здесь, в Испании, но я не знаю какая работа. Москит неаполитанского происхождения "
  
  "Но почему ты охотишься за ним?"
  
  "Это
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Сначала это было невоенным делом, но теперь оно превратилось в военизированное дело. Комар налетел на одного из наших людей в Риме шесть месяцев назад и убил его ».
  
  "Один из ваших людей?"
  
  - Военная разведка, - сухо сказал Парсон. «Нас беспокоит незаконный оборот наркотиков в Средиземном море. Вооруженные силы полны этим. Мы пытаемся остановить его с конца Второй мировой войны. И мы были на настоящем трубопроводе, когда Джастин был убит Москато ". Парсон задумчиво остановился.
  
  Я кивнул. «Понятно. Извини».
  
  "Я был в Испании на прошлой неделе, когда мы получили известие, что Москит был здесь. Я попытался найти его, но потерпел неудачу. Затем, как раз этим вечером, у меня закончилась зацепка и я обнаружил, что вы разговариваете с проституткой, которую я должен был Я просто допросил ее после того, как она вернулась на дискотеку и приехала сюда на дубле.
  
  "Военная разведка?" Я привык. "МИ-6?"
  
  «Фактически, пять». Он улыбнулся. «Вы очень проницательны, когда думаете о МИ-6. Шестая - это, конечно, шпионаж. И пятерка - это контрразведка. Правильно? Теперь я не буду беспокоить вас по поводу вашей конкретной идентификационной метки, потому что я знаю, что вы, янки, ужасно щепетильны в вопросах безопасности и всего такого. Однако это не должно усложнять наши отношения. Я предлагаю работать в тандеме и попытаться заполучить нашего человека Москато ».
  
  "Каковы ваши приказы относительно Москато?" Я спросил.
  
  «Прошу прощения? О. На самом деле, Москито - очень надоедливый игрок. Мне сказали подсчитать его».
  
  "Всего его?"
  
  «Да. Устраните его».
  
  "Как вы думаете, кто стоит за ним?" Я спросил.
  
  «Мафиози, несомненно. Он много раз раньше выполнял работу для отцов».
  
  «Я сожалею о Джастине».
  
  "Джастин?" Он представил мне пустое лицо.
  
  «Человек, который был убит. Твоя…»
  
  «О, Джастин Делани. Да. Бедный Джастин». Парсон вздохнул. «Ну что ж, он знал, во что ввязывается, когда присоединился, не так ли?»
  
  Я смотрел на него в темноте. Я подумал, что это было похоже на британцев. Жесткая верхняя губа и все такое.
  
  "Что вы получаете от своего покровителя?" - сардонически спросил он меня.
  
  "Покровитель?"
  
  "Заблудшая жена?" Он сделал паузу. "Вы заняли место Москита в ее ... любви?"
  
  Ой. Моя история с обложки. «Это чисто рыцарский вопрос», - сказал я с улыбкой.
  
  «Вы, янки, действительно обладаете излишней старомодной галантностью. Молодец!»
  
  Мы замолчали.
  
  Через час мы решили, что Москато не вернется.
  
  Два часа спустя мы пили в моем гостиничном номере. Тогда это были «Барри» и «Джордж». Я все еще был подозрительным, но решил, что он может привести к информации.
  
  * * *
  
  Хуана стояла в дверном проеме в своей мантии, волосы спадали ей на плечи, глаза были полны сна, а красивое лицо хмурилось.
  
  "Что это за видение пульхритюда?" - вскричал Парсон, размахивая бокалом коньяка.
  
  «Это Хуана», - сказал я. «Привет, Хуана».
  
  «Это та сеньора, о которой вы мне говорили?» - спросил Парсон сложными жестами. Он был почти так же пьян, как и я.
  
  «Нет, конечно», - сказал я. "Это - моя жена!" Парсон повернулся ко мне, чтобы посмотреть. Затем он оглянулся и уставился на Хуану.
  
  «Я говорю, теперь! У тебя отличный вкус, старик! Отличный вкус!»
  
  Я встал и поклонился. «Спасибо, Барри. Ох, Хуана. Заходи, пожалуйста. Мне жаль, что я опоздал. Я встретил своего старого приятеля».
  
  Парсон ухмыльнулся. «Да, действительно, моя дорогая. Это имя Барри Парсон».
  
  «Это Хуана Пибоди», - сказал я.
  
  Хуана уже не спала. Она вошла в комнату, сердито глядя на меня. "Что случилось?"
  
  «Я расскажу тебе позже, жена», - сказал я, напоминая ей о ее статусе перед Парсоном. «Достаточно сказать, что я столкнулся со своим старым приятелем Барри Парсоном из Six».
  
  «Пять, - сказал Парсон.
  
  «Пять и один - шесть, как я уже сказал». Я улыбнулся. "Присоединяйтесь к нам, Хуана?"
  
  «Уже поздно, и я устал».
  
  «Ты не выглядишь уставшим», - сказал Парсон, подходя к ней и пристально глядя на нее. «Ты выглядишь очень бодрым». Он наклонился, приподнял ее подбородок и быстро поцеловал в губы. "Видишь ли?"
  
  Я закрыл глаза, ожидая взрыва. Так и не случилось. Когда я снова открыл глаза, я увидел, как она улыбается Парсону и курит сигарету, которая волшебным образом попала ей в рот. Испанский дым поднимался из его светящейся верхушки.
  
  Я ошеломленно откинулся на кушетке. Что случилось с Освобожденной Хуаной?
  
  Хуана теперь смотрела Парсонсу в глаза, ее тело свободно и выгибалось к нему. "Вы британец, не так ли?"
  
  "Лохматый Старый Лев в Парсоне!" - сказал он со смехом. Он обнял ее. «Вы, янки, создаете суперпород самок».
  
  Она не стряхнула его. "5?" - повторила Хуана. "Что значит пять?"
  
  «Военная разведка», - сказал я. "Контрразведка, а, Барри?"
  
  Парсон кивнул. «Совершенно верно, старик. Я говорю, разве вы двое не хотите зайти ко мне на раскопки и выпить?»
  
  Хуана ярко улыбнулась. "Любить."
  
  Я слабо поднял глаза. "Хорошо."
  
  «Ты тоже можешь прийти, Джордж».
  
  «Я говорю», - сказал я так искренне, как только мог. Я начал походить на Дэвида Нивена.
  
  * * *
  
  Мне пришлось передать его Хуане. Она играла его так же искусно, как он играл ее.
  
  В гостиной на вилле Барри Парсона горел свет. Это была красиво обставленная квартира.
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ce, оформленный в обычном для испанского побережья стиле - коврики, гобелены, толстые деревянные стулья, диваны, столы.
  
  Я все еще играл в пьяном виде, когда мы вошли в комнату. Поскольку это было самое близкое, я подошел к кушетке и опустился на ее край, запрокинув голову и ужасно зевая.
  
  Хуана посмотрела на меня, а затем повернулась и улыбнулась Парсону. Он взглянул в мою сторону, ухмыльнулся и взял Хуану на руки. Они целовались долго и глубоко. Я наблюдал за ними сквозь щелочки глаз и снова подумал, что такое непревзойденный художник Хуана Ривера.
  
  "Que bruto! En nuestra casa! Mil rayos te patten!"
  
  Я поднял голову. В дверном проеме стояла женщина, скрестив руки на груди, и смотрела на Парсона и Хуану. Это была красивая молодая женщина с каштановыми волосами, темно-карими глазами и кремовой кожей.
  
  Парсон удержал Хуану от себя и повернулся к женщине в дверном проеме. «Елена», - сказал он. «Это Джордж, а это Хуана».
  
  "Хм!" фыркнула Елена.
  
  Хуана взглянула на Парсона, а затем снова на женщину. "Кто ты?" - тихо спросила она.
  
  «Это моя…» - повернулся ко мне Парсон и, казалось, подмигнул «… жена».
  
  Я кивнул. "Как поживаете, Елена?"
  
  «Елена Моралес», - сказала она и улыбнулась. Она повернулась к Парсону, приподняла подбородок, посмотрела на него сверху вниз и подошла к кровати рядом со мной, чтобы пухлеть.
  
  Лицо Хуаны на мгновение затуманилось, но затем волшебным образом прояснилось, когда Парсон сжал ее и вывел из комнаты через дверь, через которую вошла Елена. Мгновение спустя я услышал, как он гремит стаканами и бутылками. Еще напитки!
  
  Халат Елены упал с ее плеч. Под халатом на ней была тонкая ночная рубашка, и я ясно видел контур ее груди. У нее было полное телосложение и изысканная форма от головы до щиколоток.
  
  "Вы действительно замужем за Парсоном?" Я спросил.
  
  Она озорно ухмыльнулась. "Почему ты хочешь знать?"
  
  «Потому что мне любопытно».
  
  "Я буду держать вас в курсе".
  
  "Ты не скажешь?"
  
  «Я не думаю, что это имеет большое значение». Она потянулась и щипнула мне нос. «Я подозреваю, что вы это знаете».
  
  Я протянул руку и схватил ее за плечи.
  
  «Эй, твоя жена», - сказала она. «Она красивая. Думаю, она нравится Барри».
  
  «Да ладно, леди, - сказал я, когда она прислонилась ко мне, и халат удобно расстегнулся.
  
  «Я не понимаю, что вы говорите», - засмеялась она.
  
  «В любом случае, всегда слишком много разговоров», - рассудительно заметила она. "Ты так не думаешь, Джордж?" Она произнесла это «Хор-хэй».
  
  "Да уж."
  
  Мы собрались вместе, как в какой-то стране грома, и я вспомнил, как слышал звон бутылок и стаканов в соседней комнате. Но это было все. Что бы там ни смешивал Парсон, это не попало ни в какие стаканы для меня и Елены. После этого я не видел Парсона и Хуану.
  
  Елена также не стала комментировать отсутствие спиртного. Она была слишком занята, показывая мне, как много я скучал за всю свою жизнь без нее.
  
  Она получила большое удовольствие от моей наплечной кобуры и моего 38-го Люгера. Она попыталась отстегнуть его, и все перепуталось. Это было последнее, что на мне было, и даже больше, чем на ней. Каким-то образом она сняла с меня кобуру и бросила ее на кафельный пол.
  
  Я чувствовал себя - беззащитным - без него я чуть не сказал «голый».
  
  Она потянулась к выключателю лампы и выключила свет.
  
  Я заметил, что в соседней комнате прекратился грохот бутылок.
  
  Семь
  
  Чтобы добраться до горнолыжного курорта Соль-и-Ньеве, нужно отправиться из Малаги по извилистой дороге вверх по южным склонам Сьерра-Невады. Отель Sierra Nevada, в котором мы были зарегистрированы, находился внизу Прадо Льяно, и наш с Хуаной костюм выходил на лыжную трассу.
  
  Белый склон Borreguilas разделяет лыжную трассу примерно на полпути между Picacho de Veleta и Prado Llano. Нижняя канатная дорога от Прадо Льяно заканчивается, а верхняя канатная дорога начинается от Боррегилас. Машинное отделение рядом.
  
  Две параллельные барранкасы содержат нижние лыжные трассы от Боррегилас до Прадо Льяно. Они разделены острым гребнем из гранита и слюды, на котором даже после сильнейшего снегопада видны лишь небольшие участки снега.
  
  Канатная дорога, идущая от Prado Llano до Borreguilas, подвешена над главной барранкой, где расположены легкие трассы. Более сложные трассы находятся на востоке в соседнем овраге.
  
  Я сидел на балконе, который бежал вокруг отеля, и смотрел на лыжников, но вскоре решил, что лучше буду кататься на лыжах, чем смотреть. Но просто чтобы обеспечить свое прикрытие, я сделал полдюжины снимков с помощью Rolleiflex 1, который бесплатно предоставил отдел реквизита AXE, чтобы убедиться, что посетители внизу меня видели.
  
  Это была утомительная поездка, и вскоре я вошел внутрь, скинул ботинки и с усталым вздохом лег на кровать. Но я не мог заснуть. Я думал о событиях последних двух дней.
  
  Прошло два дня после убийства комаром близнецов Рико Корелли - его заместителя. Абсолютно ничего не произошло за два дня после моей встречи с Барри Парсоном и Еленой Моралес. Но я поддерживал связь с Митчем Келли, и от Хока пришло несколько сообщений:
  
  ВЕЩЬ
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  : Ни при каких обстоятельствах не пытайтесь напрямую общаться с Рико Корелли. Соглашение AXE с ним остается неизменным. Никаких следов двуличия с его стороны. Подождите, пока вы не получите известие от него через Тину Бергсон.
  
  ПУНКТ: Наша информация показывает, что Москато сейчас нет в Малаге или Торремолиносе. Не повторяйте, не пытайтесь следовать за ним. Внимательно следите за ним.
  
  ПУНКТ: Встреча в Sol y Nieve все еще в стадии разработки.
  
  ПУНКТ: Запрошенная информация о Барри Парсоне отсутствует. МИ-5 не разглашает, есть ли такой человек. Очевидно, имя - псевдоним; МИ-6, вероятно, не раскроет его личность до завершения его текущей миссии. Извините, но нет ни подтверждения, ни опровержения его или его роли в этой схеме.
  
  ПУНКТ: Москато - наемный убийца, который много лет работал на мафию. Он также наносит удары на свободе.
  
  ПУНКТ: Елена Моралес - о ней мало что известно. У нее нет записей о предыдущем участии в шпионаже, контрразведке или тайной работе на территории Испании для правительства. Однако она могла быть совсем не испанкой, а французкой или итальянкой. Никаких зацепок.
  
  ПУНКТ: Подтверждение присутствия Москато в Мексике в то время, когда снайпер атаковал вас в Энсенаде. Кроме того, есть запись о том, что он совершил рейс в Европу одновременно с вами, хотя и не через Иберию.
  
  Это было от Хоука.
  
  На второе утро после убийства дублера Рико Корелли мне позвонили во время завтрака с Хуаной.
  
  «Келли», - сказал голос. «Тина получила известие от Римского Носа. Тебе сегодня нужно пойти в Sol y Nieve».
  
  "Правильно."
  
  «Не ищи его. Подожди до первой ночи. В полночь отправляйся в машинное отделение канатной дороги и встретись там с его контактом. Имя контакта - Артуро. Он назначит встречу между тобой и Романом Носом в в какое время вы должны договориться о встрече с Хуаной. Но на первые две встречи вы должны пойти один ».
  
  "Понял."
  
  «Вот и все, - сказала Келли. "Удачи."
  
  "Подожди. Как Тина?"
  
  "Присоединяться."
  
  "Когда стена она поедет на курорт?"
  
  «Ничего не сказано. Эрнандес еще не освободил ее и не сказал, когда отпустит».
  
  "Что-нибудь о Парсоне?"
  
  «Отрицательный».
  
  "Елена Моралес?"
  
  «Точно так же».
  
  "Вы, ребята, действительно много работаете, не так ли?"
  
  "Ой, Ник!"
  
  * * *
  
  Около четырех часов дня я скатился с кровати и надел лыжные штаны, рубашку и свитер.
  
  Лыжники все еще были на склонах. Я мог видеть мужчин в красных куртках, девушек в зеленых куртках, фигуры обоих полов в куртках, спускавшихся по переулкам самого нижнего этажа. Пройдя мимо машинного отделения на самый нижний склон канатной дороги, я увидел второй склон, поднимающийся за Боррегилас большим разворотом вплоть до вершины самого высокого спуска - Велета.
  
  Канатные дороги все еще работали, поднимаясь и опускаясь одновременно, проезжая друг друга, поднимаясь заполненными, спускающимися пустыми. Я задумчиво взглянул на машинное отделение.
  
  Рико Корелли. Если бы я только знала, как он на самом деле выглядит. Отель был маленьким - я мог занять свое место в вестибюле и встретиться с ним без всей этой нелепой накидки и кинжалов, которые так любил Ястреб и его приспешники.
  
  Все еще. Один человек уже был убит. Рико Корелли был крупным человеком, выполнявшим опасную миссию. Безопасность была важна.
  
  Я постучал в дверь комнаты Хуаны.
  
  "Да?"
  
  «Пойдем вниз, Хуана».
  
  Мы вышли вместе, как муж и жена - старая супружеская пара, в которой давно угасли огни секса и любви. Холостяк муж и девственная жена.
  
  * * *
  
  Воздух был холодным, но бодрящим. Снег оказался идеальным для катания на лыжах, только легкий слой порошка в нужных местах. Никакого шторма не было предсказано. Но я чувствовал, что в эту ночь может быть снег.
  
  Мы сели за один из последних столиков в Прадо и попили горячего шоколада с коньяком. Группа из четырех человек спустилась со склонов, припарковала лыжи и палки у стены закусочной и стала искать стол и стулья.
  
  Они говорили по-немецки. Я немного знаю немецкий, поэтому предложил им половину нашего стола. Они взглянули на Хуану и поспешно согласились. Партия состояла из четырех человек. Одному было за сорок, и он, очевидно, был лидером группы; остальным трем, вероятно, было под тридцать. Лидер говорил по-немецки, но на самом деле был швейцарцем. Остальные трое были смешанными - датчанин и два немца.
  
  Они не могли оторвать глаз от Хуаны, даже после того, как мучачо принес им четыре дымящиеся кружки шоколада.
  
  «Герр Бруно Хауптли, - сказал здоровяк, протягивая руку, чтобы пожать мне руку.
  
  «Джордж Пибоди. Из Штатов».
  
  «Ах, да! Конечно. Я узнал что-то от американского акцента в вашем немецком».
  
  «Прошу прощения», - усмехнулся я. «Это Хуана, моя жена».
  
  "Такой везунчик!" - воскликнул Бруно Хауптли, обращаясь к своим спутникам и объясняя по-немецки, что она замужем за мной.
  
  «Да, да», - сказали двое немцев, глядя на Хуану. Датчанин окунулся в шоколад.
  
  "Вы, народ, завтра катаетесь на лыжах?" - спросил герр Хауптли.
  
  Хуана кивнула. «Мы намерены».
  
  "Ах! Завтра я буду не на склонах, но, может быть, на следующий день - или в ближайшее время
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  t! »Герр Хауптли взволнованно хлопнул себя по бедру.« Почему бы нам не сделать из этого дуэт - я имею в виду трио », - сказал он, вспоминая меня.
  
  Хуана сверкнула. "Мне бы это понравилось!"
  
  "Герр Пибоди?"
  
  "О, люблю это, люблю это!"
  
  Все смеялись, потому что было очевидно, что мне это не понравится.
  
  Разговор продолжился. Хауптли внезапно схватил Хуану за руку, уводил ее от стола и наклонялся вместе с ней над своими лыжами и палками. Они были углублены в некоторые технические дискуссии о замке, который у него был на лыжах. Хуана кипела и шипела.
  
  «Герр Хауптли, - сказал я по-немецки одному из молодых людей. "Он бизнесмен, трепло?"
  
  Немец рядом со мной был классически голубоглазым и светловолосым. «Да! Герр Хауптли - один из самых успешных бизнесменов на Общем рынке», - сказал он. «На нем большая ответственность».
  
  "Он в отпуске?" Я спросил.
  
  «Через неделю в Париже состоится большое собрание. Сейчас герр Гауптли расслабляется, наслаждаясь солнечным светом, снегом и…»
  
  Пауза.
  
  Немцы засмеялись, и не совсем меланхоличный датчанин хлопнул ладонью по столу.
  
  "Девочки!"
  
  Смех.
  
  Это напомнило мне одну из тех старых комических опер, которые я видел в позднем спектакле - старые фильмы 1930-х годов. Что-то в этом мне показалось не совсем правильным. Но я не мог понять это.
  
  * * *
  
  Ресторан был устроен как типичная трапезная на горнолыжном курорте, с одним длинным столом по центру комнаты в стиле эстакады и небольшими столиками вдоль стен комнаты.
  
  Наша группа - Хуана и я присоединились к герру Хауптли и его друзьям - находились прямо в центре всего собрания. Г-н Хауптли продолжал непрерывно трепать тевтонскую болтовню, которая одновременно ошеломляла и ошеломляла всех. Даже те, кто не понимал немецкого или английского, казались полностью загипнотизированными его харизмой.
  
  Я не торопился во время долгой трапезы и внимательно оглядел остальных посетителей отеля.
  
  Я искал Римского Носа, пытался разглядеть настоящего Рико Корелли в море лиц вокруг меня. Казалось, возможностей нет.
  
  Было одиннадцать тридцать, прежде чем я даже узнал время. Пришел бренди, и я села, потягивая его. Когда герр Хауптли сделал паузу, чтобы перевести дух, я повернулся к Хуане и сказал: «Я выхожу подышать свежим воздухом перед сном. Ты идешь, дорогая?»
  
  Она спокойно мне улыбнулась. «Нет, дорогая. Извини. Слишком холодно. Не опаздывай».
  
  Я улыбнулся и допил бренди.
  
  «Герр Хауптли, это было настоящее удовольствие. Увидимся завтра или когда-нибудь - верно?»
  
  «Да», - сказал герр Хауптли, его лицо покраснело от вина, бренди и возбуждения от еды. "Auf weidersehen".
  
  Я отодвинул стул, поклонился двум немцам и датчанину и пошел через переполненный ресторан.
  
  На улице было очень холодно. Воздух был прохладным. Я высунул голову, а затем вернулся наверх в наш номер и купил себе наушники и чулок. Я также надел ветровку, проверив грузы в наплечной кобуре и убедившись, что нож привязан к моей лодыжке.
  
  Я добрался до вершины извилистой тропы без происшествий. Вдали от защиты зданий мне стало холоднее, чем я чувствовал с тех пор, как приехал в Сьерра-Невада. Ветер прорезал мою одежду, пока я не почувствовала себя полуголой.
  
  В машинном отделении не было света. На склоне горы тоже не было ни звука. Я оглянулся через плечо. Желтые лучи света из гостиничных номеров и из окон, выходящих на Прадо, создавали золотые узоры на белом снегу.
  
  Здание, где располагалась машина кресельного подъемника, было окружено снегом. Я мог видеть главный вход, выходящий в долину. Дверь в машинное отделение была закрыта, но не заперта. Я повернул ручку и толкнул ее. Внутри здания было очень темно, хотя отражение звезд на снегу приносило немного света. Удивительно, насколько ярким было небо даже глубокой ночью.
  
  Я мог видеть за колесом до разворота, где канатные дороги полукругом разворачивались в обратном направлении. В середине полукруга стояла канатная дорога, продержавшаяся до тех пор, пока утром не запустилась техника.
  
  Я уже собирался идти вперед, когда увидел, что кто-то проходит мимо канатной дороги. Кто бы это ни был, когда я вошел, либо он был внутри здания, либо вошел через какой-то другой вход. Я думал, что он, должно быть, ждал меня. Тогда он, конечно, будет моим контактным лицом.
  
  Артуро.
  
  Я схватил свой кусок, вытащил его и, напрягшись, двинулся вперед, открыв рот, чтобы прошептать «Артуро».
  
  Я так и не сказал об этом.
  
  Кто-то другой сделал!
  
  "Артуро!"
  
  Звук, казалось, доносился из-за канатной дороги. Я поднял кусок и направил его на силуэт там. Если он звал Артуро, он не был Артуро. И поскольку я должен был вызвать Артуро, я знал, что этот человек будет еще кем-то, кто попытается найти Артуро раньше меня, кто-то не на моей стороне.
  
  "Да?" - спросил голос в другой половине большого машинного отделения.
  
  Мгновенно раздался громкий
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  , эхо выстрела - отчет, который раскачивался взад и вперед в этой маленькой комнате, как стук сотен барабанов. Вспышка оранжевого пламени появилась и мгновенно исчезла. Я услышал крик слева от себя.
  
  Я сразу же присел и выстрелил в фигуру позади канатной дороги.
  
  Кто-то ругался по-испански. Слева от меня послышался звук падающего тела и стон. Я выстрелил еще раз, пытаясь увидеть человека за канатной дорогой. Я не мог разобрать ни одной его части.
  
  Дверь снова открылась, и я узнал фигуру; совершил побег. Я выстрелил еще раз в сторону звука двери, а затем побежал сквозь темноту к месту.
  
  Там никого не было.
  
  Была дверь - второй вход в машинное отделение. Я открыл и выглянул. Никого не было видно. Я быстро вышел на улицу и посмотрел вверх и вниз по снежному склону. Ни один. Никто.
  
  Вернувшись в здание, я услышал, как кто-то задыхается и хрипит, я нашел мальчика и стал на колени над ним на бетонном полу. Я вообще не мог его видеть.
  
  "Артуро?" Я спросил.
  
  "Да". Он вздрогнул.
  
  "Где мне встретиться с человеком, которого я пришел увидеть?"
  
  «Вершина Велеты - Пикачо де Велета. Двенадцать часов. Завтра вечером».
  
  «Хорошо», - прошептала я. Я наклонился. Я слышал его затрудненное, прерывистое дыхание. Затем, прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, я услышал знакомый булькающий скрежет, который очень похож на погремушку, но на самом деле это совсем не погремушка.
  
  Что-то другое.
  
  Жизнь покидает тело.
  
  Артуро был мертв.
  
  Я быстро поднялся и вышел из машинного отделения, объезжая обнаженные породы с вытянутой и готовой фигурой, пока я не добрался до Прадо Льано и не побежал в отель.
  
  Я оглянулся только один раз и увидел, что в машинном отделении загорелся свет, а внутри бродили темные фигуры.
  
  Выстрелы были достаточно громкими, чтобы предупредить всю полицию Сол-и-Ньев. Гражданская гвардия была там.
  
  Потрясенный, я поднялся по лестнице и прошел через вестибюль, свернул налево к бару, пытаясь отдышаться крепким глотком коньяка.
  
  Это помогло.
  
  Несколько.
  
  Но не много.
  
  8
  
  Приглушенное возбуждение, которое усилилось до пика сразу после стрельбы в Артуро и последующего расследования убийства, полностью утихло в течение получаса. Гражданская гвардия, дислоцированная на горнолыжном курорте, позаботилась о трупе и начала долгий утомительный процесс допроса посетителей и обслуживающего персонала на курорте.
  
  Я не завидовал работе полиции. Это была изнурительная, неблагодарная и особенно неудобная работа на таких высотах в это время года. Они были хорошими людьми.
  
  Мне повезло. Ничто не привело их ко мне.
  
  Коньяк меня несколько успокоил. Я не сводил глаз с вестибюля отеля, наблюдая за всеми, кто входил и выходил. Я искал кого-нибудь, кто был бы похож на человека, которого я нашел в постели на вилле в Торремолиносе, человека, которого, как я пришел к выводу, был Комар.
  
  Наконец я встал, прошел в холл и посмотрел на Прадо Льяно. Казалось, теперь за границей никого нет.
  
  Я пересек вестибюль и поднялся по лестнице на второй этаж, где находился наш номер. Вставив ключ в дверь, я услышал смех в соседней комнате. Смех Хуаны.
  
  Улыбаясь, я толкнул дверь и включил свет. Итак, она привела герра Гауптли в свою комнату. По крайней мере, он казался забавным, даже в своей хамской тевтонской манере. Утешало одно - у такого экстраверта человека было несколько скрытых морщин.
  
  Я подошел к двери и приложил к ней ухо.
  
  Хихикать. Веселье вылетело из нее, как пузыри из бокала с шампанским. Г-ну Хауптли должно быть лучше в постели, чем в гостиной, подумал я лениво. Я не доверял этому человеку.
  
  «Пожалуйста, - сказала Хуана. "И положи туда лед, пожалуйста, Барри?"
  
  Барри!
  
  Я отошла от двери, нахмурившись.
  
  Барри Парсон?
  
  Тогда я мог слышать его голос, приглушенный, но вполне узнаваемый - безошибочно узнаваемый британский акцент, приглушенное веселье и приглушенное возбуждение.
  
  "Верно, Милая. Один стакан виски, идет!"
  
  Последний раз мы видели Парсона в Малаге. На следующий день после убийства двойника Рико Корелли он и Елена присоединились ко мне и Хуане, чтобы прогуляться по магазинам и пообедать. Мы пошли с ними ужинать накануне отъезда в Сол-и-Ньев. Но мы не сказали никому из них, куда мы идем, потому что не знали раньше раннего утра. Как Парсон узнал, где мы? И почему он пошел за нами? Обнаружил ли он, что Москит тоже преследует нас? Вполне возможно. Комар был здесь - я подозревал, что он убил Артуро. По крайней мере, это была наиболее очевидная возможность.
  
  Но почему Парсон не был там, чтобы остановить Москито, если он последовал за ним? И почему…?
  
  Мысль о Комаре остановила меня. Я быстро мысленно переосмыслил и перетасовал карты в совершенно новую раздачу. Тогда я понял, что вполне возможно, что Барри Парсон мог быть не тем невиновным британским офицером МИ-5, как он утверждал.
  
  Таким образом:
  
  На виллу, где прятался Москит в Торремолиносе, меня привела проститутка.
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  который помог ему обслужить его накануне вечером.
  
  Я нашел мужчину в спальне, попытался схватить его, но меня прервали. Мужчина сбежал. Другой человек, назвавший себя Барри Парсон, вошел в спальню, заявив, что он секретный британский агент после комара.
  
  Предположим, Парсон вообще не был агентом. Предположим, что человек в постели был просто Джоном Доу. Предположим, Комар поместил туда Джона Доу и затем прервал меня, чтобы позволить ложному Москиту исчезнуть. А затем предположим, что ему удалось убедить меня в том, что Комар исчез.
  
  Тогда он был Комаром! Барри Парсон! И он просто последовал за мной в Сол-и-Ньев, последовал за мной в машинное отделение, убил Артуро, вероятно, предполагая, что Артуро был мной, и убежал. Теперь он был в постели с Хуаной, надеясь, что его приведут к настоящему Рико Корелли!
  
  Я покрылся холодным потом.
  
  Я поспешно подошел к телефону. По одному в каждой комнате свита. Я поднял трубку, и стол немедленно ответил - не так уж много звонков глубокой ночью.
  
  «Миссис Пибоди, пожалуйста».
  
  Через мгновение я услышал телефонный звонок в соседней комнате.
  
  "Здравствуйте?" Это была Хуана.
  
  «Не говори ни слова. Это Ник. Я слышу там Парсона. Представьте, что это неправильный номер».
  
  «Мне очень жаль. Я считаю, что у тебя…»
  
  «Держи его там. Я встречусь с Корелли завтра ночью, в полночь. Велета. Контакт мертв. Держи Парсона там всю ночь, если сможешь. Он может быть тем человеком, который убил двойника Корелли».
  
  «Вы мне мешаете, пожалуйста, и мне не нужно с этим мириться».
  
  «Не говори ему ничего. Держи его на связи. Если ты все это понимаешь и можешь подчиниться, скажи:« Я не хочу показаться грубым, но я не могу тебе помочь. Тогда повесь трубку ».
  
  «Я не хочу показаться грубым, но я не могу тебе помочь».
  
  Я повесил трубку. Я слышал голос Парсона из другого конца комнаты.
  
  "Кто это был, Хуана?"
  
  «Не тот номер. Какой-то пьяный англичанин».
  
  Парсон рассмеялся. "Уверен, что он не американец?"
  
  «У него был такой же акцент, как и у тебя», - парировала Хуана.
  
  Хорошая девочка! Она была прохладной, как пудра.
  
  Я проверил свою шпильку, свой люгер, переоделся в свитер с высоким воротом и куртку. Я снова собирался в бар. Я хотел подумать. И я не хотел оставаться в этой комнате до конца ночи. Возможно, я мог бы заплатить бармену, чтобы он позволил мне уйти в холл рядом с баром.
  
  Я выключил свет и тихо вышел.
  
  Бар был точно таким же, каким я его оставил. Я огляделась. Вряд ли все уже спали.
  
  Я попробовал стол. "Где все?"
  
  «Дискотека», - удивился клерк. "В подвале."
  
  «Я не слышу шума».
  
  «Он звуконепроницаем, Сектор».
  
  Я пожал плечами и спустился по лестнице, которая, как я думал, вела на нижний уровень отеля, где располагались помещения для снабжения.
  
  Три двери вели с лестничной площадки внизу, и одна говорила: DISCOTHÈQUE.
  
  Я подошел к бару справа и заказал выпить. Бармен, одетый как танцор фламенко, с длинными бакенбардами, прилегающими к черепу, быстро приготовил напиток.
  
  Теперь я позволяю своим глазам внимательно блуждать по посетителям дискотеки. Я не заметил этого места: возможно, это было то место, где Москит прятался после убийства, если действительно Москит не был Барри Парсоном.
  
  Но я не видел человека, которого впервые увидел в спальне виллы в Торремолиносе.
  
  Я собирался сесть, когда увидел знакомого.
  
  Она сидела в дальнем углу, совсем одна, под нависающей частью конструкции, имитирующей большой плоский камень. В один из этих ярких моментов свет ударил ее прямо в лицо, она моргнула и отвернулась.
  
  Очевидно, это была Елена Моралес.
  
  Какова была ее роль в этой шараде? Знала ли она, зачем Барри Парсон приехал в Sol y Nieve? Была ли она частью этого? Или она была просто невинным свидетелем, частью витрины, которую Парсон устроил, чтобы защитить свою собственную часть?
  
  Или я ошибался насчет Парсона?
  
  Я подошел к ней, внезапно появившись из мрака над ней и широко улыбаясь.
  
  «Привет, Елена».
  
  "Джордж! Какой приятный сюрприз!"
  
  "Когда ты пришел?"
  
  «О, Барри и я приехали сюда около одиннадцати. Мы оба приняли душ, переоделись и пошли прямо в столовую, но, конечно, было время поесть. И мы видели вашу жену. Она сказала, что вы ели ушел ". Ее глаза сверкают. «По делу».
  
  "Но вот ты - одна!"
  
  «Ну, мы спустились сюда, мы втроем. Здесь был еще один очаровательный человек. Немец. Барри пришлось подняться наверх, чтобы кое-что разобрать с багажом. Он вернулся примерно через полчаса. уйти. Потом мы танцевали и ... "
  
  "Как долго немец оставался?"
  
  Елена улыбнулась. "Это то, что вы называете перекрестным допросом, Джордж?"
  
  Я смеялся. "Конечно, нет. Что случилось после того, как Барри вернулся из багажа?"
  
  «Немец ушел, как я уже сказал, а затем около двенадцати тридцати Барри сказал, что отведет Хуану в ее комнату. Хуана устала. Он сказал мне подождать здесь». Она сердито нахмурилась. "Я все еще здесь."
  
  Я заказал напитки.
  
  "Что произойдет, если Барри не позвонит вам?" Я спросил, г
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  вспомнив то, что я проинструктировал Хуану.
  
  Она усмехнулась. «Я ложусь спать одна».
  
  "Может быть нет."
  
  Ее глаза сосредоточились на моем лице. "Вы мне что-то говорите?"
  
  «Возможно».
  
  «Хорошо», - сказала она, поворачиваясь ко мне и кладя руку мне на бедро. «Вот что я тебе скажу. Почему бы тебе не взять бутылку и не подняться в мою комнату? Мы подождем, пока Барри не вернется туда».
  
  Я взял бутылку коньяка, и мы вместе поднялись по лестнице. Елена немного ткала, но хорошо держала спиртное.
  
  Их комната была на третьем этаже. Елена достала из сумки ключ и отдала мне. Я открыл дверь и впустил ее. Она включила свет, и я закрыл за нами дверь.
  
  Она достала несколько бумажных стаканчиков, я открыл бутылку, налил коньяку и начал пить, сидя на краю кровати.
  
  «Ваша жена очень хорошенькая, - сказала Елена.
  
  Я кивнул.
  
  "У вас есть семейные проблемы?"
  
  «Не больше, чем кто-либо другой».
  
  «Но похоже, твоей жене нравятся другие мужчины».
  
  "Как Барри?"
  
  "Да."
  
  "Барри - твой муж?" Я спросил.
  
  Она покачала головой. «Мы притворяемся». Она улыбнулась.
  
  "Как долго ты знаешь его?"
  
  "О. Может быть, месяц".
  
  "Где ты встретил его?"
  
  Она приподняла бровь. «В Малаге».
  
  "Чем Барри зарабатывает на жизнь?"
  
  Она смеялась. «Он занимается любовью».
  
  "Нет. Я имею в виду, что его дело?"
  
  «Я не лезу в дела мужчин».
  
  Я кивнул. Конечно. Она бы не стала. Она была испанкой. Испанка не лезет в «другую» жизнь своего мужа - никогда.
  
  «И ты», - сказала она с улыбкой. "Чем ты занимаешься?"
  
  «Я фотограф», - сказал я, пытаясь вспомнить, что было у меня на обложке после мгновенной полной амнезии. «Я продаю картины».
  
  "Ах." Елена внимательно посмотрела на меня. «Знаешь, я никогда не видел тебя с фотоаппаратом».
  
  «Мы в отпуске», - неубедительно сказал я.
  
  «Ну, это верно и для британцев», - тихо пробормотала она.
  
  "Барри тоже никогда не работает?"
  
  Она покачала головой. «Он говорит, что является представителем компании в Великобритании. Торговым представителем».
  
  Это было новое. Очевидно, это была легенда Парсона. Я решил узнать о нем побольше.
  
  "Что он продает?"
  
  «Я действительно не знаю. Я не спрашиваю».
  
  "Он когда-нибудь переписывается с Великобританией?"
  
  «Я так не думаю. Я никогда не видел, чтобы он писал письма. Но он много звонит по телефону».
  
  "Ах."
  
  «Думаю, у него есть секретарь. Он всегда с ней разговаривает».
  
  "Я вижу." Я нахмурился. "Где она?"
  
  "Я не знаю. Он звонит по телефону, и я не знаю, куда он звонит, потому что меня нет в комнате, когда он начинает. Или когда она звонит ему, я должен дать ему телефон, и он ждет чтобы я покинул комнату ".
  
  Я кивнул. «Вы, испанки, замечательные», - сказал я. «Американка подслушивала у двери. Или прослушивала его». «Но чтобы не подслушивать, нужна особая дисциплина».
  
  Она кивнула. Затем она улыбнулась. "Слишком много для меня."
  
  "Вы слушаете?"
  
  "Я делаю."
  
  Я усмехнулся. "Хорошая девочка".
  
  «Тем не менее, он никогда не говорит о бизнесе. Он всегда говорит о людях. Людях, которых я не понимаю. Он называет их« тот, или он сам, или мужчина, или женщина ».
  
  Для агента это звучало как хорошая болтовня.
  
  "Вы когда-нибудь говорили с его секретарем?"
  
  «Да. Я сделал для нее небольшой акцент, чтобы она думала, что я глупый». Она улыбнулась мне с внезапной вспышкой юмора, похожей на пикси.
  
  Я сжал ее бедро. «Ты совсем не дура, Елена».
  
  «Но она считает меня глупым».
  
  "ВОЗ?"
  
  «Крис. Женщина, с которой разговаривает Барри».
  
  "Вы знаете ее другое имя?"
  
  Елена покачала головой.
  
  "Он говорил с ней столько, сколько вы его знали?" - спросил я, правда, не понимая, куда мы идем, просто продолжая обычный путь сбора информации.
  
  «О да. Он всегда был с ней на связи. Он звонил по междугородним номерам, чтобы уладить некоторые из своих деловых дел».
  
  "В Англии?"
  
  «О нет, не всегда. Иногда во Франции».
  
  "Вы уверены, что это была Франция?"
  
  Она нахмурилась. «Думаю, да. Я не всегда так внимательно слушаю, Джордж. У меня не всегда есть подходящий шанс. Почему ты так заинтересован?»
  
  «Мне нравится Барри». Я улыбнулся. «Мне просто интересно, в какой стране бизнеса он находится».
  
  «Мне тоже нравится Барри».
  
  «Ты знаешь ночь, когда мы с Барри вернулись домой на виллу с Хуаной?»
  
  "Да."
  
  "Где он был в тот день?"
  
  «Он был дома весь день. Я думаю».
  
  Значит, он не стрелял в Корелли - это был Москит или какая-то неизвестная компания. Барри не был Москитом - никаких шансов.
  
  "И он разговаривал с Крисом в тот день?"
  
  "Крис?"
  
  «Девушка. Секретарь».
  
  «О. Нет. Я так не думаю. Он остался на вилле. Мы пошли на пляж».
  
  "Пляж? Зимой?"
  
  «Мы сидели на песке на солнышке». Она хихикнула. "Это было весело."
  
  «Как насчет следующего дня? Звонки в Англию?»
  
  "Нет. Ничего в тот день".
  
  "Позже?"
  
  «Ну, я думаю, она звонит сегодня утром. Знаешь, сегодня рано».
  
  "Девушка Крис?"
  
  «Св. Она милая девушка. Очень эффективная. У меня в голове есть ее фотография. Знаешь? Сидит за столом в этом офисе. Очень официально».
  
  Я кивнул.
  
  «Я вижу ее по телефону. Я вижу, как она разговаривает с Барри. Она думает обо мне, и я ей не нравлюсь». Елена показала зубы.
  
  "Она знает о вас и Барри?"
  
  «О, конечно. Мы с Кристиной…»
  
  я достиг
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  и схватил ее за руку. Я чуть не пролил ей напиток. "Что такое?" Она перешла на акцент.
  
  «Кристина? Вы сказали - Крис».
  
  "Это то же имя. Что-то не так?"
  
  Что-то не так. Что-то было очень правильным. Теперь все стало на свои места. Крис была Кристиной. Кристина была Кристиной. Кристина, отрезанная посередине с отсутствующей передней частью, была Тиной.
  
  Елена вздохнула. "Вы уезжаете?"
  
  Я покачал головой. "Что вообще дало вам такую ​​идею?"
  
  «Ваш разум уже ушел в другое место».
  
  Я протянул руку и взял ее на руки. «Больше нет. Смотри. Коньяка больше нет. Есть идеи?»
  
  «Я думаю об этом», - сказала Елена, высвобождаясь из моих рук. «Я надела что-то более удобное».
  
  Она встала и пошла в ванную.
  
  Когда она вышла, она почти ни в чем не чувствовала себя комфортнее.
  
  И мне было совершенно комфортно.
  
  Девять
  
  Утром я почти позавтракал, когда Хуана вошла в столовую отеля и подошла ко мне. Она только что приняла душ и улыбалась.
  
  «Доброе утро, миссис Пибоди», - сказал я, приподнявшись и притворившись поклоном в талии.
  
  «Доброе утро, мистер Пибоди», - сухо сказала она.
  
  Она села.
  
  «Ты выглядишь раздраженным», - заметил я, намазывая маслом круассан. "Камни в твоей постели?"
  
  Она огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. В данный момент в столовой находились только шесть других посетителей.
  
  "Я продержал его там всю ночь, только для тебя!" она набросилась на меня себе под нос.
  
  «Спасибо», - сказал я. "Я уверен, что вам понравилось".
  
  Она яростно покраснела. "Теперь о чем все это?"
  
  «Я сказал тебе. Я даже еще не уверен, что Барри Парсон - это все, за кого он себя называет».
  
  Она огляделась. Официант навис над нами. С улыбкой она заказала, и официант поспешил прочь. Она повернулась ко мне. «Я тоже», - призналась она.
  
  Я взглянул вверх. "Ой?"
  
  «Вы сказали, что он мог быть тем человеком, который убил двойника Корелли».
  
  «Я беру это обратно. Он не мог этого сделать. У него есть алиби».
  
  «Но он, кажется, много знает о мафии».
  
  Я пожал плечами. «Он утверждает, что он агент. И что британская военная разведка работает, чтобы попытаться ликвидировать наркосеть мафии».
  
  «Я все это знаю. Но он, кажется, неправдоподобен».
  
  «Интересно», - подумал я. У меня всегда была одна и та же мысль.
  
  "Где ты был всю ночь?" - внезапно спросила она.
  
  Официант принес ей поднос с континентальным завтраком и дымящийся кофейник.
  
  «Я останавливался у друга».
  
  Одна бровь приподнялась, когда она открыла рулон и намазала его маслом. "Ой?"
  
  "Миссис Парсон".
  
  «Если есть миссис Парсон», - усмехнулась она. «Я думал, ты можешь наткнуться на нее на дискотеке».
  
  "Так я и сделал."
  
  "Что на самом деле случилось с человеком, который был убит?"
  
  Я огляделась. «Москит последовал за мной в машинное отделение и убил его. Однако я узнал место встречи. Сегодня в полночь я встречаюсь с Корелли».
  
  "Неужели тебе лучше здесь так свободно поговорить?"
  
  "Жук в кофейнике?" Я усмехнулся. «Я сомневаюсь в этом. Но не говорите в своей комнате ничего такого, что вы хотите сохранить в тайне. Я уверен, что эта проклятая штука прослушивается. Думаю, именно так на меня напал потенциальный убийца Корелли. Хуана, Парсон сказал что-нибудь о Корелли? "
  
  "Корелли?" Она покачала головой. "Нет почему?"
  
  «Я думаю, он знает Тину Бергсон».
  
  Хуана замерла. "Вы можете быть уверены в этом?"
  
  "На самом деле, нет." Я откинулся назад. "Почему?"
  
  «Он, знаете ли, говорит по-итальянски. Очень хорошо».
  
  "При чем тут Тина Бергсон?"
  
  «Вообще ничего. Я думал о Корелли».
  
  «Вы думаете, что Парсон итальянец и знает Корелли?»
  
  Хуана покачала головой. «Я ни о чем не думаю. Я просто сказал, что он удивил меня, когда выступил с итальянской фразой».
  
  "Какая фраза?"
  
  Она покраснела. «Я не помню».
  
  "Но вы знаете, что это было итальянское?"
  
  «Он признал это. Он тоже был очень крут».
  
  "И это было случайно?"
  
  "Даже очень." Хуана посмотрела на свою тарелку. Она вдруг стала примой и точной. Я не улыбался, хотя внутренне смеялся. Что-то непреднамеренное посреди занятия любовью, я это знала. И он выступил с хорошей богатой итальянской фразой. Интересно. Очень интересно.
  
  "Он катается на лыжах?" Я спросил.
  
  "Я не знаю. Я имею в виду, я должен знать?"
  
  «Я просто подумал. Мы идем сегодня по склонам, Хуана. Я должен появиться на обложке. И мне лучше сделать несколько снимков». «Хорошо. Я устал от всей этой будуарной работы».
  
  «Кажется, ты очень хорошо переносишь это», - небрежно сказал я, оглядывая ее. «На самом деле, я никогда не видел, чтобы ты выглядел так… о, доволен, если ты уловил, что я имею в виду».
  
  Она злилась. "Я возьму твою ..."
  
  «Теперь, сейчас», - предупредила я, глотая остаток своего кафе con leche.
  
  "Когда ты катаешься на лыжах?"
  
  «Я должен подняться в свою комнату и сначала убраться».
  
  Она кивнула. «Я буду готов в девять тридцать».
  
  «Тогда девять тридцать. Пойдем на вершину. Велета. Ты играешь?»
  
  "Конечно!" Ее подбородок взлетел вверх. Она бросала мне вызов. Я чувствовал лучше. Она все еще боролась за свой разум и свое равенство. Хорошая девочка.
  
  * * *
  
  Мы вытащили наше оборудование на Prado Llano и сели на одну из канатных дорог, чтобы сделать первый рейс до Borreguilas.
  
  Это был бодрящий день, солнце стояло высоко в небе, а ветер приносил немного влаги.
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ре. «Той ночью пойдет снег», - подумал я. Я вспомнил, что накануне вечером почувствовал запах снега в воздухе. Теперь это произойдет, я был уверен в этом.
  
  Канатная дорога подпрыгивала и дергалась, и мы сидели, взбираясь вверх и вверх на вершины Сьерра-Невады. Оттуда было видно все. Становилось все холоднее и холоднее - быстро. Я обернулся и посмотрел вниз, и это было то же самое, что взглянуть на край света. На огромном расстоянии передо мной раскинулась вся равнина Гранады, хотя там внизу была некоторая дымка, достаточная, чтобы заглушить полный панорамный вид на все.
  
  Мы спрыгнули с канатной дороги, пока дежурный держал ее, и пошли по квартирам на улице. Здесь было очень высоко, воздух был разреженным, холод окутывал нас со всех сторон и проникал в кожу сквозь одежду.
  
  Мы молча подошли к началу лыжной трассы. Это была пустынная страна - сплошь покрытая слюдяным сланцем и снегом - нигде не было ни деревьев, ни зарослей. Только снег, скала и небо. Я молча пристегнулся к своим австрийцам и наблюдал, как Хуана борется со своими канадцами.
  
  Мы постояли там несколько минут, глядя на склон, а затем я снял очки с кепки, натянул кепку на уши и помахал ей.
  
  "Сначала ты!"
  
  Она кивнула, подтолкнула себя вперед, согнув колени, и начала двигаться по крутому участку первого падения.
  
  Я последовал за ней, расслабляясь и наслаждаясь хрустящим снегом на краях лыж. Мы были в самых лучших погодных условиях.
  
  Однажды мы отдохнули, и она принесла пару бутербродов, которые принесла за их удивительную ценность. Мы их съели и не сказали друг другу ни слова. Мы просто нежились на солнышке и в восторге от одиночества и красоты горного склона.
  
  Мы закончили сэндвичи и двинулись дальше.
  
  Это был прекрасный забег.
  
  Замечательный.
  
  Совершив небольшой спуск из Боррегиласа, мы весь день просидели в холле отеля, обмениваясь историями с Барри Парсоном и Еленой Моралес, пока потрескивал огонь, и туристы приходили и уходили. Мы могли видеть нижнюю трассу - от Боррегиласа до Прадо Льяно - за окном и проводили время, комментируя формы различных лыжников.
  
  Наконец я пошел отдохнуть и принять душ. Ужин был скромным, с обычным большим количеством блюд, и в одиннадцать тридцать я начал немного нервничать. В тот момент мы все еще сидели и пили.
  
  Я извинился, поднялся наверх в свою комнату и проверил свой люгер и шпильку. Затем я достал карту местности и проверил маршрут к памятнику Велета, который я видел тем утром с вершины лыжной трассы. Как я тогда сказал, правительственная дорога из Гранады в Мотрил на побережье Коста-дель-Соль пролегала прямо возле бетонной конструкции.
  
  Дорога от Прадо Льяно соединялась с обычным шоссе примерно в трех милях от Прадо. Я обозначил свой маршрут на север до развилки, а затем на юго-восток к Велете на шоссе. Я положил карту в карман, взял ключи от арендованного «Рено» и спустился в холл.
  
  В столовой я увидел, что Хуана все еще сидит с Еленой. Интересно, куда подевался Парсон. Стоя там, я смотрел в окно на фасад отеля, где был припаркован «Рено». Несколько фигур двигались из Прадо, вероятно, из бара Эски. Одним из них был герр Гауптли.
  
  Я шагнул через парадные двери отеля в темноту снаружи, и он увидел меня, машу рукой:
  
  "Не забывай, мы когда-нибудь займемся этим забегом!
  
  «Я бы предпочел это при дневном свете», - сказал я по-немецки.
  
  Он громко рассмеялся и вошел в вестибюль.
  
  Я залез в рено. Со склонов дул холодный ветер. В машине было холодно, но уютно. Тепло двигателя быстро нагреет его.
  
  Пошел легкий снег. Прилипать было рано, но он падал на обледенелые снежные пятна, которые уже были на проезжей части. По краю тротуара начали накапливаться сугробы.
  
  «Рено» гудел, как довольная птица. Я ехал медленно и внимательно следил за яркой белой линией в центре дороги. Двойная полоса дороги была узкой полосой для проезжающих двух машин. Я наблюдал, как автобус и машина с трудом проезжают мимо друг друга во время поездки из Гранады, напомнив мне о спаривании слона с антилопой, отказывающейся сотрудничать.
  
  Я встретил две машины, едущие в сторону Prado Llano, а затем выехал на главную дорогу, где свернул, чтобы проследовать по поворотам и повернуть обратно в сторону Велеты. Снег усиливался. Он пересек лучи света и образовал передо мной занавес. Я едва мог видеть шоссе, и хотя оно было шире, чем подъездная дорога, оно не было предназначено для обгона или трюкового движения по любой земле.
  
  Renault легко ехал по извилистой дороге, но я видел, что снег начал немного цепляться за тротуар. Иногда я вообще не мог разглядеть край шоссе.
  
  По склону поднялся стальной
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  теперь я должен был дать Renault весь свой бензин. Я переключился на низшую передачу и медленно и осторожно двинулся через увеличивающуюся поверхность снега.
  
  Наконец я увидел табличку: ВЕЛЕТА. А за знаком грунтовая дорога сворачивала с главной дороги вверх к знакомому бетонному памятнику на вершине скалы.
  
  Я подтолкнул Renault на грунтовую дорогу и развернулся по камням и льду, пока не добрался до ровной стоянки, очевидно, взорванной из твердых камней. Машины не было видно.
  
  Мои часы показывали пять минут первого. Интересно, что случилось с Рико Корелли. Затем мне пришла в голову еще одна мысль: не решил ли Корелли не проводить рандеву, когда узнал, что Артуро мертв? Неужели Корелли сейчас прячется где-то за скалой, ожидая, когда я выйду на открытое место, чтобы застрелить меня?
  
  Я выключил зажигание, и Renault умер. В замерзшей слякоти повсюду были следы шин, но они ничего не значили. Я вздрогнул. Здесь было одиноко, в самом уединенном месте в горах. Были только Корелли и я - и он так устроил. Убить меня за смерть Артуро? За смерть Базильо ди Ванесси?
  
  Я осторожно выключил фары. Какое-то время я сидел, взвешивая возможности. Затем я залез в ветровку и вытащил «люгер». В отсеке на приборной панели был карманный фонарик, который я обычно ношу с собой, я вынул его и включил.
  
  Затем я открыл дверь «Рено». Ветер врезался в меня с пугающим эффектом. Я придвинул ветровку ближе к себе и встал у «рено», закрывая дверь с глухим стуком. Я направил луч фонарика в ночь и мог видеть только снег, кружащийся ко мне, хлеставший во всех направлениях на вершине пика, куда дул ветер со всех точек компаса.
  
  Памятник громоздился там, темный и тихий, и я обошел его, пока не нашел синюю Симку, вытащенную из вида сзади. Я понятия не имел, как его водитель уговорил его пробиться сквозь лед и ледяную слякоть, но он стоял там. Я коснулся капота. Было еще тепло.
  
  В задней части памятника была груда строительных материалов, оставленная первыми мастерами, завершившими памятник. Я постоял там у «Симки», пытаясь спрятаться от ветра, и именно там я услышал внезапный шум недалеко от себя.
  
  Я крепко держал «Люгер» в руке и повернулся лицом к тому направлению, откуда исходил звук. Когда ветер носился, разрывая звук и разбрасывая его во всех направлениях, я не был уверен, смотрю ли я лицом к лицу с движением или нет.
  
  Затем я услышал шаги.
  
  Я держал люгер в руке, прицелившись и готовый выжать.
  
  «А, Пибоди», - произнес голос, как будто через шарф.
  
  Я не узнал этого.
  
  Но когда он вошел в пятно света фонарика, я сразу его узнал.
  
  Это был Барри Парсон.
  
  Но теперь у него совсем не было британского акцента. Он говорил неопределенным типом речи, что заставило меня поверить в то, что до этого момента он, в конце концов, играл только роль британского секретного агента.
  
  Кто он был?
  
  Он шагнул вперед из-за груды строительных материалов и протянул руку, чтобы пожать мою.
  
  Я замерз.
  
  «Расслабьтесь, - сказал Барри Парсон. «Все в порядке. Я Корелли. Рико Корелли».
  
  10
  
  Снег долго кружился вокруг нас, и никто из нас не пошевелился. Становилось все холоднее и холоднее.
  
  "Хорошо?" - сказал он, наклоняясь ближе, пытаясь увидеть мое лицо.
  
  Я на всякий случай зажал «люгер» под ветровкой. "Как я могу быть уверен?" Я спросил его. «Сначала ты говоришь мне, что ты Барри Парсон, а теперь ты говоришь, что ты Рико Корелли».
  
  Он посмеялся. «Давай. Это должно быть очевидно! Я здесь, и кто мог бы быть здесь, кроме Рико Корелли?»
  
  «Кто угодно мог быть здесь, чтобы ответить на ваш вопрос. Любой, кто знал о встрече».
  
  «Кто, кроме Рико Корелли и убитого ребенка?» он спросил.
  
  «Комар. Он может знать».
  
  "Вы думаете, что я Комар?" - со смехом спросил Парсон.
  
  «Он был бы единственным, кто мог знать, что Корелли встречал меня здесь».
  
  «Будьте разумны! Я не Комар!»
  
  «Вы так говорите, но я не знаю».
  
  «Если бы я был Комаром, что бы я здесь делал?»
  
  «Пытаюсь найти Корелли и убить его».
  
  «Но я Корелли».
  
  Это превращалось в обычную комедию. Я покорно покачал головой. «Допустим, ты Корелли. Мне чертовски холодно. Давай сядем в мою машину и поговорим».
  
  Он улыбнулся. "Хорошо." Я провел его впереди к «Рено».
  
  «Хорошая маленькая работа», - сказал он.
  
  «Отлично, - сказал я. «Когда вы арендуете, вы можете получить самое лучшее».
  
  Я открыл дверь своим ключом и вошел, затем протянул руку и открыл ему пассажирскую дверь. Он забрался внутрь и захлопнул дверь. Машину качнуло. Внутри все еще было тепло.
  
  «Позвольте мне рассказать вам о Базильо ди Ванесси», - сказал он после минуты молчания. «Замена. Они пытались поймать меня в течение нескольких месяцев».
  
  "Oни?"
  
  «Кто-то из высшего звена мафиози», - сказал Парсон. Я ничего не мог с собой поделать; Я все еще думал о нем как о Барри Парсоне,
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  а не как Рико Корелли.
  
  "Но откуда вы это знаете?"
  
  «У меня там тоже есть друзья. На вершине. Капо Капо хотел, чтобы я был исключен из цепочки. Он хотел, чтобы я был полностью».
  
  "Как его зовут?"
  
  Он улыбнулся. «Забудь об этом. Просто поверь мне».
  
  «Хорошо. Значит, Капо Капо хотел, чтобы ты ушел».
  
  «Хотел меня убить. Пытался сказать мне уже дважды. Один раз на Корсике. Один раз в Неаполе. Я был там на доставке».
  
  «Неаполь? Вот откуда взялся Москит».
  
  Он пристально посмотрел на меня. "Вы обойдетесь".
  
  "Мне сказали."
  
  "Кем?"
  
  "Ничего."
  
  «Когда второй удар не удался…»
  
  "Тот, что на вашей вилле на Корсике?"
  
  Он нахмурился. "Да." Он ждал. Затем: «Когда тот потерпел неудачу, я решил уйти из бизнеса. Именно тогда я пришел к вам, люди».
  
  Я кивнул. «Я все об этом знаю». Я не. Но слушать его рассказ было бесполезно. У меня не было возможности узнать, правда это или ложь.
  
  «Хорошо. Когда мы отправились с Корсики на яхте, я взял с собой Ванесси».
  
  "Чтобы занять ваше место?"
  
  «Да. Когда мы добрались до Валенсии, мы простояли в порту на день, а я остался на берегу, когда они ушли».
  
  "Лисистрата плыла без вас?"
  
  «Совершенно верно. Ванесси сыграла Рико Корелли».
  
  «И когда они приземлились в Малаге, Ванесси все еще играла Корелли?»
  
  "Да." Он сделал паузу. «С помощью Тины Бергсон».
  
  "Ванесси была в Малаге?"
  
  «Нет. Он остался на яхте. Мы думали, что так будет лучше. Тогда не будет ошибки. Я имею в виду, на случай, если кто-то узнает его».
  
  "Может ли кто-нибудь в Малаге идентифицировать вас?"
  
  «Ни единого шанса», - засмеялся Парсон.
  
  "Потом?"
  
  «Потом вы связались с Тиной, и она пришла встретиться с вами».
  
  "Правильно."
  
  «Я полагаю, кто-то выбрал ваш след, проследовал за вами до яхты, надел акваланг и попал».
  
  "ВОЗ?"
  
  «Москато, конечно. Кто еще? Он знает обо мне все. И он, должно быть, не спускал глаз с яхты, когда она вошла. Он просто рассчитал время, пока вы были рядом с кораблем, чтобы вовлечь вас».
  
  "Почему Москато не узнал тебя?"
  
  «Он знает о яхте, о Тине, о встрече с вами, люди…»
  
  «Ясно. Но он действительно не узнал тебя».
  
  "Правильно."
  
  «И он нанес удар и ранил Тину».
  
  "Слава богу, ее не убили!"
  
  Я наблюдал за ним. Он полез в карман и достал пачку американских сигарет. Он зажег одну и помахал спичкой. В прошлый раз он достал испанскую сигарету. Но тогда, конечно, он играл британского секретного агента Барри Парсона. Он был непревзойденным актером и знал, насколько эффективен правильный реквизит.
  
  "Как она теперь?" Я спросил.
  
  "Вы имеете в виду, что говорят из клиники?"
  
  "Да." Он знал.
  
  «Она идет».
  
  "Когда она сможет присоединиться к вам?"
  
  Он колебался. "Скоро."
  
  "После встречи с моим партнером?"
  
  "Правильно." Он улыбнулся. «Слушай, Тина - часть сделки. Ты ведь знаешь это, не так ли?»
  
  «Да, - сказал я. «Но сначала мы хотим встретиться, а потом обсудим детали».
  
  Он кивнул. «Это все, что сейчас имеет значение».
  
  «Одно меня озадачивает».
  
  "Какая?" Дым поднялся перед его лицом. В лобовом стекле «Рено» я мог видеть отражение его лица, когда он затягивал сигарету.
  
  "Как вы вообще попали на след Москита в Торремолиносе?"
  
  Он посмеялся. "Аккуратно, да?"
  
  "Очень аккуратный." Я сделал паузу. "Слишком аккуратно."
  
  Его глаза скользнули по моим. "Что ты говоришь?"
  
  «Я говорю, что не могу полностью согласиться с твоей историей, Корелли. Ты вступаешь в сделку, когда у меня остынет Комар, а потом ты играешь Барри Парсона, секретного агента. Что дает?»
  
  «Давайте вернемся», - серьезно сказал Парсон. «Слушай. Я знал, что ты охотился за Москитом. Согласен?»
  
  Я кивнул. «Вы могли догадаться об этом, конечно. Но почему вы вообще были в Малаге? Я имею в виду, Рико Корелли. Вы прятались в Валенсии. Зачем ехать в Малагу, чтобы выставлять себя напрасно?»
  
  «Страхование», - медленно сказал он.
  
  "Страхование?"
  
  «Я был в безопасности с того момента, как покинул яхту в Валенсии. Вы понимаете?»
  
  Я кивнул.
  
  «Хорошо. Жара была на яхте до той минуты, когда был нанесен удар« Москитом ». Опять верно?»
  
  Я считал. «Хорошо. Предположим, что в этот момент вы должны были быть в Sol y Nieve».
  
  «Это то, что я сказал Тине».
  
  «Я так и предполагал. Я имею в виду, почему прибытие в Малагу помогло? Это был мой вопрос».
  
  «Я хотел узнать о тебе больше». Он пожал плечами. «Я имею в виду, что моя жизнь упакована в красивый маленький сверток. Я собираюсь в Штаты. А ты и та девушка, что у тебя там, мои хранители. Так?»
  
  "Правильно."
  
  "Так что я хотел посмотреть, как ты поправишься.
  
  Последовало долгое молчание. Я смотрел на него холодно. Он смотрел на меня так же холодно.
  
  "Где ты меня забрал?" Я спросил.
  
  Он вздохнул. «Хорошо. Смотри. Ты был на охоте. Я знал, что ты собираешься попытаться найти Москато. Верно?»
  
  "Я так полагаю".
  
  «Я просто ждал, пока не найду тебя».
  
  "Вы опознали меня раньше?"
  
  «О, конечно. Я смотрел, куда пошла Тина».
  
  «А потом вы последовали за мной и Хуаной в ту ночь?»
  
  "Конечно конечно."
  
  «На виллу».
  
  «Верно. К тому времени, как ты ударил ту проститутку - ту, которая занималась сексом втроем с Москато, а другая широкая - я знал, что мы в деле. Я просто следил за тобой».
  
  "Но почему
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ты прорываешься через тот обратный путь, когда у меня Москато был мертв? "
  
  Его глаза встретились с моими. "Мы все делаем ошибки, не так ли?"
  
  Я пожал плечами. «Хорошо. Но почему тогда история с обложки?»
  
  «Джаз Барри Парсона? Я просто стряхнул пыль с полки», - сказал он, впадая в британский акцент Барри Парсона. «И казалось, что это то, что нужно сделать в данный момент. Что я собираюсь сделать, решиться и сказать:« Ну вот и я, старый добрый Рико Корелли! Теперь это не имеет особого смысла, не так ли? »
  
  Я смеялся. «Мне до сих пор не нравится все это раздвоение и утроение. Вы могли бы сразу же установить контакт с Хуаной. Вы переспали с ней там и еще раз здесь. Почему вы просто не дали ей информацию, и попросить ее проверить это? "
  
  Он прикусил сигарету и выглянул через лобовое стекло. Снег падал, но теперь слабее. Я поднял глаза и увидел отражение наших двух лиц в мрачной ночи.
  
  Его глаза смотрели на меня.
  
  «Я никогда не доверяю спальне», - сказал он, нахмурившись. «Я имею в виду, даже не мое собственное. Это место, которое я арендовал в Торремолиносе. Откуда я знаю, что Москато не записал меня на пленку еще до того, как я последовал за тобой к нему? В конце концов, он думал, что убил меня на яхте. Но, может быть, Это была уловка. Верно? Может быть, там не Москато, может быть Москато все время думал обо мне и ждал меня. Откуда я мог знать? "
  
  Я сидел там.
  
  «И этот отель. Я ничему не доверяю. Ничего подобного. Я думаю, что в каждой комнате есть ошибки. Мне пришлось пройти через будущую встречу, потому что это было частью первоначального плана. Я не люблю отклоняться от первоначальных планов, потому что это оставляет слишком много на волю случая. Поскольку мы уже знали друг друга, я просто играл круто и продолжал с этого момента. Мне очень жаль, если это оскорбило ваше чувство порядка ".
  
  Это имело смысл.
  
  "Что теперь?" Я спросил.
  
  «Мы договорились о встрече между мной и девушкой», - сказал Парсон снова по-деловому. «Доставить микрофильм».
  
  "Где?"
  
  «Ну, вы знаете, что я думаю об отеле. Это дает право на любой номер. И я не люблю тусоваться с людьми в Прадо Льяно. Послушайте, а как насчет лыжной трассы?»
  
  Я считал. «Там много пустынно, ладно - временами. На снегу тоже нет насекомых». Я засмеялся, недоумевая, насколько это правда.
  
  «К черту снег. Вы можете выстрелить в человека за милю с помощью телескопического объектива». Он вздрогнул. «Мне это совсем не нравится».
  
  «Но если никто не знает, что ты Корелли…»
  
  «Кто сказал? Кроме того, есть еще один плохой момент. Если Москато все еще существует - а я уверен, что он после того, как Артуро купил его - он будет следить за вами и за вашим широким, верно?»
  
  "О Хуане?"
  
  «Конечно! Так что я должен увидеть ее где-нибудь, что бросается в глаза и в то же время защищено».
  
  Я пожал плечами. «Это непростой счет для заполнения».
  
  «Нет? А что насчет одной из этих канатных дорог? Когда вы находитесь в одной из них, вы изолированы, одиноки и в безопасности!»
  
  Я думал об этом. «Гондола? Я понимаю, что вы имеете в виду. Садитесь на нее с ней и поднимайтесь вместе. Пока вы там, заперты в канатной дороге, вы можете доставить вас в контролируемой среде, и никто не станет мудрее. все на пленке? "
  
  "Правильно."
  
  Я сидел и думал. «Но кто-то все еще может выстрелить в вас со склона».
  
  «Вот где ты входишь, старик, - сказал Парсон, возвращаясь в британский университет. - Ты садишься на лыжи, стоишь на станции Боррегилас и прикрываешь нас, когда мы подъезжаем».
  
  Я думал об этом. Мне нравится. Чем больше я думал об этом, тем больше мне это нравилось.
  
  «Я куплю это», - сказал я.
  
  "Сколько времени?"
  
  Я сказал: "Завтра в десять утра?"
  
  "Верно", сказал Парсон. «Я буду держаться подальше от Хуаны. Я не хочу никаких осложнений, когда мы так близки к заключению сделки».
  
  «Удачи», - сказал я.
  
  Он стоял в снегу, поправляя ветровку. Я чувствовал, как холод хлестает через открытую дверь, хотя снег почти полностью сошел.
  
  «Начни», - сказал Парсон. «Я пойду за тобой вниз».
  
  Я кивнул.
  
  Он захлопнул передо мной дверь и поспешил вокруг памятника, где и исчез из виду.
  
  * * *
  
  Renault завелась без проблем. Я дал ему немного согреться, затем подождал, пока не увидел Симку, появившуюся из-за угла памятника, ее фары косо спускались на импровизированную дорогу. Затем я поехал, пополз по короткой подъездной дороге к шоссе. Я помахал Парсону в зеркало заднего вида.
  
  Я увидел «Симку», которая следовала за мной, ее фары мерцали в падающем снегу.
  
  Повороты и повороты были довольно резкими, требовали постоянного торможения и переключения на пониженную передачу. Я начал получать удовольствие от проезжей части, когда почувствовал первую промокшую тормозную систему.
  
  Я спускался по долине из черной слюды, вздыбленной вверх, где дорога была взорвана в виде V-образной канавки. В конце я увидел, как тротуар делает быстрый резкий поворот направо.
  
  В середине участка я начал тормозить и почувствовал пробуксовку. Я подумал, что случайно наткнулся на замороженное место на дороге, и попытался снова. Но это было вовсе не замерзшее место.
  
  Я снова нажал на тормоз, чтобы получить некоторую тягу при переключении на пониженную передачу, но
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Тормоз, казалось, не передавал никакой мощности на колеса.
  
  Я отчаянно нажимал на рычаг переключения передач, но теперь я ехал слишком быстро, чтобы включиться, и не мог переключиться на низшую передачу.
  
  Я притормозил до пола, когда выехал на уклон, но скорость была слишком высокой. К счастью, кривая получилась очень хорошей. Я сделал поворот. Но тут же я столкнулся с быстрым поворотом налево, в противоположном направлении, и снова нажал на тормоза, надеясь, что проезжая часть даст мне сцепление здесь. Но я не чувствовал ничего, кроме мокрой неэффективности.
  
  Ничего.
  
  Я сильно повернул колесо и повернул. Дорога выпрямилась, но пошла вниз, когда шоссе перешло в длинный ровный траверс, пересекающий высокий скалистый склон. В конце траверса я увидел крутой поворот назад с большим предупреждающим знаком на шоссе впереди.
  
  Я снова нажал на тормоза, но не получил никакого ответа. Я надавил на рычаг переключения передач, но не смог снизить его до минимума. Я начал крутить колесо взад и вперед, пытаясь получить трение типа снегоочистителя, чтобы уменьшить скорость Renault, чтобы я мог снизить эту чертову штуку на пониженной передаче.
  
  Неудачно.
  
  Я увидел позади себя огни Парсона, и мне стало интересно, наблюдает ли он за мной в S и ломает голову над моим необъяснимо плохим вождением.
  
  Я дважды мигнул светом, как своего рода сигнал о помощи.
  
  Кривая все приближалась и приближалась, и я совершенно не мог контролировать скорость Renault. Я думал о том, чтобы перебраться через внутреннюю дренажную канаву, но решил, что шанс разбить оси и оторвать колеса слишком велик, чтобы рисковать. Кроме того, я мог бы разбиться плашмя о сланцевую отмель, которая поднималась из канавы, когда рулевое колесо вырастало из моей спины.
  
  Шины завизжали, я повернул колесо влево, чтобы слишком быстро повернуть. Я врезался в возвышающийся берег справа от меня. «Рено» съехал с обочины и направился прямо к внешнему краю дороги, на котором было около фута скалы, насыпанной под выкрашенным в белый цвет деревянным ограждением, тянущемся примерно на двадцать футов.
  
  Я врезался боком в ограждение, оторвал что-то от борта «Рено», а затем поскакал обратно к насыпи. Но я сильно потянул и снова выровнял машину.
  
  Впереди меня дорога продолжала быстро спускаться. В ста ярдах от меня я увидел проезжую часть, резко поворачивающую направо, с еще одним деревянным ограждением, защищающим поворот, и очень большим указателем перед поворотом.
  
  Я никогда не смогу сделать этот поворот.
  
  Я услышал возле своего уха грохот двигателя и быстро повернулся.
  
  Это был Парсон.
  
  Он стрелял из «Симки» мимо меня и стрелял по проезжей части впереди.
  
  Мне было интересно, что, черт возьми, он пытается сделать. Я хотел крикнуть ему, но не стал.
  
  Он разрезал меня прямо передо мной, и я чуть не закричала, чтобы он ушел с дороги или меня ударили.
  
  Я снова нажимал на рычаг переключения передач, отчаянно пытаясь перейти на ступеньку ниже, но это было бесполезно.
  
  Парсон был прямо передо мной. Я почти закрыл глаза, ожидая крушения.
  
  Так и не случилось.
  
  Внезапно мой передний бампер стучал по заднему бамперу Парсона. Я видел, как красные стоп-сигналы Simca Парсона мигали, то гасли, то гасли, то гасли снова.
  
  Я замедлялся.
  
  Это был старый трюк - остановить сбежавшую машину, притормозив машину перед ней, чтобы замедлить машину позади.
  
  Я крепко держал руль, потому что знал, что один камень в неправильном месте на проезжей части сбрасывает Renault с бампера Simca, и меня бросает влево или вправо, после чего я соскальзываю с замедляющейся машины и Идите либо на обрыв, либо через край обрыва в воздух.
  
  Тормоза Парсона продолжали мигать и мигать, и к тому времени, когда мы подошли к повороту, он остановил меня. Я включил задний ход и сел в машину, дрожа.
  
  Дверь открылась, и Парсон вышел из симки. Он вернулся к моей стороне машины, и вокруг него валил снег.
  
  Мои огни горели снаружи, освещая заднюю часть Simca и показывая Парсона, стоящего там в ночи.
  
  «Я не буду спрашивать, что случилось», - медленно сказал Парсон. «Кто-то попал в твой Рено».
  
  Я кивнул. «Спасибо за помощь. Это был хороший трюк».
  
  Мы заехали в бар Esqui на Прадо до того, как я отвез машину в гараж. У меня было три люмумбы и чашка кофе, и я все еще чувствовал себя не совсем хорошо.
  
  11
  
  Я вернулся в свою комнату после недолгого пребывания в баре Esquí с Парсоном. Ром и шоколад в лумумбе немного помогли мне успокоиться, но я все еще дрожал, когда вставил ключ в дверь и вошел внутрь.
  
  Включив свет, я услышал шорох на другом конце номера, затем дверь, соединяющая дверь, распахнулась, и Хуана стояла там, широко раскрыв глаза. Казалось, она только что проснулась от глубокого сна.
  
  "Вы встречались с ним?"
  
  «Да», - сказал я. Я быстро подошел к бюро и взял там блокнот. Я быстро нацарапал на нем «жучок» и показал ей.
  
  Она кивнула, что поняла.
  
  "Как это получилось
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  пойти? »- спросила она меня.
  
  «Не о чем сообщать. Мне придется увидеть его снова». Я был занят написанием в блокноте. «Вы встретитесь с ним завтра в десять часов в гондоле. Подробности позже».
  
  Она кивнула.
  
  «Теперь я иду спать и немного отдохну».
  
  «Хорошо», - сказала она.
  
  Я указал на дверь в холл, давая понять, что скоро встречусь с ней снаружи.
  
  «Спокойной ночи, Джордж», - сказала она и вернулась в свою комнату.
  
  Я снял одежду, переоделся в чистую и вышел в коридор. Хуана стояла и курила сигарету.
  
  «Вы уверены, что в комнатах прослушивают?» спросила она.
  
  «Положительно».
  
  "Вы встречались с Корелли?"
  
  «Да. Мы знаем его как Барри Парсон».
  
  Она изучала меня. «Я почти догадался об этом».
  
  "Я сделал также."
  
  "Вы можете быть уверены?"
  
  «Как я могу быть полностью уверенным? Но он встречает вас в канатной дороге, где, черт возьми, вы получите материалы»
  
  "Что это такое?"
  
  «Я с этим справлюсь», - уверенно сказала она.
  
  «Хорошо. Я прикрою тебя с лыжных спусков. Корелли так хочет».
  
  «Но как Комар мог узнать о встрече между ним и вами?»
  
  «Он все время следил за нами».
  
  «Я постараюсь присмотреть за ним».
  
  «Не беспокойтесь. Я позабочусь об этом. Просто познакомьтесь с Корелли и узнайте, шутит он над нами или нет».
  
  Она посмотрела на меня. "Почему он не дал мне информацию раньше?"
  
  «Он сказал, что хочет быть уверенным».
  
  Она пожала плечами. «Я полагаю, это имеет смысл».
  
  «Садись с ним по канатной дороге и спускайся на лыжах от Боррегилас. Я встречу тебя в баре внизу, когда все закончится. Потом мы поспешим вниз и проверим подлинность вещей».
  
  "Малага?"
  
  «Гранада. У AX есть там передатчик».
  
  "Хорошо."
  
  Я вернулся в комнату и лег спать.
  
  * * *
  
  Теперь я мог видеть все вдоль каменистого хребта. Солнечный свет был чисто-белым. Снежный свет слепил глаза, но я использовал фильтр на очках Zeiss 60x.
  
  Канатная дорога двигалась вверх, и я отчетливо разглядел желтый свитер Хуаны. Внутри были только она и Парсон. Гондола обычно везла четверых, и я знал, что Парсону пришлось дать чаевые обслуживающему персоналу за частную поездку, но я не волновался. У него были на это деньги.
  
  Я снова прокатился по полю в очках и тут я увидел его.
  
  * * *
  
  Он лежал на животе на гранитном выступе примерно на полпути между Боррегилас и Прадо Льяно. Он был одет в серую одежду, так что он точно сливался с слюдой и гранитным сланцем. Но я мог видеть, что он все-таки мужчина, и видел, что он держал в руках длинную винтовку вдоль скалы. К винтовке был прикреплен прицел.
  
  Я не мог определить тип винтовки по очкам.
  
  Он лежал очень тихо и ждал. И он смотрел на гондолу с Хуаной и Парсоном. Как он узнал, что они его забирают? Как он мог узнать?
  
  Парсон? Был ли Парсон заменой? Кто-то настраивал Хуану? Как информация снова просочилась? В наших комнатах никто не сказал ни слова. Никто, кроме меня и Парсона, не знал время и место.
  
  И все же убийца лежал в ожидании.
  
  Москато? Вполне возможно.
  
  Я расстегнул ветровку и достал «люгер». Я проверил его и сунул в карман ветровки. Мне пришлось бы пересечь склон и закрепиться на скале, чтобы добраться до него. Тогда мне придется переползти по камням и убить его, прежде чем он сможет нанести удар.
  
  Другого пути не было. Если я оставлю Москато в живых, он снова попытается заполучить Рико Корелли - пытайтесь, пока ему это не удастся!
  
  Судя по скорости канатной дороги и местонахождению человека на скалах, у меня было около полутора минут, чтобы сделать ход.
  
  Я немного проверил спуск, чтобы избежать опасного магната, и проехал чуть ниже его. Когда я ударился о нижнюю часть горки, что-то случилось с остальным снегом наверху, и я внезапно обнаружил, что утопал в горке по колени. Я толкался и бился, и снег слетел с меня. Мне повезло. Большой шар катящегося снега продолжал уходить от меня и ударился о камни поблизости.
  
  Я потерял драгоценные секунды.
  
  Скалы были впереди меня, но я не видел человека, лежащего подо мной. Пришлось достать очки и медленно панорамировать по гребню.
  
  Потом я увидел его.
  
  Меня сбило с курса примерно на сотню футов! Я был слишком высок.
  
  Я быстро начал снова спускаться с холма, возвращаясь в другую сторону, крещаясь с этого курса и возвращаясь к точке, находящейся в пределах досягаемости человека на скалах.
  
  Я отпустил зажимы и уложил лыжи в камни, чтобы они не соскользнули. Затем я вытащил очки и посмотрел через край скал.
  
  Я видел, как канатная дорога медленно поднимается между вторым и третьим стальными опорами. И я мог видеть человека с винтовкой, который крепко сжимал его и осторожно вел гондолу, пока она двигалась вверх по паучьим стальным тросам.
  
  Я нацелил «люгер» в голову мужчине и выстрелил.
  
  Пуля ударилась о камень и куда-то отлетела. Я слышал пение рикошета.
  
  Мужчина быстро обернулся. Я видел размытое пятно на его белом лице. Он быстро выгнул спину, повернулся и нацелил на меня винтовку - прицел и все такое.
  
  Пуля попала в снег позади меня - слишком близко для
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  комфорт.
  
  Я снова выстрелил. Но он скрылся из виду сразу после выстрела. Я не мог его видеть.
  
  Присев там, я тщетно пытался его найти.
  
  Еще один выстрел сломал камень моей рукой.
  
  Я пригнулся.
  
  Гондола медленно двигалась по тросу, и я мог видеть желтый свитер Хуаны, и это все, на что я обращал внимание.
  
  Стрелок встал и отвернулся от меня, целясь в гондолу. Я снова выстрелил.
  
  Он упал, пригнувшись за скалу, совсем не попал. Я видел, как он уперся в утес и целился в гондолу.
  
  Я начал через скалы, но знал, что не смогу добраться до него вовремя.
  
  Щелкнув зажимами для троса, я сел на лыжи и начал спуск, держа в одной руке две палки, в другой - люгер. Это была не самая удобная лыжная позиция, которую я мог себе представить.
  
  По мере продвижения я понял, что не могу стрелять на лыжах, и, таким образом, трачу больше драгоценного времени.
  
  Я спустился на уровень, на котором он присел, вырвался из креплений и, присев, пересек камни.
  
  Вот он!
  
  Я выстрелил.
  
  Он целился в гондолу и выстрелил точно так же, как я выстрелил - или, возможно, через долю секунды позже меня. Что бы ни случилось, мой собственный выстрел, очевидно, привел к тому, что он дал осечку, и его заряд безвредно попал в основание гондолы, а не через окно в сердце Парсона.
  
  Я попал в стрелка.
  
  Он упал лицом в камни, а затем рефлекторным движением развернулся и развернул винтовку, пока она не была направлена ​​прямо на меня.
  
  Я прыгнул назад и на снег, сползая с горы. Пули разлетелись вокруг меня, но ни один не попал. Я снова залез на скалу, цепляясь за нее для покупки.
  
  Камень был скользким, но я переполз по нему, и когда рядом с моим ухом разорвалась еще одна пуля, я поднял голову, ясно увидел его и выстрелил ему в шею.
  
  Он сразу упал. Кровь взорвалась вокруг него красным облаком.
  
  Затем он лежал в луже ледяной покраснения, когда я подошел к нему.
  
  Это был Альфреддо Москато.
  
  Комар.
  
  Сват!
  
  * * *
  
  Винтовка, которая стреляла в меня и которая должна была убить Рико Корелли в гондоле, была винтовкой Winchester Model 70 Super Grade, откалиброванной под патроны 30–06 Springfield и оснащенной оптическим прицелом переменной мощности Bausch & Lomb Balvar Lee dot. Это был красивый буровая установка.
  
  Патрон 30–06 Springfield Hi-Speed ​​с бронзовым острием может обеспечивать начальную скорость 2960 футов в секунду и скорость 2260 футов в секунду на расстоянии 300 ярдов, с поражающей силой 2920 фут-фунтов дульной энергией и 1700 фут-фунтами. фунтов на 300 ярдов. Прицел с регулируемой мощностью Bausch & Lomb регулируется от 2 1/2 до 4 крат, при этом высота и ветер регулируются только двумя движущимися частями.
  
  Если что-нибудь и могло помочь убить человека с удаленного места стрельбы, то эта комбинация могла бы.
  
  Я наклонился над мертвым человеком. У него был бумажник и бумаги, но они были явно подделаны. Имя было сказано Наталио Ди Цезура, а в газетах говорилось, что он приехал из Бари, Италия.
  
  У него была смуглая кожа, темные волосы, бритые голубые подбородок и щеки. Его бакенбарды были ниже обычных, но не казались слишком длинными.
  
  Он был одет в хорошую ветровку и обтягивающие лыжные штаны.
  
  Я обернулся на звук внезапных шагов по камням. Один из Гражданской гвардии спустился к месту, снял лыжи и пошел ко мне с записной книжкой в ​​руке. Я заметил, что кобура его ремня безопасности была расстегнута.
  
  Взглянув на меня, он ничего не сказал, а затем подошел к скале, где лежал мертвец. Он наклонился, взглянул на тело, затем внимательно изучил его и сделал несколько заметок.
  
  Он коснулся шеи трупа и пощупал пульс. Я мог бы сказать ему, что его там не будет. Он достал бумаги, изучил их, а затем осмотрел Винчестер 70 и прицел.
  
  Он встал и повернулся ко мне.
  
  «Простите за вторжение, сеньор», - сказал он по-английски.
  
  Я улыбнулся. "Как вы узнали, что я англичанин?"
  
  «Я знаю, что ты американец», - поправил он меня с улыбкой. "Своими лыжами".
  
  Это были австрийцы, но я купил их в Сан-Вэлли. И это было на них отпечатано.
  
  "Вы были свидетелем этого - беды?" - спросил он деликатно, но явно.
  
  Я пожал плечами.
  
  «Возможно, вы больше, чем свидетель. Возможно, вы были причастны к смерти этого человека?»
  
  Я ничего не сказал. Когда он собирался огласить мне мои права? Но, конечно, в Испании вам вообще не зачитывали ваши права.
  
  Я начал расстегивать ветровку, чтобы достать бумажник.
  
  Оружие «Гардиа», «Кольт американец» 45-го калибра, мгновенно оказалось в его руке и прикрыло мой живот.
  
  «Прошу прощения, сеньор, но, пожалуйста, ничего не вынимайте из карманов».
  
  «Я просто хочу передать свое удостоверение личности», - улыбнулся я. «Я пришел по рекомендации сеньора Митча Келли из Малаги».
  
  На его лице промелькнуло узнавание. «А. Ясно. У тебя здесь его карточка. Также одна из твоих». Он посмотрел на нее и медленно убрал обратно в пластиковую папку. Он вернул бумажник и с умным шлепком захлопнул его.
  
  Я взял и убрал.
  
  "Прошу прощения, сеньор. Я не н
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Жду вас для любого допроса. Если вы хотите уйти? "
  
  Ах, эта чудесная маленькая эмблема ТОПОР в углу карточки Митча Келли, которую, казалось, все знали и любили.
  
  Я повернулся и указал на мертвого человека. "Он известен вам?"
  
  Guardia покачал головой. «Я так не думаю. Но скоро узнаю».
  
  «Вежливый совет», - сказал я. «Этот человек может быть объявлен в розыск в Малаге за преступление. Убийство».
  
  "Ах."
  
  «И за убийство мальчика прошлой ночью прямо здесь, на Прадо Льяно».
  
  Глаза Guardia сузились. «Вы знаете очень много вещей, сеньор».
  
  «Это мое дело. Знать много вещей. И фотографировать их», - добавил я с улыбкой.
  
  Он отсалютовал. «Примите мои извинения за задержание вас. Думаю, было бы хорошо, если бы вас не было здесь, когда приедет мой коллега. Он немного молод и импульсивен».
  
  Я посмотрел вверх по склону. Еще одна Guardia была на лыжах и бежала вниз.
  
  "Спасибо."
  
  Он поклонился в пояс и отсалютовал. «Я скажу сеньору Келли, что мы встретились».
  
  Я проскользнул в зажимы, поднял свои шесты и быстро спустился до Прадо Льяно.
  
  * * *
  
  Через полчаса я вернулся в отель. Хуана ждала меня в гостиной у большого камина.
  
  Мы были одни.
  
  Ее лицо светилось возбуждением. «У меня есть это», - прошептала она мне.
  
  Я кивнул.
  
  "Что это был за волнение?" - подумала она.
  
  «Я спугнул Москато и убил его».
  
  Ее лицо побледнело. "Как он узнал, что мы встречаемся в канатной дороге?" спросила она. «Никто не знал, кроме тебя и меня - и Парсона».
  
  "Вы думаете, что Парсон действительно Корелли?" Я спросил.
  
  Она пожала плечами. «Он, безусловно, много знает о сети наркотиков. И он готов дать нам это на блюдечке с голубой каемочкой. Я очень воодушевлен».
  
  "Были ли вы когда-нибудь разочарованы?" - весело спросил я.
  
  «Очень солидно. Как только мы начали играть с тем первым замененным Корелли».
  
  «Сегодня днем ​​мы доставим все в Гранаду».
  
  «Я не могу быть уверена, что информация достоверна, Ник», - сказала она, как если бы она думала об этом в течение некоторого времени и, наконец, приняла решение. «Кажется прискорбным, что я зашел так далеко и не могу сказать, что Корелли подлинный или нет».
  
  «Не волнуйтесь. Банк памяти AXE будет знать».
  
  «Но мне интересно, почему меня послали сюда на самом деле». Теперь она надулась.
  
  «Забудьте об этом. Это часть работы».
  
  Механик в гараже Прадо Ллано извинился. «Я получу его к двум часам дня. Это достаточно скоро для вас, сеньор?»
  
  Я пожал плечами. "Это должно быть. Что случилось?"
  
  «Жидкость в тормозе слита, сеньор».
  
  "По какой причине?"
  
  «Обрыв трубопровода». Он не хотел много говорить.
  
  "Перерыв?"
  
  «Очень странно, сеньор», - признал он. «Не часто линия для жидкости изнашивается таким образом. Фактически, это невозможно».
  
  "Тогда что случилось?"
  
  «Линия разорвана».
  
  "Порез?"
  
  «Похоже, сеньор». Теперь ему было не по себе. Такие вещи были ему непонятны.
  
  "Кто-то специально вырезал это?" Я спросил.
  
  «Я не знаю. Я не хотел бы говорить об этом. Это серьезное обвинение».
  
  «Но заряжать некому, так почему бы не сказать это?»
  
  Он видел, как я улыбаюсь. «Хорошо. Я говорю, что кто-то перерезал эту линию, сеньор. Снип! В этом есть смысл?»
  
  «О да, - сказал я. "Это имеет смысл".
  
  Мальчик выглядел серьезным. - Значит, у вас есть враг, сеньор. Может быть, муж какой-нибудь женщины?
  
  Испанцы такие неизлечимые романтики!
  
  «Да», - сказал я. «Я чувствую, что это может быть. Но она того стоит, понимаете?»
  
  Он просиял. "Тогда хорошо. Хорошо!"
  
  «Я буду в два».
  
  «О, есть еще одна мелочь, - сказал он.
  
  "Какая?"
  
  Он снова заколебался, оглядываясь, чтобы посмотреть, не слушает ли кто-нибудь.
  
  "Ты знаешь, что это?" он вынул что-то из кармана и держал в руке.
  
  Я взял его с его ладони. Это была красивая ошибка. Магнитный передатчик в сочетании с пеленгатором. Прекрасная модель! Тщательно профессионально. Наверное, японец или немец.
  
  Я смотрел на это. «Я понятия не имею, что это такое».
  
  «Я тоже, сеньор».
  
  «Где ты нашел это - этот гаджет?»
  
  «Он был прикреплен к нижней части Renault, сеньор».
  
  «Как интересно. Полагаю, это что-то просто взлетело с шоссе, когда я ехал».
  
  «Это магнетизм, вы знаете, сеньор? Я думал, вам будет интересно увидеть это»
  
  «Я… очень заинтересован».
  
  Я положил пеленгатор в карман и вытащил несколько сотен песет. Я передал их мальчику. «Это для тебя», - сказал я. «За ваш интерес и за ваше молчание».
  
  «Я понимаю, сеньор».
  
  Я был уверен, что это так.
  
  Теперь я знал, как Москато узнал о встрече по канатной дороге.
  
  Я сам сказал ему 1
  
  Двенадцать
  
  Когда мы с Хуаной сидели в саду Альгамбры, к нам подошел невысокий темноволосый, черноглазый, кудрявый цыган по имени Гервасио Альбанес. Он вел нашу поездку, которая шла впереди. По замыслу Хуана и я остались позади.
  
  «Это тепло для Андалусии», - сказал он с очень хорошим английским акцентом.
  
  «Но не для Марокко», - сказал я в ответ, снова смущаясь за Хоука и совершенно ребяческую Систему распознавания, созданную AX.
  
  Он кивнул
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Я огляделся. Под перцовым деревом стояла бетонная скамейка, и он нас туда повел. Мы сидели вместе, глядя на отражающий бассейн и большую мавританскую арку напротив.
  
  «У меня для вас новости», - сказал он шепотом. «Мы должны встретиться сразу после окончания тура».
  
  "Новости?" Я спросил.
  
  Он приложил палец к губам. «Потом. На холме напротив». Он указал пальцем мимо Альгамбры на склон холма на северо-восток. Нам сказали ранее, что на склоне холма было несколько пещер, пещер, в которых все еще жило большое количество цыган. Фактически, это сказал нам сам Жервазио.
  
  Я кивнул. «После экскурсии. У входа в Альгамбру».
  
  Толпа у входа в Альгамбру стала редеть, когда мы вышли, Гервасио проводил нас до парковки.
  
  "У тебя есть машина?"
  
  «Увы, нет», - улыбнулся Жервазио. Он лил чары в направлении Хуаны. "У меня только очень маленькая Ламбретта ...
  
  «Не проливайте кровь на всю дорожку, - сказал я. «Пойдем с нами. Мы отвезем тебя сюда позже, и ты сможешь забрать Ламбретту».
  
  «Ты такая земля».
  
  «Негативно. Мы просто практичны. Мы не можем тратить время на поездку взад и вперед, ожидая, пока вы преодолеете большие холмы. Куда мы идем?»
  
  «Я живу в пещере, сеньор», - трагически сказал он, давая Хуане больше сока глазами.
  
  Она смотрела на него. Он добирался до нее.
  
  «Забудь об этом, Джервазио. Готов поспорить, что у тебя на дне пещеры есть четырнадцатилитровый кувшин, полный твердых золотых монет.
  
  Его глаза заблестели. «Вы юмористический человек, сеньор».
  
  Гервасио и Хуана забрались на заднее сиденье. Он наблюдал за ней настороженно, но я видел, как его глаза иногда смотрят на меня в зеркало.
  
  «Спуститесь сюда, сеньор, а затем направо», - сказал он мне и продолжал бегать, пока, спустя короткое время, мы не остановились перед дырой в горе. Вокруг были припаркованы другие машины, а также груда мотоциклов. В основном были сиденья и пежо. Это была одна большая парковка в грязи.
  
  «Мы сидим здесь».
  
  Я кивнул. Я смотрел на него в зеркало заднего вида. «А теперь новости, Жервазио».
  
  «Сеньор Митч Келли хочет, чтобы вы немедленно позвонили ему в Малагу».
  
  "Он объяснил почему?"
  
  «Конечно, нет, сеньор. Но он был настойчив».
  
  "Где я могу его назвать?"
  
  «У меня есть линия внутри дома».
  
  Он указал на вход в пещеру.
  
  Я взглянул на Хуану. «Ну, пойдем».
  
  Мы вышли и последовали за Жервазио в пещеру. Внутри он был обставлен, как любой дом, с тяжелой испанской мебелью и коврами на утрамбованном земляном полу. Были лампочки и лампы, включенные в электрические розетки. В главной комнате стоял очень сильный запах готовки.
  
  Гервасио подошел к книжному шкафу в конце комнаты и вытащил кожаный футляр, который напомнил мне R / T Митча Келли в конспиративной квартире в Малаге.
  
  Он подключил его и дал прогреться. Я сидел и смотрел на него. Хуана встала и обошла вокруг, с трепетом глядя на драпировки на стенах, искусно сотканные гобелены, кружево, покрывающее столы, картины.
  
  Гервасио дал кодовые буквы и ответил на запрос Келли об идентификации.
  
  "Келли?" - сказал я через мгновение. "Почему горячая линия?"
  
  «Это девушка. Она направляется в Sol y Nieve».
  
  "Верно. Итак?"
  
  "У вас были проблемы?"
  
  Я остановился, глядя на Жервазио. "Беда?"
  
  «Ну, ты еще не поднял римский нос. Верно?»
  
  «На самом деле, у нас есть».
  
  Наступила тишина. «Слушай, - сказала Келли. «Вчера девушке позвонил Римский Нос и сообщил ей о смерти молодого человека, а сегодня утром - о смерти другого мужчины!»
  
  "Это правда."
  
  «Роман Нос отказался встретиться с вами или N.X., верно?» N.X. Эксперт по наркотикам. Очень хорошо. Хуана Ривера.
  
  Я ждал. "Отрицательно. Какая у него причина?"
  
  «Роман Нос говорит, что хочет отменить все это. Он уверен, что это подстроено. Он уверен, что его организация пытается убить его. Вы меня читаете?»
  
  "Громко и ясно."
  
  «Девушка сейчас подъезжает на красном« Ягуаре ». На красном« Ягуаре ». Понятно?»
  
  "Понятно. Вопрос. Почему она идет?"
  
  «Она говорит, что хочет уговорить Римского Носа встретиться с тобой».
  
  «Подожди минутку. Мы оба встречались с Римским Носом. Повторяю. Мы оба встречались с Римским Носом. Вы меня читаете?»
  
  Пауза. "Я читаю тебя".
  
  «Я не понимаю, почему она думает, что мы не встречали Римского Носа?»
  
  "Возможно, вы не сделали".
  
  «Есть такая возможность. Римский Нос не был на самом деле однозначно идентифицирован. Но он дал нам материал».
  
  «Девушка настаивает, что вы не встречались с Римским Носом. Римский Нос хочет вернуться на Корсику, не рискуя быть опознанным его врагами. Так что не встречаться с вами».
  
  «Значит, вы думаете, что наш римский нос - это не римский нос».
  
  «Повторное выступление шоу в бухте Малаги. Да. Вполне возможно».
  
  «Для меня это довольно ясно», - признал я. «Две возможности: римский нос - это римский нос, или римский нос - нет. Келли. Садись в свою машину и присоединяйся к нам в Sol y Nieve».
  
  Пауза. "Почему?"
  
  «Мне нужна твоя помощь. Мы должны убедиться, что Роман Нос такой, каким он себя называет».
  
  "Чем я могу помочь?"
  
  «Это сложная история. Но я знаю, что теперь делать».
  
  "Я хотел бы сказать то же самое!"
  
  "S
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ol y Nieve. Отель Сьерра Невада. Сегодня ночью. Правильно?"
  
  "Правильно."
  
  "Конец связи."
  
  Я долго сидел и смотрел на съемочную площадку. Затем я обернулся и увидел, что Хуана наблюдает за мной.
  
  "Хорошо?"
  
  Я огляделась. Жервазио тоже смотрел на нас широко раскрытыми глазами. Я поговорил с Хуаной. "У тебя есть этот микрофильм?"
  
  «Да», - сказала она, залезая в сумку.
  
  «Хорошо. Отдай Жервазио».
  
  Она так и сделала. Он посмотрел на небольшую пачку пленки в руке. Потом вопросительно посмотрел на меня.
  
  «Взорвите этот бросок и пошлите его символ за символом в AX».
  
  Цыганка кивнула.
  
  «Хуана, возвращайся на« Рено »в Соль-и-Ньеве».
  
  "Без тебя?" Ее глаза сузились.
  
  «Да. Я собираюсь перехватить Тину Бергсон».
  
  "Но почему?"
  
  «В ту минуту, когда она появляется на курорте и разговаривает с настоящим Корелли, ее сразу же опознают».
  
  "Но…?"
  
  «Я имею в виду, что кто-то пытается его убить».
  
  "ВОЗ?"
  
  «Человек, который называет себя Барри Парсон».
  
  Глаза Хуаны расширились. "Но почему это должен быть Парсон?"
  
  "Это должно быть".
  
  «Значит, было два человека, чтобы убить Корелли?» - спросила Хуана, нахмурившись.
  
  «Вполне вероятно, что мафиози заключили с ним два контракта на случай, если один не сработает».
  
  "Это трудно."
  
  «Вы держите пари, что это ваша жизнь. Послушайте. Давайте проанализируем это. Предположим, Парсон хочет убить Корелли. Верно? И Парсон, как и мы, не знает Корелли в лицо. Но он знает, что я пытаюсь назначить встречу с Корелли. Не только я - но и ты, и я. Так что он становится ближе к нам. Как можно ближе ».
  
  Я имел в виду в постели. Намек не ускользнул от Хуаны. Она покраснела.
  
  «Теперь. Предположим, что Парсон присутствовал вместе с Москато, когда Артуро был убит. Парсон, конечно, следил за мной. Тогда он, должно быть, слышал инструкции, которые я получил от Артуро, когда он умирал. Так далеко?»
  
  "Отлично."
  
  «Затем Парсон идет на собрание, чтобы спрятаться и дождаться появления Корелли. Но кто появится? Я. Не Корелли. Там стоит Парсон, и я подхожу, и все его лицо покрыто яйцом».
  
  «Но почему Корелли не пошел на встречу?»
  
  «Вы слышали, что только что сказала Келли. Он сказал, что Корелли испугался, когда Артуро был застрелен. Я должен предположить, что он просто справился со всем этим и позволил этому случиться без него».
  
  «Почему Москит не пошел туда, чтобы убить Корелли?» - невинно спросила Хуана.
  
  «Я об этом думал, - признался я. «Предположим, он так спешил убежать после убийства Артуро, что не слышал, что Артуро сказал мне».
  
  Она нахмурилась.
  
  «Хорошо», - сказал я, быстро продолжая, - «Там Парсон, а я там. Что Парсон говорит? Единственное, что он может сказать, правда. Он знает, что я не Корелли. И он знает, что встреча состоится. Он говорит: «Я Корелли! И он все разыгрывает, устраивая встречу с вами».
  
  «А как насчет микрофильма? Он дал мне фильм».
  
  «Мы это проверяем. Но заменить информацию такого типа очень просто: имена, места и даты».
  
  "Хорошо…"
  
  «Он подделывает фильм, договаривается о встрече с вами. Он устраивает встречу, играя Корелли. Он передает вам поддельный фильм, а тем временем Москато пытается убить его, а я убиваю Москато».
  
  «Но как Москато узнал о встрече?»
  
  «Ошибка в« Рено », - сказал я ей.
  
  "Чего Парсон ждет сейчас?" - подумала она.
  
  «Он ждет, когда появится Тина. Он знает о ней, даже если может не знать ее лично. Я думаю, он, должно быть, подделывал те« телефонные звонки »Тине, чтобы запутать Елену. Но он знает, что Тина в конце концов появится в Sol y Nieve. Он будет ждать ее и позволить ей вести его на Корелли, и на бинго! Видите? "
  
  "И что хорошего в перехвате Тины?"
  
  «Я хочу предупредить ее, что ее появление в Sol y Nieve повлияет на Корелли».
  
  Она кивнула. "А потом?"
  
  «Дай мне разобраться», - мягко предложил я. «У меня еще нет изюминки».
  
  * * *
  
  Хуана Ривера отвезла нас с Жервазио в пункт проката автомобилей в Гранаде, где я выбрал Seat mini с ручным переключением передач. Затем Хуана отвез Джервазио обратно в Альгамбру, где был припаркован его минибайк.
  
  Я взлетел в Seat на шоссе Малага-Гранада и направился в Малагу. Было уже довольно поздно, но солнце еще не светило. Я не спускал глаз с красного «Ягуара» - машину легко отличить.
  
  Должно быть, прошло не больше двадцати минут, когда я увидел его, когда он тормозил на быстром спуске через долину от меня. Я быстро повернул назад, выехал на выжженное пшеничное поле и сделал быстрый поворот на три угла. Я был впереди «Ягуара» и направился обратно в Малагу, когда увидел, что он подошел ко мне в зеркало заднего вида.
  
  Я протянул руку и несколько раз помахал ей, показывая ей остановиться.
  
  Она увидела руку, потом увидела машину и, наконец, увидела меня. Она была удивлена, но не подавлена. Я указал на обочину шоссе, и мы вместе съехали.
  
  Я вылез из седла и подошел к «Ягуару». Она сидела там, выглядя круто и шикарно в том самом скандинавском стиле, который был у нее, в ярко-зеленом свитере и серой юбке.
  
  «Я разговаривал с Келли», - сказал я, когда смог получить голос.
  
  "Да. Вы знаете, почему я здесь?"
  
  «Конечно. Но планы изменились».
  
  Ее лицо
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  упал. "Рико уже ушел домой?"
  
  «Возможно, да. Возможно, нет. Но есть проблема. Другой мужчина выдает себя за Рико».
  
  "Как ты…?" Она моргнула. «Понятно. Да. Кто-то притворяется Рико».
  
  «Если только Рико не передумал после разговора с тобой».
  
  "Нет. Он был уверен". Ее глаза слегка сместились. «Слушай. Ты мне не веришь? Честное слово…?»
  
  «Я верю тебе», - сказал я. «Проблема в том, что у нас есть еще один Близнец, другой заменитель, еще один Рико Корелли».
  
  «Тогда я должен предупредить настоящего Рико…»
  
  Я покачал головой. «Кто-то пытается убить его. Как только вы подойдете к нему и встретите его, убийца узнает, кто такой Рико. Видите?»
  
  Ее лицо изменилось. "Да, да, я понимаю!" Она серьезно посмотрела на меня. "Что ты хочешь чтобы я сделал?"
  
  «Я хочу, чтобы ты остался в Гранаде».
  
  Она закусила губу. «Это так одиноко».
  
  «Но вы были в клинике одна».
  
  "Это сводило с ума!"
  
  "Как твое плечо?"
  
  «Очень хорошо», - улыбнулась она. "Видишь ли?" Очевидно, была только крошечная повязка. Этого не было даже на эффектных изгибах ее свитера.
  
  "Хорошо, ты сделаешь это, Тина?"
  
  "Что делать?"
  
  "Остаться в Гранаде?"
  
  Она вздохнула. "Хорошо…"
  
  «Я отведу вас на обед», - заговорщицки сказал я.
  
  Ее глаза загорелись. "Вы будете, Джордж?"
  
  Я смеялся. "С удовольствием."
  
  «Тогда я сделаю это».
  
  «Следуй за мной в« Ягуар ». Мы сходим в отель и зарегистрируем тебя».
  
  Она кивнула, ее глаза заблестели от волнения.
  
  «Ты думаешь, Рико рассердится, когда услышит?»
  
  "Что - что я ужинал с тобой?"
  
  "Да." Она пожала плечами. "В любом случае, кого это волнует?"
  
  До сих пор она жила опасно и с большим успехом. Я полагаю, она полагала, что может жить опасно вечно с такой же степенью безопасности.
  
  * * *
  
  Мы поужинали в чудесном маленьком ресторанчике недалеко от торгового района Гранады. Музыканты играли испанскую музыку в одном углу, а официанты нависали над нами и изо всех сил старались нас испортить.
  
  Было около десяти, когда мы вышли из ресторана и направились в отель. Гранада - красивый город ночью. В магазинах горит свет, и люди ходят по улицам круглосуточно. Десять было довольно поздно, но кое-кто еще не вышел. Казалось, что Гражданская гвардия защищает улицы от преступности.
  
  Мы вошли в отель, и Тина подошла к ней за ключом. Все глаза в вестибюле обратились и последовали за ее прогулкой. Я услышал несколько вздохов. Это было повторение ее выступления в Малаге.
  
  Она держала свой ключ и повернулась ко мне со злым взглядом.
  
  «Я так неуклюже с ключами».
  
  Я кивнул. «Хорошо. Я так разбираюсь в них».
  
  «Ага. Тогда подойди и вставь ключ в замок, пожалуйста». Ее глаза светились едой, вином и ожиданием.
  
  «Я всего лишь человек», - сказал я и последовал за ней в лифт. Когда двери закрылись для нас, я увидел, что каждый мужчина в вестибюле смотрит на меня завистливыми глазами.
  
  Мы поднялись в лифте, и меня коснулись шелковые завитки ее волос, пока она тихонько шевелилась рядом со мной. Я повернулся и посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась.
  
  Двери лифта открылись, и мы вышли в коридор. На полу лежал длинный красный бархатный коврик. У стены стоял большой старинный диван. Со стен свисали цветы в вазах.
  
  Нашла номер комнаты и сделала попытку вставить ключ в замок.
  
  Тина хихикнула.
  
  Я не осознавал, что был так пьян. Я попробовал еще раз.
  
  Дверь открылась волшебным образом.
  
  Она вошла в комнату передо мной, слегка повернувшись при этом, и прошла мимо меня всем своим телом. Я мог чувствовать контакт с головы до ног в виде тряски переменного и постоянного тока.
  
  Я вошел, и дверь за мной закрылась. Я уверен, что его никто не трогал. Некоторые двери отелей заколдованы.
  
  Я стоял там и смотрел на нее с глупой улыбкой на лице. Я знаю, что это была глупая ухмылка, потому что я случайно увидел свое лицо в маленьком зеркале с позолоченной кромкой, которое висело на одной из стен. И она смотрела на меня с выражением лица, которое можно было описать иначе, как отягощенным примитивной похотью.
  
  Она была у меня на руках. Я крепко прижал ее ко мне. Она вздохнула. Она рассказала мне, что пролежала в клинике так долго и испытывала такую ​​ужасную боль.
  
  Печально, грустно.
  
  Да-да, она мне сказала.
  
  Когда она увидела, что я сочувствую ее боли, она показала мне рану на своем плече. Не было другого способа показать мне это, кроме как снять свитер, и когда она это сделала, я увидел, что под свитером у нее вообще ничего не было, то есть ничего, кроме этой красивой золотой кожи. Она была такой, какой ее создала природа.
  
  Собственно, я даже посмотрел на небольшую повязку на ее плече и восхитился работой доктора Эрнандеса.
  
  - Это не было ужасно? она спросила меня.
  
  Я посочувствовал.
  
  - Однажды у меня был шрам на бедре, - рассказала она мне. На самом деле это произошло потому, что мне не нравилась отметка о вакцинации на руке, продолжила она, и поэтому отметка о вакцинации была сделана на ноге. Он ужасно опух.
  
  Я посочувствовал.
  
  Она мне поверила. Через мгновение она сняла юбку и трусики и показала мне шрам на бедре. На ней это смотрелось очень хорошо. Я ей это сказал.
  
  - Конечно, - сказала она, - у тебя тоже наверняка есть раны.
  
  - Я ветеран многих боевых искусств.
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ars, заверил я ее, и начал показывать доказательства.
  
  Мы каким-то образом оказались в спальне в этот момент, и Тина осторожно откинула постельное белье и немного похлопала по простыне, перемещая подушки в странное положение.
  
  Когда я спросил ее, почему она так разделяет подушки, она ответила мне, что у шведских женщин очень передовые представления о любви. Чтобы доказать, что шведские женщины хорошо относятся к своим мужьям и любовникам, она привела текущие графики продолжительности жизни, составленные Организацией Объединенных Наций, которые доказали, что ожидаемая продолжительность жизни шведских мужчин составляет 71,85 года по сравнению с ожидаемой продолжительностью жизни американских мужчин, составляющей 66,6 лет.
  
  - Я покажу вам, почему, - сказала она мне. У нас есть определенные методы поддержания потока жизненных соков.
  
  Тринадцать
  
  Завтрак в Гранаде.
  
  «Вы должны пообещать мне остановиться в отеле здесь», - сказал я Тине, оглядываясь на великолепный интерьер столовой.
  
  Тина выглядела грустной. «Но я буду скучать по лыжам!»
  
  «Если вы отправитесь в Sol y Nieve, вы будете ответственны за смерть Рико».
  
  "Я это понимаю." Она надула губы.
  
  "И вы можете поставить себя на место".
  
  "Хорошо. Куда ты идешь?"
  
  «Я возвращаюсь на курорт. У меня есть работа».
  
  * * *
  
  Это была приятная 40-минутная поездка по склону горы в Сол-и-Ньев. Когда я приехал, лыжники уже были на трассе. Был ясный день с хорошей легкой пудрой после короткого падения накануне вечером.
  
  Я прошел в вестибюль и увидел Митча Келли, сидящего в баре рядом с холлом.
  
  Я поставил стул рядом с ним. «Похоже, вы открыли бар сегодня утром».
  
  «Верно. Только что вошел».
  
  "Ты рано, не так ли?"
  
  «Подумал, что приеду сюда, как только смогу. Каков сюжет?»
  
  «Вы знаете, что это такое. Наш человек здесь, но он боится показать свою руку. И у нас есть двойник, который хочет, чтобы я привел его к Римскому Носу».
  
  "Так?"
  
  «Вот что мы делаем».
  
  Мы склонили головы вместе, и я дал ему схему - гайки, болты, молоток, пила и пиломатериалы.
  
  * * *
  
  Я вошла в свою комнату и переодевалась. Я надел лыжные вещи и стал ждать, пока Хуана меня окликнет.
  
  Она сделала это с порога.
  
  «Я вижу, ты вернулся», - сказала она своим высоким серьезным голосом - раненый пуританин.
  
  «Да», - сказал я музыкально. «Это была долгая поездка».
  
  Она фыркнула. "Что в программе на сегодня?"
  
  «Мы катаемся на лыжах».
  
  "Хорошо!"
  
  «Тогда сегодня вечером мы приступим к действиям».
  
  "Действие?" Ее настроение улучшилось.
  
  «Ты будешь заботиться о Елене».
  
  "Как?"
  
  «Оставайся с ней все время. Я кое-что работаю с Парсоном. Келли и я».
  
  Она кивнула. Она казалась разочарованной. «Но Елена кажется совершенно невинной».
  
  «Невиновность или вина - это не вопрос. Мы должны изолировать Парсона. Я это устрою. Но я не хочу, чтобы Елена отвлекала меня».
  
  «Хорошо. Теперь. А что теперь?»
  
  «Похоже, отличный день для склонов».
  
  Она просияла. "Право на!"
  
  * * *
  
  Остаток светового дня мы провели в снегу. Это было строго расслабление и отдых. На несколько часов я совсем забыл о Корелли, Тине, Елене, Хауптли - забыл обо всех этих проблемных людях и о миссии, об этой испанской Связи, которую оказалось так сложно установить. У меня были все планы. Просто нужно было ждать, чтобы Парсон оказался в нужном месте в нужное время. Ближе к вечеру мы столкнулись с Парсоном и Еленой около Боррегилас. Елена казалась замкнутой и подавленной, но Парсон был его прежним кипучим я.
  
  «Сегодня утром у нас была потрясающая пробежка, не так ли, Елена?» Он действительно был таким британцем, что у него почти свернулась кровь.
  
  "Ой?"
  
  «Я думал, что это было великолепно! Прекрасные условия! Действительно отличный пробег!» Он усмехнулся Хуане. "А как ты, милая леди?" В его голосе звучали заглавные буквы.
  
  «Прекрасно», - сказала Хуана.
  
  «Я думаю, мы, должно быть, скучали по тебе вчера вечером. Где ты был?»
  
  «Вокруг», - сказала Хуана.
  
  «Я был в Гранаде», - сказал я.
  
  Парсон пожал плечами. Я отвел его в сторону.
  
  «Есть кое-кто, с кем ты должен встретиться», - сказал я ему тихим голосом.
  
  "Ой?"
  
  «О поездке».
  
  «Поездка? ​​Какая поездка, старина?»
  
  «В Штаты».
  
  «Уже? Вы имеете в виду, что просмотрели тот материал, который я вам дал…?»
  
  «Еще нет. Но кажется разумным составить маршрут. Я уверен, что возникнут проблемы с логистикой».
  
  Парсон прочистил горло. "Хорошо. Где мы это сделаем?"
  
  «Не наши комнаты», - сказал я. «Я убежден, что они прослушиваются».
  
  Его глаза расширились. "Вы действительно так не думаете?"
  
  Проклятый лицемер! Он был тем, кто подбросил ошибки!
  
  «Я действительно так думаю, - сказал я.
  
  "Тогда где? В снегу?" Он ухмылялся.
  
  «Дискотека».
  
  "В подвале отеля?"
  
  "Правильно."
  
  Он кивнул. "Вы на."
  
  "Десять часов?"
  
  "Хорошее шоу."
  
  «Я сказал Хуане встретиться с Еленой. Мы просто не хотим никакого вмешательства. Это важно».
  
  «Конечно, старина».
  
  «Мы вчетвером поужинаем вместе, а затем Хуана сядет с Еленой в гостиной».
  
  «Я признаю, что Елена - довольно неприятная проблема», - нахмурился Парсон. "Прости за это"
  
  «Ничего, с чем нельзя было бы справиться».
  
  Мы вместе поужинали, и все прошло по плану. Хуана и Елена отправились в гостиную, а Парсон и я спустились на дискотеку «поговорить о делах».
  
  Чт
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Напольное шоу еще не началось. Стереосистема обеспечивала громкую музыку, и танцоры бродили по полу, делая обезьяну, тряпку и все остальное, что было «в» в их конкретной сцене.
  
  У нас с Парсоном столик в углу. Я сидел в V, две стены уходили от меня. Парсон сидел слева от меня. Я поместил его туда специально. Справа от меня был пустой стул.
  
  Мы заказали для начала немного мягкого вина. На самом деле не потребовалось много времени, чтобы музыка стала громче, а действие на танцполе ускорилось. Несколько пьяных уже вывозили на плечах своих товарищей.
  
  Затем появился Митч Келли, заметил нас в углу и, свернув между плотно расставленными столиками, направился к нам.
  
  Он усмехнулся мне. «Джордж», - сказал он.
  
  «Келли», - сказал я. Я повернулся к Парсону. «Барри Парсон, это Митч Келли. Он тот человек, о котором я вам рассказывала».
  
  Келли усмехнулась и села. Он заказал у официанта, и ребенок исчез в толпе. Было темно, и в центре танцпола горели стробоскопы.
  
  «Ты действительно не выглядишь итальянцем», - сказала Келли с его широкой обезоруживающей ухмылкой.
  
  Лицо Парсона застыло. «Ну, ты тоже».
  
  «Я не претендую на это», - ответила Келли.
  
  Глаза Парсонса сузились. Он взглянул на меня, а затем, не видя выражения на моем лице, снова повернулся к Келли. "Что это должно значить?"
  
  «Это должно означать: как вы можете доказать, что вы тот, кем себя считаете?»
  
  Парсон расслабился. «Ну, а теперь. Думаю, я доказал это твоему коллеге. Разве этого не достаточно?»
  
  «Я тот человек, который должен организовать ваш транспорт в Штаты». Лицо Келли напряглось. "Я не хочу пытаться переправить не того человека!"
  
  «Я правильный человек», - сказал Парсон, его акцент заметно уменьшился. Он стал больше походить на роль «Корелли», которую он сыграл со мной в «Велете». Я сел, наслаждаясь компромиссом.
  
  «Я чувствую, что мы говорим о двух разных вещах, мистер Парсон, - вежливо сказала Келли. «У меня есть разрешение организовать транспортировку в Соединенные Штаты человека, который является ключевой фигурой в цепи средиземноморских наркотиков».
  
  «Я мужчина», - отрезал Парсон.
  
  «Этого человека зовут Рико Корелли. Вы Рико Корелли?» У Келли была неопределенная улыбка, которая не касалась его глаз.
  
  «Да. Я Рико Корелли». Губы Парсона были белыми, и он очень сильно сжал их. Напряжение, напряжение.
  
  «Боюсь, вам придется доказать это к моему удовлетворению, синьор Корелли».
  
  Парсон приложил руку ко рту. «Не так громко! Это имя известно везде!»
  
  «Из-за всего этого шума никто не слышит», - улыбнулась Келли. «Я повторяю, тебе придется мне доказать свою личность».
  
  «Но я уже дал Джорджу Пибоди материал, который может доказать это».
  
  Я пожал плечами.
  
  Келли полез в карман рубашки и вытащил конверт. Он был размером с букву. Он открыл ее и вытащил крошечный рулон пленки. Он положил сверток в середину стола.
  
  Официант принес Келли напиток.
  
  Парсон уставился на сверток.
  
  "Мой микрофильм?" - спросил он приглушенным голосом.
  
  "Нет, Рико Корелли", - сказала Келли.
  
  «Но я отдал фильм мистеру Пибоди! Настоящий фильм Рико Корелли!»
  
  «Негативно, Парсон. Это невозможно».
  
  "Как, невозможно?" Парсон неплохо блефовал, но я мог видеть напряжение вокруг его глаз - крошечные гусиные лапки нервов врастают в его тело.
  
  «Я Рико Корелли, Парсон. И я смею вас оспорить этот факт».
  
  Лицо Парсона было как гранит. Мне вспомнился сланец вдоль лыжной трассы. Он уставился на рулон микрофильма. Он поднял ее, чтобы еще раз рассмотреть, даже потрудился развернуть ее.
  
  «Не нужно пытаться это прочитать», - сказала Келли. «Это слишком мало, чтобы разглядеть. И в любом случае это дубликат».
  
  На лбу Парсона выступила тонкая капля пота. "Дубликат?"
  
  «О, да, действительно», - сказала Келли с улыбкой, которой позавидовала бы кобра.
  
  "А оригинал?"
  
  «Мистер Пибоди отправил его в Вашингтон для проверки в Бюро по борьбе с наркотиками своей великой страны».
  
  Парсон долго смотрел на Келли. Наконец он глубоко вздохнул.
  
  «Хорошо, - сказал он. "Так так так."
  
  «В самом деле, да, Барри», - сказал я с улыбкой. "Хорошо?"
  
  Он повернулся ко мне, скривив губы. «Что заставило вас устроить такую ​​шараду? Я вас не понимаю».
  
  Он собирался защищаться. Митч Келли и я достигли нашего основного замысла. Мы определили, что Парсон не был Корелли. Если бы он был Корелли, он бы усмехнулся и поздравил меня с моей маленькой игрой. Но он бы не поддался. Проблема с точки зрения Парсона заключалась в том, что он вообще не знал, кто такой Корелли; он подозревал, что Митч Келли действительно мог быть им. И микрофильм его нервировал. Его было подделкой. Это могло быть правдой. Он просто не знал, что делать дальше.
  
  «На самом деле, - сказал я с улыбкой, - эта встреча была организована по наущению мистера Корелли». Я кивнул в сторону Келли.
  
  Келли улыбнулась. «Да. Я хотел посмотреть, как выглядел человек, которого наняли, чтобы убить меня».
  
  Лицо Парсона было маской старых кожаных изделий.
  
  "Вы очень юмористичны, мистер К.
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Элли "
  
  «Вы можете называть меня Корелли. Вы слышите сходство, мистер Парсон?»
  
  Какое чертово совпадение! Я думал. В том, что намекал Келли, не было ни капли правды - что он взял имя Келли, чтобы звучать как Корелли. Но сыграло красиво.
  
  «Хорошо. Корелли. Это игра в кошки-мышки». Лоб Парсона теперь блестел от пота. «Я не люблю игры в кошки-мышки».
  
  «Никто не знает», - сказала Келли. «Особенно мышь. Минуту назад ты был котом. Теперь у тебя красные глаза».
  
  Парсон вздохнул. "Давай. Что ты хочешь?"
  
  «Я хочу знать, почему ты пытался выставить меня за лоха!» - огрызнулся я.
  
  Парсон тонко улыбнулся. «Я изображаю тебя как лоха с первой минуты, как встретил тебя, Джордж - как бы тебя ни зовут, мистер Секретный агент из Америки - и я не понимаю, какой именно момент ты имел в виду».
  
  «Это было недобро», - мягко сказал я. «Очень недобрый с вашей стороны, Барри-бэби». Я наклонился к нему. «Я имею в виду, когда ты взял на себя роль Корелли в Велете».
  
  Он пожал плечами, его лицо застыло в застывшей улыбке. «Очень просто. Я прослушивал твою машину. И я был там, когда Артуро был убит. Я отправился в Велету, чтобы найти Корелли и убить его».
  
  Я взглянул на Митча Келли, он наклонил голову и выпил свой ликер.
  
  - Значит, в первую ночь вы были в машинном отделении канатной дороги?
  
  «Конечно. Я последовал за тобой в Сол-и-Ньев, чтобы найти Корелли. Я просто хотел убедиться, что встретил всех, кого ты встретил».
  
  «Значит, ты знал, что я встречаюсь с Корелли…» Я повернулся, чтобы посмотреть на Митча Келли, «… полночь в Велете».
  
  "Правильно."
  
  "И вы ждали меня, когда я приехал?"
  
  "Точно." Парсон слабо улыбнулся. «Я едва ли мог объяснить это совпадение, не так ли? Я должен был сказать, что я был Корелли, когда вы меня нашли. И, кроме того, я знал, что в конечном итоге найду Рико Корелли через вас». Он повернулся к Келли. «Как и я».
  
  "Это было своего рода внезапное вдохновение, не так ли?" Я предложил.
  
  "Это правильно." Парсон приобретал уверенность.
  
  «И вы полагали, что Корелли выйдет на поверхность, чтобы узнать, почему вы выдавали себя за него?»
  
  "Что-то такое"
  
  «И вы надеялись, что к тому времени фальшивый микрофильм не проверит?»
  
  «Я должен был рискнуть».
  
  Я откинулся назад, глядя на него. «Не совсем, Барри. Хорошая попытка. Но недостаточно хороша».
  
  Парсон нахмурился. «Я не понимаю».
  
  «Дело в том, что ты перерезал тормозную магистраль в« Рено »перед тем, как я уехал в Велету. Ты хотел, чтобы я был полностью исключен из поля зрения. Ты хотел, чтобы Корелли был полностью наедине с собой у памятника, чтобы ты мог убить его и уехать на свободу. Правильно?"
  
  Парсон глубоко вздохнул. «Я отрицаю это. Зачем мне было идти на все эти проблемы, чтобы спасти тебя после этого, когда твоя машина вышла из-под контроля?»
  
  Келли посмотрела на меня. Это был убедительный аргумент.
  
  Но я знал ответ на этот вопрос: «Ты нуждался во мне после того, как Корелли не появился на собрании. Я был единственным, кто мог привести тебя к нему. Кроме Хуаны. Но Хуане не разрешили встретиться с Корелли, пока я не Ты должен был получить меня, Барри. Жив. Почему бы не притвориться, что ты Корелли, пока Корелли, наконец, не объявил себя мне. Верно?
  
  Он сидел неподвижно.
  
  На дискотеке внезапно погас свет, а затем снова вспыхнул свет. Стереосистема была выключена, и танцоры покинули пол с почтовыми марками. На малой сцене собирались профессиональные испанские танцоры, одетые в костюмы фламенко. Шесть гитаристов сидели на стульях в задней части сцены.
  
  В последующие моменты певец - мужчина - вышел вперед, бренчал на гитаре и начал рассказывать историю танца.
  
  "Чего ты хочешь со мной?" - спросил Парсон, глядя на Келли.
  
  «Кто-то нанял тебя, чтобы убить меня», - сказала Келли, приоткрыв губы.
  
  «Я это отрицаю, - сказал Парсон.
  
  «Не надо мне такого дерьма», - сказала Келли низким угрожающим голосом. «Кто-то нанял вас. Вы профессиональный убийца. Барри Парсон - это прикрытие. Со времен Второй мировой войны вы работали в десятках стран. Да ладно. Интерпол знает о вас все».
  
  Это мы вытащили из шляпы.
  
  Лицо Парсона превратилось в лед. «Я работаю по найму, это правда. Я работаю на всех, кто мне платит».
  
  Я взглянул на Келли. Он продолжал давление. Парсон сломался. Он признал это. Он был в ярости. Теперь он будет работать на Келли, если Келли поставит лед достаточно высоко.
  
  Но мы этого совсем не хотели.
  
  "Кто нанял тебя убить меня?" - снова спросила Келли.
  
  «Если я скажу тебе, я стану мишенью для сегодняшнего вечера», - сказал Парсон с глухим смехом.
  
  «Если вы этого не сделаете, вы сейчас являетесь мишенью, сидящей на этой дискотеке», - сказала Келли, вкладывая много силы в слова.
  
  «Я в любом случае мертв», - рассуждал Парсон.
  
  «Мы вытащим вас отсюда. Скажите, кто вас нанял, и мы сразу же отправимся к двери. Мы вытащим вас из курорта. У меня есть помощники».
  
  Келли повернулась и взглянула на бар. Один из официантов, стоявших там, посмотрел на Келли и кивнул. Затем Келли взглянула на стол в дальнем углу комнаты. Там сидел человек в черном. Он наклонил свой берет пальцем, когда Келли посмотрела на него.
  
  Небольшая декорация, чтобы все выглядело правильно.
  
  Парсон был бледен, нет
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ш.
  
  Заиграла музыка фламенко, и солистка вышла танцевать. Он был быстр и устойчив. Его пятки пошли, как пулеметный огонь. Танец увеличился в темпе и объеме.
  
  "Скажи мне, кто тебя нанял!" - прохрипела Келли.
  
  "Не то", - отрезал Парсон. «Что-нибудь еще, но не то».
  
  "Мафиози?" Я спросил.
  
  Он презрительно посмотрел на меня. «Это были боссы Москато! Не я». Его глаза расширились. Он понял, что практически сказал мне, кто его нанял.
  
  Остался только один человек!
  
  "Это была она!" - прошептала я, наклоняясь к Парсону. "Тина!"
  
  Он казался застывшим во времени и пространстве.
  
  Он открыл рот и снова закрыл его. Его голова слегка кивнула. Это все.
  
  Затем он переехал.
  
  Он двигался молниеносно. Я видел, как его рука на коленях тянется к ремню, где он спрятал свой большой Уэбли. Я видел комок на его рубашке. Он надеялся поразить Келли первым выстрелом, но я срезал его руку с пистолетом, как только он вытащил. По этой причине я поместил его слева от себя - чтобы я мог контролировать его руку с пистолетом. Выстрел прозвучал громко и ясно, но, к счастью, упал в пол.
  
  Мгновенно раздался второй выстрел.
  
  Парсон напрягся в спинке сиденья, затем резко упал, как марионетка, когда ее веревки роняют, и позволил своей голове наклониться вперед на столешницу.
  
  Я поставил ногу на револьвер Уэбли, и Келли быстро поднялась и подошла к телу Парсона. Было так много шума от музыки, танцев и развлечений, что, к нашему удивлению, никто не заметил второстепенной игры в темноте дискотеки.
  
  Келли схватила Парсона за плечо и распрямила его на сиденье. Я протянул руку и поднял «Уэбли», засунув его между ремнем и животом. Затем я повернулся, схватил Парсона за правое плечо и помог Келли поднять его на ноги. Поддерживая его между собой, мы пробирались сквозь забитые столы к выходу на дискотеку.
  
  «Муй боррачо». Келли кивнула одному из официантов.
  
  Официант сочувственно улыбнулся.
  
  Второй танец фламенко продолжался, пулеметные выстрелы пяток танцоров делали невозможным отличить звуки настоящего пистолета-пулемета от танцующих каблуков местного Хосе Греко.
  
  «Иногда я ненавижу эту работу», - сказала мне Келли, когда мы вышли в вестибюль по лестнице.
  
  Мы потащили безжизненное тело Барри Парсона через вестибюль - к счастью, в данный момент пустынный - к лестнице, а затем начали медленный подъем.
  
  Он был очень мертв, когда мы наконец уложили его на его собственную кровать в его собственной комнате.
  
  14
  
  Митч Келли несколько лет проработал детективом в полиции Сан-Франциско, прежде чем ушел в отставку, чтобы присоединиться к конюшне AXE. Едва я закрыл дверь в комнату Барри Парсона, как он быстро стал рыться в карманах одежды Парсонса.
  
  Он разложил содержимое на комод и пошел в ванную за полотенцем. На теле и на руках Келли было много крови. Келли выстрелила ему в сердце, и сила удара мгновенно убила Парсона. Келли использовал свой собственный Colt.38 Detective Special, снаряженный этими специальными патронами с высокой начальной скоростью и большой проникающей способностью.
  
  Когда Келли вышел из ванной, он тщательно вытер себя и взглянул на свои наручные часы.
  
  «Кошелек», - сказал я. Я просматривал бумаги. «Барри Парсон, там написано».
  
  «Строго прикрывайся», - пробормотала Келли, подходя ко мне и стоя рядом, наблюдая. «Кто-то хорошо поработал».
  
  «Документы? Вы думаете, это был МИ-5?»
  
  Келли покачал головой. «Сказал вам, что мы связались с британцами. Они не подтвердили его личность».
  
  "Да, но…"
  
  "Когда британцы не подтверждают, британцы отрицают. Видите?"
  
  Я продолжил через кредитные карты и паспорт. Я взглянул на паспорт, но Келли покачал головой. «Забудь об этом. Это тоже прикрытие».
  
  "Похоже на настоящую"
  
  «Вы можете получить хороший набор документов, сделанных в Португалии, если у вас есть деньги, чтобы заплатить за них. В том числе лучшие поддельные паспорта на континенте. По Европе бродят сотни поддельных удостоверений личности - все сделано в Лиссабоне».
  
  Я задумчиво просмотрел бумаги. "Пахнет правительственным?"
  
  Он покачал головой. «Я бы сказал, что он был фрилансером. Наемник по найму. Что-то в этом роде. Я сказал вам, что Интерпол объявил ему запрет на продажу». Но я все равно собираюсь проверить его отпечатки пальцев ».
  
  Я продолжил читать газеты, а затем занялся его багажом. Там не было ничего, что могло бы намекнуть ни на что, кроме богатого британца, проводившего большую часть своего времени, путешествуя по континенту.
  
  Келли достала небольшой набор и начала раскатывать отпечатки Парсона. Закончив все десять, он осторожно стер чернила и положил отпечатки в пергамин. Затем он достал небольшую мини-камеру японского производства с проставленным именем и сделал несколько снимков лица Парсона. В состоянии покоя Барри Парсон выглядел совершенно безобидным, лишенным жизненной силы, которая делала его тем, чем он был в жизни.
  
  В его вещах не было абсолютно ничего, что могло бы привязать Парсона к синдикату какой-либо земли. Мы подумали, что у Парсона нет пчелы
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Работая с любой группой, Тина выступала фронтменом, но особенно с ней.
  
  И это сделало Тину вопросительным знаком номер один. На кого она работала - если она действительно работала на кого-то?
  
  Келли продолжал смотреть на часы.
  
  "Беспокоитесь о времени?" Я спросил.
  
  «Мне интересно, что мы будем делать с этим телом».
  
  Я сделал глубокий вдох. «Мы мало что можем сделать. Мы просто выходим и оставляем это здесь».
  
  "Но Елена Моралес?"
  
  «Она входит и находит его. И она дает свисток. Ничего, что связывало бы с нами Парсона, ничего конкретного».
  
  «Нас видели с ним на дискотеке».
  
  "Вы можете исправить?"
  
  Келли задумалась. «Уже довольно поздно. Вот почему я проверял время. Одиннадцать тридцать. Не думаю, что мой контакт сейчас дежурит».
  
  «Высокий мужчина с усами фу-маньчжурской породы?»
  
  Келли ухмыльнулась. "Да. Ты его знаешь?"
  
  Я сел и уставился на ковер. «У нас есть еще одна проблема, о которой нужно беспокоиться. Тина не знает, что ее наемный убийца мертв. Она думает, что он будет ждать, когда она прибудет в Соль-и-Ньев, чтобы потрогать Корелли. А это значит, что она придет. здесь. Мы должны остановить ее ".
  
  Келли нахмурилась. "Как?"
  
  Я долго думал. «Смотри. Как насчет этого? Мы звоним Тине в отель в Гранаде. Мы оставляем сообщение от Человека. В нем говорится, что он уезжает из Sol y Nieve и хочет знать, где с ней встретиться. Затем мы просто ждем здесь, пока она не позвонит в отель. Мы выясняем, с кем она хочет поговорить. И этот мужчина - Рико Корелли ".
  
  Я смотрел в окно, ожидая ответа Келли. «Звучит хорошо. Что нам терять?»
  
  «Предположим, она немедленно позвонит Парсону, чтобы сказать ему, в кого стрелять?»
  
  Келли пожала плечами. «Она узнает, что Парсон мертв, а затем связывается с Корелли. В любом случае мы впереди».
  
  «Я иду в зал ожидания, чтобы перехватить Елену Моралес», - сказал я. «Я не хочу, чтобы она забрела сюда и нашла тело. Она могла бы предупредить весь отель».
  
  «Я присоединюсь к вам, как только позабочусь о женщине Бергсон».
  
  Мы оставили дверь незапертой и вышли в коридор. Никто нас не видел.
  
  * * *
  
  И Хуана Ривера, и Елена Моралес посмотрели на меня, когда я вошел в холл несколько минут спустя. Я слышал громкий смех и крики веселья на всем протяжении вестибюля. Хуана и Елена были в центре шумной вечеринки с герром Хауптли, двумя его немцами, его датчанином и группой примерно из двадцати других лыжных пар.
  
  Я подошел и кивнул Хуане и Елене. Между собой они сделали для меня место. Герр Хауптли увидел меня, поприветствовал меня и представил группе.
  
  Я усмехнулся, махнул рукой и откинулся на диване между девушками, глядя в пылающий огонь. Здесь было безопасно и надежно, вдали от звука выстрелов и вида крови.
  
  Г-н Хауптли угощал группу своими более увлекательными спортивными подвигами - он был любителем охоты, экспертом по рыбной ловле, яхтсменом с большим успехом и большим альпинистом - и я набросал несколько строк на чеке за ужином и сдал его. Хуане с предупреждением держать его подальше от глаз.
  
  Она даже не признала этого, но я знал, что она читает это вне поля зрения всех. Острый удар локтем в ребро сказал мне, что она поняла.
  
  ПАРСОН МЕРТВОЙ. МУЖЧИНА ТИНЫ. ХВОСТ ЕЛЕНА.
  
  Я вставил эту последнюю часть, потому что не знал, что делать с Еленой Моралес. Если бы она была серьезно связана с Барри Парсоном, она могла бы знать - или догадываться - что он задумал. В противном случае не было необходимости везти ее для расследования. Ради нее я пока не хотел, чтобы она узнала о смерти Парсона. Я чувствовал, что если Хуана не справится с ней, то смогу.
  
  В дверях гостиной появился Митч Келли, широко улыбаясь и махая знакомым парам. Затем он заметил меня, быстро подошел, наклонился и сказал тихим голосом: «Вестибюль. Быстро». Больше никто не слышал. Он сжал мое плечо, щедро поцеловал Хуану в щеку и покинул гостиную, кивнув герру Гауптли с извинениями.
  
  Я коснулся бедра Хуаны и встал, чтобы уйти. Келли стояла у стеклянного окна от пола до потолка в задней части вестибюля, выходившего на подножие лыжной трассы. Он смотрел на мое отражение в стекле. Вестибюль был совершенно пуст.
  
  Он говорил мне на ухо, не шевеля губами - старый полицейский трюк, заимствованный у сокамерников.
  
  «Она вышла из отеля в Гранаде. Похоже, она направляется в Соль-и-Ньев».
  
  "Когда она ушла?"
  
  «Сегодня вечером. Неизвестно когда».
  
  «Это плохие новости».
  
  Келли кивнула.
  
  В отражении стеклянного окна я увидел, как один из служащих положил телефон и прошел через вестибюль к холлу. Через минуту он снова вышел. За ним быстро и грациозно шла Елена Моралес.
  
  Я подтолкнул Келли. Елена целеустремленно направилась к лестнице. Это означало, что она шла в свою комнату - комнату, которую она делила с Барри Парсоном!
  
  Келли и я обменялись удивленными взглядами. Я видел, как Хуана выходит из гостиной с встревоженным взглядом. Я ударил Келли.
  
  «Держи Хуану в гостиной. Присоединяйся к ней. Я пойду за Еленой».
  
  "Правильно."
  
  Я подождал, пока Елена поднялась на полпути по лестнице, прежде чем начать
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  d после нее. Что-то случилось. Кто-то предупредил ее. Я не мог понять, кто или почему. И все же было очевидно, что она идет в свою комнату.
  
  Третий этаж. По коридору, за поворотом. Она полезла в сумку за ключами. Но когда она достала их и коснулась ручки, дверь открылась. Она повернулась, чтобы осмотреть коридор. Я ожидал такого движения и нырнул обратно за угол, скрылся из виду.
  
  Она меня не видела.
  
  Я слышал, как за ней закрылась дверь.
  
  Я быстро двинулся по коридору и остановился у ее двери. Сначала я ничего не слышал из-за толщины обшивки. Ковер не позволял звукам доноситься сквозь щель между дверью и рамой.
  
  Но потом мне показалось, что я слышу внутри шепот голосов. Я слышал один легкий, высокий голос - женский. Конечно же, голос Елены Моралес. Но с кем она говорила?
  
  Ни один. Никто. Конечно, она пользовалась телефоном!
  
  Затем ропот прекратился, и я больше ничего не слышал. Дождался звука замены ресивера на базе, но пропустил. Затем дверь открылась и со скрипом захлопнулась. Шкаф? Она одевалась, чтобы выйти на улицу?
  
  Я быстро прошел в дальний конец коридора и вышел на балкон, окружавший здание с трех сторон. Я скрылся из виду и присел у внешней стены, ожидая, пока Елена выйдет в коридор.
  
  Но она не появилась.
  
  Я взглянул на часы.
  
  Пятнадцать минут.
  
  Я двинулся обратно по коридору и остановился перед ее дверью, вытянув шею и приложив ухо к обшивке.
  
  Ничего.
  
  Я вытащил «Люгер» и прижал его к груди, когда шагнул вперед и повернул ручку. Защелка все еще была открыта, как и мы с Келли.
  
  Я быстро вошел внутрь, прислонившись спиной к двери и выставив «Люгер» перед собой.
  
  Там никого не было - живого.
  
  Тело Парсонса лежало именно там, где мы его оставили.
  
  Но в комнате больше никого не было.
  
  Где была Елена Моралес?
  
  Я взглянул на дверцы туалета, но шкаф был слишком мал, чтобы кто-нибудь мог там спрятаться. И все еще…
  
  Это был слабый звук, и сначала я даже не был уверен, что слышал его. Но когда я стоял там, едва решаясь дышать, я услышал его снова. Это был безошибочный звук человека, который пытался оставаться неподвижным, но слегка шевелился. Я снова взглянул на шкаф, но звук исходил не с той стороны.
  
  Нет. Он пришел из ванной.
  
  Я крепко схватил «люгер» и подошел к двери ванной. Было закрыто.
  
  «Елена», - сказал я тихо.
  
  Ответа не последовало.
  
  Кто-то был там, и это была не Елена. Куда она делась? Или она была там с кем-то еще?
  
  «Елена», - сказал я, на этот раз громче.
  
  Ничего.
  
  «Я собираюсь открыть эту дверь. У меня есть пистолет. Выходи, руки над головой», - рявкнул я, стоя с одной стороны от двери.
  
  Ничего.
  
  Я схватился за ручку двери, все еще стоя прижатой к обшивке двери, и повернул ее. Дверь открылась и распахнулась внутрь. Я напрягся. Ни звука.
  
  Сквозь открытую щель я мог видеть ванную комнату. Свет горел. И там, бледная и напряженная, стояла Тина Бергсон, до глубины души испуганная.
  
  Я двинулся, прикрывая ее люгером. Потом я увидел на тазу разложенные для использования принадлежности. Подкожный, флакон с жидкостью, ватные тампоны.
  
  Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
  
  "Где Елена?" Я спросил ее, хотя вместо этого я мог задать еще сотню вопросов.
  
  Она покачала головой. «Я не видел Елену. Я видел только Барри. И он… он был мертв». Ее голос упал до шепота. Она была на грани обморока.
  
  Я прошел в ванную и грубо схватил ее за локоть. Она прижалась ко мне, тяжело дыша.
  
  "Она убила его?" ее голос прошептал мне на ухо.
  
  Я ничего не сказал. Как я мог сказать ей, что это были Келли и я?
  
  "Почему ты вернулся в Сол-и-Ньев?" - тихо спросил я ее.
  
  Ее глаза повернулись ко мне. Я толкнул ее и усадил на край ванны. Я сел рядом с ней. Я держал Люгер у нее на груди. Она была хитрой женщиной, и я ей совсем не доверял.
  
  «Чтобы увидеть… увидеть…»
  
  «Барри Парсон», - добавил я. «Чтобы показать ему Корелли, чтобы он мог убить его».
  
  Ни звука.
  
  Ее губы задрожали, а глаза оторвались от меня. «Да», - прошептала она.
  
  «Вы наняли Барри Парсона, чтобы убить Корелли», - категорично сказал я. «Вы не можете этого отрицать. Он сказал нам раньше…»
  
  «Я не отрицаю этого», - твердо сказала она. Ее лицо снова приобрело цвет. Мой взгляд скользнул по игле для подкожных инъекций.
  
  "Мотив?" Я спросил. "Ты наркоман? Это все?"
  
  Она пожала плечами. «Я все запутался. Я не знаю, почему я хочу убить его, за исключением того, что я ненавижу его больше, чем кого-либо другого в мире».
  
  «Но он отказывается от этого, сдавая всех, кто вовлечен в наркосеть», - сказал я.
  
  Она повесила голову.
  
  "Почему ты вернулся?" - снова спросил я.
  
  «Чтобы найти Барри», - мягко сказала Тина. «Я поднялся по балкону, заглянул внутрь и увидел его. Мертвый. Я вошел…»
  
  Я смотрел через ее плечо. Конечно! Балкон! Это ва
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  как Елена вышла из комнаты, не увидев ее. Когда Елена нашла Барри мертвым, она была до смерти напугана и сбежала. Она просто открыла французские двери, вышла на балкон и поспешила прочь. Затем, сразу после этого, Тина поднялась по задней дороге, чтобы встретиться с Барри в его комнате - возможно, они оба планировали встретиться - и она нашла Барри мертвым. Ее потребность в наркотиках взяла верх, и она ушла в ванную, чтобы поправиться, как и я.
  
  «Я вошел и обнаружил, что в него стреляли. Сначала я подумал, что Елена могла убить его. Но, возможно, Корелли обнаружил, что Барри преследует его. Возможно, Корелли знал, что я…» Ее глаза наполнились слезами. "Я напуган, Ник!"
  
  Я потряс ее. «Ты должна отвести меня к Корелли, Тина. Это единственный ответ. Слишком много людей пытались помешать нам получить этот список имен. Слишком много. Теперь дело за тобой, Тина».
  
  Она побледнела. «Он узнает, Ник! Он подумает, что я нанял кого-то, чтобы убить его! Ты не можешь заставить меня сделать это. Ты должен меня отпустить!»
  
  "Ни за что, Тина!" - огрызнулся я. «Ты единственный ответ. Ты ведешь меня к нему прямо сейчас. Просто покажи мне его, и…»
  
  "Он не признает этого!" воскликнула она. «Он будет отрицать свою личность».
  
  "Тина…"
  
  Она потянулась за иглой для подкожных инъекций. Я догадался, что она собиралась сделать, как только повернулась к плечу. Я прижал дуло люгера к мягкой части ее шеи. «Нет-нет, Тина! Не игла. Конечно, на несколько минут все будет хорошо, но тебе всегда придется возвращаться к реальности».
  
  "Ник!" - всхлипнула она, все еще держа иглу.
  
  Я сунул Люгер в карман и потянулся за иглой. Ее лицо изменилось почти мгновенно. Из этой безмятежной красивой маски она превратилась в морду адского кота - глаза сверкали, зубы оскалились, губы раздвинулись в зверином рычании.
  
  Игла вошла мне в предплечье прежде, чем я смог защитить себя от безумного рубящего удара.
  
  Она засмеялась тихим невеселым воплем.
  
  Я чувствовал, как все уходит из меня. Я чувствовал себя комком замазки.
  
  Она вела меня в следующую комнату, а потом толкнула в кресло.
  
  «Маленькая смесь наших собственных, Ник», - говорила она со своей сатанинской улыбкой. «Ты останешься там, как хороший маленький мальчик. Я собираюсь уйти отсюда».
  
  Нет, Тина! Я пытался сказать, но ничего не вышло.
  
  Казалось, она двигалась в ускоренном темпе - сотня кадров в секунду, пробегая через французские двери по балкону. Затем наступила тишина.
  
  Через несколько столетий я услышал, как кто-то стучал в дверь. Это была Келли.
  
  «Ник! Ты там? Ник?»
  
  Я открыл рот. По крайней мере, он сдвинулся. Но у меня не было голоса. Паралич прошел?
  
  Дверь распахнулась, и Келли влетела в комнату с пистолетом наготове. Он просто стоял и смотрел на меня в изумлении.
  
  "Эй, Ник!"
  
  Я снова пошевелил губами. Паралич проходил. Я проворчал.
  
  Келли огляделась, проверила ванную и почувствовала запах иглы для подкожных инъекций. Мгновенно он вернулся ко мне, ударил меня по лицу, поднял со стула и потащил в ванную. Он сунул мою голову под душ, и холодная вода ударила мне по шее.
  
  Келли разговаривал со мной, пока работал.
  
  «Это что-то новое. У нас есть запасы этого. Вырубает вас, поэтому вы не можете двигаться, но вы можете видеть все, что происходит. Временный паралич. Происходит от курари, также известного как урари, урари, уурали, вурали. , и woorara. Но это было сокращено с чем-то другим. Не спрашивайте меня, что. Формулы всегда исчезают, как только мы их получаем ".
  
  Вскоре я ожил.
  
  "Быстрый!" Я сказал. «Это Тина. Она приехала из Гранады, чтобы встретиться с Барри Парсоном, и нашла его тело здесь. Она сейчас на пути к выходу. Она думает, что Корелли убил его. Если она сбежит сейчас, она может убить его позже».
  
  "Погоди!" - огрызнулась Келли. «Я пришел сюда, чтобы найти тебя. Тина была внизу, в вестибюле, создавала сцену!»
  
  "ВОЗ?" - нетерпеливо спросил я.
  
  «Тина Бергсон».
  
  "Тина!"
  
  «Совершенно верно. Но теперь она ушла».
  
  «Ушла? Но…?»
  
  «Она была в вестибюле, но ушла», - сказала мне Келли, когда мы выбежали из комнаты и пошли по коридору. Мы начали спускаться по лестнице, и я увидел толпу людей в вестибюле. Все смотрели на парковку.
  
  Я увидел Хуану, которая повернулась и стала ждать нас.
  
  "Что все это значит?" - огрызнулся я.
  
  «Она в красном« Ягуаре », - сказала Хуана, указывая на припаркованные машины. Я видел, как в одном из них загорелись фары. Свет прорезал тьму и осветил заснеженный склон горы, где дорога поворачивала от Прадо Льяно и вела к главному шоссе.
  
  «Она устроила большую сцену», - быстро сказала Хуана. «Это было очень драматично».
  
  "Слишком драматично!" - сухо сказала Келли.
  
  "Вы собираетесь рассказать мне, что она сделала?" - нетерпеливо спросил я.
  
  «Она пришла сюда не больше десяти минут назад, подняла ад и спросила Марио Сперанцу!»
  
  "Кто такой Марио Сперанца?" Я спросил.
  
  Келли покачал головой. «Когда ей сказали, что сеньора Сперанса здесь нет, она не выдержала и чуть не впала в истерику прямо здесь, в вестибюле».
  
  Я мог видеть
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Ягуар начал двигаться. Светлые волосы Тины развевались позади нее.
  
  «Это заставило всех нас покинуть холл в бегах», - объяснила Хуана.
  
  «А потом она тут же упала, и портье пришлось ее оживить», - заключила Келли. «Я пошел за тобой».
  
  Я нахмурился, быстро подумав. «Это спектакль - сцена здесь внизу. Для чего это, я не знаю. Но я должен ее остановить».
  
  «Верно, - сказала Келли. "Что мы делаем?"
  
  «Посмотри на этого Марио Сперанца», - сказал я Келли. «Его, наверное, не существует. Я пойду за Тиной!»
  
  Я шел сквозь толпу к вращающимся дверям и заметил там господина Гауптли с его командой подхалимов. Он помахал рукой и отвернулся.
  
  В «Рено» было холодно. Завелась неплохо. Я выехал на дорогу и дважды поскользнулся, прежде чем взял это под контроль. На проезжей части были ледяные пятна, такие же, как две ночи назад.
  
  Дорога спустилась и повернула направо. Я вообще не мог видеть красный «Ягуар», но вспомнил, что дорога повернула направо, а затем начала поворачивать влево в длинный, широкий подковообразный поворот, который цеплялся за край барранки.
  
  Я включил двигатель, потому что не хотел упускать из виду Jag.
  
  В моих фарах виднелась край дороги, и я невольно нажал на тормоз, чтобы проверить сопротивление. Я с облегчением почувствовал напряжение в повязках.
  
  Я свернул на Renault на повороте и увидел красный «Ягуар» Тины Бергсон на полпути к широкому подковообразному изгибу. Она ехала медленно, но затем прибавила скорость, когда я заметил ее.
  
  Автомобиль, казалось, прыгнул вперед в темноте, огни отражались вверх на дороге, как будто они взбирались по небу. А затем - как я не мог поверить своим глазам - «Ягуар» врезался в берег, чуть не врезавшись в скальную стену.
  
  Повернись, Тина! - невольно закричал я. "Перемена!"
  
  Сделала она это или нет, я не знаю, но следующее, что я увидел, был «ягуар», направлявшийся не к отмелю, а к внешнему краю дороги. "Тина!"
  
  Это был потерянный крик.
  
  «Ягуар» набрал скорость и перевалил через край, как если бы его научили совершать очень мелкое лебединое ныряние в лужу.
  
  Фары поймали зазубренный слюдяной сланец внизу, пятна снега прижались к сланцу и осветили клубок огней и отражений в снегу, затем машина зарылась в камни, отскочила, перевернулась снова и снова, фары описали вертушкой в ​​ночи и с грохотом врезался в кусок острых камней у подножия барранки.
  
  На мгновение наступила тишина.
  
  Затем в небо выстрелила сильная вспышка пламени, и в воздухе прогремел громкий взрыв. Дым клубился мимо оранжевого пламени, резкий, удушающий черный дым.
  
  Огонь взлетел, а затем снова упал на обломки искореженного «Ягуара» и начал медленно поедать металл. Затем медленно поднялся дым, огонь плясал по краям красной стали, прозрачного стекла и цветного пластика.
  
  Потрясенный, я осторожно ехал по шоссе и добрался до места, где красный «Ягуар» перевалил через край. Я посмотрел вниз. Все, что я мог видеть, это трещина в камнях, врезанная в обочину на краю проезжей части.
  
  Я припарковал «Рено», вытащил ключ и вылез из машины. На трассе было холодно. Я подошел к краю дороги, где «Ягуар» прошел сквозь скалы. Я стоял там, глядя на смещенные камни, и проследовал по обугленной черной линии на сланце внизу к месту, где ярко-красный огонь потрескивал над останками Тины Бергсон и красного «Ягуара».
  
  В считанные секунды первый из гостей отеля подъехал на автомобиле «Фиат», припарковался и присоединился ко мне на краю проезжей части. Оглинг.
  
  А потом пришли другие.
  
  И больше.
  
  Искатели острых ощущений.
  
  Меня тошнило.
  
  Я спустился по каменистому склону, используя карманную вспышку, и миновал обугленную часть скалы, где впервые ударился красный «Зубец», и наконец добрался до участка рядом с самой машиной.
  
  Но пламя пожирало обломки, и невозможно было подойти ближе, чтобы не обжечься.
  
  Положив руку на макушку, я стоял и ждал.
  
  На проезжей части завизжала пожарная машина, и вскоре большой пожарный в лыжной куртке и с переносным огнетушителем рухнул со склона и начал обрызгивать горящие обломки.
  
  Я вздрогнул.
  
  Там стоял пожарный, глядя на обугленные обломки. Гражданская гвардия присоединилась к нему и направила фонарик на сгоревшую машину. Луч света был мощнее моего.
  
  Я подошел ближе.
  
  Тогда я это видел.
  
  На переднем сиденье было обугленное тело. То, что от него осталось, было черным и тлело.
  
  Тина.
  
  Все, что осталось от золотой девушки с золотой кожей.
  
  Я отвернулся, больной.
  
  Должно быть, я упал на камень рядом с обломками и погрузился в страну душевного фанка. Кто-то тряс меня по руке и плечу. Я понял, что какое-то время со мной разговаривал голос.
  
  Я пошевелился.
  
  "Ник."
  
  Это была Келли.
  
  «Она мертва, - сказала Келли. "Проклятая вещь".
  
  «Я думаю, она просто почувствовала, что все кончено, и ей лучше бежать». Я вздохнул. "Она знала, что Рико Корелли будет
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ее на всю оставшуюся жизнь ".
  
  "Но Корелли даже не знал!"
  
  «Он узнает. Вот почему он ушел», - сказал я. Вот как я это понял.
  
  «Я проверил это имя, Ник».
  
  Я поднял глаза и нахмурился. Я не понимал, что он имел в виду.
  
  «В отеле не зарегистрирован Марио Сперанца».
  
  Я сидел и думал об этом. «Но это имя она дала клерку».
  
  Он кивнул. «Клерк говорит, что он сказал ей это. Клерк говорит, что именно тогда она вышла из черепа».
  
  Я уставился на обломки под нами. «Вы хотите сказать, что Рико Корелли вообще никогда не был в Sol y Nieve?»
  
  «Я говорю, что он определенно не был здесь - или в каком-либо другом отеле в Sol y Nieve - в течение последнего месяца или около того. Если его имя на обложке - Марио Сперанца».
  
  "Но потом…"
  
  «Разве вы этого не видите? Может, он знал о Тине. Может, он знал, что она наняла киллера, чтобы убить его».
  
  Я покачал головой, чтобы прояснить это. «И вся эта болтовня о встрече была просто инсценировкой смерти Тины Бергсон?»
  
  «Вовсе нет. Я говорю, что Рико Корелли, должно быть, знал о Тине Бергсон и Барри Парсоне. И он просто не приезжал на курорт вообще. Все думали, что он здесь - киллер, которого наняли мафиози, Наемного убийцы наняла Тина - и нас, потому что мы хотели встретиться с Корелли. Все были здесь, кроме Корелли! "
  
  "Тогда где сукин сын?"
  
  Келли пожала плечами. «Я думаю, нам лучше дать сигнал Хоуку и начать все сначала».
  
  Мы встали, чтобы подняться на холм, но я не мог оставить его в покое.
  
  Я повернулся и снова посмотрел на обломки.
  
  "Почему она ушла туда?"
  
  Келли покачал головой. «Она была красивой женщиной, Ник. Красивые женщины делают глупости. Должно быть, она любила Корелли. И ненавидела его тоже».
  
  «Или любил эти деньги», - сказал я.
  
  "Ты не так много думаешь о людях, Ник?" Келли вздохнула.
  
  "Должен ли я? Должен ли я, правда?" Я успокоился. «Думаю, она решила, что это лучший способ, чем бегать по всему миру, пытаясь уйти от оплачиваемого оружия Рико Корелли».
  
  «Она никогда не узнает, когда он собирается ее ударить», - бесстрастно заметила Келли.
  
  "Интересно, где сейчас этот ублюдок?" Я задумался наполовину вслух.
  
  Пятнадцать
  
  На следующее утро мы были первыми на завтрак. Несмотря на сияющий вид Хуаны, она находилась в духовной депрессии. Я объяснил это тем, что мы провалили задание.
  
  Мы съели континентальный завтрак и сидели при ярком солнечном свете. Я предложил утром покататься на лыжах перед отъездом из Испании, но она возразила.
  
  «Я просто хочу собрать вещи».
  
  Я кивнул. «Я пойду в Велету и сделаю пару пробежек».
  
  Она кивнула, ее мысли были далеко.
  
  "Пенни?"
  
  Она не ответила.
  
  "Два пенни?"
  
  "Какая?"
  
  "Для ваших мыслей. Что случилось?"
  
  «Думаю, я думал о растрате человеческой жизни. Тина Бергсон. Барри Парсон. Москито. Первый дубль Рико Корелли. И даже Елена Моралес - где бы она ни была».
  
  Я протянул руку и взял ее за руку. «Так устроен мир».
  
  «Это не очень хороший мир».
  
  "Кто-то обещал вам, что это было?"
  
  Она печально покачала головой.
  
  Я оплатил счет и вышел.
  
  Было круто, но на Велете все еще очень спокойно. Солнце ярко светило. Поверхность трассы была хорошо покрыта порошком. Я достал бинокль и осмотрел склон. Как я уже объяснял ранее, с вершины Велеты было два спуска.
  
  На этот раз я решил сделать более длительный пробег, тот, который разветвлялся налево, когда вы спускались вниз. Я как раз клал очки обратно в кожаный футляр, когда кто-то перелез через скалы с разворота канатной дороги и подошел ко мне.
  
  Это был герр Гауптли, и на этот раз он был один.
  
  Я махнул. «Доброе утро, герр Хауптли».
  
  Он улыбнулся. «Доброе утро, герр Пибоди».
  
  «Я скучал по тебе вчера, или когда мы собирались вместе кататься на лыжах».
  
  «Несомненно, давление со стороны бизнеса», - сказал он приятно.
  
  «Да», - сказал я, быстро взглянув на него. Но он отвернулся, чтобы взглянуть на склон.
  
  "А где твоя любимая жена?"
  
  «Упаковка».
  
  "Тогда вы уезжаете?"
  
  Я кивнул.
  
  «Жалко. Погода была такая хорошая».
  
  "Действительно, есть".
  
  Он улыбнулся и сел на выступ скалы в верхней части трассы. Я присоединился к нему, пока он туго зашнуровал свои ботинки и начал натирать лыжи синим воском.
  
  "Где твои друзья?" - спросил я его, садясь рядом с ним. Какого черта, мне в данный момент больше нечего было делать.
  
  «Они в отеле», - улыбнулся он. «Похоже, они не слишком горели желанием присоединиться ко мне сегодня. Поздняя ночь в баре Esqui, у них из ушей вылетали люмумбы».
  
  «Обычно вы неразлучны».
  
  «Так и с деньгами. Они притягивают, как магнит». Он снова улыбнулся, гусиные лапки в уголках его глаз были глубокими и затемненными.
  
  «Вы циник, герр Хауптли».
  
  «Я реалист, герр Пибоди».
  
  Он взял первую лыжу и начал осторожно наносить воск на низ. Он был скрупулезным и методичным работником, чего и следовало ожидать от хорошего немца.
  
  «Фройлен Пибоди напоминает мне кого-то из моих близких, - сказал он через мгновение.
  
  "Конечно?"
  
  «Знаешь, у меня была дочь». Он взглянул вверх. «Конечно, ты не знал. Извини». Он продолжил свой воск
  
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  ing. «Она была самой красивой девушкой».
  
  "Был, герр Гауптли?"
  
  Он проигнорировал мое вмешательство. «Ей было девятнадцать, и она училась в университете», - продолжил он. «Моя жена - ее мать - умерла, когда она была маленькой пятилетней девочкой. Боюсь, я никогда не смог дать ей надлежащего руководства в взрослении. Вы понимаете?» Его глаза поднялись и встретились с моими.
  
  «Я никогда не был отцом, поэтому я не могу этого знать, герр Гауптли».
  
  «Честный ответ». Он вздохнул. «Что бы это ни было - родительское пренебрежение или необоснованное расточительство материальных ценностей по отношению к ней - когда она ушла в университет, мы потеряли связь».
  
  «Это происходит в наши дни».
  
  «В ее случае произошло самое худшее. Ее товарищи были очень увлечены наркотиками». Он снова взглянул на меня. «И она оказалась вовлеченной в эту группу до такой степени, что я не мог справиться». Он продолжил эпиляцию воском. «Она пристрастилась к героину».
  
  Я уставился на Хауптли.
  
  «Через год после привыкания она умерла от передозировки». Он смотрел вдаль на Вегу Гранады. "Самостоятельное управление".
  
  «Мне очень жаль, - сказал я.
  
  «Нет смысла тратить свое горе в такой поздний срок», - сказал Хауптли резким звуком в сравнении с обычно приятным голосом.
  
  «Я сожалею об этой трате человеческой жизни», - сказал я, думая о том, что Хуана сказала за завтраком.
  
  Он пожал плечами. «В каком-то смысле я виню себя. Я уклонился от ответственности отца. Я сблизился с другими женщинами - не с одной, а со многими - и пренебрегал своей дочерью». Он задумался на мгновение. «И она терпела мое пренебрежение, реагируя так, как могла. Отвергнув себя точно так же, как я отверг ее».
  
  «Психолог может сказать вам другое», - предупредительно сказал я. «Самоанализ - опасная игра».
  
  «Я познакомился не только с женщинами. Я занимался этим бизнесом».
  
  «У каждого мужчины должна быть профессия», - сказал я.
  
  «Но не тот, который у меня был».
  
  Я наблюдал за ним, зная, что он собирался сказать.
  
  «Наркобизнес», - сказал он с горькой улыбкой. «Да. Я вполне вероятно снабдил себя героином, которым покончил с собой мой единственный ребенок. Как это соотносится с вашей моралью, герр Пибоди?»
  
  Я покачал головой.
  
  «Это плохо сочетается с моим. Я начал анализировать бизнес, которым я всегда был. Я начал думать о его влиянии на человечество. Мне не нравилось то, что я видел».
  
  Он выбрал другую лыжи и начал смазывать ее воском.
  
  «Я решил, что пора уйти из бизнеса и начать исправлять свои злодеяния за годы».
  
  Я ничего не мог сказать. Я ждал.
  
  «Они сказали мне, что случится, если я уйду из организации. Меня будут искать до концов света. И убивать». Он безрадостно улыбнулся. "Вы понимаете это?"
  
  «Да, синьор Корелли».
  
  «Энрико Корелли», - сказал он с полуулыбкой. «Рико Корелли, а ты Картер. Мне говорят, что Ник Картер лучший».
  
  Я кивнул. «Обычно. Не всегда. Но обычно».
  
  «Я говорю вам, это была административная проблема с самого начала. Простая встреча, не так ли? Встреча в снегу - разобраться со снегом!» Он засмеялся, показав крепкие зубы. «Шутка, мистер Картер! Шутка».
  
  «Да», - признал я.
  
  «Это казалось достаточно простым. Я покидаю Корсику на Лисистрате и встречаюсь с вами в Сьерра-Неваде».
  
  "Конечно."
  
  «С самого начала были проблемы. Капо узнали о моем замысле. Кто-то из моих близких догадался. Или подслушал. Мафиози заключили со мной контракт».
  
  «Комар».
  
  «Да. Чтобы предотвратить такой удар, я убедил своего старого коллегу Базиллио Ди Ванесси изобразить меня на моей яхте. И очень милая девушка, с которой я спал, пошла с ним, чтобы сделать характеристику настоящей».
  
  "Вы подставили своего собственного человека?" - мягко сказал я.
  
  «Не зная, что хит будет успешным, - сказал Корелли. «По сути, я сделал то, что вы говорите. Но я действительно не думал, что Москит заживет. Я надеялся, что встреча между Базилио и вами пройдет без сучка и задоринки и настоящая встреча между вами и мной может быть организована. "
  
  Я вздохнул.
  
  «Но это еще не все. Незадолго до того, как я покинул яхту в Валенсии, я обнаружил, что мой прекрасный шведский соловей замышляет избавиться от меня!»
  
  "Тина Бергсон?"
  
  «Да. Она хотела, чтобы я умер. Она сама заключила со мной контракт». Корелли сардонически улыбнулся.
  
  "Была ли причина?"
  
  «Мне было так же любопытно, как и вам, мистер Картер. Вы должны понять Тину немного яснее».
  
  Я прекрасно ее понял, но ничего не сказал.
  
  «Она нимфоманка, мистер Картер. Думаю, для вас это не удивительно. Но, возможно, причина, по которой она превратилась в такой фрейдистский символ, столь же интересна, как и факт ее навязчивой идеи».
  
  Я с любопытством посмотрел на него.
  
  "В пятнадцать лет ее изнасиловал шведский батрак. Она забеременела. Аборт прошел успешно, но развился сепсис. В пятнадцать лет ей сделали гистерэктомию. Это бесплодное, красивое, умное существо стало одержимо ее уничтожением. женственности, с ее неспособностью быть матерью. Поскольку она не была ни женщиной, ни мужчиной, она стала тем, чем должна стать - сверхчеловеком! С этой красотой и этим умом - уверяю вас, ее интеллект ограничен
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Эсс, мистер Картер! - она ​​решила, что возьмет на себя маленькую империю, хозяином которой я был ».
  
  «Сеть наркотиков», - сказал я.
  
  «Совершенно верно. Теперь я говорю о ее амбициях после того, как я решил разрушить эту цепочку и раскрыть ее самые сокровенные секреты Департаменту по борьбе с наркотиками Соединенных Штатов».
  
  Я кивнул. «И это была причина, по которой она наняла Парсона, чтобы убить тебя!»
  
  "Это верно. К счастью, я интерпретировал ее первую шокированную реакцию на мое решение разобрать цепь как подозрительную и держал глаза открытыми. Хотя она пообещала мне, что останется верна мне и будет сопровождать меня в Америку, я предположил, что она Я лежал. Я включил ее телефон - наша вилла на Корсике большая, и каждый из нас имеет большую свободу - и наконец услышал, как она заключает сделку с Барри Парсоном в Малаге.
  
  "Наиболее интересно."
  
  «Следующим моим шагом было направить моего собственного шпиона на Парсона. Я думаю, кстати, что вы найдете Парсона в файлах Интерпола как Даниэль Тюссо, покойный французского подполья. Он был десятилетним ребенком во время мировой войны. Двое, и выросли до шпионажа и убийств ».
  
  «Он мертв сейчас».
  
  «Я так и подозревал». Корелли пожал плечами. «Я слышал о вашем уходе с дискотеки с вашим знакомым из Малаги».
  
  Я улыбнулся. «От вас мало что ускользнет».
  
  «Хватит», - вздохнул Корелли. - Что ж, Елена Моралес внимательно следила за Парсоном, позволив ему забрать ее в баре в Торремолиносе. И именно она предупредила меня, что он пришел в Сол-и-Ньев, чтобы найти меня и убить. По этой причине я не встретил вас в Велете ».
  
  «Я это рассуждал».
  
  Корелли кивнул. Он закончил со своими лыжами. "Я надеялся, что, возможно, Тина может быть убита на яхте Лисистрата, если там что-нибудь случится, но, как вы знаете, она избежала серьезных травм. Хотя Капо хорошо спланировали казнь. Это означало, что я должен следить за погодой, чтобы ничего не случилось. только убийца Капо, но и для наемного убийцы Тины! Комар. И пастор. Так что я просто стал герром Хауптли, наняв нескольких безработных актеров в Валенсии, чтобы они сыграли роль моих предполагаемых подхалимов ».
  
  Я смеялся. «Вы очень находчивый человек, мистер Корелли».
  
  «Я прожил долгую жизнь из-за моей находчивости в очень опасной профессии». Он нахмурился. «Не профессия. Это оскверняет сам смысл профессии. В очень опасном рэкете. Хорошее слово. Суровый. Плоский. Неромантичный. Ракетный».
  
  Я кивнул.
  
  «Я с восхищением наблюдал за вами довольно долго». Корелли улыбнулся. «Я сразу понял, что ты убил Москита. И я предсказал, что ты убьешь и Парсона. Смерть Тины стала для меня неожиданностью. Я не думаю, что она покончила жизнь самоубийством, как говорят в Прадо Льяно. Но Я думаю, она, должно быть, потеряла контроль над этой машиной после того, как вполне возможно обнаружила, что Парсон мертв, и решила, что я знаю о ней все и убью ее ".
  
  Я сказал: «В этом случае она решила сбежать, прежде чем вы узнали, что она здесь».
  
  "Точно."
  
  «Она мертва. Вот и все, что с этим связано».
  
  Корелли кивнул. Он затянул хомуты на лыжах, подогнал к ним ботинки и надел зажимы. Он встал и согнул колени.
  
  Я начал одеваться.
  
  "Не хочешь покататься со мной?"
  
  "Красивый."
  
  Он ухмыльнулся. «Перед этим, Ник, я бы хотел, чтобы ты завладел этим».
  
  Я посмотрел вниз. Он протягивал конверт. На нем была выпуклость. Открыл конверт и увидел знакомый на вид рулон - микрофильм.
  
  «Это просто то, что вы думаете. Имена. Места. Даты. Все. На всем пути от Турции через Сицилию и Ривьеру до Мексики. Вы не можете пропустить ни вещи, ни человека, если будете следовать фактам. Я хочу эта цепь разрушена, поэтому ее уже нельзя будет собрать снова. Ради Беатрис ".
  
  Беатрис. Его дочь. И разве это не образ женственности Данте?
  
  «Хорошо, Корелли», - сказал я.
  
  Он хлопнул меня по спине. "Поехали!"
  
  * * *
  
  Он начал медленный траверс против линии падения, а затем пересек склон и устремился вниз к повороту на бегу. Затем он повернул обратно в красиво оформленной кристи и обошел груду камней.
  
  Я сунул микрофильм во внутренний карман лыжной куртки и побежал за ним. Снег был уложен в самый раз. Я чувствовал, как мои лыжи вгрызаются в порошок с хорошим упругим отскоком.
  
  Подо мной был Корелли, когда я двигался по изгибу скал. Он выполнил несколько поворотов, вошел в ведельн, а затем повернул на очень широкий траверс по пологому углу трассы.
  
  Я спустился за ним, сделав несколько поворотов и стряхнув изгибы своего тела. В конце забега, прямо на траверсе, я увидел третьего лыжника на альтернативном маршруте.
  
  Склоны были такими, что чередующиеся участки через определенные промежутки времени пересекались, что-то напоминало две проволоки, которые в определенных местах были неплотно скручены.
  
  Это был молодой человек в коричневой куртке. Он казался подростком; по крайней мере, у него было то жилистое, стройное телосложение. Независимо от возраста, он был отличным лыжником. Его лыжи впивались в снег, и он был мастером поворотов и дрифта.
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  владеть пробегом.
  
  На участке склона, где сходились две трассы, молодой лыжник врезался в бок и медленно спустился вниз серией плоских траверс. Когда я подошел к Корелли, он скрылся из виду за скалистым хребтом, разделявшим две трассы.
  
  «Прекрасная стая», - сказал я.
  
  Он кивнул.
  
  «Когда ты приедешь в Штаты, я отвезу тебя в Альту и Аспен. Тебе они понравятся!»
  
  Он посмеялся. "Я могу принять вас по этому поводу!"
  
  «Хорошая сделка», - сказал я. «Продолжай. Я пойду за тобой до следующей остановки».
  
  Он усмехнулся и двинулся в путь.
  
  Я пришел через несколько мгновений после него. Моя правая лыжа немного отставала, и я попытался скорректировать стойку для лучшего поклевки.
  
  Я двинулся по более крутому обрыву, замедляясь с помощью снегоочистителя, потому что перемычка между двумя выходами скал была слишком узкой для изящного маневрирования, а затем вышла на широкую поляну из снега и льда, которая выглядела как площадка для пикника для любого лыжника. Я увидел Корелли в дальнем конце.
  
  Я двинулся вниз, следуя за Корелли налево, и именно в этот момент я снова увидел мальчика.
  
  Он спустился быстрее нас двоих в альтернативном забеге и теперь приближался к полосам пересечения двух трасс в нижней части широкого покатого поля.
  
  На мгновение я остановился, врезавшись в снег на хоккейной остановке, и просто стоял там. Порошок был хорош. Снег внизу казался твердым. Но мне не понравился угол поля зрения. Я имею в виду, что он был крутым и почти плоским, но наверху был вогнутый уклон, который мне не совсем понравился.
  
  И все же Корелли без проблем шел по нему на полпути. Он ехал слева направо от меня, и пока я смотрел, он вошел в уклон и вернулся справа налево. Позади него я увидел молодого человека на другом забеге, приближающегося к хребту скалы, отделявшему наш бег от его.
  
  Я как раз собирался выехать, когда краем глаза уловил предупреждающую вспышку. Я снова поднял голову, прищурившись от яркого солнца. Мои глаза сыграли со мной злую шутку? Нет!
  
  Парень что-то держал в правой руке, а левой сжимал обе лыжные палки. Он держал какое-то оружие - Да! Это был ручной пистолет!
  
  Теперь ребенок остановился и присел на снегу. Теперь он был за скалами, и я не мог видеть, что он делал, но я инстинктивно знал, что он целится в Корелли, который летел от него на лыжах, не подозревая, что он был нацелен в прицел.
  
  "Хауптли!" Я закричала, используя его прикрытие, на случай, если меня обманули какой-то оптической иллюзией.
  
  Он быстро повернул голову, глядя на меня вверх по склону. Я махнул рукой в ​​сторону молодого человека. Корелли повернулся и ничего не увидел со своего угла. Я отчаянно замахал предупреждающе. Корелли понял, что что-то не так, и отреагировал. Он попытался сменить линию бега, но потерял равновесие и упал из-за неудачного лобового падения. Но он взял себя в руки и ударил себя по бедру, а затем начал скользить.
  
  Я запрыгнул на лыжи и ударил по палкам, стремясь вниз к скалам, за которыми сидел юноша. Я сунул обе лыжные палки под левую руку и достал люгер.
  
  Магнат появился из ниоткуда. Я смотрел на камни в поисках головы парня, но ничего не видел. Магнат взял меня на полпути между коленом и зажимом для лыж и швырнул меня лицом в снег, полностью оторвав одну лыжу, когда предохранительные ручки ослабли, и отправил ее по рыхлому полю. Я поскользнулся и, наконец, резко остановился. Другая лыжа лежала рядом со мной. Даже не помню, как он отрывался.
  
  Корелли выбрался из снега и теперь повернулся, чтобы посмотреть на камни.
  
  Раздался первый выстрел. Он промахнулся. Теперь я мог видеть, как юноша выходит из скал и движется вперед. Я нацелил «люгер» ему в голову и нажал на спусковой крючок. Слишком далеко вправо.
  
  Он быстро повернулся и увидел меня. Его кепка упала. Золотые волосы струились вокруг его горла.
  
  Это была Тина Бергсон!
  
  Я был так ошеломлен, что не мог думать.
  
  Но потом мой мозг без подсказки повторил всю историю.
  
  Тина!
  
  Это было не ее тело в красном «Ягуаре».
  
  Это должно быть Елены Моралес. Я видел это сейчас. Я видел, как Елена вошла в комнату Парсона и нашла труп Парсона там, где мы его оставили. И я увидел ее в комнате - там уже была Тина Бергсон! Тина пришла в Сол-и-Ньев, чтобы найти Парсона и направить его к Корелли, чтобы тот его убил. И она нашла Парсона мертвым - до того, как Елена вошла в комнату. Поэтому она позвонила в гостиную, чтобы привести Елену. И пришла Елена, направленная сообщением.
  
  Тина заставила Елену выйти на балкон и спуститься к красному «Ягуару», потому что теперь она знала, что Елена - это глаза и уши Корелли. Она посадила ее в «Ягуар» и убила. В повороте подковы, скрываясь из виду, она посадила Елену за руль, завела «Ягуар» в лыжных ботинках или чем-то тяжелом, удерживая педаль газа, и сама отпрыгнула.
  
  И сбежал в темноте, хотя я шел сразу за ней.
  
  И сейчас…
  
  Теперь она пришла убить Корелли и самой захватить наркосеть, как всегда.
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  айс хотел сделать!
  
  Я увидел, как Корелли снова поднялся и уставился на Тину. Тина снова выстрелила в меня. Я ответил ей огнем. Я был слишком далеко, чтобы сделать что-нибудь хорошее.
  
  Она посмотрела на меня, потом на Корелли и пошла пешком по снегу к Корелли. Он отчаянно пытался выбраться из снега и спуститься по склону. Как и многие мужчины, занимающиеся чрезвычайно опасными профессиями, он явно не любил носить оружие при себе.
  
  Она целенаправленно бросилась к нему в своих лыжных ботинках, высоко держа оружие.
  
  Снег вокруг магната сильно замерз. Я мог видеть, как он потрескивает от напряжения наверху склона, который образовывал округлый контур, наклоняющийся к низу поля.
  
  Я отодвинулся, направил «Люгер» в снег и выстрелил один, два, три раза. В воздухе эхом разнеслись выстрелы. Снег разлетелся во все стороны. Произошла раскалывающаяся трещина, и вся плита снега и льда начала таять - разделившись с верхней половиной магната, который меня посадил на землю.
  
  С самого начала он двигался быстро. Горка!
  
  Она предвидела его приближение, но не могла избежать этого. Она выстрелила в Корелли два раза, а затем побежала к нему, уклоняясь от снежной горки, но она поймала ее и унесла вниз. Я видел, как ее желтые волосы исчезли в этом материале.
  
  Затем снег скопился и начал рассыпаться о камни позвоночника, остановившись с грохотом и грохотом.
  
  Я собрал лыжи и медленно спустился к Корелли.
  
  Он лежал на боку, истекая кровью в снегу.
  
  Я подошел к нему. Его лицо побелело от боли, а глаза были расфокусированы. Он был в шоке.
  
  "Разрушьте цепь!" - прошептал он мне.
  
  Я поднял его голову из снега. «Я сделаю это, Рико».
  
  Я впервые назвал его по имени.
  
  Он откинулся назад с легкой улыбкой на губах.
  
  Шестнадцать
  
  Я закрыл его веки.
  
  Я помог Гражданской гвардии позаботиться о теле Корелли, а затем уехал на лыжах, когда несколько человек с лопатами начали копать для Тины Бергсон. Я отвел в сторону человека с фу-маньчжурскими усами и сообщил ему о печальном конце Барри Парсона.
  
  Под душем было приятно снять напряжение и напряжение, связанное с этим делом с Spanish Connection. Я вытерлась полотенцем в своей комнате перед тем, как одеться и постучать для Хуаны Риверы. Пришло время рассказать ей последнюю главу истории и начать с ней дорогу в Малагу.
  
  Я проверил свой «люгер» в наплечной кобуре, висевшей над спинкой кровати, и потянулся за халатом. Поскольку ноги у меня были сухие, я приклеил стилет и накинул плечами на прохладную махровую ткань. Зеркало в ванной было затемнено, но мне удалось причесаться. Я проверил еще раз и обнаружил, что серые пряди больше не появлялись после того, как я вытащил их за неделю до этого.
  
  Я знал, что в будущем увижу их больше, а не меньше.
  
  Мои чемоданы были упакованы - я сделал это перед тем, как залезть в душ, - и я подумал, надеть ли одежду, прежде чем позвонить Хуане, а потом подумал, какого черта, подошел к двери и постучал голыми костяшками пальцев.
  
  «Войдите», - услышал я ее приглушенный голос.
  
  "Вы готовы?"
  
  Ответа не было.
  
  Я открыл дверь и вошел.
  
  Дверь за мной закрылась, и я с удивлением обернулся и обнаружил Хуану в кресле напротив меня. Она была полностью обнажена, ее рот был обвязан платком, а руки были соединены за спиной и привязаны к стулу. Ее ноги были привязаны к ножкам стула. Она смотрела на меня немыми умоляющими глазами.
  
  Я потянулся к дверной ручке.
  
  "Нет, нет, Ник!" - мягко сказал голос.
  
  Шторы у окна замерцали, и из-за них вышла Тина Бергсон, держа в руке пистолет. Это казалось огромным - для нее. Это был Parsons Webley Mark IV. Она была одета в лыжную одежду - такую ​​же, в которой она была на склоне. Она была мокрая и холодная, но в остальном вполне себе. Ее глаза горели страстью безумия.
  
  «Привет, Ник», - сказала она с веселым смехом.
  
  «Тина», - сказал я.
  
  «Да. Я не погиб в той лавине, которую ты устроил».
  
  «Ясно».
  
  Я повернулся и еще раз взглянул на обнаженное тело Хуаны. Именно тогда я увидел ожоги от сигарет на ее обнаженной груди. Я вздрогнул. В Тине Бергсон были садомазохистские наклонности, возможно, лесбийские наклонности, которые привели к нимфомании.
  
  «Ты больна, Тина, - мягко сказал я. "Что хорошего в том, чтобы причинять боль таким людям, как Хуана?"
  
  Тина взорвалась. «Рико был дураком, пытаясь разорвать цепочку наркотиков! У него была лучшая в мире схема заработка - и он хотел от нее избавиться!»
  
  «Но это убило его дочь».
  
  Тина усмехнулась. «Эта дочь стала шлюхой, как и все женщины - каждый мужчина учился в том глупом колледже, в который она ходила».
  
  «Только в твоем воображении, Тина», - сказал я. «Тебе нужен психиатр».
  
  Она запрокинула голову и засмеялась. «Ты пуританин, Ник! Ты это знаешь? Пуританин!»
  
  Я подумал о наплечной кобуре, висящей на спинке кровати в моей комнате, и проклинал себя за то, что был глупым дураком. Я без него никуда не пойду. Все из-за глупой сентиментальной
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  5000 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  Интерес к Хуане Ривере я подвергнул смерти.
  
  «Дай мне микрофильм, Ник», - сказала Тина, отходя от занавесок, где она ждала меня. «Я видел тебя с Рико. Ты должен получить его. Отдай его мне, или я тебя убью».
  
  «Нет дела, Тина, - сказал я. «Если я отдам пленку, ты убьешь нас двоих и уйдешь».
  
  «Нет», - сказала Тина, ее глаза сияли. «Меня не волнует, что вы с этой сукой делаете. Вы можете уехать и полететь обратно в Штаты, мне все равно. Мне просто нужен микрофильм, и я вас отпущу».
  
  Я покачал головой. «Ни за что, детка».
  
  Ее глаза были яркими и голубыми, как ледяной лед. Я подумал о скандинавских фьордах и о ледяной корке. И я подумал об этом прекрасном теле под лыжной одеждой.
  
  Тина указала на Хуану тяжелым британским «Вебли». Я смотрел на нее с почти тошнотворным очарованием. Глаза Хуаны испуганно закатились. Я видел, как она дрожит. По ее щекам потекли слезы.
  
  «Ты чудовище», - спокойно сказал я. «Ты меня слышишь, Тина? Ты могла бы взять меня на себя, а не мучить Хуану. Что ты за бесчеловечное существо?»
  
  Тина пожала плечами. «Я убью ее на счет до трех, если ты не принесешь мне эти фильмы, Ник».
  
  «У меня нет фильма», - быстро сказал я. Неожиданно у меня появился план. Я хотел, чтобы она подумала, что я слишком много протестую.
  
  Ее глаза сузились. «Я видел тебя с Рико. Ты, должно быть, получил от него фильм. Ему нужна была одна встреча с тобой наедине. Вот и все. И он его получил. Он, должно быть, дал его тебе. Один, Ник».
  
  Я вспотел. «Тина, послушай меня! Он отправил микрофильм по почте. Он отправил его в Вашингтон».
  
  "Рико не стал бы доверять почте!" фыркнула Тина. «Я знаю его лучше, чем это. Придумай получше, Ник. Два».
  
  "Тина, это правда!" Я импульсивно двинулся к ней. «А теперь положи пистолет и вытащи Хуану из стула!»
  
  Тина повернулась ко мне. Дуло тяжелого пистолета было направлено мне в грудь. «Это Webley.455 Ник», - резко сказала она, скривившись. «Он такой же мощный, как Frontier Colt. Не заставляй меня разрывать тебя на куски. На таком коротком расстоянии от твоей груди и сердца не останется ничего. Мне пришлось бы рыться в твоих вещах, чтобы найти фильм. И мне слишком нравится твое большое твердое тело, чтобы его уничтожить. Отдай его мне, Ник. Фильм! "
  
  Хуана плакала.
  
  Я немного пошевелился.
  
  "Нет!" - крикнула Тина, затем направила пистолет к голове Хуаны, дуло всего в нескольких дюймах от ее волос. «Дай мне этот фильм, Ник. Или она умрет!»
  
  Я смотрел на нее в отчаянии.
  
  «Я сказала один и два, Ник! Теперь - вот последний момент…» Она вздохнула.
  
  "Погоди!" Я плакал. "Это в другой комнате!"
  
  «Я не верю в это», - сказала Тина с легкой усмешкой. «Нет. Ты несешь это на себе. Такая ценная вещь».
  
  Мое лицо упало. "Как ты можешь быть так уверен?"
  
  Она улыбнулась. "Я знаю! Вот и все. Я знаю!" Она двинулась ко мне. "Дай это мне!"
  
  Я полез в карман своего махрового халата. "Тина…"
  
  "Медленный!"
  
  Она подняла тяжелую морду и нацелила мне на шею.
  
  Я отошла. «Это - в моем кармане».
  
  Она смотрела на меня, ее глаза были зажаты, ее разум работал быстро.
  
  «Тогда сними свой халат и передай мне. Медленно».
  
  Я развязал пояс, яростно думая. Пленки в кармане, конечно, не было. Еще…
  
  "Выкл!" - огрызнулась она.
  
  Она была слишком далеко, чтобы схватить ее за мантию, как я сначала надеялся. Я скинул его с плеча и снял с тела. Я стоял там голый и незащищенный. Если бы только она была поближе, я бы стряхнул халат, вырвал Уэбли из ее руки и ...
  
  "Брось это на кровать!"
  
  Я вздохнул.
  
  Она двинулась к нему, приставив пистолет к моей груди и сердцу. Левой рукой она порылась в одном кармане. Пусто. А потом другой. Пусто.
  
  "Лжец!" она закричала. «Где это? Где это?»
  
  Я видел, как ее глаза горели синим пламенем, когда она смотрела на меня, бегая взглядом вверх и вниз по моему телу и по моим ногам. Я слегка пошевелил ногой, вздрагивая и стараясь не дать ей увидеть липкую ленту в том месте, где она проходила с тыльной стороны моей лодыжки.
  
  Я невольно перевел взгляд на правую ногу. Она заметила, как пропал мой взгляд, и ее глаза сузились в задумчивости. Она посмотрела более внимательно на мою ступню, затем на мою ногу, и она увидела крошечный кусочек липкой ленты, проходящий с тыльной стороны моей лодыжки.
  
  "Вот оно!" - огрызнулась она. «Прикрепите к лодыжке! Принеси, Ник. Принеси и…»
  
  "Тина, клянусь тебе!"
  
  "Вы хотите, чтобы я убил вас и снял эту пленку с себя?"
  
  Я знал, что она это сделает.
  
  Чувствуя себя обнаженным и уязвимым, я наклонился и потянулся за правую лодыжку. Когда я надевал его, изолента была ослаблена из-за влаги под душем, и я тут же сняла шпильку.
  
  "Быстрый!" Она позвала меня, наклонившись надо мной и протянув левую руку, чтобы взять ее у меня.
  
  Я вытащил стилет и подошел к ней, протягивая левую руку, как будто она держала микрофильм. Ее глаза метнулись на мой сжатый кулак, и она рефлекторно потянулась.
  
  Я толкнул ее кулаком. Она позволила пальцам коснуться его. Я схватил ее за запястье. В с
  
  
  
  
  
  Виды перевода
  
  Перевод текстов
  
  Исходный текст
  
  1507 / 5000
  
  Результаты перевода
  
  В какой-то момент я направил правую руку к ее телу и воткнул стилет ей в шею прямо под ухом.
  
  Она с булькающим криком выстрелила из «Уэбли».
  
  Пуля пробила стену отеля, пробившись на другую сторону.
  
  Моя грудь горела от огня взрывающегося пороха.
  
  Я отступил.
  
  Она упала, и артериальная кровь хлынула из ее тела на золотистую кожу.
  
  Какая трата.
  
  Какая адская трата.
  
  Вздрогнув, я встал, поднял ее тело и отнес к кровати.
  
  Однажды она открыла глаза.
  
  «Ник», - прошептала она и забавно улыбнулась. "Я никогда не доживу до семидесяти семи, не так ли?"
  
  «Вы выбрали не ту профессию», - сказал я.
  
  Она обмякла.
  
  Я обратился к Хуане, пытаясь ее утешить, отвязав ее от стула, а затем потащил к шкафу, где она переоделась. Затем я пошел в свою комнату и забрался в свою.
  
  Я пошел обратно. Я держал свой Rolleiflex сейчас, выглядя именно так, как я должен был выглядеть в моей обложке. Дорогой старый Ястреб.
  
  На самом деле, я был счастлив одеться. Когда ты одет, всегда легче говорить о повседневных вещах.
  
  "Где этот микрофильм?" - спросила меня Хуана.
  
  Я поднял Rolleiflex. «Здесь», - сказал я. «Хороший оператор всегда носит свой фильм в фотоаппарате».
  
  Она показала мне язык.
  
  Я заснял это на пленку. В конце концов, я был одним из лучших фотографов Среднего Запада, не так ли? И Хуане не нужно было знать, что у меня в кармане брюк лежит микрофильм, как пачка сигарет или брелок, не так ли?
  
  
  
  
  
  Заговор Головы Смерти
  
  
  
  Заговор Головы Смерти
  
  Пролог
  
  Остров Мумура был похож на крошечный зеленый драгоценный камень в темно-синем бархате южной части Тихого океана. Спрятанный в углу архипелага Туамоту, Мумура был одним из немногих полинезийских островов, не подвергшихся влиянию миссионеров и цивилизации. Народ Мумуран по-прежнему оставался свободным в полном смысле этого слова. Никто не надевал им на ноги тесную обувь и не прикрывал прекрасные коричневые груди своих женщин. Всего их около пятисот человек, они не подозревали о рае, которым был их остров, потому что они не знали ничего другого.
  
  Почти все население теперь ждало на золотом пляже, когда моторный катер прорезал пологие буруны к их берегу. В носовой части этого иностранного корабля стоял Ату, высокий и прямой, не боявшийся скорости корабля или рева двигателя, как и положено вождю.
  
  Когда катер остановился в нескольких ярдах от берега, мужчины побежали к своему начальнику, а женщины остались на берегу, возбужденно смеясь между собой и предупреждая детей, чтобы они не мешали.
  
  Выйдя из лодки, Ату взял у члена экипажа большой чемодан и вошел в воду, высоко подняв его, чтобы он оставался сухим. Лодка с ревом ожила и помчалась обратно к белой яхте, которая легко мчалась в полумиле.
  
  Ату зашагал по пляжу, гордо неся перед собой чемодан. Он положил его на камень, который его предки использовали в качестве жертвенного алтаря, но теперь он стал трибуной.
  
  Вокруг столпились мумуранцы. Музыкальный ритм их языка рос от волнения.
  
  Ату поднял руку, призывая к тишине, и сразу же единственным звуком, который можно было услышать, был вздох вечернего бриза в ладонях. Седовласый вождь нежно улыбнулся своим людям и наклонился, чтобы расстегнуть замки чемодана, как ему показали белые люди на большой лодке.
  
  Он провел рукой по глянцевому коричневому материалу чемодана. Он никогда не касался ничего подобного, и Ату с изумлением ласкал это. Затем, видя нетерпение своих людей, он схватился за крышку с двух сторон и поднял ее.
  
  Он выносил сокровища по одному, позволяя людям наслаждаться каждым из них. Кусок ткани, невероятно гибкой и усеянной цветными спиралями, не похожими ни на один цветок в Полинезии. Ожерелья, нанизанные изумительными камнями, отражали солнечный свет и превращали его в радугу. Маленькие продолговатые пакеты с обернутыми бумагой полосками, которые были сладкими на вкус. Ату сунул одну в рот и начал жевать, чтобы продемонстрировать то, что ему показали белые люди. Он раздал остальные полоски, видя, что их достало как можно больше детей. Чудеса продолжали исходить из чемодана. Были вещи, которые подпрыгивали, вещи, которые блестели, вещи, которые издавали звуки. Каждое новое сокровище вызывало в толпе радостный ропот.
  
  Этот день наверняка запомнится на Мумуре.
  
  На борту яхты, теперь уже отходящей от Мумуры, двое мужчин стояли у перил, наблюдая в бинокль за удаляющимся островом. Один был тяжелым, похожим на медведя, с клубком черных волос, которые нужно было мыть. Другой был выше и худой, как кнут, с серебристыми волосами, зачесанными назад с высокого гладкого лба. Хотя мужчины были в штатском, в их манере держаться было что-то военное. Позади более высокого человека сидели огромная немецкая овчарка и мускулистый черный доберман, глядя на мир с ненавистью.
  
  Федор Городин, более тяжелый сказал. «Почему бы нам не покончить с этим, Антон? К настоящему времени мы должны быть достаточно далеко от острова. Его голос был резким рычанием, которое увеличивало его сходство с медведем.
  
  Седовласый Антон Жизов опустил очки и медленно кивнул. Его крошечные темные глаза были скрыты глубокими глазницами под прямыми черными бровями. «Да, я думаю, время пришло».
  
  Жизов повернулся к третьему мужчине, который беспокойно расхаживал по палубе позади них. «Что скажешь, Варнов? Вы готовы?"
  
  Варнов был худощавым мужчиной с сутулыми узкими плечами, из-за которых он казался даже меньше, чем он был на самом деле. У него была бледная нездоровая кожа человека, который редко выходит на улицу.
  
  «Да, да, я готов», - отрезал Варнов. «Я был готов за последние двадцать минут».
  
  «Чрезмерная поспешность может стоить очень дорого, - мягко сказал Жизов. Теперь в лучах заходящего солнца он должен выглядеть довольно красиво ». Он повернулся к молодому человеку в форме моряка. «Борис, скажи капитану, чтобы он держал нас, я хочу сфотографироваться».
  
  Молодой человек насторожился. "Да сэр." Он начал двигаться к мостику, но заколебался. "Сэр?"
  
  «Что такое, Борис?» - нетерпеливо спросил Жизов.
  
  «Люди на острове. Успеют ли они эвакуироваться? »
  
  "Люди? Вы имеете в виду этих коричневокожих дикарей?
  
  «Д-да, сэр. Они казались вполне безобидными.
  
  Городин резко выскочил из-под перил, мышцы его огромных плеч сжались. «О чем ты хныкаешь, мальчик? Вам был отдан приказ! »
  
  Жизов поднял наманикюренную руку. «Борис молод, Федор. Он сохраняет нотку гуманнизма,
  
  
  
  что не всегда плохо ».
  
  Он повернулся к молодому моряку. «Если мы хотим достичь наших целей, Борис, необходимо пожертвовать некоторыми жизнями. Как вы знаете, благодаря изменениям, которые мы внесем, условия для всех народов мира будут значительно улучшены, поэтому эти простые туземцы отдали свои жизни на благо человечества. Ты понимаешь, мой мальчик?
  
  «Да, сэр», - ответил Борис, хотя в его глазах еще скрывалось сомнение. Он двинулся вперед к мостику.
  
  «Не знаю, зачем вы этому пытаетесь что-то объяснять, - прорычал Городин. «Приказ нужно выполнять немедленно. Так нас с тобой учили »
  
  «Мы должны признать, что времена меняются», - сказал Жизов. «Когда мы будем у власти, нам понадобятся такие яркие молодые люди, как Борис. Было бы неразумно отталкивать его сейчас ».
  
  Шаг двигателей изменился, и яхта притормозила. При небольшом сдвиге в равновесии две собаки зарычали, сбитые с ног из-за неустойчивой опоры. Жизов выхватил конец их двойного поводка, перевязанный петлей через поручень, и хлестнул обеих собак по морде. Они прижались к переборке каюты, черные губы оторвались от сильных белых зубов в беззвучном рычании.
  
  «Я не знаю, почему эти собаки не разрывают вас, как вы с ними обращаетесь», - сказал Городин.
  
  Жизов коротко лающе рассмеялся. «Страх - единственное, что понимают эти звери. Они убили бы за меня по команде, потому что знали, что у меня есть сила убить их. Тебе стоит больше узнать о психологии, Федор. С таким молодым человеком, как Борис, нужно набраться терпения. С этими милыми дьяволами работает только жестокость ». Он снова протянул кожаный шнур по мордам собак. Они не издавали ни звука.
  
  «Если вы закончите играть со своими домашними животными, - сказал Варнов с сильным сарказмом, - я продолжу демонстрацию».
  
  "Во всех смыслах. Посмотрим, все ли время и деньги, которые мы вложили в вас, принесут дивиденды ».
  
  Варнов сунул руку в карман и вытащил черный кожаный футляр. Из него он взял тонкий металлический цилиндр длиной шесть дюймов, заостренный на одном конце. «Это электронный стилус, - пояснил он. «Этим я управляю спусковым механизмом, запутанным набором настроек, которые знаю только я»
  
  «Нужны ли нам все эти разговоры?» - пожаловался Городин. «Давай посмотрим, что происходит».
  
  «Потерпи, Федор, - сказал Жизов. «Это важный момент мистера Варнова. Мы должны позволить ему насладиться им в полной мере. В конце концов, если его проект потерпит неудачу, то, что останется от его жизни, будет самым неприятным». «Он не потерпит неудачу, - быстро сказал Варнов. «Вы должны помнить, что это одно из моих менее разрушительных устройств. Тем не менее, этого будет более чем достаточно для острова размером с Мумура ». Держа в руке электронный стилус, он начал расстегивать рубашку. «Прелесть в том, что даже компетентные таможенные инспекторы никогда бы не нашли бомбу в этом чемодане, потому что там бомбы нет».
  
  - Мы все это знаем, - нетерпеливо вмешался Городин. Варнов продолжал, как будто его никто не отвлекал. «Среди безделушек нет бомбы, потому что сам чемодан - это бомба. Мягкий, податливый, поддающийся обработке любой формы, окончательное продолжение принципа пластической взрывчатки - расщепляющийся ядерный пластик. Детонирующее устройство миниатюрно выполнено в металлической защелке. А вот и спусковой механизм ». Теперь, когда его грудь была обнажена, Варнов вонзился кончиками пальцев в то, что, казалось, было зажившим вертикальным шрамом на левой стороне груди.
  
  Большой Федор Городин вздрогнул и отвернулся. «Ух, мне не терпится смотреть, как он это делает», - коротко рассмеялся Варнов. «Вы без сожаления наблюдаете, как несколько сотен человек умирают на расстоянии. И все же вы терпеть не можете смотреть на мужчину, открывающего лоскут собственной кожи ". Взявшись за край шрама кончиками пальцев, он осторожно потянул наружу. Со всасывающим звуком плоть отделилась от его груди, обнажив карман, в котором находился круглый металлический предмет размером с серебряный доллар. Сотня крошечных контактных точек размером не больше булавочной головки покрывала его.
  
  Варнов слегка прикоснулся стилусом к краю диска. «Ключ доступа, я называю его Для меня ключом к богатству и мести, для вас ключом к власти».
  
  «А для тех, кто стоит на нашем пути, - добавил Жизов, - ключ к забвению». «Совершенно верно, - сказал Варнов. Он начал касаться кончиком иглы нескольких точек на спусковом диске. «Не нужно запоминать порядок контактов», - сказал он Жизову. «Он автоматически меняется после каждого завершенного сигнала. Мужчине нужно прикрыться ».
  
  Жизов тонко ему улыбнулся. «Я восхищаюсь тщательностью вашей самозащиты. Было приятно подключить пароль к кардиостимулятору ».
  
  «Да, я так и думал», - согласился Варнов. «Если по какой-либо причине мое сердце перестанет биться, ключ доступа запрограммирован так, чтобы сигнализировать о взрыве всех существующих ядерных пластиковых бомб. Как только мы начнем бизнес и все условия нашего соглашения будут выполнены, я, конечно же, отключу пароль от своего сердцебиения ».
  
  "Конечно"
  
  
  
  
  - сказал Жизов.
  
  Варнов завершил манипуляции со стилусом и разгладил кожный лоскут. "Там. Это сделано."
  
  Трое мужчин уставились на остров на горизонте. Городин медленно повернул массивную голову.
  
  «Ничего не произошло, Варноу, - сказал он, - твоя бомба не работает».
  
  «Просто продолжай смотреть», - сказал ему Варнов. «Между вводом ключа доступа и выводом детонатора на бомбе существует автоматическая задержка в тридцать секунд. Это даст мне время, если когда-нибудь понадобится, подать сигнал снятия.
  
  «Мудрая предосторожность». Жизов утвердил. «Но на этот раз такая отсрочка не понадобится».
  
  Варнов наблюдал, как секундная стрелка завершила полукруг на циферблате его наручных часов. Он вслух отсчитал последнюю секунду. «Пять, четыре, три, два, один».
  
  Сначала это было второе солнце, восходящее, как и другое заходящее. Его желто-оранжевый огненный шар рос, как огромный мгновенный рак, пока черный дым и белый пар скрывали остров Мумура. Ударная волна пронеслась по воде к яхте, которую можно было увидеть как десятифутовый бурун, уносящийся прочь от места катастрофы. Волна ударила в корму, захлестнув судно и его пассажиров. В то же время звук ударил их. Продолжительный грохочущий рев, подобный грому, усилился в тысячу раз.
  
  Антон Жизов повернулся к товарищам с тонкогубой торжествующей улыбкой. «Думаю, мы видели достаточно. Пойдем внутрь и вытеремся, пока я приказываю капитану тронуться.
  
  Две собаки съежились, упав животом на палубу, их глаза расширились от ужаса, когда огненный шар, теперь тускло-красный, поднялся в небо на черной дымовой колонне. Жизов дернул поводок, крепко застегнув удушающие ошейники, и наполовину потащил животных за собой, направляясь к каюте.
  
  Издалека яхта клубный столб дыма казался неистовой красотой. На острове Мумура, теперь почерневшем и засохшем, не было больше красоты. Только порыв ветра втянул, чтобы заполнить пустоту, где кипящее пламя поглотило кислород. В остальном была тишина. И смерть.
  
  Один
  
  Ядерный взрыв начал сказываться на моей жизни через две недели после огненной смерти Мумуры и ее людей. Это случилось в самый интимный момент.
  
  Ее звали Иоланда. У нее были прямые иссиня-черные волосы и кремовая кожа. Я встретил ее ранее вечером в небольшом клубе фламенко недалеко от Бродвея. Она танцевала там, в обтягивающем красном бархатном платье, которое подчеркивало ее красивую грудь и тонкую талию и расширялось вокруг длинных ног танцовщицы. Она бросила на меня долгий, вызывающий взгляд, когда остановилась в своем танце перед моим столом. Это было приглашение и вызов. Это был взгляд, который задавал вопрос, который я не мог игнорировать.
  
  Теперь, когда она растянулась на моей кровати, у нее была только гордая улыбка. Она хотела, чтобы я восхищался ее обнаженным телом, и я ее не разочаровал.
  
  «Пойдем, Ник, - сказала она, - избавься от одежды сейчас и пойди со мной».
  
  Я снял рубашку, усмехнулся и сделал еще один глоток своего Реми-Мартина.
  
  Иоланда пробежалась глазами по моей обнаженной груди и по моему телу. «Пойдем, - властно сказала она, - я хочу тебя сейчас».
  
  Я немного расширил ухмылку. «Забавная вещь обо мне. Я плохо реагирую на заказы в собственной спальне. Нам придется договориться о том, кто здесь главный ».
  
  Она села в постели, испанские глаза сверкали, карминные губы приоткрылись, чтобы что-то сказать. Я быстро подошел к кровати и заглушил ее протест своим ртом. Сначала она напряглась и схватила мои обнаженные плечи, как будто хотела оттолкнуть меня. Я скользнул руками по ее бархатистым бокам, размяя податливую плоть там, где начиналась выпуклость ее груди.
  
  Она ахнула под моим ртом, и ее язык метнулся вперед, сначала неуверенно, затем с большим нетерпением. Ее руки переместились к моей спине, и я почувствовал укус ее ногтей, когда ее пальцы скользили по моему телу. Ее пытливые руки скользнули за пояс моих брюк, ища, ища.
  
  Внезапно она оторвала свой рот от моего. Она тяжело дышала, и ее кожа светилась румянцем желания. Она нашла пряжку моего ремня и расстегнула ее слегка дрожащими руками. Я встал и закончил работу за нее, вернувшись лежать голый рядом с ней. Я поцеловал ее открытый рот, просунув язык сквозь ее острые зубы. Она схватила его губами и посасывала, двигая своим ртом назад и вперед по моему языку в чувственном обещании грядущих наслаждений.
  
  Я осторожно отстранилась, поцеловав ее округлый подбородок, а затем двинулась к впадине ее горла. Иоланда резко задержала дыхание, когда мой язык скользнул по щели между ее грудями.
  
  Я поднял свое лицо над ней, и она обхватила свои груди своими длинными пальцами, предлагая их мне. Соски стояли вертикальными, влажными розами на фоне темно-коричневых ореолов. Когда я наклонился, чтобы взять подношение, из маленькой комнаты рядом с моей гостиной, которую я использую как кабинет, раздался настойчивый писк.
  
  «О, Ник, пожалуйста, не останавливайся», - выдохнула Иоланда, когда я заколебалась.
  
  «Дорогая, - сказал я, - есть только одна вещь в мире, которая может заставить меня покинуть тебя за один раз.
  
  
  
  
  Кляни это, и тот звук, который ты слышишь, и есть он.
  
  Я спустил ноги с кровати и зашагал из спальни в свой кабинет. На столе красный телефонный аппарат продолжал свой пронзительный вызов. Помимо меня, только у одного человека был номер этого телефона - Дэвид Хок, директор и начальник оперативного отдела AX, Специальное разведывательное управление США. Электронный скремблирующий сигнал не позволял никому подключиться к линии. Я взял трубку и заговорил в мундштук, в результате чего мой голос в комнате был неслышен.
  
  «У вас талант выбирать наиболее неудобное время для звонка», - сказал я.
  
  Голос Хоука ответил знакомым сухим звучанием Новой Англии. «Леди придется подождать, Ник, кем бы она ни была. Это срочно ».
  
  «Я так и думал», - сказал я, игнорируя его точное предположение о том, чем я был занят.
  
  «В Тихом океане произошел ядерный взрыв. Небольшой остров под названием Мумура в группе Туамоту ».
  
  "Вы имеете в виду, что кто-то снова начал тестирование?" Я спросил.
  
  «Это не было испытанием. Остров был разрушен вместе с несколькими сотнями полинезийцев, которые там жили ».
  
  «Как давно это произошло?»
  
  "Две недели."
  
  "Я ничего об этом не слышал"
  
  "Я знаю. Действует полное отключение новостей. Об этом, конечно, знают все большие страны. У всех нас есть системы обнаружения радиации, которые позволят определить местонахождение ядерного взрыва в любой точке мира. Но ни одна из стран, обладающих ядерным потенциалом, не признается, что ничего об этом знает ».
  
  "Кто-то врет?"
  
  «Трудно сказать наверняка, но я так не думаю. Сегодня утром наше правительство получило требование выкупа от людей, которые утверждали, что взорвали Мумуру ».
  
  "Вы имеете в виду, что они просят денег?"
  
  «Гораздо больше. То, что они просят, равносильно безоговорочной капитуляции всех вооруженных сил США и передаче нашего правительства в их руки ».
  
  "Может ли сообщение исходить от чудака?"
  
  «Мы были уверены, что это подлинное. У них есть факты о взрыве Мумуры, которые могли знать только виновные ».
  
  «Они обязательно просят высокую цену. Что, если мы им откажемся? »
  
  «Согласно сообщению, наши крупнейшие города будут взорваны, как Мумура. Нью-Йорк будет первым, а после этого один из наших городов будет разрушаться каждые две недели, пока мы не сдадимся перед их требованиями или ничего не останется ». "А где я вписываюсь?"
  
  «Президент хочет приложить все усилия для этого, но мы не можем позволить себе хорошо заметную операцию. У нас есть полная поддержка Объединенного разведывательного комитета, но сама работа ложится на AX. А ты мужчина, Ник.
  
  «Когда вы хотите, чтобы я был в Вашингтоне?»
  
  «Как скоро ты сможешь это сделать?»
  
  Впервые я увидел, что Иоланда стоит в дверях и смотрит на меня. Она все еще была обнажена. Одна рука упиралась в дверной косяк, а ее длинные ноги были слегка расставлены. В ее испанских глазах загорелось желание.
  
  Я сказал в телефон: «Я могу сразу уйти, если я тебе понадоблюсь, но разве что завтра утром?»
  
  Вздох Хоука отчетливо прозвучал по проволоке. - В любом случае, я полагаю, мы ничего не сможем сделать сегодня вечером. Продолжайте развлекать вашу даму, но постарайтесь сэкономить немного сил. Я хочу, чтобы ты был здесь и утром первым делом насторожился. Здесь есть фактор времени, и утренний брифинг будет решающим.
  
  «Я буду там», - сказал я и повесил трубку.
  
  Глаза Иоланды скользили по моему телу, задерживаясь, когда они натолкнулись на центр ее интереса.
  
  «Слава богу, - сказала она. «На мгновение мне показалось, что я потеряла ваше внимание».
  
  «Ни единого шанса», - заверила я ее. Я быстро двинулся вперед и взял ее на руки. Это была большая девочка - широкоплечая и высокая, с широкими, твердыми бедрами, и она не привыкла, чтобы мужчина поднимал ее в воздух. Я отнес ее в спальню и уложил на простыни.
  
  «О, Ник, - выдохнула она, - пожалуйста, не оставляй меня снова в таком состоянии».
  
  «Не сегодня вечером, - пообещал я ей. Затем я наклонился вперед и продолжил действие с того места, где мы остановились.
  
  Вторая глава
  
  Когда я вышел из 747-го в международном аэропорту Даллеса, меня встретил молчаливый молодой человек, который затащил меня в ожидавший меня лимузин. Он аккуратно маневрировал в утреннем пробке и наконец остановился перед ничем не примечательным зданием на Du Pont Circle.
  
  Я узнал мужчину, который вышел из двери, когда вошел. Он был главным советником президента по национальной безопасности. Он не улыбался. Люди в вестибюле - продавец журналов, просматривающие посетителей, охранник у лифта - казались вполне обычными, если не смотреть им в глаза. Затем вы увидели жесткий, серьезный анализ, который проявляется в глазах дежурных правительственных агентов. В штаб-квартире AX действовала полная безопасность.
  
  Я представил свои учетные данные три раза, мое лицо было отсканировано с помощью телекомпьютера, а отпечаток ладони подтвержден электронным датчиком. Наконец, электронные и человеческие сторожевые псы убедились, что я действительно был Ником Картером, агентом AX N3, рейтингом Киллмастера, , и мне разрешили увидеться с Дэвидом Хоуком. Он сидел в своем потрепанном кожаном кресле и жевал одну из длинных сигар, которые почти никогда не зажигал.
  
  Его стально-голубые глаза не выдавали никаких эмоций, когда он кивнул мне в кресло напротив себя.
  
  
  
  
  «Я не могу понять, - сказал он, - как ты продолжаешь выглядеть таким чудовищно здоровым, учитывая развратную жизнь, которую ты ведешь между заданиями».
  
  Я ухмыльнулся старику, который сидел прямо, как шомпол, больше походивший на мужчину лет пятидесяти, чем семидесяти. «Секрет в том, чтобы всегда мыслить чисто», - сказал я ему.
  
  «Конечно, - сказал он. Одна сторона его рта слегка изогнулась, что было самым близким к улыбке, которая когда-либо появлялась на его кожаном лице из Новой Англии. Потом он стал серьезно серьезным. «Ник, у нас большие проблемы».
  
  "Ну, это похоже. Вы сказали, что вчера мы получили сообщение ».
  
  "Это правильно. Этот человек утверждает, что он и его люди несут ответственность за взрыв в Мумуре, и они готовы уничтожить наши города один за другим ».
  
  "Кто человек?" Я спросил.
  
  «Антон Жизов. Полагаю, вы знаете это имя ».
  
  "Конечно. Человек номер два в российском военном командовании. Я думал, вы сказали, что ни одна из великих держав не замешана.
  
  «Советы отрицают какую-либо ответственность за Жизова. Как вы знаете, он был лидером воинствующих сторонников жесткой линии в Кремле. Он все больше недоволен растущей разрядкой между нашими странами. Похоже, он выбрался сам. Он взял с собой полковника Красной Армии Городина и некоторых из военно-морских сил, которые не верили в мирное сосуществование. Им также, кажется, сошло с рук похитить большой запас российского золота ».
  
  «И Жизов думает, что с помощью небольшого количества ядерного оружия они могут победить США?»
  
  «По мнению наших экспертов, он рассчитывает, что, как только он подтолкнет нас к переговорам или взорвет несколько наших городов, советское правительство изменит свою политику и поддержит его».
  
  «Как вы думаете, русские так поступят?»
  
  «Я даже не хочу строить догадки, - сказал Хоук. «Наша единственная забота сейчас - остановить Жизова. Президент дал понять, что о сдаче не будет. Если Жизов говорит правду - а мы должны предположить, что это так, - его бомбы уже заложены в ряде американских городов ».
  
  «Вы сказали, что Нью-Йорк - первая цель. Жизов дал нам срок? »
  
  "Десять дней." Глаза Хоука метнулись к открытой странице настольного календаря. «У нас осталось девять дней».
  
  «Тогда чем раньше я начну, тем лучше. У нас есть какие-нибудь зацепки? »
  
  "Только одна. Агент в Лос-Анджелесе, работающий с Комиссией по атомной энергии, увидел секретные данные о взрыве Мумуры и сообщение Жизова и связался с нами всего несколько часов назад. Агент говорит, что у нее есть ценная информация, и просит прислать мужчину, чтобы она могла доставить ее лично ».
  
  «Простите, - перебил я, - вы сказали, что она?»
  
  Хоук крепко прикусил сигару и нахмурился, но я заметил искорку в его глазах. «Я не знаю, как ты попадаешь в такие дела, Ник, но да, агент - женщина. Очень привлекательная, если верить изображению в ее досье ».
  
  Он протянул через стол черно-белую фотографию размером восемь на десять.
  
  Лицо, которое смотрело на меня, было с высокими скулами, большими широко расставленными светлыми глазами и ртом с легким юмором, обрамленным густыми светлыми волосами, которые свободно ниспадали ей на плечи. Я перевернул фотографию, чтобы проверить статистику естественного движения населения. Рона Фольстедт, 26 лет, рост 5 футов 7 дюймов, вес 115 фунтов.
  
  Я вернул фотографию Хоуку.
  
  Он сказал: «Если бы мне повезло, как вам, я бы заработал состояние на ипподроме и ушел на пенсию через две недели».
  
  Я усмехнулся. «Как я уже говорил, я всем обязан чистым мыслям. Вы хотите, чтобы я сразу начал? "
  
  «Вам забронирован на час дня. полет на побережье. Прежде чем уйти, загляните в спецэффекты. Стюарт хочет показать тебе несколько новых игрушек.
  
  Как обычно, Стюарт привередлив и скрупулезно демонстрировал мне свои последние разработки, но, поскольку его «игрушки» не раз спасали мне жизнь, я позволил ему представить их по-своему ».
  
  «Вы увидите небольшой огонь, горящий за стеклянной перегородкой», - сказал Стюарт вместо приветствия.
  
  «На этот раз ты сделал это, Стюарт, - сказал я. "Вы изобрели огонь!"
  
  Он проигнорировал мое замечание и продолжил. «Эти круглые белые таблетки, которые я держу в руке, являются усовершенствованием наших привычных дымовых гранул. Я продемонстрирую ». Он просунул одну руку через резиновый уплотнитель в перегородке, похожий на рот, и бросил одну из гранул в огонь, быстро убрав руку.
  
  Раздался мягкий хлопок, и небольшую запертую комнату наполнила голубая дымка.
  
  "Это оно?" - спросил я немного разочарованно.
  
  «Как видите, - сказал Стюарт, как будто я ничего не сказал, - дым кажется очень тонким, едва окрашивает воздух и, очевидно, не мешает видению или действиям. Однако я бы хотел, чтобы вы понюхали немного.
  
  Отвернув лицо, Стюарт большими пальцами разжал резиновую кромку печати. Выходящий дым был слишком разреженным, чтобы его можно было увидеть, но я пошел дальше и сделал минимальный вдох. Мгновенно я закашлялся и чихал. Слезы застилали мне глаза, а слизистая оболочка носа и трахеи, казалось, горела. Примерно через пятнадцать секунд после того, как Стюарт закрыл крышку, симптомы исчезли, и я
  
  
  
  
  смог дышать и снова видеть.
  
  «Сильный материал», - сказал я, заметив, что Стюарт, похоже, немного самодовольно из-за моего дискомфорта.
  
  «Эффект, как вы понимаете, носит временный характер, - сказал он, - но дым от одной гранулы может обездвижить каждого в комнате среднего размера в течение трех секунд. А теперь я хочу, чтобы вы попробовали это ». Он вручил мне что-то вроде обычного льняного носового платка.
  
  «Вы хотите, чтобы я высморкался?» Я спросил.
  
  «В ткань вплетена сверхтонкая сетка», - сказал он. Углы прикрепятся за вашей головой, чтобы обеспечить маску от воздействия дыма ».
  
  Я натянул платок на нос и рот и прижала два уголка к затылку. Они прилипли друг к другу и держали маску на месте. Я открыл резиновую прокладку на стеклянной перегородке, вдохнул небольшой экспериментальный вдох и глубоко вдохнул. Едкий запах все еще присутствовал, но на этот раз у меня не было никаких неприятных эффектов. Я закрыл пломбу и снял платок-маску.
  
  «Хорошая работа, Стюарт», - сказал я серьезно.
  
  Он старался не выглядеть слишком довольным. «У меня есть еще один маленький предмет, который может вам пригодиться». Из ящика он достал коричневый кожаный ремень и протянул его передо мной, как гордый отец показывает своего новорожденного ребенка.
  
  Взяв ремень из его рук, я сказал: «Стюарт, ты, должно быть, поскользнулся. Это одна из самых очевидных фальшивых пряжек, которые я видел за последние годы. Это не обманет профессионального агента ни на десять секунд. Что внутри, декодер Captain Midnight?
  
  «Почему бы тебе не открыть его и не узнать?»
  
  Что-то в тоне Стюарта подсказало мне, что он опережает меня, но все же я осмотрел специальную пряжку и быстро нашел крошечную пружинную защелку, которая открывала потайной отсек. Я открыла его, и было резкое сообщение, как бумажная крышка оторвалась от пряжки.
  
  Стюарт сказал: «В реальной модели внутри вместо колпачка находится небольшой заряд взрывчатого вещества. Недостаточно мощен, чтобы разрушить, но вполне способен убить или искалечить зоркого вражеского агента, который забрал его у вас.
  
  Я взял с полдюжины дымовых шариков и носовую маску-маску и обменял свой собственный пояс на трюковую модель Стюарта. Я вынул из небольшой сумки, которую привез с собой, инструменты своего дела - Вильгельмину, мой девятимиллиметровый. Люгер и Хьюго, мой обоюдоострый, острый как бритва стилет. Я поместил «Люгер» в поясную кобуру типа ФБР, а стилет - в специально изготовленные ножны из замшевой кожи, которые я привязал к своему правому предплечью. При правильном сгибании мускулов моего предплечья Хьюго падал рукоятью вперед в мою руку. Я снова надел куртку, взял сумку и направился на улицу, чтобы взять такси до Даллеса. Киллмастер вернулся в дело.
  
  Третья глава
  
  Это был один из тех редких дней в Лос-Анджелесе, когда ветер унес смог от бассейна Город раскинулся под струей, как живой организм из бетона и асфальта, с огромными магистралями, открытыми, словно огромным рассекающим ножом.
  
  Поездка на такси из Лос-Анджелеса до адреса Роны Фольштедт у подножия одного из каньонов в горах Санта-Моники была долгой. Я закурил сигарету, пока водитель подробно рассказывал мне, как бы он поступил, если бы управлял «Доджерс».
  
  Он высадил меня перед уютным коттеджем, спрятанным в стороне от дороги среди сосен. Тишину каньона нарушил шум примерно дюжины мотоциклов, проехавших по дороге. Это казалось странным местом для встреч в байк-клубе, но нельзя не учитывать предпочтения мотоциклистов.
  
  Я поднялся по короткой каменной лестнице и поплелся по ковру из сосновых иголок к входной двери. Колокола не было, поэтому я постучал.
  
  Девушка, открывшая дверь, была во всяком случае лучше фотографии, которую я видел в офисе Хока. Ее кожа была чистой и белой, с легким румянцем на скулах. Теперь я мог видеть ее глаза темно-синего цвета северных морей, а мягкие светлые волосы, казалось, были освещены лунным светом.
  
  «Я Ник Картер, - сказал я, - из AX».
  
  Ее глаза на минуту смотрели на мое лицо, затем взяли мои плечи и пробежались по всему моему телу. «Войдите», - сказала она. «Я Рона Фольстедт».
  
  Ее гостиная выглядела как взрыв в музыкальном магазине. Кусочки и кусочки гитар были разбросаны без всякого видимого метода, бутылки с клеем и шеллаком стояли на ковре, а несколько уцелевших инструментов были прислонены к стенам.
  
  Рона видела, как я все это принимаю. Она сказала: «Мое хобби - конструировать и ремонтировать гитары. Я нахожу это очень расслабляющим ».
  
  «Вы должны проводить много времени в одиночестве, работая над ними», - сказал я.
  
  «Я не понимал, сколько до сих пор».
  
  «Может быть, мы сможем внести некоторые изменения в то, как вы проводите досуг», - сказал я. «Но сначала вы собирались дать нам некоторую информацию о взрыве Мумуры».
  
  «Я не уверена, что понимаю, что ты имеешь в виду», - с сомнением сказала она.
  
  Это был правильный ответ. Я сознательно не подал ей опознавательный знак. Я знал, что Хок проинструктирует ее, и я хотел быть уверен, что говорю с правильной женщиной.
  
  «Вы можете сэкономить соответствие?"
  
  
  
  
  Я сказал.
  
  «Извините, я не храню их, так как бросил курить».
  
  «Я сам пытался бросить курить в прошлом году, но продержался всего две недели». Я всегда чувствовал себя немного глупо, проходя одну из этих процедур, но такие маленькие меры предосторожности могут иметь значение, чтобы отличить живого шпионажа от мертвого шпиона.
  
  Рона Фольштедт расслабилась и села на кушетку. На ней были синие штаны, которые держали ее ноги в секрете, но ее свободная блузка зияла настолько, что обнажала упругую, приподнятую грудь, не нуждающуюся в поддержке индустрии нижнего белья. Она была худощавой, но отнюдь не исхудавшей. Я сел рядом с ней, вдыхая легкий цветочный аромат, и она заговорила.
  
  «Как вам, наверное, сказали, я из AEC. Большая часть нашей секретной работы и расследований проводится ФБР, но часть работы мы делаем сами. Это было на одном из тех, с которыми я познакомился с Ноксом Варновым.
  
  «Пять лет назад он занимал очень незначительную должность на одном из наших энергетических проектов. Он начал говорить на коктейльных вечеринках и, по-видимому, высказывал какие-то странные политические взгляды. Мне было поручено подобраться к нему как можно ближе, чтобы выслушать его. Это было несложно. Он очень хотел, чтобы кто-нибудь выслушал его идеи. Он имел в виду процесс изготовления ядерного взрывного устройства из пластика, которому можно было придать практически любую форму. Я спросил его, что это будет за цель, и его глаза действительно загорелись. По его словам, из этого материала можно сделать невинно выглядящие предметы, которые можно легко переправить контрабандой в любую страну мира и поместить в их городах. Можно потребовать, чтобы страна сдалась или города были бы разрушены один за другим ».
  
  «Конечно, похоже на Мумура».
  
  «Это то, что я думал, что ему нужны деньги, чтобы усовершенствовать свой процесс, много денег. Он рассказал о своей схеме чиновникам AEC, и они практически выгнали его из офиса. Мы делаем упор в основном на мирное использование атомной энергии, и никто даже не хочет говорить об оружии.
  
  «Естественно, Варнов был освобожден от работы с поручением. Он очень обиделся. Поклялся, что расквитается со всей гнилой страной за то, что не поддерживает его. Вскоре после этого он скрылся из виду, и мы не слишком старались найти его, поскольку, честно говоря, считали его ненормальным ».
  
  «Вы хорошо поработали над Варновом», - сказал я. Затем, чтобы немного подразнить ее, я добавил: «Насколько близко вам удалось подобраться к нему?»
  
  Она опустила веки и посмотрела на меня своим темно-синим взглядом. «На самом деле, я никогда не подходил так близко. Варноу был настолько увлечен своим пластическим процессом, что не мог интересоваться… другими вещами. Я почувствовал небольшое облегчение. У него был электронный кардиостимулятор, который регулировал его сердцебиение, и было бы довольно неловко, если бы он замкнулся в интимный момент. Скажи мне, Ник, ты не пользуешься такими искусственными средствами, не так ли?
  
  «Нет, - усмехнулся я. «Я до сих пор использую все оригинальные запчасти».
  
  "Я рада это слышать. Хочешь коктейль? »
  
  «Отличная идея, - сказал я. «Тогда я позвоню Хоуку в Вашингтон и передам то, что вы мне сказали. Если нам повезет, мы сможем провести вечер в одиночестве.
  
  Мы вместе прошли в светлую компактную кухню в задней части коттеджа. Я сказал: «У вас здесь довольно изолированное место».
  
  "Да, я знаю. Мне это нравится. Толпа меня никогда особо не привлекала. Эта дорога за пределами тупика заканчивается в паре миль вверх по холму у частного поместья, поэтому здесь не так много машин.
  
  «Если бы на улице не рычали мотоциклы, вы могли бы оказаться далеко за городом. Они часто здесь ходят? «Нет, я впервые их вижу. Кажется, они ждут, чтобы что-то случилось. Немного жутковато, но они не подошли к дому ».
  
  Тревожные звонки зазвонили в моей голове громко и отчетливо.
  
  «Рона, тот звонок, который ты сделала Хоуку сегодня утром - ты пользовалась здесь телефоном?»
  
  "Да, я так сделала. Почему-?" Она ахнула, когда пришло понимание. «Как вы думаете, моя линия прослушивается?»
  
  «Безопаснее всего предположить, что все линии прослушиваются, пока вы не докажете обратное. Я не люблю эту байкерскую банду. У тебя есть машина? "
  
  «Да, он припаркован на улице, ведущей вверх по холму».
  
  «Сложи пару вещей вместе и поехали отсюда».
  
  «Но куда мы пойдем?»
  
  «У AX есть пляжный домик в Малибу, чтобы агенты могли использовать его при необходимости. Там тебе будет намного безопаснее. Я не стал добавлять: «Если мы проедем мимо толпы мотоциклистов», но я думал именно об этом.
  
  Четвертая глава
  
  Мы вышли через черный ход и через кусты выскользнули на крутой склон, где стояла машина Роны.
  
  «Лучше позволь мне водить машину», - сказал я ей. Это может потребовать некоторых сложных маневров ».
  
  Она протянула мне ключи и быстро подошла к пассажирской стороне. Я сел за руль, заметив, что заднее сиденье было забито большим количеством ее гитарного оборудования - панели из розового дерева, катушки со стальными и нейлоновыми струнами и накладки на гриф из черного дерева.
  
  Группа мотоциклистов нас еще не заметила, но они беспокойно слонялись у подножия дороги. Я завел двигатель и услышал позади нас крики. Я хлопнул рычагом переключения передач
  
  
  
  
  
  в низкий, и машина прыгнула в гору. Мы завизжали по S-образной кривой, на мгновение скрываясь из виду, но я слышал, как их машины с ревом поднимаются по холму вслед за нами.
  
  Мы сразу набрали скорость на коротком подъеме, и я молча поблагодарил за то, что у Роны есть машина с некоторыми мускулами под капотом. Мотоциклы показались в зеркале заднего вида, и я услышал хлопок, который не был частью их выхлопных газов. Пуля отлетела от задней части машины, а за ней последовала другая, низко прицеленная.
  
  Я повернул машину по другому повороту и вытащил Вильгельмину из кобуры. Я снял предохранитель и передал «люгер» Роне. Я сказал: «Я не могу замедлиться, чтобы дать вам хороший выстрел, но продолжайте стрелять, и это даст им повод подумать»
  
  Рона высунулась из окна и стреляла левой по байкерам. Мне было приятно видеть, что она умеет обращаться с оружием. Удерживая машину на дороге, я был слишком занят, чтобы осмотреться, чтобы увидеть, не врезалась ли она во что-нибудь, но изменение высоты звука двигателя позади нас подсказало мне, что она, по крайней мере, замедляет их.
  
  Когда я немного отдышался между нами и байкерами, резкий запах бензина подсказал мне, что они проделали дыру в нашем баке. Стрелка указателя уровня топлива уже покачивалась в точке Е, так что я знал, что мы не пойдем намного дальше. Я нажал педаль акселератора на пол, и мы опасно свернули еще на два поворота.
  
  Мотоциклы все еще грохотали по дороге позади нас, но у меня была пара поворотов между нами, когда двигатель закашлял, и я понял, что дело плохо. В течение последних тридцати секунд я придумал отчаянный план, как вытащить нас оттуда живыми. Рона опустошила «Люгер», и времени на перезарядку не было. Куст по обеим сторонам дороги был слишком густым, чтобы мы могли далеко бежать. До преследователей оставалось всего несколько секунд действовать, так что моя первая попытка была бы единственной, которую мы могли бы получить.
  
  Я резко остановился посреди дороги, схватил катушку со стальной струной для гитары с заднего сиденья и помчался к столбу на обочине дороги. Я обмотал проволоку петлей вокруг шеста, дважды скручивая конец, чтобы закрепить его. Подбежав к машине, я швырнул катушку через заднее стекло, запрыгнул на переднее сиденье и выжал из машины последнюю унцию мощности, чтобы поднять нас на небольшой уклон и скрыться из виду за кучкой чаппараля на дороге. другая сторона дороги.
  
  Грохот мотоциклов был всего в одном повороте вниз от нас, когда я перегнулся через сиденье и в то же время сказал Роне: «Выходи и присядь за машиной».
  
  «Но, Ник, они увидят нас, как только пройдут здесь через кусты».
  
  «Думаю, им будет о чем подумать», - сказал я. «А теперь делай, что я тебе говорю».
  
  Следуя инструкциям Роны, я схватил катушку с гитарным проводом и натянул ее. Я открыл дверь, намотал проволоку на оконную раму и закатал окно, чтобы удерживать его на месте. Затем я захлопнул дверь. Мотоциклы взревели прямо по дороге, когда я упал рядом с Роной, оставив стальную гитарную струну натянутой поперек дороги на высоте примерно четырех футов.
  
  Два лидера мотоциклетной стаи почти одновременно ударились о провод. Выглядело так, будто они кивнули друг другу в чём-то, но в следующее мгновение обе головы застыли в воздухе, а байки вырвались из-под них. Головы в шлемах ударялись об асфальт и безумно прыгали по дороге, как жуткие футбольные мячи. Мотоциклы, рули которых все еще держали в руках безголовые всадники, с ревом взметнулись вверх по холму несколько ярдов, прежде чем один качнулся, чтобы ударить другого, отправив их обоих в клубок из плоти и механизмов.
  
  Остальные байкеры пытались покачиваться, скользить по скользкому асфальту. В результате образовалась куча, клубок изогнутых машин и развалившихся тел. Я схватил Рону за руку, и мы помчались. Мы лежали ничком за кустами, когда можно было слышать, как выжившие из банды мотоциклистов заводили свои байки и исчезали вдали.
  
  По худому телу Роны содрогнулась. «Как ты думаешь, кем они были, Ник?»
  
  «Они должны быть связаны с людьми, которые взорвали Мумуру и угрожают Нью-Йорку. Наверное, к твой телефон давно прослушивали. Этим утром, когда вы позвонили Хоку, они знали, что вы что-то зацепили. Они ждали, кого пришлет AX, а затем планировали избавиться от нас.
  
  «Да, но это всего лишь войска. Кто отдает приказы? »
  
  «Лидером оказался Антон Жизов, настоящий боевой ястреб из Красной Армии. Похоже, что одним из мужчин с ним был Федор Городин. Не такой умный, как Жизов, но столь же опасный. И если твоя догадка верна, есть Нокс Ворнов.
  
  «Так что все, что вам нужно сделать, это найти их и не дать им взорвать большую часть Соединенных Штатов».
  
  "Это все. Но, черт возьми, у меня целых восемь дней.
  
  После безопасного перерыва мы вернулись на дорогу и пошли к магазину с обшитой вагонкой фасадом, которым управляет женщина с яблочноыми щеками, которая выглядела как всеобщая мама. Я купил Роне
  
  
  
  
  
  пива и получил горсть сдачи для телефона.
  
  Сначала я позвонил контактному лицу Объединенного разведывательного комитета в Лос-Анджелесе. Я рассказал ему о трупах на дороге и о машине Роны в кустах. Я позвонил, чтобы вызвать такси, и мы с Роной устроились ждать
  
  Пятая глава
  
  Малибу. Площадка для кинозвезд, дома выходного дня для богатых и расположение аварийного квартала №12 AX. Некоторые из них были замечены по всей стране для использования агентов AX в особых обстоятельствах. Я чувствовал, что мы с Роной соответствуем требованиям.
  
  Один и тот же ключ, который был у каждого агента AX, открывал дверь любому из них. Они располагались во всевозможных кварталах и зданиях. Тот, что в Малибу, неадекватно описывался термином «Emergency Quarters». Современное здание из стекла и красного дерева было защищено от подъездной дороги к шоссе Тихоокеанского побережья семифутовым забором. Внизу была огромная гостиная с высоким потолком и удобной мебелью, расставленной вокруг висячего камина. Десятифутовая барная стойка из черного дерева отделяла гостиную от маленькой функциональной кухни. Винтовая лестница из кованого железа вела на трехстороннюю площадку, где находились спальни.
  
  Рона заметила ванную комнату с затонувшей римской ванной. «Я бы точно хотела принять ванну», - сказала она. - Как ты думаешь, здесь есть что-нибудь, во что я мог бы спрятаться потом?
  
  «Взгляни через спальни», - сказал я. «Эти места довольно хорошо снабжены».
  
  Она поднялась наверх и рылась в шкафах и ящиках, пока я проверял бар. Вскоре она споткнулась и снова споткнулась в велюровом халате, перекинутом через руку, а ее руки были полны бутылок и банок.
  
  «AX наверняка обустраивает свои укрытия на все случаи жизни, не так ли?»
  
  «Они не такие уж шикарные, - сказал я ей. «Я был в паре, где мне приходилось бороться с крысами за место для сна».
  
  Рона долго смотрела на меня с подножия лестницы. «Это единственная проблема, которой у нас здесь не будет».
  
  «По крайней мере, одна», - согласился я. "Что вы любите пить? Привет, у меня будет пара наготове, когда ты выйдешь.
  
  «Что бы у тебя ни было», - сказала она, входя в ванную.
  
  Секция стены у ванны была из галечного стекла и обращена к бару снаружи. Когда свет в ванной был включен, стекло было довольно полупрозрачным, и все, что происходило внутри, было хорошо видно, по крайней мере, на вид, для всех, кто наблюдал из бара. Я не мог быть уверен, знала ли Рона об этом вуайеристском эффекте или нет, но по изученной грации ее движений я подозревал, что да.
  
  Она поставила бутылки и банки на полку, затем сняла блузку. Даже сквозь искаженное стекло из гальки розовый цвет ее сосков был отличен от более белой плоти ее груди. Она вышла из своих свободных синих штанов и спустила полоску черных трусиков бикини по своим длинным стройным ногам. Она проверила воду одной ногой, в последний раз взглянула на себя в зеркало в полный рост и спустилась в ванну.
  
  Я подошел к телефону в дальнем конце бара, чтобы позвонить Хоуку. По личному номеру я сразу перезвонил. Конечно, была вероятность того, что телефон Малибу прослушивался, но, учитывая скорость движения, я не мог перестать беспокоиться об этом.
  
  Прежде чем я успел сообщить, что узнал от Роны, разговор открыл Хоук.
  
  «Я только что был на связи с очень взволнованным представителем JIC, который сказал, что вы оставили ему довольно грязную работу по уборке, которую он должен утилизировать и объяснить местной полиции».
  
  Я признал точность отчета
  
  «Ник, я понимаю, - продолжил Хоук, - что в ходе нашей работы некоторые тела обязательно останутся позади. Не будет ли слишком многого, если в будущем вы сделаете необходимые выбрасывания более аккуратным образом… скажем, прострелив им сердце? »
  
  «Я постараюсь быть аккуратнее, - пообещал я, - если позволят обстоятельства».
  
  "Хорошо. А теперь скажи мне, есть ли у мисс Фольштедт что-нибудь ценное для нас?
  
  Я подавил улыбку, увидев, как Рона встала в ванне и протянула голую руку за полотенцем. «Да, - сказал я, - я думаю, что да».
  
  Я рассказал Хоуку о расследовании Роны Нокса Варнова пять лет назад и его схеме шантажа нации, угрожая взорвать ее города один за другим. Хока особенно заинтересовал, когда я рассказал ему об идее Варнова сделать пластиковую ядерную взрывчатку.
  
  Он сказал: «Это очень хорошо сочетается с новой разработкой в ​​этой области. Я не хочу обсуждать это по телефону, но я бы хотел, чтобы вы утром вылетели обратно в Вашингтон ».
  
  "Правильно. Я буду там завтра ».
  
  Рона уже вышла из ванны, вытирая себя полотенцем. С небрежной чувственностью она двигала пушистым полотенцем вверх и вниз по гладкой внутренней стороне бедра. Когда я ответил Хоуку, в моем голосе, должно быть, отразилось небольшое разочарование от того, что так скоро закончилось такое многообещающее знакомство. Хоук откашлялся в своей неодобрительной манере. - Вы можете взять с собой мисс Фольштедт. В моем проекте будет работа для вас двоих ».
  
  «Мы будем там», - сказал я с большим энтузиазмом.
  
  Я повесил трубку и приготовил пару мартини из
  
  
  
  
  холодильника алкогольных напитков под баром. Когда я бросил по дольке лимона в каждый стакан, из ванной вышла Рона. На ней был короткий велюровый халат, перевязанный поясом. Этого было достаточно, чтобы дотянуться до складки, где бедро соединяется с ягодицей.
  
  «Боюсь, этот халат не для высокой девушки», - сказала она.
  
  «Я бы так не сказал», - сказал я ей. Ноги Роны, в том виде, в каком они были сейчас, не выглядели даже немного худыми. Вместо этого они выглядели округлыми, гладкими и податливыми. Я вручил ей мартини.
  
  «Спасибо», - сказала она. "Вы звонили в Вашингтон?"
  
  "Да. Хоук хочет, чтобы мы прилетели туда завтра. Сказал, что у него есть работа для нас обоих. С тобой все в порядке?
  
  "Почему бы и нет? Это должно быть лучше, чем слоняться здесь с мотоциклистами и черт знает, кто еще стреляет в меня.
  
  Рона сделала глоток из своего напитка, затем поставила стакан на стойку и начала сильно вздрагивать, как будто ее раздул порыв холодного воздуха.
  
  Я сделал шаг к ней. «Рона, что случилось?»
  
  Она глубоко вздохнула. - Думаю, это запоздалая реакция на все волнения сегодня днем. Кажется, я не такоая крутая и собранная, как думала ».
  
  Я вошел и обнял ее. Ее тело, которое выглядело таким стройным и способным в одежде, таяло по мне с теплой гибкостью, что было удивительно. Ее груди, прижимаясь к моей груди, мягко двигались вместе с ее дыханием.
  
  «Я так чертовски напугана, Ник, - сказала она, - за тебя, за меня и за всех в мире. Как это закончится? »
  
  «Плохо», - сказал я. «Но не для нас. А теперь расслабься и позволь мне волноваться ».
  
  Я массировал гладкие мышцы ее спины через велюровый халат.
  
  Она наклонила голову, чтобы посмотреть мне в глаза. «Надеюсь, ты прав, Ник, - сказала она.
  
  Я наклонился и поцеловал ее в губы. От нее пахло мылом из ванны, с легким цветочным ароматом в волосах. Губы у нее были прохладными и податливыми, а вкус напоминал мятный.
  
  Мои руки скользнули вверх и нащупали открытый край халата, затем опустились к теплым возвышающимся холмам ее груди. С легким криком желания она отстранилась от меня. Достаточно времени, чтобы ослабить пояс и надвинуть халат обратно на плечи, позволяя ему упасть на пол.
  
  Медленно, намеренно она провела мои руки по своей наготе, на мгновение прижалась к своей груди, затем позволила соскам снова подняться, когда она провела руками по своему телу и по плоскому животу с его более мягкой, чем замша, кожей.
  
  Ее глаза были очарованы, когда она наклонила голову, чтобы посмотреть, она направила мои пальцы по своей шелковистой подушке к своему теплому центру, и ее голодные глаза поднялись, чтобы встретиться с моими.
  
  Когда я отступил и поспешно снял одежду, она изучала меня с искренним интересом и восхищением, никогда не отворачивалась, даже когда я был полностью обнажен. Затем она просто открыла руки, чтобы поприветствовать меня.
  
  Я взглянул на лестничную площадку спальни, но она покачала головой - как бы говоря, что ее потребность была слишком срочной, чтобы откладывать ее, - что место здесь, время пришло. Мы растянулись на толстом синем ковре, и я гладил ее тело. Сначала ее стоны были тихими, как вздох ветра, но вскоре переросли в лихорадочные крики требования, когда она перекатилась и затащила меня на себя.
  
  Когда я вошел в нее, она изогнула свое стройное светлое тело, чтобы встретить меня. Затем был извивающийся, извилистый ритм ее мучительного желания, вместе нарастающие на гребневой волне кульминации, за которой последовал долгий, стремительный спуск к пустому берегу сладкого истощения.
  
  Глава Шестая
  
  На следующее утро Рона пошла на работу и приготовила обильный завтрак. Ночная зарядка вызвала у нас обоих большой аппетит, и мы с энтузиазмом отложили еду. По мере того, как кофе в наших чашках остывал, все остальное начало нагреваться. Однако это был рабочий день, и из того, что я узнал о Роне накануне вечером, место для отдыха после завтрака могло занять нас до позднего вечера.
  
  Вместо этого я встал в ванну и принял холодный душ.
  
  Мы уехали из Лос-Анджелеса. Интернационал в девятичасовом рейсе, а в Даллесе нас встретил на лимузине AX еще один молчаливый и эффективный шофер Хока.
  
  Мы прошли через ритуал безопасности и вскоре сели за стол напротив Дэвида Хока. Главный человек AX пробежался глазами по Роне Фольстедт и повернулся ко мне с невысказанным вопросом во взгляде. Я пожал плечами и улыбнулся ему настолько невинно, насколько мог.
  
  Хоук резко прочистил горло и перешел к делу. «В то время, когда вы вчера звонили мне, Ник, мы держали моряка по имени Хуан Эскобар у карибского круизного лайнера Gaviota. Его задержали в Форт-Лодердейле, когда он подозрительно вел себя при прохождении таможни. Никакой контрабанды не было обнаружено ни при нем, ни в его чемодане, но, поскольку в наши дни все наши люди были в двойной тревоге, власти Флориды позвонили в наш офис. К нам привезли Эскобара для допроса, но мы ничего от него не добились. Затем, когда вы передали информацию мисс Фольстедт о Ноксе Варнове и его ядерно-пластической взрывчатке, мы внимательно рассмотрели принесенный им чемодан. Разумеется, наши лаборатории показали, что это расщепляющийся материал.
  
  
  
  
  
  На защелке мы обнаружили микроэлектронный детонатор, который мог активироваться с помощью дальнего радиосигнала. И, что забавно, на ручке был выгравирован маленький череп - крохотная голова смерти.
  
  «Вы узнали что-нибудь еще от моряка?» Я спросил.
  
  "Немного. Я позволю этому человеку сказать тебе сам.
  
  Хоук нажал кнопку на своем домофоне и сказал: «Пришлите Эскобара». Минутой позже вошла пара мрачных правительственных чиновников, а между ними стоял угрюмый рябой человек. Правительственные чиновники ушли, и Хоук жестом усадил Эскобара на стул.
  
  Я подошел и встал перед мужчиной. «Давайте послушаем вашу историю», - сказал я.
  
  Эскобар неловко поерзал. «Я уже сказал это двадцать раз».
  
  «Скажи это еще раз», - сказал я. "Мне."
  
  Он взглянул на мое лицо и без колебаний начал говорить. «Здоровяк, он дал мне чемодан и пятьсот долларов. Он сказал взять перерыв на пару недель. Потом, когда я догоняю корабль, он дает мне еще пять. Все, что я делаю, это кладу чемодан в шкафчик в Кливленде и оставляю его там. Это все, что я знаю. Я клянусь."
  
  «Кто такой большой человек?» Я спросил.
  
  «Я не знаю его имени. Иногда он заходит на борт в одном порту, иногда в другом. Все, что я знаю, у него новые владельцы, и когда он отдает приказ, все слушаются ».
  
  «Новые владельцы, вы сказали?»
  
  «Да. Пять-шесть месяцев назад они купили Гавиоту. Большую часть старой команды они увольняют, некоторых из нас оставляют. Я работаю на кого угодно. Понимаете, это работа. Новые ребята, которых они наняли в команду, не из Южной Америки, как все мы. Они смешно разговаривают и держатся от нас подальше ».
  
  «Расскажи мне больше о большом человеке».
  
  «Он босс, это все, что я знаю. Он выглядит грубым и говорит низким голосом. Плечи большие, как у быка ».
  
  Я взглянул на Хоука.
  
  «Это описание подходит Федору Городину», - сказал он.
  
  Я сказал Эскобару: «Кто-нибудь еще приказывает?»
  
  «Одного человека я вижу только дважды. Худой, зловещий, седые волосы. Он единственный, кого я когда-либо видел, отдавая приказы здоровяку.
  
  Я снова повернулся к Хоуку. «Жизов?»
  
  Он кивнул.
  
  Я засунул руки в карманы и медленно подошел к дальней стене. Затем я вернулся и снова встал перед моряком. Я смотрела ему в глаза, пока он не отвел взгляд.
  
  «Хуан, - сказал я ему, - ты, наверное, слышал, что Соединенные Штаты справедливо обращаются с преступниками и что тебе не нужно бояться плохого обращения. Но здесь совсем другая ситуация, Хуан. Нет времени на терпение. Если вы лжете нам, я лично позабочусь о том, чтобы, даже если вы живы, вы были бесполезны для сеньорит. Ты меня понимаешь, Хуан?
  
  "Да, сеньор!" - отрезал он. Выпуклые глаза подсказали мне, что он знал, что я не шучу. «От имени моей матери я говорю правду! Было еще шесть человек, которым они также отдали чемоданы. Куда они их берут, я не слышал. Мое дело было за Кливленд. Это все, что я знаю, сеньор, поверьте мне.
  
  Я сделал. Я кивнул Хоуку, и он забрал Эскобара.
  
  «Я полагаю, вы проверили корабль и этих новых владельцев», - сказал я, когда мы втроем снова остались одни.
  
  "Да. Гавиота - это венесуэльский регистр. Бывшим владельцам была выплачена огромная сумма наличными от человека, который сказал, что представляет компанию Halcyon Cruises. Это, конечно, фальшивка.
  
  Заговорила Рона. «Не могли бы вы захватить корабль и допросить команду? Узнай, откуда взялись бомбы? »
  
  «Мы могли бы», - признал Хоук. «Но мы не могли быть уверены, что Городин будет на борту, и, кажется, Жизов почти не появляется. Даже если бы мы узнали, где делаются бомбы и где хранится спусковое устройство, слухи о захвате корабля достигли бы их раньше, чем мы. А потом они могут взорвать бомбы, уже заложенные в бог знает каких городах. Нет, это упражнение должно быть сдержанным, вот почему я хотел, чтобы ты и Ник были здесь.
  
  «Мне было интересно, когда вы дойдете до этого», - сказал я. «Без обид, Рона, но я привык работать одна».
  
  «Не в этот раз», - сказал Хоук. «Наш первый шаг - посадить кого-нибудь на борт круизного лайнера. А одинокий мужчина привлечет слишком много внимания ».
  
  "Почему?" Я спросил.
  
  «Так получилось, что« Гавиота »специализируется на…» - здесь старик счел необходимым снова прочистить горло, - «… круизах для молодоженов».
  
  Рона Фольстедт начала улыбаться, но быстро протрезвела, когда Хоук бросил на нее один из тех суровых взглядов Новой Англии.
  
  Он сказал: «Я договорился с Комиссией по атомной энергии, чтобы мисс Фольстедт была назначена в AX на время этой чрезвычайной ситуации. Я не думаю, что если бы я попросил вас сыграть роль молодоженов, вы слишком сильно расширили бы ваши актерские таланты.
  
  «Думаю, мы справимся», - сказал я с невозмутимым видом.
  
  «Пока он при исполнении служебных обязанностей», - добавила Рона, подмигнув мне, когда Хоук не смотрел.
  
  «Я знал, что могу рассчитывать на ваше сотрудничество, - сухо сказал Хоук. «Вы присоединитесь к круизу завтра на Антигуа. Судно Gaviota будет заходить в несколько портов Карибского моря, проплывет через Панамский канал и поднимется вверх по западному побережью Мексики с остановкой в ​​Лос-Анджелесе. Но если вы не обнаружили оперативную базу и не отключили ее к тому времени, когда корабль прибудет в Панаму, то
  
  
  
  
  
  будет слишком поздно. Потому что через восемь дней планируется взорвать бомбу в Нью-Йорке ».
  
