Дюжина юнцов на тренировочной площадке занималась на сторонний взгляд довольно странным делом - старательно обнималась со столбами. Впрочем, приглядевшись, можно было заметить, что подростки не просто обхватывают вкопанные брёвна руками, а, напрягая все силы, пытаются вытащить их из земли. Линьсюань прошёлся вдоль ряда столбов и сдавленно пыхтевших и кряхтевших от усердия учеников. На самом деле происходящее было отличной тренировкой на укрепление мышц рук, а также пресса и вообще корпуса. Посмотрев на здешние силовые упражнения, Линьсюань перестал удивляться собственной силе. Несколько лет подобной тренировки - и когда-нибудь эти столбы действительно будут выдернуты из земли даже без применения ци.
Заклинатели в бою полагались не только на духовную силу, хотя и ею отнюдь не пренебрегали. Вспомогательные упражнения, направленные на развитие силы и выносливости, тоже были в большой чести. И взрослые, состоявшиеся мастера отнюдь от них не избавлены: форму нужно не только зарабатывать, но и поддерживать. Линьсюань с утра успел постоять в полуприседе с грузом на бёдрах на вкопанных в землю столбиках, после чего без особого труда выдернул эти столбики из земли, просто взявшись за их верхушки пальцами. Ученики для тренировки силы кистей и пальцев брали широкогорлые кувшины, которые нужно было поднимать и удерживать за верхний ободок. Сперва в кувшины подливали воду, потом насыпали песок и гравий. Потом уже приступали к выдёргиванию кольев из земли. Или гвоздей из стены.
Читер, в который раз вздохнул внутренний голос. Другие годами тренируются, а ты пришёл на всё готовенькое.
Ну и что мне теперь - повеситься? - раздражённо отмахнулся от него Линьсюань. Я, что ли, виноват, что мне досталось такое тело?
Заложив руки за спину, он ещё раз прошёлся вдоль ряда столбов, убеждаясь, что никто не отлынивает и не изображает усердия напоказ. Как-то так получилось, что он действительно втянулся в учебный процесс. Сперва, как и просил Чжаньцюн, просто проводил занятия по каллиграфии, математике, истории. Убедился заодно, что И Гусунь, за исключением письма, в подтягивании не нуждается: в устном счёте он, например, своих сверстников на голову превосходил. Часто приходя на тренировочную площадку, Линьсюань невольно обращал внимание на тренировки учеников, что-то поправлял им или подсказывал. Его ученики, видя, что учитель снова возвращается в строй, оживились, и однажды ученица пришла к нему с вопросом по поводу медитации. Линьсюань в ответ процитировал строчки из соответствующего трактата, не зная, что ещё можно добавить, но девушка ушла, похоже, удовлетворённая. В другой раз он помог ученику справиться с неладящимся заклинанием. Потом к нему пришли с вопросом, не имеющим отношения к учёбе, и Линьсюань вспомнил, что обращение "шифу" - "учитель-отец" - отнюдь не красивая метафора. Он действительно должен наставлять своих учеников во всех сферах жизни, а не только в науках, как и подобает хорошему родителю.
Что ж, он, как мог, старался соответствовать, разбирая с учениками не только учебные задачи. Правда, иногда его наставления приводили ребят в искреннее недоумение. Как, например, когда он заявил, что не следует слепо верить всему, что написано в древних книгах, даже самых уважаемых трактатах и хрониках. Ошибки переписчиков, записи с чужих слов, правки по идеологическим причинам... Про то, что иные тексты и вовсе могут отказаться откровенными фантазиями, Линьсюань, глядя на ошарашенные лица, сжалился и решил не говорить.
- К тому же, читая наставления древних, надо смотреть, применима ли их мудрость в нашей жизни, - вместо этого добавил он. - Ведь жизнь меняется, и то, что было хорошо для предков, может совершенно не подходить нам, их недостойным потомкам.
- А что меняется? - спросил кто-то из задних рядов.
- Условия жизни. Ну, вот, например... Первое, что пришло в голову. Все помнят историю, как правитель, сидя на пиру, обратил внимание, как мясник ловко разделывает тушу, из чего стало ясно, что и мясник может познать Дао-Путь? Ну а теперь представьте себе... даже не императорский дворец, в этом дворце никто из нас не бывал. Но, хотя бы, наш орден. Может ли его глава, сидя на пиру с гостями, увидеть разделку туши?
