В «Балтийском пути» приняли участие четверть населения Латвии, Литвы и Эстонии
Текст: Евгений Крутиков
Ровно 30 лет назад жители прибалтийских республик СССР выстроились живой цепью вдоль трассы Вильнюс – Таллин и потребовали независимости от Москвы. Эта рекордная массовая акция имела успех и, как мы теперь видим, протестанты своего добились. В этом нередко винят США и коллективный Запад. Но на самом деле вина лежит на совсем других людях.
Своей многокилометровой цепью латыши, литовцы и эстонцы отмечали 50-летие со дня подписания Пакта о ненападении между Германией и СССР и секретных протоколов к нему, по которым Прибалтика попадала в сферу влияния СССР.
Акция получила название «Балтийский путь» и вошла в Книгу рекордов Гиннесса как самая длинная живая цепь: 670 километров трассы и примерно два миллиона человек, то есть около четверти населения тогдашней Прибалтики, включая русских и прочих «понаехавших». В самой крупной республике, Литве, всем желающим не хватило места на трассе Вильнюс – Паневежис – Пасвалис и для них организовали дополнительную «ветку» Каунас – Укмерге.
На точки сбора людей свозили на автобусах и такси, а над ними летали самолетики сельской авиации и разбрасывали цветы, несмотря на официальный запрет полетов.
Это все было очень красиво, восторженно и романтично. Люди с радиоприемниками и национальными флагами в руках радовались, а когда стало темнеть, разошлись праздновать.
Все это изобрели несколько умников из Народных фронтов и «Саюдиса» для давления на Горбачева и на западные страны, которые на тот момент сецессию Прибалтики еще не поддерживали.
По прошествии трех десятилетий «Балтийский путь» рассматривается как классическая акция ненасильственного сопротивления (так почему-то решили в ЮНЕСКО). А в исторической мифологии Латвии, Литвы и Эстонии считается чуть ли не ключевым событием перестройки, которое развалило (или положило начало развалу) Советский Союз, но это, конечно, провинциальное преувеличение.
Каждый год в этот день проводятся праздничные мероприятия разной степени креативности – от зажигания свечей до пробега ретроавтомобилей. Но только в Прибалтике, остальному миру наплевать. Правда, сейчас в Музее Бориса Ельцина устроили «выставку одного экспоната» – радиоприемника VEF-202, основного источника информации и пропаганды того времени.
Кстати, рижского завода, на котором его выпустили, давно уже нет – издох, не выдержав восстановления независимости Латвии. Такое не каждый переживет.
Хор коммунистов и беспартийных
«Балтийский путь» стал возможен в результате нескольких, казалось бы, не связанных между собой событий.
За пару недель до начала акции на шведском острове Готланд, традиционном месте сборища прибалтийских эмигрантов с 1944 года, состоялась конференция, в которой, помимо фашистских недобитков и «интеллектуалов прошлого», приняли участие руководители литовского движения «Саюдис» во главе с Витаутасом Ландсбергисом и, что особенно примечательно, некоторые представители ЦК Компартии Литвы. Результатом конференции стало так называемое Готландское коммюнике, в котором все присутствующие подтвердили «свою приверженность курсу на восстановление независимости Литвы».
На этом историю можно было закрывать, поскольку таким образом все действующие в республике политические силы объединились против союзного Центра. И вернувшимся в Вильнюс представителям ЛитКП ничего за это не было. Их не то что не арестовали за измену Родине – они даже взысканий не получили.
А личный состав КГБ Литвы все это время мрачно пил пиво в знаменитом в узких кругах кооперативном баре «Бочай». Других дел у них уже не было.
Кстати, полукриминального типа, который владел баром «Бочай», через пару лет нашли утопленным в собственном бассейне. Возможно, слишком много знал.
Накануне «Балтийского пути» Верховный совет Литовской ССР, почувствовав силу и безнаказанность, обвинил советскую власть в насильственной оккупации Литвы по результатам пакта Риббентропа – Молотова. Формально литовцев не устроили «половинчатые формулировки», которые содержала статья в газете «Правда». Но по факту эта была первая официальная попытка поставить под сомнение легитимность советской власти в Прибалтике.
За неделю до этих событий газета «Правда» опубликовала большое интервью с секретарем ЦК КПСС по идеологии Александром Яковлевым, который на тот момент председательствовал на 26-м созыве Съезда народных депутатов. «Прораб перестройки» признавал существование секретных протоколов о разделе сфер влияния в Восточной Европе между Германией и СССР. Он осудил сам факт секретных протоколов, но оговорился, что это никак не влияет на обстоятельства вхождения Прибалтийских республик в состав Советского Союза.
Это-то и не понравилось Верховному совету Литвы. Там требовали полного покаяния и пересмотра исторических событий в свою пользу.
Выражаясь современным молодежным сленгом, Яковлев порвал шаблоны. До этого официальная советская версия событий 1939 года напрочь отрицала наличие секретных протоколов, а все, что демонстрировали на Западе, включая найденные в архивах немецкие оригиналы, в Москве называли фальшивкой и провокацией.