  «Короткий медовый месяц», - прокомментировал я.
  
  Хоук продолжал, как будто я ничего не говорил. Экскурсионная миссия - выяснить, где кладут чемоданы-бомбы на корабль, и вернуться к источнику. Там вы должны найти Антона Жизова и, скорее всего, Нокса Варнова. Тогда вы сами по себе. Я буду оказывать вам всю возможную поддержку с этой целью, но любая крупномасштабная операция невозможна ».
  
  Мы с Роной вышли из кабинета старика и одним рейсом спустились в Центр управления документами. Там нам предоставили все документы и фотографии, которые нам понадобятся, чтобы выдать себя за мистера и миссис Николас Хантер.
  
  Когда мы покидали штаб-квартиру AX, Рона играла , действуя для всего мира как будущая невеста.
  
  «Не думаете ли вы, - застенчиво сказала она, - что, поскольку наш« брак »официально не начинается до завтра, мы должны остаться сегодня в двух разных комнатах?»
  
  «Хорошая идея», - сказал я, поймав такси. «Я должен выйти сегодня довольно поздно, и я не хотел бы разбудить тебя, когда ты войдешь».
  
  "Да неужели?" - спросила она с тяжелым сарказмом. "Как ее зовут?"
  
  «Давай, дорогая, ты бы не пожалела, что я наслаждаюсь прошлой ночью холостяка».
  
  Мы сели в такси, и Рона отодвинулась от меня настолько далеко, насколько позволяло сиденье. Сложив руки и сжав колени, она сидела, хмурясь, в окно.
  
  Я позволил ей дуться полдюжины кварталов, затем уступил. «Если тебе станет легче, я буду сегодня вечером в штаб-квартире AX и буду делать уроки».
  
  Она повернулась и посмотрела на меня своими нордическими голубыми глазами. "В самом деле?" - спросила она голосом маленькой девочки.
  
  «Право», - сказал я. «Я не против смешивать бизнес и развлечения, когда одно не мешает другому. Но сегодня все должно быть по делам. Я хочу рассказать обо всем, что у нас есть об Антоне Жизове, Федоре Городине и Ноксе Варнове ».
  
  Рона протянула руку и легонько положила руку мне на колено. «Мне очень жаль, Ник. Я не хотел показаться ребячливой.
  
  Я усмехнулся ей. "Не было бы иного пути".
  
  Затем она скользнула рядом со мной, и я наклонился, чтобы нежно поцеловать ее.
  
  Седьмая глава
  
  На следующее утро за пару часов до прибытия «Гавиоты» нас доставил на Антигуа зафрахтованный самолет. Сент-Джонс, столица маленького острова, по-прежнему очень британский в центральных частях города. Но как только вы попадаете в родные кварталы, вы начинаете слышать мягкий музыкальный язык калипсо и видеть красочные костюмы, которые люди носят не для того, чтобы произвести впечатление на туристов, а потому, что им нравятся цвета.
  
  Турагент в отеле Queen’s не спешил продавать нам билеты на круиз по Гавиоте.
  
  «Вы уже пропустили первую часть круиза, - сказал он, - и мне все равно придется взимать с вас полную стоимость».
  
  «Что ты думаешь, дорогой?» - спросила я, как жених.
  
  Рона чувственно провела языком по губам. Я уверен, что мы сможем обойтись всем, что останется от круиза.
  
  Я подмигнул туристическому агенту. «Вы видите, как это бывает».
  
  С некоторой неохотой он выписал пару билетов для мистера и миссис Хантер. С несколько меньшей неохотой он взял мои деньги.
  
  Мы с Роной немного погуляли вокруг, осматривая витрины и держась за руки, играя молодоженов на случай, если кто-нибудь нас оглянет. На самом деле, это было совсем не сложно.
  
  Через некоторое время мы спустились к докам, чтобы посмотреть, как входит «Гавиота». Она была гладкой и белой, с быстрым на вид силуэтом, может быть, длиной менее пятисот футов. Когда она двигалась к глубоководному причалу, счастливые пассажиры медового месяца заметно отсутствовали.
  
  Изолированная пара тут и там с улыбкой смотрела через поручни, но корабль, казалось, плыл с гораздо меньшим количеством пассажиров, чем его вместимость. Очевидно, новые владельцы не очень сильно продвигали свой продукт, что было понятно, учитывая другие предприятия, которые у них были.
  
  Я наблюдал за несколькими пассажирами и членами экипажа, покинувшими корабль, и за минимальной периодической погрузкой, но не увидел ничего подозрительного и знакомых лиц. По словам Хуана Эскобара, большая часть команды выглядела скорее на славянскую, чем на латинскую.
  
  Мы с Роной сели и нашли казначея. Совершенно без энтузиазма он показал нам нашу каюту, внешнюю комнату на одну палубу ниже Променада. Он был скудно обставлен: стул, диван, небольшой стол, комод и две односпальные кровати. Последнее казалось необычным для круиза для молодоженов, но вскоре мы с Роной обнаружили, что они легко передвигаются вместе на роликах. Довольно холодный свет давала люминесцентная лампа над зеркалом комода. Я раздвинула шторы и впустила в иллюминатор теплый карибский солнечный свет.
  
  Рона подошла и встала рядом со мной. Она сказала,
  
  «Ну, что бы ты хотел теперь сделать, дорогой муженек?»
  
  «Мне не нужно говорить вам, что я хочу делать. Однако сначала мы сделаем прогулку по кораблю. Помнишь, делаешь с удовольствием?
  
  «О, хорошо, - сказала она. «Но если этот медовый месяц не оживит очень скоро, я могу пойти домой к маме».
  
  Я ударил ее красиво округлую задницу и вытолкнул ее
  
  
  
  
  
  на палубу. Пару часов мы гуляли по палубам, осматривая бары, спортзал, столовую, театр, карточную комнату и сувенирный магазин. Нехватка других пассажиров была жуткой. Пары медового месяца, с которыми мы встретились, казались слишком увлеченными друг другом, чтобы заметить, плыл с ними кто-нибудь еще или нет. Немногочисленные члены экипажа, которых мы встретили, были очень заняты своими задачами и, казалось, считали нас невидимыми.
  
  Остаток дня мы просидели в смотровом зале, потягивая пару фруктовых напитков с ромом, тайком наблюдая за тем, кто поднялся на борт, и оценивая их багаж.
  
  С наступлением сумерек на борт не заходил никто, отдаленно похожий на Федора Городина или Антона Жизова, и никаких странных чемоданов в руках возвращающихся пассажиров или членов экипажа не появлялось. Тем временем сладкий ромовый напиток неприятно плескался в моем желудке.
  
  Когда с Атлантического океана навстречу нависла темнота, «Гавиота» дала пару гудков, чтобы вызвать на борт бродячих пассажиров, и мы приготовились к отплытию. Барабанный оркестр из местной стали напевал нам серенаду, когда корабль отходил от причала.
  
  Мы поужинали в почти заброшенной столовой, затем обошли палубу и вернулись в нашу каюту. За дверью Рона повернулась, чтобы посмотреть на меня, я обнял ее и поцеловал. Все началось с простого дружеского поцелуя после ужина. Но потом я почувствовал, как кончик ее языка слегка, почти застенчиво коснулся моих губ, и у меня возникло предчувствие, что «медовый месяц» не будет шарадой. У меня было больше, чем предчувствие, когда ее милая ручонка проскользнула под резинку моих брюк и игриво потянулась вниз, ожидая нежной ласки, обещавшей долгую ночь эротической акробатики.
  
  Она отступила назад и, двигаясь с чувственностью, присущей всем женщинам, но эффективно используемой лишь некоторыми, сняла с себя одежду. Она делала это медленно - от первой пуговицы блузки до последнего пожатия бедер, от которого трусики соскользнули на пол, обнажив загорелую, бархатистую кожу. Две узкие белые полоски очерчивали контур бикини, которое она носила во время принятия солнечных ванн. Белые границы обрамляли пушисто-мягкий треугольник, который был лишь на оттенок темнее ее светлой головы.
  
  Во время наших безумных занятий любовью в доме в Малибу у меня не было реального шанса оценить невероятное тело Ронаса. Худощавая борзая, которой она, казалось, обладала в одежде, обманывала. Хотя нигде на ней не было ни грамма лишней, но и острых углов тоже не было.
  
  Она позировала передо мной, наслаждаясь моим восхищением. "Ты не думаешь, что я слишком худая?" - сказала она, на ее лице не было ни малейшего сомнения.
  
  Я погладил подбородок и попытался критически взглянуть: «Ну, теперь, когда вы упомянули об этом…»
  
  Она легонько коснулась моих губ пальцами. «Я понимаю сообщение. Пора мне бросить рыбалку за комплиментами ".
  
  Я обнял ее за талию и притянул к себе, поцеловал мягкий бугорок ее живота.
  
  Рона прижалась ко мне, издала хнычущие звуки удовольствия, пока я исследовал ее живот своим языком по медленному кругу, постоянно опускающемуся.
  
  Я отпустил ее, и она упала на меня, дико искал во рту. Я поднял ее на руки и отнес к кровати. Там я мягко опустил ее на атласное покрывало.
  
  Рона схватила нижнюю губу зубами и жадными глазами наблюдала, как я выскользнул из одежды.
  
  Это правда, что мы не были теми беззаботными молодоженами, которыми притворялись. Но я сомневаюсь, что у любой законной пары молодоженов когда-либо была более полноценная брачная ночь, чем у нас. Прежде чем мы наконец заснули, первые серые лучи рассвета осветили восточный горизонт.
  
  8
  
  К тому времени, как «Гавиота» вошла в Мартинику, мы были уже встали, оделись и хорошо позавтракали. Рона хотела посетить красочные бутики на набережной Форт-де-Франс, но я сказал ей, что должен оставаться там, где я могу наблюдать, кто и что поднимается на борт. Я отослал ее одну, но она вернулась меньше чем через час, сказав, что ей не весело.
  
  Как выяснилось, я мог бы пойти с ней, несмотря на то, что она любила смотреть на сходни. Мы провели четыре часа на Мартинике, в течение которых несколько молодоженов вышли на берег и вернулись с мохнатыми соломенными шляпами и прочим хламом из сувенирных магазинов. Экипаж по большей части оставался на борту. Никаких подозрительных чемоданов не было. Никаких тяжелых, медвежьих русских. Никаких худых россиян с седыми волосами.
  
  Той ночью мы с Роной снова обошли прогулочную площадку. Активность на борту «Гавиоты», как обычно, была минимальной. Мы рано удалились в собственную каюту, где действие значительно ускорилось.
  
  Следующей нашей остановкой была Ла-Гуайра, морской порт Каракаса. Поскольку Гавиота была зарегистрирована в Венесуэле, я надеялся, что что-то может произойти в блестящей столице этой страны.
  
  Я снова был разочарован.
  
  В ту ночь я начал беспокоиться о нашей миссии, хотя и не признавался в своих сомнениях Роне. В конце концов, у нас не было веских оснований полагать, что Жизов и его команда ранее не заложили все чемоданы-бомбы за роковой час.
  
  
  
  
  
  Или города Америки могут быть уже заминированы и готовы взорваться в ядерном облаке, как только будет нажата кнопка в каком-то неизвестном месте. Если Хуан Эскобар сказал правду, по крайней мере шесть бомб были отправлены с членами экипажа Гавиоты. Насколько мы знали, могут быть и другие способы их распространения.
  
  И еще через пять дней должна была взорваться первая бомба в Нью-Йорке. Учитывая неуверенное настроение американской общественности в наши дни, разрушение нашего крупнейшего города может быть всем, что нужно, чтобы начать шумные переговоры. Конечно, с такими людьми, как Антон Жизов, переговоры не ведутся.
  
  У нас было только два выбора - капитуляция или драка. Скорее всего, после небольших демократических дебатов правительство решило сражаться. Но это было бы нелепо, ведь видимого врага не было. Скрытые бомбы, срабатывающие по радиосигналам из неизвестного места, не представляют видимой цели. Когда второй и третий города взорвутся, воля людей к борьбе может исчезнуть. Даже если бы этого не произошло, разрушение крупных городов страны лишило бы людей сил сопротивляться.
  
  Так что Гавиота была единственной нашей игрой. Бдительный таможенник, задержавший Хуана Эскобара, предоставил нам крохотную брешь в броне врага. Моя работа заключалась в том, чтобы пройти через эту щель и нанести смертельный удар, прежде чем он успеет нанести удар.
  
  Еще пять дней.
  
  В ту ночь нашим занятиям любовью не хватало прежней спонтанности, по крайней мере, с моей стороны. Конечно, Рона чувствовала, что что-то не так.
  
  «Что случилось, Ник? Вы беспокоитесь о миссии? »
  
  «Мы уже должны были предпринять какие-то действия», - сказал я. «Завтра мы выезжаем на Кюрасао, и если там ничего не развивается, у нас проблемы».
  
  «Вы бы предпочли, чтобы я перебрался на свою половину кровати и позволил вам поспать?» - серьезно спросила она.
  
  Я схватил ее и прижал к себе ее обнаженное тело. «Милая, если у нас будет всего пять дней до того, как мир начнет взрываться, я намерен провести как можно меньше из них во сне».
  
  С легким мурлыканьем удовольствия Рона обхватила мои ноги своими ногами. И какое-то время я не думал о ядерных бомбах в виде чемоданов, я не думал о мертвой голове.
  
  В Кюрасао на борту «Гавиоты» появился Федор Городин. Я был так рад видеть хмурого, широкоплечого русского, что мог поцеловать его. Кюрасао - это международный свободный порт с одними из лучших магазинов на Карибах. Большинство пассажиров покинули корабль утром в поисках выгодных покупок, и, когда они вернулись домой днем, среди них оказался дородный Городин, тщетно пытающийся в костюме Палм-Бич выглядеть типичным круизным пассажиром, что бы это ни было. . Я сразу заметил его и держал его в поле зрения, пока он делал вид, будто бродит по палубе, прежде чем прокрасться в каюту офицеров.
  
  Я был немного разочарован тем, что он не взял с собой на борт один из чемоданов с бомбой. Но поскольку Кюрасао является исторической штаб-квартирой контрабандистов, у меня возникло подозрение, что время пришло. Если бы одна из бомб появилась, я мог бы попытаться ее отследить, это значительно упростило бы мою работу. Но если нет, то я всегда смогу прижать Городина.
  
  Узнав, в какой каюте поселился здоровяк, я присоединился к Роне в баре в смотровой комнате.
  
  «Городин на борту», ​​- сказал я ей.
  
  Ее голубые глаза расширились от волнения. «О, Ник, это значит, что ты сможешь отследить бомбы через него».
  
  «Это или удар мне в череп. Потому что до сих пор это был провал ".
  
  Я увидел краткий обиженный взгляд и взял ее за руку. «Не поймите неправильно. В каком-то смысле это были три лучших дня в моей жизни. Но работа в первую очередь, и можно без особого преувеличения сказать, что весь проклятый мир на моих плечах ».
  
  «Я знаю, дорогой», - сказала она. «Я не хотел быть эгоистом».
  
  «Когда это закончится, мы сможем взять небольшой отпуск», - сказал я. «Было бы неплохо забраться в постель, если бы к нам не присоединились Жизов, Городин и Нокс Вамов».
  
  Рона изумленно посмотрела на нее. "Я должен на это надеяться!" Потом она улыбнулась мне, и все снова стало хорошо.
  
  "Чем ты планируешь заняться?" спросила она.
  
  «Молитесь, чтобы один из чемоданов с бомбами был доставлен на борт, чтобы я мог въехать. В противном случае мне придется ехать за Городиным. Быстро и аккуратно. Потому что где-то Жизов и Варнов ждут с кнопкой, которая может взорвать большую часть США. Если я проявлю небрежность, кто-нибудь может послать им сообщение, чтобы не дожидаться крайнего срока ».
  
  «Что я могу сделать, Ник?»
  
  «Держись подальше от дороги», - отрезал я, затем смягчился. «Рона, с этого момента все может стать безумным и смертельным. Я обучен таким действиям, а вы нет. Я хочу, чтобы вы вернулись в нашу каюту и заперлись там. Не открывайте дверь, пока я не дам вам сигнал.
  
  «Хорошо», - надула она.
  
  Я отправил Рону в путь. Она была хорошей компанией. И полезно. Но не на этом этапе операции.
  
  Я вернулся на палубу, чтобы лучше видеть сходни. С наступлением темноты мы приготовились к отплытию, и ни одного чемодана на борт не подняли. Мы выехали из гавани Виллемстада
  
  
  
  
  
  проплыв качающийся понтонный мост назвали Королевой Эммой, и я решил, что мне придется противостоять господину Городину. Потом я услышал запуск.
  
  Это был быстрый катер с сдвоенным подвесным двигателем без огней. Когда он подтянулся, кто-то сбросил на него канат. Приземистый лысый мужчина на катере, казалось, отдавал приказы. Его люди подняли темный прямоугольный предмет на палубу. Это был чемодан; и я рассчитывал, что это было точно так же, как у Хуана Эскобара.
  
  Когда строп начал подниматься, я двинулся на корму вдоль поручня, чтобы посмотреть, кто поднимает. Это был мой друг Федор Городин, все еще одетый в костюм-мороженое, и он руководил парочкой нелатинских членов их группы. Сунув руку под хвост рубашки, я вытащил Вильгельмину из кобуры на поясе. Сжимая в руке знакомый «Люгер», я сделал шаг к Городину и его друзьям.
  
  Один шаг - все, что мне удалось. Что-то ударилось мне в затылок, палуба качнулась и ударила меня гигантским кулаком. В моей голове сразу возник прилив звука, который, казалось, рассосался обратно через мой череп, когда все стало тихим и черным.
  
  Глава Девять
  
  Как ни странно, сначала я только осознавал, что чесался нос. Я попытался потянуться и почесать его, но руки не двигались. Я открыл глаза. Тогда я осознал свою голову. Было больно, как от одного большого зуба, когда нерв попал под дуновение холодного воздуха. Я снова закрыл глаза и медленно открыл их. Боль не прошла, но мое окружение стало в фокусе.
  
  Я лежал на спине на узкой койке в маленькой внутренней каюте. Я видел, что мои ноги были связаны несколькими витками липкой ленты. Мои руки были скрещены на запястьях за спиной; они также были склеены вместе. На койке напротив меня сидела Рона Фольстедт в яркой полосатой блузке и широких брюках. Ее руки и ноги также были заклеены скотчем.
  
  «Рад видеть, что вы снова с нами, мистер Картер», - прорычал тяжелый голос откуда-то из передней части хижины. Я с усилием повернул голову в сторону голоса. Федор Городин развалился в виниловом кресле, выдвинутом лицом к двум койкам. «Я не думаю, что есть смысл называть вас мистером Хантером», - продолжил он. «Этот маскарад закончился почти сразу же, как только начался».
  
  Перед дверью каюты на складном металлическом стуле рядом с карточным столиком сидел молодой человек с аккуратно зачесанными каштановыми волосами. Я узнал Люгер, который он держал, направленный на меня - Вильгельмину. Я сдвинул руки на долю дюйма и был недоволен отсутствием давления там, где должно было быть давление. Стилета не было. Я видел, как он лежал за поясом Городина.
  
  - Да, Картер, - прорычал Городин, - твое оружие у нас. И ваша ... "жена". Возможно, вы поговорите с нами сейчас.
  
  «Я не слежу за тобой», - сказал я, как в старом колледже. «Меня зовут Николас Хантер».
  
  Городин повернулся к молодому человеку и рявкнул: «Борис, дай мне карту». Он выхватил из руки Бориса карточку размером пять на семь и стал читать вслух. «Ник Картер, агент AX N3. Рейтинг: Killmaster. Отчитывается перед Дэвидом Хоуком, Вашингтон, округ Колумбия, директором AX. «Не думаете ли вы, что наши люди знают вас по репутации. Картер? Когда ваша подруга мисс Фольстедт позвонила в AX, мы знали, что они послали агента. Возможно, если бы наши товарищи в Лос-Анджелесе знали вас, они были бы более осторожны в своем преследовании.
  
  «Не только твоя репутация, но и твое лицо известно некоторым из нас, кому дали копии твоей фотографии, Картер. Капитан узнал вас, когда вы поднялись на борт с женщиной на Антигуа. Он сообщил мне об этом по радио, и с тех пор за вами наблюдают. Когда я поднялся на борт, мы знали, что вы скоро сделаете свой ход, и были готовы к вам ».
  
  «Хорошо, Городин, - сказал я, выходя из игры, - что тебе нужно?»
  
  «Ты тоже знаешь мое имя, я вижу. Что ж, этого следовало ожидать. Я хочу очень просто. Во-первых, я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вы знаете и подозреваете о наших операциях. Полагаю, вы получили имя Гавиота от Хуана Эскобара. Мы видели, как его забрали в Форт-Лодердейле.
  
  Я быстро подсчитал, что ничто из того, что мы знали, не могло бы стать неожиданностью для Городина, поэтому я изложил ему это, используя другую часть своего разума, чтобы искать выход.
  
  «Мы знаем, что Антон Жизов возглавляет ваше шоу, - сказал я. «Это было очевидно, поскольку он подписал телеграмму о выкупе. Мы знаем, какие бомбы вы используете, как вы доставляете их в наши города. Мы подозреваем, что их для вас делает ученый по имени Нокс Варнов. Это оно."
  
  «Очень хорошо», - сказал Городин. «Это ответ на простую часть. Теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне об AX. Конечно, после того, как мы возьмем на себя управление, организация не будет иметь никакого значения, но все же это упростит ситуацию, если мы будем знакомы с ее операциями. Вы можете начать с того, что назовите мне активных агентов ».
  
  Я ничего не сказал. Моя голова пульсировала. Я пытался думать.
  
  «Картер, у меня нет терпения к играм», - рявкнул Городин, и вся видимость любезности исчезла. «Я могу заставить вас говорить - я могу заставить говорить любого мужчину - но, возможно, было бы быстрее получить
  
  
  
  
  
  их от женщины ».
  
  «Она ничего не знает об AX», - быстро сказал я. «Это разовое задание для нее».
  
  Городин вскочил со стула и шагнул вперед с удивительной для крупного человека скоростью. Тыльной стороной волосатой руки он хлестнул меня по рту. Я почувствовал вкус крови.
  
  «Тишина», - приказал он, «Когда я закончу с женщиной, у тебя будет еще один шанс поговорить».
  
  Когда неповоротливый русский отвернулся от меня и встал над Роной, мой затуманенный болью мозг вспомнил пояс трюков, которым Стюарт так гордился в «Спецэффектах». Тот, который взорвался в руках плохого парня, когда он забрал его у вас, чтобы изучить явно фальшивую пряжку. Почему не нашел Городина? Я посмотрел вниз и увидел ответ. Моя спортивная рубашка закрывала его.
  
  Я попытался поернуться на койке, чтобы обнажить пояс. Молодой Борис, сидевший у двери, жестом показал мне дулом люгера, чтобы я лежал спокойно. Даже если бы я смог обнажить пояс, а Городин на него попался, мы с Роной все равно были бы надежно связаны с ружьем, прикрывающим нас, и кораблем с явно враждебными членами экипажа. Я лежал неподвижно, в мыслях пытаясь найти альтернативу.
  
  Городин посмотрел прямо в лицо Ронасу. Со своего места я мог видеть, что ее голубые глаза были широко раскрыты и испуганы, но она не потеряла контроль.
  
  «Теперь ваша очередь, мисс Фольстедт, - сказал он, - рассказать мне об AX».
  
  «То, что сказал Ник, правда, - спокойно сказала Рона. «Я ничего не знаю об AX».
  
  «Рано или поздно ты скажешь мне то, что я хочу знать», - сказал Городин. «Чем ты умнее, тем быстрее заговоришь». Сказав это, русский протянул руку и схватил блузку Роны, просунув свои толстые пальцы между пуговиц. Он злобно дернул, и блузка сорвалась, оставив ему горсть хрупкого материала.
  
  Перед глазами предстала грудь Роны: верхняя часть слегка загорелая, а округлая нижняя часть - белая, потому что она не была скрыта лифом от бикини.
  
  Городин повернулся к Борису в дверях. «Что ты об этом думаешь, мой мальчик? Не такая большая, как некоторые, но твердая и полная.
  
  Борис коротко кивнул, но в его глазах было видно неодобрение действий Городина.
  
  - И на ощупь приятная, - сказал Городин, проводя большими руками по груди Роны. «Как жаль, что у нас нет времени на какое-то удовольствие до начала допроса. Может быть, позже будет время для этого, а, если дама ответит правильно.
  
  Я мог видеть, как двигались мускулы в руках большого человека, когда он начал сжимать груди девушки.
  
  «Мы начнем снова», - сказал он. «Вы назовете мне имена всех, кого вы знаете, связанных с AX».
  
  Рона ахнула, когда Городин сжал ее груди, как спелые фрукты, своими массивными руками. "Я не знаю других людей AX!" воскликнула она.
  
  Городин выпрямился, оставив красные следы от пальцев в том месте, где он держал Рону. Он печально покачал головой и повернулся ко мне. «Ваша подруга тоже будет упрямой. Похоже, мне придется причинить боль одной из вас, и я думаю, что мне больше всего понравилось бы причинить ей боль ». Он провел руками по обнаженному животу Роны и начал расстегивать пуговицы на ее брюках.
  
  Именно здесь герой фильма сказал бы: «Постой, не трогай даму! Я скажу, что вы хотите знать. Это не так. Конечно, я любил Рону, и то, что Городина собирался сделать с ней, оставило бы шрамы и на мне, но она была профессионалом, и в шпионский бизнес не попадешь, будь то Killmaster для AX или еще два ... немного шпионю в пользу Комиссии по атомной энергии, если вы не готовы рискнуть. И с практической точки зрения, минуты, которые потребуются Городину, чтобы уничтожить Рону Фольштедт только для того, чтобы узнать, что ей не о чем ему сказать, дадут мне гораздо больше времени, чтобы найти выход, чтобы я мог выполнить задание. В конце концов, самым важным соображением должна быть миссия. Поэтому я стиснул зубы и попытался сконцентрироваться на плане побега.
  
  Костяшки пальцев постучали в дверь кабины.
  
  Городин выругался по-русски, когда дверь открылась, и бледный матрос стоял, пристально глядя на него, стараясь не смотреть на полуобнаженную блондинку на койке.
  
  «Радиосообщение для вас, сэр», - пробормотал матрос.
  
  - Не сейчас, идиот, - прорычал Городин. «Убирайся отсюда!»
  
  «Н-но, сэр, это генерал Жизов. Срочно ».
  
  С досадой крякнув, Городин отвернулся от Роны.
  
  "Отлично. Скажи генералу, что я буду там.
  
  Член экипажа ловко отсалютовал и исчез.
  
  Городин остановился у стола, за которым сидел его молодой помощник. «Борис, всегда держи на прицеле этих людей. Берегись Картера.
  
  - Да, сэр, - ответил Борис, не колеблясь указывая на меня Вильнельминой.
  
  Городин вышел и захлопнул за собой дверь. Работая за спиной, я пыталась подтянуть рубашку, чтобы Борис увидел пояс для фокусов. При движении я увидел, как палец Бориса сжимает спусковой крючок.
  
  «Тебе лучше полежать, - сказал он. «Не сомневайтесь, что я пристрелю вас, если придется».
  
  Он имел в виду это. Я перестал двигаться.
  
  Рона сдержала рыдания. Я быстро взглянул на нее. Она не была похожа на крикунью. Борис тоже посмотрел. Когда его взгляд упал на ее обнаженную грудь, он выглядел ужасно.
  
  
  
  
  
  Рона снова всхлипнула, издала серию жалких хныкающих звуков, судорожно вздохнула. «Борис, - сказала она со слезами на глазах, - ты позволишь ему сделать это со мной?»
  
  Тогда я понял. Рона была большим профессионалом, чем я предполагал. Она уловила прежнюю вспышку сострадания в глазах молодого человека, и теперь она играла с ним с этим.
  
  «Я не могу вам помочь, - сказал Борис. «Вы должны сказать полковнику то, что он хочет знать».
  
  «Я не могу», - сказала Рона. «Я ничего не знаю. Ад творит со мной ужасные вещи. Вы на него не похожи, Борис. Я вижу в тебе человечность. Пожалуйста, помогите мне."
  
  Она была хороша, действительно убедительна, и действовала лишь наполовину.
  
  Борис закусил губу, но покачал головой. «Я ничем не могу вам помочь».
  
  Прошли драгоценные секунды. У меня была определенная физическая свобода, достаточная для отчаянной игры - если Рона сможет отвлечь меня. Я привлек ее внимание, затем многозначительно посмотрел на пачку сигарет, лежащую на карточном столе перед Борисом.
  
  Она слабо улыбнулась ему и тяжело вздохнула. «Я понимаю, Борис, - сказала она. «Вы работаете для того, во что верите, как и мы. Что бы они ни сделали со мной, я знаю, что все было бы по-другому, если бы ты был главным ».
  
  Мальчик посмотрел на нее с чем-то очень близким к благодарности.
  
  «Я не прошу вас предавать свои убеждения», - продолжила Рона. «Но не могли бы вы сделать одно маленькое одолжение?»
  
  «Если смогу», - еле слышно ответил Борис.
  
  «Перед тем, как этот зверь Городин приступит к пыткам, я закуриваю». Ей удалось еще раз слабо улыбнуться.
  
  «Это небольшое удовольствие, но, возможно, последнее. Вы дадите мне одну? "
  
  Борис заколебался, затем кивнул. "Конечно." Он поднял рюкзак перед собой. «Это русские. Вы не против? "
  
  Она покачала головой. «Сигарета - это сигарета, когда твои нервы требуют облегчения».
  
  «Будет неловко», - сказал он. «Я не могу отпустить твои руки».
  
  «Пожалуйста, зажгите его и положите мне в рот», - ответила она.
  
  Это был очень долгий выстрел. У меня была бы всего пара секунд. Я напрягся, свернулся.
  
  Борис закурил, встал и сунул пистолет за пояс. Он пересек каюту и сунул сигарету в губы Роны. Пока он двигался, я спустил ноги с койки на палубу и медленно сел.
  
  Я готовился броситься на него, когда он повернулся. Я надеялся, что он будет над Роной, иногда отрывая сигарету от ее губ. Но, очевидно, он собирался вернуться на свое место.
  
  А теперь он увидел меня краем глаза. Он резко повернулся ко мне лицом и схватился за «люгер». Но тут у меня неожиданный перерыв. Когда Борис повернулся ко мне лицом и отвернулся. Рона, она приподняла колени почти под подбородком, нацелила ступни на цель и мощным толчком ударила ими вперед. Это было сделано с удивительной ловкостью и молниеносной скоростью.
  
  У Бориса был пистолет в руке, но он не успел поднять его, как он был катапультирован ко мне, потеряв равновесие с такой силой, что упал головой вперед у моих ног, и «Люгер» с грохотом рухнул на палубу. Потребовалась всего доля секунды, чтобы поднять мои обмотанные лентой ступни, теперь ставшие дубиной с двойной кожаной подошвой, и разбить ими его череп. Первый удар был, по крайней мере, ошеломляющим, но следующие три в быстрой последовательности, выполненные путем подпрыгивания и ударов вниз с полной мерой моего веса, предали его забвению.
  
  «Бедный Борис, - сказала Рона после того, как она перепрыгнула и смотрела на него сверху вниз с тошнотворным выражением лица, - он мне почти начал нравиться».
  
  Десятая глава.
  
  У меня не было времени выразить благодарность и восхищение удивительной ловкостью и быстротой Роны в момент истины. Я был слишком занят осмотром салона, чтобы острый край чего-то нас отвесил. Но на первый взгляд не было ничего острее, чем тупой угол беззеркального бюро.
  
  Затем я заметил люминесцентный светильник над бюро. Конечно, это было вне досягаемости, но трубка могла бы легко сломаться, если бы я мог ударить ее чем-нибудь. Я мог забыть свой «Люгер», который сейчас отдыхал на палубе поблизости. С руками, заложенными за спину, я не очень хороший стрелок; кроме того, выстрел произвел бы слишком много шума. По той же причине я не мог бросить пистолет в свет.
  
  Я перекинул скрепленные лодыжки через край койки и сел. Работая пятками друг против друга, мне удалось ослабить одну из моих туфель так, что она свисала с пальцев моей правой ноги. У меня хватило времени только на одну попытку. Я несколько раз осторожно скинул ноги с колен, а затем поднялся и выпрямился изо всех сил.
  
  Свободный ботинок покинул мою ногу и по спирали взмыл вверх. Казалось, он медленно движется, пока я смотрел, как он движется к цели. Пятка ботинка ударилась о мертвую точку люминесцентной лампы, что привело к одному из самых красивых маленьких ударов, которые я когда-либо слышал.
  
  Каюта погрузилась в темноту, и я прыгнул по полу туда, где услышал, как падают осколки стекла. Присев на корточки и ощупью за спиной, я нашел тонкие осколки стекла. Они были достаточно острыми,
  
  
  
  
  
  но большинство было - слишком маленьким. Пробираясь сквозь осколки, я наконец нашел один, достаточно большой, чтобы держать его между большим и указательным пальцами, и увидел ленту на моих запястьях. Когда я работал с изогнутым стеклом, моя рука внезапно стала влажной. Я знал, что порезался, но мои руки были слишком онемели, чтобы чувствовать боль.
  
  Когда на ленте каждой толщины образовалась хотя бы выемка, я развел запястья, и они вырвались наружу. Продолжая работать в темноте, я сорвал клей с лодыжек.
  
  «Готово», - сказал я Роне. «Скажи что-нибудь, чтобы я тебя нашел».
  
  «Я здесь», - раздался голос Роны из темноты.
  
  Я поднялся и двинулся на звук ее голоса, когда услышал, как за дверью каюты кто-то царапает палубу. Затем открылась защелка.
  
  Прыгнув к переборке, я прижался к двери. Дверь открылась, свет залил за Городиным, который на долю секунды поколебался. Это было на долю секунды длиннее. Я ударил его прямо вправо в челюсть, отчего ударные волны достигли моего плеча.
  
  Я схватил его за талию, когда он провисал, и вытащил за дверь. Я сорвал стилет с пояса Городина и сунул Гюго обратно в ножны на предплечье. На палубе было достаточно света, чтобы найти Вильгельмину, и я тоже забрал Люгер.
  
  Теперь я подошел к койке, где терпеливо ждала Рона, и сорвал ленту с ее запястий и лодыжек.
  
  «Пойдем», - прошипела я, подбрасывая ей то, что осталось от ее блузки. «Держись позади меня, я постараюсь перебросить нас через край. Это наш единственный шанс.
  
  Мы вошли в коридор. Я попытался сориентироваться. В каждом конце коридора я видел пролет узкой металлической лестницы. У меня было пятьдесят на пятьдесят шансов угадать, какое направление будет безопасным. Я сделал свой выбор и побежал к лестнице, Рона следовала за мной.
  
  Но я сделал неправильный выбор.
  
  Когда мы достигли подножия лестницы, я услышал приближающийся звук тяжелых ног. Я вытащил «люгер» и выстрелил в спускавшихся мужчин.
  
  Свободной рукой я оттолкнул Рону в сторону, когда мимо нас пролетело какое-то тело и ударило по палубе. Это был один из славянских моряков. Мы услышали топот ног по коридору на верхней палубе.
  
  Я развернулся и, следуя за Роной, помчался к лестнице в другом конце коридора. Я мог видеть, что мы находимся на нижней палубе, и знал, что нам нужно подняться на два уровня выше, прежде чем мы сможем добраться до перил.
  
  Мы с грохотом поднялись по металлическим ступеням и достигли следующей палубы как раз в тот момент, когда из-за угла ринулась группа людей Городина. Я выстрелил в их сторону, что замедлило их ровно настолько, чтобы мы смогли бежать вверх по следующему лестничному пролету. Внизу кто-то о произвел два гремящих выстрела. Пули отлетели от стальной переборки, когда мы прыгнули на следующую палубу вне их досягаемости.
  
  В этом коридоре находились двери, ведущие в зону спасательных шлюпок. Я не думал об освобождении одной из лодок, но там вдоль переборок хранились спасательные жилеты, и если бы мы могли схватить пару из них, мы могли бы выжить в воде.
  
  Когда мы прорвались через двери на улицу, между нами и перилами стояли трое членов экипажа. У одного из них было ружье. Он поднял оружие, чтобы выстрелить, но Вильгельмина уже была у меня в руке. Я послал пулю в его лоб, и он упал на винтовку. Один из других членов команды дернул винтовку, чтобы освободить ее от мертвеца, а третий вытащил из своей одежды ручной пистолет и произвел выстрел в нашу сторону. Ответила Вильгельмина. Бандит схватился за грудь и, пошатываясь, попятился к перилам, перевернувшись через борт, чтобы плескаться внизу в черном Карибском бассейне. Выживший оставил попытки освободить винтовку и рванулся к корме.
  
  Я сорвал крышку с деревянного контейнера с надписью «Спасательные жилеты», но обнаружил внутри только один. Я кинул его Роне, и она пожала плечами, стараясь собрать остатки блузки.
  
  Теперь послышались резкие крики, и люди с двух сторон бежали к нам по палубе. Пора спасаться. Я кивнул Роне рукой, взобрался на поручень, спустился на узкий внешний выступ и нырнул.
  
  В яростной перестрелке с целью побега я забыл о сырой ране на моем разбитом черепе. Я хорошо это вспомнил, когда сильно ударился о соленую воду.
  
  Потом погас свет. Но вскоре я пришел в себя, закашлялся и выплюнул воду, как разбитый радиатор.
  
  «Гавиота» проплыла пару сотен ярдов, но теперь она приближалась, ее прожекторы играли над водой.
  
  Дул резкий ветер, и море было неспокойно. Им будет трудно обнаружить нас в этой бурлящей океанской пустыне. Вода была теплая, но полная недружелюбных тварей с острыми зубами - и было одиноко.
  
  Одиноко! Мне пришло в голову, что я не видел Рону с тех пор, как мы прыгнули за борт. Она действительно ныряла со мной? Я не мог быть уверен. Я плыла по широкому кругу, погружаясь в воду, когда на меня пронеслись прожекторы, но я не мог видеть Рону.
  
  
  
  
  
  «Гавиота» теперь медленно приближалась ко мне. С моей точки зрения на уровне воды она выглядела огромной и угрожающей. Примерно в пятидесяти ярдах от меня корабль остановился, и огни начали методично метаться взад и вперед по воде.
  
  Что-то белое покачивалось на волнах между мной и кораблем. Я не мог рискнуть окликнуть. Мой голос легко разносился над водой, и двигатели корабля теперь молчали. Я ползком двинулся к объекту в воде, но резко остановился, когда моя рука коснулась ткани и плоти.
  
  Это была не Рона. Со смесью облегчения и разочарования я обнаружил, что это тело члена экипажа, которое упало на борт после того, как я выстрелил в него.
  
  В ослепляющем пламени нас нашел длинный палец прожектора. Я мгновенно нырнул, оставив мертвого моряка на плаву надо мной. Под водой я поглядел в направлении корабля. Я слышал приглушенный грохот выстрелов и стук пуль, вонзающихся в воду.
  
  Когда я всплыл, корпус корабля вырисовывался передо мной белой стальной стеной. Они все еще стреляли на палубе, и я услышал звук спускаемой лодки. Я вернулся по корпусу к корме, где как мог спрятался под свесом. Здесь я был вне зоны досягаемости прожектора, и меня было бы трудно увидеть с лодки, если бы она не наехала меня. К сожалению, зацепиться за поручень было негде, поэтому приходилось плыть по воде, чтобы держаться ближе к корпусу.
  
  Лодка шлепнулась на мидель, и гребцы устремились к серебряному пятну воды, на которрый упал свет прожектора. Они достигли места несколькими мощными ударами и затащили промокшее тело в лодку. Кто-то выругался, затем встал и окликнул Гавиоту через рупор.
  
  «Это не Картер или женщина! Он один из наших! »
  
  После минуты парящей тишины голос Городина прогремел: «Возвращайся на борт. Мы будем искать снова, когда станет светло ».
  
  Лодка послушно вернулась к Гавиоте и была поднята на борт. До дневного света оставалось еще добрых семь часов, и я не ожидал, что окажусь поблизости, когда он придет. По очень приблизительной оценке, я решил, что мы где-то в Гондурасском заливе. Я взял курс по звездам и, как только звуки на палубе стихли, я попдыл без всплесков на восток, который, как я рассчитал, был направлением к ближайшей суше. Вода все еще была теплой, а море успокоилось достаточно, чтобы облегчить плавание. Если повезет, я могу добраться до какой-нибудь земли или быть замеченным дружественной лодкой.
  
  Тихо плывя, двигаясь медленно, чтобы сберечь свою энергию, я снова задавался вопросом, что могло случиться с Роной. Я почувствовал глубокую грусть.
  
  Глава одинадцать
  
  Происходил дневной свет, весь розовый и золотой где-то впереди, пока я гладил, плавал, гладил по Карибскому морю. Тепло моего тела рассеялось несколько часов назад, и некогда теплая вода теперь казалась ледяной. Когда стало достаточно светло, я остановился, чтобы осмотреть горизонт. Сначала я не увидел земли в поле зрения, и мои мускулы закричали, протестуя, что я продолжаю плыть без видимой награды. Затем я заметил коричневое пятно там, где на востоке пересекались голубизны моря и неба. Земля. Я решил, что это либо Гондурас, либо, если течения унесли меня на север, Юкатан. Это не имело большого значения. Приветствуется любой кусок сухой твердой земли.
  
  Я дал себе пару минут, чтобы поплыть, затем перевернулся и начал долгое легкое ползание к дальнему берегу. Через некоторое время у меня появилась компания.
  
  Сначала это была просто рябь на гладкой поверхности справа от меня. Ступая по воде, я наблюдал и увидел новую рябь. Потом еще один. И другой. Я знал, что это такое, еще до того, как на поверхности появился первый серповидный спинной плавник.
  
  Акулы.
  
  Когда я перестал двигаться, они изменили направление, пересекли передо мной, а затем повернули назад, теперь ближе. Я смог различить троих из них, хотя не сомневался, что поблизости есть друзья. Когда я погрузился в воду, я мог ясно видеть их, кружащиеся надо мной на расстоянии около пятидесяти футов. У них была сланцевая спина и белый низ живота синей акулы. Хотя белая акула более живучая людоед, синяя не мой любимый спутник в плавании на длинные дистанции.
  
  Три экземпляра, окружавшие меня, были от восьми до десяти футов в длину. Я был странным вторгшимся в их воды - неуклюжим, медлительным, возможно, опасным, но потенциальным обедом. Время от времени один из троих бросался ко мне, а затем отклонялся, словно проверяя мою реакцию. Я знал, что рано или поздно кто-то из них подойдет и ударит меня своими острыми зубами.
  
  Я продолжил плавание к гребню суши. С усилием я держал свой гребок медленным и расслабленным, как будто меня нисколько не беспокоили трое хищников. Это было больше для моей выгоды, чем для них; вы не лразните акулу.
  
  Мои сопровождающие неуклонно приближались, пока я продолжал мучительно продвигаться к берегу. К счастью, кровь давно смылась с раны на голове и порезе на большом пальце руки.
  
  
  
  
  
  
  там, где я порезал его стеклом люминесцентного светильника. Если бы я пролил свежую кровь в воду вокруг себя, акулы без колебаний разорвали бы меня на части.
  
  Когда мое внимание было приковано к акулам, я не заметил коричневого паруса между мной и сушей, немного севернее. Поскольку я не знал размеров лодки, я не мог определить расстояние до нее. Но это приближалось ко мне, и я мысленно пытался протянуть руку и ускорить его. С парусом это вряд ли было бы от «Гавиоты», и даже если бы это было так, я бы предпочел рискнуть с командой Городина, чем с смертоносными торпедами, которые продолжали приближаться ко мне.
  
  Пока я думал об этих мыслях, что-то промчалось прямо подо мной. Меня это не коснулось, но турбулентность закружила меня в воде, как пробку. Мои товарищи по играм готовились к атаке.
  
  Я бросил плавать и отчаянно замахал руками на лодку. Я не мог сказать, видели ли меня, но лодка продолжала плыть в моем направлении, что обнадеживало. Когда другая акула прошла всего в шести футах от меня, я вытащил Хьюго из ножен и наготове ухватился за рукоять под водой. Стилет не сильно изменил шансы против трех убийц весом от трехсот до четырехсот фунтов каждый, но он дал мне шанс.
  
  Я несколько раз нырял, чтобы наблюдать за акулами, не отрывая глаз от приближающейся лодки. Теперь другая акула оторвалась от своих товарищей и напала на меня. Существует популярная теория, согласно которой, поскольку пасть акулы расположена на нижней стороне головы, она должна перевернуться на спину, чтобы укусить. Не верьте. Когда нижняя челюсть опускается на шарнир, зловещий полумесяц открывается в смертоносную пещеру с зубьями. Акула может прогрызть вас практически из любой позиции.
  
  Этот решил напасть на меня в лоб. Я спустился под поверхность, чтобы встретить его таким же образом, представляя как можно меньшую цель. Он был на мне, как сине-черная подводная ракета, прежде чем я смог вывести Хьюго в оборонительную позицию. Маневренность человека под водой в лучшем случае ограничена. И было только время, чтобы броситься вверх и позволить огромной черной форме пройти подо мной. Это было так близко, что зернистая кожа акулы поцарапала мне плечо.
  
  Найдя меня беззащитным, акула мгновенно изменила направление и присоединилась к двум другим. Их возбужденные движения наводили на мысль, что они готовятся к согласованной атаке. Взглянув на лодку, я понял, что это была простая деревянная лодка с одним парусом. В носовой части стояли маленькие смуглолицые люди, указывая на меня. Казалось, они кричат, но я не слышал слов.
  
  Спинной плавник рассек воду поблизости. На этот раз я нырнул глубже, и акула тоже. Она сделал крюк подо мной и направился вверх, широко раскрыв челюсти, его злобные глаза, казалось, бросали мне вызов. Я сделал сальто и на несколько дюймов уклонился от смертельных зубов, но на этот раз Хьюго был готов. Я воткнул лезвие в верхнюю часть живота акулы. Моя рука дернулась, как будто я ударил мчащийся товарный поезд, но я держался, поскольку инерция акулы унесла нас обоих вверх, и лезвие стилета рассекло жесткую белую кожу живота.
  
  Прежде чем мы достигли поверхности, я оттолкнулся от раненой акулы, которая оставила за собой темно-красную кровь, как дым, петля кишки выпирала из щели вдоль живота.
  
  Я поднялся и отошел от убитого убийцы, оглянувшись лишь раз, чтобы увидеть, как один из его недавних приятелей ударил его по животу и яростным рывком оторвал большой кусок плоти и внутренностей. Третья акула не отставала.
  
  Я выбрался на поверхность и вдохнул сладкий свежий воздух в легкие. Через минуту в ушах перестали звенеть, и я услышал голоса. В десяти футах позади меня лодка покачивалась на небольшой зыби, парус поднял рифы. В лодке было четверо мужчин. Они были невысокими и темными, с тонкими чертами лица, симметрично размещенными на маленьких круглых головах. Слова, которые они говорили, были мне непонятны, но я узнал, что это язык майя, древний язык нижней Мексики, на котором сейчас говорят в юго-восточной части Юкатана, Кинтан-а-Ру.
  
  Коричневые руки на мускулистых руках потянулись ко мне и вытащили меня из воды в деревянную лодку. Услышав звук позади меня, я повернулся и посмотрел на окровавленную пену на воде, где две акулы разорвали раненого на куски. Через несколько минут я был бы следующим.
  
  Я протянул руки в знак благодарности своим спасителям, но их закрытые глаза и бесстрастные лица не ответили. Один из них жестом пригласил меня сесть в носовой части. Я так и сделал, и они сбросили парус. Ветер подхватил парусину, и легкая лодка, казалось, поднялась над водой и понеслась к берегу.
  
  Глава Двенадцать
  
  Когда лодка плавно и беззвучно двигалась к берегу, мои усилия последних шестнадцати часов начали меня догонять. Бой и побег из Гавиоты, долгое плавание и битва с акулами утомили меня. Я кивнул и закрыл глаза, чтобы дать им отдых, а через секунду - так
  
  
  
  
  Казалось, дно лодки скребло гравий, и люди сбегали из группы хижин, чтобы вытащить судно на берег.
  
  Всякая деятельность прекратилась, когда я вышел и остановился на пляже. Ни один из майя не стоял выше моей подмышки. И, как и мои товарищи по лодке, они не выказывали ни приветствия, ни враждебности на лицах, хотя смотрели на меня с некоторым любопытством.
  
  Это были потомки жестких и непокорных индейцев майя, которые никогда не подчинялись испанскому правлению в дни колонизации. После того, как восстание 1847 года на западе Юкатана было подавлено испанцами, те, кто мог, бежали в джунгли Кинтана-Роо, где вооруженное сопротивление продолжалось до двадцатого века. Даже сейчас удаленные деревни, подобные той, куда меня привезли, были предоставлены федеральным правительством полностью самим себе, чтобы управлять собой в соответствии со старыми племенными традициями.
  
  Двое мужчин с рыбацкой лодки подошли ко мне с обеих сторон. Каждый положил мне на локоть маленькую коричневую руку и подтолкнул меня вперед. Я не знал, сопровождают меня или берут в плен.
  
  Они провели меня через деревню, состоящую примерно из двадцати домов между рядами молчаливых, бдительных людей майя. Мы остановились перед хижиной меньшего размера, чем остальные по внешнему периметру села. Крыша была соломенная, а в сырцовых стенах не было окон.
  
  Когда один из моих сопровождающих начал проводить меня через дверь, он толкнул металлическую глыбу Вильгельмины, все еще прижатую к моему бедру. Он поднял мою влажную рубашку и вытащил «люгер».
  
  «Пистола!» - отрезал он первым словом по-испански, которое я услышал от кого-либо из них.
  
  «No se funciona», - сказал я ему. Это была правда. Пистолет не работал после ночного погружения в соленую воду. «No tiene balas», - добавил я. Тоже правда. Я израсходовал все свои патроны, отстреливаясь от Гавиоты.
  
  Никакого ответа от майя. По-видимому, они знали только пару слов по-испански. Конфисковав Вильгельмину, индеец затолкал меня в хижину и захлопнул за мной деревянную дверь. Он говорил со своим товарищем на языке майя. По тону я понял, что один из них должен был оставаться там и охранять дверь, а другой ушел по каким-то делам. Я сел на утрамбованный земляной пол и прислонился к стене.
  
  Впервые за много часов я подумал о миссии, которая привела меня на Карибы. Неужели я только вчера был на грани разгрома заговора с чемоданом и бомбой, когда двинулся к Федору Городину с «Люгером» в руке? Тем не менее, как я далек от того, чтобы сделать что-либо, чтобы предотвратить ядерное разрушение Нью-Йорка еще через три дня.
  
  Я попытался вернуть свои мысли к нынешнему затруднительному положению, но в моем мозгу мелькнуло видение Роны Фольштедт, стройной борзой и светловолосой нордической блондинки. Где она сейчас была? Мертв? Лучше утонуть, чем быть вырванным из моря Городиным.
  
  Дверь моей хижины распахнулась, и вошли двое моих охранников. Жестами и ворчанием они дали понять, что я должен сопровождать их. Я встал и пошел с ними обратно в деревню.
  
  Мы подошли к хижине побольше остальных. Когда-то окрашенный в белый цвет, он постепенно становился серым. Двое майя провели меня через дверь, затем остановились перед стариком, сидящим на платформе. У него были лохматые седые волосы и лицо, жесткое и морщинистое, как скорлупа грецкого ореха.
  
  Он поднял искривленную руку, и двое моих охранников отступили, оставив меня с ним наедине.
  
  «Я Чолти», - сказал он сильным низким голосом, который казался несоответствующим его возрасту и крохотной груди. «Вот я эль Джефе, вождь».
  
  «Для меня большая честь, - сказал я, - и приятно найти человека, говорящего по-английски».
  
  «В деревне только я говорю по-английски», - гордо сказал он. «Я учился в школе в Мериде. Я бы учил своих сыновей, но они не хотят знать язык янки ». Затем он замолчал, сложив руки на коленях, ожидая, что я скажу.
  
  «Меня зовут Ник Картер, - сказал я. «Я агент Соединенных Штатов. Если бы вы отвезли меня с телефоном в ближайший город, буду признателен. Я хорошо тебе заплачу.
  
  «Мне сказали, что у вас был пистолет», - сказал Чолти.
  
  "Да. В своей работе я должен иногда защищаться, иногда убивать ».
  
  «Белых людей не очень любят в Кинтана-Роо, Картер. Совершенно не нравятся белые люди с пистолетами. С моими людьми очень плохо обращались белые люди с пистолетами ».
  
  «Я не хочу причинять вреда ни тебе, ни твоим людям, Джефе. Люди, с которыми я сражаюсь, - злые люди, которые хотят разрушить великие города моей страны и убить очень много моего народа ».
  
  «Что это должно значить для нас здесь, в Кинтана Бур?
  
  «Если этим злым людям позволят победить, ни одно место в мире не будет защищено от них, даже ваша деревня. Они только что разрушили остров в Тихом океане, где люди были очень похожи на ваш собственный.
  
  «Расскажи мне, как ты оказался в море, Ник Картер».
  
  Я рассказал ему историю из того времени, когда мы с Роной поднялись на борт круизного лайнера в Антигуа. Чолти слушал, прищурившись, почти закрыв глаза, руки неподвижно лежали на коленях. Когда я закончил, он просидел целую минуту.
  
  
  
  
  
  в тишине. Затем его глаза открылись, и он изучил мое лицо.
  
  «Я верю тебе, Ник Картер», - сказал он. «Ваш голос не лжет, и ваши глаза говорят правду. Телефон, который вы ищете, можно найти на севере в Вигфа-Чико. Я бы взял тебя туда, но ...
  
  "Но что?" Я подсказал.
  
  «Вы белый человек. Вы принесли в нашу деревню пистолет. По этим причинам мои люди хотят, чтобы вы умерли. Они будут слушать меня как el jefe, и, возможно, я смогу заставить их поверить, как и я, что вы не хотите причинить нам вреда. Но есть тот, кого нельзя поколебать ».
  
  "Это кто?" Я спросил.
  
  «Его зовут Тихок. Он мой сын. Когда я умру, он будет здесь главным. Боюсь, что это произойдет очень скоро. Тихок никогда не согласится отпустить тебя, пока ты не встретишься с ним ».
  
  «Столкнулись с ним? Я думал, ты сказал, что здесь никто не говорит по-английски.
  
  «Есть и другие языки», - сказал старик. «Мой сын ждет тебя сейчас возле моего дома. То, как вы с ним будете вести себя, определит вашу судьбу. Так должно быть ».
  
  «Я понимаю, - сказал я старику. Чолти кивнул в сторону двери своей хижины. Я повернулся и вышел.
  
  Прежде, чем я сделал два шага на поляну перед хижиной вождей, что-то с грохотом пролетело в воздухе и ударилось в землю у моих ног. Это было шестифутовое копье, его узкое обоюдоострое острие зарывалось в землю.
  
  На противоположной стороне поляны стоял молодой майя, обнаженный по пояс, его коричневая кожа подтянулась и блестела над напряженными мускулами. Он прижал близнеца к копью у моих ног, держа его под углом, в традиционной позе вызова. Вокруг нас были жители деревни, их лица были бесстрастными, но глаза настороженными.
  
  Значит, это Тихок, сын вождя. Это был человек, с которым мне пришлось бы столкнуться в бою, если бы я покинул деревню живым. Но если я убью его, сможет ли его отец пропустить меня к Вигии Чико? Даже если старик согласится, оставят ли меня его люди в живых? Каким-то образом мне пришлось победить Тихока, но не лишить его чести.
  
  Прежде чем дотронуться до копья, я намеренно вынул Хьюго из ножен предплечья. Я поднял стилет, чтобы жители увидели его, затем послал его по спирали к двери хижины вождей, где он застрял, ручка дрожала. Хотя от наблюдателей не было слышимого ответа, я чувствовал скрытое одобрение.
  
  Тогда я вытащил копье из земли и, удерживая его в том же положении, что и Тихок, продвинулся к центру поляны. Там мы коснулись наконечников копий в приветствии, странно напоминающем то, что используется в боевом посохе. Смертельная разница заключалась в том, что наши копья пронзали двенадцать дюймов стального лезвия, лезвие, способное пронзить человека или отрезать конечность от его тела.
  
  Я отступил на шаг в стойке готовности, и Тихо сразу же атаковал, взмахнув рукоятью копья вверх. Я уронил копье, чтобы заблокировать удар, затем быстро поднял его, чтобы отразить удар лезвия, который рассек бы мне череп.
  
  Мой ответ был моим собственным ответом, который майя предвидел и блокировал. Затем он двинулся, чтобы противостоять ожидаемому удару, но я просто сделал ложный выпад с клинком и вбок повернул прикладом к его грудной клетке. Тихок застонал от боли, но ловко скрестил копье, готовый заблокировать смертельный удар.
  
  Мы отступили, вернулись в исходное положение, и бой снова начался.
  
  Искусство боевого посоха во многом так же формализовано, как фехтование или даже танцы. У каждого удара есть блок, каждый блок перемещается на счетчик. Единственными звуками на поляне Юкатана были лязг древков и лязг клинков, перемежающийся тяжелым дыханием Тихока и меня. Не раз я видел отверстие, чтобы загнать острие копья, но замедлял свой выпад ровно настолько, чтобы позволить юному майя сделать блок. Мне пока удавалось держать его собственный клинок подальше от меня, за исключением складки на боку, которая оставила малиновое пятно на моей рубашке.
  
  Прорыв наступил, когда я выбил копье из одной из его рук двойным ударом вверх, тогда как он ожидал обычной атаки ударом вверх и рубящим ударом. С его копьем, бесполезно болтающимся в одной руке, горло Тихока было обнажено для моего клинка. Я отодвинул толчок на долю дюйма в сторону, едва порезав кожу. В глазах майя я увидел, что он знает, что я сделал.
  
  Восстановив контроль над своим копьем, Тихок бросился в атаку со смертельной свирепостью. Я уступил место его атаке и начал опасаться, что поединок может закончиться только смертью Тихока или моей.
  
  Конец наступил с поразительной внезапностью. Тихо сделал мне выпад высоко, затем присел и замахнулся прикладом, как бейсбольной битой, поймав меня чуть выше лодыжек и выбив мне ноги из-под меня. Я рухнул на землю и перекатился на спину как раз вовремя, чтобы увидеть, как лезвие копья Тихока вонзилось мне в лицо. В последнюю секунду он вонзился в землю так близко от моего уха, что я почувствовал его жар.
  
  Я вскочил на ноги, снова наготове копье, и столкнулся с противником. В его глазах было новое послание - боевое товарищество. Мы были даже сейчас. Я пощадил его жизнь, чего он не мог простить, пока не
  
  
  
  
  пощадил мою.
  
  Я играл в азартные игры. Сделав шаг вперед, я склонил клинок в сторону Тихока в знак приветствия. Он опустил собственное копье навстречу моему, и битва была окончена. Мы бросили оружие и взялись за запястье в стиле майя. Жители деревни одобрительно болтали, и я впервые увидел улыбки на темных лицах индейцев.
  
  Старый вождь подошел к нам и заговорил с Тихоком на языке майя. Затем он повернулся ко мне и сказал: «Я сказал своему сыну, что он сражался храбро и с честью. Я говорю то же самое и тебе, Ник Картер. До города Вигия-Чико можно добраться за час. Двое из моих сильнейших мужчин доставят вас туда на каноэ.
  
  Он протянул мне пакет, завернутый в водонепроницаемую ткань. «Вы должны очистить и смазать свой пистолет до того, как высохнет соленая вода, иначе он будет бесполезен против злых людей, которых вы ищете».
  
  Я поблагодарил его и вытащил Хьюго из двери хижины. Затем я последовал за двумя мускулистыми мужчинами, которые уже ждали, чтобы отвезти меня на каноэ.
  
  Тринадцать
  
  Путешествие на каноэ по побережью было быстрым и тихим. Двое майя встретили нас прямо у кромки прибоя. Ни один из них не говорил.
  
  Мы сошли на берег в Вигла-Чико, поселении в три раза больше деревни, которую мы покинули. Жилища казались более постоянными, а железнодорожные пути с востока заканчивались на внешней границе города. Мои гребцы отвели меня к тому месту, где мне показалось, что это дом местного старосты, коротко поговорили с ним на языке майя и внезапно оставили меня, не глядя.
  
  Я попросил телефон, и меня отвели в универсальное здание, которое, по всей видимости, служило школой, универсальным магазином, залом для собраний, складом и прочим. Телефон был ранней моделью в изрезанном деревянном корпусе с рукояткой сбоку.
  
  Следующие два часа были потрачены на то, чтобы добраться до Мериды, столицы Юкатана, а оттуда через лабиринт ретрансляторов и промежуточных операторов, пока знакомый голос Дэвида Хока Анали не раздался по линии.
  
  Я сказал ему, где я был, и дал ему сжатую версию того, как я туда попал, быстро говорил, опасаясь, что мы можем потерять связь в любой момент.
  
  «Мне нужен быстрый выход отсюда», - сказал я ему. «Есть железная дорога, но, судя по всему, поезд должен идти один раз при каждом полном солнечном затмении».
  
  «Я подведу к вам вертолет. Каков статус миссии? "
  
  «Чемоданы прибывают на борт« Гавиоты »с Кюрасао. Федор Городин, по-видимому, является руководителем операции с Жизовым, по всей видимости, находясь в их штабе и лишь изредка появляясь на улице. Нет подтверждения того, что Нокс Ворнов является ключевым человеком, но доказательства достаточно веские, чтобы мы могли считать это несомненным ». Я заколебался, затем добавил: «Мы потеряли Рону Фольштедт».
  
  «Мне жаль это слышать, Ник, - сказал Дэвид Хок. Я знал, что он имел в виду именно это. Как директор AX, он был знаком со смертью, но потеря агента причинила ему более глубокую боль, чем многие думают. "Ты можешь работать здесь один?" добавил он.
  
  «Я могу, но было бы неплохо, если бы был кто-то знаком с этой территорией. Здесь уже темнеет, и мне не нужно напоминать вам, что мы соблюдаем дедлайн ».
  
  - Конечно, нет, - сухо сказал Хоук. "Подожди минутку."
  
  В течение нескольких секунд телефон беззвучно потрескивал у меня в ухе, и я знал, что Хоук вводит информацию в свой настольный компьютер. Затем он вернулся с ответом:
  
  «У ЦРУ есть агент по имени Пилар, в Веракрусе. Она свяжется с вами там, в отеле Bahia Bonito ».
  
  "Она?"
  
  «Да, Ник, кажется, тебе повезло. Мне сказали, что это рыжая, хорошо оснащенная… эээ… всем дополнительным оборудованием ». Хоук прочистил горло, затем продолжил другим тоном. «Можете ли вы организовать посадку вертолета в Вигия Чиу?»
  
  «Сразу за этим зданием есть поляна. Как скоро ты сможешь отправить вертолет? »
  
  «Мне придется работать через Государственный департамент. Если они будут на высоте, у тебя будет птица через три-четыре часа ».
  
  «Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы осветить зону приземления осветительными ракетами или кострами. Когда мы обсуждали эти детали, мне пришло в голову, что в нормальных условиях такая информация никогда не будет передаваться в незашифрованном виде по телефонным линиям общего пользования. Обстоятельства, однако, были совсем не обычными, условия были примитивными.
  
  «Вам понадобятся деньги, - сказал Хоук. «Я буду ждать в вашем отеле в различных валютах Центральной Америки. Что-нибудь еще?"
  
  "Да. Мой Люгер принял ванну с соленой водой, так что я хочу иметь под рукой набор для чистки оружия. Тоже 9мм. боеприпасы ».
  
  «Это будет вас ждать». На линии была пауза, как будто Хоук хотел добавить что-то еще. Но потом он просто сказал: «Тебе больше, чем удачи, Ник».
  
  У меня была работа, когда я уговаривал местного старосту направить сигнальные огни для вертолета. Он не хотел мне помогать. Уроженцы Вигиа-Чико были немного менее враждебны к внешнему миру, чем майя в деревне на побережье, но их связи со старыми традициями оставались сильными. Белые люди редко приезжали на Юкатан с мирными миссиями, и люди не горели желанием встречать
  
  
  
  
  
  одну из их летающих машин.
  
  Я, наконец, добился их неохотного сотрудничества старинным методом. Пообещав им деньги. В частном порядке я надеялся, что пилот ЦРУ Госдепартамента принесет немного денег. Было бы немного неприятно выбраться из Вигии Чико, если бы жители подумали, что их обманули.
  
  В течение следующих нескольких часов подобные заботы были скрыты в глубине души, когда я руководил размещением сигнальных огней. Вокруг было много сухого валежника, и я поставил шесть костров по кругу, чтобы очертить зону приземления.
  
  Как только костры разгорелись и поляна осветилась, я сел и стал ждать. И ждать. И ждать.
  
  Я должен был знать, что с участием Государственного департамента все пойдет не так гладко. К тому времени, как я услышал звук ротора вертолета, рассветал, и моя бригада пожарных определенно была недовольна задержкой. Пилот заметил нашу небольшую группу и ввел свой корабль, подняв огромное облако густой красно-коричневой пыли.
  
  Пилота звали Мартин. Это был худощавый молодой человек с острым носом. Мы обменялись удостоверениями, пока сельские жители столпились вокруг, с большим подозрением глядя на вертолет.
  
  «Надеюсь, они прислали с вами немного денег», - сказал я.
  
  "Деньги? Зачем?"
  
  «Чтобы помочь с сигнальными пожарами, мне пришлось пообещать этим людям некоторую плату».
  
  Мартин сощурился, глядя на светлеющее небо. «Я не знаю, для чего вам понадобились сигнальные огни; почти полный день.
  
  «Когда я попросил вертолет, - холодно сказал я, - было темно. Я надеялся, что Госдепартамент ответит достаточно быстро и вытащит меня отсюда до рассвета. У меня довольно плотный график, старый приятель.
  
  «Никто ничего не говорил о том, чтобы приносить деньги», - проворчал он.
  
  Люди, стоявшие вокруг нас, что-то бормотали, и я боялся, что они уловили суть нашего разговора.
  
  "Вы принесли свои деньги?" Я спросил.
  
  «Ну… некоторые», - осторожно сказал он.
  
  Я терял самообладание. «Так что убирайся, черт возьми! Я обещал этим людям деньги и подозреваю, что они сломают вам кости, если не получат их ».
  
  С обиженным видом Мартин вытащил из заднего кармана потрепанный бумажник и начал листать счета. В раздражении я отобрал у него бумажник и вытащил бумажник. Сумма векселей составила чуть более пятидесяти долларов. Я передал его старшему, который торжественно пересчитал его, а затем кивнул, не улыбаясь. Он поговорил с сельскими жителями, которые отошли, расчищая нам дорогу.
  
  Когда мы сели в вертолет, Мартин сказал: «Вы должны были отдать им все? Те индейцы, наверное, удовлетворились бы половиной.
  
  «Может быть», - сказал я. «И, может быть, они были бы недовольны - пока они не проткнули тебе горло копьем. Для вас это будет стоить двадцать пять долларов?
  
  Он без комментариев запустил двигатель к жизни
  
  «Не волнуйся, - сказал я ему. «Я сделаю полный отчет о вашем взносе, и вам будут возмещены расходы по обычным каналам государственного департамента. Если вам повезет, вы вернете свои деньги к Рождеству. Может, не в это Рождество… »
  
  Впервые Мартин немного расслабился и даже сумел ухмыльнуться. «Хорошо, - сказал он. «Должен признать, это дешевле, чем копье в глотке. Куда?"
  
  «Веракрус», - сказал я ему, и мы подпрыгнули.
  
  Глава четырнадцать.
  
  Эрнандо Кортес сошел на берег в Веракрусе в 1519 году, став первым испанцем, ступившим на мексиканскую землю. С тех пор город был захвачен в различных войнах американцами и дважды французами.
  
  Когда мы скользили по заливу Кампече, и я, прищурившись, смотрел на залитый солнцем город, было ясно, что теперь Веракрус стал, по крайней мере, призом, достойным всей этой крови и грома.
  
  Мы расположились на площадке за американским консульством, где я отклонил приглашение остаться на обед. Я чувствовал себя окоченевшим и липким от напряжений, измученным бессонницей, и мне не хотелось вести светскую беседу за мартини с некоторыми из наших сотрудников дипломатической службы. Я пожал руку Мартину, снова заверил его, что он вернет свои деньги, и по внешнему телефону вызвал такси.
  
  Поездка на такси до отеля Bahia Bonito пролегала по некоторым из старинных мощеных улиц города с причудливыми старыми домами, а также по широким современным улицам рядом со стальными и стеклянными небоскребами.
  
  Моя гостиница была устаревшей, но удобной, с большим внутренним двором, открытым в небо, и тремя рядами комнат вокруг него. Я сказал водителю подождать и вошел внутрь. Когда я назвал свое имя, человек за столом вручил мне ключ от номера, толстый запечатанный конверт и сверток размером с футляр для кларнета. Я разрезал конверт и нашел в разных размерах и цветах: доллары, песо, кетсали, кордобы, колоны, лемпиры, бальбоа, боливары, гурды, фунты, франки и гульдены. Я вытащил песо, заплатил водителю и с пакетом под мышкой поднялся в свою комнату на третьем этаже. Ни от Пилар, ни от кого-либо еще не было сообщений.
  
  Я принял долгую парную ванну, а затем прохладный душ, затем развернул упаковку приспособления для чистки десен.
  
  
  
  
  
  и приступил к работе над Люгером. Я мог бы попросить Хока принести мне новый пистолет, но Вильгельмина была старым и надежным другом.
  
  Я разобрал Люгер и осмотрел все детали. Поскольку он был хорошо смазан и защищен водонепроницаемым покрытием, соленая вода еще не повредила металл. Я использовал растворитель на каждой детали, даже на крошечных винтах, и проделал пятна через отверстие, пока они не стали чисто белыми. Я высушил разобранный пистолет безворсовой ватной салфеткой, прикоснулся к критическим частям смазочным маслом с низкой вязкостью и снова собрал Люгер. Я заправил обойму с восемью патронами из коробки снарядов, которую предоставил Хоук, и засунул Вильгельмину в кобуру на поясе.
  
  Моему телу нужен сон, но мой разум не сдавался. Были планы сделать, лазейки закрыть. И всякий раз, когда я давал своему мозгу отдохнуть, в поле зрения появлялась фотография Роны. Блондинку, стройное гибкое тело которой столько ночей было в моих объятиях, нельзя было считать просто потерянным еще одним партнером по работе.
  
  «Они не допускают ни времени, ни истощения для печали», - с горечью подумала я и вылетел из комнаты. За столом я спросил, есть ли поблизости магазин, где я могу купить одежду.
  
  «Да, сеньор. В Агиларсе, расположенном через дорогу, отличный выбор », - сказал клерк.
  
  «Грасиас. Жду посетителя. Если она приедет, скажи ей, где меня найти ».
  
  Я перешел улицу и потратил пригоршню денег Хоука на одежду. Одевшись в новый костюм со всеми подходящими аксессуарами, я еще раз посоветовался со своим портье и неторопливо направился вверх по улице к уличному кафе. Я сел за столик, с которого можно было наблюдать за входом, и заказал бутылку местного бренди, который горел, как огонь, но не имел неприятного вкуса. Потягивая бренди, я задавался вопросом, сколько мне ждать, прежде чем я решу, что мой собеседник, Пилар, не появится.
  
  В этот момент смуглая девушка в блузке с глубоким вырезом, едва сдерживающей ее великолепную грудь, качнулась между столиками и остановилась у меня. Ее волосы были черными и густыми, слегка взлохмаченными, только что с постели. У нее были глаза цвета черного кофе, обещавшие экзотические удовольствия.
  
  «Можете ли вы сэкономить на спичке?» - спросила она с легким акцентом.
  
  «Извините, я не храню их, так как бросил курить». Я подсказал ей.
  
  «В прошлом году я пыталась бросить курить сама, но продержалась всего две недели», - правильно ответила она.
  
  «Вы, должно быть, Пилар».
  
  "Да. А ты Ник Картер… которого зовут Киллмастер. Твоя репутация опередила тебя ». «Я не знаю, следует ли мне вести себя скромно или извиняться».
  
  Ее полные губы изогнулись в улыбке. «Никогда не следует извиняться. Могу я сесть? »
  
  "Конечно. Мои манеры сегодня немного изношены, как и все остальное.
  
  Пилар опустилась на стул напротив меня. «Ты выглядишь так, будто тебе нужно немного поспать», - сказала она.
  
  «Бизнес прежде всего», - сказал я с вкрадчивой улыбкой. «Мы можем поговорить здесь?»
  
  Ее прекрасные глаза скользили по бездельникам в кафе и прохожим по тротуару. «Это такое же хорошее место, как и любое другое», - сказала она мне, пожав плечами.
  
  Я сделал знак официанту, чтобы он попросил еще стакан, и налил Пилар бренди. Затем я резко спросил: «Что ты сделала со своими волосами?»
  
  Инстинктивно ее рука в мгновенном замешательстве потянулась к голове, затем она улыбнулась. «Вам, должно быть, сказали, что я рыжая. Как вы знаете, в нашем бизнесе часто возникает необходимость изменить внешний вид. Тебе нравится черный? "
  
  "Любить это. Держу пари, ты тоже был ерасоткой как рыжая.
  
  «Почему, спасибо», - сказала она и озорно посмотрела на меня из-под своих длинных ресниц.
  
  На мгновение черты лица Пиларс, казалось, исчезли и перешли в тонкое лицо Роны Фольштедт. Я сделал глоток крепкого бренди, и изображение исчезло.
  
  «Единственное, что у нас есть, - сказал я, - это катер, который доставил чемодан на борт« Гавиоты ». Я не мог разглядеть ни имени, ни опознавательных цифр в темноте. Он ехал слишком низко в воде и приводился в движение двумя подвесными двигателями ».
  
  Пилар прикусила губу и покачала головой.
  
  «Ничего подобного. Вы видели кого-нибудь из людей на катере?
  
  «Главный человек был невысокого роста, плотного телосложения и совершенно лысый».
  
  Она подняла руку, чтобы остановить меня. «Коренастый, лысый мужчина?»
  
  "Это правильно. Ты его знаешь?"
  
  "Я думаю так. Есть такой человек, который возглавляет банду контрабандистов на Кюрасао. Его зовут Торио.
  
  «Вы можете сказать мне, где его найти?»
  
  "Я могу отвезти тебя туда. Я знаю Кюрасао, и мы сможем действовать быстро ».
  
  На минуту я собирался возразить. Я не хотел, чтобы она стала такой же, как Рона. Но Пилар была права, я мог тратить драгоценное время на Кюрасао без проводника, а время было решающим фактором.
  
  «Как скоро мы сможем уехать?» Я сказал.
  
  «Мы можем успеть на ранний рейс завтра утром. Я все устрою.
  
  "Можем ли мы начать раньше?"
  
  «Нет. И важно, чтобы вы сегодня вечером отдохнули. Завтра тебе нужно будет быть сильным и бдительным ».
  
  Мои ноющие мышцы согласились. Мы выпили еще стакан бренди, и она проводила меня до моего отеля.
  
  «Я приду за тобой утром, - сказала Пилар, - а мы поедем в аэропорт».
  
  Я оставил ее во дворе и устало поднялся
  
  
  
  
  
  в мою комнату.
  
  Глава Пятнадцать
  
  Я принял второй душ за день и задернул жалюзи против вечернего солнца. Я снял новую одежду и положил ее на стул. Затем я растянулся голый на кровати, накинул на себя простыню и уставился в потолок.
  
  Просто заставить себя уснуть обычно невозможно. Каждый нерв в моем теле требовал отдыха, и мои глаза были похожи на мешки с песком, но я не могла спать.
  
  Где-то бывший американский ученый и бывший русский генерал готовились стереть мою страну, город за городом. Послезавтра первым отправится Нью-Йорк. Я должен куда-нибудь помчаться, чтобы остановить их, а не слетать с кровати на кровати в отеле в Веракрусе.
  
  Но спешить в бой без подготовки было бы глупо и опасно. И если Пилар сможет найти контрабандиста Торио, у него еще может быть достаточно времени для выполнения миссии. Я закрыл глаза. Видение Роны проплыло передо мной, исчезло, затем вернулось.
  
  Солнечный свет, проникающий сквозь оранжевые жалюзи, постепенно потускнел сквозь все оттенки серого, и, наконец, стало темно. Тем не менее мой разум не мог успокоиться.
  
  Казалось, каждый звук с улицы внизу доносится прямо до моих ушей. Смыв унитаза в соседней комнате, фонтанный Ниагарский водопад.
  
  Потом кто-то слегка постучал в мою дверь.
  
  "Да?"
  
  «Это Пилар», - последовал мягкий ответ.
  
  Я вылез из постели, схватил полотенце и открыл дверь. На Пилар было черное платье с крошечными цветочками, которые, казалось, счастливо росли в холмах и долинах ее богатой местности.
  
  «Войдите», - сказал я.
  
  «Я действительно не верила, что ты сможешь заснуть», - сказала она и вошла внутрь.
  
  «Ваша красота превосходит только вашу мудрость», - ответил я.
  
  «Я принес тебе кое-что, чтобы помочь». Она легонько опустилась на край кровати.
  
  «Таблетки?» Я спросил. «Я никогда их не принимаю».
  
  Она лениво улыбнулась мне. «Нет, не таблетки. Меня."
  
  «Что ж, - ответил я, оправляясь от своего изумления, - вы определенно восхитительная таблетка, и ее совсем не трудно проглотить».
  
  Ее красивое лицо посерьезнело, стало почти суровым. «Не шутите, - сказала она. «Обе наши жизни могут зависеть от твоего физического состояния завтра, и…» Здесь она заколебалась, ее глаза скользнули по моей одетой в полотенце фигуре. «И, может быть, я тоже буду сегодня беспокойно отдыхать в одиночестве».
  
  «Возможно», - сказал я.
  
  «Ты оставишь все мне?»
  
  «Пилар, я в твоих руках».
  
  «Бьен. Сначала я хочу, чтобы ты лежал здесь, на кровати ».
  
  Я послушно подошел к кровати и уже собирался опуститься, когда ее сильные коричневые пальцы проскользнули под полотенце, которое я носил, и смахнули его.
  
  «Для этого нам не понадобится полотенце», - решительно сказала она. «Ложись на живот, пожалуйста».
  
  Я распласталась на кровати, сложила руки в подушку. Что-то прохладное коснулось моей шеи у основания черепа и медленно потекло по спине. Я почувствовал легкий запах корицы. Через плечо я увидел, что Пилар вынула крошечный флакон из сумки, которую несла, и вылила содержимое по моему позвоночнику.
  
  «Масло корицы», - объяснила она. «Теперь я хочу, чтобы ты снова опустил голову и позволил мне помочь тебе расслабиться».
  
  «Да, мэм», - усмехнулся я. Раздался шепчущий шелковистый звук. Краем глаза я уловил вспышку смуглого бедра и понял, что Пилар сняла с себя всю одежду.
  
  Словно чувствуя мои мысли, она закрыла мои глаза легким прикосновением своих прохладных, мягких пальцев. «Расслабься», - пробормотала она. «Теперь тебе нужно только расслабиться».
  
  Затем ее руки легли на мою спину плавными маленькими кругами, ее пальцы нажимали твердо и нежно. Она намазала маслом мои плечи и грудную клетку, издавая себе одобрительные звуки. Она нашла складку на моей стороне, где копье майя задевало меня, и ее пальцы погладили боль.
  
  Она нанесла масло на мою талию, ее руки восхитительно скользили по моей коже с ароматной смазкой. Вниз и вниз, по ягодицам и задней поверхности бедер. Еще немного прикоснитесь к впадине на коленях, затем к икроножным мышцам, вдоль ахиллова сухожилия, чтобы мои пятки легли на ее ладони.
  
  Пилар нежно нанесла масло на подошвы моих ног, скользнув пальцем между каждым из моих пальцев.
  
  Моя кожа была живой и сверхчувствительной к ее прикосновениям. Казалось, я чувствую через свои поры близость ее обнаженного тела.
  
  Я сказал: «Пилар, я не знаю, взволнован я или хочу спать. Пожалуйста, прими решение! »
  
  «Успокойся», - мягко отругала она. «Мы только начали».
  
  Затем она взяла мои пальцы ног по одному, лаская их, перекатывая между пальцами. Большим и указательным пальцами она сделала промасленные ножны, скользящие вверх и вниз с каждого пальца ноги.
  
  Затем Пилар взяла каждую ступню в руки и стала месить ее, пока я не почувствовал, как трещат кости. Затем она снова подняла руки вверх по моим ногам, ее опытные пальцы впились в напряженные мышцы, сжимая, манипулируя, вытягивая ноющую боль.
  
  Особое внимание уделялось моему крупу. Держа одну руку на каждой ягодице, она наклонялась и сжимала с удивительной для женщины силой, ее руки ритмично перекатывались от пяток к кончикам пальцев.
  
  Кровать слегка провисла, когда Пилар
  
  
  
  
  
  очутилась на моих ногах. Из этого положения она наклонилась вперед и провела своими гибкими пальцами по моей спине, волшебным образом расслабляя напряженные мышцы.
  
  Когда она потянулась вперед, чтобы помассировать мои плечи и шею, я почувствовал, как соски ее покачивающейся груди коснулись меня. Теперь ее руки скользнули по моей обнаженной спине от плеч к ступням.
  
  «Теперь перевернись, - сказала она, - а я сделаю другую сторону».
  
  «Я не знаю, выдержу ли я».
  
  «Не волнуйся, я уверен, ты стойко выдержишь».
  
  Я перевернулся на спину.
  
  Пилар вздохнула. «Почему, Ник, я думал, ты расслабился!»
  
  "Черт побери!" Я усмехнулся, воспользовавшись возможностью, чтобы взглянуть на мою обнаженную массажистку. Ее кожа была как полированная медь - гладкая и безупречная. Ее груди были полными и спелыми. Они опустились, затем резко поднялись. Ее узкая талия и круглые твердые бедра блестели легким блеском пота.
  
  Она изящно наклонилась, чтобы взять с прикроватной тумбочки пузырек с маслом, и брызнула его на меня, разводя руками.
  
  «Не волнуйся, - сказала она, словно снова читая мои мысли, - ничего не останется незавершенным!»
  
  Итак, теперь я сдался ее рукам. Глаза закрылись - в голове не возникало тревожных картинок. У меня было ощущение невесомости, как будто мое тело, направляемое этими знающими пальцами, дрейфовало в пространстве. Я казался сделанным из ириски… натянутой, растянутой, восхитительно натянутой с точностью до доли предела прочности.
  
  Я резко открыл глаза и схватил Пиларс за руку. «Этого достаточно, - сказал я. «Мы только что достигли пределов массажа. У тебя есть другие таланты? »
  
  Пилар лениво дразняще улыбнулась мне. Меня охватил шок изысканного удовольствия, когда ее рот сомкнулся надо мной.
  
  И на какое-то время мне показалось, будто меня тянут через маленькую бархатную дырочку в мир невообразимых наслаждений. Затем меня охватила дрожь освобождения. И впервые за много часов я был пуст ни от мыслей, ни от чувств, плыл в пустоте, плывя к глубокому колодцу забвения.
  
  Я потянул теплое, пылающее тело рядом со мной и накрыл нас обоих простыней.
  
  Менее чем через минуту сон, который я так долго искал, заключил меня в теплые, пахнущие корицей объятия.
  
  Глава Шестнадцать
  
  Я проснулся на рассвете с ощущением, как будто все старые детали были заменены новыми, покрытыми тефлоном компонентами перманентного прессования. Из ванной доносились плеск воды и женский голос, поющий на испанском. Я выскочил из постели, подошел к двери и толкнул ее.
  
  В комнату ворвались потоки пара. За полупрозрачной занавеской для душа я мог видеть силуэт прекрасного тела Пилар, когда она намыливалась и пела что-то из времен Панчо Вилья. Время от времени занавеска прилипала к ее коже, обнажая блестящую поверхность, как целлофановое окно в коробке с конфетами.
  
  Я постоял там минуту, наслаждаясь зрелищем, затем схватил занавеску и отодвинул ее в сторону.
  
  Пилар ахнула от удивления и инстинктивным женским жестом закрылась руками. Затем она опустила руки и стояла, улыбаясь под струями душа, в то время как вода, стекающая по холмам и впадинам ее тела, заставляла ее блестеть, как тюлень.
  
  «Доброе утро, керидо», - сказала она. «Надеюсь, я не разбудил тебя». Ее глаза скользили по моему телу. «Вы всегда просыпаетесь в таком состоянии?»
  
  «Все зависит от того, кто принимает душ в соседней комнате».
  
  «Надеюсь, ты хорошо спал».
  
  "Как бревно. Если мир когда-либо узнает об этом твоем лекарстве от снотворного, мы увидим последний из барбитуратов.
  
  «Льстец. Садись, я намылю тебе спину.
  
  Я вошел в душ, и Пилар повернула меня. Она намылила руки, но область моей анатомии, которую она намылила, определенно не была моей спиной. Я повернулся и встал лицом к ней, на нас обоих брызнула вода. Впервые я поняла, какая она высокая девушка.
  
  «Мне приходит в голову, - сказал я, - что я получаю от вас очень много заказов. Пора мне взять на себя.
  
  «Что ты имел в виду, керидо?» - выдохнула она, наклоняясь вперед, и эти великолепные груди качались ко мне.
  
  Взяв ее под руки, я поднял Пилар и подвел ее к себе. Затем я опустил ее, по доле дюйма за раз.
  
  Она издала легкий звук восторга, когда ее руки обняли мою грудь, и она притянула нас вместе, прижавшись своей грудью ко мне. Мы начали медленный, волнообразный, неподвижный танец там, в душе, постепенно увеличивая ритм, пока Пилар не крутилась и не тряслась, как одержимая женщина. Внезапно она вскрикнула, ее голос пронзил монотонный гул воды.
  
  После этого мы стояли вместе, позволяя воде омывать наши тела.
  
  Мы быстро оделись, а затем пошли в соседнее кафе, чтобы позавтракать восхитительными хуэво-ранчеро. Мы запили его мексиканским пивом, которое даже во время завтрака лучше, чем горький мексиканский кофе-фи.
  
  Такси отвезло нас в Aeropuerto Nacional, где мы сели в небольшой самолет. Мы вылетели в шесть тридцать. С двухчасовой разницей во времени мы приземлились бы на Кюрасао около полудня.
  
  Когда мы летели
  
  
  
  
  над мирной зеленью Юкатана и темно-синем Карибском море я невольно вспомнил, что не так много часов назад я боролся за свою жизнь там.
  
  Как будто по обоюдному согласию мы с Пилар не разговаривали во время поездки. Раньше этим утром мы были просто мужчиной и женщиной, которые наслаждались жизнью и друг другом, как будто нашей самой большой проблемой было решить, что есть на завтрак. Но теперь мы были двумя профессионалами, идущими навстречу неизвестным опасностям, зная, что мы никогда не вернемся. Было не время для светских бесед. Мы сидели тихо, погруженные в свои личные мысли.
  
  Голос пилота нарушил тишину. «Те из вас, кто находится по правому борту, теперь могут видеть впереди остров Аруба. Аруба - самый маленький из трех островов, входящих в состав Нидерландских Антильских островов. Кюрасао еще в пятидесяти милях к востоку. Мы начинаем спуск и будем приземляться примерно через пятнадцать минут ».
  
  Когда пилот продолжал рассказывать нам о погодных условиях на Кюрасао (идеальных, как всегда), я наблюдал, как Аруба скользила мимо нас. Проливы между Арубой и Кюрасао были испещрены белыми парусниками и множеством крошечных коричневых островков без постоянного населения, хотя они иногда использовались рыбаками.
  
  Наш самолет приземлился в аэропорту Плесман, и мы нашли такси для пятимильной поездки в столицу Виллемстад. Кабина была старой «Гудзон», со снятой крышей, чтобы она могла использоваться под открытым небом.
  
  Водитель был разговорчивым человечком, который, казалось, решил рассказать нам обо всех местных сплетнях во время нашей короткой поездки. Я не обращал особого внимания на то, что говорил мужчина, пока одна фраза не пронзила мое сознание, как ледоруб.
  
  «Подожди минутку», - рявкнул я водителю. «Что вы сказали о блондинке, вытащенной из моря?»
  
  Он повернулся на своем месте с широкой улыбкой, довольный тем, что пробудил мой интерес. «О да, сеньор. Два дня назад в рыбацких доках было много волнений. Одна из лодок вернулась с желтоволосой дамой. На ней был спасательный жилет, который держал ее на плаву, хотя она не была в сознании, когда ее привезли. Очень странно, поскольку ни одна лодка не попала в аварию ».
  
  "Где она сейчас?" Я вмешался,
  
  «Когда стало известно из рыбацких доков, вскоре приехал муж женщины и увез ее с собой».
  
  "Ее муж?" - повторил я.
  
  "О да. Это крупный мужчина, похожий на медведя, который иногда плавает вместе с Говиотой ».
  
  Городин! Должно быть, он вернулся на Кюрасао, когда не смог найти меня или Рону в воде. Несомненно, он ждал там, когда из доков пришло известие, что ее привезли рыбаки. Это было два дня назад. Я подсчитал шансы, что Рона еще жива. Это был длинный выстрел: «Вы не знаете, куда мужчина… ее муж… забрал женщину?» Я спросил.
  
  - Нет, сеньор, но, может быть, мой друг, рыбак Саба, расскажет вам. Это он вытащил даму из моря ».
  
  «Вы можете отвезти меня на Сабу?»
  
  «Теперь, сеньор?»
  
  "В настоящее время." Я вытащил из набухшего бумажника купюру в десять гульденов и протянул ее водителю. «И сделай это быстро».
  
  «Пять минут», - сказал он, кладя деньги в карман.
  
  За пять минут, почти с точностью до секунды, мы прошли через лабиринт узких улочек к рыбацким докам за пределами Виллемстада, расчищая путь с помощью гудка, на который водитель постоянно опирался. Мы резко остановились на набережной перед каркасным домом с одним большим окном в пятнах дыма и вывеской с выветренной краской, на которой написано «Убежище Ванвоорта».
  
  Выйдя из машины, я почувствовал, как меня дернули за рукав, и понял, что почти забыл о Пилар.
  
  «Ник, блондинка… это твоя Рона?»
  
  "Это должно быть."
  
  "А что ты будешь делать?"
  
  «Найди ее, если смогу».
  
  «Но у нас есть миссия».
  
  Если бы не Рона, не было бы никакой миссии. Именно она дала нам ключ к разгадке, и теперь она может привести нас к Городину. Кроме того, она не была обучена опасной работе, как мы. Если она сейчас в руках Городина, ей придется заплатить ужасную цену. Я должен попытаться найти ее. Я ей многим обязан ».
  
  «Вы ей ничего не должны, - сказала Пилар. «Ты не заставлял ее выполнять задание. А время ... знаешь, какой сегодня день?
  
  "Да, я знаю. Завтра крайний срок ».
  
  «Забудь о ней, Ник. Пойдем со мной, и я отведу тебя в Торио. Мы найдем его на набережной недалеко отсюда ».
  
  Я остановился перед дверью убежища Ванвоорта и посмотрел в лицо Пиларс. Когда я заговорил, мой голос был холодным. «Решение мое, и я его принял. Ты пойдешь со мной? »
  
  На мгновение она встретилась со мной взглядом, затем отвернулась. Она протянула руку и коснулась моей руки. «Мне очень жаль, Ник. Вы должны действовать согласно своей совести. Я помогу тебе, чем ты попросишь. "
  
  Я сжал ее руку и вошел в дверь.
  
  Глава Семнадцать
  
  Vanvoort’s Hideaway не был туристическим баром. Свет был тусклым, воздух был затхлым. Стены были увешаны плакатами с рекламой пива и политиков. Линолеум на полу протерся до голого дерева в полосе вдоль передней части нелакированной планки.
  
  Клиентурой были рыбаки и моряки.
  
  
  
  
  многих народов. И все мужчины. Гул разговоров и звон стаканов внезапно прекратились, когда посетители заметили Пилар, которая выглядела эффектно в коротком лимонно-желтом платье.
  
  За стойкой сидел косолапый голландец с бицепсами, похожими на дыни, торчащими из-под коротких рукавов его рубашки.
  
  «Я ищу рыбака по имени Саба», - сказал я.
  
  Крошечные глазки голландца пробежались по мне, как насекомые. "Кто сказал, что он здесь?"
  
  «Его друг таксист. Тот, что в Гудзоне.
  
  Он покачал своей массивной головой из стороны в сторону. "Не значит для меня ничего".
  
  Положив обе руки на стержень, я прижался лицом к нему. «Мистер, у меня нет времени играть в игры, и у меня нет времени объяснять. Но я хочу, чтобы вы знали следующее: если вы не укажете мне Сабу через пять секунд или не скажешь, где я могу его найти, я перейду через этот бар и сломаю вам кости, пока не получу ответ ».
  
  Голландец знал, что я серьезно. Его румянец побледнел. «Вон там», - прохрипел он. «Один в будке у стены».
  
  Когда я отвернулся от бара, тут снова начался лепет, и все стали заняты, глядя на Пилар.
  
  Одинокий мужчина в будке был чернокожим жителем Виргинских островов.
  
  "Саба?" Я спросил.
  
  «Верно, дружище. Садись. И леди тоже. В его речи музыкальная часть была британской, а часть - калипсо-мелодичной, которую вы слышите в некоторых частях Вест-Индии. «Ты должен вселить в Ганса страх перед Богом, заставить его отступить, как это».
  
  «Я хочу спросить о женщине, которую вы привели два дня назад. Тот, который ты нашел в море ».
  
  - Ах, леди с желтыми волосами. Очень хорошенькая. Она не просыпается, чтобы сказать ни слова. Очень-очень устал. Море истощает твои силы. Но я не думаю, что ей было больно. Ничего не сломано ».
  
  «И мужчина увел ее? Тот, кто сказал, что он ее муж?
  
  «Ой-хо, может, он не ее муж», а? Я не удивлен. Он не похож на ту даму с желтыми волосами, которую принимают за мужа. Слишком грубо, слишком некрасиво. Ты мужик, дружище?
  
  «Нет, но я ее друг, а мужчина, который ее увез, определенно не был. Вы знаете, куда он ее забрал?
  
  "Да, я знаю. Я рассказываю ему дорогу в госпиталь Королевы. Он говорит, что никогда не мин ', он ведет даму туда, где у него есть друзья. Он сказал, что они заботятся о ней. Поэтому я смотрю, куда он идет. Он берет девушку в моторную лодку с двумя другими мужчинами. Они едут на Маленький Пёс, маленький остров в двенадцати милях от берега. Ничего, кроме больших камней на Little Dog. Большие камни и рыбацкая хижина. Рыбаки больше не используют это место. Мужики с ружьями теперь всех пугают.
  
  «Вы можете показать мне, как добраться до Маленькой Собаки?» Я спросил.
  
  "Конечно. Спуститесь к докам, вы можете увидеть это место. Давай, я тебе покажу.
  
  Черный мужчина встал и вышел из будки. Пилар последовала за нами на улицу и спустилась через пару крутых кварталов к набережной, где Саба указал через сверкающую воду на то, что казалось зазубренным выступом из коричневых скал.
  
  «Маленькая собачка», - сказал он. «Может быть, 500 метров в длину, 200 в ширину. Единственное безопасное место для посадки лодки - с другой стороны. Отсюда не видно.
  
  «Мне нужна скоростная лодка, - сказал я. «Вы знаете кого-нибудь, кто сдает мне один?»
  
  "Конечно. У меня есть друг с самой быстрой лодкой в ​​гавани, если не считать контрабандистов и полиции. Он берет с вас много денег, но вы получаете свои деньги ».
  
  "Хорошо." Я повернулся к Пилар. «Теперь я попрошу тебя сделать то, что будет для тебя очень трудным».
  
  «Что случилось, Ник?»
  
  "Подожди меня. Подожди, если я не вернусь к темноте, извести Дэвида Хока в Вашингтоне и расскажи ему все, что знаешь ».
  
  «Можно я пойду с тобой? Я могу управлять лодкой. Я могу помочь разными способами ».
  
  «Нет», - твердо сказал я. «Это моя работа, и я хочу, чтобы вы остались здесь».
  
  «Да, Ник», - сказала она с непохожей на нее покорностью.
  
  Я сжал ее руку и последовал за Сабой к докам, где мы найдем его друга на катере. Оказалось, что это старая быстрая лодка, которую ее гордый владелец бережно содержал в хорошем состоянии. Этот человек не слишком беспокоился о том, чтобы позволить незнакомцу взлететь в своей гордости и радости, но достаточно гульденов перешло из рук в руки, чтобы уменьшить его сопротивление. Мотором был гигантский «Эвинруд», который мгновенно ожил, и вскоре я уже несся по легкому проливу к Маленькой Собаке. Прежде чем я подошел слишком близко, я сделал широкий круг вокруг скалистого острова. У входа на дальнем берегу к некрашеной пристани был привязан катер с каютами. За пирсом стояла деревянная хижина. Бледно-серый дым клубился из трубы.
  
  Я задушил «Эвинруд», затем осмотрел хижину и окружающие скалы на предмет каких-либо признаков жизни. Не было. Так что я включил мотор и вернулся вокруг острова.
  
  Я бродил по каменистому берегу на дальней стороне в поисках возможного места для приземления. Зазубренные вершины возвышаются на пятнадцать или двадцать футов, как будто какое-то огромное возмущение в центре земли выбросило их со дна океана. Наконец я наткнулся на узкий клин воды между парой выступающих валунов, и мне удалось протиснуть лодку. Я обезопасил ее, поднялся по скалам и направился к хижине на противоположной стороне острова.
  
  
  
  
  
  
  Движение шло в лучшем случае медленно, и я передвигался осторожно, на случай, если Городин выставил наблюдение. Через двадцать минут я достиг удобной точки, откуда мог лечь на живот и смотреть на хижину. Здесь он казался больше, чем со стороны океана, и казалось, что он разделен на две комнаты. Единственное окно, которое я мог видеть, было забито досками с одними лишь щелевыми отверстиями. По-прежнему никаких следов человеческой жизни, только клубящийся дым, растекающийся по воздуху. Теперь, когда я был с подветренной стороны от дыма, я заметил неприятный запах. Возможно, в глубине души я знал, что это было, но я отверг эту мысль и пополз к лачуге, стараясь не попадаться на глаза щели в окне на случай, если кто-то будет смотреть за ним.
  
  Я без проблем добрался до хижины и присел под окном, заколоченным досками.
  
  Зловоние здесь было безошибочным. Это был запах опаленной плоти и человеческих волос. Я стиснул зубы и попытался стереть мысленную картину того, что могло случиться с Роной Фольштедт. Внутри хижины раздался резкий, едва сдерживаемый голос гнева. Это было тяжелое рычание Федора Городина.
  
  «Ты доставил мне много хлопот, ты и Картер», - говорил он. «Но ты все еще можешь заслужить мое прощение. У вас есть информация; Мне нужна эта информация. Простой обмен. И в самом деле, как ты можешь отказать такому человеку, как я, который так талантлив к убеждению? »
  
  Я медленно поднял голову, чтобы прищуриться через пространство между досками, и голос Городина продолжился.
  
  «Мы знаем, что Картер не утонул. Есть сведения, что его доставили на берег в рыбацкой деревне майя на Юкатане. Более того, нам не удалось его отследить. Там был бы контактный пункт, по которому вы могли бы связаться с ним в случае крайней необходимости. Я хочу, чтобы ты сказал мне, где это ».
  
  Теперь я мог видеть комнату через подоконники. В деревянном стуле, рядом с Городином сидела Рона Фольштедт. Единственная веревка была привязана вокруг ее талии, связывая ее руки по бокам и удерживая ее на спинке стула. На ней был только обрывок штанов, которые она носила, когда ныряла с круизного лайнера. Выше талии она была обнажена, обнажая маленькие, хорошо сформированные груди. Ее глаза покраснели, волосы спутаны. Когда она заговорила, это было отстраненным, усталым голосом.
  
  «Не было никакого контактного лица», - сказала она.
  
  «Ты врунья и дура», - сказал Городин. «Вы должны знать, что я могу заставить вас сказать. Мирно сейчас или позже в кричащей агонии. Так или иначе, я найду Картера. Он уже убил некоторых из моих лучших людей, и каждую минуту, пока он остается жив, он представляет угрозу для нашего плана. Теперь - еще раз - где мы можем найти Ника Картера?
  
  «Я понятия не имею, где он», - устало монотонно сказала Рона.
  
  «У меня нет больше терпения», - прорычал Городин. «А теперь я покажу вам, что происходит с людьми, с которыми я потерял терпение».
  
  Большой русский отошел в сторону, и источник дыма из трубы был обнаружен. В большой железной жаровне тлела раскаленная куча из древесного угля. Покрытые резиной рукоятки какого-то длинного инструмента торчали из углей. Городин осторожно взялся за рукоять и вытащил инструмент. Это были длинные остроносые плоскогубцы. Клещи засветились тускло-оранжевым светом, когда он показал их Роне.
  
  «Возможно, вы слышали об этой технике», - сказал он.
  
  «Плоть отрывается от тела по щепотке за раз. Особое внимание уделяется нежной груди женщины. Вы будете жить довольно долго, но в каждый момент этого времени вы будете умолять умереть ».
  
  Взгляд Роны гипнотически остановился на блестящих кончиках плоскогубцев. «Но я ничего не знаю, - сказала она со слезами на глазах, - совсем ничего».
  
  Городин проигнорировал ее. «Я дам вам еще один шанс ответить на мои вопросы», - холодно сказал он. «Тогда мы начнем».
  
  Я обдумал свой план действий. Я мог убить Городина, прострелив оконные планки, но по их теням в темной комнате я видел, что еще двое мужчин стояли у ближайшей стены. Они наверняка будут вооружены и, вполне вероятно, убьют Рону, прежде чем я смогу пройти за угол хижины к внешней двери. Другая дверь, прямо напротив окна, по-видимому, вела во вторую комнату. Это не помогло. Если бы в комнате было окно, его бы ее закололи.
  
  Пока я пытался придумать осуществимый план, Городин вставил клещи в угли и повернул в мою сторону. Я скрылся из виду, когда он сказал одному из невидимых людей: «Приведи его сюда. Покажи мисс Вольстедт, на что она может рассчитывать, если не будет сотрудничать с нами.
  
  Перед моим окном перекрестился славянский парень с короткой стрижкой, и когда я снова поднял голову, он открыл дверь на противоположной стороне. Запах горелой плоти разлился, как отравленный газ. Славянин вернулся через минуту, волоча за собой что-то на полу, что отложил в нескольких футах от Роны.
  
  Существо на полу было в форме человека с головой, туловищем, двумя руками и двумя ногами. Мало что еще об этом подсказал мужчина. Плоть и мускулы были разорваны, обожжены, разорваны и оторваны от каждой части головы и тела. Казалось, нигде не было органа, который
  
  
  
  
  
  не был изуродован. Во многих местах кости просвечивали сквозь отверстия в плоти, в то время как тварь истекала кровью и другими биологическими жидкостями.
  
  Губы были полностью оторваны, оставив гримасу обнаженных зубов, напоминающую череп. Там, где был один глаз, теперь была только влажная почерневшая дыра.
  
  Хуже всего то, что этот остаток человека был жив.
  
  Рона заткнула рот и отвернулась, когда это привидение жалобно скреблось по половицам судорожной рукой.
  
  «Нельзя так отворачиваться от старого друга, - сказал Городин. «Или, может быть, ты не узнаешь красивого молодого Бориса».
  
  Рона издала дрожащий рыдание.
  
  «Мы нашли его без сознания, но все еще живым», - продолжил Городин. «Мы оживили его. Мы ухаживали за ним и кормили его перед испытаниями. Потом он поплатился, не слишком храбро, я признаю, за тот небрежный момент, когда он уклонился от своего долга и позволил вам и Картеру бежать. Резко поднявшись, его голос стал жестче. «А теперь настало ваше время. Мне нужен Ник Картер, и ты скажешь мне, где его найти.
  
  «Я… я не знаю», - всхлипнула Рона.
  
  Городин выругался по-русски и потянулся к резиновым рукояткам плоскогубцев.
  
  Водонепроницаемая трубка с шестью дымовыми шариками, которые дал мне Стюарт, была у меня в руке. Каким-то образом мне пришлось бросить одну из гранул в светящийся уголь. Это было легкое расстояние - проблема заключалась в том, чтобы отправить гранулу через решетчатое окно. Мне нужен был духовой пистолет, и когда в голове возникло изображение, я быстро вытащил шариковую ручку из кармана рубашки и отвинтил колпачок, выбросив его вместе с картриджем внутри. В результате у меня осталась трубка диаметром три с половиной дюйма, узкая на одном конце и достаточно широкая на другом, чтобы принять одну из дымовых гранул. Я бросил пулю в ствол ручки, воткнул ее между досками окна и начал осторожно регулировать, чтобы траектория полета ракеты была точной.
  
  Теперь Городин подошел к Роне. Держа плоскогубцы в каждой руке, он прижал раскаленные клещи к ее левому соску. Я направил дуло самодельного духового пистолета на светящийся уголь. Моя первая попытка должна быть безупречной, потому что у меня вряд ли получится вторая.
  
  Я сделал глубокий вдох, прижался губами к концу трубки и выдохнул с взрывным пуфом.
  
  Шарик влетел в уголь и осел на раскаленных углях с восхитительным шипением и дымом грибов, распространив свой бледный, удушающий дым во все уголки комнаты.
  
  Благословляя изобретательность Стюарта, я вытащил платок-маску и накрыл ею нос и рот. Я свернул за угол хижины и открыл дверь плечом. Он содрогнулся, а затем раскололся, когда я сильно пнул его.
  
  Когда я ворвался в хижину с Люгером в руке, я увидел, как Городин, спотыкаясь, вылетел через дверь в соседнюю комнату, в то время как один из его людей вслепую искал цель для своего пистолета-пулемета.
  
  Я выстрелил, и он упал. Он все еще пытался поднять с пола пистолет-пулемет, поэтому я выстрелил в него еще раз, и он перестал двигаться.
  
  Второй человек в комнате атаковал меня раскаленными плоскогубцами после того, как поднял их с пола, где их уронил Городин. Я пустил пулю ему в голову, затем бросился к Роне и быстро освободил ее. Между кашлем ей удавалось выдыхать мое имя.
  
  "Ник?"
  
  «Верно, - сказал я. «Успокойся, я вытащу тебя отсюда через минуту».
  
  Маска платка соскользнула с моего рта, когда я вынес Рону на улицу и опустил ее на землю. Я подождал, пока у меня прояснятся глаза, потом вернулся за Городиным.
  
  Я перешагнул через трепещущие останки Бориса во вторую комнату лачуги. Пусто. Было окно, обшитое доской, но оно было выбито. Я посмотрел на окружающие скалы, но Городина не увидел.
  
  Далекий крик Роны отбросил меня от окна. Я бросился обратно через хижину и выскочил через парадную дверь. Городин бежал по короткой дорожке между валунами к причалу, где стоял катер. Когда я вошел в дверь, он развернулся и выстрелил в меня из длинноствольного пистолета «Эрма». Его пуля попала мне в рукав, ровно настолько, чтобы испортить мне цель, когда я сделал два ответных выстрела. Один из них попал в топливный бак крейсера, и лодка с громким взрывом взмыла вверх, когда Городин бросился с тропы за скалы.
  
  Я опустился на колени рядом с Роной. "Ты можешь идти?"
  
  «Я… я так думаю».
  
  - Тогда стой прямо за мной. У меня пришвартована лодка на другой стороне острова. Идти будет нелегко, а Городин где-то там с ружьем.
  
  «Ты ведешь, Ник, - сказала она. "Я сделаю это"
  
  Я сняла рубашку и отдала ее Роне не из скромности, а потому, что она была почти цвета скалы. Моя собственная шкура была достаточно загорелой, чтобы не быть такой очевидной целью. С Роной позади меня я пробирался обратно по зубчатым камням в направлении своей лодки, болезненно опасаясь малейшего звука или движения.
  
  Когда я увидел его, между нами и лодкой был только один узкий гребень скалы - отблеск металла на солнце.
  
  
  
  
  
  я тяжело швырнул Рону на землю и рухнул рядом с ней в тот момент, когда плоский треск пистолета «Эрма» разрушил тишину, и гравий брызнул на два фута перед нами.
  
  «Оставайся на месте», - прошипел я Роне и прицелился из «Люгера» в то место, где я видел вспышку дула пистолета. Я выстрелил один раз, два раза.
  
  Рука и плечо Городина обвились вокруг валуна и он произвел дикий выстрел, который отскочил от камней над нашими головами. Я выстрелил в ответ и услышал, как русский крикнул от боли, когда моя пуля разорвала ему предплечье.
  
  Теперь неосторожно, Городин переменился, чтобы осмотреть свою рану, и отбросил идеальную тень на стоящий перед ним валун. Очевидно, он не был серьезно ранен, потому что я видел, как тень сжимала и разжимала свою правую руку, затем снова взяла пистолет и подползла выше по камням для выстрела.
  
  Когда появилась голова Городина, я был готов с наведенным люгером. Я нажал на курок. Молоток ударил по пустой камере. Я использовал две обоймы с боеприпасами, а другой у меня не было.
  
  Россиянин выстрелил, но из-за пулевого ранения его меткость была плохой, и он нырнул обратно из виду.
  
  Я осмотрел неровные скалы вокруг нас в поисках места, которое могло бы лучше укрыться. В десяти ярдах от того пути, по которому мы пришли, была полость в форме гроба.
  
  Я подошел к уху Роны, и я прошептал: «Когда я тебе скажу, вставай и беги к той дыре, что там. Двигайся быстро и держись.
  
  Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Городин снова поднялся и прицелился. "Идти!" - мягко сказал я. Рона выскочила, пригнулась, споткнулась и нырнула в нишу, когда пуля откусила кусок валуна в дюймах от отверстия.
  
  Я вскочил на ноги и последовал за ней. Когда я нырнул в неглубокий карман, пуля обожгла мне плечо и ударилась о землю. Я вылетел в защищенное место и почувствовал липкую влажность крови в том месте.
  
  "В вас попали!" - сказала Рона.
  
  "Едва."
  
  Из-за пределов доносился голос Городина, который мог теперь догадаться, почему я не отвечал на его огонь. «Картер, ты меня слышишь? Еще одно подобное прикончит вас! Выходи с поднятыми руками! »
  
  После нескольких секунд тишины прозвучало еще два выстрела. Одна из пуль попала в наше узкое отверстие и, рикошетируя взад и вперед, забрызгала нас осколками камня.
  
  Приблизившись к Роне, я прошептал: «В следующий раз, когда он выстрелит, кричи».
  
  Она понимающе кивнула и при следующем выстреле издала мучительный вопль. Я подал ей знак «хорошо» и стал ждать.
  
  - Хорошо, Картер, - проревел Городин. «Выходи, или женщина умрет!»
  
  "Я не могу!" - крикнул я в ответ, голос звучал напряженно от боли. «Я ранен, а женщина тяжело ранена. Отпусти ее, и я заключу с тобой сделку.
  
  - Думаю, у тебя тоже нет патронов, а. Выбрось пистолет; тогда мы поговорим ».
  
  Я размазал кровь из своей раны по линии волос Роны и по ее лицу, положил ее на спину и сказал ей, что делать. Потом позвал Городина и выбросил пистолет.
  
  Когда я услышал приближение Городина, я перевернулся на живот и лежал сгорбившись и неподвижно. Тяжелые шаги Городина затихли над нами. После паузы Городин сказал: «Вон, Картер, вон!»
  
  Затем Рона слабо сказала: «Он… он без сознания».
  
  «Возможно, нет», - прорычал Городин. «Дай мне посмотреть, не притворяется ли он».
  
  Его пистолет взорвался прямо над мной, и пуля разлетела землю и щебень в дюйме от моей головы. Его слова сигнализировали о трюке, и я не пошевелился.
  
  Тень упала на скалы. Я видел это краем глаза, когда он наклонился надо мной. Я знал, что у него в кулаке держал пистолет, осторожно прицелив его, и ждал в тревожном ожидании. Рона, молила я, не подведи меня сейчас же!
  
  Потом я услышал толчок ее ноги, мягкий удар ее ступни, когда она соединилась с телом Городина, и он споткнулся.
  
  Сжав стилет в руке, я мгновенно повернулся и воткнул лезвие в его массивную грудь. С долгим вздохом и булькающим стоном он отказался от пистолета - и от своей жизни.
  
  Я вывел Рону на тусклый полдень и сказал: «Лодка только что миновала гребень. Жди меня там - мне нужно сделать последнее ».
  
  Она вопросительно посмотрела на меня, но повернулась и пошла к лодке. Я потянулся за пистолетом Эрма, который уронил Городин, и вышиб все снаряды, кроме одного. Потом я вернулся через камни к рыбацкой хижине. Дверь распахнулась, и дым рассеялся.
  
  Я прошел через комнату к разорванным останкам Бориса. Из разрушенного горла доносились еле слышные хныканья, а работающая рука царапала пол.
  
  Казалось, мне нужно сказать что-то важное, но я не мог найти слов. Я просто положил пистолет на пол за движущуюся руку и вышел за дверь.
  
  Я прошел совсем немного назад к Роне и лодке, когда услышал выстрел
  
  Глава восемнадцать
  
  Когда я присоединился к Роне в лодке, она сидела, сгорбившись, на носу, обнимая себя, как маленький брошенный ребенок. По ее щекам текли слезы, и она жалко дрожала.
  
  «Теперь все в порядке, - сказал я. «Никто не пойдет за нами».
  
  Она потянулась ко мне и скрестила руки на груди.
  
  
  
  
  
  ко мне, цепляясь за меня, как если бы я был плотом спасения. После того, как она сохранила хладнокровие через кошмар насилия и долгое пребывание в океане, она была на пределе выносливости - на грани краха. И я знал, что ей нужен отдых и медицинская помощь.
  
  Одной рукой придерживая Рону рядом со мной, а другой управляя лодкой, я пересек воду и направился к докам Кюрасао. Когда мы приблизились к эстакаде, где был пришвартован катер, я увидел фигуру, стоящую там и ожидающую. Это была Пилар. Очевидно, наблюдая за лодкой, она заметила, как мы приближаемся.
  
  Я сбавил обороты, дрейфовал к причалу и бросил канат Пилар. Она закрепила его на шипе, когда я выпрыгнул и закрепил корму. Затем я взял Рону на руки и поднял ее на скамью подсудимых, где в трансовой кататонии шока она села, как зомби.
  
  «Это должно быть Рона, - сказала Пилар.
  
  "Да. Она в плохой форме. Возьмем такси и отвезем ее в больницу.
  
  «Я могу сделать лучше, чем это. Пока тебя не было, я арендовала джип. Он припаркован прямо там. Вы берете Рону обратно; Я поеду. Я знаю дорогу в больницу. Затем она добавила нелепо: «Твоя Рона очень хорошенькая».
  
  «Пилар, - сказал я, - я рад тебя видеть. Вы - удобный напарник. Поехали."
  
  Когда мы с Пилар ехали в джипе по улицам Виллемстада, она сказала: «Что случилось на острове».
  
  «Городин был там с парочкой своих головорезов», - сказал я ей. «Он собирался истязать Рону, чтобы заставить ее говорить. Чего он не знал, так это того, что она не могла ему ответить. Она была просто любителем игры для заядлых профессионалов ».
  
  «Но она действительно была волонтером, - заметила Пилар.
  
  «Верно, но никто из нас не нашел времени, чтобы рассказать ей о возможных рисках».
  
  Черные глаза Пиларс встретились с моими в зеркале заднего вида. - Тебе она небезразлична, Ник?
  
  Я остановился на мгновение, прежде чем ответить. «Если ты имеешь в виду, что я люблю ее скрипки и свечи, то ответ - нет. Я так долго занимаюсь этим грязным делом, что не знаю, смогу ли я действительно любить кого-нибудь в классическом смысле этого слова. Но если ты имеешь в виду, меня волнует, что с ней будет, конечно. Иначе я бы не отправился на остров Маленькой Собаки, чтобы помочь ей. Я знаю, что это кажется мне слишком человечным, но я еще не превратился в глыбу льда ».
  
  Пилар говорила тихо, глядя прямо перед собой. «Ник, скажи мне что-нибудь».
  
  "Конечно."
  
  «Тебе не все равно, что со мной будет?»
  
  Я протянул руку и положил руку на теплую плоть ее плеча. «Очень много», - сказал я.
  
  Пилар вздохнула, затем любопытным тоном сказала: «Надеюсь, ты никогда не пожалеешь».
  
  В этот момент мы повернули и выехали на подъезд к больнице Королевы, сверкающее новое здание пастельно-синего цвета. Я оставил пачку счетов кассиру, и один из врачей заверил меня, что Рона окажет самое лучшее медицинское обслуживание. Я сказал доктору, что любые дополнительные расходы будут оплачены американским консулом, а затем позвонил в консульство, чтобы договориться.
  
  Я вернулся к Пилар в джипе. Было темно, и небо сверкало бесконечностью звезд. Я сказал: «Пойдем, ограбим контрабандистов».
  
  Я сел за руль джипа; Пилар дала указания. Мы вернулись к набережной, а затем повернули на юг.
  
  «Должны быть другие новости, которые вы мне не сказали», - сказала Пилар. «Как вы уехали от Городина?»
  
  "Мертв."
  
  «А те двое, которые были с ним?»
  
  «Тоже мертв. И парень по имени Борис, который умер, потому что был слишком добр и слишком беспечен для игры ».
  
  «Так ты оставил четыре тела?»
  
  "Правильно. Но где-то Антон Жизов и Нокс Варнов готовятся завтра взорвать Нью-Йорк. Если мы сначала не доберемся до них, не беда, найдут ли на острове Маленькой Собаки четыре тела или четыре тысячи ».
  
  Пилар выглядела задумчивой. И молчал.
  
  Мы поехали в самую захудалую часть набережной, где беднейшие из местных рыбаков пришвартовали свои жалкие на вид лодки в воде, густой нефти и мусора. Через пару миль Пилар указала на шершавое серое каркасное здание, освещенное спереди единственной бледной лампочкой. По сравнению с этим Убежище Варнова походило на хижину Торговца Вика.
  
  «Это то, с чего мы должны начать», - сказала Пилар. «Если тебе нужен Торио, иди к Маленькой Лизе».
  
  Звуковые волны ударили в нас, когда мы были еще в пятидесяти футах от двери. Полномасштабный бунт не мог быть громче. Внутри мы присоединились к сотне или около того веселых людей, которые хоть и не бунтовали, но, по крайней мере, были в истерике. Казалось, что все были в постоянном движении. Заглушить шум было невозможно, поэтому все кричали. Время от времени сквозь какофонию прорезал резкий женский смех. Где-то играл музыкальный автомат, но были слышны только реверберации самых глубоких басовых нот.
  
  Мы с Пилар пробились среди обезумевших тел к простой доске, установленной в задней части здания. В стороне от этого, разливая напитки из немаркированных бутылок, стояла женщина размером с Годзиллу. И почти так же привлекательно.
  
  «Маленькая Лиза?» - крикнул я Пиларс на ухо. Вряд ли это была дикая догадка.
  
  «Маленькая Лиза!» - подтвердила она с усмешкой.
  
  Лиза носила каскад тугих локонов в шортах.
  
  
  
  
  
  красный цвет, который не мог быть человеческими волосами. Где-то от шести до семи футов ростом, Лиза была вся в мешочках, карманах и кусках плоти странной формы. Словно скульптор-любитель поспешно прихлопнул глину по каркасу. Намереваясь закончить работу позже, он по праву потерял веру в свои творческие способности и сдался.
  
  Когда я наконец привлек ее внимание, Лиза неуклюже двинулась ко мне с другой стороны планки, плоть ее различных частей танцевала в разных ритмах.
  
  "Что это будет?" - прогрохотала она голосом, словно пустая бочка, катящаяся по булыжнику.
  
  «Я хочу Торио», - крикнул я.
  
  «Никогда о нем не слышала», - прогудела в ответ Маленькая Лиза.
  
  «Городин меня прислал».
  
  «Никогда о нем тоже не слышал».
  
  Я вытащил свой бумажник. У меня заканчивался гульдены, поэтому я разложил несколько американских банкнот на доске перед огромной женщиной.
  
  «Я слышала об Эндрю Джексоне», - сказала она. «Торио спит в задней комнате». Она показала пальцем размером с маринованный огурец.
  
  С Пилар на буксире я направился к узкой двери в дальнем конце бара. В маленькой комнате за ней стояли один стул, один стол и одна детская кроватка. запуск.
  
  Я закрыл дверь, и шум за ней утих. Я проверил другую дверь в противоположной стене. Это вело на открытый воздух за зданием. Я подошел к ничего не подозревающему контрабандисту, обыскал его и нашел автоматический кольт 38-го калибра. Передав это Пилар, я сунул дуло своего люгера ему под нос и ударил по лицу.
  
  Я крикнул "Торио!" .
  
  Он повернул голову, жалобно хмыкнул и медленно открыл глаза. Когда он увидел пистолет у себя под носом, его глаза расширились.
  
  «Эй, что это, ограбление?»
  
  - Вставай, Торио, - прорычал я. «Мы собираемся прокатиться».
  
  Это его поразило. Он сел. «Подождите, - умолял он. «Я даже не знаю тебя».
  
  «Это не такая уж игра», - сказал я ему. «Играй прямо со мной, и тебя ждет поездка туда и обратно. Теперь переместите его! »
  
  Я слегка ткнул его стволом пистолета, чтобы подчеркнуть, и Торио вскочил с койки с удивительной ловкостью для человека с тяжелым похмельем. Я вытолкнул его через заднюю дверь, и он послушно зашагал к тому месту, где мы припарковали джип.
  
  Пилар вел машину, а я сидел сзади с Торио с нацеленным люгером.
  
  «Проехать по дороге около ста ярдов, а затем съехать, когда найдешь темное пятно», - сказал я ей.
  
  «А теперь, Торио, - сказал я, когда мы проехали по полутемной дороге и припарковались, - я хочу знать о чемоданах».
  
  «Чемоданы?» - повторил он.
  
  «У меня мало времени, Торио, - сказал я, - и мой характер тоже. Всего через минуту или две вы услышите треск костей и увидите много крови. Эти кости и эта кровь будут твоими, Торио, поэтому, пожалуйста, воспользуйтесь этой возможностью, чтобы поделиться информацией ».
  
  В лунном свете я мог видеть, как капли пота поднимаются на его кожу головы и стекают по гладким сторонам его головы.
  
  Он быстро кивнул: «Хорошо, хорошо. Я не собираюсь быть героем для кучки иностранцев. Вы имеете в виду чемоданы, которые я вывозил в Гавиоту, верно?
  
  - Умный вывод, Торио. Я хочу знать, кто их вам дал и где вы их забрали ».
  
  «Это был хриплый парень с иностранным звучанием, с которым я заключил сделку шесть месяцев назад. Большая волосатая обезьяна. Он никогда не называл мне своего имени, и это был не тот парень, которому можно было задавать вопросы. Он всегда платил мне заранее, потом говорил мне, когда нужно было забрать чемодан. Я направлялся к югу отсюда, немного вглубь холмов, и прилетал вертолет с чемоданом, и я отнес его на корабль. Поверь мне, это все, что я знаю, друг. Я даже заглянул в один из чемоданов, и он был пуст. Чертовски странный бизнес, но мне не платят за любопытство.
  
  «Сколько чемоданов вы положили на корабль?» Я спросил.
  
  «Дай-ка, последний раз мы забрали три ночи назад. Всего будет восемь.
  
  «Вы можете отвезти нас туда, где приземляется вертолет?»
  
  «Конечно, но там всегда есть пара охранников с оружием. Они и пилот, парень по имени Инграм, который торчит там, когда его вертолетчик находится внутри.
  
  «Это ваше дело, - сказал я, - проследить, чтобы мы миновали охрану. А теперь у нас есть указания.
  
  Пилар поехала на юг и свернула на узкую грунтовую дорогу, обозначенную Торио. А потом мы выехали в открытую местность. К счастью, Пилар арендовала полноприводный джип: ехать было тяжело: дорога превратилась в тропу, земля каменистая, а местность переходила в холмы.
  
  Теперь передо мной сидел контрабандист, чтобы, когда на нас попал прожектор, он мог вскочить и махнуть руками, чтобы его узнали, прежде чем кто-нибудь начнет стрелять.
  
  «Это я, Торио», - позвал он.
  
  Мужчина с ружьем медленно двинулся вперед и остановился в шести футах от него. "Что ты здесь делаешь? Сегодня не будет пикапа »
  
  «На Гавиоте есть проблемы, - сказал Торио. Здоровяк сказал, что я должен прийти и рассказать Инграму.
  
  «Кто эти двое других?»
  
  
  
  
  - подозрительно спросил охранник.
  
  - Они… они… - неуклюже начал Торио.
  
  «Мы с Городиным, - вмешался я. - У нас есть информация, которая должна немедленно поступить к Жизову».
  
  Имена были важны для охраны. Ствол его винтовки опустился, и он подошел к джипу. «Покажите мне удостоверение личности, пожалуйста, сэр», - сказал он уважительно.
  
  «Конечно», - сказал я и полез в карман за клочком бумаги. Я держал его так, чтобы охранник дотянулся до него. Когда он это сделал, я схватил его за запястье и толкнул вперед. Пилар быстро ударила мужчину за ухо, заставив его замереть, прежде чем он успел вскрикнуть.
  
  Я вставил кляп в рот охраннику и связал его куском нейлоновой веревки, которую я нашел в лодке и применил для такой опасности. Повернув его прожектор, я осветил небольшое деревянное здание в пятидесяти ярдах от меня. Сразу за ним стоял небольшой крепкий вертолет. Я выключил свет и жестом попросил Пилар выключить двигатель джипа. Толкая Торио впереди меня, с Люгером в руке, я пешком выбрался к зданию с мотком веревки и поспешил прочь, Пилар последовала за мной. Когда мы подошли к двери, я распахнул ее и ворвался внутрь, нажимая кнопку на прожекторе. Двое мужчин, спавших на койках у дальней стены, резко сели. Один был тяжелым славянским типом, который мог быть братом инвалиду-охраннику у входа, другой - бледным тощим мужчиной с большим носом и слабым подбородком. Я решил, что он будет Ингрэмом, пилотом.
  
  Охранник протягивал руку к своей винтовке, прислоненной к стене возле изголовья своей койки.
  
  «Ты умрешь, пытаясь», - сказал я ему, и мужчина замер. Инграм оцепенел, потер глаза и моргая.
  
  Пилар нашла выключатель света, и его сверкающее пламя залило единственную комнату здания. Слева от нас была сложная коротковолновая радиостанция.
  
  «Торио! Вы нас продали », - обвинил охранник.
  
  «Конечно, - сказал контрабандист, - с пистолетом у меня к голове я быстро распродаюсь - как и ты, приятель».
  
  «Ингрэм, одевайся, - приказал я. «Вертолет заправлен бензином?»
  
  «Да, в полную», - нервно ответил он.
  
  Мужчина дрожал от страха. Я не хотел, чтобы он так боялся, что он не может летать, - сказал я. «Просто следуй приказам, и ты не пострадаешь». Это его успокоило, и он начал натягивать одежду.
  
  «Торио, сядь в этот стул», - сказал я, и контрабандист поспешил подчиниться. Я бросил моток веревки охраннику и сказал: «Свяжите его. Мне не нужно предупреждать тебя, чтобы ты хорошо поработал.
  
  Я целил в стража и Торио своим люгером, следя за тем, чтобы Торио был закреплен хорошими тугими узлами. Пилар держала в руке пистолет 38-го калибра контрабандиста и следила за Инграмом, но он не собирался причинять нам никаких неприятностей.
  
  Когда Торио был крепко связан, я сказал охраннику: «А теперь садись в кресло в другом конце комнаты». Когда он угрюмо повиновался, я сказал Пилар: «Возьми веревку и свяжи ее тоже».
  
  Пилар передала мне кольт и подошла к охраннику. Это была серьезная ошибка. Она встала между мной и нашим пленником. Одним быстрым движением мужчина вытащил нож откуда-то из-под одежды и схватил Пилар, повернув ее перед собой, склонив голову назад и приставив лезвие ножа к ее горлу.
  
  «Брось пистолет, или женщина умрет», - скрежетал он.
  
  Присев на корточки, когда он стоял за телом Пилар, этот человек не предлагал никакой цели, я не мог быть абсолютно уверен, что промахнусь по ней и попаду в смертельную точку. Если я поверну пистолет, чтобы лучше прицелиться, он перерезал бы ей горло. Поэтому я заколебался.
  
  «Черт побери, я же сказал, брось пистолет». - отрезал он. «Ты думаешь, я блефую?»
  
  Когда я не двинулся с места, охранник дернул ножом, и по шее Пиларс пополз красный червь крови. Я все еще держал «Люгер» наготове.
  
  «Ингрэм, забери у этого идиота пистолет», - рявкнул охранник.
  
  «Я… я не могу этого сделать», - сказал пилот дрожащим голосом.
  
  Охранник зарычал на него: «Будь мужчиной хоть раз, ты, хныкающий трус, или я…»
  
  Мы так и не узнали, что охранник мог сделать с Ингрэмом, потому что в своем гневе на пилота он повернул голову ровно настолько, чтобы я смог поставить «Люгер» на позицию и прострелить ему незащищенный левый висок. Он отвернулся от Пилар, отскочил от стены и рухнул на пол. Нож безвредно ударился прочь.
  
  Пилар уставилась на меня с оскорбленным выражением лица. «Ты бы позволил ему перерезать мне горло, прежде чем отдал свой пистолет, не так ли?» она сказала.
  
  «Конечно», - признал я. «Если бы у него был мой пистолет, мы с тобой оба были бы мертвые».
  
  Она медленно кивнула. «Да, я полагаю, ты прав. Но все равно…» Она покачала головой. «Ты классный. От тебя у меня мурашки по коже ».
  
  «Мы согреем тебя позже», - сказал я быстро и повернулся к пилоту. «Теперь, Ингрэм, ты собираешься отвезти меня туда, где ты заберешь чемоданы, которые доставишь в Торио».
  
  - Вы имеете в виду убежище Жизова?
  
  "Это правильно. Где это находится?"
  
  «В горах на границе Венесуэлы и Британской Гвианы. Но я никогда не смог бы приземлиться там в темноте. Днем это достаточно сложно.
  
  Я посмотрел на часы. «Если мы взлетим сейчас, должно быть светло
  
  
  
  
  когда мы туда доберемся. И Ингрэм, если ты случайно направишь меня в неправильном направлении, тебя навсегда посадят на Шесть футов под землю. ."
  
  «Я не храбрый и не глупый», - ответил он. «Я сделаю именно то, что ты мне скажешь».
  
  «Это хорошо, Ингрэм. Ты еще можешь дожить до того, чтобы написать маме все неприятные подробности ».
  
  Пилар, которая до этого тихо стояла в стороне, заговорила. «Ник, ты говоришь так, как будто идёшь отсюда один».
  
  «Я», - сказал я. «Это конец очереди, и, вероятно, будет фейерверк. Женщина может быть помехой ».
  
  «Нет», - сказала она, решительно расставив ноги. «Мы зашли так далеко вместе, и теперь я не останусь позади. Я очень помог тебе, не так ли? "
  
  "Это правда, но ..."
  
  «Возьми меня с собой, Ник», - вмешалась она. «Я умею стрелять не хуже тебя, а два пистолета удвоят наши шансы на успех. Это очень много значит для меня, querido »
  
  На мгновение я не мог определиться.
  
  Но то, что сказала Пилар, имело смысл. Она была опытным профессионалом, более жестким, чем большинство мужчин. И она знала, что она расходный материал, что в случае необходимости ради миссии я пожертвую ею.
  
  «Тогда пойдемте», - сказал я. «Поскольку вы не собираетесь использовать Jeep, чтобы вернуться в город, пойдите и потяните крышку распеределителя, чтобы он не был бесполезен для тех, кто сочтет его полезным». Я не мог не добавить: «Вы знаете, что такое крышка дистрибьютора?»
  
  Ее полные губы изогнулись в слегка насмешливой улыбке. «Да, querido, я знаю о крышках дистрибьюторов и многих других вещах, в которые вы не поверите».
  
  Я усмехнулся в ответ. "Хорошо. И ты можешь дать нашему другу еще раз постучать, чтобы он ненадолго уснул.
  
  «Я потороплюсь», - сказала она и, забрав у меня 38-й калибр, поспешила прочь.
  
  Я подошел к рации, разбил ее об пол, пока корпус не открылся, а затем разрушил кишки прикладом винтовки охранника. Во время этой грубой разборки я следил за Ингрэмом, хотя он был очень хорошим мальчиком и представлял не большую угрозу, чем беззубая старая гончая на веревке.
  
  Я сказал Торио: «Ты немного поработаешь, а потом сможешь вернуться в Виллемстад. Это долгий путь, но у вас будет время подумать о том, как лучше зарабатывать на жизнь. Бери водопровод, - посоветовал я.
  
  Он почти не улыбнулся. У него не было особого чувства юмора.
  
  Пилар вернулась с крышкой распределителя, которую она протянула мне, сделав имитационный реверанс. «Тот, кто там, не должен просыпаться раньше полудня», - сказала она. «И тогда у него будет головная боль, которую не вылечит никакой аспирин».
  
  «Хорошо, Ингрэм, - сказал я, - давай поднимем твой вертолет в воздух». Затем мы втроем поплелись по изрезанной колеями и камнями к ожидающему вертолету.
  
  Глава девятнадцать
  
  Ингрэм, казалось, взял на себя ответственность, когда он оказался за штурвалом вертолета, и мы взлетели в ночное небо. Мы направились на восток и немного на юг, вскоре оставив позади себя огни Кюрасао. Небольшой остров Бонэйр тоже ускользнул, и какое-то время под нами оставалось только черное Карибское море и звездное небо вверху.
  
  Вскоре мы уловили огни Каракаса и какое-то время шли вдоль побережья Венесуэлы.
  
  «Вы говорите, что это горное убежище Жизова трудно обнаружить», - сказал я.
  
  «Почти невозможно», - ответил Ингрэм. «Никакие авиалинии не летают над этим местом. Но если бы они были, они бы никогда этого не увидели. Здания построены из той же оранжево-коричневой скалы гор. Его почти не видно с воздуха. К нему нет дорог. Все припасы должны быть доставлены самолетом. Жизов заключил сделку с одним из южноамериканских правительств, я не знаю с каким, на перевозку грузов. Моя работа заключалась в перевозке VIP-персон и этих чемоданов. И если бы я не знал ориентиры, которыми руководствовался, я бы никогда не нашел это место сам ».
  
  Мы миновали Тринидад слева от нас и повернули на юг, чтобы направиться вглубь суши по болотистой местности в дельте Ориноко. Небо на востоке начало светлеть, и детали земли стали видны, когда мы с грохотом ворвались в гористую местность, известную как Гвианское нагорье.
  
  Тогда нам пришлось набирать высоту, и Ингрэм отрегулировал шаг несущих винтов, чтобы глубже глотать более разреженный воздух. День стал ярче, но высокая облачность не показала признаков рассеивания.
  
  Мысль, которую я сознательно избегал, ворвалась в мою голову. Это был день, когда Нью-Йорк умрет, если я не смогу это остановить.
  
  Инграм толкнул меня в плечо, прерывая мои мысли. Он указал вперед на скалистое образование примерно в форме поднятого кулака, отдавая непристойный салют.
  
  "Видишь это впереди?" - крикнул пилот, перекрывая стук нашего двигателя. «Это ориентир, который должны пройти пилоты. Мы называем это Finger Mountain. Сразу за ним есть небольшая каменистая долина, где Жизов разбил свой дом.
  
  «Каковы шансы, что они начнут стрелять, как только увидят, что мы входим».
  
  - Думаю, маловероятно. Ингрэм, казалось, набрался храбрости в воздухе, которого ему не хватало на земле. «Они довольно уверены в своей безопасности здесь, а вертолеты приходят и уходят довольно часто. Если они каким-то образом не узнают о том, что произошло
  
  
  
  
  на Кюрасао у нас не должно возникнуть проблем с посадкой ».
  
  «Хорошо», - сказал я.
  
  «Но это только сначала. Как только они заметят тебя или даму, начнется ад.
  
  «Можете ли вы дать мне представление о физическом плане этого места?» Я спросил. «Где штаб Жизова? Где ученый Варнов выполняет свою работу?
  
  «Нет», - сказал Ингрэм, а затем быстро посмотрел на меня, как бы уверяя в своей искренности. «Поверьте, сейчас я бы сказал вам, если бы знал. Все, что я делаю, это остаюсь у вертолетной площадки, пока кто-то выходит или садится, или пока они загружают то, что хотят, чтобы я нес ».
  
  "Что, если вы хотите доставить сообщение?"
  
  «Я отдаю его охраннику на площадке для вертолета. Он выйдет и встретит нас. И он будет первым, с кем тебе придется иметь дело ».
  
  Мы обогнули выступающий палец скалы и начали спускаться в узкий каньон с отвесными скалами со всех сторон. Даже тогда, если бы я не искал их, я бы не увидел все здания, грубо построенные из камней. Я насчитал четыре довольно больших строения, одно маленькое возле участка ровной земли, к которому мы спускались. Невысокие скалистые гряды и валуны загромождали всю местность, и были лишь слабые следы тропинок, соединяющих здания.
  
  Пока я смотрел, из небольшого строения возле вертолетной площадки вышел мужчина и посмотрел на нас. Через плечо он нес винтовку.
  
  «Это охранник, - сказал Ингрэм.
  
  "Он единственный?"
  
  «Он единственный, кого я когда-либо видела. Могут быть и другие ».
  
  Я сказал Пилар: «Пригнись, чтобы тебя не было видно». После того, как она заняла позицию, я тоже стал невидимым.
  
  «Когда мы приземлимся, - сказал я Ингрэму, - дай охраннику подойти поближе, прямо к двери».
  
  «Что, если я не смогу доставить его сюда?» - нервно спросил пилот, его храбрость в воздухе начала улетучиваться.
  
  Очень постарайся, - ответил я. «Как будто от этого зависела твоя жизнь. Потому что, Ингрэм, старый приятель, это так.
  
  Мы осторожно приземлились на небольшой поляне, и Инграм заглушил двигатель. Когда большой ротор остановился, человек с винтовкой что-то крикнул с того места, где он стоял, в двадцати футах от него.
  
  Инграм толкнул дверь и крикнул: «У меня кое-что есть для генерала».
  
  «Ты хромой?» - перезвонил охранник. «Принеси это».
  
  «Мне… мне понадобится помощь», - сказал Ингрэм. "Это слишком тяжело для меня".
  
  Воцарилась тишина. Но затем по гравийной поверхности к нам послышались шаги. «Знаешь, я не должен быть носильщиком», - пожаловался охранник. "Вы должны-"
  
  Он резко остановился, как будто мог нас видеть. Я понял, что у нас проблемы, когда услышал безошибочный звук охранника, снимающего винтовку и включающего затвор. Я держал «Люгер» наготове, но рискнуть выстрелить сейчас и встревожить всю команду было бы смертельным исходом. Вместо этого я надавил на свое предплечье, и Хьюго упал мне на ладонь. Я перевернул стилет; зажимая лезвие большим и указательным пальцами, он быстро поднялся в дверной проем. Охранник поднимал винтовку, а я направил лезвие в его сторону.
  
  Стилет перевернулся в воздухе, прежде чем лезвие вошло в шею человека. Он издал звук, похожий на хриплый шепот, отступил на два шага и упал на землю, кровь хлынула из его горла.
  
  Пилар выпрыгнула из коптера. Ингрэм уставился на мертвого человека с кресла пилота.
  
  "Что теперь?" - спросила Пилар.
  
  «Теперь я собираюсь прокрасться и исследовать эту каменную деревню. Вы останетесь здесь, чтобы посмотреть на Инграма. Когда я вернусь, я могу быть в бегах, и мне понадобится кто-нибудь, чтобы меня прикрыть.
  
  «Хорошо, Ник», - сказала она с кротким согласием, которое меня удивило.
  
  Я слегка поцеловал ее, затем наклонился над мертвым стражником, выдернул стилет из его горла и вытер лезвие начисто. Я вернул его в ножны предплечья, затем полез через скалы, избегая тропы, ведущей от караульного поста.
  
  Вспомнив, как я видел это место с высоты птичьего полета, я устремился в сторону самого большого здания. Казалось логичным предположить, что это будет штаб операции. Я лежу на небольшом гребне, выходящем на тропинку, которая ведет к длинному невысокому строению - баракам. Пока я смотрел, с выхода двинулись люди в грубой синей одежде и рабочих фуражках. Они оказались безоружными. У других был пистолеты в кобуре и коричневая форма Советской армии с красной отделкой. За казармами я заметил большое квадратное здание, которое я сделал своей первой целью.
  
  Я покинул свою точку обзора и, обогнув бараки, осторожно подошел к точке над ней. Как и другие, он был всего около шести футов в высоту, и я догадывался, что внутреннее пространство спускается ниже уровня земли. Я услышал голоса и встал на колени, чтобы прислушаться к узкой вентиляционной щели.
  
  «Вы послали за мной, генерал Жизов?» Это был молодой голос - энергичный, военный.
  
  Жизов ответил маслянисто-гладкой покровительственной интонацией. «Я послал за вами, майор Рашки, потому что я не получил сообщения в назначенное время от полковника Городина. Таким образом, мы должны предположить, что он будет недоступен для нас на завершающих этапах операции. Мне нужен второй в команде,
  
  
  
  
  и я выбрал тебя ».
  
  «Для меня большая честь, генерал».
  
  Скажите, майор, вы полностью знакомы с планом?
  
  "Да сэр. Мы заложили ядерные взрывные устройства в семи американских городах, и самое последнее устройство было размещено на Панамском канале. Названия городов и точное местонахождение бомб известны только вам и американскому ученому ».
  
  «Очень хорошо, Рашки. А вы знаете, когда по расписанию взорвется первая бомба? »
  
  «Сегодня, сэр». Смущенно откашливается. «Слухи ходят по всему лагерю, сэр».
  
  «Да, это вряд ли секрет; приготовления очевидны. Я скажу вам, что первым из американских городов будет разрушен Нью-Йорк. Поскольку их правительство не приняло наши условия, доктор Варнов взорвет первую бомбу ровно через четыре часа ».
  
  С огромным облегчением я взглянул на часы. Был ледяной страх, что, пока я кружил по венесуэльскому небу на рассвете, Нью-Йорк, возможно, даже тогда был сровнен с землей адским пламенем ядерного взрыва.
  
  Пока я считал, что шансы против меня, из аппарата ИВЛ послышалось эхо леденящего рычания.
  
  «А, я вижу, мои собачьи друзья проснулись», - промурлыкал Жизов. «Не бойтесь, майор, пока я все контролирую, они не причинят вам вреда. Но одно мое слово, и они убьют тебя в считанные секунды ». Восторженный смех Жизова изображал неубежденному Рашке. «Этими зверями правят две самые могущественные силы в мире, майор», - продолжил Жизов. «Страх и ненависть. Помни это »
  
  «Да, сэр», - неуверенно ответил майор сквозь рычание зверей.
  
  Я отодвинулся от аппарата ИВЛ и сел на живот, глядя на дорожки между зданиями. Прежде всего, мне нужен был ключ к разгадке местонахождения Нокса Ворнова, который был ключом ко всему смертоносному делу.
  
  Рабочие проходили поодиночке и парами. Вооруженные солдаты с их дерзкой осанкой казались довольными до безразличия. Возможно, как намекал Ингрэм, они стали небрежно полагать, что их безопасность в таком месте неуязвима.
  
  Было ясно, что у меня должна быть свобода передвижения. Поэтому я подождал, пока следующий рабочий не пройдет под ним и не упадет за ним. Я ударил его «Люгером», и он обмяк в моих руках. Я быстро оттащил его к скалам и навсегда заставил его замолчать.
  
  Я снял синий комбинезон, который он носил, и натянул его поверх одежды. Штаны были коротковаты, но в остальном подходили. Я надел шляпу и прижал козырек ко лбу. С разумного расстояния я мог пройти незамеченным. Спрятав тело рабочего между двумя гигантскими валунами, я направился обратно к тропе и пошел по ней. Позади меня послышались шаги. Я нырнул в низкий дверной проем, похоже, кладовую. Я встал на колени, спиной к тропинке, и возился с ручкой двери, как будто проверял неисправный замок.
  
  Теплый запах еды достиг моих ноздрей, когда два рабочих остановились, чтобы задержаться на тропинке позади меня.
  
  «Мне не нужно гадать, кому достанется завтрак, который вы несете», - сказал один из них. «Американецу, да? Ученому."
  
  «Конечно», - сказал другой. «Он наш почетный гость».
  
  «Что у него сегодня утром, когда мы жрем наш обычный мусор?»
  
  «Свежие яйца, ветчина, тосты и спелые помидоры».
  
  Первый рабочий; выразительно простонал. «Я молюсь, чтобы не было обледенения, пока мы все не сможем покинуть это горное чистилище и снова жить как люди. Как я завидую хорошей еде и женщинам, которыми наслаждаются американцы ».
  
  «Это время близко, товарищ. Сегодня мы должны нанести удар по американцам ».
  
  «Если так, то сегодня мы празднуем. Но теперь я должен идти ».
  
  Пока я незаметно смотрел, один из двух мужчин пошел по соседней тропе, разветвляясь влево, а другой, неся поднос с едой, продолжил движение прямо. Я позволил ему пройти по тропинке, а затем последовал за ним, прикрыв кепкой лицо.
  
  Мужчина не обернулся, и я последовал за ним к одному из больших строений, стоящему отдельно от группы зданий. Он спустился на несколько ступенек, открыл дверь и исчез за ней, я дал ему несколько секунд, затем вошел в ту же дверь.
  
  Я обнаружил, что эти здания были выкопаны намного глубже и закончены гораздо более тщательно, чем я предполагал. Их продуманный дизайн указывает на длительный период подготовки.
  
  Был один длинный коридор со стенами из гладкого камня, плавно изгибающимися по дуге. Хотя я не мог видеть рабочего, я слышал его шаги впереди. Коридор через определенные промежутки времени освещался электрическими лампочками, и, без сомнения, там была электростанция.
  
  Тогда я вспомнил, что несколько лет назад ходили слухи о том, что где-то в Южной Америке готовится российская база. Это было примерно во время кубинского ракетного кризиса, и в последовавшей за этим разрядке такие слухи умерли. Теперь выяснилось, что база - это факт. Он, вероятно, был оставлен официальным российским режимом, но снова активирован Жизовым и его фракцией в качестве скрытого центра их операций.
  
  По всему коридору я
  
  
  
  
  
  прошел только одну дверь. По-видимому, комнат было немного, так как они должны были быть вырезаны из твердой породы. Услышав впереди голоса, я резко остановился.
  
  «Я принес королевский завтрак для его высочества». Это был голос разносчика еды, полный сарказма.
  
  «Просто доставьте еду и оставьте идиотские замечания». Ответный голос был грубым, деловым ».
  
  «Что там делает американец?» - спросил рабочий. «Готов ли он к большому дню?»
  
  Теперь я медленно двинулся вдоль изогнутой стены, чтобы взглянуть на динамики, и дошел до точки, где мог видеть конец коридора. Там стоял солдат с внушительными черными усами, охраняя массивную дверь. Он взял поднос с едой у рабочего и поджал губы, прежде чем сказать: «Он не отличается от обычного, за исключением того, что сегодня утром он встал на рассвете. Но я не могу знать, что творится у него в голове ».
  
  «Нет, я полагаю, что нет. Что ж, самое лучшее для него, самое худшее для меня. Я иду на завтрак из надоевшей кашицы.
  
  Я поспешил обратно по коридору тем же путем, которым пришел. Теперь, когда я знал, где найти Варнва, мне нужно было найти способ добраться до него. Размышляя над этой проблемой, я свернул за поворот и слишком поздно увидел приближающуюся фигуру вдалеке. По форме я понял, что это был один из солдат.
  
  Случайно, как будто я что-то забыл, я повернул назад. Он позвал меня, но я играл в глухонемых. За поворотом, вне поля зрения солдат, я помчался обратно к святилищу Варнова. Но «шаги приближались с той стороны. Я сделал паузу. Вернется рабочий, разносящий еду, и еще один солдат за ним у дверей Варнов.
  
  Я быстро принял решение и бросился к единственной двери, ведущей из коридора.
  
  Дверь была заперта, так что я залез под комбинезон рабочего в свой карман и нашел тонкую упругую полоску стали. Это устройство, более прочное и гибкое, чем традиционный кусок пластика, быстро срабатывает с помощью простого замка.
  
  Поскольку рабочий все еще приближался с одной стороны, а солдат с другой, я толкнул дверь и бросился внутрь.
  
  Глава двадцать.
  
  Через несколько секунд роскошный интерьер этой комнаты соединился. Не было ни грубых поверхностей, ни тусклых цветов. Мягкие текстуры - подушки, диваны, кровати, шезлонги - все в карнавале радужных оттенков.
  
  «Ты мог бы хотя бы постучать», - раздался явно женский голос откуда-то слева от меня.
  
  «Великий ученый должен сегодня встать рано», - сказал другой голос с другой стороны.
  
  Когда мои глаза привыкли к тусклому свету, я обнаружил, что голоса исходят из области атласных кроватей и пушистых подушек в углубленных овалах с каждой стороны комнаты. Пока я смотрел, слева и справа появлялись взлохмаченные светловолосые головы, а за ними следовали тела, похожие на тела чирлидеров из колледжа. На блондинке номер один была достаточно короткая розовая ночная рубашка, чтобы не оставлять сомнений в том, что она родилась блондинкой. Номер два была в гаремной пижаме, достаточно прозрачной, чтобы подтвердить, что она тоже настоящая блондинка.
  
  «Надеюсь, я не вторгаюсь», - сказал я.
  
  «Я Терри», - сказала блондинка номер один в розовой коротышке.
  
  «А я Джерри», - сказал номер два в гаремной пижаме.
  
  «Оба написаны с« i »». Терри объяснила
  
  «Важная информация», - сказал я.
  
  «Мы близнецы», - предложил Джерри.
  
  «Еще одно поразительное открытие», - сказал я.
  
  Девочки встали со своих кроватей и подошли ко мне посмотреть.
  
  «Я никогда не видела тебя раньше», - сказала Терри.
  
  "Тебе здесь не место, не так ли?" - добавил Джерри.
  
  «Ты налетел, как шторм», - сказала Терри. «Я думаю, что за вами гонятся, и вы хотите, чтобы мы вас спрятали. Как здорово!"
  
  «Вы ведь не полицейский?» - сказал Джерри. «Мы не скрываем полицейских».
  
  «Я не полицейский», - заверила я их. «Кто я и чем занимаюсь - это слишком много, чтобы объяснить менее чем за час, а у меня нет тридцати секунд. Но вы можете сказать, что я один из хороших парней - и вообще не шучу - мне нужна ваша помощь ».
  
  В этот момент мы услышали голоса и пошли слушать в дверь.
  
  «Почему ты повернулся и вернулся, когда я звал тебя?» Это был голос солдата, который кричал на меня в коридоре.
  
  «Я не понимаю, о чем вы говорите. Я только что отвез профессора завтрак. Я тебя только что не видел, - ответил рабочий.
  
  «Вы шли сюда минуту назад, затем развернулись и пошли обратно».
  
  "Не я."
  
  «С вами никто не заходил?»
  
  «Нет. Спросите Юрия в дверях профессора. "Я буду. Я собираюсь его сменить. А если врешь - не беда. В путь, товарищ! »
  
  Звуки шагов рабочего, идущего по коридору. Звонок ключей за дверью.
  
  Я прижался к стене с петлевой стороны двери, держа «Люгер» в руке. Близнецы уставились на пистолет широко раскрытыми васильковыми глазами, затем посмотрели друг на друга, подавленно хихикая. То, что проходило через их крошечные мозги в этот момент, могло означать жизнь или смерть для множества людей.
  
  Охранник отпер дверь и приоткрыл ее.
  
  «Ну-ну, вы, девочки, рано встаете, - сказал он.
  
  "Что из этого?" - сказала Терри.
  
  «Мы можем встать в любое время, когда захотим», - добавил Джерри.
  
  «Вверх и вниз, вверх и вперед.
  
  
  
  
  
  Ну, это вся твоя жизнь, - фыркнул охранник.
  
  «Кого из нас хочет профессор сегодня утром?» - спросила Терри.
  
  «Или это снова мы оба?» - вставил Джерри.
  
  «Ни то, ни другое. Он только что позавтракал, и для него работа на первом месте. Потом еда - и женщины на десерт ».
  
  «Тогда что ты здесь делаешь, Маркус?» - сказала Терри. «Вы не должны входить в нашу комнату, если профессор не пришлет вас за нами».
  
  «Я ищу мужчину», - сказал он с извиняющимся видом.
  
  Ему ответил хихиканье девушек.
  
  - Мне показалось, что я увидел в коридоре рабочего, - сурово продолжил Маркус. «Тот, кто не принадлежал к команде. Я думал, он мог зайти сюда ».
  
  «Мы не видели ни одного человека», - невинно сказала Терри.
  
  «Это такое разочарование», - с отвращением добавил Джерри.
  
  «Я не из тех, кто видит фантомов, - сказал Маркус. Я слышал, как он сделал неуверенный шаг вперед. «Пройдет некоторое время, прежде чем профессор закончит свой завтрак и пришлет за одной из вас. Поскольку я уже здесь, возможно, мы могли бы немного развлечь друг друга ...
  
  "Точно нет!" Терри вмешалась. «В нашем контракте сказано, что мы здесь исключительно для доктора Варнова. Нас предупредили, чтобы мы не играли в игры с другими ".
  
  «Но хорошо подумай», - озорно сказал Джерри.
  
  «Тизеры», - сказал охранник. Он отступил, и девушки закрыли дверь. Замок закрылся.
  
  «Теперь у нас действительно проблемы», - хихикнула Терри.
  
  «Но как весело», - сказала ее сестра.
  
  «Большое спасибо», - сказал я и сунул «Люгер» обратно в кобуру. Я усмехнулся. «Может, я найду время, чтобы отплатить тебе. Это правда, что вы здесь только для того, чтобы… эээ… обслуживать «Варноу»?
  
  «Вы слышали, что мы сказали Маркусу, мы всего лишь заводные игрушки для американского ученого», - ответила Терри.
  
  «А учитывая, какой он человек, это не отнимает у нас много времени», - сказал Джерри и подошла ко мне.
  
  «Как вы попали в это?» Я спросил.
  
  «Ты имеешь в виду, что хорошие девушки вроде нас делают в таком месте?»
  
  "Что-то такое."
  
  «Мы ответили на объявление в подпольной газете Сан-Франциско, - сказал Джерри. «Родственные девушки хотят путешествий, азарта, приключений».
  
  «И, очевидно, ты получил работу».
  
  "Конечно. Должно быть, было пятьдесят других девочек, но у нас было то преимущество, что мы близнецы ».
  
  «Это не все, что у вас было», - сказал я, отмечая их щедрые формы.
  
  «Ты мне нравишься, - сказала Терри.
  
  «Бьюсь об заклад, ты тоже намного больше мужчина, чем профессор», - добавил Джерри.
  
  «Его сексуальные таланты или их отсутствие меня не интересуют, - сказал я серьезно. «Но он оказался самым опасным человеком на свете, угрозой для США и всего мира. Я избавлю вас от ужасных подробностей, но поверьте мне, в данный момент нет ничего более важного для будущего человечества, чем для меня попасть в лабораторию Варнова. И я хочу, чтобы вы, девочки, мне помогли »,
  
  «Вы имеете в виду, что эта глупая старая лаборатория для вас важнее, чем это?» - сказала Терри, поднимая свою короткую ночную рубашку еще выше.
  
  "И это?" - вмешался Джерри, щелкая поясом ее пижамных штанов и сползая их до середины ее округлых бедер.
  
  «Я сказал, что важнее, девочки, а не веселее».
  
  «Почему мы должны вам помочь?» - спросил Джерри. «Ты даже не будешь любезен с нами».
  
  Было ясно, что патриотизм и гуманизм - слова, которые не заметны в их хорошеньких светлых головах. Но без их помощи мои шансы были равны нулю.
  
  «Как гласит старая поговорка, - сказал я им с покерным лицом, - вы поцарапаете мою, я почешу вашу».
  
  Пара сияющих улыбок озарила комнату. "Вы имеете в виду, что будете?" - хором хором возразили близнецы.
  
  "Если вы поможете мне попасть в лабораторию Варнова".
  
  Радостно кивнув, они взяли меня за руку и повели к стопке разноцветных подушек, где быстро сняли тонкие покрывала. В мгновение ока они обнажились, приняв различные соблазнительные позы среди подушек. Я обнаружил, что у Терри была крошечная родинка чуть ниже левой груди, и только по ней я смог отличить близнецов.
  
  Это был единственный раз в моей жизни, когда я торопился завершить то, что, возможно, является самым захватывающим из всех человеческих операций. И поэтому я установил новый мировой рекорд по снятию как можно большего количества одежды за минимальное время.
  
  «Ммм, вкусно», - прокомментировала Терри.
  
  «Я знал, что у него будет больше, чем у этого старого профессора», - одобрил Джерри.
  
  «Иди сюда, - приказала Терри, - прямо между нами».
  
  Я быстро встал на колени и устроился в классическом положении над нетерпеливым маленьким телом Терри.
  
  «Я имела в виду не между мной, а между нами», - сказала она со вздохом, тихим стоном, который выглядел совсем не как жалоба.
  
  "Вы возражаете?" - спросил я ее, войдя в ворота рая.
  
  "Ооооооооо", - простонала она.
  
  «В дальнейшем я буду называть пьесы», - сказал я ей и погрузился в туннель любви.
  
  Так все и началось, хотя за очень короткое время мы приняли бесконечное количество гимнастических поз, большинство из которых не описано в руководствах по браку.
  
  Через некоторое время мы так увлеклись друг другом, что Джерри сказал тихим печальным голосом: «Я не очень люблю играть семьдесят».
  
  Меня поставили в неудобное положение для разговора, но, повернув голову с огромным усилием, я спросил
  
  
  
  
  
  невинно: «Что это значит, Джерри? - играть семьдесят ».
  
  «Господи, это все знают», - сварливо ответила она. «Семьдесят шестьдесят девять с одним смотрит».
  
  Я обратился к ней, и, немного уговаривая, она стала третьим партнером в одном из самых сложных, экзотических и утомительных представлений, которые я могу вспомнить. И я помню довольно много.
  
  После этого, когда я стал быстро одеваться, близнецы посмотрели на меня со счастливыми лицами, перемежающимися небольшими улыбками и подмигиваниями благодарности. Это Джерри сказал с долгим счастливым вздохом: «Знаешь, я думаю, что мы трое составим фантастическую пару».
  
  Но мои мысли уже были поглощены проблемой Варноу и компании. «Хорошо, - сказал я, - веселье и игры окончены. А теперь посмотрим, не сможем ли мы найти путь в святилище Нокса Варнов.
  
  Они кивнули почти в унисон. Но на их лицах не было реального интереса.
  
  «Вы помните нашу маленькую сделку?» Я их спросил.
  
  «Да», - нахмурилась Терри. «Но помогать тебе может быть опасно».
  
  «Кроме того, - добавил Джерри. «Нам есть что терять. Они платят нам больше денег, чем мы когда-либо видели в своей жизни. Когда мы уедем отсюда, мы собираемся использовать его, чтобы открыть небольшой магазинчик одежды ».
  
  В тот момент у меня сложилось решительное впечатление, что близнецы вовсе не такие тупые, как притворяются.
  
  «Значит, ты собираешься открыть магазин одежды, когда уедешь отсюда», - сказал я. «И что заставляет вас думать, что вы когда-нибудь уедете отсюда? Вы заключенные, разве вы не знаете? "
  
  Терри покачала головой: «Мы вовсе не заключенные. Мы приходим и уходим, как хотим. Когда мы устаем сидеть взаперти, мы гуляем по всему дому. место. И нас никто не останавливает ».
  
  «Конечно, - сказал я. «Вы можете идти куда хотите, потому что из этой каменной крепости нет выхода, кроме как по воздуху. Но скажите этим людям, что вы хотите бросить курить, и попросите их вывезти вас отсюда. Вот тогда вы узнаете то, о чем давно уже должны были догадаться - что с таким же успехом вы могли бы быть рабами в цепях ».
  
  Теперь я привлек их безраздельное внимание. Их милые светящиеся лица стали серьезными, и они обменялись испуганными взглядами.
  
  «Я не рисковал жизнью, чтобы приехать сюда ради смеха», - поспешно продолжил я. Эти люди намерены захватить Америку и весь мир с помощью атомной силы. Их бомбы уже размещены в ключевых городах США и готовы взорваться одна за другой, если наша страна не выполнит их требования ».
  
  Я посмотрел на часы. «Если я не смогу добраться до Варнов, который единственный может активировать устройства, первая атомная бомба уничтожит Нью-Йорк и всех его жителей всего за два часа».
  
  Я кивнул, когда они изумленно разинули рот. «Да, это факты. И чтобы вы, девчонки, перестали навязывать мне эту тупую блондинку, и продолжали. Потому что, не считая Варнова, осудившего свою страну, мы - единственные трое американцев в центре вражеского лагеря.
  
  «И без меня ты никогда не выберешься отсюда живым».
  
  «О, Боже мой, - сказала Терри. «Чем мы можем помочь?»
  
  «Я хочу, чтобы эта процедура использовалась, чтобы доставить вас двоих в лабораторию, жилые помещения и все остальное Уорнов и обратно. Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вы там видели, что могло бы дать мне ключ к разгадке его операции. И сделай это быстро; время двигаться сейчас! »
  
  Они оба сразу заговорили. «Постой, - сказал я, - Терри, начинай».
  
  «Есть охранник», - сказала она. «Но Маркус большую часть времени на дежурстве. Он спит в маленькой комнатке за дверью профессора, которая, кажется, сделана из прочной стали. И он один нас провожает туда и обратно. Он нажимает сигнальную кнопку, и Варнов подходит к другой стороне двери, открывает створку и говорит через своего рода железную решетку. От этой двери нет ключа; он открывается изнутри - и профессор никогда не уходит ни по какой причине ».
  
  "Хорошо. Что-то еще?" - огрызнулся я. "Что внутри?"
  
  «Когда вы войдете, - сказал Джерри, - вы увидите кабинет со столом и телефоном. Место голое, другой мебели нет. Но есть шкафы для документов. И большая карта США в рамке, висящая на стене возле стола. Еще одна дверь ведет из офиса в ...
  
  "Подожди минуту!" - перебила Терри. «За этой картой есть стенной сейф. Ну, не совсем сейф. Но квадратный закуток.
  
  «Откуда вы это знаете?» Я спросил ее.
  
  «Потому что однажды, когда я входил, я увидел это. Карта была снята с крючка и лежала на полу под этой дырой в стене примерно на квадратный фут. У Варноу были разложены бумаги на столе, которые он, должно быть, читал, пока ждал меня. Полагаю, он забыл убрать бумаги и накрыть место картой.
  
  Она усмехнулась. «Или он думает, что я слишком тупой, чтобы отличить дыру в стене от сами-знаете-чего. Во всяком случае, я сделал вид, что ничего не заметил, и в то время мне не было особенно любопытно. В следующий раз, когда он послал за мной, карта была на месте, никаких бумаг ».
  
  «Как он вас отличит?» - спросил я, просто чтобы подтвердить свое обоснованное предположение.
  
  «У меня родинка прямо здесь», - сказала Терри с легким намеком на улыбку, указывая на область под левой грудью. «И, как вы видите, мы носим разные костюмы, чтобы отличить нас».
  
  «Хорошо, Джерри, продолжай. Что в комнате рядом с офисом? " «Ну, это действительно одна большая комната, разделенная занавеской.
  
  
  
  
  С одной стороны кровать, пара предметов мебели и ванная, которая соединяется с офисом. С другой - не спрашивайте меня. Никогда не видела, думаю, там какое-то оборудование. Ах да, а рядом с кроватью есть еще один из этих внутренних телефонов.
  
  «Вы когда-нибудь слышали, как он разговаривает по этим телефонам?»
  
  "Только один раз. Но это был своего рода двоякий разговор, и я этого не понимал »
  
  «Дважды, когда я была там, ему звонили», - сказала ее сестра. «Я тоже не поняла, о чем он говорил. Но я думаю, что теперь знаю ».
  
  «Расскажи мне об этом, Терри».
  
  «Ну, он выглядел очень рассерженным. И он сказал что-то вроде: слушай, не дави на меня, генерал, И не угрожай. Помните, если я уйду, все уйдет со мной. В том числе и в Москву, генерал, я приехал на конференцию с двумя чемоданами. Но почему-то один заблудился ». А затем он сделал паузу и сказал: «Это вам что-нибудь говорит, генерал?»
  
  «Я не знаю, что он говорит генералу», - прокомментировал я. «Но это говорит мне о многом. У Варнова есть такая система, что, если он умрет, все города, включая Москву, умрут вместе с ним. Он не только злой ублюдок, он чертовски умен.
  
  На минуту мой разум закружился, пока я разбирался в различных аспектах работоспособного плана. Тогда я сказал: «С одной стороны, время - самый важный фактор. Но я не вижу возможности торопиться. Я могу заставить Маркуса отвести одного из вас к той двери. Но я не могу заставить Варноу открыть ее, если он не проявит инициативу. То есть, если он еще не послал за тобой Маркуса.
  
  «Кроме того, я не могу прорваться за тобой, не убив Маркуса, который будет стоять прямо у двери, откуда Варнов может его видеть. И прежде чем я успел позаботиться о Маркусе, он хлопнул дверью перед моим носом. Так что все зависит от вас, девочки. Тот, кто сегодня является к нему, должен что-то воткнуть в эту дверь, чтобы она не закрылась полностью, и сделать это так, чтобы Варнов не заметил его. А для этого нужно чудо времени ».
  
  «У меня есть идея получше, - сказала Терри. «Тот, кто получил одобрение профессора, идет с ним в спальню, накачивает его и укладывает в постель. Затем она умоляет ее пойти в туалет. Он не может с этим поспорить, поэтому закрывается в ванной, смывает воду, затем бежит в кабинет и открывает вам стальную дверь. Затем она возвращается через соединительную дверь и забирается в кровать с Варнову.
  
  «Чистый гений», - сказал я.
  
  «А пока тебе придется избавиться от Маркуса, - бросилась Терри, - и ждать у двери».
  
  «Дайте мне минут пять», - сказал я. «И я хочу, чтобы Маркуса заманила сюда оставшаяся девушка, чтобы я могла позаботиться о нем быстро и бесшумно».
  
  «Обычно он не хочет, чтобы мы оба были на утренней вечеринке», - сказал Джерри. "Но предположим, что он знает?"
  
  «Не волнуйся, я буду готова почти ко всему», - сказал я ей.
  
  Последовало еще одно задумчивое молчание, а затем я сказал: «Теперь все, что нам нужно сделать, это подождать. Но как долго?
  
  «Он как часы», - сказала Терри. «Это должно быть в любую минуту».
  
  «Конечно», - сказал Джерри. «Но если это его великий день, чтобы стереть с лица земли Нью-Йорк, возможно, он будет нервничать и, черт возьми, не захочет спать».
  
  - Господи, - простонала Терри.
  
  И я ничего не сказал, потому что масштабность этого вопроса и потенциальная катастрофа, связанная с ответом, ошеломили мой мозг.
  
  Двадцать один
  
  В темном углу комнаты был что-то вроде туалетного столика, и я присел за ним, полностью отгороженный от двери. Минуты текли бесконечно, а мои спазмы мускулистые мускулы умоляли об облегчении. Наконец я встал. Было глупо оставаться в таком неудобном положении, когда наверняка слышен предупреждающий звук ключа в двери.
  
  Прошло полчаса, когда я рассудил, что ответ на огромный вопрос получен, Варнов собирался отказаться от легкомысленных развлечений и сосредоточиться на мрачных делах дня, его рука была готова послать сигнал, который взорвет город Нью-Йорк. в небо. И если в последний час президент не решил рискнуть национальной паникой и эвакуировать Манхэттен, судьба всех этих людей была в моих руках.
  
  Ожидая, я боролся с нарастающим чувством страха, вычисляя осуществимость полдюжины альтернативных планов. Все они были практичны и достаточно умны. Но каждый заходил в тупик - у неприступной стальной двери между мной и Варновом.
  
  Время от времени из коридора туннеля доносились нечеткие приглушенные звуки. Невнятные голоса, глухой топот тяжелых ног, лязг металла. Девочки прислушивались ко мне, прижав уши к двери, но сообщили, что не слышали ничего важного, просто бесполезную болтовню, когда несколько мужчин, очевидно спешащих, прошли мимо.
  
  Затем, после долгого периода молчания, когда я собирался рискнуть на любую отчаянную уловку, независимо от того, насколько безумный риск, раздался нетерпеливый стук в дверь, за которым сразу же последовал скрежет ключа в замке.
  
  Я уже была хорошо спрятана, когда Маркус ворвался в комнату наложниц профессора и заорал: «Вы там - Маленькая мисс-Крот, - требует американец.
  
  
  
  
  
  Ваши услуги на двоих! Профессора задержали из-за визита высшего начальства, и он говорит, что если вы не придете сразу, скормит вас на ужин собакам генерала.
  
  «О, Господи, эти собаки сожрут бедную маленькую меня за три укуса», - сказала Терри своим нежным голосом. "Давай поторопимся, пока профессор не потерял свою горячность".
  
  «Я думаю, ты имеешь в виду его крутость, а не его горячность, дорогая Терри», - поправил Джерри.
  
  «Я зову их так, как вижу их, дорогой», - ответила она и побежала к двери.
  
  «О, Маркус!» - воскликнул Джерри, - не могли бы вы вернуться на крошечную минуту после того, как доставите мою сестру?
  
  "Вернись?" - раздраженно отрезал Маркус. "Зачем?"
  
  Мне одиноко и ... и мне нужен настоящий мужчина, а не этот усталый старый мешок с костями.
  
  "Да уж? Так ли это сейчас? " - сказал Маркус, его голос дрожал от возбуждения. «А что ты мог сделать с настоящим мужчиной всего за крошечную минуту?»
  
  «Не могли бы вы уделить две крошечные минуты?»
  
  «Я мог бы сэкономить много, но у меня могли бы возникнуть проблемы».
  
  «Я не скажу. И тебе не кажется, что мне стоит рискнуть?
  
  А затем, после ужасной, неуверенной паузы: «Да, я вернусь. Менее чем за минуту. Будь готов!"
  
  Как будто это был восклицательный знак согласия, дверь хлопнула с глухим стуком. А затем возник огромный вакуум тишины.
  
  «Не теряй ни секунды», - сказал я Джерри низким голосом, - «И пусть он будет занят!»
  
  «Черт, никогда не узнает, что его поразило», - пробормотала она, и я снова пригнулся.
  
  Через несколько секунд вернулся Маркус.
  
  «Как видите, я готова, любовник», - сказал Джерри.
  
  «Я готов больше, чем ты когда-либо будешь», - сказал он ей с нервным смешком. «Но я должен охранять дверь Варноу, и у меня нет времени раздеваться».
  
  «Забудь об этой дурацкой двери», - ответил Джерри. «Дикая стая слонов двадцати футов высотой не смогла бы сломать ее, если бы внутренняя комната была от пола до потолка покрыта арахисом».
  
  Очевидно, Маркус был слишком далек от желания ответить. Но через минуту он испустил пару чисто деловых ворчаний, когда Джерри сказал: «О, боже, ты слишком!» и я крался из-за туалетного столика.
  
  Я легко, но быстро шагнул вперед со стилетом. Я парил над ними на мгновение, когда поднял оружие над его широкой спиной. Открытые глаза Джерри расширились при виде меня.
  
  Вдруг, возможно, подталкиваемый каким-то животным инстинктом или выражением испуганных глаз Джерри, Маркус поднял голову и повернулся ко мне наполовину.
  
  Поэтому вместо этого я воткнул лезвие ему в грудь.
  
  Его рот был разинут, а глаза смотрели прямо недоверчиво. Но затем, только тихонько вскрикнув и ужасно скривившись, я быстро вытащил нож, он послушно рухнул на Джерри и замер.
  
  Я вытер лезвие о его форменную куртку и восстановил оружие, в то время как Джерри с самым испуганным выражением лица тщетно пытался оттолкнуть тело от нее. Я схватил его за плечо и дернул, и он скатился на пол. Он смотрел в бесконечность космоса.
  
  Джерри села и вытерла пятно крови со своего обнаженного тела уголком простыни, пока она смотрела на меня с выражением, которое я не мог точно определить. За исключением того, что, возможно, это была смесь восхищения, неверия в близкую реальность дикой смерти и оттенка отвращения. Ненавидел меня, кровь или труп, я не мог сказать.
  
  «Да, - сказал я, как бы отвечая на невысказанный вопрос, - вот как это бывает. И если я не потороплюсь, погибнут миллионы других, гораздо более невинных ».
  
  Затем я оставил ее и, бросив взгляд вверх и вниз по коридору, рванул к той огромной стальной двери, за которой Варнов и устройство дистанционного управления ждали своего часа.
  
  Прошла пара тревожных, потных минут. А потом я услышал щелчок защелки, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Он начал качаться ко мне, но я поймал его и втиснулся внутрь, как раз вовремя, чтобы мельком увидеть обнаженную спину Тери, которая скрывалась из виду за закрывающейся дверью.
  
  Я тихонько закрыл дверь и залпом огляделл всю комнату. По описанию Джерри, в нем находился стол с телефоном, картотеки, большая карта США в рамке и часть Центральной Америки, которую она не упомянула. Я прошелся по ящикам стола, но они были заперты. Я сделал еще один проход в картотеке, результат тот же.
  
  Я изучил карту. Кольца, нарисованные красной ручкой с фломастером, обошли семь городов США и Панамский канал. Мишени для разрушения. Одним из городов был Кливленд, но мы могли не обращать на него внимания, поскольку бомба, предназначенная для его уничтожения, была перехвачена таможней. На карте города были пронумерованы, и, за исключением Кливленда, они были в порядке исключения: Нью-Йорк, Чикаго, Хьюстон, Лос-Анджелес, Сан-Франциско и Вашингтон, округ Колумбия.
  
  Я заметил, что столица была сохранена до последнего, несомненно, чтобы дать нашему правительству возможность вести переговоры вплоть до последнего часа.
  
  Карта была подвешена на проволоке к прочному медному крюку. Я снял его с крючка с уверенностью, что, как сказала Терри, я найду зияющую дыру или тайник, в котором были спрятаны секретные документы. Но такого дыры не было
  
  
  
  
  стена под картой была гладкой.
  
  Мне пришло в голову, что простая дыра в стене за картой не слишком изобретательна для ученого уровня Варнов. И вот теперь я начал экспериментировать с медным крючком, крутя его в разные стороны, но обнаруживая, что он прочно закреплен и неподвижен. Но не совсем неподвижный. Потому что, когда я потянул крючок на себя, он слегка щелкнул. И тут же квадратная часть стены беззвучно отодвинулась, обнажив сосуд, содержащий небольшую, обтянутую кожей записную книжку и серию пронумерованных чертежей, на каждом из которых был изображен красный обведенный череп, который, по крайней мере, для меня, очевидно, указывал на расположение подбросил чемоданы-бомбы.
  
  Они указали места, то есть, если у вас было соответствующее объяснение, какое здание в каком городе находится. Без текста или другого руководства отпечатки не имели смысла.
  
  Хотя это казалось возрастом в этих напряженных, нервных обстоятельствах, взгляд на мои часы сказал мне, что прошло всего две минуты. И так как я полагал, что Вамоу сможет прожить еще десять минут или больше, когда Терри будет предупреждена о моей потребности во времени, я сел за стол и начал быстрое изучение карманной книги в кожаном переплете.
  
  Сначала содержащиеся в нем буквы и цифры были для большинства людей столь же понятными, как китайский кроссворд. Но я привык к всевозможным головоломкам, а в мире мало агентов, которые так хорошо разбираются в искусстве разгадывания кодов. Вскоре я узнал в нем американский код, используемый учеными эпохи Варнов. И хотя код был в основном достаточно простым, если бы кому-то дали изумительно хитрую математическую формулу для его расшифровки, насколько мне известно, он никогда не был взломан врагом внутри или за пределами США.
  
  Я пролистал свою память, и принцип кода всплыл мне в голову почти сразу. Я нашел ручку в держателе на столе рядом с блокнотом и сделал быстрые стенографические записи, расшифровывая и сокращая лишь основные основы текста и цифр, изложение заговора о смерти головы. Он включал в себя секреты устройства взрыва бомбы Варнов, активируемого стилусом с автономным питанием. Микроэлектроника была сконструирована в диск размером с доллар размером с кожный лоскут, чтобы сделать его способным передавать мощный высокочастотный сигнал на огромные расстояния - приспособление, чем-то напоминающее кардиостимулятор, но гораздо более сложное, взорвало все бомбы в унисон через секунды после последний удар сердца Варнов.
  
  Это замысловатое, невероятно маленькое устройство дистанционного управления было помечено на первой странице как «Ключ доступа». А на заключительной странице под заголовком: DISARM была серия из пяти чисел, которые, как объясняется в тексте, были ключом к отключению бомб даже после того, как они получили сигнал о взрыве. Эта экстренная мера предосторожности позволит избежать привязки кардиостимулятора к сердцу Варноу.
  
  Но была загвоздка. После того, как был отправлен сигнал замедленного действия, запускающий бомбы, оставалось всего тридцать секунд, чтобы отменить взрывы.
  
  Я быстро мысленно сфотографировал числа и спроецировал их изображение на переднюю стену своего разума. У меня почти безошибочная память, и вспомнить дюжину чисел не составило бы реальной проблемы. Тем не менее, я написал числа на клочке бумаги, который сложил и положил в карман.
  
  Еще минуту я изучал схемы стилуса и диска, а затем записал расположение чемоданов-бомб в разных городах.
  
  Сделав это, я положил книжку и заметки с расшифровкой ее сути в другой карман. Я потратил около пяти минут на то, чтобы записать расшифрованные факты, потому что мне нужно было иметь непосредственное рабочее знание устройства, если я собирался прервать смертоносный план Варноу. И я обнаружил, что могу вспомнить почти все, если сначала изложу детали в письменной форме. В любом случае, если вы разобрались с устройством, управлять им было так же просто, как прикоснуться карандашом к различным точкам компаса.
  
  Теперь я сунул чертежи, слишком громоздкие, чтобы их нести, в стенную емкость, щелкнул медным крючком, чтобы закрыть отверстие, и повесил карту на место.
  
  Я тихонько вошел в ванную комнату и подошел к другой двери. Прижавшись к нему, я услышал то, что, как я понял, было голосом Варнова и ответным голосом Терри. Я не обратил внимания на разговор, когда вытащил «люгер» из кобуры и взял дверную ручку. Но суть этого заключалась в том, что Варнов извинился за поспешность из-за «срочных экспериментов, которые должны быть подготовлены немедленно», а Терри умоляла дать ей еще несколько минут с очаровательным профессором, который был таким большим мужчиной, что заставил ее задыхаться. больше того же самого.
  
  Когда я медленно открыла дверь и заглянула в комнату, Нокс Уорноу в белом лабораторном жакете поверх брюк стоял в профиль ко мне, положив руки на плечо Терн, когда она, одетая в будуарный наряд, смотрела ему в глаза с притворным видом. обожания.
  
  Волосы Варнов были черными, сильно приправленными сединой. У него был небольшой нос
  
  
  
  
  стройные черты лица и стройное тело, которое казалось почти хрупким. До тех пор, пока я не взглянул в его яркие зеленые глаза, в которых не было никаких эмоций, хотя они были жесткими и блестящими, как изумруды, он представлял собой маловероятную угрозу выживанию самой могущественной нации в мире. И вряд ли мужчина, который мог бы пройти хоть один раунд с Терри или ее близнецом.
  
  «Сегодня вечером я пришлю за тобой и твоей сестрой», - говорил он сейчас. «Будет что отметить марочным шампанским и особенным ужином. А потом проведем вместе долгую экзотическую ночь удовольствий ».
  
  «Я очень в этом сомневаюсь, Варнов», - сказал я ему, войдя в комнату позади «Люгера». «Я ожидаю, что сегодня вечером вы будете возвращаться в Соединенные Штаты в качестве моего пленника».
  
  Его лицо упало от удивления, когда он повернулся ко мне. Пока он нащупывал слова, я сказал: «Терри, возвращайся в свою комнату. Я хочу, чтобы вы и ваша сестра были одеты и ждали, когда я приду за вами ».
  
  Она открыла рот, чтобы что-то сказать, потом поспешила
  
  «Я знаю, кто вы», - спокойно сказал Варнов, его лицо выражало самообладание. "Вас это удивляет?"
  
  Было, но я ничего не сказал.
  
  Варнов опустился в массивное кожаное кресло рядом с кроватью, скрестил ноги и скрестил руки на груди. «Ты думаешь, Картер, - продолжил он с шепотом улыбки, - что я не готов к такой возможности, как эта? Конечно, нет. Я никогда не выйду из этой комнаты с тобой живым. И если я умру, почти в тот же момент полмира превратится в пепел ».
  
  «Я все это знаю, - сказал я. «Я расшифровал ваши секретные документы, и ваши приготовления напрасны. Цифры 5-21-80-54-7 что-нибудь значат для вас? »
  
  Его маниакальное выражение лица вспыхнуло, как свеча на ветру, и погасло. Какое-то время я почти мог видеть, как шестерни его разума переключаются вниз, резко сталкиваются, а затем перебирают альтернативы.
  
  Он пожал плечами и изобразил бледную смиренную улыбку. «Ну, - сказал он, - в конце концов, ничего не имеет значения. Всем людям, всем глупым созданиям смертных должен прийти конец ».
  
  «Благородная философия», - ответил я.
  
  «Мы двое, - продолжал он, - мы одни в этой темнице комнаты, контролируем плотность мира. Подумай об этом. Подумайте только об этом! Невыразимая сила, которую мы держим в руках ». Он сделал паузу. «Мы можем объединить силы и вместе править миром. Или мы можем уничтожить друг друга в следующие несколько минут. Что это будет? "
  
  «Ни то, ни другое», - сказал я. «Даже плохой проигравший знает, когда игра окончена. И принимает свои потери. А теперь - даю вам тридцать секунд на то, чтобы решить. Пойдем со мной и предстанем перед судом, или умрете в этом кресле. Лично я надеюсь, что вы выберете смерть. Потому что для того, чтобы вытащить тебя отсюда, потребуется больше, чем немного, рискуя моей шеей.
  
  Спазмированные пальцы одной руки, напряженно месившие толстую мягкую ручку кресла, Варнов медленно кивнул. «Хорошо, я пойду с тобой», - сказал он. Он разжал ноги и, казалось, собирался встать.
  
  Но внезапно он толкнул стул подлокотник. Верхняя мягкая часть руки мгновенно складывается на скрытых петлях, открывая небольшую освещенную консоль. На нем была большая красная кнопка, тумблер и пронумерованный циферблат.
  
  Когда он резко ударил по кнопке ладонью, я прострелил ему грудь. Тем не менее, его другая рука уже тянулась к циферблату. Поэтому я снова выстрелил в него. Рука содрогнулась и снова вернулась к переключателю. Я не знаю, был ли это рефлексивный спазм смерти или последнее сверхчеловеческое усилие человека, который был всего в секунде от вечности; но, к моему удивлению, рука продолжала опускаться и при этом дернула тумблер.
  
  За тонким щелчком последовали далекие приглушенные звуки колокольчиков и завывание сирен. Если такие звуки могли проникать сквозь огромные каменные стены и около полутонны стальных дверей, я знал, что снаружи, в этой коммуне солдат и рабочих, это был кричащий, лязгающий, разрывающий уши призыв о помощи.
  
  Я намеревался заставить Варноу сказать мне, где он хранил важнейший стилус, без которого нельзя было бы отменить детонирующие сигналы кардиостимулятора. Но теперь он был мертв, стилуса у меня не было, и последние тридцать секунд тикали в сторону. самые разрушительные множественные взрывы в истории человечества.
  
  Глаза Вамова закатились, слепя смерть, когда, бросив взгляд на стрелку моих часов, я наклонился, разорвал его пиджак и почти таким же движением сорвал с него рубашку. И еще был стилус; подвешен к его шее на длинной серебряной цепочке!
  
  Его грудь была обнажена, но залита кровью. Я безумно стер кровь с четырехдюймового квадрата кожи, окаймленного с трех сторон пластиковым швом. Я просунул пальцы под край и отодвинул лоскут кожи, чтобы открыть ключ доступа с его спиралью из крошечных пронумерованных точек контакта.
  
  Держа иглу так осторожно, как нейрохирург делает скальпель, я прикоснулся кончиком к точкам соприкосновения, запуская электронную комбинацию для сигнала РАЗОГРЕВА: Пять… двадцать один… восемьдесят… пятьдесят четыре… ​​семь!
  
  Теперь мой взгляд упал на часы. Четыре - три-два - один и - бух
  
  
  
  
  
  ! Время для взрыва и разрушения городов, которое так и не наступило, у меня было четыре секунды до запаса. И свершилось!
  
  Или это было?
  
  Я посмотрел на подлокотник кресла. Над красной кнопкой была надпись: DESTRUCT. Над переключателем надпись: ALARM. Теперь я изучил пронумерованный циферблат. Оно было помечено «ЗАДЕРЖКА РАЗРУШЕНИЯ» и обведено градациями от нуля до шестидесяти минут. Стрелка указателя, которую Варнов, очевидно, пытался снизить до нуля, держалась на шестидесяти.
  
  Шестьдесят минут до чего? Над красной кнопкой DESTRUCT загорелся зеленый свет. Другой кнопки для отмены временной блокировки не было, поэтому я, надеюсь, снова нажал ту же кнопку. Ничего. Зеленый свет продолжал гореть.
  
  Я слушал. Вдалеке тревожные колокола и сирены продолжали громко гудеть. Я накинул цепь и стилус на голову Варноу, сунул устройство в карман и бросился к двери с пистолетом в руке. Я рывком распахнул дверь, и меня поразил оглушительный звук колокольчиков и сирен. Я проверил, закрылась ли стальная дверь, чтобы никто не мог войти и обнаружить тело Варноу, и бросился через комнату охраны в туннель. Сначала я никого не увидела и поспешила к двери спальни близнецов.
  
  Когда я добрался до него, из-за поворота показались двое солдат с винтовками и прицелились. Я прижался к двери камеры, когда они стреляли, но промахнулись. Я осторожно выстрелил из прямой руки в ведущего. Когда он кувыркался и падал, другой быстро отступил за поворот.
  
  Я стучал в дверь и крикнул свое имя. Терри выглянула огромными глазами, затем открылась, чтобы впустить меня, и захлопнула дверь.
  
  Обе девушки были одеты в неприметные, почти строгие серые костюмы. У двери стояла пара маленьких одинаковых чемоданов.
  
  «Забудьте об этом», - сказал я. «Мы в затруднительном положении, и вы будете двигаться слишком быстро, чтобы нести их. Вы готовы?
  
  Оба серьезно кивнули.
  
  «Кто-нибудь из вас когда-нибудь стрелял из пистолета?»
  
  «Мой отец научил меня стрелять по мишеням из своего пистолета», - предложила Терри.
  
  "Джерри?"
  
  Она покачала головой. «Я всегда ненавидел оружие. Но если придется, я могу прицелиться и спустить курок ».
  
  Я подошел к распростертому телу Маркуса и выхватил его пистолет из кобуры. Я отдал его Терри. «Стреляй на поражение», - сказал я ей. "Давай, поехали!"
  
  Я осторожно повел их в туннель. Сигнализация прекратилась, тишина была нарушена. Мы поползли боком к первому повороту туннеля, прижимаясь к стене. Там я спустился вниз и пополз вперед, пока не смог заглянуть за поворот.
  
  В трех футах оттуда отступивший солдат стоял у ближайшей стены с винтовкой наготове. Он увидел меня на долю секунды позже, и я выстрелил ему в грудь. Моя цель была высоко в этом неудобном положении, и я резко поймал его в рот, пуля пробила пару передних зубов, прежде чем прошла через его мозг.
  
  Когда мы проходили мимо его тела, девушки останавливались и смотрели вниз с выражением отвращения. У солдата было при себе пистолет. Я наклонился, чтобы забрать его, и передал оружие Джерри. На мгновение она посмотрела на пистолет, как будто это была смертельная змея. Но потом, пожав плечами, она спросила меня, как им пользоваться, и я показал ей.
  
  Теперь мы устремились к выходу из туннеля, где я проверял, нет ли прячущихся солдат. Не найдя ничего, мы вышли на дневной свет. Мы поспешили по тропинке на несколько ярдов и столкнулись с парой солдат. к нам быстрыми шагами идут мужчины в рабочей одежде. Они были безоружны, поэтому я не пытался их застрелить. Они даже не взглянули на меня. но с любопытством посмотрел на девушек мимоходом.
  
  А потом я вспомнил, что тоже был в рабочей одежде, мужчины были так отвлечены при виде девушек, что не смогли взглянуть на меня внимательно. Возможно, рабочих типов было так много, что не все они были хорошо известны друг другу.
  
  Я свернул с тропы и повел девушек на холм, усыпанный большими валунами, которые служили укрытием и укрытием. Когда я остановился у большой скалы и снова посмотрел вниз, чтобы убедиться, что за нами следят, двое мужчин в форме, на одном из которых были офицерские знаки различия, вышли из-за скалы с винтовками, направленными прямо на нас с расстояния шести футов.
  
  Я не слышал ни звука, и меня поймали с «люгером», не было времени поднимать его.
  
  «Встань прямо здесь и скажи мне, кто ты?» - сказал мне офицер по-русски.
  
  К счастью, меня научили говорить на этом языке с безупречной речью, и я быстро сказал по-русски: «Я Борис Иванов, и майор Рашки поручил мне проводить этих девочек на возвышенность среди скал, где они будут будь в безопасности, пока опасность не миновала ».
  
  Офицер ухмыльнулся, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Майор не стал бы посылать рабочего на солдатскую работу. Во всяком случае, назначение рабочих - это моя личная задача, и такого имени, как Борис Иванов, в моем списке не было. Я не помню и твоего лица с иностранным оттенком, без сомнения, американским. Итак, вы были бы Ником Картером, за которым мы охотимся. С большим трудом, раз ты одет как один из нас ». Когда офицер огласил это довольно длинное обвинительное заключение, я украдкой взглянул на девушек.
  
  
  
  
  Когда офицер огласил длинное обвинительное заключение, я украдкой взглянул на девушек. У них были озадаченные хмурые взгляды людей, которые не понимают языка, на котором они говорят, но в то же время они казались напуганными и глупыми, поскольку Терри смотрела на безжалостную позицию русских с взведенной винтовкой с чем-то близким к панике.
  
  «Вы откроете правую руку, - сказал товарищ офицера, - и просто уроните пистолет на землю. И тогда ты поедешь с нами ».
  
  После мгновенного колебания, когда оба мужчины не мигая смотрели на пистолет, который я безвольно держал рядом, я расслабил пальцы, и «люгер» упал на землю. Тихий стук, который он сделал при приземлении, никогда не был слышен. Звук был прерван двумя грохотами, сделанными близко друг к другу, словно гигантские руки хлопали мне по ушам.
  
  Пока я с чувством полной нереальности наблюдал, как офицер, проткнув голову одним глазом, медленно отшатнулся, рухнул на скалу, бросил винтовку и повалился боком на землю.
  
  Его товарищ, получивший огнестрельное ранение в шею, излился красным, когда он упал на колени и упал вперед, все еще сжимая винтовку в руках.
  
  А позади меня, все еще указывая на тяжелый дымящийся пистолет Маркуса, стояла Терри, ее красивый рот образовывал большой круглый, безмолвный ооооо ...
  
  Джерри тоже держала пистолет, хотя и был. без энтузиазма поднял и безрезультатно прицелился.
  
  Внезапно Терри опустила пистолет, упала на землю и заорала. «Ты - ты должен был - стрелять одновременно», - всхлипнула она, обвиняя Джерри, который, глядя на мертвых солдат, тоже заплакал.
  
  Похлопав взлохмаченную белокурую голову Терна, я мягко сказал: «Я в долгу перед тобой, детка. Боже мой, как я тебе должен! »
  
  Я забрал свой заземленный Люгер, а затем взял их обоих в свои объятия, обнял и сказал: «Давай, маленькие солдатики, пошли!»
  
  Двадцать два
  
  Когда мы быстро поднялись на вершину холма, низко пригнувшись, перебегая с камня на камень, мы начали кружить к вертолетной площадке. Прямо перед нами местность над зданиями была заполнена солдатами, ищущими нас. Некоторым рабочим передали ружья, и они тоже охотились за нами. Пробраться было невозможно, поэтому мы спрятались в небольшом кармане между двумя огромными валунами в форме сидящих на корточках доисторических монстров.
  
  Девушки сидели с ошеломленными лицами, положив оружие на колени.
  
  «Я не понимаю, как тебе это сошло с рук, - сказал я. «Почему солдаты не видели твоего оружия?»
  
  «Потому что, - сказала Терри, - когда мы спустились внизу и увидели приближающегося рабочего, я засунул пистолет под пояс юбки и накинул на него пиджак. Я сделал знак Джерри, и она сделала то же самое. Эти комья не могли повредить нам, но я подумал, что если они увидят пушки, они поднимут тревогу. Поэтому, когда офицер и его слуга выскочили со своими винтовками и начали говорить по-русски, я шепнул Джерри и сказал: «Вытащи пистолет и стреляй, когда я тебя ткну» ».
  
  Терри вздохнула: «Но она не выдержала этого. Она струсила, не так ли, сестренка? "
  
  «Я, наверное, не смог бы выстрелить в змею, если бы она была свернута, чтобы ударить меня», - ответил Джерри.
  
  «В любом случае, - сказал я, - это была смелая игра и чертовски умная игра. Вы оба очень умные коты. Так почему ты притворяешься тупыми блондинками? "
  
  Джерри ответил с кривой улыбкой. «Что ж, - сказала она, - мы давно узнали, что мужчинам нравится чувствовать свое превосходство. А если вы сексуальная маленькая блондинка, вы можете получить от парня гораздо больше, если дадите ему милую, но глупую рутину ».
  
  «Это еще не половина дела», - сказала Терри. «Если вы прячетесь за такой дымовой завесой, вы можете смотреть, слушать, думать и каждый раз выходить на первое место. Потому что, когда вы кажетесь пустоголовым, вы уходите на второй план. Ты выглядишь опасным, как мебель. И поэтому большие колеса, которые попытаются обмануть вас разными способами, позволят раскрыть все свои секреты »
  
  «Вы когда-нибудь думали стать шпионами?» - спросил я со смешком.
  
  Их головы кивнули почти в унисон.
  
  «По-своему, - сказал Джерри, - мы немного шпионим. Для руководителей корпораций. Деловые вещи. Но это сложная, безжалостная игра, и мы хотим ее закончить. Мы думали, что эта шарада будет обычным отпуском ». Она взглянула на крутой выступ камня. «Некоторый отпуск. Мы могли бы присоединиться к WACS, больше отдыхать и быть в большей безопасности ».
  
  Кивнув, я загрузил новую обойму в «Люгер». «Если мы когда-нибудь выберемся отсюда живыми, я запомню вас, девчонки», - сказал я. «У вас много талантов», - добавил я с усмешкой.
  
  "Ты плохо думаешь, выбраться живым?" - сказала Терри, закусив губу.
  
  «Я буду с вами честен. Прямо сейчас это выглядит не очень хорошо. Я изучил свои часы. «У меня такое чувство, что если мы не будем смотреть вниз на эту крепость каменного века с этого вертолета ровно через двадцать пять минут, мы будем смотреть вниз с небес. Или вверх - из ада ».
  
  "Что это значит?" - сказал Джерри, ее брови взлетели вверх. «Послушайте, я далеко не счастлив в этом мире. Но я не готов умереть ».
  
  «Думаю, тебе лучше не знать, что это значит», - ответил я. - В любом случае, это только обоснованное предположение. И если я прав, то заранее предупредить тебя ничуть не пойдет хорошо. ".
  
  
  
  
  
  «Ты умеешь управлять вертолетом?» - сказала Терри.
  
  "Да. Я могу летать практически на чем угодно. И моя память о топографии перенесла бы нас в ближайший город. Но если все пойдет хорошо, у нас будет пилот, который знает каждый дюйм этой страны ».
  
  Я искоса взглянул вниз через пространство между камнями. Слева от меня вертолет сидел подальше от центра своей площадки. Его перенесли на небольшое расстояние, близко к резервуару. И я надеялся, что это означало, что Ингрэм задушил птицу. Где он был? Где была Пилар? Площадка и прилегающая территория были пустынны. Тело убитого охранника было удалено.
  
  Пилар, должно быть, скрывается. Или ее схватили? И, наконец, я спросил себя, как солдаты узнали, что охотятся за Ником Картером? Когда Варнов мертв, кто мог передать слово?
  
  Логичный выбор объяснений, казалось, заключался в том, что либо Пилар была схвачена, и из нее пытали правду, либо Ингрэм сбежал и проговорился.
  
  «Я собираюсь проверить обстановку на площадке для вертолета», - сказал я. «И я хочу, чтобы вы, девочки, остались здесь. У нас троих может никогда не получиться вместе. С другой стороны, если тебя поймали одного, ты можешь притвориться глупым и сказать, что просто испугался и прятался, пока стрельба не закончится ».
  
  Я усмехнулся. «Тебе не составит труда притвориться тупицей?»
  
  Они слабо усмехнулись и послали мне пару разбавленных улыбок.
  
  «Теперь, - продолжил я, - из этой маленькой шпионской дыры между камнями вы можете ясно видеть подушечку. И я хочу, чтобы один из вас постоянно следил за этим. Когда я спущусь туда, если все будет ясно, я сниму комбинезон и стану ждать в костюме, который на мне. Это будет вашим сигналом к ​​тому, чтобы сдать дубль. И я имею в виду дубль ».
  
  Оба серьезно кивнули.
  
  «Если вы видите, что у меня там проблемы, оставайтесь на месте, пока я не дам сигнал, что все кончено. Я тоже мог быть совсем мертвым. Если для вас это очевидно, выйдите и начните свой невинный поступок. И не попадитесь с оружием. Избавься от них."
  
  Я двинулся уходить, остановился. Я подмигнул и отдал им небольшой салют.
  
  «До свидания, Ник, - сказал Джерри.
  
  «До свидания, и удачи тебе, Ник, - сказала Терри.
  
  Я повернулся и нырнул
  
  Глава Двадцать три
  
  Было много солдат и несколько рабочих, которые шарили по склонам над группой зданий позади меня. Но когда я прокрался к набережной прямо через площадку для вертолета, я никого не встретил.
  
  Окрестности казались теперь безлюдными и тихими. Отсутствие войск не показалось мне особенно угрожающим. Вполне возможно, что, прочесав окрестности вертолета, солдаты сосредоточили свои усилия на возвышенностях над центром комплекса, где было гораздо больше укрытий.
  
  С другой стороны.
  
  Выскочив из укрытия, я помчался по насыпи к вертолетной площадке. Я посмотрел на вертолет. Он присел на корточки пустой и незащищенный, готовый взлететь в небо. Мои электрические часы сказали мне, что осталось четырнадцать минут - все еще много времени. За Вильгельминой я подошел к точке возле двери бетонного поста охраны. Дверь была закрыта, и я подошел к одному из узких окон с металлическими решетками, чтобы заглянуть внутрь.
  
  В этот момент дверь распахнулась. Я упал ничком и поднял «люгер», чтобы выстрелить в упор. Но у моей цели были длинные черные волосы и приветливая зубастая улыбка.
  
  Это была Пилар! Если бы не пистолет, который я ей оставил, который был привязан к ее талии, она выглядела совершенно женственной и желанной.
  
  Я расслабил палец на спусковом крючке и встал с усмешкой, затем полез внутрь комбинезона и поднес Люгер к кобуре.
  
  Пилар подошла ко мне с распростертыми объятиями. Она обняла и поцеловала меня. "Ник!" она сказала. «Я не был уверен, я слышал выстрелы и думал, что ты, возможно, ...»
  
  Я смеялся. «Я только наполовину мертва», - сказал я ей. «От истощения. Где Ингрэм?
  
  «Они забрали его. Чтобы наказать его за то, что он привел вас сюда ».
  
  «Вы можете умереть от их« дисциплины », - сказал я.
  
  Она отступила назад и еще раз восхитилась мной. - Ты выглядишь измученным, Ник. Она вздохнула. «Ты большой мужчина, и я буду ненавидеть тебя терять». Она выдернула пистолет из кобуры и нацелила его на мою грудь рукой, такой устойчивой, что это мог быть кусок стали, заключенный в тиски. «Но, - продолжила она, - вот как, как говорится, печенье крошится, а?»
  
  «Значит, вы все время были в другой команде», - сказал я, по-настоящему запинаясь, потому что подозревал, что в любую секунду она собиралась убить меня.
  
  «Нет, - ответила она, - не совсем. Я двойной агент, монета с двумя лицами. Я тайно служу России, а также притворяюсь агентом вашей Америки. Оба мне хорошо платят - ну, ну очень хорошо. А моя любовь к деньгам больше, чем любовь к любой стране, понимаете? Она насмешливо улыбнулась.
  
  Я покачал головой. «Нет, не понимаю. Не слишком ясно.
  
  «Россия, - пояснила она, - истинное и официальное правительство СССР поручило мне раскрыть эту базу операций, чтобы Варнова, генералу Жизова и его независимую фракцию можно было сдержать, прежде чем они приведут в действие ядерную бомбу.
  
  
  
  
  Это явная война с Америкой. Итак, какое-то время я была вашим союзником. Но затем, когда я увидела, что хороший генерал не может проиграть с помощью Варнова, чтобы победить могущественные США, меня убедили объединить силы. Это великая стратегия для России, и находящееся у власти правительство подчинится, как только переворот будет совершен ».
  
  Она остановилась, и теперь ее палец крепче сжал спусковой крючок.
  
  «Кроме того, - добавила она, - генерал заплатил мне фантастическую сумму. Мой денежный пояс превратился в толстый пояс валюты. И действительно, деньги - единственная сила, которой я поклоняюсь ».
  
  Я собирался сказать ей, что Варнов мертв, но знал, что она мне не поверит. И дверь в эту комнату должна быть взорвана мощной взрывчаткой, прежде чем этот факт будет доказан. К тому же взгляд на часы сказал мне, что осталось всего десять минут.
  
  Как бы то ни было, эти бурные мысли были грубо прерваны, когда Пилар оскалилась в гримасе и издала громкий пронзительный свист.
  
  Мгновенно из-за заднего угла поста охраны бросились трое солдат с автоматами. За ними внимательно следил генерал Жизов, великолепный в своей обшитой мундиром форме. Доберман и немецкая овчарка борются с цепью; перед ним скакали поводки.
  
  Когда эта нечестивая группа окружила меня, Жизов приказал Пилар избавить меня от оружия. И рука, которая так нежно ласкала меня, проникла в мою одежду, нашла и люгер, и стилет, и забрала их.
  
  «Я восхищаюсь таким грозным врагом, Картер, - сказал генерал. «Но мое восхищение не включает милосердие. Поэтому считаю, что наказание должно соответствовать преступлению. И что могло быть настолько уместным, чтобы кормить одно животное другим себе подобных. Хотя, конечно, это более высокий вид ». Он многозначительно посмотрел вниз на собак, которые, глядя на меня злобными глазами, зарычали и показали мне свои блестящие, измученные до мяса зубы.
  
  Когда он это сказал, я начал играть с абсурдно непропорционально большой пряжкой для ремня, подаренной мне Стюартом в Вашингтоне. Думая на случай непредвиденных ситуаций в будущем, я застегнул пояс, поддерживающий его, вокруг комбинезона. Это придавало моей одежде смешной вид, но также привлекло особое внимание к пряжке.
  
  Вспомнив, что ремень давно погружали в соленую воду, я мысленно похвалил Стюарта за то, что он сделал пряжку полностью водонепроницаемой.
  
  Когда я сделал явно хитрый шаг, чтобы расстегнуть пряжку, генерал уловил этот жест.
  
  «Убери руку с пряжки!» - проревел он. Я повиновался с таким видом, как будто меня застукали рукой в ​​смертоносной банке с печеньем.
  
  «Возьми у него пояс и принеси мне!» - скомандовал он Пилар.
  
  С пренебрежительным «пойманным» - «вы - не - мы»? Улыбаясь, Пилар расстегнула ремень и передала его Жизову. Когда один из солдат завладел собаками, он начал исследовать их, время от времени поднимая взгляд, чтобы послать мне узкоглазый взгляд самодовольства.
  
  «Американский метод сокрытия миниатюрного оружия, - сказал он, - недостаточно умен, чтобы обмануть любого пятилетнего русского мальчика. Что у вас здесь внутри, а? Однозарядный пистолет? Переключатель ножа? Или традиционные цианистые таблетки? "
  
  Работая над поиском плохо спрятанной пружинной защелки, он сказал: «Как до идиотски просто. В этом завитке спрятан улов и…
  
  Он прищурился, глядя на пряжку-манекен, когда мина-ловушка взорвалась с поразительным звуком, звук отразился от холмов и кратко эхом разнесся по каньону внизу.
  
  Руки, державшие пряжку, исчезли, и генерал медленно двинул кровоточащую культю к лицу, которое было открыто, как если бы это был гниющий арбуз. Он повалился на землю.
  
  Тогда я бросился и порезал шею солдату, который в одной руке держал поводки, а в другой - пистолет-пулемет. Прежде чем он упал, я схватил пистолет и скосил его приятелей короткой очередью, которая свалила их вниз, как игрушечных уток в тире. Пилар нацелила пистолет мне в живот, поэтому я поцеловал ее на прощание свинцовым поцелуем без сожаления.
  
  Солдат, которого я порезал по карате, снова оживал, начинал подниматься. Я откинул его назад и прижал к земле еще одним быстрым рывком.
  
  Я ожидал, что собаки немедленно бросятся на меня. Но, напротив, они обратились против своего беспомощного хозяина, который так жестоко оскорбил их и жестоко жевали этот окровавленный остаток мужчины.
  
  Теперь я снял комбинезон и, убедившись, что стилус и маленькая кожаная кодовая книжка с расшифровочными записями все еще находятся в кармане моего пиджака, повернулся к монструобразным валунам. Щедро подняв и раскинув руки, я послал девушкам широкий сигнал победы и приветствия.
  
  На мгновение я наблюдал, как они карабкаются со скал и мчатся к набережной, их светловолосые головы покачиваются на солнце. Затем я поднял Люгер и стилет с земли возле Пилар. Я стоял над ней и думал: как зло красиво. Какая утрата!
  
  Я повернулся, чтобы уйти, затем, запоздалой мыслью, целью которой была не жадность, открыл
  
  
  
  
  ее блузку и снял то, что она описала как толстый пояс валюты, а именно пояс с деньгами.
  
  Взяв его с собой, я побежал к вертолету. Я проверил указатель уровня топлива, чуть не заплакал от радости, когда обнаружил, что бак полон, и грел мотор, большая лопасть вертелась, когда девушки нырнули и взобрались на борт.
  
  Я набрал обороты, отрегулировал шаг, и мы отлетели от земли, как огромная бескрылая птица, испуганная выстрелом охотничьего ружья. Под комплексом зданий, в которых состоялся роковой заговор Нокса Варнова и Антона Жизова, казалось, растворялся в земле, когда мы поднимались и ускользали.
  
  Проезжая через выемку между горами, проезжая мимо гигантского вытянутого пальца скалы, мы почти потеряли территорию из виду.
  
  Но через минуту это стало для нас потрясающе определенным, поскольку оно было взорвано, сожжено, измельчено атомным взрывом, которого я ожидал в любую секунду, пока смотрел на часы. Когда звук достиг нас, ударные волны достигли нас. Вертолет поднимали, подпрыгивали и крутили, как будто его дразнила гигантская рука.
  
  Ослепляющий белый свет был настолько ярким, что мы были вынуждены отвести взгляд. Но когда вертолет прекратился, мы снова посмотрели на место взрыва и увидели бледно-дымчатый гриб поднимающегося, расширяющегося облака.
  
  Я кивнул измученным, лицам близнецов и сказал: «Да, верно. Это был большой, дедушка взрывов. И я знал, что это приближается. Вам интересно, что я не видел смысла предупреждать вас? Вы бы впали в истерику в панике ».
  
  «А почему вы не испугались?» - разумно спросила Терри.
  
  «Потому что угроза смерти для меня почти обычное дело», - ответил я. «В каждом задании он ходит у меня за локтем».
  
  «Назначение?» - сказал Джерри. «Какое задание? Расскажи нам, что ты делаешь. Расскажи нам, в чем весь этот ужасный бизнес ».
  
  «Кто были эти люди?» - спросила Терри. «А что было в тех зданиях?»
  
  «Какие здания?» Я сказал. "Какие люди? Людей не было. Зданий не было. Их никогда не существовало ».
  
  «Новости о взрыве попадут в газеты в заголовках, и тогда мы сможем рассказать всем нашим друзьям, что произошло», - сказал Джерри.
  
  «Это никогда не дойдет до газет», - сказал я. «И если меня спросят, я откажусь от малейшего знания о взрыве и событиях вокруг него. Тема закрыта. Период! »
  
  «Как ты можешь быть таким загадочным перед лицом…» - начала Терри.
  
  «Моя работа - загадка, - сказал я. Затем с улыбкой: «А я фантом, не существующий на самом деле - просто образ твоей мечты».
  
  Я протянул Терри пояс с деньгами и сказал: «Я должен тебе, дорогая, и есть небольшой первоначальный взнос. Я в долгу перед вами обоими. И я подозреваю, что в этом грязно-богатом поясе достаточно, чтобы открыть магазин одежды.
  
  Глава Двадцать четыре
  
  Два дня спустя меня растянули между атласными простынями кровати размером с теннисный корт в самом дорогом и роскошном номере отеля Royal Curasao на заливе Пескадера. В одной руке был стакан сухого апельсинового ликера, названного в честь острова, а в другой - нежно-голубой телефон. В моем ухе раздался голос Дэвида Хока, который как раз в это время необычайно весело подал мне знак со своего трона в Вашингтоне, округ Колумбия.
  
  «И не забудьте отправить деньги!» Я сказал ему.
  
  "Солнечно?" крикнул он . «Ну, здесь не солнечно. Весь день шел дождь! » Затем он мягко усмехнулся.
  
  «Отправьте деньги по телеграфу!» - крикнул я ему в ответ. «Я человек безграничного терпения. Поэтому в любое время следующего часа подойдет. А если там действительно идет дождь, обязательно наденьте плащ! »
  
  Я кладу трубку.
  
  Я перевернулся и подмигнул Роне Фольстедт, которая лежала рядом со мной, опираясь на подушки и выпивая стакан той же местной смеси.
  
  «Хок хотела знать, не хотим ли мы получить дополнительный отпуск от правительства», - сказал я ей. «Он предложил неспешный круиз по Карибскому морю».
  
  Рона скривила кисло-лимонное лицо. Потом она усмехнулась. «Я не знал, что у этого старика есть чувство юмора».
  
  «Он хорошо это скрывает, - ответил я. «И затягивает его только тогда, когда есть особый случай, достойный небольшой улыбки. Например, когда весь народ был спасен от атомного разрушения города за городом ».
  
  Рона отпила свой напиток. "А что еще он сказал?"
  
  «Только то, что, следуя моим указаниям, его ребята обнаружили все чемоданы с бомбами. Он проинформировал российское правительство о том, что заговор с целью убийства был разгромлен; файл закрыт ».
  
  «Боже мой», - простонала она. «И это все, что касается всего каперса? Небольшой круиз, несколько выстрелов, купание в океане, камера пыток, еще выстрелы и небольшой взрыв? »
  
  Она ухмыльнулась. «Так что же нам делать, чтобы развлечься?»
  
  Я не сказал ни слова.
  
  Но все равно следующие две недели я потратил, отвечая на этот вопрос.
  
  
   Конец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ник Картер
  
  Пекинское досье
  
  перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне
  
  Оригинальное название: The Peking Dossier
  
  
  
  Первая глава
  
  Я не обратил особого внимания на заголовок. Там говорилось что-то о застреленном сенаторе.
  
  Я положил монету на блестящий прилавок газетного киоска в «Уолдорфе». Должно быть, им потребовался час, чтобы сделать его таким блестящим. «Пока вы это делаете, — сказал я девушке за прилавком, — я бы хотел пачку Lucky Strike».
  
  Она наклонилась и осмотрела полку внизу. Мне очень понравилось то, что произошло, когда она наклонилась. Я добавил полдоллара.
  
  — Нет, нет, — сказала она. «Сигареты семьдесят пять.
  
  Я посмотрел на нее. «Цен Нью-Йорка достаточно, чтобы заставить нас бросить курить», — сказал я.
  
  Она подарила мне свою улыбку.
  
  — Все в порядке, — сказал я, бросая еще четвертак на прилавок. Ник Картер, последний из великих расточителей.
  
  Я увидел свое отражение в зеркале в вестибюле. Мне всегда казалось, что я выгляжу именно тем, кем я являюсь. Секретный агент. Я слишком высокий и злой, чтобы влезть в элегантный деловой костюм. Кроме того, я также выгляжу так, будто слишком долго гулял по ветру и непогоде. Маленькие девочки называют такое лицо «старым». Большие девочки называют это «много пережившим». Я думаю, что это просто морщинки, а остальное меня не беспокоит.
  
  Я посмотрел на часы. 1:50. Я прибыл рано. Хоук хотел, чтобы я встретился с кем-нибудь из AX, чтобы тот проинструктировал меня о какой-то чрезвычайной ситуации. Он прислал бы мне девушку. Рыжая. Она спросила бы, знаю ли я, как пройти в ресторан «Башня». А в Нью-Йорке нет такого ресторана.
  
  Я подошел к одному из больших мягких кресел в зале ожидания — рядом с ним стояла пепельница. Я израсходовал последнюю упаковку моей специальной марки и забыл заказать еще. Но Лаки Страйк тоже был ничего. Я открыл газету.
  
  «Вчера поздно вечером в эксклюзивном казино «Гренада» в Нассау сенатор Джон В. Сейбрук, председатель Комитета по военным делам, был застрелен высоким нападавшим во фраке. По словам очевидцев, сенатор только что выиграл пару раз, играя в Блэк Джек, когда игрок рядом с ним с криком «чит» выхватил пистолет и дважды выстрелил в него. Местная полиция поместила подозреваемого под стражу. Предварительное психиатрическое заключение указывает на то, что этот человек, Чен-ли Браун, психически неуравновешен. Максимальная ставка за столом составляла два доллара».
  
  Я посмотрел на картинку. Чен-ли Браун совсем не выглядел психически неуравновешенным. Он больше походил на кота, который только что съел канарейку. Узкие азиатские глаза на широком жестком лице. Рот скривился в злобном смехе. Я снова посмотрел на фото. Что-то беспокоило меня. Что-то вроде тех двух картинок рядом: найди ошибку.
  
  «Извините, а не подскажете, как пройти в ресторан «Башня»?»
  
  Совсем рыжая. Густые облака медного цвета вокруг прекрасного лица. Лицо, которое, казалось, было сплошь глазами. Глаза, которые казались полностью цветными. Зеленые, коричневые, красновато-коричневые. На ней был какой-то военный костюм. Просто Форт-Нокс: здесь спрятан золотой рудник.
  
  Я сказал. - "Башня?" 'никогда о нем не слышал.' Я должен был сказать это, и я произнес это как идеальный актер.
  
  'Нет?' — сказала она, морща милые морщинки на милом лбу. — Может быть, вы имеете в виду гостинницу «Башня»? Это тоже было частью моего текста.
  
  'О, нет. Как глупо, а? Я собиралась встретиться с друзьями и подумала, что они сказали ресторан «Башня». Она и сама была прекрасной актрисой.
  
  — Знаешь что, — сказал я громко, чтобы все, кому это может быть интересно, услышали. — Держу пари, в баре есть телефонная книга. Мы найдем все рестораны, в названиях которых есть слово «Башня».
  
  «Это может занять несколько часов», — сказала она.
  
  — Я знаю, — сказал я.
  
  Мы нашли темный угол. Я заказал бурбон, она шерри. Леди была леди. 'Что ж?' Я сказал это, когда официант принес наши напитки. Не то чтобы я так торопился приступить к делу.
  
  Она спросила. — Ты уже читал сегодняшнюю газету? Так она хотела добраться до сути.
  
  Я пожал плечами. «Только первую полосу».
  
  Она кивнула. Вот о чем я хотела поговорить.
  
  — Вы имеете в виду сенатора Сейбрука?
  
  'Не совсем. На самом деле я имела в виду Чен-ли Брауна.
  
  — Это связано с ним?
  
  «Ммммм. Частично.'
  
  Всемогущий Бог. Еще одна девушка, которая любит играть в игры. Только я вообще не люблю игры, как и девушек, которые в них играют. Я сделал глоток бурбона и стал ждать.
  
  Я не пытаюсь тебя разыграть... это просто чертовски... — она подыскала подходящее слово, — ... черт возьми... ну, «сложно» — не совсем то слово». Она потянулась к своей сумочке на диване рядом с ней.
  
  — Вы помните, как умер сенатор Мортон?
  
  Я проверил свою память. «Это было месяца три-четыре назад. Авиакатастрофа, не так ли?
  
  Она кивнула. «Частный самолет. Пилот не выжил.
  
  'Что же?'
  
  'Что же.' Она открыла сумочку и достала вырезку из старой газеты. — Это был тот пилот, — сказала она. Даже в тусклом свете я понял, что она имела в виду. — Чен-ли Браун, — сказал я.
  
  Она покачала головой. 'Нет нет. Чарльз Брайс.
  
  Я снова изучил фото. Это действительно было лицо Чен-ли. «Если это так, то все эти китайцы похожи друг на друга, и я не могу понять эту историю».
  
  Она почти рассмеялась. «Возможно, это единственное объяснение. Но это не может быть тот же человек, потому что, — она сделала паузу, — потому что Чарльз Брайс мертв. Она откинулась назад и стала ждать, когда взорвется бомба.
  
  'Двойняшки?'
  
  — Как насчет тройняшек? Она снова полезла в сумочку и достала фотографию. Она была из секретного дела AX. Я узнал почерк Хендерсона. На ней было написано «Лао Цзэн». Фотография была крупной, четкой. Четче, чем фотография из вырезки из старой газеты, и четче, чем снимок из сегодняшней газеты. Несомненно, это снова было то же самое лицо. Вблизи оно выглядело старше, но лицо осталось прежним. Теперь я вдруг понял, что раньше казалось мне странным. Посередине лба была бородавка. На менее четких фотографиях она выглядела как одно из тех нарисованных пятен знака индийской касты. За исключением того, что это была настоящая бородавка. Точнее, три бородавки. Прямо посреди трех разных лбов. Статистически невозможно, даже если это была тройня. Чен-ли Браун, Чарльз Брайс и Лао Цзэн должны были быть одним и тем же человеком. Но если бы этот Чарльз Брайс не воскрес из мертвых, это было бы невозможно.
  
  «Кто такой Лао Цзэн?»
  
  «Главный агент KAN .' Так вот оно что; КAN стоял за этим. Азиатский отряд убийц. Свободная федерация китайцев, камбоджийцев, лаосцев, вьетнамцев и всех, кто думает, что США - корень всех их проблем. Что бы это слово ни значило для них, для нас оно означало «Американцам сейчас перережут глотку». Потому что KAN в основном занимался этим.
  
  Я посмотрел на девушку. Она смотрела в свой стакан, словно пытаясь заглянуть в будущее. «Лао Цзэн имеет степень М1», — сказала она.
  
  Убийца первого класса. Если бы я столкнулся с этим Лао Цзэном, я бы встретил себе равного. Она смотрела на меня глазами, полными страха. Я позволил ее взгляду устремиться прямо на меня. Я хотел сохранить это выражение в ее глазах. Это был первый признак мягкости, который я увидел с момента нашей встречи. Очаровательная торопливая девушка в вестибюле превратилась в строго деловую женщину, как только мы остались одни в темном баре. Я не совсем хочу вести себя как Дон Жуан, но обычно бывает наоборот. Взгляд превратился в моргание, и теперь настала моя очередь перейти к делу. Я чувствовал, что она не воспринимала вещи слишком легкомысленно.
  
  — Лао Цзэн, — коротко сказал я, — где он сейчас?
  
  Эмоции в ее глазах исчезли, как медленное исчезновение телевизионного изображения. — Мы не знаем, — медленно сказала она. — Где он бывает обычно?
  
  Она вздохнула и пожала плечами. — Мы тоже не знаем. Китай? Индокитай? Около пяти лет назад мы потеряли след. Он может быть где угодно.
  
  Я полез в карман за сигаретой. Должно быть, я оставил их в вестибюле.
  
  Она посмотрела на меня и улыбнулась. — Ты оставил их в вестибюле. Она вытащила из сумочки свою пачку.
  
  Я взял одну из нее, с фильтром, и зажег сигарету ее тоже. К счастью, она не принадлежала к самому последнему поколению, из тех, кого подобные вещи обижают. Назовите меня старомодным, но я убежден в одном: женщина может проявлять агрессию только в постели.
  
  — А теперь, — сказал я, — в чем мое задание.
  
  — Да, — сказала она. «Теперь это ваше задание».
  
  «Хок воображает, что кто-то попытается вытащить Чен-ли из тюрьмы. Кто бы это ни был, он может стать ключом ко всему этому». Она неопределенно указала на воздух. «Ну, — сказала она, — это, должно быть, политический заговор».
  
  — Скажи, давай. Должно быть, это шутка. Два сенатора были убиты двумя китайцами, которые выглядят одинаково, но не являются одним и тем же человеком, и они также оказываются двойниками высокопоставленного агента КАН, и вы думаете, что это политический заговор.
  
  Она вопросительно посмотрела на меня. — Как бы вы тогда это назвали?
  
  «Я бы предпочел назвать это научно-фантастическим сюжетом».
  
  Какое-то время она смотрела на меня, а потом рассмеялась. «Они не говорили мне, что ты такой смешной», — сказала она.
  
  «Я вовсе не пытаюсь быть смешным. Похоже, это работа для Джона Бруннера или кого-то еще. Я здесь только для работы мышцами».
  
  — Мммм, — сказала она, слизывая сарказм с губ. Если это должно было случиться снова, я надеялся, что она позволит мне сделать это. «Мышцы, — сказала она, — являются необходимым условием. Те ребята, которые хотят добраться до Чэнь-ли, не будут делать это с оружием». Она сделала глоток своего напитка. Несколько офисных шутов поодаль смотрели на нее без надежды в глазах. Я прикинул, что смогу продать свое место здесь за сорок-пятьдесят тысяч долларов.
  
  А что касается мозгов, — сказала она, — вы бы не были живы, если бы у вас их не было. Я не думаю, что «n» в N-3 не означает ноль.
  
  — Точно, — сказал я. 'Я гений. Но я всегда думал, что ты пишешь "ноль" через "н", а не через "0". Ее похвала меня разозлила. Я не знаю точно, почему. Она тоже больше ничего не знала и сменила тему. «Гар Кантор уже ждет нас в Нассау. Мы свяжемся с ним, как только доберемся туда».
  
  'Мы?' Получилось резче, чем я планировал. Пока что. Я не люблю работать с женщинами. Играть, да. Работать не особенно. Когда мне тяжело, я терплю рядом только одну женщину: Вильгельмину. Мой славный, пистолет 9мм Люгер.
  
  — О нет, — сказал я. «Этого не произойдет. Кроме того, если мышцы на первом месте, то вы не одна из них. У тебя этого слишком мало. Она резко села. В ее глазах был гнев. «Не то чтобы я считал это недостатком, — добавил я, — просто мне не нравятся мускулистые тетушки».
  
  — Значит, я всего лишь худая тетка, которая только мешает?
  
  Я посмотрел на нее. — Я бы вообще не назвал тебя худой.
  
  Она не восприняла это как дружеское замечание. Она сделала лицо школьной учительницы. «Ну, мистер Картер, похоже, штаб хочет, чтобы я участвовала. Помимо всего прочего, я знаю диалект китайского соэ-тоан, и я думаю, что он нам может пригодиться.
  
  — В Нассау? Я засмеялся.
  
  — В Нассау и, может быть, еще где-нибудь. Она не смеялась.
  
  Я кивнул. 'Я понимаю.' Я вообще этого не понял. Но что-то начало до меня доходить. Каким бы ни был этот заговор — заговором с целью убить всех сенаторов Соединенных Штатов или чем-то еще, — он был работой Мэя. И кроме случаев, когда дело доходило до убийства, КАН и я не говорили на одном языке. Потом был этот Лао Цзэн. и рано или поздно след мог привести к нему. И это может быть где угодно. В Китае, в Индокитае может быть. Так что было более чем вероятно, что мне могут понадобиться ее знания.
  
  — Когда мы уезжаем?.
  
  «В четыре тридцать». У нее появились два билета на самолет первого класса. — Я приготовила для нас номер на Райском острове.
  
  Таким образом, мы делили бы и работу по дому, и постель. Я сделал знак официанту и заплатил за напитки.
  
  "Кстати. Как вас зовут?'
  
  — Стюарт, — сказала она. «Линда Стюарт». Она сделала паузу. «Миссис Стюарт».
  
  — О, — сказал я. Ну и что потом? Я не хотел жениться на ней.
  
  — Так кто же этот счастливчик, мистер Стюарт?
  
  'Ты.' Она указала на билеты на столе.
  
  Мистер и миссис Джон Стюарт Рейс Нью-Йорк - Нассау
  
  — Остальные ваши документы в нашем багаже. Водительское удостоверение, паспорт и т.д. Все во имя мистера Джона Стюарта. Я оставила багаж на стойке регистрации. Пока вы заказываете такси, я его заберу. — Остальное я расскажу тебе в самолете.
  
  Мы по-прежнему сидели за столом. Хороший, прохладный темный угловой стол. Я схватил ее за запястье и потянул вниз. Я сильно потянул, потому что знал, что она не собирается кричать. Я шевельнул предплечьем, и стилет скользнул мне в руку. Я убедился, что она видела его. — Хорошо, Линда. Я крепко держал ее за руку. — Я хочу знать ваше имя. Мне нужно твое удостоверение личности, и я хочу его сейчас же.
  
  Ее лицо побелело, а глаза потемнели. Она прикусила нижнюю губу и посмотрела вниз. Не говоря ни слова, она схватила сумку. «О нет, дорогая, я сделаю это сам».
  
  Не отрывая глаз от ее лица, я взял у нее сумку и свободной рукой обыскал содержимое. Ключи, пудреница, помада, бумажник. Был также пистолет, который я мельком увидел. Аккуратный .22. Я положил его в карман. Немного повозившись, я нашел то, что искал: перьевую ручку.
  
  Я положил её на стол и вытащил из футляра. Крепко держа ее, я расшифровал код. Тара Беннет. Возраст двадцать восемь лет. Рыжие волосы. Зеленые глаза.' Так что официально ее глаза были зелеными. «ИДАКС-20. Класс Р.' Она работала в научном отделе и была чрезвычайно надежна. Пока я читал, она изучала мое лицо. Она знала, что я читаю, но все равно выглядела потрясенной.
  
  — Хорошо, убери это. Я указал на ручку. Я не отпустил ее, когда она убрала её.
  
  — Теперь ты мне доверяешь? Ее голос все еще был слишком дрожащим для сарказма.
  
  — Я никогда не спрашивал тебя, Тара, — сказал я.
  
  Она посмотрела на меня с недоумением. — Так для чего все это было хорошо?
  
  — Ничего хорошего, — сказал я. «Просто, когда я работаю с женщиной, мне удобнее знать, что я не работаю на нее. Я не был уверен, знал ли ты об этом.
  
  Я пошел к выходу. Она взяла свои вещи и молча последовала за мной. Когда мы прошли через вестибюль, я повернулся к ней. «Скажите швейцару, чтобы вызвал такси. Я встречу вас у входной двери через несколько минут».
  
  Она опустила официально зеленые глаза и ушла.
  
  — Две пачки «Лаки страйк», — сказал я. Теперь я жил на расходах мистера Джона Стюарта.
  
  Девушка за прилавком некоторое время смотрела на меня, а затем протянула мне обе пачки. Она покачала головой.
  
  И спросила. - 'Кто ты такой?' — Какой-то мазохист?
  
  
  
  Глава 2
  
  
  Если вы хотите знать, почему я это делаю, позвольте мне сказать вам, что я делаю это не из-за денег. Если вы были безработным в течение шести месяцев в предыдущем году, вы, вероятно, заработали больше, чем я; И это не считая вашего пособия по безработице. Если вы хотите знать, почему я это делаю, то я должен сказать вам, что настоящая причина - патриотизм. Конечно, это всегда может быть правдой. Но если вы посадите меня на скамью подсудимых и захотите правды и ничего кроме правды, я должен добавить, что в Нассау было 40 градусов, и я сейчас был на пляже с розовым песком рядом с одним из лучших тел в одном из самые крошечные бикини в мире. У этой девушки было все. Вплоть до ее аппендикса. Тара Беннет была прекрасно сложена. Один метр семьдесят пять; кремовое тело. Половина из которого были ноги... Она была едва ли не самой красивой девушкой, на которой я когда-либо останавливал свой взгляд. И у меня было такое чувство, что если я правильно разыграю свои карты, то не только мои глаза будут на ней останавливаться.
  
  Как говорится, это пошло на пользу. Но я не думаю, что это сделало меня менее патриотичным. Накануне вечером я получил сообщение от Гара Кантора, в котором говорилось: «Не опускайте голову, все спокойно». Он сказал мне, что свяжется со мной, когда придет время. До тех пор мы просто должны были вести себя как обычная американская пара в отпуске. Это означает, если бы я это делал, что пока мы ели, нам не разрешалось говорить ни о чем, кроме как - вслух - о том, можно ли купаться или нет.
  
  Я оставил Тару в номере, напомнив себе, что она Линда, а я мистер Джон Стюарт, и вышел, чтобы сделать хороший снимок. Я ненавижу островные напитки, и островные бармены уважали меня за это. Это бесплатный совет: закажите карибский слинг, и они будут вас игнорировать. Закажите чистый виски, и они предоставят вам всю необходимую информацию.
  
  Я хотел узнать местное мнение о стрельбе. Я получил то, что хотел. Инсайдеры утверждали, что это был всего лишь грязный бизнес. Чэнь-ли был не с острова и не был туристом. Во всяком случае, он не был психически неуравновешенным. Когда он впервые посетил город, он довольно сильно разочаровался в нем, но после этого он просто исчез. Происходило что-то грязное.
  
  Когда я вернулся в наш номер, я не пошел в спальню. Я снял одежду и лег спать на диван. Это еще один бесплатный совет: ничто так не заводит женщину, как мужчина, который явно не питает к ней аппетита.
  
  Я закурил сигарету и посмотрел на Тару. Она спала на пляже. Мне было интересно, спала ли она прошлой ночью. Но я не хотел продолжать эту мысль. Это было все, что она делала, конечно, это было приятно тоже.
  
  — Мистер Стюарт? Это был посыльный отеля. Я держал руку над глазами против солнца. «В гавани есть джентльмен, который хочет поговорить с вами». Это будет Гар. Конечно, он хотел избежать людей в отеле. Я кивнул и последовал за ним. Мы прибыли в конец пляжа с розовым песком, к началу извилистой каменистой тропы. "Вы должны пройти здесь," сказал он. — Ты можешь вернуться тут. Тебя не пропустят через вестибюль в купальнике.
  
  — Спасибо, — сказал я.
  
  — Вот по этой дорожке. С другой стороны есть лестница вниз.
  
  Да, — сказал я. Я понял, почему он колебался, но предложил ему сигарету вместо чаевых. «Увидимся позже», — сказал я, с видом отдыхающего: «Вы получите свои чаевые завтра». Мы предполагали, что мистер Стюарт был очень щедрым человеком, верно?
  
  Я пошел по тропинке, ведущей к гавани. Вид был уникальным. Дальше, там, где остров изгибался, возвышались зеленые тропические холмы, окруженные узкой розовой каймой. Слева от меня была стена из розового камня с прожилками темно-красного первоцвета, как те отскоки, которые получаются, когда на нее кладешь десять желтовато-коричневых шариков. С другой стороны, примерно в семи метрах подо мной, лежала вода, блестевшая, как сапфир на солнце. Что бы это ни было, это точно не был более короткий путь. Гавань была еще в трехстах метрах, и я так и не подошел ближе.
  
  Если бы я не услышал грохот этого валуна за долю секунды до того, как он достиг меня, я был бы большим плоским блином вместо Картера около шести футов в диаметре. Он не просто упал, его толкнули. Я побежал и прижался к каменной стене. Валун ударился о тропу и еще больше погрузился в воду. Я остался на месте и прислушался. Кто бы это ни был, у него было преимущество. Он мог наблюдать за мной сверху. Мне приходилось смотреть только на узкую тропинку и воду на семь метров ниже. Острые камни на дне блестели, как острые зубы в похотливом рту.
  
  'Что ж?' Я услышал чей-то шепот. Не требовалось гарвардского образования, чтобы понять, что их двое. Не то чтобы это откровение мне сильно помогло. Я буквально стоял спиной к стене и был голым. Вместо оружия я смог достать только пачку сигарет и коробку спичек. Рядом со мной не было даже камней. Я свернулась калачиком у стены. Если я спускался, мне приходилось идти по тропе. Не через воду, ожидая, что меня пристрелят.
  
  Другой парень, вероятно, кивнул в ответ, потому что до момента нападения не было слышно ни звука. Боже мой, он был большим. Одна тонна кирпича. Полная тысяча килограммов. Как будто меня сбил танк «Леопард».
  
  Мы столкнулись на узкой каменистой дорожке, и он врезался в меня руками размером с окорока, врезавшись мне в спину. У меня не было сил выдержать этот удар. Лучшее, что я смог сделать, это попытаться сопротивляться. Я попытался поставить его на колено, но он перевернулся и поймал удар тяжелыми мышцами бедра. Не совсем сокрушительный удар.
  
  Я не мог избавиться от этого ублюдка. Он буквально приклеился ко мне, как одна большая бочка с клеем. Он схватился руками за мое горло, и казалось, что делать было нечего. Моя правая рука была зажата где-то под нами. Все, что я мог сделать, это ударить его пальцами левой руки по глазам. Я не любил это делать, но на таком расстоянии я едва ли мог промахнуться. Я почувствовал, как что-то превратилось в мармелад под моими ногтями, и он издал нечеловеческий звук страха. Он скатился с меня и упал на колени. Между моими пальцами просочилась кровь. Я снова встал.
  
  Первый раунд, но лучшее было еще впереди.
  
  Мой следующий противник уже ждал. Он тихо стоял чуть дальше по тропе с револьвером 45-го калибра с глушителем, направленным мне в живот.
  
  Лучше всего он выглядел на Пасху в своем белом костюме. белая рубашка и белый галстук. Кроме того, было ясно, что он не собирался запачкать его кровью. Хорошая пара, эти двое. Этот светловолосый денди с бледными глазами и тот экс-чемпион в супертяжелом весе. А потом Ник Картер в своих фиолетовых плавках. Тяжело дыша, я стоял там, проводя рукой по глубокому порезу в боку. Экс-чемпион упал, опередив меня на несколько ярдов по тропе.
  
  Блондин сделал мне комплимент. — Итак, мистер Картер, я вижу, вы разумный человек. Вы, конечно, знаете, что было бы очень глупо пытаться наброситься на меня?
  
  Он был наверняка британцем. Слова вырвались у него из горла с знакомым приторным акцентом.
  
  — Да, конечно, — сказал я. «Моя мама учила меня никогда не спорить с вооруженным человеком. Если он вне досягаемости.
  
  — Очень жаль, что ты не позволил этому валуну упасть на тебя. Было бы намного приятнее. «Американский турист убит падающей скалой». Никаких придирок, никаких сложных вопросов. Никакого сложного плана по избавлению от тела.
  
  — Послушайте, — сказал я. — Я ни в коем случае не хочу быть вам обузой. Почему бы нам просто не сделать перерыв?
  
  Он засмеялся. Точнее, он заржал. Его пистолет по-прежнему был направлен точно мне в живот. «Ах, — сказал он, — вы уже оставили мне одно тело, от которого я должен избавиться. Два тела действительно немного больше проблем.
  
  Я сказал. — Два тела? Ваш экс-чемпион не умер. Он просто никогда больше не сможет вышивать. — Кейн, — он указал на еще не мертвое тело, — мне больше не нужен. Но если подумать, — он щелкнул пальцами, как профессор комедийного кино в колледже, — у него нет пулевого ранения, и его смерть могла быть вызвана падением. Он удовлетворенно улыбнулся. «Я думаю, что Кейн упадет. На те грязные скалы там, под водой.
  
  Его улыбка стала шире. Этот гад действительно действовал мне на нервы. В моей профессии убийство входит в круг моих обязанностей. Я подумал, что было бы разумно просто позволить ему говорить. Это сэкономило бы время, пока я попытался бы понять, что с ним делать. Единственная проблема заключалась в том, что я пока ничего не придумал. Я уже мог представить газетный репортаж о себе: «Киллмастер уничтожен Храбрым Дааном». Мне совершенно не нравилось это.
  
  Это была не самая худшая ситуация, в которой я когда-либо был, но это ни о чем не говорило. Он был в пяти метрах от меня, и в руке у него было оружие. Он был вне моей досягаемости, но я был на его прицеле.
  
  Позади меня дорожка шла прямо, как стрела. Справа от меня высокие скалы. Вода слева. Между нами слепой полуотключенный великан. который мог бы убить меня не видя, если бы смог. Если бы эта пуля не попала в меня первого. Но, может быть, я все-таки смогу как-то использовать этого Кейна. Я должен был подумать об этом. Мне нужно было время.
  
  — И как вы собираетесь избавиться от моего трупа? Я предполагаю, что в нем будут пулевые отверстия».
  
  В ответ он полез во внутренний карман куртки и вытащил искусно сделанную большую фляжку из-под виски. Он поднял серебряную крышку большим пальцем.
  
  Я не понял.
  
  Он снова заржал. — Никакого виски, Картер. Бензин. В скале за поворотом есть пещера. Кейн развел бы там костер...
  
  «Используя меня как дрова».
  
  «Вот именно». Он тяжело вздохнул. — Думаю, теперь мне придется сделать это самому. Надеюсь, Чэнь-ли отблагодарит должным образом».
  
  Я жаждал некоторой информации. — Почему бы тебе просто не подождать, пока он сделает это сам?
  
  Я бы с удовольствием. Но он не выйдет из тюрьмы до завтрашней ночи. И никто не смог бы найти вас здесь раньше.
  
  Вот так. Они планировали его побег. Хоук снова оказался прав. Но какое отношение этот гад имел к этому? Кейн остановился и издал тихий стон. Я сделал шаг к нему.
  
  — Отойди, Картер. Блондин сделал быстрый шаг вперед, выставив перед собой пистолет. Он сунул фляжку с бензином обратно в карман, не забыв надеть крышку. Бензиновое пятно растеклось по его куртке. Он этого не заметил.
  
  Кейн снова тихо застонал. Я посмотрел на него сверху вниз. Внезапно я увидел выход. Я сделал еще один шаг вперед. Блондин тоже. — Назад, — сказал он с резким движением руки.
  
  «Ты хочешь, чтобы Кейн очнулся? С ним будет трудно справиться, когда он придет в себя. Я могу прикончить его одним ударом.
  
  — И почему ты хочешь быть таким полезным?
  
  — Честь, — сказал я. «Если мне придется умереть, я хочу взять с собой хотя бы одного из вас двоих. Намеренно я подошел к телу Кейна. Это сделало меня немного ближе. Может быть, недостаточно близко, но этого должно быть достаточно. Пока не ...
  
  Я наклонился к тому, что осталось от лица Кейна, и схватил своё оружие невидимой рукой. Кейн издал звук, больше всего похожий на «Гааа».
  
  — Иисусе Христе, — сказал я, снова быстро вставая. — Я думаю, у насчет него есть план.
  
  'Какой?' Витманс немного выступил вперед, чтобы лучше меня понять. — План, — повторил я. «Планье или рибель».
  
  Он снова подошел немного ближе, чтобы понять мои невнятные слова. Вот тогда я и принялся за дело. Щелчком большого пальца я зажег коробку спичек и швырнул ее в его пропитанную бензином куртку. Она сразу же загорелась. Он бросил оружие и попытался потушить пламя, но это не сработало. Пламя быстро распространилось. Он прыгал и извивался, крича, как горящая марионетка. - 'Помоги мне. О боже, помоги мне. Пожалуйста.'
  
  Я посмотрел на него и пожал плечами. «Если вам не нравится огонь, недалеко есть вода».
  
  Я повернулся и пошел обратно по дорожке к бледно-розовому пляжу.
  
  
  
  Глава 3
  
  
  Тара исчезла. Вероятно, она уже поднялась наверх в свою комнату. Я был весь в синяках и крови, и мне нужно было принять ванну. И выпить. И что-нибудь еще. Сначала мне нужно было разобраться с этим делом.
  
  Я нашел его на кухне ресторана у бассейна. Он ел гамбургер с гарниром, я схватил его за воротник и ударил по челюсти. Повар, работавший на гриле, понял и вышел.
  
  — Итак, лолли, сколько они тебе за это заплатили?
  
  В ответ он потянулся за своим мясницким ножом. Это было неправильно. Он оказался прижатым спиной к стене, и оба запястья были зажаты. Я повернул их немного дальше, просто чтобы быть уверенным.
  
  «Эй, парень, ты не в порядке? Отпусти меня.' Его звали Карло. Это было написано на его униформе.
  
  — Нет, пока ты не скажешь мне, кто это был, Карло. Кто заплатил тебе за то, чтобы ты позволил мне идти той дорогой в вечность?
  
  — Отпусти, — крикнул он. Я усилил хватку и слегка ударил коленом в живот. Он застонал. 'Я клянусь. Я не знаю, кто это.
  
  — Говори, Карло. Он был одет в белое?
  
  'Нет. Человек в белом… — он резко остановился.
  
  — Кто это был, Карло? Я впечатал его в стену.
  
  — Иди к черту, — сказал он.
  
  Я потащил его к грилю. Мясо брызнуло жиром. Я толкнул его голову вниз, чтобы он мог заглянуть в решетку и представить, как будет выглядеть его голова позже. — Бб-бэнгл, — сказал он. «Кристиан Бангель».
  
  «Прекрасный Кристиан. А тот, кто послал тебя?
  
  — Не знаю, — захныкал он. 'Я клянусь. Я не знаю.'
  
  Я отпустил его и сделал шаг назад. Скорее всего, он больше не причинит беспокойства. — Тогда расскажи мне, как он выглядел.
  
  Он опустился обратно в кресло. — Большой парень, — сказал он. 'Китаец. Но очень большой. В каком-то сумасшедшем сером костюме.
  
  Никогда раньше не видел.
  
  "И этот Бангель, где я могу найти его?"
  
  Он испуганно посмотрел на меня. Я повернулся к нему с серьезным выражением лица. Что бы он ни боялся мне сказать, он также боялся не сказать это мне.
  
  — Это владелец отеля «Гренада».
  
  Сенатор был застрелен в казино Гренада. По крайней мере, два кусочка пазла уже подошли, и мне было интересно, как все это будет выглядеть. — Что еще ты знаешь?
  
  'Ничего больше. Пожалуйста. Ничего такого.'
  
  — Хорошо, — сказал я. Мне не нравится мучить перепуганного маленького парня. Что еще нужно было знать, я попытаюсь узнать другим путем. Я повернулся, чтобы уйти, но захотел узнать еще кое-что.
  
  "Кстати." Я обернулся. «Сколько он заплатил тебе за то, чтобы ты доставил это милое послание?»
  
  Он потер запястья. «Пятнадцать».
  
  — Тогда он тебя обмануал. Я плачу двадцать.
  
  — Ник, это ты? Она была в душе.
  
  Я сказал. - "Нет, «Грязный насильник».
  
  — Я не понимаю тебя, — закричала она. 'Подожди секунду.'
  
  Я сел на кровать. Дверь открылась, и она появилась в клубах пара, ее волосы вились в душе. На ней было длинное белое махровое пальто. Мне было интересно, почему я всегда считал черное кружево таким сексуальным. "Гар звонил..." Она остановилась и посмотрела на меня. «Боже мой, Ник. Что случилось?' Она спешила ко мне, как огненно-белый ангел.
  
  — Я врезался в дверь, — сказал я.
  
  Ее глаза сканировали порезы и синяки на моей спине. — Ты ужасно выглядишь, — сказала она.
  
  — Тогда ты должна увидеть эту дверь.
  
  Она вздохнула. «Сиди вот так». Она исчезла и через несколько мгновений вернулась с теплой тканью и миской с водой. «Как всегда говорят в кино — это может навредить».
  
  «И как говорится в кино — я глотаю пулю. Что это было с Гаром?
  
  — Он хочет поужинать с нами сегодня вечером. В восемь часов в кафе «Мартиника». Она относилась к моей спине почти нежно. — Ты расскажешь мне об этой двери?
  
  «Это была ловушка. Друзья Чен-ли знают, что я в городе. Но я не пойму, откуда они это знают. Я повернулся к ней и поймал ее взгляд. Она выглядела обеспокоенной и пыталась скрыть это. Я говорил тебе, детка. Это игра не для женщин». Я должен был догадаться, что это разозлит ее, но осторожно потянул ее обратно на кровать. — Смотри, — сказал я. «Я уверен, что вы знаете свое ремесло, чем бы оно ни было, но что бы это ни было, я уверен, что это не рукопашный бой. Это все, что я имел в виду.
  
  Она посмотрела вниз и вздохнула. «Я обученный агент и могу очень хорошо о себе позаботиться». Это прозвучало как голос обученного агента, но звучало как плохо дублированная пленка: не соответствовало картинке. Солнце подарило ей тонкий туман веснушек, которые сделали ее молодой, невинной и очень хрупкой. Так и было. Я взял ее на руки. Она казалась маленькой и теплой. От нее пахло лимонами, и она целовалась с охотно открытым ртом. Я провел пальцами по ее переносице. — У тебя веснушки, — сказал я.
  
  «Но, по крайней мере, я не обгораю на солнце», — улыбнулась она. «Большинство блондинок обгорают».
  
  Это мне кое-что напомнило. Я схватил телефон. Дайте мне полицию. — сказал я оператору. По телефону ответил полицейский Багамских островов. — За гаванью отеля «Парадиз» есть каменистая тропинка. Вы это знаете?' Он знал это. Около получаса назад я увидел там пламя. Было похоже, что какие-то мальчики играют с огнем. Я думаю, вам лучше взглянуть туда. Сержант понял, и я повесил трубку.
  
  «А теперь для нас…» Я снова повернулся к Таре. "Мы не должны встречаться с Гаром до восьми часов..."
  
  «Послушай, Ник». Она выглядела беспокойной. "Я думаю, что у нас есть задание и..." она запнулась... Я прервал ее и продолжил свою фразу. — Это дает нам время сначала выполнить поручение. Я хотел бы заглянуть в это казино Гренады.
  
  Мне показалось, что я увидел разочарование в ее глазах.
  
  Я вошел в ванную, чтобы принять душ. Она включила радио. Я смотрел на себя в зеркало в ванной и удивлялся, почему у меня до сих пор нет ни единого седого волоса. По радио крутили "The One Note Samba" до тех пор, пока музыку не вырубили для "важного выпуска новостей".
  
  Сенатор Пол Линдейл был мертв.
  
  Тело сенатора нашли на пороге его дома. Вероятно, он выпал из окна своего кабинета на десятом этаже. Конечно, они думали, что это был несчастный случай.
  
  
  
  Глава 4
  
  
  Всегда три часа ночи в кромешной тьме казино. Каждый час, каждый день, в любую погоду всегда три часа ночи. С усталыми женщинами и мужчинами с поникшими головами, склонившимися над столами и кричащими «Давай, дорогая», играя в карты и кости. Это почти оркестровая аранжировка. В углу находилась барабанная секция, которая отбивала ритм с барабанами игровых автоматов и время от времени тарелками выплат: пятьдесят шаров по четвертям. Пространство становится тише по мере роста цен на развлечения. Например, за крэпс-столами слышно, как падает кегля, особенно когда на кону десять тысяч долларов.
  
  Казино Гренады ничем не отличалось. Я обменял чек на пятьдесят долларов — Джон Стюарт определенно не стал бы играть на больше, потому что единственный способ пройти через казино — это передвигаться во время игры. Я видел, как Тара смотрела, как новички кончают на одном из тех одноруких убийц, которых они набивали четвертаками. Потом мы принюхались, но ничего не поняли.
  
  Мы расстались, чтобы следить за двумя наиболее вероятными моментами. Тара играла в рулетку с китайским крупье, а я сел за стол для игры в блэкджек, за которым сенатор делал свои выигрыши и проигрыши.
  
  У меня в первой раздаче двадцать один, как и во второй. Я поставил фишки на третий раунд, но дилер остановил меня. В фишках отсутствовала буква G Гренады. Он сказал мне отнести их обратно в кассу. Это были новые чипы, сказал он. У них была эта трудность ранее в тот же день.
  
  У меня уже были некоторые трудности, и в этот раз я не стал рисковать. На этот раз я был вооружен. Я подошел к кассе. Он горячо извинился и протянул мне другие фишки, которые любезно сунул мне в руку.
  
  Пять секунд спустя я был совершенно потрясен.
  
  Я не знаю, что они мне дали, но, должно быть, это был бред. Когда я открыл глаза, и надо мной склонились два Чэнь-ли с двумя бородавками посреди двух лбов. Но если они и были там, то испарились, потому что, когда я наконец пришел в себя, их обоих уже не было. Как и моего пистолета: Вильгельмина ушла с другим мужчиной. На этот раз с китайцем. Он сидел напротив меня в комнате и улыбался мне. Это была маленькая, прокуренная, звуконепроницаемая комната, видимо, за кабинетом кассира, который занимался своими делами и раздавал фишки. Кроме человека с моим пистолетом в комнате было еще человек шесть, и никто не смеялся, кроме человека с моим пистолетом.
  
  «Приветствуем вас на нашем скромном собрании. Он насмешливо поклонился головой. Хеф был невысоким, хорошо сложенным мужчиной, одетым в элегантный шелковый костюм. Позвольте представиться вам. Меня зовут Лин, Линь Цин.
  
  «Мистер Цин». Я тоже кивнул.
  
  — Мистер Лин, — поправил он. Фамилия всегда упоминается первой.
  
  Вся эта любезность была слишком доброй. Я задавался вопросом, вызовет ли он меня на дуэль на вилках. «Нас огорчает, — продолжал он, — что нам пришлось просить вашего присутствия на нашем небольшом собрании в такой, скажем так, резкой манере. Но считай себя почетным гостем.
  
  Я оглядел круг каменных лиц. «Гут, ребята, я бы ни за что не пропустил этого».
  
  Смеясь, Лин повернулся к остальным. «Мистер Картер шутит, — сообщил он им.
  
  Они по-прежнему не смеялись.
  
  «Ну что ж, — пожал он плечами, — как видите, мои спутники не любят шуток джентльменов между собой. Они предпочитают сразу приступать к более важным делам. Он взял сигарету и постучал ею по задней части портсигара, отделанного золотым ониксом. Один из его сообщников подскочил, чтобы дать прикурить. По комнате распространился слабый сладкий аромат. — О, как грубо с моей стороны. Он протянул мне трубку. — Сигарету, мистер Картер?
  
  Я покачал головой. Я удивлялся, почему меня так волнует эта чепуха про Джона Стюарта. Мое имя казалось самым охраняемым секретом в этом городе. «Я полагаю, мне не сильно помогло бы, если бы я сказал, что вы нашли не того мужчину и что меня зовут Джон Стюарт?»
  
  Лин поднял одну бровь. «Извините, мистер Картер.
  
  Один из ваших старых врагов - наш старый друг. Он увидел ваше прибытие в аэропорт и сообщил об этом мистеру Бангелу. Он удобно откинулся на спинку стула. — И пока мы говорим о нашем бывшем работодателе, — он задержался на сигарете. — Я так понимаю, вы слышали о его ранней кончине?
  
  Да, трагично, сказал я. «Чтобы быть забранным вот так в расцвете юности».
  
  Верно. Улыбка вернулась. «Но, возможно, неуместная трагедия. Видите ли, некоторые из нас были не согласны с тем, как мистер Бэнгель вел дела, и теперь, когда я вступил во владение, эти разногласия исчезнут. Он обратился к остальным, «будучи вне этого мира».
  
  Теперь они засмеялись. Появилось еще несколько сигарет и зажглось. Я начал представлять природу их дел. Сладкий запах успеха наполнил комнату.
  
