- Эй, - Даниэль чуть подтолкнул задремавшую Петру. - Приехали.
Винклер подняла голову и заморгала, вглядываясь в темноту за окном привёзшего их из аэропорта такси. Машина стояла перед запертой решёткой замковых ворот. За ней простирался тёмный парк, дальше подсвеченный прожекторами, направленными на старинные стены.
Таксист помог им выгрузить багаж, распрощался и отбыл. Даниэль отпер боковую калитку выданным Ральфом ключом, и они, волоча за собой чемоданы, пошли по дорожке мимо молчащего фонтана и подстриженных кустов. За кустами виднелись клумбы с торчащими сухими стеблями или и вовсе присыпанные опилками, и Даниэль пожалел, что никогда не увидит здешних цветов при свете дня.
Хотя его ночное зрение неплохо развилось за эти недели. Теперь он даже на большом расстоянии видел, что опилки окрашены, и легко различал их цвета - жёлтый, синий, белый. Интересно, зачем их понадобилось красить, тоже для красоты, чтобы имитировать цветение? Рокот чемоданных колёсиков гулко отдавался в ночной тишине. Потом они свернули с ведущей в гараж асфальтовой дорожки на гравийную. Под ногами захрустело, и чемоданы начали ощутимо подпрыгивать.
Чёрный ход вёл на кухню - старинную, как и весь замок, содержавшуюся в отменном порядке, но когда ею в последний раз пользовались по назначению, Даниэль сказать бы не взялся. Быть может, жившая тут Грета и готовила себе что-нибудь, а может, обходилась покупным или завела себе плиту в другом месте. Петра с интересом оглядывалась по сторонам, но помалкивала. Потом они миновали длинный коридор, выкрашенный белой краской, и вышли к тесной лестничной клетке для слуг. В принципе, к спальням можно было подняться и отсюда, но Даниэль плохо помнил расположение комнат, а потому предпочёл пройти знакомым путём: через анфиладу нижних, сохранивших средневековый облик залов в холл с камином и лестницей к картинной галерее.
- Ну, вот и прибыли, - нарушил молчание Даниэль, щёлкнув выключателем. - Там пройдёшь через галерею и выйдешь прямо к спальням. Выбирай любую, мне всё равно.
- Шикарно, - Петра обошла холл, задерживаясь у доспехов, статуй и ваз. - С детства мечтала пожить в каком-нибудь замке.
- Правда?
- Ну да. Смотришь какой-нибудь альбом или каталог интерьеров и думаешь - вот бы мне туда...
- А я представлял, как в таких интерьерах живут мои герои. Я ведь что-то сочиняю, сколько себя помню. Задолго до того, как попытался свои фантазии записать.
- А я почти ничего из твоего не читала, - Петра отвернулась от изучения узорной лепнины камина и виновато улыбнулась. - Не обижайся.
- Не обижаюсь. Но раз почти - значит, что-то всё-таки прочитала?
- Ага. "Утёс безумия"! - женщина закатила глаза. - И почти до самого конца не могла понять, при чём же тут утёс.
- Ну, если честно, сначала книга называлась просто "Дом моего деда". Но издатель решил, что такое название недостаточно броско. Я не стал с ним спорить, тем более что утёс там всё-таки фигурирует.
- Угу. В видениях Натаниэля о самоубийстве Эрны. Я бы на его месте эту девицу спасать не побежала.
- Даже зная, что она - ключ ко всему?
- Тем более... у-а... из-за этого, - Петра сладко зевнула. - Авось с её смертью всё проблемы бы и исчезли. Знаешь, я, пожалуй, сразу лягу. Не привыкла я ещё к ночному образу жизни.
- Конечно, ложись.
Он помог поднять чемоданы по лестнице, Петра скрылась за одной из дверей, а Даниэль оставил свои вещи в комнате в конце коридора. Ему и в самом деле было всё равно, но вот занимать ту комнату, где он отлёживался после обращения, почему-то не хотелось. Распаковка чемодана могла подождать; Даниэль задумчиво взвесил в ладони увесистую связку ключей и решил обследовать свой новый дом.
