|
|
||
Вышла в издательстве Эксмо 11.07.2016 года |
Некромант-самоучка или смертьнесущая оказия1. Красное солнце медленно уплывало за горизонт, завершая последний майский день, последний день моего пребывания дома и вполне возможно последний день моей жизни. Его огромный диск на фоне синей дымки смотрелся сказочно, всем своим видом сообщая, что весна подошла к концу и уже завтрашний день будет по-летнему ярким, душным и жарким, как и всегда в моем родном Приграничье. - Грустишь, - отец приблизился не слышно, опустился на мой любимый плоский валун и, приобняв за плечи, спросил. - Боишься... чего-то? - И да, и нет, - ответила как на духу и отвернулась от багряного заката, чтобы папа не увидел мокрых дорожек на моих щеках, украдкой их стерла. - Просто... я... немного устала. И в этом нет ничего... страшного. - И постаралась заверить, не сипя: - Все замечательно, пра-а-а-авда. А на самом деле все ужасно! Потому что мой самоотверженный поступок оказался несусветной глупостью, прямо указывающей на мою наивность и тупость. Решение во что бы то ни стало спасти команду запасных королевских смертников и дать им лучших тренеров обернулось против меня. Оказывается, если тебя по доброте душевной угораздило подписаться на тренировки вместо болезного Графа, то и играть ты будешь вместо него. И никакие оговорки о временной необходимости и обстоятельствах здесь не помогут, нужно было внимательней читать неприкаянные книги. Что ж я была готова принять свою ошибку и наказание за нее понести. Подумаешь сложность! Если Сули их пройти смогла, смогу и я. Право слово, после встречи с Эррасом Тиши я предполагала, что попаду на игры Смерти и внутренне была готова к этому. Вернее, почти, совсем чуть-чуть. На капельку я была готова к этому, но никак не у тому, что случилось... Мне стало страшно, когда о моем участии узнали Бруг и Равэсс, еще страшнее, когда от известия на генерала Сули снизошла молчаливая оторопь, совсем жутко, когда своего секретаря увидел на бледнеющий декан Горран и невыносимо, едва Нваг-нваг Севой чуть слышно молвил: 'Бедный Гер'. И не понять, почему они хоронят раньше времени, тем более обоих, если записалась только я. Но на этот и другие вопросы мне никто не ответил. Смертники зло рыча ругались на чем свет стоит, Сули молчала, декан прожигал взглядом черных глаз, явно желая превратить меня в пепел или заставить исчезнуть. Понятное дело в силу простого человеческого происхождения не сделала ни того, ни другого, и он приказал собираться домой и тут же отправил порталом. И вот я дома... В кругу семьи, среди счастливых лиц и радостных голосов, томлюсь неведеньем и молчу как партизан, вернее молчала, пока отец не подошел. А дальше, как это всегда бывало со мной ни с того, ни с сего набежало. В смысле, слез соленое море набежало и через плотину самообладания прорвалось... - Ну-ну, полно тебе, не плачь, - дорогой родитель тут же сгреб меня в объятия и, не страшась смертельного дара, в макушку поцеловал. - Ты справишься... даже не сомневайся. Конечно, если хочешь, мы с матерью свечу в храме поставим, но я уверен, ты вернешься домой целой и невредимой, да еще с трофеем! Несколько мгновений я не могла понять, о чем он, а вот потом дошло. - Вы знаете?! - Знаем. - Он обнял крепче. - Все? - Да. - И предвосхищая мой следующий вопрос, ответил: - Октован Кворг письмом сообщил, как только увидел заявку. Вот так дела. Перед глазами чередой пролетели счастливые лица родных, громкие застолья, шутки и анекдоты, байки льющиеся рекой и никаких отклонений от моих приездов из ведической школы. Никто не плакал, не ругал и не хоронил заблаговременно. - Что же это получается, - я медленно отстранилась от отца. - Вы все знали и... молчали? - Да, - просто ответил он. Стер с моих щек последние слезы, ссадил обратно на валун и указав на горизонт, сказал. - Видишь, в свете последних солнечных лучей блестит крона трехсотлетнего дуба. - Вижу, - вздохнула я, кажется, сейчас он выдаст притчу. В такие мгновения глава нашего семейства менял личину строгого и сдержанного отца на мягкого и простоватого батю, каким его видели только родные и очень редко жители деревни. За этими мыслями я упустила из вида, что рассказы у отца бывают и сверх меры короткими, поэтому услышала только: - ...так вот, ты как он! - Я дуб? - если бы мои глаза не были от слез припухшими, полезли бы на лоб. - Ты явный глухарь, Наминка, - пожурил глава семьи. - Я просто... - Понял-понял, витаешь в облаках. - Угу, - шмыгнула и потупилась, - выбираю шелк для гроба. - Рано, - потрепал он меня по волосам. - Мы думали, ты не родишься - родилась. Думали, не выживешь - выжила. Были уверены, что из-за дара сама на себя руки наложишь - не наложила. Боялись, что ты себя возненавидишь - обошлось. Опасались, что обмолвишься о своем даре, и тебя казнят - и тут промах. А сколько раз мы с матерью, слыша звоночек почтового голубя, ожидали получить похоронку или приглашение на твою казнь... - Он присвистнул. - Но как видишь и этого не случилось, ты без проблем поступила в ведическую школу и проучилась там более двух лет, так и не вызвав подозрений на свой счет. - Это благодаря Октовану, он меня туда устроил. - Он может и устроил, а училась и выживала ты, - меня укоризненно щелкнули по носу. - Ай-ай-ай, мы все в тебя безоговорочно верим, а ты... - А я боюсь. - Чего? - Вернее сказать кого, - прошептала я тихо и тут же поднялась: - Идем домой, В тот вечер на ужин были свиные ребрышки и танцы вокруг костра, я пила чай с лимоном, смотрела на небо и думала, как ни странно о будущем. Если отец сказал правду, а нам он никогда не лжет, значит, я не только вернусь, но и трофей привезу. А если повезет, то