Драконье гнездо. Полёт феникса. Книга 3. Глава 1-19
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Итак, свершилось: Наталья-Соньши на вершине, рядом - без памяти любящий её император, соперниц не осталось, и вся империя к её услугам. Но будет ли спокойной её жизнь? Когда у тебя столь воинственный муж, вокруг империи враги, народу и придворным не нравится новая императрица, а Небо посылает всё новые испытания стране, во главе которой ты стоишь, тяжесть может показаться непомерной... В тексте использованы стихи Ли Бо в переводе А. Гитовича и Цао Чжи в переводе Л. Черкасского.
|
Добропорядочный муж кладёт начало делу и оставляет его потомкам для того, чтобы они могли продолжить его. Если же думать об успехе дела, то это зависит от Неба. Что может поделать с этим государь? Старайтесь же делать добро, вот и всё!
Мэн-цзы.
1.
Есть у восточных ворот водоём,
Вымочить можно в том рву камыши.
Цзи, ты собой хороша и мила, -
Поговорить мне с тобой разреши!
Ши Цзин, (I, XII, 4)
За стеной чей-то высокий резкий голос запел песенку о ненасытной лисе, что сосёт кровь из Сына Неба и скоро лопнет. Я поморщилась. Ведь зарекалась же выходить во внешний двор. Особенно после того, как однажды обнаружила над стеной ряд торчащих голов. Что поделаешь, если я снова стала главной сенсацией столицы, и успокаиваться та не собиралась. Уж очень скандальная и пикантная получалась история. Однако поместье Фэй было невелико, я уже исходила его вдоль и поперёк, и стоило задуматься...
- Госпожа, послать стражу разогнать их? - с надеждой спросила Ле Лан, сопровождавшая меня на прогулке. Одна из тех двух девушек, что достались мне в монастыре.
- Не стоит, - со вздохом отозвалась я. - Все рты не заткнёшь. Да стража и сама, наверное, скоро вмешается.
И верно - песенка оборвалась на втором куплете, а из-за стены донеслись недовольные повелительные голоса. Кажется, мой приёмный отец, Фэй Харрин, принимал моё спокойствие ближе к сердцу, чем я сама. Ну ещё бы - из заштатного аристократика, представителя младшей ветви, в силу слабости здоровья так и не поднявшегося выше седьмого ранга, он в одночасье превращался отца старшей жены императора, а если Тайрену удастся меня дожать, то и императрицы. Тот есть как минимум шестой ранг для него и четвёртый - для его супруги (как ни странно, но матери высокопоставленных обитательниц гарема занимали более высокое положение, чем отцы) со всеми полагающимися пожалованиями и привилегиями. И это если Тайрен не захочет дать чего-нибудь ещё. А он, скорее всего, захочет - среди недостатков нового императора скупость не числилась.
Как я и предсказывала, спектакль с удочерением никого не обманул: весть, что новоявленная Фэй Шэн-Юэн (Восход Луны - Тайрен, как и положено сыну этого мира, был поэтичен), на самом деле - та самая скандально известная Драгоценная супруга Луй Соньши, облетела столицу мгновенно. Таюнь забурлил. Делегации Тайрену с мольбами одуматься ходили до сих пор, а у поместья Фэй что ни день собирались зеваки. Их гоняли, а они снова собирались. И добро бы просто потешить любопытство. Песенки, ставшие, как я подозревала, столичными хитами, ещё полбеды - но чтобы помешать обливать ворота и стены поместья всяким-разным и разрисовывать похабными надписями, пришлось выставлять дополнительных сторожей.
Однако Тайрен был упрям не меньше, чем его отец. Я всё ещё не переселилась во Внутренний дворец только потому, что по здешнему обыкновению ждали счастливого дня - а также потому, что Тайрен не терял надежды уговорить меня принять императорский титул. И я уже чувствовала, как моя решимость настоять на своём и отказаться начала давать трещину.
В конце концов, если уж мне суждено снова поселиться в этом гадюшнике - не лучше ли быть самой главной гадюкой, чем рядовой змеёй? Как-то оно... безопаснее.
Моя решимость не входить в гарем вообще разлетелась вдребезги почти сразу по прибытии в Таюнь - и причиной к тому стала не любовь Тайрена, а встреча с Лиутар. Детская память в этом возрасте коротка, а я не видела свою девочку почти год, с прошлого лета. Лиутар не то чтобы шарахнулась от меня, но смотрела как на чужую, а когда ей сказали, что это её матушка, заулыбалась как-то неуверенно и на руки пошла неохотно. Куда охотнее она ухватилась за нянину руку, когда её уводили в подготовленную для неё комнату, и меня словно облили холодной водой. Сбывалось то, чего я боялась - няньки и воспитатели для моей дочери становились ближе меня, родной матери. Так что же, мне так и предстоит остаться для собственных детей чужой, приходящей мамой? Тем более что Тайрен был твёрд: девчонку, если захочешь уехать, так уж и быть, можешь взять с собой, но место принца - во дворце. Шэйрен должен расти при дворе, до тех пор, пока не повзрослеет достаточно, чтобы получить собственную резиденцию.
А если у нас родятся ещё дети? Честно говоря, эта мысль не вызывала у меня особого энтузиазма: двоих с моей точки зрения было более чем достаточно. Но я консультировалась с Гань Лу, и он подтвердил то, что я подозревала и сама: противозачаточные тут были, но ненадёжные. Та же императрица Эльм, сдаётся мне, с куда большим удовольствием вообще воспрепятствовала бы зачатиям в гареме и даже пыталась это сделать, вспомнить те же присланные мне курения. Но тем не менее то одна, ту другая девушка оказывались в положении, и приходилось принимать более радикальные меры. Мы же с Тайреном уже возобновили секс-общение, и не приходилось сомневаться, что появление нового ребёнка лишь вопрос времени. Однако вдова - ну, пусть технически ещё не вдова, но бывшая жена императора - не может завести себе нового мужчину и спокойно от него рожать. Это будет не меньший скандал, чем свадьба с сыном бывшего мужа, но если в случае со свадьбой меня хотя бы прикрывает воля императора, но тут не прикроет вообще ничто. Значит, придётся рожать тайно и отдавать ребёнка на сторону, а это меня совсем не устраивало.