Замок был трёхэтажным, с прямоугольным внутренним двором, замощённым булыжником. Выйдя из холла на округлые, твёрдые камни, Даниэль огляделся. Свет прожекторов сюда не достигал, зато из-за облаков неожиданно выглянула луна, залившая величественное здание ярким белым светом. Из двора было два выхода - один представлял собой просто арку в стене, и вёл, как прикинул Фёрстнер, тоже в парк. Второй был перекрыт высокими массивными дверями и предназначался, по-видимому, для посетителей. Рядом виднелись ещё две утопленные в стену двери, куда меньшего размера. Повозившись, Даниэль подобрал к ним ключи и, не включая света, заглянул внутрь. Судя по блеснувшему в темноте стеклянному окошку и протянувшемуся в глубине комнаты длинному прилавку, в туристический сезон здесь располагались касса и сувенирная лавочка.
За массивной дверью наружу находилась усыпанная песком площадка под самой стеной, упиравшаяся в ворота. Не было нужды выглядывать из них, чтобы догадаться, что это и есть главный вход в замок. Слева от ворот высилось обветшавшее строение с крестом, видимо, замковая часовня, а справа между наружной стеной и собственно замком оставался небольшой проход. Обогнув угол, Даниэль увидел ухоженный сад, этакий парк в миниатюре. Геометрические дорожки, во французском стиле подстриженные кусты и деревья. Только вместо фонтана посреди клумб торчал шатёр колодца. И над всем этим нависала круглая башня.
Вернувшись тем же путём, Даниэль вошёл внутрь замка. Залы нижнего этажа, с их до нелепости огромными каминами и поблёкшей росписью на стенах, он уже мельком видел, открытием стала только ведущая в башню винтовая лестница. По ней он и поднялся на второй этаж. Несмотря на наличие гостевых комнат, этот этаж всё ещё был скорее музеем. Во всяком случае, роскошная круглая спальня, в которую он попал, жилой не выглядела. Полюбовавшись на многоцветные гобелены с какими-то античными сюжетами, для разглядывания которых ему вполне хватило лунного света из окна с мелким переплётом, Даниэль двинулся дальше. Тяжёлая резная мебель, обитая гобеленовой тканью, витражи в окнах, картины, витрины со старинными одеждой, оружием и украшениями... Всё содержалось в отменном порядке, паркет был натёрт, стенные панели блестели. Видимо, даже в отсутствие хозяина уборщики наведываются сюда регулярно.
Третий этаж встретил его выставкой довольно неожиданной здесь явно современной живописи, темой которой, впрочем, неизменно был либо сам замок, либо его окрестности. Впечатляющая фреска в следующей комнате с изображением целого ряда людей в одеждах разных эпох, и представляющая, как предположил Даниэль, хозяев замка, судя по всё ещё острому запаху краски, была написана едва ли больше пятидесяти лет назад. А вот дальше... Даниэль сам не смог бы сказать, что именно заставило его придти к такому выводу, но атмосфера в комнатах третьего этажа стала иной. Может, тоже едва заметно изменившийся запах, а может ещё что-то, но холодная, безучастная официальность сменилась куда более тёплым чувством, подсказывающим - здесь жили. И, хотя комнаты тоже выглядели старинными, их явно использовали по назначению.
Музыкальный салон, пара гостиных, столовая, буфетная... В салоне на рояле лежали листы с нотами и одинокая перчатка, в одной из гостиных в углу дивана свернулась серая пушистая шаль. И пыль - Даниэль провёл пальцем по краю буфета, убеждаясь, что эти комнаты, в отличие от нижних, не убирали. Или, по крайней мере, убирали редко. Видимо, сюда вход приходящим уборщикам был заказан.
