- У нас с Жулань будет ребёнок, - сказал Линьсюань.
- Поздравляю, - Чжаньцюн поднял чарку. - Желаю вам благополучного разрешения и рождения сына.
- Или дочери. Мне всё равно.
Чжаньцюн кинул на него взгляд из числа тех взглядов, которыми окружающие всегда награждали Линьсюаня, когда он с их точки зрения говорил что-то странное. Ах да, здесь же все хотят мальчиков, а девочек не хотят. Разве что как дополнение, игрушку на побаловать, если будущее рода уже надёжно обеспечено. Мальчики не просто наследники - обязанность приносить жертвы духам предков лежит на старшем сыне. Женщина же переходит в род мужа и начинает почитать его предков, от неё роду никакого толка. Остаться без сыновей - оставить предков без почитания и кормления, и самому тоже остаться, когда придёт твой срок. Стра-ашно!
Не зря Кун-цзы говаривал, что наихудшее проявление сыновней непочтительности, это бездетность. За такое заявление почтенному философу хотелось дать ногой с разворота - здесь не иметь детей очень редко становилось осознанным выбором, как правило, это было бедой человека, а не виной. Тем более, что имелись способы предотвратить обрывание рода: усыновить кого-нибудь, или взять в примаки мужа дочери. Существовал даже законодательный запрет красть чужих детей и рабов с целью усыновления, а значит, практика была достаточно распространённой. Но всё это - вынужденные меры, так-то все хотели рождения сыновей.
Но Линьсюаню действительно было всё равно. Даже воочию убедившись, что в этом мире смерть не становится концом существования, он так и не проникся серьёзным отношением к собственному посмертию. Оно представлялось чем-то далёким и непознаваемым, на которое земные дела не влияют никак. На худой конец есть ученики, он - мастер могущественного ордена, где регулярно поминают предшественников. Найдётся, кому поставить его табличку на алтарь, встать перед ней и возжечь благовония.
А ведь когда Жулань вчера сказала ему, что беременна, он почти испугался. Растерялся так точно. Нет, Линьсюань понимал, что это случится рано или поздно, женившись, он был готов к созданию полноценной семьи. Но с его точки зрения после свадьбы им с молодой женой нужно было хотя бы годик пожить для себя, привыкнуть и притереться друг к другу, насладиться любовью, в которую не мешается никто третий... А потом уж можно и о детях подумать. Ему тридцать один вот только отпраздновали, Жулань двадцать два, куда спешить? Но Жулань ждать не захотела, хотя чего пенять на жену, он и сам мог бы быть поосторожнее. А уж природе на его планы и переживания и вовсе было наплевать, сошлись здоровые мужчина и женщина в детородном возрасте - получите, распишитесь.
А ведь Жулань на одном ребёнке наверняка не захочет останавливаться, здесь считается, что чем больше детей, тем лучше. Ой-й...
В общем, не чувствовавший себя готовым Линьсюань позорно сбежал, ухватившись за благовидный предлог ночной охоты. На которую, говоря по чести, можно было бы послать кого другого. Но пауза подействовала на него благотворно - зарубив прыгающего вампира, терроризировавшего деревню в соседней долине, и проведя ночь в гостеприимном доме деревенского старосты, заклинатель почувствовал, что более-менее свыкся с мыслью о скором отцовстве. Вернувшись домой, Жулань он не застал, зато застал Чжаньцюна и его высочество. Пока должным образом их поприветствовал, пока то-сё, жена должна была уже вернуться, но Чжаньцюн позвал отчитаться о делах ордена в приватной обстановке и заодно пропустить чарочку. Линьсюань, успевший соскучиться по их посиделкам вдвоём, согласился. Завтра-послезавтра друг опять улетит, и другого случая могло ещё долго не представиться.
- Ляни сдались, - Чжаньцюн поставил пустую чарку. - Цзянчэн не сегодня-завтра падёт. Думаю, его высочество воцарится на отцовском троне уже этим летом, не дожидаясь окончания войны.
- Это хорошие новости.
- Да. В Линъань уже выехали его люди, чтобы привести дворец в порядок. Хотя бы попытаться. Готов к возвращению в столицу, шиди? Хотя бы на первой аудиенции тебе придется присутствовать.
- Готов, - уверил Линьсюань. - Мне интересно взглянуть, на что теперь похож Линъань.
Чжаньцюн испытывающе посмотрел на него, но кивнул. Линьсюань сохранял на лице нейтральное выражение. Не объяснять же, что у него никаких тяжёлых воспоминаний со столицей не связано.
- Мэй Хайтан меня удивила, - Чжаньцюн потянулся за кувшинчиком. - Она прислала мне просьбу взять в ученики её брата, когда он подрастёт.
- Тебе? Вот уж не думал, что она захочет с ним расстаться.
