Спуки снова был позади меня, когда я направлялся на стрелковый полигон, который находится примерно в пяти милях к юго-западу от города Санта-Фе. Это довольно полная программа оружейного клуба, которая также включает в себя средства для стрельбы из пистолета, но на данный момент меня интересовали только длинные пистолеты и только 22 калибра. Это было своего рода возвращение в материнскую утробу. Как и большинству детей с ранчо, мне в качестве моего первого оружия дали однозарядный .22 точно такой же, как Anschutz, который сейчас лежит за моим сиденьем в своем причудливом футляре с пенопластовой подкладкой. Ну, может быть, не просто нравится. В то время подержанная старенькая винтовка Айвера Джонсона на день рождения обошлась моему отцу в семнадцать баксов в местном универсальном магазине; "Аншутц", заказанный новым у импортера с востока, недавно обошелся мне значительно дороже семисот. Это была особая винтовка, сделанная для особого вида стрельбы.
Я полагаю, что мексиканцы начали это и назвали это Силуэтас Метáлики. Они устанавливают силуэтные мишени, вырезанные из толстой листовой стали, gallinas, javelinas, guajalotes и borregos, на дистанциях от двухсот до пятисот метров. Первоначальная идея заключалась в том, что, стоя на задних лапах, как человек, вместо того, чтобы лежать на животе, как червяк, — наиболее серьезная стрельба по мишеням ведется из положения лежа, потому что оно наиболее устойчивое, — вы попытались бы сбить с ног этих тяжелых металлических цыплят, свиней, индюшек и овец одним выстрелом в каждую из вашего обычного охотничьего ружья. Это был сложный вид спорта, он быстро завоевал популярность и довольно скоро породил довольно специализированное снаряжение и несколько вариаций, одной из которых была версия для малого диаметра.Винтовки 22-го калибра на более коротких дистанциях с меньшими целями.
Я люблю большие пушки, но в этом бизнесе — неважно, в каком бизнесе — мне приходится брать много тяжелого для практики. Я не лезу из кожи вон, чтобы размять плечо и потрясти барабанные перепонки ради удовольствия. Но мне по-прежнему нравятся все виды стрельбы, и я читал об этих штуках с силуэтом малого калибра, поэтому, когда мужчина, которого я встретил на стрельбище, когда я проверял новый револьвер 38-го калибра, упомянул, что в следующее воскресенье там будет матч, я позаимствовал подержанный .22 от дружелюбного дилера, попросил его оснастить его подержанным оптическим прицелом, в субботу провел пару часов на полигоне, калибруя по моде полуфабрикатное снаряжение, и храбро поехал обратно в воскресенье, чтобы посмотреть, что это такое.
С этим неадекватным оружием и без опыта, насколько я был обеспокоен, это была бойня. Я попал только — тише, никому не говори — в пятерых маленьких стальных зверьков из возможных сорока; но мне было очень весело.
Теперь, с соответствующей экипировкой и еще одним матчем за плечами, я надеялся перейти из класса B, дивизиона cellar, в класс A. Требовалось набрать два очка больше четырнадцати, а в прошлый раз я записал шестнадцатый тайм-аут, так что мне оставалось пройти всего один. Может быть, это кажется небольшим стремлением для человека, который провел большую часть своей жизни, используя огнестрельное оружие по—настоящему - по крайней мере, будучи таким метким стрелком-героем, я уже должен был бы на своей третьей соревновательной вылазке отбивать двадцатипятилетние и тридцатилетние с закрытыми глазами и стрелять на тройку А или даже в мастера, верно?
Что ж, немногие новые виды спорта так легко покорить, и это касается и новых целевых винтовок. У моего Anschutz был специальный спусковой механизм с хитрым двухступенчатым спуском, намного легче, чем я привык. Кроме того, на моем черепе во время недавнего задания образовалась сильная складка от пули, и я также получил пулю пониже. Физический механизм восстановился довольно хорошо, и я провел некоторое время в нашем тренировочном и реабилитационном центре в Аризоне, известном как Ранчо, оздоровляясь до тех пор, пока я едва мог стоять на ногах; но хотя мне удалось подделать достаточное количество подходящих мишеней из винтовки и пистолета, чтобы вырвавшись из рук врачей и тренеров, я знал, что мой ментальный аппарат все еще немного пошатнулся, и моя концентрация была не такой, какой должна быть. Дисциплина стрельбы навскидку (на нашем жаргоне это означает "стоя") по неоправданно маленьким мишеням на неоправданно больших расстояниях, из оружия, которое почти не издает шума или отдачи, чтобы поранить мои нервы или усугубить заживающие травмы — чистая, базовая меткость — было именно тем, что мне было нужно.
За исключением Spooky. Жуткий, который мне вообще не был нужен. На самом деле, я заметил четырех призраков в течение нескольких недель. Тот, кто сопровождал меня сегодня, был Spooky Three — я пронумеровал их в том порядке, в каком я их обнаружил - единственная женщина-член команды, крепкая темноволосая дама лет двадцати пяти, одетая в подростковый костюм из футболки tom и выцветших джинсов в обтяжку, оборванных на коленях, и за рулем потрепанного коричневого фургона Volvo, который, должно быть, Лейф Эрикссон привез из Скандинавии примерно в 1000 году для своего тура по Винланду Доброму. Таким был ее образ сегодня. На прошлой неделе она была аккуратно одетой светловолосой матроной в бежевом брючном костюме и на высоких каблуках, за рулем блестящего синего BMW.
Стрелковый полигон, конечно, расположен далеко в сельской местности, так что, если рикошет или шальная пуля пролетит над одним из вырытых бульдозером грунтовых откосов, что случается нечасто, она никого не заденет. Это обычный засушливый холмистый ландшафт Нью-Мексико: каменистая желто-коричневая земля, скудно покрытая жесткой желто-зеленой травой и сорняками, изредка кактусами, усеянная широко расставленными темно-зелеными пиньонами и можжевельниками высотой не намного выше человеческого роста. На севере на фоне горизонта возвышаются пики Сангре-де-Кристо; на востоке находятся более отдаленные горы Джемес; и в хороший день — а у нас их там много - вы можете увидеть Лос-Аламос. Если вы хотите увидеть Лос-Аламос.