  — А теперь, мистер Картер, мы готовы сделать вам предложение. Не то, чтобы мы должны. Но и ваша немедленная смерть без наших поисков не принесет нам никакой пользы.
  
  Меня поразило, что Бангель не заметил этого преимущества. Я нашел это противоречие довольно странным.
  
  Я спросил. — Что это за преимущество?
  
  Пять процентов. Пять процентов от прибыли. Это хорошее предложение. Но не ждите миллионов. Розничная стоимость героина намного выше, чем цена, которую мы получаем за него».
  
  'И остальное?' Я посмотрел на его портсигар. 'Трава. Хэш?
  
  — Конечно, пять процентов от общей суммы. Он снова улыбнулся. А другое, как вы говорите, мелочь... Это у нас просят опиум.
  
  «Вы привозите его сюда, в Нассау, и сами переправляете контрабандой в Соединенные Штаты». Я сделал это как заявление; не как вопрос.
  
  Он кивнул. Но вы, конечно, уже это знаете. Иначе вы с мистером Бангелем, — он замялся, — не стали бы спорить.
  
  Последнее утвержение меня поразило. Он предложил мне соглашение, как если бы я был агентом по борьбе с наркотиками и как будто Бангель имел дело только с наркотиками. Ну, может быть, это было так. Может быть, этот Чен-ли был просто членом наркосиндиката. Может быть, он просто был настолько обдолбан, что ему довелось помочь сенатору США. Может быть, все это было одним большим безумным совпадением. Или, может быть, Лин хотел, чтобы я так думал.
  
  Я вижу, вы колеблетесь, мистер Картер. Возможно, вы захотите посоветоваться с кем-нибудь, прежде чем принимать окончательное решение. у-у! Он кивнул мужчине, сидевшему у двери.
  
  Чу встал и открыл дверь.
  
  Тара.
  
  Ее запястья были связаны вместе, платье было разорвано, а волосы распустились во время борьбы. Волосы, которые я видел, как она аккуратно уложила и заколола перед отъездом. Глубоко несчастная она посмотрела на меня, только на меня.
  
  'Извиняюсь.'
  
  Двое мужчин держали ее. По одному с каждой стороны. Оба имели пистолеты-пулеметы Стена; короткие, легкие британские орудия, которые могут сделать пятьсот выстрелов в минуту. Инстинктивно я подошел к ней. Они отпустили ее и подняли оружие, когда Чу и еще один мужчина подошли, чтобы схватить меня. Они только что совершили ошибку. Должно быть, они перестали меня обыскивать, когда нашли пистолет.
  
  Коротким движением я перенес стилет на ладонь так, чтобы торчало только острие. Чу первым добрался до меня, и я вонзил свой кинжал ему в сердце. Его рот открылся, и он умер от неожиданности. Это произошло так быстро — и так без видимой причины, — что остальные на мгновение потеряли бдительность. Момент, которым я воспользовался.
  
  Я пошел к Линь Цзину.
  
  Одним взмахом левой руки я поставил его перед собой, а затем зажал в железной хватке, прижав стилет к его горлу.
  
  Два героя-автоматчика замерли на месте. Остальные, сбитые с толку, остались на месте. Я мог бы использовать Лина как заложника, чтобы вытащить Тару и себя отсюда. Но я не хотел этого таким образом.
  
  — Развяжи ее, — приказал я.
  
  Какое-то мгновение никто не двигался. Только я. Я подтолкнул Лина вперед себя, пока мы не подошли к одному из охранников Тары. Остротой лезвия я заставил Линя поднять подбородок, и его горло, обнажилось. — Ма - развяжи ее, — выдавил он. Охранник опустил оружие и сделал, как ему сказали.
  
  Я приказал Таре. — Убирайся отсюда.
  
  'Но. Ник . †
  
  'Давай!'
  
  Она подошла к двери. Я заставил Лина задохнуться и толкнул его к охранникам, которые в ужасе попятились, когда я схватил у одного пистолет-автомат и начал стрелять. Сначала я попал в другого стрелка, а потом это было детской забавой.
  
  Через десять секунд все было кончено.
  
  Я бросил пистолет-автомат и подобрал Вильгельмину. На столике в углу я заметил маленькую открытую коробку фишек. Я осторожно взял одну из них в руку и осмотрел. Где-то сбоку торчала очень маленькая иголка, миллиметра два длиной. Я сломал чип пополам. Вышла бледно-желтая жидкость. Отключающие капли. Фишки, которые они использовали против меня. Я закрыл коробку крышкой и сунул ее в карман. Кто знает. Если игра пошла против вас, возможно, они могли бы пригодиться. Я провел рукой по волосам, поправил галстук и навсегда закрыл дверь за распавшимся союзом китайцев Нассау.
  
  Я посмотрел на часы. Мы опоздали на двадцать минут. К тому времени, как мы добрались до кафе «Мартиник», Гара уже не было.
  
  Но теперь я действительно ждал этого.
  
  
  
  Глава 5
  
  
  Я подбросил Тару до отеля и пошел искать Гара. Он остановился в небольшой гостинице недалеко от побережья. Когда я добрался туда, там было полно полицейских; Скорая помощь, включившая сигнал, подсказала мне, что я могу опоздать. Оказалось, что я как раз вовремя.
  
  Доктор посмотрел на меня и безнадежно пожал плечами. — У него осталось всего несколько минут. Я мало что могу с этим поделать.
  
  Я присел на корточки рядом с Гаром. — Завтра вечером, — прошептал он.
  
  Я кивнул. Я знаю. Побег Чэнь-ли. Я слышал, как мои часы отсчитывают его жизнь. Или это было мое сердце? 'Что-нибудь еще?'
  
  'Он сказал. - "Я оставил тебе сообщение. Скажи Таре..."
  
  Вот оно что. Гар и я, возможно, работали вместе над пятью или шестью заданиями. Он был профессионалом, настолько хорошим, насколько вы могли бы пожелать. Я думал, что он всегда будет рядом. Вот вот что ты получаешь со смертью. Ты остаешься бессмертным до последней секунды.
  
  Я вернулся к своей машинее и помчался, как будто скорость ускорила мой концептуальный мир. Но это было не так. На самом деле, чем больше я узнавал об этом случае, тем меньше я его понимал. Три одинаковых китайца. Три мертвых сенатора прямо сейчас. Казино. Спасение от смерти. И Лао Цзэн, который был где-то в Индокитае. Это не совпало и не сходилось. Фоном для всего этого был КАН, а КАН был отрядом убийц. И если бы сезон охоты на сенаторов открылся, трое уже были убиты, а девяносто семь все еще были живы. При том темпе, который они имели сейчас, скоро они разрушили всю американскую систему правления. Я должен был узнать, что они задумали, чтобы опередить их и предотвратить это. Он оставил сообщение для меня. Или это предназначалось мне? Он сказал: «Скажи Таре Таре Беннет. ID = AX-20. Тара Беннет, ученая женщина.
  
  Внезапно я разозлился.
  
  Тара знала что-то, чего не знал я. Например, она знала, почему она была со мной. И не из-за сутоанского диалекта. Когда она сказала мне в том баре, что я такой чертов гений, она знала, что у нее хватит мозгов на эту работу, а что касается меня... «Мышцы, — сказала она, — это предварительное условие в этой задаче. Внезапно я понял классическую женскую обиду, AX хотел меня привлечь только из-за моих сил.
  
  Что ж, сегодня вечером это может измениться. У нас с Тарой был бы хороший и очень долгий разговор. Нравилось ей это или нет. И она сказала бы мне правду.
  
  Она лежала на кровати, и свет был выключен. 'Не надо.' — сказала она, когда я потянулся, чтобы включить свет. Я включил свет. На ее щеке вздулся небольшой фиолетовый рубец размером с четвертак. Она подняла пальцы, чтобы прикрыть его. То ли от боли, то ли из тщеславия. Она снова выглядела маленькой и беспомощной.
  
  Я сказал: - «Гар мертв». «... и я думаю, что пришло время рассказать мне, за что он умер».
  
  «Гар? О, нет.' Она повернула голову, и слезы навернулись на ее зеленые глаза. Я почти ожидал, что слезы будут зелеными.
  
  "Что он делал?"
  
  Она снова посмотрела в мою сторону. — Не знаю, Ник. Право... я действительно не знаю.
  
  — Скажи, давай, милая. Вы не первая непослушная женщина, которую я допрашиваю, и если вы иногда думаете, что я отдам вам предпочтение...
  
  — О, Ник. Слезы теперь лились в полную силу. Она выпрямилась и уткнулась лицом мне в грудь. Я не ответил.
  
  Она взяла себя в руки, села и сказала, всхлипывая: «Мне сказали не говорить. Мне не приказано говорить тебе, — поправила она себя.
  
  Я не без нежности приложил палец к рубцу на ее щеке. «Тогда скажем так, что я выбью это из тебя».
  
  «Ты никогда этого не сделаешь».
  
  Я посмотрел на нее. «У нас есть другие способы». Я сказал. Знаменитая сыворотка правды Картера, например.
  
  — И это? она спросила.
  
  — И это … — сказал я. Я взял ее на руки и долго и медленно целовал. — Еще, — сказала она. Я дал ей больше. — Хорошо, — сказала она со вздохом. 'Ты победил. Американцы высадятся на побережье Нормандии.
  
  Я усилил хватку. — Das weissen wier, — сказал я. Я чувствовал ее грудь. "А что еще, фройляйн?"
  
  Она начала смеяться и закусила губу. «Бомба упадет на Сирохиму».
  
  Я положил руку за ухо. — На Сирохиму?
  
  «На Хиросиму». Теперь мы оба смеялись.
  
  «Очень интересно», — сказал я, развязывая ее халат, возможно, на самой лучшей груди во всем западном полушарии. Или, возможно, лучшие полушария запада. «О, девочка, девочка. Ты действительно прекрасна. Я снова закрыл халат. — Итак, давай сейчас поговорим.
  
  «Думаю, мне больше нравится активная часть».
  
  Я улыбнулась. — Я знаю, — сказал я. — Но именно так я узнаю правду. Никакого секса, пока ты не расскажешь. Мой метод пытки — сексуальная неудовлетворенность». я расстегнул галстук'
  
  — Предупреждаю, через час ты будешь в бешенстве.
  
  Она посмотрела на меня и немного нервно хихикнула. — Зверь, — сказала она. 'О, нет. Сладкие слова тебе не помогут. Я откинулся назад и скрестил руки. — Я сделаю тебе честное предложение. Если ты не дашь мне то, что я хочу, я не дам тебе то, что ты хочешь».
  
  Она нахмурилась. «Никаких нецензурных выражений», — сказала она.
  
  «Ах! Это часть плана. Если ты не будешь говорить быстро, я буду оскорблять тебя до упаду.
  
  "Серьезно, Ник. У меня есть приказ...
  
  'Серьезно. Тара. Мне на это плевать. Я посмотрел ей прямо в глаза. «Во-первых, я не люблю рисковать своей шеей, если не знаю всех рисков. Во-вторых, мне не нравится идея, что мне не доверяют. Я никогда не видел, чтобы Хоук что-то утаивал от меня.
  
  — Дело, конечно, не в том, что он тебе не доверяет. Если и есть те кому он не доверяет, так это мне. Или, по крайней мере, моей теории, я имею в виду. Он сказал, что ты можешь остановиться, если я скажу тебе. Вы можете подумать, что весь AX сошёл с ума».
  
  «С Гаром и тремя сенаторами в гробу, очень маловероятно, что я уйду. Так что продолжайте. Что это за теория у тебя?
  
  Она глубоко вздохнула. «Вы когда-нибудь слышали об одноклеточной культуре?»
  
  'М-м-м. Биология... генетика. Что-то такое?'
  
  — Что ж, ты приближаешься. Это новый способ размножения».
  
  — Что не так со старым?
  
  — Послушайте, — сказала она. — Я нарушаю свои приказы, чтобы сообщить вам это. Так что ты должен быть серьезным и слушать».
  
  — Я слушаю, — сказал я.
  
  «Благодаря процессу, который они называют пересадкой одной клетки, можно через ядро клетки из зрелого тела — из любой клетки из любой части этого тела — создать новый организм, который генетически идентичен».'
  
  Я посмотрел на нее с улыбкой. 'Повтори.'
  
  «Они могли бы извлечь клетку из моего подстриженного ногтя, поместить ее в нужную химическую среду, и в результате родилась бы девочка, которая во всех деталях выглядела бы точно так же, как я».
  
  — А такое бывает? - Я не поверил ничему из этого.
  
  'Ага. Это не секрет. Если быть точным, в Time была статья об этом в 1971 году. Пока это было сделано только с лягушками. По крайней мере... насколько нам известно. Но Китай намного опережает нас во многих вещах».
  
  'Подождите минуту. Вы хотите сказать, что Чен-ли и Чарлз Брайс — клоны, побеги одного растения?
  
  Она застенчиво кивнула. — Я же говорила, что тебе это не понравится, — сказала она.
  
  'Я не понимаю. Я имею в виду... почему? Я имею в виду, даже если это возможно, это все равно не имеет смысла.
  
  'Слушать. Даже в этой стране были учебные группы. Мы пытались выяснить, каких людей стоит одноклеточно размножать. И одна из причин, по которой мы не проводили никаких экспериментов в этом направлении, заключается в ответе на этот вопрос: самых худших людей. Гитлеров. Людей с манией величия. Таких людей, как Лао Цзэн, например. Убийца первого класса.
  
  «Хорошо, допустим, Лао Цзэна размножили…» Я покачал головой. Поверить в такую суперфантазию было непросто. «Что они от этого выигрывают? Кроме эгоизма. И какое это имеет отношение к КАН и этим сенаторам? Какое отношение это имеет ко всей этой ситуации с Нассау?
  
  Она покачала головой. 'Я не знаю. Я абсолютно ничего об этом не знаю. Все, что я знаю, это то, что эти копии убийц первого класса вырастут в убийц первого класса. Они будут выглядеть и думать — и убивать — как оригинал. И моя теория состоит в том, что КАН взял материал Лао Цзена, чтобы создать отряд чистокровных убийц».
  
  'Вы знаете об этом...'
  
  'Какая чушь...?'
  
  — Извини, что спросил тебя об этом.
  
  Она внимательно меня изучала. — Ты думаешь, я сумасшедшая?
  
  — Конечно, я думаю, что ты сумасшедшая. Но и я тоже. Здоровые мужчины сейчас лежат в постели, задаваясь вопросом, как избавиться от сорняков в своем саду. А нормальные женщины теперь пакуют им ланчи. Вы должны быть сумасшедшим, чтобы работать в AX».
  
  — Это моя теория, — сказала она.
  
  «Это безумие, но это не значит, что это не может быть правдой».
  
  Она вздохнула с облегчением. «Спасибо, Ник». Затем она улыбнулась. 'Скажи-ка...'
  
  Да.'
  
  Она убрала волосы со лба. — Ты когда-нибудь встречал обычных женщин?
  
  'Нет.' Я сказал. «Они не в моем вкусе».
  
  — Какой у тебя тип?
  
  Брюнетки, — сказал я. Она выглядела обиженной. «Низенькие, толстые и очень глупые. Хотя, — добавил я, — я открыт ко всему.
  
  "Как открыт?" — спросила она, расстегивая мою рубашку.
  
  — Очень открыт, — сказал я, снимая ее халат. — Отлично, — сказала она. И это был конец нашего разговора.
  
  Я хочу сказать вам, что я знал несколько женщин. И я думал, что уже знаю лучшее. Но я хочу сказать вам, что я был неправ. Тара была чем-то другим. Очень другая. И сильно отличалась от этого. Мне кажется, что каждый раз, когда какой-нибудь ботаник пытается рассказать что-то подобное в книге, это звучит как верх скуки. Она всегда «вздымается», она «извивается», он «пронзает» ее, и она всегда «взрывается». Всегда что-то подобное звучит как стенограмма борцовского поединка.
  
  Тара была другой, и мне не хватает слов для этого. Она заставила меня почувствовать, будто я изобрел ее тело, и оно ожило впервые и только для меня. Она была открыта и невинна, она была горяча как масло и безмятежна. Она была девушкой, а также женщиной. Она была вопросом и ответом. Она была Тарой. И она была моей. Я тоже был другим.
  
  Я посмотрел на нее. В ее глазах были слезы. "О, Боже." Она поцеловала меня в плечо. 'Спасибо. Спасибо.'
  
  Я позволил своей руке играть сквозь красное облако. Я бы считал себя фермерским петухом, если бы сказал: ничего, чувство взаимно. Поэтому я просто заткнулся и снова поцеловал ее.
  
  Мы были так близко друг к другу, когда мы услышали стук в дверь. Я встал с кровати. Если бы это была девушка на ночь, она бы вошла, если бы мы не ответили. Но опять же, может быть, это была не девушка.
  
  Я обернул полотенце вокруг талии, взял пистолет и пошел к двери. Я приоткрыл её.
  
  Это было обслуживание номеров. На тележке была обширная, драйвовая вечеринка; в комплекте с шампанским в серебряном кулере.
  
  Я стоял там, глядя на него и тяжело вздыхая, вдруг очень проголодался. «Хотел бы я это заказать, — сказал я официанту, — но, кажется, вы ошиблись номером».
  
  Он спросил. — Мистер Стюарт?
  
  'Да. Я Стюарт.
  
  — Мистер Гарсон Кантор заказал это для вас. До полуночи, сказал он. Сюрприз.'
  
  — Хорошо, — сказал я, когда официант снова ушел. Сообщение Гара находится где-то посередине угощения.
  
  — Ты имеешь в виду, как фасоль в пироге на Крещение?
  
  Я понятия не имею, что я имею в виду, но Гар сказал мне, что оставил сообщение, и эта еда — все, что он оставил нам, так что…» Я осмотрел стол в поисках чего-то примечательного. Какая-то бумажка. Это было с шампанским. Конверт, внутри только визитка с надписью "С наилучшими пожеланиями заглавными буквами. Гар также написал что-то, что должно было быть кодом.
  
  М-1 х4 + ?
  
  — Какой ужас, — сказал я. «Это бред». Я снова изучил его послание: «Может быть, это формула». Я дал карточку Таре: "Вот. Ты ученый в семье".
  
  Тара вернула его мне и пожала плечами. — Это не та формула, которую я знаю. М минус 1, умножить на 4 плюс что-то». Она покачала головой. — Ты прав, это бред.
  
  Я снова посмотрел на карту. Эй подожди. Я понял.' Внезапно все это обрело смысл. 'Вы знаете, что это значит? Это значит, что ты был прав.
  
  Она посмотрела на меня пустым взглядом. — Каким?
  
  «Насчет тех клонов. Смотри.' Я снова показал ей карточку. «Это не М минус 1. Это полоса М 1. Ml. Кодовое название Лао Цзэн. А Ml x 4 равно Ml, умноженному на 4. Есть четыре MI. Четверо мужчин, похожих на Лао Цзена. Четыре клона. Плюс вопросительный знак. Плюс бог знает сколько еще.
  
  Сбитая с толку, она откинулась на спинку стула. «Вы являетесь свидетелем исторического момента».
  
  "О, да ладно," сказал я. «Ты была права раньше».
  
  Да, — сказала она. «Но я никогда раньше не сожалела о том, что была права».
  
  Должно быть, это была моя десятая сигарета. Так что это было слишком много. Я кинул окурок через перила балкона и наблюдал, как он пикирует, как храбрый маленький бомбардировщик. «Мы живем с честью и падаем, как гнилые груши». Ветер поднялся из темной гавани; рыбацкие лодки на якорях нервно качались на волнах, как нетерпеливые дети, проснувшиеся раньше родителей и теперь с нетерпением ожидающие нового дня. Я не мог спать. Я подождал, пока Тара задремлет, потом налил себе немного шампанского и вышел на балкон. Тысячи звезд и белая луна висели над миром простой воды и пляжа. На мгновение мне захотелось забыть тот другой мир, с его жесткими линиями и кроваво-краснй. Этот мир убийств и смертей, где сначала стреляют, а потом задают вопросы.
  
  Но у меня было много вопросов, чтобы задать их себе. И теперь ответы нельзя было отложить на потом. Чен-ли был одним из таких клонов. Он убил сенатора. Теперь кто-то планировал вызволить Чэнь-ли из тюрьмы сегодня вечером. Но кто был этот «кто-то»? И когда это было "сегодня"? Этим «кем-то» могли быть двенадцать человек с ручными гранатами или один человек с хорошим планом. А сегодня — самое длинное слово. Оно длится от заката до следующего рассвета. Было что-то еще. Линь Цин сказал, что на меня указал «старый враг». Какой старый враг? У меня была тысяча врагов. И если бы он все еще был на острове, он мог бы просто перейти мне дорогу. Каким-то образом я должен был найти ответы. А до этого «сегодня вечером».
  
  Я повернулся и посмотрел внутрь, на спящую там Тару. Луна отражалась в стекле двери; это выглядело так, как будто она была подвешена в воздухе на голубом ложе с луной как ночником. Я снова отвел взгляд. Тоже было что-то подобное. У меня все еще была Тара, о которой нужно было беспокоиться и защищать. Она была агентом и старшим научным сотрудником, но ей нужна была моя защита. Еще одна причина, по которой я не мог заснуть. Это было бы невозможно, если бы у меня не было плана, например, с чего начать, чтобы отследить все эти «почему».
  
  Я начал свои поиски. В ящике письменного стола я нашел то, что хотел. Эти китчевые листовки, которые они оставляют для туристов. «Веселье в Нассау». "Где все это происходит?"
  
  "Где все это происходит?" была карта острова. Я взял её, чтобы рассмотреть поближе. Я нашел тюрьму. Хорошо. Если бы я хотел, чтобы заключенный сбежал, куда бы я его отвел? Я хотел бы выбраться с острова. Так что я бы поехал на побережье. Небольшой самолет мог бы использовать пляж как взлетно-посадочную полосу. Или я бы использовал лодку. Частный корабль, частная и привилегированная яхта. Я проследил пути от тюрьмы до моря. Моря было много, дорог было много. Я представил себе весь остров.
  
  Когда я снова поднял взгляд, вид изменился. Солнце выскочило из-за линии Земли, и небо накрыло Мать-Землю знакомым розовым покрывалом. Рыбаки вышли из своих домов на Бэй-стрит и направились к своим кораблям, пришвартованным у пирса. Женщины открыли свои прилавки на рынке с веселыми соломенными шляпами и безвкусными сумками с морскими раковинами. Если бы я был Джоном Стюартом, мы бы могли пройтись по этому рынку и покататься на водных лыжах по морю, а затем пообедать в городе свежепойманным морским окунем. Если бы я был Джоном Стюартом, я бы не знал сейчас о предстоящем побеге Чэнь-ли, а если бы знал, то предупредил бы полицию, чтобы предотвратить это. - Но Ник Картер поможет Чен-ли сбежать.
  
  Убийца был всего лишь винтиком во всей машине, а я искал всю эту машину; искал то место, где они серийно производят клонов. И если повезет, Чен-ли приведет меня туда. Если бы я только мог заставить его сбежать. Всем, кроме меня.
  
  Было шесть часов утра, и теперь у меня был какой-то план. Теперь я мог заснуть.
  
  
  
  Глава 6
  
  
  Правило первое: знай своего врага.
  
  Я свернул с Интерфилд-роуд и направился в сторону аэропорта. Мой старый враг, по крайней мере, по словам Линь Цзин, видел, как я прибыл в аэропорт. Может быть, аэропорт мог бы дать мне зацепку. Что ж, это была дикая догадка, но попробовать стоило.
  
  Я посмотрел на лица за прилавком. Таможня. Информация. Прокат машин Герц. Бронирование. Ни один из них ничего мне не напомнил. Я пошел в газетный киоск и купил газету. Чтобы было чем заняться, пока я думал о том, что делать. В нем не было ничего о казино Гренады. Иностранцы. Но не так уж и странно. Вероятно, они не хотели пугать туристов. Или, может быть, копы просто не знали об этом. Может быть, кто-то еще пришел раньше и убрал этот беспорядок. Кто-то еще из этой торговли наркотиками.
  
  Или кто-то из других . Я проверил список погибших. Бангель умер в постели. Небрежность с сигаретой. Его мать, жившая в Кенсингтоне, пережила его. Ничего, кроме хорошего о мертвых. De mortuis nil nisi bonum. Я осмотрел окрестности из-за своей газеты. В тени не прятались старые враги.
  
  Была еще одна вещь, которую я мог сделать. Симпатичная англичанка из BOAC проверила для меня список пассажиров на вечер понедельника. В понедельник вечером мы прибыли из Нью-Йорка в 7:30 утра. «Пан-Ам» вылетел в Майами в семь, а британский самолет из Лондона прибыл в восемь — нет, без четверти восемь. Было немного рано. Лондон. Я думал над этим какое-то время. Чарльз Окун был врагом из Лондона. Но нет, они достали его, когда совершили налет на его лабораторию. Восемь! Вин По! Это мог быть он. Карло, посыльный, сказал, что человек, который заплатил ему, был большим китайцем. Винг По был пяти футов ростом, агент КАН, базирующийся в Лондоне. И маловероятно, что он забыл, что когда-либо встречался со мной. Напомню, что теперь у него была трехпалая рука.
  
  'Дорогая.' Я улыбнулась девушке за стойкой. «Можете ли вы сказать мне, был ли мистер Винг По тем рейсом в понедельник из Лондона?»
  
  «О, мне очень жаль». Она даже выглядела очень грустной. — Но боюсь, мне не разрешено давать вам эту информацию.
  
  — Я знаю, что ты не можешь, — сказал я.
  
  Я посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд номер два: едва контролируемый, кипящая страсть.
  
  Она дала мне информацию. Вин По действительно был в этом списке пассажиров. Он был не одинок в этом рейсе. Его попутчика звали Хунг Ло.
  
  — Если вам интересно, — услужливо добавила она, — они забронировали рейс обратно в Лондон на десять часов вечера.
  
  Я был этим заинтересован.
  
  Рискнув, я позвонил в отель «Гренада». Мистер Вин По был зарегистрирован с ними. Моя азартная игра начала окупаться. Но, с другой стороны, некто Хунг Ло. Вы тоже не можете всё время просто выиграть.
  
  Я вернулся в отель и отыскал Карло, нашего общего друга. Он бы узнал Вина. Я сказал ему то, что я хотел знать, и сказал ему, сколько я заплачу за это. Мы пришли к соглашению.
  
  Я сказал Таре, чего ожидать. Она подумала, что это будет весело.
  
  Я поцеловал ее на прощание и вернулся к машине.
  
  Правило второе: идти в тюрьму. Идите прямо в тюрьму.
  
  Но по дороге я остановился у «Трубки мира», английского производителя сигар в Нассау. У них был в наличии мой уродский бренд с золотым мундштуком. Я приказал прислать в гостиницу пару пачек и взял с собой несколько упаковок для немедленного использования.
  
  Я пошел в бар на Бейстрит и съел бутерброд и пиво. Потом еще один. И еще один. И бурбон, чтобы разогреться. Когда я уходил, я был пьян и спотыкался. Я поспорил с барменом из-за счета. Суть в том, что он был прав в конце концов. Я вышел в бурном, шумном настроении, вернулся в машину и поехал. Я свернул не в ту сторону на улицу с односторонним движением и посигналил встречным машинам. Мне очень понравился звук этого рога. Я начал сигналить: «Это-начало-мы-продолжаем-битву».
  
  Этот полицейский появился на Парламент-стрит. У меня не было с собой документов. Он был очень мил. Он хотел отвезти меня обратно в мой отель. Прости и забудь. Он хотел, чтобы я выспался.
  
  Я ударил его по подбородку. Также хороший способ попасть в тюрьму.
  
  Тюрьма Нассау была не такой уж плохой, как обычно. Это было неуклюжее, двухэтажное каменное сооружение на западной стороне острова. Местные жители называют его «гостиницей», потому что так оно выглядит. Она может предложить много природных красот. Аккуратно подстриженные газоны и узкие сады. Клиентура в основном состоит из людей, отсыпающихся от опьянения на одну ночь, случайных воров и изредка местных «криминальных маньяков». До сих пор расовые беспорядки не выливались в насильственные преступления. Таким образом, люди типа Чэнь-ли никоим образом не учитывались, когда они устанавливали свою систему безопасности. Но они дали ему самое лучшее, что у них было. Перед его камерой стоял охранник.
  
  Я был очень пьян. Они сказали, что я имею право на один телефонный звонок. Я сказал им, что хочу позвонить Святому Петру. Они сказали, что я был очень пьян.
  
  Меня повели наверх. Помимо Чен-ли, было только два других заключенных. Меня посадили в одну камеру с теми двумя парнями.
  
  Один из них спал, видимо будучи пьяным.
  
  Другой выглядел как человек, с которым не хотелось бы оказаться запертым в одной камере. Он был крупного размера, крепкого телосложения, со шрамами от колотых ран, из-за которых его иссиня-черное лицо походило на лоскутное одеяло.
  
  Он что-то размышлял, когда я вошел.
  
  Камера Чен-ли находилась на другом конце. Вон там, в конце коридора. Если бы он остался слева, я бы его не увидел. Мой первый взгляд на клона. Он был хладнокровен и спокоен.
  
  Я закурил сигарету и протянул пачку крупному сокамернику. Он взял одну, осмотрел ее, пощупал золотой мундштук и поднес к свету. "Такое дерьмо". И улыбнулся.
  
  Его звали Уилсон Т. Шериф, и он владел баром под названием «Деревянный никель», местным заведением за пределами города. Внезапно нагрянули копы и нашли под барной стойкой пачки героина. «Он был подброшен, чувак. Я не настолько глуп. Он развел руками. Они были чистыми. «С другой стороны, — почесал он затылок, — если я такой умный, то почему я здесь?»
  
  Они закрыли его бар, а затем избили его. По его словам, в Нассау не было большой проблемы с наркотиками, поэтому копы просто притворились, что он был воротилой. Как будто они действительно заполучили большого босса. — А тем временем какой-то умник ржёт до упаду.
  
  — Да, — сказал я. «Какой кайф».
  
  Уилсон Т. Шериф и я стали друзьями. Он рассказал мне о своей жене и детях и о желтом доме, который построил для себя. Я спросил его, есть ли у него серьезные враги, и он рассмеялся. «Иисус, да. Но мои враги. Они скорее порежут вас в клочья, чем украсят таким образом. Вот что меня так злит, чувак. Никто из них ничего из этого не получит».
  
  "А ваш бар?"
  
  Он поднял плечи. Если кому-то это нужно, им все равно придется это купить. Либо у меня, либо у правительства. В любом случае, им все равно придется платить».
  
  «Если только они не хотели этого для какой-то другой цели». Я уже догадывался, кто эти «они».
  
  Я кое-что узнал в этой тюрьме. Полицейские внизу дежурили до десяти. Охранник Чен-ли был единственным охранником наверху. Его сменяли каждые пять часов. Следующий охранник будет в четверть седьмого. Надзирателя Брукмана заменит тюремщик Крамп.
  
  Я задал ему несколько вопросов о Чен-ли. Наш спящий сокамерник ненадолго пошевелился во сне. Потом он повернулся и начал храпеть.
  
  У Чен-ли был только один посетитель. «Моряк, — подумал Уилсон. Костлявый парень в спортивном костюме. Чен-ли называл его Джонни. Джонни приходил каждый день. Последний раз сегодня утром. На руке у него была татуировка в виде большой красной бабочки. Её нельзя было не заметить за километр.
  
  Одна вещь, которую я усвоил за эти годы. Вещи, которые нельзя пропустить в радиусе километра, обычно зачем-то там помещают.
  
  Ко мне подошел сержант. Я был уже очень трезв. У меня было много угрызений совести. Я спросил, могу ли я позвонить жене.
  
  В шесть часов, как и было запланировано, прибыла Тара. Она не могла понять, как я мог быть таким глупым. Она сказала им, что я хороший человек, хороший гражданин, хороший муж и что я никогда раньше не совершал ничего столь дикого. И я бы никогда не сделал это снова. Позже она сказала мне, что плакала настоящими слезами.
  
  Они сняли обвинения в обмен на штраф.
  
  В десять минут седьмого в моем блоке зазвонил настенный телефон. Гвардеец Брукман оставил свой пост и пошел по коридору, чтобы ответить ему. 'Да.' Он посмотрел в мою сторону. 'Да. Я немедленно отправлю его вниз.
  
  Он повернулся спиной к стене. — Эй, — сказал он в трубку, — я хотел спросить тебя… — Его голос стал низким и доверительным. Я надеялся, что его вопрос не займет слишком много времени, потому что это может нарушить мой график.
  
  Я посмотрел на Уилсона Т. Шерифа. Он мне очень понравился. И он созрел, чтобы умереть сегодня вечером. Быть убитым КАН, потому что был свидетелем. Я не доверял нашему молчаливому спутнику по камере. Он был слишком тихим. И немного пьяным. Его запах можно было почувствовать за милю.
  
  Но какое, черт возьми, мне было дело. Меньшее, что я мог сделать, это защитить Уилсона. Он сидел на своей койке. — Это ты, мужик, — сказал он. «Уже можешь идти домой».
  
  — Ты тоже уйдешь, — сказал я. 'Очень скоро.'
  
  — Я бы не стал на это ставить.
  
  — Да. Если быть честным.' - Я пощупал шов куртки: «Смею ставить все, что под ней». Сейчас, прямо сейчас.
  
  Я вложил их ему в руку. Я знал, что фишки, принесенные из казино, пригодятся.
  
  Когда тюремщик Брукман пришел за мной, Уилсон уже спал, Брукман подвел меня к двери на лестницу. «Хорошо, Стюарт. Ты должен идти один. Я не могу покинуть этот этаж.
  
  — Спасибо, агент Брукман, — сказал я.
  
  «У подножия лестницы просто поверните налево. Твоя жена ждет там.
  
  Я кивнул с улыбкой. — Действительно, — сказал я. «Я действительно хочу поблагодарить вас. Вы были так добры ко мне. Я протянул руку. 'Дай пять.'
  
  Он протянул руку.
  
  Через пять секунд он уже был под парусами.
  
  Я утроил дозу анестетика в каждом жетоне. Оба мужчины будут около пяти, шести часов в отключке. Это должно быть достаточно долго.
  
  Чен-ли посмотрел на меня и молча кивнул. Он думал, что все это было частью плана.
  
  Было четверть седьмого. На лестнице я столкнулся с надзирателем Крампом, сменщиком надзирателя Брукмана. — У Брукмана есть для вас сообщение, — сказал я.
  
  'Ой?' Он остановился, сбитый с толку.
  
  Я полез в карман и вытащил сложенный лист бумаги. Я твердо вложил это вместе с чипом в его ожидающую руку.
  
  Я оттащил его спящее тело обратно наверх, в тюремный блок.
  
  Внизу сержант проповедовал мне о вреде пьянства.
  
  Я сказал сержанту, что иначе был бы хорошим мальчиком. Мы пожали друг другу руки.
  
  Писарь в приемной услышал, как сержант упал, и вошел посмотреть, в чем дело. «Он только что опрокинулся». Я сказал. 'Просто так. Подойди и посмотри. Я схватил его за руку, словно хотел поторопить.
  
  Полицейский писатель упал на сержанта сверху.
  
  Тара ждала меня у стойки.
  
  «Я пожал руки всем полицейским, которые были так добры ко мне», — сказал я.
  
  «Мы действительно должны быть начеку», — сказала она, когда мы уходили. — Я имею в виду, что здесь теперь все так хорошо спят.
  
  Она начала напевать Колыбельную Брахмы.
  
  
  
  Глава 7
  
  
  Тара и я искали место, чтобы поговорить. Мы нашли паб недалеко от тюрьмы. Настоящий поддельный антикварный паб - с пластиковыми кирпичиками и деревянным винилом. Это заведение называлась «Het Schelmenhor», и я задавался вопросом, был ли я настоящим негодяем.
  
  Никаких трудностей со стороны тюрьмы я не ожидал. Все они проспят первые несколько часов. И, как кто-то однажды сказал, важен сон до полуночи. Я сомневался, что их сон будет прерван. Первая машина врагов не будет там раньше десяти часов, а поскольку Винг По забронировал билеты на десятичасовой рейс в Лондон, побег должен был состояться до десяти часов.
  
  И побег состоялся. Я позаботился об этом. С другой стороны, я также помог полиции. По крайней мере, я помог им остаться в живых. Если повезет, никого не застрелят. Приятели Чэнь-ли поглядывали бы на полицейских и, как я надеялся, не будили спящих собак. Это был мой добрый поступок в тот день.
  
  Я провел Тару к столику в углу и заказал бурбон. Она заказала шерри. Миледи осталась леди. — Есть новости от Карло?
  
  Она начала рыться в сумочке. — Он звонил, — сказала она. — Я записала. Она вынырнула с пригоршней окурков, поморщилась и снова нырнула. Бесцельные поиски ни к чему не привели. Затем она методично начала опустошать сумку, по одной вещи за раз. Пудреница. Сигареты. Кошелек. Она смущенно посмотрела на меня. «Если ты сделаешь хотя бы один комментарий по этому поводу, Картер, тебе конец».
  
  Она продолжила свой рейд.
  
  Я продолжил поиски подходящего комментария.
  
  Вы уже слышали новости? 'Нет, конечно нет.' Столешница уже начинала напоминать площадь Ватерлоо. «Сенатор Крэнстон». Она посмотрела вверх. 'Автокатастрофа. По крайней мере, таково официальное заявление.
  
  — Вы получили настоящие сведения?
  
  Она кивнула. «Когда я позвонила в Вашингтон, чтобы сообщить о наших выводах, я все поняла. Настоящая причина в том, что самолет был поврежден.
  
  Я покачал головой. Еще один день, еще одна смерть. И до сих пор у КАН были все козыри. — Ты искала сообщение от Карло, — напомнил я ей. — Я думаю, тебе лучше поторопиться с поисками. Она рылась в своей сумке... Она щелкнула пальцами. "Я уверена, что это было." Карло прочесал всю Гренаду, как ты ему и сказал, и когда Винг По ушел, Карло пошел за ним. В какой-нибудь особняк на побережье, — сказал он. В конце Каскадной дороги. Затем повернул налево или направо. Ну, по крайней мере, ты отказываешься там
  
  Я бросил на нее самый злобнейший взгляд последних дней. "Тара!" Мой голос звучал резко. Она нашла бумагу. — Повернешь налево, — сказала она.
  
  Я попытался вспомнить брошюру отеля. Карту, которую я изучал на балконе при первых утренних лучах. В соответствии с «Где все это происходит?» Каскейд-роуд шла параллельно Атлантическому океану, примерно в миле от пляжа. Согласно «Веселью в Нассау», Каскейд-роуд была известна как главная улица миллионеров. «... в котором представлены одни из самых экстравагантных вилл на всех Багамах». В любом случае, это было хорошее убежище для Чен-ли. И хорошее место, чтобы начать побег с острова. Нет сомнений, что Вин По ждал там Чен-ли.
  
  — Кстати, — сказала она. «Он все еще там».
  
  — Кто, — сказал я, — еще где?
  
  «Вин По все еще на Каскад-роуд. По крайней мере, по всей вероятности, он там. Карло сказал, что его сняли с регистрации в "Гренаде". Взял свой багаж. Похоже, он собирался там обосноваться.
  
  Там это должно было быть. К счастью, Карло следил за Вингом. Но шанс, что это окупится, был невелик. Карло мог быть подкуплен. То, что мне повезло, заставляет меня нервничать. Это напоминает мне, как много в нашей жизни и судьбе сокрыто в лоне прихотей ироничных богов. — Выпей, — сказал я. «Нам пора на работу».
  
  — На Каскейд-роуд? Она выглядела нетерпеливой.
  
  — Отчасти, — сказал я.
  
  — Что ты имеешь в виду под «частично»?
  
  — Я имею в виду, что я та часть, которая идет на Каскейд-роуд. Ты другая часть, возвращающаяся в отель.
  
  Она скривила лицо. " Ты всегда получаешь все самое интересное". Какая забава.
  
  У меня есть предчувствие. — Я хочу, чтобы ты собрала вещи и уехала из отеля.
  
  Я записал адрес и добавил сообщение, которое предоставит ей доступ. Я протянул ей бумагу. «Мы встретимся там снова».
  
  Она избегала моего взгляда. — А если… и если ты не придешь?
  
  Я проигнорировал ее намерение. «Если меня не будет до полуночи, свяжись с Хоуком и убедись, что ты сможешь убираться отсюда как можно быстрее».
  
  Она снова посмотрела на меня смешным, задумчивым взглядом. Она думала о том, что было бы, если бы мы больше не встретились.
  
  — Иду, — сказал я. 'Не волнуйся. 'Я ухожу.'
  
  Я поцеловал ее, но мои мысли были в другом месте.
  
  
  
  Глава 8
  
  
  Многие говорят, что счастье не в деньгах, но я начинаю подозревать, что они могут ошибаться. Дом на Каскейд-роуд выглядел ужасно счастливым. Современный замок из розового камня со стеклянными стенами с видом на море. Вы добираетесь до него по длинной U-образной подъездной дорожке. И, судя по тому, что было в гараже, вы добирались туда только с Bentley, или Aston Martin, или Lamborghini. Когда вы были там, вы могли выбрать из довольно многих приятных вещей. Там были конюшни, теннисные корты, частная гавань, где красовалась пятнадцатиметровая яхта. А если все это надоело, можно было просто осмотреться. Само место было праздничным порывом природы. Рядом с подъездной дорожкой древняя смоковница создала ряд естественных ворот. Его толстые ветви наклонились к земле, чтобы пустить корни, как новые деревья. Были и другие деревья с алыми листьями, а земля представляла собой клубок ароматов и цветов. Как будто устроили вечеринку в саду и пригласили только цветы.
  
  Я спрятал машину недалеко от главной дороги и продолжил путь пешком. Я обошел дом стороной, но это не имело значения. У них там была охрана. Но теперь её уже нет.
  
  Одним ударом я сломал ему что-то в шее. Я взял с собой его пистолет. В качестве сувенира. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться оружие. Я расположился примерно в тридцати ярдах от дома, в аккуратно озелененном месте. У меня был вид на мощеную террасу. Был бар с едой и напитками. Терраса ждала гостей. Я тоже ждал.
  
  Они вышли из дома. Вин По с пожилым мужчиной и его женой. Вин не изменился. Он был одним из тех высоких, лысых мужчин размером со шкаф, чьи лица не отражают времени и чувств. С таким же успехом его можно было вырезать из желтого мыла. Он носил то, что Карло назвал «странным серым костюмом — униформой всех маоистов». Судя по одежде, муж и жена были англичанами. Серебристо-белые волосы, чрезвычайно безвкусные в роскошном виде. Может быть, один из тех причудливых носителей титула. Герцог и герцогиня Этуотерс-Кент. Граф и графиня Масса-до-успеха.
  
  Мужчина налил немного напитков, а женщина передала блюдо. Все было одинаково приятно. Не типичная прелюдия к крови и героизму.
  
  Приехал МГ. Блондинка лет девятнадцати, сухая, красивая. вылезла с грузом коробок из магазинов одежды. Она поцеловала мужчину и женщину, вошла в дом и через несколько мгновений вернулась с вечерним платьем через руку. Она прижала его к телу и с улыбкой сделала пируэт. Все, включая Вин По, улыбнулись в ответ.
  
  Стало казаться, что я совершил ошибку. Эта счастливая сцена британского высшего класса вполне может быть именно тем, чем казалась: счастливой сценой британского высшего класса. Что касается часового, то многие богатые парни нанимают охрану для охраны своего имущества. Очень может быть, что Вин завел меня в тупик, зная, что он вел меня всю дорогу, и втайне смеялся в кулак. Если бы это было так, я бы сильно все испортил.
  
  Но это не так.
  
  Через несколько минут вышел дворецкий. С собой у него была большая коробка сигарет. Дворецкий был похож на китайца. Девушка собралась вернуться в дом, и дворецкий повернулся к ней, а значит, и ко мне. Я посмотрел в оптический прицел винтовки. У дворецкого была маленькая бородавка посередине лба. Клон номер три.
  
  Кроме того, в пачке сигарет у него был пистолет. В тот момент, когда он это принес, Вин По тоже закурил и указал на тени за внутренним двориком.
  
  Из подлеска поднялись трое бандитов. Все они были выходцами с Востока. Я знал одного из них. Проницательный мужчина в белой рубашке, джинсах и изношенных борделях.
  
  Из партизан. Камбоджийский террорист.
  
  Сначала он боролся против правительства принца Сиханука, а затем, когда это королевское правительство пало, он составил заговор против режима Лон Нола. Если вы принимаете политику Камбоджи такой, какая она есть, вы можете назвать его патриотическим фанатиком. Но его присутствие здесь делало его сторонником коммунистов. В игре в кости азиатской политики трудно сказать, кто есть что, без хрустального шара.
  
  Два других были для меня новыми. Но у них, скорее всего, было внушительное криминальное прошлое. На них были испачканные травой брюки цвета хаки и вельветовые куртки. Если вы видели их такими, вы, вероятно, приняли их за садовников. Они скрутили своих хозяев, как сорванные цветы, и втолкнули их в дом. Девушка несколько раз вскрикнула, но дворецкий, вероятно, уже заставил других слуг замолчать, так как никто не вышел посмотреть, что происходит.
  
  Заключенных прогнали на четвертый этаж. Девушку отвели в отдельную комнату. Я следил за происходящим через толстые стеклянные окна, пока один из этих грабителей в порыве крайней осторожности не задернул шторы и не скрыл сцену от меня.
  
  Я быстро прошел через территорию к кругу деревьев возле внутреннего дворика. Свет уже стал бледно-голубым. Я посмотрел на часы. Было половина седьмого. Фейерверк мог взорваться в любой момент.
  
  Они вернулись на террасу, теперь уже хозяева положения и дома. Винг налил себе выпить и поднял бокал для тоста. «План номер один, джентльмены. Он допил свой стакан одним глотком. «Нам лучше пройтись по пунктам».
  
  Все они сели вокруг стола. Жилистый джентльмен начал с общего обзора, что-то вроде: Иси ино, лаки тао.
  
  Ни малейших субтитров на экране. Красиво. Я был фронтменом шоу, и в нем должно было быть много «Oo laki tao».
  
  Сам того не осознавая, Винг пришел мне на помощь.
  
  — Только английский, Кван. Английский. Между собой мы говорим на четырех разных диалектах. Так что давайте говорить по-английски, как мы изначально договорились». Он повернулся к Ван Тонгу. — Какие-нибудь проблемы с яхтой?
  
  Ван потряс головой - нет. 'Как дела. Джонни все проверил. Он уже на борту.
  
  Джонни. Матрос. С этой татуированной бабочкой на руке. Тот, кто посетил Чен-ли в тюрьме. Теперь он командовал яхтой герцога.
  
  Винг улыбнулся и повернулся к группе. «Вы поймете, что Джонни будет очень плохим капитаном. Недалеко отсюда яхта попадет в аварию. Вас тайно спасет подводная лодка и ваши ошибки. — снова засмеялся он, — будут похоронены на морском дне.
  
  У меня было ощущение, что эти "ошибки" были людьми наверху в доме. Не так уж трудно было разгадать их план. Спасение подводной лодкой было хорошим и умным трюком. Но инсценировать крушение было чистой воды гениальностью. Старый трюк — скрыть одно преступление, совершив другое. Они могли бы представить это как неудавшийся угон самолета с телами британцев на борту в качестве молчаливых свидетелей. Нескольких жирных следов пребывания Чэнь-ли на борту было достаточно, чтобы указать, что он утонул в море. Вы не сможете перерыть весь океан, чтобы найти тело. Я задавался вопросом, пойдет ли Джонни, «капитан», на яхту ради подлинности всего этого. Это была бы хорошая тяга. Его татуировка приковывала его к Чен-ли, тем, что её можно было увидеть за милю. Я задавался вопросом, поразило ли это уже Джонни. Я решил, что мать Джонни должна побеспокоиться об этом.
  
  У меня самого было несколько опасений. Например: как обезвредить подводную лодку? Как я мог спасти пожилую пару и девушку?
  
  "Что касается девушки..." Это был третий мужчина, который открыл рот. Он выглядел самым крутым из всех, и у него был полный набор зубов из нержавеющей стали. Когда он улыбался, он был похож на механическую акулу. А теперь он рассмеялся. — Я имею в виду, — сказал он с похотливым, хитрым взглядом, — зачем нам убивать ее сейчас? Мы все могли бы насладиться ей — возможно, в море. Его смех превратился в лихорадочное хихиканье. Его план получил широкое признание. Ван и Квам тоже улыбнулись.
  
  Винг По снисходительно рассмеялся. — Хорошо, — сказал он. Тогда развлекайся. Он повернулся к дворецкому. — А ты, друг, уже знаешь, что делать?
  
  Дворецкий, похоже, воспринял вопрос как оскорбление. Конечно, он знал, что делать. «Убить несколько человек, а затем садиться на борт». Казалось, он почти стыдился этих маленьких работ. Но у него была на это своя причина. Бородавка на лбу указывала на то, что он клон. Он унаследовал ужасные способности Лао Цзена и сопровождавшее их высокомерие. Было заметно, что ему не нравится подчиненное положение. Вин По изучал лицо клона. — Не волнуйся, Хун Ло. Твое время придет.'
  
  О, Боже. Если бы это был комикс, у меня бы сейчас над головой загорелся свет.
  
  Следовать этому сценарию.
  
  Дворецкого — клона — звали Хун Ло. Хунг Ло приехал из Лондона с Вингом. Билет Ло был заказан обратно в Лондон вместе с Вингом. Сегодня в десять. Но Хунг Ло рассчитывал попасть в эту лодку. Итак, Чен-ли, его двойник, будет в самолете. Красавец-двойник.
  
  Конечно, в аэропорту полно копов. Но у него будут все соответствующие удостоверения личности и британский паспорт, все в порядке, а также доказательство того, что он только что прибыл из Лондона. Несомненно, в аэропорту найдутся люди, которые поклялись бы, что видели его там несколькими вечерами ранее. Я мог бы забыть о слежке за этой субмариной. Я бы побеспокоился о слежке за самолетом позже.
  
  Пришло время побеспокоиться о другом.
  
  Комиссия продолжила свой контроль там, на террасе. Я молча заскользил по дому. Дверь была заперта. И окна, казалось, были там просто для удовольствия. Прочные бесшовные арки — как свод собора — сделаны из толстого, небьющегося стекла, надежно запечатаны и вставлены в камни. Свежий воздух был поэтому вопросом для кондиционирования воздуха. Только на четвертом этаже окна были настоящими. Большие окна, которые могут сдвигаться горизонтально. Одно из них было открыто. Это была, как говорится, единственная лошадь, на которую можно было поставить. Камни, из которых они построили этот дворец, вовсе не были маленькими. Это были большие плоские камни неправильной формы, сложенные вместе через неравные промежутки времени. Точки опоры иногда находились на расстоянии полутора метров друг от друга. Во всяком случае, я только начал подниматься вверх. Когда я был на высоте около тридцати футов в высоту, я понял, что я не Тарзан. Тридцать футов в высоту — плохая позиция, чтобы понять, что ты не Тарзан. Еще хуже осознавать, что ты застрял в простой стене из камня, и поблизости нет другой точки опоры. И вот тогда та нога, на которой я балансировал, сорвалась, и я остался болтаться на левой руке, которая застряла в нише над моей головой. Это все, что удерживало меня там. Падение не убьет меня сразу, но дело было не в этом. Это будет стоить жизни девушке и пожилой паре.
  
  Я с усилием сжал свою тяжелую хватку одной рукой и внимательно изучил фронтон надо мной. Ничего, что могло бы мне помочь. Нет точки опоры, нет хватки для рук. Просто камень. Коротким движением я взял стилет в правую руку и попытался вырезать еще одну точку опоры, вонзив его в цемент между каменными осколками. Я мог бы сделать это за шесть месяцев, но моя левая рука все болела, и я не мог продержаться еще шесть минут. Я снова стал думать об опасности возможного падения. Учитывая все обстоятельства, сломанная нога была равносильна смертному приговору.
  
  Я попытался еще раз, прямо над головой, проверить, нет ли между ними кусочка слегка выветрившегося цемента. Я сделал сильный толчок, и он рассыпался на один большой кусок. Теперь у меня было место для правой руки, примерно на одной линии с левой. Я засунул нож между зубами, схватился за рукоять и медленно, тяжело дыша, подтянулся.
  
  Я поставил колено, где была моя рука. Оттуда все пошло хорошо. Надо мной было естественное углубление, оконная рама. С последним, стонущим усилием я добрался туда.
  
  Окно распахнулось настежь.
  
  Я залез внутрь.
  
  Я оказался в своего рода гостевой комнате. А если это комната для гостей, то лучшее, чего можно желать (кроме богатства), — это побывать в гостях у богатых. Большой тиковый пол был покрыт восточными коврами. Не теми, который вы покупаете в местных лавках, а теми, которые вы получаете из Персии. Самовывозом. Кровать была поставлена на нечто вроде платформы и покрыта десятью квадратными метрами меха. Картина на стене была подписана мистером Ван Гогом.
  
  Я не мог пошевелиться в течение пяти минут. Мои руки тряслись от недавнего напряжения. Извиняюсь. Я также понимаю, что герои никогда не должны уставать. Но такое происходит только из фантазии оторванных от реальности романистов. Я имею в виду: не верьте всему, что читаете.
  
  Я снова отдышался и принялся за работу.
  
  Я нашел девушку первой. Она была привязана к кровати. Она была так привязана, что я не мог отделаться от мысли, что они повеселятся с ней перед отплытием. Вблизи она все еще была прекрасна и нежно красива. Это было такое зрелище для рекламы мыла. Крайне неинтересне. Ее тело было чем-то другим. Скажем так, было интересным. Ее белое платье было частично расстегнуто, обнажая еще более белую плоть. Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Она хотела закричать, но ей заткнули рот кляпом. Так что, кроме «Ммммф, мммф» она не могла ничего сказать.
  
  Я сказал ей заткнуться и что я был её другом. Она немного успокоилась, и я выдернул вилку из розетки. Она лежала на кровати, раскинув руки и ноги. Я начал ослаблять веревки вокруг ее ног. Она начала рыдать. Я сказал ей, что сейчас у нее нет на это времени. Я описал ей наши шансы выжить в этот день и спросил ее, не хочет ли она помочь мне улучшить эти шансы. Она сказала, что готова. Я снова связал ее и заткнул ей рот кляпом.
  
  Я услышал, что они вернулись. Казалось, что они на втором этаже. Голоса были громкими. Раздался взрыв смеха, и кто-то сказал: «Ну, давай…», а кто-то сказал: «Да...затем по лестнице послышались шаги. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Один шанс, что это Хун По пришел, чтобы убить герцога и герцогиню. Другой за, что это он, придет навестиь прекрасную деву.
  
  Может быть, Вин По просто захотел поссать.
  
  В любом случае, мне пришлось сделать выбор. Я мог быть только в одном месте одновременно.
  
  Я нырнул обратно в комнату девушки и встал рядом с дверью.
  
  Дверь открылась.
  
  Девушка сглотнула.
  
  Этот богом забытый ублюдок так увлекся, что расстегнул ширинку еще до того, как закрыл за собой дверь... Я нырнул за ним и схватил его за горло. Он вцепился мне в руки, но я развернул его и прижал спиной к стене. И ударил.
  
  Он закричал. Потекла кровь. Смеялись внизу. Эти садисты думали, что кричала девочка.
  
  Вин хотел упасть, но я поднял его обратно. Думаю, это его и разозлило. Он напал на меня с силой, которую я в нем не подозревал. Также с ножом, которого я не ожидал. Он целился мне в сердце и попал мне в плечо... Он снова прицелился в меня, но на этот раз я был готов. Я схватил его нож рукой и применил основы дзюдо. Он пролетел по воздуху в ошеломляющем сальто и приземлился лицом на пол спальни. После этого он больше не двигался. Я пнул его тело. Этот ублюдок приземлился прямо на собственный нож. На этот раз прямо в сердце, подумал я. Я затащил тело под кровать. Потом я отпустил девушку.
  
  'Как вас зовут?' Она просто тупо смотрела...
  
  Я настаивал. - 'Ваше имя? Как вас зовут?'. Девушка была в шоке. Я ударил ее. Потом она начала плакать и позволила себе упасть на меня. Она прильнула ко мне, рыдая. Я поцеловал ее один раз, в макушку. — Послушай, дорогая, — сказал я. «Мы поговорим позже. Теперь ты должен выбраться отсюда. Мне нужно идти, найти еще яхту. Она кивнула и снова попыталась взять себя в руки.
  
  — Сзади есть лестница?
  
  Ее голова поднялась и опустилась.
  
  'Хорошо. Тогда вперед.'
  
  Я открыл дверь. Теперь внизу было больше голосов. Прибыли Чэнь-ли и его спутники. Чэнь-ли описал спящую тюрьму. Он сказал это как шутку. Он все еще думал, что это часть плана. Его история поразила всех как бомба. Наступила мертвая тишина.
  
  — Это был Картер, — сказал Вин По.
  
  Мы с девушкой вышли на площадку по черной лестнице. — Быстрее, — прошептал я. Она начала спускаться по лестнице.
  
  Я повернулся к залу.
  
  «Мы не можем позволить Картеру разрушить наши планы». Вот именно, — сказал Ван. "Ни хрена."
  
  Я был почти в комнате пожилой пары.
  
  Девушка вернулась. - 'Куда я должна идти?'
  
  — Христос Божий, — сказал я. — Это твой собственный сад. Ты же знаешь, где спрятаться, не так ли?
  
  Она посмотрела на меня пустым взглядом и сглотнула. Она все еще была в состоянии шока.
  
  — Чен-ли, — приказал Винг, — переоденься сейчас же. Нам понадобится нормально выглядеть в аэропорту.
  
  Девушка просто стояла. Я схватил ее за плечо. Где ты всегда пряталась, когда играла в прятки?
  
  — В конюшне, — сказала она. «Под соломой».
  
  Хунг начал подниматься по лестнице.
  
  — Тогда иди, — прошептал я. "Поторопись." Она убежала.
  
  Я добрался до нужной комнаты, опередив его всего на полторы секунды. Элегантная парочка сидела на полу с кляпами во рту и спиной друг к другу. Я нырнул за занавеску и вытащил пистолет, как только Хунг Ло открыл дверь. Я дважды выстрелил, прежде чем он понял, что происходит. Когда он узнал это, он был уже мертв.
  
  Двое легли.
  
  Я сунул его труп в настенный шкаф и приказал паре казаться мертвыми. Они не поняли ни слова. — Мертвыми, — повторил я, толкая их. Мое плечо было запятнано настоящей кровью, и я провел по ним рукой, чтобы окровавить их.
  
  — Ладно, мы уходим, — послышался голос Винга с лестничной клетки. "И я думаю, что вы должны добраться до лодки как можно скорее."
  
  Послышался гул нескольких голосов. Я понятия не имел, сколько их было задействовано. И сколько человек было с Чэнь-ли. Но кем бы они ни были, они в основном играли вторую скрипку. Ван Тонг принял командование.
  
  «Возьми Хун Ло и оттащи этого секс-дьявола от этой курицы».
  
  Я засмеялся. Старомодная шутка показалась мне забавной. Признаюсь, это было не так уж и смешно, но приближалось много ног.
  
  Я вернулся в свое старое убежище За занавеской. Пожилая пара выглядела убедительно мертвой. Этот факт дал мне, может быть, три минуты.
  
  Из коридора послышались звуки смятения и разные восклицания. Они открыли дверь в комнату девушки. Нет ни сексуального дьявола, ни цыпленка. — Лемур, лемур, — сказал Кван. — Что случилось с ними?
  
  Там было короткое обсуждение. Потом они затихли, и дверь комнаты, в которой я находился, приоткрылась. Это был Ван и три его товарища. Они мрачно смотрели на «мертвую пару» и возбужденно болтали. Один из них отправился на поиски Хун Ло. Осталось трое мужчин, но они не были вооружены.
  
  Один из них открыл дверцу настенного шкафа.
  
  Ах, — сказал он. Остальные присоединились к нему, чтобы посмотреть. Все наклонились, чтобы посмотреть на труп. Ван лаконично резюмировал. — Убийство, — сказал он.
  
  Такой момент может больше не повториться. В любом случае, я должен был действовать сейчас. Мое плечо все еще кровоточило на фоне занавесок, и вскоре они сделали выводы по этому пятну. Я представлял, как это будет происходить: я выйду, стреляю, бах-бах-бах, и подстрелю всех троих, пока они еще стоят у настенного шкафа.
  
  Я вышел стрелять.
  
  Моя идея была неправильной.
  
  Я подстрелил одного из них, но Ван и остальные отскочили вбок. Оба нырнули на меня с противоположных концов. Они напали одновременно и разделили работу. Первым ударом был удар по моему запястью, и Вильгельмина выпрыгнула из моей руки. Ван низко наклонился, как атакующий бык, и ударил меня головой по ребрам. Я согнулся пополам от мучительной боли, выпуская воздух, как проколотая шина. Это немного опрокинуло меня, но по пути на пол я нырнул Вану на лодыжки. Он упал и приземлился с глухим стуком. В течение одной безумной минуты я думал, что успею. Я взял стилет в руку, но все это было бессмысленно. Другой не спал. На этот раз он не целился в мое запястье, а сосредоточился на источнике всех моих великих планов. Десять фунтов дубины со скрипом опустились на мой череп.
  
  Когда я пришел в себя, я лежал на полу чего-то похожего на библиотеку. На секунду мне показалось, что я попал в общественный читальный зал. Вот такой большой была комната. Моя голова была похожа на перезрелую дыню, а открывание глаз было похоже на поднятие тяжестей. Тем не менее усилия окупились. Теперь я знал одну вещь, которой не знал раньше: теперь я знал, сколько их было. Потому что все десять из них были в этой комнате со мной.
  
  Мой пистолет исчез, как и мой стилет. Мое плечо не исчезло, но я бы хотел, чтобы оно исчезло. Ему казалось, что кто то постоянно кусает меня за руку.
  
  Если вы когда-либо участвовали в войне, возможно, вы были в таком положении. Или если вы когда-нибудь были ребенком в районе, где речь идет о «нашей» банде против «их». А «своих» зажали в тупиковом переулке. Карты против вас, и кавалерия не сдвинется с места. Это ты против остального мира, и у тебя нет шансов. Если только у вас нет чего-то «особенного». Хемингуэй использовал слово cajones , что в переводе с испанского означает «мячи»; также известный как мачо. Или, говоря по-голландски, благородный deien. Я не совсем понимаю, почему яички стали символом всего смелого и честного, но опять же, я не из тех, кто ставит под сомнение такое клише. Я твердо верю в такие выражения, как «Работа в срок делает тебя готовым» и «Человек стоит столько, сколько его яйца». Поэтому у меня их три.
  
  Моё личное сокровище.
  
  Конечно, вы должны знать, что я не родился с тремя яйцами. Третье было подарком от AX. На самом деле это тоже шарообразная граната. Смертоносная газовая бомба. Печатное руководство пользователя к нему гласило: ( 1. Вытащите штифт. 2. Бросьте бомбу. 3. Бегите, как подальше.) и «Список возможных мест для парковки», который на сленге AX означает, где вы можете спрятать спрятанное оружие. Предложение +3 ("использовать гибкий придаток Z-5 и поместить гранату на свои части тела") содержало в себе некий подтекст.
  
  Чего я не знал тогда и знаю сейчас, так это того, что «Между твоими собственными частями» там было самое безопасное убежище в мире. Никому и в голову не придет искать гранату там. И этот факт не раз спасал мне жизнь. Но есть одна проблема с этой гранатой: как достать ее из укрытия.
  
  Вот вы перед своей расстрельной командой. Двенадцать ружей нацелены на твое сердце. Вам предлагают завязать глаза, а вы говорите «нет». Вам предлагают сигарету, а вы говорите «нет». Они спрашивают, есть ли у вас последняя просьба, и вы отвечаете: «Да, сэр». Я хотел бы напоследок устроиться поудобнее.
  
  Это проблема с гранатой.
  
  — Думаю, он очнулся. - Говорил Кван. Ван пришел проверить, так ли это... Я не мог вечно притворяться мертвым.
  
  Ну-ну, — сказал он. «Ник Картер».
  
  Я медленно подтянулся и ощупал голову. «Я случайно был в этом районе и подумал, заеду и загляну».
  
  Он улыбнулся. — Как жаль, что мы не знали, что ты приедешь.
  
  — Я знаю, — сказал я. — Вы бы испекли торт.
  
  От с жестом обратился к другим. "Эй, идите сюда. Я хочу, чтобы вы в последний раз встретились со знаменитым мастером убийц — Ником Картером». Судя по тому, как он это сказал, я ожидал аплодисментов и, может быть, еще нескольких аплодисментов.
  
  Но вместо этого я получил безжалостную серию презрительных усмешек.
  
  'Сейчас...' — сказал Ван. — Есть еще одна проблема. Кому выпадет честь убить нашего Киллмастера? Это был риторический вопрос, конечно, Ван хотел, чтобы люди отдали ему корону.
  
  "Мне.' - Кван внезапно вытащил пистолет: "Я достаточно долго выполнял приказы. Мне нужна эта честь для продвижения по службе". Ван тоже выхватил пистолет и направил его на Квана. Он сказал. — Я более достоин.
  
  Мне было интересно, кто из них более достоин. Меня это действительно начало интересовать.
  
  Двое стояли, глядя друг на друга, два пистолета были направлены друг другу в сердца.
  
  Круг мужчин отступил от них на шаг, как будто они исполняли какую-то кадриль без музыки. Это движение усилило напряжение, побуждая двух героев с оружием драться. Теперь дело за гордостью. Если кто-то из них отступит, он потеряет лицо. Или всё что угодно.
  
  — Я приказываю тебе бросить оружие. Это была бессмысленная игра, и Ван знал это.
  
  — А я говорю тебе, что больше не принимаю приказы.
  
  Думаю, первым выстрелил Кван. Две вспышки произошли за долю секунды, и я уже был на полпути через комнату. Дуэль немного отвлекла всех, в чем я нуждался. Усевшись на пол, я взял гранату в руку и начал дюйм за дюймом, ползком, продвигаться к двери. При первом выстреле я бросил её, задержал дыхание и побежал к выходу. Газ образовал смертельную дымовую завесу. Они задыхались и падали, пытаясь дотянуться до меня. Один прошел через неё, но я пнул его в живот, и он согнулся. Я сделал большой прыжок и заставил себя выскочить наружу. Это была тяжелая старинная дубовая дверь с декоративным ключом в декоративном замке. Дверь ободряюще и уверенно щелкнула. Она не выдержит напор восьми бандитов вечно. Но опять же, у них не было много времени. Газ сбил бы их с ног за шестьдесят секунд, а через три минуты все они были бы мертвы.
  
  Я поднялся на четвертый этаж, открыл окно и глубоко вздохнул. Газ останется там же, где и был: в закрытой библиотеке на втором этаже, в комнате, где окна были закрыты.
  
  Пожилая пара все еще была там, где я ее оставил. Они были так напуганы, что все еще притворялись мертвыми. Я поднял их связанных спиной к спине и понес вниз по трем лестничным пролетам.
  
  Мы достигли травы перед домом и легли на траву отдышаться. Я посмотрел на окно библиотеки. На нем лежали скрюченные три тела. Окно не могло открыться, но они умерли, пытаясь его открыть.
  
  
  
  
  Глава 9
  
  
  В «Британском колониале» не осталось люксов, поэтому я снял три комнаты. Два из них были для Thestlewaites. Оказалось, что это фамилия герцога и герцогини. И они действительно были герцогом и герцогиней. Выяснилось, что девушка, Нонни, была их дочерью. А учитывая, что герцогу было восемьдесят три года, я почувствовал уважение к дворянству.
  
  Нонни досталась вторая комната.
  
  Нонни просто продолжала приходить в третью.
  
  Третья комната была моей.
  
  Мягко я попытался объяснить ей, что я не в ее вкусе. Она яростно протестовала и сказала, что я ей нравлюсь. Я мягко объяснил, что она не в моем вкусе. Это заставило ее плакать. Я сказал, что солгал. Я сказал, что нахожу ее чрезвычайно соблазнительной и сокрушительно сексуальной. Я сказал ей, что был сильно ранен.
  
  Она оказалась очень понимающей.
  
  «Я позвонил и провел два разговора. Первый был с Лондоном, с Роско Клайном. Роско был агент АХ. Как стрелка, его таланты были намного ниже среднего, но когда дело доходило до слежки за кем-либо и где угодно, Роско Клайну не было равных.
  
  Роско выглядел как все и как никто. Ему удавалось выглядеть как три разных человека в пределах одного квартала. У него была особая манера менять выражение и позу. Однажды вы оглянулись и увидели мальчика на побегушках. Если вы снова оглянулись, мальчик на побегушках исчез и вы увидели кого-то другого — адвоката или автогонщика — во всяком случае: кого-то совсем другого. Тогда это были просто ваши ощущения, вы думали, что за вами не следили... История гласит, что Роско однажды сбежал из Дахау, просто выйдя из этой нацистской цитадели, просто потому, что, как он выразился, «он выглядел как немец».
  
  Хочешь верь, хочешь нет. Я полностью верю в это в долгосрочной перспективе.
  
  Роско пообещал успеть на самолет из Нассау. Он будет продолжать следить за Чен-ли и Вин По, пока я не доберусь туда. Было десять минут одиннадцатого. Я позвонил в аэропорт. Рейс в Лондон вылетел вовремя. Потом я включил радио. Были новости о побеге, но ничего о возможной поимке Чэнь-ли. Роско должен показать свои трюки.
  
  Врач отеля осмотрел мое плечо, перевязал его и сделал укол.
  
  Он не поверил ни единому слову, что я врезался в дверь.
  
  Я хотел принять душ, выпить и иметь сорок часов сна. Но я также хотел видеть Тару, и я не настолько прямолинеен, чтобы не понять, что последние несколько часов она, должно быть, прошла через ад. Это было пикантно, когда она скривилась и сказала: «Ребята, вы тоже всегда веселитесь». Я также знал, что она на самом деле имела в виду. Я сам предпочел бы начать её искать, чем сидеть и ждать. Я надеялся, что Тара отменила бронирование отеля и отправилась по адресу, который я ей дал. Я подъехал к желтому дому на другом конце города.
  
  Миссис Уилсон Т. Шериф ответила мне. Нет, сказала она мне, Тары там не было. Кем была эта Тара? А кем был для нее я? Кровь начала гудеть в голове. Тара должна была быть здесь несколько часов назад. Это было самое безопасное место, которое я только мог придумать. Но я не должен был позволять ей возвращаться в тот отель. Я должен был отправить ее прямо сюда. Сообщение, которое я отправил миссис Шериф означало, что я избавлюсь от ее преследователей. Я представил себе этих двух женщин, сидящих вместе, пьющих кофе и играющих с детьми.
  
  Спектакль, который теперь предстал перед моими глазами, был намного менее приятным.
  
  У них была Тара.
  
  Но, вот снова проблема. Кто они'? И куда они ее увезли? Я снова не знал, с чего начать. И даже сейчас Тара могла…
  
  Я сказал миссис. Шериф, кем я был.
  
  Она дала мне бутылку рома.
  
  Я застрял у нее. Было бы глупо уйти, пока я не знаю, куда идти. Гренада? Вряд ли они забрали Тару туда. Но это было единственное место, о котором я мог думать. И именно поэтому они не взяли ее туда. Я сделал еще глоток рома.
  
  Я послал госпожу. Шериф за бумагой и ручкой и написал на бумаге записку для копов про Уилсона. Я сказал им, кто настоящие преступники, и что они, вероятно, найдут их в пяти футах под газоном. Я сказал им, что там может быть еще несколько трупов, но я не знал, где.
  
  Потом снова загорелся этот свет.
  
  "Деревянный Никель" был в точности таким, каким его описал Уилсон. Несколько запущенная таверна на обочине дороги. Я проехал мимо него и припарковался между деревьями.
  
  В окнах было темно, но, подойдя поближе, я увидел, что они зашторены черными занавесками.
  
  Я услышал голоса.
  
  Я потянулся к Вильгельмине. Я забрал ее, когда воздух в комнате снова стал пригодным для дыхания, и мне пришлось вырвать ее из мертвой хватки задыхнувшегося тайца. Я нашел стилет где-то на полу в библиотеке. Было приятно получить обратно свое старое надежное оружие. Новое оружие похоже на новую любовь — всегда боишься, что оно тебя подведет.
  
  Я наклонился ближе к затемненному окну.
  
  Eh bien, Тото?
  
  Ноус посещает.
  
  Они чего-то ждали и говорили по-французски. Французский был распространенным языком в Индокитае. Многие из этих разоренных революциями стран когда-то были французскими колониями, а затем столкнулись с независимостью, вместе думая о том, в каком направлении двигаться. Влево или вправо. Я никогда не был так хорош в этих восточных языках, но, по крайней мере, я говорю по-французски.
  
  «Si le Yacht is parti. Ты видишь сигнал?
  
  Они ждали сигнала о том, что лодка ушла.
  
  — Плюс важно, où sont les autres?
  
  Они также ждали «других». Если бы эти «другие» были там, где я надеялся, они могли бы ждать очень долго.
  
  Я напрягался, чтобы улавливать каждое сказанное ими слово. Они задавались вопросом, связались ли "les autres" с Картером. Они подумали, что жаль, что им не разрешили помочь.
  
  «C'est dommage, — сказал один, — que la femme est mort».
  
  Мое сердце перестало биться.
  
  Тара была мертва.
  
  Мудрость, благоразумие, самозащита, возможность, цель, АХ, жизнь, все рассыпалось в бессмысленную пыль. Я просто сошел с ума. Я вскочил и пинком открыл дверь. Я атаковал первый движущийся объект в поле зрения. Я даже не выхватил пистолет. Я хотел чувствовать плоть в своих руках и чувствовал примитивное желание рвать и мстить. Я хотел быть своим собственным оружием.
  
  Внезапно оказалось, чтоя дрался с тремя мужчинами. Вместе они были шесть футов в высоту и триста пятьдесят фунтов веса, но когда дело доходит до безумия, мне нет равных. Слепая ярость, пылающая ярость — вот что превращает дураков в сверхлюдей.
  
  Я был непрерывной яростной машиной. Я был фабрикой, которая наносила удары руками и ногами. Ни один не ускользнул от меня. Мы были сложены, как китайский пазл — единый, крутящийся, пинающий мяч. Все они боялись стрелять, боялись попасть в одного из них.
  
  Я хотел бы рассказать вам, как я это сделал. На самом деле, я хотел бы знать это сам. Но все, что я помню, это моя собственная ярость. Когда все закончилось, все они были мертвы. И я добился этого только своими голыми руками.
  
  Тело Тары растянулось на столе у барной стойки. Пульса не было. Никаких признаков жизни. Я поднял ее и вынес на улицу. Ее рыжие волосы обожгли меня, как горсть пламени. Ее лицо выглядело бледным в лунном свете, но легкий туман веснушек все еще покрывал ее нос. Комок боли застрял у меня в горле и закричал, чтобы вырваться в опустошительном рыдании. Но дальше дело не пошло; он просто остался там.
  
  Я поцеловал ее на прощание.
  
  Она коротко пошевелилась в моих руках.
  
  Я снова поцеловал ее.
  
  Она хмыкнула и поморщилась. — Привет, Ник, — сказала она со смехом. — Я сильно тебя напугала?
  
  Я чуть не уронил ее, я был так потрясен этим неожиданным выступлением. Я не мог сказать больше ни слова. Она разразилась смехом. 'Успокойся. Ты не сумасшедший. Спящая красавица жива и здорова".
  
  Наконец мне удалось выдавить «Что-ха-ууу». Или что-то подобное.
  
  Она снова рассмеялась. — Отпусти меня, и я тебе все расскажу.
  
  Я опустил ее. — Мммм, — сказала она. «Приятно снова двигаться». Она протянула руки и покружилась в лунном свете.
  
  Она была великолепна. Она была мифической нимфой. Нимфой из старой легенды, рожденной заново, поднявшаяся с гребней моря, волшебное существо из сказки, пробудилось невредимой от чар, длившихся сто лет.
  
  Я посмотрел на нее, сам более или менее словно зачарованный. Она прекратила свой хоровод, покачала головой и усмехнулась. — Ненавижу говорить тебе правду, дорогой. Это действительно очень неромантично».
  
  Попробуй, — сказал я.
  
  «Биологическая обратная связь», — сказала она.
  
  Органическая обратная связь?
  
  Органическая обратная связь».
  
  Вы уже сказали это, — сказал я. "Но что это?"
  
  Что ж, без сомнения, вы слышали об этих теориях о том, как остановить головную боль, как справиться с астмой, просто контролируя свои мозговые волны... «Ну и что?» Был бестселлер под названием «Биологическая обратная связь». Я не читаю бестселлеры, но слышал об этих теориях. Это не имело никакого отношения к тому, «как мне подражать мертвому человеку?»
  
  Ну, — сказала она, — я так и сделала. Они спросили меня, где ты, один из них ударил меня, и я упала. Тогда я просто начал с этой био-обратной связи. Я понизила пульс, пока не перестала его чувствовать, и задержала дыхание. Я всегда так делала, когда они подбирались ко мне слишком близко».
  
  Просто так?' - Я щелкнул пальцами.
  
  Нет. Не просто. AX обучил этому группу женщин-агентов. Это упражнение длилось много месяцев. Но это работает».
  
  Но скажи мне, почему ты не связалась со мной? Она пожала плечами. — Сначала я не была уверена, что это ты. Но кроме того, — она сделала паузу и посмотрела в землю, — я хотела узнать, не беспокоит ли тебя это.
  
  Я одарил ее ядовитым взглядом. «Меня так чертовски волновало, когда они сказали, что ты мертва, что я ворвался в этот клуб, как сумасшедший».
  
  'Привет.' — Не кричи так. Думаешь, я пришла сюда развлечься?
  
  'Нет.' — Но ты не развлекалась. Ты спала на работе.
  
  Я узнал, что у этого метода есть несколько преимуществ. Вы можете практически остановить пульс, в то время как ваши уши продолжают функционировать. А люди просто склонны не стесняться в словах в присутствии покойника.
  
  Тара многое узнала. Не то чтобы это продвинуло нас дальше, но, по крайней мере, тайны Нассау были прояснены.
  
  У Лин Цзин и Бангеля была восточная аптека. У Бангеля также был отель в Нассау. Когда все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, китайская служба KAN сделала предложение, от которого они не смогли отказаться. В обмен на то, что они не перекроют источник наркотиков, KAN требовала двадцать процентов выручки и периодические услуги. Эта «случайная услуга» была очень простой: все, что им нужно было сделать, это обеспечить прикрытие и укрытие для серии клонов, которых КАН хотел куда-то внедрить.
  
  Нассау был идеальной промежуточной станцией. Близко к Америке, но все же британская территория. Это избавило их от многих проблем и рисков. А что касается последнего этапа их путешествия, то было очень легко сесть на рыболовное судно и высадиться на удаленном флоридском рифе. Система работала нормально.
  
  Чарльз Брайс, например, клон, убивший сенатора Мортона. Сначала он работал простым помощником на кухне в казино Гренады; затем КАН назначило его, дергая за нужные ниточки тут и там, пилотом «Летающих асов»; - он разбил самолет - с сенатором в нем. Что касается CAN, система работала гладко, но Линь Чинг возражал против этой схемы. В основном предназначеной против возможности резких сокращений. Были и другие участники, которые ворчали.
  
  Это достигло апогея, когда Чен-ли застрелил Сэйбрука. Это было невозможно. Сенатор Сэйбрук мог быть целью Чен-ли, но его следовало убить дома в штате Мэн. Когда Сэйбрук вошел прямо в казино, Чен-ли подумал: «Почему я должен ждать?»
  
  Это был чертовски глупый поступок. Так вы раскроете собственное гнездо.
  
  Чен-ли был арестован.
  
  Линь Цзин хотел уйти. Достаточно плохо, чтобы сдать Бангеля за это, если это будет необходимо. Остальная часть банды тоже была на грани мятежа.
  
  Весь бизнес казино Гренады внезапно оказался под угрозой.
  
  Они послали Вин По. Их большого человека в Лондоне, плюс команда спасателей из КАН, чтобы добраться до Чен-ли. Винг зарекомендовал себя как торговец опиумом, и эта роль позволила ему завоевать доверие Линь Цзин, а также послать Линь Цзин за мной. Но из-за этого хаоса и мятежа в Гренаде KAN пришлось искать новое место. Поэтому они включили в дело «Деревянный никель», спрятав наркотики от Уилсона Т. Шерифа. Этот бар стал их новой штаб-квартирой. Там они собирались, чтобы спланировать свои дальнейшие действия. Большинство из них даже ели и спали там. План был хорош.
  
  Винг был вдохновителем побега Чен-ли из тюрьмы. Он также спланировал аварию с этой яхтой и привел подводную лодку. Затем он устроил «деловую встречу» с герцогом, а также удостоверился, что верный дворецкий герцога исчез. Разве не было случайным и приятным, что Вин По знал отличного дворецкого? Только что прибыл из Лондона с рекомендациями леди Шерил.
  
  Он оставил насильственные действия Ван Тонгу. Эти занятия не были плохими, ну жестокими. Что раздражало, так это переводы. Где-то, от французского до камбоджийского, тайского, китайского и особого английского Ван Тонга, в действия закрались ошибки, и хорошо продуманные планы потеряли часть своего смысла. То, что последовало за этим, выглядело как что-то из кинокомедии "Keystone Cops".
  
  Каждый раз, когда один из парней из KAN спотыкался о тело, они предполагали, что это дело рук KAN.
  
  В конце концов, у КАН были все основания убить Бангеля, и КАН также планировал убить Линь Чинга. Поэтому каждый подумал, что это сделал кто то другой из группы, и тихо убирал трупы, которые я оставил.
  
  Оставшаяся часть была менее забавной. Это была та часть, которая имела отношение к Гару. Они добрались до него, когда он связался со мной. Ребята из Ван сделали это, и пришло известие, что «американец мертв». Вин По считал само собой разумеющимся, что я был этим американцем. Был уже поздний вечер, когда группа Винга направилась к Каскейд-роуд, а остальные начали свои рассказы за общей беседой.
  
  Они решили, что им лучше достать меня — и очень быстро. Но я уже был на Каскейд Роуд. Они взяли Тару вместо меня.
  
  — Куда они тебя схватили?
  
  Хм, — она повернулась.
  
  Ты сказала, что они били тебя. Я хочу знать, где.
  
  Она позволила песку стекать по моей груди. - «Я думаю, что это очень больной вопрос». Она нарисовала сердце на песке у меня на груди. 'Что происходит?' — спросила она со смехом. — Ты ревнуешь, Картер?
  
  Конечно, я не ревную. И не называй меня Картер. Ты похожа на женщину-репортера из фильма.
  
  «Я просто случайно сыграла Лорен Беколл». Она с достоинством встала и побежала по пляжу в свете луны. — Если я понадоблюсь, — позвала она, — просто свистни. Единственное, что могло умалить ее достоинство, так это то, что на ней не было никакой одежды. Когда мы впервые встретились, она казалась довольно приличной молодой леди. Но в последнее время она больше походила на разбитную барышню, чем на приличную даму.
  
  Я определенно хотел ее. Я хотел ее снова. Но самое плохое во всем этом было то, что я не умею свистеть.
  
  Я встал и последовал за ней по берегу.
  
  Мы пошли плавать.
  
  В воде, посреди волн, мы скользили друг вокруг друга.
  
  — Это не сработает, — сказала она. Я сказал. - "Сделай ставку?"
  
  Что ж, это могло бы быть, если бы нас не разорвала очередная волна. Так мы занимались любовью у самой кромки океана, то покрываясь водой, то вновь обнажаясь. Мы вошли в тот же ритм, что и прилив, или прилив — в такой же, как у нас, так что она и я стали волнами и берегом, встретившимися в своем естественном течении и прощающимися; мы стали друг другом, нежно приветствуя и прощаясь, влажными солеными поцелуями. На самом деле, это никогда не прекращалось. Мой рот на ее груди мгновенно заставил ее начать все сначала, когда мы вместе спускались в бурлящую воду и снова вместе поднимались, задыхаясь от волнения.
  
  Несколько спустя она сказала мне: «Знаешь, сначала я испугалась».
  
  Я провел внутренней стороной ладони по ее животу. «Это страшная игра, дорогая. И если ты не умеешь играть с ножами или кунг-фу… ну, я тебя не виню. Я посмотрел глубоко в ее глаза. «Тогда позвольте мне сказать вам вот что: я был очень зол на вас».
  
  Она покачала головой. — Я не имею в виду тогда. Я имею в виду до этого дня, когда мы с тобой сидели в том баре, когда ты сидел там по другую сторону стола, за миллионы миль отсюда.
  
  "Смотри." — мягко сказал я. «Вот как я. И никто не сможет заставить меня платить за это. Ты знаешь, что сейчас, когда я с тобой, я весь твой. А в остальное время... ну, тогда я, наверное, весь свой.
  
  Она улыбнулась. В ней была дымка печали. 'Не волнуйтесь. Картер. Я не буду пытаться изменить тебя. Просто… — Она помолчала, подумав, что сказать, потом решила продолжить, — что я не знала тебя раньше. Тогда, если я не Лорен Беколл, то у меня есть эта ужасно отвратительная склонность быть Сироткой Энни. Она снова улыбнулась, но на этот раз лицо ее было более радостным. Не волнуйтесь. Теперь я очень большая и сильная, и люблю тебя таким, какой ты есть».
  
  У меня есть встроенный рефлекс на фразу «Люблю тебя», на серию отказов. Я никогда ничего не обещал... мы все должны держать это ни к чему не обязывающему... Я посмотрел на Тару. «Я думаю», я сказал, может быть, я тоже тебя люблю.
  
  — Боже мой, — сказала она...
  
  
  
  Глава 10
  
  
  Британский музей был как никогда привлекателен. Для меня всегда было что-то зловещее в этой привлекательности. Вы смотрите на некоторые доспехи, которые, должно быть, когда-то носил король Артур, или на монашеское одеяние, «датируемое 610 годом». Вам вдруг приходит в голову, что история — это не та маленькая история, которую сжимают и сушат в этих учебниках истории, как одну вереницу бесплодных людей и событий, идущих рука об руку к тем датам, которые всегда помнят. (1066 г., победы викингов». 1215 г., Великая хартия вольностей.) История — бурное, бурное нагромождение фактов, написанных мужеством, уверенностью и кровью. История — это такие люди, как мы с вами, навеки обреченные служить своему простому, мирскому существованию. А не металлический щит, или кусок ткани.
  
  Как я уже сказал, жутковато.
  
  Я договорился встретиться с Роско в одиннадцать часов в комнате, где хранятся отпечатки пальцев Констебла. Для входа нужен был специальный пропуск. У меня был этот пропуск и указания, как туда добраться, а также блестящая брошюра о Джоне Констебле (1776–1837). Я передал пропуск двойнику Маргарет Резерфорд, которая вручила мне гигантскую папку с отпечатками. «Романтический реалист», — говорилось в брошюре. «Констебл хотел вернуться к природе». Если так, то природа (1776-1837) была замечательным местом. Одно зрелище бриллиантовой зелени.
  
  — Но да. Тогда в доме не было туалета.
  
  Я обернулся. Это был Роско Клайн.
  
  «Продолжайте восхищаться этой картиной», — сказал он. Я обернулся и полюбовался картиной. «Наш общий друг из Нассау приехал сюда. Он снял загородный дом в Котсуолде. Я подошел к другой картине. Дома с соломенными крышами и сине-зеленая река. — Твой Чен-ли все еще там. Они отправились туда прямо из аэропорта и с тех пор никуда не выходили. Не было посетителей. Не было телефонных звонков», что необычно. Они просто кучка оруженосцев, ведущих тихую, опрятную жизнь на открытом воздухе. Конечно, они пробыли здесь всего двадцать четыре часа.
  
  Я перевернул еще один лист и на этот раз изучил мельницу с ручьем. «Вы видели других агентов КАН?»
  
  — Никого, Ники. Никого.'
  
  — Вас кто-нибудь беспокоил?
  
  Кого меня? Ламонг Крэнстон? Обладая способностью затуманивать разум? Никто не видит тени, детка.
  
  Тогда у меня есть еще один вопрос, Роско... Почему ты предлагаешь мне смотреть на эти картинки?
  
  Я обернулся. Роско пожал плечами. — Я просто подумал, что тебе следует кое-что знать об искусстве.
  
  То, что я сказал тогда, не годится для печати.
  
  Мы пообедали в закусочной Вест-Энда под названием «Охотничья хижина». Закусочная с деревянными панелями и чем-то вроде меню из угря в желе и заячьей спины. Я позвонил Таре и сказал ей прийти к нам. Мы остановились в «квартире», принадлежавшей подруге Роско, девушке, которая сейчас уехала из города. Мы были более предоставлены сами себе, и у нас было меньше хлопот со всей этой чепухой Джона Стюарта о носильщиках, официантах и горничных. Кроме того, это был самый мирный способ взаимодействия с городом. Я видел, как Роско посмотрел на Тару, когда она пришла. На ней было изумрудно-зеленое кашемировое платье с узким вырезом и тесное, как чума, которое обнажало ее в лучшем виде и помогало ее упругой круглой груди. Должно быть, она ходила по магазинам и купила его тем утром. По крайней мере, я никогда не видел его раньше. Я могу иногда забыть платье, но я никогда не забуду обтягивающее платье.
  
  Я познакомил ее с Роско. Она улыбнулась своей собственной улыбкой. Как я уже говорил, Роско может выглядеть так, как ему нравится, но теперь он специализировался на просмотре без выражения. Мистер Все, Средний Человек. Среднего роста, телосложения, лица и одежды. По моим оценкам, ему около пятидесяти лет или около того, и я получаю эту цифру, складывая все, что он сделал. Но у него собственная густая шевелюра, она не седая, и в ней нет того агрессивного черного цвета, который бывает при окрашивании.
  
  Поэтому Тара улыбнулась. Через несколько мгновений, когда я посмотрел на Роско, это был Гэри Грант. Он был высоким и худым, и вдруг на нем был сшитый на заказ костюм, и я увидел, что у него невероятно белые зубы. О той белизне, что ослепляет, и Тара выглядела ослепленной.
  
  Я еще немного сел, откашлялся и решительным властным жестом подозвал официанта и заказал напитки. — Скажи мне, — обратился я к Роско, — кто сейчас наблюдает за твоей торговлей?
  
  'Торговлей?'
  
  'Снаружи. Ваша внешняя торговля.
  
  — Ох уж эта торговля. Чарли Мейс. Ты его когда-либо видел?'
  
  Я никогда его не видел.
  
  "Ну, это хорошо. С оружием тоже хорошо. Если что-то случится — а я не думаю, что что-то случится — он даст мне знать. С ним мальчик, Пирсон. Так что тебе не о чем беспокоиться».
  
  'Мальчик?'
  
  Роско посмотрел мне прямо в глаза. — Я думаю, ты был довольно умным, когда тебе было двадцать.
  
  Я думал об этом какое-то время. — Тем не менее, я бы чувствовал себя намного лучше, если бы ты сейчас сидел там.
  
  Роско покачал головой. — Я ищейка, Ники. А не сторожевой пес. Кроме того, я становлюсь слишком… «Слишком стар, — хотел сказать он, но вовремя опомнился, — последнее время я стал слишком ленив, чтобы лежать в мокрой траве целую неделю в ожидании».
  
  «Как вы можете быть так уверены, что они останутся так долго?»
  
  — Продукты, например. Они заказали продукты примерно на неделю. Даже наняли домработницу. Это означает, что они планируют какое-то время быть хорошими мальчиками. Такие новости быстро распространяются по деревне. И поверьте мне, в таких городах уже становится новостью, если кто-то чихнет дважды.
  
  "Так что же нам делать?"
  
  "Просто подождать?"
  
  — Ждать и будь начеку, — он вытащил два электронных ящика. Маленькие карманные черные ящики. 'Один для тебя; один для меня.'
  
  'Работают на расстоянии?'
  
  'Да. Просто подойдите к ближайшему телефону и наберите девять-три-шесть-четыре-ноль-ноль-ноль. За пределами города вы должны сначала превратить ноль-один. Затем нажмите кнопку кода на этой милашке, и вы услышите запись отчета Мейса. Отчет каждый час.
  
  «И это все?»
  
  — Нет, — сказал он. — Есть еще кое-что. Вы также можете позвонить и оставить свое сообщение на пленке. Тогда Мейс и я сможем его прослушать. Долорес постоянно следит за монитором, поэтому мы будем предупреждены, если что-то пойдет не так. Только обязательно скажи ей, где ты остановился. Долорес была коммутатором AX.
  
  — А этот дом — можно ли в него подсадить жуков?
  
  Он сделал кислое лицо и покачал головой. 'Вряд ли. Или они должны уйти на некоторое время, но они еще не показали никаких признаков этого. Мы могли бы попытаться прислать рабочего по какой-то причине. Но если бы Вин По попадался на такую уловку, он был бы давно мертв. У нас есть подключение к местной телефонной сети, так что мы можем перехватывать все исходящие сообщения.
  
  Мне это не понравилось. Надо было ждать. Но я не мог рисковать, подвергая себя риску. Вин По запомнил меня. Просто если показать ему свое лицо один раз, и вся операция была бы провалена.
  
  Я посмотрел на часы. Было без двух минут час. «Если ваша пейджинговая система работает, я думаю, у вас есть время, чтобы сделать это».
  
  Роско одарил меня своей ослепительной улыбкой. — Почему бы тебе не сделать это сейчас? приятель? Подержи немного в пальцах. Попробуйте сами.
  
  — Я безоговорочно доверяю тебе, Роско, — сказал я. Он ухмыльнулся Таре. «Я имею в виду с телефоном. Я знаю, что вы дадите мне точный отчет.
  
  Он мог бы оспорить это, но N-3 всегда главнее K-2. Роско подошел к телефону.
  
  Тара улыбнулась.
  
  Эта была милая, но пустая улыбка женщины, которая знает, что флот только что отплыл. — Я голодна, — сказала она, глядя на меню. — Кроме того, он не в моем вкусе, — добавила она, не поднимая глаз.
  
  Я поднял бровь. — Я даже не подумал ни на мгновение, — сказал я.
  
  У Мейса не было новостей, чтобы сообщить нам. Что в принципе дало нам выходной. Я купил несколько билетов на мюзикл. Одна вещь под названием «Расскажи своей маме», которую высокомерный продавец New York Times назвал «довольно забавной, если вам нравятся такие вещи».
  
  Тара готовилась к кое-каким покупкам, и я немного нервничал из-за того, что ничего не делаю. Мой голос наверно, звучал немного жутко, потому что она внезапно замолчала.
  
  — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она наконец. «Ты думаешь, что это будет одна из тех богом забытых туристических ловушек, и что делать с этой девушкой? Точнее, что она вообще здесь делает? Все, что она может сделать, это быть похищенной и ходить по магазинам».
  
  Я не ответил. Ее догадка была близка.
  
  — Что ж, у меня есть причина быть здесь. А причина в том, что как только ты выяснишь, где находится их лаборатория, я буду знать, кто из них клоны и что с ними делать. Она смотрела на меня так же свирепо, сжав губы, как в первый день нашей встречи в «Уолдорфе». И волосы на затылке встали так же, как тогда. Я знал, что ее реакция была чисто оборонительной. Она сидела и чувствовала, что меня раздражает, и мало что могла с этим поделать. И я был необоснованно обидчив, и я тоже ничего не мог с этим поделать.
  
  Мы стояли на углу площади Пикадилли, глядя друг на друга в беспомощной ярости.
  
  Она сказала. — Кроме того, я могу сделать еще кое-что.
  
  — И это так, — сказал я. "Ты имеешь в виду, что ты также что то скажешь." Да.' она сказала. — А еще я могу сделать тебя очень счастливым.
  
  Трудно спорить с такой неприкрашенной истиной. Мы договорились встретиться в квартире в пять часов. До тех пор каждый из нас будет заниматься собой. Я пошел в паб на Чаринг-Кросс-роуд. Стало немного туманно. Не совсем туман, а скорее какой-то густой холод. Заживающая рана на моем плече болела. Я задавался вопросом, почему людям так нравится причинять друг другу боль, когда эта боль на самом деле существует.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  Без четверти три я пришел в паб. Как раз вовремя, чтобы напомнить мне, что время приближалось к трем часам. Англичане не пьют днем. Вот почему — по крайней мере, по словам Роско, — нельзя доверять англичанам. Я заказал пиво и пролистал газету.
  
  На десятой странице лондонской « Таймс» была небольшая новость из Соединенных Штатов. Выяснилось, что сенаторы Бейл и Крофт стали жертвами крушения вертолета во время проверки последствий урагана Карла. По крайней мере, так они думали. Вертолет и пилот пропали без вести, а расследование было отложено из-за урагана Дора.
  
  Итак, их cтало шесть. Мортон, Сэйбрук, Линдейл, Крэнстон, а теперь Нэйл и Крофт. Я мог представить себе акробатику Вашингтона. Частный разговор о покушениях и заговоре. Обнадеживающие заявления правительства. А тем временем в кабинете Хоука шли сверхсекретные переговоры. Как мы можем принять меры безопасности, не вызывая всеобщей паники?
  
  Мне было интересно, как — если Хоук это сделает — справится с делом о клонах. До сих пор не было убедительных доказательств теории. И если бы он хотя бы отдаленно был склонен принять нашу теорию, я все-таки какое-то время не встречался бы с ним. Без сомнения, клоны уже были в стране. Но как их объявить в розыск, если не знаешь, сколько копий одного и того же человека вокруг?
  
  Но, конечно, это была проблема Хоука. Пока у меня была своя проблема. Моей задачей было найти рассадник этих клонов, где бы они ни находились. Убить оригинал и уничтожить копии. Также попытаться выяснить, сколько — если их осталось несколько — разгуливают на свободе с приказом на убийство. Если бы я сделал это и прожил достаточно долго, чтобы рассказать эту историю, Вашингтон мог бы начать полномасштабное свертывание. По крайней мере, если я проживу достаточно долго.
  
  Все это двигалось по кругу, а затем возвращалось ко мне. Вашингтон ждал моего первого шага. И я ждал первого хода Чен-ли. А затем наступает момент, о котором вообще не стоит думать: что делать, если этот Чэнь-ли вообще не двигается? Что, если он просто сидит в укрытии, а сенаторов становится все меньше и меньше?
  
  Начал звонить звонок. Девушка за барной стойкой сказала мне, что время закрытия. Я заплатил и ушел.
  
  Иногда вы задаетесь вопросом, не являемся ли мы частью какой-то гигантской шахматной игры. Большая Рука приходит и хвастается, что поместит вас туда, где вы вообще не хотели быть. Это похоже на очень случайное движение. но в конце концов оказывается, что это был завершающий ход всей партии.
  
  Я пошел на небольшую прогулку. Бесцельную, я думаю. По Бонд-стрит. В удачное время я оказался в Берлингтон-Аркейд, узкой длинной галерее магазинов. Я вытянул шею, как и все остальные, чтобы посмотреть на украшенный флагом потолок галереи. Я посмотрел на витрины магазинов с рубашками и фотоаппаратами и на витрины с китайскими статуэтками.
  
  Я пошел в обход, когда мужчина из Вирджинии сфотографировал свою жену.
  
  Потом я столкнулся с совпадением.
  
  Моей первой реакцией было отвернуться, чтобы он меня не увидел; посмотреть на свое лицо в отражении витрины магазина. Но потом я понял, что он, в конце концов, меня не узнает. Я знал его лицо почти так же хорошо, как свое собственное. До этого я встречался с ним дважды. Однажды я уже убил его. Но не в этом теле. Чен-ли был где-то в сельской местности. Хунг Ло был в аду, и я не думал, что Лао Цзэн сейчас делает покупки. Это лицо принадлежало другому. То же широкое жесткое лицо. То же плоское, недружелюбное выражение. Та же идеально расположенная бородавка.
  
  Еще один клон.
  
  Я пошел за ним небрежной, спокойной походкой. Метро на Пикадилли, снова на Рассел-сквер.
  
  Было рискованно идти так близко за ним по пятам. Но есть некоторые риски, на которые вы должны пойти. Более того, он шел как человек, не ожидавший неприятностей. Он не смотрел на преследователей и не оборачивался. Вывод: множественный выбор. Или он не знал, что его преследуют ; или он знал и заводил меня в ловушку.
  
  Я последовал за ним еще несколько кварталов, пока клон не исчез в доме из красного кирпича. Дверь была пронумерована 43, а бронзовая табличка с именем добавляла не относящуюся к делу информацию: «Общество Фезерстоуна» с не относящейся к делу припиской: «Основано в 1917 году». Что, черт возьми, это было за Общество Фезерстоуна? Следующее, что я должен был сделать, это всё выяснить.
  
  Через дорогу был макробиотический ресторан. Внезапно у меня появился большой аппетит к здоровой пище.
  
  Я занял столик с видом на улицу; официант, выглядевший не таким здоровым, как можно подумать в такой обстановке, смахнул несколько крошек и протянул мне меню. У меня был выбор: сорбет из подсолнечника (взбитый йогурт с семечками) или список все более смертоносных смесей. Сок шпината, капустное суфле. Я остановился на графине с органическим лимонадом, гадая, из какого органа им удалось его приготовить.
  
  Пара вдов с тростями совершила болезненный выход из Общества Фезерстоуна.
  
  Сочный подросток в футболке и джинсах занял столик рядом со мной и заказал «подсолнух». Она посмотрела на меня, как смотрят маленькие девочки.
  
  Вошла женщина с большим количеством пакетов. На голове у нее был чересчур красная шляпка и почти показные морщины. Сначала я подумал, что она разговаривает сама с собой. Но я был неправ. Она разговаривала со своей сумкой. — Хорошо, — сказала она, — и, пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
  
  Она была абсолютно права в этом. Сумка для покупок со слишком большим ртом МОЖЕТ сильно раздражать.
  
  Она села за столик рядом со мной и сняла пушистую коричневую накидку. Ей было недалеко от восьмидесяти, но она все еще одевалась в соответствии со своими юношескими годами. Она была какой-то девочкой-подростком. Жемчужные ожерелья и мускусные духи.
  
  — Сиди, — сказала она сумке. Она повернулась и одарила меня извиняющейся улыбкой. «Я не понимаю, почему его не пускают в рестораны. Говорят, это связано с опрятностью или чем-то еще. Но он очень аккуратный. Она заглянула в свою сумку. — Не так ли, милый?
  
  Свити была шестифунтовым йоркширским терьером. Также известен как Роджер. Так совпало, что мне совсем не нравятся все эти маленькие тявкающие собачки, и что-то из этого, должно быть, было написано у меня на лице. — Надеюсь, ты не боишься собак.
  
  Я сказал ей, что не боюсь собак.
  
  О, хорошо.' Она улыбнулась и похлопала меня по руке. — Потому что Роджер и мухи не обидит.
  
  Я вслух задумался, учитывая его рост, не повредит ли ему муха. Она издала пронзительный смешок и кокетливо села ближе.
  
  Ее звали мисс Мэйбл. Она прожила в этом квартале более пятидесяти лет в доме, который она скромно назвала довольно роскошным. - А, скажем так... подарок от, скажем так... друга. Мисс Мейбл хотела сообщить мне, что у нее действительно был секс. Я дал понять мисс Мейбел, что меня это не удивило.
  
  Это принесло мне несколько очков и разговор принял определенное направление. я сказал ей, что я сидел и ждал друга, который в настоящее время посещал Общество Фезерстоуна.
  
  — Ммм, — сказала она. — А ты не хотел туда заходить. Вы не верите в эти вещи? †
  
  Я сказал ей, что мало что знаю об этом.
  
  — Никто не знает о привидениях, мистер Стюарт. Мы просто должны признать, что они есть».
  
  Вот так. Общество Featherstone позволяет вам разговаривать с мертвыми.
  
  Я подумал, не допрашивал ли этот клон сенаторов.
  
  Я спросил ее, была ли она когда-нибудь там, и она фыркнула.
  
  «Ха. Нет, это маловероятно. Джон Фезерстоун проклял меня в 1920 году. Проклятие , представьте. Сказал, что я скандалистка, мягко говоря. О, это был любитель приличий, настоящий фанатик. Она постучала по голове указательным пальцем, сверкавшим коллекцией бриллиантовых колец. Воспоминания о былом скандале.
  
  — Ну, если вы спросите меня, — тихо сказала она мне на ухо, — в этом доме нет ни одного трупа, о котором стоило бы говорить. Мертвый или живой, вы должны быть ангелом, чтобы войти в этот дом. А ангелы, дорогой, чрезвычайно скучны. Она изобразмла то, что вы могли бы назвать озорным подмигиванием.
  
  Официант принес ей газировку, богатую витаминами. Она сделала глоток и сделала гримасу отвращения. Этот напиток очень полезен для вас.
  
  Что я опять сказала? Ах да, ну, а когда он умер, его дочь взяла на себя управление. Ну, говоря о странностях... Элис Фезерстоун, милая леди, Мисс Мейбл неодобрительно поджала губы. «Слишком долго играть в девственницу никогда не бывает хорошо».
  
  Я проигнорировал психосексуальные теории мисс Мэйбл. — Что ты имеешь в виду под этой чепухой?
  
  Ну ерунда. «О, Тоуве» или «Вауве». что-то такое. Я точно не знаю. Если ты спросишь меня, дорогая, это из-за той китайской еды, которую она ела в детстве. Они едят самые ужасные вещи, вы знаете. Думаю, это повлияло на ее мозг.
  
  Я узнал много у достаточного количества людей за эти годы, чтобы знать, что вы должны слушать все. От их любимой теории летающих тарелок до пошагового воспроизведения их лучшей игры в гольф. Все хотят быть услышанными. И если вы готовы слушать то, что никто другой не хочет слышать, есть все шансы, что они скажут вам то, что никто другой не скажет. Так что ради всего мира я бы не прервал ее, если бы не следил за улицей. То, что я там увидел, подсказало мне, что я мог выиграть главный приз.
  
  Я извинился и пошел к телефону. Я нашел его в мужском туалете и набрал номер. У Мейса не было новостей.
  
  Я делаю запись на пленку.
  
  Клон только что вышел из номера 43. Подошел к углу, чтобы отправить письмо. Вот только это был не тот клон, которого я здесь преследовал. Если только он не переодевался и не хромал последние полчаса. Конечно, это было возможно. Но я не поверил. Мой клон выглядел слишком самоуверенным, чтобы беспокоиться о маскировке. И если бы это был кто-то другой, я бы столкнулся с чем-то большим. Это станция клонирования.
  
  Было без десяти четыре. Я оставил сообщение для Роско. Я сказал ему, чтобы он пришел сюда и следил за следующим клоном. А пока я буду сидеть здесь и наблюдать. Посмотрю, не войдет ли кто-нибудь еще.
  
  Мисс Мейбл снова разговаривала с Роджером. Я подумал, смогу ли я получить свой следующий ответ без лекции о химическом составе еды. Я рискнул. «Почему Элис Фезерстоун выросла на китайской еде?»
  
  Мисс Мейбел, похоже, подумала, что это глупый вопрос. Ну, дорогой. Чем еще питаются китайцы?
  
  Подождите секунду. — Вы имеете в виду, что Фезерстоуны — китайцы?
  
  — Ну, — она указала на меня рукой. 'Не совсем. Но опять же, не совсем так.
  
  Короче говоря, Старый Джон был экспортером чая. Он много лет жил в Китае. Но с революцией 1912 года жителям Запада стало ясно, что им больше не рады. Его дело было конфисковано. Убили его жену. И Джон вернулся в Лондон с маленькой дочерью.
  
  И со склонностью к мистике.
  
  Он утверждал, что ежедневно разговаривал с женой. И ему удалось убедить многих старых аристократов в том, что он может быть их «контактом с мертвыми». Они помогли ему и основали Общество Фезерстоуна. Это было практически все, что мисс Мэйбл знала об этом. За исключением того, что Джон и его дочь Алиса жили отшельниками. Только для того, чтобы время от времени выходить, чтобы наложить проклятие на менее чистых сердцем.
  
  Она вовремя закончила свой рассказ. Не прошло и секунды, как она заглянула в свою сумку. "Роджер!" он её укусил. 'Плохая собака.'
  
  Она извинилась и ушла.
  
  Было 4:30, когда появился Роско. Он занял столик в другом конце зала и, проходя мимо, бросил мне на колени записку: «В переулке есть черный ход».
  
  Дождь начался, как только я вышел из ресторана. Я остановился под прикрытием входа и посмотрел на окно через улицу. Женщина лет шестидесяти в черном шелковом платье стояла на коленях на подоконнике и смотрела наружу.
  
  Сквозь дождь я слышал ее голос. — О, веревка. он сказал. «О веревка. Ух ты.'
  
  
  
  Глава 12
  
  
  Это был узкий мощеный переулок, протянувшийся вдоль квартала. Кое-где он был немного шире там, где раньше были входы для какой-то конюшни или небольшой цепи. Он заканчивался туннелем длиной около двенадцати метров. А дальше шла боковая улица.
  
  Номер 43 был четырехэтажным особняком. Пожарных лестниц не было, но была задняя дверь.
  
  Дверь открылась.
  
  И там стоял мой первый клон. Он тоже увидел меня и бросил на меня короткий вопросительный взгляд. Взгляд типа «я тебя раньше не видел».
  
  Если вы сомневаетесь, вы должны импровизировать. Я подошел к нему и улыбнулся. Извините, но я ищу дом Марсдена. Я вытащил из кармана записку Роско и сделал вид, что изучаю ее. Здесь сказано, что должен быть дом номер сорок четыре, но, — я пожал плечами, — сорокачетвёртого вообще нет.
  
  Он покосился на меня. 'Я не знаю. Но по крайней мере ты не найдешь его в переулке". Это был первый раз, когда я разговаривал с клоном. Я слышал, как другие говорили, но не со мной. Теперь это поразило меня. Все они говорили на безупречном английском без какого-либо акцента. Американский акцент английского. Они были тщательно обучены.
  
  — Слушай, — сказал я, — может быть, я воспользуюсь твоим телефоном. У меня есть номер Марсдена...» Я снова поиграл с запиской Роско.
  
  Он покачал головой. "Он неисправен."
  
  — О, — сказал я. "Что ж, спасибо тебе."
  
  Мне ничего не оставалось делать, кроме как выйти из переулка. Дождь лил теперь сильнее. Он ударялся о тротуар и громко эхом отдавался в узком проходе. Место было зловещим. Аллея темная. Дождь темный. Скользко из-за внезапного дождя. Я поднял воротник.
  
  Это было не то, что я видел или слышал. Это был просто инстинкт.
  
  Я остановился, чтобы зажечь сигарету. Он остановился ровно в одном шаге от меня.
  
  Я не обернулся. Я позволил стилету выскользнуть в ладонь и продолжил свой путь. Я снова услышал слова Тары: «Клон убийцы первого класса, — сказала она, — должен быть убийцей первого класса».
  
  Хорошо. Значит, меня преследовали. Между эхом собственных шагов и барабанным стуком дождя я смог различить еще один звук.
  
  Туннель был передо мной. Я вошел в туннель. Там было темнее. Я прижался в тени стены и посмотрел назад в переулок.
  
  Ничего такого.
  
  И все же... я не представлял себе это. Волосы на моей шее встают не просто так.
  
  Единственным звуком, который был слышен, был шум дождя. Бесшумная пуля вылетела из ниоткуда. Она ударилась о каменную стену. Я сжался и поменял свой нож на Вильгельмину. На тот случай. Я не надеялся, что мне придется убить его. Я хотел выбить из него несколько ответов. На этой стадии дела еще один мертвый клон приведет к еще одному тупику.
  
  Я отполз в тень и снял пальто. Я повесил его на камень в стене. Пуля просвистела мимо меня и задела пальто... На животе я начал выползать из туннеля, в ту сторону, откуда прилетели пули.
  
  Дело в том, что он не привык промахиваться. Он ждал от своей жертвы предсмертных звуков - «фух» или «аргх». Молчание действовало ему на нервы, если они у него были. Он вышел из укрытия, как только я добрался до входа в туннель. Я выстрелил ниже и попал ему в руку с пистолетом. Не в саму руку, а в пистолет, который упал на землю Он повернулся, чтобы поднять его. Я вскочил и атаковал. В тот момент, когда он потянулся к своему оружию, я отшвырнул его подальше от него. Было тяжело драться против него. Он был хорош. Он знал каждый трюк, который знал я. У него был нож. Просто так он был там и был направлен прямо в мое сердце. Я схватил его за запястье и смог остановить движение. Но не надолго. Он поднял колено и чуть не ударил меня там, где это очень раздражало. Я повернулся и слегка наклонился вперед и он ударил меня в живот.
  
  Удар сбил меня с ног, и нож чуть не попал в меня. Я встал. Моя макушка ударила его по подбородку с громким лязгом зубов. Это нарушило его намерения. Ударом карате по его руке с ножом и выбил его, оружие встало прямо между валунами, острием вниз. Я продолжал держать его запястье и перевернул его на спину. Он пытался избавиться от захвата с помощью приема дзюдо, но я уже приготовился к его ходу. Он поскользнулся и упал на мокрые камни. Я услышал сухой треск костей. Он лежал, удивленно глядя вверх. Его ноги были поджаты, он все еще был в сознании и не чувствовал боли. Шок просто отключил все эти чувства. Может быть, его ноги были отключены навсегда. — Хорошо, — сказал я. 'Я знаю кто вы. Я хочу услышать от вас некоторые подробности. Сколько вас там?
  
  Он закрыл глаза и высокомерно улыбнулся.
  
  "Много." -«Слишком много, чтобы нас остановить».
  
  Где ваша база?
  
  Снова эта улыбка. 'Далеко. В месте, где вы никогда нас не найдете.
  
  Я направил на него пистолет. 'Хорошо. Мы начнем с нуля. И мне не нужны ответы типа «много» и «далеко». Я хочу получить ответы, например, сколько и где. Так что вперед.
  
  Его лицо было спокойным.
  
  — Иначе ты меня застрелишь?
  
  Он покачал головой. «Нет разницы между смертью и жизнью. Вы, жители Запада, не понимаете. Я не смог. Значит, я уже мертв.
  
  У вас остается мало угроз, когда самая последняя угроза получает такой ответ. Это был тупик. Я тоже потерпел неудачу. Но тогда, если я не мог получить то, что хотел, я всегда мог попытаться получить подтверждение того, что, как мне казалось, я знал.
  
  — Но ты думаешь, что другие добьются успеха. Что вы способны убить всю сотню сенаторов?
  
  Нам вовсе не обязательно убить их всех. Достаточно, чтобы напугать их всех до смерти. Чтобы вызвать раскол в вашем правительстве. Ваш... Конгресс, как вы его называете. Тогда мы свяжемся с вашим президентом, и все произойдет так, как мы хотим».
  
  Теперь настала моя очередь проявить некоторое презрение. — Кажется, ты что-то забыл. У этого президента есть телохранители и довольно жесткая система безопасности».
  
  Он покачал головой. — Кажется, ты что-то забыл. Такую систему безопасности уже обходили раньше. И кроме того, мы не собираемся его убивать. Мы только намерены контролировать его мозг.
  
  Следовательно таков их генеральный план. Парализовать Конгресс и сделать президента своей марионеткой. В условиях хаоса в Конгрессе действующая служба получит неограниченную власть. И КАН будет иметь полный контроль над этим. Это было не так невозможно, как казалось. Телохранители защищают только от пуль. И не против омлета, полного изменяющих сознание наркотиков. Или против аспирина, который не является аспирином. Это было все, что им было нужно. Говорят, что у Распутина был царь в его власти. Но сегодня для этого даже не нужно быть Распутиным. Тебе просто нужно быть парнем с наркотиками. У королей Средневековья были свои дегустаторы. Люди пробуют еду и напитки, чтобы убедиться, что они не отравлены. Это была работа. Но этого нет теперь. Поэтому нынешние правители беззащитны. План КАН был безумным. Но это было не так безумно.
  
  Клон потерял сознание. Или так казалось. Делать мне оставалось немного. Во всяком случае, больше никакой информации я не получил. Но одно было ясно: он должен был умереть. Или вся эта клика КАН придет за нами.
  
  Я посмотрел на неподвижное тело. Я задумался на минуту. Я думал о том, как лучше всего ему умереть. Я ушел. Я вернулся в туннель и подобрал свое пальто и стилет, который уронил. Оттуда я продолжил движение по улице.
  
  Все, что я услышал, был слабый звук. Конечно, он не был без сознания. Он повернулся и поднял пистолет.
  
  И выстрелил себе в глаз.
  
  Первоклассное убийство.
  
  
  
  Глава 13
  
  
  Спектакль «Скажи своей маме» в Лирическом театре, как и было обещано, был «довольно забавным, если вам нравятся подобные вещи». Плохо то, что я, вероятно, не буду его смотреть. Единственной интересной вещью была девушка, которая вылезла из своей одежды. Дженис Венера. Я помнил ее с тех дней, когда ее звали Дженис Вуд.
  
  Дженис Венера была светловолосой богиней и, как бы ее ни звали, с прекрасной фигурой. Она была горячей спутницей в путешествии по Ривьере, наверное, пять лет назад. Мы расстались друзьями. Мой бизнес и ее будущее были спасены приветливым и богатым графом Хоппапом. Он передал мне некоторую информацию о контрабандистах алмазов, а Дженис — кучу алмазов. Когда я в последний раз видел их в Ницце, они собирались пожениться.
  
  Как это выглядело сейчас, все могло бы сложиться немного иначе. Во время перерыва я позвонил и получил записанное сообщение от Мейса. Из того, что ему удалось собрать в подзорную трубу, секрет хорошей каши заключался в овсяных хлопьях.
  
  Это все, что у них сейчас было.
  
  Роско объявил, что насчитал трех клонов. Один ел в отеле «Эддисон»; один все еще был у Фезерстоуна, а третий был в тот момент в «Олд Вик», наблюдая, как сэр Лоуренс Оливье играет Гамлета. Я оставил сообщение «Расскажи своей маме», было довольно весело, если вы увлекаетесь такими вещами.
  
  Я вернулся как раз вовремя, чтобы начать второй акт. Свет уже погас, и Таре пришлось махнуть мне рукой на мое место. Оркестр выступил во второй раз.
  
  'Новости?' — спросила она шепотом.
  
  'Да. Есть три.'
  
  «Их трое? Или еще трое?
  
  'Да.'
  
  Она помолчала. — Значит, всего семь.
  
  'Да.' Я кивнул. 'До сих пор.'
  
  Оркестр играл песню, которую пела Дженис. «Эта девушка, — сказала Тара, — ты знал её, или это были признаки любви с первого взгляда?»
  
  Я не знал, что у меня есть такие симптомы. — Я уже знал ее, — сказал я. 'Несколько лет назад. Милая девушка. Ничего больше.'
  
  Тара подняла бровь. «Ну, она больше не выглядит такой девчонкой».
  
  Вероятно, она была права в этом. Размеры Дженис сейчас были 90-60-90.
  
  — Мы были просто друзьями, — сказал я. «Честное слово».
  
  Тара посмотрела на меня. — Скажи своей матери.
  
  После шоу мы отправились за кулисы. Дженис была горячей. Тара была крута. Дженис познакомила нас со своей новой любовью, Микки. Тара оттаяла. Мы вчетвером пошли куда-то выпить пива.
  
  В такси домой Тара сказала: «Ты прав, она милая девушка. И добавила довольно резко: «Больше ничего».
  
  Есть несколько способов узнать, открывал ли кто-то вашу дверь, пока вас не было.
  
  К сожалению, все знают эти манеры.
  
  Особенно тем людям, которые пытаются открыть вам дверь в ваше отсутствие.
  
  Благодаря Яну Флемингу эти ловушки с несколькими волосами стали широко известны. И любой опытный агент знает, как это сделать. А другие авторы шпионских рассказов разоблачили другие хорошие трюки. Хитрость секретного агента в том, что его тактика остается тайной. Сегодня по цене книги в мягкой обложке каждый ребенок — вылитый Картер.
  
  Ну, Картер более хитрый.
  
  И если вы иногда думаете, что я испорчу хорошую вещь, отдав ее за эти несколько гульденов, подумайте еще раз. Дело в том, что кто-то проглотил мою наживку. Когда мы вернулись в квартиру, я понял, что там кто-то был. Или еще был. Я жестом пригласил Тару снова выйти и дождаться моего сигнала. Я схватил пистолет и открыл собственный замок отмычкой. Мягкий щелчок вместо какофонии звуков лязгающей связки ключей. Внутри было темно. И было тихо. Такая очень громкая тишина, вызванная тем, что кто-то пытается не быть там. Я крепко сжал Вильгельмину в руке и начал осторожно ходить по квартире. Комната за комнатой. Через захламленную гостиную, столовую и, наконец, гостиную, жалея, что подруга Роско не увела своего кота перед уходом, потому что этот кот цеплялся за мои пятки.
  
  Хорошо. Итак, наш гость ждал в спальне или прятался в душе. Или его давно не было.
  
  Я остановился у спальни. Там кто-то был. Я слышал, как он дышит. Следующим моим шагом был шедевр координации. Одним движением я распахнул дверь, включил свет и прицелился.
  
  Он выпрыгнул с кровати, как хлеб с тостера. Господи, Ник. Это твой способ пожелать доброго утра?
  
  Я опустил пистолет и покачал головой. — Нет, Роско. Но это чертовски хороший способ поздороваться пулей, чертова сука. Ты знаешь, что я мог тебя убить?
  
  Он откинул волосы назад и зевнул. Потом почесал подбородок, уставившись на меня. «Вы, американцы все такие, — сказал он. Слушай. Это квартира моей девушки, нет? Поэтому я не хочу с тобой говорить. Итак, у меня есть ключ. Итак, я вошел. Так откуда мне было знать, что ты придешь?
  
  Роско… — я сел на край кровати, — …что касается этих твоих методов работы… †
  
  Он поднял руку. «Не проповедуй. Ник. Пожалуйста.' Он закурил, и я увидел, что пламя слегка дрожит. — Где Тара?
  
  Я подошел к окну и подал ей знак.
  
  Никаких проповедей, Роско. Слово.'
  
  Он вздохнул. 'Слово?'
  
  А.'
  
  "Огонь".
  
  Вот это слово.
  
  Я постучал сигаретой по прикладу пистолета. — Это моя работа, Роско, я горю. Ты тень. Я стреляю. А это значит, что вокруг ходит много людей, которые планируют меня застрелить. И тогда, если я не останусь настороже, они добьются успеха.
  
  Пиф-паф, и я мертв. Понял?
  
  Он кивнул и улыбнулся. — Неправильно, — сказал я. 'Это не смешно. Это чертовски серьезно. Я думаю, что ты гений, Роско, но мне кажется, ты становишься слишком самоуверенным. В переводе это называется, что ты становишься равнодушным. И это очень хороший способ умереть.
  
  Понятно? Он кивнул. И не улыбнулся.
  
  Я должен был остановиться. Но, как и все проповедники, я слишком долго стоял за своей кафедрой и нанес ему только один моральный удар, от которого он не мог оправиться.
  
  Роско пожал плечами. — Хорошо, — сказал он. Ну, я все это уже слышал. Но сегодня вечером... ты устроил бурю в стакане воды. †
  
  Тара стояла в дверях. «Значит, ты будешь пить чай.
  
  Она улыбнулась. Одна или две ложки?
  
  Роско улыбнулся в ответ. — Этот твой друг упустил свое призвание.
  
  'Какое?'
  
  «Создание военно-учебных фильмов».
  
  Тара заварила чай.
  
  Причиной визита Роско было общество Фезерстоуна, и он хотел знать, что с ним делать. Завтра опять следить или как? Да, — сказал я. «Продолжайте следить. Нам нужно знать, когда эти клоны начнут действовать. Слишком мало происходит; Мне это не нравится. А пока посмотрим повнимательнее. Посмотрим, сможем ли мы узнать, что происходит внутри. 'Хм. Я просто еще не знаю, Ник. Сомневаюсь, в этом.
  
  'Так?'
  
  — Так что же ты тогда сделаешь?
  
  «Навещу Обществу Фезерстоуна для встречи с моей дорогой покойной тетей Миртл.
  
  — Ты имеешь в виду просто войти? Просто так.'
  
  «Ну… я мог бы влетать, но я думаю, что это было бы слишком кричаще, не так ли?»
  
  Роско встал. — И это ты говоришь мне не шутить. Вы прошли весь этот путь?
  
  Если это лагерь КАН, тебе конец. У тебя довольно знакомое лицо, приятель. Вы почти так же анонимны, как Никсон на собрании демократов.
  
  «Я рассчитывал на то, что ваш отдел спецэффектов даст мне маску и подходящая маскировка может помочь.
  
  Роско вздохнул. «Наш отдел спецэффектов, — сказал он, — умер».
  
  'Скончался?'
  
  «Ну, понимаете… это действительно немного болезненно… Это была старушка, которая когда-то работала на Илинга. Вы знаете, эта киностудия. И... ну... она скончалась. Я знаю!' Он прервал меня прежде, чем я успел произнести хотя бы слово. Это нелепо, это подло, это детская работа и это невозможно. Но это, боюсь, всего навсего лондонский отдел AX.
  
  Я сделал ему удовольствие ничего не говоря.
  
  Он сказал. = "Может я туда зайду?".
  
  «Прости, Роско. Ты мне больше нужен снаружи. Если один из этих клонов направится в Соединенные Штаты, значит, другой сенатор направится в морг. Нам нужно выяснить, что замышляют эти парни.
  
  Он вскинул руки в воздух.
  
  'Тогда все в порядке. Мы вернулись к нашей исходной точке. Вы идете туда. Так что я мог бы также спросить вас сейчас. Если ты погибнешь, могу ли я взять этот галстук?»
  
  Я знаю. Будь серьезен. А если серьезно, ребята, что вы предлагаете?
  
  Я предлагаю, — посмотрела на нас Тара, — мне пойти туда.
  
  Нет, я сказал. 'Точно нет.'
  
  — Но, Ник. †
  
  Нет.' Я сказал.
  
  'Но ...'
  
  Тогда меня здесь никто не слушает. Нет. Это конец.'
  
  
  
  Глава 14
  
  
  Так что Тара все равно пошла.
  
  Ну, не совсем Тара. Не Тара, "фигуристая рыжая". Фигуристых рыжеволосых слишком легко заметить на улице, полной людей, и слишком легко выследить. Женщина, пришедшая на прием на следующий день в дом под номером 41, была старой девой с мышиным лицом. С седо-каштановыми волосами, крючковатым носом и мешком вместо платья. Костюм, парик и грим у нас были благодаря Дженис и компании "Скажи своей маме". Если Тара не вернется в театр самое позднее к семи часам, спектакль может не продолжаться - парик и нос принадлежали матери.
  
  Электронный диктофон и камера для наручных часов были от AX.
  
  Магнитофон был самой последней модели - маленький Sony на батарейках. размером с портсигар и замаскированный таким образом, что тоже был похож на портсигар. Он управлялся звуком, а это означало, что он не записывает тищину. На скорости 4,75 удалось записать чистый звук около двух часов. Повернув ручку громкости до упора, он мог записывать из женской сумочки, такой же, как у Тары. Большая открытая холщовая сумка для покупок.
  
  Если вы когда-нибудь задавались вопросом, какие сумасшедшие будут разговаривать с мертвыми, ответом будут богатые сумасшедшие.
  
  Биби Ходжсон, например. Тара столкнулась с ней по пути (щелчок). Хорошо. Так что я тоже знаю, кто она. Но Тара говорит, что, согласно Vogue, эта дама — «скваттер», титул, который можно получить только тогда, когда ты потратил кучу денег на туфли и ремни. Из тех женщин, для которых небольшие расходы по-прежнему означают платье Dior. Миссис Ходжсон получает свои деньги от мистера Ходжсона. г-н. Уильям А. Ходжсон из Hodgson's Real Estate Agents. И я знаю, кто он. Агенты по недвижимости Ходжсона владеют половиной Флориды и значительной частью острова, который они называют Манхэттен.
  
  Также была миссис Вентворт Фрогг, имеющая около сорока пяти миллионов долларов. Тара встретила ее внизу в приемной. Она также сфотографировала саму приемную. Викторианская комната с красными плюшевыми диванами и множеством пальм в горшках. Тара должна была заполнить форму. Несколько вопросов о ее личной жизни и жизни покойного. Согласно заполненной форме, г. Луиза Ригг из Сент-Луиса, штат Миссури, в гостях у своей тети Миртл Ригг. В разделе «Причины визита» Тара написала: «Спросить совета по поводу инвестирования наследства». Она не знала, зачем она это написала. Она сказала, что это только что пришло ей в голову.
  
  — Это большие деньги, дорогая? — спросила портье. И Тара ответила: «Настолько большие, что это меня пугает».
  
  Регистратор улыбнулась,
  
  Худощавый восточный мальчик повел ее наверх, в лиловую комнату ожидания, полную пальм. И сказал ей, что Сун Пин устроит встречу. Сун Пин придет к ней через полчаса. А пока, может быть, она могла бы немного почитать какой-нибудь журнал. Может быть, выпьете чашечку чая? Он исчез и через мгновение вернулся с дымящейся чашкой. Тара взяла её, и мальчик снова исчез.
  
  Она едва подождала минуту или две, а затем открыла дверь. В коридоре никого не было видно. Напротив, за закрытой дверью, раздался пьяный женский смех. Из второй двери доносился слабый гул. Медиум, который стонал впадая в транс. Третья и последняя дверь была помечена как «Частная». Оттуда не было ни звука. Тара попробовала открыть её. Она была заперта.
  
  Из своей огромной сумки она достала зубочистку и полоску пластика. Она к этому не привыкла и работала неумело. Но шагов на лестнице не было, и в две другие комнаты никто не входил. Наконец она открыла дверь.
  
  Она закрыла ее за собой и огляделась. Это была маленькая белая комната. Там было несколько раковин, небольшой холодильник, двойная плита с чайником. Вдоль стен стояли стеклянные витрины. В одном из них были все виды чая. зеленый чай. ромашка. Лапсанг Сушонг. На верхней полке аккуратно стояла коллекция чайных чашек с розовыми и белыми цветочками. Как и та чашка, которую мальчик принес ей. В другой витрине, в другом конце комнаты, стояла коллекция коричневых бутылок. Каждый содержал какой-то гранулированный порошок. На этикетках просто было написано «A», «B» или «H». В другом наборе бутылок была жидкость, а на нижней полке лежали иглы для подкожных инъекций.
  
  Витрина была заперта.
  
  В раковине была использованная игла. Тара подняла его. В нем все еще оставалось несколько капель жидкости. Она аккуратно впрыснула его в пустую ампулу, лежащую рядом. Она понюхала ампулу. Научный компьютер в глубине ее сознания пробежался по нескольким тысячам перфокарт и выдал ответ менее чем за секунду. Она сунула ампулу в сумку и подошла к двери.
  
  В коридоре раздались голоса.
  
  Она замерла.
  
  — Итак, мисс Элис. Не беспокойся. Ничего страшного не случится, — это был мужской голос. С высоким гнусавым азиатским акцентом. Он говорил так, как будто разговаривал с ребенком. Ударение на каждый слог отдельно. "Кроме того, нет никакого зла, помнишь?"
  
  Алиса ответила неопределенно. 'Да. Я знаю. Зло существует с... но иногда мне интересно...
  
  — Не удивляйтесь, мисс Элис. Поверьте мне. Твой отец тоже доверял мне. Все еще...
  
  Ты помнишь, что он сказал тебе вчера?
  
  Алиса вздохнула. Да, Ян. Я доверяю тебе.'
  
  — Хорошо, — сказал он. — Так ты помнишь, что делать?
  
  — Ничего, — ответила она тихим голосом.
  
  'Ничего такого. Именно так.' Потом был небольшой перерыв. "Ну, тогда почему бы тебе не пойти наверх и не сделать это?"
  
  Возможно, она кивнула в ответ. Единственная пара шагов поднялась по лестнице. Другая пара сделала всего несколько шагов. Рука постучала в дверь. Дверь открылась. На заднем плане пьяная дама продолжала говорить. "О, дорогой, дорогой Роберт." В какой-то грустной песне.
  
  'Что ж?' сказал мужчина.
  
  Ему ответила женщина с резким голосом. 'Как вы видете. Самое позднее завтра.
  
  «Попробуй получить это сегодня. Он может понадобиться нам завтра.
  
  'Хороший. Тогда оставь меня в покое.
  
  Дверь закрылась, и мужские шаги эхом раздались по лестнице.
  
  Тара подождала, пока в коридоре снова не стало тихо. Она поспешила обратно в приемную к своему креслу. Она посмотрела на холодный чай, который оставила нетронутым. Она понюхала. Это был чай.
  
  Она взяла журнал. Дверь открылась.
  
  Женщина была одета в черное кимоно. Оно покрывало значительных размеров тело со значительными выпуклостями. У нее была короткая мужская стрижка и суровое лицо. Она говорила размеренным, хриплым голосом.
  
  Меня зовут Сон Пин. Произошла ошибка. Я не могу принять вас сегодня. Ты можешь вернуться завтра? Это больше походило на приказ. Завтра в два часа. Она коротко склонила голову, не позволяя своим глазам участвовать. Они скользили мимо Тары, как черные прожекторы.
  
  Тара встала. 'Но ...'
  
  В два часа.' Когда Тара спускалась по лестнице, она позвала ее. "Твоя тетя будет там тогда."
  
  Тара остановила запись и повернулась ко мне. — Луиза Ригг увидит свою тетю Миртл? Завтра на той же волне, и вы все это услышите».
  
  Она была очень довольна собой. Она кипела от волнения. Это был Хансье Бринкер, который нашел дыру в дамбе и теперь засунул в нее палец, чтобы спасти страну от гигантской катастрофы. Она была так чертовски счастлива, что мне очень не хотелось говорить ей, что она вообще ничего не узнала. Только фотографии могут иметь некоторую ценность. Роско взял пленку для проявки. На следующее утро мы получим ответ.
  
  «Хотелось бы, чтобы у вас снова была фотография того, как его зовут — того, кто разговаривал с Элис».
  
  — Яна?
  
  Да. Его голос звучит как голос известного агента КАН.
  
  Глаза Тары расширились. — Вы хотите сказать, что остальные люди не при чем? И тот нарколог? Так что это не совсем то, что я могу назвать детским невинным весельем.
  
  Не совсем.' Я улыбнулся.
  
  Что было в этом шприце? Пентотал?
  
  Она опустила рот. — Как ты узнал? Я оставил это напоследок.
  
  Я улыбнулась. «Послушай, дорогая. Из двенадцати уловок, которые у них есть для надувания богатых сучек, у них там одиннадцать. Пентотал натрия - это сыворотка правды, не так ли? Итак, они дают этим дамам хороший шанс, предварительно напоив их этим чаем, и дамы рассказывают им все, что они хотят знать. Всевозможные подробности об ушедшем возлюбленном. Затем слово в слово медиумы повторяют это потом. Получается очень убедительное выступление. Эти дамы не помнят того, что они прежде рассказали. Эти дамы ошарашены. И благодарны — и щедры.
  
  Рот Тары сложился в беззвучное «О».
  
  «С ним связан ряд других преимуществ. Если эта правда компрометирует, всегда есть возможность для шантажа. И если в дело вовлечено достаточно денег, призрак говорит цели, что с ними делать. Что бы это ни было — благотворительность, акции, счет в швейцарском банке — вы можете быть уверены, что они загребают деньги. Тара выглядела растерянной. «Но какое это имеет отношение к КАН?»
  
  'Ничего такого. Это правильно. Я думаю, что это все снова Нассау. Фезерстоуны занимались мошенничеством, КАН узнал об этом и шантажировал их. Наверное, точно так же, как с Бангелем. Мне вдруг пришло в голову, что у Бангеля и Фезерстоунов было еще кое-что общее: они оба торговали наркотиками.
  
  Я сказал ей:
  
  «Значит, KAN мог пойти по тому же пути, чтобы попасть внутрь. Пригрозили прекратить их поставки, если они не получат часть выручки плюс несколько услуг. Такие услуги, как, может быть, предоставление приюта клонам.
  
  Она покачала головой. 'Очаровательно.'
  
  Я пожал плечами. 'Очаровательно. Безопасно. Но держите свое остроумие при себе.
  
  Так мы не приблизимся к штаб-квартире этих клонов. Кроме того, мы здесь не для того, чтобы разгадывать тайны общества. Наше задание: их ликвидация.
  
  Она немного вздрогнула. — Это более мягкое слово, чем убийство, не так ли?
  
  Я посмотрел на нее. Она сидела, подогнув под себя ноги, на шелковом стуле в спальне. На ней был бледно-розовый костюм, и она выглядела бело-розовой и гладкой, как шелк. Как одна из тех девушек, которые закрывают глаза на фильм Сэма Пекинпы. Как одна из тех девушек, которые плачут в Fove Story.
  
  Я покачал головой. - «Рискуя показаться банальным… но что на самом деле делает такая девушка, как ты, на такой работе?»
  
  Вопрос обеспокоил ее. Она изучала свои ногти. Долго. Как будто она никогда их раньше не видела. -- Ну, -- сказала она наконец, -- это... длинная история. Некоторое время назад... э, я встретила... мужчину.
  
  Давным-давно. Я прошла среди всех кандидатов как лучшая, а потом, из за... этого человека... я прошла в АХ... Мы - ну да ладно, неважно. Это было во времена Джонсона, когда война во Вьетнаме снова достигла апогея. Ну, я... подписала. Она откинула голову назад и забавно улыбнулась мне. «Кроме того, я подумала, что было бы очень увлекательно и романтично каждый день работать с такими людьми, как Джеймс Бонд».
  
  "Не забывай упомянуть Ника Картера?"
  
  О, — сказала она. «Я не смела мечтать об этом».
  
  Я прошел через комнату и сел рядом с ней. Я взял ее подбородок в свои руки.
  
  Слушай, — сказал я. «Мы воплотим в жизнь еще несколько ваших желаний».
  
  Хм.' Она лукаво посмотрела на меня. — Откуда ты знаешь, что мне снится?
  
  Хорошо, — сказал я. — Дай угадаю. Я закрыл глаза. «Вы хотите свободно парить в воздухе и заниматься любовью там».
  
  Мммм… — Она задумалась. 'Интересно. Но, может быть, слишком ветрено.
  
  Тогда все в порядке. Как насчет... как насчет музея. Там у них кровать шестнадцатого века - из старой корчмы. Мы могли бы проскользнуть за бархатные занавеси и выцарапать наши имена на спинке кровати, когда закончим.
  
  Мне это нравится», — сказала она. «Но музей не открывается до десяти утра». Она посмотрела на меня. — Ты согласен с моей идеей?
  
  Я согласился.
  
  В ванне с пеной.
  
  В ванне с пеной?
  
  «В ванне с пеной».
  
  Слушай, могу порекомендовать. Учитывая пузыри и все, что с этим связано, это аккуратный, чистый секс. Вы просто никогда не должны пробовать это в таком случае. По крайней мере, если ты моего роста.
  
  Она высушила меня. С большим, мягким теплым полотенцем.
  
  — Я хочу спросить тебя кое о чем, — сказал я.
  
  О чем?'
  
  Она сделала несколько интересных вещей с этим полотенцем.
  
  — Неважно, — сказал я.
  
  С правильной девчонкой в постели тоже не все так плохо. Вам также не нужно наряжаться, чтобы настроить будильник на нужное время. Не с двумя людьми, которые нравятся друг другу и любят секс. Проблема в том, что это никогда не длится достаточно долго. Трудности возвращаются.
  
  Я отошел в сторону и закурил. — Я хотел тебя спросить… — Я выпустил кольцо дыма. «Есть ли в китайском языке слово, похожее на «о, туве, вау»?»
  
  Она провела пальцем по волосам на моей груди. Не хочешь сменить тему, дорогой? Или ты хотел попробовать сыграть ту сцену в ванне на китайском?
  
  Я объяснил ей пение Элис Фезерстоун. Тара нахмурилась. "О, веревка, вау?" Она пожала плечами и на минуту задумалась. «Ха. Подожди секунду. Ты сказал, что это песня. Я кивнул.
  
  'Хм.' Она встала с кровати. 'Не уходи.' Она схватила платье и пошла в гостиную. Я снова услышал, как магнитофон работает.
  
  Она вернулась улыбаясь. У нее были эти слова. — Я поняла, — гордо сказала она. "Дао".
  
  «Дао? Как это Дао той древней китайской религии?
  
  Она кивнула. Их вечерние молитвы — это постоянное пение: «О, Дао! О Тао! Есть все шансы, что это звучит как «О, тауве, вау». Если бы ты знал, что ты слушаешь.
  
  Она плюхнулась обратно на кровать и свернулась клубочком, обхватив руками колени. Она была вполне уверена в себе. Конечно, лучшим объяснением, которое я придумал до сих пор, была довольно сомнительная теория о том, что Алиса одержима постоянной тягой к веревкам и вилянию.
  
  Тара просияла. "О, Ник. Идеально. Все верно. Те Физерстоуны, которые живут как отшельники - даосы - аскеты. А что касается разговоров с мертвыми. Даосы - мистики. А те проклятия, которые они произносили в адрес мисс Мэйбл, например, даосы — это фанатики. А также . Она сделала паузу, как Болтини, объявляя о Летучих Валлендах. И Алиса, которая беспрестанно повторяет, что зла нет. Ой.' Она ударилась о кровать. «Ох уж этот клон, который говорит тебе, что смерть и жизнь — одно и то же. Это обе даосские идеи. Как они это видят, все едино. Добро и зло, смерть и жизнь. Все они снова становятся одним целым в великом Единстве Дао».
  
  Я покачал головой. «Это означает примерно то же, сколько Великий Электрический Измельчитель на небесах».
  
  Она вздохнула и поморщилась. «Типичная философская идея. Но неплохая.
  
  Я согнул ногу. 'Дальше?'
  
  «Ну… потому что они думают, что зла не существует, они ничего не делают, чтобы его остановить. Ничего не делай и все будет как надо. Это их великий девиз.
  
  'Эм-м-м. это может быть правдой для Алисы. но не для клонов, KAН сейчас не совсем ничегонеделание».
  
  Ммммм. Я не знаю. Люди интерпретируют религиозные доктрины странным образом. Вы только посмотрите на Инквизицию. Или эти бесконечные войны за Святой Грааль. Я бы не исключала возможную связь.
  
  Я подумал о согласованности и отверг эту возможность. Политика - единственная религия в этих краях. А если кто-то поет вечернюю молитву, то это больше похоже на «О Мао», чем на «О Тао».
  
  Дело в том, — продолжила она, — что я смогу разговорить Элис. Если она действительно даоска, она не будет ходить вокруг да около. Может быть, она сможет мне многое рассказать о том, что происходит в том доме. Фактически, она может дать на все ответы.
  
  Я устало провел руками по глазам. «Надеюсь, нам не придется скупиться на слова по этому поводу, но ты не вернешься в тот дом».
  
  Я получил этот зеленоглазый взгляд от нее.
  
  Мы бы потратили на это много слов.
  
  И почему бы нет?'
  
  По той одной причине, что они, как только они заметят вас, накачают пентоталом, и вы им все расскажете . Используй свой ум, Тара. Там очень опасно. Мы даже не знаем, насколько это опасно, пока не идентифицируем эти фотографии. Так что держись от них подальше. Ты сделала свою часть. Мы с Роско продолжим расследовать дела Элис.
  
  И как ты собираешься это сделать, если она никогда не выходит?
  
  Ну... тогда нам надо попасть внутрь.
  
  Она встала с кровати и начала сердито ходить по комнате. Но это так глупо. И вы теряете так много времени из-за этого. Кроме того, это еще более опасно для вас. У меня уже есть пропуск для входа. Завтра. В два часа.'
  
  Она была права. Я совершил ошибку, которую никогда не делал раньше. Я принял эмоциональное решение. Больше всего на свете я хотел защитить ее. И это было неправильно. Эмоции недопустимы в моей работе. Вы оставляете их у двери, как только начинаете.
  
  Я согласился, что она пойдет. При двух условиях.
  
  Во-первых: чтобы мы сначала разберемся с фотографиями. Если бы это место было настоящим оплотом агентов КАН, она бы туда не пошла. Она согласилась.
  
  Во-вторых, мы с Роско ждали бы ее в макробиотическом ресторане через улицу и поддерживали с ней связь через микрофон. Если бы мы услышали что-то вроде пароля, мы могли бы прийти на помощь.
  
  Она согласилась. Кстати, с некоторым удивлением. «Ну, Ник, я и мечтать не могу, что было бы иначе. Не то чтобы я боялась, — сказала она, — просто я… — подумала она на некоторое время, — я боюсь.
  
  
  
  Глава 15
  
  
  Это был дерьмовый день. Я порезался во время бритья. Тара уронила зеркало. Кофе был слишком слабым. И пошел дождь. Это была хорошая часть.
  
  До одиннадцати часов Тара вышла из дома. Она хотела вовремя накраситься и одеться, чтобы добраться до Фезерстоуна пораньше. Она надеялась проскользнуть наверх из удобно расположенной комнаты ожидания на втором этаже, чтобы встретиться с Элис Фезерстоун.
  
  Мой телефонный звонок Мейсу в 11 часов обернулся еще одним ударом. «Извините, ребята, — сказали участники группы, — по-прежнему никаких действий».
  
  Я позвонил в магазин чая Лайтфут, и мне сказали, что мой заказ не будет готов до полудня. У них не было курьеров.
  
  "Разве я не могу получить его?" Они сказали да. Это был сложный заказ.
  
  Это означало, что фотографии, которые Тара сделала в The Featherstone's, было не так просто опознать. Они должны были отправить их в Вашингтон. Вероятно. В любом случае, я получу ответ в полдень. Еще достаточно времени, чтобы связаться с Тарой в театре, если возникнет такая необходимость. Я вышел из квартиры и пошел по улицам. В час дня я встречал Роско в макробиотическом ресторане. Я решил сначала чем-нибудь перекусить.
  
  Без десяти двенадцать я был в чайной лавке Лайтфут. Маленькая грязная лавка на первом этаже ветхого здания где-то в Сохо. Стены от пола до потолка были увешаны полками с огромными банками чая. Окна, выходящие на улицу, также были забиты стопками чая.
  
  За прилавком стоял неряшливый мужчина в поношенном коричневом фартуке. Он посмотрел на мои документы и кивнул. Он взял банку с полки и поставил ее на прилавок. Он начал заворачивать его в коричневую оберточную бумагу.
  
  "Я, э... хотел бы использовать его здесь," сказал я.
  
  Он покачал головой. — Магазин вряд ли подходит для этого, не так ли?
  
  — А может быть, наверху?
  
  Он подозрительно посмотрел на меня. — Не знаю, — сказал он. — Я должен это проверить. Он подошел к кассе и нажал N-3. Через несколько мгновений телефон дважды зазвонил, а затем замолчал. — Хорошо, — сказала она. Она нажала кнопку под прилавком, и небольшая часть задней стены отъехала.
  
  Отверстие дало мне доступ к узкой лестнице, ведущей к местному штабу АХ. Лестница вела в маленькую неряшливую приемную. Два оранжевых пластиковых стула, стол, заставленный номерами « Чайных новостей» , и большой потрепанный письменный стол. За столом сидела темноволосая красотка, жующая жвачку. Она заинтересованно посмотрела на меня, перестала жевать и скрестила ноги в другую сторону. Справа от нее была еще одна дверь. Святая святых. Я посмотрел на часы. Было двенадцать часов. Я положил обе руки на стол и слегка наклонился вперед. — Я хочу поговорить с Долорес, — сказал я.
  
  Она сделала совершенно бесстрастное лицо. Я высветил свое удостоверение личности. В ее глазах наконец появилось некоторое понимание, и она кивнула. "Вы не знаете ничего наверняка в этом чайном магазине," сказала она. «Тебе нужна Долорес или твое сообщение?»
  
  "Сообщение, - сказал я. Она нажала несколько кнопок на своем телефоне, когда я начал распаковывать банку с чаем. Она протянула мне трубку. Там было записанное на пленку сообщение от Роско. "Увидимся в час дня". Затем снова Мейс: «Извините, ребята, никаких действий».
  
  Я открыл банку и сел за стол. Каждое фото была аккуратно прикреплена к компьютерной карте. Дорогие дамы Mrs. Ходжсон и Фрогг были признаны таковыми. Секретарша Фезерстоуна способствовала увольнению Агнес Краун, бывшего секретаря Скотленд-Ярда, потому что некоторые документы, которые у нее были, были оттуда украдены. Никаких доказательств ее причастности так и не было обнаружено. «Небрежность» стала причиной ее отставки. Однако она оказалась под подозрением. Мальчиком, который принес Таре чай и провел ее в приемную, был Пам Кон, молодой террорист, специалист по психологической войне. Особенно хорош в психотропных препаратах. Он был главным следователем КАН. Где-то в Азии они потеряли его из виду. Благодаря фото Тары АХ обновила его данные в архиве. Наконец, что не менее важно, была Сун Пин. М-2. Убийца второго класса. Второй класс не означал, что она была плохой. Это не означало ничего, кроме того, что она была убийца. И все те феминистки, которые сейчас злятся на мужчин, шлите свои жалобы Мао Цзэ дуну. Сун Пин была злой тетей. Судя по компьютерной карте, она была специалистом по тонкостям физических пыток.
  
  Я подскочил к телефону и позвонил в театр.
  
  Тара уже ушла.
  
  Я ударил по трубке так сильно, что стол затрясся, и сказал, что хочу Долорес. «Долорес лично. И быстро! Секретарша ускорила жевание до четырех-четырех раз и нажала несколько кнопок. Дверь справа от нее приоткрылась. «Вы не будете скучать по Долорес, — сказала она. Это единственная девушка на панели.
  
  Девушка у распределительного щита была высоким, мешковатым мужчиной с седыми волосами, в давно мертвой рубашке и с измученным лицом.
  
  Я сказал. - "Долорес?"
  
  Он вздохнул.
  
  «Смотрите, — сказал он и оторвал ухо от пары наушников.
  
  — Я Картер, — сказал я.
  
  'Ой.' Он поглядел чуть прямее.
  
  Я сказал ему передать Роско срочное сообщение. Планы изменились. Мы должны были перехватить Тару до того, как она войдет в логово льва. Я вернусь в квартиру на случай, если она придет. Теперь он направлялся в макробиотический ресторан. Если бы я не мог ее встретить, я бы встретился с ним там в половине второго.
  
  Я взял такси и вернулся в квартиру в рекордно короткие сроки. Тары там не было. Все, что я мог сделать, это ждать. Если бы она не была в театре и не здесь, она могла бы быть где угодно. А Лондон большой город. Настоящей причины для паники не было. Прежде чем я увидел Роско, у меня были все возможности вовремя предупредить ее. Даже если это было в самый последний момент. Тем не менее, я чувствовал себя немного неловко. Я продолжал ходить по пустой квартире. Дождь нервно стучал в окна. Со следующей улицы доносился слабый гул джаза. С самой улицы доносился стон машин. Где-то высоко надо мной пролетел самолет. Кот дунул. Часы тикали.
  
  Я хотел все снести. Однозначно часы. Может быть, чтобы остановить время. Или, может быть, потому, что они издавали не тот звук, который я хотел услышать. Звук Тары, входящей в дверь. Целое, ужасное время, если ничего не происходит, то все грозит случиться сразу и не так.
  
  В час дня я набрал номер. Я получил ответ Роско на мое сообщение. Потом три гудка и группа Мейса: Сони, ребята. По-прежнему никаких действий.
  
  Я повесил трубку. Я протер глаза и потер шею. Там снова ужалило. Я перестал тереть. От чего меня предупредил мой радар? Я посмотрел на стену. Потом к телефону. Я поднял трубку и снова набрал номер.
  
  Роско: Заткнись. Ники. Мы найдем ее.
  
  Бип, бип, бип. Мейс: Извините, ребята. По-прежнему никаких действий.
  
  Я держал трубку немного подальше от уха.
  
  Это были те самые слова, которые Мейс использовал дважды!
  
  Каждый час он давал новое сообщение. Конечно, он, возможно, не смог бы придумать ничего большего, но повторение все равно не мешало ему. Каждый час в течение последних нескольких дней он приходил с каким-то странным отчетом или новостным сообщением о том, что едят в провинции. А если он вообще ничего не мог придумать, то все равно придумывал мат.
  
  Я снова поднес трубку к уху... Я внимательно слушал. "Извините ребята. По-прежнему никаких действий. Да! Вот оно! В его последних словах послышалось слабое рычание. Самолет, который пролетел. Этот звук был раньше. Там было что-то кривое.
  
  Я позвонил Долорес. Он подтвердил мне, что одно и то же сообщение было там в течение трех часов. Нет, сказал он, он не нашел это подозрительным. Он только думал, что Мейс хотел пошутить, используя одно и то же сообщение снова и снова.
  
  Я рассказал ему о самолете. На мгновение он замолчал. 'Всемогущий Бог.' он сказал. 'Ты прав.'
  
  У меня Мейса больше не было. Я был где-то между гневом и паникой. Злость за то, что я так увлекся безопасностью Тары, что потерял из виду их истинные намерения и не узнал о сообщении Мейса раньше. Все наши надежды на «использование этого дела» были основаны на следе Чен-Ли Брауна, следе, который должен был привести к лаборатории клонирования и к Лао Цзэну. Если он уже сделал ход, всякая надежда потеряна. Мы никогда не найдем это гнездо клонов. Мы бы никогда не смогли бы остановить их. Бог накажет меня за эту суку, которая залезла мне под кожу.
  
  — Хорошо, — сказал я Долорес. «Намерение заключается в следующем. Мне нужен вертолет, который сможет доставить меня туда. Окажи Роско дополнительную помощь и…
  
  — Ты шутишь? — прервал он меня. «Лондонский офис не такой большой. У нас просто нет дополнительной помощи — по крайней мере, такой, какая вам нужна.
  
  — Вертолет?
  
  «Это все еще продолжается».
  
  'Хорошо. Тогда скажи Роско, чтобы шел один. И ради Бога, скажи ему, чтобы он был осторожен!
  
  'Слушай. На твоем месте я бы не беспокоился о Роско. Иногда он может быть немного педантичным, но не тогда, когда на кону стоит его жизнь. Он слишком любит жизнь.
  
  Я вздохнул. "Будем надеяться."
  
  Вертолет должен был забрать меня в половине второго в Гайд-парке. Любой бы удивился, но это не мое дело. В любом случае, они будут говорить об этом в течение нескольких дней. Я почистил Вильгельмину и снова зарядил ее. Я сунул стилет обратно в ножны и вставил еще одну газовую бомбу. Счастливчик Пьер, так прямо посередине.
  
  Я надел плащ и вышел под дождь.
  
  
  
  Глава 16
  
  
  Роско посмотрел на часы. Было без пяти два. Тара сказала, что пойдет в «Фезерстоун» в половине второго.
  
  Он не хотел показаться слишком подозрительным, выбежав из ресторана, как сумасшедший. Так что он заплатил, взял газету и стал читать в подъезде. Дождь пошел сильнее. Так что человек, читающий в подъезде, не будет выделяться. Вероятно, он думал о своем забытом зонте.
  
  Он, должно быть, увидел Тару, когда она появилась через дорогу, из-за угла. Она не видела его. У нее был зонт, и он обеспечивал необходимые шоры, ограничивающие ее обзор.
  
  Роско подошел к ней со своей стороны улицы. Прошел мимо бакалейщика. Помимо сапожника. Мимо переулка. Вероятно, он не сводил глаз с Тары, поэтому не заметил мужчину. Возможно, это были двое мужчин. Они подошли к нему. Он, вероятно, не был предупрежден тем фактом, что мужчина не использовал такой хороший черный зонт от дождя. И до сих пор держал его сложенным в руке.
  
  По крайней мере, так обстояло дело, как мы потом себе это представляли.
  
  Ближе к вечеру мы нашли тело Роско. Он был в переулке. Его руки все еще цеплялись за большой черный зонт, острый как бритва кончик которого вонзился ему в сердце.
  
  
  
  Глава 17
  
  
  Вертолет приземлился на заболоченное поле примерно в километре от дома. Меня ждал большой Fiat 130. Водитель вручил мне ключи, указал мне правильное направление и сел рядом со мной. Рядом с моим водительским сиденьем. Потом мы все разошлись в разные стороны.
  
  Дождь прекратился, и пейзаж засиял нереальным желто-зеленым цветом. Один из тех цветов с картин Констебла. Это был один из сказочных пейзажей с коттеджами и гостиницами времен Ричарда Львиное Сердце. Я почувствовал, как моя кровь закипает от этого универсального вызова. Охота. Крестовый поход. Я сел в свой большой Фиат, чтобы убить драконов. Мой пистолет и стилет были новым Экскалибуром. Я был частью истории и делал историю. Я уже слышал рожки, приветствующие мое появление. Я, всепобеждающий герой.
  
  О боже. Но: наконец действие:
  
  Я припарковал машину за рощей и продолжил путь через небольшие кусты к задней части поместья. Это был приют, который они арендовали для себя. Дом с соломенной крышей, излучающий странную атмосферу. Было очень тихо.
  
  Слишком тихо.
  
  Я огляделся. Рядом с главным домом стояли два маленьких домика, одинаково странных. Ближайший находился примерно в двадцати ярдах от главного здания. Оба были заколочены. Интересно, какой из них использовал Мейс. Я был почти уверен, что он больше не использует его.
  
  Я перешел от одного дерева к другому и добрался до второго дома. Я также получил вид на подъездную дорожку. Моя удача была слишком хороша, чтобы быть правдой. Там стояла машина.
  
  Это был старый американский универсал. Эти старые псевдодеревянные борта Шевроле 1952 года. Багажник на крыше был забит багажом. И рыболовными снастями.
  
  Куда бы они ни пошли, они не ходили на рыбалку. Но они собирались куда-то ехать, а я прибыл как раз вовремя.
  
  Я добрался до другого дома. Дверь была заперта. Я заглянул внутрь через одно из витражных окон. Я потянулся к окну. Она открылась. Может быть, слишком легко. Я приготовил Вильгельмину и вошел внутрь.
  
  Если бы в этом замешан кто-то, кроме Мейса, у меня были бы проблемы. Эти старые половицы выдавали меня при малейшем движении. Они скрипели под моим входом. Но если кто-то был там, он молчал.
  
  Я продолжал идти. На нижнем этаже было всего две комнаты, и они казались пустыми, очень пустыми. Камин был увешан медными горшками и чистой, но обгоревшей решеткой.
  
  Я поднялся по лестнице.
  
  Ванная комната.
  
  Это было его место в домк. Магнитофон Мейса все еще лежал на кровати. Мощный бинокль по-прежнему торчал из окна. Кровать представляла собой сплетение простыней. Мейс и Пирсон спали здесь по очереди. В углу была одна выставка консервных банок. Слабый запах рыбы все еще висел в воздухе.
  
  Следов борьбы не было.
  
  Какие хорошие новости это может означать. Что-то заставило их отойти от своего поста. Но это не обязательно означало, что они мертвы.
  
  Я посмотрел в бинокль. Я видел Чен-ли в доме. Он разговаривал с двумя мужчинами. Я мог видеть их ноги, но их лиц не было видно. Я воспользовался диктофоном, чтобы передать сообщение Долорес. Эта штука была в беспроводном контакте с той красавицей в чайной. Потом я снова спустился вниз и вылез в окно.
  
  Моросящая погода. Я чувствовал себя неловко. Я думал, что это погода. Но опять же, я подумал, что это может быть предупреждением.
  
  Я направился ко второму дому. Тому, который был ближе всего к основному зданию. Доски, которые были забиты в дверь, были вырваны. Я сжал Вильгельмину и открыл дверь.
  
  То, что я там увидел, заставило мой желудок сжаться.
  
  Повсюду была кровь. Старый деревянный пол был пропитан ею и окрасился в непристойный цвет смерти. Она застыла между швами половиц. Белая хлопчатобумажная мебель была перемазана ей. Наручные часы AX лежали раздавленными. Пистолет 38-го калибра от AX лежал весь в крови, на посыпанном мукой стуле. И топор, окрашенный в красный цвет, лежал рядом с камином.
  
  Камин.
  
  Он все еще горел. Еще давал тепло. На решетке лежала куча теплого пепла. В углу, рядом с костром, лежала... рука. Я услышал очень странный шум, а потом понял, что добавляю свою рвоту к этому беспорядку.
  
  Я пошел на кухню и открыл кран, потом плеснул холодной водой на лицо и просунул запястье под кран. Мои уши защипало. Я выключил кран. Мне показалось, что я что-то услышал. Скрип деревянного пола.
  
  
  
  Глава 18
  
  
  Тара рассказала мне позже, но я могу сказать и сейчас. В правильном порядке.
  
  Роско она не видела. Но и не оглядывалась. Она знала, что он там. Вместе со мной. В ресторане. Она вошла в Общество Фезерстоуна, как и планировалось, в 14:30. На шее у нее была ниточка жемчуга, способная передать любой разговор в радиусе пяти метров от нее на трубку через улицу. В сумке у нее был тот самый диктофон, который она использовала накануне.
  
  Тара чувствовала себя хорошо.
  
  Администратор заметила, немного раздраженно, что Тара пришла слишком рано. Пэм Кон провела ее в ту же комнату ожидания на втором этаже, что и накануне, и предложила ей еще одну чашку чая. Она оставила ее, чтобы изучать те же журналы.
  
  На этот раз Тара взяла чашку чая. От него исходил приятный запах корицы. Она окунула палец в жидкость и слизнула его. Моя девочка получила пятерку по химии не просто так. — Чай, — прошептала она жемчугу и «Сони», — наполнен метаквалоном. Она насчитала около пятисот миллиграммов. Это лекарство дает вам то, что они называют «хорошо подготовленным». С одной стороны чувство сонливости, с другой чувство приподнятости. Что касается самого удара, то он может убить вас двумя способами. Сам наркотик, или отсутствие этого наркотика. Симптомы абстиненции сходны с симптомами эпилепсии — несколько дней приступов, которые могут закончиться полным коллапсом: смертью. Эти люди здесь знали, что они делали. Этих пятисот миллиграммов было достаточно, чтобы снести вам голову. По крайней мере, достаточно, чтобы заставить вас думать, что ваша тетя Миртл восстала из мертвых.
  
  Тара вылила содержимое чашки на одну из этих лиан в горшках. Если бы эта лиана не была должным образом укоренена в земле, она наверняка оторвалась бы.
  
  Она снова на цыпочках вышла в коридор, и снова ее было некому остановить. Она поднялась по лестнице на верхний этаж. Две двери вели в комнаты в передней части здания. Одна из этих комнат принадлежала Алисе. Она закрыла глаза и попыталась представить окно, на которое я ей указал. Стоя перед домом, он был справа от нее. Значит, это должна быть дверь слева.
  
  Она постучала в дверь.
  
  Голос Алисы звучал слабо: «Войдите».
  
  Элис Фезерстоун лежала на кровати в синей шелковой пижаме, спрятанной между пятью шелковыми подушками с набивным рисунком. Элис Фезерстоун выглядела не слишком здоровой. Крошечные бисеринки пота выступили у нее на лбу, и она обмахнулась восточным веером. Ее седые мелированные волосы лежали влажными на затылке, а зрачки ее глаз сузились до булавочных уколов. Она напомнила Таре неряшливую королеву из Алисы в стране чудес.
  
  Элис Фезерстоун была нагружена наркотиками. И это значительно облегчило работу Тары. Ей вообще не нужно было беспокоиться о логично звучащем оправдании. Элис была далека от логики в данный момент. Она была где-то в той пограничной зоне, где единственное предложение — ерунда, а логика порождает путаницу.
  
  Она начала говорить тихим голосом. По какой-то причине она думала, что ей шесть лет, а Тара — ее мать. Действительно, есть наркотики, которые могут заставить вас так думать. Гашиш уже на многое способен, но те штучки, которые глотаешь, нюхаешь или вкалываешь, только хорошо добивают дело. Но, возможно, это было просто маскировка «Расскажи своей матери» звонила в колокольчик. Во всяком случае, Тара не отставала и играла Мать.
  
  Мать хотела знать все о Яне. Мать не доверяла Яну так, как доверял отец. Алиса сказала, что сама так не делала.
  
  Ян был ярым даосом. Но Ян изменился. Алиса не знала почему. Она просто так чувствовала. Алиса любила чувствовать. Еще у нее был приятный на ощупь плюшевый мишка. Разве Мо не хотел это увидеть?
  
  Позже, сказала устало. А как же этот Ян?
  
  Что ж, около пяти лет назад, по посмертному совету папы, Ян взял на себя управление. Все шло хорошо до двух лет назад. Затем он уволил весь этот старый персонал и назначил новый персонал. Они тоже даосы, сказал он. Но все же... Алисе они не очень нравились. Конечно не новые. Пэм Кон, Пин. А потом четверняшки.
  
  Четверняшки?
  
  Эти четыре парня, которые все похожи друг на друга. По их словам, только один из них ушел на охоту. Нет, не мог. Не на охоту, он её дразнил... Алиса начала плакать. Возможно, он собирался ее дразнить.
  
  Тара сказала, что Мать защитит ее. Алиса перестала плакать. Она начала петь. Тара подняла глаза и посмотрела на часы. Было без пяти два. Ей нужно было быстро вернуться, пока ее ждали в зале ожидания. Но как насчет тех четверняшек? Элис сказала что-нибудь еще? Алиса кивнула. Она хихикнула. У них есть три брата, и эти братья тройняшки. И они похожи на этих четверняшек. Получается, что они семерняшки... или нет? Алиса только продолжала хихикать. Сперва тройня. Потом четверня... Алиса только продолжала хихикать. Там же были Чен-ли и Хун Ло, которые были где-то в Ирландии. Или в Исландии. Или где-то еще. А еще был Пэн Ли, летчик. Алиса замахала руками. Он был в Америке. А потом были, потом были, — Алиса считала на пальцах, — Доупи, Шизи и Доу. Она хихикнула. Но они прошли через несколько недель. Они поехали в Америку с Пэм Кон. Чтобы встретиться с волшебником. Нет, чтобы встретиться с этим пресвитерианцем. Чтобы поговорить с прессой. Чтобы пойти к стоматологу. Вот оно. Нет, нет. Ну, она не помнила.
  
  Тара задумалась. Так они уехали через несколько недель. К... президенту! Это должно было быть так. Они пошли им навстречу.
  
  Было две минуты третьего. Тара сжала руку Алисы. — Это все братья, которых ты знаешь? она спросила.
  
  'Ой. нет, — сказала Алиса. 'Есть еще много. Это очень большая семья. Но остальные где-то далеко. Алиса перестала мычать.
  
  - Ты уверен? - строго спросила Тара. «Ты не попадешь в рай, если будешь лгать».
  
  Элис выглядела трезвой. «По крайней мере, так говорит Ян. Он говорит, что остальные какое-то время останутся дома и что мы должны вывести их оттуда. Поэтому, когда Пэм Кон и другие уходят, сюда приходят новые. О, честно, мама. Это то, что он сказал.' Алиса честно старалась изо всех сил.
  
  Тара встала. — Ну что ж, дорогая, — сказала она. - Теперь мне пора идти, а ты хорошая девочка и,... - она попыталась придумать сказать что-нибудь по-матерински, - теперь послушно ешь свою кашу, и скоро я снова буду с тобой. Тара закрыла за собой дверь и глубоко вздохнула. «Ты слышал это, милый», сказала она своему ожерелью. «Сейчас в Америке есть только один. И это летчик. Кажется, пилот вертолета. А может быть, он убился вместе с теми сенаторами, которых он убил. Она сделала паузу, затем не смогла не добавить: — И ты не хотел, чтобы я шла сюда. ха-ха.
  
  Она улыбнулась и спустилась по лестнице. Внизу лестницы, на пути вверх, были Пэм Кон и Сон Пин. Они выглядели сердитыми. Очень злыми.
  
  У Пам Кона в руке была игла для подкожных инъекций.
  
  Все, что могла сказать Тара, было: «О. Ник.'
  
  
  
  Глава 19
  
  
  Если вы всю жизнь пытаетесь вооружиться против дня глупости, этот день глупости настанет.
  
  Я положил пистолет рядом с раковиной, и скрип пола заставил меня нырнуть к ней. Я опоздал. Нож пронесся по комнате, пришпилив мою руку к раковине, как новую бабочку в коллекции.
  
  «Хорошо, Картер. Медленно повернись».
  
  Их было трое. Это были не «они», которых я ожидал. Они выглядели как три местных злодея. Супер денди. Их одежда и стрижки были лет на десять их моложе, а накачанные мускулы не вязались с современной одеждой. Они подошли ко мне с оружием наготове. Впереди главарь.
  
  — Руки за голову, — сказал он.
  
  Я осмотрел его сверху донизу. Единственной хорошей вещью в нем был его костюм. «Я хотел бы поднять руки, — сказал я, — но у меня техническая проблема». Я указал на нож, все еще прижатый к моей руке.
  
  Он повернулся к одному из своих спутников. — Джайлз, — сказал он. Пожалуйста, помогите, сэру. Джайлз подошел ко мне и вытащил нож. Моя кровь пузырилась. Джайлз обыскал меня. Он нашел стилет, но не приблизился к газовой бомбе. Я, наверное, не в его вкусе.
  
  Джайлз улыбнулся. Очень уверенно. — Хорошо, босс. Он чист.
  
  «Тогда вы с Робби отведете его в дом».
  
  Джайлз и Робби взяли меня за руки, и с парой пистолетов, прижатых к моему позвоночнику, меня повели к дому.
  
  В этом нет никаких сомнений. В наши дни из них получаются лучшие убийцы. Бангел, Линь Чинг, а теперь еще и эти парни действительно превзошли себя в вежливости. Вин По был кем-то другим. Когда я присоединился к нему в комнате, он одарил меня убийственным взглядом и рявкнул на подонка: «Посади его». Они подтолкнули меня к стулу. Каждый взял меня за плечо и нажал на него: я сел. Винг кивнул. Главный злодей тоже сел. Я был в другой библиотеке, обшитой деревянными панелями. Только она была не такой большой, как в Нассау. И окна были открыты. Кроме того, Чен-ли тоже здесь не было.
  
  Винг прошел через комнату; как движущаяся гора, теребил сигарету трехпалой рукой. Я вспомнил более счастливые времена. — Ты нам очень надоел, Картер, — сказал он наконец. Его голос был высоким и ледяным. — Кроме того, ты всегда был глуп.
  
  Я не собирался отвечать на это честно. Все, что я сделал, это поднял бровь. Кроме того, никакой слон не мог помешать ему сказать мне, что я был глуп.
  
  «Ты думал, что за нами следят твои друзья в том маленьком домике, чтобы ты наконец смог нас поймать». Он улыбнулся. В любом случае, он сморщил губы. — На самом деле… все было как раз наоборот. Мы положили глаз на ваших друзей, и мы знали, что это приведет нас к вам. По крайней мере, мы были готовы к твоему визиту.
  
  Он был прав. Я был глуп. Я попал в их ловушку с открытыми глазами. Но с другой стороны, в АХ знали, где я. И Вин По лучше бы знал, что они это знали… Он встал за стол. Он открыл ящик. «На случай, если вы думаете, что ваши друзья помогут вам…» он протянул небольшую аудиокассету. — Мы попросили вашего агента Мейса сделать последнее сообщение. Справедливости ради, он сделал три. Мы не хотели такого повторяющегося сообщения, которое заманило бы сюда остальных — как оно заманило вас. Он поставил кассету на небольшой портативный диктофон. «К тому времени, как третье сообщение начнет повторяться, нас уже не будет здесь». Он снова повернулся ко мне. «Я подумал, что вам может быть интересно услышать официальное освещение того, что здесь произошло сегодня».
  
  Он нажал кнопку, и Мейс начал свой посмертный отчет.
  
  — Извините, я пошел на рыбалку. Не ешьте пищу. Испорченная каша еще вкуснее. Быстро распробовал, быстро опечален. О.'
  
  На мгновение я подумал, что Мейс ошибся, но быстро помолился, чтобы он простил меня, где бы он ни находился в данный момент в тумане.
  
  Мейс не сбился с пути. Что ж.
  
  Обычное закрытие — «конец сообщения».
  
  «В программе» означает, что сообщение находится в коде. Простой код для быстрой передачи сообщений. Наряду с первым словом всегда нужно брать следующее четвертое слово. Я отсчитал. Сообщение Мейса для нас было: «Извините. Еда испорчена. Быстро!'
  
  Подкрепление прибудет в тот момент, когда будет играть оркестр. Детский сад или нет. Я мог рассчитывать на помощь в течение часа.
  
  Крыло повернулось к главному злодею. — Корнелиус, — сказал он. «Теперь вставьте эту ленту».
  
  Корнелиус взял кассету и вышел из комнаты.
  
  — А теперь, Картер… теперь, когда ты так нам помог, я окажу тебе услугу… Позови Чен-ли, — сказал он Джайлзу.
  
  Джайлз ушел. 'Хорошо. Что вы на самом деле хотели узнать о нас?
  
  Он перебрал весь свой арсенал гримас и смешков, прежде чем нашел ответ. — Вы хотели, узнать, где штаб, не так ли? И сейчас, — сказал он, когда Джайлз и Чен-ли вошли в комнату, — именно туда мы и отвезем вас.
  
  Я посмотрел на Чен-ли.
  
  Что мне показалось наименее привлекательным в нем, так это игла для подкожных инъекций в его руке.
  
  Времени что-либо пробовать не было, я предпринял еще одну неудачную попытку вцепиться ему в горло, но Робби и Джайлз меня опередили. Меня отшвырнули назад в кресло. Ударом по челюсти, который будто выбил все мои пломбы из зубов. Вин подошел и ударил меня. Все произошло очень быстро. Джайлз и Робби держали меня. Чен-ли закатал мне рукав. Я, черт возьми, ничего не мог сделать. Одним быстрым движением игла исчезла в моей руке.
  
  Они держали меня так несколько минут. Прошли секунды, может быть. Или часы. Я больше ничего не знаю. Корнелиус вернулся и сказал, что разорвал ленту в кассете. Он сказал, что сожалеет. Вин По выругался и искал клей, чтобы исправить её. Он повернулся к Корнелиусу и сказал: «Собачий щенок. Мудак.' А потом его лицо покраснело. Красная роза. Лепестки раскрывались и один за другим падали на пол. Он любит меня, он меня не любит...
  
  — Капулетти, — сказал Джайлз. Он смеялся. Толстый водяной жук вылез изо рта. Я попытался оттолкнуть его рукой. Оставаться максимально разумным.
  
  Это была проигранная игра.
  
  У меня пересохло во рту. Я попытался встать. Но я, похоже, больше не знал, как это делать. Я посмотрел на свои туфли. Из-за неправильного конца бинокля. Они были далеко. Но пряжки. Это были красивые. Они были золотыми. Они светились.
  
  
  
  Глава 20
  
  
  Следующий период был постоянным кошмаром. Я не помню, сколько часов или дней это продолжалось. Не было больше никакой разницы между днем и ночью, между сном и бодрствованием. Во сне вас иногда преследуют монстры. Над вами смеются целые толпы. Тротуары трескаются и извергаются рвотной пеной. Но потом ты открываешь глаза, качаешь головой и снова видишь свою знакомую ножку кровати, задернутые шторы, рубашку, которую ты бросила на пол прошлой ночью. Вы измеряете свое здравомыслие у своих ног успокаивающим контрастом реальности.
  
  Только реальности для меня не было.
  
  Когда я открыл глаза, я увидел других монстров. Смеющиеся зеркальные лица. Калейдоскопические виды. Меняющаяся, широкая, медленно движущаяся вселенная слияния форм и смены цветов. Мифические существа и невозможные события. В моих снах Тара продолжала возвращаться. Ее волосы зеленые. Ее глаза дикие. Однажды она сжала мне руку так, что потекла кровь. Однажды я держал ее на руках, и она рыдала целую вечность.
  
  Медленно сны проходили. Стало менее страшно. Моя голова превратилась в один белый пустой экран. Без изображений. Без мыслей. Однажды я открыл глаза и подумал «самолет». Я был в самолете. Попытка зацепить это слово своим восприятием отправила меня обратно в глубокий беспокойный сон.
  
  Я был в машине. Я смотрел в окно машины. Я снова закрыл глаза.
  
  Когда я снова посмотрел, вид был таким же. Небо было еще голубым. Трава была еще зеленая. Автобус снаружи не изменил форму и не изменил цвет. На обороте было несколько букв. Но я не мог видеть, что это. Это была ерунда, это были иероглифы. Я вздрогнул. Что бы они со мной ни делали, какие бы наркотики ни давали, я не мог читать!
  
  Я посмотрел в другую сторону и осторожно, с полуоткрытыми глазами, оглядел машину. Я был прикован наручниками к кому-то справа от меня. Я это почувствовал. Но я пока не собирался смотреть в его сторону. Я не хотел, чтобы они знали, что я уже проснулся.
  
  Машина была лимузин. Переднее сиденье было скрыто от глаз тяжелой серой занавеской. Не было ни звука, кроме звука двигателя и звуков дороги. Тот, кто сидел рядом со мной, не был болтливым. Я медленно наклонил голову вправо и посмотрел на свою компанию прищуренным взглядом. Мне вообще не нужно было быть таким осторожным. Он спал. Худой, жилистый мужчина. Думаю, вьетнамец. Врач или ассистент в белом больничном халате. Нет. Скорее всего, это просто очередной агент КАН, наряженный, чтобы играть в доктора.
  
  Я попробовал дверь. Закрыто. Естественно.
  
  Я снова посмотрел в окно. Автобус был еще впереди нас. Я все еще мог читать, но то, что было написано в этом автобусе, было неразборчиво. Оно было написано восточными буквами.
  
  Мы прогремели над мостом. Другими транспортными средствами на дороге были тележки и велосипеды. Была только одна другая машина. Еще один лимузин. Он ехал позади нас.
  
  Я снова выглянул наружу. Я не знаю, как долго глядел. Следующее, что я увидел, была улица города. Шумные трамваи, люди на велосипедах. Воловьи повозки и повсюду люди в зеленой форме и соломенных шляпах. Я посмотрел мимо своего спящего охранника в окно справа от него. Я видел ворота. Отель за этими воротами. Откуда я мог знать? Что-то вернулось. Я снова посмотрел в собственное окно. Напротив отеля, на крыше здания, я увидел то, что искал. Огромный цветной портрет Хо Ши Мина площадью 40 квадратных метров.
  
  Само здание принадлежало вьетнамскому государственному банку. Город был Ханой. Вин По отвез меня в Ханой.
  
  Я огляделся с удвоенным интересом. Я не видел Ханой восемь лет. Несколько зданий говорили о войне, но повреждения были не так уж велики.
  
  Ханой красивый город.
  
  Город длинных тенистых улиц, усеянных тут и там старыми французскими колониальными особняками. Буддийские памятники, китайские храмы. Красная река ясна и чиста, и джонки на ее берегах лениво катятся по синей воде. Удивительно, но на билбордах нет антиамериканских лозунгов. Никаких признаков ненависти. Эти люди не ненавидят.
  
  Это неправильное отношение к войне. Вы ненавидите, а потом сразу думаете, что другие ненавидят вас. Одна вещь, о которой нужно подумать. Но, во-первых, я не мог хорошо думать. Во-вторых, я агент AX. Не то чтобы они не думают. Но их готовят к войне.
  
  На боковой дороге другой лимузин подъехал ближе. Я мельком заглянул внутрь. На заднем стекле были шторки. Но впереди Чен-ли сидел рядом с водителем. Чен-ли увидел меня и увидел, что я не сплю. Он подтолкнул водителя, который нажал на гудок.
  
  Мой врач проснулся. Я бросил на него ошеломленный, испуганный взгляд на то, каким я должна была быть последние несколько дней. — Регби, — сказал я. "Хороший мяч..."
  
  Он смеялся. — Никакого смысла. Картер. Вы не принимали это лекарство уже двадцать четыре часа. Эффект закончился. Ты уже проспал все подряд. А с этим Н-2 абсолютно никаких побочных эффектов».
  
  Он посмотрел на меня оценивающе. «Хорошая попытка».
  
  Он был, Бог знает почему, американцем. По крайней мере, он говорил как один из американцев. Но друг? Или враг?
  
  "Как... как долго я был под парусами?"
  
  — А, — сказал он. «Это секретная информация. Скажем так... Достаточно долго, чтобы доставить вас сюда. И не спрашивайте меня, где это «здесь».
  
  — Ханой, — сказал я.
  
  Его дружелюбное выражение исчезло. Его глаза сузились. Он нажал кнопку, и окно за передним сиденьем опустилось. — Мистер Винг, — сказал он. «Ваш пленник проснулся».
  
  Занавески отодвинулись. Появилось плоское лицо Вин По, обрезанное у шеи оконной рамой. Он был похож на чудовищную марионетку. Он посмотрел на меня и зарычал.
  
  «Кажется, он думает, что мы в Ханое».
  
  — О, — сказал Винг. Затем он кивнул. — Да, Ханой. Вы видите это там? Он указал на группу серых зданий. «Ли Нам Де».
  
  Старая французская тюрьма. Также известен под именем Ханой Хилтон. Место, где держали наших военнопленных.
  
  — Без сомнения, вы слышали истории об этом месте, — сказал он. — Но вы обнаружите, что тюрьма, в которую мы вас отправляем, очень… совсем другая. Хотя я не вижу причин, почему вы должны знать, где он находится. Он нажал кнопку, и шторы снова закрылись, загораживая мне обзор.
  
  — Доктор Куой? Значит, это был настоящий врач. — Для дурака наш мистер Картер не так уж глуп. Даже без хорошего обзора он все равно способен вычислить свое направление и время. Не то чтобы он вернулся обратно, но я так думаю… может быть, еще один укол».
  
  При этих словах у меня задрожали руки. Я никак не мог остановить дрожь. Ни чувство тошноты в моем кишечнике. Я не мог вспомнить, чтобы сам препарат вызывал такие чувства. Но, возможно, мое тело сделало это само. Куой посмотрел на меня и снова улыбнулся. Его чувство превосходства было восстановлено. — Не волнуйтесь, мистер Картер. Этот укол просто усыпит тебя. Нет будет больше плохих снов. Ничего опасного. Мы хотим, чтобы вы были свежи, как ромашка, как только мы туда доберемся.
  
  У меня был небольшой выбор. проклятый Иисус.
  
  Еще один укол.
  
  Опять пустота.
  
  
  
  Глава 21
  
  
  Когда я проснулся, было темно. Я лежу на чем-то мягком. Воздух наполнился ароматом жасмина. Послышался слабый, успокаивающий гул. Рефлекторно я посмотрел на часы. Конечно, у меня больше не было часов. Они забрали их у меня давным-давно. Когда подействовал анестетик.
  
  Я стал ориентироваться. Я лежал на полу на мягком матрасе, накрытый хлопчатобумажной простыней. Комнату освещали поздние сумерки и ранние звезды, сиявшие сквозь вентиляционные отверстия. Был ветерок. Это принесло с собой шум.
  
  Это не было шумом. Это была песня. Низкая чистая смесь сотен мужских голосов, слившихся в одно предложение: «О Тао; о Тао.
  
  Комната была большая. Скудно обставленная, но удобная. Набор ламп. Стульев не было, но на полу были разбросаны груды подушек; пол покрыт ткаными циновками. В другом конце комнаты стоял еще один матрас с еще одной кучей подушек.
  
  Но нет. Это были не подушки. Там лежала Тара.
  
  Она не двигалась. Она все еще спала. Или она все еще была под влиянием снотворного.
  
  Я встал и прошел в другой конец комнаты. Меня все еще трясло. Я коснулся ее плеча. Она была настоящей. — Тара?
  
  Она застонала, повернулась и уткнулась лицом в матрас.
  
  — Тара, — повторил я. Она дико замотала головой. — Нет, нет, пожалуйста, — сказала она.
  
  Я тряс ее плечо вперед и назад. «Тара». Она открыла глаза. вдруг, внезапно. Широко открытыла. Она просто посмотрела на меня. Ни облегчения, ни реакции, ни узнавания.
  
  Ее взгляд был обеспокоен. Наконец ее губы шевельнулись. — Н-Ник? сказала она мягко.
  
  Что бы они ни сделали с ней за последние несколько дней, это не изменило ее. Все было именно тем, что я видел в прошлый раз. Зеленые глаза, сканировавшие меня, были широко раскрыты и блестели. На ней не было черных линий от недуга, который она перенесла. Даже веснушки все еще были разбросаны по ее лицу.
  
  Она подняла лицо и взяла меня за руку; медленно пробежался по моему плечу, по шее и по щекам. Как будто она хотела убедить себя пальцами. Как будто она еще не совсем доверяла своим глазам.
  
  — О боже, — сказал я. — О, Ник, — сказала она. И мы растворялись друг в друге, пока цвета не исчезли. Мы поцеловались, и сотни голосов закончили свое пение.
  
  Я высвободился и вопросительно провел рукой по ее лицу. «На самом деле, мне было бы жаль видеть вас здесь, а не быть счастливым. Как… — я покачал головой, — как ты сюда попала? Когда я, наконец, смог снова подумать, я подумал, что вы в целости и сохранности в Лондоне.
  
  Она откинулась на матрас и закрыла лицо руками, вспоминая, как сюда попала. Внезапно она посмотрела на меня.
  
  — Но если тебя не было… разве тебя там не было… Тебя там не было.
  
  Я пытался понять ее. — У Фезерстоуна? Нет, это был Роско.
  
  «Роско? Нет, его я не видела. Но я подумала... Я имею в виду, последнее, что я сделала, это позвонил тебе и... и когда ты не пришел, я подумала, я думала, что они и тебя поймали. Тоже мне сказали, что было. Ник, я помню... или, о. Кажется, я сейчас вспомнила, это тоже был такой шок, но... мне тогда сказали... что ты мне больше ничем не поможешь. Что ты был их пленником.
  
  Должно быть, у них была какая-то связь между этим особняком и домом Фезерстоуна. Может радио. — Что ж, в этом они были правы. Я сказал. — Да я был их пленником. Но не в Лондоне. Я пошел в их особняк.
  
  'В поместье? К Чен-ли?
  
  — Подожди, — сказал я. Я проверил комнату на наличие микрофонов или других скрытых подслушивающих устройств. Там ничего не было. Я рассказал ей, что случилось со мной в последний день в Лондоне. Никто из нас не знал, что случилось с Роско. Мы просто знали, что это не может быть слишком хорошо.
  
  'А ты?'
  
  Я спросил. — Что они сделали с тобой? Я провела рукой по рыжим ангельским волосам.
  
  «Помнишь», сказала она. Она снова коснулась моего лица. — Помнишь, ты предупредил меня, чтобы я туда не ходила. Ты сказал: «Они накачают тебя пентатолом, а потом ты назовешь им второе имя Хоука». Вы были правы в одном. Я не знала второго имени Хоука. О, Ник, мне так стыдно. Она начала плакать. Не эти большие выпуклые слезы, полные жалости к себе, а эти терзания душевной боли.
  
  — Эй, успокойся, — мягко сказал я. «Не вини себя сейчас. Теперь это вопрос воли или силы. Вот какое отношение к этому имеют наркотики. Они забирают твою волю. В войне игл для подкожных инъекций вообще нет героев. Ты должна знать что.'
  
  Она кивнула, и потекло еще больше слез. — Я это знаю, — сказала она. — Но это мало помогает. Особенно когда я думала о том, чтобы подвергнуть тебя опасности.
  
  Что ж, ты можешь нести эту вину, потому что единственным, кто подвергал себя опасности, был я сам. Я попал прямо в ловушку Вин По и сделал это совершенно без твоей помощи. И я думаю, что если мы действительно будем разбираться в этом, я думаю, что я виноват в том, что тебя поймали. Я должен был прислушаться к своим мыслям и не позволить вам приблизиться к тому месту на милю.
  
  Она улыбнулась. Это была первая улыбка за долгое время, и ее губы все еще боролись с ней. — Я думаю, — сказала она, — ты должен назвать это судьбой. Я должна была прислушаться к твоему мнению, но я чертовская бунтарка. Каждому, кто относится ко мне как к маленькой девочке или, по крайней мере, как к маленькой девочке, я хочу доказать, что я очень полезна на практике».
  
  Я коснулся ее щеки. — Слишком полезная, — сказал я.
  
  Она слегка опустила простыню, накрывавшую ее.
  
  «Хочешь попробовать и посмотреть, полезна ли я сейчас?»
  
  Я действительно хотел это увидеть.
  
  В дверь постучали.
  
  Я открыл ее, и внутрь вошли двое мужчин. На один момент я забыл, что мы заключенные. Мужчины были одеты в простые тканевые одежды. Их головы были обриты. Их лица были — я ненавижу использовать это слово, когда дело касается жителей Востока, — но их лица были непостижимы. Один из них нес большой кувшин с водой. Они поклонились.
  
  Они не сказали ни слова.
  
  Человек с кувшином прошел через комнату и налил воду в кувшин, или, по крайней мере, вещь, которая выглядела примерно так. Другой включил тусклый потолочный светильник, матовую грушу в матовом стеклянном шаре. Это было не пронзительно, на самом деле, но все же заставило нас моргнуть.
  
  Он открыл шкаф. Там была наша собственная одежда — ну, моя одежда и какое то барахло, одолженное Таре, — но он вытащил два других костюма. Пара серых шелковых пижам. Не те, в котором вы отдыхаете, а те, которые вы одеваете на официальные мероприятия.
  
  Для Тары у него был красивый, вышитый шелком аозай, традиционная женская одежда.
  
  Они продолжили это молча. Мы должны были умыться, одеться и быть готовыми через полчаса, как нам дали сигнал. Готовы к чему, мы не знали. И их пантомима не сообщила нам об этом.
  
  Они были монахами, — сказал я, когда они снова ушли. 'Или нет?'
  
  — Я… я не знаю. Она умывалась у кувшина.
  
  Я кивнул. «Они были монахами. Недавно я слышал их пение. "О Тао: о Тао'И Я подошел к окну и открыл ставни. За ними была решетка. Насколько я мог видеть, здание, в котором мы находились, было частью "огромной старой каменной крепости". Пейзаж вдали вроде Эдемского сада. Было тихо и пышно, если не считать стрекота сверчков. Небольшая процессия бритых мужчин шла один за другим, склонив головы, по высокой траве.
  
  'Да.' Я смотрел немое кино и вдруг разозлился на ситуацию. «Они монахи. даосские монахи. А это монастырь. Ты был прав. Дао и КАН каким-то образом связаны. Хотя бог его знает как. И как возможно, что монастыри все еще могут существовать в этом уголке мира. Я снова закрыл жалюзи. — Игра Гран При, — сказал я. «Удар или удвоение в следующем раунде». Я отошел от окна. — Милый, — сказала она, подойдя ко мне сзади с губкой и мылом. — Главное, — она начала гладить меня по спине мягкой губкой, — …где бы мы ни были, ты вытащишь нас отсюда.
  
  Ее намек был таким же прозрачным, как и моя раздражительность. Но это сработало. Во всяком случае, это заставило меня рассмеяться. Я схватил губку и поцеловал ее.
  
  «Если ты все равно собираешься меня намылить, делай это чуть выше и немного правее». Она издала тихий горловой звук. "Хм?" и откинула голову назад. «Боже мой, — сказала она, — все эти дни… или часы, или годы… это ужасное лекарство, которое мне давали. О, Ник. Это сделало мир таким ужасным. Все было таким кошмаром. За исключением того случая, когда мне приснилось, что ты держишь меня. Потом я заплакала, и все, что осталось от меня, сказало: "Держись, это Ник." И я думаю, именно поэтому я держался. И... теперь мы сидим здесь, сражаясь в наших собственных маленьких ссорах, как будто этого всего не было. случаться.' Она посмотрела на меня: «Я действительно люблю тебя, ты знаешь это?»
  
  Внезапно у меня возникло воспоминание. Тара, зеленоглазая и рыдающая у меня на руках. Мне приснился тот же сон, — сказал я. «Наверное, тот же самый препарат. Я начинаю задаваться вопросом, почему они привели нас сюда. Что они хотят от нас. Потому что я начинаю думать, что они хотят, чтобы мы были вместе. Не только я или ты. Но мы вместе.
  
  Она покачала головой и нахмурилась. 'Я не понимаю.'
  
  Я улыбнулась. 'Слава Богу. Потому что я тоже не понимаю. Пока что. Тем не менее, я чувствую, что мы скоро узнаем. Между тем, прежде чем мы начнем беспокоиться, давайте побеспокоимся об этих клонах. Мы уже кое-что знаем об этих взрослых клонах, но эти клоны в процессе создания, выводок, о котором вы говорили, мы должны уничтожить его.
  
  Она завернулась в аодай. Он был бледно-зеленого цвета с желтыми цветами и ниспадал на полпути к ее сочным бедрам поверх атласных брюк. — О, — сказала она. «Что касается этих взрослых клонов, я слышала от Алисы».
  
  Она рассказала мне историю Алисы, расчесывая ей волосы. Шансы были немного лучше, чем я надеялся. На тот момент в Америке был только один клон, и, если повезет, он уже ушел в царство теней. Мертвый.
  
  В Лондоне их было трое, но это ненадолго, если я добьюсь своего. Немного удачи и несколько недель жизни, и я смогу их остановить. Был даже шанс, что за это отвечает AX в Лондоне. Даже такой ржавый ТОПОР (АХ) иногда работает хорошо. Так что теперь дело дошло до Тары и меня. Если бы мы смогли уничтожить это гнездо, все прыжки с места на место закончились бы.
  
  Я боролся с вырезом шелковой пижамы. Приходилось завязывать на плече.
  
  «Как выглядит такой выводок клонов?»
  
  Она вздохнула. — Такие, какие они есть — как человеческие эмбрионы. Вероятно, они находятся в контролируемой среде — может быть, в инкубаторе — или где-нибудь в лаборатории».
  
  — Как дети из пробирки?
  
  Она мрачно кивнула. «Я не думала, что у меня была самая легкая работа в этом задании. Мне постоянно приходится заставлять себя помнить, что эти почти дети — будущие убийцы».
  
  Я швырнул свою чертову расстегивающуюся пижаму на пол и потянулся за собственной одеждой. Я посмотрел на свою синюю рубашку. Я носил её так долго, что она наделась почти без посторонней помощи. Боже мой, я ведь не собирался на костюмированный бал. Да и к тому же игра была уже слишком продвинута, чтобы вдруг наделать сложностей с восточным этикетом.
  
  «Как избавиться от него?» .
  
  «У меня в сумке был небольшой лазер. Ну, подожди. Может быть, он все еще у меня есть. Она подошла к шкафу и порылась в сумке. — Нет, больше нет, — сказала она. «Я думаю, нам нужно что-то импровизировать. Может что-то с химией. Все, что мы можем найти в этой лаборатории.
  
  Наконец она расчесала волосы последней расческой. Моя рыжая гейша. Я надел носки. «Ну, а чем вы занимаетесь, это ваше дело. Думаю, я просто буду заниматься своими делами.
  
  Она нахмурилась. — Я просто подумала… они забрали у тебя оружие, не так ли? Итак, как вы думаете...
  
  Она закусила губу.
  
  Я натянул штаны. О моих трусах, которые с меня не сняли. О старом добром Пьере, все еще красиво спрятанном посередине.
  
  — Ну что ж, — сказала она твердо и совершенно против своей натуры, — как вы это сделаете, ваше дело. Думаю, я просто буду заниматься своими делами.
  
  Я поднял одну бровь, но не ответил.
  
  
  
  Глава 22
  
  
  Что ж, мистер Картер, наконец-то мы встретились. Это был Лао Цзэн, прапрадедушка всей компании. С прапрадедовской бородавкой посреди лба. Он был в инвалидной коляске. Что, казалось, многое объясняло. Почему он сам исчез с поля боя. Стремление возвысить себя до высшего клона. Десятки раз в день смотреть на то, кем он когда-то был, снова в действии, снова в компании. Он вналил виски и предложил нам тоже.
  
  Тара сказала нет. Я взял станан.
  
  Он поднял свой стакан. «За Ника Картера, — сказал он, — и всех маленьких будущих Картеров».
  
  Я полез в карман за сигаретой. Они исчезли. Лао Цзэн дал мне одну из большой лакированной коробки. У сигарет был золотой мундштук. Судя по всему, он конфисковал мои.
  
  Мы были в его комнате. Или в его кабинете. Это было большое пространство. Это могло бы быть просторно, но окна были закрыты, и атмосфера была немного затхлой. Здесь тоже обстановка была несколько скудной. Длинный тиковый стол, круглый белый диван. Один единственный стул. Единственным украшением была чрезвычайно пестрая ткань и коллекция оружия у стены позади него. Должно быть, около сотни единиц оружия. Не особенно редкого или особенно старого, но они висели там на стене, а сама эта стена была закрыта огромным листом небьющегося стекла. Помимо пистолетов, было и другое оружие: несколько ножей и ручных гранат, а также какие-то ненужные вещи неоспоримой летальности. Каждая отдельная часть была освещена небольшим прожектором, а под ней была небольшая картинка.
  
  Я вижу, вы восхищаетесь моей коллекцией, — сказал он. «Подойди и посмотри вблизи». Я встал с дивана, и он повернул свое инвалидное кресло, чтобы последовать за мной. Под вывешенным пистолетом армии США была табличка с надписью « Бристоль , Кеннет, Тэджон, 1952 год». Рядом висел стилет с перламутровой ручкой. «Хэмпл, Стюарт, Париж, 1954 год». Я посмотрел на этот проклятый стилет и со свистом выдохнул. Это было все равно, что увидеть меч с Бонапартом и Наполеоном под ним или колесницу с Харом и Беном под ним. Стью Хэмпл был одним из тех бродяг, чьи имена уже создают мифы. Он был лучшим из всех, что когда-либо были у AX, N1. С Парижа 1954 года. Когда кто-то отобрал у него этот стилет с перламутровой ручкой. Вместе с его жизнью.
  
  'Ты?' Я повернулся к Лао Цзэн.
  
  — Я знал, что ты будешь впечатлен, — сказал он. 'Да. Я лично захватил все это оружие на стене.
  
  Он указал направо от меня. — Но, я думаю, в этом есть кое-что, что могло бы заинтересовать вас больше. Я пошел в указанном направлении. Мне не нужно было читать вывеску, чтобы увидеть, что он добавил к ней Вильгельмину. И мой стилет. Без перламутровой ручки, но тем не менее мой Хьюго.
  
  «На всякий случай, если вы думаете, что можете забрать его обратно», — сказал он. «Это стекло небьющееся, оно наэлектризовано и крепко заперто».
  
  Он ухмыльнулся. — Но садись и допей свой напиток. Еда будет подана немедленно, и нам еще есть о чем поговорить».
  
  Он был уверен в своей безопасности. Он мог быть в инвалидном кресле, но он также был за рулем управления. И это было хорошо. Есть что-то в том, чтобы быть под контролем, что заставляет людей терять контроль над своими словами. Это неправильно, но это правда. Вы можете направить пистолет парня на его голову и спросить его о его истории, но все, что вы получите, это пару сомкнутых губ. Но парень, который направит пистолет на твою голову, непременно выплюнет свои кишки. Если вы что-то понимаете в этом, пожалуйста, дайте мне знать.
  
  Я откинулся на спинку дивана. -- Впечатляет... -- сказал я. — Образно говоря.
  
  Он сосредоточил свой взгляд на Таре. — Вы ученый, — сказал он. — Вы специализируетесь на микробиологии. Без сомнения, вы уже знаете все о наших клонах.
  
  Тара посмотрела на меня. Я жестом предложил ей продолжать.
  
  — Да, — сказала она. «Я ошеломлена вашими передовыми технологиями».
  
  Казалось, это ему понравилось. "Это довольно... фантастично, не так ли?"
  
  — Как давно ты это начал?
  
  Он улыбнулся. «Двадцать два года назад. Ну, на самом деле до этого... Но в тот момент мы начали с моей семьи. доктор Куой… — он повернулся ко мне, — я полагаю, вы уже встречались с этим… ну, это мой отец начал. Он очень интересовался генетикой и сумел добиться от правительства предоставления ему небольшой лаборатории. При условии, конечно, что со временем он удвоит ставку на некоторые из лучших умов коммунистического мира. Он начал работать над Нгуен Сегуном...»
  
  — Тот физик? Тара выглядела удивленной.
  
  Лао Цзэн кивнул. 'Да. Но у Сегуна было несколько генетических аномалий. Тара, казалось, уже знала это. — Именно это я и хотел сказать. Синдром Брэкдона, не так ли? Его симптомы появляются только после 30 лет».
  
  Именно так. Но, как вы понимаете, эмбрионы не могут пережить озноб во время инкубации в пробирках. Несколько групп клонов Сегуна погибли до третьего месяца. Сначала Куой подумал, что его метод неверен. Правительство думало так же. Они отказались от своей поддержки. Затем, несколько лет спустя, у самого Сегуна начали проявляться аномалии».
  
  «И тогда KAН решил поддержать нас для еще одной попытки?»
  
  Он повернулся ко мне. 'Да. Но только на этот раз KAН предоставил ему физически и генетически совершенного донора».
  
  "Так что это были вы."
  
  Да это был я. Помимо моего… — он замялся на долю секунды, — моего физического совершенства, у меня был ряд, скажем так, «талантов», которые КАН страстно хотел увековечить.
  
  — Талант хладнокровно убивать, — сказал я.
  
  Он скромно покраснел. 'Да. Но вы, мистер Картер, еще и талантливый убийца. Он сделал паузу. — Хотя, если тебе нравится это слышать, твоя кровь все еще на несколько градусов теплее. Кто я такой, чтобы воздействовать на ваше эго». Теперь он улыбался мне той же кошачьей улыбкой, которую я видел у Чен-ли на фотографии, сделанной на следующий день после убийства сенатора Сэйбрука. Смех Хун Ло тоже, когда он пришел убить герцога и герцогиню. Сейчас было не время объяснять ему разницу между убийцей-психопатом и человеком, который убивает только в целях самообороны. Давным-давно я уже тщательно исследовал себя. Давным-давно я лежал без сна, задаваясь вопросом, не так ли я плох, как те люди, которых я уничтожил. Если я не должен бросить все это и удалиться в загородный дом. Нет. Между мной и Лао Цзеном была огромная разница. Я вернул тему туда, куда хотел.
  
  — И эти твои клоны прижились?
  
  Да. Со второй попытки. Вся группа выжила. доктор Куой работал над третьей группой, когда его сердце не выдержало. Вы же понимаете, что заменить его было некем. Вся его операция была секретной. Ему помогал только сын. Тот сын потом пытался вывести третью группу, но у него не хватило знаний. Мы не хотели, чтобы правительство знало, чем мы занимаемся, поэтому мы ввезли это в Соединенные Штаты контрабандой. Там он получил прекрасное генетическое образование. Наш доктор Куой — человек из Гарварда. Этот факт, казалось, нравился ему.
  
  Тара сказала: «И после этого он смог пойти по стопам своего отца».
  
  Лао Цзэн казался счастливым, что смог ответить «да». Он сам очень хотел иметь больше сыновей, особенно после несчастного случая. И вот его мечта сбылась. В этот момент доктор Куой вынашивал тридцать пять новых клонов. Тридцать пять новых Лао Цзэнов. Все в отличном здравии. Спасибо провидению.
  
  На мгновение я задумался, сколько их было в первоначальной группе.
  
  Ход моих мыслей прервал короткий звонок.
  
  — Ах, пора есть, — сказал он. Двойные двери открыла пара монахов, похожих друг на друга — клоны? Нет, бессмысленно - и нас повели по каменному коридору в столовую.
  
  Это был пиршество, с которым мы столкнулись. Что ж, пир, если вам нравятся мозги обезьяны, козий хвост и сырой кальмар. Тара не сразу сообразила, с чем столкнулась, и набросилась с аппетитом трехдневного воздержания от множества «ах» и «мммм». На самом деле мозги обезьян вкусные. Это то, что я сказал себе, и что мне нужно есть, чтобы сохранить силы. Но я продолжал молча надеяться, что за углом есть магазин сэндвичей, и я задавался вопросом, не наврежу ли я себе, выскочив за гамбургером. Я просто думаю: чего крестьянин не знает, того он и не ест.
  
  Еду подавали молчаливые монахи. После основного блюда Лао Цзэн дал им задание на непонятном языке. Супер финал. Столетние яйца.
  
  Разговор за столом был очень приятным. То, что он действительно хотел сказать, было позже. При этом он был весел и открыт. Однажды он отказался от роли невозмутимого, приветливого хозяина. Один из монахов на мгновение оставил дверь на кухню открытой, и Лао Цзэн взорвался, натянув куртку поближе, чтобы защититься от смертельного сквозняка. Монах быстро побежал и закрыл дверь, и Лао Цзэн обрел самообладание. Я воспользовался его новообретенным расположением и спросил его об отношениях между КАН и Дао и о том, как этот монастырь пережил коммунистическую чистку.
  
  Он хлопнул в ладоши, и молчаливые официанты начали убирать наши тарелки. — Ничто не помешает вам это сказать, — сказал он. «Вы ничего не можете сделать с этой информацией. Единственные отношения, которые между нами существуют, — отношения взаимной выгоды». Затем появился монах с чайником чая. Он налил чашку Таре и одну мне. Он подошел к Лао Цзэну, но тот отмахнулся от него, продолжая говорить. «Монастырь дает нам две важные вещи. В первую очередь лаборатория для наших экспериментов. Не только генетических экспериментов, но и экспериментов с тем, что вы называете наркотиками, изменяющими сознание». Он откинулся назад и потер подлокотники инвалидного кресла.
  
  — Я думаю, вы имели честь попробовать некоторые из них?
  
  «Позвольте уверить вас, Картер, что мы довольно далеко продвинулись в этом. H-20 — единственный галлюциноген без побочных эффектов». Куой сказал то же самое, но услышать хорошие новости во второй раз не повредит.
  
  — А во-вторых?
  
  Во-вторых, смотрите сами. Просто подойдите к окну.
  
  Я подошел к окну.
  
  И увидел поле цветов. Оно тянулось к горизонту во все стороны. Это было поле маков. Опиумные маки. На мгновение я попытался определить его рыночную стоимость, но я просто не знаю, что идет после триллиона. Я продолжал смотреть в окно.
  
  "Хороший вид, не так ли?"
  
  Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что на нем появилась тонкая ухмылка.
  
  — Значит, вы — поставщик, — сказал я, — для этой клики в Нассау и для Общества Фезерстоуна.
  
  Он сдавленно рассмеялся. - 'Среди прочего. Среди многих, многих других. Мы считаем, что опиум — наш лучший актив для создания глобальной организации. А еще опиум был нашим главным оружием в предыдущей войне.
  
  «А эти монахи, — спросил я, — согласны с вашей политикой?»
  
  «Эти монахи, — сказал он, — ничего не смыслят в политике. Они не знают даже того, что мы делаем с этими наркотиками. Ни того, что происходит в лаборатории. Все, что они знают, это то, что когда государство разрушило другие храмы и монастыри, КАН сохранил их для них их владения нетронутыми. Они очень благодарны. Они не задают вопросов. Если бы они знали правду, то тоже были бы очень расстроены. Но маловероятно, что они это узнают.
  
  Я посмотрел на двух монахов у двери. Они опустили глаза.
  
  «Они не говорят по-английски», — сказал Лао Цзэн. Так что, если вы думаете рассказать им, чем мы на самом деле занимаемся, боюсь, вам придется очень трудно. Если только, — он заржал, — вы освоите довольно сложный и малопонятный сузойский диалект.
  
  Я изо всех сил старался не смотреть на Тару.
  
  — Но, — сказал он. 'Садись. Твой чай остывает. И нам еще есть о чем поговорить.
  
  Я вернулся к столу. Я посмотрел на Тару. Она выглядела слабее, чем я думал. Эти несколько часов теперь сказались на ней. У нее были тяжелые веки. Я потянулся к чашке. Ее глаза вдруг сверкнули на меня. Зеленые огни. Но это означало: Стоп! Я снова посмотрел на нее. Чай был с наркотиком, и она обнаружила это слишком поздно. Я поднял чашку и сделал вид, что делаю глоток. — О чем еще ты хотел поговорить? — спросил я Лао Цзена.
  
  — Ваши дети, — сказал он. — Ваши и мисс Беннет.
  
  "Наше что?"
  
  — Дети, — повторил он. — Но, может быть, будет лучше, если доктор Куой все объяснит. Он оттолкнулся от стола и подкатился к маленькому переговорному устройству. Он нажал кнопку и стал ждать. Пока он проделывал это, стоя ко мне спиной, я перелил чай обратно в чайник. — "Сейчас", — просто сказал он в речевое устройство. Затем он снова оказался за столом. Я посмотрел на Тару. Она была немного ошеломлена, но все еще стояла прямо. Куой пришел и объяснил.
  
  Это было действительно очень просто.
  
  Он пошел к нам прививать. Они выведут для себя небольшую армию агентов N3. Но на этот раз эти агенты N3 будут работать на КАН. Тара дала бы им целый ряд блестящих специалистов в области генетики. Клоны Тары, которые продолжит работу по вакцинации людей. Первая научная способность уже была заложена в генах, и КАН оставалось только обеспечить необходимое практическое обучение.
  
  Но они хотели сделать еще один шаг вперед.
  
  «Что будет, — думали они, — если у нас с Тарой будет ребенок. Или больше детей. Статистические шансы были четыре к одному, что мы произведем агента, который превзойдёт всех других агентов. Блестящий убийца с научной точки зрения. Лучший из двух миров. И затем, используя это как оригинал, они получат необходимое количество дубликатов путем прививки. Какие возможности для КАН. Доктор Куой был в восторге. С пятьюдесятью или сотней таких суперклонов КАН мог бы захватить власть над миром.
  
  Тара начала падать вперед. Она выглядела немного вялой. Она оперлась подбородком на руку и, казалось, с трудом удерживала ее на месте. Я также должен был выпить чай, поэтому я начал подражать ее симптомам.
  
  Лао Цзэн повернулся к Куой. — Думаю, теперь они скоро уснут, — прошептал он. — Когда вы планируете провести первую операцию?
  
  — К восходу солнца, — сказал он. — Если они еще будут спать. А пока мне нужно время, чтобы подготовиться в лаборатории. Операция незначительная. Каждая клетка тела несет все гены, необходимые для создания точной копии. Я просто беру тонкую полоску кожи с их предплечий. Когда они вернутся в свои камеры, я их осмотрю.
  
  Тара уже спала, положив голову на стол. Я что-то промямлил и тоже опустил голову.
  
  Лао Цзэн хлопнул в ладоши.
  
  Появились несколько монахов. Я был слишком тяжел, чтобы меня мог нести один монах и меня понесли двое. Они отнесли нас обратно в нашу пропахшую жасмином тюремную камеру.
  
  
  
  Глава 23
  
  
  Звякнули ключи на цепочке, и дверь открылась. Нас разместили на двух разных циновках, и монахам разрешили уйти. Из своего угла я смотрел с закрытыми глазами, как Куой склонился над Тарой. Маленький огонек на цепочке для ключей на его талии замерцал. Он измерил ее кровяное давление, затем безличным пальцем похлопал ее по груди. Затем он достал из кармана стетоскоп. Должно быть, он был очень чувствительным. Наушники были длиннее обычного и глубже вонзались в уши. Он казался довольным. Потом он пришел ко мне.
  
  Теперь он стоял надо мной и тихо ругался. Монахи не сняли с меня куртку, и ему понадобилась голая рука, чтобы измерить мое кровяное давление. Мы прошли весь фарс. Я притворился мертвым грузом. Ему было трудно снять с меня куртку. Он надел повязку на мою руку и начал качать. Мне было интересно, скажет ли ему мое кровяное давление, действительно ли я сплю, не притворяюсь ли я.
  
  Я предположил, что это не так.
  
  Он похлопал меня по груди, затем снова вытащил стетоскоп. Я ждал, пока холодная металлическая деталь для прослушивания прижмется к моей груди. Тогда я схватил его за голову и сильно потянул.
  
  Боль, должно быть, была сильна. Он запрокинул голову, и слезы навернулись на его глаза. Он застонал. Я схватил его за галстук и снова потянул, наполовину задушив его. Мы переворачивались, пока я не оказалась сверху, и я нанес ему удар по челюсти, а затем удар по его шее, который будет долго держать его без сознания.
  
  На мгновение я подумал о том, чтобы убить его. Я мог просто задушить его. Но это показалось мне глупым ходом. Я выиграю раунд, но проиграю матч. Его смерть означала бы наш смертный приговор. Когда надежды сделать из нас клонов испарятся, Лао Цзэн немедленно послал бы расстрельную команду. То ли нас просто расстреляли, то ли прикончили своим успокаивающим шприцем. По крайней мере, тогда они прикончат нас. Между тем, семья клонов продолжала бы существовать вместе с теми тридцатью пятью братьями, которые должны были вылупиться. Нет, лучше оставить у Лао Цзена мечту на какое-то время. По крайней мере, на какое-то время.
  
  Мне нужно было поработать с бессознательным телом Куоя. Я снял брелок с его талии. Это была целая коллекция ключей. Должно быть, не меньше двадцати. Один из них должен быть ключом к его лаборатории. И в эту лабораторию я надеялся попасть.
  
  Потом я позаботился о его белом халате. С некоторого расстояния это должно дать мне некоторую маскировку. Сзади тоже. В любом случае, эти монахи все время опускали глаза.
  
  Мы поменялись ролями. На этот раз он был мертвым грузом, и мне было трудно раздеть его. Я повесил брелок на талию и надел его белое пальто. Я был примерно на восемь дюймов выше доктора Куоя, но меня это мало заботило. Я наклонился, повернул его неподвижное тело к стене и накрыл его хлопчатобумажным одеялом. Если бы они следили за порядком, то нашли бы спящих в порядке. Лишь бы не проверяли слишком внимательно.
  
  Я понял, что очень полагался на свою удачу и на близорукость других.
  
  Я бросил последний взгляд на мирно спящую Тару и вышел в коридор.
  
  Куда идти?
  
  Маловероятно, что лаборатория располагалась в этом здании. Возможно, она находится в одной из хозяйственных построек в более или менее отдаленном месте. Так что сначала мне нужно было найти выход.
  
  В просторном каменном коридоре было холодно и темно. Только зажженные свечи, расставленные через равные промежутки у стены. Были и двери с замками. Кельи монахов, которые сейчас пустовали? Или занятые тюремные камеры?
  
  Я пошел налево и пошел по коридору до конца. Он выходил к наружной двери. Дверь не была закрыта. Хотя с цепочкой для ключей Куоя на моей талии, я чувствовал, что обладаю ключами от целого королевства.
  
  Ночь была ясной и спокойной. Звезды уже были видны, хотя небо еще не совсем потемнело. Было только половина девятого или десять часов, но братья-даосы уже входили одной молчаливой шеренгой в большое здание, в котором, возможно, располагались их общежития.
  
  Это означало, что это не может быть лаборатория.
  
  Всего было пять корпусов.
  
  Все постройки комплекса построены из тяжелого серого камня толщиной в один фут. Держу пари, они были сделаны вручную. Прямо как Великая Китайская стена. Но потом праправнуками тех строителей. Этим постройкам было всего шестьсот лет. Но. Первоначально это была крепость. Или, может быть, это всегда был монастырь.
  
  Покои Лао Цзена, а также наши «гостевые кельи» оказались в самом маленьком из пяти зданий. Сзади, растянувшись во все стороны, вдали были поля мака. Чуть левее в огромном двухэтажном прямоугольнике располагались спальные помещения монахов. Напротив этого было похожее на амбар сооружение, которое оказалось храмом. Так что осталось два корпуса.
  
  В качестве возможной лаборатории я выбрал самый дальний флигель. Возможно, двойные решетки на окнах и клубы дыма из трубы сделали это вероятным для меня. Я пытаюсь сказать, что это был даже не такой глупый выбор.
  
  Я достиг этого очень просто. Я также просто прошел мимо двух монахов с книгами, которые охраняли дверь. Широкий коридор был таким же, как тот, который я оставил. Влажный и пустой. Те же свечи. Рискнув, я выбрал одну комнату и на мгновение задержался рядом, чтобы убедиться, что внутри нет звука.
  
  Я попробовал замок. Дверь открылась.
  
  Это была монастырская келья. Кровать представляла собой не что иное, как угол комнаты, покрытый циновкой.
  
  Там была раковина, подушка, несколько книг и небольшая лампочка для чтения. Я включил лампу и посмотрел на книги. Это были два тома марксистской Библии: «Коммунистический манифест» и «Капитал», а также ряд брошюр. Я пролистал их. Одна из них называлась « Как захватить слаборазвитую страну?» другая «Как мне подорвать сверхразвитую страну?» И это включала в себя все, кроме Исландии.
  
  Здесь определенно жил монах. Но не даосский монах. Коммунистический монах. Один из тех жестоких, преданных, коммунистических аскетов. Интересно, сколько из этих комнат было занято таким образом. Но я зря терял время. Я вышел из камеры и пошел дальше, мимо других, точно таких же деревянных дверей. Я не знал, как я узнаю, как будет выглядеть правильная дверь. Я не думал, что будет неоновая световая коробочка с мигающими над ней буквами LAB. Но почему-то я ожидал, что дверь будет другой и, может быть, немного более современной.
  
  Где-то за моей спиной закрылась дверь. Мягкие шаги подошли ко мне. Это был один мужчина. Склонив голову, я продолжал идти, прикрывая подбородок одной рукой: Куои, размышляющий над остроконечной генетической проблемой.
  
  Мужчина прошел мимо меня, не взглянув на меня, и исчез за поворотом дальше по коридору.
  
  Теперь мне нужно было быстро принять решение. Я мог бы остаться там, где был сейчас, и тем самым навлечь на себя подозрения. Я мог бы выйти наружу, что может быть было безопаснее, но не очень выгодно.
  
  Также был двойной шанс, что я не найду то, что искал. Но если бы я поддался этим мыслям, я был бы бухгалтером в Нью-Джерси, а не секретным агентом в Ханое.
  
  Я продолжил движение и оказался за поворотом. И пятьдесят тысяч присяжных бухгалтеров из Нью-Джерси усмехнулись, когда свинцовая труба резко опустилась вниз, чуть не задев мою голову и с грохотом ударившись о стену позади меня.
  
  Прижавшись к стене, он ждал меня, с концом трубки наготове в руке. В тот момент, когда труба ударилась о стену, я схватил его за запястье и повернул, но эта труба была не единственной, сделанной из свинца. Его хватка была непреклонна. Все еще держа трубку, он сделал еще один выпад, на этот раз прицелившись на мой висок. Но теперь я крепко схватил его за запястье и ударил его коленом...
  
  Это был клон. Я не недооценивал его. Одного удачного удара не хватило бы даже, чтобы выбить крахмал из его воротника.
  
  Я был абсолютно прав в этом. При моем втором ударе он нырнул мне на ноги, и я упал на землю. Он сел верхом на меня и начал бить меня. Я перевернулся, но он схватил меня за горло. Я изо всех сил старалась оторвать от себя его руки, но мне казалось, что я недостаточно старался.
  
  Эта минута перед смертью очень светлая. Много раз я был всего в одной минуте от смерти, и только с этой яркостью последней минуты часы останавливались.
  
  Трубка лежала на полу, вне пределов моей досягаемости. Я интенсивно сосредоточился на одном сфокусированном движении. Мои ноги были за его спиной. Я поставил ноги на землю и брыкнулся, как лошадь, готовая сбросить седока. Это не выбило его из седла, но он немного потерял равновесие, и когда мы снова коснулись земли, он был примерно в шести дюймах вправо. Моя рука коснулась трубки, и я ударил его по голове.
  
  Уф.
  
  Он скатился с меня и неподвижно лежал на каменном полу, кровь сочилась из большой оранжевой раны на его голове. Он не будет истекать кровью слишком долго. Он был мертв.
  
  Я не мог оставить его здесь и не мог рисковать тащить его тело какое-то время. Мы были в нескольких футах от другой деревянной двери — еще одной камеры. Я открыл дверь и втащил его внутрь.
  
  Я склонился над телом, когда услышал голос из дверного проема.
  
  — Проблемы, доктор?
  
  Я не обернулся. Я сгорбился, так что теперь мой рост и лицо не могли меня выдать. Я попытался сделать свой голос таким же высоким, как у Куоя.
  
  «Он поправится».
  
  'Могу ли я сделать что-то для тебя?'
  
  «Проследи, чтобы его не беспокоили, когда меня не будет».
  
  — Но это моя комната.
  
  — Тогда займи его комнату, черт возьми. Этому человеку нужен отдых. Мой высокий голос немного понизился, но он, похоже, этого не заметил.
  
  — Да, доктор, — коротко сказал он. И ушел влево. Когда он закрыл за собой дверь слишком сильно, чтобы дать мне понять, что он не любит подчиняться приказам и ему все равно, что я об этом знаю.
  
  Я провел минуту в полной темноте, чтобы оценить масштабы беспорядка, который я натворил во время своего исследования. Пока я ничего не нашел. Кроме трудностей. Очень вероятно, что я оказался не в том здании, и если бы мне не повезло, я мог бы оказаться в тупике. С того момента, как я покинул Нассау, все пошло не так. Но с другой стороны, они ошиблись в правильном направлении. Тара и я оказались там, где мы хотели быть. Вместе, живые, в штаб-квартире клонов. Теперь оставалось только приступить к делу. Я приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Это было очень хорошо, что я сделал. Ибо как раз в этот момент в конце зала открылась дверь, и послышался ропот голосов. Сначала было трое. Три клона стояли в дверях и желали друг другу спокойной ночи. Все они говорили по-английски. Я предположил, что это было частью их обучения. Затем дверь открылась шире, и я словно встал в конце конвейерной ленты. Два... четыре... десять... восемнадцать... двадцать один идентичный экземпляр. Серийные клоны.
  
  Встреча, или что там было, закончилась. Они направлялись в свои комнаты. Я выбрал общежитие клонов вместо лаборатории.
  
  Если вы ждали ту страшную сцену, где Картер одновременно убивает двадцать одного убийцу свинцовой трубой, то вы ошиблись. Молча я снова закрыл дверь и направился к окну.
  
  Однако, если вы ждете, пока мои проблемы закончатся, вам придется подождать еще немного. Место казалось совершенно безлюдным. Под покровом низкого, аккуратно подстриженного подлеска я прошел к последнему зданию. Должно быть, это и была лаборатория.
  
  Я был уже почти у двери, которая была под охраной кучки этих вездесущих монахов. Среди тех клонов, которые были идентичны по рождению, и монахов, которые выглядели одинаково в своих одинаковых плащах и бритых головах, у меня было ощущение, что я стал участником кукольного представления в натуральную величину. Только у кого-то хватило воображения, когда ему пришлось создавать разных персонажей.
  
  Я как раз проходил мимо здания примерно в пяти ярдах от двери, когда он выскочил из ниоткуда.
  
  "Все еще на работе... доктор?"
  
  Акцент на последнем слове означал, что он не поверит в этого «доктора» и через сто лет. Я почувствовал усталую ностальгию по старым добрым спецэффектам, отделу маскировки в Вашингтоне. Я сжал рукой свинцовую трубку в кармане и обернулся.
  
  Клон ждал меня с пистолетом в руке. «Великолепно, N3, — сказал он. Его губы скривились в презрительной улыбке. «Боже. как вы выросли, доктор Куой.
  
  Он не сделал ни шагу в моем направлении и все еще был вне моей досягаемости.
  
  —'Хорошо.' Я слышал, что ты какая-то священная корова. Так что я не могу убить тебя. Но я уверен, что они хотят, чтобы ты вернулся. Так что иди назад.
  
  Он знал, чего хотел. Он не мог убить меня, но он обязательно накачает меня свинцом, если ему захочется. Приобретенные характеристики, такие как пулевые ранения, не передаются детям. Я должен был обезвредить его. но мне пришлось бы застать его врасплох. Прежде чем он успеет выстрелить. Даже если он промахнется, звук этого 45-го калибра привлечет сюда целый взвод.
  
  Я стоял неподвижно, как кусок скалы. "Поторопись," сказал он.
  
  Я просто продолжал смотреть на него каменным лицом.
  
  'Почему? Зачем мне это делать? Вы не можете стрелять в меня, если я ничего вам не делаю. Ты даже не можешь причинить мне боль, — солгал я. «Потеря крови отсрочит ту небольшую операцию, которую они приготовили для меня. Так что, если вы хотите, чтобы я вернулся, вам придется сначала убедить меня.
  
  Он колебался. Он не был уверен, был ли мой небольшой вклад в науку правдой или нет. Во всяком случае, у него были сомнения. Если он позволит мне сбежать, у него будут проблемы. Если он накачает меня пулями, у него могут быть еще большие неприятности. Это означало, что его вызывали на кулачный поединок.
  
  Он принял вызов. Только его первым выбором оружия был не кулаки, а каратэ. У меня есть в каратэ черный пояс. Но у меня также была черная свинцовая труба. Все было очень хорошо задумано. Во второй раз за полчаса у меня было тело, от которого я должен был избавиться.
  
  Что ж, вот у вас был этот закрытый сарай. Но у доктора Куои мог быть ключ к нему. Мне потребовалось шесть попыток, но, наконец, дверь открылась. Я затащил труп клона внутрь и запер дверь сарая.
  
  Монахи все еще стояли, опустив глаза, охраняя вход в лабораторию. Это было невероятно. Скорее всего, клоны были их братьями, но они все видели и ничего не сделали. Я начал немного понимать объяснение Тарой даосской морали. Смерти нет и зла нет, так что если вы столкнетесь ни с тем, ни с другим. ты просто ничего не делаешь. Я шагнул в дверь лаборатории.
  
  Интерьер этого здания отличался от других зданий. Там была небольшая приемная монастыря и большие белые двойные двери. Десятый ключ дал мне доступ, и двери распахнулись.
  
  Я думаю, что это худшее место, где я когда-либо был.
  
  Вдоль стены стоял ряд больших стеклянных пробирок с растущими плодами. Я сделаю вам одолжение и опущу описание.
  
  Были и другие пробирки. Более мелкие - с комками вещества, плавающими в жидкости. Я насчитал пятьдесят. Кто из них был человеком, а кто нет, я не мог сказать. В центре комнаты стоял стол. На нем были клетки с лягушками и крысами и несколько морских свинок, которые появились в тот момент, когда я включил свет.
  
  Напротив был кабинет. От лаборатории его отделяло большое стеклянное окно, но оно позволяло оттуда за всем следить. У стены под углом к окну была мечта любого сумасшедшего ученого. Около шести метров рабочего стола, уставленного пузырящимися бочками, питаемыми электрическими нагревательными змеевиками, водяными конденсаторами и небольшими газовыми факелами. Все место было закрыто каким-то металлическим навесом, чем-то вроде вытяжки над печкой, а оттуда шла небьющаяся стеклянная ширма, закрывавшая всё это.
  
  Но это еще не все.
  
  В задней части лаборатории была еще одна пара двойных дверей, как раз рядом с дверью в кабинет Куоя. Я повозился с ключами и открыл их. Я снова оказался в узком коридоре. Шесть закрытых деревянных дверей.
  
  Я нашел ключ для первой.
  
  Молодой тайец лет двадцати раскачивался на полу в углу. Когда он увидел меня. он начал хныкать и заполз дальше в свой угол.
  
  В другой комнате старуха с диким, пустым взглядом прыгнула на меня и стала дикими, бесцельными ударами бить меня в грудь. Я схватил ее за руку и мягко, но твердо оттолкнул назад. Вместо меня теперь она начала колотить по мягкой стене. Я снова закрыл дверь и на мгновение задумался.
  
  Куой сказал, что он также экспериментировал с наркотиками в лаборатории. Он сказал, что передовые наркотики, изменяющие сознание. Что ж, эти два мнения явно изменились. Наука движется вперед. Я решил, что на тот момент я увидел достаточно.
  
  Я вернулся в лабораторию и нанес визит в офис Куоя.
  
  Стены были забиты книгами и папками. Вероятно, его личный архив. Я обыскал его стол. Я не знал, что я ожидал найти. Но то, что я нашел, было превосходно. Набор из восьми ключей. Я сравнил их с ключами на поясе, которые давали мне доступ к лаборатории и камерам. Да. У всех был свой двойник. Я сунул меньший набор дубликатов в карман. Потом мне пришла в голову другая мысль, и я спрятал их в кайму трусов. Мои скрытые шансы на победу начали увеличиваться.
  
  Я закрыл за собой дверь лаборатории и вышел, мимо поникших монахов, в ночь.
  
  Примерно на полпути я увидел кое-что любопытное. Два монаха, которые довольно горячо спорили. Удивительно, что эти монахи вообще могли говорить, но еще удивительнее то, что они спорили друг с другом. Я спрятался за какие-то кусты, когда они прошли мимо меня, теперь они молчали.
  
  Остаток пути по комплексу я прошел без дальнейших сюрпризов. Я очень хотел, чтобы у меня было время. Я, должно быть, отсутствовал около полутора часов. Я предполагал, что нанес этому Куою двухчасовой удар, но все равно рискнул. Когда я подошел к главным воротам нашего жилища, их охраняли два монаха. Когда я уезжал, их не было. Но, как и все остальные, они опустили глаза и не обратили на меня никакого внимания.
  
  Я не видел никого в коридоре. Быстро и бесшумно я добрался до двери нашей камеры. Я тихонько приоткрыл дверь. Тара все еще была там. Еще спит. Я посмотрел через камеру на другой коврик. Куой все еще был там. Уверенный в своем деле, я вошел в комнату. Но я не должен был быть так уверен.
  
  Пара рук схватила меня сзади. Рука сомкнулась вокруг моей шеи. Я попытался вывернуться, но другая рука удержала мое запястье на месте и закатала рукав, когда эта рука крепче сомкнулась на моей шее. Я посмотрел назад. Это были два монаха. Должно быть, они молча следовали за мной. Третий ждал меня за дверью. Со шприцем. Доктор Куой поднялся с кровати. Я почувствовал укол. Я высвободился из шести сильных рук и излил свой гнев на первого монаха, оказавшегося в пределах досягаемости. Примерно через пару секунд кроличья нора открылась, и я начал падать.
  
  Глубже.
  
  Все глубже.
  
  Снова в Стране Чудес.
  
  
  
  Глава 24
  
  
  Тара стояла надо мной и говорила что-то невнятное. На ней были ее собственные бледно-розовые трусики. На предплечье у нее была квадратная марлевая повязка. Я опустил глаза на предплечье. Там был такой же квадрат марли.
  
  Они сделали это. Они вакцинировали нас.
  
  Наши наследники уже плавали в пробирках, где-то в той лаборатории из кошмара, где-то среди спотыкающихся крыс и лягушек.
  
  Я вcкочил с кровати.
  
  — Успокойся, — сказала она. 'Успокойся. Ты еще слишком слаб. Двери охраняются. Мы пока ничего не можем сделать. Она повернулась и начала что то бормотать. Я покачал головой, пытаясь понять из ее слов хоть что-то разумное.
  
  Потом я увидел его. Она разговаривала с монахом. Эта тарабарщина должна была быть ныне известным диалектом сутоев. Это был второй раз, когда опыт успокоительного заставил меня усомниться в собственном здравомыслии.
  
  Мужчина сидел на полу, все еще держа тарелку с едой, которая привела его в нашу камеру. Он выглядел точно так же, как и другие. Бритоголовый. Но когда он открыл глаза, я понял, что он особенный. Никогда прежде я не видел таких глаз. В них были заключены все знания и вся невинность миллионов лет человечества.
  
  Тара повернулась ко мне.
  
  «Нин Танг — настоятель. Он пришел сюда, чтобы помочь нам. По крайней мере, чтобы убедиться, что наша еда не обработана наркотиком. Они планировали усыпить нас снотворным». Ее голос звучал немного дрожащим.
  
  Я посмотрел на Нин Танга, в эти бесконечные глаза. — Это вся помощь, которую он нам оказывает?
  
  Она пожала плечами. 'Я не знаю. Помогать нам в любом случае против его веры. Что бы ни случилось, на это должна быть воля — ну, скажем, Бога. У него такое ощущение, что он этому мешает, и это его беспокоит».
  
  — Что это за религия, черт побери, — сказал я. «Является ли накачивание наркотиками и убийство людей волей Бога?»
  
  Она спокойно посмотрела на меня. Он говорит, что его действия не могут предотвратить убийство. Он может влиять только на того, кого убьют. Если он ничего не сделает, они убьют нас. Если он поможет нам, мы их убьем.
  
  — А для него это все убийства?
  
  Она серьезно кивнула. "Это все убийства для него."
  
  Я нахмурился. — Тогда почему он помогает нам?
  
  «Он говорит, что помогает нам уравнять шансы».
  
  Я огляделся. Нас было двое, и мы были заперты в камере. Безоружные. Снаружи их было много. Все вооружены. — Он правильно это называет?
  
  Монах что-то сказал. Тара перевела это. «Он говорит, что понимает наши чувства… но хотел бы, чтобы вы могли понять его. Он сказал… — она замялась, словно опасаясь моей реакции. «Он сказал, что понимание принесет вам покой».
  
  'Ах, да? Тогда это здорово. Он легко говорит о мире. Здесь, в его маленьком даосском храме. Но как насчет там? А как насчет всех тех скотов, которые прокладывают свой путь в жизни благодаря макам, которые он выращивает в своем саду? Спросите его, что он думает об этом. Тара посмотрела на землю и вздохнула.
  
  — Ну, торопитесь, — сказал я. "Спроси его."
  
  Они разговаривали друг с другом почти десять минут. Должно быть, это было очень интересно. Нин Танг сделал долгую задумчивую паузу и заговорил скорбным голосом. Наконец он сказал что-то, что заставило Тару обернуться.
  
  «Он ничего не знал об этом опиуме, — сказала она. «Он мало что знает о том, что там происходит. Он провел здесь всю свою жизнь. Но он говорит, что верит — судя по огню в твоем голосе, — сказал он, — что ты близок к источнику универсальной энергии. Потом он сказал мне предупредить вас, что не все монахи здесь монахи. Некоторые из них... примерно половина... около сотни... партизаны КАН».
  
  Я и сам уже думал о чем-то подобном. Это объяснило монахов, которых я видел спорящими, и тех монахов, которые схватили меня, чтобы сделать укол. Но последняя пара, которую я видел, выглядела точно так же, как и все остальные. Вплоть до опущенных глаз. Я пожал плечами, чувствуя, как нарастает тупой гнев. — Отлично, — сказал я. 'Приятно знать. Значит половина из них партизаны. Но если все они выглядят одинаково, как мы можем их распознать?
  
  Тара передала вопрос и повернулась ко мне. «Он говорит, что на самом деле мы не можем этого сделать».
  
  Я встал и начал ходить взад и вперед по камере. 'Что ж, если это может успокоить его совесть, он сказал нам что-то, но ничего не сказал. Такие загадки ему по душе.
  
  Нин Танг встал. Он должен идти, сказал он вежливо. Но он вернется во время нашего следующего приема пищи. А до тех пор он оставил нам несколько даосских банальностей:
  
  «Действие дает меньше ответов, чем думают люди».
  
  «Идеи сильнее оружия».
  
  К чему он добавил в торжественном заключительном слове:
  
  «В День Чудес все сбудется». И опять же, это понимание было ключом к миру. Такие разговоры действительно сводят меня с ума. Но он взглянул на меня на прощание своими старыми глазами, и на мгновение я ничего не почувствовал. На мгновение я знал все ответы, и эти ответы были правильными.
  
  Он ушел, и я услышал, как его ключ запирает нашу дверь. Звук вернул меня к жестокой реальности. Мне хотелось ударить кого нибудь кулаком. Но единственным человеком рядом была только Тара. Я продолжал ходить взад и вперед по комнате.
  
  «Хорошо, что ты злишься на меня сейчас», — сказала она. — О чем ты тогда думал? Что я превращу его в убежденного агента AX за десять минут.
  
  — Ты могла бы хотя бы попытаться, дорогая. Вместо того, чтобы повторять мне эту чушь, это понимание принесло бы мне покой».
  
  'О Господи. какой ты глупый.
  
  «Ах. Хорошо. Ты умная, а я кусок дерьма.
  
  Она вздохнула. 'Я этого не говорила.'
  
  О, нет?' Я поднял одну из подушек с пола и помахал ей. Это все здесь, детка, в скрытом микрофоне. Хочешь, я разыграю?
  
  Она снова вздохнула. — Ну, я не это имела в виду. Я просто хотела сказать, что если бы ты только понял...
  
  «Да, да. Я знаю. Тогда я наконец обрету покой».
  
  — Да, — сказала она. Она покачала головой, взяла другую подушку и бросила ее в меня. Тогда это и произошло. Я швырнул в нее подушкой, которую держал в руке. Она нырнула в сторону, потеряла равновесие и приземлилась обратно на матрас. Оттуда она начала кидать в меня подушками, которые я отбрасывал в нее. Она встала с большой оранжевой подушкой и начала бить меня ею. Я схватил ее и толкнул обратно на матрас, и мы начали яростно целоваться. Это нас немного успокоило. Мы тяжело задышали и обнялись. Тогда я был в нее. Все было именно так, как всегда было с нами. Только в последнюю минуту у меня промелькнула мысль. Я отпрянул. — Не волнуйся, — сказала она. «Если они хотят, чтобы мы сделали для них супер-ребенка, им придется подождать еще несколько недель». Но это не сработало. Мысль о том, что KAН хотел, чтобы мы это сделали, была отталкивающей. Я слез с нее и нежно поцеловал. "Прости дорогая. Боюсь, я не хочу идти на такой риск.
  
  Через некоторое время она сказала: «Ты прав. Я соврала тебе. Я могла бы иметь от тебя ребенка прямо сейчас». Она поцеловала меня. Я хочу от тебя ребенка.
  
  'В настоящее время?'
  
  — Я захочу этого, когда мы выберемся отсюда. И... не так... ну, я бы не хотела, чтобы они это поняли. Я лучше убью себя, чем это. Но я верю в тебя, Ник, — сказала она с улыбкой. «Я думаю, как сказал тот человек, вы близки к источнику знания. Я верю, что у вас благородный характер и у вас счастливая звезда, что бы там ни говорил этот человек. Я верю, что ты вытащишь нас отсюда.
  
  Я должен был подумать об этом. Я встал, обернул вокруг себя полотенце и снова начал ходить взад-вперед. Сейчас я бы с радостью променял свой благородный характер на сигарету. Я посмотрел в окно. Был полдень. Я потерял полдня.
  
  — Я нашел лабораторию, — сказал я ей. 'Иди сюда.'
  
  Она сделала саронг из хлопчатобумажной простыни и подошла к окну. Мы вдруг были очень подавлены. Я указал на лабораторию и описал ей расположение. Я показал ей ключи, которые взял со стола Куоя. Они у меня еще были. - Все, что нам нужно сделать сейчас, это выбраться отсюда.
  
  — Думаешь, у тебя получится? — тихо спросила она.
  
  — Конечно, — сказал я. «Золотая душа и счастливая звезда? Естественно. Как я могу промахнуться?
  
  Она тяжело вздохнула и укусила меня за мочку уха. «Чудесно», — сказала она.
  
  Связка ключей звякнула у двери. Мы оба быстро нырнули к нашим кроватям, где притворились, что спим.
  
  Дверь снова закрылась. Я посмотрел на поднос с едой. — Нам лучше поужинать, — сказал я. «Предполагается, что еда нас опьяняет».
  
  "Мммм." Она корчилась на своем коврике, как модель из урока рисования. "Я рада, что это не так. Кажется, я голодна. Она отнесла поднос к низкому столику и сняла крышку с еще дымящегося блюдца.
  
  Тем не менее, она подозрительно понюхала его. Она зевнула. — Не волнуйся, — сказал я. «Это китайская еда. Ты снова проснешься через час.
  
  Мы поели. Это была простая еда, рис с овощами. Но это было вкусно и, по крайней мере, было сытно. Я посмотрел на Тару и снова почувствовал голод. Но с этим пришлось подождать. В другом месте и в другое время. Она почувствовала на себе мой взгляд, подняла голову, застенчиво улыбнулась и снова обратила внимание на тарелку.
  
  Я пытался понять. Это внезапное смущение. Мне еще многое в ней нужно было понять. Моя реакция на женщин обычно проста. Когда у меня возникают вопросы, они из тех, на которые можно легко ответить и да, и нет. Только на этот раз ничего простого вокруг не было вообще. Не вопросы и не ответы. Не та женщина и мои чувства к ней. Простые имена теперь неприменимы.
  
  Она не была хорошенькой девочкой в очках и не красоткой для календаря, хотя я не мог себе представить месяц, который не выглядел бы лучше из-за нее. Она относилась как к категории А, так и к категории В. Дипломированный научный гений и великолепная работница. Она была умна и сексуальна. Нежная и волнующая. Она стимулировала меня, раздражала меня, бросала мне вызов, поднимала мне настроение. и если это раздражало меня, то оно и возбуждало меня.
  
  — Как насчет того, чтобы приняться за работу?
  
  — Как, — спросила она, — вы это себе представляете?
  
  Я оттолкнул от себя поднос, подавляя желание выкурить сигарету. То, что они забрали у Тары лазер, — это одно, а забрать мои сигареты — пытка.
  
  — Я немного подумал об этих монахах, — сказал я. — И у меня есть идея. Ты можешь быстро говорить?
  
  — На сутоанском диалекте?
  
  «На сутоанском диалекте».
  
  'Я так и думал. Продолжай.'
  
  «Хорошо, половина монахов здесь — агенты КАН, не так ли? Их около сотни, и они в любой момент бросятся на место происшествия, чтобы сорвать наши планы. Поэтому мы должны их уничтожить. Или, по крайней мере, вывести их из игры».
  
  'Хорошо. Но откуда мы знаем, кто они?
  
  — Мы не можем их узнать. В этом-то и дело. Это мог бы сделать только настоящий монах».
  
  Тара нахмурилась. — Сомневаюсь, что мы сможем убедить его рассказать нам, если вы так думали. Нет, если он знает, что мы собираемся обезвредить этих агентов, а может, и того хуже.
  
  Я покачал головой. — Я вообще не хочу, чтобы он тебе говорил. Я хочу, чтобы эти настоящие монахи схватили этих агентов КАН или того хуже.
  
  Какое-то мгновение она просто смотрела на меня.
  
  «Ты тоже хочешь, чтобы я вызвала дождь или, может быть, сделала из соломы золото?
  
  Я улыбнулся. — Я не думаю, что это так уж сложно.
  
  — Вы можете сказать это легко. Какой аргумент вы предлагаете мне использовать? Я имею в виду, как вы убеждаете мужчин, приверженных идее ничего не делать, что-то делать? А во-вторых, если вам удастся их убедить, какое оружие вы предложите им использовать?
  
  Я снова встал и зашагал взад и вперед по комнате. «Что касается первой части вашего вопроса, я рассчитываю на их инстинкт самосохранения».
  
  Она покачала головой. «Не сработает. Они не боятся смерти.
  
  'Я знаю это. Но я не имею в виду их личное выживание. Я имею в виду спасти их веру. Послушайте, есть только одна причина, по которой они объединяются с KAН: спасти свой монастырь. Должно быть, это последний оставшийся оплот Дао во всем Индокитае. Если не в мире.
  
  'Так?'
  
  — Итак, когда эти монахи умирают, их вера умирает вместе с ними. КАН не собирается принимать новых монахов. Это место станет крепостью КАН, а не даосским храмом. Если они не хотят бороться за это. В этом случае ничегонеделание равносильно уничтожению самого себя».
  
  — Но разве они не погибли бы и без их защиты?
  
  «С нашей помощью они могли бы переселиться в другое место».
  
  На одну минуту она закрыла глаза в раздумьях. — Насколько я вижу, звучит красиво. Но опять же, я такой, как и вы прагматичный американец, и мы имеем дело с совершенно другим мышлением».
  
  — Я в это не верю, — сказал я. «Я думаю, что все идеалисты в конце концов одинаковы. Они готовы умереть за свои идеи, но не хотят позволить себе умереть за свои идеи».
  
  На подносе остался еще один водяной орех. Она взяла пальцами и откусила. Она улыбнулась. Хорошая мысль, — сказала она. «В любом случае стоит попробовать. На самом деле есть только одна проблема.
  
  Я вздохнул. 'Какая?'
  
  «Как сказать «идеалист» по-сутоэнски?»
  
  Я кинул в нее подушкой.
  
  'Нет нет.' она сказала. «Викторина еще не закончена. Что насчет второй части?
  
  "Какая вторая часть?"
  
  "Что они должны использовать в качестве оружия?"
  
  — О, это, — сказал я с улыбкой. «То, что из кабинета Лао Цзена». Мне пришлось немного подождать, пока она не окажется на одном уровне со мной. Это не заняло у нее слишком много времени.
  
  'Боже. Оружие на стене.
  
  «Оружие на его стене. Его там висит около сотни единиц и есть около сотни настоящих монахов. А мой учитель математики сказал бы, что дает по одной штуке оружия на человека.
  
  — Эй, но подожди минутку. Насколько я помню, это стекло у стены небьющееся, оно наэлектризовано и заперто.
  
  — А мой здравый смысл подсказывает мне, что там, где есть замок, должен быть и ключ. И что где есть электричество, там есть и выключатель. И один из монахов в покоях Лао Цзена должен знать, где они».
  
  Какое-то время она серьезно смотрела на меня, потом хихикнула, перепрыгнула и обняла меня. «Иногда, — сказала она, — ты просто великолепен».
  
  — А вы еще ничего не видели, — сказал я.
  
  
  
  Глава 25
  
  
  В ту ночь начался День Чудес.
  
  Первое чудо произошло, когда Тара вытащила из своей сумочки пачку сигарет. Вы можете не думать, что это чудо приравнивается к добыванию воды из камня, но тогда вы не так зависимы от курения, как я.
  
  Второе чудо заняло немного больше времени. Около часа, если быть точным. Но когда Нин Танг снова ушел с нашим обеденным подносом, он согласился поговорить со своим Верховным Судом. Если Суд согласится, то он присоединится к моему плану.
  
  Третье может и не считаться чудом на 100 %, но я готов так считать. Потому что, во-первых, это была не моя идея. Если бы я не использовал последнюю спичку Тары, я, возможно, никогда не полез бы в шкаф, чтобы посмотреть, что осталось в моих карманах, и, возможно, никогда не нашел бы те три прекрасные фишки, которые я взял из казино Гренады, с желтым содержимым из капель. Каким-то чудом в швах куртки они остались.
  
  Время было также довольно чудесным. Потому что менее чем через четыре секунды в двери звякнул ключ, и пришел монах, повидимому из агентов КАН, чтобы проверить нас.
  
  Прошло всего несколько часов после нашей последней обработанной наркотиком еды, и мы должны были быть расслабленными. Ибо в руке у него могло быть оружие, но он не был начеку. И когда он наклонился, чтобы рассмотреть поближе, мне не составило труда нанести ему удар фишкой, спрятанной в моей ладони. Я только что взял у него оружие. Наган странного русского производства. Семизарядный револьвер калибра 7,65.
  
  Примерно через десять минут, как я и ожидал, его напарник пришел посмотреть, что происходит.
  
  Теперь пришло время действовать. Я не знал исхода встречи Нин Танга, но сейчас ситуация была такой. И я не из тех, кто упускает возможность.
  
  Тара и я переоделись в монашеские одежды, надели капюшоны, чтобы покрыть головы. Это была еще одна слабая маскировка. Но, по крайней мере, монахи были всех размеров и роста, так что наше телосложение и рост нас не выдавали. Я закрыл дверь между нами и нашими бессознательными охранниками, и мы без труда выскользнули из здания и пересекли темную территорию.
  
  Мы пошли прямо в лабораторию.
  
  Тара чувствовала себя как дома среди бурлящих бочек и сложного оборудования. Она быстро идентифицировала трехмесячных клонов. Новые клоны Лао Цзена. Другие существа были обезьянами, сказала она. Затем она уставилась, словно пораженная молнией, на ряд пробирок. — Наши, — хрипло сказала она. И она отвернулась.
  
  Я стоял на страже, пока она рылась в шкафу, полном химикатов, пытаясь понять, что с ними делать. "Что вы думаете," сказала она наконец. «Я могла бы убить клонов, добавив яд в их рацион. Но тогда лаборатория все еще была бы цела, и Куой мог бы снова начать вывод новой группы завтра… — Она погрузилась в размышления, постукивая ногтями по зубам.
  
  'Или же?'
  
  «Или… я могу сделать немного тринитрата глицерина, и на этом все закончится».
  
  "Тринитрат глицерина?"
  
  «Нитроглицерин для вас».
  
  'И для тебя то же.'
  
  Я улыбнулся.
  
  'Что ж?'
  
  'Да. Вперед, продолжай. Скорей сделай нитроглицерин. Я бы не хотел давать им второй шанс».
  
  Она принялась за работу, подняв стеклянный экран, перекрывавший кипящие химикаты. Она выбрала большую круглую фляжку, наполненную прозрачной жидкостью, которую по каплям подливали из соседней трубки с другой прозрачной жидкостью. Эта штука была на нагревательном змеевике и издавала большие шумные колокола. Сверху на колбу помещали конденсационную колонку, и холодная вода поддерживала температуру даже при перемешивании вещества автоматической мешалкой. Я не стал спрашивать ее, что это был за случай на самом деле. Так или иначе, она выбросила всю эту кашу в канализацию.
  
  Затем она взяла еще две жидкости, обе бесцветные; поместила одну в колбу, а другую в трубку для кормления. Если бы у меня когда-либо были сомнения, сейчас они бы исчезли. У нее действительно была причина быть здесь. Она работала с быстрой и эффективной легкостью какого-нибудь рыжеволосого мужчины в коричневом капюшоне, добрая фея, смешивая глаз саламандры со слезами единорога. Она поставила на место трубку холодильника и мешалку.
  
  — Хорошо, — сказала она. И все же День Чудес породил свою первую фальшивую ноту.
  
  И много других фальшивых нот.
  
  Эти фальшивые ноты были - слева направо - Вин По. доктор Куои и дюжина фальшивых монахов с дюжиной настоящих больших револьверов. Эти дурацкие семизарядные пистолеты Нагана.
  
  Меня нелегко запугать. Будь я один, я бы взял Куоя в заложники. Но они и сами знали эту теорию заложников. Двое монахов подошли к Таре, сунули револьвер ей в спину, и Вин По приказал мне бросить оружие.
  
  Я вздохнул. И уронил оружие. Я начал приобретать дурную привычку быть захваченным им.
  
  Я сказал ему это.
  
  Он сказал, что пришло время избавиться от этой привычки. Что это был последний захват. Что я больше не убегу. Куой добавил, что мне пора выработать новую привычку. Он что-то экспериментировал, но на людях еще не пробовал... Нас грубо отвели в одну из камер в глубине лаборатории. Рядом с камерой старухи, которая билась о стены, и камерой молодого человека, регрессировавшего в детство. Нас бросили внутрь, захлопнули дверь, а потом раздался тяжелый звук задвигающегося перед ней засова.
  
  Шаги исчезли.
  
  Окна были зарешечены. Клетка была маленькая. Внутри не было ничего, кроме обитых стеганой тканью стен. Мы были в мягкой камере. И они собирались свести нас с ума настолько, чтобы эта мягкая камера могла пригодиться. По крайней мере, они собирались попытаться.
  
  Все, что я знал, это то, что они не добьются успеха. Камикадзе не в моем стиле, но моя газовая бомба все еще была спрятана между ног. Если я отпущу её в замкнутом пространстве камеры, он унесет нас с собой. Но, по крайней мере, я бы связался с Квоем. Я достигну своего создателя, пока мои способности еще не повреждены.
  
  Я посмотрел на Тару. Она была в ужасе. Я узнал симптомы. Широко открытые глаза, невыразительное лицо. Тревога отличается от страха. Страх заставляет волноваться на полную катушку. Ужас парализует.
  
  Я взял ее на руки и попытался подбодрить. Я попытался выдавить из нее приступы страха. Она все еще дрожала. Я потряс ее. Я ударил ее. " Очнись дорогая. Ты мне нужна.'
  
  Она вонзила ногти в мою руку. — Прости, — сказала она сдавленным голосом. — Я… я действительно боюсь. — Черт, ты права, — сказал я. — Как ты думаешь, что я чувствую?
  
  Она удивленно посмотрела на меня. 'Тревожно?'
  
  — Христос, — сказал я. «Если бы я этого не делал, я бы уже был готов к этой мягкой камере».
  
  Она положила голову мне на плечо и просто повисла там. «Почему мне сейчас лучше, а не хуже?»
  
  «Потому что ты заперт с человеком, а не с машиной». Она тонко улыбнулась мне. Нервно, но с улыбкой. «Если так, — сказала она, — почему у тебя на заднице написано «Сделано в Японии»?»
  
  "Потому что я был создан там," сказал я, следуя за ней в ее пути. Я провел рукой по волосам. Она подражала самой себе, но, по крайней мере, снова контролировала себя.
  
  — Поторопитесь, — сказал я, — будем благоразумны. Во-первых, когда эта чертова штука взорвется?
  