- Я тоже, - кивнул Чжаньцюн. - Она пишет, что не является заклинательницей и потому не может научить Мэй Гу совершенствованию. Линшань же известен благородством и мастерством учителей, Мэй Хайтан не сомневается, что здесь его научат всему, чему нужно. Оно, конечно, так, но я полагал, что она возьмёт брату в наставники кого-то из вассалов.
- Быть может, не видит достойного? - предположил Линьсюань. - Чжуны ряды вассалов тоже изрядно проредили. Ну, или родовая спесь - глава клана должен учиться у равного.
- Возможно. Его высочество, кстати, согласен.
- А ты?
- Почему нет? Линшань столько лет враждовал с Мэями, а теперь у нас есть возможность сделать их друзьями и союзниками. Так что да, я согласился. А ты, шиди? Я могу предложить и твою кандидатуру. Как-никак, тебе Мэй Гу обязан жизнью, будет справедливо, если ты и дальше будешь принимать участие в его судьбе.
- Ну-у... Если я ещё к тому времени буду брать учеников... Но, честно говоря, не знаю. Всё-таки, эту честь предложили тебе, а не мне.
Они поговорили ещё с полчаса, и расстались, на прощание ещё раз подняв чарки за здоровье Жулань и ребёнка и благополучные роды. Жену Линьсюань отыскал у целителей, и остаток дня они провели вдвоём: валялись на траве, пили воду из-под водопада, шутили, смеялись и целовались. Хотелось большего, но Линшань был людным местом, а водопад не настолько укромен, чтобы никто не мог их застать в самый неподходящий момент. Так что Линьсюань со вздохом сожаления отложил любовь до ночи.
А вечером к ним прибежал ученик Чжаньцюна с пренеприятнейшим известием.
Когда Линьсюань с Жулань пришли к дому Чжаньцюна, то обнаружили главу вместе с принцем в саду рядом с прудиком. Чжэн Жуйин и глава Ши сидели за тем самым садовым столиком, за которым когда-то Чжаньцюн с Линьсюанем и прочими мастерами разбирали дело ученика И Гусуня, вздумавшего обвинить в предательстве мастера Хэна. Теперь других мастеров в саду не было, зато рядом с очевидно довольным принцем сидели два каких-то белобородых пня. Пни были одеты в некрашеный шёлк, один был совершенно лысым, и к его столику был прислонён посох. У второго в дополнение к бороде и кустистым бровям, были и столь же белые, довольно жидкие волосы.
- Это она? - спросил лысый, когда Линьсюань и Жулань кланялись сначала принцу, потом главе. - Прискорбно, весьма прискорбно. Видимо, никто не озаботился её воспитанием.
Тон у него был такой, словно речь шла о лошади или собаке, и Линьсюань мгновенно ощетинился.
- Вам не стоит говорить о моей жене так, словно её тут нет, почтенный, - стальным голосом произнёс он. На пней, впрочем, его голос не произвёл никакого впечатления.
- А вы - бессмертный мастер Хэн? - говорил всё тот же лысый, а его волосатый товарищ кивал, как болванчик. - От бессмертного заклинателя мы ждали большего почтения к добродетели.
- Быть может, вы хотя бы представитесь? Ну, просто чтобы я знал, кто именно решил поставить оценку моей добродетели.
- Это почтенные Жансы Ай и Цзай Пайси, - представил старцев Чжаньцюн. - Почтенный Жансы Ай когда-то служил в церемониальном министерстве, а после, вместе с почтенным Цзай Пайси был советником главы Мэй по церемониям и этикету.
- И когда мы узнали, что в Фэнчэне случилось такое кощунство, мы не могли остаться в стороне, - а, волосатый Цзай Пайси, оказывается, не немой. - Мы подали жалобу его высочеству, дабы он рассудил по справедливости и восстановил порядок. Жена должна почитать своего мужа. Выходить замуж за его убийцу - совершено недопустимо! Но если такой брак всё же состоялся, он должен быть расторгнут как можно скорее.
- Но всё произошло с разрешения вашего высочества, - Линьсюань посмотрел на Чжэн Жуйина.
- Увы, - развёл руками тот, - тогда рядом не нашлось никого, кто мог бы вразумить и направить меня. Но теперь знающие люди указали мне на мою ошибку.
Линьсюаню остро захотелось дать бывшему ученичку по роже. По довольной, торжествующей роже. Нет, Чжэн Жуйин пытался держать себя в руках и не выдавать своего торжества, но получалось у него плохо. Похоже, Жулань почувствовала настроение Линьсюаня, так как тронула его за руку. Прикосновение было мимолётным, но заклинатель и правда почувствовал себя чуть лучше. Жена уж точно не рвалась с ним развестись, и то, что он отправил к праотцам его первого супруга, её не волновало.