Библиотека, разбором которой Даниэль, по идее, и должен был заняться, обнаружилась в большой угловой комнате. Высокие шкафы от пола до потолка занимали все стены, в одном углу отблёскивал круглый бок глобуса. Потёртый ковёр глушил шаги. Дверей было две, и через вторую Фёрстнер попал в ещё одну галерею, расположенную над картинной, только эта служила собранием охотничьих трофеев. Дальше, если планировка совпадала, должны идти ещё несколько спален. Должно быть, Ральф и Грета жили там, но Даниэль не стал любопытствовать. Вместо этого он вернулся в библиотеку, зажёг настольную лампу и принялся рассматривать содержимое ящиков в письменных столах.
Каталога найти так и не удалось, видимо, его составлением предстояло заняться самому. Ящики оказались полны - похоже в них безо всякой системы сваливали все бумаги, иные были датированы ещё концом девятнадцатого века. Интересно, где находятся документы, связанные с работой музея? Надо будет посмотреть в тех комнатах, где сейчас касса. Даниэль вытащил первый из ящиков, поставил его на столешницу, и принялся просматривать, прикидывая, как и по какому принципу их рассортировать.
Он не любил бумажную работу, за исключением той, когда собирал материал для своих книг. Но сейчас занятие неожиданно увлекло. Он заглядывал в чужую жизнь, чужую историю, и пусть даже в ней не было ничего особенного, пусть ящики заполняли в основном счета и деловая переписка, а немногие личные письма содержали пересказы незначительных событий и никому уже ненужных чувств... И всё же Даниэля не оставляло впечатление, что он касается чего-то тайного. К тому же все владельцы замка за последний век были Штейманами, а значит, родственниками Ральфа. И пускай они давно мысленно похоронили правнучатого дядюшку, а могли и вовсе не знать о его существовании - всё равно Даниэль сейчас, пусть и опосредованно прикасался к своему Мастеру.
"Боже мой, - подумал он, отложив очередную пачку вежливых благодарностей за званый ужин, данный где-то в середине двадцатых годов двадцатого века. - Я сейчас похож на влюблённую девицу, что дрожащими руками перебирает всё, хоть как-то связанное с предметом её воздыханий".
Хотя его руки не дрожали, конечно. И вообще, это, если подумать, тоже сбор материала для его нового романа. Его героям приходится много рыться в чужих архивах, и теперь он сможет добавить правдоподобности таким эпизодам за счёт собственного опыта.
Ночь пролетела незаметно, и о приближении утра напомнила неторопливо, но неотвратимо наваливающаяся сонливость. Понимая, что ещё несколько минут, и он заснёт прямо в кресле, Даниэль с сожалением бросил полуразобранный ящик и спустился вниз, в гостевые спальни.
- Ты сегодня проснулся раньше, - сказала следующим вечером Петра, когда они встретились в одной из гостиных третьего этажа. - Кстати, тебе привезли кровь. Тут в подвале, оказывается, тоже есть холодильник, и побольше того, что на кухне.
- Конец осени, - Даниэль пожал плечами. - Темнеет всё раньше. А холодильника не может не быть, здесь же жил вампир, пусть и наездами.
- Конечно, но я его сама не нашла. Тебе показать?
- Покажи, только попозже.
Петра улыбнулась, расстегнула манжету и протянула ему руку. Даниэль взял её ладонь в свои и помедлил, поглаживая полузажившие ранки.
- Скоро у тебя руки будут как у неудачливого самоубийцы.
- Ничего, ведь есть ещё и шея.
- Нет. Я не хочу кусать тебя в шею.
- Почему?
- Шрамы труднее прятать.
Она улыбнулась чуть шире и опустила ресницы. На самом деле Даниэль лукавил - мысль об укусе в шею пугала его по другой причине. Ему казалось, что так женщина становится беззащитнее перед ним. Ведь достаточно будет одного неверного движения, чтобы превратить её в труп. Конечно, это была ерунда, если он сорвётся, трупом она станет в любом случае... И всё же шею он решил не трогать.
Когда его клык проколол кожу, Петра чуть вздрогнула, но отдёрнуться не попыталась. Выступила кровь, на удивление вкусная, Даниэль потянул её в себя и сделал несколько мелких глотков. Голова слегка закружилась, но он держал себя в руках. Хватит на сегодня. Он отступил, Петра вытащила ватный тампон из стоящей тут же баночки и приложила к ранке.