Это была, конечно, не самая умная позиция, но она была. И публичный отказ от нее повлек за собой катастрофические последствия. Устроенный Яковлевым «сеанс саморазоблачения» не был бы таким болезненным, если бы не выглядел как поощрение действий Народных фронтов Латвии и Эстонии и литовского «Саюдиса».
До этого момента националистические движения не выходили за рамки певческих праздников и высоко головы не поднимали. Это сейчас, уже задним числом, принято героизировать и романтизировать все тогда происходившее, но по факту балтийские фронты вели себя очень скромно, что особенно заметно на фоне буйного Закавказья.
Хоровое исполнение народных песен в специально отведенных для этого местах (в Эстонии, например, это было так называемое Певческое поле на холме Ласнамяэ в Таллине, где официальный праздник песни проводился раз в пять лет) считалось чем-то смелым. Времена Ромаса Каланты возвращаться не собирались, а массовость песенных мероприятий никого особо не смущала. В сентябре 1988 года на песенный праздник собралось примерно 300 тысяч человек, то есть где-то треть от общей численности эстонцев.
Русские по понятным причинам петь чужие песни не ходили, но многие открыто поддерживали курс на независимость, полагая, что с независимостью наступит капитализм, а он всегда приносит с собой колбасу и шведские машины – самые экологичные в мире. Но в это тогда верили многие советские люди вне зависимости от национальности.
Литва, как всегда, стояла особняком. Наследники Великого княжества, в котором в хорошие времена численность дворянства достигала мирового рекорда в 25% от населения, не склонны распевать крестьянские частушки про Янов день. Там изобретались иные способы публичной демонстрации фронды, и чтоб при этом было не больно.
Гарантию безопасности обычно давало присутствие на публичных мероприятиях ксендза, несмотря на то, что многие из них были склонны нести в мегафон что-то экзальтированное про деградацию морали молодежи, а не про желательность независимости.
Запад не помог
«Поющая революция» могла длиться вечно – и ни к чему не привести. Западные дипломаты и политики весьма настойчиво объясняли «лидерам общественного мнения», что «не надо раскачивать лодку Горбачева», он нам нравится в том качестве, в каком есть: один лидер одной страны. Перспектива получить 15 маленьких и непонятных вместо одного большого и слабого Вашингтон пугала. Вопреки распространенным конспирологическим теориям, к такому развитию событий на Западе готовы не были.
Прибалты хмурились, но приказ выполняли. Точнее, так оно выглядело со стороны. На деле они просто затаились, опасаясь любого проявления решительности со стороны Москвы и стараясь не раздражать Запад своей несвоевременной активностью.
Таким образом «Балтийский путь» был организован вопреки мнению Запада, но в результате откровенного попустительства Центра.
Не было бы статьи Яковлева в «Правде», не было бы бунта Верховного совета Литовской ССР. Не было бы «Готландского коммюнике», не было бы выхода из-под контроля местной компартии во главе с Бразаускасом и коллективной комы, в которую впали территориальные органы КГБ СССР.
Центр собственными руками (ну или руками Александра Яковлева) подталкивал Прибалтику к необратимому. Чего в этом было больше – предательства, глупости или слабости, сейчас достоверно не оценить. Но союзные власти всех уровней – от партийных до правительственных – не только ничего не делали, но и с каждым днем демонстрировали все больше слабости.
В Прибалтике сколько угодно могут считать, что героическое стояние вдоль дороги развалило СССР, но по факту их роль сводилась к статичной позиции. А «процесс пошел» из Москвы, а не с туманных берегов холодного моря.
Даже «лидеры протеста» признавали, что одним движением руки из Кремля можно было придушить все это в зародыше. Но после же «Балтийского пути» подобная перспектива покрылась туманом.
Тридцать лет назад люди братались, пели песни и пили пиво в эйфории от своего личного и массового участия в восстановлении независимости. Сейчас практически все политики «романтического поколения» оттерты от власти и активной деятельности. В Литве неприязнь к «птенцам гнезда Ландсбергиса» вообще выросла до предела. Но ждать какой-то переоценки тех событий или роли отдельных людей в них ждать не следует. Тридцать лет – как раз тот самый срок, когда историческая мифология кристаллизуется в твердые убеждения. Выросло уже целое поколение, которое, согласно современным представлениям об искусстве, снимает художественные фильмы про события тех лет и сооружает абстрактные инсталляции вдоль трассы.
И не важно, что тогдашние общественные лидеры теперь самозабвенно грызутся друг с другом, обзываясь «агентами КГБ». Следят за этим очень немногие и практически никто из молодежи. Мифология пустила корни, и так просто ее не пошатнуть.
А нам нужно помнить, что «Балтийский путь» был результатом сознательного потакания (если не поощрения) националистических тенденций в союзных республиках. Вне этого реальных предпосылок для выхода Латвии, Литвы и Эстонии из Союза на тот момент просто не было. В подобном не был заинтересован никто, включая западные страны и США, кроме небольшой группы литовской интеллигенции, которая своим поведением подталкивала «коллег» в Латвии и Эстонии, которые вели себя заметно тише.
Политика умиротворения еще никогда до добра не доводила. И тот же 1939 год тому подтверждение.