- Помнится, моя жена ходатайствовала у вашего высочества о разводе. И вы его обещали, если Е Цзиньчэн выступит против вас. Он выступил, и я полагал, что развод - дело решённое.
- Да, к концу жизни Дракон Бэйцзяна, к сожалению, оступился, - спокойно кивнул принц, и Линьсюань понял, что к этому аргументу он был готов. - Но, быть может, окажись у него больше времени, он осознал бы, как был неправ? Верю, что он мог бы стать верным подданным и примириться с женой с Нашей помощью.
Оба старца вновь торжественно кивнули, глядя на Чжэн Жуйина с умилением, как на любимого сына.
- В любом случае, развод супругам Е дарован не был, - завершил тот свою мысль. - Мастер Хэн, у вас есть что ещё сказать?
- С позволения вашего высочества, - Чжаньцюн заговорил раньше, чем Линьсюань успел собраться с мыслями, - возможно, и вам, и почтенным господам будет интересно узнать о некоторых обстоятельствах этого дела? Я пригласил сюда мать госпожи Хэн, госпожу Сун. Думаю, она может поведать кое-что, до сих пор вам неизвестное.
Господин Цзай поджал губы, но господин Жансы прищурился даже благодушно:
- Что ж, пусть расскажет свои обстоятельства, любое дело нуждается в детальном рассмотрении. Как вы считаете, ваше высочество?
- Согласен, - вид у его высочества стал чуть менее довольным, но возразить тут было нечего.
- Тогда, возможно, мастер Хэн с супругой могут пока присесть? - мягко напомнил Чжаньцюн.
- А, да, конечно, садитесь.
Должно быть, глава Ши и правда послал за госпожой Сун заблаговременно, так как та появилась несколько минут спустя. Очень почтительно склонилась перед Чжэн Жуйином, поглядывая на него тем не менее с нескрываемым любопытством.
- Встаньте, госпожа Сун, - разрешил тот. - Мы считаем, что ваша дочь... совершила ошибку, выйдя замуж за человека, убившего её первого мужа. Но глава Ши утверждает, что у вас есть что сказать по этому поводу.
- С позволения вашего высочества, эта недостойная всё расскажет, - тёща Линьсюаня ещё раз поклонилась. - В прошлом году, аккурат перед праздником Середины осени, моя дочь, Жулань, вернулась к нам в дом в Фэнчэне от своего мужа. Её сопровождал мастер Хэн. Жулань рассказала нам, что её муж, покойный Е, будучи пьяным, пытался её зарубить, и потому она боится возвращаться. Просила приютить её в нашем доме.
- И вы это так и оставили? - грозно вопросил господин Цзай. - Разве это не ваш обязанность - наставлять своих детей на путь долга? Вы должны были способствовать примирению вашей дочери с мужем!
- Я тоже так рассудила, - невозмутимо кивнула госпожа Сун. - И потому решила сама поехать в Гаотай, чтобы встретиться с Е Цзиньчэном, поговорить с ним и узнать, готов ли он простить Жулань и принять её обратно. Муж не мог меня сопровождать, он был на службе, так что я поехала только со слугами. Но когда я приехала в Гаотай... Это было в конце девятого месяца...
Она вздохнула и зачем-то потрогала щёку.
- Вы встретились с Е Цзиньчэном? - спросил напряжённо внимавший принц.
- К сожалению, ваше высочество, встретилась. Должно быть, я приехала в неудачный день. Кажется, господин Е был пьян, от него пахло вином. Мне бы выждать и прийти назавтра, но я устала с дороги и не хотела искать гостиницу в городе, где живёт мой зять...
- И что же? - Чжэн Жуйин подался вперёд.
- Е Цзиньчэн набросился на меня с бранью, - вздохнула госпожа Сун. - И с кулаками.
- Что?!
- Мама? - выдохнула Жулань.
- Мне пришлось от него бежать, - госпожа Сун снова потрогала щёку, словно та отозвалась давней болью. - К счастью, там была наложница Е Цзиньчэна, добрая женщина. Она укрыла меня в своей комнате и, как смогла, его успокоила. А утром тихонько проводила к задней двери. Так я из Гаотая и уехала.
Лицо принца вытянулось, а старцы выразительно переглянулись. Поднять руку на тещу... На старшую родственницу... Презреть священные узы брака и родства... Это...
Это развод. Немедленный. И никакое раскаяние драчливого супруга, никакое желание мужа и жены остаться вместе, если бы оно и было, уже никакого значения не имели. Семья, где возможно такое, не имеет права на существование. Хуже был б только, если бы невестка подняла руку на свекровь. Фактически брак Жулань прекратил своё существование уже тогда, и процедура развода стала б чистой формальностью.
- Почему вы молчали раньше? - спросил господин Жансы.