Мисс Спуки все еще была за кормой, когда я съехал с тротуара и направился по гравийной окружной дороге. Погода была ясной и сухой, и я мог видеть пыль, поднятую древним Volvo на приличном расстоянии позади меня. В это раннее воскресное утро было не так много пробок, чтобы запутать проблему. Моя крепкая леди все еще держалась сзади, когда я преодолевал крутой спуск, где дорога проходила через арройо возле окружной свалки; но вскоре после этого позади меня больше не было пыли, и я знал, что она свернула к свалке. Ну, в эти двусмысленные дни я полагаю, что должен называть это свалкой или, может быть, зоной санитарного удаления мусора, но я старомоден, и для меня это все еще свалка.
Если бы она следовала их установленному распорядку — я приезжал сюда несколько раз в течение недели, чтобы попрактиковаться на пустынном или почти пустынном полигоне, и через некоторое время они остановились на этой схеме наблюдения, — она бы припарковалась там, вероятно, оставив фургон открытым сзади, как будто она только что закончила выгружать семейный мусор. Она поднималась на сотню ярдов к небольшому холму, с которого открывался вид на отдаленную территорию клуба. Оттуда она могла следить за моими действиями в бинокль и видеть, как я готовлюсь к отъезду, чтобы вовремя вернуться к своей машине и снова забрать меня по дороге домой.
Когда я подъехал, на парковке gun club уже было восемь или десять легковых автомобилей, фургонов и пикапов. Остановившись в конце ряда, я выпустил щенка, чтобы тот побегал, а сам открыл заднюю часть Subaru, на которой я ездил той осенью, чтобы достать свое снаряжение. У меня была Mazda RX-7 в течение нескольких лет. Он был быстрым, надежным и приятно броским, и это избавило меня от пристрастия к спортивным автомобилям, но маленький двухместный автомобиль с низкой посадкой никогда не был идеальным транспортным средством для человека, который ездит на охоту и рыбалку. После того, как я приобрел молодого лабрадора-ретривера и он поправился до солидных девяноста фунтов, ситуация стала критической. Когда джентльмен с дефектом Mazda однажды предложил мне солидную сумму за мою симпатичную машину, когда я обслуживал ее в местном дилерском центре, я взял его деньги и одолжил служебный автомобиль, который я использовал на недавнем задании, чтобы поддерживать себя в форме, пока я решал, какой личный транспорт купить следующим.
Я достал винтовку и сопутствующее снаряжение из задней части универсала. После того, как я перетащил все это на один из столов под длинным навесом за огневой линией, я подошел, чтобы меня зарегистрировал парень по имени Джек, который сказал мне, что я стреляю с парнем по имени Марк, вторая эстафета, что означает, что на каждой дистанции Марк будет стрелять первым по своим двум пятизарядным снарядам, пока я забиваю ему, после чего он забьет мне, пока я забиваю свой. Затем мы и все другие пары стрелков на линии перемещались по одному набору мишеней и повторяли процесс.
Сегодня мы с Марком должны были начать со свиней — прошу прощения, дротиков — с шестидесяти метров, после чего мы должны были разделаться с индюшками на семидесяти семи, баранами на ста, а затем снова переключить прицел, чтобы разделаться с цыплятами на сорока. Чтобы дать вам представление о требуемой точности: тараны, также называемые овцами, имеют длину около шести дюймов, а другие цели уменьшены пропорционально меньшим расстояниям, с которых в них стреляют, так что все они выглядят примерно одинакового размера с линии огня. Подумайте о попытке попасть из шаткого положения стоя в шестидюймовую игрушку "вислоухий-вислоухий" на дальнем конце футбольного поля.
Оглядываясь в поисках Марка, я была осторожна, чтобы не смотреть на далекий низкий холм, с которого, предположительно, наблюдал Спуки; если она была настолько глупа, чтобы думать, что ее не обнаружили, я не хотела разочаровывать ее. Марк был занят подрывом лояльности моей собаки-одиночки; они познакомились во время различных тренировочных занятий, когда мы случайно выбрали одно и то же время суток для использования наших ключей. На самом деле, это был человек, с которым я столкнулся здесь ранее летом, который втянул меня во все это, рассказав о следующем воскресном матче. Он умело чесал Хэппи за ушами и смеялся над блаженной реакцией большого желтого пса.
“Это действительно дружелюбный лабрадор”, - сказал он, выпрямляясь и напоследок поглаживая щенка. “Ну, они все такие. Похоже, у нас для этого удачный день. Отсутствие ветра ни к чему не приведет. Как стрелял пистолет?”
Оружейный клуб вроде нашего - странное место: ты знаешь много имен и лиц, которые с ними связаны, ты говоришь с парнями об оружии и охоте, но редко знаешь их фамилии или чем они занимаются. Они просто как бы выскакивают из ниоткуда раз в месяц, в воскресные матчи. Иногда вы здороваетесь с кем-нибудь из них и немного болтаете, если случайно встречаете его на тренировке на полигоне между матчами, или, может быть, сталкиваетесь с кем-то в местном магазине спортивных товаров, но настоящего социального контакта нет. Так ли это вокруг полей для гольфа и теннисных клубов, я понятия не имею, поскольку, найдя вид спорта, который мне нравится больше, я не связываюсь с этими играми с битой и мячом.
Насколько я был обеспокоен, Марк был чем-то вроде исключения из общего ряда отношений между gun-club. Это был крепко сложенный мужчина лет сорока с густыми прямыми черными волосами, аккуратно зачесанными со лба назад. Скажем, пять, девять или десять, скажем, сто семьдесят или восемьдесят. У него было круглое лицо, яркие карие глаза, короткий вздернутый нос и гладкая оливковая кожа. Я знал, что он стрелял в классе ААА, и что его фамилия была Штайнер, что меня немного удивило, когда я впервые услышал это, поскольку для меня это звучало как еврейское имя, и я бы предположил о латинской наследственности, не то чтобы это имело значение. Я знал, что у него была худая жена-блондинка, которая выглядела значительно моложе, и две маленькие дочки; и что он жил в жилом комплексе на южной окраине города. Я также знал, что он был полезным парнем и умел обращаться с инструментами.
Я знал все это, потому что, когда я впервые получил Anschutz, у меня возникли проблемы с правильной настройкой большого оптического прицела Bushnell, и он пригласил меня к себе домой и решил проблему в маленькой мастерской, которая была у него в гараже — пара прокладок, вырезанных из банки Coca-Cola, сделали свое дело, если вам интересно. Я все еще не знал, чем он зарабатывал на жизнь, и я надеялся, что он не знал, чем я занимался. Это информация, которая не должна быть доступна широкой публике. На самом деле, это не должно быть доступно никому, кроме как на строгой, официальной, основе необходимости знать.
