Дни шли за днями, год постепенно клонился к закату. Ночи становились всё холоднее, вынуждая Линьсюаня увеличивать количество жаровен в обжитых комнатах. Экономить уголь смысла не было - не только потому, что он не собирался оставаться на зиму, но и потому, что его запасы явно были рассчитаны на проживание куда большего количества человек. Днём солнце тоже потихоньку остывало, и всё чаще его начали заслонять тучи, проливающие дожди. Сырость проникала в дом, выстужая его ещё больше. Дожди загоняли под крышу, не давая совершать прогулки по саду, затхлое молчание дворцовых строений наводило тоску и невольно рождало гнетущие мысли. Как не пытался Линьсюань бодриться, всё чаще в голове крутились навязчивые размышления, что ничего у него может не получиться. Он тосковал по Жулань, скучал по привычной жизни, ордену, собратьям и ученикам.
Книги не спасали, зато спасала работа, благо оказалось, что при жизни без слуг возникает неиссякаемое количество забот. Всему приходилось учиться методом проб и ошибок: как разводить угольную или дровяную печь, как сушить у огня влажные простыни и одеяла, как отчистить со дна котла пригоревшую пищу. Ещё помогали медитации, с помощью которых Линьсюань упорядочивал свою увеличившуюся ци, осваивал новые заклятия по переданным Чжаньцюном учебникам или просто коротал время. Иногда удавалось выйти из тела и увидеть Жулань - у неё действительно было всё хорошо, если не считать того, что и она тосковала в разлуке. Линьсюань старался коснуться её, передать ей частичку своего тепла и утешения, и у него даже, кажется, что-то получалось.
Чжаньцюн навестил его ещё один раз, привёз ворох новостей из Линшаня, ещё книг и подарки от учеников: девочки, все как одна, напекли для любимого учителя вкусностей, а также сшили ему тёплую одежду на вате, украшенную обильной, зачарованной на крепость и защиту от негативной энергии вышивкой. И пусть стежки кое-где были кривоваты, выглядело всё равно красиво. Дважды приходила Мэй Хайтан. И если в первый раз заклинатель её бесцеремонно выставил, то во второй, потихоньку зверея от одиночества, был уже рад и такой компании. Не то, чтобы Линьсюань совсем не мог прожить без чужого общества, но пустота и безлюдье угнетали. Он дошёл до того, что повадился перебрасываться словом со стражниками и возчиками, привозившими ему еду и прочее необходимое. Те отвечали сдержано, но вежливо, но, конечно, полноценной беседой это назвать было трудно.
Мэй Хайтан поделилась придворными новостями и вестями с фронта: клан Гу ещё держался, но явно был при последнем издыхании, у него уже начались бунты внутри крепостей, и император не сегодня-завтра ждал их капитуляции. Судя по довольной улыбке женщины, вынужденное гостеприимство Линьсюаня она тоже приняла за капитуляцию или её признаки. Заклинатель не стал её разочаровывать.
Воздух в комнатах пропитывала вонь прогорклого жира - темнело всё быстрее, и приходилось либо жечь сальные свечи, либо ложиться спать рано и частенько потом ворочаться без сна. Гора за воротами постепенно утрачивала зелень, окрашиваясь во все оттенки красного и жёлтого. Это происходило позже, чем привык Линьсюань, но осень постепенно собирала свою дань и на юге. И когда она перевалила за половину, во дворец Заоблачных высей заглянул ещё один посетитель.
Линьсюань всегда заблаговременно узнавал о появившихся во дворце людях благодаря уже давно наложенному на ворота заклинанию, и всегда спешил навстречу, не заставляя гостя блуждать по пустым дворам и помещениям. Вот и теперь он быстрым шагом направился к переднему двору - и резко остановился, не сумев сдержать удивления:
- Ты?
- Я, - хмуро подтвердил Доу Сюй. - Глава не смог прилететь, его удержали дела, так что он прислал меня. Я вижу, ты не рад?
- Я рад, шиди. Просто не ожидал, - уверил Линьсюань. Хотя их отношения вроде как восстановились, всё же от сердечности были далеки. А потому, признаться, он думал, что Доу Сюй станет последним человеком, который захочет его навестить.