- Эта недостойная заслуживает смерти, - госпожа Сун покаянно наклонила голову. - И должна повиниться перед главой Ши. Но все говорили, что Е Цзиньчэн приехал в Гаотай по личному приглашению главы, и тот оказывает ему всяческие милости. Эта Сун не осмелилась подать жалобу.
- Вы что же, и правда полагали, будто прославленный глава не сможет отличить истину от лжи, а чёрное от белого? - возмутился господин Цзай.
- Прошу прощения, почтенный, но можете ли вы припомнить хоть один случай, когда жалобе против того, кого отличал глава Мэй, был дан ход? Эта Сун слишком недолго пробыла во владениях Линшань и не успела узнать его порядков.
На лицах старцев проступило подобие смущения.
- Кто-то может подтвердить ваши слова? - проявил въедливость принц.
- Да, та наложница, Сюньсы. И слуги. Кажется, там была ещё одна девушка, но я её почти не видела.
- Какая девушка? - Чжэн Жуйин повернулся к Жулань.
- Фан Эр, вторая наложница моего мужа, ваше высочество, - объяснила та. - После я отослала её за непочтительность.
- Я хочу их всех видеть, - видимо, принц продолжал цепляться за соломинку.
- За ними сейчас же пошлют, - уверил Чжаньцюн. Госпоже Сун тоже разрешили присесть, та поблагодарила, повернулась, и вдруг подмигнула дочери и зятю, пользуясь тем, что на мгновение оказалась к его высочеству спиной. Линьсюань едва удержался от ответной улыбки.
Свидетелей доставили две палочки благовоний спустя. За это время всем присутствующим по предложению Чжаньцюна успели разлить чая, и благородные господа обменялись несколькими репликами о приближающейся жаре, дождях и о тяготах походной жизни в армии его высочества. Наконец к дому главы привели трёх женщин: уже знакомая по визитам в дом Е бойкая Сюньсы, ещё одна миниатюрная девица с недовольным выражением на хорошеньком личике, и женщина постарше в одежде попроще, явно из слуг.
- Ой, ваше высочество, господин Е был так зол, так зол! - опередив всех остальных, тут же затараторила Сюньсы, когда женщин попросили рассказать, что произошло в тот вечер. - Я думала, он и меня убьёт. Крику-то было! Уж как он проклинал и старшую госпожу, и молодую, чуть не лопнул от злости. Старшая-то госпожа Сун от него выбежала, вот так за щёку держалась, глаз прикрывала. К утру под ним вот такой здоровенный синячище вырос!
- Да что ты врёшь! - злобно зашипела вторая девица, видимо, Фан Эр. - Не было ничего такого!
- То есть как это не было? Да я сама госпожу Сун потом укладывала и умыться помогала. Еле-еле господина Е умаслила, чтобы он до утра из комнаты не выходил.
- Не было! Не кричал на неё господин Е и не бил! Переночевала у нас госпожа Сун спокойненько, да и уехала на следующее утро.
- Только я сама на утро на базар бегала за сырым мясом, - вклинилась служанка. - Чтобы к синяку, значит, приложить.
- Врёшь! Хозяйку покрываешь!
- Это ты врёшь, - уверенно заявила Сюаньсы. - Тебя хозяйка из дома выставила, вот ты и злобишься. А нечего было господину Е и слугам на неё наговаривать! Сколько ты её украшений для себя выпросила?
- Да ты, шлюха...
- Хватит! - Чжэн Жуйин чуть повысил голос и хлопнул ладонью по столешнице. Женщины замолчали, меряя друг друга огненными взглядами. Потом Сюаньсы хмыкнула и отвернулась.
- Я-то, может, и шлюха, - вполголоса, но достаточно отчётливо произнесла она. - Зато злобой не исхожу, как некоторые. И по чужим головам ходить не пыталась.
Фан Эр открыла было рот, но тут один из старцев закашлялся, и у неё хватило ума промолчать.
- Желаете опросить других слуг, ваше высочество? - спросил Чжаньцюн. Его высочество молча покачал головой.
- Законники, ревнители добродетели! - фыркнула старшая госпожа Сун, когда Линьсюань и Жулань провожали её и остальных женщин к лестнице Чёрной Черепахи. - Что-то, когда глава Мэй у начальника гарнизона Куая жену отобрал, чтобы своему внучку в наложницы отдать, их было не видно и не слышно. А нынче, гляди-ка ты, чужое счастье им глаза колет!
Ну да, вспомнил Линьсюань, если бы события шли так, как им было предписано сюжетом романа, начальник фэнчэнского гарнизона сам должен был обратиться к принцу с предложением тихонько открыть ворота. И в качестве награды получить жену обратно. А вот осталась ли она жива после зачистки, которую Чжуны устроили во дворце Начала всех начал... Впрочем, если начальник теперь затаил злобу уже на главу Чжун, то пусть об этом у Чжун Ханьюя голова и болит.
- Вы точно не хотите у нас переночевать? - спросил Линьсюань, когда впереди показался спуск. - Время уже позднее.
- Ничего, дойдём, компанией-то. Тут недалеко. Вот что, девушки, идите-ка вперёд, я вас сейчас догоню.
Фан Эр, кажется, хотела задержаться, но Сюньсы бесцеремонно дёрнула её за руку, да и служанка придвинулась ближе, всем своим видом показывая, что готова оттеснить её от хозяйки силой. И девица, скорчив презрительную гримаску, начала спускаться по ступенькам вместе со всеми. Тем временем госпожа Сун обняла дочь, после чего легонько подтолкнула её в обратном направлении:
- Давай, тебе тоже пора. Ко сну приготовиться, мужу воды нагреть, ночное одеяние разложить.
Жулань понимающе улыбнулась и ушла, пожелав матери беречь себя. Спустя секунду Линьсюань остался с тёщей наедине.
- Ну, господин зять, думаю ты и сам понимаешь - лучше тебе жену его высочеству лишний раз не показывать. Уж не знаю, какая муха его укусила, но настроен он был серьёзно, сразу видно. Возможно, Жулань стоит заболеть на ближайший годик-другой. По-женски так, после родов, например. В императорский гарем лишь здоровые женщины годятся.
Линьсюань кивнул, чувствуя, как его распирает любопытство.
- Очень многие б сочли за счастье, войди их дочь в императорский дворец. Тем более, что уверен - Жулань стала бы там не простой наложницей...
- Для нас это счастье чрезмерно, мы люди простые, - легко отмахнулась госпожа Сун. - Не место мышам на высоких ясенях. Жулань сейчас хорошо, а точно живая кошка лучше тигра, который ещё может и дохлым оказаться.
Линьсюань внимательно посмотрел на женщину перед собой. Солнце уже закатилось, и землю окутали сумерки, скрадывая черты лица, но всё равно было видно, что госпожа Сун понимающе улыбается. Вспомнилось, как мать Жулань, чтобы она теперь ни говорила седым пням, мгновенно приняла сторону дочери, когда та сбежала от мужа. Хотя к гадалке не ходи, подавляющее большинство здешних родителей на её месте принялись бы уговаривать дочку смириться и вернуться: мало ли, что мечом замахнулся, один раз не показатель. Развод - это ж хлопот не оберёшься, да и шум с пересудами... И ведь искренне считавшая себя дурнушкой Жулань вовсе не выглядела забитой, зажатой, затравленной, как иные девушки, которым не повезло с внешностью. Она держалась с достоинством женщины, знающей себе цену. Так ведут себя те, кого всю жизнь любили и принимали такими, какие они есть. Любили больше, чем блага, которые через них можно получить.
- Госпожа Сун, я должен от всей души поблагодарить вас за Жулань, - Линьсюань поклонился с непритворным почтением. - У достойнейших родителей - достойнейшая дочь.
- Ой, не льсти, зятёк, - госпожа Сун с улыбкой погрозила ему пальцем, и снова посерьёзнела. - Признаюсь, у меня были тревоги, как ей здесь живётся, но теперь я уверена - Жулань в надёжных руках. Мы поторопились с её первым браком, она сделала лучший выбор, чем мы.
- Вы меня перехваливаете.
- Ну-ну, - усмехнулась госпожа Сун и потрепала Линьсюаня по щеке. - Учти, когда родится мой внук, жду от тебя приглашения!
- Непременно, госпожа Сун.
Что нужно для того, чтобы полюбить мужчину? Всего лишь, чтобы он с первого взгляда узнал в тебе женщину. Всего лишь, чтобы заступился за тебя и твой род, когда у него не было ни единой причины этого делать. Всего лишь, чтобы он ни в чём - вот ни в чём - не оправдал твоих ожиданий.
Разумеется, Мэй Хайтан слышала о Хэн Линьсюане - кто же среди заклинателей Цзинхуая и Бэйцзяна не слышал о любимчике главы Линшаня, не иначе как Небом посланного в наказание за какие-то грехи Ши Чжаньцюна в прошлой жизни. Слышала она и о том, что он изменился после перенесённого искажения ци, но не верила - люди не меняются. Стал умнее, начал лучше скрывать свои наклонности, осознав, что не бессмертен - вот это возможно. Известие о том, что мастер Хэн согласился стать шпионом клана Мэй, подтвердило её уверенность в правильности оценки. Он был полезен, да... но заслуживал лишь презрения. А потом он предал и клан Мэй тоже, ведя какую-то свою игру. Как же глубоко она презирала и его, и все его уловки!
До момента личной встречи.