“С пистолетом все в порядке”, - сказал я. “Теперь это просто парень, стоящий за этим, которого нужно исправить. У меня здесь наши таблицы результатов; ты стреляешь первым ”. Щенок у моих ног резко оглянулся, когда на огневом рубеже раздался треск 22-го калибра; мишени расставлены заранее, чтобы мы могли разогреть наше оружие, немного потренировавшись перед матчем. Стрельба означает птиц для ретривера; а птицы - это его дело в жизни. Я сказал: “Мне лучше посадить его в машину, или он будет там искать каких-нибудь покалеченных жестяных цыплят, чтобы забрать их”.
Для наблюдателя состязание в стрельбе из винтовки должно быть примерно таким же захватывающим, как наблюдение за таянием снега весной, хотя стрельба по силуэту в этом отношении немного лучше, чем сверление отверстий в бумажных мишенях: по крайней мере, вы можете увидеть, как маленькие фигурки из черного металла вдалеке подскакивают в воздух от попадания пуль, или отлетают в ту или иную сторону, или, что душераздирающе для стрелка, немного поворачиваются при скользящем попадании, но твердо стоят на месте, получая большой жирный ноль в таблице показателей. Или оставаться совершенно равнодушным к промаху. Но в этом нет ничего скучного для стрелка, который, как только матч начался, может сожалеть о своих прошлых промахах и надеяться на будущие попадания.
Единственное, чего вы не должны делать, если у вас хорошее начало, это начинать подсчитывать, какой замечательный результат вы получите, если сможете просто продолжать в том же духе. Итак, я сделал это. Я разделался с первыми пятью свиньями без промаха. Затем я оставил одного выбывшим из второй пятерки; но это все равно было лучше, чем я когда-либо делал на соревнованиях, и я начал представлять, что финиширую наравне с местными экспертами или, может быть, даже побью их. Поэтому, конечно, я напрягся, как любой глупый новичок — вы бы не знали, что я стрелял всю свою жизнь, — и промахнулся по индюшкам, промахнувшись во всех, кроме двух. Ну, не обращайте внимания на игру за игрой. В итоге я набрал восемнадцать баллов, и меня перевели на один класс выше, что, в конце концов, было тем, на что я надеялся; но я не мог не задаваться вопросом, насколько лучше я стрелял бы, если бы постоянно не ощущал бинокль, наблюдающий с далекой вершины холма, и спрашивал себя, кто, черт возьми, вообще были эти подонки, и какого черта им было нужно? Я немного устала от постоянного ношения дополнительных теней.
Но первоначальные инструкции Мака для меня заключались в том, чтобы вести себя хладнокровно и продолжать притворяться, что грозной четверки не существует, пока он расследует ситуацию.
“Всего четверо, Эрик?” - спросил он, когда я впервые позвонил в Вашингтон, чтобы сообщить, что, кажется, у меня появился почетный караул. Мое настоящее имя Мэтью Хелм, но, за исключением особых обстоятельств, мы используем кодовые имена для официального общения.
Я сказал: “Четверо - это все, кого я пока заметил; трое мужчин и женщина. Конечно, они могли намеренно показывать себя, чтобы привлечь мое внимание, в то время как резервная команда притворяется скрытной и держится вне поля зрения, но я не думаю, что они настолько умны. Мой инстинкт подсказывает мне, что они не испытывают никакой потребности в фантазиях, потому что думают, что для меня они все еще невидимы ”.
“Очевидно, они не определили ваше истинное занятие”.
“Как вы это себе представляете, сэр?”
“Если бы они знали, что вы профессионал, они бы поняли, что потребуется больше четырех наблюдателей, чтобы круглосуточно прикрывать вас, не привлекая внимания. Очевидно, у них сложилось впечатление, что ты просто невинный фотожурналист, работающий на добровольных началах, у которого достаточно частного дохода, чтобы ему не приходилось много работать; это прикрытие, которое ты всегда использовал в Санта-Фе, не так ли? ”
Я сказал: “Это не было прикрытием, когда я начинал, как вы помните, в старые добрые времена, когда я вырвался из ваших лап, до того, как моя жена бросила меня, и вы заманили меня обратно в лоно Вашингтона — ну, овчарня вряд ли подходит для описания, не так ли? Назовите это волчьим логовом ”. Я скорчил гримасу, глядя на телефон, хотя выражение моего лица вряд ли дошло бы до него за две тысячи миль к востоку от того места, где я стоял. “Возможно, вы правы, сэр. Я все еще держу при себе пару камер и время от времени щелкаю ими для показа. В любом случае, эти люди, похоже, не знают, что я их заметил, и они, конечно , не принимают никаких серьезных мер предосторожности; я мог бы прикончить каждого из них полдюжины раз. Я бы сказал, что вы правы, и они не знают, чем я на самом деле зарабатываю на жизнь, или какой я по-настоящему мерзкий человек ”.
“Ну, мы стараемся держать это в секрете”, - сухо сказал Мак. “Теперь расскажи мне, что ты сделал, чтобы заслужить все это внимание”.
“Я не имею ни малейшего представления, сэр”.
"Я полагаю, в данный момент с вами живет дама; разведенная дама. Известно, что бывшие мужья совершают некоторые странные поступки — ”
“В данном случае маловероятно. Этот парень - молодой врач, и я не думаю, что у него еще было бы достаточно денег, судя по тому, что Джо рассказала мне о нем, чтобы организовать такую операцию, даже если он сходит с ума от ревности, что кажется маловероятным, поскольку он снова женился несколько месяцев назад. Кроме того, Джо вернулась в Тусон ”.
“Навсегда?”
Я сказал: “Если вы часами тренируетесь с мячом для гольфа на ковре в офисе или бьете теннисным мячом по забору заднего двора, вы просто увлеченный спортсмен. Девчонка может подумать, что ты ведешь себя по-детски; но мальчикам, даже взрослым мальчикам, должно быть позволено играть в их глупые игры, верно? Но если ты купишь новый пистолет, даже самый паршивый 22-го калибра, и будешь проводить несколько дней в неделю на стрельбище, изучая, как всадить пулю в нужное место ... После того, как мы встретились в Мексике при довольно жестоких обстоятельствах, Джо уже сомневалась во мне. Видя, что я трачу значительное количество времени и денег на свои съемки, она приняла неправильное решение; я думаю, ей казалось, что Джек Потрошитель точит свой нож. Может быть, мне стоило заняться гольфом ”.