- Я всё равно представляю Линшань на сегодняшнем празднике. Заодно выполняю поручение главы.
- Сегодня праздник?
- Ты не слышал? Клан Гу сдался.
- О... А что же мы стоим? - спохватился Линьсюань. - Проходи, у меня есть вино, за ним подробно и расскажешь.
- Я ненадолго, - сказал Доу Сюй, но всё же последовал за Линьсюанем. - Скоро начнётся пир, и закончится, по-видимому, поздно. Ши Чжаньцюн считает, что лучшего времени тебе не найти.
- Ясно... - объяснять, что Доу Сюй имеет в виду, не потребовалось. Что ж, Линьсюань был готов в любой момент. Чжаньцюн ещё в прошлый раз известил его, что Шэ Ванъюэ таки отбыла на гору Жуидин после торжественных проводов, устроенных ей орденом. Дело было за малым: подготовить всё в Линьане и подгадать так, чтобы Жулань не сразу схватились, и у беглецов было время. Император имел обыкновение справляться о ней каждое утро, а то и навещать лично. Но если пир затянется, а на следующий день будут ещё какие-то мероприятия, а они наверняка будут, здешние придворные праздники редко занимают один день, есть шанс, что к Жулань императорские посланцы пожалуют позже обычного.
- Лодка уже нанята и ждёт вас, - Доу Сюй прислонил меч к стене и сел на указанное Линьсюанем место. - Причалы принимают грузы допоздна, так что ворота к реке закрываются позже обычных. Пир уже будет в разгаре.
- Это хорошо, - Линьсюань поставил перед ним полную чарку.
- Я вас провожу и присмотрю, чтобы всё прошло благополучно.
- А как же пир? - удивился Линьсюань, садясь напротив. - Ты же представляешь Линшань, ты сам сказал.
- Я буду не один, к вечеру прибудет Синь Гуйфэй. Он, кстати, ничего не знает и намерен навестить тебя завтра.
- Надеюсь, ты передашь ему мои извинения. Или, лучше, я сам ему напишу, когда устроюсь.
- Уверен, что он всё поймёт. А я известен нелюбовью к пирам и увеселениям, никто не удивится, если я уйду пораньше. Так что смогу вас проводить, и помочь, если вдруг что не так.
- Спасибо, шиди.
- Не за что. Я у тебя в долгу, помнишь? Это не равноценная отдача, но уж чем богат.
Линьсюань лишь кивнул и налил по новой. Они подняли чарки и молча выпили.
Проводив Доу Сюя до ворот, Линьсюань ещё некоторое время постоял на месте, глядя на почти чистое для разнообразия небо, на уже перевалившее на вторую половину дня солнце, на гусиную стаю, что пересекала пронзительную хрустальную синеву росчерком тёмных чёрточек. Перелётные гуси - символ разлуки и скитаний, тоски по родине и вестей из дальних краёв. Если ему повезёт, если всё пойдёт как надо, уже завтра они с Жулань будут далеко от этих мест. Они с шиди договорились, что Доу Сюй будет ждать его у ворот дома, где жила Жулань, в начале второй ночной стражи. Здесь не было слышно барабанного боя с городских башен, что отбивали часы, но Линьсюань и без того неплохо научился рассчитывать время. Солнце скроется за стеной примерно к шестой дневной страже, после этого останется ждать ещё две, или, если считать по-земному, часа четыре. Как раз столько времени, сколько нужно чтобы прогореть одной свече.
Начинать что-либо смысла уже не имело, и Линьсюань попробовал убить время, бродя по уже насквозь знакомому дворцу. Неубиваемое время тянулось издевательски медленно, так что в конце концов заклинатель плюнул и взялся за метлу, приводя в порядок двор и очищая дорожки в саду от опавшей за ночь листвы. Он обнаружил, что процесс подметания может неплохо сочетаться с медитацией: повторяющиеся однообразные движения, не требующие размышлений, не только не мешали, но даже помогали очистить голову и войти в лёгкий транс. С глубокой медитацией это, конечно, не сравниться, но, чтобы привести чувства, мысли и внутреннюю энергию в порядок - самое то.