  Она покачала головой. «Не беспокойтесь об этом. Если бы я отключила холодную воду, мы бы уже были мертвы. Но чтобы взорваться, химикат должен нагреться до 240 градусов, а сам по себе он этого не достигнет. Мне также удалось снова опустить эту стеклянную штору. Они даже не знают, что я подменила химикаты, ведь они могут сами убить своих клонов. Сначала там было… ну, скажем, еда для клонов.
  
  'Тогда все в порядке. Что касается Куоя и его забавного пистолета, у меня есть идея. Я предположил, что если Куой вернется сюда, он может прийти не с целым взводом. Нескольких монахов с наганами, вероятно, хватило бы. Он подумает об этом. Я сказал Таре, что я имел в виду.
  
  Они не торопились возвращаться. Может быть, просто потребовалось немного времени, чтобы подготовиться.
  
  Мы расположились по обе стороны от двери. Тара была справа. Когда дверь откроется, она окажется за ней.
  
  Тяжелая тишина накапливалась и вторгалась в нашу камеру. Если бы дама рядом с нами стучала в стену, то прокладка похоронила бы звук. Я сказал Таре немного поспать, если она думает, что ей это нужно. Она думала, что ей это нужно. Я не спал и наблюдал за тишиной. Ждал, когда она нарушится.
  
  Мне было интересно, какой наркотик Куой приготовил для нас. Я все думал о тех старых научно-фантастических фильмах, где университетский профессор химии превращает своих студентов в гигантских жуков. Или тот, в котором астронавты передозируются лунными лучами и превращаются в безумных кактусов. Картер встречает доктора Вейла Твита. Скоро в этом театре. Два пакета попкорна и много кока-колы. Потом ты идешь домой и занимаешься любовью на диване.
  
  Тара на мгновение пошевелилась во сне. Я прикинул, что было около шести часов утра. Птицы вставали и летали уже час; и свет лился через зарешеченные окна. Я встряхнул ее.
  
  Первая минута восстановления самая трудная. Я смотрел, как она приводила в порядок восприятие моей коричневой мантии и стеганых стен. Она потерла руками глаза. 'Который сейчас час?' Она осмотрелась. 'Ой.' Итак, она наконец вернулась в страну живых. "Я думаю, мы не знаем, не так ли?"
  
  — Пора вставать, — сказал я.
  
  «У меня был такой хороший, безопасный сон. Мне снилось, что мы...
  
  "Шшш."
  
  Я услышал, как открылась дверь в коридор. Дверь лаборатории. Тара снова легла прямо в угол, как мы репетировали. Когда дверь открылась, ее тело было спрятано, но ее рука могла дотянуться до него. Она была готова к действию. По ее мнению, время было идеальным. Она не спала достаточно долго, чтобы бодрствовать, и недостаточно долго, чтобы бояться. Я лежал по другую сторону двери, прислонившись головой к стене. спать.
  
  Дверь открылась. Два вооруженных монаха окружили доктора Куоя. В руке Куоя был шприц.
  
  Все прошло быстро и хорошо.
  
  Первый монах - агент КАН ткнул меня своим револьвером. Из-за двери появилась рука Тары. Второй монах почувствовал легкий укол в босую ногу. Последняя из фишек Гренады. Я сделал выпад и схватился за револьвер. Он выстрелил наугад, в стеганую стену. Куой сжался. Второй монах упал без сознания. Теперь у меня в руках было оружие. Первый монах получил две пули в желудок. Куой начал убегать. Я поставил ему подножку и держал, пока Тара схватила шприц и сделала ему укол. Его глаза закатились от страха. Он упал в обморок. Я поднял второе оружие с земли и передал его Таре. Затем я взял ключ и запер Куоя и его друзей в камере.
  
  Мы снова были свободны. Это означает, что я исключительно умен или исключительно глуп. Выбирайте. Но не говори мне ответ...
  
  Тара прислонилась к стене и закрыла глаза. "Могу ли я отключиться сейчас?" Она действительно была очень слабой.
  
  — Думаешь, сможешь продержаться еще час?
  
  Она вздохнула и снова выпрямилась. «Обещаю».
  
  — Пошли, — сказал я.
  
  'Подожди секунду.' Она вернула мне револьвер, который я дал ей. — Постой, а? Она развязала шнур своего монашеского одеяния. Монах был ростом с меня, и подол одеяния волочился примерно на шесть дюймов по полу. Она потянула его вверх, пока он не стал выше ее лодыжек. «Подержи это сейчас». Я держал ткань, пока она снова туго завязывала шнур и складывала поверх него лишнюю ткань.
  
  — Я знаю, — сказала она. «Не особенно красиво, но будет лучше, если мне придется бежать». Она забрала свое оружие. 'Хорошо. Куда идем босс?
  
  «В лабораторию».
  
  Мы подошли к двери, и я приоткрыл ее. Я жестом приказал Таре держаться подальше. Внутри были заняты два лаборанта. Они были одеты как монахи, но их мантии были покрыты белыми лабораторными халатами. Они работали на крытом столе, но не прикасались к творению Тары.
  
  Я проскользнул в дверь и бесшумно прошел через комнату. Когда я был примерно в десяти футах позади них, я сказал: «Стойте там и поднимите руки. Медленно повернитесь.
  
  Они сделали, как им сказали. Я сказал Таре.
  
  «Что у нас есть в этой аптечке, чтобы заставить их замолчать на несколько часов?»
  
  Она подошла к полкам с волшебными зельями и изучила сортировку. — Мммм, как насчет… как насчет немного амобарбитала? Этого достаточно для хорошего, спокойного сна».
  
  «Со мной все в порядке».
  
  Она начала готовить шприцы. "Что ты предпочитаешь. Нормальный сон или кому?»
  
  — Иисусе, — сказал я. «Выбор за покупателем». Я не сводил глаз с двух монахов. Один из них осторожно провел рукой по столу.
  
  Тогда для сна, — сказала она, наполовину заполняя иглы для подкожных инъекций.
  
  Я выстрелил в чашку, к которой он протянул руку. Стекло разбилось, и желтая жидкость вытекла. Она разъела поверхность стола.
  
  Мы все смотрели на это. Я покачал головой. — Я думаю, тебе лучше уйти оттуда. Я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось». Какое-то время они не двигались. «У меня есть еще пять выстрелов, и я стреляю очень хорошо. Так что у вас действительно есть только один выбор. Спать… — я указал на Тару и иголки, — или умереть.
  
  Я взмахнул револьвером. Они направились к центру комнаты.
  
  Не знаю, почему я позволил им выбирать. Это было все равно, что хладнокровно расстреливать безоружных людей. Я держал револьвер у них под носом, пока Тара делала им уколы шприцем, растирая их спиртом, как будто это имело значение. От хороших привычек так же трудно избавиться, как и от плохих.
  
  Скоро они отключились и заснули. Она повернулась ко мне.
  
  'Что теперь?' - она пыталась говорить спокойно, но голос ее дрожал.
  
  «Ты все еще не можешь потерять сознание», - спросил я
  
  — Могу я тогда сесть?
  
  Я улыбнулся ей. Из-за ее странного сочетания способностей и нежности, силы и слабости, женщины и ребенка. Она села, и я поцеловал ее в макушку.
  
  — У тебя есть еще одно дело, милая.
  
  «Нитроглицерин».
  
  Нитроглицерин. Сможете ли вы сделать его достаточно сильным, чтобы взорвать всё здание? Я имею в виду, включая нашу блестящую звезду. Доктора Куоя?
  
  Она кивнула. "Включая его офис и все его бумаги."
  
  «Тогда сделай это».
  
  Я вдруг подумал о невинных жертвах в камерах. Мальчик, старуха и кто-то еще имел чудесное счастье быть человеческой морской свинкой для доктора Куоя. Я возился со своим набором из восьми ключей. Ключи от ячеек. Каким-то образом мне пришлось попытаться спасти этих людей. Но как вы объясните тем людям, которые вас не поймут, что вы делаете? Как вы можете сказать им: «Следуйте за мной. Не волнуйтесь.'...
  
  Я подошел к аптечке и взял лекарство, которое Тара использовала против монахов. «Сколько этого достаточно для обычной анестезии?»
  
  — О… пятисот миллиграммов достаточно. Вы можете спутать это с этим? Она указала на бутылку с прозрачной жидкостью. «Вы знаете, как сделать кому-нибудь укол?»
  
  Я кивнул. И начал смешивать успокоительное.
  
  'Хорошо. Я собираюсь попытаться вытащить этих парней отсюда. В храм, если успею. Какое-то время они наверняка будут там в безопасности...? Я посмотрел на чашку в ее руке. «Когда я вернусь сюда, ты знаешь, как бросать эту дрянь?
  
  — Не надо бросать его, дорогой. Надо просто выключить воду и включить отопление?
  
  'Хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы вернуться сюда, чтобы забрать тебя. Или ты встретишь меня в храме? Я ухожу.
  
  'Ник?'
  
  Я обернулся. 'Что такое, милая?
  
  — Убедись, что все будет хорошо? Это было похоже на молитву. Я поставил бутылку и иглу и взял ее на руки. Я чувствовал всю ее мягкость под грубой тканью. Я почувствовал, как немного смягчился от ее пульсирующего тепла, того заразительного тепла, которое распространилось по моему телу и проникло в мое сердце. Для этого есть слово. Это забавное слово, которое печатают на валентинках и прокручивают в музыкальных автоматах по сто раз в час. Я поцеловал ее. Я поцеловал ее на приветствие и на прощание, я хочу тебя и люблю тебя, и она держала меня так, как будто я стал частью ее самой. — Все будет хорошо, — прошептал я. 'Все будет хорошо.'
  
  Она повесила голову. — Я знаю, что там, — она закрыла глаза. «Все эти люди со всеми этими наганами?
  
  «Ну, сейчас они не ищут меня. Они думают, что я здесь превращаюсь в что то непонятное.
  
  Глаза, которые она открыла на меня, были непонимающими.
  
  — Растение, — уточнил я. «Продукт компании " Волшебный эликсир Куоя ". Так что, если я сыграю правильно, я смогу избежать неприятностей. Кроме того, — я вздернул ее подбородок, — в своей жизни я встречал много мужчин с большим количеством оружия. И я все еще жив.
  
  Она попыталась улыбнуться и с треском провалилась.
  
  — Взбодрись, — сказал я. «Я неуязвим. Благородный и с счастливой звездой, помнишь? Кроме того, герой никогда не уязвим. Вы читали достаточно историй, чтобы знать это.
  
  Она покачала головой. «Это не история. Это реальность. Она сделала паузу. «Питер Хансен был таким героем, и с ним что-то случилось».
  
  Однажды я встретила Хансена. Привлекательный парень и снайпер. Хоук назвал его настоящим талантом. Но что-то случилось с Хансеном. Не то большое прощание, а то, что могло быть и хуже. Они попали Хансену в позвоночник. Пуля сорок пятого калибра разорвала нервы, которые позволяют вам делать такие вещи, как ходить. И заниматься любовью. Я прогнал эту мысль как можно быстрее. — Это другая история, — сказал я. 'Не моя. Не наша.
  
  Она снова поцеловала меня, ее веки моргнули от нового страха.
  
  Я вырвался и схватил ее за плечи. — Перестань, — сказал я. — Я же говорил тебе, что все будет хорошо. Так что все будет хорошо. И крепко держи это оружие. Я указал на Наган, л лежащий на столе. «Возьми его с собой, когда пойдешь на улицу, и используй, когда нужно».
  
  Она вздохнула и кивнула, медленно восстанавливая контроль над собой.
  
  «Увидимся в храме». - Я ушел в клетки.
  
  'Ник.' она спросила. "Могу ли я отключиться сейчас?"
  
  
  
  Глава 26
  
  
  Была еще одна жертва практики доктора Куоя. Мужчина примерно моего возраста, европеец, высокий. Он много улыбался. И пускал слюни. Я удивлялся, как этот несчастный попал сюда. И, слава моему личному богу, я выбрался отсюда сам.
  
  Я был бы прав в том, что никакая особая охрана меня не искала. На территории было тихо. Солнце было уже высоко, и воздух содрогался от жары. Обычные ряды смотрящих в землю монахов направлялись к храму. Капюшоны надеты для защиты их лысых голов. Я незаметно погрузился в ситуацию. Клонов не видно. Взрыв грубого смеха из окна общежития сообщил мне, что монахи-партизаны в этот момент все еще были внутри.
  
  Трое моих протеже были умиротворены. Внутри храма с настоящими монахами они будут в безопасности.
  
  Я привел их и положил на плетеные молитвенные коврики рядом с коленопреклоненными монахами. Внутри было прохладно. Результат толстых внешних стен или отсутствие страсти внутри. Безмолвные монахи были похожи на статуи. Но не как каменные статуи. Камень грязен и землистый, и даже самый гладкий мрамор все еще несет в себе намеки на скалу, гору и грязь.
  
  Если бы было возможно, чтобы были сделаны изображения облаков. тогда это было все. Одна большая картина неба.
  
  В первом ряду я увидел Нин Танга. Я пытался поймать его взгляд, но он был обращен внутрь, зациклен на какой-то абстрактной мысли. Я вышел из храма. Если я потороплюсь, то еще смогу добраться до лаборатории и до Тары. Я не хотел, чтобы она пересекала территорию одна.
  
  Уходить было труднее, чем приходить. Когда я вошел в храм, я был одним из многих. Теперь я был одним из немногих. Фальшивые монахи знали, что настоящие монахи усердно молятся. И если я не настоящий и не фальшивый, тогда я должен быть Картером. Но, возможно, мне просто продолжало везти.
  
  Я действительно пытался идти стараясь сохранить темп человека, для которого время и расстояние — просто смертные и не имеющие значения вещи. Это просто не должно было пройти хорошо.
  
  Так что это не пошло хорошо.
  
  Это был не первый клон, он смотрел на солнце прищуренными глазами. И на лабораторию.
  
  Лаборатория и Тара.
  
  Я ускорил шаг.
  
  Я предполагаю, что это так.
  
  Все шестеро стояли у колодца. Метрах в двадцати от меня. Шесть клонов. Один из них поднял голову во время разговора. Он увидел меня и начал кричать. Потом они все пошли на меня. Я нырнул за дерево и выстрелил. Одного я ранил в плечо, но он продолжал наступать. У меня оставалось четыре выстрела. Если бы я попал четыре раза, все равно было бы два клона в полном здравии. Я как раз обдумывал эту ситуацию, когда появилось подкрепление. Остальные клоны. Всего двадцать. Они выскочили из своего общежития и направились в мою сторону.
  
  Есть время, когда нужно бежать быстро.
  
  Я пошел единственным возможным путем. Это означало, что я должен был отправиться в маковые поля. Когда вы видите, как парень делает что-то настолько глупое в фильме, вы знаете, что он обречен. Любой сумасшедший, взбирающийся на эшафот или бегущий по ровному полю, беспощадно обрекает себя.
  
  Но иногда другого выхода просто нет.
  
  Если бы я пошел в лабораторию, я привел бы их к Таре. Если я приведу их в храм, я подвергну опасности других и мало помогу себе. У меня не было никакого плана в голове. Никаких долгосрочных умных полевых маневров. Вопрос был не в том, выживу ли я. Но как долго.
  
  Маковое поле манило меня, как сцена из страны Оз. Бесконечный ковер из фиолетовых цветов. Сцена мечты. Крайне маловероятное Ватерлоо.
  
  У меня было преимущество в тридцать ярдов и четыре пули. Это все. На этом подсчет моих благословений закончился. Пули вонзались в землю у моих ног, посылая неприятные порывы ветра, когда они просвистывали мимо моего плеча. Я продолжал бежать и выиграл еще несколько метров. Где-то посреди поля стоял небольшой каменный ящик. Если бы я мог добраться до него, я мог бы использовать это как временную защиту, как временную базу.
  
  Последний бастион Картера.
  
  Теперь они разошлись и попытались окружить меня. Вокруг меня свистели пули, как будто меня затянуло в душное помещение, я добрался до каменного строения. Дверь была заперта. Я прижался к стене и огляделся. Клоны приблизились ко мне. Двадцать одинаковых лиц приближаются ко мне с двадцати разных направлений. Двадцать револьверов направлены на меня.
  
  Я выстрелил в ближайшую цель. направлен точно в точку в центре лба. Он бодро упал на свою усыпанную цветами могилу. Со всех сторон на меня обрушился еще один град выстрелов. Они врезались в стену позади меня, поранили цветы у моих ног, но меня почему-то не тронули.
  
  Тогда я понял.
  
  Им по-прежнему было приказано не убивать меня. Они не могли знать, что Куой был моим пленником и что его лаборатория находилась в нескольких минутах от вечности. Насколько им было известно, я по-прежнему был курицей, несущей золотые яйца. Они просто хотели поймать меня и посадить обратно в клетку. Внезапно я точно узнал, что делать. Противоположные шансы больше не огорчали меня. Победители никогда не бывают реалистичными.
  
  Я выстрелил в двух клонов, преграждавших мне путь в нужном мне направлении, и выбрался наружу. Я бы никогда не сделал этого. Только тогда, в то же время. лаборатория взлетела на воздух. Он взорвлась как маленький вулкан, сотрясая землю, извергая огонь, швыряя камни и лучи в солнце, и просто продолжала взрываться, бах, бах, бам. И в разгар последовавшей за этим калечащей неразберихой я продвинулся на несколько ярдов. Я мчался по полю, с грохотом сметая все, что стояло на моем пути, как бог войны.
  
  Они начали приходить в себя и бросились в погоню. Это было именно то, что я хотел. Они потеряли много времени, а я вырвался вперед.
  
  Я достиг дверей в покои Лао Цзена. Некому было охранять дверь. Никаких монахов. Никаких партизан. Когда разразился этот хаос, никто на самом деле не рискнул выйти на открытую местность.
  
  Когда я добрался до офиса Лао, я понял, почему. Стеклянная стена раздвинулась, и оружие исчезло. Даосы присоединились к моему плану. Они держали ребят из КАН под прицелом и подальше от меня.
  
  Я нашел Лао Цзена и Вин По в столовой. Два монаха держали их под прицелом наганов. Я выгнал монахов из здания и обменялся оружием с одним из них. Его семь выстрелов против одного, который у меня остался.
  
  В столовой было две двери. Один в прихожую, другой на кухню. Я приоткрыл дверь в коридор, но замок сработал. Когда дверь закрылась, она действительно была заперта. Снаружи. Сам я встал у кухонной двери, направив револьвер на пленников. Лао Цзэн выглядел мрачным. Вин По выглядел рассерженным. Но они еще не сдались.
  
  В конце концов, их спасательные отряды были уже в пути. Клоны Лао Цзена прибудут как раз вовремя, чтобы спасти их. По крайней мере, на это они рассчитывали.
  
  Лао Цзэн схватился за подлокотники своей инвалидной коляски. «Наслаждайся кратким моментом своей славы, Картер. Потому что я предупреждаю вас: это продлится очень короткое время. Там у меня сто агентов и двадцать лучших сыновей. У тебя нет шансов.
  
  — Ну, посмотрим, — сказал я. — Во всяком случае, ваши интриги сорваны. Если ты не слышал, твоя лаборатория только что взлетела в небо — клоны, документы, доктор Куой и вся его гребаная банда.
  
  Вин По попробовал это опровергнуть с позитивным мышлением. «Мы можем восстановить её», — сказал он больше Лао Цзэну, чем мне. «Будет новый Доктор Куой и новое поколение могущественных клонов. Тем временем нашей миссии удастся парализовать вашу страну. Клонов, которые сделают это, уже не было в лаборатории».
  
  Все, что я мог сказать, было: «Продолжай мечтать». В коридоре был шум. Шумели сапоги. Открывались дверей. Клоны прибыли. Всего несколько секунд, и они войдут вместе с моим старым приятелем Чен-ли. Вин По улыбнулся. — Сейчас тебя грубо разбудят. Может быть, ты и хорош, Картер, но недостаточно хорош для двадцати к одному.
  
  — Посмотрим, — снова сказал я.
  
  Дверь в коридор открылась, и клоны ворвались внутрь. Вся семья. "Закройте эту дверь!" — сказал Лао Цзэн. Револьвер у его головы пугал его меньше, чем мысль о сквозняке. Дверь закрылась и решила его судьбу.
  
  Они не спешили приближаться ко мне. У них было двадцать против одного, и я был готов к работе. Я бросил свое оружие. Одна моя рука сосредоточилась на кухонной двери, а другая скрылась в складках халата, где я спрятал бомбу. Я понял, что пора. Тогда я бросил её. Как твердый мяч. Прямо в голову Лао Цзена. Двойной удар! Он лишил его сознания и в то же время бомба сработала, наполнив комнату смертельным дымом. Я выбежал из кухни еще до того, как они поняли, что происходит. Я запер за собой дверь и пошел в храм.
  
  Там была Тара. Вместе с Нин Тангом. Он сказал, что остальные монахи держали агентов КАН в здании общежития. Всех их тщательно связали и положили на пол. Настоящие монахи снова управляли своим монастырем.
  
  Я попросил Тару спросить его, как они относятся к использованию оружия и фактической угрозе смерти другим людям. Тара услышала ответ, затем повернулась ко мне с закрытыми глазами. Она покачала головой.
  
  «Вы не поверите».
  
  — Попробуй, — сказал я. «Сегодня я всему верю».
  
  «Они все действительно ненавидели использовать это оружие. Вот почему, — она покачала головой, — вот почему они первым делом вынули пули из оружия.
  
  'Как?' Я посмотрел на оружие в своей руке, которым обменялся с монахом. Я прицелился в открытую дверь храма и выстрелил. Ничего такого. Просто тупой щелчок.
  
  Я засмеялся.
  
  Все это восстание произошло без пуль. Тот факт, что ребята из КАН думали, что пуль достаточно для победы, завел их в ловушку.
  
  Я посмотрел Нин Тангу в глаза и вспомнил, что он говорил, что идеи сильнее оружия. Тогда я думал, что понял.
  
  Какое-то время.
  
  
  
  Глава 27
  
  
  Оценка — одно из тех новых слов, которые я ненавижу. Одна из тех дурных привычек истеблишмента, когда усилия никогда не бывают «интенсивными», и когда войска никогда не просто «высылаются», а «развертываются». Оценка — это просто громкое слово, обозначающее то, что я говорю Хоуку о том, что знаю, и то, что он говорит мне о том, что знает, и мы решаем никому больше не рассказывать.
  
  Тара и я были на пути к этому.
  
  Это был один из тех прекрасных весенних дней, когда Вашингтон сверкает, и кажется, что каждый памятник имеет монументальное значение.
  
  Тара была неловко тихой в такси. Крепко сжимая мою руку, она закусила губу, погруженная в собственные непереводимые мысли. Она была такой с тех пор, как приземлился самолет. Радио водителя было настроено на одну из тех станций, где крутят старые стандартные произведения, и прямо сейчас они играли старую добрую песню Коула Портера «So Near, And Yet So Far». Вот такой она была.
  
  Мы подъехали к Дюпон-серкл и остановились перед некоей немонументальной дверью Объединенной службы прессы и телеграфии. По крайней мере, лучший фасад для штаб-квартиры AX, чем тот захудалый лондонский чайный магазин.
  
  Хоук приветствовал нас с энтузиазмом. Он поднял взгляд от своего захламленного стола и зарычал.
  
  — Садитесь, — сказал он. "У тебя есть минутка?"
  
  Он что то читал в красной секретной папке, жевал незажженную сигару. Наша маленькая битва с клонами закончилась, но здесь, на столе Хоука, война продолжалась. Новое дело. Новые сюжеты.
  
  Тара посмотрела в окно на залитые солнцем верхушки деревьев. Ее верхняя губа была натянута. Я повернулся и пожал плечами. Что бы ее ни беспокоило, рано или поздно она это выяснит. Она была одной из тех женщин, которым не следует увлекаться покером. По крайней мере, если бы у тебя были такие чувства.
  
  Вместо того, чтобы смотреть на нее, я посмотрел на Хоука. На егостарое лицо с молодыми голубыми глазами. С таким мозгом, который может назвать любой адрес нацистского притона 1940 года, но не может вспомнить, в какой рубашке он был одет вчера.
  
  Наконец он поднял взгляд. — Извините, — сказал он хрипло. «Как только я узнал, что ты в безопасности, ты исчез из моего списка приоритетов». Он повернулся к Таре. — Что ж, мисс Беннет. Как вам активная часть боя?
  
  Тара улыбнулась. Странная, неубедительная улыбка. — Очень мило, — тихо сказала она. 'Да, очень мило. Но… не думаю, что мне захотелось бы повторить это еще раз».
  
  'Нет?' Он поднял одну бровь и посмотрел в мою сторону. — Хорошо, Картер. Твоя очередь. Он откинулся на спинку своего скрипучего вращающегося кресла и закурил изжеванную сигару.
  
  — Вы уже знаете большую часть этого, сэр. Мы нашли гнездо этих клонов и уничтожили его. Тара позаботилась об эмбрионах-клонах, лаборатории и безумном ученом, стоящем за ней. КАН больше не начнет их размножать. По крайней мере, пока мы живы, я обезвредил Вин По, Лао Цзена и всех взрослых клонов. По крайней мере всех тех, кто был в Индокитае
  
  «И мы тех, кто были здесь, и тех немногих, кто был в Лондоне», — прервал он меня. «Мы также связались с их экспертом по наркотикам. есть. Как-его-называют-теперь?
  
  «Пэм Кон». †
  
  'Да. Он у нас и он аккуратно во всем сознается. Конечно, сначала мы дали ему немного его собственной сыворотки правды. Хоук поморщился. Он любил использовать возможности так же сильно, как и я. — Нам больше не о чем беспокоиться. Этот спектакль Featherstone также был закрыт. За это отвечает Скотленд-Ярд. Похоже, они получили много ударов там. И эти деньги финансировали множество мероприятий КАН.
  
  Я рассказал Хоуку об опиумных полях и о том, как КАН использовал торговлю наркотиками как средство проникновения. Он мрачно покачал головой и затушил сигару, словно убивая ею паразита. «К сожалению, торговля наркотиками не входит в нашу компетенцию. Но я продолжаю им говорить, что за этими наркотиками стоит гораздо больше, чем просто жадность».
  
  Он вздохнул. «Может быть, теперь они послушают немного больше. В любом случае, это специальное маковое поле больше не используется - вместе с тем филиалом в Нассау, который вы закрыли. Получается два.
  
  «И еще сотни таких мест для начала».
  
  Хоук одарил меня пронзительным взглядом. «Тысячи подошло бы к этому лучше». Он снова повернулся к Таре. 'Что ж.' — Вообще-то ты должна быть довольна. Твоя... как я еще раз это назвал? ... сумасшедшая, невообразимая теория... что ж, она оказалась верной.
  
  Тара откашлялась. — Вы назвали это богом забытым, безумным сном, сэр. — сказала она прямо.
  
  Хоук выглядел сбитым с толку. Может быть, впервые в жизни. — Ну, хорошо, — пробормотал он. — Я позволил тебе пройти через всё это, не так ли?
  
  — Да, сэр, — был единственный ответ, который он получил.
  
  'Тогда все в порядке.' Он готовился отпустить нас. - 'Даже больше?'
  
  Я кивнул. 'Две вещи. Я пообещал этим монахам, что мы постараемся найти им новый монастырь. Где-то на свободной территории. Я хотел бы сдержать свое слово. Как вы думаете, мы можем позаботиться об этом?
  
  Хоук сделал пометку в своем блокноте. «Я считаю, что в Южной Корее есть военная база. Позвольте мне проверить это в первую очередь. Я верю, что мы сможем это сделать. И второй вопрос.
  
  «Роско».
  
  Хоук с трудом начал закуривать новую сигару. Затем он поднял глаза и рассказал мне о Роско. О том чертовом зонте и о том, как они его нашли.
  
  «Возможно, так было лучше, в каком-то смысле», — сказал он. Затем он издал мрачный смех. — Черт возьми, это глупо говорить.
  
  Он повернулся в своем скрипучем кресле и посмотрел в окно. Выглянул. — Я хотел сказать, что мы получали много плохих отзывов об этом Роско. Он становился слишком старым и слишком беспечным. Абингтон в Лондоне попросил разрешения отправить его на пенсию. Незадолго до того, как это произошло, вы вызвали его. В любом случае, это было бы его последнее дело. И я не знаю, как бы Роско это понял. В лучшие годы он был прекрасным агентом. Это была его жизнь.
  
  Хоук глубоко вздохнул. Мне стало интересно, думает ли он о себе. О том дне, когда он сам станет беспечным и кто-то примет решение отправить его на пенсию. Господи, теперь я тоже начал думать о себе.
  
  Хоук отвернулся от окна.
  
  "Что ты будешь делать? Проведешь один из твоих заслуженных отпусков за границей?" Это был его способ сказать мне, что он дает мне несколько недель отпуска.
  
  Я посмотрел на Тару и подумал о Ривьере. Или о Таити. Да, необитаемый остров бы нам идеально подошел. — Возможно, — сказал я.
  
  Он продолжил. - 'И ты. мисс Беннет? Ты тоже заслужила несколько выходных. Мы позаботились о том, чтобы Питер получал отличный уход, но вы можете провести отпуск вместе. Вы двое.'
  
  Я переключился на более высокую передачу.
  
  'Питер?' Я повернулся к ней.
  
  Она посмотрела мне прямо в глаза. — Питер Хансен, — тихо сказала она.
  
  Питер Хансен, раненый герой. Чье имя она упомянула в лаборатории, когда предупреждала меня быть осторожным. «Мой муж», — заключила она.
  
  Для человека, у которого мало времени на такт, Хоук сделал щедрый жест. Он прочистил горло, встал и вышел в холл.
  
  Тара грустно посмотрела на меня. — Я люблю его, — сказала она. — Я не могу оставить его. Я бы не стала этого делать, даже если бы могла. Но, Ник, мне так нравилось любить тебя. Она протянула руку, схватила меня и прижала к себе. Я посмотрел на ее лицо. В последний раз. Эти обворожительные зеленые глаза, эти каштаново-рыжие волосы и эти дурацкие веснушки, которые все еще были там. И я подумал о том, какой жизни я хотел бы для нее. Безопасной и хорошей жизни, где все остается как есть и никогда не превращается в кошмар. Жизнь, которую я никогда не мог ей обещать. Жизнь, которую я никогда не смог бы прожить. Жизнь, которую я, вероятно, никогда не хотел бы.
  
  «Может, так, в некотором смысле, и лучше», — сказал я. «Бог полюбит меня, за то, что говорю глупости».
  
  
  
  
  О книге:
  
  Когда-то была публикация, посвященная экспериментам: взять у кого-то клетку тела, развить ее в нужных условиях и получить дубликат этого человека. Двойник будет идентичен внешне, он будет идентичен по способностям.
  
  Ник Картер не мог в это поверить, но ему пришлось, когда он столкнулся с такими «клонами» или идентичными двойниками. В данном случае это двойники гениального убийцы, преследующие только одну цель: запугать Конгресс, Сенат и президента Америки и подчинить их своей воле. И таким образом контролировать мировую политику с разных точек зрения.
  
  Ник Картер может уничтожить сколько угодно клонов, но это бессмысленно. И пока сенаторов США убивают, Картер делает свою безнадежную работу: остановить производство клонов и устранить настоящего единственного убийцу.
  
  Но разве каждый клон не может быть настоящим мужчиной?
  
  
  
  
  
  Оглавление
  Глава 2
  Глава 3
  Глава 4
  Глава 5
  Глава 6
  Глава 7
  Глава 8
  Глава 9
  Глава 10
  Глава 11
  Глава 12
  Глава 13
  Глава 14
  Глава 15
  Глава 16
  Глава 17
  Глава 18
  Глава 19
  Глава 20
  Глава 21
  Глава 22
  Глава 23
  Глава 24
  Глава 25
  Глава 26
  Глава 27
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ник Картер
  
  Ужас ледового террора.
  
  перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне
  
  Оригинальное название: Ice Trap Terror
  
  
  
  
  Первая глава
  
  Над высокой крышей из верхушек деревьев уже темнело. Тени скользили по переплетающейся листве, сгущая паровую завесу гнетущего жара, разлившегося по всему. Это сделало вялое, истощенное чувство, которое у меня было, еще хуже. В джунглях таится непримиримая сила — гигантская пиявка, высасывающая из вас всю энергию и даже волю к жизни. Эта сила действовала на меня уже полтора дня. Она убеждала меня остановиться и лечь, просто сдаться и позволить этим дьявольским полчищам насекомых покончить со мной навсегда. Конец Ника Картера - суперагента АХ, Киллмастера N3. И вот я попал в этот адский уголок Никарагуа под названием Берег Москито. По иронии судьбы, название этой низкой жаркой болотистой местности взято не от этих дьявольскихнасекомых, а от индейцев-москито .
  
  Тем не менее, я выстоял, потому что знал, что должен добраться до места назначения до наступления темноты. Почти непроходимый подлесок достаточно задержал меня. Мне пришлось расчищать каждый метр джунглей своим мачете. Я выругался и чуть не споткнулся, когда масса зелени, которую я только что срезала, снова взлетела вверх.
  
  Я копался в густой тине почти высохшего ручья — одного из тысяч, извивающихся здесь подобно капиллярам. Пока я шел по нему, из застойной кашицы начали подниматься ползучие, слизистые существа. Пот струился по моему лицу, пропитывая одежду и рюкзак. Как будто лямки рюкзака врезались мне в плечи.
  
  Вчера рано утром патрульный корабль ВМФ высадил меня в Лагуна - де - Перлас . Оттуда я пошел на юго-запад примерно параллельно реке Тунгла.
  
  Это был декабрь, так что конец сезона дождей. Я был благодарен за это. Количество осадков в Никарагуа сильно варьируется, но в Блюфилдс на побережье Карибского моря выпадает 750 сантиметров в год. В июле или августе мое путешествие, и без того сплошное страдание, было бы совершенно невозможно.
  
  В этом углу нет дорог. Единственная магистраль — Панамерикано на другом конце страны. Национальная железнодорожная сеть имеет длину около четырехсот пятидесяти километров и в основном расположена на побережье Тихого океана. Во всяком случае, я бы никогда не рискнул ею воспользоваться, как не осмелился показать себя на единственной в округе дороге. Белого незнакомца заметили бы, и ему бы не доверяли, и это было бы катастрофой на этом критическом этапе.
  
  Я продолжал свой путь сквозь яркие краски этого нереального сумеречного мира вверх по восточному плато хребта невысоких пиков. Самая высокая вершина здесь меньше двух тысяч метров, а средняя высота семьсот. С другой стороны горы спускаются к плодородному плато с равнинами и озерами. С этой стороны, однако, это был покрытый джунглями склон, бесконечная линия покрытых паразитами деревьев, густых мясистых растений и грибов. Огромные лианы обвивались вокруг деревьев и ветвей; зловонная плесень и темный мох покрывали землю. Повсюду стоял резкий запах гниющей растительности.
  
  Постепенно подъем становился круче; гребни стали острее, а пропасти глубже. Ущелья были вместилищем стекающей дождевой воды, а их застойные болота были рассадниками миллионов враждебных существ, которые считали меня деликатесом. Воздух всегда был полон насекомых. Лягушки и более мелкие млекопитающие появлялись только ночью. Птицы брали верх днем, но сидели обычно высоко на верхушках деревьев. Возле водопада собирались нарушители спокойствия, лягушки и непрестанно чирикавшие птицы. Была одна, размером с ворону, но очень ярко окрашенная. Она насвистывала почти идеальную гамму, ни разу не повторив последнюю ноту. Это сводило меня с ума. Помимо укусов насекомых и безумия птиц, мне приходилось терпеть еще змей и ящериц. На земле копошились и дневные бродяги вроде вонючей ящерицы. Были также удавы в норах и на ветвях, древесные змеи среднего размера и скользкие хищные змеи, такие как клыкастый свирепый копьеносец . Их родиной была смертоносная резервация, которую почти не исследовали и не наносили на карту, и которая пожирала любого, кто был достаточно глуп, чтобы попытаться туда добраться.
  
  Весь остаток дня я пробирался через удушливые глубины, остановившись лишь однажды, чтобы перекусить. Я был уверен, что не успею, но с наступлением темноты, замедляемый светом, все еще исходящим из-за нескольких гряд облаков, я наткнулся на большую группу гондурасских пальм. Это походило на лес в лесу, полностью состоящем из этих высоких пальм с перистыми листьями и довольно гладкими стволами. Между ними росли инжирные деревья поменьше, окруженные стаями кровожадных комаров.
  
  Гондурасские пальмы растут в большинстве джунглей Центральной и Южной Америки, но их скопление, похожее на это было редкостью. Это доказывает, что эта местность когда-то возделывалась, так как индейцы майя использовали плоды этого дерева для производства масла. Хотя было нелегко срубить это дерево каменными топорами, они также использовали древесину для своих построек. В этой области это дерево процветало, и в конце концов оно повсюду заняло землю, которая когда-то возделывалась.
  
  С того момента, как я попал в пальмовую рощу, я шел медленно и осторожно. Прямо впереди должна быть штаб-квартира полковника Земблы. Из того немногого, что АХ раскопал о загадочном полковнике и его деятельности, я знал, что этот участок леса усиленно охраняется людьми, сигнальными ракетами, осколочными минами и чувствительными сигнальными микрофонами, способными уловить даже самый слабый звук.
  
  Я пополз вперед на четвереньках, изучая каждый сантиметр местности. Я протиснулся через подлесок и скользнул, как змея, сквозь валуны. Я сознательно выбрал самую трудную и непроходимую дорогу. Если животное или растение издавало малейший шум или шорох, я использовал его, чтобы двигаться вперед, заглушая издаваемый мной звук. Рюкзак был тяжелым и раскачивался из стороны в сторону. Пот болезненно лил мне глаза, так что я не мог нормально видеть. Меня еще больше это раздражало, когда я вытирал лицо рукавом.
  
  В тренировочном лагере в лесах и полях, которые якобы были заминированы, было практической игрой, доставлявшей нашим инструкторам садистское удовольствие. Здесь все было смертельно серьезно, и я напрягался, обнаруживая каждую погнутую травинку, клочок раздавленного мха или лиану, которой неоткуда было появиться. Я обнаружил несколько мин и обошел их, не задевая. Перерезать провода было бы самоубийством. Незадолго до того, как я вышел на тропу, я нашел трос сигнальной ракеты. Я прополз мимо него и нашел сигнальный патрон, который обезвредил.
  
  Путь представлял собой заросшую сорняками дорогу, которая шла от реки Тунгла и шла на север. Внизу, вероятно, был причал для каноэ, а в кустах тоже могло быть несколько снайперов. Сама тропа, конечно же, была усеяна минами и другими ловушками рядом с убежищем полковника Земблы в джунглях. Так что я определенно не должен был идти по этому прямому, узкому пути. Я снова скрылся в тени и стал более осторожно пробираться через подлесок. В тридцати ярдах тропа внезапно свернула и перерезала мне путь. Я внимательно осмотрел маленькую, поросшую мхом полянку. Она казалась такой мирной с маленькими крылатыми и сверкающими бабочками, танцующими в тусклом свете.
  
  Мина была зарыта в мох шпилькой вверх. Кто бы её ни поставил, он сделал это недостаточно профессионально, потому что прямо вверху торчал небольшой участок мха. Слева и справа от меня были густые изгороди из шипов. Я не мог избежать этого, иначе мне пришлось бы вернуться и обойти это место издалека.
  
  Пригнувшись, я прислушался к какому-то звуку. Я ничего не слышал и думал, что делать. Долгий путь назад может быть более опасным, чем обезвреживание мины. Может быть, это была мина-ловушка, которая взрывалась при прикосновении к ней, но это, похоже, не соответствовало характеру полковника Земблы. Он был не из тех, кто тратит впустую мину, которую уже невозможно выкопать, для обеспечение прохода.
  
  Я посмотрел через плечо на темноту джунглей позади меня. Возвращение заняло бы слишком много времени, а в темноте у меня не было ни единого шанса. Я подполз вперед и осторожно приподнял клочок мха. Мина имела однократное воспламенение под давлением. Я затаил дыхание, вытер руки о штаны и повернул ручку зажигания. Резьба была разъедена, и ручка не поддавалась легко. Наконец это сработало. Я вынул взрыватель, вернул ручку на мину и положил на место кусок мха. Затем я снова вздохнул.
  
  Я встал и осторожно пошел по дорожке, пока не смог нырнуть обратно в кусты рядом с ней. Я скрыл остальную часть моего путешествия в кустах. Каждая деталь требовала максимального усилия. Я нашел еще одну мину, чтобы обойти ее, и несколько сигнальных ракет. Мины были разбросаны так же густо, как и насекомые. Наконец я вышел на более открытое пространство. В нескольких ярдах возвышался высокий угловатый холм, густо поросший кустарником и обвитыми лианами деревьями.
  
  На первый взгляд он выглядел как холм, похожий на пирамиду. Но потом я увидел, что фундамент был сделан из слоев переплетенных камней, а с одной стороны была лестница с сотнями ступенек. Стены были покрыты прекрасными орхидеями и другими эпифитами, которые чувствовали себя более комфортно в трещинах каменной кладки, чем на ветвях деревьев. Я посмотрел на руины древней постройки майя . Их почти невозможно было распознать как дело рук человеческих. Они стали единым целым с джунглями, которые поглотили их тысячу лет назад. Постройка явно спроектированная как храм, эффектно возвышалась из глубины джунглей, мрачных и таинственных в этом отдаленном месте.
  
  Более важной, чем его историческая ценность, была цель, для которой он теперь использовался. Сообщения об этом дошли до нас фрагментарно и часто еще исходили из слухов. Однако, если наша информация была верна, в этих изолированных и внешне заброшенных руинах скрывалась самая современная электронная установка, какую только можно вообразить.
  
  Все началось два месяца назад с искаженного радиосообщения от нашего агента в Оахаке, Мексика. С того времени в АХ постепенно сложился образ своеобразного гения, называвшего себя полковником Земблой. Он изобрел что-то для изменения климата и хотел использовать этот климат-контроль как оружие. Против кого он будет использовать его и почему, было неизвестно. Однако все указывало на то, что у него в этом храме майя достаточно оборудования, чтобы превратить бескрайние кипящие джунгли в гигантский ледник.
  
  В течение нескольких дней или, возможно, часов он планировал сделать именно это: без предупреждения превратить Центральную Америку в один обширный арктический ландшафт.
  
  Я должен был остановить его.
  
  
  
  Глава 2
  
  
  Я снял рюкзак и осторожно положил его на землю. Во время моего двухдневного путешествия сюда он мне очень понравился. Он предоставил мне еду и кров, и я надеялся, что он поможет мне снова. То, что мне предстояло сделать дальше, нужно было делать осторожно и тихо. Все, что я смог взять с собой, это небольшой набор инструментов, который ребята из лаборатории AX сделали специально для этого случая. Я смог пристегнуть его к ремню, так что мои руки были свободны. Моя газовая бомба была приклеена к лодыжке, а стилет был застегнут вокруг моей руки. Я оставил свой Люгер. Теперь у меня был 7,65-мм пистолет типа « Чи-Ком », использовавшийся во Вьетнаме. Он имел встроенный глушитель и требовал специальных патронов с гильзами без ободка. Это был далеко не Люгер: у него не было такой большой мощности, но он был так же эффективен на близком расстоянии. Тем более, что на Люгер толком глушитель не поставишь. Этот рукоятка по-прежнему не очень хорошо лежала в моей руке, так как я привык к более тяжелому немецкому пистолету.
  
  Я думал взять с собой мачете, но его мне не нужно было бы, чтобы пройти через руины, так как они не заросли, и если бы я использовал нож, звук определенно выдал бы меня. Нож с длинным лезвием был хорошим оружием, если у вас было место, но с ним было бы трудно обращаться в храме, как с Люгером. Так что я оставил его вместе со своим рюкзаком и пошел на поляну, окружающую храм. Здесь, наверное, было спрятано больше микрофонов, чем в любой студии вещания. Я рассчитывал, что человек у монитора примет меня за животное из джунглей, потому что система сигнализации больше не выдавала предупреждений. Я вскочил и подтянулся к первому уступу храма. Мне приходилось использовать корни, лианы и пни в качестве опоры, потому что я не доверял крошащейся лестнице.
  
  Я почти слепо попал в другую ловушку. К счастью, я увидел небольшую выемку высоко в дереве. Человек, заложивший мину, указал, куда он заложил снаряд. Я не смел пошевелиться. Мне потребовалась целая вечность, чтобы найти зажигание. Это был желтоватый тонкий трос с воткнутыми в него маленькими острыми шипами. Он растянулся между двумя деревьями и полностью скрылся в листве. Если бы я пошел дальше, он прорезал бы мою плоть, как бритва. В то же время штифт вырвался бы из груза за деревом, и мы с этим деревом вместе поднялись бы в воздух. Гостеприимный человек, этот полковник Зембла!
  
  Я обогнул трос и осторожно прополз дальше. Каждые несколько метров я зацеплялся ногой за лианы, чтобы послушать и отдохнуть. Потом я снова поднялся. В качестве опоры я использовал прорези и выступы. Высоко над верхушками деревьев я увидел восходящую луну, отбрасывающую бледный свет.
  
  Оказавшись наверху, я присел между двумя каменными глыбами с зубчатого карниза. Я осмотрел крышу, которая была плоской и прямоугольной. Передняя часть, ведущая к лестнице, и задняя часть были в два раза длиннее стороны, по которой я поднялся. Крыша была чистая и, вероятно, свежеположенная. В углу на дальней стороне стояло что-то вроде хижины, похожей на груду щебня.
  
  Чтобы попасть в храм, мне пришлось пройти через дверь той хижины, потому что другого входа на крышу не было. Между мной и хижиной стояли двое охранников и вертолет. Один из охранников прислонился к шасси вертолета. Другой медленно шел вдоль парапета. Оба они были невысокими коренастыми метисами; как семьдесят процентов никарагуанцев, наполовину коренные американцы и наполовину латиноамериканцы. На них были свободные брюки и рубашки и мягкие замшевые сапоги. Они, казалось, были в порядке и не издавали ни звука. Они не были одеты как настоящие солдаты, но вполне могли бы использовать свои легкие автоматические винтовки, если бы вы подошли к ним слишком близко. Это были бельгийские 7,62-мм винтовки НАТО FAL; очень хорошие и очень популярные среди южноамериканцев.
  
  Вертолет был Bell Sioux 13 R, трехместный. Он был немного похож на большую стрекозу с поднятым вверх хвостом. Это была надежная рабочая лошадка, которая широко использовалась со времен Кореи. В этом богом забытом месте такая штука была единственным средством передвижения. Поэтому крышу храма сделали подходящей для приземления. Хоук сделал аэрофотоснимки, которые показали, что вертолет обычно стоял на крыше. Расследование, завершенное неделю назад, показало, что вертолет не принадлежал официальной археологической группе. Он был приобретен в результате серии очень осторожных сделок на армейском складе в Мехико. Это произошло через несколько дней после того, как на город обрушилась сильнейшая снежная буря на памяти живущих. Само по себе не так сильная, но все же достаточная, чтобы вызвать худшие подозрения в АХ. Из-за этого Хоук решил послать меня сюда.
  
  Я был первым из наших людей, кто внимательно рассмотрел этот вертолет. На дверях была любопытная эмблема; золотое солнце с тремя малиновыми линиями на нем. Как будто кто-то разрезал украшение ножом, и металл теперь кровоточил. Я задавался вопросом, что это значит. Когда патрульный подошел ближе, я заметил такую же наклейку на его нагрудном кармане.
  
  Он подходил все ближе и ближе... Ситуация стала сложной. Двое охранников теперь были так далеко друг от друга, что я не мог выстрелить в них одновременно с того места, где сидел. Если я выстрелю в одного, он предупредит другого прежде, чем я смогу повернуться и пойти за ним. Если я двигался слишком рано, я оказывался между ними; однако, если я опоздаю, я тоже попаду в ловушку, как крыса. Так что как-то пришлось бы обезвредить их обоих сразу, и то без звука.
  
  Охранник обошел несколько камней, упавших с парапета. Он так много раз обходил крышу, что теперь бросил на нее маленькую кепку и бесцельно смотрел через парапет с болтающимся на плече ружьем. Время от времени он даже не удосужился посмотреть; то, что делает даже бегущая собака. Первым требованием является то, что вы всегда должны знать, что происходит вокруг вас, потому что от этого может зависеть ваша жизнь. Это будет стоить ему жизни.
  
  Я сунул стилет в руку. В другой руке у меня был пистолет с глушителем. Тень полностью поглотила меня. Я был один целым с камнями. В сумерках объекты иногда различить труднее, чем в темноте, и я ручаюсь за это. Он подходил все ближе и ближе. Я затаил дыхание... Внезапно я больше не смог его видеть. Вероятно, он снова ходил вокруг каких-то упавших камней. На мгновение я испугался, что он меня заметил, и нырнул в укрытие. Затем краем глаза я увидел его ноги. Значит, он все еще не знал, что я был там. Теперь я мог слышать его дыхание и шорох его штанин по крыше. Я сосчитал до трех и вскочил.
  
  На самом деле моей главной заботой был охранник у вертолета. Я хотел сначала убрать их с дороги, а остальных использовать как щит. Учитывая расстояние, его непредсказуемую реакцию и тот факт, что мне нельзя было шуметь, он представлял наибольшую угрозу. Я дважды быстро выстрелил. Первый выстрел попал ему в грудь, второй — в шею. Не издав ни звука, он упал на круглую стальную стойку вертолета. Подошвы моих ботинок производили больше шума по камням, чем выстрелы из моего ружья.
  
  Стилетом я попытался попасть другому охраннику в почки. Я рассчитывал, что он замрет, когда увидит мертвого друга. Но он реагировал как пантера. Инстинктивным движением он повернулся, наклонившись. После этого все произошло как в тумане.
  
  Если бы он был должным образом обучен, он должен был бы использовать свое оружие сейчас. Но в ту долю секунды он отреагировал так, как я не рассчитывал. Он наклонился, бросил винтовку и потянулся за кинжалом коммандос, свисавшим с пояса. Он привык драться с ним. Он усвоил это еще в детстве. Для него пистолет был просто неуклюжим куском железа.
  
  Я ожидал увернуться от его винтовки, но длинный ствол винтовки ФАЛ врезался мне в запястье, и стилет вылетел из моей руки. После этого все пошло молниеносно. Винтовка упала на землю между нами. Моя правая рука с дымящимся пистолетом поднялась вверх. Его левая рука вытянулась, чтобы принять удар. Его правая рука с восемью дюймами холодной стали нацелилась мне в живот. Моя левая рука схватила его правое запястье и дернула его назад. Теперь он стоял ко мне спиной и уже не мог пошевелить рукой в которой держал нож. Он открыл рот, чтобы закричать. Я прижал правую руку к его лицу и зажал приклад пистолета между его зубами. Он задохнулся и попытался вывернуться. Моя левая рука надавила так сильно, что ей пришлось согнуться назад. Он пинал меня по голеням и пытался дотянуться свободной рукой до моего лица и глаз.
  
  Я сунул пистолет ему в рот и дернул за руку. Что-то треснуло. Его рука обмякла, и нож выпал из его слабых пальцев. Моя левая рука оказалась у него за шеей. Он снова попытался вырваться. Безуспешно. Он не издал ни звука, когда его шея сломалась.
  
  Я оттолкнул безжизненное тело от себя и взял нож. Когда охранник рухнул на землю, его голова находилась под странным углом, я уже бежал к двери. Внутри была старая узкая лестница. На больших стойках из дерева саподиллы резьба все еще была хорошо видна и почти не пострадала от времени. Каменные стены были покрыты барельефами, цвета которых выделялись в свете электрических ламп на потолке. Немного света проникало и сквозь темные щели бывших окон, а теперь заросших зеленой паутиной растений.
  
  На полпути к лестнице я заколебался. Ничего не было слышно ни сверху, ни снизу. Я вложил свой стилет в ножны, подобрал камешек и бросил его вниз. Он отскочил от камней. Было слышно только эхо. Я продолжил путь с пистолетом наизготовку.
  
  Я вышел на площадку со сводчатой крышей и коридором, поворачивающим налево. Далее все было недавно реконструировано из бетона, стальных балок и алюминия. Лампы по-прежнему свисали с потолка, как гирлянда елочных огней, но рядом с ними была металлическая труба кондиционера с отверстиями через каждые несколько метров, через которые выходил прохладный воздух. С этого момента храм майя стал не более чем оболочкой, оболочкой сверхсовременных сооружений полковника Земли.
  
  В другом конце коридора была стальная дверь, которая выглядела такой же прочной, как дверь банковского хранилища. Не было ни звука. В дверном косяке был утопленный замок с красной ручкой. Было возможно, что дверь откроется, когда я нажму кнопку. Однако весьма вероятно, что кто-то с другой стороны получит сигнал открыть дверь.
  
  Я приложил ухо к холодной стали. Сначала я ничего не слышал. Затем до меня донесся низкий гул, который я скорее почувствовал, чем услышал, вместе с пронзительным слабым визгом генераторов. Я снова посмотрел на замок. Из сумки с инструментами я достал отмычку: инструмент с пружиной, которая заставляет иглу прыгать между частями замка и тем самым взламывает его. Это была простая вещь, и для ее использования требовалось много опыта и терпения. После трех попыток дверь открылась. Я прополз туда быстро и бесшумно, как кошка. Храм казался тихим и заброшенным. Вибрации усилились, наполнив помещение сверхзвуковым грохотом мощного источника энергии. Я пошел прямо к звуку, потому что интуитивно знал, что это источник того, что я искал. Мои шаги гулко звучали по шершавому бетону. Еще один коридор, еще одна лестница, еще один коридор и, наконец, вторая стальная дверь, за которой шум был еще громче прежнего. Я снова воспользовался отмычкой и осторожно шагнул внутрь.
  
  Это была низкая комната с рядами неоновых ламп. С двух сторон стояли стальные шкафы со счетчиками, датчиками и рядами компьютерных катушек за стеклом. В центре стоял распределительный щит длиной почти полтора метра с невообразимым количеством кнопок, проводов и потенциометров, под которыми были таблички с ничего не значащими для меня надписями: Лабион. Индекс, противоточная муфта и катаридин Фактор. Энергия для этого электронного здания подавалась по кабелю толщиной с мою руку и шла по полу к выключателю в стене с другой стороны. Рядом была дверь, и оттуда доносился пронзительный визг электростанции. Но это меня не интересовало. Я был там, где должен был быть. Я подошел к компьютерным шкафам и выдвинул поворотные панели переключателей вперед.
  
  Катушки, тонкие, как пружины, транзисторы и интегральные схемы блестели на свету. Из сумки я вынул полиэстеровый баллончик, похожий на обычный аэрозольный баллончик с инсектицидом. Я распылил на оборудование прозрачный слой высококоррозионной растворяющей кислоты. Поэтому я обработал все шкафы и снова закрыл панели, когда закончил.
  
  Кислота была изобретением лаборатории AX . Бомба может вывести из строя часть объекта, но, возможно, не все; и, конечно, не все важные части, если только я не использовал столько взрывчатки, что весь храм майя был разрушен. Однако внезапное разрушение храма могло иметь менее приятные международные последствия.
  
  Затем возникла логистическая проблема, как контрабандой провезти что-то такое тяжелое. И еще опасность того, что при мне бомба будет найдена и обезврежена. Кислоту нельзя было обнаружить, пока не стало слишком поздно, и ее нельзя было удалить после того, как ее распылили. Даже автобус растворился бы, не оставляя ни малейшего намека на то, что произошло после моего ухода.
  
  Я осторожно распылил едкое вещество повсюду. Несколько часов, и кислота разъела бы все насквозь. Детали плавились, кабельные соединения растворялись и вызывали короткое замыкание в металлическом корпусе. К тому времени я вернусь в джунгли в целости и сохранности, техники Земблы будут рвать на себе волосы. К полуночи каждая единица оборудования, которую я обрабатывал, превращалась в груду металлолома. Это дало бы нашим дипломатам время заставить Никарагуа и Организацию американских государств провести расследование. Саботаж был моей единственной работой. Когда я закончу, все будут смеяться над этим. Кроме полковника Земблы.
  
  Я покончил с компьютерами и побрызгал внутреннюю часть распределительного щита. Внезапно дверь открылась, и вошли два техника и охранник. Их удивление было столь же велико, как и мое потрясение. Техники — я думал, что это были техники, потому что они были в белых халатах и с бумагами в руках — были безоружны. Одетый в серое охранник имел бразильский револьвер Росси 38-го калибра в кобуре на бедре. Они разработали его сами, используя Smith & Wesson, и у него был четырехдюймовый ствол. Он схватил его и закричал: « Альто ».
  
  Однако я не собирался стоять на месте. Я успел только оторвать полосу самоуничтожения от баллона и швырнуть его в темный угол. Я прицелился и дважды выстрелил. Охранник вскрикнул от боли и схватился за горло. Пуля из его револьвера прошла над моей головой, ничего не задев. Охранник упал на шкаф позади него. Он застонал, вцепился ногтями в металл и медленно сполз на землю.
  
  Я прыгнул к двери и наткнулся на двух техников, которые, очевидно, следовали приказам охранника и стояли на месте. Это вывело меня из равновесия. Я почувствовал, как кто-то схватил меня за рубашку. Я повернулась на 360 градусов, чтобы вырваться из его хватки. В этот момент ворвались новые охранники. Второй техник бросился на меня, склонив голову, и силой втолкнул меня обратно в комнату.
  
  Охранники бросились на меня. Один кулак попал мне в солнечное сплетение, а другой — в челюсть. Я отшатнулся. Я попытался отдышаться и выпустил две последние пули в нападавших. Я с удовлетворением услышал один крик. На меня обрушился град кулаков и стали. Пистолет был выбит из моих рук. Это были крепкие, энергичные бойцы. Если я избавлялся от одного, его место занимали два других.
  
  В этом замешательстве меня внезапно сильно ударили ногой в пах. Я согнулся пополам от мучительной боли и упал на бетонный пол. Сапог ударил меня в висок. Наполовину онемев, я потянулся вокруг себя, нащупал ногу и дернул ее. Мужчина с криком упал между остальными. Теперь я мог достать свой нож.
  
  Я рубил все вокруг себя и чувствовал, как что-то теплое плещется мне на лицо и руки. Мой стилет стал слишком скользким, чтобы его можно было удержать. Я услышал рев охранников. Их слишком много, и их все еще прибывало. Меня пинали и били прикладами револьверов. У некоторых были пистолеты, и они изо всех сил старались поразить меня ими. Их сапоги били по моему израненному телу. Люди и их крики становились все слабее и невнятнее: туман теней и голосов. Выстрелил револьвер. Это было похоже на взрыв заряда динамита в нижней комнате. До меня смутно дошло, что убийственная атака прекратилась. Охранники стояли по стойке смирно, тяжело дыша. В дверях стоял мужчина, медленно опуская кольт 357 «Питон». Неудивительно, что выстрел эхом отозвался в комнате. Он был одет в ту же форму, что и другие, но его поведение выражало уверенность и властность. У него было худое и острое лицо. На его сжатые губы падали «бандитские» усы, а орлиный нос придавал ему вид хищной птицы. Он стоял там как случайный, незаинтересованный зритель, но глаза его были тверды как камень.
  
  'Что здесь происходит?' — спросил он совершенно спокойно. Сэр, — сказал один из охранников, — мы обнаружили здесь этого англичанина. Он убил и ранил Хуана...
  
  « Силенцио » . Мужчина направил на меня револьвер. 'Пойдем со мной.'
  
  Я уронил свой стилет и встал, пошатываясь, мои мышцы кричали от боли.
  
  
  
  Глава 3
  
  
  Я был в темной пещере. Единственный свет пробивался сквозь щель под толстой деревянной дверью. Чердак был очень маленьким, не больше большого платяного шкафа. Кто знает, кто или что было когда-то внутри. По крайней мере, сейчас я сидел там, посреди грязного хлама. Должно быть, я был где-то под храмом, потому что корни деревьев и растений проникли в камни, но, по-видимому, так медленно, что теперь скрепляли стены.
  
  Я прислонился к каменной стене, голый и бессильный в зловонном воздухе, с нетерпением ожидая, что произойдет дальше. Меня раздели, обыскали и всё забрали. А также мою газовую бомбу и наручные часы.
  
  Следствием руководил человек, имя и должность которого мне не известны. Он не расспрашивал меня. Его слова ограничивались несколькими краткими приказами мне или двум сопровождающим его охранников. Он отнесся ко мне со спокойным, высокомерным презрением, которое разозлило меня еще больше, чем если бы он вел себя по-садистски. Он оставил меня здесь и, насколько я мог судить, забыл.
  
  Час пролетел так медленно, что я чуть не сошел с ума. Часть времени я провел, обдумывая варианты побега. И их не было. Остальное время я думал о едкой кислоте; как медленно, но верно, вместе с оборудованием Земблы, оно съедало мою жизнь. Каждая секунда приближала тот момент, когда процесс разрушения заметят и тогда уж точно не дадут мне гнить здесь дальше.
  
  Звук засова с другой стороны двери напугал меня. Дверь со скрипом распахнулась. Мой следователь вернулся вместе с двумя нервными охранниками. Он швырнул в меня мои штаны, а затем прислонился к дверному косяку с видом случайного, незаинтересованного наблюдателя.
  
  — Оденься, амиго, мы идем в гости, а с нами дамы.
  
  'Куда?'
  
  «Рот закрой. Делай, как тебе говорят.
  
  Он подождал, пока я застегну свои расстегнутые брюки, а затем жестом показал мне, чтобы я вышел из импровизированной камеры. Я моргнул при свете незащищенной лампочки в коридоре и на мгновение заколебался, чтобы сориентироваться. Это заставило охранника ткнуть меня стволом пистолета. Мы пошли другим путем, чем пришли, и встретили нескольких солдат и техников, которые смотрели на меня со смесью отвращения и любопытства. Какое-то время мы шли по длинным коридорам с голыми стенами, поднимались и спускались по лестнице. Все они были так похожи, что я безнадежно заблудился в этом лабиринте. Наконец мы пришли в широкий зал, который открывался в другие коридоры, так что казалось, что мы достигли оси колеса со спицами. Этот зал быстро превратился в большой центральный зал. Большая часть этого была тускло освещена свечением из-за дамасских занавесей, свисавших по кругу с потолка. Было одно сильное пятно, образующее яркий круг в центре пола. Стены почти со всех сторон занимали набитые книжные шкафы. Толстые фолианты в кожаных переплетах стояли рядом с залистанными листовками. Стена, перед которой я стоял, была пуста, если не считать той огромной таинственной наклейки, которая висела высоко и прямо посередине. Золотое солнце сияло на сцене, на которой стояла инструментальная консоль, которую как будто я испортил. Кругом вокруг нее сидели пять человек.
  
  Там было двое мужчин средних лет. У одного была голова лысая, как бильярдный шар. Другой был с лицом, которое, на первый взгляд, столкнулось с захлопнувшейся дверью. Одна из женщин была низенькой и толстой, с тяжелой неповоротливой грудью и острыми пронзительными агатовыми глазами. Вторая была моложе и немного лучше сложена. Она выглядела так, будто ей было скучно.
  
  Пятый человек был человеком, очень отличающимся от остальных. Он сидел среди женщин за консолью в эффектном черном кожаном вращающемся кресле. На нем был легкий бежевый деловой костюм с синим кашемировым шарфом. Он оперся на консоль, подняв локоть и держа в руке мою сумку с инструментами, как будто просил меня взглянуть на нее. Он посмотрел мне прямо в лицо с мудрым и грустным взглядом в глазах.
  
  Он был маленьким и подвижным. Не старик, но годы не пощадили его. Глубокие морщины на его лице и круги под глазами, казалось, были вбиты в них, стирая любые следы юности или бесхитростности. Он не был похож ни на кого другого, кого я когда-либо видел. Своеобразно изогнутый нос, линия лба и плотно сжатая верхняя губа выдавали породистого Майя. Ему не нужно было представляться. Я столкнулся с неуловимым полковником Земблой. — Выйдите на свет, сеньор , — сказал он. Его голос был высоким и острым, как меч.
  
  Пистолет толкнул меня вперед.
  
  Я стоял посреди слепящего луча света, и в течение нескольких долгих минут никто ничего не говорил. Зембла не двигался, но остальные беспокойно ерзали на своих местах, изучая меня напряжёнными глазами. Они не были такими чистокровными, как их предводитель, но кровь майя оставила след на их сильно загорелых лицах.
  
  — Мы дважды все обыскали, — наконец сказала Зембла, — но нигде не нашли спрятанной взрывчатки.
  
  Я ничего не говорил.
  
  Я слушаю, — сказал он. Его голос был обманчиво приветлив. Тыкающий пистолет в моей спине был совсем не таким.
  
  Я её не оставил, — сказал я.
  
  Может быть, — ответил он. Он перевернул мой набор инструментов вверх дном, так что его содержимое перекатилось по лотку консоли, и поднял мою микрофильм-камеру. «Вы прошли долгий и трудный путь, просто фотографируя, сеньор, — сказал он. Фотография была второй частью моего задания. Я должен был запечатлеть как можно больше оборудования на пленке, но только после того, как у меня была возможность использовать свой спрей. В этом отношении Хоук был непреклонен. Разрушение пришло первым. Я не мог не улыбнуться, несмотря на то, что чувствовал себя неловко и нервничал, как тигр, обнюхивающий западню.
  
  Внезапно резким движением руки Зембла швырнул мои вещи на землю.
  
  'Кто ты? Как тебя зовут? Что ты вообще здесь делаешь?
  
  Я пожал плечами. «Меня зовут Ник Картер, и вы знаете, почему я здесь. У вас была причина в ваших руках секунду назад.
  
  «Картер…» Он осторожно произнес имя. — Кажется, я кое-что припоминаю… Да! Вот оно! Куба 1969 и Чили в прошлом году. Что ж, на этот раз вы потерпели неудачу, мистер Картер.
  
  — Может, ты и прав, — ответил я, глядя на него. Мои глаза постоянно двигались туда-сюда, пытаясь найти слабое место в Зембле, в остальных четырех или в человеке и охранниках, которые стояли между мной и темным коридором. Не было ни одного, абсолютно никакого варианта побега. Зембла, казалось, почувствовал мое растущее беспокойство, издал короткий резкий смешок и сказал: «Успокойся. Мы не казним тебя здесь.
  
  «Я жду церемонии, на которой мне разорвут грудь и вырвут сердце».
  
  — Вам придется признать, что вы это заслужили, сеньор Картер. Они были хорошими людьми, те которых ты убил. Но мы придумали способ использовать вас для себя, и хотя вы не сможете фотографировать этого, есть шанс, что вы сможете сообщить о том, что собираетесь увидеть. Кстати, просто любопытство, не предательство ли указало вам путь сюда?
  
  Я снова безразлично пожал плечами. "Слухом земля полнится."
  
  — Я уже боялся этого. Только с помощью предателя ты смог пройти через пояс моей защиты. Единственное уравнение, которое я не могу решить, это уравнение человеческой непредсказуемости. Не думаю, что это будет беспокоить меня после сегодняшнего вечера.
  
  Он не знал, насколько был прав. Но по другой причине, чем он думал! А когда бы он узнал правду... Я снова огляделся и сглотнул. Это была ловушка, усыпальница. Даже безжалостный свет над головой, казалось, излучал опасность.
  
  «После сегодняшнего вечера, — продолжал Зембла, — будет… Но ведь вы, наверное, уже все знаете о моей маленькой инсталляции здесь!»
  
  — Просто ты думаешь, что у тебя самый большой холодильник в мире.
  
  — Не совсем так, — усмехнулся он. «Я только собираюсь сделать какую-то воображаемую гору. То есть с помощью радиоволн сделать вид, что гора есть, проецируя все ее свойства на воздушные потоки тропосферы. Это должно произойти на высоте около 15 000 футов, чтобы пошел снег. Конечно, эти радиоволны никто не увидит, и самолет может просто пролететь сквозь них. Только климат подумает, что там гора!
  
  — Как и думали в Мехико? — кисло спросил я.
  
  Итак, вы заметили! Это был, так сказать, экспериментальный эфир. Тогда мои точки координации находились всего в нескольких милях друг от друга в пригороде. Но на этот раз я смогу охватить большую часть Центральной Америки и…
  
  — Координационные пункты?
  
  Я прервал его. 'Что ты имеешь в виду?'
  
  Вам будет ясно, что я не могу производить радиосигнал с длиной волны шириной с гору. Мне нужно спроецировать ряд точек или, скажем, силовых линий, образующих очертания горы над областью, которую я выбрал для цели. Требуются очень точные расчеты, чтобы определить, где разместить резервные передатчики, чтобы они находились в правильной пропорции к математической оси главной диаграммы».
  
  «Мои помощники, — добавил он, кивнув на четверку позади него, — каждый наблюдает за станцией поддержки в своей стране».
  
  В моем горле пересохло. — Но эта ось, центр, вокруг которого все вращается, здесь, не так ли?
  
  Да, конечно.'
  
  Наполовину я вздохнул с облегчением, другая половина проклинала его хитрость.
  
  А что произойдёт после того, как ты засыпаешь все снегом?
  
  Он загадочно рассмеялся. «Затем наступит третья империя майя».
  
  Я был ошеломлен, когда его мания величия в полной мере поразила мой мозг. Тогда я отрезал: «Не слишком ли ты далеко на юге для этого?»
  
  Это верно в том смысле, что колыбель нашей цивилизации находилась в Дукатане. Но первые две империи майя простирались еще дальше на юг». Он добавил с резким смехом: «Никогда не называйте юкатекца мексиканцем. Наша старая вражда с ацтеками все еще существует, хотя у нас те же Теулес, те же боги, что и у Пернатого Змея Кукулькана.
  
  Он повернулся и указал на залитое светом изображение на стене. «Это напоминает нам о нем».
  
  — А красные линии?
  
  «Они напоминают нам, кто наши настоящие враги. В 1519 году Кортес убил майя в Табаско, а затем вырезал три щели в стволе дерева. От имени короля Испании Карла I он завладел нашей территорией». Зембла снова посмотрел на меня. — Ты наш враг, Картер. Ваш род оккупировал нашу землю на протяжении пяти веков и заставлял нас жить в нищете.
  
  — Тогда что ты собираешься делать сам? Этим устройством вы вызовете еще большую нищету. Все замерзнет. Каучук, бананы и ценные породы дерева погибнут от мороза. Кофе и какао будут уничтожены. Промышленность будет разрушена. Вся экономика Центральной Америки будет разрушена в одночасье».
  
  Он махнул рукой, как будто какое то насекомое надоело ему. «Учитывая природные ресурсы, наша страна почти девственна. Тот небольшой кусок, который был развит, истощается капиталистической эксплуатацией. Наша жизнь не изменится, потому что мы все равно страдали от голода и нищеты. Как только это закончится и вы, гринго, уйдете, мы построим нашу экономику, но только для себя. Можно сказать, что я делаю Центральную Америку временно убыточной».
  
  — Ты имеешь в виду необитаемый.
  
  «Убыточной, необитаемой, для империалиста сводится к одному и тому же».
  
  'Это чепуха. Да и местные жители с вами не согласятся. Почему бы вам не предупредить их, полковник? По крайней мере, тогда они смогут подготовиться к холодам.
  
  «Вы должны быть реалистами в таких вещах. Кто мне поверит? Я не партизан. Я инженер-электрик. А что касается этого полковника, это почетный чин, присвоенный мне Арканзаской Конфедерацией Милиции за услуги, который я им когда-то оказал. Если бы мне поверили, у меня хватило бы сил, чтобы отразить нападение, сеньор Картер. Как вы доказали, я уязвим. Вы, без сомнения, поймете, что я должен держать все в секрете до тех пор, пока мою силу нельзя будет одолеть. И отвечая на ваш вопрос: именно поэтому я живу в сотнях миль от Юкатана, в этой пустынной части Никарагуа.
  
  Но тысячи людей, ваших людей, будут страдать и умирать».
  
  Мы страдали веками. Мы закалены против разрушительного действия природы. Можно сказать, что мы как тростник. Роскошь и изобилие сделали ваш народ изнеженным и слабым. Да, люди погибнут, к несчастью. Но их будет гораздо меньше, чем если бы это была кровавая революция. Люди всегда должны умирать, чтобы другие жили. Разве ты не понимаешь? Крайне важно, чтобы я сначала создал свою гору и только потом сообщил миру о своих требованиях».
  
  А что будет, если ваши требования не будут приняты? Будут ли ваши передатчики продолжать работать и вернете ли вы все в ледниковый период?
  
  Это было нашей мечтой слишком долго, чтобы остановиться. В течение многих лет мы мечтали о том дне, когда сможем пожать то, что посеяли».
  
  Несмотря на огонь его речи, его глаза были совершенно нормальными, когда он посмотрел на меня. «Изначально этот день должен был наступить завтра, мистер Картер, но ясно, что ваше вмешательство сдвинуло наш график вперед».
  
  "На сегодня?"
  
  'К данному моменту!' Его пальцы забегали по ряду тумблеров. "Наша смертельная жатва начинается сейчас!"
  
  Не сейчас! Не раньше, чем пройдет еще несколько часов ! Мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не закричать на него, когда инструменты оживали под его руками. Я думал о трех каналах, которые будут транслироваться в других странах Центральной Америки.
  
  Сердце всего, возможно, было здесь, но это сердце все еще билось. Господи, неужели эта кислота никогда не сработает? Моя первоначальная паника исчезла. Мне пришло в голову, что ничто не могло остановить это неумолимое разрушение. Зембла мог позволить себе на какое-то время остыть, но в конце концов его планы были обречены на провал.
  
  Зембла нахмурился, когда счетчик зафиксировал аномалию, и его рука слегка дрожала, пока он корректировал показания. Но голос его звучал твердо и уверенно. Он говорил таким же ровным тоном. «Знаешь, Картер, я был готов к твоему приезду».
  
  — Ты знал, что я приду?
  
  «О, не сразу, но вероятность того, что какое-то правительство пришлет эксперта по уничтожению, была довольно высока». Он с тревогой посмотрел на пляшущие стрелки на панели управления. Одну за другой он включил цепи. — Вот почему я принял дополнительные меры предосторожности. Мои передатчики работают независимо друг от друга.
  
  'Какие?' - «Разве у вас нет контроля над этими другими точками?»
  
  'Да, конечно. Я включу их отсюда релейным сигналом, — сказал он. Он постучал в панель. — И я снова включу их таким же образом. Только тогда они получают другой радиоимпульс.
  
  У меня между лопаток стало липко. «Ты имеешь в виду, что когда они включены, их можно выключить только с помощью дистанционного управления?»
  
  'Именно так. Это защита от саботажа. Своего рода страховка для моей собственной безопасности и безопасности моих установок. Если бы все здесь было разрушено, и да благословит Бог идиота, который пытался это сделать, гора все равно создалась бы. Результат был бы катастрофическим.
  
  Я спросил заплетающимся языком: «Что ты имеешь в виду, под катастрофическим?»
  
  Уничтожение одного передатчика было бы равносильно извлечению одной палки из-под палатки. Палатка будет иметь другую форму, но все равно останется стоять. Мои расчеты очень точны, и я предпочитаю не думать о метеорологических потрясениях, которые произойдут, если мое силовое поле будет выведено из равновесия таким образом. Что еще хуже, если бы эта станция вышла из строя, другие больше не могли бы передавать сигнал. Вполне возможно, что тогда Центральная Америка навсегда покроется снегом и льдом».
  
  Дьявольская правда его пророческих слов поразила меня, как удар.
  
  — Боже мой, — закричал я, прыгая на него, — так не начинайте! Стойте! я...'
  
  Громкий взрыв оборвал мое предупреждение на полуслове. Я ударился о землю. Двое охранников прыгнули мне на спину. Они чуть не раздавили меня и выдавили воздух из моих легких. Я извивался и боролся как сумасшедший. Без результата. Эти двое были сильнее меня. Они прижали меня к полу. Мускулистые руки крепко держали меня. Грубая мозолистая рука так сильно сжала мой рот, что мои зубы почти прошли сквозь губы. Я освободил голову.
  
  'Остановитесь! Нет...'
  
  Грубые пальцы еще сильнее сомкнулись вокруг моего рта.
  
  Мои крики застряли в горле. Это была безнадежная ситуация.
  
  Зембла тихо рассмеялся. — Успокойтесь, сеньор . Другие каналы я уже включил и насколько я могу судить тут все работает нормально. Теперь просто синхронизируются.
  
  С пола я беспомощно наблюдал, как Зембла переводит свои четыре станции на одну длину волны. Я начал дрожать, животная мышечная реакция. Совсем не успокоившись, я ждал, что же произойдет. Если бы установка Земблы действительно сработала, моя диверсия была бы контрпродуктивной. Саботируя его установку здесь, я невольно стал бы причиной того, что катастрофа будет продолжаться вечно. Последствия были бы катастрофическими. Зембла позволил своему пальцу эффектно зависнуть над большой кнопкой. «А теперь силовой ток». Он довольно улыбнулся и изо всех сил нажал на кнопку. Свет померк. Глубоко внутри храма был слышен нарастающий звук генераторов. «Мне нужно больше энергии», — сказал он. Он повернул несколько больших ручек.
  
  Он получил то, о чем просил, но другому. Уязвимые схемы явно не выдержали внезапной перегрузки. Моя едкая кислота разъела их слишком сильно. Шум генераторов стал громким и пронзительным, а сквозь решетки кондиционера доносился смрад перегретых деталей. Далеко-далеко я услышал всплески и потрескивания, когда напряжение неограниченно пробежало через оборудование, с которым я работал со своим спреем. Я слышал слабые пронзительные крики людей, запертых в этой комнате.
  
  Только Зембла, казалось, понял, что означают эти звуки и смрад. Он лихорадочно крутил ручки, пытаясь вернуть стрелки на ноль. Но теперь, когда он включил питание, в этом не было особого смысла.
  
  'Нет нет! Этого не может быть. Выпучив от ужаса глаза, он наблюдал, как мчались приборы и стрелка силового трансформатора вошла в красную зону. Его собственная панель начала замыкаться из-за перегрузки. Желтоватый дым проникал в швы металлических панелей. Мужчины позади него издали сдавленные проклятия. Одна женщина закашлялась и вцепилась в стул когтистыми пальцами. Панели выпирали, как будто находились под очень высоким давлением. Там был узкий проход. Взметнулось белое пламя и обожгло руку Земблы. Меня стало как-то странно тошнить. Было ужасно наблюдать, как весь его план рушится сам собой. Созданный им электронный монстр поглотил сам себя. Он расплавил свои хрупкие части, пробил собственные датчики и провода, наказал себя статическим электричеством и выдохнул вонь сгоревшей изоляции. Сквозь дым я мог видеть лицо Земблы. Оно исчезло и перестало быть человеческим.
  
  В его глазах стояли слезы от дыма, или от волнения, или от того и другого. Из его горла вырвался отчаянный звук.
  
  «Картер, Картер, ты сделал это. Ты хоть представляешь, что...
  
  Внезапно меня охватило ужасное давление воздуха. Обиженный голос Земблы умолк. Ослепительная вспышка света пронзила комнату. Зембла и его друзья погибли в оглушительном взрыве. Охранников, удерживающих меня, отшвырнуло, как кукол. Взрыв опустошил мои легкие. Небо заполнил дождь из металла, стекла и шуршащих кусков светящегося кабеля. Я сильно прижался к земле. Я был рад, что охранники сбили меня с ног и уложили на пол. Это, наверное, спасло мне жизнь.
  
  Шум и яркий свет исчезли так же быстро, как и начались. У меня кружилась голова и звенело в ушах. Я подождал. Затем я посмотрел вверх. Испарение и дым все еще висели клочьями в зале. Смутно я мог видеть беспорядок, который остался. Панель управления лопнула, как спелый помидор. Зембла, по-видимому, превратилась в дым. По крайней мере, от него не было и следа. Остальные были разбросаны по полу, куда они упали. Лысый мужчина лежал ничком. Другой мужчина и толстая женщина лежали на спине. Кусок металлической панели прилип к шее скучающей женщины. Она умерла, стоя на коленях у стула. Кровь текла по обугленной детали. Маслянистыми струйками она текла по стене и по засыпанной щебнем сцене.
  
  Я вскочил на ноги, глубоко вздохнул и оглянулся. Один из охранников растянулся на полу, изо рта у него текла кровь. Человек, схвативший меня, исчез, вероятно, чтобы поднять тревогу. Другой охранник перекатился на бок и нацелил винтовку мне в область живота.
  
  Я добрался до него в одном прыжке. Он не успел среагировать или выстрелить. Я пнул его в лицо. С бешеной силой моя правая пятка ударила его по носу. Я услышал, как треснула кость. Кусочки его носовой кости проникли в его мозг. Он упал мертвым.
  
  Я поднял его пистолет. Я должен был уйти. Выли сирены. Я услышал яростный рев мужчин, несущихся по коридорам. Они скоро будут здесь и не будут задавать вопросов, а будут стрелять первыми. Если бы у меня был шанс спастись, он должен был быть в суматохе следующих нескольких секунд.
  
  Но я развернулся и побежал на сцену. Я еще не мог уйти, даже если это означало мою смерть. Мне пришлось обыскать одежду этих четырех человек. Откуда они взялись и где были спрятаны остальные четыре передатчика? Я должен был выяснить это первым. Мне удалось проникнуть и уничтожить эту установку. Это мне тоже назначили. Но мое задание еще не было выполнено.
  
  На самом деле оно только началось.
  
  
  
  Глава 4
  
  
  Плотное облако пыли и дыма, торчащие куски искривленной стали, эхо криков страха и боли — ад Данте был после этого пустяком. Кашляя, я спотыкался босыми ногами по полу. Я достиг залитой кровью сцены и встал на колени возле каждого из трех тел. Быстро и тщательно я обыскал клочья их одежды.
  
  Это было не время для привиредливости. У меня не было времени на тщательное расследование. Я должен был ухватиться за то, что я мог, а затем бежать так быстро, как только мог. Я сжал под мышкой винтовку ФАЛ мертвого охранника. Паспорта, удостоверения личности, странные клочки бумаги — все, что могло впоследствии указать местонахождение остальных передатчиков, которые я собрал. Я положил все это в сумку толстухи. Это была большая кожаная женская сумка с плечевым ремнем. Я могу повесить его на шею, как сумку. Я почти закончил, когда услышал снаружи звук ботинок. Я развернулся, винтовка наготове.
  
  Мужчины ворвались в комнату. В смятении и страхе они закричали. Недоумение выражалось в том, как небрежно они держали оружие. Я сжался спиной к стене сцены. Внезапно восемь солдат увидели меня и перестали кричать. Они смотрели на меня с тревогой. Они медленно побрели обратно к двери. Я угрожающе взмахнул винтовкой. Я приказал им остановиться и бросить оружие.
  
  Силы сторон были почти ровными. Я был в несколько более выгодном положении, но я был один. Я мог бы убить несколько из них; но меня бы расстреляли. Слава богу, никто не хотел быть одним из этой пары. Рефлекторно они, казалось, осознали свое превосходство. Я проиграл игру. Затем, мучительно медленно, их винтовки и пистолеты один за другим с грохотом упали на пол.
  
  Шум усилился за пределами зала. Приближались новые солдаты. Я двинулся боком вдоль стены. Я все время держал ствол своей винтовки наведенным. Пара, которую я держал под дулом пистолета, прочитала отчаяние в моих глазах. Никто не двигался. Каждый из них без колебаний застрелил бы меня, если бы не личный риск. Я молча обошел их. Каменная стена коридора казалась мне странно холодной и липкой на моей голой спине. Я дошел до пересечения с другим коридором, который заходил в тупик. Поэтому мне пришлось пройти через главный зал. Мне было интересно, сколько секунд у меня осталось. В любой момент другие солдаты могли атаковать меня.
  
  До следующего перекрестка я добрался без труда. Этот коридор был коротким и напоминал портал здания. Лестница вела наверх. Я сбежал по лестнице, остановился и дал короткий залп в сторону зала. Это заставит парней там затаиться на какое-то время. Большими шагами я начал подниматься по лестнице. Лестница вела на площадку, где произошла настоящая бойня. Одна стена наконец была разрушена. Трубы и трубки торчали в запутанную, извивающуюся массу. Шипящий пар образовал большие клубы пара. Это было похоже на настоящее поле боя. Внизу восемь солдат собрались с духом. Они громко кричали о крови, то есть о моей крови. Они стреляли вслепую; в пустоте грохот их винтовок казался взрывами. Из небольшой ниши слева от меня внезапно раздались три выстрела. Куски кирпича полетели из стены рядом с моей головой и грудью. Я нырнул в укрытие. Казалось, я попал в ловушку. Если бы был выход на крышу храма, он был бы заблокирован происшедшим великим сдвигом. Человек в нише снова выстрелил. Я выстрелил в ответ. Темная фигура исчезла. Размахивая пистолетом, я пошел за ним. Он лежал, корчась, на грязном полу. Его грудь и живот были покрыты темными пятнами крови от пуль. Я наклонился над ним и схватил его револьвер. Я выстрелил в сторону лестницы. Солдаты полковника Земблы натыкались друг на друга, спеша отступить первыми. Стрельба на мгновение прекратилась. Я прополз через обломки того, что когда-то было порталом. Напрасно я дергал бетонные блоки и раздробленные камни, пытаясь открыть выход. Без результата. Я снова услышал, как внизу собрались солдаты. Они поползли вверх по лестнице. В моих ушах стоял громкий скрежет ботинок и лязг ружей.
  
  Мои руки нащупали рухнувшую стену. Внезапно я почувствовал на своих пальцах дуновение холодного воздуха. Я отчаянно дернул обломки. Я сбросил высвободившиеся камни и куски бетона вниз по лестнице позади себя. Мужчина закричал, когда на его череп упал блок. Я прорыл туннель сквозь обломки и протолкнул через него свою винтовку. С другой стороны был широкий сводчатый коридор. Там была старая узкая лестница, которая вела на крышу. Впервые я поднимался таким образом.
  
  Не долго думая, я взлетел по оставшимся ступенькам и вылетел на крышу. Меня не волновали люди, которые могли ждать там. Я знал, сколько парней у меня за спиной, и они были рядом со мной. Если бы наверху было больше парней, осторожный тактический подход тоже не спас бы мою шкуру. Не прозвучало ни единого выстрела.
  
  Возле взлетавшего вертолета «Белл сиу» стояло человек десять. Рев моторов и пропеллерный ветер винтов сделали мое внезапное появление незамеченным. Но у меня был только краткий шанс взглянуть на сцену передо мной. Тогда они попали мне в глаз. Вертолет завис в нескольких футах над посадочной площадкой и неуверенно покачивался. Пилотом был мужчина с усами, который поймал меня в первый раз. Его пассажиром был не кто иной, как полковник Зембла! Каким-то образом Зембле удалось избежать смерти. По крайней мере, он не был серьезно ранен, когда консоль разбилась у него перед лицом. По причуде судьбы он избежал разрушительного взрыва. А теперь он убегал и от меня! Его лицо было залито кровью. Его лоб был перевязан самодельной повязкой. В его блестящих глазах отражалась дикая ярость.
  
  'Убейте его! Стреляйте в Картера! Его голос перекрывал рев вертолета. Вертолет поднялся. Его голос все еще эхом разносился по воздуху. Я поднял винтовку и прицелился в баки высокого давления. Я тоже надеялся вместе с Земблой стереть с лица земли половину храма. Но солдаты уже открыли по мне огонь. У меня был выбор между мученической смертью или спасением от самого себя и сумки, которая висела у меня на шее. Мой гнев говорил мне: «Сбей этот вертолет и забудь об этом». Мой разум, однако, приказал мне унести сумку в безопасное место.
  
  Я услышал последний слабый крик Земблы: « Кукулькан отомстит!» Затем вертолет величественно поднялся в воздух и повернул в юго-западном направлении. Он исчез вдали. Я перепрыгнул через парапет храма. Солдат перегнулся через край. Он направил пистолет вниз. Падая я выстрелил наугад. Это стоило того. Я видел, как мужчина пошатнулся и упал за каменную стену. Другие столпились вокруг него, сердито размахивая оружием и стреляя. Они были на седьмом небе от счастья. Беспомощно я рухнул вниз. Ветки деревьев смягчили мое падение, когда я ударился о наклонную сторону храма в форме пирамиды. Корни деревьев, которые не были слишком прочно укоренившимися в расщелинах скал, выскочили из них. Вместе с деревом я упал еще на шесть метров. Удар, который, наконец, поразил меня, выдавил воздух из моих легких. Однако ветки и листья смягчили удар. Я заполз в листву в поисках укрытия и покатился дальше по склону. Солдаты из храма присоединились к своим товарищам. Пули пронзили землю вокруг меня. Подлесок разнесло в клочья. Попав в ловушку смертоносного свинцового дождя, я, как ни странно, больше не чувствовал своего тела. Я считал пули, просвистевшие у моих ушей. Всякий раз, когда у меня была возможность, я открывал ответный огонь. Один мужчина был ранен в лицо. Другой был ранен в грудь и также исчез с поля боя. Я бегал от куста к дереву и от дерева к кусту. Делая зигзаги, я надеялся спуститься, не будучи смертельно раненым. Я добрался до фундамента и на мгновение остановился. Затем я побежал так быстро, как только мог, через бесплодную полосу ничейной земли, окружавшую храм. Пуля с гнусавым визгом отскочила от соседнего валуна. Еще одна пуля разорвала штанину. Это не имело значения, потому что я уходил отсюда навсегда. Я не смог забрать свой рюкзак и мачете. Они были за углом, и их не было видно. Я нырнул в джунгли. Густая тьма листвы окутала меня. Я тут же свернул налево, прямо на тропу, ведущую от храма к реке Тунгла. Я никогда не мог вернуться тем путем, которым я пришел.
  
  Пересечение джунглей без провизии и с гораздо более опытными повстанцами майя позади было слишком сложной задачей. Пришлось рискнуть подорваться на мине. Я молился, чтобы удача не подвела меня, пока я не достигну реки. Я горячо надеялся, что найду лодку, чтобы плыть вниз по течению.
  
  Внезапно из густого подлеска донесся голос. — Кто это ? Прыгнув вперед, я прорвался через узкую щель в колючих кустах и чуть не споткнулся о присевшего на землю солдата. Он поднял огромный старый пистолет. Я нырнул в сторону.
  
  Я был ослеплен выстрелом. Порох обжег мне лицо. Пуля попала мне высоко в левое плечо через грудную мышцу. Я споткнулся. Боли от удара я не почувствовал. Если мне повезет, это произойдет гораздо позже. Еще одна пуля пролетела мимо моей щеки. Я перевернулся. Я упал на землю и почти потерял сознание. Солдат выстрелил в третий раз, но промахнулся. Я встал, задумчиво прицелился и выстрелил. Он издал пронзительный крик, отчаявшись, снова попытался выстрелить, но упал, мертвый.
  
  Я встал и тяжело вздохнул. Я пожал плечами. Прикрывая рану одной рукой, я побрел по узкой грязной дорожке. Я слышал позади себя погоню личной армии Земблы. Рядом с моей головой лопнула ветка, пробитая пулей. Какое-то ночное животное, изгнанное шумом из своей норы, прыгало, как сумасшедшее, по тропинке передо мной. Пуля взорвала землю прямо перед животным. Оно резко остановилось и одним прыжком растворилось в воздухе, когда в это место начали попадать новые пули. Казалось, что этому извилистому пути нет конца. Теперь я начал испытывать болезненную пульсацию в голове. Я бежал, стиснув зубы. Время от времени я чуть не спотыкался. Однажды я разразился истерическим смехом. Я услышал позади себя резкий, сокрушительный звук взрыва, за которым сразу же последовал пронзительный крик. Мои преследователи сами стали жертвами одной из своих ловушек.
  
  Последние несколько метров казались бесконечными. Наконец я миновал последний поворот. Я добрался до небольшой поляны, которая тянулась к причалу. Проходя мимо, я выстрелил в двух мужчин, охранявших гавань. Один упал в воду, а другой сложился пополам, как шарнир.
  
  Сама пристань представляла собой не более чем полусгнившую доску, лежащую в темной Тунгле. В этом месте река была узкой и мелкой. Дымящиеся джунгли дугой нависали над обоими берегами. Эта растительность была бы хорошим прикрытием, когда я спускался по реке. Илистый берег был практически непроходим. Это остановит людей Земблы, если они попытаются преследовать меня.
  
  К пристани были пришвартованы две лодки. Лодка качались из стороны в сторону . Передняя и задняя часть у них были сужены, как у каноэ. Корпус корабля был приклепан к многочисленным Т-образным фермам. С другой стороны был фактически настоящее машинное отделение, около семи с половиной метров в длину и два метра в ширину. Корабль имел небольшую каюту на кормовой палубе. Бортовые переборки были установлены по обеим сторонам кабины, а прочная цинковая крыша завершала всю конструкцию. Корпус был покрыт медью. Осадка не могла быть намного больше метра.
  
  Я бросилась к старой лодке, как к давно потерянному любимому человеку. Тем временем я дал несколько выстрелов по катеру. Только бомба могла потопить лодку, но теперь она была бесполезна. Я отпустил швартовы и нырнул в каюту. В то же время солдаты вышли на поляну. Рядом с деревянным рулем находилась кнопка стартера. Я дернул воздушную заслонку и нажал на стартер. Пули влетели в открытую кабину. Я нырнул вниз. Из трюма доносились зловещие звуки. Яростно пульсируя и кашляя, двигатель протестующе ожил. Я поставил дроссельную заслонку в крайнее положение. По косой я отплыл от пристани к середине реки.
  
  На берегу собрались остатки орды полковника Земблы. Раздавались приказы, выкрикивались ответы. Стреляли как сумасшедшие. С визгом пули отскакивали от цинковой крыши и медного корпуса, разрушая тонкие деревянные переборки вокруг меня. Когда обстрел на мгновение стих, я сделал последние выстрелы из винтовки ФАЛ. Баркас плыл с трудом.
  
  Его корпус содрогался от такого жестокого обращения. Но мы добрались до середины и начали спускаться по реке. Я надеялся, что мы в конце концов доберемся до портового города Принцапольца. Течение дало нам приличную скорость и стрельба уменьшилась. Над нами нависла листва невероятно пышной растительности. Через несколько мгновений маленькая гавань и поляна в джунглях исчезли, как будто их никогда и не было. Шум людей и орудий тоже стих. Над собой я увидел сине-зеленый свет вечернего неба. Вокруг меня текла ржаво-коричневая река. С обеих сторон над нами возвышались темно-зеленые деревья. Ветви были украшены гигантскими лозами. Невероятно большие растения покрывали все это. Над рекой висел удушливый пар. Повсюду ощущался резкий запах гниющей растительности.
  
  Баркасом оказалось трудно управлять. Мне понадобились все мои быстро убывающие силы, чтобы удержаться на середине реки. Каждая коррекция курса вызывала порыв боли в моем плече. Кровь текла по моей груди. Пуля была выпущена с близкого расстояния. Поэтому раны в том месте, где пуля вошла в мое тело, и где она вышла, были чистыми и на удивление маленькими. Но я знал, что без медицинской помощи долго не протяну.
  
  Я подумал о большой сумке, все еще висящей у меня на шее. Только теперь, когда опасность миновала, по крайней мере на время, я почувствовал, как быстро я слабею. Я прислонился к рулю, чтобы удержать его в правильном положении, и расстегнул сумку. Внутри был белый кружевной носовой платок. Пахло приятно резкими духами, которые любят почти все женщины на юге. Я свернул платок бинтом и завязал его на плече. Я затянул узел зубами. Это остановило бы кровотечение. Я задумался над остальной частью сумки. Но сейчас было не время и не место для расследования. Поэтому я снова обратил внимание на лодку, которая тем временем подплыла к левому берегу.
  
  Я был у руля один, а может быть, и два часа. Я постоянно возился с сопротивляющейся лодкой. Снова и снова она угрожал дрейфовать к скалам или илистым песчаным отмелям. Я не мог сказать, сколько времени это заняло. Боль в плече пронзала все тело. Это казалось кошмаром. Я мог ясно мыслить. Каким-то образом я остался в сознании. Интуитивно я понимал, что умру, если сяду на мель.
  
  Постепенно река расширялась и углублялась. Баркас поплыл по ускоряющемуся течению, и я оперся на стену каюты. Слишком усталый и слишком слабый, я лениво поскользнулся и сел на пол. Я размышлял над содержимым своей сумки, но был слишком слаб, чтобы здраво мыслить. У меня на лбу выступили крупные капли пота. Всю голову лихорадило.
  
  Сидя так, я потерял всякое понимание времени. Из каюты я смотрел на поляны в джунглях, которые я прошел. Я слышал признаки жизни на берегу, жалобные стоны старого корабля и стук двигателя в маленьком трюме. Я лежал, тяжело дыша, у стены каюты. Очевидное осознание своего состояния сменилось смутным тошнотворным чувством. Казалось, мой мозг вот-вот взорвется. Палуба немного сдвинулась. Казалось, никогда не было ни храма майя, ни полковника Земблы.
  
  Погода начала меняться. Постепенно небо заволокло тучами. Испаряющийся горячий воздух теперь стал прохладным, а временами даже холодным. В воздухе витало что-то угрожающее. Ветер жалобно завывал. Баркас загрохотал. Я с трудом поднялся на ноги и затянул опоры крыши кабины. Неповоротливые деревья протестующе кланялись ветру. Небо стало чернильно-черным. Массивные стволы угрожающе раскачивались под усилившимся ветром. Вдалеке послышался стук, смешанный со звуками испуганных или раненых животных. Ветер на мгновение стих. Затем с оглушительной силой он вырвался в полную силу с другого направления.
  
  Если бы я когда-нибудь сомневался в силовом поле полковника Земблы, я бы уже поверил! Речная вода закружилась. Воющий шторм угрожающе наклонил баркас и погнал дальше. Сверкнули молнии шириной с хвост кометы. Небо сияло пурпуром в этом неземном свете, но вместе с громом снова наступила тьма. Потом пошел дождь. Сначала это была мелкая морось. Но вскоре она превратилась во вторую реку. Из грозовых туч хлынул поток воды. Страшная буря, которую вызвал Зембла, хлестнула по лодке. Мое дыхание сбилось. Баркас качало и он скрипел по всем швам. Я вцепился в руль, пока внезапный порыв ветра не заставил его закрутиться. Я должен был его отпустить. Мои силы иссякли. Ветер и дождь теперь получили полную свободу действий. Корабль двинулся по течению.
  
  Я отчаянно цеплялся. Минуты казались вечностью. Река стала дельтой. Я понял, что мы приближаемся к лиману. Сквозь воющий шторм я едва различал огни Принцапольки, мерцающие за широким устьем слева от меня.
  
  Справа кружились взволнованные массы морской воды. Волнистая пена отметила место, где река впадала в море.
  
  Баркас попал в водоворот. Посреди безумного вихря пены, ветра и дождя скорость продолжала нарастать. Волны высотой с дом вырисовывались перед нами. В тот момент, когда они накренили корабль на бок, я дернул руль. Дважды я чувствовал, как дрожит киль корабля, и мне казалось, что мы тонем. Я уже потерял всякую надежду, когда бурлящий океан спас нас. Лодку занесло водоворотом, подняло над острыми скалистыми выступами и внесло прямо в рукав реки. В конце концов, море окончательно закрутило нас. Мы оказались задом наперед в относительно спокойных водах гавани.
  
  Я привел уставший баркас чуть ниже берега. По сравнению с тем, что было минуту назад, волн было не так много. Корабль по диагонали сел на мель. Я остался в каюте на некоторое время, чтобы восстановить самообладание. Я с трудом мог поверить, что все кончено. И я остался жив! Я перелез через перила и выбрался на берег. Вода была прохладной. Земля под моими босыми ногами была липкой. Я дрожал от силы искусственного шторма Земблы. Жгучая боль пронзила мою грудь. Я упал на колени на каменистом пляже. Тяжело дыша, я закрыл глаза и сидел так некоторое время, прежде чем продолжить.
  
  К тому времени, как я добрался до бульвара, буря почти улеглась. Ветер превратился в ледяной бриз. Капли дождя были похожи на ледяные иголки.
  
  Когда я добрался до площади в городе, пошел снег.
  
  
  
  Глава 5
  
  
  Я, дрожа трусил босиком по площади. С каждой минутой становилось холоднее. С трех сторон на площадь выходили десятки узких улочек. Четвертая сторона позади меня была набережной. Там стоял красочный рыболовный флот городка Prinzapolca. Лодки рвали тросы. Мачты терялись в кружащемся белом снегу.
  
  При нормальных обстоятельствах в это время дня на площади было бы полно людей. Прогуливаясь взад и вперед, они делали последние покупки и время от времени вмешивались в местные сплетни. Рыночные прилавки, старые лошади и еще более старые телеги, их было бы почти не счесть. Купцы выставляли свои товары. Сонные ослы стояли бы, кивая, рядом со своими хозяевами, нагруженные бидонами для молока, бочками с вином, мешками с мукой и цементом и даже длинными железными прутьями и стульями, столами и шкафами. Но не сейчас. Погода Земблы вставила палки в колеса. Ледяной ветер завывал по пустынной площади и по главному проспекту. Когда-то зеленый парк слева от меня выглядел печально. Ставни неуклюжих зданий были закрыты. Они казались необитаемыми. Высоко на углах улиц стояли глиняные таблички с именами.
  
  Я искал Калле Монтенегро. Согласно списку, который был в штаб-квартире АХ и который я выучил наизусть, наш агент, доктор Гектор Мендоса, жил по адресу 10 Calle Montenegro. Я никогда не встречал этого человека. Насколько я понимаю, он мог быть вершиной честности, хотя я очень сомневался в этом. Он был в списке не просто так. Принцапольца не был похож на другие города Латинской Америки, где каждый второй имеет секреты для продажи, а каждый пятый является секретным агентом. Другой вопрос, агентами какой страны или организации они являются. Лояльность так же относительна и изменчива, как деньги, переходящие из одних рук в другие. Вы можете доверять им, только если будете следить за ними, и даже тогда они могут обманывать вас прямо в лицо и почти невозможно найти надежного агента иностранной державы.
  
  Я должен был иметь дело с этим. Встреча с Доктором Мендосой была риском, на который я должен был пойти. Организация полковника Земблы была довольно националистической. Вот почему я избегал Принзапольцы, когда прибыл туда два дня назад. Я бы сделал это и сейчас, но мои раны должны были быть обработаны. Мне также нужна была одежда. В одних мокрых штанах далеко не уйдешь. В любом случае, я не смог бы добраться до места высадки, где меня ждало патрульное судно. Мне нужна была помощь, какой бы подозрительной или опасной она ни была. На полпути через площадь я нашел Калле Монтенегро. Это была узкая, восходящая улица, по обеим сторонам которой стояли дома — апартаменты — кантины , ботики и другие маленькие магазинчики с закрытыми ставнями. Я поспешил сквозь тьму в поисках номера десять. Согнувшись, мне пришлось бороться с ледяной бурей. И это было только начало! По сравнению с тем, чем это может стать, это был полдень в Сахаре.
  
  Выше магазинов стало меньше. Последние блоки домов были зданиями, построенными из больших камней. Снег вперемешку с темной травой падал мне прямо в лицо
  
  Я прошел запертую конюшню. Внутри были жалобные звуки и топот холодных, испуганных животных. Номер десять находился недалеко от конюшни. Вход был похож на темную пещеру. Я вошел в здание. Это было похоже на морозилку. Ветер утих, но воздух оставался ледяным.
  
  Ступени скрипели, а стены были неокрашены. На первом этаже была лестничная площадка. В тусклом мерцающем свете лампы, качающейся над головой, я пытался расшифровать все имена. Доктора Мендосы не было ни там, ни на следующем этаже. Я нашел его кабинет на третьем этаже, рядом с пустой комнатой, дверь которой хлопала на сквозняке. Табличка с именем Мендосы располагалась прямо над старомодным колокольчиком, установленным в центре двери наподобие медного пупка. Я потянул и услышал сильный лязг. В доме едва слышно было шарканье ног. Мендоса, по-видимому, занимал несколько комнат. Внезапная мысль заставила меня снять сумку с шеи. Я бросил её в пустую комнату и закрыл дверь. Дверь доктора открылась, и оттуда высунулась голова.
  
  — Доктор Мендоса?
  
  «Си».
  
  «Погода очень теплая, — сказал я, — даже для этого времени года». Это звучало смешно.
  
  Его и без того маленькие глаза сузились еще больше. На нем был грязный синий свитер поверх белой рубашки. Кончики его воротника были свернуты, как крылья мертвой бабочки. Тяжелый живот нависал над парой линялых синих брюк. Его бледное лицо по форме напоминало дыню. Он тяжело дышал, от него пахло какой-то местной влагой.
  
  Я нетерпеливо посмотрел на него. 'Что ж?'
  
  «Я… я надеюсь, что для фермеров скоро пойдет дождь». Он достал из кармана яркую тряпку и вытер верхнюю губу. 'Иисус! Это так эступидо, сеньор. Просто посмотри наружу.
  
  — Вы должны сказать мне, — хрипло сказал я, — впустите меня.
  
  'Что ты хочешь?'
  
  Я оттолкнул его и вошел в его кабинет. — Какого черта мне нужно… Доктора?
  
  ' Ааа ...!' Казалось, он впервые увидел мое плечо. Он закатил глаза и натянул ткань на лицо. " Федералисты ?"
  
  'Нет.'
  
  'Кто тогда?'
  
  'Не имеет значения. Просто залатай меня и больше не волнуйся. Тебе за это хорошо платят.
  
  — Естественно. Я вообще об этом не думал. Он закрыл дверь и жестом пригласил меня сесть на стул напротив. Его внезапная улыбка показалась очень натянутой. 'Пожалуйста."
  
  В комнате было холодно и сумрачно. Занавес, свисавший с потолка до пола, делил комнату на две части. Теперь его отодвинули в сторону. Перед ней стояли несколько шатких стульев и кушетка. С другой стороны стоял небольшой письменный стол из красного дерева, обычный набор аптечек, полки с инструментами, стул, на котором я сидел, регулируемая лампа и открытый стерилизатор, в котором было выварено несколько игл. Запертая дверь вела в остальную часть квартиры. Пахло пылью и пахло несвежим пивом.
  
  Доктор Мендоса сунул тряпку в карман и развязал платок на моем плече. Он осмотрел рану спереди и сзади. «Кости не пострадали, кровеносные сосуды не повреждены», — сказал он. «Просто миленькая дырочка во плоти. Я бы сказал, малого калибра».
  
  «Иначе это не выглядело так».
  
  "Ну, это никогда не бывает одинаково, не так ли?" Он открыл шкаф и достал бутылку дезинфицирующего средства.
  
  — Это все, что у меня есть. К сожалению, у меня закончился пенициллин. Но если тот носовой платок не был грязным, этого должно хватить. Вы не можете заразиться от самой пули».
  
  — Я знаю, — прорычал я. Я вцепился руками в перила. Черт, он не разбавил дезинфицирующее средство! Он не убивал микробы; нет, он выжёг их тлеющими углями. Я стиснул зубы, чтобы не закричать. Он посыпал рану дерматолом и перевязал мне все плечо стерильной марлей.
  
  «Теперь отдохни, иначе рана снова откроется». Выражение его глаз подсказало мне, что я могу отдыхать в любой точке мира, но только не в его кабинете.
  
  — Я не могу, — сказал я.
  
  "Убедитесь, что это не кровоточит снова."
  
  Он нахмурился и на мгновение задумался. Он порылся в другом шкафчике и вытащил эластичный бинт. Там он так туго обмотал меня, что я начал серьезно сомневаться в кровообращении в руке. Он закрепил корпус металлической клипсой. Он сделал шаг назад и выжидающе посмотрел на меня.
  
  — Мне нужны деньги и одежда, — сказал я. — Тогда я уйду.
  
  -- Да, но это не ...
  
  — Какой ты агент, Мендоса? Я резко прервал его. С меня хватит этого льстивого наемника, доктор он или нет. — Ты же не думаешь, что я уйду вот так, не так ли?
  
  'Сеньор, Я полностью к вашим услугам. Но я беден. Моя одежда вам не подойдет, сами видите. А деньги… — Он глубоко вздохнул и снова достал свою яркую тряпку. 'Но подождите. Мой брат Мигель может тебе помочь. Он примерно такого же роста, как вы, сеньор , и недавно продал землю. Значит, у него есть деньги. Почему я не подумал о нем раньше?
  
  'Хорошо. Позови Мигеля и пусть он придет сюда.
  
  — К сожалению, у нас нет телефона. Мендоса подошел к своему столу. Достал карточку из верхнего ящика и что-то нацарапал на ней. Он дал мне её. «Отдай это Мигелю, и все будет хорошо».
  
  На обороте он написал адрес.
  
  — Где улица Ноэво ?
  
  — Следующая улица направо, сеньор . Это третий дом справа, первый этаж. Есть ли еще что-нибудь...?'
  
  Я встал и вытянул ноги во влажных штанинах. — Мне придется смириться с этим.
  
  — Может быть, стакан текилы?
  
  «В моем состоянии? Я бы больше не смог пройти через дверь».
  
  «У меня есть немного Кафиона ».
  
  Кафион старомодный стимулятор; Сейчас есть лучшие лекарства. Так что у Мендосы все еще были некоторые из этих вещей. Он был доктором. Ему было все равно, что он мне дает. Я кивнул. Я просто должен был взять то, что я мог получить здесь.
  
  Он растворил две таблетки в стакане воды. Я выпил это, подойдя к окну. Я поставил стакан на подоконник и отдернул шторы, чтобы выглянуть наружу. Узкая улица внизу была серой и темной. Кроме падающего снега ничего не было видно. Мне было интересно, заговорит ли он. Мендоса был достаточно хитер, чтобы связать перемену погоды с внезапным появлением раненого североамериканца. И у меня было тайное подозрение, что он так же осторожен, как автор колонки светской хроники. Он был единственным человеком, который знал, что я еще жив. Я подумал, не безопаснее ли его убить.
  
  Я позволил занавеске опуститься и обернулся. Мендоса сидел за столом, держа правую руку в верхнем ящике. Я мог догадаться, что он там держал. Без сомнения, у других до меня была бы такая же идея. Пистолет, который он, вероятно, сейчас держал в руке, должен был заставить их передумать. Это изменило мое мнение, по крайней мере, на данный момент.
  
  — Спасибо. Я ухожу.'
  
  — Идите к моему брату, сеньор, Мигель вам поможет. В его голосе звучала снисходительность.
  
  Я подошел к двери. Кафе заставило мое сердце биться быстрее. Я подождал немного, прежде чем открыть дверь. Снаружи ничего не было слышно. Я бросил последний взгляд на доктора. — Ни слова об этом, Мендоса.
  
  'Сеньор, Клянусь честью моей матери!
  
  «Если ты заговоришь, я вернусь, — сказал я, — и узнаю, есть ли у тебя еще мать».
  
  Мендоса покорно пожал плечами. По-видимому, он десятки раз слышал такие угрозы от проблемных пациентов. Его это больше не беспокоило. Я вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Я посмотрел налево и направо в пустой коридор. Затем я изучил карточку с адресом сомнительного брата Мендосы. Мне это не понравилось. Мысль о теплой одежде и еде была заманчивой, но я совершенно не доверял ему. Здесь пахло еще хуже, чем в офисе Мендосы. Я бросил вопросительный взгляд вокруг себя. Прямо над дверным косяком блестела маленькая металлическая коробка. Телефонная розетка. Толстый ублюдок солгал мне.
  
  Я прошел в пустую комнату рядом с офисом и проскользнул внутрь. Я поднял сумку с пола. В комнате было пусто и кисло пахло лаком. По углам валялись кучи пыли и песка. В темноте я подкрался к стене, отделяющей эту комнату от кабинета доктора. Я присел на холодные полки и приложил ухо к тонкой стене. Ничего не было слышно. Я удобно сел. Пока я ждал, я постарался забыть о боли в моем плече. Что бы он сделал? Кафе заставило меня взбодриться. Несмотря на стимулирующий эффект, меня одолел сон.
  
  Я проснулся от сердитых криков женщины. "Где этот парень, жирная свинья!"
  
  Мендоса ответил заискивающим тоном. — Я… я не знаю. Я клянусь! В его состоянии он не может быть далеко. Я дал ему карточку с адресом Мигеля. Может быть, он заблудился.
  
  Заблудился? Даже человек с твоим бедным умом не заблудился бы, если бы все, что ему нужно было сделать, это свернуть за угол. Мигель ждал с тех пор, как вы позвонили. Мы все ждали - слишком долго. Куда пропал этот агент АХ».
  
  «О! Да, он знал кодовые фразы, но не упомянул, что он из АХ сеньора.
  
  'Сеньорита!'
  
  «Сеньорита. Даже с этой раной он все еще мог прикончить меня. он был очень крут! Я подумал, что будет разумнее заманить его к тебе. Вы могли бы справиться с ним. Даже с моим пистолетом я бы…
  
  — Ты большой бездельник, Мендоса, — перебила женщина. — Расскажи мне об этой ране быстро. Как он её получил?
  
  Он так и не сказал, сеньорита . Но у нас ходят разговоры о Зембле...
  
  "Полковник Зембла!" Я слышал, как женщина в кабинете Мендосы ругалась, топая ногами. 'Как агент АХ ушел от него? Я думал, мы знаем только его планы!
  
  Прижавшись ухом к стене, я задавался вопросом, кто тут, кроме АХ мог что-то знать - и как. Кто, черт возьми, была эта женщина? Какой третьей стороне она принадлежала? Это оказалось самой теплой снежной бурей, которую я когда-либо испытывал. Я внимательно слушал, что она сказала дальше.
  
  — Ты дурак, Мендоса! Если он вернется, используй свой пистолет. Не надо так на меня смотреть. Я не говорю, что вы должны убить его, по крайней мере, если в этом нет необходимости. Я хочу взять его живым. Тогда Мигель сможет его допросить.
  
  — Мигель хорош в этом, — пробормотал Мендоса. «Как он относится к людям. Он мог бы стать отличным хирургом».
  
  — Значит, понял, — усмехнулась она. 'Я должна уйти. Ты уверен, что хочешь снова увидеть деньги?
  
  «Ах, сеньорита
  
  Я услышал тихий шорох банкнот.
  
  « Вот ».
  
  «Muchas gracias, сеньорита. До свидания!'
  
  Я подкрался к двери и приоткрыл ее. Женщина вышла на площадку. Она ворчала про себя. Она была молода и стройна, и у нее были красивые ноги. Подвернутый ворот ее тяжелого пальто и шляпа с пологом мешали мне увидеть ее черты в тусклом свете. Её теплая одежда давала понять, что она знала о планах Земблы. По крайней мере, она была хорошо подготовлена!
  
  Ее каблуки нетерпеливо постукивали по полу. Теперь она была на уровне двери. Еще один шаг. Моя рука вылетела наружу. Я схватил ее дзюдоистской хваткой. Простое удушье. Я должен был быть осторожен. Воротник пальто не должен мешать. Я чувствовал ее кожу. Мои большие пальцы надавили на нервные узлы на ее шее. У нее перехватило дыхание. Ее длинные красные ногти отлетели назад, коснувшись моего левого уха и вцепившись в щеку. Я нажал сильнее. Через две секунды она потеряла сознание. Она не издала ни звука. Ее вялое тело упало на меня, когда она рухнула. Я схватил ее за руку и перетащил через порог пустой комнаты как раз в тот момент, когда дверь в квартиру Мендосы распахнулась, и доктор выбежал наружу.
  
  "Сеньорита. Ты забыла - Мадре Диос !"
  
  Я прыгнул вперед. Ошеломленный моей внезапной атакой, он стоял неподвижно. Мы столкнулись друг с другом и ворвались в его кабинет. Мендоса завопил, как поросенок. Я ударил его левой рукой. На мгновение я забыл о своей ране. Удару не хватало силы и точности. Тошнотворная боль пронзила мое плечо. Было глупо пытаться её использовать, и теперь я должен был пожинать плоды. Животом Мендоса бросился на меня. Он опрокинул один из своих устаревших стульев и сбил меня. Я вскочил на ноги. Неподготовленный, но крепкий кулак задел мой висок. Я схватил качающуюся руку. Плечевой бросок отбросил его через всю комнату к столу. Мендоса рухнул рядом со своим столом в потоке бумаги, книг и осколков дерева. Старый револьвер выпал из ящика стола и лежал прямо у его ног. Его рука метнулась к нему. Встал с трудом. Длинный ствол был направлен прямо мне в пупок.
  
  - Пистолет не заряжен? — неожиданно любезно спросил я. Мендоса попался на эту удочку. Он посмотрел на свой пистолет. Одним прыжком я был рядом с ним. Я схватил его правую руку и вывернул ее в сторону. В нескольких дюймах от моих ног пуля попала в пол. Дважды мой кулак исчезал, на этот раз правый, в его животе. Удар в кадык отбросил его голову назад. Он упал на колени и рухнул на землю.
  
  Я выбежал из кабинета и захлопнул за собой дверь. Женщина все еще была на том же месте, где я ее уронил. Я затащил ее в пустую комнату и закрыл дверь. Стоя на коленях, я начал ее обыскивать. Сумки у нее с собой не было, но в теплой куртке было много внутренних карманов. Она была похожа на магазинную воришку. Я нашел очень мало. Никарагуанское удостоверение личности, в котором указано, что она жила в Манагуа, что в данных обстоятельствах будет подделкой. Я также собрал мятую пачку сигарет, расческу, тушь для ресниц, пилочку для ногтей, губную помаду, несколько сморщенных мандаринов, около двадцати пяти долларов местными деньгами и 9-миллиметровый ПМ - Макаров. Makarow очень похож на Walther PP, который послужил для него образцом. Это большой автоматический пистолет, слишком тяжелый для женщины. По ее вещам я мог разобраться, кто она, но еще не мог понять, кто она.
  
  Она застонала. Она осторожно покачала головой. Она пришла в себя. Я сел и стал ждать. Ее вещи были свалены рядом со мной. Когда она очнется, я не хотел быть слишком близко к ней. Она могла бы попробовать что-нибудь сделать.
  
  Она перевернулась на темном грязном полу и засунула ноги под толстую складчатую юбку. Штаны были бы теплее. Но никарагуанские женщины их не носят, и, конечно же, она должна была оставаться в местной моде. Медленно она села. Она прижала руку ко лбу, как будто у нее было сильное похмелье. Большая шляпа соскользнула с ее головы. Светло-русые волосы волнами падали ей на плечи. Ее сутулая фигура выделялась на фоне тусклого света, льющегося из пыльного окна. Она повернула ко мне голову и опустила руку. Слабый свет освещал ее лицо.
  
  Это было зрелище, которое мне запомнилось. Она была чертовски женственной. От ее полных, стройных грудей под обтягивающим шерстяным свитером до ног в полуботфортах. Ее лицо имело форму сердца и обещало то же нежность и страсть, что и ее тело. И, конечно же, в нем была холодная, смертельная твердость, которой обладает каждый агент. Это просто неизбежно в нашей профессии. Но я смотрел дальше. И то, что я увидел, было парой очень больших, очень испуганных голубых глаз.
  
  Я узнал это лицо. Я видел ее фотографию в карточных коробках в штаб-квартире АХ. Она была в одном из дел с новыми людьми и операциями противоборствующей команды, которые я просмотрел. Мне потребовалось некоторое время, чтобы точно определить ее местонахождение. К тому времени, когда она восстановила свое обычное самообладание, я знал. Тамара Кирова , оперативная база в Мексике, один из самых многообещающих молодых членов Комитета Государственной Безопасности, более известной как Российская Секретная Служба.
  
  Или просто КГБ.
  
  
  
  Глава 6
  
  
  Она моргнула несколько раз, а затем задержала дыхание, как будто испугалась. — Здравствуйте, Тамара, — сказал я.
  
  «Меня зовут не Тамара, — сказала она бегло по-испански. «Я Розита, милая девушка, которая…» Она не закончила фразу и вздохнула.
  
  Она злобно посмотрела на меня. — Не улыбайся так самодовольно, — отрезала она теперь по-английски. — Я тоже тебя узнаю, Ник Картер. Если ты собираешься убить меня, делай это быстро.
  
  — Если бы я хотел, чтобы ты умерла, ты бы уже умерла, — сказал я как можно спокойнее и ласковее. — Я хочу знать, почему КГБ имеет дело с полковником Земблой, Тамара. Теперь, когда мы познакомились, это уже не может быть так сложно, не так ли?
  
  — Ничего, — прошипела она. — Ты ничего от меня не узнаешь.
  
  Я проверил свои руки, чтобы убедиться, что все наоборот. Поэтому я сразу спросил то, что хотел знать,
  
  — Есть способы, Тамара, — тихо сказал я. Она рассмеялась, но это был тонкий и дрожащий смех. Ей не удалось скрыть свой страх. Я не был слабаком доктором Мендосой, которого легко было обмануть. Она имела дело с опытным агентом АХ, и это была веская причина для страха. Но она старалась оставаться невозмутимой.
  
  "Мы знаем ваши манеры, Картер," презрительно усмехнулась она. — В вашем штабе вы могли бы разговорить меня. С современными методами и препаратами все в какой-то момент начинают говорить. Но мы сидим здесь, в пустой комнате, одни. Вы можете бить и пытать меня, пока я не закричу от боли. Я сильнее, чем ты думаешь. Она слегка наклонилась вперед, ее глаза сузились. «И если ты попытаешься, если ты протянешь ко мне руку, я закричу».
  
  «Тогда это будет самый короткий крик в истории».
  
  'Возможно. Вполне может быть лучшим решением. Если я смогу помешать вам моей смертью, это будет моя победа.
  
  'Победа?'
  
  — Кроме того, ты не выиграешь, Картер. Вы не можете победить.
  
  Я больше ничего не понимал. 'Победить? Что выиграть? В ярости она указала на падающий снег. «Мы можем быть слишком поздно, чтобы сорвать план этого вашего империалистического прихвостня; Я признаю...'
  
  — Имперский прихвостень?
  
  «…но мы положим этому конец. Обещаю. Свободолюбивый социализм...»
  
  — Эй, подожди минутку! Я прервал ее. — Как вы думаете, полковник Зембла — один из нас? Что это американский заговор?
  
  — Это же очевидно, — презрительно сказала Тамара. "Он американец или нет?"
  
  «Насколько мне известно, он работал в нашей стране. Но это не значит, что мы имеем к этому какое-то отношение. Как мы можем извлечь из этого пользу? Объясни мне это.
  
  — Ты думаешь, я сумасшедшая, Картер? Когда мы услышали о его действиях в Мексике и увидели, что он сделал с Мехико, мы сразу поняли, в чем дело. Вы даете ему оружие, оборудование и деньги. Вы льстите ему тем, что он считает себя настоящим революционером, а через несколько дней объявляете Земблу врагом и угрозой. Через своих марионеток в Организации американских государств вы требуете действий. И вот тут в дело вступает ваша дипломатия канонерок. Ваша армия, конечно, вмешивается, как в 1965 году в Доминиканской республике. Ваши планы по расширению настолько глупо прозрачны! Но они потерпят неудачу!»
  
  "Блин, ты сумасшедшая, Тамара!" — отрезал я. Я начал злиться. В обычных обстоятельствах я бы посмеялся над этим. Теперь я устал, проголодался и был расстроен. Мое задание пошло не так, и в моем плече была дырка от пули. В довершение ко всему меня теперь учили банальностями, лозунгами и бабьими байками. Это было больше, чем я мог вынести. Единственным оправданием было то, что она сама в это верила. Она явно была против Земблы. Но это не обязательно относилось ко всей организации КГБ. Часто они не говорят своей левой руке, что делает правая.
  
  — Оба ваши утверждения одновременно не работают, — рыкнул я. «Вы не можете называть ОАГ американской организацией и на одном дыхании обвинять нас в попытке убить некоторых её членов. Почему? Они уже в одной лодке? Интересно, ты когда-нибудь слушаешь то, что говоришь? Гораздо более вероятно, что за Земблой стоит ваша страна, готовая выйти из-за кулис и зачистить его в случае успеха, чего, кстати, не произойдет.
  
  'Мы,? Ты, воинственный лакей империализма, почему наша элитная группа спецназовцев уже собирается взорвать его храм майя и разрушить его метеорологическую установку? Его меры безопасности были дилетантскими. Мы уже узнали его секрет. Если бы наш человек в храме мог связаться с нами раньше, этот снег даже не…
  
  Она закрыла рот рукой, широко раскрыв глаза. После минутного молчания она опустила руку. Она потерла подбородок и сказала тихим ледяным голосом: — Хороший трюк, мистер Картер, но то немногое, что вы от меня вытянули, вам не поможет.
  
  Я выглянул наружу. — Нет, — признался я, — я тоже так не думаю, Тамара. И еще я думаю, что вы, люди, узнаете, что штаб Земблы уже лежит в руинах, а сам он ушел бог знает куда. По крайней мере, если они все еще смогут найти дорогу в этой буре.
  
  — И ты так говоришь.
  
  — Чёрт возьми, я так говорю! Я огрызнулся. Я снова почувствовал тепло. Я указал на свое плечо. 'Как вы думаете, как я получил это? Если бы вы только позволили этому проникнуть в ваш тупой мозг.
  
  'Я тебе не верю. Весь этот снег...
  
  — Это, дорогая, потому что его меры безопасности были лучше, чем ты, я или кто-либо еще подозревали. Он намеренно делает это, чтобы дать своим людям о чем поговорить и получить помощь. Он любитель революционных игр, поэтому я думаю, что он сделал немного больше, чем нужно. Мы здесь не зря. Но чего он не объявил, так это того, что каналов для управления погодой стало еще больше. Три, если быть точным, в трех других странах Центральной Америки!
  
  — Ч-что ? - Тамара задыхалась.
  
  — Да, и что еще хуже, они работают независимо от основного передатчика. Это как ножки стола. С той разницей, что этот стол не падает, пока не будут уничтожены все ножки. Я ничего не говорю, Тамара. Я был там. Я уничтожил основной передатчик до того, как узнал, что он нужен для подключения резервных передатчиков.
  
  — Но… если то, что вы говорите, правда, то…
  
  «Тогда каждый канал должен быть отключен отдельно. Да. Кроме того, насколько я понимаю, силовое поле не только не разрушится, пока все эти передатчики не будут отключены, но и будет становиться все более и более разрушенным. Это сделает погоду еще более неустойчивой. Его больше нельзя будет контролировать».
  
  'Нет! Нет, я не могу тебе поверить. Ты снова пытаешься заманить меня в ловушку своей ложью и обманом, Картер.
  
  Она решительно покачала головой. Но по ее глазам я видел, что выигрываю. — Тамара, лучше бы я солгал, — медленно и спокойно сказал я. — Но у меня нет причин. Это не принесло бы мне никакой пользы. Это правда от А до Я».
  
  «Это так невероятно. Это похоже на сумасшедший кошмар...'
  
  Она повернулась и снова посмотрела в окно. Ее молчание было лишь отчасти результатом ее замешательства и нерешительности. Она не так боялась меня, как раньше. По крайней мере, она не была дурой, иначе она не работала бы в КГБ. Возможно, она была просто немного наивной и неопытной. Я почти слышал ее мысли, пока она рассматривала альтернативы. Я надеялся, что она также обдумывает, как она будет использовать меня. На самом деле, я на это и рассчитывал, потому что было очевидно, что мне придется ее использовать.
  
  — Ник, — сказала она наконец. Она снова посмотрела на меня. В ее голосе была беспрецедентная теплота, и она назвала только мое имя. — Ник, эти другие каналы. Ты знаешь, где они?
  
  «Может быть, а может и нет».
  
  «Мы оба кое-что знаем. Теперь, если мы сложим это вместе. Мы могли бы работать вместе.
  
  — Ты хочешь сказать, что веришь, что АХ не сотрудничает с Земблой?
  
  Она кивнула. — И ты должен мне поверить, Ник.
  
  'Зачем мне вам верить? Россия может многое выиграть, если выиграет Зембла».
  
  'Нет, ничего! Если Зембле удастся объединить эту область, нам будет труднее, и для успеха нашей революции потребуется гораздо больше времени. Но есть еще кое-что, Ник. Ты играешь в шахматы?
  
  «Я играл в них раньше».
  
  «Для нас, русских, это страсть, как вы знаете. И почему? Потому что она сталкивает ограниченное количество проницательных, умных и равных противников друг против друга с бесконечным количеством игровых возможностей. Так и наша политика. Нам нравится знать, какие есть варианты и можем ли мы с ними справиться. Полковник Зембла совсем другой. Он дикий человек. Он должен быть ликвидирован. В противном случае он может поставить под угрозу не только Центральную Америку, но и весь баланс сил в мире».
  
  "И мы пешки в игре, не так ли?"
  
  — Не пешки, Ник, а кони. Она коротко улыбнулась, губы слегка дрогнули. «Кони могут прыгать боком и через других. Не пешки. Они вынуждены делать короткие, бессмысленные шаги в одном направлении».
  
  — Это предложение прыгнуть в вашу сторону, Тамара? Я коротко, но резко рассмеялся. Такой прыжок был бы самоубийством. Ваш КГБ назначил за мою голову высокую цену.
  
  'Я знаю это. Но я также знаю, что было раньше. Это может случиться снова, — выдохнула она, — и случится снова, если ты не будешь слишком глуп. Посмотри на себя! У вас есть мой пистолет и старый револьвер доктора Мендосы, а в остальном? Только насквозь мокрые штаны! Вы собираетесь победить полковника Земблу с помощью этого? Я не говорю, что мы будем друзьями. Но у нас есть общая цель. Вот почему мы могли бы работать вместе! Мы должны работать вместе!
  
  Глаза Тамары ярко светились в темноте этой пустой комнаты. Я думал, что она высмеивает меня по-своему. Мне тоже было все равно. Мне нужна была помощь КГБ, помощь организации с оборудованием и продовольствием. Я уставился на нее, словно обдумывая ее комментарии. Она оглянулась с серьезным и честным взглядом. Она сыграла свою роль хорошо, даже очень хорошо, но она была слишком наивной, как это часто бывает с женщинами нашей профессии. Она отстаивала свою позицию своими черными гранитными глазами. Это напомнило мне о прекрасной венериной мухоловке, плотоядном растении, которое должно быть так сладко пахнет для насекомых, которыми оно питается.
  
  — Ну… — нерешительно сказал я, — что вы предлагаете?
  
  'Идем со мной.'
  
  — В дом Мигеля за углом?
  
  'Да.'
  
  — Сколько еще, кроме вас двоих?
  
  Она облизала губы, размышляя, стоит ли ей лгать. «Только один, некий Диего Ордас ».
  
  Это может быть правдой. Это было маловероятно, но это не имело значения. — У вас там есть трансивер?
  
  «Короткие волны, все диапазоны», — быстро ответила она, заметив мое согласие. — Мы найдем тебе одежду и немного еды.
  
  Я вздохнул, как бы неохотно уступая неизбежному. Я встал и стянул с себя мокрые липкие штаны. 'Хорошо.'
  
  — Это мудрое решение, Ник, — торжественно сказала она. — Могу я получить свои вещи обратно сейчас?
  
  «Ага», — ответила я, потянувшись за миндальным печеньем и ее пилочкой для ногтей. «Только не это».
  
  Она выглядела обиженной, когда набивала карманы. «Ник, я думал, что теперь мы доверяем друг другу».
  
  Я должен был улыбнуться. — Естественно. Но так я тебе больше доверяю. Я открыл дверь, и мы вышли в коридор. — Кстати, Доктор Мендоса сказал, что ты кое-что забыла. Что это было?'
  
  Она вытянула свой рот, как непослушная маленькая девочка. «Я забыл заплатить ему все, что он хотел. Я надула его, как вы говорите, в Америке.
  
  Я продолжал ухмыляться; это было достаточно незначительно, чтобы быть правдой. Внутренне я должен был смеяться и над чем-то еще. До сих пор Тамара старательно избегала говорить что-либо о сумке, все еще бывшей рядом со мной. Она даже не смотрела на это. Видимо, она почувствовала, что это как-то важно. Это было первое, что она сделала бы, если бы я дал ей шанс.
  
  Выйдя на Калле Монтенегро, мы прошли к следующему перекрестку, в нескольких шагах от дома. В домах по обеим сторонам улицы было тихо и темно. Тамара побелела, когда падающий снег упал на ее волосы и запорошил пальто .
  
  — Ник, — сказала она, когда мы свернули на Калле Ноэво , — полковника Земблу нужно остановить любой ценой! Мои глаза были прикованы к третьему дому справа, зданию, в котором, по мнению Мендосы, жил его брат. Окна с закрытыми ставнями казались темными и пустынными. — Не Земблу, Тамара. Он потерял контроль над своей работой».
  
  «Каналы в любом случае принадлежат ему. Я это и имела в виду». Ее голос был резким: «Было бы ужасно, если бы мы потерпели неудачу».
  
  «Растения, деревья, насекомые, животные — вся экология на площади в тысячи квадратных километров будет уничтожена».
  
  — И люди! - Она вздрогнула и на мгновение постояла в дверях дома, счищая снег со своих ботинок. — Их нужно предупредить, Ник. Было бы несправедливо не сказать им об этом.
  
  — Они тебе не поверят, — ответил я. «Я думаю, они уже не верят своим глазам. Они не поймут, что их ждет впереди».
  
  'Это нечестно!' — повторила она порывисто. «Тысячи людей умрут от голода и холода!»
  
  Я схватил ее за руку, словно хотел провести по коридору. Я держал ее собственный автоматический пистолет направленным на нее. — Хорошо сказано, — сказал я. «Это, безусловно, часть драматургии, которой вас обучают в КГБ. Ты тоже можешь плакать по команде?
  
  "Как подло говорить такие вещи!" — вздохнула она с искренним негодованием. Это было почти так, как будто слезы навернулись на ее глаза. «Мы по разные стороны, это правда. Но люди, которые будут страдать и умирать ради полковника Земблы, не на одной стороне. Они стараются жить как могут! Ник, ты настолько упрям, что потерял всякое чувство человечности?
  
  — Я как-то освободил узника из вашего владимирского лагеря «Десятка» под Потьмой . Я очень хорошо знаю вашу советскую благотворительность».
  
  Она напряглась и сжала губы. Мы были уже близко к первой двери справа. Как бы ей ни хотелось ответить на мою насмешку, она молчала, опасаясь провалить свою засаду. Несмотря на холод, в воздухе витал смутный запах опасности и смерти, который я почти чувствовал.
  
  — Мы здесь, — сказала она. 'Проходи внутрь.'
  
  'После тебя. Я остаюсь позади тебя. Первый, кто попытается на меня напасть, получит пулю в спину».
  
  "Ник, я клянусь..."
  
  — Ты первая, Тамара. Я крепче сжал ее руку. Мой большой палец надавил на нерв, пока она беспомощно не застонала. «Давай посмотрим, какую вечеринку ты организовала для меня».
  
  Ее рука на дверной ручке задрожала. «Ник, это не способ работать вместе. Пожалуйста, уберите этот револьвер...
  
  "Вперед."
  
  Мы вошли. То, что мы увидели, никто из нас не ожидал. Это была резня. Один мужчина распростерся на земле. Другой безвольно сидел в кресле, спокойно сложив руки на коленях. У обоих были перерезаны горла от уха до уха. Темная застывшая кровь образовала на полу большую лужу. Она лилась на грудь сидящего мужчины и капала со стула. Стены были забрызганы кровью, первоначально брызнувшей из сонных артерий.
  
  ' Мамочка моя дорогая , ' - Тамара склонила голову, и ее вырвало.
  
  Если бы мой желудок не был таким пустым, меня бы тоже стошнило. Теперь мой желудок сжался в горле, но мне удалось совладать с собой. Я изучал остальную часть комнаты. Все было перевернуто с ног на голову. Ящики были опустошены, чехлы на креслах сорваны, а современный транзисторный трансивер, на который я рассчитывал, оказался бесполезным. Я повернулся к Тамаре. Она разразилась сухими рыданиями. Я ударил ее ладонью по щеке, не сильно, но чувствительно.
  
  — Прекрати, — сказал я. " Давай... ."
  
  — О… о, Боже мой. Ее глаза снова прояснились, но она стояла на ногах, дрожа, как котенок.
  
  "Твои люди?"
  
  — Д-да . Мигель и... и Диего в кресле. Как ...?'
  
  «Наверное, их застали врасплох. Их держали под дулом пистолета и убивали ножом, чтобы было как можно меньше шума».
  
  Я вздохнул. Мой голос был мрачным: «Похоже, у доктора Мендосы все-таки нет матери».
  
  'Как?'
  
  «Должно быть, он был очень занят после того, как я ушел от него», — объяснил я. — Он звонил тебе по поводу меня. И держу пари, что тогда же он сообщил о вас людям Земблы в Принцапольце.
  
  «Естественно! Он предал нас обоих! Ее лицо было искажено гневом и ненавистью. «Мы должны вернуться и разобраться с ним».
  
  — Хорошая идея, но оставим это на потом. Мы должны выбраться отсюда».
  
  «Надеюсь, убийцы вернутся и найдут нас здесь».
  
  «Прибереги свою месть для лучшей возможности, Тамара. Мы должны заглушить эти каналы, а они разбросаны еще по трем странам. Здесь, в Принцапольце, мы больше ничего не можем сделать.
  
  — Да, да, я понимаю. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. — Прости , Ник. Я пыталась заманить тебя в ловушку, чтобы вытянуть из тебя все, что ты знал.
  
  «Не беспокойтесь об этом. Ты никогда не обманывала меня своей игрой. Ваш отряд коммандос ушел, а ваши товарищи мертвы. Похоже, сейчас нам действительно нужно работать вместе, но тогда нам нужно доверять друг другу. Ты хочешь этого?'
  
  Она кивнула. «Теперь остались только мы».
  
  'Вот так.' Я вернул ей пистолет Макарова. Мне было интересно, что Хоук сказал бы о работе с русским агентом. У меня не было особого выбора, но это могло создать ненужные проблемы. Пришлось как можно скорее связаться со штабом АХ и объяснить дело. Но самое главное сначала. Я пошел в маленькую комнату, где лежали два тела, и спросил: «Есть ли одежда, которая мне подходит?»
  
  'Ник
  
  Я медленно повернулся, собираясь с силами. Тамара махнула на меня большим автоматическим револьвером, как будто не знала, что делать. Она снова кивнула и сунула пистолет в карман. «Коричневый чемодан. Он принадлежит Мигелю, и он примерно такого же роста, как ты. Он был таким, я имею в виду.
  
  «Большая девочка», — усмехнулся я, бросая ей магазин, который вынул из пистолета, прежде чем передать ей. Она прошла испытание. Она покраснела до шеи, но ничего не сказала.
  
  Мигель оказался ниже меня ростом и толще. Тем не менее, я нашел кое-что под рубашками, толстый шерстяной свитер, брюки из камвольной шерсти и пару толстых носков, которые сидели неплохо. Я надел все, чтобы быть хорошо защищенным от холода, снега и льда. Лучшим сюрпризом стала пара кожаных ботинок, которые были довольно большими, так что не жали, несмотря на лишние носки.
  
  — У вас есть еще какие-нибудь приемопередатчики, кроме этой кучи хлама?
  
  Я спросил об этом Тамару, пока одевался. — Нет, — последовал обескураживающий ответ. «Это было единственное, что у нас было».
  
  — Вот проблема, — прорычал я. «Я надеялся, что мы сможем позвать на помощь. Патрульный катер ждет меня в море.
  
  — А у нас там рыболовный траулер. У кого-нибудь из вас здесь нет радио?
  
  'Я боюсь, нет. В противном случае я бы использовал его. Те немногие люди, что у нас здесь есть, все сомнительны, как и доктор Мендоса. Я не думаю, что у него есть что-то лучшее, чем кварцевый передатчик. Нам придется украсть лодку из гавани. Будем надеяться, что мы справимся с этим до того, как буря занесет нас.
  
  — Мы могли бы сесть на самолет, — небрежно сказала она.
  
  Я надел ботинки и затопал из комнаты. «Самолет? Какой самолет?
  
  «Сессна 150, на которой я прилетела из Мехико с Диего. Группа поддержки прибыла с траулером. Она подбросила магазин в воздух, снова поймала его и озорно рассмеялась. "Конечно, если не доверять женщинам-пилотам..."
  
  — Ты привела его сюда, не так ли? Если вы поднимете его в воздух в этот шторм, леди, я никогда больше не буду критиковать женщин за рулем.
  
  Она рассмеялась глубоким гортанным звуком; щедрая, со светлой улыбкой, между мужчиной и женщиной, а не между агентами. Она снова стала серьезной. «Самолет находится на твердом участке пляжа к северу от деревни. Я крепко привязала его на случай, если мы не доберемся до Земблы вовремя и погода изменится. Поэтому мы привезли и теплые вещи. Я рада, что мы приняли эту предосторожность. Но когда Карибское море...
  
  Ей не нужно было заканчивать фразу. Я легко мог себе представить, как надуваемые ветром волны обрушиваются на маленький самолет, разбивают шасси и cдавливают его, словно это картонная коробка. Мы немедленно покинули дом. Я только успел схватить полушубок Мигеля с крючка на задней стороне двери. Тамара была женщиной с широкой душой и быстро ко всему привыкала. Она могла заставить себя смотреть на двух мертвецов бесстрастно. Больше она об этом не говорила. Они были мертвы и лучше было их забыть. Что-то должно было быть сделано, что могло ни к чему не привести и даже привести к ее собственной жестокой смерти. Позже, когда все будет кончено, она может оплакать их. Мне пришла в голову мысль, что когда дело дойдет до драки, но она по-прежнему была моим врагом. Я бы не хотел ее убивать.
  
  Улица Ноэво была пуста как никогда. Добрые граждане Принцапольцы были потрясены ледяной бурей, в которой они ничего не понимали. Мы держались близко к сточной канаве на одной стороне улицы. Тамара автоматически придвинулась ко мне, словно ища защиты и утешения.
  
  «В квартире была еда . Тебе что-то было нужно.'
  
  — Странно, — сказал я. «У меня там внезапно пропал аппетит».
  
  «Может быть, в самолете есть что-то еще».
  
  Мы свернули на Калле Монтенегро, обратно к городской площади мимо дома доктора Мендосы. Ничего не было видно. Ничего не шевелилось, но стояла странная тишина. Это испугало меня. Я внимательно прислушивался. И снова мой многолетний опыт обострил инстинкты, подсказавшие мне, что что-то не так. Я легко опускал ноги, совершенно осторожно. Тамара тихо шла рядом со мной.
  
  Мы прошли мимо дома Мендосы, когда она заговорила. — Диего был хорошим парнем, — задумчиво сказала она. — Мигель действительно был братом доктора, если вас это утешит.
  
  Мы подошли к грубо сколоченной тележке для ослов, которая стояла на дышлах прямо перед конюшней. я посмотрел на конюшню. Теперь двери были открыты. Было совершенно темно.
  
  Почти сердито я прошептал: «Мы в ловушке». Прежде чем Тамара успела среагировать, из темноты конюшни выстрелила тысяча ружей. На самом деле их было всего около десяти, но это слишком много, когда речь идет о тебе. Я чувствовал себя как глиняный голубь, в которого стреляют со всех сторон.
  
  Я закричал и толкнул Тамару локтем. Я выстрелил в ответ из старинного револьвера Мендосы. Слишком поспешно. Я сомневался, что в кого нибудь попал. В нас выстрелили опять, красная вспышка из конюшни. Я снова выстрелил. Мимо нас пронеслось еще больше свинца. Мы приблизились к телеге и бросились за эту сомнительную баррикаду.
  
  'Ник.' Тамара схватила меня за руку. «Они окружили нас!»
  
  — Нет смысла паниковать, — прошептал я в ответ. Я наклонился так низко, как только мог, чтобы заглянуть под тележку. — Десять к одному, это те же ублюдки, которые убили ваших людей. Они не собираются брать пленных. Нам придется сражаться.
  
  Залп за залпом врезался в старые деревянные борта телеги. Пули разбивали толстые доски и рикошетили в еще падающий снег. Похоже, у них было много боеприпасов. У нас было не больше, чем было в наших револьверах. Мне не нужно было указывать Тамаре на наше затруднительное положение. Она стреляла лишь изредка, только когда могла прицелиться на вспышку огня. Один из ее выстрелов попал. Внезапный крик и лязг падающего пистолета. Темнокожий мужчина в крестьянской одежде вышел, пританцовывая, как бы делая пируэт, сцепив руки на окровавленном лице. Тамара не стала тратить на это еще одну пулю. Мужчина закричал. Затем один из его друзей в конюшне застрелил его. Он упал головой в снег.
  
  — У нас почти закончились боеприпасы, — выдохнула Тамара.
  
  Орудия расстрельной команды продолжали стрелять. Проклятие! Если бы только был способ взорвать их, и все такое! Это дало мне идею. «Быстрее, — приказал я, — помогите мне вытащить этот деревянный штифт из ступицы и снять колесо!» Прикладом пистолета Мендосы я извлек из оси самодельный клин. Вместе мы открутили деревянное колесо. Оно со скрипом оторвалось. Телега упала на одну ось, а другая сторона поднялась. Так у нас было лучшее покрытие.
  
  «Дайте мне один из твоих мандаринов».
  
  Тамара уставилась на меня. «Мандарины? Я... я не понимаю, что вы имеете в виду.
  
  Свинец летал вокруг нас, как будто мы были в осином гнезде. Времени на объяснения не было. «Проклятье!» - резко сказал я. — Те мандарины, которые ты несешь, выглядят настоящими, но я не хуже тебя знаю, что это замаскированные гранаты. Англичане также использовали их в войне против Гитлера. И мне кажется, что ваши сигареты на самом деле зажигательные бомбы замедленного действия. черт побери в АХ мы тоже знаем такие фокусы. Сегодня или завтра я могу рассказать вам о искусственных собаках из латекса, которых мы пускаем по каналам, чтобы взрывать замки. Ну давай же!'
  
  Она полезла в один из карманов пальто и протянула мне прекрасно замаскированную взрывчатку.
  
  «Стебель — это зажигание», — сказала она. «Чем короче вы его сломаете, тем быстрее последует взрыв».
  
  Я засунул фальшивый мандарин в отверстие для оси в колесе. «А теперь давайте выгоним этих крыс из гнезда!» Я откатил колесо в сторону телеги.
  
  «Дайте мне прикрытие».
  
  «У меня осталось только три выстрела».
  
  «Они не будут сопротивляться, когда это произойдет», — пообещал я. Тамара начала стрелять. Я встал и толкнул колесо. Он покатилось по улице сквозь снег, перепрыгнуло через канавку на другой стороне улицы и, шатаясь, покатилось прямо к темной конюшне. На мгновение воцарилась мертвая тишина. Девять оставшихся снайперов явно недоумевали, что происходит. Если нам повезет, они сейчас будут находиться вокруг колеса.
  
  Затем граната взорвалась. Изнутри конюшни раздался оглушительный грохот. Дверь снялась с петель и поплыла через улицу. Небо задрожало яркими красками, за которыми последовала ослепляющая белизна. Языки огня вырвались из разбитого дверного проема. Через несколько секунд конюшня превратилась в пылающий ад.
  
  Из-за тележки я прошептал: — Это была не просто граната. Одновременно это была и зажигательная бомба!»
  
  Она философски пожала плечами. «Самое главное, чтобы ты выполнял свою работу, не умирая сам, как герой».
  
  Вместе мы побежали по улице через развалины конюшни. Однажды Тамара чуть не поскользнулась на замерзшем снегу. Она оправилась и покраснела от смущения. Кроме того, она не отставала от меня. Мы дошли до угла Калле Монтенегро и пересекли белую равнину площади.
  
  Теперь настала очередь Тамары идти впереди. Она знала, где находится «Сессна-150», а я нет. Я молился, чтобы мы добрались до самолета без дальнейших трудностей.
  
  
  
  Глава 7
  
  
  Удивительно, но дальше трудностей не было. По крайней мере, не из тех, что ходят на двух ногах. Погода, казалось, загнала даже фанатиков Земблы в дома в поисках убежища и тепла.
  
  Снег пошел сильнее. Сильные порывы ветра чуть не сбили нас с ног. Ледяной воздух сжал мои легкие и причинил боль глазам. Мои пальцы были словно кубики льда. Я был без перчаток. Карибское море вздымалось и бурлило: белая пена на черной воде. Буря шла с запада, из низины. В результате низкая береговая линия не оказалась под водой. После более чем часового тяжелого перехода по пляжу Москито-Коста мы добрались до самолета онемевшие от холода.
  
  Тамара пристегнулась на левом сиденье.
  
  Включи отопление, — сказал я, стуча зубами. Она запустила двигатель, быстро провела проверки и увеличила скорость, чтобы проверить мотор. «Это первый раз, когда мне пришлось включать антиобледенители для взлета», — сказала она. Она пристально смотрела на заснеженный пляж. 'Подожди. Мы могли бы выдержать несколько ударов ветра.
  
  Она отпустила тормоза и медленно толкнула газ вперед. «Сессна» дрожала и тряслась под натиском ветра, пены и снега. Мы рулили по широкой полосе вулканических пород и гальки, иногда буксуя на льдинках. Голову самолета никак нельзя было направить на ветер. Он дул со всех сторон. Тамара надавила на газ до упора. Несколько ударов, подумал я про себя, все в порядке! У меня была лицензия CLV - Категория Воздушный транспорт. Это давало мне те же права, что и обычная коммерческая лицензия. Только требования были выше. От пилота требуются более высокие летные навыки и отличная физическая подготовка. В основном она есть у коммерческих и профессиональных пилотов. Я хорошо осведомлен об эволюции летательных аппаратов с тех пор, как Икар впервые покрыл себя воском и перьями. Но теперь, когда мы собирались бросить вызов этой воющей буре, имея не более чем спичечный коробок с размахом крыльев около 12 метров, я подумал, как мы сможем взлететь.
  
  Мы порхали по берегу, пока не достигли взлетной скорости. Для Cessna 150 это около 90 километров в час. Мы вырвались на свободу и подпрыгнули в воздух. Это была жуткая сенсация. Я видел, что Тамара совсем не довольна своим взлетом. Закусив нижнюю губу, она обращалась с румпелем и педалями, как органист, играющий «Выход гладиатора» в стиле буги-вуги. Тамара поэтапно поднималась на самолете на высоту 2000 футов. На этой высоте она продолжала летать. Она спокойно потянула газ, пока тахометр не показал 2300 оборотов в минуту.
  
  — Ты прирожденный пилот, — сказал я ей.
  
  «Там, откуда я родом, такая погода каждый год в течение шести месяцев», — ответила она. 'Куда мы летим?'
  
  — Ты знаешь, что это первый раз, когда у меня есть время беспокоиться об этом? Я открыл сумку и начал просматривать паспорта и документы. Тем временем я объяснил ей, как я их приобрел и кому они принадлежат. Владельцем сумки была сеньора Ана Мохада, вдова, живущая в отеле Vacaciones в Пунтаренасе, Коста-Рике. В вольном переводе она жила в пансионате и работала там экономкой. По крайней мере, если бы мы могли проверить ее документы. Я задавался вопросом, насколько они были реальными, когда я проверял следующий набор документов.
  
  Имя этой лысой головы было Тоничи Карпо. Считалось, что он был рабочим в Поленсии, Гондурас. Другой мужчина, Рамон Батук, жил на острове Исла де Сангре, Панама. Он был известен как торговец кружевами. Исла де Сангре - «Кровавый остров». Тамара вздрогнула, когда я прочитал ей список. «Мне кажется, это неподходящее место для продавца кружев».
  
  «Ну, когда у вас есть сотни маленьких островов, таких как Панама, вы иногда получаете сумасшедшие названия». Я еще раз все проверил, складывая бумаги обратно в сумку. Нам оставалось совсем немного. «В Гондурас, — решил я.
  
  Она наклонила самолет на запад-северо-запад. Мы летели обратно вглубь страны над Никарагуа. Еще сто пятьдесят километров и мы были бы над Гондурасом. Видимость была нулевой. Снаружи был полный водоворот, запутанная белая каша. Тамара осмотрела все приборы, магнитный компас и использовала свою практическую интуицию. Некоторое время работа была очень интенсивной. В относительно спокойное время Тамара вопросительно повернулась ко мне.
  
  — Поленсия, Гондурас? Откуда этот парень из Карпо ?
  
  'Родом оттуда. Да. Ты знаешь где это?'
  
  'Никогда об этом не слышала. Единственное место, которое кажется мне знакомым, это Пунтаренас. Похоже, это многообещающий туристический курорт в заливе Никойя ».
  
  «Это хорошо сочетается с таким названием, как Hotel Vacaciones. Они должны были быть немного более оригинальными. Они могут многому научиться у Панамы с ее красивыми названиями островов».
  
  — В сумке рядом с тобой лежат карты, Ник. Посмотри, сможешь ли ты найти карту Гондураса. Тогда я смогу сориентироваться.
  
  В указанном ею месте лежали карты. На самом деле целые стопки карт. Больше, чем я когда-либо видел на частных самолетах, с которыми мне приходилось сталкиваться. WLK's World Aviation Maps - для каждой части Центральной и Южной Америки, подробные карты, полученные от частных агентств, и хорошо изученный Справочник летчика FAA для Соединенных Штатов.
  
  Я нашел карту, которую искал. — А вот и Поленсия. Судя по размерам, это деревня, состоящая из двух человек и курицы. Он лежит между столицей Тегусигальпой и трехтысячником Эль- Пикачо . Хм, как хорошо ты приземляешься на козлиных тропах?
  
  — Мы приземлимся в Тегусигальпе, если вы не возражаете. Думаю, это единственный аэропорт Гондураса. В любом случае он будет ближе всего к Поленсии.
  
  Я дал ей координаты и положил карты обратно. Она включила радио, надеясь поймать маяк. Динамик только издавал какой-то статический треск. Ничего толкового из этого сделать было нельзя. Стрелка радиокомпаса медленно поворачивалась. Мне не показалось правдоподобным, что все станции были отключены от эфира. Они просто не были слышны, и причина могла быть только одна. Сигналам мешало изменение погоды полковника Земблы. Одни только неблагоприятные условия не могли вызвать отказ такого масштаба. Размышляя над этим, я также понял, что мы в Принцапольце никогда не смогли бы позвать на помощь по радио. Мы действительно были совсем одни. Больше, чем я изначально опасался. Я сказал это Тамаре. — она ответила мрачным взглядом. Ее губы были бледными.
  
  — Ирония судьбы, — сказал я, — в том, что Зембла хотел донести свои требования до всего мира по радио. Может быть, он намеревался сделать это где-то еще, за пределами этого бардака, но я в этом сомневаюсь. Я не думаю, что он полностью осознавал, во что ввязывается. Я думаю, что его огромное эго немного затуманило его расчеты. Это часто случается с диктаторами, страдающими манией величия. В конце концов, он не был таким умным.
  
  — Нет, он был слишком умным, Ник. Тамара снова закрыла рот и сосредоточилась на своих инструментах. Это имело мало общего с полетом. Следите за руками и при необходимости исправьте. Это все. «Сессна», вздымаясь и крутясь, пробивалась сквозь вихри воздуха. Тамара была похожа на индейку, скачущую на дикой лошади. Она летала вместе с самолетом. Ее руки и ноги уверенно и быстро реагировали на каждое движение устройства. Она летела хорошо, даже чертовски хорошо. Единственным недостатком полета вслепую является то, что вы не видите гору, которая может вырисовываться перед вами.
  
  "Почему Polencia, Ник?" — спросила она через некоторое время.
  
  «Почему мы идем туда? Потому что это к северу от Prinzapolca, а два других к югу. Буря усилится, и я решил, что нам лучше сначала взяться за самый длинный участок, а затем за более короткий.
  
  'Я так и думала. Но я имела в виду, как вы можете быть уверены, что там есть передатчик? Карпо, Батук и Сеньора Мохада мог прийти откуда угодно и откуда угодно. Они могли использовать фальшивые документы.
  
  — Вы должны это знать, — усмехнулся я, — сеньорита Росита из Манагуа.
  
  — Не смейся надо мной, Ник. А теперь серьезно!
  
  Я вздохнул. «Есть четыре причины. Во-первых, у меня есть не только их паспорта, но и их национальные удостоверения личности. Вы не хуже меня знаете, что с поддельным паспортом можно легко въехать в другую страну. Но попробуйте пожить в своей стране с фальшивым удостоверением личности. Это особенно трудно. Особенно в Латинской Америке. Полиция любит проверять. Во-вторых, каждый из этих парней контролировал передатчик. Следовательно, они должны были жить недалеко от его установки. В-третьих, я не понимаю, зачем Зембле использовать фальшивые документы. Это не без риска. Нет, я думаю, что эти места соответствуют действительности.
  
  — А четвертая причина?
  
  Я пожал плечами. «У нас нет ничего лучше».
  
  Я понимаю. Тогда мы просто сделаем это. Она поджала губы. Я заметил, что это было ее привычкой, когда она о чем-то беспокоилась. Затем ее лицо просветлело. — За стулом корзина, Ник. Диего был очень голоден, когда готовился к путешествию, и, может быть, в ней еще что-то есть.
  
  Я нашел корзину, одну из тех плетеных мексиканских сумок для покупок. Действительно, Диего не так много оставил. В бутылке еще оставалась бутылка дешевого красного вина и осталось несколько тако, а также хамон и тостадас - тапас . Они были холодными, но все равно были вкусными. Тостады были все еще хрустящими и наполненными всевозможными вкусностями, в том числе зеленым перцем, который был достаточно горячим, чтобы обжечь ваши внутренности.
  
  Одним глотком я опустошил бутылку, чтобы потушить огонь. Я поставил корзину обратно и расслабился в кресле. Теплое вина, отопление самолета и полный желудок вызывали у меня сонливость. Я старался держать глаза открытыми. Но не продержался долго. «Цессна» качалась и качалась. Для моих ушей звук двигателя был пульсирующим, наводящим сон грохотом.
  
  Я проснулся медленно. Чернота без сновидений, в которую я погрузился, постепенно превратилась в мрачно-серую реальность. Я почувствовал пульсирующую боль в раненом плече. Мои мышцы свело, потому что я слишком долго сидел в одном и том же положении. Еще не совсем проснувшись, я открыл глаза. Сначала я думал, что все еще нахожусь в лодке и уплываю от храма. Я смотрел в огромную серую бесконечность. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что меня мотает туда-сюда в самолете. Я лежал, прислонившись головой к двери, и смотрел в окно на Гондурас. Все было засыпано снегом. Я повернул голову к Тамаре и зевнул.
  
  'Спал хорошо?'
  
  — Разумно, если учесть обстоятельства. Где мы?'
  
  «Почти в Тегусигальпе. Приземляемся через пятнадцать минут. Вам никто никогда не говорил, что вы храпите?
  
  «Только если бы я мог ответить на комплимент», — усмехнулся я. — Есть что-нибудь еще по радио?
  
  Она покачала головой. — У меня такое впечатление, что все каналы здесь просто отключены. Мне кажется, что Зембла несет полную ответственность за это молчание.
  
  — В таком случае, — сказал я, уже не посмеиваясь, — они, вероятно, эвакуируют город. Правительство зависит от средств связи, особенно в трудные времена, пока не наступит настоящий конец».
  
  «Эти бедные люди, — прошептала она, — этот бедный, несчастный человек и…»
  
  Десять минут спустя мы увидели темную массу, движущуюся под нами. Мы пролетели над столицей Гондураса. Я почувствовал внезапный страх. Тегусигальпа должен быть ярким пятном в этой серой каше. Мы должны увидеть мерцание огней или хотя бы их отражение в снегу. Тегусигальпе почти четыре века. Это город, который гордится своим университетом и собором восемнадцатого века, который виден издалека с его куполом и двумя башнями.
  
  Тегусигальпа с ее двумястами тысячами жителей, казалось, больше не существовала.
  
  Тамара опустила самолет сквозь бушующую бурю. «Аэропорт находится к югу от города, довольно высоко, почти 3000 футов. Затяните пояс. Это будет жесткая посадка, если я потеряю видимость».
  
  «Убедись, что ты сможешь снова взлететь в ближайшее время», — предупредил я ее. «Возможно, нас ждет приветственный комитет».
  
  — Что ты имеешь в виду, Ник?
  
  «Мы не знаем, что произошло с тех пор, как мы покинули Принцапольцу. Тегусигальпа может быть почти безлюдной. Но они также могут находиться на военном положении. А если это так, то солдаты запросто могут обстрелять чужой самолет. Есть и другая возможность. Если Зембла хорошо позаботился о своих связях с общественностью, средства связи и транспорта вполне могли оказаться в руках его сообщников. Шторм может быть сигналом к нанесению удара сейчас, когда страна парализована. Сомневаюсь, но мы ни в чем не можем быть уверены. Тамара обеспокоенно посмотрела на меня. Она облетела окраину города. Пока я спал, она начала летать намного выше первоначальной высоты 2000 футов. Она снизилась на несколько сотен футов и повернула самолет в широкий вираж. Тегусигальпа стала ясно видна и исчезла слева, когда мы летели над сельской местностью.
  
  Гондурас очень похож на Никарагуа. За исключением узких прибрежных полос, это горная страна. Сельское хозяйство является основным источником средств к существованию, но большая часть земли еще не обработана. Как и Никарагуа, теперь он выглядел как бесплодный арктический ландшафт. Темные облака, беременные снегом, висели вокруг воображаемой горной вершины на высоте четырех-пяти тысяч метров.
  
  Мой пилот, казалось, знал траекторию полета. Вполне вероятно, что она приземлялась здесь раньше. Она снова дала машине повернуть, сбросила скорость примерно до тысячи оборотов в минуту и включила посадочные огни. Медленно она снизила самолет. На одно тревожное мгновение я подумал, что она хочет, чтобы мы приземлились посреди рощицы. Потом мы закончили спуск. В лучах наших посадочных огней маячила бетонная взлетно-посадочная полоса аэропорта Тегусигальпы. Ветер и снег хлестали самолет. Видимость не простиралась намного дальше винтов. Смутно я мог видеть прямо перед собой массивные формы диспетчерской вышки и ангары. Мне было интересно, кто ждал нас в этих зданиях. Если кто-нибудь был там.
  
  Мы ударились о землю, подпрыгнули, снова ударились о землю и нас занесло. Тамара восстановила контроль над самолетом, и мы покатились к башне. Мы проехали мимо пары старых «Мустангов» P-51, реликвий войны, DC-4 и группы списанных F-5. Коммерческих самолетов не было видно. В ангарах, диспетчерской вышке и зале прибытия было темно; не было никаких признаков жизни. Мое подозрение, что город был эвакуирован, стало сильнее, чем когда-либо. Конечно, также возможно, что были эвакуированы только пригороды. Население можно было собрать в лагерь в центре города, чтобы дождаться окончания этого непонятного бедствия. С другой стороны, это могла быть и одна большая засада. Тамара остро осознавала потенциальную опасность. Когда мы приблизились к залу прилета, она выключила посадочные огни, резко затормозила и развернула «Сессну» на 180 градусов. В экстренной ситуации у нас теперь было достаточно места, чтобы снова быстро взлететь. Никто не вышел поприветствовать нас. В тени здания, похоже, тоже никто не прятался. Тамара завела двигатель и внимательно выглянула наружу.
  
  Я спросил ее. — Вы что-нибудь видите?
  
  'Нет. Подождем!'
  
  Открылась дверь и выбежал мужчина. Он шатался, скользил, шатался и бежал так быстро, как только мог. Я не узнал его. В любом случае, он не был солдатом и был безоружен. Он нырнул в ангар. Мы услышали слабый звук автомобиля, который завелся и уехал на полной скорости. Мы подождали несколько минут, но больше ничего не произошло.
  
  «Наверное, мародер, — сказал я, — да еще и пьяница». Я боролся с дверью. Ледяной холодный ветер был ужасом после уютного тепла самолета. — Жди, — крикнул я Тамаре. — Я собираюсь посмотреть. Я подбежал к двери, из которой вышел мужчина. Пистолет Мендосы с одной пулей в моей руке, готовый к выстрелу. Внутри было почти слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Я ощупал стену и нашел выключатель и включил его. Ничего такого. Я попробовал еще несколько раз. Я резко перестал слушать. Ветер выл снаружи. Бумагу задуло в большие окна.
  
  По другую сторону большого мраморного зала ожидания стоял ряд билетных касс. Я подошел к ближайшей стойке и бросил вопросительный взгляд за нее. Я осмотрел кабинеты и туалеты. Аэропорт был безлюден. Я вернулся к стойке и попробовал телефон, который был на столе. Меня не удивило, что линия не работала. Сзади послышались легкие шаркающие шаги. Повернувшись вокруг своей оси, я уронил телефон и поднял пистолет.
  
  Это была Тамара. Ей не нужно было говорить мне, что она нервничает. Ее круглые глаза были размером с блюдца. Она была мертвенно-белой. «Я не могла больше терпеть это там, — сказала она.
  
  — Здесь не намного лучше. Я указал на телефонную трубку, висевшую рядом со столом. «Здесь никого нет. Телефон и свет тоже больше не работают.
  
  — И что нам теперь делать?
  
  «Поленсия».
  
  Она нервно схватила меня за рукав. — Давай сначала поедем в Тегусигальпу, Ник. В конце концов, город не может быть полностью эвакуирован. Не за такое короткое время. Должен быть кто-то, кто может нам помочь. Полиция или армия.
  
  — Я бы хотел, детка, но не могу. Мы должны сначала найти кого-то, чтобы объяснить этот вопрос. И если мы найдем кого-то такого, то вопрос только в том, поверят ли они нам. Мы иностранцы без паспорта или визы. Нет, они предпочли бы думать, что мы были причиной этого».
  
  — Но мы не можем остановить Земблу. Только мы вдвоем.
  
  Я погладил руку, которая держала мою руку. — Спорим?..
  
  
  
  Глава 8
  
  
  Через час мы выехали из Тугусигальпы на украденном военном «лендровере» в горную деревню Поленсия.
  
  Нам посчастливилось найти что-то, что ехало в пустынном аэропорту. Ровер стоял в маленьком полицейском гараже аэропорта рядом со старыми пропеллерными самолетами. Машину подняли на домкрате и сняли правое переднее колесо. Как только власти Гондураса решили действовать, очевидно, возникла всеобщая паника. Ровер просто остался позади. Он был ржавый, с треснувшим ветровым стеклом и помятой решеткой радиатора. Но что еще более важно, он был полностью закрыт. На этой высоте, а также выше в горах, куда нам предстояло идти, есть такое понятие, как зима. Конечно, ничто по сравнению с нынешними обстоятельствами, но то, что жители Гондураса использовали закрытые автомобили, имело смысл. Я был благодарен за это.
  
  Я нашел подходящее колесо в гараже. Тем временем Тамара рылась в поисках канистр для заправки бензином снаружи у заправки. Я менял колесо, когда она пришла сказать мне, что насос не работает - нет питания. К счастью, мы нашли несколько бочек бензина. Нам удалось накачать ручным насосом достаточно, чтобы заполнить шесть канистр и бак вездехода. В конце концов, высокое октановое число, конечно же, прожгло бы дыру в цилиндрах. Вопрос был только в том, насколько быстро. Оружия в Ровере не было, что неудивительно. Мы нашли моток веревки и аптечку для оказания первой помощи . Перед отъездом Тамара сменила повязку на моем плече. Я был рад, что кровотечение остановилось и отверстия хорошо закрылись. Однако не было никаких лекарств, чтобы уменьшить грызущую боль. Я пытался забыть боль. Мое изучение восточной философии и мои обширные занятия йогой должны помочь мне в этом. Дух побеждает материю - и это работает!
  
  Наконец по дороге мы заметили, что печка работает как плохо, а глушитель треснул. Кабину наполнил непрерывный грохот и запах гари. Я подумал, как иронично было бы, если бы отравление угарным газом заставило нас умереть до того, как у нас появится шанс умереть более подходящим образом. Лично я предпочитал ледяной снег или раскаленный свинец.
  
  Я поехал. Тамара нашла дорогу по карте, которую она развернула у себя на коленях. Маршрут, по которому мы шли, состоял из непрерывного зигзага по холмам и, наконец, финального, ужасно крутого подъема в Поленсию. Восхождение на эти вершины нельзя считать чем-то зрелищным. Они не особенно круты и не попадают в ту же категорию, что и Альпы или более молодые Скалистые горы. Но теперь нам предстояло рассекать заснеженные леса. Восхождение по продуваемым ветрами перевалам по обледенелым гужевым и горным тропам было опаснее, чем казалось. Над нами нависли темные тучи. Клочья серого тумана и снега, местами перемешанные с градом, хлестали вездеход со всех сторон.
  
  По обеим сторонам узкой дороги двигалась небольшая армия туземцев. Беженцы, покинувшие свои деревни и хижины. Они поплелись под защиту Тегусигальпы. Некоторые были верхом на лошадях или мулах, у других были повозки, но большинство шли пешком. На них были струящиеся пончо, свободные хлопчатобумажные брюки и сандалии. Плохо одетые и несчастные, они тащились со своими скудными пожитками на спинах. Если они и были сторонниками Земблы, то не показывали этого.
  
  Однажды я остановился, чтобы пропустить телегу. Тамара открыла боковое окно. — Как далеко до Поленсии? — спросила она у метиса . Он помедлил мгновение и плотнее закутался в пончо вокруг своего замерзшего тела. «Возможно, час. Дорога плохая. Вернись назад, если сможешь.
  
  — Нет, мы должны двигаться дальше. Спасибо.'
  
  Мужчина положил руку на окно. — Это бесполезно, сеньорита. Некоторые из нас из Поленсии. Люди с оружием выгнали нас из наших домов».
  
  — Солдаты?
  
  'Нет. другие. Я не знаю, зачем им нужна была наша маленькая деревня. Когда вы сталкиваетесь с оружием, вам лучше не задавать вопросов и подчиняться».
  
  «Мы будем осторожны. Мучас грасиас, сеньор. Тамара закрыла окно. Ее лицо было мрачным, пока мы ехали. — Теперь сомнений нет, Ник. Ты был прав. Передатчик там.
  
  'Да. И еще одно. Зембла уже был там.
  
  Она посмотрела на меня острым взглядом. — Как ты можешь быть так уверен?
  
  «Я не уверен, но это соответствует расписанию. Каналы не должны быть очень большими. Они были предварительно изготовлены и настроены на фиксированную длину волны. Команды совершались из храма майя. Зембла установил их тайно, без надзора. Таким образом, ни одно государство не станет подозрительным и не отправит солдат для расследования его деятельности. Теперь, когда все пошло не так, он должен был сделать выбор. Он мог демонтировать свои каналы и забыть о своей программе, или он мог реализовать свои планы любой ценой. И я еще не вижу, чтобы этот фанатик сдался. Если верить кузнецу, это как-то связано с комплексом мученика. Теперь, когда Поленсия оккупирована его вооруженными бандитами, очевидно, что Зебла решил сражаться до победного конца. Поскольку радиосвязи нет, я бы сказал, что он летает туда-сюда между своими постами, чтобы поддержать своих людей и командовать ими».
  
  — Вы имеете в виду, что полковник Зембла здесь, в Поленсии?
  
  «Наверное, он снова ушел и оставил часовых».
  
  — Мы не уверены, Ник.
  
  Я схватился за руль Ровера, словно за шею Земблы.
  
  «Нет, мы не уверены».
  
  Мы изо всех сил пытались найти путь наверх. Иногда между группами деревьев, чьи ветви согнулись под необычной снежной нагрузкой. Иногда по окутанным туманом горным хребтам с обрывами с одной стороны и серой пустотой с другой. Холод усилился. Ледяной ветер прорезал кабину, как бритва бумагу, и наши зубы стучали, как кастаньеты. Наконец мы достигли небольшого плато в широком конце долины треугольной формы. На другой стороне долины находилась Поленсия.
  
  Перед нами простиралась огромная сверкающая равнина. Свет ослепляюще отражался на девственном снегу. Само небо, казалось, искрилось и мерцало. Кувыркающиеся массы облаков сверкали, как ртуть. Долина сияла белизной и навязчиво красива. Изящные ледяные купола покрывали некогда зеленую землю. Посередине долины текла река. Я мог видеть место, где она впадала в долину. Холмистые карманы под толстым слоем снега указывали на пороги. Множество каскадов, теперь окруженных льдом, указывало на более высокое положение. Поленсия находилась у подножия большого водопада. Обычно дома деревни состояли из бежево-серых камней и штукатурки, теперь же это была кучка ветхих хижин цвета слоновой кости вокруг такой же белой церкви.
  
  Я знал, что на церковной башне будет человек на страже. Другие будут патрулировать улицы, а некоторые будут сидеть на крутых склонах вокруг долины. Охранники, которых мы могли видеть, шесть человек, образовывали темные пятна на светлом фоне. Двое стояли у импровизированной блокады, образованной загородкой из бревен на дороге, ведущей в Поленсию. Остальные расположились примерно полукругом на нашей стороне села.
  
  Они нас еще не видели. Иначе бы что-нибудь сделали, — сказала Тамара. «Они просто стоят там... Или, может быть, они знают, что мы идем, и ждут, не стреляя, пока мы не подойдем ближе».
  
  — Что ж, не будем заставлять их больше ждать.
  
  — Мы можем попытаться уничтожить последнего часового обходным движением. Мы могли бы использовать его пистолет.
  
  Я не сразу ответил. Я изучал местность и думал. Я попытался придумать план, который имел приличные шансы на успех. Мне это не очень понравилось.
  
  — Нет, мы не знаем их распорядка, — ответил я через некоторое время. — И у нас нет времени стоять здесь и во всем этом разбираться. Кроме того, деревня полностью открыта. Пробраться туда будет чертовски сложно. И даже если это сработает, мы можем не знать их расположения. Тогда мы выдадим себя. Нет, наш единственный шанс — нанести удар до того, как они узнают, что мы здесь.
  
  — Хорошо, расскажи мне, как!
  
  Я все пересмотрел. Затем я взял моток веревки с задней части машины. — Дай мне свой пистолет, — сказал я.
  
  'Почему? В нем осталось всего три патрона.
  
  'Отлично. Это на два больше, чем осталось у меня. Ах да, и еще одну гранату, пожалуйста.
  
  Она выглядела грустной, но сделала, как я просил.
  
  'Куда мы идем?' — спросила она, когда я готовился вылезти из Ровера.
  
  — Не мы, а я. Оставайся здесь.'
  
  — Ник, нет!
  
  'Так должно быть. Тем временем вы можете повернуть джип и заправить бак из канистр. Если мне это удастся, может потребоваться быстрое отступление. Если я не приду, то...
  
  'Не говори так.'
  
  — Если у меня ничего не получится, — повторил я, — тогда у вас есть шанс. Бензина более чем достаточно, чтобы вернуться в Тегусигальпу.
  
  — Я ненавижу тебя, — крикнула она мне вдогонку. Я посмотрел через плечо на стройную фигуру, сидящую в « лендровере» . Если бы только не было так чертовски холодно и ситуация не была такой опасной и безотлагательной! Тогда мне хотелось бы посмотреть, знает ли она тоже, что такое любовь. Мое шестое чувство подсказывало мне, что мой любезный русский агент был достаточно страстным, чтобы заставить нас забыть, что нам когда-либо было холодно.
  
  Я достиг конца плато и начал взбираться на холмы, ведущие к отвесной скале над долиной. Мне пришлось утрамбовывать снег одной ногой, пока он не стал достаточно твердым, чтобы выдержать мой вес. Затем другой ногой следующий кусок и так далее. Это было смертельно утомительно. Шаг за шагом я поднялся. Вскоре я перестал чувствовать мышцы ног из-за притопывания. На очень крутых участках приходилось ползти на коленях. Я с трудом поднялся с помощью рук. Наконец я достиг верхнего края обрыва. Теперь мое путешествие к скале прямо над Поленсией началось.
  
  Первая часть была не слишком сложной. Она состояла в основном из лабиринта кустов и небольших деревьев, из которых в самых странных местах росли беспорядочные ветки. Но потом чаща этих продуваемых ветром старых деревьев прекратилось. Я пришел в густой лес. Крупные хвойные деревья, дубы и вязы склонялись под напором порывов ветра. Ветви двигались быстро. Это выглядело так, будто руки качались из стороны в сторону, чтобы согреться. Некоторые деревья рухнули под тяжестью снега и сломались с замерзшим стволом. Мне приходилось идти по ним или под ними, больше ползая, чем идя.
  
  Несмотря на снег, который все засыпал и сравнял с землей, я увидел, что деревья стоят на холме. Этот холм лежал над руслом реки, как раз перед тем местом, где река с громовым грохотом обрушивалась в долину. Там была большая группа елей; темные, изогнутые формы близко друг к другу. Я пошел туда под прикрытием деревьев. Здесь ветер был менее сильным, а снег менее плотным. Я вышел на берег реки и внимательно огляделся. Ветер стих. Это позволяло лучше контролировать путь. Снег вокруг меня выглядел мирным и дружелюбным. Веревка тяжело давила на мое раненое плечо. Я бы с удовольствием перекинул её через другое плечо, но мне приходилось держать правую руку свободной, чтобы стрелять.
  
  Я несколько раз потянул защелку автоматического пистолета, чтобы освободить его от загустевшего от холода масла. Я остановился как вкопанный и стал ждать. Я искал и слушал, есть ли кто поблизости. Нигде не было никаких признаков жизни.
  
  Река — как бы ее ни называли — текла подо льдом и снегом, как канализационная труба. Я сомневался, что она замерзает в обычную зиму. Деревья и кустарники, вырванные бурей с корнем, закрепились среди скал посредине. Деревья образовали из снега грубую плотину, протянувшуюся от одного берега до другого.
  
  Я двинулся вправо через неглубокую впадину к скале. Около водопада, как раз перед тем местом, где река впадала в долину, повалилась большая ель. Он был наполовину на берегу, наполовину в реке. Нижние ветки были глубоко под снегом, но корни все еще выглядели свежими. Это означало, что дерево было вырвано с корнем совсем недавно.
  
  Я остановился здесь. Я привязал один конец веревки к дереву. Я обвязал другой конец вокруг талии. Я пересек замерзшую реку и направился к водопаду. Идти по льду реки было бы легче, но я не хотел быть обнаруженным. Мой план был прост. К тому времени, когда я использовал всю длину веревки, я был бы достаточно близко к водопаду, чтобы развернуть превосходно замаскированную гранату Тамары и разрушить громоздкую плотину. Я рассчитывал на то, что только что образовавшийся лед не схватится полностью. Если бы лед лопнул, эта скопившаяся масса хлынула бы вниз, как вода из резервуара. Поленсия была прямо внизу, в долине. Население исчезло. В городе остались только люди Земблы и передатчик.
  
  Это было небезопасно. Граната могла взорваться до того, как я доберусь до безопасного укрытия за деревьями. Стена снега и льда с бешеной скоростью заскользила бы по краю. Результат был бы смертельным, как оползень. И я не собирался позволить, чтобы меня захлестнул этот водоворот. Я ничего не знал о настройках опережения зажигания. Веревка была моей единственной надеждой.
  
  До плотины оставалось еще метров пятнадцать, еще десять. Я пробирался мимо веток и камней. «Мандариновую бомбу» я держал в одной руке, автоматический пистолет — в другой. Мне показалось, что я слышу голоса, но ничего не было видно. Ненадолго. Я подполз ближе, моя голова и мое тело были так низко, как только я мог наклониться. Я почти достиг скалы, когда снова услышал звуки. На этот раз ошибки не было! Через еловую рощу прошли какие-то мужчины. Они шли к реке. Их голоса эхом отдавались сквозь снег. Я отчетливо слышал, о чем они говорили. «…здесь следы, я же говорил, мне показалось, что я увидел что-то странное. Он не может быть далеко.
  
  В метре от меня изо льда торчал кусок бревна. Я нырнул в это убежище по льду и оказался в яме среди шуршащих ветвей. Мои преследователи, должно быть, услышали меня. Я затаил дыхание, русский пистолет был готов выстрелить в моей руке. Я услышал другой голос, кричащий по-испански. 'Мира. Вот веревка. Она идет через реку.
  
  Я посмотрел сквозь мертвые ветки. Я смог различить четыре фигуры, останавливающиеся на берегу реки. На мужчинах была бесформенная форма с эмблемой, которую я уже видел в храме. Их кулаки в перчатках цеплялись за винтовки, когда они пристально смотрели на лед. Дул легкий ветерок, от которого их униформа прилипала к телам. «Такой же морозный, как и твоя сестра», — сказал третий, усмехнувшись. 'Привет!' — ответил второй мужчина непристойным жестом. — Возьми веревку, Хосе. Посмотрим, хороший ли ты рыбак.
  
  Я потянулся к веревке вокруг талии и развязал ее. Я не хотел три раза стрелять в четырех парней. Я бросил веревку и смотрел, как она извивается во льду. Я бессознательно поднял левую руку, ту, что с бомбой Тамары. Капли пота внезапно выступили у меня на лбу. Я недоверчиво уставился на гранату. Я случайно сломал трубку зажигания на три четверти пути вверх. Предположительно, это произошло, когда я нырнул в укрытие. Три четверти чего? Снаряд был взведен и мог взорваться в любой момент — но когда? Я присел за упавшим деревом, гадая, не взорвется ли вдруг граната прямо мне в лицо. Внезапно я услышал: « Ойе друзья ! По следам омбре. Там кто-то сидит у реки!
  
  Четверо мужчин пошли прямо на меня. Один склонил голову, чтобы изучить следы. Все они держали винтовки в руках, готовые стрелять. Я осторожно направил пистолет Тамары на лидера четверки. Он был всего в двадцати ярдах, когда я выстрелил один раз. Я видел, как мужчина схватился за живот и упал на колени. Я оставил мандариновую бомбу на развилке ветки. Один из оставшейся троицы поскользнулся и упал плашмя на лед. Двое других немедленно открыли огонь. Пули преследовали груды снега и ледяных осколков, которые больно били меня по лицу. Я выиграл несколько секунд благодаря эффекту неожиданности. Тогда эти ребята будут лучше целиться. И я был почти на их прицелах. Они не могли промахнуться.
  
  Секунды полностью прошли, когда граната взорвалась. Взрыв ударил меня в спину, как железный кулак. Я почувствовал, как лед задрожал под моими ногами, когда взрыв прорвал грубую плотину. Я пролетел по воздуху, снова приземлился и заскользил. На меня обрушился ливень из льда, снега и дерева. Я услышал крики других мужчин, когда грохот взрыва затих… а затем лед начал трескаться со зловещим грохотом. Холодная вода подо льдом еще не успела замерзнуть. Теперь она начала быстро течь по краю кратера. Лед стонал и содрогался под тяжелым давлением; он начал ломаться. Стали видны большие дыры. Ледяная масса больше не сдерживалась и вместе с остатками леса начала скользить, как массивная замерзшая камбала, через опушку на вершине города.
  
  Я попытался встать. Лед танцевал и качался вверх и вниз. Я снова упал на колени. Я даже не смог проползти несколько метров до берега. Я покосился на своих преследователей. Человек, которого я подстрелил, исчез. Все, что я видел, были руки, которые отчаянно хватались за что угодно. Он провалился в расщелину во льду. Остальные скользили и кричали. Я ничего не мог сделать, кроме как цепляться за ветки дерева. Освобожденная река яростно хлынула через десятифутовую брешь. Оба берега были покрыты сильным течением. Один из людей Земблы попытался выбраться из этого бурлящего фонтана. Лед поддался. Один крик, и бушующий поток поглотил его. Двое оставшихся мужчин выли, как люди лицом к лицу со смертью. Делать было нечего. Неуклонно мы скользили к скале. Глыбы льда и остатки деревьев хлопали нас со всех сторон.
  
  Вершина водопада напоминала гигантский водоворот. Все вращалось и затягивалось в центр вихря. Меня втянуло в него с ужасным булькающим звуком. Потом я упал.
  
  Я отчаянно тянулся ко всему, что могло бы замедлить мое погружение. Я схватился за бревно, снова потерял его, но снова схватил. Многие ветки были оборваны или сломаны вплотную к стволу. Но веток и иголок было еще достаточно, чтобы смягчить мое падение. Шум стал громче. Как будто предохранительные клапаны тысячи паровых котлов внезапно открылись, чтобы выпустить лишний пар. Снег и лед хлынули в центр Поленсии. Весь город был охвачен ледяной массой, которая взлетела вверх и упала вниз. Я был в центре этого водоворота, когда пуля вошла в ствол дерева прямо у моих ног.
  
  Я смотрел широко раскрытыми глазами на группу мужчин. Они были изгнаны из города и рассеяны по равнине. Тем временем в меня стреляли. Все, что я мог сделать, это торчать и молиться. Я надеялся, что двигаюсь так быстро, что они не смогут попасть в меня. Но и не слишком быстро, потому что тогда бы я сломал бы себе шею. Я попал в водоворот бурлящей воды, камней и деревьев. Пуля схлестнула ветку прямо над моим ухом. Еще одна пуля с металлическим скрежетом срикошетила от валуна, мимо которого мы прошли. Это заставило меня напрячься от страха. Затем река ударила по дну долины с силой пушечного ядра. Меня сбило с ног и швырнуло куда то. В меня врезались невидимые предметы. Меня поглотили волны ледяной воды, пока она не почернела у меня на глазах.
  
  Сильное течение вернуло меня на поверхность раньше, чем я понял, что происходит. На полпути через сплющенную и почти полностью разрушенную деревню я вышел на поверхность. Меня вырвало водой и черт знает каким еще дерьмом. Я пытался плыть. Удар в спину заставил меня упасть. Я не добился никакого прогресса. Поэтому я продолжал оставаться на месте, чтобы держать голову над водой. Я надеялся, что таким образом также стимулировать мое кровообращение. Как будто я был в Северном Ледовитом океане. В любом случае, мои шансы на выживание были ненамного выше! Вдогонку мне послали еще один выстрел. Затем я оказался вне пределов досягаемости возле того, что, должно быть, было церковью Поленсии.
  
  Река бешенно катилась. Кровь застыла в моих жилах. Мои нервы онемели. Я больше ничего не чувствовал. Свинцовые гири, казалось, были приклеены к моим рукам и ногам. Я ушел под воду, пробился на поверхность и снова начал тонуть.
  
  'Ник! Ник, подожди...
  
  Голос исходил из тумана, откуда-то издалека. Я судорожно махнул рукой. Сильная рука сжала мое запястье. Я дергал и пытался помочь. Я боролся с течением. Я боролся с желанием сдаться. Я боролся с почти непреодолимым желанием заснуть и погрузиться в самую большую водяную кровать в мире. Но рука не сдавалась и продолжала тянуть меня. Наконец я почувствовал твердую почву. Меня по-прежнему тащили. Река закружилась вокруг моих бедер, коленей, лодыжек... и тут я вылетел! Я сделал несколько неуверенных шагов и рухнул.
  
  'Ник. слава Богу.' - Я услышал дрожь в ее голосе. Большие слезы навернулись на глаза Тамары. — Слава богу, ты подплыл достаточно близко к берегу, чтобы с могла тебя схватить. С тобой все в порядке?
  
  'Ничего такого.' - Мой голос надломился. Я устало покачал головой и уставился на нее. «Приятно, когда женщина заботится о тебе», — подумал я.
  
  
  
  Глава 9
  
  
  Был вечер, когда мы вернулись на «Цессну» Тамары. На небе не было ни звезды. Внезапный снежный ливень засыпал деревья и засыпал землю, уже покрытую белой тканью. Было холодно. Каждое дыхание причиняло боль. Мое непроизвольное плавание покрыло мои брови и бороду слоем инея.
  
  Мы были приятно удивлены, увидев туманную полосу матово-желтого света над центром Тегусигальпы, столицы Гондураса. Значит, наше предположение было верным. Город дал тепло и кров бездомному и застрявшему там населению. Аэропорт и дороги, ведущие к нему, по-прежнему были безлюдны. Мы лишь кратко рассматривали возможность выезда и в город. Но старые аргументы снова оказались решающими. Мы бы потратили слишком много времени на поиски нужных авторитетов. В том маловероятном случае, если они поверят нам, их помощь будет сомнительной, а если они нам не поверят, мы будем в проигрыше. К этому добавлялась опасность, что некоторые могут сотрудничать с Земблой и тайно работать против правительства. Без точных данных мы бы никогда не узнали, с кем имеем дело.
  
  — А какое объяснение мы должны дать тому, что произошло в Поленсии? Тамара покачала головой. «Ник, это был самый дикий трюк, который я когда-либо видела. Если бы я не знала лучше, я мог бы поклясться, что у тебя была целая бутылка водки.
  
  "Я хотел бы одну прямо сейчас," ответил я, фыркая. "Кстати, у вас была идея получше уничтожить эту установку с нашими ограниченными ресурсами?"
  
  "Ну... нет, не сразу, но я все же думаю..."
  
  "Тошнота в понедельник утром от директора!"
  
  ' Что ты хочешь этим сказать, Ник?
  
  'Забудь это. Просто помните, что уничтожен только один передатчик. Еще два впереди. И мы должны «сделать это в общей сложности тремя пулями и, конечно же, вашими сигаретами».
  
  — Ник, это несправедливо! — сказала она, надувшись. «С моими сигаретами все в порядке».
  
  «Ничего Смоки не смог бы вылечить медведя», — ответил я. — Хочешь, я зажгу сигарету?
  
  — Не совсем так, — засмеялась она. "Кто такой медведь Смоки?"
  
  «Это заняло бы слишком много времени, чтобы объяснить это. Кстати, я бы хотел сигарету прямо сейчас с глотком вашей водки. Но только моей собственной марки с золотым мундштуком.
  
  «Золотой мундштук! Вперед, продолжай. Для чего это нужно?
  
  «Это для моей Т-зоны ».
  
  «Т-зона ?»
  
  'Всемогущий Бог! Тамара, вас что, в этой академии на Ульяновском проспекте вообще ничему не учат? На Манхэттене ты не протянешь и пятнадцати минут.
  
  «По крайней мере, нас не учат о Т-зонах . Кроме того, это звучит непристойно.
  
  У меня на устах было сказать, что это не так. Но потом я вспомнил распроданный фильм, который я видел несколько недель назад. Она может быть права. Я прочистил горло и прорычал: «Дай мне печенье».
  
  Она дала мне печенье. Это было одно из тех печеньев с сыром и арахисом, которые можно найти в торговых автоматах. Это была единственная съедобная вещь, которую мы смогли найти в пустынном аэропорту, на пределе наших возможностей мы взломали автомат и унесли с собой дюжину пачек. Плитки шоколада в торговом автомате по соседству были совершенно несъедобными, даже после того, как мы их разморозили. После нашего рейда я заправил баки «Цессны». Тамара зарулила самолет в пустой ангар, подальше от ветра.
  
  Мы все еще были там. Мы были в Цессне. Двигатель работал на холостом ходу, а отопление было включено на полную мощность, чтобы разморозить нас. Мы жевали наши бисквиты. На мне было пальто Тамары, пока мое сушилось. Штаны и носки прилипли ко мне, как кусок льда. Мы обыскали здания в поисках одеял или сухой одежды. Без результата. При эвакуации аэропорта все полезное, по-видимому, было взято с собой. Я посмотрел на Тамару в мягком зеленом свете приборной панели. Ее хладнокровие, стойкость и мужество вызывали восхищение. Она боролась, ругалась и помогала мне, чтобы оживить меня в « лендровере» . Я был близок к изнеможению после того, как мы уклонились от нескольких оставшихся парней, которых Зембла разместил в ныне опустошенной Поленсии. Она преуспела. Всю обратную дорогу она была за рулем. Мы спорили о том, должен ли я снять промокшую одежду и замерзнуть на голой заднице или остаться в ней и скромно превратиться в глыбу льда. Наконец мы пришли к компромиссу. Я снял пальто и рубашки и надел ее пальто. Остальное должно было как следует высохнуть.
  
  Теперь, когда мы наконец-то смогли отдохнуть спокойно, стало ясно, что Тамара тоже на исходе своих сил. Она была в бегах в течение двух полных дней и ночей. Ее лицо и поза выражали признаки усталости. Мне было не намного лучше. Тамара смахнула крошки с колен и облизнула пальцы.
  
  'Хорошо. И куда сейчас? Пунтаренас, Коста-Рика?
  
  'Нет.' - Я покачал головой.
  
  «Но Ник, Панама намного южнее! Вы не думаете...
  
  — О, мы сначала поедем в Пунтаренас, — сказал я, прерывая ее протест, — только не сейчас … Посмотри на себя, Тамара. Ты смертельно устала. Я мог бы управлять этим самолетом вместо тебя, но мне не намного лучше. А в такую погоду было бы чертовски тяжело просто оставаться в воздухе. Нам нужно немного отдохнуть.
  
  — Но у нас нет на это времени.
  
  — Тогда нам придется найти для этого время, — твердо сказал я. Она вопросительно посмотрела на меня, а потом вздохнула. «Ты прав, Ник, как обычно. Несколько часов сна были бы выходом.
  
  Cessna 150 не предназначена для сна. Но Тамара приготовила для меня еще один сюрприз. У нее были откидные сиденья, которые в наши дни часто встречаются в автомобилях. Сложенные назад, они представляли собой несколько неуклюжие кровати, но на них можно было спать. Их не было в списке правил оборудования ФАУ, но Тамара не слишком заботилась о стандартах безопасности США. В этот момент мне тоже было все равно. Мы растянулись, каждый в своем кресле, примерно в восьми дюймах друг от друга. Мы какое-то время лежали молча, глядя друг на друга. Тишина стала гнетущей.
  
  «Мы не можем просто так оставить двигатель работать всю ночь», — начала она.
  
  'Нет.'
  
  «Должно быть, здесь очень холодно без отопления».
  
  Еще одна минута тишины. Атмосфера была заряжена невысказанными желаниями и соблазнительными мыслями. «Мы можем разделить ваше пальто, тогда мы не замерзнем», — сказал я наконец.
  
  Да, она согласилась. Она встала и выключила зажигание. Двигатель несколько раз кашлянул, а затем заглох. Внезапная тишина охватила нас. Тамара колебалась... Она медленно легла рядом со мной на моё узкое сидение. Повернувшись лицом ко мне, она вытянулась во весь рост. Я распахнул пальто и завернул нас в него. Я прижал ее тело к себе. Ее круглые высокие груди казались замороженными яблоками на моей голой груди, когда она автоматически прижалась ко мне. Наши бедра соприкоснулись. Дрожь пробежала по ней. И это было не от холода.
  
  Я не хотел пугать или причинять ей боль. Она нужна мне для слишком многих других дел. Внезапно стать ее любовником было слишком рискованно. Но я больше не мог контролировать свои руки. Медленно и неудержимо они скользили к ее тонкой талии и под шерстяной свитер. Мои пальцы нежно скользнули по ее напряженному плоскому животу. Я чувствовал, как она дрожит под моим прикосновением. Жгучий, сжимающий жар разлился по моему телу. Моя рука ласкала ее бархатистую кожу; искать, надеяться. А потом я почувствовал это — покалывающую пульсацию, смутный, но многозначительный ответ.
  
  Мы поцеловались. Сначала лениво и дразняще. Потом сильнее. Тлеющая страсть как будто вспыхнула в Тамаре. Ее тело тряслось в моих руках волнообразными движениями. Ее рот был похож на горький плод. Я задрожал и напрягся под силой ее объятий. Наконец она вырвалась на свободу. Она засмеялась. Гордая, самодовольная улыбка, как бы насмехаясь над моим желанием. Но если она и высмеивала что-нибудь, то это было ее собственное желание, а не мое. В ее улыбке не было жестокости или скрытых мотивов.
  
  Она не сопротивлялась моим рукам. С другой стороны, она молча подгоняла меня своими движениями, пока мы не легли голые рядом. В кабине было жарко и влажно, и не только от отопления. Медленно и тихо я откинул куртку назад. Я смотрел на нее, действительно смотрел на нее, всю дорогу. Ее нежная блестящая кожа, идеальная грудь с малиновыми сосками, ее пышный живот, который поднимался и опускался в такт ее учащенному дыханию, ее круглые, мягкие бедра, переходящие в длинные красивые ноги. Мои глаза пожирали ее. Она выглядела восхитительно. Она протянула руки, чтобы обнять меня. — Ник, Ник… — прошептала она. «Ты такой сильный, такой настоящий мужчина. Вот как должно быть сегодня вечером, вот как я отдаю себя тебе. Никакой лжи, никаких уловок. Не Россия и Америка. Просто мужчина и женщина вместе… Я нежно поцеловала одну грудь, потом другую. Она вздрогнула, схватила меня за волосы и притянула еще ближе. Моя рука скользнула между ее ног, а затем вверх по мягкой внутренней стороне ее бедер. Ее бедра расслабились. Ее колени широко раздвинулись, приглашая меня полностью овладеть ею.
  
  Она заставила нас перевернуться на маленьком стульчике. Теперь мы были друг над другом. Она под. Одна из ее длинных дрожащих ног свисала с края стула, поддерживая наши тела. Медленно она опустила руку между нашими телами. Она ласково прижала меня к своей влажной теплой дрожащей плоти. Маленькими игривыми кругами она начала извиваться и извиваться. Ее пальцы жадно вжимали меня в нее.
  
  « Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа это это — вздохнула она, затаив дыхание. Казалось, она полностью поглотила меня глубоко внутри себя. Ее тело искривилось. Застонав от удовольствия, она брыкалась ногами. Ее руки и ноги обвили мое напряженное подвижное тело. Холод пробежал по моему позвоночнику. Я почувствовал, как напряглись ее мышцы, как будто они больше не были частью ее тела. Я ударил. Всей душой и телом я был в блаженном блаженстве этого мгновения. Она еще крепче обхватила ногами мои дергающиеся бедра. Ее страстные пальцы ритмичными движениями массировали меня. Мой сдерживаемый экстаз вылился глубоко внутри нее. Я вздрогнул. Я больше не мог контролировать свои движения.
  
  Пальцы Тамары еще глубже впились в мою плоть. Еще ближе она сжала меня между своими безнадежно напряженными бедрами. Она стонала и стонала подо мной, когда ее собственная страсть вспыхнула с силой приливной волны. Наши тела конвульсивно тряслись. Казалось, это никогда не кончится.
  
  Когда все закончилось, мы еще немного полежали, измученные и сытые. Наши рты сжались. Звук нашего дыхания был глубоким и тяжелым.
  
  «Ник», — прошептала она, когда мы начали погружаться в глубокий сон.
  
  ' Ммммм ...?'
  
  "Ник, кто такой медведь Смоки?"
  
  
  
  Глава 10
  
  
  Коста-Рика также состоит в основном из гор. Некоторые из них представляют собой спящие вулканы, которые иногда достигают высоты более трех тысяч метров. Но теоретически даже самая низкая часть низменности теперь находилась на этой высоте. Горы возвышались над ним на невообразимой высоте. Как и предсказывал полковник Зембла, погода ухудшалась из-за нарушения силового поля. Теперь, когда два передатчика были уничтожены, ограждение плотины было закрыто. Метели, которые мы с Тамарой пережили в Гондурасе, превратились в ураган.
  
  Ужасный холод охватил аэропорт, когда мы улетали на юг поздно ночью. Тамара летела по широкой дуге над Тихим океаном, чтобы максимально избежать шторма. Но когда мы повернули вглубь страны к Пунтаренасу, нас застала воющая ослепляющая метель. Тем не менее Тамаре удалось благополучно посадить самолет на лугу недалеко от этого портового города Коста-Рики. Крылья Cessna были покрыты толстым слоем льда. Антиобледенители не выдержали.
  
  Владелец ранчо, рядом с которым мы приземлились, владел четырехдверным седаном «Бьюик» 1940 года. Автомобиль был скреплен железной проволокой. Заднее сиденье уступило место цыплятам. Фермеру не очень понравились никарагуанские деньги, но других средств платежа у нас не было. Нам также не очень понравилось то, что мы должны были платить за этот раритет в десять раз больше дневной стоимости. Мы выгнали кур из фургона и поехали.
  
  Контраст между высокогорьем Гондураса и прибрежным районом Коста-Рики был заметен сразу. Снег, выпавший там, в лесу, оставался мягким. Здесь ветер беспрепятственно дул по бескрайним просторам залива Никойя . Снег сдувался с равнин и скапливался в долинах или под прикрытием зданий и купами деревьев. Ветер дул на нас со всех сторон. Порывы ветра время от времени загоняли машину в опасную близость к дренажным канавам, проходившим параллельно по обеим сторонам дороги. Иногда мы почти стояли на месте, когда против нас шел град и снег. Постоянный ветер превращал снег и град в ледяную массу, которая смерзалась до бетонно-твердой корки. Он скрипел, когда мы его проезжали. Небо было ослепительно белым, полным отражений и мерцающих огней. Невероятно, что такой сильный холод и такая ослепительная красота могут сочетаться. Сочетание этих двух моментов ослепило меня, пока я боролся с рулем. Я едва мог видеть ветки деревьев и кусты, которые хлестали нас. Машина сбивала их одну за другой. Тамара прижалась ко мне, чтобы немного согреться.
  
  Наконец мы проскользнули в Пунтаренас. Это главный порт Коста-Рики на Тихом океане. Город расположен примерно в 140 км к западу от столицы Сан-Хосе. Обычно это город с населением более 30 000 человек. Теперь он больше походил на пустое кладбище. Никого не было видно. Даже животных, которые так часто бродят по таким городам. В гавани стояли на якоре старый круизный лайнер и несколько траулеров для ловли тунца. Они вмерзли в лед. Град, снег и воющий ветер помяли корабли и сломали мачты.
  
  Мы продолжили движение на самой низкой передаче. Мы подозревали, что отель Vacaciones был частью туристического курорта, по другую сторону гавани. Мы пришли в шкиперское кафе. Из трубы валил дым, а в окна светило красное пламя слишком ярко горевшей печки. Я остановился. Тамара вошла внутрь, чтобы спросить дорогу. Когда она вернулась, то заметно побледнела. — Там ужасно, Ник, — сказала она дрожащим голосом. «Кажется, что весь район там. Женщины и дети дрожат перед печкой. Мужчины стоят вокруг него и апатично смотрят. Они растеряны. Они напуганы и почти без еды. Один из них сказал мне, что в соборе, где сидит еще больше людей, совсем нечего есть. Они умрут, Ник. Мы должны положить этому конец!
  
  Я успокаивающе погладил ее ноги. «Мы сделаем все, что сможем. Где находится отель?
  
  Она печально кивнула. «Что нам делать, когда мы доберемся туда, Ник? Нельзя сказать, что нас прислала мисс Мохада. Они никогда не купятся на это! Более того, нам неизвестно, есть ли в отеле сторонники Земблы. Они могут быть там, но передатчик может быть спрятан где угодно.
  
  «Я знаю, но нам нужно с чего-то начинать, Тамара, как в Поленсии».
  
  Наконец мы вышли на широкий бульвар с отелями, барами и сувенирными лавками. В результате увеличения туризма за последние пять лет они выросли как грибы после дождя. Отель Vacaciones был одним из самых больших зданий. Он был отделен от дороги полукруглой подъездной дорожкой. С дороги он выглядел как большой хромированный улей с балкончиками. Два нижних этажа были расширены и окружили солнечную террасу и уже замерзший бассейн. Весь участок был окружен высокой каменной стеной.
  
  В пятнадцати метрах от входа узкий подъезд был заблокирован машиной «Фиат». Из выхлопной трубы вырвалась струйка дыма. Итак, двигатель работал. Окна были закрыты. Но когда я остановилась, дверь рядом с водителем тут же открылась и из нее вышел мужчина. Он оставил дверь открытой, подходя к нам. За ним я увидел другого человека за рулем. Оба держали пистолет-пулемет, направленный на «бьюик». Я осторожно вытащил свой пистолет и положил его на сиденье рядом с собой. Держа пистолет правой рукой, левой я опустил окно. Я бы оставался вежливым как можно дольше.
  
  — Сеньор? — спросил мужчина с подозрительным взглядом.
  
  — Не могли бы вы передвинуть свою машину, — сказал я. «Мы хотим пройти в отель».
  
  «Отель полон. Новые гости больше не допускаются.
  
  — Мы не гости, — быстро ответил я.
  
  'О, нет? Тогда что?'
  
  — Мы приглашены, — сказала Тамара.
  
  — Бизнес, — добавил я.
  
  Мужчина моргнул и выглядел более настороженным, чем когда-либо. Вы артисты, которые должны выступать для «грешников без греха»?
  
  Мы с Тамарой быстро переглянулись. Мы не поняли, что он имел в виду, но быстро кивнули.
  
  — Конечно, — сказал я. «Мы артисты. Вы позволите нам пройти?
  
  Кто они, Хуан? — закричал водитель «фиата».
  
  Исполнители, — перезвонил Хуан. Его глаза сузились до щелочек. — Но они совсем не похожи. Я думаю ...'
  
  Я прервал его. «Мы поем, шутим и…»
  
  Пух! — усмехнулся мужчина. «Можно придумать что-нибудь получше».
  
  — Я танцую, — сказала Тамара низким манящим голосом, глядя на него снизу вверх. Ей удалось наклониться вперед, одновременно выпячивая грудь. Немалый подвиг со всей этой одеждой, которую она носила. Презрительная улыбка на лице охранника исчезла, как снег на солнце.
  
  -- Буэно ! Так-то лучше!'
  
  — Да , амиго, — перебил я, — прежде чем вы увидите сеньориту Фанданго из «Фанданго и Грайнд». Экзотическая танцовщица с мировым именем. Если ты ее увидишь...
  
  'Си' сказал мужчина. Он опустил винтовку и пошел обратно к «фиату».
  
  — Недружелюбный мальчик, — пробормотала я, когда он вернулся в машину.
  
  Он оставил дверь открытой и внимательно наблюдал за нами. Он взял рацию с приборной доски и сказал несколько слов. Была минутная задержка. Затем пришел ответ. Это должно было звучать хорошо. По крайней мере, мужчина кивнул водителю, и «фиат» поехал обратно.
  
  — Первое препятствие преодолено, — сказал я, когда мы его миновали. «Передатчик здесь, в отеле».
  
  — Потому что есть охрана?
  
  — Да, и еще потому, что в гостинице горит свет. Это означает, что у них есть собственный генератор. Поэтому они были готовы к грядущим событиям. Предположительно, Зембла уже разместил здесь своих людей в ожидании событий.
  
  «Надеюсь, отель отапливается», — сказала Тамара, вздрагивая.
  
  Я почувствовал свое плечо. Рана хорошо зажила. «Интересно, — сказал я задумчиво, — где они спрятали передатчик».
  
  'Я иначе интересно, кто или что эти «грешники без греха»?
  
  'Я не знаю. Кстати, ты умеешь танцевать? Она улыбнулась. «Может быть, я ничего не знаю о твоем медведе Смоки, Ник, но я научился еще нескольким трюкам в Ульяновске».
  
  — Это пригодится, — усмехнулся я, — потому что я не знаю карточных фокусов.
  
  Меня не удивило отсутствие швейцара. Зал был пуст, кроме администратора. Это было похоже на музей изобразительных искусств. Стены были покрыты фресками и картинами. В центре золотого ковра был фонтан, украшенный пластиковыми цветами. В дальнем углу, за прилавком, стоял медлительный молодой человек с атласными глазами и выразительными ноздрями. За его спиной висела открытая рамка для почты и ключей, а слева от него был небольшой коммутатор. Вероятно, под блестящим палисандровым деревом прилавка лежала еще одна рация. Во всяком случае, он выжидающе посмотрел на нас, когда мы подошли. Как и мускулистый джентльмен, прислонившийся к стойке рядом с ним. Как и все управляющие отелем, этот парень был одет в полосатые штаны, а в петлице у него была гвоздика. Но на этом сходство закончилось. Его китель был похож на раздутый свиной пузырь. Гвоздика увяла, и его тяжелая грудь выпирала из плохо сидящего костюма. Очевидно, он снял с настоящего менеджера одежду и куда-то того спрятал. Я надеялся, что он не замерзнет в нижнем белье.
  
  Я слышал, как Тамара торопливо дышит. Я пошел по ее интуиции. Зембла заблокировал отель внутри и снаружи. Нам удалось проскочить первую полосу обороны, но предстояло еще многое сделать.
  
  Псевдо-менеджер выпрямился и оглядел нас с ног до головы. Его голос, казалось, исходил из очень глубокого. "Фанданго и Гринд?"
  
  'Да.'
  
  — Вас нет в моем списке, сеньор Фанданго.
  
  «Я Гринд; она Фанданго. Но я могу дать вам объяснение.
  
  — Наш агент, — перебила Тамара, — все перепутал.
  
  «Другие артисты не смогли прийти», — сказал я.
  
  «Эта ужасная погода. †
  
  Менеджер поднял руку. 'Остановитесь! Остановитесь! Я не хочу слышать об этом снова. Вы оба танцуете?
  
  Я кашлянул извиняющимся тоном. "Ну, я в основном ушел из этого, и..."
  
  "Теперь он мой менеджер, и..."
  
  - Но если ты настаиваешь, то я все равно хочу...
  
  'Достаточно! Наверное, это так же хорошо, как если бы вы не танцевали, сеньор Гринд. Они просят женщину и женщину они получат. Что-то, чтобы развлечь их, не так ли? Где ваш костюм, сеньорита ?
  
  — Не беспокойтесь об этом, — резко ответила Тамара. «Но мне нужна музыка».
  
  — Разве они тебе этого не сказали? В Hotel Vacaciones постоянно работает команда из трех человек. Он играет в коктейль-баре в течение всего сезона. Эта комбинация в вашем распоряжении. Менеджер вздохнул почти с сожалением. «Ах. Надеюсь, ты так же хороша, как Кармен...
  
  "Кармен?"
  
  — Кармен ЛаБомба , сеньорита ! Она очень известна в этой области. Я никогда о вас не слышал.
  
  — Это изменится после сегодняшнего вечера, — знойным голосом пообещала Тамара. Она снова поманила его взглядом. Я не чувствовал себя комфортно. Мой воротник начал щипать шею. Как будто мы подавали заявление на хорошую работу в Юнион-Сити, штат Нью-Джерси.
  
  'Сеньор, нам холодно, и мы «устали и голодны», — резко сказал я. «Если ей еще предстоит выступать…»
  
  'Да. Пепе, покажи им их комнату.
  
  Секретарша вскочила по стойке смирно. «Си! В каком номере?'
  
  «Разве нет постоянной комнаты для артистов? Одна такая, отдельно от гостей, в задней части отеля?
  
  "Си, Си," Пепе согласился . Он энергично кивнул и схватил ключ с доски позади себя. Он нырнул под прилавок. «Сюда, пор фаворит ».
  
  «Мы вам позвоним», — сказал менеджер. «Хорошо проведете время, сеньорита, и будете не хуже Кармен».
  
  Тамара наградила его чувственной улыбкой. Мы прошли вслед за администратором. — Не очень дружелюбно, да? Тамара заметила это, когда мы прошли мимо лифта.
  
  «Я думаю, что ему действительно нравится эта Кармен», — ответил я. Я все еще не чувствовал себя очень комфортно из-за того, как шли дела.
  
  Мы прошли по коридору, ведущему в главный зал. Затем мы вошли в большую круглую комнату, полную белых круглых диванов, удобных стульев, столов и колонн. С одной стороны было большое окно с видом на солнечную террасу. Другая сторона превратилась в коктейль-бар. Высоко между двумя большими колоннами висело знамя с большими золотыми буквами:
  
  ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СВЯТЫЕ ИСТИННОЙ ЕВАНГЕЛЬСКОЙ ЦЕРКВИ - благочестие - целомудрие - чистота - БЛАГОСЛОВЕННАЯ ОБИТЕЛЬ.
  
  «Тебе придется танцевать там позже», — сказал Пепе. Он указал на коктейль-бар, из которого раздался громкий смех.
  
  Я посмотрел на гостиную в указанном Пепе направлении. — Что это за люди вон там? — спросил я, снова глядя на Пепе.
  
  Пепе пожал плечами. — Святые Истинно-Евангельской Церкви, сеньор . Кто еще может быть в этом отеле?
  
  — Естественно. Кто еще.'
  
  Мы двинулись в сторону коридора через гостиную. Мне вспомнился комментарий охранников о «грешниках без греха». Наконец я схватил администратора за плечо. «Пепе, они позвонили нам очень неожиданно. Мы вообще этого не понимаем. Кто эти , ммм, Святые?
  
  ' Норте Американос, сеньор Гравий. Они считают, что пить, курить, танцевать или спать с чужой женой греховно. Они забронировали номер в этом отеле в рамках своих крестовых походов по всему миру, чтобы обратить всех, кто наслаждается немногими радостями жизни. Я рассказываю это вам как другу, сеньор . Мы ожидаем, что с этими Святыми нам будет очень скучно. К сожалению, их задержала внезапная перемена погоды. Очень надоедливые.'
  
  — Можно сказать, что они обращены, — с хитрой улыбкой заметила Тамара.
  
  Пепе закатил глаза. «Если бы я, как они, думал, что конец света близок, я бы на коленях просил прощения, ибо я закоренелый грешник. По крайней мере, если у меня будет шанс! С другой стороны, если бы в моем образе жизни не было ничего плохого...
  
  «Я понимаю. Теперь, когда у них есть шанс, они наверстывают упущенное».
  
  — Похоже на то, — сказал Пепе. Он снова закатил глаза. Мы наткнулись на пустую столовую. Мы обошли кухню через узкий коридор. Пепе открыл одну из дверей и жестом пригласил нас войти. 'Вот. Боюсь, это не лучшая наша комната, но...
  
  — Мы это понимаем..., — сказал я. — А как же шоу? Почему нас попросили это сделать?
  
  «Все Святые женаты, сеньор, по- настоящему женаты. И женщины, которых они привезли с собой… Секретарь застенчиво усмехнулся и зашаркал ногами, как будто не совсем зная, что делать со своей фигурой. «Мы подумали, что лучше всего максимально удовлетворить их новые потребности. Мы не хотим, чтобы они мешали или шумели».
  
  «Да, это действительно испортит ситуацию с этим штормом, не так ли?»
  
  Пепе напрягся. Хладнокровно и сдержанно он сказал: «Не задавайте больше вопросов, сеньор. Тебе хорошо заплатят.
  
  Особенно, если вы сможете развлечь наших гостей приятным способом. Кроме этого, это не твое дело. Я предлагаю вам остаться здесь, пока вы не должны выступать. до свидания.'
  
  Пепе был прав. В комнате было не так много предметов. Стены и потолок были кремового цвета. На полу был такой же золотой ковер, как и в салоне. Там был стул, стол и хороший письменный стол в тяжелом темном стиле, имитирующем испанский. Двуспальная кровать была покрыта темно-синим парчовым покрывалом. Также была небольшая ванная комната с биде, которое казалось больше, чем душевая кабина. Терраса была покрыта снегом. Стекла в раздвижных дверях гнулись под силой ветра. Но после всего, через что мы прошли, радиаторы излучали приятное, комфортное тепло. Так что мы оставались в комнате, пока нам не пришлось бы вставать. Между прочим, Пепе позаботился об этом. Он нас запер!
  
  — Этот подонок, — прорычал я, дергая дверную ручку.
  
  — Ник, — сказала Тамара, — иди посмотри.
  
  Она стояла у раздвижных дверей. Я подошел и встал рядом с ней. Она указала на пристройку кухни, расположенную перпендикулярно нашей комнате. На кухне через ярко освещенные окна я видел, как толстый менеджер разговаривает с какими-то боевиками. Из-за неблагоприятного ракурса я не мог все разобрать. Я увидел мужчин, сидящих за столом. Их автоматы неудобно висели на спинах. Они ели. Фигура в полосатых штанах дико жестикулировала руками. Я не думал, что он сошел с ума. Похоже, он раздавал приказы. Парни регулярно кивали и продолжали есть. Через некоторое время менеджер исчез.
  
  - А ты как думаешь? - спросила Тамара.
  
  — Не знаю, — ответил я. «Похоже, они едят. Я хотел бы знать, куда они направляются!
  
  «Подождите, они встают!»
  
  Мужчины встали. Показалась толстая старуха в бесформенном платье. Она убрала со стола. Уже несколько минут ничего не происходило. Я боялся, что мы потеряли их из виду. Затем немного дальше зажегся свет, и мы снова увидели их. Они потягивались, сильно зевали и чесались. Наконец они сели за небольшой квадратный стол и начали играть в карты. Один из мужчин откинулся на спинку стула, его ноги в ботинках обхватили ножки стула. Мое внимание привлек объект, к которому он прислонялся. Это была толстая дубовая дверь с тяжелой железной фурнитурой холодильника или морозильной камеры.
  
  — Да, — медленно сказал я, — да, я начинаю понимать.
  
  'Что?'
  
  — Готов поспорить на что угодно, что инсталляция Земблы в морозилке. Охлаждение естественно выключено. Трубы и трубопроводы внутри него образуют прекрасную передающую сеть».
  
  'Ты уверен?'
  
  — Нет, — признал я, — но вы уверены, что это не так ?
  
  'Нет.'
  
  «По крайней мере, это не бифштексы охраняет вон тот парень», — сказал я. «Я должен провести расследование. С таким же успехом мы могли бы начать там, как и в любом другом месте.
  
  Она прижалась ко мне. В ее глазах была озабоченность.
  
  'Но как?'
  
  Я обнял ее. Ее тело тряслось. Я думал долго и упорно. Если бы только у меня был тот моток веревки, который я оставил в Поленсии. Или мой стилет, который у меня отобрали в храме майя. Или мой «Люгер», оставленный в Вашингтоне… Не найдя логического решения через какое-то время, я стал рассматривать менее очевидные варианты. Но даже они казались менее подходящими, чем обычно. После долгой паузы я задумчиво сказал: «Ну, может быть, есть выход, если мы воспользуемся вашими сигаретами». Ее глаза расширились от ужаса, когда я изложил свой план. Она задохнулась. «Не пытайтесь это сделать! Это невозможно!
  
  — Как и все остальные. Мы должны что-то сделать. Оставайтесь здесь и обеспечьте мне алиби на случай, если появится Пепе или кто-нибудь еще.
  
  Она крепко сжала мое пальто обеими руками и покачала головой. — Нет, не делай этого сейчас. У нас может быть небольшой шанс, но только если мы сможем выбраться из этой комнаты обычными способами. Нет, если ты выломаешь дверь и Бог знает, какая тревога поднимется. Вы должны сделать свой ход во время дебюта сеньориты Фанданго, Ник. Пожалуйста подождите. Тогда я смогу помочь тебе хотя бы тем, что отвлеку людей Земблы.
  
  — Дебют сеньориты Фанданго, не так ли? Я криво улыбнулся. — Ты действительно думаешь, что достаточно хороша, чтобы загипнотизировать весь отель?
  
  Поищите сами, сеньор Гринд!" Она прижалась ко мне своим дрожащим телом во всю длину. Ловкими, быстрыми пальцами она расстегнула мой пиджак. Она отступила на шаг и, смеясь, скинула с плеч собственное пальто. — Ник, не мог ли он придумать имена получше?
  
  — Мне пришлось импровизировать, — сказал я, защищаясь. Я бросил свое пальто на пол рядом с Тамарой. « Ммм … я тоже!» Тамара расстегнула шерстяной кардиган, который она носила как блузку, так что ее белая, полная грудь была лишь частично прикрыта. Она отошла еще на несколько шагов, пока ей не хватило места.
  
  'Сеньорита Фанданго начинает свое выступление!»
  
  Она расстегнула юбку и опустила ее. Ее кардиган вызывающе доходил до бедер, словно крошечное мини-платье. Как застенчивая девушка, она подняла подол своего жилета и обмотала его вокруг талии. Она была обнажена от бедер до ступней, за исключением маленьких белых трусиков.
  
  Потом она начала танцевать. Ее тело оставалось неподвижным. Только часть между ее пупком и коленями тряслась и скручивалась сильнее, чем деревья снаружи во время бури!
  
  — Что ты думаешь, Ник? — спросила она с улыбкой.
  
  Что я думаю, я сказал. - «Я думаю, что вы больше сеньорита Гринд, чем Фанданго. И сеньорита Ла Бомба вместе с ним.
  
  Она начала тихонько смеяться. Она порвала пуговицы на жилете. Шерстяные фалды, казалось, ниспадали с ее плеч. Она потянулась за спиной, чтобы снять лифчик. Она увеличила темп. Она подошла ко мне почти голая.
  
  'А не ..... ли нам ...?' — спросила она хрипло, кивнув мне головой.
  
  Будем что? Мысли мои были далеко, и я не сразу понял, что она говорит. Говорите в такое время! Этого не должно было случиться! Потом я нашел свой язык. — Черт, да, конечно! Нам придется нелегко!
  
  Тамара снова вздохнула. Она протянула руку, схватила меня за ремень и хорошенько потянула. Я почувствовал рывок во всем своем напряженном теле. Тамара все еще кружилась, кружилась. Я протянул руку и взял тонкий белый нейлон. Я потянул. Почему бы и нет? Она была права. Нам лучше подождать. А как лучше убить время? Она перестала танцевать и прижалась ко мне обнаженным телом. Она поцеловала меня, яростно. Ее губы были влажными и горячими. Я взял ее на руки и отнес к кровати, наши губы все еще были сжаты. Мы приземлились прямо на кровать. Стремительно, мы продолжали целоваться. Мой язык глубоко погрузился между тоскующими губами в теплую впадину ее рта.
  
  Она подняла руки, чтобы обнять меня за шею. Но я держал их, широко расставив, и толкнул ее обратно в мягкость подушек. Я встал и поспешно разделся. Тамара откинулась на подушки и смотрела. Руки широко расставлены, ноги слегка расставлены. Она тяжело дышала.
  
  Ник, — прошептала она, когда я легла рядом с ней.
  
  «Сделай это снова, как прошлой ночью… Моя рука блуждала по холмистой местности ее грудей, мимо ее сосков, вниз по ее гладкому животу к мягкому светлому теплу. Она застонала. Ее тело обрело «самостоятельную жизнь под моими ласками. Ее голос вздохнул мне в ухо, умоляя полностью взять ее и потушить пылающий огонь, который воспламенил мои пальцы в ее чреслах. Я целовал ее губы, подбородок, мягкую впадину на шее. Мой язык обвел твердые соски. Нас пронзили новые вибрации. Мои влажные губы ласкали ее живот. Я почувствовал, как ее атласная кожа напряглась. Мой нащупывающий рот опустился еще ниже, пока Тамара не закричала от удовольствия. Она каталась из стороны в сторону, стонала от восторга, когда мои губы коснулись ее, усиливая ее интенсивное пульсирующее возбуждение. Она вытянула руки резкими движениями. Ее пальцы вцепились в мои волосы.
  
  Я выпрямился, ее дрожащее и корчащееся тело подо мной. Я чувствовал ее влажное тепло. В диком ожидании она лежала, готовая принять меня. Она схватила меня с силой, которая почти сводила меня с ума. Она выразила свою радость вслух. Ее руки судорожно обвились вокруг моей шеи, она прижала меня к сужающимся изгибам своей груди. Ее тело подо мной повторяло мои ритмичные движения дикими, неконтролируемыми толчками. Ее когти глубоко вонзились мне в спину, скользнули вниз и впились в плоть моих чресл. Она толкнула меня глубже в себя, расставив бедра как можно дальше.
  
  Удовлетворение неистовых потребностей Тамары было утомительным занятием. Я позволял своему языку скользить туда-сюда у нее во рту, чтобы успокоить ее и восстановить самообладание. Это было безнадежно. В полном восторге она обвила ногами мою спину. Ее обнаженное тело было скользким от пота пылающей страсти. Она выгнула спину. Вверх и вниз. Сначала медленно, волнообразными движениями, затем все быстрее и быстрее, пока, наконец, все чувства не были изгнаны из наших тел. Измученные мы упали на кровать я был опьянен, не в силах пошевелиться я хотел что-то сказать но не мог найти слов я протянул руку над ней и натянул покрывало на наши потные тела. Тамара тихо покачивалась в моих руках.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  Коктейль-бар назывался El Coyuntura . Если бы кто-то из гостей — святые или грешники — не был там ранее в тот день, они бы уже протиснулись внутрь. Другими словами, все знали о нашем приезде.
  
  В холле был широкий резной бар из красного дерева с необходимыми зеркалами и бутылками за ним и общительный бармен, говоривший на трех языках; все три плохие. Вместо латунного стержня в баре была прозрачная пластиковая трубка с флуоресцентными лампами. В чувственном красном неоновом свете каждая женщина выглядела как минимум на десять лет моложе. Напротив бара стояло несколько мягких сидений, но большую часть салона занимало пространство за ним, напоминающее амфитеатр с оклеенными желтой бумагой округлыми стенами. Вокруг танцевальной площадки размером с почтовую марку и небольшой сцены были расставлены круглые столы. Половину сцены заняло обещанное сочетание гитары, трубы и фортепиано. Музыканты играли скорее с энтузиазмом, чем с талантом. Теперь они сделали паузу после того, как незадолго до этого с большим энтузиазмом исполнили Mama Looka Boo Boo . Некоторые из младших святых предались дьявольскому греху танцев и, спотыкаясь, вернулись к переполненным столикам или бару, чтобы присоединиться к своим друзьям. На мужчинах были черные костюмы и галстуки-, хотя большинство галстуков теперь были развязаны.
  
  Женщины были еще более кислыми, их челюсти были сжаты, их волосы были зачесаны назад и собраны в пучок. Бесформенные платья, тянущиеся от шеи до ног, скрывали их фигуру. Они немного подвыпившие смеялись, закатывая остекленевшие глаза-бусинки и выкрикивали свои протяжные слова, чтобы перекричать бурю.
  
  Снаружи шторм обрушился на отель с пугающей силой. Несмотря на крики и приглушающее действие тяжелых штор, я неоднократно слышал, как об стены ударяются обломки деревьев, камни и обломки разрушенных домов. Здание вздрогнуло, напитки задрожали в стаканах. Вот так, должно быть, ушел Титаник, подумал я про себя. Только тогда мужество и решимость перед лицом смерти были еще традиционно обычным явлением. Здесь благочестивые святые лихорадочно пьянствовали, решив наслаждаться до последнего часа. Со таким похмельем они, вероятно, желали бы себе смерти на следующее утро.
  
  Я стоял за кулисами, сцена была прямо передо мной. Рядом со мной стояла Тамара, завернутая в белую простыню, которую мы украли с кровати в комнате. Она обернула её, как саронг, и повязала вокруг талии красным шнуром для занавесок. Это придавало ей вид девственницы, страстной, но все еще безупречной невесты, ждущей своего мужа. Несмотря на предвкушение в спальне, я все еще не был уверен, что она собирается делать там, на сцене. Она и сама этого не знала. «Подыгрывай на слух», — сказала она, когда мы одевали ее костюм. Услышав комбо, я не был уверен, что оно сработает. Главное было угодить публике и отвлечь персонал. Мы договорились об этом.
  
  Я повернулся к Пепе, который стоял, прислонившись к колонне, примерно в трех футах позади нас. Он пришел за нами пятнадцать минут назад и теперь играл роль хозяина. Ну или охранника, учитывая выпуклость на левой стороне его куртки.
  
  — Сейчас я ее представлю, — сказал я ему.
  
  Буэно . _ Группа ...?'
  
  «Я говорил с ними об этом несколько минут назад. Ведь мы нашли мелодию, которую, говорят, знают. Я не поверю, пока не услышу.
  
  — Они хорошие мальчики, сеньор.
  
  "О, они великолепны!" Я подал сигнал комбо. Трубач затрубил в фанфары так, будто в его инструменте был фруктовый салат. Я шагнул вперед и жестикулировал руками, пока все не замолчали, кроме очень толстой женщины, у которой была икота.
  
  Я громко закричал. - ' Yahora , дамы и кабальеро , ла сеньорита фанданго! муй celebre y directamente de Сан - Хосе!'
  
  Вероятно, они не понимали испанского, но то, что я сказал, было достаточно ясно. Они начали хлопать. Сначала икающая женщина, а потом и вся комната. Нерешительно музыканты начинают исполнение « Румба Тамба» . Тамара вышла на сцену. Я выбрался. Проходя мимо нее, я увидел слой пота, блестевший на ее лице. Она была напугана. Наверное, больше испугалась, чем если бы ей пришлось сделать то, что собирался сделать я. Она споткнулась. Один из мужчин ахнул. Она восстановила равновесие. Широкими шагами стриптизерши она подошла к центру сцены. Она взглянула на комбо, уловила тяжелый бит и начала чувственные движения, которые показывала мне раньше. Верхняя часть ее тела почти не шевелилась. Блестящие складки простыни закружились от быстрых круговых движений ее бедер и ягодиц. Она повернулась и начала медленно развязывать красный шнур. Развязывая, она позволила ему болтаться. Её обеяние начало раскрываться само по себе. Она крепко прижимала его к груди и смотрела на меня и Пепе. Улыбаясь, она бросила мне шнур.
  
  Она продолжала держать простыню левой рукой. Она поднесла другую руку под свои длинные светлые волосы и приподняла их. Затем она начала танцевать. Простыня медленно распахнулась, пока зрители не увидели ремешок ее лифчика и трусиков. Гитарист красиво поддержал ее вибрацией струн и резким аккордом при каждом движении. Публике понравилось. Лишь некоторые женщины немного побледнели. Пепе смотрел на каждое подергивание и поворот с хитрым взглядом в глазах.
  
  Я накинул шнур на шею Пепе и придушил его. Он бросился в сторону, чтобы спастись. Я затянул импровизированную петлю. Он упал на колени. Так было проще и быстрее. Он попытался закричать, но шнур заглушал любой звук. Я потянул сильнее. Используя веревку в качестве рычага, я прижал большие пальцы к его затылку. Рывок, и голова скатилась набок.
  
  Казалось, никто не заметил. Толпа и люди, расставленные «менеджером» по гостиной, следили за каждым движением Тамары. Ритм музыки становился все быстрее и быстрее. Все взгляды были прикованы к Тамаре. Я затащил мертвого портье в тень кулис и швырнул его за груду пустых ящиков из-под пива. Куртка Тамары лежала на одном из ящиков. Она завернула туда свою остальную одежду и взяла все с собой, несмотря на возражения Пепе. Я пододвинул куртку ближе к сцене и расстегнул ее. В случае беды Тамара теперь могла быстро схватить одежду. Я смотрел, как она выступает.
  
  Она скинула и простыню. В лифчике и трусиках она раскачивалась вверх и вниз преувеличенно быстрыми и дрожащими движениями. Она танцевала так, как будто от этого зависела ее жизнь.
  
  Так оно и было. Как и моя, кстати. Я выскользнул из-за кулис по узкому коридору, ведущему в фойе главного входа. Я остановился на мгновение, когда достиг зала. Я вспомнил, что видел двух мужчин, стоящих здесь по пути в гостиную. Они выглядели так же, как и Пепе, как постояльцы отеля. Они пахлм как посетители дешевого парижского борделя. Я понюхал воздух. Запах розовой воды стал намного слабее.
  
  Я осторожно выглянул из-за угла. Тамара справлялась лучше, чем я мог надеяться. Оба мужчины находились в нескольких ярдах от того места, где холл превратился в главную гостиную. Один постоянно тыкал другого в ребра. Явно ценители изобразительного искусства. С «Трехо» 22- го калибра и автоматическим пистолетом Пепе в руке я крался в другую сторону так тихо, как только мог, пока не добрался до пустой столовой.
  
  Столы были расставлены, так, что было трудно пройти прямо на кухню в другой конец комнаты. Столы были полностью накрыты. Приходилось быть осторожным, чтобы ни во что не врезаться и ничего не сломать. Свет лился через круглые окна в двух распашных дверях. Иногда я слышал звуки вдалеке. Я осторожно толкнул дверь и проскользнул внутрь. Я прижался к стене маленькой ниши между кухней и столовой.
  
  Там был буфет с полками внизу для столовых приборов и графинов. Рядом с ней, с открытой дверью, стоял большой бельевой шкаф, полный полотенец и скатертей. Еще были веники и швабры, несколько ведер, чистящий порошок и четырехлитровая банка полироли для пола. Я позволил двери тихо закрыться и заглянул в настоящую кухню. Я мог видеть только её часть: двухдверный холодильник, автоматическую посудомоечную машину и стол, который раньше видел через окно. Звуки, которые я слышал из столовой, исходили от толстой женщины, убиравшей со стола. Фыркая и напевая себе под нос, она возилась вокруг. Коридор в холодильную камеру должен был быть за углом, вне поля моего зрения. Я не стал смотреть дальше. Я не хотел рисковать тем, что меня увидят. В любом случае это не имело значения.
  
  Я взял одну из сигарет Тамары и зажег ее от спички из гостиничной коробки, которую принес из номера. С минуту я стоял неподвижно, внимательно прислушиваясь. Я ничего не слышал, кроме случайного грохота кастрюль и сковородок и астматического дыхания женщины.
  
  Покурив, я подошел к бельевому шкафу и бросил несколько полотенец в пустое ведро. Я набрызгал на нее немного воска и бросил сверху сигарету. Увидев, что он будет продолжать тлеть, я прошел через распашные двери обратно в столовую и стал ждать. Я оставил шкаф открытым. Тамара сказала, что это займет две с половиной минуты, но из-за такой обстановки было трудно определить точное время. Зажигательные сигареты имеют на одном конце шарик того же состава, что и спичка, — в данном случае конец с оттиском торговой марки. Сигарета была дополнительно набита ватой коричневого цвета, пропитанной селитрой. Открытые концы сигарет были сделаны из настоящего табака. Сидеть в столовой в ожидании было нервно, но больше я ничего не мог сделать. Я доверял Тамаре, чтобы занять всех. Секунды тянулись мучительно медленно. Потом сигарета догорела.
  
  Она вызвала пламя примерно на пять секунд, и этого было достаточно, чтобы превратить ведро в дымовую шашку. Белье отлично загорелось, а затем начали тлеть полотенца. Кислый дым валил из шкафа на кухню. Даже по ту сторону дверей я почувствовал слабый запах, когда женщина наконец начала кричать: « Фуэго ! Фуэго !
  
  Неподвижно я сидел на корточках, прислушиваясь к крикам. Потом я услышал тяжелые шаги и возгласы двух стражников: « Ай ! Фуэго ! Я слышал, как один сказал. Я шагнул в нишу с пистолетом в руке. Охранники пытались обнаружить, что горит. Толстая женщина кричала, размахивая руками. Все трое кашляли и кашляли от дыма.
  
  — Руки вверх, — приказал я.
  
  Женщина захрипела громче, чем когда-либо. Люди в форме обернулись и недоверчиво зевнули. Сейчас огонь достиг своего пика. Густой маслянистый дым валил из шкафа, скрывая тот факт, что огонь горел только в ведре. Дым и вонь, должно быть, спутали их рефлексы, когда один парень потянулся за пистолетом, а другой прыгнул на меня. Я выстрелил первым в колено. Плоский резкий хлопок 22-го калибра затерялся в криках женщины и реве другого парня, прыгнувшего на меня. Я сделал шаг вперед, так что он был со мной на мгновение раньше, чем он рассчитывал. Я опустился на колени и нырнул между его ног. Когда он упал на меня, я обвил руками его ноги и одновременно поднялся. Это была разновидность регби-флипа. Я немного повернулся и с помощью его собственной силы швырнул его в буфет. Его голова с треском разбила полку с серебром. Он рухнул, холоднее, чем погода снаружи.
  
  Несмотря на разбитое колено, первый охранник не мог остановиться. Со стоном и стиснутыми зубами он попытался открыть клапан своей красивой кобуры, чтобы всадить пулю мне в голову. « Муй браво», — сказал я, ударив его ногой в живот, а затем в подбородок. Он лег там где лежал. Женщина была настолько не в своем уме, что больше не могла слушать доводы. — Простите, сеньора, — сказал я. Моя левая рука метнулась к ее подбородку со сжатым кулаком. Она застонала и отключилась, я осторожно опустил ее на пол.
  
  Я перепрыгнул через них в шкаф. В густом дыму я схватил швабру и сунул ее в горящее ведро. Я потушил огонь, но оставил тлеть полотенца. Когда я справился с огнем, я просунул ручку швабры в ручку ведра и вынул ведро из шкафа.
  
  Я оставил его, схватил оружие охранников, затем засунул всех троих в шкаф. Я запер шкаф, сунул ключ в карман и побежал через кухню к холодильной камере, размахивая дымящимся ведром на ручке швабры. В другой руке я держал банку с воском.
  
  Я пролетел короткий коридор с другой стороны кухни и оказался в комнате, где охранники играли в карты. Карты все еще лежали на столе, куда их бросили мужчины. За самым дальним сиденьем была большая дверь. Я оттолкнул стул в сторону и уперся плечом в большую металлическую защелку. Дверь щелкнула и распахнулась. Я ворвался туда, не глядя.
  
  «Менеджер» схватил большой револьвер и прицелился мне в живот. Камера была всего пять на семь метров и была полна разных крючков и труб. Ему пришлось бы чертовски плохо прицеливаться, чтобы промахнуться по мне. Он стоял над радиоприемником в задней части камеры. Он, вероятно, задавался вопросом, почему он не может найдти ни одну станцию. Он, конечно, и не подозревал, что буря, которую он помог создать, также мешала ему принимать все радиостанции. Револьвер лежал рядом с ним на столе рядом с ствольной коробкой. Его рука схватила его, как молния.
  
  Я бежал, не останавливаясь. Я наклонился к нему, положив голову между плечами. Я взмахнул шваброй изо всех сил, что у меня были. Раскаленное ведро ударило его прямо в лицо. Револьвер выстрелил прямо возле моего уха. Раскатистый грохот выстрела в маленьком пространстве ошеломил меня. Я видел, как он упал. Он замолчал и снова двинулся. Потом он упал неподвижно. Отпечаток ведра был очевиден на его сильно обожженном лице, клеймо, которое он будет носить до конца своей жизни.
  
  Передатчик был простым корпусом по сравнению с центром управления в храме. Он состоял из нескольких металлических шкафов, по форме и размеру напоминавших вертикальные гробы, в которых находились датчики, ручки и переключатели. Верхняя часть шкафов состояла из сетки силового поля и массы катушек оголенного медного провода. Толстые кабели исчезли через отверстие в вентиляционном отверстии. Электронные устройства тихо зажужжали. Генераторы отеля, которые снабжали электроэнергией, вероятно, находились в подвале рядом с котлами.
  
  Я щелкнул главным выключателем. Жужжание прекратилось. Руки на несколько метров затанцевали взад и вперед на мгновение, а затем упали обратно. Я подобрал пистолет противника и аккуратно разбил все, что могло сломаться. Тогда я вытащил управляющего из холодильной камеры и закатил его под стол, где сидели охранники. Я вернулся, открыл шкафы и побрызгал внутренности, пол и стены воском. Я использовал последнюю часть, чтобы снова разжечь огонь в ведре. Я бросил горящие полотенца в лужи воска на установке. Взметнулось пламя, раздуваемое сквозняком из вентиляционного отверстия. Я выбежал - прямо на сжатый кулак, исчезнувший в животе.
  
  Управляющий каким-то образом пришел в сознание и вскочил на ноги, полный желания отомстить. Во второй раз он напал на меня неожиданно. Его кулак врезался в приклад револьвера одного из охранников, который я заткнул за пояс. Это спасло меня. Я снова выдохнул, прежде чем он успел захлопнуть дверь, иначе я бы сгорел заживо. Я вырвался и напал на него. Огонь уже лизал мое пальто.
  
  Он был похож на гориллу. Он бросился на меня, ругаясь по-испански. Я поймал его обычной дзюдоистской хваткой, жесткой рукой. Моя левая рука сжимала воротник его пальто, правая — его рубашку. Он запнулся. Я обхватил правой ногой его правую икру и ударил его ногой. Он качнулся в сторону и начал падать. Я немного помог ему.
  
  Разъяренный гневом и ненавистью, он царапал меня, даже когда падал. Его ботинок зацепился за порог двери холодильной камеры. Размахивая руками, он упал навзничь в горящий воск. Каждое движение раздувало пламя еще больше. Он встал на четвереньки. Опустив голову, он закричал в агонии. Как человеческий факел, он сгорел у меня на глазах. Я не мог ему помочь и закрыл дверь. Его криков уже не было слышно, а пожар не сразу бы обнаружили. Наконец я смог сделать глубокий вдох. Я отчаянно нуждался в этом. Постепенно до меня дошло, что я сильно ранен. Рана в моем плече вновь раскрылось; наверное, когда я напал на охрану. Прострелы боли пронзили мою руку. Я попытался пошевелить пальцами левой руки. Теперь я мог потерять сознание или продолжить действовать; Я продолжил. Совершенно побелев, я, пошатываясь, вышел из комнаты обратно на кухню и в нишу.
  
  Один из мужчин постучал в дверь бельевого шкафа и громко позвал на помощь. Я остановился и постучал в дверь. — Сеньор ?
  
  «Си! Си!
  
  «Если вы хотите, чтобы я обстрелял вас через эту дверь пулями, то, продолжайте шумно её пинать».
  
  На мгновение воцарилась тишина. Затем он сказал: «Я помолчу, амиго».
  
  « Буэно ».
  
  Когда я вернулся по коридору, ведущему к сцене, я увидел двух мужчин, сидевших в гостиной, стоящих у входа в Эль- Коюнтура . Они топали ногами и ободряюще свистели. Когда я добрался до крыльев, я понял, почему. Тамара была в одних трусиках. Как она могла продержаться так долго, должно было быть одним из величайших секретов танца.
  
  Комбо были исчерпаны. Они в сотый раз сыграли припев, но ритм был по-прежнему силен, и Тамара в полной мере им воспользовалась.
  
  Шагами стриптизерши она качалась вверх и вниз, покачивая бедрами и тряся обнаженными грудями. Толпа зааплодировала в знак одобрения, хотя некоторые женщины, казалось, были близки к шоку. Все взгляды были прикованы к ее дрожащим соскам. В ее глазах был обеспокоенный взгляд... пока она не увидела меня. Ее лицо просветлело. Я дал ей знак поторопиться. Она незаметно кивнула и начала свой финал.
  
  И какой финал!
  
  Группа собиралась снова начать играть мелодию. Тамара подобрала первые аккорды и наклонилась, чтобы поднять простыню и свой лифчик. Она дарила всем прекрасный взгляд на вызывающе пышную круглую округлость своих ягодиц. Зрителям была хорошо видна узкая нейлоновая линия ее трусиков между твердыми бедрами, которая на мгновение напряглась, когда она наклонилась вперед. Трусики вызывающе соскользнули вниз по ее заднице и остались там, когда она встала и принесла мне простыню и лифчик.
  
  — Великий Боже, — прошипела она. — Я думала, ты никогда не придешь.
  
  "Прекратите это скорее," ответил я.
  
  Я смотрел, как она протанцевала обратно на сцену. Ее покачивающиеся ягодицы представляли собой восхитительное зрелище. Святые сошли с ума. Я не знаю, о чем думали женщины, но некоторые из них выглядели так, будто никогда не оправятся от этого. Кровеносные сосуды мужчин лопались. Напитки выпивали быстрее, чем успевали приносить официанты. Впервые в своей жизни в черных одеждах они увидели мягкую красоту настоящих женских изгибов и упивались ею. В конце концов, они столкнулись с концом света, Армагеддоном и, возможно, Вторым Явлением одновременно. А если им предстояло умереть - что это был за способ попрощаться!
  
  Раздался ободряющий крик. Тамара начала снимать трусики. Группа почувствовала приближение кульминации и погрузилась в запомненную мелодию. Я то и дело оглядывался поверх лысых голов и молился, чтобы толстая дубовая дверь холодильной камеры сдержала огонь и чтобы охранник в бельевом чулане все еще дрожал от ужаса. Тамара спустила тугую резинку трусиков. Господи, почему она не торопилась? Ниже. Мягкие вьющиеся волосы стали видны. Больше шума и крика!
  
  Я вытер толстые капли пота со лба и потер ноющее плечо. Трусики медленно сползли с ее ног. Она скинула их и обернулась. Она наклонилась, чтобы поднять его. Выпрямив ноги, подняв ягодицы, она показала мужчинам то, что они никогда не забудут.
  
  Толпа стонала.
  
  Комбо взревело.
  
  Тамара кинулась со сцены прямо мне в руки.
  
  Было много аплодисментов, но не было достаточно времени, чтобы вернуться. Я завернул ее в пальто и сказал, что у нее будет достаточно времени, чтобы одеться после того, как мы выйдем из отеля. Не стесненная своей одеждой, она побежала за мной по коридору в главную гостиную.
  
  — Ник, Ник, — выдохнула она, — что случилось?
  
  — Это не имеет значения, — сказал я.
  
  'Но ...'
  
  «Три канала уничтожены, один остался. Я расскажу вам подробности позже.
  
  Мы сбежали из отеля. Это оказалось проще, чем я думал. Я на мгновение задержался у прилавка и, как я и подозревал, на полке под прилавком стояла рация. Я подозвал его и рычащим тоном псевдо-менеджера приказал людям в «фиате» перед зданием отойти в сторону и пропустить «бьюик». Небольшой дешевый микрофон скрыл изменение голоса, и ответ был коротким : «Si, señor!» Дальше по коридору, через парадную дверь, мы запрыгнули в старую машину и оживили ее.
  
  «Фиат» с охраной стоял в стороне от подъездной дороги. Когда Тамара увидела, что мы успеем, она дружески помахала нам двумя мужчинами, когда мы проезжали мимо. Она расслабленно откинулась на прогнивший диван и начала смеяться. Это был истерический смех облегчения. Запыхавшись, она воскликнула: «О, вы видели этих двух мужчин?»
  
  'Которых? В этом «фиате»?
  
  "Нет, Ник, тех двоих в гостиной!" Она начала смеяться еще сильнее. Они с таким изумлением смотрели, когда мы промчались мимо них. "О, это выражение на их лицах!" У Тамары были приступы хохота. — Я действительно была так хороша?
  
  "Да, вы были прекрасны."
  
  « Правда ?»
  
  «Достаточно хороши, чтобы заставить меня безумно ревновать».
  
  Тамара немного успокоилась и захихикала, пока я боролся с рулем «бьюика» и ехал в сторону самолета. Когда она начала одеваться; смех прекратился, и на другом конце Пунтаренаса она сказала низким, нерешительным голосом: — Ник, погода. Меняется.'
  
  Верно. Снег теперь валил бурлящим вихрем. Когда-то блестящее отражающее небо потемнело, и сквозь гул перегруженного двигателя ветер выл, как раненый призрак. Деревья, скалы и все, что могло двигаться, летело вокруг нас воющим ураганом. Градины рикошетили от дверей и окон. Мы оказались в мире, обезумевшем от действий сумасшедшего.
  
  — Отключение передатчика в отеле вызвало метель, — мрачно сказал я.
  
  — И будет еще хуже, — прошептала Тамара.
  
  «Да, пока мы не уничтожим последний передатчик в Панаме».
  
  Она повернулась ко мне побелевшей, как снег снаружи. — Но Ник, — спросила она с нескрываемым ужасом. 'Мы должны быть способными, сделать это, не так ли?
  
  
  
  Глава 12
  
  
  Судя по карте, Исла Сангре была примерно в шестистах километрах от Пунтаренаса. Но хотя мы были достаточно сумасшедшими,чтобы лететь в такую погоду, мы не были настолько сумасшедшими, чтобы ринуться в прямо туда. Поднявшись в воздух, мы летели по широкой дуге над Тихим океаном. Это сделало полёт почти на двести миль длиннее и, возможно, еще на 150 миль из-за постоянных зигзагов. Мы пролетели над заливом Чирики с самым большим островом Койба, исправительной колонией. Затем мы обогнули полуостров Азуаро и подошли к Панамскому заливу шириной 150 миль. По пути находился Панамский залив с Панама-Сити и Бальбоа.
  
  Все это время самолет только и делал, что раскачивался и пикировал. Мы с Тамарой катались из стороны в сторону, туда-сюда. Мы никогда не сидели на месте. Только ремни безопасности удерживали нас на месте. Один толчок следовал за другим. Фюзеляж стонал и скрипел, крылья, казалось, могли сломаться в любой момент. Всякий раз, когда самолет приземлялся в воздушной яме, я ударялся обо что-то твердое плечом и испытывал мучительную боль. Перед нашим отъездом Тамара перевязала рану и затянула повязку, но этого было недостаточно. Кровь продолжала сочиться из моего плеча и пропитывать мою рубашку.
  
  Она закричала. — Каковы координаты острова, Ник?
  
  — Еще не туда, — перекричал я шум. - «Сначала в Панама-Сити».
  
  'Почему? остров Сангре находится на архипелаге де лас Перлас , который находится к востоку отсюда, а не к северу.
  
  Я кивнул в знак согласия. Архипелаг означает «море многих островов», и в данном случае оно относится примерно к ста восьмидесяти маленьким «жемчужинам» на другой стороне залива. Я указал на открытую карту. «Свою цель в этом супе пока не найдешь, а приборам уже нельзя доверять. Нам нужен ориентир, прежде чем мы сможем найти небольшой остров в этой группе. Город находится всего в шестидесяти километрах к северо-западу от архипелага. Отсюда мы можем определить направление.
  
  После Тегусигальпы и Пунтаренаса я думал, что довольно закален против дикого и безжалостного разрушения, которое произвел полковник Зембла. Но на Панама-Сити была невообразимая катастрофа. Это один из моих любимых городов с множеством теплых воспоминаний. Мне вспомнился вечер с красивой женщиной в ее квартире у подножия горы Анкон и пробуждение под звон обветренных колоколов собора возле Авенида Сентрал. Когда мы летели над городом, я заметил остатки собора, старый Дворец правительства, красивый Национальный театр, бульвар Малекон и бульвар Боведас со старой подземной тюрьмой. Все, действительно все было разбито и разрушено, разбито и разорвано жестокими бичами нечеловеческой бури. Город с населением 300 000 человек перестал существовать и превратился в такие же огромные руины, как и старый город в девяти километрах от него, стертый с лица земли в 1671 году корсаром Генри Морганом.
  
  Бальбоа, порт Зоны Ла-Манша, тоже оказался пустырем. С нашей высоты мы едва могли разглядеть шлюзы Мирафлорес в десяти километрах от берега. Два ведущих к нему канала были полностью перекрыты. Несколько грузовых судов и танкеров застряли на двух крупнейших в мире ледовых полях, каждое шириной почти двести метров и глубиной пятнадцать метров. Чудовищный ветер пронесся по каналам. Ничто не указывало на то, что на другой стороне перешейка дела обстоят лучше.
  
  Я кипел от гнева за то, что Зембла сделал с этой когда-то плодородной и богатой землей.
  
  — Развернись, — рявкнул я Тамаре. Я плохо себя чувствовал. - 'Юго-восток до Ислы Сангре . _
  
  — Думаешь, Зембла там?
  
  «Я горячо на это надеюсь», — сказал я, бросив последний горький взгляд на кружащийся белый пейзаж. «Если я найду его, остров будет залит его кровью, обещаю тебе».
  
  Основные острова: Сан-Мигель, Сан-Хосе и Педро Гонсалеса было легко найти, но последнее убежище Земблы было просто крошкой на карте, и не более того в реальности. Это было скопление скал, торчащих из воды под толстым покровом снега, града и морской пены, окруженное песчаным пляжем. Пока мы пролетали над ним, «Сессна» металась и качалась в изменчивых воздушных потоках. Тамара боролась с румпелем, пока я искал место для посадки.
  
  «Я думаю, мы должны приземлиться на берегу. Даже каменный козел не может устоять на ногах на этих скалах».
  
  — Что это там? — спросила она, указывая налево.
  
  Она наклонила самолет под углом восемьдесят градусов, чтобы я тоже мог на него взглянуть. Сквозь град, похожий на пулеметные пули, я мог видеть слабое свечение некоторых старых зданий. Они были сгруппированы на манер старой гасиенды вокруг двора. Все это окружала каменная стена трехдюймовой толщины с тяжелыми воротами с железными балками. По крайней мере, раньше их так строили, и не было оснований полагать, что эти стены не были такими же толстыми и прочными. Кажется, Зембле нравилось все усложнять, особенно когда дело доходило до обороны или побега.
  
  — Он здесь, — сказал я. Моя рука сжала руку Тамары. 'Смотри! Его вертолет пришвартован во дворе.
  
  'Я понимаю. Но отпустишь ли ты сейчас мою руку? Я бы предпочла не падать прямо на его крышу. Отпусти руку и найди место, где приземлиться, ладно?
  
  Я счастливо улыбнулась ей. Наконец мы выследили Земблу в его логове. Моя ухмылка медленно исчезла, когда я понял, что нигде по периметру нет подходящей площадки для посадки. Владелец и продавец кружев Рамон Батук построил свою гасиенду на вершине круглого холма. От главных ворот тропинка вела вниз по скалам к эллингу в естественной бухте. Холм был относительно скользким, но слишком крутым. Остальная часть острова была либо слишком неровной, либо заросла колючим корявым кустарником.
  
  — Это должен быть пляж, — мрачно сказал я ей.
  
  «Немного назад виден кусок пляжа, который все еще выглядит довольно прилично», — ответила она, поджав губы. Она снова наклонила «Сессну» и полетела к небольшому участку продуваемого всеми ветрами берега. «Это будет очень тяжело, Ник, и мы не сможем подобраться близко к дому».
  