“Мои соболезнования”, - сказал Мак. Он не самый отзывчивый мужчина в мире; и ему всегда не по себе из-за наших любовных интрижек, хотя, насколько я знаю, у него все еще есть своя дама, влиятельная бизнесвумен, с которой он видится время от времени. “Расскажи мне об этой развлекательной съемке, которой ты занимался. Что бы это ни было, я нахожу это похвальным, поскольку мне сказали, что ваши последние результаты на Ранчо, хотя и приемлемые, не соответствовали вашим обычным стандартам. И мы обнаружили, что практически любая практика стрельбы распространяется на всю стрельбу ”.
“Да, сэр”. Я объяснил основы игры в силуэт с малым калибром. Казалось, он находил забавным, что один из его зловещих старших оперативников тратит свой отпуск на выздоровление, сбивая маленьких металлических зверушек и птичек пистолетом 22 калибра, как ребенок в тире. Я закончил словами: “Черт возьми, я не могу понять, чего добиваются эти чудаки, преследуя меня повсюду”.
“Конечно, за эти годы ты нажил несколько врагов при исполнении служебных обязанностей, но в качестве прелюдии к мести это действительно кажется немного излишним”. Мак ненадолго замолчал. Стоя у телефона-автомата на заправочной станции, пока служащий заливал бензин в Subaru — поскольку за мной наблюдали, было весьма возможно, что мой домашний телефон прослушивался, — я представил его в своем кабинете перед ярким окном, которое он любит выставлять нам напоказ, худощавого седовласого мужчину с черными бровями, всегда одетого в серый деловой костюм. Он продолжил: “В отсутствие четких личных мотивов нам было бы лучше расследовать возможность того, что вы оказались вовлечены в какую-то правительственную операцию. Вопросы в том, какого рода и какое правительство? Можете ли вы вспомнить что-нибудь, что вы делали, что привлекло бы к вам внимание официальных лиц?”
“Нет, сэр”.
“Что ж, я проверю здесь, в Вашингтоне, и попытаюсь выяснить, действует ли в вашем районе какое-нибудь другое агентство. Или если в этом есть возможный иностранный интерес. Так близко к Лос-Аламосу это не является чем-то невероятным; они все еще занимаются странной работой на том склоне горы, не так ли?”
“Мы называем это Холмом, сэр, и им нравится, когда люди думают, что в наши дни они безобидны”. Я рассмеялся. “Прошлым летом, примерно четвертого июля, я поехал в ту сторону, чтобы навестить друзей; это всего в сорока милях. Въезжая в город, я миновал большой знак на границе города: ФЕЙЕРВЕРКИ ЗАПРЕЩЕНЫ.На родине атомной бомбы, ради всего святого, и они не позволят детям пострелять в День независимости!” Очевидно, он не нашел это забавным; я не услышал смеха на линии. Ну, его чувство юмора не очень развито. Или, может быть, это было не совсем смешно. Я продолжал : “Итак, что мне делать с этим блошиным цирком, сэр?”
“Ничего, пока я не проведу здесь расследование. Вам лучше дать мне описания; но пока они не предпримут позитивных действий против вас, продолжайте игнорировать их ”.
Ну, как я уже говорил ранее, таковы были его первоначальные инструкции.
Глава 2
Они подарили мне маленькую голубую ленточку за мое прощальное выступление в классе B. Я победил трех других новичков, набравших десять, одиннадцать и тринадцать очков; был также новичок, у которого получилось семь очков, лучше, чем у меня во время моего первого участия в соревнованиях по силуэту. Марк отыграл в AAA и был лучшим снайпером дня с довольно впечатляющим результатом 32х40.
По его предложению, прежде чем отправиться по домам, мы расслабились, выпив по паре кружек пива из холодильника в его фургоне. Это не мой любимый напиток, но любители пива почти так же плохи, как и трезвенники, поскольку осуждают вас как безнадежного алкоголика, если вы указываете, что предпочитаете что-нибудь покрепче. В любом случае, постояв пару часов под ярким солнцем Нью-Мексико, я не счел идею пива совершенно отвратительной.
“Эй, у тебя неплохо получается этот новый Аншутц”, - сказал Марк.
Я усмехнулся. “Твой антиквариат был не так уж плох”.
То, что он использовал, было самодельным снаряжением, основанным на старом Винчестере Model 52, который больше не выпускался, но был одной из лучших малокалиберных винтовок-мишеней, когда-либо созданных. (На жаргоне стрельбы по мишеням “малокалиберный” означает .22; все остальные распространенные калибры - “крупнокалиберный”.) Он бы сократил ствол — в широких пределах короткий ствол пистолета столь же точен, как и длинный; и его не так сильно раскачивает ветер в порывистый день, что важно, когда вы стреляете навскидку. Он улучшил нажатие на спусковой крючок, установил огромный прицел Leupold и превратил все это в унылый на вид ламинированный приклад, который он продолжал строгать и шлифовать, чтобы он лучше сидел на нем, когда он не дополнял его в другом месте скотчем и молескином. Он сказал, что когда у него все получится правильно, он будет использовать это как образец для действительно симпатичных акций. Насколько я мог понять, у него все получалось как надо по крайней мере два года назад, столько времени он прожил здесь, в Санта-Фе. Правильно это или нет, но старая лоскутная винтовка неизменно превосходила по пристрелке множество нового и дорогого оборудования, включая мой Anschutz.
“Ну, хватит этих детских игр”, - сказал Марк, допивая свой "Будвайзер". "Теперь я должен пойти домой и заняться серьезными делами, такими как уборка сухих листьев со двора, или моя жена разведется со мной. По ее словам, слишком много стрельбы и недостаточно работы по дому ”.
“Я знаю, как это бывает”, - сказал я, думая о Джо Бекмане, которого было очень приятно иметь рядом, и которого больше не было рядом. “Что ж, спасибо за пиво”.
Я свистнул собаке и испытал момент беспокойства, когда она не появилась сразу, хотя мгновенное послушание - это не его конек; у нас своего рода партнерство, а не отношения "хозяин-раб". Но поскольку Spooky постоянно маячил на горизонте, я не мог не понимать своих уязвимостей. Джо больше не было рядом, чтобы ей угрожали; это оставило только Хэппи. И я, но я жил в состоянии угрозы большую часть своей взрослой жизни, и до сих пор мне удавалось справляться с этим, так или иначе.