- И что ты думаешь о нашем недобровольном госте? - спросил её дядя вечером того дня, когда она вернулась из плена. Вернулась с добычей, и пусть тут была большая часть заслуги главы Чжун, но всё же позор её пленения можно было считать смытым.
- Признаться, я не знаю, что о нём думать, - помедлив, ответила она. - Я представляла его совсем другим.
- Мастер Хэн полон сюрпризов, не так ли? Я люблю сюрпризы... и люблю загадки.
Хайтан промолчала. Глава Мэй был стратегом не чета ей. Умевшим даже проигрышные ситуации оборачивать на благо себе и клану.
- Ты с ним общалась?
- Да, пару раз.
- И как он тебе? Мне всё же интересно твоё мнение. Говорят, это именно он разглядел в тебе ту, кто ты есть?
- Да, это так. Он... странный. Трудно предугадать его реакцию. Я бы сказала, что он на всё смотрит не так, как обычный человек.
- Это верно, - задумчиво кивнул дядя. - Он точно не обычный человек. Думаю, что я разгадал его загадку, но не до конца. За нашим гостем нужен глаз да глаз, я хоть и люблю сюрпризы, но в разумных пределах. Возьмёшься за ним присмотреть?
- А разве он?..
- Нет, он не в темнице, хотя охраняется надёжно. Но рано или поздно нам придётся его выпустить. А потому нам нужен свой человек рядом с ним. Такой, которому я смогу полностью доверять, который не позволит себя перекупить или запугать. И который сможет находиться при Хэн Линьсюане неотлучно.
- Вы хотите его использовать, глава?
- Можно и так сказать. Скоро я всё тебе объясню. Ну так как, возьмёшься? Ты ведь всё равно не сможешь больше воевать, раз уж твоя истинная природа открылась, - добавил Мэй Цзыдянь извиняющимся тоном. - Но у тебя ещё есть возможность послужить клану.
- Конечно, глава, - Хайтан наклонила голову, сдержав вздох. Она понимала, что так оно и будет... но всё же надеялась.
- Вот и отлично. Понимаешь, ты единственная из Мэев свободная женщина подходящего возраста. Твои сёстры и кузины уже замужем, а наши с Цзыцзинем внучки пока не подросли.
Хайтан замерла, сообразив наконец, куда он клонит. В этот момент она не могла сказать, как относится к столь неожиданному решению. Но сердце почему-то заколотилось где-то в горле.
- Что скажешь? - повторил Мэй Цзыдянь, и она отмерла. Как относится, как относится... Да как к решению своего главы, слово которого - закон! Раз это пойдёт на благо клана Мэй, то и раздумывать тут не о чем.
- Да, глава. Я вас не подведу.
За неделю, прошедшую с того разговора до рокового празднества, она научилась смотреть на своё будущее замужество как на данность. Тем более, что ей предстояло стать не просто женой. Грандиозность дядиных планов поражала, она была достойна величия клана Мэй. И Мэй Хайтан отводилась в них не последняя роль.
А потом случилось то, что случилось, и Хайтан обнаружила себя главой клана, сократившегося до двух человек, но всё же чудом уцелевшего. И звали это чудо Хэн Линьсюань. Правда, и причиной гибели всех остальных тоже оказался он, и почтительная любящая дочь, племянница, сестра должна была бы отомстить... Но раз уж она ради спасения брата и будущего всего клана поклялась не мстить Чжун Ханьюю, своей рукой убивавшему её родных, то перекладывать всю ответственность на Хэн Линьсюаня и вовсе было бы несправедливо. Он не присягал Мэям на верность, они были врагами, а на войне как на войне. В каком-то смысле сделанное им даже вызывало восхищение. Всего несколько слов, сказанных тому, кому надо - и нет могущественного клана. И все грандиозные планы, все приготовления, все собранные ими силы развеялись как туман под солнцем.
Но вот зачем было спасать их с Мэй Гу, не дав Чжунам довести дело до конца, этого Хайтан так и не поняла. Дядя считал, что разгадал загадку мастера Хэна, но он ошибся. И теперь эта загадка манила саму Хайтан.
Она продолжала наблюдать за ним. Разумеется, ей доложили, что он встречается с женщиной. Со славящейся своей некрасивостью вдовой Дракона Бэйцзяна. Едва ли она представляла интерес, и Хайтан показалась, что она поняла причину, привлекающую мастера Хэна к вдовой госпоже Е, когда с изумлением услышала из уст принца Чжэна намерение жениться на Сун Жулань.
С принцем у неё сложились странные отношения. Они встречались несколько раз, и Хайтан понимала, что занимает его в основном как диковинка: если женщины, держащие оружие в руках, для его высочества после обучения в ордене были не внове, то женщина-военачальник, что ни говори - явление уникальное. Но Хайтан была не в том положении, чтобы пренебрегать любым расположением нового сюзерена и - в этом уже практически не было сомнений - будущего императора. Потому она охотно беседовала с ним, и порой принц становился весьма откровенен.
- Наверное, меня слишком разбаловали заклинательницы, - с невесёлой усмешкой сказал он накануне пира в честь своей победы. - Их учат как мужчин, в них можно видеть не просто женщин, а друзей и товарищей. Прав был мастер Хэн... А теперь смотрю на этих домашних девиц, которых мне сватают, и не могу. Они красивы, да, но за красотой пустота. Только и могут, что хихикать да глазками поводить, а говорить с ними совершенно не о чем. В наложницы ещё сгодятся, но императрица должна быть другой. Но я не могу жениться на заклинательнице, это слишком возвысит её клан или школу, народ не поймёт. И армия не поймёт. Даже если она будет из лояльного мне Линшаня.
- Я не знакома с Сун Жулань, - задумчиво проговорила Хайтан. - И мало о ней слышала. Но раз ваше высочество выбрали её, она отличается от тех женщин.
- И очень сильно. Ум и достоинство - хорошее сочетание.
Хайтан покивала, думая о своём. Мастера ордена Линшань чаще всего не вступают в брак, но бывают исключения. Глава Мэй хотел, чтобы она вышла замуж, нужно ли ей и теперь уважать его желание? И что можно предложить мастеру Хэну и главе Ши, чтобы они согласились?
Именно об этом она хотела поговорить с Хэн Линьсюанем, когда ранним утром после пира пришла в выделенные ему комнаты. Не самое, конечно, удачное время, но она пока не хотела никого извещать о своих планах, а другого случая поговорить наедине не представилось. Передняя была пуста, и она постучала в спальню. Никто не ответил, Хайтан поколебалась и толкнула дверь.
Спустя минуту она уже вихрем мчалась к покоям его высочества. Пусть увидит, пусть полюбуется какое достоинство у его любезной Сун Жулань! Пусть узнает, каков на самом деле этот мастер Хэн! Пусть получат то, что заслужили, оба! Змеи подколодные, черепаха и собака - прекрасная пара!
Никогда ещё Мэй Хайтан не теряла голову так стремительно и так фатально. И вообще не подозревала, что на такое способна. Когда разум отключается начисто и остаётся лишь буря чувств, побуждающая прыгать в пропасть или таранить головой стену, без раздумий, без рассуждений. А ведь когда-то она с удивлением и чувством превосходства слушала истории о людях, совершавших глупости из-за любви и ревности. Казалось бы, неужели так трудно, прежде чем решиться на что-то, хоть немного подумать головой?
Оказалось - бывают случаи, когда не просто трудно, а вовсе невозможно. Это не другие дураки, это она - дура. Хотела наказать соперницу, а в результате своими же руками сшила ей свадебное платье...
Впрочем, ничего непоправимого пока ещё не случилось, проигранная битва ещё не война. Смог мастер Хэн жениться, сможет и развестись. Или овдоветь.
Хайтан подошла к круглому зеркалу на столике. Она знала, что не красавица, и до недавнего времени её это не заботило. Ни округлых щёк, ни глаз как ивовые листочки, ни бровей, как усики бабочки. Но не хуже же она этой голодающей совы?! У неё, по крайней мере, скулы не выпирают, как у Сун Жулань, и нос не крючком. Будь соперница красива, Хайтан было бы легче понять, почему именно она. Но, с другой стороны, если Хэн Линьсюаню нравятся женщины такого типа, может, и у неё есть шанс? Если Сун Жулань перестанет маячить у него перед глазами.
Только вот кожа... Хайтан провела пальцем по щеке и поморщилась. Белая кожа прикроет сто изъянов, а у этой змеи кожа белее бараньего жира - сразу видно, что бережёт от солнца. Хайтан же смугловата от природы и к тому же успела слегка загореть. Лицо обветренное, на руках мозоли... Пусть в этом году она редко бывала под открытым небом и почти не бралась за меч, а всё же не береглась. И осветляющими да смягчающими мазями и притираниями отродясь не пользовалась, как и прочей косметикой. Когда-то покойная старшая матушка, жена отца, пыталась преподать ей искусство красить лицо, но Хайтан оказалась скверной ученицей.
Впрочем, это не проблема, так, досадная мелочь. И даже брак мастера Хэна - лишь помеха, не более. Настоящая проблема в другом. Дядя, кажется, искренне был уверен, что разгадал тайну происхождения Хэн Линьсюаня. Тот всё отрицал, когда вообще давал себе труд говорить на эту тему. Хайтан поражало легкомыслие, с которым он ко всему этому относился. Хотя, если он действительно не лелеял никаких честолюбивых планов, в его положении умнее было бы гласно признать себя последним Цзюэ, отречься от всех прав на трон и присягнуть на верность Чжэн Жуйину в качестве не просто члена ордена Линшань, а именно наследника старой династии. И не важно, как там обстоит на самом деле, это убрало бы неопределённость и не давало бы пищи для гаданий: потомок - не потомок? Искренен или хитрит, хочет трона для себя или нет?
А пока мастер Хэн отмалчивается, хватает тех, кто всё расскажет за него. Так, как это выгодно рассказчику. И даже если Чжэн Жуйин в россказни не верит, ему приходится считаться с незаметно возрастающей популярностью Хэн Линьсюаня. Которая будет расти тем больше, чем больше будет побеждённых и обиженных Чжэн Жуйином.
Мэй Хайтан теперь - глава клана. И пусть этот клан изрядно потерял в могуществе, всё равно это земли, это богатство, это связи. Это армия, в конце концов, пусть сейчас ей управляют другие, но если Хайтан призовёт былых подчинённых вернуться под её знамёна, немало найдётся тех, кто откликнется. Так в интересах ли Чжэн Жуйина отдавать всё это в руки потенциального соперника? Принц хоть и молод, но отнюдь не глуп.
- Госпожа, - дверь бесшумно приоткрылась, и на пороге возник слуга, - его высочество готов с вами встретиться.
- Прекрасно, - Хайтан бросила последний взгляд в зеркало и стремительно вышла из комнаты.
Его высочество выглядел озабоченным, однако её принял приветливо.
- Встаньте, госпожа Мэй, и присядьте. Хотите вина?
- Благодарю ваше высочество.
- Итак, о чём вы хотели со мной поговорить? - спросил Чжэн Жуйин, когда Хайтан разлила вино на две чарки.
- Ваше высочество, вашей милостью я сейчас управляю всеми землями моей семьи. И за прошедшие месяцы я поняла, что эта ноша слишком тяжела для недостойной слуги. Я хочу смиренно попросить ваше высочество взять владения клана Мэй под своё покровительство и назначить для управления ими достойных и заслуживающих доверия людей, пока мой брат Мэй Гу не повзрослеет достаточно, чтобы взять бразды правления в свои руки.
В комнате стало тихо. Всё, лодки потоплены, котлы разбиты. Если теперь она не сумеет достигнуть своей цели, то останется вовсе ни с чем.
Чжэн Жуйин долго смотрел на неё. Потом взял чарку и осушил одним глотком.
- А что взамен? - спросил он.
- Ваше высочество, эта Мэй хочет жить спокойной жизнью, а для этого выйти замуж, исполняя последнюю волю моего дяди Мэй Цзыдяня. И я прошу позволения самой выбрать себе мужа.
- И кого же вы хотите в мужья?
- Бессмертного мастера Хэн Линьсюаня.
На этот раз принц молчал ещё дольше, глядя на неё странным взглядом. Потом усмехнулся:
- Так вот почему вы рекомендовали мне тех законоведов...
Мэй Хайтан молча опустила глаза. Чжэн Жуйин поднялся, сделав ей знак оставаться на месте, и прошёлся по комнате.
- Не то, чтобы я был совсем против, - сказал он. - Но Хэн Линьсюань женат, как вам известно. Развести его у ваших людей не получилось. И я сомневаюсь, чтобы вы удовольствовались местом наложницы.
- Ваше высочество совершенно правы, я рассчитываю на место законной жены. Воля императора обязательна к исполнению.
- Так-то так. Но император должен быть добродетелен и справедлив. Хорош я буду, если начну царствование с беззаконного поступка, отняв чужую жену. А никакого повода их развести у меня нет.
- Даже если окажется, например... что Хэн Линьсюань - преступник, подлежащий ссылке? Тогда, избавив его жену от необходимости разделить его кару, вы сделаете доброе дело.
- Хм? - принц поднял брови. - А вы сами? Пойдёте замуж за преступника и разделите кару?
- Ваше высочество многим обязаны мастеру Хэну, не так ли? Вы можете вспомнить об этом после суда и смягчить приговор. Пусть он всего лишь окажется выслан из столицы. Если вам будет угодно, можно выделить ему владение рядом с гробницами его предков. Чтобы он, как положено потомку, следил за ними и совершал приношения их духам.
- Вы имеете в виду - гробницы династии Цзюэ? Вы тоже верите, что он - Цзюэ Вань?
- В этом был уверен глава Мэй. Кто я такая, чтобы сомневаться в словах моего дяди?
Некоторое время принц обдумывал её предложение, но потом покачал головой:
- В любом случае, Хэн Линьсюань не преступник. Да, у него тёмное прошлое, но его не получится использовать. Я всё ему уже простил.
- Не всё, ваше высочество.
- Не всё?
- Есть преступление, о котором Хэн Линьсюань предпочёл умолчать.