смогу договориться и сбежать на свадьбу старшей сестры на посредине игр. И нет сомнений в том, что свадьбе быть в ближайший месяц... так сказать, пока не сильно видно. А вообще, дожить бы до этого времени или хотя бы до игр, ибо я уверена, что переживу завтрашнюю встречу с рыжим Дао-дво. Во-первых, я окончательно осознала свою оплошность, а во-вторых, тон у метаморфа был столь многообещающим, что даже помехи в моем браслете не позволили усомниться в настрое Гера. И в каждом наполненном рыком слове слышалось, что он меня, убьет, расчленит, утопит, удушит и все это проделает качественно, как истинный разведчик. И, несмотря на все заверения отца и мою едва окрепшую уверенность в светлом будущем, мысленно я уже вела списки вещей, что необходимы для похорон и подспудно молилась об отсрочке. Именно поэтому письму из долины Дельи я не обрадовалась, как и приглашению на завтрак, после которого будет устроена увлекательная прогулка по оружейному залу и саду загородного дома рода Дао-дво. - Значит, рыжий меня накормит в последний раз, отпустит все грехи старинным клинком и закопает под кустом шиповника. Нет уж, спасибо! И едва я стала писать ответ, как прилетело новое послание с кратким содержанием: 'Герберт прибудет в конце недели'. - Еще три дня жизни! - возликовала я и начала сборы. Однако радость моя была преждевременна. Правда, поняла я это с опозданием, когда двери богато обставленного дома закрылись за спиной, и вокруг меня сомкнулись костлявые объятия Гарда Тиши. - А-а-а-а! - пискнула сдавлено. - Ве-е-е! - отозвался, выглянувший из-за угла Куль. - Привет, красавица, - поздоровался мумифицирующийся ужас и потащил меня в направлении мертвяка. Поворот, еще поворот, прижатая к груди некроманта и крепко связанная путами я ничего не видела и целую минуту не могла разобрать направления, а, в конечном счете, оказалась стоящей в знакомом кабинете близ знакомых книжных стеллажей. Совсем недавно на этом самом месте рыжий пытался меня, то ли загрызть, то ли задушить, но был прерван. Интересно, а с Гардом мне так же повезет или он все заранее просчитал? - Не спеши упрекать меня в попытке убийства, - заявил этот, гад, и отступил на шаг. - Я привел тебя сюда, чтобы... Для описания его действий в моем словарном запасе была пара иных определений и слово 'привел' там не значилось. А про его 'извиниться', вообще молчу. - Обещай не кричать, - между тем потребовал грифон и принялся снимать с меня путы. В первые мгновения я даже не поняла, что происходит, а потом... Милостивый Боже он на мне не простое заклинание применил, а вяжущее на ходячего мертвеца! Ирод, я же ему ничего такого страшного не сделала! А он... он... предупрежден о даре, догадалась я и расстроилась. - Эррас Тиши болтливая сволочь, - вырвалось у меня. Гард хмыкнул, а в моей голове неожиданно раздалось: 'Я с этим не согласен'. И снова на этом самом месте меня настигли странные галлюцинации с чужим голосом. И что он скажет мне на этот раз? Однако услышала я отнюдь не его, а грифона, наконец-то распутавшего все сложные узлы. - Дядя здесь ни причем, это исключительно моя инициатива. Не знает! Хоть что-то хорошее. - А путы? - Уж я то прекрасно знаю, как много силы и времени забирает такое плетение. Выходит он готовился и все заблаговременно рассчитал. - После упокоенного мертвяка остались, расплести не успел, а тут ты с воплем. Они и пригодились. - Мило, - выдохнула я с отвращением. - Да, стараюсь соответствовать твоему прозвищу, - хмыкнул он и сразу же перешел к сути нашей встречи: - Извини меня за происшествие в лаборатории... 'Кто бы мог подумать, что племянничек на такое способен. И с чего бы это?' - незамедлительно раздалось в моей голове. -...за мое возмущение в палате, - между тем продолжил некромант. - Ты на меня орал, - внесла поправку, и этот умник отмахнулся. - Бывает, тяжелый день, сорванный эксперимент, чуть ли не сорванный голос... - Еще бы, его весь лекарский корпус слышал. Затем грифон на мгновение задумался и со вздохом добавил последний пункт в исполненную покаянием речь: - И за тот случай во дворце... тоже прости. - Прищурился, от чего стал еще более страшной мумией и заявил: - Хотя надо признать это я из-за тебя тогда натерпелся. Таррах! Даже представить не могу, как ты Герберта до такого довела. 'А что за случай?' - тут же поинтересовался голос в моей голове. Но я не обратила внимания на него. - Гард, это что, и есть твое извинение? - выдохнула возмущенно, возвращая его к первоначальной теме. - Достаточное, чтобы ты забрала заявление, - заявил наглый представитель древних и расплылся в жуткой улыбке. - Чего? - Я вся подобралась: - Так ты меня напугал, спутал и в кабинет утащил лишь только для того чтобы не платить штраф в академии? - Другое заявление, - чуть ли не по слогам произнес он и опять навис надо мной. - По делу о спящей команде королевских смертников возбуждено дело... Внутренне похолодела, подобралась вся. - И что с того? Я здесь причем? - Притом, что ты в деле проходишь как свидетель. - Как кто?! - ноги подкосились, но меня тут же мордой подпер Куль, чтобы не упала. - Как я там оказалась? Я не писала никаких заявлений. - Отрадно слышать, но тебя уже внесли в список. А после допроса Унг-унга еще и пометили, как ценного свидетеля. К сожалению, память первого я почистил постфактум... 'Растет мальчик, наглеет не по годам!' - с гордостью произнес голос, в чьей принадлежности я уже не сомневалась. Грифон. - ...а со вторым переговорил, - произнес некромант и с неким сожалением добавил, - осталась ты. - Что значит - поговорил? - одновременно задались вопросом я и советник полководца Нубуса, коему весьма уютно было подслушивать разговор через мое восприятие. - Переубедил, - хмыкнул младший Тиши. 