- Это лиса, - убеждённо произнесла женщина. - Так и тот заклинатель сказал. Душу сосёт из моей девочки!
- Вы помните имя того заклинателя? - спросил Линьсюань.
- Назвался мастером Ваном, а уж так ли его зовут...
Линьсюань задумчиво кивнул. И правда, мало ли на свете Ванов, да и имя могло бы не настоящим. В бродячие заклинатели как правило подавались не от хорошей жизни.
- Но он весь дом осмотрел и сказал: да, из твоей дочери лисица жизнь пьёт, вот она и хворает. Но изгнать, говорит не могу, сил не хватит. К настоящим заклинателям иди, они помочь могут.
Сидевшая напротив женщина потерла кулачком глаза. Вид у неё был измождённый и отчаявшийся, на лице был отчётливо виден не до конца заживший синяк, кисти рук были в мелких порезах и ожогах.
- Я к свёкру, а он - выдумываешь всё. Нечего таскать к нам всяких шарлатанов. Твоя, говорит, девчонка всегда хворая была, так на то воля Неба. Заткнись и перед соседями не позорься. Уж как я упрашивала, но ни в какую. Вышвырну, говорит, из дома, если не уймёшься. А куда я без моей Бао-эр? А потом...
Женщина всхлипнула.
- А потом? - мягко подтолкнул Линьсюань.
- Да лиса эта проклятая, видать, захотела меня из дома выжить! - выкрикнула женщина. - Все вещи мои переломала-перервала! В сундук рыбу тухлую подкинула! Камни в меня откуда-то летят, с потолка падают. Как нож не возьму - порежусь, как жаровню разжигаю - обожгусь. В еде то крысу дохлую найду, то похуже чего... Господин бессмертный, помогите! Совсем эта тварь нас с Бао-эр со свету сживёт!
Линьсюань снова кивнул. Когда просительница говорила только о болезни дочери и лисе, которая эту болезнь якобы вызвала, у него ещё были сомнения. Какой матери не хотелось бы верить, что причина несчастий её ребёнка во внешнем воздействии, которое можно устранить и зажить припеваючи? Но если и вторая часть рассказа правдива... Конечно, описанное могло быть результатом происков не лисы-оборотня, а вредительством кого-то из домашних, например. Но тут уж надо разбираться на месте. В любом случае Линьсюань понимал - отказать женщине, глядящей на него с таким отчаянием и надеждой у него язык не повернётся.
- А ваш свёкор что думает про проделки лисы?
- Говорит, что я вру всё. Что сама виновата, неловкая и за вещами не слежу. Едва-едва выпросила разрешения съездить помолиться милостивой Гуаньинь о здоровье Бао-эр. Спасибо, муж поддержал и денег на дорогу дал. А я вместо храма - к вам...
- Сколько вам ехать до Шуанчжоу?
- Два дня. И ещё полдня до нашего поместья.
- Возвращайтесь домой и ни о чём не тревожьтесь. Завтра я выеду за вами. Быть может, доберусь даже раньше вашего.
Женщина подскочила с места, чтобы тут же рухнуть в земной поклон и рассыпаться в благодарностях. Чтобы поднять её смущенному Линьсюаню потребовались некоторые усилия. Выпроводив обнадёженную просительницу, заклинатель вернулся к столу и принялся просматривать письменные прошения. Все жаждущие помощи заклинателей ордена Линшань, если они недостаточно богаты и влиятельны, чтобы явиться прямо в орден с подобающими церемониями и дарами, могут оставить прошение в управе Гаотая, либо, если они неграмотны и не имеют денег заплатить писцу или по какой-то причине не желают писать, могут явиться лично в один из назначенных дней. Мастера либо старшие ученики принимают их по очереди, а прошения ежедневно доставляют в орден, где дела оцениваются по степени срочности и сложности и опять-таки распределяются между теми, кто может их выполнить. Например, одинокого ходячего мертвеца, что повадился выбираться из могилы и слоняться вокруг своего бывшего дома, может упокоить и ученик. Не первого, конечно, года обучения, но быть мастером для этого не обязательно.
А вот проверить, не наложил ли кто проклятие на дом, лучше всего послать мастера Лю Цзиньлянь. У неё работа с такими тонкими материями хорошо получается.
Бумаги заняли у Линьсюаня пару часов, после чего нужно было отправить составленный список рекомендаций главе Ши на утверждение. Обычно с этим, как и с прочими мелкими поручениями, бегали ученики, но Линьсюань рассудил, что раз уж всё равно придётся добираться до ордена, ещё пара сотен шагов до дома Чжаньцюна проблемой не станет. А на мече от Гаотая до любого места школы и вовсе лететь пять минут. Отдать список дежурному ученику главы, а потом на тренировочное поле, посмотреть, как поживают его собственные ученики.
Но у дома Чжаньцюна Линьсюань задержался несколько дольше, чем планировал, поскольку столкнулся у самых дверей разом с Ли Ломином и Синь Гуйфэном. Последний сразу же сказал, что глава занят, пишет письмо главе клана Мэй.
- На какой предмет? - сразу удивился и насторожился Линьсюань. Конечно, главы кланов и орденов состояли в переписке, но достаточно редкой и нерегулярной. О прибытии гонца от соседей обычно гудел весь орден, так что посланий, требующих ответа, появиться вроде было не должно. Точно так же Линьсюань не слышал ни о каком происшествии во владениях Линшаня, требующих уведомления соседей. Да и во внешнем мире было тихо.
