Игорь всегда знал, что владеет бесценным капиталом таланта. Куда там Карузо и Шаляпину - сейчас бы их и слушать никто не стал. Что у них было-то, кроме голоса? У Игоря, кстати говоря, голос тоже был - редкостный, звучный, широкого диапазона и почти безграничных возможностей (так сказал знакомый - без пяти минут профессиональный музыкант). А еще - и кто скажет, что это менее важно? - любую песню Игорь умел мастерски приправить настолько пряной смесью очарования, неги, обещания и власти над женскими сердцами, что все изящно подкрашенные глаза неизменно увлажнялись подозрительным блеском и тонкие пальчики, унизанные колечками, тянулись за душистыми платочками.
"Да, да, конечно! С девяти часов у нас живая музыка! Изумительный вокал! Изысканный репертуар!" - медовым голосом растекалась по трубке пухлощекая администраторша, поглядывая на Игоря, который за стойкой бара пил душистый травяной чай - более крепкие напитки он мог себе позволить только после выступления. Игорь самодовольно ухмыльнулся. Было приятно слышать комплименты, даже не смотря на то, что петь в ресторанах он не любил. Не любил с той самой минуты, когда впервые понял, что еда на столах интересует публику гораздо больше, чем самые лиричные и мастерски исполненные композиции. Когда от громкого звона бокалов голос раз за разом сбивался, и активные всходы ненависти к бессмысленному жующему стаду намертво глушили в творческой душе радость единения с музыкой.
Но в черством прагматичном мире нет ничего более косного и нетерпимого к настоящему таланту, чем эстрада. О, этот сказочный монстр, который никак не желал принимать в свое, благодарное толпами поклонников, лоно новую, молодую и очень сексуальную жемчужину лирического вокала - Игоря Вольского. И потому низменные потребности в хлебе насущном вынуждали будущего завоевателя сцен и рейтингов с утомительной регулярностью выставлять хрупкую драгоценность таланта под обстрел ресторанного шума. Выставлять искренность лиричной души на суд Человека жующего - обыденной, будничной разновидности приматов. Снова и снова терпеть поражение в тщетных попытках пробить голосом и сердцем глухую стену тупиковой ветки эволюции, равнодушной к прекрасному, но уже не такой враждебной, какою была для Игоря всего лишь полгода тому назад.
Не такими враждебными стали стада Человеков жующих потому, что молодое дарование больше не тщилось петь в пустоту ресторанного зала. Больше не было соперничества за право заполнить богато разукрашенную коробку своим голосом быстрее, чем это сделает сизый табачный дым, который, вопреки неоднократным предупреждениям Минздрава, успешно отправлял в бесспорный нокаут полезный яблочно-морковный сок.
Более дружелюбными стали будничные обитатели праздничных декораций потому, что каждый вечер Игорь выбирал в зале одну пару женских глаз и неизменный к ней довесок в виде пары ушей. И уже не рассеивал свой бесценный талант, который приносил ему за вечер меньше, чем тратила на ребрышки и стейки любая из жующих особей. Не рассеивал, а протягивал светящимся мостиком между собой и своей избранницей. Игорю казалось, что этот мостик состоит из линеек нотного стана, по которым блестящими капельками ртути бегут ноты. Что казалось избранницам, он никогда не спрашивал. Не спрашивал потому, что когда ресторанный вечер плавно переходил в уютную домашнюю ночь - а такое случалось, и не раз - у музыканта и его музы всегда каким-то совершенно непостижимым образом находились другие, более приятные темы для неспешной интимной беседы.
Ресторан был полон. В свой законный выходной день плотоядные смирные львы с тугими кошельками и томные травоядные газели с хищными улыбками спешили насладиться хлебом и зрелищами. Пухлые папки меню уже вернулись на свое законное место и хлопотливые девушки в форменных платьях забегали с подносами, на которых красовались идолы Человека жующего , полностью готовые к употреблению и заботливо украшенные изуродованными трупиками вареных овощей. Под невнимательными взглядами Игорь подошел к синтезатору. Выпустил на волю легкую инструментальную композицию и сразу же увидел ЕЕ. Белокурая девушка доверчиво смотрела на Игоря светло-серыми широко распахнутыми глазами. Она была чужой в шумной компании юных представителей Человеков жующих .
В этот вечерь Игорь пел для нее. Игривые мелодии сменялись лиричными тягучими переливами. Немножко шансона. Щепотка баллад. Две столовые ложки популярных ритмов. Девушка не сводила глаз с музыканта, улыбалась и хмурилась, следовала незримой тропинкой, которая уводила из шумного прокуренного зала туда, где есть только двое и... музыка.
То чувство, которому нет названия, подсказало Игорю, что уже самое время пустить в ход основное блюдо - после которого следовал - не мог не следовать - заслуженный десерт. И вот уже синтезатор послушно выдает первые такты. Игорь закрывает глаза, отдавая себя и свою избранницу во власть музыке, понимая, что поет лучше, чем когда-либо до сих пор. Потому что поет для НЕЕ. На последних, самых проникновенных словах Игорь открыл глаза. Его мечта, его муза сидела, закрыв лицо руками. Ее плечи вздрагивали. Как будто очнувшись, девушка лихорадочно достала сумочку, и вот уже тонкая рука выводит на листочке блокнота... конечно, номер телефона - что же еще? Отмахиваясь от назойливой компании, белокурая муза выбегает в ночь, а в руке удивленного гения остается маленький белый предвестник грядущего счастья...
Выходя из ресторана, Игорь с улыбкой умиления вспоминал слезы на глазах милой девушки с трогательной светлой челкой. "Ради таких моментов стоит жить", - подумал он, повторяя, как будто невзначай, заветные слова неизвестного ему автора. И тихая улочка, на которой давно отзвучал заливистый, искренний, уже больше не скрываемый хохот белокурой студентки, смогла насладиться изысканным вокалом и выдохнуть трепетным эхом весеннего ветра:
"Ниабыкнавенная мая..."
Игорь нетерпеливо достал мобильный телефон, развернул послание, с трудом разбирая мелкий затейливый почерк, и улыбка медленно покинула породистое талантливое лицо...