Затем щенок перепрыгнул через холм и плюхнулся у моих ног, чтобы поймать печенье "Молочная косточка", которое я бросил ему в утешение за то, что ему пришлось оставить свой бизнес из уважения к моему. Фургон Марка как раз отъезжал. Я нахмурился, наблюдая за происходящим. Он казался достаточно милым парнем, с которым легко ладить и с которым удобно стрелять — вам никогда не приходилось беспокоиться о том, что он позволит дулу своего пистолета небрежно повернуться в вашу сторону — и он, безусловно, был прекрасным стрелком, но чего-то не хватало. Тогда я понял, что это было: триумф. Черт возьми, этот человек выиграл чертов матч, не так ли? Он выбил дюжину хороших местных бросков и еще несколько не очень хороших, вроде меня, с результатом, которого не стоило бы стыдиться в национальном соревновании; можно было подумать, что он гуляет по воздуху. Конечно, ожидается некоторая скромность; но так же, как и определенный радостный блеск, которого явно не хватало.
Что ж, я и сам особо не светился, несмотря на то, что решительно выиграл класс stumblebum и показал свой лучший результат на сегодняшний день в соревнованиях такого типа. Я набирал скорость, и это было приятно; но, в конце концов, это была всего лишь игра. Когда в вас стреляли по-настоящему, и вы отстреливались и выжили, вы можете находить игры в target приятными, но вы не будете слишком подавлены, когда проиграете, или слишком воодушевлены, когда выиграете. Ставки не так уж высоки; ваша жизнь не на кону.
Это была тревожная мысль: возможно, Марк Штайнер не был явно, безумно рад своей сегодняшней победе, потому что в прошлом он соревновался с огнестрельным оружием другими способами и в других местах, где ставки были выше. Я постоял там мгновение, прокручивая в уме прошлое лето: мог ли этот парень быть кем-то иным, кроме простого гражданина, которым он казался? Мог ли он быть подброшен мне? Ноги, которые нам было поручено отстреливать вместе сегодня, вероятно, не имели значения, такова была удача жеребьевки, но мы довольно часто встречались на полигоне в будние дни, по-видимому, случайно; но было это? Ну, я мог бы вспомнить других членов клуба, с которыми я сталкивался здесь, которые почти так же часто прицеливались из своего оружия и практиковались в стрельбе. Но он был очень дружелюбен и предупредителен, пригласил меня к себе домой и представил меня своей семье. Это заставило меня почувствовать себя нелояльным к парню, хотя мы ни в коем случае не были закадычными друзьями, но я поймал себя на том, что с тревогой думаю, не мог ли он быть еще одним Спуки, номером пять, постепенно приближающимся ко мне, чинящим мою винтовку, угощающим меня пивом, в то время как его четверо сообщников наблюдали за мной на расстоянии . . . . Или, может быть, он был просто флегматичным джентльменом, который никогда не проявлял особых эмоций, и я становился параноиком после нескольких недель наблюдения.
Все еще был ясный, солнечный, пасмурный день, но над долиной Рио-Гранде начали формироваться белые облака; в конце концов, они соберутся высоко и, вероятно, станут черными и устроят нам нашу обычную послеполуденную грозу. Жуткая тройка подобрала меня по дороге домой. Теперь, когда я закончил съемки и давление спало, я почувствовал к ней что-то вроде благожелательности; в конце концов, я более или менее спас ей жизнь, по крайней мере на данный момент. Ну, ее или одного из ее друзей.
“Я все еще не нашел ни одной правительственной организации, которая призналась бы, что нанимает кого-либо, соответствующего описаниям, которые вы мне дали”, - сказал мне Мак, когда я проверил вчера в третий или четвертый раз. “Или на проведение любых операций в районе Санта-Фе-Лос-Аламос. Конечно, им не обязательно говорить правду; они редко это делают ”.
“Несколько лет назад у нас была другая подобная ситуация в Мексике, если вы помните, сэр”, - сказал я. “Я сделал все, что мог, чтобы выяснить, принадлежала ли нам некая дама, с которой я постоянно сталкивался, но никто на нее не претендовал, поэтому я решил, что она должна быть на другой стороне, и в итоге застрелил ее, когда она начала размахивать пистолетом. Оказалось, что она работала на некую вашингтонскую потенциальную шишку, которая скрывала свою личность по каким-то дурацким соображениям безопасности; в наказание за ее смерть он хотел, чтобы с меня заживо содрали кожу и поджарили на медленном огне ”.
“Да, я помню”, - сказал Мак. “Я был осторожен, чтобы указать во время моих расследований, что, если никто не признает ответственность за этих людей, мы будем чувствовать себя свободными поступать с ними так, как нам заблагорассудится; и у нас не будет никаких жалоб впоследствии . . . . О, Эрик”.
“Да, сэр”.
“Означает ли для тебя что-нибудь слово "Ляпис’?”
Он произнес это как латинское слово: “Lahpis”. Я чаще слышал, как это произносится как “Лайпис”, и мне потребовалось мгновение, чтобы установить связь. Что ж, Лахпис или Лайпис, по крайней мере, у него, похоже, все-таки была зацепка; ему просто приходилось быть застенчивым по этому поводу.
Я сказал: “Ну, лазурит - это полудрагоценный камень, вроде синего, если я правильно помню. Я полагаю, они находили таких в Колорадо. У меня есть смутное воспоминание, что древние измельчали его, чтобы получить ультрамариновый пигмент. ”
"Очень хорошо, Эрик". Он говорил как учитель, хвалящий отстающего ученика. “На самом деле, основными источниками лазурита являются Афганистан и Чили. Однако я сомневаюсь, что человек, который использовал это слово, имел в виду драгоценные камни ”.
Очевидно, он хотел, чтобы я немного поколотил его. “Мужчина, женщина или, может быть, целый город?" Я предложил. "Я никогда не слышал о Ляписе, штат Колорадо — я не думаю, что, в отличие от бирюзы, рассматриваемый камень когда-либо был найден в Нью-Мексико в значительных количествах — но множество старых шахтерских поселков на юго-западе со странными названиями исчезли с карты. Я проверю это с одним из местных исторических гениев, если хотите, сэр.”
"Боюсь, это было бы пустой тратой времени. Я сомневаюсь, что мы имеем дело с охотой за сокровищами, связанной с потерянной шахтой. Это слово может быть зашифрованным обозначением мужчины или женщины, как вы предполагаете, возможно, даже одного из мужчин или женщины, которые в настоящее время наблюдают за вами, но более вероятно, что оно относится к тайной организации или секретному проекту, вероятно, к последнему.”
“Операция "Ляпис”?"