'Интересно, как?' - хмыкнул старший Тиши и я возмутилась: - Мне тоже интересно, Эррас, честно. Но, если хотите поучаствовать в обсуждении, явитесь лично. - Дядя здесь?.. - мумифицирующийся некромант отскочил от меня, насторожился, начиная озираться в поисках пути отступления. - Уже да, - возвестил его сородич и кровный родственник в одном лице, выходя из-за отодвинувшейся стены. Мишка, подпирающий меня, тяжело вздохнул, а Гард с отчаянием выдохнул: 'Таррах...'. - Так значит, это ты ввел всю команду королевских смертников в длительный сон? - не столько спрашивая, сколько утверждая, проговорил он. - А Намина, выходит, тот самый кадет предотвративший катастрофу... - Дядя, вы не правы, это была отнюдь не катастрофа, а возмездие! - За что именно вы мстите, дорогой племянничек? - поинтересовался Эррас Тиши. И удивительно как нагловатый и эгоистичный некромант-мумия сник перед взглядом старшего и в то же время нахохлился. Право слово, как нашкодивший грифенок. Не дождавшись ответа от Гарда, его дядя обратился ко мне: - Намина? Задав этот вопрос, он за локоток, оторвал меня от стеллажей и носом поддерживающего меня Куля, подвел к креслу и усадил, вручив в руки невесть откуда взявшийся стакан воды. Взять взяла, а пить не стала. - За вашу дочь, - пролепетала я, еще не зная, что говорить и как себя вести, когда один из грифонов за каждое слово, по глазам вижу, желает убить, а второй, и опять-таки по глазам видно, расцеловать. - За мою Петунию? - брови советника медленно изогнулись, и он обернулся ко второму Тиши. - А ей разве навредили? - И с чуть изменившейся интонацией вопросил: - И кто такой бесстрашный? - Вся команда и не лично, а косвенно, - буркнул некромант. - И как? - продолжил с ехидцей допытываться Эррас. - Уничтожили цветники в ее саду... На несколько мгновений в комнате повисло гнетущее молчание, я от накала страстей все-таки глотнула воды и закашлялась, оборвав предгрозовую тишь. Меня тут же по спине похлопали, увесисто, так, что дыхание оборвалось. - Что ж... - протянул советник, наступая на племянника и давая мне прийти в себя после 'помощи', - это был неожиданный, но столь же необходимый и судьбоносный поворот. Намина участвует в играх, а ты отбываешь в Подземелье срок. - Но... - Отбываешь, - оборвал его дядя. - Так надо... - То есть вы за меня не заступитесь? - Нет. - Я не против, - огрызнулся некромант, - но не в подземелье же! Вы знаете, как это скажется на моем эксперименте с кожей, - он указал на свое страхолюдное мумифицирующееся лицо. А я чуть не выронила стакан из рук. Эксперимент?! Это всего лишь длительный эксперимент! - Да знаю, - хмыкнул старший Тиши, - на человека станешь похожим, а попутно поймешь, что за свои цветники ты мог устроить менее масштабную расплату. - Менее?! Да я всего на полтора месяца их усыпил!.. - Гард попытался воззвать к справедливости, а получил лишь суровое: - Тебе назвать изначально запланированный срок? Или сам вспомнишь? Да уж, пятнадцать лет - это вам не шутки. И некромант сник всего лишь на мгновение, а затем опять расправил плечи. - Помню. - Гард, несомненно, мне жаль четыре гектара твоих образцовых тигровых лилий, будучи в саду Петунии я неоднократно восхищался ими... Но учти, что оставленная на месте преступления руна забвения и спрятанные под нею проклятия усугубят любое из вынесенных наказаний. Ответом ему было молчаливое хлопанье дверью. Вернее, хлопнули ею в молчании, но как хлопнули... так что даже стекла зазвенели, а побежавший за ним мишка чуть по носу не получил. - Куль, дай ему остыть, - обратился к мертвяку Эррас. - Ве-е-е! - не согласился тот, стараясь лапой, надавить на ручку. - Твое право. Я лишь надеюсь, что ты не забыл, как он в прошлый раз вышел из себя. Косолапый помнил. В дверь ломиться перестал, опустился на пол и, закрыв голову лапами, вздохнул скорбно и печально. - Завтрак? - предложил советник и мы с медведем не весело переглянулись, но делать нечего пошли. После прощаний с домашними мне лично есть не хотелось, зверь был не в духе, а стол ломился от еды. Один лишь грифон чувствовал себя проголодавшимся и, как ни странно, ел, смотрел на нас украдкой и ничего не говорил. Позже все с тем же хитрым видом отпустил медведя к Гарду, а меня провел в зал пятиугольной формы, сплошь завешенный дорогим и старинным оружием, долго что-то рассказывал о клинках и алебардах, мечах и легких арбалетах, а в конце подвел меня к стойке с кастетами и иглами для метания, коротко бросив: - Выбирай. - Что именно? Оружие для собственного умерщвления? - последнее не хотела произносить, но вовремя вспомнила, что передо мной древний, интуит и расчетливая ехидина, а значит, все равно поймет. Так что стеснения прочь. - Для защиты, - улыбнулся грифон, плавным движением сняв со щита связку золоченых игл и протянув их мне. И пусть в темном костюме, с волосами собранными в хвост и мягким взглядом, он более всего походил на простого смертного, желающего мне помочь, а не на расчетливого грифона, чьей прихотью я была вовлечена в водоворот стремительно развивающихся событий, улыбнулась, но предложенное не взяла. - Вы меня пригласили только ради этого? Накормить и обеспечить... - и со скепсисом протянула: - защитой? - Еще показать сад. - Эррас Тиши смотрел на меня как нечто забавное и улыбался, и улыбка эта совсем не вязалась с его довольным видом - 'я вновь выиграл в любимой игре'. Кукловод несчастный! - И все? - нахмурилась я. - Не только, - не стал он увиливать, прикрываясь секретностью, и произнес: - Я уверился в вашей сознательности, желании жить и, скажем так, закрыл часть видений оставшихся неясными. - Вы о