  «Кого волнует небольшая прогулка? Надеюсь, мы еще сможем идти, когда приземлимся.
  
  Самолет нырнул вниз. Ветер подхватил его и завыл по металлу. Песок вздулся вокруг колес. Части самолета затряслись, как будто их внезапно парализовало. Тамара боролась с сопротивляющимся румпелем. «У нас в России есть поговорка», — выпалила она с перерывами. "Держись крепче за руль в такой ситуации!"
  
  Нас засосало в воздушную яму, вниз. «Сессна» тряслась, качалась и скользила по берегу в сером песчаном дожде вздутого песка. Перед нами из песка торчали острые каменные пики. Слева лежал вал из новых камней и валунов, а справа угрожающая стена кипящего прибоя. Самолет упал вниз.
  
  Я зарычал. - 'Вверх! Вверх!' Мой крик был рефлекторным, так как я знал, что Тамара делает все возможное, чтобы поднять нос. Пляж приближался с разрушительной скоростью. Нос уткнулся в песок. Протяжное шипение, затем громоподобный хлопок. Нас развернуло, подкосы крыльев сорвались, а винт сложился над блоком двигателя, наполовину засыпанным песком. Пол поднялся и швырнул нас на крышу, словно груду человеческих рук и ног. Самолет чуть не перевернулся, а затем рухнул хвостом вверх в ледяные волны. Соленая вода брызнула на нас, когда мы отступили. Мы были покалечены, но стояли на месте. Самолет раскачивался взад и вперед в прибое. Мы качались на волнах. Тамара покачала головой, подняла ее и посмотрела в разбитые окна на пляж. Вздрогнув, я глубоко вздохнул и стал изучать песок и прибой под нами. «Вот что мне нравится в этих коммерческих рейсах, — сказал я с легкой улыбкой. «Ты всегда мягко приземляешься».
  
  "Не смейся надо мной!" — сказала она со слезами на глазах. — Я все испортила, я знаю! Мы больше никогда не поднимем его в воздух!
  
  «Вероятно, иначе бы этого и не случилось», — заметил я. «Песок слишком мягкий, и ветер мог бы сбить нас с ног».
  
  — Но что мы будем делать теперь ?
  
  'Что делать?' Я схватил позади себя плетеную корзину, в которой когда-то была еда. Теперь в нем были пистолет Макаров Тамары, старинный пистолет доктора Мендосы, автоматический револьвер Пепе 22-го калибра, а также револьверы двух охранников и управляющего. Я отдал Тамаре ее пистолет и пистолет Пепе, а остальные револьверы сунул в карманы. 'Что делать?' — повторил я. — Что ж, пойдем прогуляемся. Давай сделаем это!'
  
  
  
  Глава 13
  
  
  Пешком мы пробирались мимо коварных холмов под воющим и жгучим небом. Вьюга все еще набирала силу. Темнота становилась все гуще. Несколько колючих деревьев от ветра заскрипели. Постоянно падали валуны. Ветер высасывал воздух из наших легких, когда мы бежали против него. Мы задыхались, как утопающие, и иногда не могли двигаться вперед. Буря теперь казалась сплошной массой, жестокой, неумолимой и убийственной. Лицо Тамары было залито кровью от падающих градин. Я знал, что выгляжу не намного лучше. Боль в плече измотала меня. Это был уже не просто вопрос плоти, боль пронзила мою душу и мои кости. Я боролся с этим, и с моими жесткими пальцами. Мы боролись и упрямо шатались, поддерживая друг друга.
  
  Прошло полчаса, четверть часа и еще полчаса. Наконец мы достигли холма. Мы смотрели на толстые крепкие стены гасиенды в сотне ярдов от нас. Они лежали под толстым слоем снега. Если бы там были часовые — а я был почти уверен в них — они бы не стояли на стене. Они ютились в сомнительном укрытии стены. Это будет едва различимая вереница оборванных мужчин в униформе, прилипшей к замерзшим телам.
  
  — Перелезем через стену, — сказал я. «Двое или трое ворот будут слишком сильно охраняться».
  
  Тамара с содроганием покачала головой. — Мы не можем, Ник!
  
  - Мы также не можем стоять на месте.
  
  Мы начали подниматься на холм позади гасиенды, прямо перед главным входом. В некотором смысле теперь было труднее двигаться вперед. Препятствий стало меньше, но голая поверхность холма отполирована ветром и превратилась в скользкий ледяной склон. Первой упала Тамара, и мне пришлось ее поддерживать. Потом я потерял равновесие. Тамара хотела помочь, и вдруг мы оба скатились вниз, тревожно хватаясь за руки. Наша выносливость умерла, но вновь восстала из собственного пепла. Жизнь казалась менее ценной, чем тепло и покой, которые принесет смерть, но жизнь восторжествовала.
  
  Наверху мы в изнеможении поползли под укрытие стены. Она была стара. Кладка была изношена, и между естественными камнями были большие щели. В среднем она была три с половиной метра в высоту. Я внимательно посмотрел вверх и заметил точки опоры для ног и рук в нескольких местах. — Следуй за мной, когда я буду наверху, — сказал я Тамаре.
  
  — Когда ты наверху? Вы имеете в виду, если вы сделаете это!
  
  — Когда я буду наверху, Тамара, — твердо сказал я. Я не хотел думать о правде в ее словах. — И жди знака. На другой стороне могут быть часовые.
  
  Я начал опасное восхождение на старую стену. Мне пришлось снять защитные перчатки, чтобы пальцы лучше держались за гладкие камни. Холод пронзил мою душу. Я почувствовал, как мои руки напряглись. Кровь и мышцы замерзли. Камень рассыпался под тяжестью моей ноги. Я прижался к стене и услышал тихий крик ужаса Тамары. На мгновение мне показалось, что я не могу идти дальше. Потом я вспомнил, как близко был Зембла, и эта мысль согрела меня. Я осторожно нащупал еще одну точку опоры. Я нашел её. Дюйм за дюймом я поднимался вверх.
  
  Последнее усилие перенесло меня через край на широкую плоскую вершину. Острые как бритва осколки стекла были насыпаны по всей длине, но снег и лед сводили на нет их эффект. На самом деле, они помогли мне держаться на скользкой поверхности.
  
  Я уже собирался жестом позвать Тамару следовать за мной, когда мельком увидел часового. Он был укутан и склонив голову, глубоко засунув руки в карманы, медленно ходил взад и вперед между стеной и ближайшим зданием. С правого плеча свисала автоматическая винтовка. Он подошел к тому месту, где я лежал на стене. Я посмотрел на Тамару, чтобы предупредить ее. Она не подчинилась моей команде и уже лезла за мной! Часовой подошел ближе. Достаточно близко, чтобы услышать ее, если что-то случится. Я затаил дыхание.
  
  Тамара потеряла равновесие и упала. Она издала испуганный крик. Не сильно, чуть громче непроизвольного вздоха, но достаточно громко. Часовой тут же с любопытством поднял глаза и увидел меня. Я прыгнул.
  
  Мужчина знал свой долг и пытался защищаться. Поздно! Он все еще поднимал винтовку, когда я отбросил его в сторону, приземлившись на него сверху, коленями ему в живот. Я вырвал винтовку из его рук, перевернул ее и ударил. Приклад попал ему в шею сбоку. Он вздохнул и замер. Его голова находилась под неестественным углом к туловищу.
  
  'Ник!' — прошептал сверху. Я поднял глаза и увидел Тамару, сидящую на стене.
  
  «Я не могла ждать. я...'
  
  — Неважно, — прошипел я. 'Прыгай.'
  
  — Ты поймаешь меня?
  
  «Всегда дорогая».
  
  Я положил винтовку на бездыханного часового и протянул руки. Она упала. Я поймал ее. Также хоть это и не были мягкие объятия, это было чертовски приятно. Она прижалась ко мне и поцеловала меня в шею. 'Что теперь?' — тихо спросила она.
  
  «Главное здание. Есть большая вероятность, что мы найдем там Земблу и его последний передатчик силового поля. Мы должны уничтожить их обоих.
  
  — О, это все? — сказала она с саркастическим оттенком. Носком ботинка она толкнула поверженного часового. «Сколько их будет между нами и Земблой?»
  
  'Я не знаю. Думаю, слишком много.
  
  'Да. И они должны найти нас, а затем убить или не пускать, пока мы не замерзнем. Мы застряли сейчас, когда мы за стеной. Те немногие пули, что у нас есть, мало что изменят. У вас есть еще такие хорошие идеи? Я слушал ее молча. Она пыталась скрыть свой страх своим цинизмом. Это совершенно естественная реакция. Тот, кто не боится по уважительной причине, — дурак. Тамара была женщиной жесткой, практичной, смелой и отнюдь не дурой.
  
  — Понятия не имею, — признался я. «Мы можем только делать все возможное и надеяться. Это будет трудно, но мы должны попытаться».
  
  Она покорно кивнула. «После того, как это закончится, Ник, я постараюсь сказать что-нибудь приятное».
  
  — Я закричу о помощи, — сказал я с улыбкой. В тени зданий мы прокрались к задней части гасиенды. Я предпочитал автомат часового, пока не обнаружил, что у него замерз механизм. Я положил его и взял один из револьверов.
  
  Мы дошли до угла и остановились. Перед нами был двор с вертолетом. Я изучал длинное узкое главное здание, где надеялся найти Земблу. Оно было больше, чем хозяйственные постройки, с крытым крыльцом по всей его длине. В центре были ворота, через которые автомобили могли въезжать к главному входу.
  
  Крыльцо было темным и едва просматривалось сквозь завесу клубящегося снега. У меня было сильное подозрение, что где-то еще стоит часовой. Один или несколько, все нервные и замерзшие, с покалыванием в пальцах. — Мы пойдем самым длинным путем, — сказал я. Мы побежали к задней части следующего здания. Я предпочел бы продолжать бежать, но осторожность и тишина были в порядке вещей. Медленно мы пошли дальше. На этой стороне гасиенды было второе здание, похожее на гараж. Без происшествий мы добрались до другого конца. Справа было открытое пространство около десяти метров. За ним было главное здание.
  
  Мы стояли и внимательно слушали. Мы ничего не услышали и побежали к задней части главного здания. Перед нами простирался длинный ряд окон с витыми решетками из кованого железа. Однообразие прерывали две двери, делящие ряд ровно на три части. За ними были ворота и еще один ряд окон, некоторые из которых были ярко освещены. Короткая булыжная дорога шла от ворот в здании к массивным главным воротам. Возле ворот стояла будка, напоминавшая телефон-автомат. Будка ожидания. Узкое отверстие было освещено.
  
  'Проклятие. Нам нужно пересечь подъездную дорожку, и она охраняется.
  
  «Может быть, они не будут стрелять в женщину», — сказала Тамара.
  
  'Почему?'
  
  «Может быть, они сначала захотят задать вопросы».
  
  "Тамара, если ты думаешь, что можешь играть в приманку..."
  
  С тем же успехом я мог говорить со стеной. Нагнувшись, она быстро прошла под окнами. Я последовал за ней, надеясь, что она не станет слишком безрассудной. У меня было ощущение, что они сначала будут стрелять, а потом задавать вопросы. Мы прокрались мимо первой из двух дверей и следующей группы окон. Тамара была в полуметре от меня. Она была уверена в своих движениях, и я знал, что не смогу остановить ее, не рискуя вызвать жаркий разговор и возможное открытие. Я пытался придумать альтернативу, но не нашел. Мы подошли ко второй двери и следующему окну. Внезапно я услышал голоса.
  
  'Постой!' — энергично прошептал я. К моему большому удивлению, она остановилась и подползла ко мне. Мигнула лампа. Мы заглянули в окно.
  
  Полковник Зембла сердито ходил взад-вперед. Я не слышал, что он говорил. Однако он продолжал бить кулаком по столу посреди комнаты. Стол был завален электронными деталями, транзисторами, платами, паяльниками и плоскогубцами. Позади Земблы были такие же металлические шкафы и панели, как и в храме майя. Только эти были открыты. Решетки были сняты, а проводка извивалась, как странная перманентная завивка. Нетрудно было представить, что он делал в этой комнате. Он построил новую главную систему контроля для своего смертоносного заговора с целью завоевать Центральную Америку и создать Третью империю майя.
  
  Я подумал, с кем он разговаривает, когда второй человек с усатым худощавым лицом подошел и встал рядом с ним. Сообщник Земблы казался еще более подлым и хладнокровным, чем кто-либо. Он развернул пачку бумаг с диаграммами. Двое мужчин были так поглощены обсуждением своих планов, что я осмелился подойти немного ближе. Краем глаза я заметил еще шестерых мужчин, двух вооруженных охранников и четырех техников в белых халатах, вероятно, работающих на сборке. Тамара вопросительно посмотрела на меня.
  
  В ответ я указал на дверь позади нас. Я осторожно толкнул защелку и прислонился к толстому дереву. Дверь не была закрыта. Мы пробрались внутрь и прислушались к голосам в соседней комнате в холодном зале.
  
  '...немедленно убить!' — послышался яростный догматический голос полковника Земблы. «Если я не возьму ситуацию под контроль в ближайшие несколько часов, шторм станет слишком сильным, чтобы с ним справиться — даже для меня! †
  
  «Можем остановить установку», — предложил его подчиненный.
  
  «Тохель, это работа предателя».
  
  'Нет, сэр. Посмотрите на раздел R здесь. У ребят просто нет необходимых деталей, чтобы собрать этот раздел. Его невозможно построить в ближайшие несколько часов, так что...
  
  «Вы смеете читать мне нотации по Секции R! Кто создал тему? Я сам, не так ли? Мы найдем способ перемонтировать проводку. И я не хочу больше слышать от тебя пораженческие речи. Я никогда не откажусь от Тохеля, даже если мое царство навсегда будет погребено подо льдом! Это произошло не по моей вине. У меня все отлично получилось. Если этот Ник Картер...
  
  Послышался общий ропот, который резко оборвал прихвостень Земблы по имени Тохель. — Вы все еще убеждены, что он стоит за нашим провалом?
  
  «Временная неудача, а не провал. Но постоянное ухудшение погоды показывает, что другие станции уже не работают. Да, я уверен, что Ник Картер как-то приложил к этому руку. Я не знаю, как он узнал об их местонахождении, но он также обнаружил мой храм майя. И ему, черт возьми, удалось его полностью уничтожить.
  
  "Есть сообщения о женщине..."
  
  Зембла презрительно улыбнулась. «Предоставьте Картеру возможность взять цыпочку на буксир и относиться к этому роману как к пикнику в секс-клубе . Но в эту бурю он никогда не достигнет острова. И если каким-то чудом он выживет, его уже ничего не спасет. Другие станции не были готовы к его нападению, мы приготовились!
  
  Я услышал шаги сапог. Внезапно в конце зала появился человек в форме. Его рот открылся от удивления, когда он потянулся за винтовкой. Мы с Тамарой инстинктивно обернулись. Мы стреляли не задумываясь. Одна пуля вошла ему в горло в тот момент, когда он начал кричать, другая выбила ему глаз. Я не знаю, кто куда попал. Он упал навзничь, его винтовка с лязгом упала на землю. Кровь брызнула во все стороны. Мы не видели, как он коснулся земли; мы уже снова двигались. Не говоря ни слова, мы работали вместе как хорошо обученная команда.
  
  Мы ворвались в комнату. Наши револьверы изрыгали огонь еще до того, как дверь полностью открылась. С ошеломленным выражением лица один из охранников схватился за живот и упал. Тамара развернулась и проделала во втором часовом миленькую дырочку, в то время как он поднимал свое оружие. Один техник рухнул, другой медленно опустился на колени. Быстрый как пантера Тохель опрокинул толстый деревянный стол. Детали и инструменты разлетелись. Он потянул полковника Земблу в укрытие за собой. Его Кольт калибра 357 начал извергать огонь. Последние два техника, ошеломленные и обескураженные нашей атакой, подкрались к открытой двери. Они оба опоздали. Тамара прицелилась и смертельно их раненила, они упали.
  
  Я пригнулся, чтобы избежать выстрелов Тохеля. Мой револьвер был пуст. Я бросил его в Тохеля и схватил второй. Тохель пригнулся, и пистолет врезался в шкаф позади него. Зембла атаковал меня как сумасшедший. Он перепрыгнул через стол, словно преодолевая препятствие. Как тигр, он бросился вперед и сбил меня с ног. Мы вместе упали на пол. Наши пальцы не успели сжаться в кулаки. Второй револьвер был выбит у меня из пальцев, а третий выскользнул из куртки в пылу боя. Твердый череп Земблы ударился о мою челюсть и оцарапал мне нос, из которого пошла кровь, мои пальцы вцепились в его волосы под повязкой на голове. Мой кулак поднялся и отплатил ему тем же. Я удовлетворенно хмыкнул, когда услышал, как у него сломался нос. Его кожа и плоть были разорваны. Он взвыл от боли. Быстрым рывком он отвернул голову, и это спасло его. В противном случае смертельные осколки костей пронзили бы его мозг.
  
  Его ответом был удар костлявым коленом в мой живот. Он попытался ухватиться за мою ногу, которая удерживала его. Мы перекатились друг через друга. Ни Тамара, ни Тохель стрелять в нас не осмелились. Однако они стреляли друг в друга с близкого расстояния, не добившись ни одного попадания. Зембла все еще пытался сломать мне связки или ногу. Мое колено уперлось в его незащищенный пах. Я думал, что прикончу его. Я слышал, как он стонал, и чувствовал, как он дрожит. В следующую секунду Тохель выстрелил в освещение. Комната была окутана тьмой, и в темноте Зембла вырвался на свободу и исчез.
  
  Завыла сирена. Звук почти терялся в реве бури. Мы с Тамарой искали выход наугад. Зембла и Тохель - нет. Они знали здание изнутри и снаружи. Я слышал их шаги в коридоре. Они ушли. Я лихорадочно рылся в поисках оружия. Я нашел револьвер. Был еще вопрос, заряжен ли он. Я почувствовал руку на своем рукаве. Тамара. Мы побрели в коридор.
  
  Снаружи во дворе и за домами ожили люди Земблы. Сирена продолжала выть, дверь открылась, и в нас устремились две смертоносные вспышки огня. Я выстрелил в ответ. Я почувствовал сильную отдачу и почувствовал резкий запах пороха. Не знаю, попал ли я во что-нибудь, но я был чертовски счастлив, обнаружив, что у меня есть револьвер, полный пуль. Мы ринулись по коридору во двор. Ночью вокруг нас были слышны крики.
  
  Мы побежали. Одни кричали сердито, другие возбужденно, и все это усиливалось топотом сапог. Один из людей Земблы споткнулся и рухнул на землю. Пули влетели в дверь, наполнив воздух осколками и свинцом. Мы продолжали бежать к двери в конце зала. Испуганная, но решительная Тамара подбежала к стене позади меня.
  
  Мы выскочили через дверь на внешний двор. Они не могли и мечтать о лучшей цели. Топот наших бегущих ног сопровождался треском выстрелов. Внутри огонь прекратился так же внезапно, как и начался. Мы импульсивно бросились к единственному укрытию, которое мы видели, груде разбитых деревянных ящиков. Они состояли из толстых досок с металлическими ремнями и использовались для перевозки чувствительного электронного оборудования. Они были сложены в кучу, чтобы служить растопкой. Ревели выстрелы, и пули врезались в землю позади нас, когда мы отчаянно ныряли между ящиками.
  
  Град пуль пронесся сквозь наше импровизированное убежище. Я потянул Тамару вниз. Первые два человека из приближающейся армии были слишком нетерпеливы, чтобы быть осторожными. Два выстрела, и они упали на снег. Я начал двигать ящики как сумасшедший, чтобы укрепить нашу оборону. Толстые доски поглощали пули. Только досадное прямое попадание могло поразить нас сейчас, иначе им пришлось бы ползти по дому позади нас. Я посмотрел вверх, но никого не увидел в окнах. Окружающие мужчины обливали нас свинцом, словно их ружья были садовыми шлангами. В каком бы направлении я бы ни смотрел, было слишком много людей, чтобы убежать. И у нас осталось всего несколько патронов.
  
  Внезапно среди всего шума я услышал звук электростартера. Ротор вертолета начал очень медленно вращаться. В стеклянной кабине я мог разглядеть силуэты двух мужчин. Третий, один из охранников, поспешно снимал со всех сторон вертолета стопоры и веревки. В моем револьвере осталась только одна пуля. Я тщательно прицелился и попал в цель. Часовой вскрикнул и начал дергаться. Он кричал так громко, что стрельба на мгновение прекратилась, когда все уставились на него.
  
  «Тамара, дай мне что-нибудь выстрелять».
  
  — Просто используй мой пистолет. Там еще шесть пуль, — сказала она, протягивая мне «Макаров».
  
  Себе она оставила Пепе 22-го калибра. То, что она без колебаний дала мне свой собственный револьвер, было жестом, который я никогда не забуду. Она уставилась на вертолет. Двигатель работал на полную мощность, чтобы прогреться. «Они разобьются в этот шторм».
  
  «Возможно, но мы не можем сидеть здесь и смотреть. Они хотят сбежать, и если им это удастся, они начнут все сначала. Хуже того, они оставили включенным передатчик, и вы слышали, что сказал об этом Зембла.
  
  "Но я думала, что в комнате..."
  
  «Это была просто новая основная система управления, которую они устанавливали. Мы положили этому конец, но второй передатчик где-то в другом месте. На самом деле я ждал его с другой стороны ворот, где мы видели все эти огни».
  
  «Это означает, что никто не сможет остановить бурю за несколько часов. По крайней мере, если Зембла говорил правду. Тогда погодой больше никогда нельзя будет управлять!
  
  ' Да . И беда в том, что Зембла обычно прав.
  
  Стрельба возобновилась, когда вертолет медленно и неуверенно взлетел. Он качался взад-вперед. Стрельба была остановлена во второй раз, когда дверь кабины распахнулась. На пассажирском сиденье я заметил худощавую, мускулистую фигуру Тохела. Его нога держала дверь открытой настежь. В правой руке у него был кольт, который он поддерживал согнутой левой рукой и целился на нас. Он крикнул что-то, чего я не понял. Судя по всему, крик предназначался для Земблы, выступавшего в роли пилота. Вертолет слегка накренился и заскользил в нашу сторону.
  
  «Ублюдок! Я кипел от гнева. — Он летит на нас, чтобы прикончить нас, как кроликов! Не опускай голову, Тамара!'
  
  — Хорошо, — сказала она твердым голосом.
  
  В долю секунды нам пришлось выбирать. Если мы выберемся из нашей баррикады, люди Земблы нас расстреляют. Если мы остаемся на месте, нас подстрелят сверху. Разочарование и гнев охватили меня, когда вертолет подлетел ближе.
  
  "Проклятые ублюдки!" - Я услышал собственное рычание. Моя рука сжала пистолет. Я действовал с отчаянной и безрассудной резкостью. Я прыгнул между ящиками. Острая боль пронзила мое раненое плечо и грудь, когда я наткнулся на тяжелое дерево. Доски отскочили, ящики упали. Я прыгнул во двор под приближающийся вертолет. Я мельком увидел удивленное лицо Тохеля . Он реагировал инстинктивно, быстро, благодаря годам тренировок. Ствол его кольта-магнума калибра 357 метнулся в мою сторону и выстрелил. Тяжелая пуля обожгла мне руку и проделала длинную дыру в рукаве. Пистолет Макарова влетел из рук и упал в нескольких ярдах от меня.
  
  Я услышал смех Тохеля. - "Попробуй достать его Картер!".
  
  Я нырнул за оружием, перевернулся и неуклюже вынул его из-под тела. Пистолет грохнул, дернулся и снова грохнул. Мое тело будто принадлежало двум разным людям. Мой левый бок пылал от боли и был почти парализован; моя правая сторона была в норме, несмотря на новую рану. Вертолет слегка качнуло. Зембла не могла удержать его в вертикальном положении на сильном ветру. Возможно, его тоже потрясли мои выстрелы. Тохель выстрелил и промазал. Он раскачивался взад-вперед, пытаясь нейтрализовать качку. Его массивные тупые пули врезались в снег рядом со мной.
  
  Тамара стояла на коленях, прислонившись головой к ящику. В перерывах между залпами я услышал ее пронзительный крик. В первый и единственный раз я видел, что она была напугана до истерики. Я почти инстинктивно выпустил третью пулю. Я увидел, как секундой позже Тохель внезапно съежился, словно присел на корточки на пороге. Его глаза вылезли из орбит. Его голос издавал звуки, которые были не словами, а бессмысленным кашлем. Он закашлялся, закричал и нажал на курок своего пустого «Магнума». Он напрягся и задрожал. Затем он медленно наклонился вперед и упал с вертолета.
  
  Тохель с глухим стуком ударился о землю. Ошеломленные, его люди смотрели в напряженном молчании, как будто не могли понять, что их вождь мертв. Я молча сидел во дворе, покрытом льдом. Я чувствовал слабость и тошноту. Единственным звуком был тихий всхлип Тамары и внезапное ускорение вертолета, когда Зембла взлетел вверх и полетел прочь.
  
  Тошнота прошла, а слабость нет. Я встал на колени, не обращая внимания на риск быть застреленным людьми вокруг меня. Я наклонился вперед, навстречу ветру винта вертолета. Макаров рвало и дергало, как будто у него была собственная жизнь. Мои последние три пули просвистели в хрупкие баки высокого давления. На мгновение я испугался, что стрелял слишком поздно, а вертолет уже летел слишком высоко. Но затем главный винт начал издавать странные скрежещущие звуки. Вертолет грохотал и трещал, пока Зембла пыталась им управлять. Он раскачивался и взлетал все выше и выше над гасиендой. Потом внезапный шок. Он начал скользить вниз. Что-то разорвалось, и над нами пролетел кусок металла. Мы услышали небольшой взрыв. Мгновение вертолет завис неподвижно. Крошечное пламя лизнуло капот. Затем он нырнул по большой дуге и врезался в другое крыло главного здания гасиенды.
  
  Со страшным толчком вертолет врезался в соседнее здание вместе с Земблой. Меня бросило на землю. Куски стены летели по двору вместе с балками, окнами и кладкой. Крыша рухнула в том месте, где вертолет пробил большую дыру. Голодное пламя полыхало высоко в небе. С головокружением я вскочил на ноги. Я ничего не сломал, но мой уже поврежденный нос теперь непрерывно кровоточил. Задыхаясь, я наткнулся на ящики, чтобы найти Тамару. Мы должны были уйти отсюда. Моя ощупывающая рука коснулась ее мягких изгибов. На мгновение она прижалась ко мне и нежно провела моими пальцами по своим светлым волосам. Защищенная ныне разрушенной баррикадой, она не пострадала.
  
  Пылающий огонь быстро распространился. В сияющем свете я увидел бегающих вокруг оставшихся людей Земблы. Им некуда было идти, и они не знали, что делать. Больше не было никакой организации. Их лидер был мертв, и у них не осталось цели. В таких обстоятельствах они дважды подумают, прежде чем умереть смертью героя. Но они остались врагами, опасными врагами. Если у нас и был шанс убежать от всего этого, то это только сейчас.
  
  Мы выползли из ящиков и побежали к задней части ближайшего здания. Каждый раз мы отскакивали в сторону и пригибались, когда кто-то пробегал мимо. Запыхавшись, мы побежали обратно мимо горящего главного корпуса. Улыбка на губах Тамары сказала мне, что она думает так же, как и я. В этом пылающем огне последний передатчик Земблы был уничтожен и превратился в металлолом.
  
  Группа мужчин обнаружила нас у главного входа и открыла огонь. Пули угрожающе свистели вокруг нас, разбивая кирпичи стены по обе стороны от нас. Мы нырнули в ворота, захлопнули их за собой и побежали по широкой булыжной дорожке. Воющий свист ледяного ветра смешивался с треском огня и скрипом рушащихся зданий позади нас. Это было похоже на адскую симфонию.
  
  Мы подошли к подножию холма и теперь должны были продираться мимо высоких нагромождений валунов. Свирепая буря несколько раз сбивала Тамару с ног. Я помог ей встать на ноги и тут же сам упал на скользкую обледенелую дорожку. Мы продолжили путь.
  
  Задыхаясь, мы наконец добрались до защищенной бухты эллинга. Все, о чем мы могли думать, это лодка и способ заставить ее двигаться. Там просто должна была быть лодка, если мы собирались пережить это. Я толкнул дверь. Она не поддавалась, и мне не хватило сил, чтобы выбить своими плечами, но затем Тамара тихонько прострелила замок из револьвера Пепе.
  
  Последним усилием мы перебрались через причал. Была лодка. Блестящая десятифутовая крейсерская яхта бешено дергалась, словно запряженный жеребец. Выход в море не казался безопасным без риска. Яхта была построена, чтобы скользить по волнам на большой скорости, но в этот шторм она легко перевернулась бы в сильном волнении прямо у эллинга. Но мне меньше всего хотелось оставаться на острове.
  
  Тамара открыла большую дверь и отвязала веревки. Я порылся под приборной панелью и предварительно прогрел двигатель. Мои мышцы болели во всем теле. Мужчины побежали к эллингу. Я слышал, как они кричали и стреляли. Я нажал кнопку запуска. Двигатель запустился, чихнул, чиркнул, а затем зарычал, оживая. Я смутно осознавал, что моя рука инстинктивно тянется к дроссельной заслонке. Рычание под ногами превратилось в сильную пульсацию. Яхта вылетела из эллинга в ручей, когда первые люди ворвались через заднюю дверь.
  
  За пределами бухты на нас обрушились бурные волны Панамского залива. Я снижал скорость до тех пор, пока наша скорость не превышала трех узлов. Море было бурлящей массой белой пены, которая вздымалась горизонтально над нами. Лодка не успела развернуться. Нос был погребен и всплыл на другой стороне волны. Вода лихорадочно хлынула с носовой палубы и с крыши каюты. Я был слишком слаб, чтобы удерживать лодку. Кровь стекала по моим рукам и лилась из носа. Мне пришлось бросить управление. Я почувствовал, что падаю. — Принимай управление, — сказал я почти неразборчиво. «Тамара, садись за руль. Я не могу… Меня сомкнула зияющая тьма бессознательнсти. Я бросил последний взгляд на небо и улыбнулся. Погода переменилась.
  
  
  
  Глава 14
  
  
  Мне приснилось, что я валяюсь в гамаке. Волнение мягко качало меня вперед и назад. Я лежал вытянувшись без обуви и с курткой под головой вместо подушки. Лодка неподвижно стояла с безмолвными машинами. Дул легкий ветерок; солнце припекало.
  
  Мое второе впечатление было, что я все еще сплю. У меня был один из тех замечательных эротических снов, которые, кажется, всегда заканчиваются, когда все начинает налаживаться, и оставляют вас разочарованными утром. Тамара прислонилась к кормовым перилам в одних лифчике и трусиках. То, как ее длинные, гибкие ноги вытянуты на палубе, ее спина выгнута, ее груди выпячены, а лицо приподнято, чтобы поймать как можно больше солнца, — это чувственное видение, которое я люблю видеть в своих снах. Но она была настоящей, настоящей, как солнце! Я вздохнул и согнул руки. Боль тоже была реальной. Я сел прямо. Лодку захлестнула синяя волна. Море было спокойным, а небо ослепительно чистым. - Привет, - улыбнулась Тамара. Она подняла руку над глазами заслоняясь от яркого солнца.
  
  — Привет, — усмехнулся я в ответ. «Мы дрейфуем».
  
  «У нас закончилось топливо».
  
  'О.'
  
  «Через несколько минут после того, как вы потеряли сознание, двигатель заурчал и остановился. Я больше ничего не могу сделать.
  
  'Нет, конечно нет.'
  
  «Течение вынесет нас на берег через несколько часов».
  
  «Мы будем заняты. Небольшой отдых нам не повредит.
  
  — Я тоже так думалю, — сказала она. Она снова откинула голову назад. «В этой одежде стало слишком жарко, и я захотела немного позагорать. Надеюсь, вы не возражаете?
  
  «Кто я? Никогда!'
  
  Мой взгляд скользнул по чистым бирюзовым водам к туманному берегу вдалеке. Панама сияла на свету, море затихло. Я чувствовал тишину. Не было ни дуновения ветра. Ни один зверь не шелестел в сплетении трав, и ни один голос не донесся из густого изумрудного леса. Для этого было слишком рано. Реки и каналы все еще были забиты толстыми ледяными массами. Но лед скоро треснет и рассыплется. Тающий снег с гор мог вызвать временные наводнения здесь и там, но это было в будущем. Человек и звери все еще были ошарашены, пытаясь выбраться из-под невероятных ужасов, сотворенных властной бурей Земблы. Позже они начнут оплакивать своих умерших родных и начинут восстанавливать свои дома. Но это будет потом...
  
  Я вдохнул теплый ароматный воздух и твердо уперся ногами в палубу. На моем лице была широкая улыбка. - «За это стоило бороться».
  
  Тамара поднялась с томной грацией. Она подошла ко мне и нежно обвила руками мою шею. Ее пальцы вцепились в пуговицы моей блузки. Ее рука скользнула по моей груди.
  
  — Волнение закончилось, — сказал я. "Вы не должны больше волноваться."
  
  «Мне никогда не приходилось этого делать, Ник, но мне это нравится».
  
  «Когда мы достигнем Панамы, наши пути разойдутся. Пока не ...'
  
  — Нет, — грустно прошептала она мне на ухо.
  
  «У тебя свои обязанности, а у меня свои, и мы никогда не изменимся ради другого. Все было хорошо и будет хорошо, пока мы не доберемся до Панамы».
  
  «Лодка дрейфует».
  
  — И мы ничего не можем с этим поделать.
  
  — Разве что развлекаться, пока мы еще это можем.
  
  Я грубо поцеловал ее и притянул к себе ее твердое и гибкое тело.
  
  Я был неправ. Волнение еще не закончилось.
  
  О книге:
  
  Все началось с искаженного радиосообщения, полученного агентом AX в Мексике. Теперь Ник Картер пробирался через густые джунгли Никарагуа, которые называли Берегом Москитов. Его осаждали комары, ядовитые змеи и невыносимая жара. Его путешествие было жестоким, но он должен был найти древний храм майя. Там располагался штаб полковника Земблы. И этот мог превратить Центральную и Южную Америку в полярный регион. И поскольку ледяной холод грозит разразиться, Ник также должен убедить российского агента КГБ Тамару Кирову, что Америка не имеет никакого отношения к этой адской схеме.
  
  Но полковнику Зембле удается разжечь свой ледяной ужас. Затем от Ника Картера потребуется совершить невозможное...
  
  
  Оглавление
  Глава 2
  Глава 3
  Глава 4
  Глава 5
  Глава 6
  Глава 7
  Глава 8
  Глава 9
  Глава 10
  Глава 11
  Глава 12
  Глава 13
  Глава 14
  
  
  
  
  
  
  
   Картер Ник
  
  Убийца: Кодовое имя Стервятник
  
  
  
  Ник Картер
  
  Убийца: Кодовое имя Стервятник
  
  Посвящается людям секретных служб Соединенных Штатов Америки
  
  
  Первая глава.
  
  Я облизнул пересохшие губы толстым языком и прищурилcя, глядя на солнце над головой. Во рту был привкус старой бумаги, а в ушах тупое, но настойчивое жужжание.
  
  Невозможно было точно узнать, сколько времени я пролежал без сознания на краю маленького тощего тернового куста. Когда я впервые пришел в себя, я не мог вспомнить, где я был и как я туда попал. Затем я увидел искривленную, блестящую громаду обломков, маленький самолет Муни, который упал, как раненый ястреб, с безоблачного неба. Полусломанные полосы металла - остатки сильного удара - поднимались всего в тридцати ярдах над коричневой травой вельда, и тонкие струйки дыма все еще тянулись к небу. Теперь я вспомнил, как меня выбросило из самолета, когда он ударился о землю, а затем я уполз подальше от бушующего пламени. По положению солнца я понял, что с утреннего крушения прошло несколько часов.
  
  С трудом и с большой болью я сел в сидячую позу, чувствуя горячую белую глину на моих бедрах сквозь порванные брюки цвета хаки. Рубашка из кустарника, которую я носила, прилипала ко мне на спине, и запах моего собственного тела заполнял мои ноздри. Подняв руку, чтобы прикрыть глаза от солнечного света, я посмотрел на высокую львиную траву, которая, казалось, бесконечно тянулась во все стороны, прерываемая лишь редкой зеленью одинокой акации-зонтика. Не было никаких признаков цивилизации, только бескрайнее море травы и деревьев.
  
  Над головой бесшумно двигался стервятник, кружась и делая пируэт. Отбрасывая тень на землю передо мной, птица навязчиво висела, наблюдая. Жужжание в ушах стало теперь более отчетливым, и мне пришло в голову, что это было вовсе не в моей голове. Звук исходил от места аварии. Это был звук мух.
  
  Я сосредоточился на обломках. Затем стервятник и рой мух напомнили мне, что Алексис Саломос был со мной в этом самолете - он пилотировал его, когда возникла проблема. Я прищурился, но не увидел его поблизости от места крушения.
  
  Слабо вставая, я обнаружил, что мои ноги затекли. Все тело болело, но сломанных костей вроде не было. Длинный порез на левом предплечье уже заживал, кровь засохла. Я мрачно посмотрел на тлеющие обломки. Мне нужно было найти Алексиса, чтобы узнать, выжил ли он.
  
  Жужжание мух стало громче, когда я приблизился к корпусу самолета. Я наклонился и заглянул в кабину, но своего друга не заметил. У меня тошнота в животе. Затем, когда я шел вокруг передней части обломка, мимо обугленного пропеллера и смятого куска фюзеляжа, я внезапно остановился.
  
  Тело Алексис лежало гротескной кровавой грудой ярдов в десяти от них. Его тоже выбросило, но не раньше, чем его разбил самолет. Передняя часть его головы и лицо были выдавлены от удара о лобовое стекло самолета, и казалось, что его шея была сломана. Его одежда была разорвана в клочья, и он был залит засохшей кровью. Большие коричневые мухи покрывали его тело, заползая во все багровые щели. Я начал отворачиваться, меня немного тошнило, когда я увидел движение в высокой траве позади трупа. Пятнистая гиена медленно приближалась, осознавая мое присутствие, но слишком голодная, чтобы заботиться о ней. В то время как его появление все еще фиксировалось в моем мозгу, гиена преодолела небольшое расстояние между собой и телом и схватила обнаженную плоть на боку Алексиса Саломоса, оторвав кусок.
  
  "Отойди, черт тебя побери!" - крикнул я зверю. Я поднял палку обгоревшего дерева и швырнул ее в гиену. Животное поползло по траве, неся кусок окровавленной пасти. Через мгновение его уже не было.
  
  Я снова посмотрел на искореженное тело. У меня даже не было лопаты, чтобы закопать его, поэтому мне пришлось оставить его на уничтожение животными в течение суток.
  
  Что ж, я ничего не мог поделать. Алексис Саломос был так же мертв с погребением или без него. В конце концов они его догнали и убили, и меня тоже почти достали. По крайней мере, до этого момента я как-то выжил. Но самое большое испытание моей удачи могло быть впереди, потому что я полагал, что нахожусь примерно на полпути между Солсбери и Булавайо, в самой глубокой части страны родезийских кустов.
  
  Я обошел обломки, пока они снова не скрыли труп. Незадолго до того, как неисправный самолет начал чихать и кашлять на высоте пяти тысяч футов, Саломос упомянул, что скоро мы будем пролетать мимо крошечной деревни. Из того, что он сказал, я подсчитал, что деревня все еще находится в пятидесяти-семидесяти пяти милях к юго-западу. Без воды и оружия мои шансы попасть туда были очень малы. Люгер и нож в ножнах, которые я обычно носил с собой, остались в моем отеле в Солсбери. Ни один из них не мог быть спрятан под моей майкой, и, в любом случае, я не предвидел необходимости в них во время этой конкретной поездки на самолете в Булавайо. Я был в отпуске и отдыхал.
  
  Улар работал с AX - сверхсекретным разведывательным агентством Америки - и просто сопровождал старого друга из Афин, которого я случайно встретил в Солсбери. Теперь этот друг был мертв, и дикая история, которую он мне рассказал, стала правдоподобной.
  
  Я подошел к соседнему кургану термитов, куче твердой белой глины высотой с мою голову со множеством дымоходов, служивших входами. Я тяжело прислонился к нему, уставился на дальнюю линию лихорадочных деревьев и попытался не обращать внимания на жужжание мух по другую сторону обломков. Всего три дня назад я встретил Алексис Саломос в небольшом ресторане недалеко от Мемориального парка пионеров в Солсбери. Я сидел на террасе и смотрел на город, когда Саломос внезапно оказался возле моего стола.
  
  «Ник? Ник Картер?» - сказал он, и на его красивом смуглом лице появилась медленная улыбка. Это был кудрявый мужчина с квадратной челюстью и кудрявым волосами лет сорока, чьи глаза пристально смотрели на вас с яркой яркостью, как будто он мог видеть секреты в вашей голове. Он был редактором газеты в Афинах.
  
  «Алексис», - сказал я, поднимаясь, чтобы протянуть руку. Он взял его обеими руками и энергично встряхнул, улыбка стала еще шире, чем я. "Что, черт возьми, ты делаешь в Африке?"
  
  Улыбка исчезла, и я впервые понял, что он выглядел не так, как я его запомнила. Он помог мне разыскать человека из КГБ, который несколько лет назад в Афинах украл документы, важные для Запада. Похоже, с тех пор он значительно постарел. Его лицо потеряло здоровый вид, особенно вокруг глаз.
  
  Он спросил. - "Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?"
  
  «Я обижусь, если ты этого не сделаешь», - ответил я. "Пожалуйста, присаживайтесь. Официант!" К столу подошел молодой человек в белом фартуке, и мы оба заказали британский эль. Мы болтали, пока не подали напитки и не ушел официант, а затем Саломос задумался.
  
  "С тобой все в порядке, Алексис?" - наконец спросил я.
  
  Он улыбнулся мне, но улыбка была тонкой и натянутой. «У меня были проблемы, Ник».
  
  "Что-нибудь я могу сделать?"
  
  Он пожал квадратными плечами. «Я сомневаюсь, что можно что-нибудь сделать». Он хорошо говорил по-английски, но с заметным акцентом. Он сделал большой глоток эля.
  
  Я спросил. - "Вы хотите рассказать мне об этом?""Или это слишком личное?"
  
  Он горько рассмеялся.- «О, это личное, друг мой. Можно сказать, это очень личное». Его глаза встретились с моими. «Кто-то пытается меня убить».
  
  Я смотрел на его лицо. "Вы уверены?"
  
  Кривая улыбка. «Насколько я должен быть уверен? В Афинах выстрел из винтовки разбивает окно и проходит мимо моей головы на несколько дюймов. Так что я понимаю намек. Я беру отпуск, чтобы навестить своего кузена здесь, в Солсбери. Он торговец-импортер, который эмигрировал сюда десять лет назад. Я думал, что буду здесь в безопасности какое-то время. Затем, два дня назад черный «мерседес» чуть не сбил меня на главном бульваре. Водитель, который подъехал к обочине, выглядел в точности как человек, которого я видел раньше в Афинах. "
  
  "Вы знаете, кто этот мужчина?"
  
  «Нет», - сказал Саломос, медленно покачивая головой. «Я недавно видел, как он идет из Аполлон-билдинг, когда немного шпионил там». Он остановился и посмотрел на свой эль. "Вы когда-нибудь слышали о линиях Аполлона?"
  
  "Нефтяная танкерная компания, не так ли?"
  
  «Это верно, мой друг. Самая большая в мире линия танкеров, принадлежащая моему соотечественнику Никкору Минуркосу».
  
  «О да. Я знаю Минуркоса. Бывшего моряка-миллиардера. Отшельника; в наши дни его никто не видит».
  
  «Верно снова», - сказал Саломос. "Минуркос ушел из общественной жизни почти десять лет назад, будучи еще относительно молодым человеком. Считается, что он почти все время проводит в своем пентхаусе в здании Аполлона недалеко от площади Конституции, где он ведет свой бизнес. Личные контакты устанавливаются в основном близкими партнерами Минуркосу. Почти никто никогда не получает с ним личной аудиенции ".
  
  «Очень богатые люди, кажется, очень дорожат своей конфиденциальностью», - сказал я, потягивая эль. «Но какое отношение Минурк имеет к покушениям на вашу жизнь?»
  
  Саломос глубоко вздохнул и медленно выдохнул. «Около шести месяцев назад поведение Монурко стало меняться. Это было особенно интересно мне и, конечно же, другим редакторам газет, потому что любая информация о Минуркосе волнует и важна для читателей Афинской Олимпиады. обратите внимание, когда Минурк, который всегда оставался вне политики, начал делать публичные заявления против правящей хунты в Афинах. Внезапно он объявил, что лидеры среди полковников были слабыми и социалистическими. Он заявил, что они предали «революцию» 21 апреля 1967 года. и подразумевал, что Греции будет лучше с восстановлением Константина II или какой-либо другой монархии. Он сослался на опасность левых, таких как Папандреу, и предположил, что в греческом правительстве должна произойти еще одна «встряска».
  
  «Что ж, - сказал я, - этот человек имеет право внезапно заинтересоваться политикой после стольких лет. Может, ему надоело тратить свои деньги».
  
  "Похоже, дело идет еще дальше. Такой человек, как Минуркос, может купить много друзей. Генералы и полковники заходят
  
  в пентхаус и обратно, но они не будут говорить о визитах к прессе. Ходят слухи, что Минурк финансирует частную армию в специально построенном лагере на севере Греции и в одном лагере на Миконосе, острове в Эгейском море.
  
  Наконец, есть недавнее исчезновение полковника Деметриуса Расиона. Газета, в которой доминируют Минуркос, приходит к выводу, что он утонул во время плавания на лодке в Пирее, но его тело так и не было найдено. Никкор Минуркос сейчас начинает большую кампанию по замене Расиона человеком своего по собственному выбору, фашистом по имени Деспо Адельфия. Хунта не хочет Адельфию, но ее новые и благородные лидеры боятся Минурка и его друзей в штабе генералов ».
  
  «Интересная ситуация, - признал я, - но вы думаете, что Минуркос начинает кампанию террора с идеями кровавого переворота?»
  
  «Возможно. Но есть и другие возможности. Есть новые лица, которых никто из журналистов не видел перед тем, как приходить и уходить из пентхауса на вершине Аполлона; сам Минуркос все еще скрывается. Однако я заметил, что одно из новых лиц принадлежит американцу греческого происхождения по имени Адриан Ставрос ".
  
  Мои глаза слегка прищурились, глядя на Саломоса. "Ставрос в Афинах?" - медленно пробормотал я. "Составляет компанию Минуркосу?"
  
  "Похоже так. Если только ..."
  
  "Если только что?"
  
  «Что ж. Поскольку недавние высказывания Минуркоса были настолько несвойственны, возможно, он сам не был их источником».
  
  "Захват Ставросом империи Минуркоса?"
  
  «Возможно, против воли Минуркоса», - предположил Саломос. "Возможно, уже произошел небольшой переворот, скрытый. Поскольку Минуркос очень скрытный и всегда ведет дела через подчиненных, его можно было бы убить или захватить и действовать под его именем, и потратить его огромные суммы денег, чтобы никто не заметил Заметьте. Сразу после того, как я высказал такую ​​теорию в своей редакционной статье, первое покушение было совершено на мою жизнь в Афинах ».
  
  В его глазах вернулось тревожное выражение. Я вспомнил файл AX об Адриане Ставросе и понял, что он способен на такой маневр. Ставрос в студенческие годы провел демонстрации с плакатами в Йельском университете. Затем он стал участником радикального взрыва офиса ЦРУ, а позже совершил покушение на жизнь сенатора. Он избежал тисков ФБР и ЦРУ и похоронил себя где-то в Бразилии, где дошел до серьезного преступления, такого как контрабанда и убийства. Поскольку улик против него в Штатах было немного, США не пытались вернуть его. Но в Бразилии за ним следили.
  
  "А человек, который пытался сбить вас здесь, в Солсбери?" Я спросил. "Вы видели, как он выходил из пентхауса в Аполлон-билдинг?"
  
  «Да, Ник, - сказал Саломос. Он отхлебнул остаток эля и посмотрел через увитую гибискусом балюстраду вниз по холму в сторону города. «Я в отчаянии. Друг моего двоюродного брата, который живет за городом за пределами Булавайо, попросил меня ненадолго навестить его, пока это не пройдет. Я принял его приглашение. В аэропорту меня ждет арендованный самолет. Я буду летать на нем, так как я лицензированный пилот, и буду наслаждаться поездкой. То есть, если я смогу забыть о… »Повисло короткое молчание, затем он посмотрел на меня. «Ник, я был бы очень признателен, если бы ты сопровождал меня в Булавайо».
  
  Я знал, что Алексис Саломос не спросит, не отчаялся ли он от страха. И у меня все еще оставалось несколько дней отпуска, прежде чем я получил еще одно задание от Дэвида Хока, загадочного директора AX.
  
  «Я всегда хотел увидеть Булавайо, - сказал я.
  
  На лице Алексис появилось облегчение. «Спасибо, Ник».
  
  Два дня спустя мы поднялись в воздух. Саломос был опытным пилотом, и казалось, что полет над дикой Родезией пройдет без приключений и будет приятно. Саломос летел низко, чтобы мы могли замечать редких диких животных и интересные топографические особенности зарослей. Полет, казалось, поднял настроение Саломосу, и он был очень похож на себя прежнего. Но в середине утра, примерно на полпути к Булавайо, безмятежность утра превратилась в кошмар.
  
  Маленький двухместный самолет Муни закашлял. Сначала Саломоса не волновало, но потом стало еще хуже. Он заглушил маленький мотор, но это только усложнило дело. Мы потеряли высоту и начали широкий круговой поворот.
  
  Саломос выругался по-гречески, затем его лицо побледнело. Он изучил панель и взглянул на меня. «Указатель уровня топлива показывает полный», - крикнул он, перекрикивая рвущийся двигатель. «Сегодня утром он не сдвинулся с исходного положения». Он стукнул по стеклу, прикрывавшему датчик, но ничего не произошло. Игла осталась на букве F.
  
  «У нас закончился бензин», - недоверчиво сказал я. Это плохие новости для любого самолета, особенно маленького.
  
  «Не совсем, но мы быстро падаем», - сказал Саломос, переводя «Муни» на временное крутое планирование и борясь с управлением. «Этот самолет был испорчен, Ник. Датчик застыл на месте, но баки были почти пустыми, когда мы взлетали.
  
  Это должно было быть сделано специально ".
  
  «Господи, - пробормотал я. "Сможете ли вы посадить его?"
  
  «Здесь нет аэродрома», - сказал он, стараясь не дать самолету врезаться в штопор. «Но нам придется попытаться приземлиться на открытом вельде - если я смогу сохранить его в соответствии с планом планирования».
  
  "Что-нибудь я могу сделать?"
  
  «Да. Молитесь». Алексис взглянула на меня. «Мне очень жаль, Ник».
  
  «Неважно, - сказал я. «Просто посади эту штуку». Я даже не спрашивал о неполадках. Времени не было. Мы плыли по крутому спуску к травянистому вельду.
  
  Двигатель снова закашлялся и зашипел, а затем заглох навсегда, когда мы увидели, как земля устремилась к нам. Я решил, что все кончено. Казалось, не было никакого разумного ожидания пережить это.
  
  Пятьсот футов Мы устремились вниз, как птица со сломанным крылом. Три сотни. Деревья акации скользнули под ними. Сто. Лицо Саломоса застыло от напряжения, и его руки были скованы от попыток управления. Потом было движение травы и терновника с головокружительной скоростью, крыло было разорвано веткой искореженного дерева, и самолет в последний момент слегка задрал нос и скользнул вбок. Удар отбросил нас к передней части самолета. Раздалось скрежетание и скрип металла и громкий треск стекла, и наши тела бились в маленькой каюте. Затем наступила финальная аварийная остановка: моя дверь распахнулась, и мое тело пролетело с ног до головы по траве до хрустящего удара о твердую землю.
  
  Больше ничего не помню, кроме. мучительно ползания по траве, инстинктивно удаляясь от самолета, а потом взрыв со звуком потрескивающего пламени где-то позади меня.
  
  Вторая глава.
  
  Я попытался выбросить из головы воспоминания о катастрофе, тяжело опираясь на твердую глину высокого термитника. Но было труднее избавиться от выражения лица Алексиса Саломоса, как оно выглядело в Солсбери, когда я сказал, что полетит с ним в Булавайо.
  
  За сверкающим металлическим корпусом разбитого самолета все еще доносилось настойчивое жужжание мух, но я старался не слушать. Я снова сфокусировался на далекой линии лихорадочных деревьев на травянистом горизонте. Где-то я узнал, что деревья лихорадки иногда сообщают о присутствии воды. Но эти деревья были не в том направлении, в котором я должен был идти, чтобы добраться до деревни.
  
  В каком-то смысле я чувствовал ответственность за трагическую смерть Саломоса. Он доверил мне свою защиту, а я был неспособен сделать это, когда он нуждался во мне. Он ожидал от меня совета, а я не предвидел опасности маленького самолета. Кроме того, я чувствовал себя виноватым, потому что не поверил полностью его невероятной истории. Однако его окровавленный труп был явным доказательством того, что по крайней мере часть его теории была верной. Кто-то хотел его смерти. Был ли этот человек кем-то, кто жил в пентхаусе над офисами Apollo в Афинах, все еще оставалось под вопросом.
  
  Краем глаза я уловил движение и повернулся к одному из выходов из термитника. Маленькая ярко-зеленая змея выскользнула из щели недалеко от моей левой руки и, казалось, пристально посмотрела на меня. Я отпрыгнул. Я не знал, что змеи поселились в термитниках. Это была зеленая мамба, одна из трех опаснейших змей в мире. В случае укуса жертва сможет пройти около трех шагов между собой и рептилией, прежде чем ее яд убьет его. Мамба, которая на данный момент находилась вне пределов досягаемости, проскользнула в соседнюю дыру.
  
  Я споткнулся о обломки, когда мой пульс замедлился. Я на мгновение огляделся и обнаружил на земле острый кусок металла длиной около фута. Один конец был очень острым. Отодрав кусок деревянного каркаса, частично обугленный, от секции фюзеляжа, я разбил его на два куска равной длины и расщепил широкий конец осколка, привязав палки своим носовым платком, чтобы получилась ручка для моего самодельного ножа. . Я засунул грубое оружие за пояс и, не оглядываясь на обломки, направился к деревьям.
  
  Было сложно просто идти по сельской местности. Высокая трава и колючие кусты тянули мою одежду и терзали мою плоть, хватая меня и сдерживая. Птица-носорог завизжала на меня из ближайшей акации. Я обнаружил, что подсчитываю шансы на выживание. Есть сотня способов умереть, и ни один из них не является приятным. В этой траве человек может наткнуться на льва, прежде чем он его увидит. Но обычно больше всего неприятностей вызывают маленькие существа: змеи размером не больше человеческого пальца, скорпионы и клещи, зарывающиеся глубоко под кожу. Если вы найдете воду и выпьете ее, вы можете заразиться печеночными двуустками и другими паразитами, которые поедают человека изнутри. И если вы избежите этого, вы все равно можете подвергнуться нападению комаров, переносчиков желтой лихорадки и малярии.
  
  Когда я наконец добрался до деревьев, я нашел только остатки водопоя. Место высохло. В центре была густая черная грязь, и отпечатки копыт и лап многих животных по периметру участка.
  
  Я прислонился к зеленому стволу ближайшего дерева и отдыхал в тени. Я зря потратил свое время и силы, приехав сюда. Направление к ближайшей деревне, которую Саломос упомянул в самолете, было под девяносто градусов к курсу, который привел меня сюда. Прогулка под палящим солнцем еще больше ослабила меня. Мой рот был как дубленая кожа. Я вспомнил термос с холодной водой, который Саломос принес в самолет. Я видел его раздавленный цилиндр среди обломков; его содержимое высохло в огне. Я постарался не думать о тропическом солнце над головой или о жажде в горле и пошел.
  
  Должно быть, пару часов спустя я осознал, что без отдыха не смогу идти дальше. Мои ноги дрожали от слабости, и я втягивал воздух в легкие длинными хриплыми вдохами. Я увидел мертвый пень, часть его в редкой тени соседнего тернового куста, всего в нескольких ярдах впереди. Я тяжело рухнул на землю и прислонился к пню. Уже сам процесс сидения, облегчение от физических нагрузок при ходьбе приносил удовлетворение.
  
  Мои веки закрылись, и я проигнорировал боль в теле. Я пытался забыть о мелких мышцах бедер и об укусах насекомых на лице и руках. Мне нужен был отдых, и я собирался его получить. К черту все остальное.
  
  Из куста раздался звук.
  
  Мои веки приоткрылись. Я ошибся? Я вгляделся в высокую траву, но ничего не увидел. Должно быть, это было мое воображение. Я снова закрыл глаза, но звук повторился.
  
  На этот раз мои глаза открылись быстрее. В этом не было никаких сомнений; это был звук человеческого голоса. Я напряг уши и услышал, как сломалась веточка.
  
  "Это было что-то!" - пробормотал я.
  
  Затем звук стал более постоянным и отчетливым. Двое мужчин разговаривали на каком-то диалекте, которого я никогда не слышал.
  
  "Здравствуйте!" Я кричал из последних сил. "Здесь!"
  
  В другой момент я увидел, как их головы двигались ко мне над травой. Черные головы и рубашки цвета хаки. Когда они увидели меня, их голоса стали громче, и один из них указал.
  
  Я немного расслабился. Я был ближе к цивилизации, чем думал. Где-то поблизости должна быть деревня или хотя бы дорога. Мужчины выходили из травы и смотрели на меня. Они были высокими, стройными и мрачными.
  
  «Привет, - сказал я. "У вас есть вода?"
  
  Мужчины посмотрели друг на друга, затем снова на меня. Они подошли и встали надо мной. Я не пытался встать. «Вода», - сказал я.
  
  Они оба были одеты в очень убогую западную одежду и носили самодельные сандалии. Более высокий из двоих указал на мои ноги, и через мгновение он наклонился и развязал мой ботинок. Прежде чем я успел спросить, что он делает, он снял это и показал своему товарищу. У того, кто держал мой ботинок для осмотра, был большой широкий шрам, пересекающий лицо по диагонали. Другой носил маленькое зеркало в растянутой мочке правого уха. У обоих на поясах были ножи-мачете - панги.
  
  Высокий заговорил с другим, и я понял, что он говорит на суахили. «Mzuri sana», - сказал он, улыбаясь, имея в виду мои туфли. Он продолжил на суахили. «Это мой счастливый день».
  
  «Послушай меня», - слабо начал я.
  
  Они проигнорировали меня. Высокий мужчина согнул и развязал мой второй ботинок. Я попытался отдернуть ногу, но он злобно посмотрел на меня и выдернул из-под нее вторую туфлю. Он скинул свои потрепанные сандалии и натянул мои туфли на ноги, не утруждая себя завязать шнурки. "Савасава!" - сказал он своему товарищу, полностью игнорируя меня.
  
  Я внезапно понял, что эти люди не собирались быть моими спасителями. И мне пришло в голову, что я мог бы быть хуже, чем до их прибытия, если бы я рассчитывал на выживание.
  
  «Обувь подошла хорошо». Это был самый высокий.
  
  Другой не наслаждался ситуацией. «Как вы думаете, что это ваши туфли? Разве мы не пришли к нему вместе?»
  
  «Это я первый увидел его», - сказал высокий. «Вы можете получить его брюки. Если у него есть сумка, мы поделимся ее содержимым».
  
  «Неправильно, что ты забираешь туфли себе», - пробормотал украшенный зеркалом.
  
  Высокий мужчина повернулся ко мне. «Снимите штаны», - приказал он, все еще на суахили. Его глаза были желтыми с красными прожилками, и на каждой щеке были тонкие шрамы, которые сначала не были заметны из-за большого шрама.
  
  Моя рука лежала на рукоятке импровизированного ножа, скрывая его от их взгляда. Казалось, что придется использовать. Тот с растянутой мочкой уха снимал с пояса пангу. В их намерениях не было сомнений. Они не могли лишить белого человека всего, что у него было, а затем оставить его в живых.
  
  «Хорошо, я сниму штаны», - сказал я. Я набрался сил, но не хотел этого показывать. «Но я должен встать на ноги». Я протянул левую руку к высокому.
  
  Некоторое время он презрительно смотрел на нее, а затем схватил
  
  грубо поднял предплечье и рывком поднял меня на ноги. В тот момент, когда я оторвался от земли, я вытащил свой металлический нож с пояса и с силой вонзил его в середину африканца.
  
  В его глазах появилось удивление, когда острый как бритва металл скользнул сквозь плоть и мускулы. Его правая рука автоматически взялась за ручку панги, но это было его последнее добровольное действие. Он проворчал уродливый звук и скользнул в пыль у моих ног.
  
  Другой на мгновение широко раскрытыми глазами смотрел на своего упавшего товарища. Затем он издал дикий горловой звук и взмахнул только что выхваченной пангой.
  
  Я нырнул назад. Большое лезвие с шипением пронеслось мимо моего лица, рассекло воздух и едва не попало в мою голову и плечо. Если бы я не двинулся с места, меня бы обезглавили. Однако, когда я избежал панги, я упал. Африканец подошел ко мне и снова взмахнул ножом, и блестящее изогнутое лезвие просвистело в воздухе к моей шее. Я быстро перекатился вправо, и лезвие ударило по твердой глине. Пока мой нападающий восстанавливал равновесие, я развернулся и жестоко ударил его ногой. Я услышал хруст его костей. Он с громким криком упал на землю рядом со мной.
  
  Если бы я был силен как обычно, это был бы его конец. Но я не спешил использовать созданные мной преимущества. Когда я встал на колени, африканец уже стоял, и на его лице промелькнуло отчаяние. Он снова замахнулся на меня, и на этот раз дуга была широкой. Лезвие рассекло рукав моей рубашки, разрезая ее вниз. Я ударил его своим осколком и сделал неглубокую рану на его груди. Он еще раз крякнул и ударил меня пангой по голове, когда я упал на пень. Сила качания заставила его потерять равновесие и упасть на мою правую руку. Я схватился левой рукой за его рваный воротник, откинул его голову назад и провел металлическим осколком по его горлу.
  
  Кровь залила мое лицо и грудь, когда африканец громко ахнул и судорожно потянулся к перерезанному горлу. Он упал лицом вниз, все еще цепляясь за горло, а затем скатился на твердую землю, неподвижный.
  
  Тяжело дыша, я откинулась на один локоть. Я был зол на то, что потратил на этот бой важную энергию, необходимую для выживания, но был благодарен за то, что остался жив. Когда я мысленно отметил опасность куста на месте крушения, я забыл об одном: человеке. Казалось, что мужчина всегда был первым в списке. Если вы проигнорируете этот фактор, вы можете умереть раньше, чем кусты убьют вас.
  
  По крайней мере, в этой ситуации у меня был один факт. Эти люди пришли с западного направления, а не с юго-западного, которое я взял. Возможно, они проехали через деревню или где-то оставили дорогу. То же самое можно сказать и о направлении, в котором они направлялись. Я слабо поднялся и выбрал западное направление.
  
  Горячее африканское солнце наклонилось к небу, когда я снова сдался. Я рухнул на высокую траву, гадая, есть ли еще хоть какой-нибудь шанс выжить. Мне очень нужна была вода. На языке и во рту больше не было никаких чувств. Я лежал и смотрел, как скорпион медленно ползет мимо меня по траве. Я не знал, смогу ли я двинуться с места, если он нападет, но, похоже, он меня не заметил. Через мгновение он ушел. Я скривилась и завидовала ему, потому что у него не было проблем с выживанием, по крайней мере, в данный момент. Казалось немного ироничным, что этот вид ползет по поверхности планеты более четырехсот миллионов лет, задолго до появления динозавров, и что он, вероятно, появится на Земле задолго до исчезновения человека. Как-то это казалось несправедливым, но тогда я был предвзято.
  
  Пока я лежал там, еще один звук ударил в мои уши. Это было отдаленное жужжание, мало чем отличавшееся от прежнего гудения мух. Но этот звук быстро стал громче и стал узнаваемым, как у автомобильного двигателя.
  
  Я приподнялся и склонил голову, чтобы услышать. Да, это была какая-то машина. Я неуверенно поднялся и направился к звуку. Я не видел ничего, кроме травы и редких деревьев. Но шум приближался с каждой секундой.
  
  "Привет!" Я крикнул через траву. "Эй, сюда!"
  
  Я споткнулся и упал. Снова неуверенно поднявшись на ноги, я снова пошатнулся вперед. Через мгновение я увидел это - лендровер, пыльный и поцарапанный, натыкаясь на второстепенную дорогу, которая была не чем иным, как следом в траве. Ровер, открытый автомобиль, был занят двумя мужчинами, которые меня не видели, так как он подошел к ближайшей точке дороги и продолжил свой путь.
  
  Я крикнул. - "Привет!"
  
  Я неуклюже пробирался по траве и наконец добрался до дороги. Я снова закричал, когда добрался до места. Я качаясь, как пьяный побежал за машиной, но упал лицом вниз.
  
  Я лежал и ругался вслух, чувствуя, как в груди поднимается отчаяние. Эта машина может быть моим последним шансом на выживание.
  
  Затем я услышал, как «ровер» замедлился и остановился. Я попытался встать, чтобы посмотреть, что случилось, но сил у меня не было. я
  
  услышал, как двигатель работает на холостом ходу, затем «ровер» снова включил первую передачу, развернулся на дороге и направился ко мне. Они либо слышали меня, либо все-таки видели.
  
  Через несколько секунд машина остановилась возле меня, двигатель заглох, и я услышал, как двое мужчин говорят с британским акцентом.
  
  «Господи, это европеец».
  
  "Что он делает здесь, в кустах, один?"
  
  "Может, нам стоит спросить его".
  
  Вскоре холодная вода потекла мне в рот, пролилась на мою грязную рубашку спереди, и я снова почувствовал свой язык.
  
  "Боже мой, мужик, что случилось?"
  
  Я сосредоточился на двух мясистых лицах, склонившихся надо мной. Это были белые родезийцы средних лет, вероятно, джентльмены-фермеры, проведшие день в пустыне.
  
  «Авиакатастрофа», - ответил я. «Я ушел от этого».
  
  Когда они посадили меня в вездеход, я знал, что добрался. Но я не мог забыть, что тело Алексиса Саломоса пожирают гиены из-за кого-то в Афинах. Я надеялся, что Дэвид Хок позволит мне вникнуть в то, что происходило в Аполлон-билдинг, чтобы выяснить, действительно ли Адриан Ставрос находится в Бразилии, как все думали. давно не видел.
  
  Третья глава.
  
  «Ты не очень хорошо выглядишь, Ник».
  
  Дэвид Хок, директор суперсекретного американского агентства AX, держал в пальцах правой руки короткую сигару, наклонившись вперед на своем широком столе из красного дерева. Мы сидели в его офисе в штаб-квартире AX, которая была искусно спрятана в арендованном помещении Amalgamated Press & Wire Services на DuPont Circle в Вашингтоне.
  
  Я посмотрел на него с кривой усмешкой. «Они хотели, чтобы я еще ненадолго задержался в больнице в Солсбери. Но ты же знаешь, как быстро мне становится скучно. Если я бледный, это потому, что мне нужно солнце и хороший стейк из вырезки. Что ты думаешь об истории Саломоса? "
  
  Хоук затянулся сигарой и выпустил в мою сторону кольцо дыма. Сидя за большим столом, он выглядел маленьким и худым, с его взъерошенными седыми волосами и лицом фермера из Коннектикута. Но я знал, что этот хрупкий взгляд обманчив. Он был настоящей динамо-машиной.
  
  «Это меня немного пугает», - сказал он. «Еще меня пугает то, что ты чуть не погиб между заданиями. Я никогда не видел человека, который так легко находил проблемы».
  
  Я пожал плечами. «Саломос был другом. Моим и AX. Он изо всех сил старался помочь нам найти Борисова, помнишь?»
  
  «Да, я помню», - трезво сказал Хоук. «Что ж, ваша родезийская выходка окончена, поэтому мы ее отбросим. Что касается возможности того, что Адриан Ставрос может планировать заговор против греческого правительства, я бы не стал упускать его».
  
  "Он все еще владеет плантацией в Бразилии?"
  
  «Согласно нашим источникам, это все еще его штаб. У нас нет недавнего отчета». Хоук откинулся на спинку своего большого кожаного кресла. «Если это действительно был Ставрос, которого ваш друг видел выходящим из пентхауса Минуркос, мы определенно столкнулись с интересной ситуацией. Мечты о управлении целой страной очень хорошо сочетаются с тем, что мы узнали о нем».
  
  Хоук изучал свои костлявые суставы. Адриан Ставрос всегда был невротиком, возможно, психопатом. Помимо того, что он руководил в Бразилии успешной группой контрабандистов, которую правительство не смогло ликвидировать, он также совершал политические убийства, последним из которых, как полагают, было убийство израильского чиновника Моше Бен Ханаана ".
  
  «Тогда я так понимаю, что AX интересуется историей Алексиса Саломоса», - сказал я.
  
  «Боюсь, что так и должно быть. И я полагаю, что, поскольку вы считали Саломоса своим другом, вы хотели бы получить это задание».
  
  "Да, сэр, я бы хотел этого".
  
  Хоук погасил сигару в ближайшей пепельнице. «Мой первый импульс - сказать« нет »и передать дело другому человеку. Вы знаете, как я стараюсь избегать личного участия агента в задании».
  
  «Для меня важно, чтобы убийца Алексиса не вышел на свободу», - тихо сказал я.
  
  «Хорошо. С этим ты справишься. Но будь особенно осторожен, Ник. Думаю, лучше всего поехать в Рио и поговорить с тамошним сотрудником ЦРУ. Узнайте, находится ли Ставрос за пределами страны и где он проводил свое время. Тогда, если ваши зацепки приведут вас в Афины, иди туда. Просто держи меня в курсе ".
  
  Я усмехнулся. - "Разве я не всегда это делаю?"
  
  «Что ж, иногда вы забываете, что здесь есть люди, сидящие на своих унылых рабочих местах, и в их обязанности входит управление шоу». Его голос приобрел тот резкий тон, который иногда случался, когда он говорил о протоколе и порядке подчинения. «Если вам понадобится помощь в любой момент, попросите об этом. Мы здесь для этого».
  
  "Конечно."
  
  Он открыл ящик стола и достал конверт. Его глаза избегали моих. «Предвидя вашу просьбу и мою возможную уступку вам, я предусмотрительно, если не мудро, купил ваш билет».
  
  Я улыбнулся. "Благодаря." Я потянулся через стол и взял конверт.
  
  «Тебе лучше подождать, чтобы увидеть, как все это закончится, прежде чем ты решишь, оказал ли я тебе какую-нибудь услугу», - ответил Хоук.
  
  На следующий вечер я сел на рейс Pan Am в Рио-де-Жанейро. Я отдыхал весь
  
  день и снова чувствовал себя как прежнее. Полет прошел без происшествий, но я все время думал о том другом в маленьком самолете Муни, когда Саломос показал мне вельд, о неприятностях и аварийной посадке, и о том, как труп Саломоса выглядел на жарком солнце.
  
  На следующее утро я прибыл в Рио и поселился в отеле «Флориано» недалеко от дворца Копакабана. Это было всего в квартале от пляжа, и в нем царил аромат колониальной Бразилии. В комнате был потолочный вентилятор и двери с жалюзи, а с узкого балкона открывался небольшой вид на море.
  
  В Рио было жарко. Все бразильцы, которые смогли туда добраться, были на пляже, и большинство из них, должно быть, были в районе Копакабана рядом с отелем. Предвидя жару, я захватил с собой камвольный костюм из тропической шерсти. В полдень я принял душ, надел легкий костюм поверх Вильгельмины, моего Люгера и Хьюго, стилет в ножнах на правую руку, и пошел пообедать в один из моих любимых маленьких ресторанчиков, Chale на Rua da Matriz 54. В этот ресторан раньше был колониальным домом и до сих пор обставлен ценными предметами старины и картинами. Слуги-негры обслуживали столики и ухаживали за баром. Я заказал миксто чураско, которое состояло из кусков говядины и свинины с овощами, и отказался от обычного отбивного, отличного местного разливного пива, за их очень хорошее вино Grande Uniao Cabernet. Но я только начал есть, когда увидел, что девушка вошла и села за соседний столик. Она была высокой и стройной, а грива огненно-рыжих волос делала ее молочно-белую кожу еще бледнее. Ее ослепительное зеленое мини-платье резко контрастировало с ее волосами и открывало большую часть длинных идеальных бедер и захватывающую декольте выше талии. На ней были зеленые туфли, подходящие к платью, и зеленые браслеты на левой руке.
  
  Рыжие волосы на мгновение сбили меня с толку, но потом я понял, что когда видел ее в последний раз, волосы были короткими и коричневыми. Это было в Израиле больше года назад. Девочку звали Эрика Нистром. Она была членом израильской разведывательной сети «Шин Бет». Ее кодовое имя было Пламя, когда мы с ней работали вместе, чтобы помешать российскому заговору против израильского правительства, но это имя менялось с каждым заданием.
  
  Я встал и подошел к ее столу. Когда она подняла свои длинные ресницы, чтобы встретиться со мной взглядом, на ее лице расплылась улыбка. "Ой!" воскликнула она. «Это ты. Какой приятный сюрприз». Она говорила по-английски без малейшего акцента.
  
  Родители Эрики были скандинавскими евреями. Ее семья сначала жила в Осло, а затем в Копенгагене до того, как эмигрировала в Израиль, когда ей было всего восемь лет.
  
  «Я собирался сказать то же самое», - сказал я. Мы с Эрикой провели интимный вечер в Тель-Авиве, ожидая прибытия курьера; это был вечер, который нам обоим очень понравился. Теперь ее глаза говорили мне, что она вспомнила это с нежностью. "Вы присоединитесь ко мне за моим столом?"
  
  «Ну, кто-то присоединится ко мне позже, Ник. Не возражаешь?»
  
  «Не то чтобы не разговаривать с тобой», - сказал я.
  
  Она присоединилась ко мне за моим столиком и заказала легкий ланч для себя, а третий человек, который, как она объяснила, был агентом: «Ты выглядишь очень хорошо, Ник».
  
  «Ты должна была увидеть меня неделю назад», - сказал я. «Мне нравятся рыжие волосы, Эрика».
  
  Она ослепила меня улыбкой. Длинный орлиный нос подчеркивал широкий чувственный рот. Глаза у нее были темно-зеленые, а платье сверкало. «Спасибо», - сказала она. «Они мои, за исключением цвета. Это было недолго, когда мы работали вместе в Израиле».
  
  «Я помню», - сказал я. "Вы здесь по делу?"
  
  «Да», - ответила она. "А вы?"
  
  «Да», - усмехнулся я. "Это всегда бизнес, не так ли?"
  
  "Почти всегда."
  
  Я вспомнил, как недавно читал в газетах, что Израиль был возмущен убийством Моше Бен Ханаана и что их президент поклялся докопаться до сути. Именно в этом убийстве американская разведка полагала, что причастен Адриан Ставрос. Я не мог не задаться вопросом, была ли Эрика в Рио, чтобы либо похитить Адриана Ставроса и увезти в Израиль, что было в израильском стиле, либо убить его.
  
  Я спросил. - «Ты собираешься пробыть в Рио достаточно долго, чтобы мы вместе выпили и поговорили?»
  
  «Возможно», - сказала она. Ее руки сдвинули декольте, когда она положила их на стол, и мое кровяное давление поднялось на десять пунктов. Ее зеленые глаза посмотрели мне в глаза и сказали, что она знает, что я говорю не о вине и разговоре.
  
  Я взял свой стакан. Она заказала и ей подали то же самое Grande Uniao Cabernet. «За эту возможность», - сказал я.
  
  Она взяла свой стакан и чокнулась с моим. «К этой возможности».
  
  Мы как раз закончили тост, когда появился молодой человек. Я даже не видел его, пока он не встал рядом с нами. Он был массивным, мускулистым парнем с очень короткими светлыми волосами и твердым квадратным лицом. Часть его левого уха отсутствовала, но этот дефект не повредил его мужской внешности. На нем был бежевый летний костюм, который не полностью скрывал выпуклость под левой рукой.
  
  «Я сначала не видел тебя, Эрика», - сказал он довольно жестко.
  
  глядя на меня. «Я не ожидал, что ты будешь с кем-то».
  
  Эти слова были задуманы как мягкий упрек. Они говорили с явным акцентом. Я вспомнил фотографию этого человека в досье израильской разведки AXE. Это был Захария Гариб, палач Шин Бет. Моя теория относительно его и Эрики присутствия в Рио, казалось, укрепилась.
  
  «Это старый друг, Зак, - сказала Эрика. «Он работал со мной в Израиле».
  
  Гареб занял третье место. «Я знаю, - сказал он. «Картер, я полагаю».
  
  "Это правильно."
  
  «Ваша репутация опережает вас».
  
  Его манеры были резкими, почти враждебными. Я почувствовал его ревность по поводу того, что я знаю Эрику. Прежде чем я успел ответить ему, он повернулся к ней. "Вы заказали вишисуаз, как я предлагал?"
  
  «Да, Зак», - сказала Эрика, немного смущенная его недостатком дружелюбия. «Это будет здесь в ближайшее время».
  
  «Вишисуаз - единственное, что стоит есть в этом ресторане», - слишком громко пожаловался Зак.
  
  «Мне жаль, что тебе не повезло», - спокойно ответил я. «Я считаю, что большинство блюд здесь хорошо приготовлено. Возможно, после вашего последнего визита они сменили поваров».
  
  Зак повернулся и натянуто улыбнулся мне. «Возможно».
  
  Я решил, что с этого момента разговор будет менее чем приятным. Я закончил с едой, поэтому позвонил официанту, чтобы принести чек. Я предложил оплатить всю вечеринку, но Зак быстро отказался.
  
  "Где вы остановились?" - спросил я Эрику.
  
  «В Корумбе на Авенида Рио Бранко», - сказала она.
  
  Зак уставился на нее.
  
  "Под каким именем?"
  
  Она заколебалась. "Варгас".
  
  "Могу я позвонить вам туда?"
  
  «У вас будет мало времени для общения»,
  
  - быстро сказал ей Зак.
  
  Она проигнорировала его и мило улыбнулась мне.
  
  «Да, ты можешь позвонить мне. Надеюсь, мы снова встретимся, Ник».
  
  Я встал. "Чувство взаимно." Я прикоснулся своей рукой к ее руке, и наши глаза на мгновение встретились. Я знал, что Зак ревнует, и, поскольку он мне не нравился, я разыгрывал это в его пользу. Он сидел и смотрел на меня. «Вы услышите звонок от меня».
  
  «Хорошо», - сказала Эрика.
  
  Я отвернулся от них и вышел из ресторана. Когда я выходил, я почти чувствовал жар от враждебности Зака ​​на своей спине.
  
  В тот же день я поднялся по канатной дороге на впечатляющую гору Корковадо, на вершине которой стояла огромная статуя Христа-Искупителя. Добравшись до места, я подошел к смотровому брустверу, остановился в назначенном месте и стал ждать. Минут через пятнадцать ко мне у перил присоединился мужчина. Он был примерно моего роста, но стройнее. Хотя он был еще не среднего возраста, его длинное лицо было покрыто глубокими морщинами. Это был Карл Томпсон, и он работал на ЦРУ.
  
  "Прекрасный вид, не так ли?" - сказал он в качестве вступления, махнув рукой в ​​сторону города, внизу, который сиял белым на солнце и был окружен зелеными холмами и кобальтовым морем.
  
  «Захватывающий дух», - сказал я. "Как дела, Томпсон?"
  
  «Примерно то же самое», - сказал он. «Здесь было довольно тихо с момента последней смены администрации в Бразилиа. Как дела в AX в эти дни? Какое-то время вы, ребята, расстреляли больше боеприпасов, чем армия в Азии».
  
  Я усмехнулся. «Иногда так кажется. Я был занят, уверен, что и ты».
  
  «А теперь они посадили вас на Адриана Ставроса».
  
  "Это правильно." Я наблюдал, как круизный лайнер, курсирующий по голубой воде своим гладким носом, медленно входит в гавань. Там внизу она была похожа на игрушечную лодку. "Когда вы в последний раз видели его?"
  
  Он задумался на мгновение. «У нас есть точечное наблюдение за плантацией. Пять или шесть недель назад видели, как он покидал это место. Мы думаем, что он сел в самолет, направляющийся в Мадрид».
  
  «Этот полет можно было продолжить в Афины».
  
  "Наверное, так. Его там видели?"
  
  «Мы так думаем. Что происходит на плантации?»
  
  «Плантация - его настоящая штаб-квартира. Здесь, в Рио, у него есть подразделение Apex Imports, и мы думаем, что контрабанда осуществляется через эту компанию. Но он не очень часто посещает ее офисы, хотя его имя открыто ассоциируется с ней. Президент компании совершает регулярные поездки в Паракату ".
  
  "А вот где находится плантация?"
  
  Томпсон кивнул. «Он находится рядом с деревней, в глуши. Его охраняет небольшая армия Ставроса, состоящая из бывших заключенных, политических фанатиков и бывших нацистов. Но сейчас там всего лишь некоторая сила».
  
  Я спросил. - «Вы не заметили там ничего необычного?»
  
  «Что ж, если вы имеете в виду скопление людей или оружия, ответ будет отрицательным. Но был посетитель, которого никто из нас раньше не видел. С тех пор, как он появился со Ставросом девяносто дней назад, мы почти постоянно наблюдали за ним. и никто не видел, чтобы он покидал это место. В этом нет ничего необычного, за исключением того, что один из двух моих мужчин настаивает на том, что новый парень, мужчина средних лет, находится там в заключении. Его переводили из одного здания в другое с вооруженной охраной ".
  
  "Как выглядел этот человек?"
  
  Томпсон пожал плечами. «У нас есть его фотография, но это издалека. Ему около пятидесяти, я бы сказал, с короткими темными волосами, которые стали немного седыми на висках. Он коренастый мужчина, который всегда носит шелковые рубашки ".
  
  Похоже, это мог быть Минуркос, греческий судоходный магнат, политические заявления которого недавно потрясли Афины и в пентхаусе которого видели Адриана Ставроса.
  
  "Могу я получить копию фотографии?"
  
  «Это можно устроить», - сказал Томпсон. "Послушай, Картер, примерно на прошлой неделе нам пришлось временно сократить наблюдение за плантацией до выборочных проверок, и мне, возможно, придется полностью вывести наших людей оттуда в следующие пару дней, потому что есть другая проблема, которая возникла для нас. Вы хотите, чтобы я получил разрешение отправить человека обратно с вами? "
  
  "Нет, я сказал. «Хоук пообещал мне помощь, если она мне понадобится. Когда я смогу получить фотографию?»
  
  "Как насчет сегодняшней ночи?"
  
  "Хорошо".
  
  «Мы используем немного другое место для передачи, - сказал Томпсон. «Это городской автобус. Вы едете в свой отель. Мой человек уже будет там. Вы пройдете в заднюю площадку автобуса, где никто не бывает, и займёте последнее место справа. Фотография будет прикреплена под этим сиденьем. . Автобус будет иметь маркировку Estrada de Ferro и доставит вас в центр, если вы захотите поехать так далеко ».
  
  «Когда автобус проезжает мимо отеля?»
  
  «В семь пятнадцать. Автобус будет иметь номер одиннадцать».
  
  «Хорошо», - сказал я. "И спасибо."
  
  «В любое время», - сказал Томпсон. Мгновение спустя он ушел.
  
  Ближе к вечеру я ненадолго зашел в офис компании Apex Import. Он располагался в одном из старых отреставрированных правительственных зданий, которые опустели, когда столица переехала в Бразилиа. Офисы были на три пролета вверх, и лифт не работал.
  
  Я вошел в довольно маленькую приемную наверху. От подъема у меня на лбу выступил пот, потому что кондиционер в здании, казалось, работал не лучше, чем лифт, а в Рио был душный день. Темноволосая девушка села за металлический стол и подозрительно посмотрела на меня, когда я вошел.
  
  "Я могу вам чем-нибудь помочь?" - спросила она по-португальски.
  
  Я ответил на английском. «Я хотел бы увидеть господина Ставроса».
  
  Ее темные глаза сузились еще больше. Когда она снова заговорила, это было на ломаном английском. «Я считаю, что вы пришли не в то место, сеньор».
  
  Я сказал. - "Ой?" «Но господин Ставрос сам сказал мне, что я могу связаться с ним через компанию Apex Imports».
  
  «Сеньор, у господина Ставроса нет здесь офиса…»
  
  Дверь в личный кабинет открылась, и появился здоровенный темноволосый мужчина. Он спросил. - "Есть какие-то затруднения?" Его тон нельзя было назвать дружелюбным.
  
  «Я просто искал господина Ставроса», - сказал я.
  
  "С какой целью?"
  
  Я проигнорировал грубость. «Г-н Ставрос посоветовал мне приобрести у него японские фотоаппараты оптом, если я свяжусь с ним здесь». Я действовал озадаченно. "Я не в том офисе?"
  
  «Г-н Ставрос является председателем совета директоров, - сказал темный человек, - но у него здесь нет офиса, и он не занимается бизнесом компании. Я ее президент; вы можете иметь дело со мной».
  
  - Это сеньор Карлос Убеда, - немного надменно вмешалась девушка.
  
  «Рад встрече, сэр», - сказал я, протягивая руку. Он принял это жестко. «Меня зовут Джонсон. Несколько недель назад я случайно встретил мистера Ставроса в ресторане Chale. Он сказал, что вернется из поездки по Европе примерно в это же время, и что я могу связаться с ним здесь».
  
  «Он все еще в Афинах», - сказала девушка.
  
  Убеда бросила на нее пронзительный взгляд. «Как я уже сказал, с господином Ставросом здесь нельзя связаться. Но я буду рад переслать ваш заказ».
  
  «Понятно. Ну, я действительно хотел иметь с ним дело лично. Вы можете сказать мне, когда он может вернуться из Афин?»
  
  На лице Убеды перед его ртом дернулся мускул. «Его не ждут из Европы в течение нескольких недель, мистер Джонсон. Если вы хотите заниматься бизнесом, вам придется иметь дело со мной».
  
  Я улыбнулся. «Я позвоню вам, мистер Убеда. Спасибо за ваше время».
  
  Я оставил их смотреть мне вслед. Снова выйдя на улицу, я поймал такси и вернулся в свой отель. Замечание девушки дало мне необходимое подтверждение, Адриан Ставрос действительно был в Афинах, как сказал мне Саломос. И если эта фотография оказалась снимком Никкора Минуркоса, все становилось интересно.
  
  Я принял душ и немного отдохнул, затем сел в автобус номер одиннадцать, следуя инструкциям Томпсона. Как он и предполагал, фотография была прикреплена к сиденью в небольшом коричневом конверте. Я забрал его, пошел в маленькое кафе в центре города и заказал хорошее португальское вино. Только после этого я взял фотографию из конверта и изучил ее.
  
  Как и сказал Томпсон, изображение было не очень хорошим, хотя, несомненно, использовался телеобъектив. Это был снимок трех мужчин, которые только что вышли из дома на ранчо и шли к камере. Мужчина посередине был тем, кого мне описал Томпсон, и, несмотря на небольшой размер лица, которое я должен был идентифицировать, у меня не было особых сомнений, поскольку я сравнивал его с лицом, которое мне показали в AX По фотографиям, этим человеком на самом деле был Никкор Минуркос. Я никогда раньше не видел других мужчин.
  
  Минуркос угрюмо шагал между двумя другими.
  
  Никто из них не разговаривал, но мужчина слева от Минурка, высокий, похожий на тевтонца, смотрел на Минурка, как будто только что заговорил с ним и ожидал ответа. Лицо Минуркоса было мрачным и серьезным.
  
  Я сунул фотографию обратно в конверт и сунул в карман. Если наблюдение агента ЦРУ было верным, теория моего друга Саломоса действительно была доказана. Каким-то образом Ставрос взял на себя операции Минуркоса в Афинах и замышлял переворот от его имени.
  
  После легкой еды в кафе я позвонил в комнату Эрики Нистром в отеле Corumba. Голос ее был дружелюбным и теплым. Она сказала, что проведет остаток вечера в одиночестве, одна, и что она будет рада, если я навещу ее. Они с Заком немного поссорились, и он в ярости ушел в ночной клуб.
  
  Назначив свидание на девять, я вернулся в отель и позвонил Хоку. Он ответил усталым голосом и активировал скремблер на своем конце линии, чтобы мы могли говорить, не вводя все в код.
  
  «Какой неподходящий час, Ник, - сказал он немного раздражительно. «Кажется, это единственный раз, когда я слышу тебя в это время».
  
  Я усмехнулся. Я мог представить себе, как он сидит за специальным телефоном в своей суперсекретной квартире, с взъерошенными седыми волосами, возможно, в шелковой смокинге на тонком теле и с неизбежной сигарой, зажатой в зубах.
  
  «По крайней мере, я не в спальне какой-то девушки», - сказал я с сомнительной честностью.
  
  «Хммм! Вечер еще не закончился, не так ли? Не обманывай меня, мой мальчик. Я сам через все это прошел».
  
  Иногда мне казалось, что у Хоука есть экстрасенсорные способности, которые раскрывают мои сокровенные мысли его аналитическому уму.
  
  «Нет, сэр», - признал я. «Вечер еще не окончен. Но я хорошо использовал первую его часть, я думаю, что Минуркос - заключенный на плантации Ставроса недалеко от Паракату. Кроме того, я узнал, что Ставрос находится в Афинах».
  
  «Что ж, - задумчиво сказал Хоук, - это интересно».
  
  «Это согласуется с теорией Саломоса».
  
  "Так ты собираешься в Паракату?" - спросил Хоук.
  
  «Верно. Может, я смогу разобраться в этом. Томпсон из ЦРУ говорит, что плантация в настоящее время слабо охраняется. Но есть осложнения».
  
  "Да?"
  
  «Здесь, в Рио, находится старый друг. Девушка, с которой я работал в Израиле над операцией « Земля обетованная »».
  
  «О, да. Нистром. Почему красивые женщины, кажется, следуют за тобой по всему миру?»
  
  Я усмехнулся. «Не завидуйте, сэр. Как вы отметили, у вас тоже были дни - и ночи».
  
  С другого конца послышался вздох. «Давай, Ник».
  
  «Ну, сэр, мне приходит в голову, что мисс Нистром может быть здесь, в Бразилии, по той же причине, что и я. Или, скорее, из за того же человека. Мы подозреваем Ставроса в убийстве Бен-Ханаана, не так ли?»
  
  Небольшое молчание. «Да, мы знаем. И я бы сказал, вы угадали».
  
  «С ней палач», - добавил я. «Я думаю, они охотятся на Ставроса. Они могут не знать, что он в Афинах в данный момент. Но я не хочу, чтобы мы все одновременно появлялись на плантации и в конечном итоге стреляли друг в друга по ошибке или В противном случае вы испортите работу. Моя идея состоит в том, чтобы вы подтвердили миссию Нистрома с помощью израильской разведки. Вы старый друг ее босса, Жиру, и я думаю, что он согласится с вами в данных обстоятельствах.
  
  Ястреб крякнул в знак согласия.
  
  «Если это так, я думаю, нам всем следует быть откровенными и сесть, чтобы посмотреть, сможем ли мы помочь друг другу. Или, по крайней мере, держаться подальше друг от друга».
  
  На этот раз тишина затянулась. «Хорошо, мой мальчик. Я позвоню Жиру и свяжусь с тобой».
  
  «Спасибо», - сказал я. «Я не двинусь с места, пока не получу известие».
  
  Долго ждать не пришлось. Через час, незадолго до того, как я уехал в отель Эрики, мне позвонил Хоук. Должно быть, он вытащил Жиру из постели еще до рассвета в Иерусалиме. Ответ Жиру был утвердительным, и мне было поручено открыто обсудить вопрос Ставроса с Нистром, которая отвечала за задание, даже несмотря на то, что с ней был Зак Гареб. Мне дали кодовое слово, которое доказывало, что Жиру приказал ей обсудить со мной свою работу.
  
  Я прибыл в комнату Эрики через несколько минут десятого. Она встретила меня у двери в коротком расслабляющем халате, который обнажал большую часть ее бедер. На ней был душный аромат и широкая чувственная улыбка.
  
  «Я думала, ты никогда не доберешься сюда», - сказала она, закрывая за мной дверь и запирая ее.
  
  Я вошел в комнату и осмотрел ее. Она была больше моей, и мне стало интересно, делит ли ее с ней Зак.
  
  «Хочешь бренди? У меня есть неоткрытая бутылка, и это лучшее, что можно купить в Рио».
  
  «Звучит хорошо, - сказал я.
  
  Она налила два напитка. Взяв стакан, я позволил глазам ласкать ее прекрасное лицо. «Вы всегда были красивой девушкой, чтобы требовать лучшего».
  
  «И я обычно это понимаю», - сказала она. "Вы?"
  
  «Ты была у меня в Тель-Авиве», - сказал я тихо и с улыбкой.
  
  Длинные ресницы задрожали, когда ее глаза на мгновение избегали моих. Когда она снова посмотрела вверх, она улыбалась. Я протянул руку и прикоснулся к ее щеке. Она сделала глоток бренди. Я положил руку
  
  на ее тонкую талию и привлек ее ко мне. От нее пахло сладко и было мягко.
  
  "Помнишь ту ночь, Ник?" - выдохнула она мне в ухо. "Вы действительно помните это, как и я?"
  
  "Я помню."
  
  "Это было очень хорошо, не так ли?"
  
  "Очень."
  
  Ставим стаканы на ближайший столик. Я притянул ее к себе и коснулся ее губ своими. Ее язык проник в мой рот.
  
  «Боже, Ник», - пробормотала она.
  
  Я проводил руками по ее ягодицам, чувствуя изгибы, спускающиеся к ее бедрам. Под моим прикосновением ее бедра начали медленно покачиваться.
  
  Она осторожно оттолкнула меня от себя и выключила свет. Затем она начала медленно и грациозно раздеваться. Под халатом на ней были только маленькие трусики бикини. Ее груди нетерпеливо тянулись ко мне, когда она снимала халат с плеч. Ее грудь была полной, спелой и молочно-белой. В другой момент небольшой кусок нижнего белья соскользнул с ее бедер и бедер и тонкой кучей упал на пол.
  
  Эрика открыто посмотрела на меня, позволяя взгляду скользить по моему обнаженному телу в полумраке комнаты.
  
  «Красиво», - промурлыкала она. «Так много твердых мышц».
  
  Я привлек ее к себе, чувствуя ее наготу против моей. Она провела рукой по моей груди и плечам, двигаясь вниз по моему телу. Она гладила меня, ласкала меня, занималась со мной любовью своими руками, пока мои пальцы исследовали ее. Ее бедра раздвинулись от моего прикосновения, и она застонала.
  
  Под нами был мягкий толстый ковер. Эрика опустилась на колени на нем, позволяя своим рукам скользить по моему телу, когда она спускалась. Она знала все способы возбудить мужчину и не сомневалась в их использовании. Через мгновение я соскользнул рядом с ней и грубо толкнул ее спиной на толстый ворсистый ковер. Я встал над ней на колени, проведя руками по ее груди. Она ахнула. Мои длинные бедра обнимали меня. Я провел рукой по шелковистой внутренней стороне бедра.
  
  «О да, - промурлыкала она. Ее рот был приоткрыт, красивые зеленые глаза прикрыты.
  
  Когда я вошел в нее, полный рот на мгновение расширился, и легкая дрожь прошла по ее телу. Затем она начала двигаться вместе со мной, ее пальцы схватили мои плечи, ее бедра сомкнулись вокруг моей талии. Я не знаю, как долго мы оставались запертыми вместе, прежде чем это закончилось для нас обоих.
  
  После этого я долго лежал с ней, не желая двигаться. Теплое расслабление постепенно проникло в самые внешние волокна моей плоти и в самые сокровенные глубины моей души.
  
  Позже мы оделись, сели на маленький диванчик и допили бренди. Эрика причесала свои длинные рыжие волосы, и она выглядела такой же свежей, как когда я вошел в комнату.
  
  «Я рада, что Зак не постучал в дверь», - заметила она.
  
  «Он кажется очень ревнивым, Эрика. Вы были близки?»
  
  Она посмотрела на меня. «Однажды. Его идея, а не моя. И он был очень неумелым. Я сказал ему, что между нами больше никогда не будет ничего физического. Он обижен на это. Я не хотела, чтобы он участвовал в этом деле, но меня отвергли. Он очень хорошо обращается с оружием ".
  
  "Он должен будет быть на этом задании, не так ли?"
  
  Она задумчиво посмотрела на меня. "Да."
  
  "Эрика, я догадалась, почему вы в Бразилии. Кажется, мы преследуем одного и того же человека. Мой начальник связался с вашим, и он подтвердил мои мысли. Мы обсудим наши отдельные задания и будем сотрудничать друг с другом, если это кажется выполнимо ".
  
  Зеленые глаза немного сузились. «Жиру не был на связи со мной и Заком».
  
  «В ближайшие несколько часов вы получите телеграмму. А пока мне дали кодовое слово, которое должно позволить вам довериться мне. Слово - Голиаф».
  
  Она смотрела с удивлением. "Это правильное слово!"
  
  «Жиру прислал это».
  
  Она налила себе еще бренди. «Хорошо, Ник. Но я подожду телеграммы, которая расскажет мне, насколько я свободна с тобой». Она улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
  
  Я ожидал, что она будет осторожна. Она была хорошим агентом. «Все в порядке. Я просто расскажу вам несколько своих идей. Тебе вообще не нужно говорить».
  
  "Это честно."
  
  «Мы оба ищем Адриана Ставроса, но по разным причинам». Ее лицо было невыразительным. Она ничего не раздавала. «Вы хотите его из за убийства Бен Ханаана. Нам еще не совсем ясно, зачем он нужен, но это может быть связано с греческой политикой и похищением Никкора Минуркоса».
  
  "Греческий судоходный магнат?"
  
  «Верно. Он может быть в Паракату, и его удерживают против его воли. Ставрос находится в Афинах, так что вам придется либо дождаться его возвращения, либо отправиться за ним в Европу. Но я думаю, что путь к нему лежит через все, что мы можем учиться на Паракату, мне нужно поговорить с Минуркосом.
  
  «Если тебе интересно, я отвезу вас двоих со мной на Паракату. Это может повысить шансы попасть туда. Обсуди это с Заком и дай мне знать завтра, когда получишь телеграмму».
  
  «Если бы мы действительно преследовали Ставроса, - сказала Эрика, - не лучше ли было бы нам отправиться прямо в Афины?»
  
  "Ставрос, как полагают, делает свою временную штаб-квартиру там, в пентхаусе Минуркоса, который представляет собой настоящую крепость. Вы не можете просто штурмовать это место, вы и Зак. И в тех редких случаях, когда он покидает это место может быть так же сложно,
  
  но Минуркос может сказать нам, как добраться до Ставроса ».
  
  Она внезапно замолчала, обдумывая мое предложение. Когда она посмотрела на меня, на полных губах появилась легкая улыбка. «Я свяжусь с тобой завтра утром, Ник, дорогой».
  
  Я наклонился и коснулся ее губ своими. "Вы сделаете это." Я встал, потянулся за оружием и надел его. Потом накинул поверх них пиджак. «И держи Зака ​​на короткой цепочке, ладно?»
  
  Ей это понравилось. Она все еще смеялась, когда я выходил из комнаты.
  
  Четвертая глава.
  
  Я думал об Адриане Ставросе, когда покидал отель Эрики. Был уже поздний вечер, и такси не было видно. Я осторожно шел по проспекту Рио-Бранко. Попасть в штаб Ставроса на Паракату, даже с его уменьшенной охраной, могло быть довольно сложно. У маленькой группы Ставроса была плохая репутация. Он собрал отбросы общества вокруг себя в Паракату. По сути, они были похожи на него самого, но без его лидерских способностей. Вспомнив об этом, я решил, что Адольф Гитлер, должно быть, начинал примерно так же. В Германии 1930-х годов должно быть мало людей, которые серьезно относились к экс-ефрейтору. Этот пример был уроком, который нужно усвоить, но мир, казалось, так и не усвоил его.
  
  Я прошел несколько кварталов, не заметив такси. Я входил в зону магазинов и офисов на улице. Когда я свернул в переулок, чтобы направиться к своему отелю, на мгновение отказавшись от транспорта, меня приготовил сюрприз. На третьем витрине из тени вышла темная фигура и махнула мне кулаком. В кулаке был нож.
  
  Когда началась атака, я почти миновал вход. Если бы он подождал еще секунду, я бы его вообще не увидел, атака была бы успешной, и нож вонзился бы мне в спину. Но в своем стремлении выполнить работу он двигался слишком быстро, и я уловил это движение периферийным зрением.
  
  Когда нож попал мне в спину, я резко повернулся и выбросил левую руку, чтобы заблокировать удар, который мне удалось, но лезвие прорезало ткань моей куртки и рубашки и чуть чуть рассекло мое предплечье. Я позволил весу человека унести его ко мне. Затем я повернулся, держа его в руках, и ударил его о здание рядом с нами.
  
  На мгновение я подумал, что это Зак, его ревность взяла верх, потому что мужчина был коренастым и сильным. Но когда я рассмотрел получше, я увидел, что он крупнее Зака ​​и у него темные волосы. Он выглядел бразильцем и был настоящим головорезом.
  
  Свободной рукой я потянулся к Вильгельмине, но нападавший не собирался позволить мне получить это преимущество. Он снова резко ударил ножом, на этот раз целившись мне в лицо. Я уклонился и частично отклонил лезвие, но оно порезало мне ухо. Он поднял оружие в третий раз и ударил меня своим весом.
  
  Его импульс был слишком сильным. Он сбил меня с ног, и мы вместе упали на тротуар. Я коротко ударил его по челюсти правой, но он, кажется, даже не заметил. Мы перевернулись один раз, когда я пытался уберечь себя от колющего ножа. Я хотел вынуть Хьюго, мой стилет, но я не мог освободить руку и руку ни на мгновение, чтобы позволить ножу скользнуть в мою ладонь.
  
  На короткое время большой мужчина оказался надо мной. Он выругался по-португальски и злобно ударил меня в грудь. Нож был не длинным, лезвие было довольно широким, но лезвие было заточено до бритвенной остроты. Он тускло светился в ночи, когда я схватил его руку с ножом в последний момент, прежде чем лезвие достигло моей груди. Наши руки на мгновение задрожали, пока он пытался вонзить лезвие до упора. Я освободил правую руку и слепо ухватился за его лицо, я почувствовал его глаза и впился в них указательным и средним пальцами. Средним пальцем я проткнул левое глазное яблоко, а указательным пальцем проткнул правое. Глазное яблоко лопнуло, и мой палец стал мокрым.
  
  "Ааааа!" - крикнул нападавший, хватаясь за глаза свободной рукой и забыв о ноже в другой. Он снова закричал и частично упал с меня.
  
  Во время этого короткого отдыха Хьюго наконец скользнул в мою правую руку. Я только что уловил это, когда здоровяк дико закричал и снова поднял нож, чтобы вслепую ударить им. Я вставил стилет под его поднятую руку, и лезвие вошло в его бок чуть ниже его грудной клетки и опустилось до самого конца.
  
  Затем я увидел, что оставшийся глаз нападавшего смотрел поверх моей головы в темноту, и в этот момент я отчетливо увидел серую влажность на его правой щеке под раздавленным глазом. Я вытянул стилет из бока, и он тяжело упал на меня, его собственный нож с грохотом ударился о тротуар.
  
  Я оттолкнул тело и встал. Быстро оглянувшись вокруг, я увидел, что поблизости нет пешеходов, чтобы видеть, что произошло. Я пошарил по карманам этого человека и нашел в бумажнике какие-то документы. На одной из карточек было указано, что он сотрудник компании Apex Imports.
  
  Похоже, я произвел на человека по имени Убеда большее впечатление, чем я думал. Или, может быть, он позвонил Ставросу в Афины, и Ставрос отрицал, что когда-либо слышал обо мне. Вероятно, Убеда решил, что я какой-то полицейский, который лезет в бизнес Apex Imports. Или человек из ЦРУ, которому стало слишком любопытно. Кем бы меня ни считал Убеда, он, очевидно, вел за мной слежку и знал, где я остановился. В моих интересах было при первой же возможности отправиться в Паракату.
  
  Я оставил мертвого бразильца и быстро вернулся в свой отель. В ту ночь больше не было никаких происшествий, а утро наступило без происшествий.
  
  Эрика Нистром, Зак и я встретились в девять утра. в небольшом кафе на Авенида Президента Варгас с видом на холмы позади центра Рио и красочные хижины фавел на склоне холма над городом. Зак догадался о моей близости с Эрикой и был недоволен перспективой работать со мной хотя бы короткий период времени. Он был еще более враждебен, чем раньше. Эрика получила закодированную телеграмму из Иерусалима, в которой ей и Заку было приказано сотрудничать со мной любым способом, необходимым для успеха нашей общей цели, чтобы остановить Адриана Ставроса.
  
  «Если тебе нужна информация от Минуркоса, отправляйся на Паракату», - плотно сказал мне Зак, его голубые глаза вспыхнули гневом. Его кофе на столе перед ним остался нетронутым. «Наша миссия - найти Ставроса и уничтожить его. Очевидно, мы не найдем его в Паракате».
  
  Его суровые глаза впились в мои. Я повернулся от него к Эрике. Она была явно расстроена его поведением. Я спросил. - "Что скажешь, Эрика?"
  
  «Я уже сказала Заку. Я думаю, что твой подход подходит не только тебе, но и нам».
  
  Зак зашипел на нее. - "Ваш мозг затуманен сексом!" «Этот мужчина, очевидно, ваш любовник. Все, что он говорит, кажется вам разумным».
  
  "Пожалуйста, Зак!" - резко сказала Эрика.
  
  «О, боже», - пробормотал я, качая головой. «Послушайте, мне не нужны никакие изощренные любовные выходки, которые мешают. Может, я ошибался в том, что мы можем работать вместе. Я могу получить помощь от Хоука, просто попросив. Или, может быть, от ЦРУ. Но я не пойду на операцию чтобы запутаться с каким-то беззаботным боевиком, который не может держать свои личные чувства под контролем ".
  
  Лицо Зака ​​внезапно покраснело, и он вскочил со стула. "Послушай, Картер ..."
  
  "Садись!" - приказала Эрика тихим, но властным тоном.
  
  Зак бросил на нее суровый взгляд, затем снова сел на свое место. Он проворчал что-то себе под нос, но избегал моих глаз.
  
  «Если случится еще одна такая выходка, нам придется поговорить», - сказала Эрика. "Ты понимаешь, Зак?"
  
  Он колебался. Когда он заговорил, он сказал слово. "Да."
  
  «Между нами ничего нет, Зак. Ты меня слушаешь?»
  
  Он пристально посмотрел на нее. "Конечно."
  
  «Между нами ничего нет и никогда не будет. Так что все, что происходит между мной и Ником, не имеет отношения к вам. Если мы хотим работать вместе, вы должны это понять».
  
  Казалось, он немного расслабился. Он взглянул на меня, а затем на Эрику. Его кулаки сжались на столе. "Если ты так говоришь."
  
  «Я действительно так говорю. Теперь я собираюсь на Паракату. Если вы считаете, что такой план неразумный, я постараюсь избавить вас от этого задания».
  
  Он посмотрел на нее, и его лицо изменилось и смягчилось. «Ты знаешь, я бы не отпустил тебя без меня». Его глаза снова встретились с моими. «Кажется, вы с Картером управляете шоу. Если вы уйдете, я уйду».
  
  Я спросил. - «И можем ли мы отложить соревнование по ухаживанию, пока оно не закончится?»
  
  «Ты слышал ее», - угрюмо сказал Зак. «Нет конкуренции». Он посмотрел на свою чашку с кофе.
  
  «Прости, Зак», - сказала Эрика.
  
  Он сгорбился. "Когда мы отправимся в Паракату?"
  
  Я изучал его на мгновение. Может, все-таки получится. "Чем скорее, тем лучше."
  
  «Я знаю, где можно арендовать машину», - сказала Эрика. «Мы можем ехать по дороге Бразилиа, которая большую часть пути проходит через лес Тижука».
  
  «Верно, - сказал я. «Если мы сможем получить машину сегодня, я предлагаю уехать сегодня вечером. Было бы лучше ехать ночью через жаркие липкие джунгли».
  
  «Меня это устраивает, - сказал Зак.
  
  «Тогда решено», - добавила Эрика. «Зак, ты поможешь мне выбрать надежный автомобиль?»
  
  Он взглянул на нее. На его лице появилась легкая усмешка. «Судя по тому, что я читал о Картере, он эксперт по автомобилям. Почему бы нам всем не поехать?» Он вопросительно посмотрел на меня.
  
  Я задержал его взгляд на мгновение. Да, у него получится. «Я позову нам такси», - сказал я.
  
  * * *
  
  В тот вечер мы выехали. По моей рекомендации Зак выбрал для поездки черный седан BMW 3.0 CS. Его характеристики управляемости были на высоте, и у него была коробка передач, с которой было приятно работать. Зак ехал почти до полуночи, а затем место водителя занял я. Дорога не могла считаться хорошей, даже несмотря на то, что это была шоссе в Бразилиа и внутренние районы. Техническое обслуживание в целом было плохим, и в некоторых местах джунгли, казалось, были готовы снова захватить узкую полосу, прорезанную в их сердце.
  
  Часть дня мы отдохнули, готовясь к поездке, но однообразие поездки не позволяло
  
  расслабиться. Мы ехали всю ночь и спали дважды на следующий день в самое жаркое время: один раз в машине, сидя, что было сложно из-за комаров и жары, и снова в грязном отеле в маленькой деревне. Той ночью мы снова долго ехали и на следующее утро прибыли в Паракату.
  
  Это была большая деревня с населением в несколько тысяч человек, с городской площадью и многочисленными кантинами. Мы не остановились в ней, потому что не хотели привлекать к себе внимание. Было бы логично, если бы люди Ставроса развлекались посещением деревни, и один из них мог бы с подозрением относиться к белым незнакомцам.
  
  Дорога к плантации, если ее можно было назвать дорогой, лежала в пяти милях от Паракату. Это была грунтовая дорога с глубокими колеями, которые почти незаметно врезались в джунгли под углом девяноста градусов к шоссе. Машина медленно двигалась с Заком за рулем. Ветки из подлеска царапали, тянули за машину и кололи нас через окна. Поскольку нам приходилось ехать медленно, машину заполонили комары и кусали нас в любое открытое место. Томпсон из ЦРУ сообщил мне, что плантация находится почти в десяти милях от дороги. Мы собирались проехать примерно полпути, и чтобы добраться так далеко, потребовался почти час. К счастью, мы не встретили выезжающих машин, потому что в тот момент мы не хотели никаких открытых столкновений.
  
  Примерно в шести милях от шоссе мы нашли место, где можно было свернуть на BMW с узкой дороги в заросли, так что он был довольно хорошо спрятан. Как только мы вышли, на нас напали насекомые. Распылили репеллент и двинулись в путь.
  
  Примерно в полумиле от особняка Адриана Ставроса в стиле ранчо росло высокое эвкалиптовое дерево. Дерево стояло по периметру расчищенной земли, рядом с высоким проволочным забором, на участке, который, по-видимому, когда-то был частью территории, но с тех пор был освоен джунглями. Некоторое время дерево использовалось ЦРУ как наблюдательный пункт. Именно к этому дереву я вел Эрику и Зака, пока мы шли сквозь влажную липкую жару. Мы двигались примерно с той же скоростью, что и машина, и прибыли туда меньше чем за час. Наверху дерева, скрытая от взгляда с плантации, была бамбуковая платформа, прикрепленная к ветвям нитями пандана. К стволу и веткам в разных местах были прикреплены бамбуковые ступеньки, чтобы облегчить подъем.
  
  "Мы подимаемся туда?" - спросила Эрика.
  
  Я ударил комара. «Если это хоть как-то утешает, то, вероятно, не будет таких ошибок».
  
  «Тогда давай поднимемся и останемся на неделю», - сказал Зак. Его светлые волосы спутались на лбу, а рубашка цвета хаки, как и вся наша одежда, была в пятнах пота.
  
  Я усмехнулся ему. Все его отношение изменилось с тех пор, как Эрика одернула его, и он, казалось, принял тот факт, что он не привлекал ее физически. Я посмотрел на револьвер «Смит и Вессон» 38, лежавший в поясной кобуре на его поясе, и был рад, что взял его с собой. Эрика была умным агентом, но Зак был мускулистым. Он был экспертом по оружию и привез с собой в машине ящик различного оружия.
  
  Мы залезли на дерево. Примерно на полпути к вершине я начал испытывать новое уважение к агентам ЦРУ, которым приходилось делать это регулярно во время их недавнего сосредоточенного наблюдения. Когда мы подошли к платформе, мы были измотаны. Эрика все еще нервничала от подъема и от той высоты, на которой она сейчас оказалась.
  
  Она ахнула. - "Боже, оно того стоило?"
  
  Я схватил висящий на шее мощный бинокль и посмотрел на плантацию. Затем я указал на это. Я спросил. - "Что вы думаете?"
  
  Она посмотрела на то, что мы с Заком уже видели - открытый вид через листья на всю территорию фермы. С этого места наблюдатель в бинокль мог видеть, что происходило где-нибудь на плантации. Помимо главного здания, которым было ранчо, вокруг него была группа других построек, по большей части позади, которые выглядели как казармы и хозяйственные постройки. Это была впечатляющая установка. Огороженная территория была полностью засажена деревьями и кустарниками, имелись грунтовые дороги и места для парковки. За забором находился участок, который раньше засаживали каучуковыми деревьями, когда здесь жил предыдущий хозяин, но джунгли их задушили.
  
  У Эрики был бинокль, и она осматривала место. Она радостно вздохнула. - «Ты был прав, Ник. Комары не могут летать так высоко».
  
  «Может, мы все ошиблись», - сказал Зак через некоторое время. «С этой винтовкой с оптическим прицелом, которая у меня есть в машине, я мог бы сидеть здесь и целый день убивать людей Ставроса.".
  
  Я спросил. - "Как вы собираетесь вывести их всех на улицу?" «И, вытащив их, как нам удержать их там, пока мы их убираем?»
  
  «Кроме того, - добавила Эрика, - если мы атакуем извне, у них есть все шансы добраться до Минуркоса, прежде чем мы это сделаем, и убить его ".
  
  «Это правда, - сказал я. «И если они убьют его, мы можем здесь ничего не узнать».
  
  «Это правда, что мы не можем поставить под угрозу Минуркоса», - согласился Зак. «Но здесь я мог бы отлично использовать винтовку. Какая жалость».
  
  Я подумал, что Зак слишком хотел убивать. Для него это было слишком похоже на охоту. Я намеревался избавиться от любого, кто действительно встанет у меня на пути, но не видел смысла убивать без надобности. Вы не могли судить, приговаривать и казнить каждого человека только потому, что он работал на Ставроса.
  
  Следующие несколько часов, до полудня, мы наблюдали за плантацией, по очереди в бинокль. По оценке ЦРУ, число боевиков в этом месте составляло примерно полдюжины и не более восьми человек. Проведя эти часы на платформе, наблюдая за приходящими и уходящими людьми, наши собственные наблюдения подтвердили этот вывод. Когда противостояние разовьется, нас будет как минимум два к одному.
  
  Мы не видели Минуркоса, пока не покинули платформу. Затем его присутствие на месте было установлено. Он вышел из здания барака с другим мужчиной, подошел к главному входу в ранчо и вошел. Я все время видел его в бинокль, и когда он исчез внутри, я не сомневался, что этот человек, которого я видел, был Никкор Минуркос. По крайней мере, мы пришли сюда не в погоне за призраком.
  
  Незадолго до того, как мы снова спустились с дерева, я повторил наш план входа.
  
  «Значит так, - сказал я, - мы вернемся к машине и поедем прямо к тому месту, как будто мы лучшие друзья Ставроса. Позвольте мне поговорить с человеком у ворот. Мы скажем мы из Бразильской лиги, и когда мы войдем внутрь, мы будем настаивать на встрече с Хайнцем Грубером, человеком, ответственным за время отсутствия Ставроса. Я просто надеюсь, что они еще не знают, как я выгляжу здесь, на плантации ».
  
  Эрика открыла сумочку на плече и вытащила небольшой курносый бельгийский револьвер 25-го калибра. Это был красивый маленький пистолет с жемчужной рукоятью и причудливой гравировкой. Я знал, что она может стрелять из него, из-за моей прошлой связи с ней. Она проверила его и положила обратно в сумочку.
  
  «Все будет хорошо», - сказала она.
  
  Зак тоже очень хотел идти. «Мы разберемся с ними», - сказал он.
  
  «Да», - согласился я. Хотел бы я быть полностью уверенным.
  
  Пятая глава.
  
  Мы медленно ехали последние пятьдесят ярдов до ворот. Дежурный там уже наблюдал за нашим приближением. Он был одет в брюки цвета хаки, как и мы, со складной автоматической винтовкой на плече. Он снял его и приготовил к действию, наблюдая, как мы приближаемся.
  
  «Если мы не пройдем мимо этого парня, игра с мячом окончена», - сказал я им. «Так что играйте спокойно». Эрика кивнула.
  
  «Да», - добавил Зак. На нем, как и на мне, снова была легкая куртка, чтобы прятать оружие. Моё оружие было обычным, но у Зака ​​был невероятный ассортимент. Помимо револьвера 38-го калибра, он носил в кармане небольшой автомат Sterling 380 PPL, а также спрятал метательный нож и удавку при себе. Он был ходячим арсеналом. Я надеялся, что это поможет ему выжить.
  
  Мы остановились всего в десяти футах от охранника. Я был за рулем, поэтому громко и решительно заговорил с ним по-английски. "Привет!"
  
  Охранник подошел к моему окну. Это был злобный молодой человек с тяжелым шрамом на левой челюсти. Он не ответил на мою улыбку.
  
  "Что тебе здесь нужно?" - потребовал он ответа, подозрительно заглядывая в машину. «Вы вторгаетесь в частную собственность».
  
  Я сказал. - "Эй, правда!" « Мы друзья Адриана Ставроса».
  
  Он внимательно изучил мое лицо. «Я не видел тебя раньше. Кто ты?»
  
  Я дал ему наши выдуманные имена. «Мы из Рио», - сказал я небрежно. «Бразильская лига». Лига была группировкой преступного мира в Рио, которая конкурировала со Ставросом в своей контрабандной деятельности. У AX были причины полагать, что Ставрос недавно пытался объединить их в свою группу, и Ставрос руководил всем этим.
  
  "Если вы из Лиги, что вы здесь делаете?" - спросил охранник.
  
  «Ставрос пригласил нас», - сказал я. «И из-за тебя мы задерживаемся, я скажу об этом Ставросу».
  
  Он посмотрел на меня. «Ставроса нет на плантации. Он в командировке».
  
  «Он сказал, что это может быть. Он сказал нам увидеть Хайнца Грубера».
  
  Мое знание имени лейтенанта Ставроса произвело на этого человека впечатление. Он задумчиво потер рукой подбородок. «Хорошо, подождите здесь».
  
  Он вернулся к воротам, а мы наблюдали за каждым его шагом. Под небольшим навесом он взял с деревянного стола что-то похожее на армейскую рацию. Он поговорил с ним пару минут, послушал, а затем положил его обратно и вернулся в машину.
  
  «Вы можете войти. Подъезжайте к месту прямо перед домом и припаркуйтесь. Вас встретят снаружи».
  
  «Очень хорошо», - сказал я.
  
  Охранник открыл проволочную калитку. Я долго смотрел на пистолет у него под мышкой. С этим, наверное, еще придется считаться. Он махнул мне через ворота, и я завел машину.
  
  «Поехали», - сказал я Эрике и Заку.
  
  Мы проехали через ворота, а они за нами закрылись. Зак ухмыльнулся, глядя, как ворота запираются.
  
  Я ехал по грунтовой дороге к комплексу. Это было красивое место: арки, красные плитки и бугенвиллии. Я остановился перед огромным глинобитным домом, и мы вышли из машины, как только вышли четверо мужчин. Ставим машину между нами и охранником у ворот.
  
  Мужчины, которые противостояли нам, были грубоватыми. Трое из них, те, что вышли первыми, были одеты в брюки цвета хаки, и у каждого был пистолет на бедре. Один из них был коренастым смуглым мужчиной, похожим на бразильца. Второй был высокий худой парень с внешностью молодого Джона Кэррадайна, а третий был похож на американского хиппи с длинными волосами и бородой. Мне не нравилось его лицо. Четвертый мужчина был одет в расстегнутую белую рубашку и строгие брюки. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина с седеющими волосами и квадратным жестким лицом. Он должен был быть бывшим нацистом Грубером.
  
  Трое подчиненных разошлись веером, так что они довольно хорошо окружили нас. Я был рад, что мы поставили машину между собой и охранником у ворот, который находился примерно в тридцати ярдах от нас.
  
  "Герр Грубер?" Я кивнул в сторону человека в белой рубашке.
  
  «Верно», - надменно ответил он с сильным акцентом. Он носил такой же пистолет Люгер, как и мой, в поясной кобуре. "И что это за встреча с Адрианом Ставросом?"
  
  Зак и длинноволосый оценивали друг друга. Коренастый мужчина из Ставроса, казалось, жаждал обнажить пистолет на бедре, а высокий, стройный парень не мог отвести глаз от Эрики.
  
  «Он пригласил нас сюда», - небрежно ответил я. «Мы предложили ему партию неразбавленного героина. У пары наших дилеров проблемы и они не могут с этим справиться. Он, конечно, сказал вам об этом?»
  
  Грубер какое-то время изучал меня. «Нет, - сказал он. «Вы американец. Я не знал, что американцы работают на Лигу».
  
  «Живи и учись», - сказал я ему.
  
  "А ты кто?" - спросил он Эрику.
  
  «Еврейка», - решительно сказала она.
  
  Его глаза сузились, и он резко улыбнулся. «Очень интересно», - заметил он, переводя взгляд с Эрики на Зака. «Ну, может быть, мы сможем договориться. Мы выберемся из-под солнца, да?»
  
  «Звучит как хорошая идея», - сказал я. Я надеялся как-нибудь отделить Грубера от остальных, когда мы окажемся внутри.
  
  Но это было не так. Вдруг из дома вышел пятый мужчина; наши взгляды встретились, и мы сразу узнали друг друга. Это была Убеда из офиса Apex Imports.
  
  "Что здесь происходит?" - спросил он Грубера. «Это тот человек, который рыскал по городу. Я послал за ним человека, который не вернулся».
  
  Глаза Грубера сузились, когда длинноволосый парень осторожно вытащил револьвер. «Ах, так, - сказал себе Грубер. Его глаза метнулись с моего лица на напряженные Эрики и Зака, а затем снова на меня. "Кто ты на самом деле?"
  
  Я перевел взгляд с Убеды на Грубера. Остальные боевики еще не обнажили оружие. «Я тот, кем себя назвал. Как и все мы. Теперь вы хотите иметь дело или нет?»
  
  «Почему он приехал в Apex, выдавая себя за законного импортера?» - спросила Убеда. «Он все еще говорит, что хочет японские камеры?»
  
  «Нет», - медленно сказал Грубер. «Не совсем. Вы можете войти внутрь, мистер…».
  
  «Джонсон», - сказал я.
  
  «Мистер Джонсон. Но сначала мы должны проверить, вооружены ли вы».
  
  Краем глаза я мог видеть суровый взгляд Зака, который бросил на меня. Он не собирался позволить этим людям разоружить себя, и я был того же настроен. Если бы им это удалось, никто из нас, вероятно, никогда бы не покинул это место живым. Я бросил на Зака ​​взгляд, который, как я надеялся, сказал ему, что я с ним.
  
  «Хорошо, герр Грубер, - сказал я. Я начал тянуться к Вильгельмине, моему 9-мм люгеру.
  
  "Ааа!" - сказал Грубер, останавливая меня. «Я возьму это, мистер Джонсон».
  
  Именно так я и надеялся, что он это сделает. Как только он полез в мою куртку, я схватил его и крепко схватил за шею под его подбородок. Длинноволосый нацелился мне в голову, Зак вытащил свой пистолет 38 калибра. Длинноволосый перевел прицел с меня на Зака ​​и выстрелил в тот момент, когда Зак присел; пуля отлетела от BMW позади нас. Пистолет Зака ​​ответил отрывистым ревом и ударил Длинноволосого прямо в грудь, отбросив его назад к лепной колонне, которая поддерживала арочный проход у входа в здание. Он на короткое время широко разинул рот и умер прежде, чем упал на землю.
  
  Затем многое произошло одновременно или в быстрой последовательности. Я крикнул Заку, чтобы он не стрелял, но было уже поздно. Он все привел в неистовое движение. Коренастый и высокий мужчина схватились за пистолеты, как и Эрика. Убеда повернулся и побежал к дому, а Зак выстрелил и попал ему в позвоночник. Убеда закричал и упал лицом в пыль.
  
  «Стойте, или я убью Грубера», - пригрозил я остальным боевикам. Я позволил Хьюго, стилету, проскользнуть в мою руку, и теперь крепко прижал его к горлу Грубера. Я услышал громкий взволнованный крик охранника у ворот позади меня.
  
  Высокий худощавый мужчина перестал тянуться, но коренастый уже вынул револьвер и заставил Зака ​​стрелять. Опустившись на колени возле седана, Эрика извлекала из сумочки курносый револьвер. Коренастый боевик выстрелил и попал Заку в грудь. Зак развернулся и снова сильно ударился в заднее крыло автомобиля.
  
  Эрика прицелилась и выстрелила из бельгийского пистолета, а коренастый боевик схватился за живот и закричал. Его револьвер дважды ударился о землю, когда он упал боком на плечо и упал на землю.
  
  Грубер получил от всего этого уверенность и, пока мое внимание было отвлечено, схватил мою руку с ножом и сумел оторвать ее от своего горла. Этим же движением он ударил меня по левой ноге и ударил голень и голень. Я заворчал, и моя хватка ослабла. Затем он выскользнул из моей хватки, поворачивая руку с ножом на ходу. Хьюго ускользнул от меня, когда мы оба упали на землю рядом с машиной.
  
  Увидев все это, высокий мужчина ударился о землю и обнажил свое оружие. Эрика выстрелила в него, но выстрел не попал. Он открыл ответный огонь и поцарапал металл на машине рядом с ее плечом. Я видел, что она в беде. Я ударил Грубера, и он упал на спину дальше от меня. Схватив стилет из грязи позади нас, я швырнул его из-за руки в сторону высокого человека, когда он снова прицелился в Эрику. Стилет ударил его в грудь, почти бесшумно врезавшись в него. Его глаза расширились, пистолет выстрелил и разбрызгал грязь между нами. Он упал, схватившись за рукоять ножа.
  
  Я слышал, как позади нас открываются ворота, когда руки Грубера царапают мое лицо. Я снова сильно ударил его и услышал хруст костей в его челюсти. Другой мой кулак ударил его по лицу и сломал ему нос. Он упал без сознания подо мной.
  
  До нас дошел слабый голос Зака. - "Берегитесь!"Я обернулся и увидел, что выстрел не убил его. Он с трудом поднялся на ноги и смотрел на ворота.
  
  "Спускайся!" Я сказал это Эрике, которая стояла совсем рядом со мной рядом с черным седаном.
  
  Охранник нацелил автомат в нашу сторону. Зак встал и направил свое оружие на мужчину, но охранник подстрелил его. Из его автоматического ружья прогремела очередь, раскопав землю за Заком, а затем попав ему в грудь, прежде чем они начали отлетать от металла машины. Мы с Эрикой не двигались, когда Зак, мертвый, ударился пылью о спину.
  
  Я дважды перекатился в конец машины, чтобы оказаться под передним бампером, на ходу вытаскивая свой Люгер. Когда я добрался туда, охранник как раз начинал стрелять в другую сторону из пистолета. Я произвел три быстрых выстрела в него, придерживая другую руку с пистолетом. Пули из «Люгера» попали сперва в забор позади него, а затем в пах охранника и его грудь - именно в таком порядке. Автоматическое ружьё выстрелило в кобальтовое небо, когда он упал в пыль. Затем внезапно на территории воцарилась тишина.
  
  Я лежал, переводя дыхание. Где-то в джунглях птица возмущенно взвизгнула от нашего шума. Я был весь в пыли и грязи. Я медленно поднялся и помог Эрике подняться на ноги. Она с недоумением смотрела на Зака; ее лицо было белым.
  
  Я повернулся к Груберу и увидел, что он приближается. Я наклонился и несколько раз ударил его, и он пьяно посмотрел на меня. Он застонал. Я воткнул «Люгер» ему в лицо. "Сколько мужчин в доме охраняют Минуркоса?" - потребовал ответв я.
  
  Он попытался заговорить, но ему было трудно из-за вывиха челюсти. "Я ... не ..."
  
  Я засунул «люгер» ему под подбородок. "Сколько?"
  
  Он слабо поднял два пальца. Я повернулся к Эрике. «Оставайся здесь и наблюдай за ним».
  
  Она оцепенело кивнула.
  
  Я подошел к подъезду дома. Широкая арочная дверь была открыта. Я вошел в большой вестибюль как раз вовремя, чтобы врезаться в смуглолицого мужчину с автоматом в руке. Я выстрелил из своего люгера, и он с ревом упал в холле. Мужчина ударился о стену рядом с ним. Затем он громоздкой кучей упал на небольшой стол и снес его, ударившись об пол.
  
  Мужчина вышел из длинного коридора слева от меня. Я пошел по коридору быстро, но осторожно. Я не мог откладывать поиски Минуркоса, иначе он наверняка был бы мертв, когда я наконец это сделал. Может быть, они уже убили его.
  
  Все двери коридора, которые, как я предположил, были спальнями, были открыты, кроме одной в конце. Я услышал внутри тихий звук, когда остановился перед ним. Глубоко вздохнув, я отступил и жестоко пнул дверь. Она врезалась внутрь, и я прошел внутрь.
  
  Очень худой и некрасивый мужчина стоял над Минуркосом, привязанным к стулу с прямой спинкой, и целил пистолет ему в голову. Нажав палец на спусковой крючок, он повернулся ко мне лицом, когда дверь с треском открылась. Он выстрелил первым, но яростно, и пуля прогрызла дерево в дверной коробке рядом со мной. Я выстрелил из люгера и попал ему в грудь. Он дернулся и упал на пол. Но он не выронил пистолет. Он снова нацелился на меня. В этот раз я опередил его и выстрелил ему в лицо, пуля пробила ему голову.
  
  Минурк ошеломленно уставился на своего мертвого похитителя, пока я убирал свой «люгер» в кобуру. Он медленно посмотрел на меня.
  
  Я спросил. - "Никкор Минуркос?"
  
  «Да», - тихо ответил он. "Кто вы…"
  
  «Мы пришли освободить вас, мистер Минуркос, - сказал я.
  
  Он прерывисто вздохнул. «Слава Богу. Он собирался…»
  
  "Я знаю." Я развязал его, и он поднялся со стула, потирая запястья.
  
  "У тебя верно все в порядке?" спросил я обеспокоенно.
  
  «Да, я буду в порядке». Он покачал головой и пробормотал что-то по-гречески. «Я не могу поверить, что это действительно конец».
  
  «Ну, в большинстве своем».
  
  Я начал просить его рассказать свою историю, когда услышал выстрел с территории. Я вспомнил Эрику с немцем. Я повернулся и бросился в холл. "Эрика!"
  
  Через мгновение она мне ответила. «Я в порядке». Прежде чем я успел двинуться в переднее фойе, она внезапно подошла из за угла и подошла ко мне, сунув бельгийский револьвер в сумочку.
  
  Я спросил. - "Что, черт возьми, случилось?"
  
  «Грубер встретил безвременную кончину». Ее глаза избегали моих.
  
  "Вы стреляли в него?" - спросил я.
  
  «Он начал бормотать вывихнутой челюстью. Когда я спросил его, что он говорит, он назвал меня грязной еврейкой и сказал, что мне следовало быть с другими, которых он видел, умершими в Дахау. Он не считал, что евреям следует разрешать жить в этом мире с такими людьми, как он. Поэтому я отправила его в другой мир. Я надеюсь, что для него там достаточно тепло ".
  
  Наконец зеленые глаза вызывающе посмотрели мне в глаза, заставив меня подумать . Я вспомнил, что родственники ее родителей были казнены нацистами в Бухенвальде. Почему-то я не смог ничего придумать, что сказать бы в защиту Хайнца Грубера.
  
  «Заходите и познакомьтесь с мистером Минуркосом», - сказал я.
  
  Мы вошли в комнату, и Эрика уставилась на труп на полу. Минуркос стоял, прислонившись к ближайшей стене. Он выпрямился, когда увидел Эрику.
  
  «Мисс Эрика Нистром», - представил я их. «Израильская разведка».
  
  Глаза Минуркос сузились. Он посмотрел на меня. "А ты?"
  
  «Меня зовут Картер. Ник Картер. Я работаю в правительстве США в том же качестве, что и мисс Нистром. Мы пришли сюда, чтобы освободить вас и схватить Адриана Ставроса».
  
  Минуркос отошел от стены. «Понятно. Что ж, мистер Картер, первое, что я хочу, как свободный человек, - это контакт с властями». Его тон стал похож на тон делового магната, разговаривающего со своими подчиненными. «Тогда я буду иметь дело с Адрианом Ставросом по-своему».
  
  «Мистер Минуркос, - медленно произнес я, - у вас нет абсолютно никаких причин что-либо делать это на данном этапе. Все, чем это может закончиться, - это бюрократизмом и задержкой. Я бы предпочел, чтобы вы позволили нам разобраться с этим».
  
  Он казался раздраженным. - «Как я узнаю, что ты тот, кем ты себя называешь?»
  
  «Вы знаете, что мы рисковали жизнью, чтобы освободить вас. На этом деле мы потеряли человека», - язвительно ответил я. «Я думаю, это даст нам преимущество в сомнениях».
  
  Его лицо осунулось от внезапной усталости. «Ты наверно прав. Пожалуйста, прости меня. Я через многое прошел».
  
  «Что касается того, что вы справляетесь со Ставросом в одиночку, мистер Минуркос, - продолжил я, - это довольно непрактично. У этого человека есть целая армия».
  
  Минуркос приподнял брови и надул щеки: «Хорошо, хорошо, мистер Картер. Я пойду вместе с вами и этой девушкой. Но если я увижу в какой-то момент, что ваши методы не работают, я должен буду взять ситуацию в свои руки ".
  
  Я коротко улыбнулся. «Звучит справедливо», - ответил я. - Вас похитил Ставрос из Афин?
  
  Минуркос сел на стул с прямой спинкой, на котором сидел, когда я ворвался в комнату. Он сел на него лицом к нам.
  
  «Вы не поверите, что этот человек сообразителен», - медленно начал он. «Я не считаю себя невиновным, мистер Картер, но я никогда не встречал никого, похожего на Адриана Ставроса. Я преследовал идею построить флот из управляемых компьютером подводных нефтяных танкеров. Ставрос узнал об этом и захотел помочь мне с этим - по крайней мере, он так мне сказал.
  
  «Сначала я даже не хотел его видеть, но он прислал мне письмо, в котором изложил несколько очень хороших идей. В конце концов я пригласил его в свой пентхаус в Афинах. Мы долго разговаривали.
  
  «Мистер Минуркос, я помню, как он сказал мне:« У меня такой же план, как и у вас. Если вы только позволите, я сделаю вас бессмертными в анналах истории судоходства. Он был очень убедителен.
  
  «Но, господин Ставрос, - сказал я, - существуют сложные инженерные проблемы, которые необходимо решить.
  
  «У меня есть два инженера, которые могут это сделать, - сказал он мне. Под впечатлением, даже тогда, я увидел что-то еще в лице этого человека, что-то, что мне не понравилось, но я представил это как чрезмерное волнение по поводу проекта».
  
  Я спросил. - "Он привел к вам инженеров?"
  
  «О да. У них тоже были творческие идеи. Я был убежден, что у них могут быть навыки, чтобы все это произошло. В этот момент, мистер Картер, я ослабил бдительность. Он попросил о частной встрече в пентхаусе. и я согласился. Присутствовали только мой личный секретарь и еще один помощник. Он привел с собой двух человек, которых я раньше не видел ».
  
  "Это когда это случилось?" - спросила Эрика.
  
  «Ну, сначала я ничего не подозревал», - сказал Минуркас, его лицо стало бледным, как он это помнил. «Затем, почти без предупреждения, Ставрос попросил моих помощников пройти в другую комнату. За ним последовал один из людей Ставроса. Было два выстрела». Минуркас замолчал.
  
  "Он убил их прямо здесь?" Я спросил.
  
  «Хладнокровно. Его приспешники сбили меня с ног и избили почти до потери сознания. Они отвели меня в ту другую комнату и заставили смотреть на окровавленные тела. Я никогда этого не забуду.
  
  «Салака, мой секретарь, лежал в луже собственной крови. Другому парню разорвало лицо. Ставрос сказал, что я могу ожидать того же, если не буду сотрудничать».
  
  "Что случилось после этого?"
  
  «На следующий день они привели человека, который выглядел в точности как Салака Мадупас. Этот человек даже говорил, как Салака, и повторял на все его манеры. Это было невероятно, действительно невероятно. Это было похоже на ужасный кошмар».
  
  "Был ли у них человек, которого они выдали бы за вас?" - спросила Эрика.
  
  "Нет, в этом не было необходимости. Меня редко кто видит, за исключением близких деловых партнеров. Они принесли диктофон и проиграли несколько записей моего голоса, которые они записали без моего ведома на предыдущих встречах. Ставрос направил пистолет мне в голову и сказал, что он может убить меня прямо здесь, и никто не узнает в течение очень долгого времени. Но, по его словам, я бы жил, если бы не доставил им слишком много хлопот. Я им нужен, сказал он, для дальнейших записей и для написания писем мои собственными словами и мыслями. И они посадили меня на борт частного самолета и доставили в это Богом забытое место ».
  
  «Ставрос сказал тебе, что он собирался делать?» - недоуменно спросила Эрика.
  
  Минуркос сухо рассмеялся. «Он был весьма откровенен. Он сказал, что они намеревались свергнуть правительство Греции от моего имени, что они будут призывать моих друзей в армии и в других областях, используя человека, который выдавал себя за моего секретаря, для телефонных звонков и личных контактов. . Поскольку я был частным лицом, никто не сочтет необычным то, что я не встречался с ними лично. И если кто-то будет настаивать на встрече со мной, они могут доставить меня в Афины и заставить меня встретиться с ним и сказать ему то, что они хотят.
  
  «Они показали мне другого человека, который мог точно подделать мою подпись. Этот человек выписывал чеки на мои различные счета и тратил мои деньги на военный переворот, который они собирались организовать».
  
  Я спросил. - "Он дал вам какие-нибудь подробности?"
  
  "Г-н Ставрос, которвй я стыжусь признать, имеет греческое происхождение, свободно говорил со мной об этом, как в Афинах, так и здесь. Он сказал, что его план разделен на три части. Во-первых, он намеревается избавиться от правящей хунты и поставить тех людей у власти, которые чувствуют преданность мне. Они будут чувствовать эту преданность не потому, что они друзья, поскольку большинство из них не будет ими, а потому, что Ставрос пообещал им силу и славу от моего имени ».
  
  «Очень умно», - заметил я.
  
  «Во-вторых, его план будет включать в себя принуждение этих новых генералов и полковников потребовать, чтобы я, Никкор Минуркос, был назначен президентом с полной властью над хунтой. Ставрос указал, что я мог бы быть использован для этой части плана, поскольку моя личная жизнь будет зависеть от него. То есть, меня использовали бы, если бы было ясно, что Ставрос может доверять мне молчать о том, что на самом деле происходит. В противном случае он нашел бы другого самозванца, на этот раз вместо меня ».
  
  «Это тоже сработает», - прокомментировала Эрика. «Очень немногие люди знают ваше лицо достаточно хорошо, чтобы заметить небольшую разницу между вашими чертами лица и чертами самозванца».
  
  «Совершенно верно», - сказал Минуркас. «Невероятно, что мое стремление к уединению способствовало этому ужасу. В любом случае, третья фаза плана предполагает использование меня или самозванца в качестве президента Греции на короткое время, в течение которого я назначу вице-президентом Ставроса. к тому времени он, как гражданин и его имя постепенно стали бы известны народу Греции. Тогда он стал бы героем переворота. Затем, объявив о плохом здоровье, я бы ушел в отставку в пользу Ставроса с поста президента ".
  
  Минуркос замолчал. «Это дико», - сказал я. «Что заставляет Ставроса думать, что греки будут стоять в стороне и смотреть, как это произойдет?»
  
  "Почему бы и нет?" - сказал Минуркас с выражением усталости на лице. «Помните, что произошло в апреле 1967 года, когда была сформирована хунта? Это был не кровавый переворот, это был просто переворот. Правительство короля было свергнуто силой. Многие статьи конституции были приостановлены указом хунты. Парадоксально, не правда ли, что такой человек появляется именно тогда, когда конституция была восстановлена ​​и когда хунта стала более умеренной и назначает всеобщие выборы на следующий год. Если план Ставроса по захвату власти удастся, Греция может стать тиранией, более совершенной, чем у Гитлера или Сталина ".
  
  Эрика перевела взгляд с Минуркос на меня. "Тогда мы должны остановить его, не так ли?"
  
  Минуркос внимательно изучил лицо Эрики. "Да. Мы должны это сделать!" Толстый грек встал и выставил вперед свой квадратный подбородок. "Этот человек даже использует мою семью против моей родины. Он хвастается, что мой зять, генерал Василис Криезоту, считает, что я стою за этим заговором, и поддержал его, потому что думает, что я этого хочу. Да, я буду помогать вам чем могу. Что нам делать в первую очередь? "
  
  «Мы едем в Афины», - сказал я. «Вот где мы остановим Ставроса».
  
  Шестая глава.
  
  Менее чем через сорок восемь часов мы прибыли в столицу Греции. Я забронировал смежные номера в небольшом отеле под названием Одеон на 42 Пиреос, недалеко от площади Омония. Погода стояла приятная и приносила приятное облегчение от жары.
  
  Афинские газеты пестрели комментариями о быстро меняющейся политической сцене. Из Родезии дошли новости о том, что мой друг Алексис Саломос был убит, и были распространены слухи. Было общеизвестно, что до отъезда в Родезию на его жизнь было совершено покушение. Одна газета, в частности, избегала упоминания о смерти Саломоса. Она также регулярно публиковала редакционные статьи, осуждающие руководство правящей хунты, нападая на ведущего генерала или полковника почти по каждому вопросу. Саломос упомянул мне, что этот издатель был недобросовестным и первым поддержал жесткую хунту после переворота 1967 года.
  
  «Совершенно очевидно, что издатель был куплен на мои деньги», - заметил Минуркос, сидя на кресле с откидной спинкой в ​​моей комнате солнечным днем ​​в день нашего приезда. «И посмотрите на этот заголовок в другой газете: МИНУРКОС РАЗОБЛАЧАЕТ КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ ХУНТЫ. Г-н Ставрос был занят пропагандистской работой».
  
  Эрика взяла чашку густого греческого кофе с принесенного нам подноса и подала ее Минуркосу. Он принял это с мрачным лицом. Эрика сама взяла чашку и села рядом со мной на небольшой диванчик.
  
  «Я просто надеюсь, что тебя еще никто не видел», - сказал я Минуркосу, - «особенно ни один из его людей. Твоя жизнь не стоила бы драхмы, если бы Ставрос узнал, что ты был здесь, в Афинах».
  
  «Он узнает это, как только свяжется с Паракату», - напомнил мне Минуркос.
  
  "Да, но это может быть не в течение нескольких дней, если нам повезет. И даже тогда он не узнает определенно, что что-то не так, не отправив туда кого-то из Рио. Этот кто-то должен быть его подчиненным, потому что Убеда мертв . "
  
  "Что нам делать в первую очередь, Ник?" - спросила Эрика. «Мы не можем просто штурмовать пентхаус, как мы сделали на плантации. Он будет слишком хорошо защищен».
  
  «Я мог бы позвонить в пентхаус, - предложил Минуркос, - чтобы посмотреть, как они справляются контактами с посторонними. Но они узнают мой голос».
  
  Я протянул ему салфетку из подноса. "Повысьте тон своего голоса и говорите через это. Скажите им, что вы хотите поговорить с самим собой. Когда они откажутся, спросите вашего секретаря Салаку Мадупас. Скажите им, что вы редактор газеты из Салоник, и вы хотите получить заявление о политических амбициях Никкора Минуркоса ».
  
  Минуркос улыбнулся моему плану, затем перезвонил. Он накрыл рот салфеткой и попытался изменить голос. Через мгновение он разговаривал с кем-то в пентхаусе. Он попросил Никкора Минуркоса, а затем выслушал их оправдание. Он попросил поговорить с Мадупасом. Было еще много переговоров, и он настоял. Затем он разговаривал с человеком, который изображал из себя Мадупаса, афинским актером, настоящее имя которого, как сказал Ставрос Минуркос, было Янис Цанни. Минуркос задавал вопросы о себе и ждал простых ответов, а затем спросил, может ли он назначить свидание для личного интервью с мистером Минуркосом. Ему отказали, и разговор был окончен. Он повесил трубку и посмотрел на нас.
  
  «Это похоже на дурной сон», - сказал он. «Как будто я действительно нахожусь в пентхаусе, а Мадупас отвечает на телефонные звонки вместо меня, как всегда. Они хорошо знают мои привычки. И этот голос Цанни в точности повторяет голос моего мертвого друга Салаки».
  
  "Кто первым ответил на звонок?" Я спросил.
  
  «Какой-то молодой человек. Он не был грек. Вероятно, один из боевиков Ставроса».
  
  «Похоже, они хорошо укрепились», - сказала Эрика.
  
  «Да, это так, - согласился я. «Поскольку все Афины думают, что это Никкор Минуркос там, в этом пентхаусе, это серьезная ситуация. Ставрос может даже иметь там охрану от полиции. Или из солдат его растущей частной армии».
  
  «Если я просто пойду в полицию или к самой хунте и расскажу им, что произошло, - сказал Минурк, - они должны будут мне поверить. Даже если они подумают, что я внезапно сошел с ума, они будут обязаны проверить моя история. Затем они узнают, что произошло ».
  
  «Это может быть опасно», - сказала Эрика.
  
  «Она права», - согласился я. «На данный момент мы не знаем, сколько друзей Ставрос приобрел на свое собственное имя. В любом случае, если мы просто выбросим это в открытую, мы заставим Ставроса сделать шаг - возможно, большой. Он мог бы просто решите совершить переворот без вашего имени. У него наготове военная группа, а вокруг него много амбициозных военачальников, которым все равно, кто стоит за захватом власти. И даже если он предпримет шаги и потерпит неудачу, будет пролита кровь. Много ее. Нет, мистер Минуркос. Мы собираемся подкрасться к Ставросу. В моей стране это та часть, которую мы называем боевыми действиями. Эрика получила приказ казнить Ставроса, и поэтому сделаю я. Если наша миссия удастся, это именно то, что случится с ним. Если она не удастся, власти будут гораздо более цивилизованными с ним. И Бог поможет вам, если они не смогут остановить его вовремя ».
  
  «Хорошо, мистер Картер», - сказал Минуркос. «Я отдаю себя в ваши умелые руки. Как нам подкрасться к мистеру Ставросу?»
  
  Я улыбнулся Эрике, и она мне ответила. "Я думаю, вы упомянули, что Ставрос хвастался тем, что использовал одного из ваших родственников, Амеда Кризоту, армейского генерала? "
  
  «Да», - сказал Минуркос. "Должен сказать, он не сильный человек. Он женился на моей младшей сестре до того, как я разбогател, и у них прекрасный брак. Но Василис остался бы в армии на более низком звании, если бы не мои связи. Он чувствует себя в долгу передо мной по праву за то, что у него есть в жизни. Поэтому для него было бы естественно согласиться с любым планом, который я предлагал.
  
  "Ставрос обнаружил это. Он основательный человек, мистер Картер, человек, которого нельзя воспринимать легкомысленно. Он, должно быть, сделал какую-то запись, чтобы проиграть Василису по телефону, а затем послал человека, изображающего Салаку Мадупаса , моего секретаря. Самозванец, должно быть, убедил Василиса, что я на него рассчитываю.
  
  "Вы знаете, как Ставрос мог использовать генерала?"
  
  «Он намекнул, что Василиса попросят организовать и обучить секретный отряд солдат и убедить других военных присоединиться к заговору».
  
  «Да», - подумал я. «Очень аккуратно. Твой зять живет здесь, в Афинах?»
  
  «Он живет здесь», - сказал Минуркос. «На окраине города к северу».
  
  Я попросил. - "Вы отведете нас к нему?"
  
  «Я буду рад», - ответил Минуркос.
  
  Я вызвал такси, и ранним вечером мы поехали в резиденцию генерала Криезоту. Я заставил Минуркоса надеть шляпу, которая закрывала часть его лица, пока мы не добрались до места. Дом генерала представлял собой небольшой особняк в богатом пригороде Афин с извилистой гравийной дорогой к дому. Я был впечатлен тем, что Минуркос мог сделать для обычного человека.
  
  Когда генерал встретил нас у дверей, Минуркос снял шляпу. Кризоту просто смотрел очень долго. Затем он широко раскинул руки, чтобы обнять Минуркоса.
  
  "Никкор!" - воскликнул он, тепло обнимая Минурка. Это был высокий седой мужчина с добрым лицом, похожим на де Голля и мягкими глазами. Он был одет в коричневую форму с тесьмой на плечах и лентами, натянутыми спереди.
  
  «Kali mera sas, Василис», - тепло сказал Минурк, отвечая на объятия. «Сигха, сигха. Все в порядке».
  
  «Приятно, что приехали», - сказал Василис. «Заходи. Заходи». Его жест охватил всех нас.
  
  Мы вошли в большой зал с винтовой лестницей позади него и урнами, украшающими стены. Затем генерал провел нас в библиотеку, отделанную дубовыми панелями, с толстым ковровым покрытием и множеством мягких кожаных кресел. Мы все сели, и генерал спросил, не хотите ли мы выпить, но мы отказались. Минуркос представил меня и Эрику только по нашим фамилиям.
  
  «Это большой шок, Никкор», - сказал Криезоту. «Я бы хотел, чтобы Анна была здесь. Она навещает свою кузину в Пирее».
  
  «Возможно, так будет лучше, Василис», - сказал Минуркос.
  
  «Dhen katalave no», - заметил Криезоту. «С тобой все в порядке? Ты выглядишь бледным».
  
  «Я в порядке», - ответил Минуркос. «Спасибо этим людям».
  
  Генерал взглянул на нас. «Никкор, все это было так странно. Ты отказался меня видеть, когда начинал свой… Могу я говорить свободно?»
  
  «Да, свободно», - сказал Минуркос.
  
  «Ну, я не понял, что ты просишь о помощи в такой важной миссии без личной встречи. Честно говоря, я был очень расстроен всем этим. Я не уверен был в целесообразности…»
  
  Минуркос закончил предложение. - "Переворота?"
  
  Кризоту снова взглянул на нас. "Ну да." Он размял свои большие суставы. «Я дал инструкции людям в специальных лагерях в Дельфах и Миконосе, и я убедил Адельрию и других, что ваше новое дело справедливо, но…»
  
  "Но вы сами не верите?"
  
  - с надеждой спросила Минуркос.
  
  Кризоту опустил голову. «Me sinhori te, Nikkor», - сказал он. «Мне очень жаль, но я не думаю, что Греции нужен еще один переворот. Я сделал то, о чем вы просили, но я хотел поговорить с вами обо всем этом, как человек с человеком, с самого начала, много недель назад».
  
  «Не волнуйся, Василис», - успокаивающим голосом сказала Минурк. «Я не желаю переворота».
  
  На лице Кризоту второй раз за короткое время отразился шок. Он сказал. - "Нет?" "Вы передумали?"
  
  «Василис, я должен кое-что вам объяснить, и я хочу, чтобы вы внимательно слушали», - сказал Минуркос.
  
  Кризоту откинулся в большом кресле и слушал, как Минуркос рассказывал ему всю историю. Кризоту ни разу не прервал его, хотя несколько раз на его большом лице отразилось недоверие. Когда Минуркос закончил, Кризоту просто сидел и медленно покачивал головой. Он полез в карман, достал четки и начал перебирать их пальцами, чтобы успокоиться.
  
  "Невероятно!" - наконец сказал он.
  
  «Но это правда», - сказал Минуркос.
  
  «Генерал, мы здесь, чтобы навсегда остановить этого человека, и нам нужна ваша помощь. Только вы можете сообщить нам в последнюю минуту внутреннюю информацию о Ставросе», - сказал я.
  
  Кризоту наконец взял себя в руки. «Конечно», - согласился он. «Я сделаю все, что в моих силах. Я так рад, что Никкор не стоит за этим!
  
  «Через одну газету идет клеветническая кампания, большая часть которой направлена ​​против полковника Анатоля Коцикаса. Высказывались даже предположения, что Коцикас является предателем и обязан своей преданностью Москве. Это неправда. Коцикас либерал, но он не коммунист.
  
  Он является движущей силой недавних политических реформ и спонсором предстоящих всеобщих выборов ».
  
  "Кто-нибудь еще?" Я спросил.
  
  Кризоту вздохнул. «Да. Нападения были также направлены против людей, которые обычно голосуют вместе с Коцикасом - полковников Плотарчу и Главани. На самом деле, человек, который выдает себя за вашего секретаря, Никкор, недавно пришел ко мне с информацией о том, что все трое из этих людей должны быть убитыми ".
  
  Мы с Эрикой обменялись взглядами. Ставрос приступил к своим планам.
  
  "Вы знаете что-нибудь конкретное?" - спросил я Кризоту.
  
  «Ну, немного. Меня попросили организовать встречу этих трех мужчин с вами, Никкор. Но потом позвонил человек, которого я думал, был вашим секретарем. Он сказал, что они устраивают встречу в пентхаусе. Я думаю, что это так. на этой встрече будет совершено покушение на жизнь трех полковников ".
  
  «Мы должны выяснить, что именно запланировал Ставрос и когда», - сказал я.
  
  «Да», - согласился Кризоту. «Я был в полном отчаянии по этому поводу. Я не мог поверить, что ты этого хочешь».
  
  «Все будет хорошо», - заверил его Минуркос.
  
  Я хотел бы согласиться с ним. Оказалось, что Ставрос был на грани кровавого переворота, и мы должны были остановить его, прежде чем это произошло. «Позвоните лидеру хунты Коцикасу и попытайтесь выяснить, связались ли с ним люди Ставроса», - сказал я Криезоту. «Не упоминайте пока о возможности убийства».
  
  «Очень хорошо», - ответил Кризоту. «Коцикас может поговорить со мной. Я обязательно постараюсь».
  
  «И вы, господин Минуркос, - сказал я, - тоже сможете помочь. Вы можете связаться с руководителями двух баз, где находятся военные группы Ставроса. Я подозреваю, что если афиняне могли доставить Ставросу какие-либо проблемы, когда предполагается это убийство, Ставрос постарается очень быстро перебросить этот спецназ в Афины, чтобы подавить любую реакцию. Я хотел бы, чтобы вы сказали командирам этих лагерей оставаться там и не двигать их войска, если они не получат известие от вас лично ".
  
  «Очень хорошо, мистер Картер», - согласился Минуркос.
  
  «Совершенно очевидно, что Ставрос не может просто убить этих людей без каких-либо уловок». Я посмотрел на Кризоту. «Как вы думаете, он может попытаться представить все это как случайность или работу какой-то радикальной политической группы?»
  
  Кризоту приподнял седеющие брови. «Либо так, мистер Картер, либо он попытается облить их грязью в порядке пропаганды прямо перед тем, как убить их, чтобы они потеряли симпатию народа».
  
  Седьмая глава.
  
  Мы втроем вернулись в отель. Минуркос хотел остаться с Криезоту, но я боялся, что это будет слишком опасно. Если по какой-либо причине Ставрос не доверяет Криезоту, он может ворваться в резиденцию генерала без предупреждения. Я не хотел, чтобы он нашел там Минуркоса, если он это сделает.
  
  Мы отправили еду в комнату Минуркоса, а потом мы с Эрикой пошли в ее комнату. Вскоре мы начали обсуждать планы Ставроса.
  
  «Я просто не могу сидеть здесь и ждать, чтобы увидеть, что Ставрос задумал для лидеров хунты», - сказал я, когда мы сидели на маленьком диване и потягивали бренди, заказанный Эрикой.
  
  Эрика двинулась напротив меня. Она нежно поцеловала меня в щеку. «Вы не можете просто ворваться в пентхаус, как вы сами сказали», - прокомментировала она. Ее длинные волосы блестели в тусклом свете.
  
  «Нет», - сказал я, кладя руку ей на бедро. Я повернулся к ней, и мы поцеловались. «Но я могу пойти в пентхаус и попытаться попасть внутрь. Возможно, я смогу взглянуть на их оборону».
  
  Она поцеловала меня в щеку и шею, и легкий холодок, приятный, пробежал по моей коже.
  
  "Как бы нам это удалось?" - спросила она хриплым голосом, пока ее рука начала расстегивать мою рубашку.
  
  «Мы бы не стали это делать вдвоём», - поправил я ее. Рука сильно отвлекала. «Я пойду туда один по какой-нибудь уловке».
  
  Длинное белое бедро скользнуло по моим коленям, а ее платье задралось, обнажая начало богатого изгиба ягодиц. Ее бедра придвинулись ко мне. «Но я бы хотела - пойти с тобой».
  
  Теплые губы снова коснулись моих. Ее язык нежно скользнул по моему рту, исследуя и ища. Ее правая рука переместилась намного ниже и нашла то, что было после, и я больше не мог думать об Адриане Ставросе.
  
  «Я иду один», - прошептал я. "Завтра."
  
  Я залез в ее платье и погладил ее грудь. Плавные изгибы были мягкими, но твердыми, жадно прижимаясь к моим прикосновениям.
  
  «Хорошо, дорогой», - выдохнула Эрика мне в ухо.
  
  «Хорошо», - сказал я мягко. «Больше никаких аргументов».
  
  «Могу я поспорить с тобой?» - сказала она, прижимаясь к моим губам.
  
  Поцелуй был долгим, и Эрика была готова. Когда все закончилось, она стала меня раздевать. Я взял на себя, и она встала и подошла к большой двуспальной кровати через комнату. Она сняла платье, затем бюстгальтер и розовые трусики бикини. Она была хорошо сложена и красива. Каждый изгиб ее тела был безупречным. Она бросилась на мягкую кровать и лежала там, ожидая меня. Я не откладывал это. В один момент я был рядом с ней на кровати, тянулся, хватал и касался ее тела, чувствуя, как оно тает на мне.
  
  Это была страсть, заложенная в нас обоих.
  
  «О, Ник», - сказала она, касаясь меня, ее дыхание было неровным.
  
  Мои руки грубо нашли ее, и я двинулся по ней. Через несколько секунд из нее доносились прекрасные звуки. Она стала когтистой, разъяренной, примитивной женщиной, теряя всякий контроль, когда она пыталась принять удовлетворение глубоко внутри себя.
  
  Позже, когда Эрика заснула, я встал с ее постели и тихо пошел в свою комнату. Она не проснулась.
  
  На следующее утро я оставил Эрику и Минуркоса в отеле и направился к зданию Аполлона. Я получил форму у местной бригады мойщиков окон, которые регулярно работали в здании и которым разрешали попасть в пентхаус по пропуску. Минуркос помог мне оформить пропуск, а еще я почернил волосы в отеле и наклеил темные усы, чтобы казаться греком. Я солгал охраннику снаружи, сотруднику здания в форме, сказав, что Мадупас приказал мыть окна пентхауса.
  
  Я даже не мог попасть в специальный лифт, пока не представился. Лифтер, очевидно, был одним из людей Ставроса. Под его синей формой торчал пистолет. Он подозрительно посмотрел на меня и мое ведро, когда мы поднимались в пентхаус. Никакой другой лифт туда не поднимался, и, по словам Минуркоса, единственная лестница, ведущая вниз с верхнего этажа, была заблокирована и охранялась.
  
  Выйдя из лифта, я очутился в шикарном коридоре, который тянулся от фасада к тылу здания. В нем были толстые ковровые покрытия, цветочные горшки и причудливые люстры, свисающие с высокого потолка. За столом у входа в пентхаус сидели двое охранников. Они были наемными головорезами Ставроса, входившими в его личную армию. Собственных охранников Минуркоса, которых было немного, пришлось уволить вскоре после тайного захвата пентхауса.
  
  Один из двух мужчин, более высокий, встретил меня посреди коридора. Он был совсем не дружелюбным.
  
  Он потребовал объяснений. - "Что ты тут делаешь?"
  
  Я ответил на моем лучшем греческом. "Разве мой бизнес не очевиден?" Я спросил. «Я прихожу мыть окна».
  
  "Кто вас послал?"
  
  Я указал на тканевую нашивку на форме, на которой было написано название небольшого предприятия по мытью окон ".
  
  "У вашего работодателя были заказы из пентхауса?"
  
  «Если бы они этого не сделали, меня бы здесь не было», - ответил я. Я рискнул. «Я слышал, как упоминалось имя Мадупа».
  
  Другой мужчина мрачно нахмурился из-за стола. У него были светлые волосы и очень суровый вид, и я решил, что он был одним из мужчин, которых Ставрос привез с собой из Бразилии. Когда он изучал мое лицо, я чувствовал, что он видит меня сквозь мою маскировку.
  
  «Хммм», - проворчал мужчина рядом со мной. «Повернись к стене и положи руки на нее».
  
  Мне было интересно, насколько они осторожны с оружием. Я оставил Вильгельмину в отеле, снял стилет Хьюго с руки и привязал его к внутренней стороне правой лодыжки. Я не хотел входить в логово льва без всякой защиты. Я повернулся и затаил дыхание, когда головорез обыскал меня со знанием дела. Осмотрев мое туловище и руки, он медленно опустил мою левую ногу до колена. Затем он двинулся по моему правому бедру к ножу. Он встал на колено и прошел ниже него. Мой живот сжался. Он остановился примерно в дюйме от ручки стилета.
  
  «Хорошо, - сказал он. «Повернись и дай мне увидеть твои документы».
  
  Я вытащил фальшивую карточку, и он внимательно ее изучил. Ничего не сказав, он отнес карточку другому человеку и показал ему. Мужчина наконец кивнул, и высокий смуглый вернулся, вернул карточку и заглянул в ведро.
  
  «Хорошо. Он проведет тебя внутрь».
  
  «Спасибо», - смиренно сказал я.
  
  Второй мужчина поднялся из-за стола и внимательно изучил меня, пока я шла ему навстречу. Я начинал чувствовать, что попасть в Форт-Нокс будет проще и с меньшими трудностями. Он открыл дверь, и я вошел в пентхаус впереди него.
  
  Наконец-то я оказался внутри крепости. Это было ужасное чувство, учитывая мою уязвимость, если они меня обнаружат. Скорее всего, если это произойдет, я никогда не выйду из здания живым. А способ, которым Ставрос убил шпиона, может быть не самым приятным способом умереть.
  
  Мы вошли в просторную гостиную. Это было просто роскошно. Богатое ковровое покрытие покрыло два этажа пола, а высокий потолок был расписан фреской, изображающей сцены из Древней Греции. В дальнем конце комнаты была стеклянная стена с видом на город, выходившая на небольшой балкон через раздвижную стеклянную дверь. Здесь я начал свою работу. Я обернулся и увидел по всей комнате дорогую мебель, в основном старинную. Древние урны изящно покоились на полированных столах.
  
  Справа от себя через приоткрытую дверь я увидел еще одну комнату со столами и шкафами, которую Ставрос, по-видимому, переделал в кабинет. Слева от меня был коридор с комнатами, по-видимому, спальнями и жилыми помещениями.
  
  «Я начну с больших окон здесь», - сказал я.
  
  «Подожди здесь», - приказал мужчина, проводивший меня.
  
  Я сгорбился. "Конечно."
  
  Он зашел в офис и на мгновение исчез. Я двинулся вправо, чтобы лучше видеть внутреннюю часть комнаты. Несколько человек в темных костюмах передвигались, и кто-то разговаривал по телефону. Это был узел связи. В этой комнате было, наверное, полдюжины мужчин. Пока я ждал, двое других мужчин вышли из коридора в большую комнату, где я находился, посмотрели на меня и тоже вошли в офис. Здесь у Ставроса было много людей - может, дюжина или больше в любой момент времени. И почти не было сомнений в том, что большинство из них носит оружие и умеет им пользоваться.
  
  Через несколько минут человек, проводивший меня, появился снова и молча вернулся в коридор. За ним из офиса последовал другой мужчина, который носил длинные волосы и выглядел как студент-радикал, переросший свою одежду и прическу. Он был одет небрежно и нес большой револьвер открыто на плечевой кобуре поверх кожаного жилета с бахромой.
  
  "Как долго это займет?" - спросил он по-английски.
  
  Я догадался, что он, как и человек из Паракату, был американцем. Ставрос взял с собой твердое ядро ​​политических активистов.
  
  Я ответил на ломаном английском. «Как долго? Может, полчаса, может, час. Зависит от того, насколько грязны окна».
  
  «Мадупас не помнит, как вызывал вас». Он смотрел на меня сквозь большие очки с синими линзами. Его лицо было слегка в рябинках, а губы были очень тонкими, почти отсутствующими. Из файлов AX я идентифицировал его как друга Ставроса; он был известен как Хаммер, очень хороший парень, который, как полагали, убил двух женщин, привязав к их поясам динамитные шашки.
  
  "Нет, он не звонил?" Я вынул из кармана клочок бумаги и стал их изучать. «Они говорят мне дом мистера Минуркоса».
  
  В этот момент в комнату вошел другой мужчина и остановился рядом с Хаммером. Он был невысокого роста, смуглый и явно грек. Я видел фотографию Салаки Мадупаса в файлах AX, и этот человек выглядел в точности как он.
  
  «Я не припоминаю, чтобы звонил в фирму по мойке окон», - сказал он по-английски Хаммеру. "Когда вы приходили сюда в последний раз?"
  
  «Я не помню без записей», - нервно ответил я. «Вы понимаете, что нужно иметь записи».
  
  Хаммер высокомерно подошел ко мне. "Но вы бывали здесь раньше?"
  
  Я колебался. «Да, я работал здесь раньше».
  
  Он вытащил револьвер и нацелил мне в лицо. Его ствол был неприятно близок. «Скажи мне, как выглядит кухня».
  
  Под моей левой рукой вырвалась струйка пота. Я попытался вспомнить описание кухни, которую дал мне Минуркос. «Она большая, с раковиной и шкафами! Что это вообще такое?»
  
  «О, пусть он начнет», - сказал фальшивый Мадупа.
  
  Хаммер проигнорировал его. "Сколько окон на кухне?"
  
  Мне было интересно, как быстро я смогу добраться до стилета, если упаду на пол к его ногам. Но потом я вспомнил, что кухня - это внутренняя комната в коридоре здания, а не на внешней стене. «Да ведь там нет окон», - невинно спросил я.
  
  Палец Хаммера прижался к спусковому крючку. Постепенно белизна суставов исчезла, и он опустил пистолет на бок. Из офиса вышел мужчина в рубашке с короткими рукавами.
  
  «Люди из Службы Плака говорят, что прислали человека», - сообщил этот парень Хаммеру.
  
  Я старался не показывать облегчение на лице. Я подкупил девушку в офисе Плаки, чтобы она поддержала мою историю, если в этом возникнет необходимость, но беспокоился, действительно ли она доведет дело до конца.
  
  Хаммер убрал пистолет в кобуру. «Хорошо. Вымой проклятые окна», - приказал он. «Но сделай это быстро».
  
  «Да, сэр», - сказал я. «Мистер Минуркос иногда хочет поговорить о наших давних днях на парусных гонках. Увижу ли я его перед отходом?»
  
  Хаммер бросил на меня пронзительный взгляд. «Вы не увидите его», - сказал он. «Продолжай свою работу».
  
  "Спасибо", - сказал я.
  
  Они позволили мне пройти по коридору, чтобы наполнить ведро водой, и я быстро осмотрел физическую планировку номера. Когда я начал заниматься большими окнами, все оставили меня одного. Я видел, зачем я приехал, и пытался придумать изящный способ прервать мой визит, когда группа мужчин вышла из офиса и начала открыто обсуждать дела Ставроса, не замечая меня. Я был на балконе с открытой дверью.
  
  «Оба лагеря готовы», - сказал один мужчина. «Я думаю, мы должны порекомендовать Ставросу действовать, как только…»
  
  Другой мужчина остановил его и указал на меня. Первый мужчина отвернулся и снова заговорил приглушенным тоном. Однако в этот момент из внутреннего коридора в комнату вошли еще трое мужчин, и я получил большой бонус от моего визита. Прямо как шомпол на первом плане был Адриан Ставрос. Он был среднего роста, с залысинами темных волос. Он был очень похож на фотографии, которые я видел, довольно некрасивый, суровый парень, который выглядел старше своих тридцати с лишним лет. Но он по-прежнему выглядел динамично. У него были широкие плечи, и он держался как выпускник Вест-Пойнта. Он был в рубашке с рукавами и темным галстуком на шее. Он держал в руке пачку бумаг и видно было что очень устал.
  
  «Хорошо, давайте сделаем эту встречу краткой», - сказал он остальным в большой комнате. Я заметил, что Цанни там не было. Он не был достаточно важным в этой организации. «Ривера, какой последний отчет с Миконоса?»
  
  Стоя там, глядя на эту небольшую группу, вспоминая, как умно они действовали, я почти чувствовал уважение к Адриану Ставросу.
  
  «… И командир говорит, что почва закончена и войска…»
  
  Ставрос внезапно поднял глаза и впервые увидел меня. Он кивнул на своего подчиненного, сделал несколько шагов в моем направлении, затем остановился замертво, на его лице был гнев.
  
  "Кто это, черт возьми?" - проревел он.
  
  Один из людей Ставроса с опаской подошел к нему. «Я полагаю, кто-то сказал, что был здесь, чтобы мыть окна».
  
  "Ты веришь!" Ставрос громко крикнул. Он посмотрел и увидел мое ведро на балконе рядом со мной и инструмент с резиновыми краями в моей руке. Он приказал. "Ты! Иди сюда!"
  
  Если бы Ставрос был достаточно рассержен и решил, что хочет избавиться от меня, никто не стал бы подвергать сомнению его суждение. Я случайно вошел в комнату. "Да?"
  
  Он отвернулся от меня, не отвечая. "Кто впустил его сюда?"
  
  Хаммер, стоя в углу, как пантера зашагал к центру комнаты. «С ним все в порядке. Мы его проверили».
  
  Ставрос повернулся и долгое время пристально смотрел на своего бандита, в то время как черную тишину заполняла комната. Когда Ставрос заговорил, это было тихо. "Я окружен идиотами?"
  
  Хаммер кисло посмотрел на него. Затем он повернулся ко мне. «Хорошо, мытье окон на сегодня закончено».
  
  «Но я только начал! Мистер Минуркос всегда хочет, чтобы все окна были вымыты. Он говорит…»
  
  "Черт возьми, уходи!" - закричал Хаммер.
  
  Я пожал плечами. «Мое ведро…»
  
  "Забудь это."
  
  Я тихо прошел мимо Ставроса, а он все время следил за мной. Спускаясь в лифте на улицу, я мысленно отмечал звукоизоляцию, линии связи и замки, запирающие двери небольшого лифта. Интересно, пробудил ли я подозрения Адриана Ставроса. Мой визит, безусловно, стоил того. Я не только хорошо разглядел человека, которого надеялся убить, но и заметил физическое расположение его крепости. Лифт был единственным способом попасть внутрь, и я знал, чего ожидать, когда мы войдем внутрь.
  
  Когда я вернулся в отель, Эрика и Минуркос ждали меня в моей комнате. Как только я вошел в дверь и Эрика увидела, что со мной все в порядке, она сунула мне газету. Я прочитал жирный заголовок.
  
  ОФИЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЗАГОВОРА КОЦИКАСА.
  
  Минуркос прищелкнул языком.
  
  «Некий член кабинета министров, малоизвестная фигура по имени Алики Вианола, говорит, что у него есть доказательства того, что Коцикас планирует продать свою партию коммунистам и что жизни других лидеров хунты находятся в опасности».
  
  Я просмотрел первую колонку печати. «Получается, что предположение генерала было верным», - сказал я. «Ставрос бросает лопату грязи в Коцикаса, чтобы запутать ситуацию, как раз перед встречей, на которой он планирует убить его и его коллег».
  
  «И обратите внимание, как он старается не упоминать мое имя», - тяжело сказал Минурк.
  
  Эрика взяла меня за руку. «Полиция изучает обвинения, но к тому времени, когда они будут признаны безосновательными, три полковника будут мертвы».
  
  «Нет, если за нас пойдет генерал», - сказал я. "Он звонил?"
  
  «Еще нет», - сказал Минуркос. "Ты попал в пентхаус?"
  
  «Да, я сделал это», - ответил я. Я рассказал им о разговорах, которые я слышал, и о том, что видел Ставроса.
  
  «Я бы хотела, чтобы у тебя был пистолет», - горько сказала Эрика.
  
  «Если бы у меня он был, я бы не попал туда», - напомнил я ей. «Они меня хорошо обыскали. Нет, нам придется вернуться. Я бы хотел, чтобы у нас остался Зак».
  
  Эрика посмотрела на меня. «Он был очень хорош в своей работе».
  
  «Да», - сказал я. «Что ж, если понадобится, я смогу получить помощь от своих людей. Думаю, в этом районе есть агенты AX. Я узнаю наверняка». Я повернулся к Минуркосу. «Удалось ли вам дозвониться до командиров лагерей?»
  
  «Я застал их обоих», - сказал он. «Я сказал им именно то, что вы сказали. Оба мужчины заявили мне, что они не предпримут никаких действий, пока не получат известие от меня лично. Я также посоветовал им не связываться с пентхаусом и игнорировать любые противоположные приказы моего так называемого секретаря».
  
  «Вы очень хорошо справились, мистер Минуркос», - сказал я. «А теперь, если мы узнаем…»
  
  Меня прервал телефон.
  
  Эрика ответила на него, и звонивший представился. Она кивнула и передала телефон Минуркосу. Он взял трубку и поднес трубку к уху. С его стороны было мало слов. «Да, Василис. Да. Ах, да. Да, продолжайте. Понятно. Да. Ах, отлично». Когда он закончил и положил трубку, он посмотрел на нас с хитрой улыбкой.
  
  "Хорошо?" - нетерпеливо спросила Эрика.
  
  Василис позвонил в пентхаус, и Цанни отказался видеть его ни сегодня, ни завтра из-за того, что он слишком занят. Он предложил Василису позвонить на следующей неделе. Произошел спор и обмен горячими словами, но Цанни оставался непреклонным. Он также отказался. обсудить визит полковников по телефону ".
  
  «Так что он сделал, чтобы ты улыбнулся?» Я спросил.
  
  «Помнишь Деспо Адельфию?
  
  Человек, сменивший Расиона в комитете полковников? Собственный человек Ставроса? "
  
  «Да», - кивнула Эрика.
  
  «Василис пошел к этому человеку. Он подозревал, что именно Адельфия устроит встречу, и он был прав. Адельфия знает весь план. Василис спорил о трех полковниках и завоевал доверие Адельфии. Адельфия сообщила ему время и место встречи. Коцикас, Плотарчу и Главани уже договорились встретиться со мной в резиденции Коцикаса. У него есть загородное поместье к северу от города в довольно отдаленном районе. Адельфия тоже будет там ».
  
  "Когда?" Я спросил.
  
  «Сегодня днем», - ответил Минуркос. «Всего за несколько часов».
  
  «Как они будут убивать полковников?» - поинтересовался я.
  
  Минурк сгорбился. «Адельфия не сказала бы об этом, когда обнаружила, что Василис не знает. Похоже, нам придется подождать и посмотреть».
  
  «Это может быть чрезвычайно опасно», - сказал я. Я взглянул на часы на запястье. «Эрика, вызовите такси. Мы едем к Коцикасу. Мистер Минуркос, оставайтесь здесь, в отеле, и держитесь подальше от чужих глаз. Если кто-нибудь узнает вас, у нас проблемы».
  
  «Очень хорошо, мистер Картер».
  
  Пока Эрика вызывала такси, я снял куртку и пристегнул кобуру люгера, а затем стилет на правом предплечье. Минуркос молча и мрачно смотрел. Я вынул Люгер из кобуры и отодвинул затвор назад, легким движением ввел патрон в патронник, а затем снова убрал пистолет.
  
  Эрика разговаривала по телефону. «Наше такси будет на улице через пять минут».
  
  «Тогда поехали», - сказал я. «У нас назначена встреча».
  
  Восьмая глава.
  
  «Не думаю, что понимаю», - сказал полковник Анатоль Коцикас после того, как принял нас в вестибюле своего большого дома. «Адельфия сказал, что это будет частная встреча, генерал».
  
  По дороге мы подобрали генерала Криезоту, потому что я знал, что Коцикас отвергнет нас, если мы с Эрикой пойдем одни. Коцикас, худощавый мужчина лет пятидесяти, стоял в униформе цвета хаки и подозрительно смотрел на меня.
  
  "Кто-нибудь из других будет здесь, полковник?" - спросил Кризоту.
  
  «Они ожидаются в ближайшее время».
  
  «Хорошо. Дайте нам немного вашего времени», - сказал Кризоту.
  
  Коцикас молча смотрел на нас, ожидая ответа. Хотя его воинское звание было ниже, чем у генерала, на тот момент он был самым влиятельным человеком в Греции. Когда произошел переворот 1967 года, люди, которые его возглавили, намеренно не подпускали к хунте высших офицеров, потому что генералы были связаны с привилегированным высшим классом.
  
  «Хорошо», - наконец сказал он. «Заходите в кабинет, пожалуйста».
  
  Мгновение спустя мы вчетвером стояли кругом в центре довольно темного кабинета. Слуга расстегнул штору, и в комнате стало светлее. Коцикас предложил нам выпить, но мы отказались.
  
  «Полковник, я бы хотел, чтобы вы позволили этим двум людям обыскать ваш дом перед встречей и остаться здесь до встречи», - сказал Кризоту.
  
  "Почему?" - спросил Коцикас. «Какая нелепая просьба».
  
  «Послушайте меня. Эта встреча - ловушка», - сказал генерал. «Нам предстоит многое объяснить позже, когда у нас будет время, но Никкор Минуркос не является человеком, стоящим за недавними нападениями на вас. Есть человек по имени Адриан Ставрос, который скрывается за именем Никкора и планирует кровавый переворот против хунты. Вы, Плотарху и Главани должны быть убиты здесь, в вашем доме, сегодня днем ​​».
  
  Лицо Коцикаса приобрело жесткие, прямые линии. "Я думаю." - сказал он.
  
  «Я подозреваю, что Адельфия должна сбежать невредимым», - добавил генерал. «Никкора, конечно, здесь не будет, потому что он не имеет к этому никакого отношения».
  
  Коцикас долго смотрел в окно. Когда он снова повернулся к нам, он спросил: «А эти мужчина и девушка?»
  
  «Они здесь, чтобы помочь», - просто сказал Кризоту.
  
  «Откуда мне знать, что это не вы трое пришли убить меня?» - спокойно спросил Коцикас.
  
  Кризоту поморщился.
  
  «Полковник, - тихо сказал я, - если бы я пришел сюда убить вас, вы были бы мертвы».
  
  Его глаза смотрели глубоко в мои. «Хорошо. Вы можете проверить дом. Но я уверен, что внутри не было никого, кто хотел бы причинить вред мне или моим друзьям».
  
  "Есть подвал, полковник?" Я спросил.
  
  "Да."
  
  «Мы начнем оттуда», - сказал я Эрике. «Вы и генерал пока поговорите, полковник. Сколько у нас времени до их прибытия?»
  
  «Я бы сказал, по крайней мере, пятнадцать минут».
  
  «Этого должно быть достаточно». Я повернулся к Эрике.
  
  "Давайте начнем."
  
  Мы быстро обыскали большой подвал и не нашли ни бомбы, ни взрывчатки. Мы осмотрели остальную часть дома и напоследок кабинет, где должна была состояться встреча. Мы тщательно обыскали исследование. Хотя никаких бомб обнаружено не было, мы нашли два электронных жучка.
  
  «Невероятно», - сказал полковник Коцикас, когда я указал на устройства. «Я не знаю, когда это можно было сделать».
  
  «Эти люди - профессионалы», - сказал я. «Теперь вы должен мне поверить».
  
  «Что ж, пора», - заметила Эрика. "Они прибудут отдельно?"
  
  "Поскольку они были в штаб-квартире комитета сегодня утром, они могут прийти вместе - сказал Коцикас.
  
  - Даже Адельфия мог бы быть с остальными, несмотря на то, что они безмерно его не любили. В конце концов, это якобы попытка примирения ".
  
  Предположение полковника было верным. Десять минут спустя подъехал большой черный лимузин, и все три полковника были в нем. Плотарчу и Главани были пожилыми мужчинами, Главани с седыми волосами. Адельфии было около сорока, жирный, толстый мужчина, форма которого казалась ему на три размера меньше. Он лучезарно улыбался во все стороны и громко говорил о согласии и согласии и был очень удивлен, когда в вестибюле я надел наручники на его правое запястье.
  
  Его поведение изменилось как молния. Улыбка исчезла, и в темных глазах появилась ледяная твердость. "Что ты делаешь?" воскликнул он.
  
  Коцикас и Криезоту промолчали. Я грубо повернул Адельфию и сковал ему руки за спиной. Его жесткое лицо быстро наполнилось яростью. "Что это означает?" - громко спросил он, переводя взгляд с меня на Коцикаса и генерала.
  
  «Мистер Картер говорит, что вы пришли сегодня ко мне домой, чтобы убить нас», - холодно сказал Коцикас.
  
  Двое других полковников потрясенно переглянулись. "Это правда, Анатоль?" - спросил Главани у Коцикаса.
  
  "Это абсурд!" - воскликнула Адельфия. "Кто этот человек?" Прежде чем Коцикас смог ответить, Адельфия переключился с формальной манеры на ту, которая допускала шквал горячего греческого языка, выплевывая слова, как яд, и регулярно кидаясь в мою сторону головой. Я не мог уловить большую часть этого.
  
  «Посмотрим, полковник», - наконец ответил Коцикас.
  
  Я грубо схватил Адельфию за руку. «Вы можете провести следующий небольшой отрезок времени в кабинете, - сказал я, - на случай, если мы пропустим какие-то сюрпризы». Я посмотрел на Коцикаса. «Остальные из вас, кроме Эрики, оставайтесь в комнате через холл, пока я не услышу больше».
  
  «Очень хорошо, - сказал Коцикас.
  
  Полковники и генерал Кризоту вошли в гостиную на противоположной стороне зала от кабинета, а мы с Эрикой приклеили скотчем мясистый рот Адельфии и привязали его к стулу. Я снял с его бедра револьвер и воткнул за пояс. Мы с Эрикой вернулись в холл, а Адельфия бормотала нам оскорбления из-за пленки.
  
  "Теперь мы ждем?" - спросила Эрика.
  
  Я посмотрел на нее. Ее рыжие волосы были зачесаны назад, и она выглядела очень деловой в своем брючном костюме. Она вынула из сумочки «бельгийский пистолет 25 калибра» и проверила боеприпасы.
  
  «Да, мы ждем», - сказал я. Я подошел к открытой входной двери и посмотрел на длинную дорогу, окаймленную высокими ломбардийскими тополями. До единственной дороги, проходящей через это место, оставалась почти миля. Идеальное место для убийства. Вопрос был в том, что придумал извращенный разум Ставроса? Я подумывал допросить Адельфию, но времени было мало, и он слишком боялся Ставроса. Это отразилось на его лице.
  
  Эрика подошла ко мне сзади и прижалась ко мне всем телом. «У нас так мало времени наедине, Ник».
  
  «Я знаю», - сказал я.
  
  Ее свободная рука, та, что без револьвера, погладила меня по плечу и руке. «Когда это закончится, мы спрячемся в Афинах, будем есть, спать и заниматься любовью».
  
  «Я не думаю, что наши боссы оценили бы это», - усмехнулся я.
  
  «Они могут отправиться в ад. Они могут дать нам несколько дней», - раздраженно сказала она.
  
  Я повернулся к ней. «Мы найдем время», - заверила я ее. «Я знаю хороший маленький отель, где…»
  
  Я повернулся к двери, услышав звук двигателя машины. В дальнем конце подъездной дороги, прежде чем она скрылась из виду, приближался черный седан. Сверху у него был полицейский фонарь.
  
  "Это полиция!" - сказала Эрика.
  
  «Да», - согласился я. "Как вы думаете, Ставрос подкупил участкового капитана?"
  
  «Для этого потребуется всего несколько человек», - предположила Эрика.
  
  «Особенно, если Ставрос возьмет с собой пару своих людей», - добавил я. "Давай."
  
  Мы поспешили в комнату, где ждали члены хунты и генерал.
  
  «Снаружи подъезжает полицейская машина, - быстро сказал я им. «Это похоже на гамбит Ставроса. Вы все вооружены?»
  
  Все они были, кроме Кризоту. Я дал ему револьвер Адельфии. «А теперь просто сядьте здесь как можно небрежнее, как будто вы вовлечены в серьезную дискуссию. Держите свое оружие наготове, спрятанное по бокам. Эрика, иди в ту кладовку». Она быстро удалилась.
  
  «Я буду прямо за этими французскими дверями», - продолжил я. «Когда они все войдут в комнату, мы постараемся их взять. Если кто-то из вас захочет уйти сейчас, вы можете пройти через черный ход».
  
  Я посмотрел на молчаливых офицеров. Они остались на своих местах.
  
  «Хорошо. Мы постараемся избежать перестрелки. Поверьте мне».
  
  Я прошел через французские двери, когда услышал, как с треском открылась входная дверь. Слуга попытался остановить полицию, но его оттолкнули. Я услышал, как они хлопнули запертой дверью кабинета, где Адельфия была связан с кляпом во рту, а затем я снова услышал голос слуги. Это звучало так, будто мужчин было несколько. Мгновение спустя я мог ясно их видеть, они ворвались в гостиную. Их было шестеро - пятеро в форме и один в штатском. У всех мужчин в форме на поясах были револьверы.
  
  "Что это означает?" сказал полковник , вставая, но пряча пистолет за спиной.
  
  Тот в штатском вышел вперед, человек в форме с лейтенантскими нашивками. Человек в штатском был телохранителем Ставроса, которого я видел в пентхаусе. Лейтенант, вероятно, был полицейским, которого подкупил Ставрос. Это должна быть настоящая полиция. Это должна была быть выдуманная, но достоверная история для прессы.
  
  «Мы не ждали вас здесь, генерал», - сказал лейтенант. Он оглядел комнату, вероятно, в поисках Адельфии. «Вы все арестованы за измену. У нас есть доказательства того, что вы приехали сюда, чтобы встретиться с коммунистическим агентом и договориться о тайном соглашении с международными бандитами». Он выглядел очень нервным.
  
  «Это абсурд», - сказал Коцикас.
  
  «Вы все предатели», - громко настаивал лейтенант. «И вы будете казнены как таковые». Я смотрел, как лейтенант вытащил револьвер.
  
  Мужчина из Ставроса жестко усмехнулся. «И здесь будет казнь», - сказал он по-английски. «Когда вы сопротивлялись аресту».
  
  «Мы не оказали физического сопротивления при аресте», - напомнил Коцикас молодому человеку.
  
  "Нет?" - спросил наемник Ставроса. «Ну, по крайней мере, так это войдет в отчет полиции. Так люди услышат это по радио».
  
  Лейтенант нацелил револьвер на Коцикаса. Я предположил, что через мгновение все полицейские вынут свои пистолеты по сигналу лейтенанта. Мужчина из Ставроса сунул руку в куртку и кивнул лейтенанту, который повернулся к своим людям. Я быстро вошел в широкий дверной проем, нацелив Вильгельмину в грудь лейтенанта.
  
  «Хорошо, стой прямо здесь».
  
  Лейтенант уставился на меня с удивлением, отразившимся на его лице. Человек Ставроса еще не дотянулся до своего пистолета, и только пара полицейских в форме начали тянуть руки к кобурам. Все замерли, и все взгляды обратились на меня.
  
  «Брось пистолет», - приказал я лейтенанту. «А ты, осторожно убери эту руку от куртки».
  
  Никто не выполнял мои приказы. Они прикидывали, во что им придется взять меня. Слева от них открылась дверь туалета, и вышла Эрика, нацелив свой бельгийский револьвер на мужчину Ставроса.
  
  «Я думаю, тебе лучше сделать, как он говорит», - холодно сказала она.
  
  Разочарование и гнев нарастали на лицах головореза Ставроса и лейтенанта полиции, когда они смотрели на Эрику. Я долго пристально смотрел на их лица, пытаясь угадать их намерения. Затем начался ад.
  
  Вместо того, чтобы опустить пистолет, лейтенант нацелил его мне в грудь и его палец нажал на спусковой крючок. Я увидел молниеносное движение и начал падать на пол. Его пистолет выстрелил, как пушка, и я почувствовал, как горячая, обжигающая боль пронзила мою левую руку. Пуля прошла мимо меня и разбила стекло французской двери. Я упал на пол и перекатился за стул, когда лейтенант снова выстрелил, пуля расколола деревянный пол рядом со мной.
  
  Он кричал. - "Убейте их!" "Убить их всех!"
  
  В тот момент, когда лейтенант нацелил на меня свой револьвер, человек Ставроса последовал за ним и вытащил свой пистолет. Это был блестящий черный пистолет-автомат, и он нацелил его Эрике в голову. Эрика выстрелила в него, но промахнулась, когда он упал на одно колено. Выстрел попал в бедро одному из полицейских. Мужчина завопил от боли, когда упал на пол.
  
  Двое других полицейских, низко пригнулись. Раненый и еще один полицейский нырнули в укрытие за небольшую мебель.
  
  Кризоту и двое пришедших полковников все еще были неподвижны, но Коцикас вытащил свой револьвер и выстрелил из него в лейтенанта. Мужчина упал и врезался в низкий стол, расколов его, когда он уронил его на пол.
  
  Я поднимался на огневую позицию. Человек Ставроса только что выстрелил в Эрику. Он промахнулся, потому что он все еще терял равновесие, избегая ее выстрела, и потому что она сама быстро присела.
  
  Одновременно стреляло несколько пистолетов. Криезоту прикончил одного из полицейских, а я застрелил еще двоих. Эрика метко выстрелила наемнику Ставроса прямо в сердце.
  
  Лейтенант приготовился ко второй попытке атаковать Коцикаса, но я заметил движение и быстро встал на одно колено. «Я бы не стал этого делать».
  
  Остальные полицейские отказались от схватки. Бросив оружие, они подняли руки над головами. Лейтенант взглянул на них, опустил свой пистолет и бросил его на пол. Он посмотрел на неподвижные тела, затем на меня.
  
  «Это безобразие», - хрипло воскликнул он. «Вы препятствовали законной работе полиции и убили офицеров при исполнении ими своих обязанностей. Вам не сойдет это с рук…»
  
  Я ударил пистолетом по его голове, сбив его с ног. Он лежал на полу, тяжело дыша, держась за голову. «Тебе нужно заткнуться», - прорычал я.
  
  Полковники и Криезоту надели на двух офицеров наручники. Эрика тяжело прислонилась к стене. Я спросил. - "С тобой все впорядке?"
  
  «Да, Ник».
  
  «Я рад, что доверился вам, мистер Картер, - сказал Коцикас. "Мы в долгу перед тобой"
  
  «И покушение провалилось», - добавил Главани.
  
  «Я свяжусь с комиссаром полиции и долго с ним расскажу о том, что здесь произошло», - сказал Коцикас, мрачно взглянув на раненого лейтенанта.
  
  «Я бы хотел, чтобы вы дали мне двадцать четыре часа, прежде чем вы это сделаете, полковник», - сказал я. «Голова осьминога все еще жива. Мы с мисс Нистром идем за Ставросом».
  
  Он колебался мгновение. «Хорошо, мистер Картер. Я буду молчать двадцать четыре часа. Но тогда я должен сделать свой ход».
  
  «Достаточно честно, - сказал я. «Если мы не найдем Ставроса к завтрашнему дню в это время, ты можешь справиться с этим сам как хочешь».
  
  Коцикас протянул мне руку. "Удачи."
  
  Я взял его за руку. "Нам это понадобится!"
  
  Девятая глава.
  
  Когда мы вернулись, мы обнаружили, что Минуркос расхаживает по гостиничному номеру. Было ясно, что он не давал нам много шансов вернуться.
  
  "Полковники в порядке?" - спросил он с облегчением на лице.
  
  «Да», - сказал я.
  
  "А Василис?"
  
  «Он невредим», - сказала Эрика. «Нам очень повезло. Это могло быть кровавой баней».
  
  «Слава Богу, - сказал Минуркос.
  
  «Мы не смогли бы этого сделать без генерала», - сказал я.
  
  «Я рад, что Василис хорошо себя показал. Были ли арестованы выжившие убийцы?»
  
  «Нет. Я попросил Котикаса дать нам двадцать четыре часа, пока мы не сможем попасть к Ставросу».
  
  Он помолчал какое-то время. «Я не уверен, что согласен с этой секретностью. Но пока я пойду на это. Я тоже буду хранить молчание двадцать четыре часа, мистер Картер».
  
  «Я ценю это, мистер Минуркос. Теперь у нас есть работа. Мы должны пойти за Ставросом».
  
  «Кажется, плохо продолжать решать эту проблему самостоятельно», - сказал Минуркос. «Это требует помощи полиции, мистер Картер. Я знаю некоторых людей, которым могу доверять».
  
  Я спросил. - «Как те, кто пришел к полковнику Коцикасу, намереваясь совершить массовое убийство?» «Нет, у меня должен быть шанс взять его, мистер Минуркос. Я не могу поверить, что полиция сможет или захочет привлечь Ставроса к ответственности. Мое правительство тоже не может. Вот почему у меня есть приказ убить Ставроса на месте Эти приказы совпадают с теми, которые мисс Нистром получила от своего правительства ".
  
  «Но подняться в пентхаус будет самоубийством», - заявил Минуркос.
  
  «Может быть», - сказал я. «Но, может быть, и нет, учитывая то, что я знаю об этом месте. И то, что вы знаете».
  
  Он спросил. - "Когда бы ты пошел?"
  
  Я взглянул на Эрику. - "Этим вечером." "С тобой все в порядке?"
  
  «Все, что скажешь, Ник».
  
  «Примерно сейчас Ставрос недоумевает, почему он не получил вестей от своего человека. Я думаю, что есть вероятность, что Ставрос будет ждать в пентхаусе, пока не убедится, что что-то пошло не так. Так что он должен быть там сегодня вечером».
  
  «Вы сами говорили о вооруженной охране», - сказал Минуркос. «Вы не можете пройти через вход в коридор».
  
  «Возможно. Но у нас с Эрикой будет третий человек, чтобы помочь. Я был в контакте со своим начальством, прежде чем мы отправились в дом Коцикаса. Другой агент находится в Афинах по другому заданию и он нам поможет».
  
  "Вас всего трое?" - спросил Минуркос. «Шансы могут быть два или три к одному против вас, даже если вы попадете на место».
  
  «Мистер Картер любит длинные шансы», - сказала Эрика, улыбаясь.
  
  Я улыбнулся в ответ. «Кроме того, у меня есть план, который включает четырех».
  
  "Четверо?" - смущенно спросил Минуркос. «Если вы рассчитываете на меня, ваше доверие неуместно. Я даже не знаю, как стрелять из пистолета».
  
  «Не ты», - сказал я. «Здесь в самолете вы упомянули кое-что, что запомнилось мне. Вы сказали, что у вашего убитого секретаря Салаки Мадупаса был брат, очень похожий на него».
  
  «Да», - сказал Минуркос. «Бедняга даже не знает, что его брат мертв. Он и Салака виделись не очень часто, но между ними была большая привязанность».
  
  Я спросил. - "Насколько он похож на Салаку?"
  
  «Очень многим. Между ними был всего год разницы. Некоторые говорят, что выглядят как близнецы, за исключением того, что Салака был примерно на дюйм выше и несколько тяжелее своего брата».
  
  «Мы можем это исправить», - сказал я больше себе, чем Эрике и Минуркосу. "Этот парень живет в Афинах?"
  
  Минурк вопросительно посмотрел на меня. «Прямо за городом в маленькой деревне».
  
  «Позвони ему и расскажи о Салаке», - сказал я. «Тогда спроси его, не хочет ли он помочь отомстить за смерть своего брата».
  
  Эрика посмотрела на меня. "Ник, ты имеешь в виду ..."
  
  «Если Ставрос может придумать самозванца, то это можем и мы», - сказал я. «Янис Цанни - не единственный, кто может говорить за мертвого человека».
  
  "Третий Салака Мадупас?" - спросила Эрика.
  
  «Верно. Может быть, только он сможет провести нас в пентхаус». Я повернулся к Минуркосу. "Ты позвонишь ему?"
  
  Минурк колебался лишь на короткое время: «Конечно. И я доставлю его сюда».
  
  Двумя часами позже, как раз в сумерках, Серджиу Мадупас прибыл в гостиничный номер. Он казался кротким, робким человеком, но под поверхностью скрывалась мрачная решимость помочь отомстить человеку, ответственному за смерть своего брата. Я дал ему туфли с высоким каблуком и мягкую подкладку и быстро подкрасил. Когда все закончилось, он выглядел почти так же, как самозванец, которого я видел в пентхаусе. В конце концов, это был самозванец, которого Серджиу выдавал за себя в нашей схеме, на самом деле, а не его брат.
  
  Я хотел, чтобы люди в пентхаусе приняли Серджиу за Цанни, фальшивого Мадупа.
  
  Когда я закончил с ним, я отступил, и мы все внимательно посмотрели. "Что вы думаете?" - спросил я Минуркос.
  
  «Он очень похож на Салаку - и, следовательно, и на Цанни», - сказал Минуркос.
  
  Наш собственный самозванец неуверенно улыбнулся мне. «Вы хорошо поработали, мистер Картер», - сказал он. Его голос был очень похож на голос Цанни, и его английский был примерно такого же качества.
  
  «Думаю, мы справимся», - сказала Эрика.
  
  * * *
  
  Через час мы подъехали к зданию Аполлона. В Афинах был обеденный час, и на улицах города почти не было машин. В самом здании было темно, если не считать вестибюля и далеких мерцающих огней в пентхаусе. Мы просидели в арендованном черном седане минут десять, а потом из-за угла дома появился высокий мужчина. Он подошел прямо к машине и сел рядом со мной на переднее сиденье. Эрика и Серджиу сидели сзади. Минуркос остался в отеле.
  
  «Привет, Картер», - сказал высокий мужчина. Он посмотрел на двух других и задержал взгляд на Эрике.
  
  Я спросил. - "Что-нибудь происходит?"
  
  «Ничего подобного. С тех пор, как я приехал, никого не было». Это был Билл Спенсер, мой коллега по AX. Он был новичком в агентстве, и раньше я встречался с ним лишь ненадолго. Однако Хоук заверил меня по телефону во время нашего короткого разговора ранее, что Спенсер был хорошим человеком. Согласно моим инструкциям, он наблюдал за специальным лифтом в пентхаус через стеклянный фасад здания почти три часа.
  
  Я познакомил его с Эрикой и Сержиу. «Мы заходим через служебную дверь в вестибюль, - сказал я, - с этим ключом. Серджиу идет первым, и мы ведем себя так, как будто это место принадлежит нам. Если мы поднимемся наверх, мы будем действовать так, как я обрисовал ранее. вопросов?"
  
  В темной машине наступила задумчивая тишина. «Хорошо, - сказал я. «Давай покончим с этим».
  
  Мы вчетвером вылезли из черного седана и вместе направились к фасаду здания. Слева от главного входа была запертая стеклянная служебная дверь. Серджиу воткнул ключ, который дал ему Минуркос, в замок из нержавеющей стали и повернул его. В вестибюле охранник у лифта с недоумением повернулся к нам.
  
  Серджиу вошел первым, мы последовали за ним. Я задумался, действительно ли мы застанем Ставроса врасплох. Он должен расхаживать по пентхаусу, ожидая услышать, что случилось в доме полковника Коцикаса. Я надеялся, что он не послал туда отряд своих людей для расследования. Также была вероятность, что он пытался позвонить в Паракату в последние день или два и обнаружил, что не может там ни с кем связаться. Неспособность связаться с кем-либо на плантации в джунглях говорила Ставросу, что что-то не так.
  
  Мы подошли к охраннику у лифта. Он странно смотрел на Серджиу.
  
  "Где ты был?"
  
  «Это представители прессы», - сказал Серджиу, разыгрывая свою новую роль. «Они слышали об ужасной расправе над полковниками хунты, которая произошла всего несколько часов назад. Полиция сообщила им о трагедии. Они хотят провести короткое интервью, чтобы узнать мнение г-на Минуркоса об этом ужасном событии, и я поговорю с их наверху ".
  
  Я почувствовал стилет Хьюго на своем правом предплечье и подумал, придется ли мне его использовать. Если бы охранник какое-то время дежурил, он бы знал, что Цанни не выходил из здания.
  
  «Хорошо, - сказал он. «Я поеду с вами на лифте».
  
  Лифт был наверху в пентхаусе. Он позвонил, и он медленно начал спускаться. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он прибыл на первый этаж, но двери, наконец, распахнулись. Дежурил тот же лифтер, который раньше возил меня вверх и вниз. Мы поднялись на борт, пока лифтер смотрел на Сержиу. Двери за нами закрылись, но оператор не нажал кнопку, чтобы поднять нас.
  
  «Я не знал, что вы вышли из здания», - сказал он Серджиу, настороженно глядя на нас.
  
  «Ну, теперь ты знаешь», - раздражительно ответил Серджиу. «Я ушел, чтобы встретиться с этими газетчиками. Отведите нас наверх. Я даю интервью».
  
  Мужчина внимательно изучил лицо Серджиу. «Сначала я позвоню наверх», - сказал он.
  
  "Это не обязательно!" - сказал Серджиу.
  
  Но оператор подошел к пульту связи сбоку от машины. Я кивнул Спенсеру, и он подошел ближе. Он вытащил свой «Смит и Вессон» 38, и другой мужчина заметил движение. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть дуло пистолета у виска. Он ахнул и соскользнул на пол.
  
  Эрика подошла к пульту управления. «Возьми это на себя», - сказал я.
  
  По пути в пентхаус мы переместили обмякшую фигуру лифтера в угол лифта, откуда его было бы не сразу видно, когда мы вчетвером выйдем. Через мгновение в коридоре пентхауса открылись двери.
  
  Как я и подозревал, дежурили еще двое мужчин. Одним из них был блондинистый бандит, которого я встречал ранее. Это были боевики, и я не хотел играть с ними в игры. Блондин встал из-за стола у входа в пентхаус, а другой остался сидеть.
  
  Оба посмотрели на Сержиу, как будто видели привидение.
  
  «Какого черта…» - воскликнул блондин. "Что здесь происходит?"
  
  Серджиу привлек внимание блондина, а Спенсер подошел к темноволосому за столом. Мужчина медленно поднялся к Спенсеру.
  
  «Я дал разрешение на интервью с этими людьми», - сказал Серджиу.
  
  "Как ты выбрался из пентхауса?" - спросил блондин.
  
  Я подошел к нему, пока Серджиу отвечал. Спенсер стоял рядом с темным человеком. Эрика прикрыла нас обоих маленьким бельгийским револьвером, спрятанным за сумочкой.
  
  "Разве ты не помнишь, как я уходил?" - возмущенно спросил Серджиу. «Это было около часа назад. Я же говорил вам, что…»
  
  Никаких дополнительных объяснений не потребовалось. Хьюго беззвучно скользнул мне в ладонь. Я схватил блондина левой рукой и притянул к себе, когда он потерял равновесие. Я быстро провел по его горлу рукой с ножом. Кровь брызнула на рубашку и куртку Сержиу.
  
  Темный человек взял пистолет, но Спенсер был готов к нему. Он вытащил из кармана уродливую удавку и быстро надел ее на голову бандита, а затем сильно потянул за перекрещенную проволоку двумя деревянными ручками. Рука человека так и не дотянулась до пистолета. Его глаза расширились, а рот приоткрылся, когда проволока пронзила плоть и артерии до костей. Еще больше крови брызнуло на толстый ковер у наших ног, когда бандит подпрыгнул и на мгновение скривился в хватке Спенсера, его ноги затряслись в воздухе. Затем он присоединился к своему товарищу на полу.
  
  Эрика ослабила хватку на спусковом крючке револьвера. Серджиу с бледным лицом смотрел на трупы, пока я вытирал лезвие Гюго о куртку блондина. Спенсер кивнул мне, отказавшись от удавки, глубоко врезавшейся в шею человека, и направился к двери пентхауса. Я держал Хьюго в руке, а Спенсер вытащил специальный пистолет, о котором он упомянул мне ранее. Его предоставила компания Special Effects and Editing - пневматический пистолет, стреляющий дротиками. Дротики были наполнены кураре, быстродействующим ядом, который AX позаимствовал у индейцев Колумбии.
  
  Серджиу пришел в себя. Он подошел к двери, вставил еще один ключ, который дал ему Минуркос, и отпер им тяжелую дверь. Он посмотрел на меня, и я кивнул. Он бесшумно толкнул дверь и отступил в сторону, так как он не мог войти в пентхаус. Он не был готов помочь на этом этапе нападения.
  
  Мы все трое быстро вошли в дверной проем, расходясь веером, Эрика держала револьвер перед собой, готовая выстрелить, но она была всего лишь запасным пистолетом. Я не хотел больше предупреждать людей Ставроса, чем это было абсолютно необходимо, прежде чем мы нашли самого Ставроса.
  
  Было бы идеально, если бы Ставрос находился в большой гостиной у входа. Это бы очень быстро положило конец всему этому. Но вместо этого мы обнаружили крепкого Хаммера, сидящего на длинном диване спиной к нам со стаканом бренди в руке. Я видел ремни кобуры с того места, где стоял. Он все еще был вооружен - этот опасный человек.
  
  Во внутреннем коридоре, ведущем в спальни, не было никаких признаков жизни, но доносились голоса из хорошо освещенного офиса. Я как раз собирался направиться к Хаммеру, как вдруг двое мужчин вышли из офиса в гостиную. Один из них был здоровенным боевиком с автоматом в наплечной кобуре, а вторым был другой фальшивый Мадупа, Янис Цанни.
  
  Они остановились, когда увидели нас, и оба смотрели на Сержиу лучезарными глазами. Два самозванца на мгновение остановились, глядя друг на друга, а Хаммер повернулся к ним и увидел выражение их лиц. Еще через долю секунды головорез с Цанни потянулись за пистолетами.
  
  Спенсер нацелил дротик и выстрелил. В комнате раздался глухой хлопок, и мгновение спустя из шеи мужчины, рядом с адамовым яблоком, вылетел черный металлический дротик. Его челюсть начала беззвучно работать, когда Цанни в ужасе уставился на черный объект. Хаммер одним кошачьим движением начал поворачиваться и вытаскивать пистолет.
  
  Его глаза сначала сосредоточились на мне, и я увидел в них угрозу, когда его рука нашла пистолет в кобуре. Я упал на одно колено и одновременно взмахнул рукой, выполнив петлю снизу, освобождая стилет. Он рассек воздух бесшумно, как поражающая змея, и ударил Хаммера в грудь рядом с его сердцем. Лезвие с громким стуком вошло в его тело и опустилось до рукояти.
  
  Уродливые глаза Хаммера, впервые открывшиеся мне, поскольку на нем не было солнцезащитных очков синего цвета, на мгновение пристально посмотрели на меня, недоверчиво, что мне удалось убить его так быстро. Он посмотрел на стилет, из под которого его рубашка сочилась малиновым. Он взял нож, словно собираясь вытащить его, затем поднял пистолет в руке ко мне. Но он уже был мертв. Он упал лицом вниз на диван, его длинные волосы скрыли замешательство на его лице.
  
  Другой боевик только что перестал дергаться на полу. Цанни повернулся, чтобы бежать обратно в офис, но еще один дротик из пневматического пистолета остановил его, попав в спину.
  
  Он отчаянно пытался схватился за него, не смог до него дотянуться, а затем рухнул головой в дверной проем офиса, на мгновение трясся там, а затем обмяк.
  
  Я подошел к двери и увидел, что в офисе больше никого нет. Я снова повернулся к остальным. Я кивнул в коридор, ведущий в спальни, и Спенсер опередила меня. Эрика последовала за мной.
  
  Мы исследовали остальную часть места. Еще одна гостиная, спальни и кухня. Мы обнаружили вооруженного преступника, который ел бутерброд на кухне. То есть Спенсер нашел его первым. Я вошел как раз в тот момент, когда он снова выстрелил из пневматического пистолета. Он чертовски рвался к убийствам, почти так же, как и Зак. Мужчина получил удар в бок, когда вытащил длинный револьвер Welby.32. По какой-то причине яд подействовал на него не так быстро, и ему удалось выстрелить. Пистолет с ревом вырвался в пределы комнаты и попал Спенсеру прямо под ребра, отбросив его спиной к стене. Я схватил стул и ударил им по лицу, когда он целился в меня из револьвера. Стул врезался в него и разбился о лицо. Пистолет выстрелил в потолок, и мужчина ударился о пол спиной, потеряв оружие. Спенсер, ворча в стену, снова прицелился из пневматического пистолета.
  
  Я кричал на него. - "Держись, черт возьми!"
  
  "Зачем?" - хрипло спросил он. «Ублюдок достал меня».
  
  Он снова прицелился. Я ударил его кулаком по лицу, и он ударился головой о стену. Затем я вырубил пистолет, так что он потерял его. Он загремел по кафельному полу кухни, и он ошеломленно посмотрел на меня.
  
  «Я сказал, подожди», - прорычал я.
  
  Наши глаза на мгновение встретились, затем он опустил глаза, хватаясь за рану под ребрами. Это было похоже на простую рану на плоти, но сейчас меня это не сильно беспокоило. Я подошел и опустился на колени перед стрелком. Его глаза были открыты, а его тело все еще боролось с ядом. Он был одним из тех редких людей, у которых был естественный иммунитет к определенным токсичным химическим веществам, что, хотя и не полный, заставляло кураре убивать его медленно, а не мгновенно. Я был рад, что это так. Может быть, я смогу получить ответы.
  
  В этот момент на кухню вошла Эрика, ее револьвер еще не стрелял. «Его здесь нет», - сказала она.
  
  Я схватил неудачника за рубашку и встряхнул. "Где Ставрос?" - потребовал я.
  
  Мужчина посмотрел на меня. "Какое твое дело?" Он был еще одним из американских фанатиков Ставроса, но его волосы были не такими длинными, как у Хаммера.
  
  Я вытащил «люгер» из кобуры и прижал его к левой скуле бандита. «Если ты скажешь мне, где он, я прослежу, чтобы ты вовремя обратился к врачу, чтобы спасти тебя». Конечно, это была ложь. «Если ты откажешься, я нажму на курок. Говори».
  
  Он посмотрел мне в глаза и оценил увиденное. «Черт, хорошо, - хрипло сказал он. Яд уже действовал на него. «Если ты действительно спасешь меня».
  
  Я кивнул.
  
  «Он отправился на Миконос».
  
  Я переглянулся с Эрикой. Остров Миконос был одним из двух мест, где Ставрос создавал свой элитный корпус повстанцев. «А теперь расскажи», - сказал я, прижимая Люгер к его лицу. "Он получил известие о полковниках?"
  
  Бандит усмехнулся, затем его лицо исказила внезапная боль. «Цанни позвонил домой Коцикасу. Ответил один из копов. Сказал, что лейтенант и наши люди в порядке, и что полковники мертвы».
  
  "Какого черта?" - воскликнул Спенсер.
  
  Спенсер был удивлен ответом, а я нет. Полковник Коцикас быстро подумал, когда раздался звонок, и дал трубку одному из полицейских. Коцикас полагал, что, если он не передаст в пентхаус ложное сообщение, Ставрос будет идти туда со своими людьми. У Коцикаса не было времени согласовать с нами действия, поэтому он пошел дальше и сделал то, что казалось лучшим. Это было разумно, но полковник не мог знать, что ответ, который он заставил дать полицейскому, позволит Ставросу покинуть пентхаус до того, как мы туда доберемся.
  
  "Зачем Ставросу поехать на Миконос?" - едко спросил я умирающего стрелка. "Для обзора войск?"
  
  Еще один приступ боли охватил его. «Дайте мне врача», - выдохнул он.
  
  «Сначала поговорим».
  
  Он прошептал слова. «Он созвал оба лагеря. Он хочет, чтобы войска были доставлены в Афины. Командующий на Миконосе сказал что-то о том, чтобы не двигать свои войска, пока не получит известие от Минуркоса. Ставрос был очень зол на него. Он прилетел туда, чтобы лично командовать».
  
  Я вырос. Мужчина напрягся и вздрогнул. Его лицо уже посинело.
  
  «Пойдем отсюда», - приказал я. Я повернулся к Спенсеру. "Оставайся здесь."
  
  В его голосе звучало негодование. «Я ранен, Картер».
  
  Я осмотрел его. Это была всего лишь рана, в которой не было ничего жизненно важного. «С тобой все будет в порядке», - сказал я. «Перевяжите это повязкой и позвоните Хоуку отсюда. Расскажите ему о последних событиях. Я попрошу Минуркоса вызвать врача, который позаботится о вашей ране. Есть вопросы?»
  
  «Да», - сказал он. «Почему ты не хочешь, чтобы я был с тобой на Миконосе?»
  
  «Тебе нужно немного поправиться, Спенсер.
  
  Ставрос слишком важен для AX. "
  
  "Сказать это Хоуку?" - кисло спросил он. «Он рекомендовал меня на временную работу по этому заданию».
  
  «Скажи ему все, что хочешь». Я повернулся к двери, убирая «люгер» в кобуру. «Давай, Эрика».
  
  «Что вы от меня ожидаете, просто подождите, пока я не получу от вас известие? - спросил Спенсер.
  
  Я остановился и подумал об этом на мгновение: «Завтра во время завтрака вы можете уйти. Газетам будет слишком поздно рассказывать об этой истории. Пусть Минуркос позвонит в полицию и расскажет им все. Позвоните полковнику Коцикасу и попросите его поддержать Минуркоса. К тому времени я буду на Миконосе и найду Ставроса, если он там. Для него будет слишком рано получать какие-либо новости о том, что произошло здесь и в доме Коцикаса ».
  
  "А что насчет Серджиу?" - спросила Эрика.
  
  «Мы отправим его домой», - сказал я. «Он хорошо поработал, и теперь он может вернуться к своей семье».
  
  «Картер», - сказал Спенсер.
  
  "Да?"
  
  «В следующий раз я буду лучше».
  
  Я посмотрел на него. «Хорошо», - сказал я. «Пойдем, Эрика. Нам нужно поймать стервятника».
  
  Десятая глава.
  
  Гавань Миконоса лежала как массивный ограненный сапфир в лучах утреннего солнца. Это была почти полностью закрытая гавань с небольшими рыбацкими лодками и катерами внутри и двумя большими круизными кораблями, стоящими на якоре у морской стены. Корабли не заходили в Миконос. Пассажирам приходилось спускаться по неуверенным трапам с багажом в руках к катеру, который небольшими группами доставлял их на берег.
  
  Мы с Эрикой не пережили этого короткого приключения. Мы прибыли в новый аэропорт на другом конце острова всего час назад и ехали на автобусе по ухабистой дороге до деревни. Теперь я сидел в прибрежном кафе под навесом из парусины, устроившись на прямом желтом стуле, и наблюдал, как полдюжины усатых греческих моряков ведут недавно раскрашенную рыбацкую лодку в воду всего в пятнадцати ярдах от меня. От меня в обоих направлениях поворачивала набережная - ряд побеленных домов с кафе, магазинами и небольшими отелями. Я сделал глоток Nescafe, символической дань уважения греков американскому кофе, и наблюдал, как мимо проезжает старик в соломенной шляпе, торгующий виноградом и цветами. В этой атмосфере было трудно вспомнить, что я был здесь, чтобы убить человека.
  
  Эрики со мной не было. Она исчезла в лабиринте белоснежных улиц недалеко от набережной, чтобы найти старую женщину, которую она знала по пребыванию на Миконосе пару лет назад. Если вам нужна была хоть какая-то информация о Миконосе, вы обращались к темноволосым старушкам в черных шали, которые сдавали комнаты в своих домах посетителям. Они все знали. Эрика пошла узнать о военном лагере на острове и узнать, где может жить командир этого лагеря, потому что мы, вероятно, найдем там Ставроса.
  
  Я как раз заканчивал «Нескафе», когда Эрика, раскачиваясь по каменной дорожке перед кафе, была одета в желтые брюки, ее длинные рыжие волосы были стянуты желтой лентой. Мне все еще было трудно понять, почему такая красивая девушка, как Эрика, оказалась вовлеченной в мой мир. Ей следовало выйти замуж за богатого человека с виллой и длинной белой яхтой за пределами Тель-Авива. Все это она могла бы иметь своей внешностью. Может, она этого не знала. А может, яхты просто не в ее вкусее.
  
  «Ты выглядишь как турист, Ник», - улыбнулась она, садясь рядом со мной. «За исключением пиджака и галстука».
  
  «Дайте мне еще час», - сказал я. "Что вы узнали?"
  
  Она заказала у официанта чашку горячего чая, и он ушел. «Хорошо, что я поехала одна. Мария сначала очень не хотела разговаривать. Эти островитяне очень далеки от незнакомцев, и любой человек, который здесь не живет, - чужой».
  
  "Что она должна была сказать?"
  
  Эрика начала говорить, но ей пришлось подождать, пока официант оставит ей чай. Когда он ушел, она насыпала в чашку немного сахара из открытой миски. «Рядом с пляжем Орнос есть лагерь, и только пара островитян побывала внутри. Командир живет на арендованной вилле рядом с лагерем. Его зовут Галатис. Один из двух местных таксистов отвез двух американцев в отель« Рения ». на окраине села; Позже этот же человек отвез их на виллу Галатиса ».
  
  «Отличная разведывательная работа, мисс Нистром», - сказал я. «Пойдем, поехали в Рению».
  
  «Я только села», - пожаловалась она. «У меня еще есть полчашки чая».
  
  «Я принесу тебе еще чашку позже». Я бросил на столик несколько драхм.
  
  «Хорошо», - сказала она, поспешно отхлебнув еще чая, а затем поднялась, чтобы следовать за мной.
  
  Мы прошли по набережной мимо кафе и небольшой группы к открытой площади, где останавливались автобусы, идущие на окраины. Почтовое отделение и штаб полиции порта выходили на площадь, и там стояла потускневшая бронзовая статуя древнего героя. Мы миновали эту площадь, свернули с набережной в небольшой квартал и вскоре прибыли в Рению. Это был многоуровневый отель, построенный на холме с почти тропическим садом перед ним.
  
  Стройный молодой человек за стойкой регистрации был очень радушен. «Да, вчера приехали двое американцев. Они ваши друзья?»
  
  Как их зовут? »- спросил я.
  
  "Дайте-ка подумать." Он достал из-под прилавка журнал и открыл его. «Ааа. Мистер Браун и мистер Смит».
  
  «Да. Они будут нашими друзьями», - сказал я. «В какой они комнате? Мы хотим их удивить».
  
  «Они в 312. Но они уже уехали. Они упомянули, что вернутся на обед в отель до полудня».
  
  Мы все равно проверили комнату. Я постучал в дверь, а затем вошел со спецэффектом, предоставленным парнями из отдела спецэффектов. Мы закрыли за собой дверь и огляделись. Обе большие кровати были еще не заправлены, а на ночном столике стояла наполовину пустая бутылка виски. Ставрос не особо пил, поэтому я подумал, что это был его наемник, которого он привел с собой, который выпил спиртное.
  
  Кроме скотча и нескольких окурков, они больше ничего не оставили. Ставрос, вероятно, не взял с собой багажа. То, что он должен был сделать, не займет много времени. Ему пришлось узнать об телефонном звонке человека, назвавшегося Минуркосом, и проверить лояльность Галатиса, командира лагеря. Жизнь Галатиса оказалась в непосредственной опасности, если бы он повиновался приказам Минуркоса не двигаться, пока не услышит от него дальнейшие сообщения. Поскольку Ставрос прибыл вчера, Галатис мог быть уже мертв.
  
  «Нам лучше пойти на виллу», - сказал я.
  
  «Я с тобой, Ник».
  
  После получасового поиска мы наконец нашли таксиста, потягивающего узо в кафе. У него не было ни малейшего желания отвезти нас на виллу, пока я не показал ему пачку драхм, после чего он сгорбился и повел нас к такси. Это был потрепанный Шевроле 1957 года, без большей части краски и ваты торчащей из обивки. Таксист завел старый двигатель, который издал громкую отрыжку, когда мы похали.
  
  Большая часть езды проходила по плохо вымощенной дороге вдоль скалистого побережья острова, где отвесные скалы обрывались в Эгейское море. Когда мы были почти на пляже Орнос, водитель свернул на рваную гравийную дорогу в сторону лагеря и виллы. Когда мы миновали высокий забор из колючей проволоки, нам удалось лишь мельком разглядеть лагерь, зеленые здания, притаившиеся вдалеке. Мы свернули от забора на длинную дорогу, которая вела к вилле. Когда мы подошли к дому с черепичной крышей, я попросил таксиста подождать, и он, похоже, очень охотно согласился.
  
  Мы были готовы ко всему, когда я постучал в богато украшенную деревянную входную дверь. У Эрики снова был бельгийский револьвер, спрятанный за сумочкой, и на этот раз она надеялась его использовать. Она хладнокровно стояла рядом со мной у двери и ждала. Я положил «люгер» в боковой карман пиджака, и моя рука была с ним. Слуга, пожилой грек, открыл дверь.
  
  «Кали мера», - приветствовал он нас. Он продолжил по-гречески. "Вы хотите видеть командира?"
  
  «Простите меня», - сказал я, осторожно отодвигая его в сторону. Мы с Эрикой переехали в большую гостиную с одной стеклянной стеной, выходящей на склон холма с деревьями.
  
  "Пожалуйста!" - возразил старик по-английски.
  
  Мы осторожно переходили из комнаты в комнату и наконец встретились в большой комнате. Там никого не было.
  
  "Где командир?" - спросила Эрика у старика.
  
  Он яростно покачал головой из стороны в сторону. «Не на вилле. В гостях».
  
  Я спросил. - "Где?"
  
  «Пошел с американцами. В лагерь».
  
  «Эфаристо», - сказал я, поблагодарив его.
  
  Мы вышли и снова сели в кабину. «Отвези нас в военный лагерь», - сказал я водителю.
  
  "Что мы будем делать, когда доберемся туда?" - спросила Эрика.
  
  Такси отъехало от дома и двинулось обратно по гравийной дороге. «Я еще не уверен», - признал я. «Я просто чувствую, что мы должны хотя бы взглянуть со стороны».
  
  Но мы так далеко не зашли. Когда мы повернули обратно на дорогу, которая проходила параллельно забору, и проехали по ней несколько сотен ярдов, я увидел место, где следы от шин выходили с проезжей части и остановились возле каких-то зарослей.
  
  Я сказал водителю. - "Стоп!"
  
  "Что случилось, Ник?" - спросила Эрика.
  
  «Я не знаю. Оставайся здесь».
  
  Я вылез из кабины и вытащил «люгер». Я медленно двинулся мимо следов шин к зарослям. Были свидетельства драки возле того места, где была припаркована машина. Попав в кусты, я обнаружил то, чего боялся. За густым кустом лежал высокий худой мужчина, с перерезанным горлом от уха до уха. Очевидно, я нашел Галатиса.
  
  Я вернулся в машину и сказал Эрике, и мы просто посидели там некоторое время, пока таксист смотрел на нас в зеркало заднего вида.
  
  «У Ставроса уже должен был быть один из подчиненных Галатиса офицеров на своей стороне», - тяжело сказал я. «Если мы не найдем Ставроса, завтра у него будут эти войска в Афинах».
  
  «Мы не можем идти за ним в лагерь, Ник, - сказала Эрика. «У него будет небольшая армия, чтобы защищать его там».
  
  «Мы вернемся в отель и надеемся, что то, что сказал им Ставрос, правда - что он намеревается быть там к полудню. Мы будем ждать его там».
  
  В «Рении» мы с Эрикой незамеченными добрались до комнаты Ставроса. Мы заперлись и стали ждать. Была середина утра. Кровати были заправлены, так что нам не пришлось беспокоиться о горничных. Я налил нам обоим небольшую порцию виски, и мы сели на край кровати, выпив это.
  
  «Почему мы не можем быть здесь в отпуске, как туристы?» - пожаловалась Эрика. «Нечего делать, кроме как посещать ветряные мельницы, ходить на пляжи и сидеть в кафе, наблюдая, как живет мир?»
  
  «Может быть, мы когда-нибудь будем здесь вместе», - сказал я, не веря этому ни на минуту. «При других обстоятельствах».
  
  Эрика сняла маленький жилет, который шел с брюками. На ней была только прозрачная блузка, заправленная за брюки. Она снова легла на кровать, ее ноги все еще стояли на полу, а ее рыжие волосы беспорядочно расплывались на простом зеленом покрывале.
  
  «У нас не так много времени вместе», - сказала она, глядя в потолок. Легкий ветерок проникал в открытое окно, легкий морской бриз. «Независимо от того, как все это работает».
  
  "Я знаю."
  
  «Я не хочу ждать какого-то возможного момента в будущем вместе. Возможно, он никогда не наступит». Она начала расстегивать блузку.
  
  Я посмотрел на нее. «Эрика, что ты, черт возьми, делаешь?»
  
  «Я раздеваюсь», - сказала она, не глядя на меня. Блузка была снята. Она расстегнула маленький бюстгальтер и смахнула его. Я смотрел на нее сверху вниз.
  
  «Вы понимаете, что Ставрос может войти сюда в любой момент?» Я спросил.
  
  «Это только середина утра». Она расстегнула защелку желтых брюк на талии и стягивала их через бедра. Под ним был только клочок трусиков, небольшой кусок ткани, который почти ничего не прикрывал.
  
  Я вспомнил, и у меня пересохло в горле. Я вспомнил чистое животное удовольствие, которое испытывал с ней.
  
  «Эрика, я не думаю…» - попыталась возразить я.
  
  «Время есть», - заверила она меня, томно двигаясь по кровати. Я смотрел, как ее тело двигается и растягивается. «Ты сам сказал, что Ставрос, вероятно, все утро будет переговариваться с новым командиром в лагере».
  
  «Мы не можем быть уверены в этом», - сказал я, когда она расстегивала мой ремень. Мой пульс участился, и я почувствовал знакомую внутреннюю реакцию на ее прикосновение.
  
  Она притянула меня к себе и двинулась ко мне. Моя левая рука по собственному желанию переместилась к груди.
  
  «Как мы должны быть уверены, Ник», - выдохнула она, засунув руку в мою одежду.
  
  «Ну какого черта, - подумал я. Дверь была заперта. «Люгер» будет в пределах легкой досягаемости. Мы услышим Ставроса до того, как он войдет в комнату. И у меня было то же чувство, что и у Эрики. Возможно, это в последний раз.
  
  Я повернулся и позволил глазам скользить по телу Эрики и гриве пылающих волос, падающих на ее молочные плечи, и подумал, была ли когда-нибудь женщина более желанная, чем Эрика Нистром. В любом месте. Любое время.
  
  Я поцеловал ее, и ее рот был горячим и влажным, и в том, как она прижалась губами к моим, была потребность. Когда мы целовались, она меня раздевала, и я не останавливал ее. Потом мы вместе лежали на кровати, и я стягивал прозрачные трусики с ее бедер и бедер. В конце она помогла мне, сбив их с толку.
  
  Она легла на спину с почти закрытыми глазами и потянулась ко мне. Я подошел к ней, и она притянула меня к себе. Мы снова страстно поцеловались, и она держала меня и ласкала. Когда она втянула меня в себя, был момент, когда ее рот открылся от удовольствия, а затем из ее горла вырвался низкий стон.
  
  Ее бедра двигались против меня, проявляя инициативу и требовательно. Я ответил, сильно толкая ее. Длинные бедра оторвались от кровати и заперлись за моей спиной, заставляя меня глубже проникнуть внутрь.
  
  А потом нас прогремел взрыв. Он пришел раньше и с большей силой, чем я когда-либо думал, заставляя плоть дрожать и дрожать от своей обнаженной силы и проходя только после того, как мы оба были избавлены от всей суматохи, которая нарастала внутри нас. Мы остались с мягкой рябью удовольствия, которая проникла в самые глубокие и самые сокровенные части нас.
  
  Одевались неторопливо. Было еще не позднее утро. Однако я начал опасаться, что Ставрос может не появиться. Он может быть в аэропорту в ожидании самолета в Афины. Он мог бы сказать, что возвращается в полдень только для того, чтобы сбить любого преследователя со своего следа.
  
  Было одиннадцать тридцать. Эрика выпила еще виски, и внутри нее росло напряжение, которое явно отражалось на ее лице.
  
  «Я иду в вестибюль», - сказала она в одиннадцать тридцать пять.
  
  "Зачем?"
  
  «Может быть, он позвонил и изменил свои планы», - сказала она, быстро затянув длинную сигарету. «Они могут что-то знать».
  
  Я не пытался ее остановить. Она была вся в волнении, несмотря на то, что мы ранее занимались любовью.
  
  «Хорошо, - сказал я. «Но если вы столкнетесь со Ставросом, не берите его на себя. Пусть он подойдет сюда».
  
  «Хорошо, Ник. Обещаю».
  
  После ухода Эрики я начал расхаживать по комнате. Я сам нервничал. Было важно, чтобы мы привели сюда Ставроса. Мы преследовали его достаточно долго.
  
  Прошло всего пять минут после того, как Эрика спустилась к стойке регистрации отеля, когда я услышал звук в коридоре. Я вытащил 9-мм люгер и подошел к двери. Я прислушался. Раздался еще один звук. Я ждал, но ничего не произошло. Я осторожно и тихо отпер дверь. Приоткрыв ее на дюйм, я выглянул в коридор. Никого не было видно. Я стоя глянул в холл и посмотрел туда-сюда.
  
  Ничего. Коридор имел открытые арки, ведущие в сад. Я пошел, выглянул и снова ничего не увидел. Примерно в пятидесяти футах по коридору был выход в сад. Я быстро спустился туда, огляделся и наконец сдался. «Наверное, мои нервы были на пределе, - решил я. Я вернулся к приоткрытой двери в комнату и вошел.
  
  Как только я схватился за дверь, чтобы закрыть ее за собой, я краем глаза заметил движение, но было слишком поздно, чтобы отреагировать. Хрустящий удар по затылку вызвал у меня головокружительную боль в голове и шее. «Люгер» выскользнул из моей руки. Я схватился за дверной косяк и удержался, когда я оперся на него. Я мельком увидел лицо перед собой и узнал в нем то, что видел в пентхаусе в Афинах. Это было суровое хмурое лицо Адриана Ставроса. Я издал животный звук в горле и потянулся к этому уродливому лицу. Но потом еще что то снова ударило меня по голове, и внутри вспыхнули яркие огни. Я поплыл в море черного цвета, и между черным морем и черным небом не было линии горизонта. Все это сомкнулось на мне и слилось в клубящуюся темную массу.
  
  Одиннадцатая глава.
  
  «Он очнулся».
  
  Я слышал голос невнятно, как будто он шел ко мне из другой комнаты. Мои глаза открылись, но я не мог их сфокусировать. Я увидел вокруг себя три смутные формы.
  
  «Верно, открой глаза».
  
  Голос был знакомым. Он принадлежал Адриану Ставросу. Я попытался сосредоточиться на его источнике. Его лицо прояснилось в моем видении. Я смотрел на жесткое, жесткое лицо с залысинами, темными волосами и ледяными холодными глазами, и ненавидел себя за то, что позволил ему взять меня. Я перевел взгляд с него на два других лица по бокам. Один принадлежал здоровому смуглому парню с голубоватым глазом над левым глазом. Я принял его за бразильского телохранителя Ставроса. Другой мужчина был довольно молод и носил форму цвета хаки. Я догадывался, что это тот офицер, который заменил казненного Галатиса.
  
  - Итак, - сказал Ставрос ядовитым голосом. «Мойщик окон». Он издал своего рода горловой смех. "Кто ты на самом деле?"
  
  "Кто ты на самом деле?" Я ответил, пытаясь очистить голову, пытаясь думать. Я вспомнил Эрику и подумал, нашли ли они ее тоже.
  
  Ставрос вытащил меня и ударил меня тыльной стороной ладони, и только тогда я заметил, что сижу на прямом стуле. Они не связывали меня, но «Люгера» не было. Хьюго все еще сидел у меня на предплечье под расстегнутой курткой. Я чуть не упал со стула, когда пришелся удар.
  
  Ставрос наклонился надо мной, и когда он заговорил, его голос был похож на рычание леопарда. «Я вижу, ты меня не узнаешь», - прошипел он. Я видел, как армейский офицер взглянул на него. «Теперь вы знаете, с каким мужчиной имеете дело».
  
  «Да, псих, - подумал я. Безжалостный человек, охотящийся на других. Теперь я понял, почему они назвали его Стервятником. На этот раз я держал рот на замке. Он выпрямился, схватил рубашку за перед и драматично разорвал ее. Я смотрел на массу шрамов на его торсе, очевидно, от огня. Оказалось, что они покрывали большую часть его тела.
  
  "Вы видите это?" - прорычал он, его глаза заблестели слишком ярко. «Я получил это при пожаре в квартире, когда был мальчиком. Мой отец взял с собой в постель закуренную сигарету, что стало последним из серии безответственных действий по отношению к его семье. Но я выжил, понимаете. Не думайте, что я попаду в ад, потому что я уже был там ".
  
  Так что это была большая недостающая часть загадки Ставроса. Огонь что-то защелкнул внутри него. Он выжег все, что осталось от души, осталось только обугленное ядро. Когда он застегнул рубашку, я понял, почему он стоял так прямо. Должно быть, весь его торс был жестким из-за зарубцованной ткани.
  
  «Теперь ты понимаешь», - прошипел он мне. «Теперь ты скажешь мне, кто ты и что ты делаешь здесь, на Миконосе, шпиония за мной».
  
  Хриплый темнолицый парень рядом с ним вынул из кармана что-то короткое, по-видимому, дубинку, на всякий случай, если я был бы достаточно глуп, чтобы бросить вызов Ставросу.
  
  "Это ЦРУ?" До меня дошел уродливый голос Ставроса. "Вы звонили Галатису, притворяясь Минуркасом?"
  
  Я должен был пощадить себя, иначе все было бы кончено. Если бы Эрика не пострадала за стойкой отеля, как оказалось, она скоро вернулась бы сюда. Если мне повезет, и она обратит внимание, она не войдет в комнату и не станет их пленницей. Она будет бороться с этим, и я должен быть сознательным, чтобы оказать ей помощь.
  
  «Да», - сказал я. «Я из ЦРУ».
  
  «Ага, правда выходит наружу», - сказал Ставрос. «И вы здесь, чтобы устроить переворот против меня?»
  
  Глаза Ставроса сверкнули на меня маниакальной ненавистью.
  
  "Что-то в этом роде."
  
  «Каковы подробности этого заговора ЦРУ?» - потребовал ответа Ставрос.
  
  Я колебался. Если бы я сказал слишком много, это прозвучало бы фальшиво. Хаски снова поднял дубинку.
  
  «Подожди», - сказал молодой офицер с сильным акцентом. "Недавно в Греции мы изучили определенные методы, позволяющие добиться от заключенных полного сотрудничества. Но будет слишком шумно, чтобы приступить к такому допросу здесь.
  
  В любом случае мы должны вернуться в лагерь. Мы возьмем его с собой ».
  
  Ставрос на мгновение задумался. «Хорошо, - мрачно сказал он.
  
  Они подхватили меня со стула. Интересно, где, черт возьми, Эрика? Она должна была вернуться из стойки регистрации. Может, они все-таки нашли ее. Но я не мог спросить.
  
  Когда они загнали меня в ожидающую машину возле дома, на удаленной от входа стоянке, я подумал о том, чтобы попытаться сбежать с помощью стилета. Если бы они доставили меня в тот лагерь, я бы никогда не покинул его живым.
  
  Но не было хорошей возможности пошевелиться с ножом. Хриплый мужчина держал пистолет у меня под ребрами, а с другой стороны меня сидел Ставрос. Офицер вел машину.
  
  По дороге из города по обрывистой дороге я все время думал об Эрике. Было трудно понять, что с ней случилось. Она знала, что ей придется вернуться в комнату сразу же, как только появится Ставрос.
  
  Мы были за городом примерно в миле, когда свернули на крутой поворот и увидели остановившуюся машину всего в двадцати ярдах впереди нас на узкой дороге. Я вспомнил, что видел эту машину, припаркованную у отеля ранее, и пришел к выводу, что она принадлежит менеджменту. Офицер нажал на тормоза, и военная машина остановилась в нескольких футах от другой машины.
  
  "Что это такое?" - коротко спросил Ставрос.
  
  «Вроде бы сломанная машина», - проворчал офицер.
  
  «Ну, иди убери её с дороги», - скомандовал Ставрос.
  
  Справа от нашей машины была скала, а с другой стороны крутой обрыв. Офицер вышел с левой стороны и осторожно двинулся к машине, преградившей дорогу. Ставрос, сидевший справа от меня, открыл дверь со стороны обрыва и остановился на тротуаре, наблюдая. Я был в машине наедине с хриплым мужчиной, державшим пистолет рядом со мной.
  
  "Сбрось ее со скалы!" - приказал Ставрос стоя рядом с нашей машиной.
  
  «Я постараюсь», - сказал офицер.
  
  Это были его последние слова. Когда он остановился возле другой машины, я увидел, как голова Эрики взлетела над обрывом. Она явно подслушивала за пределами гостиничного номера и слышала, как они решили отвезти меня в лагерь. Она угнала машину отеля и остановила нас на дороге.
  
  "Берегись!" - крикнул Ставрос офицеру, когда увидел, что Эрика направила револьвер в мужчину.
  
  Грек повернулся, когда пистолет Эрики выстрелил. На лбу у офицера появилась дырочка. Он отшатнулся и врезался в машину, когда Эрика направила пистолет на Ставроса. Он вытаскивал собственный пистолет, и я восхищался Эрикой за то, что первым достала офицера, потому что я знал, как она хотела пристрелить Ставроса. Она прицелилась в Ставроса, и ее пистолет снова рявкнул и попал в него.
  
  Хриплый мужчина рядом со мной в машине целился в меня, не понимая, что делать в первую очередь. Наконец, когда Ставрос был ранен, он решил сначала прикончить меня, а затем пойти за Эрикой. Я видел, как побелел его палец на спусковом крючке револьвера. Я взмахнул рукой и ударил его по руке с пистолетом, и оружие выстрелило, разбив оконное стекло рядом со мной. Стилет был у меня в ладони. Держа пистолет на расстоянии, я сильно толкнул ножом и почувствовал, как он вошел под его руку. Для него все было кончено.
  
  Ставроса ранили в плечо, но это была всего лишь рана. Он упал на землю и отвечал на огонь Эрики, когда я выпрыгнул из дальнего края машины. Пригнувшись и используя машину для укрытия, я направился к другой машине с пистолетом в руке. Ставрос снова заставил Эрику спрятаться за обрыв. Я хотел сделать в него точный выстрел с места, где он меньше всего этого ожидал, потому что он думал, что я все еще в плену.
  
  Но когда я подошел к другой машине, Ставрос увидел меня. Он сделал два выстрела, и пули взметнули рядом со мной куски асфальта. Я нырнул за угол машины и ушел с линии огня. В следующий момент Ставрос снова оказался в военной машине. Голова Эрики выскочила из обрыва, и она выстрелила в машину, но промахнулась. За рулем был Ставрос. Двигатель завелся.
  
  Я встал и выстрелил в него. Вдруг машина накренилась и полетела прямо на меня. Он пытался прижать меня к другой машине. Я произвел один бесцельный выстрел и нырнул в сторону от приближающейся машины. Он громко врезался в другую машину. Я лежал очень близко к месту удара, закрыв лицо и надеясь, что раздираемый металл не врежется в меня. Ставрос развернул машину задним ходом и резко повернул в сторону от места удара. Он возвращался в город. Еще через долю секунды он был на ходу. Я тщательно прицелился, попал в шину и разорвал ее, но он продолжал ехать. Эрика произвела два выстрела, пули со свистом отлетели от машины и не попали в Ставроса.
  
  Я слышал ее крик. - "Черт!"
  
  Я встал и распахнул дверь разбитой машины. Дверь упала мне в руки и ударилась о тротуар. Я сел в машину и попытался завести машину. С третьей попытки все заработало.
  
  Эрика встретила меня у машины, когда я включил передачу.
  
  Мы с ревом мчались по дороге за Ставросом. Мы держали его в поле зрения, пока не добрались до города, а затем нашли брошенную машину возле набережной. Мы свалились и посмотрели видимо бензин закончился.
  
  «Он не может быть далеко отсюда», - сказала Эрика. «Я загляну в кафе».
  
  «Хорошо, я посмотрю на лодки. Будьте осторожны».
  
  «Ты тоже, Ник», - сказала она.
  
  Она пошла по дорожке к кафе. Там было много мест, где можно было спрятаться. Я вышел на небольшой пирс, где несколько туристов ждали лодку. Я как раз собирался спросить Ставроса, когда услышал рев моторного катера. Потом я увидел его на катере в конце причала. Лодка отходила.
  
  Я побежал к нему, но опоздал. Он был в пути. Я нацелил на него пистолет, но не выстрелил. Заметив рядом со мной небольшую лодку, я вскочил на борт с владельцем, который стоял с отвисшей челюстью, наблюдая за всем этим. У меня все еще был пистолет.
  
  «Заводи», - приказал я.
  
  Он молча повиновался. Мотор взревел.
  
  «А теперь иди за ним».
  
  "Но…"
  
  «Убирайся, черт возьми!» - крикнул я.
  
  Он вышел. В ту секунду я был за рулем и отъезжал от пристани вслед за Ставросом. Я оглянулся и увидел Эрику в дальнем конце дока, выкрикивающую мое имя. Я не мог вернуться. Я отмахнулся от нее.
  
  Я слышал ее крик. - "Быть осторожен!"
  
  Мне было жаль, что она не могла быть со мной, потому что Ставрос был для нее важен. Но обстоятельства распорядились иначе. Я видел, как Ставрос прошел через вход во внутреннюю гавань, оставляя за собой чистый белый след. За пределами этой охраняемой территории были небольшие, изменчивые волны, и когда я добрался туда, моя небольшая лодка начала раскачиваться, и брызгала мне в лицо соленой водой из темно-синего Эгейского моря. Было ясно, что Ставрос направлялся к необитаемому острову, который находился рядом с Делосом.
  
  Моя лодка была быстрее, чем катер, который украл Ставрос, поэтому, отчаянно цепляясь за свое маленькое судно, я медленно догнал его. В то время я думал об Эрике там, на Миконосе. В полицию нужно будет дать объяснения. Но звонок полковнику Коцикасу расскажет властям все, что они хотели бы знать. К тому времени, когда я вернусь, они наверняка наградят Эрику медалями. Если я вернусь.
  
  Внезапно я оказался в пределах досягаемости, но Ставрос меня опередил. Он дважды выстрелил в меня, и они разбили лобовое стекло лодки. Принимая во внимание то, как моя лодка прыгала, это было настоящим подвигом, что Ставрос куда то попал. Я вытащил пистолет и тщательно прицелился в силуэт Ставроса. Я выстрелил и промахнулся. У меня осталось всего два выстрела.
  
  Мы направились в небольшой заброшенный район острова, и вода успокоилась. Ставрос побежал к разрушенным остаткам раскаленного, выгоревшего на солнце дока. По дороге я видел, как он перезаряжал пистолет, так что у него было преимущество в боеприпасах. Подъезжая к причалу, он дважды выстрелил в меня, чтобы удержать меня подальше. Я развернул лодку по широкому кругу, пытаясь перехитрить его. Но я сдерживал огонь. Я не мог тратить зря выстрелы.
  
  Ставрос наклонился на старте, над чем-то работал. Катер уже был пристыкован. Я подумал, что это может быть мой шанс, и снова направил лодку внутрь. Как только я подошел достаточно близко, чтобы выстрелить, в поле зрения появился Ставрос и швырнул какой-то предмет в мою лодку. Он приземлился прямо в мою кабину. Я видел, как горит запал, и знал, что Ставрос нашел динамит. На Миконосе его использовали для прокладки новой дороги на дальнем конце острова. У меня не было времени попытаться выбросить его за борт. Предохранитель оказался коротким. Засунув пистолет за пояс, я нырнул за борт и поплыл.
  
  Взрыв разорвал мне уши и сотряс горячий воздух, подняв на воду большие волны. Вокруг меня посыпался мусор, но я проплыл прочь. Я оглянулся и увидел пылающие обломки на поверхности воды, черный дым катился к небу.
  
  Мне повезло. Я продолжал плыть к берегу, прилегающему к пристани. Ставрос увидел меня и произвел два выстрела. Пули упали в воду прямо за мной. Он выстрелил в третий раз и прорезал мне предплечье. Я выругался себе под нос. Даже если я доберусь до берега, я могу остаться без оружия, потому что патроны в пистолете могли намокнуть.
  
  Когда Ставрос увидел, что я продолжаю идти к берегу, он повернулся и побежал от заросшего водорослями причала. Он шел в плоскую низкую часть острова прямо за нами, к развалинам полдюжины рыбацких лачуг, которые были давно заброшены. Он явно намеревался устроить мне засаду там.
  
  Я с трудом залез на старую морскую стену, которая входила в док под прямым углом. Я посмотрел на открытое пространство передо мной, но Ставроса не увидел. Горячее солнце начало сушить соленую воду на мне, пока я изучал местность прямо впереди. На расстоянии примерно триста ярдов земля была относительно плоской, за исключением разбросанных каменных выходов и валунов, которые окружали и создавали фон для короткой линии осыпающихся каменных лачуг. Позади них скалистый холм довольно круто поднимался к центру острова, а на холме было еще одно здание. Это был двухэтажный дом без крыши и одной стены, вероятно, какое-то общественное сооружение.
  
  Я прищурился в ярком свете надеясь увидеть Ставроса, но тот скрывался.
  
  Вытащив револьвер из-за пояса, я вынул патроны и протер их. Я открыл пистолет и заглянул в ствол. Внутри металлической трубки сверкали капли воды, блестящие в отраженном солнечном свете. Приставив дуло ко рту, я продул ствол, чтобы очистить его. Два патрона, которые я так тщательно сохранил, могли дать сбой, когда я зависел от них. Другого оружия у меня не было, так как «Люгер» остался в отеле, а стилет торчал из бока стрелявшего на дороге, ведущей к военному лагерю. Эрика заберет их, но в данный момент мне это не поможет.
  
  Однако Ставрос не был уверен, что я не стану стрелять, иначе он не убежал бы. Это был небольшой перерыв в мою пользу. Приняв это как лучшее, что у меня было, я поднялся со стены и направился к коттеджу с пистолетом в руке. Если бы я показал пистолет, я мог бы заставить Ставроса подумать, что я готов выстрелить из него, мокрого или нет, и заставить его обороняться. Но я надеялся, что до этого не дойдет.
  
  Я осторожно подошел к каменным домикам. Повсюду росла высокая трава, даже внутри скелетов небольших построек без дверей и окон. Трава слегка шевелилась под теплым ветерком, где я был. Солнце здесь казалось как-то ярче, чем на соседнем Миконосе. Он и теплый ветерок медленно сушили мою рубашку и брюки, но моя одежда все еще прилипала к моему телу.
  
  Я осторожно шел по длинной коричневой траве. Две ящерицы, серые, доисторического вида, прыгнули по камням, чтобы уйти с моего пути. Здесь не пахло улицей. Горячий воздух забил мне ноздри и почти задушил меня своим запахом гниения. Мухи жужжали по заросшему сорняками поле между коттеджами и мной, и в глубине души я увидел Алексиса Саломоса, лежащего на скрученных обломках с мухами на нем. Затем я заметил движение впереди возле ближайшего коттеджа.
  
  Я потер рукой глаза и снова посмотрел. Теперь там ничего не было видно, никаких дальнейших движений, но я чувствовал, что Ставрос был там. Я чувствовал это, каждая кость моего тела посылала предупреждающие сигналы.
  
  Я побежал к валуну высотой по грудь возле первого коттеджа, замер там, смотрел и слушал. В ушах постоянно доносился шум насекомых. Я переместил руку на валун и положил ее ящерице на спину. Он отскочила, напугав меня. В этот момент Адриан Ставрос высунул голову из-за второго коттеджа на линии и выстрелил из пистолета.
  
  Выстрел, казалось, эхом разнесся в липком воздухе. Пуля расколола камень возле моей правой руки. Через мгновение второй выстрел попал в камень и рассыпал песчинки мне в лицо. Я сплюнул и сморгнул. Когда я снова стал видеть, Ставрос исчез. Но ближе ко мне, между первым и вторым коттеджами, я заметил движение травы.
  
  Ставрос, видимо, решил, что я не буду стрелять из мокрого пистолета. Вместо того, чтобы я преследовал его, он преследовал меня.
  
  «Охотник становится жертвой!» - раздался голос, за которым последовал низкий, леденящий кровь смех.
  
  Этот глухой сумасшедший голос, казалось, исходил скорее из моей головы, чем из коттеджей. Я не мог точно сказать, где был Ставрос, по звуку.
  
  «Тогда иди и забери меня, Ставрос», - крикнул я.
  
  «Александр», - откуда-то поправил меня Ставрос. «Александр - это имя». За этим последовал еще один взрыв смеха, высокий, психотический, который колебался от горячего бриза.
  
  Я услышал шум в чаще у первого коттеджа. Я смотрел сквозь пустые глаза разбитых окон и ничего не видел. Потом я услышал голос справа от меня и немного позади меня, в высокой траве.
  
  "Пистолет бесполезен, не так ли?"
  
  Я обернулся и увидел Ставроса, стоящего позади меня, в совершенно другой позиции, чем я слышал последний звук. Он мог быть сумасшедшим, но все же был хитрым. Он направил на меня пистолет и выстрелил.
  
  Я упал плашмя на землю рядом с валуном, когда он нажал на спусковой крючок. Камня больше не было между нами. Пуля разорвала рукав рубашки и поцарапала левую руку. Я перевернулся один раз, когда он снова выстрелил. Пуля подняла пыль рядом со мной. Я в отчаянии нацелил на него револьвер, когда он в третий раз нажал на курок. Он попал в пустую камеру. Он смотрел на меня, когда я нажимал на курок своего пистолета. Он щелкнул тоже без выстрела
  
  Лицо Ставроса изменилось, и он засмеялся высоким диким смехом, вставляя патроны в свое оружие. Я отбросил пистолет, зарылся ногами в землю и прыгнул на него.
  
  Я попал в Ставроса, когда он поднял на меня пистолет. У него не было возможности нажать на курок, пока я схватился с ним. Пистолет упал, когда мы оба ударились о твердую землю, пиная и царапая высокую траву.
  
  Я сильно ударил Ставроса по челюсти, и он упал на спину. Но когда я снова бросился на него, у него все еще оставалось много бешеной силы. Он каким-то образом нашел пустой пистолет, и когда я снова был на нем, он яростно ударил стволом оружия по моей голове. Он попал скользящим ударом, и я упал с него.
  
  Когда я снова смог сосредоточиться на нем, он вскочил и побежал к двухэтажным руинам на холме за коттеджами. Старая деревянная дверь неловко висела на одной петле, и когда я вошел, она все еще тихонько скрипела. Ставрос прошел этим путем.
  
  Я медленно вошел в полуразрушенное здание. Внутри травы было почти столько же, сколько снаружи в поле. В некоторых местах она была примята, где прошел Ставрос. Но мне было приятно вспомнить, что этого человека так преследовали всю свою сознательную жизнь, и он сумел выжить. Когда я обогнул угол обвалившейся стены, я увидел взгляд его безумного лица, а затем ржавый железный пруток качнулся мне в голову. Я пригнулся, и штанга задела мои волосы и врезалась в каменную стену рядом со мной.
  
  "Черт!" - пробормотал я. Он нашел кусок железа, оставленный последними жителями острова. И снова у него было преимущество перед мной.
  
  Я схватился за штангу, но потерял равновесие. Он сбил меня с ног, и я потерял хватку. Мгновение спустя он снова взмахнул оружием. Оно спустилось к моему лицу и разбило бы мою голову, если бы попало. Я перекатился, и штанга задела мое правое ухо и сильно ударилась о землю подо мной.
  