“Возможно”. Он поколебался и продолжил: “Недавно я столкнулся с безукоризненно одетым молодым помощником руководителя, который, по-видимому, был завсегдатаем вечеринок в свободное время. По крайней мере, в тот день он страдал от сильного похмелья. Это сделало его менее осмотрительным, чем он мог бы быть обычно. Я поболтал с ним, пока он вел меня в святилище своего начальника — некоторые из этих офисных зданий в Вашингтоне вызывают такое же недоумение, как Пентагон, — и у него была интересная реакция, когда я вскользь упомянул, что проверял текущую деятельность правительства на юго-западе, пока безрезультатно. Сначала он сказал, что не знал ни о чем подобном, затем извинился за зевоту, сказав, что это была долгая ночь и ликер лился слишком свободно, но леди была любезна сотрудничать, и, наконец, он снова зевнул и сказал: ‘Ну, конечно, есть Ляпис’, как будто это было что-то известное всем. Затем, осознав, что мне об этом не было известно, он, казалось, был ошеломлен своим нарушением безопасности и доставил меня в соответствующий офис, не сказав больше ни слова ”.
“Я буду держать ухо востро”, - сказал я.
“Эрик”.
“Да, сэр”.
“Мне пришло в голову, что есть один способ определить, кто несет ответственность за этих людей, которые держат вас под наблюдением. Я думал о том инциденте в Мексике, о котором вы упомянули. Это наводит на мысль о возможном подходе, не так ли?”
Не хотелось бы говорить, сколько лет я на него работаю, но иногда ему все еще удается меня немного напугать.
Я сказал: “Вы имеете в виду, что я убью одного из них здесь, и вы увидите, кто в Вашингтоне разозлится из-за потери драгоценного агента и с ревом набросится на вас, требуя моей головы?”
“Именно. Ты не одобряешь?”
К старости он стал кровожадным. Что ж, его гуманитарные порывы никогда не были непреодолимыми. Меня беспокоил не тот факт, что он предлагал прикоснуться, как мы это называем — используйте “ударить”, если хотите, — к кому-то, кто мог быть своего рода коллегой в темном мире тайных операций США. Мы больше не маленькая группа братьев и сестер, если мы когда-либо были. Сегодняшнее правительство полно диких мужчин и женщин, безжалостно спасающих нацию по-своему, бешеных ловцов шпионов, фанатичных охотников за наркотиками и голодных строителей империи, которые убьют вас, как только взглянут на вас, даже если ваш офис находится прямо по коридору, если они поймут, что вы препятствуете их амбициозным кампаниям. Новым углублением в моем черепе, свежими шрамами от пули и операции на левом боку я был обязан именно такому американскому фанатику с блестящим делом. В наши дни я не уделяю особого внимания свидетельствам о рождении, паспортам или даже бейджам или удостоверениям личности. Там джунгли, чувак, если ты позволишь себе это выражение; и ты точно так же мертв, если в тебя выстрелит истинно голубой янки, как и грязный красный коммунист. Что имеет значение, так это пистолет. Если это направлено в мою сторону, я сделаю все, что в моих силах, чтобы при первой же возможности пристрелить того, кто за этим стоит, и если он окажется великим американским патриотом по имени Джордж Вашингтон, это просто чертовски плохо; ему следовало направить свой паршивый мушкет в какую-нибудь другую сторону.
Однако инстинкту выживания можно следовать слишком далеко. Хотя я тоже не великий гуманист, идея небрежного устранения людей, которые просто немного раздражали меня, идя по моим стопам, мне не понравилась, хотя бы потому, что это создало бы больше проблем, чем решило. Я подумал, что это была странная смена наших обычных ролей, для меня быть сторонником сдержанности и осторожности. Я должен был действовать осторожно, иначе Мак мог подумать, что мои недавние раны привели меня в состояние мягкой сентиментальности, и отправить меня обратно на ранчо для закалки.
Я мягко сказал: “Это просто кажется немного преждевременным, сэр. Давайте подождем еще немного; может быть, они раскроют, что они задумали. В любом случае, мы не знаем, что они выполняют приказы из Вашингтона, а не из Москвы. Или Пекин, как бы они это ни называли в наши дни. Или Гавана, или Багдад, или Каддафи, как бы ни называлась эта дыра, и как бы этот параноидальный ублюдок ни произносил свое имя ”.
Мак сказал: “В этом-то как раз и суть. Если приказы о слежке исходят отсюда, из Вашингтона, и один из его оперативников мертв, ответственный за это человек будет вынужден назвать себя и быстро установить связь со мной, прежде чем я прикажу вам уничтожить остальных и прислать вам любую помощь, которая вам понадобится для выполнения задачи. Я думаю, достаточно хорошо известно, что я не одобряю, когда моих людей преследуют, на службе или вне ее. Если мы не получим здесь официальных жалоб, мы более или менее устранили Вашингтон как источник вашей проблемы, значительный шаг вперед. Я уверен, вы можете организовать это так, чтобы местные власти восприняли это как самооборону, с небольшим намеком от меня. Если, конечно, вы не предпочитаете, чтобы это был несчастный случай.”
Теперь у меня все было. Его профессиональные чувства были задеты. Он узнал, что кто-то в Вашингтоне организовал здесь крупную операцию. Операция "Ляпис", ради бога! Он знал, что один из его людей находился под усиленным наблюдением, вполне возможно, в связи с этим, но никто не был настолько любезен, чтобы рассказать ему, в чем дело, даже когда он из кожи вон лез, чтобы спросить. Ладно. Они получили свое предупреждение. Он ясно и неоднократно заявлял, что, если оперативники, преследующие одного из его людей, останутся неопознанными и необъяснимыми, он предпримет шаги, чтобы разобраться с ними. Не получив ответов на вежливые вопросы, он намеревался посмотреть, что он может выпустить из пистолета. Мой пистолет.
Я сказал: “У меня есть подозрение, что мы лезем не на то дерево, сэр”. Ну, он и вправду лаял, но было бы не дипломатично так говорить.
“Что ты имеешь в виду?”
“В этой слежке есть что-то дилетантское, что заставляет меня задуматься, не является ли это независимым проектом, не имеющим отношения к Вашингтону или какой-либо другой столице страны. Я был бы признателен, если бы вы дали мне еще немного времени, сэр. Я просто ехал, притворяясь слепым и глухим; теперь позвольте мне посмотреть, не смогу ли я придумать способ выудить какую-нибудь информацию, не загромождая это место мертвыми телами ”.
Наступила пауза; затем в трубке послышался его голос с оттенком нетерпения: “О, очень хорошо. Но будьте осторожны. Согласно полученным мной отчетам, вы еще недостаточно в хорошей физической или умственной форме, чтобы справиться с любыми по-настоящему сложными ситуациями. Это был довольно сильный удар, который вы получили по голове, не говоря уже о других травмах ”.