Не дай бог, Чжаньцюн, устав ждать знака от Меев для Линьсюаня, решил взять дело в свои руки и поломать ему игру! Фонаря в виде кролика в указанном месте за прошедший месяц так и не появилось, и сам Линьсюань уже начал не то, чтобы терять терпение, но тревожиться. С одной стороны, сюжет требовал, чтобы Меи всё же договорились с Линьсюанем. С другой - госпожа Е благополучно живёт в своём доме, не похищенная и не изнасилованная, но никакого противодействия или принуждения от окружающего мира он так и не ощутил.
Так что сюжет в этом мире явно не закон. Может и измениться.
- Шиди не слышал? - спросил тем временем Синь Гуйфэн. - Сегодня главе пришло известие, и он вызывал нас посоветоваться. Под Фэнчэном лютые мертвецы за одну ночь уничтожили целую деревню!
- Лютые мертвецы?
- Именно. И откуда взялись в таком количестве? Глава Ши решил отправить Меям предложение о помощи.
- Они откажутся, - пробормотал Линьсюань скорее самому себе.
- Глава тоже считает, что скорее всего откажутся, - кивнул Синь Гуйфэн. - Но мы в любом случае должны предложить. А уж соглашаться или отказываться - это их дело.
- Не понимаю, - сказал Ли Ломин. - Фэнчэн находится в прекрасном месте, фэншуй там всегда был самым благоприятным... А тут - целый отряд лютых мертвецов! Ладно бы один, всякое бывает, но чтобы уничтожить целую деревню так, чтобы ни один человек не спасся, их должно было быть не меньше десятка!
- Совсем никто не спасся?
- Говорят, что никто.
Значит, одной деревней не ограничилось, сделал вывод Линьсюань. Если вся деревня вырезана, сообщить о нападении было некому. Донесли о происшедшем те, кому повезло больше. Но встреча с лютым мертвецом для обычных людей без потерь не обходится - разве что невероятно повезёт. В отличие от простых ходячих это твари очень быстрые и очень сильные. И очень живучие, если можно так сказать о восставшем мертвеце. Их и заклинатель-то не всякий одолеет.
- Гореть этим Меям в Диюе без перерождения...
- А они-то тут при чём? - удивился Синь Гуйфэн. - Это их беда. Теперь им ночную охоту организовывать, и хорошо, если без жертв в клане обойдётся. Я бы на их месте всё-таки не стал бы чиниться и принял помощь. В таких условиях это никому не зазорно.
- Шисюн, тут дело не в гордости, - с безрадостной усмешкой покачал головой Линьсюань. - Шисюн Ли верно заметил, что неоткуда в Фэнчэне взяться лютым мертвецам в таком количестве. Но они всё же взялись. Это не случайность.
- Что шиди имеет в виду?
- А то, что за это нашествие следует благодарить самих же Меев. Наверняка, это они сами заигрались, вот и выпустили в мир эту напасть. И они не захотят, чтобы об этом стало известно.
Оба заклинателя уставились на него. Потом Ли Ломин закатил глаза и вздохнул.
- Шиди, не... преувеличивай. Уж не хочешь ли ты сказать, что Мэи начали баловаться Тёмным Путём?
- Судя по масштабам последствий, словом "баловаться" это уже не назовёшь.
- Правда, не выдумывай, - вмешался Синь Гуйфэн. - Я тоже не самого высокого мнения о Мэях, но это уж слишком. Можно, конечно, предположить, что они замучили десяток-другой человек так, что те умерли с жаждой мести в сердце. Но чтобы опытные заклинатели не заметили перерождения в лютых мертвецов и не приняли меры? Да они должны были подумать обо всём заранее, ещё до смерти этих бедняг!
- Если они не хотели появления лютых, то конечно. А если перерождение бедняг и было их целью?
- Зачем?!
- Затем, что лютые мертвецы, если научиться ими управлять - прекрасное оружие.
На этот раз оба собеседника Линьсюаня явно с большим трудом удержались, чтобы не покрутить пальцами у виска.
- На того, кто попробует использовать мертвецов как оружие, ополчатся все заклинатели без исключения, - сказал Ли Ломин. - Они не самоубийцы.
- Я бы заключил с вами пари, но, к сожалению, нам будет весьма сложно узнать, кто выиграл, во всяком случае, в ближайшие годы. Так что останемся каждый при своём мнении.
На самом деле, Линьсюань знал, что говорил. Нет предела человеческой жестокости, подлости и жажде власти, и нынешний глава клана Мэй Цзыдянь действительно с головой вляпался в учение Тёмного пути, пытаясь найти способы использовать тёмных тварей в своих интересах. Да, он не собирался уничтожать конкурирующие с ним ордена и кланы, во всяком случае, без крайней на то необходимости... Но вот сделать их контролируемыми, в том числе с помощью тщательно организованных несчастий, его чувству прекрасного никак не противоречило.
Однако известно об этом широкой общественности стало лишь после падения клана Мэй. А до того - кто посмеет открыто обвинить могущественный, уважаемый клан? Даже если о чём-то таком и догадывается. Реакция обоих шисюнов ясно показывала, как к подобным обвинениям отнесутся заклинатели, придерживающиеся праведного Пути. Во всяком случае, без железобетонных доказательств.
А ведь это происходит прямо сейчас, думал Линьсюань, возвращаясь к себе. Прямо сейчас заклинатели клана Мэй по приказу своего главы втайне скармливают людей тьме, стремясь получить новое, совершенное оружие. Чем было уничтожение той деревни - несчастным случаем, пробой сил или уже спланированной акцией? Хотя последнее вряд ли - кого нужно запугивать или уничтожать рядом со своей же столицей?