Ученики переглянулись и дружно помотали головами.
- Благородный человек держит кухню подальше, - процитировал один из них известную поговорку.
- Именно. Так что представьте себе, насколько мало и не похоже на наши дворцы было жилище того правителя, если мясник работал прямо перед пиршественным залом.
- А может, - вдруг подал голос сидевший за своей последней партой И Гусунь, - этот рассказ - просто метафора. И его не стоит понимать так уж буквально.
Внутренние ученики оглянулись на него, как на заговоривший стол - внешним ученикам на занятиях полагалось помалкивать, пока их не спросят. Но Линьсюань не счёл вмешательство наглостью.
- Хорошее замечание. Вот и ещё одна причина, почему нельзя принимать всё, написанное древними, за чистую монету.
- Мастер Хэн!
Линьсюань обернулся, вынырнув из своих мыслей. К нему приближалась девушка из числа внутренних учениц, но при этом не выглядевшая знакомой. Впрочем, разглядев узор, вышитый на её шэньи, Линьсюань перестал удивляться. Девушка была целительницей, а ученики Шэ Ванъюэ, как и ученики её учеников, обычно держались особняком и редко посещали общие занятия. Даже жили отдельно от всех остальных, дальше по склону.
- Да, дицзы*?
- Эту ученицу прислала наставница Шэ. Она просила передать, что в доме для больных находятся трое из учеников мастера Хэна. Они были избиты, и весьма серьёзно.
Избиты? В голове Линьсюаня тут же зашевелились определённые подозрения, но расспрашивать о подробностях он не стал. Всё равно лучше разобраться на месте.
- Веди.
Девушка поклонилась и пошла первой, указывая дорогу, что было кстати - во владениях Шэ Ванъюэ Линьсюаню до сих пор бывать не доводилось. Дорога, впрочем, не заняла много времени. Дом, игравший роль орденской больницы, ничем не отличался от прочих строений Линшаня, разве что был немного просторней обычного. В самых дверях Линьсюань столкнулся с Доу Сюем.
- Шиди? Твои ученики тоже пострадали?
- К счастью, нет, - хмыкнул Доу Сюй. - Хотя чтобы разнять этих воинов, и правда пришлось кликнуть учеников на помощь. Давненько в нашем ордене не случалось массовых драк.
- Насколько массовых?
- Трое твоих и то ли шестеро, то ли семеро внешних. Этих уже отвели к Ван Цинфэну. Но отделали твоих учеников знатно.
О да, согласился Линьсюань минуту спустя. Особенно досталось Бай Цяо, да и его вечный подпевала Пэй Лин тоже щеголял и подбитым глазом, и распухшей губой, и разбитым носом. Третий выглядел получше, похоже, на него злости у нападающих уже не хватило.
- Так, дайте-ка я угадаю. Это был И Гусунь.
- Да, учитель, - прогнусавил старший ученик, глядя на Линьсюаня одним глазом - второй вообще не просматривался. - Но он был не один. Их был десяток!
- Да? А наставник Доу говорит, что всего семеро.
Бай Цяо хлюпнул носом и потупился.
- Всё равно их было больше... Так нечестно.
- Любопытно. Когда вы шли впятером на одного, тебя численный перевес не тревожил. А вот когда побили тебя, ты вдруг озаботился честностью?
Ответом было угрюмое молчание.
- Лечитесь, воины, - подытожил Линьсюань. - И в следующий раз думайте. Бить беззащитного легко и приятно, но даже беззащитный однажды может дать сдачи. Надеюсь, урок пойдёт вам на пользу.
- Сейчас пойдёшь к шисюну Вану? - спросил Доу Сюй, когда они вместе выходили из дома целителей. Во время общения Линьсюаня с учениками он молча стоял у двери, слушаясь, как показалось Линьсюаню, с неодобрением.
- Зачем?
- Проследить за наказанием. Внешние ученики напали на внутренних - это непростительно.
- Полагаю, их и без меня накажут, - Линьсюань пожал плечами.
- Разве ты не будешь требовать дополнительной кары? Это же твои ученики.
- И что? Если уж на то пошло, они сами напросились.
- Это не оправдывает этого... И Гусуня, да? И остальных. Уж инициатор драки точно должен получить своё.
