- Всё в порядке, Жак? - участливо поинтересовался Клаус. Настолько участливо, насколько это может сделать робот с ограниченным набором интонационных фильтров.
- Да... - пробормотал я. - Да, просто здесь совсем не уютно...
Пару секунд Клаус помедлил.
- Температура, - лекторским тоном ответил он, - в помещении средняя. И соответствует оптимально комфортной для легко одетого человека. Влажность приемлемая. Освещение пригодно для работы и отдыха. Хотя я могу сделать поярче. Если тебе не хватает люксов, Жак.
- Я не об этом, Клаус. Ничего не надо. - Я отвернулся к окну, которое до середины залепил снег. Нажал кнопку, из карниза наверху выехала щётка и счистила его в одно мгновение. Только обзор от этого лучше не стал, метель и сумерки поглощали всё дальше трёх метров от стекла.
Робот не уходил. Он замер рядом, и, как мне казалось, тревожно наблюдал за мной. Однако услужливо-механический голос разрушил минутные иллюзии:
- Приготовить тебе кофе?
Клаус не мог понять, что со мной происходит, ведь его сканеры наверняка показывали норму по всем физическим показателям.
- Да, пожалуйста, - мне нравилось разговаривать с роботом, как с человеком, хотя можно было просто командовать.
Он, в конце концов, не безмозглый автомат, а полноценный искусственный интеллект. Мой напарник. Помощник, союзник и защитник. Полновластный домоправитель нашего исследовательского бота. Единственный реальный собеседник на долгие месяцы в этой пустыне.
Ради справедливости надо отметить, что я каждый вечер связываюсь с шлифующей орбиту Пенелопой, отправляю отчёт для Центра. Пенелопа - интеллект старбота, доставившего нас сюда. Весь его экипаж на данный момент - координатор Николь, но услышать её голос отсюда не получится, все сообщения будут преобразованы и переданы приятным контральто Пенелопы. Поэтому, когда Николь говорит, она всегда добавляет в конце фразы своё имя. А Пенелопа ничего не добавляет. Я даже и не знаю, кто из этих двоих там, наверху, сейчас главный. Но это не важно для меня, когда я слышу их обеих в едином голосе. Жаль, лишь на несколько минут в день, пока отправляю свои отчёты и принимаю директивы из Центра.
Есть ещё третий член команды, Лео. Он бороздит параллели планетки, в то время как я занят меридианами. Нам не приходит в голову связываться друг с другом, слишком энергозатратно и трудоёмко. Хотя при необходимости, с помощью Пенелопы, мы смогли бы это организовать. Только не надо нам таких необходимостей, пусть всё пройдёт по плану в оставшиеся тридцать дней.
Я глазел на атакующие иллюминатор острые снежинки. Мысли из ниоткуда подбирались к моей голове, тяжело переваливали её, как неизбежное препятствие, и уползали дальше, куда-то в снежную канитель.
Через пару минут Клаус вернулся с дымящейся чашкой, передал её мне, но укатывать не спешил.
- Ты угадал, приятель, - я втянул носом аромат и улыбнулся. - Теперь гораздо уютней.
- Значит, кофе - это уютно? - мигнул визуальным анализатором Клаус, наверняка открывая какую-нибудь подпапку с названием "люди" и готовясь сохранять ценные сведения.
Всё ещё испытывая благодарность за горячий напиток, я снисходительно кивнул.
- И не только кофе.
- А что ещё?
Иногда роботы, как дети. Задают вопросы и задают, пока не остановишь. Да и с первого раза остановить не всегда получается. Они вполне могут ответить: "Мне нужна эта информация, человек, чтобы в дальнейшем оптимально обеспечивать твой комфорт/работоспособность/безопасность." и продолжить натиск.
Я хотел сказать, что "уютно" значит приятно, удобно, мягко... Но такая ли информация была нужна его электронным мозгам? Конечно, она в нём есть. Мой железный друг способен хоть сейчас выдать полный лингвистический анализ этого слова; и всё же он пытался узнать что-то ещё.
Я решил подойти к объяснению творчески. Благо, чашка кофе в руках располагала к образному мышлению.
- Шуршание закипающего на кухне чайника тёмным осенним утром - это уютно.
Я был доволен примером, для меня он расцвёл целым букетом ощущений от тёплого мягкого света в квартире до пушистых просторных тапочек на ногах.
Клаус терпеливо ждал, пока я понежусь в воспоминаниях.
- Уютно, это расплывающиеся в тумане оранжевые пятна фонарей в синих октябрьских сумерках, когда смотришь на них из окна. - поделился я следующей ассоциацией.
- А если смотреть не из окна, это уютно?
- Нет, Клаус. Это не то.
- То есть тело человека должно быть в безопасности и тепле?
Я задумался.
Мне в голову приходили десятки объяснений по теме, вполне разумных и логичных, но они как будто были о чём-то другом, не том, что я старался передать. Теперь я не знал, как продолжать.