В любом случае Линьсюань может хотя бы попытаться положить этому конец. Плевать на сюжет, если фокусы Меев вскроются уже сейчас, их клан будет ослаблен, все, даже праведные, заклинатели получат очередное пятно на своей и так уже слишком чистой в глазах народа репутации, и будущему императору в начале своего восхождения на трон не придётся возиться с одним из самых сильных врагов, а поддержки у него, возможно, будет даже больше. Линьсюань приблизительно знает, где находится испытательный полигон Меев, можно попытаться туда подобраться, привести с собой достойных доверия свидетелей...
Вот только этих свидетелей ещё нужно будет под каким-то предлогом туда заполучить. И действовать придётся на вражеской территории, а Меи весьма нервно относятся к любой попытке приблизиться к их самой страшной тайне. И их можно понять: все или не все против них ополчатся, всплыви тайна на поверхность, но они действительно станут изгоями. Те же Чжуны не упустят случая взбрыкнуть, а желающие им помочь в этом деле найдутся, можно не сомневаться. А потому все, случайно или намеренно оказавшиеся без разрешения рядом с полигоном, безжалостно уничтожаются. Линьсюаню придётся поставить свою голову на кон без какой-либо гарантии успеха.
Я не герой, тоскливо подумал Линьсюань. В конце концов, люди умирают всегда и везде. И в результате несправедливых и подлых действий властей тоже. Я всё равно не в силах спасти всех. Едва ли мне по силам эффектное разоблачение Мэев. Вот той женщине, что приходила сегодня, и её дочери я могу помочь, или хотя бы попытаться. А сунься я в осиное гнездо - и сам погибну, и никому пользы не принесу. Удовлетворимся тем, что, по крайней мере эти конкретные злодеи, в отличие от многих иных, в конце концов получат по заслугам.
И, утешив себя точно так же, как утешается множество людей, не желающих поступаться своим комфортом ради кого-то далёкого и не имеющего к ним отношения, Линьсюань выкинул тайну Меев из головы. Как умел выкидывать многие вещи, на которые не мог или не собирался влиять.
- Поместье семьи Шэн? - переспросил служащий постоялого двора. - Как же, знаю. Если господин бессмертный выедет из Южных ворот, да поедет по дороге, то где-то через пару страж слева будет холм Шуфу, и у него развилка. Поезжайте на восток, ещё через полстражи увидите персиковую рощу. Вот как раз за ней теперь Шэны и живут.
- А раньше они жили в другом месте? - поинтересовался Линьсюань, скорее для того, чтобы поддержать разговор, чем из любопытства.
- Да под Шуанчжоу и жили. Поместье старый Шэн только года два назад купил, а до того они жили в деревне Эрцюань, всего в паре ли отсюда, - служащий покачал головой. - Кто о них тогда слышал? Питались на ветру, спали на росе. А лет пять назад дела у Шенов вдруг в гору пошли. И вот гляди-ка - уже надели высокий убор и на всех свысока смотрят. Откуда у них такие деньги? Продают собачье мясо, повесив баранью голову, точно вам говорю!
- Вполне вероятно, - вежливо согласился Линьсюань.
- А то ж, господин бессмертный! Вы ешьте бобы, суп сейчас принесут.
Линьсюань усмехнулся и подцепил палочками жареный боб. Когда он прервал служащего, перечислявшего овощные блюда, и попросил чего-нибудь мясного, то явно порвал парню шаблон. Шуанчжоу оказался довольно большим городом, больше, чем Лосян или Гаотай, но заклинатели сюда захаживали не каждый день, и люди представляли их в основном по слухам. А праведный совершенствующийся в народном представлении обязан быть вегетарианцем. Даже не из буддистского милосердия ко всем живым существам, хотя ничто не мешает заклинателю быть не даосом, а буддистом. Но сама внутренняя алхимия предполагала соблюдение определённой диеты, и мясо - первое, от чего требовалось отказаться ищущему бессмертия.
Однако о бессмертии заклинатели как правило начинали задумываться ближе к концу жизни, а до тех пор мало кто отказывал себе в удовольствии вкусно поесть. Хотя были и те, кто становился веганами чуть ли не с рождения - по уставу своего ордена или клана или по личным убеждениям. Особо продвинутые отказывались даже от злаков и приравненных к ним бобовых, питаясь овощами, орехами, травами и кореньями. В идеале достигший бессмертия вообще переставал нуждаться в пище, даже если сохранял человеческое тело.
В любом случае в бессмертие Линьсюань не слишком верил, хоть и допускал в теории, что оно возможно - если есть заклинательство, то почему бы и бессмертию не быть, в конце концов? Но то бесконечное количество ограничений, которое нужно соблюсти в погоне за эфемерной целью... Он сильно сомневался, что окажется способен всё это выдержать. Жизнь прекрасна, даже когда коротка, и стоит ли отказываться от всего того, что как раз и делает её прекрасной?
Горячая еда была как раз тем, что нужно, чтобы согреться после долгого пути. Всё-таки на дворе стоял то ли самый конец осени, то ли уже начало зимы - Линьсюань слегка запутался в местном календаре - и температура была соответствующая. Конечно, здесь теплее, чем обычно в матушке-России в это время года, но всё же, судя по выпадавшему по ночам инею, уже доходило до минусовых температур, да и днём приходилось носить теплые плащи, и руки стыли, если приходилось долго находиться на улице. А уж во время полёта на мече, а именно так Линьсюань проделал путь от Линшаня до Шуанчжоу, к концу путешествия не спасал даже подбитый мехом варварский кафтан под плащом. В воздухе всегда было холоднее, чем на земле, и даже в безветренную погоду встречный поток при быстром полёте пронизывал до костей. Хорошо хоть погоды стояли солнечные - за весь прошедший месяц была всего пара дождливых дней.