- Он получит, я не сомневаюсь, что Ван Цинфэн за этим проследит. Требовать дополнительного наказания уже будет перебором.
Доу Сюй поджал губы.
- Нет, ты не прав, шисюн, - убеждённо сказал он. - Напросились, не напросились - это твои ученики. И в первую очередь ты должен защищать их от посягательств. Пусть даже это будет означать не совсем справедливое отношение к другим - этим другим ты ничем не обязан.
- Я считаю по-другому. В первую очередь я должен научить своих учеников справедливости и ответственности, подобающей благородным мужам. Как я смогу это сделать, если сам же подам такой пример предвзятости?
- Ты не прав, - повторил Доу Сюй и замолчал. Линьсюань тоже молчал, не зная, что ещё добавить. Препираться можно было до бесконечности, но едва ли кому-то из них удастся переубедить другого. Клановое мышление, сказал себе Линьсюань. Свои дороже чужих, просто потому что свои. И если даже благородный Доу Сюй от него не свободен...
То чего уж тогда ждать от всех остальных. Но отказываться от своих убеждений Линьсюань тоже не собирался. Да и не смог бы. Сколько не тверди себе, что на какую гору пришёл, такую песню и пой - есть предел того, что он мог принять и с чем смириться.
- Глава Ши уже говорил с тобой по поводу колодца? - вдруг спросил Доу Сюй.
- Какого колодца?
- Значит, не говорил. Ши Чжаньцюн хочет, чтобы мы вместе отправились на ночную охоту.
- А, - глубокомысленно сказал Линьсюань. Конечно, это должно было случиться рано или поздно. Чжаньцюн неторопливо и деликатно втягивал своего потерявшего память шиди в жизнь ордена, давая ему возможность вспомнить навыки и не забывая о подстраховке. Один раз Линьсюань уже выбирался из Линшаня в отдалённую деревушку на местные похороны вместе с Ли Ломином. Их задачей было провести обряд, умиротворяющий покойного, чтобы не вздумал потом подняться из могилы и начать тревожить живых. Для этого и приглашали заклинателя, чтобы он расспросил ещё не ушедший дух, выяснил, не осталось ли у него тут неоплаченных долгов, ненависти и жажды мести к кому-либо, после чего сотворил заклинания, запечатывая труп в гробу, а разделившиеся души - отправляя гарантированным маршрутом на тот свет. Судя по книгам, которые читал Линьсюань, помогало не всегда, но было всё же лучше, чем ничего. Всё тогда сделал Ли Ломин, а Линьсюань смотрел и мотал на ус.
Он уже мог творить работающие талисманы на разные случаи жизни - главным образом, защитные, но и для других целей тоже. Вполне мог оказать первую помощь пострадавшему, более-менее разобрался в боевых заклинаниях, даже немного освоил полёт на мече. И вот - ночная охота. Разумеется, в компании лучшего воина ордена. Едва ли там что-то по-настоящему опасное, Доу Сюй, скорее всего, прекрасно справится и сам. Вот только едва ли он позволит Линьсюаню стоять в стороне и смотреть, это не Ломин, который, кажется, был только рад, что навязанный спутник не путается под ногами. Не для того шиди Доу вот уже больше двух месяцев регулярно выколачивает из соученика пыль, чтобы в решающий момент позволить ему спрятаться в кусты.
- Что ж, ничего не имею против, - жизнерадостно сказал Линьсюань. - А что за колодец?
Колодец, как оказалось, находился на окраине одного из подконтрольных ордену Линшань городов, довольно далеко к северу. За последние три недели оттуда достали уже четыре трупа. В том, что один человек упал в колодец и утонул, нет ничего необычного, но, если люди начинают тонуть один за другим, ясно, что что-то нечисто.
- Хорошо, что нечисть не отличается умом, - сказал Линьсюань, когда они с Доу Сюем около полудня остановились передохнуть и подкрепиться на берегу небольшого озера. - Сидит на одном месте и жрёт кого придётся. Её было бы куда трудней ловить, додумайся она питаться в разных местах.
Доу Сюй в ответ только фыркнул.
- Что?
- Да ничего. Представил себе колодезную нечисть, которая ночами носится по округе, разыскивая, кого бы сожрать. - Шиди помолчал и добавил: - Но, вообще-то, у неё особого выбора нет. Это водный гуль может проплыть довольно большое расстояние по реке, но едва ли это он, они в колодцах практически никогда не водятся. Скорее, злобный призрак либо низший демон, а эти как правило привязаны к одному месту.
- Однако они ведь завелись там, где их раньше не было. Значит, откуда-то пришли.
- Ну, может, кто-то обряд призыва неудачно сотворил. Или кого-то недалеко убили и под кустом прикопали. Либо в самом колодце утопили. Вот его дух и злобится.
- Может быть, - Линьсюань стряхнул с подола крошки, сделал ещё один глоток из фляги, после чего растянулся на траве, глядя в безоблачное небо. Горы остались позади, только цепь холмов темнела на горизонте, а вокруг и впереди расстилалась ровная земля, на которой поля и пастбища чередовались с густыми рощами. Ещё немного пролететь на север или запад - и попадёшь в степь, обитель кочующих варваров. Вечный источник страданий и тревоги для Поднебесной. Правда, в последние годы набегов не было, последним, кто воевал со степняками, был император Чжэн Гуан. Но все ордена и кланы, чьи владения граничили со степью, продолжали держать на границе укрепления и гарнизоны, помня: беда может прийти в любой момент. И Линшань не был исключением.
Сегодня Линьсюань совершил свой первый настоящий полёт на мече. Помнится, когда он в первый раз клал обнажённый Ханьшуй на воздух под доброжелательным взглядом Чжаньцюна, он всё никак не мог отделаться от мысли, что участвует в розыгрыше. Сейчас меч, пусть даже напоённый духовной энергией, просто грянется наземь, как тяжёлой железяке и положено. Но Ханьшуй послушно повис в воздухе примерно в полуметре над землей, и опасение конфуза сменилось другим: а не слишком ли непочтительно вставать на него ногами. Всё-таки меч - оружие уважаемое, тем более заклинательский, топтаться по нему подошвами сапог... ещё обидится, чего доброго. Хотя Линьсюань никогда не слышал, чтобы духовное оружие обиделось на своего хозяина, но всё же...
Однако всё прошло благополучно. Ханьшуй не шелохнулся, когда Линьсюань неловко влез на лежащее плашмя лезвие, а потом послушно сделал круг по двору. Оказалось, что управлять им не труднее, чем собственным телом: как нет нужды задумываться или специально приказывать себе, чтобы шевельнуть рукой или ногой, так и меч повиновался даже не мысли, а едва осознанному импульсу. Позже Линьсюань уже по собственной инициативе облетел вокруг их горы, с высоты полёта обозрев всю школу. Тело вспомнило навыки удерживания равновесия в полёте так же, как вспомнило бы навык езды на велосипеде. Или, наверное, скорее навыки сёрфинга, вот только сёрфингом Андрей никогда не занимался.
Какая жалость, думалось ему, что он не получил такого волшебного меча, когда был ребёнком. Мальчишкой он мечтал о возможности летать, как на крыльях, его любимой детской книжкой был крапивинский "Ковёр-самолёт". Но с тех пор детские желания и детская впечатлительность притупились. То, что в былые времена вызвало бы взрыв восторга, сейчас доставляло удовольствие - но и всё.
Однако теперь, после половины дня полёта, Линьсюань чувствовал что угодно, но не удовольствие. Оказалось, что неторопливо парить над домом - это одно, а действительно путешествовать, преодолевая большие расстояния за короткий срок - совершенно другое. Доу Сюй сразу же набрал скорость и высоту, так что старавшийся не отставать от него Линьсюань всё никак не мог отделаться от мысли, что свались он с меча, костей уже не соберёшь, и заклинательская живучесть не поможет. Эта мысль никак не способствовала уверенности и расслаблению во время полёта. В ушах свистел казавшийся холодным воздух, порывы ветра толкали то в грудь, то в бок, постоянно заставляя покачиваться, спина и ноги деревенели от напряжения. Земля мелькала внизу, и Линьсюань, целиком сосредоточившийся на полёте, даже не смотрел на неё, не то чтобы любоваться видами. Все усилия уходили на то, чтобы не потерять напарника из виду, но когда Доу Сюй неожиданно круто пошёл вниз, Линьсюань чуть не промахнул это место. Пришлось заложить вираж, чтобы приземлиться рядом с ним. И теперь Линьсюань ждал продолжения путешествия с некоторым страхом.
- Хорошо, - Доу Сюй потянулся, как сытый кот. - Нет желания искупаться?
- Искупаться?
- Ну, как хочешь. А я окунусь.
Он поднялся и принялся сбрасывать одежду. Линьсюань с некоторым сомнением посмотрел на воду. Солнце слегка припекало, но летняя жара давно осталась в прошлом. Так, приятное тепло, а по утрам и вечерам уже становилось зябко. С другой стороны, настоящих холодов пока ещё тоже не было. Может, взбодриться перед новым перелётом и правда не такая уж плохая затея? В конце концов, никто не заставит Линьсюаня долго сидеть в воде, если та окажется холодной.
Мужик он, в конце концов, или нежная барышня? Иные, вон, в прорубь окунаются, и ничего.
Тоже поднявшись, Линьсюань развязал пояс, стащил верхнюю одежду и сапоги, стянул рубаху, оставшись в одних штанах. Потом подумал и снял штаны тоже, хотя Доу Сюй уже входил в воду в них. Линьсюань по его примеру обернул свисавшие вдоль спины волосы вокруг пучка на макушке и подвязал лентой, чтобы не мочить ни её, ни жёсткие пряди. И между расступившихся у берега камышей шагнул в плеснувшую водную гладь. Было холодно, но терпимо, между пальцами ног неприятно просачивался донный ил. Линьсюань вошёл в воду по пояс, после чего, не давая себе передышки, рванулся вперёд, позволив воде охватить тело. Стукнули зубы, и он сделал несколько сильных гребков, пытаясь согреться движением. Это помогло, и процесс даже начал доставлять удовольствие.
Доу Сюй уже давно унёсся вперёд, и теперь почти бесшумно рассекал воду где-то в середине озера, похоже, задавшись целью переплыть его полностью. Линьсюань так далеко заплывать не собирался. Убедившись, что отплыл уже довольно далеко, он перевернулся на спину, держа голову над водой, посмотрел на оставленный берег, потом - на почти безоблачное небо. Холод снова начал проникать в тело, и Линьсюань начал двигаться. Сделал небольшой круг по воде и, решив, что достаточно, поплыл обратно.
Шиди действительно достиг противоположного берега озера и теперь, не снижая скорости, нёсся назад. Выбравшись на берег, Линьсюань сел на жёсткую траву, неприятно царапавшую зад, и поболтал ногами в воде, смывая ил. Ветер холодил мокрую кожу, кажется, ещё сильнее, чем вода, и зубы снова начали постукивать. Можно было лечь, давая солнцу обсушить себя, так, чтобы ветер нёсся поверх, но валяться на царапучей траве не хотелось. Линьсюань оглядел ворох одежды, прикидывая, чем об обтереться, и остановился на нижнем широком поясе. Им было удобно растереть спину, которая почему-то всегда мёрзла сильнее всего. Потом заклинатель обтёр руки, грудь и живот, провёл тканью по ногам. За спиной раздался плеск - похоже, Доу Сюй уже закончил свой заплыв и готовился вылезти на берег. Внезапно слегка смутившись - хотя, казалось бы, что нового они друг у друга могут увидеть - Линьсюань наклонился за штанами.
- Что это?
- А? - стоявший на одной ноге Линьсюань оглянулся. Вторая, всё ещё влажная нога, всё никак не хотела пролезать в липнущую штанину.
- Что это у тебя на спине? - Доу Сюй стоял по колено в озере. Его тело блестело от воды, но он, казалось, не замечал холодного ветра, заставлявшего Линьсюаня ёжиться.
- А что у меня на спине?
- Шрамы.
- А, - справившийся наконец со штанами Линьсюань сухо усмехнулся, сообразив, о чём тот говорит. - У меня было бурное детство. Меня часто наказывали.
- Так наказывали?
- Многих непослушных детей порют.
- Не держи меня за идиота, - Доу Сюй сделал шаг вперёд и вылез на берег. - Это не от палок и не от плетей. Это шрамы от кнута.
- Всякое случалось, - нейтральным тоном отозвался Линьсюань и наклонился за рубашкой. Шиди продолжал сверлить его взглядом, но когда полотно рубахи скрыло некогда пострадавшую спину, отвёл глаза и в свою очередь потянулся за одеждой. В отличие от Линьсюана, он не стал обтираться, одеваясь сразу на мокрое тело. Некоторое время они молчали.
- Ты странный, - наконец нарушил тишину младший заклинатель.
- Хм? - Линьсюань сел на землю и принялся натягивать чулки и сапоги. - И что же во мне странного?
- То, как ты изменился. В одночасье. Не будь это невозможно, я решил бы, что ты одержим.
- А что, проверяли?
- Разумеется.
Линьсюань снова хмыкнул, не зная, как реагировать. Интересно, всех, подвергшихся искажению ци, проверяют на одержимость, или для него сделали исключение? Вообще-то, в мире, где неупокоенные духи, а также прочие нечеловеческие создания действительно шастают по земле и вполне могут попытаться захватить чужое тело, это самое логичное предположение. Вот только одержимость подразумевает сосуществование в одном теле сразу двух личностей: пришелец не вытеснял законного владельца, а лишь подавлял его. В теле же Линьсюаня душа обитала только одна. А что это другая душа, способа определить, видимо, не существовало. Или его не догадались применить.
- Бывает, что человек сильно меняется после болезни или искажения.
- Бывает, - согласился Доу Сюй. - Я видел, как у нормальных людей портился характер после такого, а вот чтобы исправлялся плохой человек... Нет, я слышал истории, как после перенесённых испытаний люди раскаивались в прошлых грехах, а иные даже достигали просветления. Но видеть своими глазами не доводилось.
- Ну, спасибо за признание, что я теперь хороший человек.
- На самом деле я ещё не знаю, что ты за человек. Со временем будет видно, действительно ли ты отрастил новое лицо, или всего лишь стал улыбающимся тигром.
Линьсюань хотел было хмыкнуть в третий раз, но решил, что это будет уже однообразно, а потому просто промолчал.
Интересно, лениво размышлял он, а есть ли здесь люди с раздвоением личности? И как их квалифицирует здешняя наука врачевания: как одержимых или всё-таки как больных? Пытаются ли целители выгнать "лишнее" сознание? Есть ли тут вообще способы лечить душевные недуги? Или, как в земном средневековье, сумасшедших просто изолируют, и всё?
Можно при случае поинтересоваться у Шэ Ванъюэ, но вряд ли такой случай представится скоро. За прошедшие месяцы Линьсюань встречался с целительницей раза три-четыре, не больше.
- Ну, что, полетели? - прервал его размышления голос Доу Сюя.
- Полетели, - мысленно Линьсюань слегка дрогнул, но в голосе и, хочется думать, на лице, это никак не отразилось.
Однако остаток полёта оказался не то, чтобы легче, а как-то привычнее, что ли. Линьсюань теперь знал, к чему быть готовым. Город Лосян показался внизу на закате. Россыпь каменных домиков под черепичными и соломенными крышами купалась в розовато-рыжих лучах низкого солнца на берегу неширокой речки. В неё впадал канал, рассекавший Лосян надвое. Похоже, Доу Сюй здесь уже бывал - во всяком случае, он уверенно направил меч к одному из домов города, сверху не выглядевший ничем примечательным. Такой же глухой квадрат стен со строениями внутри, разве что покрупнее большинства, но не самый крупный. Однако именно этот дом оказался городской управой, о чём свидетельствовала табличка над входом.
Правда, оказалось, что главы управы из-за позднего времени на месте уже нет, но это никого не огорчило. Доу Сюй помахал перед носом у гнущегося при виде двоих важных заклинателей дежурного конторщика верительной биркой и велел зарегистрировать их прибытие, после чего развернулся и вышел, не слушая, как несчастный чиновник буквально умоляет дождаться, пока он сбегает за начальством. Линьсюань кинул на конторщика сочувственный взгляд и едва удержался, чтоб не похлопать его по плечу - после такой фамильярности от господина бессмертного тот, наверное, вообще бы в обморок грохнулся.
- Куда идём? - спросил он, догнав Доу Сюя на улице.
- На постоялый двор "Сливовый сад". Он лучший в этом городе.
- Ты, я смотрю, неплохо знаешь Лосян.
- Я регулярно проверяю заставы и сигнальные башни. Одна из них тут неподалёку.
- А.