  Я снова схватил штангу, пытаясь вырвать ее из хватки Ставроса, и мы оба потеряли ее. Ставрос повернулся и взбежал по осыпавшейся лестнице на верхний уровень постройки, где находился край второго этажа. Он был прямо надо мной, когда я встал на ноги. Он схватил большой кусок камня и швырнул его в меня. Он соскользнул с моего плеча, и боль пронзила его. Я начал подниматься по каменным ступеням. Я собирался поймать Ставроса и убить его голыми руками.
  
  Когда я достиг вершины, на меня полетел другой кусок камня. Я пригнулся, и он с грохотом упал вниз. Ставрос стоял на заднем крае узкой секции пола, открытая сторона конструкции позади него. Отчаяние появилось в его квадратном лице, когда он стоял и хмуро смотрел на меня. Он посмотрел на возвышающуюся землю позади здания, усыпанную валунами и каменистую. После небольшого колебания он прыгнул.
  
  Я видел, как он ударился о камни и покатился. Он схватился за лодыжку, и его лицо исказилось от боли и ярости. Он подполз к большому круглому валуну, опасно сидящему на каменном уступе. Валун был около трех футов в диаметре, а под его передним краем на слегка наклонном выступе из скалы и травы был зажат камень меньшего размера. Ставрос потянулся к маленькому камню, чтобы использовать его против меня.
  
  Я спрыгнул на землю рядом с ним, и удар ужалил мои ступни. Я упал вперед, но быстро поднялся, невредимый. Ставрос отчаянно отталкивал камень от валуна. Когда я двинулся за ним, он сверхчеловеческим усилием выдернул камень и остался там, тяжело дыша, и ждал меня.
  
  «Давай, - прошипел он. «Я разобью тебе череп. Я…»
  
  Мы оба видели движение одновременно. Валун рядом с ним, без поддержки удаленного камня, начал двигаться вниз по наклонной поверхности скального уступа ниже ноги Ставроса. Казалось, что на мгновение он остановился, пока он смотрел на него с ужасом, затем он двинулся вперед с небольшого уступа к нему.
  
  Из-за тяжелого камня, который он держал в руке, и из-за сломанной лодыжки он не мог двигаться достаточно быстро. Я начал выкрикивать предупреждение, но потом осознал бессмысленность этого. Лицо Ставроса исказилось от ужаса, когда валун достиг его.
  
  "Нет!" - закричал он, когда понял, как человек, упавший с высокого здания, что неминуемая смерть была всего в нескольких секундах.
  
  Когда валун достиг Ставроса, накрыв его, он вскинул руки, как будто хотел остановить его продвижение, но он набрал слишком большую скорость. Он медленно прокатился по его груди, немного покачнулся и остался там. Когда он впервые коснулся его, из его горла вырвался резкий пронзительный крик. Потом он очень внезапно заглушился, как будто кто-то выключил радио.
  
  Мрачно я подошел к тому месту, где я мог видеть голову и плечи Ставроса, торчащие из-под валуна. Его глаза были открыты, он невидящим взглядом смотрел на белое, горячее небо. Рука остановилась и дернулась, когда умерла мышца, а затем она стал безжизненной.
  
  Двенадцатая глава.
  
  Никкор Минуркос и я сидели под прохладным навесом в прибрежном кафе и смотрели мимо ярко раскрашенных рыбацких лодок на кобальтово-синее Эгейское море. Это было приятное утро, и мы наслаждались им.
  
  «Полковник Коцикас и я все объяснили властям, и они очень благодарны вам и Эрике», - сказал мне Минуркос.
  
  Эрика вышла из кафе на несколько минут и находилась недалеко от магазина, где покупала английскую газету.
  
  «Мы, должно быть, вызвали здесь некоторое волнение на местном уровне, - усмехнулся я, - пока они не получили объяснение всей стрельбы. Я сожалею о Галатисе. Он выступил против Ставроса в неподходящее время».
  
  «В каждой войне, большой или маленькой, есть жертвы», - сказал Минуркос, допивая узо.
  
  "Один мужчина может причинить много горя", - повторяю я.
  
  «Ставрос мог бы вызвать гораздо больше, если бы вы не остановили его», - сказал Минуркос. «Вот почему я прилетел сюда, на Миконос, чтобы поблагодарить вас лично. Коцикас тоже хочет поблагодарить вас. Он хочет представить вас и мисс Нистром с почестями на публичной церемонии в Афинах, как только вы вернетесь».
  
  Я покачал головой. «Поблагодари его за эту мысль», - сказал я. «Но в моем деле нам не разрешают публичные почести». Я мог представить себе реакцию Хоука на публичную церемонию.
  
  «Но есть ордена», - возразил Минуркос. "Мы можем хотя бы послать их вам и мисс Нистром?"
  
  Я усмехнулся. "Почему бы нет? Ты снова в пентхаусе?"
  
  «Я уезжаю с этого места», - сказал Минуркос. "Этот эпизод заставил меня осознать, что мужчина не может и не должен прятаться от внешнего мира. Я считаю, что у меня еще есть, что сделать для моей страны, и я могу добиться большего благодаря личным контактам. Это подводит меня к другой причине того, что я прилетел сюда, чтобы увидеть тебя ".
  
  Я отпил узо и посмотрел на Минуркоса. Мне понравилось его лицо. Он был человеком, которого можно было уважать. Я спросил. - "Что это, сэр?"
  
  Его темные глаза смотрели в мои. «Я обязан тебе жизнью, Ник. Но более того, ты мне нравишься. Мне нравится, как ты действуешь. Я хочу, чтобы ты стал работать на меня. Я хочу, чтобы мужчина контролировал мою систему безопасности и был рядом со мной. Ты мне нужен, Ник ".
  
  Я начал говорить, но он взял меня за руку.
  
  «У вас будет зарплата, которую, я уверен, вам будет более чем достаточно. И я бы дал вам долю дохода в судоходных линиях. Я не собираюсь жить вечно. Вы можете в конечном итоге стать очень богатым».
  
  Я взяла ее за руку. "Мне очень жаль, мистер Минуркос ..."
  
  «Никкор».
  
  «Хорошо, Никкор. Прости, но я не могу».
  
  "Почему бы и нет?"
  
  Я сделал глубокий вдох и выдохнул. Я смотрел на синюю гавань, туда, где вдали направлялся к нам блестящий белый круизный лайнер. «Это сложно объяснить», - сказал я. «Я говорю себе несколько раз в год, что я сумасшедший, чтобы продолжать эту работу, что это неблагодарная работа, на которую никому наплевать. Но людям все равно. И, несмотря на плохую оплату, долгие часы и опасность, это часть меня. Это то, что я умею лучше всего, Никкор. Это то, где я больше всего нужен».
  
  Последовало долгое молчание. Чайка сверкнула крыльями на солнце. Наконец Минуркос заговорил. "Я понимаю."
  
  Мгновение спустя Эрика стояла у стола с лондонской газетой. «Я не знаю, как они могут прилетать сюда каждый день и брать так мало драхм за штуку», - сказала она.
  
  Я спросил. - "Есть упоминания о Ставросе?"
  
  Она подняла газету так, чтобы мы могли прочитать заголовок: ГРЕЧЕСКИЙ ОЛИГАРХ РАЗОБРАЛСЯ, там была фотография Минурка.
  
  «Может быть, это поднимет стоимость ваших акций», - сказал я, улыбаясь.
  
  Я встал и обнял Эрику. Я собирался провести с ней пару дней в «Рении», как бы ни крутился Дэвид Хок. Я полагал, что мы имеем на это право.
  
  «Мы возвращаемся в отель», - сказал я Минуркосу. "Хотите поехать с нами?"
  
  Он покачал головой. «Думаю, я знаю, когда два человека хотят побыть наедине. Я просто буду сидеть здесь до вылета самолета, и смотреть, как заходит круизный лайнер. Мне всегда нравилось смотреть, как прекрасный корабль грациозно входит в гавань».
  
  «Тогда до свидания, Никкор», - сказал я. «Может быть, наши пути снова пересекутся при лучших обстоятельствах».
  
  «Да», - сказал он.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Картер Ник
  
  Ватиканская вендетта
  
  
  
  
  Ник Картер
  
  
  
  
  Ватиканская вендетта
  
  
  перевел Лев Шкловский
  
  
  Название оригинала: Vatican Vendetta
  
  
  
  
  
  Глава 1
  
  
  
  
  
  
  Был поздний вечер, и я ждал, чтобы обыскать номер Максима Жукова. Женщина, которая ждала со мной, была Дафна. Часы на прикроватной тумбочке показывали четверть десятого. Я знал, что он покидал свою комнату на вилле Фаворита каждую ночь около 9:30, так что пришло время готовиться. Я поднялся с большой медной кроватки, на которой Дафна лежала восхитительно обнаженная , ее длинные темные волосы развевались по подушке, ее большие глаза и широкий рот улыбались от обширного и недавнего удовлетворения. Вытянув тело на белой простыне, она выглядела как живая кукла.
  
  Я оделся поудобнее. Когда я застегивал наплечную кобуру для своего 9-мм пистолета «Люгер», которого я нежно называю Вильгельминой, Дафна смотрела на меня своими большими зелеными глазами. "Почему ты одеваешься, дорогой?" спросила она. 'Все еще рано.'
  
  «Разве я не говорил тебе об этом? У меня поздняя деловая встреча.
  
  «Ужасно останавливаться так рано», - надула она.
  
  «Скромность - это хорошо для человека», - сказал я. Но когда Дафна позволила своим длинным чувственным бедрам скользить по простыне, мне было наплевать на скромность. К черту Жукова! Я вытащил «люгер» из кобуры и проверил патроны. И пока Дафна очарованно наблюдала, я выдвинул затвор и проверил магазин. С таким человеком, как Жуков, нельзя быть слишком осторожным. Он был агентом Мокрых Дел, отдела «Тяжелых дел» КГБ. Как и я, он был уполномочен своим правительством действовать так, как он считал нужным; то есть убивать при необходимости.
  
  "Мне подождать тебя, Ник?" спросила Дафна.
  
  Некоторое время я думал об этом. «Может быть, уже довольно поздно», - сказал я. 'Я тебе позвоню.'
  
  "Вы уверены, что не можете остаться?" пробормотала она.
  
  Я игриво похлопал ее по ягодицам. 'Одевайся.'
  
  Она так и сделала, вырвав обещание, что я позвоню ей; и наконец она ушла. Я знал, что, возможно, больше никогда ее не увижу, но такова моя работа.
  
  Я пристегнул стилет, окрещеный отделом спецэффектов AX Hugo HQ, и надел куртку поверх оружия, я обучен убивать людей множеством разных способов, но ни один метод не может заменить два основных оружия. Я всегда ношу с собой . Люгер и стилет спасали мне жизнь больше раз, чем я могу вспомнить.
  
  Я снова подумал о Максиме Жукове. Это был худощавый жилистый русский, который в молодости поступил на службу в КГБ.
  
  Давным-давно его назначили «палачом» отделения Мокрые Дела, и он был перфекционистом, любившим свою работу . Наши пути раньше пересекались только однажды, в Каракасе. Мы случайно встретились в номере отеля, и он предложил купить украденные китайские секреты для Соединенных Штатов. Когда ему приказали отклонить предложение, он пытался убить меня. Ему это почти удалось. Доказательство тому - шрам у меня на животе; и той ночью в отеле я все еще питал к нему ненависть, которая могла быть вытеснена только временем или его смертью. Но убивать Жукова не было моей работой. Мне просто нужно было избегать его, если возможно. Моя задача заключалась в следующем: пока его не было, зайти в его комнату и найти документ, который он и его приспешники из КГБ украли у военного курьера за несколько дней до этого в Риме и который он собирался передать КГБ. Документ содержит чертеж нового детонатора ядерного оружия, устройство, которое сделало применение тактического ядерного оружия более практичного и легче. Это устройство давало Соединенным Штатам явное военное преимущество над Советским Союзом, и поэтому, конечно, недолжно ьыло попасть в Москву.
  
  
  В половине десятого я взял такси до отеля «Вилла Фаворита» на Виа Фламиния. Хотя был вечер субботы, в Риме было очень тихо. Единственные звуки раздавались из интимных террас, с ярко освещенным пиццериями , или из ближайего мотороллера , на котором сидела смеющаяся молодая пара.
  
  Должно быть, вилла Фаворита получила свое название в лучшие времена. Снаружи не было ничего, что могло бы побудить путешественника провести там ночь. На оштукатуренном фасаде были трещины и сколы, старая краска отслаивалась. На верхних окнах висели старые ставни . Внутри был поцарапанный прилавок, за которым спал старый итальянец. Я молча прошел мимо него и поднялся по лестнице е задней части небольшого вестибюля. Я остановился на втором этаже и посмотрел в тускло освещенный коридор в комнату 307. Тишина. Я подошел к двери комнаты и прислушался. Внутри было тихо, и я не видел света. Но это не значило, что Максим Жуков не ждал внутри. Я достал из кармана специальную отмычку и выбрал ключ , открывший замок. Я молча вставил ключ в замок и повернул тумблеры. Щелкнул замок. Я медленно повернул ручку и толкнул дверь. Изнутри не было ни звука, ни движения . Я вытащил «люгер» и быстро вошел внутрь. Один взгляд в темную комнату убедил меня, что Жуков действительно совершает вечернюю прогулку в ближайший газетный киоск, чтобы купить газету. Я закрыл за собой дверь ...
  
  Через несколько минут глаза привыкли к тусклому свету. Я смотрел дальше , чтобы убедиться, что я действительно был один, затем спрятал Люгер в кобуру и оглядел комнату и прилегающую ванную комнату Комната была скудно обставленной и был неприятный запах. - из грязной раковины, деревянного пола, и пропотевшего матраса в сочетании с порошком от насекомых. Мест для хранения вещей было мало. Мебель состояла из широкой кровати, прикроватной тумбочки, небольшого письменного стола, прямого стула и кресла. В кресле были прорехи, через которые торчала набивка. Это был не совсем «Кавальери Хилтон», но Жуков мог там прятаться до сих пор .
  
  Я предположил, что Жуков не имел этого документа. Конечно, это было возможно, но это противоречило бы всем правилам нашей профессии. Вы держите при себе важный предмет только столько времени, сколько необходимо, а затем передаете его кому-то другому, или находите подходящее место для хранения, пока его не передадите . В данном случае я ожидал, что тайник будет здесь, в комнате Жукова.
  
  Когда через пятнадцать минут я ничего не нашел, я начал задаваться вопросом, не ошибся ли я. Я буквально вывернул комнату наизнанку. Матрас Жукова был в клочьях, а на полу лежал наполнитель. Кресло выглядело так же. Ящики стола и прикроватной тумбочки я вытащил и бросил на пол. Все было тщательно обыскано, даже раковина унитаза. И я ничего не нашел.
  
  Я подошел к окну и посмотрел на часы. Было уже без десяти десять. Если Жуков сохранит свой обычный распорядок дня, он вернется в десять часов или вскоре после этого. Я выругался себе под нос. Мне нужно было найти этот документ, прежде чем он вернется. AX полагал, что он передаст его своему перевозчику рано утром следующего дня, так что это был наш единственный шанс вернуть его.
  
  Я увидел, что в комнате нет вентиляционных щелей, и заподозрил, что их никогда не было. Жильцы, вероятно, арендовали вентилятор внизу, когда было жарко, и хорошо закрывались, когда было холодно. Это действительно был отель третьего класса, из тех, где пружины кровати всю ночь тыкают вам в спину и где нет горячей воды для бритья .
  
  Поскольку в стенах не было отверстий для исследования, я начал опасаться, что мои поиски резко остановились. Я как раз повернулся, чтобы еще раз взглянуть на ванную, когда услышал шум в коридоре. Я схватил «Люгер», подошел к двери, встал рядом и прислушался. Я услышал еще один звук в коридоре - открывающаяся и закрывающаяся дверь . Я расслабился и сунул люгер обратно в карман. Когда я повернулся к ванной, дверь открылась.
  
  Это был Жуков.
  
  Я обернулся. Моя рука полетела к Люгеру.
  
  «Не надо», - спокойно сказал Жуков, наставляя русский револьвер мне в грудь. Я опустил руку; он закрыл дверь и подошел ко мне.
  
  Он был примерно моего роста и довольно худощав. Но у него была жилистая, крепкая фигура, которую нельзя недооценивать. Его лицо выглядело молодо, несмотря на редеющие волосы.
  
  Он залез в мою куртку, взял «люгер» и направил револьвер мне в грудь. Он бросил Вильгельмину на разрезанный матрас.
  
  «Так это ты, Картер», - сказал он, отступая на несколько шагов.
  
  "Ты вернулся рано". - Я быстро подумал о предстоящем разговоре. Мне было интересно, как долго он готов говорить, прежде чем решит нажать на курок.
  
  «Я имею привычку менять свое поведение по своему желанию», - сказал он с улыбкой. «Это сохраняет мне жизнь. Что до тебя, мой друг из AX, я думаю, мне следовало бы лучше обращаться с тобой в Каракасе ».
  
  Мое кровяное давление начало расти. И вот я снова оказался не по ту сторону револьвера Жукова. И на этот раз он постарается еще больше.
  
  «Прошу прощения за беспорядок», - с жестом сказал я. «Но в этой комнате вы могли бы счесть это улучшением».
  
  Он спросил. - "Вы не нашли его, не так ли?" Его улыбка стала шире.
  
  «Нет, ты это хорошо спрятал. Конечно, у меня было очень мало времени ».
  
  «Конечно, - сказал он.. А поскольку ты все еще здесь, Картер, боюсь, у тебя осталось еще меньше времени.
  
  «Думаю, я знаю, где это».
  
  'Да?' - нетерпеливо сказал он. Он был готов стрелять, но ему было любопытно.
  
  «Место, где не надо соображать», - продолжил я. «Для человека твоего интеллекта».
  
  Улыбка сменилась сердитым взглядом. - «Где, по-твоему, он спрятан, Картер? Будет ваш последний вывод правильным или неправильным?
  
  «Я думал, что это было там». Я указал на дверь ванной, когда стоял между дверью и Жуковым . В то же время я напряг мышцы предплечья, и стилет незаметно скользнул в мою ладонь.
  
  Я услышал, как Жуков усмехнулся над моим неправильным предположением, но вместо того, чтобы повернуться к нему лицом, я упал на землю. Револьвер Жукова выстерил, пуля попала в мою куртку, когда я откатился и бросил нож.
  
  Это был сумасшедший бросок, но, к счастью, стилет все же вонзился Жукову в правое плечо. Когда он издал крик и рука с револьвером упала, я прыгнул на него с земли. Мы ударились о стену. Я повернул его руку, револьвер вылетел, ударился об пол и соскользнул в угол.
  
  Подойдя к нему, я быстро нанес правой рукой удар по его узкому лицу, во время которого я услышал треск кости . Я хотел нанести второй удар, но увидел, что в этом больше нет необходимости. Его боевой дух пропал.
  
  Я снял нож с его плеча. Он широко открыл глаза и зашипел от боли. Я прижал стилет к его подбородку и внимательно посмотрел на худое лицо. Я спросил. - 'Где это находится?' - Он застонал. Я ударил его по лицу и потряс взад и вперед. «Скажи мне, где спрятан документ, Жуков», - сказал я.
  
  «Его здесь нет», - сказал он, торопливо дыша.
  
  «Давай говори, - сказал я. «Уже слишком поздно для игр».
  
  Он покачал головой. Я сильно прижал кончик стилета к его тощей шее, пока не потекла кровь. Я слышал голоса в коридоре. Выстрел был слышен. Кто-то спросил по-итальянски, все ли в порядке.
  
  Я сазаал. - "Va Bene!" Всё хорошо!' Я снова повернулся к Жукову. - «Теперь ты видишь? Теперь у тебя осталось мало времени. Полиция должна быть здесь с минуты на минуту. Я хочу знать, где находится этот документ. Говори!'
  
  Он яростно посмотрел на меня и тяжело дышал. «Вы думали, что я обычный человек, который рассказажет вам все только потому, что вы угрожаете смертью? Боюсь, вы не очень хорошо знаете Максима Жукова ».
  
  Но я знал его лучше, чем он думал. Я вспомнил о досье AX, которое было на него. Максим Жуков был не только болтуном, но и охотником за женщинами. Он очень гордился своей потенцией, имел женщин по всему миру и имел репутацию обладателя значительного сексуального аппетита. «Хорошо, Жуков», - мягко сказал я. «Я не буду убивать тебя. Я заберу ту часть твоего тела, которой ты так гордишься, - я отрублю эту чертову штуку ».
  
  Высокомерие исчезло с его худого лица. 'Что? Ч-что?
  
  В коридоре послышались новые голоса: «Вы слышали, что я сказал».
  
  Он испуганно посмотрел на меня. "Вы не сделаете этого!"
  
  'Сделаю.'
  
  «Ты сумасшедший», - сказал он, и на его верхней губе выступил пот.
  
  « Безумец» .
  
  Я разрезал ему ширинку. "Итак, Жуков?"
  
  'Убей меня!'
  
  'О нет. = Это намного веселее.-- Хорошо?' Я держал стилет на резинке его трусов. Я получил ответ, который искал. В панике он посмотрел в окно. Затем он набрался храбрости. «Нет, - сказал он. Но было слишком поздно. Я бросился к окну, толкнул его, планка отломилась и упала в сточную канаву. Там, в краю правого люка, была спрятана бумага.
  
  Каркас люка состоял из трех слоев дерева в разной степени гниения. В этом люке средний слой сгнил быстрее, чем окрашенные внешние слои, и большие куски дерева выпали, образовав пространство . В этой комнате был сложенный лист бумаги. Когда люк был закрыт краем к оконной раме, бумага была закрыта.
  
  'Нет!' - крикнул Жуков, подползая ко мне и пытаясь встать.
  
  Я вынул бумагу из тайника и развернул.
  
  Это действительно был чертеж механизма зажигания. Я как раз клал его в карман, когда Жуков нырнул за револьвером.
  
  Прежде чем я подошел к нему, он схватил револьвер и прицелился в меня. Я нырнул к порванному матрасу, на котором лежал « Люгер» . Револьвер Жукова выстрелил, пуля поцарапала мне правое бедро. Я приземлился на матрас и сразу схватил Люгер. Когда Жуков снова прицелился, я поднял «Люгер» и произвел два быстрых выстрела, не прицеливаясь. Первая пуля попала в дверь. В коридоре раздавались громкие крики, в дверь стучали. Вторая пуля попала Жук чуть ниже сердца. Он подскочил и упал, сидя на пол. Он сидел мгновение с широко открытыми глазами, затем упал мертвый.
  
  В коридоре кричали: «Полизия! Полизия! » Пора было исчезать. Я выбрался через окно на шаткую пожарную лестницу и под завывания сирен в отдалении спустился в темный переулок.
  
  
  
  
  
  Глава 2
  
  
  
  
  В тот вечер, в качестве дополнительной меры предосторожности, я остановился в другом отеле. Моя новая резиденция находилась недалеко от Виа Марко Аурелио, на небольшом холме напротив Колизея. Это был бедняцкий район, и после того, как я поселился в маленькой душной комнате, меня больше беспокоили грабители, чем КГБ. Я провел беспокойную ночь .
  
  На следующее утро я встал рано, достал документ из тайника, далеко не столь изобретательного, как у Жукова, и оделся. Но время для передачи документа было лучше. Я встретил бы курьера в аэропорту Рима днем ​​и передал ему документ, когда он уже садился в самолет до Нью-Йорка. Мне пришло в голову, что, если бы Жуков избавился от документа в течение суток, он мог бы быть жив и сегодня.
  
  Когда я вышел выпить кофе, я оставил его в своей комнате. Как и Жуков, я не хотел, чтобы он был со мной дольше, чем это было необходимо. Любитель часто думает, что предметы будут в безопасности, когда он их носит с собой. Но профессионал знает, что если вещь спрятать в хорошем тайнике, там будет безопаснее. Неопытных офицеров это обычно беспокоит, но это беспокойство не должно выходить за рамки качества убежища.
  
  Я провел утро, перепроверив время взлета самолета моего перевозчика и закодировав короткое сообщение для Дэвида Хоука, моего непосредственного начальника и директора AX в Вашингтоне. Хоук хотел узнать как можно скорее, при каких обстоятельствах был найден документ. Курьер передал ему сообщение.
  
  Днем я вынул документ из места хранения, положил в серебряный портсигар и положил портсигар в карман. В аэропорту я должен был предложить курьеру сигарету, и тогда должен был состояться обмен двух одинаковых предметов.
  
  Я не заказывал такси в отеле, а просто спустился с холма в Колизей. Но на этот раз предосторожности было недостаточно. Спустя всего несколько минут езды я увидел, что нас преследует черный Fiat.
  
  «Сверни здесь налево», - сказал я водителю.
  
  «Но вы же сказали, что хотите в аэропорт!»
  
  «Забудь об этом пока».
  
  "Che barbar o coraggio!" - проворчал мужчина, поворачивая за угол.
  
  Я выглянул в заднее окно и увидел следящий за мной «Фиат». Теперь настала моя очередь ворчать. Я думал, что все прошло хорошо после того, как я сменил отель. Но как-то меня нашли друзья Жукова.
  
  Мы быстро завернули за угол еще дважды, пытаясь избавиться от них. Водитель, обнаружив, что машина идет за нами, воспользовался случаем, чтобы продемонстрировать свои навыки вождения. Он потащил нас вниз по Виа Лабикана, обратно мимо Колизея и вверх по Виа дей Фори Империали, затем мимо Базилики Константина и белоснежного Римского Форума с его разрушающимися храмами, кипящими на полуденном солнце.
  
  "Куда теперь, синьор?"
  
  «Просто поезжай прямо», - сказал я, оглядываясь на «Фиат». Несмотря на ловкое управление машиной таксиста , мы были задержаны движением транспорта, и «Фиат» не отставал от нас; он был слишком близко от меня. Мы проехали по Corso Vittorio Emanuele до Тибра, пересекли Ponte Vittorio Emanuele и направились в сторону Ватикана. Черная машина все еще гналась за нами. Сначала я подумывал спрятать документ где-нибудь в такси, но, поскольку агентыы позади нас опознали машину, этот план в конце концов показался слишком рискованным. Так что мы продолжали ездить по улице Via della Conciliazione до площади Piazza Pius XII. Перед нами маячил собор Святого Петра . Когда я посмотрел на площадь с большим фонтаном посередине, у меня внезапно возникла идея. Очевидно, это был вопрос сейчас или никогда.
  
  «Стой, водитель», - сказал я быстро и в то же время оглянулся и увидел, что «Фиат» отстает от нас не более чем на двести метров . Я сунул пачку лир водителю в руку, и он удивленно приподнял густые густые брови.
  
  « Бениссимо !» - крикнул он мне вслед, когда я вышел. "In bocca al lupo!"
  
  Но тогда я понял, что мне нужно гораздо больше, чем его добрые пожелания.
  
  Я ускорил шаг; когда я снова быстро оглянулся через плечо, я увидел, что Fiat остановился на другой стороне площади . На переднем сиденье сидели двое мужчин; их лица были невидимы в лучах полуденного солнца. Их кажущаяся нерешительность подстрекала меня . Я знал, что если смогу попасть в музей за базиликой , у меня будет шанс оторваться от них среди толп туристов.
  
  Так что я снова ускорил шаг и поспешил через колоннаду, мимо огромных колонн Бемини к музеям за ее пределами. Я снова оглянулся. Оба мужчины вышли из зловещего вида черной машины и последовали за мной.
  
  Внезапно я рванул вправо, нырнул в тень первых двух музеев и зашагал в третье, темное здание. У входа стояла охрана в форме. Я прошел мимо них, не оглядываясь, и вошел в зал, где туристы заполнили сувенирные лавки. «Черт побери», - пробормотал я; у этих парней глаза были острее, чем я думал.
  
  Один из них уже входил в зал, когда я поднимался по лестнице по две ступеньки за раз. У меня было время заметить озабоченное выражение его угловатого точеного лица. Это был мускулистый мужчина с темными волосами, одетый в невзрачный свободный серый костюм. И он явно был из КГБ.
  
  Наверху лестницы, где я, тяжело дыша, осмотрелся, я увидел, что нахожусь в галерее библиотеки Ватикана. Это было длинное узкое пространство, по бокам которого стояли стеклянные витрины с подарками Папам Пию IX, Льву XII и Пию X. Это была настоящая сокровищница украшенных драгоценными камнями скипетров, серебряных статуэток и поразительно красиво вырезанных золотых чаш и религиозных предметов; на полу и между витринами стояли старинные вазы . Слева от галереи я увидел внешнюю стену, выходившую во двор, по которому я пробежал несколько секунд назад .
  
  Я просканировал комнату и стал искать возможное место для хранения документа. Было слишком рискованно держать его при себе, и я знал, что, если повезет, сотрудники КГБ никогда не смогут его найти, если я спрячу его в подходящем месте.
  
  Служители в униформе ходили по коридорам по обе стороны галереи. Я слышал скрип половиц, пока обслуживающий персонал расхаживал взад и вперед . Затем я измерил свои действия по глухим звукам шагов, чтобы они не могли видеть, что я делаю. Я вынул из кармана серебряный портсигар. В любой момент мог появиться темноволосый агент КГБ. Я быстро сунул сложенную бумагу в правую руку и сунул портсигар обратно в карман куртки. Один из служителей насвистывал. Я остановился и сделал вид, что восхищаюсь серебряными изделиями в одной из витрин, постоянно наблюдая за служителем, пока он не скрылся из виду. Затем я сунул документ в этрусскую вазу, которая, стояла у витрины в конце галереи. Мне пришлось снова сложить бумагу пополам, чтобы просунуть ее через узкое горлышко.
  
  Я только что подошел к другой витрине, как русский появился в дверях. Он вошел быстро, увидел, что я стою, и притормозил. Он также остановился перед витриной и осмотрел содержимое.
  
  Я был уверен, что никто не видел, как я кладу документ в вазу. Надеясь выглядеть обычным туристом, я еще несколько минут осматривал выставку. Затем я медленно вышел из комнаты и ответил на кивок дежурного в дверном проеме. Когда я был в коридоре, я подошел к окну и посмотрел во двор. Я увидел, что у входа в здание ждал второй русский .
  
  Я пошел дальше. Итак, они подумали, что поймали меня в ловушку. Но если они так думали, у них еще не было этой бумаги. Этот документ было более надежно хранить в швейцарском сейфе. Моему перевозчику было приказано отложить его рейс на двадцать четыре часа, если я не приеду, так что это тоже нормально. Теперь все, что мне нужно было сделать, это уйти от этих двух русских живым.
  
  Я спустился по лестнице на первый этаж здания, где обнаружил коридор с несколькими туалетами. За ним был главный коридор с небольшим вестибюлем, ведущим к служебному входу. Я прошел до конца короткого вестибюля, свернул за угол и стал ждать. Почти сразу же из-за угла выскочил чекист - видимо, подумав, что я исчез через служебный вход .
  
  Когда он стал виден, я протянул руку, схватил его и прижал к стене. Я мог бы убить его, но не обязательно. Мне еще предстояло убрать документ из галереи, и пока я это делал, я не нуждался в расследовании убийства полицией. «Ты опоздал», - соврал я, прижимая его к стене. «Документ отправился в Вашингтон».
  
  Я ударил его кулаком в живот. Он согнулся от боли. Я ударил его в шею, и он упал на колени. Когда я собирался убежать от него, он внезапно схватил меня за ноги и притянул к себе.
  
  Он прохрипел. - 'Ты врешь!'
  
  Он потянулся к моему лицу и промахнулся на несколько миллиметров по моему правому глазу. Я отбил его руку и ударил кулаком по его мясистому лицу. Он закричал и упал на стену. Я встал и, когда он собирался подняться , снова ударил его по лицу. От удара голова его отлетела в сторону. Когда он врезался в стену , я ударил костяшками пальцев в его диафрагму. Воздух вырвался из его легких, и он снова рухнул. Я ударил его ногой по голове. Он был без сознания.
  
  Было ясно, что никто в главном коридоре не слышал о драке. Я подошел к служебному входу и обнаружил, что дверь, как я и ожидал, заперта. Но мне казалось, что я не смогу пройти мимо другого офицера у главного входа . Вот почему я взял свою специальную отмычку, хотя не был уверен, что она сработает с большим старым замком. Я пытался несколько минут, постоянно надеясь, что не появится обслуживающий персонал. Наконец я открыл замок.
  
  Позади себя я услышал стон чекиста. Он пришел в себя. Я повернул ручку и открыл дверь. В комнату проник солнечный свет . Я вышел на небольшую парковку за зданием и дошел до угла, где ждало такси. Водитель дремал за рулем. Я наклонился и потряс его за плечо.
  
  «Я хочу поехать в отель Della Lunetta», - сказал я.
  
  «Mi si live dai piedi», - ответил он ; если бы я просто хотел прокатиться.
  
  Я вручил ему пачку лир и сел в такси, пока он считал деньги. Когда он закончил, он засмеялся.
  
  «А теперь, быстро».
  
  "Си, си, синьор".
  
  Он завел двигатель, переключил передачи, и мы поехали к главному входу, мимо туристов и чекиста. Я взял газету с сидения рядом с водителем и держал ее перед лицом, когда мы подъехали к подъезду. Когда мы проезжали мимо, я через край глядел на агента КГБ, человека ниже ростом, чем его коллега. Он мельком взглянул на такси, затем повернулся и заглянул в здание, как будто ожидал увидеть своего коллегу .
  
  Когда мы ехали через площадь Святого Петра к реке, я опустил газету и расслабился. Документ был в безопасности - до некоторых пор. Теперь мне нужно было найти способ снова заполучить его до того, как курьер уедет на следующий день.
  
  
  
  
  Глава 3
  
  ;
  
  Я не смог связаться с перевозчиком до следующего дня, но в этом не было необходимости. Что касается документа , музеи Ватикана были закрыты через полчаса после того, как я уехал на такси, и открывались только на следующее утро. Итак, после расслабляющей трапезы я переехал в третью гостиницу на случай, если КГБ присмотрит за второй. После обеда я пошел в небольшой бар, заказал чинзано и медленно его выпил . Мне пришло в голову, что если бы Хоук знал, где находится документ, он мог бы быть доволен тем, что я с ним сделал, и что я уже придумал способ вернуть документ. Я зашел в аптеку и купил удлиненный докторский пинцет. На следующее утро я пойду в галерею с пинцетом под курткой и, если никого не будет поблизости, опущу пинцет в этрусскую вазу и вытащу бумагу. Я приеду пораньше, как только откроется музей , чтобы туристов было мало.
  
  Я только что разработал свои планы, когда девушка подошла и села за мой столик. Я наблюдал за ней, пока все еще думал о Ватикане. Очевидно, она была шлюхой: худая, с тонкими черными волосами и слишком накрашенная. На ней был дешевый полосатый пуловер и юбка, которая едва закрывала ее бедра. «Привет, Джонни. Вы американец, да?
  
  'Да.'
  
  "В настроении повеселиться, да?"
  
  "Не этой ночью."
  
  Я ничего не имею против шлюх. Только большинство из них кажутся изуродованными эмоционально, и мне нравится, чтобы женщина была здорова не только телом, но и разумом.
  
  Она настаивала. - Ты уверен, Джонни?"
  
  «Да», - сказал я. 'Я уверен.'
  
  «Эй, я знаю, кто ты», - внезапно сказала она. - «Вы американский полицейский ».
  
  Я пристально посмотрел на нее. 'Почему ты так думаешь?'
  
  'Конечно! Полицейский! Могу я это увидеть? Вы работаете с римской полицией ?
  
  «Я не коп», - сказал я.
  
  Она жестко улыбнулась мне. «Привет, Джонни, - сказала она, - есть кое-кто, с кем ты хотел бы познакомиться. Привет, Джина! Фавориска ! Прежде чем я успел возразить, она позвала девушку, которая подошла к нам и нерешительно остановилась у стола, глядя мне в лицо. Эта не была похожа на шлюху. И она была очень хорошенькой.
  
  "Si encodi!" - сказала худенькая хорошенькой девушке, стуча в третий стул. Затем она наклонилась вперед и конфиденциальным тоном сказала: «Джина хорошо говорит по-английски. Ей нравятся американцы. Вы хотите с ней поговорить, да?
  
  Джина хотела возразить против приглашения тощей девушки, но в конце концов позволила уговорить себя сесть.
  
  "Джина красивая, да?" - сказала тощая гордость.
  
  " Че дьяволо!" - сказала Джина и начала вставать.
  
  Приятно познакомиться, Джина, - сказал я. 'Меня зовут Ник. Пожалуйста, посиди с нами ».
  
  Она колебалась мгновение, затем застенчиво откинулась назад. У нее были красивые черты лица и светло-каштановые волосы северных жителей Милана и Виченцы. Волосы у нее были длинные и густые, со светлыми прожилками. Ее глаза были карими, рот был широким и чувственным, а под приталенной блузкой и короткой юбкой ее фигура была более чем изысканной.
  
  «У Джины есть кузина в Америке», - сказала другая девушка, не обращая внимания на смущение Джины. «Но она говорит по-американски лучше, чем я. Она расскажет. Потом она встала и ушла, сначала подмигнув мне.
  
  Я спросил. - "Что это значит?"
  
  Джине удалось улыбнуться. «Роза любит знакомить меня с мужчинами. Она думает, что я одинока.
  
  "И это ты?"
  
  Она бросила на меня быстрый взгляд, а затем избежала моего взгляда. Всем иногда бывает одиноко, не так ли?
  
  «Да», - признал я, вспомнив, что это определенно верно в моей профессии. "Ты работаешь здесь, Джина?"
  
  Я официантка, хозяйка, если хотите так называть. Но я не сплю с мужчинами на работе ». Последние слова она произнесла медленно и решительно. Я не вдавался в подробности. Твоя подруга Роза думает, что я полицейский, но на самом деле это не моя работа.
  
  «Мне было бы все равно, если бы это была ваша работа.
  
  Я спросил. - "Могу я вам кое-что предложить?"
  
  Она посмотрела мне в глаза. - «Я бы с удовольствием, Ник, - сказала она, - но, как я уже сказала, я не проститутка».
  
  Я улыбнулась. - "Я так и думал. Что ты хочешь выпить?"
  
  Я сделал знак официанту, и она заказала закуску. Мы немного поболтали. Я сказал, что был американским официальным лицом, посетившим посольство в Риме.
  
  "Откуда ты в Америке?" - спросила Джина.
  
  «Из Нью-Йорка».
  
  «Я всегда хотела поехать туда. Племянница Роза говорила о жизни в Нью-Йорке. Она высоко ценит кафетерии и рестораны. Они действительно так хороши, как она говорит?
  
  Я немного подождал. «Ах, - сказал я, - они хороши по-своему. Как долго ты работаешь в этом баре, Джина?
  
  'Не так долго. Я с трудом могу позволить себе арендную плату ». Она опустила глаза. «Я скоро пойду домой», - робко сказала она. «Сегодня здесь нет работы, и я им не нужна. Если хочешь, можешь пойти со мной выпить. «Почему бы и нет, - подумал я. «С удовольствием», - сказал я.
  
  Я вызвал такси, и мы поехали в комнату Джины. Это была комната на крыше старого дома на Виа делле Куатро Фонтане. Мы начали путь на четвертый этаж, и когда мы выдохнули на второй площадке, я наклонился и нежно поцеловал ее. Ее губы были мягкими, теплыми и нежными .
  
  В комнате мы болтали, попивая вино. Джина рассказывала о том периоде, когда она была любовницей влиятельного босса римского преступного мира, некоего Джованни Фарелли. Он начинал как простой грабитель, а затем заработал миллионы на мошенничестве с недвижимостью. По ее словам, он плохо с ней обращался.
  
  «Но это в прошлом. Теперь я держусь подальше от таких мужчин, как Джованни. Я стою на ногах и честно зарабатываю деньги ».
  
  Мое кровяное давление поднялось при виде ее улыбки. Некоторое время она смотрела на меня, затем встала и повернула выключатель так, чтобы в комнату попадал только свет из слухового окна . Она разделась, ничего не сказав. Ее светлые волосы ниспадали ей на плечи, а полные груди просили прикоснуться к ней. Я притянул ее теплое тело к себе, и она растворилась в мне, когда мои руки нежно пробежались по ее бархатистой коже. Ее губы, внезапно горячие, нашли мои, и наши рты открылись в взаимном исследовании. Тело, по которому я играл, было гибким и гладким, как у шестнадцатилетнего подростка.
  
  «Возьми меня, Ник», - прошептала она мне на ухо.
  
  Я разделся, и она увидела «Люгер». «Значит вы полицейский».
  
  «Я сказал тебе правду», - сказал я. Я обнял ее, и она забыла о пистолете.
  
  «Кровать», - прошептала она. «Отведи меня в постель».
  
  Я это сделал. Когда я лежал рядом с ней, мои руки ласкали ее тело, пока она не раздвинула свои длинные бедра, и я провел рукой по бархатистой внутренней части.
  
  « Va benissime!» пробормотала она.
  
  Я позволил руке подняться выше.
  
  «Пойдем», - выдохнула она.
  
  Я поцеловал полные груди, и она затаила дыхание. «Баста», - позвала она. 'Достаточно. Теперь. Я хочу тебя сейчас.'
  
  Я медленно проник в нее. Хриплые крики вырвались из ее горла. Ее тело извивалось от страсти, и меня подстегнуло сильное и непреодолимое физическое желание. Я почувствовал, как ее влажные бедра сомкнулись вокруг меня, и звук ее свистящих, задыхающихся криков эхом разнесся в моих ушах. Она почесала мои руки ногтями, обвила руками мою шею и плечи и потянула меня вниз, почти обезумев от желания закончить то, что мы начали.
  
  Затем наступил момент, когда каждая мысль, каждая сила воли улетучились. "Еще, еще, Ник!" она задыхалась. Мои губы скривились в ухмылке, которая была наполовину сардонической, наполовину понимающей. Она обняла меня крепче, более властно, и ее бедра начали раскачиваться, когда она потеряла контроль. Последний судорожный тремор, и мы собрались вместе, чтобы решить, что начали; она яростно застонала песней тоски и, казалось бы, бесконечного удовольствия.
  
  
  
  Когда я проснулся на следующее утро, был момент паники; первые вспышки страха, когда я смотрел на незнакомые мне окрестности. Рядом со мной что-то тихо пробормотало теплое тело. Я посмотрел и засмеялся, увидев спящую фигуру Джины. Ее волосы запутались на подушке - медный ореол на белом белье. Очень осторожно я ускользнул от нее, пока ее рука не упала с моей груди. На мгновение она пошевелилась , затем ее дыхание снова стало ровным, и она погрузилась в глубокий сон.
  
  Молча, чтобы не разбудить ее и не дать ей спросить, куда я иду я встал с кровати и собрал свою одежду. Я был удивлен, что не вернулся в отель, а провел всю ночь с Джиной на руках. Но в моем гостиничном номере не было ничего ценного, потому что этрусская ваза в библиотеке Ватикана все еще хранила драгоценный документ, содержащий ее смертельную тайну. Но теперь, когда мне удалось сохранить документ от рук КГБ, я должен был вернуть ее, и как можно скорее. Одевшись, я пригладил волосы пальцами, еще раз взглянул на кровать с смятыми влажными простынями и подарком в виде красивого молодого тела Джины и направился к двери.
  
  Я был бы не против разбудить ее так, как я знал, что она не будет возражать . Но AX был моей настоящей любовью, и женские удовольствия никогда не должны были сдерживать меня на работе, которую нужно было завершить. Я бросил на нее последний страстный взгляд. Она ничего не сказала; ее груди поднимались и опускались с каждым вдохом . Я выскользнул из комнаты и тихонько закрыл за собой дверь .
  
  Пришло время выбросить из головы все мысли о Джине. Мне пришлось сосредоточиться на извлечении документа, получить его, не привлекая внимания. Если бы меня случайно поймали, пытавшегося вернуть документ, возникли бы, мягко говоря , серьезные осложнения. Во-первых, худшее, что может случиться с агентами - кроме смерти, конечно, - это привлечь внимание общественности. Возможность того, что мой камуфляж просвечивается, была достаточно рискованной, но если меня обнаружат, когда я пытаюсь схватить бумагу, документ будет просмотрен и изучен любым итальянским полицейским, который сможет увидеть его. Даже если я смогу наконец убедить власти в том, что документ принадлежит правительству США, секрет перестанет быть секретом в кратчайшие сроки. Я был уверен, что не все сотрудники итальянской полиции не захотят продать такой сверхсекретный документ тому, у кого в руках была большая пачка лир.
  
  И если бы русским сказали, где находится документ, они бы попытались добраться до него раньше меня. Извлечения документа из этрусской вазе теперь моя главная цель. Все остальное было неважным . К счастью, я проснулся рано, чтобы быть в библиотеке Ватикана, когда она откроется.
  
  Я был на площади Пия XII, у входа в Ватикан, когда увидел большую толпу, собравшуюся на площади передо мной, площади Святого Петра. Это не было редкостью. Папа часто появляется на балконе своего дворца, чтобы благословить верующих и паломников, стоящих на площади. Но сегодня утром толпа туристов и римлян казалась больше, чем обычно.
  
  Мне пришлось пробираться сквозь толпу, бормоча на каждом шагу свои извинения. Головы были подняты к окнам Папского дворца, и как только я подошел к краю плотной толпы, раздался крик, за которым последовала странная и почти зловещая тишина, охватившая зрителей. Я стоял неподвижно и смотрел вверх, когда стала видна одетая в белое фигура Папы Павла VI.
  
  Он поднял руки в знак благословения. Но он только начал благословение, когда резкий удар расколол небо, как гром. Сначала подумал, что это автомобильный глушитель.
  
  К сожалению, все было гораздо серьезнее.
  
  Спустя долю секунды разбитое стекло обрушилось на Папу, когда большой витраж его балкона с грохотом разбился. Кто-то в толпе под балконом начал кричать, и Папа скрылся из виду, когда на толпу людей на площади упало еще больше стекла.
  
  Крики подхватили другие, когда толпа охватила паника. Я посмотрел во все стороны, чтобы увидеть, откуда выстрел; выстрел явно был направлен в Папу и промахнулся на несколько дюймов .
  
  "Это Папа!" крикнул пронзительный итальянский голос.
  
  "Они пытаются убить его!" крикнул другой.
  
  Люди побежали ко входу в Ватикан, и шум их панических голосов поднялся в воздухе, как стон печали и отчаяния. Осколки стекла все еще падали на площадь, но ведущая часть толпы убежала к дверям и не попала под град осколков.
  
  Я еще раз взглянул на балкон, и в этот момент стали видны две фигуры в решетках. Они наклонились, чтобы помочь Папе подняться. С того места, где я стоял, я мог видеть, что он, по-видимому, не пострадал.
  
  Позади меня из толпы раздался еще один рев. Я посмотрел через плечо и увидел длинную черную машину, уносящуюся прочь от площади. Было ли это просто совпадением, подумал я , или машина как-то связана с тем, что я только что смотрел?
  
  Не знаю, почему я вдруг посмотрел в сторону музеев, библиотеки Ватикана, куда я шел. Но когда я посмотрел, то увидел, как вертолет спускается и исчезает за зданием. Он явно походил на американский военный вертолет Skyhook.
  
  Мне не пришлось думать об этом ни на секунду.
  
  Пробираясь сквозь толпу, я понял, что должен как можно быстрее добраться до библиотеки. Я протиснулся сквозь пораженных людей и пошел с главной площади в музей за колоннадой. Когда я вошел в главный двор, вертолет снова стал виден. Он медленно спускался прямо над библиотекой Ватикана. А потом я понял, что что-то не так; ужасно неправильно.
  
  Я начал бежать, потому что не мог терять ни секунды. Я почувствовал, как мое сердце колотилось, и адреналин хлынул по моим венам, пока я несся к входу в музей . Охваченные паникой плотной толпы , служители в форме почти все оставили свои посты перед папской библиотекой. Они пробежали мимо меня, их глаза застыли от страха. Я посмотрел назад на балкон, где появился Папа. Балкон был пуст; только осколки стекла оставались безмолвными свидетелями того, что я только что видел.
  
  Очевидно, они еще не знали о состоянии святителя; уж точно не разгневанная, паникующая толпа. Охранники бегали по площади взад и вперед, словно ища следы. Но я знал, что они ничего не найдут , и был уверен, что в схватке и общей неразберихе было больше, чем казалось поверхностным.
  
  Теперь показался второй глянцевый черный лимузин. Я нырнул за одну из колонн у входа в библиотеку. Машина с визгом остановилась. Скрипнули тормоза, из машины выскочили двое широкоплечих толстых мужчин и ворвались в здание. В то же время люк в днище вертолета открылся, и я уловил серию движений в самолете.
  
  За рулем лимузина сидела темная в тени фигура. Лицо мужчины было невозможно разглядеть, когда машина рванулась вперед и пролетела мимо меня . Я прищурился и попытался записать номер машины. Но даже если бы машина остановилась, вам все равно пришлось бы иметь рентгеновский глаз, чтобы увидеть числа. Пластинка была покрыта обложкой из грубой непрозрачной черной ткани.
  
  Когда машина скрылась из виду, я двинулся в путь. Я не мог войти в библиотеку, пока машина была перед ней, но теперь, когда она уносилась прочь, я побежал к входу в папский памятник и заглянул внутрь. Некоторые сотрудники нервно говорили о том, что произошло.
  
  Но двух мужчин крепкого телосложения, которые только что выпрыгнули из машины, нигде не было видно. И никто из взволнованных сотрудников музея их, похоже, не заметил. Может, они не видели, как мужчины вбежали в библиотеку, но я заметил. Я подошел к лестнице, ведущей на галерею, и сразу же раздалось два выстрела. В AX я прошел очень сложный курс баллистики , и у меня не было проблем с определением, что выстрелы идут из галереи, где я спрятал сверхсекретный рисунок.
  
  Я взбежал по лестнице по три за раз, держа «Люгер» в руке, удерживая палец на спусковом крючке. Когда я добрался до первого этажа, мои худшие подозрения подтвердились. Слуга в форме, который решил остаться на своем посту, иначе не успел уйти, теперь лежал у двери в большой луже крови. Мне не нужно было наклоняться над ним, чтобы увидеть, что он мертв.
  
  Слишком поздно я увидел, как массивные резные дубовые двери галереи закрываются изнутри. Я побежал туда, но недостаточно быстро. Даже если бы я использовал Вильгельмину, было бы невозможно предотвратить захлопывание дверей.
  
  Я услышал щелчок ключа в замке. Я нажал на курок, и дерево вокруг замка раскололось. Но пуля пробила половину толстой деревянной двери. Затем я услышал еще один удар и понял, что то же самое происходит на другой стороне длинного коридора. Галерея была закрыта изнутри с такой эффективностью , что было ясно , что операция - все , что может включать в себя - была проведена с должной квалификацией и подготовкой.
  
  Я дико огляделась, чтобы узнать, есть ли возможность войти в галерею. Позади меня послышались приглушенные голоса. Я больше не рисковал. Я развернулся, когда из-за угла вышли трое туристов. Одна из них, краснолицая женщина в ярком платье, взглянула на «Люгер» и закричала.
  
  Ее крик побудил меня к действию. Я побежал к ряду окон возле закрытых дверей галереи. Я отпер защелку, открыл одно из окон и наклонился вперед, чтобы посмотреть во двор. Примерно в тридцати ярдах от вертолета упала металлическая корзина более трех футов в диаметре и высоте, прикрепленная к толстому стальному тросу . Внутри корзины сидел скорчившийся мужчина, и я заметил, что корзина была сделана из бронированной стали - того же металла, что покрывала днище вертолета.
  
  Теперь стало ясно, что то, о чем я сначала догадался, действительно было правдой. Нападение на Папу было отвлекающей тактикой, чтобы отвлечь внимание от реального преступления, которое сейчас совершалось. Те, кто стоял за этим, никогда не намеревались убить Папу. Это нападение было совершено, чтобы вызвать панику и всеобщее замешательство. Настоящей целью была коллекция золотых и серебряных сокровищ из галереи Ватиканской библиотеки - той самой галереи, в которой я спрятал этот проклятый, незаменимый секретный рисунок.
  
  Крики напуганного туриста привлекли внимание других посетителей музея. Я оглянулся и жестом приказал им уйти - то, как я помахал, разожгло тревогу растерянной и напуганной толпы. Я вернулся к дверям галереи, наклонился и внимательно прислушался . Я слышал, как разбивается стекло, и подозревал, что витрины в галерее были взломаны и вскоре были украдены их драгоценные сокровища - дары всех правящих европейских монархов, бесценные артефакты, переданные папе от королей и церковных князей . А между ними был документ, который я должен был вернуть - любой ценой.
  
  Где-то в музее зазвонил тревожный звонок. Но никто не смог положить конец самому жестокому ограблению в истории Италии. Я не мог не восхищаться изобретательностью плана и эффективностью и профессионализмом, в котором было совершено преступление. Но нужный мне документ находился в этрусской вазе, невидимой за плотно закрытыми дверями галереи.
  
  "Вызовите обслуживающий персонал!" - Я крикнул это молодому человеку, стоящему рядом со мной, и его широко раскрытые глаза и рот изменились, когда я столкнул его с лестницы.
  
  «Да, сэр», - сказал он, его камеры танцевали у него на груди, пока он пробирался сквозь возбужденных туристов .
  
  «Скажите им, что папскую галерею грабят!» Я позвал его вслед.
  
  Возможно, это был убедительный звук моей команды или тот факт, что я говорил по-английски, но что бы то ни было, зрители успокоились. Я указал им на безопасное ограждение лестничной клетки. Даже женщина, которая закричала, увидев мой «Люгер», успокоилась и, похоже, снова стала собой.
  
  Я снова повернулся к двери. Расколотое, опаленное дерево над замком обозначило путь моего первого выстрела. Видимо хватило бы одной пули . Может быть, это изменилось со вторым или даже третьим выстрелом. Я тщательно прицелился и произвел три выстрела подряд.
  
  Двери застонали от попадания тяжелых пуль. Металлический замок громко скрипнул, и сквозь дым и осколки дерева я увидел, что замок грубо взломан. Вильгельмина снова подтвердила свою ценность, когда я снова выстрелил в тяжелую дверь. Позади меня кричала другая женщина, и перепуганные туристы в панике вслепую бросились вниз по лестнице в вестибюль.Теперь, когда им больше не угрожала опасность, я отступил, поднял ногу и пнул ногой. Tae Kwon Do это один из лучших приемов борьбы. Ударом вверх, Уп Ча- Ки, двери раскололись. Вторая створка и металлический замок слетели с деревянного каркаса и с грохотом упали на пол.
  
  Затем двери распахнулись, и я безмерно увидел двух хорошо сложенных мужчин, вышедших из черного лимузина . Казалось, что это произошло несколько часов назад. Но прошло не более десяти или пятнадцати минут с тех пор, как двое мужчин - и их товарищи в вертолете - ворвались в музей.
  
  Они запихивали один драгоценный артефакт за другим в несколько уже перегруженных тяжелых полотняных мешков. Металлическая корзина, которую я видел, висела перед открытым окном галереи и была прикреплена к широкому каменному подоконнику двумя металлическими крючками . Третий загрузил льняные мешки в корзину. Стеклянные витрины были разбиты, а полированный пол был покрыт осколками стекла .
  
  Как только я выломал дверь и с первого взгляда осмотрел место происшествия, ближайший ко мне вор повернулся и наставил на меня револьвер. Он окликнул двух своих товарищей, и один из них уронил на пол льняной мешок и начал стрелять наугад.
  
  Я нырнул за косяк, когда в воздухе просвистели пули. Вокруг меня раздался звук рикошетирующего свинца . Пули врезались в дверной косяк и едва не попали мне в голову и грудь. Я тихонько выругался и отстранился еще немного .
  
  Еще одна пуля просвистела мимо дверного косяка. Я выждал мгновение, затем высунул голову из-за угла и выстрелил. Галерея почти не служила прикрытием для троих мужчин. Человек, сделавший первые выстрелы, попытался уклониться. Но Вильгельмина была быстрее, и я поразил свою первую цель пулей, попавшей в его левое предплечье.
  
  С его губ сорвался сдавленный крик. Он застонал и упал на разбитую витрину, револьвер выпал из его безвольных и бесполезных пальцев. Мой взгляд упал на второго мужчину в тот момент, когда он выстрелил в меня.
  
  Этот не собирался сдаваться так легко, как его друг. Он подтащил свою тяжелую сумку к открытому окну, желая положить сокровища в металлическую корзину. Я нажал на курок «Люгера», промахнувшись на дюйм до его левого бедра, и ему удалось передать сумку третьему мужчине, который все еще стоял у открытого окна.
  
  Позади них была стеклянная витрина в другом конце комнаты. Накануне этрусская ваза стояла рядом с этой витриной. Но теперь, когда я посмотрел, во рту пересохло. Вазы не было.
  
  Проблемы - большие проблемы. Если не остановить воров и не вернуть вазы, последствия будут непредсказуемыми. Я не долго думал над ситуацией, но побежал в галерею, стреляя. Я прицелился в раненого и второй раз выстрелил ему в правое бедро. Он был нокаутирован, остались только два его товарища.
  
  Человек, которого я видел спускающимся в металлическую корзину, снова забрался внутрь; с того места, где я стоял, были видны верхушки двух полных льняных мешков. Темноволосый мужчина, который помог ему, был готов уйти. Галерея была практически пустой, лишенный своих драгоценных сокровищ. Когда этот человек открыл мне ответный огонь, я рухнул на землю. Пули угрожающе свистели прямо над моей головой. Но я продолжал стрелять, и дерево и стекло разбились вокруг меня. Я почувствовал, как осколки стекла упали мне на бедра и грудь.
  
  Если бы я не убил двух других мужчин, если бы я не получил обратно документ из этрусской вазы, Хоук никогда бы меня не простил, мягко говоря.
  
  "Шляпа caita!" - крикнул человек у окна, убеждая своего товарища поторопиться. Он пригвоздил меня своими выстрелами, когда раненый заковылял к окну, оставив на полу кровавый след. Мгновение спустя двое мужчин были в металлической корзине со своим товарищем .
  
  Я вскочил и выстрелил еще дважды, когда корзина взлетела к зияющему брюху парящего вертолета. Но когда я подошел к окну и снова выстрелил, глядя наружу, корзина с находящимися в ней людьми уже исчезла внутри жужжащей машины.
  
  Броневая пластина встала на место, и моя последняя пуля отскочила от металла. Я выругался, когда несколько музейщиков и дюжина полицейских ворвались во двор прямо подо мной. Они обстреляли вертолет, но без толку.
  
  Остановить грабителей казалось невозможным. Я умчался от окна в коридор, не обращая внимания на развалины позади меня - развалины, в которых до недавнего времени хранились самые ценные сокровища музея. Несколько любопытных туристов, ищущих развлечений - и они это получили - все еще жались наверху лестницы. У одного из них, толстого человека в шортах-бермудах, на шее был бинокль.
  
  «Дайте мне свой бинокль», - сказал я.
  
  Он посмотрел на меня и презрительно фыркнул. - 'Иди к черту.'
  
  Я немедленно нацелил на него «люгер». «Бинокль», - повторил я. «И прямо сейчас».
  
  Внезапно он испугался. Он нервно дрожащими пальцами протянул мне бинокль. Я выхватил бинокль из его руки, побежал обратно к окну и нацелил бинокль на вертолет.
  
  Люк в полу был теперь полностью закрыт, защищая пассажиров и сокровища Ватиканской коллекции , а также документ, который я, к сожалению, спрятал в этрусской вазе. Вертолет начал взлетать и отклоняться от музея. Я смотрел в бинокль на вертолет, но на нем не было опознавательных знаков, позволяющих идентифицировать владельцев. Затем я направил бинокль в окно с левой стороны вертолета и поймал лицо за этим окном. Это было лицо, от которого волосы на затылке встали дыбом. «Невероятно», - подумал я, продолжая смотреть в профиль человека, которого видела много-много раз прежде .
  
  Меня не обманули ни мои глаза, ни зритель. Я должен был поверить в то, что увидел. Это было лицо, похожее на череп - пустое, кожа, как пергамент, плотная и восковая. Глаза человека представляли собой злобные змеиные щели с тонкими угольно-черными зрачками на желтоватом кожистом лице. Широкий рот с тонкими губами свернулись в черепе усмешку. Это был профиль, на который я все время смотрел: одна сторона лица принадлежала самому развратному и чудовищному человеку, которого я когда-либо знал. Я думал, что избавился от него навсегда в тот день, когда он погрузился в Ниагарский водопад.
  
  Судя по всему, он пережил падение. Иуда все еще был в живых.
  
  Вертолет быстро взлетел, снова свернул и через мгновение исчез.
  
  Я вернулся в галерею и осмотрел комнату. Остались не тронутыми лишь несколько витрин, несомненно, из- за того, что их содержимое было недостаточно драгоценным. Похоже, что воры точно знали, чего хотят, прежде чем ворваться в комнату .
  
  Я снова поискал этрусскую вазу, отчаянно надеясь, что ее просто сдвинули или сломали . Но вазы не было, и не было никаких осколков, указывающих на то, что она была разбита во время ограбления. Я знал, что ваза не имеет существенной рыночной стоимости. Она чего-то стоила только коллекционерам. Для меня загорелся свет. Иуда, человек, который так долго мешал организации AX , проявлял особый интерес к древним итальянским артефактам. Я не сомневался, что мои глаза увидели всё правильно. Иуда был еще жив. И он устроил самое фантастическое ограбление нашего времени . И у него была этрусская ваза, потому что он специально проинструктировал своих людей забрать ее тоже.
  
  Я вздрогнул, когда представил его радость, обнаружив сюрприз, спрятанный в вазе. Это была неприятная мысль.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 4
  
  
  
  
  
  
  "Невероятно!" - крикнул Ястреб, яростно расхаживая перед столом из красного дерева в своей временной парижской штаб-квартире на улице Рю де Флер. «Совершенно невероятно!» Он кисло посмотрел на меня и зашагал дальше в своем твидовом костюме. Его седые волосы были растрепаны, и он энергично жевал тонкую незажженную сигару, которая подпрыгивала между его зубами.
  
  «Мне очень жаль, - сказал я.
  
  «Это было не такое уж сложное задание, Ник, - резко сказал он. «У тебя в руках был этот проклятый документ. А потом… ну, я никогда не слышал такой странной истории, как то, что вы мне только что рассказали.
  
  'У меня не было выбора. Я должен был так сделать. Это было просто глупое совпадение, что
  
  "Вы знаете, кому я должен за это ответить?" Ястреб прервал меня. «Это была совместная операция, помните? Есть люди из военной разведки. Я должен сообщить об этом в Пентагон и ... Господи, ты хоть представляешь, как президент отреагирует на это? Когда я положу трубку после разговора с ним, я не смогу спать на правом ухе целую неделю » .
  
  «Послушайте, - раздраженно сказал я, - если вы хотите лишить меня задания ...»
  
  Ястреб на секунду пристально посмотрел на меня, как будто увидел, что я сижу там впервые. Выражение его лица изменилось. Шок от плохих новостей, казалось, уменьшился. Боже, Ник, сказал он, не обращай на меня внимания. Я не могу винить вас всех, я это знаю. Хотя многие люди попытаются это сделать. Если есть хоть какая-то вина, я ее разделю. Вы знаете, было много недовольства тем, что президент поручил эту должность AX . Готов поспорить, они прыгнут нам на шею .
  
  «Я не знаю, что еще я мог сделать», - сказал я. «Может быть… Я искал способ сделать это по-другому.
  
  Ерунда. Если бы это ограбление не произошло именно этим утром, вы бы уже стали большим героем. Честно говоря, с вашей стороны было довольно умно спрятать документ в этой вазе .
  
  Я слабо улыбнулся. - «Как мило, что вы это сказали. Должен признаться, я сам так думал ».
  
  Но вы, конечно, понимаете, что убеждать в этом кого-то бессмысленно, - кисло сказал он. «Мы в кризисе, пока не вернем этот документ. Кстати, а как вы вышли из этого музея после исчезновения вертолета?
  
  «Я шел по служебному входу, чтобы не попасться охранникам в здание.
  
  Но по пути туда я шел один по коридору на первом этаже, где было открыто окно, которое просто умоляло использовать. Я спрыгнул примерно на пять футов, вот и все.
  
  «Хм», - прорычал Хоук. «Ну, по крайней мере, тебя не поймали. Вы уверены, что видели Иуду?
  
  «Если это не он, то это, должно быть, его брат-близнец», - ответил я. «Лицо выглядело идентичным. Хоук покачал головой. Он вынул сигару изо рта, обошел стол и опустился на стул. «Иуда еще жив. Гм ... Мы не нашли его тело, когда он упал в водопад. Так что это возможно ».
  
  «Я думал об этой краже произведений искусства», - сказал я. «По стилю он напоминает ряд других краж произведений искусства, совершенных в Италии за последние несколько лет. Интересно, мог ли Иуда быть вдохновителем всех этих ограблений?
  
  « Я думаю , - ответил Хоук, - что если эта серия краж - дело рук Иуды, я готов поспорить, что есть другие мотивы, кроме финансовой выгоды. 'Возможно. Но сейчас меня больше беспокоит документ, чем большие планы Иуды. Он обязательно найдет его в этой вазе, и самое меньшее, что он сделает, - это продаст его русским или китайцам из за свою ненависти к Западу.
  
  В кожаном кресле за столом Хоук выглядел очень маленьким и очень уставшим. Меня беспокоило то, что я обременял его этими заботами.
  
  «Если этот детонатор скопируют другие, Ник, - мягко сказал он, - у нас могут быть серьезные проблемы. Я не вдавался в подробности, когда давал вам это задание, потому что вам не нужна была такая информация для выполнения работы, но я считаю, что теперь вы должны знать, что мы потеряли, если информация окажется в руках потенциальных врагов. . '
  
  «С помощью этой штуки, Ник, вы можете создавать ядерные заряды в очень малых масштабах. Минометы и гаубицы могут быть заряжены небольшими ядерными боеголовками, как и танковые пушки. Один выстрел из танковой пушки может убить сотни людей».
  
  «И никаких переговоров по тактическому оружию нет», - сказал я.
  
  Я не верю, что мы использовали бы такое оружие, даже если бы мы его конструировали и производили. Но русские могут не налагать на себя это ограничение. Малое ядерное оружие было бы идеальным для небольших войн, которые не прекращаются на их границах ». Я покачал головой. - «Надеюсь, я ошибался насчет Иуды. Мы можем обойтись без него и связанных с ним осложнений. Я никогда не забуду операцию, которую он провел несколько лет назад, когда намеревался оставить свой след в Америке - периодические отключения электроэнергии, черный туман, грязная вода, кроваво-красные реки и озера ».
  
  «В самом деле, - сказал Хоук, - но сейчас нас интересует только одно - нам нужно получить этот документ от Иуды или кого бы то ни было в этом вертолете. Полиция в Риме, очевидно, на вашей стороне, но я бы не ожидал от них слишком многого. Не ходите к ним, если не обнаружите, что у них есть четкие указания ».
  
  «А как насчет Интерпола в Риме? Я знаю там нескольких человек, и они, вероятно, будут вести дело по этому делу ».
  
  «Я буду работать с ними. Конечно, они не могут точно знать, чем вы занимаетесь ».
  
  'Я понимаю.'
  
  «У вас была возможность осмотреть галерею библиотеки Ватикана до того, как вам пришлось так быстро уйти?»
  
  «Я быстро осмотрелся».
  
  «Что ж, я думаю, нам следует хорошенько взглянуть на эту ситуацию там», - сказал Хоук, вставляя сигару обратно в зубы и прикусив ее.
  
  «Но как нам это сделать? Пока полицейское расследование не закончится, будет двойная охрана.
  
  «Может быть, тебе это устроит твой друг из Интерпола», - размышлял Хоук. Но не будем на это рассчитывать. Я думаю, что лучше сразу перейти к верхней фигуре ».
  
  "Комиссар Рима?"
  
  «Нет», - усмехнулся Хоук. «Папа».
  
  Я подался вперед в кресле. «Поговорить с Папой?'
  
  'Почему нет?'
  
  «Боже, я бы не знал, что мне делать. Я имею в виду, у вас есть протокол и все такое. Кто-то другой не может этого сделать ? Я ненавидел встречаться с видными политиками, а то, что предлагал Хоук, было совершенно недопустимым .
  
  «Ник, тебе нужно разрешение на обыск места преступления. Значит, ты тот мужчина, который может поговорить с Папой Римским. Я верю, что вы найдете Павла VI очаровательным человеком ».
  
  "Но он примет меня?"
  
  «Если президент позвонил ему, то да. Если бы нам пришлось снова попытаться вернуть документ Жукова, Папа мог бы отказать, потому что он вмешался бы в дело между двумя мировыми державами. Но поскольку ясно, что наша государственная тайна была случайно украдена преступниками, я верю, что Папа будет счастлив помочь нам любым возможным способом. И если он скажет, что вы можете осмотреть библиотеку, полиция вряд ли сможет вас остановить ».
  
  Я вздохнул. - 'Хорошио. Когда я вернусь в Рим?
  
  «Сегодня вечером», - сказал Хоук. «То есть, если это не помешает твоим планам на сегодняшний вечер». Последний комментарий прозвучал саркастично.
  
  Я сказал с невозмутимым видом: «Ну, эта маленькая стюардесса с самолета. У нее двадцать четыре часа отдыха до следующего рейса, и я сказал ей ... "
  
  «Довольно, Ник», - угрюмо сказал Хоук.
  
  Я усмехнулся и встал. 'Я буду держать вас в курсе.'
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 5
  
  
  
  
  
  
  Теплая погода в Риме закончилась; было пасмурно и дождливо. В Колизее были глубокие бассейны, отражавшие древнее архитектурное величие. Брусчатка переулков была вымыта, и туристы ходили с разноцветными зонтиками, с которых капала вода.
  
  Газеты были полны сообщений о грабеже в Ватикане. Но было удивительно, как мало людей, казалось, знали о том, что произошло на самом деле. В некоторых рассказах сообщалось, что десантники высадились из самолета во дворе музея. Другие очевидцы были уверены, что грабители были в масках. Одна газета сообщила, что в здании находилась дюжина мужчин, все они были вооружены автоматами и угрожали туристам смертью. Другая газета сообщила, что незнакомец в маске появился из ниоткуда и спас жизни тем, кому угрожали преступники. Этот незнакомец в маске, как сообщается, имел немецкое огнестрельное оружие и говорил либо на славянском языке, либо на иврите.
  
  Я просто надеялся, что полиция будет лучше проинформирована. Неудивительно, что слухи и предположения так широко распространились после такого сенсационного преступления, но я никогда не видел, чтобы пресса была в таком замешательстве. Я не прочитал ни одной статьи, которая точно описывала бы то, что произошло тем солнечным утром.
  
  Лучшее, что я мог сделать сейчас, - это связаться с моим другом Антонио Бенедетто в штаб-квартире Интерпола в Риме . Антонио был молодым красивым инспектором, который дважды помогал мне просматривать файлы Интерпола. Я думал, что снова могу на него рассчитывать. Я хорошо рассмотрел лицо человека, которого я ранил в галерее, и мне захотелось изучить фотографии преступников. Я знал, что могу доверять Тони, который будет хранить мою личность при себе и не задавать вопросы.
  
  Я подошел к нему поздно утром. Его голос был теплым и дружелюбным.
  
  «Ник, - сказал он с глухим стуком, - какой сюрприз снова услышать от тебя, амиго. Что ты делаешь в Риме? Вы являетесь организатором грандиозного ограбления в Ватикане? Его смех был заразительным.
  
  «Это не моя работа», - сказал я. «Я имею дело только с настоящими деньгами. Банки. Кассиры и прочее.
  
  Он снова засмеялся. «Но этот случай потребовал большого воображения, амиго».
  
  «Да», - сказал я. «Честно говоря, я был в некотором роде вовлечен».
  
  " Давверо ?"
  
  Я не вдавался в подробности. «Тони, я бы хотел посмотреть несколько фотографий. Вы можете это устроить?
  
  'Конечно. Приходи сегодня днем. Еще лучше, пообедаем. Я знаю хорошее кафе неподалеку отсюда.
  
  'Сегодня я не могу. У меня назначена встреча.
  
  О. Что ж, надеюсь, она красивая женщина ».
  
  "Я сказал, "Нет. - «С Папой».
  
  « Невозможно ! - сказал Антонио.
  
  'Это так. Святой Отец принимает меня в два часа дня ».
  
  'Милосердие!' - мягко сказал он. «У тебя больше влияния, чем я думал, амиго».
  
  «С некоторой помощью Вашингтона», - сказал я. 'Я расскажу тебе позже. Могу я прийти к вам в офис утром? '
  
  « Бениссимо» , - сказал Антонио. «Кажется, ты всегда меня возбуждаешь, Ник».
  
  В тот же день я вернулся в Ватикан. Территория вокруг музея была оцеплена, и полиция была видна повсюду. Вернуться в галерею без разрешения властей было бы невозможно . С таким же успехом вы могли попытаться проникнуть в Форт-Нокс.
  
  Безопасность Папы была теперь намного лучше, чем казалось вначале. Виновные были напуганы выстрелом, произведенным в него в день ограбления, и никто не мог подойти к нему без внушительных документов и после тщательной проверки.
  
  Первая линия обороны состояла из нескольких полицейских у входа во флигель, где располагались папские резиденции и офисы. Это были хорошо обученные ребята, и им потребовалось время, чтобы проверить меня.
  
  Конечно, я оставил все свое оружие - и особенно Вильгельмину - в отеле. Когда они не смогли найти ничего подозрительного, они передали меня полицейскому в штатском, который передал меня Ватиканской гвардии.
  
  Наконец, меня сопроводили в папские покои. Комнаты были богаты историей западной цивилизации. Обшитые панелями стены были украшены фресками, потолки были мозаичными, бесчисленные картины и выцветшие гобелены. И все же в нем царил аскетизм, почти аскетизм. Ощущение, которое у меня возникло, когда я огляделась, было чувством торжественности, полного отсутствия легкомыслия.
  
  Мне показали место в большом зале ожидания, и пока я ждал, я думал обо всех главах государств и высокопоставленных лицах, которые сидели в одной комнате. И теперь настала очередь Ника Картера, Killmaster N3 AX. Я не знал, рассмешило ли меня это сравнение или опечалило.
  
  Прошло как минимум полчаса, и я начал немного нервничать, когда дверь открылась. В приемную вошел высокий, знатного вида мужчина в огненно-красном кардинальном наряде.
  
  «Ваше преосвященство», - сказал я, вставая слишком быстро.
  
  Он подошел ко мне с невыразительным лицом. "Я предполагаю, что вы мистер Картер?" - мягко спросил он.
  
  'Да.'
  
  «Я кардинал Пей. Его Святейшество может принять вас сейчас. Можешь следовать за мной ». Он указал на комнату, из которой только что появился.
  
  Я последовал за ним внимательно, слыша звук своих шагов. Когда он закрыл за нами дверь, я кивнул двум другим кардиналам, по-видимому, почетному караулу. Их суженные, но не злые глаза говорили мне, что за каждым моим шагом внимательно наблюдают, если не оценивают.
  
  В конце зала стояли два монаха в коричневых одеждах. Всего за мной наблюдали пять мужчин, когда я медленно опустил голову, потому что не знал, что еще делать. Прямо передо мной в окружении двух монахов сидел Папа Павел. Он был в белом халате и чепце, а на груди у него был большой золотой крест.
  
  Кардинал Пей ничего не сказал. Едва заметная перемена в выражении его лица заставила меня резко шагнуть вперед. «Ваше Святейшество», - сказал я, снова опустив голову, не зная, поклониться или нет. Улыбка скользнула по поджатым губам Папы. Возможно, он видел, как я чувствовал себя неловко . Возможно, он почувствовал неуверенность, которая, как я думал, отражалась во мне. Во всяком случае, его улыбка меня очень успокоила. «Мистер Картер, - сказал он на прекрасном английском, - присядьте, пожалуйста». Он указал на стул рядом с собой, и его папское кольцо на мгновение засверкало в свете.
  
  Я сел, мучительно осознавая, что престиж моего правительства, не говоря уже о Ястребе и AX, теперь поставлен на карту. Но снисходительное поведение Папы было заразительным, и вскоре я почувствовал, что начинаю расслабляться.
  
  Кардинал Пей занял позицию справа от Папы. «Это молодой человек, посланный президентом Соединенных Штатов , Ваше Святейшество, - сказал кардинал.
  
  «Да, я помню, что эта аудиенция была запрошена».
  
  Папа Павел VI повернулся ко мне, и его взгляд на мгновение затуманился. «Похоже, что ваше правительство стало причастным к недавнему - и очень прискорбному, крайне прискорбному - воровству».
  
  «Да, Ваше Святейшество, - сказал я. «Вместе с папскими дарами был украден очень важный документ. Чтобы защитить его от ... э ... вражеских элементов, я взял на себя смелость спрятать его в одной из ваших прекрасных этрусских ваз. Некоторые элементы сопровождали меня в музей; люди, которые хотели забрать у меня документ ».
  
  Я знал, что нахожусь на скользкой земле, на территории международной дипломатии. Поэтому я максимально тщательно подбирал слова. Когда Папа кивнул, как будто соглашаясь со мной, я был рад, что, несмотря на двусмысленность моего краткого объяснения, я ясно выразился.
  
  «Ваш президент, - сказал он, - сказал, что этот ... этот документ, как вы его называете, имеет исключительную важность».
  
  - В самом деле, ваше Святейшество. Вот почему нам так захотелось осмотреть галерею и, возможно, задать несколько вопросов сотрудникам музея. Мы понимаем, что полиция проводит тщательное расследование. Но из-за важности этого документа для моего правительства мы сочли необходимым провести собственное ... э ... осторожное расследование ». Кардинал Пей кивнул, глядя сначала на Папу, а затем снова на меня. Я пошел дальше.
  
  «Например, нам нужно определить, входит ли ваза в число украденных. Конечно, есть вероятность, что она была переведена в этрусский музей после того, как я покинул библиотеку ».
  
  «Я так не думаю, - сказал кардинал Пей.
  
  «В самом деле», - подтвердил Папа. «Полагаю, мистер Картер, инвентаризация завершена. Я только бегло посмотрел на нее, но не помню, чтобы с ней была этрусская ваза. Конечно, большая часть украденных вещей снята с витрин ». Он остановился и посмотрел мимо меня на противоположную стену. Казалось, время идет медленно, но я ничего не сказал. Наконец он снова посмотрел на меня . «Превосходно, мистер Картер», - сказал он. «Вам разрешено провести остаток дня в галерее и других помещениях библиотеки. Я также разрешаю вам сделать запрос - то есть без предоставления дополнительной информации, но мне, вероятно, не нужно сообщать вам - в этрусском музее ».
  
  «Это очень любезно с вашей стороны, ваше Святейшество».
  
  Он повернулся к кардиналу Пею. «Приготовь письмо, чтобы я мог его подписать. У мистера Картера не должно быть ненужных проблем с нашей полицией.
  
  «Да Ваше Святейшество», - сказал кардинал, снова кивнув.
  
  «Убедитесь, что это произойдет немедленно». Папа снова повернулся ко мне. «Мы лично желаем, чтобы вы нашли этот документ, мистер Картер».
  
  «Большое спасибо, Ваше Святейшество», - сказал я, вставая и делая несколько шагов назад. Я поклонился и вышел из комнаты, следом за мной шел кардинал Пей.
  
  Через двадцать минут я получил записку с подписью и печатью Папы. Меня накрыла волна облегчения. Моя аудиенция у Папы Павла VI прошла хорошо, но это была самая нервная часть моей миссии.
  
  
  
  Я сначала пошел в этрусский музей. Вся территория была временно закрыта. Не было ни посетителей, ни туристов, так что у меня не было проблем с получением информации. Как и другие музеи Ватикана, этот больше походил на дворец, чем на что-либо еще. Он был забит ценностями и артефактами этрусской эпохи. Я вспомнил, что большинство вещей было найдено недалеко от Этрурии во время раскопок Папы Григория XVI. Я понятия не имел, что в музее будет столько ваз, бутылок, чаш и других сокровищ. К сожалению, надежда на то, что я смогу узнать вазу, оказалась тщетной. Но с помощью некоторых людей из музея и их обширного архива я обнаружил, что ваза была передана Ватикану почти двумя годами ранее , и что нет никаких записей о ее возвращении.
  
  Позже в тот же день я поговорил с некоторыми сотрудниками галереи, которые подтвердили, что ваза, насколько им известно, стояла в галерее в утро ограбления. Это оставило меня с выводом, которого я уже боялся: грабители схватили её.
  
  Я провел часть дня в галерее после тщательной проверки в полиции. Молодой полицейский в штатском подозрительно взглянул на записку папы.
  
  «Это необходимо проверить, синьор».
  
  «Тогда сделай это быстро, - сказал я. «У меня есть время осмотреться только сегодня».
  
  'Есть определенная процедура
  
  «Смотри», - сказал я. «Папа сам сказал мне, что у меня не будет проблем с этой запиской. Должен ли я сообщить, что вы в этом сомневаетесь?
  
  Молодой человек на мгновение посмотрел на меня. Затем он снова посмотрел на записку. «Простите, - сказал он. Он вышел в галерею и передал записку второму полицейскому в штатском. Мужчина прочитал это. Потом они посмотрели на меня и что-то тихо сказали друг другу по-итальянски. Человек , который стоял у двери повернулся, указывающий на меня, а потом говорил решительно к другому детективу. Ответ был спокойным и сопровождался небрежным взмахом руки. Молодой человек вернул мне записку. «Мой начальник говорит, что вы можете пойти в галерею», - мрачно сказал он .
  
  « Грацие» , - сказал я и взял записку.
  
  Я вошел и огляделся. Включая молодого человека, было трое полицейских. Они тихо разговаривали друг с другом. Длинный зал выглядел иначе, чем в первый раз, когда я его увидел. Окна были закрыты, потому что шел дождь; было мрачно. Сломанные крышки стеклянных витрин были сняты и исследованы на предмет отпечатков пальцев. Я был уверен, что если бы воры оставили какие-либо вещественные доказательства, полиция уже забрала бы их. Но из того, что я увидел тем утром, ничего значимого не осталось бы, если бы это не были отпечатки пальцев ...
  
  Я посмотрел на дверь. Было бы невозможно идентифицировать отдельные отпечатки обуви среди множества имеющихся, если бы они не находились у оконной рамы или в других конкретных местах, где были только воры.
  
  Я снова поискал этрусскую вазу, хотя был уверен, что ее нет в главном зале . Я спросил полицию, не использовались ли ваза или осколки вазы в качестве улик. Он сказал, что это не так.
  
  Я вернулся в коридор, пытаясь вспомнить, что я видел, поднимаясь по лестнице этим утром: мертвого слугу и только что захлопнувшиеся двери. Я повернулся и вернулся в галерею. Затем я подошел к тому месту, где было тело, и увидел, что на нем все еще видны пятна крови. Теперь двери были широко открыты, и когда я заглянул за правую дверь, то увидел, что сломанный замок еще не был отремонтирован. Полиции, вероятно, было интересно узнать о 9-мм пуле, которую они вытащили из дерева. Я посмотрел на землю и увидел кое-что еще. Дверь прижималась к стене металлическим крюком на полу, который вставлялся в проушину внизу двери. Это было интересно. Это означало, что, чтобы запереть двери, ворам приходилось стоять за дверьми, чтобы освободить крючки . Я наклонился и посмотрел в пол. Тонкий слой пыли за дверью оставил четкий след недавней обуви .
  
  Скорее всего, отпечаток сделал человек, который убил охранника и запер двери с этой стороны галереи . Мне она показалась креповой подошвой с довольно необычным клетчатым рисунком. Я обошел отпечаток, отцепил дверной крючок и толкнул дверь, чтобы впустить больше света . Я вытащил из кармана миниатюрный фотоаппарат с сверхчувствительной черно-белой пленкой. Я сделал три снимка отпечатка обуви и положил камеру обратно в карман. И когда я снова выпрямился, то увидел рядом с отпечатком комок засохшей белой грязи. Скорее всего, это отвалилось от обуви, на которой был сделан отпечаток. Я вынул из другого кармана платок, взял кусок глины и завернул его в платок, как только молодой детектив вернулся. Пока он смотрел, я снова толкнул дверь и застегнул крючок.
  
  "Что-то не так, синьор?" он спросил. По его тону можно было предположить, что он принял меня за назойливого посетителя.
  
  Я не собирался рассказывать ему о следе. Если возможно, я хотел найти Иуду раньше полиции. У полиции могут быть разные представления о праве собственности на документ, и может начаться международная интрига, прежде чем я верну его - и только после того, как итальянские военные власти внимательно его изучат.
  
  «Я только что видел эти пятна крови на полу», - соврал я. «Ужасное состояние».
  
  «Да, ужасно», - успокаивающе сказал он.
  
  «Спасибо за сотрудничество», - сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.
  
  Он остановил меня. «Скажите, синьор, вы из Интерпола или, может быть, из прессы?»
  
  «Ни то, ни другое», - сказал я. «Я профессиональный посетитель музея. Я хожу в музеи по всему миру, а затем описываю и каталогизирую содержание различных публикаций. Пока я посетил более десяти тысяч. Я не мог дождаться открытия галереи, потому что до конца недели у меня еще есть пятьдесят три музея в семи других европейских городах. Мне пора идти , потому что сегодня мне нужно посетить еще несколько музеев здесь, в Риме ».
  
  «Конечно», - сказал он.
  
  Когда я уходил, молодой человек смотрел на меня с удивлением, гадая, не обманули ли его.
  
  
  
  Офис Интерпола располагался по адресу: Via Filippo Turati, 23, в невзрачном здании. Погода прояснилась, и в воздухе витал бодрящий весенний воздух. Это было бы прекрасное утро, чтобы прогуляться по Риму и погрузиться в атмосферу - отправиться в Сады Тиволи, Термы Каракаллы или знаменитую виллу Адриана. Но работа еще предстояла , и эта работа ждала за тусклым фасадом штаб-квартиры Интерпола.
  
  Я нашел своего друга Тони Бенедетто в его небольшом офисе на втором этаже. Тусклые стены и мебель офиса освещались солнечным светом, проникающим через открытое окно, и широкой улыбкой Тони .
  
  "Ник, мой друг!" он поздоровался со мной и обошел свой стол, чтобы обнять меня.
  
  «Buon giorno, amico», - сказал я со смешком.
  
  Тони был почти моего роста, с густыми темными волосами и блестящими глазами. Мы и раньше помогали друг другу, и вместе очень весело проводили время. Тони нравилось немного повеселиться.
  
  Мы сели. Я вытащил пачку Lucky Strike и предложил Тони сигарету.
  
  'Ах! Теперь я вспоминаю, почему ты мне так нравишься, Бамбино. Потому что у вас есть хорошие американские сигареты.
  
  Я прикурил, и мы некоторое время сидели молча и молча курили. "Так ты теперь инспектор?" - сказал я наконец.
  
  Он пожал плечами. «Если вы остаетесь в организации достаточно долго, вы в конечном итоге станете боссом, нравится вам это или нет». Он улыбнулся мне зубной пастой.
  
  «Может, мне лучше уйти из AX, прежде чем босс уйдет в отставку», - сказал я. «Не думаю, что смогу справиться с офисной работой».
  
  «Я тоже», - сказал Тони. «К счастью, мое небольшое продвижение по службе позволяет мне также работать на открытом воздухе». Теперь темно-карие глаза стали серьезными. «У меня есть дело об ограблении в Ватикане, Ник. Как вы к этому причастны?
  
  Я резюмировал то, что произошло до сих пор. Я рассказал ему о документе, но не о том, что он содержал. Он мрачно слушал. «Я бы хотел увидеть твои полицейские фотографии» , - решил я. «Я хорошо разглядел человека, которого ранил ».
  
  «Мы посмотрим их вместе, Ник, - сказал он. «Я послал человека в Ватикан, но он ничего не нашел. Возможно ли, что мы будем вместе работать над этим вопросом? »
  
  «Может быть», - сказал я. «Но не официально. Я предпочитаю, чтобы Интерпол не узнавал причину моего присутствия ».
  
  Он кивнул.
  
  «И еще кое-что», - добавил я. «Если бы мы смогли найти документ, это мой. Вы можете даже не упоминать о его существовании своему начальству ».
  
  Тони подумал об этом. «Хорошо, Ник, - сказал он. «Мы заинтересованы в возвращении сокровищ Ватикана, нам не нужно копаться в государственных секретах Америки». Улыбка медленно вернулась к своему лицу. «У меня такое чувство, что у тебя есть зацепка».
  
  Я вынул из кармана миниатюрный фотоаппарат. Это была Minolta с очень быстрым затвором, и я использовал в ней суперпанхроматическую пленку. «Думаю, это вас заинтересует», - сказал я. "Как быстро это может быть проявлено ?"
  
  «У нас есть небольшая темная комната», - ответил Тони. «И профессионал. Около полудня мы сможем увеличить изображение ».
  
  «Отлично», - сказал я. Я взял платок и развернул его. - А потом я хотел бы знать, откуда этот кусок глины . Вы можете узнать?
  
  «Это будет немного труднее, амико», - он наклонился вперед и осмотрел кусок глины. - «Я отдам его нашему химику. Что-нибудь еще?'
  
  'Не в данный момент. Давайте ненадолго посмотрим на ваши фотоальбомы ».
  
  Мы потратили больше часа на просмотр полицейских фотографий в большой серой комнате, заполненной картотечными шкафами, столами и женщинами-клерками. Когда мы закончили, я не опознал ни одного лица во всем фотоархиве, который знал.
  
  «Я был уверен, что этот парень будет там», - сказал я. «Если человек, которого вы видели, был Иуда, - сказал Тони, хлопая по последнему альбому, - он, должно быть, очень осторожно подходил к выбору своих людей».
  
  'Точно. Но это ограбление совершили настоящие профессионалы, и обычно люди такого уровня имеют судимость ».
  
  Тони положил руку мне на плечо. «У нас есть фотографии и кусок глины», - сказал он. 'Ну давай же. Мы хорошо пообедаем , окропим обед отличным вином, а затем вернемся к дневной работе освеженными.
  
  Я усмехнулся и кивнул. Одна вещь, которая мне нравилась в Тони. Его беззаботное поведение было искренним, но я знал, что за небрежностью кроется ум и хитрость преданного полицейского.
  
  «Ты прав», - сказал я. «Мы ничего не можем здесь сделать, пока не будут готовы фотографии».
  
  Мы пошли в кафе Mediterraneo и сели на террасе. Теперь, когда облака рассеялись, становилось теплее, но ветер все еще был сильным. По рекомендации Тони мы заказали жареную рыбу. Основной курс предшествовал спагетти и затем белым сыром. Наше легкое белое вино было восхитительным. Мы болтали о былых временах, и Тони напомнил мне девушку, которую мы оба знали. Мы бурно смеялись, и на какое-то время давление прошедшей недели улеглось, и я смогла расслабиться.
  
  Спустя более часа мы вернулись в офис Интерпола. Фотографии были проявлены и увеличены до 18x24. Тони вынул их из папки и передал мне, не глядя на них.
  
  «Они хорошо поработали», - сказал я. «Посмотри на это».
  
  Он изучил первое фото. «Да, - сказал он, - картина отчетливо видна. Не думаю, что когда-либо видел что-либо подобное , Ник. Очень необычно.'
  
  «Я согласен, и это удачно для нас».
  
  'Конкретно. Я сделаю еще отпечатки и выберу тип обуви ».
  
  Мы вошли в темную комнату, и лаборант сразу же пообещал сделать еще копии лучших фотографий. Затем Тони взял список обувных магазинов в городе, а я сделал несколько телефонных звонков, чтобы проверить производителей обуви. По всей Италии их было дюжина.
  
  Пока Тони приказал нескольким мужчинам посетить обувные магазины, я вернулся в отель, чтобы закодировать отчет для Хока. Мне пришлось положить его в «почтовый ящик», откуда его заберет курьер и отправит в Хок. AX не использовал телефон, даже с преобразователем речи, за исключением случаев, когда требовалось передать срочное сообщение. Я написал свой отчет и отправил его в почтовый ящик.
  
  Вернувшись в свою комнату, я обнаружил, что Тони просит позвонить ему.
  
  «Мы нашли производителя», - сказал он. «Это единственная фирма в стране, которая производит такой дизайн. Сейчас мы составляем список розничных продавцов на основе бухгалтерских книг производителя » .
  
  «Хорошо», - сказал я. «Я приду до того, как вы закончите. Мои комплименты за вашу эффективность ».
  
  -
  
  Когда я вернулся к Тони ближе к вечеру, я узнал, что обувная фабрика находится в Милане и называется «Новое итальянское общество». Представитель в Риме получил с фабрики лишь небольшие партии обуви и продал их только двум магазинам в городе. Один из этих магазинов обанкротился около года назад. В результате остался единственный магазинчик на окраине города .
  
  По запросу мы выяснили, что владельцем магазина был некий Луиджи Фарнезе.
  
  «Теперь мы его найдем», - сказал я. «То есть, если наш мужчина купил туфли в Риме».
  
  «Скорее всего», - ответил Тони. «Мы полагаем, что мы тоже опознали ваш кусок глины, амико. Наш химик думает, что это Сицилия.
  
  «Хммм», - сказал я. «Мафиози».
  
  -
  
  У Тони были другие дела, поэтому я поехал в магазин на такси сам. Он находился на узкой улочке в одном из новых районов Рима. Продавалась обувь и другие изделия из кожи. Фарнезе, невысокий толстый мужчина с узкими усами, очень помог.
  
  «Три покупателя недавно купили эту обувь на креповой подошве», - сказал он. «Я записал их имена».
  
  Я посмотрел на имена. Барзини. Аранчи. Паллотти. Мне ничего не сказали.
  
  Я спросил. - "Могу я переписать имена?"
  
  'Ну конечно; естественно.'
  
  Я так и сделал, поблагодарил продавца и ушел.
  
  
  
  На следующий день Тони отвел меня в полицейское управление, где я должен был быть его помощником, и ему разрешили просмотреть объемные файлы. К полудню мы нашли то, что искали. У Рокко Барзини был штрафной лист. Список был старым, и в нем упоминалось лишь о незначительном преступлении. Через час мы нашли его среди полицейских фотографий. Это был человек, которого я подстрелил в Ватикане .
  
  Тони коротко посовещался с архивистом.
  
  «Полиция не слышала о Барзини довольно долгое время, - сказал он, - и они потеряли его из виду».
  
  "Разве они не знают, где он?"
  
  «Они говорят нет».
  
  «Ну, мы знаем, что он недавно был на Сицилии».
  
  «Да, дорогой друг, но от этих знаний нам мало пользы. Сицилия - большой остров с неразговорчивым населением. Вы увидите, что будет очень трудно заставить кого-нибудь говорить о Барзини или о ком-то еще ». Я согласился с ним. Затем я внезапно подумал о Джине, девушке, которая была связана с мафией. «Возможно, - сказал я, - мы сможем узнать что-нибудь о нашем друге с креповой подошвой здесь, в Риме ».
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 6
  
  
  
  
  
  
  В тот вечер я пошел навестить Джину. Она знала, что я приду, и приготовила вкусную еду. Главное блюдо было scallopini алла Firenze, с расплавленным сыром на мясе и шпинате. Сначала были спагетти, затем телятина и, наконец, сыр и фрукты. Красное вино было превосходным.
  
  «Неужели все итальянки так хорошо готовят?» - спросил я, когда мы сели на скамейку.
  
  Джина обняла меня за плечи. «Не все из них, - сказала она, - но большинство итальянских женщин». Она подтянула ноги под себя, и ее юбка скользнула вверх по бедрам, обнажая белые ягодицы.
  
  «Они делают много вещей хорошо», - мягко сказал я.
  
  Она улыбнулась и легонько поцеловала меня в шею. «Я думала, ты вернешься ко мне, Ник», - прошептала она.
  
  «Боюсь, это бизнес», - виновато сказал я. «По крайней мере, это главная цель сегодня вечером».
  
  Она отдернула руку. "Это не совсем лестно, не так ли?" - сказала она, надуясь.
  
  Я улыбнулся и притянул ее к себе. «Это очень важно, но это не значит, что я не хотел видеть тебя снова».
  
  Я повернул ее лицо к себе и поцеловал в губы. Она обняла меня за шею. «Так намного лучше», - пробормотала она. Затем она вырвалась на свободу. "Какой у вас бизнес тогда?" спросила она. - «Я думала, вы на дипломатической службе».
  
  «В каком-то смысле, - ответил я. Джина, я не могу точно сказать, почему я в Риме. Но, может быть, ты сможешь мне помочь, если то, что ты рассказала мне о себе , правда » .
  
  Она поцеловала меня в мочку уха. 'Что ты имеешь в виду?'
  
  «Вы сказали, что знаете людей из преисподней».
  
  Она немного отпрянула. - «Но ты не полиция».
  
  Я колебался. Тогда я решил рассказать ей как можно больше. «По какой-то причине я не могу вам объяснить, Джина, - сказал я, - меня интересует, что произошло в библиотеке Ватикана несколько дней назад ».
  
  Ее темные глаза стали даже больше, чем обычно.
  
  « Дьяволо ! Вас интересует ограбление в Ватикане?
  
  «Да», - ответил я.
  
  'Ах. Я не знаю. Есть определенные виды преступлений, о которых вы не можете получить информацию. Это такое преступление. Никто ни о чем не знает ».
  
  «Я тоже не жду от вас информации о преступлении», - сказал я. «Я просто надеялся, что ты расскажешь мне об одном человеке».
  
  Она пожала плечами. 'Кто этот человек?'
  
  «Его зовут Барзини», - сказал я. «Рокко Барзини».
  
  Она задумалась на мгновение. Затем сказала: «Я не знаю этого имени».
  
  «Подумай хорошенько, Джина», - сказал я, целуя ее руку. «Это очень важно для меня».
  
  Через мгновение она сказала: «Нет, Ник, я не знаю этого человека».
  
  Я вздохнул.
  
  «У самой полиции нет никаких улик в этом деле», - продолжила она. «Было бы лучше, если бы вы выбросили это дело из головы».
  
  Я видел беспокойство в ее глазах. «Джина, - сказал я, - не могу».
  
  Она откинулась на кушетке и задумчиво прикусила нижнюю губу. «Что ж, - медленно сказала она, - если я не смогу убедить тебя сдаться, мы можем кое-что сделать».
  
  'Да?'
  
  «Есть женщина. Я познакомился с ней через Розу, мою подругу из кафе ».
  
  «Я помню Розу», - сказал я.
  
  «Эта женщина владеет борделем на площади Монтечиторио. Она знает римских преступников лучше своих братьев. Может, она хочет с тобой поговорить. За плату.'
  
  «Я заплачу», - сказал я.
  
  «Тебе придется пойти туда одному. Она не пускает женщин в свой дом, кроме девушек, которые у нее работают ».
  
  "Могу я увидеть ее сегодня вечером?"
  
  "Я посмотрю."
  
  Она подошла к телефону, набрала номер и заговорила приглушенным тоном. Через несколько минут она повесила трубку и села рядом со мной на диван.
  
  «Все в порядке», - грустно сказала она. «Вы можете пойти туда после десяти часов.
  
  Она готова поговорить с вами. Я не упомянула имя человека, которого вы ищете. Она боится, что ее телефон иногда прослушивается полицией ».
  
  «Спасибо, Джина», - сказал я. Я посмотрел на часы. Было почти десять часов. «Тогда мне лучше уйти», - сказал я.
  
  «Есть еще кое-что».
  
  'Да?'
  
  «Чтобы ваш визит выглядел нормальным, найдите одну из девушек, прежде чем вы сможете поговорить с миссис Вазари».
  
  Я поднял указательным пальцем ее угрюмый подбородок. «Может быть, мне удастся этого избежать», - сказал я.
  
  Она выглядела серьезной. - «Не играй в игры с миссис Вазари, Ник. Я сказала ей, что ты заплатишь за девушку и что ты должен окупить свои деньги ».
  
  'Я посмотрю.' Было не из приятных мыслей бросить Джину и лечь в постель с проституткой. - «Не надо бояться. Я имею в виду девушку. Роза заверила меня, что миссис Вазари очень строга в отношении здоровья ».
  
  Я встал. «Если с тобой все в порядке, я вернусь сюда после того, как поговорю с ней».
  
  Она посмотрела на меня со слезами на глазах. «Мне бы это очень понравилось», - сказала она.
  
  
  
  Я взял такси до площади Пьяцца Монтечиторио. Площадь находилась в уродливой части города, не для вечерних прогулок. Дом был очень старым, с обветренным фасадом. Все окна были освещены, хотя на первом этаже жалюзи были опущены, а ставни над ними закрыты, оставив только полосы желтого света .
  
  Когда я шел по тротуару, я увидел человека, стоящего на соседнем крыльце. Он не смотрел в мою сторону, но его присутствие заставило меня насторожиться. Меня впустила худенькая молодая девушка. Еще несколько клиентов переместились в большую гостиную, где и встретили девушек; пока я ждал в холле перед большим залом, все они, казалось, знали о моем присутствии.
  
  Ко мне подошла стройная женщина средних лет с черными волосами, строго зачесанными назад. Я спросил. - "Миссис Вазари?"
  
  Она хрупко улыбнулась. «Нет, я помощница миссис Вазари. Вы хотите девушку?
  
  Я знал, как ответить. 'Да.'
  
  Когда мы вошли в гостиную, несколько женщин посмотрели в нашу сторону. К нам подошла молодая блондинка. На ней были короткие черные трусики, обнажавшие большую часть ее бедер и груди. Я оценил ее примерно в восемнадцать; Я почувствовал еще одно прикосновение невинности к ее сердцевидному лицу. Она спросила меня по-итальянски, может ли она занять меня . Я пришел к выводу, что она такая же хорошая или такая же плохая, как и другие. Я кивнул.
  
  Она улыбнулась и собственнически схватила меня за руку. Помощница миссис Вазари ушла, и девушка спросила, не хочу ли я чего-нибудь выпить, прежде чем мы пошли в ее комнату. «Нет, - сказал я, - пойдем прямо сейчас наверх».
  
  "Ах, ты с нетерпением ждешь этого, да?" Она повела меня вверх по лестнице в комнату на первом этаже.
  
  Как только за нами закрылась дверь, она начала раздевать меня. - Вы англичанин, да? Мария приняла много англичан ».
  
  Я позволил ей какое-то время идти своим чередом. Похоже, ей это нравилось. Я не брал с собой ружья, рискованный шаг, но я не хотел привлекать ненужное внимание в этом месте . Я сел на край железной кровати и снял туфли и брюки, а Мария умело сняла свою тонкую одежду. У нее было красивое молодое тело с тонкой талией и упругой полной грудью. На левом бедре у нее был синяк, несомненно, оставленный горячим клиентом.
  
  "Тебе нравится Мария?" спросила она.
  
  Я встал рядом с кроватью и снял остальную одежду. «Да, Мария, ты очень красивая». Я улыбнулся и имел это в виду .
  
  Она села на пол у моих ног и стала гладить меня по бедрам. «Ты очень красивая», - сказала она. Ее рука поднялась к моим гениталиям и занялась там. Она наклонилась вперед и поцеловала меня в бедро. Я сел на край кровати, и она подошла к моим бедрам, чтобы прижаться друг к другу.
  
  Когда я вошел в комнату, все, о чем я думал, был разговор с миссис Вазари. Но по мере того как Мария работала со мной очень умело, мое возбуждение росло, и к тому времени, когда она растянулась на кровати и сунула подушки себе под бедра, я был готов.
  
  Она хорошо знала свою профессию. Она точно знала, что и когда делать, чтобы довести меня до взрывной кульминации. Когда все закончилось и мы лежали в поту на скомканных простынях, она казалась счастливой, что я был физически удовлетворен. Иного она не ожидала. Что до меня… ну, это было то, за что я заплатил.
  
  Я спросил ее о миссис Вазари.
  
  'Ах. Вы тот, кто хотел поговорить с мадам.
  
  'Да. Можешь отвести меня к ней?
  
  'Иди со мной.'
  
  Она отвела меня на второй этаж, и мы прошли по темному коридору в заднюю комнату. Она дважды постучала и, когда открылась помощница, ушла.
  
  - Вы хотите поговорить с миссис? - спросила темноволосая женщина.
  
  Я посмотрел мимо нее в комнату. Он был мягко освещен красным и синим светом. В коридор доносился запах ладана .
  
  «Да, она сказала, что хочет меня видеть», - ответил я.
  
  «Войдите», - сказала женщина, отступая в сторону.
  
  Я вошел в комнату, и запах стал удушающим. Фигура в роскошном шелке откинулась на низком диване в комнате с толстым ковром . Подойдя ближе, я увидел, что это необычайно толстая женщина. Ей должно было быть не меньше семидесяти, но она была сильно накрашена, как кинозвезда из раннего звукового фильма. Ее гибкое морщинистое лицо было покрыто косметикой, глаза были черными, а веки - темно-синими . Руж были размазаны по жирным щекам, а красная помада образовала фальшивый рот. Все это было прикрыто оранжевым париком. Ее толстые белые руки торчали из шелкового платья, как два комка сморщенного теста, а ее кожаные пальцы были украшены как минимум дюжиной колец.
  
  "Это мистер Картер?" повысил ее старый голос.
  
  «Да, мэм», - ответил я.
  
  Помощник подтолкнула стул к дивану и жестом пригласила меня сесть. «Прошу прощения за благовония», - прошептала она. «У мадам странный запах тела, который она маскирует ладаном».
  
  Я кивнул и сел.
  
  «Перестань шептаться и красться на цыпочках», - сказала миссис Вазари женщине. «Ты можешь оставить нас на мгновение в покое».
  
  "Да, мэм." Она повернулась и вышла из комнаты. «Вы хорошо выглядите», - сказала миссис Вазари по-английски. «Вы не возражаете, если я сниму этот парик? Очень жарко ».
  
  «Конечно, нет», - ответил я.
  
  Она поджала сморщенные губы и сняла оранжевый парик с головы. Она была почти лысой, и тут и там торчали пучки седых волос. В парике она была самой причудливой женщиной, которую я когда-либо видел. Без парика она была карикатурой на грустную старуху. Как ни странно, она мне понравилась.
  
  «Хорошо», - сказала она ломким голосом старика. «Я так понимаю, вы пришли попросить информацию». От разговора у нее перехватило дыхание.
  
  «В самом деле, мэм», - ответил я.
  
  «Просто зови меня Нелли».
  
  "Нелли?" - спросил я недоверчиво.
  
  «Мой отец был английским моряком. Несмотря на протесты моей итальянской матери, он настоял на том, чтобы дать мне имя Нелли ».
  
  Она сморщила тонкие накрашенные губы в гротескной улыбке. "Вы бы поверили, что я была очень привлекательной женщиной?"
  
  'Конечно.' Я надеялся, что мой голос звучит дружелюбно.
  
  «Когда мне было семнадцать, меня сделали предложение от венецианской знати», - прохрипела она. 'Я отказалась. Понимаете, я хотела большего, чем деловой брак.
  
  Я молчал, потому что не знал, что сказать.
  
  «Когда я основала этот дом, я принимала некоторых из самых выдающихся людей Европы, мистер Картер. Мои девочки знали государственных деятелей и высокопоставленных чиновников. Имя некоего министра было известно по всей Италии . Он никогда не спал с девушками. Он смотрел, как они раздеваются, а затем попросил их встать перед ним обнаженными, пока он играл сам с собой. Никогда не знаешь, какие желания есть у каждого человека ».
  
  Она уже задыхалась от разговора. «Позже, - говорила она, - сюда часто приходили представители преступного мира. Мафиози и другие. Я знал их всех, мистер Картер. Мне много чего рассказывали, но я никогда не продавал информацию о людях, которые мне нравились » .
  
  Зловоние в комнате висело у меня до ноздрей. Морщинистая маска продолжалась. «Вы пришли спросить о мужчине».
  
  'Да.'
  
  'Его имя?'
  
  «Рокко Барзини».
  
  Глаза на морщинистой коже долго смотрели мимо меня, а затем вернулись к моему лицу. « Я его знаю . Какая информация задействована? '
  
  "Можете ли вы сказать мне, где его найти?"
  
  «Может быть», - ответил хриплый голос. «Если информация стоит много денег для вас».
  
  «У меня есть деньги», - сказал я.
  
  "Двадцать тысяч лир?"
  
  Я колебался. Это были большие деньги, но у меня была мысль, что с Нелли Вазари торговаться нельзя.
  
  'Хорошо.'
  
  "У тебя есть это с собой?"
  
  Я полез в карман, вынул пачку лир, отсчитал двадцать тысяч и передал деньги Нелли. Она взяла его и снова пересчитала своими неуклюжими старыми пальцами. Когда она закончила, она поднесла к глазам банкноту и изучила гравировку и текстуру бумаги.
  
  Я спросил. - "Довольна?"
  
  «Нельзя быть слишком осторожным в моей работе, - ответила она, - даже имея дело с американцами. Но с вашими деньгами все в порядке, так что я расскажу вам все, что знаю об этом паразите Рокко Барзини.
  
  Она положила деньги на резной восточный стол рядом с диваном, мягкая плоть ее плеча раскачивалась взад и вперед.
  
  «Барзини приходил сюда время от времени. Он был маленьким воришкой, который плохо обращался с моими девочками. Он сидел в тюрьме. Обычно он живет и работает в Риме, но иногда пропадает на несколько лет. Некоторое время он провел в Неаполе, где увлекся проституцией и наркотиками. А недавно он вернулся в Рим с человеком, имя которого вы, возможно, знаете, - Джованни Фарелли ».
  
  «Я не верю в это», - сказал я. Но я вспомнил имя из рассказа Джины.
  
  «Каждый полицейский в Риме знает это имя, мистер Картер. Он богатый человек, у него несколько законных дел. Самая прибыльная - это успешная девелоперская и строительная компания Makelaardij Farelli . Но за этим респектабельным фасадом синьор Фарелли является лидером преступного мира, торговцем наркотиками и другим незаконным бизнесом. Он связан с мафиози, мистер Картер, и его имя связано с кражей произведений искусства, которая произошла в Венеции около года назад.
  
  «Интересно», - пробормотал я.
  
  «Когда Рокко Барзини вернулся в Рим, он был телохранителем Фарелли».
  
  'Верный. И что Фарелли живет в Риме?
  
  «У синьора Фарелли много резиденций», - прохрипела она. «У него есть квартира в городе, но он почти никогда не бывает. У него есть вилла к северу от Рима и номер-люкс в отеле на Капри, которым он владеет . В это время года он почти всегда на Капри.
  
  Она взяла флакон и распылила ароматный аромат в комнате. Жидкость делала ее волосы влажными и блестящими в мягком свете. Она нюхала сладкий аромат, вздымая ноздри, затем яростно закашлялась.
  
  Я спросил. - "Ты в порядке?"
  
  «Да, да», - сказала она. «Хорошо, молодой человек».
  
  «Вы верите, что Барзини и Фарелли могут быть в этом отеле на Капри?»
  
  «Скорее всего, мистер Картер. Отель называется «Цезарь Август» и расположен в центре острова ».
  
  "Вы мне очень помогли."
  
  «Я всегда ценю человека за деньги». Ее накрашенный кожистый рот криво улыбнулся.
  
  Я встал, чтобы уйти.
  
  «Вы должны заплатить пятнадцать тысяч лир за девушку», - прохрипела миссис Вазари. «Вы можете заплатить внизу. И вернитесь еще раз, мистер Картер.
  
  «Спасибо», - сказал я.
  
  В коридоре я глубоко вдохнул. Внизу я заплатил темноволосой женщине за недолгое пребывание с Марией и ушел. На улице свежий воздух еще никогда не пах так хорошо.
  
  Она сказала мне, что я могу найти такси на бульваре немного дальше, поэтому я пошел в том же направлении. Это был знойный вечер, приятный вечер. Но на полпути через следующий квартал я услышал шаги. Я повернулся и увидел быстро приближающихся двух мужчин .
  
  У меня не было причин полагать, что мне угрожает какая-либо опасность, но когда они приблизились, я прижался к стене дома. Они притормозили. Один из них прошел мимо меня, другой - рядом. Затем мужчина, который прошел мимо, обернулся и отрезал меня . Мне показалось, что я узнал лицо, которое видел в доме Нелли Вазари.
  
  "Фер мар!" - сказал он, значительно останавливая меня.
  
  У меня не было выбора. "Я спросил. - "Что случилось?" . "Хофретта!"
  
  Я торопился.
  
  "О чем вы говорили с миссис Вазари?" - спросил по-английски другой, менее мускулистый мужчина.
  
  Я посмотрел на квадратное, рябое лицо этого человека и внезапно почувствовал себя голым без люгера и туфлей на шпильках.
  
  «Она мой старый друг».
  
  Крупный мужчина зарычал. Вы никогда там не были, синьор.
  
  Я толкнул его. - 'Подвинься!'
  
  «Нет, пока ты не скажешь то, о чем говоришь с Мадам», - сказал он.
  
  «Я уже сказал это. Это было возобновление старой дружбы ». Я хотел пройти мимо них.
  
  Мускулистый мужчина ударил меня кулаком по голове. Я упал на его товарища, который позволил своему кулаку войти мне в живот. Комбинация двух ударов на мгновение вырубила меня . Я сильно ударился о дом и ахнул, как рыба . Я увидел, что еще один кулак приближается ко мне, и попытался уклониться от него, но получил быстрый удар по щеке. Спустя несколько мгновений меня схватили сзади. Лицо со следами оспы двигалось передо мной.
  
  «Расскажи нам об этом разговоре», - отрезал он.
  
  'Иди к черту.' - простонал я.
  
  Кулак ударил меня в грудь. Прежде чем я смог оправиться от удара, я получил второй удар в лицо. Я почувствовал, как моя голова наклоняется в сторону. Эти гангстеры знали свое дело. Вероятно, они даже не имели никакого отношения к тем мужчинам, которых я искал, но в данный момент это мало что изменило.
  
  «Прекрати», - прорычал он. Я увидел вспышку лезвия, а затем стилет, зажатый у меня под носом.
  
  "Скажи это, или я тебя порежу!"
  
  Я снова мог дышать. «Хорошо», - сказал я. «Я скажу это». Нож не исчезал, но оставался неподвижным.
  
  Теперь я восстановил свои силы. Узкое лезвие ножа находилось всего в трех дюймах от моего левого глаза. Я должен был очень хорошо знать, что делаю.
  
  «Мы говорили о ее бизнесе», - сказал я, все еще тяжело дыша. Я переместил правую ногу так, чтобы она оказалась между его растопыренными ступнями . "Компания миссис Вазари?" - подозрительно спросил он. 'Почему?'
  
  Другой мужчина держал меня за руки чуть менее крепко.
  
  «Да», - сказал я, готовясь к действию. «Видите ли, я хотел попросить ее открыть дом в Милане».
  
  'Какие? Миссис Вазари никогда бы не ... "
  
  Я подтащил массивного мужчину вперед на один шаг и сильно ударил правым коленом в мошонку. Его лицо исказилось. Он уронилил стилет на улицу. Когда я опустил ногу, я наступил правой ногой на подъём коренастого мужчины . Он закричал, и его хватка ослабла. Изо всех сил я ударил левым локтем в его грудную клетку. Я услышал треск. Он закричал, упал на бок и врезался в стену позади нас.
  
  Другой ударил меня. Я заблокировал удар левой рукой и ответил на удар правой. Когда он упал на землю, он потянулся за стилетом, но тот соскользнул в темноту. Затем я почувствовал сокрушительный удар по спине. Здоровяк прижался к стене и снова напал на меня. Его кулак ударил меня по затылку, и я упал на колени. Я упал на бок. Твердый ботинок ударил меня по лицу. Я ударил тыльной стороной ладони, и он отлетел.
  
  Когда меня снова ударили ногой в бок, я громко застонал. Я потянулся ботинком и промахнулся. Мускулистый мужчина снова встал .
  
  "Basta cosi!" сказал он. "Si sbrighi! Он решил уйти.
  
  Его товарищ поспешил за ним, и они исчезли за углом. Я с трудом сел. Я чувствовал себя так, как будто меня пропустили через гигантскую мясорубку. У меня была такая сильная боль в теле, что невозможно было определить, какие участки были повреждены. Я поднес руку к лицу. Это было кровавое месиво.
  
  Я на несколько минут прислонился к дому, надеясь, что боль утихнет. Я был слишком оптимистичен. Я спотыкался по темной улице несколько сотен ярдов и наконец добрался до бульвара. Как и сказала она , вскоре появилось такси. Я позвал его и залез внутрь.
  
  "Че дьяволо !?" воскликнул водитель, увидев мое лицо.
  
  Я дал ему адрес Джины Романо. Он поехал быстро, чтобы как можно скорее вытащить меня из своего такси. Я поднялся по лестнице и хлопнул Джине в дверь. Когда она открыла его, ее глаза расширились от шока.
  
  «Dia mio!» воскликнула она.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 7
  
  
  
  
  
  
  Мои предплечья были тяжелыми, а во рту пересохло. Я пытался придти в себя. Все, что я мог вспомнить после встречи с Джиной, это то, что мне удалось дозвониться до Хоука по телефону с преобразователем голоса, чтобы сообщить ему об этом . Он сказал, что перезвонит утром. Я пошевелил одной ногой. Я чувствовал под простыней другую плоть . Я провел рукой по мягкому вздутию живота к теплому месту, где соприкасались бедра. Джина повернулась ко мне. Ее левая грудь коснулась моего бока, и я почувствовал, как сосок скользнул мимо меня. Я просунул руку под простыню и коснулся ее мягкой, теплой кожи . Пытаясь не обращать внимания на боль, я повернулся на бок , сжимая твердую круглую ягодицу.
  
  «Мм», - сказала она, все еще закрывая глаза.
  
  Она прижалась к моему телу и обняла меня за талию. Затем она издала еще один звук, и ее глаза открылись, моргая.
  
  'Ник? Вы уверены, что чувствуете себя лучше?
  
  Я подтянул ее бедра ко мне, и она перебросила руку мне через плечо. Ее грудь прижалась к моей обнаженной груди.
  
  «Ничего особенного», - пробормотал я. «Но я считаю, что скоро ситуация улучшится».
  
  Она приоткрыла полные губы. Вылупившийся язык был теплым и сладким. Ее бедра мягко подпрыгивали ко мне. Поцелуй заставил нас ахнуть. Джина перекинула правое бедро мне на бедро, и мои боли в теле были забыты в порыве, охватившей нас, когда я повернулся и поднял ее тело, чтобы принять мой толчок. Она пришла ко мне охотно, и в то же время мы достигли кульминации.
  
  Затем я лег на спину, чтобы отдохнуть. Джина, лежащая рядом со мной, смотрела в потолок. Наконец, я поднял руку и осторожно коснулся ран над левым глазом и на правой щеке. Они были сухими, но у меня болела вся сторона лица . Каким-то чудом мои зубы, казалось, остались на месте. Я стянул простыню и увидел на своем торсе несколько синяков.
  
  «Они хорошо со мной обращались, - сказал я, - но я сомневаюсь, что они смогут двигаться так плавно сегодня утром».
  
  «Бедный мальчик», - тихо мурлыкала Джина. Она положила руку мне на бедро.
  
  «Надеюсь, они не беспокоили Нелли Вазари», - сказал я.
  
  «Они этого не сделают, Ник. У нее много влиятельных друзей ».
  
  «Мне показалось, что это сицилийцы», - сказал я. 'Несмотря на то, что прямой связи нет, к настоящему времени Барзини или Фарелли слышали это »
  
  .
  
  «Ник», - сказала Джина, поворачиваясь ко мне лицом. "Вы собираетесь на Капри?"
  
  Я спросил. - «Почему вы хотите это знать?»
  
  «Когда вы вчера вечером рассказали мне все о своем участии в краже, возможно, вы не знали об этом, но вынудили меня помочь вам», - ответила она. «И я могу вам помочь. С таким же успехом ты можешь полностью доверять мне теперь, когда ты мне доверял давно. Я знаю этого Фарелли. Помните , я говорила вам, что я была его любовницей. Я знаю его отель, его номер, его привычки. Я могу быть вам полезна ».
  
  Я спросил. - "Как долго вы ... с Фарелли?"
  
  Она избегала моего взгляда. 'Несколько месяцев. Он купил мне много вещей, но его жестокость была для меня невыносимой ».
  
  «Как я могу быть уверен, что ты сейчас поможешь мне против него?» Я чувствовал себя дальше.
  
  Она сузила глаза. «Я ненавижу Фарелли, Ник. Клянусь, ты можешь мне доверять.
  
  Я подумал и решил попробовать. «Хорошо, - сказал я, - я отвезу тебя на Капри. С нами едет мой друг из Интерпола » .
  
  "Привезти полицейского?"
  
  'Да.' Она остановилась. - "Фарелли ограбил Ватикан, Ник?"
  
  «Есть хороший шанс на это».
  
  "Но почему ваше правительство должно об этом заботиться?" Я задумчиво посмотрел на нее. «Во время ограбления было украдено что- то, что принадлежит моему правительству. Вам не нужно больше знать Джина. Больше не спрашивай меня ».
  
  
  
  «Хорошо, Ник».
  
  Телефон зазвонил. Джина встала, прошла в другой конец комнаты и взяла трубку. Ее обнаженное тело все еще выглядело привлекательно. Мгновение спустя она обернулась . 'Это вас.'
  
  Это должен был быть Хоук. Это был он.
  
  "Кто, черт возьми, это был?" он ревел через много миль океана.
  
  Я усмехнулся, несмотря на жесткое болезненное лицо. «О, одна девочка», - невинно ответил я.
  
  "Да, черт возьми, девочка!"
  
  «Все в порядке, - сказал я. «И я только что внес ее в расчетную ведомость».
  
  "В каком объеме?" Голос казался кислым.
  
  «Знаешь, я никогда не буду брать с тебя деньги за это» , - сказал я. «Я нанял Джину на временной основе. Она привела меня к источнику той важной информации, которую я с вами обсуждал.
  
  "Пока вы знаете, что делаете!" Он сделал паузу, чтобы найти свой сарказм. - «Надеюсь, ты хорошо провел ночь, Ник».
  
  Его намерения были ясны, но я оставался равнодушным. «О да, сэр. Я чувствую себя намного лучше.'
  
  «Слушай, ты в порядке? Прошлой ночью ты прозвучал немного побитым.
  
  "Я в порядке", - ответил я.
  
  «Мы просмотрели файлы Иуды, - продолжил он, - и у нас есть новости для вас. Имя Фарелли появилось в досье Иуды несколько лет назад. Он украл некоторые государственные документы в Англии. Фарелли - большой мальчик. Он либо мафиози, либо тесно с ними связан » .
  
  'Да. Типа того парня, который может предоставить рабочую силу и технику для серии ограблений, придуманных Иудой ».
  
  «Вот к чему я пришел, Ник. Я думаю , что вам лучше ехать на Капри.
  
  "Я вылечу в Неаполь позже".
  
  'Хорошо. Держи меня в курсе. Это дело может иметь большие размеры, чем мы думаем ».
  
  'Точно.'
  
  «Постарайся поспать ночью».
  
  Я улыбнулся. Я знал, что Хоук тоже улыбается своим худым лицом. «Да, конечно, - сказал я.
  
  -
  
  Позже этим утром я пошел в офис Интерпола и проинформировал Тони Бенедетто о последних событиях. У него было солидное досье на Фарелли. Была ссылка на «мистера Дж.». Дата была позже, чем указание AX.
  
  «Иуда и Фарелли, кажется, стали хорошими друзьями, - сказал Тони.
  
  Я ответил. - «Что касается Фарелли, я не знаю». «Но никто не друг Иуде. Он поддерживает только безжалостные деловые контакты ». Посмотрел папку с файлами. «Иуда не совсем человек, понимаете, в молодости он потерял руки в результате несчастного случая, и у него искусственные руки, которые выглядят как плоть и кровь, но находятся под« кожей »из твердой стали. Эти руки символизируют человека. Однажды он чуть не убил меня ими.
  
  «Мы будем молиться, чтобы у него не было другого шанса», - сказал Тони.
  
  "Вы готовы поехать на Капри?"
  
  ' Да . Во сколько улетает наш самолет?
  
  'В четыре часа. Через час мы будем в Неаполе, а ранним вечером - на острове ».
  
  
  
  Еще час оставалось светло, пока мы на фуникулере доехали до города Капри над залитом цветами, белоснежным островом. Остров был настолько маленьким, что кобальтово-синее море было видно практически из любой точки города. Узкие извилистые мощеные улочки имели бесчисленные лестницы, ведущие вверх и вниз на другие уровни. Туристы заполнили небольшую площадь в центре и сидели, попивая чинзано на закате. В двух кварталах от площади стоял отель «Цезарь Август» - большое красивое здание с бугенвиллией над входом.
  
  «Вот и все», - сказала Джина, когда мы стояли перед ним. «Люкс, в котором живет Фарелли, находится на третьем этаже. Отсюда видно балкон. Когда Фарелли там, у него два телохранителя, но вы можете увидеть только одного из них. Второго он прячет, когда в гости приходят незнакомцы . В маленькой комнате рядом с гостиной стоит металлический стол, который всегда запирается. В этом может быть что-то важное ». Затем она спросила: «Что вы собираетесь делать, когда приедет Фарелли?»
  
  «Держать наши личности в секрете как можно дольше», - ответил я. «Мы можем узнать о земле или домах на острове. Конечно, я надеюсь, что его там нет, потому что у нас недостаточно доказательств против него, чтобы арестовать его. Иуда - тот человек, который мне нужен. Надеюсь, у него есть то, что я ищу ». Потом: «Ты не можешь подняться наверх».
  
  «Почему бы и нет, Ник? Я могу подождать в коридоре, пока вы спросите.
  
  «Нет, это слишком опасно. Вы идете в кафе на площади, чтобы выпить ».
  
  «Хорошо», - разочарованно сказала Джина.
  
  «Если вы не получите от нас известий в течение часа, снимите номер в отеле Paradiso».
  
  'Я сделаю это.' - Она пожала плечами и пошла к площади.
  
  Тони улыбнулся и покачал головой. «Хороший информатор, амико », - подмигнул он мне.
  
  «Вы бы видели Нелли Вазари», - сказал я.
  
  Столкнувшись с ситуацией, подобной той, в которой оказались мы с Тони, мы должны были играть на ощупь . Это похоже на игру в шахматы, потому что после первых двух или трех ходов появляется много возможностей. Итак, мы пошли в апартаменты с очень предварительными идеями. Мы постучали, надеясь, что ответа не будет . Но дверь открылась, и мы увидели стоящую девушку . У нее были платиновые светлые волосы и розовая помада на пухлых губах. Домашнее пальто с цветочным рисунком, свободно застегнутое на талии вызывающе, не скрывало ее роскошные формы. Было очевидно, что под пальто она была обнажена. Ее длинные пышные бедра и пышная грудь соблазнительно выглядывали из-за угла с каждым ее тяжелым шагом. И судя по хриплому бормотанию и шатким шагам, было так же ясно, что ей не нужен напиток, который она держала в руке. "Мистер Фарелли здесь?" - спросил Тони.
  
  «Нет, - сказала она по-английски со скандинавским акцентом, - мистера Фарелли здесь нет». Она прислонилась к двери, и складки домашнего халата раздвинулись еще больше.
  
  «Извините, - сказал я, стараясь не смотреть на ее сочное тело, - мы прошли долгий путь, чтобы увидеть его. С кем еще мы можем поговорить?
  
  «Вы можете поговорить со мной, босс», - сказала она, хихикая. «Я здесь, как всегда, совсем одна». Она положила руку на дверной косяк, как будто решила полностью разорвать халат. Тони посмотрел на меня и слегка улыбнулся. «Мы с радостью принимаем ваше приглашение, синьора».
  
  Она поманила нас и захлопнула за собой дверь. Комната была щедро обставлена, но чистота явно не была сильной стороной девушки. Повсюду были пустые бутылки, переполненные пепельницы и полупустые стаканы, а толстый ковер был усыпан газетами и иллюстрированными журналами.
  
  Небрежным жестом девушка жестом пригласила нас сесть. 'Хотите что-нибудь выпить?' она пьяно хихикнула. Я покачал головой, и ее губы разочарованно скривились . «Не повезло», - сказала она.
  
  Спотыкаясь, блондинка подошла к скамейке напротив двух стульев, на которых сидели мы с Тони. С громким и мучительным вздохом она упала на диван, и свободный узел ремня развязался, не оставив почти ничего, чтобы можно было догадываться о ее зрелом теле. Несомненно, мы были лицом к лицу с любовницей Фарелли. 'Чего ты хочешь?' спросила она. "Ты можешь мне сказать. Джованни держит меня в курсе всего ». Ее слова все еще звучали вымученно, но она была не так пьяна, как я думал изначально.
  
  Когда Тони объяснил, что мы хотим купить виллы на острове, я повернулся и заглянул в маленькую соседнюю комнату, о которой говорила Джина. С того места, где я сидел, я мог видеть металлический стол с телефоном в углу.
  
  «На Капри продается очень мало вилл, - сказала блондинка, которая просто представилась Гертой, - и если кто-то что-то продает, то это по очень высокой цене. Джентльмены любят дорогие вещи? Последнее слово было задано с намёком..
  
  «В самом деле», - сказал Тони, улыбнувшись ей. Я прочистил горло. - «Герта, я вижу телефон в другой комнате. Может ли мой друг позвонить в нашу гостиницу? '
  
  Тони нахмурился.
  
  «Конечно», - сказала она хриплым голосом. «Я включу тебе свет». Она поднялась с дивана, и халат на мгновение соскользнул с ее бедер, обнажив ее светлый треугольник.
  
  Когда она вошла в другую комнату, чтобы включить свет, Тони приподнял бровь. И когда он прошел мимо нее, чтобы перейти в другую комнату, она взяла его за руку.
  
  Я увидел, что он обнял ее обнаженную правую грудь. Она помахала взад и вперед и улыбнулась. Тони вошел в комнату и закрыл дверь. Герта подошла к моему стулу и встала рядом, положив руку мне на плечо: «Ты красивый мужчина», - сказала она.
  
  Я посмотрел на нее. «Спасибо», - сказал я. - Скажите, Герта, у мистера Фарелли появились в последнее время новые друзья по бизнесу? Я слышал, у него появился новый партнер ». Она вернулась к дивану с напитком в руке. « У Джованни всегда появляются новые лица», - медленно сказала она. - Но должны ли мы говорить только о Джованни? Ведь вы и ваш друг живете не только ради бизнеса, не так ли?
  
  «Вы, конечно, очень гостеприимны», - остановил я её. Я надеялся, что Тони занят обысками того стола.
  
  - Знаешь, таких, как я. Всегда было так. У меня есть то, что они хотят. Я тебя шокирую?
  
  «Вовсе нет», - ответил я. Что Тони там делает?
  
  'Отличная работа. Я рад, что ты не в шоке. Тогда ты такой же, как я. Вы же знаете, что должны воспользоваться возможностью, когда она появится, не так ли?
  
  «Да, это так», - сказал я, размышляя о соседней комнате.
  
  Герта поставила стакан на пол и лениво потянулась на кушетке. Она небрежно расстегнула халат, когда Тони вошел.
  
  « Бениссима !» - мягко сказал он.
  
  Герта на нас не смотрела. «Я знаю, чего ты хочешь», - сказала она хриплым голосом. «И ты можешь это сделать. Каждый по очереди или оба одновременно. Ничего страшного, я не скажу Джованни.
  
  Тони стоял перед ней и смотрел на ее обнаженное тело. «Ник», - сказал он с пересохшим ртом, - «может, у нас есть еще несколько минут, хорошо?»
  
  «Господи, нет, Тони».
  
  - Тогда уходи. Я увижу тебя позже.'
  
  "Тони, он вернется в любую минуту!"
  
  Тони посмотрел на диван и повернулся ко мне. «Тебе легко, когда девушка ждет тебя на площади ». Теперь он был расстроен и немного зол. Не на меня, а на ситуацию. Он знал, что я прав.
  
  «Делайте, что хотите, - сказал я, - но дайте мне информацию, которую вы получили по телефону».
  
  Его лицо изменилось. - "Извини, Ник. Ты прав.' Он бросил последний долгий взгляд на Герту, затем повернулся и направился к двери.
  
  «Извини, милая», - сказал я обнаженной девушке. «Просто не место и не время».
  
  Герта посмотрела на меня несколько озадаченно. "Разве ты не хочешь переспать со мной?"
  
  «Вы самая желанная женщина на острове, - сказал я, - но у нас с другом есть неотложные дела» .
  
  
  
  Тони молчал, пока мы были в лифте. Когда мы вошли в вестибюль, я сказал: «Посмотри на это с другой стороны, амико. Вы могли получить проблему ».
  
  Тони рассмеялся. 'Я думаю, холодный душ в отеле ...'
  
  Я спросил. - 'Что это?'.
  
  'Смотри. Тот человек. Это Фарелли.
  
  Высокий смуглый мужчина лет сорока вошел в вестибюль с другим парнем. Я внимательно осмотрел его, чтобы узнать в следующий раз. Затем я посмотрел на другого мужчину, ковыляющего тростью, и узнал его. Это был Барзини, которому я выстрелил в бедро во время ограбления в Ватикане . Когда двое мужчин подошли к ближайшему прилавку , я повернулся к газетной стойке, чтобы Барзини не мог видеть мое лицо.
  
  "Меня еще не спрашивали?" - спросил Фарелли портье.
  
  «Нет, синьор Фарелли».
  
  'Превосходно. Пошлите еды на троих наверх. Скажем, тальятелле алла болгнесе.
  
  «Я позабочусь об этом, синьор Фарелли».
  
  Фарелли и Барзини пошли к лифту, не заметив нас. Барзини сильно хромал. Спустя несколько мгновений дверь лифта за ними закрылась.
  
  «Его туфли», - сказал я.
  
  "У Барзини?"
  
  'Да. У него креповая подошва.
  
  
  
  На обратном пути на площадь Тони вытащил из кармана клочок бумаги. «Я открыл этот стол с помощью вашей удобной отмычки и обнаружил две интересные вещи. Одна была блокнотом с адресом Иуды. Я это расшифровал. Это подтверждает вторую улику, которую вы обнаружили в Ватикане ».
  
  Я посмотрел на листок. Нацарапано было: «Старший. Иуда, Сан-Марко Импортс, Виа Сашетти, Панчино, Сицилия » .
  
  «Конечно», - сказал я. «Штаб-квартира Иуды находится на Сицилии, так что, вероятно, именно там он нанял бандитов».
  
  «Это означает, что наши интересы также смещаются туда. Если украденные вещи сейчас находятся на Сицилии, мое дело будет решено, когда мы их найдем.
  
  «Действительно, - сказал я, - хотя мое задание будет не так легко выполнить. Нет, если Иуда нашел документ в вазе » .
  
  - Переверните листок, - продолжил амико Тони, - и тогда вы сможете прочитать то, что я скопировал. Это было написано в блокноте. Это что-нибудь для вас значит?
  
  Я остановился под светом маленькой веранды отеля и изучил почерк Тони. Я прочитал: «Товар Леонардо » плюс дата.
  
  «Вероятно, это отсылка к украденным вещам, - сказал Тони, - и Леонардо может быть коллекционером, покупающим их».
  
  'Возможно.'
  
  Что-то в записке меня заинтриговало. Если речь шла просто о транспортировке украденных товаров , это не было моим делом, поскольку я был уверен, что ваза предназначалась для частной коллекции Иуды. Но у меня было ощущение, что по какой-то причине записка имеет реальное значение - для меня больше, чем для кого - либо еще !
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 8
  
  
  
  
  
  
  Через 48 часов мы прибыли на Сицилию. Остров был бесплодным и каменистым, с мрачным, но живописным видом. Мы исследовали первую деревню и обнаружили, что ее жители были примерно такими, как описано в путеводителях. Мужчины либо рычали в неразборчивых ответах на наши вопросы, либо вообще игнорировали нас. Женщины исчезли, когда мы вышли на место происшествия. Наконец Тони попросил старика рассказать нам, где находится Виа Сашетти. Это оказалась старая дорога, каменистая и неровная, ведущая на другой конец острова. Мы узнали, что компания San Marco Imports была закрыта довольно давно, хотя ее купил иностранец. По словам старика, здание стояло прислонившись к скале, возвышающейся над морем.
  
  Мы знали, что дом, несомненно, будет охраняться, поэтому, если мы поедем туда на такси, при условии, что мы сможем найти такси в деревне, у нас сразу же будут проблемы. Поэтому мы решили подойти к убежищу Иуды с другой стороны, на лодке.
  
  На следующее утро после прибытия мы наняли рыбацкую лодку и направили ее к тому месту, где черная скала возвышалась над нами почти на двести метров. С танцующей лодки утес казался почти вертикальным. Мы поставили маленькую белую лодку на узкий пляж у подножия скалы.
  
  «Возможно, нам следовало ехать дорогой, мой друг» , - предположил Тони , откидывая голову назад, чтобы изучить скалу над нами. «Мне кажется, я вижу трудный подъём».
  
  Джина стояла рядом с нами на темном песке, ее светлые волосы колыхались, как грива на ветру. «Ник, - сказала она, - я могу лазить по скалам только босиком ».
  
  «Ты ни на что не лезешь», - сказал я. «Ты останешься здесь, чтобы охранять лодку».
  
  «Нет», - возразила она. Она повернулась к Тони. Он поднял плечи.
  
  «Никаких протестов», - сказал я. «Вы представляете для нас большую ценность, чем если бы вы пытались взобраться на эту скалу. Если вы услышите стрельбу, подождите 15 минут. Если ни один из нас не появится, уезжай на лодке. Поняла?'
  
  «Да», - угрюмо сказала она. 'Четверть часа.'
  
  «Хорошо», - сказал я и улыбнулся. «Внимательно наблюдайте за лодкой. Скоро она может быть нашим единственным выходом. Мы вернемся через час.
  
  Мы оставили Джину в лодке и начали восхождение. На нас были легкие ветровки и ботинки на резиновой подошве, которые мы купили в деревне, а у Тони через плечо был моток веревки. У меня на поясе свисали крючки для скалолазания.
  
  У подножия скалы проходил узкий выступ. Мы выбрали путь, который вел оттуда. Я шел впереди, ища скользкие места и указывая их на Тони. По его мрачному выражению лица я мог сказать, что его работа в Интерполе в целом была другой. Дело в том, что Тони редко приходилось покидать цивилизованный комфорт . Мне было любопытно, сколько платит Интерпол по сравнению с AX.
  
  Чтобы добраться до середины обрыва, потребовалось всего несколько минут, но в остальном это было заметно медленнее. Тропа практически исчезла , и мы должны были найти опору для рук и ног в расщелинах. Это было рискованное дело. Теперь мы были так высоко, что, если бы мы упали, трудно сказать, что бы с нами. И когда мы были примерно в тридцати футах ниже вершины, Тони поскользнулся на рыхлом камне, потерял равновесие и начал падать.
  
  "Протяни руку!" - взревел я.
  
  Он отпустил правую руку и схватил меня. Я схватил его за руку, и его вес сбил мою левую ногу с опоры. Когда я поскользнулся и попытался пошевелить ногами, я подумал, что упаду. Но правой рукой я ухватился за острый камень над головой и крепко вцепился.
  
  «Найдите что-нибудь, за что можно держаться ногами», - прорычал я. Мой вес начал ослаблять камень. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Тони снова нашел опору для своих ног и отпустил меня, чтобы я мог снова поставить левую ногу и опереться за нее.
  
  'Хорошо?' - спросил я, тяжело дыша.
  
  «Си», - прорычал он с испуганным лицом.
  
  Я восхищался Тони. Он гораздо больше боялся восхождения, чем я, но начал его без возражений .
  
  «Это недалеко, - сказал я.
  
  Я тщательно выбрал места, за которые можно было ухватиться, и продолжил. Джина превратилась в куклу далеко внизу на узком пляже.
  
  Наконец мы дошли примерно до пятидесяти футов ниже вершины с Тони чуть ниже меня. Его костяшки побелели, губы были сжаты. Я взял у него веревку и продел петлю через альпинистский крюк, который я схватил на своем поясе . Крепко держась за скалу правой рукой , я позволил крюку с петлей веревки свободно свисать сбоку и швырнул все это на вершину утеса.
  
  Крючок исчез за краем утеса. Веревка висела рядом со мной. Я потащил её. Через несколько дециметров крюк за что-то зацепился и остановился. Я натянул веревку и посмотрел на Тони. «Мы почти у цели», - сказал я.
  
  Его лицо выражало сомнение. Я схватился за веревку с узлами и полез. Взявшись за руки, я забрался на вершину. На полпути крючок отпустил, я упал на три дециметра, затем крюк снова зацепился. Я почувствовал пот на губах и в глазах.
  
  Я осторожно поднялся дальше и, наконец, выглянул из-за вершины. Всего в двадцати метрах от него стояло покрытое белой штукатуркой здание компании San Marco Imports. Это было невысокое одноэтажное здание с заколоченными окнами, а за высоким проволочным забором, окружавшим здание, росли сорняки .
  
  Я перелез через край и пополз туда, где крюк закрепился за острым камнем. Я затянул его, затем посмотрел на Тони и кивнул. Он взобрался по веревке. Ему потребовалось некоторое усилие, но, наконец, он сделал это и сел рядом со мной.
  
  «У вас безумные идеи, амико », - сказал он.
  
  «Я знаю», - сказал я со смехом. Я подошел к краю обрыва и помахал Джине, чтобы она знала, что мы благополучно поднялись наверх. Она помахала в ответ. Я посмотрел на каменистую местность. «Примерно в полумиле отсюда более легкий путь вниз», - сказал я Тони. «Мы воспользуемся им позже».
  
  «E Conte», - сказал он . «Я согласен ».
  
  Мы подползли к воротам. Никаких признаков жизни.
  
  «Я быстро посмотрю, - сказал Тони. Он пополз с вспотевшим лицом к углу проволочного забора. Он посмотрел на фасад здания, затем вернулся ко мне.
  
  «У главного входа стоит охранник, который мне кажется вооруженным», - сказал он.
  
  'Я так и думал.'
  
  «Еще как минимум одна машина припаркована впереди, но я видел служебный вход в боковой стене. Я верю, что это позволит нам войти так, чтобы охранник нас не заметил ».
  
  «Хорошо», - сказал я. «Но я только что обнаружил в этом заборе сигнализацию. Мы должны что-то с этим сделать ».
  
  Еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы импровизировать обход системы сигнализации, чтобы мы могли прорезать небольшое отверстие в нижней части забора. Затем мы заползли внутрь и направились к боковой двери, которую обнаружил Тони . Когда мы добрались до места, мы заметили, что охранник не видит нас со своей позиции у ворот. Я проскользнул мимо здания, пока не смог хорошенько его рассмотреть. Он был в расстегнутой рубашке, а под мышкой держал автомат АК-47. Рядом с воротами была небольшая будка охранника; К будке было привязано нечто, чего Тони не видел: большая немецкая овчарка. К счастью, ветер дул в нашу сторону, так что собака нас не учуяла . Но я знал, что нам нужно вести себя очень тихо, когда мы открыли служебный вход.
  
  Мы подкрались к металлической двери и взглянули на замок. Открыть его было нетрудно; с помощью специальной отмычки это заняло всего несколько минут. Я осторожно толкнул дверь и заглянул внутрь.
  
  «Давай», - прошептал я Тони.
  
  Мы вытащили пистолеты и вошли внутрь. Тони закрыл за нами дверь. Мы были в коридоре, ведущем к фасаду небольшого здания. Где-то вдали послышался глухой жужжащий звук. Казалось, он шел снизу, но лестницы не было видно.
  
  Я жестом попросил Тони оставаться рядом со мной, пока мы подкрались к передней части дома. Мы оказались в своего рода приемной или офисе. За столом сидел человек в белом халате, который мне показался каким-то техником. В углу охранник читал итальянскую газету. Никто из них нас не видел и не слышал.
  
  Перед столом стояла L-образная стойка, отделявшая мужчину от открытой входной двери и часового. Когда я кивнул Тони, он прошел через ворота в стойке, и я сделал несколько шагов к охраннику.
  
  «Садитесь», - крикнул я по-итальянски.
  
  Охранник вскочил со своего места, и его рука потянулась к револьверу на бедре, но затем он увидел, что мой «Люгер» нацелился ему в грудь. Мужчина в белом халате посмотрел на Тони, а затем на меня, медленно вставая со своего места.
  
  "Где Иуда?" - спросил я его, не сводя пистолета и пристального взгляда с охранника.
  
  "Для чего он вам?" - спросил охранник.
  
  «Пойдем, пошли», - сказал Тони, вонзив свою «Беретту» 38 калибра в спину мужчине. «Не испытывай наше терпение».
  
  «Иуды здесь нет», - сказал мужчина. Он ответил по-итальянски, но казался немцем или, возможно, скандинавцем. Теперь он повернулся к нам и внимательно осмотрел наши лица. Это был худощавый мужчина в очках без оправы и холодными голубыми глазами. Он был похож на человека, которого нанял бы Иуда. Но если он был техником, в чем заключалась его функция здесь?
  
  "Можете ли вы связаться с часовым снаружи?" Я спросил.
  
  «Да», - ответил он.
  
  "Не говори им!" охранник рванулся в угол.
  
  Я подошел к нему, вынул из кобуры его револьвер и сунул себе под пояс. Затем я повернулся к технику: «Скажи этому часовому снаружи, чтобы он вошел сюда», - сказал я.
  
  "Он не может покинуть свой пост!"
  
  "Не разговаривай с ними!" - настаивал охранник.
  
  "Заткнись, идиот!" сказал техник ледяным тоном.
  
  «Скажите ему, что мистер Иуда разговаривает по телефону и хочет дать ему особые инструкции», - сказал я.
  
  Мужчина перевел взгляд с меня на Тони. «Делай, как он говорит, - сказал Тони.
  
  Техник открыл ящик стола и обнаружил передатчик. Он нажал кнопку и сказал: «Карло. Идите сюда. Мистер Иуда хочет, чтобы вы поговорили с ним по телефону.
  
  Мы молча ждали, пока часовой идет от ворот к зданию с угрожающим АК-47 под мышкой. Когда он подошел к двери, охранник в углу крикнул: «Осторожно! У них есть оружие!
  
  Мужчина в дверном проеме взглянул на Тони и меня, затем поднял автомат. Я выстрелил и попал ему в грудь. Когда он упал на дверь, автомат сильно загремел. Пули вонзились в пол, стойку и грудь охранника, вызвавшего предупреждение. Он врезался в стену и упал со стула, на котором сидел. Оба были мертвы.
  
  Я подошел к двери и выглянул. Никого не было видно. Когда я снова повернулся к технику, его лицо было белым.
  
  «А теперь давай, - сказал я. "Неужели Иуда ушел?"
  
  «Я здесь один, - сказал он. По его голосу я мог сказать, что он говорил правду.
  
  "Где добыча?" - спросил Тони.
  
  'Какие?'
  
  «Сокровища Ватикана. Где они спрятаны?
  
  "О, ты думал, что сокровища здесь?"
  
  Я прошел за стойку и прижал Люгер к левому уху мужчины. 'Где они?'
  
  Его лицо было белым как мел, и он тяжело дышал. «Я слышал, как они говорили о пещере», - сказал он, сглотнув.
  
  Я спросил. - "Что за пещера?"
  
  'Змеиная пещера. Где-то здесь.
  
  «Я знаю это, - сказал Тони.
  
  Я сильнее прижал Люгер к голове человека. "А что здесь под землей?"
  
  На его лице появилось выражение жалкого ужаса. 'Ничего такого!' - громко сказал он.
  
  Мы с Тони посмотрели друг на друга. Я спросил. - «Если сокровища спрятаны в пещере поблизости, как вы думаете, что за помещения под нами?»
  
  «Я думаю, мы должны это выяснить», - сказал Тони.
  
  «Свяжите его, - сказал я. «У нас есть всего несколько минут до того, как Джина уйдет на лодке».
  
  Тони заткнул мужчине рот кляпом из его собственного галстука, завязав его веревкой, пока я искал лестницу. Лестницы не было, но когда я открыл дверь чулана для метел, то увидел лифт.
  
  Я воскликнул. - "Давай, Тони!" "Мы можем спуститься".
  
  Мы вошли в маленький лифт и бесшумно спустились, нам было любопытно посмотреть, что мы найдем внизу. Спустя несколько мгновений мы вышли с широко открытыми глазами.
  
  'Боже милосердный!' - сказал Тони.
  
  «Ты прав», - сказал я и тихо присвистнул.
  
  Мы вошли в невероятный подземный комплекс. Мы могли видеть коридоры и комнаты во всех направлениях , кроме скалы. Пока мы шли, я не верил своим глазам. Одна секция содержала полную ядерную «фабрику», а в соседних помещениях находилось все связанное с ней оборудование и механизмы. Иуда стал ученым-атомщиком! Наконец, мы нашли своего рода лабораторию с большим столом и сейфом. Тони принялся за работу с сейфом, который, как он с радостью сказал, может открыть, пока я осматривал стол. Когда сейф был открыт, мы обнаружили несколько интересных документов. Положили их на стол.
  
  «Прошлые неразрешенные кражи произведений искусства», - сказал Тони. «Иуда и Фарелли, должно быть, все время работали вместе».
  
  Я вынул из сейфа листок бумаги и посмотрел на него. «Боже мой, - сказал я. «Иуда годами крал секреты у стран НАТО . И в конце концов у него было их достаточно, чтобы собрать собственную атомную бомбу ».
  
  «Вероятно, поэтому он начал эти ограбления», - сказал Тони. «Для финансирования этого проекта».
  
  Я взял другую бумагу и долго смотрел на нее. «Ну-ну, - кисло посмеиваясь, сказал я. Это был украденный документ, который я положил в этрусскую вазу.
  
  "Это было то, что ты искал, Ник?"
  
  'Да.' Я аккуратно сложил бумагу и положил в карман.
  
  «Тогда твоя миссия завершена, - сказал Тони, - и я буду готов, когда соберу сокровища искусства из этой пещеры».
  
  Я протянул ему несколько рисунков тушью. «Нет, моя миссия не завершена. Мы думали, что Иуда продаст этот документ русским, но, похоже, он сам может им воспользоваться. Это подробные разработки чертежа документа, который я положил в карман. А в других бумагах есть заметки о конструкции устройства ».
  
  «Ты хочешь сказать, амико, что документ, который неосознанно украл Иуда, содержит план части атомной бомбы?»
  
  «Да», - ответил я. Было ясно, что Иуда видел, что детонатор сделает его арсенал более эффективным, и поэтому хотел его использовать. Это также указывало на то, что бомба Иуды была маленькой - возможно, портативной. Мне пришло в голову, что даже переносная бомба может полностью разрушить большой город.
  
  "Как вы думаете, он применит это?" - спросил Тони.
  
  «Это я точно знаю».
  
  "Тогда где бомба?"
  
  Я задумчиво посмотрел на него. «Предположим, что бомба готова», - сказал я. «У Иуды было время изготовить устройство и поместить его в свою бомбу. Предположим, все готово и бомба куда-то полетит?
  
  «Ах», - пробормотал Тони.
  
  Он взял еще один лист бумаги и изучил его. «Посмотри на это, Ник».
  
  Что-то было нацарапано карандашом на бумаге. Оно было на итальянском языке и гласило: «Мощность в одну мегатонну с радиусом поражения сорок пять километров на уровне земли».
  
  « Господи, - сказал я.
  
  "Но что он будет делать с таким оружием?" - спросил Тони.
  
  «Не знаю», - ответил я. «Но чего бы он ни хотел, чертеж из вазы сделал его план более реальным . И я чувствую ответственность за это ».
  
  «Ерунда», - сказал Тони. «Никто не может предвидеть такого невероятного причинно-следственного случая».
  
  Я взял распечатанную брошюру, которая выпала из-под стола. "Это интересно."
  
  "Что случилось, Ник?"
  
  «График движения судов линии Италия». Я посмотрел на список круизных лайнеров на обложке брошюры и увидел имя, которое вспыхнуло в моей голове. «Вот Леонардо ».
  
  Тони прищурился. « Леонардо. Погодите, мы… »
  
  «Записка от Фарелли», - напомнил я ему. - Это вы расшифровали. На нем было написано: «Товар Леонардо», за которым следовало свидание. Это было вчера.
  
  - Товары для Леонардо, - медленно повторил Тони. «Che diavolo, мой друг. Как вы думаете, эта записка относится к ... "
  
  «Мне это кажется вероятным». Я открыл папку и нашел список дат отправления различных кораблей. Рядом с "Леонардо" дата была обведена красным. Когда я увидел, какое это было число, я выругался себе под нос.
  
  Тони посмотрел через мое плечо, затем посмотрел на меня. "Совершенно верно", - сказал я. « "Леонардо" снова отправится в плавание через четыре дня . Вероятно, у него на борту атомная бомба. А потом он отправится в Нью-Йорк ».
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 9
  
  
  
  
  
  
  
  Позже мы с Джиной вернулись в Рим. Тони Бенедетто остался на Сицилии, чтобы дождаться своих коллег из Интерпола и забрать сокровища Ватикана из пещеры Иуды. Он уже передал техника сицилийской полиции и попросил Интерпол в Риме заручиться помощью полиции Рима и Капри, чтобы арестовать Джованни Фарелли и Иуду, как только они появятся .
  
  Из комнаты Джины мы позвонили в аэропорт и забронировали места на самолет в Неаполь на следующее утро. « Леонардо» находился в Неаполе и оттуда отплывет в Нью- Йорк.
  
  Днем я связался с Хоуком. Он был рад услышать, что я получил документ обратно, и оставался в хорошем настроении, пока я не сказал ему, что Иуда почти наверняка уже задействовал детонатор.
  
  ' Что?'
  
  «Думаю, он установил эту атомную бомбу на борт « Леонардо » , - сказал я, - и корабль отправится в Нью-Йорк».
  
  «Боже правый», - пробормотал Хоук. «Как вы думаете, он намеревается использовать эту бомбу здесь ?»
  
  «Я не могу представить себе ничего другого», - ответил я.
  
  Воцарилось долгое молчание, нарушаемое только тяжелым дыханием Хоука с другой стороны. Я глубоко вздохнул и продолжил, не намереваясь представить ситуацию радужной, если бы я знал, что она совсем другая.
  
  «Как вы знаете, у созданной им бомбы радиус поражения составляет пятнадцать миль. Не говоря уже о вторичных и третичных ударных волнах. Судя по найденным мною чертежам, ему удалось за считанные дни сделать бомбу, достаточно маленькую, чтобы ее можно было хранить в станционном сейфе . Но размер не имеет ничего общего с разрушительной силой ... '
  
  «Да, я понимаю это, Картер. Действуй, - сказал Хоук, явно раздраженный фактами, которые я ему сообщил.
  
  «Все, что нужно было сделать Иуде, - это выбросить бомбу за борт. Затем она может лежать на дне гавани Нью-Йорка в течение нескольких дней, даже недель. Может, месяцами. Теперь, когда у него есть детонатор, все, что ему нужно сделать, это соединить его с детонатором дальнего действия. Он может быть на экскурсии в Филадельфии, и ему просто нужно было нажать кнопку. А потом… прощай, Нью-Йорк ».
  
  'Но почему?' - спросил Хоук. - Неважно, скинет ли он бомбу с корабля, Картер. Я хочу знать, почему он помешан на таком безумном плане » .
  
  «Потому что Иуда безумен , сэр. Вы знаете это не хуже меня. Он ненавидит нас и нашу страну; особенно после нашей последней встречи в Ниагаре. Может быть, это его концепция мести, - кто знает.
  
  'Месть?' - воскликнул Хоук, и теперь он почти рассердился на меня за то, что я поставил его перед моим представлением об извращенном характере Иуды. «Убить десять миллионов человек, Картер? Боже мой, мужик, нам нужно остановить его, прежде чем это дело действительно выйдет из-под контроля. Ты должен найти эту бомбу, Картер. И, конечно, Иуду ».
  
  «Готов поспорить, - быстро сказал я. - Но если это вас утешит, держу пари, что Иуда никому не передавал наш секретный детонатор. По крайней мере, пока . Внимательно прочитав документы, которые я нашел в лаборатории, я подозреваю, что он передал планы своим сотрудникам в нескольких фрагментах. Таким образом, никто не знает все устройство; каждый знает только часть. Надеюсь, нам больше не придется об этом беспокоиться, когда мы схватим Иуду ».
  
  «Если Нью-Йорк сперва не взорвется, ты имеешь в виду».
  
  «В самом деле, сэр», - сказал я.
  
  «Ну, давай, Ник. Сообщи мне, когда именно "Леонардо" прибудет в Нью-Йорк, чтобы на месте происшествия были агенты. Вы можете найти бомбу до того, как сюда прибудет корабль . Если нет, мне придется предупредить множество людей ».
  
  'Я знаю это.'
  
  
  
  
  Когда я закончил звонить, мы с Джиной пошли в офис в Италии. Было сказано, что расписание плавания недавно изменилось, и что я должен пойти к капитану порта Неаполя или представителю итальянской линии .
  
  Пообедав в одном из любимых ресторанов Джины, мы вернулись в ее комнату. Я ничего не мог сделать до следующего утра, потом самолет улетал в Неаполь. Я также зарезервировал место для Джины, но еще не сказал ей.
  
  После того, как я налил выпить, Джина, которая была одета в прозрачную ночную рубашку, подошла и села рядом со мной на маленький диван и прижалась к моей руке.
  
  "Это будет наша последняя ночь вместе, Ник?"
  
  Я посмотрел в эти темные глаза и понял, как много Джина Романо сделала для меня. Я бы очень по ней скучал, если бы нам пришлось расстаться. Это было неудачей в моей работе. Вы не можете попасть в эмоциональные затруднения. Это просто причиняет боль. Так что было бы лучше, если бы это была наша последняя ночь. Но AX все еще была нужна Джина .
  
  «Честно говоря, - ответил я, - это будет не наша последняя ночь. То есть, если вы хотите поработать в AX еще какое-то время » .
  
  «О да, пожалуй, - сказала Джина. Она поцеловала меня - у меня резко поднялось давление.
  
  «Подождите, пока вы не увидите, что это за работа, прежде чем вы слишком увлечетесь», - сказал я с улыбкой.
  
  "Могу я остаться с тобой?"
  
  'Да.'
  
  «Тогда все будет хорошо».
  
  Я посмотрел на ее соски, которые темнели под прозрачной ночной рубашкой. Сосредоточиться на Иуде было непросто ».
  
  «Джина, - сказал я, - тебе нужно знать некоторые вещи, которые я скрывал от тебя до сих пор».
  
  Она выглядела серьезной, ожидая моего объяснения.
  
  «Мы проверили график плавания « Леонардо », потому что считаем, что на борту есть атомная бомба».
  
  « Ник, ты имеешь в виду маленькую атомную бомбу?»
  
  "Определенного вида, да". _
  
  «Но какое отношение это имеет к ограблению в Ватикане и Джованни Фарелли?»
  
  «Мы полагаем, что Фарелли и некий Иуда или, возможно, один только Иуда принесли бомбу на борт корабля, который должен направиться в Нью-Йорк. Они построили бомбу, используя украденный у меня документ » .
  
  «Ник, это звучит невероятно».
  
  'Но это так. Я должен найти эту бомбу, прежде чем Иуда ее взорвет. Если Иуда на борту, он, вероятно, будет замаскирован. Он мастер маскировки, поэтому я не могу рассчитывать на его раскрытие. Я должен немедленно начать искать бомбу ».
  
  "И тебе нужна помощь с этим?"
  
  «Мне неприятно спрашивать тебя, Джина. Но Тони Бенедетто занят поисками Фарелли, и я не знаю, поступит ли Интерпол по- моему, когда мы будем на корабле. Вы должны только выполнять мои приказы, и с вы сможете пройти через двери, которые останутся для меня закрытыми ».
  
  На мгновение она посмотрела мимо меня. «Это звучит опасно», - мягко сказала она.
  
  «Да это может быть опасно для жизни».
  
  "Но вы верите, что Джованни спланировал эту ужасную вещь?"
  
  «Я полагаю, он имел к этому какое-то отношение».
  
  Она глубоко вздохнула. «Я ненавижу Джованни Фарелли», - медленно сказала она. «Если я смогу сделать что-нибудь, чтобы остановить его, я буду очень счастлива . Но, - она ​​сделала паузу, - есть еще кое-что. Моя племянница Анна живет в Нью-Йорке. Она моя последняя оставшаяся родственница, и я ее очень люблю. Неужели ее жизнь тоже будет в опасности из-за этой бомбы?
  
  «Скорее всего, - признал я.
  
  «Тогда я пойду с тобой, Ник».
  
  «Хорошо», - сказал я. «Тогда вы все равно будете получать зарплату». Я поставил стакан и обнял ее. Ее рот был горячим и нетерпеливым. Ее соски были твердыми под ночной рубашкой.
  
  «Я рада, что я тебе нужна, Ник», - прошептала она.
  
  «Готов поспорить, - сказал я.
  
  «И что ты мне доверяешь».
  
  Я мог бы сказать ей, что никому не доверяю, но не было смысла разочаровывать ее или пренебрежительно говорить о том, что она собиралась сделать для AX. Я толкнул ее на диван, и мы прижались друг к другу, и какое-то время нам не было дела ни до Иуды, ни до Джованни Фарелли, ни до "Леонардо" с орудием смерти на его борту. Была только теплая кожа, чувственные запахи, звуки и ласки Джины и ревущий ад, который она сотворила во мне.
  
  На следующее утро это был короткий перелет в Неаполь. Мы приземлились сразу после восьми часов, взяли такси в аэропорту и были доставлены прямо в район гавани Неаполя, где прибыли и отправились все большие роскошные пассажирские корабли. Мы приехали туда в девять часов и вышли перед офисом капитана порта. Через несколько минут мы сидели в кабинете его помощника и говорили о Леонардо.
  
  - Вы хотите поехать на Леонардо , синьор? - спросил молодой человек.
  
  'Да.'
  
  «Ну, его здесь нет».
  
  'Как?'
  
  «Я уверен, что его нет в гавани, синьор Картер», - сказал он. «Но если вы подождете минутку, я проверю». Когда он выходил из офиса, Джина посмотрела на меня. "Это невезение, не так ли?" спросила она.
  
  'Возможно.'
  
  Когда молодой итальянец вошел, у него под мышкой была огромная книга, которая весила не менее десяти килограммов. Он тяжело уронил его на стол.
  
  «Вот оно, мистер Картер», - сказал он. « Леонардо отплыл два дня назад в соответствии с новым графиком движения итальянской линии».
  
  «Господи, - с горечью сказал я.
  
  «Вы можете узнать здесь, в офисе компании Italy Line, когда ожидается прибытие корабля в Нью-Йорк».
  
  Я спросил. - "Как далеко ушел корабль?"
  
  Он посмотрел вверх. «Если я правильно помню, это быстрый корабль.
  
  Должно быть, уже на половине пути. Я медленно покачал головой. Бомба определенно была на борту. И меньше чем через три дня корабль прибудет в Нью-Йорк. Я попытался вспомнить, где находится ближайшее военное командование США. Мне нужно было быстро добраться до телефона.
  
  Я встал. «Спасибо», - сказал я молодому человеку.
  
  
  
  Если вам срочно нужна помощь военных, вам нужно поговорить с нужным человеком. Я нашел этого человека в лице генерала Макфарлейна. Я позвонил ему на ближайшую базу ВВС США. Пока мы говорили, он проверил мое удостоверение личности по другой линии.
  
  «Мне неприятно спрашивать вас, генерал, - сказал я, - но у меня должен быть самолет, который может догнать "Леонардо".
  
  «Значит, этот самолет скоро должен быть здесь», - сказал генерал. 'Я знаю это. У вас есть что-нибудь?
  
  Последовало короткое молчание. «Есть суперкарго, который они готовили к вылету в Вашингтон. Мы продвинем рейс вперед и сделаем для вас небольшой крюк. Как ты думаешь, это нормально?
  
  «Звучит здорово, генерал».
  
  «Самолет будет в аэропорту Неаполя в одиннадцать часов. Я буду на борту, чтобы опознать вас.
  
  «Отлично, генерал», - сказал я. «Нам нужны два парашюта и спасательный плот».
  
  Он спросил. - "Два парашюта?"
  
  «Со мной молодая женщина, генерал. Она работает на AX.
  
  ' Хорошо, мы позаботимся об этом, мистер Картер.
  
  «Большое спасибо, генерал».
  
  На обратном пути в аэропорт я спросил Джину, прыгала ли она когда-нибудь с парашютом из самолета. Она посмотрела на меня, как будто я сошел с ума.
  
  Я спросил. - "Как ты думаешь, ты сможешь это сделать?"
  
  Она вздохнула. К тому времени я выясню это.
  
  Мы прыгаем в море, поэтому приземляемся немного мягче, чем на суше, - сказал я. «Конечно, вы должны освободиться от парашюта, как только вы упадете в воду, иначе у вас будут проблемы. Как только мы избавимся от парашютов, у нас будет спасательный плот ».
  
  Думаю, я смогу это сделать, - сказала она, но выглядела нервной. Вскоре после того, как мы прибыли в аэропорт, на зеленом фоне приземлился большой транспортный самолет . Генерал и адъютант встретили нас с Джиной в здании вокзала. Генерал был высоким человеком, некогда летчиком . Он внимательно посмотрел на мое удостоверение личности. Затем он широко улыбнулся мне.
  
  «Военно-воздушные силы доставят вас на место происшествия, мистер Картер. Насколько срочен этот рейс на самом деле?
  
  «Я могу только сказать вам, что на борту « Леонардо » есть опасный человек , генерал, и мы должны его найти».
  
  Генерал Макфарлейн поджал губы; он хотел спросить еще, но знал, что я не могу ему ответить. Наконец он протянул руку и сказал: «Желаю вам всяческих успехов».
  
  «Спасибо, генерал», - ответил я. «Нам лучше уйти сейчас».
  
  Генерал не вернулся в грузовой самолет. Он сказал, что ему нужно чем-то заняться в Неаполе и что после этого он вернется на свою базу. Мы попрощались с ним у грузовой двери здания вокзала и пошли к самолету в сопровождении адъютанта. Двигатели уже работали, и мы поднялись на борт при сильном ветре. Вскоре после того, как нас представили полдюжине солдат и офицеров в форме, мы взлетели.
  
  Линия Италии дала нам подробный план плавания Леонардо, и нам сказали примерно, где мы его найдем. Кроме того, мы связались с капитаном, капитаном Бертольди, и он знал, что должен следить за тем, чтобы два парашютиста не пропали в море. В течение последних получаса до контакта между самолетом и кораблем будет поддерживаться радиосвязь .
  
  Пилот подсчитал, сколько времени потребуется, чтобы обогнать Леонардо, и вычислил четыре пять часов. Это меня очень устраивало , потому что время становилось важным фактором . Мы ели холодную пищу, пока машина летела над южной Францией. Когда мы поели, материковая Европа осталась позади.
  
  Мы получили парашюты, и чрезвычайно терпеливый американский сержант показал Джине, как они работают и что делать, когда придет время. Я смотрел и слушал.
  
  «И все, что мне нужно сделать, это потянуть за кольцо? - спросила Джина.
  
  «Совершенно верно, мэм», - сказал сержант. «Но сначала вы должны полностью оторваться от самолета, помните об этом».
  
  'Да. Я должна медленно считать до десяти », - сказала она.
  
  Думаю, все будет хорошо, сержант, - сказал я.
  
  «Да», - нерешительно ответила Джина. Она выглядела маленькой и хрупкой, стоя в зеленом летном костюме, который ей дали. Она убрала волосы с лица. - «Я могу это сделать».
  
  «Только не отпускай это кольцо», - сказал сержант. «Вы можете упасть далеко, прежде чем снова поймаете его».
  
  «Не отпускать кольцо», - повторила Джина.
  
  Тем временем пилот связался с « Леонардо» и сообщил капитану о нашем прыжке и о том, где нас искать. Он попросил капитана взять нас на борт и помочь всем, чем можно .
  
  Был безоблачный день. Мы с Джиной смотрели в окно, пока не увидели длинный белый океанский лайнер, который, казалось, неподвижно лежал под нами в кобальтово-синем море.
  
  Сержант кивнул мне. «Мы готовы к прыжку, мистер Картер».
  
  Через несколько минут мы уже стояли у открытой двери самолета. Вокруг нас свистел ветер. Ничего не было видно, кроме голубого неба и синего моря.
  
  Хорошо, Джина, - сказал я. Я уважал ее за ее храбрость. - "Не смотри вниз. Ты просто шагаешь за дверь и держишь кольцо. Сосчитай до десяти и тяни за него.
  
  Я буду прямо за тобой ».
  
  Хорошо, сказала она, изо всех сил пытаясь улыбнуться.
  
  Она повернулась и прыгнула. Я увидел, как она упала, а затем увидел выпуклость белого шелка позади нее. Ей это удалось. Я кивнул сержанту и выскочил из самолета.
  
  Если вы не прыгаете так часто, в первые несколько секунд после прыжка ваш желудок будет странно расстроен. Мой подпрыгивал вверх и вниз, когда я нырял в море внизу, и ветер свистел вокруг моих ушей и головы, задерживая дыхание. Вытянув кольцо, я наблюдал, как он разворачивается, когда делал сальто в нисходящем потоке воздуха. Внезапно парашют резко дернулся. В следующий момент я медленно поплыл к сверкающему морю с белым воздушным шаром над моей головой. Прямо подо мной Джина парила, ее парашют мягко покачивался на ветру. Не далеко впереди был медленно расширяется белый корпус "Леонардо", рисуя пенистый след в спокойном море.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 10
  
  
  
  
  
  
  Джина врезалась в темно-синие воды Атлантического океана в нескольких сотнях ярдов от гладкого белого корпуса "Леонардо" , остановившего машины и казавшегося почти неподвижным. Когда я спускался к воде , я увидел, как с корабля спускают спасательную шлюпку . Надо мной развевался третий белый парашют, наш спасательный плот. Через секунду после того, как я увидел плот, я нырнул в море.
  
  Я полностью погрузился в воду, а когда снова поднялся, я снял ремни парашюта. Соленая вода задела глаза. Я вытер их и попытался увидеть Джину за волнами. Наконец я обнаружил ее в двухстах ярдах от меня . Плот приземлился чуть ближе к поднимающемуся носу корабля.
  
  Я поплыл к Джине. Когда я был в пятидесяти ярдах от нее, я увидел, что она в порядке. Она сняла парашют и поплыла ко мне. Мы встретились в бурлящей воде, и я обнял ее за талию.
  
  "Я сделала это, Ник!" - воскликнула она с лучезарной улыбкой на лице.
  
  Я усмехнулся. - «Давай, - сказал я. «Давайте вылезем из воды».
  
  До плота добрались без труда, и после того, как я расстегнул ремни, развернул сверток. Когда я вытащил клапан сбоку, раздалось шипение воздуха, громкое шипение над морем, и желтый плот надулся. Я поднялся на борт и втащил Джину .
  
  «О!» - сказала она, падая спиной в плот. «Какое облегчение!
  
  «Мы будем на корабле раньше, чем вы это узнаете», - сказал я. "Смотри." И я указал на маленькую лодку, идущую к нам.
  
  Шлюп оказался с нами очень быстро. На борту было несколько молодых итальянцев. Когда они погрузили нас в лодку, они удивленно посмотрели друг на друга, увидев, как Джина снимает свою летную шапку, так что ее влажные волосы упали ей на плечи . Один из мужчин свистнул, но Джина проигнорировала его и вцепилась в мою руку.
  
  
  
  Когда мы поднялись на борт, члены экипажа бросились нас поздравлять. Несколько пассажиров толкнулись, но капитана нигде не было. Я подумал, что если Иуда был на борту корабля, он наверняка нас уже видел. Это было для нас плохо, но мы ничего не могли с этим поделать.
  
  Нас отвели к корабельному врачу, который настоял на кратком осмотре. Он был очень дружелюбен, но не говорил по-английски.
  
  После расследования молодой корабельный офицер проводил нас в пустую каюту первого класса.
  
  Я спросил, когда он собирался уходить. - "Когда я могу поговорить с вашим капитаном?"
  
  «Я спрошу его, синьор», - сказал он, с тоской глядя на Джину.
  
  «По крайней мере, они дали нам сухую одежду», - сказала Джина, указывая на одежду на двуспальной кровати. Для Джины были блузка, юбка и шерстяной свитер, а для меня - костюм в тропическом стиле и спортивная рубашка. Еще они дали нам мягкие кожаные сандалии.
  
  «Они кажутся очень беспечными по поводу нашего прибытия», - сказал я. «Если офицер промедлит, я сам найду капитана».
  
  Мы быстро оделись. Джина потрясающе выглядела в своем наряде. Я был похож на сицилийского жиголо. Я открыл прочный водонепроницаемый пакет, который был на мне, и осмотрел свое оружие, люгер и шпильки. Я пристегнул кобуру поверх рубашки с короткими рукавами и спрятал Вильгельмину. Но я подождал, пока Джина пойдет в маленькую ванную, чтобы причесаться, прежде чем развернуть Хьюго и пристегнуть ее к себе на предплечье. Когда она вернулась в каюту, моя куртка уже закрывала оружие.
  
  «Ты выглядишь красиво», - сказала Джина.
  
  «Ты тоже», - ответил я. «Пойдем посмотрим. У нас мало времени ».
  
  Мы вышли на палубу. На таком большом корабле было сложно понять, как добраться до мостика. Мы шли около двадцати минут, прежде чем наконец добрались до верхней пассажирской палубы.
  
  "Где мы можем найти капитана?" Я спросил у моряка.
  
  «Капитана, сэр? Это невозможно.'
  
  «Он ждет меня», - сказал я.
  
  Он засомневался. «Возможно, тебе стоит спросить у стюарда».
  
  «К черту его! Где старший помощник? ».
  
  «Ах, мистер Фикуцца. Это должно быть на мостике.
  
  «Спасибо», - сказал я и пошел мимо него к лестнице, перед которой висела цепь. Он протянул руку.
  
  «Вы и леди должны сначала пойти к своему экскурсоводу, сэр».
  
  " Вада аль диаволо!" - вслух сказала Джина. "Че типо!"
  
  Она отругала его. Я положил ей руку на плечо.
  
  «Смотри», - сказал я моряку. - Мы идем туда искать мистера Фикуцца, с вашей компанией или без нее. Вы можете отвести нас к нему?
  
  Он на мгновение посмотрел на мое мрачное лицо. «Отлично», - сказал он. - "Идите за мной."
  
  Он отпустил цепь для лестницы, и мы последовали за ним к мосту. Он попросил нас подождать в проходе, пока он поднимается по мосту. Я мельком увидел мужчин в белых мундирах, и через несколько мгновений один из них вышел. Это был первый помощник Фикуцца.
  
  «А, мистер Картер и мисс Романо», - сказал он с широкой улыбкой.
  
  Я спросил. - "Где капитан?"
  
  «Он сказал, что скоро увидится с вами».
  
  Я начал волноваться. Линейный штаб в Италии сказал бы ему, насколько срочна наша миссия, даже если бы он не знал подробностей.
  
  «Мы хотим поговорить с ним сейчас», - сказал я. «Нам нужно обсудить очень важный вопрос».
  
  «Но мистер Картер, капитан очень занят. Он ... «Черт побери, Фикуцца», - сказал я. «На карту поставлена безопасность этого корабля и его пассажиров. Время уходит.'
  
  Он выглядел задумчивым. Затем он сказал: «Следуйте за мной».
  
  После небольшой прогулки мы оказались у дверей капитанской каюты. Фикуцца постучал. Когда мы услышали голос внутри, Фикуцца открыл дверь, и мы втроем вошли внутрь.
  
  За деревянным столом сидел высокий толстый мужчина с серебристо-седыми волосами. Он встал и после того, как Фикуцца представил нас , шумно поприветствовал нас.
  
  Он сказал; - «Так это те два десантника!» это прозвучало снисходительно. "Драматический способ попасть на борт, вам не кажется, мистер Картер?"
  
  «Боюсь, у нас не было выбора, капитан», - ответил я.
  
  «Сядьте, пожалуйста», - сказал он, указывая на два стула.
  
  Мы сели.
  
  «Хорошо, - сказал Бертольди. «Моя компания сообщила мне, что вы ищете некоего пассажира на моем корабле. Скажите , мистер Картер, почему нельзя арестовать этого человека, если он выйдет на берег в Нью-Йорке?
  
  Прежде всего, - сказал я, - несомненно, этот человек замаскирован, поэтому мы должны найти его, прежде чем мы доберемся до Нью-Йорка. Во- вторых, я не полицейский, и даже если бы я им был, этот человек не оставил бы в живых свидетелей. Так что дело не в простом аресте ».
  
  «Да, конечно, - сказал капитан. "Могу я увидеть ваше удостоверение личности, мистер Картер?"
  
  Я показал ему свое удостоверение личности.
  
  «Ах, американская разведка. А юная леди?
  
  «Она работает на нас», - сказал я.
  
  "Верно." Он понимающе улыбнулся. «Мистер Фикуцца поможет вам в ваших поисках, мистер Картер. Вы не можете использовать огнестрельное оружие на этом корабле, кроме случаев самообороны, и вы должны уважать конфиденциальность других моих пассажиров. Кроме того, вы должны сделать все возможное, чтобы не связываться с ними ».
  
  Я снова начал злиться. - «Капитан Бертольди, - сказал я, - я не готов спорить. Я предлагаю вам послушать то, что я хочу сказать, прежде чем вы решите, что мы будем, а что не будем делать ».
  
  Бертольди и Фикуцца возмущенно переглянулись. «У меня нет всего дня, чтобы обсуждать этот вопрос, мистер Картер», - холодно сказал Бертольди. «Если вам есть что сказать , пожалуйста, говорите кратко».
  
  «Капитан, - сказал я, - мы не только об этом человеке. Мы полагаем, что он привез на этот корабль очень опасное оружие .
  
  'Оружие?'
  
  'Да так вот.' Я посмотрел прямо на него. - «Ядерное оружие».
  
  Его глаза слегка расширились.
  
  «Мы считаем, что это маленькая атомная бомба».
  
  Фикуцца поднялся со стула. - «Дьяволо!
  
  На лице капитана Бертольди появился намек на шок, затем он быстро вернулся в свое скептическим взглядам. - "Какие доказательства у вас есть для этого?"
  
  - Никаких точных доказательств, - признался я. «Записка с названием вашего корабля и много дополнительной информации. Но вместе они приводят к разумному выводу ». Повисло долгое, глубокое молчание. «Но вы не уверены , что на моем корабле есть бомба?»
  
  «Это более чем вероятно, капитан», - сказал я.
  
  «И вы хотите обыскать корабль в поисках возможной бомбы?» - Капитан, - сказал Фикуцца, - я могу поставить на это несколько человек .
  
  «Нам нужно как минимум дюжина мужчин», - сказал я. «Это большой корабль, и время на исходе. Мы должны начать обыскивать каюты всех пассажиров, которые сели в Неаполе , потому что я уверен, что настоящего имени человека, которого мы ищем, Иуды, нет в списке пассажиров. Конечно, мы должны это проверить ».
  
  «Большинство пассажиров, садилось в Неаполе, мистер Картер, - возразил капитан. «Вы хотите беспокоить и расстраивать этих людей . Знаете, у пассажиров есть определенные права.
  
  И одно из них - это право на безопасность на борту этого корабля, - сказал я. Я также прошу, чтобы вы поручили мне поиск, так как у меня есть опыт в таких вещах. А потом я бы хотел, чтобы вы притормозили корабль, чтобы у нас было больше времени.
  
  Идти медленнее! - возмущенно воскликнул Бертольди. Ни за что. Я должен придерживаться расписания. У моих пассажиров тоже есть свое расписание. Вы даже не знаете, есть ли на борту бомба. Нет, корабль сохраняет нормальную крейсерскую скорость.
  
  Капитан!
  
  «И, - прервал он меня, - поисками руководит мистер Фикуцца. Вы получите от него приказы, мистер Картер, иначе обыска вообще не будет. Это ясно?
  
  "Становится яснее".
  
  Капитан Бертольди повернулся к Фикуцце. «Возьми десять человек и этих двух человек и обыщи каюты. Начни с третьего класса и поднимайся оттуда ».
  
  «Капитан, - сказал я, - вряд ли у Иуды будет что-нибудь, кроме первоклассной каюты».
  
  «Повторяю, мистер Фикуцца, начните с третьего класса», - сказал Бертольди. «Если там поиск не удастся, мы посмотрим, нужно ли обыскать другие части корабля».
  
  Глупость этого человека была невероятной. Я решил телеграфировать в штаб компании, что он мешает полномасштабному обыску.
  
  «Спасибо за сотрудничество, капитан», - холодно сказал я и встал.
  
  «К вашим услугам, мистер Картер», - сказал он. - Еще кое-что, мистер Фикуцца. Если есть пассажиры, которые отказываются от обыска своих кают , не настаивайте. Пришлите их ко мне, и я объясню ».
  
  "Капитан, у нас нет времени на такие ...
  
  «Вы можете идти, мистер Картер».
  
  Я яростно посмотрел на него. - «Хорошо», - сказал я. Я повернулся и вышел из каюты вместе с Джиной, а Фикуцца последовал за мной.
  
  Фикуцца был намного полезнее своего капитана. Он быстро поймал казначея Фабрицио, и вместе они собрали девять моряков, которые должны были искать вместе с нами. Я бы хотел, чтобы это не было такой большой работой, чтобы я мог справиться с ней самостоятельно.
  
  
  
  Через громкоговоритель было объявлено, что после обеда все пассажиры третьего класса должны оставаться в своих каютах для проверки багажа. Это стало бы еще одним предупреждением Иуде относительно того, что происходит , но, похоже, не было способа сохранить наши действия в секрете. Весь вечер мы обыскивали багаж, но ничего не нашли. Если пассажира не было в каюте, поиск не производился - по команде капитана. К счастью, большинство пассажиров было там. В полночь пришлось остановиться - тоже по приказу капитана.
  
  После некоторого сопротивления он разрешил нам обыскать машинное отделение, но мы ничего не нашли.
  
  
  
  На следующее утро группа детективов, включая нас с Джиной, немного отдохнула. Мы должны были это сделать. Итальянским членам экипажа грозила опасность заснуть, и мы тоже были измучены. Незадолго до полудня мы быстро перекусили и продолжили путь. Я уговорил Бертольди сразу перейти из третьего класса в первый, чтобы мы могли оставить второй класс напоследок. Поиски продолжались весь день. Большинство пассажиров были очень любезны. Некоторые настаивали на встрече с капитаном, но в конце концов согласились на обыск своих вещей.
  
  К концу второго дня мы составили весь список пассажиров, но не нашли ничего, что напоминало бы атомную бомбу, и не видели никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Иуду. Если он был на борту, то хорошо скрывался, или его посетил один из других одиннадцати человек, выполняющих эту работу. Но мы все еще были с пустыми руками.
  
  На третий день мы спросили Бертольди, можем ли мы обыскать помещения для экипажа. Он был в ярости. «Разве сейчас не очевидно, что вы ошибались насчет бомбы , мистер Картер?»
  
  «Вовсе нет», - ответил я. «И если вы не дадите мне разрешения на это расследование, я телеграфирую в ваш штаб. А затем я также свяжусь с Вашингтоном, который затем свяжется с вашим правительством в Риме ».
  
  Высокомерие соскользнуло с лица Бертольди. - "Это угроза, мистер Картер?"
  
  - Можете называть это как хотите, капитан. Я сделаю все возможное, чтобы обыскать этот корабль. Мы на полной скорости плывем в Нью-Йорк и прибываем туда завтра днем . В этом городе проживает десять миллионов человек. Если вы не беспокоитесь о своих пассажирах, подумайте об этих людях. Если на борту есть атомная бомба, которая может взорваться в любой момент, вы хотели бы, чтобы на вашей совести случилась такая катастрофа? То есть, если вы выберетесь живым, в чем я серьезно сомневаюсь.
  
  Фикуцца тихо сказал: «Капитан, возможно, команда не будет возражать против этой неприятности».
  
  Бертольди встал из-за стола и начал расхаживать. Когда он повернулся ко мне, его лицо было серьезным. «Хорошо, мистер Картер», - сказал он. «Вы можете провести свое исследование. Но я лично провожу вас в каюту моих офицеров ».
  
  «Как хотите», - сказал я.
  
  Обыск тянулся медленно, до полудня. Он ничего не дал и вызвал гневные замечания капитана Бертольди. Он был особенно зол, когда мы ненадолго осмотрели и его покои. Он спросил. - "Теперь вы признаете, что бомбы нет?"
  
  "Я сказал. - «Нет, теперь я хочу обыскать надстройку, вплоть до спасательных шлюпок».
  
  «Абсурд!» - пробормотал он, но давайте продолжим. Фикуцца какое-то время нам помогал; после этого мы с Джиной остались одни. Мы осмотрели галеры, кладовые, все ямы и углы большого корабля, но безрезультатно.
  
  «Может быть, капитан прав, Ник», - сказала Джина за ужином в тот вечер. - «Может, на борту нет бомбы. Возможно, Иуда упустил свой шанс из-за изменения расписания плавания ».
  
  «Я бы хотел, чтобы это было правдой», - сказал я. «Я действительно хочу, чтобы Бертольди был прав. Но я знаю Иуду, Джина ». Я нахмурился. «Должны быть места, которые мы не обыскали. Или, может быть, один из наших помощников плохо справился с работой. Мы не знаем. А завтра мы заплывем в гавань Нью-Йорка . Я должен послать Хоуку сообщение по радио сегодня вечером. '
  
  "Что ты скажешь?"
  
  «Просто, что мы не нашли Иуду и его бомбу. Хоук что-нибудь придумает.
  
  
  
  Я спал беспокойно. Когда я проснулся на следующее утро и посмотрел на Джину, которая все еще спала в другой части каюты , я подумал, как близко мы были к Нью-Йорку . Во время завтрака мы получили бюллетень, в котором говорилось, что дорога займет еще три часа.
  
  "Разрешат ли кораблю пришвартоваться?" - спросила Джина.
  
  «Если это так, там будет встречающий комитет», - ответил я.
  
  Пока другие пассажиры собирались и готовились к высадке, я остался в нашей каюте с Джиной. Около десяти часов я пошел на палубу первого класса, надеясь увидеть кого-нибудь, кто мог бы быть похож на Иуду. В половине одиннадцатого показался материк, и незадолго до полудня мы причалили к гавани Нью-Йорка. Большинство пассажиров находились на палубе, откуда открывался вид на горизонт Манхэттена и Статую Свободы.
  
  Как я и ожидал, нас встречали. Береговая охрана поймала « Леонардо» у гавани и попросила его остановиться. Капитан повиновался, но я видел, как он сердито выкрикивал приказы своим офицерам. Вскоре после полудня на борт поднялись несколько офицеров и солдат береговой охраны в сопровождении нескольких агентов AX, мэра Нью-Йорка и Дэвида Хоука.
  
  Капитан Бертольди попросил о встрече в своей каюте. Туда должны были отправиться два старших офицера береговой охраны, мэр, Хоук, Фикуцца, Джина и я. Ястреб закусил незажженную сигару, когда я проинформировал его о наших неудачах.
  
  «Я не верю, что Иуда на борту», ​​- сказал он. «И если он на борту, то бомба, вероятно, тоже там». Он взглянул на Джину. - «Вы нанимаете красивых женщин, Ник, - сказал он.
  
  Джина поняла комплимент, но не сарказм. « Грацие », - сказала она и улыбнулась.
  
  « Прего» , - ответил Дэвид Хок.
  
  Я хотел рассмеяться, но мысль об Иуде потянула уголки моего рта вниз.
  
  "Вы обыскали весь корабль?" - спросил Хоук.
  
  «Сверху вниз», - сказал я. «Ради бога, мы даже в туалеты заглядывали. Я просто больше ничего не знаю ».
  
  Я не сказал ничего. Хоук и Джина посмотрели на меня.
  
  'Что это?' - спросил Хоук.
  
  «Я просто подумал о другом месте», - сказал я. «Скажи Бертольди, что я сейчас буду».
  
  Я поспешил к столу казначея, вспомнив, что в начале наших поисков казначей рассказал мне о человеке, который подошел к столу капитана, чтобы поговорить о сохранности вещей . Это ценные вещи. Это означало, что на борту должен быть сейф.
  
  «Да, мистер Картер», - сказал Фабрицио, когда я спросил его об этом. «У нас в офисе есть большой сейф. Но я не могу себе представить, что в этом есть что-то, что могло бы вас заинтересовать.
  
  «Может, нам лучше взглянуть», - сказал я. Фабрицио нас не раздражал. Он даже не удосужился вызвать капитана. Спустя несколько мгновений сейф размером с человека был открыт. Я склонил голову и последовал за ним внутрь. Мы все посмотрели. В большом пакете оказался серебряный артефакт из Испании. Это было разочарованием.
  
  «Мне очень жаль, синьор», - сказал Фабрицио.
  
  «Ну, это была просто идея».
  
  Я оставил его и вернулся к столу капитана. Что-то крутилось у меня в голове, но я не мог понять это.
  
  Они начали в офисе. Капитан зашагал за свой стол. Все остальные сидели, кроме Хоука, который стоял в углу с сигарой в уголке рта и его тощие руки были скрещенны на груди. Я подошел к нему и покачал головой, показывая, что у меня ничего не получилось .
  
  «Но мистер Картер осмотрел этот корабль сверху донизу!» - сказал Бертольди. «Если бы такая вещь была на борту , он бы ее нашел».
  
  «Простите меня, капитан», - сказал старший из двух офицеров береговой охраны, капитан-лейтенант-командир. «Мы не можем допустить этот корабль в гавань Нью-Йорка, пока не будет проведено более тщательное расследование».
  
  «Верно», - согласился мэр. - «Мы должны продолжать поиски. На карту поставлены миллионы жизней ».
  
  Бертольди бросил на меня свирепый взгляд, как будто я ввел его в эту неловкую ситуацию. - «Вы собираетесь, - спросил он, - оставить моих пассажиров здесь в море, пока вы продолжаете обыскивать мой корабль?»
  
  «Нет», - ответил Хоук от имени офицера береговой охраны. Все посмотрели на него. - «У нас есть лучший план, который намного безопаснее для пассажиров. В настоящее время тут ходят несколько паромов. Пассажиры пересаживаются на эти паромы без багажа и отправляются в порт . За ними будут хорошо ухаживать, пока корабль будет снова обыскан. Сам корабль будет возвращен в открытое море, и расследование будет проводиться моими людьми и людьми капитан-лейтенанта под моим руководством.
  
  "Назад в открытое море!" сказал Бертольди глухим тоном. "Перемещение моих пассажиров?"
  
  «Я думаю, что это единственное безопасное решение, капитан», - сказал Хоук. - «Скоро сюда прибудут паромы», - сказал капитан-лейтенант.
  
  "Но вы не имеете права!" воскликнул Бертольди. «Это большая глупость».
  
  «Капитан, - ледяным тоном сказал Хоук, - было бы глупо не обращать внимания на угрозу».
  
  Капитан Бертольди тяжело рухнул за стол. Он уставился на свои руки. - «Отлично», - сказал он. «Но если бомба не будет найдена, господа, я намерен предложить моей компании выразить протест против этого прискорбного инцидента».
  
  «К нему будут относиться со всем уважением», - ответил Хоук. «А теперь, капитан, я считаю, вам лучше проинформировать пассажиров о том, что происходит».
  
  Мысль, которая крутилась у меня в голове, внезапно обрела форму. Я подождал, пока остальные мужчины уйдут. Когда только капитан, Ястреб, Джина и я все еще были в каюте, я спросил: «Капитан, правда ли, что пассажиры приходят к вам, чтобы сдать ценные вещи ценностью свыше определенной суммы?»
  
  Бертольди одарил меня недовольным взглядом. Я считаю, что он считал меня своим личным мучителем. «Верно, мистер Картер», - сказал он .
  
  Хоук посмотрел мне в лицо, пытаясь понять, о чем я думаю.
  
  «Много ли у вас было таких просьб во время этой поездки?»
  
  «Может быть, пять или шесть».
  
  «А потом эти люди приходят в этот офис, не так ли?»
  
  «Да, да».
  
  "Что ты задумал, Ник?" - спросил Хоук.
  
  «Я рассуждаю, сэр», - сказал я. «Один из этих пассажиров положил в ваш шкафчик довольно большой пакет ?»
  
  'Да, в самом деле. Их было несколько ».
  
  «И тебе пришлось оставить одного из этих людей одного в этой каюте, хотя бы на короткое время?»
  
  Он странно посмотрел на меня; потом я увидел, что он что-то вспомнил. Впервые с тех пор, как я встретил его , он говорил с некоторой долей благоговения в голосе. «Да, действительно», - медленно сказал он. "Здесь был человек..."
  
  'Как он выглядел?' - спросил Хоук.
  
  «У него была борода. Очень странно выглядящий мужчина. Очень худое лицо.
  
  'Иуда!' - крикнул Ястреб.
  
  «Я тоже так думаю», - сказал я. «И возможно, он изменил свои планы, находясь в этой каюте. Он , возможно, намеревался поместить бомбу в большом сейфе , но , возможно, решил, когда он был здесь один, найти лучшее место. Или, может быть, он не хотел возбуждать любопытство казначея по поводу этого предмета ».
  
  Бертольди порылся в ящике стола и вытащил лист бумаги. Он посмотрел на нее на мгновение. «Вот его имя», - сказал он. - Арнольд Бенедикт. У него есть первоклассная каюта номер двенадцать на палубе А. '
  
  В этот момент в дверях появился мэр с листом бумаги в руке и испуганным выражением лица.
  
  «Господа, если были какие-либо сомнения в серьезности ситуации, их можно прояснить сейчас».
  
  'Что это?' - спросил Хоук.
  
  «Мой офис только что получил эту телеграмму из Рима», - жестко сказал он.
  
  Хоук взял лист бумаги и прочитал вслух:
  
  
  
  
  «Мистер мэр. Атомная бомба была размещена в таком месте, что ваш город можно разрушить одним нажатием кнопки . Вы должны верить нам, когда мы говорим, что это не шутка. В доказательство этого мы приводим кодовый номер нашего механизма зажигания: HTX 312.
  
  Бомба будет взорвана в течение 48 часов, если не будет уплачена сумма в сто миллионов долларов золотыми слитками. Это составляет около десяти долларов на жизнь в Нью- Йорке. Пожалуйста, подумайте об этом очень внимательно. Есть много источников получения денег. Вы получите второе сообщение с дальнейшими инструкциями в течение суток.
  
  
  
  
  Хоук посмотрел на меня. «Это он», - сказал он. Затем он спросил: «Можете ли вы представить, что он мог бы сделать со ста миллионами долларов ?»
  
  "Вы знаете, кто послал это письмо?" - спросил мэр.
  
  «Человек, которого мы ищем», - ответил Хоук. «Телеграмма должна была быть послана одним из его сообщников в Риме , так , чтобы она совпала с прибытием "Леонардо" в Нью - Йорке.»
  
  «Наверное, Фарелли», - пробормотал я.
  
  «Напротив», - возразил капитан. «Здесь ничего не говорится о "Леонардо" , вообще ничего ».
  
  «По понятным причинам», - пробормотал Хоук. «Очевидно, они не хотели привлекать внимание к этому кораблю, мистер Бертольди».
  
  Я заметил выражение глаз капитана, когда Хоук обратился к нему без его обычного титула. Его высокомерие раздражало, но далеко не так, как его нежелание помочь мне. Но теперь командовал Хоук, и Бертольди получал приказы от AX, нравится ему это или нет.
  
  «Мне сообщили, что президент и губернатор получили одинаковые телеграммы», - сказал мэр. «Они хотят, чтобы мы совместно собрали необходимые деньги. Но сто миллионов золотом, боже мой, что это за безумец?
  
  «Сумасшедший, к которому мы должны относиться очень серьезно, мистер мэр. - Головорез-психопат, который полон решимости выполнить свою угрозу, если золотые слитки не будут доставлены, - сказал я.
  
  «Абсурд, полный абсурд, - нахмурился Бертольди. «Это шутка, - плохая американская шутка».
  
  «Я бы не хотел смеяться, если бы взорвалась бомба», - сказал Хоук. Он протянул шею к двери и позвал офицера береговой охраны, стоявшему за дверью.
  
  'Да сэр?' сказал капитан-лейтенант, когда он вошел.
  
  «Мистер Картер и я обыщем эту хижину. А пока возьмите своего адъютанта и нескольких моих офицеров и посмотрите, сможете ли вы найти Арнольда Бенедикта в двенадцатой каюте на палубе А. Он может быть тем человеком. Ах да, капитан, - добавил Хоук, - он наверняка будет вооружен и опасен. Поэтому примите все возможные меры предосторожности ». Офицер кивнул и повернулся.
  
  «У него борода, - сказал капитан. Прежняя воинственность почти полностью исчезла, и на его обветренном лице появились тревожные морщины. «И очень, э-э, тощее лицо. О, и я помню еще одну вещь ».
  
  'Какую?' - рявкнул Хоук, внимательно следя за каждым словом капитана.
  
  «Ну, я не знаю, важно ли это, - колебался Бертольди, - но он спросил меня, можно ли получить инсулин на борту самолета. Я подозреваю, что у него диабет.
  
  «Неудивительно, что он так плохо выглядит», - мягко сказал я, увидев перед своим мысленным взором жуткий профиль Иуды. Хоук кивнул. - «И капитан, вы пришлете сюда двух моих экспертов по минированию, чтобы они подготовились ко всем непредвиденным обстоятельствам ? И дайте нам знать, когда «Арнольд» будет найден ».
  
  «Все в порядке, - сказал капитан-лейтенант. Он вышел из кабины. Джина стояла рядом со мной, переплетая пальцы между моими. - "Чем я могу вам помочь?" спросила она.
  
  «Сходи и выпей чашку кофе в холле», - сказал Хоук. "Ты заслужила это."
  
  Джина улыбнулась мне и вышла из каюты. Капитан из вежливости последовал за ней. Наконец он начал проявлять некоторое уважение. Когда мы с Хоуком остались одни в каюте, он повернулся ко мне и усмехнулся.
  
  «Я не так не много работаю на открытом воздухе, Ник, - сказал он, - и мне это просто нравится. У вас есть еще какие-нибудь волшебные идеи?
  
  'Нет, сэр. А теперь давайте вывернем эту каюту наизнанку.
  
  И мы сделали это. Я знал, что паромы уже в пути и пассажиры скоро выйдут на берег, что меня немного успокоило. Но если бы Иуда держал в руках детонатор бомбы, он мог бы взорвать нас в любой момент.
  
  Мы порылись в столике капитана, обыскали картотеки, осмотрели всю каюту. Хоук быстро устал. Он сел в кресло за столом капитана , и я заметил у него на лбу струйки пота.
  
  «Я старею, Ник, - сказал он. «Кажется, здесь чертовски душно».
  
  «Ты прав», - сказал я. Я посмотрел на боковую стенку кабины, увидел решетку вентиляции и подумал.
  
  Я присел рядом с решеткой. Она была помещена в довольно большую панель, которая была прикреплена к стене шурупами. Один из винтов был ослаблен.
  
  Я спросил. - "У вас есть ножницы для ногтей?"
  
  «Да», - сказал он, залезая в карман и протягивая мне ножницы.
  
  Когда он увидел, что я начинаю откручивать винты на панели, он подошел и с интересом встал рядом со мной. Я работал лихорадочно, и хотя панель какое- то время прилипала к одному углу , мне наконец удалось оторвать ее.
  
  Мы заглянули в воздуховод и там увидели: пакет длиной три фута, завернутый в коричневую бумагу. Он заполнял отверстие воздуховода и покоился концом на месте, где воздуховод изгибался и уходил горизонтально от каюты.
  
  «Черт возьми, - сказал Хоук.
  
  Ножницами я прорезал в бумаге дырку и посмотрел на содержимое. Это был короб из легкого металла, вероятно, из алюминиевого сплава. Снаружи были механизмы, в том числе миниатюрный электронный приемник дальнего действия. Горела маленькая красная лампочка, без сомнения сигнализирующая о том, что бомба была готова к немедленному взрыву.
  
  Я отпрянул.
  
  «Я позвоню специалистам по минированию», - тихо сказал Хоук. «У меня также есть человек, который в этом разбирается».
  
  Я спросил. - Что нам делать с пассажирами?" "Должны ли мы сойти первыми?"
  
  Хоук задумчиво сузил холодные глаза. «Я так не думаю. В любой момент мы можем столкнуться в противостоянии с Иудой. Кроме того, мы должны предположить, что бомба может взорваться прямо у нас под носом менее чем за минуту, а может быть, и за секунду. Мы совсем рядом с гаванью. Если здесь взорвется бомба, материк понесет такой же ущерб, как если бы мы были в порту . Нет, Ник, мы должны попытаться отключить его ».
  
  Я кивнул, решив, как и Ястреб, обогнать Иуду. Он вышел из каюты за специалистом. Я запер за ним дверь и снова осмотрел ужасающий сверток.
  
  Красный свет продолжал угрожающе светиться, свидетельствуя об ужасной и разрушительной силе бомбы. Затем я подумал, действительно ли Иуда нажмет кнопку взрывателя, даже если это убьет его самого . Этот человек, как я знал из прошлого опыта, был воплощением зла. Возможно, если бы он узнал , что мы обнаружили бомбу, он без колебаний осуществил бы свой бесчеловечный план, даже если бы взрыв его убил. Мы не могли рисковать, это было определенно, особенно когда мы имели дело с человеком, столь непредсказуемым и таким психически извращенным, как Иуда.
  
  Я предвидел ужасный исход этого кошмара - грибовидное облако, распространяющее свой атомный яд. Миллионы людей в радиусе разрушения сорока пяти километров погибнут. Многие тысячи погибнут во время вторичных и третичных ударных волн. И еще тысячи умрут медленной и ужасной смертью от радиации.
  
  Мои мысли вскоре были прерваны стуком в дверь. Я подошел к двери и спросил, кто это. Как только Ястреб назвал его имя, я отпер дверь и отступил в сторону, чтобы впустить его.
  
  За ним следовали капитан Бертольди и трое мрачных на вид мужчин, которых я не знал. «Посмотри на это, Бертольди», - раздраженно сказал Хоук, сытый по горло недоверием и отсутствием сострадания капитана. Бертольди побледнел. Он стоял, дрожа, сжав кулаки от бессильной ярости.
  
  «И убирайтесь отсюда, сэр», - рявкнул Ястреб, показывая мне, чтобы я проводил капитана до двери .
  
  Бертольди шел по деревянным ступеням, его глаза странно смотрели прямо перед собой. Я запер за ним дверь и снова повернулся к Хоуку и троим другим. «Мистер Готтлиб, Ник Картер», - сказал он.
  
  Я пожал руку худому и жилистому мужчине в очках без оправы - стереотип ученого. Хоук объяснил мне, что Готлиб изобрел детонатор , устройство, которое позволило Иуде и его товарищам создать бомбу.
  
  Тем временем два эксперта по зажиганию были заняты снятием упаковки с бомбы. «Было бы ужасно… ужасно, - пробормотал Готлиб, - если бы мое устройство использовалось таким образом».
  
  Это, конечно, было преуменьшением. Готлиб присоединился к двум другим мужчинам, склонившимся над бомбой. "Вы уверены, что это он?" - спросил его Хоук.
  
  Готлиб кивнул. 'Насчет этого сомнений нет. Человек, который это собрал, прекрасно разбирается в термоядерном расщеплении. К сожалению, мы еще больше расширили эти знания » . Хоук посмотрел на меня, и я поморщился. Готлиб и двое мужчин из AX работали над бомбой. Красный свет призрачно светился на их лицах, когда Готлиб щелкал языком и бормотал себе под нос. «Вот, - сказал он наконец. - Вот там провод. Да это оно. Нет, не тот, другой.
  
  Мы столпились вокруг проема в стене. Я старался не думать о том, что произойдет, если бомба взорвется прямо сейчас, даже если я ничего не почувствую. У людей, которые работали над бомбой, казалось, были стальные нервы. Хоук подошел к двери и спросил, докладывал ли уже капитан-лейтенант. Это было не так.
  
  «Обладает ли эта вещь той силой, которую они ей приписывают? - спросил я Готлиба.
  
  Он говорил медленно, не глядя в мою сторону, так как все его внимание было сосредоточено на бомбе. - 'Я так и думаю. Отсюда бомба уничтожит все в радиусе шестидесяти, семидесяти километров ». Он сосредоточился на механизме детонатора, а затем, как бы подчеркивая свои мысли , сказал: «Ни у кого не будет ни единого шанса».
  
  Все, что я мог сделать, это покачать головой. Готтлиб, как человек, читающий смертельный катехизис, продолжал, продолжая наблюдать за работой специалистов: «Но первый взрыв, первые ударные волны не были бы концом дела. Осадки, приливные волны - лучевая болезнь и участок необитаемой земли, участок Мертвого моря. Манхэттен станет нейтральной зоной , полностью непригодной для проживания на десятилетия вперед ».
  
  Я больше не спрашивал. Готлиб дал мне достаточно пищи для размышлений.
  
  'Как дела?' - нервно спросил Хоук, все еще жуя протертую сигару.
  
  Один из мужчин повернулся к нему. «У нас есть еще одно рискованное дело, сэр», - сказал он. Пот капал со лба на лицо.
  
  Мы с Хоуком склонились над остальными и внимательно наблюдали.
  
  В какой-то момент, когда я подумал, что они почти закончили, Готлиб закричал: «Нет, черт побери! Не этот!'
  
  Человек, работавший с устройством, остановился и прислонился головой к стене. Я видел, как его руки немного дрожали, когда он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем он встряхнулся, чтобы взять себя в руки. Он продолжил с двумя другими, и менее чем через десять минут трое мужчин повернулись, и на их губах появилась мрачная линия удовлетворения.
  
  «Это случилось», - прошептал Готлиб. - «Бомба безвредна».
  
  Мы с Хоуком посмотрели друг на друга. Он выдохнул. «Это было слишком много для моего уставшего тела», - сказал он. Он прислонился к столу капитана и глубоко вздохнул.
  
  Я встал и попытался улыбнуться.
  
  Хоук взял новую сигару, зажег ее и осторожно выдул круг. Он поднимался до потолка каюты, когда он смотрел прямо на меня. «Теперь, когда это сделано, Ник, осталось сделать только одно».
  
  Я кивнул. «Иуда», - сказал я. «И если можно так сказать, сэр, лучше мертвым, чем живым».
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  
  
  
  Сразу же была отменена тревога для пассажиров, и капитан Бертольди поблагодарил нас за хорошо выполненную работу. Паромы, только что прибывшие на корабль, отправили обратно на причал. « Леонардо» войдет в гавань с опозданием на несколько часов.
  
  Вскоре после того, как был отдан приказ, капитан-лейтенант береговой охраны прибыл на мостик, куда мы с Хоуком отправились посоветоваться с капитаном. «Бенедикта нигде не было», - доложил Хоуку капитан-лейтенант. «Ваши люди продолжают расследование, но он скрывается и надеется сбежать от нас, когда другие пассажиры выйдут на берег».
  
  «Ничего страшного, - кисло сказал Хоук. «В суматохе пассажиров, пытающихся сойти, нам будет практически невозможно хорошенько их всех рассмотреть. И, конечно, он всегда может снова изменить свою внешность ».
  
  «Думаю, мы можем на это рассчитывать», - сказал я.
  
  Корабль пришвартовался в пять часов. У New York Post уже был специальный выпуск на улице со смелыми заголовками. Толпа столпилась на пристани и вокруг нее; полиция пыталась их удержать. Репортажи и фотографы были везде.
  
  Ястреб разместил офицеров в начале и в конце проходов.
  
  «С этого момента я лучше буду делать это сам», - сказал я ему.
  
  «Хорошо», - ответил он. - «Я останусь на борту какое-то время, чтобы вы знали, где я, если я вам понадоблюсь».
  
  Мы с Джиной покинули корабль до высадки пассажиров. Я отвел ее в здание таможни и сказал, чтобы она оставалась там.
  
  На пристани царил хаос, и у меня было пессимистическое чувство по поводу того, что я найду Иуду.
  
  "Вы остаетесь рядом, не так ли?" - спросила Джина.
  
  «Нет, я собираюсь обыскать всю пристань. Если мы потеряем друг друга, сними номер в отеле «Хилтон» и оставайся там, пока не получишь известие от меня ».
  
  «Хорошо», - сказала она, целуя меня в щеку. - 'Будь осторожен.'
  
  'Ты тоже.'
  
  
  
  Репортеры смешались с любопытными вокруг пристани, и полиции пришлось отказаться от своих усилий по поддержанию порядка. Я остановился возле прохода, где также стояли двое других агентов AX. Однажды они остановили пассажира с бородой и крепко держали его. Я быстро подошел к ним и сказал, что у них не тот . Борода оказалась настоящей.
  
  Сразу после шести часов я увидел человека, который только что сошел с палубы. Вместо того, чтобы идти на таможню, он прошел до конца здания, где у ворот стоянки стоял охранник . Сначала я видел его только со спины. Он был хорошо одет и шел с тростью. Его походка показалась мне знакомой. Я присмотрелся и увидел безволосую руку, держащую портфель. Это не было похоже на настоящую кожу. И рука не сгибалась вокруг ручки сумки, как это сделала бы настоящая рука. Так же , как я собирался идти вслед за ним, он повернул голову , и я мог увидеть его лицо. У него были усы и солнечные очки, но этот череп нельзя было спутать ни с чем. Это был Иуда. Увидев меня, он поспешил в конец здания. Между нами было множество людей, и мне пришлось продвигаться через толпу. Я продвигался медленно , и когда я прошел, Иуда уже был у ворот. Когда я вытянул Вильгельмину и побежал, я увидел, как он сбил с ног охранника и прошел через ворота на стоянку.
  
  Когда я подошел, Иуда скрылся из виду. Охранник, вскочивший на ноги, попытался остановить меня, но я крикнул, кто я, и побежал через ворота. Обходя ряд припаркованных машин , я увидел подъехавшее такси. Иуда смотрел на меня через заднее окно.
  
  Я засунул «люгер» в кобуру и побежал к стоящему там мотоциклу. Рядом была группа длинноволосых молодых людей, и я предположил, что мотоцикл принадлежит одному из них. Я посмотрел и увидел, что ключ в замке зажигания. Я запрыгнул в седло. Это была большая «Хонда», предназначенная для шоссе, и двигатель издавал обнадеживающий звук. "Привет!" - проревел один из молодых людей.
  
  "Я просто одолжу его на время!" - крикнул я в ответ. Я рванул с места и помчался за такси.
  
  Когда я выехал на улицу, такси просто повернуло налево в двух кварталах от меня. Я проехал через движение. Я начал обгонять такси и думал, что смогу поймать его на светофоре. Затем такси начало проезжать на красный свет. Иуда либо дал водителю кучу денег, либо приставил к его голове пистолет. Через десять минут мы были на шоссе, ведущем в международный аэропорт Кеннеди . На трассе такси отъехало от меня, но я подумал, что попал в нужное место. Я не понимал, как Иуда смог бы сесть в самолет, чтобы я не догнал его в аэропорту.
  
  Я был неправ. Когда я свернул с шоссе к зданию вокзала и попытался сократить расстояние между мной и такси , я выехал на залитый маслом поворот, и велосипедист выскользнул прямо передо мной.
  
  К счастью, я приземлился на насыпи, заросшей высокими кустами, и у меня были только синяки, синяки и порванный костюм. Но мотоцикл больше нельзя было использовать. Я решил выплатить компенсацию владельцу позже и пошел пешком в аэропорт. Я останавливал все проезжающие машины, но они больше не брали автостопщиков .
  
  Наконец меня подобрал грузовик, и мы прибыли в аэропорт минимум через 45 минут после Иуды .
  
  Я навел справки и обнаружил, что этим вечером должны были вылететь дюжина зарубежных рейсов. Одним из них был рейс из Pan Am в Рим. Да, в последнюю минуту зарегистрировался мужчина. Некий мистер Бенедикт.
  
  Я спросил. - «Могу ли я еще добраться до него?».
  
  Мужчина повернулся, чтобы проверить расписание рейсов, а затем посмотрел на часы. «Нет, - сказал он.
  
  Самолет улетел десять минут назад. Ровно вовремя по расписанию.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 12
  
  
  
  
  
  
  Было понятно, что Иуда без промедления улетит обратно в Рим. Там он был бы недалеко от своей штаб-квартиры и Фарелли со своими бандитами. Он, вероятно, не знал, что мы обнаружили его подземный комплекс на Сицилии.
  
  Следующий рейс в Рим улетал только на следующее утро. Но через полтора часа был самолет до Лондона, а затем рейс в Рим, так что мы должны были прибыть к завтраку, примерно через час после приземления Иуды .
  
  Я позвонил Джине, и она взяла такси от Хилтона до самолета, пока я покупал наши билеты. Я хотел, чтобы она была со мной, потому что она так хорошо знала Джованни Фарелли. Когда я позвонил Хоуку и извинился за потерю Иуды , он сказал: «Что ж, его будет легко найти в Риме. Но помни, если он сбежит, детонатор останется у него ».
  
  «Должен ли я связаться с полицией в Риме или Интерполом, чтобы они могли попытаться забрать его, когда он приземлится?»
  
  «Нет, - сказал Хоук. В его голосе был тот жесткий, холодный звук, который он иногда использует. - «Если полиция схватит его, вы не знаете, что может случиться. Ник, я хочу видеть его мертвым, как ты сам предлагал.
  
  Я не удивился, услышав это.
  
  К тому времени, как мы взлетели, мы с Джиной были совершенно измотаны и проспали большую часть пути. Я не спал крепко, но достаточно отдохнул, чтобы продолжить путь. Джина спала как младенец.
  
  В Лондоне мы смогли быстро и легко пересесть и прибыли в Рим сразу после восьми часов. Было ясное солнечное утро. Я дал таксисту адрес квартиры, которую мне дала Джина. Фарелли приводил туда своих женщин, и Джина сказала, что он иногда использовал его для встреч с другими боссами преступного мира. Полиция не знала о существовании квартиры, но мне казалось, что Иуда знал . Если бы он позвонил Фарелли сразу после приземления , ему бы сказали, что ехать на Сицилию небезопасно . Таким образом, они могли решить, что эта квартира была самым безопасным местом, и вполне вероятно, что они встретятся там, чтобы обсудить дальнейшие планы .
  
  Спустя почти час после приземления мы остановились перед многоквартирным домом. Мы уже собирались войти, когда я услышал шум из- за угла.
  
  «Стой тут спокойно», - сказал я Джине.
  
  Я подбежал к уголу дома и увидел, как двое мужчин вышли из боковой двери и подошли к серебристой Lancia, припаркованной через дорогу. Один из двоих был высокий, гладкий Фарелли, а другой - Иуда, похожий на Смерть в своём костюме . Он был без маскировки, но все же нес с собой трость.
  
  Решил ударить сразу. Я вытащил Вильгельмину. «Этого достаточно, - крикнул я. «Рим - ваша последняя остановка».
  
  Он среагировал намного быстрее, чем я думал. Когда я выстрелил, он подбежал к машине. Вильгельмина выстрелила, но я промахнулся, и пуля вонзилась в брусчатку прямо за ним. Я выстрелил еще раз, попал по бамперу, и он скрылся за машиной.
  
  'Проклятие!' - Пробормотал я.
  
  Затем выстрелил Фарелли. Пуля отлетела от соседнего дома. Я был вынужден спрятаться, когда он снова выстрелил, и почувствовал колющую рану на внешней стороне моей левой руки. С другой стороны машины я увидел, как открылась дверь, но я был слишком занят, чтобы не дать попасть в меня Фарелли .
  
  Вдруг я услышал крик Джины. Она закричала. - "Стреляй, Ник!" "Он боится стрельбы!"
  
  Наблюдая за тем, как Фарелли повернулся к Джине, я вспомнил, что она была его любовницей. Когда он увидел ее, его на мгновение охватил гнев. Он прицелился и выстрелил в нее. Пуля прошла мимо нее на несколько дюймов.
  
  Я открыл ответный огонь. Мой первый выстрел попал в стену рядом с Фарелли; второй попал ему в шею. Он судорожно дернулся и рухнул на тротуар.
  
  Две пули, летевшие из-за машины, свистнули у моих ног. Мгновение спустя взревел двигатель, и Иуда устремился прочь по узкой улочке. Я выстрелил в машину, но мне удалось разбить только заднее стекло.
  
  'Ты в порядке?' - спросил я Джину.
  
  'Да.'
  
  Иди в свою квартиру и оставайся там, - сказал я. «Я приду к вам позже».
  
  Она запротестовала, но я уже подбежал к Alfa Romeo 2000, припаркованному на том же тротуаре. Она не была заперта. Завел мотор проводами зажигания, я прыгнул в машину и помчался за Иудой.
  
  Через два квартала я увидел его. Он проехал три квартала передо мной и резко повернул направо, пытаясь от меня избавиться. Я прошел в поворот с аккуратной пробуксовкой заднего колеса и визгом покрышек . Впереди меня Иуда свернул налево на небольшую улочку, которая вела к промышленной зоне. За пять минут мы напугали полдюжины пешеходов и чуть не столкнулись с двумя машинами. Но Иуда не замедлился, и я тоже. Если бы мы ехали по шоссе, «Альфа» догнала бы его , но при таком способе вождения скорости машин были почти одинаковы, и Иуда это понял.
  
  Еще через пять минут Иуда взял на себя инициативу, и я его потерял. Но когда я повернул за угол склада, я увидел машину на асфальте с распахнутой дверью. Я с визгом затормозил, выскочил и вытянул «люгер». Иуды нигде не было. Я посмотрел на склады и подумал, не зашел ли он туда. Я шел к нему, когда мой взгляд упал на крышку люка. В этом не было ничего необычного, за исключением того, что он был слегка наклонен. Я подошел к нему и внимательно посмотрел на крышку . Обод оставил отпечаток в уличной грязи. Я наклонился и прислушался. Я услышал приглушенные шаги. Несомненно, это были шаги Иуды.
  
  Несмотря на себя, я восхищался его хитростью. Несмотря на слабое здоровье и искусственные руки, этот человек был умен, как пресловутый лис. Я быстро откинул крышку люка и опустился, пока мои ботинки не коснулись третьей перекладины металлической лестницы в яме. Вокруг меня поднялась резкая вонь. Такой пар затрудняет дыхание, и чем глубже я спускался в яму, тем темнее становилось. В темноте подо мной я слышал шарканье крыс. Если Иуда сбежит, воспользовавшись обширной подземной сетью каналов и переходов, составляющих канализационную систему Рима, был хороший шанс, что я больше никогда его не найду.
  
  И это было последнее, чего я хотел.
  
  Он ускользнул от меня у Ниагарского водопада. Но теперь он не стал бы избегать меня, теперь, когда это было только между нами двумя, мужчинами. Я увеличил скорость и быстро спустился по покрытой слизью металлической лестнице.
  
  Когда я наконец достиг дна, я наткнулся на узкий каменный уступ. Струя грязной и зловонной воды медленно журчала по древнему камню. Зловоние было почти невыносимым, воздух едва ли можно было дышать.
  
  Слабый кружок света, падающий с улицы надо мной, давал некоторое представление. Я стоял неподвижно и прислушивался в черных как смоль тенях. Затем я услышал это снова, звук торопливых шагов, эхом отражающийся в темноте примерно в ста ярдах справа от меня.
  
  Вильгельмина лежала у меня в руке. Я низко наклонился и пошел за Иудой в мрачную тьму.
  
  Теплая волосатая вещь коснулась моих ног. Я чуть не закричал от удивления, но приглушил звук, когда крыса пролетела мимо меня, с писком и убежала по узкому выступу. Было трудно поддерживать темп, тем более что уступ становился скользким и влажным из-за мшистого слоя на старых, выветренных камнях.
  
  С низкого потолка свисали большие безглазые насекомые. Я бы не удивился, если бы увидел и летучих мышей . Повсюду капала слизь, воздух был душным и давящим. Но не наполовину столь же гнетущим, как Иуда.
  
  Я сосредоточился на его затихающих шагах. Что-то блестнуло впереди меня в темноте. Я прижался к стене и задержал дыхание. Но затем Иуда поспешил дальше, и я последовал за ним с Вильгельминой в руке.
  
  Когда я повернул за угол, меня внезапно заставили нырнуть, я чуть не потерял равновесие и не упал в канализацию. Высоко надо мной просвистела пуля, и я снова услышал, как хромает Иуда. Я последовал за ним в канализационную трубу меньшего размера, темный коридор, значительно более узкий, чем первый.
  
  Он снова повернул за угол; Я прицелился и выстрелил. Пуля попала в краеугольный камень и отскочила. Я промахнулся и побежал за Иудой, прежде чем он смог бы меня слишком сильно опередить .
  
  Это была классическая игра в кошки-мышки. На каждое его движение я отвечал тем же гамбитом. Но когда я повернул за угол, его нигде не было. Этот участок сточных вод больше не использовался. Было сухо и почти не было запаха. Это меня сначала удивило. Но вскоре я обнаружил причину, по которой Иуда выбрал этот проход ниже улицы. Я увидел дыру в стене, которая была закрыта жестяной пластиной. Это был самодельный люк. Я остановился, прислушался и услышал шум по ту сторону проема. Потом залез.
  
  Теперь я мог стоять прямо. Я оказался в туннеле, заваленном хламом и разными камнями. Пока я стоял там, я слышал звук вдалеке. Видимо, Иуда знал этот выход из канализации и хотел использовать его, чтобы избавиться от меня. Вскоре я узнал, как он намеревался это сделать. Передо мной появился свет, и я увидел Иуду в силуэте. Он выстрелил в меня дважды. Одна пуля практически пробила мне рукав. Теперь охота стала опаснее из-за темноты.
  
  Я подошел к освещенному отверстию. Добравшись до него, я увидел, что туннель ведет в маленькую комнату, где висит лампочка. Я огляделась. Теперь я знал, где мы. В нише в стене лежали кости примерно пятидесяти человек, черепа которых были сложены сверху, и они мрачно смотрели на меня. Иуда привел меня в катакомбы, туннели под городом, где первые христиане прятались от своих мучителей. Я пришел к выводу, что это должны быть катакомбы Святого Калликста, самые известные из всех римских катакомб. Хотя здесь было освещение, в туристическом списке этих мест не было.
  
  Я прошел через комнату и пошел за Иудой. Снова стало совсем темно, хотя тут и там висели лампочки . Теперь я слышал, как Иуда тяжело дышал, доказывая, что он слабеет. Я подсчитал, что прошло довольно много времени с тех пор, как ему сделали инъекцию инсулина, и что погоня нарушила его метаболизм. Долго он бы не протянул. Но я не хотел, чтобы он дошел до точки, где он мог бы смешаться с туристами . Я ускорил темп.
  
  Вскоре я вошел во вторую комнату с таким же освещением, как и первая. Я не видел Иуду, поэтому ворвался в комнату. Как и в первой комнате, на полках в стенах лежали груды костей с черепами. Я был на полпути через комнату, когда услышал тяжелое дыхание справа от себя.
  
  Я быстро обернулся. Иуда прислонился к груде сухих, ломких костей. Его лицо было пепельно-серым и вспотевшим. Человек - кожа и кости , а его череп был больше похож на черепа на полках , чем голова живого человека. Раньше он был уродливым человеком, но теперь он стал пугающе гротескным.
  
  Он дышал нерегулярно, с хрипом. На его нижней губе был слой пены. В руке он держал укороченный револьвер Smith & Wesson .44 Magnum. Если бы он попал в меня из него, я бы очень быстро присоединился к остальным останкам в катакомбах.
  
  Он хрипло рассмеялся, пока я обдумывал свой следующий ход. Смех выкатился из него, как галька по оконному стеклу; протезы неуверенно замахали кончиками его дрожащих пальцев. Правая рука с револьвером была гладкой и восковой .
  
  «Теперь я наконец смогу убить тебя, Картер», - прохрипел он.
  
  Я нырнул на землю и приземлился между костями, которые, как я почувствовал, подо мной треснули. Револьвер Иуды рявкнул - и промахнулся на милю. Я встал и нацелил «люгер» ему в грудь. Мой палец сжал спусковой крючок, но я не выстрелил.
  
  Иуда уронил руку с револьвером себе на колени и снова упал между костями. Его лицо было искажено, глаза остекленели. На мгновение одышка казалась очень громкой, а затем внезапно прекратилась. Его тело напряглось, и револьвер выпал из его руки. Затем его голова ударилась о стену - его глаза были широко открыты в диабетической коме.
  
  Я встал и подошел к нему. В тот момент, когда я наклонился над ним, его тело резко дернулось и замерло. Я пощупал его пульс. Пульса не было.
  
  Я встал, сунул «люгер» в кобуру и посмотрел на одетый скелет среди обнаженных костей. Иуда был мертв, секрет ядерного детонатора был в безопасности, и я тосковал по солнечному свету.
  
  Я оставил тело там и пошел через лучше освещенный туннель ко входу в катакомбы. Иуду можно было и не найти, пока он не стал бы похож на другие скелеты в этих туннелях. Если бы его не нашли до того, как его одежда сгнила, его можно было бы рассматривать как останки раннего христианина. Едва я успел впитаться в черный юмор этой мысли, как наткнулся на группу туристов, направлявшихся к выходу.
  
  Итальянский гид посмотрел на меня. Он сказал. - 'Ну давай же!' - Вы должны остаться с компанией, синьор! Все почти закончилось ».
  
  Я присоединился к ним и пошел к свету впереди нас. «Простите, - сказал я гиду. «Меня задержала довольно жуткая сцена».
  
  Гид усмехнулся. - «Худшее еще впереди, синьор».
  
  Я думал о годах и заданиях, которые мне ещё предстояли, если я буду идти в ногу с жизнью. «Я надеюсь, что вы не родственник, пророка Нострадамуса», - сказал я.
  
  Похоже, он не понял шутки.
  
  Но меня это не волновало. Одно можно было сказать наверняка: Иуда был мертв. Никто не знал, что меня ждало дальше. Поэтому вместо того, чтобы думать о будущем, я вернулся в настоящее, здесь и сейчас. А потом я подумал о Джине и начал улыбаться. Самая лучшая усмешка, какую только можно представить.
  
  
  
  * * *
  
  
  
  
  
  
  
  
  О книге:
  
  
  
  
  Как такое возможно? Ник Картер был внезапно вынужден спрятать документ в музее Ватикана во время рутинной работы . Случайная этрусская ваза казалась подходящей для этой цели.
  
  Но дело вовсе не в Нике Картере и его деятельности, как выяснилось позже, когда Картер попытался найти документ. Потому что в тот момент он был неожиданным свидетелем высокопрофессиональной кражи произведений искусства.
  
  И как художественные ценности, в том числе этрусская ваза, исчезли одно за другим через окно , Картер посмотрел прямо в лицо давнего своего врага - Иуды.
  
  Иуда смог сделать с этим документом больше, чем Хок и Картер могли даже представить в своих самых ужасных снах ...
  
  
  
  
  
   Картер Ник
  
  Знак кобры
  
  
  
  
  
  Ник Картер
  
  
  Знак кобры
  
  перевел Лев Шкловский
  
  посвящается памяти погибшего сына Антона.
  
  Главные герои:
  
  НИК КАРТЕР
  
  псевдоним N3 агент AX
  
  "ШИВА"
  
  глава организации "Кобра"
  
  АШОК АНАНД
  
  агент индийской секретной службы
  
  ПУРАН ДАСС
  
  глава индийской секретной службы
  
  НИРАД и РАНДЖИТ
  
  члены организации "Кобра"
  
  РИВА СИНГХ
  
  внучка Шивы
  
  
  1
  
  Она свернулась в моих объятиях, мягкая и хрупкая, и на данный момент полностью удовлетворенная. Я редко был с такой женщиной, как Рива. На ее золотистой коже и черных волосах играли тени; на мгновение мне показалось, что я держу в руках сбывшуюся мечту. В комнате было темно, я опустил ставни. И, к счастью, в отеле была система кондиционирования воздуха от ночной жары Нью-Дели.
  
  — Ты не сказал мне почему, — прошептала Рива. Ее мягкие, теплые губы нежно коснулись впадины между моей шеей и плечом, ее груди прижались к моей руке.
  
  Я повернул ее лицо и посмотрел на линию ее пухлых губ. Ее лоб был нахмурен, с упрямым выражением лица женщины, привыкшей получать все, что она хочет... женщины, которая была еще ребенком. - Что, Рива? – спросил я, проводя кончиком пальца по бархатистой коже ее живота.
  
  - Зачем ты пришел сюда, Ник? Он отстранился, уронив голову на подушку. Длинные черные волосы образовывали на белой ткани подушки веер, похожий на ореол, который обрамлял ее лицо с совершенными чертами... лицо, отражавшее в эту минуту внутреннюю муку и непонятное недоверие.
  
  — Я же говорил тебе, — ответил я, пытаясь звучать терпеливо и убедительно. - Моя фирма послала меня для переговоров о покупках. Ткани, шелка, парча... словом, все. Все, что стоит в этой стране дешевле, чем где-либо еще.
  
  Конечно, я лгал. Конечно, я не мог сказать Риве, кто я такой. В любом случае, какая разница? Не было никакой причины вовлекать девушку, сжигать мое прикрытие и раскрывать ей, что я Ник Картер, агент AX, в настоящее время выполняющий миссию в Нью-Дели.
  
  Рано утром того же вечера я прилетел рейсом Air-India. И последним человеком, которого я ожидал встретить, была женщина вроде Ривы, восхитительная спутница, на которую не мог рассчитывать ни один мужчина. Она сидела в баре отеля, когда я вернулся с купания в бассейне. Ее идеальная фигура была закутана в голубое с серебром сари; мы также почувствовали непосредственное физическое влечение с первого взгляда. Затем одно слово повлекло за собой другое, и я, почти не осознавая этого, пригласил ее на обед.
  
  Мы пошли во французский ресторан в Чанакьяпури, красно-черном оазисе в центре душного города. Это была возможность заманить её и убедить провести ночь вместе.
  
  Как оказалось, мне не пришлось слишком много стараться, чтобы убедить ее.
  
  Ее глаза, блестящие и чувственные, как ее волосы, говорили ясно. Конечно, были вопросы, словесные игры... обычная практика в искусстве обольщения. Прелюдия к ночи любви и страсти.
  
  
  Излишне говорить, что Нью-Дели значил для меня (и для AX) гораздо больше, чем Рива Сингх. Я был послан в Индию Хоуком, и, хотя я чувствовал, что это отчаянная затея, уговорить Старика было невозможно. - Но у нас нет ни малейшего доказательства того, что этот человек существует! - указал я.
  
  — Тем больше причин полететь туда, Ник, — сказал Хоук с саркастическим смехом. - Бунты и беспорядки - это доказательства, не так ли? Калькутта находится в состоянии полуанархии. А кто снабжал бунтовщиков оружием? Боеприпасы не растут на деревьях, если быть точным.
  
  «Это проблема внутренней безопасности индийского правительства», — возразил я.
  
  - Верно. Совершенно верно. Я совершенно согласен. На самом деле, если бы это были просто беспорядки и бунты, это не было бы миссией, Ник.
  
  - Что тогда?
  
  - Взгляните на это. - Он протянул мне сложенный лист бумаги. - Это расскажет вам больше о нашем загадочном человеке, мистере "Шиве"... возможно, с каким-то туманным намеком на то, что друг действительно существует. Горький дым от его сигары обжег мне ноздри, и я пересел на дальний стул, чтобы прочитать документ.
  
  После прочтения статьи у меня было довольно хорошее представление о том, чем занимается Хоук.
  
  Начальник заметил с ухмылкой. - Как видите, это грязное дело, согласны?
  
  - Я бы сказал аморальное.
  
  - Молодец, хорошо сказал, Ник. Наш человек собирается переправить в Соединенные Штаты героина-сырца на десять миллионов долларов. Но, как вы видели, это не самый тревожный элемент. Если бы это были просто наркотики, я бы позвонил кому-нибудь другому. Но когда речь идет о международной дипломатии... и мире во всем мире... тогда я просто обязан доверить эту задачу вам.
  
  Я кивнул, не открывая рта.
  
  Документ, который я только что прочитал, был из Овального кабинета. Невозможно подняться выше. Он имел в виду кое-что, о чем я читал в газетах, инцидент, который, как я никогда не думал, будет связан с AX, не говоря уже о моей сфере деятельности.
  
  Кто-то позвонил в советское посольство в Вашингтоне, представившись президентом Соединенных Штатов. Голос был идеально сымитирован. Это могла быть шутка, только слова были совсем не невинные. «Президент» исходил угрозами подстрекательского характера, угрозами, которые побудили советского посла поспешить с донесением в Москву.
  
  В конце концов, недоразумение было устранено, и Белый дом принес многочисленные извинения. На этом можно было бы и закончить, а вместо этого было бы продолжение. Первый секретарь ЦК КПСС, главный политический деятель Советского Союза разговаривал с президентом по «горячей линии». Только он вовсе не был первым секретарем. По правде говоря, ни в Вашингтоне, ни в Москве никто не знал, кто имитировал русский голос. Обмен словами был далеко не дружеским и побудил президента потребовать созыва внеочередного заседания Совета национальной безопасности.
  
  Опять все прояснилось... но ненадолго. С тех пор, менее двух недель назад, произошла целая череда подобных инцидентов; обмен угрозами и оскорблениями между Индией и Пакистаном, между Израилем и Египтом, между коммунистическим Китаем и Японией. Каждый раз голос какого нибудь дипломата идеально имитировался, что приводило к обилию гневных угроз и встречных угроз.
  
  Мир был на грани ядерной войны. Теперь, согласно документу Белого дома, кто-то пытался бросить нас всех в пропасть. - Значит, вы подозреваете, что этот таинственный "кто-то", именующий себя Шивой, является мозгом организации под названием "Кобра" и что он несет ответственность за происходящее... - заметил я, отвечая на взгляд Хоука.
  
  - Возможно, Ник. При условии, что Шива — личность, а не что-то другое, — уточнил Шеф. - Мы точно знаем, что "Кобра" существует. И мы почти уверены, что это организация по торговле оружием и наркотиками. Но это мелочи по сравнению с этим, - нервно пояснил он, постукивая пальцем по документу, который я только что закончил рассматривать. - Этот Шива реальный человек? Или это прикрытие какой-то странной международной организации, отдающей приказы Кобре? Вот что нам нужно выяснить... смею добавить, как можно скорее.
  
  - Значит, вы верите, что если Шива мужчина, то он имитирует голоса, верно?
  
  Хоук устало кивнул.
  
  - Но ты даже не знаешь, существует ли Шива.
  
  - В яблочко.
  
  - Итак, я должен найти человека, которого никто никогда не видел, который может быть в состоянии имитировать голос некоторых персонажей, так как он это может... С чего мне начать, по-вашему?
  
  - Не зря тебя называют Истребителем №3, Картер.
  
  Это был не тот ответ, который я надеялся получить. Но, как я уже сказал, иногда невозможно договориться с таким человеком, как Хоук. Так что мне пришлось объехать весь мир в поисках кого-то или чего-то, кто называл себя Шивой.
  
  Я узнал, что это псевдоним после изучения документов дома. На самом деле Шива был индуистским богом, широко известным как Разрушитель. Войны, голод, смерть... эти бедствия были его абсолютным и неоспоримым владычеством, под его контролем и властью. Но было больше; книги, с которыми я ознакомился, содержали иллюстрации и фотографии статуй, изображающих Шиву, украшенного змеями. Это не обычные змеи... а кобры, смертоносные индийские гадюки.
  
  И вот, мне пришлось отправиться по следу, который казался несуществующим и невозможным... как считать песчинки по берегам Ганга!
  
  Но если Шива был плодом чьего-то извращенного воображения, то Рива Сингх точно им не была. Девушка была настоящей, милой, мягкой и удивительно живой.
  
  
  Я повернулся к ней и заглушил ее вопрос, прижавшись губами к ее пухлому рту. Ее золотая кожа была покрыта легкой пеленой пота, и когда я прижался грудью к этим незрелым и твердым грудям, меня охватило неудержимое желание.
  
  — Нет, не говори, — прошептал я, когда она попыталась задать очередной ряд вопросов, которые, между прочим, начинали меня волновать. - Я Ник, а ты Рива... тебе не нужно знать больше... на данный момент. Я крепко обнял ее, и она подавила стон.
  
  Сдвинув ногой одеяло с кровати, я крепко прижал ее к себе. У Ривы были широко раскрытые глаза, но она, казалось, смотрела на что-то в другом конце комнаты. В этот самый момент я понял, что попал в беду.
  
  Я услышал шум. Через секунду я определил происхождение металлического скрипа, который, как хриплый шепот, доносился от двери... Кто-то возился с замком. Мой «смит-и-вессон» лежал в верхнем ящике тумбочки рядом с кроватью, но в данный момент он был вне досягаемости моей руки. Слабый шум прекратился, последовал щелчок... и тут я понял, что не успею схватиться за пистолет.
  
  Я подпрыгнул в сторону, как только дверь распахнулась. На фоне света, идущего из коридора, выделялись фигуры двух бородатых мужчин, одетых в белые вышитые рубашки и парусиновые штаны, похожие на пижамные, какие носит большинство индийцев. Но больше, чем одежда, меня впечатлил короткоствольный пистолет, который твердой рукой держала одна из фигур в тюрбанах.
  
  Пистолет был направлен на меня, и я ничего не мог с этим поделать. Дверь мягко закрылась за двумя мужчинами, и безоружный включил свет в комнате.
  
  Я моргнул от внезапного свечения и наблюдал за двумя нападавшими, пытаясь найти выход. Они были крепкими и мускулистыми, их бородатые лица ничего не выражали, и, судя по их бородам и тюрбанам, они оба были сикхами.
  
  - Добрый вечер, "сахиб", - сказал тот, что с пистолетом, и приветствие превратилось в непристойную ухмылку, когда он понял, что мы с Ривой голые, а значит, еще более уязвимые.
  
  На данный момент единственной картой, которую можно было разыграть, было оставаться под прикрытием туриста и бизнесмена. Обиженным тоном я ответил: - Что это за история? - Я сделал жест, чтобы схватить телефонную трубку, но безоружный индиец-сикх поспешил передвинуть старомодный телефон рядом со мной.
  
  - Что за бред, "сахиб"! — воскликнул он, ухмыляясь. - Никто не давал тебе разрешения двигаться, и даже "мем-сахиб", - указал пальцем на Риву, которая натянула одеяло и свернулась клубочком под простынями.
  
  — Посмотри на ящики, Мохан, — приказал своему спутнику человек с пистолетом.
  
  «Если это ограбление, вы не найдете ничего стоящего для кражи», — предупредил я их. - У меня только чеки. Ни рупий, ни долларов США.
  
  Они совсем не впечатлились. Нисколько.
  
  Но пока я говорил, я начал концентрироваться, готовя свое тело и разум к бурному и неразделимому слиянию. В последний раз, когда я наслаждался перерывом между миссиями, Хоук настоял на том, чтобы я отказался от обычного периода отдыха и отпуска, чтобы пройти интенсивный период обучения, чтобы усовершенствовать свои навыки в самых необычных формах самообороны. Среди различных техник, которые я освоил, была также форма самовнушения, которой меня научил обладатель черного пояса, «ретте дан», чемпион тхэквондо, корейской версии «кунг»". Инструктор также обучил меня тхэквондо. Эта форма каратэ основана на использовании силы и импульса, полученных за счет использования всего тела, особенно бедер и ступней.
  
  Итак, когда один из двух нападавших начал рыться в моих вещах и собирался раскрыть весь мой личный арсенал, я был готов сделать первый шаг. Я представлял себя пружиной, способной выпрыгнуть из постели и швырнуть свое тело в пространство.
  
  Я толкнул Риву и спрыгнул с кровати, приземлившись, как кошка, на пятки. Пуля просвистела над моей головой, когда я упал на пол. У напарника Мохана на пистолете был мощный глушитель.
  
  - Ник... нет! — закричала Рива, словно умоляя меня не начинать драку или не пытаться сопротивляться двум мужчинам.
  
  Но я не собирался больше терять время.
  
  Мохан и напарник не угрожали девушке, а двинулись ко мне, скривив губы в одинаковой ухмылке. Их зубы и десны были окрашены в красный цвет от обильного жевания листьев паана. В ослепительном свете лампы их рты выглядели окровавленными, как будто они только что доели куски сырого мяса.
  
  - Вы нас недооцениваете, - сахиб, - усмехнулся тот, что был с пистолетом. — Мы могли бы убить девушку, но сначала мы хотели бы очень хорошо поработать над вами.
  
  Я не стал ждать, чтобы увидеть, какую «работу» он имел в виду. С пронзительным криком «ки-ап», который немедленно заставил двух мужчин обороняться, я вскочил на ноги и атаковал. «Тол-рио ча-ки» — круговой удар ногой, при котором весь вес балансируется назад. Я отпустил его изо всех сил и со всей концентрацией, на которую был способен. Я выставил правую ногу и попал в цель.
  
  Отвратительное бульканье сопровождало стон человека с пистолетом; моя босая пятка ударила его в солнечное сплетение. Воздух вырвался из его легких, когда он рухнул на пол, задыхаясь. Пистолет болтался у него в пальцах, но когда он поднял оружие, чтобы сделать еще один выстрел, я перепрыгнул через него и прыгнул на Мохана, прежде чем он рванул.
  
  - Не бойся, брат, - прошептал я, пока другой отчаянно пытался схватить меня за ноги, чтобы отбросить назад. Я был быстрее его.
  
  Здесь я был вознагражден за усилия, когда начал заниматься тхэквондо и кунг-фу.
  
  Я поднял руку, как будто это была коса для смертоносного «сон-нал чи-ки», формы атаки, которую я изучил в совершенстве. Моя рука двигалась по воздуху к определенной точке пространства по направлению к голове Мохана. И когда мои жесткие пальцы коснулись основания его носа, мне не нужно было медицинское образование, чтобы понять, что этот человек мертв.
  
  Я вонзил кусок кости ему в мозг, мгновенно убив его. Из его рта хлынул поток крови, его взгляд остановился на мне... затем его глаза затуманились, прежде чем стать широко открытыми и стеклянными, как два куска черного мрамора. Хриплый, сдавленный звук вырвался из его рта, когда он упал на пол. Инертная, как тряпичная кукла, с неузнаваемым носом, красным и раздавленным, как сок спелого фрукта.
  
  Мохан больше не был «убийцей», «он был трупом.
  
  Но за несколько секунд, которые мне понадобились, чтобы прикончить его, его сообщник оправился настолько, что попытался вернуться к атаке. Я почувствовал, как он ползет по полу прямо позади меня, и у меня не было времени подумать дважды.
  
  Я был готов мгновенно. «Хана, дол, сет»… раз, два, три… Я мысленно считал. Затем я дернул левый локоть назад в ужасном «пал-куп чи-ки».
  
  Я ударил соперника прямо под подбородок. Он закричал, и я обернулась, просто чтобы созерцать то, что осталось от идеального набора зубов. Потому что теперь челюсть совсем болталась, раздробившись. Струи крови стекали по его подбородку и шее, попадая на безупречную рубашку. Нижняя часть лица была буквально разорвана на куски; синюшный синяк уже расползался от скулы к глазам.
  
  Мужчина попытался заговорить, но из его рта вырвался только сдавленный звук; но прежде чем я успел его нокаутировать, он успел нажать на курок пистолета. Я упал вперед, долго лежа на полу. Еще одна крупнокалиберная пуля просвистела в двух дюймах надо мной и вонзилась в противоположную стену. Это была пуля «дум-дум», способная выпотрошить человека, как свежезабитого цыпленка, готового к жарке. Мужчина встал и попятился к двери.
  
  Прежде чем он успел выпустить еще одну из своих адских пуль, я зигзагом пошел по линии, которая привела меня прямо к двери. Но он ушел прежде, чем я успел вырвать пистолет из его рук. Я бросился в коридор и увидел тонкую кровавую дорожку и услышал тяжелое шарканье металлической лестницы в дальнем конце коридора без ковра.
  
  Я вернулся в комнату и натянул штаны, которые бросил рядом с кроватью. Рива посмотрела на меня широко раскрытыми, испуганными глазами. Я сказал ей. - Не сердись, пожалуйста! - При продаже тканей всегда жесткая конкуренция.
  
  - Она не смеялась. Я оставил ее наедине с окровавленной фигурой, которая когда-то была мужчиной.
  
  После этого я выбежал из комнаты. Никто не видел, как я гнался за нападавшим. Я обязательно должен был поймать его, так как теперь, когда Мохан был мертв, не было никакой возможности узнать, кем он был на самом деле. Я не думал, что они вульгарные воры; они продемонстрировали более высокое мастерство, чем обычные преступники.
  
  Я был уверен, что они не действовали в иллюзии поиска денег. Что-то рушилось у меня в голове, что-то, что в тот момент я не мог сформулировать. Это было похоже на загадку... что-то, что заставило меня переосмыслить то, что сказал мне Хоук. Возможно ли, что кто-то уже раскрыл мою личность, поскольку я прибыл в Индию по туристической визе? Многие вопросы могли остаться без ответа, если я не поймаю сообщника Мохана.
  
  Вестибюль отеля был почти пуст, ночной портье спал за стойкой. Я заметил очень быстрое движение за занавесками, скрывавшими большие стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик и в сад. Босиком я бросился к палаткам, отодвинул их в сторону и побежал в темный сад.
  
  Трава под ногами была мокрой и холодной. Луна скрылась за кучей облаков, закрывавших ее оранжевое лицо. Дальше я увидел отражение облаков в бассейне, где я совершил знаменитый заплыв перед встречей с Ривой и ужином с ней. Ушли в прошлое звон бокалов, ритмичное движение качелей, гортанные крики уличных торговцев.
  
  Теперь был только звук моего дыхания, биение моего пульса. Я осторожно пополз вперед, мои чувства напрягались при любом движении, любом шуме, который позволил бы мне найти свою добычу... до того, как я был обнаружен.
  
  В спешке я не успел достать пистолет. Так что мне приходилось полагаться только на свой интеллект и свои руки. Даже если на интеллект и руки полагаться не приходится, когда найдешь пистолет с глушителем, направленный в живот.
  
  Мой инструктор знал меня по прозвищу «Чу-Мок», что в переводе с корейского означает «Кулак». Но в тот момент у меня не было возможности применить на практике то, что я изучил. В саду все было тихо. Листья баньяна лишь слегка качались, скрывая своим гигантским стволом часть вольера.
  
  Я искал следы индейской крови, когда заметил внезапную вспышку, сопровождаемую яростным шипением смертоносной пули. На этот раз закричал я. Потом я поднес руку ко рту, пуля оцарапала мне плечо.
  
  Это была поверхностная рана, но она сильно жгла. Я стиснул зубы и стал ждать, чувствуя себя более уязвимым, чем когда-либо. Стрелок, однако, не хотел больше рисковать и ждать, что я нападу на него в отместку.
  
  Он начал бежать к забору. Я помчался за ним еще и потому, что не хотел позволить ему сбежать, не преподав ему урока. Очевидно, он оправился от обращения, которому я подверг его незадолго до этого, настолько, что перепрыгнул через пограничную стену с удивительной ловкостью. Он двигался скорее как кошка, чем как человек. Но, несмотря на боль в руке, я чувствовал себя таким же подвижным. Я перелез через стену и приземлился босиком на участок усыпанной гравием земли. Еще один шум взорвался в моих ушах, но это был не выстрел.
  
  Индеец в белом тюрбане сумел добраться до мотороллера, припаркованного в конце гравийной дороги за забором. С ревом мотора мотороллер тронулся с места, и индеец даже не оглянулся. Я мог бы попытаться поймать такси или велотакси, но я знал, что человек с пистолетом уже исчез в лабиринте переулков города.
  
  Поэтому, вместо того чтобы продолжать казавшуюся теперь бесполезной охоту, я вернулся к забору и, уцепившись за два деревянных шеста, снова перелез через него. На этот раз я приложил меньше усилий. Трава была настоящим облегчением для моих ног по сравнению с гравием. Я направился к бассейну, вымыл руку и пересек лужайку, бесшумно проскользнув в вестибюль.
  
  Швейцар проснулся от своего сна, что, несомненно, позволило двум индейцам незаметно подняться в мою комнату. Однако я не собирался упрекать его в том трупе, который я оставил наверху и от которого мне нужно было избавиться. - Бессонница, "сахиб"? — спросил он меня, зевнув, медленно вставая. Потом перегнулся через прилавок, бросив на меня взгляд открытого неодобрения... На самом деле, я был в одних штанах. - Я пошлю за снотворным для тебя, да?
  
  "Спасибо, не нужно," я отказался, с натянутой улыбкой.
  
  Если он замечал длинную кровавую царапину, оставленную на мне пулей индейца-сикха, то делал вид, что ничего не произошло. Я засунул руки в карманы и пошел к лифтам так, чтобы меня никто не видел. Не то чтобы я чувствовал себя смущенным, заметьте; но я предпочел не привлекать внимания. Истребителю № 3 из AX обязательно должно было найти человека по имени Шива.
  
  
  2
  
  Ривы Сингх не было рядом, чтобы помочь мне убраться в комнате.
  
  Дверь в мою спальню была приоткрыта, хотя никто не прятался за ней, чтобы продолжить работу, на которой прервали Мохана и его напарника. Комната была пуста, если не считать застывшего трупа человека, которого я убил метким ударом карате. Индеец лежал, расставив руки и ноги, в странной позе, почти погруженный в лужу темной крови, которая продолжала растекаться.
  
  Смятые одеяла свидетельствовали о том, что большую часть вечера я провел с Ривой. Очевидно, девушке надоело, и она выскользнула из комнаты прежде, чем я успел ее остановить. Я не был настолько глуп, чтобы даже на секунду подумать, что могу рассчитывать на ее молчание. Поэтому я решил сменить отель на следующее утро. Я не хотел, чтобы кто-то из полиции Нью-Дели приходил ко мне и забросал меня вопросами. Я должен был бы ответить большим количеством лжи, чтобы защитить свое прикрытие.
  
  Но помимо беспокойства о Риве Сингх, которая не знала, будет ли она держать рот на замке или нет, я должен был беспокоиться о Мохане. Конечно, вытащить его из моей комнаты было нелегко, тем более что я хотел любой ценой избежать любого шума. К счастью, остальные гости на этаже спали крепким сном. Ни одна дверь не открылась, пока я тащил тело по пустынному коридору. Ни одно испуганное лицо не могло видеть мои красные от усталости глаза, раненую руку и мою кровавую ношу.
  
  Я положил его перед лифтом и нашел то, что мне было нужно в кармане брюк. Стальное лезвие моего перочинного ножа оказалось очень полезным приспособлением; на самом деле перочинным ножом я смог открыть дверь и заблокировать кабину на верхнем этаже, освободив шахту лифта, кинув тело на несколько десятков метров вниз.
  
  Это будет место вечного упокоения Мохана.
  
  Он уже был головой и плечами в воздухе, остальная часть его тела была готова к последнему толчку в глубокую яму в колодце, когда я заметил нечто такое, что заставило меня подпрыгнуть от удивления. Рукав индийской курты был закатан, когда я тащил тело по коридору, и теперь моему взору бросилась деталь, которую я раньше не замечал.
  
  Это была татуировка, сделанная несмываемыми синими чернилами, которая выделялась на предплечье; и когда я понял, что изображал рисунок, мои подозрения подтвердились. Татуировка представляла собой свернувшуюся кольцом королевскую кобру, поднимающуюся вверх по руке в характерном для атаки положении. Клиновидная голова и трепещущий язык терялись в замершей плоти Мохана.
  
  Так и появилась Кобра. Они послали Мохана и его сообщника, чтобы убедиться, что Ник Картер не разоблачит их секретную организацию. Только план провалился. Один из двух агентов был мертв, а у другого с разбитым лицом не было времени получить какую-либо информацию, даже малейшее доказательство того, что я действительно был Истребителем № 3, агентом на службе у AX.
  
  Очко в мою пользу, мысленно заключил я, одергивая рукав рубашки мертвеца и толкая труп ногой. Застывшее тело Мохана полетело вниз, отскакивая от темных стен шахты лифта. Я слышал, как он достиг конечного пункта назначения... раздался глухой стук упавшего тела. Если бы Шива все еще мог помочь ему, ничего против этого не было бы.
  
  Проблема заключалась в том, что я до сих пор не знал, существовал ли когда-либо этот загадочный персонаж, мозг, действующий за прикрытием Кобры, избранный разум, дергающий за ниточки этой международной сети.
  
  
  Движение транспорта медленно двигалось по парку Неру. За скоплением автомобилей, велотакси, мотороллеров и велосипедов белые колонны Connaught Circus следили за толпой пешеходов, словно безмолвные часовые. Мужчины в широких белых штанах с белыми «куртами», мало чем отличавшимися от одежды Мохана и его спутника, шли быстро, серьезно и самодовольно. Черноволосые женщины закутывались в «сари», другие в шелковые туники и скромные «чуридар» (штаны, обтягивающие лодыжки и талию). Все они образовали растерянную толпу, над которой висело ощущение безотлагательности и в то же время ожидания.
  