Гарде? - Не только, - вновь откликнулся древний и выбрал для меня кастет из зеленовато-голубого металла, повел на выход из зала и уже у самой двери выхватил из настенных ножен клинок. Неприятный какой-то. Красное лезвие и инкрустация из камней с чернотой, таящейся в прозрачной красноте наводили лишь на ассоциацию с кровью, а потому в руки я его так же не взяла. - Что-то не так? - ласково полюбопытствовал Тиши, удерживая в руках 'подарки'. - Все, - не откликнулась я, и прежде чем он начал меня увещевать, отрезала: - Мне не нравится ваша подборка. - Но вы не отказываетесь? - Если это действительно защита, - я дождалась его кивка и объявила, - нет. - Тогда ваш черед, - он махнул в сторону стен и улыбнулся, - не спешите. Я и выбрала. Легкий трехзарядный арбалет, белый кинжал с серыми каменьями на эфесе и метательные звездочки, а не дротики. Этот набор мне был ближе, роднее что ли, отец и брат пользовались точь-в-точь такими в своих походах. К тому же цвет стали мне всегда нравился именно своей искренней чистотой и холодным блеском. - Щадящий набор для нежити,- хмыкнул грифон, возвращая на место, как оказалось пропитанные ядом иглы, дробящий кости кастет и кинжал, способный пробить броню каменного бородача. Я посмотрела на его 'подарки' с тоской, но от своего решения не отказалась. И даже не думала, ровно до тех пор, пока Тиши не протянул ехидно: - К тому же неожиданно верный. Даже не смотря на то, что вы пропустили мимо ушей мою лекцию об оружии. - Чего? - я недоуменно посмотрела на грифона. - Это наследство Герберта Дао-дво. - А... - захотелось немедля все вернуть на место, но мне не позволили. - Время, - сообщил советник и за локоток повел в сад. Вот тут уж я старалась не упустить ни единого его слова, но, к сожалению, последующая информация была менее полезной. Ибо далее шла история сада и дома, а так же восхваление всего рода многоликого. А едва мне захотелось есть, так древний с загадочным видом довел меня до кареты и пожелал хорошего пути до тренировочного полигона смертников. - Спасибо, - коротко бросила я, кивнула Гарду вышедшему из тени деревьев, улыбнулась сопровождающему его Кулю и была такова. Вернее, загрузилась в карету с четверкой птицеподобных коней, закрепила на стене сумку с оружием, пристегнула себя к сидению и двумя руками вцепилась в него. По опыту сегодняшнего утра, я уже не пыталась насладиться поездкой лежа, стараясь поспать еще хоть часок. Хватило трех синяков, сбитой коленки и ударенного локтя, чтобы вновь вспомнить, что не все животные этого мира меня любят. Когда крылатые скакуны стартовали, меня опять чуть не расплющило, но я уже не кричала на ничего не понимающего возницу. Четверку прошлых гадов он, как и обещался, поменял, а вот кони своего отношения ко мне - нет. Правда, когда я попросила остановиться на полпути в небольшом городке, они повиновались. Удивительное рядом. При рыжем Дао-дво и Тагаше Уо они себе такого не позволяли, а вот со мной - пожалуйста. Выскользнув из кареты, я по дуге обогнула плотоядно скалящихся скакунов и вошла в таверну. Приземистое строение, сложенное из отполированных деревянных брусьев грело взгляд приятным желтым цветом, пол из почти черного камня, стулья с полосатыми подушками на сиденьях, массивные столы и белые скатерти на них создавали уют, прямо говорящий, что в этом царстве отрадного гостеприимства властвуют и мужчина и женщина. Первое подтверждается добротностью обстановки, второе ее текстильным убранством и запахами доносящимися с кухни. Возле меня остановился на удивление толстенький и в то же время прыткий мальчишка лет двенадцати. Оборотень-волк, полукровка догадалась я по отдающим желтизной глазам и полному отсутствию звериных клыков в улыбке. Хоть этих я различала в неисчислимом видовом разнообразии многоликих и двуликих. В ведической школе я некоторое время тесно общалась с таким же представителем недооборотней, ровно до тех пор, пока Ошу Шулевичу в шутку не приспичило укусить меня за руку в счет нечаянно отдавленного хвоста. Еще неделю после этого меня преследовало легкое заикание, а его кошмары о смертьнесущей, что покусилась на шкуру несчастного. Правда, был в этом и плюс, я стала чаще смотреть под ноги, а он задумываться о своих поступках. - Чего изволите? - вывел меня из воспоминаний молодой подавальщик. - Поесть, - улыбнулась и присела на первый попавшийся стул. - Плотно, сытно и по возможности с десертом в конце. - Есть тушенная зайчатина и жаренный фазан, рыба в винном соусе вот-вот будет готова. Из гарниров могу предложить... - Тш! - оборвала я поток его слов, ощущая, что мой живот сейчас начнет петь оду хозяйке таверны за одни лишь запахи. - Быстро то, что готово, не требует подогрева или остужения, хоть похлебку или салат и... - Вина? - Воды, - попросила я. Заказ прилетел ко мне менее чем через минуту. Быть может, потому что помимо меня посетителей здесь не было, или потому что мой голодный вид разжалобил оборотня и женщину, выглянувшую из кухни. - Приятного аппетита. - Благодарю. Еще через несколько минут ко мне подошел возница: - Простите, госпожа, я знать не знаю, от чего они так взбеленились. Овес что ли, со спорыньей или в колодец упала шапочка дурман травы. Странно это. И, ей Богу, раньше такого... - Сядьте, Ульс, - попросила я. - Сделайте себе заказ и прекратите звать меня - госпожа. - Но как же... - Наминой, - отрезала и беззаботно отмахнулась: - И забудьте о крылатых, они не обязаны быть в восторге как от меня, так дороги и удил. Он улыбнулся и рассказал о своих предпочтениях подошедшему подавальщику. Плотный мужчина с проседью в каштановых волосах он чем-то напоминал мне Тагаша. И не сказать что земляки или братья, но было в них нечто родственное. Наверное, тепло, которое я ощущала как от Ульса, так и от Уо. Все-таки умеют многоликие отбирать служащих, надежных достойных доверия людей. И то ли нюх у них на это, то ли предвиденье. Вновь вспомнила Гарда и его беседу со старшим Тиши, мой выбор оружия и странное молчание грифона, задумалась. И все-таки чего ради древний меня приглашал? Неужели только, чтобы вручить чужое оружие? Глупость! Пользоваться геровым наследством я не собиралась, голова на моих плечах мне очень даже нравится, и терять ее из-за гневной вспышки рыжего совсем не хочется. Так что отдам 'подарок' владельцу при первой же возможности, а до того приобрету новый набор в ближайшей кузнице. Вот только желанию моему не удалось осуществиться, в этом городке проживали в основном оборотни, и оружие соответственно ковалось лишь под их руки. И даже дамские модели были в два раза тяжелее усложненных человеческих. Обойдя самые большие кузницы и три лавки, я раздосадованная вышла на улицу и примостилась на скамеечке под тенью раскидистого дерева, в то время как Ульс выбирал подарок для друга. Солнце уже медленно клонилось к закату, уже не такое красное, как в Приграничье, но еще не такое желтое как на территории Треда. Оно было оранжевым, все еще родным, но уже не настолько, чтобы чувствовать себя дома. Отвратительное состояние подвешенности при отсутствии какой-либо опоры, ни там и ни здесь, ни свободна и не на привязи. О таких моментах отец всегда говорит, что стержень нужно искать внутри себя, а не снаружи. И хорошо это тем, что никто не сможет с ног на голову перевернуть твой мир без твоего на то разрешения. Я кисло улыбнулась, наблюдая за сгущающимися сумерками, и вздохнула. Стержень есть, но сдвинуться ему позволила, видимо я сама. Неприятность со списками игроков, затянувшееся ожидание встречи с рыжим Дао-дво, непонимание помыслов Тиши, и кровожадные птицеподобные кони, все это напрочь отбило мой сон, не помог даже побочный эффект успокоительного. Мне опять до боли в сердце захотелось в надежные объятия отца или хотя бы прижать к груди навеки утерянного Гирби. Но ни первого ни второго здесь нет, есть только тепло июньского вечера, темный горизонт, скамейка, дерево, стрекот кузнечиков, я и маленький ухоженный щенок с блестящим взглядом и явно дорогим ошейником... - Вот так чудо! Малыш тряхнул головой, так что ушки хлопнули его по мордашке, а затем переступил крохотными лапками и звонко тявкнул. - Какой хорошенький! - я подалась вперед, не зная, убежит он от меня или останется. - Иди ко мне, лапочка, не бойся. Он и не боялся и не спешил, выпятил грудку, вздернул мордочку и едва сделал важный шаг ко мне, как из-под ближайшего куста прямиком к моим ногам выкатился серый мохнатый комок. - Ой... Котенок, - прошептала я и увидела, действительно котенок. Крошечный совсем, худой и облезлый, с закрытыми глазками и звонким голоском, такой серенький и такой маленький. Но не успела я протянуть к нему руку, как щенок начавший пронзительно тявкать на 'пришельца', зарычал. Вначале тихо, а затем... - Фу-у! Плохой! Я едва успела подобрать серенького, когда это откормленное и уже принадлежащее кому-то и явно эгоистичное животное кинулось на котенка. - А ну кыш! Маленькая злобная пакость. Иди отсюда! К хозяину, живо... - он еще потявкал, на котенка, затем фыркнул, уже исключительно глядя на меня, и удалился. - Никогда больше не буду спорить о клинках с оборотнем! - воскликнул возница, он наконец-то выскользнул из лавки. - Намина! - Я здесь. - Простите. Думал, что уже потерял вас. Простите, Бога ради и... - произнес он, стремительно подходя, и неожиданно остановился. Остолбенел, разинув рот и забыв о нашей условности, ошеломленно произнес: - Госпо...?! - Ульс, мы же договорились, - напомнила я. - Да, но... - и он перевел взгляд с котенка, на меня и обратно. - Мя-я-я, - возмутился серенький комок и зашипел, распахнув светло-зеленые глазищи. Но стоило мне накрыть его второй ладошкой, заурчал. - Да, простите! - мой сопровождающий изменился в лице, тряхнул головой. - Пойдемте, нам давно пора. Мы загрузились в карету, где я со всеми удобствами, а главное безопасно расположила котенка - на своей груди, и шарфом перевязала, чтобы не упал во время бешенной поездки. Но зря... Крылатые больше в галоп не срывались. Стартовали мягко и уже через тридцать секунд неслись по небу, плавно лавируя среди таких же карет высокородного многоликого общества. - А ты везучий, - прошептала я, уложив кроху на сиденье возле себя. Вспомнила, что у меня с собой есть пара бутербродов и предложила из зверьку, на удивление оказавшимся не таким уж и крохой и совсем не сереньким. Может в сумерках показалось? Правда, я и сейчас в сиянии магических светильников не могла бы точно сказать какой он, разве что привереда. От угощения отказался, а вот от моего общества нет. Лез на руки, как не откладывай, а стоило мне перестать его поглаживать, начинал сердито фыркать. Смешной. *** Сны, его сны опять изменились, доводя до отчаяния, иступленной ярости и немоты от необратимости событий. Раньше в них приходили красотки, жаждавшие его внимания. Манящие глаза, нежные губы, полная грудь и аппетитная попка, как пикантный штрих к изящным рукам, длинным ногам и способности изгибаться под метаморфом в самых горячих позах. Чего бы он ни добивался в реальности, к чему бы ни стремился, стоило закрыть глаза, и за все его подвиги расплачивалась какая-нибудь малышка. Позже девушки перестали являться только во снах и стали вполне реальными и земными расхитительницами его порывов, внимания и времени. Затем появилась Амидд, коей удалось завладеть им всецело, пока не случился перелом. Тот