Вот так и получилось, что к великой радости Тайрена я сама себя успешно уговорила.
Однако навещал меня Тайрен далеко не каждый день, поскольку был по горло занят своими делами. Усевшись на трон он, как и многие до него, вдруг обнаружил, что принести благоденствие стране не так уж и просто.
- Казна пуста, - уныло жаловался он мне, когда всё-таки выбирал время навестить, - деньги обесцениваются раньше, чем их отольют. Подати соберут не раньше осени, да и сколько их будет? Империя разорена войной и наводнениями. Чем платить жалование чиновникам и войскам, ума не приложу. Начинаю понимать отца и предков, лишавших придворных титулов за недостаточные подношения трону!
- Что, шкура оленя уже не помогает?
- Да где теперь та шкура? Придворные ноют, что обеднели и оскудели, и даже не все при этом врут. Только гун Вэнь и ван Лэй заплатили в полной мере без жалоб. Демоны преисподней! Я думал, что ненавижу гуна Вэня... Но я оставил его Великим защитником. После всех тех услуг, что он оказал стране и трону, я не могу отправить его в отставку, не говоря уж о чём-то большем!
Я понимающе кивнула. Про вана Лэя спрашивать нужды не было, я уже знала, что его выпустили из тюрьмы и отправили в ссылку, не лишив ни титула, ни владений. Со стороны царственного племянника это уже была милость, не удивительно, что ван не посмел жаловаться и возражать.
Тем временем царственный племянник потёр лоб и умоляюще посмотрел на меня:
- Слушай... А может ты что-нибудь придумаешь? Как можно пополнить казну? Ты ведь говорила как-то, что твоя страна тоже недавно переживала тяжёлые времена. Как вы справлялись?
Я поперхнулась:
- Тайрен! Я тогда была совсем ребёнком! Я могу тебе сказать, что делала отдельно взятая семья, но что там творили державные мужи, я понятия не имею.
Тайрен уныло кивнул.
- Но, может, ты всё-таки подумаешь? Я не хочу начинать правление с введения новых налогов и увеличения поборов.
- Ну и задачки у тебя. Как пополнить казну без новых налогов и поборов? Тебе не кажется, что это взаимоисключающие условия?
- Но всё-таки? Пусть будет новый налог, но не очень обременительный. Такой, чтобы люди могли его выплачивать. Пусть не сразу, путь постепенно...
- Тайрен, у тебя для этого есть целое Земельное министерство, неужели там ничего не могут придумать?
- Они думают денно и нощно, но ведь ещё одна голова не помешает, верно? Считай, что я сейчас карп в сухой колее.
Ну да, и предполагается, что помочь тебе так же просто, как отнести карпа в воду. Я честно задумалась, но в мою столь им ценимую голову ничего путного не приходило.
- Я уж думаю, не попробовать ли твой метод... - добавил он.
- Какой?
- Объявить свободу торговли. Ты говорила, что государству оно на пользу.
- В целом да, - признала я. - Но, Тайрен, если ты её объявишь, в первое время станет не лучше, а хуже. Торговцы обрадуются и кинутся собирать раковины и нефрит*, и народ ещё восплачет по тем временам, когда эти сквалыги знали своё место. Народ бы в любом случае восплакал, но раньше у государства хотя бы был какой-никакой запас прочности. А в такие времена, как наши, свободу торговли порой возникает необходимость прикрутить. Уж слишком легко ею злоупотребить, пользуясь отчаянным положением людей. Я думаю, сперва следует навести в империи порядок, и лишь потом выпускать лошадей из упряжки, и то, наверное, не сразу, а постепенно.
Тайрен кивнул, однако видно было, что его мысль уже заработала. Он вскочил и зашагал по комнате, прикусывая губы, а потом остановился и посмотрел на меня:
- А что, если даровать свободу не всем, а лишь некоторым? Самым богатым, за хорошую цену? Мой дед давал ранги за снабжение, я буду давать право торговать по всей стране без ограничений, любыми товарами в любом объёме! Ну, или почти любыми. Придворные уже заплатили, теперь пусть торгаши растрясут кубышки - я уверен, у многих куда больше денег, чем они указывают в отчётах.
- А попробуй, - одобрила я. - Если лишь некоторым, и не пускать это дело на самотёк, особого вреда, будем надеяться, они не причинят. Тем более что у занимающихся контрабандой все каналы поставок и сбыта уже должны быть налажены, пусть вылезают из тени.
- Но, боюсь, свои доходы они будут занижать, как и прежде, - вздохнул император.
- Они так и так их занижают, пусть хоть разово заплатят. И... может быть... - я помолчала, обдумывая внезапно возникшую идею. - Может быть, попробовать ввести гербовую бумагу?
- А что это?
- Это в моей стране когда-то было - такая специальная бумага с гербом, стоившая дороже обычной, и все денежные документы, все сделки, все завещания и прочее можно было писать только на ней. Получалось, что любая сделка сразу же облагалась налогом - небольшим, но постоянным.
- У нас сделки заключаются не на бумаге. Для этого использую бирки.
- Хорошо, пусть будут гербовые бирки. Сделай их дешёвыми, чтобы люди могли их покупать без особого труда, даже небогатые. И можно ещё сделать цену... - я запнулась, не найдя эквивалента слову "прогрессивный". - Можно как у торговцев - чем крупнее сделка, тем дороже бирка. Если человек покупает, скажем, дом за тысячу таэлей, уж как-нибудь и дополнительный таэль на бирку найдёт.
- Хм, - Тайрен задумчиво постучал пальцем по подбородку. - Что-то в этом есть. Но, боюсь, большинство предпочтёт вообще отказаться от бирок, чем платить за них.
- Люди всегда пытаются увильнуть и платить меньше, ничего не поделаешь. Придётся твоим чиновникам надзирать ещё и за этим. И, знаешь... запрети учреждениям принимать любые решения без гербовых бирок или бумаг. Ведь и завещания, и дарственные, и всё прочее нуждаются в утверждении властей, так? Или суды - пусть не берутся за дела, если стороны не могут подтвердить сам факт законности заключения сделки! Хотите обойтись без бирки - отлично, но на свой страх и риск, что в случае любых разногласий вам никто не поможет их уладить.
- Я же знал, что ты что-нибудь придумаешь! - Тайрен с широкой улыбкой хлопнул меня по плечу.
- Только я не знаю, что делать, если и их начнут подделывать, как монеты...
- Ну, это просто - свидетели, - отмахнулся Тайрен. - Без них и так ни одно дело не обходится.
Окрылённый Тайрен умчался во дворец воплощать в жизнь новые идеи, а я решила ещё разок прогуляться. Сидеть в комнатах было душно, куда лучше я чувствовала себя в открытых галереях или в беседке над неизменным прудом. И ветерком обдувает, и от летнего солнца крыша защищает. Вот так и начинаешь понимать, что кондиционер - великое изобретение человечества. Увы, здесь бы доступен только ручной кондиционер типа "веер".
Солнце уже клонилось к закату, окрашивая черепичные крыши в рыжеватые тона. Скоро меня позовут ужинать в общий зал, и это будет единственный раз за день, когда я встречусь с приёмными родителями. Ни они, ни я не стремились наладить более близкое общение. Возможно, они были неплохими людьми, но мы оставались чужими друг другу, и ничего, кроме формального родства и достаточно шкурного интереса с обеих сторон, нас не связывало. Пожилая пара со мной была любезна до приторности, я старалась вести себя почтительно, как положено дочери, но по своим комнатам мы расходились с чувством облегчения. Я так точно.
Как же всё-таки хорошо, что моя будущая сверковушка так и продолжала обретаться в монастыре! Я не заговаривала с Тайреном на эту тему, но навестивший меня однажды Гюэ Кей, занявший теперь пост командира одной из дворцовых гвардий, подтвердил, что возвращать мать ко двору новый император не собирается. Общение с прежней императрицей для меня было нелёгким испытанием, даже когда у неё не было повода держать зуб персонально на меня, а уж во что бы оно превратилось теперь, и представлять не хотелось. А ведь мужняя жена должна служить свекрови пуще собственной матери. Именно свекровь - её новая семья, в то время как прежняя остаётся в прошлом, и даже траур по матери был куда короче и легче, чем по родителям мужа.
Как хорошо, что я буду от этого избавлена. Чтобы отравить мне жизнь, хватит и Мекси-Цу.
Я остановилась, глядя на своё отражение в зеленоватой стоячей воде пруда. Внезапно пришло в голову, что коллективную табличку семьи "Лезарефиса" теперь можно смело выкинуть. И, скорее всего, дворцовые слуги уже так и сделали. Всё равно попытка помолиться перед ней или принести жертвы по местным обычаям однозначно расценивалась как отказ от удочерения.
Под поверхностью воды уже клубились крупные рыбы с красной и золотистой чешуёй. Я простояла на берегу достаточно долго, чтобы у них появилась надежда на корм. Вздохнув, я отвела от них взгляд, и сделала шаг по дорожке вдоль пруда, когда какое-то движение, замеченное краем глаза, привлекло моё внимание. Кто-то шарахнулся за заросли бамбука, стоило мне повернуться в его сторону.
- Ты заметила? - я обернулась к служанке.
- Что заметила, госпожа?
- Там кто-то есть, - я сделала несколько шагов, обходя бамбук по широкой дуге.
- Должно быть, там кто-то из слуг, госпожа. Сюда не может попасть посторонний.
- Тогда почему он прячется?
Служанка не ответила - должно быть, не успела, потому что человек прятаться передумал. Наоборот, вышел из зарослей на освещённое место и уставился на меня. Одет он бы действительно как слуга, и если бы не его шараханье в кусты, я бы не обратила на него внимания. Это же не Внутренний дворец, куда мужчинам, кроме гвардейцев и евнухов, хода нет.
- Умоляю вас, госпожа, не бойтесь, - проговорил он, подняв руку. - Я не стану причинять вам вреда.
Я неожиданно для себя фыркнула. Ярко представилось, как он сейчас запоёт красивым тенором: "Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь! Я не стану вам вредить. Я пришёл вас умолять о милости одной!.." А можно ещё вспомнить Дон Жуана с Донной Анной...
- Я сказал что-то смешное?
- Ну, вообще-то да. Пролезли сюда обманом, переодевшись, а теперь говорите, что не причините вреда. Люди с мирными намерениями так себя не ведут.
Что он переоделся, я не сомневалась ни минуты. Слуги так не держатся, это я уже научилась отличать.
- Но я действительно не хочу зла. Я просто должен был вас увидеть.
- Что ж, вы меня увидели, - нелюбезно сказала я. - Теперь можете уходить.
- Но, госпожа... - он сделал шаг вперёд, остановился, словно в нерешительности. - Прошу простить мне мою дерзость. Но я должен был вас увидеть! В столице так много говорят о вас, ходит так много слухов... Не отличишь, где истина, где ложь. И вот я пришёл... У меня не было намерения вас оскорбить!
Ещё один любопытствующий, брезгливо подумала я. Надо будет пожаловаться хозяевам, пусть дознаются, кто его сюда пустил. Хоть я и не сторонница жестоких наказаний, но кто-то точно заслужил свою порцию палок.
- Вы отлично знаете, что ваши действия оскорбительны независимо от намерений. Уходите.
- Молю вас, не гоните! - он вдруг упал на колени, театральным жестом простирая ко мне руки. - Я столько слышал о вас... Кто-то говорит, что блеск вашей красоты затмевает нефрит, кто-то говорит, что на вас невозможно глянуть без страха и отвращения. Но теперь я вижу, что те, что говорит второе - жалкие клеветники!
- А те, кто говорит первое - жалкие льстецы. Убирайтесь, или я позову стражу.
- Госпожа, молю, смилуйтесь!
- Вы слышали, что сказала госпожа Фэй? - молчавшая до этого служанка выступила вперёд. - Уходите, пока вас не выкинули!
- В общем, я пошла за стражей, - подытожила я, увидев, что он снова открыл рот. - А вы как хотите.
Мужчина судорожно вздохнул, вид у него был действительно взволнованный. Хоть сейчас на сцену, подумала я, но чувствовать себя актрисой в плохой пьесе мне не нравилось. Между тем мужчина всё-таки поднялся.
- Но я вернусь, - почти с угрозой сказал он. - Я ещё обязательно вернусь!
И быстро скрылся за поворотом дорожки. Я посмотрела на свою спутницу:
- Пойди, проследи, как он выйдет из дома.
- Но я не могу вас оставить...
- Ничего со мной не случится, я позову других слуг. Давай, беги.
Девушка присела и убежала. Я медленно пошла дальше, к беседке в дальнем конце. Сад перестал бы таким уютным, каким казался десять минут назад, однако звать слуг я, вопреки своим словам, не торопилась. Я уже почти забыла, каково это - гулять одной. С тех пор, как я стала высокопоставленной особой, в одиночестве я оставалась только в спальне, и то не всегда.
Вспомнился горящий взгляд только что ушедшего молодого человека, и я передёрнула плечами. Он мне не понравился, уж очень этот взгляд был... как бы это сказать... маньячным, пожалуй, преувеличение, но что-то лихорадочное и нездоровое в нём было. Увы, стать знаменитостью означает привлечь внимание разных людей, и, вполне возможно, я сейчас обзавелась навязчивым поклонником. Хорошо, что во Внутренний дворец ему уж точно ходу не будет.
В беседке я надолго задерживаться не стала. Приближался ужин, а нужно ещё успеть покормить Шэйрена. А после ужина я поиграю с Лиутар или почитаю ей что-нибудь. Если её брат позволит. В целом, Шэйрен был куда более спокойным ребёнком, чем Лиутар, и плакал реже. Но уж если начинал, то это было надолго. Упрямство - фамильная черта мужчин из рода Луй.
Но сегодня всё было хорошо, и сын, наевшись, тут же заснул. За ужином я узнала новости про незваного гостя. Оказалось, что он, покидая поместье Фэй, попросту вышел через заднюю дверь для слуг. Среди прислуги провели обыск и нашли парочку золотых слитков у привратника - визитёр явно был не беден. Будучи бит, привратник клялся и божился, что незнакомый молодой господин всего лишь хотел посмотреть на госпожу Фэй Шэн-Юэн издалека.
- Это больше не повторится, - со старательной улыбкой пообещал мой приёмный отец.
- Привратника выгнали?
- Думаю, мы его продадим, - сказала госпожа Фэй.
- Он - раб?
- Ну, что вы! Он из... - и она произнесла какое-то слово, которое я раньше не слышала. Я пробормотала "Понятно", и сделала себе мысленную пометочку уточнить у Тайрена. Или у Шэн Мия, если он вернётся раньше императора. В этот день евнух был в отъезде, он отправился посмотреть, как обстоят дела во дворце Успокоения Души, и собирался заночевать там или в каком-нибудь из селений рядом. Орда завоевателей изрядно посвирепствовала в окрестностях столицы, и, вполне возможно, что от дворца ничего не осталось. В любом случае, нужно было оценить ущерб. Тайрен пообещал, что всё, подаренное его отцом, у меня и останется, хотя, сдаётся мне, с куда большим удовольствием отобрал бы и надарил своего. Но дворец Успокоения Души был мне дорог.
Надеюсь, что хотя бы стены и парк там уцелели.
Но на следующий день я забыла про своё намерение, потому что мне нанесла визит та, кого я хотела видеть менее всего - Мекси-Цу. В отличие от меня, она уже жила во дворце, ведь ей не нужно было выходить замуж заново. Но её положение было не определённей моего, потому что, будучи формально старшей женой, она всё ещё не получила даже положенного первому рангу титула, хотя по всем законам должна была бы уже быть императрицей. При других обстоятельствах я, возможно, даже ей посочувствовала, но когда мне доложили о том, что госпожа императорская супруга Ни стоит на моём пороге, я поняла, что куда злопамятнее, чем думала о себе до сих пор.
И всё же о том, чтобы не принять её, не было и речи. Какие бы отношения ни связывали меня с Тайреном, они пока были сугубо неофициальны. Жена императора нанесла визит дочери дома Фэй, и реакция на это могла быть только одна. А потому я велела пригласить её войти, встала и поклонилась первой. Впрочем, её поклон отстал от моего на какую-то секунду, и был явно ниже, чем положено по этикету при встрече с особой, не имеющей даже ранга.
- Раньше я звала тебя младшей сестрой, - с улыбкой сказала она. - Думаю, скоро придётся звать старшей.
Лицемерка, подумала я, а вслух сказала:
- Госпожа Мекси-Цу торопит события.
Она ещё раз улыбнулась и жестом предложила мне сесть. Правом высокопоставленной особы занять хозяйское место она не пренебрегла. Я опустилась на подушку напротив, с интересом ожидая, упомянет ли она о происшедшем на суде.
- Это лишь вопрос времени. Всё же мы сёстры, а сёстры должны жить в мире и согласии.
- Полностью согласна с госпожой, - пробормотала я.
- Как говорится, только послав уголь в снегопад, можно стать настоящим другом. Я привезла тебе подарки. Надеюсь, они тебе понравятся.
- Я благодарна госпоже, хотя до снегопада ещё далеко.
- Так возблагодарим Небо за милость к нам. Но, пожалуй, мне стоит выйти к хозяевам, нехорошо оказать внимание младшим и пренебречь старшими.
Я согласилась с готовностью и облегчением, проводила бывшую принцессу к своим приёмным родителям, и пока они рассыпались в любезностях, молча сидела рядом. Совсем отмолчаться мне не удалось, но потом приблизилось время очередного кормления, и я под этим предлогом сбежала из гостиной. Дожидаться моего возвращения Мекси-Цу не стала и довольно быстро отбыла.
- Что там за подарки? - спросила я у госпожи Фэй, когда паланкин гостьи в окружении эскорта проплыл в ворота.
- О, госпожа императорская супруга была щедра. Там золотые украшения, благовония, вино...
- Я не стану его пить. И вам не советую.
- А? - госпожа Фэй удивлённо взглянула на меня. - Как же можно пренебречь дарами от госпожи?
Я слегка замялась. Не обвинять же Мекси-Цу открыто, тем более что там, может быть, ничего и нет.
- Я думаю пожертвовать эти дары на храм, - наконец выкрутилась я. - Я давно не приносила ничего богам, надо это исправить.
Госпожа Фэй явно была разочарована, но спорить не стала. В тот же день я действительно отправила всё присланное в дар храму богини Ниды с запиской, призывающей тщательно всё проверить, прежде чем пускать в ход в виду сомнительности происхождения даров. Теперь моя совесть в случае чего могла быть чиста.
А ведь это не последние подарки, которые я получаю от Мекси-Цу. Может, в кои-то веки использовать своё влияние на Тайрена и попросить его отослать жену куда подальше? Или уж смириться, ведь если любишь дом, люби и ворон на его крыше...
В тот день я так ничего и не решила, а потом события закрутились стремительно, и даже попытайся я быть великодушной, это уже не имело бы никакого значения.
*Обогащаться.
2.
Синяя муха жужжит и жужжит,
Там, где орех у плетня.
Всякий предел клеветник потерял -
Ссорит с тобою меня.
Ши Цзин (II, VII, 5)
- Кушайте, дорогая, этот пирог с османтусом очень хорош. Мы гордимся своим поваром.
- И заслуженно, матушка, но я уже сыта. Возможно, позже.
Госпожа Фэй с улыбкой кивнула.
- Говорят, его величество снова навестит нас на днях? - как бы между прочим спросил её супруг. - Быть может, даже сегодня?
- Едва ли, - я тоже невольно улыбнулась. - Его величество был здесь только день назад, и у него много дел.
- А вот мне прислали из дворца известие, что мы можем ждать высочайшего визита уже вечером...
- Возможно, - я развела руками. В это время в комнату проскользнула служанка.
- Господин Фэй, госпожа Фэй, - поклонилась она. - Молодая госпожа Фэй...
- Чего тебе? - осведомилась хозяйка.
- Прибыл евнух Шэн.
- О, - сказала я. Посмотрела на приёмного отца, и тот понятливо поднялся из-за стола.
- Полагаю, все уже наелись. Приятного вам дня, дорогая.
Я присела и вышла в свои комнаты. Шэн Мий уже ждал меня.
- Простите, госпожа, я задержался, - поклонился он.
- Всё так плохо?
- О нет, госпожа, у меня хорошие новости - дворец Успокоения Души, конечно, был разграблен, но уцелел. Местные говорят, что когда его попытались поджечь при отступлении, волей Неба пошёл сильный дождь и огонь потух. Пострадала только конюшня и немного крыша главного здания. Парк же, не считая вытоптанных клумб, не пострадал совсем.
- Клумбы - это ерунда, - я села и указала ему на второе сиденье. - Садитесь же.
- Благодарю госпожу. Я также проехал по окрестностям. Деревянные мосты через Ло-Шун уничтожены, пришлось ехать до каменного, этим и объясняется моя задержка.
- Хорошо, что ваше путешествие благополучно закончилось, - кивнула я. - А теперь расскажите поподробнее...
Евнух принялся докладывать. Я кивала, прикидывая. Слуги при приближении врага разбежались, но большая их часть уже вернулась обратно. Во дворце оставались только несколько стариков, которым просто некуда или слишком далеко было идти. Шэн Мий не поленился проверить - да, они погибли, похоронены силами местных властей. Я достала лист бумаги, придвинула тушечницу, где с утра ещё оставалась незасохшая тушь, и сделала себе запись: найти семьи погибших и наградить за преданность их родственников, а также украсить могилы и принести на них жертвы. Новая меблировка, разломанные рамы и попорченная крыша дворца могли и подождать, как и пресловутые клумбы. Вот мосты на реке - это серьёзнее. Конечно, это тоже дело местных властей, но я подозревала, что проще и надежнее будет отремонтировать их за свой счёт. Колодцы во дворце и окрестностях, к счастью, в чистке не нуждались. Были проблемы и в окрестных селениях, но ничего отчаянного - люди пока не голодали, подвозимого из нетронутых округов государственного зерна хватало, те, что остались без крыши над головой, уже заново отстраивались, учреждения, включая больницу для бедных при одном из храмов, работали. Надо было отдать степнякам должное - храмы они почти не трогали.
- Вы хорошо поработали, господин Шэн, - подытожила я. - Теперь отпускаю вас отдохнуть.
- Госпожа слишком добра ко мне. Я счастлив служить госпоже всеми своими жалкими силами.
Я кивнула и нахмурилась, осматривая листок с записями. А ведь кроме дворца у меня есть владения, изрядно пострадавшие ещё во время наводнения. Я как раз на днях получила отчёты оттуда, и они рисовали удручающую картину, но правдивость фактов требовала проверки. Денег мне было не жалко, но хотелось бы вложить их в нуждающихся, а не в карманы чинуш. В принципе, был безотказный Шэн Мий: если и прикарманит что, то один вор всё же лучше толпы, зато приглядит за остальными. И всё-таки взваливать все дела на одного человека неправильно, да и времени это займёт... Надо попросить Тайрена, пусть пошлёт туда уполномоченных, а деньгами я их снабжу - зря мне, что ли, жемчуга вёдрами дарили.
В комнату проскользнула служанка и, эхом отвечая моим словам, доложила:
- Госпожа, сообщение из дворца: его величество выезжает к вам.
- Хорошо, подготовьтесь, - я поднялась и прошла в спальню. Всё-таки императора, даже если он давний любовник и визит наносит сугубо неофициальный, следует принимать при полном параде. Повод обновить ещё одно платье.
На туалетном столике дымилась очередная курильница, напоминавшая мне яйцо, вставленное в подставку острым концом вверх. Прислужницы помогли мне одеться, после чего я прогнала их и села к зеркалу. Краситься я предпочитала сама, а иначе, сколько не запрещай, из меня норовили сделать белёную куклу. На почётном месте стояла коробочка с сурьмой для бровей - подарок Тайрена, которому предстоит вечно украшать интерьер и никогда не быть использованным. Я взяла гребень и принялась расчёсываться. Парики подождут до свадьбы и дворца, пока же я щеголяла своим естественным окрасом и короткой стрижкой. А может, схулиганить и заказать парик в цвет моих натуральных волос? А что, все знают, что они у меня как перепрелая солома, вот пусть и любуются вволю.
Я опустила гребень и посмотрела на своё отражение. Дым из курильницы стал гуще, а в комнате темнее, наступали сумерки. Надо было позвать служанок, чтобы зажгли огонь, но я продолжала сидеть и смотреть на себя. Что-то случилось со зрением, отражение то приближалось, то удалялось, как будто я смотрела в бинокль, периодически меняя стёкла местами. Дыма было слишком много, я вяло махнула рукой, но он не рассеивался. Я попыталась подняться, но внезапно поняла, что не помню, в какой стороне дверь. Зато очень интересным занятием вдруг стало разглядывание подлокотника, о который оперлась моя рука. Он был из тёмного полированного дерева, прожилки змеились по нему, повторяя изгиб изделия, прихотливо и однообразно. Не думала, что в простых линиях может быть скрыто так много смысла. Потом подлокотник начал уплывать куда-то, и моя рука уплывала вместе с ним. Она стала очень длинной и, кажется, отделилась от тела, это было очень занятно. Со всей комнатой происходили невероятные трансформации, одни вещи раздувались до необыкновенных размеров, другие изгибались или вовсе исчезали. Моё тело присоединилось к этому причудливому танцу, оно поднималось с сиденья и расплывалось, и внутри меня сиял белый свет. Блаженство окутало меня пышным облаком, я парила в воздухе, пронизывая собой всё вокруг, и одновременно сидела за столиком, скрючившись в неудобной позе... Хотя это со стороны она должна казаться неудобной, я же чувствовала себя превосходно.
В какой момент в комнате появился Тайрен, я не поняла. Он просто бесшумно подошёл и остановился рядом со мной, с улыбкой глядя на меня сверху вниз, и я попыталась улыбнуться в ответ, но не уверена, что у меня получилось. Тело не слушалось, да и зачем нужно тело, когда ты паришь в воздухе? Лицо Тайрена вдруг оказалось рядом, почему-то он был полупрозрачным, я чётко видела сквозь него противоположную стену, но тепло от руки, которой он провёл по моей щеке, было совершенно реальным и отчётливым. И его губы, когда он меня поцеловал, тоже. Я позвала его, он улыбнулся и поцеловал меня ещё раз, крепче и слаще. А потом подхватил на руки и понёс к постели.
Я была восковой куклой, а он был огнём, я плавилась и таяла, одновременно растворяясь в клубящейся вате. А потом он вдруг исчез, мне стало пусто и холодно, кажется, я звала его, прежде чем совсем провалилась в ледяную пустоту.
Пробуждение было, мягко говоря, малоприятным. Голова гудела, меня знобило, и когда я попробовала пошевелиться, то оказалось, что тело стало очень тяжёлым, словно налилось свинцом. Избитая фраза, но самая подходящая к ситуации. Я головы от подушки оторвать не могла, даже открыть глаза было той ещё задачкой. Хотелось закутаться в одеяла и снова заснуть, но что-то не давало мне покоя. Во рту стоял мерзкий привкус, хотелось пить и болела грудь. От избытка молока, поняла я, а это значит... Шэйрен же не кормлен! Эта мысль заставила меня как-то собраться и поднять веки. Зрение тоже сфокусировалось далеко не сразу, тем более что в комнате был полумрак. Так что лишь спустя несколько секунд я осознала, что рядом с кроватью сидит Тайрен и очень внимательно смотрит на меня. Что-то странное было в его лице, в этом взгляде в упор, не моргая. Я попыталась улыбнуться ему, растягивая непослушные губы, но быстро оставила эти попытки.
- Как ты? - спросил он, наклоняясь ко мне. Я помолчала, вслушиваясь в свои ощущения.
- Кажется, я заболела...
- Тебе плохо?
- Голова... - я всё-таки подняла руку и коснулась тыльной стороной лба. - Я хочу пить.
Тайрен тут же поднялся и, судя по звуку, сам налил питьё в чашку. Присел на край кровати, помог сесть мне и поднёс чашку к моим губам. Внутри оказалась чистая вода.
Напившись, я оглядела комнату. В ней действительно никого не было, кроме нас двоих, я сидела на постели в одной рубашке, хотя на мне точно было платье, когда... Когда со мной стало что-то происходить. Я нахмурилась. Головная боль, озноб и слабость отступали, но тяжесть в мозгах оставалась.
- Что со мной случилось?
- Ты не помнишь?
- Помню, что я сидела и готовилась к твоему приходу, а потом... Потом... Проклятье! Должно быть, я что-то съела или выпила. Но я была не в себе, кажется. Потом пришёл ты, а потом я ничего не помню.
- Я?
- Да, ты. Но я уже плохо соображала, должно быть, показалась тебе странной...
- Соньши, - Тайрен наклонился ко мне - наедине он продолжал меня звать старым именем. - Это был не я.
- Как - не ты?
- Так. Когда я вошёл, он уже был здесь.
Я смотрела на Тайрена приоткрыв рот, с трудом осмысливая услышанное. Но ведь я видела... помнила... Вот только насколько я могла доверять своим чувствам?
- А кто?! - прошептала я. И, должно быть, моё ошарашенное лицо и отвисшая челюсть избавили Тайрена от последних остатков сомнений. Он как-то вдруг расслабится, обмяк и наклонился вперёд ещё ниже, уткнувшись лицом мне в колени, укрытые лёгким одеялом.
- Соньши, - глухо сказал он, - прости меня.
- За что? - я машинально тронула его волосы.
- За то, что допустил. Чтобы этот...
Последних слов я не поняла, но догадаться о смысле было нетрудно. Так значит, вчера меня в постель уложил другой мужчина?! И, выражаясь без затей, трахнул меня прямо вот здесь, на этих простынях? А я ему ещё и отвечала?..
Меня затошнило. Желудок скрутило узлом неожиданно и безжалостно, желчь пополам с выпитой водой рванулась через горло в рот, и я только и успела, что перегнуться через край кровати. Тайрен поддержал меня, я ещё некоторое время глубоко дышала, хватая ртом воздух и сглатывая. Желудок дёрнулся ещё несколько раз и затих. Я вытерла губы ладонью, тщетно пытаясь прогнать мысленную картину - какой-то ублюдок, тварь, пользуясь моим состоянием, прижимает меня к кровати и...
- Постель перестелили? - спросила я, не поднимая головы.
- Что?
- Позови слуг. Пусть сменят тут всё, я не хочу лежать на этом!
- Соньши, Соньши, - Тайрен подхватил меня на руки и пересадил себе на колени, как ребёнка. - Моя маленькая, храбрая девочка. Я так виноват перед тобой.
- Ты ни в чём не виноват.