А потому, оказавшись в городе на закате, Линьсюань первым делом спросил у прохожих на улице хороший постоялый двор, там сел поближе к очагу и с удовольствием умял миску горячего супа, запив вином. В снятую комнату по его просьбе принесли жаровню с запасом угля, достаточным, чтобы греть всю ночь. Раз уж можно ни в чём себе не отказывать, грех этим не пользоваться.
Найти следующим утром упомянутый холм Шуфу и развилку у него оказалось труднее, чем Линьсюань думал. Местность вокруг была холмистая, дорога разветвлялась несколько раз, и какая именно развилка нужна, угадать с первого раза не получилось. Прислужник сказал "через пару страж пути", но он-то явно имел в виду скорость не то пешего, не то конного передвижения, а полёт всегда быстрее. После первой развилки ничего похожего на персиковую рощу и поместье за ней Линьсюань не обнаружил, пришлось возвращаться и лететь дальше. После второй роща вроде бы была, а вот поместья не было. К счастью, встретившийся крестьянин на гружёной соломой телеге, в которую был запряжён флегматичного вида вол, подсказал, что Линьсюань, оказывается, промахнул дальше, чем надо: просто нужное ему ответвление от дороги малозаметно, так как там, кроме пресловутого поместья, больше жилья нет. А роща, которую Линьсюань сначала принял за искомую, оказалась не персиковой, а абрикосовой.
Словом, к воротам поместья Шэнов заклинатель прибыл уже хорошо заполдень. Ворота оказались распахнуты настежь, по широкому двору бродили утки и куры, незваного гостя бдительно облаяла крупная собака на цепи. На её лай выбежала молоденькая девчушка в простом платье из некрашеной ткани, окинула взглядом Линьсюаня, меч за его спиной и полураспущенные волосы, безошибочно маркировавшие заклинателя, округлила глаза, ойкнула и убежала обратно. Спустя минуту - Линьсюань как раз успел оглядеться - из большого дома торопливо вышел седеющий грузный мужчина в тусклого цвета шелках, видимо, сам господин Шэн.
- Господин бессмертный, какая радость, какое счастье... Что привело такого гостя в этот скромный дом?
- Я слышал, что у вас тут есть больная девочка - Шэн Бао...
- А, - улыбка хозяина стала напряжённой. - Господина бессмертного, должно быть, заманила моя бестолковая невестка? Стыдно признаваться, но она - отъявленная лгунья. Боюсь, господин бессмертный проделал такой путь напрасно.
- Но раз уж я всё равно уже здесь, я хочу посмотреть на девочку.
- Э... Конечно-конечно! Только моя внучка хворая, всегда такой была...
Не слушая бормотание господина Шэна, Линьсюань вошёл в дом. Внутри всё выглядело достаточно богато - тем слегка аляповатым богатством, какое частенько бывает у людей, разбогатевших быстро и внезапно. Хотя, надо отдать хозяевам должное, меру они всё-таки знали. Да, многовато всяких безделушек, выставленного напоказ фарфора и тканей, и мебели больше, чем в обычных домах - хотя какие дома считать обычными? До сих пор Линьсюань видел изнутри только орденские жилища, весенний дом Матушки Гу да парадный зал в доме градоправителя Гаотая. Ну и комнаты на постоялых дворах. По сравнению с ними жилище Шэнов выглядело более заставленным, однако друг на друге предметы всё-таки не громоздились. Стены не пестрели росписями, резьбы было в меру, и никакого золочения.
Посмотреть на знатного гостя сбежался весь дом от мала до велика. Слуги выглядывали из попадавшихся навстречу дверей и кланялись издалека. Семья хозяина собралась в большом зале. Господин Шэн начал обстоятельно представлять своих родных, начиная со старшего сына, и заканчивая живущим в доме мужем средней дочери. Всего, не считая крутившихся под ногами детей, набралось человек двенадцать. Когда наконец знакомство закончилось, хозяин попытался усадить Линьсюаня на почётное место и поднести ему вина или чая, но Линьсюань нетерпеливо потребовал, чтобы его провели к больному ребёнку. Третий из четверых сыновей старого Шэна тут же вызвался его проводить, не дав родителю раскрыть рта, за что заработал недовольный взгляд.
- Вы отец Бао-эр? - уточнил Линьсюань, когда они поднимались по узкой лестнице на второй этаж.
- Да, господин бессмертный. А её мать сейчас в отъезде, но вернётся со дня на день. Вы ведь... с ней встречались?
- Да. Она очень просила приехать.
Мужчина кивнул. На двери, к которой он подвёл Линьсюаня, висел деревянный оберег и сухой венок из отпугивающих зло трав. Когда дверь открылась, изнутри послышался детский кашель. Девочка лет трёх-четырёх, бледненькая и вялая на вид, лежала в постели, почти утонув в подушках. Заклинатель первым делом машинально тронул ей лоб - у ребёнка явно был жар.
- Всё хорошо, А-Бао, - ласково сказал отец приоткрывшей глаза дочке. - Это господин бессмертный пришёл к тебе, он тебе поможет.
Шэн Бао никак не отреагировала, похоже, ей было всё равно. Линьсюань откинул одеяло, взялся за тонкую ручку и нащупал пульс.
- Она и раньше болела, - извиняющимся голосом сказал третий молодой господин Шэн. - Как похолодает, или под сквознячок попадёт, так какая-нибудь хворь привязывалась. Мы уж её берегли... А теперь уже три месяца не встаёт. Её мать сама не своя. Других-то детей у нас пока нет...
Линьсюань молчал, напряжённо вслушиваясь в биение крови и ци в маленьком теле. Да, девочка действительно болела - простуда, грозящая осложнениями, если как следует не залечить. Но одновременно чувствовалась и общая слабость, недостаток сил и энергии, которой не должно быть у живущего в более-менее благополучных условиях ребёнка. Заболевание тяжёлое, но явно не хроническое, чтобы так опустошить меридианы. Даже наоборот, скорее Шэн Бао потому и болеет, что ослабленный организм цепляет одну заразу за другой.
- Эта болезненность у неё с рождения?
- Ну... В первый год была как все дети - сыпь случалась, несварение, жар, когда зубки резались... Простудилась однажды... Но ничего особенного. А потом началось.
Линьсюань поморщился, убрал руку и поправил одеяло, сожалея, что он не лекарь, и потому не может точно назвать причину слабости. Вот Шэ Ванъюэ на его месте сразу бы определила, оттого ли это, что из ребёнка высасывают жизнь, или тут что-то иное.
- Госпожа Шэн говорила, что у неё постоянно что-то случается - то обжигается, то порежется, то вещи портятся. Что было в последний раз?
- Эм... - задумался муж. - Да вот, когда собиралась к вам ехать, прямо на подол бутылку масла опрокинула. А накануне вечером разводила жаровню, да и обожглась. Уголь просыпался, хорошо, что я рядом был, всё затоптали, ничего не загорелось.
- Вот эту жаровню?
- Да, эту самую.
Опустившись на колени перед жаровней, Линьсюань сложил пальцы обеих рук в печати и выписал перед лицом плавную фигуру, открывая у себя "третий глаз". Сомкнул веки, и изображение жаровни чётко проявилось на их обратной стороне, похожее на негатив. Несколько секунд заклинатель всматривался в него, пока не увидел то, что искал - нечто вроде ауры, слабой, едва различимой. На предмет действительно воздействовала некая сущность. Или, скорее, она воздействовала на женщину, которая с жаровней возилась, и часть негативной энергии осталась на металле. И, хотя Линьсюань не взялся бы сказать, была ли это лиса-оборотень или кто-то ещё, всё же ответ можно считать доказанным.
- Мне нужно осмотреть дом.
Молодой господин Шэн, разумеется, не возражал. Однако обыск ничего не дал. Линьсюань прошёлся по обоим этажам, заглянул на чердак, в подвал и на кухню, обошёл весь двор и хозяйственные постройки, но табличка заклинателя с вырезанным текстом заклятия никак не реагировала. Нет, следы были, их было много, но все слабые. Никакого скопления чужеродной энергии, указывающей на логово твари, обнаружить не удалось.
Спрятав табличку, Линьсюань задумался. Молодой господин молчал, молчал и тенью пристроившийся к ним во время осмотра старший Шэн, видимо, уставший повторять, что ничего у них нет, в доме всё в порядке, а взбалмошные бабы сходят с ума, если им потакать. Лиса, если это она, должна быть где-то здесь. Дети уязвимей взрослых - как со временем формируется иммунитет ко многим болезням, так же, видимо, у взрослеющих людей формируется иммунитет к воздействию любителей хлебнуть ци на дармовщинку. Ограниченный, правда, но большинству сущностей, кроме самых сильных, чтобы подпитаться от взрослого, нужен телесный контакт: не зря хроники и просто сплетни пестрят рассказами об оборотнях-соблазнителях. А вот с ребёнком достаточно просто находиться рядом. Но именно что рядом - точного расстояния никто не измерял, однако не было известно ни одного случая, чтобы энергетический вампир и его жертва находились друг от друга на расстоянии хотя бы в половину ли. Конечно, возможно, что лиса обитает где-нибудь в лесу, а сюда лишь приходит подпитаться. Но маловероятно, тогда бы ей пришлось постоянно бегать туда-сюда, а это неудобно.
Однако, если лиса достаточно опытна и могущественна, у неё есть ещё один способ спрятаться среди людей, практически не оставляя следов.
- Господин Шэн, попросите, пожалуйста, всех ваших домашних собраться в главном зале. Включая слуг.
Как ни странно, господин Шэн не стал возражать - возможно, уверился наконец, что упрямый заклинатель так просто не уйдёт, и решил, что проще будет уступить. Вскоре все обитатели поместья, повинуясь просьбе Линьсюаня, выстроились вдоль стен, перешёптываясь и с любопытством наблюдая за его манипуляциями. На свет появился ещё один артефакт - колокольчик для изгнания злых сил. Пусть он уступал силой тому зеркалу, которым когда-то Доу Сюй выгнал духов из колодца, но если кто-то из домашних одержим, он чем-нибудь себя да выдаст.
Однако ничего не происходило. Линьсюань медленно шёл вдоль ряда людей, позвякивая колокольчиком, встречая испуганные, встревоженные, но главным образом любопытные взгляды, однако никто как-то особо не реагировал. Заклинатель обернулся к хозяину:
- Здесь точно все?
Господин Шэн кивнул, но тут голос подал кто-то из слуг:
- Только старой госпожи У не хватает...
- Госпожи У?
Господин Шэн, уже не скрываясь, погрозил слишком болтливому парню кулаком и с извиняющейся улыбкой повернулся к Линьсюаню:
- Это мать моей покойной жены. Она уже очень старая и не выходит из своей комнаты. Пусть господин бессмертный простит, мы не решились её тревожить.
- В таком случае проводите меня к ней.
- Но, господин бессмертный, как же можно тревожить матушку!..
- Вы меня проводите? - стальным голосом поинтересовался Линьсюань, которому нытьё хозяина уже изрядно надоело. - Или я должен обшарить дом ещё раз, чтобы попасть к ней?
Видимо, его голос и взгляд оказались достаточно красноречивы, так как хозяин заткнулся, втянул голову в плечи и покорно пошёл впереди, показывая дорогу. Комната старой госпожи У находилась на втором этаже. В первый раз Линьсюань прошёл мимо неё, как, впрочем, и мимо остальных спален, не пытаясь заглядывать внутрь. Теперь же, когда господин Шэн у самой двери задержался, похоже, набираясь храбрости в последний раз попытаться его остановить, Линьсюань просто обошёл его и толкнул створки.
В нос ударил тяжёлый аромат благовоний. Поморщившись - сам по себе запах был неплох, но уж слишком его было много - Линьсюань перешагнул порог и захлопнул дверь перед носом господина Шэна. Да, чувствительный нюх лисы, если она действительно здесь, подвергается тяжкому испытанию. Впрочем, привыкнуть можно к чему угодно, зато расставленные по комнате курильницы помогают замаскировать другие запахи.
Господин Шэн за дверью вёл себя тихо, не пытаясь ломиться следом. Линьсюань огляделся. Хозяйку спальни он заметил не сразу, настолько неподвижна она была. Богато одетая старуха сидела на низкой кушетке в позе будды, и, точно так же как будда, улыбалась запавшим ртом. Господин Шэн не соврал, она действительно была очень стара, дожив, как говориться, "до жёлтых волос и детских зубов". Зубов, или, скорее, их отсутствия, впрочем, не было видно, а вот жидкие, но всё равно украшенные драгоценными заколками и гребнем волосы действительно казались желтоватыми, а не чисто белыми. Лицо было морщинистым настолько, что напоминало маску, сделанную из дубовой коры. Совершенная неподвижность подчёркивала сходство, и только глаза выглядели живыми. Чёрные, блестящие, они неотрывно смотрели на незваного гостя.
- Ну, покажись, - Линьсюань вышел на середину комнаты. - Я знаю, что ты здесь.
Молчание. Старуха даже не пошевелилась, только глаза блеснули ярче и словно бы насмешливо. Хотя, возможно, только показалось. Линьсюань снова вынул колокольчик. Едва раздался звон, как госпожа У вздрогнула и затряслась, сначала мелко, потом дрожь становилась всё крупнее, по мере того как Линьсюань звонил сильнее. В конце концов она уже почти билась в припадке на постели, потеряв гребень, но это было всё, чего ему удалось добиться. Лиса не показывалась.
- Ну, ладно, - пробормотал Линьсюань. Было ещё одно, последнее известно ему средство, довольно рискованное, потому что делало уязвимым самого заклинателя. Но едва ли оборотень успеет его уязвимостью воспользоваться. Одной рукой Линьсюань вытащил пустой листок - заготовку для талисмана, а другой нашарил в цянькуне нож. Уколол палец остриём, стремительно начертил на бумаге несколько иероглифов кровью и с размаху прилепил талисман старухе на лоб.
Воплю, который издала старая госпожа У, позавидовал бы голодный койот. Собственно, Линьсюань никогда не слышал вопля голодного койота, но усвоил это сравнение из любимых в детстве приключенческих книжек и по привычке использовал до сих пор. Старуха широко распахнула беззубый рот, в последний раз содрогнулась всем телом - и, стекленея глазами, повалилась на бок, как безжизненная кукла. Что-то ворохнулось под её многослойными одеждами, словно в платье запутался некрупный зверь, стремившийся выбраться наружу. С полминуты зверь выкручивался из многочисленных одёжных слоёв, а потом вывалился из-под края шёлковой юбки, спрыгнул на пол и замер, уставившись на Линьсюаня.
- Вот и свиделись, госпожа лиса, - приветствовал её заклинатель.
Лиса оскалилась. Она выглядела совершенно обыкновенной - не седая, не облезлая, но и очень ухоженной и лоснящейся тоже не казалась. Шерсть на загривке топорщилась иглами, а на хвосте так даже слегка свалялась. Встретишь такую в лесу, и никогда не подумаешь, что перед тобой колдовское существо, способное творить чудеса. Впрочем, режущая глаз своим несоответствием обыкновенность продержалась совсем недолго. А потом тварь щёлкнула зубами - и начала расти. Раздуваться, словно воздушный шар, накачиваемый газом.
Опешивший Линьсюань пропустил момент, когда она была ещё сравнительно невелика, и выхватил меч лишь тогда, когда лиса достигла размеров телёнка. Снова щёлкнув зубами, на этот раз куда звучнее, тварь припала на передние лапы - и атаковала.
Линьсюань увернулся, попытавшись полоснуть её по морде мечом: если такая туша врежется в него, то собьёт с ног и успеет вцепиться, даже будучи смертельно раненной. Но лиса тоже была не лыком шита, и отскочила в сторону с проворством, которое трудно было ожидать от такой туши. Крякнул под лапой раздавленный столик, и все мысли, что увеличение размеров лишь видимость, тут же вылетели из головы. Заклинатель и оборотень замерли, напряжённо наблюдая друг за другом и выбирая момент для атаки. Вообще-то против крупных тварей куда больше подошло бы копьё, позволяющее удерживать противника на расстоянии, но в комнате с копьём не развернёшься. Волей-неволей, приходилось полагаться на меч.
Он едва не пропустил бросок. Зубы мелькнули совсем рядом с лицом, одежду на груди рванули слишком острые для лисы когти. Лапа задела его лишь вскользь, Линьсюань успел развернуться, но всё равно пошатнулся. Ударил вдогон, и даже сумел её достать, но тоже вскользь, клинок слегка окрасился красным, и на движениях лисы рана никак не сказалась. Та развернулась, рыча, снова припала на передние лапы и медленно пошла кругом. Линьсюань поворачивался следом, вытянув меч в её сторону. На это раз он не стал ждать, напал сам, сделав обманное движение в одну сторону, и тут же прыгнув в другую. Меч вычертил кривую, но лиса не дала себя обмануть. Поднырнула под замах, а в следующий миг её зубы вцепились в запястье.