самый день самоуправства, вслед за которым в жизнь многоликого вломилась треклятая Сумеречная. И надо отдать ей должное, у девчонки получилось затмить всех его бывших и, как показывает практика, будущих. Сероглазое веснушчатое безобразие с выразительным взглядом и веселым голосом, вопрошающим: 'Ну, как сегодня убивать тебя будем?' являлось ему до сих пор. И не смотря на 'давность' происшествия, оно затмевало даже последнее обрушение надежд метаморфа под весом фразы: 'Хозь-зяин, это ты'. Удивительно! Ведь, что может быть страшнее ада, который разверзся в его душе, едва затихли настороженные слова куки? Видит Бог, в те тягучие мгновения ужаса Герберт Дао-дво был готов сбежать за грань и податься в слуги Тарраха. Но вот незадача едва он об этом подумал, как рогатый властитель преисподней предстал пред пустым взглядом многоликого и с ехидной ухмылкой заявил: 'У меня к тебе претензий нет. Остаешься среди живых'. И проклятье, даже вид бездушного урода, пожиравшего души подданных своих не был столь страшен как серый взгляд, взирающий на Гера с предвкушением. Вот и сейчас, прижимаясь к камням на потолке пещеры и выжидая, когда же голодный кравг уйдет, метаморф всего на мгновенье закрыл глаза и провалился в очередной липкий ужас. Сумеречная, их последняя связь через браслет и ее возмущенное: - Почему ты на меня орешь?! - Да я сглупила, да подписалась зря, но твоего имени там не было! Тебя это никаким боком не касается - Что? Никаким?! - Какое очаровательное заблуждение, Герберт Дао-дво и сам бы желал претвориться непрошибаемым дураком, к которому вся эта история не имеет отношения. Но... жаль, слюнопускание, подергивание конечностей и безостановочное повторение фразы 'я ни при чем!' званию тарга не способствуют. - Тебя замкнули на мне... - первую вспышку гнева не получается погасить, зато он почти сразу же получает повод для второй. - Извини, - отвечает безобразие, - но никто не виноват в том, что с тобой стряслась такая... оказия. Оказия!? Он внутренне вспыхивает, едва удерживая оборот. С трудом сглатывает, приводя дыхание в порядок, и крепко сжимает кулаки. Дао-дво зол настолько, что воздух трещит разрядами молний, беззаботная теневая скрывается под лежаком, а треклятая Сумеречная уверенно добавляет: - Все вопросы к Тиши. - Не переживай, с ним я так же обстоятельно поговорю, - глубинный рык прорывается сквозь сдавленный шепот, и она слышит его. Настораживается. - Гер, я все обдумала и... Ты не обязан ведь... Да? - Прекрасная формулировка, - не похвалить не возможно: - Имеется ссылка на мыслительный процесс, его результат и неуверенное утверждение, более всего похожее на вопрос. Сумеречная, ты в своем уме? - Конечно! К сожалению, во время этого разговора метаморф был в лагере и чуть-чуть не в себе. Неосознанный порыв добраться до идиотки и хорошенько ее высечь, привел к тому, что взбешенный Дао-дво снес свою и все соседние палатки. Будь ночь тиха и спокойна, заметили бы единицы, а так как над поляной шел град с голубиное яйцо... - Таррах! - Что случилось? - вопрошает поганка встревожено, но он не собирается ей отвечать, с трудом убирает огромные стальные крылья, снимает с лица оборот и минуту удаляет последствия своего гнева. Разведчики группы смотрят с интересом, а командир взвода слишком пристально, злость Герберта стихает, но в каждом слове все еще слышится рык. - А скажи-ка мне, оказия ты смертьнесущая, кто в случае ранения на играх будет бинтовать тебя? - в ответ раздается удивленное 'Ой': - Я вернусь через три дня. Договорим. Он отключает браслет и ловит взгляд Могучего. Нет, через три дня его никуда не отпустят, пока не остынет ему Сумеречной не видать... Так и вышло. То ли в назидание за вспышку гнева, то ли в наказание за бабулю едва не усопшую в чужом гробу, командир взвода отдал приказ отбыть на новое место учений, в глубинах пещер Тульрейгга. Вернее сказать: новых мучений, ибо участок располагался под живительными озерами природных слез на территории вечно голодных кравгов, а само задание предписывало Графитовым найти тайное убежище таргов. Можно было бы подумать, что Ульям Нагс желает отомстить вторым, но необходимость незаметно обползать смердящие пещеры явственно намекала на возмездие первым. Что ж перебрав все подходящие варианты разведки, Графитовые разделились по двое и поползли, простукивая каждый камень, сканируя каждую расщелину. И все бы ничего, но чем дальше вглубь, тем больше кравгов и как следствие плодов их жизнедеятельности. В пещерах жарко, зловоние стоит страшное, а хуже всего то, что маскировочный состав в таких условиях теряет свои свойства. Не будь с Дао-дво теневой он бы так и не заметил, в какой момент стал 'видим' для плотоядных тварей. - Нонь-няин, снати! - разобрать ее голосок сквозь шум в гудящей голове и два слоя ушей, коими она прикрывала свой рот и нос, ему не удалось, но интонация была понятной. Многоликий успел влезть в расщелину таящуюся впереди, зависнуть над тропой меж каменных обломков и замереть, не дыша. Первые минуты пряток дались ему легко и просто, последующие привели к появлению Сумеречной перед глазами, а затем и неожиданно острому уколу. Он не вдохнул и не выдохнул, всего лишь внутренне сжался и почти сразу же сорвался вниз от мощного удара кравга. Проклятье! Будь он менее занят виденьями и болью, быть может, и уцепился бы за выступ, увиливая от когтей шестилапого монстра. Но нет! Падая, он схлопотал вначале по спине, затем по ребрам и голове. Благодаря увесистой оплеухе или же смраду лужи, в которую упал лицом, многоликий пришел в себя, вскочил на ноги и, проведя серию мощной атаки в стиле Могучего, он под вопль куки: 'Нонь-няин, спава!', отсек твари три