Его речь звучала немного невнятно из-за отвисшего уголка рта. Даниэль неловко развёл руками и сел на стул рядом с больничной кроватью.
- Прости, папа. Я не мог приехать раньше.
В Ауслезе они втроём прибыли под утро и сразу же отправились отсыпаться в заранее снятую квартиру с плотными ставнями на окнах. Даниэль удивился, когда Ральф объявил, что решил ехать с ним, и попробовал было запротестовать. Он не маленький мальчик, в конце концов, и способен самостоятельно прокатиться туда-обратно. Однако Ральф оборвал его протесты одним взмахом руки:
- По нашим меркам ты и есть маленький мальчик, и будешь делать то, что я говорю. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я еду только из-за тебя. В Ауслезе у меня есть свои дела.
Какие именно дела, он не уточнил, а Даниэль не стал спрашивать - отчасти из гордости, отчасти из уверенности, что Ральф всё равно не скажет. Чувствовать себя ребёнком, которого взрослые не посвящают в свои взрослые проблемы, было обидно и неприятно. Возможно, сказалась появившаяся после истории с похищением мнительность, но Даниэль как-то очень остро начал чувствовать себя лишним. Ральф был чем-то занят, у него была какая-то своя, напряжённая и насыщенная жизнь, вот только Даниэль не знал о ней практически ничего. Даже о разделении своей корпорации Штейман обмолвился лишь мимоходом, и когда Даниэль по пути из аэропорта в Ауслезе попытался расспросить о подробностях, Мастер не слишком тактично дал понять, что это не его ума дело.
На моём месте должна была быть Грета, думал Даниэль, уставившись сквозь стекло машины, которую вёл Штефан, взятый Ральфом в поездку третьим. Она готовилась к этому всю жизнь, а я - лишь необъяснимый каприз, к тому же дорого обошедшийся. Нелюбимый сын, которого и бросить жалко, и возиться утомительно.
- Тебя подбросить? - спросил Штефан этим вечером, когда они проснулись и выпили каждый свою порцию крови.
- Буду благодарен.
- Отлично. Сколько там пробудешь?
- М-м... Честно говоря, понятия не имею.
- Тогда, когда соберёшься обратно, не жди меня, бери такси.
Даниэль кивнул. И вот теперь он сидел у постели своего больного отца, которого всё ещё не выписали из больницы - и решительно не знал, что сказать. Впервые в отношениях с родными его охватило такое косноязычие. Отец не спешил прийти ему на помощь, возможно, ему было просто трудно говорить. В былое время Даниэль уже рассказывал бы ему о своих новых проектах, о переезде, о новых или общих знакомых... Но что он мог сказать теперь? Как-то, занятый переживаниями последних недель, он так и не придумал толком, что будет врать при встрече с семьёй.
"Хорошо, что у меня нет жены, - подумал писатель. - С ней объясниться было бы ещё труднее".
- Как мама? - наконец спросил он.
- Хорошо, - отец прикрыл глаза. - Каждый день меня навещает. И Пауль тоже.
И снова Даниэлю почудился в его словах упрёк. А может и не почудился.
- Я как раз хотел с ней встретиться.
- Встречайся, кто ж не даёт?
- Я ненадолго в Аугслезе. Дня на два, может, на три. Сегодня она уже не придёт?
- Может, и придёт, - герр Фёрстнер приоткрыл потускневшие глаза и внимательно посмотрел на старшего сына. - У тебя уже не хватает времени не только на родного отца, но и на мать?
Даниэль уставился на свои руки:
- Я нашёл новую работу, папа. Буду работать в крупной компании, как вы с мамой и хотели. Но новые обязанности отнимают много времени. Мне нужно зарабатывать себе хорошую репутацию.
- А ты изменился, Даниэль, - после паузы констатировал отец.
- В чём же?
- Во всём. В прежние времена ты не прогибался ни перед кем, даже перед нами с твоей матерью. Да, мне не нравилось, что ты так беспечно относишься к своему будущему, но я гордился твёрдостью твоего характера. Ты бы наплевал на всё ради того, что считал правильным, и тем более на какую-то там репутацию. И ты бы не сидел сейчас рядом со мной, не смотрел собачьими глазами, - он помолчал и добавил. - А ещё раньше, когда тебе было стыдно, ты краснел. Но сейчас ты даже краснеть разучился.
- И ты хочешь знать, не разучился ли я стыдиться, так?
- Что с тобой случилось, Даниэль?
Снова этот проклятый вопрос, который уже задавал Пауль. И снова Даниэль не знал, что на него ответить.
С матерью и Паулем он неожиданно столкнулся на лестнице. Из отцовской палаты Даниэль ушёл, а вернее, сбежал куда раньше, чем собирался. Но уж слишком тяжёлым оказалось это общение.
- Даниэль! - радостно воскликнул брат, в два шага перемахнул оставшиеся ступеньки и они обнялись. Потом Даниэль глянул на мать - и понял, что предстоящий разговор если и будет легче, то ненамного. Видимо, его ждёт ещё один допрос. Ей богу, когда его допрашивал полицейский Хофман, давая понять, что подозревает в причастности к смерти фрау Кауфман, он чувствовал себя гораздо лучше. Как же давно это было! Буквально в другой жизни.
- Я рассказал маме, как ездил за тобой в Эйкендорф, - жизнерадостно сообщил Пауль. - Мог бы и сам ей позвонить после нашего с тобой разговора.
Даниэль удивлённо глянул на него. Вот чёрт, Ральф мог бы и сказать, что там его вампиры Паулю навнушали.
- Я ведь всё равно хотел приехать...
- Не слишком-то, видимо, хотел, - сказала мать, поджав губы.
- Мам, ну, сейчас Даниэль всё объяснит, - без тени сомнения выдал Пауль.
Даниэль снова мысленно выругался. Но две пары глаз вопросительно смотрели на него, и он повторил уже однажды сказанную ложь:
- Я нашёл новую работу в Эйкендорфе. Пришлось побегать, чтобы всё устроить. Извините меня.
- На какой должности? - тут же спросила мать.
- Менеджер в отделе делопроизводства. В общем, то же, чем я уже занимался когда-то, только в крупной корпорации. Ну и оплата соответствующая...
- Ты же говорил, что тебя вся эта бумажная волокита достала, и ты к ней больше не вернёшься, - удивился Пауль.
- Это было давно.
- Что за корпорация? - сбить мать с намеченного курса было не так-то просто.
- "Vita sanguis".
- Никогда о такой не слышала.
- Я слышал, - опять влез брат. - Это что-то, связанное с медициной, да?
- Да, - кивнул Даниэль. - Сбор и распределение донорской крови и органов. Отделения по всему миру, так что мне придётся много ездить. Для писательской деятельности это даже полезно.
Мать моргнула, нахмурилась и покачала головой.
- И что же, они не могли отпустить тебя к заболевшему отцу?
- Мама, я только что устроился. Хорош я буду, если тут же, не проработав и нескольких недель, начну просить отпуск. Я приехал, как только смог.
- Но они же медики! Неужели они не понимают?
- Часть работающих там - медики, но я имел дело не с медиками, а с клерками. А они везде одинаковы.
- Но зачем тебе вообще это понадобилось? Разве твои книги перестали давать доход? Ты сам говорил, что, возможно, продашь права на экранизацию, и дополнительные тиражи... Даниэль, ты потратил столько времени, чтобы убедить нас с отцом, что постоянная работа тебе не нужна, и вдруг жертвуешь ради неё семьей!
- Просто я понял, что вы были правы, и что стабильный доход куда надёжнее. Я пишу новую книгу, но она сильно отличается от предыдущих, и читатели могут её не принять. Моя известность, а с ней и тиражи в любой момент могут пойти на убыль. А сейчас я нашёл работу, которая позволит мне совмещать. И хорошо зарабатывать на постоянной основе, и писать.
Мать помолчала, в её глазах стояло недоверие. Возразить ей было трудно, ведь Даниэль лишь повторял аргументы, которые родители сами использовали, стремясь отговорить его от попытки целиком положиться на писательский труд. И всё же родительское сердце явно чуяло подвох, хоть и затруднялось сформулировать, в чём он заключается. Даниэль кинул взгляд на брата, однако Пауль, сосредоточенно хмурясь, глядел куда-то мимо него.
- Ну, хорошо, - с неохотой согласилась мать. - Предположим. Но раз у них много отделений, разве ты не можешь перебраться поближе к дому?
- В Аугслезе у них отделения нет. Я поступил на работу в головной офис, и ближе едва ли найдётся.
- Вроде был в Кирхберг, - рассеянно заметил Пауль, и Даниэлю захотелось его укусить. - Когда я туда ездил в связи с подрядом на ремонт больницы святого Герхардта, они там как раз праздновали заключение постоянного контракта с местным филиалом этой твоей "Виты".
- Вот! - обрадовалась мать. - Ты можешь перевестись туда. Всего-то день на поезде.
- И чем это быстрее, чем пара часов самолётом?
- Хотя бы тем, что туда звонки дешевле!
- Мама, сейчас спутниковая связь. Ты можешь звонить хоть в Америку, это будет не намного дороже, чем в соседний город. Попроси Пауля, он подберёт тебе хороший тариф.
- И всё же мне будет спокойнее, если ты будешь не на другом конце страны. Можешь считать это моей прихотью, но я прошу тебя уступить матери хоть раз. Ты ведь видел, в каком состоянии отец?
- Мама, - Даниэль вздохнул. - Я не смогу никуда перевестись без потери в деньгах. И чем отцу поможет моя близость, даже если я снова поселюсь в Аугслезе? Я ведь не врач. Он скоро выздоровеет, я надеюсь...
- Да у него реабилитационный период будет год! Врачи говорят, что поддержка близких сейчас важна, как никогда.
- Я готов поддержать вас всем, чем только смогу. Любые деньги, любая материальная помощь... Отцу что-нибудь нужно? Ты только скажи.
Мать вновь помолчала, меряя его пристальным взглядом.
- Как-то всё это очень внезапно, - сказала она. - Как-то очень внезапно ты нашёл эту работу, хотя ещё до твоего отъезда о том и речи не было. Как-то очень внезапно ты начал всё мерить на деньги.
Даниэль открыл рот, собираясь возразить, но не успел. Пауль рядом с ним вдруг издал сдавленный возглас и пошатнулся, хватаясь за перила. Он стал белым, как мел, и Даниэль кинулся к нему, чувствуя не столько тревогу, сколько облегчение:
- Что с тобой?!
- Там... там... - Пауль дрожащей рукой ткнул куда-то в стекло лестничной клетки. Даниэль обернулся. Сквозь стеклянную стену отлично просматривалась автомобильная стоянка. Она была хорошо освещена, и на ней по самым фонарём красовался автомобиль Штефана, на котором Даниэль и приехал в больницу. Сам Штефан стоял рядом, прислонясь к дверце и разглядывая что-то за пределами видимости. Рано вернулся, удивился Даниэль, зато теперь не придётся искать такси... И тут до него с некоторым опозданием дошло, на кого это Пауль смотрит с таким ужасом.
На Штефана. Больше просто не на кого.
- Дорогой, что с тобой? - мать, к счастью, в сторону стоянки не смотрела.
- Мама, - Даниэль осторожно усадил брата на ступеньку и, стараясь говорить как можно твёрже, повернулся к матери, - принеси, пожалуйста, воды.
- Но он...
- С ним всё будет в порядке. В крайнем случае позовём врачей, мы же в больнице.
Мать кивнула и убежала вверх по лестнице. Даниэль повернулся к Паулю.
- Возьми себя в руки, - прошипел он, встряхивая брата за плечо. - Ну же, давай! Ты же не хочешь заставить её волноваться?
- Но там... Там... - глаза у Пауля были совершенно дикие.
- Я знаю, что там, - Фёрстнер несильно ударил его по щеке. - Соберись, ну же!
Пощёчина подействовала - взгляд Пауля обрёл осмысленное выражение. Он взглянул на Даниэля, после чего снова перевёл взгляд на ничего не подозревающего Штефана.
- Я приехал в Эйкендорф, - монотонным невыразительным голосом произнёс он. - Но с мы с тобой не встречались.
- Нет, - вздохнул Даниэль. "Любое внушение может дать осечку, - зазвучал в его голове голос Ральфа. - Человек, которому приказано забыть, вспомнит... И чем выше личная заинтересованность, тем выше вероятность осечки".
- Но я повстречал других... существ, - было видно, что последнее слово далось Паулю с изрядным трудом. Он поднял дрожащую руку и вытер лоб, на котором выступили капли пота.
- Ты не должен был об этом помнить.
- Но я вспомнил.
- Вот! - сверху послышались дробные шаги, и к ним сбежала мать с пластиковым стаканчиком в руке. - Выпей. Тебе лучше?
- Да, лучше, - Пауль кивнул. - Спасибо.
- Всё равно выпей. Что с тобой случилось?
- Просто голова закружилась.
Мать продолжала хлопотать над младшим сыном, на какое-то время забыв обо всём остальном. Даниэль посмотрел вниз, на стоянку. Штефану надоело стоять, он распахнул дверцу автомобиля и сел внутрь. Дверца осталась открытой.
- Мне пора, - сказал Даниэль. - Пауль, мама... Рад был с вами повидаться. Если что - звоните.
Не дожидаясь ответа, которого и не последовало, он, больше не оглядываясь, сбежал вниз по ступенькам, пересёк холл и вышел наружу. В лицо ударил холод, и Даниэль глубоко втянул в себя сладковато пахнущий начавшим подгнивать палым дубовым листом воздух. Стоянка была за углом. Проходя мимо, он кинул невольный взгляд вверх, на стеклянную стену, но на лестнице уже никого не было.
- А, вот и ты, - Штефан выглянул из автомобиля. - Садись давай, поехали.