Клаус сделал это за меня:
- Человек должен чувствовать себя в безопасности и ощущать комфорт, но понимать, что может быть и иначе?
Только он от этого "иначе" заботливо ограждён... А ведь робот на верном пути.
- Ты задал мне задачку, Клаус, и сам же её решил, - рассмеялся я.
- Тогда почему ты сказал, что здесь не уютно? Тебе хотелось кофе?
Вот железяка. Везде ему подавай причинно-следственные связи.
Я удивлённо всмотрелся в гущу на дне чашки. Кофе пить было уютно; а здесь - неуютно всё равно. "Здесь" - это в бронированном исследовательском боте со всеми удобствами, противопоставленном безжизненной обледенелой планетке.
Мне самому стало интересно, какой аргумент я изобрету в своё оправдание.
- Да, в боте тепло, сухо, светло, сытно и безопасно... В то время, как снаружи минус пятьдесят и вьюга воет. Комфортно у нас... Но не душевно. - Меня осенило: - А уют - это душевность.
- Душевность - это уют? - переспросил Клаус. И я понял, что угодил в западню.
Пора выбираться из нашей дискуссии, желательно просто и элегантно, а то запутаюсь сам и роботу окажу медвежью услугу.
- Приятель, они близки по значениям, но употребляются в разных ситуациях, вот и всё. Например, уютные тапочки, но душевная беседа.
Я вручил роботу чашку, надеясь, что он умчится её мыть. Уже прошёл настрой фантазировать.
Однако Клаус разошёлся:
- Душевная беседа?
- Это... когда два человека разговаривают по душам.
- А три?
- Уже сложнее, но бывает. И в больших компаниях бывает душевно.
Я стал подбирать эпитеты, чтобы описать посиделки в "душевной компании", но Клаус спросил:
- А человек и робот?
- Что? - не сообразил я.
- Мы с тобой можем говорить душевно?
Слова в голове, почти собранные в правильное предложение, рассыпались, как бисер.
Пытается уяснить через синонимы. Я, кажется, понял, как выкрутиться.
- Все наши беседы записываются на специальный блок. Маленький чёрный ящик, и он хранится в тебе. Ты забыл? - я, конечно, знал, что роботы ничего не забывают.
- Нет, Жак, - послушно ответил Клаус.
Как может быть уютно с собеседником, который не улавливает иронии? Но робот упрямо продолжал:
- И дело только в этом? Запись прослушают только в случае...
Он умолк. Сработала автоматическая программа, блокирующая праздное упоминание возможных негативных последствий для экипажа. Таких, как гибель и помешательство.
- Тебе со мной уютно? - Клаус решил вернуться к пройденному, чтобы выбраться из тупика
- Как с чайником, - отшутился я.
- Он уютен, потому что содержит кипяток, который согреет человека, - рассудил робот.
Это совершенно бесстрастное логическое построение отчего-то вызвало у меня укол совести. Как будто обвинение в корыстном подходе к отношениям. Какие, в бездну, отношения?! Я на борту один, и у меня есть помощник-робот.
- То есть, в Клаусе у нас теперь кипяток?- язвительно спросил я, чтобы хоть что-то спросить именно этим тоном.
- Жак, ты знаешь ответ. - отрешённо проговорил Клаус. Неужели он подключил чёртовы детекторы лжи?
Все мои физические показатели костюм транслирует ему, так как считается, что человек не в силах постоянно и объективно проследить за своим состоянием. А робот - может.
Мой робот давно научился с помощью этих штук определять не только ложь или самочувствие, но и настроение.
- Жак, не сердись, - голос Клауса зазвучал миролюбиво, приятный баритон добродушного земного парня. - Давай закроем эту тему.
Так-то, понял, что не туда влез, бездушная машина. Я махнул рукой, что значило "Давно пора, и я сейчас больше не хочу ни о чём говорить. Вообще." Встал и направился к пульту снимать показания.
И тем не менее, я говорил. Мысленно, сам с собой. Я прокручивал в голове все доводы, которые не озвучил Клаусу, и они казались то важными, то ничтожными. Забыть о разговоре не получалось даже за кропотливой работой по сверке данных с панелей. Я просто должен был высказаться вслух, чтобы успокоиться.
И такая возможность представилась мне не раз. Я говорил - Клаус слушал; Клаус спрашивал - я говорил.
Больше нечем было заняться в этой сумеречной пустыне. Мы изо дня в день брали пробы почвы и сканировали поверхность на предмет наличия полезных ископаемых. Но занимаются этим по факту - машины. Контролирует их Клаус. Я, как представитель человеческой расы, благосклонно за всем наблюдаю.
В наше время никто уже не верит в неведомые сущности, неожиданно убивающие астронавтов в ледяных пустынях. Если на планете жизни нет, значит её нет. И если с техникой всё в порядке, то вероятность успеха стопроцентная. А для порядка техники и предназначены роботы. Заодно и для обслуги, и для общения.
