Холодная сталь легла в усталую руку. Я бережно зарядил револьвер и медленно и бездумно поднял его. Ощутив лед металла около виска, я вздрогнул и разжал пальцы. Оружие со стуком упало на стол.
Я подошел к окну и распахнул его, вдохнув темноту. В оконном стекле отразилась слепая ночь, и бледная полоса горизонта качнулась в ней признаком любви. Словно из предрассветной мглы пришли ко мне образы того страшного дня.
Я мчался, как мог, но буря стояла у меня на пути. Я прорывался сквозь дождь, если можно назвать дождем сплошной поток тяжелой воды, в котором люди и машины плывут подобно теням.
Перекресток. Груда искореженного металла, патруль, множество народу, скорая помощь. И ты, на носилках, бледная, с застывшим лицом... Как мне хотелось взять на себя твои страдания, чтобы исчезла боль из твоих глаз! Я не помню, что говорил и что говорили мне, не помню ничего из того дня; только стоят передо мной твои глаза, и черная вода бежит, бежит по асфальту...
Три дня прошло. Последнюю ночь я как во сне бродил по дому, в надежде, что вот-вот придет утро, я проснусь и снова увижу тебя.
Утро пришло. Холодная заря затрепетала в стеклах желтым пламенем свечи, озарив комнату чуждым светом. Я понял, что не смогу прожить этот день без тебя; мое сердце вместе с тобой покинуло этот мир; так забери же и душу, ибо мне так одиноко, что спасет от этой боли лишь смерть...
Я очнулся: медно-золотой звон колокола разлился в воздухе. Воскресное утро здесь, на земле. А ты теперь в царстве вечного сна...
Колокола ударили громче, и среди осколков сумерек засияло прозрачное синее небо. Я вернулся к столу и моя рука вновь ощутила холодную тяжесть оружия. Я уверенно поднес его к виску.
Возьми мое сердце...