Это был его способ сказать мне, что он уступает моей просьбе только в качестве уступки моей временной нетрудоспособности.
Долгое время после того, как мой брак распался практически по тем же причинам, которые заставили Джо уйти от меня, я твердо говорил себе, что мой дом теперь в Вашингтоне, округ Колумбия, недалеко от нашей оперативной базы, где у меня была милая маленькая холостяцкая квартирка; и что Санта-Фе - неплохой город, чтобы иногда навещать его по старой памяти, но я бы не хотел там жить. Проблема заключалась в том, что перенаселенный восток вызывал у меня клаустрофобию, и я обнаружил, что все чаще возвращаюсь в Нью-Мексико, чтобы подышать более или менее чистым воздухом. Наконец, после многих лет навязывания друзьям или ночевки в номерах отелей и мотелей, и каждый раз обманывая себя тем, что это был определенно мой последний ностальгический визит в мой старый родной город, я не выдержал и купил небольшой дом на восточной стороне Санта-Фе, в стороне от гор.
Для человека с моей профессией содержать два заведения, когда он большую часть времени проводил в поле или на ранчо, ремонтируясь в перерывах между миссиями, было не очень экономично, но плата за опасность, как правило, накапливается в банке, и мне нужно было место для собаки. Мое новое жилище - старый саманный дом на небольшом участке, окруженный шестифутовым дощатым забором. С эстетической точки зрения я бы предпочел традиционную стену из сырцового кирпича — Санта-Фе - город стен, — но меня никто не спрашивал, и высокий забор по-прежнему делает его безопасным убежищем для Хэппи. К счастью , он не жует. Большие раздвижные ворота позволяют мне заезжать на машине в маленький дворик, что необходимо, потому что узкая улица снаружи довольно оживленная, и водители, особенно поздно ночью, когда они выпили несколько кружек пива, как известно, слишком быстро поворачивают под домом и задевают припаркованную у входа машину. На самом деле, мне сказали, что они даже убирают забор каждые несколько лет, и что это была причина, по которой я приобрел это место по довольно разумной цене — предыдущий владелец счел ночные аварии травмирующими, — но людям моей профессии лучше быть закаленными к ночным авариям, и до сих пор их не было.
Когда я обогнул последний поворот и увидел свое место впереди справа, я поклялся себе; вы можете оштукатуривать забор знаками "парковка запрещена" до тех пор, пока не исчезнет дерево, и все равно люди будут ставить свои паршивые машины прямо перед ним, уезжать и бросать их. Это был шикарный Mercedes, и он не просто занимал часть моего очень ограниченного парковочного места, он был прямо перед воротами, несмотря на мои жалкие таблички, умоляющие людей, пожалуйста, пожалуйста, не загораживать дорогу. Остановившись позади шоколадно-коричневого седана, я увидел, что на водительском сиденье все-таки кто-то был. Я вышел и направился вперед, чтобы потребовать, чтобы они немедленно тащили задницу. Затем из машины вышла женщина и повернулась ко мне лицом.
Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать ее. Она не так уж сильно изменилась, но прошло пять лет. Затем я сменил хмурый вид на приветственную улыбку и поспешил вперед.
"Madeleine! Черт, как давно это было! Рад тебя видеть!”
На ее лице не было ответной улыбки. "Что ты пытаешься со мной сделать, Мэтт?” - спросила она, когда я подошел. “Что, во имя всего святого, ты пытаешься со мной сделать?"
Глава 3
Глядя на нее, я, конечно, вспомнил определенные вещи, такие вещи, которые вы помните о женщине, с которой вы занимались любовью, особенно о женщине, с которой вы занимались любовью во времена опасности. Мы пережили несколько жестоких приключений и несколько нежных моментов; но, хотя в то время я был глубоко вовлечен, она никогда не позволяла вовлечь себя в полное обязательство.
Яркая и амбициозная молодая женщина из хорошей семьи, которой предстояла блестящая карьера юриста, не говоря уже о счастливом браке, Мадлен Растин Эллершоу подверглась невыносимому позору и длительному тюремному заключению за преступление, затрагивающее национальную безопасность, в котором она не была виновна. Наконец—то освобожденная и в конечном итоге оправданная, но с ее карьерой и жизнью в руинах — ее муж, ученый, работавший на одном из секретных правительственных объектов недалеко от Лос-Аламоса, был убит во время ее неприятностей - она была полна решимости добиться такой полной социальной реабилитации, которую не смог бы ей дать ни один вооруженный секретный агент, даже если бы он сыграл важную роль в доказательстве ее невиновности.
Я думал, она достигла своей цели, выйдя замуж во второй раз за очень респектабельного молодого адвоката по имени Уолтер Максон. Я старался держаться от них подальше — ни одному браку не нужны старые любовники, ошивающиеся вокруг невесты, — но через пару лет я прочитал о разводе в газетах и услышал, что она уехала из города. Мне было жаль, как бывает, когда у людей, которые тебе нравятся, что-то не получается, но не настолько, чтобы искать ее, куда бы она ни переехала. Я имею в виду, что этот хэнд был разыгран.
Осеннее солнце было ярким и жарким, и я вспомнил, что оставил Хэппи в закрытом универсале с выключенным двигателем и, следовательно, кондиционером.
Я сказал: “Одну минуту. Позвольте мне забрать собаку ”.
“Мэтт—”
“Придержите все, здесь не место для разговоров. Заприте свою машину и убирайтесь с улицы, они занимают этот угол, как будто это был Индианаполис в День памяти ”.
Я натянул поводок на Хэппи, схватил чехол с оружием, подождал, пока мимо с ревом проедет старый пикап, и присоединился к ней у входа в мое миниатюрное поместье. Она смотрела на желтую табличку, указывающую, что помещение защищено системой безопасности Guardian, известной как GSS. Я разобрался с висячим замком. Хотя засов находится внутри, отверстие размером с ладонь позволяет открыть замок снаружи. Я откатил тяжелые ворота достаточно далеко, чтобы впустить нас, и снова закрыл их.
“Дай мне время отключить сигнализацию”, - сказала я, направляясь к входной двери, которая на самом деле находится сбоку от дома. “Как только дверь откроется, у меня будет около шестидесяти секунд, чтобы нажать нужные кнопки, или начнется настоящий ад. . . . Вот, подержи собаку”.