- Сегодня утром приходили уборщики, - как ни в чём не бывало сообщила она. - Они изрядно удивились, когда меня увидели. Мне даже пришлось продемонстрировать им письмо герра Штеймана. Тогда меня спросили, не заменила ли я фройляйн Хайнце. Кто это, кстати?
- Помощница Ральфа.
- Тоже вампир?
- Теперь да.
Петра хмыкнула.
- Они приходят раз в неделю, по вторникам. Тебе не мешает то, что происходит днём?
- Ни капли. Главное, чтобы туда, где я сплю, солнечный свет не впустили.
- Ну, в спальни уборщики не ходят. Я завтра схожу в городок, ладно? Честно говоря, компания одних только ворон мне уже поднадоела.
- А я тоже по разряду ворон прохожу? - поддразнил её Даниэль.
- Я имела в виду - днём.
- Сходи, конечно. Тебе нет нужды спрашивать разрешения. Только тут живут не ворОны, а вОроны.
- Всё равно неприятные птицы, - отмахнулась Петра. - Хоть бы какая-нибудь синичка прилетела, что ли. Но они, должно быть, всех распугали.
Их совместный быт сложился как-то на удивление быстро, словно они так жили всегда. Вероятно, дело было в том, что они не мешали друг другу. Даниэль работал в библиотеке, разбирал книги и бумаги или писал, Петра днём занималась своими делами, а вечером либо помогала ему, либо садилась перед телевизором, обнаружившимся за откидной панелью шкафа в музыкальном салоне. Временами Даниэль присоединялся к ней, и они вместе смотрели какой-нибудь фильм. Не прошло и двух недель, когда женщина пригласила его к себе в спальню. Даниэль чуть поколебался и согласился. В один из таких вечеров он, ещё не отойдя от порыва страсти, всё-таки не удержался и прокусил артерию у неё под подбородком. И зарёкся уже раз и навсегда, потому что кровь оказалось куда труднее остановить - должно быть, он всё-таки перестарался и сделал ранку слишком глубокой.
- Так говоришь, сколько тебе лет? - однажды спросила Петра, входя в библиотеку. Даниэль поднял глаза от очередного тома.
- Тридцать два, а что?
- Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Они спустились вниз, в картинную галерею, и, пройдя в дальний конец, остановились перед небольшой картиной - погрудным портретом светловолосого мужчины. Видимо, это была самая старая картина в замке - чувствовалась, что она была написана либо ещё до эпохи Возрождения, либо в самом её начале. Тёмный фон без каких бы то ни было деталей, готическая надпись по обе стороны головы мужчины, видимо, на латыни. Человек, изображённый на портрете в развороте три четверти, смотрел прямо перед собой глазами, лишёнными какого-либо выражения. Красная одежда с вышитым камнями воротом, волосы опускаются почти до плеч, тщательно выписанная раздвоённая бородка, тоже светлая. Если бы не вопрос Петры, Даниэль, даже обратив внимание на картину, не стал бы особенно приглядываться и, вероятно, не увидел бы в ней ничего особенного. Но теперь после короткого замешательства он осознал - не знай он точно, что это невозможно, он мог бы решить, что портрет писали с него самого. Когда он в юности пытался самоутверждения ради отращивать бороду, то примерно так и выглядел. Только помоложе, и с другой причёской.
- Что скажешь? - спросила Петра.
- Потрясающе, - пробормотал Даниэль. - Тут есть подпись?
- Да, - Винклер ткнула пальцем в простую раму. - Дрис ван Лон, "Граф Гюнтер фон Керпен". 1424 год.
- Фон Керпен, - повторил Даниэль. - Кажется, так звали графов, которым когда-то принадлежал этот замок.
Интернет в замке работал исправно, и с тем, чтобы в него выйти, никаких проблем не было. Графа Гюнтера фон Керпена найти труда не составило, но сведения о нём были крайне скудны.