левые конечности, но попал в кольцо ее хвоста. От осознания неприятности, в которую влип, многоликому захотелось выть не меньше, чем монстру от кратковременной боли. Это был худший из исходов для разведчика, к какой бы расе и одаренности он не относился. Будь он хоть самым сильным из горцев или же наиумнейшим темным искусником ему ни за что и никогда не выпутаться из хвоста кравга. Уж эта мерзость плотоядная вяжет добросовестно так, что ни продохнуть, ни пошевелиться, и перевоплощения ни провернуть. Обездвиженный, придушенный Гер не позволил себе понадеяться на лопоухую нежить, распластавшуюся под потолком, или же Тадэуша, что уполз далеко вперед. Он знал, они не смогут помочь и лишь, за зря погибнут. Поэтому многоликий хладнокровно наблюдал за тем, как кравг съел свои обрубки, отрастил новые конечности, попутно убрав вмятины и раны, полученные в бою, и потянулся к добыче. Герберт Дао-дво не был готов потерять еще одну свою жизнь слишком много на нее было запланировано, впрочем, он не был готов и к тому, что тварь, принюхавшись к нему, брезгливо сморщится и чихнет, на десятки метров отшвырнув свою добычу. Это был ощутимый удар как моральный, так и физический. Именно поэтому он долгую минуту лежал на камнях, осоловело взирал на потолок пещеры и не реагировал на сбивчивый лепет куки, напрочь забывшей про смрад. - Хоз-зяин, хозь-зяин, ты жив?! Ответь! - нежить лапами вцепилась в отвороты его куртки, потрясла, привлекая к себе внимание. - С виду цел и невредим, из резерва силы не тянет, значит, не сильно и поранился. - Замолчала на мгновение, мордашку свою потерла, лоб нахмурила и как завизжит: - А если головой стукнулся?! О-о-о-ой, Божечки мои... Неужто его баранье упрямство теперь в дибиловатый кретинизм перейдет с безостановочным слюнопусканием?! - Хозь-зя-я-я-яин! Не оставль-ляй мень-ня с овощем! Не оставль-ляй! - Оставишь такую, на том свете найдешь и кормить себя заставишь. После удара он не успел восстановить птичью аносмию, нюх обострился, а вместе с ним и дурнота от смрада. Сморгнув навернувшиеся слезы, многоликий опять использовал способность частичного оборота и отбил себе обоняние. Как теневая терпит этот ужасный запах, он не знал. - Вернулсь-ся! Как й-я рада, как й-я рада! Божечки мои! Живой, ехидный, не дибил. - Сам вне себя от счастья, - произнес Дао-дво, не разжимая зубов. - Кравг не съел, скажи кому, не поверят. - Пусть не верь-рят, - решительно заявила теневая, воинственно расправила уши, вздернула нос и хвост. - Главное. Ты уже и сам понял, что кравги существа чистоплотные на свое дерь..., на свои отходы не покушаются. - Что значит уже и сам? - вопросил многоликий и болезненно скривился, высвобождая одну руку из-под себя, вторую из-под камней. Шестилапый монстр скрылся где-то в глубине пещер Тульрейгга, они с лопоухой остались одни. - То есть сам узнал опытным путем. Без подсказки со стороны точь-в-точь как ты любишь, - пространно отозвалась она. - Таррах! - Гер резко сел и подтянул дрожащие от перенапряжения ноги. - Нужно срочно парням сказа... - От обжигающей колкой боли в груди его опять повело, с трудом удержался от того, чтобы вновь не растянуться на прохладных и грязных камнях. - Да знают они! - отмахнулась кука, устраиваясь на его плече. - Я еще час назад всех оповестила, и они уже далеко впереди. Все живы, здоровы, но логово таргов еще не нашли. - Не понял, - метаморф младшей ветви рода Дао-дво произнес это между приступами боли, поймав нежить в кулак, - а ну повтори. Осознание только что ляпнутого пришло к ней не сразу, вначале она решилась относительно дибиловатости уточнить: - Все-таки крепко головой стукнулсь-ся, дя? - Дя! - рыкнул он. - Удавлю, мерзавка, если не объяснишь все по порядку. - Какому порь-рядку? - пролепетала тварюшка, делая большие глаза. - Кука! - Симпать-тяшка! - обиженно напомнила она о полюбившемся прозвище и, безрезультатно дернувшись пару раз, щелкнула хвостом, засопела: - И чего ты на мень-ня рычишь? Й-я же все сделала, как ты велел! - Что именно? - грозно уточнил Гер. Уж с этой мелочи станется заговорить и от темы увести. - Ни разу не вспомнила ни прямо, ни косвенно о На... твоей подопечной! - прошипела теневая. - И про тетрадь ее навеки забыла, и про записи в ней... - и, передернув ушами, свернула их в трубочки, прежде чем заявить: - А что до парней, они не виноваты в том, что капитан Графитовых упертый как ба... Исповедь нежити он не дослушал, все-таки растянулся на камнях, чтобы успокоить нарастающий пожар в груди. Давненько он такого не испытывал, даже как-то отвык от сжигающих нутро приливов. В области сердца нещадно жгло и кололо, каждую вторую секунду омывая все нервные окончания лавовой волной. Самое время пожалеть о том, что не умер в пасти плотоядной твари. Ведь, судя по ощущениям, Сумеречную сейчас если не убивают, то точно насилуют, причем толпой. Треклятый Эррас Тиши сделал все, чтобы сигнал о покушении на ее честь девичью, Гер чувствовал особенно сильно. Многоликого выгнуло дугой, и теневая забеспокоилась, начала чуть ли не плача виться над ним. - Божечки мои! Хозь-зяин, прости-и-и-и-и! Прости-и-и-и-и! Й-я знать не знала, что ты так близко к сердцу... - Кука, - хотел остановить ее поток излияний, объяснить причину, но не успел, получил очередной привет из преисподней. Задохнулся. - Дя, честное слово! Если бы не знала, чего ради Могучий учений-я продлил, й-я бы никогда!.. - продолжила оправдываться бестия, вытаптывая круг на его и без того пылающей пожаром груди. - Но если уж он сомневалсь-ся в твоей адекватности, то что думать мне... За уши схватилась и потянула их вниз, застыла с искренним вопрошающим взглядом, в котором не плескалось даже капельки вины. - Чтоб его, - прохрипел метаморф, мысленно расчленяя и грифона и командира взвода на составные, а потом и куку без стыда и совести. В душе ему стало легче, в теле - нет. Вдохнул-выдохнул и, стараясь не скрипеть зубами, связался через браслет с треклятым безобразием, из-за очередной глупости которого чуть было не лишился жизни. Сквозь треск налаживаемой связи он ожидал услышать крики о помощи, стоны и слезы, просьбы не избивать, готовился отправить на помощь теневую или просить о подмоге Равэсса и Бруга, но различив веселое щебетание: 'Какой ты милый! Ласковый... Хорошенький!', понял, никого посылать не будет, сам... убьет. - Сумеречная! - взревел Герберт, на собственной шкуре ощутив всю эту 'милоту': - Таррах тебе в глотку! - Дао-дво? Ты почему орешь? Ночь между прочим.- Поганка! Она еще удивляется, кто это ее тревожит. - И с кем ты ее проводишь? - он с трудом расцепил зубы, дав знак теневой, проверить девчонку. Но та с места не сдвинулась, продолжая прислушиваться к звукам пещеры. - Ни с кем, - отрезала поганка. - Лжешь. Я собственной шкурой чувствую! - Чего?! Ты в чем меня обвиняешь? - секундное замешательство и возмущенное: - Я не нарушала условия пакта о НЕ раздражении! - В таком случае прямо скажи, чем ты там занимаешься, - потребовал метаморф, поднимаясь на ноги. - Пытаюсь уснуть! - Да? А за милого и ласкового у тебя подушка или одеяло выступает? - сыронизировал Гер. Жар в его теле растворился без следа, покалывание сошло на нет, после лавовой волны остался лишь привкус металла во рту и звон в голове. Все-таки он хорошо ею о камни приложился. - Нет... - шепчет доморощенная некромантка, - котенок. - Таррах! Открути голову этому... котенку! - Зачем? У тебя на них что, аллергия?! - и столько удивленного сожаления в голосе, что дурой назвать язык не поворачивается, а вот жалостливой идиоткой вполне. - Я забыла! Что именно забыла, она не пояснила тут же начала уверять, что метаморф более не будет потревожен раздражением из-за несчастного животного. Точно дура! Жаль он не может сию секунду явиться, чтобы надраить уши обоим. - Намина, - прорычал многоликий, - мне плевать, что ты сейчас сделаешь, но чтобы этого кота в комнате не было. Поняла? - Да. - Исполняй. - Он отключился, поминая Тарраха и всех его приближенных. - Кука, - рыкнул так, что теневая не посмела напомнить о Симпатяшке, - проверь, что за тварь в ее спальне и изолируй. - Не могу хозь-зяин, - пролепетала она, не отрывая настороженного взгляда от развилки пещеры. - Й-я тебь-бя сейчас не брошу. - Это еще почему? - он потянулся, разминая мышцы и замер, едва услышал тихий стрекот и настороженное: 'Сейчас поймешь'. Он и понял, со все возрастающим ужасом перед очередной неизбежной встречей со смертью. - Таррах... Могучий редкостная мразь! - Еще какай-я, - вздохнула лопоухая тварюшка, - стоило мне похвастать знаниями На... - осеклась и быстро исправилась, - твоей подопечной, как он решил все перепроверить. - Что? - на мгновение Гер понадеялся что ослышался. - Дя-дя, точь-в-точь как ты и любишь - опытным путем, правда, на чужой шкуре, - нежить взлетела на его плечо, свернула заблаговременно уши в трубочки и проговорила: - Понь-нять не могу это он за Евласию мстит или за настырность таргов? - Ответить многоликий не успел, да и она не ждала его слов, занятая указанием, откуда на них выползет каменный бородач, справа или слева, коротко инструктировала: - Бей снизу, между третьим и пь-пятым ребром, так чтобы задеть воздушный мешок. - Это его не убьет, - отозвался Гер, с сожалением вспомнив, что оставил отцовский смертоносный клинок в долине Дельи. - Зато лишит голоса и отобьет аппетит, - парировала она и уверенно заявила, - молодой слева, старый справа. Двое?! 2. В том, что день не задался я должна была уверовать, как только получила приглашение Тиши, но отсрочка встречи с рыжим так меня порадовала, что я рукой махнула рукой на все происходящее. Вредные птицеподобные скакуны, столкновение с Гардом, вынос чужого наследия из дома в долине Дельи, опять скакуны, кузни с неподходящим товаром, злобный щенок и бедняга котенок. Хотя... тут я привираю, последний мне пришелся по душе, в особенности его влияние на птицеподобных. И не знаю, почему остальные столь странно реагировали на беднягу, я была им довольна. Честно, очень довольна. Маленький, с бронзовым отливом шкуры, хорошенький, когда отмоешь, ласковый и очень ранимый. Он фыркал и мяукал каждый раз, стоило мне на шаг отойти, и грозно шипел на всех встречных, опасаясь за мою жизнь. Особенно громко котенок злился на привратников, попытавшихся забрать его у въезда в город Смерти. Видите ли, игрокам на тренировках запрещены помощники, участвуют только члены команды. На что я со смешком ответила, что он мой фамильяр, ангел хранитель или хранитель снов. Последнее сравнение их весьма позабавило, а кого-то возмутило, но позволило проехать и мне, и моему питомцу. Но чем дальше в лес, тем больше дров, день действительно не задался. Вначале возникли проблемы с заселением, затем с расписанием, а едва я появилась на полигоне и поздоровалась с ребятами, профессор Крохен отправил меня назад. В комнату, как провинившуюся девчонку. И никто за вечер меня не навестил, ни временно порыжевший Бруг, ни Равэсс, ни Сули, прибывшая на вечернюю тренировку. Раздосадованная и возмущенная я не спустилась на ужин, благо бутерброды и чай из дома были все еще со мной. Затем чтение неприкаянных книг об играх, быстрая подготовка ко сну и... Наверное, лишь выйдя из ванной комнаты и быстро просушив волосы, я заметила что мой магический гид на запрос не отвечает. Команда о предоставлении расписания на завтра осталась безответной.