Когда он закончил, солнце выглядывало из-за стены только самым краешком и по двору тянулись длинные тени. Сумерки стояли у самого порога, было тихо, как бывает тихо осенними вечерами за городом. Только откуда-то с реки неожиданно отчётливо раздавался частый стук. Однажды Линьсюань спросил у стражников, кто это стучит. Оказалось - прачки вальками выколачивают бельё. Между прочим, ещё один символ, на этот раз осени, и не удивительно: пусть люди стирают круглый год, но именно в осеннем тихом воздухе звук разносится особенно далеко.
Рыжие закатные лучи переползли на крышу, а весь двор погрузился в синюю тень. Если подойти к воротам, то можно услышать, как неторопливо переговариваются между собой стоящие снаружи стражники, поедая нехитрую похлёбку, которую им готовят в сторожке по ту сторону ворот. Потом большая их часть уйдёт спать, а оставшиеся разведут костёр и будут до утра травить байки. Или просто сидеть молча. Всё равно охрана дворца была скорее проформой, узник не смог бы вырваться за запертые заклятиями створки, так что обязанности охраны сводились к необходимости открывать и закрывать их перед посетителями и доставщиками еды.
Линьсюань ушёл во обжитые им комнаты и зажёг свечу. Всё необходимое было собрано давно: короб еды в дорогу, плащи, сменная одежда, принесённое Чжаньцюном серебро. Оставалось только переодеться самому: Линьсюань не собирался светить распущенными волосами и шёлковыми одеяниями заклинателя. Вскоре все волосы были собраны в пучок, который скрепила простая шпилька. Скромный наряд странствующего учёного, простой плащ поверх него, шляпа с вуалью, которую носили и мужчины, чтобы закрыть лицо от дорожной пыли и грязи. Ханьшуй должен ждать его на Жуидин, меч только привлёк бы ненужное внимание. Не то чтобы учёные люди ходили без оружия, особенно в нынешние беспокойные времена, но золото на рукояти уж слишком бы не вязалось с выбранным образом.
Огонёк свечи коптил и потрескивал, плюясь крошечными искорками непрогоревшего жира. Копоть от него оседала на балках, куда Линьсюань даже не пытался дотянуться, и на всех прочих поверхностях, которые всё же приходилось как-то отмывать. Но эта уборка теперь в прошлом... хотя, в новом доме будет тоже самое. У него больше нет учеников, готовых выполнить всю грязную работу, порядок придётся поддерживать самим. Линьсюань присел перед свечой. Мерцающий огонёк тянул опять погрузиться в медитацию, но заклинатель просто сидел и смотрел в него, думая обо всём и ни о чём. Лишь время от времени снимал нагар. Теперь, когда время отсчитывало последние часы разлуки, он погрузился в светлое спокойствие, не омрачаемое нервозностью. Оплывающая свеча становилась ниже, огонёк от неё всё тусклее. И вот наконец он угас совсем.
В полной темноте Линьсюань встал, нашарил на столе заранее разложенный лист талисмана. Сжал его в руке, привычно прикрыв глаза, хотя здесь и так ничто не отвлекало внимание. И привёл в действие заклятие перемещения.
Всё же защита на стенах дворца Облачных высей действовала. Если прошлые перемещения проходили легко и мгновенно, то сейчас Линьсюань почувствовал себя буром, пробивающимся через твёрдый материал, иглой, протыкающей неподатливую кожу. И когда преграда осталась позади, перемещение свершилось и под подошвами опять возник твёрдый пол уже другой комнаты, он чуть не потерял равновесие, так закружилась голова.
Приступ, впрочем, скоро прошёл. Здесь тоже было темно, и Линьсюань различал лишь контуры мебели. Тёмный шкаф у стены, тускло отсвечивающее зеркало на столике, рядом с которым он стоял, кровать под балдахином напротив. Линьсюань осторожно шагнул к ней, отвёл балдахин в сторону и провёл рукой по одеялу. Кровать была пуста и аккуратно заправлена. В этот вечер в неё явно никто не ложился.
Свечи стояли тут же, на столике, и Линьсюань зажёг одну из них. Комната была явно жилой, но аккуратно убранной. Женская косметика на столике и пяльцы у окна не оставляли сомнений, что тут проживал не мужчина, а присмотревшись, заклинатель увидел знакомую вещицу: серебряный гребень, который сам же подарил жене вскоре после свадьбы. Подсвечник, в котором горела свеча, придавливал к столику какую-то бумажку, и развернув её, Линьсюань убедился, что это парный к его собственному талисман перемещения. То, что его сложили в четыре раза и поставили сверху металлическую вещицу, не помешало ему сработать так, как надо.