- Нет. Я должен был беречь тебя. Но не беспокойся, легко он не умрёт.
В голосе Тайрена прозвучала такая ледяная ярость, что по спине пробежал холодок. Я сглотнула. Но заступаться за насильника не было ни сил, ни желания.
- Я хочу вымыться, - жалобно сказала я.
Мыться мне помогали не мои служанки, а прислужницы госпожи Фэй. Первым делом я спросила про Шэйрена, и получила ответ, что пока я спала, его уже накормили свежим козьим молоком. Хорошо, подумала я, сцеживая молоко, которое сейчас всё равно не решилась бы предложить ребёнку - прошло лишь несколько часов, и я понятия не имела, успела ли эта гадость целиком выветриться из моей крови. И когда я, отмокнув в горячей воде до сморщивания кожи и отодрав её мочалкой до красноты, всё же нашла в себе силы одеться, привести себя в порядок и выйти, я поняла, куда делись мои комнатные девушки. Обе привезённые из монастыря служанки валялись посреди комнаты перед сидевшим на краю кровати Тайреном, уткнувшись лицами в пол. Напротив императора жалась чета Феев, оба бледные как бумага, они держались за руки, кажется, даже не сознавая этого. В одном углу комнаты стоял невозмутимый Гань Лу, в другом - старавшийся стать как можно незаметнее Шэн Мий.
- Ваше величество, смилуйтесь! - всхлипывали служанки, трясясь, как осиновые листочки. Похоже, до девчонок только сейчас дошло, что сладкое слово "дворец" означает не только вкусную еду, красивую одежду и высокое положение. - Мы ничего не сделали! Только то, что нам приказывала госпожа!..
- Госпожа приказала вам насыпать дурману в благовония? - у Тайрена было такое лицо, что глянь он так на меня - сама бы на колени повалилась. Я вопросительно посмотрела на Гань Лу, и тот едва заметно кивнул. Вот что, значит, со мной случилось. Кажется, я скоро возненавижу благовония как таковые.
- Ваше величество, клянусь жизнями своих родителей! Мы ничего туда не насыпали!
- Откуда вы их взяли?
- Господин Цзя дал... Велел отнести госпоже...
- Какой он вам господин? - неестественно тонким голосом крикнул господин Фэй. - Этот мерзавец!.. Разве вам приказы раздаёт привратник?! Неотёсанные твари!
- Где этот Цзя? - оборвал его возмущение Тайрен.
- В-ваше величество... - у господина Фэя вдруг случился приступ заикания, он тоже рухнул на колени, потянув жену за собой. - Он... Он отбыл с-сегодня утром... Мы с супругой... Мы с супругой его продали...
- Кому?
- К-купцу Руа...
- Он ещё в столице?
- Слуга н-не знает, ваше величество... Собирался отбыть сегодня утром...
Тайрен двинул челюстью. Я открыла рот, испугавшись, что он сейчас что-нибудь сделает с моими незадачливыми приёмными родителями, но меня опередил Гань Лу:
- А почему вы его продали, почтенный господин Фэй?
- Он... Этот Ци Зен подкупил его, и он пропустил его в сад...
- Так значит, он в вашем доме не в первый раз?! - рявкнул Тайрен, заставив всех дёрнуться. Я прислонилась к стене, чувствуя, что мне опять становится нехорошо. Снова пробрал озноб, почти тотчас же сменившийся жаром, и ноги задрожали. Тайрен посмотрел на меня, вскочил, подхватил под руки и усадил на кровать рядом с собой.
- Может, тебе лечь? - заботливо спросил он, но я покачала головой:
- Так это был он? Тот человек?
- Ты его видела?
Я кивнула, вспоминая горящий взгляд и угрозу "Я ещё вернусь!" Что ж, он выполнил то, что хотел. Это вам не висенье на заборе, и даже не телефонный терроризм. Я обхватила себя руками, невольно съёживаясь, и челюсти Тайрена сжались.
- Легко он не умрёт, - повторил император и повернулся к Фэям: - Так значит, вы знали, что он уже приходит и покушался на вашу дочь, и ничего не предприняли?
- Ваше величество, - небольшая передышка явно пошла моему приёмному отцу на пользу, он уже взял себя в руки, - но что мы могли сделать? Хоу Лао и его сын - не те люди, с кем может состязаться ничтожный слуга! Признаю свою вину и не молю о прощении, но я мог лишь наказать допустивших небрежение слуг.
- Ци больше не хоу, - бросил Тайрен. - А с вашими слугами ещё нужно разобраться. Я пришлю дознавателей.
Служанки на полу дружно всхлипнули. Мне стало их жаль.
- Ваше величество, не нужно трогать моих прислужниц, они ни в чём не виноваты.
- Они подсыпали тебе эту гадость, ты знаешь?
- Они просто сделали, как им велели.
- Врут. А если и не врут... Чьи они слуги - твои или этого Цзя?
- Ваше величество, посмотрите на них - они не в том состоянии, чтобы лгать. А что до Цзя... Ну-ка, Лан, - я наклонилась к ближайшей, стараясь сделать тон поласковей, - почему ты выполнила его распоряжение? Он же не управляющий, ты не должна была его слушаться.
- Он... Он сказал, что это посылка из дворца, - пискнула девушка. - Госпожа, умоляю, смилуйтесь! Мы ничего не знали, клянусь!
- Тихо, тихо. Я вам верю.
Тайрен раздражённо вздохнул.
- Ваше величество, я думаю, младшей госпоже Фэй действительно нужно лечь, - Гань Лу было не впервой смирять монарший гнев, ссылаясь на моё здоровье. - Если позволите, я хотел бы осмотреть её ещё раз. Мы уже выяснили главное, остальное вполне могут доделать дознаватели.
- Действительно, - поддержала его я, - подумайте сами, кто в этом доме мог хотеть мне вреда? Слишком много они потеряют, если со мной что-нибудь случится. Кто может предложить им больше, чем ваше величество?
- Привратник же купился, - буркнул Тайрен и яростно потёр подбородок. - Но ладно, посмотрим, что он скажет. Если хоть кто-то был с ним в сговоре...
Я молча погладила его по руке, он поймал мою ладонь и бережно сжал. Видно было, что ему хочется поцеловать меня прямо сейчас, но в присутствии посторонних император сдержался.
- До выяснения всех обстоятельств никто не должен покидать дом, - сказал Тайрен и поднялся. - И никто не должен ничего знать о происшедшем. Если хоть одно словечко выйдет за пределы этих стен - ни на что не посмотрю, казню всех, кто здесь живёт. Господин Гань, делайте своё дело, я подожду в соседней комнате.
У драконов рождаются драконы, невольно подумала я. Все зашевелились, господин Фэй с госпожой начали подниматься, Шэн Мий, чьё присутствие оставалось для меня загадкой, скользнул к двери, и тем бы дело на сегодня и кончилось, если бы госпожа Фэй возьми, да и не скажи:
- Ох, не зря госпожа императорская супруга Ни предлагала свою помощь... Как чувствовала!
- Госпожа императорская супруга? - переспросил Тайрен, и все снова замерли, словно по команде в игре "Море волнуется раз". - При чём здесь она?
- Она навещала меня вчера, - объяснила я.
- И вы рассказали о том, что к вам пробираются всякие негодяи и преследуют вашу дочь? - тон Тайрена мог бы наморозить приличных размеров айсберг. - Кому ещё вы об этом рассказали?
- Никому, ваше величество!
- Ваше величество, - я дёрнула Тайрена за рукав, привлекая внимание, - а разве секрет, что Таюнь шумит который день, и у наших стен собираются толпы? И на ограду лезут, и через неё пытаются... Этот просто оказался самым удачливым и сумел попасть внутрь. Никто не мог предвидеть, что за этим последует!
- Госпожа Ни проявила большое участие, - добавила госпожа Фэй. - И даже предложила оставить нам в помощь пару своих охранников, раз среди наших слуг оказались такие плохие люди...
Ноздри Тайрена дрогнули.
- Кто эти охранники? Позовите их сюда, - резко приказал он.
Однако позвать охранников не удалось - их просто не смогли найти. Слуги подтвердили - да, прибыли утром, были здесь, сидели в опустевшей сторожке привратника, но когда поднялся шум, всем стало не до них, и в какой момент они исчезли, никто сказать не может. Это я узнала уже после врачебного осмотра, подтвердившего, что со мной всё более-менее в порядке, а периодически накатывающие слабость и озноб скоро пройдут, надо лишь потерпеть. Помнится, в своё время мне было очень любопытно, как ощущается приём наркотиков, хотя здравого смысла на то, чтобы не искать приключений, мне хватало. Вот я их и попробовала, и пришла к выводу, что наркотические приходы мне совсем не нравится, даже если исключить то, чему они стали причиной. Что только люди в этой дряни находят?
- И они доверили этим охранничкам свои двери! - рычал Тайрен, расхаживая из угла в угол и отвлекая меня от мыслей о пережитом. - Людям, присланным Мекси-Цу! Кого боги хотят покарать...
- А почему они не должны были доверять посланцам Мекси-Цу? - поинтересовалась я. - Для всех она - образцовая супруга, много лет была твоей женой. Полагаю, в столице о ней никто не сказал ни единого дурного слова.
И мысленно добавила - в отличие от меня.
- Плевать, что там о ней говорили или не говорили. Она перешла все границы! Видит Небо, я долго терпел из уважения к матушке-государыне, но такое я терпеть уже просто не имею права.
- Тайрен... - сказала я и замолчала.
- Не беспокойся, я не буду суровее моего отца. Пусть отправляется в монастырь, надеюсь, жизни, чтобы замолить грехи, ей хватит.
Я продолжала молчать. Возможно, стоило бы настоять на том, чтобы провели тщательное расследование, которое подтвердит или опровергнет, что насильника впустили именно люди бывшей принцессы, и если да, то сделали ли это с её ведома и согласия. Возможно... Но я поняла, что испытываю облегчение. Больше мне не нужно ни терпеть её рядом, ни изобретать предлог, чтобы от неё избавиться. Всё решилось само собой, волей Неба, как тут говорят, и совесть лишь вяло трепыхнулась во мне, почти незаметно, если к ней не прислушиваться.
На следующее утро я вытрясу из успокоившихся служанок, а также из своего евнуха рассказ о происшедшем. Видимо, этот самый Ци Зен пробрался в мои комнаты заранее и спрятался в гардеробной - среди привезённого мне из дворца барахла можно было буйвола замаскировать, не то что человека. Конечно, этот пылкий влюблённый не мог знать, что я отпущу прислугу, но останься девушки со мной, они бы тоже нанюхались дряни и ничем бы не смогли мне помочь. Спас меня Шэн Мий - потому и присутствовал при разбирательстве. Не то его что-то насторожило, не то потрясающая чуйка сработала, но когда император направился ко мне, он увязался следом и спас меня в буквальном смысле слова: когда Тайрен увидел, что происходит на кровати, он на миг застыл как статуя, а потом выхватил меч и кинулся вперёд. Кого он хотел зарубить - меня, насильника, или нас обоих - я так никогда не решилась у него спросить. Но евнух буквально повис на нём, умоляя одуматься и крича, что госпожа не в себе. Серьёзно рисковал, между прочим, Тайрен чуть сгоряча его не убил. Но тут насильник вскочил, потревоженный криками и визгом служанок, тоже застыл при виде императора, и до Тайрена каким-то чудом дошло, что я называю его, Тайрена, имя, глядя на чужого мужчину и протягивая к нему руки. Не пытавшегося сопротивляться Ци Зена увели, а император посмотрел на меня повнимательней, после чего приказал послать за Гань Лу.
А ещё позже я узнаю, что, вопреки обещаниям Тайрена, преступник умер куда легче, чем предписывал закон. Видимо, у него был где-то припрятан яд, и он успел принять его раньше, чем его обыскали в тюрьме. Вскоре тюремщики доложат, что в камере находится труп. Тайрен в ярости прикажет разрубить его на куски, сжечь и развеять пепел, чтобы не осталось и следа. Отец преступника будет удавлен, вся остальная семья - разжалована в простолюдины и выслана в отдалённую провинцию. И ещё довольно долго я невольно буду гадать, предвидел ли Ци Зен последствия для своих родных и счёл ли их приемлемой ценой для исполнения своей нездоровой мечты, или в ослеплении просто о них не подумал. Что своей жизни он не пожалел вполне осознанно, было очевидно.