  Но больше, чем достопримечательности и звуки города, больше, чем экзотическая атмосфера, которая делала Нью-Дели уникальным городом, мой интерес был сосредоточен только на одном.
  
  Шиве.
  
  - Вы хотите сказать мне, что ваша Служба только слышала о Кобре, не так ли? - спросил я человека, сидевшего напротив меня, пока мы оба потягивали мятный чай в уличном кафе недалеко от парка.
  
  В то утро я связался с индийской секретной службой. Моим «контактом» был офицер секретной службы, которого мне особенно рекомендовали. Ашок Ананд был мужчиной примерно моего возраста, но худым и изможденным, с острым и проницательным взглядом, агрессивным выражением лица... выражением человека, знающего все правила игры, неважно, гнусны они или нет. .
  
  - Слышали о Кобре? — повторил он, нахмурившись. Он поднес чашку к губам и сделал большой глоток чая, прежде чем продолжить. - Конечно, мистер Картер. Мы слышали о Кобре... из Кашмира, из Калькутты, Мадраса, Бомбея... со всей нашей страны. Где бунты и мятеж, там всегда Кобра.
  
  - А Шива? - настаивал я.
  
  - Ты видишь это? - ответил Ананд, указывая на поверхность стола, очень блестящую деревянную полку. - Она гладкая, бесформенная, видишь?
  
  Я ответил кивком головы.
  
  - Ну, тогда вы поймете, когда я скажу, что Шива бесформен, без лица, без личности, мистер Картер. И, перегнувшись через стол, он смотрел на меня полузакрытыми черными глазами. - Это просто имя, заимствованное у злого божества, даже для нас в IISA, индийской секретной службе.
  
  И вот я на исходной точке, в том же месте, где был накануне... только гостиница другая. Хоук разрешил мне вступить в контакт с индейцами, хотя и посоветовал мне не полагаться на их помощь.
  
  На самом деле ходил слух, что среди индейцев имела место «измена». Хотя его индийский коллега и заверил Хоука в предельной осмотрительности, тем не менее не было никакого смысла идти на ненужный риск, особенно когда на карту была поставлена моя жизнь и успех моей миссии.
  
  - Могу я узнать, почему ваше правительство так стремится найти нашего Шиву? — сказал Ананд тем же тоном, осторожно и настороженно.
  
  — Героин, — ответил я. - Груз на десять миллионов долларов, предназначенный для Соединенных Штатов. - Я не думал, что слишком раскрою свои цели, если поговорю с ним об истинной причине, а именно о том, что я пытался проследить источник голосовых подражаний, которые в последние месяцы посеяли панику среди международной дипломатии, поставив под угрозу мир на земле.
  
  - Ах, да, наркотики - это действительно плохой бизнес! - Индеец улыбнулся и начал вставать. - Пожалуйста, извините меня на несколько минут, но я обязательно позвоню своему начальнику. Может быть, он сможет дать мне больше информации о Кобре.
  
  — Конечно, — сказал я. Ананд отодвинул стул и прошел по террасе.
  
  Я наблюдал за ним, пока он не исчез внутри. Затем я посмотрел на дно чашки, почти сожалея, что так и не научился читать судьбу по чайным листьям. Кто знает, если бы я научился, то смог бы теперь предсказать успех или провал своей миссии.
  
  Я откинулся назад и позволил своему взгляду скользнуть по переполненной террасе к транспортным потокам, петляющим вокруг Connaught Circus. Было так много вопросов, так много пробелов с морем, что мне пришлось бы много порезвиться, чтобы добиться хоть какого-то прогресса. - Еще чаю, сэр?
  
  Я вздрогнул и увидела, как официант наклонился над кофейным столиком. — Принеси две, — ответил я, указывая на пустую чашку Ананда.
  
  — Два мятных чая, — повторил официант. - Могу я предложить пакоры, или джентльмен хочет отведать фирменное индийское блюдо, мясной пирог под названием "самоса"? Они отличные, "сахиб".
  
  Я ответил утвердительным кивком, слегка сбитый с толку его прямым подходом. Мужчина поднял пустые чашки, и когда он повернулся, чтобы вернуться на кухню, я поймал себя на том, что в шоке смотрю на его голую руку. У меня не было времени долго смотреть на него, но достаточно времени, чтобы разобрать, что на нем отпечаталось.
  
  Свернувшаяся кобра - это то, что нелегко забыть! Я резко отодвинул стул и вскочил на ноги.
  
  «Куда, черт возьми, делся Ананд?» — думал я, пробираясь между столами. Звон тарелок пронзил мои уши, визг, который смешивался с гудками и звуками машин вокруг кафе и парка Неру. Но по крайней мере я не был так уязвим, как прошлой ночью, когда мне пришлось защищаться от двух сикхов, которые вошли в мой номер в отеле.
  
  В кобуре, которую я носил на плече, была моя дорогая Вильгельмина, Люгер 38-го калибра, который спас меня из стольких безвыходных ситуаций, больше, чем я любил вспоминать. И на случай, если пистолета будет недостаточно, у меня был Хьюго, мой стилет, спрятанный в ножнах под рукавом рубашки.
  
  - Вы что-то хотите, "сахиб"? — спросил меня один из официантов в белых куртках.
  
  — Телефон, — ответил я.
  
  Он указал на вращающиеся двери, ведущие в комнату. Меня поразило, что Ананд слишком долго звонит по телефону. Это, помимо татуировки, которую я заметил на руке официанта, заставило меня чувствовать себя неловко.
  
  Я нашел телефоны, следуя указаниям человека в белой куртке, ряд черных и старомодных телефонов, установленных на левой стене узкого коридора. Я быстро огляделся и заметил табличку на двери справа от меня. Может быть, я нервничал без особой причины, может быть, я волновался по пустякам.
  
  Ну, был только один способ убедиться.
  
  Я просунул руку под свой легкий летний жакет, почувствовал ободряющее прикосновение к рукоятке Вильгельмины и пошел по коридору к двери мужского туалета. Проход был пуст. Открыв дверь, я выставил правую ногу вперед.
  
  Дверь со скрипом распахнулась внутрь, что позволило мне быстро взглянуть на ванную комнату, выложенную черно-белой плиткой. Там вроде никого не было. Я шагнул вперед, позволив двери распахнуться за мной. - Я прошептал. - Ашок? - Двери в три раздевалки были закрыты.
  
  Я подождал секунду и снова позвал. Без ответа. Бесшумный, как кошка, с обостренным чувством страха быть пойманным в ловушку, я вытащил «люгер» из кобуры и слегка согнул палец на спусковом крючке. По большей части современные Люгеры имеют нечувствительный спусковой крючок; но Wilhelmina была модифицирована специально для меня ребятами из лаборатории AX в штаб-квартире в Вашингтоне. Курок был готов к выстрелу, как только я бы нажал на курок.
  
  Я пошел в первый туалет слева. Крепко держась за металлическую ручку, я толкнул дверь и так же быстро закрыл ее. Первая раздевалка была пуста, как и вторая. А в третьем, опираясь на опущенное сиденье унитаза, лежало неподвижное, безжизненное тело Ашока Ананда.
  
  Я протянул руку и поднял его голову. - Ублюдки! - прошипел я себе под нос. На меня смотрели широко раскрытые глаза Ананда. Я провел пальцами по его векам, стирая таким образом изумленное выражение, оставленное смертью на его лице.
  
  Тонкая полоска, теперь пурпурная, отмечала его шею. Задушили, заключил я, осматривая синяк. Я расстегнул воротник его рубашки, чтобы получше рассмотреть синяк, и увидел следы от двух крошечных проколов, расстояние между которыми меньше дюйма. «Но почему?» — спрашивал я себя. Ясно, что Ананд был задушен мертвым, потому что его язык свисал изо рта; но эти следы на шее, казалось, были оставлены зубами змеи.
  
  Некоторое время назад между одной миссией и другой мне довелось прочитать несколько книг по герпетологии, науке о рептилиях. И я узнал, что реакции на укусы ядовитых змей обычно начинаются через четверть часа или через полчаса после укуса.
  
  Ашока Ананда укусила змея, но это не стало причиной его смерти: возможно, эти знаки означали предупреждение или представляли собой религиозный символ. Одно было ясно: я не собирался останавливаться там, чтобы выяснить это.
  
  Я убрал «люгер» и выскользнул из кабины. Туалет был по-прежнему пуст. Если бы я пошел назад тем же путем, что и раньше, то, несомненно, наткнулся бы на официанта. Насколько я мог судить, он был не единственным, кто работал в баре, входя в организацию «Кобра».
  
  Я поискал другой выход. Застекленное окно над фарфоровой раковиной выходило на пыльные дорожки парка Неру. Я перелез через край раковины и выглянул наружу. Окно открывалось в задней части кафе, вне поля зрения посетителей, сидящих на террасе, где за столиками обслуживали официанты, татуированные или нет.
  
  Я открыл оконную решетку стилетом и поднял ее, отцепив ржавые металлические крючки рамы.
  
  - Есть более удобные способы выхода, "сахиб".
  
  Слишком поздно выхватывать Вильгельмину сейчас. Я повернул голову и увидел ухмыляющееся лицо официанта с пистолетом. - «Беретта» 22-го калибра целилась мне прямо в глаза. Оружие небольшого калибра, но я достаточно хорошо знал Беретты, чтобы знать, насколько опасными они могут быть на близком расстоянии.
  
  — Я просто хотел подышать свежим воздухом, — объяснил я.
  
  Он не улыбнулся, а просто взмахнул пистолетом, давая мне знак поднять руки над головой и спрыгнуть с раковины. Он держал наведенную на меня Беретту. Мне оставалось только принять его приглашение. Я приземлился на пол и уставился на него. Было видно, что он нервничает, по его взгляду казалось, что у него мало опыта подобных ситуаций.
  
  — Я думал, что индейцы — гостеприимный народ, — сказал я. - Кажется, мой друг там, - и я повернул голову в сторону чулана, где я обнаружил тело Ананда, - попал в аварию...
  
  - То же самое произойдет и с вами, "сахиб", - усмехнулся официант, сделав шаг вперед, теперь "беретта" целилась мне в живот. - Вскоре, вероятно, мы услышим сильный треск снаружи, ужасный беспорядок. Будет столько шума, что это заглушит выстрел из пистолета.
  
  Итак, он был не единственным в баре, кто был связан с Коброй. Как они узнали, где меня найти, и как они узнали об Ананде — два оставшихся без ответа вопроса в добавление к другим, которые у меня накапливались.
  
  - Серьезно? - ответил я, заставив себя равнодушно рассмеяться. - Советую повторить это полицейскому позади вас.
  
  Я был прав.
  
  Официант был неопытен, плохо знаком с такой работой и не знал даже этого самого старого трюка. Я не успел договорить фразу, как он резко повернулся лицом к несуществующему полицейскому. И через долю секунды я был в действии.
  
  Я прыгнул вперед и пнул официанта в шею. Он закричал, когда подошва моего ботинка ударила его по ключице. Я опустил ногу и нанес ему смертельный удар левой в селезенку. «Беретта» улетела, когда мужчина сжал рукой больное место, а рвота закапала по бокам его рта.
  
  Когда он упал вперед, я поднял колено и снова ударил его по лицу. Я услышал скрип зубов в тот момент, когда моё колено коснулось его рта. Мужчина соскользнул на пол. Возле туалета оглушительно загрохотала посудомоечная машина, за ней последовал звон посуды.
  
  Конечно, это был план, призванный заглушить выстрел, предназначенный для меня. Я взял «беретту» и сунул ее в карман льняных брюк, достаточно большой, чтобы спрятать пистолет.
  
  Затем я схватил человека за волосы и поднял его голову, как если бы он был марионеткой, у которой были перерезаны нитки. - Ты плохо выглядишь, мужик! - воскликнул я низким голосом.
  
  Он пробормотал что-то, чего я не расслышал, выплевывая кровь и сломанные зубы, обмазывая подбородок. - Где он? - нажал я. - Я хочу знать, где мне найти твоего шефа... Шиву.
  
  — Шивы… Шивы нет, — пробормотал официант, свесив голову. Мужчина закрыл глаза, и его рот снова залился кровью.
  
  — Подумай еще раз, — прошипел я, поднимая руку. Я сложил пальцы в форме гарпуна, удар под названием «пён-сон-кут джи-ру-ки», который должен был развязать ему язык. И это заставило его открыть затуманенные болью глаза.
  
  Еще один душераздирающий стон сопровождал удар. Но этот ублюдок не думал об убийстве Ананда, так что я не был в настроении быть добрым самаритянином. Я засунул ногти ему под веки, сжимая его глазные яблоки.
  
  Официант, сотрясаемый конвульсивной дрожью, отпрянул. Его голова ударилась об пол, но через секунду я прыгнул на него сверху, снова сунув пальцы ему прямо в глаза. Я мог бы ослепить его на всю жизнь. Но помимо мести за смерть индийского агента я хотел получить ответ.
  
  - Говори: где Шива? - повторил я.
  
  Это было неприятное зрелище; черты лица человека были искажены страхом и болью. Его лицо и перед рубахи уже нельзя было различить, они были перемазаны кровью и рвотными массами, глаза вот-вот вылезут из орбит, он не мог дышать.
  
  - К... к... - простонал он.
  
  - Где он находится? - рявкнул я. - Где?
  
  Но предыдущее избиение с добавлением приема «палец в глаз» выбило его из колеи. Официант откинулся назад и избежал физических мучений, позволив себе погрузиться в забытье.
  
  Я убрал пальцы, и веки закрыли его глаза. Я попытался оживить его, сильно встряхнув, но человек был без сознания и превратился в тень самого себя. Я уже собирался затащить бездыханное тело в чулан, чтобы опустить голову под воду и привести его в сознание, когда услышал топот шагов. Кто-то шел по коридору, направляясь к двери туалета.
  
  - Нирад? - Позвал чей то голос.
  
  Излишне говорить, что Нирад не смог ответить.
  
  На этот раз я бы не позволил себя застать врасплох. Я подошел к раковине и забрался на фарфоровый край; рама окна, которую я ослабил ранее, была приоткрыта.
  
  Я толкнул оконную раму вперед свободной рукой. За дверью туалета Нирада снова позвал встревоженный голос.
  
  К счастью, окно было достаточно большим, чтобы пролезть. Поддерживая стеклянную панель одной рукой, я прыгнул на террасу вниз и заглянул назад в туалет.
  
  Дверь распахнулась, и я мысленно сфотографировал лицо, с недоумением смотрящее на окровавленное тело Нирада. Это было незнакомое лицо, я никогда раньше его не видел. Но я знал, что снова увижу молодого индийца, который недоверчиво смотрел на неподвижную фигуру Нирада в этот момент... и наверно скоро.
  
  
  
  3
  
  «Даже западному наблюдателю легко обнаружить за двойным воплощением Шивы-кобры настоящую сущность бога. Происходивший от доведического божества, этот очень древний член индийских троиц должен в конечном счете ассоциироваться с фаллической символикой. Фактически, в его иконографии мы каждый раз находим набухший капюшон кобры в атакующей позиции. Поэтому неудивительно, что Шива очень часто описывается с одеждой из шкур кобры, серьгами, также сделанными из кожи, умилостивляющим шнуром и поясом из живых гадюк...»
  
  
  Я закрыл книгу и заглянул в окно библиотеки, скользя глазами по широкой каменной лестнице, ведущей на террасу кафе рядом с парком Неру. Никто не заметил моего быстрого ухода из задней части клуба.
  
  Я не ожидал, что напарник Нирада закричит, и на самом деле не ошибся. Я также не видел, чтобы на место происшествия прибыли машины скорой помощи или полицейские машины, чтобы забрать тело Ашока Ананда. Приходили и уходили туристы и бизнесмены. Бар продолжал работать без перерыва, и со своего наблюдательного пункта в книжном магазине на Коннот-плейс я даже мог видеть сообщника Нирада, молодого индийца в форме официанта.
  
  Что же касается Нирада, то его нигде не видели ни стоящим, ни лежащим. Его друг, вероятно, отвел его в какую-нибудь отдельную комнату или ресторан, чтобы он выздоровел. Несомненно, владелец заведения знал о второстепенной деятельности своих сотрудников, иначе было бы замечено что-то необычное.
  
  В любом случае я был полон решимости продолжать наблюдение до тех пор, пока один или оба официанта не перестанут работать. Нирад «ушел» прежде, чем я успел получить от него кое-какую информацию. Поэтому, не имея других действительных улик, единственная зацепка, за которой можно было следовать, была слежка за двумя киллерами Кобры.
  
  Я не был настолько глуп, чтобы думать, что они приведут меня прямо к таинственному персонажу, но я был почти уверен, что как только механизмы будут запущены, Шива, если он действительно существует, рано или поздно появится.
  
  Итак, я продолжал притворяться, что чрезвычайно интересуюсь книгами, выставленными в магазине, вплоть до покупки тома об индийских рептилиях, который я изучал. Когда я, наконец, выбрался из книжного шкафа, я спрятался в тени, пытаясь стать почти невидимым. Рядом было достаточно туристов, так что я не был таким заметным. Меньше всего я хотел привлечь к себе внимание.
  
  За долгие годы службы в AX я понял, что терпение — самая полезная добродетель. На самом деле, когда сумерки начали сгущаться в небе, я наконец увидел, как мои люди выходят из кафе. Они спускались по широкой каменной лестнице, медленно, шаг за шагом.
  
  Молодой человек, склонявшийся над окровавленной фигурой Нирада, вел своего спутника. Глаза Нирада были завязаны; его товарищ вел его, как если бы он был слепым. Насколько я понял, временная слепота официанта означала, что Кобра имеет на одного агента меньше.
  
  Я шагнул вперед и не сводил глаз с них двоих, чтобы они не выскользнули от наблюдения после того, как я провел в их ожидании целый день. Коннот-плейс был переполнен рабочими и клерками, возвращавшимися домой с работы. Я уже собирался пересечь людную площадь, когда двое моих мужчин сделали внезапный жест; но я испытал облегчение, когда увидел, как друг Нирада остановил велосипедное такси и посадил своего напарника на сиденье узкой машины.
  
  Молодой индеец махнул рукой, и моторизованное такси с резким грохотом нырнуло в поток. Одиноко стоящий на тротуаре молодой человек с глазами грифона повернул голову в мою сторону, явно не зная, что делать.
  
  Если он был в нерешительности, то я не был.
  
  Я спрятался за белые колонны, ожидая, что он будет делать. Еще минута нерешительности, и он наконец слез с тротуара. Он приложил два пальца к губам и издал пронзительный свист, чтобы остановить еще одно велотакси.
  
  На официанте все еще были белые форменные брюки, но он сменил пиджак. Вместо него на нем была темная рубашка с открытым воротом. Что-то металлическое сияло на его шее, отражая закатный свет, как зеркало. Молодой человек сел в трехколесный велосипед, и водитель нажал на педаль газа, следуя в потоке машин вокруг парка Неру.
  
  Я больше не терял времени.
  
  Не прошло и секунды, как я оказался на бордюре и остановил другое такси, не теряя из виду официанта.
  
  Когда я был в ветхой старой машине, я сунул шоферу в руку пачку купюр, не дав ему времени возразить.
  
  — Следуй за моим другом туда, — приказал я.
  
  Водитель, сосредоточив внимание сначала на деньгах, которые я ему дал, а затем на велотакси, который официант остановил меньше минуты назад, не колеблясь подчинился. Он занял первую полосу, и я наклонился к сиденью, не сводя глаз с велотакси, которое, как я надеялся, приблизит меня еще на один шаг к неуловимому и таинственному Шиве.
  
  Пока все вроде шло хорошо, сказал я себе, уверенный, что официант не видел, как я ждал его выхода из бара или садился в такси, чтобы следовать за ним. Я велел водителю ускориться, пока от молодого официанта нас не отделяло всего три машины.
  
  - Куда мой друг направляется?
  
  От Коннот-плейс мы двинулись в сторону Коннот-серкус, чтобы свернуть в переулок, ведущий в сторону от торгового центра Нью-Дели. — В старый город, — объяснил водитель. Потом кинул на меня быстрый взгляд и добавил: - Он тебя ограбил, сахиб? Если нет, то я вызову полицию...
  
  — Нет, ничего подобного, — заверил я его и, перегнувшись через сиденье, прошептал что-то ему на ухо.
  
  Он покраснел под медной кожей. - Понял, "сахиб". Как вы это называете... рандеву, что ли?
  
  - Точно, - подтвердил я с широкой улыбкой, предполагая, что следую за молодым человеком, направляющимся на романтическое свидание.
  
  - Будь осторожен, "сахиб", - предупредил меня таксист. - Делийские женщины очень умны, - и он сопроводил предложение, потирая большой палец об указательный, чтобы подчеркнуть свою наблюдательность.
  
  — Да, но ты не теряй из виду нашего друга, — ответил я.
  
  Уже почти стемнело, и после выезда из Коннот-Серкус движение уменьшилось. Водитель сменил тему и обратил мое внимание на памятники. В конце широкого пыльного проспекта он указал на знаменитые минареты Джама Масджид, огромной мечети из красного песчаника, похожей на крепость.
  
  А прямо перед мечетью и близлежащим базаром стоял еще один памятник из красного камня, внушительный комплекс, оставленный императорами Великих Моголов, Красный форт. Я думал, что официант исчезнет на базаре, но, видимо, он не понял, что за ним следят. Вместо того, чтобы выйти возле мечети и рынка под открытым небом, он вышел из велотакси прямо перед воротами, ведущими в форт.
  
  «Стой», — сказал я водителю.
  
  Он остановился как раз в тот момент, когда официант скрылся за воротами. Я вышел в свою очередь и поспешил за своим человеком, радуясь, что темнота предоставила мне какое-то убежище. Перед воротами стояли прилавки с «сувенирами», открытками, путеводителями, местными деликатесами.
  
  Но я не был туристом и у меня не было времени остановиться и полюбоваться этими "прелестями". Держась на некотором расстоянии, я проследил взглядом за белыми брюками и темной рубашкой официанта.
  
  По крайней мере, он никогда не видел меня, а значит, не знал меня. Если только «Кобра» не распространила мою фотографию, в этом случае Ник Картер стал менее анонимным, чем я хотел признать.
  
  Впереди, в конце подъездной дорожки, перед узкой деревянной будкой официант остановился. Вывеска возвещала о начале представления «Люмьер и сын». Когда я понял, что молодой индиец купил билет на спектакль, я, не раздумывая, последовал за ним.
  
  Это был урок истории, «путешествие» без всякой помощи психоделиков. Гравийная дорожка вела от билетной кассы во внутренний двор форта. Здесь, в саду, окруженном мраморными дворцами, построенными императорами, для публики были расставлены многочисленные ряды стульев.
  
  Прожектор посылал желтый луч света на колонны перед мраморными зданиями, а аудиокомментарии транслировались через громкоговорители. Оратор описывал Павлиний трон, украденный персидскими полчищами, вторгшимися в Индию в восемнадцатом веке.
  
  Затем свет погас, и за моей спиной раздался стук копыт. Я повернул голову, почти ожидая оказаться посреди обезумевшего стада.
  
  Вместо этого я оказался на пути острого как бритва кинжала.
  
  Лезвие зашипело, разорвав левый рукав моей куртки. Недолго думая, я отстранился и одной рукой запустил прием «сон-нал мак-ки». Индийский официант не стал испытывать удачу во второй раз.
  
  Его белые зубы сверкнули в сардонической улыбке, лезвие стилета закружилось в воздухе. Затем прожектор полностью осветил его лицо, ослепив его. Молодой человек бросился в проход между рядами стульев и побежал.
  
  Зрители, в основном западные туристы, казалось, верили, что индеец был частью шоу. Кто-то начал аплодировать, а в воздухе раздавался топот конских копыт. Из громкоговорителя донесся звук труб, сопровождаемый боевым кличем. Я бросился за нападавшим.
  
  Я не знал, как он понял, кто я такой, или что я следовал за ним. Но я все еще мог слышать шипение его лезвия кинжала, рассекающего воздух и разрывающего рукав моей куртки. Он почти пронзил мою кожу.
  
  Не переставая бежать, я полез в куртку за пистолетом. Никто из зрителей не нашел ничего странного в наших движениях, и когда прожектор запылил мраморные здания, ослепительное отражение обрамило укрытие официанта.
  
  «Царские бани...» — объявил рассказчик.
  
  Я оказался за одной из мраморных колонн еще до того, как прожектор поймал меня. Я сузил глаза и стал искать окружающие тени. Резкий запах мха и гниющей растительности пропитал дворец без стен. Он прятался там, ожидая, когда я попаду в ловушку, которую, как я теперь понял, расставили для меня.
  
  Я мог бы развернуться и вернуться в отель, чтобы изучить следующий ход; но я отказался от этой идеи теперь, когда почувствовал, что близок к раскрытию гнусных операций Кобры... и Шивы. Чем раньше я найду этого человека, тем лучше будет для всех.
  
  Звук шагов молодого официанта сопровождался глухим стуком. Я слышал, как он бежит к задней части здания, все дальше и дальше от туристов, которые смотрели представление в саду. Я был этому рад еще и потому, что не хотел, чтобы невинные зрители были вовлечены в жестокое противостояние, которое вот-вот должно было произойти.
  
  Я бегал, согнувшись вдвое, от колонны к колонне, навострив уши при каждом шорохе. Трудно было услышать какие-либо звуки, кроме тех, что издает фон записанного повествования. Приглушенный стон смешался с барабанной дробью, усиленной мощной звуковой системой, установленной в саду. Если бы не белые брюки, которые были на мужчине, он, без сомнения, смог бы скрыться в тени.
  
  Но когда погас свет, я увидел его еще раз. Он миновал короткую мраморную лестницу, соединявшую одно здание с другим, и теперь растянулся на полу.
  
  Я уже держал палец на спусковом крючке пистолета. Курок щелкнул в тот момент, когда я нажал на спусковой крючок. К звукам барабанов, доносившимся из громкоговорителя, присоединился лай выстрелов, маскирующий мой выстрел.
  
  Я видел, как пуля застряла в мраморной колонне, подняв в воздух облако белого дыма. Выстрел заглушила другая оглушительная волна, произведенная топотом копыт лошадей. Я не попал в цель, поэтому побежал вперед. Официант вскочил на ноги, и его нигде не было видно.
  
  Я миновал короткую лестницу, по которой он только что бежал, и оказался посреди узкой травянистой дорожки, окруженной мраморными зданиями. Позади меня послышалось шипение чьего-то тяжелого дыхания. Бесполезно думать о том, чтобы стрелять из пистолета. Так что я поднял, кружась оба локтя. Я попал молодому индейцу в ребра, но, хотя он на мгновение задохнулся, ему удалось оттолкнуть меня на шаг назад.
  
  Убивать его не входило в мои планы. Мертвый, он был бы бесполезен для меня, и тропа, которая должна была привести меня к Шиве, обрывалась там, во внутреннем дворе Красного форта. Живой официант мог бы предоставить мне ценную информацию.
  
  Внезапно из темноты позади меня раздался хриплый, едва слышный голос.
  
  - Отлично, Ранджит.
  
  Мощным ударом я откинул правую ногу назад, и пятка моей ноги приземлилась на чье то колено. Второй нападавший застонал от боли и отпрянул. Я отпрыгнул в сторону, тяжело дыша, и сделал шаг назад, нацелив Вильгельмину на двух нападавших.
  
  Двое против одного, Ранджит был официантом, человеком, за которым я следовал; но другой тоже не был незнакомцем. -- Вот мы и встретились снова, -- сахиб, -- сказал он с грубым, вынужденным смешком. Слова вырывались у него изо рта с некоторым трудом, потому что нижняя часть его лица была обмотана белой повязкой.
  
  — Ага, — сказал я, узнав его: он был сообщником Мохана, бородатым сикхом, которому я разбил челюсть накануне вечером.
  
  Ранджит воспользовался кратким обменом словами, чтобы пригнуться за колонной, на мгновение уклонившись от фатальной траектории «Люгера». - Продолжать бесполезно, "сахиб", - резюмировал индийский сикх. - Если вы убьете нас, вы ничего не узнаете.
  
  - Что будет, если я не убью тебя? - спросил я. Но в это мгновение, за долю секунды, что-то металлическое быстро пересекло мое поле зрения. Я развернулся и нажал на курок. Пуля пролетела по воздуху, отскочив от выступа вдоль стены здания. А потом тот самый пистолет буквально выскользнул из моих пальцев, со стволом, обмотанным металлической петлей.
  
  Ранджит вышел из своего укрытия и схватил пистолет. Я понял тогда, что это было то, что я заметил ранее, предмет, который блестел вокруг его шеи. Это был кусок медной проволоки, без сомнения, ловушка, которую использовали, чтобы убить Ашока Ананда.
  
  «Ты не так умен, как тебе кажется», — сахиб, — со смешком заметил другой индус.
  
  Я попытался отступить, но Ранджит не терял времени даром. Официант приставил пистолет к моей груди, предупредив достаточно, чтобы резко остановить меня. И я не был достаточно близко, чтобы попытаться вырвать пистолет из его рук. И если бы я попытался нанести удар ногой, я был уверен, что молодой черноволосый официант, не колеблясь, нажмет на курок.
  
  - А теперь извольте поднять руки над головой, "сахиб", - приказал юноша. И он сделал шаг вперед, его рот скривился в дьявольской улыбке.
  
  Я поднял руки и осторожно посмотрел в сторону другого сикха. Ранджит протянул ему медный провод. Проволока загудела, когда мужчина обмотал концы вокруг своих запястий.
  
  «Мохан мертв», — сказал он почти неслышным голосом под музыку, лившуюся из динамиков. Шоу еще не подошло к концу, как и жизнь Истребителя № 3, как я надеялся. - Гурнек, однако, еще жив, "сахиб". - Индийский сикх приблизился ко мне, когда Ранджит подошел ближе
  
  У меня под носом был ствол люгера Вильгельмины, и вдруг мне пришло в голову, что она больше не мой старый друг. Не говоря уже о медном проводе, который Гурнек держал обеими руками.
  
  «Ты заслуживаешь худшего, — сахиб, — гораздо худшего», — сказал официант.
  
  Он играл с "легким" курком. Достаточно было очень легкого давления, и Хоуку пришлось бы нанимать Истребителя № 4. Но прежде чем молодой человек привел в исполнение свои угрозы, Гурнек двинулся за мной. Только на этот раз мой удар ногой назад потерялся в воздухе, не попав в цель.
  
  Петля затянулась на моей шее, и мне снова пришлось поднять руки. Я смотрел прямо в прицел «Люгера», но Ранджит отпустил курок и, щелкнув пистолетом, ударил меня прикладом по лбу. В то же время я попытался отодвинуть медный провод, который давил на мою трахею.
  
  Нить разрезала мне кожу, я не мог дышать. Я издал сдавленный звук, и Ранджит, посмеиваясь, поднял колено и ударил меня в пах. Боль заставила меня застонать, заставив согнуться.
  
  Колено поднялось во второй раз, заставив меня взорваться от мучительной боли. - Дурак ты, "сахиб"... Кобра знает... Кобра все знает, мистер Картер.
  
  Его голос, казалось, исходил из темного туннеля. Я изо всех сил пытался освободиться, оттолкнуть проволоку, которой Гурнек меня душил. Но я не мог взяться за нее, она была слишком тонкой. Со стоном я упал вперед, пытаясь дышать.
  
  Потом приклад пистолета ударил меня по голове, а вдалеке голос из громкоговорителя провозгласил: - Если есть рай на земле, то он здесь... здесь, здесь!
  
  Я не поверил ему. А тем временем я задавался вопросом, будет ли у меня когда-нибудь еще шанс поверить во что-нибудь подобное.
  
  
  
  4
  
  Сначала было легко.
  
  Бархатистая, мягкая и ровная, темная и уютная дымка. Защитная тьма, которая заставила меня улыбнуться. Но потом она начала жечь, резать мою кожу, как осколки битого стекла. Я должен был уйти, иначе она разорвала бы меня на части, содрала с меня живьем кожу. Так что я рванулся вперед, словно вынырнув со дна морского. И чем выше я поднимался, тем больше меня разрывало на части.
  
  - Нет! Я... я не хочу! - Я услышал свой голос. Я повторил это громче, пытаясь поднять тяжесть, давившую мне на глаза. Я моргнул, и что-то неопределенного цвета начало двигаться вперед и назад передо мной, вибрируя в пространстве и вне его.
  
  Я открыл глаза во второй раз, потом в третий, и в то же время я пытался идти дальше, пока моя голова не ударилась обо что-то твердое. Вибрации прекратились, и я снова опустился, слишком слабый и сонный, чтобы сделать еще одно движение.
  
  Я не знаю, сколько времени прошло после этого. Я чувствовал, что меня захватывают сны, и каждый раз я пытался оттолкнуть их и открыть глаза, но что-то царапало мою кожу, что-то жгло. Наконец я начал все сначала, продвигаясь вперед среди чередующихся волн жара и боли.
  
  Потом "вещь" сложилась. Это была стена, земляная стена, которая стояла передо мной, увеличенная или уменьшенная... а потом нормальная. Моя голова была раздавленой яичной скорлупой... как будто я не пил месяц подряд. Я стоял, прислонившись к ближайшей стене, прислушиваясь к самому прекрасному звуку в мире, звуку моей груди, вздымающейся и опускающейся с каждым вдохом.
  
  Что царапало и рвало мою кожу во время этого долгого чистилища между сознанием и бессознательным, так это подстилка, на которой я лежал на спине. Как только я понял, что я жив, я спустил ноги со скамьи, покрытой соломой, и дрожа встал.
  
  Я упираюсь рукой в стену, чтобы встать. Я чувствовал себя наркоманом при ломке, меня тошнило. Удары, которые я получил по голове, плюс затяжение проволокой горла, вырубили меня.
  
  Теперь, прежде всего, я должен был восстановить свои силы.
  
  Я сделал несколько шагов, пока мои колени не перестали сгибаться. Я обошел клетку-камеру... квадратную каморку с глиняными стенами и полом. Не было ни окон, ни даже дверей. Позже, если бы было будущее, я был уверен, что смогу найти стыки в стене, где должна быть дверь, потому что кто-то.... И кто-нибудь вытащил бы меня.
  
  В одном конце камеры, слева от поддона, в стену были вмурованы две решетки. Обе они доходили мне до талии и были покрыты проволочной сеткой. Я, конечно, не собирался ждать, пока меня представят своим мучителям, поэтому я подошел к перилам, пытаясь оправиться от боли, которую причинил мне удар Ранджита прикладом пистолета.
  
  Но прежде чем прикоснуться к проволочной сетке и осмотреть две решетки, чтобы посмотреть, можно ли их снять, я снял обувь. Люди, захватившие меня, оставили меня в рубашке и штанах. Стилет исчез, как и «Беретта» и, конечно, «Люгер». Я даже куртки не видел, но в камере не было холодно… по крайней мере пока.
  
  Я взял ботинок и бросил его в решетку. Ничего не произошло. Нет искр. Слава богу, решетки не были электрифицированы. Я снова надел туфли и потянулся к одному из четырех металлических винтов, которыми решетки крепились к стене. Но когда мои пальцы коснулись их, в тишине раздался голос, голос, который заставил меня вздрогнуть.
  
  - Доброе утро, мистер Картер. Потому что сейчас день, знаете ли. Надеюсь, тебе приснились хорошие сны, "сахиб"...
  
  Голос раздался из-за одной из двух решеток. Без сомнения, за металлическим экраном скрывался усилитель. Но больше всего настораживало то, что голос был знакомым… пугающе знакомым.
  
  «Привет, это Картер, говорит агент № 3. Верно; Хоук рассказал тебе обо мне все. Итак, этот ваш агент, Ананд, кажется так его зовут. Ну, он не явился на встречу. Нет, не нужно извиняться. Мы знаем, что наш человек недосягаем... О нет, совсем нет! Его не существует, вот и все. Нет, завтра я вернусь в Вашингтон. Кобра? Я очень боюсь, что наше правительство не сможет вмешиваться в дела индийской службы безопасности. Вы понимаете, конечно... Да, и спасибо за заботу. Скажите мистеру Ананду, что мне жаль, что у меня не было возможности встретиться с ним».
  
  Последовала долгая пауза. А потом снова тишина. Я отошел от решетки и вернулся к койке. Несмотря на пустоту в желудке, несмотря на ужасное чувство тошноты, я должен был признать одно: Шива был настоящим, безжалостным, хладнокровным головорезом, хитрым противником, каких я еще не встречал.
  
  Только что прослушанная мною короткая речь, телефонный разговор, который, без сомнения, уже состоялся, были произнесены совершенно знакомым голосом. Это был мой собственный голос, с такой же идеальной интонацией, речью и интонацией.
  
  Шива подставил меня и, не теряя времени, убрал со сцены индийскую секретную службу. Даже когда Ананд уже не появлялся за своим столом, никто и не думал о том, чтобы соединить нас двоих. А зачем им, в конце концов? Разве «Ник Картер» не позвонил незадолго до этого и не сообщил им, что Шива — выдумка? Тот же «Ник Картер» указывал, что, даже если «Кобра» действительно существует, организация, которая так беспокоит индийское правительство, не имеет ничего общего с таинственным персонажем.
  
  «Ник Картер» заявил обо всем этом. И, судя по всему, он уже направлялся домой, в штаб-квартиру AX в Вашингтоне. - Я очень впечатлен, Шива. Как вам вообще удалось воспроизвести мой голос?
  
  «В вашем гостиничном номере было установлено звуковое устройство, мистер Картер», — ответил мой голос, воспроизведенный электронным способом с такой точностью, что я не мог не вздрогнуть услышав самого себя.
  
  - Тогда, пожалуйста, передайте мои комплименты вашим электронщикам. Я обыскал эту комнату четыре раза и не нашел ни одного микрофона... даже в самых немыслимых местах, - возразил я, повысив голос, как будто сомневаясь, что он меня слышит. Я не мог видеть скрытые микрофоны, хотя теперь было ясно, что после успеха в моем гостиничном номере он без труда поместит один в камеру.
  
  - Это одно из последних изобретений Хаджи; чрезвычайно чувствительный, мощный, малогабаритный микрофон, - объяснил дубликат моего голоса.
  
  — Все равно что найти иголку в стоге сена, — сказал я.
  
  Мой смех раздался в воздухе, затем мой голос продолжил: «Очень хорошо, мистер Картер. Рад видеть, что ты не потерял чувство юмора. Но Хаджи, если вы о нем не слышали, — единственная достойная вещь, которую Албания экспортировала за последние двадцать лет. А теперь он работает на меня, на Кобру... на Шиву! - Голос ликовал.
  
  - Кем он работает?
  
  - Вы прекрасно знаете, мистер Картер. В конце концов, AX отправил вас в Индию не только для того, чтобы разоблачить банду торговцев оружием или героином! Вас интересует чудесное открытие Хаджи, его гениальное изобретение... Шкатулка!
  
  - Шкатулка? - повторил я.
  
  - Прозвище имитатора голоса, изобретение, способное воспроизводить любой существующий вокальный звук. И он маленький, мистер Картер, даже по вашим стандартным миниатюрным моделям. Не больше пачки сигарет... но гораздо опаснее, разумеется.
  
  Я спросил. - И что ты собираешься делать со своей шкатулкой? Я не сводил глаз с металлического экрана, как будто решетка могла фиксировать каждое мое движение.
  
  - Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли?
  
  - Псих? Не совсем так, Шива. Вы намного умнее; обычно сумасшедшие не могут придумать такой сложный план.
  
  - Спасибо, мистер Картер. Я ценю ваш комплимент. Нет, на самом деле я не сумасшедший, по крайней мере, не с моей точки зрения. Что касается Шкатулки, изобретения Хаджи, то ваша служба уже убедилась, насколько она гениальна и эффективна. Эти инциденты были просто тестами, экспериментами, если быть точным.
  
  «Но вскоре, как только Хаджи внес некоторые изменения в свое устройство, несчастные случаи перестанут быть простыми экспериментами. Вот видите, мистер Картер, Индия в настоящее время является нейтральной державой между Китаем и Западом. С помощью моих партнеров в Пекине эта страна, выступающая в качестве противовеса, рухнет в одно мгновение, и тогда сбудется мечта моих предков, когда Китай и Индийский субконтинент возьмутся за руки как добрые союзники, союз который продлится дольше, чем любой другой в мировой истории».
  
  - Я спросил. - Что за союз? Я мысленно записывал все, что он говорил, пытаясь выиграть время. Тем временем мои глаза внимательно исследовали пределы камеры. Я встал медленно, чтобы не шуметь; Я не хотел, чтобы Шива услышал, как я двигаюсь, или услышал, как я скребусь о стены, пытаясь открыть какую-нибудь щель. Должна быть дверь, только я ее не видел.
  
  - Китайско-индийский союз, мистер Картер, альтернатива обеим нациям, чтобы избавить мир от противоборствующих блоков. Нет, я не маньяк величия, мне плевать, что мир падает ниц у моих ног. У меня есть деньги, больше, чем я могу потратить. У меня также есть некоторое вллияние в моем правительстве. Но когда Китай и Индия станут одной нацией, мой народ уже не будет «голодной ордой», как любят называть его западные журналисты. Мы станем могущественными, как Бхарат, древняя Индия. И тогда мой народ снова вернется к древним богам, Нагам… змеиным божествам моих предков.
  
  - Мы в двадцатом веке, Шива. Нелегко обратить миллионы людей. Сегодня людей больше интересует наполнение желудка, чем поклонение змеям.
  
  Ты очень мало знаешь об индийском менталитете, Картер. Я происхожу из королевской семьи, семьи, восходящей к Нагу, змеиному предку. Я ношу тюрбан, как будто это змея, свернувшаяся кольцами кобра с гордой головой, покоившаяся у меня на лбу, - ответил Шива. Голос... его голос стал холодным, как у рептилии. Я был вдвойне поражен тем, что он мог говорить и переводить свои эмоции благодаря изобретению Хаджи.
  
  - Почему бы тебе сначала не накормить своих людей? Если у тебя много денег, почему бы тебе не передать их правительству, чтобы дети не голодали? Или вы боитесь, что они не оценят ваш жест, что не захотят удовлетворить ваши жадные просьбы? Я запрокинул голову и стал насмехаться над его мечтами, над той страшной целью, которую он себе поставил.
  
  Но Шива совсем не наслаждался собой.
  
  "Я слишком много говорил, Картер," объявил он. - Но я хотел, чтобы вы знали, что вы действительно наткнулись на змеиное гнездо, и что я не потерплю таких маленьких людей, как вы. Ваше правительство не представляет собой полицейского мира и не сможет помешать мне увидеть, как мои мечты сбываются. Уже сейчас китайские коммунистические войска сосредоточили свое внимание на нашей северной границе, готовые избавить Индию и другие слаборазвитые страны от ига нищеты.
  
  - Продолжай мечтать, Шива. Власти Пекина выставили тебя слабоумным, и ты проглотил наживку... до конца. Как только войска пересекут северную границу Индии, будьте уверены, что Запад не будет бездействовать, чтобы посмотреть, что произойдет. Вы будете вести войну, которая сотрет человечество с лица земли. Так что, может быть... но это не точно, останутся только змеи, бесконечность змей, которые будут ползать по пустыне и радиоактивной планете.
  
  Я прислонился к стене и затаил дыхание. Как можно рассуждать о чем то с таким человеком, как Шива? И как я мог говорить разумно, когда все, о чем я мог думать, был способ побега? Я знал сумасшедших в своей жизни, но не таких логичных и безумных, как человек, называвший себя Шивой.
  
  Нет, он не хотел править миром, он просто хотел вернуться в прошлое, ценой развязывания третьей мировой войны. И от того, что он был глух к моим замечаниям, что не видел опасности своего безумного плана, у меня по спине побежали мурашки.
  
  «В любом случае, мистер Картер, вы, среди стольких людей, что не увидите здесь такого трагического конца. Гурнек рассказал мне о смерти Мохана; Я намерен дать вам пару возможностей. Мохан за Картера, Картер за Мохана. Только на этот раз смерть не будет быстрой и мгновенной. Вы знаете, сколько человек может страдать, прежде чем умереть от укуса змеи, мистер Картер? - холодно заключил Шива.
  
  - Это зависит от змеи.
  
  — Верно, — согласился Шива. - Я рад, что ты еще можешь рассуждать, Картер. Но на случай, если вы упустите какие-то детали, я готов предоставить вам необходимые данные.
  
  Я прислонился к грязной стене, перестав искать потайную дверь, и повернулся обратно к спрятанному за металлическим экраном динамику. — Давай, Шива, — сухо возразил я. - Я весь во внимании.
  
  «Я ни секунды не сомневался в этом, мистер Картер, — рассмеялся он. - Но я буду краток, так как у меня есть более важные дела. Герпетология является моим хобби уже несколько лет, смею добавить, что я настоящий авторитет в области пресмыкающихся, особенно ядовитых. У меня есть коллекция, около двух десятков разных видов.
  
  - А каких ты выбрал для меня?
  
  - Пять змеей, Картер. Вы можете не узнать их с первого взгляда, но они обязательно узнают вас. Змеи имеют глубокое чувство территориальности. Они не любят, когда их беспокоят в их доме. В зависимости от их смертельного укуса человек может страдать от двух часов до семи-восьми дней.
  
  — Если зубчатая гадюка вонзит свои зубы в вашу плоть, у вас скоро изо всех пор потечет кровь, мистер Картер; у вас будет окрашенная кровью слюна, моча станет красной. Вы будете страдать от мучительной боли в животе, а смерть наступит в результате кровоизлияния в мозг».
  
  - Действительно заманчиво! - воскликнул я, не спуская глаз с любого движения, ища подтверждения того, что это были не простые угрозы.
  
  - Если вы выберете мою любимицу, королевскую кобру, то умрете от аноксии, медленной и мучительной формы удушья. С другой стороны, двоюродный брат королевской кобры, азиатская кобра, имеет яд, который, как было показано, вдвое токсичнее стрихнина. Итак, выбор за вами, мистер Картер. Если вы выберете кобр, вы умрете относительно жалкой смертью через несколько часов; если вы выберете гадюк, будьте готовы к самой гротескной и невыносимой боли, какую только можно себе представить.
  
  - А если я ничего не выберу, Шива? Что случится?
  
  У тебя нет выбора, Картер, нет альтернативы. В конце концов, вы поймете, какой я серьезный человек! Итак, пока я не узнаю вашего преемника, допустим, мне понравился продолжить этот разговор с вами. У меня есть интересная информация, мистер Картер. Очень интересно.
  
  Это было последнее, что я услышал от «себя», вернее, от Шивы своим голосом. Снова воцарилась тишина, нарушаемая только моим дыханием. Я совершенно похолодел, уверенный, что это не надуманные угрозы. Шива был полон решимости убить меня, чтобы увидеть, как смерть придет ко мне с муками. Возможно, он был полон решимости причинять кому то боль, как она подпитывала его абсурдные мечты и стремления.
  
  Но какая бы причина ни побуждала его, я не сомневался в искренности его слов. Я осмотрел маленькую камеру глазами; и я все отчаянно искал выход, когда какой-то скрип или, вернее, легкое гудение заставили меня обратить взор на две решетки.
  
  Одна медленно поднималась, чтобы исчезнуть в стене. Четыре металлических винта были бесполезны, так как экран управлялся электронным способом. В этот момент его уже не было видно; на его месте квадратное отверстие. Разум велел мне хранить молчание и тишину, насколько это возможно.
  
  Но мне пришлось сделать сверхчеловеческое усилие, чтобы остаться на месте, когда через минуту королевская кобра длиной не менее десяти футов выкатилась из отверстия на пол камеры.
  
  
  
  
  5
  
  Королевская кобра уже поднялась в атакующую позицию, приподняв голову на шее, когда из отверстия в стене выпала еще одна змея. Я не мог узнать её по названию, но у неё была твердая и плотная чешуя, и когда она раскладывалась на полу, она издавала странное шипение, похожее на звук огня.
  
  Я скользнул вдоль стены, пытаясь добраться до соломенной кровати. Шива сказал, что пошлет мне пять змей. Третья, длиной более полутора метров, в этот момент спускалась из дыры. Это была азиатская кобра, вид, который я сразу узнал по характерным клиновидным отметинам на затылке.
  
  Её яд вдвое ядовитее стрихнина, вспомнил я, медленно двигаясь к тюфяку, приподнятому над землей.
  
  К шипению и свисту трех рептилий добавился мой безумный смех из громкоговорителя, спрятанного за решеткой, смех, наполнивший камеру своим жутким рефреном. Засмеялся Шива, воспользовавшись изобретением албанского ученого, чтобы воспроизвести смех моим собственным голосом, и он зазвенел у меня в ушах.
  
  - До свидания, мистер Картер! — весело воскликнул мой невидимый враг. - Доброго дня!
  
  Смех умер вместе с гротескным финальным припевом. Я увидел раздвоенный язык и сияющие глаза четвертой змеи, обрамленной в проеме. Это был крайт, разновидность азиатской кобры; она скользнула на грязный пол.
  
  Я открыл ноздри; в воздухе стоял сильный запах, какой-то прогорклый на вкус. Это был запах, напоминающий мускус. Я затаил дыхание, но запах стал сильнее, почти ощутим в тесноте камеры.
  
  Шива продумал все.
  
  Змеи с их острым обонянием казались еще более раздраженными: какой бы природы они ни были, запахи обостряли их раздражительность до исступления. Королевская кобра, вдвое длиннее остальных, грациозно скользила по полу. Я продолжал приближаться к койке с тюфяком, избегая быстрых движений, которые могли бы спровоцировать рептилию на смертельную атаку.
  
  Как только моя нога коснулась края деревянной скамьи, пятая змея появилась из темноты дыры на противоположной стене. Она была самой маленькой из всех, особенно по сравнению с королевской коброй. Но размер не имел ничего общего с ее способностью убивать; и я боялся этой последней рептилии, как и остальных четырех вместе взятых. Теперь они приближались ко мне, стоящему спиной к стене.
  
  Нравится мне это или нет, мне пришлось переместиться.
  
  Я бросился вперед в пространство, сначала с помощью напряженной мыслительной концентрации, а затем прыжком с пола приземлился на покрытую соломой скамейку. Королевская кобра свистнула и бросилась на меня. Я мог видеть капли яда, блестевшие на ее острых как бритва клыках.
  
  Я отстранился, когда почувствовал, как она укусила задник моего ботинка. Она не смогла укусить меня за лодыжку. Ядовитая жидкость желтоватого цвета капала на солому, где я стоял. Кобра поползла по кровати. Я быстро расстегнул рубашку и высвободил руки из рукавов.
  
  Капюшон змеи казался шире, чем прежде, и рептилия раскачивалась справа налево, готовая нанести второй удар. Между тем, остальные четверо извивались на полу, все ближе и ближе подходя к тюфяку. Я отпрянул так сильно, как только мог, и расправил рубашку, как матадор держит красную ткань перед разъяренным быком.
  
  Когда кобра бросилась вперед, чтобы вонзить свои зубы в мою плоть, я накинул на нее свою хлопчатобумажную рубашку и наклонился вбок. Рубашка шевелилась, как живая. Под тканью шипела и извивалась рептилия, пытаясь вырваться из импровизированной ловушки.
  
  Я не собирался ждать, пока кобра вырвется на свободу, поэтому быстро расстегнул кожаный ремень на брюках. Удерживая ее концом пряжки в нескольких дюймах над соломой, я подошел к задней части скамьи. В этот момент единственное, что нужно было сделать, это попытаться добраться до отверстия в стене.
  
  Электронное управление металлической решеткой не было активировано с тех пор, как экран поднялся в стену. Проем, судя по тому, где я стоял в дальнем конце камеры, казался достаточно большим, чтобы дать мне возможный путь побега.
  
  И вообще, надо было попробовать. Иначе рептилии пошли бы в атаку все вместе, и тогда не было бы спасения от ожидавшей меня насильственной и мучительной смерти. Змея с зубчатой чешуей извивалась во всю длину на краю кровати.
  
  Это была рептилия, о которой мне рассказывал Шива, с таким сильным ядом, что, если бы она укусила, она вызвала бы кровоизлияние во внутренние органы и заставила бы меня истекать кровью из всех пор. Остальные три змеи, привлеченные шипением королевской кобры, поползли по полу к развевающейся рубашке, под которой была закрыта большая рептилия.
  
  Змея, с другой стороны, казалось, интересовалась только мной, с теми холодными глазами, которые, казалось, отражали кровь. И по-моему, это была не кобра, а гадюка-рептилия, в которой Шива мог найти свое олицетворение.
  
  Она была около шестидесяти сантиметров в длину, с заметными бледными и темными узорами на чешуйчатых боках. Её движения вовсе не были оборонительными, а шипение, которое она издавала, заползая на край тюфяка, заставило меня вздрогнуть.
  
  Я натянул конец ремня, поднял его высоко в воздух, и в тот же миг змея щелкнула с невероятной скоростью, метнувшись по воздуху. Я опустил конец ремня с пряжкой на голову рептилии. Металл отскочил от шероховатой чешуи, но удар заставил гадюк соскользнуть назад, свернувшись кольцами друг на друге.
  
  Это был момент, которого я ждал.
  
  Краем глаза я увидел спрятанную под капюшоном голову королевской кобры, вылезающую из-под рубашки. Теперь моя жизнь зависела от того, как быстро я двигаюсь; Я глубоко вдохнул и прыгнул так высоко, как только мог, в сторону.
  
  Когда я бросился к отверстию в противоположной стене, пять рептилий засвистели и зашипели, словно хор разгневанных демонов. Я оглянулся через плечо. Запах, который я почувствовал ранее, стал сильнее, зловонные миазмы были настолько проникающими, что казались осязаемыми.
  
  Рептилии теперь приближались ко мне, готовые нанести удар и убить. Когда я добрался до проема в стене, они были менее чем в двух метрах от меня. Я приподнялся, но услышал шипение кобры так близко, что обернулся и сильно топнул ногой по грязному полу.
  
  Я нагнулся, как молния, поднял горсть земли и швырнул ее в грозную голову кобры. Рептилия вскинула голову, и я нырнул в дыру, цепляясь за края узкого прохода.
  
  Последнее, о чем я думал, было то, куда ведет туннель, или были ли в проходе другие рептилии. Что-то ударилось о кожаную подошву моего ботинка, не в силах проникнуть сквозь нее. Я отдернул ногу и двинулся в темный проход, ударившись головой о верхнюю часть низкого узкого туннеля.
  
  Не было места, чтобы повернуть голову и посмотреть, не последовала ли за мной в туннель какая-нибудь из змей в камере. Я двинулся вперед, все еще слыша бешеное шипение рептилий позади себя. Слава богу, по мере того, как я продвигался по проходу, звук становился все тише.
  
  Путь, по которому я пошел, был единственно возможной альтернативой верной смерти. Даже если мне удастся убить несколько змей, выжившие наверняка смогут вонзить свои клыки в мою плоть, прежде чем я смогу их остановить. И даже если бы я устранил всех пятерых, я был уверен, что Шива без колебаний пошлет в камеру вторую группу ядовитых гадов. Так что в каком-то смысле я мог считать себя в безопасности.
  
  Теперь, когда я сделал свой выбор, я продолжал ползти на четвереньках. Туннель, казалось, немного поднимался, был едва заметный уклон. Он был тускло освещен; отражение света отфильтровывалось позади меня, и бледное сияние падало сверху. Но чем дальше, тем темнее становилось. Источник света не стал более интенсивным. Я едва мог видеть свои руки, когда шел по узкому проходу.
  
  Вокруг меня была только влажная грязь и затхлый запах. Я продолжал путь несколько минут и, наконец, остановился, чтобы отдышаться и проветрить голову. Я был готов поставить свою жизнь на то, что электронные устройства, установленные Шивой в камере, не имели видео и электронного глаза... вероятно, он только слышал меня, даже когда я не говорил. Но я был почти уверен, что у него не было возможности наблюдать за моими движениями.
  
  Время, казалось, остановилось, пока я пытался найти конец туннеля и в то же время выяснить, где я нахожусь, найти способ вырваться из сетей Шивы и разоблачить его планы китайско-индийского союза. Я уже не чувствовал ни шипения гадов, ни того зловонного запаха... что разлился по камере.
  
  Дыхание воздуха коснулось моего лица, незаметное дуновение. Воодушевленный, я продолжил движение. Никакая сигнализация не сработала, по крайней мере обычные звонки или сирены. Ясно, что Шива был убежден, что избавился от Ника Картера.
  
  А вместо этого Ник Картер имел в виду только своего друга Шиву, разум Кобры и его мощное оружие... Шкатулку. Если бы я не предоставил АХ план изобретения или саму штуковину, весь мир не смог бы иметь дело с Шивой. Что дало мне полное представление о том, на что были направлены его планы. Но Шива упустил из виду важную вещь: он не открыл мне, как он будет использовать свою Шкатулку для достижения своей невероятной цели.
  
  Я приехал в Индию, задаваясь вопросом, действительно ли существует Шива. И теперь, когда я его нашел, он всё ещё оставался безликим персонажем, хотя и из плоти и крови. Так я оказался с неизвестным, нерешенным уравнением. Мне пришлось бы завладеть изобретением Хаджи, главным образом потому, что я понятия не имел, как можно использовать имитатор голоса для установления абсолютной власти во всем мире.
  
  Влажные стены из утрамбованной земли царапали мне руки и плечи, на грудь капал пот. Я не мог остановиться сейчас, но туннель сужался, и мне нужно было продолжать двигаться вперед, даже если поверхность стен сдирала с меня кожу.
  
  Мне явилось видение себя, застрявшего в туннеле, из которого нет выхода. Мои ногти были сломаны и окровавлены, мне казалось, что я крот, который еле передвигается в своем логове. Но как только я начал терять надежду, мой взгляд остановился на чем-то, что заставило меня внезапно остановиться.
  
  Передо мной был барьер. Искусственный свет проникал через две щели в деревянной панели квадратной формы. Не издав ни звука, я пополз вперед, волоча свое согнутое тело в этот туннель.
  
  С другой стороны деревянного барьера не доносилось ни звука. Я прижался одним глазом к щели, не имея ни малейшего представления, что за ней. Несколько валунов, камней, больших кусков дерева и большая лужа стоячей воды были первыми, что я увидел. Затем послышалось знакомое шипение змей.
  
  Вынырнув из-под валунов скалы, морской змей поднял свою длинную стройную шею с удивительно маленькой головой над поверхностью стоячей лужи воды. Что-то упало сверху, окровавленное сырое мясо. Почти сразу же его сожрала голодная змея. Затем большая ящерица была брошена в нору. Королевская кобра размером примерно с ту, которую я оставил в камере, поднялась в характерной для нее позиции для атаки.
  
  Ящерица бросилась к скалам, но кобра оказалась быстрее. Склонив набок голову с капюшоном, он бросился вперед, впиваясь зубами в чешуйчатую шею зверя. Ящерица боролась секунду, и кобра скользнула назад; Я видел, как укушенное животное двигалось, как пьяное, наклоняясь на бок и судорожно тряся лапами. Затем кобра проглотила ее головой вперед.
  
  Насытившись, крупная рептилия свернулась вокруг скалистого валуна, словно греясь на полуденном солнце. В нору попадало больше еды - крысы, ящерицы, сырое мясо. Я поднял голову, пытаясь увидеть, кто кормил коллекцию змей Шивы.
  
  Но дыра имела каменные стены, а деревянный люк, расположенный внизу, не давал мне полного обзора. Когда змей покормили, шипение стихло. Я понял тогда, что Шива использовал туннель, чтобы заманить голодных рептилий в мою камеру, несомненно, разбудив их вонючим запахом, который он распространил по маленькой комнате.
  
  Теперь деревянный люк был опущен, и я не сводил глаз с щели, ожидая, пока все рептилии будут накормлены. Ничто в мире не заставит меня попытаться сбежать, пока каждая змея не будет более чем сыта. После еды они не будут такими агрессивными, как пять особей, которых я оставил в камере. Я достаточно хорошо знал привычки рептилий, чтобы знать, что любое внезапное движение, угрожающее их безопасности, заставит их напасть, даже если голод утихнет.
  
  Так что я ждал, пока они сожрут все до последнего кусочка. Это было отвратительное зрелище: змеи, кобры и другие рептилии неоднократно нападали, проглатывая своих жертв, которые конвульсивно брыкались. А я тем временем пытался выяснить, кто отвечает за раздачу еды. Наконец я заметил длинную извилистую руку, протянувшуюся над краем змеиной ямы.
  
  «Съедят всё, что им дают», — сказал холодный саркастический голос.
  
  Если Шива по-прежнему оставался безликим голосом, то на этот раз память меня не предала. Голос был мне ужасно знаком. В последний раз я слышал ее два дня назад, когда она шептала мне нежные слова любви. Тогда я почувствовал желание, страсть. Теперь я чувствовал, как во мне закипает гнев.
  
  Это была Рива Сингх, красивая темноволосая девушка, которая кормила змей.
  
  
  
  6
  
  Может быть, мне не стоило так удивляться. Может быть, мне стоило отнестись к этому с обычным цинизмом, в котором меня так многие обвиняют, называя холодным, жестким, неспособным к эмоциям. Ведь когда часто рискуют жизнью, нельзя не стать «крутым», с беспощадным цинизмом смотреть в лицо жестоким реалиям мира.
  
  И все же я держал Риву в своих объятиях без грубости, но с чувством нежной нежности, которое редко испытывал раньше. Хотя она была незнакомкой, я помнил ту теплоту и желание, которые она пробудила во мне, то изысканное удовольствие, которое она мне доставила. Опыт, который нелегко забыть.
  
  Но услышав ее слова, поняв, что это была просто приманка, приманка, призванная отвлечь меня, когда Мохан и Гурнек ворвались в мой гостиничный номер, я сошел с ума от ярости. Побег теперь стал больше, чем просто вопросом выживания. Я хотел, чтобы Рива почувствовала тот же безумный ужас, которому подвергся я в камере, ту же невыносимую боль.
  
  Длинная тонкая рука исчезла из поля зрения. Последней жертвой стала черная мышь, укушенная и проглоченная змеей за один глоток. Наконец, когда воцарилась тишина, я протянул руку и начал осторожно толкать деревянный люк, стоявший между мной и свободой.
  
  Ничто не мешало мне сейчас поднять панель, но я все равно не торопился. Пришлось действовать предельно осторожно, не делая ошибочных ходов. Я оглядел нору на случай, если какая-нибудь из змей не успокоилась. Но ничего не двигалось. Ничего, кроме деревянного барьера.
  
  Наконец, подняв люк, я скользнул обратно в тень и затаил дыхание. И здесь распределение времени было существенным элементом, решающей частью моего плана. Я все еще стоял на четвереньках; стены туннеля царапали мои вспотевшие руки и плечи. Это будет нелегко, во-первых, вытащить себя из прохода, а затем пересечь дыру, чтобы взобраться на грубые каменные стены.
  
  Но да, эта последняя миссия не была легкой с самого начала. Опасность — моя сильная сторона, вызов — основа моего существования; Я определенно не стал бы Истребителем номер 3 из-за своего красивого лица. Так что это не тот случай, с моим опытом, который я приобрел, работая в AX многие годы.
  
  Вот почему я не хотел рисковать. Я сдерживался до тех пор, пока не убедился, что мне не предлагается никакой другой возможности, кроме той, которая была у меня в данный момент. Только тогда я перебрасывался всем своим весом из стороны в сторону, освобождаясь от грубых стен туннеля.
  
  Мои глаза уже привыкли к свету, поэтому я уже не чувствовал себя кротом вне его логова. Я выставил голову и плечи вперед и осторожно заглянул в дыру. Королевская кобра все еще свернулась калачиком на большом валуне, отвернув голову в капюшоне; остальные змеи лежали в расслабленной, неагрессивной позе.
  
  Беги, Картер, беги быстрее!
  
  Я пополз вперед, все еще согнувшись вдвое. Ни один любопытный взгляд не обратился в мою сторону, в дыре ничего не шевельнулось. Ладно, пока все хорошо. К настоящему времени я полностью вышел из туннеля и почувствовал едкий запах рептилий, висевший, как туман, на дне их логова.
  
  Я быстро вычислил расстояние между жизнью и смертью, смертью после долгой агонии от укуса змеи. Мне нужно было добраться до противоположной стены и забраться на верх дыры, прежде чем змеи заметили, что происходит.
  
  Я двигался, пока полностью не встал на ноги, прислонившись спиной к стене. Я слышал, как кто-то двигался над ямой, чте то легкое шарканье. Я надеялся, что Рива была одна, но узнать это было невозможно. Я глубоко вдохнул, резко выпрямился и прыгнул вперед.
  
  Я приземлился на свернувшуюся спиралью спину королевской кобры. Само собой разумеется, что это не было запланировано. Но я не стал ждать, какой будет реакция кобры. Я уже цеплялся за большие каменные глыбы, образующие внешнюю стенку норы, когда снова услышал знакомое шипение змеи.
  
  У меня даже не было времени оглянуться через плечо. Я изо всех сил толкнул свое тело вперед, сильно отталкиваясь ногами и одновременно двигаясь. Я заметил, что мой ботинок касается чего-то мягкого, но не оглянулся, чтобы посмотреть, что это было. Я вцепился руками в край каменной стены и перешагнул через край ямы.
  
  Отверстие было заполнено шипением и визгом проснувшихся рептилий. Они раскачивались, прыгали в воздухе, перелетали с камня на камень; для меня это было похоже на просмотр повтора шоу. У меня не было времени остановиться и отдышаться. Через долю секунды я снова встал на ноги, и в то же мгновение Рива Сингх издала крик удивления.
  
  Я бросился к девушке и зажал ей рот рукой, сдерживая протестующие крики. Некоторое время она энергично боролась, лягаясь и царапаясь, как маленький зверь; но в конце концов она замолчала. Она только что закончила кормить других рептилий, содержащихся в меньших стеклянных клетках, в комнате, которая представляла собой сочетание частного зоопарка и герпетологической лаборатории.
  
  Я согнул ее руку, пока она не упала вперед; Я заметил, что ее кости скрипнули. Во мне промелькнула шальная мысль... воспоминание о ее мягком, теплом теле, когда я держал ее на руках. Рива была одной из самых сексуальных женщин, которых я когда-либо встречал. И теперь я понял, что она меня обманула, предала!
  
  - Не говори! - прошипел я. - Ни слова!
  
  Я поднял ее согнутую руку еще выше и зажал окровавленными пальцами ее рот. Женщина в панике задыхалась. Я спросил. - Сюрприз? - - Только не говори мне, что ты не знала, что я здесь, шлюха!
  
  Она пыталась говорить, и тогда я слегка оторвал руку от ее рта, чтобы она пробормотала: - Я... я не знала, клянусь...
  
  - Ага, как ты не знал о Мохане и Гурнеке, а? Это не игра, Рива, это жизнь, помни это.
  
  Она яростно замотала головой, отвергая мое обвинение. Я снова ослабил хватку на ее губах, чтобы она могла говорить.
  
  — Я не знала, — повторила она, тяжело дыша, когда я держал ее руку за спиной. - Я ничего не знала, Ник. Поверь мне, я тебя умоляю! Вы должны поверить мне.
  
  - Молодец, получить пулю в голову... как это должно было случиться той ночью? - спросил я, не сводя глаз с двери в лабораторию. - Где ключ? - Но я не стал ждать, пока Рива ответит мне. Я полез в карман его халата и нашел то, что искал. Я потащил девушку за собой; ее хлопчатобумажные тапочки скользили по грязному полу.
  
  Я закрыл дверь изнутри и положил ключ в карман; затем я оттолкнул Риву обратно в дальний конец длинной узкой комнаты. Она перестала сопротивляться, и когда я прижал руку к ее гибкому телу, я почувствовал учащенное биение ее сердца.
  
  — Он… он никогда ничего мне о тебе не рассказывал, — простонала она.
  
  - Кто?
  
  - Шива... мой дядя.
  
  - Ваш кто" ?!
  
  - Мой дядя. Он - мой дядя. Ник, пожалуйста, позволь мне объяснить, что он со мной сделал... - пробормотала она. - Послушай меня, а потом... а потом, если ты мне не поверишь, давай, делай, что хочешь.
  
  Я оставался невозмутимым. Я бы не позволил себе во второй раз обмануться женским хитростям этой маленькой девочки. Впрочем, ничего страшного в том, чтобы это услышать, рассудил я, тем более что, когда человек умоляет сохранить свою жизнь, он часто говорит правду. А потом Рива, если она говорила правду, была ближайшей тропой к Шиве.
  
  «Да, я пыталась познакомиться с вами, чтобы получить информацию, я признаю», — снова задыхалась она, когда я заставил ее сесть на деревянный стул.
  
  У меня не было никакого оружия, кроме рук, но я не думал, что девушка была вооружена и могла сыграть со мной злую шутку.
  
  - Так это была ты. Почему ты лжешь, Рива? Ты обманывала меня с самого начала, признайся!
  
  Она не понимала всех слов, но, казалось, понимала смысл того, что я ей говорил. «Я просто должен был задать вам несколько вопросов», — ответила она. - Узнать, почему вы приехали в Индию. Мой дядя больше ничего мне не сказал, он не упомянул двух мужчин, которые ворвались в вашу комнату!
  
  Она повернула ко мне личико, наивное и озорное личико, с прядями черных волос, спадавшими ей на лоб. Она прошептала, её слова были едва слышны. Если бы она не была так невинна, как утверждала, она бы уже пыталась кричать, рассудил я, чтобы привлечь чье-то внимание. Но, возможно, она пыталась выиграть время, думая, что остальные заметят её отсутствие. Я ничего не мог принять как должное на веру.
  
  Итак, тебе было поручено получить некоторую информацию. Почему? - продолжал я холодным голосом.
  
  - Потому что Шива заставил меня сделать это, Ник. Я не знала, что ты здесь. Вообще-то, я даже не знала, что с тобой случилось после того, как я вышла из отеля. Я не могла оставаться там, когда Мохан был мертв...
  
  - Так он тебя "заставил"? - повторил я.
  
  — Пожалуйста, послушай меня, — пробормотала она. - Позвольте мне объяснить все с самого начала.
  
  Я снова заподозрил, что он пытается выиграть время, но тон его голоса был искренним, тревожным. Я должен был ее выслушать. Если бы она говорила правду, Рива могла бы привести меня к Кобре; если она лгала, мне все равно пришлось бы ее слушать и пытаться уловить в ее словах хоть какую-то подсказку, все, что давало мне эту подсказку. Я стоял рядом с ней, готовый резко прервать ее рассказ, если кто-нибудь появится в лаборатории.
  
  Рива не делала ложных движений. Тон ее голоса не изменился, когда она начала объяснять, что Шива заставил ее присоединиться к организации «Кобра». - Он держит у себя моего отца, Ник... его старшего брата, и если бы я обратилась в полицию или к кому-нибудь из правительства, он не стал бы раздумывать, прежде чем убить его. Мой отец очень болен, отчаянно болен. Мой дядя угрожал не только убить его, но и лишить его какого-либо лечения... если я не выполню его приказ.
  
  - А где сейчас твой отец?
  
  - Я не знаю. Шива держит его где-то в плену, но не в этом доме.
  
  Я всегда считал себя знатоком людей, умеющим угадать, искренен человек или нет. И теперь, хотя я и держал ухо востро, ожидая какой-нибудь интонации в голосе, которая могла выдать ее, несмотря на мой первоначальный гнев, я обнаружил, что поверил рассказу Ривы. Прежде всего потому, что это имело смысл. Особенно, если Шива шантажировал ее из-за отца, чтобы заставить ее участвовать в его грязных планах.
  
  — Есть еще кое-что, что нужно объяснить, — сказал я.
  
  Но на этот раз меня прервали. Кто-то двигался по ту сторону двери. - Рива? — позвал мужской голос. - Почему дверь закрыта? Впусти меня!
  
  - Кто это? - прошептал я, заставляя девушку встать со стула.
  
  - Один из людей моего дяди, Нирад.
  
  - Я знаю его. Сделай вид, что ничего не произошло. Доверяться ей было рискованно, но в этот момент у меня не было другого выбора.
  
  - Минутку! — крикнула Рива. И она бросила на меня испуганный взгляд, когда я вручил ей ключ и толкнул ее к двери.
  
  Я быстро осмотрел лабораторию, но не смог найти ничего, что мне было бы нужно в качестве оружия для борьбы с Нирадом. Ну, в любом случае, накануне я показал ему пару вещей, так что мне не составило труда сделать это по-своему. Я стоял за дверью и ждал, навострив уши, пока молодой индеец продолжал крутить ручку, прося Риву открыть ее.
  
  Чем раньше он войдет, тем быстрее его обезврежу, решил я.
  
  Были Нирад, Ранджит, Гурнек, Хакши, Шива и Бог знает, сколько еще. В любом случае, заключил я для себя, мне нужно было с чего-то начать поиски голосового имитатора, которым владеет Шива, и Нирад был хорошим началом, как и все остальные.
  
  Рива протянула дрожащую руку, вставляя ключ в замок.
  
  Если бы она изменила мне сейчас, все стало бы сложнее; но это был единственный способ узнать, солгала ли она мне. В это время она поворачивала ключ в замке, чтобы открыть дверь лаборатории.
  
  
  
  7
  
  - Что означает это? — спросил Нирад. Индеец больше не носил бинтов и заменил форму официанта традиционной одеждой.
  
  «Я не… я поняла, что дверь заперта», — ответила Рива, пятясь назад. Я напрягся, так как еще не был уверен, что она не предупредит Нирада о моем присутствии за дверью.
  
  Молодой человек, не удосужившись оглянуться, вошел в лабораторию и захлопнул за собой дверь. - Пусть это больше не повторяется! — воскликнул он так высокомерно, как щеголял в баре.
  
  Рива сделала шаг назад, явно близкая к тому, чтобы потерять контроль над своими нервами. Его жесты выдавали его нервозность. И тогда я поверил ей и решил довериться ей, даже после того, что произошло.
  
  — Ваш дядя желает видеть вас в своем кабинете, — сухо объявил индеец. - Немедленно.
  
  Слово повисло в воздухе, как сигнал, побудивший меня к действию. Опять же, это было «тхэквондо», которое вывело бы меня из сложной ситуации. Я бросился вперед, почти летя по воздуху, чтобы нанести мощный удар.
  
  Я целился в селезенку Нирада; ударная сила «ча-ки» повалила его на землю. Индеец перекатился на бок, его лицо исказила гротескная гримаса боли.
  
  Я присел на корточки и использовал весь вес своей груди и бедер, чтобы ударить его в челюсть. Нирад упал навзничь под ударом «джи-лу-ки», его голова свесилась набок; Я понял, что костяшки моей руки раздробили ему лицевые кости. Но он не сдавался.
  
  - Закрой дверь! - прошипел я Риве. Девушка бросилась вставлять ключ в замок.
  
  Нираду удалось развернуться и встать на ноги. Он задрожал и полез за пояс своих брюк, я увидел рукоятку пистолета, которую он пытался удержать. Дальше все происходило как в спутанном сне, череда действий, продиктованная размышлениями. Я быстро метнулся вправо и развернулся, подняв левое колено к поясу. Стоя на одной ноге, я приземлился на колено и тут же напряг левую ногу идеальным ударом.
  
  «Джоп-че-ки» ударил его по запястью, выбив пистолет на пол. Теперь, когда он был безоружен, молодой индеец смотрел на меня дикими глазами. От испуга его обычное высокомерие испарилось, он начал отступать, а на его челюсти от только что нанесенного удара начал расширяться темно-синий синяк.
  
  Он открыл рот, чтобы закричать, и тогда я буквально подпрыгнул к его горлу, прижимая большие пальцы к гортани. Нирад, казалось, задыхался, но у нее еще хватило сил поднять ногу и ударить меня в пах. Ослепляющая боль заставила меня ослабить хватку на шее другого. Я пошатнулся, чтобы отдышаться; Мне пришлось наклониться к полу, сжав руки на груди.
  
  Нирад бросился к двери. Я прыгнул вперед, все еще не в себе от полученного ужасного удара. Я прыгнул на него, схватив за ноги. Он упал с глухим стуком.
  
  Я сразу же оказалась на нем сверху, упершись коленями в его бедра. Я спросил. - Как твои глаза, Нирад? - Все ещё были видны следы обращения, которое я оказал ему в баре, где он работал.
  
  Вместо ответа он бросился вперед всем своим весом, пытаясь сбросить меня. Если бы я сломал ему ключицу, я бы проломил ему и грудную клетку, и он больше не смог бы подняться. Поэтому я поднял руку в приеме карате.
  
  Но Нирад, должно быть, был фанатом фильмов о боевых искусствах, иначе кто-то научил его основам карате. Как только я поднял руку, он фактически парировал мой режущий удар «сон-нал мак-ки». Это почти должно было стать дракой, и это было то, чего я хотел.
  
  — Итак… ты лучше, чем я думал, — заметил я, отстраняясь, чтобы снова встать на ноги.
  
  Он тоже встал и пошатнулся, когда я начал кружить вокруг него. С хриплым криком я бросился вперед, нанеся смертельный удар в солнечное сплетение, а затем локтем в челюсть. Совместного действия «пан-дэ джи-лу-ки» и «пал-куп чи-ки» было достаточно, чтобы не только поколебать его уверенность, но и сломать ему два ребра.
  
  Нирад отступил назад, опьяненный болью. Я не позволил себя тронуть. Шива был полон решимости заставить меня умереть ужасной смертью, и память об убийце Ашока Ананда все еще была жива в моей памяти. Тем более, что Ашока никогда не представлял серьезной угрозы ни Шиве, ни незаконным операциям Кобры.
  
  Поэтому я не чувствовал жалости к Нираду. Он был наемником... киллером на службе у безумного убийцы. Тот, кто недооценил меня, проигнорировав мою настойчивость и инстинкт самосохранения.
  
  Я не думаю, что он был в состоянии снова драться, с разбитой челюстью и двумя сломанными ребрами. Может быть, даже с проколотым легким.
  
  Но пока я наблюдал за ним, он продолжал бороться с физической агонией ценой своей жизни. Он буквально царапал пол, пытаясь схватить упавший пистолет. Он даже успел перехватить его пальцами, прежде чем я успел его остановить.
  
  - Я думал, ты наконец-то начал понимать мой ход мыслей, Нирад... - сказал я и пинком разбил ему пальцы, снова отправив пистолет в полет. Оружие отскочило от одного из лабораторных столов и упало на пол.
  
  Речь уже не шла о том, чтобы вывести молодого индейца из строя на данный момент. Он слишком много видел, особенно соучастие Ривы. Даже если я свяжу его и заткну рот, рано или поздно он расскажет Шиве, как его племянница помогла мне сбежать.
  
  Мне кажется, я почувствовал намек на сострадание к бедолаге. Но я осознавал, что в конечном итоге был замешан не один человек, а миллионы человеческих жизней. Если бы Шива осуществил свои планы, Запад не стал бы свидетелем образования индокитайского блока без вмешательства. При этом был бы задействован весь арсенал ядерного оружия, начиная с межконтинентальной баллистической ракеты «Тритон» с термоядерной боеголовкой. А конечный результат был пугающим даже для самых закаленных и хладнокровных мужчин.
  
  "Хладнокровный" - не то определение, которое мне подходит. Я не садист, но со временем и опытом я, конечно, "ожесточился". Нирад был на моем пути, пути, который привел к успеху моей миссии. Пришлось столкнуться с реальностью ситуации. Итак, пока молодой индеец скорчился на полу, рыдая, как испуганный ребенок, я рывком заставил его встать на ноги и толкнул к каменной стене змеиной ямы.
  
  Его лицо было залито кровью, отчего на щеках образовывались странные узоры, рот был полуоткрыт, а язык свисал, как сломанное крыло птицы. - Нет... "сахиб"... пожалуйста, нет... я...
  
  - Ты просто выполнял приказ, я знаю, - перебил я его, заканчивая фразу. - Я тоже, Нирад, я тоже.
  
  Позади него я слышал, как рептилии свистят и шипят, ударяясь о каменные стены ямы. Нирада не заставляли работать на Кобру, он пошел на это по собственному желанию. Здесь, сейчас он закончит свою работу, гораздо раньше, чем предполагал.
  
  Когда он понял, что я это имел в виду, его отношение внезапно изменилось. Он попытался освободиться ногой, которая попала мне в лицо, и прошипел: - Шива хочет видеть тебя мертвым! - Я не стал зацикливаться на этой перспективе.
  
  «Возможно, Нирад, но тебя здесь не будет, и ты не увидишь, что произойдет». - Я не мог больше терять время. Мой кулак попал ему в подбородок, и он упал навзничь. Я схватил его за пояс брюк. Нирад попытался закричать, но сломанные ребра позволили ему лишь приглушенно застонать. - Удачной поездки! — воскликнул я и швырнул его через край ямы.
  
  Он попытался уцепиться за край, но не смог. Его ноги затрепетали в воздухе, затем индеец упал навзничь и оказался в искусственном пруду, где я видел, как ужасные морские змеи шевелили свои головы.
  
  Бульканье в воде, шевеление колец и хвостов. Тело Нирада свело в агонии. Индеец повернулся на бок, пытаясь выбраться из стоячей воды. Морской змей вонзил свои короткие зубы в его предплечье; затем он сам вышел из воды, неуверенно двигаясь из своей стихии. Но он остался со своими клыками, вонзившимися в руку мужчины, со странным ужасающим упорством.
  
  Когда он наконец бросил свою добычу, а Нирад попытался встать как обезумевший, вмешалась королевская кобра, чтобы показать, что никто не может потревожить её покой на её территории. Я наблюдал за этой сценой с каким-то зачарованным ужасом. Это было то, что придумал для меня Шива. Кобра встала и закачалась в воздухе.
  
  Нирад не успел ни закричать, ни подумать о побеге. Рептилия мчалась со скоростью молнии, и в то же время зубчатая чешуйчатая гадюка вонзила свои клыки в лодыжку молодого индейца. С губ Нирада сорвалось судорожное бульканье. Я наблюдал за ним, пока яма оживала со свистом, шипением, хлыстами.
  
  Спазматическая дрожь сотрясала тело индейца. Его ноги подкосились, руки вцепились в воротник рубашки, словно он не мог дышать. Он задыхался от яда кобры, который парализовал нервные центры дыхания.
  
  На лице и руках Нирада появились красные пятна; было внутреннее кровотечение. Змеи, не переставая шипеть, неоднократно били его, вонзая свои зубы в измученную плоть серией смертельных укусов. Я отвернулся, когда язык Нирада высунулся изо рта, и теперь он не мог произнести ни слова.
  
  Стук изуродованного тела, падающего на дно ямы, был неизбежной похоронной песней; Смерть наступит через несколько минут. Но это была не моя очередь, к счастью.
  
  «Это то, что хотел для меня твой дядя», — сказал я Риве. - Один укус за другим.
  
  Она сидела в кресле, закрыв лицо руками. Когда я говорил, она поднимала голову и смотрела мне в глаза. Ее щеки не были мокры от слез, черные глаза смотрели серьезно и холодно. Она не потеряла контроль над своими нервами, даже после ужасного зрелища, свидетелем которого она стала.
  
  — Хорошо, — прошептала она. - Я счастлива. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем, о зверских и унизительных вещах, которые мой дядя заставлял меня делать со своими людьми... свиньями, которые работают на него, которые поклоняются ему, как если бы он был Нагом, богом. Нирад заслуживал худшего, уверяю вас.
  
  Только тогда Рива, казалось, была на грани обморока, ее лицо отражало сильные эмоции. Я осторожно поднял ее и взял на руки. Она дрожала. Я прижал ее к себе, коснулся ее шеи легким поцелуем. Вскоре, я надеялся, придет время и для нас, время, когда никто не будет прерывать. Но теперь я должен был уйти, и чем скорее я уеду, тем лучше.
  
  Она почувствовала мое беспокойство и отстранилась от меня.
  
  - Я спросил ее. - Где мы? Какой ближайший город?
  
  — Я все расскажу, — ответила она. «Но сначала ты должен связать меня, иначе мой дядя поймет, что я помогла тебе сбежать и дать умереть моему отцу». Меня, наверное, он тоже убьет.
  
  Она пошла за веревкой, и я указал на стул. Затем, когда она объяснила все, что мне нужно было знать, я обмотал веревкой ее талию и лодыжки, желая, чтобы сцена выглядела естественно.
  
  Я кратко рассказал ей, какова цель моей миссии; Я мог доверять ей теперь, когда она стала ценным союзником. Но я не хотел подвергать ее опасности.
  
  И когда я понял, что я ей нужен, быть может, больше, чем она мне, последнее сомнение исчезло, уступив место самому полному доверию.
  
  — Агра всего в нескольких милях отсюда, — объяснила девушка. - Сразу за виллой идите по главной дороге: она приведет вас прямо в город. Мы должны встретиться сегодня вечером: я постараюсь получить больше информации. Для тебя.
  
  - Для нас, вы имеете в виду. За жизнь и спасение твоего отца, - напомнил я ей.
  
  Когда было назначено время встречи, я нашел в шкафчике какие-то тряпки, заткнул ей рот и собрался уходить. Я в последний раз убедился, что шнурки туго затянуты, чтобы не вызывать подозрений у Шивы.
  
  Пистолет Нирада лежал на полу. Я сунул его в задний карман, затем схватил короткое белое одеяние, висевшее в шкафчике, и надел его… примитивную рубашку, которая, по крайней мере, удовлетворила бы мои насущные потребности.
  
  Рива отвернулась. Слезы начали увлажнять ее щеки. Я хотел вернуться, дать ей понять, что все будет к лучшему; но что-то остановило меня, может быть, страх никогда больше ее не увидеть. Я думал о Риве Сингх, но первым в голову пришло чувство агента AX. Я мог разочаровать Риву, но я не мог разочаровать свое правительство и доверие, которое оно оказало мне... не тогда, когда миллионы человеческих жизней были в опасности от абсурдных мечтаний, преступных планов сумасшедшего.
  
  
  
  8
  
  Пословицы удобны в использовании, потому что они лаконично выражают общечеловеческие истины: они легко приспосабливаются ко всевозможным ситуациям. Что пришло мне в голову, когда я оставил Риву Сингх одну в лаборатории, с коллекцией ядовитых рептилий и гротескно лежащим в яме телом официанта, было: «Когда идет дождь, не обязательно все промокнут».
  
  События не случались понемногу; они буквально обрушились на меня с тех пор, как я прибыл в Нью-Дели двумя днями ранее. За этот короткий промежуток времени, после того как я неоднократно задавался вопросом, не следую ли я за приманкой, которая заведет меня в тупик, Шива сумел заманить меня в свое логово. Это был нелегкий путь, и мне не довелось увидеть таинственного Шиву... последнего хозяина Хакши и мозга Кобры. Но я получил более чем достаточно доказательств, чтобы убедить себя, что это не вымысел. Человек существовал, хотя мы и не встречались лицом к лицу.
  
  Рано или поздно это тоже произойдет, задолго до того, как он узнает, что мне есть что ему сказать. Но теперь мне нужно было добраться до Агры до того, как он или его гориллы обнаружат мой побег, прежде чем они заглянут в камеру и не найдут ее пустой, если не считать пяти разъяренных змей.
  
  Лаборатория выходила в узкий коридор с утрамбованными земляными стенами. За стенами особняка Шивы я услышал низкие, гулкие звуки удода. Строка «Пу…пу…пу» сменилась сигналом тревоги, который как бы отражался в каждой моей мысли, в каждом движении. Я на цыпочках прошел по узкому проходу, и в то же мгновение в воздухе раздался голос, эхом раздавшийся из дальнего конца прохода.
  
  - Нирад? Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, он не любит ждать...
  
  Должно быть, это был Ранджит или Гурнек, вероятно, первый, так как лицо Гурнека все еще было забинтовано. Я уловил нетерпение в голосе мужчины и присел в нише в коридоре, когда ко мне приближались шаги. Я взглянул и увидел Ранджита. Его рубашка была расстегнута на груди, а удавка, которую он носил на шее, излучала металлический блеск. Индеец постучал в дверь лаборатории, и я не стал ждать его реакции.
  
  Сгибаясь надвое, я побежал в другой коридор, в какой-то лабиринт. Я был на вилле, рассудил я, а обычно на вилле есть дверь, а то и больше. Я нашел её через минуту. Я толкнул массивную, причудливо инкрустированную деревянную дверь и моргнул, пытаясь привыкнуть к ослепительному свету утреннего солнца.
  
  Внутренний двор, казалось, был полностью перенесен из какого-то средиземноморского места. Густая листва, цветущие кусты, пышные растения. Очевидно, Шива не пожалел средств, чтобы воспроизвести точную копию уголка плодородной сельской местности на юге Франции.
  
  Мягко закрыв дверь, я побежал по усыпанной гравием дорожке, которая начиналась от двери на боковом фасаде. Тропинка привела к густому скоплению можжевельника и кустов, аккуратно подстриженных и ухоженных. Общая тревога еще не сработала, и я, конечно, не собирался ждать, пока она сработает. Быстрый взгляд через мое плечо подтвердил, что Ранджит все еще не успел предупредить остальных.
  
  Но я знал, что это дело нескольких минут. Я не мог найти ни ворот, ни другого выхода, кроме забора из деревьев. Я вжал голову и шею в плечи и шагнул вперед, голыми пальцами отодвинув преграду из ветвей. Я наделал больше шума, чем хотел, но эта миссия уже обернулась катастрофой с самого начала, и прямо сейчас дела не пошли на поправку.
  
  Ветки буквально срывали с меня одежду, хлестали лицо и глаза. Позади меня я услышал легкое движение, путаница голосов становилась все отчетливее. Я продолжал пробираться сквозь ветки и, наконец, освободился; Я стоял на краю пыльной тропинки, ведущей вдоль виллы.
  
  Не было даже времени отдышаться. Я побежал, поднимая с каждым шагом клубы пыли. Впереди меня эхом раздавались слабые звуки приглушенной музыки: я следовал за звуком, надеясь, что он исходит от грузовика или фургона на дороге в Агру.
  
  Если я правильно помню географическое положение, Агра находилась примерно в трех часах езды от Нью-Дели и была всемирно известна как место, где находится Тадж-Махал. Если посещение города не входило в мои планы, то Шива был.
  
  Я вышел на главную дорогу. Она была невероятно узкой, единственная полоса, по которой движение шло в обоих направлениях. Сезон муссонов начнется через несколько месяцев, поэтому дорожное полотно было голым и пустынным, однородным пространством темной пыли. По обочинам дороги тянулись сморщенные деревья, а на искривленных ветвях сидели стервятники, безмолвные пожиратели устрашающих трупов с голыми головами.
  
  У Ривы не было времени дать мне подробные указания. Я посмотрел вниз по дороге в обоих направлениях, но не увидел ничего, что указывало бы мне точный путь в Агру. Я прищурился от яркого солнца и через мгновение увидел семью, согнувшуюся вокруг небольшого костра на другой стороне дороги.
  
  Двое взрослых и четверо детей смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Я решил рискнуть и побежал через улицу, резко остановившись, когда добежал до группы. Худощавый мужчина, одетый только в пояс на талии, поднял лицо, чтобы посмотреть на меня, не пытаясь встать. Он был, должно быть, лет на десять моложе меня, но морщинистое, впалое лицо делало его вид намного старше.
  
  - Агра? - спросил я, как только было установлено, что никто из них не говорит по-английски. Я указал на улицу и снова спросил: - Агра?
  
  Мать и отец обменялись удивленными взглядами, а двое из четырех детей начали дергать меня за штаны. - "Бакшиш, бакшиш!" - повторяла совершенно голая девчушка, одной рукой дергая меня за штанину, а другой указывая на рот. Его тонкий, скулящий голос продолжал умолять.
  
  На вилле они забрали мою куртку вместе с кошельком и деньгами, которые я держал во внутреннем кармане, так что все, что у меня было с собой, — это горсть рупий, которые я получил от Ривы. Вот еще одна проблема, которую можно добавить к другим. Однако я нашел медную монету и положил ее на ладонь протянутой руки голодного ребенка.
  
  — Агра, — повторил я, нервно поглядывая на изгородь, скрывавшую виллу. - Тадж-Махал...
  
  - Ах, "сахиб", Тадж-Махал! — сказал мужчина. Он все еще стоял на корточках, но поднял свою костлявую руку, чтобы указать мне путь, налево от виллы.
  
  Я снова побежал, чувствуя резкую боль в бедрах. Оставалось только надеяться, что машина, телега, любое транспортное средство проедет мимо, чтобы помочь мне добраться до Агры. Но вместо автомобиля или фургона я услышал шум, который сразу же вернул меня к мешанине событий, произошедших в первый вечер с момента моего приезда в Нью-Дели. Это был кашель, а затем рев мотоцикла позади меня.
  
  Я продолжал бежать, поворачиваясь каждый метр. С тропы, которая окружала виллу, на главную дорогу выехал мотоцикл с двумя людьми на борту; их головы были замотаны тюрбанами и они направлялись ко мне. Я схватил пистолет Нирада, который держал в кармане брюк.
  
  Это была Astra.32, способная поразить любую цель в радиусе ста метров. Компания Astra производит пистолеты, идентичные пистолетам Colt и Walther (которые стоят значительно дороже), и я использовал их не раз в прошлом. Но когда я остановился, чтобы прицелиться и нажать на курок, я понял, что пистолет разряжен. Я сунул пистолет обратно в карман брюк и снова побежал, даже когда в нескольких дюймах от меня раздался пролетела пуля, и кусок коры отлетел от дерева в нескольких шагах слева от меня.
  
  Тот, кто стрелял, имел некоторую практику и наметанный глаз. Я начал бежать зигзагами в поисках убежища, которое позволило бы мне сойти с тропы, избегая пуль, которые сыпались, как арахис. Еще выстрел, и на этот раз пуля задела мне правое плечо. В пятидесяти метрах впереди я увидел деревянную лачугу, из кирпичной трубы которой поднимался столб черного дыма.
  
  Я понятия не имел, что это было, но продолжал бежать так, как никогда в жизни не бегал. Мотоцикл сокращал расстояние, но пыль, поднимавшаяся с дороги, мешала водителю видеть, а значит, и вести транспортное средство на максимальной скорости. Я воспользовался этим и бросился во двор, заваленный мусором, в то время как один из двух мужчин приказал своему спутнику остановиться и идти дальше пешком.
  
  Вероятно, это были Ранджит и Гурнек, подумал я, хотя был уверен, что у Шивы больше двух телохранителей. Сбоку здания открылась деревянная дверь; дверь висела только на одной из ржавых петель. Я бросился внутрь, и тут же в ноздри ударил тошнотворный запах крови и экскрементов животных.
  
  Я был на скотобойне и чувствовал себя так, словно вернулся в девятнадцатый век. Индусы не едят говядину, мусульмане едят. Мычание крупного рогатого скота, нетерпеливый стук копыт крупного рогатого скота и изумленные взгляды людей, готовившихся резать коров, ясно указывали на то, что я пришел в наименее подходящее место, чтобы спрятаться.
  
  Мужчины начали кричать, поднимая кулаки. Я был для них незваным гостем, который не имел ничего общего с животными, которых нужно было убить. — Извините, друзья, — пробормотал я, метнувшись между двумя большими коровами к ванне, полной крови, которая вела во внешний дренаж.
  
  Запах был такой, что у любого сворачивал желудок; Я хотел, чтобы он остановил головорезов Шивы. В воздухе пахло разделанным мясом и страхом. Скот в панике начал ерзать, его копыта то и дело стучали по грязному полу. Позади меня я услышал обмен словами на языке, которого не понимал. Затем звук шагов, приближающихся ко мне и эхом перекрывающий шум животных.
  
  - Картер! — крикнул Ранджит. - Мы просто хотим поговорить. Шива хочет заключить сделку!
  
  Хорошая сделка, рассудил я: моя жизнь для него ничего не стоит...
  
  Животные, большей частью несвязанные, грозились сбежать все вместе. Я тоже допустил это. Быть раздавленным стадом безумных от ужаса коров, движимых инстинктом самосохранения. Само собой разумеется, я чувствовал тот же инстинкт. Поэтому я продолжал бежать, и еще одна пуля просвистела над моей головой, отскочив от ступенек рядом с ванной.
  
  Пуля подняла брызги крови, навоза и мочи, которые испачкали мои штаны. Я бежал к мертвой точке, стене в задней части большой комнаты, где не было видно ни окон, ни дверей.
  
  Я искал что-то, что подарит мне несколько секунд драгоценного времени. Я взобрался на край кадки и схватил вилы, которые видел над кучей фуража. - Картер! Голос снова крикнул. - Все кончено, "сахиб"!
  
  - Не совсем! - громко ответил я, держа вилы, как копье.
  
  Ранджит сделал еще один выстрел, но в тот же миг четыре острых зубца вил вонзились ему в грудь. Я бросил ржавый инструмент так сильно, как только мог. Теперь я стоял неподвижно, наблюдая, как молодой индеец отшатывается назад с открытым ртом и руками, стиснутыми на деревянном древке этого оружия.
  
  Гурнек, стоявший позади своего спутника, полностью меня игнорировал, зачарованно глядя на четыре струйки крови, брызнувшие из раны. Он попытался высвободить вилы, но Ранджит продолжал кричать, дикий крик боли становился все слабее с каждой секундой.
  
  Это были мучительные крики Ранджита, его стоны гнева и агонии, когда Гурнек пытался вытащить вилы из его груди, заставляя коров, всю дюжину, безумно рваться в узкий проход к водосточной трубе. Я слышал их глухой рокот, стук копыт, мычание; Я выпрыгнул и начал ползти к канализации.
  
  Гурнек закричал, размахивая руками в воздухе. Его ударили рогами в спину и буквально подбросили в воздух, он приземлился рядом с большой ванной. Ранджит рухнул среди стада обезумевшего скота. Последний стон боли сорвался с его губ, когда его руки разжались и сомкнулись в гротескной пародии на кулак.
  
  Затем зловонное дыхание животных коснулось моих щек, и я бросился вниз по проходу, постоянно ударяясь в стену в дальнем конце скотобойни. Грязный и вонючий, с опухшим лицом, покрытым кровью и потом, я, должно быть, не представлял собой приятного зрелища, когда вышел на дорогу, оставив позади эту сцену ужасной бойни.
  
  Я не был уверен, что случилось с двумя индейцами. Гурнек, вероятно, остался бы жив, но я надеялся, что рана от вил навсегда устранит Ранджита. В сложившихся обстоятельствах мне казалось, что я проделал достойную работу.
  
  Люди на бойне, должно быть, тоже были людьми Шивы. Я не стал ждать, пока они выступят вперед, чтобы отомстить за своих товарищей. Я пошел к улице, думая, как мне убедить кого-нибудь подвезти меня, такого грязного.
  
  Мимо проехал старый Форд. Он направлялся в Агру, но яростно махать рукой, призывая остановиться, было бесполезно. Я мельком увидел медно-красное лицо, затем машина исчезла в облаке пыли, которое поднималось, когда она проезжала мимо.
  
  Я продолжал идти, решив не останавливаться.
  
  Мне нужна была ванная, чистая одежда, деньги и оружие. Насколько мне известно, у правительства США не было ни консульства, ни делегации в Агре. Город был слишком близко к Нью-Дели. Но, может быть, я нашел бы то, что мне нужно, в отеле.
  
  И в любом случае, я должен был сделать это. Было уже за полдень, и в тот же вечер у меня была назначена встреча с Реевой. Было еще много вещей, которые нужно было сделать, поэтому я ускорил темп. Рива сказала, что Агра находится всего в нескольких километрах от виллы.
  
  Несколько миль или нет, это всегда была изнурительная прогулка. Полуденное солнце безжалостно палило мне в голову, небо представляло собой ослепляющую безоблачную гладь, усеянную ложными отблесками. Прошло минут десять, четверть часа, прежде чем ко мне подъехала какая то телега. Это была ветхая повозка, которую тянула пара тощих волов, везущих воз сена.
  
  Я махнул рукой вознице, седобородому мужику, который натянул вожжи и остановил повозку у обочины. - Ты говоришь на английском? - спросил я крестьянина.
  
  «Нет английского», — сказал он. - Не английский...
  
  Я указал пальцем сначала на него, потом на себя. - Агра? - Я попросил. - Агра?
  
  - Агра? - повторил крестьянин, размахивая рукой из стороны в сторону жестом, который на универсальном языке означает: "Да".
  
  Я энергично кивнул и забрался на телегу посреди сена. Мужчина широко улыбнулся мне, показывая зубы и десны, испачканные «пааном». Затем он ослабил поводья, и волы снова пошли своим медленным шагом, который все же был лучше, чем долгая прогулка пешком.
  
  Я задремал, убаюканный ритмичным покачиванием и скрипом телеги. Мне нужно было поспать, пусть даже всего на час. Но мысли мои прервал настойчивый гул, гул, который становился все громче по мере того, как повозка катилась по солнечной дороге.
  
  Инстинктивно насторожившись, я оглянулся. Вдалеке поднималась пыль, маленькие облака мелкого песка скрывали источник шума, который я слышал. Не желая излишне рисковать, дабы не скомпрометировать ни свою жизнь, ни успех миссии, я поспешил погрузиться в благоухающее сено, навалив сверху довольно много, чтобы сделать себя невидимым.
  
  Я не мог понять, что приближается. Я вглядывался в щели в деревянном фургоне, прислушиваясь к постоянному реву нескольких моторов. И когда я увидел, что это такое, я глубже погрузился в сено и затаил дыхание.
  
  Это были новые лица, но с этого момента я не мог их забыть. Трое мужчин, все индейцы-сикхи... моторизованный отряд, посланный Шивой, чтобы найти меня и выследить, убить или вернуть на виллу в ожидании последних приказов Великого вождя. Они с ревом промчались мимо повозки с волами; все три мотоцикла направились в Агру.
  
  «Если бы Хоук мог видеть меня сейчас!» — подумал я.
  
  Я был грязный, без гроша в кармане, вооруженный только незаряженным пистолетом и моим знанием тхэквондо и каратэ. Нетрудно было предсказать, если мое суждение о Шиве верно, что предстоящий день будет напряженным
  
  
  
  9
  
  Я прибыл в Агру через час, фургон высадил меня на окраине города. Пыльные немощеные улицы, извилистые переулки, лабиринт переулков, которые, казалось, были созданы специально, чтобы запутать случайного посетителя. Получив некоторую информацию, я оказался перед офисом American Express.
  
  Не то чтобы моя ситуация была особенно забавной, но она меня рассмешила. Вот я, далекий от образа обычного американского туриста, без паспорта и без денег, если не считать нескольких рупий, которые Рива дала мне перед тем, как меня связали.
  
  Я думал взять напрокат машину и вернуться в Нью-Дели, но дорога заняла бы не менее шести часов, а времени у меня не хватило. Мне нужно было связаться с Хоуком и подготовиться к встрече с Ривой в тот же день. Итак, Ник Картер, грязный, оборванный, исцарапанный и окровавленный, расправил плечи, глубоко вздохнул и прошел в дверь аккуратного здания, единственной надежды в незнакомом городе и для меня ужасно враждебного.
  
  Агра не мегаполис. Трое боевиков на мотоциклах могли бы в мгновение ока прочесать весь город. В моей голове уже вырисовывался этаж, когда я вошел в белое здание в поисках кабинета управляющего.
  
  Со мной и раньше случалось попадать в трудные ситуации, но это граничило с насмешкой. Без копейки на покупку оружия или одежды, или на аренду машины у меня не было бы возможности иметь дело с Шивой и его личной командой горилл. Мой паспорт с деньгами и моими вещами были в безопасности в номере отеля в Нью-Дели; но остальная часть меня была в Агре, в трех часах езды от столицы.
  
  Как только я вошла в здание, ко мне в дверь подошел охранник в форме. Я уж точно не мог винить бедолагу, особенно когда увидел свое отражение в зеркале на стене... образ грязного и оборванного бомжа.
  
  «Я хочу видеть управляющего», — объявил я охраннику. - Произошел несчастный случай.
  
  - Директор на сессии, его нельзя беспокоить, "пукка хиппи"... - ответил мужчина, бросая оскорбление мне в лицо.
  
  Ладно, от меня пахло козами, и уж точно я не был манекенщиком; но у меня не было намерения стоять там и спорить с охранником… не тогда, когда все, включая «Америкэн Экспресс», могло бы рухнуть, если бы Шива претворил свои планы в жизнь.
  
  «Меня не волнует, что он на сесии», — сердито взорвался я. - Это экстренный случай. - И я начал терять терпение, когда другой стал толкать меня к двери, с намерением выбросить на дорогу. - Так нельзя обращаться с джентльменом! — воскликнул я, стиснув зубы.
  
  Охранник сунул руку в кобуру табельного пистолета. Ошибка номер два. Я не люблю «хулиганов», тем более мне не нравится, когда меня толкают. Итак, быстрым взмахом руки и ударом в почку я отправил длинного мужчину распластаться на полированном мраморном полу. Один из клерков поднял голову и вскочил на ноги.
  
  — Не нужно волноваться, — заверил я его. - Между прочим, менеджер мой друг... и мне нужно поговорить с ним по делу. "Немедленно." Я не собираюсь сидеть здесь и ждать там твоего коллегу... - я указал на фигуру охранника, - чтобы решить, презентабелен я в обществе или нет.
  
  Должно быть, это был мой тон голоса или поспешность, с которой я отпустил охранника, дело в том, что молодой клерк поспешно кивнул и подбежал к ряду столов. Я неподвижно стоял в холле с приклеенной к губам ухмылкой, готовый снова выйти из себя, если через минуту не начну действовать.
  
  Клерком был индус, но человек, протянувший мне руку, был американцем, высоким, худощавым парнем, на несколько лет старше меня. Он выглядел почти неуютно в своем полосатом костюме, безупречном, в то время как моя одежда была грязной и изодранной.
  
  - С чем я могу вам помочь? — спросил он меня, осматривая меня с ног до головы.
  
  - Лучше не говорить публично, - оборвал я его.
  
  - "Простите?" — сказал он, нахмурившись от изумления.
  
  - Я советую вам пойти в свой кабинет. Я работаю на правительство, ваше правительство. Специальная секретная служба.
  
  - Спецслужба? - возразил клерк со смехом. - Да ладно, ты хочешь пошутить надо мной! Что это, шутка?
  
  - Без шуток. И если вы не желаете видеть меня в своем кабинете, мне придется постоять за себя. Но я бы не хотел причинять тебе боль...
  
  Охранник пришел в себя и двинулся к нам. Я продолжал смотреть клерку в глаза, надеясь, что он согласится. Я понял его положение: насколько он знал, он столкнулся с сумасшедшим, который обезумел и плохо пах.
  
  Он отвел от меня взгляд и посмотрел на охранника. Секунду он был в нерешительности, но, наконец, оглянулся на меня и медленно кивнул. — Я не знаю, что это такое, но уверяю вас, что я вас не боюсь, — заявил он напряженным голосом.
  
  - Не надо никого бояться. В конце концов, я все еще клиент, хотя мой аккредитив остался в Нью-Дели.
  
  Я последовал за ним через ряд столов в небольшой офис с деревянными панелями, миниатюрную Уолл-стрит на Индийском субконтиненте. Я взглянул на имя, выгравированное на табличке на столе, сел в кожаное кресло, откашлялся и начал рассказывать свою историю с самого начала.
  
  Я не упомянул имя Шивы, не уточнил ни сути своей миссии, ни своих отношений с AXE. Я представился агентом специального отдела ЦРУ, офиса, который мог иметь для директора весьма специфическое значение. Я объяснил ему свое положение, указав, что мои документы и деньги остались в Нью-Дели и что моя миссия не позволяет мне вернуться в столицу, может быть, на несколько дней.
  
  Когда я закончил свой рассказ, в том числе и то, почему я представился бомжом, менеджер захотел узнать мое имя и проверил информацию с помощью компьютера, стоящего рядом со столом. Обычно я неплохо справляюсь с числами, но никогда не удосужился запомнить номер своей карточки. Так что я просто назвал мистера Рейнольдса, менеджера, полное имя с адресом в Вашингтоне, который был на карточке.
  
  Иногда в аэропортах мне случается покупать «детективные» или шпионские книги, захватывающие чтения, которые помогают расслабиться и очистить голову. Но мне никогда не случалось найти описанную ситуацию, хотя бы отдаленно сравнимую с той, в которой я оказался. Как знать, в распоряжении героев книг всегда были баснословные суммы в различных валютах, у них никогда не заканчивались ни паспорта, ни документы, удостоверяющие личность, ни оружие. Но я не был главным героем книжной «тайны».
  
  Все, что со мной происходило, было чертовски «настоящим». Офис American Express был настоящим, как и город Агра. Все, что произошло лично со мной. Я внимательно наблюдал за Рейнольдсом, изучавшим компьютерные данные. Если бы он не помог мне, я бы увяз по горло. Легко и просто.
  
  — Хорошо, мистер Картер, вы не призрак, — наконец сказал Рейнольдс, прочитав информацию. - И ты тоже занятой парень, должен добавить. Вы путешествовали по миру, а? На его лице появилась улыбка, затем менеджер извинился за то, как со мной обошлись.
  
  «По крайней мере, вы тот, кто умеет слушать», — заметил я. - Это - качество, которого сейчас многим не хватает.
  
  — Боюсь, это все, — согласился он. Он предложил мне сигарету и спросил, не хочу ли я привести себя в порядок у него дома; он звонил жене, чтобы она прислала шофера за мной.
  
  Я оценил предложение, но не хотел доставлять ему неприятности. Чем меньше людей я втягивал в это, тем лучше было для всех. Я поблагодарил его за доброту, но отклонил приглашение. «Что мне нужно, прежде всего, несколько сотен долларов в индийской валюте, если это возможно, и ваш офис, чтобы позвонить моему начальнику в Вашингтоне.
  
  «Не проблема, — заверил меня Рейнольдс. Он быстро поднялся из-за стола, весь счастливый и взволнованный возможностью участвовать, хотя и в уменьшенной форме, в деятельности такого секретного и подпольного характера.
  
  Двадцать минут спустя, с распухшим карманом брюк от пачки купюр, я сидел за столом директора, ожидая, пока Хоук очухается ото сна. - Но ты понимаешь, что уже за полночь? — пробормотал мой босс.
  
  - Я думал, ты никогда не ложишься спать раньше трех.
  
  - Три часа?! Черт, мне надо вставать в шесть, Номер Три!
  
  Я всегда был № 3, когда Хоук злился; Я становился Ником или Картером, когда он был в более сердечном настроении. Конечно, Великий Вождь не простил бы мне, что я забыл о разнице во времени между Вашингтоном и Индией.
  
  - Ладно, - отрезал я. - Я отпущу тебя обратно в постель через минуту; Я думал, однако, что вам интересно узнать, что произошло...
  
  — Я точно знаю, что произошло, — взорвался он. - Я уже говорил с индийской службой безопасности. Мне сообщили о вашем звонке. Ник, давай не будем начинать с той же старой истории. Я признаю, что ошибался. Начнем с того, что Шивы никогда не существовало.
  
  - Опять неправильно. Шива существует, надеюсь, ненадолго...
  
  - О чем ты говоришь? — крикнул Хоук. - Я думал, что ты закончил, что ты собирался лететь домой.
  
  — Может быть, на следующей неделе, если все пойдет хорошо, — объявил я. Я рассказал Хоку подробности, от моего первого знакомства с Моханом и Гурнеком до убийства Ананда, моего захвата в Красном форте и того, что произошло потом. Когда я рассказал ему все, что знал о Шкатулке, он был буквально ошеломлен.
  
  С другого конца линии донесся резкий хрип через тысячи миль, прежде чем пришел ответ. Голос Хоука звучал мягко и тонко, но мне не нужен был переводчик, чтобы понять, что он глубоко обеспокоен. - Теперь ты знаешь, чего я хочу от тебя, Ник...
  
  — У меня есть смутное представление, — сказал я. - Шкатулка, не так ли?
  
  - Я хочу больше. Я хочу Шиву и Хаджи, если понадобится. И я не хочу их по кусочкам, я ясно выразилась, Ник?
  
  - Отлично. Я уже решил провести ситуацию по вашим критериям. Но что мне делать с поставкой героина? Должен ли я продолжать бороться с этим?
  
  - Сначала разберись с Шивой. В остальном я свяжусь с индийской службой безопасности. Шкатулка гораздо важнее, разумеется.
  
  — Конечно, само собой разумеется, — пробормотал я.
  
  - Вы хотите работать в одиночку или предпочитаете, чтобы я попросил индейцев вмешаться и помочь вам?
  
  — Еще нет, — ответил я. - Если Шива заподозрит, что индийская служба безопасности собирается помешать его планам, он поспешит бежать из страны, чтобы укрыться в Китае, и тогда мы его больше никогда не найдем. Однако на данный момент я не думаю, что он видит во мне непосредственную опасность, поэтому я прошу вас не говорить об этом, когда вы будете звонить официальным лицам в Нью-Дели. - Я добавил, что Ананд дал мне понять, как, по его словам, происходили «утечки» конфиденциальной информации в высших эшелонах его Службы. - Я не хочу, чтобы наш друг улетел, прежде чем у меня появится возможность подрезать ему крылья...
  
  — И ощипать его перья, — добавил Хоук.
  
  - О, мы возьмем шкатулку у него, конечно.
  
  Затем мы установили шифр, кодовое имя, чтобы он мог быть уверен, что разговаривает с настоящим Ником Картером, а не с электронным голосом, блестящим изобретением албанского ученого. - Это важное дело, Ник. Ни Москва, ни Вашингтон не будут смотреть, как Китай готовится поглотить субконтинент без их вмешательства. Они будут вынуждены проявить инициативу, война или нет. Следовательно...
  
  — Довольно, — прервал я его, пытаясь рассмеяться, но не смог. - У меня есть контакт внутри организации. А я не приемлю поражений.
  
  — Да, мы знаем, — вздохнул Хоук. - Вот почему я не могу потерять тебя прямо сейчас... и Я не могу потерять Шкатулку.
  
  «И Шиву тоже», — добавил я. - Не забудем ответ Индии Александру Македонскому... или лучше сказать Гитлеру?
  
  - Я не думаю, что старый Адольфо был таким хитрым или даже таким решительным, Ник. Удачи; Я с нетерпением жду ответа от вас в ближайшее время.
  
  - Быстрее, шеф. Обещаю, очень скоро.
  
  Час спустя я вышел из своего гостиничного номера, выглядя совершенно иначе, чем когда я вошел в офисы American Express. Я выбросил халат, брюки и туфли, заменив их типичной местной одеждой: белой хлопчатобумажной рубашкой, летними брюками, кожаными сандалиями. Анонимная одежда. Я принял душ, тщательно побрился и, наконец, натер лицо, руки и ноги слоем жирной краски.
  
  В результате у меня был медный цвет лица, и этот макияж позволял мне слиться с толпой. Люди Шивы искали выходца с Запада, и если они не были достаточно умны, чтобы охранять выход из Американ Экспресс, я хотел бы, чтобы они были недостаточно умны, чтобы вообразить, что я изменю свою одежду и внешний вид.
  
  Клерк за стойкой в вестибюле отеля был тактичен, хотя и умнее своего коллеги из Нью-Дели. На самом деле, наблюдая за мной с нескрываемым любопытством (я был совершенно не похож на вошедшего только что человека), он не упомянул ни о смене моей одежды, ни о травмирующем изменении цвета моей кожи.
  
  — Я хотел бы послать телеграмму, — сказал я ему.
  
  «Извините, но у нас нет нужного оборудования, — сахиб, — ответил он. Затем из-под прилавка он достал топографическую карту Агры с цветными иллюстрациями достопримечательностей города, включая, конечно же, Тадж-Махал. - Вы должны пойти на телеграф на Гвалиор-роуд. Оттуда вы можете отправить телеграмму, - заключил он, указывая на точку на бумаге красным карандашом.
  
  Я поблагодарил его, сложил карту и остановил велотакси прямо у отеля. «В почтовое отделение на Гвалиор-роуд», — сказал я водителю. Мой акцент и моя речь определенно не соответствовали цвету моей кожи. Водитель взглянул на меня, наблюдая за мной с тем же любопытством, что и служащий отеля.
  
  Но я ничего не сделал, чтобы удовлетворить его любопытство. Мне не терпелось попасть на телеграф, чтобы послать телеграмму управляющему отеля в Нью-Дели и сообщить ему, что я не вернусь в течение нескольких дней. И, наконец, я решил позвонить в индийскую службу безопасности, чтобы сообщить им о том, что случилось с их агентом Ашоком Анандом.
  
  И, наконец, мне пришлось выполнить множество поручений, прежде чем встретиться с Ривой в семь. Не теряя времени, таксист направился в сторону почты. Тем временем я оглядывался вокруг настороженными глазами, особенно всякий раз, когда видел кого-то на мотоцикле.
  
  Насколько я знал, люди Шивы все еще искали меня, поэтому мне нужно было оставаться незамеченным, насколько это возможно. Хорошо, моя новая одежда и грим мне очень помогли, но я не хотел ненужного риска.
  
  - «Сахиб» - актер? - Рискнул спросить водитель, подъехав к почтовому отделению на Гвалиор-роуд.
  
  - Кто-то считает меня актером... - ответил я.
  
  - Тогда, может быть, "сахиб" хочет дать мне свой автограф... - Индиец достал ручку и бумагу; с улыбкой я нацарапал имя на листе бумаги, который мне дали. продержался. - Большое спасибо, "сахиб"! — воскликнул водитель с счастливой улыбкой.
  
  Я не стал ждать его реакции, как только он расшифровал каракули. Ведь все знают, что Джеймс Бонд уже несколько лет как на пенсии.
  
  Центральная дверь почтового отделения была пуста; Я вошел, не привлекая особого внимания и не увидев трех моторизованных горилл Шивы.
  
  Я отправил телеграмму, расплатился новыми блестящими банкнотами; затем они указали мне на соседнюю комнату для местных и междугородних звонков. Перед стойкой выстроилась длинная очередь, поэтому прошло еще двадцать минут, прежде чем подошла моя очередь войти в телефонную будку, пока оператор передал мне линию до Нью-Дели.
  
  Хотя номер отеля вылетел у меня из головы, я не забыл номер телефона начальника Ашока. Я сел на деревянный табурет и закрыл за собой стеклянную дверь. Когда зазвонил телефон, я взял трубку и тут же оказался на линии индийского коллеги Хоука, человека по имени Пуран Дасс.
  
  Индийская секретная служба не знала истинной цели моей миссии. Конечно, речь шла о многомиллионной партии героина, но никто не намекнул на имитатор голоса Хаджи.
  
  Я даже не говорил об этом сейчас с начальником Ананда. Но я рассказал ему, что случилось с его агентом. Как я и подозревал, они еще не обнаружили тело. Я дал Дассу всю необходимую информацию, в том числе адрес уличного кафе рядом с парком Неру в Дели.
  
  «Вы сказали, что у вас не было возможности встретиться с Анандом», — указал мне Дасс после того, как я сообщил ему все подробности смерти Ашока. - И все же вы разговаривали с моим помощником, кажется, только вчера...
  
  — Боюсь, объяснять вам все слишком долго, — ответил я. - Я был под давлением, если вы понимаете, о чем я...
  
  — Нет, я не понимаю, мистер Картер, — сухо сказал Дасс. - И мне не смешно, что мой агент мертв. Я не понимаю, что происходит; в один день вы сообщаете нам, что никогда не встречались с Анандом, на следующий день вы приходите и сообщаете нам, что он был убит. Возможно, так обстоят дела в вашей стране, но здесь, в Индии, мы больше всего ценим человеческую жизнь.
  
  - Послушай, Дасс: я позвонил тебе не для того, чтобы читать мне лекции. Когда я сказал, что на меня давят, я имел в виду, что кто-то приставил пистолет к моему затылку, приказывая мне сказать именно то, что я сказал. Поверьте мне, смерть вашего агента глубоко обеспокоила меня. И если это может вас утешить, сообщаю вам, что убийца Ашока больше не сможет играть роль палача во имя Кобры.
  
  - Могу я спросить вас, где вы сейчас находитесь, мистер Картер?
  
  - Я не в состоянии дать вам информацию: пока, во всяком случае.
  
  - Должен ли я напомнить вам, что ваша свобода действий в этой стране считается любезностью, предоставленной вашему правительству?
  
  - Я прекрасно знаю о сотрудничестве мадам Ганди.
  
  - Тогда будьте так добры, расскажите мне, какие причины побудили вас приехать в Индию. Я больше не могу предоставить тебе свободу передвижения, если буду обо всем оставаться в неведении...
  
  Что-то прозвучало не так.
  
  Я вспомнил утечки информации, о которых мне рассказывали Хоук и Ашок Ананд. Дасс был каким угодно, только не сердечным и готовым к сотрудничеству, он говорил сухо, почти агрессивно. Я так и не смог узнать, как два киллера «Кобры», Ранджит и Гурнек, узнали о моей встрече с Анандом в кафе в парке. Если тогда это казалось совпадением, то теперь я был почти уверен...
  
  Если только, заключил я, если Дасс не предупредил их.
  
  Конечно ему, было бы не трудно или не обычно спросить агента, где он собирается встретится со мной. После этого он, возможно, связался с Шивой, надеясь убить двух зайцев одним выстрелом.
  
  — Что ж, мистер Картер, — нетерпеливо сказал Дасс. «Вы полны решимости вести себя со мной так, как если бы я был вашим начальником, мистер Хок, или вы настаиваете на том, чтобы мой офис относился к вам как следует?»
  
  - Нет, мне это даже не снится, мистер Дасс. И поскольку вы так настаиваете, сообщаю вам, что звоню из Бомбея. - Я упомянул гостиницу, в которой останавливался несколько лет назад, и добавил: - Если хочешь, можешь прислать мне одного из своих людей. Я зарегистрирован под именем Кент, Кларк Кент, комната 747.
  
  Если бы он был бы американцем, он бы все понял. Но он родился в Индии, поэтому не нашел ничего странного в том, что я поселился в отеле под вымышленным именем. Возможно, я недооценил его, возможно, его просто раздражала помощь, запрошенная AX.
  
  В то же время, однако, казалось возможным, что мои подозрения в его лояльности и связях с организацией Шивы были вполне обоснованы. И я не мог рисковать, поскольку Шива находится на свободе и владеет Шкатулкой.
  
  «Мне не терпится поговорить с некоторыми из ваших людей, мистер Дасс», — заключил я. - И я хочу выразить свои соболезнования в связи со смертью Ананда. Надеюсь увидеть вашего агента сегодня вечером.
  
  — Он будет около десяти, мистер Картер, — быстро сказал Пуран Дасс. - Он человек, привыкший распутывать самые сложные ситуации. И располагай моим полным доверием.
  
  - Я надеюсь на то же самое, мистер Дасс.
  
  Мне было трудно подавить сарказм, который грозил проявиться в моем голосе. Но видимо чиновник ничего не заметил. Я повесил трубку и встал, потянувшись к стеклянной дверце телефонной будки.
  
  Снаружи кто-то преградил мне путь. И он не был незнакомым.
  
  
  
  10
  
  Я не знал, сказать ли мне «привет» или «до свидания».
  
  Второе выражение было бесконечно предпочтительнее, учитывая, что человек передо мной, за раздвижной стеклянной дверью, был одним из трех сикхов, которых я видел мчащимися в сторону Агры, преследующими меня.
  
  - Вы полностью изменили свой внешний вид, "сахиб" Картер , - заметил мужчина, уперев колено в дверь и отодвинув ее на несколько сантиметров. В одной руке он держал тупой пистолет. Намерения индейца были совершенно интуитивными.
  
  — Ты знаешь, что люди говорят, — ответил я с натянутым смешком. - Находясь в Риме, выгляди как римляне.
  
  Он прокомментировал. - А когда ты в Индии, делай то, что делают индийцы, а?
  
  - Естественно. Меня всегда считали добрым дьяволом, учитывая все обстоятельства. Но не будешь ли ты умолять меня следовать за тобой, "сахиб"? Или вы предпочитаете закончить наш разговор на более взрывной ноте? - Пистолет был направлен прямо мне в грудь.
  
  Индийский сикх не был идиотом. И его совсем не забавляло мое легкомысленное и легкомысленное отношение. Я не играл комедию без причины; Я просто хотел выиграть время. Он открыл дверь и жестом пригласил меня идти с ним.
  
  - Скажи как ты меня нашел?
  
  - Ты всегда такой саркастичный, "сахиб" Картер?
  
  - Только когда пытаются наступить мне на пятки, "мем-сахиб", - парировал я, называя его так, как будто обращаюсь к женщине.
  
  В ответ на оскорбление сикх сунул мне в спину пистолет 45-го калибра и, делая вид, что продолжает со мной приятно болтать, повел меня через вестибюль почтового отделения к вращающимся дверям, ведущим на улицу. «Служащие отеля любят рупии», — усмехнулся он, наконец, отвечая на мой вопрос. - А в Агре мало отелей. Просто покажите фото «сахиба» Картера , а тут служащий отеля говорит: «Да, этот мужик, только что ушел на почту, минут десять назад…». "Сахиб" Картер думает, что он очень умный, что он смеется над Шивой! Но теперь «сахиб» Картер понимает, что глуп он, а не люди Кобры.
  
  В голосе индейца был намек на тщеславие и торжество. Но меня больше беспокоила моя шкура, чем его гордость. За стеклянными дверями я увидел двух его товарищей, сидящих на мотоциклах, их глаза устремлены на двери почты.
  
  - Вы же не хотите причинять вред невинным женщинам и детям? - спросил я своего спутника, в то время как он приставил пистолет к моему позвоночнику, приказывая открыть дверь. - Подумай, сколько крови пролито напрасно, "сахиб"!
  
  - Это будет ваша кровь, "сахиб", а не чужая.
  
  — В таком случае пожалейте беззащитного бедняка, — пробормотал я, протягивая руку и прижимая раскрытую ладонь к двери. Прямо передо мной по ступенькам с мучительной медлительностью тащилась толстая грузная женщина. Я надавил на дверь, приоткрыл ее на несколько сантиметров, да так, что услышал шорох длинного шелкового «сари» на мраморных ступенях. Солнце на мгновение отразилось на драгоценном камне, который женщина носила в носу, когда она достигла вершины лестницы.
  
  Она не подняла головы и начала открывать дверь.
  
  "Пожалуйста," сказал я вслух, уклоняясь в сторону. Я был уверен, что сикх не станет нажимать на курок так близко к женщине. Она улыбнулась, слегка кивнув, обеими руками сжимая пакет, завернутый в лист темной бумаги и связанный прочной веревкой.
  
  — Надеюсь, он не хрупкий, — пробормотал я, беря сверток из ее рук.
  
  Рот женщины приоткрылся от удивления. Я не знал, отдал ли Шива своим людям приказ вернуть меня на виллу живым или мертвым; но я не собирался сообщать себе об этом. Я бросил пакет в индейца; палец на спусковом крючке щелкнул, и пуля просвистела в воздухе.
  
  Выстрел привлек всеобщее внимание. Толстая женщина резко вскрикнула, и стрелок в панике бросился к двери. Люди на почте начали кричать и бегать во все стороны, когда индеец пытался убежать. Я не хотел, чтобы он так легко ускользнул.
  
  Я щелкнул левой ногой, нанеся мощный удар мужчине под колено. Он пошатнулся и снова невольно нажал на курок. Верх стеклянной двери треснул. Звук выстрелов и битого стекла заглушил истерические крики присутствующих, считавших себя запертыми в почтовом отделении.
  
  На полу и мраморных ступенях были разбросаны большие осколки стекла. Я бросился всем своим весом, очень быстро двигая ногами, одной прямо вперед, левая слегка согнута для сохранения равновесия. И ударил индейца по колену с силой, в три раза превышающей силу первого удара.
  
  Его нога резко подогнулась; он пытался уцепиться за дверной косяк; Я был прямо позади. Он не оглянулся, когда попытался подняться на ноги. Я отвел руки назад, так что кулаки уперлись в нижние ребра; затем я нанес ужасный удар слева, который раздробил ему кости.
  
  Мужчина не смог сдержать пугающий крик, прежде чем скользнуть вперед. Теперь я держал руки на его плечах, нажимая изо всех сил. Снаружи двое других спрыгнули со своих мотоциклов. Оружие отбрасывало зловещий свет на солнце, когда они мчались к двери.
  
  Убивать их по одному мне было удобнее, чем устранять всех трех вместе. Первый индеец продолжал стонать, пытаясь высвободиться из моей хватки. Мои мышцы напряглись, когда я изо всех сил старалась опустить его голову и плечи вниз, к блестящим осколкам стекла.
  
  Он поднялся с ужасным стоном, который закончился пронзительным криком, когда первый осколок стекла пронзил его плоть. Я продолжал толкать его, наблюдая, как стекло пронзает его кожу, прежде чем войти в его бычью шею.
  
  Еще один выстрел заглушил хор истерических криков, а пуля чуть не оцарапала мне голову. Одной рукой я удерживал индейца, а другой пытался вырвать у него ружье. Теперь у него не осталось сил, когда осколок стекла пронзил его мускулистую шею, медленно до костей.
  
  Когда стекло попало ему в сонную артерию, я словно перерезал садовый шланг. Вырвалась струя крови и брызнула мне на лицо и перед рубашки. Мужчина издал крик, который превратился в растерянное бульканье, когда я швырнул его на землю, распластавшись на больших осколках стекла. Пальцы разжались, и тупорылый пистолет упал на пол. Индеец попытался поднять голову, но кровь хлынула слишком обильно для глубокой раны на шее.
  
  Потом его тело стало конвульсивно трястись, руки махали в воздухе, словно хотели кого-то поцарапать... последний танец обезглавленного цыпленка, с которого вытекаетет кровь.
  
  Мне еще предстояло обезвредить двух других мужчин. У них не было чрезвычайной заботы о невинных зрителях трагедии, и они снова начали стрелять в меня.
  
  Пуля попала в мужчину, который корчился на полу в ужасной агонии. Если стекло, врезавшееся в сонную артерию, еще не убило его, пуля сделала свое дело. Мужчина рухнул с конвульсивным подергиванием нервов и мышц.
  
  Я стоял позади бездыханной фигуры, шаря по полу ногой, пока не нашел пистолет. Я поднял оружие и открыл ответный огонь в двух других сикхов. Кто-то включил сигнализацию. Я не хотел быть тут, когда приедет полиция, еще и потому, что арест помешал бы мне пойти на встречу с Ривой.
  
  Итак, вместо того, чтобы стрелять в двух боевиков, я целился в переднее колесо мотоцикла, припаркованного перед почтовым отделением. Пуля застряла в нем, как в масле. Шипение выходящего воздуха заставило одного из двух мужчин повернуться, чтобы посмотреть, что происходит.
  
  Я снова нажал на курок и услышал свист пули в воздухе. Я целился индейцу в спину, но вместо того, чтобы проткнуть его позвоночник, пуля попала ему в заднюю часть бедра. Ранение оказалось не смертельным, но мужчина уже не мог ходить. На самом деле, он обмяк, как лист бумаги, когда я огляделся в поисках другого выхода.
  
  Я не думал, что меня будет преследовать последний из трех киллеров Кобры. Он склонился над телом своего друга, и когда я нажал на курок, чтобы прикончить его, я понял, что сделал последний выстрел. И я все еще не успел получить боеприпасы для Астры, которую я получил от Нирада, прежде чем я отправил его к черту.
  
  Я засунул руку в задний карман. Я взял Астру, бросил ее пол и положил на ее место пистолет 45-й калибра, который был лучше, чем «Астра», гораздо более легкий пистолет. Не говоря уже о том, что я не хотел нести два пистолета. Одного было более чем достаточно, тем более, что я с некоторой гордостью обнаружил, что мои удары руками и ногами оказались чуть ли не более надежной формой защиты, чем люгер Вильгельмина.
  
  Я оглянулся и увидел, как один из сикхов помогает своему раненому товарищу сесть на мотоцикл с неповрежденными шинами. Мои сандалии громко заскрипели, когда я пронесся через вестибюль и метнулся за прилавок почтового отделения.
  
  Там были груды мешков, полных почты. Я проскользнул между мешками и как сумасшедший побежал под носом изумленных почтальонов, замерших от страха. Почтово-телеграфные работники словно находились в состоянии гипноза. Они открыли рты, не двигаясь, и просто следили за мной глазами.
  
  Задняя комната выходила на погрузочную платформу. Звонок тревоги продолжал звенеть, а вдалеке уже слышался знакомый вой полицейских сирен. Мне стало интересно, смогли ли двое индийцев, которых я оставил в живых, сбежать. Если им это удастся, я был уверен, что они будут выслеживать меня, пока я остаюсь в Индии. Но я не хотел терять из виду ни их, ни Риву... ни АХ. Хоук сразу понял важность моей миссии, поэтому мне нужно было заполучить Шкатулку до того, как Шива применит ее.
  
  Что меня больше всего беспокоило и что составляло мою ноющую мысль, когда я спрыгнул с погрузочной платформы, чтобы промчаться между двумя фургонами, было то, останется ли Шива здесь, пока у меня есть шанс нарушить его планы. Если бы его люди вернулись на виллу, один с пулей в ноге, чтобы сообщить, что другой мертв, Шива был бы вполне способен собраться и исчезнуть, если бы я не сообщил о нем в индийскую полицию. Не исключено, что он уже предпринял шаги, чтобы быть готовым покинуть страну.
  
  Если, конечно, Рива не сможет его удержать. Было еще кое-что, способное убедить Шиву, что я не представляю непосредственной угрозы его планам, и это было основано на моем сомнении в том, что Пуран Дасс был сообщником в замысле Кобры. Если бы Дасс заговорил с Шивой после моего телефонного звонка (а это означало, что мои подозрения в лояльности офицера основывались на неопровержимых фактах, а не только на интуиции), Шива понял бы, что я лгу, когда заявлял, что нахожусь в Бомбее, и что я подозревал Дасса. Тогда бы он также вообразил, что, будучи убежденным в причастности Дасса к заговору с Коброй, я бы поостерегся связываться ни с одним индийским полицейским управлением... или с любым отделением секретных служб.
  
  Это была всего лишь гипотеза, но я не мог рисковать тем, что индийская полиция вмешается в мою миссию, и я не мог позволить Шиве улететь в Китай с Шкатулкой в его распоряжении. Рива была единственным человеком, от которой я мог получить информацию, кратко объяснить свое задание и раскрыть абсурдный и пугающий план ее дяди. Девушка пообещала мне помочь. Это уже не вопрос самаритянского жеста, а вопрос здравого смысла. Позволить её дяде сбежать до того, как я перехитрю Шиву, означало верную смерть для его отца.
  
  Она даже не знала, где Шива держал в плену ее отца, так как он позволял ей говорить с ним только по телефону. Я должен был это выяснить, но если Шива исчезал из страны до того, как у меня был шанс завершить миссию, то для нас обоих пропадала даже малейшая надежда на освобождение заключенного. К счастью, мне удалось уйти от почты до того, как меня заблокировала бы индийская полиция.
  
  Сирены все еще выли, когда я оказался в переулке с многочисленными магазинами по другую сторону почтового отделения. Я не остановился, чтобы оглянуться, а продолжал идти, проскользнув в маленькую лавку, где была большая путаница предметов и товаров, которые, казалось, скрывали столько же грехов.
  
  Владелец, пожилой парень с сутулыми плечами, но достаточно умный, чтобы сразу распознать вероятного покупателя, шагнул вперед, как только я вошел в магазин. Мужчина говорил по-английски с сильным британским акцентом, и когда я объяснил, что мне нужно от его товаров, он был достаточно умен, чтобы не прерывать меня и не задавать любопытных вопросов о моем американском акценте.
  
  Несмотря на несоответствие моего акцента и индийской одежды, это представляло меня так, как будто в этом не было ничего странного. Он не смог предоставить мне боеприпасы для пистолета 45-го калибра, который я взял у сикха, но предложил мне большой из буйволиной кожи. Кожу, как я уже понял, когда покупал сандалии, в Индии было нелегко найти. Но буйволиный кнут был в хорошем состоянии, как и хлопковая «куртка». Рубашка, которая была на мне, была вся в крови, но владельца магазина это, похоже, не слишком заинтересовало. Рупии всегда остаются рупиями, и это главное.
  
  Я поменял одежду в магазине. Когда я передал окровавленную «куртку» владельцу, он свернул ее в узел и бросил под деревянный прилавок в задней части магазина. - Хочешь еще чего нибудь, "сахиб"? — спросил он с блеском в глазах, когда я достал несколько банкнот из пачки, которую держал в кармане.
  
  - У тебя есть метла?
  
  - Метла? — повторил он, не понимая.
  
  — Именно метла, — объяснил я и сделал жест, подметая обеими руками.
  
  - Ах да, я понимаю! — ответил он, сияя. Он огляделся в поисках того, о чем я его просил.
  
  Вероятно, это была та самая метла, которой он подметал свой магазин, но он не мог дождаться, чтобы отдать ее мне, конечно, по правильной цене. Цена, несомненно, довольно высокая по ценам Агры, но в то же время казавшаяся мне смехотворно низкой. Мужчина хотел завернуть веник в лист темной бумаги, но я с улыбкой объяснил, что заберу как есть.
  
  Он выглядел несколько растерянным, настолько, что нахмурился и опустил глаза, почти разочарованный и обиженный тем, что я лишаю возможности совершить обычный ритуал после покупки предмета. Он спросил. - Достаточно, "сахиб"?
  
  - Да, я думаю, что метла и буйволиная петля в данных обстоятельствах достаточны. У тебя нет патронов, не так ли?
  
  Мужчина несколько раз покачал головой. Я вытащил еще одну блестящую новую купюру и сунул ей в ладонь. - Ты меня никогда не видел, понял?
  
  — Никогда никого не видел, — повторил владелец магазина, ни секунды не колеблясь, сунув деньги в карман.
  
  Я достал еще одну купюру и повторил операцию. - Не могли бы вы подсказать мне, где я могу найти боеприпасы? Мой друг пригласил меня на охоту за город...
  
  - Честно говоря, "сахиб", я не знаю, где вы можете найти нужные вам патроны. Мы мирные люди здесь, в Агре. Оружием владеют только власти.
  
  - Ты уверен, что не помнишь никаких магазинов, где я мог бы найти то, что мне нужно? - настаивал я и, говоря, протянул ему деньги.
  
  Он сказал. - Один момент!Он положил купюру в карман и прошел в дальний конец магазина. Я смотрел, как он что-то нацарапал на листе темной бумаги. Когда он протянул мне листок бумаги, я взглянул на имя и адрес, написанные на нем. - Это лучшее, что я могу сделать, - сахиб, - извинился мужчина. «Если у Бэшема нет того, что вам нужно, я не думаю, что вы найдете патроны здесь, в Агре. Это скромный город... мы продаем вещи только для туристов. Вы понимаете, не так ли?
  
  — Конечно, — заверил я его.
  
  Итак, я вышел на улицу, вооруженный метлой, кнутом из кожи и пистолетом 45-го калибра, который мог бы пригодиться, если бы он только мог стрелять. Но в этот момент я, конечно, не мог жаловаться. Во всяком случае, я был еще жив. Вполне удовлетворительно, учитывая все, через что мне пришлось пройти.
  
  
  
  11
  
  Это было невероятное проявление примитивной и неконтролируемой физической силы, которую я редко видел. Человек двигался с поразительной быстротой и с такой ловкостью, что я невольно откинулся на спинку стула, чувствуя судорожное сокращение мышц живота. Он подпрыгнул в воздух и спикировал вниз, как тигр, с кошачьей грацией, которая была неотъемлемой частью его смертоносной доблести.
  
  И, как у тигра, у него были лапообразные пальцы, вооруженные острыми, как когти, когтями. В следующую секунду он использовал свое смертоносное оружие, чтобы поцарапать лицо другого человека, оставив большие кровавые раны, которые казались вырезанными на плоти.
  
  Кровь начала капать, багровые ручейки хлынули из глубоких порезов в кости. Человек казался безликим, его черты были неузнаваемы, его плоть свисала в клочья, словно содранная кожа. Пошатываясь, он попытался отступить, но снова был атакован.
  
  Не довольствуясь тем, что превратил лицо противника в кровавую массу, Тигр спикировал на него. Я видел зубы, острые, как сабли, острые и зазубренные. Меня трясло от отвращения, но я не мог оторвать глаз от этой сцены, от той жестокости и равнодушия к человеческой жизни.
  
  Я продолжал смотреть зачарованно. Фигура с когтями подняла руку, чтобы нанести удар ребром ладони: это был самый совершенный удар сон-нал чи-ки, который я когда-либо видел.
  
  Вот предупреждение, которое я не мог просто игнорировать, о том, что может случиться, когда определенные «дисциплины», в частности карате и «кунг-фу», используются для причинения вреда, а не для справедливого дела. Я никогда не верил в такое наказание или насилие ради насилия. Я печально покачал головой и взглянул на светящийся циферблат часов.
  
  Я купил часы японской марки рано утром того же дня. Еще не было пяти часов. У меня оставалось два часа, поэтому я снова обратил внимание на фильм, драму в гонконгском стиле.
  
  Северный кинотеатр был расположен на Тадж-роуд, просто чтобы напомнить мне, что мне еще предстояло посетить знаменитый Тадж-Махал. Но я не осмелился показать свое лицо в таком популярном и людном месте. Я, конечно же, не сидел в кинотеатре только для того, чтобы повеселиться, коротая день. Поскольку я был уверен, что люди из «Кобры» все еще рыскают по городу, пытаясь найти меня, чтобы покончить со мной, я выбрал кинотеатр, чтобы оставаться незамеченным как можно дольше.
  
  У меня была навязчивая идея вернуться в особняк Шивы для очной ставки с ним, но я не знал, сколько телохранителей было на службе у монстра, и я даже не знал, был ли он все еще там. Встреча с Ривой была назначена на семь часов в городке километрах в двадцати от Агры.
  
  Место, где мы должны были встретиться, было известно как Фатехпур-Сикри, заброшенный город из мрамора и песчаника. С помощью путеводителя, которого я купил в том же магазине, где купил часы, я смог запечатлеть в своем воображении топографическую карту этого места. Здесь было множество дворцов, некоторые с большими лестницами и балконами с видом на обширный двор. Давно заброшенный комплекс зданий стал идеальным убежищем для нас обоих, местом, где они могли спокойно поговорить, не будучи обнаруженными хорошо обученными агентами Кобры.
  
  Был вечер, когда я туда добрался, и это тоже было в мою пользу. Темнота защитит меня от посторонних глаз моторизованной бригады Шивы. Однако моей единственной проблемой оставалась невозможность достать боеприпасы для пистолета.
  
  Я последовал совету владельца магазина и отправился в гости к индейцу по имени Башам. У него был скобяной магазин рядом с базаром, маленький магазинчик, где можно было найти все, от молотков до опиума. Но патроны для пистолета в его ассортимент не входили. Дело было не в деньгах, а в доступности.
  
  - Мне нужно не менее суток, "сахиб", - сказал хозяин лавки, когда я отвел его в сторону, чтобы объяснить, что я ищу.
  
  — Двадцать четыре часа — это слишком долго, — сказал я.
  
  Он поднял руки ладонями вверх. Пустыми, как пустым, был пистолет 45-го калибра, который когда-то принадлежал человеку из «Кобры», истекшему кровью на почте. Я вытащил пачку банкнот, и Бэшем жадно облизал губы, не сводя глаз с денег, которыми я махал перед его носом.
  
  - Я был бы рад обслужить вас, "сахиб"... но у меня связаны руки. Патроны, о которых вы меня спрашиваете, не так легко найти в Индии. Мне нужно как минимум день, чтобы их найти...
  
  - Это настоящий позор... для нас обоих. Терпение!
  
  «Но, может быть, я могу показать вам кое-что еще», — сказал лавочник и исчез в задней части магазина только для того, чтобы выйти через минуту со сверкающим стилетом, который он держал в руках, как драгоценный предмет или подношение боги. Если бы божества-рептилии, Наги, наблюдали эту сцену, я уверен, что они не были бы удовлетворены. Теперь стилет был прикреплен к моему предплечью в очень легких ножнах, почти идентичных тем, которые я носил, когда людям Шивы удалось обезоружить меня.
  
  Итак, у меня был нож, метла (превращенная в две одинаковые палки длиной около фута каждая) и кнут из буйволиной кожи. Все то, что должно было заменить пистолет. Я не был совсем безоружным, хорошо, но я и не был ходячим арсеналом.
  
  Тем не менее, если бы все пошло по плану, возможно, мне даже не пришлось бы использовать пистолет. У меня не было намерения встречаться с мужчинами Кобры, пока я не был готов к конфронтации с Шивой на гораздо более личной основе, чем в предыдущие разы.
  
  Поэтому было важно, чтобы встреча с Реевой прошла гладко. Я пообещал девушке найти и освободить ее отца. В свою очередь, она показала, что более чем готова попытаться получить любую возможную информацию. Пакт, рожденный и заключенный из формы взаимного отчаяния. Рива нуждалась во мне, я нуждался в ней не меньше, если не больше.
  
  Так что я сел на свое место и продолжил смотреть фильм, слушая несинхронизированные голоса, цвета такие же яркие и великолепные, как алюминиевая рождественская елка. Подписи, одна на хинди, другая на бенгальском, вероятно, очень мало соответствовали смыслу английского диалога. Но ритм, невероятное мастерство главного героя в искусстве «кунг-фу» завораживали мой разум.
  
  Фильм закончился в половине пятого. Программа объявила о продолжении кино, поэтому я встал со своего места и пошел к одному из выходов, смешавшись с болтающей и комментирующей толпой. Как только я оказался на улице, мне не составило труда остаться незамеченным, пока я не нашел такси, готовое отвезти меня в заброшенный город Фатехпур-Сикри.
  
  Водитель, хорошо выбритый и без тюрбана, к счастью (в этот момент я повсюду видел сикхов), попросил у меня пятьдесят рупий за получасовую поездку. На черном рынке доллар стоил двенадцать рупий. Разумная цена; поэтому я дал ему деньги вперед и сел на заднее сиденье старого Ситроена.
  
  За нами не уехало ни одного мотоцикла, такси не пытались обогнать. Если быть точным, путешествие в Фатехпур-Сикри прошло без происшествий. Это был тот же путь, по которому я пошел после того, как сбежал из особняка Шивы. Я растянулся на сиденье, когда мы миновали ряд живых изгородей, ограждавших дом от улицы. Никого не было видно, и особняк с утрамбованными земляными стенами казался пустым и заброшенным.
  
  Меня это, конечно, не обрадовало, так как я подумал о Шиве, Хаджи и даже о Риве, направляющейся к китайской границе. Что ж, заключил я, время покажет.
  
  Я снова посмотрел на часы и попытался расслабиться. Времени было еще предостаточно, но чем ближе я подходил к заброшенному городу, тем больше нервничал и тревожился. Я воспользовался возможностью, чтобы закончить то, что начал, купив метлу и буйволиный кнут.
  
  Бэшем был достаточно любезен, чтобы одолжить мне ручную дрель. Я просверлил два отверстия в ручке метлы, по одному на каждом конце палки. Теперь я завязал плеть буйволиного кнута сначала в одно отверстие, потом в другое, плотно закрепив шнурком по бокам. Таким образом, между двумя палками я получил что-то вроде натянутого кожаной перемычки. Я проверил узлы; отверстия в древесине палочек были небольшие, опасности отслоения кожи не было.
  
  Когда я закончил сборку устройства, я увидел вдалеке рифленые минареты внушительной мечети Джами Масджид. Но массивное здание казалось маленьким по сравнению с гигантской стеной, возвышавшейся с южной стороны мечети. Стены были построены в честь побед Акбара, императора Великих Моголов, основавшего легендарный город Фатехпур-Сикри. Стены выходили на окружающую местность и группу убогих хижин, образующих деревню у подножия заброшенного города.
  
  - "Сахиб" хочет, чтобы его тут дожидались? - предложил таксист, притормаживая, чтобы остановиться у въезда на пустынную стоянку рядом с безлюдным и безмолвным городом. - Я дам тебе хорошую цену: тридцать рупий, чтобы отвезти тебя обратно в Агру.
  
  «Извините, но у меня другие обязательства», — объяснил я, запихивая палочки с буйволиной шкурой в карман брюк. Я открыл дверь и вышел из машины.
  
  - Проводников тут уже нет, "сахиб", - ответил таксист. - Разве ты не хочешь, чтобы я показал тебе вид? Я знаком с Фатехпур Сикри. Я покажу вам то, чего еще не видел ни один турист...
  
  — Не сомневаюсь, — согласился я, смеясь. - Но мне нужно встретиться с моим индийским гидом через несколько минут. Счастливого пути, "сахиб"!
  
  - Как хотите, - разочарованно сказал водитель. Он завел двигатель, свернул за угол и уехал, оставив после себя облако пыли.
  
  Я продолжил путь пешком.
  
  Последний туристический автобус уже уехал в Агру. Торговцы, которые выставляли свои товары во дворе вокруг мечети, также вернулись в деревню, оставив здания из мрамора и песчаника заброшенными. Я быстро пересек внутренний двор, сверился с картой, которую вырвал из путеводителя, и нашел здание, известное как «дом Маруама».
  
  Именно там Рива назначила мне встречу менее чем за час. Я ничего не чувствовал и не видел никакого движения, которое могло бы возбудить мои подозрения. Здание с позолоченными фресками и расписными потолками выглядело величественно и торжественно, что свидетельствовало о богатстве и политической власти Акбара. Я сидел на первой ступеньке узкой мраморной лестницы, ведущей на балкон, огибавший весь дом.
  
  И началось ожидание. Я просто молился, чтобы Рива Сингх не подвела меня.
  
  В семь я начал нервничать. В десять минут седьмого я забеспокоился вдвойне. Но в четверть седьмого я услышал звук остановившейся на стоянке машины. Затем слабый звук шагов эхом разнесся по выложенному мрамором внутреннему двору, который образовывал рисунок большой шахматной доски.
  
  Очевидно, Акбар играл в шахматы, используя своих наложниц и танцовщиц в качестве живых пешек. Я тоже, медленно вставая, чувствовал себя пешкой, вставленной в игру, но столь же решившей поставить мат противнику. Шива был убежден, что может контролировать все мои движения, диктуя свои грязные правила.
  
  Но если бы у меня была возможность сказать или сделать что-то, это, несомненно, было бы последней игрой, в которую должен был играть гениальный преступник.
  
  - Ник? Ник, ты там?
  
  Это был знакомый голос, но с оттенком страха, паники. Еще не совсем стемнело, и хотя небо темнело, я мог увидеть стройную фигуру Ривы, стремительно пересекающую двор. На ней было западное платье с открытым воротом. Она была красивее, чем я помнил, но сейчас было явно не время для таких размышлений.
  
  Увидев меня, Рива побежала, ее сандалии в ускоренном темпе стучали по мраморным плитам.
  
  - Умоляю тебя, держи меня крепче! — пробормотал он. - Прямо сейчас я хочу этого больше всего на свете, Ник.
  
  Я взял ее на руки и прижал к себе. Она дрожала, дрожь пробежала по всему ее телу; она прильнула ко мне, положив голову мне на грудь.
  
  — Тебе не нужно бояться, — тихо прошептал я. - Я обещаю тебе, что все получится к лучшему. Ты снова увидишь своего отца, и для него тоже все изменится, не волнуйся.
  
  Она подняла голову и попыталась улыбнуться. Я легонько поцеловал ее в губы: она отступила назад и откинула волосы, падавшие ей на глаза. — Я доверяю тебе, Ник, — мягко сказала она. - Дядя научил меня никому не доверять... Это так влезло мне в голову, что я не могу думать своим мозгом! Но я верю тебе, Ник. Я не имею никакого выбора. Если ты не можешь мне помочь, если ты не можешь спасти моего отца, тогда никто в мире не сможет. И мне больше не к кому обратиться, Ник! Ни к кому.
  
  В черных глазах, с их грустным и испуганным выражением, тоже был решительный взгляд. — Мы сделали шаг вперед, — утешил я ее. - Мы дойдем до конца, вот увидишь. Я провел ее в здание, и она села на ступеньки, пытаясь успокоиться.
  
  Это было нелегко, так как она была в муках напряжения и страха, которые заставляли ее дрожать с головы до ног. «Я не думал, что смогу прийти на встречу», — объяснил он через секунду. - Пришлось придумать предлог, сказать дяде, что еду в Агру за покупками. Он хотел послать меня с одним из своих людей, но мне наконец удалось убедить его, что в этом нет необходимости.
  
  Я кратко рассказал ей о событиях дня, рассказав обо всем, что произошло с тех пор, как я ушел от нее.
  
  - Сколько мужчин у него осталось? - осведомился я, закончив свой рассказ.
  
  - Пять человек, не больше. Ранджит в больнице, но я не думаю, что он выживет. Его легкие разрушены внутренним кровотечением.
  
  - А другой с пулей в ноге?
  
  - Они отвезли его обратно на виллу. Он не может ходить, так что не должен представлять для нас опасности. - Девушка начала рассказывать, что произошло, когда ее нашли связанной и с кляпом во рту. В данный момент это могло звучать убедительно для нас двоих, но Шива был подозрительным типом. Несмотря на слезы и мольбы Ривы, он снова отказал ей в разрешении увидеться с отцом. Он также не открыл ей, где держит в плену своего брата.
  
  - Я разговаривала с отцом по телефону. Он был очень слаб, он мог только пробормотать несколько слов, Ник, - добавила Реева отстраненным голосом. - Если ты не сможешь освободить его, где бы он ни был, я не думаю, что он долго проживет...
  
  — Его освободят, — заверил я ее, хотя и не имел ни малейшего представления, где искать отца Ривы. Прежде всего я должен был обезвредить Шиву. Хотя мне удалось избежать ловушек, расставленных чудовищем, я прекрасно понимал, что добраться до него будет непросто. «Знаете ли вы что-нибудь об изобретении Хаджи, о том дьявольском устройстве, которое ваш дядя называет Шкатулкой?»
  
  - Я пытался проникнуть в лабораторию, но охрана моего дяди меня не пустила. Но я что-то почувствовала… — Она закрыла глаза и нахмурилась, пытаясь вспомнить. - А может быть, это и не важно... - добавил он через мгновение.
  
  - Все важно. О чем это?
  
  - Ну... Я слышал, как Шива с кем-то разговаривал по телефону и говорил что-то о Бомбее. В тот момент мне это показалось странным, потому что у него нет дел в Бомбее... или, по крайней мере, ничего, о чем я знаю.
  
  У меня в голове зазвенел колокол, и вряд ли это был приятный звук. - Ты уверена? - настаивал я. - Вы слышали что-нибудь еще, узнали, с кем он разговаривал?
  
  Рива покачала головой. - Я слышал, что он только что сказал "Бомбей". Несколько слов об отеле, вот и все. Но когда он отошел от телефона, мой дядя не выглядел удовлетворенным.
  
  Он разговаривал по телефону до или после того, как его люди вернулись из Агры?
  
  - До. В этом я уверена. Те двое приехали где-то через час, может меньше, - ответила Реева. - Он разговаривал по телефону до того, как они приехали.
  
  Итак, Пуран Дасс был сообщником Кобры!
  
  Все начало проясняться, обретать смысл. Теперь я понял, как люди Кобры узнали, что я буду в уличном кафе в то утро, когда мы с Ашоком встретились. Это не было совпадением. Дасс все установил, очевидно, подчиняясь приказам Шивы. Неудивительно, что индийская секретная служба оказалась перед стеной, когда они пытались выяснить, кто стоит за Коброй. Неудивительно, что они были настолько неэффективны и малоэффективны, когда последние полгода по всей Индии вспыхивали бунты и беспорядки.
  
  Согласно тому, что я знал об организации Секретной службы Индии, Дасс был высшим авторитетом.
  
  Сведения вышли из его кабинета. Хоук говорил об «утечках» внутри IISA, контрразведки, но он никогда не подозревал ничего настолько серьезного. К счастью, я решил действовать один. Решение, которое при нынешнем положении вещей уже стало уважительной причиной.
  
  - Удалось узнать больше?
  
  Рива снова покачала головой. - Прости, Ник. Я старалась изо всех сил, но у меня складывается впечатление, что мой дядя не доверяет мне... сейчас меньше, чем когда-либо. Он и Хаджи разговаривали большую часть дня, но охранники не покидали лабораторию. Я не успела ничего больше узнать.
  
  - Я понимаю. Ты сделала все, что могла, и это главное, - сказал я ей. Поэтому у меня не было другого выхода, кроме как вернуться на виллу. Оказавшись там, я возьму на себя инициативу в действии.
  
  Но это был большой риск. Почти непреодолимый.
  
  Если бы я не попытался получить Шкатулку до того, как она снова будет использована, никто не мог бы сказать, что сделал бы Шива с тремя тузами в рукаве... даже если бы я оставил четвертый про запас. Я не должен был останавливаться сейчас, после того, как зашел так далеко.
  
  «Мне нужно вернуться с тобой на виллу, — объяснил я Риве. - Я сказал тебе, что он собирается делать со Шкатулкой. Если мы будем ждать, все пойдет по его планам, хотим мы этого или нет. У меня нет другого выбора, Рива.
  
  — У меня тоже, — прошептала она. Она взяла мою руку и сжала мои пальцы своими. - Я оставила машину снаружи, она всего в нескольких шагах.
  
  Мы вышли на улицу, оставив позади расписанные фресками комнаты «дома Маруама». Небо было пурпурно-красным, солнце бледно-оранжевым пятном на далеком горизонте.
  
  Рива все еще держала меня за руку, и я прислушивался к звуку наших шагов, стуча своими сандалиями по выложенному плиткой двору. Затем в наших ушах прогремел внезапный треск, рев, от которого у большинства людей кровь похолодела бы. Но долгие годы тренировок и опыта сделали меня выносливым, превратив мои нервы в стальную проволоку. Тем не менее, я бы солгал, если бы сказал, что не боюсь.
  
  Грохот эхом разнесся среди заброшенных зданий. Рива не смогла сдержать крик и обняла меня, в ужасе вцепившись в мою руку. Через секунду меня ослепила фара мотоцикла, которая была направлена мне в лицо.
  
  Там было трое сикхов, каждый на мотоцикле, как отряд кавалерии. Они начали кружить вокруг меня; их саркастический смех пронзил меня, как множество ножевых ранений. Шива снова бросал вызов. Но если бы я играл в игру по его правилам, Ник Картер вскоре был бы мертвецом. Что-то, чего я бы точно не допустил.
  
  
  
  12
  
  Двоих мужчин я узнал почти сразу. Одним из них был Гурнек, с повязкой на лице, усеянной шрамами, но все еще живой и здоровый. Другим был человек с почты, тот самый, которому удалось увезти раненого товарища. Третий, бородатый и с головой, обмотанной чалмой, как и другие, был мне неизвестен. Но я знал, о чем он думает, хотя мы никогда не встречались.
  
  «Ты вызвала подозрения у дяди, Рива, — объяснил один из троих. - Вот почему он приказал нам следовать за тобой, зная, что вы приведете нас прямо к "Сахибу" Картеру ...
  
  Мы с Ривой стояли неподвижно, замерев. — Не говори ни слова, — прошептал я девушке. - Делай в точности то, что я тебе говорю, и все будет хорошо.
  
  - Они убьют нас, Ник!
  
  - Нет. Твой дядя - маньяк с манией величия: если кому-то придется умирать, я уверен, что он захочет убить его лично.
  
  Я прикрыл глаза от яркого света фар и огляделся. Каждый агент Кобры был вооружен пистолетами 45-го калибра, которые в тот момент были нацелены на меня, один в грудь, один в голову, третий в спину. - Так что ты собираешься делать, стрелять в нас обоих? - крикнул я, чтобы было слышно сквозь рев мотоциклов.
  
  - Стрелять в тебя, "Сахиб" Картер ? Один из мужчин усмехнулся. Это был тот, кого я не знал, высокий, полный молодой человек, которому, очевидно, нравилось видеть меня в таком положении. - Слишком легко. Нет, Шива дал нам особые указания. Это все очень ясно. Вы не сможете сопротивляться нам, потому что, если вы попытаетесь сделать это, мы убьем девушку; затем, когда мы привезем вас обратно на виллу, Шива займется вами лично.
  
  «Как ты обошелся с Нирадом», — добавил Гурнек.
  
  Образ вспыхнул в моем сознании. Я видел, как Нирад падает головой в яму со змеями, я видел, как рептилии неоднократно нападали на него, я слышал его крики и понимал радость Шивы, видящего, как я страдаю от той же смертельной агонии.
  
  — Конечно, я не могу сопротивляться, — возразил я. - Трое против одного - это не спортивно, господа. Но не обижай девушку; она не имеет к этому никакого отношения.
  
  - Он помогла тебе сбежать.
  
  - Я бы убил ее, если бы она этого не сделала. Его отец — пленник вашего хозяина. Она не заботится ни о чем другом. Мне плевать, живу я или умираю. Я повернулся к Риве и посмотрел ей в лицо. - Не так ли, шлюха?
  
  Я поднял руку и дал ей сильную пощечину. Я прошептал. - Давай, беги к ним... Делай, как я тебе говорю! -
  
  На секунду девушка пошатнулась, ошеломленная и испуганная. Она не понимала, что я делаю, но в конце концов побежала, крича во всю глотку. - Он пытался меня убить!
  
  Мужчины не понимали, что происходит.
  
  Гурнек слез с мртоцикла, а Рива побежала к нему. Это был момент, которого я ждал. Двое других сикхов отвели глаза, подошвы их ботинок скользили по мраморному полу, когда они перестали ездить вокруг меня.
  
  Рива буквально бросилась к ногам Гурнека, рыдая, как истеричка. Она отлично сыграла свою роль, придав видимость правдивости, которое, казалось, обезоружило Гурнека — по крайней мере, достаточно, чтобы дать мне время вынуть стилет из ножен и метнуть кинжал с тонким лезвием.
  
  На секунду все, что я услышал, был непрерывный душераздирающий стон Ривы. Затем Гурнек отшатнулся, судорожно схватившись руками за лицо. Стилет вонзился ему в левый глаз, разрезав луковицу пополам. Кровавая студенистая масса капала ему на лицо; он издал душераздирающий крик и попытался вытащить кинжал.
  
  Я не стоял и не смотрел, что происходит.
  
  Им было приказано взять меня живым... но не обязательно целым и невредимым. Конечно, в первую очередь они попытаются спасти свою шкуру, и если я не буду действовать быстро, все можно будет считать потерянным. Я побежал, а остальные спрыгнули с мотоциклов. Это была вторая ошибка, допущенная гориллами Шивы, так как я успел залезть в карман, чтобы взять две палки, сделанные из метлы.
  
  Я создал оружие, которое на первый взгляд казалось безобидным. Но на самом деле две палки, соединенные куском твердой и прочной плети из шкуры буйвола, представляли собой очень опасную, почти смертельную угрозу.
  
  Это был «нунчаку», тот, который я сделал, восточное устройство, которое я впервые увидел во время жестокой демонстрации, устроенной моим мастером карате в штаб-квартире AX в Вашингтоне.
  
  Оружие, типичное для боевых искусств, обладало бесспорной универсальностью, и в данном случае я намеревался поэкспериментировать с ним.
  
  Держа палку в одной руке, я начал крутить другой конец, пока она не набрала достаточную силу и скорость. Пуля застряла в мраморных плитах у моих ног, но я продолжал бежать, забыв обо всем, кроме сикха, которого выбрал своей будущей жертвой, и о том, кто будет моей целью.
  
  Гурнека не разоружили, но и он был не в лучшей форме. Я услышал крик Ривы от ужаса, когда еще одна пуля просвистела в воздухе и поцарапала мое левое плечо. Я почувствовал ужасное жжение, которое оставило на мне огненно-красный след. Но пуля не попала мне в руку. Рана скривила мне гримасу боли, но это не помешало мне продолжать крутить нунчаку.
  
  - Я убью тебя, Картер! — крикнул мужчина.
  
  - Вопреки приказу Шивы? - возразил я с ухмылкой. Но пистолет 45-го калибра был направлен мне в грудь. Рисковать — это одно, а вести себя глупо — совсем другое. Я потянулся, пока палка не потеряла скорость и, наконец, не повисла на моем запястье.
  
  - Долой эту дрянь! - приказал индеец.
  
  - По вашему приказу, мастер, - пробормотал я, выпуская "нунчаку" сквозь пальцы.
  
  Сикх по-прежнему целился в меня; но как только я отпустил палочки, он нагнулся, чтобы поднять их. Это была его третья ошибка за последние минуты.
  
  Пока он сгибался, я кинулся на него. Я сомкнул пальцы вокруг запястья руки, которая держала пистолет, со всей силой, на которую был способен. Он нажал на курок и чуть не попал мне в ногу. Но на этот раз я был полон решимости провести остаток своих дней, передвигаясь как калека, чтобы остальная часть моего тела оставалась целой и целой.
  
  Агент Кобры отпрянул, пытаясь освободиться. Моя рука нашла цель, которую искала: вытянутая, она превратилась в серп из костей и мускулов. Жесткая сторона ладони приземлилась на шею мужчины; в то же время я синхронно щелкнул правой ногой.
  
  Получившееся «ча-ки» не смогло сломать ему голень, но боль от удара дала мне несколько дополнительных секунд, в которых я отчаянно нуждался. Я схватил руку, которая держала пистолет, обеими руками. Индеец-сикх отчаянно корчился, пытаясь отодвинуться, даже когда убедился, что дуло пистолета больше не направлено на него.
  
  Позади меня внезапное движение. Третий убийца, мускулистый молодой индеец, которого я никогда не видел до этого вечера, бросился на помощь своему спутнику. Хотя и с одним драться было уже тяжело: справиться с двумя мужиками вооруженными пистолетами будет непросто.
  
  Поэтому, как только мне удалось вырвать оружие из пальцев первого, заставив его упасть на мраморные плитки, я поспешил подобрать упавшее к ногам «нунчаку». Всего мне потребовалось пять секунд, чтобы получить для него необходимую скорость и импульс.
  
  Третий человек опрометчиво пошел в атаку. Я отпрыгнул назад и приземлился прямо за его сообщником. Когда он атаковал, я уже целился палкой в череп его друга.
  
  «Нунчаку» к настоящему времени достигли силы, в несколько раз превышающей ту, что необходима для перелома костей человека.
  
  Что было дальше, я никогда в жизни не видел.
  
  Череп индийца буквально взорвался. Там, где был свернутый тюрбан, все еще пульсировала желеобразная масса. Кусочки костей, осколки с прилипшими к ним клочьями волос и скальпа брызнули мне в лицо, а мозг, серовато-белый в причудливых спиралях, рассыпался по воздуху, как лава из извергающегося вулкана. Но если «нунчаки» хорошо поработали, у меня оставалось еще два противника. Гурнек был жив, хотя и с одним глазом. И жив был молодой индеец, который прибыл слишком поздно, чтобы спасти жизнь своего спутника.
  
  Мускулистый сикх остановился, выражение отвращения и недоверия исказилось на его лице. Я снова запустил смертоносные палки, и он нервно попятился, направляя пистолет мне в лицо.
  
  - Убей меня, и Шива скормит тебя змеям. Мне нужно сообщить ему кое-какую важную информацию, и если он не услышит ее из моих уст, ты можешь забыть, что существуешь... - прошипел я сквозь зубы.
  
  Я блефовал. Он посмотрел на неузнаваемую фигуру своего сообщника. Я воспользовался долей секунды, чтобы отпустить «нунчаки», которые полетели по воздуху, как «бумеранг» в один конец. Я никогда раньше не использовал его таким образом и не знал, как он будет работать.
  
  К счастью, примитивное оружие меня не разочаровало. Одна или обе палки (точно сказать не могу, "нунчаки" летели с невероятной скоростью) врезались в дуло пистолета индийца. Сила удара выбила оружие из его рук. Пистолет приземлился в нескольких шагах позади него. Большой сикх бросился на меня в атаку, как разъяренный медведь, с искаженным от ярости лицом.
  
  Каратэ или нет, на этот раз это пришлось по мне.
  
  Прежде чем я успел его остановить, прежде чем я понял, что произошло, человек, который был частью команды Шивы и «приемной комиссии», обрушился на меня, как тонна кирпичей. Дыхание вырвалось у меня из горла, когда я упал навзничь, ударившись головой о мраморные плиты, из которых состояла огромная шахматная доска внутреннего двора.
  
  Что-то горячее и слизистое капнуло мне на лицо, на мгновение ослепив меня. Слезы текли по моим щекам, когда я снова пыталась открыть глаза. И как только я снова смог видеть, я поднял взгляд и увидел Гурнека, стоящего рядом со мной. Раненый глаз, то немногое, что от него осталось, продолжало выталкивать студенистое и кровянистое вещество, как кран, оставленный открытым.
  
  Затем нога индейца согнулась в тот самый момент, когда я пытался встать. Я стиснул зубы, когда стальной носок его ботинка ударил меня по затылку. Он был единственным из трех мужчин, кто не носил сандалии. И теперь он использовал свои мотоциклетные ботинки, чтобы бить меня в грудь.
  
  Я не мог видеть Риву из-за этой боли, затуманивающей мое зрение. Я даже не знал, где она и что с ней сделал Гурнек, но она не могла мне помочь, это точно. У меня было ощущение, что моя грудная клетка трескается, что мои кости разлетаются все разом, когда Гурнек снова ударил меня.
  
  Я сильно встряхнулся, как дикая лошадь, пытающаяся сбросить всадника. — Шива теперь не имеет значения, Картер, — сказал Гурнек, давая понять, что его понимают, несмотря на повязки, скрывающие нижнюю часть его лица. - Я убью тебя, так что с тобой будет покончено раз и навсегда!
  
  По тону его голоса я понял, что он это имел в виду. Другой индеец, тот самый, что напал на меня, повалив на землю минуту назад, пытался схватить меня за ноги. Он присел надо мной, а я продолжал брыкаться, как отчаянный человек, особенно когда нога Гурнека снова дернулась, нанося сокрушительный удар мне в грудь.
  
  Именно в этот момент я протянул обе руки и схватил мужчину за лодыжку, с силой согнув его ногу. Он старался не потерять равновесие. Затем другой сикх вонзил свой могучий кулак мне в живот. Это была мучительная боль. Я не мог дышать, но если бы я сдался прямо сейчас, эти двое добавили бы меня в свой славный список трофеев.
  
  Из последних сил, которые у меня остались, я ухватился за лодыжку Гурнека и продолжал крутить ее, желая поскорее услышать хруст ломающейся кости. Вместо этого мужчина упал вперед, потеряв равновесие. И я высвободил свои ноги из хватки другого индейца. Развернувшись назад, я вскочил на ноги.
  
  Я ожидал, что большой приятель Гурнека снова нападет на меня, но вместо этого он побежал в противоположном направлении. Я не мог отпустить его далеко, еще и потому, что он бежал за упавшим пистолетом. Я был позади него, когда он наклонился, чтобы поднять оружие. Я сделал большой прыжок в воздух и напряг ногу, чтобы нанести «летящий» удар.
  
  Сила удара, удара моей ноги о заднюю часть индейца, швырнула его на землю. Он пару раз перекатился по мраморному полу, и пистолет приземлился в нескольких ярдах от него, вне досягаемости.
  
  Но даже тогда, прежде чем броситься подобрать пистолет, я нервно оглянулся через плечо. Гурнек был не из тех, кто легко сдается. Он встал и направился ко мне. Хоть он и хромал, перенося весь свой вес на одну ногу, он все же мог ходить. Но самым поразительным было зловещее металлическое сияние, которое привлекло мое внимание... металл, с которого капало студенистое вещество из рассеченного пополам глаза индейца.
  
  Позади Гурнека нечеткая фигура в предвечерних тенях. Рива Сингх, наконец, вернулась на сцену. Незадолго до этого она отлично сыграла свою роль и своими криками ужаса и бегством позволила мне перейти от оборонительных действий к наступательным.
  
  Теперь я видел, как она вскарабкалась на седло припаркованного во дворе мотоцикла. Гурнек не мог бежать; он продолжал хромать, когда я попятился, согнувшись пополам. Но я просчитался в своих расчетах, полагая, что он напал на меня до того, как использовал стилет, который держал в руке.
  
  Индеец отдернул руку, затем протянул руку и метнул нож. Лезвие с шипением рассекло воздух. И на этот раз Гурнек чуть не промазал.
  
  Острое как бритва лезвие вонзилось мне в мышцу бедра. Мои колени подогнулись, я почувствовал слабость. Я хотел закричать, но подавил крик, который, казалось, сорвался с моих губ. Боль пронзила меня, скрутив нервы. Он вонзался в меня, как горячая игла, все глубже и глубже, пока все мое тело не онемело, теперь уже на пределе физического сопротивления.
  
  Этого не должно было случиться.
  
  Я сжал кулаки, стиснул зубы до скрипа и попытался заглушить мучительную боль. Затем я опустил руку, на секунду закрыл глаза и, наконец, вытащил нож из бедра. У меня не было времени остановить кровоток. Но, к счастью, стилет не повредил кровеносные сосуды мышц бедра.
  
  В любом случае, я все еще истекал кровью, как забитая свинья.
  
  Ткань брюк прилипла к моей ноге, где расползалось большое темное пятно, мокрое от крови, которую я уже потерял. Безумный смех Гурнека эхом разнесся по воздуху. Индеец начал приближаться ко мне, а я пытался доползти до одного из зданий, окружавших двор. Мне удалось подвернуть ему лодыжку, и он не мог ходить, не хромая. Но он все еще мог двигаться. Он вышел вперед, когда третий агент Кобры тоже начал двигаться позади меня.
  
  Я оглянулся и увидел пистолет, который мужчина нашел. Я остался с кинжалом, так как «нунчаки» были вне досягаемости. «Рива», — повторял я. "Куда ты пропала?"
  
  Возможно, это была телепатия. Но как бы то ни было, она меня «услышала».
  
  Рев мотоцикла имел силу благословения, притупившего мою боль и физические муки. Он вышел из темноты, обрисовывая фигуру Гурнека в свете большого маяка, силуэт которого вырисовывался на фоне теней переднего заката. Индеец повернул голову и поднял руки, словно желая остановить машину. Его компаньон, мускулистый молодой сикх, напротив, выглядел так, будто не хотел менять свою программу. Он продолжал приближаться ко мне. Я схватился за кинжал, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль, от которой полностью онемела нога.
  
  Гурнек попытался укрыться в одном из безлюдных и заброшенных мраморных дворцов. Теперь, когда он больше не представлял непосредственной угрозы и опасности, благодаря Риве я смог сосредоточить свое внимание на его сообщнике. Пистолет рявкнул и задышал огнем, но внезапная тьма, которая, казалось, пролилась дождем с неба, когда погасли последние сумеречные огни, помешала ему тщательно прицелиться, и пуля пролетела в нескольких метрах от меня.
  
  Я затаил дыхание и встал на одно колено, вытянув травмированную ногу назад. Я мог видеть белую чалму нападавшего и даже ствол пистолета. Я сбился со счета израсходованным им пулям, так что не мог сосчитать, был ли пистолет разряжен или у него еще оставалось несколько выстрелов.
  
  Когда я услышал щелчок курка, я приготовился к выстрелу. Вместо этого индиец тихо выругался. Он отбросил оружие, и оно с глухим стуком упало на мраморные плиты. Наконец, казалось, не все было заговорено против меня.
  
  Возможно, Рива загнала Гурнека в «угол». Если не совсем в «угол», то индеец был в стороне. Я смогу обезвредить его позже, как только вырублю его напарника. Я знал, что Гурнек безоружен, так что Рива сможет справиться с ситуацией самостоятельно.
  
  Теперь мне оставалось только иметь дело с незнакомым индийцем, личным агентом Шивы. Я напрягся и затаил дыхание. Человек был просто массивной формой, появляющейся из тьмы. Облака закрыли луну, заслонив сияющий лик, двор Фатехпур-Сикри погрузился в тень. Я прищурился и попытался приглядеться в темноте. Мой соперник не хотел рисковать, потому что я не слышал его движений. Я не был уверен, видел ли он меня, когда я вытащил нож из бедра, знал ли он, что я вооружен.
  
  Стилет стал драгоценным оружием теперь, когда я потерял «нунчаки». И я не мог рассчитывать на свои глубокие познания в карате с вышедшей из строя ногой от раны, которая все время кровоточила и которую я не успел залечить. Потеря крови делала меня все слабее и слабее, и если бы я не перевязал ногу, у меня скоро были бы проблемы.
  
  Я закричал. - Давай, ублюдок! Чего ты ждешь? - Есть богохульства, эпитеты и оскорбления, которые в Индии немедленно воздействуют на гордость человека. Возможно, «ублюдок» не был одним из них, но уже мои знания об обычаях и обычаях субконтинента оставляли желать лучшего. - Ты испуган? Это правда? - я начал кричать, пытаясь найти в тени его массивные очертания.
  
  Фара мотоцикла, на который запрыгнула Реева, не была направлена в мою сторону. С каждой секундой становилось все темнее и темнее, а я продолжал, надеясь найти кого-то во плоти и крови. Потом на меня навалилась огромная тяжесть. Меня отбросило на спину, моя раненая нога оказалась поджата подо мной.
  
  Боль была запредельной, перед глазами плясали странные блики фосфоресцирующего света. Я тряхнул головой и попыталась отогнать точки света. Подвернув ногу пополам, я был буквально прижат к земле массой тучного молодого сикха. Но я буквально почувствовал, как отрываюсь от земли, когда его кулак ударил меня по челюсти. Я склонил голову набок, тяжело дыша. - Грязный ублюдок! - прошипел я, наконец вспомнив нужное слово.
  
  Ему, видимо, не понравился выбор эпитета, и он ударил кулаком второй раз. Я почувствовал на своем лице горячее зловонное дыхание мужчины. Он был зверем, быком в человеческом обличье. И он ответил без слов... только кулаками. Затем ему удалось прижать руки к моим бедрам и пнуть мою травмированную ногу.
  
  Моя нога все еще кровоточила, она болела сильнее, чем когда-либо. Лезвие стилета заскребло по мраморной плитке. Но я все еще не знал, заметил ли индеец-сикх, что я вооружен. - Я верну тебя Шиве, Картер! Он задыхался, прижимая меня к полу. - Но не все в одном куске!
  
  - Как страшно! - пробормотал я насмешливым тоном, скривив губы в гримасе боли, когда он уперся коленями в мои бедра. Мои руки и пальцы начали неметь, из раны капала кровь, а индеец держал мои руки. Еще несколько секунд, и я больше не смогу держать нож. И если такое случилось, то для меня все кончено.
  
  Я начал выдвигать руку вперед, стараясь приблизить острое, еще окровавленное лезвие к боку индейца. Я прошептал. - Как тебя зовут? Ведь мы еще... не представились!
  
  — Лай, — сказал он, усмехнувшись. - Лай победоносный.
  
  — Лай, неудачник, — поправил я его и вдруг двинул руку с ножом к боку моего противника. На это ушли все силы, которые у меня остались, вплоть до предела.
  
  Но это сработало. Слава богу, это сработало.
  
  Острие острого лезвия разорвало хлопчатобумажную рубашку молодого сикха, как масло. Я не остановился. Я погрузил кинжал глубже, когда он поднял колени, пытаясь вырваться. Слишком поздно для смены тактики. Теперь он больше не мог остановить меня. Я вонзил стилет между двумя его ребрами, разрезая плоть и мускулы, как мясник разрывает теленка.
  
  Молодой индеец перекатился на бок и тяжело упал на спину, когда я выпустил нож. С силой отчаяния я переполз через него, чтобы закончить работу, не останавливаясь ни на секунду, чтобы почувствовать эту мучительную боль в моей кровоточащей ноге. Стилет по самую рукоять вонзился в бок Лая. Мужчина задыхался, пытаясь дышать. Я повернул рукоять ножа, не вытягивая его.
  
  Поток густой, горячей крови хлынул из его бока, когда я вонзил кинжал, лезвие прилипло к его груди. - Свинья! - Задыхался индеец. - Но также... ты умрешь... ты умрешь, Кар...
  
  Это были его последние слова.
  
  Я хотел, чтобы они не оказались пророчеством.
  
  
  
  13
  
  Мои руки были скользкими и липкими от крови Лая. Она продолжала обильно хлестать, когда я разрезал ему грудь, не останавливаясь, пока я не был абсолютно уверен, что он мертв. Из его горла вырвалось бульканье; он уже не говорил, но судорожно вздымал и опускал грудь. Наконец пыхтение прекратилось; Я положил руку ему на сердце. Пучок мышц вызвал судорожное сердцебиение, за которым последовала непроизвольная нервная дрожь, тремор, сотрясавший его с головы до ног.
  
  Он еще раз пошевелился, затем замер.
  
  Я соскользнул назад, моя раненая нога вытянулась передо мной. Быстрыми движениями я снял рубашку, разрезал ее кинжалом и начал перевязывать рану самодельными бинтами. Я взял две полоски, чтобы промокнуть кровь, которая все время текла из глубокой раны.
  
  Через некоторое время я попытался снова встать на ноги, отыскивая Риву глазами. Девушка отлично справилась со своей работой, и теперь мне нужно было помочь ей обезвредить Гурнека. Позже... ну, сначала я ликвидирую Гурнека, а потом займусь следующим ходом.
  
  Я прислушался и почти сразу услышал слабый гул… гул мотора мотоцикла, звенящий вдалеке. Двор купался в свете, когда облака, скрывавшие луну, исчезли. Меня поразило, что силы природы были на моей стороне, как будто они дали слово защитить меня. Сначала было темно, и отсутствие света защищало меня, позволяя победить и убить Лая.
  
  Но теперь, когда юный сикх был мертв, пораженный моей силой или хитростью, луна возвращалась, заливая внутренний двор заброшенного города своим бледным сиянием. Я посмотрел на фигуру Лая, который лежал на спине, его белая рубашка была перепачкана запекшейся кровью. Его губы скривились в усмешке, показавшей его правильные белые зубы, а десны были в красных пятнах от «паановой» жвачки. Труп неподвижно лежал на мраморных плитах, скорчившись в позе ужасной агонии.
  
  Я не чувствовал угрызений совести и не возражал против смерти молодого индейца, в том числе и потому, что это был вопрос выживания. Или Лай, или я. Я отвел взгляд от застывшего, окровавленного тела и снова попытался встать на ноги. Мне пришлось сделать несколько попыток, прежде чем я смог удержаться на ногах.
  
  Я волочил раненую ногу, которая продолжала стучать и все еще онемела от потери крови. Я пошел через двор, остановившись на мгновение, чтобы поднять свои «нунчаки» туда, где они упали, и в то же время подобрать пистолет Лая.
  
  Насколько мне известно, Гурнек был безоружен. У меня же было примитивное восточное оружие и драгоценный немецкий стилет с острым как бритва лезвием, который спас мне жизнь. И вдобавок ко всему, у Ривы был мотоцикл. Несомненно, девушка и Гурнек знали топографию Фатехпур-Сикри гораздо лучше меня, что было одновременно и преимуществом, и недостатком. Потому что, если и был выход из этого лабиринта пустых и заброшенных зданий, Гурнек, вероятно, должен был знать, если только Рива не смогла заблокировать его побег и держать его в ловушке, пока я не доберусь до нее.
  
  Я остановился на мгновение, чтобы прислушаться, и снова услышал слабое гудение мотоциклетного двигателя. Он исходил из-за специального зала для аудиенций, «диван-и-хас». Я вспомнил, что видел иллюстрацию дворца в купленном мною путеводителе, черно-белую фотографию внушительного здания с огромной центральной колонной, от которой ответвлялись четыре одинаковых коридора, доходивших до боков верхнего балкона в форме площади.
  
  Не было никакой возможности быстро прийти на помощь девушке. Пришлось двигаться шаг за шагом, волоча ногу за собой, как громоздкий багаж. Боль уменьшилась теперь, когда я перевязал рану и остановил кровь. Но мне было больно. Что еще хуже, это сделало меня более уязвимым, чем когда-либо, сильно замедлив мои движения, мою способность двигаться с обычной скоростью.
  
  Об использовании ударов каратэ ногой теперь не могло быть и речи, а каждое движение ударом руки и кулаком становилось проблематичным и трудным, потому что потребовалось бы огромное усилие для поддержания адекватного центра тяжести и баланса. . . . Теперь больше, чем раньше, мне приходилось полагаться почти исключительно на «нунчаки» и стилет.
  
  Чем ближе я подходил к Холлу, тем громче гудел в ушах двигатель машины. То, что прежде было далеким и неясным гулом, превратилось в глухой рокот, приглушенный рев. Я цеплялся за одну из внешних колонн, которая имела поразительную форму и напоминала бивень гигантского слона. Я остановился, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. Мощный луч света пронзил точку передо мной. Потом звук бегущих шагов.
  
  - Рева! - Я закричал. - Где он?
  
  Она не ответила мне, но через мгновение из здания вышел Гурнек и побежал по внутреннему двору. Я стал преследовать его, хотя прекрасно знал, что мне до него не добраться. Он бежал почти нормальным шагом, так что я понял, что его лодыжка больше не болит. Именно тогда на сцену вышла Рива. Она прогрохотала мимо меня и жестом приказала мне оставаться на месте. Лицо его было напряжено, лоб сморщен; это было лицо, выдававшее абсолютную решимость, маску холодной и расчетливой решимости.
  
  Я не мог отрицать, что чертовски горжусь ею. Она отлично выполнила свою работу, удерживая Гурнека в страхе, как пойманного зверя, пока мне не удалось избавиться от Лая. И теперь, когда Лай был мертв, осталось исправить только одного агента Кобры. Я поднял палки нунчаку над головой, крепко сжал одну и выбросил вторую.
  
  Круговое движение руки привело палку в движение... что, как я надеялся, решительно разрушит планы Гурнека... и саму его жизнь. Рива указывала на индейца с дальнего конца двора. Луч света от маяка осветил призрачные аркады и колоннады королевского дворца, обрамляя их, как на экспрессионистской картине.
  
  Но не было ничего живописного в том, как Гурнек начал двигаться, повторяя свои шаги. Он увидел меня, и теперь у него не было возможности избежать конфронтации, когда Рива гналась за ним на мотоцикле, как моторизованный пастух, пытающийся поймать пропавший скот. Теперь индеец превратился в животное для убоя, напуганное и отчаявшееся.
  
  Он попытался обойти меня, но снова Реева показала свое мастерство, перерезав его путь. Она почти ударила его. Девушка делала все возможное, чтобы избежать прямого столкновения, и я не мог ее винить. Я также не хотел, чтобы ее сбросили с мотоцикла.
  
  Тем не менее, даже не прикасаясь к нему, ей удалось удержать его на пути, не дав ему сбежать. «Нунчаку» закружились над моей головой, и, когда Рива снова двинулась вперед, заставляя Гурнека направиться ко мне, я отпустил этот инструмент смерти и смотрел, как он рассекает воздух.
  
  Палочки-«убийцы» снова оказались очень кстати. Я все еще наблюдал за этой сценой, делая шаг вперед, когда Гурнек вскрикнул и нагнулся набок: палки попали ему в грудь. Удар был подобен удару кулака по центру, и у него перехватило дыхание. Он пошатнулся, пьяный от боли, не в силах удержать равновесие.
  
  Я хромал вперед, двигаясь как можно быстрее, держа стилет в вытянутой руке. Нельзя было терять время, потому что после устранения Гурнека мне все еще предстояло встретиться с Шивой, человеком, чьи адские ловушки я избежал, но который взамен не показал мне своего лица.
  
  Гурнек снова вскочил на ноги прежде, чем я добрался до него. Он схватил «нунчаки», но, видимо, до этого момента никогда не видел и не использовал это оружие. Он не знал, как обращаться с ним, поэтому просто швырнул его в меня. Палки упали, и я наклонился, чтобы поднять их, как раз в тот момент, когда Гурнек бросился в мою сторону.
  
  Я обнаружил, что снова растянулся на спине, борясь за свою жизнь, а индеец бил меня кулаками. Он был уже не в состоянии рассуждать: из его вырванного глаза капала студенистая и кровавая субстанция, это было лицо не просто сумасшедшего, а лицо чудовища.
  
  Он ударил меня в сгиб локтя, и мои пальцы невольно ослабили хватку. Кинжал выскользнул из моей руки. Я вслепую протянул руку, но индеец снова ударил меня в горло ладонью руки. Он не знал правил карате, но, должно быть, чему-то научился во время наших предыдущих встреч. И теперь он использовал свой вес и ум, чтобы прикончить меня.
  
  Мотоцикл Ривы остановился с пронзительным стоном, осветив наши переплетенные тела лучом света. Я слышал, как она слезла с машины, но знал, что она не сможет мне помочь. А поскольку Гурнек пинал мою травмированную ногу, быстрой и легкой победы, о которой я мечтал, не было и в помине. Мужчина был в панике и это придало ему удвоенной силы и решимости. Он боролся за жизнь.
  
  Я тоже.
  
  Я встал на ладони и попытался сбросить его. Я перекатился на бок, но он снова упал на меня. Тем временем, однако, мне удалось схватить палки, по одной в каждой руке, с куском плети из кожи буйвола посередине. Теперь не было другого способа использовать оружие, метода, которого я еще не испытал. Если бы я только мог затянуть кожаный шнур вокруг шеи Гурнека, две палки помогли бы мне использовать его тело.
  
  Он уперся мне коленом в бок и ударил меня кулаком в почку, отчего я застонал от боли. Мраморные изразцы, казалось, танцевали перед глазами, а отдаленные колонны двоились, троились. Я попытался сфокусировать свое зрение, но все выглядело расплывчатым, приблизилось, а затем исчезло.
  
  Гурнек, теперь во власти безумия, выплевывал слова на индийском диалекте, которого я не мог понять. Но если я не расслышал, что именно он бормочет, то мне нетрудно было уловить смысл его бессвязных фраз; это была, мягко говоря, не оптимистическая и не дружеская речь.
  
  Я почувствовал мучительные судороги в ноге, согнутой под его тяжестью. Я повернул голову как раз в тот момент, когда индеец потянулся за стилетом, переместив свой вес вправо, чтобы поднять кинжал. В этот самый момент я начал подниматься на одно колено.
  
  Но он не собирался так просто сдаваться.
  
  Он бросился вперед со слепыми ударами кинжала, используя нож, чтобы нанести удар. Я отодвинулся как можно дальше, стараясь держать дистанцию. Внезапно позади обезумевшего индейца появилась Рива и начала бить его кулаками по спине и плечам. Было ли это больно ему или нет, это не имело значения. Её вмешательство отвлекло молодого сикха настолько, что мне удалось избежать окровавленного лезвия стилета и обернуть кожаный шнур вокруг его шеи.
  
  Как все и началось: сначала нападение в моем гостиничном номере, потом Ашока Ананда задушили в туалете бара. И вот теперь занавес вот-вот должен был опуститься на еще одного представителя гнусной банды головорезов на службе у Шивы.
  
  Я крепко сжал две палки, затягивая шнур из буйволиной кожи на шее Гурнека. Индеец издал крик изумления и ужаса одновременно, выронил стилет, пытаясь оттолкнуть шнур от горла. Он бы не выжил, если бы я продолжил сжимать.
  
  Я скрутил палочки вокруг себя и взялся за них. Я не видел лица Гурнека и не хотел его видеть. Он пытался глотать воздух, его дыхание было астматическим и свистящим, но воздух не поступал в легкие. Поддерживаемый отчаянием, он боролся за свою жизнь с оставшимися силами. И этого было недостаточно.
  
  Теперь я контролировал себя, несмотря на онемевшую ногу и усталость. Я сильнее натянул шнур, благодаря палочкам, которые позволяли оказывать необходимое давление. Еще одно бульканье сорвалось с губ индейца, затем мужчина сдался, больше не оказывая ни малейшего сопротивления. Его тело рванулось вперед, и он упал лицом вниз. Но даже тогда я не отпускал «нунчаку», пока не был абсолютно уверен, что Гурнек вернулся в лоно своих богов, змей-нагов, в которых он так горячо верил.
  
  Когда я наконец понял, что он безжизненен, что его тело неподвижно лежит на холодном мраморном полу и что только один мускул в его бедре судорожно вибрирует, я перевернул его и освободил шею от роковой кожаной струны. Его лицо было синюшным, язык был прикушен, почти перерезан надвое зубами, которые он стиснул от ужаса.
  
  — Могло быть и хуже, чувак, — пробормотал я. - Подумай о том, что случилось с бедным Нирадом...
  
  Но мое замечание он не слышал. С огромным усилием я медленно поднялся, не сводя глаз с фигуры Гурнека. Но он не воскреснет из мертвых. Индеец отчаянно боролся, надо отдать ему должное. Но в итоге все закончилось ничем.
  
  Он был мертв.
  
  — Помоги мне снять с него одежду, — сказал я Риве, избегая взгляда девушки, которая, казалось, направила на меня тревожный, молчаливый взгляд.
  
  Она не задавала вопросов, видя, что я без рубашки, а правая сторона штанов пропитана кровью. Она нагнулась и, отвернувшись, стала расстегивать рубашку Гурнека. Индийская «куртка» была запятнана кровью, но это все же лучше, чем ничего.
  
  Рива никогда не смотрела на покойника, не из уважения или скромности, но человек был неприятным зрелищем, и я не мог винить девушку за то, что она старалась не смотреть на это опухшее, окровавленное лицо с высунутым синим языком. Кость вокруг вытекшего глаза странно блестела в сияющем луче мотоциклетной фары.
  
  Затем я вспомнил кое-что, что Рива упомянула мне в тот же день там, в особняке Шивы. Она не вдавалась в подробности, но не потребовалось много времени, чтобы понять, что она имела в виду. Ее дядя использовал ее для самого мерзкого, из-за садистского вкуса заставлять ее удовлетворять страсти его мужчин.
  
  И теперь я не чувствовал угрызений совести ни за Гурнека, ни за двух других мужчин, которые лежали мертвыми во дворе, жертвами не столько моего гнева, сколько моей решимости остаться в живых и выполнить миссию.
  
  Сняв окровавленные бинты, которыми я обмотал ногу, я также снял штаны и оставил Риву присевшей рядом с телом Гурнека. Я пересек двор и направился к каменному бассейну, который заметил ранее. Он был полон дождевой воды. Я опустился на одно колено и промыл рану, приложив мокрые пластыри от разорванной рубашки, чтобы предотвратить заражение раны и гангрену ноги. Я даже не был уверен, что вода не заражена, но в тот момент у меня не было другого выбора, поэтому я решил рискнуть.
  
  Когда я вернулся к Рееве, девушка сняла с покойника штаны и курту. Они были немного велики в талии, но я компенсировал это ремнем покойного Гурнека. Рива помогла мне надеть рубашку, а затем отступила назад, потирая руки, как будто ей было холодно.
  
  Она прошептала. - Что нам теперь делать, Ник?
  
  «Давай возьмем твою машину и вернемся на виллу», — ответил я. Его лицо было напряженным, впалым, как будто лишенным всех эмоций. Она прошла через многое, и все же она все еще была уже, более решительная, чем когда-либо. Я вспомнил её отца, задаваясь вопросом, обладал ли он такой же огромной внутренней силой, как и его дочь. В таком случае он сможет выжить и продержаться, пока мы его не найдем.
  
  - Что будет дальше? - поинтересовалась Рива. - Как... как ты собираешься это сделать? — добавила она, указывая на мою раненую ногу.
  
  Большая часть боли утихла, я мог ходить с меньшими усилиями, чем раньше. Я сложил «нунчаки», сунул их в задний карман брюк, а стилет сунул в кожаные ножны, которые я держал на предплечье.
  
  - Как? - повторил я. - Не волнуйся. Я найду какой нибудь способ.
  
  «Ты всегда что-нибудь находишь», — попыталась она рассмеяться.
  
  Она сказала мне, что его дядя остался с пятью мужчинами, не считая Ранджита и молодого сикха, которого я ранил в ногу в почтовом отделении Агры. Итак, впереди остались двое мужчин, кроме Шивы и Хакши. Это будет нелегко... но да, эта миссия не была легкой с самого начала.
  
  
  Мы ехали молча. Рива держала обе руки на руле маленькой машины. Когда Фатехпур Сикри оказалась позади нас, окутанная тьмой и пылью, она повернула голову и указала на ящик приборной панели.
  
  — Я првезла тебе подарок, — объяснила она. - Извини, что не дала его тебе раньше, но я не знала, что он тебе понадобится.
  
  Я открыл ящик и сунул в него руку, ощупывая, пока не коснулся приклада пистолета. Я осмотрел пистолет в свете приборной доски: это была небольшая «беретта» 22-го калибра, довольно необычная вещь для барышни.
  
  Но Рива была еще и незаурядной девицей со всех точек зрения.
  
  «Беретта» была эффективным оружием на близком расстоянии. Я должен был помнить об этом, заключил я, проверяя пистолет, довольный тем, что Рива не забыла его зарядить.
  
  - Когда мы окажемся в пределах видимости виллы, притормози и действуй как ни в чем не бывало, - приказал я девушке, потягиваясь на сиденье, чтобы меня не было видно. Особенно с этой больной ногой меня ждало суровое испытание; но если все пойдет так, как я надеялся, я скоро вернусь в форму.
  
  - Не лучше ли позвать кого-нибудь на помощь, Ник? Мне это кажется таким рискованным, вдвоем против всех их... Я имею в виду, - добавил он, нервно глядя мне в глаза, - что мы собираемся пойти на ужасный риск.
  
  «Это единственный путь вперед», — ответил я и рассказал ей все, что знал о Пуран Дассе, а также причины, по которым я не обратился за помощью к индийской секретной службе для проведения операции. К тому времени, когда я закончил рассказывать ей историю о «утечках», произошедших в кабинете Дасса, и о его связях с Шивой, мы уже были в поле зрения дома.
  
  Я присел на сиденье, когда Рива замедлила ход. - С этого момента ты мои глаза, - прошептал я. - Что ты видишь?
  
  - Пока ничего.
  
  Я быстро взглянул на нее снизу. Она напряженно сидела за рулем, прижавшись спиной к сиденью, ее глаза были устремлены прямо перед собой. Он свернул с шоссе на умеренной скорости; галька и камни отскакивали под машину.
  
  Внезапно Рива затормозила. - Там двое! — воскликнул он. - Два охранника!
  
  Последовали звуки стрельбы. Последняя остановка. С этого момента я не мог позволить себе роскошь совершить хоть одну ошибку.
  
  
  
  14
  
  Я закричал. - Ложись ниже! -
  
  Я протянул руку и потянул ее на сиденье. Рива стала очень легкой мишенью. Пули яростно свистят и рикошетят. Дождь из свинца заливал лобовое стекло, отчего на нас падали большие осколки стекла.
  
  — Лежи спокойно и жди, пока я не дам тебе сигнал продолжать, — предупредил я Риву. Я опустил ручку и открыл дверь, ползя по пыльной дорожке. Дверь заслоняла меня, пули свистели над головой. Земля эхом отозвалась звуком бегущих шагов. Я поднял «беретту» и поднял голову ровно настолько, чтобы прицелиться.
  
  Стрелок в тюрбане упал, как подстреленный солдат.
  
  Кто-то ждал меня там, и это был не Наг, в этом я был чертовски уверен. Я попал мужчине прямо в грудь. В отличие от его товарищей, его смерть была быстрой и относительно безболезненной. Но другого охранника нигде не было видно. Я сузил глаза и осмотрел тропу из стороны в сторону, на случай, если он попытается застать меня врасплох и налететь на меня сзади.
  
  - Оставайся внизу! - пробормотал я Риве, чтобы она не вышла из машины. Она начала сползать с сиденья, но резко остановилась и сделала именно так, как я приказал.
  
  Раздался еще один выстрел, дав мне хорошее представление о укрытии невидимого стрелка. Звук раздался справа, за высокой и густой стеной живой изгороди, окружавшей виллу. Тис и можжевельник полностью скрывали моего противника. Если бы он зашел позади меня, с того места, где я был под прикрытием двери, у меня не было бы ни единого шанса спастись. Поэтому мне нужно было двигаться, и быстро.
  
  Я быстро взглянул на переулок и нашел то, что мне было нужно; Я сжал пальцами камень размером с кулак, который заметил на краю пыльной тропы. Быстрым движением я перекинул его через дверцу машины и услышал глухой стук, когда он упал на землю примерно в десяти метрах передо мной.
  
  Еще одна пуля просвистела в воздухе. Я не мог видеть стрелявшего, но и он не мог видеть меня. Я прислушался, и вскоре мое терпение было вознаграждено звуком бегущих шагов, но не ко мне, а в противоположном направлении. Охранник Шивы, последняя горилла, стоявшая между сумасшедшим и мной, пробежал мимо, спрятавшись за толстую изгородь.
  
  Я бросил еще один камень, на этот раз больше, чем первый. Снова рявкнул пистолет, пуля взметнула по центру узкой дорожки мелкую крошку. С моих губ сорвался крик, пронзительный стон мучительной боли. Неплохо для того, кто никогда не занимался театром, рассудил я. Это был не протяжный крик, который можно услышать с большого расстояния, но это был по-настоящему леденящий крик, и он произвел эффект.
  
  Живые изгороди разошлись, пропуская фигуру с головой, закутанной в тюрбан. Слишком поздно он понял, что на тропе нет мертвеца. Слишком поздно он понял, что крик был уловкой, чтобы вытащить его из укрытия. Он отстранился, даже не глядя в мою сторону. Но теперь у него не осталось времени… навсегда, я надеялся на это.
  
  Пистолет 22-го калибра вонзил пулю ему в плечо, закрутив его, как марионетку, так сильно, что ему пришлось цепляться за изгородь, пытаясь сохранить равновесие и укрыться. Я снова нажал на курок и наблюдал, как он исполняет жуткий танец, когда вторая пуля пробила дыру посреди его лба.
  
  Ни звука не сорвалось с губ мужчины.
  
  Оказавшись в ослепительном свете фар, он поднял руки и сделал еще один бесполезный выстрел из пистолета. Потом он медленно соскользнул, как будто хотел сесть посреди дорожки, вытянув перед собой ноги, наклонив тело вперед, свесив голову на грудь.
  
  Рива подняла голову, встала и выглянула из-за края приборной доски. -- Но дядя... -- начала было она.
  
  — Он будет здесь скоро, уверяю вас, — прошептал я. Я подсчитал, что у «Беретты» осталось еще несколько патронов, больше, чем в тяжелом пистолете сикха 45-го калибра. Так что я не стал брать оружие. Я медленно поднялся на ноги и вышел из-за изрешеченной пулями дверцы машины. На дороге лежали мертвые двое мужчин, жертвы собственной глупости, своей наивной веры в божественность смертного Шивы.
  
  Но Шкатулка была настоящей. Его планы покорить всю Индию также реальны и решительны. Он говорил о «гуманитарных» потребностях, о желании накормить и одеть свой народ, но Шива был тираном, стремившимся к самой безжалостной диктатуре, и его средства достижения власти были такими же бесчеловечными, какими были бы его методы, если бы он получил власть.
  
  Длинная линия живых изгородей внезапно осветилась, когда вокруг дома зажглись огни, большие ртутные лампы заставили меня отступить назад, прикрывая глаза от ослепительного света. Сотни насекомых, мотыльков и гигантских комаров, казалось, парили в луче света на моем пути. Они гудели и кружились, смешиваясь с пылью и запахом смерти.
  
  Большие мухи кружили, как миниатюрные грифы, падая на два окровавленных трупа и поднимая в воздухе настойчивый оглушительный гул. Звук, который заставил меня вздрогнуть, когда я навострила уши в поисках других шумов. Я не слышал ничего, кроме мух, ни звука с ярко освещенной виллы.
  
  - Рави! Арун! - вдруг раздался металлический голос, голос, не похожий ни на кого, кроме него самого.
  
  Я взглянул на Риву, и она слегка утвердительно кивнула мне. - Шива, - прошептала она. - Это он, мой дядя. Будьте осторожны, Ник, пожалуйста!
  
  - Проклятые бездельники! Где вы? Что случилось? Арун? Рави? - Шива снова позвал двух мужчин, и его голос, казалось, поплыл ко мне, как эхо старой пластинки.
  
  Настало время прямой конфронтации, конфронтации лицом к лицу. Я собрался с духом, жестом велел Риве оставаться позади меня и неуклонно пошел по тропинке. Шива снова закричал, но его телохранители были не в состоянии ответить. Разговор поддерживали мухи, стаи прожорливых мух, которые налетали на безжизненные тела двух индейцев.
  
  - Я убью вас за вашу глупость! Шива закричал пронзительным голосом, выдававшим гнев и страх.
  
  Однако он не решился выйти, чтобы противостоять мне. Снова повисла тишина. Я присел изо всех сил, стараясь, чтобы нога не онемела. После нескольких сгибаний колена в быстрой последовательности кровь стала циркулировать регулярно. Одной рукой я отодвинул густой куст.
  
  Отсюда я мог видеть внутренний сад, пышный и ухоженный. И еще раз меня поразило то, что этот сад был диссонирующей нотой, такой пышный и плодородный для своей засушливой местности, слишком богатый растениями и цветами, чтобы возделывать его на такой сухой и пыльной равнине. Но да, у Шивы были деньги, рупии и доллары, чтобы заманить Хаджи в свои сети. В его распоряжении были неограниченные средства, средства, позволившие ему добиться власти, и многочисленные связи в соответствующих кругах. Мне было интересно, сколько он дает Дассу, чтобы сохранить главу индийской службы безопасности в своей платежной ведомости. Или Дасс был другим фанатиком, слепо верившим в мечты Шивы о славе, в золотой век Индии, в могущественную цивилизацию Маури и Гуптов.
  
  Какими бы ни были мотивы этого человека, опасность для всего мира оставалась. Но не такой опасной и коварной, как сам Шива. Я втиснулся в густые ветви живой изгороди, надеясь, что шорох и скрип не выдадут моего присутствия.
  
  - Картер? Позвал голос, в котором прозвучало нечто большее, чем простая нотка сарказма. Это был измененный голос, принявший драматические тона. - Это ты, друг? Ты пришел ко мне в гости?
  
  Он снова стал холодным, контролируемым. Я был не в настроении вести беседу или подчиняться его каламбурам. Я предпочел закончить дискуссию на более резкой ноте. Но я не мог этого видеть. Я остановился и отодвинул ветки, не сводя глаз с двери, из которой поспешно выбрался… казалось, недели назад, а не часы.
  
  Что... что, черт возьми!...
  
  Я моргнул и посмотрел еще раз, чтобы убедить себя, что это уловка, оптическая иллюзия. Но нет, глаза меня не обманывали. Это был Шива, но он совсем не был похож на человека, которого я себе представлял, в нем не было ничего из того, что я себе представлял. Он был абсолютно не похож ни на одного человека, которого я когда-либо видел в своей жизни.
  
  Вместо правой руки, от начала ладони... или там, где обычно находятся пальцы, мужчина носил протез из нержавеющей стали... до плеча. У него не было правой руки, но дьявольский и хитрый дядя Ривы не носил ни обычных протезов, ни обычных предметов, ни деревянных или пластиковых рук. Нет, сэр.
  
  Прикрепленная к плечу стальная кобра двигалась взад-вперед в воздухе, кобра, во всех отношениях напоминающая живую рептилию, с металлических зубов, капал сильнодействующий яд!
  
  Сказать, что это было фантастично и невероятно, было преуменьшением. Я продолжал моргать, но это был не мираж и не галлюцинация. Это было реально, ужасно и пугающе реально! У стальной кобры все анатомические части были точны до мельчайших деталей: клиновидная голова с капюшоном, открывающиеся и закрывающиеся челюсти. Зубы, несомненно, представляли собой шприцы для подкожных инъекций, способные вводить смертельный яд рептилии в кровь жертвы.
  
  Я отвел взгляд от странного и угрожающего устройства, обратив внимание на лицо Шивы. Холодное угловатое лицо, напоминающее лицо рептилии. У него были узкие черные глаза, густые кустистые брови. Он был среднего роста, с худощавым, поджарым телом, от которого исходил дух демонической злобы.
  
  Он был не обычным противником, а человеком, подобно большинству моих врагов, собравшихся в единую банду... таких людей, как Карак, неуловимый Оборотень или персонифицированный демон, называвший себя «мистер Иуда».
  
  Как будто стальной кобры было недостаточно в качестве защитного оружия (а в случае необходимости и в качестве наступательного оружия), в здоровой руке Шивы был пистолет 45-го калибра, всемирно известный американский Кольт. Шива махал пистолетом взад-вперед, ожидая любого движения или звука, которые могли бы выявить мое местонахождение среди живой изгороди.
  
  - Он крикнул. - Честное слово, Картер! - Я не буду стрелять. Нам нужно поговорить, обсудить... даже ваш разговор с мистером Дассом сегодня днем, между прочим. И пока мы тут, расскажите мне, что вы сделали с моей племянницей, хорошенькой мисс Сингх? Я не могу найти эту милую девочку.
  
  Я не ответил.
  
  Вместо этого я поднял «беретту» и прицелился, целясь Шиве в грудь. Медленно я нажал на курок, думая про себя, что кошмар скоро закончится. Мужчина отлично выделялся, и я не мог пожелать более легкой цели: на самом деле свет, лившийся из двери позади него, полностью освещал его стройную фигуру.
  
  Но вместо того, чтобы увидеть, как он упал на колени, вместо того, чтобы услышать его последний приглушенный крик или увидеть, как он корчится в агонии, я был ошеломлен, когда увидел, как пуля из «Беретты» отскочила от его груди. Потом пуля попала в древнюю каменную статую в центре сада.
  
  - Так ты там! - усмехнулся индеец и нажал на курок кольта, выпустив смертельную пулю в нескольких сантиметрах от моей головы.
  
  Я инстинктивно согнулся пополам, все еще не веря своим глазам. Пуля отскочила от его груди, но ничто не свидетельствовало о том, что Шива носил пуленепробиваемый корсет под своей белой «куртой». Действительно, я мог видеть его обнаженную грудь под рубашкой, очертания грудной клетки, мускулы. Все хорошо видно моим недоверчивым глазам.
  
  Если только он тоже не сталь, заключил я. Но это было невозможно. Человек не робот... или нет?
  
  Нет, конечно, не было, но нельзя было отрицать то, что я видел, и нельзя было отрицать, что Шива, казалось, был наделен сверхъестественными способностями. Я прицелился во второй раз и нажал на курок. Я целился в голову индейца, но в тот же миг он отпрянул, и пуля застряла в дверном косяке, едва не попав в цель.
  
  Так что он был уязвим, или, по крайней мере, он был уязвим в некоторых частях своего тела. Поскольку я не знал, сколько патронов у меня осталось, я не стал ждать, пока Шива выйдет из особняка. Быстрым движением, несмотря на травмированную ногу, я оттолкнул густую изгородь и запетлял по саду. Я знал, что его пистолет может рявкнуть в любой момент. Это был звук, который я не хотел слышать, но все же рискнул, мысленно помолившись, чтобы мужчина оставался вне поля зрения, пока я не достигну бокового фасада виллы.
  
  - Ты кого-то ищешь?
  
  Я развернулся и одновременно нажал на курок. Но «Беретта» молчала: магазин был пуст. Один щелчок, и все. Я бросил пистолет в искаженное, ухмыляющееся лицо Шивы. Металлическая рука в форме кобры взлетела вверх. «Беретта» отскочила от металлической руки и упала на землю.
  
  - Не двигайтесь, мистер Картер. Ни шагу, - приказал Шива. Он держал кольт направленным прямо мне в грудь, и я не собирался отделять себя от этой анатомической части своего тела... по крайней мере, не так преждевременно.
  
  - Чего ты ждешь, Шива? Почему бы тебе не стрелять, так что давай покончим с этим?
  
  - Увидеть, как ты умираешь, не претерпев жалкой смерти, дорогой друг? Нет, боюсь, это не мой стиль. Ведь мои прекрасные змеи все еще голодны, несмотря на обильную еду благодаря юному Нираду. Я думаю, мальчик был более полезен в качестве официанта. Но я хочу, чтобы «Кобра» была единой и компактной организацией. А так как старший брат Нирада уже был у меня на службе, я не видел причин не нанять и мальчика. К сожалению, вы не подумали о завершении своей карьеры. Чудовище укоризненно цокнуло языком, держа пистолет направленным мне в сердце.
  
  Позади меня я услышал, как кто-то осторожно двигается. Я повернул голову и увидел фигуру сикха, которого я ранил сегодня днем, перед почтовым отделением в Агре всадив ему пулю в правую ногу. - Ах, это ты, Кришна! - радостно воскликнул Шива. Затем он посмотрел на меня с подмигиванием. - Я думаю, вы двое знаете друг друга.
  
  — Мы имели удовольствие встретиться сегодня днем, — пробормотал я.
  
  - Уже. Я помню, как Кришна рассказывал мне подробности вашей встречи. Но вы не знали одного, мистер Картер, а именно, что Кришна — старший брат Нирада. Он был назван в честь индуистского бога любви, хотя воспитывался как набожный сикх. Но все это сейчас не имеет значения — Шива оборвал его. - Достаточно сказать, что Кришна питает к вам определенную ненависть, дорогой Картер, тем более что он обнаружил, что вы виновны в трагической гибели его брата.
  
  «Если бы я не убил Нирада, он убил бы меня», — ответил я. - Ты прекрасно знаешь, Шива. Это закон джунглей, выживает сильнейший.
  
  — Верно, верно, — усмехнулся индиец. — Но вы, мне ужасно жаль вам это говорить, вы больше не самый сильный, мистер Картер.
  
  Кришна не сказал ни слова. Жаль, что он не заметил выпуклые «нунчаки» в заднем кармане. Но когда один пистолет был направлен мне в грудь, а другой — в спину, я не осмелился сделать неверный шаг, иначе они оба нажмут на курки. Так что я стоял там, стараясь не слишком нагружать травмированную ногу.
  
  — Ты еще не ответил на мой вопрос, Картер, — продолжил Шива. - Вы не сказали мне, что случилось с моей хорошенькой племянницей...
  
  - Она мертва.
  
  Он поднял брови, когда в его грозных черных глазах вспыхнула вспышка. - Мертва?
  
  - Мертва, - солгал я. - Гурнек убил ее до того, как я смог его остановить. Она умерла мгновенно, если это может вас утешить.
  
  — Вовсе нет, — ответил Шива с насмешливым смехом. «Она всегда была лживой, самодовольной шлюхой с самого детства. Но особенно я буду скучать по ней за то, что она делала с моими мужчинами и что они находили таким забавным, раз она жила со мной...
  
  - Так она была твоей пленницей, ты имеешь в виду.
  
  - Как вы предпочитаете, это не имеет значения. За исключением того, что её бедный отец... мой любимый брат будет глубоко страдать из-за потери своей дорогой дочери.
  
  С каждой секундой я начинал понимать, как легко было ненавидеть этого человека. Он был извращенцем, монстром с разумом, похожим на стальной капкан, блестящим, но извращенным, безумным. Мужчина облизал губы и улыбнулся мне, эта улыбка должна была выражать садизм и сарказм.
  
  «Мне будет очень весело с тобой, Картер», — заявил он со смешком. - Вот увидишь, то немногое время, которое мы проведем вместе, будет веселым!
  
  - Скажи мне еще одну вещь, Шива, просто для протокола, - прервал я его, повысив голос в надежде, что Рива меня слышит, и на случай, если она пропустила первые строчки диалога. - Где отец Ривы? Мне об этом рассказала девушка и... хочется это узнать? Я ей не поверил...
  
  Искаженная психология Шивы сработала именно так, как я и надеялся.
  
  «Ты был дураком, что сомневался в моей племяннице», — возразил индеец. - Мой брат в целости и сохранности, всего в нескольких шагах от нас. Если я правильно помню, в тот же день вы отправились на скотобойню. Где вы развязали столпотворение, должен добавить.
  
  - А где он?
  
  - Что, мистер Картер? Мой брат не в том положении, чтобы причинить вред, вот и все; если быть точным, он не в состоянии причинить вред никому. Он злорадствовал, наслаждаясь силой, которую держал в своих руках.
  
  И я стоял на месте, не в силах сделать шаг и переломить ситуацию. Я был под прицелом двух пистолетов, спереди и сзади, готовый в считанные секунды превратиться в кусок швейцарского сыра. Это было не лучшее время для моих любимых трюков, особенно с Кришной, который очень хотел пристрелить меня, чтобы отомстить за смерть своего брата.
  
  Но вдруг пуля оборвала его мечты о мести. Выстрел был сделан из за живой изгороди, где пряталась Рива. У девушки была идеальная цель. Я прыжком отскочил в сторону, избегая пистолета Шивы, и краем глаза посмотрел на Кришну: спереди на его белой рубашке появилось алое пятно. Он упал как подкошенный, удар пули отбросил его к открытой двери на боковом фасаде виллы.
  
  Я надеялся воспользоваться моментом удивления Шивы. Я прыгнул вперед, нанося удар по руке, державшей пистолет, чтобы заставить его отпустить пистолет. Он успел выстрелить, когда стальная рука в форме кобры опускалась мне на плечо.
  
  Зубы, истекающие смертельным ядом, были в двух дюймах от моей шеи. Я ударил индийца в челюсть, избегая его груди, так как все еще не понимал, что он носит под «курткой», и не хотел разбивать руку о стальную пластину.
  
  - Тебе не победить, Картер! Никогда! - прошипел мужчина, когда я ударил его ладонью руки в ложбинку между шеей и плечом. Удар сработал; мужчина на мгновение ослабил хватку, и пистолет упал на землю.
  
  Я отшвырнул его в сторону, и пистолет полетел по гравийной дорожке. — Значит, мы квиты, — сказал я, делая шаг назад. Я сунул руку в карман и взял "нунчаки".
  
  Шива сузил глаза, пока они не превратились в две тонкие щелочки; его лицо больше, чем когда-либо, напоминало лицо рептилии. Я не думаю, что он знал, что такое «нунчаки», но он определенно понимал, что это не невинное оружие. Он попятился к двери, переступив через труп Кришны... и в то же мгновение снова раздался выстрел. Но на этот раз Рива прицелилась не так точно, и пуля застряла в пыли и гравии у ног дяди.
  
  — Значит, шлюха жива, — усмехнулся монстр. - Ненадолго, Картер, уверяю тебя.
  
  - Вы не в состоянии застраховаться от несчастного случая! - иронично воскликнул я, держась на расстоянии из-за зубов кобры. Блестящие зубы на металлическом стержне напомнили мне о своеобразном безумии Шивы, его садистских методах.
  
  - Заклинило! Не стреляет, Ник! Голос Ривы пронзительно звенел от паники за густой изгородью.
  
  - Оставайся там; не уходи! - крикнул я ей в свою очередь.
  
  Пришлось использовать "нунчаки", чтобы размозжить монстру голову, или задушить его. Но я не мог приблизиться, по крайней мере пока.
  
  - Вы, конечно, поняли, что зубы моей "кобры"... - очень черные глаза индийца на мгновение обратились к металлической руке, - ...они полны смертельного яда, смеси, образованной из яда четырех змей. Он пытался не торопиться, останавливаясь на описании змей. - Я сделал смесь из яда зеленой мамбы, чешуйчатой гадюки, австралийской змеи и моей любимой рептилии по причинам, о которых вы, возможно, догадались, а именно королевской кобры. Все вместе, мистер Картер, они производят впечатление, по сравнению с которым смерть юного Нирада кажется милосердным подарком, как будто мальчик совсем не страдал. Но ты же знаешь, как сильно он страдал, не так ли, Картер?
  
  - Где Шкатулка, Шива? - спросил я, не обращая внимания на его короткую речь и сатанинскую ухмылку, скривившую его губы. - Я готов заключить с вами сделку, обмен. Ваша жизнь за изобретение Хаджи.
  
  - Сделку? — повторил он со смехом. - Ты шутишь, Картер. Представьте, я даже принял меры предосторожности, уничтожив все записи и заметки Хаджи на случай, если он когда-нибудь задумает сбежать! Нет, здесь только одна Шкатулка, и она моя, Картер. Никто другой ее не получит.
  
  - Значит, хорошие ребята в Пекине дадут тебе карт-бланш, да? Ты обманываешь себя, Шива. Не говоря уже о том, что ты тратишь мое драгоценное время.
  
  Насколько я знал, индиец блефовал. Возможно, албанец Хаджи в этот самый момент ускользал от виллы, унося с собой свое драгоценное изобретение. Я зашел слишком далеко, чтобы увидеть, как моя миссия с треском проваливается. Поэтому я принял решение. Пока я держусь вне досягаемости металлической руки-кобры, мне это сойдет с рук.
  
  Я сделал шаг вперед, и Шива попятился. Он боялся, несмотря на страшное оружие, казавшееся неотъемлемой частью его тела, его существа. С ухмылкой я продолжил волочить ногу по усыпанной гравием подъездной дорожке. Он снова попятился, но на этот раз я отступил в сторону и побежал к двери, пытаясь броситься за ним, прежде чем он успел бы сманеврировать моей металлической рукой для смертельного удара.
  
  Движение требовало времени, рассчитанного с точностью до сотой доли секунды, времени, которое потребовалось, чтобы протянуть кожаный шнур вокруг шеи монстра, и времени, чтобы увернуться и избежать укуса подкожных зубов. В то же мгновение, когда я прыгнул вперед, пытаясь обернуть шкуру бизона вокруг горла Шивы, стальная рука качнулась вниз и перерезала шнур пополам. Я уперся палкой «нунчаку» в металлический стержень проклятого устройства, но дерево скользнуло по гладкой поверхности.
  
  Ядовитые зубы угрожающе приблизились к моей шее. Я толкнул Шиву к фасаду, отпустил то, что осталось от моих «нунчаков» (бывшей метлы) и схватил стальную кобру обеими руками. Мужчина тяжело дышал, и искусственная рука встала передо мной. Я не знал, как она работает, но я не мог остановиться, чтобы спросить об этом.
  
  Мой локоть коснулся груди мужчины. На индейце было что-то твердое, но не металлическое. Наверное, это был пластик. Шива продолжал ухмыляться, даже когда боролся, и, словно прочитав мои мысли, сказал: - Очень легкий и пуленепробиваемый. Еще одно замечательное изобретение от Хаджи. - Он вел себя как маньяк даже в самых безвыходных ситуациях.
  
  Он был так горд, так уверен в себе. А тем временем плюющиеся ядом зубы все ближе и ближе подходили к моей шее. Рука обладала сверхъестественной силой, как у робота, в то время как другая рука индейца не могла преодолеть мою физическую силу. Но змея оказалась сильнее, и я отчаянно боролся, чтобы блестящие металлические зубы не вонзились мне в шею.
  
  Я поднял одно колено и пошел в атаку, ударив его в пах. Шива издал стон, согнувшись пополам; в то же мгновение я вонзил зубоподобные иглы для подкожных инъекций в его плоть, в его тонкую, мускулистую шею.
  
  За первым выражением изумления и удивления последовало выражение ужаса, исказившее его черты.
  
  Я отстранился, чтобы стальная рука не ударила меня во второй раз, и остановился, наблюдая, как Шива задыхается, пытаясь дышать. Яд начал поражать дыхательные центры, на коже появились странные кровянистые пятна. На коже быстро появились темно-красные пятна - внутреннее кровотечение.
  
  - Машина... Картер... ан... противоядие... - простонал он, пытаясь передвинуть ноги, чтобы снова войти на виллу и, наверное, добраться до лаборатории. Но его ноги уже были парализованы.
  
  Шива упал на землю, корчась в сильной судорожной дрожи, которая сотрясала все его тело.
  
  Рядом со мной появилась Рива.
  
  Но она не отвела взгляда и не уткнулась головой мне в грудь. Она стояла там, дрожа, смотря как умирает ее дядя, не переставая смотреть на корчащуюся фигуру, становящуюся неподвижной и холодной перед лицом смерти.
  
  Потому что именно смерть устраивала это шоу там, в этом саду, который казался таким неуместным, таким плодородным и зеленым, и таким неуместным в засушливой нищете голой и пыльной Индии.
  
  Это была неприятная смерть. Но да, этот Шива никогда не был приятным человеком.
  
  
  
  15
  
  Не могу сказать, что в итоге все закончилось благополучно, то есть красивым пакетом со шкатулкой, перевязанным ленточкой, для хранения у дверей АХ. На самом деле, после смерти Шивы только одному человеку (остался только один) удалось вырваться из сети организации, называвшей себя «Кобра».
  
  Хоук сказал мне, что он узнал из надежного источника, что Хаджи пересек индийскую границу, чтобы исчезнуть на безграничной территории Китая. После этого об албанском ученом больше ничего не было известно. Но я не был настолько наивен, чтобы верить, что рано или поздно, в недалеком будущем, мы не встретим его на своем пути.
  
  Как и Шива, сначала Хаджи все еще представлял собой загадку, безликую угрозу, чья научная изобретательность, вероятно, уже использовалась людьми, правившими Пекином.
  
  В любом случае, это не мое дело... по крайней мере пока.
  
  Десять дней назад мне нужно было сделать другие вещи, а именно убить Шиву и забрать шкатулку. Шива был мертв. Шкатулка, которую мы с Ривой нашли в сейфе на вилле сумасшедшего, уже была в наших руках. После этого я уехал из Агры, чтобы забрать свои вещи в Нью-Дели, взяв с собой Риву. И в этот момент племянница Шивы, лежащая рядом со мной на большой циновке на золотом песке маленького пляжа вдоль Малахарского побережья. В десяти минутах ходьбы находился живописный город Панаджи, когда-то оккупированный португальцами. Мы были в Гоа на заслуженном отдыхе.
  
  Рива свернулась рядом со мной и что-то бормотала во сне, ее стройное загорелое тело благоухало ароматом крема для загара. Мягкий, ритмичный плеск волн, плещущихся о берег, вызывал у меня глубокую сонливость, чудесное ощущение. Мне больше не угрожали, мне больше не нужно было бежать, я не чувствовал отчаяния. Я больше не боролся за свою жизнь, не сталкивался с ситуациями, которые во многих случаях казались явно против меня, но почти никогда не благоприятствовали мне.
  
  Но уже тогда у меня было очень мало возможностей в этом случае. Все это время именно Шива создавал ситуации, диктовал правила игры. В конце концов он оказался проигравшим, чего, по моему мнению, он никогда не считал возможным. Даже партия наркотиков на десять миллионов так и не достигла места назначения благодаря оперативному вмешательству индийского правительства.
  
  Вертолет, перевозивший героин из Китая, был сбит самолетами ВВС Индии в тот самый момент, когда он пересек границу и следовал по маршруту в небе Индии.
  
  Двумя днями позже министр покончил жизнь самоубийством: его смерть свидетельствовала о его связях с организацией «Кобра». А что касается Пурана Дасса, бывшего офицера индийской разведки, то длинная рука Закона наконец-то доказала свою эффективность.
  
  Дасс находился в тюрьме в Нью-Дели в ожидании суда. Ему было бы что рассказать судьям, тем более что правительство пообещало ему отсрочить вынесение смертного приговора, если бы он согласился раскрыть все, что знал об операциях «Кобры».
  
  Судя по тому, как я его знал, я не сомневался, что Дасс будет свидетелем, готовым сотрудничать, рассказывая правительственным чиновникам все, что они хотели знать, а может быть, и больше.
  
  Таким образом, в сложившейся ситуации пробелы были заполнены. За исключением Хаджи, мне удалось, к явному удовлетворению Хоука, выполнить задание. Я даже не забыл обещание, данное Риве. Мы нашли её отца в тайном месте там, на скотобойне.
  
  Теперь беднягу госпитализировали в отдельную палату лучшей больницы Нью-Дели, где днем и ночью оказывали помощь врачи и медсестры, которые делали все возможное для его выздоровления. Таким образом, я сдержал слово, данное Риве и AX.
  
  «Возьмите отпуск на месяц», — сказал Хоук в порыве великодушия теперь, когда я завершил миссию с некоторым успехом.
  
  Рана на ноге начала заживать, с каждым днем мне становилось лучше. И у меня было предчувствие, что через пару недель мне перезвонит мой начальник, чтобы взвалить на мою спину новую миссию... от чего я не смог отказаться.
  
  Все эти мысли роились в моей голове, пока я лежал на пляже, греясь на солнышке.
  
  Я протянул руку и обернул ее вокруг плеч Ривы, привлекая ее к себе. Но кто-то ткнул меня в ребра...
  
  Сонливость исчезла, и я мгновенно вскочил на ноги. Рива расхохоталась, когда мы оба повернулись лицом к бородатому мужчине, который поставил на песок большую плетеную корзину. - Я прошу мало, "сахиб", - с широкой улыбкой говорил мужчина. - Всего двадцать рупий, и я покажу вам, как зачаровываются змеи... Очень ядовитые, "сахиб"... кобры!
  
  Я дал ему двадцать рупий, не говоря ни слова.
  
  Двадцать рупий за то, чтобы «не» выступать в качестве заклинателя змей, а иметь привилегию не видеть перед собой кобру, даже если она приручена.
  
  «Знаешь, тебе бы понравилось шоу», — со смешком заметила Рива.
  
  — Не так сильно, как мне нравишься ты, — ответил я, снова обнимая ее.
  
  Вверху, в безоблачном небе, парили чайки. К счастью, они не стервятники, подумал я. А потом я забыл и стервятников, и змей, забыл даже Индию.
  
  Со мной была Рива, и этого было более чем достаточно, чтобы занять мой разум.
  
  КОНЕЦ.
  
  
  
  
  
  
   Картер Ник
  
  Человек, который продал смерть
  
  
  
  Ник Картер
  
  Человек, который продал смерть
  
  перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне
  
  Оригинальное название: The Man Who Sold Death
  
  
  
  Пролог
  
  Хсян Шу Джан ждал. Один, в полярной ночи. Он присел в залитом лунным светом снегу, как дракон, готовый к атаке. Его ноздри трепетали и выпускали клубы пара. Его глаза безумно блеснули над собственным следом.
  
  Белый камуфляжный плащ мало защищал его жилистое тело от резкого ветра и минусовой температуры. За ним, раскинув лапы в постоянно меняющемся снегу, лежали его мертвые ездовые собаки. Его нарты были раздавлены воем ярости предсмертной агонии собак. Яд, теперь Хсян знал. Яд медленного действия. Неважно, подумал он. Хсян больше не думал о побеге. Он больше не думал о выживании. Он думал только о смерти и пистолете на бедре, который должен был убить его.
  
  В сотне миль к востоку, далеко в призрачном ландшафте, все еще тлели руины работы всей его жизни. Пронзительный крик звериной ярости вырвался из его горла при воспоминании обо всех годах, которые он вложил в него, и о его жестоком, внезапном разрушении. Его лаборатория. На мгновение он поддался мысли, для которой это было предназначено. На мгновение он представил, какое опустошение это должно было вызвать.
  
  Он представил себе обширные поля американской пшеницы, чахлые в росте и гниющие под палящим солнцем, запятнанные и вонючие от смертоносного грибка его лаборатории. Он видел, как русские бюрократы отчаянно нуждались в новых запасах зерна для голодающего населения, которые они нигде не могли найти. Он неосознанно улыбнулся.
  
  Но только долю секунды. Ветер сорвал улыбку с его губ, напомнив, где он был и кто изменил его судьбу. Не будет дани уважения Хшангу Сджо Джану. Он потерпел неудачу. И его лидеры были бы недовольны этим.
  
  Но он не вернется, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Хсян знал, что умрет здесь, в снегах диких просторов, в эту бесконечную ночь. Но прежде чем он сможет вкусить смерть, он удовлетворит свою жажду убийства: смерть этого американца.
  
  Хсян был уверен, что скоро придет высокий американец, потому что этот американец был основательным человеком. Он тщательно убивал Сунга и Цзяна , убийц-самоучек. И после убийства этих двух часовых он пошел на многое, чтобы установить зажигательные бомбы. Разрушение лаборатории было полным.
  
  Американец нанес удар, пока Хшанг спал. Он проснулся от последних приглушенных взрывов и увидел языки пламени, вырывающиеся из всех дверей и окон.
  
  Он побежал к своим саням и собакам, спасаясь от той далекой фигуры, американца, о котором эскимосы шептались в южном поселении ранее на этой неделе.
  
  Когда собаки умерли в пути, Хсян понял, что американец принял меры предосторожности. Он не собирался отпускать Хсьянга, поэтому было ясно, что американец не из тех, кто оставляет что-либо на волю случая. Он придет, чтобы удостовериться в смерти Хсьянга .
  
  Хсянг дрожал от гнева. «Умри, американец, — прошептал он ночи. «Умри первым».
  
  Один час, два. Он сидел на корточках, согреваясь ненавистью. И вот, наконец, слабый от усиливающегося ветра лай собак.
  
  Хсянг быстро вынул правую руку из рукавицы на овчине и сунул ее в карман парки. Пальцы сжались вокруг автоматического пистолета. Китайцы знают его как Тип 54, их копию российского 7,62-мм ТТ М 1933 Токарева . Хсьянг медленно достал пистолет из кармана и принес в комнату один из восьми маузеровских патронов, достаточно тяжелых, чтобы пробить фут сосны. Затем он опустился животом на снег, прямо между следами, оставленными его разбитыми санями, и посмотрел сквозь забрало своего оружия.
  
  Это не будет трудным выстрелом при свете луны. Четко очерченная цель приближается к нему прямо впереди. Хсян убрал пистолет обратно в карман, опустил голову с белой шапкой и сделался почти невидимым в снегу. Потом начал считать. У американца были бы хорошие собаки, такие, которые могли бы дожить до тридцати пяти лет. Но приходилось считаться с усталостью: двадцать пять в час. Около двух с половиной минут на километр. Четыреста метров в минуту. Семь метров в секунду.
  
  Когда он снова услышал звук, он стал яснее. А насторожив уши, он смог различать звуки разных собак. Через мгновение послышался скрежет саней.
  
  Хсжан выхватил пистолет. Он не видел сани, пока не оказался в сотне ярдов от него. Он выскочил из снежной бури: неслись собаки, ухабистая куча укрытых одеял припасов бежала по всей длине саней, а затем высокая темная фигура высовывалась из задних полозьев, раскачиваясь сквозь призрачный ландшафт.
  
  Хсян медленно сосчитал до десяти, затем открыл огонь. Глядя поверх забрала на голову темной фигуры, стоящей за набегающими собаками, Хсьянг увидел небольшой хохолок, возможно, череп и волосы, который на мгновение дымился в лунном свете, прежде чем рухнуть в снег. Но неподвижный возница и лающие собаки продолжали нестись.
  
  Хсьянг выстрелил еще раз и еще раз. И опять. Собаки, нарты и человек продолжали грохотать, нависая высоко над его забралом. Теперь он не мог промахнуться. Указательный палец Хсьянга снова сжал спусковой крючок. Пистолет загрохотал.
  
  Его поле зрения было заполнено дикими собачьими глазами, языками, свисающими из слюнявых пастей, лапами, скрежещущими по снежной метели, как поршни убегающей адской машины. Хсжан встал на колени и снова выстрелил в щель между собой и фигурой в темной парке. Затем он бросился с пути несущихся саней.
  
  Вблизи, когда сани пронеслись мимо, Хшанг увидел, что у фигуры нет лица. Парка была пуста. Он потратил свои драгоценные пули на чучело. В следующее мгновение он увидел, как груз на санях поднялся, когда летящая фигура выпорхнула из своего укрытия под одеялом.
  
  Тонкий клинок блестел в лунном свете.
  
  Хсьян взмахнул пистолетом вверх, когда тело ударило его, и он растянулся на спине на снегу. Сильная рука схватила его за запястье и раздробила кость.
  
  Слабо Хсян снова попытался поднять пистолет.
  
  'Кто ты?' он закричал. "Кто ты такой, кто так хорошо убивает?" Стилет сверкнул вниз.
  
  В последний, краткий миг своей жизни Хсян услышал две вещи.
  
  Капает его кровь на снег.
  
  И имя: "Ник Картер".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Картер Ник
  
  
  Человек который продал смерть
  
  
  Название оригинала: The Man Who Sold Death
  
  
  
  
  
  
  
  Пролог
  
  
  
  
  
  Сян Шу Ян ждал. Один в полярной ночи. Он скорчился в залитом лунным светом снегу, как дракон, готовый атаковать. Его ноздри задрожали и выпустили клубы пара. Его глаза безумно глядели по его собственному следу.
  
  Белый камуфляжный халат мало защищал его жилистое тело от резкого ветра и отрицательных температур. За ним, вытянув лапы в постоянно меняющемся снегу, лежали его мертвые ездовые собаки. Его сани раздавила воющая ярость собак. Яд, теперь Сян знал. Медленно действующий яд. «Неважно, - подумал он. Сян больше не думал о побеге. Он больше не думал о выживании. Он думал только о смерти и пистолете на бедре, который должен был убить его.
  
  В сотне миль к востоку, далеко в зарослях призраков, все еще тлели руины дела его жизни. Пронзительный крик звериной ярости вырвался из его горла при воспоминании о всех годах, которые он вложил в это, и о этом жестоком, внезапном разрушении. Его лаборатория. На мгновение он предался мысли, для чего она была разработана. На мгновение он представил себе разрушения, которые это должно было вызвать.
  
  Он представил себе огромные поля американской пшеницы, чахлые в росте и гниющие под палящим солнцем, испачканные и воняющие смертельным грибком из его лаборатории. Он видел, как российские бюрократы отчаянно нуждались в новых запасах зерна для голодного населения, которых они нигде не могли найти. Он бессознательно улыбнулся.
  
  Но всего этого не стало за лишь доли секунды. Ветер срезал улыбку с его губ, напомнив, где он был и кто изменил свою судьбу. Награды Сян Шу Яну не будет. Он потерпел неудачу. И его лидеры были бы недовольны этим.
  
  Но он не встретится с ними лицом к лицу. Хсян знал, что он умрет здесь, в снегу диких просторов, в эту бесконечную ночь. Но прежде чем он сможет вкусить смерть, он удовлетворит свою жажду убийства: убьет этого американца.
  
  Сян был уверен, что скоро приедет высокий американец, потому что этот американец был дотошным человеком. Он аккуратно убил Сунга и Цзян, самоучек-убийц. И после убийства этих двух часовых он приложил все усилия, чтобы заложить зажигательные бомбы. Лаборатория была полностью разрушена.
  
  Американец нанес удар, когда Сян спал. Его разбудили последние приглушенные взрывы, и он увидел, как пламя вырывается из всех дверей и окон.
  
  Он побежал к своим салазкам и собакам, спасаясь от той далекой фигуры, американца, о котором эскимосы шептались в южном поселении ранее на этой неделе.
  
  Когда собаки погибли в пути, Сян знал, что американец принял меры предосторожности. Он не собирался позволять Сяну сбежать, поэтому было ясно, что американец не тот человек, который может ничего оставлять на волю случая. Он придет, чтобы установить смерть Сянга.
  
  Сян задрожал от гнева. «Умри, проклятый американец», - прошептал он ночи. «Умри первым».
  
  Один час, два. Он сидел на корточках, греясь ненавистью. И вот, наконец, послышался слабый на поднимающемся ветру лай собак.
  
  Сян быстро вытащил правую руку из своей рукавицы с овчиной и сунул ее в карман своей куртки. Пальцы сжались вокруг автоматического пистолета. Китайцы знают его как Type 54, их копию российского 7,62-мм ТТ М 1933 года Токарева. Сян медленно вынул из кармана пистолет и взвел затвор с одним из восьми патронов «Маузер», достаточно тяжелых, чтобы пробить фут сосны. Затем он опустился животом в снег прямо между следами, оставленными его разбитыми нартами, и выглянул за визир своего оружия.
  
  При свете луны это будет несложно. Четко очерченная цель приближается к нему прямо перед собой. Хсян сунул пистолет обратно в карман, опустил голову в белой кепке и стал почти невидимым в снегу. Потом он начал считать. У американца будут хорошие собаки, скорость которых может дойти до тридцати пяти километров в час. Но с усталостью приходилось считаться: двадцать пять в час. Примерно две с половиной минуты на километр. Четыреста метров в минуту. Семь метров в секунду.
  
  Когда он снова услышал звук, он стал яснее. И, насторожившись, он мог различать звуки разных собак. Мгновение спустя послышался скрежет саней.
  
  Хсян вытащил пистолет. Он не видел сани, пока они не оказались в ста ярдах от него. Он выскочил из снежной засады: мчались собаки, ухабистая куча покрытых одеялами припасов тянулась по всей длине саней, а затем высокая темная фигура, высовывающаяся из задней части салазок, покачивалась через призрачный пейзаж.
  
  Сян медленно сосчитал до десяти и открыл огонь. Посмотрев через козырек на голову темной фигуры позади набегающих собак, Сян увидел небольшой пучок, возможно, голову и волосы, на мгновение показавшиеся в лунном свете, прежде чем нырнуть в снег. Но неподвижный водитель и лай собаки продолжали мчаться.
  
  Сян стрелял снова и снова. И снова. Собаки, сани и человек продолжали шуметь, нависая над его засадой. Теперь он не мог промахнуться. Указательный палец Сянга снова обвился вокруг спускового крючка. Пистолет прогремел снова.
  
  Его поле зрения заполняли дикие глаза собак, языки, торчащие из слюнявых пастей, лапы, скрежетавшие по метельчатому снегу, как поршни убегающей адской машины. Сян поднялся на колени и снова выстрелил через промежуток между ним и фигурой в темной куртке. Затем он бросился с траектории мчащихся саней.
  
  Вблизи, когда пролетели сани, Сянг увидел, что у фигуры нет лица. Парка была пуста. Он потратил свои драгоценные пули на чучело. В следующий момент он увидел, как груз на санях поднялся, когда что то вылетело из укрытия под одеялом.
  
  Тонкий клинок блестнул в лунном свете.
  
  Хсян взмахнул пистолетом вверх, когда стилет ударил его, отправив его на спину в снег. Сильная рука схватила его за запястье и раздробила кость.
  
  Хсян попытался снова поднять пистолет.
  
  Он закричал. - 'Кто ты?' "Кто ты, кто так хорошо убивает?" Мелькнул стилет.
  
  В последний краткий момент своей жизни Сян услышал две вещи.
  
  Как капает кровь в снег.
  
  И имя: «Ник Картер».
  
  
  
  
  Глава 1
  
  
  — Ты совершенно уверен, что Хсян мертв, Ник?
  
  Бывают моменты, когда Дэвид Хоук может раздражать, и это был один из таких моментов. Заседает в штаб-квартире АХ в Вашингтоне, в то время как его помятый твидовый костюм пропах вонью его дешевых сигар, Хоук снимался в собственной постановке «Совершенный бюрократ».
  
  Коричневая папка с пометкой «Картер-Хсян» лежала перед ним по диагонали, и Хоук, потянув за окурок, приложил все усилия, чтобы убедиться, что я не увижу ничего из его содержимого. Помимо папки и сигары, его главным костылем была старая перьевая ручка, которая продолжала писать в папке, пока я описывал события в Арктике.
  
  Я посмотрел на часы и уставился на синее облако дыма, нависшее над седой головой Хоука. «Хсян мертв ровно пятьдесят четыре часа семь минут и шестнадцать секунд», — сказал я.
  
  Перо Хоука продолжало царапать бумагу.
  
  «Ему дважды вонзили в горло стилет. Первое ранение повредило сонную артерию, второе вскрыло трахею. Тело все еще там. Если вы хотите пойти и увидеть тело, я могу рассказать вам о нем вдоль и поперек.
  
  — Ну-ну, Ник, — сказал Хоук. — Не так враждебно. Вы же знаете, как обстоят дела с нашими в Вашингтоне. Мы живем бумажной волокитой. Как еще мы можем оправдать себя? Такие агенты, как вы, плейбои Killmaster, получают все удовольствия, все приключения, все путешествия. Не жалей нам этих нескольких жалких моментов.
  
  Хоук улыбнулся мне шириной примерно с длину окурка его сигары. — Хорошо, Ник, — сказал он. 'Спасибо. Не только от своего имени и АХ. Есть некоторые высокопоставленные правительственные чиновники, которые хотят, чтобы вы знали, что они ценят то, что вы там сделали».
  
  Я издал соответствующие звуки благодарности.
  
  «Хсян работал, чтобы доставить нам очень серьезные неприятности», — сказал он. — И я боюсь, что теперь мы увидим больше таких, как он. Помимо того, что это довольно дорогое хобби, война стала ужасно редкой. То есть война по старинке, с армиями и оружием, с массовыми разрушениями в чистом поле.
  
  Хсян был солдатом нового типа: экономическим воином. Меньше копий, больше мозгов. Почти хирургическое знание вен мировой экономики и желание маньяка вскрыть их. Результат остается прежним: гибель наций и народов, ниспровержение всех цивилизованных систем, порожденных жизнью. Но стоимость операции ниже, а цели легко скрыть».
  
  Хоук вынул изо рта сигару, склонился над своим столом и заговорил очень медленно, очень четко и очень обдуманно. - Но опасность не меньше.
  
  Он махнул рукой перед лицом, словно стирая невидимый ужас.
  
  «Вы видели цветение сакуры по дороге сюда?» он спросил.
  
  — Да, — сказал я.
  
  «Весной Вашингтон может многое предложить», — сказал он.
  
  Я посмотрел на него резко. Зная его странную манеру доходить до сути, мне нетрудно было заподозрить его в том, что он пытается обременить меня какой-то конторской работой. Я должен был знать его лучше.
  
  «Как бы хорош ни был Вашингтон, — сказал он, — я полагаю, что есть места и получше».
  
  — Не для тебя, — сказал я.
  
  Хоук рассмеялся. — Как насчет отпуска, Ник?
  
  Мои брови взметнулись к линии роста волос, но прежде чем Хоук успел насладиться своим маленьким удивлением, я снова опустил их.
  
  Я спросил. - "Что за шутка?" .
  
  'Шутка?' — сказал он, закуривая еще одну свою грязную сигару.
  
  — Ты меня слышал, — сказал я.
  
  Хоук играл обиженную невинность. Когда-нибудь я заплачу кому-нибудь много денег, чтобы он сделал для него копию Оскара. — Почему ты сомневаешься во мне, Ник? Я когда-нибудь лгал тебе?
  
  Нам обоим пришлось рассмеяться.
  
  — Серьезно, — сказал он. — Как насчет поездки? Он откинулся на спинку вращающегося кресла, его глаза изучали потолок, как если бы это была карта мира.
  
  «В какое-нибудь приятное и теплое место, где можно избавиться от арктического холода», — сказал он.
  
  Я ждал, ничего не говоря.
  
  «Ах, возьмем, к примеру, Французскую Ривьеру. Я слышал, что поздней весной там красиво, как раз перед тем, как туда стекаются туристы. Место вроде Ниццы. У меня было достаточно информации. — Послушайте, — сказал я. «Ты говоришь об отпуске или о работе?»
  
  Идея Хоука о честном ответе была новым вопросом. — Ты знаешь, кто сейчас в Ницце?
  
  — Скажи мне, — сказал я.
  
  «Просто одна из лучших кинозвезд Америки».
  
  Я сказал. - 'Действительно?'
  
  — Да, действительно, — сказал Хоук с акульей ухмылкой. — И она, кажется, тоже одна. Прошлой ночью она была там, совсем одна, во Дворце Медитерране , играла и проигрывала в рулетку, и никто не мог ее утешить. Хоук покачал головой от «печали» всего этого. — Хорошо, — сказал я. 'Я сдаюсь. Это кто?'
  
  Его глаза чуть сузились, когда он ответил: «Николь Кара».
  
  «Николь Кара, — сказал я, — погибла в авиакатастрофе четыре года назад».
  
  'Действительно?' — сказал Хоук, кладя мой билет на самолет через стол.
  
  
  Глава 2
  
  
  Он был настоящим уродом.
  
  Я стоял и смотрел на него в его стеклянной клетке, не замечая ничего, кроме его работы. Крошечная птичья голова, нервные глаза, мерцающие за парой очков, примостившихся на длинном клюве носа. Его костлявое тело дергалось от нервного напряжения, как будто он всегда собирался убежать, когда испугался. Никотиновые пальцы перелистывали фотографии на его покрытом пеплом столе. Один в своей маленькой комнате с хорошим обзором своих шкафов для документов, которые стояли там, как внушительные ряды надгробий на переполненном кладбище, он чувствовал себя в своей стихии. Хьюберт Уиклоу, поклонник фактов, хранитель воспоминаний, носитель забытых данных. Его империя была пыльным архивом Единого национального информационного агентства.
  
  Лучи света, пробившиеся сквозь загрязненный нью-йоркский воздух через высокие окна комнаты, приносили единственное облегчение. Воздух повис неподвижный и тяжелый от пыли в комнате.
  
  В этом огромном мавзолее забальзамировано прошлое: журналистские останки полковников, правивших где-то в Латинской Америке неделю или месяц; убийцы, чьи преступления возбуждали общественность около четырнадцати дней; мошенники, спортсмены, президенты, премьер-министры, изгнанные короли, огромная интернациональная вереница людей, которые на мгновение завладели капризным вниманием прессы, а затем проскользнули дальше, чтобы быть практически забытыми. Но не Хьюберта Уиклоу.
  
  В гигантских тайниках его разума громоздились имена, факты, данные и статистика, как сокровища скряги. То, что он не мог сразу вспомнить по памяти, он мог найти за десять минут, доставая прошлое из похожих на могилы ящиков своих картотечных шкафов.
  
  Есть люди, которые могут сделать такую память прибыльной, но только не Хьюберт Уиклоу. Поместите его среди незнакомцев, заставьте его выступать и расскажите ему, как разбогатеть, предоставляя всего лишь простой факт, и все, что вырвалось из его тонкого, дергающегося рта, было беспомощным заиканием. Он пожимал плечами и протягивал руки ладонями вверх. Он слабо покачал головой. Капли пота играли на его лбу и скатывались по носу.
  
  Хьюберт Уиклоу был наделен странным и тонким гением. Урод было для него хорошим словом. Друг тоже.
  
  Я прочистил горло.
  
  Вздрогнув, он поднял глаза. Рука коснулась груды фотографий на полу. Его лицо покраснело. Рука шлепнула по тлеющей в пепельнице сигарете, промахнулась и покатила сигарету по столу.
  
  — Черт возьми, — сказал он. 'Проклятие.'
  
  — Успокойся, — сказал я. "Это просто я."
  
  Ему удалось найти свою сигарету, и теперь, согнувшись пополам в кресле, он усердно выискивал фотографии под своим столом.
  
  Его слова закружились сквозь клубы дыма. — Позвольте мне сначала убрать беспорядок. Вон там. Проклятие.' Я услышал, как он ударился головой о стол внизу, а затем снова появился со своими фотографиями; покрасневший, но доволтный.
  
  Он аккуратно положил их на стол, встал и протянул руку. — Как дела, Ник?
  
  — Как всегда, — сказал я. 'А у тебя?'
  
  «Я делаю все, что могу», — сказал он.
  
  Он взял стопку фотографий со стула в углу своей комнаты и положил их на пол. — Садитесь, — сказал он.
  
  'Сажусь.'
  
  Пристроив свой скелет обратно на вращающееся кресло, он погасил сигарету, зажег другую, приставил ее к уголку рта и быстро затянулся. Пепел пролетел по воздуху и приземлился ему на рубашку. " Все еще объединеные пресса и телеграфные службы?" Этот псевдоним был единственным, что он когда-либо указывал на запретную тему моей работы. — Действительно, — сказал я.
  
  «Ну, что мы можем сделать сегодня для наших коллег-журналистов?» — спросил он с улыбкой.
  
  — Мне нужна информация, — сказал я.
  
  Хьюберт скользнул вперед по столу. — Расскажите мне об этом, — сказал он.
  
  — Николь Кара, — сказал я.
  
  «Погибла 3 марта 1972 года в авиакатастрофе в аэропорту Франкфурта, в результате которой погибли тридцать шесть пассажиров и экипаж «Каравеллы», нанятой…»
  
  Я поднял руку. " Хууууууу ".
  
  «Я не хотел заставлять тебя чувствовать, что меня там больше нет».
  
  — Это даже не приходило мне в голову, — сказал я. «Давайте остановимся на деталях. Во-первых, вы уверены, что она мертва?
  
  'Без сомнения.'
  
  Я спросил. — "Разве вы никогда не слышали ничего обратного? «Сомнения в опознании тел. Слухи, которые вы всегда слышите в таких случаях: не совсем умер, ужасно изуродован, заперт где-то в санатории?"
  
  — Нет, — сказал Хьюберт. — Она мертва. Никто, даже фан-клуб, не высказал иного мнения».
  
  "Никогда никаких указаний на обратное?"
  
  «Нет, и абсолютно нет».
  
  — Хорошо, — сказал я. «Второй и последний вопрос: предположим, я встречаю женщину, которая выглядит в точности как Николь Кара, так сказать, полный двойник. Откуда мне знать, настоящая она или самозванка?
  
  — Трудная задача, — сказал Хьюберт. Он потушил сигарету, заложил руки за голову и откинулся назад, закрыв глаза. — Николь Кара, — пробормотал он. Николь Кара. Вы должны знать ее данные. Вес, рост, цвет глаз, волосы. Она блондинка от природы или была. Он говорил задумчиво. «Самые важные данные — это просто факт. Вам нужно что-то особенное, чего вы еще не видели в кино».
  
  'Вот именно?'
  
  «Как маленькая родинка, очень высоко на внутренней стороне ее левого бедра».
  