Но где же сама Жулань?
В доме было тихо. Выйдя в коридор, Линьсюань прислушался, потом толкнул соседнюю дверь. Комната оказалась пустой, и следующая за ней тоже. Стараясь ступать тише, он спустился на первый этаж и там, наконец, в задней части дома нашёл людей. Из кухни падал свет, доносилось звяканье и голоса, тянуло дымком и запахами пищи, не то оставшейся с ужина, не то готовящейся на завтра. Туда Линьсюань даже соваться не стал, но в каморке рядом прямо на куче каких-то мешков спала юная девушка в простом платье, скорее даже девочка-подросток. Толкнуть её, одновременно зажав ей рот, было делом одной секунды.
- Тихо, - Линьсюань опустился рядом с ней на колени, - не кричи, я тебя не трону. Где Сун Жулань?
- У... Уехала...
- Куда?!
- Во дворец...
- На пир?
Девчонка кивнула. Линьсюань шёпотом выругался. Почему он не предвидел такой очевидной возможности? Никто из них не предвидел. Быть может, потому что до сих пор император навещал госпожу Хэн, а вот она во дворце после того первого раза никогда не бывала.
- За ней к вечеру приехали, - зачем-то уточнила девочка. - Даже собраться толком не дали. Фу Нин потом за ней с вещами следом поехала.
- Когда вернутся, не знаешь?
Служанка покачала головой. Немного подумала и уточнила:
- Точно не завтра.
- Почему?
- Она платья госпожи с собой взяла.
- Ясно, - вздохнул Линьсюань и поднялся. - Спи дальше. И запомни - ты меня не видела.
Девочка кивнула и послушно улеглась. Линьсюань вышел и немного помедлил за дверью - нет, крик поднимать она не спешила. Может, и завтра промолчит, а если и нет, невелика беда, всё равно о его побеге скоро станет известно всем.
Внутренний двор был освещён, но пуст. Линьсюань свернул в тёмный сад, попетляв между кустов и беседок, подошёл к наружной стене и, почти не скрываясь, перемахнул через неё на улицу. Обошёл ограду особняка и остановился у главных ворот, оглядываясь.
- Шисюн?
Выступившая откуда-то из теней тёмная фигура оказалась Доу Сюем. Линьсюань кивнул и быстрым шагом подошёл к нему.
- А где?..
- Её забрали во дворец на празднование. Скорее всего, не на один день.
- Вернёшься обратно? - помолчав, спросил Доу Сюй.
- Нет, - решительно отказался Линьсюань. - Другого случая может и не представиться. Да и как я попаду внутрь? Подойду к воротам и постучусь? Заклятия на стенах действуют в обе стороны, а талисманов я внутри не оставил.
- Украсть её из дворца - не то же самое, что из городского дома.
- Да, не то же, - согласился Линьсюань. Хотя бы потому, что это в город его величество может послать, а может и не послать. Но если слуги с утра не обнаружат дорогую гостью в отведённых ей покоях, то, можно не сомневаться, императору доложат первым делом.
У Линьсюаня вообще что-нибудь когда-нибудь пройдёт гладко и так, как планировалось?!
- Нужно найти укромное место.
- Зачем? - поинтересовался Доу Сюй.
- Помедитировать. Мы знаем, что в императорский дворец ведёт подземный ход. Но мы не знаем, где он и в каком состоянии. Значит, надо узнать, прежде чем туда соваться.
- Хочешь вывести Сун Жулань подземным ходом?
- Ну не через главные же ворота её вести.
Доу Сюй кивнул.
- Он выводит под какой-то из старых храмов... В центральную часть города. Во всяком случае, главная улица там недалеко, - Линьсюань поморщился, пытаясь выцарапать из памяти отрывки давным-давно читанного текста. Была в романе сцена, где юный император отыскивал ход, по которому его когда-то спасли из дворца.
- Не в Храм вращающихся барабанов?