- "Первый граф фон Керпен, 1389 - 1429, знак вопроса", - прочла Петра. - Хм... Получил графский титул и замок Вольфен от курфюрста Юргена фон Мальберга Смелого. Жена Шарлотта фон Трир, дочь барона фон Трира. Пятеро детей, двое выжили. Имел славу мецената, а к концу жизни - колдуна. Погиб при неясных обстоятельствах, не то утонул, не то попал в засаду. Тела не нашли. Это точно не ты?
- Точно, Петра. У меня же есть вполне живые родственники, помнишь? Даже вампиру не под силу так задурить людям головы, чтобы они годами помнили то, чего нет.
- Есть легенда, что он продал душу дьяволу, и тот забрал его в ад, - помолчав, сказала Петра. - Вот, тут написано.
- Держу пари, что славу колдуна он заработал потому, что не выходил днём из замка, - заметил Даниэль. - И, возможно, люди стали замечать, что он не стареет.
- Думаешь, был вампиром?
Даниэль кивнул. Ещё один кусочек лёг в пазл, дополняя картину.
- Вообще-то, ему было всего сорок, - заметила Петра. - Рановато стареть.
- В те-то времена... Ну, может не старение, может, повышенная регенерация, или ещё что. В любом случае, в Средние века нашему брату наверняка приходилось труднее, чем сейчас.
- И куда же он делся?
- Скорее всего, на болота, - вздохнул Даниэль. - На те самые ныне осушенные болота, с которыми связывали легенды о волках-оборотнях, и где время от времени находили разорванных в клочья людей.
Едва ли, конечно, фон Керпен прожил на болоте все пять столетий, или сколько там ему довелось прожить на этом свете. Скорее всего, он время от времени просто возвращался к родным пенатам, возможно, там было его тайное убежище на крайний случай. И там он однажды встретил юного сына разбогатевшего торговца, выкупившего когда-то принадлежавший бывшему графу замок.
Остальное было понятно. Ральф привязался к своему Мастеру так же, как Даниэль привязался к Ральфу, как все птенцы привязываются к своим Мастерам, за исключением разве что Греты. А потом Гюнтер фон Керпен погиб при неизвестных Даниэлю обстоятельствах. Погиб, оставив своего почти что сына тосковать в одиночестве, которое, видимо, не смогли до конца скрасить ни заботы о собственном Клане и корпорации, ни приёмная дочь. И вот в один прекрасный день Ральф увидел человека, как две капли воды похожего на его покойного Мастера.
Но он ошибся, думал Даниэль, невидяще глядя на раскрытую на экране ноутбука страничку сетевой энциклопедии. Попытка вернуть прошлое не удалась, да и не могла удаться. Даниэль - не Гюнтер фон Керпен, кроме случайного сходства в чертах лица между ними не было ничего общего. А Ральф-то ждал того, что любил в своём создателе, ждал, и не дождался. Так стоит ли удивляться, что он так быстро разочаровался в новой игрушке?
А ещё Даниэль думал о том, что покойная фрау Кауфман явно бывала в замке и видела этот портрет. Или не этот, но она знала о фон Керпене, и знала, как он выглядел. И, увидев человека, похожего на погибшего вампира, без труда предугадала последующее. Имеющая славу сумасшедшей фрау была, в сущности, очень прозорливым человеком.
- А ты, часом, не его потомок? - прервала затянувшееся молчание Петра. - Из какой-нибудь боковой линии?
- А? А чёрт его знает, - вздохнул Даниэль, усилием воли возвращаясь в здесь и сейчас. - Кто теперь разберёт через столько-то лет. У моей семьи не было благородных предков, насколько мне известно, но не все потомки знают правду о своих предках.
- И не все предки знают всех своих потомков, - кивнула Винклер. - Что ж, зато теперь мы, можно сказать, совершили историческое открытие, разобравшись в тайне смерти первого графа фон Керпена. Жаль только, что мы не можем ни с кем этим открытием поделиться.
Даниэль кивнул и захлопнул ноутбук. Продолжать разговор на эту тему ему не хотелось.