Я должен признать, что эта сумасшедшая охранная сигнализация меня достала; Я всегда в ужасе от того, что забуду код и у меня не хватит времени, пытаясь его запомнить, или ошибусь с ним, даже если я его запомню. Я не знаю, почему я придаю этому такое большое значение; это не так, как если бы система была подключена к смертельному заряду пластика или тротила. Если я не выключу его в течение отведенных шестидесяти секунд, все, что произойдет, это то, что создатели шума будут кричать и немного потревожат соседей, а частная служба безопасности, следящая за системой, позвонит, чтобы узнать, не облажался ли я, или им действительно следует вызвать полицию. Однако я вовремя добрался до блока управления и набрал нужную цифру на клавиатуре, и маленький красный огонек погас.
“Ладно, все чисто”.
Позволив Мадлен войти, я снял поводок с Хэппи и вывел его во двор, услышав смех Мадлен, когда я закрывал за ним дверь.
“Он вроде как милый, как большой дружелюбный плюшевый мишка, совсем не тот пес, которого я ожидал от тебя завести”, - сказала она, когда я повернулся к ней лицом.
“Ты думаешь, я больше похож на рычащего питбуля?”
"Или Доберман-убийца". Ее голос был невыразительным, но в ее глазах был намек на озорство.
Я усмехнулся. “Мне не нужна собака, чтобы защищать меня; я могу защитить себя сам. Но у меня очень плохо получается вытаскивать уток из глубокой воды в морозную погоду, что является фирменным блюдом Хэппи. Ну, что вы думаете о моем уютном жилище? Перед вами гостиная-столовая. Спальня налево. Кухня и ванная направо . . . Я сказал что-то интересное?”
“Я ждала там довольно долго”, - сказала она.
“Конечно”, - сказал я. “На кухню и резко налево. Полотенца для гостей на верхней полке. В то же время, я бы сказал, что солнце практически над реем, не так ли, мэм? Насколько я помню, напиток - скотч ”.
“Ваши воспоминания точны, сэр”.
Я наблюдал, как она удаляется от меня, стройная женщина лет тридцати, выглядящая очень компетентной в строго сшитом деловом костюме, черном в тонкую белую полоску. Нейлоновые чулки черного цвета, очень прозрачные. Туфли-лодочки черного цвета на высоком тонком каблуке. Рост средний. Волосы каштановые, не слишком длинные, тщательно уложены вокруг головы. Женщина, которая пять лет назад совершила впечатляющее возвращение после почти полной катастрофы с моей помощью, хотя я бы и не подумал напоминать ей об этом.
Она была в плохом состоянии, побежденная и безнадежная, когда я забрал ее из тюрьмы в день ее освобождения, с приказом сохранить ей жизнь, неважно почему. Вокруг были другие люди, у которых были инструкции, противоречащие моим. Играя в телохранителя, я закончил тем, что мне пришлось героически броситься между ней и дальней винтовкой, получив пулю в плечо. После того, как меня подлатали на месте, я попросил ее отвезти меня на ранчо в Аризоне для более постоянного ремонта. Реконструкция заняла некоторое время, и я организовал для нее ознакомление с менее засекреченными частями нашего базовый курс обучения, чтобы она могла помочь защитить себя, пока я был наполовину отключен. Этот опыт научил ее многим вещам, о которых большинство женщин не знают, а наша сложная программа упражнений превратила ее из мягкой, беспомощной жертвы в поджарую хищницу, которая отплатила мне за спасение ее жизни однажды, спасением моей дважды. Я был рад видеть, что она сохранила подтянутую фигуру, которой достигла тогда. Я задавался вопросом, сколько еще из курса ранчо она сохранила. Никто, не знающий о ее прошлом, не стал бы ассоциировать ножи, пистолеты и рукопашный бой с красивой деловой женщиной в костюме в тонкую полоску и строгой шелковой блузке, которая появилась из кухни.
Она взяла стакан, который я ей предложил, и отпила из него, оглядывая комнату. Это был типичный Санта-Фе, с тяжелыми стенами из сырцового кирпича, гладко оштукатуренными и выкрашенными в белый цвет, округлым камином kiva в углу и довольно низким потолком с круглыми выступающими потолочными балками из натурального дерева, которые мы называем vigas. Деревянный обеденный стол и четыре стула в одном конце комнаты, столик для коктейлей и два больших деревянных кресла напротив камина в другом - все это было местного производства, тяжелое, темное, чертовски живописное и этническое, но, признаюсь, не слишком удобное.
Мадлен сказала: “Я всегда думала, что люди, которые занимаются охранной сигнализацией, должно быть, слегка параноики”.
"Это уже было установлено, когда я покупал дом", - сказал я. “Леди, которая жила здесь, использовала его как летний дом; зиму она проводила в Скоттсдейле, штат Аризона. В ее отсутствие дом дважды грабили, поэтому она установила сигнализацию; но ничто не могло помешать сумасшедшим водителям время от времени сносить забор перед ее домом, и она становилась довольно старой, поэтому она решила жить в Скоттсдейле полный рабочий день и продала мне собственность вместе с мебелью, кухонной техникой и системой безопасности. Учитывая мой род деятельности, я чувствую, что искушал бы судьбу, если бы не использовал это; и это заставляет меня немного меньше беспокоиться, когда я уезжаю по делам. В эти дни, здесь, большинство людей чувствуют себя обязанными нанять сиделок для защиты, пока их нет.’ Я поморщилась. ‘Я помню время в этом городе, не так уж много лет назад, когда мы даже не запирали наши двери”.
Я достал Anschutz из футляра и поставил его на место на подставке для пяти ружей на стене рядом с камином, под двумя дробовиками, которые предназначены для борьбы с крупными птицами и маленькими, и двумя охотничьими ружьями, предназначенными для использования против крупных животных и мелких. Огнестрельное оружие, предназначенное для борьбы с людьми любого роста, я не выставляю на всеобщее обозрение; но на полке под пистолетами лежал большой нож в искусно вырезанных кожаных ножнах. Это был гигантский боуи презентационного качества, с продуманными рукоятками и гравированным лезвием. При четырнадцати дюймах он был действительно слишком большим, чтобы быть практичным боевым ножом, если только вы не мечтали о Тарзане и тигре. Это был ироничный рождественский подарок от Джо, моей покойной возлюбленной. Я заперла стойку с оружием и жестом указала на одно из кресел у камина, взяла свой напиток и устроилась на другом.
Мадлен потягивала свой напиток, наблюдая за мной. “Мэтт?”
“Да, Мадлен?”
“Почему ты следишь за мной?”
Мы проделали долгий путь в обход, но мы, наконец, добрались до этого. Я задумчиво посмотрел на нее на мгновение.
“Как ты думаешь, сколько людей следит за тобой?” Я спросил.