- Ммм... Вроде бы нет, не буддистский. Небольшой храм, внутри статуя Вэнь-чана* и ещё кого-то... На дверях, вроде бы, голубой дракон и белый тигр... Или это тоже были статуи? - Линьсюань снова поморщился и покачал головой: - Нет, больше ничего не помню.
Он поднял глаза и наткнулся на пристальный взгляд Доу Сюя.
- Что?..
- Ничего, - шиди отвернулся. - Так, где мы найдём укромное место? Можно снять комнату в гостинице. Или кабинет в винном доме.
- Есть идея получше, - Линьсюань ухмыльнулся.
- Хм?
- Терем любования цветами. В районе Пяти холмов.
Доу Сюй моргнул и изумлённо уставился на него:
- Ты что, пойдёшь сейчас в бордель?!
- А что? - Линьсюань с невинным видом пожал плечами. - Меня туда приглашали. Надеюсь, не откажутся принять и сейчас.
Как и предсказывала Шуйсянь, найти район Пяти холмов, а в нём Терем любования цветами труда не составило. Женщина средних лет, стоявшая на входе, поприветствовала скромно одетых посетителей натянутой улыбкой, но когда Линьсюань тихо назвался, сделала большие глаза и тут же убежала. А минуту спустя их позвали в комнату на втором этаже, где уже ждала бывшая лучшая танцовщица дома Матушки Гу.
- ...Так как? Возьмётесь? - спросил Линьсюань. - Вот, здесь серебро, я не считал, но...
- Уберите, мастер Хэн, - Шуйсянь отодвинула увесистый мешочек. - Будто мы от вас недостаточно добра видели, чтобы в беде с вас деньги брать. Всё сделаем, не беспокойтесь.
- Это может быть опасно. Император, конечно, справедлив и милостив, но он будет очень зол.
- Вы спасли сестру Жоу, - решительно ответила куртизанка. - Если б мне предложили своей жизнью заплатить за её, я бы согласилась. Пойдёмте, покажу вам уголок, где можно посидеть без помех.
Доу Сюй, во время переговоров с мрачным видом подпиравший стенку, пошёл следом за Шуйсянь с видимым облегчением. Прославленный воин настолько явно нервничал в парчовом доме, что Линьсюаню требовалась вся его выдержка, чтобы не начать его дразнить, предлагая красавиц на выбор - скоротать вечерок. Но, возможно, это желание ясно отразилось у него на лице, так как попав в небольшую комнату где-то в задней части дома, шиди тут же с решительным видом сел на пол, скрестил ноги и принял позу для медитации. Всем своим видом показывая, что тоже намерен заняться этим душеполезным делом, и лучше его не трогать.
Линьсюань и не собирался. Просто последовал его примеру и сел на пол. Здесь было тихо, шум из парадных комнат почти не долетал до комнатушки с голыми стенами и минимумом мебели, так что ничто не помешало заклинателю привычно соскользнуть в состояние изменённого сознания. А, соскользнув, выйти из тела и взглянуть на себя и Доу Сюя со стороны. Ци медитирующего собрата казалось ровным и сильным языком пламени, как от гигантской свечи. Доу Сюй не пытался ничего увидеть или сделать, он просто ушёл вглубь себя, и Линьсюань не стал ему мешать. Поднялся выше, пронзив крышу здания, и одним взглядом окинул город.
Дворец возвышался с северной стороны Линьаня, светящийся и перемигивающийся огнями, живыми и магическими, что твоя новогодняя ёлка. Множество людей было сосредоточено в нём, и Линьсюань плавно понёсся на свет, пролетая над тусклыми улицами, где всё ещё перемещались отдельные люди, тоже казавшиеся огоньками, слабыми лучинками рядом со свечением заклинателя. Комендантский час сегодня в честь праздника должны были объявить позже обычного, и улицы пока были свободны, а ворота открыты. Но улицы не интересовали Линьсюаня, ему был нужен дворец.
Пустые дворы за высокими стенами... Суета в задней части дворца, видимо, у кухни... Наполненный людьми парадный зал и крытые переходы между кухней и залом, по которым то и дело проносят блюда и кувшины... Это всё не то. Где живёт императрица, рядом с императором, или у неё есть собственный дворец? Нет, пожалуй, он зашёл не с того конца, осматривать этот лабиринт можно бесконечно. Линьсюань на мгновение задержал дыхание, хотя и не чувствовал своего тела, и рухнул вниз, пронзив строения дворца, их фундаменты и землю под ними, как воду.
Обширные дворцовые подвалы и склады - словно ещё один дворец, зеркально отражающий надземную часть... Всё это Линьсюаню было не нужно. Ему был нужен ход, ведущий откуда-то из жилых покоев, а потом раздваивающийся сразу в двух направлениях: одно за стены, другое в город. Обе императрицы предпочли бежать в город, понимая, что в лесу или в поле одинокую женщину с ребёнком найдут быстро - людей, чтобы прочесать окрестности, у захватчиков Линьаня хватало, а навыками путать следы императорские жёны как правило не обладают. А вот в городской толпе был хоть и призрачный, но шанс затеряться. Линьсюаню тоже нужно было городское ответвление, так что он сосредоточился на южной стороне дворца. И через какое-то время его старания увенчались успехом: сквозь толщу земли, глины и песка проступил длинный и узкий коридор.
Теперь оставалось лишь пролететь по нему в обе стороны. Найти пресловутый храм, в который он выводит, убедиться, что закрывает выход всего лишь лежащая сверху плита за статуей Вэнь-чана, не имеющая никакого запора, просто хорошо подогнанная - не зная, что искать, ничего не заметишь. Снова вернуться во дворец и понять, что скрытый замок за стенной панелью на другом конце хода сломан и на нажатие не отзовётся. Ну, ничего страшного, выломаем, император найдёт ход немного раньше, только и всего. Комната, в которой находится служащая дверью панель, кстати, приведена в порядок и выглядит вполне жилой. И кто это спит на кровати под роскошным балдахином?
Ответ заставил резко выдохнуть, вернее, заставил бы, если б Линьсюань в таком состоянии вспомнил, как дышать. Ну, правильно, почему бы уже сейчас не поселить будущую императрицу в императрицыных покоях? Пусть привыкает, так сказать. Но вы сами себе злобный буратино, ваше величество. Теперь, благодаря вам, мне не придётся носиться по всему дворцу, отыскивая свою жену, а потом вести её к потайному ходу, рискуя наткнуться на слуг и стражу. Потому что потайной ход находится от неё в двух шагах.
*Вэнь-чн - бог литературы, письменности, книжной учёности.
- Двое или трое людей. Мужчина и женщина, или один мужчина и две женщины, одна беременная.
- Да, да, - нетерпеливо кивнул воин в шлеме. - Видел таких?
Гулян Бу честно задумался. По всему выходило, что дело серьёзное: собеседник был, по хорошему доспеху судя, если не из императорской гвардии, то из городского гарнизона точно. А может, чем бесы не шутят, пока на Небесах спят, и из заклинательских, из тех, кто его величеству присягнули. В былые времена всегда можно было по внешнему виду определить, кто перед тобой, но сейчас новые порядки ещё не установились. И если чиновники просто повытаскивали из сундуков старые форменные одежды, то армейские всё ещё зачастую щеголяли разномастным снаряжением, кто что смог добыть.
Но больше всего удивлял Гулян Бу... э... человек, который стоял за спиной армейского, нетерпеливо похлопывая хлыстом по ладони. Служащий порта даже затруднялся сказать, какого оно пола: причёска вроде как женская, а одежда мужская. Однако надменная физиономия и манера держаться подсказывали, что хлыст этот... человек, чуть что не по нему, пустит в ход без колебаний, и отнюдь не только по лошади. А потому лучше не таращиться на него откровенно, и с ответом не задерживаться.
К счастью, память у Гулян Бу была хорошая.
- Да, были тут мужчина и женщина, перед самым закрытием ворот пришли. Точно ли женщина брюхата, не скажу, на ней был плащ широкий, всё скрывал, но толста, да. И мужчина её вёл так... бережно. Я ещё удивился - что за спешка на ночь глядя, сидели бы дома...
- Они уехали на лодке?
- Да, купили место у Кривого Чжана. Он обычно пассажиров не берёт, но они заплатили серебром не торгуясь. Видать и правда спешили очень.
- Куда они направились?
- К Южной заставе.
- Когда они отплыли? - резко спросил человек с хлыстом.