  'Точно?'
  
  «Больше, чем просто слухи», — сказал он. «Я не могу вспомнить, где я это прочитал, но я верю этому. Думаю, ты можешь на это рассчитывать, Ник. Это лучшее, что я могу вам предложить.
  
  Я встал и пожал ему руку. «Я не знаю, как ты это делаешь, — сказал я, — но ты чудо».
  
  Хьюберт позволил себе довольно ухмыльнуться и встал. «Есть еще кое-что, что тебе может понадобиться знать, Ник». Я бросил на него вопросительный взгляд.
  
  «Вы второй человек, проявляющий большой интерес к Николь Кара, который зашел в ко мне за последние шесть недель».
  
  — Продолжай, — сказал я.
  
  «Как вы знаете, Uni-National News имеет отношение не только к прессе. Мы также являемся коммерческим агентством. Любой желающий может зайти сюда и купить то, что мы предлагаем. В основном это фотографии, в основном для книг. Около шести недель назад сюда зашел парень и хотел купить копии всех фотографий Кары в нашем архиве».
  
  «У вас уже были такие просьбы, не так ли?»
  
  — Иногда, — сказал Хьюберт. «Обычно, однако, они сначала приходят сюда, чтобы просмотреть все фотографии, и только потом говорят им, что они хотят. Этот парень купил не глядя. Это была первая необычная особенность.
  
  — А вторая?
  
  «Во-вторых, в последние несколько лет не было особого интереса к Николь Кара. После ее смерти было выпущено несколько книг. Вышли одноразовые мемуары фан-клуба. И это было все. Затем мы получили запрос на одну фотографию, чтобы проиллюстрировать популярную историю тех лет. Так что просить у нее все, что у нас было, было второй его необычностью».
  
  — А третья? .
  
  — У тебя есть девушка по имени Вильгельмина. Это было утверждение, а не вопрос.
  
  Вильгельмина — довольно смертоносная подружка, точнее, пистолет типа Люгер. Она никогда не была далеко от меня. Не больше, чем Хьюго, мой стилет и Пьер, газовая бомба.
  
  — У этого парня была такая девушка, — сказал Хьюберт. «Под левой подмышкой».
  
  'Как он выглядел?'
  
  — Здоровяк, — сказал он. — Один из тех широкоплечих, коренастых типов. Лицо как у неандертальца. Глаза спрятаны за солнцезащитными очками. Шрам на левой скуле, около двух с половиной дюймов в длину.
  
  — Он сказал, что собирался делать с этими фотографиями? «Это было почти все, что он сказал. Он сказал, что парень, на которого он работал, был без ума от нее.
  
  — Ты знаешь его имя?
  
  Хьюберт порылся в куче квитанций в ящике стола. «Тебе понравится, Ник», — сказал он, выбирая одну.
  
  Я посмотрел на бумагу, которую он мне протянул. Подпись клиента была внизу. Рядом каракули, которые опозорили бы шестилетнего ребенка: Джон Смит.
  
  «Он был так же великолепен, как и выглядел», — заметил Хьюберт. Должно быть, в том, как я посмотрел на своего старого друга, было что-то обвиняющее, потому что его голос звучал почти как оборона. — Давай, Ник. Откуда я мог знать? Любой может зайти сюда и купить все, что захочет».
  
  — Не обращай на меня внимания, — сказал я. — В конце концов, этот человек мог быть совершенно невиновен. Может быть, это просто совпадение.
  
  "Конечно," сказал Хьюберт, когда я шел к двери. 'Есть и такой шанс.'
  
  Я снова пожал ему руку и попрощался. Он продолжал смотреть, пока я шла по длинному коридору к лифту.
  
  «До свидания, Ник», — услышал я его голос. 'Береги себя. Будь осторожен.'
  
  
  Глава 3
  
  
  'Береги себя. Будь осторожен.'
  
  Эти слова не мог заглушить даже яростный рев двигателей в тридцати тысячах футов над Атлантикой. Все это было зловещим. Отпуск, который не был отпуском. Проклятый Хоук. Красивая девушка, которая могла быть или не быть мертвой.
  
  Я посмотрел на свой поднос с едой. Из моря коричневого соуса, окружавшего кусок недожаренного мяса, словно глаз циклопа, глядел испуганный кусок лука.
  
  Тень пересекла мой взгляд.Я услышал, как стюардесса спросила. - 'Не голоден?'
  
  Я покачал головой.
  
  Ее длинная тонкая рука прошла передо мной, чтобы взять поднос.
  
  Я опередил взяв стакан виски. — Мне это нравится, — сказал я. — Может быть, это поможет мне уснуть.
  
  — Да, — сказала она. — Это тоже один из способов. Я посмотрел на пару ярко-голубых глаз и озорную улыбку.
  
  «Я слышал, что есть и другие напитки».
  
  — Да, — сказала она. — И лучше для твоей печени.
  
  Я закурил одну из своих сигарет с золотым мундштуком. — И для легких тоже, я думаю.
  
  — Да, — сказала она. — Для легких тоже. Вы остановитесь в Париже?
  
  'Нет. У меня пересадочный рейс из Орли через сорок минут после того, как мы там приземлимся.
  
  'К сожалению. В противном случае я мог бы показать вам достопримечательности.
  
  — Да, конечно, — сказал я. — Но, может быть, в другой раз.
  
  'Возможно.'
  
  Она взяла лист и повернулась , чтобы уйти .
  
  «Думаю, тебе лучше принести мне еще виски», — сказал я ей сзади.
  
  Чертов Хоук, снова подумал я. Даже скотч не помог бы мне.
  
  Я все еще был в плохом настроении, когда в тот же день приземлился в аэропорту Ниццы на рейсе из Парижа. Из такси, которое доставило меня в отель Beau Rivage на Quai des Etats-Unis , я мог видеть залитую солнцем гладь Средиземного моря с одной стороны. С другой — почти непрерывная линия отелей, вилл и высотных зданий, толкающих друг друга, как кучка избалованных детей на легендарных игровых площадках богачей.
  
  Мой номер был с видом на море. В высокие французские двери дул прохладный ветерок. Я распаковал свои сумки, положил Вильгельмину, Хьюго и Пьера в два свернутых полотенца и понес их на галечный пляж.
  
  Целый час я лежал с закрытыми глазами, слушая шепот воды о берег.
  
  Когда я вернулся в свою комнату, не было необходимости делать обычную проверку. Нельзя было отрицать тот факт, что кто-то был внутри.
  
  На столе для завтрака стояла большая корзина с фруктами. У ананаса была белая карточка, прикрепленная к зеленой ленте. Почерк принадлежал какому-то французскому лавочнику, но в подлинности передатчика сомнений не было. «Добро пожаловать на Французскую Ривьеру», — гласила открытка. — Пусть твой отпуск будет всем, на что мы можем надеяться.
  
  Хоук - мудак! С того момента, как я вернулся из бассейна, он беспокоил меня, бесил, смеялся надо мной. Сначала предполагалось, что Хсян мог сбежать от меня. Тогда это было не столь очевидное приглашение взять не столь очевидный отпуск. В прошлом также были времена, когда Хоук скупился на подробности о задании. Я мог это понять. Были такие вещи, которые, как он знал, не были так безопасны, как я знал, учитывая риск быть схваченным. К тому же мне не обязательно было знать все, чтобы выполнить свое задание. Но, по правде говоря, я не имел ни малейшего представления, зачем я в Ницце. Какое дело Хоуку, жива Николь Кара или нет?
  
  Мои руки были сжаты в кулаки. И кровь бешено стучала в ушах. Успокойся, сказал я себе. Предположим, что старик в своей дыре на Дюпоне Круг в Вашингтоне знает, что делает. А потом, если вы не знаете, что это такое, попробуйте узнать что-нибудь. Просто позвольте вещам происходить. Именно это незнание доставляет вам столько неприятностей.
  
  Действие. Это было то, что мне было нужно. Тогда я всегда чувствовал себя лучше. Время ожидания подошло к концу. Я принял душ и оделся к вечеру. Во внутреннем кармане куртки был мой новый паспорт на имя Николас Андерсон. Куда бы я ни пошел, пистолет, стилет и газовая бомба могли шокировать, особенно если охрана была настолько проницательна, как я подозревал.
  
  На этот раз Вильгельмина, Хьюго и Пьер останутся. Они не были спутниками Николаса Андерсона, туриста. Но человек по имени Николас Картер в ранге Killmaster АХ был бы дураком, если бы вышел один. Я воткнул за воротник два лезвия с одной режущей кромкой . Третье было в поясе на спине. Они лежали плашмя, невидимые, обнадеживающие и смертоносные.
  
  У меня еще будет время поужинать до того, как начнется вечерняя работа. Выйдя из отеля, я повернул налево, пересек Quai des Etats-Unis на следующем углу и начал долгую извилистую прогулку вдоль моря к гавани, чтобы пообедать где-нибудь на свежем воздухе, в одиночестве и при свечах, с жареными креветками, рататуем и белым вином. .
  
  Я не торопился. Теперь, когда я был готов действовать, я потерял эту чрезмерную стимуляцию . Я наслаждался едой и окружающей средой. С другой стороны гавани на ночь заходили яхты и траулеры. Небо потемнело, превратившись из голубого в черное. В ресторанах через дорогу мерцали огни. Я сделал последний глоток вина и потушил сигарету.
  
  Если бы у меня был отпуск, он бы уже закончился. Пора было начинать.
  
  С обнаженной грудью, поддерживаемой юными руками, она поднялась из моря высокой травы и алых цветов, бледная сладострастная предвестница темных удовольствий и всепроникающих наслаждений для тех, кто готов поддаться соблазнам внутри кремового здания. позади нее. Если бы у статуи было имя, никому бы и в голову не пришло его добавить. Но учитывая обстановку, вход в казино, возможно, эти усилия были излишними. Леди Фортуны будет достаточно.
  
  Palais de la Méditerranée на Английской набережной в Ницце не является ни лучшим, ни худшим казино на Лазурном берегу. Тем не менее, оно профессионально, эффективно и одинаково приветливо как к туристам, ограничивающим свой риск десятью-двадцатью долларами за ночь, так и к игрокам, требующим более высоких ставок.
  
  Наверху двойной изогнутой лестницы, ведущей на второй этаж, простирающейся во всех направлениях, известной как Les Salons de la Mer , я повернулся к Секретариату. За прилавком, больше походившим на гардероб, сидели двое мужчин во фраках, бледные, с видом нерушимого скептицизма. Рядом с ними сидела молодая женщина с тяжелыми глазами, одетая в траурное платье, и делилась своими сомнениями относительно человечества, проносившимися перед их усталыми глазами. Несколько туристов, очевидно, с одной из многочисленных конференций, постоянно проводимых городским советом Ниццы, собрались у стола.
  
  Пробираясь сквозь них, я положил свой паспорт и пятифранковую монету на прилавок. Монеты хватило на входной билет на один вечер. Пятнадцать франков за неделю, тридцать за месяц, шестьдесят за сезон. Все, что мне было позволено сделать внутри, я сделал большую догадку здесь. Я ставил на саму удачу, ставя на то, что за один вечер я выиграю то, что послал мне Хоук.
  
  Один из скептически выглядевших мужчин открыл мой паспорт «Николас Андерсон», уставился на фотографию, а затем осмотрел мое лицо.
  
  Я заполнил форму, пока он проверял мой паспорт в архиве в углу позади него. Удовлетворенный, он нацарапал мое имя на желтой карточке казино с двумя бордовыми полосками сбоку и пододвинул ее ко мне.
  
  Двое охранников у входа в Les Salons de la Mer кивнули мне, когда я подошел к двери.
  
  Я стоял на вершине трех мраморных ступеней, ведущих в роскошный зал; комната на разных уровнях, широкая и длинная, как футбольное поле, полностью покрытая красным. Напротив меня алые шторы обрамляли окна с видом на море. На маленьких балконах снаружи, залитых лунным светом и влажным весенним бризом, пары пили напитки и беседовали, перекрывая шум уличного движения. Между мной и балконами слева и справа стояли столы. Рулетка, кости, баккара, блэкджек, écarté , trente et quarante . Под мягким светом кроваво-красных экранов вращались серебряные шестеренки, карты шептались о зеленую ткань, стучали игральные кости и текли фишки в непрерывном круговороте потерь и прибылей.
  
  Я быстро прошел через комнату, остановившись в одном из двух баров, чтобы выпить. Народу в начале сезона было немного. Несколько столиков были закрыты. Время от времени над гулом резко раздавался голос: « Риен ne va plus», и тут я услышал тиканье шарика из слоновой кости о стенки рулетки.
  
  Ничего особенного в публике не было. Американцы столпились вокруг столов для блэкджека и игры в кости . Группа баккара состояла в основном из британцев и пожилых людей, а международная сцена была сосредоточена вокруг столов для рулетки. Там было несколько вездесущих японцев в синих костюмах, белых рубашках и настоящих галстуках, два араба, горстка греков, несколько скандинавов, испанец, немцы, англичане и американцы.
  
  Сидя на свободных стульях, напряженные пожилые женщины, вооруженные огрызками карандашей, склонились над листами бумаги, разрабатывая строгие системы вроде Д'Аламбера и Отмены .
  
  Я встал позади одной из этих старых женщин за столиком, ближайшим к входу. Там у меня было поле зрения, которое не позволяло никому проникнуть незамеченным через главный вход.
  
  Я дал одному из крупье двести пятьдесят франков. «В фишках по пять», — сказал я ему. Купюры исчезли в настольном сейфе через жадную щель с латунным носиком. Из сокровищницы, полной разноцветных жетонов разного достоинства, ко мне скользнуло пятьдесят желтых дисков. Я позволил им дождем стечь в карман куртки.
  
  На какое-то время я позволил себе уснуть под звоном ставок, грохотом колеса, ритуальными криками крупье, слитыми в бесконечный ритм:
  
  - Нёф . Руж. Нарушение. Faites fox jeux. Риен не ва плюс. Кинз. нуар. Нарушение. Faites vous jeux. Риен не ва плюс. Винт-хуит. Руж. пара. '
  
  Каждый раз, когда дверь открывалась, я с надеждой поднимал глаза, но тщетно.
  
  Я полез в карман и начал делать ставки. Иногда стол забирал мои фишки, иногда отдавал. Мои мысли были только наполовину о колесе. Я играл по более высоким ставкам.
  
  Прошло полтора часа. Заскучав, я переключился на ставки на отдельные числа. Я сложил количество букв в Нике Картере, довел до десяти — и проиграл. Я сложил количество букв в Николасе Андерсоне, поставил на шестнадцать и снова проиграл. Я сложил буквы Дэвида Хока, поставил на девять и проиграл. Я сложила количество букв в Николь Кара и снова поставила на десять.
  
  Моя фишка была только на числе на зеленом листе, шанс 37 к 1. Крупье шевельнул запястьем, и огромное колесо начало вращаться против часовой стрелки. Мяч из слоновой кости метнулся в колесо по часовой стрелке против потока черного дерева, словно метеор в ночном небе. ' Риен ne va plus, — рявкнул крупье. Колесо замедлилось. Мяч выпал из-под ободка, перескочил через перегородки, замедлился, подпрыгнул раз, другой и упал в коробку номер десять. Грабли подтолкнули ко мне стопку желтых фишек и одну розовую стофранковую.
  
  Я подобрал их, сунул несколько желтых крупье, сделавшему ставку, и наклонился, чтобы собрать остальные.
  
  Когда я снова поднял взгляд, она стояла там, прямо напротив меня, по другую сторону стола. Она была захватывающей. Медово-светлые волосы, убранные с ее загорелого лица и перевязанные бледно-зеленой лентой, обнажали высокие скулы, подпираемые красотой, которую не могло проследить время. Тонкое белое платье с низким вырезом на шее, чтобы показать пышность ее полных грудей, свисало с ее богато сложенного тела. Я увидел, что ничто не мешает ее твердым соскам прижаться к прохладной нежной ткани.
  
  Она полезла в кошелек и вытащила банкноту в сто франков. «Пять фишек», — сказала она крупье.
  
  Он ловко обернул купюру вокруг деревянного диска и пустил ее в медный желоб ненасытного свода. Она взяла сумку под мышку, а обеими руками сжала фишки, как ребенок, сжимающий гору печенья. Жест был настолько невинным, что мне пришлось улыбнуться. В этот момент она подняла глаза и уставилась на меня через стол глазами, сияющими, как горящие изумруды. Потом она снова опустила глаза с замешательством на эти скулы и продолжала смотреть на стол. Выражение ее лица стало серьезным, мрачным. Протянув руку между сидящими игроками, она поставила одну из своих желтых фишек на семерку. Она проиграла, поставила на шестнадцать и проиграла. Она поставила на семнадцать и проиграла. Она поставила на девятнадцать и проиграла. Она поставила на двадцать шесть и проиграла. Она поставила на тридцать три и проиграла.
  
  Десять раз подряд она ставила на одно число, худшие шансы на столе, и десять раз подряд проигрывала. Теперь ее дыхание участилось, и от волнения ее груди двигались вверх и вниз, опустошая тонкую ткань платья. Руки с розовыми лакированными ногтями, сжимавшие ее тающее сокровище, дрожали, и после еще двух туров она смогла удержать то, что осталось, в одной руке.
  
  Я никогда не думал, что она играет для удовольствия. Тонкий слой пота блестел на ее шее снизу, и однажды, когда колесо повернулось, она прикусила губу. Я смотрел, как пальцы ее правой руки вытащили еще один жетон из тающего запаса ее левой руки.
  
  Она посмотрела на него. Ее губы сложили немые слова. — Пожалуйста, — сказала она. 'Пожалуйста.'
  
  Она поставила фишку под номером девять. Ритуал повторялся: вращение колеса против часовой стрелки, зала в другую сторону; в тот момент, когда мяч упал, раздался крик: « Риен ne va plus» и тишина, в которой ждали игроки.
  
  Даже если бы я был глухим, все, что мне нужно было сделать, это посмотреть ей в глаза, чтобы узнать результат. Две слезы хлынули из-под ее век, балансируя там, чтобы скатиться по ее щекам. Я видел, как ее тело напряглось. Она с трудом сглотнула, и ее слезы остановились.
  
  Она посмотрела на свою руку. Осталось шесть фишек. Ее длинная коричневая рука обхватила одну из них и поместила ее под номером двадцать четыре. На этот раз она закрыла глаза, когда колесо повернулось. Результат был не лучше. Не прошло и десяти минут, как у нее осталось всего две фишки. Волнение ее не уменьшилось, но теперь она, казалось, почти смирилась со своим несчастьем. Она не колебалась. Она поставила фишку под номером тринадцать.
  
  — Счастливая, — окликнул я ее через стол.
  
  Она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Но она не могла остановить дрожь подбородка и губ, а глаза ее блестели от слез. Она снова прикрыла их, избегая моего взгляда.
  
  Я продолжал смотреть на нее. На заднем фоне вверху открылась дверь. Вошел мужчина. Он был похож на того здоровяка, который собирал данные о ней.
  
  
  Глава 4
  
  
  Он постоял там всего долю секунды, прежде чем его острые глазки выследили ее. А затем его суперглянцевые черные остроконечные туфли с грохотом скатились вниз по лестнице к красной ковровой дорожке. Я уже подходил вокруг стола к ней.
  
  Прямо за ней, улыбаясь от жестокого удовольствия, которое сморщило его шрам на щеке, он поднял руку и вонзил свои пухлые пальцы в плоть ее правой руки, чуть выше локтя. Он что-то прошептал ей на ухо.
  
  Она напряглась, лицо ее застыло от страха. Решительная, но осторожная, боясь причинить неприятности, она попыталась вырваться из его настойчивой хватки. На ее загорелой коже виднелись белые пятна от грубого давления его хватки.
  
  Я подошел к ней с другой стороны, вся доброта и невинность.
  
  "Ах, ты там," эхом повторил я. — Я уже начал думать, что потерял тебя. Если тебе надоела рулетка, как насчет выпить?
  
  В последовавшей тишине я услышал, как крупье сказал: « Единица ». Она снова проиграла.
  
  Когда дешевые духи окутали его, как вонь из канализации, а его черный шелковый костюм заблестел в мягком свете казино, Поллард Уиллоу опустил руку и направил на меня все свои умственные способности. Несмотря на духи, несмотря на свой костюм, он всегда будет иметь вид человека, который провел большую часть своей жизни в харчевнях, где мухи снуют над пирогами.
  
  — Кто ты, черт возьми? — спросил он шепотом. Это был хороший знак. Он не собирался устраивать сцену.
  
  ' Может, Г-н. Смит? был мой ответ.
  
  Он сказал. - " А ?"
  
  Я не стал смотреть на него. — Ну, как насчет выпить? — сказал я ей. — Ты выглядишь так, как будто тебе неплохо освежиться.
  
  — Да, — сказала она. 'Да спасибо. Конечно, могу.
  
  — Что ж, тогда это замечательно, — сказал я. - "Пойдем?"
  
  — У этой дамы назначена встреча в другом месте, — сказал он.
  
  — Ты говоришь это, — сказал я. — Но странно, что она мне об этом не сказала.
  
  — Послушай, малыш, — сказал он. — Послушайся у меня хорошего совета и убирайся отсюда. Не суй свой нос в то, что тебя не касается.
  
  "О, но оно касается меня," сказал я. — Вы слышали молодую леди. Она хочет выпить со мной.
  
  Его лицо покраснело. «Не заставляй меня спрашивать тебя слишком много раз», — сказал он.
  
  Его рука небрежно откинула куртку, преднамеренно показывая мне то, что было заткнуто за пояс, а также показывая мне, что у него больше мужества, чем здравого смысла, и что безопасность Пале - де-ла- Медитеране не так надежна, как я думал. Судя по той доли секунды, что я увидел это оружие, мне показалось, что он подкрепил свой привод мексиканским Trejo .22, Model 1. Мексика, может быть, и не известна своей оружейной промышленностью, но теми немногими красотками, которые родом оттуда приходят так же миролюбивы, как пироманьяк на пороховом корабле. Модель 1 — грязное и очень необычное оружие. У него есть селектор в левом верхнем углу магазина. Когда вы переворачиваете его и нажимаете на спусковой крючок, пистолет делает восемь выстрелов автоматической очередью.
  
  Девушка задыхалась. — Не будь идиотом, Гвидо, — сказала она.
  
  — Я не думаю, что ты его используешь, — сказал я ему.
  
  — Я бы не стал рисковать.
  
  — Я надеялся, что ты это скажешь, — сказал я.
  
  Я осторожно взял ее за руку, и мы вместе направились к двери. Позади нас Гвидо пробормотал проклятие.
  
  Его разум, или что там скрывалось за этим неандертальским лбом, должен был пройти через немалую борьбу, чтобы прийти к заключению или вспомнить, что кто-то велел ему сделать. Он не показался мне типом, который станет гением в разделе независимого мышления.
  
  Между тем, вероятность того, что он откроет огонь, уменьшалась с каждым дюймом, когда мы увеличивали расстояние между нами. Гвидо был обучен действовать, а не думать, и если он сразу же приступит к делу, чтобы обдумать ситуацию, у нас будет достаточно времени, чтобы прогуляться до Парижа.
  
  Пока я удерживал напряжённое тело девушки от линии огня, мы поспешили к двери. У Гвидо больше мужества, чем здравого смысла, но каждая секунда подтверждала мое убеждение, что он был запрограммирован избегать ярких сцен.
  
  Это было всего лишь несколько секунд, прежде чем мы достигли вершины лестницы, но это всегда кажется длиннее, когда один из этих довольных курьером клиентов перемалывает что-то в своей голове.
  
  Пройдя через дверь, мы прошли через прихожую к левому крылу лестницы, которая двумя арками спускалась вниз ко входу во Дворец Медитерране .
  
  Через несколько мгновений я услышал тяжелые шаги на другой лестнице и, выглянув в ту сторону, увидел, как Гвидо пробежал вниз, почти рядом с нами. Его глаза из-под сомкнутых бровей были полны ярости.
  
  Он был всего в двух-трех шагах от нас, когда мы выскочили из парадной двери Дворца в прохладную ночь. Искатели удовольствий все еще приходили, хотя и в меньшем количестве. Когда я оглянулся, перед входом проскользнули черный «Ситроен» и белый «Мерседес». Когда мы проходили мимо статуи Леди Фортуны, я увидел, что Гвидо стоит неподвижно, пухлый силуэт на фоне огней казино, он поднимает кулак и машет им.
  
  — Беги, — сказал я девушке.
  
  — Да, — сказала она. 'Я знаю.'
  
  Мы побежали по Английской набережной. Легкий туман, идущий вглубь суши с моря, покрывал цепочку огней у входа в бухту Ангела, как мягкую ткань. В тяжелом воздухе вдоль столбов безвольно висели трехцветные вымпелы, которые должны были придавать дороге праздничный вид. Движение успокоилось, тишину нарушал редкий рев двигателя.
  
  Странный, зловещий воздух висел над берегом, ощущение сырой гнили, нарастающей во мраке, отблеск подлинной веселости дня и вечера, теперь рассеянный крадущейся ночью.
  
  В тишине мы поспешили сквозь свет и тень. Терраса отеля «Вестминстер» была залита желтыми лампами, а желтые свечи мерцали на столиках снаружи, где пожилые гости, укутавшись от сырости, пили кофе и боролись с объятиями одинокого сна. За отелем виднелась полуразрушенная вилла Прат, безжизненная за ширмой из пальм и обветренных ставней.
  
  Я оглянулся. От Гвидо не осталось и следа. Тем не менее, у меня было ощущение, что за нами следят. Мы миновали отель «Вест-Энд» и музей Массена , где между пальмами за железными воротами играли прожекторы. Впереди на фоне залитого лунным светом неба, словно пухлая женская грудь, виднелся купол отеля «Негреско».
  
  Я остановился и повернул девушку к себе лицом . Ее лицо покраснело от возбуждения, а глаза заблестели. Ее тело на мгновение скользнуло по мне.
  
  — Спасибо, — сказала она, затаив дыхание. 'Спасибо, сэр...'
  
  — Андерсон, — сказал я. «Николас Андерсон».
  
  — Что ж, спасибо, мистер Андерсон.
  
  — Пока не благодари меня, — сказал я. — Я не уверен, что ты уже выбрался из леса. Думаю, твой друг Гвидо был не в восторге от того, что произошло в казино.
  
  — Нет, — сказала она. "Точно нет. Будет больше трудностей. Гораздо больше проблем.
  
  — Скажи мне, — сказал я. — Тебя зовут Николь Кара?
  
  Она долго смотрела мне в глаза. Красивое лицо, в котором невинность каким-то образом смешивалась с обещанием утонченной страсти, теперь выражало отчаяние.
  
  «Многие люди верят в это», — ответила она. «По крайней мере, один человек уверен».
  
  Это был ответ, который ничего не решал, но прежде чем я успел сказать больше, выражение безнадежности исчезло с ее лица. Она озорно вскинула голову. — Мистер Андерсон, — сказала она. — Я полагаю, вы хотели предложить мне выпить. Есть ли лучшее время, чем сейчас?
  
  Бар Негреско почти вымер. Огромная комната напоминала мрачную пещеру со слабым розовым светом, выбранным для того, чтобы льстить увядшей коже старух.
  
  Мы сидели рядышком на синей скамье за круглым столом с мраморной столешницей, покоившейся на искусственной леопардовой шкуре.
  
  Я снова ощутил хрупкую красоту девушки, теплоту ее крепкого бедра рядом с моим на синей скамье, изгиб ее грудей, классическую форму лица, пышность золотисто-каштановых волос ... изумрудное волнение в ее глазах.
  
  Официант в белой куртке подплыл к нам с заученным унижением отеля, склонного угождать крайностям во вкусе.
  
  'Что ты хочешь выпить?' — спросил я девушку.
  
  Она хитро засмеялась, как подросток, которого выпустили на волю в кофейне.
  
  — О, — сказала она. — Я действительно не думала об этом. Должна признаться, что я не совсем знаток выпивки, но однажды я мечтала выпить целую коктейльную карту.
  
  Шаркая ногой, официант выражал тихую смесь беспокойства и бесконечного неодобрения приятной болтовни. У меня было искушение предложить ему стипендию в театральной школе.
  
  Рука девушки порылась между двумя блюдцами с оливками и крекерами, чтобы подобрать открытку.
  
  "Я попробую это," сказала она.
  
  На карточке было написано: «Роял Негреско 14 F».
  
  Это была композиция из кирша, малинового сиропа, апельсинового сока и шампанского Moet. Просто прочитав это, мой желудок воспламенился от бунта.
  
  «Нет, я не думаю, что вы эксперт», — сказал я ей.
  
  Я сказал официанту: «Один Королевский Негреско». А скотч со льдом. Он поклонился и удалился.
  
  В баре Негреско трудно спрятаться. На самом деле, это отличное место, чтобы быть очень заметным, поэтому я был рад быть там. Это было также причиной, по которой я пошел сюда после того, как мы покинули казино. Что, в свою очередь, сделало меня исключительно счастливым, что девушка выбрала это место, чтобы выпить. В этот момент битвы я не собирался уходить в подполье. Я хотел узнать больше о девушке, больше о Гвидо и больше, гораздо больше о человеке, который отправил этого пещерного человека во Дворец Медитерране. И я хотел это выяснить, при этом убедившись, что меня никто не ищет.
  
  До сих пор вечер был благословлен. Я нашел девушку. Эта игра закончилась хорошо. Гвидо нашел меня. И если бы я был прав, невидимый человек стал бы свидетелем нашего поспешного бегства в «Негреско». И тут вечер был не только благословлен, но и едва начался.
  
  — Мадам, — сказал официант. Склонившись в талии, он поставил ее напиток на круглую бумажную салфетку с буквой «Императорская Н » и словами « Негреско» и « Ницца » в трех синих кольцах.
  
  «Мсье».
  
  Я повернулся к девушке и поднял свой стакан. — К счастью, — сказал я.
  
  Она посмотрела на меня поверх края стакана. Озорной и веселый взгляд исчез из ее глаз. Я снова увидел слезы.
  
  "Нет, я сказал. — Я так понимаю, для тебя это был не такой уж счастливый вечер.
  
  — Нет, — сказала она. «Конечно, нет». Ее голос был слабым и отчаянным.
  
  «Если вы простите мне этот грубый комментарий, — сказал я, — вы знаете о рулетке столько же, сколько и о выпивке, учитывая вашу игру в нее».
  
  — Я знаю, — сказала она.
  
  — Люди всегда так делают, — сказал я. «Большинство людей приходят туда повеселиться, но вы явно производили впечатление человека, занимающегося более серьезными делами».
  
  Она покачала головой. Даже в тусклом свете ее волосы блестели . "Нет, мистер Андерсон..."
  
  — Думаю, тебе лучше называть меня Ник, — сказал я. — Хорошо, — сказала она. 'Ник.'
  
  — Так-то лучше, — сказал я.
  
  «Нет, я была в том казино не для развлечения».
  
  "Вы потеряли девяносто пять франков," сказал я.
  
  — Ты уделяешь мне много внимания, — сказала она. «Ну, — сказал я, — я один в Ницце, и вас было трудно не заметить».
  
  Она кратко улыбнулась. 'Я полагаю, что...'
  
  Она полезла в свою маленькую сумочку. Я увидела белый носовой платок, паспорт, губную помаду и последнюю, желтую фишку. Она достала его и с легким щелчком положила на мраморную столешницу. — Пять франков, — прошептала она.
  
  "Это все деньги, которые у вас есть, не так ли?"
  
  'Да. Неужели это так легко увидеть?
  
  "Боюсь, что так."
  
  — На самом деле это не пять франков, — сказала она. «Это кусок пластика».
  
  Я спросил. - «Почему для тебя так много значит выигрыш в этом казино?»
  
  Во второй раз за ночь ее глаза изучали мое лицо.
  
  — Ты не выглядишь бедной, — сказал я, — ты не выглядишь голодной. Не похоже, что тебе нужна одежда и кров. У меня не сложилось впечатление, что вы пытаетесь выиграть отпуск или вагон драгоценностей. О жадности тоже не могло быть и речи.
  
  — Нет.
  
  «Но вы играли, чтобы выиграть много денег. Это было важно для тебя.
  
  — Да, — сказала она. — Вот оно.
  
  — Думаю, я хотел бы знать, почему.
  
  Она снова изучала мое лицо этими умными зелеными глазами, теперь холодными и глубокими, как само море.
  
  'Что ты видишь?'
  
  «Опасность», — сказала она. "Трудности."
  
  — Ты можешь мне доверять, — сказал я.
  
  — Да, — сказала она. — Я тоже так думаю.
  
  «Кроме того, — сказал я, — имея всего один жетон в пять франков, у вас не так много выбора».
  
  Ее влажные, теплые губы оторвались от ровных белых зубов в невольной улыбке. — Но если бы я тебе не доверяла, я бы ушла, — сказала она. «Тогда я бы попытался найти кого-нибудь еще».
  
  — Это так важно?
  
  'Да.' Она взяла свой стакан и сделала большой глоток.
  
  — Хочешь еще?
  
  «Я не привыкла пить, — сказала она. «Тем не менее, я считаю, что хочу еще один стакан. Я не знаю, хочу ли я быть пьяным, чтобы забыть или отпраздновать. Да, Ник, еще один.
  
  Я подозвал официанта, и мы молча подождали, пока он принес еще один «Роял Негреско».
  
  Она сделала еще один глоток, и когда она закончила, она, казалось, пришла к решению. — Да, — сказала она. 'Я доверяю тебе. Надеюсь, ты из тех парней, которые помогают. Это не совсем для меня, не только для девушки, с которой ты однажды познакомился в казино.
  
  — Я знаю, — сказал я, успокаивая ее.
  
  «Это выходит далеко за рамки вас и меня. Да, мне нужно выиграть много денег и быстро. Ты видел это. Мне это нужно для того, чтобы нанять кого-нибудь.
  
  Я поднял брови в невысказанном вопросе.
  
  «Кто-то очень особенный», — продолжила она. «Я даже не знаю, сколько это стоит. Ты знаешь, Ник? Ты знаешь, сколько стоит нанять убийцу?
  
  Я протянул руку и взял со стола желтую фишку. — Пять франков, — сказал я.
  
  
  Глава 5
  
  
  На мгновение выражение ее лица изменилось на удивление. Затем, повернув ко мне растерянное лицо, она прислонилась ко мне. Я видел ее глаза, теперь освещенные пресловутым огнем изумруда, ее губы приоткрылись, приближаясь к моим.
  
  В следующий момент она напряглась. Ее лицо стало пепельным. Ее взгляд был устремлен позади меня, на боковую дверь бара «Негреско».
  
  Я обернулся. Гвидо был первым, кого я увидел, несколько ухмылявшегося. Потом я увидел угловатого, жилистого китайца, его высокое стройное тело было окутано черным с ног до головы. А между ними, среди этих его слуг, отвратительное существо, которого я буду знать как доктора Уайта. Лотар Инурис. В тот момент, когда я увидел его в первый раз, он изо всех сил старался контролировать гнев, охвативший его, когда он увидел девушку, готовую прижаться губами к моим. Он восстановил свое выражение лица и стянул его в складку приветливой сердечности. Это выражение хорошо сочеталось с его одеждой: хорошо скроенный синий блейзер, серые брюки, рубашка, которая провозглашала себя одним из последних творений Turnull & Asser на Джереминстрит в Лондоне, шелковый шарф и туфли от Gucci.
  
  Но несмотря на всю заботу и расходы, которые ушли на его одежду, доктор Инурис обладал интеллектом, порабощенным извращенным и мощным влечением.
  
  Его глаза, эбеновые бусы, слуги его склонности скрывать свои истинные намерения, были посажены на маленькую шаровидную голову, увенчанную густыми черными волосами, зачесанными назад с узкого лба. Сама голова с тонкими пурпурными губами и узкими ноздрями в большом носу казалась карликовой по сравнению с длинным и широким туловищем. И все же оно не давало намека на силу, а только на мысль о мягкости, коренящейся в вечном потакании своим слабостям. Руки у него были необыкновенные. Длинные ладони, ненормально длинные, заостренные пальцы, короткие ногти. Руки хирурга или душителя. Гладкое, безбородое лицо и странная болезненно-бледная кожа создавали впечатление, что железистое равновесие было нарушено, сначала разлагая тело, а затем заставляя ум служить противоестественным навязчивым идеям. Он выглядел как человек, который получает удовольствие, причиняя кому-то боль и подчиняя других своим причудливым извращениям, которые им управляют. Он сердито выдохнул. Я увидел, что его шарф слегка ослаб, обнажая двойной ряд бородавок, покрывавших его тонкую колючую шею, словно гротескный воротник из сморщенных глаз.
  
  Другие, подобные ему, пересекали мой путь. Их разделял дух самоуверенности в успешном совершении немыслимых дел и вера в собственную гениальность, которая убедила их в непроницаемом иммунитете к возмездию. Еще до того, как он заговорил, я уже знал доктора Лотара Инуриса уже как человека, чья природа не позволяла ничего, кроме лжи.
  
  Он улыбнулся и поклонился. Он поднял одну из своих гибких рук в нерешительном приветствии и подошел ко мне. Я встал, чтобы поприветствовать его.
  
  — А, — сказал он. — На мгновение я подумал, что мы потеряли тебя. И это было бы очень печально. Но прости меня. Прости мою невоспитанность. Мне еще предстоит представиться. Позволь мне. Я доктор. Лотар Инурис.
  
  В руке, которую он протянул мне, не было силы. Я оказал ему всю доброту, на которую был способен. — Приятно познакомиться, доктор, — ответил я. «Я Николас Андерсон».
  
  "Американец, я полагаю," сказал он.
  
  — Действительно, — сказал я.
  
  «Дорогие люди, — сказал он. «Европа многим вам обязана».
  
  «Спасибо, что сказали это, доктор», — ответил я. «В противном случае, насколько я читал, нам здесь не всегда рады».
  
  — Да, — сказал он. «Есть те, кто забыл, но я не из их числа. Для тех, кто забывает, лучшее отношение — это терпимость».
  
  "Ну, доктор, могу я предложить вам что-нибудь выпить?"
  
  Он с сожалением покачал головой. — Я ценю вашу щедрость, мистер Андерсон, но, боюсь, мне придется отказаться. Причина, по которой я здесь, не светская, а чисто профессиональная».
  
  Я встал между ним и девушкой, которая осталась за столом. Он наклонил голову в ее сторону, еще больше понизив свой и без того мягкий, культурный голос.
  
  Это был голос, разрывающийся от намеков. И именно этот второй голос был призван произвести впечатление на слушателя. Превосходный интеллект Инуриса, его непревзойденные способности, его искренность из лучших побуждений и, если всего этого окажется недостаточно, опасность насмехаться над человеком, чьи два товарища могут быть сочтены способными применить силу.
  
  «Если вы знакомы с Европой, мистер Андерсон, — сказал он, — и особенно с Южной Америкой, вы, возможно, знаете, что титул доктора используется довольно свободно. Но в моем случае это титул, заработанный и приобретенный после многих лет упорного обучения. Я доктор медицины, мистер Андерсон, специалист по хирургии, которая в какой-то степени представляет собой механическое искусство. Признавая это и не имея намерения игнорировать стимуляцию интеллекта, я попытался приобрести дополнительные специальности. Я также психиатр с практикой, которая, — он сверкнул глазами на девушку, — посвящена самым сложным случаям.
  
  Я полагал, что было бы нормально расшевелить его своим ликованием. — Итак, вы мастер?
  
  Я был вознагражден дрожью, пробежавшей по его телу. — Да, — сказал он, пытаясь засмеяться. — Полагаю, так нас называют в Америке. Очень интересный и примитивный термин. Но я не должен отвлекаться. Как я и собирался сказать, эта юная леди оказалась одной из моих пациенток.
  
  Я понизил голос до ошеломленной конфиденциальности. — Вы имеете в виду, что она больна, доктор?
  
  Доктор Инурис изо всех сил старался быть терпимым, но я видел, что изо всех сил испытываю его терпение. — Ну, это довольно общий термин, если так выразиться. В профессиональном плане все гораздо сложнее. Но скажем так, не нарушая отношений между врачом и пациентом и не вдаваясь в технические описания, что юная леди страдает серьезным эмоциональным расстройством».
  
  — Я понимаю, — сказал я. — Ты мог бы меня обмануть. И ты надеешься, что это так, сказал я себе.
  
  «Не все эмоциональные болезни проявляются таким образом, чтобы их могли легко распознать неспециалисты вроде вас».
  
  — Полагаю, что нет, — сказал я.
  
  Доктор Инурис улыбнулся мне. «Я рад, что у вас такой широкий кругозор, мистер Андерсон, — сказал он. «Гвидо ясно дал мне понять, что ваше поведение по отношению к нему в казино было, как бы это сказать, несколько воинственным».
  
  — Да, — сказал я. — Но, с другой стороны, этот ваш джентльмен был не совсем то, что вы называете дружелюбным с этой молодой леди. Я имею в виду, что он причинил ей боль, и она, похоже, не особенно стремилась к его компании.
  
  -- Я снова должен просить у вас прощения, -- сказал доктор Инурис, когда он обращался ко мне с лицемерной сияющей улыбкой. «Время от времени Гвидо становится слишком усердным. И я полагаю, он испугался моего гнева. Видите ли, я не управляю обычной клиникой. Молодая леди была доверена моей заботе на вилле неподалеку отсюда, и на данном этапе обращения с ней нецелесообразно подвергать ее тому, что мы с вами считаем нормальными социальными отдачами.
  
  «На прошлой неделе, — продолжил он, — ей удалось покинуть виллу для несанкционированного похода в казино. Гвидо не профессиональный медбрат, и, возможно, поэтому с его стороны следует ожидать ошибок. Тем не менее временное исчезновение девушки очень рассердило меня на Гвидо, и он торжественно пообещал мне, что девушка больше не будет ускользать от его сопровождения. Тем не менее, ей удалось повторить это сегодня вечером.
  
  Так что понятно, не правда ли, что Гвидо, как бы это сказать, довольно нетерпелив с ней? И, — сказал д. Инурис откровенно сказал: «Также понятно, что, будучи американским джентльменом, вы благородно вмешались, чтобы защитить ее от чего-то, что было для вас совершенно неприемлемым поведением».
  
  — Ну, доктор, — сказал я, — я и не подозревал, что за этим стоит так много всего. Мне просто показалось, что ваш слуга что-то задумал.
  
  «Внешнее часто бывает обманчивым», — сказал он.
  
  "Да, многда," я согласился. «Черт возьми, я никогда не думал, что она больная».
  
  Доктор Инурис ободряюще похлопал меня по руке. -- Ну, ну, -- сказал он. «От вас требуется слишком много, чтобы понять вещи на основе краткого наблюдения, даже медицинская наука иногда сбивается с толку».
  
  — Понятно, — сказал я.
  
  — А теперь, мистер Андерсон, вы поймете, когда мне придется просить вас разрешить мне и… э-э… моему персоналу закончить ваш вечер с девушкой и отвезти ее обратно на нашу виллу. Я не знаю, сколько вы с ней говорили друг с другом, но если вы дадите мне какой-нибудь благонамеренный совет, вам будет мудро взглянуть на все, что она могла сказать, в свете ее болезни. Иногда у нее возникает искушение сказать вещи, которые на первый взгляд могут показаться правдоподобными, но, к сожалению, они вызваны ее болезнью, которую, я надеюсь, в моих силах вылечить».
  
  Я кивнул в знак согласия. — Я очень надеюсь, что вы вылечите ее, доктор. Кажется, такой позор, что такая милая девушка, как она..."
  
  «У меня есть все надежды, — сказал доктор Инурис. «Но продолжительность лечения, вероятно, может быть довольно продолжительной».
  
  — Очень плохо, — сказал я.
  
  "Действительно," сказал он, с оттенком нетерпения. — Но теперь нам действительно пора идти. Было приятно познакомиться с вами, мистер Андерсон. Действительно мило.' Он щелкнул пальцами, и Гвидо двинулся, готовый к действию.
  
  Он не понадобился. Девушка встала, сунула сумочку под мышку и подошла к ним. Доктор приветливо улыбнулся ей.
  
  С выражением неудержимого отвращения она прошла мимо доктора и Гвидо к вращающейся двери, через которую они вошли. Высокий, угловатый китаец преградил ей путь, но когда она приблизилась к нему он отошел в сторону, чтобы распахнуть перед ней дверь, и последовал за ней. Гвидо последовал за нимиЁ1 .
  
  «Извините, что побеспокоил вас, — сказал доктор Инурис мне.
  
  Я покачал головой: «Как жаль, — сказал я. "Такая милая девушка..."
  
  "Постарайтесь забыть ее, мой дорогой человек," сказал доктор Инурис, когда пошел к двери.
  
  — Я вас провожу, — сказал я.
  
  — Не нужно, дорогой друг, — сказал он елейным голосом. — О, — сказал я. — Мне бы очень этого хотелось.
  
  Лицо доктора помрачнело. - 'Как хочешь.'
  
  Я последовал за ним до двери. Белый «мерседес» стоял у обочины. Я узнал в ней машину, которую видел, когда мы выходили из казино. Рядом стояли девушка, Гвидо и китаец.
  
  Доктор хлопнул в ладоши. Он сказал. - "Что мы ждем?"
  
  Китайец открыл заднюю дверь, затем шагнул вперед и сел за руль.
  
  Блеснув своими длинными эффектными ногами, девушка скользнула на заднее сиденье. Я заметил, что на ней были туфли-лодочки на высоком каблуке. В наши дни женщины редко их носят, но еще ни одна обувь не украшала женскую ногу так хорошо. Вы видели их еще несколько лет назад, когда Николь Кара была еще жива.
  
  Доктор Инурис скользнул внутрь. Гвидо закрыл дверь и сел рядом с китайцем. Двигатель уже работал, машина отскользнула от бордюра.
  
  Я смотрел, как они уезжают, когда запоминал номерной знак. Мерседес затормозил на повороте. Через заднее окно я увидел, как доктор поднял руку на красивое личико.
  
  Потом передумал. Огромная рука расслабилась, как огромный паук. Через мгновение из руки торчали только большой и указательный пальцы.
  
  Когда призрачная машина завернула за угол, доктор. Инурис очень медленно протянул руку, осторожно и с улыбкой сильного удовольствия положил пальцы на трахею девушки и начал ее сжимать.
  
  
  Глава 6
  
  -
  
  Я повернулся и пошел обратно в бар. Если Др. Инурис имел в виду быструю смерть, он бы позволил Гвидо это сделать. Возможно, доктору нравилась медленная смерть, я не сомневался в этом. Но если бы он хотел это сделать, он бы выбрал гораздо более удобное место, чем заднее сиденье автомобиля.
  
  Я снова сел за стол под критическим взглядом официанта, который выглядел несколько облегченным, когда я вернулся с моей небольшой прогулки на улицу с доктором Инурисом и его устрашающей маленькой бандой. Я не обольщался тем, что официант беспокоился о моей безопасности или о счете. Я подозревал, что его реальный интерес был ко мне, предполагая, что я достаточно здоров, чтобы оплатить свой счет, чтобы узнать, могу ли я, подобно многим туристам, не знать, что чаевые были включены в счет, и, следовательно, заплатить ему вдвое.
  
  Я сделал жест в воздухе, и он поспешил к столу, осторожно опустив глаза, чтобы подтолкнуть ко мне счет по мрамору. Когда я проследил траекторию движения его руки, мой взгляд упал на почерк. Оно было на бумажной подставке, искаженной ножкой стакана, из которого пила девушка.
  
  Я поднял стакан и взял бумагу. В то время как Др. Инурис и я лгали друг другу, она была чем то очень занята.
  
  Она написала свое сообщение карандашом для бровей. «Вилла Нарцисса », он сказал: «Кап Ферра. Помоги мне, ради бога. ' Оно не было подписано, и я понял, что до сих пор не знаю, кто она такая.
  
  Но я знал, какой она была: в здравом уме, несмотря на все то, что заявил доктор Инурис. Красивая, отчаянная и достаточно уверенная в себе, чтобы пойти со зловещим доктором без сопротивления. Но кем она была, так и осталось загадкой.
  
  Это была загадка, которую я собирался разгадать до конца вечера.
  
  Но я должен действовать быстро. Я взглянул на часы. Примерно половина второго, и у доктора Инуриса было большое преимущество. Я оплатил счет, не дал чаевых, к большому разочарованию официанта, и вышел из «Негреско» через главный вход. Такси ждали пассажиров. В «рено» впереди очереди водитель, толстолицый мужчина, лежал, запрокинув голову, и тяжело храпел за рулем. Когда я похлопал его по плечу, он мгновенно проснулся. Он посмотрел на меня, сияя улыбкой, которая была смесью животной самонасмешки и хитрости, улыбкой бывшего солдата. — Мсье, — сказал он таким тоном, словно привлек внимание.
  
  Я спросил. — Вы знаете Кап Ферра?
  
  — Конечно, — сказал он.
  
  — Вы знаете Виллу Нарциссу ?
  
  « Да ».
  
  — Ты можешь отвезти меня туда?
  
  — Как пожелаете, сэр. Но извините, это странное место.
  
  'Действительно?' — сказал я, рывком открывая заднюю дверцу его «рено» и садясь. «Скажи мне, почему, а пока давай поторопимся».
  
  Машина скользнула на запад вдоль дощатого настила и развернулась на первом же повороте.
  
  «Там никто не живет. Здесь пустынно, — сказал он.
  
  — Ты был там недавно?
  
  — Нет, я не могу этого сказать. Но там уже много лет никто не живет, м-сье. Я знаю это точно. Несколько недель назад, может месяц назад, я проезжал мимо него ночью. Между виллой и дорогой каменная стена, а у ворот железные ворота. Я заглянул в ворота. Света не было. Вы чувствуете это, когда в доме никого нет. Эта вилла была таким домом.
  
  — Вы знаете, кому он принадлежит?
  
  — Нет, сэр, я не знаю. Право собственности здесь переходит от одного владельца к другому, и иногда присутствие постороннего человека просто означает, что владелец дал разрешение жить на своей вилле».
  
  «Рено» теперь набирал скорость. Я видел, как отель Beau Rivage исчез позади нас; а затем мы свернули на изгиб дороги, которая спускалась к гавани с дорогой, вырубленной в скалах, возвышавшихся над морем.
  
  «На виллах всегда есть новые лица, — сказал водитель.
  
  «Проезжаем Moyenne Cormiche? », — сказал я.
  
  "Да сэр."
  
  Теперь мы поднимались, и город Ницца остался позади нас. Подо мной, справа, море лежало неподвижно под покровом тумана.
  
  — Буду признателен, — сказал я, — если вы не довезете меня до ворот виллы Нарциссы, а позволите сойти на километр раньше.
  
  — Понял, — сказал водитель. Вероятно, он был хорошим солдатом. Толстый и умный, даже тогда. Понимание того, что это даст ему, если он будет понимать и забыть об остальном. В первую очередь берегите себя и выживайте. Выживание всегда было лучшей рекламой, которую солдат мог сделать для себя.
  
  Он ехал быстро и плавно, наслаждаясь вызовом одной из самых захватывающих дорог в мире. Дорога впереди была пуста, и он зажег несколько желтых фонарей, чтобы разорвать завесу тумана. Хотя ночь была тихой, скорость создавала приятный ветерок.
  
  — Вот, — сказал он.
  
  Табличка с надписью «Св. Жан-Кап Феррат вырисовался и пронесся мимо. Справа от меня, кое-где очерченный огнями, Кап Ферра лежал, как большой палец, торчащий в море. Двигатель «рено» заскулил, когда водитель переключился на пониженную передачу, готовясь к спуску с Мойен-Корниш.
  
  — Мы скоро будем там, — сказал он с оттенком веселья. — Тебя ждут твои друзья?
  
  Я был не против ответить ему. — Нет, — сказал я, — боюсь, что нет.
  
  — Может, ты тоже этого хочешь?
  
  Положив одну руку на руль, другой он что то нащупал под сиденьем. Когда он потянул его назад, в руке у него была монтировка. Он смеялся. — Может быть, ты сможешь использовать это?
  
  'Возможно. Но я обойдусь без этого. Благодарю вас за вашу доброту.
  
  — Неважно, — сказал он. — Странное место эта вилла. Очень старая. Очень недружелюбая. Это не тот дом, где вы чувствуете себя комфортно и вам рады».
  
  — Я никогда там не был, — сказал я. — Но я тебе верю.
  
  «Я выключу свет», — сказал он. «Это поможет твоему ночному видению».
  
  Я спросил. — Армия?
  
  «Иностранный легион», — ответил он. «Закройте глаза на несколько минут. Я скажу тебе, когда мы туда доберемся.
  
  Через некоторое время машина остановилась. — Хорошо, — сказал он.
  
  Я снова открыл глаза. Вокруг нас была кромешная тьма. Я сунул водителю стопку банкнот.
  
  — Повезло, — сказал он.
  
  Я вышел из машины.
  
  Водитель высунулся. — Километр прямо. Справа. Каменная стена. Три метра в высоту. Битое стекло сверху. Ворота семь метров. Заостренный верх. Внутри ничего стоящего воровать. По крайней мере, месяц назад. Но, по крайней мере, удачи.
  
  Он все еще улыбался, пока машина тихо задним ходом ехала по дороге. Я подождал, пока перестану его слышать, а затем пошел. Пока я шел, я проверял, что лезвия бритв все еще на месте.
  
  Кусочки мха валялись на старой стене, словно прорастание гнили. Ржавчина облупилась на железных воротах. Лунный свет пробивался сквозь тесно сросшиеся хвойные деревья, поднимавшиеся из клочков тумана, и играл над нечесаной травой, торчавшей из земли, как борода трупа.
  
  С дороги мало что было видно. Только путь машины, только что пройденный, учитывая колеи в примятой траве. Высокие деревья стояли как часовые между любопытными взглядами и виллой.
  
  Какое-то время я стоял за воротами и прислушивался. Просто тишина. Никаких собак, сигнализирующих о моем присутствии. Никакого шестого чувства для обозначения патрулей, чувства, которое столько раз спасало меня.
  
  Я снял куртку и бросил ее поверх стены, чтобы защитить руки от грязных осколков стекла, которые лежали на камнях, ожидая, что любопытный истечет кровью. Я подпрыгнул, нашел надежную опору и одним движением подтянулся вверх, потянув куртку за собой.
  
  Присев у подножия стены, я остановился и прислушался. Только тишина. Пригнувшись и используя деревья как укрытие, я двинулся вперед, параллельно тропе. Я двигался медленно. Мои ноги ступали по мокрой траве. Туман, пахнущий хвоей и морской водой, клубился вокруг меня.
  
  Я поднимался на холм и вдруг увидел проблески света сквозь деревья и сквозь туман. Через несколько секунд я достиг открытого поля.
  
  Я остановился на опушке деревьев и увидел, что следы машин справа от меня сворачивают налево, а затем снова поворачивают направо ко входу на виллу. Белый «мерседес», почти замаскированный туманом, стоял темный и молчаливый на подъездной дорожке.
  
  Сама вилла, с прохладой холодного камня, витающая в ночном морском воздухе, вырисовывалась из тумана, как место ужасного кошмара. Высоко в окне, окруженном свисающими ставнями, кусок молочно-белой занавески ловил свет луны и смотрел на сцену внизу, как невидящее око. Два верхних этажа виллы были темными. Свет горел в трех окнах на первом этаже.
  
  Держась в пределах линии деревьев, я быстро обогнул дом. Задняя часть, сторона с другой стороны и передняя часть оставались черными и безмолвными. Я начал приближаться по жесткой траве. Лишь тонкая занавеска прикрывала правое окно. Поднявшись на корточки, я заглянул внутрь.
  
  Это была кухня. Высокий китаец сидел ко мне спиной за деревянным столом и пил чашку дымящегося чая.
  
  Я пригнулася и подошел к другому окну, благословляя влагу, которая приглушала мои шаги. Медленно я снова поднял голову и обнаружил, что смотрю в комнату, в которой была только кровать. Гвидо лежал на этой кровати, прислонившись головой к стене, и листал журнал. Я видел, как он снял куртку и переложил пистолет с пояса в наплечную кобуру.
  
  Третья из трех освещенных комнат находилась на значительном расстоянии от первых двух. И пока я шел туда, держась ниже уровня подоконников, я услышал голос доктора.
  
  — Дорогая, — сказал он. — Я очень старался быть терпеливым с тобой. И я нахожу, что терпение не вознаграждается пониманием и благодарностью с вашей стороны; только неверность и предательство. А теперь, к сожалению, мое терпение подошло к концу.
  
  Теперь я был на уровне окна. Оно было открыто, и голос доктора, заряженный угрозой, был отчетливо различим. Я подошел к подоконнику. Еще часть этой тонкой белой занавески, лишь частично задернутой, висела в комнате, как паутина в могиле. Выглянув из окна, я ясно увидел доктора Инуриса и девушку. Доктор снял куртку и накинул шарф на место, но несколько двойных бородавок все еще бросали свой сморщенный злобный взгляд на складки шелковой повязки.
  
  Я увидел, что девушка все еще была одета точно так же, как когда я ее встретил. Руки у нее были сцеплены за спиной, как у ребенка, которого отчитывают за плохое поведение, голова слегка склонена, а блестящие волосы все еще связаны бледно-зеленой лентой.
  
  — Я надеялся, что вы проявите ко мне определенную признательность, — сказал доктор. «Я надеялся, что ты придешь ко мне по своей воле с сокровищами, которые может дать только женщина, что ты начнешь отплачивать мне за преданность, которую я излил на тебя так ясно и так постоянно. Вы можете мне не верить, но это действительно была моя самая искренняя надежда. Но, возможно, я слишком надеялся. Это будет не в первый раз. И поэтому я также знаю, что то, что не дается добровольно, может быть взято силой». Девушка посмотрела прямо на него. Она говорила медленно и обдуманно. — Ты ужасен, — сказала она.
  
  Лицо Инуриса исказилось от гнева. Он поднял руку и снова опустил. — Это уже второй раз за сегодняшний вечер, когда ты спровоцировала меня настолько, что мне захотелось показать жестокость на твоем столь необычайно красивом лице. Но я не должен этого делать, не так ли? Я, выглядящий так ужасно. Да, я так понимаю, мои черты не находят у вас одобрения. Другие уже разъяснили мне это.
  
  — Не поймите меня неправильно, доктор, — сказала девушка. — Я не говорил о твоей внешности. Я имею на это меньше всего прав.
  
  'Ой ли?' — сказал доктор.
  
  — Нет, — сказала она.
  
  — Что же, моя сладкая?
  
  «Ты мне противен потому, что вы такой невыразимо плохой, — сказала она.
  
  Доктор рассмеялся, пронзительный смех вырвался из его непристойного горла.
  
  — Плохой, — сказал он. «Как мало вы знаете о зле, чтобы говорить о нем так легко. Но скоро вы узнаете об этом больше, и я сам буду вашим проводником, вашим учителем, вашим партнером».
  
  — Никогда, — сказала она.
  
  "О, да, дорогая," сказал доктор Инурис. — И очень скоро. Здесь, в твоей комнате, на твоей кровати.
  
  Девушка быстро посмотрела на дверь.
  
  Доктор покачал головой. — Нет, — сказал он. — Это тебе не поможет.
  
  Девушка скривилась.
  
  В этот момент мне хотелось действовать, броситься в комнату, чтобы увидеть доктора Инуриса и услышать его мягкий, проникновенный голос. Но я заставил себя успокоиться. До сих пор он ничего не делал, кроме болтовни. Девушка переживет это. И, ожидая, у меня будет все больше и больше возможностей узнать больше об этом извращенном человеке и его таинственной пленнице, которая своим фантастическим лицом и безупречным телом пробудила его угрозу.
  
  Ухмылка жестокости и предвкушения оскалила его зубы. "Ну, мое сердце," сказал он. — Я даю тебе последний шанс. Я дал тебе все, что в моих силах. Дашь ли ты мне взамен то, что в твоих силах, или это должно быть взято у тебя?
  
  «Вы можете взять меня, доктор, — твердо сказала она, — но вы знаете, и я знаю, что вы никогда не будете обладать мной».
  
  Лицо доктора побледнело, а челюсти сжались от гнева. Вена пульсировала на его виске, словно змея, свернувшаяся под его бледной плотью. Он подошел к девушке, которая стояла тихо и спокойно, глядя мимо него, как будто его больше не существовало. Его огромная рука поднялась и вырвала ленту из ее волос, которые упали ей на плечи золотым водопадом.
  
  Гнев вспыхнул на отталкивающей части его лица, усилившись за те несколько секунд, которые потребовались ему, чтобы схватить зеленую ленту и швырнуть ее на пол. Он сделал паузу на мгновение, чтобы справиться с этим и подготовиться к хладнокровному нападению на нее. Девушка продолжала смотреть мимо него, как будто его намерения больше не касались ее, как жужжание мухи.
  
  Доктор снова протянул руку. Его длинные тонкие пальцы сомкнулись на тонком вырезе ее платья, а костяшки пальцев намеренно замерли в пышной ложбинке между ее грудями.
  
  Он сделал быстрое движение запястьем и стянул ткань с ее тела. Она стояла неподвижно, когда он стянул ткань с ее плеч и позволил ей с шелестом упасть на пол.
  
  Она не шевельнулась, чтобы защитить свою обнаженную грудь от жадного возбуждения, бушующего в его глазах. Ее руки висели по бокам. На ней были только белые трусики и туфли-лодочки.
  
  Дыхание доктора вырывалось из него, шипя. "Ах, так," сказал он.
  
  Пока я заставлял себя игнорировать вопящий во мне голос, призывавший сломать его змеиную шею, его руки скользнули к ее бедрам, а ее трусики начали скатываться по загорелым бедрам.
  
  Хьюберт был прав насчет Николь Кара, если она была Николь Кара. Она была блондинкой от природы.
  
  Кровать была справа от меня, в углу между стеной и окном. Девушка, все еще неподвижная, была слева от меня, а доктор Инурис между ней и кроватью.
  
  Встав на колени, слегка задыхаясь от волнения и усталости, он закатал трусики ей до лодыжек.
  
  Доктор Инурис поднялся на ноги, схватил ее за руку и начал тащить назад к кровати.
  
  Я позволил ей сделать один шаг, другой, просто чтобы убедиться. На внутренней стороне ее левого бедра родинки не было. Вовсе нет. Затем я перепрыгнул на подоконник и нырнул в комнату.
  
  Доктор повернулся вокруг своей оси, чтобы увидеть меня. Девушка скользнула обратно к своей связке испорченной одежды.
  
  Шарф свалился с шеи доктора, обнажив его тошнотворный воротник из бородавок. Прежде чем я успел преодолеть разрыв между нами, он преодолел свое изумление.
  
  — Гвидо! он крикнул. — Гвидо!
  
  
  Глава 7
  
  
  Краем глаза я увидел, как девушка подняла свое изодранное платье и прижала лоскутки ткани к своему чувственному телу. Доктор Инурис был зажат, как паук в ловушке, тратя время на прибытие смертоносного Гвидо.
  
  Он не пытался бежать к двери. У меня мелькнуло в голове, что он, вероятно, боялся столкнуться со своим маленьким палачом в темном коридоре, а затем заплатить штраф за ущербный интеллект и капризность Гвидо в виде пистолетной пули 22-го калибра от этого отморозка. И в то же время у меня возникла мысленная картина карлика-пещерного человека, спрыгивающего с кровати, выдергивающего из-под мышки свой пистолет Трехо и пустившегося бежать к комнате девушки.
  
  Как загнанный в угол боксер, доктор Инурис двигался слева направо вдоль стены комнаты, его ладони развернуты наружу, словно в жесте примирения.
  
  У меня не было бы много времени. Доктор представлял такую же физическую угрозу, как сладкая вата, но вставать между ним и Гвидо не было никакого смысла. Единственная драка, в которую он мог ввязаться, была та, в которой шансы были на его стороне.
  
  Я позволил ему подойти, взмахнув плечом и левой рукой. Он пнул меня, хватаясь за мою правую руку. Я отпустил удар и прилично ударил его в челюсть. Он врезался в стену, затем соскользнул вниз, потеряв сознание, кровь струилась из его пурпурных губ.
  
  Я не стал торопиться, чтобы насладиться зрелищем, а повернулся и бросился к двери. Поздно. Она распахнулась.
  
  Гвидо стоял там. Trejo был нацелен на мой живот. "Стой смирно", сказал он.
  
  Я поднял руки. Я полагал, что в тот момент у Николаса Андерсона, защитника девиц, попавших в беду, не было особых причин иметь дело с Гвидо. В этом не было абсолютной необходимости.
  
  Пистолет оставался неподвижным. Доктор был еще от мира сего. Гвидо улыбнулся. — Так это ты уложил этого ублюдка, не так ли? Ну вот и все, думаю. Но все же я не могу одобрить, приятель. Это означает плохо для меня. И мне это не нравится. Ты должен был убежать, когда я сказал тебе. Теперь вы можете пожалеть об этом.
  
  Острые глаза Гвидо заметили девушку и расширились. — Одевайся, — сказал он. — И позови Тьсоенга . Скажи ему, что доктору нужна помощь. И не пытайся шалить.
  
  Девушка повернулась к нам спиной, достала из-под кровати чемодан, выбрала несколько предметов одежды и начала одеваться.
  
  — Ты, — сказал Гвидо, — выбери кусок стены и приложи к нему руки.
  
  Я сделал, как мне сказали. Гвидо провел у меня приемлемый поиск. Вероятно, он достаточно часто становился объектом таких шуток, чтобы научиться ремеслу. Его поиски могли принести ему пистолет, нож и газовую бомбу, но он не был достаточно хорош, чтобы достать три бритвы. Гвидо не отличался воображением. — Хорошо, — объявил он, — вы чисты. Повернитесь, положите руки за голову и держите их там, пока я не скажу вам опустить их».
  
  За дверью послышались шаги. Девушка вернулась с китайцем, который нес полотенце и что-то похожее на маленькую миску с водой. Я впервые увидел его руки. Ногти на указательных пальцах и мизинцах торчали, как четырехдюймовые кинжалы.
  
  «Помогите доктору, Тьсоенг », — сказал Гвидо.
  
  Китайец кивнул.
  
  — Ты, — сказал Гвидо девушке, — встань рядом с этим своим белым рыцарем, и никаких шуток. Я сыт тобой по горло. Если бы это зависело от меня, я бы застрелил вас обоих прямо здесь, на месте. Тогда мне было бы спокойнее.
  
  Китаец преклонил колени рядом с доктором Инурисом, вытирая его лицо полотенцем. Доктор застонал, и его головка свесилась с уродливой шеи. Его глаза моргнули. Китаец продолжал вытирать его, пока доктор не оттолкнул его в сторону, стараясь не касаться его длинных ногтей. — Помоги мне подняться, Чанг, — сказал он.
  
  Китаец схватил его под мышки и поднял наверх. Он продолжал прислоняться спиной к стене. — Принеси мне бренди, Чанг, — сказал он.
  
  Китаец вышел из комнаты и через мгновение вернулся с бокалом коньяка. Доктор окунул свою свиную морду в стакан и вдохнул пары, прежде чем выпить. Свободной рукой он ощупал поврежденную челюсть. Затем он повернулся ко мне с усталой улыбкой. «Никакого реального ущерба, мистер Андерсон, — сказал он. 'По крайней мере для меня. Что касается вас... ну, это может быть совсем другое дело.
  
  — Слушай, — начал я.
  
  Но Гвидо прервал меня: «Заткнись, — сказал он.
  
  доктор Инурис отмахнулся от него, как дрессировщик, имеющий дело с тявкающей молодой собакой. — Достаточно, Гвидо, — сказал он. "Замолчи."
  
  Гвидо свирепо посмотрел на него. Судя по всему, их отношения не строились на привязанности. Гвидо был бы так же счастлив направить дуло своего автоматического пистолета на доктора Инуриса словно в девушку и меня, чтобы посмотреть, как мы рухнем под его пулями.
  
  — Что ж, мистер Андерсон, я думаю, пришло время вам и мне прийти к какому-то окончательному пониманию. Мне казалось, что я разъяснил вам там, в Негреско, что девушка, которая привлекла ваше внимание, на самом деле очень больна. И ваше присутствие здесь может только усугубить и осложнить ее болезнь. Я готов смириться с довольно драматическим способом, которым вы так мучительно продемонстрировали свою лояльность, поскольку, по-видимому, никакого ущерба не было нанесено. Но вы должны понимать, что я человек науки и не потерплю никакого вмешательства, когда дело касается очень серьезного вопроса лечения больного человека».
  
  — Если кто-то в этой комнате и болен, доктор, — сказал я, — так это вы.
  
  Я снова ощутил силу его усилий по сдерживанию гнева, который угрожал сорвать его маску благожелательного врача, чтобы дать выход извращенному гневу, пылавшему внутри него.
  
  Дрожь пробежала по его телу. Он сделал еще глоток бренди. Его глаза смотрели в янтарную жидкость, пока он крутил бренди в руках. Он начал понимать, что я слышал и видел больше, чем он подозревал. — Мистер Андерсон, — сказал он с одной из своих снисходительных улыбок. «Есть такие случаи между врачом и пациентом, которые кажутся, как бы это сказать, странными для неподготовленного наблюдателя. Сцена, которая может показаться шокирующей такому человеку, как вы, была бы сразу понятна одному из моих коллег.
  
  — Перестаньте, доктор, — сказал я. «Я этого не принимаю, а если ты так думаешь, то ты еще более сумасшедший, чем я подозревал, и я подозревал, что ты полностью безумен и позоришь свою профессию».
  
  Доктор сунул свою морду в шаровидную чашу своего бокала для коньяка и глубоко вдохнул, прежде чем впиться в меня глазами.
  
  — Какой позор, — сказал он с грустной улыбкой. — Очень жаль. Для тебя. Вы дурак, мистер Андерсон. Если бы вы только послушали меня, вы могли бы теперь наслаждаться перспективой погрузиться в очень богатые прелести Лазурного Берега. Но вместо этого твое упрямство вынудило тебя вмешаться в мои планы. И это, сэр, очень прискорбно.
  
  — К несчастью для вас, — сказал я. "Но не для той девушки здесь, я думаю."
  
  — Герои меня забавляют, мистер Андерсон, — сказал он, отхлебывая бренди. «Возможно, ваш опыт уходит корнями в вестерны, как и многие ваши соотечественники, но мой основан на фактах. И поэтому я надеюсь, что вы поверите мне, когда я скажу вам, что, исходя из моего значительного опыта, внезапную смерть встречает больше героев, чем трусов. И я уверен, что это так же нежелательно для них, как и для их меньших, но более мудрых собратьев. Но довольно философствовать. Достаточно сказать, что вы не сделали ни себе, ни девушке одолжения. А для меня ты не более чем легкое неудобство.
  
  — Это еще предстоит выяснить, доктор, — сказал я.
  
  — Действительно, — сказал он. «И это сейчас появится».
  
  Доктор Инурис поставил стакан. — Тьонг, собери весь свой багаж и положи все в машину. Мы уезжаем как можно скорее.
  
  Он снова повернулся ко мне. — Вот, мистер Андерсон, вы доставили мне неудобства. Я должен отказаться от этого дома сейчас. Вскоре Гвидо, Чанг, я и юная леди, чье благополучие вас так беспокоит, уедем. Мы будем искать новое жилье в качестве меры предосторожности против любых беспорядков, которые могут быть вызваны людьми, которым стало любопытно узнать о вашем местонахождении. И делах, — его тонкие губы раскрылись в самодовольной улыбке, а глаза метнулись к девушке, — будут продолжаться до своего неизбежного конца.
  
  Гвидо махнул пистолетом в мою сторону. — И что с ним будет?
  
  "Ах, Гвидо. Дорогой Гвидо, — сказал доктор Инурис. 'Потерпи. Мы выпишем рецепт мистеру Андерсону в нужное время. А пока предлагаю вам отвести его в одну из подвальных комнат и крепко связать там. Попросите Чанга пойти с вами. А потом, когда Чанг все упакует, а вы вдвоем загрузите фургон, мы посмотрим, что мы можем сделать с болью мистера Андерсона из-за его разлуки с этой юной леди.
  
  — Иди, — сказал Гвидо, указывая мне на дверь.
  
  Чанг присоединился к нам снаружи в коридоре. На самом деле они были неплохой командой. Чанг, пятясь передо мной по коридору, держался достаточно далеко от меня. Гвидо остался достаточно далеко позади меня, чтобы я не мог быстро двинуться к оружию.
  
  В конце лестницы был небольшой лестничный пролет, ведущий вниз. У подножия лестницы мы вошли в маленькую комнатку, пустую, если не считать стула с деревянной спинкой и выкрашенного белой краской стола, на котором в тусклом свете голой груши, ввинченной в потолок, виднелась аккуратно сложенная газета. Под столом, аккуратно свернутые, как будто их положили туда по прямому назначению, лежали отрезки веревки.
  
  — Садись, — сказал Гвидо.
  
  Он был эффективным работником. Ему потребовалась всего минута, чтобы привязать мои руки к спинке стула и ноги к ножкам.
  
  — Можешь идти, Чанг, — сказал он.
  
  Китайец опустил голову в небрежном поклоне, затем молча поднялся по лестнице.
  
  — Я отослал его, — сказал Гвидо, — потому что хочу вам кое-что сказать.
  
  'Ой?'
  
  — Доктор думает, что ты какой-то шутник, приятель. Ты заставляешь его смеяться. Он ткнул дулом пистолета мне под подбородок и откинул голову назад. — Но я не думаю, что ты такой смешной. Ты доставил мне много неприятностей сегодня вечером, и мне это совсем не нравится. Итак, что я должен вам сказать, так это то, что доктор запланировал для вас — может быть, он оставит вас в живых — вы умрете. Я позабочусь о том, чтобы спуститься сюда, прежде чем мы уйдем. А потом я убью тебя. Доктор может какое-то время злиться на меня, но он все равно не очень доволен мной. И через час или около того он решит, что на самом деле это не имеет значения. Итак, ты мертв, и я очень счастлив.
  
  Я полагал, что не помешает заставить эту обезьяну поверить, что она имеет дело со слабаком. — У меня много денег, Гвидо, — сказал я. — Если ты меня отпустишь, я все тебе отдам.
  
  — О, чувак, — сказал он. «Я люблю, когда меня просят».
  
  — Ты мог бы стать богатым, Гвидо, — сказал я. 'Отпусти меня. Пожалуйста.'
  
  — Я хочу сказать вам только одно, — сказал он, чуть сильнее нажимая на пистолет. Он понизил голос до шепота. — Ты умрешь, приятель. Он вынул пистолет и быстро вышел за дверь. Я увидела, как за ним закрылась дверь, и услышала, как щелкнул замок. Я начал шевелить пальцами в поисках ремня. Через несколько секунд я вытащил лезвие из тайника и уже работал над веревками. Гвидо, может, и заигрывал с Николасом Андерсоном, но Николас Картер — совсем другое дело. Экскурсия невинного туриста подошла к концу. Мне потребовалось не более тридцати секунд, чтобы перепилить веревку.
  
  Я взял газету со стола. Найс-Матен была достаточно толстой, чтобы провернуть трюк. Я открыл газету и оставил ее сложенной только один раз. Затем я свернул её по диагонали в тугой цилиндр и согнул вдвое. Готовый продукт имел коническую рукоятку и твердую, как скала, головку. Это было дешевое оружие, но смертоносное.
  
  Я подобрал обрезанные веревки, свободно привязал ноги к стулу и просунул руки в спинку, сжимая газету за спиной.
  
  Мне не пришлось долго ждать. Его шаги загрохотали по лестнице, и замок щелкнул. Лицо Гвидо было ярко-красным. Он выбил дверь.
  
  — Грязные ублюдки, — сказал он. — Он хотел, чтобы Чанг убил тебя. Чтобы наказать меня. Ну, они все могут получить дерьмо для меня. К тому времени, когда я закончу, ты будешь трупом.
  
  — Не делай этого, Гвидо, — сказал я.
  
  «Кончай свои молитвы, приятель», — сказал он, подходя ко мне с оружием наготове.
  
  Я чуть приоткрыл рот, чтобы он подумал, что я хочу сказать что-то еще. Затем я метнул биту из за себя, и она стукнула по его руке с пистолетом. Оружие пролетело по дуге над его плечом и врезалось в землю позади него.
  
  Глаза Гвидо расширились. Он присел, обороняясь, чувствуя ушибленную руку и шаркая ногами. Его дыхание вырывалось из вздымающихся легких, когда его адреналиновая система приспосабливалась к всплеску боли. Его яркие глаза никогда не отпускали меня.
  
  Я пошел за ним, когда он заскользил назад. Он перестал тереть раненую руку. Он вытянул руки назад, нащупывая пистолет.
  
  Внезапно он упал на колени и его правая рука метнулась к оружию. Я подождал, пока он полностью вытянет руку, затем щелкнул газетой по его локтю. Кость сломалась, и звериный вой сорвался с его губ.
  
  Где-то наверху я услышал голос доктора... — Гвидо? он сказал. «Гвидо! Где ты?'
  
  Гвидо был загнан в угол в этой темной подвальной комнате, его лицо исказилось от боли, когда его невредимая рука метнулась к оружию. Его пальцы сомкнулись вокруг рукоятки, когда я позволил своему оружию ударить его по носу снизу, по ноздрям. Его нос был раздавлен, а осколки кости проникли в его одержимый убийством мозг.
  
  С его окровавленного лица сорвался пронзительный плачущий крик. Потом он упал на спину, дернулся и замер. Я встал на колени, переложил биту в левую руку, а правой схватил пистолет.
  
  Подняв глаза, я увидел призрачную фигуру, одетую в черное, наверху лестницы. Его руки были вытянуты, и с четырех кинжалоподобных ногтей медленно капала темная жидкость. Он остановился наверху лестницы, и там я впервые услышал, как Чанг говорит, и от двух слов, которые он произнес, у меня в жилах застыл тромб.
  
  '" Латродектус Мактаны " — монотонно сказал он.
  
  Благодаря сомнительному удовольствию оси обучение выживанию Я знал, что капает с его ногтей: концентрированный яд черной вдовы.
  
  
  Глава 8
  
  
  Так и было. Не было права на ошибку. Либо я избавлюсь от Чанга, быстро и точно, либо он достанет меня и разорвет мою плоть одним из самых злых ядов, выделяемых любым существом на Земле. Яд в пятнадцать раз сильнее, чем у гремучей змеи. Но смерть, если это было каким-то утешением, скорее всего, пришла бы скоро из-за этой дряни, эквивалентной яду тысяч пауков, капающей с каждого гигантского ногтя этого китайца.
  
  Он подошел ко мне, как будто я был безоружен, шаг за шагом, как кто-то, идущий в траурной процессии. Позади него, на вершине лестницы, с насмешливой улыбкой глядя вниз, доктор Инури сделал небрежный прощальный жест, словно прощаясь с двумя игроками в пинг-понг, и исчез из поля зрения.
  
  Я удалился дальше в комнату и поставил покрашенный белой краской стол между собой и приближающимся Чангом. Лицо его оставалось невыразительным, дыхание неутомимым, темные глаза неподвижными.
  
  Я поставил ноги вместе. Это было не время для плохих результатов стрельбы. Я был прав насчет пистолета Гвидо. Это был « Трехо » 22-го калибра, модель 1. Ручка селектора была установлена на скорострельность: когда я нажимал на курок, разрывалось восемь патронов, и я хотел, чтобы они все попали в костлявую грудь Чанга. Если бы я целился ему в голову, был шанс, что часть пуль промахнется из-за отдачи его механизма.
  
  Чанг остановился у подножия лестницы, рядом с комнатой, в тени, закрывавшей его впалое лицо. А потом руки в черных рукавах, эти отвратительные руки, гипнотически раскачиваясь взад и вперед, как холодная прелюдия к балету смерти, скользнули через порог.
  
  Я поднял пистолет обеими руками. Медленно, изогнутые могильные руки корчились, как гигантские угри в ритуальном представлении, и время от времени капля густого яда скатывалась по ногтю на землю.
  
  Я почувствовал, как пистолет колеблется в моей руке, но поборол желание открыть огонь. Я хотел, чтобы Чанг продвинулся дальше в комнату, к свету.
  
  Я осторожно опустил оружие, чтобы разгрузить мышцы и сухожилия от напряжения ожидания. И в этот самый момент Чанг перепрыгнул через стол.
  
  Нет времени на две руки. Больше нет времени на тщательное прицеливание. Взмахом бедра я поднял пистолет и нажал на курок.
  
  Произошел взрыв... полной тишины.
  
  Восхитительная машина смерти Гвидо застряла.
  
  Чанг стоял с другой стороны стола, тыча пальцами мне в глаза. Нырнув, я ударил бумажной битой, но встретил только воздух, когда он убрал руки. Он быстро обошел стол, двигаясь боком, но когда он двигался, я делал то же самое, сохраняя между нами такое же расстояние.
  
  С интервалом всего в микросекунды черные, маслянистые ногти мелькали вперед, как четыре стрелы, ища мои глаза. Я сунул пистолет в карман, размахивая битой взад-вперед, попадая только в воздух.
  
  Каждый грамм концентрации в моем мозгу и глазах напрягался, чтобы оценить направление и скорость каждой потенциально смертельной атаки Чанга.
  
  И гипнотические узоры, которые он плел для меня, были всего лишь частью более замысловатого наброска старого плана атаки, который в конце концов закончился бы смертью. Пронзающие воздух ногти вспыхивали все ближе и ближе, руки все дальше раздвигались, глаза все больше и больше напрягались, чтобы не отставать от темного слабого движения. Потом был момент беззаботности, острая боль от вонзающихся в плоть гвоздей, а затем агония и смерть.
  
  Если только смерть не наступит для Чанга раньше.
  
  Я нацелился дубиной ему в подбородок, и, когда он отдернул голову назад, я изо всей силы левой рукой врезал стол ему в живот. Он задохнулся и отшатнулся, но быстро восстановил равновесие и снова атаковал.
  
  Я подошел к нему, выдвинув перед собой стол. Чанг стоял на своем месте.
  
  Его левая рука внезапно метнулась к моим глазам. Я откинул голову назад, но слишком поздно понял, что это был финт. Его правая рука была направлена вниз, два ядовитых копья были нацелены на сеть вен на запястье моей руки, которая толкала стол вперед.
  
  В последнюю минуту я отдернул стол, и Чанг изо всех сил пытался компенсировать свой ход. Он опоздал. Его мизинец пролетел над целью, а кончик длинного ногтя указательного пальца врезался в столешницу.
  
  Правой рукой я ударил его битой по голове. Он наклонился, чтобы избежать её, когда я повернула стол в другую сторону. Я был вознагражден хрупким потрескиванием. Шипящее дыхание, гнев, смешанный с недоумением, сорвалось с губ Чанга. Четырехдюймовый ноготь стоял, дрожа, кончиком глубоко в дереве.
  
  Я снова пододвинул к нему стол. Тьонг не хотел больше об этом слышать. Стол мешал ему в его намерениях. Его левая рука искала мое лицо и глаза, а правая схватилась за стол и попыталась вырвать его из моей крепкой хватки.
  
  Между нами в крашеном белой краской дереве дрожал запятнанный сломанный гвоздь; острие не более полутора миллиметров в мягкой ели как миниатюрная стрела, вся покрытая смертельным ядом от острия до треснутой другой стороны .
  
  Уворачиваясь от одного из высоких ударов Чанга левой рукой, я ударил битой по его правой руке, которая цеплялась за стол. Чанг отошел с блеском возбуждения в глазах.
  
  Я знал, что он ждал: один момент безрассудства. Когда я наклонился над столом, чтобы нанести удар, моя спина и шея оказались незащищенными перед его левой рукой.
  
  Если бы он удержался на месте и продолжал держаться за нижнюю часть стола, то променял бы не более чем больное запястье на чистый и последний удар левой рукой в мою шею. Это было предложение, которое я не собирался повторять, хотя Чанг надеялся, что я это сделаю.
  
  Я медленно подтолкнул к нему стол, угрожающе размахивая дубиной. В тот момент, когда дерево снова оказалось в пределах досягаемости, Чанг вытянул правую руку и жадно схватился за стол.
  
  Мы снова заняли свои позиции для перетягивания каната вокруг стола, протягивая его руку к моей голове, а я прыгал взад и вперед, уклоняясь от его неустанной атаки.
  
  Внезапно я упал на колени и выскочил из-под стола.
  
  Второй длинный ноготь на правой руке Чанга отломился и бесшумно упал на пол.
  
  Прежде чем он успел оправиться от удивления, я снова встал. И вот впервые я увидел страх в его глазах. Оружие в его правой руке теперь было совершенно тупым.
  
  Я снова схватился за стол. Это был шаг, который Чанг мог игнорировать только ценой смертельной опасности. Вытянув левую руку, он снова ухватился за нижнюю часть дерева. И вот мы стояли там, как два дуэлянта на поверхности размером с носовой платок, всего несколько движений и смерть очень близко.
  
  Я боролся с искушением подойти к Чангу, под этими смертоносными кинжалами, с риском для жизни, чтобы размозжить ему лицо одним ударом дубинки. С каждой секундой шансы становились все больше в мою пользу. Я вдвое сократил арсенал передо мной. Я мог позволить себе подождать. Но Чанг сломался. Он бросился через стол, выставив голову вперед, как человеческое копье.
  
  Я бросил биту, прыгнул в сторону и схватил его запястье обеими руками. Его когти искали мою плоть, словно пара темных блестящих клыков. Его мускулистое тело растянулось на столе лицом вниз.
  
  Я убрал одну руку с его запястья и локтем прижал его шею к столу, а другой отвел его руку назад. Он боролся с моим весом и моей хваткой, нервы и мышцы порвались, а кость сломалась. Его рот открылся в безмолвном крике. Когда я ослабил давление, его рука беспомощно упала на край стола. Тьонг лежал, тяжело дыша. Его глаза выражали мучительную боль и безмерную ненависть.
  
  Я отступил назад и посмотрел на него.
  
  Мы оба увидели это одновременно: сломанный ноготь все еще торчал в дереве, и я знал, что Чанг решил схватить его, несмотря на боль и бесполезную руку, чтобы использовать его в своей последней атаке. Когда он поднялся на своей невредимой правой руке, я обошел его и нанес ему удар карате по шее боковой стороной руки, отчего его лицо треснулось о дерево.
  
  Ужасный крик вырвался из его внутренностей, и когда он стал крутиться, как змея, качаясь взад и вперед поверх белого алтаря стола.
  
  Из правого глаза торчал осколок от ногтя. Он все еще кричал, когда его тело сдалось яду, соскользнув со стола и с глухим стуком приземлившись на пол.
  
  У меня не было времени тратить его ни на благоговение перед мертвыми, ни на то, чтобы продолжать смотреть на трупы Гвидо и Чанга на этой мрачной арене. У меня было кое-какое дело к доктору Инурису и я быстро поднялся по лестнице.
  
  Снаружи дома я услышал рев мотора «Мерседеса». Я вышел через дверной проем как раз в тот момент, когда машина откидывая гравий, выехала с подъездной дорожки и скрылась за углом дома. Я видел девушку на переднем сиденье, борющуюся с отвратительным сумасшедшим.
  
  Когда я дошел до угла виллы, машина стояла на вершине склона, спускавшегося к воротам. Он был бы у ворот раньше меня, но доктор Инурис должен остановиться, чтобы открыть заграждение. А потом я его догоню и размозжу ему череп в кашу. Доктор Инурис, должно быть, думал так же.
  
  Дверь справа распахнулась, и тело девушки, закрученное его рукой, вылетело головой вперед.
  
  Я бросился к ней, когда машина рванула к воротам. Внизу завизжали тормоза, когда Инурис резко остановил её и вынырнул из машины. В свете фар он отчаянно пытался открыть ворота.
  
  У меня сейчас не было на него времени.
  
  Я опустился на колени рядом с девушкой и взял ее голову на руки. Глядя ей в лицо, я снова услышал рев двигателя, когда Инурис выехал из ворот.
  
  Девушка зашевелилась.
  
  На востоке небо стало светлее. Туман рассеялся, и с моря дул освежающий бриз.
  
  Девушка внезапно пришла в сознание, ее глаза расширились от страха.
  
  — Теперь все в порядке, — сказал я, крепко обнимая ее. «Он ушел, и я не думаю, что он когда-нибудь вернется сюда».
  
  Я почувствовал, как напряжение в ее теле ослабло, и через несколько минут она посмотрела на меня и сумела улыбнуться.
  
  Это было прекрасно.
  
  
  Глава 9
  
  
  Мы сидели на ступеньки крыльца с напитками, которые я вынес изнутри. В скотче, который был у Инуриса, не было ничего плохого. Девушка выглядела нормально, за исключением нескольких царапин на локтях.
  
  Я спросил ее, не хочет ли она войти, но она покачала головой. Я не мог винить ее. В нарастающем рассвете вилла выглядела не очень привлекательно. Куски отколотой и разбитой розовой штукатурки вздулись, и темные пятна ржавчины распространились по всей поверхности, как лопнувшие капилляры на носу старого пьяницы.
  
  Нет, я не мог винить ее за то, что она больше не хочет входить. Для нее это был действительно дом с привидениями, с воспоминаниями о настоящих ужасах, даже без трупов Гвидо и Тьонга в качестве дополнительной, жуткой нотки.
  
  Она прислонилась к одной из облупившихся деревянных колонн на углу лестницы и уставилась на море.
  
  Я сказал ей, что Гвидо и Тьонг мертвы. Новость она восприняла кивком, как будто подобные вещи неизбежны в мире, где справедливость всегда идет своим чередом, а зло не может избежать возмездия.
  
  Я не настаивал, чтобы она говорила. Она сделает это достаточно, когда будет готова. Я знал это. Но сначала ей нужно было посидеть и насладиться свежим бризом, ароматом хвойных деревьев и восхитительным сознанием того, что она свободна от доктора Инуриса и его маленькой банды.
  
  Запрокинув голову, с золотыми волосами, похожими на подушку на старой колонне, она наслаждалась чистым воздухом нового дня.
  
  Когда она наконец заговорила, ее голос звучал задумчиво. «Здесь так мило», — сказала она. — О, я не имею в виду прямо здесь, здесь, в этом месте. Я имею в виду здесь, вдоль Ривьеры, с деревьями, цветами, морем, небом и солнцем. Хотела бы я прийти сюда в другое время, с кем-то другим. Но даже такой человек, как доктор Инурис не может стереть его красоту. И теперь, когда его здесь нет, я хотела бы остаться здесь. По крайней мере на время. Но этого не может быть, не сейчас. У меня есть еще дела. Бегство Инуриса была только началом, по крайней мере для меня. Ты не думаешь, что он вернется, Ник?
  
  Я покачал головой. — Нет, он сюда не вернется, — сказал я. — Но это не значит, что он больше не появится. Я знал таких людей, как он раньше. Они не любят, когда их унижают. Они не могут позволить, чтобы их планы были испорчены. И когда они это делают, они, как правило, хотят отомстить. Они не успокоятся, пока не отомстят, даже если на это уйдут годы. доктор Инурис именно такой человек.
  
  — Как ты их останавливаешь?
  
  — Ты убиваешь их. Как бешеных собак.
  
  На ней была синяя рабочая рубашка с несколькими расстегнутыми пуговицами сверху и выбеленные джинсы. Утром, после ночи ужаса, и в одежде, которую она наспех схватила из чемодана в своей комнате, где одно неверное движение могло заставить Гвидо выстрелить, она выглядела так же хорошо, если не лучше, как и в утром, в казино, в тот момент, когда я впервые увидел ее.
  
  Она подтянула колени и обхватила их руками. Она склонила голову, чтобы закрыть лицо своим золотым плащом, закрывавшим все, кроме глаз и лба. Она посмотрела на меня с кончиков своих колен.
  
  "Ты можешь посидеть здесь, Ник," сказала она. «Ты освободил меня от доктора Инуриса. Это все, что я просила.
  
  — Я, кажется, что-то припоминаю про заказ об убийстве на пять франков, — сказал я.
  
  Она подняла голову и улыбнулась. "Я считаю контракт выполненным", - сказала она. «Я не считаю тебя кем-то вроде Гвидо, который убивает ради развлечения».
  
  — Далеко нет, — сказал я. «Но некоторые люди просто должны быть убиты. И мне кажется, что доктор Инурис — один из таких людей.
  
  — Ты прав больше, чем думаешь, — сказала она. — Но это не должно быть твоей проблемой. Может быть, я смогу найти помощь в другом месте, если она мне понадобится.
  
  — Думаю, теперь это моя проблема, — сказал я. «Возможно, что потом доктор Инурис захочет иметь дело с тобой, я подумал, что у него тоже есть кое-что для меня. Я говорил тебе, что такие люди, как он, не любят, когда им мешают в их планах. И я верю, что немного нарушил его планы. Это может заставить меня плохо спать, гадая, где он, что он замышляет, или, может быть, думая, что он затевает какую-то интригу, которая не может быть так уж полезна для моего здоровья.
  
  — Думаю, ты прав, Ник, — сказала она. — Но ты можешь позаботиться о себе. Тебе не нужно зацикливаться на мне и моих заботах.
  
  Я стоял. — Ты хочешь, чтобы это было так?
  
  Она посмотрела на меня и ничего не сказала. Она просто посмотрела мне в глаза. Я видел, как слезы выступили в ее глазах. Она покачала головой и тяжело сглотнула.
  
  Я сел рядом с ней и обнял ее за плечи. 'Тогда все в порядке. Что бы это ни было, мы все исправим вместе. Хорошо?'
  
  — Хорошо, — сказала она с широкой улыбкой.
  
  «Кстати, — сказал я, — я думаю, что глупо разбивать выигрышную комбинацию. Я бы ни за что не пропустил конец этого мира».
  
  — Спасибо, Ник, — сказала она.
  
  — А теперь одно, — сказал я.
  
  'Что?'
  
  "Прямо сейчас, быстро, прежде чем что-нибудь еще произойдет, не могли бы вы просто сказать мне свое имя и что все это такое?"
  
  — Это долгая история, — сказала она. «Почему бы тебе не налить себе еще выпить и не присесть сюда, у колонны, где тебе будет поудобнее».
  
  Я стоял. «Я готов сделать все это. Но прежде чем я сделаю еще один шаг, прежде чем небо рухнет, или крыша крыльца упадет на вас, или я споткнусь о порог и сломаю себе шею, я хотел бы знать, кто вы и что мы пытаемся сделать.
  
  Это вылетело из нее, как автоматная очередь.
  
  «Меня зовут Пенни Доун, и мы пытаемся предотвратить кражу 15 миллиардов долларов у Соединенных Штатов».
  
  
  Глава 10
  
  
  Пенни Доун. Я произнес это имя несколько раз про себя, пока смешивал мороженое с крепким напитком, который налил себе. Это имя ей подходило. Это соответствовало ее жизнерадостности, ее золотым волосам, загорелой коже и ее готовности принять это, когда шансы повернулись против нее.
  
  Я сел напротив нее у подножия колонны. «Ну, Пенни, расскажи мне эту историю».
  
  Она прижалась головой к колонне, чтобы солнце обогрело ее усталое лицо. «История Пенни Доун, — начала она мягким и задумчивым голосом, — начинается с истории Филипа Доуна, моего отца…»
  
  Филип Доун родился в Китае в семье американского миссионера. Они жили в деревне, где они ухаживали за больными, помогали бедным и где прошло детство Филиппа Доуна. Китайский образ жизни был единственным, что знал молодой Филипп.
  
  Среди многих друзей юного Филипа Дона был старик Джи Шан Джо. Это был худощавый горбатый мужчина с длинными белыми усами, свисавшими по обеим сторонам рта. Его кожа была похожа на пергамент, но руки были гибкими, как у юноши. В молодые годы Цзе Шан Джо был известным фокусником.
  
  Филип Доун был любимцем старика в деревне, и он научил Филипа некоторым своим трюкам. Джи любил головоломки и сложные вещи. Он мог проводить много часов, вырезая предметы, такие как замысловатые коробки, которые он собирал, - коробка внутри коробки внутри коробки, которую мог открыть только тот, кто знал их сложную, но простую комбинацию. Нажатие на одно место, легкое постукивание по другому заставляло коробку открываться.
  
  Джи Шан Джо научил юного Филипа искусству этих трюков; и к тому времени, когда Филипу пришлось увезти своих родителей в Америку, которую он никогда не знал, он стал весьма искусным в создании их. Сложные головоломки Джо... . На память и в честь их дружбы старик подарил Филиппу одну из своих шкатулок, произведение искусства, покрытое прекрасной резьбой по слоновой кости. Филипу Доуну было десять лет, когда его родители вернулись в Америку. Он никогда не забывал ни старика, ни его уроки. «Жизнь полна волшебства», — сказал Цзе . Шан Джо часто говорил мальчику. «Никогда не знаешь, какие уловки она сыграет или какие чудеса произведет. Это величайшее шоу всех времен».
  
  Проживая в Америке, Филипп продолжал разгадывать головоломки и фокусы. Он любил замки. Замки с ключом, кодовые замки — все это завораживало его. Когда Филип поступил в университет, он изучал инженерное дело и в какой-то момент пошел работать в фирму, которая разрабатывала системы безопасности для банков. Это была идеальная работа для Филипа Доуна.
  
  Довольно скоро в своей карьере он начал приобретать определенную репутацию благодаря своему явно волшебному таланту в проектировании систем безопасности. Когда к нему обратились другие фирмы, он сам занялся бизнесом. Учитывая его репутацию, неудивительно, что правительство вскоре связалось с ним для получения задания.
  
  Золотохранилище и Форт-Нокс стали в США почти синонимами. Но многие люди не знают, что сейчас в хранилище Федеральной резервной системы под Нассау-стрит на Манхэттене больше золота, чем где-либо еще в мире. И когда правительство решило модернизировать это хранилище, оно обратилось к Филипу Доуну.
  
  Пенни Доун переместилась и поджала ноги под себя. Я принес ей еще стакан, и она сделала глоток, рассказывая свою историю.
  
  — Хорошо, что Филип Дон — честный человек, — сказал я.
  
  — А, — прошептала она, — но эта история не про него. О, тогда да, — поспешно добавила она. « Не заблуждайтесь на этот счет. Деньги, золото или драгоценности, или что бы они ни просили его защитить, его это не волновало. Для него было сложной задачей разработать что-то такое, чем Джи Шан Джо был бы горд. Вот что двигало им. Проектирование замков, которые были простыми и сложными одновременно».
  
  «Поэтому модернизация системы безопасности в хранилище на Нассау-стрит была его самой большой задачей», — сказал я. — И он закончил?
  
  Она улыбнулась загадочной улыбкой. 'Ах, да. Он сделал. Это стало величайшим шедевром в его жизни...»
  
  Правительство любит утверждать, что никто не знает комбинацию, необходимую для открытия сейфа, что ни у кого нет необходимой информации, чтобы проникнуть в него. Но, конечно же, Филип Доун — единственный человек, который знает его. И с тех пор, как он спроектировал хранилище, правительство наняло его в качестве консультанта для поддержания качества их мер безопасности. Он вносит все необходимые изменения в соответствии с последними новостями в области безопасности или методов кражи. Он сам принимает окончательное решение о том, кто будет нанят в качестве вооруженной охраны, жизненно важной части системы обороны. Филип Доун мог бы прожить долгую и счастливую жизнь. Жизнь была хороша. Он был в очень уважаемом положении, он женился на прекрасной жене, и у них была дочь, которой они оба были очень преданы: Пенни.
  
  Но жизнь была полна всяких уловок, Джи Шан Джо говорил это так много раз. И однажды эта роковая магия изменила все.
  
  Был душный летний день, и семья Доун поехала на пляж, чтобы спастись от гнетущей городской жары. Когда они вернулись вечером, приятно уставшие и отдохнувшие, Они были всего в нескольких милях от дома, когда это случилось. Водитель автомобиля, ехавшего с другой стороны, не справился с управлением и лоб в лоб столкнулся с автомобилем Доуна. Жена Филиппа была убита мгновенно. У самого Филиппа было всего несколько царапин. Но Пенни Доун прошла головой через лобовое стекло. Она была ужасно изуродована.
  
  Врачи перевязали девочку, как могли, но сказали Филиппу, что больше они ничего не могут сделать. Она останется в шрамах на всю жизнь; а Филип Доун был уязвлен чувством вины за этот несчастный случай, имевший такие ужасные последствия для его ребенка. Пенни росла, сталкиваясь с жестокостью, которую могут проявлять другие дети: насмехаясь над ее изуродованным, покрытым шрамами лицом. Похоже, Филипа это задело больше, чем Пенни. Он всячески баловал Пенни, чтобы компенсировать ее уродство, которое стало для него чем-то вроде навязчивой идеи. Он возил ее в экстравагантные путешествия, отправлял в лучшие школы, нанимал учителей фортепиано и пения, учителей танцев, водил ее на концерты, в балет, в театр, на все для нее. И, конечно же, водил ее по всем пластическим хирургам страны.
  
  Казалось, каждый месяц был другой врач и каждый месяц один и тот же ответ: рубцовая ткань, деформация слишком полная. Больше ничего нельзя было сделать. Повзрослев, пойдя в школу и получив диплом, Пенни научилась жить со своими шрамами. Она хорошо приспособилась и считала, что ее жизнь завершена. Но ее отец упорствовал, вопреки ее протестам, в поисках этого волшебного хирурга, которого не существовало.
  
  Но оказалось, что он существует. И однажды он без предупреждения и неожиданно явился в офис Филипа Доуна на Манхэттене. — Я так понимаю, — сказал этот человек, — вы ищете хирурга для своей дочери?
  
  - Да... но кто вы...?
  
  — Я тот хирург, — сказал мужчина. 'Могу я представить себя? Доктор Лотар Инурис.
  
  
  Глава 11
  
  
  Так что Др. Инурис имел в виду простой бартер: доступ к хранилищу Федеральной резервной системы в обмен на новое лицо для Пенни.
  
  Это казалось смешным. Только сумасшедший предложил бы это, и только сумасшедший принял бы это. Это не значит, что Лотар Инурис и Филип Доун были одинаково сумасшедшими. Если Филип Доун и сошел с ума, то он сошел с ума от любви к своей дочери. Все родители хотят что-то делать для своих детей; Филипп пошел на крайние меры. И цена была высока для Филипа Дона. Его попросили заплатить самую высокую цену, которую он мог себе позволить: уничтожение его шедевра. Свод, который он спроектировал, имеет железобетонные стены. Это на двадцать семь метров ниже улицы Нассау. Снаружи ворота с замысловатой системой двойного ключа. Но доступ к самому хранилищу осуществляется через узкий проход через трехметровый девяностотонный стальной цилиндр. Цилиндр вращается в сто сорокатонной раме. Когда вход закрыт, цилиндр поворачивается так далеко, что рама заполняется твердой сталью, а затем погружается на один сантиметр, как огромная пробка на бутылке. Он герметичен, водонепроницаем и заперт на время, не говоря уже о всей электронной аппаратуре, телевидении и другом прицельном оборудовании, а также системе безопасности людей, состоящей из одного из крупнейших подразделений такого рода в стране: снайперы регулярно тренируются. со стрелковым и автоматическим оружием.
  
  Система сигнализации может заблокировать любой выход из здания. А внутри хранилища есть запертые отсеки, тройные замки. Они содержат около четырнадцати тысяч тонн золота в слитках из США и примерно семидесяти других стран. Каждый брусок весит примерно двенадцать фунтов. Это не то, что можно пронести в кармане, и вам не удастся сделать это незаметно с целым парком грузовиков.
  
  Достать оттуда золото было загадкой, которая Джи Чжан Джо понравилась бы. И ему также понравилось бы решение Филипа Дона. Это было просто и сложно одновременно.
  
  На первой встрече двое мужчин столкнулись лицом к лицу со своими условиями. Филип Дон, человек, одержимый трагедией своей дочери, не сразу решил обменять свою уникальную магию на магию доктора Лотара Инуриса. Единственная проблема заключалась в доверии.
  
  -- Но, дорогой мой, -- сказал доктор Инурис: «Мы оба можем доверять друг другу. Я верю, что вы доведете этот проект до успешного завершения, и вы должны доверить мне успешную операцию вашей дочери. У вас нет выбора.'
  
  — Конечно, ты прав, — ответил Филип Доун. — Никто, повторяю, никто не может сделать того, что могу я. Я усовершенствовал самые передовые техники. Мои собственные методы, основанные на многолетних исследованиях.... А я единственный хирург в мире, который может вылечить рубцовую ткань, поразившую вашу дочь, и дать ей не только новое, но и красивое лицо».
  
  — А я, — бесстрастно сказал Филип Дон, — я единственный в мире, у кого есть полная информация о безопасности, которая требуется по вашему желанию.
  
  'Именно так. Значит, никому из нас не выгодно предавать доверие друг друга, не так ли? То, о чем просили оба мужчины, было огромным предприятием. Инурис, намереваясь сбежать с примерно шестой частью золота мира, добытого с незапамятных времен, согласился предоставить Филипу Доуну верный персонал на столько времени, сколько это будет необходимо. Однако ради собственной безопасности он отказался назвать других главарей, причастных к этому крупному ограблению. Взамен он согласился организовать операцию Пенни, если Филип продемонстрирует свое сотрудничество, обеспечив доступ к золоту. Как только долгосрочное планирование достигнет бесповоротной стадии, он начнет трансформацию Пенни. На кражу золота уйдут месяцы, а возможно, и годы. Операция продлится меньше недели.
  
  Еще до того, как закончилась их первая встреча, Филип Доун и Инурис разработали систему, позволяющую поддерживать связь. И Филип сказал доктору, что сообщит ему, когда будет готов приступить к выполнению своего плана.
  
  С этого дня Филип Дон казался дочери совершенно другим человеком. Впервые за много лет он казался счастливым и веселым. Пенни не задавала вопросов об этом изменении. Ей хотелось верить, что он наконец смирился с ситуацией. Но у этого счастья был недостаток. Пенни обнаружила, что ее отец с течением времени был поглощен лихорадочным напряжением, и когда она выразила свое беспокойство, он объяснил это волнением нового проекта. Пенни остановилась на этом. Она была рада, что он больше не таскает ее по стране по всяким врачам и что он поглощен своим делом. Она даже не заметила его изменившейся внешности; его волосы с годами поседели от природы; но со временем от его «нового проекта» он похудел и согнулся. Его лицо было морщинистым и старым. Наконец, однажды ночью она заметила его физические изменения.
  
  Он пришел домой рано, в хорошем настроении и налил два стакана своего лучшего хереса, один из которых дал ей. — Тост, Пенни. Выпьем за волшебство жизни».
  
  Пенни посмотрела на отца с веселым недоумением. Прошли годы с тех пор, как она видела его таким счастливым. — Ну, что происходит, папа?
  
  Филип Доун сел в свое любимое кресло. — Завтра вечером вас будет оперировать хирург. И когда вы проснетесь, у вас будет новое лицо. Не останется и следа от твоих старых шрамов и следов операции. Пенни недоверчиво посмотрела на него.
  
  — Это правда, — сказал он. Он поставил стакан и поднял руку, словно клянясь. — Я абсолютно серьезно. Я видел работу этого человека и говорю вам, ему нет равных».
  
  — Но, папа, — сказала Пенни. «Мне действительно уже все равно». Филип Дон кивнул. — Я знаю, — сказал он. — И поэтому я горжусь тобой. Но, Пенни, пожалуйста, давай не будем спорить. Даже если тебе все равно, прошу тебя, сделай это для меня, для старика. Для твоего отца, чтобы принести ему счастье и радость.
  
  Пенни не составило труда принять такую просьбу. Она подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Филип Доун обнял ее.
  
  — Да благословит вас Бог, — сказал он. Слезы текли по его щекам. «Без слез, папа», — сказала она. «Просто радость». Она задумалась. "Скажи мне, как я буду выглядеть?"
  
  — По правде говоря, я не знаю, — сказал Филип. «Я оставил все на врача. Он это знает. Но он сказал мне так много, что ты будешь очень, очень красивой.
  
  «Похоже, он очень выдающийся человек».
  
  — Да, очень замечательно, — сказал Филип.
  
  "Расскажи мне о нем?"
  
  «Об этом особо нечего сказать. Но прекрасный человек. Голос у него был слабый, задумчивый.
  
  — Как он? Это кто? Откуда он?
  
  «Это неважно». Он казался почти рассерженным на ее вопросы. «Он лучший в своей области, и это единственный существенный момент, не так ли?» Его тон смягчился. «Папа, — сказала Пенни, — ты ничего не хочешь мне рассказать?»
  
  — Нет, нет, — сказал Филип с искусственной улыбкой. — Это совсем не так. Вот только о нем особо нечего сказать. Я имею в виду, какая разница? Важен результат».
  
  — Все это очень странно, папочка, — сказала Пенни.
  
  «Ну, такого еще не было,
  
  Что ж? И я немного нервничаю, вот и все, теперь, когда это так близко. И ваш шквал вопросов тоже не делает его лучше.
  
  — Ну, я не вижу в этом вреда. Это естественно. Наконец, это важно. Я имею в виду, вы бы не оставили меня какому-то подозрительному доктору.
  
  Филип Дон вскочил, как будто его пнули.
  
  'Папочка.'
  
  Он начал рыдать. Его дочь опустилась на колени рядом с ним. — Я думаю, тебе лучше рассказать мне все, — сказала она. Филип поднес руки к лицу. — Я не могу, — сказал он между рыданиями. 'Я не могу сделать это.'
  
  — Ты должен, — сказал Пенни.
  
  А когда рыдания прекратились, Филип Дон, все еще закрыв лицо руками, рассказал дочери, что он сделал. Он рассказал, как он и загадочный доктор Инурис сумел за несколько лет поставить новых людей, верных доктору, на все ключевые посты безопасности вокруг хранилища. Иногда Филипу Дону это удавалось, например, когда уходила старая гвардия и приходилось нанимать новую. Филип Дон устроил так, чтобы когда нового человека приводил доктор Инурис тот был выбран и назначен. Но это еще не все. Мужчины уходили редко. С информацией, собранной и предоставленной Филиппом, Инурис организовал то, что он назвал «магическими исчезновениями». Охранник исчезал, но никто об этом не знал. Ибо сразу же, чтобы занять его место и выполнять его работу, являлся идеальный двойник, созданный доктором Инурисом.
  
  Через какое-то время вся система хранилищ оказалась под контролем целой команды, сосредоточенной на одном: краже золота.
  
  Решение, найденное Филипом Доном, было столь же простым, сколь и сложным. Сложнее всего было заменить мужчин, но доктор Инурис это сделал. А простота заключалась в том, что Филип Доун с самого начала знал, что нет смысла использовать грубую силу, чтобы проникнуть в созданное им неприступное хранилище. В металле не было слабых мест. Слабое место, он знал, было в охранниках.
  
  Теперь операция стала значительно легче. Большая часть золота принадлежала США. Некоторые из слитков принадлежали другим странам, и когда нужно было выплатить долг, « укладчики золота » в своей специальной обуви перемещали золото в нужный отсек с помощью гидравлических подъемников и ленточных конвейеров.
  
  Каждый день по расписанию, установленному Филипом Доном, каждый охранник перемещал золотой слиток и заменял его фальшивым, при этом никто ничего не знал, кроме самого охранника, и он не собирался об этом говорить. Как термиты разъедают дом и. Медленно, но эффективно. В течение нескольких лет исчезли тысячи слитков. Периодически, когда условия считались абсолютно безопасными, грузовик забирал и доставлял большие грузы. Через определенное время количество золотых слитков, оставшихся в хранилище, стало меньше количества слитков поддельного золота. Миллиарды были украдены. В это время цена золота на мировом рынке оставалась стабильной: 35 долларов за унцию. Затем внезапно комбинация сил начала высасывать силу доллара. Было напечатано слишком много долларов. Было слишком много бумажных денег. Доверие к доллару начало ослабевать. Народ хотел золота.
  
  Официально золото было более ценным. Официально доллар стоил меньше и началось огромное бегство в золото, подальше от доллара. Когда великие финансовые мудрецы мира решили создать свободный рынок золота, цена взлетела до более чем ста долларов за унцию.
  
  Все было готово для финансового удара. доктор Инурис и его друзья контролировали почти шестую часть всего золота в мире. Они имели реальный вес на рынке и были в состоянии удовлетворить высокие цены и высокие требования.
  
  Той ночью Филип Дон все объяснил Пенни, и когда она стала настаивать на том, чтобы он пошел к властям, он отказался.
  
  'Еще нет. На данном этапе это было бы катастрофой. Что-то просочится наружу, и экономика Соединенных Штатов погрузится в хаос. Результат был бы настолько катастрофическим, что абсолютно никто не остался бы нетронутым. Промышленность рухнет, безработица резко возрастет, а фондовый рынок рухнет. Но пока мы молчим об этом, все еще есть шанс, что США снова найдут свое золото. Говоря сейчас, вы только разрушите одну хорошую вещь во всей этой истории: новую жизнь для вас. Если мы будем молчать до операции, все будет хорошо. Правительство услышит в свое время, но нет причин ломать плотину, пока мы не получим нашу прибыль. Мы должны сотрудничать сейчас, иначе все, что я увижу в своей работе, это уродливая девочка и отец, осужденный как вор». Пенни быстро сообразила. Ее отец был прав. Ее единственный шанс состоял в том, чтобы сделать операцию, тем самым отменив сделку между Филипом Доуном и доктором Инурисом. И после этого она все еще могла сделать все возможное, чтобы исправить ситуацию.
  
  Отец словно прочитал ее мысли. «Как только эта операция будет сделана, — сказал он, — доктор Инурис оплатит свой долг передо мной, и мой контракт с ним подойдет к концу. Тогда, Пенни, ты сможешь сделать то, что нужно.
  
  И поэтому она поцеловала своего отца на прощание следующей ночью. Перед их домом ждала машина. Высокий китаец занял свое место за рулем, прежде чем она успела сесть сзади. Мужчина сзади, рядом с ней, сидел в тени. Его голос раздался от его полускрытого лица. 'Я доктор Инурис, сказал он. «Ваш хирург, мисс Доун».
  
  Прежде чем они были в миле от ее дома, он дал ей наркотик. А Пенни Доун была без сознания, когда они добрались до места назначения.
  
  
  Глава 12
  
  
  Я понял, что смотрел на милое лицо Пенни Доун, когда она рассказывала эту историю. Когда она на мгновение замолчала, я боролся с множеством вопросов и проблем, поднятых ее историей в яркий солнечный день. Оставалось еще много незавершенных образов, которые, я надеялся, она завершит. «Значит, этот добрый доктор сделал тебя подобием Николь Кары», — сказал я, вертя в руках остатки выпивки.
  
  «Да, под впечатлением образа кинозвезды, которую он боготворил». Ее тело тряслось от сдержанного смеха. — О, конечно, я была благодарна. Я не поверила своим глазам, когда впервые увидела себя в зеркале. Новое лицо, красивое лицо. Тогда я поняла, что никогда раньше не знала, что красота, физическая красота, — это настоящий чудесный дар. Но подарок, — продолжала она напряженным от неприятных воспоминаний голосом, — требует высокой цены.
  
  Инурис объяснил, что Пенни была без сознания чуть более 72 часов. Все еще плененная изящной красотой своего нового лица, совершенством, вернувшим ее восхищенный взгляд из зеркала, она не заметила приближавшегося к ней доктора. «Мужчина мог всю жизнь искать такую женщину», — сказал он, стоя прямо рядом с ней. «Я никогда не знал Николь Кара. Но я признаюсь, что многое бы отдал, чтобы знать ее. И то, что я вижу тебя такой, лишает меня рассудка.
  
  Внезапно он протянул руку и притянул ее к себе. Рука обняла ее. Его свободная рука потянула тонкую ночную рубашку и грубо сжала ее грудь. Он прижался к ее губам и засунул свой язык между ее зубами.
  
  Вздрогнув, Пенни вырвалась на свободу. "Не трогай меня!"
  
  «Я думаю, вам лучше научиться принимать мои знаки внимания», — улыбнулся доктор.
  
  Пенни попросила его уйти. Тогда врач сказал ей, где она находится: на юге Франции, на вилле. И, как он объяснил, ей не позволят уйти, пока он и ее отец не завершат сделку. У Пенни не было другого выбора, кроме как оставаться в плену. Она притворилась, что не знает о соглашении между Филипом Доуном и доктором Инурисом, что оказалось в ее пользу. Она решила, что лучшей стратегией для нее будет покорное поведение и невежество. Ей не разрешалось покидать виллу ни при каких обстоятельствах.
  
  Доктор Инурис, по-видимому, поняв, что его первый грубый подход к ней был серьезным просчетом, несколько дней не предпринимал физических усилий. Однако он подверг ее «блицкригу» своего извращенного обаяния. А «персонал», Гвидо и Тьонг, стали менее бдительным.
  
  Инурис рассказал ей о себе. И из кусочков информации, которые она собрала воедино, наблюдая и слушая, она смогла представить извращенного, изуродованного мужчину, держащего ее в плену.
  
  Во-первых, Инурис пристрастился к героину. Его любовь к неприкрытому использованию шприца была очевидна. Он был немцем по происхождению и во время войны был студентом-медиком. За это время он смог практиковать и развивать хирургические методы на узниках концентрационных лагерей, к которым он был прикреплен. Сколько сотен людей он покалечил, убил, чтобы усовершенствовать методы, которыми он теперь хвастался? После войны бежал в Швейцарию, где открыл небольшую клинику. Он разбогател благодаря фанатичной погоне за новой молодостью женщинами постарше. Его растущее богатство стимулировало его жадность, и он полностью сосредоточился на утолении своей жажды богатства.
  
  Во всех своих воспоминаниях он ни разу не упомянул, откуда он узнал о Филипе Доуне. Он также не говорил с Пенни об их деловых отношениях.
  
  Несколько дней прошло с рассказами Инуриса, в это время Пенни, загорала в саду виллы. Затем, однажды ночью, когда она почувствовала, что Инурис и его охрана были достаточно успокоены, чтобы уснуть благодаря ее очевидному сотрудничеству, ей удалось ускользнуть и добраться до Ниццы. Она как раз пришла к казино, когда ее догнал Гвидо. Когда ее вернули на виллу, Инурис пришел в ярость и непристойными угрозами предостерег ее от повторения того вечера.
  
  Через неделю ей снова удалось улизнуть. И Гвидо снова нашел ее. Но на этот раз был человек по имени Николас Андерсон...
  
  Я присвистнул. «Это история очень интересна для меня. Но есть еще одна вещь. Настоящее имя Николаса Андерсона — Ник Картер. Он агент правительства Соединенных Штатов.
  
  Глаза Пенни широко раскрылись, а рот сложился в маленькую безмолвную букву О.
  
  «Теперь, когда ты так ясно все объясняешь, — сказал я, — я подумал, что сделаю то же самое».
  
  «Мне придется привыкнуть к этому», — сказала Пенни. «Но я не вижу, чтобы это что-то изменило».
  
  — Я тоже, — сказал я. «Мы оба все еще хотим, что надо схватить Инуриса, пока он нас не убил. И как только мы его схватим, я захочу узнать немного больше об этом золоте и о том, кто является партнерами Инуриса. Ты ведь понимаешь, что твоему отцу грозит какое-то наказание?
  
  Пенни опустила глаза. — Да, — сказала она. 'Я знаю. Но я думаю, что он тоже знает. И ему будет все равно. Единственное, о чем он беспокоился, это обо мне. И теперь обо мне позаботятся.
  
  «Черт возьми, если это неправда, Пенни Доун, — сказал я. "Ты очень красивая женщина."
  
  Там, на разваленном крыльце, она покраснела. «Я еще не привыкла к таким комплиментам, — сказала она.
  
  — Ну, я думаю, тебе лучше привыкнуть, — сказал я, вставая со ступенек.
  
  — Все это так странно, — сказала она. «Не знаю, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть».
  
  Я подошел к ней и поднял ее. — Я помогу тебе попробовать, — сказал я. «Это просто вопрос практики». Я взял ее лицо в свои руки и поднес ее рот к своим губам. Она ждала меня. Ее руки обвились вокруг меня, и ее тело, игра твердых точек и плавных линий, слилось с моим. Ее руки поднялись и вплелись в мои волосы.
  
  — О, — сказала она наконец, — о, Ник.
  
  Она тяжело дышала, загорелые верхушки ее грудей выпирали в длинном V-образном вырезе рубашки. Я увидел, как глаза девушки загорелись зеленым огнем. Ее руки обвили мою шею, и ее губы коснулись моих, теплых и влажных, со страстью, которая была больше, чем просто благодарностью. Ее бедра прижались к моим бедрам в ритме неудержимого желания. И ее руки, слуги ее желания, двинулись вниз, чтобы коснуться моих бедер. Я расстегнул ее рубашку, взял ее груди в свои руки и поцеловал твердые соски. Она позволила рубашке нетерпеливо соскользнуть с плеч. — Быстрее, Ник, — выдохнула она. 'Быстрее.'
  
  Она остановилась, когда я стянул с нее выбеленные джинсы и трусики. И ее пальцы и мои бросились снимать с меня одежду, прежде чем мы уже вместе опустились на росистую траву, где ее руки и ноги пленили меня в бархатной плоти. Ее рот возбужденно стонал у моего уха, словно голос из бури, поднимающий нас и снова опускающий в омут невообразимого удовольствия. Снова и снова, пока мы не закончили с громовым взрывом и не остались спокойными, теплыми и близкими друг другу на солнце нового дня.
  
  Там, лежа в траве, я стал рассказывать ей, что подумал. доктор Инурис хотел взять ее с собой, когда бежал. Если бы ему это удалось, все было бы хорошо, по крайней мере, для него. Тогда ему удалось бы держать Пенни в плену до тех пор, пока кража золота не будет завершена. Но он потерпел неудачу. Ему пришлось выбросить Пенни из машины, чтобы отвлечь меня и сбежать. Пока она жива, он был в опасности. Но он не мог рисковать вернуться на виллу. Это было слишком опасно. Рано или поздно кто-нибудь найдет Гвидо и Тьонга мертвыми в подвале. И сразу после этого кто-то начинал задавать массу вопросов о человеке, снявшем виллу.
  
  нет, д-р. Инурис никогда не вернется. Он был в бегах, и далеко. Борьба не была его игрой. Он подождет и приготовит возмездие для своих палачей, которые выступят за него. В золотой операции он был техником, создателем демонов, создателем замены охранникам, которые «волшебным образом» исчезли. Я знал, что это значит. Всегда находился кто-то, у кого были хорошие термины для этого, такие как «ликвидация» или «безоговорочное прекращение деятельности». Эти охранники были мертвы и их заменили. Таков был вклад Инуриса к краже золота.
  
  Кто-то другой предоставил рабочую силу, мускулы и кучу мозгов, необходимых для операции такого масштаба и сложности. Я не знал, кто именно, но я нашел присутствие Гвидо и Тьонга рядом с доктором очень поучительным. Они не казались старыми друзьями доктора или старыми друзьями друг друга. Это выглядело так, как будто Гвидо и Чанг были назначены доктору в качестве помощи членами альянса.
  
  Так что, когда доктор остался без телохранителей и потерял девушку, которую ему следовало держать подальше от чужих глаз, я должен был сделать вывод, что он как можно скорее направляется к своим друзьям в поисках защиты. Если бы он был достаточно быстр, он мог бы вернуться к своим товарищам, рассказать им, что произошло, и довериться возможности того, что они простят его или, по крайней мере, не накажут, пока что-то решающее не пойдет не так.
  
  А тем временем его партнеры могли сделать все возможное, чтобы убедиться, что ничего не пошло не так, выслеживая девушку и, возможно, «Николаса Андерсона». Они позаботятся о том, чтобы их уста были запечатаны навсегда.
  
  Если моя догадка была верна, доктор Лотар Инурис возвращается в Нью-Йорк.
  
  «Это звучит хорошо для меня», сказала Пенни.
  
  Я не хотел говорить ей о втором, веская причина, по которой доктор Инурис, вероятно, был в Нью-Йорке. Еще нет. — Хорошо, — сказал я. 'Пойдем. Вам нужно что-нибудь еще в доме?
  
  Пенни покачала головой. - «Все, что мне нужно, это мой паспорт, и он у меня в кармане. Пойдем.' Ее рука скользнула в мою, когда мы шли по дорожке к воротам у входа на виллу Нарцисса. Ярко светило солнце, и приятно было расстаться с мрачными развалинами виллы и ее мертвыми обитателями.
  
  — Мы поедем автостопом в Ниццу, — сказал я. — Нам еще нужно пройти мимо моего отеля. Я просто чувствую, что мне понадобятся мои друзья там, куда мы идем. Их зовут Хьюго, Вильгельмина и Пьер.
  
  Вскоре мы снова вышли из отеля. Мы взяли такси до аэропорта Ниццы, к востоку от города, и когда остановились перед зданием аэропорта, Пенни дернула меня за рукав.
  
  «Посмотри, — сказала она.
  
  Припаркованный снаружи — лучше сказать, брошенный — стоял белый «Мерседес».
  
  — Мы на правильном пути, — сказал я. «Вероятно, он вылетел рейсом Air France в Париж в 7:30 утра».
  
  Мы полетели рейсом Inter из Ниццы в 9:30 с пересадкой в Париже и Нью-Йорке.
  
  У нас оставалось немного времени до отъезда. Я принес кофе для нас обоих, несколько круассанов и экземпляр «Интернэшнл геральд трибюн». Большой заголовок на первой странице сразу привлек мое внимание. Цена на золото достигла пика. Спрос на него был на рекордном уровне на международных рынках, и беспокойство по поводу будущего доллара усилилось.
  
  Я отчаянно хотел получить данные о тех, кто стоял за всей этой операцией по краже золота, если еще был шанс предотвратить всю катастрофу. Если бы большая часть золота США утекла, международный кризис с золотом превратился бы в международную панику. Бумажные доллары обесценились бы. Буханка хлеба стоила бы миллион. Я вспомнил, что где-то читал о Германии после Первой мировой войны. За несколько лет стоимость марки упала с четырех марок до четырех миллиардов марок. Все было готово для того, чтобы история повторилась, но на этот раз в Соединенных Штатах.
  
  Рейс в Париж был загружен без происшествий. Самолет вильнул над заливом Ангелов, чтобы набрать высоту после взлета.
  
  «Я хочу вернуться сюда поскорее», — сказала Пенни.
  
  — Когда все это закончится, — сказал я ей.
  
  "Когда или "если"?"
  
  В Париже мы пересаживались на самолеты, и большой «Боинг-747» вовремя вылетел из Орли . Если моя догадка была верна, Лотар Инурис опередил нас не более чем на два часа. Мы не собирались его догонять, но, по крайней мере, я чувствовал, что мы движемся в правильном направлении. Над Атлантическим океаном Пенни спала у меня на плече. Я не винил ее. У нее была тяжелая ночь. Я тоже устал, если на то пошло, но мне не хотелось спать. Мне не нравилось сидеть взаперти в этом самолете. Я хотел быть на земле и гоняться за Инурисом и его товарищами. Но, наконец, кто-то из персонала подошел по внутренней связи и сказал нам пристегнуть ремни. Это объявление разбудило Пенни. Она зевнула, потянулась, затем прижалась ко мне и закрыла глаза.
  
  — Эй, соня, — сказал я. Она открыла один зеленый глаз и посмотрела на меня из-под своих густых золотых волос. - 'Время просыпаться. Нам пора на работу.
  
  Она подняла голову и откинула волосы назад. «Чем раньше, тем лучше», — сказала она. 'Что ты задумал?'
  
  — Мы собираемся навестить твоего отца, — сказал я. — Это первый пункт повестки дня. Он лучшая зацепка, которая у нас есть с Инурисом. Помните, у него была система связи с Инурисом, и я хочу знать, что это такое.
  
  Такси остановилось перед одним из многоквартирных домов пятидесятилетней давности на Риверсайд-драйв.
  
  Когда я расплатился с водителем, я быстро огляделся. Ничто на улице не казалось мне ненормальным. Если кто и следил за квартирой, он был хорошо спрятан.
  
  Я взял свой чемодан, когда такси снова отъехало.
  
  'Который сейчас час?' — спросил Пенни.
  
  Я посмотрел на часы. '5:20.'
  
  — Он будет дома с минуты на минуту.
  
  Мы поднялись на восьмой этаж на тихоходном лифте. Я вынул Вильгельмину из кобуры и сунул её в карман куртки, держа палец на спусковом крючке. Челюсти Пенни сжались, когда она увидела Люгер. — Давайте просто назовем это обычной мерой предосторожности, — сказал я. «Я буду первым, кто выйдет из лифта».
  
  Пенни кивнула. Когда лифт остановился, я присел за стоящим чемоданом и осторожно открыл дверь. Если кто-то ждал в коридоре, он бы вынужден был стрелять в маленькую низкую мишень, чтобы попасть в щель в двери. Тогда ему лучше быть действительно хорошим и быстрым.
  
  Я толкнул дверь настежь и выглянул с другой стороны. — Все безопасно, — сказал я.
  
  У Пенни был готов набор ключей. — Держись подальше от двери, когда открываешь ее, — сказал я ей. — И позволь мне войти первым.
  
  В тот момент, когда дверь открылась, я понял, что в квартире никого нет. Она была наполнена спертым воздухом, и пылинки почти неподвижно висели в свете, проникающем в окна косыми пучками. Пенни закрыла за нами дверь. 'Папочка?' - воскликнула она.
  
  — Не думаю, что он дома, — сказал я, убирая пистолет.
  
  — Ну, тогда это ненадолго, — сказала она. Она открыла окна и налила мне хереса Филипа Доуна. — Это все, что у нас есть, — сказала она.
  
  — Все в порядке, — сказал я.
  
  — Который сейчас час?
  
  «Половина шестого».
  
  — Устраивайтесь поудобнее, — сказала она. «Я собираюсь принять душ и переодеться. Если он придет, пока меня не будет, вам придется представиться.
  
  Я встал, ослабил галстук и начал расстегивать рубашку.
  
  «Я бы предпочел, чтобы вы согласились с предложениями, а я сам мог бы принять душ», — сказал я.
  
  Я взял ее за руку. Она бросила на меня озорной взгляд и повела меня по коридору.
  
  "Тебе нравится жить опасно, не так ли?"
  
  — Можешь так сказать, — сказал я.
  
  Она хихикнула. «Я не знаю, что произойдет, когда он вернется домой, а мы все еще будем в душе».
  
  — Мы можем сказать «привет», — предложил я.
  
  В просторной ванной комнате был душ. Мы сбросили одежду и подошли под нее. Я снова восхитился пышностью ее тела.
  
  "Как вы этого хотите?" — спросила она, держа руки на кранах.
  
  — Горячий и сильный, — сказал я.
  
  Из лейки душа вырвалась острая струя. Я схватила мыло, а Пенни, слегка прижавшись грудью ко мне, стояла под водопадом. Я позволял мылу нежно скользить по ее спине. Ее руки вытянулись и притянули меня к себе. Она положила руки мне на плечи и стояла, слегка раздвинув ноги, пока я тянул дорожку пены вдоль и между ее грудей; а затем еще ниже, по ее плоскому животу и туда-сюда между ее бедрами.
  
  «Я хочу быть твоей губкой для ванны», — сказала она, прижимаясь ко мне своим телом, ее гладкая, пенистая плоть колыхалась вокруг меня. Я потерся о нее. Она лениво улыбнулась мне, широко раскрыв глаза.
  
  — Помой меня, — сказала она. «Помой меня везде».
  
  Ее руки сомкнулись вокруг моей шеи. Я протянул руки и поднял ее ноги, пока они не оказались у меня на бедрах, затем прижал ее спиной к стене ванной и вошел в нее. Легкое, длинное "о" сорвалось с ее губ. А затем в нашей собственной дикой, текущей вселенной мы создали яростный прибой, а затем вихрь непреодолимого всасывания, в который нас унесло, и мы исчезли в водовороте чистого возбуждения.
  
  Где бы мы ни были, мы возвращались под шум струи воды на наших переплетенных телах.
  
  — Я была уверена, что он здесь, — сказала Пенни, когда мы вернулись в гостиную.
  
  Я допил свой напиток и закурил сигарету. Я пока не хотел говорить ей, о чем думаю.
  
  Пенни беспокойно заерзала на стуле. — Может быть, он решил задержаться на работе, — сказала она наконец. — В конце концов, он не мог знать, что я сегодня приду домой.
  
  Я ничего не говорил. Она, наверное, уже подозревала то же самое, что и я, но все еще не хотела в это верить. Пенни Дон не была сумасшедшей.
  
  — Я позвоню в его офис, — сказала она. В холле был телефон. Я слышал, как она набрала один номер, потом другой. — Центральный, — сказала она. «Я получаю автоответ, что номер, на который я пытаюсь дозвониться, отключен. Я считаю, что это должно быть ошибкой. Я услышал, как она назвала номер, и на мгновение воцарилась тишина, прежде чем она снова заговорила. — Ты абсолютно уверена? Я не слышал ответа, но знал, что это было так.
  
  Она вернулась в гостиную и посмотрела на меня. — Что-то не так, — сказала она.
  
  Я осушил свой стакан. - 'Я знаю в чем дело.'
  
  — Ты все это время знал, не так ли? она сказала.
  
  Я кивнул. — Я думаю, вашего отца держат в заложниках. доктор Инурис держал тебя, чтобы убедиться, что твой отец не сделает ничего, чтобы предотвратить ту кражу золота в последнюю минуту. Когда он потерял тебя, он и его друзья обратились к твоему отцу, чтобы убедиться, что ты не сделаешь ничего, что могло бы разрушить их планы.
  
  «Но насколько он знал, — сказала Пенни, — я ничего не знала о том, что происходит между ним и моим отцом».
  
  «Когда на кону пятнадцать миллиардов долларов, они не рискуют», — сказал я. И кроме того, это сейчас около 45 миллиардов долларов. Пятнадцать миллиардов — это официальная цена, рассчитанная из тридцати восьми долларов за унцию, которую правительство заплатило за золото. На свободном рынке цена почти в три раза выше».
  
  Пенни присвистнула. - 'Что же нам теперь делать?'
  
  — Ты хоть представляешь, как твой отец всегда связывался с доктором? Инурис?
  
  Она покачала головой. «Нет, — сказала она, — он мне не говорил».
  
  «Учитывая состояние дома, — сказал я, — он не возражал».
  
  «Может быть, они не забрали его отсюда, — сказала Пенни, — может быть, в офисе».
  
  Я покачал головой. «Я могу ошибаться, — сказал я, — но слишком многое происходит не так в офисном здании. Рядом лифтеры. Слишком много людей везде, в подъездах, на улице, которые могут что-то увидеть и запомнить. Жилые дома намного лучше, тише. Люди занимаются своими делами. Было бы гораздо проще и гораздо менее рискованно схватить твоего отца в его собственном доме. Учитывая разницу во времени между этим местом и Европой, для друзей Инуриса не составило труда добраться сюда пораньше, если доктор позвонил им в аэропорту.
  
  — И куда бы они его увезли?
  
  — Не знаю, — сказал я. — Но после того, что вы рассказали мне о своем отце, он из тех людей, которые получают удовольствие, оставляя где-нибудь зацепку.
  
  — Ты прав, — сказал Пенни. 'Но где?'
  
  — Скажи это ты, — сказал я.
  
  Глаза Пенни заметались по комнате. «Все выглядит точно так же, — сказала она, — все на своем месте. Я бы заметила, если бы это было так. Он ужасно опрятен. Она подсунула ноги под себя в кресле и уныло свернулась калачиком.
  
  — Подумай, — сказал я.
  
  Пенни закрыла глаза. В комнате было тихо. Через окна, выходящие на Гудзон, я мог видеть оранжевый шар заходящего солнца, светящийся прямо над горизонтом. Я посмотрел на часы. Было шесть часов по нью-йоркскому времени. Банки по всей Америке были закрыты. Мир был спокоен и безопасен, по крайней мере, до завтра. И тогда, возможно, паника, чтобы положить конец всему.
  
  Внезапно Пенни вскочила. — Я поняла, — воскликнула она.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 13
  
  
  Я подпрыгнул в своем кресле.
  
  'Что ты имеешь в виду?'
  
  «Я знаю, где он оставит эту подсказку», — сказала она. "Если он её оставил."
  
  'Где?'
  
  « Ящик Джи» .
  
  Я посмотрел на нее вопросительно.
  
  «Тот ящик из слоновой кости, который старый Цзе подарил моему отцу, когда он уезжал из Китая. В нем он хранит все свои ценные бумаги. Если он где-то и оставил улику, она должна быть в этой коробке.
  
  "Где эта коробка?"
  
  «В его комнате», — сказала Пенни, и уже мчалась по коридору за ней.
  
  Она вернулась через минуту. Это была прекрасная работа, прямоугольный футляр из слоновой кости, каждый дюйм по бокам и сверху был украшен прекрасным рельефом, казалось бы, всех мыслимых животных. Пенни дала мне его.
  
  Я схватил крышку и потянул. Коробка осталась плотно закрытой. Пенни посмотрела на меня с жалостью.
  
  «Это не так просто, — сказала она. « Джи развлекался тем, что собирал коробки, которые были с головоломками, помнишь?»
  
  "Как он открывается?"
  
  "Я не знаю," был ответ.
  
  — У нас есть два варианта на выбор, — сказал я. «Мы можем либо разбить его, чего я бы не хотел делать, либо мы должны раскрыть этот секрет».
  
  «Это слишком ценная вещь, чтобы её ломать», — сказала Пенни. «Папа никогда бы меня не простил».
  
  «Сорок пять миллиардов долларов тоже весьма ценны», — сказал я. «И мне абсолютно противны все, кто пытается ограбить правительство Соединенных Штатов. Либо мы узнаем быстро, либо вклад Филиппа в устранение многих неприятностей — это куча разбитой слоновой кости.
  
  Я осторожно взял коробку, повертев ее в руках. Я похлопал по крышке, дну и бокам. Я нажал. Я пощипывал и ощупывал углы. Пробовал комбинации постукивания и нажатия. Я тряс её. Ничего не помогло.
  
  Я посмотрел на Пенни. - 'Есть идеи?'
  
  Она покачала головой. Что бы это ни было, оно будет одновременно простым и сложным. Таков был путь Джи . Дать вам проблему, которая казалась ужасно сложной, но решение все время смотрело бы вам прямо в лицо.
  
  — Все это время смотрело тебе в лицо, — повторил я. 'Хорошо.
  
  Предположим, что это « решение».
  
  Коробка была у меня на коленях. Я посмотрел на крышку. Ничего, кроме животных. Львы, тигры, обезьяны, пантера, ламы, слоны, змеи, медведи, жирафы, барсук, киты, совы, гориллы, антилопы.
  
  Пенни рассмеялась.
  
  'Что это?' — спросил я, глядя на нее, пока она наклонялась, чтобы осмотреть коробку.
  
  «О, я как раз подумала о старом Цзе . Вероятно, ему бы это понравилось. Видеть коробку, которую он сделал для маленького мальчика, причиняло столько беспокойства.
  
  — Я был бы намного счастливее, если бы старый Цзе придерживался более простых трюков, — сказал я.
  
  — Но это просто, — сказала Пенни. 'Я уверена.'
  
  «Я даю на разгадывание минут пятнадцать, а потом разобью ее на куски», — сказал я. «Тем временем, посмотрите, где имеется ручка и бумага».
  
  Пенни мгновенно вернулась.
  
  Я начал считать. — Пишите, — сказал я. «Пятьдесят четыре животных наверху. По тринадцать с каждой стороны. На дне ничего. Итого сто шесть. Шесть львов. Восемь слонов. Обезьяны, пять. Медведи, три. Змеи, пять. Две совы. Киты, четыре. Ламы, пять. Три жирафа. Одна пантера. Гориллы, четыре. Баффало, пять. Пять павлинов и три крокодила.
  
  Я продолжал считать. Пенни продолжала писать, пока я не сказал: «Это все».
  
  — Вместе, — сказала она. "Это в общей сложности сто шесть."
  
  Я взял у нее список и изучил его, пока она смотрела мне через плечо. — Ты видишь что-нибудь необычное? Я попросил.
  
  Пенни покачала головой. «Не более чем список гостей на вечеринку на Ноевом ковчеге», — сказала она.
  
  — Может быть, прощальная вечеринка, — сказал я. «При прибытии все должны сойти на берег, парами».
  
  Пенни по-прежнему внимательно смотрела на список. - Тогда будет трудно.
  
  'Что ты имеешь в виду?'
  
  — Для пантеры и барсука, — сказала она. «Есть только один из них. Как вы думаете, они что-нибудь знают?
  
  Потом я увидел это. — Вы правы, они что-то знают. Проверь их.'
  
  — Я посмотрю, — сказала Пенни.
  
  — Ты ничего в них не замечаешь?
  
  — Ничего особенного, — сказала она. «За исключением того, что есть только один из них и больше других».
  
  Я забрал у нее список. Я держал коробку в одной руке, а бумагу в другой. — Хорошо, — сказал я. «Каждого животного более двух, за тремя исключениями».
  
  — Да, — сказала она. «Пара сов, пантера и барсук».
  
  'Правильный. А что такое совы?
  
  — Символы мудрости, — сказала она.
  
  — Еще раз. А где эти совы?
  
  — Прямо над пантерой и барсуком, — сказала она. 'Так?'
  
  — Пантера и барсук, — повторил я.
  
  Пенни нахмурила брови.
  
  «П и Д», — сказал я. «Инициалы Филипа Доуна».
  
  Я нажал на пантеру. Ничего не произошло.
  
  — О, Ник, — тихо сказала Пенни.
  
  — Не сдавайся, — сказал я. — Мы можем попробовать что-нибудь еще.
  
  Я положил один палец на пантеру, а другой на барсука. Я посмотрел на Пенни. — Вот он.
  
  Я нажал. Оба зверька скользнули под мой палец. Где-то внутри коробки раздался едва слышный щелчок. Я убрал руку, и крышка распахнулась. Подсказка Филипа Дона была первой, которую мы увидели.
  
  
  Глава 14
  
  
  Это было немного, но этого было достаточно: лист белой бумаги с черными печатными буквами.
  
  Фу Куан Йонская акробатическая труппа. Сейчас в Сун Театр Мин .
  
  В одном углу мелким аккуратным почерком, который Пенни опознала как почерк своего отца, стояли время и дата: 8:05 утра доктор Инурис не терял времени даром. Как я и предполагал, он, вероятно, позвонил своему коллеге из аэропорта Ниццы и велел ему как можно скорее забрать Филипа Доуна. Он сохранит объяснение до прибытия в Нью-Йорк.
  
  Значит, рано утром кто-то нанес визит Филипу Дону. Вероятно, он был наблюдательным, но недостаточно наблюдательным, чтобы удержать старика от того, чтобы положить бумажку в шкатулку из слоновой кости; наверное, пока он одевался.
  
  — Пошли, — сказала Пенни.
  
  'Не так быстро.' По выражению моего лица она поняла, что я не хочу, чтобы она была со мной.
  
  — Ты же не собираешься выходить один?
  
  — Боюсь, мне придется, — сказал я. "Здесь мы расстанемся, по крайней мере, на время."
  
  "Я хочу пойти, Ник," сказала она. — Я затащила тебя сюда. И он мой отец.
  
  Я покачал головой. «Как только стемнеет, я пойду в тот театр и немного там поковыряюсь.
  
  Я знаю этот театр. Он расположен на стыке Бауэри и Чайнатауна. Ты бы слишком выделялась там.
  
  'И что?' — Может, стоит сообщить им, что мы здесь. Может, это их выманит.
  
  «И предположим , что это произойдет», — сказал я. — Что, если они схватят нас обоих?
  
  «Они выигрывают, а мы проигрываем», — сказала она, пожав плечами.
  
  — Я не могу себе этого позволить, — сказал я. «И правительство Соединенных Штатов тоже. Это не та игра, где «завтра» получаешь еще один шанс. Если они выиграют, а мы проиграем, это конец не только тебе, мне, твоему отцу, но и многим другим людям. доктор Инурис и его друзья, должно быть, сейчас немного напуганы. Твоего побега и необходимости взять отца в заложники достаточно, чтобы нарушить их планы, чтобы заставить их нервничать. Имейте в виду, что доктор Инурис по какой-то причине исключил вас из обращения. Это ограбление золота приближается к своей кульминации. В данный момент они не уверены, где мы, но, по крайней мере, они должны подозревать, что мы создаем им проблемы. Так что есть шанс, что они ускорят операцию. Если мы ошибемся в расчетах, они будут свободны, как птицы, и бедствие постигнет США, как, вероятно, и весь остальной мир. Я не думаю, что ты хочешь, чтобы это было на твоей совести, Пенни Дон.
  
  Она опустила глаза.
  
  — Слушай, дай мне завтра до девяти утра. Если я не вернусь к тому времени, позвони в Объединенную службу прессы и телеграфных сообщений в Вашингтоне и попросите человека по имени Хоук. Расскажи ему все, что знаешь. А потом делай, что хочешь. Это все, о чем я вас прошу. По крайней мере, так у тебя будет шанс снова увидеть своего отца.
  
  Пенни согласно кивнула. — И что с тобой будет, Ник? Она прижалась ко мне своим теплым телом.
  
  — Не волнуйся, — сказал я. «Я только что вспомнил, что мне есть ради чего жить».
  
  Она не могла не улыбнуться. — Тогда постарайся запомнить это, — сказала она.
  
  — Это меня слишком отвлечет, — сказал я.
  
  Она сделала шаг от меня. "Теперь будьте готовы уйти," сказала она.
  
  На мне был легкий блейзер, темно-серые брюки и темно-синяя водолазка, которую я достал из чемодана. Вильгельмина, Хьюго и Пьер разошлись по своим обычным местам, а я сунул несколько бритвенных лезвий в складки водолазки.
  
  Пенни выпустила меня. — Будь осторожен, Ник, — сказала она.
  
  — Не впускай никого, кроме меня, — сказал я.
  
  — Не волнуйся, — сказала она.
  
  Может быть, это был Театр Сун Мин в веселых девяностых был хитом , но я в этом сомневался. Одно можно было сказать наверняка: если у него когда-то и был свой расцвет, если предположить, что он когда-либо был, то это было очень давно. Большое, старое, квадратное здание, казалось, спряталось в тени Манхэттенского моста, нависавшего над ним аркой. Он пребывал в постоянной полутьме, словно съеживаясь, чтобы показать разложение, постигшее его за эти годы.
  
  Свою большую сцену он давно потерял и большую часть года служил кинотеатром. Что ж, опять же, не тот случай, когда голливудские гости с нетерпением ждут своих премьер. Были старые вестерны и дешевый импорт киноиндустрии Гонконга. Один или два раза в год на сцену выходили акробаты из Тайваня. Видимо честь на этот раз досталась Куану Йонскому отряду.
  
  Я скорчился на грязной крыше, заглядывая в один из пыльных световых люков. Подо мной, на сцене, я увидел мужчину, обнаженного до пояса, и девушку в платье с оголенной спиной кланяющихся зрителям. Раздались сдержанные аплодисменты.
  
  Они вскочили обратно на сцену и встали далеко друг от друга. С одной стороны девушка, а с другой мужчина. На голом деревянном столе стояла чаша с дротиками с кисточками.
  
  Девушка достала один и повернулась к мужчине, который стоял к ней спиной. Она согнула руку и изо всех сил метнула дротик ему в спину. Дротик задрожал в его теле, а из-под кожи выступила капля крови.
  
  Я посмотрел еще немного, затем осторожно пошел по просмоленной крыше. Там был еще один световой люк, который нужно было исследовать. Оно было грубым, но не непрозрачным, и, глядя вниз сквозь старое стекло, мой пульс участился. В комнате подо мной стоял доктор Лотар Инурис.
  
  Он был не один. Он был в компании еще двух мужчин. И хотя я никогда раньше не видел ни того, ни другого, я сразу узнал их. Я видел их фотографии в делах АХ.
  
  Один из них был высоким и худым, с темными волнистыми волосами и смуглым красивым лицом. Я сразу узнал в нем Дона Марио Принципе. Если бы мафия была футбольной командой, он был бы лучшим бомбардиром и футболистом года одновременно. Он был из новой мафии; родился в США, хорошо образованный, умный, опытный и жесткий. Он не стал бы использовать мускулы там, где мог бы использовать разум. Он знал закон вдоль и поперек и использовал каждую лазейку, которую мог найти. Вы можете заподозрить его во многих вещах — ограблениях, ростовщичестве, наркотиках, проституции и азартных играх — но докажите это. Его называют «принцем», и даже старые доны отдавали ему должное. Это были старые собаки со старыми трюками. Принц знал новые. Он умел отмывать грязные деньги за океаном. Он знал, как проникнуть и взять на себя юридический бизнес, не беспокоясь о законе. Он знал все уловки и ловушки полиции и тысячу и один способ избежать их. Если кто-то и охотился за 45 миллиардами золота, участие принца действительно имело смысл.
  
  Не менее интересен был и третий мужчина в комнате. У него было коренастое, мощное тело и плоские черты лица в полнолуние. Даже без униформы его было легко узнать. Син Си Воен, вернее, полковник Син Сье. Работает в китайской армейской разведке , вырос на западе, получил экономическое образование в Оксфорде. В военном отношении он считался блестящим стратегом. Он заработал репутацию руководителя первоклассного разведывательного агентства, известного как Moonrise , за пределами Макао в 1950-х годах. Он организовывал операции военной разведки в Северной Корее и Ханое. Русская разведка считала его самым опасным китайским агентом, с которым они когда-либо сталкивались. Говорили, что он был таким же крутым, как и блестящим, и столь же амбициозным, сколь и хладнокровным. Теперь, в этот вроде бы мирный весенний вечер, он оказался в захудалом манхэттенском театре и, судя по выражению его лица, был очень зол.
  
  Я не мог слышать, что говорил полковник Син, когда он сидел на стуле с прямой спинкой за деревянным столом в пустой комнате, но в предмете его гнева не было никакой ошибки. Его лицо было искажено гневом. Темная кровь текла прямо под его кожей, и пока он говорил, указательный палец правой руки метнулся костлявым копьем к Лотару Инурису.
  
  Принц стоял в стороне, скрестив руки на груди, и презрительно улыбался коварному доктору.
  
  Инурис протянул руки полковнику в жесте примирения. Но китаец не хотел об этом знать. Доктор Инурис попытался заговорить, но в ответ полковник Син вскочил и ударил кулаком по столу. Я не слышал ни слова. Даже звук кулака полковника Сина по столу не был слышен.
  
  Но я мог догадаться, что происходит. Доктор Инурис вернулся в город и сообщил Ривьере подробности своего неудавшегося предприятия. И полковник Син отреагировал предсказуемо. Он имел репутацию перфекциониста. И вот он взорвался. Инурис был дураком. Его роль в операции была достаточно простой: удержать девушку подальше. Теперь он разрушил план. Не раз, а дважды. А теперь она убежала. Не говоря уже об этом благородном американце Николасе Андерсоне, пришедшем ей на помощь.
  
  Полковник Син остановился. Его руки делали рубящие движения, пока он говорил. доктор Инурис старался быть как можно незаметнее, что немаловажно в комнате, где всего три человека.
  
  Мне нравилось видеть, как доктор Инурис получил побои. Он получил то, что заслужил, и даже больше, но наблюдение в одиночку не помогло бы мне сделать еще один шаг вперед.
  
  Полковник успокоился. Он вернулся к своему столу. Он зажег длинную сигарету, глубоко вдохнул дым и медленно выпустил его из толстых ноздрей. Дым струился двумя равными струйками. Он снова начал говорить.
  
  Я приложил ухо к раме светового люка, но ничего не услышал. И когда я осторожно пригнулся к световому люку, опираясь на него одной рукой для равновесия, я почувствовал, как одно из окон шевельнулось под моими пальцами. Я отодвинулся подальше, заглядывая в комнату. Казалось, никто из присутствующих ничего не слышал. Полковник Син просто продолжил, как и раньше.
  
  Мои пальцы исследовали незакрепленное стекло. Замазка, удерживающая его на месте, должно быть, высохла много лет назад. Стекло двигалось легко. Я шевельнул рукой, и Хьюго, стилет, скользнул мне в руку. Я молча стал срезать замазку. Затем я аккуратно подложил лезвие ножа под деревянную рамку и поддел его. Кончиком стилета я поднял стекло и вынул его. Теперь я услышал голос Сина . «На данный момент нам просто нужно двигаться дальше. В общем, как вот этот идиот», — указывая пальцем на доктора, Инурис — «правильно выполнил свои инструкции». Он снова затянулся дымом из сигареты и снова выпустил его через ноздри. «По сути, мы должны вести себя так, как будто этой девушки и мистера Андерсона не существует. Возможно, они представляют угрозу для нашей операции, но есть и вероятность, что это не так». Он посмотрел на Инуриса. — Вы думаете, что эта девушка ничего не знает о нашей операции. Я надеюсь, вы поняли это правильно. Что же касается этого Андерсона, то его присутствие кажется не более чем неудачным совпадением. В любом случае, теперь уже слишком поздно, чтобы положить конец нашим планам. Слишком многое поставлено на карту для всех нас, и сейчас мы близки к концу.
  
  «Тем не менее, я считаю, что некоторые изменения необходимы». Он докурил сигарету. — Я обсужу это с вами через несколько минут. Но сначала, — он поднялся со стула, вынул из кармана пустую пачку сигарет и скомкал ее, — мне нужны сигареты. Он вышел из комнаты.
  
  Я продолжал смотреть. Доктор Инурис посмотрел на Дона Марио. Один из тех отвратительных, пронзительных, нервных смешков вырвался из его бородавчатого горла. Его нервы были немного менее напряжены, когда полковника Сина не было в комнате. Дон Марио холодно посмотрел на него.
  
  «Не волнуйтесь, — сказал доктор Инурис ему. 'Все будет хорошо. Я это точно знаю.
  
  Дон Марио долго ждал, прежде чем ответить. Его голос был полон отвращения. «Не играй глупее, чем необходимо», — сказал он. «Все шло хорошо, пока ты не решил, что должен быть её любовником».
  
  — Все будет хорошо, — сказал Инурис. 'Не волнуйтесь.'
  
  — Послушай, — сказал Дон Марио, — из всех людей, которым есть о чем беспокоиться, ты на первом месте. Если что-то пойдет не так, тебе придется беспокоиться обо мне и о полковнике Сине, ты, несчастный ублюдок, раз ты здесь. А если нет, то всегда есть о чем беспокоиться».
  
  «Вот увидишь, — сказал доктор Инурис. 'Все будет хорошо. Поверьте мне. Полагать...'
  
  Остальное я не слышал. В следующую секунду мое дыхание прекратилось, когда металлическая цепь сомкнулась вокруг моего горла. Пока я боролся за глоток воздуха под стальным давлением цепи, вгрызающейся в воротник моего свитера, моя рука инстинктивно потянулась к люгеру. Мой язык высунулся изо рта. Мои глаза, казалось, прыгали от боли. Где-то в моем мозгу, лишенном кислорода, я знал, что тот, кто был позади меня, использовал смертоносные нунчаки , так любимые бойцами карате.
  
  Цепь между двумя ручками выжала из меня всю жизнь. Но моя рука все еще тянулась к пистолету.
  
  «Нет, нет, Картер, из этого ничего не выйдет», — раздался голос. Затем последовал резкий удар по моему затылку и вспышка тошнотворных огней, прежде чем меня поглотила тьма.
  
  Глава 15
  
  
  Когда я пришел в сознание, то обнаружил, что лежу на полу маленькой комнаты за сценой. Мои руки и ноги были связаны, а в затылке было такое ощущение, будто кто-то придавил его мешком с песком. Полковник Син, Дон Марио и Инурис стояли и смотрели на меня.
  
  — Ты чувствуешь себя немного лучше? — спросил полковник Син.
  
  Я осторожно двигал головой вперед и назад. — Кажется, ничего не сломано, — сказал я.
  
  Полковник Син закурил одну из своих длинных сигарет и позволил дыму просочиться через ноздри. «На самом деле, ты заслуживаешь смерти», — сказал он. — Хотя бы потому, что ты был так неосторожен. Небрежность в нашей работе недопустима, знаете ли. И с твоей стороны было очень неосторожно вытащить это окно из светового люка. Вам никогда не приходило в голову, что когда вы убираете стекло, свежесть воздуха в комнате увеличивается? Точнее, очень маленький поток воздуха. Но струйки достаточно, чтобы рассеять клубы дыма из моих ноздрей. Мое наблюдение за дымом не раз спасало мне жизнь». Он улыбнулся. «Можно сказать, что я один из тех немногих людей в мире, которые курят для своего здоровья».
  
  — Если бы я мог, я бы склонился перед вашей наблюдательностью, полковник, — сказал я. — Но, боюсь, в моем нынешнем положении это немного затруднительно.
  
  "Я приму эту мысль, Картер," сказал он. Он бросил гневный взгляд на доктора Инуриса. — Да, это Картер, идиот. Ник Картер, а не какой-нибудь Николас Андерсон. Он является агентом АХ.'
  
  доктор Инурис открыл рот. Дон Марио с удивлением наблюдал.
  
  -- Я понятия не имел... -- начал доктор Инурис.
  
  'Тихо!' - Полковник Син перебил его. — Конечно, ты понятия не имел. Этот твой мозг у тебя на кончиках пальцев, в промежности, может быть, везде, кроме головы. Так вы думали, что он всего лишь турист, довольно галантный назойливый человек, который случайно пришел на помощь попавшей в беду девице? Ты еще больший идиот, чем я думал. Имя этого человека Ник Картер. У каждой уважающей себя спецслужбы на Земле есть досье на него. Он мастер убийца из AX . Полковник Син посмотрел на меня. "N3, не так ли?"
  
  Я ничего не сказал и попытался перейти в сидячее положение. Моя голова раскалывалась.
  
  «Помимо его внешности, — продолжал полковник Син, словно читая лекцию, — Картер также известен своим арсеналом оружия. Люгер, известный как Вильгельмина. Он взял его со стола и помахал им. «Стилет, известный как Хьюго». Он повторил представление. «Маленькая, но смертоносная газовая бомба, известная как Пьер».
  
  Доктор Инурис кивал на каждый представленный ему предмет. Его лицо приобрело красный цвет, и я снова увидел пульсирующую жилу, как синий червь, под его виском. Ему пришлось проглотить много оскорблений, и это ему не нравилось. Он дрожал от гнева.
  
  Внезапно он шагнул вперед и ударил меня ногой по ребрам. Я упал и откатился. Удар не попал в меня, но перекатывание не сильно помогло моей голове. С болью я снова сел.
  
  Полковник встал из-за стола. В руке у него был стилет. На мгновение я подумал, что он идет за мной, но вместо этого он наступил на доктора Инуриса, который отступил назад, пока его спина не оказалась у стены без другого выхода. Полковник Син занес нож под подбородок. Он говорил очень спокойно, что только усиливало его гнев.
  
  — Слушай внимательно, — сказал он. — Вы уже доставили нам достаточно неприятностей. Тебе повезло, что я тебя еще не убил.
  
  Только моя честь велит оставить вам ваше участие в этой операции. И на вашем месте я бы не слишком рассчитывал на эту честь. Так что прислушайтесь к моему совету и дорожите этим очень хорошо: сохраняйте спокойствие. Ничего не торопи; может ты выживешь. Но если ты пренебрежешь моим советом, я без малейшего колебания перережу твою отвратительную глотку. Что касается Картера, то я и только я избавлюсь от него в тот момент, когда мне будет угодно, а не раньше. Я ясно выразился?
  
  Он слегка подчеркнул вопрос кончиком стилета в докторской горле. Надавил на шею Инуриса ровно настолько, чтобы поцарапать, но не пронзить его. Глаза доктора вылезли из орбит. Ему удалось коротко кивнуть в подтверждение.
  
  Полковник Син отошел от него и снова занял свое место за столом. — Хорошо, — сказал он. — А теперь, джентльмены, — сказал он, останавливая взгляд на каждом из нас. «Вернемся к сути дела. Прежде чем мы покинем эту комнату сегодня вечером, я хочу, чтобы все были в курсе последних событий. Он улыбнулся мне. — Даже ты, Картер.
  
  — Не делайте мне одолжений, полковник, — сказал я.
  
  'Отдолжение?' - он засмеялся. 'Едва ли. Позвольте мне сказать вам кое-что, — сказал он, наклоняясь вперед в своем кресле. — Ты будешь умирать очень медленно и очень мучительно. И я хочу, чтобы вы знали, что часть этой боли будет в вашем уме. Некоторые из них связаны с вашим телом, но я уверяю вас, что то, что поразит ваш разум, определенно будет гораздо более мучительным. Пока я не закончу, ты будешь умолять меня умереть. Вы будете продолжать просить».
  
  — Не будьте слишком уверены в этом, полковник, — сказал я.
  
  Полковник Син поднял руку. «Пожалуйста, Картер, избавь меня от твоей бравады и позволь мне продолжить то, что я должен сказать. Меня не волнует, что ты сидишь здесь и участвуешь в нашем сегодняшнем разговоре. Я хочу сообщить вам, что вы потерпели неудачу. И пока ты жив, или, вернее, пока я позволяю тебе жить, я хочу, чтобы знание о твоей неудаче давило на тебя, как лежащий на тебе большой камень, выжимая из тебя всю волю к жизни». Он понизил голос. «Я хочу, чтобы ты подумал об этом, Картер, со временем».
  
  Он хлопнул в ладоши, словно чтобы разрушить чары.
  
  «Теперь первый пункт — девушка».
  
  — Не вмешивай ее в это, — сказал я.
  
  — Молчи, Картер, — сказал полковник Син. «Я был бы самым большим идиотом, если бы не воспользовался тупостью своего коллеги, доктора Инуриса. Твои склонности к рыцарству совершенно не имеют ко мне отношения. Даже тебе придется признать, что было бы неразумно не вывести ее.
  
  — Она не знает об этом, — сказал я.
  
  «Я полагаю, что он говорит правду, — сказал доктор Инурис. «Она сказала мне, что ничего не знает об отношениях ее отца со мной».
  
  Либо Лотар Инурис был большим идиотом, чем казался, либо его безумный разум все еще лелеял идею разделить где-нибудь любовное гнездышко с его личным воскресением Николь Кара. В любом случае, меня это не волновало.
  
  Но полковник Син знает... — Я сказал тебе замолчать, — сказал он. Доктор пробормотал что-то о попытке помочь и закрыл рот, но сжался под презрительным взглядом полковника Сина.
  
  — Нет, Картер, боюсь, девушку придется нейтрализовать. Говорю вам как коллега. Я прошу вас поставить себя на мое место. Предположим, как вы говорите, что девушка ничего не знает. Но я могу добавить, что я не предполагаю этого, потому что это также предполагает, что я буду доверять вам, а я никогда не поверю. Но давайте предположим, что девушка ничего не знает. То есть ничего о деловых отношениях между ее отцом и доктором Инурисом. Однако есть одна вещь, которую она рано или поздно обнаружит, если она еще не открыла ее. Глаза полковника Сина не мигая смотрели на меня. - «И это то, что ее отец пропал без вести».
  
  Я старался сохранять бесстрастное выражение лица.
  
  — А если она узнает об этом, то, наверное, наведается о его местонахождении; расследования, в которых будут участвовать органы власти. И когда власти начнут допрашивать ее об отце, юная леди, без сомнения, расскажет, что ее отец имел дело с доктором Инурисом, врачом, который делал ей операцию. И даже если бы он принял фальшивую личность, его мастерство в своем ремесле таково, что его настоящая личность вскоре всплывет наружу. Но он не использовал вымышленное имя. И тогда власти обнаружат, что этот доктор Инурис приобрел определенную известность, если вы думаете, что имя может быть известным, если оно фигурирует в судебных протоколах ряда стран. Не хочу излишне смущать своего коллегу, но некоторые из его преступлений имеют особенно неблагоприятную репутацию даже в сообществах, вполне терпимых к сексуальным излишествам. Другие касаются или предполагают злоупотребление наркотиками, особенно для личного употребления. А третьи предполагают причастность к шпионажу. Не говоря уже о некоторых преступлениях против несовершеннолетних, которые, короче говоря, можно легко квалифицировать как военные преступления».
  
  Я посмотрел на Инуриса. Он опустил глаза, пока трое мужчин смотрели на него с полным отвращением. Но в то же время от него исходила горячая ненависть к тому, чтобы быть предметом такого публичного унижения со стороны полковника Сина. Я подумал про себя, что если когда-нибудь представится возможность, когда доктор Инурис мог бы заставить китайца заплатить, он бы с радостью это сделал.
  
  Полковник Син продолжил... И поэтому власти неминуемо пошли бы к доктору Инурису и далее. Инурис, как мы уже видели, настолько полностью зависит от собственного удовольствия. Он жаждет сильного удовольствия. Он ужасается любому неудобству. Он боится боли с невообразимой трусостью. Отдайте его в руки властей, подвергните его малейшей боли, и каков будет результат? Он выболтал бы все в надежде спасти свою отвратительную шкуру. И почему? Все потому, что мы забыли нейтрализовать девушку. Полковник Син покачал головой, словно в насмешливом жесте сожаления. — Нет, боюсь, мы должны забрать ее. Ты не согласен, Картер?
  
  Тебе есть что сказать.
  
  — Я должен принять ваше молчание за согласие, Картер, — сказал полковник Син. «И это подводит нас к неизбежному вопросу: где девушка?»
  
  — Боюсь, я не знаю, полковник, — сказал я.
  
  Полковник улыбнулся мне. — Картер, совсем недавно мы говорили о твоей надежности. Основываясь, конечно, на вашей известной репутации. Я говорил вам тогда и скажу вам снова: я вам не доверяю.
  
  Полковник Син закурил еще одну длинную сигарету и зажег одну из двух деревянных спичек, которые он достал из лакированной коробки в кармане пальто. Потом он взял со стола мой стилет и стал заострять другую спичку.
  
  — Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль, Картер. Со временем я причиню тебе боль во всех формах, но я надеялся избежать обычных пыток. Помни, у меня нет реального отвращения к тому, чтобы причинить тебе боль, но, зная удовольствие, что мой недостойный коллега здесь, - он мотнул головой в сторону доктора. Инурис: «Это заставило бы меня не делать этого. Он не заслуживает такого влечения.
  
  — Продолжайте, полковник, — сказал я ему. Чем раньше он начнет, тем лучше. В пытке есть момент, когда ваш разум больше не получает сообщения о боли, посылаемые телом, даже если вы остаетесь в сознании. Затем душа плавает на недосягаемом уровне, свободная и безопасная. Я мог с нетерпением ждать этого и знать, что если я смогу достичь этого уровня и оставаться там до утра, Пенни Доун ввдет Хоука в курс дела.
  
  Полковник встал, обошел стол и остановился передо мной. Он наклонился, схватил меня за руки, связанные вместе, и воткнул кончик спички под ноготь указательного пальца правой руки. Затем он прикоснулся к серной головке раскаленным кончиком сигареты, и она со злобным шипением загорелась.
  
  Я сидел и смотрел, как пламя прожигает спичку, оставляя черные завитые остатки. Полковник Син потянулся к столу, схватил стилет и поднес его блестящий кончик на долю дюйма от моего глаза.
  
  «Не двигайся, — сказал он, — а то твой глаз может превратиться в оливку на шпажке».
  
  Я видел, как спичка продолжает гореть.
  
  "Где девушка?" — сказал полковник Син.
  
  Я почувствовал, как тепло приближается к моей коже.
  
  — Не двигайся, Картер, — предупредил полковник.
  
  Боль усилилась, и я почувствовал, как мои мышцы непроизвольно начинают напрягаться. Лезвие было слабым пятном перед моим взором.
  
  А потом вдруг все закончилось. Полковник Син протянул свободную руку и погасил пламя. — Я должен был знать, что не должен был пытаться, Картер, но должен был. Ты никогда не узнаешь этого.' Он повернулся к Дону Марио и улыбнулся.
  
  «Я нахожусь в довольно сложном положении, — сказал полковник Син. «Я должен отдать должное Картеру, он, я уверен, отдал бы мне должное. Мы оба профи и очень хороши. Хотя стоило рискнуть, чтобы увидеть, может ли он быть чувствительным к более простым формам пыток, в глубине души я знал, что это не так, не больше, чем я». Он повернулся ко мне. — Вообще-то, ты как бы приветствовал эту идею, не так ли, Картер? Вы надеялись, что пройдете начальную стадию до уровня полного забвения, каким мы все его знаем. Он смеялся. "Это почти как я могу читать ваши мысли, не так ли?"
  
  Дон Марио прервал его. — Хорошо, полковник. Думаю, пора прекратить шутки и игры.
  
  Полковник Син посмотрел на часы. — Прости меня, — сказал он. «Никогда не следует тратить время понапрасну. И у нас много дел сегодня вечером.
  
  — Дай мне нож, — сказал Дон Марио.
  
  С легким поклоном полковник вручил ему блестящий стилет.
  
  Дон Марио восхищенно взвесил его в руке. Затем он посмотрел на меня своими ледяными голубыми глазами. «Меньше чем через пятнадцать минут ты скажешь мне, где эта девушка, Картер».
  
  Он прошел через комнату и что-то прошептал доктору на ухо. Доктор кивнул и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся и кивнул Дону Марио. Дон Марио ответил коротким утвердительным кивком. Что бы вы ни говорили о нем, он не был человеком, который тратит слова понапрасну. Полковник Син снова сел за стол. Я понятия не имел, чего мы ждали.
  
  Не прошло и десяти минут, как я услышал резкий стук в дверь.
  
  'Кто там?' — спросил Дон Марио.
  
  «Вито», — был ответ.
  
  — Хорошо, — сказал Дон Марио.
  
  Дверь распахнулась, и в комнату, шатаясь, ворвалась маленькая избитая фигурка и рухнула у моих ног. Его лицо было перепачкано, рубашка порвана. Одно стекло из его очков отсутствовало. Несмотря на замешательство, хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять, что жалкое существо передо мной было не кем иным, как Филипом Доуном.
  
  — Ты знаешь, кто это, не так ли? — сказал Дон Марио.
  
  Если это было задумано как вопрос, он уже знал ответ, судя по тому, что на моем лице промелькнуло узнавание, возможно, на долю секунды.
  
  — Помните, — сказал полковник Син, — у меня есть планы насчет мистера Доуна.
  
  — Не волнуйся, — сказал Дон Марио. — Я знаю твои планы. Вы все равно получите его обратно, по большей части.
  
  — Очень хорошо, — сказал полковник Син.
  
  — У вас есть под рукой медикаменты, доктор? — спросил принц.
  
  «Да, — сказал доктор Инурис.
  
  "Принеси их сюда. Мне нужны компрессионные и кляповые повязки и, может быть, немного морфия, пока мы не вернем его в сознание. И прими все, что у тебя есть, чтобы остановить кровотечение.
  
  Полковник Син увидел, как мои глаза расширились при упоминании наркотиков
  
  «Не думай, что ты услышал что-то, чего не должен был слышать, Картер, — сказал он. — В обозримом будущем ты сам будешь под наркотой.
  
  Доктор Инурис выбежал из комнаты и вернулся с черной сумкой.
  
  Филип Доун лежал на полу, время от времени постанывая. Дон Марио опустился рядом с ним на колени и перевернул его, пока он не оказался лицом вверх, слегка задыхаясь, как рыба, вытащенная из воды.
  
  Левая рука Дона Марио метнулась вперед, он схватил старика за нижнюю челюсть и заставил его открыть рот. Затем он вставил кончик стилета и прижал его к щеке, пока я не увидел, как кожа выпячивается перед моими глазами.
  
  Дон Марио посмотрел на меня. «Слушай, Картер, и думай быстро. Я специалист по ножам. Поверь мне. Я тоже не против его использования. Я спрашиваю тебя, где девушка. Я хочу быстрого и честного ответа. Никаких шуток. Никаких ложных улик. Если я не получу ответа, я порежу старику щеку и спрошу еще раз.
  
  Полковник Син просиял. Марио явно был близкти ему по духу человеком.
  
  Дон Марио продолжал говорить. «И если я не получу ответ, который мне нравится, я сделаю еще немного. Тогда я беру другую щеку и спрашиваю тебя снова. Затем я работаю над ушами и носом. Я вырежу глаз, пальцы рук. Пальцы ног. Целую ногу. Доктор сохранит ему жизнь, потому что он нужен полковнику живым. Но он будет развалиной, и даже доктор не сможет его подлатать. И ты тот, кто в этом виноват. Держа свой рот на замке, как великий герой, Картер. Как вы этого хотите?
  
  Я почти мог видеть лезвие сквозь бледную, худую щеку старика. Он лежал с закрытыми глазами, его дыхание со свистом вырывалось из ссутулившейся груди. Кем бы он ни был, Филипп Доун особо не на что было смотреть. Он причинил мне много неприятностей, но это было меньше всего. То, что он сделал, грозило катастрофой миллионам людей. Так что, с одной стороны, его не стоило спасать. Но в своей одержимости он был не так уж и плох. Я предполагаю, что в его собственном сознании он открыл лишь несколько дверей нескольким людям в обмен на то, чтобы сделать жизнь своей дочери ярче. Если я позволю Дону Марио разрезать его на куски, это может спасти Пенни. И, спасая ее, может быть, я смогу спасти золото.
  
  С другой стороны, если я открою рот и скажу им, где и как заполучить Пенни, это может дать старику представление о том, что он для нее сделал. Вероятно, он заслужил это, шанс увидеть ее один раз: красивую.
  
  Но вполне вероятно, что один проблеск обойдется миру примерно в сорок пять миллиардов долларов.
  
  На строго профессиональном уровне я мог дать только один ответ. И это была полная тишина.
  
  Я открыл рот и сказал: «Вы найдете ее в квартире ее отца. Она ждет меня.'
  
  
  Глава 16
  
  
  Полковник Син ударил Марио по спине. — Красиво, — сказал он с достаточно широкой улыбкой, чтобы обнажить набор стальных коренных зубов. "Просто красиво."
  
  Дон Марио не ответил ему. — Вито, — крикнул он. 'Заходи.'
  
  Головорез с мордой хорька просунул голову в дверь. Дон Марио бросил ему связку ключей.
  
  — Возвращайся в дом старика, — сказал он. — Там ты найдешь девушку. Отведи ее на корабль. Увидимся там.'
  
  — Хорошо, — сказал хорек и исчез. Несмотря на мои указания Пенни, я не сомневался, что хорек умело выполнит его команду. Она услышит звук ключа в замке и решит — несмотря на все, что мы говорили друг другу, — что ее отец все-таки пришел и теперь открывает эту дверь. Только это будет не он.
  
  Полковник Син с любопытством посмотрел на меня.
  
  Конечно, я признаю, что это казалось безумием, особенно в глазах такого профессионала, как полковник Син. Я чуть не рассмеялся. Он учуял ловушку. Для него не было никакого объяснения тому, что девочка пыталась спасти своего отца. Для него не было абсолютно никакой выгоды. Ибо, по его мнению, ни у старика, ни у меня, ни у девушки не было большого будущего.
  
  Я не мог винить его. С его позиции игра была почти закончена, и он выиграл. С девушкой в его власти у него были почти все карты: загадочный мистер Андерсон, который попал в его руки из ниоткуда и оказался агентом AX; девушка, которая могла причинить ему большие неприятности; и Филип Доун, который, должно быть, всегда был загадкой для полковника Сина, поскольку цена кражи золота, должно быть, казалась ему невероятно низкой.
  
  Я не стал сообщать ему о своих мотивах. Он бы все равно этого не понял. Конечно, я нарушил все правила. Эти правила говорили: «Откажись от этого старика. Уделите время девушке, чтобы добраться до Хоука. Тяни время. Сиди и смотри, как Дон Марио режет Филипа Доуна на куски. Притворись, что не видишь крови, ужаса и мучительной боли. Представьте себе все хорошее, чего вы добьетесь, отсидевшись. Удалите изображения крови, льющейся из лица и глаз старика. Сделайте себя невосприимчивым к крикам. Просто подумайте о том, что написано в инструкциях.
  
  Иногда приходится отбрасывать инструкции. Что-то внутри меня громко сказало «нет» идее о том, что дон Марио разрубит старика на куски, в то время как полковник Син аплодирует, а Инурис облизнул бы губы, и его глаза остекленели бы от восторга. Это была не гиперчувствительность. Что-то внутри меня подсказывало мне, что в тот момент, когда я позволил Дону Марио добиться своего пытая Филипа Доуна, я начал признавать бы, что проигрываю. И я на самом деле не просто хотел выиграть кое что. Я хотел выиграть всё.
  
  Я хотел вернуть золото, вернуть старого Филипа Доуна его дочери целым и невредимым и свести счеты. Я хотел стереть их с лица земли. Это была большая авантюра. Но когда дело дошло до дела, в тот момент, когда Дон Марио ткнул кончиком ножа в щеку Филипа Доуна, что-то глубоко внутри меня сказало: выбрось эту чертову книгу инструкций и играй по своему. Полковнику Сину никогда не понять. Он был игроком на проценты. И мой принцип заключался в том, что пока я не умру, у меня есть шанс победить. Син выглядел удивленным. — Я удивлен, Картер. Действительно удивлен. И немного разочарован. Я думал, ты покажешь больше мужества.
  
  — Никто не идеален, полковник, — сказал я.
  
  "Может быть, нет, Картер," сказал он. — Но у вас была репутация человека, очень близкого к этому. И поверь мне, мои отчеты о тебе совсем свежие. Достаточно недавний, чтобы понять вашу недавнюю встречу с моим хорошим другом Хсянгом в Арктике, не говоря уже о докторе Инурисе. Он повернулся к Инурису с заговорщицкой улыбкой. — Вы помните Хсянга, не так ли, доктор? Я имею в виду, по крайней мере, вы видели его фотографию, не так ли? Лотар Инурис кивнул.
  
  «Это была хорошая работа — твоя охота на Хсянга», — сказал мне полковник Син. — Очень красиво и немного несвоевременно с моей стороны. Если бы Хсьянгу удалось добиться успеха, его предприятие очень удачно слилось бы с этим делом, заключительная фаза которого привела меня в вашу страну. Тем не менее я верю, что мир ждет очень трудное будущее даже без усилий Хсьянга» . Я не ответил на его хвастовство. Он улыбнулся мне. — И тебя тоже, Картер, ждет очень трудное будущее. Когда мы будем в Китае, у нас будет много долгих разговоров. И ты мне много чего расскажешь. Но сначала вам предстоит долгое морское путешествие, которое мы начнем через несколько часов. Не так ли, Дон Марио? Дон Марио кивнул. — Корабль работает, — сказал он. - «Мы ускорили события».
  
  — Мы отплывем еще до рассвета, — сказал полковник Син, — благодаря вашему сотрудничеству, Картер. Мистер Доун здесь, — он указал на старика, который все еще лежал на голом полу, — присоединится к нам, потому что, как и у вас, у него есть некоторые навыки, которые мы хотели бы иметь. Что касается девушки… Полковник Син запрокинул голову и стал рассматривать потолок. — Что касается девушки, Лотар, может быть, я подарю ее тебе позже, когда мы доберемся до безопасной гавани. Пока мы в море, вы можете развлекаться с ней, так как мы не рискуем так в безопасности, как на Ривьере. Как только мы доберемся до Китая, ты можешь оставаться там столько, сколько захочешь, с девушкой. Но, зная тебя, Лотар, я подозреваю, что ты устанешь от нее задолго до того, как мы туда доберемся. Если это так, мы отдадим ее экипажу, который может делать с ней все, что захочет; и тогда мы избавимся от нее. Это не имеет для нас практической ценности.
  
  Доктор Инурис просиял от удовольствия и царственно поклонился. — Спасибо за вашу щедрость, — сказал он.
  
  «Знаете, на самом деле вы этого не заслуживаете, — сказал полковник Син, — но я верю, что все будет хорошо, как только девочка окажется под нашей опекой, и поэтому я готов простить вашу неосмотрительность на Ривьере».
  
  — Спасибо, полковник Син, — сказал доктор Инурис.
  
  Полковник Син повернулся к мафиози. — Что касается вас, Дон Марио, то, боюсь, у меня нет особого прощального подарка, хотя вы его вполне заслужили. Мне понравилось иметь с вами дело. Вы человек чести, и ваше убеждение, как мы видели сегодня вечером, в высшей степени восхитительно. Я действительно хотел бы выразить вам свое глубокое уважение.
  
  — Я возьму это здесь, — сказал Марио, указывая на стол. — Очень уместно, — сказал полковник. «Очень уместно, что ты, который привел грозного агента AX Картера к предательству молодой женщины, стал наследником его арсенала. Это почти поэтически уместно. Очень хорошо, Дон Марио. Ты получишь его Люгер, его стилет и его маленькую газовую бомбу. Считайте их своими трофеями.
  
  Дон Марио положил бомбу в карман, а пистолет и нож за пояс.
  
  Полковник Син посмотрел на часы. — У нас есть несколько минут до прибытия грузовика, как вы и договорились. Он сказал мне: «Когда он приедет, Картер, мы начнем наше путешествие. Наслаждайтесь этим как можно больше, потому что это будет ваша последняя поездка. Вы едете в Китай с золотом на сорок пять миллиардов долларов, как вы, наверное, уже знаете. С помощью доктора Инуриса, с помощью незадачливого мистера Дона и неоценимой помощи Дона Марио, предоставившего необходимую рабочую силу, нам удалось выдоить Федеральный резерв».
  
  «А завтра по всему миру будут бушевать слухи о том, что большая часть золотого запаса США и золотого запаса многих их верных друзей исчезла. Ваше правительство будет выпускать обнадеживающие сообщения, но слухи сохранятся и становятся все сильнее. И вскоре банкиры и правительства других стран потребуют гарантий и, наконец, докажут это. Они не могут предоставить доказательства. Тогда доллар ничего не будет стоить, потому что доверие к нему разрушено. Люди, у которых есть доллары, попытаются их обменять, но на что? Британский фунт обесценится. Немецкие марки, даже швейцарские франки будут обесценены, потому что никто больше не будет доверять бумажным деньгам. Золото, что осталось в мире, станет бесценным. У кого оно есть, тот и сохранит его. Те, у кого его нет, будут паниковать.
  
  Владелец магазина с буханкой хлеба откажется продавать ее, если за буханку не заплатят чем-то другим, кроме бумажных денег. Человеку, которому нужен врач, нечем будет за него заплатить, кроме бесполезных бумажных денег, которые доктор не примет. Сцены, подобные этой, будут повторяться много раз в разных местах. И вскоре банды будут бродить по улицам и грабить магазины в поисках того, что им нужно, чтобы выжить. Заводы будут парализованы, потому что никто не может позволить себе автомобили, стиральные машины и телевизоры, которые они производят. И рабочих уволят. Арабский шейх в Персидском заливе потребует оплаты золотом перед отправкой своей нефти. И не будет золота, чтобы заплатить. Так и нефти не будет. И скоро не будет ни машин, ни поездов, ни самолетов, а заводы будут не только простаивать, но и бесполезны. Соединенные Штаты, какими вы их знаете, станут экономической пустыней. Города будут заполнены голодающими. Сельская местность будет разорена мародерствующими бандами, которые убивают скот ради еды и воруют овощи». Я не хотел больше ничего слышать. Я посмотрел на Дона Марио. Он, казалось, не обращал на это никакого внимания.
  
  Я сказал. - 'И ты?' «Это твоя страна. Ты живешь здесь. Ты хочешь это?'
  
  Полковник Син рассмеялся. «Дон Марио — продукт новой культуры, Картер. Не стоит ожидать, что он будет руководствоваться чувствами. Его дело — выживание и прибыль, а не сочувствие. Мы партнеры в этом предприятии. Мы отличаемся только в одном отношении, в нашем выборе оплаты за наше участие. Китай, бедный золотом, выбрал золото. Дона Марио мало интересует золото. О, кое-что он оставит при себе, но находит это слишком напыщенным и в принципе, с философской точки зрения, неинтересным. Но есть товар, который есть в Китае в изобилии, товар, который обещает большую прибыль, если продавать его с умом.
  
  А это, Картер, мак и то, что можно сделать из этого цветка: героин. Видите ли, Картер, когда доллар обесценится, настанет время, когда люди будут искать другое платежное средство. И то средство обмена, которое предлагает ввести Дон Марио, — героин. Тебе не кажется , что это то, что заставляет людей забыть о своих проблемах? И уверяю вас, у них будут проблемы. Определенные люди в вашем правительстве будут заинтересованы в восстановлении порядка любой ценой; и население, с радостью дуреющее героина, станет привлекательным искушением. Вы так не думаете, доктор?
  
  Полковник Син не стал ждать ответа. — Знаешь, сам доктор очень любит мак, не так ли, Лотар? Итак, вы видите, Картер, что Дон Марио, благодаря его партнерству с нами, будет иметь неисчерпаемый запас. И этот запас даст ему огромную силу. Так что со временем, когда в вашу страну вернется некоторое спокойствие, Дон Марио выиграет гораздо больше, чем от стоимости золота, которое он продал нам. Его прибыль будет рассчитана с точки зрения уступок законам, которые теперь запрещают некоторые из его действий. Это будет рассчитано при владении землей, неисчерпаемым ресурсом, который он скупит с помощью героина».
  
  И когда паника утихнет и другие страны увидят мудрость перепрофилировать то, что осталось от вашего населения, для некоторой степени промышленной деятельности, тогда Дон Марио возьмет на себя управление фабриками. Население будет мотивировано потребностью в героине, точно так же, как сейчас людей мотивирует потребность в долларах. А Дон Марио станет фактическим правителем страны, не говоря уже о том, что одновременно он станет ее законодателем. Теперь люди могут знать его как принца, но уверяю вас, Картер, скоро люди будут кланяться ему, как королю.
  
  — Ты сумасшедший, — сказал я.
  
  Полковник Син поднял руку. — Пожалуйста, Картер, я умоляю тебя. Быть реалистичным. У меня нет склонности к безумию. Попробуйте думать о героине как о новой валюте. Разве более логично оценивать так пачку белого порошка, чем какой-то желтый металл или цветную бумагу? Нет, Картер, это не так. Ему просто нужно дать другую форму доверия. Регулировку. И невзгоды, с которыми столкнется ваша страна, предоставят средства для осуществления этой корректировки. Я признаю, что это радикальная адаптация, но такая адаптация нужна Дону Марио для реализации его амбиций. Видите ли, золото не принесет ему никакой пользы. Владение золотом теперь подчиняло бы его правилам и мышлению, актуальным на данный момент. И по этим правилам и по этому мышлению Дон Марио — преступник и означает кражу своего имущества. Нет, прежде чем Дон Марио сможет достичь статуса, к которому его приписывают его честолюбие и тихий гений, сначала должна произойти революция. И потеря золота вызовет революцию в Соединенных Штатах.
  
  Что же касается тех, у кого есть золото, то мы убеждены, что в мире всегда найдутся люди, жаждущие золота. Которые, так сказать, сохранят старую веру. Китай с его маками и золотом будет вдвойне богат, хотя значительная часть нашего урожая мака предназначена для Дона Марио на долгие годы вперед. Китай и США станут очень хорошими друзьями.
  
  И я уверен, что те, кто верит в золото, и те, кто верит в мак, будут жить дружно долгие века».
  
  Вот так. Весь план. Это было ужасно. Я мог бы назвать это безумием. Но грань между безумием и гениальностью узка, и в одном полковник Син был прав. В файлах AX не было ничего, что указывало бы на то, что с его сознанием что-то не так. То, что он намеревался сделать, было не чем иным, как мастерским ходом; естественный конечный продукт пересечения специальности экономиста и хладнокровной алчности солдата, известного своим умением вести войну. И, судя по тому, что он сказал, ему оставалось всего несколько часов до ее выполнения. Он снова посмотрел на часы. — Еще несколько минут, джентльмены. Потом он повернулся ко мне одному. — Картер, через минуту постучат в дверь. Когда это происходит, это означает, что снаружи нас ждет грузовик. Этот грузовик отвезет нас в доки, где грузчики Дона Марио быстро загружают золото на борт корабля. Вы сядете на этот корабль, и через несколько часов мы отплывем.
  
  Сейчас я попрошу дона Марио развязать тебе ноги. И я попрошу вас встать и тихо выйти из этой комнаты и сесть в грузовик. Когда мы доберемся до корабля, я хочу, чтобы вы тихо и спокойно поднялись на борт и отправились туда, куда вас везут. Если ты сделаешь, как я прошу, ты избавишься от ненужной боли. Но, зная вашу склонность к героизму, я должен принять меры предосторожности.
  
  Он взял нунчаки со стола. Я увидел деревянные ручки и цепь, висевшую между ними. Полковник небрежно перекинул цепь через мою голову и натянул звенья достаточно туго, чтобы они прокусили мне горло и попали в трахею.
  
  — Вы можете подняться на борт самостоятельно, — сказал он, — или без сознания. Решай.'
  
  Дон Марио встал на колени у моих ног и развязал веревки. 'Доктор Инурис, — сказал полковник Син, указывая на Филипа Доуна. «Поднимите старика. Я хочу, чтобы он был в прекрасном здравии, когда мы прибудем в Китай». Он смеялся. «Понимаешь, Картер, нам понадобится новый сейф».
  
  В тумане, блестя в лунном свете, ржавый корпус грузового судна висел глубоко в воде на якорной стоянке у покосившегося пирса. Несмотря на низкую высоту, корма грязного корабля
  
  «Сара Чемберлен-Кардифф» возвышалась над нами, когда мы стояли снаружи грузовика. Дальше, в конце пирса, огромный кран со стонущими тросами поставил на борт громадный контейнер.
  
  — Золото, Картер, — сказал полковник Син. Под краем прогнившей крыши старого сарая, тянувшегося вдоль пирса, горело несколько голых лампочек, отбрасывая на дорожку желтые лучи света. «Взгляните на ваше транспортное средство на восток. Ничего особенного, да?
  
  Он не стал ждать ответа.
  
  — Но внешность обманчива, Картер. Эта возмутительно выглядящая грузовая баржа маневрирует и плывет быстрее истребителя. Ее электронное оборудование сделано так, чтобы сделать его невидимым для радаров. Но я сомневаюсь, что "Сара Чемберлен" должна предоставить какие-либо доказательства своей силы. Кто в своем здравом уме стал бы обращать внимание на бедное старое грузовое судно под британским флагом?
  
  — Хорошо, Син, — сказал Марио. «Сейчас я прощаюсь. Мои люди сказали мне, что они получили последний героин несколько часов назад, а через два часа они доставят остальную часть вашего груза на борт. После этого ты можешь отплыть в любой момент». Они пожали друг другу руки.
  
  Полковник посмотрел на часы. — Я рассчитываю на тебя, Марио, — сказал он. «Я дам указание отплыть в час дня».
  
  — Не беспокойтесь, — сказал Дон Марио. «Я останусь в своем кабинете, пока вы не отправитесь в плавание, чтобы убедиться, что все в порядке».
  
  — Отлично, — сказал полковник Син. — Типичная ваша основательность, дон Марио. Я верю, что однажды мы снова встретимся».
  
  — Тогда до свидания, — сказал Дон Марио. Он посмотрел на доктора Инуриса, поддерживавшего Филипа Доуна . "Держись, Док," сказал он. «Попробуй вести себя как хороший мальчик».
  
  доктор Инурис не счел его достойным ответа.
  
  «Повезло мне, Картер, — сказал он. Он похлопал себя по ремню, где Хьюго и Вильгельмина были спрятаны под курткой. «Спасибо за сувениры». Он дернул ручку двери и исчез в сарае.
  
  — Хорошо, — сказал полковник Син. «Все на борт. «Саре Чемберлен» разрешили отплыть до рассвета, — он рассмеялся, — с грузом стали.
  
  Полковник Син дернул рукоятки нунчаку , заставив цепь натянуться на мою шею, словно подгоняя лошадь. Мы продолжили путь по пирсу и поднялись по сходням. Я поднял голову и увидел, что китайский капитан смотрит на нас с высокого мостика. Китайские члены экипажа толпились повсюду с целеустремленностью, которая характеризовала их как хорошо обученных солдат.
  
  Какие бы механизмы и электронное оборудование ни находились на борту, « Сара Чемберлен » не была кратким описанием двадцатого века, когда дело касалось тюремных помещений. Под палубой полковник Син подталкивал меня, пока не добрался до железной двери камеры с зарешеченным окном без стекол. Перед ним стояли два китайца, вооруженные автоматами. Полковник Син снял с моей шеи нунчаку и достал из кармана связку ключей.
  
  Он открыл дверь камеры. — Входите, Картер. И мистер Доун тоже», — сказал он доктору Инурису.
  
  Пол был железный, покрытый соломой, доктор Инурис отпустил Филипа Дона, который упал на солому. Охранники стояли прямо у двери, дула их оружия держали нас на прицеле.
  
  — Можешь оставить старика как есть, Лотар, — сказал полковник. «Картер, боюсь, на тебе будут наручники и ножные кандалы».
  
  Я пожал плечами. Наручники и ножные кандалы были пристегнуты к стенам. Одна пара для рук, одна пара для ног. Я послушно вошел. Полковник Син запер их своими ключами.
  
  — Я также закрою дверь камеры, — сказал он. — И я хочу, чтобы ты кое-что знал, Картер. У меня единственная связка ключей. Так что даже не думайте подшучивать над охранниками. Там действительно ничего они не могут сделать для вас. Но стрелять они умеют очень хорошо. Я бы предпочел, конечно, чтобы этого никогда не возникало, но если возникнет, я заставлю себя понять это.
  
  Он шагнул назад из камеры. Дверь закрылась, и полковник повернул ключ в замке. Он снова встал и помахал мне через решетку. — Время от времени я буду навещать тебя, Картер, и, может быть, мы поговорим. Но теперь все, что я могу сказать, это счастливого пути. Он повернулся и исчез из поля зрения.
  
  Несколько мгновений охранники, близко сдвинув головы, смотрели на меня сквозь решетку. Я не обращал на них внимания. Вскоре им стало скучно, и они исчезли.
  
  Прошло, наверное, полчаса, когда я услышал голоса снаружи камеры. Перед решеткой снова появилось лицо полковника Сина. Он улыбнулся, и его ключ зазвенел в замке. Дверь распахнулась, и я увидел Сина, двух охранников и Пенни Доун.
  
  
  Глава 17
  
  
  — Ник, — крикнула Пенни. 'Папочка.' Она вбежала в камеру и упала на колени рядом с Филипом Доуном.
  
  Полковник подошел к ней и схватил за руку. «Ваша преданность достойна восхищения, мисс Доун, — сказал он. — Но мне жаль, что вашу свободу приходится несколько ограничивать. Ты будешь в наручниках, как твой друг Картер. По крайней мере, пока мы не в море. И тогда вам будет позволено позаботиться о вашем отце, — он сдержанно рассмеялся, — при условии, что доктор Инурис может скучать по тебе. Когда-нибудь в море, я посмотрю, сможем ли мы немного облегчить жизнь твоему отцу. Но пока мы должны поддерживать максимальную безопасность. Я надеюсь, вы поймете.
  
  Он заковал ее в кандалы и вышел из камеры. Он снова повернул ключ в замке.
  
  Мы слышали, как его шаги стихли в железном коридоре. Затем тишина.
  
  Пенни посмотрела на меня через камеру.
  
  — О, Ник, — сказала она. "Что произойдет?"
  
  — Пенни Доун, — сказал я. «Верьте мне или нет, мы собираемся разрушить этот проект».
  
  Филип Доун застонал и поерзал худым телом на соломенной постели.
  
  — Мне нужно, чтобы он проснулся, — сказал я Пенни.
  
  — Хорошо, — сказала она. Она начала звать. 'Папочка. Папочка. Это я. Пенни.
  
  Старик снова зашевелился.
  
  «Вставай, папа. Ты мне нужен.'
  
  Его глаза дернулись, и он заставил себя сесть. — Это ты, Пенни? он сказал. «Здесь так темно. Я не могу найти свои очки».
  
  «Это рядом с твоей левой рукой, папа», — сказала она.
  
  В полумраке он нащупал их, схватил и надел на нос. Несмотря на отсутствие линзы, теперь он мог видеть. Его лицо просветлело, когда он увидел ее. «Боже мой, — сказал он. — Это действительно ты, Пенни?
  
  — Да, пап.
  
  — Ты прекрасна, — сказал он. 'Красивая.' И он начал плакать.
  
  « Ш-ш-ш , папочка», — сказала Пенни. «Тебе не нужно плакать».
  
  «Я ничего не могу с собой поделать, — сказал он.
  
  «Папа, здесь с нами кто-то есть. Мы нуждаемся в твоей помощи. Впервые старик осознал, что они с Пенни в камере не одни. Он повернулся и уставился на меня.
  
  — Это Ник Картер, папочка, — сказала Пенни. — Он хочет помочь нам выбраться отсюда.
  
  — Верно, мистер Доун, — сказал я. «Я хочу вытащить тебя и Пенни отсюда и не дать кораблю пойти ко дну. Но я не могу сделать это без твоей помощи.
  
  'Что я могу сделать?' он сказал.
  
  — Хватит ныть, — сказал я ему. — Вопрос только в том, будешь ли ты это делать?
  
  «Если я могу, я сделаю это», — сказал он. — Я больше ничего не должен Лотару Инурису. Мой контракт с ним закончился в тот момент, когда он прооперировал Пенни. Но он и его коварные друзья обманули меня. Они пришли ко мне сегодня утром. И они взяли меня на этот корабль и бросили в эту камеру. Когда я потребовал объяснений, китайцы засмеялись и назвали меня идиотом. Я помогу тебе, Картер. Я старый человек и не умею драться, но я помогу тебе. Теперь, когда с Пенни все в порядке, мне все равно, что будет с доктором Инурисом и его друзьями, или со мной. Все это двойная игра».
  
  'Что ты имеешь в виду?'
  
  «Они думали, что я просто старый, глупый человек. Старый идиот. Но было кое-что, чего они не знали обо мне. Я родился в Китае. Я говорю на их языке. И сегодня я слышал на китайском что-то, указывающее на двойную игру.
  
  — Продолжай, — сказал я.
  
  «На том приеме я присутствовал. Я так понимаю, Пенни рассказала вам об этом?
  
  Я кивнул.
  
  — Что ж, тогда, я полагаю, вы знаете мою роль. Я вошел в дело за Пенни. Но я так и не знал, кто его друзья. До сегодняшнего дня. А потом я узнал, что среди его друзей были китайцы и американцы из мафии. А сделка заключалась в том, что мафия будет поставлять китайцам золото в обмен на героин. Не могу сказать, что мне это очень нравится, но я также полагаю, что не в том положении, чтобы жаловаться на это. Ну, сначала все отвернулись от меня, приведя меня сюда и выдав полковнику Сину. Но другое предательство все еще существует. Китайцы обманывают мафию».
  
  Я спросил. - 'Как?'
  
  «Этот героин, — сказал он, — отравлен».
  
  'Что ты имеешь в виду?'
  
  "Именно то, что я говорю," сказал Филип Доун. «Я не знаю, что они в него кладут, но я знаю одно: героин упакован в два разных типа пластиковых пакетов. Вещи в зеленых мешках быстро убивают. Вещи в синих мешках работают медленно. Но если любой из них попадет в ваше тело, вы умрете.
  
  Пришлось снять шляпу перед полковником Сином. Сорока пяти миллиардов долларов золотом ему не хватило. Без единого выстрела он обанкротит Соединенные Штаты и убьет миллионы людей. Это было лучше, чем ядерная война. Не было бы ни радиации, ни промышленных разрушений. Просто население, мертвое и неуклонно умирающее, не имеющее сил защитить себя.
  
  И я был уверен, что Китай поймет планы Сина и воспользуется ими в полной мере. Дон Марио действительно станет королем: королем кладбища. Где-то в его заначке было, вероятно, несколько тысяч фунтов настоящего героина. Он проверил это и решил, что полковник Син действует добросовестно. Он должен был знать лучше. Но причин для жалости к нему не было. Он был лишь немного более жадным, чем ему было нужно. Мысль о том, что его обманули, сводила меня с ума от радости. За исключением того, что если бы он узнал, полковник Син сидел бы на золотой горе, а множество невинных людей было бы мертво или умирало на улицах Соединенных Штатов.
  
  Но нет, если мне есть, что сказать по этому поводу.
  
  — Ладно, послушай, — сказал я, поворачиваясь к Филипу Доуну. — У меня есть для тебя работа. И вам придется сделать это быстро. Но я думаю, ты выживешь, учитывая то, что Пенни сказала о тебе.
  
  "Я сделаю все возможное," сказал он. 'Что это?'
  
  «Пенни сказала мне, что вы эксперт по замкам и что вы знаете о них все, что нужно знать».
  
  "Это может быть правдой," сказал Филип Дон.
  
  — Хорошо, — сказал я. «Я хочу, чтобы ты освободил меня от этих оков и открыл мне дверь».
  
  "Это тяжелая работа," сказал старик. «Особенно без всяких инструментов».
  
  «Предположим, я сказал бы вам, что у нас есть какие-то инструменты, примитивные, но инструменты».
  
  'Где?'
  
  — Под моим воротником, — сказал я ему. — Там ты найдешь две бритвы.
  
  Старик поднялся с земли и поковылял ко мне на негнущихся ногах. Он откинул воротник и вынул два лезвия. — Хорошая сталь, — сказал он. «Да, я думаю, мы могли бы использовать их. Замки на кандалах на самом деле еще примитивные, — сказал он после беглого осмотра. «Что касается дверного механизма, вы увидите, что это тоже не проблема».
  
  "Сколько времени это может занять?"
  
  Его глаза загорелись от перспективы снова быть полезным в ремесле, которое он знал лучше всего. — Это зависит от того, как долго я буду работать. Может быть, минут двадцать.
  
  — Поторопись, — сказал я. «Если кто-нибудь придет, спрячьте эти лезвия под соломой».
  
  Старик уже вытянулся во весь рост на полу, держа руки в квадратном пятне света, льющемся сквозь зарешеченное окно. Я не видел, что он делал, но слышал слабое трение металла, пока его руки возились под влажными слоями соломы.
  
  Я пытался очистить свой разум, пока он работал. Я старался не тратить силы на беспокойство о том, продержатся ли его силы и осмелится ли полковник Син внезапно зайти внутрь, чтобы посмотреть, как поживают его заключенные. Я попытался изгнать ритмичное скрежетание лезвия по бетону, замедлить дыхание и забыть о времени. Но снаружи, я знал, этот кран раскачивался, как огромный маятник, между причалом и кораблем, набивая его трюмы тоннами золота. Я мог заставить себя не думать о времени, но не мог остановить его бег. И настанет момент, когда этот кран сделает свой последний ход и начнется триумфальное путешествие полковника Сина. Тогда было бы слишком поздно для меня делать то, что я намеревался сделать.
  
  — Хорошо, — услышал я голос Филипа Доуна.
  
  Он встал и в его руке я увидел одно из лезвий, или то, что от него осталось. Выглядело так, будто он сначала разделил его пополам вдоль и отрезал кое-что из того, что осталось. Он неуклюже двинулся ко мне и схватил замок на манжете моей правой руки. Он позволил остроконечному металлу скользнуть внутрь, держа ухо близко к замку. Он немного поковырял самодельный ключ между большим и указательным пальцами, затем осторожно повернул его.
  
  — Почти, — сказал он. «Но недостаточно хорошо».
  
  Он снова удалился в площадь света, и снова я услышал скрежет металла по бетону.
  
  — Это должно быть так, — сказал он, когда вернулся.
  
  Полный уверенности, он снова вставил точеное лезвие в замок и резко повернул запястье. В спокойной тишине камеры раздался щелчок. Замок распахнулся. Лицо Филипа Доуна вспыхнуло от волнения. — Остальное теперь просто, — прошептал он. Через несколько секунд он освободил мою другую руку и ногу.
  
  Я приблизил свой рот к его уху.
  
  — Хорошо, — сказал я. — А теперь освободи Пенни, очень тихо. А потом займемся дверью камеры.
  
  Старик кивнул мне. Не прошло и минуты, как руки и ноги Пенни были свободны.
  
  Я подозвал старика к себе и сказал, снова шепча: «Как ты откроешь дверь камеры?»
  
  Он протянул руку. В его ладони лежал второй клинок, все еще не сломанный. Он взял его за тупую сторону и другим большим и указательным пальцами провел лезвием вперед и назад.
  
  «То, что я собираюсь сделать, называется « лоидинг ». Обычно это делается полоской целлулоида. Он обладает как жесткостью, так и гибкостью, чтобы отодвинуть язычок замка назад. Клинок сделает то же самое.
  
  — Это сильно шумит?
  
  — Не знаю, — сказал старик. «Настоящий « loiden » должен быть очень тихим. Но как только этот язык падает обратно, я не знаю, что происходит. Нам просто придется пойти на этот риск.
  
  — У нас нет особого выбора, — сказал я. — Я поставлю Пенни в угол между дверью и стеной, когда дверь будет открыта. Если что-то пойдет не так, она вне линии огня. Что до тебя, если все пойдет хорошо, ты сигналишь мне, когда замок свободен, а затем встаешь рядом с Пенни. Когда я выйду за дверь, не двигайся. Оставайся там, где стоишь, пока я не позову тебя. При условии, что я все еще буду в состоянии позвать.
  
  Старик встал на колени у двери и начал ножом лезть в замок.
  
  Я старался сохранять ровное дыхание. У меня было искушение полностью перестать дышать, чтобы была полная тишина.
  
  Его запястье шевельнулось раз, два, три раза. Он работал в пространстве между дверью и коробкой. Затем он остановился.
  
  Старик повернул ко мне лицо и кивнул. Пора было приступать к работе. И эта работа заключалась в захвате нескольких пистолетов-пулеметов.
  
  
  Глава 18
  
  
  Я выбежал за дверь, как бык, увидевший начинающего тореадора, сгорбленный, свирепый и в то же время собранный.
  
  Они стояли в коридоре, один слева от меня, другой справа, и их мысли были достаточно медленными, у них отвисли челюсти, когда они увидели мое появление. Развернувшись влево, я поднял руки, как ножи, и раздавил плечо охранника, пока он все еще сжимал свой автомат. Когда он с грохотом упал на землю, я схватил его, одной рукой зажав ему рот, чтобы он не закричал, а другой рукой за талию, чтобы поддержать его. Я толкнул его прямо в его напарника, максимально быстро преодолев разрыв между ними, так что второй охранник запутался со своим оружием под мышкой своего напарника. Я поднял руку, которую держал на талии мужчины, и рубящим движением через его сломанное плечо бросил на шею здорового охранника. Это был не идеальный удар, но он склонил шею в сторону. Когда он снова потянулся, я нанес удар сверху прямо ему в лицо. Кости сломались под моими суставами, и кровь хлынула из безвольного рта. Его голова сильно ударилась о стену, и он без сознания сполз на землю. Я развернул его друга и раздавил его кадык ладонью, прежде чем он успел воспользоваться тем, что я больше не прикрывал ему рот.
  
  Я оттащил тела в сторону, собрал оружие и сунул голову в камеру. — Хорошо, — сказал я. «Время перевести дух».
  
  Пенни и ее отец быстро присоединились ко мне. Я дал ему один из автоматов. «Я хочу сойти с этого корабля, не используя их», — сказал я ему. «Мы не идем через верх, мы возвращаемся через эту палубу. Я знаю, что ищу. Оно будет в стороне от пирса. Следуй за мной, и если мы столкнемся с кем-нибудь, оставь их мне. И если со мной что-то случится, ты можешь использовать это оружие, чтобы расправиться с кем угодно и до тех пор, пока есть с чем иметь дело. Я видел ее, когда мы поднялись на борт: маленькая дверца по левому борту «Сары Чемберлен». Мы направились туда по тускло освещенному коридору к повороту на корме. Двигались осторожно, но никого не встретили.
  
  Дверь ждала нас.
  
  — Дай мне оружие, — сказал я.
  
  Я дернул за ручку и осторожно открыл дверь. Я смотрел на мрачные, движущиеся воды Ист-Ривер в пяти метрах подо мной.
  
  — Ты первая, Пенни, — сказал я. «Сначала ноги. Позвольте себе повиснуть на краю. А потом просто отпускаешь. Чем меньше расстояние, на которое вы падаете, тем меньше шума. Тогда плыви как можно тише к пирсу и жди меня там. То же самое и для вас, мистер Дон. Там вы найдете лестницу, ведущую к пирсу, сразу за стрелой правого борта.
  
  Прошло без ошибок. Я закрыл дверь как мог, прежде чем упасть с края. Оставалось только надеяться, что ни один прохожий не удивится яркому свету с левого борта « Сары Чемберлен » . Но я сомневался, что кто-то из команды был на берегу. Время отъезда было слишком близко. С другой стороны, у нас всегда были ребята от Дона Марио, о которых нужно было беспокоиться.
  
  Полковник Син не должен был так стремиться показать мне корабль. Он позволил мне заметить дверь и лестницу, ведущую от пирса к воде.
  
  Пенни и ее отец ждали меня у лестницы, топчась на месте.
  
  — Хорошо, — сказал я. — Я поднимусь по этой лестнице и возьму с собой оружие. Следуйте за мной наверх. Как только мы доберемся до вершины, я отправлюсь к Дону Марио. Я хочу, чтобы вы двое убрались отсюда. Беги так далеко и так быстро, как только сможешь.
  
  — Нет, Ник, — сказала Пенни. 'Не сейчас.'
  
  — Она права, — сказал старик. - «Вам понадобится помощь».
  
  — Я знаю, — сказал я. — И я получу её от Дона Марио. По крайней мере, самую непосредственную помощь. Но я не хочу, чтобы вы двое были со мной. Бесполезно причинять тебе боль.
  
  — Я иду с тобой, Ник, — сказала Пенни.
  
  Я покачал головой. — Если ты хочешь что-то сделать для меня, ты можешь. Но это не то, что вы можете сделать здесь.
  
  "Тогда скажите нам, что вы хотите," сказал старик.
  
  «Я хочу, чтобы вы позвонили Дэвиду Хоуку. Пенни знает, где с ним связаться, Объединенная пресс-служба и телеграфная служба в Вашингтоне. Скажите ему, что "Сару Чемберлен" нужно остановить любой ценой. Скажи ему, что Ник Картер сказал тебе позвонить ему. Вы хотите сделать это?
  
  «Если сможем, то сделаем», — сказал он.
  
  — Хорошо, — сказал я. 'Пойдем. Времени мало. Я начал подниматься по лестнице. Наверху я выглянул за край пирса. Это выглядело хорошо. Все взоры будут прикованы к большому крану. Он все еще двигался, теперь уже возвращаясь к пирсу. Я просто должен был надеяться, что он оставил хотя бы еще один контейнер с золотом, и его работа на ночь еще не закончена. Я знал, что моя работа тоже еще не совсем закончилась.
  
  Я услышал, как Пенни и ее отец поднялись позади меня. Старик тяжело дышал. Я повернул к ним голову. «Оставайтесь на низком уровне и оставайтесь в тени. Я прикрою тебя. Убирайся немедленно. Беги!' Я был один, среди мафии и китайцев, и время подходило к концу.
  
  Я полз по дорожке на животе от пирса к длинному провисшему навесу, куда вошел Дон Марио. Встав на защиту дверной рамы, я подергал защелку.
  
  Она не была заперта. Я быстро проскользнул сквозь него в темноту.
  
  Далеко, у реки, я увидел свет. Я пошел в этом направлении с автоматом наготове в руке. Я должен был быть готов к худшему. Если бы мне повезло, Дон Марио не заметил бы меня. Я надеялся, что у меня всё получится.
  
  Пригнувшись, я продолжал идти, пока не увидел горящий свет в офисе с окнами повсюду, выходящими на склад и реку. Офис на всю ширину реки.
  
  Дон Марио сидел в крутящемся кресле за письменным столом, глядя на "Сару Чемберлен" . За исключением нескольких телефонов и копии реестра олдерменов Ллойда , стол был пуст.
  
  Сам оставаясь в сарае и скрывая себя от корабля, я рывком открыл дверь и направил ствол автомата. — Очень тихо, Марио, — сказал я. Он не пошевелился. Он просто продолжал смотреть в окно на корабль.
  
  — Это Картер, — сказал я. «Я хочу, чтобы вы встали и задернули занавеску на окне, выходящем на корабль. Затем снова сядьте. Я хочу поговорить с тобой. Держите руки у лица, когда снова сядете. У меня есть для тебя новости о твоих китайских друзьях, которые, я думаю, ты захочешь услышать.
  
  «Что из того, что ты хочешь сказать, я бы хотел услышать, Картер, — сказал он.
  
  — Тебе ничего не стоит слушать, Марио. Но если ты не послушаешь, это может быть фатально, — сказал я. «После всей вашей работы вы же не хотели бы оказаться в ситуации «король мертв, да здравствует король », не так ли?»
  
  В ответ Марио отодвинул стул, подошел к окну и задернул занавеску. Я вошел в комнату и наткнулся на него, когда он снова сел.
  
  — Говори быстро, — сказал он.
  
  — Именно это я и собираюсь сделать, — сказал я. «Твои друзья изменили тебе».
  
  Марио рассмеялся. — Конечно, и кавалерия тоже идет.
  
  — Тебе тоже лучше начать верить в это, — сказал я. «Твоя часть сделки не выполнена. Единственный вопрос остается, сможет ли ваш друг, полковник Син, сбежать на свободу после того, как он обманул тебя.
  
  — Ладно, Картер, хватит загадывать эти загадки. Что за афера?
  
  «Героин».
  
  — С героином все в порядке, — сказал Дон Марио. «Его проверили люди, которым я доверяю».
  
  — Ты все проверил?
  
  «Конечно, нет, — сказал он. «Но мы взяли образцы из нескольких тонн».
  
  "Это был хороший материал," сказал я. «Остальные отравлены».
  
  — Перестань, Картер, — сказал он. «Я не лох. У вас есть один шанс на миллион, чтобы взорвать это дело, и это значит, что вы настроите меня против Сина. Я не съем это.
  
  «Я здесь, чтобы настроить тебя против Сина за то, что он изменил тебе. Героин отравлен . Это действительно мусор. И самый грязный в зеленых мешках.
  
  Марио сжал губы. — Знаешь, Картер. Ты начинаешь меня интересовать. Откуда ты знаешь об этих зеленых мешках?
  
  — Так же, как я знаю о синих мешках и яде. Если бы у вас был друг на борту этого корабля, который тоже понимал по-китайски, вы бы это знали. Этот старик родился в Китае.
  
  "Как скоро мы сможем сделать тест?" — сказал Марио. — Возьми с корабля часть этого последнего хлама. Зеленые мешки. То, что в зеленых мешках, убивает быстрее всех.
  
  Марио ответил на один из телефонов. — Вито, — сказал он. — Принеси мне один из зеленых мешков. Немедленно.'
  
  Он бросил трубку и посмотрел на меня. — Ладно, Картер, у тебя есть шанс. Шаг назад. Перед моим столом есть люк. Через минуту он открывается, и Вито поднимается наверх. Не нервничайте со своим оружием. Вито сделает, как я скажу. Вы можете быть уверены, что он ничего не будет делать.
  
  Подо мной послышалось гудение, и часть пола соскользнула, обнажив хорькоподобное лицо Вито, вглядывающегося в комнату.
  
  — Все в порядке, Вито, — сказал Дон Марио. «Трудностей нет».
  
  Вито забрался в комнату, и половица снова отодвинулась. Он положил зеленую сумку на стол Марио.
  
  «Нам нужна морская свинка», — сказал он. «И я думаю, что знаю подходящего человека для этого». Он взял телефон. Полковника Сина, — сказал он. 'Быстро.' Он ждал. Когда он снова заговорил, его голос звучал настойчиво. — Полковник Син? Дон Марио. Слушай. Несчастный случай произошел с одним из моих мальчиков. Отправь доктора Инуриса со своим портфелем. Он нам скоро понадобится.
  
  Он бросил трубку, не дав полковнику Сину возможности задать вопросы. Отодвинув занавеску на долю дюйма, я взглянул на корабль. Вскоре после этого угрюмый доктор Инурис дошел до конца трапа и начал спускаться по пирсу.
  
  — Он идет, — сказал я.
  
  — Приведи его, Вито, — сказал Дон Марио. Вито вышел из комнаты. — Не беспокойся о Вито, — сказал Дон Марио. «Вито ведет себя честно. Все , о чем тебе нужно беспокоиться, это героин. Но, по крайней мере, ты должен признать, что я даю тебе шанс, Картер. Кого лучше использовать в качестве подопытного кролика, чем врача-наркомана?
  
  Я услышал шаги и встал там, где думал, что достану Дона Марио и Вито короткой очередью, если они попытаются что-то сделать. Дверь медленно открылась, и доктор Инурис вошел в комнату, Вито последовал за ним.
  
  Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, что я стою там. "Картер!"
  
  — Верно, доктор. Твой старый друг. Я поднес ствол автомата ему под подбородок.
  
  Он спросил. - "Что это значит?"
  
  Я ударил стволом оружия по его дыхательному горлу. — Заткнись, Док.
  
  — Доктор, — сказал Дон Марио. «Картер и я хотим устроить небольшое пари. Это из-за того героина.
  
  Я отступил назад с оружием.
  
  — Что случилось с этим героином? спросил Инурис. «Это обычный героин».
  
  — Вот что я хочу сказать, доктор, — сказал Дон Марио. — Но Картер говорит иначе. Он говорит, что он отравлен.
  
  -- Не слушайте его, -- сказал доктор Инурис. — Что он знает об этом?
  
  — Он говорит, что знает достаточно, доктор.
  
  — Ты поверишь ему? спросил Инурис. — Агенту AX?
  
  «До сих пор он вызывал у меня интерес».
  
  «Полковник Син не стал бы вас обманывать, — сказал доктор Инурис.
  
  "Ну, это то, что я пытаюсь сказать Картеру," сказал Дон Марио. «И все же ему удалось убедить меня, что лучше сначала убедиться, чем потом сожалеть. Вот почему мы пригласили вас сюда. Потому что я сказал себе: «Марио, — сказал я, — кто лучший человек, чтобы судить, хорош этот героин или нет?» и тогда я ответил себе: «Ну, никто иной, как наш старый друг, доктор Лотар Инурис, который оказался превосходным ученым и преданным другом». Итак, доктор, я дам вам бесплатный образец.
  
  «Я не хочу этого, — сказал доктор Инурис.
  
  — Не хочешь? — сказал Дон Марио. 'Не хочешь? Ты слышал это, Вито? Он говорит, что не хочет бесплатный образец.
  
  "Он так богат?" — сказал Вито. «Я никогда раньше не видел, чтобы наркоман отказался от бесплатного образца».
  
  — Я думаю, он действительно чего-то хочет, Вито, — сказал Дон Марио. — Как любой наркоман. Но он слишком вежлив. Вы просто из вежливости, не так ли, доктор?
  
  На отвратительном лице Инуриса выступили капли пота. — Я не хочу этого, — закричал он.
  
  -- Ну, ну, доктор, -- сказал Дон Марио. — Ты слишком далеко зашел с этой любезностью. Он вытащил мою шпильку из-за пояса и сделал надрез на зеленом мешке. Высыпалось немного белого порошка.
  
  — Что ж, доктор, мы собираемся устроить здесь прощальную вечеринку. У нас нет свечей, но у меня есть спички и, Вито, я думаю, ты найдешь шприц и иголки, если посмотришь в сумке доктора. И я не удивлюсь, если там будет кусок резинового шланга и, может быть, еще несколько вещей, которые нам нужны». Вито протянул руку и выхватил сумку из рук доктора. Дон Марио открыл его и начал рыться в нем.
  
  «Не позволяйте им сделать это, Картер», умолял доктор Инурис. — Почему бы и нет, доктор? Я сказал. «Я не вижу, какой вред это может причинить. Если вы говорите правду, то есть.
  
  — Пожалуйста, Картер. Пожалуйста.'
  
  Он не смотрел на меня. Может быть, он хотел посмотреть на меня. Но он не мог. Он не мог оторвать глаз от стола, за которым были заняты Дон Марио и Вито. И продолжал умолять. Слова лились, как воздух из проколотой внутренней трубки.
  
  «Золото, Картер. Я дам тебе золото. Мою долю. Вы можете быть богатым. Вам больше никогда не придется работать. Много денег. Больше, чем вы когда-либо увидите от AX. Ты мог бы пойти куда-нибудь. Вы могли бы быть богатым. Просто спаси меня отсюда. Ты можешь это сделать. Я знаю, что ты можешь. Я сделаю это достойным для вас. Вы не будете сожалеть об этом.'
  
  Дон Марио встал из-за стола. Вито стоял рядом с полным шприцем в руке.
  
  — Не могу согласиться, доктор, — сказал я.
  
  — Никто вас не слышит, доктор, — сказал Марио. «Снаружи слишком много шума. Этот кран ужасно шумит.
  
  Доктор Инурис упал на колени. Пот струился по его лицу. — Не делайте этого, — умолял он. 'Не делайте этого. Прошу вас. Не делайте этого со мной.
  
  Марио ударил его по лицу. — Заткнись, глупая собака, — сказал он.
  
  Он схватил Инуриса за правую руку и дернул рукав его пиджака и рубашки выше локтя. Пуговица соскочила с рубашки и откатилась. Вито стоял перед доктором со шприцем в руке.
  
  Доктор Инурис начал хныкать. Дон Марио снова ударил его. — Вы должны сохранять спокойствие, доктор, — сказал Дон Марио. 'Смотреть на светлую сторону. Через несколько минут вы отправитесь в счастливое путешествие... или умрете. В любом случае, твои проблемы позади, дорогой.
  
  Глаза доктора округлились от страха.
  
  — Хорошо, Вито, — сказал Дон Марио.
  
  Он рывком поставил Инуриса на ноги и вытянул голую, покрытую шрамами руку.
  
  Инурис попытался вывернуться. Он пнул Вито и заставил его отскочить.
  
  Лицо дона Марио помрачнело. — Ни за что, — проворчал он.
  
  Лотар Инурис все еще корчился. Дон Марио одной рукой обнял его за шею, а другой держал вытянутую руку доктора. «Хорошо, Вито, — сказал он, — давай попробуем».
  
  Вито осторожно приблизился сбоку, словно тореадор с миниатюрным мечом для последнего удара. Глаза доктора Инуриса вылезли из орбит. Он попытался сказать: «Нет, нет, нет», но ничего не вышло, кроме долгого, мучительного 'ННННН' изо рта.
  
  Вито теперь был рядом с ним, поднося иглу к обнаженной руке, а дон Марио помогал ему, удерживая руку неподвижно, чтобы найти вену. Кончик иглы попал под кожу, и Вито толкнул поршень вниз. Дон Марио освободил Инуриса. Он и Вито отступили. доктор Инурис встал. Он одернул рукав рубашки и куртки. — Я сейчас уйду, — сказал он сдавленным голосом, — когда вы со мной закончили.
  
  Я видел, как рука Марио потянулась к люгеру.
  
  доктор Инурис улыбнулся ему. — Мне нужен мой портфель, — сказал он. Он сделал шаг к столу. Два шага.
  
  Я направил автомат на Дона Марио.
  
  Инурис посмотрел на меня. — Очень плохо, Картер, — сказал он. «Ты мог бы быть богатым». В его глазах было странное, остекленевшее выражение. — Но ты не стал слушать. Извини, Картер. Но что означает эта старая поговорка? Кто смеется последним...
  
  ха-ха-ха..."
  
  И тогда изо рта у него не пошло ничего, кроме крови. Она стекала по его рубашке, пачкая белую ткань. Он с любопытством посмотрел на ужасающее наводнение, как будто оно принадлежало кому-то другому.
  
  Огромная судорога схватила его тело и швырнула на землю. Кровь все еще лилась, обвивая его шею шарфом из жидких рубинов. Доктор Инурис был потрясен. Его пятки ударились об пол. Потом он лег неподвижно.
  
  — Господи, — прошептал Вито.
  
  
  Глава 19
  
  
  — Хорошо, Картер, — сказал Марио. — Вы оказались правы. Давайте сейчас договоримся.
  
  — Мы с тобой заключим перемирие, — сказал я. — Мы будем работать вместе, чтобы полковник Син не сбежал с золотом. После этого каждый снова сам за себя.
  
  — Звучит достаточно справедливо, — сказал он.
  
  Марио взял один из своих телефонов. — Перекройте кран, — приказал он.
  
  Я выглянул в окно. Звук крановой машины начал стихать. Высоко над кораблем над люком болтался один из контейнеров.
  
  Дон Марио повернулся к Вито. — Спустись вниз, — сказал он. «Приведи мальчиков. Скажи им, чтобы они принесли все фейерверки, которые смогут собрать. Нам это понадобится. И принесите еще динамита и бензина.
  
  Вито исчез через люк.
  
  «Пока мы на одной стороне, — сказал я, — я хочу вернуть свое оружие».
  
  — Конечно, — сказал Марио. Он вытащил из-за пояса «люгер» и стилет.
  
  — Не забудь эту маленькую вещь в кармане, — сказал я.
  
  Он вынул Пьера. - "Газовая бомба в конце концов, не так ли?"
  
  — Будь осторожен с этим, — сказал я ему.
  
  Марио улыбнулся. «Мы работаем вместе, Картер». Он дал его мне, и я положил его в карман.
  
  Люди Марио начали подниматься по лестнице, заполняя кабинет. Подняв руку, Марио призвал к тишине.
  
  «Это Картер. Он работает с нами. Так что не нервничайте, не надо чтобы вы делали ошибки, когда дела идут немного не так. Мы садимся на этот корабль. Я хочу, чтобы его машины взорвали, и я хочу, чтобы это произошло быстро. Если какой нибудь китаец захочет вас остановить, скосите его. Нас обманули. Пойдем.'
  
  Мужчины побежали из конторы, через длинный сарай, к выходу на дорожку пирса. Всего их было человек двадцать, включая Марио и меня. Принц взял пистолет-пулемет. «Осторожнее с этой штукой», — предупредил я его. «Он был в воде».
  
  — Спасибо, — сказал Марио. «Я попробую, и если это не сработает, — он похлопал себя по подмышке, — у меня есть немного в запасе».
  
  На пристани я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как полковник Син с мегафоном в руке появляется у перил мостика, а рядом с ним капитан.
  
  — Что там происходит, Марио? он крикнул. "Почему кран остановился?"
  
  Первый из людей Марио бросился к сходням.
  
  Марио поднял автомат и выстрелил короткой очередью в трос крана. Появился клуб синего дыма, а затем хлопнул натянутый трос, который порвался. Огромный контейнер накренился и с оглушительным стуком врезался в трюм « Сары Чемберлен ». Наступила тишина, потом я услышал крики.
  
  Полковнику не нужно было, чтобы кто-то объяснял ему ситуацию. В следующее же мгновение он повернулся и сделал знак капитану, заставив его бежать к рулевой рубке. Он перегнулся через перила мостика и отдал приказы своим людям на палубе. Китайцы, размахивая топорами, бросились к перилам. Я видел, как раскалывался металл, когда топоры начали сверкать, рубя толстые связки канатов, которыми « Сара Чемберлен » крепилась к пирсу.
  
  Марио остановился на полпути к трапу. Он поднял автомат. Град пуль задел перила, дергая металл и плоть. Мужчины кричали и падали...
  
  Я навел «люгер» на мостик и выстрелил. Полковник Син пригнулся, когда пуля резко задела сталь под окнами рулевой рубки. Когда он вернулся, в руке у него был пистолет. Мы были на палубе. — Вито, — выдохнул Марио. — Ты и половина мужчин идешь с Картером. Возьми динамит. Остальные пробираются к рулевой рубке.
  
  Маленький хорек кивнул. Марио уже ушел и выстрелил из автомата по палубе. Я видел, как китаец схватился за голову и упал в кровавом тумане.
  
  А потом я оказался внутри корабля, а Вито и остальные люди Марио шли за мной по лестнице. Внизу китаец опустился на одно колено и поднял винтовку. Рядом со мной раздался выстрел, и я увидел, как стрелок схватился за живот и упал вперед.
  
  Краем глаза я заметил, как Вито ухмылялся, когда мы спешили вниз по палубе за палубой. Я услышал стрельбу позади нас, и один из людей Марио издал приглушенный крик и упал с края лестницы каюты.
  
  Стрельба прекратилась. Теперь был только топот ног по железным ступенькам, и впереди я увидел знак со стрелкой, указывающей на машинное отделение.
  
  Мы были в коридоре. Впереди распахнулась металлическая дверь, и ствол автомата начал стрелять в нас. Это было слишком высоко и далеко, пули царапали стены и потолок. Я нырнул на землю и снова вскочил на ноги с люгером в руке. Я выстрелил один раз. Раздался крик, и ствол оружия рухнул вниз. Я выглянул через порог и обнаружил, что смотрю мимо трупа, спускающегося по другому лестничному пролету. Пуля просвистела над моей головой и врезалась в водонепроницаемую переборку. Я жестом приказал Вито и мужчинам остаться. Я посмотрел вниз, в машинное отделение. Огромные поршни, начищенные до идеального блеска, начали медленно двигаться. Я увидел инженера в форме, яростно жестикулирующего, и людей, бегущих к своим постам.
  
  Еще один выстрел просвистел над моей головой. С другой стороны машинного отделения через дверной проем ворвались дюжина стрелков, распластались на трапе и открыли огонь.
  
  Я отполз от двери и захлопнул ее, когда в нее врезался выстрел. Я повернулся к Вито. «У них вход под прицелом».
  
  'Что мы делаем?' он спросил.
  
  «Дайте мне динамитную шашку».
  
  Она была у меня в руке почти до того, как я закончил свой вопрос. Я поджег фитиль. «Я попытаюсь взорвать этот большой трап», — сказал я Вито. «Когда эта штука взорвется, все побегут через дверь. Оставайтесь на палубе.
  
  Палуба под нами начала трястись, двигатели набирали обороты. Если полковник Син не оказался в ловушке наверху и сумел освободить корабль от тросов, « Сара Чемберлен » уже должна была выйти в море. Я надеялся, что Дон Марио остановит его.
  
  Я встал рядом с водонепроницаемой переборкой и зажег фитиль. Затем я распахнул дверь и швырнул динамит в большую комнату. Я отпрянул. Услышав хлопок, я снова распахнул дверь. Это был калейдоскоп смертей: трап прорвался посередине, стрелки, истекая кровью, хватались за что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, и разбивались, когда металл отрывался от точек крепления. Не было времени продолжать просмотр. Крики уже рассказали всю историю.
  
  Я встал, перешагнул порог и быстро спустился по лестнице. Матрос схватил меня за руку, я ударил его прикладом люгера по носу. Кость треснула.
  
  Машинист стоял неподалеку и вытащил из-за пояса пистолет. Я выстрелил в него и увидел, что из-под его рубашки, из-под синей куртки, сочится кровь.
  
  Позади меня я услышал еще выстрелы и крики. Китаец вытащил топор из настенного зажима и повернулся ко мне лицом. Глянцевое лезвие повисло над его головой, когда я поднес Люгер к его рту и нажал на спусковой крючок. Его голова исчезла, а топор упал.
  
  Мимо меня просвистела пуля, разорвав трубу. Я видел, как один из членов экипажа целился из винтовки. Я упал на одно колено и выстрелил. Он с криком отпрянул назад. Вокруг меня я слышал адское стаккато выстрелов и вой и свист рикошетящих пуль. Случайный крик, ругательство, рычание, удар тела, опрокинутого ударом пули. Мимо меня прокатилась отрубленная голова. Один из людей Вито, жертва топора. А потом стрельба прекратилась.
  
  Я огляделся. Я видел Вито. Он прижал руку к боку. Между его пальцами просочилась кровь. Он поднял другую руку и торжествующе взмахнул пистолетом. Его лицо расплылось в крысиной ухмылке. — Путь свободен, — крикнул он.
  
  — Хорошо, — сказал я. «Заложи динамит и пойдем отсюда».
  
  Его специалисты по взрывчатке уже закладывали динамитные шашки в машины.
  
  — Я подожгу фитиль, — сказал я. «Остальные идут назад, вверх по лестнице, за дверь».
  
  Они выглядели слишком счастливыми, чтобы им позволили это сделать. Вито слегка наклонился влево из за раны в боку, но один из остальных удержал его в вертикальном положении.
  
  Я быстро переходил от одного пакета к другому, держа спички у запалов. Они начали шипеть, как рождественские звезды.
  
  Пришло время исчезнуть. Я посмотрел на дверь. Вито посмотрел на меня, а затем жестом велел мне поторопиться. Потом я услышал выстрелы и крики в коридоре за его спиной. Глаза Вито расширились. Он схватился за спину, а затем согнулся пополам. Он был уже почти мертв, когда, наконец, стремглав спустился по лестнице.
  
  Свет в машинном отделении погас. Металлическая дверь захлопнулась. Я был в ловушке.
  
  В ловушке кромешной тьмы, нарушаемой только желтым фейерверком горящих фитилей. Я действительно остановил бы "Сару Чемберлен" . Но это было бы последнее, что я сделал.
  
  За секунды эти пять пакетов динамита взорвут всю корму корабля полковника Сина, превратив его в летающий гроб Ника Картера.
  
  
  Глава 20
  
  
  Но не в том случае, если бы я действовал быстро.
  
  Я поспешил прочь от лестницы, нырнул на первый запал и вырвал его. Это была гонка на время, и я выиграл. Когда обезвредил последний запал, прошло, наверное, секунд десять.
  
  Я зажег спичку, вернулся к лестнице и поднялся наверх. Рано или поздно кому-то придется войти в эту дверь, если полковник Син захочет, чтобы его корабль отплыл. И когда это случится, я был готов. Моя рука скользнула в карман и сомкнулась вокруг газовой бомбы.
  
  Я надеялся, что мне не придется ждать слишком долго. Я также не думал , что так будет.
  
  У Сина не было времени, если предположить, что он не был занят Доном Марио.
  
  Но как только я получил свой шанс, я должен был быть быстрым. Я не мог позволить себе промахнуться. Я надеялся, что кто бы ни был снаружи, кто бы ни возглавлял небольшую экспедицию, уничтожившую Вито и остальную часть его боевой группы, начал терять терпение.
  
  Если он увидел горящие запалы до того, как захлопнул дверь, то, вероятно, ждал взрыва и теперь недоумевал, почему до сих пор его не услышал. Если он не видел их, то, вероятно, перегруппировывался, готовя своих людей к уничтожению всех живых захватчиков в машинном отделении.
  
  В любом случае, он должен был действовать быстро, потому что знал, что у полковника Сина осталось не так много времени. « Сара Чемберлен » никуда не денется, пока его люди не контролируют машинное отделение.
  
  Дверь открывалась длинными рычагами — по одному с каждой стороны. Никто не мог выдвинуть его наружу, не переместив внутрь. Это было в мою пользу. Я бы не удивился ничему. Я положил кончики пальцев одной руки на рычаг, каждый нерв настороженно реагировал на малейшие признаки движения. С другой стороны, у меня был Пьер.
  
  Потом это стало почти неожиданностью, так быстро, что я чуть не потерял рычаг. Свет ослепительно зажегся. При первых лучах света я держал Пьера взведеным. Я швырнул бомбочку в коридор и изо всех сил закрыл дверь.
  
  Я услышал приглушенный взрыв, затем ничего больше. Я знал, что сейчас люди хватаются за горло в коридоре снаружи и умирают. Через мгновение все будет кончено. Никто не убежит. А через минуту-другую можно будет безопасно выбраться отсюда. Пьер быстро сделал свое дело и бесследно исчез.
  
  Наверху лестницы я толкал ручку двери вниз, глядя на часы. Через полторы минуты я ослабил хватку и спустился обратно в машинное отделение.
  
  На этот раз я был полон решимости не допустить, чтобы что-то пошло не так. Я поджег запалы, взбежал по лестнице и рывком открыл дверь. Тела были свалены в коридоре. Я захлопнул за собой дверь и побежал так быстро, как только мог, считая на ходу. "Двадцать один... двадцать два..."
  
  В двадцать четыре я нырнул на палубу. Раздался оглушительный взрыв, сотрясший весь корабль. Над моей головой замерцали огни, и корабль снова выровнялся. Собравшись с силами, я начал подниматься к носу. Я оставил Марио на миделе, где он пробивался вперед. Я не знал, как он это сделал, но если бы я мог подобраться поближе к носу, я бы оказался позади экипажа. Может быть, он мог бы использовать отвлекающий маневр.
  
  Я поднялся по лестнице и поспешил по длинным коридорам. Я чувствовал, что немного задыхаюсь. Потом я понял, что иду немного в гору. Корпус « Сары Чемберлен » разломился надвое. Корабль тонул. Теперь вода текла в машинное отделение.
  
  Я не знал, как далеко я пробежал, но угол постепенно становился все круче. Перед собой я увидел люк наверху лестницы. Я поднялся по лестнице и высунул голову. Я повернулся и вышел на палубу. Меня никто не видел.
  
  Здесь еще продолжалась стрельба. Я видел, как из-за люка стреляли трое китайцев. Мои пальцы сомкнулись вокруг «люгера». Я выстрелил в каждого из них по одному разу.
  
  Теперь на моей стороне палубы было тихо. Вспышки автоматического огня все еще были видны на миделе.
  
  Пригнувшись, я побежал к людям Марио. Я заметил, что они использовали спасательную шлюпку в качестве щита. Остались только Марио и еще двое. Один из них также был ранен.
  
  Я нырнул рядом с ними. Я спросил. - 'Как дела?'
  
  Марио выстрелил в сторону моста. Он поднял плечи. «Я потерял много людей, — сказал он. — Полковник все еще там, с капитаном.
  
  «Вито и остальные мертвы», — сказал я им. — Но машинное отделение взорвано.
  
  — Да , — сказал Марио. «Мы слышали, взрыв. Хорошо сделано. Но я не успокоюсь, пока не разберусь с самим полковником.
  
  — Почему бы тебе не оставить это мне, Марио?
  
  — Нет, — сказал он. — Это личное дело. Никто не обманывает меня безнаказанно».
  
  Пули врезались в корпус спасательной шлюпки.
  
  — Оставаться здесь бесполезно, — сказал он. — Ты ни на что не соглашаешься. Я иду к ним наверх. Дайте мне одну из этих канистр с бензином.
  
  'Чем ты планируешь заняться?'
  
  «Мы идем в атаку», — сказал он. — Мы пойдем по той лестнице под мостом. Мы находимся под трудным углом от него, но нет смысла оставаться здесь.
  
  — Я иду с тобой, — сказал я.
  
  — Делай, что хочешь, Картер. Теперь у меня есть своё дело. Пошли, мальчики.
  
  Они выскочили по обе стороны от спасательной шлюпки. С моста посыпались выстрелы. Колено раненого согнулось вдвое, и он скользнул по палубе под перила. Он закричал один раз, прежде чем рухнуть на пирс.
  
  Я сформировал арьергард. Пули впились в палубу вокруг нас, но теперь мы втроем были на лестнице. Марио был прав. У полковника Сина и капитана был плохой угол обстрела. Пули свистели над нами. Один из автоматов полетел вниз и с грохотом упал на палубу. Это означало, что у них закончились боеприпасы. Марио открыл канистру с бензином. Когда он достиг вершины лестницы, Син и капитан вышли за дверь рулевой рубки. Последний выстрел попал в спутника Марио. Он схватился за живот и согнулся пополам. Теперь на мостике нас было только двое, с полковником Сином и капитаном в рулевой рубке. Марио усмехнулся мне, когда мы нырнули под линию огня.
  
  "Ты видишь то же, что и я?"
  
  Он указал согнутым пальцем на окна рулевой рубки. Пули пробили в нем зияющие дыры. Марио указал большим пальцем на канистру с бензином и усмехнулся. Потом поднял её и начал через отверстие заливать бензин.
  
  Дверь распахнулась. Я видел, как капитан пристально целился в Марио. Я выстрелил в незащищенный дверью лоб и глаз. Они исчезли в красном тумане, и тело капитана соскользнуло на мостик.
  
  Когда я оглянулся на Марио, он встал и бросил спичку в окно.
  
  Тогда полковник Син застрелил его.
  
  Он немного опоздал. Спичка попала в рулевую рубку. Раздался рев, а потом вся кабина загорелась.
  
  Марио все еще стоял с глупой ухмылкой на лице.
  
  Он посмотрел на меня и поднял большой палец вверх. «Эй, Картер, как ты думаешь, я теперь с дядей Сэмом?»
  
  Затем он сел и упал набок. Я подошел к нему и пощупал его пульс. Пульса больше не было. Языки огня просочились из разбитых окон и начали ползти по облупившейся краске, что было частью маскировки "Сары Чемберлен".
  
  Пришло время уходить. Я подошел к лестнице. Пуля отскочила от металла. Я развернулся вокруг своей оси и нажал на курок «Люгера». Пуля ударила в пустоту.
  
  Я стоял, глядя на почерневшее лицо полковника Сина. Его кожа была обуглена и сморщена, как у мумии. Его зубы свирепо оскалились на меня. Слегка помахав рукой, он поднял пистолет.
  
  Я уже был в трансе, когда он нажал на курок. Стилет уже был у меня в руке, и я вонзил его в живот. Было слишком поздно останавливаться, когда я услышал удар молота по пустой комнате. Нож скользнул внутрь. Полковник Син ахнул.
  
  Я отдернул нож. Он отшатнулся, когда огненный шар вырвало из рулевой рубки вокруг его лица и волос.
  
  Я предполагаю, что он был уже мертв, когда отшатнулся от перил и перевалился через них. Он определенно был мертв, когда его мозг разбился о палубу внизу. Потрескивающее пламя начало расползаться по краю моста. Я спустился по лестнице.
  
  Я оцепенел и физически устал, когда бросился на пирс. Вой приближающихся сирен просочился в мое сознание, и последний взгляд позади меня сказал мне, что это был не плохой сон. Первые пожарные машины уже остановились. Их огни были слабым светом по сравнению с ярким, пылающим свечением мостика корабля.
  
  Дальше, мимо пирса, я увидел невысокого мужчину в мятом твидовом костюме, потягивающего сигару.
  
  Я подошел к нему. В качестве приветствия он поднял руку. — Ну, Николас, — сказал он. 'Ты? Здесь? А я думал, что отправил тебя в отпуск.
  
  
  Глава 21
  
  
  В офисе пахло все так же: сигарным дымом и старым твидом. Дэвид Хоук сидел за столом и неодобрительно качал головой.
  
  — Очень неосторожно, Николас, — сказал он. «Очень небрежно».
  
  — Боюсь, это было лучшее, что я мог сделать в данных обстоятельствах, — сказал я. «Самое главное было не дать полковнику Сину уплыть с золотом. Как только бы он добрался до открытого моря, все могло стать немного сложнее. И поползли бы слухи о пропаже золота.
  
  Хоук затянулся сигарой. «Нам удалось пресечь это в зародыше», — сказал он. «Пока вы вчера отсыпались, правительство опубликовало впечатляющие статистические данные о торговом балансе, предсказав улучшение экономики на предстоящий год, а также подтвердило свой решительный отказ повышать официальную цену на золото. В результате цена на золото на свободном рынке в Цюрихе, Париже и Лондоне упала; а курс доллара по отношению к другим валютам переживает лучший день за последние месяцы. И я полагаю, что довольно насильственная кончина полковника Сина уже дошла до тех людей, которые ждали сигнала "Сары Чемберлен". '
  
  — Что ж, — сказал я. Похоже, дела идут на поправку.
  
  «Еще многое предстоит очистить», — сказал Хоук. «Я с радостью могу сказать, что власти в Вашингтоне оказали мне огромную помощь. Пожарная служба свела пожар на борту корабля к минимуму. Полиция была счастлива избавиться от Марио и его семьи, в том числе найти героин. У него было приличное количество там, под тем пирсом, целый склад под руслом реки». Хоук поднес спичку к свежей сигаре. «После выяснения ситуации с Доном Марио полиция была только рада удовлетворить любую нашу просьбу. Вокруг корабля необычайно строгая, но ненавязчивая охрана. В возвращении золота в хранилище участвуют чиновники казначейства и высшие чины военной разведки. Все охранники, связанные с хранилищем Федеральной резервной системы, и все офицеры, связанные с его безопасностью, взяты под стражу. Вероятно, нам понадобится большая часть недели, чтобы все прояснить, но к концу недели мы ожидаем, что золото вернется в хранилище, а фальшивое золото будет выброшено. Конфискованный героин уничтожается.
  
  — Вы сказали, что все, кто участвовал в охране хранилища, взяты под стражу? Я сказал. Хоук затянулся сигарой, прежде чем ответить. — Что ж, — сказал он. 'Не совсем. Кроме одного человека.
  
  — Филип Доун?.
  
  Хоук кивнул. «Вчера я видел его дочь, — сказал он. «Когда она позвонила мне накануне вечером, то сказала, где ее найти. Поэтому, когда на пристани все стихло, я пошел навестить ее. Мы долго разговаривали. Она сказала мне, что ты очень помог ей, Ник. И я сказал ей, что она очень нам помогла. Потому что в любом случае, если бы с тобой что-то случилось на борту корабля, а она не позвонила, ну, я не знаю, в каком состоянии была бы сегодня эта страна. Немного пепла от сигары упало ему на жилет. Он, казалось, не замечал.
  
  — А ее отец?
  
  Хоук выпустил сизый дым и сунул сигару в пепельницу. «Филип Доун мертв, — сказал он. — Мне сказала девушка. Он умер вскоре после того, как они вернулись домой. Я предполагаю, что испытания и невзгоды на этом корабле утомили его. Она сказала мне, что они возвращаются домой, и он казался счастливым. Он вымылся и сел в кресло в гостиной. Он попросил стакан хереса и попросил ее рассказать всю историю о том, что с ней произошло. Он был очень впечатлен тобой, Ник. Он сказал, что есть старый китаец…
  
  — Да , — сказал я.
  
  «Да, это так называлось», — сказал Хоук. «Ну, она сказала, что ее отец думал, что этот Джи восхищалась бы тобой. Что ты был каким-то волшебником. Человек, который преуспел в некоторых довольно магических делах. Затем он откинулся на спинку стула и восхитился дочерью. Она сказала мне, что затем он поднял свой стакан и произнес тост. «О волшебстве жизни». Затем он сделал глоток, поставил стакан и закрыл глаза. Пенни сказала, что знала, что он умер.
  
  — Прости, — сказал я. «Он причинил много неприятностей, но в душе он не был плохим человеком. Его ошибка заключалась в том, что ему было все неважно, кроме его дочери.
  
  — Его похоронили сегодня утром, — сказал Хоук. 'Все нормально. Девушка тоже так думает. Если бы он был жив, мы должны были бы предъявить ему обвинение. Он бы провел остаток своей жизни за решеткой».
  
  — Я бы не стал на это ставить, — сказал я.
  
  Хоук мрачно улыбнулся. «Ну, зная его талант, я бы тоже не стал на него ставить», — сказал он. «Но зная, что его дочь чувствует себя хорошо, он, вероятно, не причинил бы ей слишком много хлопот. Кроме того, он сделал все возможное, чтобы исправить свою ошибку. Он оставил полный комплект чертежей новой системы безопасности хранилища. В конце он написал, что даже он еще не нашел способа пробиться через нее».
  
  — Значит, все кончено, — сказал я. «Все концы, кажется, снова связаны. доктор Инурис, полковник Син, Дон Марио, Филип Дон: все мертвы. Золотой сейф и героин конфискованы.
  
  «Страна снова в безопасности», — сказал Хоук. "По крайней мере на данный момент." Он сильно затянулся сигарой. — И все же, Николас, это было как-то небрежно. Затем он ухмыльнулся, протянул руку и схватил мою. «Еще раз, — сказал он, — моя благодарность и благодарность от видного выборного должностного лица».
  
  — Спасибо, — сказал я.
  
  «Мы благодарны», — сказал Хоук. «Ну, Ник, я думаю, ты заслужил отпуск».
  
  — Минуточку, — сказал я.
  
  Хоук поднял руку, призывая к тишине. — Нет, на этот раз я серьезно. Ты заслужил это. На некоторое время. Иди куда хочешь.
  
  'Я не верю этому.'
  
  'Попытайся.'
  
  — Возможно, — сказал я, собираясь покинуть кабинет.
  
  — О, — сказал Хоук. 'Подожди секунду. Я кое-что забыл. Он потянулся к своему столу. «Девушка попросила меня передать вам это. Она сказала, что ее отец хотел бы, чтобы она была у тебя. Он поднял прямоугольный сверток, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный веревкой.
  
  Я снова сел и распаковал его. Ящик Джи . «Девушка сказала еще кое-что. — Дай-ка посмотреть, что это было еще раз? Еще одна его шутка. — Только не говори мне, что твоя память подводит тебя. Ее сообщение гласило: «Скажите мистеру Картеру, я ставлю пять франков, что он не вспомнит, как открыть эту штуку».
  
  Я улыбнулась, нажимая пантеру и барсука. Крышка коробки отлетела.
  
  Внутри я увидел список времени вылета самолетов, обведенный номером рейса и временем. Я быстро закрыл крышку, прежде чем Хоук увидел, что внутри. Я посмотрел на часы и встал. — Ну, я лучше пойду. Хоук тоже встал и снова пожал мне руку. — О, Николас, — сказал он. «Обязательно оставьте сообщение, где мы можем вас найти».
  
  — Конечно, — сказал я. 'Без усилий. Вы можете найти меня в Гонконге. Попробуйте отель « Пенинсула ».
  
  Я помахал ему и поспешил к двери. Он стоял там, ухмыляясь, как чеширский кот, курящий сигары.
  
  Высоко на холмах над Ривьерой, в маленьком городке в конце дороги стоит гостиница, окруженная стенами. Те, кто внутри, могут видеть всё снаружи. Но те, кто снаружи, не могут видеть внутрь. Это место, которое отгораживает мир.
  
  С задней стены завораживает пейзаж апельсиновых рощ и виноградников, спускающихся к далекому ослепительному Средиземному морю. Внутри стен есть сады с множеством деревьев и цветов и ярко раскрашенными птицами. Днём солнце блестит на старых каменных стенах, а голубая вода бассейна призывно манит к себе тело.
  
  По вечерам свет свечей окутывает столики снаружи в мягко мерцающей интимности под прохладным небом, усеянным звездами.
  
  А то у вас еще есть время между вечером и следующим днем...
  
  Лунный свет залил комнату, ее лицо было залито серебряным сиянием. Она лежала в постели, ее кожа была мягкой и влажной, прижимаясь ко мне.
  
  — Есть шампанское?
  
  Она улыбнулась и покачала головой. «Воздух и без того опьяняет». Она наклонилась ближе ко мне: «Ник?»
  
  Она положила голову мне на плечо. Я вдохнул сладкий аромат ее волос . 'Что?'
  
  'Неважно.'
  
  "Нет, я сказал. 'Продолжай. Что ты собиралась сказать? Ее рука скользнула по моему бедру. 'Не имеет значения.'
  
  — Хорошо, — сказал я.
  
  — Просто мне было интересно…
  
  'Что?'
  
  «Это глупо». Ее рука была действительно очень талантливой и искусной.
  
  — Ничего, — сказал я. «Не важно, что это глупо».
  
  «Ну, это глупо .
  
  «Ну, если тебя это беспокоит, ты можешь сразу сказать это», — сказал я.
  
  Она на мгновение нырнула под простыню. У нее также было прекрасное представление о том, что там делать.
  
  Озорная, надутая и нахмуренная одновременно, она снова вылезла из-под простыни. Рука снова была занята.
  
  — Нет, — сказала она. «Я действительно не должна спрашивать».
  
  — Пожалуйста, — сказал я. 'Просто спроси. Чтобы доставить мне удовольствие.
  
  Ее рука сейчас была очень занята. — Вы не возражаете?
  
  "Нет, я сказал. — Уверен, я не буду возражать.
  
  'Ты уверен?'
  
  «Абсолютно, абсолютно уверен».
  
  — Могу я задать вам два вопроса?
  
  «Задай мне три, пять, сто вопросов».
  
  — Здесь красиво, правда, Ник?
  
  — Это один из ваших вопросов?
  
  — Нет, — сказала она, прижавшись губами к моим. — Я просто хотел поблагодарить тебя.
  
  — А эти вопросы?
  
  — Хорошо, — сказала она. «Первый вопрос: не вернете ли вы мне пять франков, которые вы мне должны?»
  
  В ответ я потянулся к тумбочке и достал из бумажника ее банкноту в пять франков. Я отдал ей.
  
  — Второй вопрос?
  
  «Сейчас люди говорят, что я очень красивая. И все же люди всегда говорят, что красота не выходит за пределы внешнего. Ник, если я красивая, моя красота только снаружи?
  
  Не нужно было слов. В ответ я наткнулся на ее тело.
  
  * * *
  
  
  О книге:
  
  Ник Картер видел Николь Кару в казино на Французской Ривьере. Но... Николь больше не было. Несколько лет назад она погибла в автокатастрофе.
  
  Тогда кто была эта женщина с лицом мертвой девушки? Задача Картера заключалась в том, чтобы выяснить это.
  
  Но несколько человек считали, что его ужасная обстановка стоила миллионы долларов. Тем временем кто-то забирает значительную часть мировых золотых резервов через шпионский заговор, который простирается от роскошных французских пляжей до «вонючей» набережной Нью-Йорка...
  
  Какую воодушевляющую роль Пенни Даун играет в этом сомнительном деле?
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"