Даниэль кивнул и протянул руку ко второй дверце, и тут за углом затопали торопливые шаги. Кто-то бегом обогнул здание больницы, и Даниэль узнал Пауля. Тот остановился, едва увидев брата, и призывно махнул рукой:
- Даниэль!
- Одну минуту, - писатель кивнул Штефану и двинулся через стоянку. Пауль ждал, не торопясь подходить, и когда Даниэль поравнялся с ним, отступил назад, приглашая за собой. Так они дошли до крыльца и вошли в холл больницы. Матери, к счастью, видно не было.
- Ну?
- Даниэль... - вид у Пауля всё ещё был бледный. - Ты ведь знаешь, кто это? Он из этих. Почему ты... уезжаешь с ним?
Лучше всего было бы сделать вид, будто он ничего не понимает. Отовраться, как-нибудь успокоить, а потом рассказать Ральфу, или, далеко не ходя, Штефану, и пусть тот исправляет свой брак. Но Даниэль вдруг понял, что смертельно устал от этой лжи, ледяной стеной отделяющей его от собственной семьи. Это было глупо, это было опасно, но пусть хоть кто-нибудь знает о нём правду. Пауль не болтун. Даниэль оглянулся на дверь, но Штефан остался на стоянке. Слух вампиров острее, чем у людей, но едва ли даже вампир сумеет расслышать сквозь стены тихо сказанные слова.
- Пауль, а ты ещё ничего не понял? Я теперь - один из них!
Брат недоумённо моргнул. Даниэль оскалился, демонстрируя клыки - и Пауль отшатнулся. Не говоря больше ни слова, Даниэль развернулся на каблуках и вышел.
- Ну, как? - спросил Ральф, стягивая перчатки и сматывая шарф с шеи.
- Ты был прав, - мрачно отозвался Даниэль. - Лучше бы они сочли, что я умер.
Ральф хмыкнул, снял элегантное дорогое пальто и, аккуратно сложив, повесил на спинку кресла.
- Не бери в голову, - посоветовал он. - Через это все проходят. Кому-то Мастера сразу приказывают забыть о родных, кому-то позволяют увидеться и осознать, что назад дороги нет. Но рано или поздно все понимают. Я и сам в своё время сбежал от своего Мастера и припёрся домой, ни на минуту не задумавшись, как теперь буду в нём уживаться. Так что твои чувства мне понятны.
- Я знаю, - сказал Даниэль. - В Вольфене эта история стала легендой. Хотя там всё валят на оборотней, а не на вампиров. А это правда, что ты убил родную сестру?
Ральф удивлённо посмотрел на него, а потом хмыкнул:
- Вот, значит, как теперь рассказывают... Нет, всего лишь горничную. Сестёр у меня не было. Но люди склонны всё драматизировать.
- Это верно, - кивнул Даниэль. - Горничную, значит... Всё равно приятного мало.
- Угу, особенно если учесть, что я знал её много лет. Но я проснулся очень-очень голодным. Потому я и настаивал, чтобы ты сперва научился держать себя в руках, а лишь потом встречался с роднёй. Случаи, когда вампиры убивали членов своей семьи, тоже не так уж редки. И, как правило, они этого не хотели.
Даниэль помолчал, не зная, что ответить.
- А как у тебя дела? - наконец спросил он.
- Хорошо. Послезавтра можно возвращаться. Или ты хочешь задержаться ещё?
Даниэль качнул головой.
- Как движется твоя книга, кстати?
- Я решил её переписать. Убрать мистику.
- Почему? - удивился Ральф. - Мне начало понравилось, было интересно, что там дальше.
- Что-то мне не хочется писать мрачное. Напишу позитивнее. Пусть герои просто вместе ищут сведения о своей прабабушке и в результате поженятся.
- А сюжетная линия из прошлого? Та самая прабабушка? Ты передумал делать из неё реинкарнацию... ну, тебе виднее, кого?
- Передумал. Пусть она просто инсценирует свою смерть, поменяет имя и начнёт новую жизнь. Так что герои наших дней не будут поначалу знать, что прабабушка общая.
- На чём же они тогда сойдутся?
- На общем интересе к генеалогии. Каждый будет искать информацию о своей родственнице, а потом выяснят, что это одна и та же женщина.
- Хм... - Ральф опустился в кресло. - Жаль первоначального замысла, но ты в своей книге хозяин. А не боишься, что читатели не поймут? Они-то ждут от тебя совсем других историй.
- Ну и чёрт с ними. Я не подряжался писать только то, что от меня ждут. К тому же что-то мне подсказывает, что отныне гонорары будут не единственным источником моего существования.
- Это верно, - согласился Ральф. Даниэль навострил было уши, но Мастер больше ничего не сказал.