- Да сразу после фейерверка. До него всё равно никто плыть бы не стал, когда ещё такое зрелище увидишь...
Человек, не дослушав, кивнул подчинённому в шлеме. Гулян Бу мысленно перевёл дух. Дело явно было очень серьёзное - допрашивали не его одного, армейские наводнили порт, суя носы во все щели и задавая вопросы всем подряд, от стражников в воротах до грузчиков на причалах. Служащий бы не удивился, если б после этого кого-то похватали и поволокли в тюрьму на допросы посерьёзней, но пронесло. Даже не избили никого. При его величестве и впрямь наступил порядок, дайте ему Небеса удачи и долгих лет правления.
Армейские убрались, и народ, пережидавший за воротами, снова хлынул в порт. Разгрузка и погрузка судов возобновились, потянулись вереницы носильщиков, служащие снова взялись за кисти и бумагу, отмечая количество грузов, записывая имена прибывших пассажиров, ставя отметки в подорожных.
- Что, братец Сюн, простаиваешь? - кивнул Гулян Бу знакомому лодочнику. - А говорил, ещё вчера отплывёшь.
- Да что-то мои пассажиры загуляли, - флегматично отозвался тот.
- Неприятно прибыль терять.
- А мне-то что, они вперёд заплатили, могу и подождать пару дней. А если так и не появятся, других возьму, двойная выгода.
- Это, кстати, не твои? - спросил Гулян Бу, глядя на подъезжающую к причалу крытую повозку с плетёным верхом.
- Может и мои.
Повозка остановилась, высокий красивый мужчина в добротной одежде соскочил с козел позади натянувшего вожжи возницы. Уверенно прошёл к лодке, нагнулся с причала и перебросился с лодочником парой слов. Видать, и правда братец Сюн дождался-таки своих пассажиров. На лодке зашевелились, готовясь к отплытию, а мужчина вернулся к повозке. Оттуда выбрался второй мужчина в дорожной шляпе и помог вылезти женщине тоже в шляпе с вуалью. Женщина двигалась грузно, широкое платье не скрывало большого живота. Следом из повозки выпрыгнула служанка с коробом в руках.
- С добрым утром, - кивнул им Гулян Бу. - Могу я взглянуть на вашу подорожную?
- Конечно, - мужчина в шляпе кивнул в ответ, вынул из-за пазухи бумагу и протянул служащему. Подорожная оказалась в порядке, Гулян Бу вернул её и не без интереса смотрел, как спутники помогают женщине с животом спуститься в лодку. Потом тот, что в шляпе, протянул руку служанке, девушка поколебалась, но оперлась, прежде чем слезть на покачивающуюся палубу. Второй мужчина остался стоять на причале.
- Не сочтите за праздное любопытство, но зачем вы едете? С беременной-то женой? Не лучше ли дождаться, пока родит да окрепнет?
- Спасибо за заботу, почтенный, - улыбнулся мужчина из лодки. - Но моя мать хочет, чтобы невестка родила под её присмотром.
- А-а, - понимающе кивнул Гулян Бу. - Ну, доброй вам тогда дороги. И благополучного разрешения вашей жене.
- Вы очень добры, - мужчина с улыбкой поклонился. Гулян Бу вернул поклон, лодочник Сюн с помощником оттолкнулись шестом, красавец на причале махнул рукой на прощание и зашагал обратно к повозке. Служащий проводил лодку взглядом, щурясь против встающего солнца. Странный этот пассажир какой-то, и его приятель тоже, одеты как книжники или мелкие чиновники вне службы, а держатся как благородные. Впрочем, среди этой братии хватает обедневших аристократов. И с беременной женой... А ведь эти, которые с утра в порт пожаловали, как раз искали мужчину с беременной женщиной. Или двумя... Гулян Бу нахмурился, обнаружив, что не может вспомнить ни имён путешественников, ни пункта назначения, хотя буквально только что держал их подорожную в руках. Вроде как пил вчера умеренно. А для старческой забывчивости рановато.
А ладно, не его ума всё это дело. Кто их знает, этих благородных, что за зелье они заварили в своей горлянке. Маленькому человеку во всё это лучше не соваться, не зря говорят, что бьют ту птицу, что взлетает. У него нет причин бежать с доносом, он и не побежит.