Хозяин "Сливового сада" принял их куда спокойнее, чем писарь в управе. Конечно, он тоже был очень почтителен и дружелюбен, но без нервозности, похоже, визиты заклинателей были ему не в новинку. Когда Доу Сюй попросил две комнаты, хозяин на секунду замялся, и Линьсюань поспешил сказать, что, если двух не найдётся, они вполне способны удовольствоваться одной. Но хозяин тут же запротестовал и уверил, что для господ бессмертных у него найдётся и три, и четыре комнаты.
- Только извольте расписаться вот здесь, - он быстро вытащил толстую книгу. - Сяо И, живо! Приберись в лучших комнатах для господ заклинателей!
Слуга, что встретил их у входа, позвал хозяина и всё это время находился рядом, стремительно взбежал по узкой деревянной лестнице.
- Не извольте беспокоиться, всё будет готово меньше, чем через треть палочки благовоний, - уверил хозяин. То есть, через пять минут, прикинул Линьсюань, палочки благовоний горели около четверти земного часа. Тем временем хозяин, тщательно вывел немного облезлой кистью с топорщащимися волосками кривоватую надпись, свидетельствующую, что господа бессмертные останавливались в "Сливовом саду" в ночь с первого на второе число девятого лунного месяца. Доу Сюй приложил личную печать, Линьсюань, не догадавшийся взять её с собой, подписался переданной ему кистью. Из-за торчащих волосков, оставлявших следы на желтоватой бумаге, иероглифы его имени выглядели не так аккуратно, как обычно.
- Господа желают ужин? Желаете трапезничать в общих залах, или в комнатах?
- В комнатах, - решил Доу Сюй. - Мне холодец со свининой, тофу в бобовом соусе и... у вас есть суп из куропатки?
- Разумеется, господин бессмертный.
- А мне тот же суп и... - Линьсюань на мгновение задумался. - Что бы вы сами порекомендовали?
- О, наш Лосян славится булочками со свиными почками, жареными с чесноком, а также речной рыбой. А повариха этого недостойного прекрасно готовит рубец ягнёнка с грецкими орехами и козьим рогом.
Линьсюань проглотил вопрос, в каком смысле "с козьим рогом" - выглядеть дураком не хотелось.
- Давайте булочки и рыбу.
- Как прикажете приготовить рыбу?
- Просто зажарьте.
- Ты и правда хотел ночевать со мной в одной комнате? - насмешливо спросил Доу Сюй, когда хозяин исчез, пробормотав, что отдаст распоряжения на кухне.
- А ты правда хотел бы, чтоб из-за нас выгнали какого-нибудь постояльца?
А что не так? - читалось в глазах шиди. Линьсюань вздохнул. Не следует забывать, что заклинатели привыкли к своим привилегиям как к чему-то само собой разумеющемуся. Тем временем вернулся слуга и с поклоном пригласил господ бессмертных пройти наверх.
Комната мастера Хэна оказалась просторной и до забавного похожей на иные помещения родного ордена. Белые стены, разрисованные бамбуком ширмы, одинокая ваза у стены. Окна были прикрыты соломенными шторками, похожими на жалюзи. Потянув за шнурок и приподняв одну, Линьсюань убедился, что они выходят на внутренний двор, превращённый во вполне приличного вида садик. Несколько кривоватых деревьев, явно ставших такими по воле садовника, чтобы имитировать согнутые ветрами стволы на горных пиках, бассейн и беседка в их тени, и обязательный дырчатый камень, похожий на увеличенный кусок пемзы. Раз за разом повторявшаяся имитация горного пейзажа в миниатюре. Что ж, это и правда выглядело красиво.
Линьсюань присел на постель, и вдруг широко зевнул. Долгий полёт на мече измотал его так, что вдруг захотелось упасть и уснуть, не дожидаясь обещанного ужина. Но желудок требовательно заурчал, напомнив, что он тоже сегодня немало пережил и отнюдь не против вознаградить себя доброй порцией еды. К счастью, слуга с подносом, на котором вместе с тарелками стояли две свечи, не заставил себя ждать. Расставил принесённое на столе, спросил, будут ли ещё какие-нибудь пожелания у господина бессмертного, поклонился в ответ на просьбу принести воды для умывания и вышел. Линьсюань пересел к столу и взялся за палочки.