Ханьшуй со звоном выпал из разжавшейся руки. Линьсюань глотнул воздух, но у него всё же достало сил сложить пальцы левой руки в печать и сунуть в лисью морду. Энергии он не пожалел, и зверюгу откинуло назад, по запястью словно прошлись две пилы, когда её зубы сорвались. Заклинатель попятился, хватаясь за рану, по левой ладони тут же густо потекла кровь. Лиса скалилась напротив, её зубы тоже были в крови. Она сделала шаг вперёд, Линьсюань снова отступил, наткнувшись спиной на закрытую дверь и нашаривая липкой ладонью цянькунь на поясе. Лиса стремительно прыгнула на него, метя на этот раз в горло...
И лежащий на полу Ханьшуй стремительно взмыл вверх как раз когда она пролетала над ним, вспоров твари брюхо и высунув окровавленное остриё из спины.
Линьсюаню всегда нравился этот приём, ещё с тех пор, как он освоил его под руководством Доу Сюя. Призвать свой меч на расстоянии, указать ему цель. Это можно было проделать только с духовным оружием, требовало немалых сил, концентрации, не каждому удавалось... Линьсюаню удалось. Должно быть, с перепугу. Лиса с визгом изогнулась, по инерции грянувшись в дверь рядом с отшатнувшимся заклинателем, тяжело упала на пол, заскребла лапами, защёлкала зубами. Оборотни живучи, вспомнил Линьсюань, и всё-таки запустил руку в бездонный мешочек, вытащил пачку талисманов. Правая рука висела, искать нужный листок левой рукой, к тому же обляпанной кровью, было слишком трудно, и он просто бросил на пол их все. Бумажки закружились в воздухе, сверкнула зеленоватая вспышка, лиса взвыла и принялась стремительно уменьшаться, возвращаясь к нормальному размеру. У раненой, да ещё с гасящим и ограничивающими талисманами, которыми в числе прочих осыпал её Линьсюань, оставалось слишком мало сил для поддержания боевой формы.
Когда Линьсюань подобрал меч и ногой стащил тушку с лезвия, она ещё дёргалась и пыталась ползти. Отрезать ей голову левой рукой было неудобно, но он справился. Кое-как вытерев лезвие о покрывала на кровати, где так и лежала без движения госпожа У, он отправил Ханьшуй в ножны и занялся правой рукой. Запечатать кровотечение из рваной раны оказалось не так-то легко. Шипя и тихо матерясь, Линьсюань осторожно согнул и разогнул пальцы. Да здравствует наруч из толстой кожи, удерживающий рукав и закрывающий руку от запястья до середины предплечья - сухожилие уцелело.
Господин Шэн так и торчал под дверью. Когда Линьсюань, тяжело ступая, вышел из спальни, хозяин окинул его диким взглядом и кинулся внутрь, толкнув заклинателя плечом. Оглядел разгромленную, залитую кровью комнату, обезглавленную лису, тело на кровати... В следующий миг дом потряс его вопль:
- Матушка! Матушка! Вы её убили!!!
- Не кричите, - поморщившись, попросил Линьсюань, когда хозяин снова возник на пороге. - Старая госпожа уже была мертва. Оборотень лишь поддерживал в ней видимость жизни.
Отвернувшись, он начал медленно спускаться по лестнице. Внизу толпились испуганные домочадцы, среди них Линьсюань разглядел отца девочки, который обнимал её мать в дорожном плаще. Господин Шэн наверху продолжал причитать.
- С лисой покончено, - сказал Линьсюань родителям, но выдохнули все остальные. - Теперь ваша дочь пойдёт на поправку, если за ней хорошо ухаживать.
Женщина закивала, сцепившись в руку мужа. Тот явно собирался что-то сказать, но его прервал его же отец, который наконец скатился по лестнице следом за Линьсюанем, грозно потрясая обеими руками:
- Вы... Вы убили старую матушку! Небо покарает вас! Я найду на вас управу! Я буду жаловаться в орден!..
- Да неужели? - процедил Линьсюань. В любом другом случае он бы только посмеялся, представив, как кто-то пытается жаловаться на него Чжаньцюну. Но сейчас руку дёргало болью, голова слегка кружилась, и было совсем не до смеха.
- Заклинателем зовётесь, а сами людей убиваете!
- Мол-чать! - рявкнул Линьсюань во всю мощь лёгких, и от него шарахнулись, а господин Шэн присел. - Не тебе бы тут возмущаться! Что тебе эта лисица, что ты её защищаешь, как мать родную? В собственном доме её пригрел? Что, так была хороша в искусстве спальных покоев?
- Да как вы смеете? - снова возмутился господин Шэн, хотя уже значительно тише. - Что бы я... да с оборотнем?!
- А что тогда? - язвительно спросил Линьсюань. Язык чесался проехаться насчёт странностей вкуса лисицы, предпочитающей молодым красавцам старого сморчка, но тут на ум пришли другие рассказы о том, чем лисы, бывало, делились со своими избранниками. - Золотом осыпала?
Господин Шэн захлопнул рот, и Линьсюань понял, что попал в точку. Надо же, оказывается и эти легенды правдивы.
- Вот только, любезный, твоей внучки хватило бы ещё на годик, не больше, - добавил он. - А потом чем бы ты с этой тварью расплачивался?
Глаза хозяина стрельнули в сторону двери. Там, едва видимые за спинами взрослых, из-за косяка выглядывали ещё несколько детей, испуганно таращившихся на грозного дядю-заклинателя.
- Ах, вот как, - чувствуя сильнейшее желание выхватить Ханьшуй и снести ещё одну голову, выдохнул Линьсюань. - Девчонок хватает, что их жалеть. Зато можно мягко спать, сытно есть и одеваться в шелка. Так?
- Не докажешь, - неожиданно спокойно отозвался господин Шэн.
Линьсюань криво усмехнулся. Доказать-то как раз проблемой не было, любой, более или менее сведущий в заклинательстве, осмотрев ребёнка, пришёл бы к тем же выводам, что и он сам. А наличие в доме лисы всё ставило по своим местам. Самое поганое состояло в другом, а именно - сам по себе договор, да и любые другие виды отношений с оборотнями, преступлением не являлись. Как и вообще все формы заигрывания с тем, что в мире Андрея назвали бы сверхъестественным. Даже пресловутый Тёмный путь, ужасный и порочный, в большинстве земель становился подсуден лишь по результатам действий заклинателя - то есть если с его помощью бы причинён конкретный вред. И в принципе Линьсюань был с этим согласен.
А какой вред причинён в данном случае? Да, никто не оспорит, что нехорошо оборотней людьми кормить, но Шэн Бао осталась жива. В лучшем случае господину Шэну можно инкриминировать покушение на убийство, точнее, сговор с покушавшимся, но дело осложняется тем, что пострадавшая возможному обвиняемому приходится внучкой. То есть - находится в почти полной власти главы семьи. Линьсюань плохо помнил просмотренный по диагонали уголовный кодекс, который Линшань позаимствовал у распавшейся империи практически без изменений. Но несколько поразивших его фактов в память врезались, в том числе и касающиеся особенностей семейного законодательства. Сколь бы плохо старший родич не относился к младшему, для закона он был практически неуязвим. Запрещалось только убийство, и то за него карали значительно мягче, чем за убийство постороннего человека. А вот, к примеру, искалечить сына, внука или младшего брата можно был абсолютно безнаказанно.
Так сочтут ли возможные судьи достаточной вину господина Шэна для вынесения законного приговора? Ведь орден Линшань гордился тем, что у него все дела вершились по закону, в отличие от многих других кланов и орденов.
А потому гнев Линьсюаня был сейчас гневом бессилия.
Резко отвернувшись, он молча зашагал в сторону кухни. Рану нужно было промыть и перевязать, а там должна найтись чистая вода.
У порога кухни Линьсюаня догнала мать девочки. Она молча и довольно ловко помогла ему снять наруч, обработать пострадавшую руку и даже сбегала за какой-то мазью, которой смазала края раны. Линьсюань не стал отказываться, хотя лекарства у него с собой были, и тихо поблагодарил, а женщина так же молча поклонилась ему в пол.
Когда он уходил, никто за ним не вышел, лишь проводили долгими, словно бы даже испуганными взглядами. Поместье вовсе не выглядело избавленным от беды, наоборот, притихшим, словно перед грозой, и Линьсюань подумал, что это ещё одна причина попытаться всё-таки прижать господина Шэна к ногтю. Как бы не начал отыгрываться на домашних за потерю источника дохода, и самая очевидная мишень - непокорная невестка, вопреки воле свёкра зазвавшая заклинателя.
Обратный путь занял даже больше времени, чем дорога до поместья Шэнов, несмотря на то что на этот раз Линьсюань не плутал. Но он всё же потерял много крови, а потому не решился лететь быстро. Не будь поместье так далеко от города, он бы вообще предпочёл идти пешком, не тратя духовные силы на полёт. Пожалуй, в Шуанчжоу придётся задержаться не на ночь, как он планировал, а по меньше мере на две, чтобы хоть как-то восстановиться.
Что ж, будет впредь урок, решил Линьсюань, когда на постоялом дворе с помощью слуги обрабатывал рану уже по всем правилам. Во-первых, больше тренироваться, не пропуская ни дня. Во-вторых - не пренебрегать подготовкой: лисе пришлось бы куда труднее, если бы он не полез за талисманами, когда всё уже фактически закончилось, а разместил их в комнате и во всём доме ещё до начала схватки. Доу Сюй был прав, противник не станет давать тебе передышку, зато с удовольствием воспользуется твоими ошибками. И, в-третьих - никогда, мать его, не относиться к врагу несерьёзно! Будь то хоть лиса, хоть домовая мышь.
Слуга глядел с любопытством, но от вопросов, хвала Небу, воздержался. Линьсюань опять заказал супа, опасаясь, что что-то более основательное сейчас в глотку не полезет и задумался, написать ли, что задерживается, или не тратить деньги либо духовные силы на поиски почтовых голубей или заклинания посланцев. В конце концов, тут большая точность и не в ходу, всегда делают скидки на непредвиденные задержки. Тревожиться начнут, если он пропадёт на неделю или больше сверх запланированного.
Задержаться пришлось не на две ночи, а на четыре: на следующий день Линьсюаня начало лихорадить, рана воспалилась, несмотря на промывание и лечение. Заклинатели - народ живучий и способны справиться почти с любой раной, но заклинать и управлять ци, выгоняя заразу из тела, когда у тебя температура и к тому же бьёт озноб, оказалось нелёгким делом. Заражение удалось подавить, но оставшаяся слабость заставили растянуть обратный путь ещё на два дня, так что только на шестой день после полудня Линьсюань приземлился на окраине Гаотая, решив перевести дух и перекусить, и только после этого решить, штурмовать ли гору сегодня, хотя бы и на мече, или отложить это до завтра, а ночь провести на одном из местных постоялых дворов.