Человек же прилагается для принятия волевых решений; а в таких занудных походах, как наш, - для галочки.
В этом рейде я нарассуждал на доктора философии, не меньше. Умный компьютер всегда знал, как поддержать разговор, а когда лучше аккуратно свернуть.
Экспедиция прошла на редкость чётко и скучно. Мы с Клаусом обернулись на неделю быстрее запланированного и теперь бездельничали на орбите. Пенелопа и Николь радушно встретили нас и тут же занялись обработкой привезённых образцов и данных, что мы не передали по каналу связи. Координатор не вылезала из бортовой лаборатории, контролируя неутомимые машины.
Нам всё было некогда как следует поболтать. К тому же, обсуждать подробности экспедиции и расслабляться до возвращения всех товарищей среди исследователей считалось дурным тоном. Дурным тоном и плохой приметой.
Поэтому мы молчаливо дождались, пока коллега продерётся к нам сквозь колючие льды. Он тоже справился быстро, ещё через пару дней мы наконец собрались в общей каюте за праздничным ужином.
Лео не рассказывал, а задорно разыгрывал по ролям сценку в свойственной ему эмоциональной манере:
- Поднимаемся мы на бархан, готовые лениво за него перевалить и двигать дальше. Всё равно весь маршрут одно и то же. И вдруг - тормозим бот. По курсу озеро, а на нём россыпь аккуратных кругляшков одинаковых. Снимаем с увеличением - никак проруби, или полыньи во льду! Из иллюминатора выглядят, словно в нескольких местах пятицентовик нагретый приложили. Я эдак задумчиво рассматриваю и говорю:
- Что ты об этом думаешь, Роджер?
А эта железка, - Лео ткнул большим пальцем в сторону своего робота, - с видом эксперта мне отвечает:
- Похоже, здесь удили рыбу.
Лео ещё несколько секунд пытался делать чопорное лицо, а потом буквально взорвался хохотом.
- Удили рыбу... Здесь... - он хлопал ладонью по столу, отдуваясь.
Николь звонко смеялась, и я тоже чувствовал эмоциональный подъём. Встреча с командой после месяцев одиночества вызывает неловкость только в первый момент, а потом невероятная радость охватывает и окрыляет. Если ваш напарник Лео, то уж точно. Его история про трёхмесячный вояж по замороженной пустыне переливалась байками и курьёзами, которыми он осыпал нас с Николь, пока не устал.
И славный ИИ Роджер играл в этих весёлых сценках далеко не последнюю роль.
Мой Клаус показался бы страшным занудой, возьмись я пересказывать наши досужие разговоры.
Почему так, они ведь из одной партии? А все роботы единой серии выходят с конвейера одинаковыми. У них нет личности. Есть только логика, память и обучаемость.
Впрочем, ответ известен. Однажды в роботостроении едва не случился фуррор. Хозяева стали замечать у своих подопечных разнообразные способности. Но недолгое наблюдение развеяло романтику этого открытия. Люди, сами не сознавая, создавали доминанты в мышлении роботов, просто перегружая их запросами по определённой сфере. Формировался "характер" ИИ, отражающий информационные потребности владельцев.
Под влиянием весельчака Лео Роджер вполне мог выработать стратегию ответов, напоминающую юмор. Например, следует сказать правдоподобную нелепицу, что-то подходящее к ситуации, но явно не здесь и не сейчас, чтобы порадовать человека.
- Ну а вы как провели этот замечательный уик-энд, Жак? - поинтересовался Лео, принимая чашку горячего шоколада из "рук" заботливого Роджера.
- Как мы провели наш уик-энд, Клаус? - переадресовал вопрос я.
- Прекрасно. Мы работали, Жак грустил.
- Грустил?! - проревел Лео. - Как ты мог, коллега, грустить на столь чудесном курорте? А ты, консерва, почему друга не развлекал? - эта претензия была уже к роботу.
- Развлекал, - отмахнулся я. - Успокойся.
- В другой раз возьмёшь моего шутника, с ним не соскучишься! - напарник одобрительно хлопнул своего компаньона по корпусу. - Полетишь с Жаком, Роджер?
- Как решит командир, - отозвался тот.
- Ну вот. А Клауса я возьму на перевоспитание. - Лео положил обе руки на стол, как делал всегда, заканчивая обсуждение. И я понял, что он говорит серьёзно.
- Спасибо, друг, но шутника оставь себе. - мягко ответил я. - Со мной пойдёт Клаус, и только Клаус.
Брови напарника удивлённо поползли вверх, но голос подал вовсе не он.
- Почему? - тихо спросил мой робот.
Я перевёл смеющийся взгляд с Лео на Клауса, потом обратно. Немного помолчал, подумал и всё же произнёс это вслух: